Дом мертвых бабочек (СИ) [Мэй] (fb2) читать онлайн

========== 1. ==========

Дом стоял на отшибе.

Наполненный хрупким биением мотыльков, шепчущий снами и скопившейся по углам пылью. Он наполнен античным кружевом и тонкой паутиной, увядшими розами и давно сгнившими надеждами.

Их единственный дом и надгробный камень.

— Мне не терпится познакомиться с твоей семьей!

Нейтан притормозил на светофоре и покосился на Тейлор. Она и правда казалась в радостном возбуждении перед тем, как наконец-то сможет увидеть «родовое гнездо» Нейтана. Именно так она это и назвала.

С усмешкой Нейтан подумал, что угораздило же его влюбиться в женщину, которая без ума от всяких старинных вещиц и древних особняков, полных призраков. Он вырос именно в таком, но это последнее место, где он хотел бы оказаться.

— Что ты смеешься? — прищурилась Тейлор. — А то я и так уже думаю, что ты скрываешь меня от своей семьи.

— Ты же понимаешь, дело не в тебе и не в нас. Просто этот дом, моя семья… они своеобразные.

— Понимаю, — серьезно кивнула Тейлор. — И мне жаль, что ты решился на поездку только по такому печальному поводу. Но всё будет чудесно, вот увидишь.

Нейтан хотел бы в это верить. Он уехал из дома, едва ему исполнилось восемнадцать, и с тех пор не возвращался в родные стены. Они остались в воспоминаниях затхлым местом, где царил аромат подгнивших цветов и пыли.

Тейлор точно будет в восторге! Она обожала такие «настоящие английские особняки» и не теряла надежды найти в них привидения.

Что ж, они едут к его семье на похороны кузена Нейтана. Призраков точно будет предостаточно, как живых, так и мертвых.

Он не говорил этого вслух, иначе энтузиазм Тейлор только больше бы разгорелся. Она и сейчас никак не могла усидеть на месте рядом с Нейтаном. Поправляла ремень безопасности, открыла зеркальце и посмотрела на себя. Повертела ручку магнитолы, пытаясь отыскать их любимую радиостанцию. С раздражением убрала упавшую темную прядь волос.

В такие моменты Нейтану хотелось стоять на светофоре вечно. Не отвлекаться на дорогу, а просто любоваться Тейлор. Благо лондонские пробки позволяли украдкой это делать.

Они познакомились лет пять назад, когда Нейтан еще учился в колледже, а Тейлор красила волосы в ядрено красный и носила неприлично короткие юбки. Теперь ее волосы тоже были крашеными, но в спокойный темный цвет. Юбка стала длиннее, хотя всё равно была черной, а кофта напоминала то ли кружево, то ли легкую паутинку. На шее висел старинный кулон, который Тейлор нашла на одной из лондонских барахолок.

Она отправилась туда с утра пораньше, а потом плюхнулась прямо на кровать к сонному Нейтану, с восторгом показывая потертый медальон и рассказывая, как в подобные штуки сотню лет назад клали волосы возлюбленных.

— Надеюсь, ты не будешь резать мои волосы, пока я сплю, — сонно пробормотал Нейтан, снова зарываясь лицом в подушку.

Тейлор рассмеялась и растрепала его волосы. Она положила в медальон какие-то травки, еще что-то, Нейтан не особо знал. Но сам невольно улыбался, когда Тейлор притаскивала очередную вещь с блошиного рынка. Нейтан ничего в них не понимал, но ему нравилось, как загорались глаза Тейлор.

Она наконец-то нашла нужную станцию и откинулась в кресле, с трудом доставая до подголовника: Тейлор была совсем невысокого роста.

Нейтан вытащил темные очки из бардачка и закатал рукава светлой рубашки. День выдался необычайно жарким и солнечным для лондонского октября. Может, поэтому на дороге оказалось так много машин, не они одни ехали за город.

— Где мы подхватим твоего брата? — спросила Тейлор.

— Почти на выезде из города, там есть какой-то торговый центр. Навигатор показывает, будем там минут через пятнадцать.

Тейлор улыбнулась, покачивая головой в такт ритмичной музыке:

— Подумать только, я не знакома даже с твоим младшим братом! Он учится в Лондоне, а вы с ним даже не встречались.

— Встречались, — сухо сказал Нейтан. — Когда мне пришлось ехать за ним в полицию.

Именно так года полтора назад Нейтан и узнал, что Лин вообще в городе. Мать почему-то ничего не сказала, так что для Нейтана было полнейшим сюрпризом, когда ему позвонили из полиции. Лин уже поступил в колледж, но ему еще не исполнилось восемнадцати и выпускать просто так не хотели. А он наотрез отказался давать данные родителей.

Нейтан тогда еще не начал писать книги и работал в журнале. Не спал несколько дней, и тут улегся пораньше. Тут его и выдернул звонок. Конечно, Нейтан поехал за братом, но был крайне не выспавшимся и злым. Как оказалось, произошла драка, потом еще и нашли наркотики… Лин вроде был ни при чем, но его забрали вместе с друзьями.

Они тогда едва обменялись десятком слов. Нейтану дико хотелось спать, Лин же буркнул что-то вроде «спасибо» и скрылся в череде ночных улиц. Нейтан хотел его окликнуть, спросить, куда подвезти, потому что тот явно собирался шагать пешком. Но потом махнул рукой и поехал домой спать. В конце концов, Нейтану почти ночью пришлось ехать в полицию, он решил, что исполнил свой братский долг.

Через неделю Лину исполнялось восемнадцать, и Нейтан думал позвонить поздравить, но потом закрутился и забыл. Да и сам Лин не звонил и не писал ему.

Мать действительно с гордостью рассказала, «Линдон учится в Лондонском институте искусств». Она иногда упоминала о его достижениях, но Нейтан пропускал мимо ушей. На похороны она попросила подвезти и брата, Нейтан не видел причины отказывать. Ему было несложно.

— А в детстве вы общались? — спросила Тейлор.

Нейтон пожал плечами, сверяясь с навигатором:

— Лин был самым маленьким, таскался за нами, но у меня куда больше общего было с Брендоном. Он жил с нами, мы были ровесниками.

— Твой кузен?

— Да.

— Я понимаю, почему ты едешь на его похороны, — Тейлор с искренним сочувствием погладила руку Нейтана, но старалась не мешать вести. — Хотя с ним ты тоже давно не общался?

— Да, с тех пор, как я уехал из дома, а он там остался.

— Мне… сложно это понять, — признала Тейлор. — Если бы моя сестра была жива, я бы общалась с ней.

— Вы были близки. Мы с Брендоном вместе играли, но выросли в разных людей. А Лин… в детстве я старался быть правильным старшим братом, мы неплохо ладили. Но потом я уехал, а он к тому моменту еще не вырос. К тому же, он тот еще избалованный эгоист. Но придется его потерпеть до Эшмор-хауса.

— Я буду рада познакомиться с твоим братом.

Нейтан не стал говорить, что именно Лин всегда был маминым любимцем, она выделяла его из всех, ее первые вопросы всегда были о Лине. Неудивительно, что он оказался самым избалованным из детей, выросших в том доме.

— Еще… — Нейтан осёкся, но потом всё-таки решил договорить. — У Лина с детства проблемы с сердцем. Он не любит об этом говорить, но быстро устает, бывают приступы слабости. Ну, наверное, и сейчас.

Когда ему позвонили из полиции, Нейтан спросонья не понял, о чем ему говорят. Уловил только, что это касается младшего брата. Поэтому сразу проснулся — он испугался. Испугался, что это из больницы или еще что похуже, потому что подобные воспоминания из детства слишком прочно отпечатались.

Он свернул к нужному торговому центру, отыскивая глазами брата. У Лина был номер машины, так что он сам завалился на заднее сидение, кинув рядом с собой потертый рюкзак.

Волосы Нейтана казались черными, только на ярком солнце было заметно, что на самом деле в них очень темные оттенки красного. У Лина волосы были куда светлее, ничуть не скрывая рыжего цвета, хоть и тоже темного, скорее, медного. Они легонько вились.

Бледная кожа у обоих братьев, как и родителей. Светлые джинсы Лина были подраны почти по всей длине, и несмотря на теплый день, футболка на нем была с длинным рукавом. Огромные наушники и две маленькие капельки пирсинга под губами.

— А ты кто? — спросил Лин.

Тейлор дружелюбно улыбнулась:

— Тейлор. Я его девушка, и твой брат решил познакомить меня с семьей.

— Это он зря, — хмыкнул Лин.

— А можно повежливее, — сухо сказал Нейтан, возвращая машину в поток на дороге.

— Неа! Я мог и на автобусе доехать.

Ничего не добавив, Лин нацепил большие наушники и уставился в окно. Он натянул рукава почти на пальцы и спрятал ладони подмышками.

Тейлор казалась несколько обескураженной.

— Ну, еще успеем познакомиться, — пробормотала она.

Нейтану было сложно сопоставить нынешнего Лина с тем ребенком, которого он помнил. Наверное, как завтра будет сложно понять, что этот труп в гробу — жизнерадостный Брендон. По большому счету, Нейтан даже не знал, от чего умер кузен.

Ему было двадцать шесть, как и Нейтану. Лину сейчас девятнадцать. Интересно, на кого он учится? Нейтан помнил, что младший брат вроде бы любил рисовать и читать. Он так и проводил большую часть своих дней, если не удавалось увязаться за старшими. Наверняка у него были друзья в городе… но Нейтан не помнил таких деталей.

Через какое-то время Лин стянул наушники и поинтересовался:

— Долго ехать?

— Около часа. И надо заехать на заправку.

Лин молча открыл окно со своей стороны, и Нейтан сразу сказал:

— Закрой.

— Душно же! — возмутился Лин.

— Иначе дует. Закрой.

Лин покорно закрыл окно и снова натянул наушники, насупившись. Он сполз на сиденье ниже.

Увидев красно-желтые цвета заправки, Нейтан свернул к ней и аккуратно поставил машину у колонки. Тейлор отстегивала ремень, Лин тоже зашевелился, и Нейтан посмотрел на брата в зеркало. Нахмурился:

— Лин?

Тот уже хлопнул дверью, резко выскакивая из машины. Нейтану показалось, лицо брата уж слишком бледное, а наушники он стянул и кинул небрежно, даже не удосужившись выключить музыку, которая теперь шипела на заднем сидении.

Нейтан торопливо вышел из машины. Как раз вовремя, чтобы заметить, как Лин покачнулся и оперся спиной о дверцу. Глаза у него закатились, и он начал падать на асфальт. Нейтан едва успел его подхватить и усадить на собственное сидение. Рядом тут же оказалась испуганная Тейлор.

— Лин? — позвал Нейтан.

Ресницы у того были светлыми, они затрепетали, но глаз Лин не открыл, только положил голову на сидение, прижавшись щекой к коже. Слабо сказал:

— Отвали. Всё нормально.

Нейтан хотел возмутиться, что ничего подобного, но его мягко отстранила Тейлор. Он с радостью уступил ей место: когда-то Тейлор успела поработать даже волонтером в нескольких малоприятных организациях. Если уж она находила общий язык с наркоманами, то с одним упрямым подростком тоже найдет.

— Лин, тебе было душно? — мягко спросила она. — Сейчас лучше?

То ли он устал огрызаться, то ли интонации Тейлор сработали. Потому что Лин сказал только:

— Угу.

Нейтан невольно выругался про себя. И когда он уже научится слышать людей рядом с собой? Открыл бы это чертово окно, подумаешь!

Лин встрепенулся, посмотрел на Тейлор и, Нейтан готов был поспорить, что брат выглядел смущенным. Еще бледным, но уже не настолько.

— Послушай, Лин, когда ты в последний раз ел? — тем же мягким тоном спросила Тейлор.

— Ммм… вчера?

— Тогда составь мне компанию. Я тоже немного проголодалась, но совершенно не разбираюсь в том, что продают на заправках. Поможешь мне найти тут что-нибудь съедобное?

Когда они вдвоем удалялись к магазину, Нейтану оставалось только удивляться: Тейлор действительно с кем угодно могла найти общий язык.

Он сам не хотел есть, поэтому сначала оплатил бензин до полного бака, потом пришлось отвлечься на телефонный звонок от редактора. Когда он подходил к маленькому столику, где сидели Лин и Тейлор, брат приканчивал, кажется, второй сэндвич.

— Поехали, иначе до конца дня не успеем, — бросил он. — Эшмор-хаус ночью не особо приветлив.

— Подожди нас в машине, — кивнула Тейлор.

Она сидела с пустым стаканчиком из-под кофе. Нейтан глянул вопросительно.

— У него не было денег, — сказала Тейлор. — Мне пришлось уговаривать его поесть, потому что он не хотел ничего принимать. Пришлось изобразить, будто я случайно взяла больше, чем могу съесть.

Нейтан вздохнул:

— Вряд ли родители что-то дают. Когда я уехал учиться, мне тоже пришлось работать во время учебы, чтобы обеспечивать себя. Наши родители… они не хотели, чтобы я уезжал, не одобряли этого. Наверняка и с Лином то же самое.

— Он твой брат, Нейт! — с негодованием сказала Тейлор, поднимаясь. Оправила юбку. — Помоги ему, если нужно.

Нейтан вспомнил, что вряд ли из-за сердца Лин может работать так, как когда-то делал это Нейтан. Это время многому научило, но вообще-то было так себе, когда приходилось считать деньги, чтобы и на учебу хватило, и на еду.

Нейтан притянул к себе Тейлор и поцеловал ее в висок:

— Ты права.

Они прибыли в Эшмор-хаус на закате. Кровавые лучи очерчивали крышу и темные стены, отражались в пыльных стеклах окон старинного особняка. Тут жили несколько поколений Эшморов, и, наверное, однажды этот дом перейдет по наследству Нейтану или Лину.

Последнее место, где хотел бы оказаться Нейтан. Но он не мог, просто не мог не приехать на похороны Брендона. Пусть это и означало вернуться в дом, из которого он когда-то вырвался.

Нейтан с усилием заставил себя расслабить пальцы на руле. Посмотрел на Тейлор: она вглядывалась в особняк с неприкрытым восторгом. В машине царила тишина, Тейлор выключила музыку, когда Лин на заднем сидении задремал. Сейчас Нейтан видел, брат тоже мрачно вглядывается в темный дом.

Хранящий их детские воспоминания и кошмары, от которых Нейтан до сих пор иногда просыпался ночью и старался не потревожить Тейлор.

Замок и ключ к их собственным тайнам и тайнам их семьи. С впитавшимся в стены липким потом, запахом трав и ошметками призраков.

Лин криво усмехнулся и напряженно сказал, смотря на Нейтана:

— Добро пожаловать домой.

========== 2. ==========

Нейтан любил строгие рубашки и простые джинсы. Он пил по несколько чашек в день крепкого черного кофе и постоянно продумывал в голове сюжеты и персонажей новой книги. Сам он не мог оценить, но его называли решительным и амбициозным — хотя Тейлор иногда по-доброму усмехалась, что порой ему не хватает простого понимания самых близких людей.

Как бы то ни было, Нейтан не вписывался в сурово-мрачный Эшмор-хаус.

Как и Лин, который вылез из машины и теперь топтался рядом. Ростом он был не выше низенькой Тейлор, еще по-подростковому неуклюжий и угловатый. С огромными наушниками, драными светлыми джинсами и натянутыми до пальцев рукавами футболки. На одном плече у него висел матерчатый рюкзак, и Нейтан не удивился бы, если цветные нашивки на самом деле скрывали дыры. Лин и в детстве затаскивал вещи, которые ему нравились, не мог с ними расстаться.

Хотя Нейтан понятия не имел, какой кофе любит брат, и пьет ли он вообще кофе. Где он учится, чем подрабатывает?

Брендон уже мертв, о нем таких деталей Нейтан никогда не узнает.

Лин хмуро топтался рядом с машиной, потом буркнул что-то неразборчивое и первым зашагал к дому.

Это был старинный особняк из викторианских времен, с неровно рассыпанными по фасаду окнами, скатами крыши и большой террасой. В детстве дом казался Нейтану огромным. Сейчас он понимал, что в жизни всё куда скромнее, но всё равно не меньше десятка комнат, плавно перетекающих одна в другую. А если подняться по скрипучей лестнице, то маленькие спальни.

— Какой же красивый дом! — искренне восхитилась Тейлор.

Она едва ли не захлопала в ладоши. Явно не находя темный камень, кое-где увитый плющом, мрачным.

— Покажешь мне тут всё! — заявила Тейлор.

Они собирались остаться не только на завтрашние похороны, но и на все выходные, особенно если погода позволит. Нейтан вытащил из багажника две скромные сумки, хотя каждая из них всё равно была объемнее рюкзака Лина.

Нейтан кивнул в сторону дома, и они зашагали по дорожке, хотя та больше походила на разъезженную колею, сейчас хотя бы сухую. Лин как раз взбегал по ступенькам террасы, когда входная дверь открылась, выпуская мать. Видимо, услышала машину или просто заметила их на подъездной дорожке.

Эстер Эшмор было около пятидесяти и ее легко можно было принять за чопорную викторианскую леди. Наглухо закрытое платье с высоким воротником, убранные в хвост темные волосы с благородными седыми прядями. Только на лице играла искренняя улыбка, да и платье хоть и было темным, но с многочисленными слоями ткани в юбке.

Нейтан видел, как она приветственно обняла Лина в дверях, он же коротко прижался и тут же вывернулся, ныряя в дом.

Провал двери в сумерках казался таким темным, будто нутро дома поглотило Лина, и Нейтан невольно вздрогнул. Но продолжил невозмутимо шагать.

В детстве он не просто верил в привидений. Он знал, что ими пропитаны стены Эшмор-хауса. Те лоскутьями висят на балясинах лестниц, обнимают выцветшие портреты и сливаются с обоями.

— Нейт, как я рада!

Мать обняла его, и Нейтан неловко попытался ответить, не выпуская из рук сумок. Мать иногда приезжала в Лондон по делам, обычно они встречались в маленьком кафе, где она брала аккуратную чашечку травяного чая, а Нейтан глушил черный кофе и рассказывал о своей жизни.

В такие моменты ему казалось, что его последние воспоминания о доме почти нереальны: не могла эта аккуратная женщина кричать, сверкая глазами. Не могла запрещать ему ехать в колледж и «покидать стены этого дома».

Эстер Эшмор хотела, чтобы ее сыновья оставались рядом с ней, но они оба ее подвели.

Тогда ее волосы растрепались, по щекам ползли красные пятна, она кричала, что способна лишить Нейтана финансирования, если он уедет. Он не получит ни пенни, если переступит порог дома.

Нейтан помнил испуганное лицо Лина. Тот сидел на лестнице и через балясины наблюдал за ссорой. Ему тогда было лет десять или одиннадцать, рядом устроился Брендон и что-то ему шептал. Они оба знали о решении Нейтана и уже успели обменяться последними прощаниями. Только мать никак не хотела отпускать.

Нейтан ушел с одним рюкзаком вещей и добирался до Лондона на попутках, чтобы сэкономить немного денег. Он знал, что дедушка оставил и ему, и Лину с Брендоном специальные счета, которые покрывали обучение в колледже. Но на жизнь и правда пришлось зарабатывать самому. Нейтан хорошо помнил, как порой приходилось выбирать, позавтракать или взять новые ручки для занятий.

Эстер Эшмор умела делать вид, что всё идет именно так, как она хотела. Она не разговаривала с сыном пару месяцев, а потом позвонила и болтала, как ни в чем ни бывало. «Давай забудем разногласия».

Но ни разу не спросила, нужна ли ему помощь.

Нейтан встречался с ней в Лондоне, мать искренне интересовалась его успехами в учебе. Нейтан никогда не мог понять, это такой вид лицемерия, или мать действительно умудряется убеждать саму себя, что раз произошло, именно этого она и хотела? Наверняка. Эстер Эшмор была какой угодно, но всё-таки не лицемеркой и не лгуньей. Зато видела ровно то, что хотела видеть, и была готова заставить других делать то же самое.

Может, и с Лином было так. Поэтому мать ничего не говорила, а потом даже как будто гордилась его учебой.

— Как давно ты не был дома, мой ангел.

Глаза Эстер лучились искренним восторгом, так что Нейтан даже почувствовал себя неуютно. Ему стало почти стыдно, и он торопливо отступил, представляя скромно опустившую глаза Тейлор.

С ней Эстер обниматься не торопилась. Смерила нечитаемым взглядом, но спросила довольно тепло:

— Так значит, с тобой мой сын решил связать свою жизнь?

— Я очень рада знакомству, миссис Эшмор.

— Я тоже, мисс Флинн.

— О, пожалуйста, просто Тейлор.

— Хорошо, Тейлор. Но ко мне прошу обращаться более уважительно.

Тейлор, кажется, смутилась, она и не имела в виду ничего такого. Эстер продолжала улыбаться:

— Надеюсь, Тейлор, на похоронах на тебе будет более приличествующая случаю одежда. И ты не будешь похожа на сбежавшую с вечеринки девицу. Это похороны как никак, а не бордель.

Тейлор смогла сохранить лицо и заверить, что никаких кружевных кофт, у нее с собой специально взятое платье. Нейтан с трудом удержался, чтобы не закатить глаза. С матерью всегда так. Она будет улыбаться и вроде бы не оскорблять, не говорить гадости, но после ее слов чувствуешь себя неполноценным. Не дотянувшим до высоких стандартов.

— Дядя Джозеф приехал? — спросил Нейтан, чтобы отвлечь.

Эстер кивнула и махнула рукой к дому. Сама первой двинулась по дорожке. Джозеф Эшмор был дядей Нейтана. Это его сына будут хоронить завтра.

— Он не остановился у нас, — сказала Эстер. — Такое горе… он предпочел переживать его один и справляться привычным способом.

Что значило, что сегодня он, скорее всего, напивается в ближайшем городке, Рингвуде. А может, уехал и в крупный Борнмут на побережье, там пабов побольше.

— А тетя Элис?

— Увы, — вздохнула Эстер. — Она еще в клинике. Не уверена, что она вообще понимает, что ее единственный сын умер.

В клинике. Так деликатно называли психушку, где Элис провела большую часть жизни — по крайней мере, той, которую помнит сам Нейтан. Иногда ее выписывали, и она жила в этом же доме с мужем и сыном. Потом у нее случались очередные приступы, Элис отправляли в клинику, а Джозеф мог на недели уходить в запои.

Нейтан хорошо помнил родителей Брендона. Они пугали их обоих. Призрачные танцы с тенями матери, которая нашептывала, как с ней говорят стены, или Джозеф, который, напившись, то начинал ломать мебель, то плакал, как ребенок.

Брендон обычно относился к этому философски. Нейтан даже не знал, лучше ли, что кузен пошел в мать, а не в отца?

Эстер поднялась по ступенькам, прошла террасу.

— Увидишь Джозефа завтра. Если он не проспит похороны собственного сына.

В голосе Эстер прозвучало презрение, но она никогда не скрывала, что не одобряет мужа своей родственницы.

Значит, в доме будут только они с Тейлор, Лин и родители. Почти как в старые добрые времена, только они уже совсем не дети, а Брендон мертв.

Когда Нейтан переехал в Лондон, он с удивлением увидел, что мир, оказывается, совсем не такой, каким он видел его с детства. Да, конечно, он ходил в местную школу, но это было не совсем то.

Оказывается, окружающий мир не качается на липких водах безумия. Можно дышать полной грудью чистый воздух, и он не залепляет тебе рот пыльными крыльями мотыльков.

Они — семья, которая несет проклятье. Хранит свои извращенные болезни и тайны, прячет во встроенных шкафах скелеты, надеясь, что костяная пыль не просочится в щели.

Нейтан рассказывал об этом Тейлор, но она всё равно осталась рядом с ним. Он рассказывал ей о ночных кошмарах, а она мягко гладила его по волосам и говорила, что никакой ребенок не должен расти в уединенном доме вместе с кажущимися призраками и безумными родственниками.

Тогда Нейтан и решил, что может познакомить ее с семьей. И, что еще важнее, с этим домом.

Внутри ничего не изменилось. Да и с чего бы могло? Половица перед входом скрипнула — почти привычно. Внутри пахло деревом и какао, видимо, мать пила перед их приездом, так что крепкий шоколадный аромат перебивал даже книжную пыль.

Внутри дома всегда царил полумрак, как будто свет не проникал сквозь узкие окна, завешанные тяжелыми портьерами или несколькими слоями желтоватого тюля. Всё внутри было разных оттенков коричневого, мебель, диваны и комоды, даже деревянные панели по стенам в гостиной. Там же равномерно тикали огромные старинные часы — тоже почти привычно.

Потускневшие зеркала обладали собственным шармом, а электрический свет тут как будто был мягче, обнимал все предметы.

Брендон любил зажигать свечи. Лин обычно жался к камину и рисовал что-то в блокноте. Нейтана же устраивал любой источник света, лишь бы можно было при нем нацарапать очередную историю на бумаге.

Их с Тейлор маленькая съемная квартирка не шла ни в какое сравнение со старинным особняком, построенным еще при королеве Виктории. Даже мобильники казались здесь неприятными пришельцами, чем-то немыслимым посреди пыльных стеллажей с книгами и накидок на мебели из старинного кружева.

Эстер любила кружево. Как и живые цветы в вазах, сейчас везде стояли яркие хризантемы с махровыми цветками, которые в красно-коричневых тонах особняка больше всего напоминали об осени.

Еще Эстер любила мотыльков. Поэтому Нейтан услышал, как Тейлор сдавленно ойкнула, когда вошла в гостиную. Может, стоило предупредить ее заранее.

Стены гостиной украшали десятки и десятки аккуратных рамок, а под стеклами были мертвые бабочки. Иногда яркие, как хризантемы, но в основном цвета пыли, многочисленные мотыльки разных размеров и видов.

Нейтану они тоже нравились. Одна из немногих деталей, которая действительно казалась ему домом. Где чувствуешь себя уютно.

Лин уже был в гостиной. Бесцеремонно кинул рюкзак на старый диван и сам стоял около кресла отца. Они о чем-то разговаривали, Лин казался действительно увлеченным. Заметив вошедших, он замолчал и выпрямился, положив ладонь на ручку кресла.

Эстер всегда было много, она заполняла собой пространство, как ее любимые цветы, которые неизменно появлялись во всех вазах. Родерик Эшмор был будто античное золото, потускневшее, но не растерявшее благородства.

Он владел этим местом. И его сестра была безумной матерью Брендона.

Волосы Родерика сейчас были совсем седыми, хотя Нейтан еще помнил, что они были рыжеватыми, почти как у Лина. Хотя аристократичное спокойствие младшему сыну точно не передалось: лицо Лина всегда было подвижным, полным эмоций, в отличие от Родерика.

Говорили, Нейтан очень похож на отца. Только вместо богатого воображения, чтобы писать книги, у старшего Эшмора было неплохое финансовое чутье, которое позволило увеличить капитал деда.

Всё изменилось из-за дурацкого сердечного приступа — он наложился на те проблемы с сердцем, что были у Родерика, и которые он точно передал одному из детей. Нейтан смутно помнил то время, но знал, что восстанавливался отец долго. И с тех пор отошел от дел и с трудом передвигался без инвалидного кресла.

— Привет, — улыбнулся Нейтан и обнял отца, наклоняясь.

— Здравствуй, Нейт, как я рад, что ты снова здесь.

Родерик тоже пару раз бывал в Лондоне и встречался с сыном, но этого, конечно, было очень мало. Нейтан жалел, что мало общается с отцом, иногда звонил ему сам, но даже это не заставило его наведаться в гости.

Отвращение к дому, к этому месту было сильнее.

Родерик похлопал сына по спине, перевел взгляд на Тейлор и озорно прищурился:

— Так-так, это та самая леди, которая украла сердце нашего мальчика?

Тейлор расцвела и тут же завела разговор, полный восторгов о доме. Она была искренна, а Родерик посмеивался и говорил, что обязательно расскажет ей об истории этого места. Одна его рука покоилась на большом колесе кресла, как будто он собирался куда-то двинуться.

Нейтан любил отца. Но никогда не забывал, что тот молча соглашался с женой, когда она кричала на сына и не хотела отпускать. И он тоже ни разу не помог Нейтану.

Эстер подошла к мужу, ненавязчиво подвинула Лина, чтобы поправить плед на коленях Родерика. Сложно было сказать, вслушивается ли она в разговор, но когда в том наступила небольшая паузка, улыбнулась и качнула головой в сторону:

— Нейтан, что же ты не поздороваешься с дедушкой?

На каминной полке, рядом с изящными старинными статуэтками, стоял череп цвета топленого молока. Он выделялся на фоне темного дерева панелей, хотя казался таким естественным между рамок с мотыльками.

Эстер всегда говорила, будто это череп покойного дедушки. Нейтан никогда не спрашивал, действительно ли хоть настоящая кость. Ему казалось это дурацкой затянувшейся шуткой, и он не то чтобы держал в руках много черепов, чтобы определить на глаз реальность.

В гостиной повисло неловкое молчание, Тейлор придвинулась поближе к Нейтану и натянуто усмехнулась:

— Так вот откуда в твоей книге взялся череп!

Реплика ничуть не сбавила напряжения, оно казалось таким густым, что Нейтан ощущал себя насекомым, которые угодило в липкую каплю мёда. Или билось под стеклом, пришпиленное иголкой.

— Ах, ну что же я! — засуетилась Эстер. — Вы хотите чаю? У меня есть потрясающее варенье с садовой малиной. Я сейчас быстренько всё организую.

Нейтан устал после рабочей недели, не был против небольшой передышки. Но тут заметил, как бледный Лин вцепился в ручку отцовского кресла: кажется, сесть он по какой-то причине не хотел.

Да и Тейлор нужно переварить первую встречу.

— Честно говоря, мы немного устали с дороги, — сказал Нейтан. — Лучше отдохнем сегодня, завтра тяжелый день.

— О, конечно. В девять мы уже должны быть на месте, похороны ранние. Я подготовила для вас дальнюю спальню на втором этаже, она достаточно большая.

Нейтан с благодарностью кивнул. Эта комната всегда пустовала, но он иногда играл там в детстве. Иногда и с Брендоном в прятки, но тот быстро его находил.

Эстер неожиданно снова притянула к себе Лина:

— Ах, я так рада тебя видеть! Вас обоих, — она кивнула Нейтану. — Но ты же понимаешь, младших всегда любят чуть больше.

Нейтан не понимал. Хотя только сейчас начинал осознавать, что в этом нет вины Лина, да и сам он, судя по мрачному выражению лица, не получал удовольствия от таких слов.

Эстер как будто ничего не заметила и продолжала:

— Лин, ты будешь спать в комнате бабушки.

— Что? — взвился Лин. — Я там не останусь!

— Останешься. Не спорь со мной, пожалуйста, хочешь поссориться в первые же минуты?

Лин прикусил язык, хотя, кажется, стал еще бледнее. Эстер улыбнулась:

— Ты не должен бояться этой комнаты, Лин. Надо быть смелым. Иначе отдам тебя призракам.

Это было старой шуткой, но теперь она звучала для Нейтана странно. Мать никогда не говорила ничего подобного ему, и он даже чуточку обижался: почему это брат должен быть смелым, а сам Нейтан нет? Теперь же это звучало как тонкая манипуляция, почти шантаж.

Тем более, в детстве Лин верил в призраков и боялся их.

Дедушка умер спустя недолгое время после рождения Лина. Нейтану было тогда семь лет, и дедушку он помнил смутно. Для похорон его сочли слишком маленьким, и они с Брендоном тоже сидели на лестнице поздно вечером и прислушивались к разговорам взрослых в гостиной.

А вот бабушка заболела, когда Нейтану было семнадцать. Как сказал отец, с ней просто случилась старость. И эта старость пахла едкими лекарствами, обволакивала душной нагретой комнатой, где запрещалось открывать окна. Бабушка почти не вставала с постели и каждый день к ней приходила медсестра из города.

Вечерами мать давала Нейтану поднос, на котором аккуратно стояли тарелка с ужином и чашка чая. Это был обычный ритуал: подняться из кухни наверх, проскользнуть в комнату бабушки и ни в коем случае от страха не повернуть назад.

В душной комнате бабушка хрипела и тяжело дышала. Надо было помочь ей сесть, устроиться среди подушек и подождать, пока она поест. Не слишком сложная задача, если бы бабушка молчала.

Она говорила гадости. Она оскорбляла и мерзко хихикала. Она говорила о том, как с ней разговаривают стены и звезды. Нейтан не знал, как пахнут трупы, но ему казалось, что лекарствами и старостью.

Говорят, до болезни бабушка была со странностями, но не настолько. Может, именно от нее ее дочери Элис передалось безумие. А Родерику она, видимо, завещала все прочие проклятия.

Нейтан проснулся. Тихо, не беспокоя Тейлор. Он научился не волновать ее каждым своим кошмаром. Но сейчас снова во сне видел приоткрытую дверь, из-за которой доносился запах живого трупа и мерзкое хихиканье. А он стоял с подносом и должен был зайти для ежедневного ритуала.

Нейтан некоторое время пялился в беленый потолок, прикидывая, когда отступит дурацкий кошмар, и снова можно будет поспать. Быть разбитым на завтрашних похоронах точно не входило в его планы.

Ему показалось, он услышал стон.

Это могло быть устрашающим, особенно после сна, но Нейтану почудилось что-то знакомое. Когда стон повторился, он тихонько поднялся. Кинул взгляд на Тейлор, но она спокойно спала, свернувшись на своей половине кровати.

Половицы поскрипывали под ногами, из-за этого пола всегда казалось, что за стенкой или в коридоре кто-то ходит.

Выйдя в коридор, Нейтан сразу всё понял. Между дверьми комнат располагалась ниша с окном, в которой стоял маленький диванчик. На нем и спал Лин, свернувшись и постоянно ворочаясь. Когда он снова издал сдавленный стон, Нейтан понял, что не ему одному снятся кошмары этой ночью.

Он присел возле дивана и тихонько потряс брата за плечо:

— Эй, Лин, просыпайся.

Тот распахнул глаза и уставился на Нейтана, кажется, сразу его не узнав. И в глазах Лина было столько беспомощного страха, дикого первозданного ужаса, что Нейтану захотелось просто обнять его и сказать, что всё хорошо.

Он никогда не делал ничего подобного, поэтому сказал:

— Просто сон. Всё в порядке.

Взгляд Лина просветлел, он зажмурился, а когда снова открыл глаза, выглядел гораздо спокойнее.

— Почему ты здесь? — спросил Нейтан.

— Просто не смог войти в бабушкину комнату, — пробормотал Лин. — Она и так мне в кошмарах снится.

— Мне тоже, — нервно усмехнулся Нейтан. — Как я ей ужины носил.

— Ага. Только ты потом сбежал, а она еще пару лет жива была.

В голосе звучали отголоски того ужаса, что еще недавно плескался в глазах Лина, и Нейтан внезапно всё понял. Но не мог поверить.

— Ты… потом ты ей носил? Но ты же был совсем маленьким! Не могла же мать тебя заставлять!

— Могла, — буркнул Лин. — А ты просто взял и сбежал. Ты бросил меня здесь!

В голосе Лина прорезалась горечь, такая искренняя, что Нейтан ошалело уселся на пол. Лину было лет десять или одиннадцать, когда Нейтан уехал, он и подумать не мог, что тому будет плохо в этом доме. Что мать не станет, например, ходить к бабушке сама, а заставит младшего сына.

Гаденький внутренний голос нашептывал, что если Нейтану здесь было плохо, почему должно было быть хорошо Лину? Только из-за того, что его гордо именовали «любимым сыном»?

Коротко выругавшись, Лин сел на диване, явно не желая продолжать тему. Потянулся к рюкзаку, который лежал у ног, порылся в кармашке и вытащил таблетки. Выдавил одну и быстро сунул ее в рот, даже не потрудившись отыскать воду. Потер грудь, явно непроизвольно, не обращая на это внимания.

Его брат с хрупким сердцем, которого он бросил в доме, полном мертвых мотыльков.

— А другие комнаты? — как-то беспомощно спросил Нейтан.

— Мать их заперла.

— Пойдем, — Нейтан решительно поднялся. — Поспишь у нас. Там хоть диван побольше.

К его удивлению, Лин не стал возражать. Только устало подхватил рюкзак и потер глаза. Внезапно серьезно посмотрел на Нейтана:

— Ты ведь знаешь, что говорят о смерти Брендона?

— Нет. Я даже не знаю, как он умер. Мать не сказала.

— Говорят, он сделал это сам.

— Что? — Нейтан искренне удивился. Тот Брендон, которого он помнил, всегда был слишком жизнелюбивым. Он бы никогда не стал убивать себя. — Ерунда какая-то.

Лин кивнул:

— Вот и я так думаю.

========== 3. ==========

Нейтан проснулся с адской головной болью. Она вгрызалась изнутри, давила на виски.

Выключив будильник, которым весело играл телефон на тумбочке, Нейтан пробормотал что-то пошевелившейся рядом Тейлор, хотя и сам не знал толком, что именно. Сев на постели, потер глаза и виски. Глянул на брата: Лин спал на диване, завернувшись в одеяло. Тоже пошевелился.

Все они медленно и нехотя просыпались, чтобы пойти на похороны Брендона.

Для начала Нейтан отправился в ванную, прихватив телефон. Достал из сумки, с которой они приехали, таблетку и проглотил ее, не запивая водой. Пока чистил зубы и брился, подумал, что его сейчас стошнит от боли, но после душа стало гораздо легче. Нейтан специально поставил будильник пораньше, чтобы не бежать в последний момент. Тейлор знала и вставать наверняка не торопилась, а вот Лина стоило предупредить.

Телефон завибрировал новым сообщением. Когда Нейтан не удосужился посмотреть, завибрировал снова. С раздражением усевшись на закрытый унитаз, Нейтан прочитал сообщение от редактора и настрочил ей короткий ответ. Сам виноват, стоило предупредить, что он уедет.

Раньше Нейтан каждый день ездил в редакцию, писал статьи. Теперь большую часть времени он занимался книгой, а в редакции просто подрабатывал. Надо было сообщить, что его не будет.

Известие о смерти Брендона выбило из колеи. Нейтан даже не подумал о таких насущных мелочах вроде работы.

Одевшись, Нейтан сунул телефон в карман и вышел из ванной.

Тейлор уже проснулась, но еще оставалась податливо-сонной, нежилась в постели и приоткрыла один глаз:

— Пора?

— У тебя есть полчаса. Если не хочешь пробовать завтрак моей матери, можешь не торопиться.

Тейлор сморщила нос: завтраки она игнорировала. Но сейчас всё-таки стала выбираться из постели. Нейтан глянул на диван, но там валялось только небрежно кинутое одеяло. Рюкзак Лина, как и он сам, исчез.

— Он вскочил сразу за тобой, — Тейлор проследила за взглядом. — Очень мило поблагодарил и сказал, что в доме есть другие ванные. Кажется, он был смущен, я не стала его задерживать.

Проскользнув мимо Нейтана, Тейлор заняла ванную, а он решил, что ему нужна чашка кофе, иначе он не сможет пережить этот длинный день. Думать о похоронах не хотелось. Хотя об этом напоминал каждый жест, каждый шаг. Даже неудобная черная одежда: Нейтан не любил брюки, предпочитая джинсы, но сегодня мероприятие обязывало. Он понадеялся, что простой темной рубашки будет достаточно.

Половицы скрипели под ногами, когда Нейтан вышел в коридор, утопающий в утреннем полумраке. Окон тут было мало, через них сочился болезненный сумрачный свет. День обещал быть пасмурным и дождливым.

Всё здесь пахло пылью и прошлым. Нейтан в нерешительности остановился, провел ладонью по стене. Деревянные панели казались прохладными, солнце сюда вообще не заглядывало. В детстве Нейтан любил воображать, что если найти нужную панель, то откроется тайный ход.

Краем глаза он заметил темный силуэт, прямо у окна в конце коридора. Слишком высокий для Лина, широкоплечий, в красно-черной рубашке… как Брендон. Точно как Брендон.

Резко повернувшись, Нейтан увидел пустоту. Да из-за неплотно прикрытой двери слышался шум воды Тейлор.

Никого. Да и как тут мог быть Брендон, если сегодня его будут хоронить?

Лин говорил, что дом полон призраков. Брендон всегда снисходительно улыбался, что главные призраки тут — они сами. Ну, или его мать, когда возвращалась из психушки в моменты просветления. Лин обижался и заявлял, что они ничего не понимают. Он верил в призраков.

Нейтан никогда не возражал Брендону. Ему хотелось видеть одобрение в глазах Брендона, хоть в чьих-то глазах, ощущать, что кто-то на его стороне. И ровесник Брендон казался более надежной кандидатурой, нежели брат, который на целых семь лет младше. В детстве это целая пропасть!

Теперь Нейтан жалел, что никогда не говорил Лину: он тоже верит в призраков. Может, Лин тоже жаждал поддержки и одобрения.

Нейтан тоже слышал шаги гулкими ночами, замечал силуэты краем глаза. Наверное, у него слишком богатое воображение. Оно, конечно, теперь позволяло писать книги и создавать «леденящие душу триллеры», как писали в газетах, но сейчас явно сыграло дурную шутку.

Рассеянно проведя рукой по волосам, Нейтан отвернулся от окна и зашагал вниз.

Кухня всегда была самым уютным местом Эшмор-хауса. Небольшая, почти уютная, всегда очень теплая. Родители не экономили на отоплении, но в воспоминаниях Нейтана дом всегда оставался прохладным. Да и сегодня ему так казалось: по полу гуляли сквозняки, так что даже установленная современная система отопления не справлялась.

А вот маленькое пространство кухни прогревалось. Старый потертый стол из настоящего дерева будто остался с прошлого века, как и многочисленные шкафчики и развешенные связки чеснока и специй. А вот техника была вполне новой,даже кофе-машина стояла.

Эстер Эшмор хлопотала за плитой. Уже упакованная в строгое черное платье, со стянутыми в узел волосами. Она надела простой передник в клеточку и переворачивала что-то на шкворчащей сковороде.

— Доброе утро, — поздоровался Нейтан. — Плотный завтрак?

— Как любит твой отец. Будешь?

— Нет, только не сегодня. Выпью кофе.

Про Тейлор не спросила, и это царапнуло Нейтана. Еще до поездки, Тейлор сказала, чтобы он не говорил с матерью о ней, «я сама должна найти общий язык». Но если так и дальше пойдет, вряд ли они еще раз приедут в гости к Эстер. Тейлор не обязана терпеть пренебрежение.

Когда Нейтан жил в доме, раз в неделю приходили две женщины из деревни и занимались уборкой. В таком большом доме это занимало прилично времени. Но сколько себя помнил Нейтан, готовила мать сама. Ей то ли доставляло удовольствие, то ли она полагала, что это ее долг.

Налив себе крепкого черного кофе, Нейтан с удовольствием вдохнул его аромат:

— Не думал, что вы купите кофемашину!

— Идея Брендона.

Нейтан сжал чашку руками. Нет, он еще не готов думать о Брендоне. Сегодня, безусловно, придется, когда он будет смотреть в его бледное мертвое лицо, но только не сейчас. Пока не готов.

— Лин заходил? — спросил Нейтан, чтобы перевести тему.

Мать поджала губы. Что означало, что ей что-то не нравится:

— Он не пожелал тут завтракать. Ушел на крыльцо.

— Не удивительно. Почему ты не дала ему любую другую комнату?

— Потому что он уже взрослый и не стоит потакать его страхам. Я и так слишком избаловала его в детстве. Увы, мое упущение.

— Да он спать не мог! — Нейтан начинал злиться. — Неужели не могла пойти ему навстречу? Ты другие двери заперла!

— Они всегда заперты, Нейтан Эшмор. Поговорим с тобой о воспитании, когда заведешь собственных детей.

Голос матери источал лед, способный заморозить весь мировой океан, и Нейтан прикусил язык и готовые сорваться едкие слова. Он прекрасно знал это выражение лица Эстер, ничем хорошим перепалка бы не закончилась. Она просто обидится и наградит его молчанием. Не будет разговаривать, пока он сам весь не изведется и не придет просить прощения. Ничуть не чувствуя себя виноватым, просто слишком невыносимо это молчание — уж в нем-то он точно виноват.

Обычно Нейтан знал, когда промолчать и не лез на рожон. У Лина выходило хуже, он всегда был более несдержанным, а потом робко пытался разговорить мать, но она обиженно молчала, пока он не приходил извиняться.

Нейтан считал Лина избалованным, но сейчас начал подозревать, что это были слова матери. Слова, но не реальные поступки, которые могут слишком сильно расходиться и показывать истинные намерения.

Эстер искренне верила в избалованность и надуманные страхи Лина. Как и верила в то, что у нее были причины обижаться.

Нейтан ушел с кухни молча, пока и он сам что-нибудь не наговорил. Делать этот день еще хуже ссорой с матерью не хотелось.

А может, он просто всегда полагал, что побег может помочь. Хоть в чем-то. Убежать если не от себя, то хотя бы от призраков. Тех, что видятся краем глаза, и тех, что скрывается в плотно сжатых губах матери.

Нейтан вовсе не ощущал себя взрослым мужчиной, состоявшимся человеком, успешным автором. Он снова был мальчишкой, который жаждет одобрения матери, внимания отца и боится оборачиваться.

Входная дверь не скрипела, хотя Нейтану казалось, что должна бы. Лин сидел на ступеньках крыльца, и ложка в его руках билась о стенки керамической миски. Он с аппетитом ел рисовую кашу.

Свет нарождавшегося утра казался мутным, как будто размывающим крыльцо, дом, саму жизнь — особенно с белесым туманом, который уплотнялся к деревьям. Влага гладила выбритые щеки Нейтана. Не удивительно, что так разболелась голова: вчера было тепло! Но солнце явно осталось в Лондоне.

Лин не изменил себе. Брюкам он предпочел черные джинсы, правда, не подранные, вместо рубашки на нем было что-то вроде футболки с длинным рукавом. Несмотря на прохладу и морось, он чуть закатал рукава, видимо, так есть удобнее.

Нейтан поежился. Всё-таки стоит взять с собой на похороны пальто, в машине должно лежать.

Лин коротко глянул, но ничего не сказал. Нейтан помялся немного, потом спустился на пару ступенек:

— Можно?

Лин молча подвинулся, Нейтан устроился рядом. Ужасно хотелось курить, но Лину точно нельзя, и дышать дымом ему не стоит. Поэтому Нейтан пригубил кофе, который уже не казался горячим.

На левом запястье Лина красовалась татуировка, которую до этого не было видно из-за рукавов: чернильный мотылек, распластанный на бледной коже.

— Как необычно, — сказал Нейтан. — Красиво. Хотя мне казалось, ты не любишь мотыльков.

Лин резко одернул рукава, скрывая татуировки, и едко ответил:

— Ну как же, смотрю в лицо своим страхам.

Нейтан решил не продолжать тему. Он не очень представлял, как и о чем говорить с теперь уже выросшим Лином, еще и справедливо опасался, что может сказать что-нибудь не то. Он бы не хотел.

Но теперь ему казалось, что даже представления и воспоминания не совсем верны. Он видел то, что ему говорили, а не то, что было на самом деле. Избалованный любимчик матери, как же в детстве Нейтан этому завидовал! Пытался себя уговорить, что брату из-за его больного сердца нужно больше внимания, и всё равно, когда мать трепала Лина по голове или порывисто прижимала к себе, внутри Нейтана поднималась одна мысль: почему не его? Пусть он здоров и бодр, ему тоже хочется!

Он предпочитал не замечать хмурого выражения лица Лина, которого такое внимание не радовало. Быть любимчиком, быть лучшим и постоянно оправдывать ожидания. Интересно, с каким скандалом Лин уезжал?

— Я хочу выяснить, из-за чего на самом деле погиб Брендон, — Лин поставил пустую миску на ступеньку ниже и обхватил себя руками. Тоже подмерзал. — Можешь помочь мне или валить. Сбегать, как всегда.

Слова будто резали — может, потому что были правдой. Нейтан бросил Лина, бросил Брендона и уехал в Лондон, едва представилась возможность.

Он звал с собой Брендона. Ровесники, они могли бы жить вместе первое время, даже если Брендон не поступил в колледж. Тот отказался. Улыбнулся, как всегда, тепло и мягко.

— Мой дом здесь, Нейт.

Эштон-хаус был плотью и костями Брендона. Куда больше, чем Нейтана и Лина. Хотя истинной причины, почему Брендон не поехал в Лондон, Нейтан так и не узнал. По правде говоря, не захотел выяснять. Просто разозлился и собрал вещи — а потом пришлось ругаться с матерью.

Лин был младше на семь лет. Но спустя семь лет Нейтан даже не подумал о том, что младший брат захочет уехать и выберет его путь, а не путь Брендона.

— Думаешь, за его смертью что-то кроется? — негромко спросил Нейтан.

— Не знаю. Но даже если он… сам, должна быть причина. Мать ничего не говорит. Значит, надо выяснить.

— Хорошо.

Вот так просто. Одно короткое слово, но на душе у Нейтана стало чуть легче. Признать смерть кузена было непросто, даже сейчас Нейтан не был готов. Но выяснить правду о его гибелии — это казалось правильным.

Если при жизни Нейтан подвел кузена, то попытается хоть немного после его смерти.

Вокруг дома не стояло забора, как у большинства подобных особняков. Просто гравийная дорога, на которой сейчас в тумане машина Нейтана. Стоило отогнать ее в гараж, конечно, но раз уж с утра снова ехать, Нейтан не видел смысла.

Сад казался аккуратным и в меру ухоженным, насколько Нейтан вообще разбирался в садах. Только плющ упорно отвоевывал себе часть стены. За кустами начинался лес. Крепкие деревья, шелестящие листвой, что сейчас запутывалась в белесом тумане. Это могло казаться пугающим — или умиротворяющим.

Лин всегда опасался призраков и темного мрака у корней деревьев. Брендона они привлекали, он восхищался неизведанным. Нейтан оставался между ними, предпочитая держать обоих за руки.

Он и сам не заметил, когда обе ладони выскользнули. Когда он сам их отпустил. Ушел, не оглядываясь. Пусть потом созванивался с Брендоном, но их дороги разошлись в тот день, когда Нейтан уехал из Эшмор-хауса.

Лин сидел рядом, не касаясь брата, съежившийся от холода, какой-то потерянный, растерявший все иголки. Нейтан был близок с Брендоном, пока не уехал. Но когда тот и Лин остались вдвоем, наверняка они тоже сблизились. Может, сейчас Лин тоже пытается осознать мысль, что Брендона больше нет.

— Пойдем к реке, — предложил Нейтан. Ему хотелось расшевелить брата.

Тот глянул с искренним изумлением:

— Сейчас?

— Да тут пять минут. А мать говорила, выезжаем в девять. Есть время.

Нейтан сделал хороший глоток кофе, довольный своим внезапным озарением. Речку любили все дети Эшмор-хауса: летом купались, зимой просто гуляли. Она никогда не замерзала, даже в мороз.

— На речку, где вы мне прыгать не давали? — хмыкнул Лин.

Там были деревья, которые клонились к воде. К ним прицепили веревку, если ухватиться за нее и хорошенько разбежаться, то можно провести пару волшебных мгновений, буквально паря в воздухе. Главное, потом вовремя отпустить привязанную к веревке дощечку и взметнуть побольше брызг, рухнув в реку. Пару раз Нейтан больно бился о воду, но это никогда не останавливало.

— Ты ходил за нами с Брендоном хвостиком, — поддразнил Нейтан. — Когда был совсем маленьким. И плакал, если мы не брали тебя в свои игры.

— Я так хотел с этой веревкой прыгать! А вы вечно считали меня маленьким.

— Да нельзя тебе было.

Нейтан сказал это почти с досадой, и Лин, до того явно веселившийся, посмотрел с удивлением:

— В смысле?

— Ну… из-за сердца…

Нейтан не понимал, что он сказал не так, но видел, как изменилось лицо Лина. Вмиг он из веселого подростка превратился в замкнутого и закрытого. Нейтан почти услышал хлопок, с которым брат закрыл внутреннюю дверцу.

— Тоже хотел запереть меня в доме, сунуть под стекло, как мертвого мотылька? — холодно осведомился Лин. — Ты не так уж отличаешься от матери. Или от отца, которому всегда проще промолчать.

Нейтан на миг разозлился, но ярость быстро потухла. Он пробормотал что-то вроде «извини» и уткнулся в чашку с не допитым кофе. Меньше всего на свете Нейтан хотел быть похожим на родителей. Но куда больше его сейчас угнетали воспоминания, после которых он стал считать Лина хрупким. После которых действительно не пускал его к их активным играм с Брендоном.

Лин вряд ли помнит, ему тогда было лет пять. А вот Нейтану исполнилось двенадцать. Он пришел после школы и знал, что Брендона задержали за очередную беготню по школьным коридорам, а вот Лин уже дома, так что они могут пойти на речку. Брендон догонит.

Нейтан искал брата по дому, представляя, как они устроятся на травке, уже по-весеннему теплой. Но брата не было. Как и родителей. Тогда еще не было мобильников, так что Нейтан просто ждал. Потом пришел Брендон, но он тоже ничего не знал.

Родители вернулись к ночи, когда Нейтан и Брендон уже не первый час сидели в гостиной, испуганные и взволнованные. Тогда они уже не сомневались, что-то случилось.

Родители вернулись, но Лина с ними не было. Отец пояснил, что тот в больнице, где подлечат его сердце. Увидеть нельзя, но он вернется, как только врачи закончат.

— Если вернется, — резко сказала мать.

Эти слова врезались в сознание Нейтана. Он знал, что отец не ходит из-за сердца. Он боялся, что теперь и с Лином случится что-то плохое — или он вообще умрет. Нейтан был достаточно взрослым, чтобы понимать, что такое смерть. Но она казалась далекой и нереальной. Не тем, что приходит внезапно и может забрать брата из соседней кровати.

Нейтан всю ночь проплакал в подушку, тихо, боясь, что Брендон в соседней комнате услышит. Но тот и сам на следующее утро выглядел подавленным.

Лин вернулся домой через пару недель. Худой, бледный, но с порога заявивший Нейтану, чтобы тот не смел трогать его новый паровозик, который подарили родители.

С тех пор Лин больше не попадал в больницы так стремительно и внезапно, но тогда Нейтан стал пристальнее следить за братом. Тот уставал быстрее других, часто предпочитал оставаться дома, иногда тер грудь, но в целом, был обычным ребенком.

Нейтан не умел быть старшим братом, не понимал ни в детстве, ни сейчас, как вести себя с колким и решительным Лином. Но очень бы хотел. Он утопил в чашке с кофе свое беспокойство и воспоминания о той мрачной ночи, когда думал, что брат может умереть.

— Лин…

— Что еще?

— Я неплохо устроился в Лондоне, если у тебя возникнут проблемы… ну, ты можешь ко мне обратиться.

— Какие еще проблемы?

— Если тебе нужны деньги…

— Я могу о себе позаботиться!

Фраза была резкой, злой, как будто Лин говорил ее не в первый раз или пытался убедить в этом самого себя.

— Нянчиться со мной не нужно. Обходился же без тебя.

— И мне жаль.

— Иди к черту, Нейт!

Вздохнув, Нейтан пробормотал:

— Лучше всё-таки пройдусь до реки.

Голова снова болела, таблетка не особо помогала, и Нейтан совершенно терялся, как разговаривать с Лином. Кажется, любая фраза звучала совсем не так, как Нейтан задумывал. А Лин не хотел слушать: может, в этом он точно был эгоистичным или избалованным.

Поставив пустую чашку на крыльцо, Нейтан решил забрать ее на обратном пути. Сунул руки в карманы и зашагал по мокрой от росы траве к деревьям. Он так задумался, что не обращал внимания на туман, да и голове при ходьбе стало лучше.

— Нейт!..

Он остановился и с удивлением обернулся. Лин стоял около крыльца, на его рыжеватых волосах оседала морось. Он смотрел куда-то за Нейтана, на лес и деревья. Расширившимися глазами, как будто видел там что-то странное. Или ужасное.

— Нейт, — голос Лина дрогнул, хотя смотрел он на деревья. Его губы казались бескровными. — Не ходи туда. Пожалуйста.

Нейтан обернулся на деревья, но не увидел ничего странного. Обычный лес, сейчас туманный. Дорогу Нейтан помнил прекрасно, совсем недалеко.

— Пожалуйста…

Рассеянно кивнув, Нейтан развернулся и зашагал к крыльцу. Лин его не ждал, нырнул обратно в дом. Нейтан только подобрал чашку и пустую миску из-под каши.

========== 4. ==========

К девяти утра все собрались в гостиной под безликим взглядом сотен мотыльков по стенам. Эстер Эшмор внимательно оглядывала сыновей и со сдержанным одобрением кивнула на строгое черное платье Тейлор. Отец сидел рядом в инвалидном кресле, собранный, гладко выбритый. В черном костюме, который напоминал гробовщика.

Лин был напуган. Нейтан не знал, что он увидел у кромки леса, но это совершенно точно напугало младшего брата. Так что он стоял в гостиной таким, каким бывал в детстве. Немного потерянный, с расширившимися глазами, которые казались чёрными из-за сейчас огромного зрачка. Он украдкой тёр грудь напротив сердца и чуть не забыл захватить с собой что-то теплое, о чем напомнила мать.

Эшмор-хаус — это кружево и увядшие розы. Запах болот, что просачивается сквозь оконные рамы при восточном ветре.

Нейтан стоял в сумрачной гостиной, среди родственников в чёрном, и ему казалось, даже включенный пасмурным утром электрический свет не может прогнать тени. Они не снаружи. Они — просто отражение их внутренних демонов.

Тейлор уверенно взяла Нейтана под руку, отец рассказал, как они поедут, и вся семья Эшморов наконец-то окунулась в мутный осенний туман.

За ними уже приехала изящная черная машина из ритуального агентства. Нейтан помог отцу в нее загрузиться, кивнул севшей с ним матери, но предпочел ехать на своей машине. Эстер поджала губы, но не стала ничего говорить. Только уточнила, чтобы держались прямо за ними.

Нейтан кивнул, захлопнул дверцу машины и выпрямился. Он успел накинуть строгое пальто, хотя застегивать не стал, и на черной шерстяной ткани оседала морось, царящая в воздухе.

Машина стояла там же, где Нейтан оставил ее накануне. Не роскошная, чуть запыленная, но надежная и своя, неброского темного цвета. Тейлор ежилась от холода рядом: у нее было красивое пальто, но собранное из цветастых кусочков, так что она не стала его брать и накинула темную кофту, в которую мерзляво куталась. Лин натянул темный шерстяной свитер, который был ему великоват и скрывал руки почти до кончиков пальцев.

Нейтан кивнул ему:

— Сядь рядом.

Лин приподнял брови, но не стал спрашивать, нырнув на место рядом с водителем. Тейлор устраивалась позади. Черная машина с родителями уже выруливала, так что Нейтану стоило поторопиться.

В детстве Лин серьёзно просил защитить его от призраков, если они за ним всё-таки придут. Нейтану льстило быть старшим братом, в которого верят. А ещё он правда считал, что сможет. Если призраки придут за маленьким братом, он ни за что его не отдаст! Может быть… украдкой Нейтан думал, что не отдаст его и смерти, если ей вздумает явиться.

Он не знал, каких призраков видел Лин у леса. И правда ли хоть что-то видел. Тот не расскажет, пока сам не захочет, а Лин мог быть чертовски упрямым. Но Нейтан надеялся, что и сейчас сможет его защитить, если вдруг понадобится. Даже если сам Лин совсем в это не верит.

— Здесь красиво! — искренне сказала Тейлор, сунувшись между передними сидениями. — В другое время я бы с удовольствием погуляла.

Туман стоял густой, но не настолько, чтобы совершенно скрывать окрестности. Он укутывал притихшие поля с поседевшей травой, скошенной и высохшей. Изредка из тумана выплывали деревья, уже по-осеннему лишившиеся листы, тянущие веточки-пальцы.

Может, как туман, за них цепляются и чьи-то души.

Дома попадались редко: аккуратно выбеленные, с невысокими оградами, в россыпи сараев и гаражей. Раньше здесь жили фермеры, на полях до сих пор что-то выращивали, но Нейтан не был уверен. Хотя помнил, как в детстве они с Брендоном пробирались к старику Смиту, одному из соседей, и воровали у него яблоки, казавшиеся самыми вкусными.

Наверное, сейчас Смит тоже мертв. Может быть, похоронен под любимой яблоней, Нейтан слышал, некоторые англичане начали так делать.

Как сказала мать по телефону, завещания у Брендона не было, а значит, похороны пройдут так, как сочтет нужным Эстер. Что ж, Брендону наверняка было бы плевать. Что удивило Нейтана, так это то, что Брендон оплатил похороны заранее.

