Чёрная смородина (СИ) [Татьяна Владимировна Кадуцкая Мирная] (fb2) читать онлайн

Мирная Татьяна Чёрная смородина

1 часть

Когда дело доходит до мести, морали здесь уже не место. Мораль придумана для слабых людей.

Дженнифер Робертс

Глава 1

Когда началась вся эта история? Точную дату я не знаю, честно говоря. Это было примерно за два столетия до моего рождения, а может, и больше: один из моих предков подарил своей дочери небольшую речную долину на границе империи Санос и королевства Кхитл-э-ленге. Река Тез здесь часто разливалась в половодье, и постепенно образовался рукав, который выпрямил русло. Между ними получился маленький островок. Местные маги, увидев это дело, подчистили, расширили новый проток, чтобы по нему могли ходить небольшие корабли. А старое русло постепенно мелело и сохранило свое значение лишь в качестве границы. Место было по-своему уникальное, красивое и безлюдное.

Много лет спустя стая оборотней из соседнего королевства, выражаясь дворовым языком, подмяла под себя Карайский ковен магов и оттяпала выгодный кусок земли. Вряд ли звери понимали истинную ценность долины реки Тез. Для них это была просто земля, где можно плодить своих волчат. Но для нас…

На Гебе — нашем мире — мало мест силы, где маги могут восполнять свои внутренние ресурсы, ведь мы пришлые. Когда-то давно переселились сюда с Земли, спасаясь от гнева и ненависти людей, увидевших в магии зло и решивших избавиться ото всех, в ком она есть. Страшный период в нашей истории. Сегодня трудно себе представить, чтобы волшебники и ведьмы прятались от обычных смертных. Наоборот, маги — это элита общества. Все ключевые посты нашей империи занимают именно они. В соседних государствах ситуация мало чем отличается: будь то Ласанга с королем Нормином — сильнейшим водным элементалистом или Сумеречные территории, заселенные вампирами. Хм-м-м, я и не припомню обычного человека, добившегося головокружительного успеха и обошедшего в этом мага. А когда-то на Земле нам, волшебникам, светила не достойная, спокойная жизнь, а полное истребление. Вот тогда эльфы и привели всех «неугодных» в новый мир. Геба очень напоминала Землю по размеру, по продолжительности дня и года (это не было случайностью: планету именно с такими параметрами и искали для переселения), с необычным природным миром, который довольно органично слился с земными растениями и животными, захваченными переселенцами с собой. Здесь мы нашли новый дом, жили в гармонии, наслаждаясь покоем и благоденствием. Прошло много тысячелетий, и мир начал меняться…

Но это я отвлеклась. Итак: река Тез — долина — место силы. Оборотням оно без надобности. Они не умеют колдовать и не поддаются ворожбе, зато сильны, выносливы, и, благодаря регенерации, практически бессмертны и вечно молоды. Такая вот шутка природы. Все дело в их крови. Я не раз видела ее силу в действии, когда отец проводил ритуалы и просил меня ассистировать. Наверное, вас удивило наличие крови в наших ритуалах? Ничего странного! Если учесть, что отец и я — некроманты. Нам без кровавых жертв никак! Или делись своей кровью, или ищи кого-нибудь другого. За это нас не любят и побаиваются не только обычные смертные, но и нелюди. Вообще отношение к некромантам особое даже в среде магов. Ведь мы не принадлежим ни Свету, ни Тьме. Мы стоим на границе. Мой отец — Клетис Иадор Кхана си Эррера — был сильнейшим некромантом в империи и даже на всем континенте. Род Кхан один из древнейших и известных во всем мире, имеющий среди родственников королей и королев, великих князей и наместников. Даже наш император Сарфоломей — да минуют его все беды! — приходился отцу четвероюродным братом. Именно в дворцовых хрониках и была обнаружена запись о том, что знатнику (дворянин — Прим. авт.) Кхане за неоценимые заслуги перед императорской короной были пожалованы земли вдоль реки Тез. Ох, как же злился отец, когда узнал, что прадед, не иначе как по глупости, отдал долину с Темным источником в качестве приданого своей дочери, выскочившей замуж за Убайда Керсена — слабенького, но очень богатого мага Земли из соседнего королевства. А потом обнаружились интересные условия брачного договора. Оказалось, что подаренные земли возвращались в семью невесты, если не появился наследник мужского пола, а моя двоюродная бабка Мадара словно специально родила трех дочерей. Значит, по закону долина реки наша?! Отец разыскал родственников и вот тогда узнал, что прямого наследника нет, не осталось даже представителя той фамилии, а эти земли уже больше двадцати лет принадлежат альфе местных волков. У него же находился оригинал брачного договора, а без этого документа все наши притязания не имели юридической силы. Наш поверенный попытался поговорить с оборотнями, но над ним посмеялись и выставили за двери ни с чем.

В общем-то, вот с этого момента для меня все и началось. Отец кропотливо собирал информацию о главном оборотне Кхитл-э-ленге. Много усилий не потребовалось. Альфа Черных волков — Стах Карнеро — был личностью примечательной во всех смыслах. Он считался одним из сильнейших оборотней из ныне живущих. Это отразилось внешне: очень высокий, широкоплечий, с копной черных волос чуть длиннее, чем требовала мода. Ожидаемо карие глаза светлого, медового оттенка. Даже несмотря на наше пренебрежение к зверям, я вынуждена была признать, что волчок весьма хорош собой. А еще Карнеро был богат и донельзя сексуален. Последнее как раз главенствовало в жизни оборотня. Такого похотливого кобеля я давно не встречала. Среди его любовниц были представительницы всех рас, кроме, пожалуй, троллей и гоблинов. Хотя я не удивлюсь, если он и их трахал ради спортивного интереса. Настоящий фонтан тестостерона! Поговаривали, что лишь одна волчица устояла и лишь ей Карнеро предлагал стать своей парой — Полина Виттур. Она послала красавца-Стаха и выбрала обезображенного проклятием Белого волка. Молодец! Рукоплещу стоя! Теперь эта уникальная во всех смыслах дама была счастлива замужем и воспитывала маленького сына.

Думаю, вы поняли, каким образом я должна была попасть в дом Стаха Карнеро, найти и выкрасть брачный договор? Если для моего отца было не в новинку подкладывать дочь под нужных людей ради своих целей, то согласия Алоиза Саламана си Бархаса — моего жениха — я не ожидала. Я думала: взыграет чувство собственника, и Алоиз начнет возмущаться, кричать о любви и верности, но он спокойно заметил:

— Дорогая, мы еще не женаты. Ты можешь спать с кем хочешь, равно, как и я.

Мило! То есть пока я буду ходить по лезвию ножа в волчьем логове, мой благоверный станет развлекаться со столичными дамочками?!

Алоиз улыбнулся, хотя улыбка коснулась только губ, глаза были потухшие, мерклые.

— …Говорят, этот Карнеро — настоящий профи. Глядишь, и тебя новенькому научит. Потом мне покажешь?

И Саламан, как ни в чем не бывало, продолжал читать свежую газету. А я не удержалась от пренебрежительной ухмылки. Вот дрянь! Дрянь и трус! Наверняка ревнует, бесится, но не посмел возразить моему обожаемому папочке.

Теплым летним вечером отец объявил:

— Дорогая дочь, пора лайдиру (обращение к вожаку оборотней, принятое среди магов, — Прим. авт.) Карнеро встретиться с Анеттой Метси. Ты готова?

Я спокойно встретила пронизывающий черный взгляд некроманта. Наоборот, уверенно вскинула голову:

— Да, отец! Я тебя не подведу!

Ночью провели обряд подмены личины. От лежания на холодном каменном алтаре онемела спина. Лицо тоже онемело, но не от холода, а от заклинаний. Подмена личины — один из самых долгих и трудных ритуалов. Мало кто за него берется, только архимаги и магистры. Ведь создавалась не иллюзия, наброшенная на человека, которую легко можно было снять при малейших подозрениях. Новая личина меняла каждую клеточку, каждый волосок. И ни один артефакт не обнаружит обман. Даже сильнейшие колдуны не усомнятся, что перед ними Анетта Метси — водный маг средней руки.

Близился рассвет, когда, наконец, мне позволили подняться. Я осторожно спустила ноги, заметив, какими длинными они стали, коснулась груди с напрягшимися сосками, размер четвертый, не меньше. Мне очень захотелось посмотреть на свое новое лицо, и я подбежала к зеркалу. Оттуда смотрела невероятной красоты девушка с белокурыми волосами и зелеными глазами. А фигура такая, что даже в глазах отца вспыхнул огонек интереса. Спустя минуту он бросил мне шелковый халат, в котором я пришла в лабораторию, и отвернулся:

— У Карнеро нет шансов!

Я не сдержала самодовольной улыбки и вновь посмотрела на свое отражение. Конечно, оборотень не сможет не заметить меня. Мы учли все: и то, что он предпочитает блондинок, и то, что любит дам с пышной грудью. Я еще немного покрутилась перед зеркалом, провела рукой по длинным, гладким, как шелк, волосам и не удержалась от веселого смеха.

Завидовала ли я своей новой личине? Нет. Меня природа тоже не обидела при рождении, и недостатка в поклонниках я не испытывала. А внешность мы изменили по вполне понятным причинам: никто не должен был связать наследницу рода Кхан с воровством документов из дома оборотня. Департамент контроля империи — чтобы не обвинили в подтасовке фактов. Оборотни — чтобы не знали, кому мстить, а потеряв такой кус земли, волки захотят отомстить точно.

* * *

Королевство Кхитл-э-ленге, город Танри

Как же круто быть красивой! Нет, не так!..

КАК ЖЕ КРУТО БЫТЬ ОСЛЕПИТЕЛЬНО, АБСОЛЮТНО, СОВЕРШЕННО, ИДЕАЛЬНО КРАСИВОЙ!!!

Когда мужчины захлебываются слюной, а их спутницы — собственным ядом! Я не шла — я плыла. Алое платье, строгое и закрытое спереди, сзади красиво драпировалось, но при каждом шаге ткань плавно расходилась, обнажая спину до попы. Белокурые волосы, собранные в высокую прическу, открывали длинную шею. Глаза того редкого цвета, который еще называют лесной, то есть зеленый в истинном понимании этого цвета, без всяких оттенков и полутонов, и длинные черные ресницы. Предвечная Тьма, да я богиня!!! Я перехватила несколько обжигающих взглядов.

Ах вы, цуцики! Языки уже на бороде? И яйца набухли?

Меня раздевали глазами, мысленно вылизывали каждый миллиметр великолепного тела. Мне казалось, что стоит задержать взгляд на ком-то из гостей, — и несчастного хватит сердечный удар.

А потом я увидела его. Стах Карнеро сидел за одним из лучших столиков в ресторане и, не отрываясь, следил за каждым моим шагом. Рука с бокалом вина замерла на полпути ко рту. Мое появление произвело фурор!.. А волчок хорош! Не напомаженной смазливостью золотых мальчиков, а истинно мужской, брутальной привлекательностью. Экран даже наполовину не передавал той харизмы, которая буквально лучилась из оборотня.

Словно не замечая вспыхнувшего медового взгляда, я присела за столик к компании, заранее посланной отцом. Четверых мужчин и двух женщин видела впервые, но вести непринужденную беседу с малознакомыми людьми меня обучали с детства, да и пример родителей, часто организующих светские приемы, был перед глазами. Мы тихо переговаривались и старательно не обращали внимания на других посетителей столичного ресторана.

Спустя десять минут официант передал бутылку лучшего вина в подарок.

Есть! Ну что?! Гуляем, детка?!

Я обворожительно улыбнулась Карнеро, который не спускал с меня глаз, и отсалютовала ему бокалом

Глава 2

Спустя месяц

— Сташик, милый, — я капризно скривила губки, — а давай снимем квартиру в городе?

Стах Карнеро по-свойски разлегся на разворошенной постели и облапал мою попу.

— Анетточка, зачем нам квартира, если в паре километров от Денты у меня есть шикарный дом, почти дворец? К тому же я волк, мне нужен простор, где можно побегать.

Я украдкой усмехнулась.

Да неужели?! А может, надоело мотаться между Танри и Дентой?..

Очаровать Стаха Карнеро не потребовало много усилий. Обычный бабник, который среагировал на новое тело, очень красивое и ухоженное — тут спорить не буду! Он, наверное, даже цвет глаз не запомнил, потому что выше декольте не смотрел. Обидно! Потому что это единственное, что не в силах изменить ритуал: глаза остались мои. Три недели мой волчок продержался молодцом, а вот последние дней пять мне усиленно обрабатывали мозг о необходимости жить вместе и, ясное дело, в волчьем логове.

Я перевернулась на спину, разглядывая Стаха. Мужчина разгладил морщинку между бровями:

— Не хмурься! Тебе там точно понравится, я уверен!

Ага, как другим любовницам до меня!

Я для убедительности еще пару дней покапризничала и с видом величайшего одолжения поселилась в доме альфы Черных волков.

Да!!! Первый этап плана Клетиса Кханы успешно завершен!

— … Как тебе? — с гордостью в голосе поинтересовался Стах, впервые приведя меня в свое поместье.

Разумеется, требовалось восхититься!

— О! Как красиво! Я сейчас расплачусь от восторга! — я театрально прижала ладони к груди. Глаза распахнуты, рот приоткрыт в немом восхищении!..

Тьфу! Аж самой противно!.. Не переиграть бы! Сташик хвастун, конечно, но не дурак!

А волчок довольно ухмыльнулся, гордо выпятил грудь и повел меня по дорожке, вещая о предках, построивших сие великолепие. Идиет! Его же, кстати, любимое словечко. Чем он надеялся меня поразить? Трехэтажным домом с бассейном? Садом со статуями? Ха-ха-ха! Род Кхан известен с Первой эпохи! Моя семья владела несколькими замками. А в одном из них, где мы жили постоянно, был парк, в котором с комфортом могла расположиться вся их местная стая.

К счастью, оборотень рядом даже не догадывался, как его и его логово только что опустили. Он обнял блондинку, то есть меня, за плечи и стал подниматься по ступенькам. В холле нас встречали. Я знала, кто это: приближенные альфы, его заместители. На каждого из них в нашем замке лежало подробное досье.

— Мои беты…

— Приве-ет! — я помахала рукой, старательно копируя повадки и ужимки некоторых своих знакомых.

Мужчины украдкой переглянулись, но кивнули в ответ. Карнеро представил их. Первым стоял высокий, жилистый брюнет, самой яркой приметой которого были усы.

— Это Герв, он очень добрый и всегда рядом. Если что-то понадобится, позови его.

Добрый? Герв Санторо?.. Я вспомнила досье: «90 лет, 38 вызовов, 38 чистых побед — в волчьей ипостаси. А в человеческой — мастерское владение ножами, арбалетом, двуручным мечом…» Угу! Очень добрый оборотень!

— А это Эмерик. Он нас охраняет. Так что ничего не бойся! Гуляй смело, где хочешь!

«Эмерик Галич — 68 лет, 24 вызова. 24 чистые победы». Но, если верить информаторам отца, это официально, на самом деле на худощавого, вечно хмурого бету было совершено больше 50 нападений. Галич жив и здоров! Про его противников ничего неизвестно. Пояснять еще что-то надо?!

— Анетточка, а это Владек. Он у нас больше по хозяйственной части.

Что там было в досье? «Владек Маюров — 69 лет, с отличием окончил экономический факультет Танрийского университета, начал собственное дело, но потом по неизвестным причинам оставил все старшему брату и переселился в Денту, где занял место беты. В волчьей ипостаси было 4 вызова и 4 чистые победы».

Сильные волки! На то они и беты! А Стах заботливо поинтересовался:

— Успела запомнить?

Вот пес, еще и подкалывает!.. Я не склеротик!

Поспешно изобразила на лице счастье вкупе с обожанием.

— Да! А я Анетта, можно Анетт… Поэтично звучит, правда?.. Ой! Очень приятно познакомиться, — губы уже ныли от широкой улыбки.

— Нам тоже… кхм… приятно… кхм, — за всех ответил Герв Санторо.

Владек Маюров с Эмериком Галичем больше помалкивали, обмениваясь взглядами из серии «дура, но зато какое тело». А Стах вел меня дальше и, подозреваю, что не в кабинет.

…Спустя полчаса, утомленная после страстного секса (а как же, надо было протестировать новую спальню!), я лежала в объятиях довольного волка. Что греха таить, я тоже была удовлетворена на все сто. Стах Карнеро действительно был мастер в постели. Да какой мастер?! Будь моя воля, я бы ему присвоила звание архимага постельных наук! Такого секса у меня еще ни с кем не было. Хотя для своих двадцати девяти я сменила около шести партнеров, пока не встретила Алоиза Саламана, который был сильным некромантом и, как выяснилось чуть позже, довольно неплохим любовником. Но до Карнеро ему явно далеко. Стах был выше всяких похвал. И дело не в количестве поз и актов, и не в том, что, оказывается, волк, как и я, очень любит целоваться и в совершенстве владеет всеми техниками поцелуев. В руках Карнеро я чувствовала себя самой желанной, единственной и особенной. Для него секс был не просто механический трах с эякуляцией в конце. Это было целое действо с двумя главными героями. В этот конкретный момент Стах был только мой! И у него была только я! Другие не существовали. Мы впервые переспали через неделю после той встречи в ресторане и с тех пор спим вместе почти каждую ночь, а то и днем. И мне не надоело. Я жду каждого прикосновения этого мужчины, каждого его поцелуя.

Предвечная Тьма! Как бы мне не увлечься волчком! Сорву к демоновой бабке всю операцию!

* * *

Уже больше недели живу со своим мохнатым Сташиком. Побывала во всех помещениях в доме, даже в котельной на цокольном этаже. Тайника нет! Вернее не так: он есть, но я его не нашла. Толково спрятан. Эх, сюда бы моих девочек! Тосанг и Реранг — рачетсы, охотничьи собаки с великолепным нюхом. С одной незначительной деталью: они — порождение Граней. Рачетсы спокойно перемещаются между миром живых и мертвых. Они чем-то напоминают призраков, но в то же время материальны, и кости, обтянутые черной шкурой, можно потрогать и погладить, хотя желающих пока не находилось. Рачетсы были со мной уже десять лет, выполняя все приказы и просьбы: найти что-либо, выследить и схватить кого нужно не только в нашем мире, но и в других. А уж обычные стены моим псам точно не помеха: они любой тайник найдут в два счета. Но нельзя! Оборотни нежить учуют сразу.

Я попробовала колдовать: все-таки Анетта — маг Воды. Но обычная ворожба не срабатывала в доме, пропитанном духом оборотней, а использовать заклинания посильнее — подставиться перед Карнеро, продемонстрировав уровень магсилы. Пусть волки и не умеют ворожить, но магию чувствуют очень хорошо. Я уже по-простому простучала все стены. Ничего!

Нужно что-то другое!

С утра зарядил дождь, уже холодный, нудный, с запахом близкой осени. Я стояла на лестничной площадке между первым и вторым этажом, наблюдая, как вздрагивают листья на деревьях от ударов дождевых капель, как собираются лужицы на крыльце. Все живое спряталось, лишь белели равнодушные ко всему мраморные статуи. Никогда не любила статуи. Мне с детства казалось, что это заколдованные живые люди. Я представляла, каково это: стоять веками в одной позе, не имея возможности пошевелиться, сказать хоть слово, — и панический ужас заполнял все мое существо. В нашем замке статуй не было. Их успешно заменяли умертвия, поднятые отцом. В ожидания приказа они послушно замирали, превращаясь в памятники самим себе. Мне куда больше понравились живые слуги в доме лайдира: и веселая экономка Пенка, и трогательная худенькая горничная Тира, и молчаливый Нилс. Но все равно хотелось домой!

Так, все! Прочь хандру!

Теплые ладони скользнули по моим плечам.

— … Анетточка?! Ты что здесь делаешь?

Вовремя, волчок!

Итак, губки надули, глазки распахнули — и…

— Сташик, милый! У нас вечером гости, а мне нечего надеть!

— Не вопрос!

Перед моим носом появилась кредитка, подмигнув золотым логотипом лучшего гномьего банка.

— Отправляйся в город и купи, что понравится.

— Спасибо, ты такой душка!

Меня смачно чмокнули и отправились дальше по своим волчьим делам.

Хочешь остаться незамеченным — найди самое многолюдное место. Истина, проверенная годами. Я уверенно шагала по центральному универмагу Денты, не обращая внимания на восхищенные взгляды со стороны, довольно быстро нашла нужный отдел. Скользнула взглядом по ряду с разноцветным шмотьем, потом заинтересованно остановилась. Новое платье мне действительно не помешает, надо соответствовать образу Анетточки. Взяла пару приглянувшихся вещей и отправилась в примерочную. Почти сразу же рядом замаячила девочка-консультант — модная укладка, миленькое личико, вежливая улыбка. Эта была обычная человечка, завербованная отцом и полгода назад по его указанию переселившаяся в Денту. Продавщица заметила:

— Это платье будет вам мало в груди. Позвольте, я предложу другое.

Ах, дохлый котс! (Любимое ругательство волков довольно быстро прилипло к моему языку!) Я и забыла про свой новый размер. Посмотрела на бейджик, потом на девушку:

— Конечно, только быстрее, Кейтлин, если можно. У меня парикмахер в двенадцать.

Буквально через минуту она принесла новый наряд. Я натянула узкое ярко-синее платье и стала крутиться перед зеркалом, потом услышала шепот:

— Господин интересуется, как идут дела?

— По плану, — буркнула я. — Но…

— Вам очень идет! — подошла еще одна продавщица.

Наивная! А то я не отличу настоящую улыбку и восхищение от прописанных в трудовом договоре?! Я насмешливо скривила губы.

— Это прошлогодняя коллекция! — с брезгливым видом просматривала наряды, которые она мне принесла. — Отстой полный! Здесь вообще есть нормальные вещи, которые не стыдно надеть?

— Конечно, — девушка перестала улыбаться и вытянулась по струнке, — одну минуту.

Да, стерву я изображала неплохо. Может, и не изображала, а порой действительно была ею. Это неотъемлемая часть моей светской жизни. Ведь по праву рождения мне, как Кхане, часто приходилось бывать в императорском дворце. Там добреньких и глупеньких любят особой любовью… как сладкоежки любят пирожные, а вампиры — свежую кровь. Не будешь стервой — сожрут. А вообще, все зависит от того, как вы понимаете это слово. Для кого-то стерва — это та, которая готова идти по головам, чтобы добиться своего. А для кого-то стерва — это независимая, знающая себе цену женщина, которой вряд ли покомандуешь… Хотелось верить, что я все-таки второй вариант. Хм-м…

Посмотрела на «свою» девушку:

— Передай лорду: мне нужен поисковой артефакт.

— Я поняла, — кивнула та и тут же защебетала: — На следующей неделе будет новое поступление. Приходите, госпожа Метси.

— Непременно, — я подхватила синее платье и направилась к кассе, обойдя вернувшуюся вторую продавщицу с вешалками в руках: — Рассчитайте меня.

Обескураженное лицо и тяжелый, мученический вздох вслед. Я зловредно улыбнулась и с чувством полного удовлетворения направилась в следующий бутик.

Гости, которых ждал лайдир Карнеро, прилетели ближе к вечеру. Это был альфа Серых волков со своим бетой. Ян Грис — хитрый, умный сукин сын! Так отзывался о нем Клетис Кхана. Отец предупреждал, что Серый и Черный вожаки дружат и мне надо быть вдвойне осторожной, если он вдруг заявится. Высокий темноволосый мужчина приветливо улыбнулся:

— Анетта, да ты чудо как хороша! Стах счастливчик!

— Ой, ну что вы! — я затрепетала ресничками. — Спасибо, Яночка!

Гриса перекосило, не переставая улыбаться, он велел — именно велел, несмотря на мягкий тон:

— Анетта, называй меня Ян. Мне так привычнее.

Ого!

А Стах уже повел нас в столовую. Я весь ужин просидела как на иголках. А попробовали бы вы изображать дуру и одновременно отвечать на так хитро сформулированные вопросы, что пару раз я спохватывалась в последний момент! Ай да Серый! Правильно отец тебя опасается. Если Карнеро прет на таран, снося все на своем пути, то Грис — прирожденный дипломат. Он всегда точно знал, что и кому сказать. Улыбаться при этом или хмуриться. Повысить голос или, наоборот, шептать, чтобы собеседник, затаив дыхание, внимал каждому слову. Да-а-а… Этого волка да в компанию императорского советника Фабре, там тоже говорун еще тот. Послушать бы их разговор!..

— …Отличное вино, Стах! Откуда привез? Из Матам-ис? В империи Санос много мелких виноделен, там есть отличные мастера. Правда, Анетта?

Я уже рот раскрыла, чтобы согласиться, но вовремя спохватилась:

— Не знаю, я не была в империи.

Пристальный взгляд Гриса выдержала спокойно. И так весь вечер!

— А вот в Ласанге лучшие в мире сыры, правда, Анетта? Не знаешь?.. А вот в пустыне вечером окон не открыть, мошки в рот лезут. И в пустыне не была?.. Вкусное мясо! Я как-то раз в Аврее-Десетре ромштекс пробовал, вот эта вещь! Там травку местную добавляют для аромата. Махарик, если мне память не изменяет? Анетта, не напомнишь?

Вздохнула, откладывая столовые приборы:

— Не знаю, не пробовала. Я из Танри, и нигде, кроме нашего королевства, не была.

Стах посмеивался, но не вмешивался в этот светски отретушированный допрос. Ян тоже улыбался с лицом ученого, получившего новую партию подопытных мышей. Мне после такой проверки можно смело идти работать в разведку. А потом я перехватила игру и стала рассказывать сама то про жизнь в Танри, то про замечательного Сташика. И все это задыхаясь в проклятом узком платье!

Наконец, я сдалась:

— Сташик, я вас оставлю. Вам же, наверное, хочется посекретничать о своем, о мужском?

— Моя умница! — мне послали воздушный поцелуй.

Чтоб ты провалился!

В спальне, стянув платье, больше похожее на орудие пыток, быстро надела майку, брюки и на цыпочках прокралась к лестнице. У магов отличный слух, почти такой же, как у зверей. Прислушалась к голосам из столовой.

О-о-о, обо мне говорят!

Грис:

— …Никогда не думал, что ты притащишь в логово такую дуру!

Карнеро:

— Зато как она дает!!!

Кобелина!!!

Грис:

— Ну, и трахал бы ее в городе!

Карнеро:

— Янчик, ты не понял. Анетточка дает всегда, в любое время суток, в любом месте, когда и где мне приспичит. Дает так, как я хочу. Никаких заморочек, никаких капризов! Только скажи: «Анетта, в позу!» — готово! Бери и пользуйся!..

Нет, ну вот скотина!

— … И голова у нее не болит. И настроение всегда есть. И от спермы моей ее не тошнит, съедает все до последней капли еще и добавки просит. Ну как от такой сучки отказаться?!

Убью дрянь такую! Вот только тайник найду и убью!

— Хм-м-м, — Грис, похоже, заинтересовался. — А дай попробовать?

Я застыла, перегнувшись через перила: что ответит эта живая шкурка?

Карнеро хохотнул:

— Завидно стало? То-то же! — и добавил: — Потом, Янчик. Вот в следующий раз прилетишь и попробуешь. Я пока еще сам не наигрался.

Ну-ну! Играйся, пока можешь, скоро плакать придется!

И я вернулась в спальню, не в силах избавиться от неприятного осадка после откровений Стаха.

Глава 3

Время шло. Я обжилась в доме зверя, и ко мне там тоже привыкли. Слуги уже знали некоторые мои привычки и старались угодить. Пенка баловала меня оладьями с ягодами. Горничная Тира не забывала заваривать травы для ванны. Это было приятно. Волки стали мне доверять. Не абсолютно, а как доверяют ребенку: приглядывают, чтобы куда не влез, но без лишней подозрительности.

За эти дни я посмотрела на Карнеро совершенно иным взглядом. Подшучивая и ерничая, он железной рукой управлял своей стаей. Живя с ним под одной крышей, я успела заметить, как оборотень бывает строг и жесток к нарушителям волчьих законов. Никаких поблажек, никакого прощения! Ответ на мольбы всегда один: «Ты знаешь наши порядки». Как-то мне довелось присутствовать на разбирательстве преступления, совершенного оборотнем. Молодой Черный волк из приморского курортного городка покусился на драгоценности магички, вздумавшей поразить отдыхающих своим богатством и однажды обнаружившей пропажу золотого колье. Местная полиция быстро нашла вора, а узнав, что он оборотень, передала вожаку стаи: человеческие законы на зверей не распространялись. Худой паренек выглядел откровенно жалко. Я заметила панический страх на его лице, когда в зал вошел Стах Карнеро. Во время допроса альфа так и не присел, стоял неподалеку от дверей, словно заскочил сюда на минутку. Выслушал неизвестного мне оборотня в форменном мундире, посмотрел на обвиняемого и задал только один вопрос.

— Ты украл?

И волк, до этого отнекиваясь и оправдываясь, согласно кивнул, вжимая голову в плечи. Карнеро устало вздохнул:

— Ты знаешь наши законы.

И направился к выходу. Когда мы вышли из мэрии, я спросила:

— Что его ждет?

— Да ничего особенного. Ухо отрежут и над домом прибьют.

Меня стало подташнивать. Уродовать человека за какую-то побрякушку?! У нас вор отделался бы штрафом или мизерным сроком в тюрьме. Я представила себя на месте обвиняемого и содрогнулась. Звери есть звери! И они еще пытаются всему миру доказать, что являются цивилизованным обществом?! Да их к нормальным людям можно пускать только в намордниках!

Разумеется, я ничего не сказала Стаху, но мое испорченное настроение волк заметил сам. Решил исправить в традиционной мужской манере: ужином в ресторане и подарком в виде браслета из белого золота, а результат успешно закрепил в спальне. Неприятные воспоминания быстро выветрились из моей головы.

Утром я чаще всего просыпалась одна. Альфа в это время в волчьей шкуре проверял свои владения. Порой я видела, как он возвращался: черный волк пробегал по садовым дорожкам, у входа в бассейн перекидывался в человека и скрывался за стеклянными дверями. Спустя еще час появлялся в спальне и… любил меня. Как-то язык не поворачивался назвать происходящее между нами «трахаться». Иногда это было романтично и нежно, иногда властно и жестко.

А иногда мы могли немного пошалить. Например, на приеме в мэрии я, затащив Стаха в уголок, сделала ему минет, опасаясь в любой момент быть пойманными за этим пикантным занятием. Альфа сначала шикал на меня, призывая одуматься, дескать, наше отсутствие заметят, но потом увлекся и даже сам просил «быстрее», «глубже»… Да-а-а, получилось живенько, с перчиком! Особенно когда появился встревоженный мэр, а Стах как раз застегивал брюки.

— Что-то случилось?

— Ничего, Алекс. Все нормально, — буркнул мужчина, торопливо проверяя свой внешний вид.

Я отвернулась, пряча улыбку, и приоткрыла окно. Мэр мои действия истолковал по-своему, заволновался:

— Вам нехорошо?

— Что вы, господин мэр! Альфе очень хорошо! — ответила я, не обращая внимания на предупреждающий взгляд оборотня…

Карнеро в отместку потащился со мной в магазин и в отделе женского белья очень наглядно продемонстрировал достоинства и недостатки разных моделей трусиков. Выходя из примерочной, у меня от стыда горели и лицо, и уши, и даже пальчики на ногах. Впрочем, не только у меня. Продавщицы смущенно отводили глаза, лишь изредка бросая на нас шокированные и немного завистливые взгляды. А волк, расплачиваясь за покупку, лучился истинно мужским самодовольством.

Но больше всего мне нравились вечера, которые мы проводили дома. За окнами гудел холодный осенний ветер, иногда стучал в стекла настырный дождь, а мы сидели в теплой, уютной гостиной. Оборотень, улегшись мне на колени, читал книги. Я смотрела фильмы и чесала ему живот. Иногда Стах начинал дремать, тогда я забирала книгу из расслабившихся пальцев и любовалась правильными чертами лица, гладила мягкие волосы и слушала его размеренное дыхание. С ужасом стала понимать, что привыкаю, что мне начинает нравиться этот волк.

Тьма! Пора торопиться!

Я уже знала, где тайник, — в кабинете. Наша продавщица-связная все точно передала отцу, и спустя пару дней на моем пальце красовался новый перстень. Сташик одобрительно хмыкнул, разглядывая синий камень, вправленный в менсах (минерал, добываемый на Гебе, способный сохранять магию в присутствии оборотней — Прим. авт.). Да, вещь дорогая и уникальная в своем роде. И дело не в лазурите. Перстень Батла — поисковый артефакт: тот, на чьей руке было это украшение, уверенно шел к желаемому предмету. А я желала найти тайник с бумагами. И я его нашла. Правда, сначала решила, что артефакт не сработал, когда стояла перед ровной крашеной стеной, прикрытой огромным фикусом. Ни трещинки, ни щелочки — ничего, что указывало бы на то, что здесь что-то спрятано! Это потом я сообразила о механизме в полу, когда достаточно было нажать кнопку в письменном столе — и тяжеловесная кадка отъезжала в сторону вместе с куском стены, открывая доступ к сейфу.

Эйфория от успеха быстро улеглась: тайник я нашла, а ключ? Зарядки артефакта хватало только на одно желание, потом требовалась магподпитка. И как это сделать, когда кругом оборотни? Даже если выйти за ворота поместья, зайти в широкое, чистое поле, волки все равно почуют магию и станут выяснять, откуда она. Погорю.

Логика подсказывала, что ключ там же, где тайник: или в кабинете, или в библиотеке. Не будет же Стах за ним бегать каждый раз, когда потребуется открыть сейф? Значит, нужно искать дальше. Только как мне оправдать свое частое появление в царстве книг, если Анетточка по жизни дура-дурой? Пришлось изловчиться.

* * *

Стах недовольно нахмурился:

— Анетта, тебе заняться нечем?

Я состроила обиженную рожицу:

— Ты меня избегаешь?

— У меня важные дела!

Беты согласно кивнули, с осуждением глядя на меня, вскочившую в кабинет в разгар совещания.

Ха-ха-ха! Надеетесь меня пристыдить?! Наивные!..

— А я не важное дело?.. Ты меня больше не любишь?

Оборотней, всех до единого, перекосило. А я продолжала:

— Ты нашел другую?

И покатились слезы. Плакать я умела, делала это часто и с удовольствием. Что с меня взять? Я же от матери унаследовала дар Воды. Парочка жалобных всхлипываний — и Сташик сдался. На миг зажмурившись, тряхнул головой:

— Нет у меня никого! Хочешь сидеть здесь и слушать нудные разговоры о делах стаи — сиди слушай!

Да-а!

— И буду сидеть! Мне, в отличие от тебя, всегда радостно видеть любимого!

Тьфу! Аж язык зачесался после этих слов!

Мужчины тоже содрогнулись, украдкой переглядываясь. Эмерик Галич опустил голову и, прячась за длинной челкой, по-моему, едва сдерживался, чтобы не захохотать. А Карнеро до подозрительного скрипа сжал зубы.

Понимаю, милый, сама себя бешу невообразимо!

Я огляделась в поисках кресла и прошла в открытые двери библиотеки. Уселась так, чтобы видеть Стаха, и погрузилась в чтение какого-то женского журнала полугодовой давности. Как он сюда попал? Видно, не одна Анетточка жаждала постоянного внимания милого волчка. Были здесь дуры и до нее. Я бесцельно листала страницы: «Как приворожить мага Огня за семь дней?», «Блондинки предпочитают некромантов. Почему?» Что за бред? Кто это пишет? Кто это читает? О! «Ваш парень охладел? Как распознать мужскую неверность?» Ну-ка! Ну-ка!..

— Сташик?

— Что?! — отозвался Карнеро из кабинета.

— А ты почему вчера задержался?

— Был в Литабе, это город на границе с гоблинами. А что?

— Ничего. А почему ты сразу с порога в душ побежал?

Расслышала сдавленное ругательство.

— Устал, вспотел, был грязный. Достаточно причин?

— Угу, — я прочитала следующий совет и едва сдержалась, чтобы не расхохотаться: — А почему у нас ночью было так мало секса?

— Что?! — вскричал Карнеро, вскидывая голову, пока его беты давились смехом.

Потом стремительно подошел и отобрал в высшей степени познавательное чтиво. Я честными глазами уставилась на него:

— Там еще про парфюм было, но ты же им не пользуешься.

Оборотень сокрушенно вздохнул и перевернул несколько страниц:

— На. Читай про Харитину. Эту певичку все обожают.

— И ты?

Карнеро громко застонал и ушел в кабинет, закрыв за собой дверь. Я согнулась в кресле от беззвучного смеха: такое тоскливое отчаяние было на лице моего волчка!

Еще парочка подобных представлений — и мое присутствие в библиотеке уже никого не удивляло. Даже кто-то заботливый положил на столик стопку свежих журналов. Теперь я могла приходить сюда даже в отсутствие Стаха.

Глава 4

Мабон — день осеннего равноденствия — вечерний праздник, его начинали отмечать с закатом солнца. Мы со Стахом полетели в Денту — главный город Черных волков. Там царила праздничная суматоха. Суетливо бегали работники, устраняя последние недоделки. Торговцы заботливо раскладывали свои изделия. Приятные, вкусные запахи витали в воздухе. А к главной площади уже стали подтягиваться горожане, веселые, нарядные. То тут, то там стайками проносились хохочущие дети. Вслед за альфой я прошлась вдоль столов с праздничным угощением. Нас узнавали, приветствовали, наперебой зазывали к себе, предлагая напитки и кушанья. Стах никому не отказывал. Пробовал, одобрительно качал головой, хвалил за мастерство. В общем, не страна, а сказка с добрым царьком во главе! Я торопливо опустила голову, чтобы никто не заметил усмешку на моих губах.

Официальная часть досталась мэру, все-таки в самой Денте жили и другие расы, не только волки. Алекс Сгибнев выступал с душой, говорил все правильно, проникновенно, но долго. Карнеро, нетерпеливо притопывая, стоял в первых рядах и красноречиво косился в сторону разрумянившегося человека. Его взгляды не помогли, тогда, воспользовавшись первым удобным случаем, точнее паузой, лайдир начал аплодировать, его охотно поддержали другие горожане. И мэру пришлось закончить свое выступление. Я в открытую хохотала, дожидаясь Сташика у помоста. Волк подхватил меня под руку и повел прочь от официальных лиц:

— Валим, Анетточка! А то сейчас еще кто-нибудь захочет народ поздравить. Я уже есть хочу!

И мы постарались потеряться в толпе горожан и гостей Денты. В стилизованной под старину палатке сидели на деревянной скамье, ели кукурузный хлеб — обязательное блюдо этого праздника — и запивали молодым вином. Так, по-простому, вместе с обычными работягами и крестьянами, раньше Мабон мне не доводилось праздновать. И мне понравилось! Было очень здорово и весело!

А еще я притащила целый пакет подарков, ведь одной из обязательных традиций праздника было обмениваться дарами. Накануне я расспросила Пенку Бурнель и теперь примерно представляла, что кому буду дарить. Так делала когда-то мама, так делала я после ее смерти. Стах немного походил со мной, но потом ему наскучило, и он остался с другими волками якобы для серьезного разговора. Мне помогала его экономка. Высокая, статная волчица охотно таскала мою сумку и подсказывала, где остановиться.

— …Добра вашему дому! — я улыбнулась оборотнице, в одиночестве сидевшей на скамейке.

Невысокая женщина с испуганными глазами вздрогнула, недоверчиво глядя на подарок. Я практически всунула его в руки волчицы. Странные эти звери. Ведь на Мабон принято помогать тем, кто обделен. Сегодня о них вспомнишь ты, завтра вспомнят о тебе!

— Добра и достатка вашему дому! — я улыбнулась паре полукровок, наблюдавшей за праздником со стороны.

Те растерянно переглянулись. И мне опять пришлось почти силой совать подарок. Шепотом спросила у экономки:

— Пенка, что не так? У вас нет обмена дарами?

— Есть, но разве это обмен? Вы подарили, а они вам нет.

— Вот оно что! — я вернулась к паре. — Пожелайте мне удачи. Мне это ой как нужно!

Полукровки робко улыбнулись:

— Пусть успех настигнет вас раньше, чем закончится вересень (сентябрь — Прим. авт.)!

Со счастливой улыбкой я пошла дальше. Волки осмелели и уже ждали меня. Последних пришлось одаривать монетками: подарков на всех не хватило.

Солнце давно спряталось за горизонт. Запылали высокие костры. И со стороны городского парка донесся бархатистый перебор струн кутура (муз. инструмент, похожий на гитару — Прим. авт.). Я недоверчиво замерла, разглядывая группу людей, суетящихся возле трех автолетов, украшенных аэрографией… Намады! Это люди с особой философией жизни. Кочевники! Бродяги! Они перелетали из королевства в королевство, нигде не задерживаясь надолго. Перебивались случайными, как правило, небольшими заработками, хотя среди них встречались и сильные маги, услугами которых пользовались очень богатые люди. Иногда их даже специально зазывали к себе, надеясь сэкономить. Намады выполняли заказ и отправлялись дальше. Любой намек на оседлую жизнь вызывал у них бурный протест. Вот и сейчас вечные скитальцы и авантюристы, скорее всего, отправлялись на юг, подальше от близкой зимы. Я с ностальгией следила за женщинами, хлопотавшими у костра. Ужин уже прошел, и хозяйки наводили порядок, пока сытые мужчины, улегшись неподалеку, занимались разговорами. В последний раз я видела намадов больше десяти лет назад. Они смело прилетали на земли лорда Кханы, зная, что здесь их никто не тронет и не прогонит. Мама обожала намадские песни, даже язык выучила, чтобы самой петь. И меня научила.

Перебор струн кутура и тягучий, как мед, мужской баритон. Я улыбнулась, узнав балладу, присела напротив певца. Намад приветствовал меня легким кивком, не прекращая исполнения. Пел хорошо, с душой. Я заслушалась, прикрывая глаза. Любимая песня! Не моя — мамина…

Опомнилась от поцелуя в висок. Вздрогнула, уставившись на улыбающегося волка. Стах Карнеро не скрывал изумления.

— Ты еще и поешь?

Дохлый котс!!! Я что пела? Представила, как сочетается блондинка-Анетточка и баллада на языке намадов. Дура конченая, так подставилась! Идиотка сентиментальная!

Пришлось выкручиваться…

— Это меня друг научил… до тебя который. Ну да ладно. Красивая песенка, правда?

Карнеро кивнул, но восхищение из глаз исчезло. Вот и хорошо! Оно нам ни к чему!

Я подхватила волка под ручку и, неся откровенную чушь, повела в толпу, подальше от намадов и их песен. Мы бродили между веселящимися оборотнями, и вдруг налетел семилетний ураган:

— Дядя Стах!

— Марк? ЗдорОво! — лайдир подхватил мальчика. — От отца удрал?

Марк Санторо — сын Герва — кивнул и признался:

— Выдрать грозился.

— За что?

— Ройса побил.

— Он же старше тебя на три года, — удивился мой оборотень.

— А дурак дураком!

Стах озадаченно хмыкнул.

— А что он дразнится: маленький-маленький?! От горшка два вершка! — мальчик тяжело вздохнул и выдал: — Ну, я и не выдержал! У меня возраст такой: кризис, потом — как это? — симптом потеринепосредственности. О! — Марк, похоже, сам был в шоке, что запомнил.

Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Стах, похоже, тоже, но лицо держал. Еще немного покрутившись возле нас, Марк убежал.

— Шкода малая! — Карнеро посмотрел ему вслед, потом обнял меня за плечи. — Но мне он нравится. Конкретный волк растет!

Я согласно кивнула, наблюдая за мальчиком, который уже терся возле своей матери. Кивнула Владеку Маюрову и его паре, невысокой, но с приятными округлыми формами женщине.

— А почему у Владека с Эмирой нет детей? Они женаты уже почти шесть лет.

— Почем я знаю, — пожал плечами Стах, протягивая мне небольшую чашу с вином. — Это их дело! Значит, не уверены, что стоит. Владек и жениться не собирался. Просто попалась на пути симпатичная волчица с течкой.

Я задумалась, перебирая в памяти, что мне известно про волчью течку. Среди магов это был неиссякаемый источник для шуток и поддевок над оборотнями. А если серьезно, знала немного, только то, что она бывает два раза в год и длится около недели. В эти дни волчица очень сильно хотела секса, неважно где и неважно с кем, а, получив его, беременела. Я непонимающе уставилась на оборотня:

— Но ведь это именно те дни, когда волчица может забеременеть?

— Угу, даже хочет этого, — согласился Стах.

— И что Владек не знал, когда?..

Карнеро усмехнулся, заметив, как я замялась, подбирая слова.

— Знал, конечно. Но так увлекся процессом, что резинка не выдержала.

Я хохотнула вслед за оборотнем, потом задумалась:

— Хорошо, тогда где ребенок?

Волчок вздохнул:

— Семья Эмиры Зельди, отправляя дочь в Денту и конкретно в мой дом, не рассчитывала, что я с Гервом улечу в Маоту, оставив вместо себя Владека…

— Вот оно что! — догадалась я.

Мужчина кивнул и продолжил:

— …Поэтому когда Маюров заявился в дом Зельди и объявил, что готов назвать Эмиру парой, был скандал. Зельди — довольно известные волки в наших кругах. Маюров как зять их не устраивал.

— Бета стаи? — удивилась я.

— Угу, им нужен был альфа, — на лице Стаха мелькнуло хищное выражение. — Ну, а потом Владек выкрал беременную волчицу и поставил брачную метку.

Я немного помолчала.

— Вопрос тот же: где ребенок?

Оборотень помрачнел:

— Эмира потеряла детеныша. Всей этой хренотени с криками, руганью хватило для выкидыша.

Я возмутилась:

— Вот сволочи! — а потом не удержалась от фырканья. — Глупо получилось: сошлись по залету, и, оказалось, зря?

— Кто знает, — Стах пожал плечами и кивнул на своего бету. — Однако Владек живет с Эмирой до сих пор, хотя его никто и ничто не держит.

А мне как раз все было понятно:

— Сташик, посмотри, как Эмира на него смотрит! Как на светоч! Он — ее альфа, ее бог. Надо быть круглым идиотом, чтобы отказаться от такой любви.

Я совершенно иначе посмотрела на Маюрова. Мужчина в моих глазах вырос. И не только он. За этот месяц я по-другому взглянула на всех волков. Раньше я считала их каким-то неформатом, недочеловеками, которые копируют нашу жизнь. Ан нет, не копируют. Их мир другой, отличный от нашего. В чем-то я по-прежнему считала волков дикарями, но было в жизни стаи и еще что-то, насыщенное звуками и запахами. Их общественные рамки, как оказалось, шире, чем наши. И благодаря этому, оборотни в повседневной жизни свободнее, искреннее, что ли. Как бы странно это ни звучало, но в их жизни больше жизни…

Карнеро обнял меня за плечи, раз за разом бросая странные взгляды.

— Ты сегодня не устаешь меня поражать, Анетточка! То поешь на намадском, то рассуждаешь, как мозгоправ.

Ой! К счастью, отвечать не пришлось. Подбежала пятилетняя дочка помощника мэра и протянула мне букет георгинов.

— Спасибо, Отиль! — я удивилась, но цветы взяла. — Очень красиво!

— Ты тоже красивая! — улыбнулась девочка и убежала.

Я, несколько ошеломленная таким детским вниманием, посмотрела на букет. Шаровидные головки алого цвета задорно смотрели вверх, смело выглядывая из зеленых упругих листьев. Георгины, несмотря на красоту, редко срезали для букетов, предпочитая любоваться ими в естественных условиях. Я видела, что подаренные цветы не срезаны, а сломаны, судя по длине стебля, ломал ребенок… Нашла глазами девочку. Отиль стояла рядом с родителями и смотрела на меня. Я прижала цветы к себе, показывая свой восторг. Ребенок просиял от радости. А у меня дрогнуло сердце.

Букет Отиль я забрала с собой в поместье.

Глава 5

Я искала проклятый ключ уже который день. Никаких наводок, никаких зацепок! Чуть не спалилась, когда психанула и призвала Металл, ведь ключ вероятнее всего металлический. Я даже не знала, что умею так выражаться, мастерски переплетая ругательства магов и волков. Потому что моих чар хватило только на то, чтобы определить приблизительное местонахождение ключа в радиусе трех-четырех метров. Дальше все глушилось. Я была права в первоначальных догадках: ключ находился в кабинете или, на крайний случай, в библиотеке. В прямом смысле слова облазила на карачках весь кабинет альфы. Все мало-мальски подозрительные шероховатости и неровности были проверены на наличие скрытых механизмов. Пришел черед библиотеки. Очень часто тайники и сейфы прятали как раз таки среди стеллажей. Я скрупулезно просматривала каждую полку, когда неожиданно в поместье вернулся Стах Карнеро.

— Ты что тут делаешь?

Твою ж мать!

— Читаю книгу, — я сунула ему томик, который в этот момент держала в руках.

Волк мельком глянул на название — черная бровь поползла вверх.

— «Теория магических полей в выкладке архимага Тсаина»?

Вот же ж непруха! Как вообще эта книга оказалась у оборотня? А Карнеро проглотил смешок и с умильной миной поинтересовался:

— А не рановато ли тебе такое читать, маленькая моя?

Я обиженно засопела, причем обиделась по-настоящему. Не подействовало: волк продолжал улыбаться. Треснуть этой книжкой по морде, что ли?!

— Почему именно она?

«Думай про ключ!» — напомнила сама себе и кокетливо пожала плечами.

— Эта книга первая стояла. И у нее переплет красивый.

Взгляд, которым меня наградил Карнеро, был непросто уничижительный, это было пожизненное клеймо «Дура дур». Мужчина тоскливо вздохнул и протянул руку за редким изданием. Откуда знаю, что редким? Потому что с архимагом Тсаином я лично знакома и это сочинение читала еще в рукописи!

Анетточка решила проявить характер и вцепилась в книгу намертво.

— Не дам!

Стах сдавленно ругнулся. Меня усадили на диванчик, обласкали, обцеловали. Ага, щас! Анетточка уперлась рогом:

— Не дам!

Пенка Бурнель принесла несколько потрепанных любовных романчиков. И где она их только откопала? Я мельком посмотрела на названия: «Вой запретной любви», «Проклятое логово», «Избранница ледяного альфы». Что за чушь собачья?!

— Хочу про поля!

Карнеро с видом заправского психиатра и с такой же дебильной всепонимающей улыбкой присел рядом:

— Понимаешь, Анетта, магические поля — это не те поля, где растут волшебные цветочки и летают мотылечки…

А я его не слушала, потому что увидела ключ от сейфа. Сомнений, что это именно он, не было. Кто бы мог подумать?! На фамильном портрете, висевшем на одной из стен, как раз напротив диванчика, был изображен предок Стаха в нарядном одеянии — первый альфа из рода Карнеро. Оборотень стоял в старинном кафтане, подпоясанном широким, тканым золотыми нитями поясом. И на этом поясе висел ключ. Только сейчас я поняла, что ключ не нарисованный, а настоящий. Не знаю, кто это придумал, но человек был с выдумкой! Я внутренне ликовала! Нашла! Все!!!

— … Это как две дамы в одинаковых платьях: каждая старается привлечь внимание к себе, — распинался Стах. — …Учитывая интенсивность магически заряженных частиц и количество этих самых частиц…

Идиет! Я с жалостью посмотрела на него. Оборотень, обучающий мага магии?! Обхохочешься!.. А волчок сидел важный, руками жестикулировал так увлеченно. Теперь понятно, почему улыбались наши преподаватели в Академии, когда принимали экзамены и слушали заумный треп своих студентов.

— Сташик, милый, — оборвала я мужчину, — мне надоело. На свою книжку. Я пошла.

* * *

На следующий день я поехала в знакомый универмаг. «Моя» девушка провела меня сквозь ряд вешал с одеждой.

— … Нам привезли очень красивую коллекцию. Хотите посмотреть?

— Да, — я не спеша перебирала предлагаемые наряды. — Передай лорду: все готово!.. Надо увести волков из поселка на пару часов.

— Хорошо.

Я вытащила три вешалки с логотипом «Висента». Продавщицы удивленно переглянулись, наверное, не могли понять мой выбор. Обычно Анетточка выбирала пусть сексуальные, обтягивающие наряды, но неизменно стильные. То, что сейчас было в моих руках, больше подошло бы девочке-подростку. А все просто: я не любила этого дизайнера, и тряпки ее мне никогда не нравились. Значит, не жалко будет выбросить!

— Я хочу помереть юбку, вот эту… эту и эту, — добавила капризных ноток в голос и закрылась в примерочной.

…Назавтра вернула все три. В ответ на вопросительно-возмущенные взгляды лениво бросила:

— Альфа сказал, что они мне не идут. А еще интересовался, кто у вас отвечает за закупку товара…

Взяли назад без лишних вопросов. Кейтлин, извиняясь, шла за мной и у самой двери шепнула:

— Завтра ночью.

* * *

В назначенный день все валилось из рук. Я не могла найти себе места. Бесцельно блуждала по дому, не обращая внимания на озадаченные взгляды слуг.

После обеда вышла в сад. Не поворачивался язык назвать это место парком. В моем понимании парк — это нечто монументальное, не вымеренное и разлинованное садовым дизайнером. Там никто не загоняет кроны деревьев в строгую форму, там не делают из кустов стриженные фигурки. В парке больше независимости, свободного духа природы. И мне это по душе.

Прогулявшись по дорожкам, остановилась возле одной из мраморных чаш с водой. Летом они выполняли роль фонтанов, но сейчас, осенью, неподвижно замерли, отражая серо-голубое небо. Я наколдовывала маленькие водяные вихри и наблюдала, как они проносятся над поверхностью. Даже в масштабах одной чаши зрелище было завораживающим и пугающим одновременно. Но мои мысли были заняты другим. Сегодня я вернусь домой!.. Домой — я попробовала слово на вкус: оно было кисло-сладким, ароматным, как смородина. Отец запрещал выращивать черную смородину на территории парка, считал ее плебейской. А для меня так пах дом. В поместье Карнеро росло множество самых разных растений: туи, розы, малина, даже волчье лыко гордо торчало у ограды, но смородину я не нашла. Видимо, тоже не ко двору пришлась.

Я скользнула взглядом по белеющему силуэту дома сквозь золото пакту-ав (листв. дерево, распространенное на Гебе, — прим. авт.). Как-то нехорошо было на душе — тоскливо и грязно. Медленно повела рукой вверх, вытягивая за пальцами водную стену: не хочу ничего видеть. В десятый раз за день напомнила себе, что это не дом, это логово волка. Домой я вернусь через несколько часов!..

— Привет, малыш!

Я вздрогнула, выныривая из собственных мыслей. Водная стена обрушилась в чашу, забрызгала меня и мужчину рядом(ведь колдовство и оборотни не совместимы!) Стах словно не заметил.

— Ты расстроенная. Что случилось?

Нацепила привычную кукольную маску:

— Скучала без тебя.

Волк просиял, распахивая руки для объятий. Я охотно шагнула навстречу. Возле теплой груди было спокойно и надежно. Оборотень уткнулся в мои волосы:

— Как ты вкусно пахнешь!

— Как?

— Розы и еще что-то… очень легкое, едва уловимое. Но у меня от этого запаха волоски на теле встают дыбом. И не только волоски…

Я улыбнулась, подставляя губы для поцелуя. Затаив дыхание, ловила легкие прикосновения Стаха и, когда его язык скользнул по ложбинке между губами, чуть приоткрыла их, намекая: мне все нравится, можешь продолжать. Он понял, протолкнул кончик языка в мой рот. Мягкие и в тоже время уверенные движения, а еще его руки, капканом сомкнувшиеся вокруг меня, и выбираться не хотелось. Кружилась голова, я обхватила Стаха за плечи, прижимаясь всем телом. Я растворялась в ласках моего волка, медленно, неотвратимо таяла, не делая ни единой попытки спастись. Его язык сводил с ума. И я застонала протяжно, жалобно, покорно. Оборотень отстранился и осторожно поцеловал уголок губ.

— Я тебя обожаю, песня!

А у самого глаза, затуманенные от желания!

— Почему «песня»? — хрипло спросила я, пытаясь выровнять дыхание.

— Потому что волк воет только в момент сильного эмоционального подъема.

— И тут подъем? — пошутила я.

Мужчина засмеялся, прижимая меня к себе, и снова понюхал волосы. Интересно, что же ему так понравилось? Духами здесь я не пользовалась: волки не выносили искусственные ароматы. Разве что шампунь и гель для душа, но они из косметической линии, предназначенной специально для оборотней. Потерлась щекой о гладкую ткань рубашки и замерла, наблюдая, как скользит по плечу случайный пожелтевший листок.

— Осенью красиво и грустно. Посмотри на пакту-авы! Разве они не прекрасны в этом хрупком золоте? Я сегодня специально стояла под деревом и ждала ветра, чтобы оказаться в листопаде, чтобы листья запутались в волосах. А когда они скользили по лицу, по рукам… это как прощальные поцелуи перед зимой. Понимаешь? Словно деревья прощаются до весны!

— Фантазерка, — мужчина подхватил треугольный листочек и воткнул в мою косу.

— Хотелось бы увидеть эти пакту-авы весной, красивыми, цветущими, — мечтательно улыбнулась я.

— Увидишь, — пообещал волк.

Я представила тонкие, хрупкие лепестки розового цвета. Красота! Меня тем временем выпустили из уютных объятий и шагнули на дорожку.

— Ты куда? — я догнала Стаха.

— Помыться хочу с дороги. А ты распорядись насчет ужина, ладно?

Я кивнула. Мы молча шли к дому, спустя секунду почувствовала теплую ладонь оборотня. Это было как-то странно, волнующе… и лишне, но руку я не отняла.

Слуги тихонько звенели посудой, сервируя стол, а я, не знаю толком зачем, пошла наверх. По лестнице поднималась медленно, с непонятной тоской касаясь гладких перил. Точно помнила, какие ступеньки скрипят, но не противным, режущим звуком, а скорее ворчливо, как домовой. Мне нравился аромат этого дома. К запаху зверей, к которому я притерпелась за это время, примешивался пряный запах хвои и леса. В замке Кхан пахло по-другому. Не хуже и не лучше, просто по-другому.

В спальне Стаха не было. Значит, еще нежился в ванне. Этот волк до невозможного любил мыться. Я не сдержала улыбку, прислушиваясь к плеску воды в ванной комнате.

Карнеро приоткрыл глаза:

— Анетта?

— Можно я тебя помою? — это был не вопрос, скорее просьба.

Я присела рядом с купелью. Мужчина выпрямился и протянул губку из эльфийских водорослей. Отрицательно покачала головой и капнула гель прямо на ладонь. Так меня мыл Стах: руками, без мочалок и губок. Я намыливала широкие плечи, спину, грудь, чувствуя, как перекатываются мускулы, какая теплая бархатистая у мужчины кожа. Потом аккуратно мыла ему ноги. Ничего похабного в моих действиях не было. Я не за сексом пришла. И Стах это чувствовал.

— Маленькая моя, с тобой точно все в порядке?

— Не переживай, — я улыбнулась. — Вот такое сегодня настроение.

Оборотень откровенно ловил кайф, пока я мыла волосы.

— Закрой глаза, — шепнула ему, потянувшись за душем.

Сердце екнуло, от того, каким доверчивым и открытым был оборотень. Возьми я в этот момент не душ, а нож — волк истек бы кровью, так ничего и не поняв. Только почему-то этот факт вызвал у меня не насмешку над беспечностью Стаха, а боль. Хотелось изо всех сил прижаться к нему и плакать…

Осторожно смыла пену и поднялась. Мужчина удержал меня за руку:

— Спасибо, мне понравилось.

— И мне было приятно.

— Я отблагодарю, — с лукавой улыбкой пообещал Стах, когда я выходила из ванной комнаты.

Улыбнулась в ответ.

Дурачок! Я прощалась с тобой! Несмотря ни на что, мне не было плохо в этом доме.

Стах Карнеро не отблагодарил: не успел. Поздним вечером заскочил на секунду в спальню, когда я сидела на кровати и вычесывала длинные волосы.

— Анетта, ложись без меня.

— Что-то случилось? — легкое любопытство на лице.

— Случилось, но я справлюсь, — альфа на ходу раздевался.

Конечно, ты справишься!

В дверях уже стоял черный волк. Секунду зверь смотрел на меня, потом сорвался с места и исчез.

Я выждала минут двадцать, а то и больше. И лишь тогда вызвала своих рачетсов:

— Тосанг! Реранг!.. Проверьте!

Улыбнулась, глядя на черные собачьи силуэты, окутанные дымкой. Моя нежить! Наверное, мы никогда не расставались на такой долгий срок. Призрачные псы лишь на секунду задержались рядом, потеревшись гладкой шкурой о мою ладонь: тоже соскучились!

Не прошло и минуты, как рачетсы вернулись:

— Дом пуст. Трое оборотней в домике охраны.

Я уже стояла в библиотеке перед портретом Кристобара Карнеро. Услышав слова Реранг, уверенно потянулась за ключом…

Да-а-а, недооценила я лайдира. Не такой уж он самонадеянный, как мне казалось: защита была, и она взвыла. Тосанг насторожилась, сиплым неживым голосом предупредила:

— Волки знают о взломе.

Я выругалась и метнулась в кабинет. Нажала потайную кнопку и подскочила к сейфу. Еще минут пять, чтобы открыть замок. Беспорядочное нагромождение бумаг, пачки купюр, мешочек, судя по звуку, с драгоценными камнями. Я сосредоточилась на документах. Поначалу хотела забрать только брачный договор Убайда Керсена и Мадары Кханы, но время шло, а я не могла его найти.

Слышала, как рявкали рачетсы, не подпуская к дому волков из охраны. Похоже, там началась драка. Доносилось злое рычание зверей и ехидный хохот созданий Граней. Я не переживала за своих псов: трое волков для них не проблема, управятся за пару минут. Бегло просматривала документы, отбрасывая в сторону ненужные, пока не наткнулась на пожелтевшую от времени папку в самом низу. Пролистала собранные в ней бумаги. Предвечная Тьма! Оно!!!

И в тот же миг…

— Стоять!

В дверях замерли Стах Карнеро и Владек Маюров в человеческом облике и двое других бет — в зверином. Альфа бесшумно шагнул в кабинет прямо по разбросанным документам, плавно, медленно, не спуская с меня немигающего взгляда. Так крался хищник к добыче.

Только я тебе не по зубам, волк!

— Стой, где стоишь, Сташик! — на моих пальцах опасно закружились синие нити магсилы.

Волки поначалу хмыкнули: мол, мы же оборотни — сейчас твоя ворожба развеется! Но и я не девочка-одуванчик! Невербальное заклинание — и разбросанные документы, покружившись в красивом танце, аккуратной стопкой опустились на письменный стол. Оборотни ухмыляться перестали: оценили силу магини. Карнеро перевел взгляд на бумаги в моих руках, прищурился:

— Верни, что взяла.

Даже не знала, что он может говорить так — мертво, холодно, уничижительно!

Вскинула голову:

— Еще чего! Я за эти бумаги отпахала по полной.

От его презрительной ухмылки по телу пробежала неприятная дрожь:

— Что есть, то есть.

Тьма! Нечего тянуть!

Я заметила Санторо, пятившегося в сторону, мне за спину.

— Герв, ни с места, если хочешь жить!

Едва слышное заклинание призыва. Волк дернулся, глядя на рачетса, появившегося из ниоткуда. Вот он — момент истины: оборотни пристально смотрели на меня, соотнося блондинку Анетточку с сюсюкающим голоском с той магиней, которая стояла перед ними сейчас. Взмах рукой…

— Не подпускайте ее к воде! — заорал Владек.

Ядовито улыбнулась бете. Светящиеся голубые нити оплели графин с водой и поднесли к онемевшему оборотню.

— Вот твоя вода. Бери!

Мужчина отодвинулся, глядя на графин как на корзину с ядовитыми змеями. И я захохотала, громко, торжествующе, а для волков, наверное, обидно. Они так и не поняли, что я не светленький маг Воды… И даже не некромант.

Я — некромант-отступник!

* * *

— Наконец-то ты дома, дочь! — отец обнял меня.

Я в первый момент опешила. Хватило бы пальцев на одной руке, чтобы пересчитать объятия, которые дарил мне родитель. С чего вдруг сегодня такая трепетная встреча? Так переживал за единственную дочь или за документы? Встретила внимательный взгляд Клетиса Кханы, выдавила улыбку и протянула похищенные бумаги.

— Вот то, за чем ты посылал меня!

Отец взял папку и сосредоточился на чтении.

— Люция, любимая!.. — в зале появился мой жених.

Я не слышала, что говорил Алоиз Саламан, не замечала его объятий и поцелуев. Перед мысленным взором все еще стояли Герв Санторо и Эмерик Галич, рыча на псов из Граней. Бледный Владек Маюров, удерживающий альфу за плечи. Мои рачетсы, не подпускающие никого к пространственной дыре, вспыхивающей зелеными всполохами.

Ненавидящий взгляд Стаха Карнеро, обещающий мне долгую и мучительную смерть.

Глава 6

Алоиз злился: уже две недели я упорно отказывалась заниматься с ним любовью, ссылалась то на усталость, то на волка, вымотавшего меня сексуально, то на занятость. А потом отговорок не осталось. Пришлось согласиться, чтобы не возникли вопросы, на которые у меня самой не было ответов. Некромант весь горел от страсти, торопливо срывая с меня одежду. Неужели все-таки вытерпел во время моего отсутствия? Слабо верилось. Саламан был привлекательным мужчиной, с красивым, подтянутым телом. На таких женщины всегда обращали внимание. Помню свою реакцию, когда увидела голубоглазого мага, в какой восторг меня привели его золотистые волосы. Тогда впервые в жизни я была благодарна отцу: за жениха, которого он мне выбрал. К моему девичьему счастью, интерес был взаимный, и уже через день состоялось самое настоящее свидание. Мой жених оказался веселым, воспитанным молодым человеком. Мне с ним было легко и удобно. Мы могли часами говорить на самые разные темы: от проклятийных схем и некромантских ритуалов до дворцовых сплетен и новостей в политическом мире. Саламана не напрягали мои походы по магазинам, и он спокойно ходил следом, предусмотрительно прихватив несколько свежих газет. Многие знакомые завидовали мне: в женихи достался красивый, богатый мужчина из знатной семьи. И — о чудо! — мы даже нравились друг другу, что могло в будущем сделать наш брак почти нормальным. Но все достоинства моего жениха перевешивал один внушительный недостаток: Алоиз беспрекословно слушался Клетиса Кхану, он боготворил моего отца. А меня это не устраивало категорически.

…У мужчины были пухлые мягкие губы, мне нравилось целоваться с ним. Именно «нравилось» — в прошедшем времени. Сегодня его поцелуи раздражали. Раздражало все. Потому что я не хотела спать с некромантом.

— Да, детка!.. Вот так!

Слушать довольные мужские стоны оказалось неприятно. Алоиз ритмично двигался во мне, а я ничего не чувствовала. Вот вообще ничего! Одна мысль: скорее кончи и отстань!

Наконец-то! Пара мощных толчков и счастливый вскрик моего жениха. Мужчина, тяжело дыша, упал рядом. Я поморщилась от чересчур сильного запаха его туалетной воды и потянулась за трусиками, чтобы вытереть вытекающую сперму: бесила безмерно. Алоиз лег набок и наблюдал за мной. Наверное, мужская интуиция ему что-то нашептала. Потому что он вдруг остановил мою руку и отбросил влажное белье. Пальцами раздвинул щелочку, собирая остатки семени, и стал размазывать по моей киске. Это еще что такое?! Типа пометил свою территорию? Мужчина взял меня за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Натолкнулась на пристальный, даже осуждающий взгляд.

— Забудь про зверя, Люц. Ты моя!

Я сглотнула, вспоминая Стаха. А некромант снова полез целоваться, жевал мои губы, тыкался языком в рот, глубоко, сильно и неприятно. Вот Карнеро умел целоваться. Улыбка сама собой появилась на губах, когда я вспомнила, как Стах учил меня поцелуям с применением пальцев, как перехватывало дыхание от его легких касаний. И те самые пальцы, такие чуткие, знающие. Хриплые словечки, которые волк иногда ронял, будто бы случайно, но всегда так вовремя. Движения, тягучие, глубокие…

— А-а-ах!.. — я выгнулась, цепляясь пальцами за простыню.

Алоиз Саламан самодовольно улыбался, наблюдая за моим оргазмом, и даже не догадывался, что я кончила, представляя на его месте зверя. Досадно!

Вскочила с кровати, якобы попить, потому что лежать рядом с женихом было невыносимо. Тот встал рядом, бесцеремонно забрал стакан, допивая воду.

— Шикарное тело состряпал тебе Клетис! Попа! Сиськи! — Саламан обхватил мою грудь четвертого размера и одобрительно взвесил в руке.

Сволочь!

Будь моя воля, я вернула бы истинное обличие в первый же день после возвращения. Но выкрасть документы из дома Карнеро было только частью плана. Предстояло достойно вернуть их миру.

Черные волки искали меня, вернее не меня, а Анетту Метси. Поэтому весь следующий месяц я моталась по Паглаоме (самый большой континент Гебы — Прим. авт.), пока Люция Кхана, по официальной версии, отдыхала на одном из островов Таэльского моря. В начале грудня (декабрь — Прим. авт.) Анетту Метси арестовали в Аврее-Десетре, отобрали пакет с документами, обнаруженный в ее вещах, и… вернули человеку, чье имя было указано в договоре — знатнику Кхане, то есть моему отцу, поскольку представителей фамилии Керсен не осталось. Вот и все. Наконец-то отцовская партия сыграла. С этим договором он пошел прямо к императору. Наш император Сарфоломей очень трепетно относился к границам империи. Решение было однозначным: земли принадлежат роду Кхан и империи Санос.

В тот же день волкам велели выселяться.

* * *

Вернувшись из Авреи-Десетры, первым делом я настояла на ритуале-отмене и обрела свой настоящий облик. Стоя перед зеркалом, разглядывала родные черты. Конечно, до сексуальной блондинки Анетточки мне далеко!

Внешне я пошла в маму — Амеренту Селему, одну из трех дочерей мага Воды из знатного, но обедневшего рода. Когда Клетис Кхана сделал предложение девушке, та упала в обморок. В чем-то я ее понимала. Когда ты младшая в семье и ничего, кроме имени, предложить не можешь, глупо рассчитывать на брак по любви. А тут сильнейший маг империи, родственник самого императора. Ни о какой любви речь не шла, они даже не были знакомы. Но Амерента приняла предложение и через два месяца стала леди Кхана.

Когда появилась я, отец в шутку выговаривал супруге: как слабая и хилая магиня Воды смогла перебить его сильные гены? Моя кожа не была некромантски бледной, а имела здоровый розовый оттенок. Глаза… Мама в шутку называла их травушкой-муравушкой. А вот волосы… Нет, цвет меня устраивал: золотисто-русые, словно карамель. Но они вились! Чего я только не наслушалась за свою студенческую бытность?! Овца — самое безобидное из тех прозвищ.

Руки скользнули по груди. Да-а, за три месяца привыкла к сиськам, которые больше напоминали коровье вымя. На их фоне мои роднули терялись, как теремок рядом с небоскребом. И ростом я была пониже, чем Анетта.

Интересно, Стах Карнеро обратил бы на меня внимание, будь я тогда в ресторане в своем истинном обличии?

И честно себе призналась — нет.

Глава 7

На следующий день я прилетела в речную долину. Оставила пак-ана (крылатый ящер, коренное животное Гебы — Прим. авт.) у кромки леса. С помощью магии слеветировала и положила на подмороженную землю убитую десятью минутами ранее косулю. Пак-ан покосился на меня желтым глазом с вертикальным зрачком: ждал команду.

— Ешь! — разрешила я.

Закрепив магический поводок, огляделась. Уловила слабую пульсацию Темного источника. Понятно, почему оборотни не обратили на него внимания раньше: слишком мал. Магическое поле легко можно списать на близкое соседство колдунов империи Санос.

А волки довольно неплохо обжились здесь. Я шла по пустынным улицам, разглядывая небольшие дома, ухоженные дворики. Все вокруг очень напоминало волчий поселок Денты: отсутствие заборов, уютные деревянные скамеечки или качели, беседки, припорошенные первым снегом. Везде чувствовалась заботливая рука хозяев.

Наверное, только пустые, темные окна указывали на случившуюся беду. В целом, ощущение от недавно осиротевшей деревни было жутковатое, но жалости я не чувствовала. В конце концов, жить рядом с Темным источником не самая лучшая идея для оборотней.

Впереди заметила отца, оглядывающего новые владения, но веселья в глазах было мало. Еще утром Алоиз шепнул по секрету, что адвокаты Стаха подали протест, и дело о клочке земли вышло на королевский уровень.

— …Пока адвокаты Карнеро грызутся с нашими, остальные волки во главе с Галичем ищут Анетту Метси, — добавил некромант в конце.

Я равнодушно пожала плечами:

— Ну и что? За нее уже внесли залог и выпустили из полиции. Есть свидетели, которые видели, как Анетта Метси покупала портальную рамку. Так что теперь она может быть где угодно, хоть в Камингаване (третий, мало заселенный континент Гебы — Прим. авт.).

Саламан с сомнением посмотрел на меня:

— Думаешь, Карнеро не сообразит, что Анетта Метси выкрала бумаги для Клетиса Кханы?

— Главное, чтобы он не сообразил, что Метси и Кхана — один человек, — возразила я. — Все остальное — мелочи. Адвокаты бессильны. Да, нервы потреплют, но договор настоящий и земли действительно наши.

Алоиз вдруг захихикал и сунул мне под нос гилайон:

— Посмотри! Кто-то выбросил в сеть ролик!

Я узнала Стаха и Герва, другие волки были мне не знакомы. Мужчины что-то обсуждали на повышенных тонах, активно жестикулируя при этом. По-видимому, все шло к драке. Рядом смеялся Алоиз:

— Это Тодор Крумов — вернерой (намесник альфы — Прим. авт.) Черных волков в Ласанге. Он говорит, что Карнеро засиделся на месте вожака: старый стал и подслеповатый. Советует ему обратиться к лекарям: мол, зрение подводит… и провериться на секретные болезни, — мужчина смущенно кашлянул. — В общем, Крумов хочет занять место альфы.

Я поморщилась от жужжания Саламана, не в силах расслышать, что ответил Стах, и застыла от ужаса, глядя, как на альфу, снимающего пиджак, бросился оборотень. Съемка оборвалась в том момент, когда волки упали на землю.

— Кто победил?

— А кто знает? — некромант чмокнул меня. — Умыла ты лайдира знатно!

Вывернулась из рук жениха и, сунув ему гилайон, пошла вперед. Я боялась за Стаха: живой он или нет, может, ранен?.. Нет-нет, точно жив, иначе новостные выпуски уже гремели бы. Все обошлось. Он сильный, он победил.

Я торопливо шагала по дороге, но Алоиз догнал меня, в подробностях расписывая насмешки и шпильки в адрес Стаха Карнеро, которыми сейчас был завален Сейпонет. Уже все знали, как некромантка облапошила оборотня. Скребануло внутри, когда вспомнила некоторые, особенно язвительные, высказывания в соцсети. Над Карнеро смеялись все: и волки, и маги, и обычные люди. Я не смеялась. Но я солгу, если скажу, что не испытывала удовлетворения от собственной ловкости и хитрости! Обвести вокруг пальца не лишь бы кого, а сильнейшего волка! Разве я не молодец?! Конечно, молодец… и лживая стерва!

На центральной площади было около десятка магов-отступников. Интересно, зачем они здесь?

А потом мимо меня протащили волчат. Я знала их. Они все были из Денты. Сабина и Марк, дети Герва Санторо, Ройс, единственный сын Ричарда Уолкера — начальника Дентской полиции, Отиль и Ханна, дочери Эвана Трейси, помощника мэра — пятеро перепуганных детей. Эти волчата дружили и всегда таскались вместе, облазив волчий поселок Денты и всю околицу, а теперь, заплаканные и замурзанные, вместе сидели в клетке.

Я сбилась с шага.

— Отец, что это значит?

Некромант обернулся, недовольно посмотрел на меня и поджал губы:

— Карнеро не хочет мирно вернуть мое.

Не удивил. Чтобы Стах и быстро сдался? Ни за что! Мой волчок будет биться до последнего. Я кивнула в сторону детей:

— А они причем?

— Волки хотят войну — они ее получат.

Вой волчат бил по ушам. И не только мне.

— Заткнулись, щенки! — мимо клетки прошел Алоиз Саламан, и что-то такое было в его взгляде.

— Ты убьешь их.

Это не было вопросом, скорее догадка. Отец даже не спорил, плотоядно посмотрел на детей:

— Это будет хорошим уроком всем зверям, кто здесь главный.

Но я была не согласна. С сомнением уставилась на некроманта:

— Ты знаешь, кто их отцы? Представляешь, сколько шума наделает убийство этих волчат?

Клетис и Алоиз переглянулись и одинаково гадко заулыбались.

— Стае Черных послан ультиматум: или они отказываются от всяких притязаний на эти земли и до полуночи приносят нам заверенное нотариусом мировое соглашение, или смерть щенков.

— А если волки согласятся?

— Вряд ли успеют, — самоуверенно заявил Алоиз и тут же замолчал под осуждающим взглядом отца.

Я выпрямилась, подперев бока руками. Что затеяли некры, пока я моталась по королевству, путая следы Анетточки?

— Что значит «вряд ли успеют»?

Смотрела на отца, и Клетис Кхана спросил меня:

— Как называется это место, дочь?

— Навад-ан-Саламин, что значит «Утраченное зеркало богов».

Кхана насмешливо выгнул бровь:

— Скажи ты это зверям, они бы вряд ли поняли, о чем речь, — и пояснил: — Миадоу — так называется эта деревня у волков. А мы будем ждать их в Миаду, крохотном городке на севере нашей империи, — от улыбки некроманта по коже побежали мурашки. — Подумать только! Нет одной буквы в названии — и ты уже бежишь совсем в другую сторону.

— И что ты скажешь волкам?

— Ничего. Договор написан магическими чернилами. К этому времени их сила обнулится волчьей кровью и лишняя буква исчезнет… Кстати, нам пора. Ты с нами?

Я молча наблюдала, как отец «прокалывает» пространство, как другие маги перемещают клетку через вибрирующее марево, и шагнула следом. Мы оказались не в самом городе, а в большом заснеженном поле, с одной стороны окаймленном редкой полосой деревьев. Миаду тысячами огней переливался в паре километров от нас: небо над ним было не сине-черным, а сине-золотым.

Рядом суетливо пробежали двое некров-отступников, постоянно оглядываясь назад. Не удержалась и я. По моей спине пробежал холодок, когда увидела жертвенный камень.

— Вы с самого начала знали, что не вернете детей, — в упор посмотрела на мужчин.

Отец фыркнул:

— Отказаться от такой добычи?

Алоиз Саламан добил:

— А из шкурки старшей девчонки сошьем тебе муфту.

— Муфту? — я потерянно глянула на девочку-подростка в клетке.

— Черную, — кивнул мой жених, улыбаясь. — Говорят, зима в этом году будет суровая. Не хочу, чтобы ты обморозила пальчики.

Они с отцом пошли к алтарю, а я осталась, не в силах отвести глаз от детей, обреченных на долгую, мучительную смерть. Самая младшая, пятилетняя Отиль заметила меня. В глазах этого ребенка был страх и понимание, что ее ждет. Девочка глухо то ли выдохнула, то ли простонала и прижалась к сестре.

Наверное, именно тогда я все решила для себя. С бешенно бьющимся сердцем подошла к клетке и взмахом руки открыла магический замок:

— Выходите!

Дети дернулись, неуверенно переглянулись и вышли следом за самой старшей — Сабиной Санторо. Шестнадцатилетняя девочка с опаской смотрела на меня. Я криво усмехнулась:

— Убежать вы не сможете да и некуда.

— И что теперь? — Сабина храбрилась, но дрожащий голос выдавал ее страх.

— Звони отцу, — я протянула гилайон. — Скажи, где вас искать.

Нас заметили.

— Люция, нет! Что ты делаешь?

Я даже не обернулась, по-прежнему смотрела на девочку:

— …И вызови Контроль: я уже не успею.

Топот ног, сдавленная брань: к нам бежали некры во главе с отцом. Я торопливо проговорила заклинание, стараясь не сбиться:

— Sirelesto ey folositse litsobosti tse eketsexili!

Волчат заволокло туманом, который в ту же минуту уплотнился, превращаясь в защитный купол. Алоиз, а следом и другие отступники швырнули огневики, но они отскакивали и развеивались тонкой струйкой дыма. Я со смешком отступила в сторону, наблюдая за происходящим. Дети визжали от страха, глядя широко распахнутыми глазами на вибрирующий от ударов щит. Отец, как и я, замер поодаль. Он ничего не делал: знал, что купол непробиваемый. Клетис Кхана смотрел на меня, а я на него. Краем уха услышала Сабину.

— … Папа? Папа, мы здесь! В Миаду! Вас обманули!.. Что? … Гилайон Анетта дала. Да, та самая. Только она сейчас выглядит по-другому, но я по запаху узнала и глазам… Она сказала позвонить тебе и в контроль какой-то, а я не знаю как…

Вот Тьма! Я едва не пропустила удар, направленный на меня. Кто это такой смелый? Амато Мартонелл?!

— … Она защищает нас!

Заклинания полетели в разные стороны. Дети пищали. Амато взвыл, хватаясь за живот. Так тебе и надо, увалень!

— … Папа, у них туман вместо лиц. И у Анетты тоже лицо пропало… Они отступники? Да?

Последнее, что услышала, было:

— Их все больше и больше… Я боюсь!

Потом стало не до волчат. Клетис Кхана коротко велел:

— Всем стоп! — повернулся ко мне. — Откуда у тебя это заклинание? Оно…

И некромант замолчал, недоговорив. По глазам отца я поняла: он обо всем догадался. Он знает, что я нашла ту тетрадь!..

Кивком подтвердила его мысли.

— Ты хорошо учил меня, отец! — я натянуто улыбнулась, готовясь к обороне.

Мне бы только продержаться до прихода Контроля!

Вспомнила про детей, уже будучи в эпицентре боя отступников с прибывшими магами из Департамента контроля империи. Черные мундиры мелькали рядом, занятые нападающими умертвиями. Я призвала рачетсов. Псы послушно замерли рядом, жадно зыркая по сторонам и желая вновь ринуться в гущу кровопролития.

— Волки уже здесь?

— Нет.

— Значит, бегом к волчатам и охранять до прихода стаи.

Призраки были недовольны, но ослушаться не посмели. Посмотрела им вслед — и чуть не осталась без головы. Резко отклонилась в сторону, падая на одно колено.

Женишок? Ах ты, гад!

Алоиз едва заметно споткнулся, когда я развернула гумхард — плеть силы, у которой от настоящей было только название да рукоять. Никаких веревок, никаких кожаных косичек — лишь чистая, извивающаяся змеей энергия. А еще это мое любимое оружие! Некромант достал и развернул свою плеть. Золотые нити извивались, сплетались, соединялись и также легко расслаивались вновь. Воздух рядом зазвенел, когда мерцающая плеть пролетела в сантиметрах пяти от моей головы. Саламан хорошо владел гумхардами, как и я: у нас был один учитель. Несколько витков над головой, чтобы придать плети силу и скорость, — удар! Успела отпрыгнуть назад. Алоиз меня пожалел: бил по ногам, чтобы потом повалить на землю и обездвижить. А я не жалела… Некромант взвыл, хватаясь за лицо. Я целилась по глазам, я попала. Когда маг опустил окровавленные руки, на его лицо нельзя было смотреть без содрогания. Да и чего теперь смотреть?! Взмах гумхарда — и тело Саламана было обвито золотыми нитями. Мужчина взвыл от обжигающей боли. Рывок — и куски рваной плоти разлетелись по земле.

Гневный рев отца я услышала с другого конца поля. Клетис Кхана отошел далеко от нас, круша имперских контролеров, он был уверен, что Алоиз со мной справится. Недооценил! Я улыбнулась, поворачиваясь к взбешенному магу. Почувствовал смерть преемника? Неудивительно, учитывая количество своей крови, влитой в Саламана!

Я понимала, что прерванный ранее бой с отцом следует завершить, и направилась в его сторону. Вокруг летали заклинания, хрипели раненые, ползли полуистлевшие трупы. Поднятые отступниками умертвия бросались на бойцов Контроля. Слышались крики, проклятия, хруст костей. А я видела лишь одинокую фигуру в черном, с дымкой, скрывающей лицо (жуткое ощущение, словно человек без головы), и непроизвольно ускорила шаг. Клетис Кхана пошел мне навстречу, а вскоре мы уже бежали, подгоняемые адреналином и ненавистью.

Краем глаза заметила появившихся волков. Они ринулись в бой с ходу, опрокидывая умертвия навзничь и отрывая им головы. Ко мне наперерез несся черный волк с оскаленной пастью.

Куда ты лезешь, зверь?! Это не твой бой!..

Волк прыгнул. И я тоже. Взлетев на пару метров, пронеслась над оборотнем и побежала дальше. Злой рык вдогонку.

Скажи спасибо, пес: ведь могла не просто перепрыгнуть, а переломать тебе хребет!..

И вот, когда нас с отцом разделяло метров десять, он бросил «Молот Нокса». Проклятье! Я успела выставить щит, но он не помог. Невероятная сила отнесла меня метров на пятьдесят, прежде чем я успела выкрикнуть контрзаклинание:

— Gikan sa!

«Молот Нокса» развеялся в воздухе, и я смогла нормально вдохнуть. Торопливо отыскала глазами отца: Клетис ворожил. Когда я поняла, что он собирается сделать, — грубо выругалась. Из земли вылезал гоблин, вернее мертвый гоблин — умертвие высшего порядка. Без моей нежити тут не обойтись.

— Реранг! Тосанг!

Рачетсы предвкушающе взвизгнули, выныривая из подпространства.

— Развлекайтесь, девочки!

Пока мои псы отвлекали умертвие, я пошла дальше. Кто-то, вскинув руки, бросился ко мне. Гумхард был наготове, и едва я заметила дымку вместо лица, ударила. Оседающее тело с печатью смерти осталось за моей спиной. Спустя пару секунд уже другой отступник шагнул в нашу сторону, но и он не успел ничего сделать. Отец молча наблюдал за тем, как я сжала кулак, останавливая чужое сердце, равнодушно проследил за падающим трупом и перевел спокойный взгляд на меня. Между нами оставалось метров пять, не больше.

Клетис грустно улыбнулся:

— Зря ты это сделала.

Я пожала плечами:

— Возможно.

И ударила плетью наотмашь…

Магический резерв стремительно пустел. Накатила дикая усталость. Раненый бок ныл все отчетливее. Проклятие, «пойманное» мною, уже начинало действовать: дышать становилось все труднее. Я слышала громкое дыхание отца: он был совсем рядом. Плети стали бесполезны. Появился тридент — оружие ближнего боя, похожее на согнутый трезубец, но куда опаснее. Помимо острых лезвий и зазубрин на зубцах, был еще магический заряд. Мы кружили по выжженной, черной земле и обменивалиськороткими ударами, словно примериваясь к силам соперника. Потом одиночные удары заменили серии. Запел свою кровавую песню металл. Между сталкивающимися разрядами проскакивали небольшие молнии. Мои руки дрожали от напряжения. Это, пожалуй, самое трудное во владении тридентом: удержать оружие во время магического удара. Звон, треск и наше сбившееся дыхание. Металл начал нагреваться, реагируя на нежить. Да уж, чего-чего, а нежити этим вечером хватало: умертвия, не чувствуя боли, страха, подчиняясь только приказам своих хозяев-некромантов, безостановочно бросались на боевых магов из Департамента. Заклинания превращали их в пыль, мечи кромсали на части. Но иногда нежити удавалось прорваться. Я услышала предсмертный крик несчастного, разорванного заживо. А на меня вдруг бросился черный волк. Какого котса?! Ушла в сторону от оскаленной пасти и ударила зверя металлической рукоятью тридента. Болезненный визг в ответ. Я едва-едва успела поднырнуть под опасные зубцы отцовского оружия. Краем глаза заметила, как, встряхиваясь, поднимается оборотень. А потом увидела отца, приготовившегося к решающему удару. Сбоку угрожающе зарычал волк, тоже готовясь к броску… Я смогу отбиться только от одного: или зверя, или отца. Кто опаснее?! Кто страшнее?!. Предвечная Тьма!!! Да пошло оно все!!!

Я прицельно метнула тридент в Клетиса Кхану. Одновременно с броском острая боль обожгла шею и плечо. Громкий крик сменился стоном. Не сразу сообразила, что кричала я. Волк тут же отскочил, и за ним я увидела шатающегося некроманта. Значит, попала! Не удержалась от счастливой и, наверное, в этот момент ненормальной, глупой улыбки. Шансов у отца не было: мой тридент делался под заказ, и вдобавок ко всему зубцы были пропитаны ядом дагханы — самой ядовитой змеи в мире.

С разодранным горлом, захлебываясь собственной кровью, я вошла в Грани.

Глава 8

Грани — это Грани. Там нет времени. Там нет того, что кажется нам незыблемым и вечным: верх-низ, тепло-холодно, весело-грустно… Все эти понятия теряют смысл. Ходить вниз головой было даже интересно… Хотя может и не вниз головой, кто знает? Это же Грани. Я знала, что не одна здесь, и в тоже время никого не видела. На зов никто не отозвался, даже рачетсы. А ведь это их дом!

Вначале, когда сознание вернулось, я слышала невнятный шепот, но не разобрала чей. Грани слоились, шелестели, словно листы бумаги, когда их пропускаешь через пальцы, чтобы пересчитать.

Я не ощущала тела, наверное, потому что оно умерло. Но инстинкты сохранились: подошла к мутно-белой стене, неуверенно коснулась. Она была не твердой и не газообразной — что-то среднее. Одни стены пропускали в себя мои пальцы, другие — нет, я не чувствовала никакого сопротивления, но рука оставалась на прежнем месте.

Когда кто-то или что-то схватило мою ладонь и рвануло на себя, я даже испугаться не успела. Голова прошла сквозь туман — и я заорала как резаная. Жуткая окровавленная морда без кожи, с бешенно вращающимися глазными яблоками! Я вырвала руку из этого живого месива и отпрянула. С размаху грохнулась на пол. Боли не было. Да я, наверное, и не обратила бы на нее внимания, вытирая руку от красной слизи… Мои движения затормозились, пока мозг пытался найти объяснение происходящему. Я стирала слизь кусками того самого тумана, из которого здесь состояло все. Грязно-розовые сгустки падали вниз и тут же впитывались в пол со странным чавкающим звуком. Как-то стало не по себе, я медленно поднялась с колен и, пятясь, пошла прочь. Оказалась в очередной ячейке Граней. Никого. И кто-то рядом. Кто? Кто-то, как и я, потерявший смертную оболочку?..

Я бродила по этим ячейкам, камерам, клеткам, капсулам — не знаю, как еще их можно назвать — уже больше недели. Я не встретила ни одной души. Я не хотела есть, я не хотела пить, не было никаких желаний. В один из дней просто пролежала на полу… или на потолке, тут же не разберешь. Ничего не изменилось. Это «ничего» стало давить. Поднявшись на ноги, упрямо пошла вперед. Я шла, шла, шла… и снова шла, шла… Переходила из клетки в клетку. Даже появились мысли, что я хожу по кругу. Ноги гудели. Иногда мне казалось, что за полупрозрачными стенами кто-то стоит и смотрит на меня. Я подбегала — никого. И снова шла, шла… Одни ячейки меня пропускали, другие — нет. Интересно почему? В конце концов, мне стало казаться, что я брожу здесь уже месяцами.

Села на пол, опираясь на туманную стену очередной клетки. Нет, я не устала, просто надоело. Почувствовала подкрадывающееся отчаяние. Задрав голову вверх, закричала:

— Эй! Здесь кто-нибудь есть?!

Отозвалось только эхо:

— …Есть…

— …Есть…

Я тяжело вздохнула и устало опустила голову.

Какое-то время ничего не происходило: ни звуков, ни шорохов, а потом… Сквозь стену я увидела силуэт. Отец! В том, что это именно он, не сомневалась ни секунды. Силуэт медленно приближался к стене, вот уже заметны очертания глаз, рта… Еще миг — и мы встретимся лицом к лицу, но неожиданно Клетис Кхана замер. Я видела, как он пытается преодолеть туман и не может. Удар — и стена завибрировала. А Кхана вновь пытался пройти ко мне, он водил скрюченными пальцами по туману, разрывая его. Я видела, как истончается преграда, и коготки животного страха царапнули по спине. Кхана пришел за своим убийцей! За мной! В ужасе побежала прочь. Я бежала и бежала, а добежать до стены не могла. Как? Здесь длина метров семь-восемь! В отчаянии прыгнула.

Новая клетка. Я стояла и злилась на себя: чего орала? Забыла, куда попала?.. Краем уха различила тихое шуршание. Сглотнула, глядя на кусочки мертвой плоти, которые ползли друг к другу, складываясь вместе, как детский конструктор. Вот уже видна… мужская рука. Тьма! Это что?!.. Алоиз Саламан?! Я попятилась, но до стены не дошла: пол вдруг перестал быть твердым, и я провалилась по колено. Стала выкарабкиваться, а «конструктор» продолжал собираться. Уже видны грудь, и рука, и шея. Я увязла в тумане, словно в болоте. Обрубок моего жениха медленно полз ко мне, еще немного — и посиневшие пальцы дотянутся до моего лица. Я с визгом нырнула в туман, проваливаясь в новую ячейку.

Что будет здесь? Медленно поднялась на ноги, оглядываясь по сторонам. Ничего. А когда, закончив осмотр, перевела дух и собиралась шагнуть вперед, потрясенно замерла. Прямо передо мной лежала мертвая девушка. А рядом на коленях раскачивалась чья-то сгорбленная фигура. Из тумана выступил силуэт в знакомой черной мантии. Я открыла рот, наблюдая за происходящим. Потому что это все была Я!!! Это МОЁ тело лежало на земле. Это Я сидела рядом и смотрела на себя странным застывшим взглядом. Это Я в мантии некроманта готовилась к обряду.

Сгорбленная фигура подняла на меня осуждающий взгляд:

— Ты опять прогуляла лекцию магистра Тавага?

Я нервно дернулась, вспоминая старого преподавателя, которого терпеть не могла во времена учебы. И это было взаимно. Он достал меня так, что я чуть не бросила Академию. А потом придумала, как отомстить… Подставить старика, который славился своей принципиальностью, было не так трудно, как может показаться на первый взгляд. Я всего лишь хотела, чтобы магистр отстал от меня, а он ушел из Академии и через полгода умер.

— Я отработала, — жалко проблеяла я, опуская голову под грузом вины.

— Зачем ты убила Гендра Сихха? Он тебе ничего не сделал, — я-некромант обвиняюще посмотрела на меня.

— Сихх отравил престарелую мать ради наследства и меня собирался убить, чтобы не выдала его тайну, — стала оправдываться я.

— Его мать тяжело болела. Он пытался найти лекарство!

— Ему надоело ждать ее смерти!

— А за что ты убила отца? — мой посиневший труп на полу открыл глаза.

— Иначе он убил бы меня!

— Какая возмутительная ложь! Это неправда! — закричали все трое. — Это твой отец. Он всегда любил тебя!

Заболели уши. Мозг взрывался от их воплей. Я трясла головой, словно пыталась разогнать полчище мошек, пока не наткнулась на стену. Почему-то ждала, что она затвердеет и не пропустит меня, — нет, туман мягко обнял за плечи и потянул в новую ячейку. Я замерла, прислушиваясь, оглядываясь и пытаясь отдышаться. Оказалось, что некоторые чувства вернулись ко мне. Вина. Раскаяние. Сожаление. Я уже сама сомневалась: правильно ли сделала, что убила Алоиза и отца. Может, стоило попытаться убедить их отпустить волчат? Вдруг убедила бы?! Что это вообще были за психоячейки? Муки совести? Количество вопросов росло, а ответов не было.

