Пара для дракона, или Просто добавь воды (СИ) [Алиса Чернышова] (fb2) читать онлайн
Книга 454034 устарела и заменена на исправленную
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
1
Таверна "У придурка", похожая на громадную неповоротливую каракатицу, Мике всегда нравилось. Ничего тебе лишнего: правильный бар с отменной выпивкой, понятливая шустрая прислуга с мозгами и фантазией, из клиентов все сплошь купцы да наёмники, то бишь, и спрос, и предложение в одном флаконе. На её иссеченную шрамами рожу тут смотрели с потрясающим равнодушием, благо, она отменно попадала в общий антураж. Среди их братии шрамы и прочие видимые увечья были штукой простой и привычной: почти все наёмники и охранники были бывшими вояками. Вот и Мика туда же. — Сколько нам ещё тут мариноваться, Зелёнка? — вопросил Натан, старый однополчанин и напарник в одном флаконе, — Наши орлы уже просадили почти весь гонорар за прошлую работу, ещё дня три — и приползут занимать. — Ещё немного, — ответствовала Мика хмуро, — Дадим сутки форы. Сегодня день, про который я говорила Лисявке. Если её чудо-зельевар не придёт до завтра, плюём и выдвигаемся. — Замётано, — бросил Натан и придвинул к себе то ли маленький бочонок, то ли очень большой стакан местной бормотухи, от одного запаха которой Мике хотелось отойти подальше и занюхать мясом. Пронаблюдав за поглощающим эту жуть напарником, Мика поняла, что трепаться ей до завтрашнего утра не с кем. Откинувшись на спинку неудобного и косого, как первый поцелуй, стула, колдунья лениво оглядывала посетителей и думала о вставшей перед ней проблемой. В целом, что перед ней ещё вставало бы, кроме проблем, но с зельеваром как-то совсем не в ту дверь все получилось. Когда они с Натаном и грамотами за всякую муть вроде отваги вернулись на гражданку, как-то само собой оказалось, что никто их тут не ждёт: бывшая Натана уже вовсю нянчила детей другому, в Академии Магии Мике только посочувствовали и поведали, что её диплом недействителен, поскольку она не прошла практику. То, что вместо практики её отправили на передовую, никого особо не трогало. Вот так вояка и магичка и оказались там, где солнце не светит. Но, как говорят мудрые ночные бабочки, жрать захочешь — и не так раскорячишься, а уж к армейским такая присказка подходила даже больше: ребята поныкались, собрали таких же, как они, ошеломленных перспективами, и стали охранять караваны. Команда у них собралась слаженная, костяк не менялся, хотя безопасной их работку трудно было назвать. Только с одним важным членом команды вечно выходило все как-то по-дурацки, Мика даже подумывала — не наложила ли проклятье фейри Ирма, их первый зельевар, которую Мика вышвырнула, как кошку, за привороты. И ладно бы кого одного приворожила, Мика стерпела бы, совет да любовь, но Ирма на мелочи не разменивалась — троих парней Натана и самого купца-заказчика пыльцовым зельем опоила. Скучно ей стало, видите ли. Зато уж как Мике в том походе было весело — вспомнить страшно. В общем-то, после Ирмы зельевары у них не задерживались: одного, большого фаната всяких экзотических бабочек, сожрала в лесах Шатаку плотоядная лиана (было жаль, неплохой был мужик, хоть и фейри), второй свинтил в закат вместе с товаром заказчика (пришлось уплачивать неустойку), третий, енот-оборотень, вообще пытался убить Мику (почти получилось). Повезло, как Мика подумала сначала, им с четвёртой, Лисявкой, то бишь симпатичной серебристой лисой-оборотнем из старшей семьи. Та бежала от драконов и прикрепилась к их каравану сначала зайцем, а потом уже — на правах работника. Звали девчонку Шу. Несмотря на непростое происхождение, напарницей она оказалась приятной, а спецом — просто отличным. Радовалась, однако, Мика недолго: Шу оказалась парой серого дракона, усатого и гривастого, и предсказуемо путешествовать с ними долго не смогла. Колдунья только вздыхала, ибо ящеров терпеть не могла, но лисе, с которой успела подружиться, счастья искренне желала. Правда, от этого проблем с зельеваром не стало меньше. Вот тогда-то на прощание Лисявка и пообещала поговорить с каким-то своим другом, Осом. Этот друг якобы был драконом-полукровкой (что печалило Мику) и отличным зельеваром (что было очень хорошо). Упоминала лиса также, что парень с чудачествами, но после любителя бабочек колдунью сложно было удивить. Для себя она решила: если будет совсем уж не от мира сего, приставит к нему кого из парней нянечкой, чтоб очередная лиана не схрумкала. Главное, чтобы этот Ос таки приехал и зелья варить умел, остальное — побоку. Вот и сидели они всей бандой в таверне уже третий день — зельевара ждали. Вздохнув, Мика задумалась, не выпить ли ей что-нибудь, когда дверь в общий зал открылась и туда вплыло дивное видение, по другому просто не скажешь. В таверне аж разговоры стихли — все на нового гостя уставились, гадая, когда ж он поймёт, что промахнулся не только с дверью, но даже с кварталом. Гость был не человек, это факт, люди такими красивыми не бывают от слова совсем. Парень был высокий, гибкий, какой-то текучий, волосы с синеватым отливом в косу собраны, глазищи к вискам вытянутые и блестят, как вода. Одет этот фрукт неведомый был вроде и просто, но держался так, что сразу понятно: если и пальцем делали, то палец был с позолотой. Даже знатные детки, с которыми Мика в академии просиживала скамейки, и сотой доли такого впечатления не производили. Неужели какой нелюдской аристократ решил типа инкогнито себе исполнителя подыскать для мутного дельца? Краем глаза она отметила, что не только ей это пришло в голову, и гостя разглядывают уже со вполне денежным интересом. Меж тем, пока Мика на это чудо косила одним глазом, он осматриваться начал, да целенаправленно, будто ища кого-то, отчего у колдуньи всем известная точка, за неприятности отвечающая, чесаться начала. Инстинкты взвыли дурными голосами, когда гость замер на миг, глядя на неё, и двинулся в их с Натаном сторону. — Только не говори мне, — буркнул напарник, который, видимо, от эффектного явления чуда народу даже протрезветь успел. Мика сдавленно простонала, а текучий подошёл и уставился ей в лицо. Он как-то замер, и в глазах странное что-то отразилось, не поймёшь. Ну да она и так знала, как выглядит, так что не обидно. Вот совсем не. — На мне ничего не написано, — брякнула она, — Иди, куда шёл, и глаза туда же поверни. Натан под столом её пнул — мол, вдруг будущий наниматель? — но Мика и бровью не повела: оделся как простолюдин, значит, слушай. Текучий, впрочем, ни разу не обиделся, улыбнулся широко и сказал бархатистым, отлично поставленным голосом: — Здравствуйте, вы — Мика? Меня зовут Ос, пришёл к вам по реконмендации. Наша с вами общая знакомая, Шу, сказала, вам нужен зельевар, и передала время и место встречи. И вот, я к вашим услугам. Вот в тот момент Мика отчетливо поняла, что, кажется, попала. Между тем, это чудо на полном серьёзе уточнило: — Я присяду? Колдунья сама чуть не присела, на пол притом. Натан, привыкший решать вопросы с высокородными заказчиками, указал чуду на очередной кривой стул. Ос устроился на этой отрыжке пьяного плотника, будто на троне, и выжидательно посмотрел на Мику. — Слушай, — начала она, честно пытаясь подобрать слова, — Я в душе не… знаю, почему лисявка посоветовала именно тебя, но, по ходу, промахнулась. — Вы думаете, я вам не подхожу? — уточнил парень. Мика вздохнула: — Мы не с фарфоровых тарелочек в дороге едим, и эти твои реверансы… — Вас смущает моя вежливость? Колдунья поёжилась. Вот вроде и смотрит этими глазищами открыто, без злости, даже с пониманием каким-то, а все равно хочется одеялкой накрыться, рысцой умчаться в закат и где-то там схорониться. И не скажешь же ему: парень, да ты весь — ходячая проблема! В зеркало на себя, что ли, в уборной не смотрит… — Так, — сказал Натан строго, — Зелёнка, парень дело говорит. Хочет работать — с чего бы мы запрещали? Проверь его, задание дай. Если справится и по оплате сойдёмся, то лично мне глубоко односпасительно, как он разговаривает и из чего жрёт. На всеобщем лопочет — и ладно. Тут Мика не могла не признать за напарником правды. Да и выбор, если разобраться, был так себе: либо брать этого, либо ехать вовсе без зельевара. Нанимать очередного непроверенного, наобум, точно не хотелось. — Хорошо, — приняла она решение, — Жди меня тут, я сейчас! Была у Мики специальная старинная шкатулочка с приветом, в которой, не иначе, какая-то золотая погремушка древнего царька когда-то хранилась: больно навороченная защита стояла, самовосстанавливающаяся. Открыть её никто, кроме Мики, не мог, одни духи знают почему. Ирма, помнится, над этим ужасом три дня просидела — а была она, надо признать, хоть и вертихвосткой, но зельеваром очень неплохим. На минуту Мика даже засомневалась: нечестно ведь по отношению к Осу, но потом вспомнила нереальные глаза полудракона и покачала головой — нечего ему с её командой делать, и точка. Не из того курятника петух, как говорится. Когда колдунья вернулась в зал, вокруг их столика уже собрался митинг — ребята, видимо, с новеньким знакомиться пришли. Мика хоть и знала, что у Оса в родне драконы, а шаг все равно ускорила: её парни кому хочешь мозг вынесут, плавали, знаем. К новичку успел прицепиться Бран, второй маг в их команде, хороший работник и редкостная сволочь. Сам он говорил, что у него характер после контузии испортился, но Мика была уверена: такая степень мудачизма может быть только от природы. — Значит, наш новенький? — тянул Бран, — Учти, новенькие — проставляются, если они не бабы, конечно. Так что, купишь нам выпивку? — Я тебе щас сама чего куплю, — сказала Мика с намёком, — И всыплю. Свалите отсюда, похмелоиды, нам договорить надо. Воины с ворчанием, но уползли в сторону их столика. А вот Бран, подцепив под локоть Нода, быть понятливым не пожелал — видимо, Ос успел его чем-то основательно выбесить. — А мы послушаем, — оскалил маг свои звериные клыки, — Мы же коллеги, нам в связке работать. Мика нахмурилась. В их команде было трое магов: она, ведущая, Бран, лис-квартерон, спец по ловушкам и проклятьям, и Нод, силовик. Главной по волшбе была безоговорочно Мика, но в чём-то и полукровка был прав: новеньких они всегда проверяли вместе. С другой стороны… — Я не против, — чудо, как ни в чём ни бывало, продолжал улыбаться, глядя на магов с ровным дружелюбным интересом, — Мне тоже хочется познакомиться с будущими коллегами. Коллег в лице лиса-полукровки отчетливо перекосило. Мика хмыкнула — а почему, собственно, и нет? — и поставила на стол шкатулку. — Вот, — сказала она небрежно, — Сможешь взломать защиту до завтрашнего утра — ты в деле, нет — пиши письма мелким почерком. Идёт? Глаза Брана победно сверкнули: о артефакте и его любви только к Мике он знал. Ос на миг как-то замер, но потом снова улыбнулся. — Какая интересная игрушка, — сказал он, а его пальцы побежали по вязи опоясавших шкатулку изображений, — Старая и полная воспоминаний. Мика только следила, как он оглаживает потемневшее от времени дерево. Ей стало как-то не по себе, потому что руки у Оса были красивые, а ей нравились красивые мужские руки, и с какого вообще лешего он так нежно гладит этот артефакт? Фетишист, что ли?! Кто знает, в какие дали Мику бы завело, но тут Ос спокойно, безо всяческого напряга, открыл шкатулку. — Так вот что внутри, — с той же бесящей улыбкой сказал он, перебиря её маленькую коллекцию. И Мика ощутила бессильную злость: вот и хочется врезать, а не за что. Сама играла нечестно, а парень — может, магия драконов, будь она неладна? — просто подыграл. Злиться можно было только на себя, потому что коллекция — это очень личное, она предпочла бы голой пробежаться на плацу туда-сюда, чем показать её всем. — О, Зелёнка, а я думал, ты там драгоценности хранишь! — заржал Бран, как всегда, тактичный, как землетрясение, — А тут — ракушки! На кой они тебе? Мика резко захлопнула крышку шкатулки, и только скорость реакции спасла пальцы Оса от переломов. А жаль. — Молодец, новенький, — бросила Мика жёстко, — Красавец. Если с Натаном в денежном вопросе сойдёшься, едешь с нами. С этим она, прижав предательницу-шкатулку, вознамерилась свалить подальше от этих глаз, но не тут-то было: на ступеньках её нагнал полудракон. — Простите, — в ровном голосе Оса проскользнуло лёгкое сожаление, — Заглянуть туда было нетактично с моей стороны. Мика зло бросила: — Забыли. Теперь свалишь с дороги? Он будто на миг замялся. Впервые Мике показалось, что эта каменная глыба — сомневается? боится? с чего бы? — Свалю, — сказал он, наконец, и протянул руку для пожатия, — Надеюсь, вы не будете держать на меня обиду. Колдунья протянула было руку — и тут же отдёрнула, вспомнив драконьи примочки. — Так, чудо, пара у тебя есть? — Пока нет, — снова тень непонятных эмоций в голосе. Мика ухмыльнулась. — А теперь слушай сюда. Догадываюсь, что пришло в твою голову, так что учти: я знаю, что не могу быть ничьей истинной парой, и знаю, что вы, полукровки, балуетесь тем, что создаете иллюзию цветов истинности для первых встречных забавы ради. Держи руки при себе, и учти: увижу, что ты этими цветочками дуришь кому-то голову, вышвырну вон, даже посреди пустыни. Все понял? — Да, — тихо ответил он, — Вы можете не беспокоиться на этот счет: я не стал бы никого обманывать таким образом. Мика скептически хмыкнула, но спорить не стала: на подлое дерьмо полукровка, и правда, не был похож. А что красив, как картина, недоступен, как звезда, и бесит, как никто — это уж Микина личная проблема, разве нет? Прожевав и проглотив грубый ответ — он, зараза, сильно горчил на языке — колдунья отвела взгляд от Оса и тут же обнаружила неподалёку Дики, слугу-фейри с золотыми руками и отличной чуйкой на наживу. Тело у парня тоже было вполне ничего. Поймав взгляд постоянной клиентки, остроухий пакостливо улыбнулся и уточнил: — Устали? Хотите ванну и массаж? — Да, — бросила Мика, и, кивнув застывшему Осу, с облегчением утопала-таки к себе в комнату. Расслабиться и выкинуть из головы мысли о новеньком было просто необходимо. Дики так и не пришёл, видимо, нашёлся кто покрасивей. Одна радость: ванну Мике все же приготовили, да расщедрились на какие-то новые травы — вода аж сияла, словно заблудший луч не ушёл с отцом-солнцем, а задержался, играя на синеватой поверхности сотнями отблесков. Как глаза проклятого новенького. Ругнувшись очень неприлично и витевато, Мика на автомате проверила новшество на наличие сюрпризов. Там была магия исцеления, седатива по-мелочи и успокаивающие травы. Недурно. Именно с этой мылью Мика погрузилась в ванну и тут же… уснула? Снилось ей странное, будто вода в громадной деревянной бадье ожила, закружила вокруг Мики, принялась гладить её и нежить, словно обнимая, и набегая волнами, и нашептывая что-то. А потом чья-то ладонь скользнула по покрытой шрамами щеке, и колдунья чуть не проснулась — только не лицо! — но вода снова принялась укачивать её, убеждая поспать ещё немного. Сквозь веки Мика видела красивое сияние, но так и не смогла открыть глаза, окончательно проваливаясь во тьму.2
*** — Я доношу до вашего сведения, что с завтрашнего дня вынужден уехать на неопределенное время. По личным делам. Ос Водный, первый советник князя Предгорья, тут же удостоился пристального внимания как самого владыки, так и его приближенных. — О, — сказал князь несколько растеряно, — Разумеется. Вам что-нибудь требуется дополнительно? — Нет, благодарю. Большинство взглядов, направленных на Оса, были переполнены чистейшим изумлением, и их можно было понять: последние лет четыреста, после окончания последней смуты, первый советник не позволял себе личных дел, безвылазно пребывая в стенах княжеской резиденции и изредка посещая особо важные официальные мероприятия. Причина была проста: новый князь был молод, смел, горяч и несколько романтичен, что было отличным сочетанием для любви и не самым лучшим — для политики. Несколько сглаживали эту неприятность ближайшие друзья и соратники правителя, в которых Ос не мог не признать потрясающе талантливых юношей и девушек. К сожалению, самому старшему из них едва перевалило за тысячу лет, что для дракона, будем же честны, совсем немного — особенно учитывая вечные попытки маразматичных стариков, считающих себя Хранителями Традиций и Советом Старейшин, подчинить князя своей воле. Позволять летающим реликтам это провернуть Ос не хотел из чистого принципа: искренне считал, что поколению, которое довело в своё время их страну до Клановой Войны и негласно спровоцировало несколько локальных смут, пора отдыхать от праведных трудов и созерцать природу в компании внуков, сокровищ и слуг. Как сам Ос оказался вдруг политиком, когда всю жизнь мечтал быть, как мама, библиотекарем, он не смог бы объяснить даже под угрозой смерти. Даже самому себе. Просто из-за чистой случайности он стал наставником для отца нынешнего князя, который был в те времена в разы непоседливей и романтичней, чем ныне его сын. Подопечного князёнка пришлось вразумлять, защищать от интриганов, поддерживать и отлавливать с очередной попойки. Ос и сам не понял, как при дворе стал считаться теневым правителем и кукловодом — его стол был завален бумагами, голова пухла от тревоги за подопечного и стратегических планов, а Совет Старейшин маячил на горизонте карающей дланью. Остановить бурю Ос не смог, увы. Смута грянула, его непутёвый ученик был убит вместе с парой, а новому князю, Тиру, пришлось в нежном трехсотлетнем возрасте столкнуться с оскалом одного из опаснейших огненных драконов. Ос помнил, как сейчас, как его вызвал на аудиенцию Алый Старейшина, как преспокойно предложил место во внешнем круге Совета Старейшин — с перспективой скоро попасть во внутренний. "С вашим происхождением, с неспособностью завести пару, это предложение — подарок. Откажетесь — будете уничтожены." И вот тут Ос, до того рассчитывавший просто выторговать юному Тиру и его окружению жизнь, неожиданно для себя самого разозлился до тёмных точек перед глазами. И решил во что бы то ни стало посадить княжича Тира Бирюзового на трон. Что и проделал, не без помощи, разумеется, толковых друзей князя и нескольких влиятельных родов. Вот так и стал он, полукровка, низкородный и неспособный завести себе пару дракон, одним из самых высокопоставленных людей Предгорья. Одно только выражение лица Алого Старейшины в момент объявления новых княжеских советников стоило всех мытарств. В общем, чувство мести его было удовлетворено, но фактов это изменить не могло: Ос, спасибо пристастиям любимой матушки, был деффектным драконом, уникальным в своем роде и неспособным завести пару. Проблема тут была в том, что его отцом был бог, или, говоря научным языком, воплощенный овеществленный дух природы высшей категории. Населяющие джунгли Шатаку племена называли родителя Оса Йораморой, богом всех рек. Выглядел он, как громадный змей, способный обращаться водой. Матушка Оса была, в свою очередь, обычной коричневой — древесной — драконицей, не выделяющейся ничем, кроме двух пламенных страстей: к книгам и к путешествиям. Именно эти пороки завели её в джунгли и столкнули с Йораморой, у которого она пропадала почти год к обоюдному удовлетворению обоих сторон. Итогом этого удовлеворения и стало рождение Оса, которого, по-хорошему, не ожидал никто: ни мать, для которой речной бог и близко не был истинным, ни отец, от которого ни одна из совершавших к нему натуральные паломничества русалок так и не смогла забеременеть: считалось, что шанс на это ничтожен. Ну, надо сказать, матушка Оса умела и даже любила бросать вызов устоявшимся правилам! В итоге, Ос родился очень неожиданным, но вполне себе любимым ребёнком. Одна беда: среди своего народа он был уникален, до него Водных драконов не бывало, и его запах не сочетался ни с чьим другим. К тому же, вторая ипостась Оса была раз в пять больше обычного дракона, но крыльев при этом не имела. Одно время над ним все смеялись из-за этого, но водный только плечами пожимал: зачем на глубине крылья? Только будут мешать. Потом, годам к семиста, он научился летать, обращаясь облаком. Недоброжелателям пришлось завистливо умолкнуть. Но, увы, ненадолго. Когда Ос дожил до тысячи лет, стало окончательно понятно: его запах действительно уникален, как и отпечаток души. Все его ровесники находили пары, или просто совместимых с ними существ, заводили гнёзда, устанавливали ментальную связь. Ос не носил перчаток, старался прикасаться ко всем, нанимал высших оборотней, способных почувствовать подходящий ему аромат, но все было без толку: под его ладонью ни разу не проскочило ни тени искры. На всем свете от ледяных морей до пустыни Хо и царства Ирреба не было никого, кто подходил бы именно ему. Разумеется, за две с половиной тысячи лет у дракона были отношения, он даже старался полюбить своих партнёрш — у него получалось — и тихо, но искренне страдал, когда они уходили: или к своим настоящим парам, или, если были людьми, за последнюю реку. Будучи честным с собой, Ос так и не смог решить, что из этого было больнее. Последние пятьсот лет было в этом смысле особенно тяжело: он перевалил за рубеж двух тысячелетий, и с каждым столетием возможность когда-либо иметь детей таяла, как дым. Опять же, Осу пришлось работать среди, фактически, подростков, пусть и игравших во взрослые политические игры. Эти трогательные дракончики семиста-восьмиста лет от роду делали глупости, встречали свои пары, капризничали и фыркали. Водному было больно наблюдать, как тот же Ар Серый, казначей и правая рука князя, из-за глупых страхов и ненависти к себе мучил свою пару. Приди к Осу его пара домой, он бы сделал все, без исключения, чтобы она осталась, но нет — к нему никто не приходил, кроме русалок, которые не оставляли надежды родить от Оса ребёнка — бессмысленная затея, увы. Зато к Ару устроился работать лис по имени Шу, который был на самом деле вполне себе лисой и, к тому же, парой казначея. В какой-то момент Ос, наблюдавший эту запутанную ситуацию со стороны, подумывал даже вмешаться, но Ар все же опомнился и принялся исправлять положение. Надо отдать ему должное, все же исправил. Когда спустя декаду после воссоединения счастливых влюбленных лисичка Шу появилась на пороге кабинета Оса, он мог предположить все, что угодно, кроме правды: гостья сообщила, что на свете, возможно, есть совместимая с ним женщина. При этом, глупая лиса ещё сомневалась, стоит ли говорить об этом Осу! Водный немного… разнервничался, но в итоге сумел выпытать все подробности и получить досье на свою возможную пару. И вот, спустя несколько дней судорожной спешки, в которой он передавал дела Ару, дракон сообщил остальным о своем временном отъезде. — Господин Ос, — Ис из рода Ледяных, давних союзников Оса, смотрел с несвойственной ему тревогой, — Вы сами понимаете, что должны взять охрану, и я лично выберу самых молчаливых и надёжных. Вы слишком важная фигура, чтобы путешествовать куда бы там ни было в одиночку. Ос вздохнул. Паранойя — хорошее качество для Главы Безопасности, но порой все же неудобное. — Я весьма живуч, господин Ис, — улыбнулся водный мягко, — Меня не так-то просто убить. — Я тоже в свое время так говорил, — парировал Ледяной, — Но, как вы знаете, если бы не Гор, меня бы тут не было. Ос, разумеется, помнил эту историю. Ледяной тогда решил, что со всем может справиться сам, и попал прямо в искусно расставленную ловушку. Тогда это помогло ему встретить свою пару, волка-оборотня Гора, так что, в какой-то мере это было к лучшему. Но после тех событий, когда волку пришлось выхаживать израненного, почти искалеченного дракона с переломанными крыльями и развороченной грудиной, паранойи и подозрительности в Исе значительно прибавилось. — Господин Ос, одумайтесь. Вы не можете не понимать своей важности для нас, — в разговор вступила пара второго советника, Аки Белая — весьма заметная с политической точки зрения фигура, благодаря которой Ос в свое время получил поддержку рода Белых. Говорила Аки всегда тихо, но лишь потому, что знала точно: к её словам прислушиваются. В другое время Ос постарался бы угодить ей, но на тот момент это его не волновало. — Я все поинмаю, но не могу ни на день перенести поездку. Скажу одно: чем дольше Алый Старейшина не будет знать о моем отъезде, тем лучше. Потому, я отбуду в тайне, а все присутствующие принесут клятву неразглашения. Мой фантом, подпитываемый Аром, будет появляться каждый день в кабинете. — Но… — начал было Ри Алый, на удивление милый ребёнок, постоянно старающийся защитить Оса от своего дедушки, но князь перебил его. — Господин Ос, — начал Тир, — Разумеется, после всего, что вы для меня сделали, я не могу и не смею вас задерживать. Мы сдлаем, как вы сказали. Ответьте только: почему вы не хотите взять охрану? — Просто я сам буду работать охранником, — ровно ответил Ос. Прячась среди облаков, Ос долетел до нужной ему реки и нырнул туда, смешиваясь с течением. И чем ближе становился час встречи с Микой, тем страшнее ему было. Совместимы ли они? Появится ли хоть одна, самая завалящая искра, когда он к ней прикоснётся? Почувствует ли он что-то с первого взгляда? Не ошиблась ли лиса? Шу сама говорила, что могла быть неправа, у неё ведь не было возможности сравнить запахи сблизи! Ос, нервничая, перевернул хвостом какую-то лодку. Пришлось ловить орущего рыбака, его поклажу и выталкивать на берег. Муторное занятие, но, как ни странно, помогло расслабиться. За день, несколько раз сменив одну реку на другую, дракон добрался до Валли, городка, стоящего на пересечении кучи дорог, дорожек, трактов и тропинок. Осу приходилось тут бывать несколько раз, ещё до того, как грянула смута: сестру навещал да прошлого князя, сбежавшего из дому, разыскивал. Теперь-то звучит, как некое комическое событие, а в тот момент Осу хотелось рвать волосы на голове, и, в плане разнообразия, даже не себе. Между тем, вечер близился, а Ос столкнулся с проблемой: его традиционный киото до пола, расшитый тончайшей нитью чёрного дворфьего серебра и подпоясанный кованным из мягкого метала фарли поясом, был ему, конечно, к лицу, но едва ли мог считаться традиционной одеждой для наёмника. И дракон чувствовал себя очень глупо, но отвергал вариант за вариантом предлагаемые ему в лавке одежды, потому что — это же первая встреча с той, кто может быть его парой! Хотелось понравиться ей. — Может, вы сходите в лавку напротив? Там более подходящие вашему статусу вещи, — сдался, наконец, продавец, и Осу стало немного стыдно: как ребёнок, право слово. А ещё про младших коллег что-то говорил — а сам-то! — Благодарю, — отозвался он мягко, — Но не стоит. Я, пожалуй, возьму вот это. Вариант ему не нравился, конечно, но Ос сделал над собой усилие: его будут считать обычным полукровкой, и не стоит пока этого опровергать. Таверну "У придурка" (раньше, восемь веков назад, она называлась "Пьяная улитка") Ос знал благодаря младшей сестрёнке: сие заведение содержал один из её сердечных друзей, демон из средней касты. Пару раз водному доводилось заглядывать сюда, чтобы по просьбе матери навестить пропажу. На его взгляд, сомнительное заведение, но расположено неплохо, потому найти его труда не