Ничего из ряда вон выходящего в этом не было, такое практиковалось. В любой момент жизни можно было предоплатить похороны, тогда это не ложилось на родственников. Эшморы могли себе позволить потратить немного денег, как говорил Нейтану отец, на их счетах еще лежали солидные накопления.

Удивительно, что Брендон подумал об этом. Подготовился. И не только что, а еще очень давно.

— Ты же учишься, Лин? — спросила Тейлор. — Что за специальность?

— Искусство.

— О, как интересно!

Тейлор тут же начала расспрашивать о последних лондонских выставках, и Лин поначалу неохотно, но всё-таки втянулся в обсуждение. У Тейлор была подруга, которая любила такие мероприятия и всегда звала Тейлор с собой, так что она оказалась в курсе.

— Ты тоже занимаешься искусством? — в голосе Лина слышался искренний интерес.

Тейлор покачала головой:

— Нет, работаю в одном благотворительном фонде. Звучит интереснее, чем есть на самом деле, мы больше бумагами занимаемся. Зато здорово, когда действительно кому-то помогаем.

— А с Нейтом вы где познакомились?

— Не поверишь, — улыбнулась Тейлор. — Это был центр для наркоманов, я там волонтером работала. Мы встретились у плохо работающего кофейного автомата и разговорились, пока пытались добиться пары эспрессо.

Лин ухмыльнулся и посмотрел на Нейтана:

— А ты ходил туда, потому что обдалбывался?

— Нет, — сухо ответил Нейтан. Он не отрывал взгляда от дороги и маячившей впереди черной машины. — Я не был пациентом.

Он не хотел вдаваться в подробности, это был не лучший период его жизни. К тому же, к наркотикам он правда отношения не имел.

Внезапно рассказала Тейлор:

— Нейт заходил на консультацию. Из-за отказа от антидепрессантов.

Нейтан заметил краем глаза, как вытянулось лицо Лина, но дальше сосредоточил всё внимание на дороге и машине, вцепившись в оплетку руля. Нейтан не знал, почему Тейлор решила всё рассказать, наверняка подумала, что сам он ничего не станет объяснять, а братьям полезно знать друг о друге такие детали.

Иногда желание Тейлор помочь изрядно раздражало! Хотя Нейтан понимал, что вовсе не был зол на Тейлор. Он злился на себя, за то, что до сих пор считал это стыдным: как и то, что пошел к терапевту, едва начал зарабатывать, и то, что непродолжительное время пил антидепрессанты. И то, что с ними возникли проблемы, поэтому терапевт и направила на консультацию в центр.

По итогам Нейтан перестал что-либо принимать, а в его жизни появилась Тейлор.

Всю оставшуюся дорогу Лин молчал, смотря в окно, Тейлор тоже откинулась на заднем сидении. Поэтому Нейтан не пропустил момент, когда машина перед ним затормозила и свернула на не асфальтированную дорогу. Точно перед старинным вычурным фонарем, закованным в металлическую решетку. Нейтан помнил, что он обозначает съезд к церкви.

Они аккуратно проехали к приземистому каменному строению, у которого уже стояло несколько черных машин, по распоряжению ритуальной службы они свозили всех собравшихся.

Лин громко вздохнул, как пловец перед глубоким нырком, открыл дверцу и отправился к собравшимся. Нейтан непозволительно долго возился с машиной, но, когда отступать больше было некуда, тоже вышел к родственникам, которых едва знал. Тейлор тут же ухватила его за локоть.

Как и ожидал Нейтан, троюродных тетушек он видел впервые в жизни, а зачем пришла школьная подруга Элис, матери Брендона, понятия не имел. Словно слетевшееся на падаль воронье, которое за неторопливым обгладыванием костей и глазных яблок, обсудит последние сплетни, кто женился, а кто умер.

Единственные, с кем Нейтан поздоровался искренне — это местные парни. По крайней мере, когда-то они были местными, как и он. Все они хорошо знали Брендона, многие дружили с ним и с Нейтаном.

Еще больше дружили с Лином. Он даже казался расслабленным, когда беседовал с ними, старые друзья, которых Лин знал со школы, с которыми сбивал колени, разъезжая по окрестностям на велосипеде.

Но они ничего не знали о сумрачных стенах и мертвых бабочках. О призраках и неясных силуэтах, что обретали плоть близ Эшмор-хауса.

Элис, матери Брендона, конечно же, не было, она оставалась в клинике. А вот отца, Джозефа, в итоге все и ждали.

Он явился последним, от него уже разило алкоголем, но хотя бы держался на ногах, а одежда на нем была опрятная и новая. Отец Нейтана сказал что-то неодобрительное, но Джозеф только отмахнулся.

— Нейт! — Джозеф фамильярно похлопал его по плечу и прошептал почти заговорщицки. — Пойдем покурим, а? Не смогу я дальше, пока хоть одну сигаретку не выкурю.

Глянув на мать и собравшихся, Нейтан прикинул, что минут пять у них точно есть. Поэтому извинился перед Тейлор и отвел Джозефа в сторону. За кустами расположилась простая деревянная лавка. Вид с нее открывался так себе, на часть кладбища, но Джозефа это ничуть не смутило.

После женитьбы на Элис, Джозеф взял фамилию жены и тоже официально стал Эшмором. Насколько знал Нейтан, это было требованием деда: муж его дочери должен был войти в семью. Вряд ли Джозеф хоть сколько-то возражал. Простой работяга, чем-то сумевший очаровать Элис.

Крупный, широкоплечий, с могучими руками, которыми он легко колол дрова, строгал, таскал вещи и детей. Сейчас они едва заметно дрожали, когда Джозеф доставал сигареты. Лысины у него не было, но на голове красовались какие-то проплешины среди не поседевших волос. Щеки покрывала щетина после нескольких дней, одежда казалась помятой.

Нейтан не любил Джозефа. За то, что тот слишком часто пил, пугал в детстве и вызывал неприязнь сейчас. Но сына он действительно любил — как умел.

Нейтан уселся рядом, аккуратно поправив пальто и боязливо опасаясь, как бы лавка не развалилась. Сигарета оказалась дешевой и противной на вкус, но Нейтан всё равно наслаждался затяжками.

Кладбище перед ними было старым, но ухоженным. Хотя пара крестов покосились или упали, в остальном надгробия выглядели старыми, но аккуратными. На одной могиле стояли корзинки, видимо, с чем-то значимым для усопшего. Сейчас они просто топорщились сухой травой.

Туман дымкой висел за оградой, и Нейтан поежился от сырости.

— Думаешь, это справедливо?

— Что именно? — осторожно уточнил Нейтан.

— Ему было всего двадцать шесть!

Нейтан вздрогнул. В день похорон принято вспоминать умершего, но обычно что-то хорошее, светлое. Нейтан знал, что придется, но не был к этому готов. Это как признание, что Брендон больше никогда не вернется — Нейтан оттягивал, как мог, до того момента, пока не увидит гроб и не осознает, что всё это взаправду.

Хоронили всегда в закрытых гробах. И сейчас Нейтан не знал, радоваться этому или сожалеть. В конце концов, если бы он хотел, то мог «посмотреть на труп» и накануне.

Он не хотел.

Джозеф наклонился к Нейтану, дохнув на него крепким запахом алкоголя:

— Его убили.

— Кто убил?

— Не знаю. Но пусть горят в Аду! Я до них доберусь!

Нет, с горечью подумал Нейтан. Ты доберешься только до бутылки, в очередной раз потеряешь работу и уйдешь в запой. Всё это уже бывало и не раз, разница только в том, что теперь есть повод.

— Что… как он умер? — решился Нейтан.

Джозеф посмотрел на него в изумлении. Даже затянуться забыл:

— А ты не знаешь? И брату твоему не сказали?

— Увы.

— Отравился он. То ли снотворное, то ли еще какие таблетки.

— Это могло быть случайностью…

Джозеф глянул почти с жалостью. Может, он сам прошел через этот момент отрицания.

— Доза была наверняка. Случайно такое не происходит.

Сигарета заканчивалась, выдержка тоже. Нейтан пообещал себе, что это всего пара часов. И всё закончится. Можно будет вернуться в Эшмор-хаус, а после и в Лондон, домой. Примириться с мыслью, что Брендона больше нет, и теперь ничто не заставит еще раз вернуться в этот чертов особняк.

— А Лину должны были рассказать? — спросил Нейтан. Его удивили слова Джозефа.

— А то ж. Они с Брендоном очень сдружились. Ты был лучшим другом моего сына. Но когда уехал, у него куда больше общего оказалось с Лином, а не с другими.

Похороны Нейтан не любил. Они всегда навевали тоску, вязли горечью и чем-то невысказанным, что уже бессмысленно облекать в слова. На кладбищах Нейтан острее всего осознавал, что мертвецам всё равно.

Если только они правда не возвращались призраками.

Он стоял с длинной стороны выкопанной могилы, над которой установили гроб. Закрытый, богато украшенный цветами и венками. На светлой полированной поверхности оставались капельки моросящего дождя.

Священник стоял перед могилой, монотонно читал проповедь и говорил обычные казенные слова, которые имели мало общего с реальным Брендоном. Просто отстоять церемонию, уговаривал себя Нейтан. А потом немного потерпеть: поминальную трапезу устраивали в единственном городском кафе. Фуршет, немного воспоминаний и еще потерпеть малознакомых родственников. Может, спрятаться в компании старых друзей со школы, Нейтану правда было интересно, как у них дела. И не хотелось в следующий раз встречаться еще на чьих-то похоронах.

Мать стояла по другую сторону могилы и торжественно прикладывала к уголкам глаз кружевной платок. Справа от нее расположился доктор Эриксон, седой еще во времена детства Нейтана, зато крепкий и отлично знающий свое дело. Именно он приходил в Эшмор-хаус, выписывал детям освобождения от школы, когда они простужались, наблюдал Лина и их отца.

Родерик Эшмор сидел по другую сторону от Эстер. Спокойный и бледный, будто слоновая кость — или потускневшее фамильное серебро. Рядом с ним — Джозеф, разом как-то постаревший и с тоской смотрящий на гроб сына.

Нейтан и сам не мог оторвать взгляда от лакированной поверхности. Тейлор держала его под руку, тесно придвинувшись, но аромат ее легких свежих духов не мог перебить запах влажной земли и похоронных цветов.

В какой-то момент с другой стороны придвинулся Лин.

Всё детство Нейтана прошло вместе с кузеном. В большом доме хватало места для двоих детей, а потом для троих. И это же пространство позволяло им не чувствовать неусыпного внимания Эстер или Элис, когда она бывала дома. Нейтан помнил, что вроде бы, когда они были маленькими, за ними присматривала в основном Элис.

Большую часть времени мальчики были свободны. Они играли в прятки в сумрачных коридорах и встроенных шкафах, разбивали лица, спотыкаясь о ковры и ступеньки лестницы. Возили пальцами по надписям рамок с бабочками, когда учились читать. Перебирали густо пахнущие старой бумагой открытки, сохранившиеся от прабабушки. Ее же пустые флакончики, еще хранившие запах выветрившихся духов.

Вдвоем кузены лазили по окрестностям, находили дырки в оградах и новые места на реке.

Вместе они потом учили маленького Лина ездить на велосипеде и плавать. Помогали с домашними заданиями.

Нейтан прекрасно понимал, что скучает не столько по Брендону, сколько по тому Брендону, каким он был в детстве. Улыбчивый кузен, который с приоткрытым ртом читал книги о привидениях, а вечерами сидел у окна, прислонившись к стеклу носом: ждал бродячих огней.

Их детство полнилось тенями Эшмор-хауса, безумием матери Брендона и строгостью Эстер. Позже — шелестящим звуком инвалидного кресла отца, запахом алкоголя Джозефа. И невидимым трепетом крылышек сотен мертвых бабочек.

И всё-таки Нейтан с теплой ностальгией вспоминал того Брендона и их приключения. Поиски призраков и сокровищ в грязной земле. Они почему-то были уверены, что где-то здесь должен быть древний клад викингов.

Как-то раз Нейтана задержали в школе. Приближались старшие классы, пора было задумываться о поступлении, и это волновало Нейтана, он уже подумывал, чтобы уехать. Тогда он задумчиво шагал по размытым дождем дорогам, а дома его встретила тишина и мерное тиканье часов.

Братья нашлись в комнате Брендона: тот с горящими глазами рассказывал Нейтану, что они вызывали призрака с помощью старой спиритической доски, и он им даже ответил! Лину тогда еще не было десяти, он жался к окну и поглядывал на Нейтана со странным выражением… не сразу тот понял, что это страх.

— Он сказал, этот дом полон смерти, — тихо поведал он, имея в виду то ли Брендона, то ли призрака.

Брендон беззаботно пожал плечами и в возбуждении взъерошил волосы пятерней:

— Ой, тут весь дом полон дохлых насекомых под рамочками! Конечно, сплошная смерть.

— И безумия, — добавил Лин и сжал губы. Он явно не хотел ничего больше говорить.

И боялся. Поэтому Нейтан с раздражением заявил, чтобы без него больше не «занимались глупостями», да и вообще, Брендону тоже стоит подумать об учебе. Тот отмахнулся, а всерьез обиделся, только когда Нейтан спрятал спиритическую доску.

Может, она до сих пор лежит на чердаке, спрятанная между подушек старого продавленного дивана из гостиной.

Теперь знаками общения с потусторонним были только капли воды на боках гроба.

Нейтан понимал, почему Лин не верил в то, что кузен мог умереть по собственной воле. Как бы он ни интересовался потусторонним, он хорошо понимал, что стоит быть живым и дышащим, чтобы любопытствовать и дальше. Умершим ты ничего не узнаешь — или не сможешь рассказать.

К тому же, Брендон всегда был самым живым из них троих. Лин всегда ощущался хрупким, будто фарфоровая шкатулка, украшенная мотыльками. Нейтан больше походил на старинную книгу, оставленную вечером на влажном осеннем крыльце. А в Брендоне всегда ощущалась невесомая сила, как в солнечном луче, что неумолимо идет вперед. Он редко болел, всегда оставался энергичен, с блеском выпутывался из любых сложных ситуаций.

Он остался в Эшмор-хаусе, никогда не стремился учиться дальше и на все предложения Нейтана мягко отвечал, что его место именно там, среди сумрачных полей. По телефону отвечал неизменно тепло, иногда советовал книги почитать или новые фильмы, которые видел.

Брендон успел поработать в библиотеке и больнице, но Нейтан даже не знал, там ли он был до последнего.

Брендон не стал бы пить антидепрессанты, как Нейтан. Его бы не задерживали из-за друзей, как Лина. Тем не менее, именно он лежал сейчас в гробу, и больше не вернется в Эшмор-хаус.

Мысль медленно, неохотно просачивалась в сознание Нейтана. Его кузен окончательно и бесповоротно мертв. Даже если он сделал это сам… с чего? Почему? Как понял Нейтан, предсмертной записки не было.

И он с трудом представлял, чтобы улыбчивый, увлекающийся Брендон действительно решил всё внезапно прекратить.

Или и здесь Нейтан многого не знал и не видел? Но даже Лин, уехавший не так давно, уверен, что просто покончить с собой Брендон не мог. С Лином вообще стоит поговорить, хотя Нейтан не сомневался, что опять сделает что-нибудь не то и не так. Но раз тот был близок с Брендоном эти годы, вряд ли относится к похоронам так легко, как хочет показать.

Думать о Брендоне бессмысленно, можно только попробовать узнать больше о его смерти. А вот подумать о Лине стоило, он-то еще живой и по-прежнему хрупкий младший брат.

Поэтому Нейтан уловил момент, когда Лин как будто покачнулся, а потом торопливо отделился от толпы. Мать глянула ему вслед с явным неодобрением, а Нейтан колебался всего мгновение. Шепнул на ухо Тейлор «я проверю». Она кивнула, отпуская его руку, и Нейтан заторопился за братом.

Мимо крестов в размокающей от влаги земле, мимо потрепанной временем стены церкви. Припаркованные машины стояли так же тесно и безлюдно, как их оставили.

— Лин? — негромко позвал Нейтан.

Двери церкви еще оставались открытыми, там и оказался Лин. Сидел прямо на полу, прислонившись спиной к лавке. Такой бледный, что губы сливались с лицом, а само оно казалось призрачным.

— Черт, — выругался Нейтан, не думая, что он уже под сводами церкви. Присел рядом с братом. — Лин? Ты как?

— Нормально, — с трудом ответил тот.

— Приведу доктора Эриксона.

Нейтан вернулся к могиле ровно в тот момент, когда священник закончил, а гроб медленно и торжественно начал опускаться. Мимоходом Нейтан пожалел, что пропустил, но живые его волновали куда больше.

— Доктор Эриксон! Вы нам нужны. Срочно.

К счастью, он не только не потерял сноровки, но, как понял Нейтан, всё еще вел частную практику. В его машине даже нашлись простейшие инструменты: устроив Лина на переднем сидении, доктор внимательно его послушал, посчитал пульс, сделал еще какие-то несложные манипуляции, задавая короткие четкие вопросы. Лин вяло отвечал.

В сумрачном свете дня он не казался настолько призрачным, как в темноте церкви, но всё равно бледным и больным. Эстер вокруг охала, потом занялась отправкой собравшихся в кафе. «Мы вас догоним». Отец стоял рядом с Нейтаном, колеса инвалидного кресла вязли в грязи. Родерик Эшмор не выдержал первым:

— Так что, доктор?

Эриксон выпрямился и спокойно глянул в их сторону:

— Ничего страшного. Линдон говорит, он недавно проходил обследование, так что не думаю, что есть смысл ехать в больницу. Хотя наведаться к ним в ближайшее время стоит. На всякий случай.

Проходил обследование — видимо, в Лондоне. Снова Нейтана уколола вина: возможно, тогда Лину требовалась помощь, но он не обратился к старшему брату. Потому что тот не казался тем, кто готов помочь.

— Но я бы порекомендовал повременить с возвращением в Лондон, — продолжал Эриксон. — Дорога дальняя, а ему стоит отдохнуть хотя бы до следующих выходных. Думаю, учеба подождет.

Лин обреченно прикрыл глаза. Скорее всего, еще неделя в Эшмор-хаусе — последнее, чего он хотел в этой жизни, но и возражать у него сил не было.

— Спасибо, доктор! — Эстер подхватила его под руку, выражая признательность. — Мой бедный мальчик…

Лин открыл глаза и нашел взглядом Нейтана. По крайней мере, его взгляд шарил по сумрачной толпе в черном, пока не нашел старшего брата. Лин казался загнанным зверьком, который уже попал в капкан и прекрасно осознает, что ему не выбраться.

Нейтан посмотрел на Тейлор, снова сжимавшую его руку. Вполголоса сказал:

— Я не оставлю его одного. Если хочешь, завтра отвезу тебя в Лондон…

— Нет, — покачала головой Тейлор. — Думаю, на неделю я смогу отпроситься с работы. Всё в порядке.

Все зашевелились, черными ручейками потекли к машинам. Дождь начинался сильнее.

— Мы поедем домой, — решительно сказал Нейтан. — Я и Тейлор отвезем Лина, поесть и вспомнить Брендона сможете без нас.

Отец кивнул:

— Эстер будет недовольна, но я поговорю с ней. Отдохните.

Лин слабо улыбался и смотрел с благодарностью.

========== 5. ==========

«Привет, незнакомец».

Нейтан стоял посреди комнаты и, прищурившись, смотрел на надпись. Аккуратно выведенные буквы, с будто бы насмешливым наклоном. Закованные в броню из рамки, но без стекла, большие, как два сложенных плаката из разворота журнала.

Надпись висела над изголовьем кровати, на выцветших темно-зеленых обоях, которые, как и весь дом, носили припыленный оттенок викторианской эпохи.

Брендон подарил этот плакат Нейтану, когда ему исполнилось семнадцать. Мир тогда казался большим и чертовски удивительным, они узнавали его и самих себя — постоянно оказываясь незнакомцами.

Брендон произносил фразу с едва уловимой насмешкой, обращаясь к Нейтану. Как будто говорил «уж я-то знаю, кто ты на самом деле».

Примерно так же себя ощущал сейчас и Нейтан. Незнакомцем, чужаком, о котором Брендон даже в могиле знает куда больше, чем он сам о себе.

Удивительно, что плакат так и висит в его старой комнате.