…Не знаю, сколько я уже здесь, сколько ячеек обошла. Они все похожи и не похожи. В этой, например, мои ноги словно увязли в песке, пока прошла к другой стене — устала как собака. Где же мои рачетсы?!

Новая ячейка. Здесь пол гладкий и блестящий, как зеркало. Мои шаги звонким эхом отражались от Граней.

— Dxomn! — выкрикнула я заклинание призыва призрачных псов, не особо надеясь на успех.

А потом услышала лай. Мои девочки! Я запрыгала от радости. Наконец-то!

— Тосанг?! Ко мне! Реранг, иди сюда!

Рачетсы влетели в ячейку, радостно виляя короткими хвостами. Как же мне их не хватало! Обнимала костлявые бока своих слуг, жмурясь от счастья. Впервые спокойно легла отдохнуть, умостившись под боком у Реранг. Немного погодя спросила:

— Что теперь?

Рачетсы молчали. Задрав голову, посмотрела на Тосанг:

— Я не видела Проводников. Почему? Они же должны встречать души?

Та недовольно рыкнула, но ответила:

— Вы застряли между Гранями и миром живых.

— То есть, я не умерла?

— Ваша жизнь висит на волоске, — пояснила Реранг.

— И как быть?

Призраки промолчали. Да, есть темы, запретные для жителей Граней.

Я впервые заснула здесь, доверившись своим псам, но проснулась одна. Стала думать. Может, мне самой надо решить: жить или умереть? А я не знала, чего хочу. Я столько лет жила одной целью, что теперь, добившись ее, не понимала, что делать дальше. Сидела в центре нынешнего пристанища и вспоминала свою жизнь. День и ночь. Свет и Тьма — в моей короткой судьбе они сплелись неразрывно. Я привыкла считать себя Темной. Ведь я некромант-отступник, хоть и не принесла ни одной человеческой жертвы. Тьма закрывала мое лицо снаружи, а внутри ее не было: я не пускала. Но и Светлой меня не назовешь из-за некромантского дара. К тому же в моей недолгой жизни были поступки, которыми вряд ли можно гордиться. Вспомнить хотя бы психоячейки… Ладно, а если я хочу вернуться? Где здесь выход? Как выбраться из Граней? Я неуверенно посмотрела по сторонам и наугад шагнула к одной из стен. Никакого выхода. Лишь новая ячейка.

Блуждать по Граням вскоре прискучило. Рачетсы больше не появлялись. Спала одна. Одной плохо. Даже здесь, в Гранях, мое одиночество имело тот же гнилой привкус потерянности, что и в мире живых. Меня никогда не теряли, но отчего-то я хорошо представляла каково это, когда ты потерялся, а тебя никто не ищет. И ты боишься, что тебя не найдут, не потому что не смогут, а потому что не захотят искать.

Прислонившись к туману, я переживала, мучилась. Но потом уловила какой-то странный гул и прислушалась. Сначала едва различимые звуки постепенно яснели, обретая четкость, форму, смысл…

— … А потом по этой пленке такие черточки красные побежали… — распинался звонкий мальчишеский голосок.

— Руны, — подсказал другой, девичий голос.

— А дядька как закричит: «Это купол Мораны!» А Анетта такая…

— Не Анетта, а Люция, — поправила девочка.

— А Люция говорит: «Знаю. Его не снимет никто, кроме меня», — продолжал рассказ Марк Санторо. — А ее отец: «Но ты кое-что забыла. Купол Мораны развеется после смерти создателя». А Анетта…

— Не Анетта, а Люция, — в который раз поправила брата Сабина.

— А Люция спрашивает: «Ты убьешь меня, отец?» А он: «Придется», — в голосе Марка проскользнуло отчаяние, быстро сменившееся восхищением: — И она руками — раз!.. И тут черепа зеленые как бросятся друг на друга! Анетта с отцом…

— Люция, — терпению Сабины можно было позавидовать.

— …Люция с отцом по воздуху побежали и исчезли в зеленой воронке! Круть!!! А в нас начали заклинания швырять!.. Тыдыщ! Тыдыщ! А куполу хоть бы что! Те дядьки так злились. А потом прибежали две такие здоровые черные собаки из костей, зарычали на магов — и все убежали. А собаки сели рядом и… все-е-е.

Действительно, все. Голова раскалывалась. Болела спина и шея. Еще невыносимо ныла грудь, словно были сломаны все ребра. Потрогала — а тела нет!

И вновь здравствуйте, Грани!

Никуда больше ходить не хотелось. Легла, свернувшись клубочком…

— …Очнись!.. Открывай глаза!

Душащая, выдирающая нутро боль. Каждый вдох — пытка.

— Больно!

— Скоро пройдет. Пей!

Я жадно глотнула воду и поперхнулась от спазмов в грудной клетке.

— Это остатки проклятия, которое попало в тебя. Потерпи немного, скоро…

Голос растворился в темноте — и снова Грани. Меня еще несколько раз выдергивал из них тот же голос. Последнее, что помню, далекий жалобный вой моих рачетсов.

И я открыла глаза. Серый потолок. Запахи крови и смерти. Пересохшее горло. Чья-то размытая фигура. Не разглядела сразу, потом узнала:

— Герв Санторо?

Оборотень нахмурился и исчез. Появился другой:

— Очнулась?

Стаха Карнеро я не могла не узнать.

— Наверное… Сколько я провалялась?

— Часа три.

— Сколько? — не поверила я.

По моим ощущениям прошло около месяца!.. Грани! В них время закручивается в причудливые узоры: и день может тянуться год, а столетие пролетит за минуту.

Мужчина замер в шаге от кровати, на которой я лежала:

— Рассуждать здраво способна?

— Мне проклятие в грудь прилетело, а не в голову.

Карнеро перекосило:

— У меня две новости.

— Начни с хорошей.

— Они обе плохие, — разочаровал Стах. — Первая: ты теперь оборотень.

Что?.. Как?.. Почему?..

Но вслух смогла выдать только:

— Вот как?

— Укушенный, — уточнил волк.

— Вот как? — в этот раз получилось совсем жалобно. — Кто меня укусил?

— Я, — Карнеро сунул руки в карманы. — Извини, не признал в мелкой, худосочной девчонке в призрачной маске шикарную блондинку Анетточку.

Я скривилась: шутник! Нашел время!

— Какая вторая новость?

— Здесь везде Контроль шастает, добивает нежить и ищет твоих сбежавших подельничков.

— И?..

— Они скоро будут здесь. Решай: или ты сдаешься, и тебя казнят как некроманта-отступника. Или ты признаешь меня своим альфой, и твоя защита становится моей задачей.

Я задумалась:

— Что ты недоговариваешь?

Волк не стал ничего скрывать:

— Ты входишь в мою стаю на правах омеги.

Я знала, что в стае оборотней существует строгая иерархия. Есть альфа — самый сильный зверь, два или три беты — вторые по силе, основная часть — гаммы. И были омеги — волки, по каким-либо причинам ставшие изгоями: или нарушившие законы, или прибившиеся из других стай. Ими помыкали все. На них смотрели как на неодушевленные предметы. В доме Карнеро служили двое таких: Нилс Буш и Тира Фиртель. Я помнила, как Эмерик Галич по вечерам приказывал маленькой худенькой волчице следовать за ним, и она покорно шла, потому что омега не могла сказать «нет», не имела права отказать тому, кто выше по рангу.

— То есть никаких прав? — нервно хохотнула и тут же зашипела от боли в груди.

— Решай!

Наверное, я трусиха, потому что выбрала жизнь волчицы, жизнь оборотня — того, кого недавно даже не считала ровней себе.

Я выбрала ЖИЗНЬ. Я всегда ее выбирала.

Глава 9

— Ваше полное имя?

Сотрудник Департамента Контроля был изрядно потрепан и сильно уставший, неопределенного цвета волосы сбились в грязные космы, тонкое лицо в саже и пыли. Мундир в некоторых местах подпален и порван. Да уж! Досталось сегодня всем. Мое молчание затянулось, и мужчина оторвал взгляд от бумаг. А глаза у него красивые: синие, с густыми ресницами…

— Назовите ваше полное имя!

— Люция-Анна-Гаруш-Кабира Кхана си Эррера.

Мужчина напрягся. Знает, кто перед ним. Потом начал быстро писать.

— Это все твое имя? — не выдержал Герв.

— Полное, — пояснила я, — домашние зовут меня Люция.

Но кое-кому было не до смеха. Кто знал, что больше двух имен получали маги, владеющие несколькими стихиями или дарами.

— Сколько? И какие?

— Три: Вода, Металл, Смерть.

Малость ошеломленный взгляд. Потом новый вопрос:

— Клетис Иадор Кхана си Эррера?..

— Мой отец.

— ВЫ убили его?

— Да.

— Почему?

— Иначе он убил бы меня.

— За что?

Я опустила голову. Контролер вздохнул:

— Леди Кхана, я должен арестовать вас.

— Невозможно, — вмешался Стах Карнеро. — Эта женщина — укушенный оборотень. Как ее альфа я категорически возражаю против ареста.

— Она еще человек! — возразил маг.

— Осталось несколько часов, и трансформация полностью завершится.

— Вот тогда и поговорим, — безапелляционно заявил военный, и в лечебную палату вошли бойцы Департамента.

Меня забрали в полицейское отделение города Миаду. Я сидела в одиночной камере. Вернее лежала. Грудь после проклятия Клетиса Кханы болела не переставая. Рядом с узкой койкой стоял тазик, в который я то и дело сплевывала черные сгустки крови.

Мысли кружились в голове, словно рой пчел. Итак, что мы имеем? Мертвого отца-отступника — раз, мертвого жениха-отступника — два. И я, не мертвая, но тоже отступница — три. Фиговый расклад! А еще я оборотень. Это сразу и четыре, и пять, и шесть. Потому что для магов империи зверолюди — вообще существа второго сорта. Если Карнеро не поможет, меня ждет только одно — смерть. Это он точно заметил. Выкрутиться не удастся: половина боевых магов Департамента видела меня в маске отступника. Остается надеяться на показания волчат: я же им помогла!

В замке заскрежетал ключ. Я торопливо села, поправляя одежду. В камеру вошел тот самый мужчина, который арестовал меня:

— Как вы себя чувствуете? — он задержал взгляд на тазике.

— Спасибо, хорошо. С кем имею честь разговаривать?

— Мадж (военное звание — Прим. авт.) Имрус Зарев.

— Мое имя вам уже известно. Жаль, что нам довелось познакомиться при таких неприятных обстоятельствах, — вежливо улыбнулась.

— Мне тоже, — контролер улыбнулся в ответ и подошел к зарешеченному окну. — Вы знали, что Клетис Кхана возглавляет отступников?

Я сморщилась, отводя взгляд:

— Догадывалась.

— Как давно вы приняли Тьму? — вдруг спросил боевой маг.

— Год назад была представлена ей.

— Всего?

В ответ на его удивление пожала плечами:

— Я не особо хотела этого, но моим мнением никто не интересовался.

— То есть обряд Погружения вы не проходили?

— Нет, — я с надеждой посмотрела на мужчину. — Только Представление Тьме и Посвящение.

Он поморщился:

— Плохо!

Я нервно засмеялась:

— Мадж Зарев, я — наследница рода Кхан. Я поступаю так, как велит семья. Мое Посвящение Тьме было вопросом времени. Я и так протянула куда больше, чем сама надеялась.

Маг спокойно выслушал эмоциональную тираду.

— Почему вы убили отца?

Неопределенно повела плечом и заговорила о другом:

— Я помогла детям, не позволив принести их в жертву. Вы догадываетесь, сколько магсилы принесли бы пять волчат на алтаре?

Зарев нахмурился:

— Хватило бы, чтобы сровнять горы Байани с землей.

— Точно.

— И за это ваш отец хотел вас убить? — предположил военный.

Я неуверенно пожала плечами:

— Не думаю, что убить, но наказал бы так, что смерть показалась бы мне счастьем.

Имрус Зарев помолчал, внимательно разглядывая меня.

— Я говорил с волчатами… Они рассказали, что это вы дали гилайон и велели вызвать нас. Почему?

Я отвела глаза.

— …Не знаю, почему вы переметнулись на другую сторону, Люция, — маг вдруг заговорил тихо, доверительно, как с давней знакомой. — Но благодаря вам, мы практически полностью уничтожили отступников империи. А вы убили их главаря.

Скептически посмотрела на него:

— Вы серьезно думаете, что все отступники уничтожены?.. Тогда рано радуетесь, Имрус. Уж поверьте мне.

Я зашлась кровавым кашлем, и мужчина пошел за тюремным лекарем. Но вернулся он не с лекарем, а с Карнеро и еще двумя незнакомыми волками. Камеру открыл полицейский, пока в коридоре маг ругался с оборотнями. Я привстала, прислушиваясь к словам. Мадж Зарев был зол:

— Леди Кхана — подданная империи Санос. И судить ее будут по нашим законам.

Один из оборотней холодно заметил:

— Мадж Зарев, на основании Положения, подписанного главами восьми государств, в том числе и императором Сарфоломеем, смертный, укушенный оборотнем и прошедший трансформацию, не является более человеком и попадает под юрисдикцию законов местной стаи.

— Она еще не оборотень! — упирался маг.

Другой незнакомец протянул ему лист с распечаткой:

— Это результаты анализа крови. 90 %, что перед нами Черная волчица.

Я догадалась, кто это: поверенные Стаха Карнеро. Первый адвокат подошел ко мне:

— Люция Кхана, вы в прошлом сильный маг и присутствие трех волков не помешало бы вам продемонстрировать небольшое колдовство. Попробуйте!

Я попробовала (честно говоря, самой было интересно: получится или нет?) и пораженно смотрела на собственные руки. Сколько ни старалась — с них не сорвалось даже крохотной искорки магии. Растерянно посмотрела на незнакомца. Тот ободряюще улыбнулся мне:

— Вы оборотень, ваша кровь блокирует магию, — и повернулся к Зареву. — Мадж, у вас еще есть сомнения?

Контролер сокрушенно качнул головой, отворачиваясь.

Выходила из тюремной камеры с опаской, не зная, чего ожидать от оборотней, окруживших меня. Пытливо глянула на Стаха, но лайдир не заметил мой взгляд или сделал вид. Я шла по коридору, а мимо проводили пойманных отступников. Если бы взгляды могли убивать, я была бы уже мертва. Мы вышли из городской тюрьмы и сели в автолет. Адвокаты, попрощавшись с альфой, улетели в южном направлении, а мы собирались, как я понимаю, в Денту. Пересиливая боль, посмотрела на разом посуровевшего Карнеро:

— Стах, мне нужно домой.

— Еще чего! — довольно грубо ответил волк.

— Мне нужно в лабораторию отца. Как только в империи узнают о его смерти и о моем аресте, в замок ринутся все кому не лень. А там очень опасные вещи. Их надо уничтожить.

— Доказательства вины? — ехидно поинтересовался Санторо с водительского места.

Я начала злиться.

— Какие доказательства, Герв? Меня весь боевой состав Департамента видел на поле в маске отступника. Заявись сюда Светлый архимаг — мне это уже не поможет! — посмотрела на Стаха. — Нельзя, чтобы записи Клетиса Кханы попали в руки отступников. Да и вообще в любые другие! Где гарантия, что в Департаменте их уничтожат? А если захотят сохранить в Архиве? При большом желании туда можно попасть! — перехватила внимательный взгляд. — Ты не представляешь, какие страшные вещи делал мой отец просто ради научного интереса. Если хотя бы часть его разработок попадет в руки последователей, мало никому не покажется. Или ты тоже, как Имрус Зарев, наивно полагаешь, что все маги-отступники собрались сегодня у стен Миаду?

— Тебе видней.

— Вот именно! — я прищелкнула пальцами. — Поверь, они везде. В императорской свите, в Департаменте контроля, в каждой мало-мальски значимой госструктуре.

— Уверена?

— Я — да. А ты уверен в Контроле?

И Карнеро решился.

— Хорошо, но я иду с тобой.

Облегченно выдохнула:

— Да на здоровье! Можешь еще и бет своих взять: помогать будут.

Не было времени лететь через пол-империи. В первый момент я по привычке начала плести заклинание Иглы, чтобы проколоть пространство, но волки остановили меня, напомнив про мою новую немагическую сущность. Маюров принес портальную рамку. Я спокойно вошла в слепящее марево, не сразу сообразив, почему напряглись оборотни. Только потом вспомнила про менсах, удерживающий магию. Да, для нас… Точнее для всех рас, кроме зверолюдей, любые портальные рамки совершенно безобидны. А вот если оборотень воспользуется поврежденной рамкой, то… смерть, мгновенная и окончательная.

Мы вышли в метрах ста от замка. Он возвышался на холме и был заметен издалека, старый, древний, построенный в начале Второй эпохи. Я тоскливо смотрела на вековые камни, хранившие род Кхан не одно столетие, понимала, что уже нескоро попаду сюда вновь. Шла по дороге, вымощенной гранитными плитками, как никогда остро ощущая, какие они твердые, почти вечные, думая о том, сколько ног по ним прошло. А мои, возможно, ступают последний раз. Защита замка меня пропустила беспрепятственно, лишь на несколько секунд осветилась красноватыми всполохами. Но моя кровь осталась моею. Карнеро с бетами шаг замедлили, подозрительно разглядывая защитный Полог, но все-таки ступили на мост. Ворота с тихим скрипом сомкнулись за нами. И мне как-то сразу стало спокойнее и увереннее. Мы с волками быстро шагали по дорожке к замку. Краем глаза я видела, как лайдир задрал голову, разглядывая замковые башни. Не удержалась от улыбки, вспоминая с каким апломбом он расхваливал свой «дворец».

— Хм-м-м, — Карнеро повернулся ко мне. — Представляю, как ты тогда смеялась надо мной и моим домом!

Не поняла: я что, вслух говорила?

— Стах?

Но он ушел вперед, а рядом оказался Эмерик Галич:

— Оборотни умеют ментально общаться. Ты не знала?

«Твою мать!» — грубо выругалась, наплевав на воспитание. Я совсем забыла про чтение мыслей, подвластное зверолюдям. Да, был у них такой апгрейд, выражаясь современным языком. Это получается, они слышат все, что я думаю?!

— Да, — Галич кивнул. — Учись ставить ментальные щиты, девочка.

Еще оставалось метров пятьдесят до замка, и двери приветственно распахнулись. Звери словно споткнулись, не в силах скрыть потрясение, когда вместо живых слуг увидели умертвия.

— Юная госпожа! — дворецкий, служивший Кханам еще при жизни, склонился в поклоне. — Рад вашему возвращению!

— Привет, Лаки, — торопливо прошла внутрь и огляделась. — Защита в порядке?

— Цела.

Я удовлетворенно кивнула.

— Хорошо. Эти нелюди со мной.

— Да, госпожа.

Уверенно шагала по залам. Волки шли следом, и я кожей чувствовала, как им некомфортно, как давят их высоченные стены с узкими витражными окнами, как угнетают 24-рожковые люстры с хрустальными подвесками. Казалось, оборотни едва сдерживаются, чтобы не рвануть обратно. И лишь раз они проявили интерес к окружающему интерьеру. На одной из стен висел огромный, в человеческий рост, портрет. Мужчины переводили недоуменные взгляды с меня на женщину, изображенную на полотне. Я улыбнулась:

— Это моя мать!

Санторо тряхнул головой:

— Первородный!.. Словно одно лицо!

И мы пошли дальше, спустились в подземелье одной из башен. В дверях лаборатории я провела запястьем по острому выступу. На коже набухли кровавые капли и тут же впитались в металлическую пластинку, по которой побежали руны, считывая информацию о владельце крови, то есть обо мне. Защита лаборатории «думала» дольше, но все-таки открыла замок. Я повернулась к напрягшимся мужчинам:

— Там много того, что может шокировать. Но давайте сейчас обойдемся без замечаний и вопросов. Очень вас прошу, делайте то, что я буду говорить. Времени мало.

… Хорошо, что предупредила их. Остатки тел (хотя кости принадлежали животным) настроения оборотням не добавили. Плевать! Я прошла к письменному столу, бросила куртку на кресло. Повернувшись к огромному камину, щелкнула пальцами:

— Maollo!

Ничего?! Повторила заклинание огня погромче, а потом вспомнила, кто я теперь.

— Проклятье! — и позвала. — Лаки!

Умертвие тут же оказалось рядом:

— Госпожа?

— Зажги огонь.

Пламя вспыхнуло, словно здороваясь со мной. При отце камин горел всегда, неважно, какая пора года была за окном. А сейчас камин горит, а Клетиса Кханы нет… и больше никогда не будет. Тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли. Умертвие стояло рядом, ожидая дальнейших приказаний.

— Лаки, ступай к воротам. Кто бы ни появился, тяни время.

— Да, госпожа!

В огонь полетели многолетние записи, дневники, схемы проклятий и заклинаний. Жалела? Не знаю. Не было времени об этом подумать. А пламя с неутолимым голодом заглатывало все новые и новые бумаги.

Небольшую черную тетрадь, исписанную мелким отцовским почерком, я бросила в камин сама. Стояла и смотрела, как скукоживаются, темнеют листы бумаги, как проваливаются огненными пятнами написанные слова и знаки, как исчезает главный кошмар моей жизни.

Рядом суетились оборотни, о чем-то тихо переговариваясь. Когда из огня выскочил Лаки, мужчины шарахнулись от камина в разные стороны.

— Госпожа Люция, у ворот контролер Департамента. Он настаивает на встрече, говорит чрезвычайно важно.

Я оглянулась. Работа кипела. Волки с азартом таскали к камину стопки листов и тетради. Понятно, что помогали не мне, а были рады возможности насолить некромантам, уничтожив, по сути, бесценные знания.

— Его имя Аким Двойрин, — добавил Лаки, услужливо заглядывая мне в лицо.

— Не слышала о таком. А вы?

Оборотни переглянулись и пожали плечами. Я нахмурилась:

— Что ж, отказать контролеру я не имею права. Пропусти.

Я бегом направилась в зал встречать визитера.

— Герв, за мной! — велел Стах, шагнув следом.

Едва я остановилась в центре гостиной, как появился Аким Двойрин, полноватый мужчина средних лет. Его лицо не было мне знакомо. Маг горестно вздохнул:

— Леди Кхана, я к вам с печальными новостями, — он запнулся, глядя за мою спину, где стояли оборотни.

Я даже не успела принять скорбный вид: Санторо толкнул меня на пол. Надо мной пролетела едва заметная дымка. Это что? Проклятие?.. Я действительно теряла магическое зрение, зато отлично видела, как Карнеро убивал Двойрина. Зрелище было жутким даже для некроманта, благо, что недолгим. Огромный черный волк просто перекусил человеку шею. На пол хлынула горячая кровь, я чувствовала ее тепло и приятный запах. Нахмурилась, путаясь в собственных ощущениях, и машинально протянула руку Санторо.

— Его не было в Миаду, — пояснил Герв, помогая мне подняться. — Он не знал, что это ты выдала отступников и убила отца.

— Скорее всего, здесь есть что-то, указывающее на его связь с преступниками, — Стах уже перекинулся в человека и хмуро посмотрел на лоскуты разорванной одежды. — Твой ходячий скелет может принести мне другие вещи?

Спустя пять минут Лаки уже стоял рядом со стопкой одежды в руках.

— Прошу!

Мы только-только успели вернуться в лабораторию, когда раздался вой защиты замка. Карнеро застегнул ремень и хмыкнул:

— А вот и настоящий Контроль. Оперативно работают.

— Лаки, впусти!

— Да, госпожа! — и добавил. — Гостиную уже убрали.

— …Стоять! Именем короны!

Я повернулась навстречу бойцам Департамента, торопливо швырнув в огонь еще несколько бумаг. И вдруг услышала в голове:

«Все сожгла?»

Не поняла!

«Ментальная связь, — напомнил Карнеро и повторил вопрос: — Ты успела сжечь эту некромантскую бредятину?»

Я недовольно поморщилась, но ответила:

«Самое опасное».

Двери с грохотом распахнулись.

— Какая неожиданная встреча! — перед нами замер мадж Зарев. — Стах Карнеро, укушенная волчица, в недавнем прошлом Кхана си Эррера, — мужчина зло зыркал на нас. — Не более часа назад с кровати встать не могла, а вот в родительский дом потянуло? Скрываем улики?

— Какие?..

Пока беты спорили с Заревым, мы с лайдиром Черных быстро переговаривались.

«Стах, надо будет вернуться сюда позже. Тайники проверить».

«Ты не сможешь».

«Почему?»

«Ты перерождаешься в волка. Уже повышается агрессивность. А будет еще хуже. Тебя придется на время изолировать от людей, чтобы не бросилась ни на кого».

«Дохлый котс!» — выругалась, опуская голову.

Накатил кашель. Я посмотрела на свою грязную рубашку со старыми и свежими пятнами крови. Под предлогом переодеться, покинула лабораторию. Шла по залам, прекрасно слыша шаги мага, посланного Заревым присматривать за мной. В дверях повернулась к мужчине:

— Давай ты проверишь мои покои и подождешь здесь, пока я приведу себя в порядок?

Он смутился, но в комнату вошел вместе со мной. Запустил следилки и, ничего не обнаружив, стал в приоткрытых дверях. Я взяла свежую одежду и направилась в ванную. Включила воду и вытащила из кармана гилайон, чтобы позвонить старому приятелю.

— Эрки?..

— …

— Ты уже в курсе?.. Да, Департамент в замке.

— …

— Разберусь. А к тебе есть дело: перерой бумаги отца. Сам знаешь: их никто не должен видеть. Лаки тебя пропустит. Только тебя!

— …

— Да, условия те же. Спасибо. Увидимся.

Выключила гилайон и спрятала его среди вещей, которые собрала в дорожную сумку. Торопливо стала раздеваться. Стоя под струями воды, я рассматривала почерневшую кожу. Смертельное проклятие черной кляксой расползалось по груди, забивая клетки, сосуды, альвеолы. Но я еще дышала: волчья кровь боролась с магией.

* * *

Не знаю, что волки сказали маджу, но когда я спустилась вниз, увидела всех за круглым столом в малом зале. И не только их. Рядом с Карнеро восседал Ян Грис и еще несколько оборотней, среди них узнала Ричарда Уолкера, Эвана Трейси (наверняка примчались спасать детей). Со стороны магов прибыл кене (генерал — Прим. авт.)) Хает и несколько некромантов, состоящих на службе Контроля. На этом экстренном заседании я присутствовала уже как оборотень, волчица Черной стаи.

Со вздохом села на свободное место между Стахом Карнеро и одним из контролеров. У меня было несколько минут передышки, пока оборотни и некроманты обменивались взаимными колкостями и упреками.

— …Вы растерзали шесть магов!

— Отступников.

— Они могли дать показания.

— Они могли убить еще больше людей и волков. Нам хватило пятерых мертвых сородичей, — огрызнулся Санторо. — Еще столько же ранено.

— Нечего ввязываться в магические битвы.

— Помолчи, Леон, — осек мага Имрус Зарев.

— …Приветствую собравшихся! — донеслось от дверей.

Я улыбнулась, узнав этот приятный голос. К нам приближался Эрки Сетсоме си Макули, мой близкий друг. Его приходу никто из магов не удивился: он являлся деканом факультета некромантии в Академии, был вхож к императору Сарфоломею. Естественно, он одним из первых узнал о случившемся. Эрки сел напротив меня и повернулся к боевикам:

— Какие новости?

Кене Хает покосился на оборотней:

— Ловим сбежавших.

Мужчины в очередной раз принялись обсуждать недавний бой и как не упустить никого из отступников.

А потом дали слово мне. Я говорила долго. И Эрки понял первым.

— Ты не шестая… Ты — девятая.

Я обреченно кивнула головой. Некромант закрыл лицо руками.

— Прости меня, Люц. Я глупец.

— Может, вы уже скажите, в чем дело! — не выдержал Теймур Волотич, вожак Бурых волков, обитающих в империи Санос, вернее в ее бескрайних степях, куда некроманты не совались.

— Ритуал «Девяти младенцев», — пояснила я с деланным равнодушием.

Присутствующие переглянулись, но поняли не все. Один из магов (кажется, я когда-то видела его во дворце императора) пояснил:

— Некроманты, как и большинство людей, боятся старости и смерти. Тело человека быстро изнашивается, даже мага. Двести-триста лет, а дальше жалкая, одряхлевшая старость. А знаний в голове много и магсилы скапливается больше чем надо. Тут ворожить бы и ворожить, а физических сил нет, — мужчина насмешливо посмотрел на притихших оборотней. — Ради молодого тела многие маги готовы заплатить любую цену. Ритуал «Девяти младенцев» как раз из этого числа. Богине смерти — Черноматери — приносится жертва — откуп. Девять детей, кровь от крови, плоть от плоти. Возраст условен: год, месяц или двадцать лет. После такой жертвы душа мага переселяется в новое, молодое тело.

Волотич оторопело уставился на меня и Эрки:

— Некры, вы чокнутые?! Убить своего ребенка, чтобы пожить лишние двести лет?!

Ему никто не ответил.

— Чье тело планировал взять Клетис Кхана? — вступил в разговор Ян Грис.

— Алоиза Саламана.

— Но Саламан ваш жених… был?! — Зарев задумчиво хмурил лоб.

— К моменту ритуала планировалось, что мы с Алоизом поженимся и появится наследник. Потом я бы умерла, оставив все мужу и ребенку.

— Алоиз знал об этом? — спросил кене Хает, знакомый с семьей моего жениха.

— Не думаю.

— Как ты узнала о ритуале?

— Случайно, — я нервно усмехнулась. — Безымянные могилы в родовом склепе, изредка оброненные фразы, Алоиз, рассказывающий об обрядах на крови, которые проводил с ним мой отец. Этого хватило, что пробудить подозрения. А потом я нашла расчеты самого ритуала.

— Подожди, — вдруг напрягся Грис. — То есть твой папаша уже убил восьмерых своих детей?!

Что я могла ему сказать? Ответ очевиден.

— Почему ты молчала? — Серый волк не сводил с меня напряженного взгляда.

— Я пыталась сказать, — мельком посмотрела на поникшего Эрки.

Но тот лишь сокрушенно качал головой. Я не удержалась от скептического смешка.

— Вы что думаете, только моему отцу пришла в голову такая мысль? Я слышала о трех некрах, прошедших этот ритуал. Живут и не чихают! — потом тяжело вздохнула: — После того, как Эрки мне не поверил и отправил домой, стало понятно, что мне не поможет никто. Бежать? Куда? Грани пронзают все миры и межпространства. Меня нашли бы очень быстро. Союзников нет. Друзей, способных помочь, нет. И я стала… верным соратником отца и его ассистентом.

— Что? — не удержался Карнеро, хотя до этого сидел с совершенно безразличным видом.

Я пояснила:

— Только так можно было попасть в святая святых — лабораторию. Если я не могла избежать ритуала, то должна была узнать о нем все, до мельчайших подробностей, чтобы в решающий момент не просто сорвать, а сделать невозможным. Пять лет я была личным ассистентом Клетиса Кханы и стала лучшей из всех его учеников.

— Ты убивала?

А вот и кене Хает вспомнил о своих обязанностях.

— Да, при необходимости. Но ритуальных жертв на мне нет.

— Что за необходимость?

— Некромантам часто приходится иметь дело с не самыми лучшими представителями нашей славной империи. Например, когда поднятый труп на вопрос об убийце указывает на сына, получившего неплохое наследство, а если вскроется правда, то и кандалы с рудниками. Что мешает заткнуть тощую некромантку? — я презрительно поджала губы: — Глупые стереотипы: оценивать силу мага по внешнему виду!

Мужчины непонимающе переглянулись. А Эрки улыбнулся и пояснил:

— Люция не просто некромант, она маг-универсал, владеющий тремя стихиями. Лучше встреча с боевым магом, чем с ней.

Мадж Зарев не удержался и хмыкнул:

— Видели сегодня на поле. Когда она, получив проклятие одиннадцатого уровня, собственного папашу укатала в землю, даже покусанная оборотнем.

Это что за намеки? Я прищурилась:

— У меня не было права на ошибку.

Маги с жаром стали обсуждать ритуал, а некоторые, самые ушлые, под шумок встали из-за стола и чуть ли не бегом направились в лабораторию почитай самого известного мага-ученого. Грис ненавязчиво намекнул кене Хаету на возможные проблемы, и военный рванул следом. Мы с оборотнями остались одни, не считая Эрки и маджа Зарева.

Эван Трейси, помощник мэра Денты, до сих пор молча внимавший беседе, вдруг спросил:

— Почему вы стали защищать волков?

— Волчат, — поправила я. — Это важно. Я не буду бросаться пафосными фразами о внезапном прозрении и обретенном смысле жизни, — не выдержала и отвела взгляд: у Трейси были необычные синие глаза с золотыми крапинами, как и у малышки Отиль, его дочери. — Легко решать жизнь и смерть тех, кого никогда не видел. И все меняется, если ты знаешь их по именам, когда это уже не безликое нечто, а приятные моменты в твоей жизни. Первый закон некромантов знаете? — я посмотрела на побледневшего мужчину. — Не спрашивай имя того, кого собираешься принести в жертву.

Эван Трейси отвел взгляд и сглотнул, а я успела перехватить ментальный отголосок его страха за дочерей. Посмотрела на Санторо:

— Как некры смогли поймать детей?

— Полукровка из Денты продался, — выплюнул Ричард Уолкер. — Везде свои щупальца протянули.

— Это ваша работа: следить за порядком в городе! — огрызнулась я.

— Ту убогую человечку из магазина, которая тебе помогала, мы нашли и остальных найдем. Будь уверена!..

— Рик, — рявкнул Карнеро, и Уолкер замолчал.

Я опустила глаза. Значит, Кейтлин…

«Мертва», — закончил Карнеро, читая мои мысли.

Имрус Зарев с интересом слушал наш разговор, потом пристально посмотрел на меня:

— Леди Кхана, вы были в Денте раньше?

Я кивнула.

— С какой целью? — контролер увидел мои сомнения и посуровел: — Говорите правду!

— Найти брачный договор своей двоюродной бабки Мадары Кханы, где за ней в качестве приданого предлагалась долина реки Тез.

Зарев сообразил сходу:

— Некая госпожа Метси?..

— Сидит перед вами, — криво усмехнулся Уолкер.

За столом повисла напряженная тишина. Где-то на заднем плане слышалась ругань магов в лаборатории. Я смотрела в синие-синие глаза маджа и ждала, что он скажет. А мужчина молчал. И я выдохнула:

— Да, это я забрала…

— Украла! — перебил Карнеро.

— Забрала! — упорствовала я. — …Настоящий документ, подтверждающий наше право на владение долиной.

Эрки замахал на нас руками:

— Какая, к демонам, долина?! Нашли, о чем жалеть! Люц, а как же ритуал? Ведь ты понимала, что отец тебя не простит? — некромант сидел ссутулившись, раздавленный собственной ошибкой.

— Отправляясь в Денту, я допускала вариант, что проколюсь и не вернусь обратно.

Магистр слишком хорошо меня знал:

— Ты нарушила ритуал?

— Да. Конечно, случись что — Клетис со временем нашел бы эти узлы, поэтому… я уже некоторое время поила его однимзельем.

— Каким?

— «Плевок Сва».

Эрки не сдержался и хохотнул:

— Опасная ты женщина, Люц!

Мадж переглянулся с оборотнями и пояснил:

— Зелье, делающее мужское семя мертвым.

Мужчины настороженно покосились на меня. А потом вернулись взволнованные некроманты, подгоняемые кене Хаетом. Один из магов спросил:

— Вы можете подробнее рассказать про ритуал и другие эксперименты Клетиса Кханы?

Я искоса глянула на мрачного Карнеро:

«А ты спрашивал, зачем идти в замок и сжигать бумаги».

— Что? — вскинулся альфа Бурых, уловив наши ментальные реплики. — Вы все уничтожили? Когда?

— Зачем? — взвыл некромант из Контроля.

— Затем, чтобы другим неповадно было! — Карнеро выпрямился. — Надо было весь этот замок взорвать к дохлому котсу!

Я иронично хмыкнула:

— Вряд ли удалось бы. Здесь защита такая, что случись конец света — замок уцелеет.

А некромант продолжал негодовать:

— Да причем тут ритуал? Я его сам с превеликим удовольствием уничтожил бы!

Мадж Зарев возразил:

— Найти описание ритуала не составит большого труда.

— Но там были другие разработки, — тоскливо вставил тот самый маг, чье лицо мне показалось знакомым. — Клетис Кхана, конечно, псих и социопат, но он гениальный ученый. «Купол Мораны» чего стоит? Идеальная защита! Разве нет?

— «Купол Мораны» я знаю. Схему распишу, — пообещала ему.

— Люция, у вас же хорошая память, а вы так долго были ассистентом отца… — оживился некромант рядом.

Я дернулась: не к добру!

— Если я позволю!

Все присутствующие замерли и посмотрели на Карнеро. Оборотень пояснил:

— Люция Кхана теперь Черная волчица и принадлежит моей стае.

— Стах, друг мой!.. — заискивающе начал маг.

Но его грубо оборвали:

— Ты мне не друг, а всего лишь знакомый некр. Не обольщайся!

В зале повисла гнетущая тишина. А я, наверное, только сейчас осознала, что больше сама себе не принадлежу. Многое, если не все, будет решать именно Карнеро. Как-то неспокойно стало на душе.

И, наконец, прозвучало то, чего я так боялась.

— Люция Кхана, вы посвящены Тьме?

Я открыла рот, но меня перебил мадж Зарев:

— Позвольте мне, кене Хает, Люция Кхана посвящена Тьме год назад по моему приказу.

— Что? — опешил военный, и не только он, честно говоря.

Имрус Зарев спокойно пояснил:

— Люция Кхана обратилась ко мне год назад, не желая становиться поклонницей Тьмы. Я посчитал целесообразным оставить ее в группировке как внедренного агента. Именно помощь леди Кханы сегодня оказалась неоценимой и помогла ликвидировать большую группу отступников вместе с их главарем.

Кене Хает недоверчиво уставился на подчиненного, но промолчал, потом посмотрел на меня:

— А Погружение?

— Не было, — облизала пересохшие губы.

Сердце колотилось как бешенное. Стоит волкам открыть рот — и маги поймут, что мадж врет, выгораживая меня. Но оборотни молчали, глядя кто куда, и мыслей их я не слышала. Почему?

«Ментальный щит», — пояснил Стах.

Они не хотят, чтобы я знала их мысли? Да не больно-то и хотелось!

И я, опомнившись, спросила у магов:

— Что с телом отца?

— Сожгли, — ответил один из некромантов.

— Вы соблюдали ритуал?

— Его проводил магистр Эмре Аргири си Саво.

Тот самый «знакомый» маг склонил голову:

— Ритуал прошел успешно. Никто не сможет потревожить дух вашего отца или вызвать из Граней, даже при большом желании.

Я вопросительно посмотрела на Эрки, и тот согласно кивнул, дав тем самым знать, что Аргири можно верить.

— Вот, что бывает с теми, кто зарится на чужое, — тихо заметил Карнеро, но все-таки услышали все.

— Послушай, а вы эти земли честно получили? Вы по закону отжали их у Карайского ковена? — не выдержала я, поражаясь собственной вспыльчивости. С чего завелась-то? — Ты же видел договор, читал его, ты знал, что долина наша! И что ты сделал? Спрятал документы в сейф? Вам же предлагали по-хорошему вернуть их! Переселить поселок и все!

Стах не ответил, посмотрел на некроманта справа от меня:

— Пересядь. Поменяйся с Грисом местами.

— Почему? — не понял магистр.

— Идет трансформация. Растет агрессия. Волчица может броситься.

Я сконфуженно замолчала. Некромант больше не задавал вопросов и торопливо пересел подальше. Ян Грис уселся рядом и вдруг спросил у меня:

— А причем тут вообще долина с деревней? Зачем она вам понадобилась?

Потрогала горячий лоб, чувствуя легкую головную боль.

— Там место силы — Темный источник.

— Да ну?! — удивился Стах.

Я перевела на него тяжелый взгляд:

— Сколько людей и нелюдей гибло там ежегодно? Тонули, пропадали на болотах?

Карнеро задумался:

— Никто не считал.

— Мы считали. От тридцати до сорока в год.

Стах оторопело переглянулся с другими оборотнями. Я усмехнулась:

— А вы на реке летний лагерь для волчат собирались открыть.

— А теперь там опасно? — Теймур Волотич задумчиво поглядывал на некромантов.

Те снисходительно ухмыльнулись:

— Для Темных магов — неопасно, наоборот полезно. А вот для других — как сказать.

Кене Хает сделал пометки в своих записях:

— Хорошо. С долиной и источником разберемся. В любом случае земли пока принадлежат леди Кхане как единственной наследнице.

— Но что будет с ее некромантским прошлым сейчас, когда она окажется в стае оборотней? — поинтересовался мужчина рядом с ним.

Имрус Зарев буквально прочитал мои мысли. Потому что именно о своей дальнейшей судьбе я как раз и думала. Оборотни и некроманты — извечные враги. А я еще и отступница, то есть, из тех, кто целенаправленно отлавливал оборотней для жертвы Тьме.

— Леди Кхана, может вам стоит остаться в более привычном окружении? — мадж внимательно посмотрел на меня.

— Это уже вас не касается! — заявил Карнеро, поднимаясь, и за руку потянул меня.

Успела ответить Имрусу:

— Я чую магию, но колдовать не могу: кровь оборотня обнуляет мои способности.

— Но вы знаете и помните заклинания, проклятия, ритуалы, — не спросил, а указал кене Хает.

— Да.

— Если у нас возникнут вопросы, я могу расчитывать на вашу помощь?

Мое «да» и «нет» Карнеро слились вместе.

Я развела руками, виновато глядя на военных:

— Пусть решает лайдир.

Кене Хает перевел внимательный взгляд на недовольного оборотня:

— Мудро ли Люцию Кхану оставлять в Денте на правах омеги?

— Все! Достали!

И меня буквально силой поволокли из родного дома.

Глава 10

Как же прав был кене Хает! Такой ненависти и неприязни я еще не испытывала, хотя за свой недолгий некромантский век повидала всякого. Мы шли по поселку, а волки, несмотря на глубокую ночь, толпами стояли вдоль дороги, хмуро взирая на нас… на меня. Если бы не альфа и беты, они разорвали бы меня в клочья. Я слышала их мысли, я же оборотень. Лишь Герв Санторо был в смятении: он презирал меня, но я спасла его детей.

Стах замер на площади и повернул меня к толпе.

— Это новая волчица стаи. Вы можете ненавидеть ее и проклинать, но не смейте даже пальцем тронуть!

— Она убийца!.. Нашей крови захотела! — послышались злые крики из толпы. — Дом забрали!.. Проклятые некры!

Я слушала и мысленно твердила: «Голову выше! Взгляд не опускай!»

Карнеро ядовито усмехнулся и процедил:

— Я знаю, кто она и что сделала. И наказывать ее буду я! Все поняли?

Волки стали расходиться, подавленные аурой своего лайдира. Наверное, из-за нее и меня начало трясти. Я, спотыкаясь, пошла за оборотнем к автолету.

В поместье впервые задумалась, где буду жить: я больше не песня-Анетточка, в хозяйской спальне меня никто не ждет. Стах, услышав мои мысли, отвел меня на второй этаж.

— Будешь жить здесь, — мужчина толкнул дверь в просторную, полупустую комнату.

Кровать, шкаф, стол у окна, пара стульев и еще одна дверь в ванную. Я была здесь осенью, когда искала тайник с бумагами. Тогда мне пояснили, что это комната для волчат, когда те появлялись в логове. С глухим смешком огляделась: неуютно, холодно, необжито. Ну, да ладно! Присела на стул, потирая грудь, болящую после проклятия, до сих пор сплевывала кровью. Ощутимо усилилась головная боль, так, что я сжала руками виски. Наверное, случившееся за эти сутки, было чересчур даже для моего молодого, здорового организма. Едва Стах вышел, переоделась в пижаму и нырнула под холодное одеяло.

Золотые часики на руке показывали три часа ночи.

Утром мне еще раз объяснили, кто я теперь и где мое место: я омега, меня взяли в поместье на положении слуги. В первый же день, несмотря на позднее появление и короткий сон, отправили помогать на кухне. Я знала, кого встречу там: экономку Пенку Бурнель и двух других слуг-омег. Но если Нилс и Тира вполне комфортно чувствовали себя рядом с Черной волчицей, то меня встретили таким ядовитым взглядом, что «предложенный» завтрак, который попросту швырнули на стол, стал поперек горла. Пенка отправила меня с глаз долой: убирать снег с дорожек в глубине сада. Меня не хотели видеть. Что ж, я понимала волков. Поселок еще гудел, обсуждая выселение своих сородичей из Миадоу.

Я воспринимала все происходящее как временное явление. Мне казалось, что пройдет неделя, месяц, может быть, два — и все станет на свои места. Я вернусь в империю, возможно, присоединюсь к стае Волотича, чтобы быть на родине, поближе к друзьям и знакомым. А пока нужно потерпеть, не нарываться, не провоцировать волков. Слуга — значит, побудем слугой. Убирать снег — значит, пойдем убирать. Нельзя сказать, что я не была знакома с физическим трудом. В плане воспитания мой отец был большим оригиналом. Он частенько наказывал меня так называемой грязной работой, когда приходилось убирать за собой на кладбище после неудачного поднятия мертвецов или в лаборатории после экспериментов. Естественно, тогда я это делала с помощью заклинаний. Но вот так по-простому махать лопатой как-то не доводилось. Ладони пекло, вздулись мозоли. Перчатки мне никто даже не предложил. Иногда я подолгу стояла на одном месте, заходясь кровавым кашлем. Я не торопилась, работала не спеша: никто все равно не похвалит за усердие. В дом приходила только поесть или когда звал лайдир, причем входила через служебные двери, чтобы не столкнуться с другими оборотнями, выше меня по рангу.

Живя в доме Карнеро, я не вела себя нагло, но и покорность не демонстрировала, в отличие от других слуг. И мне быстро указали на мою ошибку.

…Альфа, сунув руки в карманы, свысока поглядывал на меня:

— Ты никто! Это Анетта была моей любовницей, а ты… Как, говоришь, тебя зовут? Люция? Я буду звать тебя Люська.

Меня передернуло:

— Звучит как собачья кличка.

— А ты и есть собачка, моя личная дворняжка.

— Я? Дворняжка? — моему возмущению не было предела. — Роду Кхан больше двух тысяч лет! Мы ведем свое происхождение от Умлайлы Великой!

Карнеро лишь криво усмехнулся.

— Да мне повезло, оказывается! У меня в служанках ходит такая звезда! Как бы не ослепнуть ненароком!

Клацнула зубами, сдерживая раздражение, и осторожно начала разговор на тему, которая волновала меня с момента возвращения в поместье:

— Стах, я хочу извиниться перед тобой за свой поступок. Мне…

Не договорила, потому что оборотень попросту ушел из комнаты. Недоброе предчувствие полоснуло по ребрам. И, как позже оказалось, не зря.

* * *

Стах Карнеро пребывал в состоянии чистой ярости. Он нервно расхаживал из угла в угол, торопливо застегивая свежую рубашку.

— Седьмой волк, Герв! Твою ж мать! Я думал уже все! Все, кто хотел попробовать себя на мое место, попробовали! С чего вдруг Бежен вылез?

Санторо скрестил руки на груди и спокойно пояснил то, что и так было понятно.

— Ты притащил бывшую некромантку в свое логово.

— Она оборотень!

— Она отступница, Стах, — возразил бета. — И мы это знаем. И Бежен это знал.

— И теперь горит на краде. А у меня восточная часть стаи, та, которая ближе всех к империи, открыта. Я доверял Залескому. Он был хорошим волком. И я его убил!

Как и предыдущих. Семь сильнейших бойцов стаи. И все из-за одной лгуньи! — Герв выглянул в окно. — А ей похер, что ты своих волков бьешь. Вон по гилайону треплется, хохочет. Весело ей!.. — и бета не утерпел, высказался. — Ох, Стах! Добил бы ты ее сразу там, на поле, — и дело с концом.

Но альфа уже выскочил из комнаты

Звонок на гилайон оказался полной неожиданностью. Этот номер мало кто знал, только самые близкие. Сакит Халаси был из их числа. Мы познакомились на вступительных экзаменах в Академию магии, поступили и учились вместе в одной группе. Чуть позже к нам присоединилась Ирена Фахр, поступившая на факультет некромантии через три года после нас. Они стали моими самыми близкими друзьями. Когда меня затянуло отступничество, я ограничила наше общение, не желая подставлять их. Правильно сделала, как показали недавние события!

— Сакит? — я присела на скамейку.

— Люц… тут все с ума посходили, — мужчина говорил тихо, волнуясь. — Я не верю ни единому слову!

А зря! Я зажмурилась и выпалила:

— Сакит, это правда.

— Бред! Я знаю тебя много лет. Это точно не твое!

— Так получилось.

— Тебя заставил отец? Или Алоиз? Это он всегда грезил о мировом господстве! Темный властелин, бл..!

— Нет, Кит. Я сама.

В трубке послышалась возня, и я услышала тонкий голосок Ирены:

— Включи изет-функцию (функция в аппарате, создающая иллюзию собеседника, — Прим. авт.) и скажи нам это в глаза. Скажи, что ты — погруженная во Тьму!

— Ирена, я…

И все. Больше я ничего не успела сказать, потому что у меня отобрали гилайон. Не обращая внимания на мои гневные окрики, Стах Карнеро сунул гаджет себе в карман:

— Я запрещаю тебе общаться с бывшими друзьями и знакомыми!

— Почему?

— Ответ не верный. Ты должна отвечать «да, альфа».

— Я отвечу, если ты объяснишь, почему нельзя.

Он шагнул ко мне. Я машинально отступила и, налетев на скамейку, упала на нее. Волк угрожающе навис надо мной.

— Твое дело выполнять то, что я тебе говорю. Поняла?

— Нет.

А потом дико заболела голова. Стах уже шипел:

— В последний раз повторяю: никаких контактов с некромантами. Полный запрет!

— Что ты сделал со мной?! — я вцепилась в виски от жуткой разрывающей боли.

— Это, Люська, сила альфы. Будешь дергаться — будешь мучиться.

Оборотень пошел к дому. Я хотела догнать его, но на меня накатил очередной приступ кашля. Снег окрасился красным. Мимо равнодушно прошел Санторо, следуя за своим лайдиром.

Я осталась на скамейке, борясь с накатившей слабостью, и, кажется, начала понимать, что так просто, как я думала, не будет. Что волки не сразу примут меня как волчицу, а возможно и вовсе не примут. Что со Стахом договориться тоже будет непросто, и мое возвращение на родину может остаться только моей мечтой. Что мои прежние отношения, знакомые, друзья — это все было у некромантки Люции Кханы, а у волчицы — вряд ли. В добром отношении Халаси и Фахр я не сомневалась, еще был Эрки Сетсоме, а остальные могут сделать вид, что никогда не знали меня раньше.

Количество проблем и вопросов росло в геометрической прогрессии. Моя помощь волчатам была маленьким снежным комочком, который бросили с горы, и он стремительно покатился вниз, увеличиваясь с каждой секундой. И горе тому, кто окажется на его пути. А скорее всего, окажусь именно Я.

* * *

Через два дня, ближе к вечеру, Нилс прибежал ко мне и сказал, что внизу ожидают маги. Не особо удивилась: сейчас они почти каждый день приходили в поместье, учитывая, что я была главным свидетелем по делу об отступниках. Вошла в гостиную и не поверила глазам.

— Сакит? Ирена?

Мои друзья чуть не задушили меня в объятьях. Ирена, наша хрупкая тоненькая девочка, расплакалась от эмоций. Я чмокнула ее в щеку и усадила на диван.

— Как вам удалось попасть сюда, в волчье логово?

— Непросто, — признался Сакит. — Но ты не забывай, кто мои родители. Фамилия Халаси открывает многие двери не только в империи.

Я улыбнулась: приятель пользовался семейными связями крайне редко и чаще всего только ради друзей. С подросткового возраста доказывал всем и себе, что он может всего добиться сам. Учитывая аристократичную, немного женственную внешность, Сакиту приходилось вдвойне тяжелее. Это последние годы он возмужал и раздался в плечах. А я прекрасно помнила худого и до ужаса нескладного парня, нервно прохаживающегося перед аудиторией с экзаменационной комиссией. Все годы учебы Сакит не только постигал тайны некромантии, но и продолжал самоутверждаться как личность, как мужчина. И если какой-нибудь придурок с нетрадиционной ориентацией подкатывал к парню с тонкими чертами лица и модной прической, принимая за «своего», Халаси натурально зверел, после чего тех «счастливчиков» чаще всего забирали в лечебницу. В итоге к концу второго курса при Саките Халаси даже не шутили на эту тему.

— Ну, вы рисковые ребята! — я засмеялась, ощущая в душе волну теплоты и нежности к друзьям, не оставившим меня в беде.

— Правда, звери долго продержали нас в местном полицейском управлении. Даже обыск устроили, — усмехнулась некромантка.

Сакит скрипнул зубами от неприятных воспоминаний:

— Ладно бы только вещи перетрясли, так у меня на глазах Иренку лапать начали.

Я хмыкнула:

— Они хотели вас спровоцировать, чтобы был повод не пустить.

Девушка согласилась со мной:

— Я тоже так Киту сказала. А он надулся.

— Конечно, надулся, когда этот зверь тебя за грудь трогать начал, — фыркнул некромант.

Ирена покраснела и торопливо добавила:

— Хорошо, что вмешался другой оборотень. Он нас сюда привел. Маюров, кажется.

Я понятливо кивнула: Владек Маюров мог вмешаться. Насколько я успела узнать этого бету, у него было особое, очень бережное отношение к женщинам. А потом заметила колечко на пальчике подружки.

— Ирена?

В ту же секунду рядом присел Сакит и по тому, как он обнял девушку, все стало понятно.

— Я сделал Ирене предложение, и она согласилась стать моей женой.

Честно говоря, не ожидала. Нет, то, что Сакит влюблен в девушку, я знала. На моей памяти заносчивый, язвительный парень лишь раз выглядел растерянным, когда я познакомила его с Иреной Фахр, он не мог и двух слов связать, глядя на первокурсницу. Некромант долго не решался признаться Ирене в своих чувствах, только коршуном отгонял других поклонников. И лишь на летнем балу, когда девушку чуть не увел один ушлый боевик, сорвался. Сегодня я больше удивилась согласию его родителей, допустивших этот брак. Все-таки дочь обычного предпринимателя средней руки не пара наследнику древнейшего рода.

Оказывается, я много пропустила, пока играла в блондинку Анетту. А друзья смотрели на меня, ожидая реакции. Обняла их:

— Ребят, я так рада за вас! Это первая хорошая новость за последнее время!

— Свадьба будет через полгода, в изоке (июнь — Прим. авт.). Мы бы хотели видеть тебя на нашем празднике, — девушка протянула приглашение.

Я растерянно посмотрела на нее, посидела, задумчиво поглаживая шелковые цветочки на открытке:

— Спасибо. Я понимаю, чего вам стоило это решение, но не хочу портить праздник.

— Ты? — некромантка засмеялась. — Люцийка, не неси чушь!

Сакит молчал. Я посмотрела на него и усмехнулась:

— Оборотень на свадьбе некромантов. Звучит как заглавие фантастической книги, правда?

Мужчина спокойно выдержал мой взгляд:

— Мы долго говорили с отцом об этом. И мы думаем, что сможем обеспечить твою безопасность.

— Дело не в этом, Кит. Предположим, я прилечу, и даже все обойдется без жертв. Подумай, что о вас скажут друзья и знакомые? Ведь я преступила закон, я одна из отступников!

— Люц, я помню, как ты выхаживала двух полудохлых мышат и лечила старую ворону, которой боевики перебили крыло. И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты отступница?!

Ирена вскочила, сжав кулачки:

— А ты думала, что скажут о тебе, когда вытаскивала меня из канавы с грязью? Ведь меня столкнули туда твои друзья и знакомые, потому что посчитали, что дочка торгаша не ровня им?

— Нашла что вспоминать! — я попыталась улыбнуться. Но голос охрип, и я уже почти шептала: — Иреночка, это совсем другое. Намного-намного хуже…

Сакит пододвинулся ко мне:

— Как же так, Люц? Почему ты мне ничего не сказала?

— Нам, — поправила Ирена, смаргивая слезы.

— Кит, у меня не было выбора.

И я рассказала про ритуал. Халаси неверяще тряхнул головой, поднялся и подошел к окну:

— Я многое понимаю, Люц. Но чего я не могу понять — это твоего молчания. Но мне-то ты могла сказать?! Почему мнение Сетсоме для тебя стало решающим? Почему по нему ты мерила других?

— Для всех мой отец был образцовым знатником. У него не было ни одного явного врага. Кто бы мне поверил, что именно Клетис Кхана — порядочный семьянин, близкий друг императора, любящий муж — то самое чудовище, которое не дает покоя империи? Эрки знал моего отца лучше вас, Кит. Он знал о другом лице Кханы. И даже он мне не поверил! У меня не было прямых доказательств, только подозрения, догадки, интуиция, если хочешь.

— Люц, ты просто не представляешь, что сейчас творится в империи! Все словно с ума сошли. Аресты, доносы. Люди ходят по улицам и на каждого встречного смотрят, словно у него уже дымка на лице. Отец неделю дома не ночует, армия в боевой готовности.

— Я этого не хотела, Кит.

— Понимаешь, что сейчас именно ты — главная цель оставшихся отступников? Что они костьми лягут, чтобы тебя убить?!

Эти слова не стали неожиданностью для меня. Посмотрела на друга и только кивнула. Сакит тяжело вздохнул:

— И волчье логово для них не преграда. Они достанут тебя даже здесь!

— Что же делать? — Ирена села рядом.

Мужчина помолчал немного:

— Самое безопасное место, известное мне, — это замок Кхан. Его стены неприступны. Там абсолютная защита от живых и мертвых. А еще можно провести обряд и скрыть его ото всех. Так, что никто не найдет это место. Его не будет на картах и на указателях. Никто не сможет попасть к воротам без разрешения хозяина или Хранителя. И, Люц, если что, — я согласен стать Хранителем места…

Скупые аплодисменты от дверей. Стах Карнеро с усмешкой наблюдал за нами.

— У нас гости? — он медленно прошел в зал. — Сакит Халаси — любимый племянник императора Сарфоломея, сын его обожаемой сводной сестры. Какая неожиданность! Что же вы не предупредили? Мои волки не так осведомлены, могли и… покусать.

Некромант предельно вежливо улыбнулся в ответ.

— Мы так и поняли, когда нас ни за что ни про что отвели в полицейский участок.

— Да что вы? — оборотень поцокал языком. — Обязательно поговорю со своими… зверями.

Да, именно так некроманты между собой уничижительно называли перевертышей. Сакит спокойно выдержал взгляд волка.

— В связи с последними событиями чрезмерная бдительность не помешает, лайдир.

Карнеро хмыкнул:

— Вы правы, лорд. Безопасность превыше всего!

Я поняла, что волк слышал наш разговор, если не весь, то конец точно. И маг это тоже понял.

— Могу я поговорить с вами, лайдир Карнеро? — спросил Халаси.

— Прошу!

Мужчины вышли из гостиной. Мы остались с Иреной вдвоем. Взяла маленькие ладошки подруги и легонько сжала их.

— Я так счастлива за вас.

— Ты удивилась, услышав о свадьбе, — Ирена украдкой глянула на меня.

— Я обожаю тебя и лучшей жены Киту не пожелаю, но не ожидала, — не стала лукавить с подругой.

Та понятливо кивнула.

— Я всегда знала, что не пара ему. Поэтому, когда Сакит сделал мне предложение, отказала. А на следующий день к нам домой пришли его родители, мы поговорили — и вот.

Мы вдвоем любовались помолвочным кольцом. Что ж, Сакиту повезло. Родители смогли понять сына и не мешать его счастью. Я улыбнулась:

— Мама у Кита замечательная.

— Наверное, она помнит, каково пришлось ее матери после того, как император женился и отправил свою любовницу из дворца.

Я покачала головой:

— Давай не будем о грустном. Главное, чтобы вы были счастливы.

Вскоре вернулся мрачный Сакит:

— До чего эти волки упрямые! Он признал, что замок надежен, но все равно не разрешил тебя там спрятать. Скотина!

Я вздохнула:

— Не расстраивайся.

— Но в одном я с ним, пожалуй, соглашусь. Пересидеть это не получится. Все только начинается. Империя Санос сейчас как осиное гнездо, в которое сунули палку.

Сакит Халаси, был прав: империя Санос гудела, обсуждая события у Миаду. Шли разбирательства, аресты. Многие маги попали в тюрьму по подозрению в отступничестве. Газеты пестрели заголовками о раскрытии очередного поклонника Тьмы. Каждый выпуск новостей начинался с репортажа из Департамента контроля. Фамилию Кхан склоняли на всех углах. Припомнили все: и высокомерие отца, и гордыню деда с прадедом. Досталось и мне: мои бывшие одногруппники по Академии вспоминали различные происшествия, и каким-то неведомым мне образом это все оказалось связано с отступниками! Чего я только не начиталась в одной из самых популярных соцсетей «Чудотворцы»! Меня проклинали, мне желали смерти. Одни — за то, что покрывала отступников, другие — за то, что выдала их и убила собственного отца. Чудной народ!

А еще Департамент Контроля. Их представители практически каждый день были в доме Карнеро. Волк бесился, но выставить магов не мог, иначе это пахло бы международным скандалом. Бесконечные допросы, вопросы. Чувствовала себя доносчицей. Гадкое ощущение! В который раз порадовалась, что отец, уготовив мне другую роль, так поздно посвятил меня Тьме: я не успела глубоко проникнуть в структуру и знала от силы магов десять, перешедших черту закона. Но их арест стал началом цепочки. Меня саму порывались еще не раз забрать в императорские темницы и не забрали только благодаря Стаху. Его адвокаты присутствовали при каждой встрече с магами.

Единственный, с кем я не боялась встречаться, был мадж Зарев. Его заступничество в Миаду и в замке, честно говоря, я посчитала слабостью. Не может маг из Департамента контроля быть таким добреньким и понимающим. Оказалось, дело не в доброте. Имрус Зарев по дару был мантиком, то есть занимался гаданиями и предсказаниями по сновидениям. За полгода до Миаду ему был послан сон о детях, попавших в руки отступников. Только, по его словам, волчат в клетке было не пять, а шесть. И этим шестым волчонком, нуждавшимся в спасении, была я. Я не стала разубеждать маджа и отказываться от его помощи, хотя сама не особо доверяла снам. Потому что те же мантики, при должной подготовке, через сны могли управлять эмоциями людей.

С каждым днем я теряла уверенность. Я понимала, что собственными руками разрушила прежнюю жизнь, причем основательно, без шанса на исправление, и не подумала, что ждет меня впереди. Поддалась порыву жалости и спасла детей своих извечных врагов. Теперь от меня отвернулись друзья, и враги не спешили поворачиваться ко мне лицом. Я стала изгоем и среди некромантов, и среди оборотней. Ночами плакала, жалея себя, днем ходила с непроницаемым лицом и, расчищая проклятые дорожки, думала. Все отчетливее понимала, что империя для меня закрыта… именно та империя, которую я знала, как некромант. Что, просчитывая свое будущее, нужно, прежде всего, признать тот факт, что я больше не маг — я оборотень. И вот с этим, если честно, были проблемы. Потому что я не чувствовала изменений! Я осталась прежняя! Иногда по вечерам вытягивалась на узкой кровати и анализировала свои ощущения: что во мне поменялось, что не так? Да все так, как было раньше! Я никого не хотела убить (будучи некроманткой, мне этого хотелось куда чаще!), я не хотела никого укусить, и по утрам, как и раньше, с удовольствием ела бы оладьи, кабы мне их кто приготовил. На сырое мясо не тянуло. Да, злилась и раздражалась часто, но в той ситуации, в которой я оказалась, сложно оставаться спокойной! Не считаете?.. Может, еще не время?

Оказалось, время приближалось как раз самое подходящее.

— Сечень (январь — Прим. авт.), — Стах Карнеро замер передо мной. — Скоро Двулуние. Тебе предстоит первый оборот. Насколько я знаю, это не очень приятно: перекидываться в таком позднем возрасте. Так что готовься.

— Как?

— Проклятие до конца убрать надо, — он задумчиво посмотрел на меня. — Почти месяц прошел. Почему его до сих пор не берет регенерация?

— Потому что это проклятие одиннадцатого уровня — неснимаемое. И то, что оно все-таки проходит, — уже чудо, — возразила я.

* * *

Каждое утро меня возили в лечебницу. Пожилой целитель осматривал мою грудь и довольно качал головой. Я тоже видела, что проклятие уходило. Осталось несколько небольших клякс. Боль значительно уменьшилась, и кашлять кровью я практически перестала.

Полежала на кушетке, пока впитывалась мазь, и, попрощавшись с лекарем, вышла в коридор. У лифта стояло несколько волков. Я представила их реакцию на мое появление — и пошла к лестнице. Натянув на волосы шапку, медленно спускалась вниз. Остановилась на лестничной площадке, чтобы передохнуть, и услышала чей-то плач. Украдкой огляделась по сторонам: у дверей на третий этаж спиной ко мне стояла волчица с вздрагивающими плечами. Я знала ее — Эмира Маюрова. Причину слез подглядела по ментальной волчьей связке. Оборотница только что вышла от гинеколога, который разбил ее надежды о возможной беременности. И я вспомнила рассказ Стаха во время осеннего праздника. Еще немного постояла, нагло слушая мысли волчицы и пытаясь разобраться в ситуации. Если правильно поняла, женщина недавно проходила обследование. По заключению целителей, волчица была абсолютно здорова, и не было предпосылок к бесплодию, а зачать ребенка все равно не получилось. Лично мне показалось, что проблема психосоматическая, возникшая именно из-за неудачной первой беременности.

Тяжело вздохнула, догадываясь, какая будет реакция Черной волчицы на мое появление и на мое предложение, но я решила хотя бы попытаться наладить отношения с кем-нибудь. И я действительно могла помочь этой женщине! С этими мыслями шагнула вниз. Маюрова мгновенно подобралась и неприязненно уставилась на меня. Я достала из сумки ручку и записную книжку, усмехнулась и всунула в руки оборотницы листок с номером гилайона.

— Я, конечно, лицемерная тварь, предательница и тому подобное. Но мне кажется, ребенок важнее, чем ненависть к какой-то некромантке. Если хочешь волчонка, позвони этой ведьме.

Эмира презрительно фыркнула, разорвала адрес и швырнула обрывки бумаги мне в лицо. Да-а, неприятно… С деланным равнодушием пожала плечами:

— Мое дело предложить.

И, не оглядываясь, пошла прочь из лечебницы…

На другой день в саду меня нашел Маюров.

— Что за ведьма? — начал с ходу, даже не поздоровавшись.

— Какая разница? Твоя пара не хочет помощи от меня.

— Она… передумала и рассказала мне.

Я неуверенно посмотрела на волка. Со стороны моя помощь, наверное, выглядела как лебезение: омега хочет выслужиться перед бетой.

— Ну? — не выдержал волк.

Да, Люц, что называется: сказала «а» — говори «б»!

— Твоей паре может помочь сильная прирожденная ведьма.

— Мы обращались, — разочарованно признался оборотень.

— К кому? К Одионе Одаренной? Весте Премудрой? — я хохотнула, вспоминая разрекламированных по телевизору теток, обещающих все: от неземной красоты до вечной молодости и мужа-принца в придачу. — Владек, действительно сильная ведьма никогда не будет рекламировать себя по телевидению и в газетах. И прозвищ дурацких придумывать не станет. Ей излишнее внимание людей, а особенно магов, ни к чему. Я знаю только одну действительно сильную ведьму, известную всем, — Лилею Дамаскинскую. На то она и Верховная ведьма.

— Хорошо. Я понял. Та ведьма, чей номер ты дала… Она действительно так хороша?

— О-о-о! — я восхищенно покачала головой, вспоминая. — С Алексиной Подольниковой мы встретились случайно и, понятное дело, сцепились. Говоря словами маджа Зарева, она за пять минут едва не укатала меня в землю, не выпуская при этом букет ромашек из рук. Силища немеренная!

— Как же вы обе остались живы?

— Ну-у-у, умные женщины всегда смогут договориться.

Мы пошли в мою комнату, где была записная книжка с адресами и номерами гилайонов. Маюров ушел, а я вспоминала его озадаченное лицо. Он не ожидал помощи от меня, искал подвох в моих действиях и словах. Я усмехнулась: а подвоха-то нет!

Да, волк, в отличие от вас, я умею быть благодарной… За Ирену и Сакита.

Глава 11

Была середина сеченя, когда однажды вечером ко мне в комнату вошел Стах Карнеро. Я сконфуженно вскочила, потому что в тот момент лежала, задрав к верху босые ноги.

— Не знаю, что происходит. Раздражает любая обувь.

Оборотень понятливо кивнул:

— Так бывает накануне Двулуния. Хочется избавиться от одежды, остаться абсолютно голым и раствориться в другой ипостаси.

Он поманил меня к окну и указал на небо. В сгустившихся сумерках тускло проглядывали из-за облаков две луны — Буланга и Буланлаки. Я вопросительно взглянула на волка.

— Сегодня?

— Сейчас, — уточнил Стах, распахивая передо мной дверь.

…Шла за мужчиной в предвкушение чего-то особенного. Сегодня я превращусь в волчицу. Интересно, какая я буду? А если не превращусь? Вдруг мои былые способности помешают? Посмотрела на ночное небо. Буланлаки и Буланга словно подмигнули мне из-за расступившихся облаков. Мол, не робей, все получится! На миг показалось, что я стала легкой-легкой, как перышко, что взлетела… А в животе приятное чувство невесомости с порхающими бабочками. Я потянулась вверх — и словно с размаху налетела на бетонную стену. Больно!

Тряхнула головой, прогоняя наваждение. Вокруг все тот же заснеженный синий лес и переливающееся разноцветными огнями поле. Скрипнул снег под ногами оборотня, успевшего отойти от меня метров на десять.

— Люська, не отставай!

Я отвлеклась от любования зимней ночью и перевела взгляд на темный силуэт впереди. Потирая грудину, скорее по привычке, чем от настоящей боли, пошла следом. Минут через десять мы оказались на опушке. Стах присел на поваленное дерево, похлопал рядом.

— Располагайся.

Я сначала прошлась вдоль леса туда и обратно, потом посидела рядом с оборотнем, но долго оставаться на одном месте не могла: волновалась. Дыхание было тяжелым, рваным. А после стало все болеть. Ныли кости тягучей, словно смола, болью. Я гладила свои бедра, колени — на какое-то мгновение становилось легче, но потом неприятные ощущения возвращались. Когда стало выкручивать ребра, я уже едва сдерживалась от стона, только шипела сквозь зубы. Сердце работало как сумасшедшее. Мне казалось, что пульс появился у каждого органа. Пульсировало все: горло, желудок, кровь, мозг, язык во рту, даже перегородка в носу. И так больно! Я закричала, падая на спину. Снег мягко просел под моим весом, опутал волосы, коснулся щек, висков. По коже пробежали мурашки… И стало еще хуже.

— Ой, мамочка! Помоги мне! — запричитала я, теряя контроль над происходящим.

— Уже скоро, — спокойно заметил Карнеро, наблюдая за мной со своего места.

Я перевела взгляд на небо… Золотая манящая сфера, а рядом — другая. Я потянулась к ним — и новый виток боли. Мои суставы выворачивало под немыслимыми углами. Сердце сбивалось с ритма.

— Сделай что-нибудь! — взмолилась я, когда оборотень присел рядом.

Но тот молча снял с меня длинное пальто, под которым больше ничего не было, стянул с ног полусапожки вместе с носками и отошел в сторону. Я хотела прикрыться не столько от холода, сколько от стыда, но рухнула лицом вниз: руки не слушались. Ныла каждая натянутая до предела мышца. Уши закладывало от густого непреходящего гула.

— Смотри на меня!

Я с трудом сконцентрировалась на мужчине. Карнеро тоже был голый. Но мне было пофиг. Все пофиг, только бы перестало болеть! Мужчина опустился на четвереньки.

— Смотри на меня! — повторил он. — Нащупай свою волчицу внутри и отпусти. Не анализируй! Не думай!

— Мне больно!

— Люська, давай за мной!

Я не отрываясь, смотрела, как человеческое тело перетекает в волчье.

— Как?

«Представь, что ты она. Иди за ней. Не пытайся командовать ею».

Я старалась, правда. Я ползала на четвереньках, проваливаясь руками в снег, и представляла себя зверем, я выла… не по-волчьи, а от нарастающей боли. Стах уже перекинулся обратно и наблюдал за мной.

— Не могу! Не получается! Больно!

И тут же вскочила, получив смачный шлепок по попе. Возмущенно взвыла, оборачиваясь.

Убью! И так все болит!

А Карнеро довольно усмехался:

— Готово!

Я застыла и глянула вниз. Поглоти меня Тьма! Где мои руки? Или вот эти лапы они и есть?! Я волчица?! До смерти хотелось посмотреть на себя, и я побежала к реке, не скованной льдом. Не успев сделать и трех шагов, упала, запутавшись в лапах.

— Не спеши! — Стах стал рядом. — Шагай, Люська! Еще набегаешься.

Я послушалась. Шаг. Другой. Я путалась и постоянно сбивалась.

— Не думай! — велел оборотень. — Это не заклинание, его не надо раскладывать на схемы.

Укоризненно посмотрела на него. Стах закатил глаза и… Еще один шлепок теперь уже по волчьему заду:

— Беги!

И я побежала. Правда, недолго. Все равно сбилась. Но ведь бежала! У меня получилось!

У реки нерешительно остановилась. А если я страшная? Потом тряхнула головой: не все ли равно? Склонилась над тихой, словно уснувшей, речной гладью. Осторожно заглянула в «зеркало». Из воды на меня смотрела черная волчица. А глаза были мои! В ярком свете двух лун я не могла ошибиться. Не знаю, как другим, а я себе понравилась. Покрутилась еще немного, разглядывая покатую линию спины, хвост… Не удержалась от сардонического смешка: я слышала, как охотники называли волчий хвост «поленом». Сейчас я бы обиделась и покусала того, кто обозвал бы так мой пушистый миленький хвостик.

В воде появилось второе отражение. Стах Карнеро. Рядом с крупным черным волком я выглядела откровенно маленькой и беззащитной что ли… Поджала хвост, чувствуя подсознательный страх перед сильнейшим. Альфа долго смотрел на меня, но его мыслей я почему-то не слышала. Опустила голову… или морду — как теперь правильно говорить-то? — и прошла пару шагов. Повернулась и встретила внимательный медовый взгляд.

«Ну как?»

«Не знаю… Мысли путаются, — честно призналась я. — Не больно. Все остальное пока меркнет на этом фоне».

Карнеро немного помолчал:

«Первый раз — самый трудный. Теперь будет легче. Потренируешься и будешь перекидываться, не задумываясь».

Я испуганно дернулась:

«Стах, а назад… в человека, тоже будет больно?»

«Не должно», — волк пошел прочь от реки.

Я потянулась следом, все увереннее делая шаги лапами.

Что-то неуловимо менялось вокруг. Мне казалось, я вижу волчьи силуэты среди деревьев. Небо заволокло облаками, и пошел снег. Легкий-легкий, он, медленно кружась, падал на землю, на неподвижные деревья… на меня. Словно играясь, большая снежинка щекотно упала на нос. Я чихнула и побежала вперед. Морозная свежесть бодрила, прогоняя неприятные ощущения после первой трансформации. Накатило сумасшедшее ощущение свободы, крыльев за спиной. Я побежала по заснеженному полю, привыкая к новой себе. Увлекшись, не заметила поваленное дерево и черного волка рядом. Испугалась и по старой привычке прыгнула, выкрикивая бесполезное заклинание. Но волчьи лапы оказались сильнее и ничем не хуже магии. Я перелетела через лайдира с ошарашенной мордой и, не удержавшись, рухнула на снег.

«Йоху!» — не сдержалась от избытка эмоций.

Я качалась в снегу, зарываясь носом в мягкий белый пух, и откровенно кайфовала!..

А потом что-то поменялось. Что-то в запахах. По-прежнему пах морозный воздух, кисловатая хвоя, талый снег, но появилось что-то еще. Я принюхалась. Терпкое, приторное, почти удушающее… Так пах секс!

Я резко обернулась. Ко мне медленно шел черный волк. И мысли его обухом ударили по мне. В панике кинулась прочь, как могла, путаясь, падая, катясь по земле. Он догнал меня в лесу. Шею обожгло, когда волк впился зубами в холку. И парализующая, давящая сила вожака. Я взмолилась:

«Стах, не надо!»

«Хочу!»

«Не надо! Пожалуйста!.. Не сегодня!»

«Заткнись!»

И новый укус. Я пробовала вырываться. Куда там! Меня держали зубами да еще и сверху навалились всей тушей. Я присела, интуитивно пряча попу. Злой рык сверху:

«Встала, сука!»

Я опешила от такой неприкрытой грубости.

«Стах, пожалуйста!»

«Я сказал — встала!»

Меня ломало от сопротивления приказам альфы, но я не поддавалась. Наверное, мое сознание еще оставалось человеческим.

Повелительный рык, и клыки впились в кровоточившую холку. Я взвизгнула, выворачиваясь, а чужие лапы обхватили меня, отрывая от земли…

Карнеро взял меня грубо, не церемонясь. Я выла от боли. Каждый толчок вызывал рваный выдох и всхлип. Когда волк слез с меня, я уже плохо соображала, что происходит. В ушах звенело, перед глазами расплывались черные пятна. Упала на снег, пряча морду в лапах. Все болело. Абсолютно все: внутри и снаружи — даже не знала, что так бывает.

Наплакалась, пока черный волк спокойно лежал рядом. Я даже не заметила, когда он ушел. Лишь позже услышала голос:

— Вспоминай себя человеком.

Карнеро, уже в одежде, присел рядом. Я рванулась в сторону, но он вцепился рукой в многострадальную холку.

— Сидеть!

Я завизжала и замерла. Оборотень подтянул меня к себе:

— Делай, что тебе говорят. Представь, что ты лежишь на животе, и встаешь… тянешься…

У меня получилось, не сразу, конечно, но с третьего или четвертого раза встала на ноги. Едва я перекинулась, мужчина схватил меня за волосы и потянул назад, заставляя смотреть себе в глаза:

— Если ты еще раз вздумаешь сопротивляться мне — накажу.

— Ты урод, — выдавила я сорванным горлом. — Ты изнасиловалменя, тварь последняя!

Щеку обожгла оплеуха. Я задохнулась от шока, из глаз брызнули слезы.

— Еще раз обзовешь меня, умоешься собственной кровью. Ты — омега! Никто! Я буду делать с тобой все, что захочу.

— Ни за что! — прошипела в ответ.

Хотела сказать больше, но волк натянул волосы так, что пришлось закусить губы, чтобы не закричать. А Карнеро приблизил свое лицо к моему и выдохнул:

— Я буду трахать тебя столько, сколько захочу. А надоешь — кому другому предложу. И ты будешь слушаться, потому что я — твой альфа. Ясно?

Молчала.

— Ясно, я спрашиваю?

Я сглотнула, пытаясь объясниться:

— Стах, если ты хочешь поквитаться за то, что произошло осенью…

Меня перебили:

— Я не услышал ответ.

— Давай поговорим!

— Ни о чем говорить с тобой я не буду. Я сказал, зачем ты мне нужна. Все!

— Я не буду жить с тобой!

— А нахер ты мне нужна? Трахну — и вали в свою коморку.

Я смотрела ему вслед, дрожа от страха и холода.

* * *

На следующий день после… В общем, я пошла к Стаху, чтобы поговорить. Карнеро был в своем кабинете, стоял у окна, что-то выглядывая на улице. Заметив меня, посуровел.

— Я тебя не звал.

Собравшись с духом, подошла к нему.

— Стах, я знаю, что виновата перед тобой, но это не повод так себя вести. Ты же умный, воспитанный человек!

— Вторая ошибка, — сказал он. — Во-первых, я — альфа, ты — омега. Ты не имеешь права приходить ко мне и говорить со мной, пока я тебе этого не позволю. Уясни это раз и навсегда: целее будешь. Во-вторых, я не человек. Не меряй меня вашими придуманными социальными нормами. Мне они до сиреневой звезды! Это не дворец и здесь нет ни лордов, ни леди. Это стая волков.

— Вы не просто волки, вы еще и люди!

— Никогда не перебивай оборотня выше себя по статусу, особенно альфу. Я за такое могу и разорвать, — повысил голос мужчина. — И последнее. Люська, если ты надеешься, что будет как осенью, то сильно ошибаешься. Это красавица Анетта была моей любовницей, ты явно не дотягиваешь до ее уровня.

Стояла перед ним как оплеванная. Да, я знала, что внешне проигрываю Анетте, но — провались все в бездну! — остальное, то, что ему так нравилось, было мое! Веселые разговоры вечерами, качественный секс по ночам, прогулки по саду, порядок в доме. Не сдержалась:

— Если я такая страшная, тогда чего ты вчера на меня полез?!

Зря сказала: оборотень зло прищурился, поджав губы. Я умоляюще посмотрела на него:

— Стах, давай поговорим! Как мужчина, ты мне нравишься, и я…

Он расхохотался:

— Люц, тебя точно только раз прокляли? Может, еще кто тупостью одарил? Ты — некромантка-отступница, ты дурила мне голову почти три месяца, украла важный документ, подставила меня и моих волков! И теперь наивно полагаешь, что по старой памяти прыгнешь ко мне в койку, — и я растекусь лужицей растаявшего мороженого?! Тогда ты еще глупее, чем я думал!

— Значит, решил сделать из меня шлюху?! — сорвалась на крик.

— Ты сама ее из себя сделала, когда легла под меня за какую-то бумажку! — он отвернулся. — А теперь ступай. До вечера свободна. Поговори с Тирой, она объяснит тебе, как должна вести себя омега.

— Нет, так не пойдет.

Волк, заложив руки за спину, повернулся ко мне:

— Люсь, ты классная давалка. Лучше многих, которые у меня были. Поэтому, если я захочу, ты мне дашь. И стимул у тебя в этот раз будет посерьезнее — твое здоровье и твоя жизнь. Ты довольно миленькая, не хотелось бы покоцать твою мордашку, поэтому делай, что тебе говорят. Тогда возможно, когда я натешусь твоей дыркой, отпущу.

Мы сидели с Тирой и молчали. Да и что говорить? Я и так знала, чем она занималась по ночам. Правда, тогда, осенью, меня это мало волновало. Каждый раз, когда Эмерик Галич был в городе, он звал Тиру к себе на ночь. По утрам девушка приходила бледная, осунувшаяся. Сегодня она, краснея и запинаясь, рассказала почему.

— Нет, Эмерик не бьет меня. Просто… он очень… много раз хочет. А я так часто не могу.

Смотрела на волчицу, словно в первый раз видела. Действительно, очень худенькая, больше похожая на подростка, чем на взрослую женщину.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать один. Первая течка была два года назад, тогда бета и заметил меня.

— Он тебе хоть нравится?

Тира пожала плечами:

— Какая разница?

— Как ты это терпишь? — возмутилась я.

— А что мне делать?

— Неужели некому тебе помочь?

Оборотница, наверное, впервые за весь вечер посмотрела мне в глаза:

— Люция, мы омеги. Мы никто, живые вещи. Поверь, нам еще повезло.

— Повезло?! О чем ты говоришь?!

— Да, именно так. Меня никто не трогает, пока Эмерик спит со мной. Как только я ему надоем… меня возьмет любой другой свободный волк, и я не смогу отказать.

— Дикари! — я вскочила, нервно расхаживая по комнате.

Тира с грустной улыбкой наблюдала за мной:

— То же ждет и тебя. Я бы на твоем месте постаралась удержать интерес альфы как можно дольше. Пока он хочет тебя, другие не тронут. А потом… сама знаешь.

Волчица ушла. А я думала, представляла, что сделает со мной Карнеро. Хватило прошлой ночи! Но лучше он один, чем толпа других. Ведь так?

Волки любвеобильны и охочи до плотских утех. Зная это, я решила задобрить оборотня, соблазнить его. Показать, что секс по обоюдному согласию намного лучше, чем насилие, и что я ничем не хуже Анетты. Когда вечером Тира передала приказ альфы явиться в спальню, я была готова: приняла ванну, вымыла волосы. Шикарного белья у меня не было, но аккуратный белый комплект, украшенный вышивкой, тоже был неплох. Я надеялась, что если не словами, то действиями смогу добиться своего, всколыхнуть былую страсть. Напомнить волку, как хорошо нам было.

Осторожно вошла в спальню:

— Привет!

Стах в одних брюках стоял у окна и что-то пил. Он окинул меня быстрым взглядом и отвернулся. Я подошла к нему, прижалась к спине, обнимая за талию. Он сбросил мои руки и коротко велел:

— Раздевайся и ложись в кровать.

Ладно, попробуем еще раз.

Я сняла халатик, положила на кресло и сделала шаг.

— Полностью! — прозвучал новый приказ.

Закусив губы, сняла белье. Повернулась:

— Так?

Альфа допил вино, судя по запаху, и с громким стуком поставил бокал на стол, потом посмотрел на меня:

— Сойдет!

Дальше все произошло с неимоверной быстротой. Меня опрокинули на кровать. Оборотень навалился сверху. Я обняла его, потянулась к губам, но он увернулся. Спустя миг почувствовала его губы на груди и прогнулась. Раздвинула ноги, впуская нетерпеливые пальцы. Я старалась доставить Стаху удовольствие. Это может насмешить кого-то, но я надеялась, что лаской смогу достучаться до него. Когда мужчина устроился сверху и проник внутрь, обняла. Гладила его плечи, спину, не рискуя больше приставать с поцелуями. Слышала его хриплое дыхание, еле различимые стоны и радовалась. Чтобы ни говорил волк, но он хотел МЕНЯ, не Анетту. Учитывая крайне возбужденное состояние, кончил Стах быстро. Я — нет. Осторожно погладила шею, коснулась мягких волос…

— Пошла отсюда!

— Что? — я вздрогнула от неожиданности.

— Что непонятного? Ты меня ублажила. Молодец! До завтра свободна!

Я оторопело уставилась на мужчину, который еще секунду назад млел от оргазма в моих объятиях.

— Стах, если ты хочешь хороший секс, то так его не получишь.

— Получу. Завтра.

Он взял меня за руку и голую вытолкал за двери.

— Стах!..

Глава 12

Я не могла понять, что случилось с нежным, страстным мужчиной, откуда появилось это чудовище?! Конечно, я догадывалась, что Карнеро злится за украденные документы. Но ведь в итоге они все равно вернулись к нему! Более того, теперь он знал, какую опасность представляют земли для волков. Хотел наказать? Так наказал бы как других оборотней: посадил на цепь у позорного столба — я бы потерпела. Да даже этот гребаный секс в его спальне… Ну, ладно бы еще раз или два, чтобы продемонстрировать, кто тут главный…

Но проходил день за днем — и ничего не менялось. Меня регулярно звали в спальню и… Я пыталась говорить с Карнеро! Объяснить! Я просила прощения! Ничего не помогло! Карнеро не хотел слушать.

Когда я поняла, что мои ласки и поцелуи никому не нужны, начала сопротивляться. Я дралась, царапалась, вырывалась… Меня никогда не били. Теперь я получила сполна за все годы. И никто не сказал волку ни слова. Все в доме знали, что происходит, но никто не пожалел меня. Для оборотней я была «проклятой некромантской тварью» и все, что делал Карнеро, они считали справедливым наказанием.

Пожалела ли я, что когда-то остановила отца? Да!!! Тысячу раз «да»!!! Я раз в жизни поступила так, как велела совесть, а не здравый смысл, и теперь надо мной ежедневно, еженощно измывался зверь!

* * *

… - Ах ты, сука!

Я не давалась! Я выкручивалась! Я выворачивалась! Твою ж мать! Я некромантка! Меня учили нападать и защищаться! Только было одно важное, огромное «НО»! Меня учили нападать и защищаться с помощью магии, а сейчас ее у меня не было. И все превращалось в драку обычной женщины и здорового мужика.

Карнеро слизал кровь с прокушенной руки, не сводя с меня бешенного взгляда. Удар! Аж искры из глаз посыпались! Я отлетела назад, задев плечом угол шкафа. Полоснула жалящая боль от содранной кожи. Плевать! Не до этого! Я уже вылетала вон из комнаты, куда ввалился альфа, требуя очередного траха. Захлопнула за собой дверь и щелкнула замком. Да, была такая забавная деталька на двери в детскую комнату. С той стороны раздался гневный вопль оборотня. И удар! Но двери в доме хорошие, дорогие, из массива дуба. Выдержат какое-то время! Я стремглав побежала вниз, выскочила на улицу и метнулась к воротам. А из домика охраны высыпали сторожевые псы Карнеро.

Твари! Ненавижу вас всех!.. О Предвечная Тьма! Верни мне магию хоть на минуту!

Первый оборотень попытался схватить меня, но обнял лишь воздух. Второй отлетел в сторону с перебитым носом, а потом меня все равно схватили…

Глупо прорываться к воротам, которые охраняет шесть опытных волков, когда магия больше не подчиняется?.. Глупо!

Меня, вопящую, сопротивляющуюся, повели к дому. Карнеро уже освободился и нетерпеливо прохаживался по крыльцу, от его взгляда внутри все похолодело. Я начала вырываться так, что теперь четверо оборотней буквально волокли меня к своему господину…

После ночи, последовавшей за этим, я пару дней приходила в себя. Нет, про секс речь не шла. Меня учили послушанию. Хорошо учили, творчески… Не помогла даже регенерация, пришлось звать лекаря. Утром Натали Санторо — жена Герва — быстро осмотрела повреждения, не задала ни одного вопроса. Я прохрипела:

— Помоги мне!

Она не ответила, только поджала губы и сунула под нос вонючую ватку. Я отключилась. Очнулась… не знаю когда. Часиков на руке не было. Был гипс. Рядом сидела Тира. Заметив, что я пришла в себя, девушка осторожно смочила мои пересохшие губы водой, сделала перевязку на руке и ноге. Я кивнула на гипс:

— Откуда?

— Рука первый раз срослась неправильно. Пришлось ломать повторно.

В следующий раз перевязку делала Пенка, молча, аккуратно, с непроницаемым лицом.

Тира забежала поздно вечером, осторожно сменила одежду, постель. Маленькие ладошки почти невесомо порхали надо мною, приподнимая, переворачивая. Мое измученное тело почти не ощущало боли. Как у нее так получалось, я не знаю.

— Ну, как ты? — оборотница улыбнулась, перехватив мой взгляд.

— Тира, а ты можешь всегда делать мне перевязки. У тебя выходить не больно.

— Хорошо, — согласилась девушка.

Я отвернулась. Горничная присела на пол так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Люция, не сопротивляйся хозяину. Будет только хуже. Каждый твой отказ — это вызов ему как альфе.

— Он не альфа, он ненормальный!

— Тише! — девушка закрыла мне рот. — Не приведи Силифиус (верховный бог оборотней — Прим. авт.), кто-нибудь услышит — беда будет. Мне пора, Люция: Эмерик ждет. Я приду утром.

И я осталась одна. Регенерация шла. Я буквально чувствовала, как заживают царапины, затягиваются раны, сходят синяки. Глубокой ночью, когда бока болели от лежания, а сон не шел из-за глухо ноющей сломанной руки, поднялась и, прихрамывая, дошла до окна. Там бушевала метель. Ветер гнул пакту-авы, чуть ли не окуная их в сугробы. Дорожек уже не было видно, все сровнялось. Светлячками горели фонари вдоль центральной дорожки. На миг мне показалось, что там, в темноте, мелькнула знакомая тень. Пригляделась: так и есть. Волк. Зверь бежал по боковой, неосвещенной дорожке. Карнеро! Меня буквально отшвырнуло от окна. Я торопливо вернулась на место. Еще не хватало, чтобы он явился сюда, услышав меня. Легла на бок, положила под ухо часы и прислушалась к тиканью, стараясь успокоить собственное сердцебиение. В доме было тихо. Ни звука, ни на первом этаже, ни на третьем. Где он? Может, еще на улице? Я слушала, слушала (тикали часы под ухом), слушала и сама не заметила, как уснула.

Я не видела Карнеро ни той ночью, ни следующей. По наивности решила, что случившееся образумило его, что, увидев содеянное, волк одумался. А Карнеро, оказывается, всего лишь ждал моего выздоровления. И пока я была «не дееспособна» слетал по делам стаи в несколько городов Кхитл-э-ленге

Ровно через неделю Нилс нашел меня в бассейне, где я мыла пол, и передал, что меня ждет альфа. Я рвано выдохнула, словно кто-то ударил в живот.

— Ты слышала? — жестко спросил волк. Нилс, то ли в силу характера, то ли из-за низкого статуса, оказался трусоватым и боялся лишний раз мне слово доброе сказать: вдруг увидит или услышит альфа?

— Да, — машинально кивнула.

Слуга ушел, а я продолжала махать абугом (приспособление для уборки полов — Прим. авт.). Потом мне показалось, что пол недостаточно чистый, и я пошла мыть по второму кругу.

— … Я долго буду ждать?!

Подскочила, уставившись на Карнеро. Оборотень прищурился.

— Тебе передали мой приказ?

— Да.

— И?..

— Я еще не закончила уборку.

Оборотень медленно направился ко мне по только что вымытому полу.

— Люська, не зли меня. Мои приказы первостепенны. По-моему, это понятно даже ребенку.

Я не выдержала его давления, бросила швабру и метнулась к выходу. Он догнал меня на лестнице, когда до спасительной двери в комнату оставалось шага четыре.

— Пусти!..

Измученно огляделась, когда волк притащил меня в свою спальню. Задыхаясь от страха, злости, смотрела, как он запирает дверь, только прошипела:

— Не подходи!

Карнеро сунул ключ в карман и с интересом следил за моими действиями. Иногда мне казалось, что мое сопротивление еще больше подстегивает его, будит охотничий азарт и желание. Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, ища пути спасения. Дверь спальни, тяжелая, дубовая, заперта, да и через оборотня не прорвусь. Волк тем временем снял пиджак и не спеша расстегивал пуговицы на рубашке. Я готова была завыть от бессилия, в отчаянии выскочила на балкон. Омерзительный смех за спиной:

— Третий этаж! Не забыла?

А я… прыгнула. Не то чтобы убиться хотела: думала смогу зацепиться за выступы или лепнину и замедлить спуск. Не получилось… Не разбилась, конечно: сугроб смягчил падение, но содранный бок горел, а нога…

— Вывих, — сказал Владек Маюров, прибежавший от ворот.

Неспешно подошел Карнеро:

— Люська, ты волк, а не авилак (пернатый оборотень — Прим. авт.). Не перепутала?

Присел, посмотрел опухшую ногу. Я жалобно всхлипнула… и заорала от лютой боли: этот изувер резким ударом переломал мою вывернутую лодыжку.

— Чтобы не так быстро бегала, — с улыбкой пояснил альфа, поднимаясь.

На миг в глазах Владека мелькнула жалость. А я провалилась в спасительную темноту.

