Бегство рогатых викингов [Владислав Петрович Крапивин] (fb2) читать постранично, страница - 1

Владислав Петрович Крапивин

Бегство рогатых викингов

Мушкетер и Фея –

Владислав Петрович Крапивин

Бегство рогатых викингов

из Цикла повестей: Мушкетер и Фея

БЕГСТВО РОГАТЫХ ВИКИНГОВ

Герои наших историй живут в подмосковном городке. На улице, которая называется

“Крепостная”. Дело в том, что в давние времена, когда по полям шастали орды

кочевников, здесь стояла крепость. Потом она сгорела и разрушилась. Остался только

земляной вал да овраг, который раньше, говорят, был крепостным рвом. Но скорее всего

это просто легенда, потому что овраг далеко от вала. Да еще название улицы напоминает о

старине.

Вал густо порос одуванчиками. В овраге растет крапива, булькает ручеек и живут

стрекозы и лягушки. На Крепостной улице живут мальчишки.

Конечно, там есть и взрослые, но речь главным образом пойдет о мальчишках.

Улица широкая, но тихая. Машины по ней не ходят, потому что она упирается в

овраг. Дорога заросла, и даже сквозь узкий асфальтовый тротуар пробиваются лопухи.

Домики прячутся в палисадниках с сиренью.

Сами понимаете, что такая улица – рай для футбола. И для всяких других игр.

Но не все игры бывают мирные.

Об этом и пойдет речь в нашей первой истории.

В конце июня их осталось пятеро. Почти все “овражники” – ребята с этого конца –

разъехались кто куда: в лагерь, к бабушкам, на юг, а один даже в тайгу с отцомгеологом.

А из компании Тольки Самохина никто не разъехался. Или сговорились, или

случайно так получилось, но их как было, так и осталось шестнадцать, не считая всякой

мелкоты.

У пятиклассника Сережки Волошина и его друзей никогда не было прочного мира с

Толькиной компанией. Кто тут виноват, сказать нелегко. Однако все отмечали, что

Самохин – человек въедливый и зловредный. Он ко всем придирался и никогда ничего не

прощал. Сережке он, видно, не мог простить, что тот не подчиняется. Не считает его,

Тольку, за командира в здешних местах, а сам имеет “армию”. Правда, Сережкина армия

была не такая большая и воинственная, но пока она была в сборе, могла постоять за себя.

И вдруг неприятность – разъехались!

Те, кто остался, жили в одном дворе. В двухэтажном доме – мальчишки, а в

маленьком, в глубине двора, – девчонка Виктория. Или попросту Вика. Одноклассница

Сергея.

Викины родители были путешественники. Они не поднимались на снежные

вершины, не искали рудные залежи и не раскапывали в песках древние города, они просто

ездили. Каждый отпуск они проводили с туристскими группами то на Черном море, то в

Ленинграде, то на Волге. А воспитывать Вику приглашали папину сестру Нину

Валерьевну.

Нина Валерьевна была худая, длинноносая и печальная женщина. То, что она тяжело

больна, подразумевалось само собой. Это все знали, когда еще Виктории на свете не было.

А если ктонибудь спохватывался и пытался узнать о ее болезнях подробнее, Нина

Валерьевна медленно и выразительно поднимала глаза на невежу. “Как же вам не

стыдно? – говорил этот взгляд. – Мучить бедную женщину, жизнь которой висит на

паутинке!” И невеже становилось стыдно.

Чтобы окружающие не забывали о ее страданиях, Нина Валерьевна постоянно

сообщала: “Ах, как у меня болит голова”. Фразу эту она произносила регулярно через

каждые четыре с половиной минуты.

То, что ей приходилось воспитывать Вику, Нина Валерьевна считала подвигом. Она

так и говорила: “Надеюсь, люди когданибудь поймут, какой подвиг я совершаю”.

Может быть, Викины родители это понимали, но они были далеко. А Вика не

понимала.

– Уиктоориаа! – на иностранный манер голосила по вечерам Нина Валерьевна. –

Пора домой! Слышишь?! Все нормальные дети уже спят! Уик… (ах, как у меня болит

голова!)… ториа. Не заставляй меня снова принимать валокордин!

– Выходит, я ненормальная! – шептала в какомнибудь укрытии Вика. – Ну и отлично.

Тогда мы еще погуляем. Ага, мальчики?

Как все нормальные девчонки, Вика гоняла с ребятами футбол, временами дралась,

ныряла с полузатопленной баржи и никогда не забывала, что она девочка. Довольно часто

Вика появлялась во дворе в модном сарафане или платье и вопросительно поглядывала на