составило. Застыв на пару мгновений перед дверью, дракон решительно её распахнул. Миг, пока он искал глазами зеленоволосую макушку, растянулся почти в вечность — советник испугался, не могли ли они уже уехать? Но тут искомое попалось-таки ему на глаза, и дракон до боли сжал кулаки, чтобы удержать на лице невозмутимое выражение. Он видел её профиль, и она уже нравилась ему: и зелёные ровные волосы, собранные в высокий хвост, и длинная шея с беззащитной ямкой ключиц, и острые, необычные уши. Дракон, собравшись с мыслями, стремительно подошёл к ней и на какой-то момент замер, оглядывая её лицо. В личном деле он читал о шрамах, но теперь, сблизи, видеть их было почти физически больно — знать, что кто-то сделал это с ней. Но было кое-что ещё, что-то неправильное в рисунках шрамов, отчего он никак не мог понять: как именно, под каким углом их нанесли? Что-то не вязалось. Разумеется, этим он все испортил. Ей не понравился столь пристальный взгляд — ещё бы, верх нетактичности! Ос, вежливо улыбаясь и отвечая благодаря выработанным придворной жизнью инстинктам, мысленно себя ругал. Повезло что, кажется, её напарник был настроен принять его на работу. Когда Мика ушла наверх за каким-то проверочным артефактом или зельем — наверняка будет подвох, это Ос понял по взгляду её чудесных глаз — Натан (перед мысленным взором тут же всплыли факты из досье) деловито сказал: — На какой гонорар рассчитываешь? — Тот, что был у Шу, меня полностью устроит, — заверил дракон спокойно. Его собеседник хмыкнул: — Озвучь, будь добр, чтобы не было непоняток: я-то знать не знаю, что она тебе говорила. Шу вроде как девочка серьёзная, но мало ли. Ос про себя усмехнулся: уж стражи-призраки, которых Ис Ледяной приставил к Шу для охраны, точно бы не перепутали ни единого факта. Но, понимая недоверие бывшего военного, спокойно перечислил условия. Натан хмыкнул: — Все верно. Ты не спеши расстраиваться, если Мика откажет, и уезжать: я постараюсь уломать, не первый день работаем. — Ей настолько не понравилась моя манера речи? — уточнил Ос, чтобы повести разговор в нужном направлении, и Натан попался. — Та не, там другое! Бабье. Ос хотел было углубиться в эту тему, но их весьма невежливо прервали. — Эй, Натан, кто это тут у нас? Дальнейшее Ос слушал вполуха: подошедшие ребята были, по его меркам, сущими несмышленными детьми, с которыми и говорить не о чем. Кажется, его равнодушие весьма сильно раззадоривало их пыл, но дракон лишь смотрел на это с любопытством исследователя: он знал, что, если придётся, легко может убить всех в этом квартале, потому вступать в конфронтацию с обозлённой, чудом пережившей бессмысленную возню войны малышнёй — пусть по смешным человечьим законам они и считаются взрослыми — Ос не собирался. А вот Мика, вернувшись, порадовала его — кинулась спасать от своих коллег. Он мысленно улыбнулся — такая милая и смешная… Подавив ехидство в голосе, Ос серьёзно заверил лиса-зачинщика (Бран, сирота, неоконченное образование, специальность — проклятья), что будет рад его обществу, и насладился выражением лица мальчишки — мелочно, но приятно. Меж тем, Мика достала артефакт-проверку, и дракон чуть глаза не вытаращил от изумления. Потом стало смешно — ну да, он самолично зачаровывал эту игрушку, потому никто, кроме него и родни, её открыть не смог бы. Но Мика смогла… Неужели их магии настолько созвучны? Но тогда… Дракон водил руками по опоясавшим шкатулку старым письменам, а внутри у него бушевала буря. Может, и не истинные, но они действительно, правда совместимы! Он был слишком рад, чтобы анализировать, и снова совершил огромную ошибку — широко распахнул шкатулку, чтобы убедиться, чтобы узнать, что же его девочка там хранит. И да, там переливались боками ракушки — морские, речные, не больше ногтя длиной. Он прикоснулся к ним, чтобы точно узнать, откуда они родом — все, что выросло в воде, было для дракона благодаря наследию отца открытой книгой — и не сразу заметил реакцию Мики. Старый дурак.3
Ос догнал её уже на втором этаже, принёс извинения и, после борьбы с самим собой, протянул руку для пожатия. Шу предупреждала, что Мика скептически относится к искрам и цветам истинности, считая их обманом, но самообладание, которым дракон раньше так гордился, давало трещины — он должен был знать и не хотел ждать. Сомнения можно развеять, совместимость легко доказать — реакция на первое прикосновение была пусть и очень эффектным, но не самым важным признаком. Однако, как и предупреждала лиса, Мика не стала к нему прикасаться и прочла в ответ лекцию о фальшивых цветах истинности. Надо признаться, Ос уже всерьёз вознамерился отыскать дурака-полукровку, который развлекался таким недостойным образом, и сорвать на нём клокочущий внутри гнев. — Вы можете не беспокоиться на этот счет: я не стал бы никого обманывать таким образом, — сказал он честно, ожидая новой волны обвинений, но их не последовало. Напротив, её светло-зелёные глаза с тёмным ободком стали вдруг на миг какими-то печальными, растерянными. Она просто отвернулась от него и чуть улыбнулась, приметив застывшего неподалёку слугу. Ос почти разозлился на самого себя: он не заметил, как этот фейри подошёл. — Устали? — вопросил мальчишка участливо, — Хотите ванну и массаж? — Да, — с явным удовлетворением сказала его девочка и, кивнув Осу на прощание, ушла. Что?.. Ос не видел, но явственно почувствовал, что вода в ближайших к нему ёмкостях закипает. На этаже кто-то заорал — видимо, купался, не повезло. Фейри, только что казавшийся вполне довольным, вдруг присмотрелся к Осу и вытаращил глаза: — Нет-нет-нет, — проговорил он быстро, — Я не пойду к ней. Никогда. Честно! Только не превращайтесь, хорошо? Ос проследил за взглядом парнишки и увидел, что его тень уже расползлась по стене — первый признак предстоящего превращения. Вот чего нельзя отнять у фэйри: несмотря на все предрассудки о них, вызванные взбалмошностью и непостоянством представителей этой разномастной и многочисленной расы, водному дракону они нравились своей парадоксальной приспособляемостью и острым практичным умом, перетекающим в отменно развитое чувство самосохранения. — Часто госпожа тебя зовет? — тихо уточнил Ос. Фейри побледнел, его сердце застучало в разы чаще, а в глазах проступила паника — он явно не знал, что ответить. — Скажи правду, — ровно попросил советник, — Я все понимаю и не трону тебя, а, если расскажешь что-то интересное, ещё и доплачу. Он явственно увидел облегчение в глазах эльфа. Чувства его Ос понимал: драконы, особенно молодые, были очень категоричны в вопросах, касающихся их пары. Того, кто регулярно с ней был, могли и убить, если у несчастного хватало глупости попасться на глаза. — Я… Госпожа хороший клиент, постоянный, — сказал фейри быстро, — Вообще, массажи не моя специализация, но здесь я помогаю с удовольствием. Что именно вы хотите узнать? Ос ровно дышал — мальчику не стоило пояснять про удовольствие. — Ничего, довольно, — сказал дракон, понимая, что не сдержится, — Отправь ванну госпоже, но перед тем положи туда это. Созданный Осом в ладони водный кристалл перекочевал в руки фейри вместе с несколькими монетами. Тот поклонился и умчался что было ног, а советник все смотрел ему вслед. У мальчика была не совсем типичная для его народа внешность — рубленые, жёсткие черты, словно высеченные в камне, тяжеловатый корпус, тёмные волосы и глаза. Может ли быть, что Мике нравится именно такой тип? Передёрнув плечами, советник отправился вниз — нужно закончить разговор с новыми коллегами и проститься до завтра, а потом… Ос стоял у двери, переживая момент борьбы с самим собой. Он чувствовал, что вода, покорная ему, уже убаюкала Мику, окутала туманом грёз, и все равно сомневался. По хорошему, нужно подождать. Проявить терпение, как и всегда. Но он просто не мог не проверить, не узнать наверняка. Какими они будут, эти искры? Или, все же, это будут побеги? Тогда они могли бы попробовать, несмотря на его возраст, завести детей — он ещё не пересёк границу, хоть уже и близок к ней… Чуткий драконий слух уловил чьи-то шаги, поднимающиеся по лестнице. Пора было принимать решение, и Ос, обезвредив на миг защитные чары, вошёл. Внутрення борьба, таким образом, была проиграна с разгромным счетом. Мика спала, беззащитно откинув голову на бортик деревянной ванны — ужасные условия, если думать об этом. Ос огладил взглядом её тело и заставил себя подойти, с каждым шагом ощущая собирающуюся в ногах тяжесть. Было очень страшно — впервые за последние триста лет. Что, если это не она? Что, если не появится ни единой искры? Как быть тогда? Он сцепил зубы, представив, как серым пеплом осыпется отчаянная надежда, обращаясь ужасным разочарованием. И ведь она действительно понравилась ему. Её история, её сила, её магия, она была бы для него, целиком и полностью. Может, не стоит к ней прикасаться… Ос зло тряхнул головой, сбрасывая наваждение. Ну, хватит. Вести себя таким образом в его возрасте уже просто неприлично! Сделав один, последний шаг, он протянул руку и невесомо прикоснулся к испрещенной шрамами щеке. Под его ладонью, сияя белизной, расцвела водяная лилия. Ос стоял, ошеломленный, раздавленный, и просто смотрел на неё. На его истинную пару, а не просто совместимое существо. Это было так чудесно, что он даже растерялся. Просто… что дальше?! Вообще-то, хотелось купить этот караван, который они якобы должны охранять, утрясти формальности и просто отнести свою девочку домой. У Оса там остались великовозрастные детишки, именующие себя княжескими приближенными, куча работы и старый враг, пребывающий после побега внучки в отвратном настроении. Нужно было, не подвергая пару и тени опасности, возвращаться в родные горы. С этим решением глобальная проблема была лишь одна: её реакция. И да, Ос, разумеется, сделал бы все, чтобы Мика привыкла, была счастлива в Предгорье, чтобы ей понравилось. Но как долго придётся строить доверие между ними после, фактически, похищения? Его малышка за свою коротенькую жизнь видела столько плохого, доставлять проблемы ещё и тут он просто не мог. Не имел права. Нет, в чем-то лиса была права, когда говорила, что им с Микой надо узнать друг друга, притереться. Значит, быть Осу, первому советнику князя, зельеваром при караване — ох, как хохотал бы Алый Старейшина, узнай об этом… На самом деле, ещё во времена их обучения в Высшем Университете Предгорья, Ос часто ловил себя на мысли, что Рок — так Алого звали до обретения статуса — мог бы стать ему отличным другом, не будь между ними стольких условностей. Но мало ли, кто кем мог бы стать… Грустно улыбнувшись, Ос поцеловал свою пару в лоб и прошептал на древнем драконьем: — Я принимаю тебя. Ты — моё небо. Связь, закреплённая ритуальной фразой, котенком сврнулась где-то напротив сердца. *** Горш был, вполне вероятно, не самым могущественным из демонов, но определённо — самым умным. По крайней мере, сам он в этом был искренне убеждён. Именно из-за его выдающихся способностей подлые завистники изгнали его из родных земель, и эту трагическую историю он очень любил рассказывать всем, кто был готов его слушать (зачастую это были либо его пассии, либо подчиненные; самым благодарным и внимательным слушателем был Дики, его помощник). Его трактир "У придурка" (новое название было странным, но его придумал Дики — сказал, что это запоминается, к тому же, новое веянье, а бармен и впрямь настоящий придурок) процветал, и добился этого Горш совершенно самостоятельно. Да, деньги на своё дело ему прислали родители, обеспокоенные судьбой изгнанного чада, а развивала бизнес с ним Аш. Но что можно взять с бабы, пусть и драконицы? Сама всего лишь коричневая, а высокомерия, как у золотой или алой! Горша она раздражала: её вечная непоседливая энергия, попытки лезть к нему, кокетство с другими мужчинами — и плевать, что это надо по работе! Ещё и братец её постоянно объявлялся, сверкал своей высокомерной рожей. Таких, как этот Ос, демон не любил: выскочка, ему просто повезло родиться сыном бога, вот и открывали перед ним все двери! Да, не всем, не всем суждено тяжко трудиться ради успеха… Горш, конечно, был великодушен: пытался перевоспитать глупую Аш, которая все и всегда делала не так, и даже не вышвыривал её братца за порог. А хотелось, между прочим, и ещё как! Особенно в минуты, когда он, Горш, по доброте душевной пытался поговорить с глупым драконом о жизни и ведении бизнеса, а тот делал это свое вечное непроницамое лицо и заявлял: "Извините, но я в этом абсолютно не разбираюсь". И, казалось бы, что странного? Честно же парень признаёт, что идиот, но вот виделась демону в этом какая-то тонкая насмешка. А потом Аш и вовсе вытворила. Она посмела уйти от Горша! После всего, что он ради неё вытерпел! И это было вдвойне обидно, потому что глупая драконица на тот момент начала приносить настоящий, живой доход: её братец стал кое-кому очень интересен, и за информацию о каждом чихе их семейки доброжелатель принялся демону очень и очень много платить. Нет, демон предателем себя не считал, поскольку ничего важного не выдавал: не дурак же он! Такое, по-мелочи: куда едет Аш или её мать, давно ли приезжал водный дракон и так далее. Каким нужно быть идиотом, чтобы отваливать за эту ерунду такие деньжищи, демон не знал, но был доволен. И вот как раз тогда Аш посмела уйти! Ещё и наняла перед этим в управляющие выкупленного из рабства фейри. Подумать только, остроухий, ещё и бывший раб! Но тут Горшу хоть немного повезло: парень оказался уважительным и талантливым, денег брал самый мизер, а с демоном-начальником был всегда и во всем согласен, выслушивая его слёзные истории за кружками браги. С натяжкой, Горш даже мог назвать Дики другом, хотя вкусы, особенно на баб, у того были странные, а мысли зачастую дикие. Но что взять с фейри? Нанюхаются своей пыльцы, вот и видят потом дивные дали и дальние дивы. В тот вечер Дики вернулся из пригорода, куда ездил договариваться о каких-то поставках — Горшу было недосуг вникать во всю эту жуть. — Твоя эта, которая зеленоволосая и страшная, здесь, — решил порадовать в сугубо своей манере друга демон, — Вовремя вернулся. Фейри, вполне предсказуемо, тут же исчез во вполне известном направлении, а Горш только головой покачал: заказать, что ли, другу нормальную бабу у Мадам Лизетт?.. И каково же было изумление демона, когда фейри, чем-то огорченный до такой степени, что даже кончики ушей поникли, обнаружился на кухне. — Что, решила-таки выбрать Роми? Роми звали их работника-фейри, в отличии от Дикки, действительно прекрасного, как и должно быть их племя. Золотоволосый Роми своей красотой за звонкую монету с удовольствием делился, причём пол, возраст и внешность клиента влияли только на конечную цену. — Нет, — хмыкнул Дики, — Слава Холмам, нет, конечно! Она стала парой дракона. Горш озадачился, но друга постарался утешить: — Ну, не повезло, значит, дракону. Забей! Первая, что ли, на твоем веку баба? Вон сколько магичек с караванами ездят, и покрасивей — ну, или иллюзии накладывают получше. Идём лучше выпьем! Я тебе о своих бабах расскажу. Но Горшу стало интересно, кому же это из драконов так не повезло. Акогда он глянул-таки мельком на этого везунчика, то только ухмыльнулся: наклёвывался по-настоящему большой гонорар. Уж за имя его пары ему ой как много заплатят…4
*** Мику разбудили вопли из-за двери, да такие забористые, что оставалость только диву даваться. Она подскочила из положения лёжа и как была, в одеяле, рванула на звук — просто для смеха так голосить не будут. В коридоре обнаружился Бран, трясущий обожженной конечностью и изрыгающий такие перлы, что уши трубочкой скручивались и отчаянно хотелось прикурить. Сестра милосердия из Мики была, как из Натана куртизанка, но кое-чему пришлось-таки научиться: биография поспособствовала, потому подлечить руку страдальцу с горем-пополам получилось. — Ты на кой… меня в защиту как своего не вписала? — подвывал Бран, и не стараясь сбавить звук, — Чтобы я ещё раз тебя будил? Да я скорее красной улитке рога чистить возьмусь! Мика смутилась: она не помнила даже, как вчера из ванны выбиралась, а уж что намагичила в конце дня — вообще без понятия. — Прости, — вздохнула она. Бран фыркнул и выдал их привычное, прилипшее ещё со времен войны: — Поцелуй, чтоб не болело! И Мика так же привычно ответила: — Кулаком? — и на сердце стало легче. Даже во времена академии, даже на войне была у Мики одна слабость: полное отсутствие внутренних часов. То есть, если кто-то, обычно Бран или Натан, не пинал с утра колдунью в бок и не говорил матерно, что, мол, утречко, спать она могла, как хороший работник, прям отсюда и до заката. Потому-то роль будильника и брал на себя лис-полукровка, между делом втирая всяческие новости и сплетни. Именно потому Брана и Натана Мика в свои охранные контуры вплетала исправно и даже в полуобморочном состоянии, сонной, раненой или пьяной. Что на неё нашло вчера, одним духам известно. — Могу я узнать, что тут происходит? — знакомый голос заставил Мику сдавленно простонать. И разумеется, это был Ос, свежий, как булочки в столичных лавках, и подозрительно сияющий — аж в лоб засветить хотелось. Разумеется, Мика вот прям мечтала стоять перед ним босой, встрепанной, в одном одеяле и чувствовать себя полной идиоткой. Отличное начало дня! — Слушай, а тебя вообще кто-нибудь спрашивал? — настроение Брана явственно пошло на убыль. Мика вздохнула: — Забей, Чудо, — сказала она их, видимо, уже зельевару, — Я с защитой промахнулась, Брана вплести забыла. Брови новенького приподнялись. — Вы… — он замялся, словно не мог сформулировать вопрос, и колдунья фыркнула. — Не-а, не то. Будит он меня по утрам, ясно? Ос моргнул, причем не теми веками, что у людей там и всяких им подобных, а вторыми, пленочками, из углов глаз к центру сходящимися. Мика от шока аж забыла, о чем раньше говорила, и слабо пробормотала: — Ос, а у тебя вторая половина — ну, кроме дракона — кто? — О, — сказал он, — Поверьте, вы не хотите знать. — Ну, оно не нечисть? — уточнил практичный полулис. — Нет, скорее даже чисть. Я не на что не намекаю, но, Мика, не стоит ли вам одеться? Да и стоять босиком на здешних полах — так себе идея… Колдунья кашлянула и порадовалась своей шрамированной роже: румянца на ней не видно. Она упорно не могла понять, почему рядом с этим чудиком чувствует себя постоянно такой идиоткой? Когда Мика выползла из номера, то обнаружила, внезапно, Оса, подпирающего спиной стенку напротив. — Ты чего тут? — опешила она. — Хочу вас проводить, — Чудо был в своем репертуаре. — Я не заблужусь, — заверила Мика. — А вот я вполне могу. Спасете меня? — и снова этот пробирающий до самых печёнок взгляд, под которым, наверное, можно пообещать что угодно. Колдунья перебрала возможные варианты ответа и беспомощно буркнула: — Куда ж я денусь… Ребята вытаращились на них с Чудом, идущих рядом, с известной долей охреневания. Мика их понимала — сама ни разу не в курсе, что этому полудракону в голову взбрело. Впрочем, быстро стало не до того: Натан, как-то странно крякнув при виде их парочки, принялся излагать план действий. — Так, орлы, — говорил он, — Для начала, для тех, кто в панцире: наш новый зельевар, Ос, прошу любить и жаловать. Ос, верный своей придури, встал и отвесил ребятам полупоклон, будто это был светский раут. Натан кашлянул: — Ну да, Ос, в общем. Мы его дождались, так что ещё на день тут залипать не будем. Послышались возмущенные возгласы: ну да, и выпивка, и подавальщицы в "У придурка" были, что надо. — Захлопнули свои хлебопечки! — рявкнул Натан, и возмущение стихло, — Все, кончилась вольница, раньше выедем — раньше приедем с божьей помощью и матерным словом. Теперь по делу. Караван купца Халли-Ка, кто давно с нами работает, тот знает этого фрукта. Для новеньких: с ним в разговоры не вступать, не пить, на баб его даже взглядом не косить! Спрашивает что — делайте тупые глаза и направляйте ко мне или Мике, лучше ко мне, иначе себе дороже. Встречаемся с ним на ярмарке в Бакатте, как знаете, отсюда в трех улиткоднях. Значит, я пошёл арендовать нам транспорт, а вы собирайтесь и готовьтесь. Шмот, как всегда, по-минимуму, предметно все докупим в Бакатте. Для тех, кто совсем в раковине — едем мы через пустыню Хо в ползучий город-оазис Чао. Вопросы? — А что мы везём? — уточнил Ос. Кто-то из парней фыркнул, Натан взглядом его заткнул и пояснил: — Халли-Ка — человек сложный, непостоянный, знаешь ли. По документам мы зерно и специи везём, а что на самом деле — не нашего ума дело, и платят нам много в том числе за то, что не спрашиваем. Понял? Мика не то понадеялась, не то испугалась — уже и сама не знала — что новенький возговнится по этому поводу и откажется с ними ехать. Ос, однако, только невозмутимо кивнул. — Больше вопросов нет? Вот и ладно! Общий сбор через час у входа. Не сметь надираться!!! С этим почти ритуальным напутствием Натан укатился в сторону загонов с улитками, а остальные разбрелись. Ос остался сидеть возле колдуньи, и она решила попросту не обращать на него внимания. Мика махнула рукой подавальщице. Девица приятной рыжей наружности прискакала тут же, поглядывая на сидящего рядом Оса весьма заинтересовано, и с придыханием принялась расспрашивать о Микиных пожеланиях. Чисто по-человечески колдунья её понимала, но настроение отчего-то все равно подпортилось. Как всегда в таких случаях, Мика тут же заказала себе побольше сладкого — это был её универсальный успокоитель и лучший друг. Девица, небрежно чиркнув что-то в блокноте, тут же переключилась на полудракона: — А вам? — придыхания в голосе стало ещё больше, — Что вы будете? У вас ещё есть час, я слышала. Мы успеем… приготовить, что захотите. — Это радует, — невозмутимо кивнул Ос и повернулся к Мике, — На ваш вкус, что из блюд и напитков к ним мне тут стоит заказать? Сказать, кто опешил больше — Мика или подавальщица — было непросто. Ос же, игнорируя последнюю, смотрел на Мику и явно ждал ответа. — Э… жаркое? Которое с сушёными сливами и острыми приправами. — И к ним?.. — он продолжал проникновенно смотреть. — Ну, цветочная настойка тут ничего так, но это как мне кажется. — Да, вы слышали, — повернулся Ос к девушке, — Будьте добры принести перечисленное для меня и госпожи. Заказанные сладости упакуйте, пожалуйста, с собой. Девица пару раз хлопнула глазами и молча ушла. — Это… что было? — уточнила Мика, когда дар речи к ней вернулся, — Ты чего командуешь? Ос вздохнул и проникновенно заявил: — Простите за своеволие, просто завтракать сладостями вредно. К тому же, мне будет очень приятно, если вы продегустируете вместе со мной местные блюда. Вы же не откажете мне в такой ерунде, правда? Мика открыла рот, снова не нашла слов — и задумалась. Раньше аристократят сблизи она видала только в академии, и их хваленая воспитанность, которой они так кичились, была просто способом показать миру: смотрите, подавитесь, мы лучше вас! Эта лощеность тут же слетала, стоило им оказаться вне зорких глаз этого их "общества". И уж точно ни для кого из них эти вежливые обороты не были оружием и бронёй, как для Оса. Он умел молоть языком, надо отдать ему должное, и делал это так, что отказать или возразить, не выставив себя идиотом, было сложно. Мика поневоле задумалась: а не для такого ли на самом деле придуманы все эти странные реверансы? Дело во власти, а вежливость — просто маска, как всегда? — Хотел бы я знать, о чём вы думаете, глядя на жаркое с таким серьёзным лицом. Я проверил, но оно, правда, не отравлено, — голос Оса ворвался в её размышления. Вот, вот об этом дерьме она и думала. Как это у него получается? — Так, ну хватит, — сказала Мика, — Во-первых, давай на "ты", идёт? Во-вторых, не надо всего этого. Я не "госпожа", у драконов это все равно что знатная дама, а я уж точно не она! И ты не слепой, да и на дурака, уж прости, не похож, хотя и косишь под него зачем-то. Так чего ты хочешь? Зачем таскаешься за мной, как хвост? Он хмыкнул и отпил немного настойки. — Ты права, совсем недурно на вкус. А ответ на твой вопрос: я хочу узнать тебя поближе, и, быть может, понравиться тебе. Позволишь? — На кой я тебе? — уточнила Мика хмуро, — Ты что, из этих? Или поспорил с кем-то? — Из кого — этих? — спросил он. — Ну, извращенцы, которые тащатся от шрамов и увечий? На секунду на его лицо исказилось, будто все зубы разом заныли. На извращенца обиделся, что ли?.. — Нет, и близко ничего подобного. Просто наше знакомство началось немного не с той ноги, не думаешь? Ты принесла шкатулку, которую невозможно открыть, а я её открыл, не подумав. Мы квиты, верно? Так может, нам стоит поближе узнать друг друга? Шу рассказывала о тебе много хорошего, мне любопытно. Она, к слову, просила передать тебе свои наилучшие пожелания. Мика искренне улыбнулась, вспомнив Лисявку. — Как она там? Не обижает её серый да усатый? — Какой дракон обидит свою пару? Она хорошо себя чувствует, насколько я могу судить. А ты, значит, видела Ара в драконьем обличьи? — Ага, — усмехнулась Мика, — Вот ненавижу драконов, правда, но даже на мой вкус потясающе красивая тварь: усищи, грива, а уж эти его крылья — вообще загляденье. — Ну да, крылья… — проятнул Ос каким-то странным тоном, и снова Мике показалось, что она видит промельк чувств под этой маской, только каких — не разобрать, — А почему ты так негативно настроена по отношению к драконам? — Это не твои проблемы, — отрезала Мика, чувствуя, что этот аттракцион невиданной щедрости пора прекращать, — И давай договоримся: не будем узнавать друг друга поближе. Я неинтересная, и ты мне не нравишься. Точка. Так что, оставь меня в покое. — Нет, — как так и надо ответил Ос, — Я не оставлю тебя в покое. К такому жизнь Мику не готовила. — Ты тупой или глухой? Я сказала, ты мне не нравишься! — Знаю, — улыбнулся он, — Но ты передумаешь. И Мике ничего не оставалось, кроме как молча уйти, кипя раздражением. Ну, Шу, ну, удружила! Правда, лучше бы он бабочек коллекционировал… Уже в комнате, рухнув на кровать, Мика вытаращилась в потолок. Все было дерьмово, и даже хуже, потому что этот Ос был просто худшим сочетанием: с ним рядом она хотела быть красивей, но знала, что уродлива. И тем сильнее она злилась на себя за то, что слова *Я не оставлю тебя в покое* не хотели покидать черепушку и крутились там каруселью, вызывали в груди диверсионную активность. Мика покачала головой: следующая стадия — расплыться розовой лужицей соплей и заглядывать ему в глаза — плавали, знаем. Легко поднявшись с кровати, колдунья подошла к зеркалу и уставилась на своё лицо. — Тебе не светит, — заметила она, — От тебя сбежал даже Дики. Смирись. Довольным отражение не выглядело, но мысль уловило.5
*** Дорога плыла вдаль, а Мика сидела меж улиточьих рогов и мрачно поедала сладости. Ребята, видя выражение её лица, приближаться не рисковали, ибо, как пишут на аквариумах с электрическими угрями, не влезай — убьет. Натан сделал несколько попыток подвалить с вопросами, но предсказуемо огрёб. Ничуть не обиделся, правда, буркнул "Ясно, бабье", с чем успокоился и укатился к парням. Причина Микиного настроения, успевшая за три дня пути до Бакатты достать колдунью до кровавых мух перед глазами, посиживала на