Лин улегся в гостиной и отдыхал, Тейлор восторгалась коллекцией бабочек и с интересом ее изучала. Нейтан решил не терять времени и отпереть все комнаты на втором этаже. Лин явно не знал, где ключи, но у Нейтана была хитрость. Точнее, у Брендона: он был в курсе, где хранится универсальный ключ, который Эстер обычно не доставала. Она показала Брендону из-за матери, чтобы он мог запереть ее, если вдруг случался приступ.

Ключ лежал в старом ящике на кухне, как и помнил Нейтан, среди вороха ветхих тряпок. Нейтан отпер все двери в комнатах, но зайти решил только в одну, ту самую, в которой провел большую часть своей жизни.

Комната была той же, с зелеными обоями и темными панелями из дерева, тянущимися вдоль нижней трети стен. И всё же неуловимо изменилась: на комоде с потертыми углами лежали книги и блокноты, которых Нейтан не помнил, на стене пришпиленный плакат какой-то музыкальной группы, из-под кровати торчал уголок ящика, и он точно не принадлежал Нейтану.

С удивлением он понимал, что в его комнате кто-то жил после него. Почему-то открытие почти ужасало. Нейтан не прикасался к вещам, но обошел комнату, чтобы отыскать более четкие указания, кто тут был. Брендон? Но забытый восковой мелок намекал на то, что Лин.

— Забавно, — пробормотал Нейтан. — Чем Лину его комната не угодила?

— Слишком близко к бабушке, далеко от тебя. Здесь можно было представить, что ты вернешься.

Нейтан думал о смысле слов, поэтому не сразу сосредоточился на голосе. Да и тон звучал привычно, Брендон часто высказывался вот так, почти отстраненно, но по делу. Задумавшись о Лине, Нейтан не понял, что воспринял как само собой разумеющееся голос Брендона.

Вот только он мертв. Нейтан пришел с его похорон, а родители и сейчас на поминальном обеде. Нейтан похолодел, собрал в кулак всю волю, чтобы медленно обернуться.

Как он и думал, комната была пуста. Осторожно выглянув в коридор, Нейтан тоже никого не увидел. Он перевел дыхание, только сейчас поняв, что почти не дышал. Может, и ему стоит отдохнуть, утро выдалось не самым простым в жизни.

В следующий момент Нейтан понял, что двери всех комнат на этаже распахнуты настежь. Хотя он точно помнил, что не открывал ни одной, кроме этой.

Родители вернулись ближе к вечеру.

Нейтан, Тейлор и Лин как раз сидели на кухне и ужинали разогретыми овощами. Тейлор хотела что-нибудь приготовить, но Нейтан прекрасно знал, насколько ревностно мать относится к кухне, поэтому настоятельно посоветовалничего не трогать. Тем более, в холодильнике нашлось много еды.

Нейтан боялся, что, влетев на кухню, Эстер начнет причитать или жалеть Лина, чего последний просто не переносил. Но вместо этого мать вошла молча, плотно сжав губы. Перед собой она катила коляску мужа.

Родерик Эшмор выглядел уставшим, он кивнул сыновьям и слабо улыбнулся Тейлор.

— Очень жаль, что вас не было, — сухо сказала Эстер. — Нейтан, я надеялась, ты вернешься. Все спрашивали.

Нейтан счел за лучшее промолчать.

— Как ты себя чувствуешь, Лин? — повернулась Эстер к младшему сыну.

Он отдыхал весь день, за ужин принялся с аппетитом, и за столом царило почти воодушевленное настроение. Но сейчас словно порыв сквозняка резко задул несуществующие свечи, сразу стало зябко и неуютно. Кухня показалась вдруг слишком холодной и каменной.

— Нормально, — выдавил Лин. Он отодвинул от себя тарелку с недоеденными овощами. — Я лучше еще пойду посплю.

Он почти боком вышел из-за стола и скользнул в гостиную. Эстер вздохнула, это могло означать что угодно, и покатила коляску дальше по коридору. Когда-то родители жили наверху, но после того, как отец перестал ходить, они перебрались в комнату на первом этаже. На лестнице, конечно, был специальный пандус для коляски, но отец поднимался по нему крайне редко. Как и мать, так что второй этаж всегда был в распоряжении детей.

Нейтан и Тейлор доели в молчании. Она вызвалась помыть посуду, он ей помогал.

В конце коридора горел свет, видимо, родители еще не легли, но и не выходили. В гостиной было темно, и Нейтан не знал, ушел ли брат к себе или остался там. Они же пошли к себе.

— Понимаю, почему ты не хотел знакомить со своей семьей, — сказала Тейлор.

Она сидела на кровати и, перекинув темные волосы на бок, заплетала в аккуратную косу на ночь. Локоны вились после строгого пучка весь день и постоянно выбивались.

Тейлор повернулась, так что половину ее лица освещал мягкий свет от напольной лампы с тканевым абажуром. Нейтан вышел из ванной, в одних брюках, на груди еще не высохли капли воды.

— Они… своеобразные, — хмыкнул Нейтан.

Он присел на постель и коснулся губами обнаженного плеча Тейлор. Не смог удержаться, она казалась такой привлекательной, ее кожа привычно пахла лавандой после геля для душа. Тейлор всегда невысказанно обещала покой — и даровала его. В отличие от настоящего «дома», который нес с собой смутную тревогу. Как тени, видимые уголками глаз. Пролетевший мотылек, случайно коснувшийся затылка.

Нейтан эгоистично радовался, что Тейлор поехала вместе с ним. Она словно была островком чего-то разумного, делала всё вокруг реальным и наполненным смыслом. Без нее Нейтан сам бы тихонько сошел с ума в этом доме.

И всё-таки он не хотел, чтобы она оставалась здесь только из-за него. Это несправедливо.

Нейтан вскинул голову:

— Ты уверена, что хочешь остаться? Давай завтра вечером отвезу в Лондон, как и собирались.

— Не терпится от меня избавиться? — шутливо фыркнула Тейлор.

— Ты знаешь, что нет. Но это… дурное место.

— Всё в порядке.

Закончив с косой, Тейлор быстро навязала резинку и повернулась к Нейтану. Ее лицо было настолько близко, что он ощущал мятный запах ее зубной пасты.

— Ты молодец, — искренне сказала Тейлор, — что не бросишь брата одного. Он чем-то напоминает тех подростков, которых я видела в реабилитационных центрах, такой же потерянный. И тебя напоминает, когда мы только познакомились. Но ты не боялся, а он — боится. Этот страх настолько въелся, что он его даже не замечает. Он бы здесь совсем потерялся за неделю. А ты — его старший брат. Весомый ориентир.

Нейтан усмехнулся:

— Вряд ли я ему нужен.

— Он любит тебя, Нейт. Просто не знает, как об этом сказать. Как и ты. Познакомившись с вашей матерью, я не удивлена.

Нейтан опустил глаза, ощущая себя смущенным. Он прекрасно знал, что и правда не умеет выражать эмоции, не понимает, как выплескивать их в окружающий мир. Может, поэтому он и начал писать: так оказалось куда проще говорить о важном.

Он не подумал, что Лин может быть таким же. Он более юный, еще не выросший до конца подросток, которому проще всего демонстрировать миру злость.

К тому же, Нейтан действительно бросил его здесь. Лин имеет право злиться. И не понимать, о чем думал Нейтан. Как стремился скорее сбежать, расправить крылья, сбросив с них тельца мертвых мотыльков. Как был уверен, что любимчику матери тут точно лучше, чем ему.

Ладонь Тейлор легла на щеку Нейтана. Она подняла его голову и мягко коснулась губами его губ. Отстранилась:

— Рано еще спать. Расскажешь о Брендоне?

— Как он умер? — голос Нейтана дрогнул. Он думал об этом. Размышлял, что могло заставить жизнерадостного кузена захотеть умереть — и правда ли это было его собственным желанием.

— Если хочешь, Нейт. Но я думала, ты расскажешь о том, каким он был при жизни. Как вы здесь жили раньше?

— Привет, незнакомец!

Брендон стоит, сунув руки в карманы, покачивается с носка на пятку. Его глаза смотрят насмешливо из-под нависшей челки, которую он вздумал отращивать. Говорит, это модно.

Брендону тринадцать, как и Нейтану. Но сегодня именно Брендон чувствует себя хозяином положения, тем, кто руководит их маленькой компанией и снисходит до остальных.

— Это там? — спрашивает Нейтан, нетерпеливо смотря за спину кузена. Искрится в летних лучах ручей, через который перекинуто дерево. Два дня назад прошла сильная гроза, многие деревья повалились, и тут наконец-то появился долгожданный мостик. Его нашел Брендон.

— Ага, — довольно отвечает он. — Пошли!

— Мы не упадем? — спрашивает Лин.

Ему всего шесть, он цепляется за ладонь Нейтана и смотрит на бревно с любопытством.

— А ты трусишь? — хмыкнул Брендон. — У нас наконец-то будет короткая дорога к озеру!

Лин вскидывает подбородок, показывая, что ничуть не боится. Нейтана волнует другое. Брендон ушел из дома сразу после завтрака, заявив, что будет ждать братьев на месте. Он не знает новости.

— Твоя мама приехала, — говорит Нейтан.

Тётя Элис выглядит спокойной и мягкой, но Нейтан помнит, как быстро всё может измениться. Как ее ласковое поглаживание по голове может превратиться в цепкую хватку, а негромкий голос — в пение, пока Элис блуждает по дому.

— Потом! — Брендон встряхивает головой. Он любит мать и одновременно с этим опасается ее — и каждый раз стесняется этого опасения. А еще иногда говорит шепотом, что боится стать как она. В школе они уже проходили наследственность. Вдруг он взял от матери не только тонкие волосы, но и ее безумие? Или Нейтан, или Лин… тётя Элис ведь родная сестра их отца.

При последнем приступе тёти Элис, Лин простодушно спросил, станет ли он таким, когда вырастет. Даже изобразил: остекленевший взгляд, раскинутые в сторону руки и бешеный танец. Это было так натурально, что Нейтан разозлился и дал брату подзатыльник.

Сейчас Брендон тоже злится. Развернувшись, вскакивает на дерево и быстро перебирается на ту сторону. Нейтан следует за ним. Мертвый ствол пружинит под ногами, шелестит еще не успевшей засохнуть листвой, но лежит крепко.

Лин топчется на берегу недолго. Упрямо карабкается вслед за старшими, хотя пока не очень умеет держать равновесие. Брендон, всё еще в бессильной ярости, уходит вперед, Нейтан в нетерпении ждет брата. Что ж у того такие короткие ножки?

Он оборачивается, выглядывая теряющуюся в кустах синюю футболку Брендона. Его уже не видно.

Быстрый вскрик, всплеск. Нейтан резко оборачивается, в тот же миг понимая, что маленький Лин сорвался в ручей. Здесь мелко, не утонет, но вот ушибиться о дно может сильно.

Больше всего пугает последовавшая тишина. Как будто Нейтан остался совершенно один. Он падает на колени, смотрит на воду ручья, но видит вовсе не шестилетнего Лина. Там Брендон, почему-то уже взрослый, каким запомнил его Нейтан, когда видел в последний раз. Только теперь он мертв, лицо посинело и уродливо раздуто, как будто Нейтан смотрит на утопленника, пролежавшего в воде несколько дней.

Нейтан проснулся и какое-то время вглядывался во тьму комнаты, слушая, как бешено колотится сердце. Этот кошмар совсем не похож на другие. В тех он видел самые мрачные воспоминания о доме, о тёте Элис, тут же светлое и радостное, только в конце исказилось кошмаром.

В жизни шестилетний Лин правда упал в ручей. Но сразу разрыдался, так что Нейтан и Брендон решили, он сломал как минимум обе ноги. Оказалось, Лин абсолютно цел, просто перепугался. Нейтану тогда пришлось раздеться и возвращаться домой в одних обрезанных шортах, а продрогший Лин кутался в рубашку брата, которая почти волочилась по земле, и всхлипывал всю дорогу. Вода в ручье была прохладной.

Нейтан тихонько поднялся, но кровать всё равно скрипнула. Тейлор пошевелилась, но не проснулась. Как можно тише Нейтан натянул штаны, даже не стал искать рубашку, и вышел из комнаты. Будить Тейлор ему не хотелось, но самому требовалось время, пока липкий кошмар окончательно опадет, позволит снова дышать полной грудью, а не мелкими глоточками воздуха.

Действия всегда помогали.

В их лондонской квартире Нейтан обычно уходил в другую комнату и тихонько печатал на ноутбуке очередную книгу. Здесь такой возможности не было, и в темном коридоре Нейтан тут же пожалел, что куда-то пошел.

Сколько себя помнил Нейтан, в доме всегда царила промозглость. Отопление не справлялось, да его предпочитали и не включать везде сразу. Всё равно особняк не протопить полностью.

В комнате, где они спали с Тейлор, обогреватели хорошенько нагрели, но в коридоре царили мрак и холод. К тому же Нейтан не надел рубашку, так что тут же обхватил себя руками, начиная дрожать. Ничего, спустится вниз, пройдется, там что-нибудь найдет согреться.

Дом дышал сыростью и ошметками воспоминаний. Нейтан осторожно шагал босыми ногами по паркету, вздрагивая от каждого шороха, которых в старом доме было предостаточно. То скрипнет где-то половица, то зашуршит в стенах.

Снизу вроде бы виднелись отсветы, значит, кто-то еще не спит. Нейтан потянулся к живому теплу, но буквально силой воли заставил себя не бежать, а размеренно шагать. Его не напугают какие-то сны и старый дом.

Затылка будто бы коснулся мотылек, а тени на выдохе шепнули:

— Привет, незнакомец.

Нейтан устремился вниз по лестнице, чуть не зацепился ногой за пандус и не слетел кубарем, но вовремя удержал равновесие. Только внизу он без сил опустился на нижние ступеньки, обхватив себя руками и дрожа.

Теперь отчетливо было видно, что свет горит на кухне. Стоило пройти и посмотреть, кто еще не спит ночью, но Нейтан не мог заставить себя подняться. Ему казалось, стоит двинуться с места, как он снова услышит шелестящий шепот, который существовал только в его не до конца проснувшемся воображении.

— Нейт?

Видимо, он всё-таки сильно шумел, из кухни высунулся Лин. Он был в тех же черных джинсах и темной футболке с длинным рукавом, что и днем. Только последняя теперь помялась, ведь в ней он и спал.

Свет на кухне горел яркий, он подсвечивал Лина сзади, так что вокруг головы будто мерцал рыжеватый ореол от волос.

Нейтан хотел ответить, но от холода у него начали натурально стучать зубы. Лин, как всегда стремительный и бескомпромиссный, прошел в темную гостиную, подхватил что-то и вернулся к Нейтану с теплым пледом, под которым спал днем. Он не спрашивал, просто накинул его на плечи брата и уселся рядом на ступеньки.

Благодарно кивнув, Нейтан закутался в плед. Настоящий, шерстяной, его вязала вроде бы бабушка, пока еще осознавала, что делает. Он кололся о голое тело, но сразу приносил блаженное тепло.

— Ты чего не спишь? — наконец, негромко спросил Лин. Он явно не хотел разбудить родителей дальше по коридору. Хотя двери здесь крепкие, за ними мало что слышно.

— А ты? — спросил Нейтан.

— Днем выспался.

— А мне приснилась какая-то мерзость.

Краем глаза Нейтан видел, как Лин помрачнел:

— В этом доме чего только не приснится, — он покосился на брата. — Я не хочу, чтобы ты торчал здесь целую неделю из-за меня. И Тейлор. Это мои проблемы.

Лин явно хотел, чтобы его голос звучал залихватски, он даже попробовал насмешливо усмехнуться. Но вышло как-то ломко и обреченно.

Ночь располагала к откровениям. К тому, что Нейтан не решался бы так прямолинейно говорить при свете дня:

— Я не брошу тебя. Только не снова. Уедем отсюда все вместе, через неделю.

— Спасибо.

Лин снова подскочил, отвел глаза, как будто смущался, унесся в темную гостиную и принес еще какое-то огромное то ли покрывало, то ли шаль, которую Нейтан не помнил. Вплотную усевшись рядом, Лин прижался к Нейтану плечом и закутал их обоих.

— Холод здесь адский, — буркнул Лин.

Отогревался Нейтан быстро и был благодарен, что Лин не предложил пойти в гостиную. Нейтан еще дрожал, как он надеялся, только от холода. Но от одной мысли, что пришлось бы идти под мертвый взгляд сотен мотыльков и черепа, становилось дурно.

В памяти всплыл сон и раздутое лицо Брендона. Наверное, стоило посмотреть на его настоящий труп, чтобы подсознание не подкидывало образы один хлеще другого. Никакая реальность не сравниться в ужасе с надуманными страхами неизвестности.

— А ты уверен, — Нейтан запнулся, но всё-таки продолжил. — Ты уверен насчет Брендона? Отчего он умер.

— Джозеф тебе тоже рассказал про таблетки? Не знаю, он считал, что-то не так, но в таблетках не сомневался.

— Может, он и сам не всё знает… или Джозеф жил здесь?

— Нет, конечно. Он как купил квартирку поближе к клинике тёти Элис, так там и живет.

Незадолго до отъезда Нейтана. Он жалел, что это не случилось раньше, тогда хотя бы часть детства они могли не видеть пьяного Джозефа или безумную Элис.

Вот как закончил их единственный сын. Наглотался таблеток, не желая больше жить. И последнее прости ему нашептывали призраки и мертвые бабочки.

Нейтан вздрогнул, Лин явно это почувствовал. Покосился на брата:

— Я ни в чем не уверен насчет смерти Брендона, но можно в больнице узнать. Там должны быть документы, мы же родственники, с чего нам их не покажут.

— Угу. Попробуем. Вы с Брендоном много общались, да? Когда я уехал.

— Достаточно, — пожал плечами Лин. — Я тут в школу ходил, а Брендон не стал уезжать из дома. Работал в библиотеке, потом в больнице помогал. Мы много вечеров провели вместе.

Нейтан удивился, насколько спокойный голос у Лина. Но тот сидел слишком близко, их плечи соприкасались под теплым покрывалом, поэтому Нейтан ощутил дрожь брата. Может, говорил он и спокойно, но вряд ли так себя чувствовал.

Лин вскинул голову, как будто упрямо не желал сдаваться каким-то мыслям. Нейтан не стал больше спрашивать. Натянул плед повыше, так что он начал колюче щипать за подбородок и щеки. Нейтан наконец-то согрелся, и сон вместе со страхом казались далекими и несущественными. С кухни тянуло горячим шоколадом и какой-то едой, это было умиротворяюще.

Нейтан почти уснул, свесив голову на грудь, когда его пихнул Лин:

— Согрелся? Может, на кухню? У меня там курица.

— Ты готовишь?

— Ага. Раз всё равно выспался днем.

Когда Лин был маленьким, он много времени проводил на кухне, «помогая». Эстер позволяла ему месить тесто крохотными ладошками, влезать в муку и взбивать сливки. Когда Лин стал старше, его интерес не угас. Это удивило мать, она заявила, что не место мужчине на кухне. Лин не понимал, что не так, а Эстер ревниво не подпускала его к готовке.

Поэтому иногда он делал что-то ночью, когда мучила бессонница. Как сейчас.

На плите шипели аккуратные кусочки куриной грудки на сковородке, одуряюще пахло горячим шоколадом, и то ли обогреватели работали на полную, то ли плита помогала, но было почти жарко. Только по полу гулял сквозняк, поэтому Нейтан с босыми ногами залез на банкетку, кутаясь в плед. Он готовить не любил, его максимум — сварить кофе и сделать омлет из всего, что найдется в холодильнике.

Лин прикрыл дверь, отрезая их от остального дома, от призраков и снов. Не спрашивая, подогрел еще шоколад и поставил перед братом.

Сейчас Лин не казался ершистым подростком или вымокшим под дождем воробьем среди надгробий. Его темные волосы отливали отчетливой рыжиной, движения были энергичными, быстрыми, иногда они почти походили на танец, и Нейтан подумал, что Лину явно не хватает музыки. Наверняка тяжелой, которая бы подходила к двум капелькам пирсинга под губой.

Нейтан не хотел нарушать этого, но не мог не спросить:

— Лин… утром… что ты видел в лесу?

То ли кухня умиротворяюще действовала на Лина, то ли в голосе Нейтан послышалось что-то такое, на что Лин счел нужным ответить:

— Ерунда. Как будто бы Брендона, но выглядел он угрожающе. Словно не желает добра. Но там был туман, а у меня богатое воображение, ты знаешь.

