Прораб и носитель кльтуры [Макс Александрович Бабаев] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Макс Бабаев Прораб и носитель кльтуры
За Максом гнался фининспектор. Он, как мумия, был обмотан отработанными чековыми лентами, концы которых развевались в сквозняке — вокруг противопожарных дверей зияли щели, а через них так и лезли пальцы, на которых огненными буквами было написано "МЧС" и "Ростехнадзор". — Отдай мое СТОРНО! — завывал инспектор, бессистемно взмахивая руками-шлагбаумами, вместо глаз у него моргали желтые проблесковые маячки, а ногами ему служили турникеты-триподы, и катил он на них резвее, чем удавалось бежать Максу. В неверных красных вспышках световых оповещателей Макс углядел входную дверь с призывно помигивающим зеленым диодом считывателя, выхватил свою последнюю надежду — карточку доступа, прижал ее к считывателю, навалившись всем телом, уже предвкушая спасение, но считка пискнула отрицательно, загорелся красный огонек, а дверь так и осталась закрытой. Макс в ужасе обернулся. Фининспектор, размахивая сальдо, приближался, ухмылялся черным провалом денежного ящика. Макс вжался в холодное железо двери вспотевшей спиной, зажмурился… И проснулся. — Никогда, нет, никогда больше, не возьмусь за несколько объектов сразу — к чорту эти халтуры, — отдавалось в голове под струями душа, — Одному кассу, другому турникет, третий, вообще, хочет, чтобы просто все было круто…Валентина Сидоровна выбирала себе телевизор. Валентине Сидоровне важно было не то, какой именно телевизор она выберет, а то, какие они все быдлы, а вот она — Старший преподаватель кафедры этики и эстетики. Поэтому она вела себя истерично и визгливо. Она подходила к каждому продавцу-консультанту и заявляла: — Мне нужен канал "Культура", больше мне от вашего телевизора ничего не надо, но канал "Культура" должен из этого вашего телевизора показывать И-Д-Е-А-Ль-Н-О! На опасливые вопросы про существующую у нее в квартире антенную сеть, Валентина Сидоровна отвечала, сузив презрительно глаза: — Какое кабельное телевидение, вы за кого меня, молодой человек, принимаете? Чтобы я смотрела ЭТО? — слово ЭТО она выделяла хорошо поставленным преподавательским голосом, обводя плавным царственным жестом все экраны телевизоров в магазине, а там показывали какие-то клипы. — Да вы что, у меня есть своя антенна, и я на нее принимаю канал "Культура". Неужто для вас это так сложно? Консультанты от Валентины Сидоровны разбегались. Валентина Сидоровна радовалась — вот как она ловко показала свою ценность перед этой бескультурщиной! Мимо Валентины Сидоровны попытался пройти человек вида лохматого, лица опухшего, однако, в фирменной магазинной футболке. Валентина Сидоровна, увидев персонажа, еще собою неоглумленного, ловким подскоком всторону стала у него на пути, приготовившись сеять моральную смерть, подобно средневековому паладину в окружении неверных. — Молодой человек, может, Вы мне подскажете, если здесь больше никто не компетентен? — ликующим трубным голосом вопросила Валентина Сидоровна, победно оглядывая поле битвы, на котором не осталось ни одного не поверженного ею консультанта. — Да, — мертвым голосом сказало опухшее лицо, — Слушаю. Пока Валентина Сидоровна вещала о своих потребностях, лохматый человек вынул из-за стойки с надписью "Сервисный отдел" пульт дистанционного управления, нашел от этого пульта телевизор, и запустил автонастройку. На появлявшихся каналах Валентина Сидоровна видела то порнографию, то вопиющую бездуховность, то рекламу, о чем немедленно заявляла, противопоставляя все это своему любимому каналу. Наконец из цветного шума стал угадываться логотип "Культуры", Валентина Сидоровна вытянула руку, как памятник Ленину, с целью показать окружающим, что вот она, культура, а они — быдло, но поперхнулась и закашлялась. Потому что во весь экран канал "Культура" демонстрировал ветку какого-то экзотического дерева, на которой сосредоточенно трахались два лемура, вытаращив невинные глаза прямо на Валентину Сидоровну. А качество картинки было, действительно, идеальным.
Петрович ловко поднялся на стремянку. В одной руке у него был перфоратор, а в другой — железный ящик щитка. Зажав перфоратор между ног, а ящик повесив на верхушку лестницы, Петрович решительно открыл плитку фальшпотолка и сдвинул ее в сторону. Из-за плитки к Петровичу выскочил познакомиться оголенный электрический кабель. Петрович с кабелем предпочел не знакомиться, аккуратно его загнул, положив на соседнюю, неоткрытую, плитку потолка. — Ибо нефиг, я не электрик, не мое это дело, — благоразумно решил Петрович. И стал размечать стену под отверстия для ящика.
