В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
Места наши топкие. Болота клюквой прошиты. A где нет хляби болотной, там песок. Белый гриб полянами кружит. Телом чист. Не сирота — в бору вырос.
Хлебопашеством у нас не прокормишься. Не те земли. Ну, народ наш издревна и ремесленничал. В Вахнове у нас свои рудознатцы были, кузнецы, угольщики, плотники, столярного дела мастера. Поделки в Весь Егонскую на ярмарки спроваживали. До Петра, кота-петербургского, в наших северных глухих лесах да болотах мужик вздохнуть мог. Платьем да сахаром хвалиться не стану, а жили справно. Конечно, если чарке не кланялись. Моя-то история еще до усатого клубок свой раскрутила.
Из хороших лучшим был столяр прозвищем Бутора. Наверное, и фамилию мастер имел, а его все "бутора" да "бутоpa" — упрям очень, фамилия-то и забылась. Ох, и столяр был! Чисто творец!
Часто как бывает — ум с глупостью под руку ходит. Достигнет мастер в своем ремесле тайная тайных, возгордится. Вот и Бутора хворь эту подцепил. Не мог терпеть не только, чтобы ему поперешничали и прекословили, но и любое несогласие. Справедливости стал чуждаться. Пробовали его другие мастера усовестить. Куда там!
Тут беда и приключилась.
Каждый год брал столяр двух парнишек в подмастерья. То из своей деревни, а то и со стороны. Учил пилу, молоток держать. Большинство науки не выдерживало. Сбегали. Воткнут слово невпопад, мастер за кнут. А силой был не обижен.
И в то лето родители двоих востроглазых привели. В мастерской мальчишки, как увидели инструмент да вдохнули запах ремесла, так кинулись Бутору ни с того ни с сего благодарить:
— Спасибо, дяденька!
Мастер растрогался:
— Что вы, робята?!
К столу пригласил:
— Сядем за богову ладонь, повечеряем. Голодны, чай?
Понятно, парнишки не отказались.
Утром к делу приступили. Одному мастер задание дал доски к верстаку подносить и место, где брать, указал. Да местом-то и ошибся, снебрежничал. Другому оттаскивать велел. Работают. Столяр пилит, строгает, с мерками сверяется. Мальчишки усердствуют.
Тут он оплошку-то и заметь. И не поставил ее себе в укор. На подмастерье взвалил.
— Ты, — кричит, — болотный комар, пошто мне сосну волочёшь? Для этого заказа береза рублена.
Парнишка отвечает:
— Виноват, дяденька. Только вы сами место указали.
— Место, да другое.
— Да нет, — говорит мальчишка, — то самое. Вон и веник в углу. Вы, дяденька, возле веника мне брать сказывали.
— Веник — ложь, — кричит столяр. — Веник перенести можно. Да и не мой голик. Мои пышные. Не по три вицы вязаны. Я такого худосочного голика своим признавать не стану.
— Да…
— А не перечь. Сегодня голик подменил. Завтра… Что завтра, змееныш? На третье число… А не перечь! Под кнут — и вон.
Выпорол обоих. И выгнал.
Два дня поворчал Бутора:
— "Веник", — болтают. Ишь, умники!
Да делать нечего, подмастерье брать надо. Вот он и решил — взять совсем дурней. Чтобы, значит, тише воды. Таких окрест было двое — Онисим и Архипка.
Батьки поначалу не хотели своих недокунков в ученье отдавать: известно, глупого каждый обидит. Но Бутора обещал ежемесячное жалованье помощникам, а медные деньги по канавам не растут, они и согласились.
Наш мастер гоголем заходил. Улыбки с лица не спускает. Только заметили соседи, что улыбчивость эта вроде как драгоценная серьга в мочке у нищей бабы. А Бутора упрям. Деньги подмастерьям исправно платит. И твердит:
- Давно таких ладных подлетов в оборот не брал. Послушные да солощие. Уминают больше Степанидовой коровы. Что пеструшка не доест и то дожуют.
Соседку у столяра Степанидой звали.
Действительно, Онисим и Архипка послушные на удивление. Забудет мастер сказать: "Начнем, пожалуй!" — к работе не притронутся. Не от лени. Не догадаются, что делу час пробил.
Не скажет: "Довольно, робята!" — жди беды, особенно, если у дурня в руках пила. Полверстака отмахает.
Мастер в сердцах плюнет. Но промолчит.
Не покажешь, который уже раз на дню, Онисиму либо Архипке: вот ручка у молотка, она потому прозывается не оглоблей и не кичигою, что за нее покрепче, инструмент держать надобно, — он деревом по гвоздю долбит. А сам за железо ухватился. И ничего не попишешь — старается.
У столяра такое усердие слезу вышибало. Но упорствует Бутора, в деревне за беседой щедро похвалой учеников осыпает. Мужики, понятно, поддакивают, а верить — ни-ни.
В Череповце у мастера тетка жила. Это нынче Череповец город, и не из мелких, а в ту пору деревней был. Справил мастер тетке гостинец- шкатулку под пуговки. И послал Онисима да Архипку отнести. Наказал:
— Дорогой — длинно. Тропками ступайте, короче выйдет.
Архипка взял котомку с гостинцем и харчем. И они пострекотали — лесом да по тропинке.
В чащу вошли, пообвыклись. Идут, не спешат. По листу березовому оторвали пожевать: горчинки захотелось. А то встанут и смеются. Красоте какая душа не откликнется!
Шли они, шли — и притомились.
Последние комментарии
17 часов 52 минут назад
18 часов 6 минут назад
19 часов 14 минут назад
1 день 6 часов назад
1 день 6 часов назад
1 день 7 часов назад