Оценку не ставлю, но начало туповатое. ГГ пробило на чаёк и думать ГГ пока не в может. Потом запой. Идет тупой набор звуков и действий. То что у нормального человека на анализ обстановки тратится секунды или на минуты, тут полный ноль. ГГ только понял, что он обрезанный еврей. Дальше идет пустой трёп. ГГ всего боится и это основная тема. ГГ признал в себе опального и застреленного писателя, позже оправданного. В основном идёт
Господи)))
Вы когда воруете чужие книги с АТ: https://author.today/work/234524, вы хотя бы жанр указывайте правильный и прологи не удаляйте.
(Заходите к автору оригинала в профиль, раз понравилось!)
Какое же это фентези, или это эпоха возрождения в постапокалиптическом мире? -)
(Спасибо неизвестному за пиар, советую ознакомиться с автором оригинала по ссылке)
Ещё раз спасибо за бесплатный пиар! Жаль вы не всё произведение публикуете х)
Все четыре книги за пару дней "ушли". Но, строго любителям ЛитАниме (кароч, любителям фанфиков В0) ). Не подкачал, Антон Романович, с "чувством, толком, расстановкой" сделал. Осталось только проду ждать, да...
Вот они пришли и сели на развилке дорог. Теперь тянулись две черные ленты, и чем дальше, тем больше становилось расстояние между ними. Зачем расходятся дороги? Зачем они ищут себе другие миры и уводят туда людей? Впрочем, дороги об этом молчат, они гораздо скрытнее, чем думают о них беспечные и веселые люди, только начинающие свой путь. Это им, беспечным людям, кажется, что дорога лежит от пункта А до пункта Б. Так просто. Как, должно быть, смеются над этим дороги, в том числе и та, которая ведет от пункта А до пункта Б.
И вот они сидели у самого устья двух дорог, тоненько вытекающих из светлого березнячка, за которым был их дом, и их деревня, и их речка, и их луга, замыкаемые высокими скалистыми хребтами. Они были не первыми и вряд ли будут последними. Они это знали. Знали еще раньше, чем пришли сюда, и еще раньше, когда не знали, что все-таки придут сюда. Так уж устроена жизнь.
— А я приеду и напишу тебе… Ты жди.
— Ты не расхотел ехать?
— Там еще все только начинается. Меня должны встретить хорошо.
— Мне вот возвращаться в четыре стены… Представляешь?
— Ты только до осени потерпи. Я там разобьюсь, а все сделаю.
— Дом-то… Эх, Колька, Колька…
— Пойду, и ты иди. Не сиди и не жди.
— То-то мне тогда змея приснилась. Длиннющая. А ты просыпаешься и говоришь, мол, поеду. Вот тебе и сон в руку.
— Бабкины сказки. Ты поменьше слушай.
— Ну да. Уже и заговорил. От дома версты не отошел, а уже заговорил.
— Пойду…
— Да иди. Иди! Чего встал?
— Жалко.
— Чего?
— Пойду!
И дорога, та, что налево, в буерак и по косогорчику, медленно всосала его. А она, Танька Охлопкова, сидела на земле, приглаживая ладонью желтую и пыльную придорожную траву. Такую же желтую, как его волосы, такую же упрямую, как он сам.
Зачем уезжают люди? Когда все хорошо, когда все налажено и приобретено далеко не легкой жизнью — зачем? От дома, от жены, которой еще и двадцати не сравнялось, которая еще не налюбилась и не насмотрелась на тебя, — зачем? Шут его знает. Зачем-то уезжают. Блудные сыны всех веков и всех народов кочуют по земле. Может быть, в них, как в птицах, живет древний инстинкт? И идут они по тем местам, стремятся к тем уголкам земли, повинуясь неведомой силе инстинкта, велению памяти, по которым проходили их пращуры. Может быть, есть в них это, и мы, досконально изучив и описав инстинкты пернатых, совершенно забыли о собственных инстинктах. Как бы то ни было, а по пыльной дороге, налево, в буерак и по косогорчику, ушел человек, оставив на развилке двух дорог не то девочку, не то женщину с сухими глазами и высоким красивым лбом. Оставил!..
2
«В четырех стенах, на семи ветрах». А половицы скрип-скрип. «Закручинилась, запечалилась». А капли из рукомойника тонь-тонь. «Ах ты, душечка, красна девица». А сердце по вечерам так да так. «Горемычная да судьбинушка».
— Горюешь? — спрашивают.
— С чего бы это? — не соглашается.
— Не война, а вдовушка.
— Идите вы…
Под окном яблонька-дикушка. И загадала. Как появятся яблочки, так и быть письму.
А пока ходила на работу, напустив челочку на высокий красивый лоб. Работа простецкая. В магазине за прилавком, у всех на виду, как комар на носу.
«Сорок да сорок — рупь сорок? Папиросы брал? Нет. Плати два сорок». «Аршин — на кувшин, потянется — не лопнет».
А и торговали же, если такие прибаутки остались. А тут:
— Тетя Маша, с вас 1 рубль 91 копейка.
— Как так?
— Да так.
— А ну считай еще раз.
— Кило сахара — 90 копеек?
— Ну.
— Ложим. Пачка чая — 36 копеек?
— Дальше.
— Ложим. Пять пачек «Прибоя» — 60 копеек.
— Да вроде.
— Пять коробков спичек — 5 копеек?
— Сколько всего-то насчитала?
— Один рубль 91 копейку.
— Вот незадача. А я дома подсчитывала, так у меня один рубль и 87 копеек выходило. А ну положи еще раз. Я что-то не уследила толком-то.
— Кило сахара…
А вечером тоска. Все переделано, сама ухожена и у окошка сидит. Смотрит. Закат сойдет, ночь наступит, луна появится, а она сидит, в окошко смотрит.
— Ночи, словно в Сочи, любить да не оглядываться.
Это Люся, Танькина подружка. Отчаянная девка.
— Тань, ночевать пустишь?
— Иди.
— Да я не одна.
— …
А скучно-то как. И всю ночь — скрип-скрип, тонь-тонь, так да так. Тошно.
Ждала двоих, а пришли трое. Не гнать же. Так вот и сели за стол.
Говорила мама мне
про любовь обманную
да напрасно тратила слова…
— Ты не приставай. Пошел к черту! А то как двину!
— Подумаешь…
— Скот!
И вышла за околицу. А ночь была — век самой не придумать.
Села Танька на развилке, ноги под себя подобрала и задумалась. И думала: «Черт знает, где его носит. Может, и женился уже? Не должно. Вот же
Последние комментарии
11 часов 33 минут назад
11 часов 33 минут назад
11 часов 41 минут назад
11 часов 50 минут назад
12 часов 48 минут назад
13 часов 6 минут назад