Он нервно хихикнул, повторяя слова матери. Так она говорила обо всех страхах Лина, о том, что ему вечно казалось в доме.

Отвернувшись к сковороде, Лин ловко переворачивал грудки, так что Нейтан не сразу понял, что тот говорит:

— А ты, значит, ходил… к психологу?

— В этом нет ничего стыдного. После мрачного дома такое точно казалось необходимым.

Нейтан пытался обернуть всё в шутку, но, когда Лин повернулся, понял, что тот и не думает насмехаться. Лицо брата было серьезным, он рассеянно кивнул.

— Ты тоже можешь. Если хочешь, — осторожно сказал Нейтан. — Если дело в деньгах…

Он осекся, вспомнив, что в последний раз подобное упоминание вызвало взрыв эмоций. Но сейчас Лин казался задумчивым. Он покачал головой.

— В моем случае, врачи всегда находят… что-то неправильное, — Лин говорил медленно, как будто подбирал слова. — Не хочу, чтобы оказалось, что и в голове у меня всё поломано.

Он принужденно засмеялся и, видимо, решил обратить тоже в шутку:

— А то мало ли, это не воображение, а шизофрения. Пока не знаю, могу думать, что я хоть в чем-то здоров!

Он отвернулся к плите, пряча выражение лица, а Нейтан невольно вспомнил, как Лин боялся безумия, когда они подросли. Как и Брендон. Что ж, у них был перед глазами неутешительный пример тёти Элис.

— Сходим завтра в лес? — внезапно спросил Лин. — До больницы.

— Хорошо.

Может, он хочет доказать себе, что там ничего нет. Может, он слишком боится делать это один.

Позже Нейтан уснул прямо на кухонной банкетке, закутавшись в плед, разморенный горячим шоколадом. Под утро кухня была пуста, но Лин заботливо подложил под голову брата подушку из гостиной. Нейтан улыбнулся, закинул всё в комнату, не смотря на стену с бабочками, и прошмыгнул обратно к себе, под одеяло к Тейлор. И никаких снов больше не видел.

========== 6. ==========

Комментарий к 6.

Спасибо, что вы здесь и наблюдаете за этой осенью и домом!

Дом как будто промерзал насквозь, передавал эту зябкость каждому, кто находился внутри. Не спасали ни теплые одеяла, ни шерстяные пледы, ни выкрученные до предела обогреватели.

Нейтан с утра натянул старый свитер цвета пожухлой листвы и так его и не снимал. Плотный, теплый, на него с трудом налезло пальто, когда пошли в лес. Но на улице подстерегал еще и ветер, так что Нейтан торопливо застегнулся на все пуговицы и натянул на руки кожаные перчатки.

Лин бодро шагал впереди. Задорно перепрыгивал через лужи, покрытые коркой первых заморозков. Куртка был распахнута, большой теплый шарф болтался. Но подходя к лесу, даже Лин застегнул молнию. Резко, торопливо, боязливо косясь на деревья.

В детстве Лин рассказывал, что в лесу живет что-то темное.

Нейтан любил читать, а Лин — слушать истории. Потом сам быстро научился, но даже став старше, обожал слушать страшилки, которые рассказывали Нейтан и Брендон. Закрывшись в темной комнате, где пахло пылью и старыми духами. У Брендона особенно хорошо получалось. Он подсвечивал лицо снизу фонариком и вполголоса заунывно рассказывал.

Лин всегда был впечатлительным, так что они даже не удивились, когда он начал упрямо заявлять, что лес — темное место. Ему тогда было всего лет пять.

Брендон этим активно пользовался, когда хотел пойти к озеру только с Нейтаном: просто говорил, что они в лес, и маленький Лин за ними не увязывался. Правда, позже это перестало работать. Лин опасливо косился на деревья, но всё-таки ковылял за братьями.

Теперь взрослый Лин даже не остановился, уверенно шагая к кромке леса. И всё-таки сунул руки в карманы, почти незаметно втянул голову в плечи. Косился на тьму между корней деревьев.

— А помнишь, в детстве ты верил, в лесу живет тьма, — усмехнулся Нейтан.

Он хотел разрядить обстановку, посмеяться над детскими страхами. Лин веселья не разделял, он даже не повернулся, перепрыгнул через торчащий корень и бросил:

— Я и сейчас верю.

Веселье Нейтана потонуло в вязком осеннем воздухе, поглотилось разлапистыми ветвями, впиталось в жирную землю. Даже дыхание на секунду перехватило, но потом Нейтан продолжил путь.

Иногда его самого пугали заявления Лина. Каково же ему, если он во всё это верит?

— Дойдем до озера, — тем же напряженным голосом сказал Лин. — Прогуляемся.

Нейтан назвал бы это чем угодно, только не прогулкой.

Хотя дышалось в лесу на удивление легко. Ноздри щекотал запах прелой листвы и влажной земли. Деревья еще не сбросили листву и шелестели, нашептывая что-то — то ли о призраках, то ли об осени. То ли о доме, где всё устлано воспоминаниями и крыльями мертвых бабочек.

Зеленоватый мох отчетливо выделялся на коре деревьев. А влажность будто обнимала, убаюкивала, путаясь в волосах.

Нейтан остановился и завертел головой. Он настолько задумался, что даже не заметил, когда исчезла из виду фигурка Лина. Да как он мог пропасть, он шел-то не настолько впереди!

Чувствуя себя полным идиотом, Нейтан позвал:

— Лин?

На секунду мелькнула мысль, что это глупая шутка. Иногда в детстве Брендон любил так делать: внезапно прятаться за каким-нибудь стволом и хихикать, пока его искали. Он подговаривал и Нейтана так подшутить над Лином, но тот всегда отказывался. И подобные выкрутасы Брендона терпеть не мог.

Лес вокруг шелестел. С желтой листвы на макушку Нейтана упала пара капель.

— Лин! Это не смешно.

Он уже почти жаждал, чтобы это была глупая шутка, и хохочущий Лин сейчас вынырнул из-за дерева. Конечно, Нейтан дал бы ему хороших подзатыльников и дико разозлился идиотской шутке — но лучше это, нежели гнетущая лесная тишина.

Где-то равномерно зачирикала птичка. Ни единого звука человека.

— Л-л-лин?

Пытаясь сохранить спокойствие, Нейтан прошел чуть вперед, вспоминая, на каком расстоянии от него шагал брат. Начал обшаривать кусты и деревья, усилием воли не впадая в панику. Если это не шутка, а никаких звуков не было, может, Лину стало плохо, и он валяется без сознания?

Это, правда, не объясняло того, как Нейтан мог не заметить. Не настолько уж он задумался!

Чужой смех вплелся в шелест деревьев, прошелся по загривку и будто бы смахнул с деревьев пару дождевых капель. Нейтан замер, боясь обернуться.

Он был точно уверен, что это вовсе не голос Лина. Это походило… на голос Брендона?

— Вот как это, чувствовать, что тебя бросают.

Голос походил на настоящий, звучал, как настоящий, и Нейтан не оборачивался. Сжал руки в кулаки, чтобы они не дрожали.

— Какого черта? — спросил Нейтан и посчитал победой, что голос звучал хрипло, но почти не дрожал.

— Я не знаю, Нейт. Вы оставили меня в компании призраков. Как я мог не стать одним из них?

— Чего ты хочешь?

— Поздновато спрашивать. А как думаешь, чего хотят призраки? Может, еще компанию? Им скучно и одиноко. Им мало меня. Теперь они хотят поиграть с другими живыми. Я был один, но вас двое.

Голос как будто приблизился, хотя шагов Нейтан не услышал. Он всё еще не оборачивался.

— И я, и Лин боялись, что унаследуем семейное безумие. А насколько этого опасался ты, Нейт? И как можешь быть уверен, что этого не случилось? Что всё сейчас — это не плод твоего богатого воображения. Голоса в голове. И главный местный призрак — это ты. Ведь разве не так было в детстве?

Нейтан зажмурился. Он никогда не произносил этого вслух, но, конечно, чертовски боялся! Он использовал воображение, чтобы создавать истории. Чтобы на их страницах оживали дома с призраками и шепчущие стены. Но разве каждый писатель в какой-то степени не безумен? Все эти персонажи, сюжеты и диалоги, которые Нейтан всегда продумывал сначала в голове. Продумывал или слушал?

И вдруг возвращение домой и смерть Брендона действительно что-то окончательно перещелкнули у него в голове? И Нейтан теперь такой же чокнутый, как тётя Элис, которая не умела отличать реальность от бредовых снов.

— Или призраки выбрали Лина. Как далеко он готов шагнуть, чтобы посмотреть в лицо страхам, как любит говорить ваша дорогая мать? И сколько нужно этих страхов, чтобы остановить его хрупкое сердце и присоединить к местным призракам?

Нейтан зажмурился еще крепче и замотал головой, чтобы прогнать навязчивый голос — чем бы он ни был на самом деле, галлюцинацией или призраком. Особенно помогала мысль о Лине. Куда его могли завести голоса, или куда он сам зашел, пока Нейтан тут стоит и дрожит?

Вспомнились слова Лина о том, что он видел накануне утром.

Как будто бы Брендона, но выглядел он угрожающе.

При жизни Брендон был улыбчивым парнем, их другом. Да, порой бывал жесток, но не больше, чем другие дети. Он бы никогда не причинил вреда ни Нейтану, ни Лину.

Ощущение чужого присутствия исчезло, Нейтан распахнул глаза. Оборачиваться не решился, но уверенно пошел вперед, отодвигая рукой мокрые кусты. К озеру. Лин говорил, они прогуляются до озера. Оно же совсем близко, наверняка и брат там.

Чуть дальше леса редели и сменялись болотами, топкими и гиблыми. Туда не только не пускали детей, но и взрослые из города предпочитали не соваться — хотя с удовольствием рассказывали истории о болотных огнях.

Лесное озеро располагалось еще на той территории, что прилегала к Эшмор-хаусу, так что формально даже принадлежало им. Довольно большое и в основном неглубокое.

В это время года берега покрывала высохшая трава вперемешку с оставшейся буро-зеленой. Под ботинками хлюпала грязь.

Брата Нейтан заметил сразу. Лин сидел на высохшем стволе, который лежал здесь последние годы до отъезда Нейтана. Тогда летом прошла сильная гроза, многие деревья оказались повалены — и то самое из сна через ручей, которое сегодня они с Лином обошли стороной, и вот это у озера. Со ствола было удобно смотреть на гладкую поверхность воды.

Лин сидел, уткнувшись лицом в колени и накрыв голову руками. Услышав шаги, он резко выпрямился и глянул на Нейтана:

— А я уж думал, ты пошел отлить и навернулся. Учти, я бы труп искать не стал, холодно. Куда ты пропал?

Лин говорил насмешливо, но последняя фраза звучала, скорее, тоскливо. Из-за этого и из-за взгляда Нейтан понял, что брат тоже что-то слышал или видел, но не хочет этого признавать.

Нейтан плюхнулся на дерево рядом. Он и сам не хотел думать о странном голосе. Может, просто слишком мало спал? Богатое воображение, смерть давнего друга…

— Отстал, — буркнул Нейтан. — А ты куда убежал?

— Так холодно! Чего мечтать-то.

— Это ты погулять хотел.

— Зануда.

Лин перевел взгляд на озеро и обхватил себя руками. На замерзающего он похож не был, скорее уж, он думал о том, что ему самому могло показаться. Или как он вообще воспринимал лес?

Голос Лина был негромким и растерявшим былой задор:

— Ты был прав, дело не в лесе. Тьма живет в доме. В нас самих.

Морось противно покалывала лицо, и Нейтан потер его, как будто это могло отогнать всех призраков и прочую кажущуюся чушь. Под пальцами неприятно кололась щетина, и Нейтан с раздражением подумал, что побреется, как только вернется домой.

Нейтан проснулся рано, решил не будить Тейлор шумом в ванной. А когда спустился, оказалось, что и Лин не спит. Они перехватили по бутерброду на кухне и сразу пошли в лес. Нейтан оставил Тейлор старомодную записку.

Где-то вдалеке раздался колокольный звон. Едва слышный, тоскливый и заунывный. Ему вторили точки воронья с вершин деревьев. В воде озера что-то булькнуло.

— Я не хотел приезжать, — зло сказал Лин. — Этот чертов дом — последнее место, где я хотел оказаться! Лучше б проектом по учебе занимался.

— А зачем тогда приехал?

— Из-за Брендона. Мне было стыдно.

Нейтан не стал показывать удивления, хотя последнюю реплику не понял. Он терпеливо ждал продолжения, справедливо решив, если начать выяснять, Лин скорее взбрыкнет, нежели ответит. А так молчать не сможет, это не в характере Лина, раз уж начал говорить.

— Ты бросил меня, но Брендон воспринял всё на удивление спокойно. Его-то ты наверняка предупредил и обсуждал поездку.

Нейтан мог возразить, но это было бы ложью. Он и правда говорил с Брендоном о том, что хочет уехать. Тот не хотел вместе с ним, но желание понимал. А Лину тогда было всего одиннадцать, он увлекся какой-то новой компанией друзей в школе, и Нейтан не посчитал, что с младшим братом стоит обсуждать отъезд. Да и что мелкий мог понять о колледже?

— Брендон радовался, что я остался, — продолжил Лин. — Мы много общались… ну, лучше с ним, чем с родителями. Хотя вне дома почти не пересекались. А потом я уехал. С тех пор мы с Брендоном не говорили.

— Совсем? — удивился Нейтан. Он сам всё-таки иногда созванивался.

Лин опустил голову, старательно ковыряя носком ботинка влажную землю.

— Ну… я уехал без предупреждения. Тайно подавал документы в колледжи, подделывал подписи родителей, когда требовалось. Потом ночью собрал вещи и утром сбежал, пока все спали. Брендон ни о чем не знал.

— А как же… — Нейтан опешил, не зная, как лучше сформулировать вопрос.

— Я взял деньги у отца и на первое время мне хватило. А потом просто устраивался на подработки, это не так сложно.

— Отец был в курсе?

— Думаю, он подозревал, зачем я попросил. Но спрашивать не стал.

Лина отец любил. Как и Нейтана, но самому Нейтану было сложно находить с ним общий язык — может, потому что они действительно были похожи. А Лин всегда был живее, более общительный, не смущался первым начинать разговор.

— Ты знал, что счетами заведует мать? — внезапно спросил Лин. — Отец говорил. Когда он отошел от дел, то бизнесом занялись управляющие, а все счета хоть и на имя отца, но деньгами распоряжается Эстер. Вроде так удобнее, чтобы отцу не приходилось лишний раз ходить в банк. Но лично я думаю, что мать хотела и в этом быть главной.

Нейтан никогда не выяснял таких деталей и бизнесом отца не интересовался. Он знал только, что денег на счетах было достаточно, чтобы содержать большой дом и платить за обучение детей в школе. А когда уехал, Нейтан тем более не был в курсе финансовых дел.

Хотя изначально отец тоже дал ему денег на первое время, и они правда помогли устроиться. Но Нейтан об отъезде предупреждал — правда, только теперь задумался, а была ли в курсе о тех деньгах мать.

— В общем, я уехал тайно. Потом пытался позвонить Брендону… он послал меня к черту. Заявил, что я говнюк, как и ты, кинул его. И мог хоть предупредить. Поэтому мне было стыдно. Когда я узнал, что он мертв… ну, я не мог не приехать. Хоть так.

Носком ботинка Лин стер разрытую землю и резко поднялся. Как будто хотел подвести черту под неприятным разговором.

— Хорош рассиживаться! Поехали в больницу, если по-быстрому, успеем до завтрака.

Только тут Нейтан увидел, что старая веревка, с которой они прыгали в детстве, до сих пор свисает с дерева. Только ветка давно отвалилась, одна веревка сиротливо свисала за спиной Лина. И покачивалась.

Будто виселица.

Нейтану и Брендону было двенадцать лет, когда они придумали игру в призраков.

Лину тогда было пять, он уже прекрасно понимал, кто такие призраки, и насколько любил страшные истории — он слушал их с открытым ртом, обхватив колени — настолько же боялся. Он говорил о живых тенях и о том, что в лесу живет что-то страшное.

Тогда и придумали игру.

Призраком обычно бывал Нейтан. Он просто обожал игру! И постоянно донимал остальных. Заворачивался в старую простынь и носился по дому, усердно завывая. Остальные, услышав эти звуки, должны были бросать все дела и прятаться, а призрак их потом искал.

Однажды Лин спрятался так хорошо, что Нейтан и Брендан искали его вместе, но найти так и не могли. Нейтан разозлился, потому что игра переставала быть приятной и становилась немного пугающей. Родителей дома не было, они вроде бы как раз поехали на какие-то процедуры с отцом, он тогда уже не ходил.

— Сам виноват! — заявил Нейтан. — Если Лин так хорошо спрятался, пусть там и сидит.

Брендон посмотрел на него с ужасом:

— Ты что! А вдруг с ним что-то случилось? Мы же виноваты будем.

В итоге родители застали Нейтана и Брендона рыдающими посреди гостиной: они обыскали весь дом, но Лина не нашли. Родители тоже испугались.

Ничего страшного не случилось: оказалось, Лин спрятался в погребе, куда детям спускаться, конечно же, запрещалось. Поэтому он решил, что отличное место! Только в темноте, под шорох мышиных лапок, испугался настолько, что сидел, сжавшись и зажмурившись. Даже не отваживался отвечать братьям, которые его звали.

Нейтан помнил маленькую фигурку Лина на руках у отца, в его кресле. Лин и тогда не плакал, он просто судорожно всхлипывал, трясся всем телом и боялся открыть глаза.

Мать страшно отругала Нейтана и Брендона. Отобрала старую простынь и строго запретила «повторять выкрутасы». На две недели посадила их под домашний арест. Ограничение свободы было особенно болезненным.

Весь вечер Нейтан бушевал и жаловался Брендону, что во всем виноват Лин. Ну, сложно было отозваться, когда его искали? Или вообще не лезть в погреб! Придурошный мелкий!

В глубине души Нейтан и себя чувствовал виноватым: он же постоянно хотел играть в призрака и подбивал остальных искать самые изощренные места для пряток. Он знал, что Лин хотел впечатлить старших. К тому же, Нейтан и сам испугался за брата, но не мог же этого признать. Не круто!

Ночью Лин пришел к брату и забрался под одеяло:

— Дом страшный.

Нейтан его, конечно, не прогнал.

И главный местный призрак — это ты. Ведь разве не так было в детстве?

Пока Нейтан вел машину к больнице, он не мог не думать о том, как всё могло бы быть просто. Похороны прошли, так выкрутить руль, свернуть на дорогу прочь из города. Только чтобы вместе с ними была и Тейлор.

И всё. Прощай, чертов дом, воспоминания детства и та часть жизни, куда Нейтан вовсе не хотел возвращаться.

Он даже думал предложить Лину. Они могли бы останавливаться, чтобы Лин не особо устал. Даже переночевать в каком-нибудь отеле по дороге. Лишь бы убраться из дома!

Но дорога до больницы была недолгой, а Лин явно и за нее сильно устал. Он даже задремал в машине, и Нейтан подумал, что не готов рисковать. Просто больше они не пойдут ни в какой лес. Уж лучше сидеть дома всю неделю, там хоть и придется терпеть компанию матери, зато поменьше призраков.

О голосе в комнате Нейтан предпочел не думать.

И неприятным воспоминанием всколыхнулся один из последних разговоров с Брендоном. Он тогда не упрекал, но хмыкнул, что Нейтан прекрасно умеет игнорировать то, что его не устраивает. Делать вид, что этого не существует. Отмахиваться.

Когда машина мягко ткнулась, паркуясь, Лин встрепенулся и сонно потер глаза. Нейтан понимал, что младший брат всегда будет для него «маленьким», но сейчас Лин действительно казался совсем юным, и Нейтан вспомнил, что ему всего-то девятнадцать. Сам Нейтан и будучи старше делал… много глупостей.

Не дожидаясь Нейтана, Лин вынырнул из машины. Громко выругался из-за холода, запахнул куртку и, пригнувшись на ветру, заторопился в больницу.

Когда Нейтан нагнал его, Лин уже вовсю использовал свое обаяние, чтобы выяснить у дежурных, с кем же им пообщаться.

Как и предполагал Нейтан, бюрократии в больнице было не меньше, чем в любом другом месте. Но им везло.

