Дома [Василий Иванович Немирович-Данченко] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Василий Иванович Немирович-Данченко Дома
Весна в долине Самура была очаровательна. От ужасов прошлых лета и осени не оставалось следов. Природа точно спешила заткать зеленью раны, нанесённые ей человеком, покрыть цветами вырытые им могилы. Тысячи трупов, безмолвных свидетелей недавнего мученичества, вражды, истребления, отчаяния, бешенства и страха, жажды победы и подлого хищничества, великодушия и зверства, давно зарыты. Самур медлительно и нежно катит теперь серебряные воды, раскидываясь на десятки рукавов, ласкаясь к угрюмым стенам грозного укрепления и унося к далёкому, голубому морю свои печальные саги о синих ущельях, по которым пробежали его чистые струи… Так же в поднебесьях тонули снеговые вершины дагестанских великанов, под самое солнце на темя гордых утёсов взбирались орлиными гнёздами лезгинские аулы. По утрам и вечерам кутали их туманы; румяные зори как и прежде бросали на них золотисто-розовые отсветы… В лунные ночи по-прежнему мечтательным сновидением казался этот задумчивый край легенд. Тишина стояла кругом. Разбитые кланы ещё не решались подыматься, и меланхолическое «слу-ш-шай!» русских часовых одно нарушало мистическое безмолвие горной пустыни… В апреле здесь было так хорошо, что ехавшие из Тифлиса в Самурское укрепление путники не могли надышаться и насмотреться. На лёгких крылах ветерка каждое мелькавшее мимо ущелье посылало им навстречу благоуханный привет. Тысячи неведомых цветов раскрылись только что, чтобы сейчас же и умереть, кинув им ароматное: «здравствуй!» С листвы деревьев, с откосов гор — отовсюду веяло свежею и таинственною прелестью чудно просыпавшейся природы. Она обволакивала их прохладным воздухом, возбуждала жажду жизни и счастья лучами, проникавшими во все потёмки души нежным шелестом, журчанием, шёпотом — так радостно настраивавшими и мысли, и чувства. Сердце сладко-сладко билось в ответ, и даже старик Брызгалов почувствовал себя вновь молодым и весёлым как некогда в юные и счастливые дни далеко отошедших лет. Он ехал не один. С ним в коляске была его дочь и молодой поручик, смотревший на Нину счастливыми глазами. — Ну что, дети? Помните эти места? — Да, батюшка… Ведь вы тогда здесь проехали сквозь лезгинские лагери? — обратилась она к сидевшему напротив. — Нет, Нина, дальше… — ответил ей офицер. — Как я тогда, Николай, боялась за вас. И… молилась… Николай, в котором читатели, верно, узнали уже Амеда, незаметно пожал ей руку. — Правду сказать, я тогда не мог себе и представить всего, что случилось потом, — тихо проговорил Брызгалов. Дочь слегка прислонилась к нему, не отводя больших, лучившихся тихою радостью глаз от Амеда. Ехавшие позади казаки привстали на стременах… — Ваше превосходительство! — подъехал один из них к коляске. — Что тебе? — Самурское укрепление видно… Брызгалов приподнялся. Нина и офицер тоже. За поворотом дороги, посреди долины, из-за зелёных и нежных облаков алычи, чинар и тутов угрюмо выдвинулись низенькие башни и стены крепости. У Нины сильно забилось сердце. Она и сама не заметила, как её рука очутилась у Николая… — Да… Сколько было пережито!.. — тихо проговорил Степан Фёдорович, не отводя глаз от каменного гнезда. — Сколько было пережито… И так много ушло из мира. Рогового нет… Левченко тоже… В мои годы тяжело прощаться с теми, к кому привык… Что это? Яркий блеск с одной из башен, и, секунду спустя, гулкий перекатный удар орудия… Ущелье за ущельем повторяют его… — Это нас заметили… Да, да… Вон и они — наши! Вдали по дороге показалось облачко пыли… За ним точно подымалась серая туча. Ещё один выстрел, и, казалось, всё кругом проснулось и отозвалось ему. Загрохотало в ущельях, ахнули и глухо простонали каменные груди утёсов, едва-едва слышно, но торжественно отозвались бездонные пропасти, точно и из их глубины нечто таинственное вздохнуло медленно и тихо… — Это наши едут навстречу… Облачко всё ближе… Надвигается за ними и туча поднятой пыли… В ней уже различаются смутно и слитно тёмные фигуры. Из облачка выдвинулись два всадника. — Кнаус… И опять в черкеске! Ехавшие не выдержали и выскочили из коляски. Николай бросился вперёд. При виде их, из тучи раздался целый залп весёлых выстрелов, и полусотня казаков, привстав на стременах, карьером понеслась навстречу. — Ваше превосходительство! Степан Фёдорович! — орал радостно и возбуждённо Кнаус. — Николай!.. Голубчик… — Нина Степановна… Ангел наш… И Незамай-Козёл спрыгнул с седла и кинулся к ней. — Здоровы, братцы! — крикнул Брызгалов казакам, обнявшись со старыми боевыми товарищами. — Спасибо вам за службу. Это ваш Георгий я ношу на шее… Государь благодарит вас и шлёт вам привет. — Рады стараться, ваше превосходительство! Брызгалов пристально вглядывался в эти лица: всё друзья, с которыми сроднили его общее несчастье и горе. Вон седой урядник. Степан- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (4) »
Последние комментарии
20 часов 49 минут назад
23 часов 6 минут назад
1 день 13 часов назад
1 день 13 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 22 часов назад