Автор несёт полную чушь. От его рассуждений уши вянут, логики ноль. Ленин был отличным экономистом и умел признавать свои ошибки. Его экономическим творчеством стал НЭП. Китайцы привязали НЭП к новым условиям - уничтожения свободного рынка на основе золота и серебра и существование спекулятивного на основе фантиков МВФ. И поимели все технологии мира в придачу к ввозу промышленности. Сталин частично разрушил Ленинский НЭП, добил его
подробнее ...
Хрущёв. Всё стало дефицитом и система рухнула. Шумейко с Геращенко разваравали все средства ЦБ и Сбербанка по торговому договору с МИД Польши. Нотой правительства Польши о нанесение ущерба в 18 млрд. долларов были шантожированы и завербованы ЦРУ Горбачёв с Ельциным. С 1992 года Чубайс ввёл в правительство ЦРУ. Ельцин отказался от программы "500 дней", и ввел через Гайдара колониальную программу МВФ, по которой и живём. Всё просто, а автор несёт чушь, аж уши вянут. Мне надоели стоны автора о его 49 годах, тем более без почвенные. Мне 63 года но я не чувствую себя стариком, пока не взгляну в зеркало. У человека есть душа и подсознание тела. Душа при выходе из тела теряет все хотелки и привычки подсознание тела. И душе в принципе наплевать почти на всё, кроме любви и отношений к другим людям. Только это может повлиять на поступки души. У ГГ молодое тело с гармонами и оно требует своего. Если вы не прислушиваетесь к подсознанию своего тела, то оно начинает мстить, тряской рук, адреналином, вплоть да расслабления мочевого пузыря и заднего прохода. В принципе нельзя чувствовать себя старше тела. В общем у автора логики в написанном нет, одни дурные эмоции расстройства психики. Дельного сказать не может,а выговорится хочется.
Читать не интересно. Стиль написания - тягомотина и небывальщина. Как вы представляете 16 летнего пацана за 180, худого, болезненного, с больным сердцем, недоедающего, работающего по 12 часов в цеху по сборке танков, при этом имеющий силы вставать пораньше и заниматься спортом и тренировкой. Тут и здоровый человек сдохнет. Как всегда автор пишет о чём не имеет представление. Я лично общался с рабочим на заводе Свердлова, производившего
подробнее ...
авиадвигатели во время войны. Так вот будучи не совершеннолетним после училища опоздал на 15 минут в первый день выхода на работу, получил 1 год Гулага. А тут ГГ с другом опаздывают и даже не приходят на работу на танкостроительный завод? Там не с кем не нянчились, особисты с НКВД на фронт не хотели даже в заградотряды и зверствовали по любому поводу и без. У него танки собирают на конвейере. Да такого и сейчас никто не додумался. Вы представляете вес танка и сколько корпусов должен тащить такой конвейер? Где вы видели в СССР краны, позволяющие сбрасывать груз с крюка по кнопке? Я был на многих заводах с кранбалками и не разу не видал такой конструкции. Сколько тон поднимает кран и какой величины и мощности должно быть реле, что бы сместить задвижку под такой нагрузкой? Более того инструкции техника безопасности по работе в цехах не предусматривают такой возможности в принципе. Да и сами подумайте, электро выбрасыватель на крюке, значит нужны провода с барабаном. А кабеля не любят перегибов и даже гибкие. Кто возьмётся в своём уме даже проектировать такое устройство на кранбалке в цеху. Перестрелка ГГ с 5 ворами вообще дебильная. Имея вальтер, стрельбу в упор, ГГ стреляет так медленно, что пьяные в хлам воры успевают гораздо больше, чем ГГ жмет пальцем на курок. Дважды выстрелить из обреза, опрокинуть стол, метнуть нож. И ГГ якобы был воином и остаётся отличным стрелком. Воры с обрезами в городе - это вообще анекдот и вышка при любых ситуациях в те годы. А человеченка в кастрюле при наличии кучи денег? У автора очень странное воображение. Я вообще то не представляю как можно в открытую держать воющую женщину в сарае зимой в населённом пункте? Зачем сжигать дом людоедов, если есть свидетель? Ну убил людоедов - хорошо. Сжёг дом с уликами - другая статья. Глупость во всём полная. "Сунул спичку в бак". Я люблю фантастику и фентази, но не дурацкую писанину. Стиль написания далёк от художественного, всё герои выражаются в одном стиле, больше похожий на официальный язык прожжённого офисного бюрократа. Одни и те же словарные обороты. Так пишут боты.
