Тридцать три желания (сборник) [Иван Петрович Белышев] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
И.Белышев Тридцать три желания
СКАЗКА ПРО ПОДСКАЗКУ
Жила в нашем городе Подсказка. Ходила она по школам и подсказывала. Идет раз Подсказка рано утром по улице, видит — выстроена новая школа. Остановилась Подсказка у школы и постучалась в дверь. Открыл швейцар, смотрит — на крыльце стоит старушка. — Ты куда, бабушка? — спрашивает он. А Подсказка ему отвечает: — Я новая уборщица, пришла классы убирать. Пустил швейцар Подсказку в новую школу, и стала она там жить. Рано утром приходит Подсказка в школу, гуляет по коридорам, классы осматривает, а в это время ребята собираются. Много ребят учится в школе — и отличников, и лентяев, а в одном из классов учатся два товарища — Петя и Рома. Нужно вам, ребята, сказать, что хотя Петя с Ромой и очень дружили, но мальчики были разные. У Пети всегда по дисциплине отлично, а Рома — шалун. Петя был первым учеником в классе, а Рома — самым последним, ленился и учиться не хотел. Однажды приходит Петя в класс раньше всех и ждет Рому. А Рома накануне до самой ночи с ребятами в городки играл, проспал и на урок опоздал. Бежит Рома по коридору, торопится, вдруг навстречу ему Подсказка. — Что, — говорит, — опаздываешь, да и уроки, наверное, не готовил? — Арифметику выучить не успел, — отвечает Рома, — вчера поздно спать лег. — Ну, ничего, я тебе помогу. Ты только про себя скажи:
А у Подсказки дела много. В каждом классе экзамен — где арифметика, где русский, а у Ромы — география. Бегает Подсказка из класса в класс. Не успеет по русскому подсказать, как ее лентяи зовут на арифметику; только начала арифметику подсказывать — слышит: Рома зовет:
ТРИДЦАТЬ ТРИ ЖЕЛАНИЯ (Сказка)
Жили два приятеля — Коля и Миша. Учились они в одном классе и рядом на парте сидели. А тут еще так подвезло, что этим летом и на дачу вместе поехали. Конечно, не нарочно, а бывает в жизни такой счастливый случай, когда папы и мамы рядом дачи нанимают, одна против другой — через дорогу. Вот так и у них случилось. Обрадовались ребята и говорят: — Это замечательно: все лето вместе будем играть. Ну, и стали жить. И вот однажды пошли они вдвоем в лес и поймали там зайчонка. Посадили его в кепку, идут и радуются. А зайчонок сжался в комочек, дрожит, даже со страха глаза покраснели — вот-вот заплачет. Только Миша с Колей свернули из леса на дорогу, как из-за куста выскочила к ним зайчиха. Села она у дороги на задние лапки и говорит: — Ребятки, а, ребятки, отдайте мне моего сынишку.