Секретарша Машенька, краем глаза наблюдая за манипуляциями Петровича, разговаривала с лаборанткой Верочкой, прижав ухом к плечу новенький Ай-фон. Потому что руки ее были заняты, руками она готовила Декану чай. Аккуратно выставив на подносике с хохломой чашечку, блюдечко с прозрачно нарезанным лимончиком, тарелочку с печененками (все, как Василий Иванович любит!), Машенька, не прекращая ворковать в трубку музыкальным голосом "А он чо? А она чо?" двинулась в сторону кабинета обожаемого начальника. Прямо около входа в кабинет стояла тумбочка с только что вскипевшим чайником, и Машенька намеревалась именно там и закончить разговор с подругой. Однако на пути к заветной тумбочке оказалась стремянка с Петровичем. Удивленно воскликнув "Да ты чо?" и воздев очи горе, Машенька зацепилась высоченным каблуком за нижнюю поперечину стремянки и, изящно метнув подносик вверх, в тщетной попытке стабилизации своего тельца, в падении обняла ноги Петровича. При этом импульсно и пронзительно взвизгнув. Петрович, не ожидая такого подвоха, вздрогнул, выронил перфоратор и, дернув плечом в поисках равновесия, задел фальшпотолок. Тут же из темноты выметнулся оголенный кабель и впился, радостно извиваясь, прямо в ухо Петровича. Кабель неожиданно оказался запитанным. Замотав головой от такой несправедливости, Петрович ощутил, что падает, прямо с лестницей, набок. Рефлекторно взбрыкнув ногами и заорав "Ай, блиааа!", он попытался соскочить с лестницы, однако, запутался в бедной Машеньке. Но лестница все-таки не упала, опершись верхушкой на стену, а снизу ее подперла тумбочка, правда уже без чайника. Чайник лежал на полу, создавая предпосылки для вспучивания наборного паркета. Посреди парящей лужи сиротливо доходил Ай-фон. Когда осели пыль и пар, взору прибежавшей на грохот Верочки открылась следующая картина: Машенька, рыдая черными от расплывшейся косметики слезами, рассматривала в зеркальце быстро заплывающий глаз. Из своего кабинета пытался вырваться Декан, однако дверь была расперта ставшей под углом лестницей, под которой стоял согбенный Петрович, в шоке баюкая перфоратор с погнутым буром. Верочка выдохнула "Ах!", закрыла прелестный ротик маленькими ладошками и в изнеможении привалилась к дверному косяку.
Макс стоял в коридоре Университета и распекал монтажников за нерадиво проложенные кабельные трассы. Трассы проходили за потолком, поэтому стоял Макс на стремянке. В одной руке он держал фонарик — за потолком ведь темно, а другой рукою — жестикулировал, стремясь передать всю гамму обуревающих его чувств. Почему именно жестикулировал — так ведь ВУЗ, культура, мать ее… словами-то не высказать. Из-за поворота, метрах в десяти, показалась Валентина Сидоровна, до сих пор переживающая свое фиаско в магазине бытовой техники. Она попеременно то наливалась суровой лиловой кровью, планируя жестокую месть инженеру сервиса, то бледнела, вспоминая о гомерическом хохоте, под который вынуждена была из магазина сбежать… И опять ее лицо заходилось королевским пурпуром, когда она прикидывала текст жалобы Президенту на канал "Культура", и опять обретало меловую белизну, от природной трусости перед начальством. А вдруг не согласуется жалоба с линией партии-то? Что будет с Валентиной Сидоровной в этом случае, Валентина Сидоровна представить боялась. В этот самый момент — его потом историки в своих анналах укажут как знаковый, у Макса на прищепке заговорила рация. Голосом Петровича. Рация была настроена на полную громкость и в выражениях не стеснялась. Скажем прямо, Петрович умел. Валентина Сидоровна тут же подобралась, как тигр, точно рассчитала момент прыжка и кинулась. Дичь казалась ей беззащитной. — Молодой человек! Как Вы можете ЭТО слушать? Что Вы себе позволяете в стенах Уважаемого Высшего Учебного Заведения? Как Вам не стыдно? Макс, который гордился статусом даже не носителя, а хранителя языка, на котором сейчас разговаривал Петрович, быстро разобрался в том, что и где с Петровичем произошло, после чего улез за потолок и стал там что-то делать, шевелясь всем телом, для имитации Очень Бурной и Полезной деятельности. Монтажники, у которых путей отступления не было, попытались тихо слиться с интерьером коридора. Однако их маневр был то ли не достаточно отработан, то ли — не на ту нарвались, но Валентина Сидоровна принялась отчитывать уже их. — А вы, молодые люди, почему вы слушаете такое безобразие, ведь каждый культурный человек должен немедленно осадить вот этого хулигана, поймите, что вот это — вопиющее бескультурье, и, если вы так будете выражаться, ни в одно приличное место вас не пустят! Такие слова говорят только в борделях! Такого поворота Макс не ожидал, поэтому ему пришлось из-за потолка вылезать. Как и ожидалось, у монтажников начиналась тихая истерика, у них на лицах уже было написано, как долго они могут слушать, а главное — говорить такое бескультурье, если их, после этого, пустят в бордели. Тем более, если без прораба. — Все вопросы в кабинет ***! Нам велено, мы работаем! — вылупив оловянные глаза, гаркнул Макс, предвкушая речь Декана.