Написано хорошо. Но сама тема не моя. Становление мафиози! Не люблю ворьё. Вор на воре сидит и вором погоняет и о ворах книжки сочиняет! Любой вор всегда себя считает жертвой обстоятельств, мол не сам, а жизнь такая! А жизнь кругом такая, потому, что сам ты такой! С арифметикой у автора тоже всё печально, как и у ГГ. Простая задачка. Есть игроки, сдающие определённую сумму для участия в игре и получающие определённое количество фишек. Если в
подробнее ...
полуфинале на кону стояло 5000, то финалист выиграл 20 000, а в банке воры взяли чуть больше 7 тысяч. А где деньги? При этом игрок заявил, что его денег, которые надо вернуть 4000, а не на порядок меньше. Сравните с сумой полуфинала. Да уж если ГГ присутствовал на игре, то не мог знать сумму фишек для участия. ГГ полный лох.Тем более его как лоха разводят за чужие грехи, типо играл один, а отвечают свидетели. Тащить на ограбление женщину с открытым лицом? Сравним с дебилизмом террористов крокуса, которым спланировали идеально время нападения,но их заставили приехать на своей машине, стрелять с открытыми лицами, записывать на видео своих преступлений для следователя, уезжать на засвеченной машине по дальнему маршруту до границы, обеспечивая полную базу доказательств своих преступлений и все условия для поимки. Даже группу Игил организовали, взявшую на себя данное преступление. Я понимаю, что у нас народ поглупел, но не на столько же!? Если кто-то считает, что интернет не отслеживает трафик прохождения сообщения, то пусть ознакомится с протоколами данной связи. Если кто-то передаёт через чужой прокси сервер, то сравнить исходящящйю с чужого адреса с входящим на чужой адрес с вашего реального адреса технически не сложно для специалистов. Все официальные анонимные серверы и сайты "террористов" давно под контролем спецслужб, а скорей всего ими и организованы, как оффшорные зоны для лохов, поревевших в банковские тайны. А то что аффшорные зоны как правило своёй твёрдой валюты в золоте не имеют и мировой банковской сети связи - тоже. Украл, вывел рубли в доллары в оффшорную зону и ты на крючке у хозяев фантиков МВФ. Хочешь ими попользоваться - служи хозяевам МВФ. И так любой воришка или взяточник превращаеится агента МВФ. Как сейчас любят клеить ярлыки -иноогенты, а такими являются все банки в России и все, кто переводит рубли в иную валюту (вывоз капиталов и превращение фантиков МВФ в реальные деньги). Дебилизм в нашей стране зашкаливает! Например - Биткоины, являются деньгами, пока лохи готовы отдавать за них реальные деньги! Все равно, что я завтра начну в интернете толкать свои фантики, но кто мне даст без "крыши". Книги о том как отжимать деньги мне интересны с начала 90х лишь как опыт не быть жертвой. Потому я сравнительно легко отличаю схему реально рабочего развода мошенников, от выдуманного авторами. Мне конечно попадались дебилы по разводам в жизни, но они как правило сами становились жертвами своих разводов. Мошенничество = это актерское искусство на 99%, большая часть которого относится к пониманию психологии жертвы и контроля поведения. Нет универсальных способов разводов, действующих на всех. Меня как то пытались развести на деньги за вход с товаром на Казанский вокзал, а вместо этого я их с ходу огорошил, всучил им в руки груз и они добровольно бежали и грузили в пассажирский поезд за спасибо. При отходе поезда, они разве что не ржали в голос над собой с ответом на вопрос, а что это было. Всего то надо было срисовать их психопрофиль,выругаться матом, всучить им в руки сумки и крикнуть бежать за мной, не пытаясь их слушать и не давать им думать, подбадривая командами быстрей, опоздаем. А я действительно опаздывал и садился в двигающийся вагон с двумя системными блоками с мониторами. Браткам спасибо за помощь. И таких приключений у меня в Москве были почти раз в неделю до 1995 года. И не разу я никому ничего не платил и взяток не давал. Имея мозги и 2 годичный опыт нештаного КРСника, на улице всегда можно найти выход из любой ситуации. КРС - это проверка билетов и посажирского автотранспорта. Через год по реакции пассажира на вас, вы чувствуете не только безбилетника, но и примерно сколько денег у того в карманах. Вы представьте какой опыт приобретает продавец, мент или вор? При этом получив такой опыт, вы можете своей мимикой стать не видимым для опыта подобных лиц. Контролёры вас не замечают, кассиры по 3 раза пытаются вам сдать сдачу. Менты к вам не подходят, а воры не видят в вас жертву и т.д. Важен опыт работы с людьми и вы всегда увидите в толпе прохожих тех, кто ищет себе жертву. Как правило хищники друг друга не едят, если не требуется делить добычу. Строите рожу по ситуации и вас не трогают или не видят, а бывает и прогибаются под вас - опыт КРС по отъёму денег у не желающих платить разной категории людей - хороший опыт, если сумеешь вовремя бросить это адреналиновое занятие, так как развитие этой работы приводит часто к мошенничеству. Опыт хищника в меру полезен. Без меры - вас просто уничтожают конкуренты. Может по этому многие рассуждения и примеры авторов мне представляются глупостью и по жизни не работают даже на беглый взгляд на ситуацию, а это очень портит впечатление о книге. Вроде получил созвучие души читателя с ГГ, а тут ляп автора опускающий ГГ на два уровня ниже плинтуса вашего восприятия ГГ и пипец всем впечатлениям и все шишки автору.