Удивились ребята, что зайчиха говорит человеческим голосом, и спрашивают: — Это что — ты говоришь человеческим голосом, или мы стали по-заячьи понимать? — Нет, — отвечает зайчиха, — это я говорю человеческим голосом, потому что я не простая зайчиха, а волшебная. — Волшебная! А что же у тебя волшебного? — Все у меня волшебное, — отвечает зайчиха, — я все могу сделать. — Вот здорово! — говорят ребята. — Неужели все? — Отдайте мне моего зайчонка обратно, — плачет зайчиха, — я все ваши желания буду выполнять. — Что же, — говорят ребята, — можно, только ты дай нам честное слово, что нас не обманешь. — Что вы, — удивилась зайчиха, — какое же у нас, зайцев, может быть честное слово? — А тогда как же? — А вот как, — отвечает зайчиха, — поклянусь я вам на горелом пне страшной заячьей клятвой выполнить тридцать три ваши желания. Согласны? — Давай, — говорят ребята, — нам-то все равно, лишь бы ты только свое слово сдержала. Подошла тогда зайчиха к старому, мшистому, обгорелому пню, поклонилась ему тридцать три раза и сказала:
Куда там Коле со своими трехметровыми шажками равняться! Прибежал Миша к дому и говорит: — Что, слабо тебе меня перегнать?! — Ничего не слабо, — отвечает Коля, — ведь и ты не обогнал. — А ну давай еще раз? Побежали ребята снова. Бегут — стараются: то Миша Колю обгонит, то Коля впереди Миши бежит — кто раньше подумает, тот впереди и окажется. Вдруг Коля как крикнет: — Стой! Ноги сразу остановились, как приклеенные. — Эх, Миша, — говорит Коля, — какие мы с тобой глупые, сколько желаний зря израсходовали. — Верно, — отвечает Миша, — я четыре раза желал тебя перегнать, а ты сколько? — А я пять, да шестой раз хотел, чтобы вместе прибежали. — Вот досада, — говорит Миша, — десять желаний пропало. Нет, давай теперь желания экономить. — Ясно, — отвечает Коля, — нужно какие-нибудь хорошие желания придумать. Ты чего хочешь? — Я, — говорит Миша, — босиком по грязи побегать да пирога с малиновым вареньем. А ты? — Ах, какой ты хитрый, все самое лучшее забрал себе, а мне ничего и не осталось. — Ну как ничего? Ты что-нибудь другое придумай. Видит Коля, что около Миши на дороге большая лужа грязи появилась и пирог у него в руке торчит. — Нет, — говорит Коля, — отдавай мне грязь. — Полпирога бери, — отвечает Миша, — а грязи не отдам — сам буду шлепать. — И залез в лужу.
Рассердился Коля, схватил пирог и запустил им в Мишу. А Миша словчился да Коле — подножку. Шлепнулся Коля в грязь и заплакал. — Из-за тебя, — говорит, — все желания на глупости израсходуем. Смотри, на что стали похожи. А Мише и самому жалко. — Ну, что же, — говорит, — придется пожелать, чтобы грязь отлипла, а то куда мы такими огородными пугалами пойдем. Пожелали ребята очиститься от грязи — сразу костюмы стали как новые, вся грязь отвалилась; даже жирные пятна пропали. — Ну вот, — засмеялся Коля, — теперь можно и домой итти. Подошли они к дому, а Миша и говорит: — Вот что — давай до вечера ничего желать не будем. — Да я с удовольствием, — отвечает Коля, — только, ну, понимаешь, не хочу желать, а желания в голову так и лезут, так и лезут. — А ты отворачивайся от них. — Куда отворачиваться? — Ну, как куда — в другую сторону — Вот чудак, так у меня желания в голову со всех сторон лезут. Вот честное слово — ничего не хочу желать. — Коля, — сказал с упреком Миша, — ведь «не хочу желать» — это тоже желание. Ах, какой ты! — Так я... — начал Коля, но Миша его перебил: — Нет, нет, ты лучше молчи, а то еще какое-нибудь желание выскочит. Так они молча и проходили до обеда. После обеда Коля пошел удить рыбу. Сел на бережку и пожелал, чтобы рыбешка ему ловилась. Сидит да удочку таскает. Не успеет леску закинуть, как нужно тянуть обратно: рыбки прямо сами на крючок так и нанизываются. Быстро полное ведро плотичек наловил. Переменил червяка, а тут к нему и Миша подошел. Посмотрел Миша в ведро на плотичек, рассердился и говорит: — Как ты смеешь без меня желания расходовать?! — Ох, какой заячий повелитель нашелся! — отвечает ему Коля. — Только ходит да распоряжается. Вот захочу — и такого сомину выловлю, что в ведро не уместится. Но в это время удочку как дернет!.. Коля не удержался и с берега свалился прямо в тину. — У тебя всегда так, — говорит со злостью Миша, — и сом ушел, и сам — в тине. Не желаю я больше с тобой быть вместе, давай делить остаток желаний пополам. — Пожалуйста, — говорит Коля, пожимая плечами. — Подумаешь, испугал! — А я ни пугать, ни играть с тобой не желаю, — отвечает Миша. Сел рядом на травку, вынул из кармана конфетку и стал сосать. «Чего это он конфеткой хвастает да еще и причмокивает», подумал Коля и пожелал себе сто порций эскимо. Развернул и ест одну за другой. А Миша ему назло тортов захотел. Смотрит на Колю и прямо тут на берегу у тортов все края обгладывает. А Коля тогда — яблок. А Миша тогда — квасу...
