Ширли Джексон
Лотерея
Утро выдалось ясным и солнечным, предвещая погожий, на переломе лета, день; в изумрудной траве сладко пахли цветы. К десяти часам жители поселка потянулись на пятачок между банком и почтой; в других городах людей собирали накануне, и лотерея длилась два дня — такая там тьма народу, а здесь всего триста душ, так что дел часа на два, можно и к обеду управиться.
Детвора, как водится, сбежалась раньше всех. Каникулы начались недавно, и дети с трудом привыкали к воле, безудержное веселье раскручивалось не вдруг. Бобби Мартин уже набил карманы камнями, другие не отставали, выбирали самые крупные и гладкие. Бобби. Гарри Лоунс и Дикки Делакруа — или попросту "Деллакрой" — соорудили целую пирамиду на краю площади и стойко обороняли ее от других мальчишек. Поодаль беседовали девочки, искоса поглядывая на ребят; малыши возились в пыли или цеплялись за старших сестер и братьев.
Подошли отцы; убедившись, что их чада на месте, затеяли разговор о посевах и дожде, косилках и налогах. Стоя в стороне от кучи камней, они перешучивались, но не очень бойко, вслух никто не смеялся. Вслед за мужчинами явились их жены в линялых домашних платьях и кофтах, здороваясь и сплетничая на ходу. Детей пришлось окликать по нескольку раз: Бобби Мартин ловко вывернулся из цепких материнских рук и бегом назад, к куче.
Суровый окрик отца догнал его, и он тут же вернулся и встал рядом со старшим братом.
Лотерею проводил господин Саммерс — круглолицый добродушный толстяк, у которого на все находились время и силы: он работал управляющим шахтой и устраивал викторины для подростков, танцы, маскарады. Люди жалели его: жена больно сварливая, да и детишек нет. Когда господин Саммерс появился на площади с черным деревянным ящиком, толпа оживилась. Он приветственно взмахнул рукой:
— Друзья мои, я сегодня припозднился.
Господин Дрейвз, почтмейстер, шел следом, неся трехногую табуретку. Ее установили в центре площади, и господин Саммерс водрузил ящик на табуретку. Люди держались на почтительном расстоянии.
— Друзья, помочь не желаете? — Вопрос господина Саммерса вызвал замешательство в толпе. Наконец вперед вышли господин Мартин и его старший сын Бакстер. Они придерживали ящик, а господин Саммерс перемешивал внутри бумажки.
Лотерейные принадлежности потерялись давным-давно, их заменили черным ящиком еще до рождения старика Уорнера, а старше его в поселке никого не было. Каждый год после лотереи господин Саммерс заводил речь о новом ящике, но поддержки не находил: ветхий черный ящик являл собой пусть угасающую, но все же традицию.
Господин Мартин и его старший сын Бакстер крепко держали ящик, а господин Саммерс продолжал тщательно перемешивать бумажки — он заменил ими щепки, служившие многим поколениям. Спору нет — обычаи предков надо хранить, — отстаивал свое новшество господин Саммерс, — но одно дело — крошечная деревенька и совсем другое — целый город, где людей за три сотни, а они все продолжают рожать. Этак в ящик не только щепки, бумажки скоро не влезут. Накануне лотереи господин Саммерс и господин Дрейвз готовили бумажки, клали в ящик и запирали до утра в сейфе господина Саммерса. А потом целый год ящик пылился то в сарае Дрейвза, то на почте, то на полке в бакалее Мартина.
Подготовить лотерею непросто. Надо всех переписать: отдельно — родовых старейшин, отдельно — кормильцев семей, отдельно — живущих на одном подворье. Почтмейстер приводил господина Саммерса к присяге, ведь распорядитель лотереи — лицо официальное. Люди вспоминали, как прежде распорядитель читал нараспев особую молитву-заклинание, проговаривая ее каждый год перед лотереей наспех, без души. Одни говорили, что во время молитвы распорядитель стоял перед толпой, другие — что он ходил между людьми. Однако с течением времени этот обряд был забыт окончательно. На все был определенный ритуал, даже приветствовать участников распорядитель обязан был по-особенному, а теперь лишь перекинется словом-другим с теми, кто подходит тянуть жребий. Господин Саммерс справлялся преотлично; вот он стоит, говорит с Дрейвзом и Мартинами: белоснежная рубашка, синие джинсы, рука покоится на ящике — он на своем месте, он незаменим.