Месяца 3-4 назад прочел (а вернее прослушал в аудиоверсии) данную книгу - а руки (прокомментировать ее) все никак не доходили)) Ну а вот на выходных, появилось время - за сим, я наконец-таки сподобился это сделать))
С одной стороны - казалось бы вполне «знакомая и местами изьезженная» тема (чуть не сказал - пластинка)) С другой же, именно нюансы порой позволяют отличить очередной «шаблон», от действительно интересной вещи...
В начале
подробнее ...
(терпеливого читателя) ждет некая интрига в стиле фильма «Обратная сторона Луны» (битый жизнью опер и кровавый маньяк, случайная раборка и раз!!! и ты уже в прошлом)). Далее... ОЧЕНЬ ДОЛГАЯ (и местами яб таки сказал немного нудная) инфильтрация героя (который с большим для себя удивлением узнает, что стать рядовым бойцом милиции ему просто не светит — при том что «опыта у него как у дурака махорки»))
Далее начинается (ох как) не простая инфильтрация и поиски выхода «на нужное решение». Параллельно с этим — появляется некий «криминальный Дон» местного разлива (с которым у ГГ разумеется сразу начинаются «терки»))
Вообще-то сразу хочу предупредить — если Вы ищете чего-то «светлого» в стиле «Квинт Лециний» (Королюка) или «Спортсменки, комсомолки» (Арсеньева), то «это Вам не здесь»)) Нет... определенная атмосфера того времени разумеется «имеет место быть», однако (матерая) личность ГГ мгновенно перевешивает все эти «розовые нюни в стиле — снова в школу, УРА товариСчи!!!)) ГГ же «сходу» начинает путь вверх (что впрочем все же не влечет молниеносного взлета как в Поселягинском «Дитё»)), да и описание криминального мира (того времени) преподнесено явно на уровне.
С другой же стороны, именно «данная отмороженность» позволит понравиться именно «настоящим знатокам» милицейской тематики — ее то автор раскрыл почти на отлично)) Правда меня (как и героя данной книги) немного удивила сложность выбора данной профессии (в то время) и все требуемые (к этому) «ингридиенты» (прям конкурс не на должность рядового ПэПса или опера, а вдумчивый отбор на космонавта покорителя Луны)) Впрочем — автору вероятно виднее...
В остальном — каждая новая часть напоминает «дело №» - в котором ГГ (в очередной раз) проявляет себя (приобретая авторитет и статус) решая ту или иную «задачу на повестке дня»
P.S Да и если есть выбор между аудиоверсией и книгой, советую именно аудиоверсию)) Книгу то я прочел дня за 2, а аудиоверсию слушал недели две)) А так и восприятие лучше и плотность изложения... А то прочитал так часть третью (в отсутсвии аудиоверсии на тот момент), а теперь хочу прослушать заново (уже по ней)) Но это все же - субьективно)) Как говорится — кому как))
Вообще-то если честно, то я даже не собирался брать эту книгу... Однако - отсутствие иного выбора и низкая цена (после 3 или 4-го захода в книжный) все таки "сделали свое черное дело" и книга была куплена))
Не собирался же ее брать изначально поскольку (давным давно до этого) после прочтения одной "явно неудавшейся" книги автора, навсегда зарекся это делать... Но потом до меня все-таки дошло что (это все же) не "очередная злободневная" (читай
подробнее ...
политизированная) тема, а просто экскурс по (давным давно напрочь, забытой мной) истории... а чисто исторические книги (у автора) получались всегда отменно. Так что я окончательно решил сделать исключение и купить данную книгу (о чем я впоследствии не пожалел). И да... поначалу мне (конечно) было несколько трудновато различать все эти "Бургундии" (и прочие давным-давно забытые лимитрофы), но потом "процесс все же пошел" и книга затянула не на шутку...
Вообще - пересказывать историю можно по разному. Можно сыпать сухими фактами и заставить читателя дремать (уже) на второй странице... А можно (как автор) излагать все вмолне доступно и весьма интересно. По стилю данных хроник мне это все сдорово напомнило Гумилева, с его "от Руси, до России" (хотя это сравнение все же весьма весьма субьективно)) В общем "окончательный вердикт" таков - если Вы все же "продеретесь сквозь начало и втянетесь", книга обязательно должна Вас порадовать...