И до того они, ребята, дожелались, что скоро осталось у них только одно желание. Сидят и спорят. Миша говорит: — Это мое желание осталось. А Коля ему не уступает. — Нет, — отвечает, — не согласен, все равно тебе не отдам. Так они и не решили. Каждому хочется последнее желание себе забрать. Рассердились ребята, надулись и разошлись по домам. А вечером у Миши разболелся живот, так разболелся — прямо терпения нет. — Мама, — плачет Миша, — это мне все Колька назло делает. — Чем он тебя накормил? — спрашивает мама. — Да ничем, я сам квасу напился. А у него, назло мне, живот не болит. — Что тебе от этого, если у него живот будет болеть, — удивляется мама, — ведь тебе не будет легче? — Как не будет? — отвечает Миша. — Конечно, будет. У нас с ним сейчас животы должны быть общие. — Что ты, что ты! — испугалась мама.— У тебя, наверное, жар, ты бредишь. — И побежала прямо за доктором, а Миша к Коле пошел. Пришел и видит: лежит Коля в кровати, весь компрессами обложен. — Ох, Миша, — говорит, — ничего я не хочу, ничего я не желаю, лишь бы только живот перестал болеть. Обрадовался Миша, подал ему руку и говорит: — Коля, давай это пожелаем вместе. Пожелали они — и боль прошла. Что, не верите? Смотрите, кто не поверит, у того сразу живот заболит. А если верите, тогда и сказке конец.
МАЛО ЛИ ЧТО
Всю последнюю шестидневку Роме ужасно не везло. Началось это просто: однажды на перемене Рома, по своему обыкновению, подошел к Пете Пыжикову и стал дразниться. — Эй ты! — крикнул Рома. —
Это так рассердило маму, что она закричала: — Немедленно прекрати свои грубости! — и с силой захлопнула входную дверь. — Действует, — усмехнулся Рома. — Идея! Чем это не дразнилка? Да еще какая это будет мировая дразнилка, если ее разучить на разные голоса. Рома, быстро встав с дивана, подошел к зеркалу. Он сначала сказал спокойно, обыкновенным голосом: «мало ли что», потом угрожающим шопотом и наконец, постучав по столу указательным пальцем, протянул долго и тоненько. В дверь постучали. — Войдите, — сказал Рома. В комнату вошла соседка Мария Ивановна. — Здравствуй, Ромочка! Можно позвонить по телефону? Мне очень нужно? — Мало ли что, — ответил улыбаясь Рома. — Удивляюсь, — сказала Мария Ивановна, — телефон не занят, а ему жалко. — Тем более, — ответил Рома спокойно. — Это просто хамство! — вспыхнула соседка.— Не съем же я ваш телефон? — Мало ли что, — повторил Рома, скрестив на груди руки. Мария Ивановна быстро повернулась и, выскочив из комнаты, сердито хлопнула дверью. Было слышно, как она на кухне загрохотала посудой и ругала Рому грубияном. Рома от удовольствия потер руки и снова подошел к зеркалу. Откинув в сторону руку, как это делают на сцене артисты, он набрал в грудь как можно больше воздуха и только хотел пробасить, как зазвонил телефон.