* * *

Какое-то время я еще надеялась, что смогу пробиться сквозь панцирь обиды и ненависти Карнеро, что он натешиться местью и успокоится. В конце концов, я знала, что он может быть другим, я видела его другим, я жила с ним другим! Но проходил день за днем, одна чудовищная ночь сменяла другую, а в отношении ко мне не менялось ничего…

И однажды я решилась позвонить Эрки Сетсоме. Было стыдно признаваться другу, в каком рабском положении нахожусь, но я была на пределе. Вычистив проклятую дорожку, промочив ноги и прилично озябнув, я пришла в дом. Экономка покосилась на меня, но ничего не сказала. Лязг моих зубов говорил сам за себя. Я быстро переоделась и, крадучись, торопливо спустилась вниз по широкой «хозяйской» лестнице в гостиную за гилайоном. Я успела набрать две цифры, когда в дом вошел альфа с бетами. На миг Карнеро застыл, глядя на меня с трубкой в руках, потом недобро прищурился:

— Та-а-ак!..

Я метнулась прочь по коридору, вбежала в первые открытые двери и растерянно огляделась. Кабинет Карнеро! Взгляд зацепился за коллекцию мечей на стене. Схватила тот, что был ближе, — тулвар. Приценилась к весу в руке: килограмма полтора, может, чуть больше. Справлюсь! В кабинет тем временем вошел хозяин. Я наставила на него клинок:

— Не подходи! Убью!

А сама спешно набирала номер друга. Карнеро переглянулся с Санторо, и Герв исчез. Я слушала длинные гудки.

Ну, давай же! Эрки! Возьми трубку!

Тихий щелчок и:

— Слушаю?

— Эрки!..

Связь прервалась. Что такое?! Я торопливо набрала номер вновь. Потом еще раз. Короткие гудки оглушили меня. Ну как же так?!.. А потом услышала тихий смех Карнеро. Он даже не двинулся с места, спокойно наблюдая за моими хаотичными движениями. Стало понятно, куда ушел Санторо и почему я не могу дозвониться. Отбросила бесполезную трубку и повернулась к веселящемуся оборотню.

— Сука!

Перехватила меч поудобнее. Беты напряглись, не сводя с меня глаз. Вернувшийся Санторо чертыхнулся и перекинулся в волка. Но все они замерли, услышав:

— Нет! Не трогать! Девочка хочет поиграть!.. Почему и нет?!

Альфа снял со стены второй тулвар. По тому, как он держал саблю, как огладил эфес, я поняла, что Карнеро не просто коллекционер, он хорошо знал это оружие и владел им. С веселой улыбкой оборотень повернулся ко мне. Для него это всего лишь игра, а для меня попытка спастись. Я заняла боевую стойку.

Карнеро напал первым. Начал вертикальным, рубящим ударом. Прямая демонстрация силы. Так часто делают мужчины. Я отбила, подставив плоскость своего тулвара. Сталь возмущенно зазвенела. Мы обменялись небольшой серией ударов. Волк чувствовал мой страх и волнение, наступал, подавлял. И эта самодовольная ухмылка на роже! Почувствовала, что совсем чуть-чуть — и упрусь в письменный стол. Карнеро банально загонял меня в угол. Мне нужно пространство! Отбив очередную атаку, ударила оборотня ногой так, что тот пошатнулся и отступил на шаг, а я вскочила на столешницу и, оттолкнувшись, перелетела через волка, целясь в спину. Успел, зараза, отклонился, но рубашка была разрезана острым клинком от плеча до пояса. Карнеро улыбаться перестал, сбросил остатки одежды и повернулся ко мне.

Замерли оба. Время шуток и «смотрин» прошло. Удары посыпались один за другим. Защита, атака. Защита, бросок. Воздух гудел от звона стали. Карнеро ударил со всей силы саблей — я отбила, но не устояла на ногах, упала на спину. Он тут же замахнулся вновь. Его тулвар разрубил пол, где секунду назад была моя голова. Резко выдохнула, глядя на взлетевшие щепки из паркета. Моя очередь! Подсечка — и волк рухнул навзничь. Я махнула саблей, собираясь располосовать его вдоль. Но оборотень уже вскочил на ноги. Мой тулвар прошел в паре сантиметров под ним. Едва успела отразить новую атаку. И вновь зазвенела сталь. Я только успевала отбиваться. Согнув руку, ударила головкой сабли в рожу волка. Тот не ожидал. Сплюнул кровью. А я уже приготовилась снова нападать… Но сильнейший удар вражеского тулвара — и моя сабля была перерублена. Клинок жалобно зазвенел на полу.

— Тьма! — прошипела я сквозь зубы и прицельно метнула в оборотня обломок, что остался в руках.

Карнеро в последний момент отклонился, но по ругательствам поняла, что попала. Жаль, что только зацепила, а не убила!

В кабинете раздались аплодисменты. Я зло уставилась на бет: развлеклись, псы?! Но Галич не заметил мой взгляд, он весело смотрел на альфу с залитым кровью лицом:

— Порванная рубашка, поцарапанные висок, плечо и спина. Разбитая физиономия. Зубы целы? Или уже не комплект?… Одним словом — девчонка молодец!

Карнеро подхватил с пола рубашку и вытер кровь с лица:

— Сучка она, а не молодец! Угробила такое оружие!

Санторо уважительно кивнул мне:

— Последний удар хорош.

Маюров с непонятной грустью посмотрел на мои дрожащие руки и заметил:

— Зря метнула эфес с обломком клинка: ты себя оставила полностью безоружной. А могла приблизиться к противнику и этим обрубком ему горло перерезать.

Я прищурилась:

— Учту на будущее.

— Ага! — вмешался Карнеро, раздраженно глядя на меня. — Еще чего! Пошла вон отсюда! — и повернулся к Владеку. — Ты чему ее учишь, идиот?! Кабинет на ключ. Все звонки из поместья под контроль.

Этой ночью он не трогал меня. Наверное, хватило впечатлений после боя на мечах.

А утром… Проснулась с ноющими руками и ногами. Я давно не тренировалась, и вчерашний поединок не прошел незамеченным для мышц. Руки и ноги были словно чужие. Каждое движение давалось через силу. Проклятая крепатура! Мне срочно нужна горячая ванна! Едва я повернула кран, как в комнату вошел Карнеро. Зачем, поняла сразу. Да и он не ставил ментальный щит. Я ударила волка полотенцем наотмашь, чтобы отвлечь, и нырнула обратно в комнату. С размаху упала на пол, когда оборотень подставил подножку. Охнула от боли, хотела вскочить… не успела. Карнеро навалился сверху:

— Хватит игр! Надоело!

Я не могла пошевелиться под этой тушей. Закусила губы и терпела. От трения по твердому полу болели локти, колени и ребра. Старалась не плакать, не показывать этому извращенцу свою слабость и беспомощность. Сделав то, зачем пришел, волк ушел. А я лежала на полу одним раздавленным куском боли.

Я решила сбежать. Я не думала, куда и к кому, забыла про документы и про деньги. Я забыла про все! В виски билась только одна мысль: БЕЖАТЬ из этого дома, от этого волка! На что я надеялась?!.. На то, что волки не узнают меня в волчьем обличии, на то, что они посчитают меня не способной на побег? На чудо? На собственное везение? Хотя какое, к котсу, везение?! Моего везения хватило только на то, чтобы перепрыгнуть кованую ограду высотой в три метра, насколько я знала, раньше этого не делал никто.

У меня получилось! Не знаю почему, но я была уверена, что перепрыгну. Чувствовала, что это не предельная высота для меня. Только когда летела над чугунными спицами, поняла, что ошибись я хоть на пару сантиметров — и повисла бы на этой ограде кровавым мешком мяса. Но я не ошиблась! Я перепрыгнула! Встряхнулась и бросилась прочь от своей тюрьмы… Я не добежала даже до ближайшего леса. Меня схватили. Ненавижу этих тварей! И боюсь! Когда меня догоняла стая из семи волков… Бр-р-р!!! Мурашки по коже! Ощущения жуткие! До сих пор помню, как один волк схватил меня острыми зубами за заднюю лапу и повалил. А второй тут же вцепился в морду. Боль невыносимая! Я пошевелиться боялась. Дышала через раз.

Когда меня, дрожащую, окровавленную, бросили под ноги альфе, он ничего не сказал. Карнеро посадил меня на цепь. Теперь я жила на коврике у дверей в хозяйскую спальню. В стену было вбито металлическое кольцо, и каждое мое движение сопровождалось оглушительным лязгом цепи, а на моей шее красовался тяжелый ошейник. Я прекрасно знала, что ошейник с цепью — это унижение для оборотня. Да и не для оборотня тоже, это унижение для любого человека, считающего себя свободной личностью. Мне казалось, что как раз таки эту «свободную личность» во мне и пытался сломать Карнеро.

Но я не теряла надежды вырваться из этого кошмара. Я ждала магов из Департамента контроля (они предупреждали, что прибудут в поместье с окончательным решением судей). Мне уже было известно, что смертной казни не будет. А тюрьма… Разве мое положение в этом доме чем-то отличается от нее? Уж лучше сдаться имперским контролерам, чем терпеть насилие и издевательства зверя.

Глава 13

Наконец, мои молитвы были услышаны. В Денту прилетели представители императора Сарфоломея и маги Департамента контроля. Я ликующе посмотрела на Карнеро:

— Конец тебе, пес! Я всем расскажу, что ты из себя представляешь.

Тот нахмурился, снял с меня ошейник и процедил:

— Иди помойся, от тебя воняет.

И пошел вниз.

Я машинально провела рукой по грязным, спутанным волосам. Представила, как выгляжу после недели на цепи, когда меня отводили только в туалет.

Торопливо побежала к себе, чтобы смыть грязь. Надела платье, подтянула рукава, обнажая синяки на запястьях. Влажные волосы закрутила в узел, чтобы были видны следы от ошейника. Пусть все увидят, какой подонок лайдир Стах Карнеро!

С предвкушающей улыбкой спускалась по лестнице. Внизу, у дверей гостиной, меня перехватила Пенка, поджав губы, обтянула рукава. Я опешила:

— Ты что делаешь? Руки убрала!

Но она зло зыркнула на меня и рванула волосы вниз. Узел рассыпался. Не дав опомниться, меня практически втолкнули в зал.

В просторном помещении был двоюродный брат отца и советник Императора. Наконец-то! Я спасена!..

— Лорд Эмани! Дядя Одэлис!

Они чинно поклонились в ответ, избегая смотреть в глаза. Я насторожилась. Почему улыбается Карнеро? Почему так странно смотрят Галич и Санторо? Как-то похолодело внутри.

— …За покрывательство отступников и их поддержку Люция-Анна-Гаруш-Кабира Кхана си Эрерра приговаривается к политической смерти. И она, и все рожденные ею дети, лишаются титулов, званий, прав на владение землями и прочим имуществом. Данным указом титул и владения переходят следующему в праве наследования Одэлису Рокуи Кхана.

Я разучилась дышать. Как? Этого не может быть! Злорадные взгляды. Сочувствующие взгляды. Они все: люди и звери — смотрели на меня. Не мигая. Чтобы не пропустить ни единую эмоцию на моем лице. Чтобы потом всласть посмаковать, как я встретила весть о своем полном уничтожении. Не дождетесь! Сцепила пальцы в замок, чтобы скрыть дрожащие руки, и легким кивком признала решение императора.

Держись, Люция! Держись! Бумажка с росчерком Сарфоломея не опреснила твою кровь!

Дядя протянул ларец:

— Это принадлежало твоей матери.

С вежливо-презрительной улыбкой (спасибо отцу: научил так улыбаться!) аккуратно взяла костяную шкатулку.

— Поздравляю, досточтимый… лорд Кхана, с получением титула. Вы так долго об этом мечтали!

Дядю перекосило. Еще бы, это был нескончаемый источник шуток в нашем замке: когда Одэлис, что называется, примазывался к роду при каждом удобном случае. А я продолжала:

— …Уверена: вы с честью будете носить имя МОЕЙ семьи.

Он уже задергался, сжимая кулаки. Я с жалостью посмотрела на него:

— … Нам принадлежит три замка и девять домов в трех государствах, а капиталы в общей сложности приближаются к восьми миллиардам шелетов… Но вы преподнесли мне поистине бесценный дар: женские украшения семьи Селема.

Дядя поджал губы. Я повернулась к Советнику. Тот уже заранее приготовился.

— Великий император помнит о вашей помощи в поимке государственных преступников. Его милостью вам сохранена жизнь.

Я насмешливо выгнула бровь:

— Милость императора не знает границ! Мудрейший Сарфоломей день и ночь думает о благе своих подданных. Он наш любящий отец, который никогда не оставит детей своих на поругание врагам и мучителям.

Советник пристально посмотрел на окаменевшего оборотня.

Легкий кивок на прощание.

— Лорды, с вашего позволения. Пусть воссияет солнце удачи над империей Санос!

Они вытянулись по струнке.

Суки!

Я уверенно вышла из зала, успев заметить изумление на лицах имперских. Что? Шоу не состоялось?!

Шаг…Вдох-выдох… Шаг… Вдох-выдох… Шаг…

Не беги! Не смей!.. Услышат…

Шаг… Вдох-выдох… Шаг… Лестница! До смерти хотелось вцепиться в перила и опереться. Но в холле стоял Владек Маюров и кене Хает. И мадж Зарев с понимающим, сочувственным взглядом:

— Вам помочь?

— Благодарю, досточтимый мадж, не стоит! — я стала подниматься на второй этаж.

Он правильно понял сухой тон. Торопливо подошел, взял мою руку и сказал:

— Вы должны знать: мы настаивали на вашем возвращении.

Забрала свою ладонь и отвернулась.

— Благодарю за заботу.

Шаг…Вдох-выдох… У меня внутри было пусто: все выдрали, по-живому.

Спина прямая! Дыши!.. Вдох!.. Выдох!.. Только бы не сбиться!

И восхищенный шепот в спину:

— Истинная Темная! Таких хоть в рубище одень и в клетку брось, а взглянет на тебя — и невольно поклонишься в ноги.

Сдохни!

Вот она — заветная дверь в мою комнатку. И взгляды со всех сторон. Пенка. Тира с Нилсом. Все вышли посмотреть на отступницу, от которой отвернулись даже соотечественники.

Спасительная пустота моей комнаты. Наконец-то!

Не плачь! Не плачь! Услышат. Хотят услышать. Ждут!

Я смотрела на костяной ларец матери, как на якорь, который держал меня в сумасшедшем вихре эмоций и чувств, который не давал мне утонуть.

Когда глубокой ночью в мою клетушку ввалился Карнеро, я была готова. Этот не пожалеет. Этот добьет.

Оборотень, сунув руки в карманы, с ухмылкой взирал на меня:

— Твои заступнички, которых ты так ждала, улетели. Я их выгнал. Негоже бросать своих, даже таких убогих, как ты… А ты теперь абсолютно моя. И я могу делать с тобой, все что захочу.

И словно в подтверждение своих слов бросил пиджак на стул.

… Закрыв глаза, просто ждала, пока он трахал меня. Держалась за простыню и терпела.

Карнеро молча поднялся, застегнул брюки:

— Хм-м-м, бревно бревном. Лучше бы ты брыкалась как раньше, хоть веселее было.

Я натянула на плечи покрывало и закрыла глаза. В шуме ветра за окном мне слышался издевательский смех Клетиса Кханы.

* * *

Лежала на кровати и смотрела на игру теней на потолке. Очередная утренняя серость, я уже сбилась со счета: десятая или двадцатая…

На автомате поднялась, помылась, оделась и вышла из комнаты. Сидела за столом на кухне, бесцельно ковыряясь в тарелке, и старалась не смотреть в окно. Я возненавидела утро. И неважно, какое оно было: ясное, солнечное или пасмурное, затянутое облаками. Ибо оно несло мне очередное унижение и боль. Ночью, уснув, я могла хоть ненадолго забыться.

— Люська, ко мне! — голос Карнеро словно удар под дых.

Отложила недоеденный завтрак. На негнущихся ногах вошла в кабинет.

— Что случилось?

— Трахнуть тебя хочу. Ты уже оклемалась после долгожданного визита дяди, свыклась со своим горем? А кстати, как тебя сейчас величать? Ты уже не Кхана. А кто?

Не стала ввязываться в этот фарс. Напомнила:

— У тебя встреча через час с мэром Денты.

— Успею.

Он рывком поднялся с кресла. Я инстинктивно попятилась, впечатавшись в закрытую дверь.

— Куда? — оборотень схватил меня за волосы.

Я зашипела от боли, запрокидывая голову и хватая его за руки. Глаза Карнеро вспыхнули жадным огнем. А у меня внутри все похолодело: что он на этот раз придумал? Позвоночник обожгло, когда меня бросили на стол.

— Трахну тебя в рот. Давно собирался.

Услышав это, рванулась прочь, прекрасно понимая, что волк имеет в виду не обычный минет. Но Карнеро схватил мои плечи и припечатал к столу.

— Лежать!

Он, удерживая меня одной рукой, второй потянулся к ширинке, но расстегнуть не успел. Ругаясь отборным матом, оборотень оттолкнул меня, с отвращением глядя на свои грязные брюки: от страха и шока меня вырвало. Я сползла со стола на пол, где меня стошнило еще раз. Карнеро брезгливо поморщился и отступил на шаг.

— Уберешь здесь все к моему возвращению. Иначе заставлю языком вылизать.

И ушел.

Прислонившись к столу, сидела на полу, не в силах пошевелиться. Руки колотились от тремора. Я уже и забыла, когда он был в последний раз, наверное, еще в детстве. И вот вернулся.

Немного успокоившись, стала убирать, потому что Карнеро свою угрозу выполнит. Хотя бы для того, чтобы в очередной раз насладиться моим унижением. Было непросто: даже чужие рвотные спазмы вызывали у меня настоящую рвоту. А убрать блевотину, пусть собственную… В общем, пока все вымыла, не помню сколько раз бегала в уборную. Желудок болел так, что я еле доползла до своей комнаты. Скрутившись, приходила в себя.

Нилс принес молоко и свежий хлеб.

Какая, к демонам, еда?! Тут еле дышишь!

Качнула головой:

— Убери.

Мужчина сочувственно вздохнул и ушел.

* * *

Я еще трепыхалась, еще пыталась отбиваться. Кричала Карнеро, что он уже отомстил, где сам, где с помощью моих бывших соотечественников, умывших руки и забывших про кровные связи и дружбу.

Помните, когда-то я говорила, что неплохо подкована в интимных вопросах? Так вот, оказывается, я ничего не знала про секс. Но лучше бы мне и дальше оставаться невежественной, чем просвещаться подобным образом. О подчинении женщин в постели я могла написать научную работу…

Дохлый котс, я еще шутить способна?! Значит, пока не сошла с ума!

А вот через три недели после памятного визита дяди и императорского советника я действительно думала, что больше не выдержу. Во второй половине дня неожиданно в поместье Карнеро прилетел Эрки Сетсоме. Уже по отсутствию улыбки на лице друга я догадалась, что с недобрыми вестями. Пока он говорил с альфой, я маялась в саду: тут было больше простора, и мои метания по дорожкам при большой фантазии можно было назвать прогулкой.

Увидев приближающегося некроманта, я пошла навстречу. Но узнав его спутника, споткнулась и замерла на месте.

— Лаки?

— Моя госпожа, — скелет склонил голову.

Нужно быть конченым психом, чтобы привести умертвие в стан оборотней! Я перевела растерянный взгляд на Эрки.

— Что это значит?

— Новый лорд Кхана принял решение вернуть Лаки в Грани.

— Как вернуть? Зачем? Лаки служит нашему дому семьсот лет!

Эрки отвернулся. Я и сама знала ответ: чтобы ничто не напоминала о прежних владельцах. Я не могла поверить. Жалобно всхлипнула:

— Оставь его, Эрки. Лаки хороший. Ты же знаешь! Он меня вырастил!

Некромант опустил голову, виновато отводя взгляд:

— Не могу, Люц. Я и так на многое пошел, чтобы вы могли проститься.

Краем глаза заметила волков на крыльце дома, которые с интересом наблюдали за происходящим. Не иначе пришли посмотреть на продолжение шоу «Унижение бывшей отступницы». Отвернулась и поджала губы, чтобы сдержать рыдания. Спустя пару минут, успокоившись, спросила:

— Кто будет проводить ритуал упокоения?

— Я, — Эрки говорил совсем тихо. — Это просьба Лаки.

— Когда?

— Сегодня на закате.

Я закусила губы до крови, но слезы сами текли из глаз. Посмотрела на верного слугу, у которого в грудной клетке не было ничего, но который любил меня самой нежной и трепетной любовью. И плевать на тех, кто говорит, что умертвия ничего не чувствуют. Лаки пальцем вытер слезу.

— Не плачьте. И не сердитесь на Эрки. А мне в Гранях будет хорошо. Лучше, чем в замке, в котором больше нет истинных Кхан.

Все! Не могу больше! К демону, что на меня смотрят! Я заплакала навзрыд, обнимая скелет. Лаки погладил меня по голове осторожно, чтобы волосы не зацепились за мелкие косточки.

— Моя маленькая госпожа, не плачьте.

Словно издалека донесся смеющийся голос Карнеро:

— Слышишь, Герв, может, оставить его?.. Кости пригодятся зубы стачивать.

Я не отреагировала на поддевку, смотрела на Лаки:

— Мы обязательно встретимся. Там, в Гранях, — поцеловала гладкий череп. — Жди меня. Я приду следом.

Не оглядываясь, ушла прочь от дома. Волчий смех резко оборвался.

Эрки и Лаки давно покинули поместье, а я до сих пор была в саду. Смотрела на заходящее солнце и крошилась на осколки. Я знала: с последним лучом Сетсоме начнет ритуал. Начертит пентаграмму на полу зала, зажжет свечи. Потом Лаки ляжет в центре пентаграммы…

«— Лаки, я так скучаю без мамы. Мне кажется, папа меня видеть не хочет, потому что я на нее похожа. Я больше не поеду на каникулы домой.

— А как же я, моя госпожа? Я же скучаю по вам!..»

…Лаки ляжет головой на восток. Эрки прочитает заклинание упокоения, совсем простое, короткое. Это забавно и даже смешно! Чтобы поднять мертвеца, нужно выполнить долгий, в несколько этапов ритуал, а чтобы упокоить, всего пара минут. Зеленый свет в глазницах погаснет. И магистр сожжет останки, чтобы больше никто не смог побеспокоить дух.

«Скелет сидит рядом со мной и костлявыми руками учит плести венки. Получается плохо и у него, и у меня.

— Я прямо вижу вас в красивом белом платье и таком веночке, никакой фаты не надо.

— Хочу фату! Из Мейдикраса (сказочная долина, место жительства фей — Прим. авт.), — капризно звенит детский голосок.

— Вот еще! — фыркает Лаки. — Фата из Мейдикраса может быть у любой невесты, а такие роскошные волосы — есть только у вас. Они словно золотое кружево! Истинное украшение женщины!

И угловатая девочка-подросток улыбается, впервые поверив в собственную привлекательность».

…Последний луч солнца, словно извиняясь, мазнул меня по щеке и исчез. Небо на закате горело багряными красками. Несмело вспыхнула первая звезда и спряталась за фиолетовой тучкой… Сегодня я ненавидела закат.

Не могла заставить себя пошевелиться, словно неведомая сила парализовала все мышцы. Тридцать лет я жила, мало представляя, как живут обделенные люди. За три месяца я лишилась всего: имени, богатства, друзей, родины. Осталась только одна я. И это «я» оказалось маленьким и жалким. Знаете, что чувствует раздавленная улитка? Повезло, если нет. А я теперь знаю…

Глава 14

Упокоение Лаки стало неким рубежом, переломным моментом, в худшем смысле этого понятия. Словно какую-то часть меня упокоили вместе с верным дворецким, который предпочел окончательную смерть новому хозяину. Порой я выходила в сад, смотрела на закат и представляла дом, в котором больше нет меня, отца, Лаки, а по залам ходят чужие люди, трогают наши вещи… Руки сжимались в кулаки от ярости. И ведь виновата в этом только Я!!!

Так и проходили мои дни. Однообразно, уныло, когда руки что-то терли, переставляли, переносили, а мозг выжирали черные мысли. У меня появилась новая привычка: смотреть, как гаснет солнце, как оно опускается-опускается за горизонт — и словно обрывается в бездну. Раз — и все. И нет его. И хорошо, что нет…

Тира с тревогой поглядывала на меня, все чаще задерживаясь по вечерам в моей комнате. Я не видела, когда она уходила: засыпала раньше.

Однажды Пенка Бурнель предупредила, что альфа ждет меня на улице. Молча отложила тряпку и пошла к выходу. Открыла дверь и зажмурилась от яркого солнца. На улице так тепло?!

Оборотень ждал на лестнице.

— Пойдем!

Пройдя пару шагов, задумалась: а куда мы идем-то? Но спросить не успела. Карнеро сошел с дорожки и поманил меня за собой. Ступила следом на… это трава? Уже выросла? Какой сейчас месяц?.. Пока разбиралась со своими внутренними часами, волк нетерпеливо прошелся по кругу:

— Как тебе?

— Что именно?

Я пыталась сосредоточиться, но получалось слабо. К тому же с утра болела голова, не сильно, но мне, как говорил Эрки, «недобрилось». Оборотень подошел и за подбородок поднял мою голову вверх.

— Смотри!

Я смотрела, но ничего особенного не видела.

— Пакту-авы зацвели, ты хотела увидеть… осенью, — наконец, пояснил альфа.

А мне было все равно: зацвели, отцвели. Какая разница?

Волк подтолкнул меня к дереву, повернув спиной к себе. Я не сразу поняла, что он делает. Карнеро расплел мою косу, расправил волосы по плечам, груди, поднял руку и тряхнул одну из веток. Перед глазами пронеслось розоватое облако из лепестков. Оно вдруг стало серым, а потом черным… все стало черным. Волк едва успел подхватить меня. По крайней мере, боли от падения я не почувствовала.

Очнулась в своей комнате, рядом суетились Тира и Пенка. Я отмахнулась от резкого запаха, раздражающего нос.

— Люция? — экономка протерла мои виски. — Слышишь меня?

— Да… Голова болит.

— Лежи-лежи. Ты упала в обморок.

— Мне лучше. Спасибо. Я полежу с закрытыми глазами. Спасибо… Спасибо, — шепнула в третий раз, чувствуя прикосновение холодной мокрой ткани к лицу.

Незаметно уснула. Проснулась ночью… по естественным надобностям. Вышла из туалетной комнаты и прислушалась к тихому стуку. За окном барабанил дождь. Почему-то подумала про цветущие пакту-авы, про их побитые, помятые лепестки. Не было их жалко, лишь сожаление, что красовались так недолго. Если до этого каждый восхищался ими, то сейчас будет проходить мимо, не замечая былой красоты…

Расслышав шаги в коридоре, тихонько легла в постель и притворилась спящей. Скрипнула дверь, впуская внутрь полоску света. По запаху узнала Карнеро.

— Я знаю, что ты не спишь. Дышишь правильно, как спящая. Только сердце колотится. И твои мысли оглушают, их слышно даже у меня.

Открыла глаза и повернулась. Волк стоял в дверном проеме, но в комнату не заходил. Ответила, наплевав на приличия:

— Я ходила в туалет.

Он понятливо кивнул и сказал:

— Завтра слетаешь в лечебницу.

— Не надо. Мне с утра болела голова. Наверное, реакция на погоду.

— Уверена?

Его забота выглядела смешно. Я ответила, мечтая только об одном: чтобы оборотень скорее ушел.

— Да. Так бывало раньше.

— Ладно. Отдыхай.

Дверь тихонько закрылась.

…

Оказалось, уже наступила весна! Теплая, солнечная!

Я, с абсолютно пустой головой, сидела на ступеньках у служебного входа. Никаких мыслей. Никаких желаний. Просто слушала, как шумит ветер среди деревьев, как поют вернувшиеся с юга птицы. Где-то стучал молоток, наверное, Нилс что-то чинит…

И вдруг знакомый холод полоснул по рукам. Узнала его мгновенно. Оторопело вытаращилась:

— Реранг?.. Тосанг?

Мои рачетсы?! Но я их невидела. Магическое зрение давно исчезло. С тоской разглядывала воздух:

— Я не вижу вас, не слышу. Только чувствую… Девочки мои!

Холодок пробежал по ладони. Это точно Реранг: она более ласковая, чем сестра. Усмехнулась собственным мыслям: ласковые рачетсы — это оксюморон. А потом накатила тревога.

— Почему вы здесь? Что-то случилось?.. — я занервничала, гадая, что могло привести призраков ко мне. — Как же нам поговорить?..

Потом вспомнила, как некоторые некроманты общались с немыми призраками (есть и такие!).

— …Давайте так: если «да» — коснетесь правой руки, если «нет» — левой. Хорошо?

И протянула руки вперед. Улыбнулась, когда холод пробежал по правой ладони.

— Вот и ладно, — облегченно выдохнула. — Вы пришли ко мне?

Правая рука. Хорошо!

— Привязка осталась?

Левая рука. Я задумалась.

— Что-то не так с отцом в Гранях? Кто-то хочет поднять его?

Левая сторона.

— Фу-у-у! — не сдержалась я. — Это хорошо! Может, проблемы дома? Хотя он уже не мой дом, но все-таки…

Левая сторона.

— Что тогда? Может, что-то затевается среди отступников?

Рачетсы «думали» долго. Я уже занервничала, протянутые руки дрожали как в ознобе. И наконец, холод обволок левую ладонь.

С боковой дорожки вдруг донеслось:

— Они соскучились!

Я вздрогнула, оглядываясь на Герва Санторо. Когда он пришел? А больше подумать ни о чем не успела, потому что правая рука буквально заледенела. Я не могла поверить!

— Да?.. Вы соскучились по мне?

И снова леденящий холод. Не иначе рачетсы вдвоем прижались к ладони. А я расплакалась, как девчонка, чувствуя холодное прикосновение к своим щекам. И мне казалось, что я их вижу, страшных, уродливых созданий Граней, которые сейчас оказались моими единственными друзьями в мире живых.

Рачетсы приходили ко мне каждый день. Их холодные объятия согревали. Звучит абсурдно, но это так. Ладони и плечи чуть не льдом покрывались, а я представляла Реранг, уткнувшуюся в мои руки, и сдержанную Тосанг, улегшуюся рядом. Когда холод пропадал, я уже знала: кто-то из волков рядом. Рачетсы не хотели, чтобы оборотни знали о них.

Вот и сейчас моя нежить исчезла, а я повернулась к двери. Там стоял Нилс Буш.

— Я принес еду, — омега смущенно кашлянул.

Равнодушно посмотрела на вареное мясо, взяла мягкий хлеб с хрустящей корочкой. Слуга все еще крутился неподалеку.

— Чего тебе? — прозвучало грубовато, но мне сейчас не до шарад.

Молодой мужчина кашлянул:

— Я чистил ванную в твоей комнате…

— И?

— У тебя сильно лезут волосы.

— Бывает, — отмахнулась я. Глаза закрывались: — Иди. Спасибо.

— Ты не поела!

— Больше не хочу, — положила на поднос недоеденный хлеб. — Иди, Нилс. Я хочу спать.

…

Стах медленно шел по каменистой земле, слыша шепот Владека и Эмерика за спиной. Нигде не было ни травинки: все выжжено магией. В ушах стоял волчий вой вперемешку с человеческими криками и стонами. Карнеро скользнул взглядом по убитым магам и волкам. Они лежали рядом, почти касаясь друг друга — извечные враги, чья взаимная ненависть пестовалась столетиями. И не было надежды на примирение, на спокойную жизнь. Лишь Грани объединяли всех. Альфа сжал кулаки, чувствуя магию. Сколько же здесь ворожили? С какой мощью, если он по прошествии нескольких часов чувствует ее так сильно? И так же сильно чувствует запах мертвечины, смешанный с гарью. Черные волки, словно зачарованные, шли на протяжные стоны, разрывающие воздух. Оборотень увидел Теймура Волотича. Альфа Бурых приветствовал его кивком. Карнеро стал рядом, заметил обгорелые останки волка:

— Кто это?

— Игорь Шиманский… и его пара.

Скорее всего, мужчина погиб, до последнего пытаясь спасти жену от некромантов. Черный уже видел нарисованный круг в метрах десяти от них.

— Зачем они некрам?

— Рая Шиманская была беременна… А впрочем, посмотри сам.

Они подошли к жертвенному кругу. За свои неполные сто лет Стах повидал всякое, но от увиденного даже его стало мутить. В жертвенном круге лежала обнаженная женщина с разрезанным животом. Разрез был почти ровный, окаймленный кровавыми разводами. А сам живот странно и страшно впавший.

— Где ребенок?

— До родов оставалась неделя-две. Некрам нужен был нерожденный младенец для ритуала.

— Что?

Волотич кивнул своему бете, и тот протянул Черному альфе несколько листов бумаги. Стах, сжав зубы, читал скупые фразы — четкие, пошаговые инструкции: «…положение тела жертвы лучше всего с пониженным головным концом, что соответствует обычному положению плода головой вниз…» Протяжный утробный вой отвлек внимание Карнеро, сунув листок Маюрову, мужчина вернулся к Теймуру.

— Кто это? — он кивнул на волка в стороне.

— Бартоз Рукша — отец Раи.

Светловолосый мужчина, стоя на коленях, раскачивался из стороны в сторону, бережно касаясь руки мертвой волчицы, и выл. Оборотни недолго смотрели на волка, не в силах ему помочь.

— Альфа, — вдруг позвал Маюров.

Карнеро с видимым облегчением отошел от жертвенного круга к своему бете. Владек кивнул на бумагу в своих руках.

— Если я не ошибаюсь, это ритуал на подавление воли окружающих.

— То есть сделать из других послушных обезьянок?

— Да. Но ты сюда глянь, — Маюров ткнул пальцем в нижний правый угол.

Стах посмотрел в указанном направлении и увидел несколько букв. Маюров, в свое время увлекающийся литературой, пояснил:

— …Это имя, скорее всего, переводчика.

— И?..

— Lixcе, что значит «капля», — Маюров выдохнул: — Люция-Анна-Гаруш-Кабира. Собери первые буквы полного имени Люции на саноском языке.

Стах на минуту замер, а потом выругался:

— Твою мать!.. Это она перевела эту мерзость?!

— Я почти уверен. Всем известна ее страсть к древним книгам по некромантии. Она легко могла найти там описание этого ритуала и перевести… Стах, она могла сделать перевод без всякой задней мысли, — торопливо добавил Владек, заметив желваки на скулах альфы.

— Угу! Иди Рукше это скажи!

…Волки быстро сделали краду, молча уложили погибших сородичей на дрова. Огонь неохотно облизывал сырые поленья. Едкий дым слался по земле, не желая подниматься вверх. Протяжный вой — последний, прощальный — пронесся по степи. Волотич с жалостью смотрел на осиротевшего отца, в раз лишившегося и дочери, и зятя, и нерожденного внука.

— Я понимаю твое горе.

И направился прочь. Стах шагнул следом и вдруг:

— Это все ты и твоя девка!

Карнеро замер и медленно повернулся. Бартоз с одуревшими от свалившейся беды глазами поднялся с колен:

— … Пока эта любительница мертвяков не появилась у тебя, некры не били нас в открытую. Теперь волчат из дома страшно выпустить! Мы своих жен и дочерей на краде сжигаем! А ты до сих пор яйца в свою мертвячку макаешь! Я тебе говорю, еб…рь хренов!

Карнеро пошатнулся от удара по лицу. Из разбитого носа пошла кровь. Волки замерли: это был вызов. Стах выбросил вперед руку и сжал пальцами шею. Прежде чем оборотни успели вмешаться, Бартоз Рукша с раздавленным горлом упал на землю.

— Что ты?.. — Волотич оттолкнул Карнеро.

Они долго смотрели в глаза друг друга. Остальные волки не смели даже попытаться узнать, о чем сейчас «говорили» альфы. Оглушительно громко трещала разгоревшаяся крада, застилая округу дымом. Силуэты оборотней расплывались, терялись в нем.

Карнеро сделал шаг назад, развернулся и пошел прочь. Маюров и Галич потянулись следом, ловя спинами осуждающие и злые взгляды соседей.

Бета Бурых волков рискнул спросить у своего альфы:

— О чем вы говорили?

Теймур распорядился насчет нового поминального костра и только тогда посмотрел на мужчину.

— Это не был вызов, Ларс. Бартоз не хотел жить один, без семьи. Стах выполнил его просьбу: уйти в Грани достойно.

Утром меня выпустили на улицу. То есть не просто на улицу, а за ворота. Странно вышло. Экономка что-то спросила — и я машинально кивнула. Оказалась, она предложила:

— Я иду в поселок за хлебом. Хочешь со мной?

Почему вдруг она меня позвала? Альфа велел выгуливать свою собачонку? Хотела сардонически хохотнуть, но не стала. Почему бы не пройтись? Стены в своей комнате я уже выучила полностью, до крохотного пятнышка у потолка.

…По волчьему поселку шли молча. Пенка искоса наблюдала за мной. А я банально отогревалась в лучах весеннего солнца. Волков почти не встречали, а те, кто попадался, торопились убраться с глаз.

Переливчато отозвался колокольчик на двери пекарни, когда мы вошли внутрь. Настоящая древность! Я заинтересовалась: сейчас звонок безобиден, но то, что когда-то это был артефакт, поняла сразу. Разглядывала медный колокольчик и краем уха слышала обрывки разговора Пенки и булочницы. Волчицы привычно возмущались беззаконием некромантов, сетовали на народ, распускающий сплетни, и при этом поглядывали на меня. Женщины говорили про какой-то вызов, булочница то и дело хваталась за сердце от переживаний. Пенка успокоила волчицу, сказав, что альфа в порядке. Я не видела Карнеро уже несколько дней, после того обморока в саду, я не спрашивала, где он. Где бы ни был оборотень, пусть остается там подольше.

Потом отвлеклась, заметив полустертые руны на колокольчике. Когда-то изучение рун было моим любимым предметом в Академии. Я могла часами сидеть над древними свитками, разбирая письмена на мертвых, забытых языках. Чьи это руны? Дроу? Вряд ли? Эльфы, даже темные, не любят колокольный звон… Опомнилась, когда Пенка, видно, уже не в первый раз позвала меня:

— Люция, а ты ничего не хочешь?

— Нет.

— Ты даже не посмотрела! — обиделась булочница.

Я обернулась, окинула взглядом подносы со свежей выпечкой.

— Нет.

— Булочки только из печи, — экономка подошла ко мне. — Ты же любишь, чтобы свежие, еще тепленькие!

— Нет, спасибо.

Обратно шли молча. Пенка о чем-то размышляла, судя по сведенным бровям. А я смотрела себе под ноги, чтобы не споткнуться и не зацепиться.

Что же так далеко? Зачем только пошла? Сидела бы себе тихонько дома.

Ноги стали словно ватные. Голова шла кругом.

— Люция? — взволнованно окликнула экономка, когда меня повело в сторону.

Я посмотрела на женщину и виновато улыбнулась:

— Далековато… Что-то я подустала… Сейчас отдышусь и пойдем… Извини…

Оборотница медленно кивнула:

— Да я не тороплюсь.

После обеда сидела в своей комнате и рисовала те самые руны с колокольчика. Что-то в них было!

— …Люция?!

Я подняла голову. Пенка поставила на стол поднос с ужином.

— Это тебе.

— Спасибо.

— Здесь запеченные овощи, куриные отбивные. Как ты любишь.

Растерянно посмотрела на волчицу и неуверенно улыбнулась. Как-то я отвыкла от заботы и внимания за это время.

— Что здесь происходит?

А вот и он!

Улыбка сползла с моих губ. Карнеро посмотрел на поднос, потом на меня и, наконец, на побледневшую экономку.

— Пошла вон!

Женщина, несмотря на свои немаленькие размеры, ужом проскользнула мимо альфы и бегом припустила к лестнице. Волк подошел к столу, брезгливо поковырялся в моей тарелке.

— Ого! С чего это Пенка тебе выготавливает?!.. Ладно, ешь, потом отработаешь.

Мразь! Аппетит, только что появившийся, пропал.

Волк вернулся через полчаса.

— Почему не ела?

— Не хочу! — я замерла в дверях в ванную.

Оборотень скрипнул зубами и зло ухмыльнулся:

— Гордячка, да? Люблю гордячек… Они так быстро про гордость свою забывают.

Я попятилась, как только сообразила, как он хочет избавить меня от гордости.

— Не подходи! Меня тошнит от тебя!

— Даже так?!

Глядя на его посеревшее от ярости лицо, я завыла от ужаса.

— Не надо! Я все съем!.

— Само собой! — усмехнулся оборотень и схватил меня за шею.

…Волк лежал на боку, то лениво поглаживая мою спину, то наматывая на палец волосы.

— Вот видишь, как мы быстро вылечили тебя от гордыни, Люсенька. Ты и просить теперь умеешь, и умолять. Правда?.. И в еде, оказывается, совсем не привередливая. Согласно есть все!

Я молчала, с содроганием вспоминая последние полчаса. Оборотень поднялся и заставил меня подойти к столу.

— Ну?

Есть не хотелось, но Карнеро стоял рядом, наблюдал. И по его взгляду было понятно, как он ждет, что я откажусь. Через силу откусила что-то, потом еще… Волк ухмыльнулся, направляясь к выходу:

— Вот и аппетит вернулся. А то заладили все: «есть перестала — есть перестала». Качественный секс — лучшее лекарство от всех недугов!

Хлопнула дверь. Я едва дотерпела, пока он выйдет, и рванула в туалет. Ужин вырвало. Болел желудок. Болело горло. Когда вернулась, в дверях уже маячила Пенка, виновато глядя на меня:

— Прости, Люция.

Не хотела никого видеть.

— Иди, Пенка. Все нормально.

Владек зажмурился:

— Стах, опомнись! То, что ты делаешь…

— Иди скажи это Волотичу. Он послушает с интересом, после того как сожжет на краде тело Бартоза Рукши и его замученной дочери.

— Но это сделала не Люция! Она не может отвечать за всех отступников! Не сгоняй на ней свою злость!

— Бурые уходят на север. Знаешь, что это значит? Сейчас ближе всех к отступникам мы.

Маюров выругался. Стах ухмыльнулся:

— Галич практически живет на востоке, охраняя наши границы, потому что три месяца назад я убил Залеского. Волки из приграничья перебираются ближе к Денте. Готовься размещать беженцев. И вот я возвращаюсь домой после того, как вместе с Волотичем достал из жертвенного круга растерзанную волчицу, убил ее обезумевшего отца, а мне с удрученным видом сообщают, что бедная, несчастная Люция ничего не ест, ослабела, похудела. Какого хрена, Владек?! Я что, ей есть не даю?..

Маюров расстроенно покачал головой, глядя вслед взбешенному мужчине. Из окна он видел, как Стах, перекинувшись в волка, исчезает в глубине сада.

Черный волк бежал со всей возможной скоростью, перепрыгивая через рвы и поваленные деревья. В глубокой чаще леса, где не было ни одной живой души, остановился и завыл. Стах без Владека знал, что хватил лишку. Тупо сорвался на девчонке. Все, что копилось эти сутки: и убийство Шиманских, и обидные, в чем-то правдивые обвинения Бартоза, и наплыв испуганных волков, и бегство Бурых — выплеснулось на действительно похудевшую, бледную волчицу. Но он не мог убить ее, как советовал Герв. Ему казалось, что это слишком легкое наказание для Люции за то, что она сделала, за цепочку тех проблем и неприятностей, которые появились после осени и, словно клубок, не заканчивались.

Невероятно красивая Анетта Метси, которая должна была стать очередным трофеем в его спальне, практически разрушила прежнюю жизнь. Волк привел магичку в свое логово, рассчитывая, что будет как с другими: несколько месяцев легких, приятных отношений и расставание без взаимных претензий и обид. И так было поначалу, а потом… Анетта завораживала его то своими глупыми выходками, то не по возрасту мудрыми рассуждениями. Стах до сих пор помнил собственные ощущения, когда услышал, как она поет. Услышал и не поверил, что это та самая маленькая глупенькая Анетточка. Теперь понимал: тогда Люция забылась и на несколько минут показала истинное лицо. Это выражение он видел еще раз, в день, когда… Когда она исчезла в зеленом магическом свете, волк мечтал о ее смерти. Мечтал, что найдет и заставит сожрать эти проклятые бумаги. Бежал в Миаду, чтобы убить, но когда услышал ее крик, когда в черной безликой фигуре узнал ее, не смог.

Стах ненавидел Люцию. И себя ненавидел за то, что хотел ее. Только ее! Магичку! Некромантку!.. Другие волчицы, предлагающие себя, заигрывающие с ним, вызывали раздражение. Его конкретно клинило на бывшей отступнице! Он не видел других!

А тут Пенка со своим «бедная девочка»!.. Котс! Сожрала бы эта «бедная девочка» проклятые овощи — и он не тронул бы ее. А она взбрыкнула! С какого хера?! Ведь давно уже перестала рыпаться!..

Волк выл отчаянно, зло, вспоминая, как разум захлестнула ярость, когда Люция брезгливо скривилась, унижая его… А дальше унизил он, растоптал, раздавил в очередной раз.

И в очередной раз выл в лесу. Чтобы никто не узнал, что он жалеет о содеянном. Он альфа, он никогда не ошибается. Ошибки — удел слабых, сомневающихся. Альфа не сомневается!

Глава 15

Вы никогда не боялись шагов? А у меня это фобия: когда я слышу чьи-то шаги. Я уже научилась различать походку каждого обитателя поместья. Сразу узнаю легкие быстрые шажочки Тиры. Пенка ходит тоже быстро, но тяжело. Походка Нилса размеренная, даже крадущаяся. У бет уверенные, широкие шаги, ими легко давить врагов.

Но страшнее всего ходит альфа. Его шагов почти не слышно. Очень давно я даже не замечала, когда он подходил ко мне, вернее к Анетте. А сейчас я услышу его бесшумную поступь даже на другом конце дома.

Выдохни, Люц, и повернись!

Тихо скрипнула дверь, и в мою комнату вошел Карнеро.

— Одевайся.

Я машинально посмотрела на себя: вроде одета? Волк тоже окинул взглядом мой домашний костюм и уточнил:

— Мы летим в город. Переоденься.

Оборотень ждал меня на улице, подал руку, чтобы помочь спуститься с лестницы, но я сделала вид, что не заметила. Молча прошла по дорожке и села в автолет. Водитель вежливо поздоровался:

— Добрый вечер.

Только кивнула в ответ. Я смотрела в окно на цветущую землю, голубое небо, кожей чувствуя взгляд альфы. Мне казалось, что волк ждет, когда я повернусь, чтобы заговорить со мной. Словно в подтверждение моих мыслей, тяжелый вздох, и затылок, наконец, перестало давить.

Шум города ударил по барабанным перепонкам. Я уже привыкла к тишине и уединенной жизни в поместье.

— Мы в театре, — пояснил волк. — Сегодня здесь выступает труппа Пагсадол. Ты рассказывала в вересне о ней, хотела попасть на премьеру новой пьесы. Помнишь?

Я помнила, но это желание из прошлой жизни. Тогда мне много чего хотелось: красивых подарков, новых нарядов, походов в рестораны и театры. Сейчас осталось только одно желание — выжить. Тем не менее вышла из автолета следом за оборотнем.

Театр Денты был заново отстроен совсем недавно. Я помню, как восхищалась мобильной сценой, необычной конструкцией зрительских мест, когда по желанию режиссера сцена могла быть в любом месте, а зрители порой сидели просто на полу, погружаясь в действо. Сегодня все было более-менее традиционно: сцена и расположенные в несколько ярусов зрительские места. Карнеро не повел меня в общий зал. Мы поднялись на балкон, сегодня пустующий, и смотрели представление оттуда.

С гоблинского наречия Пагсадол переводился как «смешанный» — незатейливое название для труппы, снискавшей мировую известность. Хотя это слово как нельзя лучше передавало суть: в труппу входили представители самых разных рас Гебы: гоблины, эльфы, гномы, вампиры, оборотни, инкубы с суккубами, поговаривали, что одно время с ними выступал даже дракон. Но секрет успеха был не только в этом. С труппой работал гениальный режиссер. Рассказывая жизненные истории, он показывал их глазами разных народов. Например, типичную ситуацию для вампиров — скрытных, немногословных — увидеть глазами оборотней, у которых решения принимаются на чистых эмоциях. Или когда историю любви обычных смертных расскажут эльфы, порой растворяющиеся в своем бессмертии.

Сегодня мы смотрели про гоблинскую семью, потерявшую состояние, и про их внутрисемейные проблемы, всплывшие в непредвиденной, тяжелой ситуации. А играли на сцене гномы, те, кто разориться не мог не только из-за природной торговой жилки, но и благодаря поддержке собственного клана, те, для кого семья была величайшей ценностью. Гномы создавали семьи поздно, но раз и навсегда.

Меня затянуло. На какое-то время забыла, где я, кто рядом. Оперлась на перила. Слушала. Думала. Переживала.

Когда спектакль закончился, вздрогнула от тихого голоса Карнеро:

— Тебе понравилось?

— Да.

— Что конкретно? — он сел рядом, хотя все представление находился через кресло от меня. — Игра?.. Сюжет?..

Я опустила голову: не было желания устраивать обсуждение, тем более с ним.

— Нужно время осмыслить.

Оборотень кивнул, соглашаясь:

— Ты права, — потом добавил. — Подожди, пусть разойдутся все. Чуть позже сходим к актерам.

Через полчаса, когда зрительский зал опустел, мы спустились за кулисы. К альфе, понятное дело, подошли режиссер и директор труппы. А я направилась к гномке, сыгравшей главную роль в сегодняшнем представлении:

— Ваша игра безупречна, неане (обращение к гномке, принятое на Гебе, — Прим. авт.)! Я словно прожила кусочек жизни с вами.

Женщина приняла цветы и внимательно посмотрела на меня.

— Спасибо, — она прикурила сигару и виновато передернула плечами, кивая на зеленую трубку. — Это «ни диос» — высушенные листья южного дерева. Помогает снять напряжение после выступления и успокоиться. Вам не мешает дым, фири? Или еще фироне?

Я вздрогнула от этого обращения.

— Ни то и ни другое. Я никто.

Гномка хмыкнула:

— У вас слишком мощная аура для «никто», — она немного помолчала, делая затяжку, а потом позвала женщину, беседующую с администратором.

По заостренным ушкам, невысокому росту и особенному запаху я узнала эльфийку.

— Клаитае, посмотри, какой интересный случай, — гномка кивнула в мою сторону.

Меня немного покоробило такое пристальное внимание и я, попрощавшись, собиралась уходить, когда эльфийка взяла мою руку. Смотрела недолго, но от этого взгляда у меня мурашки побежали по коже. Я знала, что некоторые эльфы обладают даром ясновидения, хотя раньше встречать их не доводилось.

— У тебя сильная аура, ее изначальный цвет зеленый, как твои глаза. Есть несколько темных разводов, очень старых. К тому же видно, что их чистили. Сама? Или кто со стороны?

Я недоуменно посмотрела на женщину, та усмехнулась:

— Значит, чистила сама того не замечая. Так бывает. Но сейчас твоя аура вся в серых пятнах, да и внешне ты больше похожа на умертвие, уж прости, — эльфийка Клаитае задумчиво покачала головой. — От чего-то ты сейчас откупилась, девонька.

— Что?

— Тебе сегодня не позавидуешь, — женщина сочувственно смотрела на меня, — но в твоем прошлом я не вижу причин для такой кары. Значит, это откуп от чего-то страшного, что могло случиться с тобой в будущем.

Я криво усмехнулась:

— У меня нет будущего.

Попрощавшись с притихшими актрисами, вышла через стеклянные двери. Я стояла у парадного входа, дожидаясь волка, чтобы вместе вернуться в автолет. Карнеро был неподалеку, я слышала его голос.

— … Примите букет!

Вздрогнув, посмотрела перед собой. Напротив стояла девочка, чем-то похожая на Отиль Трейси. Даже слишком похожая! А потом личина начала сползать, и я увидела сморщенную коричневую кожу. Тролль! Он держал мои руки и ухмылялся. Предвечная Тьма! Я сама протянула троллю руки!.. Сознание медленно уплывало. И не было сил повернуться и позвать на помощь. Магия троллей — это магия стихий, грубая, бесконтрольная, но действенная. При одном условии — близком, в идеале, тактильном контакте, причем добровольном. Поэтому всех нас с детства учат: не давать троллю руку. Даже меня — оборотня — взяло.

Очнулась в каком-то мешке. В нос ударил затхлый запах. Проклятье! Меня куда-то волокли, судя по всему на спине. Вспомнила про тролля. Эти пещерные жители весьма сильны и выносливы, пробежать несколько километров с мешком на спине для них не проблема. Судя по скорости, тролль не устал, значит, бежит недолго, и механический запах в носу, значит, мы летели в автолете.

Далеко позади раздался волчий вой. И тролль ощутимо прибавил скорость. Неожиданно мешок бросили на землю. Я уже собиралась заговорить, как вдруг услышала грубый бас:

— На! Вот твоя девка!

— Ты выполнил свою часть сделки. Вот обещанное золото. Иди, тролль.

От этого голоса внутри похолодело: я узнала говорившего — Нарсис Саламан си Бархас — отец Алоиза. Послышался звон монет (тролли не любили бумажные купюры, предпочитая драгоценные металлы, особенно золото), и довольный наемник сказал:

— Приятно иметь с вами дело, лорд. Только я бы на вашем месте поторопился. Волки идут за ней.

— Прочь!

Я услышала удаляющиеся тяжелые шаги. А мешок тем временем подхватили и поволокли. Расслышала шум льющейся воды. Что это? Река? Водопад? А потом я испугалась! Меня хотят утопить как котенка?!

— Нарсис, постой! — закричала, пытаясь выпутаться.

Некромант остановился, развязал мешок. Я глотнула свежего воздуха и зажмурилась от яркого солнца. Когда глаза привыкли к свету, рассмотрела бледное, осунувшееся лицо моего почти что свекра. Чуть поодаль, на речном берегу, стояли несколько магов и два оборотня со странным апатичным выражением на лицах. Я пыталась узнать их, а Саламан криво усмехнулся, по-своему истолковав мой взгляд:

— Они тебе не помогут. Они подчиняются мне.

Увидела на его шее капсулу с кровью, узнала символы:

— Это же…

— Да! — он кивком подтвердил мои опасения. — Кровь младенца для ритуала Тхато, который ты перевела по просьбе Алоиза.

— Но это было для его научной работы?! — я недоверчиво тряхнула головой. — Не может быть! Неужели вы убили нерожденного ребенка?!

— Я убил выродка, из которого вырос бы зверь.

От мыслей взрывалась голова. Было жалко убитую женщину, было жалко ребеночка, так и не увидевшего мир, потому что когда-то я от нечего делать перевела древний текст. Было жалко себя, потому что мне нигде не было места: ни среди волков, ни среди некромантов. Сморгнула обидные слезы.

— Это вы выродки… вы все: и волки, и маги. Чем вы лучше друг друга?

— Заткнись, гадина! Ты погубила моего единственного сына. И сама пойдешь следом. Надеюсь, твою душонку…

Я и Нарсис замерли, услышав рычание. Всхлипнув, перевела дух: значит, оборотни догнали, нашли!.. Некромант ругнулся, повернулся к зачарованным волкам:

— Завяжите мешок и бросьте в воду. А сами плывите на другой берег.

Я похолодела, глядя на мощные речные водовороты. Ни один человек не сможет выплыть из этого бурлящего потока. Мужчины, подчиняясь магии, усиленной кровью младенца-оборотня, синхронно шагнули в мою сторону. Я запищала и почти в ту же секунду полетела вниз. Ткань промокла не сразу. Какое-то время она удерживала драгоценный воздух. Я пыталась всплыть, но меня упорно тянуло вниз. А мешок уже намок, облепил лицо, тело, мешая работать руками. Всплыть не получалось. Я перекинулась в волчицу, теряя остатки воздуха на трансформацию, надеялась, что когтями смогу разорвать мешковину. Ничего не видела: ткань залепила глаза. Я, вцепившись когтями, рвала мешок, путалась… и шла ко дну. Дышать нечем! Больно! Не могу больше терпеть! Еще чуть-чуть… Просунула в дыру голову, плечи. Ну же!.. Рванулась вверх, инстинктивно делая вдох… В пасть хлынула вода. Легкие обожгло огнем. Не-е-ет!!! Дайте дышать!.. Дышать! Я делала так необходимый вдох — и захлебывалась водой. Пузырьки убегали наверх, к свету. Я тоже хочу туда!.. И вдруг света стало так много, что я ослепла. И больше уже ничего не видела…

Что-то мешало дышать, вдохнуть полной грудью — я зашлась кашлем. Еле-еле разлепила глаза. Рядом на коленях стоял Карнеро, мокрый, голый, бледный. Он придерживал меня за плечи, пока я отплевывалась от речной воды. Потом прижал к себе.

— Жива! Слава Первородному! — он отпустил меня, оглядывая посиневшее от холода тело. — Где болит?

Покачала головой, еще до конца не веря, что выжила, что не утонула. Подошел Герв Санторо, бросил рядом одежду.

— Вугор и Керт погибли.

Мы, не сговариваясь, посмотрели на водяные воронки, забравшие очередные жизни. Карнеро хмуро заметил:

— Ты слишком дорого мне обходишься, Люц!

— Так дал бы ей сдохнуть, наконец! — ухмыльнулся Санторо, но тут же заткнулся под злым взглядом альфы.

Меня трясло от холода, от страха. За последний час я мысленно несколько раз умирала. Не выдержав, разрыдалась, сначала тихо, потом все громче и громче. Карнеро подхватил меня на руки, укутал в чужой балахон и отнес к брошенному автолету.

— Летим домой.

Глава 16

Бушевала весна. Пришло настоящее тепло. Пакту-авы отцвели, и ветер носил по саду опавшие бело-розовые лепестки. Я соскучилась по теплу, стала чаще выходить в сад. Сидела на скамейке, поджав ноги, и смотрела… в никуда.

Прилетели улкины (птицы — Прим. авт.), сели на край мраморной чаши. Одна птица спокойно попила воды и стала чистить перышки. А вторая оказалось самцом, который пытался произвести впечатление на самочку. Улкин то щебетал, привлекая подружку громким криком, то раздувал грудку, отчего лимонно-желтые перышки топорщились, а сама птичка напоминала шарик. Самочка даже не взглянула на ухажера, наводя красоту. А тот старался изо всех сил. И так, и этак! Видя, что дама не реагирует, обиженно чирикнул и смолк, опустив хвостик! Самочка склонила головку набок и подбежала к кавалеру. Тот тут же оживился. Клювик к клювику, и чирикнув, парочка улетела. Невольная улыбка скользнула по моим губам.

Я еще не видела его, но сразу поняла, когда Карнеро вернулся из города. Эту подавляющую силу альфы чувствовали все волки. Резко оглянулась. Так и есть: в шагах двадцати стоял оборотень и наблюдал за мной. Я мгновенно подобралась: что сейчас будет? Что он сделает? Куда потащит? Но Карнеро не двигался. Стоял и смотрел. И глаза… Такое чувство, будто ему очень плохо и больно. Как поняла? А потому что я жила с этим ощущением постоянно!

Это было мое отражение.

Но больше этого выражения загнанного зверя я не видела. Ни вечером, когда подавала альфе ужин, ни утром, когда волк без предупреждения вошел в мою комнату. Я отпустила недоплетенную косу и повернулась к нему. Карнеро говорил сухо, отрывисто, значит, злился.

— Маги расследуют покушение на тебя. Завтра сюда прибудет комиссия из долбаного Департамента. Тебе нечего опасаться. Мои адвокаты будут здесь уже сегодня и проинструктируют по основным вопросам.

Я понятливо кивнула. Волк скрипнул зубами:

— После я организую прием. Будет верхушка Денты, наши столичные маги и прибывшие контролеры, — Карнеро швырнул мне кредитку. — Сегодня купишь себе приличное платье в городе. Водитель ждет.

Брезгливо посмотрела на пластиковую карточку.

— Мне обязательно быть на приеме?

— Да, — буквально выплюнул оборотень. — Или, по-твоему, комиссия хочет на меня посмотреть?!

В универмаг я прилетела рано, едва открылся магазин, покупателей почти не было. Прошлась вдоль ряда с вешалками. Зацепилась взглядом за наряд на манекене. Но не успела сделать и десяти шагов, как ко мне подошла продавщица. Эта была та самая девушка, у которой я когда-то покупала синее платье. Она меня тоже узнала. Я поздоровалась и спросила:

— Могу я примерить это платье?

Оказалось, не могу. Волчица смерила меня убийственным взглядом:

— Боюсь, у нас нет ничего подходящего для вас.

Я недоверчиво хмыкнула:

— Девушка, у меня есть деньги, — указала на платье, — а это мой размер!

— Покиньте магазин, иначе я вызову охрану.

— По какому поводу, позвольте узнать?..

В общем, домой вернулась ни с чем, если не считать испорченное настроение. В холле натолкнулась на экономку, следящую за уборкой. Пенка внимательно посмотрела на меня:

— Ты где была?

Я отмахнулась и пошла наверх, но заметила, как к волчице подскочил Нилс и начал что-то говорить. Наверняка рассказывал про меня: Нилс Буш всегда был в курсе происходящего в поместье. Успела подняться на второй этаж, когда Пенка схватила за руку:

— Ну-ка, пошли со мной!

И я во второй раз полетела в Денту и во второй раз попала под прицел злых взглядов. Людей в центральном магазине города заметно прибавилось. На нас смотрели скоса, свысока. Ну, конечно, я же омега!

Так, Люц, омега омегой! Но ты прежде всего Кхана! Ты — Кхана! Голову выше!.. Тьма, что-то меня подташнивает!

Экономка улыбнулась той самой продавщице:

— Здравствуй, милая! А нас альфа послал. Он ждет очень важных гостей. Боюсь представить, что будет с теми, кто испортит ему эту встречу и прием.

Шутника Карнеро боялись. Девица вытянулась, посмотрела на меня и выдавила сквозь зубы:

— Что вам предложить?

— На ваш вкус, — мне было все равно, лишь бы поскорее уйти.

Я стояла в примерочной в одном белье и ждала эту злопамятную сучку. А сама думала: с чего это Карнеро так трясется? На платье новое раскошелился… Сдавленный то ли вздох, то ли всхлип прервал мои размышления. Продавщица, прикрыв рот рукой, разглядывала меня с откровенным ужасом на лице. Что она там увидела? Вроде все синяки после Карнеро давно сошли?.. После того самого «ужина» он вообще меня не трогал.

Я молча потянула вешалку с платьем из рук остолбеневшей продавщицы. Но девушка отрицательно покачала головой и отступила:

— Это не ваш размер. Одну минуту.

Мне быстро принесли другой наряд — бледно-розовое шелковое платье в пол. Узнала работу Дачианы Габрис, не утерпела и восхищенно провела по полосам кружева на лифе. Когда-то я не пропускала ни одного показа этого дизайнера. Обычная человечка создавала умопомрачительные модели, или это мне так казалось. Но раньше я часто покупала именно ее вещи и всегда боялась, что платье не подойдет по цвету или не сядет, так как нужно.

Прохладный шелк легко скользнул по спине, ногам. Позабытый приятный трепет пробежал по коже. Когда-то я любила красивые платья, любила покупать наряды. Когда-то очень-очень давно… А мне уже услужливо предлагали подходящую обувь. Молодцы, девочки, быстро сориентировались. Я застегнула пояс и обула туфельки. Вышла из-за шторы и вопросительно посмотрела на Пенку:

— Ну как?

Почему волчица так странно смотрит на меня? Да и остальные задумчиво переглядываются?

— Плохо? — сомневалась я. Лично мне понравилось платье. Я еще раз оглядела себя: ничего нигде не тянуло, не топорщилось.

Пенка опустила голову. Я непонимающе посмотрела на девушку рядом. Та облизала пересохшие губы:

— Вам идет.

И тоже отвела взгляд. Да что с ними?! Я подошла к экономке:

— Пенка, что не так?

Та, не поднимая головы, потерла лицо руками.

— Люция, посмотри в зеркало.

Я торопливо вернулась в примерочную, посмотрела, провела рукой по перламутрово-розовому подолу. Вроде ничего!

— Ты не на платье смотри, а на себя, — тихо велела волчица.

Перевела взгляд выше. Бледное лицо, запавшие глаза. А чего хотеть с такой-то жизнью?! Пожала плечами:

— Я немного похудела.

Экономка нервно хохотнула:

— Ну, если учесть, что у тебя был 46 размер, а стал 42, то это не немного, Люция. Это очень много! Ты высохла!

Провела рукой по щеке, заострившемуся носу. Что сказать этим волчицам? Что меня рвет почти каждый день? Что от вида их альфы пропадает мало-мальский аппетит?..

Посмотрела на обескураженную продавщицу:

— Я покупаю это платье и туфли.

Расплачиваясь, ловила на себе косые, шокированные взгляды.

Дома уже ждал Карнеро:

— Купила?

— Да.

— Покажи.

Я нахмурилась. Он никогда не интересовался тряпками. Что сегодня не так? Или боялся, что не куплю? Оборотень посмотрел, удовлетворенно кивнул и швырнул пакет экономке:

— Приведи в порядок, — потом поманил меня: — А ты за мной.

Мы вошли в кабинет.

— Садись.

Я присела в кресло. Передо мной поставили ноутбук:

— Смотри, — волк нажал кнопку и присел на подлокотник рядом со мной.

Я не сразу поняла, что смотрю. Видео было любительское: картинка сначала дергалась, ее то увеличивали, то уменьшали. Но по мере развития действия меня начало мутить. Видео демонстрировало публичное наказание Белой волчицы. Я не знала ее, я не знала, что она сделала, но лучше смерть, чем то, что происходило на экране: волчицу выставили перед толпой и любой желающий мог попользоваться ею в свое удовольствие. И пользовались. Охотно, разнообразно и не по одному разу. Я потянулась к кнопке, но оборотень остановил мою руку:

— Смотри до конца!

— Зачем?

— Чтобы лучше запомнить, что с тобой будет, если ты завтра что-то сделаешь не так, как мне надо.

Я отворачивалась, закрывала глаза и уши, но волк держал мою голову, заставляя смотреть и слушать.

— Ты же знаешь, как тебя здесь «любят»? Представляешь, сколько желающих будет?

Через двадцать минут я взмолилась:

— Хватит! Я все поняла!

Карнеро приник к моему уху и ласково промурлыкал:

— Ты будешь умницей?

— Да!!!

…

Утренняя встреча с магами-контролерами прошла быстро и больше напоминала фарс. У меня появилась ощущение, что это была чистой воды формальность. Один из адвокатов после пояснил: случившееся решили не предавать широкой огласке. Все-таки Саламан известный род и горе отца, потерявшего любимого сына и наследника, можно было понять, как и его желание отомстить.

Я не могла слушать этот возмутительный бред, поднялась с кресла, направилась к выходу. В дверях не выдержала, повернулась к адвокатам и магам:

— А кто поймет меня? Что чувствовала я в мешке, идя ко дну?..

Мне так никто и не ответил.

На прием собиралась сама, хотя Пенка предлагала помощь. Я отказалась. Во-первых, не хотела натыкаться на косые малопонятные взгляды. Во-вторых, терпеть не могла, когда кто-то трогал мои волосы. До случившегося у меня был один единственный парикмахер, который прекрасно управлялся с моей шевелюрой и знал все мои капризы.

Сама сделала прическу, макияж, надела платье. Внимательно посмотрела в зеркало, наверное, впервые за долгое время. Да-а-а, от прежней Люции Кханы мало что осталось. Кудрявая грива волос да глаза, казавшиеся огромными на худом, осунувшемся лице. Обычно женщины мечтают похудеть, но в моем случае худоба уже явно носила нездоровый характер. Кости пугающе торчали, хорошо хоть платье грамотно подобрали: оно скрывало все, что нужно было скрыть. Я покрутилась перед зеркалом, проверяя, чтобы все было в порядке. Не хватало только украшений. Неуверенно открыла мамину шкатулку, провела рукой по золоту, по приветливо подмигивающим камням. Здесь была только малая часть украшений: то, что мама принесла с собой из отчего дома. Я знала, что в комнате родителей был специальный сейф для хранения подобных вещей. Клетис Кхана часто баловал жену подарками, заказывая колье, браслеты или целые комплекты у известных ювелиров, но Амерента Кхана всегда говорила, что ее самым любимым украшением было обручальное кольцо. Она никогда не снимала его — тонкий золотой ободок с тремя маленькими бриллиантами.

Осторожно достала небольшие серьги. Когда-то, еще сопливой девчонкой, я так мечтала о них. Дрожащими руками застегнула швензу, прислушиваясь к позабытой тяжести в ушах. Задумчиво покрутила брошь из того же набора и приколола на шелковый пояс.

А потом в комнату без стука вошел Карнеро:

— Готова?

— Да.

Он окинул меня долгим внимательным взглядом. Усмехнулся, разглядывая украшения.

— Эмберийские алмазы, если не ошибаюсь?

— Да, — машинально коснулась серег, словно проверяя на месте ли они.

— Сойдет, — Карнеро распахнул дверь и, едва я подошла, спросил: — Ты все помнишь?

— Да.

Я не знаю, почему согласилась и вела этот прием. Или это воспитание и привычка из прежней жизни, когда неважно, что происходит внутри семьи, но на людях все должно быть безупречно, или так напугало видео, или альфа надавил своей силой… Или я скрытая мазохистка!.. Оно получалось как-то само собой. Я словно на миг вернулась в прежнюю жизнь. Переходила от одной группки гостей к другой, вовлекая в беседу заскучавших людей и нелюдей.

— …Вы недавно вернулись из Байани? Как интересно!.. — поворот в сторону. — Господин Пелин, я слышала, вы родом из предгорья? Кстати, позвольте представить…

И спустя минуту мужчины уже общаются пока на общие темы, а потом, кто знает. Я шла дальше и постоянно кожей чувствовала взгляд волка. Я не понимала, почему он злиться. Злиться должна была я! На себя! За собственную трусость!

Вечер шел как по маслу. Учитывая присутствие в одном доме некромантов и оборотней, и то, что пока не прозвучало ни одного проклятия и никого не покусали, я бы вообще назвала это событие историческим. Все были довольны. Все, кроме Карнеро и меня.

Только раз за весь вечер мне захотелось искренне улыбнуться.

— Мадж Имрус Зарев? Рада вас видеть! Вас не было на утренней встрече. Когда вы прибыли?

Мужчина улыбнулся в ответ.

— Полчаса назад. И уже не мадж, а кене. Битва при Миаду, — коротко пояснил маг, отводя глаза.

— Мои поздравления, кене! — с трудом сохранила улыбку на губах.

Вот это поворот! Я выдала отступников, Я сообщила в Департамент контроля о готовящемся ритуале, Я убила предводителя самых опасных злодеев на Паглаоме — и за это меня лишили титула и богатства! А маги, которые прибыли на поле после начала боя и уничтожили уже проявленных отступников, — герои?! Несколько секунд молчания, пока я справилась с собственным возмущением. Победила не истина, а политика и общественное мнение! Император Сарфоломей сделал так, как было выгодно ему и империи. Наказал всех отступников, несмотря на дружеские и родственные связи, чем поднял свой рейтинг среди простого народа, и наградил героев, чем способствовал укреплению гражданского самосознания подданных. Все правильно. И плата не велика: один человек, даже не человек — зверь. Считай, даром!

От избытка эмоций в горле пересохло. Извинившись, подошла к столу за бокалом вина. Имрус Зарев, наверное, догадался о моих мыслях, пошел следом:

— Люция, но ведь мы с вами знаем, что вы действительно отступница.

Я натянуто улыбнулась:

— Не стоит говорить об этом. Каждому свое. Уже ничего не изменить.

— Думаете? — усомнился кене Зарев и вдруг спросил: — А как же покушение?

— Это личное, кене. Отступники тут не причем. Отец мстил за сына.

— Мне говорили: вы чудом спаслись.

— У этого чуда есть имя — Стах Карнеро, — с кривой улыбкой отпила вино.

Маг стоял рядом, внимательно разглядывая меня.

— Почему мне кажется, чтошестой волчонок до сих пор в клетке?

— Ах, да! Ваш вещий сон! — я скользнула взглядом по его напряженному лицу. — Может быть, шестому волчонку некуда деться, Имрус? И выйдя из одной клетки, он попадет в другую?

— Надо пробовать, — мужчина ступил ближе. — Как ваши дела?

— Спасибо, в порядке.

Маг понизил голос и торопливо проговорил:

— Люция, поверьте, мой вопрос не дань вежливости. Да нас доходят… весьма странные слухи, а вы были и остаетесь подданной империи.

Не сдержалась от ухмылки. Конечно, мало кто знал, что творилось в шикарном поместье Карнеро за высокими воротами. В начале зимы, когда в доме каждый день были маги, расследующие дело об отступниках, Карнеро меня не трогал, ограничиваясь отношениями «слуга-хозяин». Кошмар начался потом, когда мы остались одни.

— …Более того я включил вас в нештатный список сотрудников своего отдела.

Я прислушалась, жадно впитывая каждое слово Зарева, мгновенно позабыв обо всем:

— То есть?

— Вы знаете, что магистр Сетсоме подал поручительство за вас? Он напирает на бесценные знания, сохранившиеся лишь в вашей голове. Департамент заинтересован в них. Мы можем…

— Кене Зарев? Несказанно рад видеть вас в своем доме, — баритон Карнеро буквально сочился медом… горьким, полынным.

— Прямо уж «несказанно»? — хмыкнул военный, поворачиваясь к нему.

— Именно, не могу сказать как: все-таки в приличном обществе находимся, — волк зло уставился на мага.

Имрус иронично усмехнулся:

— А я, напротив, чрезвычайно рад повидать свою соотечественницу! Хотя с трудом узнал ее!

Я вздрогнула от намека, прозвучавшего в словах Зарева. Ладонь оборотня по-хозяйски легла на мою талию и прижала к мужскому боку:

— Люция, все в порядке?

— Абсолютно.

Я видела по глазам Имруса, что надо молчать. Волк повел меня к другим гостям. И сколько после я ни пыталась подойти к мантику, мне так и не удалось это сделать. Подозреваю, Карнеро отдал приказ своим псам не подпускать нас друг к другу. Чуть не плакала от отчаяния, наблюдая из окна за магами империи, входившими в пространственный прокол. Видела, как светло-русый мужчина обернулся, пробежался глазами по окнам дома, но не заметил меня.

Уже позже, когда разошлись гости, я получила за все: за «хрупкость и ранимость, за аристократичную бледность и улыбку фей».

… Дизайнерское платье порванной тряпкой валялось на полу. Туфли там же. Одна лодыжка до сих пор ныла, вывернутая, когда я пыталась спрятаться от волка в ванной. Взгляд скользнул по выломанной двери. Я не ожидала прихода оборотня. После покушения Карнеро не трогал меня и вот вернулся.

Вздрогнула, почувствовав прикосновение обнаженного горячего тела. Карнеро прижался сбоку, обнимая меня. Губы покрывали мое тело легкими поцелуями. Руки осторожно гладили плечи, грудь, живот, спускаясь еще ниже.

Напряглась, когда волк стал целовать шею, подбородок. Что он хочет? Что это за ласки, поцелуи? Зачем? Попыталась отвернуться, когда его губы коснулись моих:

— Не надо.

— Что не надо? — зло спросил Карнеро. — «Кончить» не вписывается в твой образ мученицы?

— Я не хочу.

— Нет, так нет.

Зашипела, когда он больно сжал там.

— Нет!

— Нет?.. А как тогда? Приятно — не хочешь. Больно — не хочешь. Опять бревно изображать будешь?

Я сглотнула:

— Приятно.

Трусливо и позорно с моей стороны? Да! Но я так устала от боли. Сосредоточилась только на примитивном желании кончить, стараясь не думать о том, кто ласкает меня. Не получилось. Карнеро повернул мое лицо к себе:

— Поцелуй меня!

Вы когда-нибудь целовали человека, которого люто ненавидите? Не в щечку невинный чмок, а по-настоящему, когда язык к языку, когда дыхание одно на двоих? Я пыталась представить другого на его месте, но сколько ни закрывала глаза, видела Карнеро. Только не нынешнего, а того, который когда-то — в прошлой жизни, наверное, — объяснял песне-Анетточке теорию магических полей на примере одинаковых платьев.

— …Ты улыбаешься.

Я вздрогнула, возвращаясь в реальность. Мужчину рядом перекосило от бешенства:

— Кого представляла? Алоиза? Эрки? А может этого Зарева? Бл… некромантская!

Он вскочил с кровати и ушел в ванную. А я, прихрамывая, поковыляла к себе.

…

Беты мрачно переглянулись, услышав очередной вопль боли из кабинета альфы. Владек Маюров чертыхнулся:

— Я не могу больше на это смотреть!

— Что он сломал ей на этот раз? — Эмерик Галич хмуро глянул на Санторо, вышедшего последним.

— Пальцы, по-моему, — Владек выругался.

— Да нет, пугал только! … Гилайон расфигачил, чтобы не звонила больше Зареву, — Герв тряхнул головой и замолчал, прислушиваясь к крикам.

… - Думала сбежать от меня?! Под крылышком новоявленного кене спрятаться?! Хрен вам! Ты останешься здесь!

Утробный женский стон, смешанный с рыданием в ответ.

Владек сунул руки в карманы:

— Сколько можно?! Уже полпоселка ее ненавидеть перестало и начало жалеть.

— Что волки — ее даже нежить жалеет, — усмехнулся Герв, намекая на рачетсов.

А в кабинете горько плакала волчица.

Глава 17

В конце тревеня (май — Прим. авт.) неожиданно, без предупреждения прилетел Ян Грис. Успел как раз к обеду. Вожакам прислуживала я. После моего самоуправства — звонков Сетсоме и Зареву — альфа вновь достал ошейник и отпускал меня с цепи только, когда сам был в поместье.

Оборотни неспешно обедали, изредка делясь новостями. В основном Грис отвечал на вопросы Карнеро. Сам Серый волк, видно, не любил разговоры во время еды. И лишь в конце трапезы Ян Грис словно заметил меня в ошейнике, посмотрел на оборотня:

— Сурово ты с ней!

— Как заслуживает, — буркнул тот, ковыряясь в своей тарелке.

Серый лениво вытер пальцы и отложил салфетку.

— Все еще спишь с ней?

— Трахаю периодически.

— Нравится?

— Не понял? — Черный альфа замер, не донеся бокал до рта.

— Что непонятного? Ты не похож на волка, довольного жизнью. Она — тем более.

Так и не выпив, Карнеро поставил вино на стол.

— Все в порядке, Грис.

— Поверю на слово… А помнишь, ты обещал мне ее на пробу?

Я застыла. Черный волк тоже, потом медленно поднял голову и в упор посмотрел на приятеля:

— Что?

— В прошлый раз ты обещал Люцию мне на ночь, — любезно повторил Грис.

— Ян…

— Я ее хочу, Стах.

— Тебе волчиц мало?

— А тебе жалко?

— Не жалко, — огрызнулся Карнеро, но глаза забегали.

— Один раз, Стах, — давил Серый. — Хочу попробовать. Ты говорил, что она все может? В чем дело?

Я не могла понять, чему улыбается Грис? Я не чувствовала интереса и желания с его стороны.

— …Стах, как твой гость, как альфа я могу взять любую свободную волчицу, в том числе и Люцию. Правда? Или она принадлежит кому-то? Тогда, разумеется, настаивать не стану. Но с ней спишь только ты или я чего-то не знаю?..

Карнеро с посеревшим лицом залпом осушил свой бокал. Стремительно поднялся и выдохнул:

— Бери!

Оглушительно хлопнула входная дверь. Я обреченно закрыла глаза.

Вот и пошла ты, Люська, по рукам.

Почувствовала теплую ладонь на плече.

— Пойдем.

Я обхватила себя руками и не двинулась с места, наблюдая за Серым альфой. Ян Грис засмеялся:

— Не бойся. Не буду я тебя трогать.

— Правда? — оживилась я.

— Правда, — кивнул мужчина.

— Почему?

Тот выгнул бровь:

— А может, ты и сама не против?

— Против, — выдохнула я.

Грис распахнул дверь гостевой спальни:

— И Стах против. Даже очень против. Ты, пока возможность есть, ляг подремли на нормальной кровати. А то, я слышал, вновь на коврике ютишься?

Не сдержалась от сардонического смешка. Легла на мягкую постель и блаженно зажмурилась, когда щеки коснулась прохладная шелковая ткань. Грис накрыл меня покрывалом, а сам улегся рядом. Заметил, как я дернулась в сторону:

— Спи, не бойся. И я вздремну. В самом деле, устал в дороге. Думаю, минут десять, максимум двадцать у нас есть.

— Двадцать? — не поняла я.

— Угу. Больше Стах не выдержит, — и Серый закрыл глаза.

Последовала его примеру. Уснула мгновенно, даже самой странно.

Раскинув руки, я лежала среди высокой травы. Ветер колыхал тонкие стебельки с метелочками, нежно-розовые цветы кукушкиных слезок. Стрекотали кузнечики, жужжали пчелы, где-то высоко в голубом небе пел жаворонок. Закрыла глаза, растворяясь в этой безмятежности. Улыбнулась, почувствовав легкое прикосновение к губам…

И проснулась. Грис закрыл мне рот ладонью, жестом приказывая молчать, потом шепнул на ухо:

— Подыграй.

— Что?

Оборотень отмахнулся и вдруг застонал:

— Да-а-а! Давай, детка!

Я, вытаращившись, наблюдала, как здоровенный дядька, альфа целой стаи и вообще до ужаса серьезный мужик скачет по кровати, чтобы она ритмично скрипела, как если бы мы… Я поняла. Села, поджав ноги, наблюдая за этим спектаклем. А Грис подмигнул и громко прошептал:

— Ты такая маленькая, тоненькая. Съел бы тебя!

Я не выдержала и прыснула со смеха. Ян пригрозил мне кулаком, кивая на дверь, за которой скрывался наш невидимый зритель.

— Хочу тебя раком, как настоящую суку!..

На этом премьера закончилась. Потому что дверь с грохотом распахнулась, и в спальню ворвался Карнеро.

— О! Стах пришел! А что случилось?.. Захотел присоединиться к нам? — Грис притянул меня к себе, целуя в висок. — Ты как, милая, не против?

Утробный рык разорвал тишину. Серый с улыбкой посмотрел на меня:

— Что и требовалось доказать. Беги к себе, детка! — мужчина повернулся к приятелю: — А нам с тобой нужно поговорить!

Карнеро, сообразив, что его разыграли, побледнел от бешенства. Мне казалось, что я слышу хруст его кулаков. По стеночке вышла прочь, оставив альф наедине.

Неуверенно потопталась в холле и тихонько открыла входную дверь. Немного погуляла по саду, а потом присела на скамейку. На улице было прохладно, но тихо и безветренно. Хорошо думалось. Эти пятнадцать минут незапланированного отдыха стоили целой ночи на коврике.

Где-то через полчаса рядом со мной присел Ян Грис. Шутливо поинтересовался:

— Чего грустишь? Жалеешь, что отказалась от моего предложения, горошинка?

Я фыркнула:

— Еще чего! — потом не утерпела: — Почему «горошинка»?

— За твои кудряшки, — просто пояснил оборотень. — Видела, как растет горох? У него усики есть, которыми он цепляется за все подряд, чтобы к солнцу подняться.

Я улыбнулась:

— Так меня еще никто не называл.

Мы молча любовались садом, кипевшим от зелени. Грис вздохнул:

— Детка, между нами говоря, ты отвратно выглядишь. Тебя здесь кормят вообще?

— Кормят.

— Но ты не ешь?

— Не могу, — призналась я. — Не хочется совсем.

Грис больше не улыбался, смотрел серьезно.

— Это нехорошо. Надо бы к целителям.

Неопределенно повела плечом. Мужчина тяжело вздохнул:

— Ты понимаешь, почему Стах так себя ведет?

Много ума, чтобы понять причину, не требовалось.

— Он мстит за мой обман.

— Обман, — повторил Серый волк, потом еще раз, словно смакуя слово. И в упор посмотрел на меня: — Детка, то, что ты сделала, — это не обман. Это крутая подстава, как говорят переярки. Ты опозорила Стаха Карнеро на весь мир. Понимаешь? Ты выставила альфу сильнейшей стаи идиотом!

— Идиетом, — поправила я.

— Именно. Над ним не смеялся разве что глухонемой слепец. Волк не распознал некра, привел его в свое логово и спал с ним!

Я тяжело вздохнула. Когда-то давно, до знакомства с Карнеро и его волками, мне тоже казалось, что облапошить оборотня — это весело и круто. Подняла усталый взгляд на Серого:

— Ян, на мне провели обряд подмены личины. Знаешь, что это такое?.. Даже магистр не распознал бы в Анетте Метси некроманта.

Грис покачал головой.

— Это неважно, Люция. Наш мир суров, таких промахов не прощает. Ты в курсе, что после той истории ему уже восемь раз бросали вызов, считая слабаком и недостойным места альфы?

Я вспомнила видео, которое показывал Алоиз, задумалась:

— Слышала, но не знала, что вызовов было так много. И что?

— Ничего хорошего… для тех придурков, — Грис тряхнул головой. — А знаешь, что хуже всего?

— Что?

— Ты нравишься Стаху. Поэтому он и убить тебя не может, и простить не получается.

Скептически фыркнула:

— Не я. Карнеро нравилась Анетта.

Теперь уже фыркнул мужчина:

— Мы не люди, Люция. Мы влюбляемся не только в красивые глазки и длинные ноги. Запах, голос, движения. А это, согласись, никакой ритуал не изменит. Это твое. Особенно запах. А Стах от него с ума сходит.

Я не верила ни единому слову.

— Ян, так с теми, кто нравится, не обращаются.

— И тем не менее, Люция, Стах тебя любит.

Я громко, истерично захохотала. С ближайшего дерева вспорхнула испуганная птица. Даже меня напугал собственный смех — глухой, мертвый и безумный.

— Успокойся! Иначе мне придется дать тебе оплеуху, — предупредил Грис.

Закрыла рот ладонью и отвернулась. Смех сменился тихим плачем. До крови закусив губы, глотала рвущиеся рыдания. Смахнула слезы и повернулась к оборотню:

— Какая любовь, к дохлому котсу?! … Карнеро ненавидит меня!

— Между ненавистью и любовью на самом деле много общего.

— Да?

Грис повернулся ко мне, облокачиваясь на скамейку.

— Начиная с того, что в основе этих чувств — неравнодушие. И любовь, и ненависть толкают людей на необдуманные поступки. По сути это одинаково безумные вещи. А еще их можно испытывать одновременно, и тогда получается взрывоопасная смесь. Что и произошло с вами.

— Звучит странно и неправдоподобно. Такого не может быть, чтобы и любить, и ненавидеть.

— Ты еще мало живешь на свете, Люц.

— Возможно, но со стороны Карнеро и других волков я не видела ничего, кроме ненависти и издевательств.

— Ненависть между оборотнями и некромантами длится столетиями. Иногда мне кажется, что она появилась раньше нас. Мы растем в этой взаимной ненависти, растим в ней своих детей. Мы даже мысли не допускаем, что некромант может помочь, а вы, маги, уверены, что все мы — бездушные звери, неспособные на разумное поведение. И в каждом слове, в каждом жесте волки и некроманты ищут подтверждение своим страхам и своей неприязни, — Ян повернулся ко мне. — Думаешь, что со стороны Стаха это была любовь с первого взгляда? — волк засмеялся. — Ты бы видела лицо Черного, когда я объяснил, почему он так взъелся на тебя, почему гнобит, почему рискует своей жизнью и жизнью других волков, спрятав тебя от отступников в своем логове, — Грис помолчал немного. — Стах никогда никого не любил по-настоящему. Золотой мальчик: богатый, успешный, на морду смазливый. Да с половозрелого возраста волчицы за ним табунами вились. Он только выбирал. А тут первый раз влюбился! И в кого?! … Я бы сам ошалел на его месте.

— Как можно любить того, кого ненавидишь?

— Можно.

Я замолчала, глядя, как невыносимая мука пробежала по лицу Гриса. Значит, и у Серого есть свои тайны. Но сейчас меня больше интересовало другое.

— Что ты предлагаешь? Сесть и обсудить ситуацию с Карнеро?

— Сесть и поговорить — это не про Стаха, Люция. У Черного все просто: это хорошо, это плохо. Это — красивая женщина, ее надо любить, это — некромант-отступник, его надо убить. А ты спутала эти два понятия. Ты вошла в его жизнь как красивая женщина, принесла с собой радость, любовь… Да-да!!! И не ухмыляйся! Но вдруг она оказалась обманщицей и воровкой. И!!! Некроманткой-отступницей, которая, кто бы что ни говорил, спасла волчат, — оборотень задумчиво смотрел куда-то вдаль. — Пошел срыв шаблона.

Застонала, закрывая лицо руками:

— Как же я устала!

— Люц, по закону за предательство Стах должен был тебя убить. А он нянчится с тобой. Я вообще его таким никогда не видел.

— Иногда я думаю, что лучше бы он меня убил тогда в Миаду. Полгода я не живу, а существую. Только и слышу: ты — омега! Слушайся и подчиняйся!

— Так и есть, Люц. Ты сама приняла это решение и вошла в стаю именно как омега. А омеги никому не нужны, они не приносят никакой пользы.

— А слуги?

— Это единственная приемлемая ниша, которую мы им смогли подобрать, чтобы не выгонять из стаи.

— Кошмар! Я не хочу так жить!

— У тебя нет выбора, пока не изменится твой статус. А изменить его может только Стах.

— Значит, никогда.

Серый не ответил, сидел некоторое время молча. Потом спросил:

— Хочешь остановить кошмар, в котором сейчас живешь? Подняться в стае с омеги до гаммы?

Да если бы я только могла!!! Гамма — это СВОБОДНЫЙ волк. Он может уйти из дома, из города, улететь в другую страну. О боги!!!

— Конечно!

— Не сопротивляйся. Прими Стаха. Не дрожи, как мышь перед котом, а встреть его улыбкой.

— Прости, я, наверное, не расслышала, — подняла глаза на Гриса.

— Слова не помогут, Люц. Стах не верит словам. Он верит глазам и поступкам. Переступи через себя, через свою гордость. Я знаю, что это трудно. По тем слухам, что дошли до меня, понимаю, что это уже практически невозможно, но… Попробуй, Люц! Что ты теряешь, в конце концов?

— Ян, ты не знаешь, о чем просишь, — я нервно засмеялась.

Мужчина грустно посмотрел на меня:

— Хотя бы попробуй, когда тебе в следующий раз соберутся ломать пальцы. И еще… пока ты омега — ты собственность Стаха. Когда станешь гаммой, сможешь поменять стаю, — Ян Грис поднялся со скамейки. — Люция, я буду рад видеть тебя в стае Серых.

… Не смей мечтать, Люц! Не надейся, чтобы потом не было больно!..

В тот же день коврик убрали и мне разрешили вернуться в свою комнату. А еще сняли ошейник. Ни Черного, ни Серого альф не было в поместье ни в эту ночь, ни в следующую, а где они, я не спрашивала.

…

Однажды Карнеро улетел на два дня: я слышала, как он говорил со своими бетами. Санторо ожидаемо полетел вместе с альфой. Галич тем же утром отправился на границу. В поместье остался только Маюров. Этого бету я опасалась меньше всего. Может, потому что уже несколько раз ловила его сочувствующие взгляды, может потому что когда-то помогла им с Эмирой и рассчитывала на ответную благодарность. Ничего ужасного я не замышляла, всего лишь решила взять несколько книг. Мне не хватало чтения, а библиотека в доме была хорошая. Я рассчитывала, что успею прочитать их до возвращения Карнеро.

Выполнив порученную экономкой работу, спустилась на первый этаж. Кабинет был закрыт на ключ, как всегда, когда альфа отсутствовал. Я, уже настраиваясь на худшее, тронула дверь в библиотеку. И, о чудо, она оказалась не заперта. Вошла и замерла, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. В библиотеке, помимо всего прочего, был тот особый запах книг, который ни с чем не перепутаешь: бумаги, кожи, клея. Я прошлась вдоль стеллажей, равнодушно скользнула по портрету первого Карнеро, лишь отметила, что ключа на поясе уже нет. Выбрала несколько книг и, прижимая их к себе, повернулась к выходу. Замерла, не поверив глазам: дверь, соединяющая кабинет и библиотеку, была приоткрыта. Осторожно заглянула. Мой взгляд зацепился за компьютер на письменном столе. Через окно видела Маюрова с охраной. Оборотни топтались у ворот, о чем-то разговаривали, смеялись. И я не утерпела. Торопливо подключилась к Сейпонету. Прочитала новости королевства Кхитл-э-ленге, потом империи Санос. Предвечная Тьма! Я словно вернулась с необитаемого острова! А когда зашла на свою почту, увидела несколько писем от Эрки Сетсоме. В двух последних он просил срочно с ним связаться. Я написала ответ.

Конечно, я сама виновата! Надо было догадаться, что в доме альфы отслеживается выход в Сейпонет. И, конечно, вернувшись, Карнеро узнал о моем самоуправстве. Он был в ярости.

— Ты из моего дома писала некру? Кто тебе позволил?

Сердце от страха грохотало уже где-то в горле. Судорожно сглотнула.

— Он написал, что это срочно!

— Что ему нужно так срочно? — Карнеро навис надо мной.

Вжалась в кресло.

— Я ничего не сделала! — голос дрожал. — Я только написала, что все в порядке!

— Да что ты?! А может, захотела любовничка на помощь позвать?

— Что?

— То! Думаешь, я не знаю, что Сетсоме был твоим любовником, причем первым?

Я отшатнулась. Как он узнал? Губы оборотня скривились в ядовитой ухмылке:

— Узнал. И про то, что под него ты легла с подачи папочки, тоже знаю. Ты хоть раз выбирала себе мужиков сама? Или все время папаша-отступник нужных подсовывал? А может он и сам был не прочь с тобой время скоротать, ты же так похожа на маму?

Я забылась, каюсь, но так меня еще никто не выводил из себя. Звук пощечины оглушил нас обоих. Карнеро посерел, отшатнулся. А я тряслась, как в ознобе, от возмущения, от ярости… и от страха. Ужас липкими щупальцами опутывал руки и ноги, потому что волк выглядел жутко. Началась неконтролируемая трансформация. Я видела когти, вцепившиеся в дубовый стол и выдирающие на нем белые борозды. Я видела, как дрожит, меняется человеческое лицо. Хриплым голосом оборотень выдавил:

— Ты зарвалась, Люция.

Я поняла, что сделала: я подняла руку на альфу. А это вызов… Клянусь, мне никогда не было так страшно. Я открыла рот, чтобы извиниться, а не вырвалось ни звука. Куда бежать? Где спрятаться?.. И я бросилась к своему главному кошмару, ища спасения у него. Карнеро оторопел, застыл, нелепо раскинув руки в стороны. А я… сжавшись комком оголенных нервов, плакала, уткнувшись ему в грудь, и кричала:

— Я не хотела!!! Я не собиралась!..

Что-то бормотала… про Эрки, про то, что это был единственный случай, когда меня умело уложили в нужную постель, что после осознания, что это была не любовь, а мастерская манипуляция отца, я месяц провалялась с лихорадкой, после чего моя личная жизнь была только моей…

Не знаю, сколько мы так простояли. Помню только, как пошатнулся мир вокруг, когда оборотень взял меня на руки и молча отнес в комнату. Я дышала через раз, боясь спугнуть этот чуждый волку порыв понимания. Теплые пальцы скользнули по лодыжкам, снимая с ног обувь. Одеяло коснулось плеч. И глухое:

— Спи.

Глава 18

Проснулась с необычно светлой головой. Хорошо! Лежала и даже шевелиться не хотелось, чтобы не спугнуть это почти забытое состояние. Потом нехотя поднялась, оделась и пошла на кухню.

— Доброе утро!

Пенка готовила завтрак, кивнула мне в ответ:

— Ты как?

— Хорошо.