внешнем кольце улиточьего панциря, как-то странно переплетя ноги, и таращилась в небо. Как несложно догадаться, звали причину Ос. Притом попроси Мику кто объяснить, что не так — прдъявить наглому полукровке ей было бы нечего. Сласти, правда, таскал регулярно — необычные, ни на что не похожие, когда только успел купить? — но тут колдунья даже разозлиться толком и выкинуть сделанную в форме водных лилий красотень не могла: невесть из чего слепленные белоснежные лепестки буквально таяли во рту, и избавиться от них рука не поднималась. В остальном, казалось бы, Ос вёл себя спокойно и прилично, просто ненавязчиво заботился: то укроет её чарами, позволяя поспать подольше на движущейся улитке, то поднесёт еду, чтобы не вставала, то поставит вместо неё защитный контур — роскошное плетение, она проверила. Мика возмущалась, фыркала, а он все улыбался и смотрел этими своими глазищами — от этого взгляда Мике хотелось не то лезть на стену, не то хорошенько поколдовать, не то… хм. Да, именно то, с чувством, настроением и оттяжечкой. Она вздохнула и уставилась на город на горизонте. Бакатта Мике нравилась: эдакая большая помойка, громкая, яркая и грязная. В этом чудо-городке вечно кто-то толкался, орал, спорил на пяти языках и что-то воровал. Если там и были местные жители кроме торговцев, шлюх, воров, трактирщиков и пограничников, то Мика таковых в упор не наблюдала — они или прятались, или вымерли. Она бы не удивилась. Их жёлтая улитка ползла себе вперёд, вливаясь в поток своих товарок и прочего разномастного траспорта. Мика обожала этих тварюшек: обходятся, заразы, дорого, зато в остальном — идеальные грузовые животные, во многих смыслах получше новомодных самоходных машин. Парочка этих горе-агрегатов как раз столкнулись дальше по дороге, и флегматичные моллюски огибали их по дуге, проламывая растущие у дороги чахлые кусты. Среди замедливших на подъездах к городу ход транспортов сновали торговки, то тут, то там раздавались выкрики вроде "Пироги", "Самогон", "Листья вахаби". Мика только головой покачала: покупать что-то втридорога у этих ребят могли или новички на тракте, или полные идиоты. Ни тех, ни других не жалко. Стражники на въезде, как всегда, устроили шоу с взаимными подколами. Договаривался с ними Натан, а Мика только глазами посверкивала да небольшим зелёным хлыстом поигрывала: вырастит из земли, щёлкнет в миллиметре от ноги стражника, спрячет. Работу мысли, так сказать, ускоряла. Ребята прониклись и таки ускорились — подумаешь, трубку выкурили и трижды спросили цель приезда? По крайней мере, на обед не ушли, а для местных обед каждый час, а где не обед, там полдник: плевали в потолок эти ребята с талантом, тут не отнять. Гостиница, где они остановились, была средней паршивости, но для Баккаты самое оно — стены с крышей есть, постель раз в полгода меняют, и то хлеб. У Оса, правда, глаза как-то подозрительно округлились, когда им сонный ключник с хроническим насморком номера показал, но Чудо промолчал-таки, сдержался — Мика аж удивилась. После заселения они должны были разойтись по двое-трое (поодиночке в этом городке все же не следовало бродить никому, кто хотел жить и не искал свежих эротических впечатлений) и прикупить все необходимое, благо где-где, а уж на местных базарах можно было купить действительно все. Ос явно навострился стать в пару с Микой, но колдунья уже просто не могла смотреть на это прекрасное лицо: ей нужно было что-то простое и понятное, вроде старины Брана и его шуток про задницу, под которые они и двинулись в ряды артефакторов, тогда как Ос, сверкая глазами, пошёл с Нодом за всяческой алхимической ерундой. Что их с Браном грамотно оттесняют от толпы несколько человек, Мика поняла квартала через три. Нет, ребята очень — слишком — старательно делали ыид, что не знают друг друга, на этом и палились. Бран заметил тоже, оскалился, и в глазах полыхнуло веселье. Мика ухмыльнулась в ответ — последний месяц выдался скучным, в башке дерьма подскопилось, и выплестнуть его нужно было давно. Кивнув напарнику, Мика продолжала "не замечать" маневров ребят, пока не поняла, что нацелены они только на неё: в очередной толкотне её впихнули в переулок и прижали к стене. Ситуация была классическая, романтическая: голубое небо, пушистые облака, твёрдый кирпич под лопатками, узкая улица, связывающее заклятье, десять парней и Мика. Только вот с мотивацией ребят было неясно, это интриговало. Непохоже, чтобы они жажадали любви или денег. Чуткое ухо Мики уловило характерный шум: Бран, кажется, тоже занят. — Она? — уточнил один, — Ну и страшная. — Не вашего ума вопрос, — маг, накивнувший на Мику связывающие чары, — Забираем. На миг колдунья задумалась: не позволить ли им и впрямь увести себя, и узнать, на кой же она им понадобилась? Любопытно! Но уж больно её насторожили глаза мага. Такие ей на войне встречались, могли препарировать солдата, чтобы цвет кишок посмотреть, а потом наблюдать, когда же тот сдохнет. Потому Мика потянулась к спящим под брусчаткой семенам, но тут случилось нечто, от чего она вытаращила глаза и потеряла концентрацию, размышляя: чем это таким забористым и когда её накачали, что такие галлюцинации посетили? Дело в том, что державший Мику человек вдруг выгнулся, заорал и за пару секунд высох, как мумия древнего царька; хотя, если сравнить с его товарищами, у которых кровь хлынула через рот, нос, уши и поры на коже, то тому, первому, ещё повезло, можно сказать. Миновала неприятность только отступившего в тень мага: он предовольно улыбнулся, глядя на что-то за спиной Мики, и истаял туманом. В тот момент ей как мокрым пером по спине мазнули: а получилось бы освободиться так легко, как она себе успела навоображать? Такого уровня фантомы ей и не снились… — Ты в порядке!? — Ос вдруг возник невесть откуда перед ошеломленно глазеющей на чуть ли не плавающие в крови тела Микой, обхватил дрожащими пальцами её лицо, заставил смотреть на него, — Ответь мне, небо моё, не молчи! Больно? Где? Выглядел зельевар, надо сказать, ещё похлеще, чем те покойнички: лицо заострилось, будто у оборотня в начале трансформации, зрачки вытянулись и побелели, радужка стала похожа на беснующийся водоворот, а воздух за его спиной загустел, как кисель, дрожал и странно извивался. Мика от эдакой прелести слегка растерялась, только таращилась удивленно в его затягивающие глаза, наблюдая за пульсацией зрачка. — Мика, пожалуйста, говори со мной! — в его голосе звучала почти паника, диагностирующая магия неясной природы змеями позла по телу, и это привело колдунью в чувство. — Ты чего? — спросила она тихо, — Успокойся, у меня все было под контролем. Не было похоже, что её ответ помог. Вздохнув, Мика перехватила его ладони и сжала. — Эй, приди в себя! — она стала говорить громче, — Я бы справилась, и хватит спать: там где-то Бран один… — Я-то уже здесь, — раздался голос лиса неподалёку, — Просто слов нет, сплошь выражения. Что тут, мать его, произошло? Откуда столько крови? Можно брать лодочку и начинать рыбачить. Чья работа? По лицу Оса будто проходили волны, Мике казалось, он хочет удержать что-то, рвущееся изнутри. Магию? Трансформацию? Что бы там ни было, в переулке этому было не место. — Ос, — она сжала его руки в своих и отметила, что его когти выросли и уплотнились, что не радовало, — Ос, пожалуйста, дыши ровно. Все хорошо. Что ты так взбесился? Это город такой, тут вечно такое дерьмо. Слышишь? Ничего бы они мне не сделали. Держи себя в руках. Колдунья не знала, что помогло: слова, успокаивающий, как при разговоре с диким зверем, тон или то, что она поглаживала его руку, но Ос выдохнул сквозь стиснутые зубы и вдруг прижал её к себе, зарывшись лицом в волосы и судорожно вдыхая воздух. Марево за его спиной стало медленно таять. — Ого, — сказал Бран, — Даже так? И Мика опомнилась. Действительно, с чего они обнимаются, как дети малые? — Так, Ос, — сказала Мика, пытаясь вырваться из объятий, — Что за телячьи нежности? Все, давай, идём. Он разжал руки двумя рывками, как будто тяжесть поднимал. Мику, надо сказать, все больше пугала вся эта ерунда. — Так, нам ещё за покупками, — бодро сказала она. Ос дёрнул уголком рта и глянул на Брана: — Ты! Знаешь список? Берёшь Нода — он ждёт за поворотом, и вместе с ним покупаешь все, что нужно. — Да, но вот с хрена ли ты тут раскоман… — парень подавился и закашлялся, судорожно пытаясь вдохнуть. — Я не люблю, когда меня перебивают, — сказал Ос. Голос его звучал по-прежнему дружелюбно, будто они тут прогноз погоды или моду обсуждали, — Будь повежливее, иначе я тоже могу быть неучтив. Взгляд Брана скользнул по бескровным телам, и он быстро кивнул. — Вот и хорошо, — на губах Оса снова заиграла его вечная улыбочка, но теперь она казалась Мике по-настоящему пугающей. Колдунья лично накладывала на Брана защиту и знала, что пробить её с первой попытки нереально даже для довольно могущественного мага — иначе на кой она была бы нужна? Но Ос и не пытался что-то делать с защитой. Он её просто не заметил. — Теперь, пожалуйста, оставь нас, — снова этот мягкий тон, но Брана отчётливо передёрнуло. Лис — не дурак, понял, чем пахнет, но не уходил, смотрел на Мику вопросительно-отчаянно, и у неё в душе потеплело: друг не хочет её оставлять. — Все путём, Бран, иди, — говорит она. Голос не дрожит — и это тот ещё подвиг. Под выжидательным взглядом Оса (хвост выдрать Шу за эдакий подарочек!) Бран, наконец, ушёл прочь. Рука Оса легла на её сердце, и Мика сцепила зубы, вспоминая острые когти, ещё недавно украшавшие эти обманчиво-тонкие пальчики. Одно движение, и… — Тише, небо моё, — сказал он между тем, — Твоё сердце так стучит… Не бойся, все уже прошло. Мика истерически хихикнула. Он это серьёзно, что ли? Он себя в зеркале давно видел? — Идём отсюда, — принял какое-то свое решение Ос и подхватил Мику на руки. Она тут же попыталась вырваться, но — куда там! Он даже не шелохнулся, а магия — её лучшая, единственная помощница и заступница — просто не отзывалась! Мику начала колотить нервная дрожь. — Все хорошо, — убеждала её меж тем эта тварь, — Я понесу тебя, потому что тут грязно. Не стоит твоим ногам касаться этой мерзости. Мика прикрыла глаза. Спокойно. Только не сорваться. Не начать умолять… — Послушай, — говорил он, — Пожалуйста, не бойся. Я найду ребятам другой заказ, более подходящий и достойный — в Предгорье, у драконов, тебе там понравится. Знала бы ты, какое там небо, воздух, а сколько рек!.. Там тебя называли бы госпожой и почитали, как княгиню. Сейчас мы соберём вещи и уедем из этой гостиницы, из этого города. Моей красивой девочке тут не место… Обрыв. "Моя красивая девочка" — этот шёпот наложился на другой, из детства, изредка навещающий в особо изобретательных кошмарах. И Мика — или маленькая девочка, которой она была, или они вместе — забилась в руках — чьих? — она запуталась, лица прошлого и настоящего накладывались одно на другое. Она потянулась к магии леса всем своим существом, сминая преграды на пути. — Отпусти!! Нет! Не надо! Не смей меня трогать!!! — лианы змеями вырвались из-под земли, рванулись в сторону Оса. Он легко увернулся, словно танцуя, и осторожно поставил Мику на землю. Она тут же оскочила от него подальше, чувствуя пробирающую до костей нервную дрожь. — Ты боишься… меня? — и столько неверия в голосе, что аж тошно. А вдвойне мерзко от слёз, хлынувших по щекам — проклятая память! Мика стиснула зубы и поступила, как всегда: постаралась обратить свой страх в гнев. — Слушай сюда, псих, — сказала она, чеканя слова, — Не прикасайся ко мне. Не подходи. Мы заканчиваем этот контракт и расходимся, как в море скалы. И только посмей ещё раз, один гребаный раз тронуть кого-то из моих друзей — я найду способ отомстить, чего бы это мне ни стоило. Понял? Он застыл и как-то словно уменьшился, глядя на неё со странной смесью эмоций — каких, не понять, но сильных и разрушительных. Ум Мики уже успел включиться и осознать, что творит полную ахинею: парень, в общем-то, лично ей ничего плохого не сделал, спасать вон прибежал, да и Бран, будем откровенны, за свои придирки и подколы заслуживал некоторых профилактических тумаков. Но робкое погавкивание здравого смысла терялось под наслоениями дурных воспоминаний и страхов. Между тем, прохожие уже поглядывали на них с любопытством — здесь, как и везде, впрочем, народ очень любил представления. Особенно бесплатные и такие, где кто-то в конце непременно сдохнет. Мика их в этом понимала, конечно, но свой актерский дебют решила отложить на, примерно, пару вечностей. — Проехали, — бурнула она, обнимая себя и так отгораживаясь от чужих взглядов, — Просто держи руки при себе и не называй меня больше красивой девочкой. Можешь поверить, я ни то, ни другое, притом уже очень давно. Он вдруг выдохнул и снова внимательно уставился Мике в лицо. Она отвернулась — это предсказуемо, он понял, часть или все. Слишком умный, слишком красивый, слишком странный и сложный — всего чересчур, как кость в горле, как горечь на языке и спёртое в зобу дыхание. Кто она рядом с ним — сломанная, неправильно сжитая тряпичная кукла с изодранным ножницами лицом на одной полке с изящной фарворовой фигуркой? Она нутром чуяла, он идёт за ней, и от его взгляда по загривку полз холод, как в окопах, когда чуяла всем телом взгляд вражеского мага и всегда успевала ударить первой. Сейчас ей не хотелось бить, а просто — спрятаться, как раненый зверь, и зализать раны. Мика твердо решила предоставить Натану самому решать вопрос с хитросделанным купцом и надраться до полного бемпамятства — отличный способ не думать, как раз по ней. *** Этот зал был полон теней, но его владельцу, восседающему за изящным кованным столом, они были не помехой, а друзьями и союзниками. Вздумай наёмный убийца спрятаться в одной из них, попытайся недоброжелатель установить следящее заклятье, клубящаяся тьма поглотила бы и растворила все, как кислота. Она ластилась к хозяину кабинета покорной кошкой, обнимала, как ласковая любовница, утешала, как мать, была лучшим цепным псом. Именно потому, когда напротив его стола прямо из воздуха соткалась фигура, хозяин не насторожился, только кивнул и уточнил: — Ну? — Информация подтверждена, — гость, выглядевший, как человеческий маг, был в хорошем расположении духа, — Это она. — Хорошо, — кивнул мужчина, — Даже просто отлично… Ты позаботился о свидетелях, друг мой? — Не было нужды, — гость рассмеялся, весело и радостно, как дитя, — Мне довелось посмотреть сблизи, как выглядит легендарная алая смерть — потрясающее зрелище. А ведь, говорят, она может накрыть за раз не один город… это очень интересно. Хозяин кабинета усмехнулся. — Ты не меняешься, сколько бы лет ни прошло — наука превыше здравого смысла. Хотя, сын Йораморы во всей своей красе… я бы тоже полюбовался, но дела, дела. Как там Оса Водного называли эти смешные зверьки из племён? Ты говорил, не могу вспомнить. — Иршасмора, или вежливая смерть. — Красиво, — кивнул хозяин, — И поэтично. Это будет отличный заголовок для заупокойной молитвы. Надеюсь, я могу сообщить союзникам, что ты позаботишься о её организации в самое ближайшее время? — Да, мой Властелин.6
*** Ар Серый, казначей Предгорного княжества, ясно понимал, что ещё немного — и он сойдёт с ума да счастливо улетит в закат, прихватив с собой свою пару. Будет жить, как их древние предки: воровать скот, сжигать города и поедать рыцарей. Идея, на его взгляд, была отличной, и, что самое замечательное, не включала в себя ни деловых разговоров, ни бумаг! Реальность, однако, взирала на Ара большими бесстыжими глазами и показывала на пальцах фигуру, в высшем обществе неприличную, но отлично подходящую к этой конкретной ситуации. Бумагами был завален стол, пуф и немножечко пол, что печалило бы педантичного казначея при любых других обстоятельствах. Однако, после нескольких бессонных ночей и общения с придворными секретарями в круглосуточном режиме Ар бы и к свинье посреди кабинета отнёсся очень философски. По счастью, никаких сельскохозяйственных животных там все же не наблюдалось. Однако, что немногим лучше, над бедовой головушкой Ара разразилась очень эмоциональная дискуссия, плавно перетекающая в самый что ни на есть настоящий скандал. Что было ещё хуже, весьма активное участие в происходящем принимала Шу, его обожаемая пара, потому притвориться ветошью и пустить ситуацию на самотёк Ар попросту не мог. — Это абсурд, — говорила его любимая раздраженно, — С какой радости дети должны жить с кланом Алых? Да этот вариант даже обсуждаться не может! Вы их похитили и должны немедленно отпустить! Ри Алый, пара Ми Ледяной, третьей советницы князя, тоже выглядел не краше свежеподнятого покойника и явно хотел не то уснуть, не то сдохнуть, глядя на лису с тоской всех умирающих лебедей мира. Ему, огненному дракону, свалившаяся на него после отъезда Оса бумажная работа давалась очень тяжело. Хотя казначей не мог не признать: при всей его нелюбви к Ри, справлялся парень на отлично. Ар вообще недоумевал, как Ос ухитрялся в одиночестве со всем этим разбираться и при этом иногда даже спать? А ведь на нём, первом советнике, были закольцованы все законотворческие процессы, переговоры с кланами и Старейшинами. При этом, он прибегал всегда по первому их зову, словно фея из человеческой сказки, успевал выслушать все новости, организовать работу секретариата и подремать на совещаниях, ещё и разнять, если кто-то что-то не поделил, выступая буфером между всеми политическими течениями Предгорья. И — да, конечно, Ар и раньше знал, что Ос делает очень много, но, кажется, даже близко не представлял, насколько. И вот теперь фантом Оса счастливо обретался в кабинете, изображая видимость присутсвия, но работы, разумеется, от его ужимок меньше не становилось. И, словно этого было мало, у Ара под носом разворачивался самый настоящий спор из-за опеки над детьми, грозящий приобрести форму межведомственного скандала. Впрочем, по порядку. Парой Ара, с которой они так и не выкроили времени для официальной свадьбы, была лисичка Шу. В свое время, желая задобрить её и покрепче привязать к горам, казначей всеми правдами и неправдами переманил в драконье государство близких для любимой существ. В их числе был предприимчивый старик Рон, счастливый дедушка двойняшек-полудраконов, Мии и Мака. Ар отправил в Совет Старейшин запрос на признание малышей своими подопечными и забыл, благо был уверен, что из-за полукровок никто не будет задавать вопросов. Однако, тут казначей сильно недооценил чувство юмора своей судьбы. И стоило же такому случиться, что старший наследник рода Алых, Дан, случайно встретился на ярмарке с малышкой Мией и оказался её парой! И вот, в кабинете казначея собрались Шу, Рон, Ри и Дан и вели весьма бурное обсуждение. — Я никого не похищал, — рыкнул Дан, — Я нашел свою маленькую пару одну, на рынке, без присмотра и должного сопровождения, и считаю это неприемлемым! Да во имя неба, он поселил её в дешёвой гостинице, среди фейри! Этому существу нельзя доверять воспитанние детей в принципе, и уж точно я не отдам ему мою Мию и её брата, с которым они магически связаны! — А ты, значит, отличный вариант! — глаза Рона были темны от ярости, губы старика подрагивали, — Она ещё ребёнок! Ей ещё рано быть чьей-то там парой! Ар нахмурился, увидев, как яростно раздулись ноздри Дана. — Как. Ты. Смеешь?! Думать, что я… — Видел я, как ты на неё смотрел! — отрезал Рон, — Думаешь, поверю, что не протянешь руки? Дан вскочил. Его глаза приобрели цвет и текстуру расплавленной лавы — крайне дурной знак. — Нам всем надо успокоиться, — сказал Ри ровно, — Брат, казначей Ар может пока что стать покровителем детей, а ты будешь навещать их… — Исключено, — отрезал старший наследник. Шу покачала головой: — Но вы же понимаете, что нужен какой-то компромисс? У нас в пещере полно места, уже выбраны репетиторы. И дети, и Рон поживут у нас. Ар едва подавил улыбку: ему было неожиданно сложно приучить свою лисичку говорить слова вроде "наш дом". И вариант, который она предлагала, его почти устраивал, но… — Я не отдам свою пару тому, кто убил мою кузину, — голос Дана упал до низкого рыка. — Казнил, — сухо поправил Ар, — За измену. — Которой не было, — парировал Дан, — Довольно. Я отказываюсь отдавать детей и подаю тяжбу в Совет Старейшин. Сказано. С этими словами красный дракон, не прощаясь, вышел из кабинета. — А вот это катастрофа, — сказал Ри устало. — Полагаете, Старейшины будут на его стороне? — боль в голосе Рона била по живому, но драконов волновало не это. — Мы сделаем все, чтобы прийти к компромиссу, — осторожно сказал Ар, — Но, боюсь, с этим вопросом Алый Старейшина тут же направится к первому советнику, и да, вот это — катастрофа для нас. *** Ос сидел в позе медитации на кровати в ужасном номере, предварительно сбросив оттуда излишне густонаселённый по его меркам матрас, и смотрел в стену. Вторая ипостась шевелилась под кожей, как паразит, стремясь вырваться, и ему приходилось прилагать немалые усилия, чтобы её сдержать. На душе было… пожалуй, при всем богатстве своего лексического запаса Ос не смог бы охарактеризовать это чувство разбитости, растерянности и беспомощности. Он был всесильным существом, но не смог бы вернутсья в прошлое и защитить ту, кого любил. По его меркам, это была одна из наихудших форм бессилия. Он не учёл кучи факторов. Его пара боялась его. Это раскраивало сознание на куски, причиняло почти физическую боль, потому что Ос понимал: невозможно любить того, кто пугает тебя. Те, кто утверждают обратное, либо больны, либо испытывают обычное для обречённой жертвы желание понравиться мучителю, создать иллюзию добровольности, защитив таким образом свое сознание, облегчить свою участь. Ос видел подобное за свою долгую жизнь не раз, слава небу, со стороны, и никому такого не пожелал бы. Дракон осознавал ясно: пока в сердце Мики жив страх по отношению к нему, места для других чувств там не будет. А начиналось все весьма неплохо, его девочка благосклонно приняла и ухаживания, и первый подарок — приготовленные русалками пирожные. Надо сказать, Элена, синехвостая подруга Оса, расстаралась на славу и даже заплыла потом в мутный грязный колодец недалоеко от тракта, чтобы передать аккуратно запакованные в воздушные пузыри подарки. Обычно дракона изрядно удивляла благодарность этой русалки и готовность тихо и втайне прийти отовсюду по первому зову: по-хорошему, ничего особого он для неё не сделал, а само только воспоминание об обстоятельствах их встречи вызывало в нём несвойственное ему обычно лёгкое смущение. Дело в том, что Элена была так называемой перерожденной: утонула в своем измерении над какой-то древней затопленной святыней, вот и очнулась в их мире, на алтаре морских богов, русалкой. Её, ничтоже сумняшеся, решили приподнести в подарок Осу, как диковинку. Элена роли такой не обрадовалась и надумала себе невесть чего. Ос же, обнаружив у себя очередную русалку, в плане разнообразия — связанную и перепуганную, ещё и вопящую: "Не трогай меня, извращенец", лишь плечами пожал и сообщил, что даже не собирался. Девицу он развязал, выслушал путанный рассказ про какой-то перевернувшийся паровой механизм её родного мира, называемый "моторная лодка", помог устроиться во дворец одного из знатных кракенов, за которого она благополучно выскочила замуж, и забыл бы, не начни она его опекать в своей уникальной русалочьей манере. По меркам водного, его поведение в той ситуации — нормальная реакция на дурацкую проблему. Элена же полагала Оса своим спасителем и добродетелем, потому после новости о обретении им пары била хвостом об воду и обещала хоть со дна Тайного Провала достать все, что Мика пожелает. Вспомнив пристрастие своей пары к сладкому, дракон даже сомневаться не стал: так далеко плыть не придётся. Так что, все было хорошо — ровно до приезда в этот жуткий вонючий город, Баккату. Будь воля Оса, свою пару к этой помойке он не подпустил бы и под пытками, но как повлиять на ситуацию, не вызвав гнев Мики и не раскрыв её личность в Предгорье раньше времени, он просто не знал. А потом стало поздно: на его девочку напали, и ужас от того, что он мог потерять её, которую так долго искал, которую уже любил, накрыл с головой и ослабил самоконтроль. Дракон долго не понимал — не желал понимать? — что боится она не сколько напавших на неё с неясными целями людей, сколько его, Оса. Это потом он с запозданием понял, что его способы убивать людей, дарованные отцом, со стороны могут показаться некрасивыми и сомнительными. В тот же момент Ос озаботился лишь тем, чтобы иссушить державшего её мужчину, а не подвергнуть алому мору: он не хотел, чтобы Мика испачкалась. О том, что зрелище может напугать, Ос просто не подумал, как и о том, как могут трактоваться его последующие действия. Проблема Оса была в том, что, будучи полукровкой и сыном древесной драконицы, он, тем не менее, также являлся одним из могущественнейших существ Предгорья. При этом, в детстве, как несложно догадаться, себя он контролировал намного хуже, потому после очередного глобального наводнения, буквально смывшего школу, его в ультимативной форме попросили покинуть долину. Именно тогда матушка волевым решением отправила Оса к отцу. Йорамора, как ни странно, отпрыску обрадовался и принялся учить в своей исконной манере, далекой от принятых норм морали. Ос не любил признавать этого, но лишь там, плавая с отцом в облике змея по извилистым многочисленным рекам Шатаку, он чувствовал себя по-настоящему свободным и — собой. С алым мором вышла интересная история; однажды к Йораморе пришли жрецы и принесли в жертву несколько девушек, в обмен попросив уничтожить соседнее племя, чтобы они смогли забрать его земли себе. Бог реки тогда дал им пилюлю, слепленную из его силы, и сказал: — Когда решитесь уничтожить соседей от мала до велика, не жалея ни единого, поймайте кого-то из них и скормите это, потом — отпустите. Мор вырвется наружу и убьёт всех. И да, случилось, как и предсказывал бог, но, покончив с соседним племенем, мор взялся за тех, кто его выпустил. Они вопели и молились, но отец Оса лишь смеялся до колик. На возмущение сына и его попытки остановить этот ужас Йорамора только покачал своей синеволосой головой. — Полагаешь, я поступил нечестно? — серьёзно спросил Йорамора, отсмеявшись, — Нет, ребёнок. Они пришли ко мне с просьбами о смерти, пытаясь откупиться чужими жизнями. Почему эти людишки всегда считают себя умнее других, думают, что придут к богу, или предку, или демону, и тот поднесёт им победу, ничего взамен не попросив? Почему они верят в дармовые подарки, убеждённые, что вот лично они выйдут сухими из воды? Ничто так не работает: ни магия, ни жизнь. Отдавай и бери взамен, вот закон, и не стоит его нарушать. Алкаешь смерти — искупаешься в ней. — Но почему ты просто не отказал им? — возмутился Ос тогда, и отец рассмеялся снова. — Я бог, мальчик. Если бы я отказал, мне бы не слагали сейчас песнопения шаманы всех племён в дельте реки Йорам. Чтобы в тебя верили, не всегда нужно быть благом. Иногда нужно быть и мором. Позже, уже став политиком, Ос вспоминал эти слова с горечью. А вот отец, словно что-то предвидя, вдруг сказал: — А знаешь, я дарую алый мор тебе. Знаю, ты не останешься: жизнь бога не для тебя, а жаль, так жаль… А в мире смертных тебе пригодится мой подарок. На бессмертных, увы, подействует слабее, но вот люди — в твоем распоряжении. Сможешь сам пожелать, сделать его заразным или нет, убить медленно или быстро. И это не чары, это то, что попадает в кровь, потому никакая защита не поможет. — Я не буду этим пользоваться! — вскричал молодой Ос, и бог рек расхохотался снова. — Да, — сказал он сквозь смех, — Я тоже когда-то был маленьким. Ты поймёшь, ребёнок, просто не сразу. И да, Ос понял. Этот случай, когда он увидел Мику, прижатую к стене, был восьмым разом. И где-то в глубине души, несмотря на то, что Водный не был особо склонен к рефлексии, мелькнула мысль: увидев в нём чудовище, Мика была не так уж далека от истины. Потому что иногда нужно быть мором. В ушах Оса все ещё звучали её слова "я больше не красивая девочка". Когда она произнесла это, когда начавшая уже проявляться связь истинных утопила Оса в ворохе ужасных образов и чувств, он вдруг осознал, что не так со шрамами, с углом, под которым они нанесены, и это ударило по голове обухом. Потому что досье, где говорилось о несчастном случае, явно было неполным. Потому что угол был таков, как если бы их нанесла себе она сама. Оса вдруг тряхнуло, связь проснулась, и он увидел зеленоволосую девочку без лица, сидящую в углу. — Быть красивой опасно и больно, — сказала ему она, — Лицо нужно закрасить. Понимааешь? — Да, — тихо отозвался Ос, — Понимаю. Но тебе больше это не нужно. Не уходи… Но она уже исчезла. А там, за двумя стенами, Мика, вздрогнув, проснулась. Ос сидел, вслушиваясь в её сердцебиение, и думал. Значит, милая, ты так хочешь рассказать мне, что твои сны тебя предают?.. — Приходи ещё, — шепнул он, — Пожалуйста.7
*** — Вот скажи, ты мя уважаешь? — вопросил Нод, размахивая руками, как мельница. Мика, на чистой привычке уворачиваясь от его лапищ, кивнула-икнула: — Ага. — Я хороший! — Ещё бы! — Так объясни, почему она мне не дает? Мика залипла: вопрос был из разряда философских. Оглядела Нода — косая сажень в плечах, лапищи на манер лопат, рожа широкая, нос приплюснутый, переломаный столько раз, что считать задолбаешься, в глазах проблеска ума не обнаружено. — Дура потому что, — резюмировала Мика, — Души твоей не видит. А уж у тебя её… во! Колдунья попыталась показать, сколько души, как-то неловко дёрнулась, и кружки покатились по полу. Все радостно заржали. — И агрегат у тебя ничего так. И тело. Точно, походи перед ней голым! — воодушевилась Мика, — Она ж не слепая? — А ты откуда знаешь — про агрегат? — заржал Нат, один из воинов, — Любофь, да? — и изобразилгубами что-то малопонятное. — Это ты показал, как сосешь воду из чайничка? Рада за тебя, ага. А голыми я почти всех вас видела. Лечила потому что, а не это вот все. Тьфу. Я со своими — ни-ни! Это как срать себе в кровать, сам потом в этом же дерьме изваляешься. — Видел я твои ни-ни, — хмыкнул ехдненько Бран, — Но да ладно. Нод, ты нам лучше поведай, что за новая пассия? Мика только фыркнула — после третьего литра Бран всегда забывал, что он простой парень и умных слов знать не должен. Мика не одёргивала: кому надо, и так в курсе, а другие не заметят — не меньше приняли. — Она того… поэт, — выродил Нод гордо. Все за столом застонали — все бабы, в которых влюблялся Нод, были, как на подбор, душами такими тонкими, что не поймешь, как подступиться. На кой он выбирал таких — загадка загадок, но сердцу не прикажешь — это было как раз про Нода. — Где ты её откопал вообще? — выразил общую мысль рыжий Марко. — В Вилли, — мечтательность в тоне громилы перевалила за все границы адекватного, — Она стихи на площади чистала. Умолкли все, как на панихиде. — И о чём они были? — конечно, Бран, кому ещё тут стихи интересны? — О любви, — расплылся в улыбке Нод, — Я половину слов не понял, но у ней так глаза сияли… Как сигнальные заклятья! Все молча выпили. — Так ты ей тоже стихи почитай, — воодушевился Бран. — Лучше не надо, — буркнула Мика. — Вот что б ты понимала, Зелёнка? — возмутился полулис, — Сама ж такая, а все туда — бабы. Лучше со своей личной жизнью разберись — сидит вон за баром, сюда косит. Заодно и перестанешь о чужих агрегатах думать! Мика скривилась — лис, как всегда: не в бровь, а между ног. — Так вот, стихи, — Брана было уже не остановить, — Можно с чего простого начать, нерифмованного, как во времена раннего Предгорья. Что-то вроде: "Взывая к тебе на краю пропасти, изнывая в долине воды от жажды, мне не надышаться ни единым вдохом, и выдох — как боль, и дрожь — как агония, и ты — как запрет, когда до тебя, моё единственное небо, мне не дотянуться без сломанных крыльев, не докричаться сорванным голосом, не коснуться, как я мечтаю". Мику передёрнуло, и она наткнулась на взгляд лиса-полукровки — удивительно трезвый. — Не, — Нод заржал, — Опять ты ерунду говоришь. Это не стихи, Бран. Стихи иначе звучат! У мага глазищи полыхнули, и кто знает, не кончилось бы дело очередной кучей малой, но тут, как гром, загремел голос Натана: — Какого… прямо… просто… вы так нализались?! — заорал он, — Зелёнка, все понимаю, но ты… — У меня травма! — возмутилась Мика, — Меня украсть хотели! — Оригиналы выискались. Живы? — Не, — махнула колдунья рукой. Натан вздохнул и рявкнул: — Ну и пёс с ними. Все, кабака! Лавочка закрыта! Разошлись по комнатам, быстро! У нас завтра уже встреча с нанимателем, а от вас разит, как из бражной. Мика вздохнула, но послушно встала. Ой, ноги… правая, левая… щас она уснёт, и никаких снов. Правда ведь? Не вписавшись в особо хитровыкрученый вираж, Мика врезалась в какого-то громилу. — Эй, образина, смотри, куда пр… — громила вдруг исчез, а её осторожно подхватили знакомые руки. — Снова ты, — буркнула Мика, вдыхая солоноватый запах, и под пытками не смогла бы сказать, чего хочется больше: бежать со всех ног или слизывать этот аромат с него языком, чтоб получше запомнить вкус, — Что тебе надо от меня? Хотелось спросить строго, зло, но вышло почти с отчаяньем. Ос прижал Мику к себе чуть крепче, распахивая дверь в её комнату. — Я мог бы сказать, но ты не поверишь. Мика хмыкнула: — Не поверю, говоришь? — К сожалению, пока нет, — Ос попытался устроить её на кровати и отойти. Ну уж нет! Мика вцепилась в него руками, магией и даже губами — кожа на шее оказалась идеально-солоноватой, тёрпкой, как она и думала. — А мне кажется, я знаю, чего ты хочешь, — шепнула она доверительно, — Так сделай это, здесь и сейчас. Хватит мотать нервы и тебе, и мне. Я готова. Он чуть отстранился и заглянул ей в глаза. — Я не хочу, чтобы это было так, здесь, в этом клоповнике. Ты пьяна и не понимаешь, что творишь. Я не хочу. Губы Мики покривились в усмешке, а рука скользнула вниз, слегка сжимая доказательство кое-чьей лжи. — Не хочешь? Не похоже… — по его телу прошла дрожь, — Нравятся такие, как я? Извращенец, но мне даже лучше, — её руки скользнули по пуговицам, местами расстегивая, местами отрывая их с мясом, — Ты знаешь и сам, что ты — как картинка. Тебя хочется… всего облизать, как мороженое. Поиграем по моим правилам? — Нет, по моим, — и все изменилось. Её руки прижали к матрасу чужие, более сильные, не позволяя вырваться и даже сдвинуться, сверху навалилось тело, фиксируя на месте, и она непроизвольно вздрогнула. Дёрнулась, но без толку — это кого другого она могла легко сбросить, того же Дики, безропотно принимавшего её правила игры к общему их удовольствию, но здесь этот номер не проходил. Вот в чём была проблема с Осом — он был сильнее. Сердце отчаянно забилось, магия забурлила. Мике стало тошно от самой себя — ни туда ни сюда, как собака перед двумя мисками или тупая бабень в розовом из женских книг. — Выпусти, — голос охрип. Ос хмыкнул: — Уже не такая смелая?.. — и принялся шептать, покрывая её кожу лёгкими, нежными поцелуями, — Не сразу и не так… ты должна запомнить: меня не надо бояться, только не меня. Ты — моё небо, я скорее умру сам, чем причиню боль тебе, понимаешь? Но, уж прости, — он прикусил острый кончик уха, отчего Мику замкнуло, как плохо скроенные защитные чары, — Это будет по моим правилам. И я расскажу тебе обо всем, что хочу проделать с тобой. Сначала… От контраста между жёсткой, фиксирующей хваткой рук и нежными поцелуями, между страхом, оцепенением от чужого контроля и охватывающей тело истомой Мику вело так, как на её памяти никогда. Его шёпот добавлял ситуации прелести, потому что воображение пустилось вскачь, и всего, о чём он говорил, хотелось сейчас и здесь. Потому, когда он отстранился, она смогла выродить только нечто среднее между протестующим стоном и выдохом: — Куда? — К себе, — выдал этот бог обломов, тяжело дыша, — Нам пора остановиться. Серьёзно? Мика ухмыльнулась и с силой провела ладонями по его бокам: — Как знаешь, но учти: шаг на выход, и я пойду вниз, искать кого другого. Хочешь?.. И вот тут он, наконец-то, поцеловал её в губы. И чары окутали Мику, унося в мир ярких и приятных снов. — Доброе утречко!!! — прогудело над бедовым Микиным котелком так громко, что в черепе разразился звон колоколов из храмов Толстого Счастливого бога, — Подъём, напарник! Мика отчаянно простонала и, выдав в ответ что-то определённо матерное, попыталась закопаться в подушку. Без особой надежды, правда — с Натаном такие фокусы никогда не проходили. — Не дождешься, — предсказуемо прибавил громкости партнёр, — Меньше надо было пить вчера! Я за здоровых образ жизни! И, если серьёзно, поболтать надо, так что отскребайся от кровати. Мика простонала, но послушно приняла сидячее положение — обрывки воспоминаний мелькали в голове на манер рыб, выныривающих пузом кверху в застоявшейся реке. — Тебе вон водички кто-то — прям не догадаться, кто! — оставил. Выпей, что ли! Мика скосила налитый кровью глаз и правда узрела на перевёрнутом ящике, подрабатывающем тут прикроватной тумбой на полставки, кубок, наполненный призывно поблескивающей подозрительно знакомой магией водой. Думать она была не способна, потому просто выпила, чувствуя, как с каждым глотком мысли проясняются, а воспоминания восстанавливаются и выстраиваются в ряд. "Специально хотел, чтобы я все вспомнила в подробностях?" — подумала Мика зло, но за мгновенно исчезнувшее похмелье не могла не быть благодарна. — Пришла в себя? — уточнил Натан. — Никуда не уходила, — буркнула Мика, — Я уже проснулась, говори, что хотел. Натан хмыкнул и присел на край кровати. — Встречался вчера с Халли-Ка. — И как оно? — Он все такой же скот, как и всегда, если ты об этом, потому отбываем мы сегодня же и, кажется, с фанфарами. Мика сдавленно простонала. — Что на этот раз? — Подробностей не знаю, но он закусился с кем-то из коллег и обманом перехватил серьёзный заказ. Колдунья вздохнула: Халли-Ка платил очень, очень хорошо, но и проблем с ним всегда хватало. Дельцом он был не то чтобы нечестным, просто хватким и рисковым: другие в пустыне Хо и не выживали. — Поняла, — хмыкнула Мика, — Все как всегда. Натан кивнул: — Насчёт твоих вчерашних приключений, Бран сказал мне, что гости были именно за тобой. Есть варианты, от кого привет? — Не знаю от слова совсем, — сказала Мика хмуро, — Но с ними был маг-фантом. Натан присвистнул: — Круто девки пляшут… На нашем уровне таких ребят не нанимают, сама знаешь. — Знаю, — ответила колдунья хмуро, — Потому и думаю, может, перепутали меня с кем? — Точно, — хмыкнул Натан, — Ты ж такая стандартная, вот ни разу не выделяешься! Мика вздохнула — перепутать с кем-то зеленоволосую остроухую бабу с иссеченной шрамами мордой действительно надо ещё суметь. — Слушай, дело не моё, но Ос, он кто? Ну, когда с нами тут зельевара бездарно не изображает, — спросил Натан. Мика хмыкнула: — Да мне-то откуда знать? И почему это — бездарно? Колдует он, как дышит, этого не отнять. Натан закатил глаза: — Дурой не притворяйся, мы оба знаем, что место ему точно не здесь, в том числе потому, что он колдует, как дышит. Что он рассказывал о себе? Я не из любопытства, сама понимаешь, просто пытаюсь понять, не тащим ли мы с собой проблему. — Не знаю, — Мика даже плечами дёрнула, — Мы с ним и не говорим толком, откуда мне знать? — А ты узнай, — отрубил Нат, — Язычком поработай, тебе полезно будет. С нами он уж точно откровенничать не станет, а вот с тобой… Надо понять, что этому чуду тут надо — но на этот счет есть у меня мысли — и кто он вообще такой. Мика вздохнула: — Может, просто его прогоним? — А ты этого хочешь? Колдунья отвернулась. Натан между тем добавил: — Парень хорош, и от такого мага в команде отказаться — надо быть дураком, а я им не являюсь, тем более что в этот раз, кажется, Халли-Ка отличился по-крупному и дорога будет непростой. Но знаю и то, что у таких, как этот Ос, и враги им под стать — первое правило весовой категории и все такое. И я не хотел бы случайно оказаться посреди замеса пары тварей, от чьего взгляда люди кровью до смерти истекают. Понимаешь? Мне на войне такого хватило, по самые помидоры и глубже гланд. Ты была под Идшаси, все видела. Мика согласно кивнула — тоже помнила тот котёл, где они оставили сотню товарищей, остатки иллюзий и, возможно, даже самих себя. По крайней мере, не раз Мике казалось, что то, что здесь и сейчас, нереально, а она все ещё там, под обжигающим солнцем северных степей, у стен проклятой богами человечьей крепости, а вокруг полыхает магический огонь, да так, что не видно ни себя, ни неба… — Я поговорю с ним, — сказала она хмуро. — Вот и хорошо, вот и ладно, — хлопнул себя Натан по коленям, — Пойду будить орлов и трясти Оса на предмет антипохмельного — по тебе видно, что в этом парень дока! Мика долго таращилась на закрывшуюся за напарником дверь. Собирались они, и правда, как в зад ужаленные — Халли-ка, в строжайшем секрете подготовивший свои обозы к дороге, хотел выдвинуться с наступлением темноты, что прибавило Мике и её магам и работы, и геморроя: надо было успеть наложить на обозы все мыслимые защитные чары, проверить транспорт и управляющие животными кристаллы на предмет сюрпризов, навесить маячки на всех будущих спутников — во избежание, ну и так далее. Колдунье не хотелось признавать, но в этот день она возблагодарила небо и духов за то, что Ос был с ними: Нод, при всех его прелестях, был чистым силовиком, Бран отвечал за сюрпризы для нежданных гостей, так что все тонкие плетения ложились на плечи Мики и Оса, которым в итоге пришлось мотаться по точкам купца, раскиданным по всему городу, и без устали колдовать. Говорили они мало и больше по делу, о предыдущем вечере не упоминали, и только взгляды, прожигающие колдунью до самых печёнок и заставляющие вспоминать — жар, поцелуи, запах, вкус — только жадные тени в этих глазах заставляли её дрожать и осознавать, что вчера — нет, не приснилось. Да уж если быть честной, Мика и сама недалеко ушла: залипала то на губы, шепчущие магические формулы, то на руки, выплетающие в воздухе фигуры так изящно, что обзавидуешься, то на задницу — на взгляд Мики, идеальную. Он весь был идеальный, с головы до ног. Не для таких, как Мика. Но она ничего не могла с собой поделать: отводила глаза, как тупая малолетняя девка, когда он ловил её жадный взгляд. Не было бы шрамов, покраснела бы, тьх-тьху. Ох, как Мику это все выбешивало, кто бы знал! Ещё и утренний разговор с Натаном, будь он неладен, все варился в мыслях, как дерьмовая каша в исполнении Нода: и не проглотишь, и не выкинешь — прилип намертво. — Может быть, перекусим? — уточнил Ос, отвечая на возмущенное бурчание в желудке колдуньи. Мика, которой казалось, что на ней вспахали парочку полей, а потом ещё и попрыгали сверху, даже сил спорить в себе не нашла. — Угу, — только и сказала она, не поднимая головы. Когда мозг все же принял участие в фестивале, Мика обнаружила себя сидящей в уютном кресле на оплетенной лианами беседке одного из самых дорогущих заведений в Баккаре, где каждый столик был отделён от другого кучей зелени. — С какого… Почему мы здесь? — возопила она, наблюдая, как молчаливые слуги приносят отменно пахнущую еду и напитки. — У нас свидание, — выдало Чудо безмятежно. Мика моргнула. — У нас ещё треть работы не сделано! — Одно другому не мешает, да и поесть все равно надо, — он был абсолютно непрошибаем. — Я не стану платить такие деньги за жратву, даже если она сделана из гномьего золота! — Я уже все оплатил, — он был безмятежен, — Можешь не есть, но тогда труд повара пропадёт зря. А, насколько я могу судить, готовят тут хоть сколько-нибудь удобоваримо. И Мика сдалась. И говорить себе что-то навроде: "Солдат халяве лучший друг" — смысла не было, потому что все было горше в разы. Мика поняла, что попала, и с этим мужиком сожрала бы и ракообразных с золотой тарелки, и дорожную пыль с кровью вперемешку. — Ладно, — сказала она сскорее себе, вгрызаясь в ближайшее блюдо. Жрать хотелось, как перед смертью, да и готовили в заведении, надо признать, просто отменно, потому некоторое время ей было не до разговоров. Ос тоже отдавал должное еде и с дурацкими вопросами не приставал.8
Отвалившись от стола, как довольный толстый тюленёнок — от мамки, Мика подвисла, глядя на Оса. Утренний разговор снова всплыл в голове, и она спросила: — Часто бываешь в таких местах? Он удивленно моргнул ставшими уже привычными вторыми веками, но ответил: — Если быть откровенным, последние годы вовсе не бываю. Работа, знаешь ли, — он вдруг рассмеялся, — Если бы Шу не пристроила меня сюда, я по сей день был бы просто погребён по этими бумагами. — Так ты обычно с бумажками работаешь? — удивилась Мика. Оса представить кабинетной крысой ей было как-то сложновато. — Так получилось, что последние годы — да. Раньше-то чем я только не занимался. А почему ты интересуешься? Нет, я рад, разумеется, что тебе вдруг захотелось узнать обо мне хоть что-то, но подспудно жду подвоха. Мика заглянула в хитрющие глаза напротив и брякнула: — Ну, у нас же вроде свидание, сам сказал. Вот и хочу узнать о тебе побольше, а то ты какой-то мутный. "Молодец, Мика", — похвалила она саму себя мысленно, — "Ты — образец женственности и обаяния". Ос хмыкнул и подлил сначала ей, а потом себе отличной фруктовой настойки, восполняющей утраченный магический резерв. Не было похоже, что он обиделся на неё. — Я рад, — сказал он, — Но, коль у нас свидание, мы должны узнавать друг друга, правда? Потому предлагаю классический вариант, откровенность за откровенность. Хорошо? — Ладно, но отказаться отвечать можно, — буркнула Мика, спешно выдумывая, после какого несчастного случая её лицо станет таким для этого слушателя. — Итак, что бы ты хотела знать обо мне? — полудракон выглядел подозрительно довольным собой и жизнью. Аж стукнуть захотелось для профилактики. — Ну, для начала, кем ты работал? — Помогал вести дела одному юному дракону, — пояснил Ос, — Он из знатной семьи, на которую я работал и раньше; его родителей убили во время последней смуты, и ребёнок остался один и с кучей очень непростых проблем. Я поддержал его и дальше стал ему помогать вести дела — он хоть и подрос, но все так же ненавидит скучные бумаги. Мика вздохнула — маленького осиротевшего дракончика было отчего-то жаль. — Спрашивай, — предложила она, догадываясь, что услышит. Но, как и с Шу давече, не угадала. — Та шкатулка, что ты в первую нашу встречу попросила меня открыть. Откуда она у тебя? — О, — Мика аж засмеялась, — Это безумная история. Мне её подарил загорающий в джунглях синеволосый псих, представляешь? — Ещё как, — глаза Оса как-то странно блестнули, — А когда это было? — Да года два назад, — прикинула Мика, — Ученые, которых мы тогда сопровождали в Раоку, ухитрились нажраться и накормить парней какими-то — совершенно безопасными, сам понимаешь! — зелёными кругляшами. От этой чудо-хрени они покрылись пятнами с ладонь и бредили. Мне пришлось играть в сестру милосердия и топать в джунгли за хоть какими-то знакомыми травами, потому что Ирма, наш тогдашний зельевар, вырубилась от усталости, перегнув с магией исцеления. Повезло ещё, что Натан, Бран, Нод и Марко тоже не захотели работать дегустаторами неведомой фигни и остались присматривать за той толпой болящих, а я смогла их ненадолго покинуть. Ну, и вышла к их главной реке, Йорам — красивенное зрелище, она похожа на море и разливается то тут, то там сотней речушек помельче. На берегу, благо, нашлись цветочки шкито, и я принялась их собирать. И тут у меня спрашивают: а что вы делаете? Я тспугалась, магию призвала, смотрю — валяется неподалёку на камне голый тощий мужик, в волосах длинных синющих какие-то перья вплетены, а глаза подведены — явно местный псих, в общем. Я вкратце объяснила, а он говорит: нашёл мол шкатулку недавно, открыть не могу. Отдам тебе, для цветочков. Я только рукой махнула — не до него было — когда шкатулку он правда принёс. Вот и вся история. Лицо у Оса выражало какие-то странные чувства. Тряхнув головой, он сказал: — Очень интересная история. Твоя очередь спрашивать! — Ну, — Мика на миг подвисла, — А откуда ты знаешь Шу? — Сталкиваюсь часто на работе с Аром, её парой, — пояснил Ос безмятежно, — Познакомился с ней ещё тогда, когда она перодевалась в парня и изображала его слугу. Ар, в свою очередь, чуял её, но сам не осознавал этого, потому был со своим слугой одновременно и потрясающе мил, и ошеломительно груб. Наболюдать со стороны было смешно, можешь мне поверить. — Да уж, могу представить… А с чего она посоветовала тебе поехать с нами? — Мике и правда было интересно это знать. — В моем сердце была тоска, и я разваливался на части, хоть предпочитал не признаваться в этом, — сказал Ос спокойно, — С каждым годом было все тяжелее. Шу подумала, что в дороге, вне стен и бумаг, я найду свое счастье и буду с ним до конца дней. — Ясно, — кивнула Мика. Другими словами, парень заскучал и решил поразвлечься — нормальный порыв, понятный ей. Она бы тоже куда угодно забежала, работая с бумажками целыми днями. — Итак, мой вопрос, — Ос прищурился, — Как ты познакомилась с Натаном? Мика уважительно хмыкнула — он задавал вопросы, не касаясь гнилых тем. Это вызывало благодарность. — На войне — с Натаном, Браном, Нодом и ещё парой ребят-воинов из отряда. К Натану попала с первого же дня, когда ему прилепили лейтенантские нашивки и поставили руководить полудохлым взводом — предыдущего командира вместе с половиной состава колдовским огнём выжгли к бездне, когда наши чудо-генералы отправили их без магов на чистом патриотизме штурмовать крепость. Говорят, горели, как факелы. Вот тогда-то им и перекинули новичков и мага, то бишь меня. Кто больше охренел от эдакого счастья, сложно сказать: я тогда ещё даже не верила, что на полном серьёзе оказалась на войне. Думала, что это кое-чья шутка. — Но ты ведь пошла добровольцем? — нахмурился Ос. — С чего ты взял? Он моргнул: — Кто-то из парней говорил, кажется, что ты даже Академию не закончила, так хотела… — Послужить Родине? — уточнила Мика ехидно, — Да бежала тапочки теряла, так хотела! Уж по сравнению с долговой ямой война казалась не худшим вариантом. — Я не понимаю, — сказал Ос тихо и как-то…беспомощно что ли? Колдунья махнула рукой: — Сам-то где учился? — В Небесной Школе, а потом — Высшем Университете Предгорья, — отрапортовал он. Мика присвистнула. — Тогда, конечно, не понимаешь. Там, говорят, с учеников пылинки сдувают, а у нас…. Люди побыстрее драконов плодятся, потому над детьми так не трясутся, особенно над всяческим отродьем без роду племени вроде меня. Вот и представь, каково это — быть уродливой и вредной безродной девицей без гроша в кармане в Государственной Магической Академии? — Думаю, ещё паршивей, чем безродным, влюбленным в книги драконом-полукровкой в Университете для драконьей знати, — вздохнул он. — Ёп, — сказала Мика, — Прости, не подумала. Совсем паршиво было? — В целом даже весело, но, сама понимаешь — молодые драконы, — пожал плечами Ос. Она закатила глаза: — Понимаю. Молчание, воцарившееся между ними, было на диво умиротворенным. — Так вот, насчет той истории, — заговорила Мика, — Меня в Академию не взяли бы, если бы не были обязаны — с моим уровнем дара у них не было выбора. Меня учили, выплачивали стипендию, но тут не без подвоха — я должна была отработать потом за это несколько лет либо у них, либо куда направят. Война началась на последнем году моего мучения в этой богадельне, и официально никто не мог заставить выпускников-магов идти на войну, но на деле поступали просто: срезали бюджетников и под угрозой отчисления (отчисленный должен вернуть Академии все, что она на него потратила, если ты не в курсе) заставляли идти добровольцем. Мне это тогда не светило — дар, перспективы, все дела. Но вот за неделю до выпуска я таки оказалась в такой же ситуации, только плюсом к моему долгу ещё шла моральная компенсация. К ректору просто пришёл знатный ученик и сообщил, что я его избила. Это дракона-то, представляешь? С другой стороны, я и правда ему врезала несколько раз, но за дело. Вот он и… отомстил. Ос прищурился: — Подло. И из какого же знатного дома был сей достойный юноша? — Из графов Мейгрант. — Нет, я имел в виду драконьи дома, — нахмурился Ос. Мика качнула головой: — Ну ты тоже думай, кто из драконов учится у людей? Только те, кто были когда-то изгнанны. Род того парня уже больше тысячи лет жил с людьми, а у нас все драконы становятся аристократами. — А цвета он какого в драконьей ипостаси, тоже не знаешь? — Знаю, конечно, — вздохнула Мика, — Оранжевый. Красивый, зараза. — Значит, далеко не аристократ — по драконьим меркам. Он тебе нравился? Ты так говоришь… — Ещё как, — она усмехнулась, — Но в него все были влюблены и пальцами тыкать пытались — вдруг истинные. Но про себя я-то знала, что мне не светит. Мы врагами были в те годы такими, что искры летели. С первого дня друг друга возненавидели, было у тебя такое? Ос прикрыл глаза и чему-то улыбнулся: — Было, с одним Алым драконом. Как сцепились в первый день учебы из-за того, что он сжёг мою книгу, так и пошло. И, как назло, мы были лучшими на своих направлениях, потому на практику нас отправляли вместе, финальные бои турнира были почти всегда между нами, и наши команды соревновались за места в университетском президиуме. С ним всегда было… весело, вот так. — И где он сейчас, знаешь? Ос сдавленно фыркнул: — Ну, в некотором роде мы работаем вместе. На конкурирующих должностях. Мика не выдержала и заржала: — Вот что значит судьба! — Да, — покачал головой Ос, — Она самая. Зато теперь я вполне понимаю, почему ты не любишь драконов! — Не только из-за Эба, — качнула головой Мика, — Был у нас ещё один кадр, из-за него моя единственная почти подруга бросила учёбу — мерзкая история с фальшивыми цветами истинности. Но вообще, как по мне, драконы просто высокомерные снобы. Их никто не волнует, кроме пары, но даже её они просто запирают и вся недолга. Жуть же! Ос вздохнул: — Тут ты несправедлива, любой дракон заботится о своей паре. — Угу, — закатила глаза, — Вот закроет где-нибудь и заботится, пока она не смирится. Тот же Эб так сделал. Его пара оказалась из сестёр Толстого Бога, а им, сам знаешь, по вере не положено иметь постоянных любовников и выходить замуж — только свобода, только