Иван Владимирович Булах
Житейская круговерть
Совки
Председатель райпо оправдывается, что в Ракиты завозят мало товаров потому, что полгода колхозникам зарплату не дают и покупательский спрос упал.
Глава администрации села:
— Неправда! У нас денег еще от социализма у всех навалом. Народ у нас богатый и боевой. Ты хоть вертолет нам привези, его обязательно купят. А если не купят, то к утру украдут, хоть с пулеметами охраняй.
Хитрые очень
Забегает Сергунька, испуганно шепчет:
— Мам, наш Рекс сорвался с цепи, поймал гуся и придушил.
— Сынок! Ты возьми лопату и быстренько его закопай от скандала подальше. А то соседи кричать будут.
Ушел Сергунька. Минут через пять приходит, ставит лопату и шепотом:
— Мам! А ведь гусь-то наш.
От греха подальше
Зима. Вечереет. Ветер со снегом сбивает с ног. Председатель райпо едет в контору и вдруг видит, с трудом идет женщина. Одной рукой закрывает лицо, а в другой несет тяжелую сумку. Шофер узнал ее и говорит:
— Подвезем? Это Валя Позднякова, наш кондитер из общепита. Она рядом с конторой живет.
— Конечно, конечно.
Машина тормозит и следует приглашение. Но вместо «спасибо» Валя, как кавалерийская лошадь, испугано бежит.
— Может, она нас за хулиганов приняла?
Догоняют, сигналят.
Увидев машину, женщина бросает сумку, вскрикивает и падает как подкошенная.
Что такое? Набежали прохожие, спрашивают, суетятся.
— Скорей в больницу!
Привезли. Там сразу замелькали белые халаты, носилки.
Ждут врача. Наконец он выходит из палаты, в которой осталась бедняга.
— Жить будет, но очень она слабая. Предынфарктное состояние.
— С чего бы это?
— Э-э-х, Иван Иванович! Еще и прикидываешься. Не бери грех на душу.
— Маша! — кричит доктор. — Принесу сумку.
Приносит Маша сумку.
— Хотели с вами передать, а она случайно открылась, и теперь понятно, отчего она так испугалась.
Заглянули, а там масло, сахар, яйца, кусок теста, маргарин в пачках, специи.
Теперь, когда председатель едет и видит, что кто-то из своих идет с сумкой, отворачивается.
От греха подальше.
Закон, что дышло
Петр Иванович уже на пенсии. Уважаемый человек, фронтовик и уже лет десять как народный заседатель в суде. Знает законы, к нему ходят за советом. Для солидности у него на столе лежит Уголовный кодекс, и он иногда щеголяет юридическими терминами.
Утро. Приходит бабка Еремиха за правдой:
— Как быть? Чужа корова огород истолкла.
Петр Иванович напускает на себя суровость, наобум раскрывает Уголовный кодекс и попадает пальцем в статью 115 третьей главы «Заражение венерической болезнью» и, рисуясь перед бабкой, говорит:
— Это есть потрава. Кодекс трактует — судить, чтоб другим было не повадно. Ишь ты! Обнаглели совсем. Это же, понимаешь, издевательство над человеком. Де-факто, де-юре.
— Петр Иванович! Дык корова-то ваша. Вишь, какое дело-то…
Петр Иванович крякнул, помотал головой, снова открыл Кодекс и ткнул пальцем. На этот раз попал в главу двенадцатую — «Военные преступления», статью 253 «Нарушение правил полетов».
— Дык ить я и говорю. По вновь открывшимся обстоятельствам по Кодексу тебя судить и надо. Пошто огород не загораживаешь как следует? Да ты, поди, и скотину била? То-то моя Нюрка говорит, будто наша Зорька юридически молоко сбросили. Это издевательство над животными. Это тебе до трех лет на лесоповал да еще с конфискацией. Вот так, де-юре, де-факто!
Оклад
Краевой комитет народного контроля проверил райпотребсоюз по работе с тарой. Нашли уйму недостатков, председателя пригласили в краевой центр на заседание.
— Что будет? — спрашивает Василий Кириллович у бывалых людей.
— Готовься к окладу. Комитет шуток не любит.
Едет Василий Кириллович в Барнаул, заходит сначала к своему начальству, мол, вызывали, оклад корячится, там люди серьезные.
Начальник сердобольный, живем-то все на зарплату, утешил:
— Василий Кириллович, а мы тебя премируем окладом по заготовке картофеля. И нейтрализуем наказание. Так что не переживай!
Василий Кириллович благодарит, крепко жмет руку, берет распоряжение о премировании и в комитет.
В краевом комитете народного контроля председатель то ли выспался сладко, то ли в гости к своей подружке собрался, рассолодел, раздемократился:
— Ты говоришь, недостатки устранили? Виноватых наказали? И впредь нарушать не будете? Ну, хорошо… Тогда есть предложение: ограничиться выговором. Кто за?
Все «за», потому как только начальство говорит мудрые слова.
Вздохнул Василий Кириллович и повез домой оклад.