Как в итоге оказалось, тело Брендона вообще должно было находиться в полицейском морге, но он был слишком далеко, так что ограничились больницей. Суицида тоже никто не отрицал. Сердобольная паталогоантом прониклась Лином, который сделал большие глаза и рассказала «убитым горем братьям», что это действительно были таблетки.

— Он пил снотворное? Кто его выписал? С этим врачом можно поговорить? — уточнил Нейтан.

— О нет. Это были некоторые из таблеток вашего отца, он пил их иногда от болей из-за сердца. А тут ужасающая дозировка.

— Но вы уверены, что это было самоубийство? Может, он вовсе не хотел умирать. Вдруг ему было больно, и он не рассчитал.

— В его комнате нашли записку. «Простите». Ваша мать подтвердила, что это почерк Брендона.

У Нейтана голова шла кругом. Значит, никаких зловещих тайн не было, Брендон правда убил себя — правда, не очень понятно, с чего и почему. С Лином не общался, но Нейтан переписывался с Брендоном около месяца назад, тот строил планы и не казался несчастным. Что же произошло?

— Мне всё это не нравится, — заявил Лин, сунув руки в карманы в холле больницы. — Что случилось-то с Брендоном? И как нам это выяснить?

— Осмотрим его комнату.

— Да полиция наверняка там была!

— Но они не знали Брендона. Поговорим с родителями.

— Ага, так тебе мамочка что-то и расскажет. Она даже не хотела говорить, как он умер! Как же, кто-то из Эшморов покончил с собой, какое пятно на репутации! Дерьмовые тайны.

Лин в сердцах пнул ни в чем не повинный пластиковый стул. Нейтан вздохнул и пошел к автомату, чтобы выпить кофе перед возвращением домой. Лину он взял чай.

Вернувшись с двумя дымящимися пластиковыми стаканчиками, Нейтан уселся рядом с братом. Лин съехал на стуле пониже и запрокинул голову, рассматривая потолок. Выпрямился и взял чай.

— Я после этого леса чувствую себя так, будто не спал пару дней и готовился к экзаменам.

— Ну, тебе не просто так сказали недельку отдохнуть, а не ехать в Лондон…

— Ой, отвали со своей заботой и рациональностью.

Нейтан уже начал привыкать к этому. Что куда чаще Лин огрызается, нежели отвечает нормально. И даже перестал принимать на свой счет или обращать внимание. Тем более, и сам Лин тут же об этом забывал.

— Спасибо, что остался, — внезапно сказал Лин. Он подул на горячий чай и отпил его, не смотря на брата. — Один я бы тут свихнулся за неделю.

— Надеюсь, оба мы с ума не сойдем.

Лин не стал отшучиваться или огрызаться. Помолчал, как будто не знал, стоит ли говорить, но потом всё-таки тихо сказал:

— В лесу тревожно. И всегда было. Как и в доме. В Лондоне тоже беспокойно, но хотя бы не страшно. Только рядом с тобой я чувствую себя в безопасности.

========== 7. ==========

Комментарий к 7.

Следующие главы будут последними, выложу их скоро и разом.

.

А еще, поймала себя на мысли, что пока пишу “Дом”, часто вспоминаю другую историю, которая наверняка повлияла: https://ficbook.net/readfic/7278209

Призраки всегда приходили с дождем.

Нейтан помнил, что именно так говорил Брендон. Он в это то ли верил, то ли хотел верить. Нейтану врезалось в память, как они сидели маленькими в чьей-то комнате. Лин еще не появился, или был настолько маленьким, что не вылезал из колыбельки. Нейтан не помнил.

Они сидели с Брендоном на полу, хотя там гулял сквозняк. Кутались в свитера и одеяла. Нейтан натягивал вторые шерстяные носки, когда Брендон вдохновенно сказал:

— Призраки приходят с дождем.

Нейтан не очень-то поверил. Носки кололись, а начавшийся дождь стучал по стенам и окнам, напоминая вовсе не о призраках, а о том, что гулять пойти не выйдет.

Позже он много раз вспоминал эту фразу, да и сам Брендон напоминал. Иногда он бывал одержим, чаще просто увлечен, но о призраках не забывал никогда. Они были его Святым Граалем, связью с потусторонним, к которому Брендон всегда болезненно тянулся.

В детстве Нейтан об этом не думал. Теперь же ему приходило в голову, чтоБрендону просто необходимо было знать, что во всем есть какой-то смысл — и в жизни, и в смерти. Будет что-то после, что может оправдать всё происходящее.

Нейтан привык думать о Брендоне как о веселом парне, который всегда готов смеяться, подтрунивать и не унывать.

Теперь, вернувшись домой, Нейтан понимал, что не всё может быть так, как он помнил. Да, безусловно, никаких теплых эмоций эти стылые стены не вызывали. А еще он помнил пьяного отца Брендона и его безумную мать. О чем он думал с таким наследием? Может, потому и не хотел уезжать в город? Не считал, что там ему найдется место.

Только среди этих стен, призраков и безумия.

Может быть, Брендон и правда сам выбрал смерть. Но они все в этом виноваты: его родители и родители Нейтана, этот дом и всё прошлое. Сам Брендон, безусловно. Может, и Лин.

И уж точно Нейтан. Он сбежал, не оглядываясь на других и не думая о них. Лин еще может высказать всё, что думает по этому поводу. Брендон уже не может.

— Нейт?

Он вздрогнул и поднял голову. Настолько задумался, что потерял нить разговора. Судя по поджатым губам матери и морщинке у нее на лбу, она явно была недовольна.

Рука Тейлор мягко легла на бедро в незримой поддержке, и Нейтан вежливо сказал:

— Извини, задумался. Что ты сказала?

Эстер Эшмор, конечно же, была недовольна, но явно посчитала, что настоящей леди (а она считала себя именно такой) не пристало зацикливаться на мелочах. По крайней мере, Нейтан надеялся на это.

К нему еще прилип лекарственный запах из больницы, а изнутри всё покрылось пеплом после утренних видений в лесу, так что Нейтан не придумал, как отказаться от семейного ужина и чаепития. Уже в процессе вспомнил, насколько бывает мучительно.

Он успел поработать в своей комнате и решить пару вопросов с редактором. Тейлор тоже занималась делами, сидя рядом с телефоном. Так что всё было почти уютно и по-домашнему. Можно представить, что они где-то в Лондоне, а вовсе не в мрачном доме посреди лесов и призраков.

Но потом наступил семейный ужин.

Эстер расстаралась: запекла мясо с травами, приготовила несколько салатов, нарезала овощи. Даже достала бутылку вина, что делала крайне редко. Нейтан только заметил, что на столе нет ничего из того, что готовил ночью Лин. Он сам сидел рядом с отцом, разговаривал с ним о каких-то мировых новостях, на которые всем было плевать. Подкладывал себе в тарелку всё, что было на столе, но почти не ел.

Эстер смачивала губы вином и вела безупречную светскую беседу, от которой сводило скулы. Нейтану оставалось удивляться, как Лин спокойно сидит и даже не ершиться — или как Тейлор может вежливо улыбаться и поддерживать разговор. Она нахваливала ужин и спрашивала у Эстер рецепты, отчего та скромно улыбалась, но Нейтан видел, что мать довольна.

Он пытался вести себя непринужденно, но мысли то и дело соскальзывали на утреннее происшествие или Брендона. Или детство.

Так что во время чаепития он совсем задумался, что не укрылось от внимания матери.

— Еще раз извините, — вежливо сказал Нейтан. — Мама, ты вроде говорила о проблемах с местной ярмаркой? Очень жаль, если ее закроют. Это почти местная достопримечательность.

Нейтан спрятался за чашкой чая, надеясь, что мать просто продолжит разговор. Она, конечно, еще поджимала губы, но правда продолжила рассказ о ярмарке, и Нейтан с трудом удержался, чтобы не вздохнуть облегченно.

Обеденный стол, покрытый старинным кружевом и грязными тарелками, остался в стороне, теперь устроились на старых креслах и диване, еще ближе к стене, увешанной мертвыми бабочками. Нейтан старался не смотреть на них.

У него во рту еще стоял вкус можжевеловых ягод, которые он умудрился раскусить, приправа из мяса. Ароматный земляничный чай оказался как раз вовремя. Чашки из тонкого фарфора, украшенные изящными изображениями птиц и цветов, шоколадный пирог — это всё могло сойти за обычный семейный вечер. Лин даже растопил камин под чутким руководством отца — раньше этим занимался Родерик Эшер, но, когда перестал ходить, стало проблематичным.

В стены бился неистовый дождь — как казалось Нейтану, вместе с призраками.

Всё прошло почти неплохо. Да, тоскливо, напряженно, но почти неплохо. Нейтан перевел дух, но, как оказалось, слишком рано.

— Жаль, что никто из вас не заинтересован в бизнесе, — посетовал отец. Кажется, вполне искренне.

Нейтан пожал плечами, заметил, как напрягся Лин: видимо, для него этот разговор не был в новинку.

— Родерик, дорогой, давай не будем о делах, — сказала Эстер. — Мы же здесь не для того. Но раз так… я тут подумала, мальчики, что можно немного украсить ваши комнаты, раз вы пока остаетесь.

— Мы ненадолго, — быстро сказал Лин.

Эстер снова поджала губы. Поправила массивную брошь у горла, как будто та не сидела идеально на ее блузке.

— Линдон, ты многого не понимаешь.

Весь вечер Лин явно старался быть тихим и вежливым, что было на него не похоже. Может, как и Нейтан, решил, что так проще переждать — и пережить семейный ужин. Или тоже думал о призраках и вспоминал, что видел. Но сейчас Нейтан увидел, как почти физически взорвалось спокойствие брата.

Он явно не допускал даже мысли остаться в доме дольше, чем необходимо.

— Это ты не понимаешь! — чашка Лина с силой стукнула о блюдце. — Мы тебе не бабочки под стеклом! И не будем оставаться в этом склепе дольше, чем необходимо.

— Линдон, кажется, большой город плохо на тебя повлиял.

— Это ты на меня плохо повлияла! Этот чертов дом. Я здесь уже как мертвый.

— Не смей оскорблять родной дом, — холодно сказала Эстер. — И свою семью. Мы дали тебе всё. Я не жду благодарности, но можно хотя бы на хамить.

— Хамишь здесь только ты, — буркнул Лин. — И бесишься, когда кто-то не выполняет твои указания. Тебе не дети были нужны, а заводные игрушки. Оловянные солдатики. И плевать, чего мы на самом деле хотим!

Эстер молчала. Только ее глаза, не отрываясь, смотрели на яростного Лина, который стискивал чашку до побелевших костяшек.

— Ты очень неблагодарный сын, — в голосе Эстер было столько холода, что она в одиночку могла остановить глобальное потепление. — Мы нянчились с тобой, как могли, болезненный ребенок, который вечно ныл и всего боялся. Почему ты никогда не мог быть нормальным? Думала, перерастешь все свои глупости, но вижу, большой город совершенно испортил. Я слишком тебя избаловала, а ты всего лишь трусливый мальчишка, который может только кидать оскорбления.

Эстер поднялась, даже сейчас собранная и элегантная, как будто она на сцене, а не в собственном доме, где вряд ли бы кто оценил ее гордую позу.

— Ты расстроил меня, Линдон, — в голосе Эстер холод смешался с ровно отмеренной горечью. Из рукава ее блузки выскользнул платок с пришитым по кайме кружевом. Эстер промокнула глаза и молча вышла из комнаты.

Родерик покачал головой и посмотрел на Лина. Тот не поднимал взгляд, уставившись на чашку на блюдце у себя в руках.

— Ну зачем ты опять расстроил мать. Ох, Линдон… ты не оправдал наших ожиданий.

Не прибавив ни слова, он ловко закрутил колёса инвалидного кресла и последовал за Эстер.

За время отсутствия дома Нейтан и забыл, почему отец никогда не был значимой фигурой в его картине мира. Сегодняшний вечер хорошо напомнил: может, когда-то Родерик Эшмор и был сильным мужчиной, хорошим бизнесменом, но те дни давно прошли. После того, как он перестал ходить, он будто сам себя запер не столько в инвалидном кресле, сколько в этом доме, приняв руководство жены и одобряя его.

Может, он любил жену. Скорее всего, ему просто удобно. И удобство куда важнее даже детей.

Лин торопливо поставил чашку на стол, и Нейтан заметил, что руки у него дрожат. Он так и не поднял головы и торопливо направился к лестнице наверх. Почему-то только теперь Нейтан вспомнил, что Лин всегда не умел молчать, он выплескивал эмоции на бумагу в рисунках — или вот так в слова, которые Эстер неизменно обращала против него самого.

— Понимаю, почему ты не в восторге от семейных вечеров, — Тейлор попробовала разрядить обстановку, когда они остались вдвоем. Нервно усмехнулась. — Твоя мать… сложная женщина.

— О да, — Нейтан помассировал виски. — Теперь она будет обижаться и не разговаривать с нами, всем своим видом показывая, как мы виноваты.

— И ты?

— Ну, я же, по ее мнению, должен был вмешаться. Или повлиять на младшего брата.

— Ей всё будто что-то должны…

Последнюю фразу Тейлор пробормотала, как будто не хотела, чтобы Нейтан услышал. Она всегда была очень вежливой и старалась не выдавать уж слишком критических замечаний о людях, которых мало знает. Но Нейтан видел, что Тейлор совсем не в восторге от Эстер Эшмор.

— Давай уберем со стола, — предложила Тейлор. — Всё равно не уснем, так хоть делом займемся. Может, это смягчит твою мать.

— Ее ничто не смягчит, — проворчал Нейтан.

Они убрали со стола под мерное тиканье часов, Нейтан погасил камин, а Тейлор начала мыть посуду. На кухне было тепло и уютно, они даже поболтали о незначительных вещах. Потом Тейлор раскладывала тарелки на столе, не зная, куда их убрать, а Нейтан снова задумался.

Он сбежал, считая, что мать несправедлива к нему. Ему хотелось целого мира, свободы, быть собой и не оглядываться на каждый шаг, который, конечно же, не одобрит мать — или поставит в пример брата, «любимого ребенка». Но сегодня он увидел, что к Лину было примерно такое же отношение.

Не оправдал ожиданий. От Нейтана никто ничего не ожидал, он и сам воспринимал как само собой разумеющееся, что Эстер общалась с ним холодно и тускло. От Лина они наверняка требовали больше — а он хотел совсем другого, куда больше похожий на брата, чем думал сам Нейтан.

Брендон был племянником Эстер и Родерика, но рос в этом доме. Чего хотели от него? Каких ожиданий не оправдал он? Может… может, ему было проще уйти к призракам, нежели оставаться здесь? Он тоже выбрал побег, но не такой, как братья.

Может, никаких призраков не существует, только собственные страхи. Может, призраки вовсе и не желают зла местным обитателям — и всё зло от живых. От того, что оно невольное, зло не перестает быть злом.

Натянув пальто, Нейтан вышел на крыльцо, чтобы покурить. Ночной морозец прихватывал за руки и лицо, а впереди маячил только мрак леса.

Дверь скрипнула, выпуская Тейлор, она прижалась к Нейтану сзади:

— Я волнуюсь за тебя.

— За меня? — удивился Нейтан.

— Тебе плохо в этом доме. Я же вижу. Ты становишься задумчив и наверняка думаешь о плохом.

— О том, что не всё такое, каким мне казалось.

— Ты про своего брата?

— И про него тоже. А еще про дом, родителей… даже Брендона.

— Ты похоронил друга и брата. Вернулся в дом детства, где тебе плохо. Ничего удивительного, что тебя здесь… штормит. Поэтому я волнуюсь.

Зажав сигарету в одной руке, другой Нейтан накрыл ладони Тейлор, сомкнутые у него на груди:

— Не стоит. Я скорее удивлен. Ошарашен.

— Напуган.

— Что?

— Напуган, как и твой брат. Ваша мать будто нарочно заставляла бояться, получала от этого извращенное удовольствие. Может, это был ее способ власти над вами, детьми, которые не вписывались в ее картину мира. Только это касается не только Лина, но и тебя. Ты тоже напуган. Тобой тоже манипулировали.

— Мне будет о чем поговорить с доктором Мэйсон, — усмехнулся Нейтан. Его психолога Тейлор тоже знала.

— Ваши родители любят вас. Но вашей матери нужно то, что она хочет, а не то, какие вы есть на самом деле. Это тяжело для всех. Особенно учитывая, что вы приехали сюда из-за смерти брата.

— Давай уедем завтра, — предложил Нейтан. — Возьмем Лина и остановимся в какой-нибудь гостинице неподалеку. Если Лину пока не стоит пускаться в длинные путешествия, то подождем. Но только не здесь. Не в этом доме, не с матерью.

— Хорошо. С утра поищу в интернете, что есть неподалеку.

— Спасибо. Вообще за то, что ты здесь. Напоминаешь, что мир не ограничен этим домом.

Приподнявшись на цыпочки, Тейлор коснулась губами затылка Нейтана.

— Жду тебя в постели.

Он еще долго стоял на крыльце и выкурил пару-тройку сигарет, размышляя о призраках, видениях, смертях и матери.

В одном шепоты точно правы: главные призраки тут — это люди.

Дождь уже не лил, но накрапывал, да Нейтан и не испытывал желания выходить из-под крыши. Глаза постепенно привыкали ко тьме, он мог разглядеть темные силуэты деревьев. Но никаких белесых силуэтов, вообще ничего, что нарушало бы стылую ночь.

Когда руки озябли настолько, что Нейтан уже не смог зажечь новую сигарету, он убрал пачку в карман и двинулся обратно в дом.

Похоже, все спали. Кое-где поскрипывали то ли стены, то ли пол, но это нормально. Старые дома никогда не могут быть полностью тихими. Подсвечивая дорогу фонариком, Нейтан осторожно двинулся по лестнице. Другой рукой вел по деревянным перилам, боясь оступиться.

Тейлор наверняка уже легла, и Нейтан предвкушал, как после короткого визита в ванную, прижмется под одеялом к ее горячему податливому телу. Заниматься сексом в этом доме казалось почти кощунством, но завтра ночью они будут в отеле, свободные от груза прошлого.

В коридоре было темно и тихо, но Нейтану показалось, он услышал какой-то шум. Остановился, насторожился: действительно, из первой же комнаты, где сейчас никого не должно было быть. А когда-то жила бабушка.

По странной иронии, в этой же комнате обычно останавливалась безумная тётя Элис, когда бывала в доме.

Нейтан застыл с фонариком на телефоне. Воображение уже в красках рисовало ему разлагающийся труп бабушки, как во всяких ужастиках, или тётю Элис в полупрозрачном платье прошлой эпохи. Ну, или какие призраки еще могли там быть?

Всхлип оказался оглушающе человеческим. Нейтан тут же догадался, кто это может быть, поэтому решительно толкнул дверь, запоздало опуская фонарик вниз, чтобы не ослепить Лина.

В комнате давно никто не жил, очертания предметов угадывались массивными тенями. Нейтан мимолетно удивился, что тело еще само помнит, как надо обогнуть так и стоящую кровать.

Лин сидел в углу, весь сжавшийся, уткнувшийся в колени лицом, обхватив их руками. Он покачивался и всхлипывал, не обратив внимания ни на вошедшего Нейтана, ни на свет фонарика.

— Лин, эй, посмотри на меня.

Нейтан опустился перед братом, мягко уговаривая, как слышал когда-то, как делала Тейлор с подростками в центрах. Она всегда предпочитала их взрослым, говоря, что у подростков меньше сил, чтобы решать проблемы, и даже когда они приходят прожженными наркоманами, чаще всего им нужно просто немного понимания.

— Лин, ты слышишь меня? Всё в порядке.

Он поднял голову, и Нейтан поразился бледному лицу. Во взгляде хотя бы отразилось узнавание, но Лин всё равно всхлипывал, как будто никак не мог остановиться.

Нейтан понял, что на лице брата искренний, всепоглощающий ужас.

Сегодня его никто не заставлял идти в эту комнату, но Лин явно решил то ли побороть свои страхи, то ли доказать самому себе, что здесь ничего нет. Что он сам чего-то стоит. А в итоге сидел сжавшимся комочком ужаса, не в силах даже встать и уйти прочь.

Может, он просто напуганный мальчишка, как в детстве, когда забрался в погреб. А может, видел здесь что-то, как утром в лесу.

Как далеко он готов шагнуть, чтобы посмотреть в лицо страхам, как любит говорить ваша дорогая мать? И сколько нужно этих страхов, чтобы остановить его хрупкое сердце и присоединить к местным призракам?