удовольствие. И вот как только они столкнулись и между ними ростки распустились, он её за шкирку — и к себе. Даже семье не показал. И многим бабам казалось, что это романтично, но, если начистоту, вот тебя бы спёр какой-то дракон и запер, типа как весь твой мир, мечты, прошлое — все побоку, их тебе заменю я, люби меня. Что бы ты ему сказал? Ос, слушавший со странным выражением на лице, вздохнул: — Ну, случись со мной именно такая оказия, ещё неизвестно, кто из нас с этим драконом кого бы ещё украл: пары, состоящие из мужчин, бывают крайне редко, и, если они оба драконы, им бывает сложно в этом разобраться. Правда, мне такое не грозит, поскольку я предпочитаю женщин. Но твоя мысль ясна, и ты права, молодые драконы и правда ведут себя не совсем вменяемо, когда дело касается их пары, и это часто влияет пагубно на первые годы отношений. Но, с другой стороны, это ведь все равно всегда обоюдно. В паре не может не быть взаимности, потому что это существа, созданные отражать и дополнять друг друга — магией, прошлым, характерами. Пара — это свобода и оковы, ирония и благословение, ответ на незаданные вопросы, потерянная часть твоей души. Не то, чего ты хочешь, а то, что действительно нужно. Мика открыла рот для ответа, но вместо этого выругалась, глядя сквозь густую зелень: — Это что, закат?! Мы ведь не могли столько тут просидеть, правда!? Солнце соглашаться с Микой не хотело, нагло уплывая за горизонт. — Бегом, — рявкнула Мика, — Мать твою, ещё полно работы!.. Как ни странно, они успели: под аккомпонимент микиных матов Ос сказал, что работать надо не быстро, а головой, и потратил тучу времени — почти час! — на какую-то "матрицу охранного заклятья", пока колдунья занималась очередным обозом. Её претензии зельевар выслушивал с мерзенькой понимающей улыбкой существа, которому положить на чужое ценное мнение. Заткнуться и хлопать глазами Мике пришлось сразу после того, как он закончил: спелтённый его чарами невзрачный шарик сам выстраивал защиту вокруг обьекта, которого касался, и на выходе нужно было подправить лишь пару векторов. — Ты мог бы на этом озолотиться! — воскликнула Мика, и Ос ответил ей усмешкой. — Неплохая идея! Когда решу сменить работу, рассмотрю этот вариант в первую очередь. Мика вздохнула: к тому, что рядом с Осом она постоянно чувствует себя идиоткой, она даже почти привыкла. Часа ху они остались ждать в последней точке купца: именно с этого неприметного дворика с покосившимся домом Халли-Ка отправлял самые важные товары. Мика оценила надёжно спрятанные за якобы случайно выросшими тут деревьями полуподвалы, полностью оснащенных красных улиток с надёжно примотанной поклажей и мысленно помолилась, чтобы в тюках была не наркота. — Ос, — начала она, привычно перехватывая на себя усправление красными улитками, — Как у тебя с боевой магией? — Средне, пожалуй, — ответил он, — Смотря кто противник. Мика кивнула своим мыслям: логично и нормально для тех, чей профиль — зельеварение и работа с бумажками. — Хорошо, — она собранно вглядывалась в темноту, — Держи ушки на макушке, ты — на защите, я — на нападении. Заказ мутный, как брага "У придурка", и так же воняет неприятностями. Ос нахмурился: — Хочешь сказать, есть высокая вероятность нападения? Его руки заплясали, вырисовывая в воздухе дополнительную защиту. Для Мики. — Ос, для тех, кто в бункере: я сама себе взрослая девочка, меня не так просто прикончить. Твоя головная боль — улитки и товар. Не знаю, в курсе ли ты, но быстро заменить в случае чего красную улитку — задачка похлеще алхимических формул. — Я люблю алхимию, — ответил Ос безмятежно, — И даже решил как-то задачку века, так что тебе переживать нечего. Но учти, пожалуйста, на будущее: мне все же попроще купить новую улитку, хоть красную, хоть перламутровую, чем новую тебя. Мика фыркнула: — По ходу, ты просто не знаешь, сколько стоят перламутровые улитки, Чудо. Но так-то, я тебя услышала. Ещё вопрос, этот твой фокус из переулка, с кровавыми реками из страшных сказок. Тебе сколько времени надо, чтоб его применить? — Пару секунд, — он отвёл глаза, — Я просто не люблю делать этого без необходимости. — Хорошо, — Мика кивнула, — Даже замечательно. Значит, если вдруг на тебя бегут и пытаются тыкать чем-то железным, ты знаешь, что делать. Глаза Оса полыхнули. — Я не настолько плох в боевой магии, чтобы меня было легко ткнуть чем-то железным, — легко сказал он, а Мика на миг снова вспомнила недавние события и аморфную тень, сгустившуюся за спиной Оса. По спине прополз холодок, и она передёрнула плечами. — Ос… я не спрашивала, но теперь должна знать. Ты полукровка, значит, хотя бы частично в случае чего превратиться можешь? — Да, — его острозубая улыбка в темноте была слегка жутким зрелищем, но Мика ухмыльнулась в ответ. — Значит так, идиоты и трупы мне не нужны, потому, если видишь, что все — тлен, оборачивайся, и ходу. Понял? — Ты за меня волнуешься, — вместо ответа выдал он, — Это мило. Мика отвечать не стала, просто пнула его в бок со всей дури — вслух признавать, что он прав, не хотелось. — Просто не сдохни, новенький, понял? Воскрешу и прибью! — Абсолютно алогичная концепция, но общую мысль я уловил. Улитки, послушные и выносливые умницы, двигались вниз по улице, все наращивая темп. Справа из переулка вынырнуло ещё несколько зверьков — Бран, сидящий, как и Мика, на голове ведущего моллюска, посветил зелёным — мол, у нас пока чисто. И колдунья ощерилась, глядя в темноту. Это было очень правильно — ночной воздух, опасность, Ос рядом. То, что лекарь прописал, без вариантов! Ещё группа влилась в их цепочку, и они двинулись к южным воротам города, где должны были соединиться с очередной частью каравана. Неприятности подождали до того, как они соберутся все вместе, и как по маслицу грянули сразу после того, как ворота Баккаты с не отсвечивающими пограничниками остались за спиной. Для начала громыхнуло так, что у Мики чуть последние несуществующие мозги не вышибло, и все вокруг расцветилось заревом колдовского огня. Защита полыхнула яростно-синим, и колдунья с некоторым шоком поняла, что даже не чувствует жара. А Ос, между тем, сказал спокойненько так, будто объявлял начало званого ужина: — О, кажется, началось, — и огонь погас. Гости, полукругом преградившие дорогу каравану, подрастерялись, но быстро оправились. Впрочем, Мика тоже ждать не стала, рявкнула: "Не сбавляем скорости!" и раскинула руки, наконец-то отпуская магию на волю. Земля загудела от вырывающихся зелёных плетей, сметающих всех, не озаботившихся защитой выше среднего уровня. Улитки поползли вперёд, понукаемые кристаллами, в гостей полетели огненные шары — любимые подарочки от Нода, молодец, парень. Несколько мальчиков Натана вскинули арбалеты, но маги противника тоже не зря пили свою брагу — щиты зазвенели струнами, отражая удары, а их ведущий колдун уже всидывал руки. Мика поморщилась: огневик — это всегда как чирей на заднице, с войны терпеть не могла эти ходячие факелы. И вот как всегда — стоило её лианам оплести его, как он полыхнул костром, сжигая. Мика усилила напор, он — тоже, и пока что выходило почти вничью — силён мужик. Но Мика лучше. Изловчившись, она подсекла-таки его под колени, насаживая спиной на предусмотрительно выдвинувшиеся из земли острые побеги. Больно, наверное. В Мику прилетело какой-то воздушной хренью, но поняла она это только по лёгкому ветерку и полыхнувшему на миг голубым щиту. Привет оказался от парящей над землёй светловолосой девки — кажется, ей не понравился шашлык на палочке из огневика. Ну, прости, детка, я тоже не люблю умирать, так что нихрена личного — или мы, или вы. Мика принялась ловить шуструю воздушницу, краем глаза отметив, как заорал, хватаясь за лицо, ещё один маг противника — молодец, Бран. Мика не очень поняла, что произошло. Просто в какой-то момент воздушница, понимая, что долго танцевать не сможет и спуститься к микиным растеньицам, копошащимся на земле жутковатого вида кодлом, придётся, оскаблилась и разжала пальцы. Зеленоволосой хватило взгляда на падающий оранжевый шар, чтобы понять, что это, и она заорла: — Щиты!!! Мир вокруг полыхнул нестерпимо ярко, улитку подбросило так, что у Мики клацнули зубы, но ничего больше не случилось — только чужое сердце вдруг застучало где-то у уха, а вокруг обвились знакомые руки, прижимая к себе. — Уже почти все, — сообщил Ос спокойно, — Не дёргайся. Мика выворачивалась из его рук, чувствуя, как ужас подступил к горлу. Око Солнца, где только взяла, маленькая тварь? Кто из парней выжил, кого зацепило? — Все живы, — сказал Ос ровно, но она понимала — ложь, не может быть правдой, после такого… Через несколько секунд Ос её выпустил. Она осмотрелась и в шоке поняла — защита действительно выстояла. Да, несколько улиток потрепало очень сильно, две бухнулись на панцирь в образованный взрывом кратер, явно сминая часть товара, но для таких несрастух расклад был более чем хорошим. — Вот это покатались, — раздался неподалеку голос Брана, — Что, с почином, как говорится? В добрый путь? Нам теперь улиток из кратера вытаскивать. Есть идеи? Мика сдавленно простонала и спрыгнула на землю: чтобы поднять такие громадные объекты, нужен был прямой контакт со стихией. Ночь только начиналась…9
*** Ос, улыбаясь, смотрел в звёдное небо, слушая, как мерно бьётся сердце его спящей рядом пары. Спасаясь от возможного преследования, последние два дня они ехали постоянно, позволяя себе спать по очереди. Ос с Микой были в связке, и он сторожил её сон, управляя улитками и подпитывая их магией. Разумеется, рано или поздно животным все же придётся дать отдых, но именно в этом было бесспорное преимущество красных видов — выведеные магически, некоторое время они могли подпитыватсья за счет энергии наездника, почти не требуя еды или сна. Ос ловил себя на том, что получает искреннее удовольствие от всего этого: он уже успел забыть, как замечательно бывает порой просто ехать куда-то под открытым небом, без мутной поволоки дворцовых интриг и сковывающих правил этикета. Оса они не тяготили, нет, просто… Возможно, дело было в обретении пары, но не исключено также, что ему давным-давно нужно было хоть ненадолго вырваться из круговерти жизни первого советника, которая была водночасье и весьма интересной игрой, и единственным домом, который у него был, и — собственноручно принятой тяжелой ношей. Мимо проплывали пейзажи. Ход у улиток очень плавный, это тебе не какие-то дешёвые волы — никакой тряски, потому смотреть на сменяющие друг друга картинки — одно удовольствие. За Баккатой близость пустыни Хо ощущалась с каждым днём все больше, потому деревья все реже попадались на пути, сменяясь зарослями колючих кустарников и кажущимися бескрайними, уходящими в небо степями, иссеченными морщинками холмов и оврагов. Ос чуть улыбался, наблюдая за кружащими в вышине громадными хищными птицами, и ему и самому хотелось бы взмыть над этой картиной, увидеть её с высоты. Все же, иногда он совсем немного, но сожалел, что у него нет крыльев. Обратиться облаком — чудо, неподвластное остальным, но, надо думать, чувствовать воздух собственным крылом — не то, совсем не то… Его мысли прервались, когда сердце его девочки забилось в совсем другом, тревожащем ритме. Ос тут же взял её за руку: Мике снились кошмары, и это угнетало дракона. Он ментально потянулся к ней через связь пары, силясь передать свое спокойствие и любовь, но тут… — Зря ты держишь её за руку, — зеленоволосая девочка без лица снова была рядом, и в ладошках её были зажаты окровавленные ножницы, — Она гадкая. Ты стоишь лучшего. Ос стиснул зубы: ему пришлось прилагать усилия, чтобы не вздрогнуть всем телом. — Не зря, — сказал он тихо, — И я никогда не отпущу её — твою — руку. Девочка покачала головой со странной грустью: — Мы с ней грязные, — сказала она, — Нас не нужно держать. Ты испачкаешься. — Это не так, — тихо сказал Ос, — Для меня нет никого чище. Девочка подошла и невесомо коснулась к свободной руке дракона. — Ты странный, — шепнула она и растаяла. Сердце Мики выровнялось — кошмар отступил. И только кровавый отпечаток детской ладошки, который Ос так и не нашёл в себе силы стереть, исчез лишь с первыми лучами рассветного солнца, когда его пара проснулась, лениво потягиваясь. — Ты мне снился, — сказала она, и солнце отразилось теплом в её чудесных глазах. — Я рад, — улыбнулся Ос. Она тут же взъерошилась, расфыркалась, как миленький маленький ёжик. — Что, если это был кошмар? Рад все равно? — Конечно, — сказал советник серьёзно, — Сны отражают работу нашего подсознания, и мне приятно знать, что во сне твоё тянется ко мне. Она опасно сверкнула глазами: — Как твоё эго проходит в двери? — О, обычно оно для этого наклоняется, — отозвался дракон, после чего заслужил-таки довольно сильный тычок в плечо. Настроение улучшилось — дразнить её, определённо, было одно удовольствие. — Скоро повернём на запад, — сказала она, помолчав, — Пока будет возможность, пойдём вдоль реки Ма-ко: и погоню, если после феерверка у ворот Баккаты найдутся экстремалы, со следа собьём, и хорошенечко напоим улиток перед пустыней Хо. При упоминании пустыни Ос мысленно вздохнул: кто бы ему сказал, что он в здравом уме и полной памяти туда вернётся, только посмеялся бы. Хотя за столько столетий уж ему-то стоило бы привыкнуть, что жизнь раз за разом опровергает саму возможность овеществления слова "никогда". — Ненавижу пустыню Хо, — озвучила его пара его же мысли, — Сплошь выжженные камни и песок, смерчи то там, то тут, просто безумие какое-то. Для чего вообще нужно такое место? — Когда-то на месте пустыни Хо был лес, — пояснил дракон, вспоминая успокаивающий шелест реки и рассказы отца, — Такой же, как Шатаку, только главной рекой там была Хоро, не такая полноводная, как Йорам, но куда более разветвлённая. Хорона звали богиню-змею, что жила в реке и была негласной госпожой этих земель. В центре тех лесов стояло государство, от которого остались ныне только осколки островов-оазисов. А в те времена это было самое развитое людское царство, которое достигло невиданных высот в магии, особенно в чарах призыва. И вот, в какой-то момент богиня Хорона и царь, чьё имя стерли пески времени, поссорились не на шутку: люди вырубали алые многовековые деревья ради уникальной древесины, и от этого река обращалась болотом. Царь с богиней так и не пришли к согласию, и Хорона обернулась невиданными в своей жестокости напастями: выходила из берегов, приносила с собой тучи насекомых, в чьих хоботках прятались различные хвори, топила всяческого, кто пытался приблизиться к воде. И вот тогда-то царь и решил убить её. Мика, слушавшая рассказ с широко открытыми глазами, выдохнула: — Он что, был совершенно больной на голову? Убить бога — это же просто… — Вполне реально, — пожал плечами Ос, — Вопрос цены: насколько ты одержим желанием это сделать. Тот царь был личностью целеустремлённой и в достаточной мере безумной, к тому же, он был политиком до мозга костей. А старое известное правило власти гласит: либо контролируй союзника, либо уничтожь. И царь вполне разумно — с его точки зрения — расудил, что без богини река будет просто потоком воды, с которым люди смогут делать все, что пожелают. С этими мыслями он и пришёл к своим колдунам — абсолютно безумным фанатикам своего дела, что, впрочем, не мешало, а скорее даже позволяло им быть поистине великими мастерами. Они быстро предложили решение: изменить сам исток реки, чтобы Хоро перестала существовать, разлилась окончательно во множество других рек. — Полное безумие, — пробормотала Мика с почти что священным ужасом, — Как эта хрень вообще пришла к ним в голову? — О, — усмехнулся Ос, — У них был добрый советчик — пленённый одной из волшебниц западный ветер. Она призвала его, связала чарами его крылья, сделала своим любовником и поверила в его ответную страсть, совсем позабыв о том, что никакое божество или дух не простит неволи. Этот ветер и посоветовал им такое решение, а они в своем высокомерии посчитали это не худшей из идей. В итоге, они пришли туда, где ныне расположен Разделяющий Хребет, и призвали духов земли изменить исток реки. И духи откликнулись, но, пожалуй, все же не совсем так, как от них ожидали люди. Собственно, после великого землетрясения, не стихавшего семь дней и ночей, все Прибрежье, кроме нынешней Ирребы, ушло под воду, а континент разрезал Разделяющий Хребет, принося с собой портальные изломы, ставшие после бичем многих земель. Но нельзя не признать, что в некоторой мере им удалось: облака с дождём цеплялись за макушки гор и не могли пройти дальше, отчего исковерканные после ритуала истоки Хоро окончательно иссохли. Богиня умерла, и вместе с ней — леса, и все реки. А вот тот самый пленный ветер освободился от оков, напитался портальной магией и в итоге стал называться Рах, бог-суховей, грозный покровитель пустыни Хо. — А что он сделал с той колдуньей, которая его пленила? — уточнила Мика тихо. — Сделал своей рабыней, — усмехнулся Ос, — Даровал вечную жизнь, полную беспрекословного подчинения ему одному. Говорят, у них даже были дети. — У бога и человека? Я читала, это невоможно! Или… Ос посмотрел на Мику снекоторой иронией, но сказал: — Возможно, просто бывает очень, очень редко. Мика нервно дёрнула щекой: — Моя матушка, видимо, чего-то такого наслушалась. Она думала, что мой папаша — бог леса. Хотя, у мамаши была больная фантазия при отсутствии мозга, так что… — Ну, — Ос понимал, что касается опасной темы, потому старался говорить мягко, — С учётом уровня твоего дара и его направленности, а также некоторых особенностей запаха, не удивился бы, если бы она в этом конкретном случае говорила правду. Конечно, необязательно говорить о нём "бог". Можно сказать, это был дух природы, скорее всего, какого-то вполне конкретного большого леса, достаточно важного для того, чтобы его хранитель смог материализоваться. Мика невесело хмыкнула: — Может и так, хотя, как по мне, это был какой-то заезжий маг земли, который походя ездил матушке по ушам. Она мужикам верила безоговорочно, что бы они ни сказали, можешь быть уверен. Даже когда я орала, ревела, пыталась доказать, она все равно… Она на полуслове умолкла, и дракон не стал спрашивать. О да, он понимал, хотя никогда не верил, что подобное хоть как-то может коснуться его лично. А теперь перед глазами всплывали строчки из досье, переиначиваясь, перестраиваясь под новый манер. В горле стоял мерзкий комок — не какой-то ребёнок из страшных историй, о которых рассказывают порой криминальные хроники, а его пара. Он посмеялся сам с себя — но ведь в подобное никогда не верится, верно? Возможно, потому девочки и мальчики, проходящие сквозь подобное, и остаются одни. — Короче, дура она была, — продолжила Мика, — Но красивая. Может, потому на неё и правда мог клюнуть какой-то божок местного разлива. Я никогда в это до конца не верила, но если ты говоришь… Ты вот много детей богов встречал? — Троих, считая тебя, — вздохнул Ос. Было время, когда он чуть ли не весь мир перевернул, разыскивая себе подобных в надежде обрести в их лице дружбу и семью. — И какие они были? Ну, остальные двое? — Очень разные. Общего у них было только то, что они были очень далеки и от людей, и от богов, а потому в некоторой мере и уникальны, и одиноки одновременно. В глазах Мики отразилась печаль понимания. — Логично, — бросила она устало, — Ни рыба, ни мясо. Ос покачал головой — какой она ещё, по-сути, ребёнок! — Небо моё, — сказал он мягко, — Все разумные, будь то драконы, фейри или даже люди, по-своему очень одиноки. Это там, в далях неназываемого, все мы парим вместе, то становясь единым целым, то распадаясь на сотни осколков. Но, если нам хватает глупости родиться, это уже шаг к одиночеству. Только магическим расам в этом везёт чуть больше — мы, парившие вместе там, можем узнать друг друга даже здесь, в поразительно — до тошноты — реальном мире. — Ты о истинных парах? — Да. Мне жаль, что ты перестала доверять цветам истинности, но просто поверь: для любого взрослого, понимающего суть вещей дракона они священны. И знай, я понимаю то одиночество, что ты испытываешь — непросто быть драконом-полукровкой, почти так же непросто, как полубогом. Мика покривила губы: — Не верю, что говорю это, но верю тебе. Ты… я ещё там, в этой дорогущей забегаловке поняла, мы… правда чем-то очень похожи. И Осу показалось, что ему подарили весь мир и пару древних библиотек впридачу. — Как амариллис и чертополох, — добавила она, — Типа, оба цветы, только один красивый и изящный, а вторая всклокоченная, приставучая и зелёная. Ос не выдержал — захохотал в голос. Р-романтика. В этом была вся Мика.10
К вечеру они достигли оранжевых полей, за которыми протекала мутная, чуть грузная река Ма-ко. До неё добираться в этот вечер не стали: улитки уже понемногу теряли силы, потому было решено отпустить их на ближайшем специально оборудованом клеверном поле, а самим заночевать в обустроенных тут же бараках для путешественников, которые местные отчего-то упорно именовали гостиницей. Купец Халли-Ка, до того почти не высовывавшийся из специаьлно обустроенного на одном из относительно плоских панцирей шатра, теперь гонял своих слуг туда-сюда. Ос наблюдал краем глаза за этим плотным мужчиной, смуглым и беловолосым, как почти все уроженцы Ирребы. Дракона он подспудно раздражал. Ему, полагавшему самого себя весьма демократичным существом, было неприятно признаваться даже самому себе в этом, но за годы придворной жизни Ос привык контролировать все: союзников, врагов, общую ситуацию. Рок… то есть, разумеется, Алый Старейшина, в те редкие минуты, когда им доводилось выпить вместе без лишних глаз и ушей, обсуждая очередную проблему, говорил: "Никогда не устану поражаться тому, как ловко ты водишь всех за нос, притворяясь незаинтересованным наблюдателем. Я иногда думаю, что в Предгорье птица рта не откроет без твоего одобрения". Оса раздражали эти слова, но, возможно, что-то в них было: оказавшись во власти капризов какого-то человечьего купца, дракон чувствовал себя… ну, предположим, слегка некомфортно. Не считая того, что его драконья половина раз за разом порывалась съесть Халли-Ка. Но, это были низменные порывы сущности, и Ос предпочитал их подавлять. Потому что он не похож на Йорамору и не будет жрать неугодных. Ос с усилием отвёл взгляд от купца. Совершенно точно не похож! Главное, напоминать самому себе об этом почаще. Мика, посомневавшись, все же пригласила Оса на общую тренировку их отряда. При этом, она так трогательно волновалась о том, как все пройдёт, что дракон проникся важностью ситуации и постарался быть вдвойне дружелюбнее и исполнительнее обычного. Впрочем, команда Мики, впечатленная стычкой под стенами Баккаты, относилась к Осу с вежливым весёлым уважением, а их шуточки приобрели незлобливую, беззубую форму. Не пытался разозлить дракона даже Бран, впрочем, последнее было не так уж удивительно: мальчик был совсем не дурак, хотя и старательно притворялся оным. Полулис понравился Осу, среди наёмников ему было, по мнению дракона, совсем не место. Впрочем, кому из этих бывших вояк действительно было место хоть где-то, кроме тракта? Ос крутил в голове так и эдак рассказ Мики о том, как она очутилась на войне, и поневоле думал о том, что довольно много должно было быть таких вот историй. И вязкой горечью на губах дракона осело одно недавнее по его меркам воспоминание… — Это два крупнейших человеческих королевства, — говорил юный князь со свойственной ему горячностью, — Мы можем им позволить вот так взять и начать войну из-за идиотизма их правителей? — За идиотизм надо платить, — ответил Ис Ледяной устало, — Порой — дорого, но тут уж ничего не поделаешь. Мы не сможем сейчас вмешаться. И Ос, притворяясь, что не слушает, сам лениво обдумывал ситуацию. Они все были измождены, и это неудивительно: позади — схватка за княжеский престол, в процессе — постройка нового порядка, с которым не все согласны. Преданных князю драконов можно пересчитать по пальцам пары-тройки рук, Совет ещё не полностью смирился с новым правителем. Решать в такой ситуации чужие проблемы Осу казалось верхом идиотизма. — Полагаю, нам и без людей хватает, чем заняться и кого усмирить, — говорит Ар Серый, Казначей Предгорья, — Хочется им воевать из-за бесперспективного с экономической точки зрения куска суши — воля их. — Вмешайся мы в конфликт, это послужит укреплению нашего международного статуса, — задумчиво отметила Ми Ледяная, — Мы напомним людям, что им не стоит быть излишне глупыми. — Согласен, — отметил Иш Зелёный, — К тому же, война негативно скажется на торговле. — Не думаю, что о люди без этого позабудут о нас, — мягко возразила Аки, — А торговля… Стальной Тракт война не затронет, большего нам не нужно. Ос мягко поставил на стол чашку, которую до того задумчиво крутил в пальцах, и все взгляды тут же устремились в его сторону. — Люди плодятся очень быстро, — заметил он негромко, — И пусть лучше они воюют друг с другом и сами подсократят свою численность, чем опять решат завоевать наши горы или устроят очередную великую пустыню. Мой князь, я поддерживаю большинство: оставим людей с их войнами судьбе и им самим. Тир, обычно принимавший мнение Оса, как истину, тут вдруг на мгновение встретился с ним взглядом. — Цена за бездействие не ниже, чем за глупость, — резко сказал юный князь, глядя наставнику в глаза, — Мне остается лишь молиться, чтобы никому из наших близких не пришлось платить её. Итак, следующий вопрос… — Да, на войне мне оторвало руку, — радостно вещал парень, которого Ос знал под именем Белоснежка, — Благо, не правую, а то чем бы дро…хм. Ничего, в общем, не смог бы! Я вообще везунчик: остальных наших просто поджарило, а я вон небо копчу. Так выпьем же за везение! Все радостно загоготали. Ос молча выпил. После тренировки дракона словно бы окончательно признали своим и пригласили к костру, угостив мерзким по любым ценительским меркам перезревшим вином, которое отчего-то в тот момент казалось Осу очень вкусным напитком. В этом вообще была позабытая прелесть: зпах медленно жарящегося над костром мяса, звучащий то тут, то там смех, дыхание ночного воздуха, фырканье трапезничающих неподалёку улиток, искры, улетающие к небесам, и ровное сердцебиемние пары, сидящей рядом. И только вязкая горечь, поселившаяся во рту при первых же озвученных воспоминаниях о той войне, не давала насладиться вечером сполна. Ос не считал себя склонным к самокопанию, но эти люди… Люди, которые плодятся слишком быстро, но здесь, у костра, их боль сосвсем не так однозначна, как статистика на бумаге. — А где именно тебе так не повезло? — вопоросил рыжий Марко между тем, вгрызаясь в сочащееся кровью мясо. — Под Шаккарри, там нас бросили дорогу перекрыть с приказом: оборонять до последнего. Сами понимаете, что это значит в переводе со штабного на человеческий: сдыхайте, ребята, мы все просрали и прикроем вашими трупами, если повезёт. Ну, мы и остались, нас восемьдесят с половиной калек да двое магов, девица-выпускница, молоко на губах не обсохло, и раненый парень из низложеной знати. Краем глаза Ос отметил, что Бран чуть вздрогнул, сцепил зубы, но вопросов не задавал. — А из какого рода? — вопросила Мика словно бы между прочим. — Герцоги Брильо, кажется, — выдал Белоснежка, и Бран прикрыл глаза, — Смелый и отчаянный, как весь их род, девку защищал до последнего, но двадцать магов супротив двоих — не расклад. — Говорят, под Шаккарри было пекло, — хмыкнул Натан, явственно переводя тему, — Не хуже, чем под Идшаси. Мы с Зелёнкой там были, только благодаря ей и выжили. Мы из кольца вырывались, а она над нами полог держала. Остальные уже спеклись, а она чуть от истощения не сдохла, но — выдержала! Эй, новенький, ты чего?