И конечно (кто-то здесь) обязательно начнет "нудный бубнеж" про: "жонглирование фактами" и почти детективный стиль подачи материала... Но на то и нужна такая подача - ибо как еще заинтересовать "в подобных веСчах", не "узколобую профессуру" (сыпящую датами и ссылками на научные труды очередного "заслуженного и всепризнанного..."), а простого и нескушенного читателя (по типу меня) который что-то документальное читает от раз к разу, да и то "по большим праздникам"?)) За сим и откланиваюсь (блин вот же прицепилось))
P.s самое забавное что читая "походу пьесы" (параллельно) совсем другую веСчь (уже художественного плана, а именно цикл "Аз есмь Софья") как ни странно - смог разобраться в данной (географии) эпохи, как раз с помощью книги тов.Старикова))
У Юрки сегодня большой день: отец дал ему ружье, и он впервые пойдет на охоту. Для мещерского мальчишки это событие равно началу новой жизни. И то сказать, Юрка намного отстал от своих сверстников. Оба его двоюродных брата, Сенька и Лешка, второй год сопровождают отца на охоту; шоферов Ванька охотится с августа и уже побывал и на Березовом корю и в Прудковской заводи; а мордастый Минька Косачев без счета лупил чибисов и куликов на Дубовом из древней отцовской «ижевки» с подвязанным веревкой хвостовиком.
Юрка — пятиклассник, в июле ему стукнуло двенадцать лет, а до сих пор у него на счету нет не только утки, но даже чибиса или дрозда. На слезные просьбы сына дать ему ружье Анатолий Иванович говорил всегда одно и то же: «Знаю, к чему охота ведет, сам по причине ружья всего три класса кончил». Он давал Юрке ружье, лишь возвращаясь с охоты, — почистить щелочью и смазать ружейным маслом. Юрка самозабвенно работал деревянным шомполом, с наслаждением вдыхая едкий и сладкий запах сгоревшего пороха. Тайком от отца он не раз упражнялся в стрельбе из ружей своих товарищей. Метко и зло бил он по консервным банкам, пустым бутылкам, старой школьной фуражке, высоко подбрасывая ее в воздух. Конечно, он все знал про уток; их обычаи, повадки, особенности лёта; как бы высоко ни шла стая, он сразу мог сказать: это матерые, это свиязи, это чернеть; по виду ряски, по надерганным ушкам, объеденным хвощам, останкам рачков он мог определить, какие утки тут кормились; он в совершенстве подражал голосам чирков-свистунков, крякв, гоголей. Но все эти знания годились ему только во сне; что ни ночь, совершал он во сне свои охотничьи подвиги…
С начала нынешнего учебного года Юрка стал приносить из школы одни пятерки, и суровое лицо отца дрогнуло. В первых числах октября он вручил Юрке ружье, пояс-патронташ, тяжело набитый патронами, и плетеную сетку для дичи. При этом он произнес небольшую речь:
— Когда мне покойный отец ружье давал, он так говорил: «Потратишь заряд на чирка, голову оторву». Только матерых дозволял бить, они на базаре много дороже против чирков шли. А коли чирков, так уж не меньше пары с выстрела. Это сейчас что дробь, что порох — для нас пустяки, а тогда над каждой дробинкой тряслись, порох вполовину против нормы сыпали. Мы, мальчишки, исхитрялись головками от спичек патроны начинять, вместо дроби свинцовую крошку настругивали. А я тебе полный патронташ даю — тридцать патронов, бей хоть чирков, хоть ворон… А все же, — добавил он после короткого раздумья, — коли чирки подсядут, не торопись, может, они сплывутся. Охотничий закон знаешь? Бей птицу только на крыле, хлопунцов не трожь. Утку, что на выстреле сидит, не бей; хоть и достанешь ее дробью, подранок все равно уйдет, енотам на пищу. Как пяток возьмешь, кончай охоту. Пять уток — норма. И то только для нас, мещерцев, исключение сделано, — сказал он с гордостью. — Всюду три штуки установлено. Но как мы сумели строгую охрану завесть, вошла дичь снова в силу на Мещере, и нам поблажку дали…
Юрка хорошо понимал, о чем говорит отец. Анатолий Иванович был в числе первых мещерских сторожей-добровольцев, взявших в свои руки охрану быстро убывающих из-за оголтелого хищничества природных богатств края. Егеря-добровольцы вели дело жесткой рукой, это была настоящая война, которая и окоротила браконьеров.