Жена его долго удивлялась, за что же все клянут этот комитет, если он даже за нарушения по таре целым окладом премирует? Странно!
А ларчик просто открывался
Надежда Петровна заведовала крупным магазином. И надо же, в среду, когда у нее был выходной, и припожаловал из пожарной инспекции капитан Лаптев.
Пожарники ходят в военном, но патроны и снаряды их мало интересуют, а вот огнетушители, багры, ломы и ведра им подавай. И что интересно: следом идут из милиции и требуют, чтоб ни багров, ни ломов, ни всего прочего как раз и не было. А то жуликам, видите ли, мы сами даем инструмент магазины взламывать. И как тут быть? Но в этот раз — о другом.
За прилавком Люся Ваничкина. Увидела капитана-пожарника, затряслась. А тот:
— Почему стены магазина отделаны деревянной рейкой? Почему лампочки без колпаков? Почему проходы в подсобке загромождены? — а сам то на Люсю, то на подсобку глазами туда-сюда.
Та ничегошеньки не понимает, только глазенками лупает да краснеет.
— Почему нет пожарной сигнализации? — а сам опять глазищами на подсобку указывает.
Люся и тут ничего не поймет.
— Будем писать протокол о закрытии магазина, — та молчит, — или, может, пройдем в подсобку? Здесь что-то жарко… Пить охота, спасу нет.
У Люси глаза как луковицы, она только вышла замуж и подумала, что этот капитан ей предлагает бог знает что. И к-а-а-к заревет:
— Ничего не знаю, никуда не пойду-у-у!..
Капитан Лаптев даже скривился от жалости, но протокол на четырех страницах все же накатал.
Утром пришла Надежда Петровна, и когда про все узнала, то очень смеялась. Взяла этот протокол, красный карандаш и давай исправлять там ошибки. Все проверила и влепила жирную двойку.
Люся аж испугалась:
— Как можно?! У него же погоны и на каждом по четыре звездочки.
— А ты — дура! Вы все как дети, честное слово. Ну сколько буду за вас всех тянуть? Все я да я! Вы-то хоть чуточку соображайте! Он же не зря тебе про подсобку твердил. Ну накатила бы ему стакан, вот и вся проверка!
— А я думала, — засмущалась Люся, — он… на меня зарится.
— Нужна ты ему, Джульетта с винегретом, — а сама к телефону. — Мне бы капитана Лаптева, — а голос как у лисы. — Михаил Семеныч? Это из первого продмага… Да, я… Приходите… ага… ага, сигнализация пожарная сработала… Ха-ха!.. В подсобке… Чем заливать? Тушить?.. Найдется!
Испекся
Заколебал нас всех этот Соловьев со своими политзанятиями. Каждый год одно и то же: капитализм, социализм, коммунизм. У них плохо, у нас хорошо, а чтоб у нас еще лучше было, надо учиться, учиться и еще раз учиться.
Этот Соловьев из военных, еще молодой, а уже на пенсии и работает у нас в спецотделе. Сидит целый день среди сейфов, секретные бумажки с места на место перекладывает, вечером урны вскрывает и сжигает черновики. Не дай бог, чтоб к шпионам попали! А все эти секреты-указивки о том, когда начинать сеять и где какую скотобазу строить.
Соловьеву, как надежному человеку и проверенному, и поручило партбюро руководить политучебой. Сам пень пнем, но бюрократ отменный. Всех учит, назидает.
Зима. Шесть часов, а уже темень. Все рвутся по домам: у кого садик, а кому на двух автобусах добираться. Кому уж тут до формулы «деньги-товар-деньги»? В итоге-то все одно — хрен прибавочной стоимости!
А тут еще этот Соловьев нудит:
— Кто возьмет к следующему занятию третий вопрос?
— А ты сам и возьми, — не выдерживает кто-то. — Тоже мне штатный экзаменатор.
Все обрадовано: «Правильно!»
На следующем занятии все идет по плану, Соловьев за трибуной уверенно объявляет тему: «Экстенсивные и интенсивные методы ведения народного хозяйства страны».
И тут вдруг — бац! Гаснет свет, оратор осекся на полуслове:
— Ну, раз погас свет, занятие можно и закончить.
А все знают, что он без бумажки про светлое будущее ни в зуб ногой. Вот так, собачья шкура, попался!
— А вы своими словами. Тема интересная, сегодня мы не торопимся, — ехидничают.
Начал:
— Ну, в общем… так сказать…
— Ну, хоть название вспомните!
— …Эксти… енти… в общем…
Тык-мык — и испекся. Подвело электричество. Прав был вождь, когда изрек: «Социализм — это советская власть плюс электрификация всей страны». Страшно подумать, что получилось бы, если, как в математике, поменять плюс на минус…
Инопланетянин
Навстречу идет помятый мужчина лет за тридцать и спрашивает:
— Который час?
— Половина шестого.
— Какой день?
— Среда.
— А месяц?
— Август.
Он задумывается, что-то соображает и снова:
— А год какой?
