Оин: Уаджет [Александр Шакилов] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Александр Шакилов
Оин: Уаджет
Чихать хотело небо на Долину Царей: апчхи! — падал мокрый снег.
Идиот, устало подумал Аменхотепыч, нахохлившись под гофрированной телогрейкой, и сплюнул в сугроб остатки соли-бед, поутру использованной для профилактики кариеса, да так и застрявшей кристалликами в зубах. Определённо, идиот.
Эти нелестные мысли касались исключительно — в данный момент — раба-нубийца, непрерывно обмахивающего Аменхотепыча пальмовым веером. Раб ещё в раннем детстве подвергся издевательствам жрецов храма Ра-Хоратхи; с тех пор чернокожий мальчонка невосприимчив к низким температурам.
— Максимка, — вздохнул Аменхотепыч, — снег ведь. Чего ж ты, дура, веером меня, а? Или заморозить вздумал? Не жара ведь, Новый Год скоро…
Нубиец довольно осклабился: как же, хозяин снизошёл поговорить с недостойным, у-у, радость какая! Однако освежать не перестал. И даже наоборот — удвоил старания.
Аменхотепыч ещё раз протяжно вздохнул, поёжился и развернул папирус, полученный утром от профсоюза торговцев маслом. Н-да, сумма долга впечатляла. Коммунальные услуги подорожали: обогрев жилища съел львиную долю семейного бюджета, кропотливо отмеренного на отопительный сезон ахет; о, Осирис, грехи наши тяжкие!..
— Привет.
Погруженный в самособолезнования — что творят?! что творят, гиены позорные?! — Аменхотепыч от неожиданности вздрогнул:
— И тебе не болеть, Кенамоныч. Как жена, детишки? Финики жуют, животами не маются?
— Благодарствую, здоровы и даже более того: сверх всяческой меры бодры. — Кенамоныч смахнул с весьма внушительного носа снежинку, разлапистую, как ветви кедров славного Библа.
— Да не за что, — в третий раз уже тяжко вздохнул Аменхотепыч и (слава Пта!) озарился мысленной идеей, внезапно произнесённой вслух: — А не прогуляться ли нам, дорогой Кенамоныч… — …дабы ороситься влагой Великого Хапи? — обычно обрюзгшее и малопривлекательное личико Кенамоныча сиюмгновенно превратилось в хитрющую ухмылку Бэса-южанина. — Отчего бы и нет. Тёща с женой только завтра вернутся из славного города Она. Понимаешь, Аменхотепыч, отовариться надумали: хеджу там, то, сё, по мелочам. Вроде у нас лук не такой вкусный, а шаути мельче и чаще крошатся алебастром. Так что я… -?
— Так что мы… — ??
Неловкость паузы сгладил нубиец Максимка. Он улыбнулся и выдал самое неприличное, что только можно было сказать в данной ситуации:
— В 'Сфинкс'?
Вздохнули — полновесно, горемычно — оба: Аменхотепыч в четвёртый раз уже, Кенамоныч впервые за сегодня. На посещение 'Сфинкса' кедетов и дебенов явно не хватало. Уж больно дорогой кабак. С таким же сомнительным успехом можно хотеть проветриться в 'Хеопсе'.
