Теремок дедушки Корнея [Михаил Ефимович Зуев-Ордынец] (fb2) читать постранично

Михаил Зуев-Ордынец ТЕРЕМОК ДЕДУШКИ КОРНЕЯ

Пятого мая мы празднуем День печати. В этот день особо хочется поздравить нашего старейшего журналиста лауреата Ленинской премии Корнея Ивановича Чуковского. Его первые статьи были напечатаны еще в самом начале века в газете «Одесские новости». В 1905 году он — редактор-издатель сатирического журнала «Сигнал». За свою журналистскую деятельность в дореволюционное время Чуковский подвергался судебно-полицейским репрессиям.

Но Корней Иванович не только журналист, он — литературовед, переводчик, детский писатель. Его стихотворные сказки знают и любят дети многих стран.

Прошлой осенью у Корнея Ивановича Чуковского побывал в гостях постоянный автор «Уральского следопыта» — писатель Михаил Ефимович Зуев-Ордынец.

* * *

В подмосковном городке писателей, в Переделкине, есть улица Серафимовича. Вернее, это даже не улица, а широкая просека, прорубленная в корабельном сосновом бору. А в начале той улицы стоит сказочный теремок с резными деревянными коньками над крыльцом, с разноцветной крышей, со стенами, ярко и весело расписанными. Тут герои многих сказок: и жар-птица, и золотая рыбка, шкодливые коты, ухмыляющееся солнце, дотянувшаяся до крыши жирафа и, конечно, любимый детьми всего мира Крокодил Крокодилович. «Теремок дедушки Корнея», — так ласково называет чудесный домик детвора не только Переделкина, но и сел Лукина, Мичуринца, Чобот, Баковки.

Этот теремок — детская библиотека — дар человека большой, светлой души — Корнея Ивановича Чуковского. В уютных горничках теремка много всяких игрушек, но это не выставка, не музей, нет: приходи, детвора, бери, играй, веселись! А главное, много в теремке полок, а на них книги, книжечки и книжицы на все детские вкусы. И не только на детские. И юноши, и девушки, «обдумывающие жизнь», найдут здесь серьезную и захватывающую приключенческую, и высоко, благородно романтичную книгу, и певучие стихи.

Интересно, даже забавно происхождение библиотеки-теремка. Об этом я услышал от самого Корнея Ивановича.

Я знал, что Корней Иванович сейчас усиленно работает, но все же решился позвонить ему и просить о встрече. Объясняю, что хочу написать о его библиотеке и что приехал я из Караганды. Услышав слово «Караганда», Корней Иванович предлагает мне тотчас же, не откладывая, прийти к нему.

— Работу можно прервать. Об этом не беспокойтесь!

Дача его стоит бок о бок с библиотекой. Домашние Корнея Ивановича говорят, что писателя надо искать у костра. Я растерянно оглядываюсь, и мне указывают на вековую сосну. На ней красочный указатель: «К костру».

Иду в этом направлении — не дачным садом, а вековым дремучим бором. Продираюсь через кусты и подлесок и вижу, наконец, синий дымок костра. А вот и большая круглая поляна. Посередине ее горит костер из толстых плах и коряжин. Об этом знаменитом веселом, шумном и радостном костре «дедушки Корнея» мы обязаны рассказать подробнее. Но это потом, когда костер будет ярко полыхать, а сейчас он только тлел и густо дымил. Догадываюсь: в этот жаркий летний день нужно не пламя, а дым от комаров. Костер обступили с трех сторон длинные скамейки в несколько рядов. На одной из них сидит Корней Иванович. В руках его листы какой-то рукописи и карандаш. Он увлекся работой и не замечает меня. Я кашляю. На меня поднимаются сердитые, недовольные глаза. Но, догадавшись, что перед ним стоит карагандинец, он сразу меняется. Теперь я вижу лицо простого, доброго человека. Корнею Ивановичу недавно стукнуло восемьдесят, а глаза молодые, веселые, с задиристым прищуром. Невольно вспоминаю хмурые, обиженные слова молодого детского писателя, которому досталось от Чуковского на орехи: «Старик, а и сейчас зубастый! Годы не берут!».

Я начинаю разговор сразу о библиотеке. А хозяин мягко, вежливо, но решительно переводит разговор на меня. Кидает «пристрелочные» вопросы: давно ли я работаю в литературе, какие книги Написал, в каком жанре подвизаюсь? Я отвечаю коротко, несколькими словами, но он требует подробного, обстоятельного доклада. А слушать собеседника Корней Иванович умеет, хорошо слушать, внимательно, доброжелательно и весело. Лицо его вдруг оживляется.

— Так, так, теперь я припоминаю! Приключенческие романы и рассказы, ведь так? Знаете, а я очень люблю этот жанр. Приключения — мое любимое чтение.

Я снова пытаюсь свернуть наш разговор на библиотеку, и снова хозяин умело переводит его на тему, более его сейчас интересующую. Я и не заметил, как был вовлечен в горячий, взволнованный разговор о нашей современной советской литературе и современных писателях. Я слышу оценки короткие и блестящие, то восхищенные, то доброжелательные, но нередко и поистине уничтожающие.

Небольшой столик, за которым мы сидим, завален листами с машинки. На полях многочисленные пометки и исправления требовательного к себе автора. Во время --">