Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
директор. — Только нелегко мне просить за тебя. Ведь это твой отец расстреливал меня…
— Он многих, говорил мне дед, расстреливал. Я-то при чем?
Директор помолчал, еще побуравил Егора глазами.
— Почему же ты именно сюда приехал? В другом бы месте легче тебе.
Егор был на пределе, не выдержал, сорвался, зашипели у него слова сквозь зубы:
— Ладно! Я все испробовал, чтоб по-честному жить! Все! Теперь…
— Напугал-то! — усмехнулся Звонцев.
Егор выскочил из конторы, обернулся, увидел: в открытом окне стоит Звонцев, сурово глядит на него. Сердце Егора обливалось не кровью — кипятком каким-то, он повернулся, побежал, не видя дороги. И сквозь тугой шум в ушах услышал, как директор крикнул кому-то:
— Эй, Филимон, верни-ка этого дурака.
…Егор рассказал все, что было с ним после того, умолк.
— А я, значит, как дед помер, в Рязани поселился, — сказал Никита. — Приехал, никто и не спросил, чей такой да откуда.
…Ночью, лежа рядом с мужем, Ольга тихо шептала:
— Не понравился мне чем-то брат твой, Егор… Я у печки стою и чую: ползают его желтые глаза по мне.
— Я видел, что ползают. Ничего, спи.
— Зачем он приехал-то?
— В гости — слышала же. Родные места поглядеть.
…На другое утро Никита поднялся рано, до солнца еще, с первыми песнями скворцов, вышел из дому. Не было его весь день, вернулся он под вечер, притихший какой-то, сгорбленный, похудевший даже. Руки, как плети, болтались у колен. Глаза под сдвинутыми бровями опустели, казались потухшими.
— Да вы же не емши целый день! — воскликнула Ольга.
Но за стол он сел без охоты, поел немного, все глядел куда-то в сторону, в одну точку.
— Дом-то наш, Егор, пятистенник, где мы жили, — где же он? — спросил Никита. — Я глядел, глядел — нету. И места того вроде нету.
— Школа там сейчас стоит. А дом раскатали, бревна на клуб пошли. Клуб сперва деревянный был, потом каменный построили. А в бывшем клубе сейчас библиотека.
— А-а… — равнодушно протянул Никита. — А завозни наши где? Они же крепкие были, из лиственницы, век бы простояли.
— Сперва в них совхозные кладовые были. Потом на том месте механические корпуса построили. А завозни разобрали…
— На кладбище я тоже был… на могилке матери, — перебил Никита. — Ты обиходил могилку?
— Я.
— А также могилу этого Звонцева видел. Ограда хорошая, из железа, цветы цветут, памятник из каменной плиты с золотыми буквами… — И усмехнулся вдруг: — Может, тоже ты поставил?
— И я, — ответил Егор коротко. — Памятник мы ему в складчину поставили, как основателю совхоза. А цветы школьники садят.
Никита смотрел через окно на улицу, слушал, качал головой.
Ночью он ворочался, кашлял и, кажется, до утра так и не заснул. А утром, едва расцвело небо в окошке, поднялся, взял свой саквояжик, тронул сонного Егора за плечо, разбудил.
— Пойду я на станцию… Может, проводишь маленько?
— Вы же с недельку пожить обещались! — приподнялась и Ольга.
— Одного дня хватило.
— Я хоть на дорогу вам что-нибудь!.. Гостинцы ребятишкам, жене…
— Обойдутся, — невесело усмехнулся он.
Из Жулановки Никита и Егор вышли до солнцевосхода, шли молча. Утро было сухое, неросное, по бокам дороги стояли хлеба, с одной стороны рожь и с другой стороны рожь — две высокие зеленые стены.
Когда поднялись на пригорок, Никита оглянулся. Жулановка, большое село, домов на триста, лежала в лощине, тонула в синеватой утренней дымке. Посреди села белела трехэтажная школа, клуб с колоннами. Показалось солнце, и окна школы медно загорелись, будто в них вспыхнул свет.
— Вот тут, на этом взлобке, помню я, гречиху дед сеял. Хорошо она родила тут, — сказал Никита.
— И мы сеем иногда гречиху. Но чаще рожь. Рожь тут лучше родит. Так что мы глядим, что, где, когда выгоднее.
— Да-а, бухгалтер… — Никита поглядел на пыльные Егоровы сапоги, медленно поволок глаза кверху, провел ими, будто теркой, по его коленкам, по груди, по лицу. — Пишет жизнь письмена! Вот ты скажи мне, Егор… Двадцать лет бухгалтеришь тут, считаешь доходы с нашей… с полосухинской земли. И каково? Не обидно? Хоть раз взяло за сердце?
Ответа ждал Никита молча, напряженно. И терпеливо.
— Вон ты о чем?! — не сразу ответил Егор, тоже усмехнулся и, глядя в лицо брата холодно и враждебно, продолжал: — По-всякому бывает. Когда совхоз с убытком год заканчивает — берет за сердце, давит. А если с прибылью — праздник вроде на душе. Но совхоз крепко сейчас на ноги встал, лет с десять уж не бывает убытков.
Никита насмешливо покачал головой:
— Партийный ты, видать?
— Да, партийный. — Голос Егора прозвенел жестко.
— Ну, хоть и партийный, а дурак. — Желтые глаза Никиты вспыхнули, но тут же погасли, он обвял, сел на обочину дороги. И совсем другим голосом сказал: — Извиняй… Так это я, по глупости да от обиды…
Свесив голову с кудрявыми волосами, он глядел на землю.
— В чем она, глупость твоя да обида? На кого обижен-то?
— Это трудно объяснить, Егорша. Ты сядь. Вот так…
Последние комментарии
2 дней 17 часов назад
2 дней 17 часов назад
2 дней 17 часов назад
2 дней 18 часов назад
2 дней 20 часов назад
2 дней 20 часов назад