Напутствуя сына, Анатолий Иванович испытывал легкую грусть. Вон как бежит время! Юрка, который, казалось, еще вчера елозил голым задом по полу, начинает самостоятельную мужскую жизнь. Когда сын впервые пошел в школу, на отца это не произвело особого впечатления — школа принадлежала чему-то детскому. Иное дело — охота. То было теперешнее существование Анатолия Ивановича, которое отныне, как равный, будет делить его сын. И как еще заладится его охотничья и человеческая судьба? Анатолий Иванович был слишком опытным, искушенным охотником, чтобы не понимать важности этого шага. Поведение человека на природе во многом определяет его поведение и среди людей. Мир животных, птиц, рыб и растений беззащитен и полон искушений для человека. Ничего не стоит попустить себе, дать волю низким и жадным чувствам и потерять устой в душе. Он сам в молодые годы испытал силу темных велений, охватывающих человека в лесном и озерном одиночестве, в том опьянении властью, какое дает ружье. Случалось, он заваливал зверя не по нужде, а по глупой лихости, без счета и смысла губил болотную и водоплавающую дичь. И, живя темным законом, сам как-то душевно огрубел и опустился. Армия, война, потеря ноги остудили его, заставили многое передумать заново. Он спасся. А вот его товарищ по охоте и дальний родич Костенька погиб. Безобразничал с молодых годов в природе, так и во всем стал безобразником. Растерзанный, ленивый, ни муж, ни отец, ни работник — «пятый туз». И чего далеко ходить: Минька Косачев с восьми лет приобщился к охоте, парень толковый, смекалистый, а в первом классе два года просидел, во втором — на третий остался. «Мой Минька основательно учится, — уныло говорит о нем отец, — к армии может, пять классов одолеет, там доучат».
Анатолий Иванович посмотрел на худенькое Юркино лицо с оттопыренными, смешными ушами и блестящими, как медные пуговицы, глазами и вдруг понял, что не стоит больше ничего говорить. Слова эти Юрка и сам знает, но зазвучат ли они в нем там, на озере, когда он будет предоставлен самому себе, — кто знает?
— Уроки выучишь и ступай, — сказал он усталым голосом.
«Вечерняя зорька накрылась, — отметил про себя Юрка. — Неужто нельзя ради такого случая разок не приготовить уроков?» Но спорить не стал, зная твердый нрав отца.
С уроками он провозился до половины двенадцатого, никогда, казалось, задачи не были так головоломны, примеры длинны, а стихотворение никак не ложилось в память. Шепча про себя: «Осенняя пора, очей очарованье…», Юрка сложил в портфель учебники и тетрадки, взобрался на лежанку и прикорнул у теплого бока отца.
Ровно в два часа ночи хрипло залился будильник, залился не для отца, как это всегда бывает, а для него, Юрки.
Анатолий Иванович с печки следил, как сын снаряжается. Вот он натянул лыжные брюки, фуфайку, а сверху надел отцовский ватник, который сидел на нем, как пальто, набил сена в материны резиновые сапоги, обулся, потопал пятками об пол, подпоясался патронташем, в котором еще днем проделал новую дырку, нахлобучил шапку-ушанку и, наконец, снял с гвоздя ружье. Ружье он повесил на правое плечо, а на левое — сумку для дичи. Из обычного лопоухого, худенького Юрки он превратился в небольшого, плотного, справного мужичка, и отец с непривычным теплом сказал:
— Ни пуха ни пера, товарищ охотник!
Юрка неприметно сплюнул в угол — так полагалось, если ты не можешь ответить: «Пошел к черту!»
Хлопнула дверь, Анатолий Иванович услышал, как забилась, закрякала подсадная, которую Юрка сажал в плетушку, затем все стихло…
У Юрки не оказалось попутчиков, охотники ушли еще накануне, на вечернюю зорьку. Путь на Великое лежал через два леса и два болота. Полная луна светила так ярко, что ему не понадобился даже электрический фонарик, который он повесил на верхнюю пуговицу ватника. И пока Юрка шел деревенской улицей, а затем небольшой лужайкой за околицей, он ничего не боялся. И вступив в лес, он тоже не струсил. Прозрачно-зеленоватый свет заливал просеку, по которой вилась тропка, да и между деревьями не было черноты, лунный свет проникал всюду, и нечего было опасаться внезапного нападения. Да и кто мог на него напасть? Волки осенью людей не трогают, лось — смирный, а медведь здесь не водится. И в лесовика Юрка не верил. Это все Минькины выдумки, будто ночью в лесу бродит небольшой горбатый старик с зеленой, до колен бородой и черными, пустыми очами. Но береженого бог бережет, и Юрка на всякий случай снял с плеча ружье и взвел курки. Если б внезапно не вскрикнула в плетушке подсадная, он бы не подумал бежать: слишком резок и неожидан был этот вскрик в безмолвном лесу.
