Рукопись [Гарм Видар] (fb2) читать постранично

Гарм Видар РУКОПИСЬ

Основные требования предъявляемые к присылаемым рукописям:

1. Рукописи должны быть отпечатаны на машинке через два интервала, 30 строк на странице, 60 знаков в строке, на одной стороне листа.

2. Рукопись должна быть читабельной!!!

3. Более двух печатных листов не присылать, менее — редакцией не рассматриваются.

P.S. Редакция рукописи не возвращает, не рецензирует и не чита…

«Рукописные рукописи — это рукописи, написанные от руки!»

Д. П. СТАРШИЙ

«Скорей всего начать стоит так: Уважаемая Редакция!

Нет. Абсолютно имбецильное начало. Еще можно было написать только «Дорогая…» или, чего уж там греха таить, — «Любимая», а лучше «Обожаемая» или даже «Сексуально-притягательная». «Вожделенная», в конце-то концов!!!»

Марк скомкал листок, швырнул его в помойное ведро и конечно промазал. Бумажный ком злорадно протанцевал на кромке ведра победный танец сытого людоеда, и благополучно миновав, уготованную ему судьбой и Марком, печальную участь, подкатился к ногам. Ног было пять: две принадлежали Марку и три табурету, производства местного деревообрабатывающего комбината. Вообще-то табурет, потенциально, имел четыре ноги, но четвертая куда-то запропастилась, а у Марка все время руки не доходили… до этих ног.

На поверхности бумажного кома, покорно застывшего в ожидании неизвестно чего, можно было различить обрывок фразы:

«…емая…ция!»

Совершенно беззлобно Марк пнул ком ногой, и тот, стремительно проделав путь до ведра и обратно, представил взору другой бок, на котором можно было прочесть:

«Сексу… тягатель…»

Марк отвернулся, и на глаза попалась папка с рукописью. Папка была синяя, а рукопись — толстая, что, однако, не мешало ей быть притягательной, по крайней мере для Марка.

Но Уважаемая придерживалась несколько альтернативного мнения, то ли о рукописях вообще, то ли только о Марковой в частности. Может Дорогой импонировали худые, то бишь стройные рукописи, а может Любимая вообще была падка только на блондинок и абсолютно равнодушна к брюнеткам. Хотя Марку, как стороне заинтересованной, даже более того, непосредственно сопричастной, но опосредованно оскорбленной, порой казалось, что для все той же Ликообильной по нраву лишь розовые рукописи и даже отчасти голубые. Что конечно не соответствовало действительности, ибо у Алкаемой, скорее всего, была идиосинкразия к цвету. Цветовой параметр рукописи не играл существенной роли. Публикуемые рукописи концептуально охватывали всю цветовую палитру, от холодных и теплых, но броских цветов, до оголтело серых оттенков. Критерий «публикабельности» оставался загадкой, опять же, по крайней мере для Марка, и закрадывалось подозрение, что для самой Безответно Вожделенной не вполне ясен и осознаваем, но тем не менее Свято Блюдимый.

«Уважаемый автор, ваша рукопись написана вполне профессионально, а если иметь желание проследить как автор «одевает» историю в художественную форму (надо отметить довольно противоестественное желание, еще можно было понять, что хочется проследить, как автор раздевает…), то и занятно…»

Вся-то загвоздка оказывается только в этом: «Иметь Желание или Не Иметь». А если все-таки иметь? Как там у нас с возможностями?

«…то и занятно, НО…»

Вот ОНО! (Да простит меня Неуступчивая!) Система Вежливого Отказа изощренная казуистическая штучка с иезуитским акцентом, ловушка для Неискушенного на дороге, которая далеко не всегда приводит хотя бы куда-нибудь, а желательно, — в Литературу. Чаще всего это лишь вход в Лабиринт, где горе-автора уже давно поджидает его Минотавр. Минотавр ждет, а вот каждому ли дано быть Тесеем?

Марк взял в руки пухлую синюю папку и его вдруг захлестнула волна глухой ярости. Словно перчатку в лицо злейшему врагу, Марк швырнул рукопись вверх…

И сотня листов бумаги, стандартного формата А4, еще мгновение назад Единое Целое объединенное под эгидой мироосознания лично его Марка, распалась, превратившись в сотню белых птиц, с независимым видом воспаривших, в одно мгновение ставшем вдруг тесным, ограниченном пространстве стандартной однокомнатной квартиры, с совмещенным санузлом (спасибо, что не с кухней). Воспарили назло всем законам Ньютона одновременно, презирая законы гравитации, нарушая привычный ход времени…

Одна из белых птиц нехотя опустилась к ногам Марка, и на ее безвольно опавших крыльях он прочел:

«…опять это ощущение безысходной нереальности происходящего. Странное, ноющее, тупое. Словно ссадина на сердце… И этот унылый городской пейзаж за окном… Оконное стекло покрыто толстым слоем пыли, но протереть его нет ни сил, ни желания. Кажется что смахнув пыль, смахнешь и эти бессмысленные бетонные муравейники за окном, вмести с суетливо копошащимися в них существами, и мир мгновенно сузится до пределов одной комнаты. А так, есть иллюзия не ограниченного пространства,