Макс стоял около турникета. День клонился к вечеру, система была запущена, только вот люди, которые хотели выйти из здания, никак не понимали, зачем им выдали карточки для прохода и провели инструктаж по пользованию этой картой, люди не читали огромную надпись "Приложите свою карту вот сюда", бодали пузом штангу турникета, громогласно заявляли о своей нелюбви к тому, кто все это придумал и осуществил. Они просто хотели выйти. И им было наплевать на эту преграду. Но она их почему-то не пускала. Охранники уже слезно попросили Макса стоять вот здесь и говорить людям, что надо делать с карточкой, и что не надо делать с турникетом. — Ты, хоть, культурный, а мы уже не можем, — говорили они, побивая челами стопы запыленных максовых рабочих ботинок. Макс понял, что отвертеться не получится. Он твердил бесконечное "приложите карту вот сюда, когда загорится зеленая стрелка — проходите", чувствовал себя попугаем, выслушивал от каждого проходящего размышления о смысле турникета, его, Макса, жизни, и о том, какое они все остроумное письмо напишут Задорнову и как он весело над ним, Максом, пошутит, и как ему, Максу, будет стыдно. В какой-то момент он окинул мутным взглядом холл, и тут на него снизошла нирвана — по широкой лестнице спускалась Валентина Сидоровна. Важная, как линейный крейсер, она подошла к турникету и боднула штангу телесами. Штанга не поддалась. Валентина Сидоровна напряглась сильнее, но — куда там ее вялому пузу против железяки… Валентина Сидоровна остановилась и задумалась. Макс нудным голосом осведомился: — Вы читать умеете? — А, это Вы, молодой человек! — моментально собралась Валентина Сидоровна, — Выпустите меня! — Вы читать умеете? — повторил Макс. Вместо ответа Валентина Сидоровна навалилась на штангу сильнее, собрав губы гузкой. — Вы что, молодой человек? Да я на вас нажалуюсь! — Охрана! — заорал Макс, — Тут нападение! Охранники встрепенулись и увидели Валентину Сидоровну. Лица их немедленно исказились каким-то людоедским оскалом, они окружили и принялись оттеснять Валентину Сидоровну от турникета. Валентина Сидоровна почувствовала что-то нехорошее и принялась сопротивляться. Немедленно собрались зрители. У Валентины Сидоровны побагровело лицо. Один из охранников махнул рукой в сторону мониторной, и вскоре прибежал начкар. Он нехорошо ухмылялся. Начался безобразный скандал. Однако вскоре появился начальник охраны, покачал головой, обхватив ее руками как пожарный-Бегемот из "Ну, погоди!" и ринулся гасить конфликт. Профессионально закинув в ярко раскрашенную пасть Валентине Сидоровне валидол и зашептав ей на ушко что-то сокровенное, он усадил ее на скамейку. Валентина Сидоровна отдышалась, успокоилась и опять подошла к турникету. В этот раз во всех ее повадках чувствовалась опаска. Она внимательно прочитала надпись, порылась в сумочке, достала карту, поднесла ее к считке и, наконец-таки, преодолела турникет. Однако задетая честь не позволяла ей уйти просто так, и парфянскую ее стрелу пришлось ловить Максу. — Молодой человек, я это дело просто так не оставлю, скажите мне, кто ваш начальник! Макс расплылся в улыбке и протянул ей визитную карточку Ректора. Валентина Сидоровна, затаив обиду, пошла к входным дверям. А в эти двери как раз входил Петрович, его после удара током напоили банкой крепленой "Охоты", он немного расслабился, повеселел, и вообще, возвращался с перекура. Увидев через стеклянную дверь даму, Петрович заулыбался, распахнул дверь и, учтиво раскланявшись, пробормотал что-то с французским прононсом. Валентина Сидоровна разулыбалась в ответ, обернулась и сказала Максу с доброй укоризной, слегка прищурившись: — Вот видите, молодой человек, как должны себя вести настоящие джентельмены!
Последние комментарии
19 часов 24 минут назад
19 часов 41 минут назад
19 часов 53 минут назад
19 часов 59 минут назад
22 часов 30 минут назад
22 часов 34 минут назад