Задыхаясь, Юрка остановился на опушке. Шея под воротом ватника была мокрой, по груди медленно текли холодные капли. Хорошо хоть, он побежал вперед, а не назад, каково было бы заново идти через лес! Перед ним лежало болото. Скошенная в конце августа трава не успела отрасти, и болото было плоским и открытым во все стороны. За болотом темнел редкий дубняк вперемешку с рябиной и соснами, и этого леска Юрка нисколько не боялся. Он был такой сквозной и хоженый, что там негде хорониться лесовику.
Болото упруго проминалось под ногой, будто дышало, затем Юрка ощутил твердый упор лесной почвы, тропинка пропетляла между соснами, скользнула под старым дубом, и повеяло мягким, влажным теплом близкого озера. За деревьями сверкает черная вода, еще немного по заболоченному берегу, и он у цели…
На Великом все меняется очень быстро. На глазах Юрки густой белый туман поглотил озеро. Нагретая не по-осеннему сильным солнцем вода остудилась за ночь куда меньше воздуха, и теплое, парное озеро истаивало туманом в ночную, знобкую студь. Туман поглотил не только далекий Салтный мыс и Березовый корь, но и ближние островки травы ситы, шалашики охотников, обрезал берег справа и слева, скрыл горизонт, которому пришла уже пора розоветь. Затем, поднявшись выше, погасил звезды, одна лишь полная, круглая луна проблескивала из тускло-желтого размыва.
У Юрки подозрительно зачесалось в горле. Не найти ему отцова шалашика в густом молочном месиве. Значит, пропала его первая охота? Нет, он найдет шалашик, хотя бы ему пришлось обшарить все озеро.
Он нащупал весло в мокрой, скользкой осоке, отвязал челнок и с силой оттолкнулся от берега. Челнок нехотя сдвинулся с места, взмутив воду, прополз по илистому дну и после нескольких толчков стал легким — его приняла глубокая вода.
Шалашик отца находился напротив старого вяза, у левой оконечности Березового коря. Надо держаться берега, а затем взять немного влево. Берег почти невидим, лишь порой в белесой мути угольно вычерчивалась верхушка стога или крона дерева. Будь этот проклятый туман хоть недвижим, но он тек, бежал над водой, кружил голову и невольно увлекал за собой. Вскоре Юрка не знал, где находится. То вдруг шуршала ряска под днищем челнока и выступала сита черной стенкой, но он не узнавал ее, потому что очертания озерной поросли были скрыты за туманом. То он попадал в сухую гущу камыша и с облегчением думал: рядом должен быть Салтный. Но камыш вдруг кончался, и он вновь оказывался на чистом. Порой ему казалось, что он кружит, как слепая лошадь, возвращаясь все время к исходной точке, а порой — что заплыл не то в Дуняшкину, не то в Прудковскую заводь.
Послышался странный, незнакомый звук, будто прачка шлепает жгутом по воде. Юрка сообразил, что это весельная лодка. У местных охотников были только кормовки. «Видать, городские», — подумал он. В тумане обрисовался задранный кверху нос моторки, потом два нависших над водой весла, с которых, звеня, сбегали капли воды. И голос егеря Петра Иваныча произнес:
— Эй, в лодке, где мы находимся?
— А я и сам не знаю, Петр Иваныч! — отозвался Юрка. — Заблудился. — И с мальчишеским любопытством добавил: — А почему вы без мотора идете?
— Какой тут к черту мотор! — ворчливо сказал егерь. — Того гляди винт запорешь. Салтный не знаешь где?
— Вроде бы слева… Или справа, — ответил Юрка.
Егерь коротко выругался, и лодка скрылась в тумане.
Уже туман начал просвечиваться желтизной восхода, когда Юрка наткнулся на шалаш, в котором устраивался охотник. Юрка хотел окликнуть охотника, спросить, как проехать к Березовому корю, как туман с бешеной быстротой потек к западу, забивая рот словно мокрой ватой, затем взлетел кверху и вмиг исчез. Сделав свою работу, рассветный ветер сразу стих. Простор расчистился и стал виден до последней камышинки, хвоща, серебристо-голубой вверху, золотистый по горизонту, где вставало солнце, угольно-черный там, где берег и деревья. А вода, огненноперая под восходом, стала незримой на всем остальном зеркале озера, она казалась единой с воздухом, неосязаемой, невесомой, прозрачной стихией.
И тут Юрка разглядел и охотника и шалаш. Охотник был его крестным, Степаном Данилычем, и шуровал он в шалаше, построенном его отцом.
— Крестный! — с обидой, гневом и возмущением закричал Юрка. — Ты чего чужой салаш занял? — Он крикнул «салаш» вместо «шалаш», потому что так произносили это слово взрослые охотники.
— Кто это шумит? — отозвался крестный. — Голоса не узнаю!
— Это я, Юрка! А салаш отец ставил!
