Серебряная труба [Лев Иванович Кузьмин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Лев Кузьмин СЕРЕБРЯНАЯ ТРУБА
За сумеречным окошком прохрустел снег. Мать живо обернулась к Володьке: — Девочки с папой! Встречай их скорей! Володька полез из-за стола, а набухшую дверь уже кто-то с той стороны из сенцев дёрнул, она крякнула, распахнулась, и в натопленную избу хлынуло белое облако пара. Облако рассыпалось мигом. И вот, в толстых платках, в толстых одёжках у порога стоят, растопыривают смешно руки, топочут мёрзлыми валенками девочки-двойняшки, Володькины сестрёнки Танюша с Марфушей. Девочки хохочут. Девочки, укутанные так, что и глаз почти не видать, пищат что-то весёлое, а отец тоже тут, он тоже смеётся. Отец стаскивает с себя широченный тулуп. От этого тулупа, от нахолодавших одёжек Танюши с Марфушей по всей избе идёт зябкая свежесть. И босой Володька переступает с ноги на ногу, ёжится, но и ему весело. Володька вместе с матерью тормошит сестрёнок, помогает им распутывать платки, почти кричит: — Вы чему так радуетесь? Ну, чему? Говорите скорей! А девочки, сказав: «Ух!», наконец-то изо всего высвободились, стали тонкими, лёгкими. Обе в школьной форме, обе белобрысые, с холода румяные, они запрыгали в чулках по мягким половикам: — Каникулы, каникулы, каникулы! — Начались, начались, уже начались! Потом почти враз объявили: — Завтра в школе новогодний праздник. Завтра утром папка опять повезёт нас в школу. Жанна Олеговна подготовила целый концерт, а Иван Иваныч сыграет там на серебряной трубе! — Ну-у! На серебряной? — изумился Володька. — Тогда, значит, и я поеду. Отец подхватил Володьку, закружил и тоже, почти как девочки, заприпевал: — Брось, брось! На дворе стужа, и ты ведь не школьник. У тебя дома будет праздник свой. — Мы, Володька, съездим и всё тебе расскажем, — поддержали отца девочки. Танюша, кроме того, добавила: — Не расстраивайся. На ту зиму подрастёшь, возьмём и тебя. Но Володька из рук отца вывернулся, закричал: — Ах, так? Он показал девочкам на всё ещё лежащие у порога, настылые, с тусклыми пряжками, толстые портфели: — Ах, так? Бычков с рожками рисовать, цветы-ромашки вам в альбомах раскрашивать я, значит, нужен сейчас? А как слушать серебряную трубу, так только через год, на другую зиму? Нет уж! Он сам, словно упрямый бычок уставился на отца: — Завтра не возьмёшь — всё равно за санями побегу! И тут веселье в доме нарушилось. Всегда сговорчивый отец развёл руками: — Чего нельзя, того нельзя… Мать рассердилась по-настоящему: — Это что за атаман такой у нас объявился? Это что это за вольник? Ишь, за санями он наладился… Я тебе налажусь! Я тебе побегу! Валенки спрячу, и никуда ты не денешься. Иди, допивай молоко да марш в постель! И Володька, зная нрав матери, молоко допил, отправился безо всяких-яких за тёмную переборку на свою постель. Реветь он, конечно, не стал. Он сам был с характером. Он лишь у себя там, за переборкой, принялся вздыхать, пыхтеть и пыхтел до тех пор, пока жалостливые девочки не пришли к нему шептаться. Танюша повторила прежнее: — Мы, честное слово, Володька, тебе всё расскажем. Марфуша утешила тоже: — В школе после концерта будут раздавать гостинцы, там мы их сбережём для тебя. Но Володька слушал всё это молча, от девочек отворачивался. Лишь спустя время в подушку пробубнил: — Не надо никаких гостинцев. Вы лучше как утром проснётесь, так разбудите и меня. — Разбудить? К чему? — удивились девочки. — Разве не видишь, что теперь вышло? — Ничего ещё не вышло! — запыхтел Володька опять, и тогда девочки сказали, что ладно-ладно, непременно разбудят. А потом во всей засыпающей деревне и в избе всё притихло по-настоящему, по-ночному. В окошке напротив Володькиной кровати всплыл узенький месяц. И Володька глядел, вспоминал свою давнюю и пока что единственную встречу с заведующим школой, с тем самым учителем Иваном Иванычем, который завтра собирается играть на серебряной трубе. В прошедшее лето по тропке к дому — ну совсем как комбайнер с поля! — лихо подкатил на велосипеде загорелый парень в лёгонькой рубахе, спрыгнул на траву рядом с ребятишками. Он встал над Володькой, над девочками, которые тут под плетнём в холодке на скамейке сидели, весело ногами болтали, и сам им весело сказал: — Здравствуйте! Нельзя ли потесниться? — Можно! — ответили ребятишки. И он сел, спросил, по скольку кому лет. Когда же узнал, что Марфуше с Танюшей почти по семи, то велел им бежать в дом, звать папу или маму. А в кулаке у Володьки увидел рябиновый свисток: — Ого! Инструмент. Володька не очень понял, засмеялся, гостя поправил: — Свистулька… Папка мне вырезал. — Отлично вырезал. Но тут нужна ещё одна дырка. Разрешаешь? И в руках гостя, откуда ни возьмись, заблестел перочинный ножик. Он им быстро свисток ковырнул, поднёс к губам, надул щёки, стал длинными пальцами дырки закрывать,- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (6) »
Последние комментарии
1 день 5 минут назад
1 день 22 минут назад
1 день 35 минут назад
1 день 40 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад