Мальчишки, мальчишки... [Лариса Давыдовна Немченко] (fb2) читать постранично

Михаил Немченко, Лариса Немченко МАЛЬЧИШКИ, МАЛЬЧИШКИ…

Еще три года назад коконы обнаруживали чуть не каждую неделю, и Гусеву приходилось месяцами безвыездно жить на Земле. Но потом количество обнаружений резко пошло на убыль. За весь прошлый год было найдено всего одиннадцать коконов, а за три месяца нынешнего — ни одного. Гусев уже решил было, что на всем этом можно поставить точку, и миссия его наконец-то завершена. Но именно тогда и пришло сообщение, что на Алтае в раскопанной археологами пещере обнаружен хорошо сохранившийся кокон. И, бросив все дела, Гусев опять полетел на Землю.

Сейчас он сидел в квадратном зале без окон перед прозрачной камерой киберреаниматора, глядя, как тонкие, словно веточки, манипуляторы легкими, осторожными движениями снимают слой за слоем коричневую желеобразную массу, под которой уже начинают вырисовываться очертания человеческого тела. Вот обнажился известково-белый, будто высеченный из камня, локоть, вот очищается лицо — и уже видно, что это мальчишка. Лобастый, еще не успевший раздаться в плечах мальчишка с курносым носом и чуть оттопыренными ушами.

Мальчишки, мальчишки, отчаянный народ… Когда-то вы забирались в трюмы кораблей, отплывающих к неведомым берегам. Потом корабельные трюмы сменились крышами и подножками идущих на фронт поездов. Потом космическими лайнерами, куда вы тоже не раз ухитрялись забираться. А в начале двадцать первого века вдруг вспыхнула эпидемия побегов в будущее.

Ну, эпидемия — это, пожалуй, слишком громко. Как свидетельствуют документы того времени, во всем мире было зафиксировано около четырехсот пятидесяти побегов. В общем-то не так уж много — в среднем по одному беглецу на пятнадцать миллионов землян. Несколько десятков коконов было найдено сразу же, по горячим следам, и «путешественники во времени», лежавшие в них, были благополучно возвращены к жизни. Но остальные продолжали лежать где-то в потаенных гротах, пещерах, заброшенных штольнях…

Считалось, что все они безнадежно мертвы. И лишь когда спустя целую эпоху удалось оживить мальчишку из случайно обнаруженного кокона, по всей Земле начались энергичные поиски с применением новейшей аппаратуры.

Да, наделали они дел, эти коконы… Хотя создатели их меньше всего были в этом повинны. Цель исследователей из Всемирного Центра космической медицины была совершенно конкретной: найти надежный способ сохранения жизни и транспортировки на Землю тяжело заболевших космонавтов. Тех, кого окажется невозможным излечить в звездных рейсах и на дальних планетных станциях. Именно для этого и предназначалась разработанная группой химиков, врачей и биоинженеров «капсула биоконсервации», прозванная потом в просторечии коконом.

Управляться с коконом было предельно просто. Даже опасно раненный или заболевший космонавт мог при необходимости «законсервироваться» без посторонней помощи. Для этого надо было только лечь в капсулу и нажать кнопку. Все остальное совершалось автоматически: и герметизация захлопнувшейся крышки, и криоинъекция, в считанные секунды охлаждавшая тело, и мгновенное заполнение капсулы анабиозной массой из вделанного в дно резервуара.

Эта густая клейкая коричневая масса и была главным чудом. Сколько десятилетий считалось аксиомой, что полностью подавить активность ферментов можно лишь при глубоком замораживании организма. Но «анабиозное желе» в коконе, всасываясь в кровь и пропитывая ткани, подавляло эту активность и усыпляло клетки при температуре на полградуса выше нуля! Наперекор всем теориям анабиоз был достигнут без вторжения в рискованную зону замораживания. Причем идеальным теплоизолятором являлась сама анабиозная масса.

Коконы быстро получили самое широкое распространение. И не только в космосе, но и на Земле. Оказалось, что «временное небытие» помогает при лечении многих болезней, особенно у пожилых людей. Возникли целые анабиозные клиники. Туда помещали и больных, надежные средства для лечения которых вот-вот должны были появиться. Нередко, пока завершалась разработка нового многообещающего лекарства, такие больные ждали в коконах по пять-шесть лет.

Но не больше. Создатели «капсулы биоконсервации» опасались, что уже на седьмом году могут возникнуть трудности при возвращении больного к жизни. Однако нашлись ученые, не разделявшие этих опасений. Разгорелась дискуссия.

Спор шел о том, допустимо ли продлить предельный срок пребывания больных в анабиозе еще на несколько лет. Но один известный биофизик, выступая в дискуссионной видеопрограмме, высказал мнение, что возможности коконов вообще недооцениваются и что, если поместить в «капсулу биоконсервации» не больного, а безукоризненно здорового и, главное, молодого человека, — его при благоприятных условиях, вероятно, можно будет оживить даже через много десятков лет.

Разумеется, это было всего лишь предположение, именно так оно и было всеми воспринято. Но, увы, на планете --">