— Ну и занимай свой салаш, — миролюбиво сказал крестный, — заблудился я, понимаешь… — добавил он смущенно.
Выжив крестного из шалаша, Юрка покидал на воду чучело и чуть поодаль спустил подсадную. Потом он завел челнок в сумеречную, построенную из ситы и березовых веток пещерку.
Все было так, как ему не раз мечталось и снилось. Качались на мелкой зыби чучела, поворачиваясь то боком, то носом, чистила перья и вдруг начинала метаться пригвожденная грузилом подсадная, вились маленькие стрекозы со стеклянными крылышками, какая-то птичка с зеленой нашлепкой на голове с шумом вспорхнула из ситы и села на камышинку, пригнув ее до самой воды; сладкая тревога нудила сердце, а тело было охвачено той странной, из холода в жар, дрожью, какая бывает перед болезнью.
Подсадная перекликалась со своими соседками коротко и взволнованно, — вокруг было много шалашей, — тогда над шалашом или чуть поодаль пролетали: выше — осторожные, крупные кряквы, ниже — более беспечные, рассчитывающие на свою скорость чирки-свистунки и чирки-трескунки. Но Юрка замечал их слишком поздно, когда они были уже за пределом выстрела. Да он и не рискнул бы стрелять по ним — верный промах, и перед отцом будет стыдно.
Подсадная снова зачастила своим скрипучим, ржавым голосом. Юрка глянул вверх, ожидая, что там пролетит или стая, или одинокая утка, но небо было пустынным, если не считать большой, медленной чайки. А когда Юрка опустил глаза, то прямо перед собой увидел крупную шилохвость с длинной, по-лебяжьи изогнутой шеей. Вот о чем сигналила подсадная! Он не заметил прилета шилохвости, не слышал всплеска, когда утка опустилась на воду, казалось, она всегда сидела тут, спокойно и гордо выгнув длинную шею.
Руки так дрожали, что Юрка долго не мог поймать шилохвость на цель. Наконец он спустил курок с покорным и горьким ощущением неминуемого промаха. И когда прошло короткое остолбенение от выстрела, он увидел распластанное на воде тело утки, ни одно перышко не шевелилось в ней.
Челнок стрелой вылетел из шалаша, на корме сидел не прежний застенчивый, поглощенный робкой и неотвязной мечтой мальчик, а грозный победитель, познавший свою силу и власть. Он и внешне изменился. Глаза его сузились и обрели необычайную подвижность, они зыркали во все стороны на гибких, упругих мускулах, высматривая добычу, даже уши его не торчали так доверчиво и бессмысленно, они хищно прижались к стриженой голове.
За шилохвостью последовала пара чирков, взятых дуплетом, за чирком — гоголь, — уже начался прилет северной дичи, — за гоголем — чернеть, или, как говорят в Мещере, черныш. Этот черныш сел метрах в шестидесяти от Юрки и сидел долго-долго, носом к нему. С трудом преодолевая искушение выстрелить, Юрка тщетно пытался приманить его. А затем кто-то, видимо раздраженный упорством черныша, послал ему в хвост заряд дроби из далекого шалаша. Черныш захлопал крыльями, но вместо того чтобы взмыть вверх, перелетел поближе к Юркиному укрытию. Верно, черныш был еще молодой, необстрелянный. «Есть!» — проговорил Юрка, спуская курок, теперь он не сомневался в попадании. Этим чернышом кончилась его охота.
Пять выстрелов — пять уток. Экзамен выдержан! Юрка потянулся, распрямил усталую спину. Пора и домой. Он слегка привстал, чтобы достать весло, и вдруг испуганно нагнул голову — ему показалось, будто кто-то метнул в него горсть камней. Камни не задели его и с шорохом осыпались в воду. Все еще не понимая, что это было, Юрка огляделся, и сердце его оборвалось. Перед шалашом стремительно опустилась большая стая свиязей. Она прошла на посадку над самой его головой, не заметив ни шалаша, ни челнока, ни охотника. И к этой первой стае подлетали все новые тройки и четверки; непуганая, разжиревшая на севере дичь будто дразнила охотника. Толстенькие белобрюшки были так близко от него, что Юрка отчетливо видел их синеватые клювы, мог пересчитать каждое дымчато-коричневатое перышко в крыле.
Пальцы судорожно сжали ружье, Юрка знал, что не должен, не имеет права стрелять, но это было сильнее его. И зачем дал ему отец столько патронов? Их медные головки с чистыми, гладкими кружочками капсюлей маняще поблескивали в гнездах патронташа. Неверным движением Юрка извлек два патрона и вложил в стволы. Суровый наказ отца померк в его памяти. Палец, лежавший на спусковом крючке, словно судорогой, свело на холодном кусочке металла; Юрка был не властен над ним.