Волчица пробежала взглядом по моему лицу, рукам без синяков и ссадин.

— Не трогал сегодня?

Я покачала головой.

— Нет. А где Тира?

— С Эмериком в городе.

Вспомнила, что и Галич вернулся вчера вместе с альфой. Я присела за стол, на котором уже стояла тарелка с омлетом. После завтрака Пенка отправила меня к воротам ждать торговца из соседней деревни. Я недоверчиво уставилась на волчицу: что за детское задание? Та замахала руками:

— Иди, кому сказано!

Пошла. Топталась у ворот минут двадцать под любопытными взглядами оборотней из охраны. Последние дни я часто покидала поместье с Пенкой, когда ходила в деревню, реже в волчий поселок. Охрана уже спокойно реагировала на мое появление. Наконец, подлетел фургончик, из которого выскочил обычный человек. Поздоровался, пошутил с оборотнями, пока открывал кузов с товаром, подмигнув, вручил мне три лотка с ароматной ягодой и полетел дальше. Я шла к дому, вдыхая сладкий запах клубники и не могла не любоваться ею. Видно, специально для альфы отбирали, потому что ягоды были одна в одну.

Пенка одобрительно кивнула, критично осмотрев принесенные лотки, и отсыпала немного ягод в чашку. Помыв, протянула мне:

— Поешь. Первая клубника — самая вкусная. Потом уже не то.

Я не стала отказываться, и так всю дорогу облизывалась на нее. Успела съесть всего пару ягод, когда прибежал Нилс.

— Люция, тебя альфа зовет.

Клубника стала поперек горла. Утро, еще секунду назад теплое и светлое, резко стало серым. Ни на кого не глядя, вышла из кухни.

Постучав, вошла в кабинет.

— Ты звал?

Волк стоял у окна, что считывая с дисплея гилайона.

— Проходи.

Я сделала пару шагов и остановилась:

— Слушаю.

— Ты пробовала клубнику?

— В смысле? — оторопела я.

— В прямом. Ты пару минут назад несла клубнику, — оборотень, наконец, поднял глаза. — Ты ее ела?

— Только пару ягод. Мне Пенка позволила, — я стала по-детски оправдываться.

— Отлично, — просиял волк. — Иди сюда.

— Зачем? — попятилась к выходу.

Оборотень начал злиться, заметив это.

— Почему ты убегаешь? Я всего лишь хочу тебя поцеловать! Почувствовать вкус ягод!

— На кухне три лотка клубники! Давай я принесу!..

Волк метнулся ко мне и схватил за плечи.

— Нет! Отпусти! — я отчаянно вырывалась.

— Успокойся! — рявкнул оборотень.

А меня стало трясти еще сильнее.

— …Альфа! — в дверях замерла бледная Пенка.

— А ну, вон отсюда!

— Помогите! — визжала я, ослепнув от слез.

— Альфа, там звонят…

— Убью! — прорычал волк экономке.

А я вырвалась и метнулась к выходу. Волчица пропустила меня, принимая удар на себя:

— Вам звонит Эмерик! Говорит очень срочно, велел позвать вас несмотря ни на что!..

Я не слушала, что кричал в ответ Карнеро. Выскочила из дома, кубарем скатилась вниз по лестнице. Бежала по дорожке, размазывая по лицу слезы и кровь. Оглянулась — Карнеро не было. Торопливо сполоснула руки в чаше с водой и быстрым шагом направилась к воротам. Навстречу вышел один из охранников. Замедлила шаг, стараясь выровнять дыхание. Поставила ментальный щит, как учила Тира. Выдохнула:

— Меня Пенка послала… в деревню.

— Это кровь? — волк кивнул на вымазанную рубашку.

Растянула губы в улыбке:

— Лотком поцарапалась, когда ягоды несла.

И оборотень поверил, пропустил меня. Едва ворота остались позади, почти бегом направилась в сторону той самой деревни. А там… Помоги мне, Предвечная Тьма! Помоги бежать отсюда! Куда угодно! Лучше Грани, чем это! Карнеро не отпустит меня! Все равно замучает до смерти. Я, громко плача, бежала по тропинке, не особо глядя по сторонам.

И Тьма меня услышала. Аджита Лехманна — некроманта-отступника, приближенного отца, — узнала сразу.

— Вот и встретились, Люция! Продажная шкура!

А я громко засмеялась, раскидывая руки, словно для объятия.

— Давай! Ну же! Убей меня! Пожалуйста!

Лехманн вскинул руку — и темная тень перед глазами. Леденящий душу крик человека. Рык зверя. Красная кровь, которая до дрожи быстро впитывалась в желтый песок. Неестественно вывернутое тело мага с застывшим ужасом на лице.

Черный волк повернулся ко мне. С пасти капала кровь, чужая, человеческая. Я не могла отвести взгляд от пунцовой капли, срывающейся с шерсти. Мне казалось, что она разбивается о землю с немыслимым грохотом, что крошечные брызги долетают даже до меня, и я их чувствую на лице, на руках — везде.

Зверь тихо рыкнул. Шаг в мою сторону, другой. Я качнула головой:

— Нет! Не подходи!

Волк мягко сделал следующий маленький шаг.

— Нет! — я пятилась, не отводя взгляд от медовых глаз зверя. — Нет!

Зацепившись за торчавший древесный корень, упала. Волк глухо зарычал, приближаясь… неотвратимо, как Тьма, в которой я тонула. Я уже слышала его шумное дыхание, слышала мягкий скрип травы под лапами.

— Не-ет!!! Не-е-ет!!! — орала я, отползая назад. — Не подходи!

— Люция, успокойся! Это я!.. Люция?!

— … Люленок?.. Доченька?! Доченька моя!

— Люция!?. Люция, очнись!

— Люленок, пойдем со мной!

— Мама? — я заметила размытый силуэт впереди.

Он приближался и с каждым шагом яснел.

— Я, милая! Пойдем?

— Куда?

— Гулять. Ты что забыла?.. Мы каждый вечер идем гулять в парк.

Миловидная женщина с копной вьющихся волос открыла высокую дверь — и все вокруг заволокло одуряющим запахом ночных шилотт (цветущее растение — Прим. авт.). Мама, улыбаясь, протянула руку. И я шагнула к ней. Удивленно посмотрела на свою маленькую ладонь с короткими розовыми ноготками. Я снова стала девятилетней девочкой.

Мы шли по широкой аллее. Я крепко держала мамину руку, то и дело прижималась к ней щекой. Потом осторожно спросила:

— Я умерла?

Мама засмеялась:

— Нет.

— А что тогда?

— Ничего. Мы просто гуляем. Поспешим! Скоро феи прилетят.

Это было нашим секретом. Никто не знал, даже отец. Шилотты посадил сам лорд Кхана и чрезвычайно гордился своей оранжереей. Цветок дивной красоты был очень капризным, и вырастить его могли редкие цветоводы. У отца получилось. И теперь каждый вечер он со снисходительной улыбкой отправлял нас гулять в оранжерею. Но даже всемогущий Кхана не знал, что в наш парк по вечерам прилетают феи.

Мы с мамой присели на скамейку, ожидая гостей. Тонкая золотая змейка разрезала пространство — и к нам вышли четыре феи. Такие красивые, с прозрачными крылышками! Они восторженно ахали, кружась над благоухающими цветами. Потом одна из фей запела, подыгрывая себе на лире. Другие стали танцевать. Казалось, все вокруг танцует с ними. Даже пурпурные шилотты кивали головками в такт. Феи подбежали ко мне, окружили:

— Юная чародейка вновь печальна. Отчего?

Я грустно улыбнулась:

— Мне плохо. Я одна и никому не нужна.

Зеленоволосая фея сочувственно погладила меня по голове. Две другие переглянулись, пожимая плечами. А фея с ярко-красными волосами лукаво улыбнулась:

— У тебя осталось одно желание. Помнишь?

Я помнила. Когда мы познакомились с феями, каждая из них подарила мне одно желание. Первые три я потратила быстро на какую-то детскую ерунду. А четвертое… Я думала, что потеряла его, когда просила вернуть маму из Граней. Красноволосая фея тогда разозлилась и исчезла. Оказывается, оно осталось? О Предвечная Тьма! У меня было желание! Одно-единственное! Полгода сводящее меня с ума!

Я с надеждой посмотрела на улыбающуюся фею:

— Ты точно выполнишь его?

— Уже выполнила, — засмеялась та.

— Как? Я же ничего не сказала!

Но фея продолжала весело смеяться:

— Разве? А по-моему, сказала… — она взмахнула прозрачными крыльями, взлетая вверх. — Прощай, юная чародейка! Мы больше не увидимся.

И феи, покружившись еще немного над цветами, вернулись в Мейдикрас — долину фей, долину вечного лета. А я обиженно вздохнула, собираясь пожаловаться.

— Мама, феи опять дурачатся!.. Мама? Мамочка? — я крутила головой в разные стороны в поисках Амеренты Кханы.

Только тишина в ответ.

— Мама?! Где ты?! — я вскочила, попутно заметив, что вновь стала взрослой.

Позади что-то хрустнуло.

— Мама? — я обернулась и задохнулась в беззвучном крике.

Из темноты ко мне шел черный волк.

Из открытого рта не вырвалось ни звука, только сипение. Перед глазами расплывались радужные пятна, словно мыльные пузыри. Их становилось все меньше и меньше. Сквозь них различила бледно-голубые стены, приоткрытое окно. Спустя пару минут сообразила, что нахожусь в лечебнице. Из-за неплотно закрытой двери долетали голоса.

— …Ну что, довел девочку?! — возмущался чей-то женский голос.

Это Натали Санторо, пара Герва.

— Нат, заткнись! — а это Карнеро. Грубо, но без привычного запала.

— Ты понимаешь, что она не в шаге от безумия?! Она уже одной ногой там! — продолжала ругаться Натали.

— Я довел, я и выведу!

— Отстань от нее!

И альфа вскипел:

— Нат, отвалила!..

А дальше я не слушала, потому что из ниоткуда появились мои рачетсы. Я видела их, слышала, ощущала их присутствие. Они снова были со мной!

— … Нежить?!

На шум в палату вошли оборотни. Натали улыбнулась, глядя на мои обнимания с призрачными псами:

— Твои подружки вернулись?

Я только кивнула, прижимаясь к костлявому боку Тосанг. Реранг тихонько повизгивала, подсунув морду под мою ладонь. Оборотница, искоса поглядывая на нежить, поинтересовалась:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Я же говорил, что ничего страшного. Обычный обморок, — Карнеро недовольно следил за происходящим.

Псы зарычали на него. Волк прищурился:

— Люц, уйми своих бобиков!

Тосанг угрожающе клацнула зубами. А Карнеро ухмыльнулся:

— Один звонок — и здесь будет группа Департамента, которая разыскивает таинственных тварей, порвавших маджа Дана и маджа Гельда.

Я цыкнула на рачетсов. Как Карнеро узнал? Именно этих военных осенью отправили на поиски Анетты Метси и именно они едва не поймали меня в Аврее-Десетре. Едва — потому что вовремя появились рачетсы. Вмешалась Натали:

— Давайте не будем ссориться, собачки.

Рядом хохотнул Герв:

— Ты, милая, или уточняй, кого имеешь в виду, или я сейчас оскорбился и негодую!

Даже я не удержалась от смешка. Это немного разрядило обстановку в палате.

Альфа через силу согласился на присутствие рачетсов в своем доме, но с условием, что показываться они будут только мне и ему с бетами. Тосанг и Реранг нырнули в подпространство. Карнеро повернулся к лекарю:

— Мы с Люцией летим домой.

Светловолосая женщина отрицательно покачала головой:

— Ты лети, а Люция останется в лечебнице.

Альфа клацнул зубами. В Натали лекарь взял верх над волчицей: женщина подбоченилась и нетерпящим возражений тоном заявила:

— Стах, Люция останется. Я понаблюдаю за ней пару дней, заодно подлечу и подкормлю.

— Зачем?

— То есть ты считаешь, что она в отличной форме?

Мужчина насупился:

— Кости целы, температура в норме.

— Она уже полгода волчица. У нее была течка?

— Нет, — выдавил волк после минутной паузы.

— Нет, и не будет. Посмотри на нее. В чем только душа держится? Она весит сорок пять килограммов! — Натали осуждающе посмотрела на альфу: — У тебя совесть есть?!

Оборотень недовольно посмотрел на меня, но я промолчала. В лечебнице будет лучше, чем дома. И мужчины, попрощавшись, ушли.

Санторо зашла через час, когда я лежала под капельницей и «ела». Я не удержалась:

— Ты очень дерзко говоришь с Карнеро. Он же альфа!

— Само собой, он альфа, но я знаю Стаха с детства. Наши отцы дружили и после смерти родителей, меня забрал Ерджей Карнеро. Поэтому в узком кругу мне дозволено опустить некоторые формальности.

Отвечала волчица неохотно, с высокомерными нотками в голосе. Я решила сменить тему:

— Что со мной случилось?

— А ты не помнишь? Отступники пробрались в поселок, чтобы убить тебя, а Стах спас.

— Это Карнеро так говорит?

— Да. А что?

— Ничего. Отступники… Кто-нибудь пострадал?

— Нет. Они шли конкретно за тобой, — волчица отошла к окну: — Когда тебя привезли, на твоей одежде были следы крови… Стаха.

Я знала, откуда они. Это я укусила оборотня, когда он пытался поцеловать меня.

Натали тяжело вздохнула:

— Люция, вам надо что-то решать со Стахом.

— Я не понимаю, о чем ты?

Волчица смотрела на меня в упор:

— Не знаю, что между вами происходит. Могу судить только по случайным репликам своей пары и слухам, гуляющим по Денте. Но это ненормально и это не в характере Стаха, так себя вести. Я знаю его с детства. Он ни разу не взял ни одну волчицу без ее согласия. Ни одну! Он мог обозвать, зло подшутить, но заставить физически — никогда. А ты…

Я прищурилась. Можно подумать, в моем характере терпеть издевательства!

— Значит, мне удалось задеть Карнеро так, как никому не удавалось ранее.

— Ты так и не поняла? Ты использовала женское очарование, чтобы добраться до тех проклятых бумаг. Ради них ты легла к нему в постель. Разве не так? — волчица не скрывала пренебрежения. — Ты дважды оскорбила Стаха: ты обманула его, как волка, — раз, и спала с ним не по собственному желанию, а потому что так было нужно, и этим оскорбила как мужчину, — два.

Я молчала, обдумывая услышанное. Честно говоря, этот момент — ущемленного мужского эго — не приходил мне в голову. Натали Санторо внимательно посмотрела на меня:

— Ты спасла моих детей. Мне неважно почему. Важно, что они живы и рядом со мной. За это я навсегда буду твоей должницей. Поэтому прими дружеский совет: пора определиться, как жить дальше.

— Я хочу улететь из Денты, — выпалила как на духу.

Оборотница понимающе кивнула головой:

— Это было бы лучше для всех. Сейчас неплохой момент: Стах нервничает, значит, чувствует свою вину. Поговори с ним.

Глава 19

Я вернулась домой через несколько дней. Голова была ясной, без тумана и гула в ушах. Пенка получила четкие указания на счет моего питания и собиралась свято им следовать. На пару с Тирой они зорко следили, чтобы я не пропускала завтраки и обеды. На мое возражение, что есть под прицелом чужих глаз не очень приятно, экономка ставила на стол еще две тарелки, и теперь мы трапезничали втроем.

Карнеро молча наблюдал за происходящим, но не вмешивался, не трогал и в комнатку мою не заходил. Лишь раз он подошел ко мне, обнял за плечи — а меня словно током ударило. Сжала кулаки, исподлобья наблюдая за волком, но тот уже убрал руки и, поджав губы, ушел. Каждый раз, слыша его шаги на лестнице, я вздрагивала и с замиранием сердца ждала, куда он пойдет: дальше на третий этаж или свернет направо, ко мне? Выдыхала, только когда закрывались двери хозяйской спальни.

В изоке прилетел Эрки Сетсоме. Карнеро позволил магу навестить меня.

— Я слышал, что случилось. Это ужасно! Как им удалось подобраться так близко? Тут же волки кругом? … Хорошо, что Стах успел тебя спасти!

Я молчала, Карнеро тоже, хотя в тот день прекрасно слышал, как я просила Лехманна о смерти. Дождавшись, когда альфа уйдет в свой кабинет, Эрки положил на стол несколько старых манускриптов. Узнала книги из нашей библиотеки — библиотеки Кхан.

— Эрки, я тебя отправляла в замок за бумагами отца! — укоризненно посмотрела на приятеля.

Некромант смешно сморщил нос:

— Я забрал все, что сумел найти. Не волнуйся. Ну, а книги… — он виновато развел руками. — Честно говоря, пока шло разбирательство, я время даром не терял: успел забрать почти все редкие издания. Зачем они Одэлису?

— Действительно! — хохотнула я. — Ну, разве, что за одну такую книжечку можно год жить, нигде не работая. А так — да, зачем?

Мужчина — заядлый книголюб — смущенно кашлянул и аккуратно пододвинул манускрипты к себе. Что-то мне подсказывало, что назад их я уже вряд ли получу. Книги я не жалела, даже чувствовала какое-то злорадство из-за того, что дядя лишился таких ценных вещей. Мы устроились в комнате, напротив кабинета Карнеро. Двери были распахнуты настежь, создавая ощущение единого пространства. Это было условие волка.

Я взяла одну из книг, провела пальцами по кожаному переплету, понюхала, вспоминая запах родного дома. Как же хочется туда! Перехватила внимательный взгляд своего друга.

Так, Люц, собралась!

Улыбнувшись, вернула небольшой томик некроманту:

— Как дядя?

— Как дядя, — мужчина пожал плечами. — Живет, не слишком демонстрируя свою радость по поводу неожиданного наследства. Как будто он всегда носил этот титул. О вас ничего не говорит.

— И на том спасибо, — я перевела разговор на другую тему. — Ладно, показывай, с чем пришел. За книги спасибо, конечно, я так давно не читала ничего толкового про заклинания и руны. Но у тебя обязательно где-то есть записки с вопросами. Так?

Эрки улыбнулся, вытаскивая папку:

— Время записок прошло.

— Карманов уже не хватает? — пошутила я.

— Нет, — засмеялся маг, раскладывая бумаги на столе.

Мы с некромантом просидели до вечера. Кажется, недавно был обед, а вот уже заходящее солнце заглянуло в наши окна. Я всегда любила работать с проклятийными схемами и заклинаниями. Разложить их по полочкам, выстроить контрпроклятие — это было моей страстью. Я могла часами разбирать самые заковыристые ритуалы, раскладывая их по этапам, сутками сидеть над древними свитками, чтобы перевести забытые обряды. Эрки больше увлекался смертельными проклятиями. И что-то подсказывало мне, весьма серьезно увлекался, судя по привезенным записям. Уж не метит ли мой дорогой друг в архимаги?!

Некромант украдкой заглянул в кабинет напротив: не вернулся ли альфа, вызванный Маюровым минут пять назад. Потом пересел ко мне поближе и вытащил гилайон.

— Неделю назад была свадьба Сакита и Ирены.

— Как?

Он показал фото. Я жадно разглядывала снимки.

— Боги! Какие они красивые! Счастливые!

— Мы так и поняли, что никто тебе не передал приглашения.

Я молчала, переваривая услышанное. Значит, друзья все-таки послали повторное приглашение, а Карнеро скрыл это. Гад!.. Нет, конечно, я и сама никуда не полетела бы. Понимаю, какой фурор произвело бы мое появление! Но сказать-то можно было?! Я бы хоть письменно поздравила! Хоть подарок какой-нибудь отправила. Стало обидно. Вернула гилайон Эрки.

— Ты… Ты передай мои поздравления… Подожди, пожалуйста!

Я вернулась через несколько минут.

— Вот. Передай от меня Ирене.

— Что это?

— Кулон с изумрудами. Я, конечно, не артефактчица, в камнях разбираюсь не очень хорошо, но точно знаю, что изумруды помогают сохранить любовь и супружескую верность. Я не сомневаюсь в Ките. Он столько лет ждал свою девочку… Пожалуйста, Эрки, передай мой подарок и поздравления. Передай, что я неимоверно рада за них.

Сетсоме не ответил.

— …Тебе пора, Эрки!

В дверях кабинета стоял мрачный, как грозовая туча, Карнеро. И некромант согласно кивнул, пытаясь незаметно взять украшение из моих рук.

— Не трогай!

Сетсоме с трудом сдержал ругательство:

— Стах, послушай!..

— Еще слово — и я передумаю насчет нашего уговора!

Некромант тяжело вздохнул, обреченно глядя на меня:

— Прости, Люц.

— Ничего. Может быть в другой раз, — я опустила голову.

Мужчина стал собираться:

— Люц, ты посмотри еще раз те места, что я отметил. Может, появятся дельные мысли по переводу?

— Хорошо.

Магистр, попрощавшись,вышел. Я, сунув украшение в карман, стала собирать бумаги, избегая взгляда волка. Карнеро подошел сам:

— Отдай мне кулон.

— Зачем?

— Я что, должен тебе что-то объяснять?

— Это мое!

Он протянул руку и ждал. Сдерживая слезы, сунула ему кусок золота с изумрудами. Оборотень одобрительно хмыкнул, разглядывая дорогую вещицу, и спрятал ее себе в карман. Я уже собиралась идти к себе, когда он остановил меня.

— Я позволил Сетсоме приезжать к тебе раз в неделю.

Благодетель! Не удержалась от насмешки, но вслух ничего не сказала: встреча с другом стала отдушиной, и я уже ждала его нового визита.

— …Но если вздумаешь чудить — запрещу.

Я взяла папку с бумагами:

— Не понимаю, о чем ты.

— А по-моему, понимаешь, — мужчина присел на край стола. — Я никуда тебя не отпущу.

Я застыла: неужели сучка Натали доложила?

— …Ни о какой работе в Департаменте даже знать не хочу. И про поручительство чтобы я тоже больше не слышал! Ты моя, Люц!

Конечно, я же омега! О свободе я только могу мечтать.

— Хорошо, Карнеро, допустим!.. Но я не игрушка! Я живая… пока еще живая.

— Ты меня поняла? — гнул свое волк. — Ты — моя!

— Зачем я тебе? Будет лучше, если я исчезну. Улечу в другой город.

Он ушел, громко хлопнув дверью. Я осталась одна, огляделась в пустой комнате, где минут десять назад еще витал дух нормальной жизни. Может, действительно послушать Гриса и попытаться получить статус гаммы. Даже если для этого… Пропади все пропадом! Я не представляла, как можно лечь с Карнеро в постель! Нет, лечь я, может, и смогу, но изобразить удовольствие и желание… Хоть афродизиак принимай!

А спустя несколько дней я поняла, что мой план по самому простому получению статуса гаммы с треском провалился. Ночью проснулась от шума за дверью. Прислушалась. Недоверчиво тряхнула головой и выглянула в коридор. Шум доносился из спальни Карнеро. Такое ощущение, что он спит с открытыми дверями! Хотя нет, не спит, судя по звукам! Женские крики, стоны. Волк с кем-то трахался. Несколько минут недоверчиво прислушивалась, а потом улыбка сама собой появилась на губах. Может, наконец, оборотень отстанет от меня?! Я тихонько прикрыла дверь и вернулась под одеяло.

Через неделю стало не до смеха. Которую ночь я не могла нормально выспаться. Неужели все так орут?! Ну, хорошо тебе, приятно — постони. Зачем горло драть?! Решила попросить Пенку купить в городе беруши. Кстати о Пенке. После ее заступничества я не то чтобы поверила ей, но определенно стала доверять больше. Все чаще задерживалась на кухню то чай попить, то помочь, даже когда об этом никто не просил. Теперь время у меня было. Появилось ощущение, что хозяин поместья про меня забыл.

Глава 20

— …Четвертая волчица за месяц! — вздохнула экономка.

Так я узнала, что Карнеро сменил очередную любовницу. Весь изок мы почти не пересекались. В кухню волк не заходил, а я возвращалась к себе, когда его не было поблизости. В библиотеку бегала, когда альфа уходил из поместья по делам. А если оборотень был дома, оставалась в своей комнате и работала с заклинаниями.

И я, наконец, заметила, что рядом есть жизнь. Вспомнила, как улыбаться, шутить и радоваться новому дню.

Однажды Нилс приволок белоснежный цветок:

— Пионы цветут, а пахнут на весь парк! — он протянул мне веточку. — Прекрасной деве!

— О-о-о! — многозначительно пропела Тира, подойдя к нам.

— Не «о-о-о», а ветром поломало, — огрызнулся засмущавшийся парень. — Жалко, все равно ведь дойдет. А так хоть вас порадует.

— Не переживай, Нилс, — я осторожно срезала край стебля и опустила цветок в воду. — Сейчас отойдет.

Пенка с улыбкой поглядывала на нас.

— Скоро Летнее солнцестояние.

Я вспомнила, как готовились к этому празднику дома, и предложила:

— А давайте пирогов напечем?

— Давайте! — легко согласилась волчица. — Только позже. С обедом управлюсь, потом тесто поставлю.

— Так я замешаю, — повернулась к экономке.

— А ты умеешь? — не поверили оборотни.

— Умею.

— Но ты же леди, да еще Кхана!

Я засмеялась, глядя на их лица.

— Именно отец и отправил меня на кухню учиться готовить. Он считал, что титул не прокормит, даже император должен достойно владеть хоть каким-нибудь ремеслом.

— Мудрый человек, — заметил Буш. — Жаль только, что такая сволочь. Ой, прости Люцийка!

Я едва заметно кивнула, принимая извинения, и отвернулась. Пенка поспешила загладить неловкую ситуацию:

— А что ты еще умеешь?

— Умею готовить. Вязать, вышивать немного. Вот шить не получается.

Тира оживилась:

— А я умею.

Пока оборотни хвалились собственными талантами, я поставила опару.

После обеда занялись пирогами. Пенка колдовала над начинкой, а я вымешивала тесто. Волчица вдруг приобняла меня за плечи. Я удивленно посмотрела на нее:

— Ты чего?

— Ты такая хорошенькая!

— Я?

— Угу! В этой косыночке и фартушке. Прям хозяюшка-хозяюшка!

Ну как тут не улыбнуться?!

У окна незлобно переругивались Нилс и Тира. Было легко и спокойно. Я все еще улыбалась, вымешивая мягкое упругое тесто.

— Пенка, а у нас ягоды есть? Давай сделаем сладкие пирожки?

Экономка ничего не ответила.

— Пенка? — я подняла взгляд на волчицу.

Женщина смотрела куда-то за мое плечо. Я повернула голову, уже понимая, из-за кого на обычно шумной кухне стало так тихо. В дверях стоял Карнеро, не сводя с меня напряженного взгляда. Не знаю, сколько времени мы бы так простояли…

— Альфа, вы что-то хотели? — Пенка шагнула вперед и заслонила меня.

Мужчина моргнул, перевел на нее тяжелый взгляд:

— Пошли отсюда!

Слуги переглянулись и послушно рванули к выходу.

— Люция, останься!

Я замерла. Сердце билось как сумасшедшее, а руки и ноги, наоборот, налились свинцовой тяжестью. Едва Пенка вышла и закрыла дверь, Карнеро подошел. Я попятилась, торопливо вытирая руки об передник:

— Что-то случилось?

— Да, — он стоял почти вплотную.

— Что?

Вместо ответа меня прижали к столу.

— Карнеро, не надо! — взмолилась я, хватая его за руки. — У тебя же новая любовница! Даже не одна! Зачем тебе я?

Он не ответил, обнюхивая мои волосы, шею, плечи. Резко присел, стащил с меня трусики и выпрямился, прижимая тонкую ткань к носу:

— Обожаю твой запах! Хочу тебя!

Не к месту вспомнился Ян Грис… а может, как раз к месту? Если оборотень захочет, все равно добьется своего, а так… Вдруг получится?!

Думай о статусе! Потерпи! Сейчас есть ради чего терпеть…

Волк рванул блузку — и пуговицы громко застучали по полу. Я следила за оборотнем, стараясь «не кричать». От Тиры знала, что волки «слышат» не все мысли, а только те, которые можно сравнить с человеческим ором. Юбка задралась, когда альфа усадил меня на стол и устроился между ногами. Держал за запястья, облизывая пальцы от теста. Смотрел в глаза, не мигая, обволакивая своим взглядом, потом забросил мои руки себе на шею.

— Обними меня.

Я чувствовала себя кроликом перед большим, наглым удавом. Вроде понимаешь, что происходит, а вовремя среагировать не успеваешь. Карнеро вдруг толкнул меня. Я машинально вцепилась в его плечи. Он улыбнулся:

— Вот так и держись.

Его язык вылизывал мое горло, пока не уперся в ямочку между ключицами, спустился ниже. Уже расстегнутый бюстгальтер болтался на поясе. Довольно постанывая, Карнеро посасывал то одну, то другую грудь. А потом толкнул меня на стол.

— Потрясающе! — он разглядывал меня, держа за руки и не позволяя прикрыться. — Стол в муке, тесто и голая женщина с раскинутыми для меня ногами! У меня сейчас яйца лопнут от желания!

…Расслабься… Думай о том, что сделаешь, когда станешь гаммой…

Он провел пальцами по моим губам, двигаясь ниже и ниже… живот, пупок… ниже по полоске волос, пока не коснулся той самой точки. Раздвинул складочки, аккуратно лаская пальцами. Приятная теплая дрожь пробежала по телу. Волк прикрыл глаза, слизывая со своих пальцев смазку. Закинув мои ноги себе на плечи, одним движением скользнул внутрь. Я зашипела: за месяц отвыкла от его размера. А Карнеро наоборот не считал нужным сдерживаться:

— Бл..! Как же хорошо!!!

Сладкий дурман быстро развеялся. Я похолодела от мысли, что слуги за дверями все это слышат. Волк, прикрыв глаза, упивался процессом. Его стоны, звонкие шлепки, скрип стола подо мной… Карнеро вдруг замер, выскользнул и, прежде чем я успела сообразить, уткнулся лицом… туда. Мозг поплыл. Сдерживаться становилась все труднее. Горячая волна прокатилась по телу — и я выгнулась, на секунду забыв, как дышать. Из прокушенной губы выступила кровь. Оборотень удовлетворенно усмехнулся и вернулся в мое сжавшееся лоно. По ускоряющемуся темпу, поняла, что он на пределе. Громко вскрикнув, кончил. Стоял с закрытыми глазами и не спешил покидать мое тело. Потом тихо выдохнул, притянул меня к себе и поцеловал в губы:

— Теперь можешь жарить свои пирожки.

Карнеро вышел из кухни. А на меня накатил такой стыд! От того, что все: Нилс, Тира, Пенка — слышали, чем мы тут занимались. Да провались оно все: и этот призрачный статус гаммы, и Грис с дурацкими советами, и я со своими куцыми надеждами! Не могла сдержать слез. Слезла со стола, стала надевать трусы, а они как назло, то не выворачивались, то не той стороной… Когда Пенка, наконец, решилась войти, я уже рыдала в голос.

— Люция…

— Не входите! — закричала я. — Пожалуйста! Я сейчас все уберу.

— Девочка моя, — меня прижали к груди и укачивали, как ребенка, пока я не наплакалась вволю.

Я мыла стол раз пять, наверное. Пенка неуверенно кивнула на тесто, а я ушла из кухни. Пирожков больше не хотелось. Ничего не хотелось.

Не успела ступить на лестницу, как в дом вернулся до противного довольный волк:

— Я чего приходил-то. Твои приятели-молодожены просят о встрече. Ты хочешь с ними увидеться?

…

Иногда я не понимала, как Ирена Фахр, теперь уже Халаси, могла родиться с даром Смерти. Светленькая, улыбчивая, ее легче было представить магом Воздуха, ну или Воды. Однако еще в Академии мне довелось увидеть, как эта «тростиночка» строит нежить. Зрелище незабываемое!

Некромантка со счастливыми глазами повисла у меня на шее:

— Как я рада тебя видеть! У тебя все хорошо?

И столько надежды в голосе! Я засмеялась, обнимая ее в ответ.

— Это мне спрашивать надо, как тебе замужем живется?

— Да не заметила большой разницы. Кит и раньше каждый день был у меня. А сейчас еще и по ночам рядом.

Теперь уже смеялись вдвоем. Сакит грозно глянул на нас и продолжал дальше ругаться с оборотнем:

— … Люция, наша подруга. И мне плевать, что думают другие!

Халаси не собирался молча спускать Карнеро игнорирование приглашения на свадьбу. Оборотень с легким снисхождением поглядывал на молодого мужчину.

— Тебе плевать, пока тебя прикрывают широкие плечи папы и один мамин родственник. А вот твоя прелестная жена так не думает, правда? Хорошо помнит «вежливую» встречу, которую ей устроили после вашего первого визита в Денту?

Девушка вытянулась.

— Откуда вы знаете?

— Неважно, — Карнеро посмотрел на некроманта. — Видят боги, и мои, и ваши, я ценю верность и преданность. Но Люция уже не человек. Она волк. И такие отношения, какие у вас были раньше, сейчас невозможны. Они принесут неприятности и вам, и ей. И вам больше. Посмотри, Люц даже не спорит со мной, потому что понимает, что я прав.

Сакит устало вздохнул:

— И что ты предлагаешь? Взять и забыть годы дружбы? Забыть, сколько раз мы друг друга из Граней выдергивали?

Подруга всхлипнула и вцепилась в мою руку. Оборотень с тоской посмотрел на меня.

— Это было бы лучше для всех: оставить дружбу в прошлом и сохранить приятные воспоминания. Но вас такой вариант не устраивает, как я вижу, — волк усмехнулся, глядя на злую Ирену, сжимающую кулачки. — Могу предложит редкие, якобы случайные встречи на нейтральной территории.

— Например?

— Например, я никогда не пропускаю драйдхетч (спорт. игра, популярная на Гебе, — Прим. авт.). И отправляясь на турнир в Ласангу, возьму Люцию с собой. Что мешает вам в то же время прилететь в Паг-Авит? — Карнеро перевел суровый взгляд на Ирену. — И никаких переписок в соцсетях, леди.

Оборотень вышел из гостиной. Сакит укоризненно воззрился на любимую супругу:

— Ты писала Люц? Я же предупреждал, что ее трафик на контроле.

Некромантка виновато посмотрела на нас:

— Ну, извините! Я так хотела, чтобы ты была рядом. Именно ты! А не эти расфуфыренные курицы!

— Это мои кузины, между прочим, — обиделся Сакит. — Одна из которых — наследная принцесса империи.

— Птички? — поправилась Ирена.

— Уже лучше.

— Элегантные и стильные? — продолжала девушка.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнул Сакит, присаживаясь рядом с женой.

Я начала хохотать. Сакит обнял Ирену:

— Что мне с тобой делать?!

— Любить, беречь и баловать, — подсказала та, прижимаясь к мужу.

Я перехватила счастливый взгляд приятеля:

— Она права, Кит! Люби, береги и балуй!

Некромантка повернулась ко мне:

— Кстати, спасибо за подарок, Люцийка, он очень красивый!

Я непонимающе посмотрела на Ирену. А та достала мой кулон. Тот самый! Значит, Карнеро не забрал его себе?

— А булавку Кит надевает по особым случаям.

— Булавку?

— Ты что, уже забыла? — Ирена усмехнулась. — Ты прислала поздравление и подарок: мне кулон с цепочкой из белого золота, а Киту — такую же булавку для галстука.

Я, кашлянув, тряхнула головой.

— Рада, что вам понравилось.

Значит, волк не только передал мой кулон, но и добавил от себя цепочку и булавку?.. Интересно, зачем он это сделал? Но случая узнать не представилось. Карнеро больше не появлялся, сославшись на неотложные дела. Во время ужина его место за столом тоже пустовало. И дело не в магах-некромантах, а во мне. Альфа не мог сидеть с омегой за одним столом. Учитывая, что в гостях были мои друзья, уступил Карнеро. Все это понимали и все приняли его решение. Мне так было даже комфортнее: я могла расслабиться и отдохнуть, не задыхаться от постоянного гнета альфийской ауры.

Вечер получился удивительный: веселый и теплый. У меня давно таких не было. Я упивалась каждой секундой. Смеркалось, когда мы, наконец, вышли из дома. Не хотелось расходиться, не хотелось, чтобы Ирена и Кит уходили. Уже солнце спряталось за горизонтом, а мы все еще гуляли по саду. Сакит прихлопнул очередного комара и выразительно посмотрел на жену. Ирена тяжело вздохнула и крепко обняла меня.

— Нам пора! Береги себя.

— И ты береги себя и Кита.

Сакит с улыбкой наблюдал за нами, потом и он подошел ко мне:

— Я верю, что мы еще встретимся, Люц.

— Угу. Осенью, в Ласанге.

— Непременно.

Обхватив себя руками, смотрела им вслед, чувствуя щемящую нежность и признательность за то, что они остались со мной. Помахала им на прощание, за секунду до того, как они вернулись домой, в империю.

Стояла и смотрела, как развеивается магическая дымка после заклинания. Тихо скрипнула входная дверь. Карнеро стал за моей спиной, осторожно провел ладонью по позвоночнику.

— Я впустил некромантов в свой дом ради тебя.

— Спасибо. И за подарок для Сакита с Иреной тоже спасибо. Только нужно было мне сказать.

Я замерла, когда оборотень коснулся моих волос. Ощущала, как меняется его дыхание, становится частым, глубоким. Силой заставила себя стоять на месте. Поставила ментальный щит, чтобы волк не уловил мою панику. Мужчина резко повернул меня к себе, увидел закушенные губы и застыл.

— Так противны мои прикосновения? — прошипел сквозь зубы.

Оборотень пристально смотрел на меня, не дождавшись ответа, выругался и ушел.

Глава 21

Я хотела получить новый статус в стае и, как бы мерзко это ни звучало, была готова ради этого переспать с Карнеро… теоретически. Едва взгляд волка останавливался на мне, все мое существо восставало против. Я боялась вновь погружаться в омут, из которого чудом вынырнула и не сошла с ума. Если Карнеро был дома, уходила в сад или в ближайшую деревню. Иногда отваживалась заходить в волчий поселок, там было красиво, особенно на набережной. Меня тянуло сюда словно магнитом. Шум реки умиротворял, наверное, я могла бы просидеть здесь целый день, глядя на бесконечное движение волн. Может, меня все еще манила стихия Воды?

Местные меня не трогали: боялись гнева альфы и рачетсов. В поселке все-таки узнали про моих призраков. Однажды, гуляя по речному берегу, натолкнулась на компанию из трех отморозков. Они были из той самой выселенной деревни Миадоу и люто ненавидели меня. Хотя я на месте волков была бы благодарна: их переселили из захолустного, опасного для жизни участка в один из крупнейших городов королевства, где жизнь била ключом! Что еще нужно?! Живи и радуйся!.. Оборотни как-то узнали, что я периодически появляюсь на набережной, и терпеливо ждали моего следующего визита. Дождались. Долго не говорили, сразу стали бить. Вернее собирались. Едва рачетсы вынырнули из подпространства, нападающие позорно сбежали и больше рядом со мной не появлялись.

Теперь я, уже не боясь, гуляла или читала, сидя на скамейке. Ко мне никто не подходил и не завязывал разговор. Оборотни шли мимо, бросая косые, настороженные взгляды. Лишь дети иногда пробегали совсем рядом, а здоровался один Марк Санторо.

После очередного летнего ливня мальчишки загорелись идеей бумажных корабликов. Я понаблюдала за ними и не выдержала:

— Не так делаете.

Они притихли, исподлобья глядя на меня. Я не стала больше ничего говорить. Сложила кораблик из листка бумаги и пустила по бурлящему потоку. Хрупкое суденышко весело подпрыгивало и неслось к реке. Марк подсел ко мне:

— Сделай мне такой!

Я охотно согласилась, протягивая руку за бумагой. Вместе с мальчишками делали кораблики и пускали их по весело журчащим ручьям. А Пенка, заложив руки за спину, наблюдала и ждала. По дороге к поместью спросила:

— Кто тебя научил делать такие кораблики?

— Отец.

Волчица моментально нахмурилась и поджала губы.

— Иногда я путаюсь в собственных мыслях. В моем понимании Клетис Кхана — сволочь последняя, перебившая многих моих сородичей. А тебя слушаю, и, оказывается, не только плохое в нем было, было и хорошее?!

Я криво усмехнулась:

— Как в любом из нас, Пенка. Мой отец — чудовище, это ты верно сказала. Но был один человек, рядом с которым он менялся. Мама. Она единственная, кому Клетис Кхана улыбался. Может, поэтому он и не убил меня в младенчестве, как других… чтобы она не страдала, — пожала плечами. — Мама — его вторая жена. Первая погибла, вместе с двумя сыновьями: несчастный случай. Это официальная версия. Для второй женитьбы отец выбрал бедную знатницу, третью дочь, которую родители с облегчением сбыли с рук и которую тоже можно было отправить в Грани без особых проблем и вопросов. Чего не ожидал Клетис Кхана, так это того, что худенькая, болезненная магиня зацепит его. Сразу после свадьбы они по традиции полетели в свадебное путешествие, вдвоем. По дороге отец простудился, и мама лечила его… Мама рассказывала, что спустя несколько лет отец признался, что его настолько поразила доброта и забота юной, по сути, незнакомой жены, что он не стал лечить себя сам, хотя мог, и наслаждался вниманием Амеренты. Со дня свадьбы они не расставались даже на день. Куда бы ни летел Клетис Кхана, супруга была с ним. Отец постоянно был занят в своей лаборатории, но всегда находил время, чтобы посидеть рядом с женой. Они сидели и молчали. Это было словно ритуал. Обычно после ужина он садился рядом на диван, брал маму за руку и смотрел новости по телевизору. Иногда мама клала голову ему на плечо, он снисходительно фыркал, но при этом улыбался такой счастливой улыбкой.

Потом я улетела учиться в Академию. И через три года мама умерла. Тихо, во сне. Просто остановилось сердце. Так бывает. Я прилетела домой на похороны. Людей было много: лорды, леди, представители каждой знатной фамилии, даже император. И отец… Он стоял у гроба как всегда с вежливым безразличием на лице. Каюсь, тогда я решила, что он причастен к ее смерти. А ночью, когда все разошлись, я пошла в зал… Он был там. Стоял у гроба и плакал, как ребенок, навзрыд. Целовал мамино лицо, руки, что-то говорил. Я ушла, чтобы не мешать им проститься. Через год империя содрогнулась от магов-отступников…

Я замолчала. Пенка внимательно меня выслушала, потом спросила:

— А пока жила твоя мама, было тихо?

— Да, — я кивнула головой. — Не думаю, что отец отказался от своих ценностей и взглядов, но мама определенно являлась сдерживающим фактором.

— Наверное, это была особенная женщина, — заметила волчица.

Я улыбнулась:

— Амерента Кхана была очень-очень добрая и светлая. Настолько, что с ней даже феи дружили.

…

Предвечная Тьма, почему они так орут?!

Я, злая, раздраженная, сидела на кровати. Два часа ночи, а я не могу уснуть. Когда он успокоиться? Я проклинала свой чуткий сон.

Прошло почти три недели после визита Халаси. Карнеро пытался затащить меня в кровать еще раз, уже не силой, а поцелуями и объятиями, но заметив мое зареванное лицо, замер.

— Люц, я не хочу делать тебе больно.

Я начала истерично смеяться. А волк ушел, хлопнув дверью так, что назавтра пришлось вызывать мастера. С того дня, вернее ночи, из его спальни регулярно доносились крики и стоны. Бывало, когда альфу удовлетворяли сразу две женщины. Да на здоровье! Пусть только их божок даст ему силы с двумя справиться! А я элементарно хотела выспаться! Крутилась то на один бок, то на другой, накрывалась подушкой, залезала под одеяло с головой — не помогло: душно, жарко и все равно слышно.

Тихонько спустилась на кухню, плотно закрыла за собой дверь, чтобы не слышать этот концерт. Пока гудел чайник, сделала бутерброды и включила телевизор.

— Что ты здесь делаешь?

Я вздрогнула, вытаращившись на оборотня. Карнеро стоял в дверях, из одежды на нем были только брюки. Бросились в глаза его босые ступни. Куда это волк так торопился? От него разило сексом и другой волчицей. Неприятный запашок!

— Я вопрос задал! — напомнил альфа.

— Пью чай.

Мужчина прищурился. А я вдруг ясно поняла, что все это предназначалось для меня: и показательно громкий секс, и открытые настежь двери спальни. Только зачем? Показать, чего я лишилась?.. Я хорошо помнила.

Игры в гляделки никогда не любила. Неуютно заерзала на стуле, потом спросила:

— Хочешь чаю?

— Давай! — оборотень неуверенно качнул головой и присел напротив.

Мы сидели молча, пили чай и делали вид, что поглощены фильмом. Я, по крайней мере!

За последний бутерброд взялись вдвоем сразу. Я тут же убрала руку. Карнеро вздохнул, пододвигая ко мне тарелочку:

— Бери.

— Спасибо.

А потом на кухню вбежала симпатичная брюнетка, кажется, я ее раньше видела в городе. Точно! Продавщица из бутика мужской одежды. Волчица в призывной позе замерла в дверном проеме.

— Стах, куда ты пропал?.. А она что здесь делает? — пальчик с черным лакированным ноготком указал на меня.

— Пошла вон!

Я, подхватив чашку, поднялась, чтобы не мешать выяснению отношений.

— Не ты! — рявкнул Карнеро, вскидывая на меня тяжелый взгляд, и повернулся к разгневанной пассии, до дрожи равнодушно велел: — Пошла вон из моего дома!

Та дернулась, словно он ее ударил, покорно опустила голову и тихо вышла. Я повернулась к мужчине:

— Карнеро, сейчас же ночь! Куда ты ее?..

Не договорила, заткнулась под вымораживающим взглядом.

— А тебе не похер?! Я почему-то уверен, что в обратной ситуации она лично вышвырнула бы тебя за ворота.

— Но я не она!

Оборотень долго смотрел на меня, потом горько усмехнулся и кивнул:

— Все верно. Бри не ты. И Инесс не ты. И Марго не ты, — потом поднялся: — Иди спать, Люция!

Он вышел. А я убрала за собой и, выходя из кухни, услышала, как хлопнула входная дверь. Карнеро все-таки пошел провожать Бри. Или вернет в спальню?.. Хотя вряд ли.

Глава 22

Последние дни оборотень вел себя странно. Иногда, когда я занималась делами, он подходил, принюхивался, задавал пару вопросов и уходил. Пояснил все Нилс Буш.

— У тебя скоро течка.

Что это такое, я знала: Тира рассказала накануне моей первой трансформации. Да и до этого приходилось слышать. Волчицы могли забеременеть только два раза в год во время течки. Помимо подготовленного тела срабатывал еще психологический механизм. И если до этого оборотницы вели себя как вполне адекватные, разумные нелюди, то в период течки либидо зашкаливало. Волчицы буквально вешались на мужчин, изнывая от сексуального голода. Все сомнения, стыд, скромность, образование, происхождение уходило даже не на второй план, а на десятый. На первом, втором и третьем местах была случка с волком. С сильным, здоровым самцом, чтобы родить крепкое, жизнеспособное потомство. Я чертыхнулась: рассуждаю, как конезаводчик. Посмотрела на Нилса:

— Откуда ты знаешь? Запах?

Омега смущенно отвел взгляд.

— Не только. Альфа велел не приходить с завтрашнего дня.

Пенка обеспокоенно посмотрела на меня:

— Девочка, тут я бессильна тебе помочь.

Если бы мне кто-то сказал, что я САМА полезу к Карнеро в кровать, я… Нет, не убила! Сначала истерично похохотала бы до боли в животе, а потом — да, убила. Но неделю назад я не знала, что такое течка. Разве могла я помыслить, что можно ТАК хотеть мужчину?! Я забыла про страх, про обиду и ненависть, я хотела только одного… Я закрывалась в своей комнате, стояла под холодным душем, но каждый раз все равно оказывалась рядом с альфой. Вдохнуть его запах. Словно невзначай коснуться руки, спины…

Карнеро все понимал, смотрел с жалостью, отрицательно качая головой:

— Рано. Ты кровишь. Будет очень больно. Подожди еще хотя бы день.

Меня корежило от стыда… и от влечения. Я не знала, куда глаза деть! Но все равно крутилась неподалеку от волка.

Вечерело. Я лежала на кровати, подыхая от желания. Простое прикосновение к одеялу будило тысячи эротических фантазий. Жалобно застонала, закрывая лицо руками.

Рядом присел оборотень:

— Нехило ж тебя плющит!

Я зажмурилась, когда в легкие попал запах волка. Схватила его ладонь, потерлась носом, жадно вдыхая самый прекрасный аромат на свете.

— Как вкусно! Карнеро, я…

— Назови меня по имени, — перебил волк.

Растерянно моргнула, соображая, о чем он говорит, и начала злиться. Но тут его рука мягко прошлась по груди — и я выгнулась, задыхаясь от восторга.

— Попроси меня, — шептала эта шкура на ушко, а я чуть не кончала от его мурлыкающего голоса, от прикосновений к моему лицу.

— Пожалуйста!

— Нет, Люц! Так не годиться! — оборотень поднялся с кровати.

Я вскочила следом, хватая за руки.

— Пожалуйста, Стах!..

— Да, маленькая моя? — он заулыбался.

— Останься, прошу тебя!

— Сними одежду.

Он не дышал, наблюдая, как я раздеваюсь. А я — провались оно все в Преисподнюю! — не торопилась. Только музыки не хватало для полноценного стриптиза. Но я упивалась происходящим! Улыбалась как ненормальная, когда мужчина буквально вылизывал меня взглядом.

— Ляг, — хрипло выдохнул Карнеро, когда я переступила через трусики.

Послушно вытянулась на прохладной простыне, млея под мужским взором.

— Почему ты не раздеваешься? — спросила, когда волк устроился рядом, сняв только пиджак.

— Малыш, я же говорил — рано. Нужно подождать. А пока снимем с тобой сексуальное напряжение подростковым способом.

— Что?

— Мастурбация! Чтокает она! — хмыкнул оборотень. — Только не говори, что не трогала себя пальчиками, представляя какую-нибудь рок-звезду или принца Вестлея.

Я молчала, потому что его пальцы уже были там.

— О Первородный! Да ты сейчас утонешь! — усмехнулся волк.

Он умело ласкал меня. А я — стыдно до сих пор! — оглаживала уже ощутимый бугор под его брюками. Пальцы сами полезли к ремню.

— Стах, я хочу…

Он выругался, перехватывая мои руки:

— Люция, нет! Оставь в покое штаны! Сорвусь же!

— Хочу тебя!

Карнеро с непонятной тоской в голосе спросил:

— Повторишь ли ты мне это через неделю?

А потом… В общем, он сделал мне очень хорошо. Бедра слегка подрагивали от пережитого оргазма. Дурман с поразительной скоростью выветривался из головы. И я начала соображать, где я и с кем, и чем только что занималась. Первая реакция — откровенный шок! Этого не может быть! Это не я! Только не с ним!

Оборотень тем временем поднялся, облизывая свои пальцы, которые еще недавно были во мне.

— На какое-то время хватит. Постарайся уснуть. Совсем невмоготу станет — приходи. Выгонять не буду.

Скотина! Он еще издевается!

Карнеро недобро прищурился. Вот котс, я забыла про менталку!

Волк ушел, а я лежала раздираемая настолько противоречивыми мыслями, что закружилась голова. Пока удовлетворенное либидо отдыхало, вернулся здравый смысл.

Я сама, по доброй воле, спала с Карнеро! С этим извращенцем и насильником!..

Но мне понравилось!

Это все течка!

Течка-не течка, но полезла я именно к Карнеро. На Галича даже не взглянула!

Тут не было чего возразить. Действительно, когда Эмерик, вернувшись из города, вбежал в дом, я среагировала на него, но не так как надо. Я взбесилась, потому что в этот момент Карнеро успокаивающе гладил меня по спине, уговаривая подождать до завтра, а я незаметно подталкивала его к дивану. Галича я не хотела! Я хотела только Карнеро! Я точно мазохистка! Заберите меня, санитары!

… А ночью пошла к нему. Похотливая сучка! Извращенка! Я себя ненавидела, но удержаться не могла!

Карнеро, приподнявшись на локте, молча наблюдал, как я «ломаюсь» в дверях. Понял, что сама ничего не скажу, со вздохом отбросил одеяло, приглашая к себе. Просить дважды не пришлось. Я в два шага оказалась у широкой кровати и скользнула к манящему мужскому телу.

Шепот, касания, влажные звуки — мы целовались. Впервые после моего возвращения в Денту. Как же я соскучилась по таким поцелуям! И не только я. Волк сбивающимся голосом прохрипел:

— С ума сведешь!..

А я упивалась этой близостью, нюхала, лизала. Ликовала! И терпкий вкус вожделения в воздухе!

— Как ты хочешь?.. Как ты любишь?..

Уже потом я поняла, что выдала Карнеро все о своих сексуальных предпочтениях и слабостях. А тогда… тогда был его одуряющий запах, его руки, губы — был только он. Когда наваждение скатывало, я замирала от ужаса, ожидая насмешек или еще чего похуже, но волк рядом лежал спокойно, расслабленно.

Я проснулась первой. Желание вновь кружило голову. Хочу! Карнеро еще спал, как обычно: на спине, заложив руку за голову. Я ела его глазами: широкая грудь, покрытая черными волосами, кубики на животе. Не могла выбрать, что мне нравится больше. Я хотела только прижаться к плечу, а опомнилась, уже сидя на мужчине и жадно вылизывая крохотные соски. Карнеро давно не спал, но не мешал. Он почувствовал, как я вздрогнула и замерла. Понял почему, привлек к себе, целуя в губы, и шепнул:

— Садись на него.

С тихими хлюпающими звуками я — да как сказать-то? — скакала на Карнеро. Было хорошо! Было просто восхитительно! А потом стало плохо, потому что оборотень снял меня и сел, опираясь на изголовье кровати.

— Куда?.. — я закрутила головой. — Карнеро?.. Я..

— Мы же договорились, что ты называешь меня по имени. Забыла?

— Стах, — поспешно исправилась, мечтая «оседлать» его вновь.

Волк повернул меня спиной и прижал к себе. Одна рука тискала грудь, другая — выписывала узоры у заветного местечка. Я чуть-чуть направила его пальцы и довольно выгнулась, глотая стон. В ту же секунду пальцы убежали.

Тьма! Да что ж такое?!

— Карнеро?! Стах?! — рычала я.

Язык мужчины влажно обвел мое ушко:

— Что, малыш?

— Что ты делаешь?

— Кусаю тебя за мочку.

Убила бы!

— Я хочу!

— И я хочу.

Краем уха услышала звук рвущейся фольги, потом вспомнила о пачке презервативов на прикроватном столике. На миг похолодела от ужаса: ведь течка — это время, когда я могу забеременеть. Потом отпустило, когда вспомнила, что и прошлый раз оборотень пользовался резинкой.

— Да!..

Это невероятное чувство полноты. Не самая удобная позиция, но руки, ласкающие мои груди, легкие покусывания на шее… Кайф!

— Ты спала со мной только ради бумаг?

О чем он? Нет-нет-нет! Только не останавливайся!

— Стах, чтоб тебя!..

— Ты трахалась со мной по несколько раз на день. Везде, где можно! Это все только ради брачного договора?

Да никто не просил меня спать с тобой! Я просто должна была попасть в дом!

— Но ты спала!

Это шкура опять слушает мои мысли?!

— Да, поэтому выбирай слова.

Мне бы возмутиться, но Карнеро начал плавные движения — и мурашки вернулись…

— Люц?

Ой, Тьма! Убить бы гада! Как же он не вовремя!

— Да что ты хочешь?! — не выдержала и сорвалась на крик. — Я спала с тобой, потому что хотела! Ты классно трахаешься! Я после тебя ни с кем спать не могла! От Алоиза почти месяц бегала!

— Почему?

— Потому что ты лучший! Доволен?!

— Еще как!

И мне продемонстрировали. Впечатлило!

… Когда в голове прояснилось, стало не по себе. Я посмотрела на улыбающегося мужчину рядом:

— К чему был этот допрос?

Карнеро улыбаться перестал. Потом со вздохом поднялся и потянул меня следом, как оказалось, в душевую кабину. Впервые после… Сегодня многое было впервые после: впервые целовались, впервые я всю ночь спала в его постели, впервые вместе мылись… Волк повернул меня к себе спиной, стал намыливать плечи.

— Я не знаю, что мне делать. Не могу выбросить тебя из головы. Чтобы ни делал, я всегда думаю о тебе. Это невыносимо!.. Я должен ненавидеть тебя, презирать… А я хочу зарыться носом в твои волосы, хочу слышать твой голос.

Карнеро замолчал. Мне вспомнились слова Яна Гриса. Неужели Серый все-таки прав?

— Стах, ты любишь меня?

Его ладонь на миг замерла на моем плече, потом вновь скользнула по телу.

— А есть за что?

— Любят вопреки всему, — возразила я.

— Оставь эти красивые фразы для статусов в соцсетях.

Я повернулась, стирая воду с лица.

— Тогда зачем ты столько времени измывался надо мной?

— Заслужила.

Я закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. А оборотень не спеша мыл меня дальше. И тело отзывалось даже на эти лишенные интимного подтекста касания. Гормоны зашкаливали! Тряхнула головой, чтобы сбросить это наваждение.

— Я некромант в восьмом поколении. Некромант по роду, по дару, по призванию… — голос срывался, — но я всегда любила жизнь. Я знаю десятки ритуалов и обрядов, могу поднять нежить любого порядка и повелевать ею… Но забываю обо всем, когда наблюдаю рождение новой жизни. Неважно, что это — цветок, котенок, бабочка…

— К чему ты ведешь? — Карнеро терпением никогда не отличался.

— Не перебивай, пожалуйста! — попросила я. — У меня была непростая жизнь. Особенно последние девять лет, после смерти матери. Узнать, что твой отец — отступник, что ты нежеланный ребенок, а всего лишь необходимая часть ритуала. Жить и каждый день ждать, что тебя принесут в жертву. Каждый день бояться, что отец догадается, что я в курсе его планов… Ты не представляешь, что я чувствовала, когда сжигала ту проклятую тетрадь с расчетами ритуала! — нервно хохотнула и посмотрела на оборотня. — Но я никогда не хотела наложить на себя руки. Я готова была биться до последнего за право БЫТЬ!.. А здесь, в этом доме, я мечтала о смерти. И ты хочешь, чтобы я поверила, что нужна тебе?!

— Я не прошу мне верить. Мне твоя вера без надобности. Я хочу, чтобы ты была рядом, чтобы спала со мной, чтобы сидела рядом за столом, когда я ем.

— Чтобы мыла тебя в ванной? — предположила я.

Он подумал и согласно кивнул.

— … Чтобы встречала после охот и походов?

Вновь согласный кивок.

— … Чтобы принимала вместе с тобой гостей в этом доме?

Кивок.

— … Чтобы вместе с тобой сидела в гостиной, когда ты читаешь книгу, и чесала тебе живот?

Он уже не кивал, но по лицу я поняла ответ. Грустно улыбнулась:

— Стах, все это делает жена для мужа. Ты хочешь семью.

— Я хочу тебя, — сквозь зубы выдохнул волк, толкая меня к стене. — Обними меня…

Какие к демонам разговоры, когда мне в живот упиралось уже ощутимое по твердости мужское достоинство?! На ближайшее время разговоры были забыты. Мокрую после душа, усталую, но удовлетворенную, меня оставили отсыпаться. А сам Карнеро ушел по делам, пообещав скоро вернуться. Я передумывала наш разговор, гадая, к чему это все приведет. И в тот самый момент, когда, мне казалось, все поняла, банально вырубилась.

Потом была долгая, сумасшедшая ночь. А эта течка не так уж и плоха! Во всяком случае, все комплексы и сомнения сносила напрочь. Я с донельзя счастливым лицом лежала на кровати. Карнеро, вернувшись из душа, присел рядом, вытирал волосы и разглядывал меня. Тыльной стороной ладони провел по лицу, шее. Стало щекотно, и я заулыбалась. А Стах замер, не сводя с меня жадного взгляда:

— Улыбнись.

— В смысле?

— Улыбнись мне! — велел альфа.

Я улыбнулась. А его перекосило.

— Фальшивка!

У меня, наверное, уже выработался рефлекс: стоило Карнеро разозлиться — цепенело все тело. Стала отползать подальше.

— Стах, а какую ты улыбку хотел? Улыбка на заказ только фальшивая и бывает.

Он больше не стал ничего слушать и говорить. Лег на спину и притянул меня к себе. Аккуратно целовал внутреннюю сторону ладоней, изредка касаясь их языком. Ощущения были престранные: и приятно, и щекотно, и очень хотелось приблизиться и заглянуть, что же такого он там нашел. В общем, это стало началом долгого чувственного действа, завершившегося очередным оргазмом. Уснула прямо на оборотне, вымотанная, но довольная и «сытая». Волк не возражал. Наоборот, стоило мне отползти, он двигался следом. В итоге утром Карнеро едва успел поймать меня, чтобы я не свалилась с кровати.

Так прошло еще несколько дней. И однажды я проснулась, не ощущая дикого сексуального голода. Было странное ощущение, что ты заснул в одном месте, а неожиданно проснулся в другом и не можешь понять: как? Течка прошла. И что теперь? Словно почувствовав направление моих мыслей, из-за спины насмешливо поинтересовались:

— Выспалась?

Я вздрогнула и торопливо поднялась:

— Да.

Наверное, это было по-детски смешно и глупо: сбегать утром из спальни, где провела ночь и не одну, но в очередной раз выслушивать о месте омеги в доме не хотелось. Я помнила.

Прямиком направилась в ванную, чтобы смыть с себя этот дурман из запахов, смыть следы поцелуев и прикосновений. Торопясь, забыла взять полотенце. Пришлось прямо так идти в комнату и на мокрое тело натягивать одежду. Я дрожала от холодных капель на коже, от сложившейся непонятной ситуации, от переживаний о своем будущем. Едва успела застегнуть штаны, как в мою комнату вошел альфа.

— Пойдем завтракать.

Шла следом, опустив голову. Но пришли не в столовую, а на кухню, где когда-то… Да, похоже, гормональный фон после течки еще не успел успокоиться. Карнеро внимательно посмотрел на меня, на мои вспыхнувшие щеки, но не стал ничего спрашивать, лишь махнул в сторону стола:

— Присаживайся. Сейчас вода закипит.

На столе уже стояли чашки, тарелка с чем-то мясным. А сам волк нарезал свежий хлеб, доставленный в поместье, видимо, пока я мылась. Засвистел закипевший чайник.

— Я помогу?

— Давай, — кивнул волк и спустя минуту, заметил: — У тебя заплаканные глаза.

Я аккуратно сполоснула заварник кипятком, засыпала чай…

— Почему ты плакала?

Вот ведь упертый! А то, что до этого я ревела после каждой встречи с ним, его не волновало?!

Залила в заварник горячую воду, накрыла крышечкой и только потом повернулась к Карнеро.

— Нам надо поговорить.

— Хорошо, — согласился тот. — Вот сейчас перекусим и поговорим.

Честно говоря, кусок в горло не лез. Маленькими глотками пила горячий чай и думала. Что он мне скажет? Что сказать ему? Мужчина уминал уже третий бутерброд и прямо лучился спокойствием и умиротворением.

Наконец, он откинулся на стуле, дав тем самым знать, что сыт и готов к беседе.

— Говори.

— Думаешь, это так просто?!

— А что сложного? — Карнеро вскинул бровь. — Тебе волнует, как мы будем жить дальше. Или так, как жили зиму и весну. Или так, как последнюю неделю. Я хочу продолжения этой недели.

— А третий вариант есть? — осторожно спросила я.

— Нет.

Затаила дыхание, решив пока не злить оборотня.

— И какую роль теперь ты мне предлагаешь!

Оборотень посмотрел прямо в глаза:

— Ты моя любовница. И всегда ею была.

— Не путай с секс-рабыней, — поправила я.

— А ты быстро осмелела!

Я прикусила язык. Карнеро облокотился на стол и, немного помолчав, сказал:

— Я никогда не забуду, что ты предала меня. Я никогда до конца не поверю тебе. Я никогда не доверюсь тебе абсолютно. Чтобы ты ни делала или говорила, я буду прокручивать вариант, что ты лжешь.

Не знала, что сказать, в чем-то, конечно, я понимала оборотня. Мужчина опустил голову:

— Грис говорит, что я влюбился в тебя… не знаю…

Я горько усмехнулась:

— На мне живого места нет после твоей любви! А из костей не сломанными остались только череп и позвоночник.

— А чего ты хотела?! Ты проникла в мое логово! Обманом! Со злым умыслом! Создала кучу проблем! Да если на то пошло, — волк стремительно поднялся и, схватив свой стул, сел рядом. — Если бы все шло, как вы с отцом планировали, многие мои волки были бы мертвы. Я — так точно! — Карнеро буквально выплевывал в меня каждое слово. — Я — волк, Люция. И когда мне делают больно — больно кусаю в ответ!

— Понятно. Теперь, насколько я понимаю, ты, наконец, упился своей местью! А что делать мне? Ты понимаешь, что эти полгода я никогда не забуду? Язнаю, на что ты способен! Каким чудовищем ты можешь быть!

— Это хорошо! Значит, будешь головой думать, прежде чем что-нибудь сделать или сказать.

— Я не хочу жить в страхе!

Карнеро откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Для страха больше нет причин. Я тебя простил.

— Что? ТЫ простил?… — я истерично рассмеялась. — Какое великодушие! Благодарю покорно!

Стремительно поднявшись, я вышла из кухни… Вообще вышла на улицу, чтобы прохладный воздух остудил голову.

— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня?

Оказывается, Карнеро потянулся за мной следом и теперь стоял на верхней ступеньке, буравя взглядом мою спину. Я села на лестницу, собираясь с мыслями.

— Ладно! Пора покончить с этой историей раз и навсегда, — медленно выдохнула. — Стах, я признаю свою вину: да, я обманула, да, подставила тебя. Я сожалею об этом!

Замолчала и в ожидании смотрела на оборотня. А он смотрел на меня, не понимая, чего я от него хочу. Молчание затягивалось. Я недоверчиво смотрела на него.

— Ты не собираешься извиняться?

— За что?

— Я спасла волчат, детей твоих друзей! Благодаря мне отступники притихли на всем континенте! Все вздохнули свободнее! Неужели это никак не окупило мою вину и я заслужила именно такое наказание?!

— Не мешай все в одну кучу! Ты не планировала выдавать отступников и не планировала смерть отца и жениха. И если бы они не напали на тебя, ты бы их не убила. И плевать ты хотела на континент и покой на нем! — осек меня альфа. — Ты один единственный раз сделала то, чего от тебя не ожидали, — отпустила волчат. Все. Остальное, как результат этого.

— Но я же спасла их! — всхлипнула и с укором посмотрела на оборотня. — Мне даже спасибо никто не сказал! Ни разу!

Карнеро присел рядом:

— Ты неплохой человек, Люц. Умная, красивая женщина. Но со временем превратилась бы в такую же тварь, как твой отец. В императорском дворце стала бы зажравшейся светской стервой, а с приходом ночи — бездушной отступницей. По-другому ты бы там не выжила. До поры до времени играла бы в игры с собственной совестью, но однажды обязательно попала бы в ситуацию, когда пришлось бы убить невинного — и ты убила бы. Ты ведомая, тебе проще подчиниться, чем выходить на открытый конфликт.

— О чем ты говоришь?

Он грустно улыбнулся, взял мою руку и аккуратно, почти лаская, играл пальцами.

— Я посадил тебя на цепь. Для волка — унижение нестерпимое. Рискни кто надеть ошейник мне — перегрыз бы горло. Я думал: ты устроишь мне бессонную ночь с лязгом цепи — и я вышвырнул бы тебя обратно на второй этаж. А ты ничего, жила целую неделю. Я велел тебе выйти на прием в качестве хозяйки дома — и ты вышла, и вела себя так, что залюбуешься. А могла устроить сцену, залиться слезами!

— Ты запугивал меня постоянно!

— Да, запугивал. Потому что тебя легко запугать.

Я вырвала руку. Голова кипела, переваривая услышанное. Вцепилась пальцами в волосы. А оборотень уставился на меня:

— Даже не так: не запугать, тут скорее другое, — Стах усмехнулся. — Любая новая, пусть неприятная ситуация — и ты, как хамелеон, моментально меняешься, подстраиваешься под нее. Тебе проще измениться самой, чем изменить окружающих. Просто до определенного момента, пока тебя прикрывало имя, богатство, этого не требовалось. Как только ты лишилась всего, стала юлить, приспосабливаться. Разве нет? Кто прибежал ко мне в спальню в шелковом халатике и пытался соблазнить? Ты! Потому что хотела жить. И неважно, где и с кем, — он насмешливо хмыкнул.

Покраснела и от стыда, и от обиды.

— Я пытаюсь помириться, а ты опять унижаешь меня. Как тебе это удается? Постоянно втаптывать меня в грязь?

— Да не втаптываю я тебя никуда! Просто говорю правду. Ты что думаешь: одна такая?! Таких миллионы. Ты часто вспоминаешь про волчат. Знаешь почему? Потому что ты пошла против всех. Сделала не так, как от тебя требовали, а так, как хотела ТЫ, как ТЫ считала правильным, — оборотень вдруг посуровел. — И ты не права, что никто не ценит твой поступок. Ценят. И я ценю… Я знаю этих волчат с рождения. Они росли у меня на глазах. Узнав, что их схватили, готов был на что угодно, только бы спасти. Я подписал эту проклятую мировую сразу. Как ты думаешь, что мы чувствовали, порталом отправившись в Миадоу и обнаружив пустую деревню?

— Я ничего не знала о волчатах. О похищении даже речь не шла. Не знаю, почему отец пошел на это.

Карнеро тяжело вздохнул:

— Я был уверен, что волчата уже мертвы. Бежал в Миаду с одной целью — убить отступников, всех до единого. И вдруг звонит Сабина и заявляет, что Анетта Метси спасла их. Зачем? В чем смысл?

— «Пожалела» — не вариант?

— Нет. Такой мысли у меня даже не было.

Я опешила в первый момент. А оборотень торопливо пояснил:

— Да, уже потом, в замке, я понял, что ты имела в виду.

— И?..

— Что «и»? Этим детям повезло, потому что ты их знала. Будь там другие волчата, ты, возможно, прошла бы мимо клетки. Это не доброта, Люц, это цинизм.

Я не выдержала, вскочила, нервно прохаживаясь туда-сюда.

— А если не ковыряться в причинах, и просто оценить то, что я сделала?

— Я оценил все: и обман с кражей договора, и спасение детей. За одно — наказал, за другое — пощадил и оставил жизнь.

Села на ступеньки, потому что ноги не держали. У меня в голове не укладывалось то, что сейчас происходило. Может, я ненормальная!

— Стах, ты понимаешь, что из-за глупой мести уничтожил НАС, наше общее будущее?.. Я же просила тебя в сечене! Я же хотела быть с тобой!

— Так будь!

Я покачала головой.

— Тогда я не знала, каким ты можешь быть!

— Ложь! Знала. Ты жила со мной и видела меня разным, в том числе и жестоким, — волк улыбнулся краешком губ. — Только ты наивно полагала, что если у меня на тебя стоит, то я позволю тебе все. И прощу все. А я не прощаю никого.

— Почему?

— Потому что этого никто не ценит. Вор, прощенный раз, станет воровать опять. Трус, предавший раз, пойдет предавать вновь. Лгун, обманувший раз, будет врать снова и снова.

— Я не согласна.

— Так убеди меня! Докажи, что тебе можно верить. А я сделаю так, что ты забудешь эти полгода.

— Забуду?! Никогда!!!

— Давай проверим!

Стах поднялся и протянул ладонь. Я знала, что это непростое предложение помощи: приняв сейчас его руку, я принимала и его предложение о нашем будущем.

Что же мне делать?..

2 часть

Месть порождает месть. Именно поэтому месть пуста и бессмысленна.

Исуна Хасэкура. Волчица и пряности

Глава 1

— За нас! — я подняла бокал с дорогим красным вином из лучших погребов империи Санос.

— За нашу новую жизнь!

Хрусталь весело зазвенел. Мы выпили, переглянулись и… запищали, прыгая по комнате, как сумасшедшие. Наверное, загляни кто в окна небольшого, одноэтажного домика, решил бы, что здесь настоящий ведьминский шабаш.

— До сих пор не верю, что это не сон! — Тира упала на диван, закинув ноги на подлокотник.

А я уселась прямо на стол, наплевав на приличия и, прикрыв глаза, наслаждалась вином, смакуя каждый глоток.

— Торжественно подтверждаю, это — не сон. Отныне мы с тобой свободные, ни от кого не зависящие волчицы. Выпьем за это!

Бокалы вновь радостно дзинькнули. Тира уселась рядом со мной, свесив ноги.

— Я — гамма! Великие боги! — серые глаза от восторга и счастья сияли ярче драгоценных камней. — Я — гамма!!! Я могу делать, что захочу! Могу первая заговорить с любым волком! Могу смотреть ему в глаза!

Я громко засмеялась, глядя на возбужденную волчицу:

— Ты даже можешь послать его! И никто ничего тебе не сделает.

— Потому что мы…

— ГАММЫ!!! — заорали уже вдвоем.

…

Прошло две недели после разговора со Стахом Карнеро. До сих пор мандраж по коже. Но я рада, что это случилось, потому что после него в моей жизни начались перемены. Я так и не ответила на предложение Стаха: слишком сильно спрессовали меня прошедшие полгода и забыть, кто прессовал и как, я не могла. Я многое поняла в его поступках: и обиженную мужскую гордость, и оскорбление его как альфы стаи, и врожденную злопамятность и мстительность, из-за которых наказание оказалось таким и затянулось на такое долгое время. Да, я понимала, но это не значит, что простила и готова была протянуть ему руку. Как можно жить с мужчиной, если ты шарахаешься даже его тени?! Но и отказаться я побоялась: Стах был настроен решительно, так просто не отпустил бы: убеждал бы, уговаривал — терпеть очередной прессинг не хотелось. Больше всего я мечтала о покое, отдохнуть физически и психологически. И я выбрала третий вариант — попросила у альфы время. Время, чтобы успокоиться, чтобы улеглись эмоции. Чтобы наступило внутреннее равновесие.

— …Сколько ты хочешь времени?

Я задумалась:

— До следующей течки.

— Что? — вскинулся волк. — Полгода? Это очень долго!

— А мучил ты меня сколько?

Стах нахмурился и отвернулся, помолчал минуту, потом согласно кивнул. Единственное, что не устроило его, — это моя просьба жить отдельно, причем не в Денте. Оборотень напирал на постоянную угрозу со стороны отступников, на мою безопасность. Он предлагал свое поместье, обещая переселиться в город. Но мне эта идея не понравилась: я хотела свободно вздохнуть, чтобы в легкие не попадал запах Карнеро, чтобы не давила его аура, а здесь этого не добиться. К тому же такой расклад подразумевал, что я рано или поздно соглашусь на его предложение, а я не была в этом уверена. Хотелось оказаться как можно дальше от поместья и от его хозяина. Карнеро настаивал, и я не выдержала:

— Тогда сам найди мне безопасное место!

И он нашел. Не поверите где! У ведьм! Не знаю, что связывает Стаха Карнеро и Верховную ведьму, но Лилея Дамаскинская согласилась приютить меня.

Я собирала вещи, когда в мою комнату вбежала взволнованная, раскрасневшаяся Тира.

— Возьми меня с собой!

— Что?

Волчица умоляюще и по-детски беззащитно прижала руки к груди.

— Я буду все-все делать! Только забери меня отсюда!

Внимательно посмотрела на девушку и согласно кивнула. Я понимала Тиру как никто, наверное, ведь наше положение в доме было во многом похожим. Да и мне веселее будет, а то как-то страшновато одной среди ведьм. Еще будучи магом, я имела сомнительное счастье столкнуться с несколькими товарищами из этой сумасшедшей братии, воспоминания остались нехорошие. А еще я слышала, что ведьмы с ведьмаками обожают кататься на оборотнях. Как-то верховой волчицей быть не хотелось.

Стах выслушал мою просьбу спокойно, посмотрел на Тиру, мявшуюся позади меня.

— Я не против, пусть летит. Но с одним условием.

— Каким?

— С вами отправится еще один волк. Это ваша охрана. Ведьмы ведьмами, но мне так будет спокойнее.

— И кто это?

Я ожидала услышать имя Галича, но ошиблась.

— Метт Пирси. Он гамма, ровня вам и сильный волк.

В первый момент я решила, что ослышалась.

— Подожди. Ты сказал ровня нам, то есть?..

Стах вздохнул и сунул руки в карманы.

— Люция, неужели ты думаешь: я отпущу двух омег в Ханорум, где полно свободных волков, которые смогут приказывать вам и распоряжаться вами?.. Я подыму и твой статус, и статус Тиры. Но ты пообещаешь в эти полгода не менять стаю.

— Как? Кто тебе… — замолчала.

«Котс, это проклятая менталка!..»

— Твоя менталка, как ты говоришь, довольно крепкая. Ты щиты держишь, уже не задумываясь. Это Янчик после вашей беседы лучился таким самодовольством, что я не утерпел и узнал причину радости, — признался оборотень. — Так что? Ты согласна?..

— Когда ты поднимешь мой… наш статус?

— Завтра.

От нашего радостного писка звенел весь дом. Карнеро демонстративно нахмурился, показывая недовольство нашим поведением, но ментально я не чувствовала его раздражения.

Я думала изменение ранга у оборотней — это эффектное зрелище с длинным перечнем трудновыполнимых традиций. Все оказалось куда проще. На следующий день в поместье прилетели беты и о чем-то долго беседовали с альфой. А потом все вместе перешли в столовую обедать. Чуть позже туда позвали нас с Тирой. В присутствии других волков альфа благосклонно кивнул нам и пригласил разделить обед. Вот и все! Сильный волк нас «увидел», не прогнал и позволил есть рядом с ним. Все как в настоящей стае: сначала к еде приступают самые сильные волки: альфа и беты, потом следующие по статусу, то есть гаммы. Лучшая еда — высокоранговым оборотням, объедки — омегам. Я трепетала, каждую секунду боясь, что Карнеро передумает, и мы с Тирой так и останемся рабынями. Через силу заставляла себя есть, односложно отвечая на вопросы Владека и Стаха. Бедная Тира молча давилась крем-супом под пронизывающим и немного скептическим взглядом Эмерика. Выросшая среди слуг-омег и не знавшая другой жизни, волчица смотрелась странно и неуместно за сервированным по всем правилам столом. Старалась держать спину ровно, но напряженные плечи и побелевшие костяшки пальцев выдавали ее страх и неуверенность. Мне хотелось поддержать свою… пусть будет подругу, и я ментально успокаивала ее, подсказывала, какие приборы брать. Перехватила понимающий взгляд вожака, наверняка Карнеро все это слышал. Но волк ничего не сказал, отвернулся и стал расспрашивать Галича о делах на границе с империей. Эмерик перевел взгляд на альфу, и Тира смогла перевести дух. Я с удивлением поняла, что чувствую силу Карнеро не так, как раньше. Сейчас его аура не парализовала, не душила. Она просто БЫЛА, как напоминание, что рядом сильнейший волк, что нельзя расслабляться и забывать о своем месте. Так вот что чувствуют другие оборотни рядом с альфой!

Через два дня мы прилетели в соседний Ханорум, в город Лунгаг. Этот лесной край всегда называли королевством ведьм и ведьмаков, особенно северную часть. Нельзя было и шага ступить, чтобы не натолкнуться на мужчин и женщин с пронзительным, цепким взглядом, проникающим в самую душу. И, соответственно, здесь крайне редко, можно сказать, никогда не появлялись маги. Хорошее убежище, тут возразить нечего! Ведьмы в вызывающих платьях с интересом поглядывали на нас, безошибочно чуя звериную кровь. Ведьмаки были более сдержанными в нарядах, предпочитая классические костюмы, лишь перстни с массивными камнями выдавали их тягу к броскости и ярким вещам. Я почувствовала, как прижалась к плечу Тира, когда рядом прошел один такой, с хищным взглядом и предвкушающей улыбкой на губах. Нервно дернулась даже я, неосознанно поправляя амулет, выданный Верховной ведьмой…

После прилета нас сразу сопроводили в жилище Лилеи Дамаскинской.

— Ух, ты! — не сдержалась Тира.

Я промолчала, но мысленно была согласна с ней: еще какое «ух, ты!» Если кто-то, начитавшись сказок, наивно полагал, что ведьма жила в избушке с деревянной крышей, обвешанной пучками засушенных трав и мышей, а на деревьях вокруг дома сидели говорящие вороны, то глубоко ошибался. Лилея Дамаскинская жила в современном двухэтажном доме с огромными окнами. Фасад из камня и дерева настолько органично вписывался в окружающий ландшафт, что невольно в голову полезли мысли о колдовстве: нет ли здесь маскирующих чар? Я окинула взглядом зеленый газон, на котором в продуманном беспорядке красовались низкорослые ели и кипарисы, за домом успела заметить несколько абрикосов. Жаль, что сезон уже прошел, и ветки больше не гнулись под весом сочных, ароматных плодов.

Верховная ведьма ожидала нас в гостиной. Молодая женщина, с роскошными черными волосами и карими глазами, в ярко-желтом брючном костюме вальяжно прохаживалась по полу, звонка щелкая каблуками КРАСНЫХ туфель. Я, конечно, знала, что ведьмы любят яркие цвета в одежде, но, если честно, зарябило в глазах. Дамаскинская коротко приветствовала нас и кивнула на кресла:

— Прошу! Говорить буду по делу: у меня мало времени. Вы должны понимать, где находитесь. Да, мои ведьмы убить вас вряд ли захотят, но от крови и шерсти не откажутся, поэтому без надобности не шляйтесь где ни попадя. Вы дамы молодые, симпатичные, вполне возможно вас с той же целью попытаются влюбить в себя ведьмаки. Не витайте в облаках и, принимая букетики и приглашения в ресторан, помните, что очнуться вы можете наголо остриженной и ощутимо бледной, — женщина перевела дух и продолжила. — На столе обереги. Это ваша гарантия о неприкосновенности. Каждый из местных узнает мою ворожбу и трижды подумает, трогать ли вас. Больше ничего предложить не могу. Ваша безопасность в ваших руках.

— Спасибо, — вяло откликнулись мы, цепляя на шею цепочки с амулетами.

Дамаскинская равнодушно посмотрела на Тиру, уже куда более заинтересованно на Метта и в последнюю очередь мельком глянула на меня. Когда ведьма ни с того ни с сего начала напевать детскую песенку, мы удивленно вытаращилась на нее.

…- Прыгали на травке трое лягушат.

Прыгали на травке…

Перехватила недоуменный взгляд Метта, пожала в ответ плечами. Дамаскинская оборвала песню:

— Помните, что с лягушатами случилось?

— Да, — Пирси настороженно следил за женщиной. — Они были магами, и их заколдовали ведьмы.

— Правильно. Вы двое ступайте! — пронзительный взгляд замер на мне. — А ты останься, лягушонок.

Моя звериная натура рвалась прочь из этой красивой комнаты, желание трансформироваться и бежать отсюда было почти непреодолимым. Ведьма присела напротив и долго смотрела мне в глаза. Я понимала, что она меня сейчас мысленно препарировала, считывая воспоминания до младенческого возраста. И никакие щиты против сильной прирожденной ведьмы не помогут! Верховная отвернулась, ругнувшись сквозь зубы:

— Кастрировать бы козла!

Я поняла, о ком она. Стало неприятно и стыдно от того, что кто-то знает о случившемся со мной в доме альфы. Но если я думала, что ведьма меня пожалеет, то глубоко ошиблась. Лилея начала смеяться:

— Да-а-а, лихо тебя Стах околпачил. Хотя стоило догадаться, на кой он тебя в свое логово потащил. Ясно же было с самого начала, что не пыль с рояля вытирать… Девочки-девочки, какие же вы все наивные, романтичные и глупые, верите в большую и чистую любовь, способную преодолеть все, даже ненависть между оборотнями и некромантами.

Я не хотела это слушать и направилась к выходу. Сама давно поняла, что Карнеро похож на человека только внешне, а внутри — настоящий зверь. В дверях Верховная окликнула меня:

— Люция!.. Псов своих можешь оставить, только пусть за калитку свои мертвые морды не высовывают. Своих я сама предупрежу о нежити.

— Благодарю!

За дверями маялся Метт Пирси, едва сдерживаясь, чтобы не войти внутрь. Я понимала, почему Карнеро выбрал именно его. Наш телохранитель внешне в полной мере соответствовал своей профессии: габаритами напоминал шкаф, при необходимости за Пирси могли легко спрятаться и я, и Тира. И это здорово отпугивало окружающих ведьм и ведьмаков. У волка был цепкий, умный взгляд, который заметит все, и прямой, тонкий нос, который вынюхает все. А еще мальчишеская, веселая улыбка, то и дело мелькавшая на губах.

Сейчас оборотень не улыбался, с тревогой смотрел на меня:

— Порядок?

— Полный, — откликнулась я, выходя на улицу.

Нам подобрали дом в предместье Лунгага. После многолюдного города здесь было тихо и просторно. Пока летели, не отрываясь, смотрели в окна на невысокие здания, витрины магазинов, кучки горожан, оживленно беседующие прямо на тротуарах. И зелень. Много зелени! Везде: в кадках на улице, на окнах, на балконах, верхушки деревьев торчали отовсюду. Еще бы! Это же дармовая столовая для ведьм! Свою силу они черпали из природы: травка, кустики — не то, что мы…то есть, маги. Но даже с точки зрения оборотня, зелени было многовато. У меня появилось ощущение, что лес захватил поселок и медленно, но неуклонно поглощает дом за домом, улицу за улицей. Почувствовала тычок в бок и повернулась. Метт кивнул в сторону окна:

«Зацените!»

Мы с Тирой по достоинству «заценили» пустырь, где можно было вволю побегать в звериной шкуре, покачаться по траве. То, что надо!

Автолет медленно остановился и плавно опустился вниз. Я, затаив дыхание, замерла у калитки, разглядывая одноэтажный дом с уютным двориком. Тира первой ступила на дорожку, неуверенно коснулась ладонью цветов, посаженных вдоль.

— Как в сказке!

Я согласно кивнула, заметив маленькую скамейку-качалку в глубине сада. Представила себя на ней, с книгой в руках. Потрясающе!

Ведьма, сопровождающая нас, пояснила:

— Дом рассчитан на семейную пару. Там только одна спальня и гостиная.

— Не переживайте, Виорелия. Не подеремся, — весело ответила Тира.

Мы с приятным трепетом вошли в наше новое жилище. Действительно маленький домик: кухня, совмещенная со столовой, гостиная с камином, спальня, узкий холл. Но мне понравилось все! Оборотень внес наши вещи:

— Ну что, если я не нужен, пойду посмотрю свою конуру?

— Спасибо, Метт. Иди, конечно.

Мы через большое окно видели, как Пирси, минуя калитку, подошел к невысокой изгороди, разделяющей два участка и легко, словно играя, перемахнул ее, скрывшись в соседнем доме.

Ведьма положила на каминную полку визитку:

— Если что — звоните. Я живу неподалеку.

Виорелия, цокая на высоких каблуках, вышла. Мы с Тирой остались одни. Еще раз обошли жилище, приноравливаясь и приглядываясь к обстановке. Я заняла спальню, уступив волчице гостиную. Тира привыкла рано проспаться и обычно бежала на кухню, а я в силу прошлого дара вела ночной образ жизни и утром любила поспать, поэтому выбрала комнату в дальней части дома, подальше от кухни и улицы. Девушка предложила делить спальню, но я как-то не прониклась идеей. У меня с детства была не то что отдельная комната, а свои покои из гостиной, спальни с ванной и двух гостевых для решивших заночевать друзей. И в поместье, как бы там ни было, у меня была отдельная комната. Делить с кем-то кровать, шкаф… я не представляла как. Каждому хочется иметь свой уголок, где он может побыть один.

Вторую половину дня мы обживались: раскладывали вещи, бегали по всему дому и во дворе, мечтая, что здесь будем делать. Прихватив Метта Пирси, сходили в магазины за продуктами. Метт оказался очень компанейским волком. А еще довольно симпатичным, и это не мое мнение. Я видела реакцию местных ведьм на высоченного, под два метра, мужчину с короткими темными волосами и серыми глазами, в которых переливались затаенные хитринки. Оборотень подмечал все заинтересованные взгляды и поползновения в свою сторону и ментально делился с нами впечатлениями. Чувство юмора у Пирси оказалось на высоте: то есть, он любил пошутить, но по-доброму, без издевки и насмешки, причем шутил и над собой тоже. Это всегда вызывало мое уважение. Я очень надеялась, что мы с Меттом поладим.

Вернувшись в наше новое логово, встретили у калитки Эмерика Галича. Тот внимательно посмотрел на мою побледневшую спутницу, но обратился ко мне:

— Я могу войти в дом?

— Милости просим!

Бета осмотрелся и, по всей видимости, был доволен увиденным. Повернулся к нам:

— С асобами (удостоверение личности — Прим. авт.) возникли некоторые трудности, поэтому я задержался, — он протянул один небольшой пакет мне, другой — Тире. — Здесь ваши документы. Гилайоны, они уже подключены, в контакты вбиты номера альфы и наши, — Эмерик посмотрел на хрупкую волчицу. — И еще, в синих конвертах — договора на открытия банковского счета и ваши кредитки. Сумма будет пополняться каждый месяц.

Я тряхнула головой, опуская уже было протянутую руку.

— Эмерик, это лишнее.

— А на что вы собираетесь жить? — спокойно поинтересовался оборотень.

— Ну-у, я думала поискать работу.

— У ведьм? — уточнил Галич и насмешливо фыркнул: — Люция, я не стану передавать этот бред альфе. Иначе он пригалопирует сюда, и на этом ваша жизнь на вольных хлебах закончится. Бери и не выдуривайся!.. Что ж, зайду еще к Метту. Тира, проводишь меня?

Девушка молча повела бету в соседний дом. А я присела на диван в гостиной и задумалась. Такая зависимость от Карнеро мне была не по душе. Да, я приняла его идею с ведьмами лишь бы выбраться из Денты. Да, согласилась на соседство Метта Пирси. Это не лишено было смысла: защита необходима и мне, и Тире. Но все остальное… То есть Карнеро будет знать, что я купила, где я ем. Над этим нужно будет хорошенько подумать.

Вскоре вернулась моя подружка. Я внимательно посмотрела на бледное личико:

— Ну что?.. Что он тебе сказал?

— Ничего. Шел рядом и молчал, — она пожала плечами. — В доме альфы наверняка появилась новая горничная, так что…

И волчица ушла на кухню. Чем больше времени я проводила с Тирой, тем больше убеждалась, что у маленькой волчицы есть чувства к странному молчаливому бете. Этакий замес из страха, любви, покорности и нежности. Или Галич за два года полностью приручил девушку к себе, и теперь она не представляла рядом никого другого. Я видела, что она по-своему скучает. Что ж, теперь Тира — гамма и Эмерик не сможет, как раньше, приказывать ей. Их отношения или прекратятся, или перейдут на новый уровень.

А вечером мы устроили праздничный ужин: приготовили мою любимую куриную грудку с овощами, салат с козьим сыром для Тиры и открыли бутылку дорогого вина. Мы не стали звать Метта Пирси. Для него переселение в Лунгаг было работой, а для нас — первый день свободы!

Глава 2

Метт Пирси просыпался рано. Оборотень, несмотря на кажущуюся беззаботность, отлично понимал, где он и зачем. К нему уже приходили ведьмаки, посланные Верховной, и вместе они обсудили защиту волчиц, чтобы не мешать друг другу. Волк, отлично чуя магию, регулярно оббегал район. Местные уже перестали ахать и охать, увидев огромного черного волка на околице, только с завистью косились на его густую шерсть. Но вид огромных клыков отпугивал охотников за легкой добычей. Ведьмы, как и предупреждала Лилея Дамаскинская, уже попытались очаровать оборотня, но тот не поддавался, зная истинную причину такого внимания и опасаясь гнева альфы.

…Метт выскочил из ванной, торопливо натягивая штаны, и подхватил звенящий гилайон:

— Альфа?

— Почему так долго?

— В душе был.

Волк включил изет-функцию и увидел иллюзию недовольного Карнеро в своем кабинете в поместье. Вожак скрестил руки на груди.

— Докладывай. Все в порядке? Никто не тревожит волчиц?

— Нет, никто не приходит и не звонит.

— А ведьмы?

— Прибегали знакомиться…

С улицы вдруг донеслось:

— Метт, иди к нам! Завтрак готов.

Карнеро узнал голос Люции и вопросительно посмотрел на волка. Пирси выглянул в окно:

— Сейчас! — и пояснил оборотню. — Девчонки завтракать зовут.

Альфа зло скрипнул зубами, понимая, что начинает завидовать этому гамме. Мечтает, чтобы его позвали, чтобы ОНА его позвала завтракать, обедать или ужинать, хоть когда-нибудь! Вслух процедил, выплескивая недовольство на ни в чем неповинного волка:

— Пирси, я, по-моему, все доступно объяснил перед отлетом?

— Да знаю я, что волчицы заняты. Альфа, поверь, у меня здесь такой цветник, — Метт кивнул на соседние домики, в которых жили ведьмы.

Стах нахмурился:

— Значит так, пчелка, тебя в Лунгаг послали не ведьм… опылять, а волчиц охранять!

— Я все понял.

— Выполняй! — альфа завершил звонок.

— Не жалеешь, что отпустил ее? — Герв сел поудобнее, наблюдая за хмурым приятелем.

— Как бы странно ни звучали мои слова, но это единственный способ удержать Люцию.

Санторо задумался.

— Думаешь, у тебя есть шанс вернуть ее после того, как ты?.. — бета осекся под предупреждающим взглядом мужчины.

Вожак прошелся по кабинету, задумчиво разглядывая узор на полу, выложенный из паркетной плитки. Потом остановился и повернулся к оборотню.

— Есть, Герв. Вот если бы мы с Люц впервые встретились у Миаду, тогда да — я потерял бы ее окончательно. Она не простила бы. Но еще есть наша осень с Анеттой, которая на самом деле Люция. Когда она — маг-некромант, вопреки всему, влюбилась в меня — оборотня. И именно это дает мне крохотный шанс, что однажды Люция вернется ко мне, чтобы повторить ту осень.

…

Я нашла то, что искала, — покой. Подолгу лежала на своей кровати, глядя в большое окно. Там не было ничего особенного, только зеленые кусты вдоль забора и синее небо сверху. Порой туда-сюда пробегала Тира, иногда проходил Метт, которого моя новая подружка гоняла с поручениями, но чаще всего было пусто. И это здорово!

В Лунгаге, в моем новом доме, появилось ощущение, что я «вне». Да, хорошо. Да, спокойно, но я не чувствовала себя частью происходящего. Рачетсы тоскливо поглядывали на меня, уткнувшись мордами в лапы. К сожалению, поговорить мы больше не могли: после возвращения призраки действительно стали псами, только рычали, лаяли и скулили. Я гладила их холодные бока, а мысли были… да кто их знает, где они были! Я раньше и не представляла, что можно не думать. Оказывается, можно! Вспоминала ли я, что было в поместье? Нет. Зачем? Я словно вышла из тюрьмы и увидела мир не через решетку, а по-настоящему. Лишь однажды, почувствовав дым костров, осознала, что наступил густарь (август — Прим. авт.). Как-то отстраненно вспомнила, что прошел ровно год, как я вошла в ресторан в Танри и познакомилась со Стахом Карнеро. Год, который перевернул мою жизнь, вывернул наизнанку, из хозяйки превратил в рабыню, в шлюху… в вещь, которую можно поломать и выбросить, и никто не вспомнит, не пожалеет. До сих пор не верилось, что все прошло, что я выбралась, вырвалась.

А вот кошмары преследовали часто. Горящие ненавистью медовые глаза, руки, тянущиеся ко мне. И ты бежишь что есть мочи, а получается так медленно, и альфа все равно догоняет. Задыхаясь от страха, я подрывалась с кровати, зажигала бра и оглядывалась в поисках своего мучителя. Но оборотня не было. Он даже не звонил. И страх постепенно уходил… вместе со сном. До утра лежала, бездумно глядя в темное окно. Иногда я перекидывалась в волчицу и шла во двор. Бродила по влажной от росы траве, за калитку никогда не выходила, помня предупреждение Верховной.

Однажды после такого кошмара я выбежала на улицу. Шел дождь, холодными каплями отбивая сообщение о скорой осени. Я потопталась на крыльце, неуверенно глядя на мокрую траву, и вернулась в спальню. Оделась и уткнулась в Сейпонет. Не помню, как мне в голову пришла эта мысль, но я вбила в поиск запрос о насилии и как его пережить. Читала статьи о таких же «везунчиках». Я знала, что многие женщины, независимо от расы, становились жертвами насильников, но меня интересовали именно оборотни. Самое удивительное, что информации об изнасилованных волчицах было совсем мало, в основном это касалось наказаний, подобных тому, которое показывал мне Карнеро. Поверить, что волки белые и пушистые и только мне не повезло встретить жестокого зверя, я не могла. Я видела волков, я видела их реакцию на поведение альфы: они не осуждали, не возмущались, может быть, украдкой жалели и сочувствовали, но не удивлялись. Я нашла статьи про семейный уклад оборотней, про законы стаи. Звучало красиво, пафосно… и жутко, когда столкнулся с этими законами на собственной шкуре. «Альфа защищает свою стаю и свою территорию». А кто защит от альфы?.. Хмыкнула и закрыла эту вкладку, остановившись на рекомендациях целителей. Некоторые советы повеселили своей наивностью, некоторые заставили задуматься, а некоторые понравились.

Утром во время завтрака я объявила Тире:

— Полетели!

— Куда?

— Начинать новую жизнь!

— А мы разве не начали?

— Начинать нужно с себя, — уверенно заявила я и поднялась со своего места.

Как давно я не была в салонах красоты! Вдохнула тот самый специфический запах, который бывает только здесь, и повернулась к молоденькой ведьмочке. Та приветливо улыбнулась:

— Доброго дня! Рады видеть вас! Что желаете? Стрижка? Маникюр?..

Я предвкушающе потерла ладони:

— Все!

От моих идей парикмахер впал в ступор на некоторое время, но я была настроена решительно. И парень защелкал в воздухе ножницами. В соседнем кресле сидела Тира, ее смелости хватило только на «придать форму».

Когда мы вышли, Пирси присвистнул:

— Ни фига себе!

Я повернулась, демонстрируя идеально ровные волосы до лопаток. Никаких кудряшек!

— Ну как?

— Классно! Ну-ка, покрутись еще! — мужчина усмехнулся и добавил. — Странный вы народ, девушки. Волосы прямые — завиваете, кучерявые — выпрямляете.

Ну, что тут скажешь?! Что есть, то есть!

— А цвет?

Да, мало того, что мне выпрямили волосы, их еще и перекрасили в насыщенный, шоколадный цвет. Волк задумчиво почесал нос:

— Красиво. Только ты как будто не ты. Чужая какая-то.

А я счастливо засмеялась: этого и добивалась.

Двулуние прошло, Буланга уже скрылась за горизонтом, продолжая свой бег по небу, а Буланлаки еще радовал по ночам одним круглым бочком. Для волка побегать под манящим светом наших лун — ни с чем несравнимое удовольствие. Мы втроем несколько часов носились по пустырю, слушая шелест песка под лапами, стряхивая капли росы с высокой травы. От души повыли, запрокинув морды к сине-лиловому небу. Буланлаки как будто улыбался, наблюдая за нашими играми, озорно подмигивали звезды и словно звали за собой. Дыхание перехватывало от восторга. Вслед за Тирой и Меттом я покаталась по влажной траве. Удовольствие неописуемое! Сравнимое разве что оргазмом! Засмеялась от этого сравнения, а из пасти вырвались странные звуки, похожие на тявканье. Метт вдруг крикнул:

«Бежим?»

И я побежала… Шепчет-здоровается песок под лапами. Разлетаются в разные стороны испуганные ночные мотыльки. А впереди вдруг выросла черная тень — забор. Сжалась в пружину и прыгнула. Лечу! ЛЕЧУ!!! Ветер словно подхватил меня в свои объятия, пусть и недолгие. В голове шумело от избытка эмоций. Рядом замер Пирси, спустя пару минут подбежала Тира.

«Ну, ты даешь!»

Метт был более красноречив:

«Еще раз посмей сигануть без предупреждения! Хвост откушу!»

«Ты чего?»

«А если бы здесь кто-нибудь прятался?»

Тира подошла к забору:

«Тут высота… метра два точно, а то и выше».

Я не удержалась от самодовольного хмыканья, подозрительного похожего на чих. Да, прыгать у меня получалось хорошо! Метт угрожающе рыкнул. Я поджала хвост: а вдруг и вправду откусит?

«Прости! Больше не буду убегать. Мир?»

«Пошли домой! — оборотень тронулся с места и вдруг крикнул: — Кто последний, тот блохастый почесун!»

Я хохотнула от этого детского прозвища, а потом, опомнившись, бросилась догонять своих товарищей.

На пути к дому наше внимание привлекли непонятные, подозрительные тени. Оказалось, это ведьмаки, услышав наш вой, решили попытать счастья. Ну-у-у, мы — стыдно, конечно! — погоняли их по округе, угрожающе клацая зубами возле пятой точки. Ведьмаки так потешно пищали!.. Весело было!

Жаль, что веселье это продлилось недолго. Ранним утром все: и мы, и ведьмаки — стояли перед Верховной.

— Вы что, совсем охренели?! — накинулась та на своих.

— Мы хотели по-хорошему попросить. Что им жалко пару капель крови? — стал оправдываться веснущатый парень.

Его приятели согласно кивнули. Мы с оборотнями возмущенно переглянулись. Пирси хрустнул внушительными кулаками. Ведьмаки непроизвольно шарахнулись в сторону. Лилея немного помолчала, разглядывая трех парней, потом спросила:

— На что спорили и с кем?

Те потупились и признались:

— С Тагашевым. На ящик киджани (сорт дорогого белого вина — Прим. авт.)

Дамаскинская присвистнула:

— За такое вино и я бы не удержалась! Ну, Тагашев, дождешься ты у меня! — пообещала Лилея незнакомому ведьмаку, а потом заорала. — А вам не пришло в голову, что простой клок шерсти с этих собак не может столько стоить?! Что вас элементарно развели как лохов?! А видео уже гуляет по Чудотворцам?!

Парни тяжело вздохнули. Пока Верховная отчитывала своих ведьмаков, я огляделась по сторонам. В прошлый раз дальше гостиной нас не пустили. Сегодня мы были в кабинете. Удобно, просторно, стильно и сразу чувствуется, что хозяйка — женщина. А потом мое внимание привлекла раскрытая книга на письменном столе. Я, книжный червь, буквально носом чуяла, что передо мной уникальная вещь. Незаметно сделала пару шагов в ту сторону, вглядываясь в древние письмена. Язык точно не из тех, на которых говорят народы Паглаомы, но начертания букв показались мне смутно знакомыми. Ведьма все еще увлеченно ругалась, а я стала так, чтобы лучше рассмотреть страницы. Да, так и есть. Я видела похожий текст в одной книге из отцовской библиотеки. Причем тот манускрипт хранились в особом, всегда запертом шкафу, что намекало на его особую ценность. Я прислушалась к собственным ощущениям — от древнего текста отчетливо веяло магией, но определить какой именно, я не смогла. Откуда эта книга у ведьм? Заметила исписанный, исчерканный лист бумаги рядом. Кто-то пытался перевести текст?! Ну-ка, что у них там получилось?..

Дамаскинская хмурилась и махала руками:

— …Прежде, чем соглашаться, следует хорошенько узнать предмет спора. Или вы понадеялись впятером завалить оборотня?.. Да-да! Калинчеву и Бачуринскому привет от меня тоже передавайте! … Да этот волк вас унюхал за полкилометра от дома? Вы чем думали? Это же не просто Черный волк. Это Пирси — троюродный брат Гриса — лучшей ищейки в мире!

Ого! Даже мы с Тирой изумленно посмотрели на Метта. Лилея устало потерла лоб:

— Пошли с глаз моих долой! — и она повернулась к нам. — А теперь, голубчики, ваша очередь! Я не выгоню вас только потому, что мои недотепы сами по-детски подставились. И случившееся с ними послужит хорошим практическим уроком всем молодым ворожбитам, лучше десятка скучных лекций. Но если вы еще раз посмеете на моей территории тронуть хоть одну ведьму — лично шкуру спущу.

И вот сейчас стало по-настоящему страшно. Потому что больше не было разноряженной дамочки с придурковатыми замашками — перед нами стояла действительно сильная ведьма. Лилея сделала глубокий вдох:

— Вы здесь нежеланные гости. Вас терпят по моему приказу. Помните об этом.

И кивком отпустила нас. В дверях я не удержалась, повернулась:

— У вас ошибка в переводе.

Дамаскинская непонимающе замерла:

— Что?

Я кивнула в сторону книги.

— Тот знак в виде изогнутой линии — это не новая буква. Это указывает на то, что слово сокращено.

Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась перед нашим носом. Отчетливо запахло магией. Верховная медленно подошла ко мне. Как-то стало нехорошо! Я, не удержавшись, отступила.

— Люция, ты знаешь язык, на котором написана эта книга?

— Нет. Он показался мне похожим на илани и говор гитмиского народа.

— А их ты знаешь?

— Я Кхана, нас учат нескольким языкам с детства.

— И сколько же языков знаешь ты?

— Семь.

Пирси подавился. Я мельком посмотрела на него:

— Это те, на которых я свободно изъясняюсь и пишу. Еще три языка на уровне понимания.

Женщина с интересом посмотрела на меня:

— Какая интересная девочка! — потом подтолкнула к столу. — Читай!

— Лилея, сразу предупреждаю, что текст только похож на илани, это не он.

— Читай!

Я подошла к столу, осторожно, чтобы не поломать древние страницы, стала читать:

— «Greser rek… Dobje rozume tse robong xo anaxtare…»

Читала медленно, с запинками. Дамаскинская никак не реагировала: не радовалась и не выглядела недовольной. Потом приказала:

— Переведи!

— «И сказали боги: "Отобьются слова, что крепче…" — посмотрела на ведьму. — Не поняла здесь: то ли "голос", то ли "дух".

— Дальше!

— "И помещены между девятью…" Я не знаю, что такое "анахтар"…

И отступила назад. Лилея Дамаскинская смотрела на меня, а мыслями была где-то далеко. Потом, очнувшись, велела:

— Ступайте.

— А что такое "анахтар"? — не вытерпела я.

— "Сантия", — коротко перевела ведьма, и нас буквально вынесло в распахнутые двери.

По дороге домой молчали. Лишь Тира спросила:

— Ты поняла, что читала?

— Нет.

Метт заметил:

— Чую, зря ты рисанулась перед ведьмами. Если Верховная решит, что ты можешь ей пригодиться, она тебе жизни не даст со своими книгами.

— Может, я смогу заработать, чтобы не брать деньги Карнеро? — оживилась я.

— Тут можно заработать только геморрой, Люция, — усмехнулся Пирси. — Потому что альфа тебя здесь не оставит. Нам еще проблем с ведьмами не хватало.

Я задумалась ненадолго, потом попросила оборотня:

— Метт, не говори альфе. Вдруг ничего страшного?!

Но, наверное, все чувствовали, что я влезла во что-то паршивое.

Словно в подтверждение этих мыслей, ночью громыхнула гроза. Проснулась от грохота, села и прислушалась. Барабанил в стекла дождь. Новый раскат грома прогремел, словно взрыв, совсем рядом. За стеной запищала Тира. Быстрый топот — и в мою спальню вбежала девушка, не спрашивая разрешения, юркнула под одеяло. Я только вздрогнула, почувствовав холодные руки на своей талии.

— Тира, ты что, боишься грозы?

— Очень. Молния убила мою маму.

Я знала, что волчица сирота, но все это время не интересовалась подробностями. Стало интересно, да и спать под грозовые громыхания было невозможно. Легла набок лицом к волчице.

— Тира, а кто твой отец?

— Я не знаю.

— То есть?

Оборотница вздохнула и стала рассказывать:

— Мама по рождению была гаммой, но потом забеременела мной и лишилась статуса.

— Почему?

— Никто из волков не признал отцовство. Это значит, что, скорее всего, он уже имел пару.

— То есть у твоей мамы был… женатый, скажем так, любовник?

— Да, — девушка грустно улыбнулась. — На меня всю жизнь смотрят, пытаясь понять, на кого я похожа.

— Подожди! Но ты-то в чем виновата?

— Ребенок наследует статус родителей.

Я задумалась:

— А почему твой отец не стал омегой в таком случае?

— Мама не назвала его имя, сказала, что в случившемся виновата только она.

— Она что, силой твоего отца в постель уложила? — не сдержалась от злого смешка.

— Таков закон.

— Глупыйзакон!

— Тш-ш-ш, Люц, это волчьи законы. Тебе тяжело понять и принять их, потому что ты родилась человеком. И поэтому столько проблем.

— Что?

— Я тебя предупреждала: не сопротивляйся альфе. Ты не послушала и что вышло? Он едва не убил тебя.

— Тира…

— Вспомни, когда ты первые дни ходила к нему, разве он был жесток, разве бил тебя и требовал каких-то необычных… утех? Нет, все было нормально. Он занимался с тобой сексом и отпускал. Все началось, когда ты вышла на открытое неподчинение.

— Но как это можно терпеть?

— А ты хочешь сказать, что среди людей такого не бывает, и жены всегда испытывают наслаждение в постели с мужьями? Или, может быть, глядя в потолок, терпят, потому что это их "супружеский долг", потому что после этого можно будет что-то выпросить? … Не осуждай нас. У нас суровые законы, но без них наступил бы бардак.

— То есть ты оправдываешь Карнеро, Галича за то, что они так ведут себя с женщинами?

— Я не оправдываю, я понимаю. Мне очень жаль тебя. Я столько плакала, когда ты лежала в своей комнате и не могла выйти или когда сидела на цепи. Но альфа не терпит ни малейшего неповиновения. Если волк ослушался, значит, он усомнился в силе своего вожака, а это недопустимо. Альфа — это тот, в ком не сомневаются.

— Но я не могла быть игрушкой!

— Я понимаю тебя, Люцийка, я же сама такая.

— Тира не сравнивай. Эмерик спал с тобой, потому что ты ему нравилась, а не потому, что хотел отомстить, причинить боль.

— Так и ты нравилась альфе. И сейчас нравишься. Ты с первого дня зацепила Стаха, он бесился, ревновал, злился. Он тебя замечал, не забывал о тебе ни на минуту. Понимаешь? А Эмерик… Ему всего лишь нужна женщина на ночь. Появится в доме новая горничная, он будет спать с ней. Может быть, даже разницу не заметит.

— Мне кажется, ты не права. Эмерик — очень замкнутый, немногословный мужчина.

— Это точно. Даже по ночам, он мог ничего не говорить. Занимался со мной любовью, а утром молча доставлял в поместье на работу. И все! Ни слова, ни взгляда, словно меня нет!

— Зато не вышвыривал голой из спальни, — не выдержала я.

Тира захихикала:

— Представляю картинку. Когда ты — злая, голая — бежала по лестнице. Еще, поди, и кричала что-нибудь?

— Ну, конечно!

Смех этой маленькой волчицы был таким заразительным, что я не выдержала и захихикала вслед за ней.

За окном все еще гремела гроза, с неохотой убираясь прочь из города, а мы лежали, обнявшись, и делились забавными случаями из своей поганой жизни.

* * *

Уже гораздо позже я поняла, что тогда Тира сделала для меня. Ненавязчиво расспрашивая, она вытягивала дурные воспоминания, не давала им загнивать во мне и отравлять мою кровь. Я слушала ее. Других, наверное, не стала бы. Но Тира, такая же бывшая омега, как и я, которая видела, что происходило в поместье эти месяцы, рассказывала про взаимоотношения в стае, про уклад жизни, до этого как-то ускользавший от меня. Когда-то я считала, что социальные рамки волков шире и завидовала. Теперь поняла, что да — рамки шире, но они очень крепкие и вырваться из них невозможно. Особенно волчице. Волкам в этом плане было проще, при одном условии — невероятная сила. Сильный волк мог легко поменять свой статус и подняться в стае, как сделал когда-то Владек Маюров, вызвав Санторо на поединок. Карнеро остановил бой, когда стало понятно, что лучшего среди них нет. Сильный волк мог выбрать любую волчицу, именно поэтому другие даже не делали никаких поползновений в мою сторону и в сторону Тиры, пока нас хотели альфа и бета стаи. То есть, если ты силен — ты можешь все.

— Не все, конечно, — оборотница улыбнулась. — Нельзя совершать преступления. Но в остальном — да. Поэтому альфа не терпит даже намека на собственную слабость.

— Тира, но я же женщина!

— Ты — волчица, член стаи. Омега… или гамма. А потом уже женщина. Разве у вас по-другому? Разве высокородный лорд будет целовать крестьянке руку? Нет. Ведь для него на первом месте стоит ее социальное положение, а потом уже… красивая это женщина или не очень. Но у вас все больше бьют словами, а у нас по-всякому.

Глава 3

— …Откуда здесь столько пыли?! В доме, кроме нас, никто не живет!

— Не ворчи!

— … Мы перекидываемся в волчиц на улице, как шерсть на мебель попадает?!

— Три лучше!

— …Слушай, а давай ведьм позовем? Сами побегаем по пустырю, а они здесь магией все почистят?!

— Люц, меньше говори, больше делай! — Тира уже вымыла кухню и пришла проверить, как я убрала гостиную. — Хорошо! Осталось только пол помыть!

— Может, хватит?!

— Не хватит! А потом мы еще пойдем во двор: нужно убрать опавшие листья, — сообщила оборотница и скрылась в ванной.

— Да чтоб тебя!

Я зло посмотрела вслед девчонке. Кто же знал, что эта тощая волчица, на которую дышать боязно, окажется такой чистюлей?! Так и подмывало возмутиться и послать ее куда подальше, вместе с тряпками и щетками, но… Когда Тира насела на меня со своей уборкой в первый раз, я не подумав, брякнула, что не буду драить полы, как простая служанка. Оборотница тогда ничего не сказала, подошла ко мне и забрала абуг. Какое-то время я сидела на крыльце: дулась на Тиру и себя, потом не выдержала и пошла помогать. Вот с того дня Тира и командует в нашем доме, зорко отслеживая каждую мусоринку.

В противовес моим мрачным мыслям вдруг веселыми переливами отозвался дверной звонок.

— Люц, открой! Это Метт, — попросила волчица.

Я помчалась к двери, радуясь неожиданному помощнику.

— Доброе утро!.. Ого! Мне так рады?!

На пороге стоял Стах Карнеро и с интересом оглядывался по сторонам. Без делового костюма и рубашки, в обычных брюках и полосатой тенниске альфа смотрелся довольно непривычно. Наконец, его взгляд замер на мне:

— Можно войти?

Машинально кивнула, отступая в сторону и пытаясь собраться с мыслями. Мужчина обернулся:

— У тебя новая прическа?

— Да. Решила сменить имидж.

На голоса вышла оборотница. Карнеро улыбнулся девушке:

— Тира, узнаю твою хозяйскую руку: все блестит! Нигде ни пылинки, ни соринки!

Польщенная волчица просияла.

"Видно, новая служанка с уборкой не справляется!" — мелькнула злорадная мысль в моей голове.

"Еще немного — и я решу, что ты ревнуешь!"

Я подскочила:

"Еще чего! Это Тира переживает, что твоя горничная окажется лучше ее".

Стах засмеялся:

"Нет у меня горничных".

"Почему? Пенка же не справится одна!"

"Потому что такую, как Тира, я вряд ли найду".

"Это какую?"

"Которая действительно пришла работать, — и альфа пояснил. — Тира никогда не смотрела на меня как на мужчину, только как на альфу. Поэтому она спокойно выполняла свою работу и все… Тем более Эмерик по ней сохнет уже пять лет".

Я закашлялась:

"Сколько?"

"Столько Тира служит в моем доме".

— …Может, пройдете в гостиную? — девушка оборвала этот более чем странный диалог.

— Нет, в гостиную мы не пойдем. У меня есть идея получше, — и оборотень кивнул в сторону выхода. — Прогулка на природе.

Я напряглась: перспектива провести день в компании альфы мне не понравилась. Да лучше опавшие листья грести! Но волк по-прежнему смотрел на девушку:

— Тира, неужели ты забыла, какой сегодня день?

— Ой! У вас день рождения!..

— Угу. Ты же всегда меня поздравляла, причем самая первая, — Стах укоризненно поцокал языком. — Я, как дурак, приперся с тортом, вином.

Девушка понурилась, а я осуждающе посмотрела на оборотня. Тот ухмыльнулся:

— Собирайтесь. Мы летим отдыхать.

Я видела, как оживилась моя подружка, как рванулась к шкафу за одеждой, а потом неуверенно посмотрела на меня: ждала моего решения. Знаю, откажись я лететь — и Тира осталась бы со мной, но — котс! — на улице наверняка ждет Галич. Я не могла лишить подругу шанса встретиться с Эмериком, а, учитывая обстоятельства, у них будет возможность спокойно поговорить. Кивнула девушке и недовольно посмотрела на улыбающегося оборотня:

"Стах, это некрасивая манипуляция людьми".

"Это всего лишь выходной день на природе", — поправил меня мужчина и подмигнул Тире:

— Собирайся.

У калитки стоял знакомый автолет, за рулем которого сидел Эмерик Галич. Я видела, как он смотрит на Тиру, и не могла понять, как можно быть таким дураком?! Чего он ждет?!

"Со стороны все кажется простым и понятным. Правда? — вмешался в мой внутренний монолог альфа. — А вот когда это касается лично тебя, изведешься от сомнений".

"Каких сомнений?"

"Например, а вдруг я не нравлюсь волчице? И она уйдет, как только представится такая возможность?"

"А пригласить на свидание и выяснить Галичу в голову не приходило? Или проще сразу в постель затащить?"

"Он так свою любовь демонстрировал!"

"Как? Затрахивал ее до полусмерти?!"

"Раз хочет — значит любит. Часто хочет — сильно любит".

Я уставилась на альфу, не понимая: то ли он шутит, то ли говорит серьезно.

— … Во что вы играете?

Мы с Карнеро синхронно моргнули и повернулись к Галичу. Он смущенно кашлянул:

— Ну-у-у, вы, не отрываясь, смотрели друг на друга. Я думал вы играете в "кто кого переглядит".

— Нет, Эмерик, все нормально. Мы… беседовали, — Стах хмыкнул, подождал, пока бета отойдет, и тихонько сказал: — А может, он хотел доказать, что лучше его она просто не найдет?

— Это эгоизм — лишать Тиру права выбора, — не сдержалась я.

— Все мы жадины и эгоисты, — не стал спорить альфа.

— Если по-настоящему любишь, прежде всего желаешь любимому счастья. И если он того хочет, ты его отпустишь.

— Как это "отпустишь"? — удивление волка не было наигранным. Он, правда, не понимал. — А я?

Какой смысл что-то объяснять человеку, который превыше всего ценит себя и свои желания?

— А ты — жадина и эгоист!

Мы сели в автолет. Я заметила Пирси в соседнем дворе. Волк улыбался и махал нам рукой.

— А как же Метт? Он разве не с нами?

Стах повернулся ко мне.

— Люц, сжалься над парнем. Дай ему отдохнуть.

— А то у пчелки жало свербит которую пору, — добавил Галич.

Мужчины начали хохотать. Мы с Тирой переглянулись, но так ничего и не поняли.

Летели долго. Карнеро пояснил:

— На территории ведьм расслабиться не получится. Здесь неподалеку есть база отдыха с хорошей охраной.

Мы прилетели на берег реки, специально оборудованный для подобных мероприятий. На относительно ровном участке земли стояла небольшая открытая беседка со столом и скамейками, чуть в стороне — жаровня. Эмерик сразу занялся шашлыками, предложив Тире помочь. Слава богам, наконец-то!

Я осталась в беседке нарезать овощи, которые мы захватили из дома.

— Что за книгу ты переводила? — полюбопытствовал Карнеро, присаживаясь напротив.

Я не удержалась от фырканья:

— Значит, Метт доложил-таки?

— Правильно сделал, — заметил Стах. — Он чует подвох.

— …А он наполовину Серый, я помню.

— Люц, дело не только в этом. Ты же бывший маг, сама должна понимать, что ведьмы просто так ничего не делают, — оборотень посмотрел на меня. — Согласись, Дамаскинская заядлым читателем никогда не слыла, и вдруг книга на мертвом языке в кабинете. То есть она ее даже помощницам не доверила.

— А тут оставила на столе, когда в кабинете было полно людей… — я задумалась.

Альфа кивком подтвердил мои мысли:

— Я не удивлюсь, если Лилея специально открыла эту книгу при тебе. Все маги полиглоты, ты, конечно, в очередной раз удивила своими десятью языками, но практически любой маг знает не меньше трех-четырех.

С сомнением покачала головой:

— Верховная не могла знать, что мы попадемся…

Волк заметил мою запинку и не сдержался от усмешки:

— Да знаю я про вашу погоню! Я еще потом у Метта по менталке посмотрел, — Карнеро чертыхнулся. — Вот же твое словечко прилипло к языку!

Пропустила его последнюю реплику мимо ушей.

— Думаешь, все было подстроено, и меня таким образом проверяли: смогу я прочитать или нет?

— Или это настолько захватило Лилею, что она не сообразила вовремя убрать книгу. А я знаю не так много вещей, способных увлечь Дамаскинскую, — оборотень облокотился на стол. — Так что за книга, Люц?

— Я не знаю, — заметила его скептический взгляд. — Правда, не знаю. Я перевела один абзац, и там полная несуразица. Или я ошиблась, или нужно читать весь текст. Я даже не поняла некоторых слов. Например, что такое "анахтар"? Ты знаешь?

И волк удивил меня.

— Знаю.

Забыла про все: про овощи, про то, с кем говорю.

— Что это?

— "Сантия".

Ругнулась в сердцах, схватив нож, стала дальше нарезать перцы с помидорами.

— Спасибо, я уже в курсе… А что такое "сантия"?

Стах думал несколько минут.

— Наверное, самое подходящее определение это — "заповедь".

Я видела, что волк напряжен. Любопытно!

— И в чем проблема? Это не такое редкое слово!

— Как сказать! — не согласился оборотень. — "Анахтар" — это слово на тингоге.

Теперь уже задумалась я. Тингог — язык ледяных волков, которые исчезли еще в Первой эпохе, как и все их удивительные знания.

— Стах, там каждая страница, каждая буква пропитаны магией.

Мужчина подхватил кусочек огурца.

— Скорее всего, книга, которую ты читала, была написана очень давно, когда по Гебе еще бродили ледяные волки. В любом случае, будь осторожна и не соглашайся ни на какие предложения Верховной, не переговорив перед этим со мной, — приказал альфа.

За время, проведенное в Лунгаге, я почувствовала забытый вкус свободы и сейчас остро реагировала на малейшие повелительные нотки в голосе собеседника.

— Я прекрасно знаю, кто такие ведьмы.

Карнеро прищурился, а я прикрыла нарезанные продукты и огляделась. Если честно, никогда не любила подобные развлечения. Мне по душе были путешествия по заграничным городам, посещение исторических мест, экскурсии по музеям, шопинг, в конце концов. Но торчать на полянке, слушать кваканье лягушек — нет, не мое!

Пока Эмерик с Тирой жарили шашлыки, Стах потащил меня ловить рыбу. Вот это занятие было для меня абсолютно не знакомо, не считая поверхностного знания теории. Оборотень понаблюдал за моими манипуляциями с крючком, потом отобрал удочку, нацепил наживку, забросил в воду и дал мне в руки удилище. Я ловила рыбу! Тьма, год назад фото или видео данного события порвало бы Сейпонет: представительница древнейшего магического рода стоит на заросшем берегу речушки в каком-то забытом закутке Ханорума с удочкой в руках! Смех… сквозь слезы!

Стоять быстро надоело, сидеть было не на чем, над ухом звенели мухи, компания Карнеро напрягала. Не отдых, а мука!

От невеселых мыслей отвлек крик Стаха:

— У тебя клюет!

Моргнула:

— Да?

— Тяни!!!

Надо было видеть глаза Карнеро, когда я, бросив удилище на землю, перебирала леску руками. Тонкая нить резанула ладонь. Тихо выругалась и призналась волку:

— Я не умею ловить рыбу.

— Да я уже понял.

Волк схватил мою руку и лизнул порез. Я забыла про боль, глядя на склонившегося мужчину.

— Что ты делаешь?

— Лечу. Не пройдет и десяти минут, как от раны не останется и следа.

Он отошел, а я рассматривала красную линию на ладони, словно онемевшей после прикосновения оборотня. Боль гасла. Тем временем Стах принес мне складной стульчик. Я села и облокотилась на спинку. Удобно, кстати! Мужчина протянул мне удочку:

— Смотри на поплавок. Задергается — скажешь.

— Хорошо!

Оборотень отошел шагов на десять и увлеченно перебирал свои снасти. Я перевела взгляд на белый поплавок, качающийся на волнах. Приятный ветерок освежал кожу. Вкусно пах шашлык. Поплавок… вверх-вниз… вверх-вниз… Журчит-переливается вода… вверх-вниз… поплавок.

…Проснулась от гудения назойливой мухи. Солнце уже едва выглядывало из-за верхушек деревьев. Я зевнула, сонно потягиваясь.

— Выспалась? — Карнеро с улыбкой посмотрел на меня: — Рыбак из тебя знатный.

— Не издевайся! — поднялась со стула, разминая затекшие ноги.

Услышала тихий смех оборотня.

— Даже не думал. Посмотри, сколько рыбы наловила!

Я откинула крышку и заглянула в ведерко:

— Ого! Стах, это же ты?

— Но клевало на твою удочку! — возразил он. — Новичкам везет!

Вздохнув, понаблюдала за вяло шевелившейся рыбкой:

— Рыбалка — это не мое. А где Тира?

— Гуляет с Эмериком. Там на столе мясо, иди поешь. Мы не стали тебя будить: ты так сладко спала, даже изредка похрапывала.

— Не преувеличивай! — заметила тлеющие угли в жаровне. — Давай я эту рыбу запеку?

Вот это было по мне. Готовить я любила, особенно мясные или рыбные блюда. Довольно быстро управившись и засыпав завернутую тушку углями, я, наконец, смогла попробовать мясо. Сидела спиной к реке, к Стаху, чтобы не было повода заговорить с ним. Меня итак напрягало это вынужденное уединение. Да, волк ничего не сказал и не сделал, но все это с поправкой "пока". До вечера еще долго.

Карнеро сел за стол, протянул обычный одноразовый стакан с вином. Я вздохнула, понимая, что разговора не избежать:

— С днем рождения!

— Что ты мне пожелаешь?

— Что обычно желают: счастья, здоровья…

— А исполнения желаний? Вернее, одного конкретного желания…

Я криво улыбнулась, отводя глаза. Мужчина потянулся к моей ладони на столе. Тут же отдернула руку и вскочила:

— Пора доставать рыбу.

Сосредоточенно перекладывала на тарелки ароматные, горячие тушки. Волк принюхался, улыбнулся, как мне показалось, немного наигранно:

— Вкусно пахнет!

Я протянула ему тарелку. Ели молча. Кто пробовал речную рыбу, поймет почему. Там не до разговоров. Даже Стах молчал. Я положила в угли еще одну порцию для Тиры с Эмериком и крутилась неподалеку, наблюдая за готовкой. Помыла посуду, навела порядок, сложила разбросанные вещи Галича. Потом присела возле огня. Стах тем временем собрал удочки и стал рядом:

— Ты хорошая хозяйка!

— Спасибо! Мне нравится смотреть за домом, чтобы в нем было тепло, уютно и пахло чем-нибудь вкусным из кухни.

— Я помню.

Опустила глаза, понимая, в какую сторону пойдет разговор. Натянуто улыбнулась:

— У тебя сегодня действительно день рождения или это был только повод прилететь?

— Действительно.

— Но год назад ты не праздновал.

— Я и два года назад не праздновал. Не люблю этот день. Какой это праздник? Считать сколько прожил, сколько осталось? Чего добился? А если ничего? Тоска зеленая!

— А сегодня?

— Решил сделать себе подарок — увидеть тебя, — волк присел рядом. — Люц, я скучаю.

Улыбаться перестала:

— А я — нет. Я поняла, как это здорово: засыпать и не бояться, что кто-то ворвется в комнату…

— Люц!..

— А по утрам не позовут в кабинет и не заставят…

Стах закрыл мне рот ладонью.

— Давай не ворошить старое!

— Как у тебя все просто! — фыркнула в ответ.

— Люция, нужно переступить прошлое. Если постоянно на него оглядываться, можно всю жизнь потратить на обиды.

— Переступить, говоришь?.. Тут не переступать надо, а перепрыгивать. И я боюсь, что не справлюсь.

— Хотя бы попытайся.

— А я что делаю?

— Нам нужно чаще видеться. За месяц, что прошел после твоего отлета, мы встретились первый раз.

И я этому только рада! Посмотрела на хмурого волка:

— Не нужно. Мне еще тяжело.

— Люц, сегодня тебе было плохо? Я тебя чем-нибудь обидел?

— Сегодня нет.

— И в следующий раз не обижу.

— А потом тебе надоест ждать, и ты будешь силой добиваться своего.

— Не буду, обещаю.

…

Свое намерение видеться чаще Стах начал выполнять уже на следующей неделе. На звонок ответила Тира, но иллюзия альфы смотрела на меня:

— Люция, к тебе тут гости пожаловали.

— Кто?

— Эрки Сетсоме и еще один… магистр по некромантии

— Почему Эрки не позвонил мне?

— Спроси у него сама, — оборотень повернулся к кому-то.

Спустя пару секунд увидела друга.

— Люц, привет. Я был в Нагали и случайно встретился с Дери Тсаином. Мы посмотрели твои схемы и появились вопросы. Хотелось бы обсудить, — и Эрки, опомнившись, спросил. — А почему ты не в поместье?

Я кашлянула: место моего проживания хранилось в секрете ото всех. На этом настаивал альфа, отпуская меня из Денты.

— Отдыхаю с подругой.

— А-а-а, понятно. Так ты прилетишь?

— Да. Позови альфу.

Издалека послышался голос оборотня:

— Я все слышал. Собирайся, Санторо уже вылетел за тобой.

…Чем ближе мы были к поместью Карнеро, тем хуже мне становилось. Дыхание участилось, пульс бился как сумасшедший. Когда за автолетом закрылись ворота, ладони покрылись липким потом. А если это обман? И меня заманили обратно?

— О-о-о, истерика в классическом виде, — ухмыльнулся Герв, выходя из салона.

Я не знаю, что он "сказал" альфе, но Карнеро встретил меня в холле, насупленный и мрачный.

— Если тебе будет легче — идите в парк, только свои бумажки собирайте сами. Хочешь — открой двери настежь, и сидите здесь на ступеньках. Я вообще могу уйти из дома!.. Но не смотри ты на меня так!!!

Я зажмурилась и медленно выдохнула:

— Когда закрывались ворота, я вспоминала, как меня за морду волокли к тебе после побега. Когда шла по дорожке к дому, то словно воочию видела, как меня тащила по земле твоя охрана… Здесь все, каждая мелочь напоминает о том безумии.

Стах, сунув руки в карманы, медленно осмотрел свое жилище от потолка до паркетной плитки на полу.

— А я, будучи в парке, вспоминаю, как ты играла с водой или смеялась, наблюдая за улкинами. Работая в кабинете, представляю, как ты листала журналы в библиотеке, подшучивая надо мной.

— У каждого из нас свои воспоминания. Жаль, что они настолько разные.

— Жаль, — согласился волк. — Тебя ждут. Я провожу.

Некроманты несильно маялись от скуки в ожидании моего прилета и с интересом изучали библиотеку Карнеро.

— Люц, здравствуй! — приветствовал меня Сетсоме, крепко вцепившись в старенький томик. Интересно, как он будет выманивать его у оборотня?

Из-за его спины показался невысокий худощавый некромант:

— Леди Кхана!

— Уже не леди, — улыбнулась я. — Просто госпожа.

— Фироне, — поправил Карнеро.

— Так ты теперь гамма? — Эрки вскинул на меня внимательный взгляд. — Поздравляю!

Дери Тсаин посмотрел на оборотня:

— Лайдир Карнеро, поверьте: мы прибыли с самыми чистыми помыслами. Только науки ради!..

— Не сомневаюсь. Иначе не впустил бы в свой дом.

— Мы хотим обсудить некоторые вопросы проклятийной магии. Вам, наверное, покажутся скучными наши рассуждения.

— Что вы, магистр Тсаин! — не удержалась я, припоминая давнишний разговор на тему магии. — Лайдир Карнеро прекрасно разбирается в законах взаимодействия магических полей…. Цветочки-мотылечки…

Волк улыбнулся мне:

"Угомонись!"

И повернулся к магистру:

— Люция была удивлена, найдя вашу работу в моей библиотеке.

Некромант просиял:

— Польщен! Весьма польщен, что мой скромный труд заинтересовал вас.

— Я с интересом прочел его, но некоторые моменты вызвали вопросы.

— Какие? — тут же оживился старичок.

— Мы с вами после обсудим. Пока я вас оставлю.

Оборотень удалился в свой кабинет. А мы перешли в знакомую нам с Эрки комнату напротив. Я с сожалением поняла, что год жизни в волчьей стае, без магии, не прошел для меня бесследно. Да, перевести книгу это одно, но ощущения, практика — этого уже не хватало. Я превращалась в сухого теоретика. Стало грустно.

А потом нас пригласили на ужин. Пока мужчины переговаривались, я обнялась с Пенкой.

— Рада тебя видеть, моя дорогая!

— И я по тебе соскучилась. И Тира тоже.

— Перед отлетом забеги ко мне: я вам гостинцев собрала.

— Спасибо! — чмокнула румяную щеку экономки.

Мое радужное настроение быстро развеялось, когда Сетсоме словно невзначай сообщил тревожную новость.

— Поднялась вторая волна отступников.

— Откуда они берутся?

Эрки сжал кулаки:

— Эти еще хуже. Прикрываясь лозунгами о мести за убийство Клетиса Кханы, они нарушают все мыслимые и немыслимые правила, — некромант поднял на меня взгляд побитой собаки. — И у них есть идея-фикс — смерть Люции Кханы.

Я отложила приборы: есть перехотелось. Вот она, истинная причина появления магов: меня хотели предупредить об очередной угрозе. Карнеро молчал, никак не комментировал сказанное, но удивления на его лице я не заметила.

— … Говорят, это обязательный пункт обета, который дают новые отступники при посвящении: уничтожить того, кто добровольно отказался от Тьмы, предал Орден.

Посмотрела на альфу:

"Ты знал?"

"Да", — волк откинулся на спинку стула.

— У меня чувство, будто я живу в долг, — выпрямилась, стараясь сдержать нервную дрожь. — Я думала: после случившегося, после арестов они притихнут, затаятся на какое-то время.

— Многие так думали, — мрачно заметил оборотень.

Тсаин тяжело вздохнул:

— Все это весьма прискорбно. Нельзя нарушать равновесие. Нам дается столько магии, сколько необходимо. Сверх этого идет не на пользу.

— К сожалению, многие об этом предпочитают забывать.

После ужина Тсаин и Карнеро все же стали обсуждать тот самый трактат. А мы с Эрки гуляли по саду, не обращая внимания на холодный ветер. Если честно, я не могла находиться в доме: после свободы Лунгага, после МОЕГО маленького домика, этот дворец отталкивал от себя мрачными воспоминаниями. Пока была внутри, мне казалось, я слышу собственные крики и плач, которые впитались в стены.

Заметила, как поежился Сетсоме от очередного порыва ветра. Ничего, потерпит. Не так часто мы с ним видимся.

— Спасибо за предупреждение, Эрки. Когда отступники уже отстанут от меня?

Сетсоме вздохнул:

— Понимаешь, Люц, дело не только в отступниках. Ты предпочла зверей магам. Это многие восприняли как оскорбление.

— Эрки, меня покусали. А что я должна была делать?

— Просить заступничества императора. Даже Сарфоломей был возмущен, когда ты признала Карнеро своим альфой. Это смахивает на предательство!

— Эрки, я оборотень. Я сделала так, как велят законы стаи.

— А кому до них дело в Империи? Ты часто ими интересовалась раньше? — некромант опустил голову. — Полагаю, если бы не волки, тебя уже давно убили бы. И вопрос кто: отступники или оскорбленные маги. Но твоей смерти радоваться будут все…

Проводив магистров, осталась стоять на дорожке. Услышала тихие шаги за спиной. Подождала, пока альфа станет рядом, и подняла на него усталый взгляд:

— Ты поэтому приставил к нам Пирси? Из-за отступников?

Карнеро поморщился, но согласно кивнул:

— Из-за всего, Люция. Ситуация в империи действительно странная. Все думали, что смерть твоего отца на время успокоит их, и ошиблись. Потому что отступники как убивали, так и убивают.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Единственное объяснение, которое приходит в голову: не твой отец был главарем.

Я потрясенно посмотрела на него. Стах добавил:

— …Или главарей было несколько.

— Я ничего подобного не слышала. Те люди, которые приходили к отцу… Там явно было видно, как они лебезили. Не тот уровень, Стах.

— Может, они отвечали за разную территорию? — предположил оборотень и признался: — Люц, я не знаю, но опасность меньше не стала. Я спокоен, пока никто не знает, где ты. Все думают, что ты по-прежнему живешь здесь. Как только узнают, что меня нет рядом, будет покушение.

— Так уверен, что боятся именно тебя?

— Да.

Дальше не стала слушать, понимая, к чему он ведет.

— Стах, я хочу домой, в Лунгаг, к Тире и Метту.

Он вздохнул, примирительно поднимая руки:

— Как скажешь, малыш, как скажешь…

— Не называй меня так!

— А как, если ты действительно маленькая? — усмехнулся волк. — Мне едва до плеча достаешь.

Его улыбка раздражала, я нахмурилась.

— Как все: "Люция".

— Не хочу, как все, — мужчина повернулся ко мне. — Хочу по-особенному, чтобы никто тебя так не называл, как называю я.

— Скольких любовниц ты называл "маленькими" и "малышами"? — уколола его. — Не цепляйся к словам, Стах.

— Хорошо. Тогда и ты не цепляйся… маленькая моя.

Глава 4

Когда к нам прилетела Лилея Дамаскинская, я почти не удивилась. Только обругала себя за болтливость: никто за язык не тянул с той книгой.

Верховная ведьма быстро прошла по дорожке, не обращая внимания на разноцветные головки астр, на Пирси, выскочившего из своего дома. Женщина распахнула дверь, щелчком пальцев открыв запертый замок, и уверенно вошла в гостиную, где мы с Тирой смотрели фильм.

— Здравствуйте! — по ярко-красным губам скользнула вежливая улыбка.

Лилея присела в кресло, аккуратно расправив подол платья, и посмотрела на Тиру:

— Девочка, завари нам чай. Я люблю черный, с цветами чабера.

Я уже справилась с первым удивлением от этого неожиданного визита и переглянулась с подружкой. Это был очень дорогой чай! Мы себе такой позволить не могли, да и не очень нравился его острый, пряный вкус. Тира с опаской посмотрела на ведьму:

— Именно такого у нас нет.

— Так сходи и купи, — велела ведьма и добавила: — Зонт возьми: скоро начнется дождь.

То есть отказ даже не рассматривался. Не знаю, догадалась ли волчица, что ее попросту выпроваживали из дома. Тира посмотрела на меня, и я кивнула: мол, ступай. Оборотница быстро собралась и вышла на улицу, где действительно начинал накрапывать холодный дождь. Я не сдержала недовольного взгляда. Женщина хмыкнула:

— Поверь, этому ребенку лучше не знать, о чем пойдет речь. Чай с чабером еще нужно поискать, и думать волчица будет именно об этом, а не о том, что мы с тобой здесь делаем. Час у нас есть точно, этого больше чем достаточно.

За окном прошелся Метт Пирси. Мне стало чуточку спокойнее: волк присматривает за мной. Села напротив ведьмы.

— Слушаю.

— Молодец! — похвалила Дамаскинская. — Итак, Люция, как ты уже поняла, меня интересует тот самый старинный фолиант. В прошлый раз ты сказала, что язык тебе не знаком. Я думаю, его не знает никто на Гебе, ведь в последний раз на нем говорили… на Земле.

— Что?

— Эта книга из Изначального мира.

— Но как?..

— Тебе это знать необязательно, — оборвала Верховная. — Меня интересует текст, точнее его перевод.

— Я не уверена, что смогу перевести.

Ведьма все еще улыбалась, но в доме стало на пару градусов холоднее. Я зябко передернула плечами. Дамаскинская четко проговорила:

— Люция, возможно, я неточно выразилась. Мне ОЧЕНЬ нужно знать, что написано в этой книге!

— Если это язык магической Земли, боюсь, вам…

И мне снова не дали договорить.

— Свобода от волка.

— Что?

— Если ты сможешь перевести эту книгу, я сделаю так, что Стах Карнеро оставит тебя в покое.

С сомнением уставилась на ведьму:

— Он найдет меня.

— Ты не поняла. Я сделаю так, что волк не будет тебя искать. Ты станешь для него безликим существом.

— Как?

— У меня свои секреты.

— А отступники? — напомнила я.

Ведьма сцепила пальцы в замок.

— Знаю. Поэтому предлагаю тебе переселиться в Тесорию.

Я на несколько минут потеряла дар речи, а потом на моих губах сама собой появилась счастливая улыбка. Все-таки Лилея Дамаскинская не зря Верховная ведьма! Второй материк Гебы (по количеству населения, а не по размеру) — идеальное место для меня. В Тесории живут эльфы — народ, который в силу своей светлой природы чутко реагирует на Тьму, поэтому отступников там нет.

— Только один неприятный момент, — вклинилась в мои размышления Верховная. — Тебе придется попрощаться со своей нежитью. Рачетсам нет места в тех землях.

Улыбка сползла с моих губ. Тосанг и Реранг остались единственным напоминанием о прошлой жизни, о том, кем я родилась.

— Тебе не стоит тревожиться о них. Псы вернуться домой, в Грани. Там, где и должны быть призраки.

— Я должна подумать.

А Дамаскинская продолжала соблазнять:

— Подумай, Люция! Месяц, может, чуть больше — и ты сможешь начать новую жизнь, в которой не будет Черного волка, не будет боли, страха и дурных воспоминаний.

Слишком заманчиво! Нет ли здесь подвоха? Но…

— Я согласна.

…Когда Тира вернулась, ведьма уже ушла. Девушка устало опустилась на стул:

— Фу-у-у, все ноги сбила, пока нашла, — и она потрясла перед моим носом небольшой коробочкой. — Ты знаешь, сколько он стоит?! И что теперь делать?.. Может, завтра вернуть в магазин?

А я засмеялась и покачала головой:

— Нет, Тира! Ничего мы возвращать не будем! … Заваривай!

У меня был праздник! Я знала, что мне делать дальше! Я увидела свой путь! По телу пробежала сладкая дрожь предвкушения. Мысленно я уже стояла на палубе белого лайнера и уплывала далеко-далеко. Котс, да я даже не обернусь ни разу в сторону Паглаомы! В этот момент я не думала о том, что могу не справиться с заданием. Наизнанку вывернусь, но переведу этот фолиант!

Уже на следующий день я пошла в дом Лилеи Дамаскинской. В гостиной столкнулась с незнакомыми ведьмами. Они стояли большим кругом (я насчитала порядка десяти ворожей) и при моем появлении расступились так, чтобы мне пришлось пройти между ними. Я чувствовала, как меня ощупывают пристальными взглядами, подмечая все детали.

— Вас провести? — предложила одна.

— Благодарю, я знаю дорогу.

Улыбнулась и, словно по подиуму, прошла между ведьмами в кабинет Верховной.

Лилея уже ждала меня, бережно положила на стол древний фолиант, потом повернулась:

— Ты говорила, что язык похож на илани? Мы нашли несколько рукописей на этом наречии. Возможно, тебе они пригодятся.

Я посмотрела в указанном направлении и недоверчиво тряхнула головой. Торопливо подошла и развернула свиток. Посмотрела один, другой — и опешила, потому что передо мной лежало бесценное сокровище. В мире сохранилось всего около двух десятков подобных рукописей. Дамаскинская услышала мой восхищенный вздох и прищурилась:

— Не забывай про уговор, Люция. Постарайся не отвлекаться!

То ли совет, то ли угроза — понимай, как хочешь! И я осталась одна в кабинете, в окружении старинных книг и свитков.

…

— …Сколько дней Люция уже ходит туда?

— Вторую неделю, — Пирси тяжело вздохнул. — Альфа, я не могу ей запретить. Моя задача охранять. Вот и сижу под дверями ведьминского дома, пока волчица там.

— И сиди дальше! — велел Стах, потом чертыхнулся: — Что-то мне не нравится эта история!

Метт согласно кивнул. Его самого постоянно дергало от нехорошего предчувствия, когда речь заходила о той книге. Пирси бросил осторожный взгляд на оборотня.

— Люц мельком сказала, что стало получаться.

Карнеро уловил напряжение в голосе волка.

— Что не так?

— Первое время Люция выбегала от Верховной с горящими глазами. Было видно, что ей интересно. Она даже дома сидела с тетрадкой, все что-то чертила, сравнивала. А вчера Люц пришла домой и мыла руки… отбеливателем.

— Зачем?

Метт тряхнул головой:

— У меня ощущение, что волчица боится.

— Кого?

— Она боится того, что делает… боится этой книги.

Стах сквозь зубы выругался и сказал:

— Я прилечу завтра.

Стоял погожий теплый день. Один из тех, которые иногда бывают осенью, словно лето пришло попрощаться. Жители Лунгага, сняв куртки и плащи, с удовольствием гуляли по улицам и паркам или просто отдыхали в уютных двориках рядом со своими домами. Лишь дом Верховной был непривычно тих и мрачен… снаружи.

Дамаскинская была в ярости:

— …Полная бессмыслица!

Я стояла перед ведьмой, и меня трясло, как в лихорадке.

— Это то, что у меня получилось. Я предупреждала: языки только похожи! Вы сами подумайте! Ведь это разные миры! Разное время!.. Вы же не станете использовать некромантский рунический алфавит, чтобы прочитать эльфийские книги только потому, что и там, и там руны!..

Подхватила со стола исписанные листы бумаги, чтобы на примерах доказать Лилее свою правоту. Верховная резко махнула рукой — и бумага вспыхнула ярким огнем. Я вскрикнула, выбросив ее из рук. Но прежде, чем пламя коснулось ковра, ведьма щелкнула пальцами — и все исчезло. Я подняла глаза на Дамаскинскую, та отвернулась:

— Пошла вон!

Выбежала на улицу и почти сразу налетела на Карнеро. Оборотень насторожился:

— Что случилось?

— Пошли отсюда! Быстро! — запрыгнула в его автолет и крикнула водителю. — Галич, полетели! Полетели!!!

Стах сел рядом и кивнул бете. Едва автолет взмыл в воздух, альфа повернулся ко мне:

— Рассказывай!..

На миг мы замерли, услышав странный звон, а потом автолет тряхнула воздушная волна. Галич выровнял транспорт и прибавил скорость, чтобы быстрее покинуть город.

— Дамаскинская магией вышибла стекла в собственном доме, — хмыкнул Карнеро, наблюдая за происходящим через окно. А я боялась оборачиваться. Перехватила пристальный взгляд волка и призналась:

— Я не справилась с работой.

Карнеро долго смотрел на меня, потом сказал:

— Ты все это время держишь мощный ментальный щит, чтобы никто не увидел твои мысли… Люц, что было в той книге?

Сглотнув, уставилась в окно.

— Я бы многое отдала, чтобы забыть об этом.

Наверное, что-то просочилось через менталку, потому что оборотень чертыхнулся и недоверчиво спросил:

— Ты обманула ведьму?

— Когда я поняла, что за текст передо мной…

— А что за текст?

— Если я скажу, что книга написана на драконьей коже, тебе станет понятнее?

Галич присвистнул, а Карнеро не сдержался:

— Твою мать!

Драконы в нашем мире считались неприкосновенными. Да и встретить их за пределами Тесории было довольно трудно: они жили в своем государстве в высоких, неприступных горах… Но дело не только в этом. Альфа ругался не просто так, он знал, что такие книги удерживают Темную магию.

— Я держала щит, чтобы скрыть правду, и лгала ведьме. Она поверила: врать я умею, ты знаешь.

И Карнеро впервые промолчал по этому поводу, задумчиво глядя на меня.

— То есть ты прочитала и перевела книгу?

Только кивнула в ответ:

— Это самая жуткая и непостижимая моим умом вещь. Не знаю, как эта книга попала Дамаскинской… Как вообще попала в наш мир! Но это не стоит даже Тесории.

— Не понял!

Я настолько была потрясена последними событиями, что выложила Карнеро правду:

— За перевод Лилея обещала мне свободу от тебя и убежище от отступников в Тесории.

— Что-о-о?!!

Карнеро ругался, как пещерный тролль. А Галич, глядя на меня в зеркало дальнего вида, заметил:

— Разумно.

Оборотни улетели поздно вечером, когда со стороны города перестали долетать отголоски ведьминской ворожбы: разгневанная Лилея долго не могла успокоиться. Лишь на закате к нам пришла Виорелия и сообщила, что можно расслабиться: Верховная ведьма покинула Лунгаг.

Честно, я была рада этому.

Глава 5

В рюене (октябрь — Прим. авт.) мы полетели в Паг-Авит на турнир по драйдхетчу. Карнеро даже не пришлось уговаривать меня. Я ждала этого события с большим нетерпением, потому что там мы должны были встретиться с Иреной и Сакитом Халаси.

Драйдхетч — игра, придуманная магами и для магов. Но неожиданно она оказалась популярной и среди немагических народов и рас. Пусть в нее не могли играть все, но болеть за любимую команду отсутствие магии не мешало. Играли две команды по шесть человек: пять стихийников и один универсал. Суть состояла в том, чтобы перенести магическую сферу через все поле в зачетную зону соперника. А соперники, соответственно, всячески этому препятствовали. Сфера создавалась разная, для этого и требовался универсал. Это мог быть огненный шар, водяной, металлический или земляной, в зависимости от стратегии, выбранной командой. Например, если игрок-огневик налетал на водника, тот без проблем гасил огненный шар — очко соперникам. И так до тех пор, пока одна из команд не наберет 17 очков.

Сегодня играла сборная королевства Кхит-э-ленге против команды Ласанги. Игроки уже вышли на поле, и болельщики криками приветствовали своих кумиров. Громче всех орали гоблины, прилетевшие поддержать кхитлцев. Не отставали от них и ведьмаки, болеющие за ласангцев. На секунду мне показалось, что я заметила в толпе своих друзей.

— Это не Халаси, — альфа схватил меня за руку. — Вы увидитесь после игры. Сиди спокойно.

Наверное, кому-то покажется странным, что Карнеро, зная об угрозе, привел меня на турнир. Но здесь была очень надежная система безопасности, во-вторых, кругом крутились Серые волки, а этих ищеек так легко не проведешь. Ну, и третьим моментом были рачетсы, которые следили за происходящим с "другой" стороны. Мы сидели на вип-трибуне вместе с Яном Грисом и его бетами. Честно говоря, я была не самым хорошим болельщиком, к спорту относилась равнодушно, в отличие от того же Стаха. Он комментировал каждый шаг игроков, успел поспорить с Галичем и поогрызаться с Грисом, когда кхитлцы упустили первое очко. Серый альфа посмеялся и сел рядом со мной:

— Рад видеть тебя, горошинка. Как дела?

— Привет, — улыбнулась волку. — Я уже гамма.

— Знаю.

Осторожно поинтересовалась:

— Помнишь, ты говорил, что я могу поменять стаю, если захочу?

Грис быстро глянул на Карнеро, поглощенного игрой, и ответил:

— Помню, но тебе сейчас лучше оставаться у ведьм.

— Да? — усмехнулась я, решив, что Серый передумал, чтобы не ссориться с другом.

Ян нахмурился и пояснил:

— Живя у ведьм, ты можешь хотя бы выйти из дома и погулять по улице. Понимаешь? Если ты прилетишь в Маоту, то мне придется, как Стаху, поселить тебя в доме и не выпускать.

— Почему?

— Представь, что ты сокровище.

Не сдержалась от улыбки: приятное сравнение! Серый продолжил:

— …Откуда тебя легче украсть: изювелирной лавки или из хранилища банка?

— Глупый вопрос.

— Отнюдь. Находясь у Стаха Карнеро, ты — в хранилище. Только дурак или самоубийца сунется в Денту — сердце Черных волков. Кхитл-э-ленге сейчас самое безопасное место от отступников, именно благодаря оборотням. Во-первых, вернулись многие свободные волки, признав Стаха альфой. Во-вторых, Эмерик Галич на востоке охраняет границы. А Галич… — Ян состроил выразительную гримасу. — Это Галич! Стонут все: и маги, и обычные люди, и контрабандисты. Только кхитлский король радуется, как дитя: казна пополняется за счет конфиската, в страну потянулись инвесторы.

— Но меня нет в Денте!

— А кто об этом знает? Стах и беты? — Грис посмотрел прямо в глаза. — Отступники рыщут вокруг Денты, думая, что ты там. Логово Карнеро охраняют больше десятка волков, такого на моей памяти еще не было.

— Да зачем я им?!

— Потому что за тобой другие некры стали выходить из Ордена Тьмы, — волк заметил мою улыбку и тихо рявкнул: — Не радуйся: все они мертвы. Тьма своего не отпускает.

… После игры я, наконец, смогла увидеться с Халаси. Карнеро предусмотрительно забрал Тиру и Эмерика и ушел в бар. А я встречала друзей в пансионном номере. Затискала Ирену в объятиях, неосознанно принюхиваясь к подруге.

— Выглядишь ты лучше, — заметил Сакит.

— Я теперь гамма. Фироне, — похвалилась своим новым рангом.

Маги переглянулись. Наверное, им не понять разницу между омегой и гаммой, между рабом и свободным человеком. А я до сих пор ликовала, часто становилась перед зеркалом и повторяла: "Я — гамма!" Сакит и Ирена многого не знали о моей жизни в доме Стаха Карнеро, возможно, догадывались о чем-то, но догадки… они всегда допускают крохотную надежду, что плохое только показалось, померещилось, что на самом деле все в порядке. Если бы я призналась им… наверное, не стоит. Пусть весь ужас останется там, в той холодной зиме. Улыбнулась притихшим некромантам:

— Рассказывайте, что нового?

…Все, что они говорили мне: новости из дворцовой жизни, открытия в некромантии — то, что когда-то составляло смысл моей жизни, я слушала с вежливым интересом на лице, но мне было скучно. Я с большей охотой беседовала с Пенкой о событиях в Денте. Предвечная Тьма! Я стала волчицей, не только обретением второй ипостаси, но и измененным сознанием! Я стала другой! Не сдержавшись, прижалась к Ирене и положила голову ей на плечо. Сакит замолчал, встревоженно глядя на меня:

— Люц?

— Не обращай внимания.

Девушка погладила меня по голове, а я вновь принюхалась. Некромантка засмеялась:

— Ты чего?

— Какой-то запах странный, не пойму, в чем дело.

Ирена улыбнулась. И было что-то такое в этой улыбке — величественное, вечное — то, что превыше всей земной суеты. Она коснулась своего живота:

— Я жду ребенка.

— Мы ждем, — поправил Сакит.

Обняла подругу, не в силах сдержать слез:

— Поздравляю! — потом спохватилась и посмотрела на нее: — И ты, беременная, потащилась в такую даль?! Сакит, как ты позволил?

Супруги засмеялись:

— Вот сейчас узнаю прежнюю Люцийку: начала хлопотать, — мужчина присел рядом. — Не волнуйся. Ирена хорошо переносит беременность, и срок еще маленький. Мы консультировались с лекарем. Он позволил этот переход.

— Когда родится малыш?

— В тревене.

Поцеловала Ирену:

— Береги себя.

А та надулась:

— Не начинай хоть ты! Я думала: здесь отдохну от всеобщего внимания. Дома шага нельзя ступить спокойно!

Мы с Сакитом лишь посмеялись, наблюдая за насупившейся молодой женщиной. А вскоре разошлись по своим номерам. Я переживала за Ирену: и чемпионат с таким накалом эмоций, и большое количество представителей разных рас не могли не утомить беременную женщину. Ей требовался отдых.

Я лежала на диване и переосмысливала встречу с друзьями, когда вбежала заплаканная Тира. Торопливо села, вглядываясь в бледное личико:

— Что случилось? Кто тебя обидел? Эмерик? Стах?

Девушка присела на кресло:

— Мы гуляли с Эмериком. Он молчал-молчал, а потом поцеловал, я ответила. А он позвал меня в свой номер. Я отказала.

Это не волки, это двое слепых волчат!

— Он же нравится тебе?!

— Не хотела, чтобы он думал, что все будет как раньше. Я ведь теперь гамма.

В этот момент к нам, постучав, вошел Карнеро, увидел Тиру и застыл в недоумении. Судя по подносу в руках, оборотень, спровадив бету с волчицей, намеривался устроить со мной чаепитие.

Альфа, как так и надо, прошел в комнату и стал разливать чай по чашкам.

— Причина потопа?

Девушка всхлипнула. Оборотень протянул мне фарфоровую чашечку, не сводя глаз с волчицы. Пришлось взять. Стах уже подавал вторую чашку Тире:

— Продинамила Галича?

Та кивнула. Карнеро взял свой чай и удобно устроился в соседнем кресле:

— Ну и идиетка! — заметив наши возмущенные взгляды, пояснил: — Он предложение тебе собирался сделать.

— Какое?

— Простое, с восклицательным знаком в конце! — не выдержал мужчина. — Эмерик хочет сделать тебя своей парой, говорил со мной накануне: позволю ли я забрать тебя у Люц.

Тира разрыдалась, понимая, что наделала своим отказом. Я едва успела забрать у нее этот проклятый чай, который никому в горло не лез.

Стах со вздохом отставил свою чашку:

— Много наговорила?

Девушка закрыла лицо руками и мотнула головой. Я с тревогой посмотрела на альфу. Тот пожал плечами:

— Ну, побегает месяц — другой по границе, выплеснет злость на некров да обратно прибежит.

— Сколько? — Тира подняла на него испуганный взгляд.

Я тоже уставилась на Стаха:

— А может, ты поговоришь с ним?

— Люц, поверь, лучше не лезть в чужие сердечные дела, — волк вновь потянулся за чашкой. — Так Эмерик побесится месяц и остынет. А если узнает, что кто-то в курсе, как его отшили, словно переярка, будет злиться два.

— Но ты же можешь как-то осторожненько намекнуть: то-се?..

Оборотень ухмыльнулся:

— Возможно. Что за это я получу?

— Что? — я вскочила. — Ты бессовестный! Это подлый шантаж!

— Ну, разве что чуточку, — не стал спорить Стах.

Посмотрела на сгорбленную волчицу на соседнем кресле, потом на довольную рожу альфы:

— И что ты хочешь?

— Свидание.

Наверное, что-то проскользнуло на моем лице, потому что Карнеро тут же перестал ухмыляться. Смотрел спокойно и говорил так же.

— Люц, простое свидание. Ужин в ресторане — и я отведу тебя домой. Все!

Тира не смотрела на меня, но я видела, как она замерла, ожидая моего ответа. Вот котс! Самый дохлый и вонючий котс! Скрипнула зубами:

— Хорошо.

…

Ужин был на третий день после возвращения из Паг-Авита в одном из ресторанов Лунгага. Я оделась быстро, закрутила волосы в узел, заколола шпильками и замерла у окна под любопытным взглядом Тиры. Она порывалась пару раз что-то сказать, но в последний момент умолкала. Наверное, мой выбор наряда показался ей неудачным. Темно-синее платье-футляр с мелким принтом действительно выглядело простовато для свидания, но так и я не собиралась производить впечатление. Я всего лишь выполняла свою часть сделки.

Карнеро прилетел за мной точно по времени, распахнул двери автолета:

— Прошу.

Я оперлась на протянутую руку, неуютно ежась под взглядом оборотня. Он кивнул на мои волосы:

— Я рад, что твои кудряшки вернулись.

— Мастер посоветовал сделать перерыв.

— Тебе так лучше, не мучай больше волосы, — Стах помог мне сесть в салон, шепнув: — Ты красивая.

Кивком поблагодарила за этот стандартный комплимент, хотя в памяти всплыло, как меня когда-то "опустили", сравнивая с Анетточкой. И опять сработала проклятая менталка!

— Ты забываешь, что в Анетте очень многое было твоим, — альфа улыбнулся. — Вспоминая осень, я уже представляю тебя, а не ее.

— Зачем вспоминать? — не выдержала я.

— Но ты же вспоминаешь?

— Я — другое дело.

— Это наше общее дело, Люц.

Отвернулась к окну, обрывая спор. Начало вечера мне решительно не понравилось.

Карнеро выбрал дорогое заведение, попасть в которое было не так просто, но только не для альфы оборотней. При нашем появлении гости ресторана — ведьмаки и ведьмы — умолкали, чувствуя силу Черного волка. Я видела, как они отводят глаза, встретившись с ним взглядом. Альфа стаи не каждой ведьме по зубам. Карнеро усадил меня за столик и сделал заказ. Мы тихо переговаривались на отвлеченные темы — пустой, бессмысленный разговор ни о чем. Я оценила попытки волка не портить мне вечер выяснением отношений.

Но отношения выясняли другие. Замерла, прислушиваясь к звукам из зала:

— Что случилось?

Мужчина тихо засмеялся:

— Видно, здорово накосячил ведьмачок!

Я уже сама поняла, что попала на публичное примирение возлюбленных. Ведьма — миловидная девушка с длинными волнистыми волосами — сидела на втором этаже с компанией, а несчастный возлюбленный стоял внизу и признавался в любви.

— …Арсения, твой образ я храню в своем сердце. Каждый взгляд твоих карих глаз, каждое слово, которое произнесли твои губки! Ты целиком заполнила мою душу, и я уже не могу без тебя. Я люблю тебя, солнышко! Будь моей женой!

И под аплодисменты он достал маленькую коробочку с колечком. Возлюбленная молчала, но глаза блестели от слез. Парень хотел подняться к ведьме, но его не пустили друзья девушки. Ведьмак стал ворожить, пытаясь взлететь, а ему упорно мешали. Тогда он вскочил на стул, стараясь дотянуться до своей избранницы. Проклятие, я переживала за эту пару, как за старых знакомых! Видя, что у мужчины ничего не получается, дернула волка:

— Стах, помоги ему!

Оборотень фыркнул, но поднялся:

— Милая, да ты из меня веревки вьешь!

К моему удивлению, одновременно с Карнеро из-за своего столика поднялся ведьмак средних лет. Вдвоем они подхватили паренька и подсадили на площадку на втором этаже. Ведьмочка, вытирая слезы, присела, подцепила колечко и поцеловала незадачливого возлюбленного. А клиенты ресторана, получив бесплатное шоу и такой всплеск эмоций, заохали-заахали и восторженно зааплодировали.

— Спасибо, — я поблагодарила Карнеро, когда он вернулся за столик.

Оборотень кивнул, поднимая бокал:

— Давай выпьем за любовь! Иногда она сильнее магии.

Я согласно кивнула:

— И боязливым дарит смелость, и горделивым — смирение.

Не сговариваясь, посмотрели на пару, покидающую ресторан.

— Это их якорь, — я поставила бокал. — Когда в жизни наступят тяжелые времена, она вспомнит, что он сделал ради нее. А он — на что смог решиться, чтобы быть рядом. Вспомнят — и не сделают тот самый шаг, который может стать последним.

Волк допил вино, глядя на меня, но ничего не сказал.

После ужина мы вышли на улицу и домой пошли пешком. Вечер был удивительно теплый для рюена. Я улыбнулась, подставив лицо легкому ветру. И вдруг услышала:

— О чем ты думаешь?

— Об этой паре, — посмотрела на оборотня. — Они такой ажиотаж вызвали. Я еще всю ночь вспоминать буду и Тире расскажу… Это так мило и трогательно! Ты не считаешь?

— Почему же! Девушкам нравятся такие показательные признания, когда при всех заявляют о своих чувствах и намерениях.

Ведьмы словно ждали нас: выглядывали из окон, дверей. Смотрели не на меня, на альфу. А тот шел уверенно, словно находился в родном волчьем поселке, а не в обители ведьм. Чувствовалась поступь победителя, того, кто привык быть первым, всегда получать свое… Я попробовала представить Карнеро, прилюдно признающимся мне в любви, как тот ведьмак, и не получилось. Я могла представить что угодно, но только не это. Потому что я никогда не поверю, что он умеет любить! Не после того, что видела, что испытала на своей шкуре!.. И, знаете, такое облегчение наступило! Словно с плеч сняли каменную плиту.

— …А если я скажу тебе это? Если я скажу, что люблю тебя?

Менталка, будь она не ладна!

Впереди подмигнули огни дома, где меня ждала добрая Тира и рачетсы, улегшиеся у горящего камина, не потому что любили тепло, а потому, что так делали живые псы. Иллюзия жизни, иллюзия своего дома… Хватит! Я остановилась и посмотрела на оборотня.

— Стах, я хочу уйти. Ничего не получится. И все это — затянувшаяся агония. Давай признаемся, наконец, что прошедшая зима стала пропастью между нами. И не просто пропастью… Я в эту пропасть с твоей помощью свалилась, и выбираться мне долго. Не жди. Живи дальше.

— Я не хочу без тебя.

— А я не хочу с тобой.

— Люц, я знаю, что зимой причинил тебе боль — и физическую, и моральную. Но дай нам шанс!

— Нам? — переспросила я и покачала головой. — Я не представляю нашего общего будущего. Когда я думаю о нас, вижу только то, что было.

— А какое будущее ты хочешь?

— То, что предлагала Лилея: уплыть в Тесорию и попробовать там начать новую жизнь.

— И даже отомстить не хочешь? — спросил волк с каким-то горьким отчаянием в голосе.

Я улыбнулась, наблюдая за его попытками меня удержать:

— А ты бы хотел, чтобы я устроила великую месть с драками, игнором и наемными убийцами?

Он прищурился:

— Нет, но я бы понял это.

— Знаешь, чем плоха месть? Ты постоянно думаешь о том, кому хочешь отомстить. Вот ты, например, хотел найти Анетту Метси и отомстить ей. И сам не заметил, как влюбился в ту, кого ненавидел. Я так не хочу.

— Люция, все не так! Вспомни осень. Разве нам было плохо?

— Нет, отчего же! Было хорошо. Было так хорошо, что ты на радостях предложил меня Яну Грису, — усмехнулась, заметив его удивленный взгляд. — Я слышала ваш разговор.

— Тогда ты играла блондинистую дуру. Хорошо играла, я поверил! Случись этот разговор позже, мой ответ Грису был бы другим.

— Я так и поняла, когда весной шла за Яном в его спальню.

— Да я знал, что он меня проверяет: от него не несло желанием. Решил посмотреть, до какой черты он дойдет. Но едва вышел из дома, в голову полезли разные мысли: что Грис все-таки мужчина, а я сам дал "добро"… Стоял под дверями, как идиет! А как услышал это "хочу тебя раком" — все!.. Опомнился только в спальне, ты по стенке ползешь к выходу, а Грис довольно ухмыляется.

Я тряхнула головой:

— Это уже неважно.

— Важно! Я знаю, что обидел тебя!..

— Обидел?! Ты разрушил мою жизнь… хотя нет. Свою жизнь я разрушила сама, да? Ведь я "ведомая", бесхарактерная некромантка, слабая личность.

— Причем тут это?! — закричал Карнеро, взмахивая руками.

Вот и выдохся волчок. Терпение у него всегда было в дефиците.

— Стах, я уверена, пройдет время — и ты все забудешь. Найдешь себе новую подружку, ту же саму Бри. Думаю, она с радостью вернется в твой дом.

Как же противно он улыбается!

— Все-таки тебя задело, когда я спал с другими! — оборотень схватил меня за плечи. — Да, спал!!! Чтобы отучить себя от тебя, от твоего тела, от твоего запаха. Но не получилось! После твоей течки понял, что не хочу других. Вообще!.. Мне нужна только ты! И я сейчас не секс имею в виду! Я не могу находиться в собственном доме, потому что там почти исчез твой запах!..

Вырвалась из его рук.

— Стах, хватит, прошу тебя! Я из последних сил цепляюсь за свою гребаную, никчемную жизнь!

— Да почему "никчемную"?! Есть много людей и нелюдей, которым не все равно, где ты и что с тобой.

— Мне нет здесь места! Маги не забудут, кем я стала, а волки не забудут, кем я была. И чтобы я ни сделала, этого не изменить! Ты можешь приказать своей стае не трогать меня и держать рты закрытыми, но ты не можешь приказать им уважать меня и считать своей!

— Дай им время…

Не стала больше слушать. Перебила, сорвавшись на отчаянный крик:

— Я всего лишь хочу получить от жизни свой кусочек счастья! Неужели я этого не заслужила?!

И волк отступил, не ожидая такой вспышки. А я быстрым шагом направилась к дому. Слез не было. Была глухая безысходность и беспросветная тоска!

У калитки Стах становил меня:

— Я понимаю, Люция… Что ж, мне ли уговаривать тебя?!

— Ты отпустишь меня? — с безумной надеждой спросила я.

— Да.

Затаила дыхание:

— Дай слово, что не будешь удерживать меня, что позволишь уйти из стаи!

— Обещаю. Ты свободна.

Дернулась словно от боли, а потом почувствовала необычайную легкость. Оборотень пояснил:

— Я больше не твой альфа. Отныне ты — нтле лебисто.

Ночь вдруг раскрасилась яркими красками, зазвучала звуками. Я не сдержалась и засмеялась, запрокинув голову к небу. Вошла в калитку и благодарно посмотрела на волка:

— Спасибо!

Карнеро с непривычно застывшим, словно чужим лицом удержал меня за руку:

— Ты всегда можешь вернуться. Я буду ждать.

А я забрала руку, пряча ее за спину, покачала головой и… расхохоталась:

— Не-е-т!!! Ни за что!!! … — торжествующе сказала. — Ты говорил о мести? А это и будет моя самая лучшая месть тебе: если я уплыву отсюда далеко-далеко, встречу нормального волка и забуду тебя.

Я ликовала от мелькнувшей боли в медовых глазах.

— … Я буду обнимать другого и называть его своим любимым. И ОН станет отцом моего ребенка, не ты!

Лицо оборотня стало серым.

— …Это только в молодости думаешь, что самое страшное — ненависть. На самом деле самое страшное — это равнодушие. Я забуду тебя и твою стаю. И я буду жить! По-настоящему, понимаешь? Жить — это когда радуешься каждому дню, когда дышишь с охотой, когда каждое утро встречаешь с улыбкой…

Волк не дослушал, развернулся и ушел в теплую ночь, пахнущую опавшими листьями.

Вот и все.

Глава 6

Весь следующий день мы с Тирой собирали вещи, но путь наш лежал в разные стороны. Завтра утром я отправлюсь в Леборо — приморский город Кхитл-э-ленге и оттуда уплыву в Тесорию. А волчица вернется в Денту. Надеюсь, у них с Эмериком Галичем все получится. Сердце неприятно заныло при мысли о Денте, о поместье и его хозяине. Корила себя за последние слова, могла бы и промолчать, хотя бы за то, что альфа отпустил меня. Мимо прошмыгнула волчица с небольшим пакетом в руках и робко улыбнулась. Мы собирались молча, украдкой обмениваясь задумчивыми взглядами. Тира не разубеждала меня, не просила вернуться, только опустила голову и кивнула, признавая мое решение. Ближе к вечеру она вышла во двор, стала выдергивать осенние сорняки, выглянувшие среди астр, на мой недоуменный взгляд пояснила:

— Работа помогает отвлечься, не думать о грустном.

И быстро опустила подозрительно блестящие глаза. Я постояла минуту, потом сходила за перчатками и присела рядом с оборотницей.

Вечером прилетел Эмерик Галич. Он долго смотрел на волчицу, потом улыбнулся и притянул к себе:

— Садись в автолет. Вещи я погружу сам.

Я сокрушенно покачала головой:

"А цветы? А сказать, как сильно скучал?"

"Без тебя разберемся!"

Да, Тире с ним придется нелегко.

Волчица обняла меня:

— Спасибо за все!

Я легонько сжала ее хрупкие плечи:

— И тебе спасибо!..

Мы остались с бетой одни. Галич подождал, пока Тира выйдет, подошел ко мне и протянул конверт:

— Здесь новые документы на имя Грейс Адерли и билет на корабль. Это последний рейс в этом году. Судоходный сезон закрывается. В Тесории поселишься в Руусгаре или в Куму: там живут Серые и Черные волки. Выбирай сама, с кем быть. Метт Пирси доставит тебя на пристань. Удачи, Люция.

Я опешила. После того, КАК мы расстались с Карнеро, не ожидала от него такого широкого жеста.

— Спасибо, Эмерик. И передай Стаху…

— Ему это не нужно, — отрезал бета. — Прощай!

Я стояла на крыльце дома и смотрела вслед удаляющемуся автолету, не в силах избавиться от тоски. Когда его огни исчезли на перекрестке, открыла конверт. Отрешенно разглядывала новую асобу, билет на лайнер. Люкс-класс, кто бы сомневался! Итак, послезавтра на рассвете я навсегда покину Паглаому.

А сейчас мне предстояло еще одно нелегкое дело. Я вошла в гостиную, положила бумаги на столик. У камина уже развалились мои рачетсы. Они всегда приходили по вечерам, когда за окном сгущались сумерки. Присела рядом:

— Тира улетела с Эмериком.

Псы визгнули, понимающе мотнув мордами.

— Я буду скучать по ней.

Еще один согласный кивок, словно призраки понимали мою тоску или признавались, что тоже будут скучать по маленькой оборотнице.

А я не могла решиться сказать самое главное, все тянула.

— Тире будет хорошо в Денте. Она уже начала меняться, стала гаммой по-настоящему. Теперь у нее будет свой дом, семья, муж… Каждому нужен дом, правда? Свой собственный…

Перехватила внимательный взгляд Тосанг.

— Я тоже ухожу.

Все! Я сказала это!

Медленно выдохнула и открыла глаза. Рачетсы, вскинув морды, ждали.

— …Волк отпустил меня, но меня ищут отступники…

Псы смотрели умными глазами, понимая каждое слово.

— … И они найдут. Есть только одно место, где я смогу спокойно жить, — Тесория.

Реранг подползла, ткнувшись мордой в мои ладони. И я заторопилась:

— …Послезавтра я покину Паглаому… навсегда.

Ну, догадайтесь же!

Но рачетсы по-прежнему сидели передо мной, не сводя преданных глаз.

— Я буду жить в Тесории… вместе с эльфами… Говорят, там очень красиво. Золотые пески и горы, где живут драконы.

Реранг вдруг тоскливо визгнула, а Тосанг встала. Я виновато посмотрела на них и кивнула.

— … Но вам нельзя туда: эльфы не любят нежить и уничтожат вас.

Закрыла глаза, чувствуя, как падают на ладони слезы.

— … Завтра вечером я улетаю в Леборо, а там сяду на корабль — и все. Вы должны… — оборвала себя. — Я прошу вас вернуться в Грани, домой… Сегодня наши пути расходятся.

Псы неуверенно переступили лапами и сели, словно обдумывая услышанное. Гладила их спины и молчала. Готовясь к этому разговору, я думала, что скажу рачетсам, как ценю их, как много они сделали для меня, что я их никогда не забуду. А время пришло — и все заготовленные фразы показались нелепыми и искусственными. Я не могла ничего не сказать: голос постоянно срывался. Легла на ковер, похлопала рядом:

— У нас еще есть этот вечер и эта ночь… Идите ко мне! … А то все-таки не удержусь и дерну за хвост! Давно мечтаю это сделать!

Засмеялась, глотая слезы, когда Реранг прыгнула сверху. Мы дурачились, как дети. А Тосанг сидела рядом, снисходительно поглядывая на нас. Наигравшись, лежали, уставившись на огонь в камине. Я сама подсела к Тосанг и обняла: знала, что она сама никогда не подойдет. Рачетс вздохнул и лизнул мои руки.

За окном была глубокая ночь, когда призраки встали и замерли передо мной. Они уходили. Я обняла сначала одного, потом второго, через силу улыбнулась:

— Увидимся в Гранях и, надеюсь, не скоро.

Смотрела, как растворяются в черной дымке собачьи силуэты.

Вот теперь я действительно одна. Волчица-одиночка. Села перед камином, глядя на огонь. Наконец, можно поплакать: никто не увидит и не услышит.

Проснулась от звонка в дверь. На пороге стоял Метт Пирси:

— Что-то ты сегодня спишь долго! Пойдем!

— Куда?

— Я приглашаю на завтрак.

— Я говорил, что не люблю готовить, а не не умею.

— Ах ты, хитрец!.. — я окинула взглядом стол. — Ого!

Умений Пирси хватило на блинчики. Ни ягод, ни варенья не было, но и со сметаной было довольно вкусно. Ели молча. Я пыталась завязать беседу, начав с замечания о погоде. Метт исподлобья посмотрел на меня и буркнул:

— Оставь это. Нечего со мной расшаркиваться, чай не лорд саноский!

Лишь в конце, когда допивали сладкий чай, Пирси сказал:

— Вылетим часов в семь. До полуночи доберемся до Леборо. Там переночуем, а утром я посажу тебя на корабль.

— Спасибо!

— Это моя работа!

Фыркнула:

— Да ладно! Я уже не член стаи. Мог вчера домой вернуться.

— Ага, а тебя за эти сутки ведьмы на ленточки растащили бы.

Засмеялись, но смех как-то быстро оборвался.

Как же тяжело жечь мосты!

Это был самый обычный день, такой же, как те, которые я провела здесь за последние три месяца. По улицам суетливо пробегали ведьмы, здороваясь с нами, пролетели на лебоках (аналог скейтов, только на магической подушке — Прим. авт.) подростки. Пирси сидел на ступеньках моего дома, а я сгребала опавшие за ночь листья. Метод Тиры по избавлению от грустных мыслей оказался весьма действенным. После обеда Метт ушел к себе собирать вещи. На мое замечание, что он не успеет, оборотень закатил глаза:

— Это у тебя барахла на три чемодана, а у меня — одна сумка.

Я хмыкнула и продолжила собирать листья. Работа успокаивала. Наконец, собрав все в большой пакет, вынесла на задний двор. Не успев сделать и трех шагов, замерла от стойкого ощущения магии. Как оборотень, я ее хорошо чувствовала. Первым делом подумала на ведьм, но что-то было не так. Не та магия!.. Проклятье!!!

— Ме-е-етт! — заорала я, зная, что оборотень услышит.

Некроманты появились из воздуха, сбрасывая заклинание невидимости. Я перекинулась в волчицу и, обезумев от страха, бросилась на ближайшего ко мне. Незнакомец громко закричал от боли. Через забор перелетела черная тень, набрасываясь на другого мага, вскинувшего руки. Пирси! По округе прокатился утробный звериный рык. На шум начали сбегаться ведьмы. Полетели заклятия, проклятия, слышался хохот, ругань. Волк, отбившись от мага, быстро глянул на меня, но не успел ничего сказать: на него налетели сразу трое. Котс! Не успею к нему!..

— Stliba!

Я услышала заклинание и обернулась. Ведьмак — высокий светловолосый мужчина — взмахнул руками, отбрасывая некров от оборотня, и торопливо присел рядом с волком. Бросилась к ним.

— Живой! — успокоил мужчина.

Я и сама видела, что Метт, несмотря на залитую кровью морду, дышит. Рядом кто-то закричал:

— Петька Тагашев здесь! Ну, все! Пошинкуем магов на капусту!

Посмотрела на ведьмака перед собой. Тот криво усмехнулся и подмигнул черным глазом.

— Многовато некров пришло по твою душу. Беги-ка ты в город, туда они точно не сунутся!

Я неуверенно замерла, увидев пятерых магов. Тагашев поднялся с колен и улыбнулся им, как самым дорогим гостям. Воздух завибрировал от магии. Ведьмак на миг обернулся ко мне и кивнул в сторону изгороди. Я вскочила, перемахнула через кусты и помчалась прочь. Скорее почувствовала, чем увидела впереди мага. Успела спрятаться в каком-то дворе. Некромант пробежал мимо на шум потасовки. Я выждала и понеслась дальше, периодически оглядываясь назад. А потом поняла, что сбилась и вместо города выбежала на пустырь.

И почти в тот же момент услышала, что за мной гонятся. Я бросилась вперед. Знала, впереди тот самый забор. Перепрыгну!

— Гаси ее! Уйдет! — услышала крик за спиной.

Я прыгнула… и взвыла от дикой, обжигающей боли в спине. Позвоночник словно разбился и рассыпался на мелкие осколки, а от их звона заложило уши. Тело онемело, перестало слушаться, и я, зажмурившись, врезалась в забор. Короткая вспышка тупой боли, прокатившейся по всему телу — и я провалилась во тьму, без звуков, без боли, без магии.

Очнулась от холода и торопливо огляделась. Я лежала на каменном алтаре уже в человеческой ипостаси, голая, распятая. Болели руки и ноги, а остальное тело не чувствовала, скорее всего из-за проклятия, попавшего в меня. Потом различила неподалеку две фигуры в черном.

— Кто вы? Что вам надо?

— Сколько ни ловишь их — всегда одно и то же!

Вздрогнула от голоса, насмешливого и знакомого. Где я его слышала? Некроманты отошли, и я смогла лучше оглядеться. Высокие, темные своды, явно не рукотворные. Пещеры? Горы Байани? Было сыро и холодно, где-то мерно капала вода. Но дрожала не от этого, меня трясло от ужаса и страха. Я догадывалась о своей участи: слишком долго была рядом с отцом, чтобы знать, в чем выгода оборотней. Меня обескровят: ритуальным ножом перережут вены и сцедят кровь, как на бойне. Рядом замерла фигура в черном балахоне. Лица я не видела: оно было под капюшоном. Блеснул изогнутый клинок — серп Черноматери. Я всхлипнула, понимая, что не ошиблась в своих догадках, и стала готовиться к смерти. Спасения ждать не откуда, разве что ведьмы сообщат оборотням. Хотя какой смысл Карнеро помогать мне? Я же прогнала его, еще и высмеяла на прощание.

— Как тебе? Удобно?

Взглянула на отступника:

— Не очень.

Зубы стучали так, что я прикусила себе язык. Некромант бесцеремонно взял меня за подбородок, покрутил, разглядывая, словно лошадь на рынке.

— Как же долго мы тебя ждали, Люция Кхана! Без малого год. Когда увидели на видео с ведьмами в ресторане, не поверили глазам. Мы столько времени тебя искали!.. Сколько наших братьев и сестер ушли в Грани, пытаясь достать тебя в логове зверя. Но сегодня справедливость восторжествует! Обещанное Тьме — к Тьме вернется!

— Время!

Вокруг камня стали собираться маги, образуя круг. Я старалась быть сильной, достойной фамилии Кхан, но так хотелось разрыдаться в голос. Неужели я все это заслужила?! За хороший поступок я мучаюсь целый год, сначала у оборотней, а теперь меня добьют отступники. Заречешься делать добро! Хотя я, скорее всего, уже вообще больше ничего не сделаю. Возле меня замер маг с ритуальным ножом. Я почувствовала обжигающее прикосновение холодного металла.

— Остановитесь! — скомандовал женский голос. — Серп нам сегодня не понадобится.

Некроманты расступились, и я увидела ту самую отступницу и … Стаха Карнеро. Мужчина с ножом что-то недовольно пробормотал и торопливо направился в их сторону. Они долго шептались о чем-то. Я смотрела на волка, но не могла поймать его взгляд. Оборотень повернулся ко мне боком, и я видела только его профиль. Наконец, отступник вернулся ко мне и одним взмахом снял путы. Затаив дыхание, наблюдала, как он отходит к остальным магам. Я долго пролежала на холодном, твердом камне, поэтому встала с трудом, на подкашивающихся ногах неуверенно подошла к альфе и постоянно оглядывалась на переговаривающихся некромантов. Стах снял пиджак, набросил на меня:

"Все будет хорошо, малыш!"

"Да?"

Он кивнул:

"Конечно! Ты даже успеешь на свой корабль".

"Какой корабль, Стах?!"

"На который у тебя куплен билет. А здесь я сам все улажу, не волнуйся!"

"Как?"

"Легко. У меня есть что им предложить, — волк заметил мой недоверчивый взгляд и пояснил: — Расслабься! Это сущая безделица".

Словно в подтверждение его слов двери подземелья открылись. Прищурившись, вглядывалась в узкий проход с выбитыми каменными ступеньками, ведущими наверх.

— Ступай! — уже вслух велел Карнеро, видя, что я сомневаюсь.

"А ты?"

"Я немного задержусь".

Качнула головой:

"Я подожду тебя".

Волк говорил со мной и в то же время следил за передвижениями магов по огромному подземному залу.

"Да не бойся ты! Я же не дурак лезть сюда один! Серый с Белым тоже здесь. А я должен остаться, чтобы проконтролировать, как некры выполнят свое обещание, — и усмехнулся. — Этим пронырам только доверься! Облапошат в два счета!"

Я все еще колебалась:

"Ты уверен?"

"Люц, иди! Иначе опоздаешь на корабль, а он последний в этом сезоне. Потом придется ждать до весны. Эмерик проводит тебя".

"Ты точно здесь справишься?"

Стах утвердительно кивнул и взял руками мое лицо:

"Дай хоть посмотреть на тебя на прощание, — заметил, как я дернулась, и тут же отпустил. — Прощай!.. Будь счастлива, милая!"

Глава 7

За бортом плескалось море, серое, мрачное, неприветливое. Может, оно чувствовало близкую зиму, когда начнется сезон ураганов, может, просто зеркалило мое настроение, а оно было препаршивое. Да уж, покидала Паглаому я практически бегом.

…Едва поднялась по каменной лестнице из подземелья, меня стремительно подхватил Галич и, не глядя на некромантов, активировал портальную рамку. Мы оказались в незнакомом городе.

— Леборо, — пояснил бета и протянул небольшой пакет. — Одевайся! Быстро! У нас мало времени!

Пока я торопливо натягивала штаны с майкой, пояснил:

— Я не волок сюда все твои вещи, не до того было. Взял только сумку с документами. Остальное купишь сама в Тесории.

— Хорошо. Эмерик, а Стах…

— Тебя это уже не касается!

Галич молчал всю дорогу до пристани. Стоял и смотрел, как я поднимаюсь по трапу. Как всегда хмурый, задумчивый, со скрещенными на груди руками, оборотень едва заметно кивнул, когда я махнула на прощание рукой. Едва лайнер отчалил, я услышала (спасибо чутким волчьим ушам!), как он позвонил и доложил, вероятнее всего, Карнеро:

— Все в порядке!..

Я зацепилась за эту фразу "все в порядке!" Да, теперь все будет в порядке. Я уплывала туда, где меня не найдут. Карнеро откупится от отступников. Не знаю, что он им предложит: деньги, земли, может стакан своей крови нацедит в придачу, вместо моей. И… все будет в порядке! Я повторяла это как заклинание. Я хотела в это верить! Хотела верить, что все плохое осталось там, на скрытых туманом берегах Паглаомы. Я буду в это верить!!!

Стояла на палубе, жадно вдыхая морской воздух. Мимо проходили пассажиры, члены команды, я воспринимала их как нечто безликое, сопутствующее. Лишь бы никто не заговорил, лишь бы не подходили… Я думала: со временем мне станет легче, но происходило что-то совсем странное: чем дальше отходил корабль от материка, тем хуже мне становилось. Я надеялась, что мои внутренние весы придут в равновесие, а их болтало, как во время шторма. Ох, хотя бы не накаркать! Тревожно посмотрела на серо-голубое небо.

Все в порядке, Люц! Все в порядке!

Прошел час, другой, а я продолжала стоять на том самом месте, пропустив завтрак, и всматривалась в бескрайние морские просторы.

— …Фири? Или фироне?

Кто-то замер рядом. Я обернулась и не сдержала улыбку: передо мной была та самая гномка из труппы Пагсадол.

— Неане? Какими судьбами?

— Гастроли, — женщина облокотилась о борт и закурила. — Нас пригласили эльфы. Всегда хотела увидеть Жемчужный чертог.

Я согласно кивнула:

— Говорят, во всем мире нет равного ему. Морские эльфы ценят красоту как никто.

— А что вас привело на этот прекрасный корабль?.. — гномка запнулась, не зная, как обращаться ко мне.

— Фироне, — подсказала я и пояснила. — Хочу начать все с чистого листа.

— О-о-о! Та самая Черная волчица? — к нам подошла знакомая эльфийка с даром ясновидения.

Гномка шикнула на нее и посмотрела на меня:

— Я слышала вашу историю, фироне. Очень необычно и… пугающе: некромантка, покусанная оборотнем. Наивно было бы полагать, что вас примет стая, даже несмотря на покровительство альфы.

— "Покровительство?" — Клаитае усмехнулась. — Это называется иначе, дорогая Фарина.

— Дело не только в волках, — перебила я. — На меня охотятся отступники.

Женщины внимательно выслушали мой рассказ о последнем нападении. Эльфийка мягко улыбнулась:

— Тебе не стоит больше бояться отступников. Все счета оплачены.

— Правда?

Она уверенно кивнула. Я хмыкнула:

— Они поклялись именем Черноматери, что убьют меня!

— Их клятва выполнена.

— Но я жива.

— Волк лег на алтарь вместо тебя.

Я вцепилась в борт.

— Что?

— Стах Карнеро сейчас умирает на алтаре вместо тебя. Что непонятного?!

— Нет, не может быть! Он же сказал, что все в порядке, что он там не один!..

Гномка беспомощно развела руками, не зная, что ответить. Я посмотрела на Клаитае:

— Он сказал, что договорился с отступниками, что они требуют "безделицу!"

— Ну-у-у, не знаю, — эльфийка развела руками. — Может, он считает свою жизнь безделицей?!

— Что же мне делать? — я вцепилась руками в волосы.

— Плыть в Тесорию, — подсказала Клаитае.

— Как? — я закричала, не в силах справиться с обрушившимися эмоциями. — Он же погибает в этом подземелье?

— Ну и что?! Чего ты так переживаешь? Ты радоваться должна! Вспомни, что волк сделал с тобой? Разве он не заслуживает смерти за это?!

Я вытаращилась на нее, а эльфийка улыбнулась:

— Волк получил по заслугам! Он согласился на обряд Серебряной Паучихи — самый мучительный ритуал из существующих.

Я рвано выдохнула:

— Этот обряд запрещенный.

— Наверное, отступники об этом не знают, — зло засмеялась Клаитае, переглядываясь с растерянной гномкой.

— После этого ритуала никто не выживает! — напомнила я.

— Неудивительно, — согласилась эльфийка. — Под кожу проникает серебро, губительное для волков.

— Я знаю.

— …Оно разносится кровью по всем клеточкам. И жжет, выжигает саму душу оборотня.

— Я знаю!!!

— …У тебя словно разом ломаются все кости. Кровь кипит. Тело горит, как будто тебя живьем запекают на вертеле. Кожа отваливается, оголяя жилы и кости…

— Я ЗНАЮ!!!!!

