Разводной ключ [Юрий Буданцев] (fb2) читать постранично

Юрий Буданцев РАЗВОДНОЙ КЛЮЧ

В Александровском парке заливалась нежной радостью сирень… Алеша уходил с лекций, перебегал Моховую, мимо Манежа, и зарывался в кусты, поближе к кирпичам Кремлевской стены. Давно ого было…

А в совхозной усадьбе сирень не росла, и каждую весну снились Алеше пахучие белые да розовые сны. Алеша вставал среди ночи, курил и улыбался. Кому как, а ему столица помнилась Александровским парком. Поэтому встретиться с Вовкой и Зоей, после того, как они сходят в загс, решили здесь, в парке. Наверное, Вовка, как всегда, задержался на работе, потому что долго молодожены не появлялись, и букет сирени, купленный для такого случая, как веник, повис в руках Алеши… Но Зойка, наверное, не ругала Вовку, потому что, по Вовкиным же словам, она его очень любила, и Вовка мог спокойно устраивать все эти иностранные делегации в гостинице. Но как это делал Вовка, Алеша даже представить не мог…

Толстяк Вовка назывался теперь «директором-распорядителем», и это ему очень шло, он встречал иностранные делегации и делал «все возможное», чтобы они чувствовали себя в Москве, как дома. А два года назад Возка и сам ни за что на свете не смог бы представить себе эту роль, потому что он вкалывал тогда на тракторе «ДТ-54» и назывался «трактористом-машинистом»…

Когда веселые и уверенные, Вовка и Зойка, наконец, появились. Алеша застеснялся и не знал, куда девать букет. Галантности Алеша никак не мог научиться, да и не ждал он никогда в парке никого с букетом в руках…

— Возьмите, — сказал Алеша.

Очки у Зойки блестели радостно, будто протертые окна. А нос Зойкин заострился. От переживаний, должно быть. Зойка засмеялась и взяла букет рукой, одетой в белую перчатку.

— Смешной ты, — сказала Зойка. — Лешка наш…

А Володя молчал. Он всегда молчал. Даже когда случилась авария, и они на «ДТ» слетели с обрыва и чудом остались живы. Он только сказал, что ему стыдно и он не поедет на усадьбу докладывать об аварии…

Трудно понять, о чем думает Вовка, когда молчит.

— Ты хороший, — сказала Зойка Алеше. — Ты извини, мы не писали тебе.

— Ничего, — сказал Алеша. — письма еще ничего не значат. Слова…

Вовка взял Зойку под руку и кивнул.

Они еще не прожили вместе долгие годы, но в лицах у них уже появилось общее, а ведь у Вовки (он занимался боксом, чтобы никого не бояться), нос был, как у монгола, приплюснут…

— …Когда я влюблюсь, — сказал Алеша, — и даже женюсь, я все равно не забуду вас.

— Ты не женишься, — сказала Зойка, оглядываясь. — Для такого подходящей девчонки не найти.

Вовка, наконец, сказал рассудительно:

— Наивный ты, Лешка, идеалист. Несчастным будешь… Как раз таких и обманывают. Окрутят, не успеешь оглянуться.

— Ну и хорошо, — засмеялся Алеша, — и слава богу!.. Может, я поездить еще хочу. По стране… А жена разве пустит? И причем здесь «подыскивать», не надо никого подыскивать. Но вот я с утра ничего не ел, ни крошки. Холостяк, это, однако, плохо…

— Мы у Володи завтракали, — сказала Зойка, — у него талоны бесплатные. Надо было туда приехать. А ты здесь околачивался…

Ну да, подумал Алеша, я и забыл. Вчера в Вовкиной гостинице было полно англичан, и Вовка так здорово орудовал ножом и вилкой, что Алеше даже стыдно за него стало.

— Сейчас придем, закусишь, — сказала Зойка, — там что-то наши приготовили. Не бережешь ты себя, Леша…

Володя спросил, как они живут там, на этой самой целине, и Приишимском районе. Алеша обрадовался, он так ждал этого вопроса, и ответил, что живут там по-прежнему.

— В общежитие из бани переселились, — рассказывал Алеша. — А ты не беспокойся, Толстяк. Тебя никто не осуждает. Везде трудно… И потом жена, — добавил он понимающе.

Алеша хотел сказать, что Вовкин гаечный ключ ребята возвращать не хотели. Просто замечательный ключ! Разводной, до сорока трех миллиметров берет. Володя и сам помнит, наверное, какой это ключ. Вот еще, подумал Алеша, уеду, а они потом смеяться будут, сантименты, дескать. И он не сказал, что ключ все-таки привез с собой, как память «о тех днях».

— Мы к тебе на защиту придем, — дружески перебила его Зойка. — Поболеем за тебя, для поддержки… Ты подожди уезжать. У Володи работать будешь.

— Посмотрим, — сказал Алеша, хотя знал, что он отсюда уедет наверняка. — У меня ведь диплом по Белинскому.

Зойка промолчала, и ему показалось, что они, наверное, не придут на защиту. Подумаешь, диплом. Белинский… Идеалист, фанатик несчастная была жизнь у него, тоже не жалел себя ради «идеи-фикс» и тому подобное, мало ли в те годы от чахотки умирало, и надоели пышные слова… Но у Вовки диплом, кажется, по «Земле и Воле» и там тоже «идея-фикс»… Алеша задумался, чтобы это еще сказать.

— Это я ради вас приоделся… В крестные отцы возьмете?

Володя обернулся и погладил его по плечу.

— Мы тебя любим. Будь у нас, как дома…

Когда поднимались в лифте, какая-то молодая женщина с любопытством