— Слушаю, — сказал Рома, быстро взяв трубку. — Рома, — говорил в трубке голос Лени, — я хочу с тобой в кино пойти. — Мало ли что, — ответил Рома. — Слушай, если ты сердишься за голубя, так ведь у ней птенцы вывелись, — оправдывался Леня. — Тем более, — холодно ответил Рома. — Что же, по-твоему, я должен отдать тебе голубку, а птенцы пусть дохнут? Так? Да? — Мало ли что, — повторил Рома, как попугай. — Как мало ли что? — закричал Леня. — Это просто безобразие! Зверством это называется — вот как! — Тем более, — сказал ему Рома ехидным голосом. — Ну, знаешь, — зашипело в трубке, — после этого ты мне не товарищ, и вообще я с тобой даже разговаривать не желаю. — И Леня с сердцем бросил трубку. Разговор сразу оборвался, но Рома был очень доволен своей выдумкой. За обедом мама жаловалась отцу.
— Что с ним случилось? — говорила она.— Грубит, стал совершенно невозможным. — Мало ли что, — заметил Рома, по своему обыкновению. — Роман, — сказал строго отец, — чтобы это было в последний раз. — Тем более, — ответил Рома, запихивая в рот кусок котлеты. — Немедленно выйди вон из-за стола, грубиян! — крикнул отец и постучал по тарелке ложкой. Рома встал и, надув губы, вышел из комнаты. — Безобразие! — возмущался отец. — Откуда у него эта напускная грубость? Роме одному сидеть в комнате скучно. Отец после истории за обедом не разговаривает, мама — сердится, а соседи по квартире демонстративно Рому не замечают, — будто бы и нет Ромы. Не только не говорят, а даже глядеть на него не желают. — Ну, и пусть, — сказал Рома,— я в кино пойду. Когда Рома вышел на улицу, уже зажигались огни. Дойдя до угла, он быстро перебежал дорогу и на ходу впрыгнул в проходящий трамвай. Не успел Рома войти в вагон, как раздался свисток. Трамвай остановился, а подошедший осодмиловец сказал: — Мальчик, зачем ты на ходу в трамвай скачешь? — Мало ли что, — махнул рукой Рома. — Полюбуйтесь, — сказал обидчиво осодмиловец, — в трамвай на ходу прыгает, да еще и грубит. А ну, выходи! Рома сердито вышел из трамвая. «Эх, — с досадой думал он, — и так на льготный вечерний сеанс опаздываю, а тут еще этот придира лекцию собирается читать. Ну, ничего, я его отбрею».
А осодмиловец спокойно продолжал убеждать Рому. — Неужели тебе не стыдно, — говорил он,— безобразить? А если бы ты под трамвай попал? — Тем более, — сказал Рома. — Как тем более? Да знаешь ли ты, сколько кутерьмы бы тут было? Да и вожатому тюрьма. — Мало ли что. Осодмиловец удивленно заморгал глазами. — Вот бесчувственный. Может, у вожатого семья и дети есть... — Тем более, — ответил Рома, пожимая плечами. — Ах, так? — сказал угрожающе осодмиловец и повел Рому в пикет. Когда они вошли в маленькую комнату пикета, там был только один дежурный. Он сидел за письменным столом и читал какую-то бумагу. — Чуть под трамвай не попал, — сказал сердито осодмиловец, указывая на Рому, — да еще всю дорогу грубил. — Хорошо, — ответил спокойно дежурный. — Садись, мальчик. Рома осторожно сел на кончик стула и посмотрел на висевшие против него большие круглые часы. «Ясно, — подумал он, — на льготный сеанс не попаду, а на следующий денег нехватит». Осодмиловец ушел. Дежурный продолжал читать, изредка поглядывая на Рому. Рома беспокойно ерзал на стуле. Наконец дежурный отложил бумаги в сторону, вынул из пачки папиросу и, закуривая, сказал: — Ну, рассказывай.