— …И когда боль станет невыносимой, паучиха Секхо высосет всю кровь, до последней капли…

Эльфийка с усмешкой смотрела вслед убежавшей молодой женщине, потом перевела взгляд на задумчивую Фарину. Гномка сделала затяжку:

— И зачем надо было все живописать в таких подробностях? Девочке и так непросто!

Клаитае отобрала у подруги сигару и швырнула за борт:

— Ты видела ее линию жизни? Она оборвана. Эта "девочка" должна была умереть год назад в том самом бою от зубов волка. Кто-то, — пальчик женщины указал вверх, — изменил ее судьбу, привязав к оборотню. Вот только кому понадобилось делать из некроманта волка?.. Какую игру затеяли боги?

— А Стах Карнеро?..

— Стах Карнеро сегодня умрет вместо нее.

— Неужели волчица не успеет ничего сделать?

— Вряд ли. Идут последние минуты его жизни… А хотя кто знает! Даже богам не все подвластно!..

…

Ритуал был в разгаре. Оборотень чувствовал, как силы покидают его с каждой секундой. Закусив губы, терпел и отгонял подступающую слабость. Голова кружилась. Сколько уже прошло? Час? Два? Три?.. Сколько еще осталось?..

Отступники изредка переглядывались:

— Силен волк!

— Это альфа, Вайсер. Самый сильный волк в стае, — фыркнула отступница.

…Громкие мучительные стоны гасли в сводах подземелья. Мужчина уже не мог сдерживаться. Кожа не выдерживала серебра, рвалась, обвисая на голых мышцах, сползала на каменный пол грязно-красными лоскутами. Оборотень выгибался от боли, будь его руки свободны, он разодрал бы себе грудь и вырвал собственное сердце, разносившее смерть по телу.

— Пора! Принесите Секхо!

Отступница осторожно достала из шкатулки огромную серебристо-черную паучиху, вяло перебирающую лапками, любовно погладила бархатистое брюшко:

— Пей, девочка! Все-все, до последней капельки!

Волк закричал, когда его грудь со сползающей кожей пробили острые жвала паука. Рвано задышал, понимая, что счет его жизни пошел на минуты. Говорят, в последние мгновения перед глазами проносится вся жизнь. Стах не вспоминал ничего. Попытался представить Люцию Кхану, но видел только золотые листья пакту-ав, медленно кружащиеся в воздухе. А может это уже гасло сознание в его голове? Оборотень сморгнул черные мошки, мельтешащие перед глазами, увидел магов в балахонах и вновь почувствовал тянущую боль в груди. Паучиха жадно присосалась, впиваясь в податливую, оголенную плоть, росла на глазах, наполняясь волчьей кровью. Отступники, поддавшись вперед, как завороженные, наблюдали за происходящим…

Оглушительный грохот сотряс подземелье — и двери разлетелись на куски. В дымящемся проходе замерла Лилея Дамаскинская в ярко-синем наряде. Ведьма отбросила черную косу за спину и с очаровательной улыбкой вошла в зал:

— И чем это вы тут занимаетесь?.. Ого! — она заметила окровавленное тело на алтаре. — Я чуть не пропустила такое шоу! Надо же!.. Наверное, нужно своих девочек позвать. Хотя нет, пусть постоят на улице… с вашими мальчиками.

Отступники переглянулись, догадываясь, что происходит сейчас у входа в пещеры. Некромантка вышла вперед:

— Что тебе здесь нужно, ведьма?

Дамаскинская выгнула бровь:

— Императрица? И почему я не удивлена?

— Взять! — царственный перст указал на Верховную ведьму.

— Ну, понеслись, залетные! — хохотнула Лилея, взмахивая руками.

Когда волки на пару с ведьмами, разорвав отступников на входе, ворвались в подземелье, из-за клубов дыма ничего нельзя было рассмотреть. На полу валялись раскуроченные тела в черных одеждах. Весело хохотала Дамаскинская, отбиваясь от уцелевших некромантов.

Рейнгольд Виттур — Белый альфа — сразу же метнулся к алтарю и, перекинувшись в человека, сбросил паучиху, которая до сих пор высасывала жизнь из Стаха Карнеро, а подоспевший Тагашев раздавил мерзкое членистоногое ногой. На пол хлынула кровь из лопнувшего брюха.

Бледного Яна Гриса перехватила Дамаскинская и, пока другие волки гоняли некромантов, шепнула:

— Вызывай Департамент! Пусть маги увидят настоящего главаря Отступников. Вот смеху будет!.. Не мешкай! — и, повернувшись, велела своим ведьмам и ведьмакам. — Вон!

… Не прошло и пяти минут после звонка Яна Гриса, как вспыхнул фиолетовый купол Департамента. Отступники взвыли, понимая, что не вырвутся.

— Всем оставаться на местах! — кене Хает вошел в подземелье. — Снять маски! Оборотни, перекинуться!.. И помогите тому несчастному, — он кивнул на алтарь.

Суетились вокруг контролеры, извивались связанные отступники, рычали волки, лишь у алтаря время словно застыло. Грис протянул руки и замер, не зная, как подступиться, как прикоснуться к оголенной плоти. Растерянно посмотрел на Белого.

Виттур тихо сказал:

— Я заберу его в свой замок. Вызову Шеремета.

— Но…

— Грис, если ему не поможет Ансур, не поможет никто. Ты знаешь, о чем я. Если Стаху суждено выжить, он выживет. Я выхожу его. Ты присмотри за Черной стаей вместе с бетами, — и Белый не сдержался. — Котс, как же все не вовремя!

Рейн сглотнул, протягивая руки к умирающему волку:

— Стах, потерпи: будет больно, — и позвал своего бету. — Владий, помоги!

Карнеро молчал, лишь шевеление мышц и ребер выдавало слабое дыхание. Мужчины как можно осторожнее взяли тело за запястья и лодыжки. Мучительный стон сорвался с треснувших губ, и Стах потерял сознание от непереносимой боли. Белые сняли бесчувственногооборотня с алтаря и в абсолютном молчании вышли из подземелья. На окровавленном камне остались куски кожи со спины и ног. Дамаскинская молча проколола пространство к замку Белого волка и повернулась к магам.

Теперь все внимание сосредоточилось на обездвиженных отступниках. Контролеры в ужасе смотрели на красивую женщину с элегантной прической.

— Императрица Йенни?!

Лилея захлопала в ладоши:

— Как мило, правда?! … Пока император Сарфоломей ищет отступников по всем уголкам своей славной империи, самый главный злодей, оказывается, находился совсем рядом!

Кене Хает скрипнул зубами и велел помощнику:

— Вызывай императора.

Императрица знала, что муж не помилует. И началось. Некромантка прохрипела заклинание — и черная дымка окутала лицо, спускаясь ниже: на шею, грудь, руки. Резкий взмах — и путы пали, контролеры и волки полетели в разные стороны. Сила, дарованная Тьмой, была безмерна, противостоять которой здесь мало кто мог, пожалуй, только одна Верховная ведьма. И понимая это, императрица бросила в Дамаскинскую одного из магов. Пока ведьма уклонялась, вытянувшаяся призрачная рука схватила ее за горло и швырнула в стену. От удара сверху посыпались камни. И Йенни засмеялась:

— Узрите же силу Предвечной Тьмы, ничтожные! Вы все навечно останетесь здесь. Ничто не остановит меня!

— Ты ошибаешься, дорогая.

Императрица жалобно вскрикнула, вспыхивая ярким огнем. Темная дымка стремительно таяла.

— Сарф!!! — женщина повернулась к высокому мужчине, появившемуся из воздуха, и умоляюще протянула руки.

Император тяжело вздохнул:

— Да-да! Я все понимаю… Но ты заигралась, милая!

Факелами вспыхнули оставшиеся отступники. Подземелье огласилась криками и стонами сгорающих заживо людей. В воздухе отчетливо пахло горелым мясом. Но никто не рискнул вмешаться: люди и волки притихли, наблюдая за побледневшим от гнева императором. Постепенно крики стихли. Сарфоломей медленно прошелся по подземелью, внимательно посмотрел на оставшихся:

— Кене Хает, Лилея Дамаскинская, Ян Грис, Герв Санторо… Кто там шевелится в углу?… Галич? Он без сознания? Тем лучше для него, — мужчина, заложив руки за спину, повернулся к выжившим. — Давайте обсудим, что здесь случилось. Отступники схватили волка и собирались убить его, но на помощь оборотням пришел наш доблестный Контроль. В результате успешной совместной операции преступники были уничтожены. Героев наградят, погибшим — слава!

— А императрица? — несмело поинтересовался кене Хает.

— А моя дорогая жена все это время была в загородном замке, где провела неудачный эксперимент с магией Огня. Несчастный случай… В Империи Санос траур, господа! Может… я что-то неверно понял? Исправьте меня.

— Все было именно так, ваше величество! — Грис отвесил легкий поклон, отдав волкам команду "молчать и не шевелиться".

Сарфоломей спеленал обугленное тело жены и исчез. Кене Хает повернулся к волкам и ведьме:

— Что ж, выбора у нас нет. Молчание в данном случае выгодно всем. Черные, — он посмотрел на Санторо и Галича, — чем позже стая узнает о случившемся, тем больше у Карнеро времени на восстановление, если выживет, конечно. Значит, меньше вызовов получите вы. Ведьмы, — он посмотрел на Дамаскинскую, — лучше магам не знать, что вы были на территории Империи. Не поможет даже император, а Сарфоломей не будет помогать, он в трауре, мать его, — не выдержал кене.

— То есть, обычная операция по поимке обычных отступников? — хмыкнул Серый альфа, мельком посмотрев на часы. — И вся слава Департаменту?

— Да, Грис! А тебе славы не хватает?! — прошипел Хает. — Ты представляешь, что будет, если узнают, что в этом замешана императорская семья? Отступники совсем обнаглеют. А если ты забыл, именно мы пока сдерживаем эту грязь внутри империи. Хочешь, чтобы она дальше поползла?!

И Серый вынужден был признать, что маг прав.

— Что ж, порадуемся, что накрыли очередную верхушку Ордена Тьмы, и пошли отсюда.

— Вы идите, а мы еще останемся, поработаем, — махнул рукой контролер.

Грис уверенно поволок его наверх:

— Идем, кене. Времени осталось мало!

— Не понял.

— И не надо.

Лилея Дамаскинская молчала все это время, о чем-то размышляя, лишь, когда волки устремились к выходу, уцепилась за плечо Герва:

— Санторо, ты идешь со мной!

— Зачем?

— Есть одно дельце.

Спустя десять минут горы Байани сотряслись от нескольких мощных взрывов. Когда дым рассеялся, пещеры оказались обрушенными, а подземелье с черным алтарем было погребено под многотонной грудой камней.

…

Герв Санторо вошел в кабинет Верховной ведьмы и с изумлением уставился на меня.

— Что ты здесь делаешь?! Ты должна плыть в Тесорию!

Лилея засмеялась:

— Получила?.. А ты так рвалась помочь волкам!

— Так это ты привела ведьм? — догадался бета.

Я кивнула, с опаской наблюдая за веселящейся женщиной. Еще свежи были в памяти первые минуты после того, как Верховная выдернула меня с лайнера.

…

— …Ты кому врать вздумала, шкура?!

Я врезалась в стену и с воплем полетела вверх, повисла под самым потолком, распятая ожившими картинами. Нарисованные великими мастерами женщины и мужчины, крепко держали меня за руки и ноги. Дамаскинская была в бешенстве. Дом дрожал, словно началось землетрясение, со стола упал ноутбук, сверху посыпались карандаши и ручки. На улице верещали испуганные ведьмы, оглушенные силой своей предводительницы. Вот теперь мне понятно, почему именно Дамаскинская стала Верховной ведьмой: от ее мощи вибрировало все вокруг в радиусе нескольких километров. И без того серое, затянутое облаками небо, стало почти черным. Поднялся сильный, ураганный ветер.

— …Я тебя размажу по стене и закрашу краской, чтобы даже могилы не было. Дворняга шелудивая!

— Можешь, конечно! — согласилась я и добавила: — Но кто тогда тебе прочитает фолиант?

— Ты слишком самоуверенна, девочка! Думаешь, я не найду другого переводчика?

Пожала плечами, попыталась точнее: нарисованные нимфы с цветами в волосах крепко держали мои руки.

— Может, и найдешь, но нужен не один день, чтобы книгу перевести, а как раз времени у тебя мало!

Лилея клацнула зубами и щелкнула пальцами. Я полетела вниз. Встала, незаметно потирая ушибленную коленку, и посмотрела на ведьму:

— И еще!.. Ты должна знать… Магия, сокрытая в этой книге, не с Земли.

— А откуда?

Покачала головой:

— Не знаю, но она куда старше наших миров. Как и сантии… Тебя же они интересуют? Сантии Чернобога?..

Лилея заклинанием рванула меня к себе, и я оказалась сидящей за столом. А Дамаскинская с милой улыбкой подхватила фарфоровый заварник и предложила:

— Хочешь чаю?

Я согласно кивнула, потому что в горле пересохло. Лишь потянувшись за чашкой, заметила, как дрожат руки. Ведьма подождала, пока я выпью, и, положив подбородок на сцепленные пальцы, велела:

— Рассказывай.

— Сначала выполни мою просьбу, потом я переведу книгу.

Лилея весело засмеялась, потом стремительно поднялась со своего стула:

— Идет, врушка!..

Я настороженно посмотрела на бету:

— Что со Стахом?

— Жив.

— Пока, — уточнила ведьма.

Санторо мысленно проклял Лилею и повернулся ко мне:

— Так что ты здесь делаешь?

— У меня контракт с ведьмами, Герв.

— Что? — тот скрипнул зубами так, что они едва не раскрошились.

Лилея просияла, вклиниваясь между нами:

— Да-да! Я помогла вам вовремя спасти альфу, а Люциечка сделает кое-что для меня. А ты думал: я на помощь просто так прибежала? Да у меня в Лунгаге целая улица в руинах! Две ведьмы убиты… — Верховная уже не улыбалась, вытащила из стопки пергамент. — Вот договор, что все законно, все по-честному. Нам нужны свидетели. От ведьм это Цезерина Беспрозванная, а от Черной стаи ты, так как альфа… пока не может присутствовать здесь лично.

Санторо подобрался моментально.

— На что ты согласилась, идиотка?

Пока Герв читал контракт, выражение его лица менялось несколько раз. В конце он с таким ошеломленным видом уставился на меня:

— Люция, ты самоубийца?

Я тяжело вздохнула.

— Нет.

— А, по-моему, — да. Ты целый год играешь со смертью в салочки. Смотри, доиграешься!

Глава 8

Вместе с Гервом Санторо я вернулась в поместье в Денте.

Сидела рядом с бетой и всю дорогу слушала его недовольное жужжание, не огрызалась и не оправдывалась в ответ. Не потому что чувствовала, что Герв действительно боится за меня, если честно, у самой коленки дрожали от мысли, что мне предстоит сделать для ведьм. Я невольно сравнивала ворчащего Герва со сжатой пружиной, которая понемногу начинает расслабляться. Выговаривая мне за опрометчивость и глупость, оборотень спускал пар. А мою пружину продолжало сжимать дальше: слишком много произошло за эти сутки. Не верилось, что еще вчера я собирала вещи, чтобы уплыть на другой конец света, что я осмелела настолько, что позволила себе мечтать и надеяться на счастье. А потом… отступники, залитый кровью Метт, алтарь и Стах Карнеро со своим "все будет хорошо, малыш"…

И последней каплей стал сад в поместье.

— Герв, остановись!!!

Автолет послушно замер. Я выскочила на дорожку, ведущую к дому, и недоверчиво покачала головой, не веря собственным глазам. Сада больше не было. Только бесстыже и голо стояли мраморные статуи, а в пустых чашах собрался осенний мусор. Выкорчеванные пакту-авы лежали на земле, еле слышно отзываясь пожелтевшими листьями.

— Герв, что здесь произошло? Зачем вы?..

Голос осип, сорвавшись на задушенный хрип. Санторо стал рядом, виновато кашлянул, отводя взгляд:

— Я ничего не смог сделать. Стах никого не слушал, выгнал всех из поместья. После того, как ты сообщила о своем решении уплыть, он словно обезумел, — оборотень сунул руки в карманы. — Маюров позвонил мне, когда техника уже была во дворе. Я прибежал минут через десять, остановил работников. Потом вышел Стах и велел им продолжать, а с ним не спорит никто. Он стоял здесь сам и контролировал работу… Пока не позвонили из Лунгага.

— Зачем Стах это сделал?!

— Он сказал, что в каждом листопаде видит тебя.

Зло прищурилась:

— Да?! Скажи, пожалуйста: "меня он видит"!.. А зимой что, ослеп?!

— Не реви, — Санторо отвернулся, — и пойдем в дом.

Я даже не заметила, что по щекам потекли злые слезы. Тоскливо оглянулась на мертвые пакту-авы и шагнула следом за оборотнем.

А оказавшись в холле, не выдержала и выдохнула сквозь стиснутые зубы:

— Он точно идиот… не идиет, а именно ИДИОТ, с большой буквы!

Оказывается, в поместье недавно был ремонт, даже не успел выветриться запах свежей краски. Я скептически посмотрела на новый серебристо-серый цвет стен, на кованую лестницу, сменившую деревянную, картины тоже исчезли. На их месте появились бледные, словно размытые…

— Фрески? — недоверчиво тряхнула головой.

Санторо усмехнулся:

— Это ты еще третий этаж не видела.

— И смотреть не собираюсь! — нервно сжала кулаки.

— А мне нравится, — признался оборотень, кивая на стены. — Как-то просторнее стало. Не думаешь?

Зажмурилась и пошла дальше. Лишь войдя в кабинет, в полной мере осознала, где я. Страха, как в прошлый раз, не было, его вытеснили злость и возмущение. Зачем было губить сад? Зачем красить стены? Что это изменит? Что исправит? Но задать эти вопросы было некому. Хозяина дома не было, и неизвестно: вернется ли Карнеро вообще?

В кресле тихо плакала Пенка. Побледневший Герв уставился на Маюрова в ожидании страшной новости, но Владек успокоил:

— Жив. Ансур Шеремет уже в замке Виттура.

— Пока никому ни слова.

— Все равно узнают, — спокойно заметил Галич, перебирая бумаги на столе альфы.

— Пенка, сделай нам чай.

Экономка, шмыгая носом, вышла.

…Монотонно тикали часы, гудел за окнами ветер, а мы сидели в кабинете и молчали. Я медленно приходила в себя от ужаса: одно дело читать описание ритуала Серебряной Паучихи в книге и совсем другое столкнуться с его результатом в реальной жизни. Когда ментально увидела алтарь и… то, что лежало на нем, меня стало подташнивать. А беты переваривали новость о контракте, связавшем меня с ведьмами. Маюров с вежливой улыбкой поблагодарил:

— Люция, в любом случае, спасибо. Боюсь, без Дамаскинской и ее ведьмаков мы бы не успели. А если бы и прорвались в подземелье, то…

Я криво усмехнулась, догадываясь, почему Владек замолчал.

— Если ты про императрицу, то можешь говорить. Я вспомнила ее голос, уже потом, когда плыла на корабле.

Галич был категоричнее:

— Кого ты благодаришь, Владек? Эту сучку? — он ткнул в меня пальцем. — Да если бы не она — всего этого вообще бы не было. Целый год не живем, а выживаем!

Я подобралась, настороженно наблюдая за Эмериком. Мне казалось, что этот бета лучше относится ко мне. Герв цикнул на него:

— Оставить Люции жизнь было решением альфы.

— Конечно! А свою отдать отступникам?! Ради этой… — Эмерик с ненавистью посмотрел на меня, — он не только чуть сам не околел, но еще и стаю подставил! А сколько людей, волков погибло бы, используй отступники его кровь! И все ради не пойми кого: и не волчица, и не магичка!

Я не выдержала:

— Конечно, нужно делать как ты: держать любимую девушку в рабском положении и только командовать: за мной, сидеть, лежать!

Галич рванулся ко мне:

— А ну заткнулась!

На его пути вырос Санторо:

— Остановись! — не глядя на меня, велел. — Люция, бегом к себе!

Я выскочила из кабинета, но затаилась на лестнице и стала слушать.

— … Эмерик, я правильно понял: ты усомнился в альфе? — Герв говорил тихо, спокойно.

А Галич, до этого невозмутимый и непробиваемый, отчаянно закричал:

— Герв… Да вашу ж мать!.. Я за Стаха горло перегрызу, но он гробит себя из-за этой девки!

— Альфа любит ее, — отозвался Маюров. — Понял поздно, когда уже дел наворотил. Ты видел, что было с ним, когда Люция сообщила о своем решении уплыть в Тесорию?

Долгая пауза. Потом Галич уже привычным голосом ответил:

— Со временем Стах оклемался бы. А теперь что?… Все по второму кругу? Она здесь, и он опять будет надеяться.

— Может, не говорить Стаху, что Люция здесь? — предложил Маюров. — Пока он восстановится после ритуала, Люц, будем надеяться, выполнит контракт и… решит остаться — хорошо, уйдет — это ее право.

— Нет, нужно сказать, — возразил Герв. — У Стаха появится надежда, а это порой лучше любых лекарств.

Я так и сидела на лестнице, когда беты вышли из кабинета. Замерли, заметив меня.

— Подслушиваешь? — скривился Галич.

— Пошел ты!..

Поднялась и побежала наверх. Только переступив порог, поняла, что пришла в ту самую комнату, где провела прошлую зиму. В Лунгаге мне казалось, что я не смогу сделать и шага сюда. Однако смогла: вошла в комнату и даже не споткнулась. Стояла посередине, оглядываясь по сторонам, потом села на стул, устало облокачиваясь на колени. Я почти не удивилась, когда в дверях появился Герв.

— Останешься здесь?

— А куда мне идти? Дом в Лунгаге разрушен. Да и ведьмы вряд ли мне обрадуются.

Он улыбнулся:

— Вообще-то я про ночлег. Думал пригласить тебя к себе.

Пристально посмотрела на волка.

— Нет. Наверное, нет.

— Ты останешься до утра здесь совсем одна, — напомнил Санторо.

Понимающе кивнула:

— Одиночество не тяготит меня.

Герв ушел вслед за остальными, пообещав позвонить вечером. Еще спустя какое-то время улетела Пенка. И дом опустел. Я вышла из своей комнаты, спустилась вниз. Я не соврала Санторо: меня действительно не пугала пустота поместья. В каком-то смысле я нуждалась в ней. Мне нужно было разобраться в случившемся, осмыслить то, что сделал Стах, что сделала я. Нет, почему я позвонила Дамаскинской, было понятно. Нельзя оставаться безразличной к тому факту, что вместо тебя кто-то умирает. Но вот почему я вернулась в поместье… не знаю. Слишком много смертей было из-за меня. Котс! Я не простила Карнеро, я не забыла, что он сделал со мной, но я не хотела, чтобы он тоже умер!

Сидела на ступеньках и через окно смотрела на лежащие на земле деревья. В сумерках они были похожи на черные сугробы или на могильные холмики. Почему-то вспомнила, что оборотни своих умерших сжигают, а не закапывают в землю.

Отмахнулась от пугающих мыслей, скользнув взглядом по фрескам. Сквозь нарисованные колонны виднелось сине-зеленое море, теплое, ласковое, навевающее приятные мысли об отдыхе. Стах нашел настоящего художника! Было полное ощущение реальности, казалось, сделай шаг — и вот оно, море.

Усмехнулась и вернулась в свою комнату. Свой выбор я уже сделала. Разве нет?..

Утром Герв нашел меня в саду рядом с выкорчеванными деревьями. Я ходила по мягкой после дождя земле, внимательно изучая следы погрома, устроенного Стахом. Заметила высокую фигуру Галича, удаляющуюся к воротам. Санторо перехватил мой взгляд и вздохнул:

— Ты не злись на Эмерика. Он не со зла.

Что ему ответить? Больше всего хотелось повторно послать бету, и одного, и другого следом. Но я промолчала, сунув руки в карманы куртки, следила за затянутым тучами небом. Волк носком ботинка тронул ближайшую ветку с сухими листьями.

— Ты останешься с нами?

— Не знаю, — неуверенно пожала плечами. — Может быть, позже улечу, когда что-то прояснится со Стахом… Почему он пошел на это?

Бета поджал губы:

— Ты знаешь.

— Самопожертвование? — покачала головой. — Не верю. Только не он.

— Я тоже не поверил сначала.

— У Карнеро на плечах целая стая! Он о ней должен думать, а не о себе.

Санторо криво усмехнулся.

— Ты еще плохо представляешь организацию стаи. Наша жизнь непредсказуема: никто из волков не знает, когда его позовут Грани, даже альфа. Поэтому вожак с первого дня думает, кто может заменить его, кто настолько же силен, чтобы подхватить стаю в случае его гибели.

— Вторые по силе — это беты, — напомнила я, потом недоверчиво уставилась на мужчину. — Ты?

— Да, — просто ответил Герв. — Если Стах не выживет, его место займу я. Конечно, будут вызовы, чтобы проверить мою силу. И первым вызов бросит Эмерик Галич.

— Так хочет власти?

— Не то чтобы… — Санторо поморщился и пояснил. — Эмерик склонился лишь раз, перед Стахом. Все остальные волки ему до одного места. Другому альфе служить он не будет.

— Надо же, какая преданность!

— Но Стах выкарабкается, Люц. Эта ночь была решающей.

— Не жалеешь?

— Ты думаешь, так просто руководить стаей волков?! — Санторо фыркнул и медленно прошелся по пожухлой, темной траве. — Дело даже не в постоянной угрозе со стороны империи Санос или вреднючих ведьм на западе. Ведь есть еще десятки мелких стай в других королевствах, за которые мы тоже отвечаем, даже те волки, которые уплыли за океан, в случае чего обращаются к нам. А эти случаи бывают такие, что приходится и с королями договариваться, и с магами, и с вампирами. Нет уж… Меня вполне устраивает мое место.

Стал накрапывать мелкий дождь. Я слушала, как стучат капли по моим плечам, по земле, по деревьям, и не хотела уходить. Дождь словно смывал ужас последних дней. Скользнула взглядом по серому небу, и на губах мелькнула невольная улыбка.

— После дождя всегда светит солнце.

— Что? — не понял мужчина.

Я повернулась к нему, улыбаясь уже куда веселее:

— Герв, еще есть время. Прикажи, чтобы убрали деревья.

Тот затряс головой:

— Я не могу распоряжаться в логове альфы.

— Поверь, Стах не будет против.

— Может, и нет, но все равно убьет меня.

Пожала плечами:

— Тогда спроси у него при встрече…

…

Эллари-Зари, неделю спустя

Полина Виттур лишь по часам определила, что наступило утро. На севере уже началась полярная ночь, солнце спряталось за горизонт. Женщина посмотрела на Стаха. Они проговорили всю ночь. Сначала что-то рассказывала волчица, чтобы оборотень не провалился в сон, который мог оказаться вечным. Потом говорил Стах, долго, искренне, ничего не утаивая и не скрывая. Когда он, наконец, замолчал, Полина встала и вышла. Вернулась через полчаса, с покрасневшими, заплаканными глазами. Перехватила напряженный взгляд своего друга и криво усмехнулась:

— Ты дебил, Стах! Так нельзя поступать ни с одной женщиной, и неважно, что она сделала. А с той, которую любишь, тем более!.. Лучше бы ты ее сразу убил!

— Полин…

Волчица не стала слушать:

— Эта девочка поверила тебе, а не магам, полетела с тобой, а ты… Да ладно бы первые дни и недели, когда тебя плющило от желания поквитаться! Неуловимый мститель, блин!.. Но потом! Когда ты понял, что тебя к ней тянет… Не хватило ума остановиться?!.. А-а-а, дай додумаю. Началась твоя любимая песня: "Я хочу, мне все можно", а Люция, наверняка, уже шарахалась твоей тени, да?! И ваше волчье величество не вынесло такого отношения. Как же, все должны ниц падать перед самым сильным волком!

— Полина, хватит! По-твоему, я недостаточно наказан? Я потерял свою любимую волчицу! Валяюсь тут беспомощный, как слепой щенок! Засыпаю и просыпаюсь с одной мыслью: кто бросит вызов моим бетам сегодня и кто победит?..

— Угу, стая — наше все, — женщина отчаянно пыталась не заплакать. — Ты, конечно, оклемаешься, встанешь на ноги и вернешься в Денту. Какое-то время будешь занят делами, проблемами стаи. А потом… сдохнешь от тоски по своей волчице. Потому что такие, как ты, любят только раз в жизни. И ты свою любовь тупо просрал!..

…Стах закрыл глаза. От бесконечного снега за окном уже тошнило. А может, тошнило от боли, от зуда, когда отшелушивались остатки старой кожи. Новая, благодаря регенерации, выросла быстро. Мужчина посмотрел на руки, непривычно белые, с просвечивающимися голубыми венами, поднял их вверх, сгибая в локтях. Но тело, отравленное серебром, еще плохо слушалось. Судорога пробежала от левого плеча до кончиков пальцев, заставляя шипеть от боли. Пересиливая себя, оборотень стал сжимать-разжимать кулак, другой рукой растирая онемевшую ладонь.

В комнату вошел Герв с веселой улыбкой:

— ЗдорОво!.. — скользнул взглядом по скрюченным пальцам и торопливо выглянул в коридор: — Ансур!

Санторо оставался в коридоре, пока не вышел Ансур Шеремет — лекарь Виттура. Только потом заглянул в большую, просторную спальню, но уже не улыбался. Стах криво усмехнулся, глядя на хмурого бету:

— Ну, привет!

Герв кивнул, положил на прикроватную тумбочку свежие газеты из Кхитл-э-ленге, отошел, потоптался возле одного кресла, потом передумал и присел на другое. Альфа следил за каждым его движением, поймал бегающий взгляд оборотня:

— Кто?

Бета опустил голову:

— Безинский. Маюров принял вызов.

— И?..

— Владек победил… К вечеру будет как новенький.

Карнеро с тихим стоном закрыл глаза и откинулся на подушку.

— Чертова регенерация тормозит из-за чертовой магии!

Герв устало потер лицо руками.

— Стах, не торопись. Ты должен не просто подняться, а вернуть силу. Как только ты появишься в Кхитл-э-ленге, тебе поступит вызов, и ты должен победить, чтобы убедить всех, что по-прежнему силен. До той поры… Мы справимся. Да, и еще…

Карнеро подобрался, готовясь к плохим новостям. Но Санторо неожиданно улыбнулся:

— Меня просили узнать: можно ли убрать оставшиеся деревья и посадить новые, пока есть время.

— Не понял. Кто просил?

— Люция в поместье.

— Что?!

— Это она позвонила Дамаскинской и рассказала о ритуале.

— Как Люц узнала? Эмерик?

— Нет. Галич клянется, что не проронил ни слова.

Стах молчал, задумчиво глядя перед собой. Потом вскинул на бету обманчиво-спокойный взгляд:

— И… что она делает?

— Ну, в данный момент занята садом. А так… Сидит с книгами в библиотеке, читает, переводит что-то… — Герв мудро решил не сообщать пока Стаху про контракт с ведьмами. — Говорит, на свой корабль она уже все равно опоздала. Так что до цветеня ей, по большому счету, деваться некуда.

— Ты думаешь?..

— Стах, узнав о ритуале, Люция бросилась тебе на помощь. Мне кажется, так к тем, кто безразличен, не относятся. Ты давай, выкарабкивайся и возвращайся домой. А там сам с ней поговоришь.

Когда Санторо в следующий раз навещал альфу, понял, что правильно сделал, сказав про Люцию. На первый взгляд все было, как и раньше, но глаза у Стаха стали другие: в них появилось желание жить. Волк хотел вернуться домой, к ней.

— О-о-о!!! Да ты молодец!

— Стараюсь! Как дела? — мужчина уже сидел, опираясь на подушки.

— Все хорошо.

— Были вызовы?

— Пока нет. Галич наведался в пару городов, устроил такой хай!.. Ты же знаешь Эмерика. Иногда я даже радуюсь, что он большую часть времени молчит. Потому что если Галич начинает много говорить… — Герва перекосило. — Тролли уползают в свои пещеры и рыдают от стыда и зависти.

Карнеро засмеялся. Санторо присел рядом:

— А чтобы времени на дурь у волков не было, Галич полетел с проверкой на юг. Вчера звонил Вестлей, просил забрать эту занозу, пока из столицы не сбежали все оборотни.

— И что? Эмерик тебя послушал?

— Меня — нет. Я Тиру попросил позвонить. Галич же сейчас вокруг нее ручным цуциком бегает, чтобы она его метку приняла. А та волю почувствовала, упирается. Романтики захотела, ухаживаний за все эти годы. Увидишь — оборжешься!

Оборотень кивнул и спросил:

— А что Люция?

— Да в крота превратилась твоя Люция! Скоро ночевать на улице будет. Нашла ландшафтного дизайнера какого-то, перерыли там все. И Маюров, главное, им поддакивает и денежку отстегивает. Говорит, весной обалдеем!.. Тоже мне, ценитель прекрасного!..

Стах с улыбкой слушал ворчание лучшего друга.

— Пусть копаются, не мешай!

Герв усмехнулся:

— Да на здоровье!.. Стах, я видел здесь волчонка. И это не сын Рейна.

— Это Ральф Рокас, сын Корна.

Санторо понятливо кивнул, прекрасно помня давнюю историю:

— И зачем он здесь?

— Ансур говорил, что первый час был решающим… Вместо крови альфы мне дали кровь Ральфа, ведь он Карнеро, из рода Черных альф.

— Помогло?

— Я же живой.

Оборотни помолчали. Стах вздохнул:

— Надоел снег.

— А у нас дожди.

Альфа улыбнулся, подглядывая по "менталке", как мечутся по его саду волки, выполняя распоряжения маленькой волчицы в забавной куртке с капюшоном, закрывающим пол-лица, заметил забинтованное запястье.

— Что у Люц с рукой?

Герв поморщился:

— Упала. Случайно, Стах! Увлеклась и под ноги не смотрела.

— Приглядывай за ней.

— Мог бы и не говорить.

— И… Герв, ты можешь как-нибудь посидеть рядом с Люц? Я хочу посмотреть на нее.

Санторо усмехнулся:

— Вот вернешься — смотри сколько влезет. А как мне с Нат объясняться?..

Однако, собираясь уходить домой, согласно кивнул.

Но раньше лютеня (февраль — Прим. авт.) вернуться в Кхитл-э-ленге Стаху Карнеро не довелось. Всю зиму он упорно восстанавливался, тренировался, возвращая силу. Иногда руки или ноги сводило судорогами, и оборотень знал: где-то в теле остатки серебра. Ансур Шеремет безошибочно находил их и делал разрез, выпуская заразу из тела. Кожа уже полностью поменялась, кроме груди. Там, где сидела паучиха, остались грубые рубцы. Черные волосы за четыре месяца тоже отросли. Конечно, до былой роскошной шевелюры было далеко, но и голым черепом мужчина уже окружающих не пугал.

Эти месяцы для Стаха были мучительными не только из-за физической боли, но и из-за постоянных волнений и тревог. Он переживал за стаю, не хотел новых вызовов своим бетам. Сейчас нельзя было терять сильных волков, а именно сильные и бросали вызов. Но, как докладывал Герв, слухи о скором возвращении Карнеро уже поползли. Черные волки оживились. И конечно Люция. О волчице альфа думал часто. Невероятно грела мысль, что она в его логове, что занята его обустройством, то есть ей не все равно, что там происходит. Радовался: пусть привыкает, пусть появятся свои любимые, укромные уголки, пусть почувствует это место своим. Заочно дал Маюрову добро на все затеи Люции, связанные с домом, понимая, что оборотница неосознанно уберет то, что пугает ее, то, что вызывает самые мрачные воспоминания. Но от встречи отказался: не хотел, чтобы она видела его слабым. Когда Герв намекнул, что, ухаживая за ним, Люция, наоборот, пожалела бы его, прониклась сочувствием, а там и простила бы, Стах усмехнулся:

— Мне не нужна сиделка, Герв. Мне нужна сильная волчица рядом. А Люц сильная. Она кажется маленькой и хрупкой, словно бабочка, но на самом деле внутри у нее сталь, не твердый, несгибаемый стержень, а канат, гибкий, подвижный и очень прочный.

— Да?

— Она меня выдержала не в самом приятном и добром состоянии.

Бета поскреб затылок:

— Но все женщины жалостливые от природы. Что тут такого, если она пожалеет тебя?

— Жалость Тиры и Пенки я приму спокойно, потому что она похожа на материнскую. Но когда тебя жалеют такие, как Люц… нет, — Стах покачал головой. — Жалеют слабых, больных… проигравших. А я таким быть не хочу.

То, что Черный альфа восстановил свои силы, понимали все. Предстояла последняя проверка. У одной из стен тренировочного зала замерли Белый и Серый альфы, а в центр вышли Стах Карнеро и Нарсий Зервас. Черный волк стоял спокойно, отслеживая малейшее движение своего соперника. Он уже не раз посещал тренировки Белых волков, в полной мере оценил силу и мастерство ученика Рейнгольда. Белый волк напал первым: резко прыгнул вперед, рассчитывая на отскок противника. Так делали все, так требовал инстинкт самосохранения. Но Карнеро отличался от других. Оборотень подавил первый порыв, отклонился в сторону и повернул морду так, чтобы в удобный момент схватить Зерваса за горло. Белый волк рухнул на пол и застыл, чувствуя острые клыки на шее. Виттур выпрямился, моментально растеряв всю вальяжность:

— Карнеро, стоп! … Ты победил.

Ян Грис довольно смеялся, наблюдая за происходящим. А Черный волк отпустил поверженного соперника и отступил. Спокойно подошел к одежде, перекинулся в человека и, стоя спиной ко всем, оделся. Потом вернулся к потрясенному Нарсию и протянул руку. Белый, растроенный, но с тайным восхищением в глазах, посмотрел на волка, перекинулся и протянул руку в ответ.

— Живой? — Карнеро помог оборотню подняться.

Зервас покрутил головой, словно проверяя, не отвалится ли она.

— Живой.

Стах улыбнулся, похлопал мужчину по плечу и направился к приятелям. И даже обычный человек, не владеющий ментальной связью, понял бы, о чем думает сейчас Черный альфа.

Пора домой!

Глава 9

Стах Карнеро прилетел в Денту во второй половине дня. С видимым удовольствием прошелся по свежему, скрипучему снегу.

— Класс!

— Ты же кричал, что снег тебе уже опостылел! — усмехнулся Санторо.

— Ты не понимаешь, Герв. Это же наш снег, свой!..

Город был непривычно оживлен и многолюден. Все ждали возвращения альфы, но с разными целями. Кто-то убедиться, что с вожаком стаи все в порядке и можно дальше спокойно жить, а кто-то — желая занять его место. Карнеро сурово посмотрел на небольшую группку оборотней возле мэрии:

— В чем дело?

Волки переглянулись. Да, узнать в высоком, похудевшем мужчине с бледной кожей, с короткой стрижкой Стаха Карнеро было трудно. И пусть аура альфы по-прежнему окутывала оборотня, нашлись те, кто решил, что сила ушла из волка вместе с кровью. Вперед вышел крепкий, широкоплечий мужчина с цепким, холодным взглядом:

— Где ты был, Карнеро?.. Под снегом от некров прятался? Вон как побелел весь!

И Тома Начев заржал, громко и фальшиво. Со стороны его дружков послышалось тихое подхихикивание.

Стах спокойно, даже с жалостью посмотрел на оборотня:

— И чего тебе не сидится, Начев? Так хочешь власти?.. Смотри: я от нее побелел, а ты можешь почернеть… на поминальной краде.

Волк зло прищурился.

— Давай проверим!

Беты переглянулись и синхронно отступили. Стах спокойно разделся, не обращая внимания на поддевки соперника, перекинулся в волка и вышел в центр круга, образованного оборотнями. Волчьи схватки в большинстве случаев проходили быстро. Сегодняшний поединок не стал исключением. Альфа разорвал Начева за первые три минуты, никто так и не понял, как это произошло. Только что волки, вскинувшись на задние лапы, рычали друг на друга — и вот уже один из них лежит на земле с неестественно вывернутой головой в луже собственной крови. Карнеро выпрямился, вытирая рот. Оборотни шарахнулись от вида его изуродованного тела. Мужчина окинул их яростным взглядом и зло выплюнул:

— Кто следующий?! … Ну?!

И волки склонили головы, признавая своего альфу.

Я знала, что сегодня в поместье вернется Стах. Еще несколько дней назад перенесла все записи из учебной комнаты в свою. Скажу по секрету, я даже сумку собрала… так, на всякий случай. Я не знала, что мне скажет Карнеро. Может, вообще велит убираться, после того, что перенес по моей милости. Ведь в начале зимы видеться со мной он не захотел. На праздник Йолль — день зимнего солнцестояния — я решилась-таки проведать Стаха. Но Герв в вежливой форме передал отказ и подарок от альфы — красивый стеклянный шар с ручной росписью, который я повесила на йолльское дерево. Больше попыток встретиться с волком я не делала.

И, наконец, этот момент настал. Я стояла на лестнице, опираясь рукой о перила, когда в дом вошли беты и Стах Карнеро. Они что-то оживленно обсуждали, перебивая друг друга, Герв увлеченно жестикулировал, что свидетельствовало о крайней степени волнения. А Стах вдруг поднял голову и посмотрел на меня. Затаила дыхание и первой кивнула в знак приветствия, оборотень ответил мне легкой улыбкой. Я едва узнала его. Карнеро напоминал собственную тень, белую, тонкую. Я знала, что во время ритуала волк потерял не только кровь, с него слезла вся кожа, волосы, ногти. Часто представляла, каким он может быть, но то, что я увидела… Не знаю, но меня почему-то выбила из колеи именно эта неестественная белизна новой кожи. Не короткие волосы, не худоба… Наверное, я даже побоялась бы прикоснуться к его руке. Это был чужой, незнакомый человек. Отвела взгляд и вернулась к себе в комнату, чтобы успокоить мысли.

А спустя час в дверь постучали. Застыла, догадываясь, кто это:

— Войдите!

На пороге стоял Стах, но не один. Он держал за руку мальчика четырех-пяти лет на вид.

— Привет, Люция! Познакомься, это Ральф, мой племянник.

— Привет! — я улыбнулась малышу, пожимая детскую ладошку. — Я Люция.

Пока мальчик оглядывался, заметила:

— Не знала, что у тебя есть племянник.

— Так получилось, — ушел от ответа Стах.

Мы молчали.

— Как ты? — выдавила из себя, чтобы заполнить долгую паузу.

— Отлично.

Ментально оборотень был закрыт от меня. Как и я от него.

Отвлеклась на Ральфа, увидевшего бумагу с маршалой (спец. средство для рисования рун — Прим. авт.), торопливо убрала нужное и положила чистые листы на стол.

— Хочешь рисовать?

— Ты рисуй! — велел малыш, вскарабкиваясь на стул.

Присела рядом:

— И что тебе нарисовать?

— Дом.

Я взяла черный кусочек маршалы. Стах замер с другой стороны от Ральфа.

— Не ожидал тебя здесь увидеть.

И как это понимать: почему я вообще живу в поместье или почему не улетела, узнав о его возвращении?

— Дом в Лунгаге разрушен полностью, — осторожно посмотрела на оборотня.

Альфа кивнул:

— Да, я знаю.

— … Теперь рисуй дерево.

— Если ты против, я могу уйти.

— Нет, отчего же, оставайся.

Я тщательно прорисовывала ветки и листочки, радуясь, что могу не смотреть альфе в глаза.

— Метт тоже недавно вернулся в Денту. Он теперь не видит на один глаз.

— Да, мне говорили.

— Мы навещали его с Пенкой.

— … Рисуй дорожку и котика.

Стах прошелся по комнате, взял несколько листов из моей стопки:

— Руны? Снова раскладываешь схемы для Сетсоме?

— Нет, — я тряхнула головой. — Скорее, практикуюсь в языке…

— …Где усы?

— Что? — я посмотрела на Ральфа.

— Усы у котика.

— Я не умею. Давай ты нарисуешь, — протянула волчонку маршалу.

Малыш, сопя от усердия, вел по бумаге толстую линию. Потом позвал:

— Стах, помоги!

Волк склонился над мальчиком и надо мной, поскольку ребенок уже сидел на моих коленях. Я узнала знакомый древесный аромат с приятными цитрусовыми нотками. Пусть внешне Стах изменился, но его запах остался прежним. Мужчина стал рисовать под довольный хохот Ральфа. А я закрыла глаза, но все равно видела белую руку с голубыми прожилками вен, суставы пальцев, отчетливо проступающие под тонкой кожей. Страшно до отвращения!

Наверное, альфа почувствовал что-то. Сухим голосом позвал племянника:

— Нам пора, Ральф. Пойдем: покажу тебе комнату с большим телевизором.

Мне было стыдно, но я не могла ничего с собой поделать. Да, я понимала, что если бы Стах не заменил меня, это я лежала бы в подземелье отступников с перерезанными венами… Вытирала слезы — и все. Не могла пересилить себя!

На ужин Карнеро не вышел, сославшись на дела. А мне казалось, что он не хочет, чтобы я его видела. Перехватила растерянный взгляд Малилы — няньки Ральфа — и отвела глаза.

Когда альфа не появился за столом и на следующий день, я убедилась в своих подозрениях. Нервно хохотнула, откладывая ложку.

Вот и встретились после долгой разлуки!.. Пропади оно все пропадом!

Я заметила Стаха на улице и торопливо вышла из столовой. Не стала догонять его, ждала на ступеньках, зябко ежась под студеным ветром. Мужчина медленно прошелся по дорожкам, пытаясь в снежных сугробах разобраться, что мы здесь начудили, потом, увидев меня, направился к дому. Я еще осенью знала, что отчитываться за сад придется мне. Спокойно посмотрела на озадаченного оборотня и пояснила:

— Я посадила розовые кусты.

Он помолчал немного, потом кивнул:

— Хорошо.

— Через какое-то время можно будет вновь посадить пакту-авы, когда земля отдохнет.

Оборотень промолчал, окинул меня задумчивым взглядом:

— Ты легко одета.

— Мне не холодно, — покачала головой, отводя глаза.

На самом деле, я замерзла. Моя куртка, много раз стираная, совсем не грела, а на новую у меня не было денег. Волк выругался:

— У тебя есть моя кредитка!

— Вот именно, Стах: "твоя". И, пожалуйста, не читай меня!

— Бегом в дом, — тихо велел мужчина.

В холле помог снять куртку, ощупал ее и недовольно сказал:

— Ты потратила столько денег на сад, неужели…

Он вдруг запнулся, глядя куда-то вверх. Я проследила за его взглядом и застыла от страха. Ральф повис на перилах второго этажа, опасно свесившись вниз головой. Одно неосторожное движение — и он расшибется на ступеньках.

Волк медленно пошел к боковой лестнице, держа наготове руки, чтобы поймать мальчика. Я обогнала мужчину, шепнув:

— Стой здесь, — а сама улыбнулась ребенку. — Ральф, будем играть в прятки?.. Давай прятаться от Стаха?

И Ральф послушался. Сполз с перил под наш облегченный выдох и протянул мне ручку. Я подбежала к нему и прижала к себе. Торопливо обернулась: мужчина стоял на лестнице, уперев руки в бока. Ральф крикнул дяде:

— Считай до 20.

Волк машинально кивнул, размышляя о чем-то другом. Мальчик, подумав, уточнил:

— Нет! Считай до 25.

— Хорошо! — альфа прищурился, зло глядя на кого-то внизу. — Идите прятаться, а я… буду считать, — и волк стал спускаться вниз по ступенькам. — Один! Два! Три!..

Ральф обхватил меня за шею:

— Побежали быстрее!

Я не слышала мысли оборотня, но почувствовала страх няньки.

"Стах! Не ругай ее сильно! Сначала узнай, в чем дело!"

"… Ладно".

Альфа поднялся наверх и не сдержал улыбку: спрятались, называется! Люция и Ральф сидели в игровой палатке, которая очень хорошо просвечивалась. Но волк поддержал игру: долго блуждал по детской комнате, старательно не находил спрятавшихся и не слышал сдавленных смешков Ральфа.

— …И где же спрятались эти волки?.. Все, сдаюсь!

Ральф со счастливым писком бросился ему на шею:

— Не нашел! Мы победили!

Мужчина опустил его на пол, наблюдая, как Люция выкарабкивается из домика. Похвалил племянника:

— Молодец, волк должен уметь хорошо прятаться.

Мальчик побежал к игрушкам.

— Ты узнал, что случилось? — волчица пригладила растрепанные волосы.

Мужчина кивнул:

— Ральф рисовал, а потом попросил сок с печеньем. Малила думала, что успеет. Обычно он увлекается и может сидеть с карандашами долгое время.

Люция понимающе кивнула и подошла к столику:

— У него закончились краски, — она покрутила пустую баночку, — поэтому Ральф и оказался на лестнице.

Стах, сунув руки в карманы, разглядывал детские рисунки, узнав на них и себя, и Полину, судя по черным волосам, и Люцию с ее кучерявой гривой. Хотел показать ей портрет, но заметил застывшее лицо оборотницы.

— Люц?

Девушка кивнула на Ральфа:

— Все волки играют в такие игры?

Стах посмотрел на племянника и понял, о чем она. Мальчик играл с двумя фигурками: большой волк и кукла в черном — некромант.

— …Ян Грис как-то говорил, что вас с детства воспитывают в ненависти к некромантам. Теперь понимаю, что он имел в виду.

А Ральф заигрался, и волк в его руках уже грыз куклу-некра.

— Вот тебе! Вот тебе!

Люция отвернулась, а Стах вздохнул.

— Думаю: у детей магов есть похожие игры, только там побеждает кукла.

— Но ведь не все некроманты плохие! Ты же видел Сакита, Ирену!..

— Я знаю, Люц. Только пока Ральф будет разбираться, хороший перед ним некр или плохой — его убьют.

Мужчина присел перед мальчиком, отвечая на какой-то вопрос, а когда повернулся, Люции в комнате уже не было.

…

Поместье с возвращением хозяина словно очнулось после долгого сна. С самого утра суетились слуги, слышался голос экономки. С кухни доносились вкусные запахи. Раньше по вечерам в доме горело только одно окно — вмоей комнате. А сейчас светился и первый, и второй, и третий этаж. Вот только самого альфу это, похоже, мало волновало. Я его практически не видела. Карнеро больше нельзя было встретить, непринужденно гуляющим по дому. Судя по спортивной одежде, он много времени проводил в тренажерном зале на цокольном этаже или в бассейне. Беты постоянно были с ним. С Гервом и Владеком у нас установились довольно дружеские отношения. А вот с Галичем мы едва терпели друг друга, к огромному огорчению Тиры. Но тут уж ничего не поделаешь!

Я видела, как Стах по утрам в волчьей ипостаси выбегает из дома и спустя час или два возвращается, но не так, как было раньше. До случившегося в подземелье оборотень перекидывался в человека на ступенях, входил в бассейн и плавал. Сейчас черный волк вбегал в заранее открытые двери и плотно закрывал их за собой. Рольшторы на окнах теперь всегда были опущены.

Пенка дышать боялась в сторону альфы, то и дело бегала наверх, отвлекая Ральфа, чтобы не мешал. Иногда мальчика забирала я, рисуя с ним картинки. Не ради Стаха, ради себя. Чтобы отвлечься и не думать. Я с головой погрузилась в изучение рун, но все равно постоянно вспоминала о волке: где он, чем занят… думает ли обо мне. Котс! Эти несколько дней превратились в пытку для меня! Да, мне было жалко Стаха. Я знала, что он пережил страшную боль и теперь его грудь покрыта шрамами. Он не сможет больше спокойно посмотреть на себя в зеркало, не сможет раздеться на людях и ловить восхищенные взгляды волчиц. И это его наказание за меня.

Но проблема была не только в шрамах. Некоторые волки по-прежнему сомневались, что Карнеро достоин места альфы. Однажды вечером я из разговора слуг поняла, что кто-то бросил Стаху вызов. Сначала понадеялась, что это слухи. Торопливо пробежала по дому, заглянула в кабинет — никого. На третий этаж я не заходила. Выловила новую горничную:

— Смила, альфа дома?

Омега отрицательно мотнула головой:

— Нет, улетел вместе с бетой Гервом.

— Куда?

— Не знаю.

Кивком отпустила служанку. Если я права, это уже второй вызов после возвращения. Они с ума посходили, эти волки?! Альфа, по сути, с того света вернулся, а они ему вызовы бросают! Я решила дождаться Стаха.

Он вернулся поздно. По ходившим на скулах желвакам поняла, что оборотень в чистом бешенстве. Я настороженно принюхалась: запах крови чувствовала отчетливо. Кровь Карнеро! Посмотрела на волка. Так и есть: рубашка покрыта темно-красными пятнами. Волк скользнул по мне чужим, стеклянным взглядом и стал подниматься к себе. Я пошла за ним:

— Стах, что случилось?

Он даже не остановился:

— Люция, иди спать. Поздно уже.

— У тебя кровь.

— Пройдет, — оборотень попытался закрыть дверь своей спальни, а я не давала.

— Это вызов был, да?

Меня аккуратно, но уверенно выставили за двери. Начала барабанить:

— Открой!

— Люц, не кричи. Ральфа разбудишь.

— Я сказала, открой!

Тишина в ответ. А потом расслышала шум льющейся воды. Плюнула на все и позвонила Тире. Трубку долго не брали. Наконец, подруга хриплым спросонок голосом ответила:

— Люц? Что случилось?

— Эмерик у тебя?.. Дай ему гилайон!

Какое-то время в трубке слышалась возня, а потом холодный голос спросил:

— Почему ты звонишь мне?

— Тебя будить не жалко.

Бета хмыкнул:

— А может, я свою волчицу удовлетворяю?

— Еще лучше. Пусть Тира передохнет, а то после тебя она на полусогнутых приползает обычно.

Пауза.

— И как это понимать?

— Буквально, — быстро сменила тему. — Галич, Стаху бросили вызов? Он домой пришел весь в крови.

— Но пришел же!

Я рвано выдохнула. Мужчина чертыхнулся:

— А чего ты хотела? Он альфа, он постоянно доказывает свою силу. Если Стах станет слабее меня, я тоже брошу ему вызов.

— Что?! — возмутилась я. — Ты не волк, а козел! — и бросила трубку.

Назавтра мы гуляли с Тирой по торговому центру. Я виновато посмотрела на подружку:

— Прости, пожалуйста! Я перенервничала!

— Да ничего! Эмерик после твоего звонка вытряс из меня правду. Я же до этого ему ничего не говорила: боялась обидеть. Ведь для мужчины тема его состоятельности в постели самая болезненная.

— Да какая уж тут несостоятельность, если он тебя замордовал?!. — осеклась и поморщилась, заметив вскинутую бровь оборотницы. — Извини!

— Горячий парень мне достался! — засмеялась девушка.

Я, наконец, нашла товары для рисования. Купила Ральфу краски, разноцветную маршалу, кучу трафаретов и еще больше чистой бумаги. Тира предложила взять еще наборы для лепки и я, подумав, бросила несколько коробочек в корзину.

Мы подходили к эскалатору, когда в кафе на первом этаже я увидела Стаха. Альфа, как ни в чем не бывало, пил чай с лимоном, словно не было никакого поединка, и не он пришел домой в три часа ночи, окровавленный и бледный. Напротив сидел Санторо и что-то рассказывал. И что все это значит?

— Альфа показывает всем, что жив и по-прежнему силен, в отличие от волка, бросившего ему вызов, — пояснила Тира.

— Понятно, — я шагнула на лестницу.

А когда сошла на втором этаже и вновь посмотрела вниз на столики, споткнулась от неожиданности. Рядом с Карнеро крутилась незнакомая волчица. Светлое полупальто подчеркивало темные волосы и смуглую кожу, высокие сапоги облегали стройные ножки. Я непроизвольно замедлила шаг, наблюдая за происходящим. Девушка улыбнулась альфе и присела рядом. Неужели он позволил? Незнакомая волчица замерла в изящной позе, демонстрируя красивый изгиб бедра. Она что-то говорила, улыбалась, бросая на мужчину выразительные взгляды. Я не видела лица Стаха: он сидел ко мне боком. Наконец, девушка поднялась, пододвинув к оборотню визитку. Уходила она красиво, даже Санторо, обожающий свою Натали, засмотрелся. А вот альфа подпер голову рукой и задумчиво разглядывал визитку, покручивая ее в длинных пальцах, а потом… утопил в чашке с чаем.

Рядом захихикала Тира. А я перехватила взгляд Герва Санторо, торопливо отошла от окна и постаралась затеряться в толпе покупателей. На обратном пути несколько раз прокручивала в голове увиденное в кафе. Чувствовала истинно женское удовлетворение от поступка Стаха, прекрасно помня его признание в Лунгаге.

Вернувшись домой, увидела знакомый автолет на стоянке. Значит, альфа уже дома. Сказал ли ему Герв, что видел нас в торговом центре? Наверняка, да. Устало вздохнула и, смахнув снег, присела на скамейку.

— Люц? — подошел Герв. — Попу не отморозишь?

Улыбнулась:

— Не-а!

Санторо сел рядом:

— Что купила?

— Краски для Ральфа. Он любит рисовать… — искоса посмотрела на бету. — Мы видели вас.

— А мы вас, — подразнил волк и уже на полном серьезе спросил: — Долго ты еще бегать от него будешь?

— Герв…

— Вам нужно поговорить и решить, что делать дальше.

— Не могу, — призналась я. — У меня ощущение, что это не Стах. Иногда я смотрю на него и не узнаю.

Санторо хмыкнул и сказал:

— В этом вы похожи. Ты никогда не будешь такой, как раньше, после того, что сделал с тобой Стах. И он никогда не будет таким как раньше, после того, что сделали с ним отступники. Может, это станет той нитью, которая свяжет вас?

Пожала плечами.

— Я столько раз желала ему смерти. Были моменты, когда я сама с удовольствием убила бы его. Но вот мне сказали, что альфа умирает на алтаре, и я чуть не завыла от ужаса, — подавилась рыданием и отвернулась.

Оборотень вздохнул:

— Теперь ты хорошо представляешь, что чувствовал он год назад, когда разрывался между желанием отомстить и простить.

Я согласно кивнула:

— Да.

— Стах выбрал месть — выбрал неправильно. Не повторяй его ошибки, Люция! — Санторо заглянул в глаза. — Потому что однажды простишь, а твое прощение уже не будет нужно никому.

Глава 10

Был вечер, зимний, морозный, с золотыми серпиками лун на небе и яркими звездами. За окном тихонько гудел студеный ветер да поскрипывал снег. А я стояла на кухне, смотрела на стол и отчаянно трусила. В свое время Стах принял мое решение уйти, но, вернувшись в поместье, я дала ему надежду на возможность все исправить. И сейчас оборотень ждал: или моего окончательного ухода, или тот самый шанс начать все заново. Давать ему этот шанс или нет — зависело только от меня.

Я выдохнула и вышла в коридор. Постучала в приоткрытые двери кабинета.

— Заходи! — Стах поднял глаза от бумаг. — Что-то случилось?

— Нет, ничего страшного, — попыталась улыбнуться. — Ты сильно занят?

Он посмотрел на документы:

— Это не срочно, я могу отложить до завтра.

— Тогда я приглашаю тебя на ужин.

— Мы вроде ужинали, — напомнил оборотень, но поднялся.

— Это особенный ужин.

Волк шел следом. Я почувствовала его удивление, когда мы вошли не в столовую, а в ту самую кухню… Много с ней связано, это правда. Стах принюхался:

— Рыба?

— Угу. Окуньки.

— Откуда?

— Наловила.

Мужчина улыбнулся: наверняка вспомнил прошлую рыбалку — сел напротив, оглядывая стол:

— Необычно, должен признать. Вино. Хрусталь. Свечи… И действительно окуньки.

Он разлил вино в бокалы и поднял свой.

— Ой! Подожди! — я выскочила из-за стола, взяла с подоконника две свечи и поставила рядом с рыбой.

Стах округлившимися глазами смотрел на восковые цифры.

— 31?… Люция, только не говори, что у тебя сегодня день рождения!

— Хорошо, не буду.

Карнеро сконфуженно сморщился под мой смех.

— Я не знал.

— Как и я про твой, помнишь? Все по-честному: день рождения, без подарков и… рыба.

Альфа сокрушенно вздохнул:

— Идиетская ситуация.

— А мне все нравится, — тихо возразила я и взяла свой бокал. — С тебя поздравление!

Оборотень долго смотрел на меня, собираясь с мыслями:

— Что же тебе пожелать?.. Здоровья?.. Счастья?.. — мужчина улыбнулся, если можно назвать улыбкой дрогнувшие уголки губ. — Банально и избито, правда? А ведь на самом деле это так много.

Согласно кивнула:

— Спасибо.

— Это не все, — Стах взмахом руки остановил меня, когда я поднесла бокал к губам. — Прости, мои слова звучат сумбурно и путано, но сейчас я хочу не поразить тебя красноречием, а действительно пожелать что-то очень важное… Год назад я вырвал тебя из привычной жизни, снес все планы, надежды и стремления…

— Не только ты, вся ситуация в целом, — поправила я.

Волк неопределенно повел плечом и пристально посмотрел на меня:

— Я хочу, чтобы ты вновь радовалась жизни, чтобы мечтала. Подумай, чего тебе хочется. Я помогу, насколько это будет в моих силах, — Стах поднял бокал. — Мечтай и ничего не бойся, малень… — он оборвал сам себя, не договорив.

А меня словно по колючей проволоке проволокли, когда я не услышала так бесившее меня "маленькая моя".

Альфа улыбнулся:

— Загадывай желание и задувай свечи!

Думала долго, что сказать. Желаний на самом деле было много, но выбрала одно.

— Я хочу найти свой дом, хочу быть там своей и по-настоящему нужной хоть кому-нибудь, — проглотила слезы и через силу улыбнулась. — И чтобы рядом с домом росла черная смородина.

Не смакуя, выпила терпкое вино… до конца, до першения в горле. Стах тихо спросил:

— Почему именно черная смородина?

— Не знаю. Только, когда я думаю о доме, всегда представляю ее.

— У меня в саду, кажется, где-то росла.

Отрицательно покачала головой:

— Нет, Стах, не росла. Я искала.

— Но ведь ее можно посадить, — он ободряюще улыбнулся. — Совсем скоро весна. Потеплеет — и обязательно посадим. Что скажешь?

— Отличная идея! — улыбнулась в ответ.

Мы сидели на кухне до глубокой ночи, говорили о чем угодно: о политике, о ценах на жилье, о модных тенденциях — только не о себе.

Два измученных волка.

Я не вышла к завтраку. Банально проспала: долго не могла уснуть, а под утро — убаюкивающий стук снега-дождя в окно и серое небо, нагоняющее сон. Одним словом на кухню вбежала ближе к одиннадцати.

— Доброе утро!

Пенка с едва заметным осуждением посмотрела на меня:

— Доброе.

— Что случилось?

— Знаешь, Люция, я тебя очень люблю. Правда! … Но вы или сходитесь уже, или разбегайтесь. Хватит мучить друг друга.

— Да что случилось?

Волчица потупилась, тщательно вытирая и без того чистый стол.

— Альфа ждал тебя целое утро. Пришел такой веселый, шутил. Все на двери смотрел: когда ты появишься. А тебя нет и нет. Потом он замолчал и ушел, ни к чему не притронувшись.

— Я проспала.

Экономка вздохнула и вернулась к плите:

— Садись завтракать.

— Потом, — отмахнулась, выходя из кухни.

В холле столкнулась с Натали Санторо. Женщина коротко поздоровалась. Мы так и не нашли общий язык, но неприязни от этой волчицы я больше не чувствовала.

— Ты к Стаху? — догадалась я.

— Да, у него… массаж, — она замялась на последнем слове.

— Натали, позволь мне?

— Что? — не поняла волчица.

— Позволь мне сделать ему массаж!

Целительница нахмурилась:

— Это не баловство, Люция.

— Я знаю.

Она сжала зубы, нервно барабаня туфлей по полу, потом внимательно посмотрела на меня и протянула пакет со склянкой. Заметив мой удивленный взгляд, пояснила:

— Это мазь… вместо масла.

Я нашла волка в массажной на цокольном этаже. Он сидел спиной ко мне, расстегивая рубашку. Услышав мои шаги, заметил:

— Ты задержалась сегодня.

— Стах, это я.

Он вздрогнул и повернул голову:

— Люц?.. — и тихо велел: — Уйди, пожалуйста!

— Не гони меня. Мне и так непросто было прийти сюда.

— Я понял.

Поставила пакет на столик и пошла мыть руки:

— Если ты про завтрак, то ошибаешься. Я элементарно проспала. Мы вчера спать пошли в час ночи.

Я тщательно, до чистого скрипа терла ладони, пытаясь успокоиться. Решение найти Стаха и объясниться с ним было принято на одних эмоциях, а вот сейчас включился мозг. Внутри все замирало от страха и неуверенности. Попробовала отвлечься: достала из пакета темную баночку, открутила крышку, понюхала.

— Что это за мазь?

Но оборотень решил больше не тянуть: торопливо поднялся, надел рубашку (и все это спиной ко мне), потом спросил:

— Люция, почему ты вернулась в поместье?

Осторожно поставила склянку на стол.

— А почему ты лег на алтарь?

— Я сделал так, как считал правильным.

— Вот и я сделала так, как считала правильным.

Оборотень, быстро застегивая пуговички, повернулся ко мне и усмехнулся:

— Ты ничего не должна мне. И меньше всего мне нужна твоя жалость.

Отрицательно покачала головой.

— Стах, ты не их тех, кого жалеют. Тебя можно любить или ненавидеть. Тобой можно восхищаться или бояться. Но только не жалеть.

— А что чувствуешь ты?

Думала долго. Можно было сказать, что я восхищена его жертвенностью, что благодарна за свое спасение. Так сказал бы любой другой в подобной ситуации. Но мы со Стахом Карнеро выбивались из общей толпы, и отношения наши были на грани. Всегда! С первой встречи!

— Когда-то, попав в твой дом в образе Анетты Метси, я впервые задумалась о том, что мы, маги, недооцениваем вас, оборотней, что есть особая красота в вашей прямолинейности, честности. Я… Наверное, я влюбилась в тебя, — криво улыбнулась, отводя глаза, — в тот… последний день я не хотела возвращаться в замок Кхан, потому что стала называть домом твое логово. После укуса летела сюда без страха, потому что было ощущение, что я возвращаюсь домой. То, что случилось потом… Я не знаю сколько проживу, но уверена: это было худшее время в моей жизни. Твое предложение все забыть и жить вместе было смешным и даже издевательским. Как можно было всерьез надеяться, что я соглашусь?.. Я знала, что уйду уже тогда, но боялась сказать тебе, боялась тебя, — я посмотрела на волка. Он смотрел внимательно, не перебивал, не оправдывался, просто слушал меня. — Узнав, что ты заменил меня на алтаре, я действовала не раздумывая… И я не жалею, что поступила именно так, что не оставила тебя. Но всю зиму, что ты был в Эллари-Зари, я… — запнулась, закрывая глаза. — Стах, мне очень стыдно!!! Но я часто думала, что ты это заслужил! Что так тебе и надо за то, что ты со мной сделал!.. — я сорвалась на рыдания.

Волк тут же привлек меня к себе.

— Не плачь! Глупенькая, ты мучилась угрызениями совести из-за меня?! — усмехнулся Стах и потерся о мою макушку. — Люц, я знал, куда иду, и что меня ждет. И, как и ты, я знал, что заслужил это.

— Никто не заслуживает подобного.

Мужчина приподнял мой подбородок, вытирая выступившие слезы:

— Помнишь, в Лунгаге ты говорила про пропасть?.. Теперь и я в ней. Подождешь меня? Вместе будем выбираться!

Кивнула, открывая баночку с мазью:

— Уже жду. Сними рубашку.

— Нет, — категорически отказался волк, отступая на несколько шагов.

Я знала почему: шрамы. Те, которые останутся до конца жизни, напоминая о пережитом. Стала рядом:

— Не закрывайся от меня. В конце концов, я видела уродство твоей души. Разве меня могут напугать шрамы на теле?

Он сжал зубы.

Жестко? Да! Но такова правда!

Стах долго смотрел на меня, потом глухо выдохнул и присел на кушетку. Я аккуратно расстегнула пуговички и стянула рубашку с плеч. Смотрела на идеальное тело… когда-то. Теперь это было мятое, рубленое, лишь бы как сросшееся месиво. Новая кожа так и не выросла на том месте, где лежала паучиха… Я спокойно наносила мазь, словно каждый день видела человеческое мясо, грубыми рубцами вывернутое наружу. Потому что знала, Стах следит за каждым моим движением, за каждым вдохом. И если я сейчас продемонстрирую хоть что-то, похожее на жалость или слезы, он выгонит меня и не откроется больше никогда. Осторожно зачерпнула мазь и бережно коснулась следов паука. Я отчетливо видела шрам от каждого жвала там, где оно вгрызалось в кожу. Пауза становилась невыносимой. Тишина оглушала.

— Говорят, весна в этом году будет ранняя и теплая. Даже сегодня ночью уже дождь шел, а не снег. Видел?..

Мужчина не ответил.

— … Дома я любила гулять по лужам. Великовозрастная девица! Представляешь? … Находила безлюдную дорожку в парке и прыгала по лужам, чтобы брызги летели во все стороны!..

Стах осторожно убрал мои руки и притянул к себе. Обнял за талию и уткнулся лбом в мою грудь…

Первые шаги — самые трудные, самые страшные. И неважно кто и когда их делает: ребенок, который впервые отпустил руку матери, или взрослый человек, который пытается начать все сначала, отпуская прошлое. Я была готова к подобному, знала, что мой день рождения и разговор в массажной, — это первые, самые трудные шаги навстречу друг другу, следующие делать будет легче и не так боязно. Даже во время обеда разговаривать со Стахом было куда проще: я не контролировала каждое свое слово, не боялась его вопросов. А после обеда мы все-таки пошли на третий этаж. Стах знал, что я после возвращения ни разу не была здесь. Исключая ту ночь, когда он пришел раненый, но тогда я вообще ничего вокруг не замечала. Медленно прошлась по коридору, неосознанно глядя на место, где когда-то было вбито кольцо. Теперь стена была абсолютно ровная, покрытая декоративной штукатуркой. Замерла в распахнутых дверях хозяйской спальни, ошарашенно оглядывая совершенно незнакомую комнату. Сама не заметила, как оказалась внутри.

— Ты что сделал?

— Ремонт, — Стах, сунув руки в карманы, шагнул следом и довольно огляделся по сторонам.

— Зачем? — зло посмотрела на него.

Мужчина на миг запнулся, но ответил:

— Чтобы тебе ничего не напоминало о …

Язвительно хохотнула, перебив его:

— Стах, меня не дом мучил, а ты. Мозги себе отремонтируй!

— Люц!..

А потом оборотень закрыл дверь, и мое внутреннее равновесие рухнуло…

Стах заметил, как нервно дернулась волчица и торопливо отошла от него, неосознанно занимая оборонительную позицию. Словно птица, попавшая в силок, Люция то вздрагивала, неуверенно переступая на месте, то замирала, обхватывая себя руками. Пыталась контролировать ситуацию — и не получалось. Мужчина не хотел этого, не собирался пугать. Оборотница сама вошла в спальню, поддавшись порыву. Но вошла! И Стах решил рискнуть…

Женщина запредельным усилием воли заставляла себя стоять на месте, а не бежать к выходу, в сотый раз напоминала себе, что сейчас все по-другому, что ей ничего не грозит. Карнеро, словно не замечая ее терзаний, прошел мимо, стараясь говорить как можно беззаботнее:

— Посмотри, что сделали дизайнеры на балконе!

И настежь распахнул стеклянные двери, несмотря на зимний холод. Люция облегченно выдохнула, делая неуверенный шаг следом. А мужчина не смолкал ни на минуту. Он водил ее по спальне, показывая спрятанные в стене шкафы, комод, пол, любую мелочь, отвлекая от мрачных воспоминаний. Он говорил, говорил, говорил, не смолкая ни на минуту, нес откровенную чушь, и с облегчением чувствовал, как напряжение постепенно покидает волчицу.

— …И, наконец, самый главный сюрприз!

Стах подошел к окну, приподнимая тюль и закладывая его в подхват:

— …Я велел сделать широкие подоконники специально для тебя. Ты часто любуешься природой. Каждый день, несмотря на погоду, гуляешь в саду, подолгу сидишь на скамейке, смотришь вдаль и думаешь. Не знаю о чем, но возвращаешься всегда с хорошим настроением. Теперь ты сможешь делать это, не выходя из дома.

Оборотница медленно подошла к нему. Альфа приглашающе кивнул на мягкие подушечки, разбросанные по углам.

— Отсюда можно смотреть на закат.

— Я помню, — Люция неуверенно присела.

— Если хочешь, можешь прийти посмотреть.

Женщина понимала, что не в закате дело, что волк хочет, чтобы она вернулась в эту комнату. Пытливо посмотрела на альфу, тот спокойно встретил ее взгляд:

— Не бойся. Ничего не будет, пока ты не захочешь.

Она не поверила. Стах улыбнулся:

— Люц, ты нужна мне не для секса. Я хочу жить с тобой. Для меня ты — моя пара, с меткой или без. Я не буду торопить тебя, сделаю все для того, чтобы ты забыла прошлую зиму, но допускаю мысль, что однажды ты все-таки решишь уйти. С брачной меткой ты не сможешь этого сделать. Понимаешь? … Я даже согласен на то, что ты останешься нтле ле бисто.

Волчица понимающе кивнула, устраиваясь на подоконнике поудобнее. Оборотень заметил, как расслабились ее плечи, разгладилась морщинка между бровями.

Мужчина не стал садиться рядом, понимая, что Люция итак сегодня преодолела себя, и не один раз. Он не соврал ей ни единым словом. Стах действительно понимал, что про секс пока думать рано.

Самое главное: Люция с ним, остальное подождет.

…

Я проснулась с необычной легкостью в голове, лишь спустя несколько минут, поняла, что лежу и улыбаюсь. И вдруг в коридоре услышала заливистый смех и топот детских ножек. В комнату вбежал развеселившийся Ральф:

— Ты уже не спишь? … Вставай!

— Да-да. Уже… — зевнула, прикрыв ладонью рот, и потрепала вихрастую черную макушку.

Малыш проворно залез на кровать и, усевшись на колени, вглядывался в мое лицо.

— Точно?

От дверей послышалось тихое покашливание.

— Доброе утро!

Я посмотрела на улыбающегося оборотня:

— Доброе!

— Ральф, пойдем! — позвал альфа племянника. — Люция скоро присоединиться к нам.

Улыбнулась мальчику:

— Я быстро-быстро.

Едва за Карнеро закрылась дверь, поднялась, торопливо оделась и побежала в столовую. Благодарно посмотрела на Пенку, приготовившую крепкий, горячий чай, так, как мне нравится. Пила маленькими глоточками, наблюдая, как Стах уговаривает племянника позавтракать.

— …Не хочу! — насупился ребенок, отталкивая тарелку.

— Это полезно!

Терпеть не могла этого квохтанья над детьми, когда няньки с мамками пытались впихнуть в ребенка "полезное, с кучей витаминов". Я понимаю, что польза и вкус часто не совместимы, но даже среди каш можно найти ту, что нравится. И не заставлять детей давиться овсянкой, какой бы полезной она ни была. Лично меня мутило от одного ее вида. Я не выдержала:

— А сам?

— Что сам?

— Попробуй! Покажи пример племяннику!

Стах хмуро посмотрел на меня, потом на кашу. Я не унималась:

— Давай-давай! Она же чудо какая полезная и вкусная! — подмигнула волчонку. — А потом и Ральф, глядя на тебя, свою съест, правда?

— Да.

Пенка услужливо поставила перед оборотнем полную тарелку. Я честно старалась не смеяться, заметив, каким взглядом наградил волк верную экономку. На пару с Ральфом похихикали, глядя на грозного альфу, жующего овсяную кашу. Оборотень все-таки съел: с трудом, давясь, размазав часть по тарелке. Я посмотрела на волчонка:

— Делать нечего, Ральф, придется есть!

Мальчик повернулся ко мне:

— А ты?

— Что я?

— Тоже ешь!

Стах выгнул бровь и, облокотившись на стол, приготовился наблюдать. Я посмотрела на светло-серую слизистую размазню и содрогнулась, это было выше моих сил.

— А может, блинчики пополам поделим? — предложила волчонку.

— Хорошо.

Облегченно выдохнув, отдала Ральфу свой завтрак и напоролась на смеющийся взгляд мужчины. Он машинально облизал ложку и тут же гадливо поморщился, отодвигая тарелку.

— Ну, хотя бы честно смогу сказать всем интересующимся, что веду здоровый образ жизни и правильно питаюсь… Пытался точно! — перехватил мой взгляд и кивнул на мейвели — пирожки с мясом. — Хочешь? Вместо блинчиков.

Покачала головой:

— Что-то мне этой каши хватило.

— Не напоминай.

Эта суета с кормлением Ральфа, пустая болтовня сделали завтрак легким и по-настоящему домашним, без недомолвок и косых взглядов. Я неспешно пила чай и с улыбкой наблюдала за Пенкой, суетящейся вокруг нас, впервые замечая, как она, проходя мимо, словно невзначай приобнимала меня за плечи, ласково трепала по голове Ральфа, подсовывая ему вкусненькое. С альфой, разумеется, экономка себе таких вольностей не позволяла, но поглядывала на него с доброй улыбкой.

А Ральф вдруг оживился, тыкая пальчиком в окно:

— Снег!

На улице действительно начался снегопад. Да еще какой! Белые хлопья кружились в воздухе густой пеленой, стремительно укрывая все снежным покрывалом. Ветра не было. Лишь серебристо-белое небо и снег, снег, снег…

— Пойдем гулять?

Предложила Ральфу, но ответил мне Стах.

— Обязательно, но сначала слетаем в магазин.

— Зачем?

— Купим тебе нормальную куртку… и все остальное.

— Даже не думай.

— Люц, не начинай.

Предупреждающе посмотрела на мужчину:

— Ты хочешь поругаться?

— Я хочу купить тебе теплую одежду, учитывая, что за окном самый холодный месяц года.

— Я не твоя содержанка!

— Люц…

— Стах, ты сам вчера сказал, что я даже не член твоей стаи. На каком основании ты собираешься покупать мне вещи?.. Я не хочу чувствовать себя обязанной.

— Ладно, — быстро согласился волк и закончил этот спор.

Альфа молча пил чай, но я прямо кожей ощущала, как работают шестеренки в его голове, прокручивая эту ситуацию. Подозрения только усугубились, когда он полез в гилайон. Спустя минут десять услышала:

— Люц, я нанимаю тебя на работу.

Хохотнула:

— И в качестве кого?

— Ландшафтного дизайнера. Ты затеяла грандиозную перестройку в моем саду, так доведи ее до конца.

Я прекрасно понимала, что таким незамысловатым образом мне пытаются дать деньги. Но в этом было и рациональное зерно. Я ведь действительно работала, не от случая к случаю, не баловства ради. … Да, меня никто не просил, потому что не до того было. Но тем не менее работа сделана, и весной все увидят это. Осторожно кивнула:

— Допустим.

— Ты здесь с рюена. Это четыре месяца. За вычетом трат на проживание и еду получается две тысячи шелетов.

— Что?!. — я не ожидала такого. — Если уж ты нанимаешь меня, то плати, как положено. Да у тебя садовник тысячу в месяц получает!

Стах задумался:

— Но он же круглый год здесь вкалывает! Целыми днями пропадает на улице или в зимнем саду, то роет что-то, то отпиливает ветки, то вредителей травит. Это тяжелый труд… Не то что клумбу с розами нарисовать.

Я моментально вскинулась:

— А ты думаешь, так легко клумбу нарисовать?.. Чтобы она в концепцию поместья вписалась, и эти мраморные статуи к месту были?!.. Да мы с Эдиком три ночи не спали, пока до ума все довели!

— С каким Эдиком? — заинтересовался волк.

— Дизайнер из Танри. В Денте не нашлось толковых ландшафтных проектировщиков.

— Неужели все такие бестолковые? — не поверил оборотень.

Развела руками:

— Задача очень сложная стояла. А еще многих пугало, что речь о поместье альфы, боялись, что если не угодят, то без головы останутся.

Стах задумался на минуту.

— Давай подытожим?.. У тебя было сложное задание по спецпроекту для важного клиента, который ты должна была выполнить в сжатые сроки, так как подпирало время и близкие холода. Да?

— Да, — машинально кивнула, начиная смутно подозревать, что попалась в ловушку.

— Что ж, ты права, эти моменты я не учел. Извини, — волк виновато посмотрел на меня. — Сейчас пересчитаю… — и спустя несколько минут, пощелкав в гилайоне, объявил: — Двадцать тысяч.

Я подавилась чаем, едва не выругавшись вслух.

— Ты с ума сошел? … Это очень много!

— А по-моему, в самый раз. Я, как клиент, доволен работой. Вам с Эдиком еще и премия полагается.

— Да тут без премии хватает!

— Хорошо, как скажешь, давай без премии. Рад, что мы смогли договориться, — мужчина мило улыбнулся и поднялся из-за стола. — Собирайтесь, мы летим в Денту.

— … Чего молчишь? — поинтересовался Стах, пока мы летели в город.

Хмуро посмотрела на него:

— Ты — манипулятор! Знаешь об этом?

Альфа только посмеялся, глядя на дорогу. Сегодня оборотень сам вел автолет. Зная его темперамент, я ожидала бешенной гонки с лихими виражами, но Карнеро удивил: вел авто спокойно, не отвлекаясь от трассы. Фыркнул, насмешливо глянув на меня в зеркало заднего вида:

— Я не против погонять и полихачить, но не на общей трассе и не тогда, когда в салоне пассажиры, в том числе ребенок.

— Опять? — нахмурилась я, намекая на менталку.

— Извини, но у тебя такое лицо было… разочарованное, что ли. Я не удержался.

До города добрались быстро, но направились не в центр, а в один из новых районов.

— В конце лета здесь открыли новый торговый дом, — пояснил волк.

Большое трехэтажное здание было видно издалека. Я вышла из автолета, с интересом оглядывая зеркальный фасад, а потом меня за руку схватил Ральф и потащил к эскалатору. Влились в толпу других покупателей. Мы с Ральфом шли впереди, Стах с Гервом, присоединившимся к нам в городе, чуть позади. Мужчины мне не мешали, занятые своими разговорами. Да я и не планировала многочисленных покупок. Взяла самое необходимое, дольше всего провозившись в магазине верхней одежды. Шапку выбирали с Ральфом. Насмеялись до боли в животе, меряя все подряд. Ральф натянул на мою голову белую шапочку с пушистым помпоном и довольно ахнул:

— Класс!

Я перехватила одобрительный взгляд Стаха. Он молча показал большой палец вверх, намекая, что надо брать. Купила. Альфа забрал пакет из моих рук, вытащил новую куртку:

— Надевай сейчас.

Охотно натянула обновку, испытывая чисто женское удовольствие. Альфа протянул Герву сумку со старой курткой, велев отнести в автолет, и мы пошли дальше. Ральф замер у витрины с украшениями, посмотрел на меня:

— Ты девочка, тебе еще нужны бусики.

Только посмеялась с этого малолетнего дамского угодника.

— Не хочу бусики, хочу мороженое и кусочек торта. А ты?

— И я хочу.

— Пойдем в кафе? Я угощаю.

Мне не ответили. Оглянувшись, увидела, как Ральф что-то шепчет на ухо Стаху. Оборотень посмотрел на меня:

— Люция, иди первая. Сделай заказ, а у нас… появилось одно неотложное дело.

Я понятливо улыбнулась и пошла вниз. Сидела в кафе, дожидаясь своих спутников. Мимо проходили оборотни, люди, бросая на меня заинтересованные, любопытные взгляды. Я уже давно научилась не обращать на них внимания. Только по старой привычке старалась держать спину прямой и плечи расправленными. Сделав заказ, скучающим взглядом скользила по посетителям, дожидаясь Стаха с Ральфом. Наконец они появились. Ральф шел с таким торжественным лицом, что я насторожилась: а туда ли они ходили, куда я думала?

— Люция, это тебе!

Растерянно посмотрела на широкий кожаный браслет, украшенный пирографией. На выделанной коже приятного шоколадного цвета различила контуры волчицы. Я почему-то не сомневалась, что это именно ОНА, а не ОН. Все бы ничего, но я узнала камни, из которых была сделана глаза. Укоризненно посмотрела на Стаха:

"Акмерилы?.. Ты думаешь: я не знаю, сколько они стоят?"

Альфа выгнул бровь:

"Очень много, Люция: любовь Ральфа, который потратил все свои карманные деньги, чтобы купить тебе подарок".

Перевела смущенный взгляд на мальчика. А Стах добавил:

"Помнишь, какое желание ты загадала на свой день рождения? Может быть, оно начинает сбываться?.. Я могу понять, что ты сомневаешься во мне, в том, что мой дом — это давно уже и твой дом тоже. Но в привязанности этого волчонка нет причин сомневаться. Он считает тебя своей семьей. И ты ему нужна".

Я взяла подарок:

— Ральф, это так красиво! Поможешь мне завязать его?

Мальчик просиял. Теплые детские ручки пытались справиться со шнуровкой. Стах помог племяннику, и волки, довольные собой, уселись по обе стороны от меня. А я смотрела на черную волчицу, застывшую в прыжке. Какое-то щемящее чувство наполнило сердце. Стах наклонился ко мне и шепнул:

— Я бы еще снизу добавил офигевшего волка, увидевшего пролетающую над ним волчицу, и сходство было бы абсолютным.

И в тот момент, когда я готова была разреветься от переизбытка эмоций, я начала смеяться. Потом посмотрела на довольного оборотня:

— А где твой подарок?

— В смысле?

— Стах, прекрати! Можно подумать, ты ничего мне не купил!.. — запнулась, глядя на его изумленное лицо. — Котс!

— А ты бы приняла мой подарок? — удивился мужчина.

По-моему, я даже покраснела и в сердцах брякнула:

— Да!

Альфа все еще смотрел на меня, а я, чтобы скрыть смущение, схватила стакан и отвернулась.

— Не ожидал от тебя, честно говоря, — оборотень пожал плечами… выуживая из кармана крохотный бархатный мешочек.

Я поставила сок на стол:

— Что это?

— Бусики.

Так захотелось стукнуть эту нахальную волчью морду!

— Стах, я не могу…

— Ты только что сказала, что примешь мой подарок, — с хитрой улыбочкой напомнил альфа.

Котс! Он опять поймал меня.

— Стах, ну так же нечестно!

— Ты посмотри для начала! Я не мог не купить это для тебя.

Я растянула тесемочки и вытрясла брошь в виде…

— Смородина?

— Угу. Черная.

Я коснулась агатовых ягод, глубокого фиолетового оттенка:

— Да уж.

— Настоящую мы посадим в саду, как договаривались, — напомнил мужчина.

Машинально кивнула, разглядывая украшение. Я не знаю, слышал ли Стах про магические свойства агата, но это камень, который укрепляет жизненную силу владельца, помогает держать психологическое и эмоциональное равновесие. Что ж… Прикрепила брошь на свой кашемировый шарф.

— Спасибо! — улыбнулась волку.

А тот хмыкнул:

— Как ты так делаешь?

— Что?

— Эта брошь… Я уверен, что любая из присутствующих здесь женщин, сунули бы ее в сумку и уже дома крутились бы перед зеркалом, подбирая, с чем ее носить. А ты не задумываясь, никуда не глядя, приколола на какой-то серенький шарфик — и все! Словно заранее знала! На тебе старая одежда, ни грамма косметики, нет маникюра, но проходящие мужчины поворачиваются тебе вслед!..

Пожала плечами и в шутливом тосте подняла стакан:

— Мне уже давно не нужны все мужчины. Ведь у меня есть лучшие! — чмокнула пухлую щечку Ральфа. Стах тоже потянулся за поцелуем, но заметив, как я отклонилась, тут же вернулся в прежнее положение.

Накрыла его кулак своей ладонью:

— Спасибо за все: и за прогулку, и за подарок.

…Мы летели домой. Я сидела рядом с Ральфом, и на душе было тепло и уютно. На руке чувствовала приятную тяжесть браслета. Пальцами коснулась резного листочка и гладких "ягодок".

А вечером отправились с Ральфом в большую гостиную смотреть новый мультик. Чуть позже пришел Стах. На секунду замер, гадая куда присесть: или на диван рядом с нами, или на кресло. Я похлопала рядом с собой и, дождавшись, когда оборотень устроится, тихо попросила:

— Расскажи про Ральфа. Почему ты забрал его у родителей? Ведь его мать наверняка страдает!

Стах быстро глянул на увлеченного мультфильмом мальчика и вздохнул:

— Аврика не сильно опечалилась, уж поверь. У меня вообще такое чувство, будто Серхат больше огорчился, когда я Ральфа потребовал.

— Откуда племянник появился? Твой брат, насколько мне известно, не был женат.

— Мать Ральфа — Аврика Ранке, в замужестве Рокас.

Не Карнеро?!

— Все интереснее.

— Аврика отвергла Корна, выбрав в пару обычного Серого волка. Корн дождался удобного случая и изнасиловал ее.

Это, оказывается, семейное!

Стах покосился на меня, перехватив мою мысль. Я развела руками: а что не правда?! Альфа сокрушенно качнул головой и продолжил:

— …За что поплатился жизнью. Рокас убил его.

— Ты так спокойно говоришь о смерти брата?

— Я предупреждал Корна, но он всегда был капризным избалованным мальчишкой, несмотря на то, что на пару лет старше меня.

— Как старше?

— Да, Люция, я младший сын, — мужчина закинул руку на спинку дивана, склоняясь ко мне. — Но так получилось, что я оказался сильнее Корна. И он спокойно уступил место альфы, став моим бетой. Кто-то где-то оговорился, что я старше. Мы не стали поправлять, и с той поры так и повелось: я — старший брат, а Корн — младший. Его все устраивало. Он жил свободной жизнью, на нем не висело управление стаей и ответственность за нее. И он мог заниматься, чем хочет… В основном гулять по ночным клубам и спать с женщинами.

Я вздохнула:

— Ты убил Рокаса?

— Нет. Серхат Рокас имел право на месть и если смог победить в поединке чести, на то была воля Первородного. Более того Рокас признал Ральфа сыном и растил вместе со своим щенком.

— Потрясающая история!

Стах радовался тому, что женщина не отстранилась от него. Сидела совсем рядом, а он практически обнимал ее за плечи.

— Это ты еще не знаешь, что поединок Рокаса и Корна начался здесь, а закончился на Земле.

Нифига себе!

— … Корн успел покусать землянку…

Я напряглась, догадываясь, о ком Стах говорит:

— Та землянка?..

— Полина Виттур.

Та самая волчица, которая отказала Стаху.

— … Я не стал забирать Ральфа, полагая, что волчонку будет лучше с матерью. Не знал, что Аврика… — оборотень замялся, подбирая слова, — не смогла… не приняла… Да дохлый котс! — не выдержал Стах и перестал играть словами. — Аврика не любит сына, тем более что Ральф очень похож на Корна. Мое упущение, что я узнал так поздно. Но Грис ничего не говорил об этом. Я видел Ральфа с Рокасом, и Серхат выглядел вполне спокойным, к волчонку относился хорошо.

Я не перебивала Стаха, зная, насколько редко он бывает откровенным и как не любит длинные монологи.

— … В Эллари-Зари меня лечили кровью Ральфа…

— Тьма! — не сдержалась я.

— Не поминай ее, на ночь глядя, — нервно хохотнул оборотень. — Тогда-то в замке Рейна я узнал, как на самом деле живет мой племянник, и забрал.

Я посмотрела на свернувшегося клубочком ребенка, коснулась его мягких волос. Стах на минуту поднялся, чтобы накрыть нас пушистым пледом. Я согрелась и незаметно задремала.

Проснулась утром, вскочила, не понимая, где нахожусь. Сдавленно вскрикнула, узнав спальню Карнеро. В открытые двери вбежал заспанный Стах:

— Успокойся!.. Я даже не спал рядом с тобой.

— А где?

— В соседней комнате!

Сжала кулаки:

— Какого дохлого котса ты притащил меня сюда?! Забыл, где моя комната?!

Он поморщился, сунув руки в карманы домашних штанов.

— Сама ты еще долго сомневалась бы, а так есть реальный факт: ты уже спала здесь и ничего не случилось. Той спальни больше нет и того, что в ней было, тоже больше нет. Все! Не держись за негативные воспоминания!

— Надо же, как ты заговорил! Психолог хренов! — я сорвалась и начала бить его по плечам, по груди, по рукам, по лицу — везде, где доставала. — Скотина!.. Зачем ты так со мной?! … За что?! … Как мне теперь забыть?!

…

Оборотень ничего не делал, не уклонялся и не перехватывал мои руки. А я… я, наконец, высказала все… ВСЁ, что сидело во мне. Устало облокотилась на стену, бездумно глядя в окно.

Волк стал рядом:

— Психолог я действительно хреновый. Извини.

Усмехнулась:

— Знаешь сказку про девочку в каменных башмаках?

— Да.

— Представь, что я сейчас избавилась от тех самых башмаков, которые не давали ей идти туда, куда она хочет. Меня всю трясет, но… мне так легко.

Открыла дверь и повернулась к волку:

— Я останусь здесь… одна.

…

Один день, второй, третий…

Спальня перестала пугать. Только по вечерам, когда на улице темнело, становилось не по себе. Я зажигала свет, ставила любимую музыку и погружалась в чтение. Мне нравилось, когда прибегал Ральф. Я включала ему любимые мультики, и пока малыш валялся на огромной кровати, сидела неподалеку, занимаясь своими делами. Тогда менялась сама атмосфера, становилась живой и разноцветной. Альфа не заходил, чтобы больше не пугать меня. А я… порой мне хотелось, чтобы он пришел, но сказать об этом не решалась.

…Прошлой ночью, когда Стах уже крепко спал, я на цыпочках прокралась в его комнату, стояла в дверях и смотрела. Не знаю зачем… Не знаю, зачем пошла сегодня опять… Я шагнула внутрь, стараясь не шуметь. А волк спал, как ни в чем не бывало. Дышал тихо, размеренно, лежа в своей излюбленной позе: на спине, закинув руку заголову. Долго разглядывала его шрамы, представляла, что он чувствовал, там, на алтаре, когда паучиные челюсти протыкали грудь. Каково это, жить и понимать, что идут твои последние минуты, чувствовать, как вытягивают из тебя эту жизнь вместе с кровью?..

Едва за Люцией закрылась дверь, Стах открыл глаза. Зачем она приходила? Вариантов много. Когда женщина появилась в первый раз, волк был уверен, что она пришла попрощаться, сказать, что ничего не получится, и она уходит. Но оборотница молчала. Стояла и смотрела на него. В последние два дня Люция стала подходить ближе. Он кожей чувствовал ее взгляд. Слышал тихое дыхание, спокойный стук сердца. Женщина стояла минут десять и уходила. Что она хочет? Приучает себя к нему, к мысли, что можно быть рядом и не бояться? Мужчина тяжело вздохнул. А утром даже вида не подал, что знает о ее ночных визитах.

На следующую ночь Люция пришла опять. Он вздрогнул, почувствовав ее дыхание совсем близко.

— У тебя дрожат ресницы.

И волчица вышла.

Стах слушал… Ждал, когда она ляжет на кровать, но не услышал характерного звука, не выдержал, встал и пошел в собственную спальню. Люция сидела на подоконнике, зябко поджав пальчики на ногах. Он сел рядом, положив руки на согнутые колени. Они просидели так, наверное, минут двадцать, а то и больше, глядя на темную, слезливую ночь. Наконец, волчица обронила:

— Дождь…

Мужчина согласно кивнул:

— Весна.

