Рубиновый вторник [Андрей Рябцев] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Андрей Рябцев РУБИНОВЫЙ ВТОРНИК
Я не знаю, сколько мне лет. Может быть, я — этот исполинский камень на краю полузасыпанного каньона. Песок вокруг, наверное, тоже я, да и застывший воздух над песчаными холмами. Потерявшее белые кудри серое небо стучится в меня, чтобы услышать ответы на свои вопросы. Со своих глазных орбит Страх и Ужас уперлись в меня косящим взглядом. Я молчу. Я старше всего, что тут есть. Сейчас здесь всё неподвижно. Лишь иногда замерзшую тишину нарушает извержение расплавленного металла. Он вырывается из недр, выплескивается в каньон и подбегает почти к моему подножию. Потом застывает. Красивый металл. Это расплавленная вода. Я не знаю свой возраст. Я помню мягких существ, сотканных из минут, которые передвигались по холмам, зелёным и синим. Я помню странных существ, которые жили на этих песках ещё задолго до них. И помню тех, которые жили и исчезли так давно, что никто и не знает о том, что они были. Сейчас здесь всё неподвижно. Только временами вялый ветер тронет с места с десяток песчинок в сторону горизонта. Холодный воздух тихонько похрустывает, когда с неба падают звезды. На самом деле, это камни, которые устали летать, и здесь они успокаиваются, зарываясь в песок с головой. Они светятся перед самым концом — всего несколько секунд, здешняя атмосфера не греет чужих. Маленькое солнце, похожее на потертый кулон сгинувшей цивилизации, уже пять раз успело взойти с тех пор, как по небу пролетела звезда, но не упала. И она не была летающим камнем. После этого на противоположной стороне каньона начали появляться чужаки. Приходят, разбрасывают минуты, топчут в скрип песок, тыкают пальцами по сторонам, тыкают приборами почву, громко думают, тихо смеются, снимают шлемы, пробуют вдыхать воздух. Они состоят почти целиком из расплавленной воды. В ней бурлят мысли и чувства. Их двое. Они разные. Каждый думает про себя — «Я», а про другого — «он» или «она». — Смотри, — Она произносит вслух. — Похоже на окаменевшего рыцаря. Может, это монумент, который выветрился? — Статуя рыцаря на Марсе уместна, как скульптура конного марсианина в Эрмитаже. — Вон у него плечи и голова. И будто глаз блестит, красный… А второй — синий. Он — рыцарь с разноцветными глазами. — Да. Забавная игра природы. — Что-то зеленоватое на дне каньона. Растения? — Или карбонат меди. Здесь полно меди. Они стоят на краю. — Подобраться бы. — Если рухнешь в каньон, и уменьшенная гравитация не спасёт.Назвали меня «Он». Есть камни звонкие, при ударе звучат как «Она». Есть камни, которые при ударе гудят «Он», вибрируют. Есть камни, которые поглощают звук — «Оно». Я считал, что если в меня ударить камнем, я прозвучу — «Оно». Но эти назвали меня «Он»…
Гости разбудили из древнего сна песчаных волков, хищники пришли в движение, к ним подбираясь. Время песчаных волков медленное и они не успевают, с закатом пришельцы уходят. Волки голодны уже несколько десятков тысяч лет и готовы выпить всё живое из всего живого. Невидимы и сотканы из воздуха. Их природа неизвестна, мысли спрятаны. Я вижу, как хищники строят для гостей ловушку на дюне у обрыва. Придумали приманку и подготовили воронку. Кто ступит — пропадёт.
— Посмотри на ту дюну. Гости замечают зелень, которой не было вчера. Идут на цвет. К ловушке. Их время слишком живо для нас, мы живём медленней. Они мне кажутся трассирующими. Последний раз я видел таких живых, сделанных из мягкой материи, много тысяч лет назад. У них есть только один шанс продлить химическую реакцию, которую они называют жизнью. И этот шанс живет во времени, которое движется с гораздо меньшей скоростью. Хотя и его можно ускорить. Я падаю. Время переходит в иные категории. Я обрушиваюсь поперёк каньона, моё плечо ударяется в стену, которая осыпается, унося с собой ловушку с хищником. Много песка, много пыли…
Они ушли, я остаюсь лежать, глядя в небо. Те, что жили здесь раньше, тоже смотрели на небо. Они видели, как исчезают облака и рисовали на песке кусочки надежды. Уже много лет здесь нет облаков. Небо платиново-белое от звёзд, между ними тёмные точки свободного пространства.
Чужаки вернулись на следующий день. Верёвки и тросы, крюки и карабины — спуск в каньон по моему телу. Наверху они оставляют вместо себя низенький робот-вездеход, он ползает, жуёт пространство, пробует всё на вкус и запах. Эти находят в каньоне немного расплавленной воды. Радуются. Как дети тех, что жили здесь раньше. Находят зелёные и синие листья. Удивляются. Он хочет их сорвать. Она возражает. — А вдруг разумны? «Они живые», — думает она про себя. Они думают по-разному — она образами, он словами. Его мысли «Зачем, как, почему, а не долбанёт, и где тут торжественная встреча туземцев?» Её мысли вспыхивают живыми картинками. — Проведёшь тест на
Последние комментарии
1 час 20 минут назад
5 часов 1 минута назад
5 часов 22 минут назад
6 часов 16 минут назад
9 часов 15 минут назад
9 часов 16 минут назад