Когда господин Саммерс закончил беседу и повернулся к собравшимся, в толпу нырнула запыхавшаяся госпожа Катчинсон. Она даже не успела натянуть кофту.
— Напрочь забыла, что за день сегодня, — шепнула она соседке, госпоже Делакруа. Обе тихонько засмеялись. — Думала, мой поленницу во дворе складывает, а потом гляжу, и ребятишек нет. Тут-то я вспомнила — и бегом сюда. — Она вытерла руки фартуком.
— Не бойся, не опоздала. Они там еще разговоры разговаривают, — успокоила ее госпожа Делакруа.
Госпожа Катчинсон привстала на цыпочки, нашла глазами мужа и детей и, коснувшись на прощание руки госпожи Делакруа, стала пробираться вперед.
Люди беззлобно расступались, послышались возгласы: "Эй, Катчинсон, твоя половина плывет!", "Слышь, Билл, явилась не запылилась!". Она встала рядом с мужем, а господин Саммерс бодро сказал:
— Тэсси, я уж боялся, без тебя начнем.
— Что ж, Джо, мне посуду немытой оставлять? — усмехнулась она.
Люди, похмыкивая, сдвигались плотнее.
— Пожалуй, пора, — степенно сказал господин Саммерс. — У всех дома дела, надо с этим кончать побыстрее. Кого нет?
— Денбара, — раздались голоса. — Денбара нет. Денбара.
Господин Саммерс заглянул в списки.
— Так, Клайд Денбар. Числится. Ногу, говорят, сломал? Кто за него тянет?
— Я, наверное, — раздался женский голос.
Распорядитель вскинул глаза.
— Ага, за мужа жена тянет. Джейни, а взрослых сыновей в семье нет? — Господин Саммерс знал ответ не хуже других, но ждал его с подобающим интересом: формальности надо соблюдать.
— Хорасу нет еще шестнадцати, — вздохнула госпожа Денбар, — видно, придется мне.
— Ладно. — Господин Саммерс что-то пометил в списке. — А как наш юный Уотсон, тянет уже в этом году?
Паренек в толпе поднял руку.
— Я здесь. Тяну за мать и за себя. — Он смущенно помаргивал и вовсе потупился, когда раздались голоса: "Молодец, Джек!", "Слава богу, есть у матери мужчина в доме!"
— Что ж, — промолвил господин Саммерс. — Остальные здесь. Старик Уорнер доплелся?
— Вот он я, — отозвался Уорнер, и довольный господин Саммерс кивнул.
Над толпой повисла мертвая тишина.
— Все готовы? — спросил господин Саммерс. — Я сейчас буду называть фамилии — подходите и берите из ящика одну бумажку. Пока не вытянут все, бумажку не разворачивать. Ясно?
Повторялось это каждый год, поэтому люди слушали вполуха, глядя в землю и облизывая пересохшие губы.
— Адаме!
От толпы отделился мужчина и вышел вперед.
— Привет, Стив, — сказал господин Саммерс.
— Привет, Джо.
Они мрачно и криво улыбнулись друг другу. Господин Адаме запустил руку в ящик и вытащил свернутую трубочкой бумажку. Он крепко ухватил ее за кончик и поспешно вернулся на место, встав чуть в стороне от семьи. На руку свою он не смотрел.
— Аллен! Андерсон!.. Бентам!..
В задних рядах перешептывались госпожа Дрейвз и госпожа Делакруа:
— Лотереи теперь так и мелькают. Год прошел, а вроде только на прошлой неделе собирались.
— Да, время летит, — отозвалась госпожа Дрейвз.
— Гларк!.. Деллакрой!..
— Мой старик пошел. — Госпожа Делакруа затаила дыхание и завороженно смотрела на мужа, пока тот тянул жребий.
— Денбар!..
Госпожа Денбар подошла к ящику твердым шагом.