— Тебе что, поговорить охота?
— Нет, я на полном серьезе. Хоть город какой?
— Да ты что, инопланетянин? Да Барнаул же это.
— А не Бийск? Вы меня не разыгрываете?
Мужик ошарашено глядит по сторонам, силится что-то вспомнить:
— Отпросился у жены сходить за папиросами, встретил корешей, вместе в зоне сидели. Выходит, уже два месяца, как домой не попаду… Вокзал в какую сторону? Нет… Где тут поблизости можно пива купить?
Рекорд Гиннеса
Свеклопункт. Работают на нем человек тридцать. Принимают со всего района свеклу и отгружают на сахарный завод.
В конце года своим рабочим тут дают по несколько мешков сахара.
— Почему так много и притом дешево?
— Так они же для себя сеют по несколько гектаров свеклы и тоже сдают на завод.
И вот что интересно. Если в целом по району урожайность 140–160 центнеров с гектара, то у работников свеклопункта аж 500–600! Прямо в книгу рекордов Гиннеса!
И откуда у них такой урожай?!
Честное признание
«Экономика должна быть экономной!» Лозунг подхвачен, и по всей стране идут обсуждения. Мы тоже обсуждаем. Хороший, в партийном духе доклад, пара выступлений на тему масло масляное. Надо бы еще одно-два выступления, а желающих больше нет. Вопрос-то надуманный, а выступить надо так, чтобы и сказать хорошо, красиво, а главное — чтобы ни о чем.
Долго препирались, потом подняли все-таки Крошкина из заготуправления. Ему гвоздь покажи, и он будет два часа про него молоть.
— О какой экономии можно говорить, — напористо начал оратор, — если отправляем машину в Бийск за пятью флягами меда? Это какие же расходы? Один бензин чего стоит! А если бы подумать, то до Бийска и обратно нашелся бы попутный груз. Где же смекалка? До каких пор это будет? Разве капиталист это себе позволил бы? Разленились. Избаловала нас жизнь. У нас все Москва виновата, а нет чтоб самим подумать…
Председательствующий перебивает его и спрашивает:
— А кто должен был подумать и распорядиться?
Крошкин сник, покраснел и честно, по-партийному, тихо признался:
— Я.
Закон сохранения массы
Вызывают председателя в райисполком:
— Будем бороться с алкоголем. Торговать в райцентре только в одном магазине. Из остальных водку убрать. Есть на это закон.
— Хорошо, — говорит председатель, — в одном так в одном. Только это не поможет, хоть закон и надо уважать.
— Это еще почему?
— У Ломоносова по этой части есть мировое открытие: закон сохранения массы.
К чему сказал, никто не понял.
Через неделю дошло. В результате борьбы с алкоголизмом через единственный магазин дневной оборот спиртного увеличился в два раза. В магазине прорубили три окошка: в одном торговля со сдачей, во втором поштучно без сдачи, а в третьем — торговля целыми ящиками.
Ломоносов оказался прав.
Если завод в одном месте выпустил водку, то в другом ее обязательно выпьют. А если заводу запретят ее выпускать, то в одном месте скупят сахар, дрожжи и сделают самогонку, а в другом ее обязательно выпьют.
Натюрморт
Председатель райпо хвастает перед краевым начальством:
— На паях с дорожным участком построили столовую. Отделали не хуже, чем в городе.
Приходят в новую столовую. Действительно, есть что посмотреть: светло, уютно, мебель, отделка. Вдруг начальство столбенеет и осторожно спрашивает:
— Эт-т-т-о что такое?
Над окном раздачи висит картина — голая баба. Здоровенная, падлюка, развалилась на постели и нахально разглядывает комиссию. Точно как работницы госбанков и налоговой инспекции. А художник, видать, мастак, нарисовал как живую, все жилочки видать.
Начальник дорожников поясняет:
— Это по традиции. Во всех столовых картины. Там, правда, арбузы, фрукты разные, а у нас вот так.
— Так это у вас натюрморт?
— Что-то около этого. Не подумайте плохого, брали у вас в Барнауле. Всех медведей и богатырей расхватали, а эта женщина нашему месткому досталась.
— Но это же, как бы помягче сказать, не по тематике. Это равносильно тому… ну если бы над кассой морского пароходства повесили картину «Девятый вал», а в больнице над регистратурой — «Проводы покойника»!
— А что здесь плохого? Это чистое искусство! Конечно с точки зрения толпы — да, это пошлость. Но коллектив у нас здоровый, мужской. С открытием столовой резко перевыполняем план…
Оглавление
Иван Владимирович Булах
Житейская круговерть
Совки
Хитрые очень
От греха подальше
Закон, что дышло
Оклад
А ларчик просто открывался
Испекся
Инопланетянин
Рекорд Гиннеса
Честное признание
Закон сохранения массы
Натюрморт
Последние комментарии
15 часов 54 минут назад
16 часов 29 минут назад
17 часов 22 минут назад
17 часов 27 минут назад
17 часов 38 минут назад
17 часов 51 минут назад