Мушкетер ищет фею [Сергей Васильевич Лукьяненко] (fb2) читать постранично

Гришин Константин & Лукьяненко Сергей Мушкетер ищет фею

Нет на Земле человека, которому не пришлось бы учиться. И разговор вовсе не о школе или институте, на самом-то деле мы всю жизнь только и делаем, что учимся. Футболист не сразу научился играть в футбол и не путаться в ногах, первый забитый в стену гвоздь вошел как-то кривовато у самого умелого строителя, ну а нарисованная в детстве космическая ракета даже у будущего великого художника походила на морковку, поджариваемую на костре.

Но так уж устроена жизнь, что мы легко забываем свои первые неумелые опыты. И футболист поверит, что играл в мяч с детского сада, строитель — что родился с молотком в руках, художник — что его самые первые рисунки были «как живые».

Писателю труднее. Самые первые его рассказы остаются навсегда. Можно взять их, прочесть — и досадливо заметить неуклюжее слово, неудачную концовку или неубедительного героя. Да и сюжет уже кажется совсем не таким захватывающим, как раньше. Вот почему писатели неохотно переиздают свои ранние вещи. На это нужна не просто смелость (ну, в конце концов, все с чего-то начинали), а еще и уверенность, что ты все говорил правильно. Может быть, чуть неумело, но честно. А самое страшное, когда писатель видит: в старых рассказах он был куда честнее и искреннее, чем ныне…

Владиславу Крапивину, нам кажется, не страшно было издавать свои ранние рассказы. А читателям не скучно будет их читать — даже сейчас, когда так изменился мир вокруг нас. Ведь самое главное, о чем пишет Владислав Крапивин, никогда не менялось и не изменится.

Конечно, уже по первым рассказам видно, что перед нами писатель, пишущий о детях, причем не только для детей, а так, как писали Аркадий Гайдар, Астрид Линдгрен, Алан Милн, Памела Трэверс — для всех, у кого в душе навсегда остается частичка детства. И речь в рассказах идет не только о мальчишках и девчонках, играх и приключениях, но и о том, что составляет самую суть детства — постижении мира, дружбе, преодолении самого себя. О том, как трудно сделать шаг, преодолевая свой страх («Звезды пахнут полынью»), помириться с другом («Минута солнца»), сохранить верность своей мечте («Планшет») или обрадоваться чужой сказке («Крепость в переулке»).

Главное, чему все мы учимся в детстве — жить среди людей. Любить, дружить, отличать благородство от низости, а смелость от страха. Все это остается с человеком на всю жизнь, и счастлив человек, научившейся этим истинам в детстве и не забывший их, когда стал взрослым. Это вовсе не так просто, как может показаться. Ведь иногда у человека, особенно у маленького по возрасту человека, просто не хватает опыта и умений, чтобы понять самого себя. Он не может, например, сказать «я влюбился», потому что влюбился-то он первый раз в жизни. Писателю, когда он пробует рассказать о первой любви, из-за этого в десять раз сложнее. Конечно же, Тоник из рассказа «Подкова» не сумеет признаться, что влюбился в Лильку, он даже про себя или шепотом такого не скажет. Вместо него это должен сделать писатель и так тихо и бережно, будто перед ним не лист бумаги, а белый одуванчик, готовый разлететься от громкого дыхания. И если Алешка из «Летчика для особых поручений» или Журка из «Журавленка и молнии» были уже постарше, да и рассказ о них был длиннее, то в маленьком рассказе задача у писателя оказалась куда более трудной.

Можно увидеть в ранних рассказах Владислава Крапивина и еще две темы, две большие любви, которые идут с ним от книги к книге. Это любовь к морю и любовь к небу, двум самым вольным, непокорным и романтичным стихиям, заставляющим часто биться сердце любого мальчишки. Еще впереди «Летчик для особых поручений» и «Самолет по имени Сережка», но уже в рассказе «Крылья» видна мечта о полете, еще не написаны были «Трое с площади Карронад» и «Возвращение клипера „Кречет“», но в «Рейсе „Ориона“» и «Штурмане Коноплеве» живут настоящие паруса. Наверное, во все времена небо и море останутся мечтой детей, стремящихся вырасти, и взрослых, не спешащих постареть.

Но и море, и небо — они мало что значат без самого умения мечтать. Есть ведь на свете люди, никогда не отрывающие глаз от земли и не смотрящие в морскую даль. А есть и такие, что умеют увидеть звезды в рисунке мелом на старом зонте, как Славка и Капитан из рассказа «Звезды под дождем». Только есть один секрет: чтобы рассказать о них, писатель должен и сам увидеть эти звезды. Увидеть и подарить другим. Ведь когда писатель пишет хотя бы самый маленький рассказ, он открывает над собой новое, еще никому неведомое небо. И этим небом он делится со своими читателями, каждой своей звездой — от самых ярких, что указывают путь или приветствуют нас вечерами на еще не потемневшем небе, и до самых крошечных, по которым проверяют взгляд лучники.

И никогда нельзя сказать, что одна звезда важнее другой, ведь «может она больше и ярче в сто раз, чем Полярная звезда».

Многие из этих звезд читатели, даже хорошо знакомые с творчеством Крапивина, увидят