И все же он медлил. Едва ли он сознавал, что в этой душевной борьбе решалось его будущее: пойдет ли он прямым и трудным путем правды или окольным и легким путем кривды. Но он чувствовал, что сейчас произойдет что-то скверное, гадкое, о чем он сам будет жалеть и от чего не в силах отказаться. Юрка растерянно огляделся, словно искал помощи против самого себя. Но кругом были лишь тихо покачивающиеся озерные травы, небо, вода и усеявшие ее утки. Он был один, никто не мог ему помочь.
Слабая, задумчивая улыбка тронула Юркины губы. Он разрядил ружье, достал из воды плавающие солдатиком стреляные патроны, обтер их полой ватника и вогнал в стволы. Разбухшие в воде патроны поддались не сразу. Юрка взвел курки и прицелился. Сперва он нацелился в самую середину стаи, но затем сообразил, что свиязи сидят там не густо и дробь может попросту облететь их. Тогда он перевел стволы чуть правее, где близко сплылись три свиязи. И снова помедлил с выстрелом. К тройке подплыл четвертый. И когда слился со своими собратьями, Юрка ударил дуплетом.
Как ни тих был щелк курка о боек, чуткие свиязи услышали тонкий звук. Стая захлопала крыльями, снялась с воды и полетела прочь, быстро набирая высоту. Но четыре утки остались лежать на воде. Пусть никто, кроме Юрки, не мог бы увидеть эту незримую добычу. Юрка твердо знал, что она есть. Хороший, правильный выстрел. Юрка не заторопился и не опоздал, был терпелив и быстр, как настоящий охотник.
А потом прилетела кряква, и Юрка испытал мучительную силу искушения, среди его трофеев не было лишь кряквы — королевы мещерских озер. Но он справился с собой и, поразив ее тем же условным выстрелом, сказал про себя:
— Кряква моя!..
В этот день начался массовый прилет северной дичи; широконосики, чернеть, свиязи, гоголи налетали то парами, то в одиночку, то целыми стаями. И Юркин ягдташ пополнялся все новыми и новыми воображаемыми трофеями.
А затем подсел матерый селезень. Он опустился очень близко от подсадной, и Юрка стал ждать, когда он отплывет, чтобы не поразить подсадную, он хотел, чтобы все выглядело по правде. Неожиданно селезень взмахнул широкими крыльями и полетел. Юрка ударил ему вдогон, привычно отметив:
— Мой селезень!..
Но тут его взяло сомнение: попал бы он в селезня, если б стрелял не понарошку? Он же не успел хорошенько прицелиться. «Попал бы, чего там…» — отмахнулся от сомнения Юрка. «Нет, промазал», — сказал внутри него другой, властный голос. Ну что же, промазал так промазал, один промах на двенадцать выстрелов вовсе не плохо!
Промах как-то разрядил владевшее Юркой шальное, азартное чувство. Ему не нужна стала больше эта игра. Он придет в другой раз и опять настреляет уток, а на сегодня довольно. Он снова был в мире с самим собой и с пернатыми обитателями озера. Да и в школу пора…
Юрка выбросил стреляные патроны и пустился в обратный путь.
Над озером с берега на берег, из заводи в заводь козыряли кряквы, свиязи, шилохвости, чернеть, и почти в каждой стае летел, словно проводник, маленький, быстрый чирок. Юрка глядел на одушевленную жизнь озера, на красивых и сильных птиц, рассекающих воздух в стремительном и гордом полете, не боящихся ни воды, ни неба, ни растений; птиц, гибнущих сотнями под выстрелами охотников и все же сохраняющих в целости свой кроткий и упрямый род, и чувствовал себя в них, а их в себе. И он думал о том, что не было бы в нем этой радостной близости всему живому на озере, если бы он смалодушничал.
Привязав челнок и спрятав весло в осоке, Юрка двинулся к лесной опушке. Едва он вступил в лес, как резко, гортанно всхлипнула сойка, неусыпный лесной страж: «Вра-аг!.. Вра-аг!..» — прокричала она. Но, словно зная, что идет честный и справедливый охотник, который не погубит даром дышащее, радующееся жизни существо, никто не попрятался. Дрозды доверчиво кружили над самой его головой, клевали спелую рябину, дятелок в красной тюбетейке долбил клювом ель, вылущивая из трещин коры жирных, вкусных жуков, а на ржавой закраине болота, видимой сквозь чащу, спокойно бродили тонконогие чибисы и кулики-воробышки, кулички и носатые бекасы. И Юрка, чувствуя свою честность перед этим миром, шел свободным, легким шагом хозяина земли…
Последние комментарии
13 часов 56 минут назад
13 часов 57 минут назад
19 часов 16 минут назад
22 часов 57 минут назад
23 часов 18 минут назад
1 день 12 минут назад