Затаил дыхание, когда оборотница прислонилась к нему, положив голову на плечо. Невесомо поцеловал ее в холодный лоб.

— Не замерзла?

— Немножко.

— Принести плед?

— Нет. Уже очень поздно, пора в кровать.

— Ты босиком. Можно я отнесу тебя?

Долгая пауза с его недыханием и ее застывшими плечами. А потом Люция протянула ему руки. Стах подхватил ее, жадно вдыхая запах своей любимой женщины и даже жалея, что до большой двуспальной кровати всего пара шагов. Осторожно положил волчицу, накрыл мягким одеялом.

И уже, собираясь уходить, почувствовал ее руку на своем запястье.

— Останься…

Проснулась от чужого взгляда. С непривычки вздрогнула. На меня смотрел альфа. Он лежал рядом, подперев голову одной рукой, а другой играл с моими волосами. Я сонно моргнула, посмотрела в окно. Серая рассветная дымка.

— Уже утро. Почему ты не бегаешь?

— Не хочу, — мужчина пропустил длинную прядь золотистых волос сквозь пальцы, наблюдая, как они, извиваясь, складываются пушистой спиралькой.

Я окончательно проснулась и наугад спросила:

— А со мной побежал бы?

— С тобой?.. — улыбнулся. — Побежал бы.

— Тогда вставай!

…Я бежала следом за Стахом. Кое-где мелькали темные силуэты других волков. Старалась не обращать на них внимания, не хотела портить начало дня. Бежала быстро, по рыхлому, мокрому снегу. А альфа умчался далеко вперед и, остановившись, завыл. Волчий вой, глубокий, звучный, потянулся к небу. Что было в этом вое? Мне ли знать?

Я ждала восхода солнца, его первого луча. Хорошо, что день выдался ясный! Щурилась от яркого света, а на душе было по-весеннему светло и радостно. И когда Черный волк подбежал ко мне, я впервые встретила его спокойно, без страха и недоверия. Домой возвращались вместе, бок к боку.

С сексом было труднее всего. Это не течка, когда гормоны забивали все страхи и пережитые ужасы. Сейчас я соображала, что делаю и с кем. Альфа не настаивал, не торопил. А я начинала уставать от этого.

Однажды ночью проснулась резко, рывком. Стаха рядом не было. Потом заметила его. Волк стоял около окна, спиной ко мне, устало облокотившись о стену. Он думал, что я сплю, и не ставил щиты. Я опешила от боли, от усталости, от начинающегося отчаяния, которые скрывал волк за каждодневной улыбкой и шутливым настроением. Стало не по себе. Я зациклилась на собственных проблемах и обидах, забыв, что ему тоже не просто. Он помогал выкарабкиваться мне, но ему не помогал никто.

— Стах…

Он вздрогнул, поворачиваясь:

— Ты чего не спишь?

В тот же миг все исчезло за ментальным щитом, но я-то уже знала.

— Иди ко мне.

Оборотень застыл на несколько мгновений, потом медленно шагнул в сторону кровати. Присел на край, настороженно поглядывая на меня, в любую минуту готовый уйти по первому требованию. Открыл рот, собираясь что-то сказать… К котсу разговоры! Обняла его лицо, поцеловала губы, глаза, щеки, подбородок, словно узнавая заново. Стах лег на спину, передав инициативу мне. Наверное, чтобы я не чувствовала себя жертвой, покорной и зависимой. Села верхом, целуя плечи, мягко потерлась о его грудь. Мужчина замер, рвано выдохнув, вцепился пальцами в простыню. Надо же, как завелся! Я знаю, что у него никого не было с лета, после меня, тогда во время течки. Улыбнулась.

Как по мне, так Стах переиграл с покорностью, лежал и не двигался, только отвечал на поцелуи, и то как-то вяло. Не выдержала:

— Мы поменялись ролями? Я — похотливая, ненасытная, а ты — жертва? — легла рядом. — Стах…

Он легонько коснулся моих губ, обрывая фразу…

В спальне было тихо, даже новая кровать не скрипела, лишь движение теней на стене в ритм нашему дыханию. Я каждой клеточкой чувствовала, как мужчина проникает внутрь моего тела, осторожно, не спеша, распаляя желание. Кровь по венам бежала с сумасшедшей скоростью. Я выгибалась навстречу, помогая ему. Закусила губы, сдерживая стон…

Я не кончила, не получилось, не хватило совсем чуть-чуть: знакомый до дрожи торжествующий вскрик Стаха, ощущение его спермы внутри — и я не смогла…

Мужчина лег рядом:

— Так плохо?

— Ты же все видишь…

— Вижу. Что у тебя со спиной?

— После проклятия болит иногда. Магия Смерти, будь она не ладна, сказала бывшая некромантка.

Стах шутку не оценил, потянулся к ночнику и велел:

— Перевернись на живот.

— Зачем?

— Сделаю массаж.

— … Это точно массаж? — срывающимся голосом уточнила я спустя какое-то время.

— Да. А что?

Я смутилась. Что мне сказать, когда у меня между ног все мокрое от сильных, ласкающих прикосновений? А еще приятный запах масла кедра.

— Котс! — сипло прохрипела, когда пальцы пробежали по ногам. — Стах, что ты делаешь?!

— Расслабься, моя хорошая!

— Лучше "маленькая".

— Что?

— Называй меня "маленькая".

— Тебе же не нравилось, — мужчина заставил меня повернуться, пытливо заглядывая в глаза.

— Не нравилось, — согласилась с ним и выдохнула. — Но я же… твоя маленькая, ведь так?

Оборотень застонал, сжимая меня в крепких объятиях:

— Как же я тебя люблю!

Этот поцелуй был не таким, как все. Это был тот самый шаг, который я отчаянно трусила сделать, несмотря на все слова и собственное решение быть со Стахом.

…Боги, если есть память тела, я хочу помнить только эту ночь! Не осень с Анеттой, не течку, а эту тихую, наполненную нашим дыханием ночь. Мою ночь!

…

Мы жили вместе со Стахом в одном доме, в одной комнате. Думаете: Карнеро превратился в милого, нежного волчка Сташика? Как же!

По мере возвращения сил, возвращался и характер. Но мы как-то притерпелись, притерлись друг к другу. Жили мирно к вящей радости домочадцев. Даже Галич сменил гнев на милость и, прилетая в поместье, частенько брал с собой Тиру.

И лишь кошмары по-прежнему напоминали о пережитых ужасах. Порой я видела сны, где меня сажают на цепь, насилуют, просыпалась с криком:

— …Нет, не надо! Карнеро, не трогай меня!

Стах притягивал меня к себе под бок:

— Не буду.

Иногда мне мерещился звон цепи. Тогда волк вел меня в коридор и показывал ровную, отремонтированную стену.

— Ничего нет.

А потом всегда звал на улицу:

— …Пойдем погуляем.

Это действовало безотказно: перекинуться в волков и побегать по округе. И неважно, какая погода была. Помню, несколько раз я, свернувшись клубком, засыпала прямо на улице. А Стах сидел рядом и сторожил мой сон.

Но это было потом…

Глава 11

Утром 27 белояра (март — Прим. авт.) в нашем логове появились ведьмы. Зачем — я знала, а вот Стах пока нет…

В саду, аккурат на земле с проплешинами прошлогодней травы, в шезлонге сидела (даже не сидела, а возлежала) Верховная ведьма. Кутаясь в шикарное манто, она потягивала коктейль из высокого бокала с разноцветным зонтиком.

Карнеро сбежал по ступенькам вниз и быстрым шагом направился к нежданным гостьям. Было ощущение, что он не верит собственным глазам и вот-вот протрет их, надеясь, что мираж развеется.

— Лилея Дамаскинская? Ты что тут делаешь?

— Загораю.

Стах обвел рукой сад, где еще кое-где лежали кучи потемневшего, рыхлого снега.

— Не рановато ли?

— А я оригиналка!.. Привет, Люция! — женщина помахала мне рукой. — Я так понимаю, ты ничего не рассказала своему волку, и он наивно полагает, что я бросилась ему на помощь по доброте душевной?

Оборотень с тревогой повернулся ко мне. Я вздохнула и призналась:

— Я подписала контракт с ведьмами.

— Ты с ума сошла?!

Инстинктивно отступила назад. Волк тут же взял себя в руки.

— Люц, ведьмы очень хитрые и если они поймут, что могут поиметь с тебя что-то, то не отстанут.

— Даже спорить не буду, — Лилея поднялась и направилась к нам. — Видишь ли, дорогой, каким-то немыслимым образом получилось так, что твоя любимая возлюбленная… — Дамаскинская скривилась. — Ой, звучит паршиво!.. — она подумала немного. — Обожаемая возлюбленная?.. Нет, избито…

По-моему, ведьма просто издевалась над нами!

— …Несравненная?.. Замусолено до жирного блеска. Единственная и неповторимая? — женщина так посмотрела на меня, что я поежилась. — Да ну! Какая она единственная и неповторимая?! В базарный день — по шелету за пучок!

Рядом послышалось хихиканье ведьм и даже подошедший Герв Санторо не удержался от смешка. Я обиделась и хотела возмутиться, но волк притянул меня к себе:

— Моя жизнь! Моя песня!

— Сойдет! — оживилась Дамаскинская. — Так вот, твоя песня знает мертвый язык магов Изначального мира. И мне нужно, чтобы она прочитала кое-что на нем и перевела. Все!

Герв Санторо скрестил руки на груди:

— Да, за исключением того, что для этого нужно отправиться на Землю и спуститься в тамошнее Пекло.

Руки вокруг меня окаменели:

— Люция, никуда не пойдет.

Лилея Дамаскинская мгновенно сбросила маску шута.

— Решать не тебе, волк. Эта оборотница не принадлежит ни тебе, ни стае. Во-вторых, у меня на руках контракт, подписанный кровью Люции и Санторо. И если она откажется, то они вдвоем попадут на вечное услужение ведьмам.

— Как ты это подписала?!.. Как ты позволил?!

Успокаивающе погладила мужчину по спине:

— Стах, я справлюсь.

— Я иду с вами! — безапелляционно заявил волк.

— Нет, — отрезала Верховная. — Ты хотя бы представляешь, чего мне стоило упросить Стражей пустить на Землю оборотня?! И то они согласились, потому что уверены, что мелкая волчица не представляет большой опасности. Дураки, правда? Да Люция там человек трех порвет, пока они ее манной парализуют!

— Лилея! — рявкнул Карнеро.

Та усмехнулась:

— Я позабочусь о твоей девочке, даю слово.

Мужчина скептически посмотрел на ведьму. Она в возмущении взмахнула руками:

— Ты не веришь моему слову?!. — и, подумав, пожала плечами. — Хотя правильно делаешь!

Альфа сокрушенно покачал головой, прекрасно зная, что Дамаскинская, даже оказавшись в полной ж…, не перестанет подстебывать и подшучивать над всеми подряд.

— Я сам договорюсь.

— Ну-ну! — ухмыльнулась Лилея и, кликнув своих подчиненных, шагнула в сторону сада: — Мы тут немного похулиганим?

— То есть?

— Люции все равно статуи не нравятся.

Вот же вредная ведьма!

Повернулась к волку:

— Стах, не вздумай ничего менять. Дом и сад со статуями — это цельный ансамбль. И я уже привыкла.

Альфа пригляделся и чертыхнулся. Лилея черным маркером писала на мраморе… Ну-у-у, в общем, при детях такие слова не говорят. Волк укоризненно покачал головой:

— И это Верховная ведьма?!

Та в ответ показала некрасивый жест. Я оттащила Стаха.

— Видишь эти надписи на статуях? Да, вульгарщина и Ральфа сюда лучше не пускать, но посмотри, что сейчас делает ведьма!

Лилея, мурлыча себе под нос, гуляла между четырьмя статуями, изуродованными матерщиной.

— … Она вытаптывает линии.

— Пентаграмма? — альфа, уперев руки в бока, разглядывал довольно четкий узор на земле.

— Это Маяк, — уточнила я. — Если с Лилеей что-то случится, меня выбросит обратно, прямо сюда. Она подумала обо мне.

Не успокоила.

— Да мне плевать на ведьму!

Дамаскинская обиделась:

— Ну, ты! Воротник, побитый молью… паучком точнее. Я все слышу.

Мужчина сжал зубы, сдерживая ответное ругательство. Я обхватила его лицо ладонями, заглядывая в глаза:

— Я справлюсь. А ты жди меня… в нашей пропасти. Вернусь — полезем дальше.

Лилея скривилась:

— Ой, фу-у-у! Подобрали сопли, голубки! Это всего на два дня.

— Будешь звонить утром и вечером и отчитываться, — велел ей оборотень.

— А не много ли ты хочешь?

— Нет! — рявкнул Карнеро так, что подпрыгнула и я, и ведьмы.

— Нервные все стали. Никакого авантюризма в крови… Ладно, — нехотя согласилась Дамаскинская и посмотрела на меня: — Люция, собирайся.

…

Земля. Приэльбрусье

Нас ждали. Двое мужчин в деловых костюмах стояли у одной из стен большого полутемного зала. Лилея широко улыбнулась:

— Джаншир, мой старый друг! — потом пригляделась к его спутнику: — Михаил Неверовский?.. Вот это сюрприз! Какими судьбами?

— Проездом, — тихо отозвался мужчина со светлыми волосами.

— Ты вовремя, — заметил другой страж, подходя к женщине.

— Так мы же не на свидании, чтобы я томила тебя долгим ожиданием, — засмеялась ведьма и представила меня. — Это Люция Кхана — милый, обаятельный оборотень.

Я отвлеклась от созерцания странного помещения без окон. Тот, кого Лилея назвала Джанширом, вежливо улыбнулся мне:

— Добро пожаловать на Землю!

Светлые стражи настороженно разглядывали меня, а я с не меньшим интересом смотрела на них. Обычные на вид мужчины. Да, видно, что подготовленные, тренированные. Вроде стоят спокойно, расслабленно, но одно неосторожное движение — и я вряд ли выйду отсюда живой. Это и понятно: случайных людей с улицы в Светлую стражу не берут. Чревато! Я подошла к землянам и протянула руку:

— Благодарю за приглашение! Для меня большая честь быть здесь!

Джаншир Калманов неуверенно застыл, но потом все-таки пожал мою ладонь. Второе рукопожатие было еще короче: Неверовский сжал мои пальцы и тут же отпустил, направляясь к едва заметной двери.

Спустя несколько минут мы все вышли из серого, неприметного здания. Я сделала несколько шагов и замерла, оглядываясь по сторонам. Мне впервые довелось побывать на Земле. Нет, никакой кровной связи я не почувствовала. Для меня это был абсолютно чужой мир, с непривычными запахами, с давящим на барабанные перепонки непрекращающимся транспортным гулом. Но было в этом мире что-то древнее, могучее, уходившее в такую глубь времен, что становилось страшно. Непередаваемые ощущения! Я разглядывала ярко-голубое небо с белыми облаками, высокие горы и снег, много снега.

— Люция?.. Позволите вас так называть? — Джаншир смотрел пристально, изучающе.

Я улыбнулась:

— Конечно. И можно на "ты".

— Принимается на тех же условиях, — землянин замер в шаге от меня. — Какие первые впечатления?

— Здесь очень красиво и… холодно.

Мужчина окинул задумчивым взглядом мою короткую красную куртку, черные брюки, заправленные в сапоги, хмыкнул, кивая на брошь, приколотую к шапке.

— Интересная штучка. На виноград похожа.

— На смородину, — поправила я и, догадавшись, что тревожило стража, успокоила: — Это не артефакт и не амулет. Это только украшение.

Калманов прищурился:

— Позволишь?.. Без обид, но служба есть служба!

Я настороженно наблюдала за Джанширом, который вытащил незнакомый прибор, похожий на гилайон. Мужчина нажал кнопку, и послышалось тихое пиканье. Мы с ведьмой переглянулись, Лилея ободряюще улыбнулась мне. А страж провел рукой передо мной сверху вниз, прислушиваясь к этому пиканью, и успокоился.

— Все в порядке? — не удержалась я.

— Да, — невозмутимо ответил Калманов, спрятав прибор обратно в карман, потом кивнул на двух незнакомых мужчин за своей спиной: — Это Наур Гелаев и Хасан Тлигуров. Они будут сопровождать вас эти дни.

— Ой, мил человек, а на кой они нам? — с приторно-сладким смехом вмешалась Лилея, отлепившись, наконец, от Михаила Неверовского. — Мы же не первый раз видимся.

— Да, но раньше цели у тебя были другие… и подружки попроще, — резонно заметил землянин.

…Нас поселили в пансионе или гостинице. Я молча раскладывала вещи, не рискуя приставать к Верховной ведьме с расспросами. Лилея пребывала в бешенстве. Нервно расхаживала по комнате и рассуждала сама с собой:

— Итак! Мы рядом со входом в Пекло — это плюс. До затмения сутки, почти двое — тоже плюс. А вот две наблюдающие морды — это минус. Куда их деть? Не за собой же в Пекло тащить?.. А еще Неверовского принесло! — она вдруг повернулась ко мне: — Да, Люц, не ври стражам. Если что — лучше промолчи, дурочкой прикинься. У Светлых — амулеты правды, — ведьма сдавленно ругнулась. — И кто продал?! Ведь кто-то же из наших! Узнаю — своими руками задушу!..

Я удобно устроилась в кресле и смотрела в окно, пока не позвонили с ресепшена. Джаншир Калманов, играя роль любезного хозяина, устроил нам экскурсию по довольно известному горному курорту. Было интересно, но больше всего мне запомнилась поездка в автомобиле, катившемся по земле. Забавные ощущения! Как на аттракционе!

А вечером, вернувшись в гостиницу, все вместе отправились в ресторан на ужин. Наур Гелаев отодвинул передо мной стул, шепнув:

— Ты очень красивая, Люция!

Ох ты ж!.. То-то он всю дорогу на меня пялился!

— Спасибо! — я вежливо улыбнулась стражу.

Лилея вовсю флиртовала и шутила с нашими сопровождающими. А я… продолжала учтиво улыбаться, односложно отвечая на вопросы, ни на секунду не забывая, кто рядом со мной. Понятное дело, самой обсуждаемой стала тема различий между нашими мирами, даже я втянулась. Только тот самый Михаил Неверовский не принимал участия в разговоре, молча поглощал свой ужин, изредка отвечая на вопросы Джаншира, а потом и вовсе, извинившись, вышел на улицу покурить. Калманов спустя минуту последовал за ним. Я заметила странную ухмылку Лилеи, но спросить ничего не успела. Увидев протянутую руку, в первый момент растерялась.

— Давай потанцуем? — Наур не сводил с меня немигающего взгляда. — Тебе же понравилась наша музыка?

Я действительно заслушалась тихой, напевной мелодией, льющейся со сцены, только танцевать совсем не хотелось. Но когда Лилею Дамаскинскую интересовали чужие желания? Она мило улыбнулась мне, хотя в глазах читалось явное предостережение: попробуй откажи!

— Люция такая скромница!

А мне все это уже стало надоедать. В конце концов, меня не за этим сюда звали!

— Я не знакома с местными танцами. Боюсь, буду выглядеть смешно, — послала Науру извиняющую улыбку.

— Глупости! — замахала руками женщина. — Смелее, Люция! Волчица ты или не волчица?!

Меня подкинуло со стула. Зло посмотрела на ведьму, а Гелаев тем временем подхватил меня и повел на площадку. Под его откровенным, горячим взглядом чувствовала себя неловко. Мне только влюбленных Светлых стражей для полного счастья не хватало!

— …Я таких, как ты, никогда не видел!

— Наур, пожалуйста, не надо! — попросила я.

— Волосы, словно расплавленное золото, а глаза — как весенняя трава горных долин.

Да-а-а, говорил страж красиво, складно.

— Наур, я не свободна. У меня есть жених.

Страж покачал головой:

— Нет. Если бы он был, то не отпустил бы такую красивую девушку от себя. Я бы не отпустил.

Слава богам, танец быстро закончился. Мы вернулись к столику, я выразительно посмотрела на ведьму. Та вздохнула, с неохотой поднимаясь:

— Спасибо за вечер, господа, но нам пора. Дорога сюда была… долгой и утомительной.

Я услышала насмешливое фырканье вернувшегося Джаншира, но стражи не стали нас задерживать.

Едва за нами закрылась дверь гостиничного номера, я набросилась на Дамаскинскую:

— Ты зачем меня сводишь с этим человеком? Знаешь, что с тобой Стах сделает?

Женщина едко засмеялась:

— Ой-е-ей! А ты у нас маленькая девочка: чуть что — сразу маме с папой жаловаться! Да жалуйся сколько влезет!.. Напугала ежика голой попой!

Я растерялась:

— Кого напугала?

Верховная села на диван, вытягивая ноги.

— Ты никогда не думала, откуда в нашем языке слово "съежиться"?.. Оно отсюда, с Земли. Водится здесь такой зверь — еж, весь в колючках.

— Жайра?

— Это у демонов жайра. И там такая тварь подленькая. А ежик… он не такой, — Дамаскинская сидела с таким умильным выражением на лице, что я мгновенно забыла обо всех обидах. — Он маленький, чуть что — сворачивается клубком и выставляет колючки. А впрочем, посмотри сама.

Я внимательно смотрела видео в местном Интернете. Зверек и впрямь был потешный, с забавной мордочкой и громким сопением. А когда Лилея показала фотографию, где его гладили по пузику, поняла ведьму.

— Хорошенький!

Женщина согласно кивнула:

— Я столько раз пыталась завести себе такого.

— И что, не разрешили?

— Мне? Я тебя умоляю! — Лилея вздохнула. — Не приживаются они у нас. Дохнут. А представь себе: королевский прием в Галингане. И я иду такая в алом платье с открытыми плечами. Мои черные волосы шелковистой волной рассыпались по спине. На шее бриллианты. В руках поводок со стразами, а на поводке — ежик. А лучше два!

Я представила… Ухохатывалась минут пять.

На следующий день в компании двух стражей мы поехали в горы. Оставив микроавтобус на стоянке, отправились в долину. Мужчины держались на некотором расстоянии, уступив просьбе Верховной ведьмы, которая захотела посекретничать "о своем, о девичьем".

— И как ты объяснила Калманову нашу поездку, ведь затмение завтра?

— Ты же слышала. Хочу посмотреть полное солнечное затмение с древней горы. Ищу достойное место, чтобы в полной мере насладиться зрелищем, — откликнулась ведьма. — Джаншир давно меня знает и уже ничему не удивляется.

— Не жалко?

— В смысле?

— Ты же подведешь его! Стражи все равно узнают, что не в одном затмении дело. Нас не будет несколько часов, а может быть и несколько дней. Калманов, скорее всего, работы лишиться.

— И фигли мне?!

Я внимательно посмотрела на свою спутницу:

— Тебя тоже сюда больше не пустят!

— Поживем — увидим, — весело ответила Лилея и добавила: — Если я придумаю, как отвлечь наших надсмотрщиков, все выгорит. Главное, чтобы завтра сюда Калманова с Неверовским не принесло.

— Кто такой этот Михаил?

— А что?

— Он отличается от других стражей.

— Это и немудрено, — ведьма пожала плечами. — Ты знаешь, как называют землян у нас и у демонов?

— Технари.

— Угу. Так вот Неверовский — это технарь в квадрате. Та штучка, которой тебя вчера просканировали на наличие магических оберегов и не только их — его детище.

— Он ученый?

— Можно и так сказать, только с гаденькой такой направленностью. Он создает оружие против нас.

— Что?

— Ну, у стражей это называется красивше: оружие для защиты от магически опасных существ.

Я фыркнула и остановилась рядом с ведьмой. Мы стояли в долине с бьющими минеральными источниками, а неподалеку, судя по звукам, шумела горная река. Дамаскинская огляделась и уверенно пошла вперед.

— Уже рядом.

По моей спине пробежал холодок. Задрав голову, я смотрела на небольшой водопад.

— Что это за место?

— Посмотри внимательно! Видишь каменную пробку над водопадом? Это Калинов мост через Смородину реку — вход в Пекло.

Я попыталась вспомнить, что читала об этом. Странно, что ведьмы до сих пор пользовались древними названиями и понятиями. То, что они называли Пеклом, уже давно превратилось в Грани, куда отправлялись души умерших. Но вот что попасть туда можно по какому-то мосту — не смешите некроманта… пусть и бывшего!

— Ты думаешь, что в Пекло существует только один вход?! — ведьма вытаращилась на меня, когда я высказала свои мысли. — Представь, что в Империю Санос можно проехать только по одной дороге. Представила?.. Получилось?..То же самое и здесь. В Пекло можно попасть по-разному. Я выбрала этот путь.

— Почему?

— Потому что других не знаю.

— И пойдем мы по этому мосту именно в день солнечного затмения? — догадалась я, присаживаясь на один из камней, которых здесь было превеликое множество.

— Именно.

— Ты мне даже теперь не скажешь: зачем тебе сантии Чернобога?

— Не скажу. Для твоего же блага.

— Ты хочешь их украсть? — предположила я.

— На кой они мне? — удивилась ведьма. — Поверь, сантиям лучше и дальше оставаться там, где они находятся сейчас.

Мы замолчали, потому что подошли наши сопровождающие. Гелаев заставил меня подняться:

— Не сиди на холодном.

Дамаскинская вздохнула:

— Наур, Люция — волчица, они не мерзнут даже в лютые морозы. Не забыл?

Но мужчина был непреклонен. Заметив, что он расстегивает свою куртку, собираясь постелить ее на камень, я подскочила.

— Пойдемте в машину?

В микроавтобусе было тепло, тихо пело радио. Гуляя в горах, несмотря на слова ведьмы, я продрогла. Благодарно кивнула Хасану, протянувшего чашку с горячим чаем. Наур сел напротив.

— Попробуй.

Я с интересом и опаской разглядывала красный фрукт в его руках.

— Что это?

Мужчина аккуратно и уверенно разрезал незнакомый плод. На ладони упали красные зернышки.

— Это гранат.

— На танелер похож, — заметила я.

Лилея вздохнула, поглядывая в окно:

— А это он и есть. Только у нас земной гранат со временем изменился: стал меньше и темнее.

Наур переложил зернышки на белую одноразовую тарелку.

— Ешь.

— Я бы не рискнула, — вновь встряла ведьма. — Помниться, в каком-то мифе мужик таким образом женился на красотке, лишив ее возможности вернуться домой.

— Что? — я тут же убрала руку.

— Разве я похож на Аида? — вскинул черную бровь Наур.

— О! Точно! Аид — бог поземного царства. Вспомнила! — обрадовалась Лилея.

А я взгрустнула, думая о том, что ждет нас завтра. Взяла зернышко, попробовала.

— Вкусно.

Мужчина улыбнулся:

— …

В саду гранатовом

Цветов благоуханье,

Здесь соловей поет

Любовные признанья…

Своей любимой в том саду

Цветок граната в косы я вплету…

И, здесь, в тени гранатовых ветвей,

Открою тайну сердца ей…

Я застыла, не донеся руку до рта. Мне впервые в жизни читали стихи. Я даже заслушалась. И не только я.

— Оху..! — выдохнула Дамаскинская, уставившись на Наура, потом легонько шлепнула себя по губам: — Ой, простите!.. Не передать словами мой восторг и восхищение, господин Гелаев!

А я не знала, как мне быть. Будь мы на Гебе, уже давно вежливо отшила бы настойчивого кавалера. Но здесь боязно. Мы в определенной степени зависели от них и их благосклонности. Не то чтобы внимание стража было неприятно, но сейчас не до флирта. Во-первых, пугал завтрашний день. Во-вторых, даже если Пекло выжжет чужой запах с меня, Стах узнает все через мои мысли. А у нас итак только-только что-то начало получаться. Осторожно посмотрела на мужчину:

— Наур, завтра я вернусь домой. Я волк, я не могу здесь остаться.

— А хотела бы?

Хороший вопрос! Я ответила честно:

— Нет. Там мой дом. Там моя семья. Мой любимый волк.

Мужчина огорчился. Замолчал, но всю дорогу до города продолжал бросать влюбленные взгляды. Когда Верховная выпроводила их, заявив, что хочет отдохнуть, я была ей даже благодарна. В номере ведьма с недоумением посмотрела на меня:

— Во запал мужик! Чем ты их берешь? То Карнеро с ума сходит, то Гелаев.

…Во второй половине дня мы гуляли по местному городку, с интересом наблюдая за жизнью землян. Я слушала краткие замечания и пояснения ведьмы. С ее помощью купила несколько сувениров, радуясь, что у нас есть официальное разрешение Светлых. Недалеко от центра нашли небольшое пустующее кафе. Пока ждали заказ, пересматривали покупки.

— Кому ты купила кофе? — я покрутила твердую упаковку с характерным запахом.

— Подруге, — ответила Дамаскинская без обычного ерничанья.

Я не показала своего удивления. Каждый в праве дружить с кем хочет. Может подруга Дамаскинской ведьма, которая часто бывает на Земле, вот и пристрастилась к популярному здесь напитку?..

— Что это? — женщина заинтересованно посмотрела на подарочную упаковку.

— Книга об оружии. Для Стаха. Сам кинжал я купить не могу, поэтому выбрала книгу с яркими иллюстрациями. Думаю, ему понравится.

Лилея понятливо хмыкнула.

— Да ему из твоих рук даже рулон туалетной бумаги понравится! — потом спросила: — Почему ты вернулась к Карнеро?

Я гладила шероховатую упаковку, вдыхая особенный запах, который есть только у новых книг.

— Не знаю.

— Не знаешь или не хочешь сама себе признаться, что все еще любишь Стаха Карнеро? — усмехнулась ведьма. — До сих пор помнишь того обходительного красавчика: доброго, любящего, внимательного. Хочешь верить, что он именно такой, а не та сволочь, которая измывалась над тобой целую зиму.

Украдкой глянула на Дамаскинскую:

— Ты, наверное, думаешь, что я слабохарактерная дура, раз осталась с ним после этого?

И неожиданно передо мной предстал совершенно другой человек: серьезный, собранный, с умными и неимоверно грустными глазами. Лилея склонилась ко мне:

— А тебе не похер, что я думаю, Люц?! … Как только мы тут закончим, я вернусь в Лунгаг, и мне по большому счету будет все равно, с кем ты живешь. Думаешь, другим есть дело до тебя?.. Плюнь. Если ты простила волка, если чувствуешь, что сможешь простить, — прощай. Живи и наслаждайся жизнью с любимым мужчиной, — она подхватила чашку, а потом с громким стуком поставила ее обратно: — Понимаешь, у каждого свой предел прощения. Кто-то за "дуру косорукую", сказанную в сердцах, рвет многолетние отношения, а кто-то может найти в себе силы простить серьезную обиду и попробовать снова быть счастливым.

Слезы сами потекли из моих глаз.

— Но я не простила! Хочу, но не могу!.. Что мне делать?

— О нет, детка! — Дамаскинская отшатнулась и, хохотнув, замахала руками. — Советы не по моей части. То, что хорошо для меня, для тебя может оказаться чистым сумасбродством.

Долго смотрела на нее.

— Когда-то я сравнила нашу ситуацию с пропастью, в которую мы упали и сейчас пытаемся выбраться.

Ведьма задумчиво хмыкнула:

— Я бы по-другому назвала место, в которое вы упали, неприятное и очень вонючее. Но ты права: выбираться вам из него вместе. И если ТЫ выберешься, то Карнеро без тебя — вряд ли.

— Думаешь?

— С тобой Стах налажал, конечно, конкретно. Он показал тебе свою темную сторону. Теперь ты знаешь, на что способен этот волк. Но надо отдать Карнеро должное: он пытается это исправить с практически нулевыми шансами на успех. Другой отправил бы тебя куда подальше и сделал вид, что ты пустое место для него. А он пытается пробиться в неприступную крепость, в которую превратилось твое сердце и твоя душа.

— Мы живем вместе.

— Девочка моя! Очнись! Уж тебе ли не знать, что жить в одной комнате и спать в одной кровати — это еще не значит быть вместе?!. Я с интересом буду следить за вашей жизнью: получится у вас что-то или нет, но… Ты совет просила? — женщина в упор посмотрела на меня. — Вот тебе мой совет: попытайся! Карнеро вряд ли тебе это скажет со своей альфистостью, но он жалеет о том, что сделал. То, что этот волк тебя любит, — очевидно.

— Я знаю. Он готов был отдать за меня жизнь.

— Поверь, то, что он выжил, — куда хуже… для него. На память у него остались не только шрамы, но и боль. Ведь какая-то часть серебра так и осталась в его теле, в тех рубцах на груди. Каждый шрам болит. Да, боль терпимая. Но представь, что ты обожгла руку. Как дергает это уже не очень сильная, пекущая боль. Вот Стах с этой болью будет жить до конца своих дней. Все мази и зелья лишь приглушают ее, она не пройдет никогда. И ты знаешь, я даже рада этому, чисто по-женски. Каждый раз, обнимая тебя, прижимая к себе в порыве страсти, он одновременно будет мучиться от боли и вспоминать, что сделал со своей любимой женщиной. А даже если у вас ничего не получится и однажды он полюбит другую, то обнимая ее, все равно будет вспоминать тебя. Достойная кара!

Я вспомнила, как прижималась к Стаху по ночам, как терлась об него в порыве страсти, а он хоть бы слово сказал. Я думала: оборотень от страсти задыхается, а он от боли. Дурак! Ой, дурак! Я злилась. Боги! Он точно сведет меня с ума. Сначала своей жестокостью, теперь ненужным смирением. Неужели нельзя было сказать? К чему оно, я же все равно…

— Я же все равно помню, что он сделал!

— Конечно, я тебе больше скажу: ты до конца жизни будешь это помнить. Это не гордость, это сильная обида. Вот я гордая!.. И со своей гордостью буду всю жизнь одна, изредка впуская в свою постель нелюбимых мужчин, пытаясь урвать у жизни свой кусочек любви, хотя бы такой, одноразовой.

Нутром чуяла, что это не метафора.

— А почему ты одна? Красивая, умная женщина. Вокруг тебя столько мужчин вьется!..

Лилея криво усмехнулась:

— Не все ради любимых на алтарь кладутся, Люция. Некоторые ищут не любовь, а удобство и спокойную, сытую жизнь.

И отвернулась. Я поняла, что больше ведьма не скажет ни слова, что, поддавшись порыву, она приоткрыла мне завесу своей личной жизни, спрятанной ото всех, на один короткий миг став обычным человеком и не очень счастливой женщиной.

Глава 12

Наступило 29 белояра. Ведьмы появились в Денте ближе к полудню. В этот раз, дабы не нервировать охрану, портал открылся рядом с воротами в поместье. Можно было только догадываться о силе прибывших, если, несмотря на большое количество оборотней, разрыв пространства буквально переливался всеми цветами радуги и, казалось, потрескивал от магических разрядов. Тринадцать женщин кивком приветствовали Владека Маюрова и молча вошли в поместье Черного альфы. Заметив странную процессию в темных одеждах, из дома вышел Стах и Герв Санторо. В силу своего статуса Карнеро знал многих из ведьм, появившихся сегодня в его доме.

— Цезерина Беспрозванная… Сания Демиркан… Алексина Подольникова… Всенежа Ярцева… Эмилия Нистратова… Зефирайн Бонне… Северина Извольская… — оборотень осекся и недоверчиво тряхнул головой. — Здесь все сильнейшие ведьмы Гебы!

Гостьи поздоровались с хозяином, вежливо отказались от предложения пройти в дом и собрались в круг на том самом месте, где два дня назад сидела Лилея Дамаскинская. Стах и Герв остались на крыльце и оттуда наблюдали за ведьмами. Женщины стояли спокойно: некоторые переглядывались и обменивались улыбками, кто-то, задумавшись, смотрел невидящим взглядом себе под ноги, а одна, сцепив пальцы в замок, разглядывала статуи с надписями…

По земле пробежала легкая вибрация. Обычные смертные ее даже не заметили, а вот магически одаренные расы почувствовали. Главная помощница Верховной ведьмы сделала глубокий вдох:

— Начинается!..

— …Все! Наши стражи на какое-то время… заняты. Пойдем!

Лилея Дамаскинская сосредоточенно вытирала руки влажной салфеткой. Я растерянно уставилась на женщину, а потом выглянула в окно микроавтобуса и узнала долину у подножия Эльбруса. Если честно, даже не заметила, когда мы приехали в урочище с теплыми источниками. Ведьма понимающе хмыкнула и протянула бутылку с водой. В голове немного прояснилось:

— Что случилось? Где Наур с Хасаном? Они…

И все! Мое сознание вновь ускользнуло куда-то. Меня затянуло в водоворот странных, пугающих ощущений. Сердце колотилось, как сумасшедшее, все тело покрылось липким потом. Я чувствовала, как стынут мокрые волосы на висках. Вытереть лицо не могла: руки очень сильно тряслись — пришлось зажать их между коленями. На меня периодически накатывала бесконтрольная агрессия, сменяющаяся непонятной апатией. Я металась по широкому автомобильному сиденью и не находила себе места. Ведьма схватила меня за руку и вытащила на улицу.

Холодный воздух мгновенно остудил мокрое от пота тело, забираясь под распахнутую одежду. Лилея посмотрела на потемневшее небо и торопливо направилась к водопаду, рассказывая на ходу:

— Смородина — река, разделяющая мир живых и мертвых. А соединяет два берега тонкий Калинов мост. Знаешь, чего бояться навьи дети?

Я только качнула головой.

— Солнечного света, — ответила ведьма. — А сегодня…

— Затмение.

— Да. Луна закроет Солнце и появится мост, по которому мы пройдем в Навь. Смотри — облака начали таять.

Я вслед за ведьмой посмотрела на небо — и внутри все скрутило тугими узлами.

— Мне плохо!

— Держись! — ведьма ускорила шаг.

Легкие облака исчезали на глазах. И, наконец, небо стало чистым. А вокруг тишина, даже ветер притаился. С одной стороны, откуда наползала тень Луны, небо потемнело. Мне казалось, что я вижу звезды и планеты. А черный диск медленно, неумолимо закрывал Солнце.

— Беги! — крикнула Дамаскинская и потянула меня за руку.

Я бежала до сбившегося дыхания, до боли в боку и, задыхаясь, упала на четвереньки. Вскинула голову к темно-синему небу, с трудом сдерживаясь от неконтролируемой трансформации. Я видела, как Луна пожирает Солнце, и сходила с ума.

— Лилея, я больше не могу!

Ведьма присела рядом:

— Что ты видишь, Люция?

Я подняла голову. Перед глазами все плыло. Горы изменились. Не было серых, каменных склонов. Не было реки и звонкого водопада. Из глубины расщелины вырывался гул и жар. Вонь жуткая. Я закашлялась и подползла поближе к краю. Тут же отпрянула:

— Лилея, назад!

Внизу бушевала огненная река. Смола булькала. Черные пузыри надувались до невиданных размеров и с громких звуком лопались.

Ведьма схватила меня за плечи:

— Где мост?.. Веди меня!

— Его нет!

— Как?..

А затмение приблизилось к кульминации. Черный диск Луны полностью закрыл Солнце. Все! Темное небо и лишь по линии горизонта — желто-оранжевое кольцо. Ярко вспыхнула солнечная корона. И в тот самый миг я увидела мост, тонкий… красный, раскалившийся на огне.

— Вот он!

Лилея повернула меня к себе и посмотрела в глаза:

— Люция, сейчас ты перекинешься в волчицу и перевезешь меня по мосту в Навь.

— Что?

— Я не могу его перейти. Я ведьма — дитя Живы — богини жизни.

— А я?

— А ты — оборотень. Вас очень любит хозяин Нави — бог Ниян, — женщина торопливо глянула вверх. — Давай потом поболтаем о древних богах! Затмение не продлиться долго. Как только Луна уйдет, мост исчезнет.

Я торопливо разделась и, сунув одежду под камень, отпустила рвущуюся на волю звериную сущность. Лилея молча села верхом, обхватывая мои бока руками. Я встряхнулась и шагнула к мосту. От вони слезились глаза, подташнивало. Сера! Чувствовала, как дрожит ведьма на моей спине, как тяжело она дышит. Я замерла рядом с мостом. Инстинкты бунтовались, запрещая приближаться к пышущему жаром металлу. Попробовала коснуться подушечкой — и, визгнув, отскочила. Поджала обожженную лапу, гадая, как быть. Мост слишком длинный — не перепрыгну зараз. Но другого пути не было!

Ведьма отчаянно закричала:

— Да что ты тянешь?! Скорее!

Я разбежалась и, оттолкнувшись, полетела над бушующим пламенем, над переливающимся красным мостом. Как и думала: не долетела, опустилась на середине — и, воя, прыгнула дальше. Рухнула на бок, прислушиваясь к обожженным лапам, готовясь к неминуемой боли… но ее не было.

— Навь — мир мертвых!

Я услышала тихий голос Лилеи и открыла глаза. Ночь. Мрак. Без звезд, без луны. Ничего, только темень. Но темень не спокойная, а движущаяся, словно вверху был черный океан. Ведьма осторожно поднялась на ноги, стряхивая с ладоней песок, смешанный с пеплом. Я последовала ее примеру: перекинулась и поднялась, осматриваясь по сторонам:

— Это… Грани!

Жуткое место. Да, я была здесь… Вернее, не совсем здесь. Знакомый шелест доносился откуда-то сверху. А еще гул, шепот и далекий грохот, от которого по спине шел мороз.

— Навь, Пекло, Грани… У этого места много названий. Одно точно — живым здесь быть нельзя, — Дамаскинская стала рядом. — Давай по-быстрому сделаем то, зачем пришли, и вернемся домой.

— Я только за.

— Оденься, — женщина протянула мне вещи.

— Откуда?

Вместо ответа ведьма потрясла в воздухе сумочкой, похожей на рюкзак.

— Волшебная? — я с интересом рассматривала симпатичную вещицу. — На чем работает?

— Заклинание уменьшения. Для походов самое то, — и словно в подтверждение своих слов, Лилея достала бутылку с водой и жадно припала к горлышку.

Я закончила шнуровать легкие ботинки и выпрямилась:

— Какое-то странное ощущение… почти забытое.

— А поконкретнее?

— Как будто я снова могу колдовать.

Женщина хохотнула:

— Наверное, можешь.

Не поверила ей.

— Что за бред? Я же оборотень!

— Мы в Гранях, Люц! А ты рождена с даром Смерти.

— Не слышала о подобном.

— А о некромантах, ставших оборотнями, ты слышала? Исключая свой случай, конечно, — усмехнулась ведьма. — То-то и оно!

Я пристально посмотрела на руки, ощущая приятное покалывание на кончиках пальцев. Взмахнула — и, словно зачарованная, смотрела на огоньки, взмывшие над нами. Дамаскинская внимательно следила за мной:

— Кайфуешь?

Я согласно кивнула, а на губах расплылась довольная улыбка. Лилея вздохнула и щелчком погасила моих светлячков:

— А вот я нет! Ты думаешь, почему ведьмы в Пекло не ходят?.. Здесь нет жизни, нам неоткуда брать силу.Чем дольше я буду в Нави, тем слабее стану.

Я посмотрела на женщину:

— На сколько тебя хватит?

— Часов на двенадцать.

— Тогда надо торопиться!

— Вот нравишься ты мне, Люц! — хохотнула Дамаскинская, делая уверенный шаг в темень.

В ответ я поинтересовалась:

— Ты знаешь, куда идти?

— Вниз.

Мы шли по едва заметной тропе… Может быть, и не тропе, а просто по более-менее ровной поверхности среди камней. Я прекрасно видела в темноте, вот только благодаря чему: волчьим глазам или вернувшейся магии? Не могла перестать улыбаться. Не знаю, что нас ждет впереди, но за одно это ощущение собственной силы, уверенности в себе, я была благодарна судьбе и контракту с ведьмами.

Мои размышления прервало ощущение пугающей пустоты впереди. На несколько мгновений мы с ведьмой замерли у края пропасти, а потом осторожно двинулись вдоль. Лилея придержала меня, когда я, споткнулась. Мы прислушались к шуму упавших из-под моих ног камешков. Грохот стих где-то глубоко-глубоко внизу — и тишина. Ведьма перевела дух и повернулась ко мне:

— Тш-ш-ш! Иди аккуратно.

…Прошло больше часа. Мы спускались вниз, во мрак и тьму. Я услышала ИХ раньше и замерла. Ведьма вопросительно посмотрела на меня. Прижав палец к губам, я присела за большой камень, потянув за собой спутницу. Несколько минут не происходило ничего, а потом началось движение. Черные фигуры вылазили из земли и двигались в нашу сторону.

— Это пекельники, помощники Нияна, — Лилея на миг зажмурилась.

— Какие пекельники?! — хохотнула я. — Это Тени!

Я слишком хорошо знала этих тварей. Сколько раз сталкивалась с ними раньше! Быстро стянула одежду и сунула ведьме:

— Спрячь в сумку.

— Что?

— Садись на меня!

Ведьма не стала больше ничего говорить, сделала требуемое и села верхом. И я побежала, обгоняя Тени…

В Пекло отправляли души злодеев, преступников и прокаливали их в огне, дабы выжечь всю злобу и ненависть. Очищенные таким образом души богиня Жива вновь возвращала на Землю, даруя новую жизнь, которую следовало прожить по совести, по закону. Но были души, которым не помогал даже пекельный огонь и, вернувшись в Явь, они проживали новую жизнь, совершая старые грехи. Попав обратно в Пекло, они теряли надежду на новое рождение и становились Тенями, злобными и вечно голодными.

— …Беги на свет! — крикнула ведьма, зажмурившись то ли от страха перед Тенями, то ли от ужаса перед бездонной пропастью, по краю которой мы неслись.

Я прыгала с выступа на выступ, а мимо в бездну летели Тени и все равно пытались схватить нас.

Задыхаясь от долгого бега, я влетела в круг красного света и упала. Проклятые души метались по краю, не в силах преодолеть границу. Лилея выдохнула:

— Фу-у-у, твою ж мать!

Я перекинулась, вытащила из сумки одежду, прислушиваясь к подозрительному бряцанью внутри.

— Что у тебя там?

— А что?

— Удиви меня и скажи, что это волшебный меч или секира, а лучше всего — тридент.

Дамаскинская пожала плечами, следя глазами за Тенями:

— Ни того, ни другого, ни третьего. Есть плеть и… кистень.

— Кистень?

— Нравится мне эта штучка, — ведьма за деревянную рукоять вытащила цепь с билом.

— Заряд, я так понимаю, в нем есть?

— Есть и не один.

Я одобрительно хмыкнула, разглядывая оружие.

— Ладно, дашь мне плеть.

— Что ты задумала?

— Лилея, Тени не отстанут. Наоборот, их будет все больше и больше. А что это за свет и как долго он будет гореть: я лично не знаю. Придется прорываться.

Лилея, активировав магический заряд, ворвалась в гущу Теней, размазывая их шипами била. По метавшимся черным сгусткам ориентировалась, где Люция. Слышала хлесткие удары плети и недовольный гул проклятых душ. Ведьма с ужасом чувствовала, как уходит ее сила. Упрямо шла вперед, где замаячил очередной красный огонек, и, не переставая, крушила черные сгустки. Уже сбивалось дыхание, ныла уставшая рука. Ругнувшись, ведьма рванулась вперед. Удар — и магической волной Тени разбросало в разные стороны. Лилея успела заметить, что их стало значительно меньше, и вскочила в освещенный круг.

— Люц! — крикнула в темноту.

Спустя пару минут подошла взмыленная оборотница. В одной руке она держала знакомую плеть, в другой — трезубец. Дамаскинская прищурилась:

— Откуда вилы?

— Отобрала!

— Ни хрена себе!

— Лилея, я некромант. Меня с детства учили, как обращаться с Тенями. Они вытягивают твои страхи, проецируют их, оживляют… В одном из своих первых боев я не рассчитала силу заряда и убила человека — это стало сильным потрясением для меня, и вот, — волчица, нахмурившись, указала на Тени, принявшие облик человеческих фигур с трезубцами в руках.

— По логике, здесь должна быть куча волков, похожих на Карнеро, — не удержалась ведьма.

Люция пожала плечами:

— Может, здесь самыми яркими стали мои прежние воспоминания? — а потом расстроенно поцокала зыком, глядя на беснующиеся Тени. — Мне бы еще чуток магии, чтобы прорваться сквозь эту стену.

— Зачем?

— А ты не чувствуешь? Мы где-то рядом с сантиями. Я уже их слышу. До них километра два-три.

Ведьма удрученно тряхнула головой:

— Многие мои способности стали бесполезны. Я слабею, Люц.

— Понятно.

Дамаскинская долго смотрела на приунывшую волчицу, потом подошла и обняла. Люция нервно дернулась, не ожидая таких…кх-м-м!.. тесных объятий.

— Как дождь поит ручей, превращая его в реку, так и я отдаю тебе силу свою, ради жизни.

Люция чуть не захлебнулась от обрушившейся на нее ведьминской силы. В животе появилось приятное ощущение, сравнимое с порхающими бабочками. Кончики пальцев потрескивали от избытка магии. Но тихий стон заставил быстро опомниться. Женщина внимательно посмотрела на пошатнувшуюся ведьму:

— Сколько тебе осталось?

— Если через четыре часа мы не вернемся в живой мир, я умру.

— Лилея, вот сейчас не лезь! Береги силы. Теней не так много. Я сама! — усмехнувшись, оборотница крикнула: — Tse kasarlang!

И шагнула вперед, краем уха услышав сдавленную ругань ведьмы. Еще бы! Теперь с Тенями билась не одна, а целых три Люции Кханы. Уже все черные сгустки перетекли в фигуры с трезубцами. Пока две волчицы бились с проклятыми душами, третья подхватила ведьму и поволокла прочь. А потом оборотница замерла:

— Не может быть!

— Что?..

Лилея недоговорила, потому что из темноты выскочили рачетсы.

— Люция!

Женщина обрадованно воскликнула:

— Мои девочки! Как вы тут оказались?

— Узнали знакомую музыку! Так тридент поет только в твоих нежных ручках.

Один из двойников обернулся:

— Помочь не хотите?

И рачетсы бросились на Теней. При такой поддержке оставшиеся враги были быстро разорваны. Призрачные псы, довольные собой, уселись на землю, а Люция сбросила заклинание. Двойники развеялись. Ведьма и рачетсы уверенно смотревшие на женщину перед ними, непонимающе моргнули, глядя на оседающий туман. А волчица в нескольких шагах от них засмеялась:

— Не узнали?

Лилея с долей восхищения смотрела на нее:

— Ну, ты даешь!.. Хотя дай-ка вспомню, что писали о тебе: "Самая перспективная некромантка десятилетия…" — потом покачала головой. — Как ты не сдохла после Миаду, лишившись такой силы, всей магии?

Люция зло прищурилась:

— Не сдохла, как видишь! — и отвернулась. — Ну что? Пойдем?

— Жарко! Пить хочу.

Ведьма покосилась на меня, вытащила из сумки знакомую бутылку и бутерброд:

— Держи. Вам, волкам, есть нужно часто и много.

Я благодарно кивнула и вновь уставилась на волшебный рюкзачок:

— Классная штука. Подари!

— Обнаглела?

Не знаю почему, но я была уверена, что Дамаскинская уступит, и не отставала от нее еще с полчаса. Ведьма не выдержала:

— Хрен с тобой! Выберемся отсюда живыми — так и быть, подарю! — потом замедлила шаг. — Люция, а тебе ничего не говорит твоя волчья чуйка?

Я усмехнулась:

— Говорит. Чтобы не связывалась больше с ведьмами. А что?

— А мне вот кажется, что наш путь слишком уж легкий … для Пекла.

Я задумалась. Если не брать в расчет Тени, то ведьма права. Посмотрела на рачетсов.

— Тосанг, Реранг, а вы не знаете дорогу к сантиям?

Псы покосились на Дамаскинскую:

— А тебе они зачем, ведьма?

— Почему сразу мне? Может быть они нужны Люции!

Псы поржали над недовольной Лилеей. Тосанг заметила:

— Люции они не нужны были раньше и уж тем более не нужны сейчас, когда она стала оборотнем.

Я вздохнула, напоминая:

— Девочки, время!

Реранг мотнула головой:

— Это, в общем-то, не тайна. Мы отведем.

Я везла ведьму: несмотря на всю браваду, чувствовала, как она с каждой минутой слабеет. А еще… Лилея начала меняться: волосы потускнели, и среди черных прядей отчетливо проступила седина. На лбу обозначились морщинки. На похудевших руках сморщилась кожа. Ведьма стремительно старела.

Мы продолжали спускаться вниз. Гул, который слышали еще у моста, усилился. Лилея почувствовала, как я вздрогнула, и тихо заговорила:

— Это Ниян — владыка Пекла и сын Чернобога. Железный великан, который восседает на черном гранитном троне посреди огненного моря. На голове — свинцовая корона, в руках у него сверкает огнем скипетр и меч. Это самый злой и беспощадный бог!

К моему облегчению, рачетсы свернули в сторону. Мы бежали по Пеклу, освещенному огненным морем, из которого доносились страдальческие крики и стоны. Мучились души нечестивых людей, чтобы получить шанс на новую жизнь. А с другой стороны, в темноте, ворочались Тени — те, кто упустил эту возможность.

Рачетсы резко свернули и замерли:

— Мы пришли.

— Сантии! — Лилея слезла с моей спины и шагнула вперед.

Я перекинулась, оглядываясь по сторонам: куда нас занесло? Огромный зал, даже слишком огромный. В нем легко могли жить великаны. Вспомнила про Нияна. Может, он бывает здесь? Почему и нет: это его владения! Опомнившись, стала быстро одеваться.

Ведьма и псы стояли в метрах ста от меня. Прямо перед ними на каменном круглом столе лежали… золотые пластины. Я недоверчиво тряхнула головой:

— Это что?

— Сантии Чернобога.

— Такие маленькие?

— А какие ты хотела? — хохотнула Реранг.

— Никакие, — вздохнула я и посмотрела на ведьму. — Их только восемь, где девятая?

— Здесь, — и Лилея из рюкзака достала ту самую книгу.

— Дохлый котс!

Я, опешив от удивления, наблюдала, как ведьма разрезает ножом обложку и вытаскивает точно такую же пластинку — блестящий, неровный по краям четырехугольник, покрытый рунами. Из глубин Пекла донесся очередной грохот. Лилея, вздрогнув, заторопилась и поранила палец. На пластину упали ярко-алые капли крови. Ведьма даже не заметила: она смотрела на меня:

— Люция, теперь ты должна прочитать весь текст целиком и перевести его. Пожалуйста, будь очень внимательна, переводи все точно, как бы странно и смешно это не звучало.

— То есть?

— Возможно, тебе встретятся забавные сочетания слов, как например: сухая вода или сладкая соль. Не теряйся, так и говори.

— Хорошо, — я пожала плечами и посмотрела на псов: — Это неопасно?

Те переглянулись.

— Здесь часто бывают другие обитатели Граней. До этого дня ничего страшного не происходило.

Тосанг добавила:

— И охраны здесь отродясь не было.

— Там обычные законы, только для Нави. Их все знают, — заметила Реранг.

— Кроме этого, — я кивнула на девятую сантию.

Псы снова переглянулись и сели, приготовившись наблюдать. Я внимательно посмотрела на золотые пластинки. Что-то внутри дрогнуло, но я так и не поняла, что "царапнуло" меня. А потом на столе заметила небольшие выемки точно по форме сантий. И в этом не было ничего удивительного: это как пронумерованные страницы в книге. Я взяла одну пластину и без труда нашла именно ее место, потом осторожно подхватила следующую. Когда все сантии были расставлены, не сдержала довольной улыбки. Я узнала получившийся символ — три линии, пересекающиеся друг с другом, конец каждого луча смотрел внутрь, замыкая силу внутри руны, а над основным узором располагался небольшой квадрат.

— Знак Чернобога.

И откликаясь на мои слова, золотым светом вспыхнул выбитый на пластинах текст. Положив руки на край стола, я начала читать…

Ведьмы опустили руки:

— Затмение закончилось. Теперь будем ждать.

Повеял притихший было ветерок, вновь зачирикали птицы, под лучами солнца таял последний снег.

Прошел час…

Два…

Три…

— Да присядь ты! — не выдержал Герв.

— Не могу! — Стах ходил туда-сюда, то и дело поглядывая на ведьм.

— Им надо время дойти до сантий, — словно ребенку, втолковывал ему Санторо.

Волк согласно кивнул, но успокоиться не мог.

Лишь спустя три часа началось. Ведьмы взволнованно переглянулись и схватились за руки, запрокинув головы вверх. Стах проследил за их взглядом, понимая, что дурное предчувствие не обмануло. Голубое небо налилось свинцовой тяжестью, свивая огромной воронкой черные тучи.

…Я разорвала тридентом подкравшуюся Тень. Другую. Третью. Я не знала, сколько их уже было, а они все лезли и лезли. В паре шагов от меня отбивалась Лилея Дамаскинская, рычали призрачные псы. И вдруг белесое пятно отбросило Тени.

— Читай дальше! — орала злая ведьма. — Я их держу! Скорее!

Я метнулась к пластинам с огненными письменами:

— "…Вершится великая Асса…"

Но сосредоточиться на тексте становилось все труднее. Очередной толчок под ногами! По краям зала посыпались камни, разбивая Тени на мелкие черные ошметки, которые тут же сливались вновь. Краем глаза заметила проклятые души, карабкающиеся на щит ведьмы.

— Лилея, что мне искать? Говори точнее!

— Черное солнце! Как его погасить! — ведьма тяжело дышала, удерживая защиту.

Голос дрожал, когда я стала читать последнюю сантию. От громогласного рева подкосились ноги. Тени резко отпрянули.

— Ниян! — прохрипела Дамаскинская.

Мы оторопело наблюдали, как черные души пятятся, растворяясь в стенах зала. Лилея подскочила ко мне:

— Люция, остановись!

— Почему?

— У меня поганое ощущение. Похоже, я мнила себя королевой, а оказалась пешкой в чужой игре.

Я облизала пересохшие губы:

— Не хочу пугать тебя, но я прочитала до конца. И тут, — кивнула на дрожащие сантии, — нет ни слова про Черное солнце. Что это, кстати?

Машинально заметила красный порез на ладони Лилеи и вдруг поняла, что дергало меня с самого начала: крови ведьмы на пластине не было! А ведь была! Я хорошо помню алые капли, так похожие на зернышки граната, которыми меня угощал страж! Она впиталась!.. Ответить ведьма не успела. Сантии на столе ожили и стали двигаться, точнее пытались, но их словно что-то не пускало. Они дергались, крутились вокруг своей оси — и все. Новый мощный толчок под ногами. Я вопросительно уставилась на Дамаскинскую. Но ведьма сама не понимала, что происходит. Оторопело наблюдала за дергающимися пластинками:

— Это еще что такое?

— Лилея, берегись!

Тень прыгнула на ведьму… Я сама не поняла, когда успела схватить тридент и сбить тварь. Лилея подхватила сумку:

— Уходим отсюда!

Дважды просить не пришлось. Мы побежали из зала.

— Догоняют!

Бежать вверх было куда труднее, чем спускаться.

— …Котс! — я едва успела остановиться и не сорваться в пропасть. Обернулась на черную массу, настигающую нас. — Надо прыгать… Тосанг, Реранг, уходите!

— Люц, ты рехнулась?! — Дамаскинская оценила размеры бездны перед нами. — Тут ширина метров пять!

— Я смогу. Садись, ведьма!

Перекинулась в волчицу, сунув тридент Лилее. Успела заметить, как растворились в темноте мои рачетсы. А Тени были совсем близко. Я разбежалась, оттолкнулась от края и полетела над мраком. Только бы получилось!..

Дамаскинская охнула, ударившись боком о твердую землю, и покатилась по острым камням.

— Да!!!.. Люц, ты красотка! Я тебя обожаю!.. — и тут же испуганно вскочила. — Люц? Ты где? Лю-ю-юц?

Ведьма метнулась к краю пропасти. А я скребла лапами по каменным стенам, пытаясь удержаться. Лилея схватила меня за лапу, что-то шепнула — и меня вытолкнуло из пропасти. А на другой стороне бесновались голодные Тени.

Мы устало растянулись на холодных каменных плитах.

— Как-то здесь тихо, — осторожно заметила я и облизала потрескавшиеся губы.

Мне не ответили. Я повернулась к Дамаскинской:

— Лилея?

С криком шарахнулась в сторону. Рядом со мной на камнях лежала изможденная старуха. Седые волосы, тусклые глаза, морщинистое лицо, искривленные пальцы. Ведьма растратила последние силы, вытаскивая меня из пропасти, и до выхода из Пекла уже не дотянет. Лилея Дамаскинская доживала последние минуты.

Предвечная Тьма! Я знала, что должна сделать, но как же не хотелось… Как же не хотелось отдавать обратно силу, после того, как я вновь почувствовала себя кем-то значимым, особенной, а не такой, как все, одной из безликой толпы! Я вспоминала, с каким восхищением смотрела на меня ведьма, когда я сражалась с Тенями, как ликовали рачетсы, почувствовав мою былую мощь. Ведь я могу остаться здесь, по эту сторону реки… Зажмурилась, вспоминая засыпанную снегом клумбу, хорошо видную из окон спальни, особенно если сидеть на удобном широком подоконнике. Уютные, согревающие объятия и тихий голос Стаха: "А здесь мы посадим черную смородину…"

Как же порой тяжело поступать правильно!!!

Я упала на колени рядом с ведьмой и подхватила непривычно легкое, сухое тело:

— Ты говорила, что дождь поит реку. Но река невидимым паром возвращает живительную воду небу, чтобы где-то снова прошел дождь… Я возвращаю твою силу тебе! Живи, ведьма!

Стах придумал сотню причин, которые могли задержать Люцию и ведьму на Земле: и преграды в Пекле, и заблудившихся в пути, и претензии Светлой стражи — все, вплоть до попойки в честь возвращения. Но ожидание становилось невыносимым.

— Они живы! — Цезерина, видя метания оборотня, решила его успокоить. — Мы почувствовали бы их смерть.

Мужчина лишь кивнул и медленно шагнул по дорожке, не обращая внимания на лужи и слякоть. Герв пристально посмотрел на ведьму:

— Ты уверена, что они вернуться?

— Это Пекло, Санторо! Мир мертвых! Что ты хочешь услышать?! … Мы все надеемся!..

Альфа резко остановился, словно споткнулся. Герв тут же подскочил к нему:

— Что такое? Тебе плохо?

Карнеро удивленно посмотрел на него и покачал головой:

— Нет, наоборот. Мне хорошо! Такая легкость…

И Стах замолчал, глядя, как рассыпаются в пыль те самые статуи.

Это означало только одно: Маяк больше не нужен.

Глава 13

Глаза открыла с трудом. Подождала, пока разбегутся темные пятна, и присмотрелась. Стена, серая штукатурка, кованая лестница, уводящая наверх, море, нарисованное на стене. Что это за место? Смутно знакомое, словно она здесь была когда-то давно. Опираясь на руки, женщина осторожно поднялась. Бесшумно ступила по паркетному полу, заглядывая в первые приоткрытые двери.

Никого… Ничего… Только гнетущая тишина, когда даже шагов не слышно.

Какой-то частью сознания женщина заметила странности в окружающей обстановке: она четко видела каждую плиточку на полу, каждую деталь на лестнице, но высокая входная дверь была словно размыта. В доме не было сквозняка, все окна закрыты, а тюль шевелился. На одной из лестничных ступенек лежали две игрушки: кукла в черном длинном платье и волк — они дергались и крутили головами, словно живые…

Снаружи донеслись тихие звуки, похожие на мяуканье. Что это такое? Котов тут нет и быть не может! Через гостиную женщина вышла на улицу и с удивлением уставилась на павлинов.

— Ну, здравствуй, ведьма!

Лилея Дамаскинская повернулась на голос. Из-за круглой клумбы с зеленым кустом посередине вышел моложавый мужчина с серебристыми волосами и такой же аккуратной бородой. А вокруг ходили павлины, волоча за собой длинные хвосты. Женщина едва сдержала дрожь, чувствуя непривычное волнение:

— Здравствуйте!

Незнакомец молчал, насмешливо наблюдая за Лилеей. Та неуверенно указала на дом:

— Это поместье Стаха Карнеро?

Мужчина пожал плечами:

— Может быть. Я не знаю. Это последнее, о чем думала та смертная, — добавил он, кивая в сторону.

И только теперь ведьма заметила Люцию Кхану на зеленой траве рядом с дорожкой. Молодая женщина лежала на боку, вытянув руку, а ветер шевелил золотистые волосы, закрывающие лицо. Даже не подходя и не касаясь, Дамаскинская поняла, что это только тело. Душа оборотницы уже не здесь. Взгляд словно кто-то потянул вверх. Ведьма подняла голову. На третьем этаже в окне увидела Люцию. Черная волчица сидела на подоконнике, с грустью наблюдая за происходящим внизу. Дамаскинская, сглотнув, закрыла глаза и повернулась к мужчине:

— Ниян!

— Узнала? — улыбнулся бог подземного мира. — Я польщен.

— Я не так вас себе представляла.

— А как? … Так?

И рядом взметнулся огненный смерч, из которого выступил каменный великан, кроша зеленые бордюры вдоль дорожек, топча цветы и траву. Встревоженно раскричались павлины, прячась среди зелени. Владыка Пекла наклонился к застывшей женщине, заметил ее помертвевшее лицо и захохотал. Лилея осторожно попросила:

— А можно вернуть прежний облик?.. Если вам не трудно!

Почти в тот же миг рядом появился уже знакомый мужчина в светло-сером деловом костюме:

— Смешные люди по старинке наряжают нас в древние доспехи. Хотя мне больше нравится нынешняя мода. Костюм куда удобнее железной кольчуги…

Ведьма тряхнула головой, всерьез опасаясь, что сошла с ума: она находилась в воспоминаниях Люции Кханы и рассуждала о моде с древним богом!..

Женщина осторожно посмотрела на владыку Пекла:

— Со временем все меняется.

— Ты даже не догадываешься, как? — бог нахмурился, когда рядом прошел павлин, задев хвостом его брюки. — Кыш!

Птица обиженно закричала, словно жалуясь.

— Дорогой, ты опять?! — раздался приятный женский голос.

— Не трогаю я твоих кур! — огрызнулся мужчина. — Просил же: держи их при себе.

— Ну что поделать, если ты им нравишься?!

И на дорожке появилась красивая молодая женщина с улыбкой на лице. Длинные рыжие волосы и небесно-голубые глаза. Идеальная фигура в легком светлом платье. Лилея узнала Нию — дочь Живы и супругу Нияна. Ведьма опустила голову, приветствуя богиню подземного мира. Та кивнула в ответ:

— Вот ты какая, Верховная ведьма. Что ж, признаться, я не разочарована в тебе. Такая сила духа, такая отвага! Не каждая ведьма решится отправиться в Пекло, а тем более делиться с кем-то своей силой…

Дамаскинская догадалась, что их поход в Навь не является тайной для богов.

— Зачем я здесь?

— Верни сантию, — велел Ниян.

Лилея поджала губы, понимая, что богу бесполезно врать. Достала из сумки блестящую пластину, которую успела схватить перед побегом из зала.

— Ну, раз вы знаете, что сантия у меня, значит, вам известно, зачем я пошла в Пекло?

Бог равнодушно пожал плечами.

— И что?.. Меня с самого начала интересовала только последняя сантия. Когда она неожиданно обнаружилась у тебя, я сделал все, чтобы вернуть ее. То, что ты попытаешься перевести книгу, было понятно даже ребенку. И то, что ты выйдешь на знак Чернобога, тоже просчитывалось довольно легко, — Ниян с легкой насмешкой посмотрел на женщину. — Ты слишком порывистая, тебя легко подвести к нужному действию, например, к мысли наведаться в Пекло.

Лилея, склонив голову набок, внимательно слушала мужчину.

— …Как раз в этот момент шла известная тебе битва волков и некромантов. И тут так удачно подвернулась душа этой смертной. Некромант-оборотень — идеальный проводник по Пеклу!

— Допустим, — Дамаскинская нехотя кивнула и спросила: — А что по поводу причины, толкнувшей меня на этот поступок?

— Черное солнце? — Ниян усмехнулся. — Древнее зло.

— Магия Черного солнца и сантий похожа. Как вы это объясните?

— Никак! — хохотнул мужчина. — Еще не хватало МНЕ объясняться перед смертной.

Ведьма тут же прикусила язык. Потом посмотрела на задумавшуюся богиню:

— Черное солнце губит Камингаван. Забытые земли ширятся. Мы опасаемся, что завоевав третий материк, это зло перекинется на другие. И в итоге уничтожит жизнь на Гебе.

Ния, будучи дочерью Живы, трепетно любила все живое. Она взволнованно посмотрела на мужа.

— Разве это такой большой секрет?

Ниян тяжело вздохнул и повернулся к ведьме:

— Мой отец — Чернобог — родился не здесь. Он пришел из другой реальности и вместе с Белбогом сотворил все сущее. Черное солнце оттуда — из той, другой Вселенной, поэтому их магия похожа. Я удовлетворил твое любопытство?

Дамаскинская машинально кивнула. А владыка Пекла добавил:

— Я тебе больше скажу, если бы вместо некроманта я подсунул тебе обычного мага, сейчас ты имела бы возможность наблюдать ту Вселенную воочию, так сказать.

— Почему?

— Потому что сантии — это дверь в другую реальность, а текст — заклинание для их активации. И достаточно его прочитать… — Ниян сделал характерный жест руками, показывая, что было бы.

Женщина оценила возможную катастрофу и задумалась:

— Но ведь Люция прочитала!

Вмешалась Ния:

— Верно. Только Люция — некромант, а магия Смерти иная, она отличается от всех других. И самое известное отличие — некроманты все свои ритуалы проводят против часовой стрелки. Люция Кхана у Круга по привычке прочитала сантии в обратном порядке. Если бы она читала, как мы…

— Сейчас был бы Хаос, — закончил мысль бог Ниян.

Ведьма потерла лицо руками, осмысливая информацию.

— Вы собрали все девять сантий. И что намерены с ними делать?

— Ничего, — просто ответил Ниян. — Всем будет спокойнее, если они останутся у меня.

— А если кто-нибудь прочитает?

— А кто тебе сказал, что я положу девятую сантию на Круг? — в тон ей ответил мужчина. — Пусть все и дальше думают, что она потеряна.

Лилея украдкой посмотрела на Нию, та подтвердила слова мужа легким кивком.

— С сантиями понятно. Но есть ли способ потушить Черное солнце?

Ниян, подумав, ответил:

— Если и есть, то его надо искать у драконов.

— Почему?

— Когда-то давно именно драконы смогли украсть сантии Чернобога, преодолев их магию.

Дамаскинская хмыкнула:

— Значит, сантии неслучайно были запечатаны в книги из драконьей кожи?

— Именно.

Ведьма вдруг поняла, что, несмотря на то, что Ниян отвечает ей, количество вопросов только увеличивается: расползающееся, словно опухоль, губительное магическое излучение в Камингаване, сантии Чернобога, Пекло, а теперь еще и драконы… Но взгляд упрямо возвращался к мертвой волчице.

— Зачем вы убили ее?

— Смертная сделала свое дело. Пора в Пекло!

— Не надо! — слова сами вырвались.

— Что? — не понял бог.

— Верните ей жизнь, — попросила ведьма.

— Жизнь Люции Кханы закончилась давно! — жестко ответил Ниян. — Она должна была умереть в битве при Миаду. Такова судьба этой смертной. Мы привязала оборванную нить к жизненной нити Стаха Карнеро, чтобы Люция выполнила свою миссию: привела тебя в Пекло. Все! Эта женщина — пиявка на теле волка. Она забирает его годы жизни!

Ния развела руками:

— Мой грозный муж прав, Лилея!.. Но этой душе будет дан второй шанс.

— А разве, привязав жизнь Люции к жизни волка, вы не дали ей этот шанс? — не согласилась ведьма. — Взгляните! Разве те мучения, которые Люция пережила в доме альфы, не заменили Пекло? … Она не озлобилась, не проклинает своих мучителей, не желает им зла. Когда волк, за которого вы так переживаете, попал на алтарь, Люция пришла ему на помощь, отринув обиды и ненависть! Она растит волчонка, от кого отказалась родная мать. А я… Волчица могла дать мне умереть и сохранить мою силу в себе, но она вернула мне ее сама, по доброй воле!

Ния с жалостью посмотрела на тело, потом на безмолвную душу.

— Мне очень жаль, но нить уже закончилась.

Лилея понимающе кивнула и сказала:

— Зато у Стаха Карнеро есть. Пусть волк сам решит: жить Люции или умереть.

— Да что тут решать? — вскинулся хозяин Пекла. — Я знаю, к чему ты ведешь, ведьма: Черный волк привязался к ней. Но выбирая между волчицей и жизнью, он выберет жизнь. И правильно! Женщин может быть много, а жизнь — одна!

— Вот как? — раздался опечаленный голос его жены.

Ниян нахмурился, предчувствуя разнос от любимой супруги. И будь он хоть трижды прав, даже богиня, как любая женщина, хочет чувствовать себя единственной и незаменимой для своего любимого мужчины. Бог насупился:

— Я говорил про смертных. У нас все по-другому.

Прозвучало по-детски и неубедительно Губки Нии подозрительно поджались. Богиня поправила идеальную прическу, из которой не выбилось ни волоска.

— Что ж. Завозилась я здесь, дожидаясь то затмения, то наших неожиданных гостей… А мне давно пора собираться наверх.

Ниян сквозь зубы выругался, понимая, на что она намекает. Несмотря на нежные чувства к мужу, Ния на полгода покидала его, возвращаясь на Землю к матери Живе. В этот раз она задержалась, заинтересовавшись историей с сантиями, к тихой радости супруга.

Но просто так сдаваться бог подземного мира не собирался:

— Я уверен, что Карнеро не захочет тащить ее.

Богиня стала рядом с ведьмой, выражая ей свою поддержку:

— Будет любопытно посмотреть, что он выберет.

…

— … Люция?.. Люция?.. Давай же, открывай глаза!

Голос был размытый, далекий, но до ужаса назойливый.

— Ведьма, ты?

— Слава богам!

Кое-как разлепила глаза. Увидела над собой взволнованное лицо Лилеи, поодаль стояли встревоженные стражи. Кроме Хасана и Наура, здесь были и Калманов с Неверовским. Я посмотрела на ведьму:

— Как мы выбра..?

Лилея незаметно закрыла мне рот ладошкой, намекая замолчать.

— Ты сорвалась. Перекинулась в волчицу, напала на сопровождающих… Ну как так-то?! Я же просила: стой рядом! А ты?!..

Что она несет? Котс! Опять все шишки мне?!

— Убью! — выдохнула ей на ухо.

— Животные во время затмений часто ведут себя странно, — невзначай заметил Хасан.

Я укоризненно посмотрела на Дамаскинскую, но сказать ничего не смогла, выгибаясь от внезапно накатившей сильной дрожи.

— Назад! — рявкнула ведьма стражам и схватила меня за плечи: — Держись. Эта волчья кровь глушит твою магию.

Я закусила губы, краем глаза заметив Неверовского за спиной Лилеи. А ему-то что нужно?!

Приступ прошел быстро, дыхание успокоилось. И я стала вспоминать: как бежала, как перепрыгивала пропасть, как обнимала старушку… Потом воспоминания резко обрывались. Продавив тугой комок в горле, попросила:

— Я хочу домой!

— Ага! — фыркнула ведьма. — В таком виде? Да меня Стах порвет на ленточки.

— Мне холодно.

Лилея подскочила и протянула одежду. Только сейчас я заметила, что лежу под чьей-то курткой совершенно голая. Выразительно посмотрела на стражей и те тут же отвернулись. С помощью своей спутницы оделась и замерла рядом, оглядываясь на горные вершины. Ощущения от нашего визита в Пекло остались не самые радужные.

— Поехали? — ведьма улыбнулась, обхватывая меня за талию и подставляя свое плечо. — Заберем вещи из пансиона — и домой.

Стах недоверчиво качнул головой, глядя на белую пыль:

— Что это значит?

Ведьмы взволнованно переглянулись, но промолчали. Черный альфа зло усмехнулся:

— …Если с Люцией что-нибудь случилось, вашей Верховной лучше не возвращаться: я ее живьем в землю закопаю.

Ведьма с белокурыми волосами осторожно заметила:

— Стах! Пойми, их путь слишком сложен и непредсказуем. И никто…

— Цезерина, закрой рот! — оборвал ее мужчина и, развернувшись, ушел в дом.

Герв посмотрел на ведьму:

— Она мертва? Говори, чтобы мы успели приготовиться!

И Цезерина коротко кивнула. Санторо грязно выругался, вызывая Владека Маюрова. Маюров, узнав о случившемся, начал нервно хохотать:

— Это конец!.. Говори Стаху сам!

— А ты его удержишь?

— А ты?..

Беты нашли альфу в кабинете. Мужчина сидел за столом и даже голову не поднял на вошедших.

— Стах, не паникуй раньше времени! Подумаешь, статуи рассыпались! — говорил Маюров, пока Санторо обходил бледного мужчину.

Карнеро криво усмехнулся:

— Герв, свалил на хрен из-за моей спины!.. Говорите! … Она погибла, да? Маяк разрушен, потому что больше нет того, для кого его создавали!

А дальше случилось несколько вещей одновременно. Все трое перекинулись в волков. Санторо бросился на Стаха. Зазвенело разбитое стекло, треснул разломанный стол, раздался грохот упавших вещей. Рык, вой! Владек бросился на помощь — и все трое вылетели на улицу через разбитое окно.

— Стоп! — закричала Цезерина Беспрозванная, подбегая к ним. — Стоп! Мне только что звонила Лилея!.. Стоп! …Фу! Фу, я сказала!

Слова ведьмы медленно пробивались в охваченное яростью сознание. Первым упал на спину Владек, подставляя альфе шею, за ним лег Герв. Стах тут же отступил, и угрожающе рыкнув, направился к ведьме. Цезерина не выдержала и сделала пару шагов назад.

— Они живы, Карнеро! Слышишь? И Лилея, и Люция вернулись… в Лунгаг, — осторожно закончила девушка. — Собирайся!

Я сидела на диване в гостиной, ожидая оборотней. Рядом стояла собранная сумка. Лилея, уже озадаченная какими-то своими заботами, то и дело пробегала мимо. Я чувствовала себя не очень уютно в доме Верховной и при удобном моменте незаметно вышла на улицу.

Была глубокая ночь. Улица спала. Я посмотрела на затянутое облаками небо, медленно прошлась по зеленому газону.

— …Люц!!!

Резко обернулась и почти в ту же секунду оказалась в железных объятиях своего волка. Радостно засмеялась, обхватывая его за шею:

— Я вернулась! — потом вспомнила, что говорила ведьма, и попыталась отстраниться: — Осторожно!

Стах заволновался, оглядывая меня:

— Что болит? Где?

— Не у меня. У тебя… шрамы. Мне Лилея сказала.

Он усмехнулся и снова прижал меня к себе.

— Ерунда! Забудь!.. Ну что? Посылаем ведьм к котсу — и домой?

Согласно кивнула:

— Только вещи заберу!

На самом деле я хотела попрощаться с ведьмой. Несмотря на ее вредный характер, я буду скучать.

Лилея тепло улыбнулась, обнимая меня:

— Береги себя, хвостатая!

Я взяла сумку и нахмурилась:

— А где волшебный рюкзачок?

— Какой?

— Начинается! — я укоризненно посмотрела на Дамаскинскую. — Тот, который ты мне обещала.

— Не помню.

— Мне напомнить?

Лилея чертыхнулась и швырнула мне волшебную сумку, припрятанную за диваном. Я довольно кивнула:

— Вот так бы сразу. Еще заклинание подзарядки!

— Что? — взвилась женщина.

— А зачем мне сумка без него? — я удивленно посмотрела на Лилею. — Как только зарядка закончится, она станет обычным рюкзаком. Не крути хвостом, ведьма, обещала — выполняй!

Цезерина, не сдержавшись, захихикала. А раздосадованная Дамаскинская барабанила туфлей по полу. Потом нацарапала что-то на листочке бумаги и сунула мне.

— Оторвать бы тот самый хвост кое-кому!.. Все! Вон из моего дома!

И буквально вытолкала меня за двери.

Помните, я говорила, что буду скучать по ведьме? Забудьте! Не буду я скучать по этой невозможной нахалке и грубиянке!

Стах ждал меня на улице. Заметив мой фееричный вылет из дома Верховной, лишь выгнул бровь:

— Проблемы?

Я собрала все вещи в волшебную сумку, порадовалось ее легкости и компактному размеру. А потом заметила Дамаскинскую, наблюдающую за мной через окно, и просияла:

— Никаких!

К автолету я шла красиво: не спеша, с гордо вскинутой головой и активно размахивая новой сумочкой. Волк, по менталке уловив суть происходящего, только посмеивался. Уже, когда я села в автолет, на пороге дома показалась хмурая ведьма. Я насторожилась.

— Карнеро! — позвала Лилея. — На два слова!

Волк посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся:

— Я скоро.

— Ну?

Ведьма открыла маленькую шкатулку. Оборотень осторожно заглянул внутрь:

— Что это?

— Ножницы.

Стах прищурился:

— Магию я чую. И что дальше?

Лилея внимательно смотрела на волка.

— Я должна что-то сказать тебе. В Пекле я говорила с богом Нияном и он рассказал кое-что интересное про тебя и Люц, — женщина выдохнула. — Стах, у вас с Люцией одна жизнь на двоих. Она должна была умереть от твоих рук при Миаду. Но ради возвращения девятой сантии бог привязал обрезанную нить ее жизни к твоей. Понимаешь?

— Когда разрушился Маяк…она умерла. Так ведь? У меня было чувство, что я сбросил со спины тяжелый груз.

Верховная кивнула:

— Да, вы больше не были связаны, — и добавила: — Ты проживешь половину отмеренного тебе, отдав другую половину Люции. Подумай, Стах! Если ты хочешь прожить свою жизнь целиком — тебе достаточно чикнуть этими ножницами между собой и Люц.

Карнеро отшатнулся:

— Никогда!

Ведьма улыбнулась, по-доброму, даже с гордостью.

— Я так и думала.

Стах пристально посмотрел на нее и шагнул к выходу. Потом вернулся:

— Ты Люц говорила что-нибудь об этом?

— Нет.

— И не говори!

В автолете по пути домой я не удержалась от любопытства:

— Что хотела Лилея?

— Вытинанкой решила заняться.

— Чем?

— Узоры из бумаги вырезать хочет.

— А ты ей зачем?

Стах пожал плечами:

— Да так… Советовалась, какие ножницы выбрать.

…

В поместье мы прилетели под утро. Как же хорошо вернуться домой! И больше никаких контрактов, никаких долгов! Все! Уже давно я не испытывала такой легкости и свободы. Пенка выбежала навстречу и обняла меня. Ральф повис на Стахе. Герв привлек к себе свою встревоженную пару.

— …Ну? А меня кто обнимет?

Мы вздрогнули и ошарашенно посмотрели на Верховную ведьму, появившуюся из воздуха. Нам мило улыбнулись:

— Как долетели? Не устали?

Она еще и издевается, в отличие от нас прекрасно выспавшись в собственной постели! А ведьма все еще стояла, раскинув руки для объятий. Маюров и Галич переглянулись. Эмерик продемонстрировал свежую брачную метку:

— У меня, как это?.. медовый месяц!

Владек с обреченным вздохом шагнул к женщине. Дамаскинская отмахнулась от него:

— Ну, тебя… одну уже обрюхатил. Еще и меня, не приведи Жива.

Я посмотрела на Маюрова. Значит, Эмира беременна?..

Волки поржали над обескураженным бетой и стали обмениваться новостями. А мы с ведьмой пошли в сад: Дамаскинская убирала следы магии. Она долго смотрела на разрушенные статуи. Я присела рядом с кучей песка:

— Что с ними случилось?

— Ну, мы же выбрались из Пекла? Вот они и рухнули.

— Почему я не помню?

Лилея пожала плечами:

— Откуда я знаю.

— Я помню все-все, даже само затмение, как бы плохо мне ни было, но…потом словно обрезано.

Ведьма вздрогнула и хихикнула, как мне показалось, фальшиво:

— Да какая разница? Не помнишь и не помнишь. Я тебе говорю, ничего особенного не было: подошли к мосту и вышли.

— А разве Калинов мост еще был?

— Был.

— Ты же говорила, что его так просто не увидишь?

— А вот увидела, — упрямо гнула свое Лилея.

Мы уселись на скамейке. Погода была прекрасная! Солнце, тепло — весна, одним словом. Рядом присел Стах. Беты с Натали уселись напротив.

— А разве так бывает? — я все еще расспрашивала ведьму. — Разве Калинов мост виден в солнечном свете?

— Отстань, зануда!

А у меня только крепли подозрения, что ведьма что-то скрывает. Но входящий звонок помешал задать следующий вопрос. Я посмотрела на незнакомый номер:

— Слушаю?

— Здравствуй, моя ненаглядная!

В первый момент я решила, что обозналась.

— Наур?.. Откуда у тебя этот номер?

Лилея рядом просияла. Понятно! Как же мне захотелось удавить Верховную. А та, словно издеваясь, щелкнула пальцами — и гилайон переключился на громкую связь. Волки рядом навострили уши.

— Наур, мы вчера все выяснили и попрощались навсегда!

— Я соскучился без тебя, без твоего голоса, без родинки на твоей груди…

Рядом хмыкнул Стах:

— Очень интересно… Особенно про родинку.

Поморщилась от насмешки в его голосе и отвернулась, чтобы поговорить без свидетелей:

— Я оборотень, а ты светлый страж!

— Я все решу. Возвращайся!

Беты на соседней скамейке переглянулись:

— Мужик подписал себе смертный приговор.

Я нажимала сброс, но гилайон завис или… Посмотрела на ведьму. Та сияла, словно начищенная золотая монета.

— Наур, я не свободна. Я встречаюсь с другим мужчиной.

— Ну и что?!

— Действительно! — хохотнул Галич. — Тоже мне проблема!

От хихиканья оборотней мне стало еще хуже. А Гелаев не унимался:

— Помнишь, тебе понравились стихи, которые я читал вчера ночью?..

Стах выгнул бровь и разглядывал меня с насмешливым недоверием.

— …Слушай, услада моего сердца! Это для тебя!

Мое вино искрится в чаше, как солнце утром рано.

Лицо твое нежней и краше расцветшего тюльпана.

Резвится ветер, беспокоя твои густые кудри.

Примятая твоей стопою трава — благоуханна…

А я чуть не плакала, не зная, что делать.

Меня сластями не кормило безжалостное время.

Изведавшему горечь мира, мне только ты желанна…

Я вскочила, подбежала к чаше и бросила гилайон в воду, но связь осталась. Вот ведь ведьма! И я заплакала. Стах тут же обнял меня:

— Ты мое чудо! Что ж, я могу понять этого ненормального стража. Сам влюбился в тебя, как переярок! Но больше чтобы я о нем не слышал! … Пойдем домой?

Я кивнула, протягивая руку.

…Натали Санторо спустя минуту после того, как звонок все-таки завершился, высказалась:

— Да-а-а, назвал бы кто меня "моя жемчужина живая" или "услада моего сердца" — я за нимпошла бы на край света.

— Не понял! — Герв прекратил ржать.

— …А то все "пушистик-пушистик". Двадцать лет одно и то же.

Маюров переглянулся с Галичем:

— Бедный страж уже два раза труп.

А Лилея Дамаскинская молча следила за черной точкой в синем безоблачном небе. Над поместьем летел ворон. Черная птица, раскинув крылья, парила над землей. И натужный пронзительный вороний крик. Ведьма прищурилась:

— Недобрый знак.

Глава 14

Весть о том, что мы со Стахом вновь живем вместе, быстро разлетелась среди волков. Да альфа и не скрывал наши отношения: часто брал меня с собою, когда отправлялся в город по делам. Поначалу оборотни скептически косились на меня, но некоторые, увидев, как непринужденно мы общаемся с бетами, и сами стали менять свое отношение ко мне. А вот в глазах свободных волчиц я видела неприкрытую зависть и ненависть. Еще бы! Ведь я отобрала у них альфу! Лишила, пусть и призрачной, надежды стать его парой!.. Но теперь я могла дать им отпор. Статус гаммы позволял это. Вот только он не защитил меня от очередной мести отступников.

В цветене Стах предложил слетать в Ласангу на фестиваль поющих ангов. Я много слышала про эти необычные водные растения, которые росли только в лесных озерах соседнего королевства. В период цветения анги выпускали на поверхность воды соцветие в форме коробочки и, раскрываясь, эти коробочки в течение нескольких минут издавали мелодичный звук, который народ назвал песней. Многие прилетали, чтобы полюбоваться таким редким и красивым зрелищем. Со временем это событие обросло всевозможными традициями, и каждую весну в городке Тлас’а проходил фестиваль поющих ангов, на который собирались не только местные, но и жители соседних королевств.

…Мы сидели в небольшой роще на берегу озера и слушали ту самую неповторимую песню. Я, не отрываясь, смотрела на зеленую водную гладь и ждала. Наконец показалась темная маковка, влажно блеснув в лучах теплого солнца. Обсохнув, заостренная вершинка с тихим щелчком лопнула, и коробочка стала открываться, а воздух наполнился нежными звуками, похожими на детский голосок. Новые маковки, вынырнув из воды, с охотой присоединялись к этой песне.

"Необычно, правда?" — я зачарованно склонила голову к плавно качающимся на волнах цветам.

Стах с усмешкой наблюдал за мной, но я видела, как он замирает, стоило показаться очередной коробочке. В роще, несмотря на большое количество людей и нелюдей, было очень тихо. Все слушали таинственные, зачаровывающие звуки, на короткий миг забывая про все свои нерешенные проблемы и дела, которые, как ни старайся, все равно не переделаешь.

Вдоволь насладившись песнями ангов, мы не спеша шли к городу, где и проходил фестиваль с основными развлечениями.

— Это настоящее чудо! — я все еще была под впечатлением. — Наверное, из-за своей хрупкости, кратковременности. Они поют всего лишь минуту — и все!

Волк пожал плечами:

— В детстве мне тоже так казалось, а сейчас… как-то не цепляет.

Впереди маячили фигуры Владека Маюрова и Алеса Преславского — одного из бет Яна Гриса. Оборотни охраняли нас, а сейчас отошли дальше, чтобы мы могли почувствовать себя уединенно.

— А мне анги всегда о наядах напоминают, — призналась я. — Но мне так и не довелось познакомиться ни с одной из них.

Оборотень промолчал, и разговор прервался. Я не знала, о чем говорить дальше. Растерянно посмотрела по сторонам:

— Здесь красиво!

Карнеро усмехнулся:

— Люц, если нечего сказать, просто помолчи. Мы не на светском приеме, меня развлекать не надо. И мне эта прогулка уже в кайф, потому что ты идешь рядом.

Лишь виновато улыбнулась в ответ. Тьма, порой мне казалось, что этот волк понимает меня лучше, чем я сама!..

Эти месяцы были для нас не простыми. Честно говоря, я думала, что Стах скатится до банальных каждодневных извинений и вымаливаний прощения. Так вот этого не было ни разу. Он признал вину, признал, что был не прав, что сожалеет — и все. Взамен волк каждый день взглядами, поступками показывал свою любовь ко мне, как много я значу для него. Он не вспоминал о содеянном год назад, словно той зимы не было. И я не знаю, что лучше: его извинения и постоянное погружение в омут воспоминаний или полное игнорирование случившегося. Одни боги знают, чего я только ни передумала за это время, сколько раз порывалась собрать чемоданы и уплыть-таки в Тесорию. Сомневалась ли я в своем решении остаться? Да. Жалела? Порой жалела. Но в одном я была уверена: попробовать простить Стаха стоило. Не знаю, сколько мне понадобится для этого времени, и смогу ли окончательно оставить все в прошлом, но одна я не справлюсь: моя пропасть слишком глубока. Когда-то Лилея сказала, что я помогу Стаху Карнеро выбраться из нее. Верховная ведьма была не совсем права: мы вытаскивали друг друга.

…Я взяла мужчину под руку и потерлась щекой о его плечо. Судя по улыбке, волку понравилось.

Уже позже я вспомнила, что наша охрана на какой-то миг замерла, а потом медленно продолжила путь. Альфа вдруг стал кому-то названивать. А еще помню странно-спокойный голос оборотня:

— Люц, беги обратно к озеру.

И только тогда я почувствовала магию.

Отступники! За мной!

— Я не оставлю тебя одного!

Стах нахмурился:

— Люц, бегом отсюда! Ты мне только помешаешь! Сейчас здесь будет Галич и Серые с Грисом.

Я отрицательно мотала головой. И все, в общем-то, на разговоры времени не осталось. Из-под Полога невидимости в нас полетели проклятия. Оборотни перекинулись и, чувствуя вспышки магии, безошибочно обнаружили магов. Начался бой.

Маюров и Преславский, нападая на отступников, отводили их подальше от нас. Рядом дрался альфа, прикрывая меня. Его рык разносился далеко по околице. А я… Да, волчья ипостась сильнее, но я не знала, как ей пользоваться, этой звериной силой. Меня никто не учил. С разбегу броситься на некра? Да он нанижет меня на меч, как на вертел! Я осталась человеком.

Предсмертный хрип, и один из нападавших упал в шаге от меня. А Стах уже бросился на другого некроманта. Я подошла к убитому, осторожно подняла два адхарта (холодное оружие в виде выдвигающихся клинков — Прим. Авт.)

— Не забыла, как ими пользоваться?

Я вздрогнула и повернулась: за моей спиной стоял маг. И непросто маг — один из телохранителей императрицы Йенни.

— Здравствуй, Магнус. Как поживаешь?

У меня было странное ощущение, что мы выпали из пространства, что рядом никого нет. Только отступник и я. Может, от того, что говорили не на всеобщем энлайском, а на саноском — языке империи, языке некромантов.

— Я-то хорошо, а вот о тебе такое рассказывают, что жутко становится, — с улыбкой маг развернул плеть силы. — То ублажаешь волка как последняя шлюха, то бегаешь с высунутым языком у ведьм. Выучила команды? "Фас?" "Сидеть?"

Я тоскливо посмотрела на свои клинки, потом на гумхард Магнуса. Хреновенько!

— Да не очень? — улыбнулась в ответ как можно беззаботнее.

Щелчок — и плеть разрезала воздух в десятке сантиметров от меня, едва успела отскочить. Магнус Двайер использовал стандартные приемы, и я могла некоторые из них предугадать, но не все. Очередной удар — и мой адхарт отлетел в сторону. Рука безжизненной плетью повисла вдоль тела. Крови не было: она сразу запеклась, и сейчас по правому плечу шла широкая в сантиметр толщиной черная полоса.

Твою мать! Так мне не победить!

Я лихорадочно думала.

— Магнус, это не по-мужски! У тебя гумхард, а у меня только адхарт.

— Это не дуэль! Я пришел, чтобы убить тебя, вероломную предательницу! Зверя!

И я зацепилась за последнее слово.

— Можно подумать, мне хотелось этого — стать зверем!.. Да я бы все отдала, чтобы вернуть магию обратно!

"Люц!.."

"Отстань!" — ментально отмахнулась от волка.

А потом от оборотня хлынула такая волна отчаяния, что я споткнулась.

Отступник решил, что это я ему отвешиваю поклоны, и, глумливо усмехаясь, подошел ко мне.

— Что ты предлагаешь? Себя? Неужели ты думаешь, меня заинтересует волчья подстилка? — играясь, щелкнул плетью — и второй клинок переломился.

Котс! Как же волки борются против нас, магов?! Да еще и побеждают!

— А впрочем… — Магнус Двайер свернул гумхард и начал плести заклинание. — Я дам тебе шанс смыть позор с имени Клетиса Кханы. Кровью зверей!

Дохлый-предохлый котс!!!