… Ос только в тот момент понял, что вскочил на ноги. — Извините, — светски улыбнулся он, — Я отойду на минутку. — А, приспичило, — заржал кто-то радостно, — Скажи заодно той лахудре, пусть ещё бочку вина выкатит! Ос только кивнул и стремительно пошёл в темноту, где паслись улитки. Дракон ворочался под кожей, требуя превратиться, разнести все в щепи, выпустить свою ярость. Он понимал, что не здесь, не время и не место, но справиться с собой просто не мог. — Ос? — его девочка стремительно подошла и положила руку на плечо, — Слушай, они плетут языком, что думают, особенно когда налакаются, но… Он шагнул вперёд и прижал её к себе, осторожно и нежно, давая возможность отстраниться. Мика застыла. — Постой со мной, — попросил дракон тихо, — Пожалуйста. — Ладно, — её руки неуверенно легли ему на спину, — Хорошо… — Прости меня, — сказал он. — За что? Что ты там уже наворотил? — Просто так, — прошептал Ос, вдыхая её запах, — Просто так… И все в его груди смешивалось, менялось, переплавлялось, и было поразительно правильно стоять вот так — по щиколотку в зелёном, покрытом росой клевере, под ярчайшими звёздами и мерцающим светом младшей из лун. — Ты — моё небо, — сказал он, а она только крепче прижалась в ответ. *** Мика поняла, что попала, окончательно и по самую ватерлинию. И что она будет деалть, когда её Чудо умчит обратно, к бумажкам и дракончику, за делами которого приглядывает? Не надо быть пророком — будет паршиво и тошно. Но это потом. А пока что впереди пустыня Хо, та самая, где когда-то жила богиня-змея, и его руки, и немного времени для всего. И Мика вытащила счастливый жетон, ведь каким-то лядом она, страшная грубая образина, таки… нравится ему? — Вернёмся к парням? — спросила тихо, рассчитывая на правильный ответ, и он не разочаровал. — Прости, не сейчас. Иди одна. Я хочу пройтись к реке, — сказал Ос, — Поплавать немного. Мика предпочла бы комнату в гостинице, благо у неё отдельная, но река — тоже неплохо… — Я с тобой, — быстро, чтобы не передумать, брякнула она и для верности вцепилась клещом в руку Оса. Тот как-то опешил, но потом улыбнулся и переплёл их пальцы. — Конечно, идём. И они пошли по поросшему клевером холму, мимо засыпающих улиток и кружащих в воздухе светляков, прямо в сторону всплывающей из-за горизонта Царицы Ночи — старшей луны. Мика подумала с нервным смешком, что получилась бы хорошая обложка для глупой бабской книги, из тех, которые она и сама тайком читала, хотя и знала, что ей не светит. Как раз годно — силуэты на фоне луны, и не видно ни её рожи, ни его странностей. Идеальная картинка, даром что ложь. Говорить не хотелось, вот от слова совсем, и Оса, кажется, тоже не тянуло на болтовню: тишина казалась уютной, как тёплый плед, ложилась на плечи мягким шершавым ворсом. И Мика просто забила, позволила себе плыть, куда вынесет, и ни о чём не думать. Река показалась вдалеке, и в лицо пахнуло прохладой. Было слышно, как ниже по течению распевают на все лады свои разухабистые песни лягушки — они тут водились знатные, громадные, с глазками-блюдцами, на таких раз глянешь — век сниться будут… — Хочешь посмотреть на мой второй облик? — Ос был верен сам себе и внезапен, как перец в торте. — На дракона, в смысле? — уточнила Мика неуверенно. — Да, — усмехнулся Ос, — Ты удивишься, но других "вторых обликов" у меня и в помине нет. — Ну, — не признаваться же, что ждала другого? — Кто же от такого откажется! — Тогда постой здесь, будь добра, — заявил он вежливо и двинулся к реке. Шаг, второй, десятый… Мика подумывала уж, что что-то пошло не так — мало ли, полукровки не особо-то к превращениям способны — но тут на месте Оса что-то полыхнуло, завертелось, разрастаясь, будто его сожрала громадная змея, а потом… — Твою мать, — пробормотала Мика, отступая назад, — Ос, если это ты, то кивни, а то я щас буду убегать с воплями. Громадное — обычные драконы лениво сосут конфетки в сторонке — существо, в пасти которого Мика, вполне вероятно, могла бы не только распрямиться, но и что-нибудь эдакое разухабистое сплясать, медленно опустило голову. Мика икнула. — Да ладно, — пробормотала она, пуча глаза на открывшееся ей зрелище. Первый шок со страхом прошли, и она нервно хихикнула, ме-едленно обходя застывшее существо по кругу. Красивенное, если быть честной. Длинное тело, как у змеи, гибкое и украшенное кое-где змеящимся острым гребнем, чешуя переливается зеленью, лазурью, перламутром, синевой, несколько пар усов подлиннее-покороче извиваются по бокам головы, то там, то здесь спину и голову украшают необычные наросты — не то плавники, не то перья — один ляд, смотрится ладно. — Знаешь, я сюда вообще не на это пришла смотреть, но, признаю — это же спятить можно какая красотень! — заявила она после первого осмотра, — Потрогать можно? Дракон как-то странно зарычал, и Мика тут же отскочила, вполне вероятно даже выиграла заочно какой конкурс по дальности прыжка — но тут же поняла, что её банально оборжали. "Можно", — раздался у неё в голове весёлый голос, — "Тебе можно не только смотреть, но и трогать. Все, что захочешь" Мика наглая, её долго уговаривать не надо — загребущие ручки сами принялись изучать гладкую фигурную чешую, слабо блестящую от прикосновений, потом и вовсе осмелели, начали почёсывать тонкую кожу у уса. — Ты просто волшебный, — пробормотала она. Дракон примружил веки — те самые, горизонатальные — и явно пребывал в царстве блаженства. — Зато теперь я понимаю, с чего ты всегда такой спокойный, — бормотала Мика, — Если тебя кто-то раздраконит, ты всегда можешь его раздавить. Удобный метод. А то, что ты можешь говорить со мной мысленно — вообще красота, не слышала о таком раньше. Все драконы так могут? "Да, только между собой и с некоторыми особенными представителями других рас", — снова зазвучал его голос в голове, — "Рад, что ты хорошо меня восприняла. Мне нужно все же нырнуть ненадолго — побыть в родной стихии и успокоиться. Это быстро" — Хорошо, — усмехнулась Мика, — Я, пожалуй, тоже окунусь. Он фыркнул весело, потёрся носом о её живот, чуть не сбив эдакой лаской с ног, и нырнул в воду, не подняв при этом ни капли брызг. Колдунья пробормотала: "Абсолютно невозможная хрень" — и принялась раздеваться. Чувство, что она просто видит красочный сон, или валяется под обезболивающими и у неё приход, или померла под воротами Баккаты и за какие-то заслуги попала в мир сладких грёз, не отпускало. Не добавляла реальности вода, оказавшаяся вдруг тёплой и кристально-чистой, и туман, опутывающий все вокруг облаком. Мика сдавленно фыркнула, заглянув в глаза явно охреневшей от таких превращений лягушке. — Не боись, сестра, я сама ничего не понимаю, — пробормотала Мика сидящей на камне товарке, погружаясь в ласкающую тело воду. Плыть было легко, все три луны висели в небе и отражались в глади, невесть откуда взявшиеся подводные течения сами удерживали на поверхности, и Мика перевернулась на спину, уставившись на дивную россыпь звёзд. — Если сон, то не будите меня, — пробормотала она, когда сзади её обняли чьи-то — ещё бы, как сложно угадать — руки, а губы прикоснулись к шее поцелуем. И у парня в роду были садисты, без вариантов, потому что повернуться и принять активное участие творящейся игре он не позволил, вместо этого принялся ласкать — руками, губами, языком, потоками взмывающей вверх, обнимающей, удерживающей и накрывающей с головой воды. И хотелось — всего побольше, и поорать — уж в этом Мика себе не отказывала — и выгнуться, и просить о большем, срываясь со всхлипов на шёпот. Даже страх, подняв было свою уродливую голову, быстро утонул где-то там, в водовороте, а Мике и подавно было не до него. — Только скажи, и я остановлюсь, — шепчет этот смертник, а она только хрипит в ответ сорванно: — Только попробуй, — и, кажется, это правильный ответ. Стихи как дополнение к главе — подарок от Tamara Kokhas Небо моё! Облаком серым, Тучею, полною капель дождя, Я приплыву к тебе. Словом и делом Оберегать буду тебя. Небо моё! Хрупкое счастье! Ты уж прости, Радость, меня. Пусть и не я разрывал мир на части, Но не сберёг от войны тебя я. 30.04.201911
— Небо моё, уже утро, — ласковый шёпот обжег кончик уха, — Бран скоро придёт тебя будить. — Пошли его туда, где солнце не светит, — буркнула Мика, силясь закопаться в подушку. Ответом ей стал тихий смешок. — Я, конечно, могу, но я и так попросил, чтобы тебя не будили подольше. Улитки уже готовы, через полчаса караван выдвигается. Мика сдавленно простонала. Тело приятно ныло после весёлой ночки, и если бы ей кто сказал, что три часа сна — это норма, она бы его пнула. — Мика… — Встаю, встаю, — буркнула она, разлепив полтора глаза и с любопытством естествооткрывателя обозрев уже собранного Оса. При взгляде на него идти куда-то окончательно расхотелось, но Мика, простонав, села на кровати и жёстко потёрла себя по лицу. — Мика, — начал Ос, и его серьёзный взгляд не улучшил настроение. — Планируешь сообщить, что все было ошибкой? Не парься, я и так в курсе, — хмыкнула колдунья, пряча глаза. Ос вздохнул, взял её за подбородок и заставил смотреть прямо. — Не говори ерунды, пожалуйста, — он был убийственно серьёзен, — Ты очень много значишь для меня, об этом я и хочу говорить. — Слушай, я не то чтобы в том состоянии… — Давай останемся? Я заберу тебя к себе, в Предгорье. Так ли тебе нужна эта пустыня? Обязательно ли вскакивать по утрам ни свет ни заря? Прошу, идём со мной! Я смогу вернуться к своей работе, а ты — отдохнуть вдоволь и тоже найти себе занятие по душе, а потом… Мика даже ржать не стала в ответ на такой полёт фантазии, просто прервала его излияния словами: — Ос, ну ты вот вроде умный, а несёшь какую-то ерунду. Хочется тебе вернуться к тем, своим делам? Вали, не проблема, даже часть денег получишь — заслужил. Но мне-то в этих ваших горах что делать? Я понимаю, у тебя там твой маленький подопечный, работа, дела. Мой мир — здесь, контракт с купцом заключён, и ладно бы только я, но на кону жизни ребят: что они будут в пустыне без магов делать? Он долго, задумчиво смотрел в её глаза, а после тихо выдохнул: — Хорошо, да будет же по твоему слову, небо моё. Значит, остаемся. — Я же сказала, ты можешь… — Я притворюсь, что ты этого не говорила, а я — не слышал. Мика ничего не ответила, быстро одеваясь. В голове крутилась прошедшая ночь, и если некоторые моменты заставляли облизывать губы, предвкушая следующую, то другие вызывали острое желание ругаться. Осу-дракону нужна была вода, он был её частью, уж это до Мики дошло однозначно. На фоне этого идея идея с поездкой в пустыню выглядела, мягко говоря, идиотской. — Слушай, Чудо, а тебе, такому вот… водоплавающему, вообще можно в пустыню? В смысле, ты там не помрёшь? — Никто не знает своего будущего, но если ты говоришь о влиянии климата на меня, то не стоит волнений: отсутствие воды просто ослабит меня. Но, скажу без ложной скромности, даже в таком состоянии я далеко не самое беззащитное существо в этом мире, — он улыбнулся и скользнул рукой по её изуродованной щеке, — Я смогу тебя защитить, что бы там ни было. — Я-то справлюсь, — буркнула колдунья, — Ты сам, главное, не помри. Он легко поцеловал её в лоб вместо ответа и уточнил: — Ну что, идём? Именно в этот момент в комнату принялся молотить Бран с воплями: — Эй, Зелёнка, кончай уже свое "со своими ни-ни" и вылазь, купеческая морда не ждёт! На улитке полюбуетесь, мы отвернёмся! Мика ухмыльнулась: — Да, идём. Кое-кто тут давно не получал в рожу. Да, Бран?! — Хозяин просит Вас и нового мага, который спас караван, навестить его шатер! — слуга купца, тощий подобострастный паренёк с рабским клеймом и шустро бегающими глазами, громко сообщил радостную весть. Мику перекосило, и радужное настроение слегка померкло — купец был как соль, в том смысле, что рядом с ним жизнь сладкой никому не казалась. — Передай, маг занят, а я сейчас подойду. — Уважаемый Халли-Ка хотел видеть вас двоих! — А я хочу видеть двойной гонорар за то дерьмо, что мы пережили под Баккатой. К сожалению, мы не всегда видим то, что хотим. Свободен! — Передай хозяину, что мы придём вместе, — вмешался Ос мягко, — Ради счастья лицезреть его прекрасную персону я, пожалуй, смогу ненадолго отвлечься от своих обязанностей. Слуга поклонился и умчался прочь. Мика повернулась, кипя от бешенства. — Ос, какого ляда? Как бы там ни было, я твой начальник! Ты слышал инструктаж Натана, только мы с ним общаемся с нанимателем! — Разумеется, — кивнул дракон, перехватив её руку и поцеловав пальцы, — Но разумно ли отказывать заказчику? Тем более, я сам не откажусь познакомиться с ним. И не стоит так волноваться, небо, я воистину не так беспомощен, как ты обо мне думаешь. Мика открыла было рот, чтобы наорать на него, вспомнила громадного дракона и вместо этого сказала: — Отлично. Значит так, обнови на себе защитные чары и брось в рот нейтрализатор — Халли-Ка обожает всяческие зелья. На его дочерей с наложницами и краем глаза старайся не смотреть — поверь, не из бабьей ревности говорю, просто по ходу пьесы может вдруг выясниться, что ты видел их без накидки и теперь обязан жениться. Говорить буду я, ты отвечай, только если спрашивают. А ещё лучше, передумай и останься здесь, а с этим красавцем я перетру сама. Ос тихо хмыкнул: — После такого описания я просто жажду составить тебе компанию, веришь? Халли-Ка был, как всегда, в своем репертуаре: в его переносном шатре явно от души поигрались с запретной пространственной магией, оттого принимал он гостей в почти полноценной комнате, обставленной в манере далёкой Ирребы: куча тканей, драпировок, ковров и прочих пылесборников. Мика всегда говорила, что потому ирребцы и берут по несколько жен да наложниц — уборку в таком кошмаре в одиночку не сделаешь. — Уважаемая Ми-Ка! — радостно запел он, каверкая её имя, как обычно, — Не передумала ли ты насчет моего среднего сына? Его сердце все так же тоскует о тебе! И ведь, по нашим традициям, ты и так его жена, знаешь? — Мы говорили об этом, и он сам от меня отказался, — сладким голосом пропела Мика, — Прилюдно отрёкся, между прочим. — Ах, он осознал потерю! — Ну, тут ничем помочь не могу. Уже поздно — по вашим же законам. — Да-да-да, какая жалость, — зацокал Халли-Ка, с любопытством кося взглядом на Оса. Мика мысленно простонала — вот же старый контрацептив, так вот зачем он вспомнил с порога историю с его придурком-сыночком! Разумеется, играть людьми и смотреть на реакцию — в топе любимых занятий купца, где-то на уровне с покупкой и приручением строптивых рабов. Дракон, впрочем, улыбался спокойно, смотрел с вежливым любопытством, как ушлый покупатель на продавца, пытающегося подсунуть не особо свежую рыбу. Никто посторонний бы этого не понял, но, посмотри Ос вот так вот на Мику, она бы схоронилась поглубже, на всякий тревожный. И годовой запас продовольствия прихватила бы, чтобы уж наверняка. — А ты и есть тот великий маг, — вещал меж тем Халли-Ка, — Мой шатёр — твой шатёр! Ос слегка поклонился и пропел в ответ что-то на ирребском, который Мика не выучила бы, пожалуй, даже завяжи она себе язык морским узлом. — Моё имя Ос, быть гостем вашего дома — честь для меня и госпожи, — добавил он на всеобщем. В глазах Халли-Ка проступили поочерёдно разные эмоции, впрочем, он быстро прикрыл их белёсыми ресницами. — Какими интересными встречами радует нас великий Рах, — говорил купец, — Коли так, то почему бы нам не разделить трапезу? — То была бы великая честь и радость для нас, — улыбнулся Ос мягко, — Ведь в вашем доме я могу быть уверен, что в тарелке моей спутницы будет лишь еда, без единой крупицы лишнего. Если бы каким-то ужасным недоразумением я обнаружил иное, то по законам гостеприимства мог бы убить всех в этом доме, не так ли? Халли-Ка посмотрел на Оса с неким любопытством и, коли Мике не привиделось, почти что уважением. — Ты определённо достойный юноша, Ос. Приятно встретить столь далеко от наших земель кого-то вроде тебя. Дозволь ответить любезностью на любезность: моя любимая дочь подаст нам еду. Мика мысленно простонала — ну вот, лиха беда начало. Дочерей у купца была тьма-тьмущая, и все как на подбор любимые, понятное дело. Он брал их с собой, если планировал пристроить поудачнее, и самым смаком с его точки зрения считались два варианта: толстый кошелёк или исключительный магический дар, причём колдовство было в приоритете. В целом, неудивительно: в Ирребе бытовало строгое деление на касты, и по закону хочешь, не хочешь, а женись на ровне. К старшим, куда слёту относили всех сильных магов, кто-то из низшего сосоловия мог прийти только наложником или наложницей, отринув прошлый род, что Халли-Ка не устраивало: он носился с идеей обзавестись внуками-магами и пролезть таким образом вверх по шипастой иерархической лестнице их варварской страны. Именно потому, собственно, он в свое время разработал целый план и впрямь выдал Мику замуж за своего сыночка. А Мика чуть не сломала сыночку все кости. На том они и разошлись, временно удовлетворенные друг другом. Как говорил по этому поводу Бран: "Зато теперь тебе не бывать старой девой: замужем-то целых полдня обреталась! Для тебя это вообще рекорд." Зубоскалить проклятийник перестал, когда чуть не женили уже его. Со временем это переросло почти что в традицию, но, когда дело касалось Оса, Мике было не смешно. Вот совсем не. Между тем девка, закутанная в ткани на манер книжных призраков, принялась сносить на стол всяческую еду, звеня невидимыми глазу браслетами и влача за собой шлейф удушающе-сладкого запаха. Глядя на её унизанные кольцами ручки, колдунья как-то очень остро почувствовала себя некрасивой и совсем не женственной. Стало тошно. — Моя Фиа-Та — услада для отеческих глаз, — с гордостью сообщил купец, — Она послушна, умна, чиста и знает свое место, каким бы мужчина его ни назвал. Ей не пришло бы в голову ослушаться. — Должно быть, вы гордитесь ею, — бросил Ос прохладно, но Халли-Ка словно и не заметил тона. — Немало горжусь, мой дорогой гость. Она стала бы хорошей женой, первой или второй — не так уж важно. Она смогла бы даровать покой тому, чей дом из-за глупой сврливой жены стал полон бурь. Она чиста и душой, и телом, ничьи руки раньше не касались её. Мика была уверена, что на этот раз в жратве нет примесей вроде яда, приворотных зелий и наркотиков, но все равно едва подавила порыв выплюнуть очередную сладость, ставшую поперёк горла. В этом был весь Халли-Ка, верный последователь бога-суховея, опасный и ядовитый, как пустынные колодцы. — В моих землях не принято считать девушек товаром, почтенный, — голос Оса был тёплым и почти ласковым, — И вешать на них бирки тоже. А уж измеряя чистоту чьей-то души, вы рискуете, ступая на опасную почву: случается, кому-то она дана одна на двоих. Купец застыл, глядя на Оса, и приобрел подозрительный зеленоватый оттенок. А вот Фиа-Та вдруг замерла, и её тёмные очи, искоса смотрящие на Оса, полыхнули чистейшим… восторгом? Мика, которой тоже стало интересно, покосилась на дракона… полюбовалась на то, как проступило под кожей его лица очертание острой ощеренной морды… икнула и поспешила отвернуться. Ибо нехрен, ей и так кошмары снятся, не хватало ещё эту красоту к ним добавлять. — Уважаемый, у нас работы полон рот, — начала Мика осторожно, — Не возражаете, если мы того… пойдём? Купец вздрогнул и весьма неожиданно для колдуньи залебезил: — Конечно-конечно, госпожа! Смею ли я вас задерживать! Девица поклонилась до земли, выражая солидарность с батюшкой. Мика от эдакого изменения парадигмы малость окосела, но Ос, словно так и надо, уже подхватил её под руку и вывел из шатра. Его ледяное спокойствие напоминало колдунье потяжелевший перед грозой воздух. — Ос, все в порядке? — уточнила она осторожно, — Если ты из-за того, что он сказал, забей. У них свои традиции, а уж с девственностью они носятся, как с флагом, иногда — буквально. Простыни вывешивают, можешь представить? — Могу, — холодно сказал дракон, — А вот во многих крупнейших племенах Шатаку матриархат, и тех, кто смеет обсуждать личную жизнь женщины, скармливают моему отцу. Мы могли бы обменяться традициями, это было бы забавно. Ради такого случая я даже выполнил бы папины обязанности. Мика нервно хохотнула: — Оборжаться. Слушай, я на полном серьёзе не хочу знать, кто твой папа. Кажется, к такой правде я не вполне готова. А насчет купца… смысл обижаться на правду? Потерянное не вернёшь, будь то красота, невинность или беззаботность. Остается только коптить небо дальше и помнить, что чистота, она того, очень разная. Хреновое утешение, но уж какое есть. Ос молча смотрел на неё со странным выражением на лице, а после сказал: — У нас много времени впереди. Когда-нибудь я научу тебя не смотреть на саму себя свысока. А насчет папы… правда будет лучше, если я расскажу о нём чуть позже. Хотя на мой вкус это не страшная, а весьма забавная и слегка безумная история. *** Эта комната, наполненная тьмой, ничуть не изменилась. Её хозяин, правда, изволил восседать в кресле и предаваться сейчас отдыху, делясь походя мыслями с сидящим тут же приятелем. — Я не доверяю им, разумеетсяя, — говорил он ровно, — Они некогда были врагами моего дома, но, если их обещания будут выполнены, то игра стоит свеч. — Да, — усмехнулся маг, — Я хотел бы пожить в Предгорье, мой Властелин. Там такие библиотеки, столько ученых магов… Хозяин комнаты закатил глаза, собираясь прокомментировать в привычном для себя ключе помешанность друга на науке, но их бесцеремонно прервали. — Господин, к Вам там… посетитель, — с некоторой неуверенностью, ему несвойственной, выдал зомби-камердинер. Властелин с другом удивлённо переглянулись, тьма в углах заколыхалась, отзываясь на эмоции своего господина. — Ему было назначено? Это кто-то из приближенных? — Нет, мой Властелин, — склонился зомби. — Тогда почему ты просто не прогнал его? — уточнил Властелин раздраженно, — Я похож на общественную приёмную? Маг, восседавший в сотканном из тьмы кресле, вздохнул с несколько наигранной печалью: — Похоже, у этих мясных мешков опять сбились матрицы. А я, между прочим, просил не давать им больше пяти задач параллельно… Где там похаживает господин управляющий? Похоже, ему вскоре придётся тебя заменить, мой бедный сломанный друг-камердинер. Сначала для этого надо умереть — технические мелочи. Но послушаем, для интереса. Почему ты не прогнал гостя? Зомби, заикаясь, пробормотал: — Я не смог, мой Властелин, я виноват. Но никакая магия не действует на него. Он голый, с перьями в волосах и говорит, что бог. Его не смогла прогнать ни стража, ни Чёрный Легион. Брови хозяина кабинета удивленно приподнялись. — Да ладно… — пробормотал маг, — Только не говорите мне… До холла Властелин не то чтобы бежал — ему подобноее по статусу не было положено — но шёл, определённо, со всей возможной поспешностью. Там он мог наблюдать маленькое светопреставление: свистели в воздухе, дрожащем от магии, заклятья, его доблестные воины изо всех сил старались поразить цель различным оружием, а посреди всего этого, комментируя процесс, приплясывала худощавая фигурка обнаженного смуглого мужчины с перьями в длинных, подметающих пол синющих волосах. — Во-от, молодец! Почти-почти поймал! А ты вообще умница, девочка, чудное заклятье! Ой, ты не девочка? Ничего, бывает. Вы такие вежливые, ребята, что я просто таю! Хотите прикоснуться к божеству? — напевал синеволосый задорно. — Йорамора, — пророкотал Властелин, — Я пришёл, заканчивай представление. — Да уж вижу, — насмешливый голос раздался из небольшой ниши в двух шагах от хозяина замка, — Но деткам стоит порезвиться, они совсем у тебя обленились, Тэ. Хозяин замка страдальчески поморщился и скомандовал: — Отставить! Всем разойтись, не трогайте этого клоуна. Воины и маги послушно отступили, но градус любви к гостю в их глазах превышал накал легендарных рек лавы в пекле. В тот же миг плясавший перед ними синеволосый разлился по полу лужей воды. — Ты все так же поразительно скучен, Тэ, — сообщил Йорамора, выходя из тени, после чего повернулся к магу, — Здравствуй, Иррах. Как поживает батюшка? — Исключительно вашими молитвами, — покивал маг, не отвлекаясь от каких-то невнятных пассов, — Здравствует, властвует и все так же ненавидит вас. — Это полезно, это тонизирует, — ухмыльнулся Йорамора, — А что это ты делаешь? — Рассматриваю векторы вашего водного фантома, — безмятежно сообщил Иррах, — Уникальное зрелище, впервые наблюдаю. Бог рек закатил глаза: — Воистину, парень, ты пошёл в матушку. — Сочту это комплиментом, — маг был непрошибаем. — Чему мы обязаны честью лицезреть тебя? — осведомился тот, кого назвали Тэ. Йорамора ощерился в ответ, показав ряд острейших узких зубов, которые по всем правилам физиологии не должны были помещаться у него во рту. — Нам стоит поболтать, о Властелин. Думаю, вон тот балкончик вполне подойдёт, отличный вид на ров, даже несмотря на все эти стильненькие шипы. Мне вот интересно, почему ты такой параноик? — Ты мог бы просто подняться ко мне в кабинет, не устраивая представлений, — сказал Тэ Чёрный, проигнорировав последний вопрос. На его взгляд, ответ был очевиден. — Я предпочитаю, чтобы хозяева сами спускались ко мне. Не по статусу богу шляться по кабинетам, верно? Да и попахивает это всякими пошлыми канцеляризмами. Вежливость, Тэ — первое правило общения с богами. Первое — вежливость, и второе — лучше не связывайтесь. Кстати, об этом… ты решил убить моего сына. Единственного. Идея не то чтобы оригинальная, но очень уж несвоевременная. — Не знаю, о чём ты, — хмыкнул Властелин. — А, брось, — протянул бог рек весело, — Давай вот эту часть пропустим? Не знаешь так не знаешь, вы, драконы, с возрастом вообще тупеете. Расклад очень прост, Тэ: либо ты клянёшься сейчас стихией, что отзовёшь своего друга и вы больше не предпримете действий против Ихшасморры, также известного вам как Ос Водный, либо по землям Чёрной Цитадели пройдётся алый мор. Тебя-то не затронет, конечно, но твои производства встанут, деревни обезлюдеют, а рыбы всплывут кверху пузом и будут растворяться, пузырясь, в той замечательной воде, что будет течь по твоим землям. Выбирай! Тёмный Властелин хмуро взирал на радостно улыбающегося Йорамору, взвешивая варианты. — Вы так привязаны к нему, — с некоторым любопытством проговорил Иррах, — Это интересно. Я думал, сущности вашего типа мало интересуются детьми. Бог рек рассмеялся: — О, дорогой мой, а ты никогда не задумывался, почему вы с братом столь удачливы? Рах не лучший родитель, ветры вообще мало интересуются улетевшим из гнезда потомством, но пожелай я, например, всерьёз сейчас навредить тебе — это стало бы началом дурных времён, причём плохо было бы не только мне, но и как минимум трем близлежащим государствам. Ещё по этой причине тебе не стоит в это вмешиваться — совсем не пристало детям богов воевать, юный Мираж. К слову об этом, Тэ, хватит думать. Даже если надежды твоих союзников в Предгорье оправдаются, едва ли ты им будешь нужен без богатств своих земель и производств. К тому же, я — умный бог и не требую невозможного: не надо ничего исправлять, просто самоустранитесь. — Хорошо, — кивнул Тёмный Властелин, принимая решение, — Клянусь стихией, что больше ни я, ни Иррах, ни кто-либо ещё по моей воле и с моего ведома не вмешается в ситуацию, разворачивающуюся в пустыне Хо, и не попытается навредить твоему сыну ни прямо, ни косвенно. Такая формулировка тебя устроит? — Вполне, — оскаблился Йорамора, наблюдая за появляющейся в воздухе руной истины, — Рад, что ты принял правильное решение. Знаешь ли, я надеюсь успешно стать дедушкой и расстроюсь, если мне кто-то помешает. К слову, не пора ли и тебе обзавестись внуками, Тэ? Глядишь, так ты бы помирился с Предгорьем быстрее. — Ты прекрасно знаешь, все непросто для драконов. Я нашёл свою Лиа, но моим сыновьям пока что не повезло. И уж на смотрины в Предгорье, можешь поверить, их не позовут, — не без раздражения проговорил Чёрный дракон. — Знаешь, посмотрим, как с остальными, но через месяц-другой отправь своего старшенького познакомиться с Тёмным Властелином города Чу. Он как раз выполнит моё небольшое порученьице и будет совершенно свободен! — Тот самый изгнанник из рода Алых? — нахмурился Тэ, — Я позволил несчастному ребёнку жить у себя на границе, потому что сам был на его месте. Но при чём тут мой Эт? Йорамора показательно вздохнул: — Богам нужно верить! Говоришь вам, говоришь, и все без толку. А потом хватаетесь за голову и вопите, как оглашенные: а-а-а, я так хорош, с чего ж мне прилетело! Спаси, боже! Тьфу. Я все сказал, Тэ. Иррах, лёгких крыльев и привет папочке! Можешь поцеловать его от меня куда-нибудь, если рискнёшь. Откланиваюсь! С этими словами Йорамора головой вниз нырнул в замковый ров. Маг с любопытством проследил его падение. — Ты видел? И никаких брызг! — сказал он восхищенно. Тэ простонал: — И что теперь? — А что теперь? Пойдём допьём вино. С матушкой я уже успел переговорить насчёт этого каравана, она, в отличии от отца, очень любит обращаться железным песком и наблюдать, как он воздействует на людишек. А тут сын бога, такой подопытный… она прыгала от восторга. Так что больше, по сути, от нас ничего и не требуется, пусть наши союзники сами разбираются — наши руки чисты. Тёмный Властелин рассмеялся: — Воистину, ты ужасен, Иррах. И все же, я не понимаю. Твоя мать ведь рабыня, как ей удается проворачивать за спиной Раха столько всего? Маг — или тот, кто любил принимать личину мага — тонко улыбнулся и проговорил: — Ты не понимаешь, и неудивительно: всегда был прямолинеен. Но некогда отец сам же преподал матери важный урок: порой у раба может быть больше власти, чем у его хозяина. Она всего лишь научилась у него — благо всегда была прилежной ученицей. Крылья отца широки, дыхание иссушает лиги плодородной земли, взор покоряет любое сердце, но нет в пустыне божества страшней и мстительней моей матушки. И бедненьким караванщикам предстоит убедиться в этом, увы. Жаль, что я не увижу этого — прелюбопытнейшее должно быть зрелище.12
