Раб [Джелли Дюран] (fb2) читать постранично

Дюран Джелли РАБ

Талант — религия, требующая постоянных жертвоприношений. Если один его адепт отрекается, его место на костре занимает другой. А слава, эта неверная возлюбленная, с улыбкой зажигает факел, становясь палачом.

Талант сжигает жизнь человека, чтобы человечество продолжало жить… Спасибо тем фанатикам, огонь таланта которых осветил жизненный путь многим и многим другим людям.

На поверхности воды в выложенном каменными плитами бассейне играли веселые солнечные блики. Бассейн был разделен сетью на две части; в глубокой части плескались старшие дети царя Керха, умеющие плавать, в мелкой резвились малыши. На краю бассейна разлеглись две большие мохнатые собаки, специально обученные для спасения тонущих. Дети часто забываются, играя, и могут не заметить, как гибнет братик или сестричка. Собаки — нет.

Им было жарко, они высунули розовые влажные языки, но бдительности не теряли, готовые в любой момент броситься в воду. Им не нужна была команда, собак приучили вытаскивать из воды человека, как только он начинал барахтаться.

Собаки приглядывали за старшими детьми, а в мелкой части бассейна по пояс в теплой, прогретой солнцем воде стоял Ксантив. Он учил плавать Эвилу, самую младшую дочь царя. Лежа на широкой ладони Ксантива, трехлетняя девочка шлепала ручками и ножками по воде и весело смеялась, когда фонтаны сверкающих брызг обдавали его. Два братика годом и двумя старше не отставали от нее.

У мощного, немного грузного, обладавшего зычным басом и неукротимым аппетитом ко всему — будь то еда, вино или женщины — царя Керха было девять детей, но лишь самая старшая дочь, царевна Илона, была рождена в законном браке. За те два года, которые Ксантив прожил во дворце, он видел ее всего несколько раз — маленькая хрупкая фигурка, всегда с головой закутанная в тонкие драгоценные покрывала, она почти никогда не выходила во двор, паланкин для прогулок подавали к особой двери из ее покоев. Ей было около семнадцати лет; говорили, что она необыкновенно красива, хотя мало кто видел ее лицо.

Ее матерью была царевна из маленькой страны, покоренной Керхом в молодости. Через два года после свадебных торжеств она умерла родами, подарив царю двойняшек — мальчика и девочку. Мальчик ненамного пережил свою мать, уйдя вслед за ней через несколько дней, а девочка так и не узнала, что такое хворь. Безутешный Керх дал дочери имя ее матери и совершенно ее избаловал. Он ни в чем ей не отказывал.

В память об искренне любимой жене он поклялся никогда больше не вступать в брачный союз, но, будучи молодым здоровым мужчиной, он не мог совсем обойтись без женщин. Его ложе делили юные рабыни, от них и родилось еще восемь детишек, начиная от тринадцатилетнего Аврелия и заканчивая трехлетней Эвилой.

По закону дети рабынь не могли претендовать на корону, но дети царя не могли быть и рабами. По крайней мере, при жизни отца. Они воспитывались, как отпрыски благородных семейств и по достижении зрелых лет либо по смерти царя должны были получить свою долю в наследстве. Все три незаконных дочери царя были обручены с мальчиками из древних родов — их отцы боролись за честь породниться с царем — а сыновья Керха прямо с рождения становились владельцами обширных поместий, которые до их совершеннолетия управлялись надежными людьми. Керх не забывал о том, что этот выводок детишек разобрал по капельке его кровь, и каждый из них — его маленькое продолжение. Он пошел еще дальше в своей заботе: он возвращал свободу женщине, подарившей ему очередного малыша.

Ксантив любил этих детишек и с удовольствием выполнял свои обязанности няньки и воспитателя. Дети платили ему искренней привязанностью, поверяли ему свои маленькие секреты — Ксантив хранил их, как военную тайну, и никогда не смеялся над детьми. Иногда маленькие отпрыски царя звали Ксантива по ночам, когда им снилось что-то страшное, и он до утра не смыкал глаз, охраняя детский сон.

Керх терпеть не мог, когда его детям напоминали о том, что их матери когда-то носили рабский ошейник, и тем лучше было его отношение к рабу Ксантиву, который в разговорах с детьми умело избегал щекотливых тем. Но не только Керх выделял его из толпы остальных рабов.

Рожденный свободным, Ксантив был воспитан в храме Бога войны, настолько грозного, что даже его жрецы не решались вслух произносить его имя. Перешагнув через порог юности, Ксантив стал солдатом и попал в рабство на поле боя… Он сумел не опуститься, не стать скотом в человечьем обличье, нашел в себе силы сохранить гордость и достоинство свободного человека. Узкий бронзовый ошейник с вычурным рельефом он носил с таким видом, будто это было украшение, а не позорное клеймо. Он заставлял с уважением относиться к себе — своим умом, своей невозмутимостью и уверенностью в том, что он человек, а не скот. С ним считались, как если бы он был свободным, и никто не решался окликнуть его — «Эй, раб!» Даже его