Я узнала это заклинание: Магнус хотел сделать из меня лича!.. Хитро! Я превращусь в послушную куклу, и меня отправят в логово волка. Пока суть да дело я перебью часть зверей, а выжившие уже разорвут меня. Опустила взгляд, чтобы Двайер не догадался, что я в курсе его планов, и, когда он взял мою руку, не сопротивлялась.

Подойди! Ну, подойди же! Еще полшага!..

Некромант подошел совсем близко, собираясь взять мою кровь. Я зашипела, когда на запястье вспыхнул красный разрез. А Магнус запрокинул голову, собираясь дальше читать заклинание. Идиот! Я одним движением перерезала ему горло обрубком адхарта. Перестаралась, потому что тело осело, а голова осталась в руках.

Все!.. Все! … Я справилась!

Меня трясло как в ознобе. Пальцы, вцепившиеся в волосы отрубленной головы, не разжимались. В мой мир постепенно начали возвращаться другие звуки: рык волков, заклинания магов, предсмертные крики. Вокруг липких от крови рук кружилась назойливая муха. И противный железный привкус на губах. А я поняла одну простую вещь:

— Отступники никогда не оставят меня в покое!..

Опомнилась от рыка Стаха за спиной и повернула голову. На полевой дороге уже были наши беты и Серые волки. Взгляд нашел темные балахоны. На негнущихся ногах подошла к мертвому отступнику. Посмотрела на застывшее лицо, залитое кровью, на широко распахнутые глаза. И мне казалось, что в них нет страха, только сожаление, что не удалось сделать то, ради чего пришли.

— Отступники не успокоятся, пока не убьют меня!

Это была истина, горькая, безнадежная, но бегать от нее бессмысленно. Я, наконец, отбросила мертвую голову Двайера и сломанный адхард.

— Маюров, спасибо за урок. Пригодилось, как видишь.

Черный волк только шевельнул ушами. Я нашла глазами Стаха, заметила потемневшую от крови шерсть на бедре, но когда захотела подойти, волк сорвался с места и, прихрамывая, побежал прочь.

Владек зубами осторожно придержал мою руку.

"Оставь его, Люция!"

— Он ранен?

"Заживет. Но тебе лучше сейчас быть подальше".

— Почему?

"Ты очень правдоподобно говорила, Люция, мы все поверили твоим словам, не только отступник. И Стах тоже".

Вытаращилась на него:

— Я сделала это, чтобы Двайер подошел ближе.

— Мы поняли… позже, — к нам подошел Ян Грис. — А Стах несколько минут думал, что ты его предала.

Я растерянно переводила взгляд с одного на другого, но оборотни лишь вздыхали и отводили глаза.

Альфы не было до вечера. Владек Маюров лишь сообщил, что Карнеро в волчьем обличии бегает где-то в лесу. Я стояла у окна в гостиной Серого альфы и наблюдала за закатом. Волновалась за Стаха жутко: злой, раненый, а если встретит кого? Рядом стал Ян Грис:

— Не переживай, он успокоится и прибежит.

— Угу, — я отвернулась от окна. — Как он мог так подумать? Зачем мне предавать его?

Грис тяжело вздохнул:

— Иногда мне кажется, что лучше всего вам разбежаться в разные стороны. Но вас упорно тянет друг к другу. Другие пары не выдержали бы и половины того, что пережили вы. Или разошлись бы, или поубивали бы друг друга к чертовой матери! — волк пожал плечами. — И знаешь, что я заметил?

— Что?

— Вы меняете друг друга. Стах Карнеро, которого столько лет все считали бабником, гуленой, которому Первородный, не иначе как по ошибке, дал неимоверную силу, вдруг оказался способным любить, жертвовать собой, смирять себя ради кого-то. И ты… Некромантка-отступница, убившая не одного человека, привыкшая жить в обмане и притворстве, оказалось, можешь быть нежной и искренней, безвозмездно помогать тем, кого раньше даже не замечала! — Грис скрестил руки на груди. — Глядя на вас, хочется то кричать с восхищением "Вот это любовь!", то отмахиваться в ужасе "А ну ее к котсу, такую любовь!" Это впечатляет!

Я только усмехнулась, вновь поворачиваясь к окну и вглядываясь в сгущающиеся сумерки.

Если бы слуга не доложил, что Черный альфа вернулся, мы бы даже не заметили этого. Стах вошел через задние двери и сразу поднялся наверх, не заходя в гостиную. Спустя несколько минут я вошла в гостевую спальню, услышала шум воды в ванной и больше ничего: ни фырканья, ни мурлыканья себе под нос. И помылся мужчина очень быстро. Значит, действительно зол. Я стояла под дверями и ждала его. Волк вышел, скользнул по мне взглядом, молча взял протянутое полотенце и прошел вглубь спальни. Вздохнув, пошла за ним.

— Стах, я…

Оборотень стремительно обернулся, схватил меня за плечо и стал…

— Ай! За что?!

…лупить полотенцем по попе.

— Еще хоть раз ослушайся меня!

Хлоп!

— …Ты понимаешь, что я там чуть не сдох, когда ты махала этими ножиками перед некром с гумхардом?!

Хлоп!

— …Это ж надо так врать, чтобы все поверили! И свои, и чужие!

Хлоп!

Я обиделась:

— Хватит! Я же помочь хотела!

— Я тебе помогу! Помощница хренова!

Хлоп! Хлоп!

— Стах, хватит! Больно же! — слезы брызнули из глаз.

Оборотень отбросил полотенце и прижал меня к себе так, что кости треснули.

— Люц, если я сказал "беги" — значит, беги. Ты мне больше мешала, чем помогала! Я не мог … все время оглядывался…

Он запинался, сбивался… Иногда слова бессильны. Стах не мог подобрать нужных слов, чтобы передать свою тревогу за меня. Его страх был таким, что не помог даже ментальный щит. Я видела, что чувствовал волк, когда я пропускала удар: он буквально умирал. Какими словами я могла его успокоить?

Осторожно обняла бушующего мужчину за шею и, притянув к себе, поцеловала.

— Стах, все хорошо. Я рядом.

Он гулко сглотнул, не выпуская меня из объятий.

— Это хуже смерти: смотреть, как убивают твою любимую.

— Но как?.. Как я могла оставить тебя одного?

Альфа выругался:

— Малыш, я боец. Понимаешь? Меня с детства учили драться, в том числе и с магами.

— А меня нет, — пожаловалась я. — Мне никто не показывал, как защищаться, будучи волком.

Стах выдохнул:

— Научу. Куда я денусь?! Но…

Не дала ему договорить. Притянув за шею, поцеловала твердые губы. Оборотень приподнял меня и прижал к себе. Обхватила его ногами, стараясь не сильно приникать к груди. Сегодня я вела в поцелуях… Стах застонал и шагнул к кровати. Я не возражала, лишь шепнула:

— Я сверху!..

Утром вышли поздно. Хозяин дома уставился на нас с притворным осуждением:

— Я думал, вы мне весь этаж разнесете!

Щеки обожгло от смущения. Только виновато пискнула:

— Прости.

А Стах усмехнулся:

— Не выспался, бедняжка?

— Да нормально я выспался… позже, в лесу.

Ян смотрел на нас с веселой улыбкой, особенно умиляясь с моего полыхающего лица. Карнеро такими вещами не проймешь.

— Ну и прекрасно! Здоровее будешь!

— Не наглей, а?

Я качнула головой, зная, что эти двое могут препираться часами, пододвинула к себе тарелку с медовыми вафлями и подхватила свежую газету.

"Ян, будь другом, сходи еще погуляй!" — Стах немигающим взглядом следил, как Люция облизывает ложечку от меда.

"У тебя совесть есть?!" — не выдержал Серый.

"Ян, я ее больше полугода ждал, понимаешь?"

"И что? … Ни с кем?" — не поверил Грис.

Черный странно посмотрел на него:

"В смысле?"

"Ни с кем не спал, даже когда Люция у ведьм была?"

"Нет".

"Да ладно гнать! — не поверил Серый. — Ты уже спал с ней раньше!"

"Это не то, — Стах улыбнулся. — Когда Люц спала со мной из-за бумаг или когда у нее была течка… нет. Сегодня она со мной, потому что САМА этого хочет. Целует, потому что хочет САМА, прижимается и замирает комочком у меня под боком, потому что ей этого хочется. Ян, это — абсолют! Лучше быть не может! Когда полюбишь, поймешь почему".

Вернувшись из Ласанги, Стах на пару с Гервом и Эмериком устроили мне курс молодого бойца. Галич учил меня защищаться в волчьем обличии. А Стах однажды позвал меня в тренажерный зал и сказал:

— Чтобы довести защиту до автоматизма, нужно время, а его нет. Ты неплохо дерешься на мечах, — альфа бросил мне клинок: — Это эльфийский меч. Для тебя идеальное оружие по весу и по размеру.

Я восхищенно разглядывала лезвие и рукоять, покрытую рельефными узорами.

— Красота! Ему же лет четыреста?!

— Шестьсот, — поправил оборотень. — Повосхищалась? А теперь в стойку, моя прелесть!..

Погонял меня Стах тогда конкретно. Начали тренировку в тренажерном зале, а в итоге волк загнал меня в бассейн. Стоял и посмеивался, пока я пыталась выбраться. Прохаживался по бортику, поигрывал мечом и анализировал мои ошибки. Я только зубами скрипела от досады.

Ладно, Люция! Женщина ты или не женщина?!

Выбравшись, стала стаскивать мокрую одежду. Сначала сбросила ботинки. За ними на пол мокро шмякнулась рубашка. Руки потянулись к застежке брюк. Стах смеяться перестал и прервал свой красочный, язвительный анализ. Я осторожно стянула мокрую, прилипающую к ногам ткань и переступила ее. Осталась только в лифчике и трусиках. Прогнувшись — очень старалась сделать это грациозно и эротично! — отжала волосы, украдкой наблюдая за реакцией альфы. По бортику бассейна мужчина медленно шагнул ко мне. Я проглотила смешок и стала двигаться в другую сторону. Стах улыбнулся:

— Милая, не беги! Все равно ведь догоню!

Я кокетливо пожала плечиком, заводя руки за спину, и на цыпочках пошла дальше. Лифчик с тихим всплеском упал в воду. Оборотень словно споткнулся, не отрываясь, следил за моими руками, стаскивающими трусики. И только после очередного всплеска, очнулся.

— Люц…

Я стояла напротив него, а между нами — голубая гладь бассейна.

— Да, Стах?

— Иди ко мне, малыш!

— Не-а!

Он склонил голову набок и поинтересовался.

— Тебя в детстве не учили, что нельзя дразнить волка?

Я тихо засмеялась и метнулась к открытым стеклянным дверям в сад. Когда Стах оббежал бассейн, двери уже были заперты. Я послала мужчине воздушный поцелуй, и, перекинувшись в волчицу, побежала в летний сумрак.

Стах нашел меня быстро. Да я и не убегала далеко. Лежала на берегу реки. Черный волк сел рядом.

"Набегалась?"

"Угу!"

"И чего ради?"

Я легла на спину:

"Посмотри, как красиво! Сколько звезд!"

Затаив дыхание, смотрела на ночное небо. Теперь, когда Двулуние прошло, звезды сияли очень ярко, таинственно переливались и мерцали.

"Стах, да посмотри же!"

Услышала тихий смешок.

"Я смотрю. Я их вижу в твоих глазах".

Вздрогнула, перехватывая его взгляд, мягкий, ласковый, понимающий. Я поднялась и стала рядом с оборотнем. Он по-прежнему сидел, только, не мигая, следил за мной. Я вдохнула запах волка и лизнула его в нос. Стах закрыл глаза, впитывая эту ласку, и потянулся мордой ко мне, словно просил еще. Лизнула снова и снова. Заурчав, поднырнула ему под голову и потерлась об шею и грудь. Ткнулась носом в черную шерсть и замерла. Спустя минуту почувствовала, как волк положил свою голову на мою, согревая и защищая. Мне было хорошо и спокойно. Я больше не боялась.

Глава 15

Прошел почти год, пока мы заново узнавали и привыкали друг к другу. Ушла эйфория от того, что я смогла впустить Стаха в свою жизнь, довериться ему снова. И началось обычное житье-бытье, когда видишь оборотня каждый день, веселого, грустного, раздражительного, невыспавшегося, сталкиваешься по утрам с ним в ванной, вместе опаздываешь на встречи и решаешь мелкие проблемки — одним словом, быт. Я много раз слышала, что именно он съедает романтику в отношениях, опресняет чувства, даже в разговорах с Иреной Халаси уже проскальзывали подобные мысли, но меня этот быт почему-то не тяготил. Я находила какое-то (чуть не сказала извращенное) удовольствие в домашних хлопотах: следить за порядком, ухаживать за садом, обсуждать меню с Пенкой, выбирать одежду для Ральфа…

Ральф — это моя отдушина, даже не моя, а наша. И это тоже помогло нам со Стахом сблизиться. Мы любили непоседливого мальчишку и охотно проводили с ним время, вместе играли или гуляли на улице. Я видела, как мальчик ждет волка, сколько радости появляется на детском лице, стоит хлопнуть входной двери! А Карнеро никогда не забывал о подарках для племянника. Как большинство детей, Ральф любил сладости и я, кстати, тоже, о чем прекрасно знал Стах. Поэтому он часто покупал различные лакомства и, вручая нам, шутливо просил:

— Только не подеритесь!..

Ральф сделал наш дом живым и уютным. Мы со Стахом могли осторожничать в собственных чувствах, а он нет. Никто не умеет любить так, как дети: по-настоящему, отдавая себя целиком и ничего не требуя взамен. Ральф, лишенный родительского внимания и теперь получивший его с лихвой, охотно делился своей любовью с нами. И когда он назвал Стаха "папой", я не удивилась, более того, ждала этого. Меня Ральф назвал "мамочкой" (не "мамой", а именно "мамочкой") очень давно, едва ли не сразу после моего возвращения из Пекла. Вечером, когда я укладывала его спать, попросил:

— Не уходи больше, мамочка!

Я думала, что сойду с ума, не только от этих слов, но и от прикосновения детских губ, когда мальчик схватил мою ладонь и прижался к ней. И это тоже было тем, что держало меня, когда приходили минуты сомнений.

Я старалась реже вспоминать то страшное время, но порой, видя альфу, уверенно шагающего по коридору или отчитывающего слуг, в памяти всплывало, как он ходил по дому два года назад в поисках меня, чтобы… Кошмары тоже никуда не делись, продолжая терзать меня. Очнувшись, я отползала на край кровати и пыталась унять нервную дрожь. Старалась не шуметь, но волк все равно просыпался и садился рядом. Не спрашивал, что со мной: знал.

Но оказалось, ему тоже сняться кошмары. Однажды мне довелось увидеть один их них: алтарь в подземелье, паучиху и боль, убивающую тебя изнутри. Когда болит рука, или нога, или живот, ты можешь их хотя бы погладить, а здесь болело все! Даже ментально я не выдержала и закричала. Стах вырвался из своего кошмара следом за мной.

— Что случилось?

Покачала головой, отворачиваясь и хватаясь за грудь. До сих пор чувствовала то, что чувствовал волк, когда внутри ворочались острые жвала паука. Оборотень тихо выругался и скрылся в ванной. А я вышла из комнаты. Когда вернулась, Стах стоял в спальне, глядя на пустую постель. Обернулся на щелчок дверного замка и хмыкнул, заметив в моих руках бутылку самбуки.

— За что будем пить?

— Не за что, а против чего, — поправила я. — Будем пить против кошмаров.

— А стаканы где?

Расстроенно цокнула языком:

— Забыла. Я схожу…

— К котсу, — он отмахнулся. — Давай так.

Пили молча, передавая бутылку друг другу. Я сидела на подоконнике, а Стах стоял рядом. После очередного глотка обжигающей жидкости с обманчиво приятным вкусом взъерошила черные волосы на мужском затылке:

— Ты подстригся.

Оборотень кивнул:

— Надоели космы.

После возвращения Карнеро так и не отрастил свою былую роскошную шевелюру, регулярно коротко стригся. Не могу сказать, что ему не шло, но вместе с длинными волосами из облика мужчины исчез какой-то аристократизм, утонченность. Вообще внешне альфа изменился. Кожа, несмотря на загар, все равно была светлой, короткие волосы делали образ более жестким, словно высеченным из камня. Порой Стах казался мне незнакомцем. Я сделала глоток, отдала бутылку и пересела так, чтобы мужчина оказался между моими ногами. Обняла его за талию и положила голову на плечо:

— Мой кошмарик!

Так и жили целый год… карабкаясь вверх по отрывистым стенам пропасти, в которую загнали себя сами, сбивая пальцы в кровь, закусив губы от боли и усталости. Порой хотелось все бросить и сдаться, но рядом был тот, кто не давал опустить руки, кто заставлял смотреть вверх и, вопреки всему, видеть там солнце.

В начале изока Стах исчез на пару дней. Улетел рано утром, шепнув мне, еще спящей, на ухо:

— Не скучай!

И все! Целый день я "не скучала", а вот когда волк не явился ночевать, забеспокоилась. Гилайон не отвечал. Беты отмалчивались. Пенка успокаивала: мол, такое и раньше бывало. Следующий день я блуждала по дому, как неприкаянная. Вдруг вспомнила, что последнее время альфа ходил какой-то задумчивый, молчаливый, погруженный в собственные мысли. Я не лезла к нему с расспросами. И, наверное, зря. Все валилось из рук. От паники удерживал Ральф, который не отходил от меня ни на шаг, и так же, как и я, часто выглядывал в окно.

Когда Стах не появился и на четвертый день, уже не сомневалась: случилась беда. Даже не знала, что у меня такая буйная фантазия: я напридумывала столько катастроф, нападений, что стало дурно. Сидела в кабинете альфы, глядя на неподвижный гилайон с потухшим экраном. Вечерело. Дом опустел: слуги и экономка покинули поместье, Ральф давно спал, как и его нянька. Мотылек, случайно залетевший через окно, бился о горящую настольную лампу. Я наблюдала за его мучениями, не в силах пошевелиться…

— Люц?!

Подняла глаза. В дверях стоял Карнеро. Живой, здоровый, даже не похудевший! Я закрыла лицо руками, пытаясь не разреветься.

— Люция?! — Стах присел рядом на карточки, коснулся моих колен. — Ты чего?

Оборотень едва удержался на ногах, когда я повисла на нем.

— Ну, ну! Что это на тебя нашло?

— Как так можно?! Исчезнуть на четыре дня без предупреждения! Почему ты не позвонил? Трудно гилайон из кармана достать?! — набросилась я на волка.

— А разве я должен тебе отчитываться?

Словно тряпкой по зубам! Так тебе, Люська! Ты у нас кто? Любовница? Знай свое место!

Я клацнула зубами:

— Извини!

Хотела встать, но Стах не позволил:

— Скажи, почему я должен был позвонить тебе?

— Ты не должен был. Прости, я забылась.

— Люц, я жду!

Закрыла глаза:

— Я волновалась.

— Почему?

— Как почему, Стах?! Мы живем вместе!

— И что? Два года назад ты бы и ухом не повела. Да что там два года! Еще год назад, ты порадовалась бы, если бы я не вернулся. Может, всхлипнула пару раз у поминальной крады — и все, — оборотень своим взглядом держал меня. — Что сейчас изменилось?

— Я не знаю!.. Я не думала!

— А ты подумай! — мужчина уперся руками в подлокотники кресла, нависая надо мной.

Я задохнулась, когда его дыхание коснулось меня. Больше всего на свете хотелось прижаться и спрятаться у него на груди.

— …Почему, Люция?! Почему тебя так взволновало мое отсутствие? Почему ты переживала за меня?

Закрыла глаза, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Потому что я люблю тебя.

— Повтори, — прошептал Стах.

— Я люблю тебя.

— Громче.

— Стах, хватит!

— Громче, я сказал!

И я все-таки разревелась. Но моего волка слезами не проймешь! Оборотень нашел мой испуганный взгляд и тихо попросил:

— Скажи это, пожалуйста!

— Я тебя люблю.

Его губы накрыли мои, лишая голоса, дыхания. А когда Стах посмотрел на меня, такого ликования на его лице я еще никогда не видела.

— Дошло, наконец?!

Прежде, чем я успела выругаться, он вскочил и поднял меня из кресла.

— …Я уже с Имболка заметил, что твое отношение ко мне поменялось. Что ты ищешь меня, не задумываясь, стараешься быть рядом. Что не просто принимаешь меня, а я тебе нужен. Всю весну за тобой наблюдал, — он говорил и быстро расстегивал пуговички моей блузки. Поцеловал в губы: — Но сколько я ни подводил тебя к мысли по-новому взглянуть на наши отношения, ты вставала на дыбы: нет, и все! Ты — нтле либисто! И мы с тобой только любовники!

— Стах, я…

— Я тебя люблю, идиетка моя упертая! Люблю до дрожи, до боли в груди! — перебил меня мужчина. — Я могу представить свою жизнь какой угодно, но только вместе с тобой!

Я во все глаза смотрела на него. Оборотень поцеловал меня в висок:

— Ты любишь меня?

— Да.

— Да будет так! — Карнеро вновь склонился надо мной.

От резкой боли я закричала, изо всех сил отпихивая оборотня. Но он уже сам меня отпустил. На губах моя кровь и взгляд довольный-довольный.

— Стах, ты что сделал? — от шока голос сорвался на хрип.

— Ты моя пара, Люция! Отныне и до самой смерти, пока Грани не позовут меня.

Этот ненормальный волк поставил мне брачную метку?! Объявил всем о своем выборе?!

Стах сел в кресло и усадил меня себе на колени.

— Поставишь метку мне?

Я, выражаясь молодежным сленгом, выпала в осадок.

— Стая не одобрит.

— Причем тут стая? Не о ней речь! Люц, я тебе нужен?

— Вовремя спросил! — не удержалась от смешка, касаясь укуса на шее.

Карнеро нахмурился, и я улыбнулась:

— Конечно, нужен!

— Тогда кусай! — он расстегнул рубашку, оголяя основание шеи.

Я потерлась носом о теплую кожу, вдыхая родной запах. Лизнула, чувствуя, как каменеют мышцы под руками, и решилась. Зубы легко проткнули кожу, в рот потекла кровь альфы.

— Лизни так, чтобы твоя слюна попала в место укуса, — велел оборотень.

Я все сделала, испытывая какой-то необычайный подъем, привязывая этого мужчину к себе навсегда. По довольному взгляду Стаха поняла, что он чувствует примерно то же самое. Воротничок блузки больно прошелся по ранке. Волк, наверное, понял это по моему лицу. Привлек к себе и стал осторожно зализывать укус. Я прикрыла глаза.

— Что теперь?

— Спать. Устал как собака. Честно, даже на секс сил нет. Утром поговорим, хорошо?

Стах действительно устал, спал долго, как никогда раньше. В этот раз я проснулась первой, а он даже не открыл глаза. На цыпочках подошла к окну, опустила шторы, возвращая в спальню полумрак. Посмотрела на свою пару, на брачную метку, красным цветком распустившуюся на шее волка, и тихонько вышла.

Пенка с поклоном встретила меня.

— Доброе утро!

Я оторопела:

— Ты чего?

— Вы теперь альфа!

Реальность, что называется, наваливалась.

— … Вам будет трудно, Люция. Да, стая признала вас как волчицу, как гамму. Но как альфу… — экономка с сомнением покачала головой.

Я вынуждена была согласиться с ней.

А оборотница повторила:

— Будет трудно. Альфа не потерпит пренебрежения к своей паре. А еще эти постоянные угрозы со стороны отступников… Это раньше вы почти из дома не выходили, а сейчас должны будете посещать светские мероприятия.

И я вдруг поняла, что натворила! Пенка вздохнула, глядя на мое расстроенное лицо:

— Я накрою завтрак в столовой.

— Я помогу.

— Вам не положено.

— Пенка, прекрати!

— Люция, привыкайте вести себя согласно новому положению. Панибратство не поможет завоевать оборотней.

Я опешила:

— Даже в мыслях не было! Ты же знаешь меня!

— Знаю. Мне приятно ваше расположение. Я надеюсь сохранить его, но … теперь все будет по-другому. Привыкайте.

Пока слуги накрывали стол, я поднялась наверх. Стах уже не спал, просто лежал в кровати.

— И куда ты убежала?

— Завтрак готов, — с улыбкой объявила я.

— Сама готовила? — не поверил оборотень.

— Не дали.

Карнеро приглашающе похлопал рядом с собой:

— Рассказывай, — а выслушав, одобрительно кивнул: — Все правильно, Люц. Послушай Пенку.

— Стах, может быть, мы поспешили с метками? — тяжело вздохнула и, заметив помрачневший взгляд волка, пояснила: — Я не хочу проблем.

— Успокойся. Я уже все придумал.

— Что?

Мужчина, потянувшись, сел.

— Поверь, малыш, чем меньше ты знаешь, тем лучше.

— Не уверена.

Он чмокнул меня в нос и ушел в ванную, а я осталась наедине со своими мыслями. Вчера все казалось таким простым, понятным и решаемым, а сегодня предстало в совершенно ином свете. Я — пара альфы, я должна управлять волчицами стаи. Но кто меня послушает? Натали Санторо? Эмира Маюрова? Тира… Вспомнила сухие, чопорные лица волчиц из поселка, когда они проходили мимо, словно я была пустым местом.

Тем временем вернулся оборотень в одном полотенце на бедрах и с порога озадачил:

— Но все-таки есть одна вещь, которую мы должны обговорить сейчас.

И выглядел он в этот момент более чем странно. Мужчина отводил взгляд, мялся, преувеличенно долго выбирая майку в шкафу.

— Стах?!

Он сел рядом:

— Люц, Пенка права, как никогда. Стая никогда не примет тебя как альфу. Слишком глубоко в нас сидит ненависть к отступникам. Поэтому самое большее, на что мы можем рассчитывать — это вежливое отношение к тебе как к одной из волчиц, — оборотень вздохнул. — Я придумал целый план. И если все получится, каждый останется в выигрыше.

— Заинтриговал.

— Да, я такой! — Карнеро потерся носом о мои волосы, потом тихо сказал: — Но всегда есть элемент неожиданности. Поэтому нам надо пока повременить с волчатами.

— Что?

Тьма! Хорошо, что я сидела! Мысли о детях мне вообще не приходили в голову! Хотя вчера я и брачную метку не планировала получить… в отличие от волка: он, по-моему, планировал все это уже давно.

— Если что-то пойдет не так, и меня убьют, ты тоже… — он вдруг запнулся, потом продолжил: — Одна, с маленькими волчатами ты пропадешь. Не хочу рисковать.

Что же он напридумывал?

— Стах, рассказывай!

— Люц, да пока нечего рассказывать. Я летал в Танри, нужно было встретиться с волхвом.

— По поводу?

— Поводов два. Первый — наш союз, а второй… Я признаю Ральфа сыном и стану его приемным отцом.

Прищурилась:

— "Наш союз", значит? Как это понимать?

— Просто, — пожал плечами Стах. — Я говорил с волхвом о нашем ВОЗМОЖНОМ союзе, а вчера все так удачно сложилось…

— Ты поэтому мне не звонил?

— Нет, Люц. Меньше всего я хотел играть на твоих нервах. Но в обители волхвов не работает никакая техника, это раз. Я не думал, что мой визит так затянется, это два. А вчера, когда собрался домой, было около полуночи, я думал: ты спишь давно. Представь мое удивление, когда, вернувшись, увидел тебя в своем кабинете.

— Опять думал, что ворую? — не удержалась я.

Стах отвел взгляд.

— Ты же знаешь, что тебе достаточно попросить, — и я дам тебе все.

— Даже свою жизнь? — с недоумением посмотрела на тихо смеющегося альфу. — Что смешного?

— Ничего. Я радуюсь, что вернулся домой, что ты рядом, с моей меткой.

Я подошла к окнам, чтобы поднять шторы и впустить в комнату свет.

— Мне нравится твое решение насчет Ральфа.

— Так будет правильно.

В принципе, я понимала Стаха. Ральф — сын погибшего брата. И альфа по-настоящему любил племянника.

— Значит, я как твоя пара стану приемной мамой?

— Какая из тебя мать?.. Бывшая отступница!

Я резко повернулась к волку, сжимая кулаки. Карнеро усмехнулся:

— Неприятно, правда? А представь, сколько раз это доведется услышать мальчику?

— Мог просто объяснить!

— Так быстрее и доходчивее, — Стах оперся на колени. — Его приемной матерью станет Полина Виттур.

Коготки ревности больно поскребли изнутри. Мужчина расплылся в самодовольной ухмылке:

— А это даже приятно, когда тебя ревнует твоя пара! Расслабься, маленькая моя! Между мной и Полинкой никогда ничего не было. Мы друзья. Кроме того, подумай сама, за ней стоит Рейнгольд Виттур и стая Белых волков. Такая поддержка Ральфу не помешает.

Я насторожилась:

— Поддержка? А как же ты? … Стах, что ты задумал?

— Малыш, просто доверься мне. Чем меньше волков знает об этом, тем лучше. Я все скажу в свое время.

— Но я могла бы помочь!

— Поможешь, обязательно поможешь, — Стах улыбнулся.

…

Я никогда раньше не была на волчьем капище. Ритуалов у волков не так много, но все они скрыты от посторонних. Свадьба, рождение волчат, смерть — самые главные. Сегодня мне предстояло поучаствовать в одном из них.

Свадебные традиции оборотней мне показались забавными и по-своему красивыми. Волки всегда славились своей независимостью и свободолюбием. Я это знала и убедилась на собственном примере. Горше наказания, чем оказаться в ошейнике на привязи, не найти. Позорней — так точно! И волчицы терять свою свободу тоже не особо хотели. Поэтому оборотень, выбравший себе пару, должен был победить волчицу в своеобразном состязании. Победишь — твоя, веди на капище к волхву и ставь брачную метку, проиграешь — не обессудь. А дальше все зависело от волчицы. Нравился кавалер — сопротивлялась для вида. Не нравился — был шанс — пусть крохотный! — избежать нежеланного союза. Понятное дело, сейчас мало кто соблюдал обряд целиком. Зачастую пара начинала жить вместе, а потом уже шла на капище за благословением. А для нас со Стахом это вообще была чистая формальность, учитывая обоюдно поставленные метки. Но традиции есть традиции…

Я застыла посреди луга, нервно оглядываясь по сторонам и гадая, с какой стороны выскочит Стах. Хвост бил по бокам. Уши стояли торчком. Но птицы сегодня пели до безобразия громко, ветер качался в верхушках сосен и посмеивался над моими попытками расслышать шаги оборотня. Я осторожно легла на землю, перекинулась и буквально утонула в высокой траве. Жужжали пчелы, стрекотали кузнечики и пел жаворонок. Я закрыла глаза.

"Это понимать как безоговорочную капитуляцию?"

Улыбнулась, протягивая руки к волчьей морде. Шершавый язык облизал мои пальцы. Я притянула волка к себе.

"Люц, нас ждут!" — напомнил Стах, но повалился рядом.

Я открыла глаза, посмотрела на Черного волка, стала почесывать ему бока, грудь. Потом и вовсе залезла верхом, обхватив за шею. Оборотень перевернулся на спину и лениво косился на меня медовым глазом. Чмокнула его во влажный нос. Волк довольно жмурился и только что не урчал.

— Сташик, а ведь я тебя победила!

Медовый глаз приоткрылся. Я любезно пояснила:

— Ты лежишь на спине, подставив мне шею…

Оборотень сбросил меня мгновенно и обиженно вскочил.

— Люц, — мужчина навис сверху, опираясь на руки, — у тебя в роду точно не было лис? В кого ты такая хитрая и изворотливая?

Я громко засмеялась. А Стах улыбнулся и улегся рядом:

— Хорошо. Ты победила. И что теперь, откажешься идти со мной на капище?

— Еще чего!.. — поцеловала его. — Но у меня есть просьба, совсем маленькая!

Альфа внимательно посмотрел на меня:

— Говори!

…Странно, мне казалось, мы со Стахом оббегали этот лес полностью, но вот здесь я точно никогда не была. Дебри, дебри, дебри — и неожиданно они расступались, открывая круглую ровную площадку с камнем-алтарем посередине. Нас ждали беты и волхв. Я с интересом посмотрела на волчьего жреца. Раньше мы не встречались. Еще бы! Волхвы всегда были ближе к ведьмакам.

Мы надели заранее доставленную одежду. У меня не было свадебного платья с серебряной вышивкой, только веночек, который я сама сплела на той поляне из полевых цветов. Жрец внимательно посмотрел на украшение, но ничего не сказал. Стах взял меня за руку и подвел к алтарю. Мужчина с длинными светлыми волосами подождал, пока мы подойдем.

— Состоялся ли поединок?

— Состоялся.

— Не принудил ли волк тебя силой идти сюда? — спросил жрец у меня.

Оборотень тяжело вздохнул:

— Зареслав, ты бы для начала поинтересовался, кто кого победил!

— Что?

— Да-да! — Карнеро взмахнул руками. — Звучит дико, но победила Люция.

За спиной заржали беты. Волхв откашлялся и, пряча улыбку, спросил:

— Тогда спрошу у тебя, Стах: не заставила ли тебя эта волчица придти сюда против твоей воли?

Волк хмыкнул:

— Не скрою, уговаривала долго.

— Стах! — воскликнула я.

— …Обещала золотые горы. Считай, на себе приволокла, — оборотень проглотил смешок, глядя на мое возмущенное лицо.

И волхв, уже не пряча улыбку, начал обряд.

Я не понимала ни слова: жрец говорил на тингоге — мертвом языке, исчезнувшем тысячи лет назад. Лишь мерное журчание слов и магия, стекающаяся к алтарю. Волхв замолчал, протянул мне небольшую чашу с огоньком. Я принюхалась. Благовоние! У Стаха в руках была такая же, только запах отличался, и пламя было не красным, а синим. Пришло время "семи шагов". Заключающие союз волки должны были сделать семь шагов навстречу друг другу, сопровождая их клятвой.

— Вы готовы разделить свою свободу с тем, кто рядом?

Свобода для волка больше, чем жизнь! Неудивительно, что этот вопрос первый!

— Готов. Готова, — слились наши ответы.

Первый шаг.

— Вы готовы разделить время, отмерянное вам, с тем, кто рядом?

— Готов. Готова.

Второй шаг.

— Вы готовы отдать свою любовь тому, кто рядом? Хранить ему верность душой, телом и духом?

Не сомневаясь ни секунды!

— Готов. Готова.

Третий шаг.

— Вы готовы отдавать больше, чем получать? И не требовать от того, кто рядом, сверх дарованного им?

— Готов. Готова.

Четвертый шаг.

— Вы готовы разделить с тем, кто рядом, не только дни благоденствия, но и лихие времена?

— Готов. Готова.

Пятый шаг.

— Вы обещаете быть честным с тем, кто рядом? Не лгать ни словом, ни мыслью?

— Готов. …

Волхв смотрел на меня, ожидая ответа. А я перевела взгляд на Стаха. Откуда это в клятве? Такого вопроса там не было?.. Сколько он мне еще припоминать Анетту будет? Если честно, стало обидно. Зареслав подошел ко мне.

— Люция, ты не готова ответить согласием на этот вопрос?

— Дело не в этом… Вы знаете, почему Стах добавил этот пункт в клятву?

— Знаю, — жрец спокойно встретил мой взгляд.

— Скажите, а я могу добавить свой?

— Если позволено ему, значит позволено и тебе. Говори.

Спустя несколько минут волхв вернулся на место и повторил вопрос специально для меня. Я смотрела в глаза Стаху:

— Я обещаю никогда не лгать тебе. Я обещаю, что не предам тебя, даже если это будет стоить мне жизни.

И сделала шестой шаг. Оборотень перестал улыбаться. Понял, что этой клятвой я связала себя, и если, не приведи их Первородный, влипну в какую-нибудь переделку, шансов "выкрутиться" у меня заметно поубавилось.

Жрец вздохнул ипосмотрел на альфу:

— Вы готовы доверять тому, кто рядом? Быть милосердным и прощать нечаянные ошибки?

— Готова. …

Седьмой шаг. Я с вызовом смотрела на Стаха. Оборотень встретил мой взгляд спокойно:

— Я готов поверить тебе и доверить свою жизнь. Я обещаю с пониманием относиться к любому твоему поступку, выслушать тебя в любой ситуации и только после этого принимать решения.

Это был последний шаг, который стал самым трудным для нас. Единственная горькая нотка в сегодняшней церемонии. Мы все еще смотрели друг другу в глаза.

"Я люблю тебя. Я выполню свое обещание!" — призналась волку.

"Ты моя песня! Я буду петь ее до последнего вздоха!"

Но неожиданно волхв задал еще один вопрос:

— Вы готовы дать начало новой жизни с тем, кто рядом?

— Готова. Очень готов!!!

Восьмой шаг сделали вместе под смех оборотней. Мы стояли совсем близко. Я слышала дыхание Стаха, ощущала его запах. Жрец подошел к нам:

— Слейте пламя воедино!

Осторожно опрокинула в большую чашу содержимое своей маленькой. Красное и синее пламя смешалось, вспыхнув золотыми искрами.

— Ваш союз благословлен предками. Отныне вы пара.

Стах обнял меня за плечи:

"Я обновлю метку. Потерпи".

"А я?"

"Только я, Люц. Так надо".

"Хорошо".

Зажмурившись, терпела, пока зубы оборотня кусали едва зажившую ранку. Волхв протянул альфе кусочек льняной ткани. Стах приложил его к укусу. Стало легче. Я обняла мужчину за талию и положила голову ему на грудь. Отрешенно наблюдала, как альфа бросает окровавленную ткань в огонь. Золотые искры рассыпались по алтарю. Зареслав довольно улыбнулся и отошел. Обряд был завершен.

Я спросила:

— Что значили золотые искры? И почему улыбался волхв?

— Предки одобрили наш союз.

На Литу — день летнего солнцестояния — мне предстояло выйти в свет уже как Люции Карнеро, продемонстрировав стае новый статус. Я трусила. Я отчаянно трусила! Очень долго и тщательно выбирала наряд, чтобы было стильно, со вкусом и с открытыми плечами, как настаивал альфа. Выбрала темно-зеленое платье до колен. Приглашенный мастер сделал высокую прическу, открывающую шею со свежей брачной меткой. Крохотные серьги-камешки в ушах и все, никаких колье и браслетов: ничего не должно было отвлекать внимания от моей шеи. Только на безымянном пальце блестело обручальное колечко. Это было идеей Стаха. Вечером после обряда он, помня мое человеческое происхождение, предложил выполнить еще одну "забавную традицию" и достал футляр. Теперь на наших пальцах красовались золотые винтажные кольца, украшенные орнаментом и бриллиантами.

В Денту мы прилетели последними, как и положено альфам. Стах спокойно прошел через толпу, здороваясь с оборотнями. Я шла следом. Наконец мы поднялись на помост. Люди и волки притихли. Альфа медленно обвел взглядом стаю и объявил:

— Я представляю вам свою пару — Люцию Карнеро.

Послышался неприятный гул в толпе, который тут же рассеялся, стоило выйти вперед волчьему жрецу. Зареслав уже сменил церемониальные одежды на привычный костюм, завязал волосы в узел. Волхв не стал подниматься к нам, он оперся на трость и тихо сказал:

— Их союз благословлен дважды. Так решили предки.

Гробовая тишина. И я посреди нее, на высоком помосте, где меня могут увидеть все. И все видели.

Я стояла спокойно, смотрела на волков без превосходства и без злорадства. Но и не улыбалась: не до улыбок было, а цеплять фальшивую и изображать всеобъемлющее счастье мне казалось глупостью. Честно говоря, надеялась на поддержку Стаха, хотя бы ментально. Но волк стоял рядом, внимательно глядя на толпу, и даже не взял меня за руку.

Первыми склонили головы Герв Санторо, Владек Маюров со своей парой и Тира. Натали долго колебалась, но все-таки поклонилась. За ней — Эван Трейси с женой. А потом по толпе пробежал шепоток, потому что передо мной склонил голову Эмерик Галич. За ними признали выбор альфы и остальные волки. Но у меня было ощущение, что это всего лишь формальность. Я ощущала вакуум вокруг себя. Ни одной мысли: все ментально закрылись, изолируя меня.

— …А сейчас веселитесь!

По сигналу оркестр вновь заиграл. Оказалось, пока я переживала случившееся, альфа успел поздравить стаю, потом взял меня за руку и спустился с помоста. Я вежливо улыбалась гостям, не замечая косые взгляды и поджатые губы. Старалась держаться поближе к тем волкам, которых знала, особенно когда Стаха позвал помощник мэра.

Но избежать неприятных моментов не удалось. Я столкнулась с Бри Фланаган, той самой волчицей, которая когда-то "заменила" меня. Машинально коснулась ушибленного плеча и кивком приняла язвительное "извините". Если в первый раз это действительно могло оказаться случайностью, то вот второе и третье столкновение — вряд ли. Криво улыбнулась вслед удаляющейся оборотнице с подружками:

— Не знала, что у волков такие проблемы со зрением.

Волчица только ждала повода, и я ей его предоставила. Бри подскочила ко мне:

— Шлюха! Тебя альфа как проститутку таскал. Все это знают!

Я вскинула бровь:

— Угу! И вот этой самой проститутке альфа поставил брачную метку. А такую порядочную оборотницу, как ты, выгнал среди ночи из дома.

Не успела договорить, а Бри уже бросилась с кулаками. Точно дура! Или забыла, кем я была в прошлой жизни. Обучение любой магии, даже целительской, не обходится без навыков самозащиты, а я бывший некромант! Мне по роду деятельности положено владеть боевой магией, и речь не только о заклинаниях и проклятиях — рукопашный бой, владение несколькими видами оружия. Да еще Стах с Эмериком поднатаскали, регулярно тренируя меня. С приклеенной улыбкой вывернула руку обидчицы. Та взвыла и, присев от боли, замерла. Подружки испуганно охнули, но не вмешивались. Я наклонилась к женщине:

— Еще раз подойдешь — загрызу!

Я злилась, зверски, неистово, и буквально ощущала, как от меня волнами хлынуло раздражение и ярость. И волчицы отступили. Нет, неприязнь никуда не делась, но они боялись.

"Молодец! — донеслось от Стаха. — Ты сильная, сильнее их, и они это поняли".

А мне было плевать на его восторги. Я чувствовала, что скоро сорвусь. Торопливо присела за какой-то стол, пряча ноги под скатерть. Тремор!

Провалитесь вы все в Преисподнюю!

Стах искоса наблюдал за происходящим и гордился своей волчицей. Тоненькая, изящная, как травинка, а как лихо скрутила Фланаган! Он всегда знал, что Люция сильнее, чем кажется. И это должны были понять его волки.

Рядом ругнулся Герв Санторо:

"Стах, посмотри на ее ноги!"

"Твою мать!"

Альфа, не дослушав собеседника, направился к расставленным под открытым небом столам, не сводя глаз с бледного лица женщины. Скатерть, прикрывающая колени его пары, ходила ходуном.

Около меня присел Стах, небрежно закинув руку на спинку стула. Разговоры рядом стали на тон тише.

— Не скучаешь?

"Все в порядке?"

— Праздник чудесный!

"Нормально".

— Не устала?

Я ждала ментального вопроса, но его не было. Глянула на волка, а тот смотрел на дрожащую ногу. Накрыла ее рукой:

— Нет. Здесь весело!

"Посиди со мной!" — попросила мысленно.

Стах стал рассказывать о празднике, долго, подробно, со всеми деталями. Я оперлась на него и приходила в себя.

В конце торжества подошла подросшая за два года Отиль, пробудив воспоминания о том Мабоне, и протянула букетик из самых обычных ромашек. Я осторожно взяла цветы, вымученно улыбаясь девочке. Благодарно кивнула альфе, когда он протянул малышке маленькую корзиночку со свежей земляникой.

Я страшилась отступников, а бояться надо было не только их. Случай с Бри показал, что не все готовы принять меня как пару альфы, даже несмотря на страх перед Карнеро. Дома мы обсудили случившееся, Стах объяснил свое поведение: он не мог прикрывать меня от своей же стаи. Это автоматически делало меня слабой, несамостоятельной. Я должна уметь постоять за себя. Пусть любви и уважения не заслужу, но и помыкать мною не будут. Учитывая новый статус, мне, как и предупреждала Пенка, пришлось часто выходить в свет. Я знала, что еще не раз встречу таких, как Бри Фланаган, но даже я не могла предусмотреть все.

Был благотворительный ужин в мэрии. Стах разговаривал с "важными" людьми, а я блуждала между гостями, чтобы не мешать. Со мной здоровались и не более. Лишь жена мэра как хозяйка вечера, завязала со мной разговор, но я была рада даже этому. Неожиданно нас прервали. Я перехватила цепкий, холодный взгляд. Ричард Уолкер — шеф местной полиции, отец Ройса, одного из той пятерки волчат, которых я спасла. Но даже этот факт не помог ему перестать меня ненавидеть, скорее наоборот: мысль, что он обязан мне, приводила Уолкера в бешенство. Оборотень улыбнулся женщине:

— Барбара, похоже, ваш Милан собрался уходить, а Кейси с дочерью еще не прибыли.

Та засуетилась, торопливо оглядываясь в поисках сына, и извинившись, убежала. Вновь тот самый холодный, неприязненный взгляд. Я вежливо улыбнулась мужчине:

— Что ж, не буду тебя задерживать.

И шагнула в какие-то двери, как оказалось, балкона. Даже обрадовалась: глотнуть свежего воздуха не помешает.

— …Чем же ты взяла его? Вроде сучка как сучка.

Я напряглась: Уолкер, оказывается, пошел за мной.

— Ричард, уйди, пожалуйста. Не порти праздник.

— Это ты все испортила, когда явилась сюда со своей некромантской рожей.

— К твоему сведению, я оборотень, такой же, как ты.

Он зло рассмеялся:

— Не смей даже сравнивать нас с собой, отродье!

— И тем не менее, Уолкер, я волк, к тому же альфа. Ты хорошо подумал, прежде чем оскорблять меня на людях?

Я кивнула в сторону выхода и, не сдержавшись, сглотнула: дверь была плотно закрыта. Мужчина кивком подтвердил мои опасения:

— Никто нас не видит. Как же я хочу, чтобы ты сдохла! Была бы человеком, видит Мифиор, сбросил бы с балкона, даже рука не дрогнула бы. Но регенерация, чтоб ее!..

— Мне лучше уйти.

Я торопливо шагнула к двери. Зашипела от боли, когда Уолкер схватил меня за горло. Огнем обожгла незажившая метка. От оборотня пахнуло алкоголем. Ненависть и спиртное — очень плохое сочетание!

— Уолкер, ты пьян! Отпусти!

— Отыметь тебя что ли, может, полегчает? Альфу же отпустило!

Звук пощечины пронесся над нами и растворился в летнем вечере. Уолкер прищурился и ударил в ответ. Кулаком. Я упала на пол, хватаясь за лицо.

— …Рик! — Трейси подхватил меня. — Ты с ума сошел?! Это пара альфы!

Эван убрал мои руки и посмотрел на покрасневшую скулу:

— Болит?

— Нормально, — приложила протянутый платок к прокушенной губе. — Эван, мне нужно уйти, чтобы альфа не узнал…

— Что я не должен узнать?

От тихого голоса вздрогнул и Трейси, и я.

На балкон вышел Стах и Герв. Говорить ничего не пришлось: накал эмоций был такой, что не помог бы даже самый сильный ментальный щит. Карнеро посмотрел на волка.

— Ты ударил мою пару?

Уолкер стремительно протрезвел:

— Стах, опомнись, какая пара? Она предаст нас при первом же удобном случае!

Карнеро скользнул по мне внимательным взглядом. Я заметила, как дернулись желваки, когда он посмотрел на платье. Глянула вниз: белый верх был запачкан кровью из разбитой губы. Альфа перевел ледяной взгляд на притихшего оборотня.

— Уолкер, это вызов! И как пара Люции, я имею право заменить ее. … Я принимаю твой вызов, — он стал раздеваться для трансформации.

— Не надо! — выдохнула я.

Стах улыбнулся:

— Малыш, иди домой и посмотри какой-нибудь фильм. Я скоро буду.

Санторо подхватил меня под руку и отвел к автолету. А меня после первого ступора начало трясти.

— Герв…

— Не лезь, Люц! — оборвал меня бета. — Эта святая обязанность каждого мужчины — защищать свою женщину. Неважно кто он: волк, человек или демон.

Когда вернулся Стах, я сидела в гостиной и тупо напивалась. Позорище, конечно!

Альфа сел рядом, отобрал бутылку, принюхался:

— Коньяк?

Мотнула головой. Он вздохнул и сделал пару глотков. Я не заметила на оборотне никаких ран и царапин.

— Уолкер?

— Ты знаешь, — альфа выпил еще.

Да, я знала: раз Стах со мной, значит, Уолкер мертв.

— Неужели нельзя было?..

— Нельзя, — оборвал волк. — Если бы я спустил это на тормозах, тебя загнобили бы.

— Уолкер твой друг.

— Если бы Ричард действительно был моим другом, то уважал бы мой выбор, каким бы странным он ему ни казался.

— Предвечная Тьма! Меня итак ненавидят, а сейчас…

— А сейчас тысячу раз подумают: выказывать свое "фи" или молча давиться им. Все! Люц, выдохни! К чему-то подобному я был готов. Жаль, конечно, что это оказался Рик, но его никто не заставлял идти за тобой и говорить гадости. Покажи щеку.

Прошло слишком мало времени для регенерации, и синяк красовался на лице. Стах привлек меня к себе. Я потянулась за бутылкой. Терпкая жидкость обожгла горло.

— Хороший коньяк!

— Угу! — оборотень уткнулся в мои волосы. — С Земли. Демоны подкинули пару бутылок.

— Может, еще заказать?

Мужчина внимательно посмотрел на меня:

— Люц, я почти уверен, что подобное не повториться. А если ты собираешься после каждого чужого фырканья напиваться, то скоро превратишься в бухарика.

— В кого?

— Бухарика. Так технари называют пьяниц.

Не сдержала смешка и тут же скривилась от слабой боли. Ничего, до завтра заживет. Поднялась с мягкого ковра.

— Пойдем спа

— Угу, — Стах смотрел на меня снизу вверх, потом резко притянул к себе и, задрав платье, пробежался пальцами по ногам в чулках. Губы коснулись обнаженной полоски кожи.

Волк просил благодарность. Что ж… Я отступила на пару шагов, повернулась к наблюдавшему за мной мужчине. Расстегнула застежку на платье, чуть дернула плечами, чтобы оно упало вниз. Наверное, коньяк уже хорошо стукнул мне в голову, потому что я предвкушающе улыбнулась и спросила:

— Мне давно не дает покоя тот стульчик. Как думаешь, если стать на него коленками?…

Все, больше ничего сказать не успела. Идея Стаху пришлась по душе. Очень… Очень-очень…

Глава 16

Наконец наступил страдник (июль — Прим. авт.). Мы ждали дня, выбранного волхвом для обряда усыновления, и готовились к прилету Белых волков и Полины Виттур. Я нервничала: было странное ощущение, что предстоит знакомство со свекровью. Ни для кого не секрет, что эта волчица много значит для Стаха, они регулярно созванивались, общались, даже с Натали у него не было таких близких отношений. А если я ей не понравлюсь?.. Альфа лишь посмеивался надо мной и моими переживаниями.

Виттуры прилетели к обеду. Первым из элитного серебристого автолета вышел черноволосый мужчина, едва его взгляд замер на мне, я догадалась кто это. Владий Арлаг — бета стаи. По крови он был Рыжим волком, которых легко узнать по красноватому цвету глаз, но с отрочества жил и воспитывался в Эллари-Зари в доме Виттура. Арлаг, убедившись в безопасности, открыл заднюю дверь. Альфу Белых волков я увидела впервые. И теперь поняла, почему в свое время столько шума наделала новость, что Полина выбрала его, а не того же красавца Карнеро или умницу Гриса. Рейнгольд Виттур имел пугающую внешность, начиная с неестественно белой кожи и заканчивая бледно-голубыми глазами, а застывшее лицо, больше всего похожее на маску, только усиливало первое неприятное впечатление. В росте и ширине плеч оборотень уступал Стаху, но жилистый, изворотливый и не менее опасен, чем Черные волки. Рейнгольд приветствовал нас легким кивком и стал ждать свою пару. Наконец я увидела Полину Виттур. Первое впечатление — откровенное разочарование. Я думала увидеть представительную леди в дизайнерском наряде и шикарной укладкой за сто шелетов. А из автолета выскочила молодая женщина в легкой цветастой блузке и светлых брючках, сняла солнечные очки и закричала:

— Привет, волчара!

Стах улыбнулся и посмотрел на Виттура:

— За четыре года ты так и не воспитал ее?

— Не поддается! — развел руками оборотень. — Запущенный случай!

— Хватит ворчать! — Полина уже обняла моего волка. — Ну, здорОво, Черный! Я соскучилась!

— Я тоже, — оборотень бережно прижал женщину к себе, но быстро отпустил. — Берт с вами?

— Да, уснул по дороге.

— Хорошо.

А потом вспомнили и обо мне. Стах поманил меня и представил:

— Моя пара — Люция Карнеро.

Я встретила внимательный взгляд карих глаз. Женщина улыбнулась и протянула руку:

— Полина Виттур. Очень рада с вами познакомиться.

— Мне тоже очень приятно. Я много слышала о вас.

Женщина на несколько мгновений задумалась:

— Надеюсь, не только плохое?!

Рядом засмеялся Карнеро. Ее муж лишь улыбнулся и отрекомендовался:

— Рейнгольд Виттур — альфа Белой стаи. Рад знакомству.

— Взаимно, — я протянула ладонь, не сводя глаз с волка. Должна сказать, улыбка волшебным образом преобразила мужчину: его можно было назвать даже симпатичным, несмотря на кривой рот. А еще приятный, бархатистый голос. И руки у оборотня теплые, сильные… надежные.

Перехватила ревнивый взгляд своей пары.

— Хватит в реверансах расшаркиваться, Белый! — Стах обнял меня за плечи и привлек к себе.

Рейнгольд ничего не сказал в ответ, но его взгляд, адресованный Карнеро, прямо сочился насмешкой. Я мысленно пожалела, что здесь Виттуры, а не Грис. С Серым волком лично мне было куда комфортнее. Виттур улыбнулся мне:

— Если нет возражений, то мы можем перейти на "ты", Полина, Люция?

Женщина быстро кивнула, отвлекшись на возню около автолета.

— Только "за".

— Буду рада, — я улыбнулась, наблюдая за Полиной.

Та, а следом за ней и Стах, быстрым шагом направились к автолету, из которого вышел молодой мужчина с ребенком на руках. Мальчик зевнул, сонно оглядываясь по сторонам. Бертольд Виттур был очень похож на отца. Такие же платиновые волосы, голубые глаза, только черты лица мягче. Волчонок неуверенно посмотрел на мужчину, протягивающего к нему руки.

— Берт, иди к дяде Стаху!

И малыш легко перекочевал с одних рук на другие.

Честно говоря, меня немного задело, с какой радостью все обитатели поместья бросились навстречу Полине. И Пенка, и Нилс, и Маюров с Санторо, и даже Галич. А волчица уже раздавала подарки и немыслимым образом смогла угодить всем… даже мне.

— "Мемуары Азариса Мученика"? — я недоверчиво рассматривала книгу. — Откуда? Их всего несколько экземпляров!

— Это подарок от нас с Рейном, — женщина переминалась с ноги на ногу, то и дело поглядывая на свою пару, словно ища поддержку. — Мы знаем, что ты увлекаешься проклятийной магией, пусть сейчас только теоретически. А этот… Мученик был известным волшебником-проклятийником.

Я с интересом посмотрела на Полину. Мелькнула мысль, что моя "свекровь" сама трусит и хочет понравиться мне. Улыбнулась гостье:

— Спасибо, это очень редкая вещь, — не удержавшись, присела на кресло, листая страницы.

Рядом вздохнул Стах:

— Ну, удружили! Люц, сейчас читать засядет, а потом еще и Эрки Сетсоме явится: у него нюх на редкие книги, хоть библиотеку запирай.

А Полина тем временем протянула подарок ему, и волк ненадолго замолчал.

Поместье никогда не было таким оживленным и шумным. С громким смехом и писком бегали Берт и Ральф, о чем-то переговариваясь, расхаживали мужчины. К вечеру из Танри прибыл Зареслав. Пока они в кабинете обсуждали завтрашний ритуал, я осталась с детьми. Малила едва справлялась с двумя непоседами. Ральф и Берт, если и забыли друг друга за год, то быстро вспомнили и с удовольствием вместе играли. Вскоре мальчишки увлеклись мультфильмами, и мы с няней смогли перевести дух.

Подхватив книгу, я уселась у окна.

— …Можно?

Рядом стояла Полина, вернувшаяся из кабинета. Я кивнула:

— Конечно. Вы уже все обговорили?

— Да, — волчица села рядом. — Этот обряд мне знаком: я сама через него проходила. Есть, конечно, отличия, но, думаю, справлюсь.

Я заметила, с какой осторожностью она рассматривает меня, не удержалась и хмыкнула:

— Не нравлюсь?

Оборотница вздрогнула:

— Отчего же, нравишься. Я просто смотрю на тебя и не могу поверить, что ты некромантка-отступница. Я их представляла такими страшными: худыми, с вытянутыми бледными лицами, с длинными острыми носами и скрюченными пальцами, в руках посох с черепом, а вокруг — зомби.

Мое воображение живо нарисовало предложенную картинку. Ничего себе! А Полина не унималась:

— И тут ты… Девочка-припевочка! Глазки наивные, волосы кудрявенькие в косичку заплела. Еще осталось надеть юбочку в складочку и гольфики беленькие — и все! Ни дать ни взять мечта педофила!

Я опешила… даже не так. Я офигела! Волчица запоздало дернулась:

— Ой, прости, если обидела.

— Я пока не успела обидеться: еще перевариваю услышанное, — не удержалась от сардонического смешка. — Внешность обманчива, Полина. Глупо по ней судить о человеке и его возможностях.

Женщина повернулась ко мне:

— Я живу здесь пять лет, но многие вещи мне до сих пор непонятны. Мой друг говорил, что отступники продают душу Тьме.

— Продают? Забавно. И какова цена души? Сколько шелетов? — я усмехнулась. — Это не так. Некроманты сами по себе особенные. Многие могут прожить жизнь, балансируя на границе Жизни и Смерти, Света и Тьмы. А некоторые растворяются в этой Тьме. Все зависит от силы мага. Кто-то в состоянии контролировать Тьму в себе, кто-то нет. Отступники ни те и ни другие. Они сами впускают Тьму в себя. Ведь она приносит невероятное ощущение всесилия, всемогущества, ты уверен, что победишь любого, потому что Тьма вечна. Но ее надо кормить… жертвами, их кровью, страхом, болью.

— Я вижу на твоем лице отвращение. Тогда почему ты стала отступницей?

— Полина, я из древнего известного рода. Все наивно полагают, что наша жизнь — Мейдикрас. Да, у нас есть дорогие шмотки, куча драгоценностей, слуги и внимание прессы. Но у нас нет главного: свободы и права выбора. За нас все давно решено. Я еще не родилась, а уже была подобрана пара для замужества. Едва определился мой дар, была выбрана школа и Академия. Я вошла в общественные организации, которые до меня посещали родители. Я дружила с девочками, которых мне выбрали в подруги. Я встречалась с мальчиками, если родителей устраивало их происхождение. Как ты думаешь, кем я могла стать с отцом-некромантом?

— Взбунтовалась бы! — как-то отчаянно предложила Черная. — Привлекла бы общественное внимание!

Я стала смеяться, только не весело, а горько:

— Есть такое понятие — родовая честь. И нам вколачивают его с детства. Я могу быть тысячу раз не согласна со своим отцом, но на людях буду следовать за ним, — посмотрела на притихшую волчицу. — Одно компенсирует другое: у меня нет личной свободы, зато есть стабильность в завтрашнем дне, есть защита рода…

— Но ведь от тебя отказались!

— Потому что я стала зверем.

Я зверь! Волк! Очень хорошо это почувствовала на следующий день, когда бежала по лесу к древнему капищу. Вспомнила свой свадебный обряд и тут же услышала теплый отклик от Стаха: он послал мне образ обнаженной женщины среди цветущего луга. Приятно, когда на тебя так реагирует твой мужчина. Осторожно перепрыгнула поваленное дерево, стараясь не упустить из вида волков впереди, машинально ориентируясь на белую шерсть Виттура. А потом стало не до веселья: еле продралась через заросли сехлы — жутко колючего кустарника. Не одной мне пришлось туго, позади расслышала ругань Полины.

Ничего себе фири-гахум (главная волчица стаи — Прим. авт.) перлы выдает! Кто ее научил троличьим ругательствам? Надо запомнить!

"Я тебе запомню!" — пригрозил Стах, бегущий впереди.

Наконец, впереди появился небольшой просвет. Мы выбежали на небольшую поляну. Волхв, беты, наши и Виттура, уже ждали нас. Ральф спокойно сидел на руках у Владека Маюрова. Мы перекинулись и быстро оделись. Я с интересом разглядывала церемониальные одежды на Стахе и Полине. Рейнгольд Виттур стал рядом:

— Это лен.

— Льняная ткань имеет самую сильную энергетику. А руны… тингог?

Белый альфа скривил рот в подобии улыбки:

— Язык Ледяных волков.

Мы замолчали, потому что начался ритуал. Ральф, оказавшись в незнакомом месте и, наверное, почувствовав необычную энергетику, тихонько захныкал. Полина укачивала малыша, попутно выполняя требуемые действия.

Когда жрец велел Полине обнажить грудь и приложить ребенка, мужчина рядом со мной дернулся. Я заметила недовольно поджатые губы Белого волка. Ревнует.

— Это символ кормления. Так мать кормит своего младенца, — шепотом объяснила я.

— Знаю, — Виттур нервничал все время, пока его пара стояла полуобнаженная.

Оборотень то и дело морщился, словно от боли. Перехватив мой взгляд, он пояснил:

— Брачная метка. Полина обновила недавно.

Понимающе улыбнулась:

— Моя метка у Стаха тоже долго заживала…

Я не договорила, потому что Белый вдруг напрягся и пристально посмотрел на меня:

— Люция, ты поставила Стаху метку?

— Да. А что? Разве не так делают оборотни, решившие создать пару?

— Так, но с альфами немного иначе. Альфа — самый сильный волк, и чтобы подстраховаться на случай бездетности, его пара ставит метку только после рождения детеныша.

— Ой, я не знала.

— Ну, ты-то, может, и не знала, а Стах знал точно! — заметил Виттур и перевел пристальный взгляд на Карнеро. — Твоя метка, усыновление Ральфа… Что удумал этот волк?

Наше перешептывание не осталось незамеченным. На меня укоризненно посмотрел Зареслав — и я пристыженно замолчала.

А обряд приближался к финалу. Уже волхв спросил у Полины и Стаха, чей это детеныш, и услышал в ответ:

— Мой!

Тот же вопрос задали Герв Санторо и Владий Арлаг. И снова прозвучало:

— Мой!

А потом все посмотрели на нас с Виттуром. Рейнгольд улыбнулся своей паре:

— Чей это детеныш, родная?

Полина не сдержала смешка и с покаянным видом развела руками:

— Мой!

— И мой! — Стах завязал на ревущем Ральфе тканый пояс и подхватил малыша на руки. — Ральф Карнеро.

Обряд был завершен.

Поздно вечером, уложив детей спать и оставив няньку присматривать за ними, мы устроились на одной из двух террас на втором этаже. Полина, облокотившись на перила, любовалась садом.

— Какая красота!

— Что? Надоели снежинки с льдинками? — посмеивался Стах.

— Надоели, — вздохнула волчица.

— Устрой зимний сад.

— Я думала об этом… потом решила, что не стоит.

— Дорого?

— Дело не в цене. Растения жалко. Расти под лампами, под искусственным светом и никогда не видеть настоящего солнца — это… Это как… — оборотница запнулась, подбирая подходящее сравнение. — Как тебе объяснить, чтобы ты понял? Это как тебе переспать с резиновой Зиной.

— Это что за неведома зверушка? — Стах настороженно смотрел на волчицу.

— А твои знакомые демоны не рассказывали? Как это они упустили? — поддела Полина и отвернулась. — Что так вкусно пахнет?

Я стала рядом, краем глаза заметив, как волк быстренько вытащил гилайон и позвонил кому-то. Запах, заинтересовавший волчицу, узнала сразу.

— Это химилии. Цветы из мира демонов. Они цветут в сумерках и источают…

За спиной грянул мужской хохот. Мы с Полиной повернулись, глядя на волчьих вожаков, уткнувшихся в гилайон. Оборотница хмыкнула:

— Похоже, наших мужей только что просветили. А ты не спросишь, что это такое?

Лишь улыбнулась:

— Раньше я часто была в Междумирье.

— Ясно, — и Полина снова принюхалась. — Обалдеть! Я бы здесь ночевала.

— Комары загрызут.

Волчица, наверное, заметила мое скептическое отношение к ее восторгам.

— Тебе не нравятся этот запах?

Я пожала плечами:

— Приятный и приятный.

— Люция, а какой запах тебе нравится? — ни с того ни с сего спросил Рейнгольд.

Я ответила не задумываясь:

— Смородина.

Стах согласно кивнул, а наши гости удивленно переглянулись. Действительно, выглядело странно: кусты черной смородины росли по деревням довольно часто. Кажется, что особенного? Куда чаще восхищались ароматом роз и тех же химилий. А Полина вдруг сказала:

— У нас дома тоже росла смородина, красная и черная. Красная такая красивая, яркая, но кислая. Раз-два поел и все, больше не хочется. А черная — самая полезная ягода. И ты права, Люция, вкус особенный. Можно перепробовать сотню ягод, но черную смородину не перепутаешь ни с чем.

Женщина загрустила: наверное, вспомнила о доме, о Земле. Да и Стах сидел с каким-то странным выражением на лице. Я перехватила внимательный взгляд Рейнгольда. Чтобы заполнить повисшую паузу, сказала:

— Я больше чай из листьев люблю.

— А наливочку не пробовала? — Полина заулыбалась. — Такая вещь! Мы каждое лето делали! Я даже рецепт до сих пор помню: берешь килограмм ягод…

Она запнулась, потому что волки уже смеялись в голос. На вопросительный взгляд жены Виттур заметил:

— Четыре года тебя знаю, а ты не перестаешь удивлять.

— Что такого я сказала?

— Самогонщица! — припечатал Карнеро.

Чуть погодя мужчины уединились в кабинете, чтобы обсудить какие-то дела. А мы остались на террасе одни. Оборотница кивнула вниз.

— Однажды зимой мы здесь со Стахом снеговика слепили. Ну-у-у, если точнее, я слепила, а Стах обстрелял его снежками. Мальчишка! — Полина улыбнулась и тихо спросила: — Трудно с ним?

— По-разному, — пожала плечами и искоса посмотрела на волчицу. — Ты все знаешь, да?

Она кивнула:

— Стах рассказал, когда пришел в себя после ритуала. Тогда он думал, что ты на полпути в Тесорию.

— Только не спрашивай, почему я вернулась!

— Даже не собиралась, — женщина стала совсем рядом, я кожей чувствовала ее теплое плечо. — Я только хочу сказать спасибо за это.

Отвернулась, чтобы не встретиться с ней глазами. Полина вздохнула:

— Люция, ты приняла решение. Не терзай себе сомнениями: правильно-неправильно. Черт его знает, что в вашей ситуации правильно, но… — она вдруг весело улыбнулась, — я наблюдаю за Стахом второй день. Да, он не вьется вокруг тебя и в рот не заглядывает, но он предугадывает все твои желания. Разве не так? В этом волке много недостатков, может быть, на много больше, чем достоинств. Но один из его плюсов: Стах умеет учиться на своих ошибках. Знаешь, когда ты не видишь, он так смотрит на тебя… Как на маленькое хрупкое чудо! Я знаю его пять лет и так он не смотрел ни на кого. Может, в этом беда Стаха: он не понял сразу, что ты его чудо?

— Он и не понял бы, если бы не Ян.

— Ян? Ян Грис? — волчица снова погрустнела.

Я знала, что они до сих пор в ссоре: Серый вожак так и не простил Полину за ее выбор. Хотя прошло время, и у него уже случилась новая любовь.

— Ян — хороший друг. Стаху повезло с ним. Они странным образом дополняют друг друга. Яну порой не хватает решительности Стаха. А Стаху не хватает рассудительности Яна. Грис не убеждает и не уговаривает. Его послушать, он говорит то же самое, что и другие, но так грамотно расставляет акценты.

В голосе волчицы я слышала неподдельное восхищение.

— Почему ты не выбрала его?

— Я никого не выбирала. Любимых не выбирают, — Полина пристально смотрела на меня. — Любят и любят, Люция. Просто так. Ни за что. Уважать можно за что-то. Презирать можно за что-то. А любовь или неприязнь… они или есть, или нету.

…

Наши гости улетели и, честно говоря, мы со Стахом радовались… по одной незамысловатой, но очень многообещающей причине: приближалась моя течка.

Не буду описывать эту неделю, самой иногда стыдно вспоминать. Скажу лишь, что это было страстно! Это было жарко! Это было дико и немного извращенно, совсем-совсем немного, на большее Стах не согласился.

И когда после окончания этого, выражаясь словами моего волка, "сексуального марафона", в нашем доме появились беты, мы выглядели малость уставшими и невыспавшимися.

Санторо не удержался, разглядывая альфу:

— Гляди-ка, похудел, осунулся!

— Жрец любви! — тут же откликнулся Маюров.

— Наш секс-символ укатала скромная девочка Люция, — гоготал Галич, падая в кресло.

Стах, выгнув бровь, наблюдал за этим шоу:

— Все сказали? … Или еще не все заготовленные шуточки выдали? — заметил мои пунцовые щеки. — Люция, кыш на улицу дышать свежим воздухом! Щас я с мальчиками по-взрослому поговорю.

Эмерик вытащил из-под себя кожаную плетку и фыркнул:

— Даже боюсь представить, что здесь было!

Котс! Я поморщилась и развела руками в ответ на вопросительный взгляд альфы. Стах просил убрать ее, а я забыла.

"Виновата, сама знаю!"

"Иди уже!" — усмехнулся он.

В холле услышала хмыканье Санторо:

— Говорят, это так заводит!

Послышался недовольный голос альфы:

— Я не понял, вы чего сюда явились, сексуально озабоченные? … Эмерик, положи ты эту плетку! Как дитя малое!

— А кто кого бил? — встрял Владек. — Ты Люц или… она тебя?

— Эмерик, можешь опробовать плетку на Маюрове, я разрешаю…

Волки веселились и незлобно подтрунивали друг над другом. А я пошла к воротам встречать Ральфа с Малилой, которые гостили у Герва эту неделю.

Чувствовала облегчение от того, что течка закончилась. Нет, все было замечательно, и секс мне нравился. Но не могла свыкнуться с тем, что действовала на одних гормонах, было ощущение, что это не я, что кто-то другой вселяется в меня. И понимала, насколько волчицы уязвимы в это время. Когда сказала об этом Стаху, тот усмехнулся:

— Всякое бывает. Но поверь, волки редко пользуются течкой волчицы, чтобы привязать ее к себе. Какая радость приходить домой, где тебя ненавидят? Где на твоего волчонка смотрят, как на причину всех несчастий? — мужчина покачал головой. — И вообще… ты часто видела гуляющих волчиц во время течки? Нет, потому что рядом есть те, кто позаботится о них, пока ум в отключке.

Вспомнила свою первую течку.

— Поэтому ты тогда предохранялся?

— И поэтому тоже.

Благодарно посмотрела на свою пару.

— Спасибо!

— Не за что! — мужчина подхватил папку с документами, собираясь в город. В дверях обернулся: — Но это не значит, что я не мечтаю о сыне или крошечной дочке с кудряшками и зелеными глазами.

Хорошие мечты!

Как-то в начале осени Стах собирался на деловую встречу. Торопливо мылся в душе, а меня попросил подготовить одежду. Я полезла в ящик за галстуком, ворча себе под нос. Но потом ворчать перестала, заинтересованно разглядывая красивый футляр. Что это? Я открыла. На черном бархате лежали красивые и явно дорогие серьги с рубинами. Подарок? Мне? Может, я про какой-то праздник забыла? Нет, вроде. День рождения у меня зимой. А может так, без повода?! На лице сама собой расплылась счастливая улыбка. Я аккуратно положила футляр на место, даже галстук не взяла, чтобы у Стаха не возникло никаких подозрений.

Я ждала весь день. Еще один. И еще. И еще… Потом поняла, что подарок не мне. А бархатной коробочки в ящике уже не было. Никогда бы не подумала, что мне будет так обидно и неприятно. Я ведь и раньше знала, что мой волк — бабник.

Стах был весел и за ужином много шутил. Я улыбалась, слушала, демонстрируя интерес. Мы, выросшие в богатых домах и древних замках, это умеем: смотреть на человека заинтересованно, впопад кивать ему, а думать о другом.

В спальне притворилась спящей. Мужчина лег рядом, откинул волосы с лица.

— Люц? — позвал шепотом. — Спишь?

— Угу.

Легкий поцелуй в висок.

— Ну, спи. Я только сказать хотел: в субботу нас ждет мэр на приеме. Слышишь?

— Угу.

— Спокойной ночи!

Оборотень вышел. А я, помертвев, лежала и представляла, что он сейчас сидит у себя в кабинете и звонит ЕЙ.

…На вечер в мэрии я собиралась, как никогда долго. Хотелось выглядеть великолепно. Синее шелковое платье-футляр без рукавов. В качестве украшения пояс, расшитый бисером и кристаллами. С прической и макияжем в этот раз доверилась мастеру. И правильно сделала. Самой бы мне в голову не пришло идти на праздник с практически распущенными волосами, но как распущенными: уложенные на бок, прядка к прядке! Смотрелось эффектно!

Стах оторопело уставился на меня. Мне бы радоваться, а на душе стало совсем тоскливо. Взяла сумочку, прошла мимо потрясенного мужчины.

— Мы опаздываем.

Он догнал, положил мою руку себе на локоть:

— Малыш, ты просто богиня!

— Не гневи богов, Стах, — я вздохнула, отворачиваясь.

— Что-то случилось?

— Все хорошо. Полетели. Пора.

Волк пытался развеселить меня, но стало только хуже.

Вечер был прекрасный… наверное. Я ничего не видела и не слышала. Я пристально разглядывала каждую женщину, боясь увидеть те самые серьги. Но не видела. Может, ее здесь нет? Из бедных, что ли? Вряд ли нищенке волк стал бы дарить такой подарок. Куда ей его носить? Значит, из богатеньких. Она должна быть здесь. Оборотень не отходил от меня, отмахиваясь от желающих завести с ним разговор.

— Что с тобой? — Стах уже в открытую злился. — Ты ведешь себя странно!

Я топталась недалеко от входа, чтобы никого не пропустить.

— А все уже пришли?

— Откуда я знаю! Ты кого-то ждешь?

— Можно и так сказать.

Мужчина поджал губы, сдерживаясь:

— Люц, в чем дело? Мне сломать твой ментальный щит — раз плюнуть. Лучше говори сама.

— Отстань, — я насторожилась.

В зал вошла красивая блондинка… БЛОНДИНКА! В серьгах. Предвечная Тьма! Они — не они? Ноги сами понесли вперед!

— Ты с ума сошла?! — прошипел взбешенный волк, останавливая меня, когда я почти налетела на незнакомку.

Та, фыркнув, величественно поплыла в зал, заинтересованно посмотрев на альфу. Я перевела дух: на блондинке были не те украшения. Выпила бокал шампанского. Карнеро уже ничего не спрашивал, только наблюдал за мной. А мне было все равно, что он думает. Я хотела увидеть ту, которая оказалась лучше меня.

Остановила слугу, взяла шампанское.

— …Это уже третий бокал! — альфа отобрал хрусталь. — С чего ты решила напиться?

Я промолчала. Стах кивнул своим бетам:

— Полетели домой.

Мэр назойливой мухой бегал вокруг, пытаясь понять, почему мы так рано покидаем прием. Волк что-то наплел. Я молчала всю дорогу. Он тоже. Пружина внутри была сжата до предела. Мы вошли в пустой день. Я все так же молча направилась к лестнице. Оборотень остановил меня:

— Люц? Объяснить ничего не хочешь?

Я выдохнула и повернулась:

— Стах, пожалуйста… Я все понимаю, правда…

— Да?! А я вот вообще ни хрена! — взорвался мужчина.

— Я пойму, если надоела тебе. Только, пожалуйста, не обманывай меня. Просто скажи — и я уйду.

Карнеро задумался:

— А если поточнее?

Зажмурилась и выдохнула:

— Я нашла серьги в твоем шкафу.

Волк разозлился:

— Чего ты шаришься по моим вещам?!

Слезы брызнули из глаз.

— Ты мылся. Попросил приготовить тебе одежду.

— Это было две недели назад!.. Подожди! И ты все это время думаешь, что я гуляю?!

Пружина соскочила. Рыдая, как конченая истеричка, я убежала в спальню. Закрылась в ванной. Стах пытался войти, стучал, потом ушел.

Наревевшись, с опухшим от слез лицом улеглась спать. Тихо скрипнула дверь.

— Я знаю, что ты не спишь.

— Если мне будут мешать, то и не усну, — огрызнулась, не поворачиваясь к оборотню.

Услышала тяжелый вздох волка.

— Пойдем поговорим.

Выбора не дали. Карнеро подхватил меня на руки и быстро спустился вниз, в нашу кухню. На столе уже стояли чашки, из которых подымался парок. Я принюхалась:

— Смородина?

— Угу.

На стол лег тот самый черный футляр.

— Эти серьги я покупал для тебя два года назад.

— Что?

— Помнишь, первый прием, когда к нам прилетала комиссия из Департамента? — Стах сел напротив. — То офигенное розовое платье?.. Я специально в Танри летал, чтобы эти рубины найти. А когда вернулся, ты уже свои алмазы нацепила.

— Правда?

Мужчина раздраженно тряхнул головой:

— Люц, выключи блондинку Анетточку и начинай думать. На мне твоя метка. У меня теперь на других не стоит. С чего мне им подарки дарить?

— Нет, я не о том. Просто тогда ты так относился ко мне… Я бы больше поверила, что ты отберешь мои алмазы.

— Дожились! — возмутился оборотень.

Поцеловала надутую мордочку своей пары.

— Спасибо!

— За что?

— За чай, — хитро улыбнулась.

— Кстати, действительно вкусно, — волк усадил меня себе на колени. Улыбнулся, когда я положила голову ему на плечо. — Все? Успокоилась?

А я вдруг вспомнила.

— Стах, о чем ты думал тогда, когда Полина рассказывала о смородине? У тебя такое лицо было…

Он отвел взгляд, потом поцеловал в висок:

— Ты — моя смородина, Люц. И красная, и черная. Красная — это Анетточка, которая ураганом ворвалась в мою жизнь и перевернула все с ног на голову. А черная — это ты.

— Неяркая и незаметная? — я хмыкнула.

— Нет. Та, которую, раз попробовав, никогда не забудешь и не променяешь ни на что другое, — улыбнулся оборотень.

…

Я иногда представляла, как наши отношения со Стахом Карнеро выглядят со стороны. Получится у нас что-то стоящее, учитывая, с чего мы начинали: обман, унижение, насилие?..

Когда Стах помогал надеть пальто, заботливо поправляя воротник, я не восхищалась его предусмотрительностью и заботой: я знала, каково чувствовать эти пальцы на своей шее. Когда оборотень подхватывал меня на руки, чтобы перенести через грязкое место на поле, куда мы прилетели, чтобы посмотреть турнир по драйдхетчу, я не ахала от восторга, потому что помнила, как он этими руками швырял меня на стол и держал, чтобы не вырвалась, пока насиловал. Тогда казалось, что все зря, что Я не справлюсь.

…Я иногда представляла, как наши отношения выглядят со стороны… Нет! Не иногда, а очень-очень часто…

Но однажды мы случайно встретились с Имрусом Заревым. Зимой, накануне Имболка, Стах летал на встречу с Яном Грисом и взял меня с собой. А по дороге мы заскочили в Энейди-ле — один из новых и, соответственно, современныхгородов королевства. Туда стекались творческие, неформатные личности всех мастей и рас. Я уговорила волка посетить выставку одного художника, чьи работы меня заинтересовали еще несколько лет назад. Альфа современным искусством не проникся, больше обращал внимание на посетителей, особенно посетительниц. Но я не ревновала, знала, что интерес скорее эстетический, чем практический.

А после выставки мы пошли в ресторан. И вот там…

— Кене Зарев?! — я была рада увидеть мага.

Он приветливо улыбнулся, но потом заметил брачную метку и побледнел:

— Зачем, Люция?

В первый момент я растерялась.

— Имрус, многое изменилось.

— Из дикого волка домашнего пса не сделаешь.

— Сочту это за комплимент, — наконец, подал голос Карнеро.

Я испугалась, что будет скандал: мужчины с такой злостью смотрели друг на друга. Коснулась руки своей пары:

— Стах?..

— Все хорошо, Люц! — оборотень улыбнулся мне. — Кене Зарев немного переусердствовал в своей тревоге за тебя.

— Да неужели? — фыркнул военный.

Мы стояли недалеко от входа, посетители проходили мимо, с интересом наблюдая за происходящим. Карнеро прищурился:

— О-о-о! Я так понимаю, ты каждую преступницу вытягиваешь из тюрьмы и бегаешь к ней через день?

О чем он?

— …Или думаешь, я не понял, с чего вдруг ты решил поиграть в благородного, доброго рыцаря? Подставить дружеское плечо, а потом и… — альфа выразительно подвигал бровями.

Имрус усмехнулся:

— И что? … Вот кто-то сначала к стене приковывает и ведет себя, как изувер, а потом в любви клянется, за ручку водит, в глаза цуциком смотрит!..

Стах рванулся к магу — и я встала между ними:

— Остановитесь! Пожалуйста!

Я примирительно улыбалась, а внутри — землетрясение.

Оборотень стоял бледный как полотно. Только нервно дергались желваки на скулах:

— Ты помог нам, не выдав Люцию Департаменту. Я всегда это помнил. И когда ты по поводу и без него приходил ко мне в дом, и когда я соглашался на твои допросы. Но с этого дня я больше не считаю себя твоим должником. Встречу — убью.

Я стояла у окна в номере пансиона и смотрела на зимний город. Тихонько скрипнула дверь. Волк всегда ходил бесшумно, особенно когда думал о чем-то важном. Лишь по теплому дыханию, коснувшемуся шеи, поняла, что он рядом. Теперь на заснеженные деревья смотрели вдвоем и молчали.

— Люция…

Я сбившимся голосом перебила мужчину:

— В этом году такие сильные морозы. Как бы розовые кусты не вымерзли…

— Люц, послушай…

А я не хотела слушать! Не хотела возвращаться в тот кошмар!

Стах обхватил меня за плечи, уткнулся в волосы и стал быстро говорить:

— Я скажу это только один раз, Люц. И больше повторять не стану.

Я напряглась.

— … Я прошу прощения за то, что сделал. Я сожалею, что довел тебя, свою любимую женщину, до такого состояния, когда у тебя в голове случилось раздвоение моей личности. В твоей голове два Стаха. Один, которого ты любишь, с которым ты живешь. И есть другой… тот, кто истязал тебя полгода. Для тебя это разные волки … Если бы можно было вернуться назад, я бы вел себя совершенно иначе. Люция, я прошу у тебя прощения!

Слушала его и не верила: я давно потеряла надежду услышать эти слова. Повернулась и срывающимся голосом сказала:

— Спасибо!

— За что?

— За то, что сказал. Мне было важно, чтобы ты это сделал. Я ждала… Два года ждала именно этих слов.

Стах прижал меня к себе, вытирая непрошенные слезы с моих щек:

— Я эгоистичная и мстительная скотина, но… люби меня, Люц! Я со всем справлюсь, выкручусь из любой передряги, если буду знать, что нужен тебе, что ты меня любишь.

Гладила его напряженные плечи и спину.

— Люблю…

Глава 17

Двадцать лет спустя. Королевство Ханорум, Галинган

"— …Исполнители заказного убийства задержаны и уже дают признательные показания. Напомним, 6 изока автолет альфы Черных волков подвергся магическому нападению, в результате которого погибли Стах и Люция Карнеро. Предположительная причина убийства — месть некромантов-отступников. Траурные мероприятия назначены на 12 изока. Погибший Стах Карнеро и его пара будут сожжены на погребальном костре в родовом поместье семьи. Новый альфа Черных волков уже приступил к своим обязанностям. Как сообщает пресс-служба мэрии Денты, Ральфа Карнеро поддержали все три беты стаи. Вызовов новому вожаку пока не поступало.

А теперь к событиям в других регионах королевства…"

За столиком в кафе сидели два оборотня, пили дешевое вино и смотрели выпуск новостей. Один из мужчин поднял свой стакан, словно собирался произнести тост. Второй отрицательно покачал головой:

— Давай так: не чокаясь! Стаха и Люции Карнеро больше нет.

Ян Грис чуть поморщился от кислого вина и посмотрел на приятеля.

— До сих пор не верю, что мы это провернули.

— Да здравствуют Фредерик и Теона! — Стах Карнеро, а ныне свободный волк Фредерик Нуаре, улыбнулся: — Все, как я планировал. Теперь я могу спокойно жить с Люц… то есть с Теоной: некры наконец-то угомонились. Читал?

Грис усмехнулся, вспоминая заметки и комментарии в Сейпонете.

— Читал. Такое ощущение, что пол-империи празднует ее смерть.

Оборотень согласно кивнул и спросил:

— Что с Сакитом Халаси? Рейн справился?

— Естественно. Все воспоминания мага подтерты. Сакит уверен, что был на научной конференции и после успешного доклада спал в своем пансионном номере.

Карнеро откинулся на спинку стула:

— Халаси — сильный некромант. Жаль, не могу поблагодарить его лично за амулеты искажения, — волк покрутил часы на запястье. — Я и на себя не похож, и в то же время не иллюзия! Хрен бы меня кто с иллюзией на лайнер пустил!

— Я сам тебя едва узнал, — признался Грис.

Стах только хмыкнул и с интересом стал рассматривать снимки из судебного дела.

— Ритуал подмены личины — один из сложнейших, мне Люц говорила. Так что Сакит может собой гордиться: родная мама не отличит меня от этого трупа… Бедные зомбики, хреново им пришлось! — мужчина хмыкнул, разглядывая себя на столе в морге. — Даже для мертвяка я выгляжу жутко!

— Еще бы! В тебя попало проклятие 12 уровня. Тут не поможет даже волчья кровь.

Карнеро посмотрел очередной снимок:

— А моя Люция даже трупом смотрится неплохо.

— Ну у тебя и юмор! — Грис усмехнулся. — Кстати, в городской морг уже пробрались некры и ваши бренные тела осмотрели.

— И?

— Вот запись.

Ян показал видео с камеры наблюдения. Стах облегченно выдохнул, когда отступники ликующе вскинули руки, не догадавшись о подмене.

— Слава Первородному! Наконец-то они отстанут! И стаю я оставил в надежных руках. Ральф — хороший альфа.

— Это ты хороший альфа! И твой сын должен был занять это место.

Карнеро вздохнул:

— Ян, не начинай! Мне итак не просто! Думаешь легко оставлять дом, сына, друзей… тебя, зануду?

Грис чертыхнулся и залпом допил вино в стакане. Черный волк грустно улыбнулся:

— Мы говорили об этом тысячу раз, если не больше. Ральф все равно сменил бы меня. Это лишь вопрос времени. Мальчишка уже только что камни руками не крошит. Ян, он будет сильнее меня. То, что Ральф станет следующим альфой, я понял очень давно, когда попробовал его кровь.

— Пусть так! Но ты был бы рядом!

— Недолго, — мрачно пошутил Стах и вздохнул: — Еще двадцать лет назад на фестивале поющих ангов после нападения некров я бегал по лесу, чтобы успокоиться, и вспоминал слова Люц о том, что отступники не отстанут, пока не убьют ее. Чем больше проходило времени, тем больше я убеждался, что она права. Моя пара даже не в курсе, сколько на самом деле было покушений на нее. Двадцать лет прошло, Ян, а некры по-прежнему хотят убить Люцию. Последнее покушение было два года назад. Отступники наняли волка, полного отморозка, согласившегося за деньги убить сородича. Хорошо, что у Галича система работает, как часы, и мы успели перехватить наемника в сотне километров от Денты. Но однажды я просто не успел бы…

— А как же стая?

— А что стая?.. Стае нужен сильный вожак. Я его вырастил, — оборотень улыбнулся. — Это не я, а Корн должен был стать альфой, и его сын наследовал бы место вожака. Так что все вернулось на круги своя. Моего сына стая не приняла бы из-за Люции…

Они немного помолчали. Грис разлил оставшееся вино:

— Люц простила тебя?

— Она меня любит, Ян. А если женщина любит, то может простить все.

— Ты понимаешь, что всю жизнь будешь доказывать этой волчице, что она не зря доверилась тебе?

Стах кивнул:

— А Люц всю жизнь будет доказывать мне, что ей можно верить, — мужчина опустил голову. — Мы с Люцией плохо начали, Ян. Очень плохо. Да и могло ли начаться хорошо у оборотня и некромантки-отступницы?.. Но мы воспользовались вторым шансом.

— Ты потерял место вожака! — Серый волк тяжело вздохнул: — Оно того стоило, Стах?

— Фредерик, — поправил оборотень и кивнул. — Определенно. Все мечтают о счастье, забывая, что за него надо платить. И платить немало. Вспомни наших общих знакомых. Наш заносчивый тигрик Виджей Тандекар счастлив, но заплатил за это местом в Совете оборотней. Рейнгольд Виттур счастлив, хотя лишился привлекательности и старается не пугать окружающих своей жуткой улыбкой. Ты тоже по-своему счастлив, но заплатил за это любимой женщиной… Дважды!!!

— Не напоминай, — Ян Грис отвел глаза.

Приятель с понимающей улыбкой смотрел на него и, когда Грис вынырнул из тяжелых воспоминаний, договорил:

— А я за свое счастье заплатил местом альфы сильнейшей стаи.

— И вечной болью, — добавил Серый волк.

Стах машинально коснулся груди, но промолчал и прислушался к шуму порта:

— Мне пора!

Оборотни вместе вышли на пристань. Черноволосый мужчина надел кепку и улыбнулся приятелю:

— Приятного путешествия желать не стану. Все-таки на мои похороны летишь.

Грис не сдержал смешка:

— Ты не исправим. Иди уже! Своей паре передавай от меня привет!

— Обязательно.

— Связываемся, как договаривались.

— Я помню. Прощай, Ян!

— Прощай, Фредерик Нуаре. И удачи вам!

…

Корабль плыл в Тесорию шесть дней. Фредерик Нуаре практически не покидал каюту, спускаясь только в ресторан. Халаси действительно постарался на славу: амулет стер яркие, запоминающиеся черты, создав тем самым такой безликий образ, что пассажиры проходили мимо, словно рядом было пустое место.

Еще несколько дней оборотень провел в портовом городе, убеждаясь, что хвоста нет, что никто ничего не заподозрил. В Сети он видел воодушевленные ролики некромантов, радующихся смерти Люции Карнеро, урожденной Кханы. Месть свершилась! И некры, и отступники угомонились. Нуаре с интересом читал свежие газеты, следя за расследованием заказного убийства вожака Черной стаи, слушал, что говорят местные. Улыбался, потому что говорили мало. Жителей Тесории не интересовали события на далеком континенте. И на третий день уже все гудели о разрыве местной звезды с женихом.

Фредерик Нуаре прилетел в маленький городок на восточном побережье. Прошелся по пустынным улочкам и, наконец, остановился у небольшого одноэтажного дома с широкой террасой, нажал звонок и открыл калитку. Не удержавшись, замер у куста смородины, обрывая черные ягоды. Почти в ту же секунду из дверей вышла молодая женщина с длинными вьющимися волосами. Она узнала волка и побежала навстречу. Мужчина бросил пиджак на скамейку и подхватил жену в объятия:

— Вот я и дома.

Эпилог

Три года спустя

Сейпонет. Стена в социальной сети "Чудотворцы".

Пользователь Феникс добавил фото.

Охотник просмотрел фото.

10.20. Охотник:

Фред, это то, о чем я думаю?

10.21. Феникс:

???

10.21. Охотник:

Не прикидывайся! Это чья крохотная ручка в твоей лапище?

10.22. Феникс:

Я ПАПА!!! (куча танцующих смайлов)

Мудрец присоединились к беседе.

10.22. Охотник:

ОГО! Какие новости, однако! Уточни! Ты стал отцом или папулей?

10.23. Феникс:

Папулей!

10.23. Мудрец:

Поздравляю с рождением дочери!

Охотник (потрясенные смайлы).

10.24. Охотник:

У тебя такое событие, а ты в Сети сидишь?!

10. 24. Феникс:

Ян, ты задрал! Чтоб ты знал. Я сейчас рядом со своими любимыми девочками. И радую вас, неблагодарные.

10.24. Мудрец:

Как назвали?

10.25. Феникс:

Еще ругаемся (удалено пользователем). 10.25. Еще выбираем имя.

Мудрец, Охотник: смеющиеся смайлы.

10.26. Мудрец:

Почему только одно фото?

1026. Охотник:

От счастья руки колотились. Дите в кадр не попадало.

10.27. Феникс:

(возмущенный смайл) Ща!!!

Пользователь Феникс добавил фото.

Пользователи Охотник, Мудрец просмотрели фото.

10.29. Охотник:

Что это?

10.31. Охотник:

Ты издеваешься?

10.31. Мудрец:

Это пятка, по-моему.

10.31. Охотник:

Рукалицо.

10.31. Феникс:

Да она крохотная! Что там снимать?!

10.31. Охотник:

Лицо!!!

10.32. Феникс:

Не могу. Она ест сейчас.

10.32. Охотник:

О-о-о! Мамина грудь с молочком? Снимай!!!

10.34. Феникс:

(10.35. сообщение удалено из-за нецензурной лексики. Пользователю Феникс выносится предупреждение).

Мудрец: хохочущие смайлы.

10.37. Охотник:

На кого похожа?

10.38. Мудрец:

Только что рожденный младенец? На сморщенную черносливину.

10.39. Феникс:

Рейн, говори про своих детей. Моя дочка — красавица.

10.39. Охотник:

Ну, если похожа на маму, то да!

10.39. Феникс:

(10.40. сообщение удалено из-за нецензурной лексики. Пользователю Феникс выносится второе предупреждение. Напоминаем: после третьего предупреждения вы автоматически будете заблокированы на две недели.)

Пользователь Феникс добавил фото.

10.40. Феникс:

Моя доча!!! В маму у нас только пружинки на голове.

Охотник, Мудрец просмотрели фото.

10.43. Охотник:

Еще одна горошинка!

10.43. Феникс:

Не понял.

10.43. Охотник:

У жены спроси.

10.45. Феникс: (аплодирующий смайл).

10.46. Феникс:

Все, друзья мои! Я убегаю. Моя очередь держать это чудо!

10.46. Мудрец:

Передай мои поздравления молодой мамочке!

Мудрец покинул беседу.

10.52. Феникс:

Почему не уходишь?

10.52. Охотник:

Сижу, перечитываю недавние посты и радуюсь за вас.

10.53. Феникс:

Эта малявочка сейчас лежит на моем пузе и спит. И, Ян, она так пахнет! Ты не представляешь!

10.53. Охотник:

Как? Молоком?

10.53 Феникс:

Счастьем.

Пользователи Феникс, Охотник покинули беседу.

Оглавление

1 часть

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

  Глава 18

  Глава 19

  Глава 20

  Глава 21

  Глава 22

2 часть

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

  Глава 11

  Глава 12

  Глава 13

  Глава 14

  Глава 15

  Глава 16

  Глава 17

Эпилог