Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
Слог хороший, но действие ГГ на уровне детсада. ГГ -дурак дураком. Его квартиру ограбили, впустил явно преступников, сестру явно украли.
О преступниках явившихся под видом полиции не сообщает. Соглашается с полицией не писать заявление о пропаже сестры. Что есть запрет писать заявление ранее 3 дней? Мало ли, что кто-то не хочет работать, надо входить в их интерес? Есть прокуратура и т.д., что может заставить не желающих работать. Сестра не
подробнее ...
пришла домой и ГГ отправляется в общественную библиотеку, пялясь на баб. Если ГГ и думает, то головкой ниже пояса. Писатель с наслаждением описывает смену реакции на золотую карту аристо. Диалоги туповатые, на уровне ребёнка и аналогичным поведением. История драки в школе с кастетами и войнами не реально глупая. Обычно такие тупые деологи с полицией, когда один сознаётся в навете оканчивается реальным сроком. Когда в руки ГГ попали вымогатели с видео сестры, действия ГГ стали напоминать дешевый спектакль. Мне данный текст не понравился, сказочно глупый.
аллах поможет нам сохранить его.
И все, вслед за ним, подняли глаза к закопчённому верху юрты, где в круглом отверстии видно было серое, неспокойное, клубящееся небо. Видно, там, на высоте, разгуливал ветер.
— Люди есть люди, — продолжал Атанияз. — Если мы выделим только ничтожную часть того, что имеем, будет достаточно, чтобы сохранить всё богатство. Недаром говорится: рука руку моет, а две руки — лицо.
Его поняли. Если волка нельзя убить, лучше отдать ему одного барана, иначе он перережет всю отару.
— Я сделаю это сам, — сказал Атанияз. — А вы идите и занимайтесь своими делами. И не вешайте носы, — добавил он, улыбаясь.
И эта его улыбка сделала больше, чем все успокаивающие слова. Люди облегчённо вздохнули: значит, всё будет в порядке, коли Атанияз улыбается.
Они разошлись, судача, а хозяин остался сидеть в юрте, как-то вдруг сникнув, словно бы утомившись от нелёгкого разговора. Нет, он был совсем не так спокоен, как казалось. Надвигалась беда, он знал это и чувствовал, что на этот раз обойти её, миновать будет трудно, ох, как трудно…
Прикрыв глаза, он представил себе отары овец на зеленеющих по весне склонах холмов. Их много, этих отар, за день не объедешь, даже на таком резвом и выносливом коне, как у Атанияза. И они радовали глаз, вселяли в душу горделивое чувство: это всё моё!
Ведь каких трудов стоило ему нажить такое богатство. Атанияз шёл к нему напролом, не считаясь ни с чем, — и губил в зимнюю стужу чабанов, и обманывал их нещадно, и заставлял посылать в пески детей, а если, случалось, провинился — бай сам, своей рукой, жестоко наказывал несчастных. Его ненавидели, а он плевал на чьё-то там мнение, — отары растут, это главное, а остальное не стоит внимания.
И вот теперь у него хотят забрать овец, его единственную радость, его жизнь. Мыслимо ли это!
За войлочной стеной юрты что-то сказала Зиба.
— Ты ещё ничего не понимаешь, — раздался голос Ниязкули. — А это очень серьёзно.
— Да что вы все только об овцах думаете? — воскликнула Зиба. — Хотят пересчитывать — пусть себе считают. Нашли о чём горевать.
— Опять ты суёшь нос куда не следует, — ворчливо вступила в разговор Огульхан. — Отец и братья своим горбом наживали богатство, его хотят отобрать, а тебе всё нипочём.
Атанияз схватил в кулак бороду, потянул до боли, до слёз в глазах. Отобрать его овец!.. Одно-единственное слово стучало в висках: отобрать, отобрать, отобрать…
Где-то возник странный, рокочущий звук. Атанияз замер, прислушался. И вдруг понял: трактор, конь шантана. Его прислала на священную землю предков новая власть, та самая власть, которая хочет отобрать у Атанияза всё…
Глава вторая
Легенда о двух верблюдах
Странное название было у этих мест — Ак Эркек-Чал Эркек [2]. Так окрестили два продолговатых жёлтых холма в низовьях Мургаба. Древнее русло реки отделяло эти холмы от степи Ших-Мансура, уходившей далеко на север. И даже на быстром верблюде было трудно пересечь степь за один переход.
За холмами тянулись сухие овраги, вначале глубокие, но по мере удаления в степь мелевшие и, наконец, исчезавшие вовсе, и тогда уже не на чем было остановиться глазу. Чуть всхолмлённая невысокими однообразными барханами равнина поросла саксаулом и тамариском, весною зелёных и цветущих, а летом жёлтых, сгоревших на солнце и покрытых пылью. Эти пустынные растения то образовывали жиденькие, не дававшие тени рощицы, то словно бы разбегались по песчаным склонам барханов. И если бы кто-нибудь смог глянуть на равнину с высоты птичьего полёта, то увидел бы затейливый узор, какой встретишь разве только на туркменском ковре кропотливой ручной выделки. И мягкий яндак, такой неприметный вблизи, вплетал в этот рисунок свою нежно-зелёную нитку, без которой вся картина была бы, пожалуй, грубее и суше.
Каждый день, каждый час, тревожимые ветром, барханы неприметно двигались, перемещая свои песчинки с пологого бока к крутому, — так было в любое время года. И только сейчас, по весне, они неожиданно замерли, словно прислушиваясь к пробуждающейся в них жизни и удивляясь, как это на совершенно бесплодной, гибельной почве сживают, начинают прорастать и тянуться к солнцу бледными ещё стебельками прошлогодние крохотные семечки, с виду и не живые будто бы вовсе…
В полдень, когда нежаркое ещё солнце всё-таки нагрело южные склоны холмов, большая отара ладных, заботливо ухоженных овец медленно приближалась к оврагам. Овцы щипали траву и двигались плотно, — как будто белую шубу осторожно тянул кто-то по земле. Глухой перестук копыт, блеянье овец и молоденьких ягнят, звон колокольца на шее козла-вожака, окрики чабанов — всё это преобразило, оживило пейзаж.
Молодой чабан шёл, а его чолук ехал рядом на ишаке. Следом белый верблюд, величаво вышагивая, нёс на горбу их немудрёный походный скарб. Два огромных лохматых пса, высунув языки и обнажив краткие желтоватые клыки, то шли шагом, то бежали возле отары, подгоняя
Последние комментарии
15 часов 24 минут назад
23 часов 24 минут назад
1 день 14 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад
1 день 18 часов назад