"Давай, Дженни!", "Надо же — не боится!" — раздались женские голоса.
— Теперь мы, — сказала госпожа Дрейвз. Ее муж обошел ящик, чопорно поприветствовал господина Саммерса и выбрал себе бумажку. Мужчины в толпе мяли в ручищах маленькие бумажные трубочки.
— Картбурт!.. Катчинсон!..
— Не проспи, Билл, — сказала госпожа Катчинсон. Люди вокруг засмеялись.
— Лоунс!..
— Поговаривают, — повернулся господин Адаме к старику Уорнеру, — в соседнем поселке скоро отменят лотерею.
— Дурни они все чокнутые, — крякнул старик. — Молодежь послушаешь, все им не так. В пещерах жить да бездельничать — вот чего они хотят. Раньше даже присказка была: "Коль в июне лотерея — урожая жди скорее". А теперь траву да желуди скоро жрать начнем. Лотерея всегда была и будет! — негодовал он. — Только противно смотреть, как этот юнец, Джо Саммерс, скоморошничает.
— А кое-где лотерею уже отменили, — сказал господин Адаме.
— И ничего хорошего не жди, — заверил старик Уорнер. — Дурни желторотые!
— Мартин!..
Бобби Мартин глядел во все глаза, как отец тянет жребий.
— Овердайк!.. Перси!..
— И чего возятся, — сказала госпожа Денбар старшему сыну. — Поскорей бы.
— Да почти кончили, — отозвался тот.
— Кончат — сразу к отцу беги.
Господин Саммерс выкрикнул свою фамилию, сделал шаг вперед и вытянул жребий.
— Уорнер!..
— Семьдесят седьмой раз тяну, — вышел вперед старик. — Семьдесят седьмой.
— Уотсон!..
Высокий паренек неуклюже пробрался сквозь толпу. Кто-то крикнул:
— Не дрейфь, Джек!
— Выбирай спокойно, сынок, — сказал господин Саммерс.
— Янини!..
Воцарилась долгая тишина. Люди замерли. Господин Саммерс поднял вверх свой жребий:
— Ну что ж, друзья…
Мгновение спустя бумажки были развернуты. Внезапно женщины разом заговорили: "Кто, кто это?" — "Кто вытянул?" — "Денбары?" — "Что, Уотсоны?" — "Катчинсон." — "Билл!" — "Катчинсону досталась".
— Беги, скажи отцу, — велела госпожа Денбар старшему сыну.
Люди смотрели на Катчинсонов. Билл стоял молча, отупело глядя на бумажку в руке. Вдруг Тэсси Катчинсон набросилась на господина Саммерса:
— Ты не дал ему выбрать! Я сама видела. Так нечестно!
— Тэсси, держи себя в руках, — сказала госпожа Делакруа, а госпожа Дрейвз добавила:
— Шансы у всех равны.
— Заткнись, Тэсси, — буркнул Билл Катчинсон.
— Увы, друзья, — сказал господин Саммерс, — мы и в самом деле спешили.
Да и теперь надо поторапливаться, чтоб закончить вовремя. — Он заглянул в следующий список.
— Билл, ты тянул жребий как глава рода Катчинсонов. Кроме вас, есть в роду другие семьи?
— Еще Дон и Эва, — закричала госпожа Катчинсон. — Пусть тоже тянут!
— Замужние дочери принадлежат роду мужа, Тэсси, — мягко сказал господин Саммерс. — Ты это знаешь не хуже нас.
— Так нечестно, — твердила Тэсси.
— Все правильно, Джо, — вздохнул Билл. — Дочка тянет с мужем, честь по чести. А у нас, кроме младших, и семьи-то нет.
— Значит, ты у нас и глава рода, и кормилец всей семьи. Так, что ли?
— Так, — ответил Билл.
— Детей сколько? — спросил, как подобает, господин Саммерс.
— Трое. Билл-младший, Нэнси и Дейв. Ну, еще мы с Тэсси.
— Все ясно. Гарри, вы забрали бумажки?
— Конечно.
— Опустите четыре в ящик. И у Билла возьмите, — велел господин Саммерс.