*** — Ну, и где он? — Алый Старейшина выглядел крайне мрачным, разглядывая Ри с любопытством препарирующего ядовитую лягушку учёного. Молодой Алый дракон кашлянул: — Не понимаю, о чём ты? Старейшина раздраженно повёл плечом: — Клятва неразглашения? Если да, мотни головой, если нет, скажи — да. Ри мысленно простонал, но послушно мотнул головой, признавая поражение. С учётом разразившегося вокруг истории Дана и Мии скандала, постепенно превращающегося в натуральный пожар, это было всего лишь вопросом времени. — Ладно, — к удивлению Ри, особо счастливым дедушка не выглядел, скорее наоборот, казался… обеспокоенным?! — Он по крайней мере жив, или мне морально настраиваться на очередную смуту? — Мы говорим об Осе? — уточнил юный дракон осторожно. Алый Старейшина смерил его неласковым взглядом. — Ну о ком же ещё? Я не смог ни вызвать его к себе в кабинет, ни напроситься на встречу. Наш личный канал связи перекрыт с сообщением: "Пока не могу ответить", а в кабинете, по утверждению моих людей, торчит фантом. Итак? — Ваш личный канал связи? С Осом? Новы же… враги! — Ри понемногу начинало казаться, что он до сих пор не понимал о своей семье, политике и окружающем мире каких-то очень важных вещей. Алый поморщился, будто у него разом разнылись все зубы. — Враги, — хмыкнул он, — Ребёнок, я скоро справляю три тысячи двухсотлетний юбилей, Ос младше меня, но не намного, будем честны. Враги мы с ним уже два тысячелетия, с тех пор, как поступили учиться: он — после джунглей, я — после войны, когда меня собрали-таки по кусочкам. Он спасал мне жизнь семь раз, я ему — шесть, сколько раз мы сталкивались в противостоянии, я не буду и считать. Я возглавляю совет брюзжащих параноиков-психопатов, он играется с вами в песочнице, и все это должно как-то работать. Ты всерьёз полагаешь, что у нас может не быть личного канала связи? Ри стало немного стыдно: он действительно так думал и настолько привык к конфронтации между княжеским двором и Старейшинами, что не давал себе труда задуматься: а как эти ссоры обычно решаются? Он знал, что Ос с дедушкой сильно не ладят, но как-то приходят к компромиссу. Но — они спасали друг другу жизнь? — То есть, это все просто… спектакль? — выдохнул Ри, — Вы двое держите окружающих в напряжении, а сами… сами… — Почему — спектакль? — удивился дедушка раздраженно, — Всего лишь политика. Ос как таковой один из лучших, кого я знаю, потому-то он мой враг. И да, я поддержал ту смуту, потому что не признавал предыдущего вечно пьяного слизняка на княжеском престоле за правителя. Наш клан сражался и умирал ради того, чтобы у Предгорья был достойный князь, а на трон в итоге село… Ты просто не застал Лира Бирюзового, потому плохо понимаешь масштаб катастрофы: из нынешнего князёнка, признаю, ещё может выйти толк, и то не факт, а его папашу даже обретение пары не заставило остепениться. Ри нахмурился. — Понимаю, — сказал он тихо, — Ты много раз рассказывал мне, как был ужасен прошлый князь, но, узнав Оса получше, я решил, что он не мог поддерживать непонятно кого. Да и Тир успел стать мне другом… Начнись что, ты должен знать: моя пара будет на его стороне, и я не предам его, дедушка. Даже если ты прикажешь. Алый неопределённо хмыкнул, как показалось Ри, чуть ли не одобрительно. — Да, мне с внуками то ли не повезло, то ли очень повезло — как поглядеть. А насчёт того, что Ос не поддержал бы кого попало… не забывай о его неполноценности. Ос стал наставником маленького княжича Лира в том возрасте, когда почти у всех драконов уже есть ребёнок, а то и двое, и инстинкты просыпаются во всей своей красе, требуя обустраивать гнездо. Княжич рос недостойным, глупым дракончиком — во многом это было ошибкой его родителей, но уже неважно, — но для Оса он стал… — Ребёнком, — потрясенно выдохнул Ри. До него постепенно начало доходить. — Верно, — ухмыльнулся Старейшина, — Мы, драконы, можем быть сколько угодно могущественными и хладнокровными, но все же мы живые, у нас есть сердца и инстинкты, делающие нас слабыми и ведомыми. Ос прощал Лиру все, прикрывал его промахи, защищал отчаянно, сколько мог, и чуть не умер с ним вместе. Потом чувства, которые испытывал к отцу, он перенёс, пусть частично, на его сына. Думаешь, почему Ос так нянчится с этой стайкой малолеток? Он немного со странностями, для него дело не в богатстве или власти, просто по его меркам княжеский дворец — его личная пещера, а Тир с Аром, Исом и Ми — малолетние несмышленные внуки. Потому-то я понимаю, что просто так он не улетел бы, и спрашиваю ещё раз: Ос жив? — Да, — кивнул Ри. — Уже легче. Кто ещё знает о его отсутствии? — Весь княжеский совет, — ответил Ри тихо. Алый Старейшина нахмурился и резко бросил: — Попроси у князя аудиенции от моего имени. Этот вопрос с близнецами надо уладить, пока не произошло катастрофы: мне не нравится то, что витает в воздухе. *** — Что-то витает в воздухе, — сказал Бран тем задумчивым тоном, который в его исполнении всегда заставлял волосы на загривке Мики подниматься по стойке смирно. Редко, но просыпалось в парне наследие матери, герцогини-провидицы, казненной давным-давно всего лишь за склонность говорить правду и не кланяться, когда стоило бы. — Последнюю реку прошли, скоро уже начнётся песок, — хмыкнул Натан, явно стараясь сгладить очередной перл Брана, — А над пустыней воздух всегда не такой, что-то есть в нём… эдакое, что то ли удавиться, то ли налакаться хочется. Мика зябко передёрнула плечами и тут же оказалась прижата к теплому телу. Они с Осом… ну, в общем, кажется, были парочкой, и никого, кроме Мики, это не трогало. Да и сама колдунья решила однозначно забить и двигать по течению, благо её дракон был из воды и плаванье давалось легко. В том смысле что, серьёзно, нужно было быть идиоткой, чтобы отказаться от пары-тройки десятков ночей с кем-то вроде него. Ос был грёбаным идеалом, и только это, пожалуй, можно было записать ему в недостатки. Мика знать не знала, за что ей такое вот счастье, а беспричинные подарочки судьбы нервируют: поневоле ждешь какого-то надувалова. Но, сидя у костра и пригревшись у чужого бока, колдунья приказала себе класть с самой высокой горки на дурацкие мысли: здесь и сейчас у неё был свой дракон, рядом с которым отступали кошмары, было уютно и правильно, как никогда и нигде. Иногда она спрашивала себя: что будет, если он после этого путешествия снова позовёт её с собой? Ответа Мика боялась почти панически. — Небо моё, о чем ты так напряженно думаешь? — уточнил мягкий голос прямо у неё над ухом. Мика хмыкнула: — Не дождешься, не о тебе. Ты лучше скажи, что нам делать с Фиа-Та? Вопрос был отнюдь не праздный: после давешнего разговора дочь купца от них не отлипала. Мика бы ещё поняла, если бы она всячески ластилась к Осу, но девица, вопреки законам логики и вменяемости, стремилась услужить самой Мике, доводя не привыкшую к такому колдунью до лёгкого нервного тика. — Она тревожит тебя? — Не знаю, — буркнула Мика, — Странно все это, тебе не кажется? Она даже ни разу не пыталась меня отравить! — И именно это тебя удивляет? — кажется, Оса разговор веселил. — Зная Халли-Ка, его семейку и их способы решать проблемы — ещё как! Старый добрый яд — штука простая и понятная, я так играю. А вот когда от меня не пойми чего хотят… — Так поговори с ней, — предложил Ос задумчиво, — Бояться нечего, я буду поблизости и остановлю её, пожелай она хоть как-то тебе навредить. Мика вздохнула. И правда, чего тянуть улитку за рога? Она встала и пошла в сторону купеческого шатра. — Госпожа, я хочу, чтобы господин Ос взял меня к себе наложницей! К такому жизнь Мику не готовила. — Прости, что? — уточнила колдунья, чувствуя, что её жизнь забрела куда-то вот совсем не туда. Фиа-Та между тем додумалась бухнуться перед Микой в сизую пыль, обхватить её колени руками и отчаянно заговорить: — О госпожа, я покорна вашей воле, помогу в любом деле, выпью яд за вас, но прошу, возьмите меня с собой в драконий край! — Так, ты это… встань! — попросила Мика, чувствуя себя не то что не в своей тарелке — скорее, не на той сковородке. — Я буду ползать пред вами на коленях, госпожа, в надежде вымолить… — Или ты встаешь, или я ухожу и больше не слушаю! — рявкнула Мика. Девица тут же вскочила и простерла в сторону колдуньи звенящие браслетами тонкие ручки: — Умоляю, госпожа! Если я не попаду в драконий край, моя жизнь лишится всего смысла, который раньше в ней был. Я сделаю все, госпожа, лишь бы вы смилостивились! — Так, — сказала Мика, — Отставить. С чего ты вообще просишь об этом меня? Поговори с Осом. Мы с ним не муж и жена, ты ошиблась! Прекрасные, густо подведённые чёрные глаза, блестящие от слёз, посмотрели на Мику с таким укором, что ей почти стало стыдно. — Я не глупа, госпожа, — сказала Фиа-Та ровно, — Вы — пара господина, это очевидно. Он сделает то, что скажете вы, и никогда не возьмёт меня в наложницы без вашего дозволения. Мика заржала: — Да какая пара! Скажешь тоже, мы просто… И замолчала, потому что некоторые кусочки в её голове с явным опозданием начали складываться в мозаику, на которой какой-то художник с любовью изобразил полную задницу. С нарастающим ступором Мика вспомнила: Шу, высший оборотень с идеальным нюхом, Ос, которому тут не место, симпатия к ней, страшной, как чей-то кошмар, все эти охраняющие замашки и контроль… — Нет, — пробормотала Мика, чувствуя подстпающую истерику, — Ну нет же, это просто… Договорим потом! Стремительно развернувшись, Мика, чеканя шаг, направилась к костру. — Ос, на пару слов, — сквозь зубы процедила Мика. Натан приподнял бровь, а Бран заявил: — Покойся с миром, приятель! А ведь ты мне почти понравился… Ос, чуть нахмурившись, грациозно поднялся и послушно последовал за Микой. — Небо, что бы она ни сказала тебе обо мне, давай обсудим это? Не знаю, что так разозлило тебя, но сомневаюсь, что это правда. — А ты обычно говоришь мне правду, Ос? — колдунья требовательно заглянула ему в глаза. Дракон кивнул: — Да, я не вру тебе, а что… — Тогда скажи, я — твоя пара? Она все увидела в его глазах за секунду до того, как дракон тихо подтвердил: — Да. Мика застонала. — Отлично! Просто сказочно! И когда ты собирался сказать мне об этом, мать его, маленьком пустячке?! — Когда ты привыкла бы ко мне и отнеслась к такой новости спокойней, — его голос звучал ровно, хотя зрачок пульсировал, выдавая состояние дракона. Мике, впрочем, было не лучше: от бешенства её просто трясло. — Ты вообще нормальный?! Нет, не так. То есть, у тебя все расписано? Задурить мне голову и забрать к себе, туда? Так вот зачем были все эти лирические росказни про значение истинных пар? Ты — скотина!! — А что мне было делать? — спросил Ос ровно, — Взвалить тебя на спину и просто унести в Предгорье? Но я не хотел так поступать с тобой! — Ну да, зашибись! Ты решил быть добрее и дать мне время привыкнуть — с тем же итогом, я права? — Я подожду, пока ты согласишься полететь со мной, Мика, — сказал Ос мягко, — Я не буду неволить. — Отлично, — колдунья была в бешенстве, — Значит, убирайся! Улетай отсюда, или уплывай, один пёс, я не хочу тебя видеть! Забери деньги у Натана и… — Нет, я не уйду. — Слушай, я твой работодатель и… — Хватит, — в обычно мягком голосе промелькнул стальной отблеск, — Ты же не глупа и понимаешь: мне наплевать на ваши деньги и разрешения. Я хочу остаться и останусь, дам тебе время успокоится и смириться. Но я слишком долго тебя искал, чтобы оставить одну. И знаешь, я посмотрю на того, кто посмеет меня прогнать, Мика. Это будет забавное зрелище. — Я не хочу тебя видеть! — Прости, но выбора у тебя нет, — тон Оса стал холоднее арктического моря. Мика, сверкнув глазами, развернулась и ушла прочь. Пореветь она сможет и потом, в одиночестве. *** Мика сжалась на своей кровати, глядя, как за Ним закрывается дверь. Было больно, мерзко и стыдно, потому что так не должно быть. Хотелось окунуться, смыть с себя это, но нигде, нигде не было ни капли воды. Она поглядела на свои ручки — детские, маленькие — и, превозмогая боль, выбралась из кровати. Её кукла, любимая и, в общем-то, единственная, смотрела укоризненно уцелевшим глазом. Мика наказала её тогда, когда Он пришёл в первый раз. Кукла была плохой. Она делала неправильные вещи. Мика посмотрела на себя в зеркало. Ей было двенадцать, но все говорили, что она уже очень красивая, даже лучше мамы. — Ты моя красивая девочка, — шепнула она отражению, а потом сказала кукле, — А ты нет. Было больно, какие-то пятна засыхали и стягивали кожу. Как это прекратить? Мика снова посмотрела на куклу — вот же оно, правильно — и осторожно вытащила ножнички из специальной корзинки — девочка ведь просто обязана уметь шить, да? — Я тоже не красивая, — шепнула она, проводя первую линию, — Я не красивая. Я НЕ красивая!!!! Распахнув глаза, Мика долго таращилась сквозь пелену слёз на громадные яркие звёзды. Она чувствовала, что Ос тоже проснулся где-то там, но не собиралась его звать — только его не хватало. Горечь поднималась из глубины, ощущения из сна не хотели исчезать, фантомными пятнами расплываяь по коже. В итоге, Мику просто вывернуло, и только после этого чуток отпустило. Она села и спрятала лицо в ладонях — стоило догадаться, что без теплого дракона под боком кошмары вернутся. А что? Замучили страшные сны — зведите дракона, чем не реклама? Она не то всхлипнула, не то хихикнула. Было паршиво. Спасибо за подарочек, Вселенная, одолжи своего чувства юмора! И ведь надо было насторожиться, подумать головой, а не тем, чем она думала все это время, но, видимо, в глубине души Мика оставалась романтичной тупой бабой, способной поверить, что её могут любить просто так, как нечего петь, за богатый внутренинй мир, видимо — больше просто не за что. И вот, она в ожившей мечте своих бывших однокурсниц: пара дракона, не улитка нагадила! Да не какого-то рядового, а необычного и приближенного к аристократии. Красивая сказка! Но она никогда, никогда подобного не хотела! У неё есть дело, есть команда — почти семья! — есть свобода, и шла она к этому всему не по ровной дорожке прогулочным шагом, а сквозь кровь, смерть и не могу. А теперь все это можно накрыть одним большим ровненьким болтом, потому что какой-то вусмерть укуренный космический божок на пике прихода сделал её парой Оса. Да неужели не нашлось нормальной какой-нибудь девки?! Мика знала неполную тысячу тех, кто за подобное убил бы! Да что там, Ос заслужил нормальную пару, а не… Она встала и направилась проверить крепления на улитках — успокаивающее действо. План на ближайшие пару дней был прост и весел — пить и пить, не просыхая. Именно то, что нужно.13
— Нам нельзя напиваться, — икнул Бран, — А если на караван кто нападёт? — Ос есть, — махнула рукой Мика, — Не захотел уходить — значитца, пускай работает. Он знаешь какой большой и длинный? Если на нас нападут, он их просто того. — Того? Да ну, а если они страшные? — Раздавит, придурок! — А-а-а, — Бран умолк. Как можно понять по степени идиотизма диалога, алконировали они к тому моменту не первый и даже не третий день, с некоторыми передышками, правда: Натан старался бдить и прописывал им двоим профилактических люлей. С Осом Мика последние дни не разговаривала вообще и швырялась силовыми шарами, если ему хватало придури подойти. Ему, понятное дело, как со свиньи грязь, но общий посыл дракон улавливал и держался в пределах видимости, с укоризной поглядывая на припрятанные Браном бутылки. Остальные парни хоронились в стороне, оно и понятно, Мика сама бы от себя забежала, да некуда. В пустыню они к тому моменту углубились знатно, барханы кругом дыбили спины, а мелькавшие то там, то тут редкие облезлые деревья сошли на нет. Днём они прикапывали улиток рядышком и накрывали специальными двойными тканями, создавая таким образом подобие лагеря, а по ночам ехали. Выпивка, вдобавок ко всем прелестям, позволяла согреться — контрасты температур на землях Хо поражали воображение, и в тёмное время суток изо рта вырывался парок, тогда как в полдень на серовато-жёлтом песке можно было смело жарить шашлык — было бы мясо. — Мика, — начал меж тем Бран, — Ты мне, конечно, брат, но насчет Оса неправа. Колдунья смерила друга мрачным взглядом: — Рисковый ты парень, — хмыкнула она, — Двужильный. Ещё поговори мне на эту тему, засвечу так, что света белого не увидишь! — Напугала весёлую вдовушку голым мужиком! Можно подумать, в первый раз, — хмыкнул Бран, — А ты все-таки подумай, мозгами пораскинь. Так ли он перед тобой виноват? Мика всплестнула руками. — Бран, я знаю, ладно? Знаю! Понимаю, что ему не повезло, вот и досталась… я. А вот мне что теперь с этим делать?! Ты подумай, прежде чем отвечать. Хорошо подумай! Полулис страдальчески вздохнул и уточнил жалобно: — Пить? — Люблю ребят, понимающих общую динамику момента! — провозгласила Мика, — Значит, выпьем за звёзды, вот! И за нашу улитку. В общем, что вижу, за то и пью! С координацией у колдуньи к тому моменту было не очень от слова совсем, потому наглая бутылка, которую они с Браном по-братски делили на двоих, выскользнула и полетела вниз. — Стоять! — рявкнула Мика, чья душа на тот момент была не готова расставаться с алкоголем. То, что из земли вынырнул зеленый щуп и обхватил падающую тару — правда, вверх дном — было закономерно, вполне в духе микиной удачи, явно из солидарности тоже сильно нетрезвой. А вот то, что брага, вместо того, чтобы выливаться вниз, потечёт вверх, собираясь возле её головы в шар — к такому повороту Мика готова не была, даже протрезвела, с нарастающим ужасом ощущая источник водной магии не снаружи, а внутри себя. — Ух ты, — сказал Бран, — Вы можете меняться дарами? Не слышал о таком! — Нет-нет-нет, — пробормотала Мика, у которой от ужаса даже ладони вспотели, — Только не это! Этого ведь не может быть, правда? Брага, словно реагируя на её нервозность, забурлила и разлилась-таки, в плане разнообразия — на голову улитке. Мике, впрочем, было уже совсем не до того. У неё руки тряслись, как у старика-пропоицы Бэна, который полжизни просидел на эльфиской зелёной пыльце. Она не была к такому готова, и этого просто не может быть! — Этого не может быть, — сказала она вслух Брану. До полулиса уже дошло, что произошла какая-то невнятная ерунда, и руки его складывались в отрезвляющих пассах. — Не может, — бормотала Мика между тем, — У меня просто не может быть… этого, я ни с кем не совместима, и… Вот тут она и почувствовала себя идиоткой, потому что, если отбросить всю эту романтическую розовую отрыжку, истинная пара — это и есть как раз-таки идеально совместимая с тобой тварь, с которой вы дадите годное потомство. А Мика, погруженная в свои недострадания, забыла напрочь об этом, мать его, крошечном нюансе, чья зарождающаяся магия — с чего так рано? — только что выплестнулась из неё спонтанным потоком. А ведь сразу надо было выпить зелье, избавляющее от подобных… эффектов! Мика понимала, что её накрывает с головой нехилая истерика. — Бран? — позвала она тихо, — Ты же был лучшим в проклятьях, какие-то, решающие вопрос с внеплановыми залётами, вспомнить можешь? Лицо у лиса сменило несколько выражений, а глаза выпучились. — Мика, ты, для начала, успокойся… Одному небу ведомо, чем бы этот их диалог закончился; вполне вероятно, Бран парочкой матерных слов и подзатыльников поставил бы колдунье мозги на место, как уже не раз бывало. Но тут вмешался тот, кому стоило бы просто постоять в сторонке. Мику ухватили за шкирку, как кутёнка, мир завертелся, и мгновение спустя она обнаружила себя вдали от каравана и его шума, посреди вздымающихся темными громадами дюн, и наполовину материализовавшееся тело дракона обернулось вокруг неё, не сдавливая, но лишая возможности двигаться. Видок у Оса был такой, что приснись кому посреди ночи подобная красотень, просто заиканием несчастный вряд ли бы отделался. Облик дракона дрожал, звериные черты накладывались на человеческие и наоборот, он слегка светился от магической энергии, которую явно вообще не контролировал. — Ты не посмеешь, — его голос потерял все сходство с человеческим, и Мика поняла, что попала не по-детски, — Ты не посмеешь что-то сделать с ним! "Значит, слышал" — подумала колдунья устало, и отчаянно захотелось стать маленькой, закопаться куда-то под дюну и не решать этих вопросов, а просто спать, как песчаная крыса, свернувшись клубочком до более удачных времён. Но выбора не было, зато в наличии имелись спятивший от ярости дракон и внеплановая беременность — пора было признать невесёлые факты. Когда тебе страшно и ты в душе не имеешь знать, что делать с этим, выбора обычно всего-то два: скулить или злиться, и Мика всегда выбирала второе. — Серьёзно? — сказала она, — А моё мнение не в счет? Если бы ты раньше упомянул, что мы — истинная пара, я бы озаботилась соотвествующими зельями и это бы не обернулось… вот так! А теперь ты командуешь? Плохие новости, это мой выбор, моё тело, и тормози на поворотах, Ос! Его взгляд застыл, а голос завибрировал от ярости: — Я ждал этого так долго, думал уже, что это невозможно… Это должен был быть самый счастливый момент в моей жизни. Мне бы и в голову не пришло, что моя избранница будет пьяна, как матрос пиратского судна, а первым, на что воздействует магия моего ребёнка, окажется жуткое пойло из какой-то наёмничьей дыры. Я ждал чего угодно, но не таких первых слов. Ты… Мика сцепила зубы. Нет-нет, только не плакать. — Я! — рявкнула она, — Ты ждал? Рада. А я вот нет! Дети — это не тараканы в подсобке, завелись и хрен с ними, это общее решение, тебе не кажется, мой ты демократичный? И я никогда этого не хотела, потому что моя жизнь для этого малёх не подходит, тебе не кажется?! Нарисовал себе красивую картинку в мечтах — рада за тебя, хули! А ничего, что я в эту картинку не помещаюсь? Радостно покувыркаться без обязательств, даже съездить на месяцок к тебе в Предгорье в перерывах между заданиями — руками и ногами, да. Дальше — нет! Тебе не повезло с парой, Ос, и мне жаль, но это моя жизнь, и в ней нет места для этого всего! Он опустил голову, и волосы занавесили лицо. Все вокруг вдруг успокоилось, застыло, как в киселе, и Мике стало по-настоящему страшно. — Хорошо, — к Осу вдруг вернулась та самая его улыбка, из утопающего в крови переулка — вежливая и по-кукольному пустая, — Я услышал тебя. Мне жаль, но тебе тоже не повезло с парой, небо моё. Хочешь убить моего ребёнка — попробуй, и места в твоей жизни станет намного больше, потому что я уберу все лишнее. А начну, пожалуй, с этого каравана. Сделай это, и они умрут на твоих глазах, все без исключения, а твои обожаемые Бран и Натан — ещё и весьма изобретательно: я стар, и фантазии мне не занимать. Возьми в рот ещё гран этого своего пойла — и твой собутыльник захлебнётся кое-чем красным, и, поверь, это будет не вино. Клянусь стихией, что сделаю, как сказал! Мика лежала на улитке, заботливо укутанная по самый нос в цветастый плед, и дрожала. Слёзы тихо стекали по щекам, нос распух, как у клоуна из бродячего цирка, а всхлипы душили грудь. Она совсем потерялась и просто не знала, что делать. Какая из неё мать? Почему с ней это вообще происходит? Она этого не планировала. Не хотела! — Эй, Зелёнка, — Бран тихо подобрался к ней и сел рядом, — Ревёшь? Я вон тебе конфет принёс, у этой, Фиа-ты выпросил. На зелья проверил, есть можно смело! — Он… тебя пропустил? — булькнула она удивленно. После того, как в воздухе перед Осом материализовалась сотканная из воды руна правды, подтверждая ту его ужасную клятву, мир перед Микой как-то шустро заторопился в неведомые дали, закрутился и померк. Очнулась она на отдельной улитке, среди мягких тканевых тюков. Чар вокруг было наплетено столько, что государственная сокровищница померла бы в муках от зависти, и они, помимо всего прочего, не пускали к колдунье даже Натана — хотя он несколько раз