***
Неуютный подвальчик: входные ворота — из пихты, замки и засовы — из бронзы. Пришли — фух, запарились, так спешили. Уу-у! — ну и убогое местечко: вместо мирры возжигают терпентин. А что поделаешь? деваться некуда! — упали в резные кресла да промочили голосовые связки. Малость полегчало и чуток похорошело. Теперь общение. — Бармен, что это за пиво? — Кенамоныч скривился. — Откуда эта дрянь? — Из Библа, вестимо. — Ну, ёлы, я же чувствую: верблюжья слюна… сплошная… Аменхотепыч?! — Чего тебе, старче? — А давай-ка на охоту завалимся? А? В болота Дельты? На ориксов? По первому снежку?! А?! А?!.. — Давай. — На газелей, да?! — Давай. — На антилоп?! — Давай. — На колесницах?! На буйволиц?! — Давай. — Да что ты заладил: давай, давай. Никуда я с тобой не поеду, нудный ты. — Ну, как хочешь. — Аменхотепыч поправил соколиные головы застёжек второго и четвёртого ряда бус. — Бармен, пива. Парочку. И чего-нибудь зажевать. — Копчёного? — Солёного! А то накормишь ещё… знаем мы породу, э-э, вашу… крохоборы-сластолюбцы… скорпионы недообрезанные…
***
— Ты чего принёс? — Аменхотепыч опал локтями на столешницу, едва не опрокинув кружки: свою — каменную, и соседскую — фаянсовую. — Я тебя говорю, или ты глухонемой по жизни? Ты чего нам здесь куда? — Ну, так просить… изволить… изволили просить? — Ага. Так точно, просить — было. Изволить — помню. А ты чего принёс?! — Э-э… — Вижу, что не Рамсеса Первого. — Э-э… — Да что ты рычишь, как ливийский барс над перепёлкой. Ты конкретно отвечай на поставленный вопрос! — Аменхотепыч приосанился, как подобает ветерану штурма стен Нехеба и Авариса. — А?! — Э-э, копчёного вы не изволить… не хотеть… не изволили хотеть. Так я вам сушёного, в смысле вяленного… — Да вижу я, что не свежий. И ладно, и правильно. А не то самого бы жрать заставил. Веришь? — Верую. А то как же: и в храме, и просто, для себя, из удовольствия токмо. — Молодец. Быть тебе 'говорящей мотыгой' в каменоломнях Красной Горы. Слыхал о Владениях Хатхор? — А то как же… ещё бы… и вас туда же… — Чо сказал? — Говорю, пусть будет путь ваш верным и прямым. Всегда.
***
— И всё-таки, Аменхотепыч, я тебя уважаю. — Кенамоныч поправил сползший на ухо парик. — Зря. — Чего?! — Зря. — Чего? — Зря. — А. Тогда извини, не буду. — Бармен, ещё парочку. Мне. Мой друг не будет. — Я не то не буду, а то буду. — Чего? — Не то. — Чего?.. — …понял, да?! Лук в правую руку! После знаменосца! Поприветствовать! Понял, да?! мы ж воевали вместе, мы ж братухи теперь, понял?! И на шею, да? и кулаки, согласись, да?! — …слышь, бармен, обрати внимание: это Аменхотепыч, он мужик правильный. Герой пяти горячих точек: с двух локтей по казармам, уловил, да? Тот тоже. И два пива нам, задери жираф твою печёнку!.. — …Кенамоныч, сегодня можно. Сегодня день такой. — …за тех, кого с нами нет! Вечная слава! Стоя! Я сказал, на, стоя! Я сказал, все странные финикийцы будут пить стоя! За наших боевых товарищей!.. — …бармен, два пива. Четыре. — …мордой в пол! Отдыхать, пока Ка не разрешит вздохнуть. Бармен!..