— Я предлагаю начать сначала. — Госпожа Катчинсон старалась говорить сдержанно. — Ведь так нечестно. Ты совсем не дал ему выбрать. Все видели.
Пять бумажек для семьи Катчинсон господин Дрейвз бросил в ящик, а остальные на землю. Их подхватил и закружил легкий ветерок.
— Люди, ну подождите, — молила госпожа Катчинсон.
— Готов, Билл? — спросил господин Саммерс.
Билл взглянул на жену и детей и кивнул.
— Не забудьте, бумажки не разворачивать, пока не вытянут все. Гарри, помогите Дейву.
Господин Дрейвз взял ребенка за руку, и тот доверчиво потопал за ним к ящику.
— Дейви, возьми бумажку из ящика, — сказал господин Саммерс.
Малыш запустил ручонку внутрь и засмеялся.
— Только одну, Дейви. Так, Гарри, теперь заберите у него.
Господин Дрейвз разжал кулачок ребенка и взял свернутую бумажку. Дейви так и остался рядом с ним, недоуменно поглядывая на взрослых.
— Теперь Нэнси, — промолвил господин Саммерс.
Вперед вышла девочка лет двенадцати в длинной широкой юбке. Ее подружки следили, как она придирчиво выбирала бумажку из ящика.
— Билл-младший.
Доставая жребий, Билли зарумянился и чуть не сбил табуретку большими не по возрасту ногами.
— Тэсси.
Она замерла, вызывающе оглядела толпу, прошла к ящику, поджав губы, выхватила бумажку и спрятала ее за спиной.
— Билл.
Билл Катчинсон долго нашаривал в ящике последнюю бумажку.
Толпа затихла. Какая-то девчушка прошептала: "Лишь бы не Нэнси". Ее услышали все до единого.
— Да, времена не те, — громко произнес старик Уорнер. — И народ не тот.
— Что ж, — сказал господин Саммерс. — Разверните. Гарри, помогите Дейву.
Господин Дрейвз развернул бумажку, и в толпе облегченно выдохнули — чисто.
Нэнси и Билл-младший развернули одновременно, просияли и замахали чистыми листками над головой.
— Тэсси.
Та замешкалась, и господин Саммерс посмотрел на Билла. Тот развернул свою бумажку, она была чиста.
— Значит, Тэсси, — прошептал господин Саммерс. — Билл, покажи всем ее жребий.
Билл Катчинсон подошел к жене и вырвал листок из сжатого кулака. На нем была черная метка. Ее поставил господин Саммерс накануне вечером в конторе угольной компании. Билл поднял бумажку вверх, и толпа зашевелилась.
— Что ж, друзья, — сказал господин Саммерс. — Пора кончать.
Люди позабыли ритуал, позабыли, каков был прежний черный ящик, но они не забыли про камни. Мальчишки с утра заготовили целую кучу, да и вся площадь была усеяна камнями, меж которых ветер гонял лотерейные бумажки.
Госпожа Делакруа выбрала такой булыжник, что пришлось поднимать его двумя руками.
— Давай скорей, — торопила она госпожу Денбар. — Бегом.
Госпожа Денбар разогнулась с двумя пригоршнями мелких камешков и, отдуваясь, сказала:
— Да я и бегать не умею. Ты уж иди, а я следом.
Дети держали камни наготове, кто-то сунул несколько камней маленькому Дейви.
Тэсси Катчинсон оказалась одна в центре круга, со всех сторон на нее надвигались люди. Она умоляюще протянула к ним руки:
— Это несправедливо!
Первый камень угодил ей в висок.
Старик Уорнер приговаривал: "Ну-ка, все, ну-ка, разом!" Впереди шагал Стив Адамс, рядом семенила госпожа Дрейвз.
— Это нечестно, несправедливо! — закричала Тэсси Катчинсон. Ее поглотила толпа…
1949 г.
Оглавление
Ширли Джексон
Лотерея
Последние комментарии
30 минут 26 секунд назад
21 часов 14 минут назад
21 часов 17 минут назад
22 часов 14 минут назад
22 часов 37 минут назад
1 день 16 часов назад