пытался прорваться. Самого Оса видно не было, но его незримое присутствие ощущалось всеми клеточками тела, а клятва все ещё звучала в ушах, поселив в сердце колдуньи настоящий ужас. Ей даже казалось, что она ощущает отголоски его эмоций — боли, растерянности, злости, страха и немного — вины. Хотя, быть может, это были её собственные чувства — уже не разобрать. — Ага, — улыбнулся Бран задорно, — Он же не дурак. Я объяснил ему, что никакими проклятьями бросаться не буду, вам двоим не помешает остыть, а тебе противопоказано тут мариноваться в одиночестве — надумаешь ещё дерьма. Ты ешь, ешь конфеты! Мика вздохнула и взяла в руки предложенные сладости. От нежнейшего вкуса на языке правда стало как-то полегче. — Ну, хоть ты понимаешь, что я не хотела этого? — спросила она тихо, — Я вряд ли решилась бы, да, я попросила тебя, потому что знала, что ты не станешь, но мне надо было выплеснуть это, а дальше я не знаю, как поступила бы, и… — Зелёнка, — Бран был серьёзен, — Я все понимаю, но ты тоже подумай: меня лично ситуация не касается, потому у меня тут вроде как трезвая голова — каламбур, конечно, да и безвкусица, но что поделать? А для него все серьёзно, да и для тебя вот… тоже, потому вы и реагируете так. Боишься? Мика всхлипнула и вцепилась в жилетку мага, утыкаясь лицом ему в грудь. Её тело задрожало, и совсем не от холода. — Подумай… подумай сам. Вся моя жизнь теперь изменится, и куда мне становиться матерью? Что вообще подумает этот драконёнок, когда моя жуткая рожа будет наклоняться над колыбелью? Да я не умею ничего, и чему я вообще могу научить, я не знаю, с таким прошлым, как у меня, куда мне детей? Лицо у Брана было таким, будто ему хотелось вернуться в прошлое и переписать всю жизнь, которая привела его к этому конкретному моменту. Он потёр переносицу и успокаивающе сказал: — А то ты не знаешь, что и не такие детей рожают. — И знаю, к чему это приводит! На себе прочувствовала!! — голос сорвался-таки на крик, — Опыт моей матушки, для которой я была пятым колесом в телеге, не пропьешь, даже если лакать, как мы с тобой! Бран страдальчески вздохнул и уставился на звёзды. — Мика, — он говорил ласково, — Давай ты успокоишься и все обдумаешь? Ты ведь не дура, и, если перестанешь вести себя, как истеричка, то и сама поймешь, какие перспективы открыты перед тобой. Думаешь, в драконьих горах не найдётся для тебя работы? Маги нужны везде. Или ты планировала провести всю жизнь на тракте и закончить в какой-нибудь канаве? Другого-то финала у доброй сказочки про таких, как мы, быть не может: всегда найдётся кто-то сильнее, хитрее и проворней. Под той же Баккатой нам могло не повезти, а сколько будет таких городов? Это путь вникуда, но нам некуда и не за чем больше идти. Он умолк и уставился на плывущие рядом барханы. Мика догадывалась, о чём парень думает, и за свою истерику и впрямь становилось стыдно. — Но у тебя-то теперь есть, — вдруг сказал он, — И будущее, и смысл. Перестань нервничать и, пожалуйста, обдумай это, хорошо? Вам с ним надо спокойно поговорить, девочка. Просто поговорить. *** Ос был в таком состоянии, какого не помнил за собой никогда прежде: эмоции перемешались в дикий, абсолютно не поддающийся расшифровке коктейль. Его чувства напоминали ему самому какие-то дикие качели, от печали из-за их размолвки к радости — такой слепящей, от которой остальные чувства просто померкли и выцвели, и тем ужаснее было услышать её слова и кануть в алую, сжигающую все ярость… Дракон глянул вниз, на Мику и Брана, над которыми плыл облаком, и вновь уставился на горизонт — с его высоты было видно, как оный светлеет и расплывается в объятиях приближающегося утра. Полёт остужал горячую голову, разговор пары с полулисом терзал сердце, и ярость отступала, сменяясь жгучей виной. На памяти Оса в последний раз он творил столько глупостей за один день не меньше двух тысяч лет назад, но это было сомнительным оправданием. Бран оставил Мику одну, в задумчивой растерянности, сменившей слёзы, и дракон понял, что многим обязан лису. А ведь полукровка был на волосок от смерти, когда попытался сунуться к Мике со своими конфетами и нарвался на нестабильного, качающегося на грани трансформации Оса. Только ленивый, насмешливый взгляд лисьих глаз и спокойное: "Ты бы проветрился, а то ведёшь себя, как малолетка" — сказанное с пузырящейся на губах кровью, отрезвило дракона и заставило остановиться. Ос понимал, что из них с Микой именно он должен был проявить терпение и разумность вместо того, чтобы вести себя, как скотина. Но угроза лишиться последнего, вполне вероятно, шанса стать отцом пополам с инстинктами, завопившими дурным голосом, сыграла с ним дурную шутку: он понимал, что должен обезопасить свое потомство, перехватить контроль над ситуацией. Что его опыт велел делать? Первое правило политики — ищи рычаг давления и демонстрируй, что серьёзен. Так дракон и поступил, на порыве как-то подзабыв, что его пара — не враг, что она почти преступно молода и ей очень страшно — даже сильнее, чем ему самому. Ос снова глянул вниз, где она сидела, нахохлившись, и смотрела вдаль, вперёд, на дрожащее марево танцующего на горизонте смерча — вполне бытовое явление для пустыни Хо. Решиться на что-то было тяжело, иногда проще пережить сто сражений, чем один разговор, но Ос прекрасно понимал: пора исправлять то, что сам же наворотил, и искать компромисс. Мика вздрогнула, когда он нарочито медленно возник в паре шагов от неё. Сердце дракона защемило: ранее он надеялся, что они уже прошли этот этап. — Прости меня, — сказал Ос тихо, — Пожалуйста, я понимаю, что мое поведение было недостойным. Позволишь ли мне объясниться? Мика устало посмотрела на него выцветшими глазами и хрипло отозвалась: — Жги. Хотя мне вот показалось, что мы на год вперёд сегодня наговорились, нет? Ос осторожно присел рядом, пока что не касаясь, и тихо сказал: — Глупостей прозвучало предостаточно, тут я с тобой согласен. По крайней мере, с моей стороны. Позволь мне рассказать кое-что и попытаться прийти к какому-то консенсусу… — Правда что ли? — она зло рассмеялась, и её эмоции полоснули болью, — То есть, ты своей клятвой не оставил мне выбора, а теперь хочешь к чему-то там прийти?.. Знаешь, внешне ты такой идеальный, прям недостижимая мечта, а присмотреться поближе — и вскрывается то ещё дерьмо. Или по-моему, или никак, да, Ос? Вот за этот комплекс бога я и не выношу драконов. Ос слушал спокойно — нечего метаться, если заслужил. — В чём-то ты права, — сказал он тихо, — Но я не могу исправить сделанного, мне остается лишь открыть перед тобой сердце и попросить о прощении. Я родился две тысячи шестьсот двенадцать лет назад в джунглях Шатаку, и… — Когда? — в голосе Мики прозвучал совершенно искренний ужас, — Погоди, тебе… — Да, — кивнул Ос, — Я не хотел пугать тебя раньше времени, но тайны между нами не привели ни к чему хорошему, и этот узел пришло время разрубить. Итак, моя мать — древесная драконица, отец — Йорамора, бог рек. Из-за такой наследственности мне очень сложно было найти пару, и к моменту, когда Шу рассказала мне о тебе, я уже почти смирился с тем, что для меня нет никого. У меня есть сестра по матери — очаровательная драконица, молодой племянник и воспитанники, но детей нет и, я был уверен, уже не будет: мой возраст критичен для дракона. Я не подумал даже о возможности того, что у нас это может произойти так быстро, потому что даже у истинных пар уходят годы и годы на то, чтобы завести ребёнка. Клянусь, я был убеждён, что уже поздно для меня, и почувствовать эту магию было… как обухом по голове. И когда ты попросила Брана… о том, о чём попросила, даже ни слова не сказав мне, я сорвался. И не уверен, что, повторись эта ситуация, не поступил бы так же. Тишина вязкой пеленой повила между ними. — Прости, Ос, — она говорила устало и как-то разбито, — Мне жаль. Я не знаю, почему тебе так не повезло, и изо всех это оказалась именно я. Наверное, это из-за моего папочки-бога, но в остальном это же глупо, я просто… не подхожу. Знал бы ты, как мне жаль… — Мне — нет, и перестань оскорблять мою пару. Она идеальна, целиком и полностью. — Ха-ха, смешно, — хмыкнула Мика, — Так что там за… консенсиус, к которому ты предлагаешь мне прийти? Ос на миг сжал руки в кулаки и осторожно расслабил кисти. Сейчас они ступали на зыбкую почву, и все заработанные в предыдущем разговоре преимущества могли осыпаться пылью. — Ты боишься, и это нормально, — начал он осторожно, — Но тебе не обязательно будет торчать в горах безвылазно и полностью менять свою жизнь. Я достаточно богат, чтобы нанять для нашего ребёнка лучших воспитателей и организовать тебе ту жизнь, которую ты пожелаешь… Её глаза полыхнули: — Подсказка: вот здесь ты затыкаешься, а я мужественно не выбиваю тебе зубы, и это почти аскеза с моей стороны. Серьёзно? То есть, предполагается, что я должна выносить кого-то в себе, чувствовать, как он или она растёт, как его магия сливается с моей, родить и радостно укатить в закат? Супер-идея, возьми с полки пирожок!… Очнись, пожалуйста, это не минутное решение, а ответственность на всю жизнь, а мне нет и тридцати! — Да, небо мое, это правда. У тебя полно времени, но у меня его нет. Она простонала и потёрла лицо. Её облик странно задрожал, смазался, и по спине дракона пробежал холодок: он словно видел перед собой и маленькую зеленоволосую девочку, и взрослую женщину одновременно. — Ос, это… Слушай, я не хочу быть, как моя родительница, понимаешь?! Она залетела и оставила меня, потому что мой дар проявился и она просекла, что будут платить пособие, как матери магини. Но ей не нужна была я, я была помехой, а она искала — сюрприз — любовь! Даже после того, как она ушла от единственного нормального сожителя, спилась и спаскудилась, мой каждый новый "папочка" был важнее меня, потому что — как же без мужика, потому что — любовь! И даже когда один из них начал приходить ко мне ночами, она била меня, говорила, что я придумываю, потому что ей и не нужна была я!!! — голос Мики сорвался, руки задрожали, — Дети не должны быть случайностью, Ос, как ты не можешь понять! И мне страшно, я не знаю, и что, если я буду, как она?! Он не выдержал и обхватил её лицо ладонями. — Мика, — шепнул он тихо, — Мне так жаль, небо мое, что тебе пришлось пройти через это, но — так не будет. Ты — не она, а я — всегда буду рядом. И здесь все по-другому, поверь мне. Буду я живым или мёртвым, с моим ребёнком этого не повторится. Я понимаю, что тебе тяжело, и пойду тебе навстречу во всем, в чём пожелаешь, мы придумаем вместе, как строить дальнейшую жизнь, просто дай нам шанс, ладно? Она молча положила свою изящную кисть поверх его руки. Тишина между ними стала тёплой и ласковой, как одеяло. Сказано было очень много, и их души накрыло опустошение — одно на двоих. Осторожно, опасаясь отказа, он прижал её к себе — она не вырывалась, и они вместе смотрели, как расцветает над пустыней алый цветок рассвета. — А тот дракончик — твой воспитанник — какого он цвета? — спросила она вдруг. Ос усмехнулся: — Бирюзовый. — Красиво, наверное… Волнуешься о нём? — Немного, — вздохнул советник, — Но он уже взрослый, и пора ему научиться самому решать свои проблемы — хотя бы иногда.14
*** Миа с Маком схоронились в кустах и с любопытством наблюдали, как Дан распекает очередную нянечку. Всем было очевидно, что эту — третью — тоже уволят. — Может, тебе не стоило жаловаться? — спросил мальчик тихо, — Она же не кричала на тебя на самом деле. Девочка покривила губы. — Вот ещё. Ты видел, как эта лохудра смотрела на нашего Дана? Пусть радуется, что я чего похуже про неё не придумала, например, не сказала, что она меня ударила. Тогда Дан её бы просто тихо сжёг! Мак покачал головой — спорить с его сестрой было можно, но абсолютно бесполезно. — Когда нас пустят к дедушке Рону? — вздохнул мальчик тихо, — Он переживает, наверное. — Дедушка-Старейшина говорит, что так надо по политическим причинам, — сказала Миа серьёзно, — Он отпустит нас к дедушке Рону и Шу, но перед тем выторгует у глупого князя и его серого прихвостня всякие полезности для нашей новой семьи. Может, даже новое место для Дана. Не смотри так! Это важно. — Понимаю, — кивнул Мак, — Но скучаю. — Я тоже, — Миа грустно вздохнула, — Зато дедушка-Старейшина говорит, что ты делаешь большущие успехи и, возможно, научишься превращаться в целого дракона. А я вот неизвестно. — Мы в связке, — сказал мальчик, — Мне говорил наставник изящных линий, что смогу я, значит, когда-то сможешь и ты. — Хочу сейчас, а не… Смотри! Это же Шу! Лисица действительно стояла за низеньким, обманчиво хлипким ограждением, искрящим от защитной магии, и призывно махала детям. — Но нам нельзя выходить… — начал Мак, но Мия уже волокла его за собой, говоря: — Что за ерунда? Это же наша Шу, наверняка с весточкой от дедушки Рона. Сам говоришь, что скучаешь! — А кто это с ней? — Коричневый дракон, охрана, видимо! Да быстрее ты, пока никто не заметил! Шу жестами торопила их, и двойняшки неслись через луг, опоясавший один из низинных домов Алого Клана — в пещере Мии не нравилось, а Дан старался угодить своей крохотной паре буквально во всем. Когда девочка перемахнула через забор, на лице Шу проскользнуло до странности хищное выражение. — Миа, стой, что-то не так! — Мак рванулся вперёд, чтобы затащить сестру внутрь, и в тот же момент магия накрыла его, усыпляя. Последнее, что он услышал — отчаянный рёв алого дракона, заметившего, наконец, происходящее. *** Ири восседала на стене, обозревая окресности фирменным Грозным Взглядом, отработанным за последнее время на ура. Обвешанные перьями воины какого-то из нескончаемых племён, населяющих джунгли, подавились улюлюканьем, посмотрели на красную драконицу, что-то просчитали в уме и как-то тоскливо засеменили прочь. Подопечные Ири, жительницы славного города Чу, проводили побег захватчиков дружным улюлюканьем и вернулись к своим непонятным, но, несомненно, важным сельскохозяйственным работам. Надо сказать, чем дальше, тем меньше Ири Алая сожалела о своем побеге из-под крыла дедули-Старейшины. Жизнь Тёмного Властелина нравилась ей с каждым днём все больше, хотя кому другому, возможно, она и казалась бы полной забот: невозможно существовать скучно, когда у тебя в союзниках — местный верховный жрец тьмы, ранее работавший каким-то "менеджером" в одном из техногенных миров, а в условных противниках — наместник, практичное и разумное существо, поразительно напоминающее варлока (строго говоря, Ири была уверена, что это и есть варлок, но, поскольку хищная нечисть была запрещена всеми возможными законами, подозрениями своими драконица ни с кем не делилась — живой он там или нет, а управленцем этот мужчина был отменным, и они неплохо ладили). Звучит как безумие, конечно, но город Чу был совсем близко к Разделяющему хребту и его портальным изломам, откуда кто только не сыпался: даже при том, что в чужаков старались стрелять с дальнего расстояния, многие иномирцы ухитрялись пробраться в Чу. Потому, вздумай Ири сделать учёт местного населения, быстро выяснила бы, что её город — самый многонациональный в мире. К счастью, она была достаточно умна, чтобы подобных мероприятий не проводить — есть вещи, которых лучше не знать. — Мой Властелин! — Ири лениво повернула голову на звук и с любопытством уставилась на своего Жреца. В последний раз на её памяти он так бегал, когда она решила сделать вид, что пытается его сжечь, — Господин, срочно нужно ваше присутствие! Полюбовавшись на нервный тик, который её союзник отчего-то полагал подмигиванием, Ири послушно пошествовала в сторону храма, где приняла свой человеческий облик.— Еу-хений, что на этот раз? — уточнила она раздраженно. — Госпожа, — Жрец сделал большие глаза, — К вам там очень важный гость. Будьте вежливы и послушайте его, хорошо? Нам просто того, совсем не помешает река возле города. Я вот и на карте набросал, где именно, пока за Вами бежал! — Мне не по силам создавать реки, — сказала Ири раздраженно, — И никто, кроме разве что одного моего знакомого, но… — Я так понимаю, под знакомым подразумевается мой сын, Ос? Как раз о нём я пришёл говорить с тобой, о прекрасная. Ты поможешь ему в одном небольшом дельце, я — сделаю реку, как на карте, — этот голос показался Ири поразительно наглым. Обернувшись, она оценивающе оглядела гостя. — Йорамора, верно? Большая честь, я очень уважаю вашего сына. Но — никаких разговоров, пока вы не оденетесь, — отрубила она, — Вон там висит неплохая портъера. Приступайте. *** Мика сидела на улитке и предавалась тоске — что ещё делать, если выпить хочется, но нельзя? Подмывало даже сходить, навестить Халли-Ка и опрокинуть с ним рюмочку-другую. Ос клялся, что убъёт её собутыльника, так что будет просто два в одном — и выпивка, и несомненная польза обществу. На этом пункте размышлений Мика простонала и потянулась за сложенными неподалёку сладостями. Какая же ерунда от беспомощности приходит в голову… Колдунья оглядела окружающее пространство, благо солнце уже взошло, и они стояли лагерем, но все парни тут же схоронились и прикинулись ветошью. Вот это было самое паршивое, ибо после облетевшей всю команду чудной, мать её, вести они явно не знали, как себя вести с товарищем, если раньше с ним пили, дрались и обсуждали красоток, а теперь… Да что там, Мика сама была не в курсе, как себя с собой вести, и оттого была мила, как лесной пожар, и непосредственна, как пьяный матрос. Особенно озверела она после того, как поняла: ближайшие месяцы тонкие плетения ей не светят. Осознание это пришло экспериментально, когда Мика попыталась подкорректировать защиту на одной из улиток. Уж что там где заклинило в сочетании их с детенышем магий, но над молюском повисла тучка, накрапывающая мелким дождем и всюду следующая за ошалевшей от таких поворотов зверушкой. Кончилось тем, что Ос, вздрагивая от смеха и старательно делая при этом серьёзное лицо — самосохранение все же не растерял, молодец, — развоплотил это погодное явление и мягко попросил Мику передать пока эти обязанности ему. После этого подходить к колдунье стремался даже Бран, да и сам дракон, пережидая вспышку негодования пары, где-то схоронился. — Госпожа? — позвал тихий, смутно знакомый голос. Его обладательница, как всегда, замотанная в свои тряпки, обнаружилась тут же. — На колени не падать! — тут же рявкнула Мика, — Серьёзно, я не в себе, не посмотрю, что девка — стукну. Фиа-Та, умничка, предупрежденям вняла, только послушно склонила голову и тихо сказала: — Если я стану вашей наложницей, вы вольны будете бить меня, когда заблагорассудится. Так вы сможете отпустить свою злость на господина и расслабиться. — Отличная перспектива, — буркнула Мика, — Всю жизнь мечтала. Вот ты мне объясни доступно, так, чтобы до меня дошло: зачем тебе становиться наложницей Оса? Он тебе нравится, или как? Почему тебе так нужно в драконьи горы? — Моя госпожа, — прошелестело это недоразумение, — Я — дочь наложницы, и там, на родине, муж мне уже выбран, он почтенный пожилой господин, быть с таким — честь. Я стану третьей его женой по приезду, если мне не подыщут кого в пути: у меня есть зачатки магического дара, и отец… — Не продолжай, это понятно: спит и видит, как бы этот дар использовать для селекции. Но тебяможно понять, я бы тоже не горела желанием быть третьей женой какого-то пожилого господина, тьху. — Все не совсем так, госпожа, — она качнула головой, отчего зазвенели звонко украшения-висюльки, — Я бы приняла волю отца и была бы верной женой, но мне приходят… сны. Мой дар, ниспосланный Рахом, связан с предвиденьем, так уж случилось, но чаще всего я вижу во снах драконьи крылья и полёт, вижу нить судьбы, что росчерком связывает меня и его. Мне не разглядеть его цвета и очертаний, но… Я могу стать почтенной женой и усладой чьим-то глазам, но потом всю жизнь видеть сны о несбывшемся. Мне не сложно понять, что вы едва ли согласитесь, но знайте: за шанс оказаться в драконьем крае я стерплю все. Меня хорошо обучали, я знаю, как доставить вам обоим удовольствие и быть хорошей игрушкой для постельных утех, умею делать яды и распознавать их, быть обходительной и прятать кинжалы от магического поиска, делать причёски и притирания. Женщины, что осматривали меня, говорят, что я красива. Позвольте показать вам, госпожа! Мика, которая выпала в осадок где-то на половине прочувственного монолога, только издала горлом какой-то невнятный звук. Впрочем, когда Фиа-Та размотала свою накидку, дар речи у колдуньи резко прорезался. — Тебе сколько лет? — просипела она. — Тринадцать, госпожа. Почти четырнадцать! Мика ощутила стойкое, почти что непреодолимое желание что-то кому-то сломать. Шея Халли-Ка подошла бы идеально. — Ага, — сказала Мика, — Тебе тринадцать, и тебя отдают замуж за пожилого почтенного господина. — Почти четырнадцать, и это очень хороший возраст для заключения брака, — пояснила стоящая перед Микой худющая девочка с громадными тёмными глазами, — Моё тело уже проснулось, и значит — пора. — Ясно, — сказала Мика, — Логично. Тело проснулось, значит, вперёд, на баррикады. А мне теперь ещё и пить нельзя — вот уж где плохая новсть… Так, стой и никуда не уходи. Ос!!!! От вопля колдуньи — и устного, и ментального — аж прикопанная рядом улитка зашевелилась. Дракон, сверкая трансформированными глазами, тут же очутился рядом и кинулся к ней. — Что с тобой? — начал он, бешено ощупывая её диагностирующими чарами, — Что случилось?! — Она вот случилась, — Мика кивнула головой на застывшую девочку. Та только губу прикусила и руки на накидке в кулаки стиснула так, что костяшки побелели. А до колдуньи долшло запоздало, что в их безумной стране вот так вот показать чужому мужику лицо — все равно что для Мики раздеться полностью и ещё ноги приглашающе раздвинуть. Но Фиа-Та ничего, держалась, только взгляд опустила. — Ос, знакомься, это — Фиа-Та, она хочет быть твоей наложницей — помимо всего прочего. У неё много талантов, там почти что резюме, но она сама тебе потом расскажет — ты охренеешь. На тот случай, если мы не возьмем эдакое счастье, у её папочки есть запасной план: жених — почтенный пожилой господин, он радостно берёт её третьей женой, и если я продолжу об этом думать, меня точно стошнит, учти! Ос с некоторым изумлением оглядел девочку и тихо спросил: — Ей хоть двенадцать исполнилось? У Фиа-ты сделалось такое лицо, будто она сейчас разрыдается. — Да, — покивала Мика, — Ей аж тринадцать, почти четырнадцать. Ос… ты сможешь и правда забрать её у этого урода? Дракон моргнул. — Да, — сказал он негромко. Фиа-Та подскочила и подняла на Мику глаза, полные такой благодарности, что той захотелось провалиться куда-нибудь под землю. — Только вздумай упасть на колени! — предупредила колдунья. Губы девочки опасно задрожали. — Спасибо вам, госпожа! — прошептала она, — Я пойду готовиться к ритуалу отречения. Полагаю, его будет проводить не сам господин Ос, а кто-то из ваших приближенных? Дракон вздохнул и прикрыл глаза ладонью. — Мне это не понравится, да? — уточнила Мика мрачно. Ос вздохнул ещё раз и тихо попросил: — Не думай об этом, я все улажу, хорошо? Фиа-Та, будь так добра, останься пока с госпожой. Девочка отчаянно закивала, звеня украшениями. У Мики сложилось стойкое чувство, что она бы на что угодно сейчас без вопросов согласилась — такое счастье светилось в тёмных глазах. Колдунья, между тем, все больше ощущала, что её судьба, как сошедшая с рельс вагонетка, несётся куда-то и уже никогда не вернётся на прежний курс. О чём уж там говорил Ос с Халли-Ка, осталось для Мики тайной за семью печатями, но разошлись они вполне довольными друг другом в принципе и жизнью в частности: Фиа-Та была добрым папочкой полностью и безоговорочно передана в руки новых хозяев. Мика испытывла в связи с этим те ещё путанные чувства, напрямую связанные с животрепещущим вопросом: что с девочкой дальше-то делать? Нет, по большему счёту все очевидно — везти в Предгорье, но тут колдунью как бы волновали детали. Она сама не понимала своего будущего, а теперь ещё и отвечала за двоих детей, ибо на полном серьёзе считать тощенькую Фиа-Ту взрослой у Мики не получалось. — Нервничаешь, небо мое? — спросил Ос тихо, присев рядом с ней и осторожно обнимая. Мика вздохнула. — Я бы на тебя посмотрела, полети вся твоя жизнь в пропасть, — буркнула она, — Ещё с Фиа-Той непонятно что делать дальше. Где этого её дракона искать, да и не рановато ли? Если он найдётся, вот скажи, как мне своими руками её отдать и сказать: совет да любовь? Как по мне, эти их ирребские обычаи — жуть жуткая. — Какого дракона? — удивился Ос. — А, да, я тебе не рассказывала, — хмыкнула Мика, — Она ко мне подошла, потому что поняла: ты — дракон. У неё слабенький дар пифии или что-то около, и она считает, что предназначена кому-то из ваших, кто с крыльями. Ос прищурился, разглядывая спящую на тюках девочку. — Дар есть, — подтвердил Ос, — Хоть и настолько специфический, что я даже внимание не сразу обратил. Имеет смысл отдать девочку на обучение, для начала. А насчет дракона — надо сводить её на смотрины, если сама в процессе учёбы не сможет о своей паре разглядеть побольше, конечно. Мика вздохнула: — Пусть сначала подрастет, а потом — смотрины. А то она бы прямо сейчас в объятия своему дракону прыгнула, издержки воспитания. — Мика, никакой дракон не тронет свою пару в таком возрасте, поверь мне на слово, — снисхождение в голосе Оса было вполне ощутимым, — Она юна по вашим, человеческим меркам, а по нашим — просто младенец. — Ос, не суди всех со своей улитки, — не без раздражения посоветовала колдунья, — Мало ли, что за хрен с крыльями девочке попадется? Судьба-то у неё с юморком! А вот насчет обучения, это уже годно, мне нравится. К лучшему, если из неё выбьют всю вложенную любимым папочкой дурь… Мика замолчала. Мысли вдруг как-то странно перепутались, будто её укрыли ватным одеялом. — Спасть хочу, — пробормотала она. — Я тоже, — вздохнул Ос, прижимая её к груди и опираясь спиной на панцирь, — Аж кажется, будто мама колыбельную… Дракон вдруг замолчал, дёрнулся, попытался превратиться, но чарующий неземной голос, льющийся над лагерем и неслышный для смертных, убаюкал и его. Уважаемые читатели! Услышав ваше мнение, я покопалась в своих писательских закромах и нашла два очень разноплановых произведения, которыми могу, после известной редактуры, с вами поделиться. Сегодня я выложу их первые главы у себя на страничке, и далее буду выкладывать по мере редактирования. "Сказание о Снежной Пэри" — история о любви между девушкой-библиотекарем и принцем в антураже, напоминающем нечто среднее между Древней Грецией и Китаем. История о политических интригах, персонажи соответствующие: хитрые, упорные и по-своему несчастные. Прошу это учесть, поскольку роман — не юмористическое, а скорее приключенческое фентези) Вторая, "Три кота на чердаке", лёгкое юмористическое фентези о девушке-служанке, любящей деньги и потому попадающей в довольно странный дом. Сказка с хорошим концом. Спасибо, что читаете!
Последние комментарии
23 минут 21 секунд назад
4 часов 5 минут назад
4 часов 25 минут назад
5 часов 20 минут назад
8 часов 18 минут назад
8 часов 19 минут назад