***
— Аменхотепыч, давай закажем? — Давай. Что? — Рамсеса. — Рамсес дорогой. А у меня финансы поют любовные песни: шесть пяток бойца отделяло от лика жела-а-анной, семь львов острозубых и войско нагих эфио-о-о-пов… — Бармен, два пива и Рамсеса. — Первого? — Ну не пятого же?.. — Рамсесы закончились. — Как закончились?! — кружка, роняя редкие капли, полетела за стойку, где уверенно разбилась. — А будете буянить… — Тс-с! А какие есть? — Есть Джедефхор. — Джеде… тьфу! А это кто?! — Царский сын. Кто ж ещё?! — Да что ты нам дрянь всякую подсовываешь?! Чего ещё имеется? — Кенамоныч сытно отрыгнул, спасибо Сетху, сыночку Нут. — Имаху, не сочтите, имеется кусочек вчерашнего Хуфу. — Огрызки?! нам?! Обижаешь?! — На Сети Первого у вас денебов, пардон, не хватит: восьмую пару в долг берёте. Может, Аменхотепсиса? Второго пророка Амона? Оригинальный рецепт: приправлен упряжью без удил и наглазников. Проще говоря, с беконом. — А с паприкой есть? — С паприкой нет. Переглянулись, икнули, кивнули: — Тащи. Под руководством бармена четыре раба приволокли саркофаг. Особо не церемонясь, споро вскрыли. Н-да, а маска-то из гипса, заглянул внутрь Аменхотепыч. Коршун, понятно, крылышками машет, а вместо камешков фаянсовая подделка (у-у…), и скарабей с Исидой, и Нефтис за компанию. О, сердце моё, о, сердце матери моей, о, плоти моей сердце! А ещё: полые браслеты на запястьях, предплечьях и лодыжках, да не хватает кольца на левом мизинце, и сандалии совсем даже не новые: растрепался папирус, потёрлась кожа… Н-да, дешёвка. Дешёвка и есть: а чего, собственно, ожидать-то от второго пророка Амона, седьмой воды на тростниковой патоке? Рабы вернулись: притащили канопы. Аменхотепыч напрягся, подумал — и рассердился (всему есть предел): — Ливер — убрать! Убрали. Кенамоныч принялся деловито очищать мумию от широких слоёв льняных полос, пропитанных камедью и смолами. Резко запахло кассией и корицей, пальцы сочно измазались жёлтым воском, рот наполнился липкой слюной. А палитра ароматов взяла и усугубилась благоуханием пальмового вина, кедрового масла, хны, гудрона и ягод можжевельника. Эк-х!! — погрохотать бедренной костью по крышке стола: размять, содрать кусочек, слизнуть натрон, пузырьками подкисшими запить да улыбнуться щербиной: благодать! — А всё-таки, Аменхотепыч, фараоны нынче не те. Не те, говорю, нынче фараоны. — О! Вот раньше, бывало… — Согласен: бывало. Ты рёбрышки-то положь, да? Мы тоже, как бы, не против… — Не те, видит Репит, нынче фараоны: пересолили, павианьи головы! — Недодержали! — Гудрона мало!.. — Корицы много… — Вина пожалели… — Масла ж чуток надо, а они!.. — Бармен, пива! — Пива!! — Пива!! -…и-иввааа!!..
***
Очень смуглый раб Максимка, зажав веер в зубах, выдернул из бара два полумёртвых тела и, сокращая дорогу, зарылся по пояс в сугробы. А за влажной стойкой, озираясь, чтоб не заметили, — доколе низость терпеть и гнусные укоры! — сгорбился над мапой кудряшка-бармен: надобно прилежно изучить фарватеры. Та-акс, вот-вот-вот, оно самое. Дождаться морозов, и — стрёмно, а куда деваться?! — по неокрепшему льду, аки посуху: старичков вперёд — пусть дорогу щупают, если что, не жалко, успели пожить. Да-да, наимудрейших в первый ряд. Главное, инструмент не забыть — придётся таки чем-нибудь Заповеди долбить; жаль начальство запретило заблаговременно ознакомиться с текстом, жаль… И над всем этим — небо. Страсти людские? — ха! — чихать оно хотело на Долину Царей в частности и прочие долины вообще. Вот так: апчхи! — тяжёлый мокрый снег. Истину реку, так и было, так и случилось. Не верите? Дело хозяйское. А может пивка? Для рывка? И в дорогу?
А?
Последние комментарии
15 часов 59 минут назад
16 часов 34 минут назад
17 часов 27 минут назад
17 часов 32 минут назад
17 часов 43 минут назад
17 часов 56 минут назад