Но Рома был зол на всех за то, что опоздал в кино, и решил грубить. «Вот буду молчать, и все тут», подумал он. И, сердито нахмурив брови, он недовольно передернул плечами. — Ну, что же ты молчишь! — повторил дежурный. — Рассказывай, я слушаю. Но Рома продолжал упорно молчать. — Вот как, — сказал улыбаясь дежурный, — ты даже со мной и разговаривать не хочешь? Придется тогда тебе тут посидеть и подумать. — И дежурный снова принялся за чтение бумаг. Прошло десять, двадцать минут, а дежурный все продолжал читать. За окном стало совсем темно. Где-то в углу скреблась мышь. Рома забрался с ногами на стул. Он со страхом смотрел в темный угол, откуда слышались писк и возня. «Ночью тут, наверное, крысы бегают, — думал он, — а они, говорят, на людей кидаются, особенно когда голодные». Он с тоской перевел глаза на циферблат часов. Было без четверти девять. Вдруг дежурный встал из-за стола. «Неужели уйдет, — испугался Рома, — а я тут один останусь?» И он готов был уже разреветься. Но дежурный, весело подойдя к Роме, взял его за плечо. — Ну как? — спросил он, заглядывая ему в глаза. — Может быть, все-таки, скажешь, почему ты в трамвай на ходу прыгал? Когда Рома увидел, что милиционер и не думает уходить, у него весь страх сразу прошел, и он со злостью ответил: — Мало ли что. — А если бы тебе ноги отрезало? — Тем более, — сердито буркнул Рома. — Как тем более? — удивился милиционер. — Вот теперь из-за тебя придется родителей оштрафовать на сто рублей. — Мало ли что. Тут милиционер хотел ему что-то ответить, но остановился и, внимательно посмотрев на Рому, отошел и сел за стол. — Нет, — сказал он решительно, хлопнув ладонью по столу, — не буду штрафовать родителей — сам отвечай за свои шалости. Вот возьму и продержу тебя целую ночь в пикете. — Не имеете права, — сказал Рома. — Мало ли что, — ответил дежурный. — Других не имею права, а тебя продержу. «Еще и правда посадит, — подумал Рома,— вон какой злющий. Усы так и топорщатся». И он уже сказал не с такой смелостью: — Как же так, товарищ милиционер, мне завтра утром в школу нужно итти. — Мало ли что, — ответил дежурный. — Как мало ли что? — закричал Рома. — Да у нас завтра по географии будут кино показывать! — Кино! — повторил милиционер. — Ну, тогда тем более. «Что это? — удивился Рома. — Он меня изводить принялся, что ли?» Но дежурный не обращал на него никакого внимания. Он вынул из стола новую пачку бумаг и снова принялся за чтение. — Дяденька, товарищ дежурный, — начал Рома, — честное слово, больше не буду. — Мало ли что, — недовольно отмахнулся дежурный, — все вы честное слово даете. — Да неужели вы мне не верите? — сказал Рома, вскакивая со стула, и почувствовал, как слезы подступили у него к горлу. — Если я целую ночь домой не приду, мама с ума сойдет. — Тем более, — ответил спокойно милиционер. Но тут Рома не выдержал и разревелся. — Что? Хорошо? — спросил его строго дежурный. — Что — хорошо? — Да твои эти — «мало ли что»? — Нет, — сказал Рома, сморкаясь, — прямо, извод какой-то. — Ну, вот видишь, каково на себе испытать. — Да ведь я... — начал Рома, но милиционер его перебил: — Так вот ты посиди и подумай. Что говорил Роме дежурный милиционер, — я не знаю. А только, когда поздно вечером Рома вернулся домой, то сразу лег спать. На другое утро в школе Рома подошел к Лене и, отведя его в угол, рассказал ему всю историю. — Плохо будет, — сказал Леня, — если дежурный сообщит в школу. — Нет, не сообщит, — ответил Рома уверенно. — Мы с ним договорились. Я дал честное слово, что больше никогда дразниться не буду. А потом, — добавил он, хитро улыбаясь, — мало ли что может случиться, если тем более это зависит только от себя. И это, ребята, была самая последняя дразнилка, которой Рома поддразнил сам себя.
Последние комментарии
14 часов 15 минут назад
16 часов 32 минут назад
1 день 7 часов назад
1 день 7 часов назад
1 день 12 часов назад
1 день 16 часов назад