— Лин, пойдем отсюда. Пойдем ко мне в комнату. Там безопасно.

Лина потряхивало, он с трудом переставлял ноги и шел, обхватив себя руками и сжимаясь, спотыкаясь на каждом шагу. Нейтану приходилось поддерживать и направлять его.

Интересно, сейчас бы мать тоже презрительно сжала губы и сказала, что сын ее разочаровал?

В комнату они ввалились достаточно шумно, Тейлор еще не спала и села на кровати:

— Что случилось?

— Он напуган, — коротко пояснил Нейтан.

Лин как будто пытался сдержаться, но всхлипы просто стали глухими, разрывали его грудную клетку. Он никак не мог успокоиться.

— Лин, иди сюда, — мягко позвала Тейлор.

Нейтан уложил его на кровать, стянул ботинки. Взял так и лежавшее на диване еще одно одеяло. Улегся, так что Лин оказался между ним и Тейлор.

Нейтан не имел представления о личной жизни брата. Есть ли у него девушка? Была ли? Или Лин так занят учебой и налаживанием жизни в большом городе, что ему не до того? Обнимает ли его кто ночами, если сняться кошмары, или последним был сам Нейтан еще лет семь назад?

Он мягко обнял Лина и еще долго не спал. Даже когда брат затих и уснул, даже когда выровнялось дыхание Тейлор.

Нейтан подумал, что завтра же они уедут. Обязательно. А пока… пока он будет тут, когда Лин проснется.

========== 8. ==========

Нейтан всегда спал чутко. Так и этим утром он мгновенно проснулся, когда услышал, как встает Тейлор. Она приложила палец к губам и скользнула в ванную. Зашумела вода, а Нейтан снова закрыл глаза, зарываясь поглубже в теплое одеяло.

Лин крепко спал, так близко, что Нейтан слышал глубокое размеренное дыхание брата.

Правда, дальше сон Нейтана сменился каким-то мутным ощущением, невнятными видениями, где смешивалось реальное прошлое и нынешние выдуманные страхи. У озера стоял Брендон, он хохотал и был похож не на себя, а злобную призрачную версию, и держал в руках кровоточащее сердце. Со всей уверенностью, которая возможна только во сне, Нейтан знал, что это сердце мертвого Лина.

Он проснулся, отгоняя последние отголоски мутных видений. Похоже, его разбудил Лин, который сидел на кровати, потирая грудь.

— Болит? — хрипловато спросил Нейтан.

Он почти ожидал, что тот огрызнется: Лин терпеть не мог казаться слабым, так скорее развернул бы свои иголки и делал вид, что ничего такого вечером не было, нежели рассказал бы, что такого видел — если видел.

К удивлению Нейтана, Лин только прикусил губу и кивнул. Значит, действительно сильно болело.

— Может, тебе нужны какие лекарства?

— У меня в рюкзаке.

В комнате вовсю работало отопление, а вот в коридоре прохладный пол тут же начал покусывать босые ступни, так что Нейтан чертыхнулся, что не надел носки. Почти пробежал до комнаты Лина, подхватил его рюкзак и вернулся. Пока натягивал джинсы с носками и свитер, Лин успел вытащить из рюкзака какие-то таблетки, быстро съесть и улечься обратно в постель.

Нейтан подумал, он уснул, но, когда вышел из ванной, услышал глухое:

— Спасибо.

Нейтан пожал плечами. Он всегда терялся, что отвечать.

— Я бы там сдох, — буркнул Лин. — Сейчас таблетки подействуют, и тоже спущусь.

Нейтан опасался, что внизу будут родители, а он сейчас совершенно не хотел их видеть. Но матери не было — то ли у себя в комнате, то ли где-то на улице. Отец читал газету в гостиной. Иногда смотрел поверх очков и переворачивал страницу. Его инвалидное кресло стояло у камина, но тот оставался потухшим.

Тейлор обнаружилась на кухне. Она листала планшет и кивнула Нейтану:

— Есть немного холодного омлета. Ты оставил Лина одного?

Нейтан прекрасно знал, что Тейлор не обвиняет, просто уточняет, но ему почему-то сразу захотелось оправдаться:

— Он скоро спустится. Ждет, когда таблетка подействует.

Тейлор кивнула и ткнула пальцем в планшет, хотя Нейтан не мог видеть экран. Кофе интересовал куда больше.

— В вашем городке всё тухло, но здесь недалеко другой, там неплохая гостиница. Рядом с больницей.

— Хорошо.

— Не хочешь посмотреть?

— Честно? Мне плевать. Лишь бы отсюда уехать.

Нажав несколько кнопок на кофе-машине, Нейтан подождал, пока наполнится чашка, и глотнул крепкого кофе. Он окончательно прогнал остатки мутных сновидений. Нейтан открыл крышку сковородки, посмотрев на омлет, но аппетита не появилось.

— Понимаю, — Тейлор положила планшет на стол. — Даже мне не по себе от этого места.

— Я думал, ты такое любишь.

— Люблю. И меня приводит в восторг дом, все эти прохладные поля. Ты знаешь, что здесь некоторые обои и панели с викторианских времен? А сервизы!.. Но я волнуюсь за тебя, Нейт. И мне нравится Лин, я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

Нейтан глянул в сторону лестницы, но брата пока видно не было.

— Я не верю в призраков, — сказала Тейлор. — Но верю в наши страхи, воспоминания, вину… и этот дом вас убивает. Так что гостиница так себе, но лучше, чем смотреть на вас здесь.

— Хотя придется выдержать очередной раунд с матерью, — усмехнулся Нейтан.

Он уже малодушно подумал, что можно просто уйти по-тихому. Прямо после завтрака, пока не видно Эстер, сунуть вещи по сумкам, попрощаться с отцом — ну, и пусть поймать его последний укоризненный взгляд поверх очков. Хлопнуть дверью, или тихонько ее прикрыть, но главное, свалить отсюда. Они сказали последнее прости Брендону.

Они могут быть свободны.

Лин спустился довольно бодро. В подранных джинсах, в которых был в первый день, и в великоватом черном свитере с похорон. Похоже, он не брал с собой много одежды — а может, у него и не было. Нейтан вспомнил, как Тейлор говорила, что в первый день у Лина вообще не оказалось денег, он даже давно не ел.

Нейтан не считал себя богатым, но и деньги уже давно не считал. Ему хватало на скромную жизнь, да и теперь, думая о том, что придется неделю снимать пару номеров в гостинице, конечно, прикидывал, что это будет стоит прилично, но уж точно не разорит.

Причесаться Лин не удосужился, зато вокруг шеи уже болтались массивные наушники. Он бесцеремонно поднял крышку, подхватил сковородку и уселся напротив Тейлор. Подогнул под себя ногу и начал есть омлет, не подогревая и не выкладывая на тарелку.

Сначала Нейтан хотел одернуть его, но потом поймал себя на мысли, что сам дома поступает подобным образом. А вот мать всегда недовольно морщила нос и заявляла, что всё должно быть прилично, они же не дикари какие-нибудь.

Поэтому Нейтан сказал только:

— Мы уезжаем.

Лин замер с вилкой, на миг на его лице отразился такой искренний ужас, что Нейтан даже не сразу понял причину. А потом сообразил, когда Тейлор сказала:

— Он имел в виду, все втроем уезжаем.

— Куда?

Тейлор развернула планшет и показала Лину. Он только сказал «о» и снова уткнулся в омлет.

— Не нужно, — буркнул Лин.

Нейтан едва не закатил глаза, а вот Тейлор не поняла:

— Что не нужно?

— Просто валите домой. Вы что, в няньки заделались? Оставьте меня в покое!

Тейлор даже отшатнулась, удивленно глядя на Лина. Он же решительно поднялся, оставив сковородку на столе, подхватил сделанный Нейтаном чай и, не поблагодарив, вышел из кухни. Хлопнула входная дверь.

— Это будет сложно, — покачала головой Тейлор.

Вздохнув, Нейтан убрал сковородку со стола и коснулся плеча Тейлор:

— Собери вещи и забронируй номера.

Он ощущал себя усталым и не было желания воевать. Наверное, раньше он бы разозлился на Лина — или поссорился с ним, или действительно просто уехал, раз уж несносный мальчишка хочет показывать характер.

Но сейчас Нейтан слишком хорошо помнил собственные видения в лесу. Ужас на лице Лина вчера и его болезненную бледность сегодня, когда после страха и истерики он даже с постели встать не мог.

На улице было прохладно. В мутном свете дерево крыльца казалось не коричневым, а будто бы тускло припыленным. Деревья утопали в тумане, только тонкие стволы выступали, призрачно и зловеще.

Лин сидел на ступеньках, обхватив чашку ладонями. Обернулся, чтобы глянуть на Нейтана, и буркнул:

— Я с вами не поеду.

Нейтан не понимал. Что держит Лина в этом доме? После всего, что было. Он встал рядом, облокотившись на скрипнувшие перила.

— Если ты хочешь кому-то что-то доказать, то это чушь, Лин. Похороны прошли, мы узнали, от чего умер Брендон, нас ничего не держит в этом доме. Подождем в отеле, пока тебе можно будет уехать.

— Да нет у меня денег на гостиницу! — вспылил Лин.

Нейтан опешил. Он и не думал, что проблема в этом. Попробовал представить, как бы Тейлор выкрутилась в подобной ситуации.

— Ну… это всё-таки моя идея, так что будет справедливо, если я возьму расходы на себя.

Лин молчал, и Нейтан тихо добавил:

— Лин, я тоже не хочу здесь оставаться. Мне кажется… кажется, и я начинаю сходить с ума. Видеть то, чего нет.

Лин вскинул голову. Нахмурился:

— Что ты видел?

— Мне казалось, это Брендон. Очень злобная версия Брендона. Он не рад нам. Не рад, пока мы живы. Ты его вчера видел?

— Бабушку, — легко ответил Лин. — Заявляла, какой я неблагодарный. Не ценю родных и дом. И это мне следовало умереть.

Он смотрел на туманный лес впереди, во встрепанных рыжеватых волосах оседали капельки влаги. Голос Лина звучал на удивление спокойно, хотя сжимавшие чашку руки так в нее вцепились, что казалось, керамика разлетится на кусочки.

— Я думал, что смогу взглянуть в лицо своим страхам. А они оказались сумасшествием.

Раньше бабушка жила где-то на побережье. Нейтан видел ее всего пару раз в жизни и почти не помнил маленький домик. Потом она стала слишком старой, и Родерик настоял, чтобы его мать переехала к ним.

Когда она умерла, Нейтан жил в Лондоне и даже не приехал на похороны. Но никто и не ждал: мать мужа Эстер недолюбливала, хотя и старалась не показывать. Как подозревал Нейтан, больная старуха казалась Эстер лишь досадливой помехой в размеренной идеальности. Нейтан о похоронах-то узнал накануне. И не испытал никаких эмоций — бабушка была для него чужим человеком.

Видимо, для маленького Лина эти походы с ужинами к безумной бабушке стали особенно сильным потрясением. Может, их он и видит в кошмарах.

— Поэтому надо уехать, — твердо сказал Нейтан. — Я попросил Тейлор собрать вещи. Иначе мы здесь точно с ума сойдем.

— Хорошо.

Лин не стал возражать и снова потер грудь. Криво усмехнулся:

— Я потратил все скопленные деньги, чтобы пройти обследование. Оно показало, что всё в норме, ну, насколько у меня может быть. Просто надо больше отдыхать и спать ночами, а не готовить учебные работы. Я не думал, что сердце подведет меня дома. Со мной же всё было нормально!

Нейтану хотелось как-то успокоить брата, но он не мог найти нужных слов. Хотя вряд ли они были так уж нужны Лину. Он неожиданно поднялся:

— Можно взять твою машину?

— Зачем?

— Доеду до доктора Эриксона. Он вроде в больнице должен быть. Пусть меня посмотрит и точно скажет, когда я могу поехать. Может, нам не понадобится гостиница. Ну, или будем точно знать.

— Давай я тебя отвезу.

— Лучше останься с Тейлор. И Джозефом.

В первый момент Нейтан не понял, при чем тут отец Брендона. А потом заметил, что Лин смотрит за спину брата, к подъездной дорожке.

Джозеф Эшмор был в стельку пьян. Его отчаянно шатало, пока он шагал, и Нейтану показалось, он вмиг вернулся в прошлое. Где он — всего лишь мальчишка, который смотрит сквозь балясины лестницы на пугающе пьяного дядю. И ощущает бессилие, невозможность хоть что-то сделать, только бояться.

С тех пор Нейтан вырос. Уже подростком пьяный Джозеф вызывал у него не страх, а только брезгливость. Вот и теперь Нейтан ощущал раздражение.

— Езжай, — Нейтан достал из кармана ключи и сунул в ладонь Лина. — Как вернешься, сразу двинем в гостиницу.

Петляя, Джозеф подошел к крыльцу и вцепился в него, чтобы не упасть. От него сильно пахло алкоголем. Прищурившись, он сосредоточился на братьях и возвестил:

— Это всё лес!

— Конечно, — согласился Нейтан. — Пойдем в дом. Тебе лучше поспать.

— Это всё лес! Брендон так и говори-и-и-ил! А я не слушал. Лес! Там все призраки. И там все ответы.

Нейтану стало не по себе, он мельком глянул на затаившиеся в тумане деревья, а потом подхватил Джозефа, чтобы отвести его в дом

— Не вздумай лезть в лес! — напряженно сказал Лин брату. Он еще стоял, переминаясь с ноги на ногу. Пирсинг мерцал под губой, как капельки влаги. — Не вздумай!

— Езжай уже, а. Хочу убраться отсюда побыстрее.

Лин кивнул и затрусил к машине. Нейтан повел дядю в дом. Почти на пороге его встретила Эстер, она поджимала губы в недовольстве, но подчеркнуто игнорировала Нейтана:

— Джозеф, ты снова пьян.

В ответ тот начал рыдать:

— Мой бедный мальчик!

Отлепился от Нейтана и нетвердо зашагал внутрь дома. Эстер последовала за ним, а Нейтан подумал, что стоит подняться и поторопить Тейлор.

Но вместо этого обернулся и снова посмотрел на лес.

Нейтан, в отличие от Лина, его не боялся. Даже сейчас. Может, стоит попробовать еще раз? Если очередные галлюцинации и шепоты за спиной, он обернется, чтобы покончить со всем раз и навсегда.

Или покончить сейчас, просто пойти к Тейлор. Забыть о прошлом.

Из гостиной раздался голос отца, который мягко отчитывал Джозефа, рыдания дяди. Нейтану был виден кусок гостиной, как раз стена с бабочками.

Они все будто разом дрогнули и забились мертвыми крылышками о стекло.

Нейтан решительно развернулся и зашагал к мутным силуэтам деревьев.

— Это у вас семейное.

Джозеф пьяно смеется, считая, что высказал какую-то шутку.

Нейтану десять. Он молчит, боясь возразить дяде. Знает, если не отвечать, может, тот замолчит или уснет. Но стоит сказать слово, как тот разразится целой тирадой.

Джозеф никогда не трогали ни их, ни кого бы то ни было еще. Наверное, его даже можно назвать добрым. Только Нейтана всё равно пугали запах алкоголя, прямолинейность Джозефа.

И то, что он чаще всего оказывался прав.

Лину три года, он жмется к брату, держась за его ладонь маленькими пальчиками. Нейтан всегда поражается, но брата пугают призраки, шорох и тьма, а вот дядя — вовсе нет. Он просто ждет, когда Нейтан отведет его в комнату, и Нейтан надеется, что Лин не начнет плакать — вот это Джозефа всегда злило. Как и то, когда уходили без разрешения.

Нейтан переминается с ноги на ногу. Косится на Джозефа, который снова прикладывается к бутылке. Потом на Брендона. Тот сидит на кресле, сжавшись и дергая ниточки из обивки. Он всегда смущается, когда отец напивается. Как-то признался Нейтану, что боится, его родители выгонят и Джозефа, и Элис. А вместе с ними и Брендона.

Нейтану десять, но он знает, что это вряд ли случится. Элис — сестра отца. И он заявил, что она будет жить в их семейном доме. «Он достаточно большой для всех».

Эстер не любит родственников. Но мужу не перечит, старается просто реже пересекаться с Джозефом, когда он пьян. А с Элис они лучшие подруги — пока та осознает, что происходит.

Об этом и говорит сейчас пьяный Джозеф.

— Это у вас семейное. Вы все тут долбаные психи.

Словно в ответ на его слова по лестнице в гостиную спускается тётя Элис. На ее лице безмятежное выражение, волосы распущены. Она в длинном светлом платье и босая.

— Какой чудесный день!

Вот ее Лин боится, каким-то образом чует, когда у тёти очередное обострение. Прячется за ногу Нейтана и начинает хныкать. Тот холодеет: только не сейчас! Но Джозеф не замечает плача, он пытается сфокусировать взгляд на жене.

Элис — родная сестра Родерика, они чем-то похожи. Что-то неуловимо общее в движениях, в поворотах головы и во взгляде. Только не сейчас: Элис смотрит безмятежно, как будто ничто в мире не способно ее взволновать.

Она подходит к сыну и нежно проводит по его голове. Брендон сжимается, но всё равно оказывается не готов: Элис резко зажимает в ладони волосы, дергает, а ее лицо резко меняет выражение, превращаясь в гримасу:

— Несносный мальчишка!

Даже пьяным Джозеф подскакивает, оставляя бутылку. Нетвердо подходит к жене и осторожно перехватывает ее запястья. Нейтан каждый раз удивляется, как дядя может так быстро собираться — и как у него столько терпения.

— Ну-ну, Эли, оставь мальчика. Тебе нужно принять лекарство. И снова съездить «отдохнуть».

Она отпускает Брендона, позволяет себя увести, начиная рыдать. Лин тоже хнычет, Брендон кажется смущенным и ошарашенным.

Нейтан смотрит вслед дяде и тёте и думает, что никогда не хочет стать таким, как они. Джозеф не прав, это не семейное!

Мать строга, но никогда не причинит им вреда. А отец — совершенно нормальный.

========== 9. ==========

Лин не умел выражать свои чувства.

Он читал книги Нейтана. Покупал на заработанные деньги, с гордостью приносил и показывал соседу по комнате. Тот смеялся, что же родной брат книги не подпишет, но Лин не придавал этому значения. Нелепое посвящение не скажет больше того, что есть в самом тексте.

Лину нравилось читать. Распутывать кружево слов и поражаться, как можно четко выразить то, что у тебя внутри, что-то прямым текстом, а что-то между строк. Истории захватывали его. Он даже нарисовал пару персонажей, но со стыдом спрятал их, думая, что никогда не решился бы показать Нейту, даже если они по-прежнему общались.

Попробовал изобразить дом, но он вышел подозрительно похожим на родной. Этот рисунок Лин разорвал на мелкие кусочки и выкинул.

Лин не умел так складно говорить. У него внутри всегда была целая буря противоречивых эмоций, но он не знал, как облекать их в слова, как будет правильно. Он умел злиться и огрызаться, вот это у него выходило — но, к сожалению, даже в те моменты, когда он этого не желал. Или сам не понимал, зачем так себя ведет.

Ему, например, нравилась Тейлор. Но она наверняка успела возненавидеть за эту пару дней, потому что Лин признавал, что только грубил и был неблагодарным придурком.

Лину хотелось бы выразить, насколько он соскучился по Нейтану. По спокойному старшему брату, рядом с которым ощущал себя в безопасности. Но говорил настолько нескладно, что выходило только язвить.

Да и забыть о том, как Нейт его бросил, оказалось не так просто. Хотя в глубине души понимал, что тот не со зла.

Зато ненависть к родному дому он выражал прекрасно. Хотя успел подзабыть эту липкую вязкую атмосферу и родителей, с которыми точно проще на расстоянии. Лин любил их. Но быть с ними, общаться просто не мог. Снова ощущал себя при этом беспомощным мальчиком.

— Доктор Эриксон сейчас занят. Вы хотите подождать?

Лин не хотел. Он попросился в больнице к любому другому врачу, для краткого осмотра и беседы. И сказал записать всё на счет Эшморов. Делать это было немного стыдно, но Лин со злостью подумал, что мать точно не обеднеет.

Лин не хотел медлить. В конце концов, какая разница, осмотрит его семейный врач или любой другой? Лин всё равно последние годы здесь не наблюдался.

Вот только после быстрого осмотра и консультации Лин выяснил, где сейчас доктор Эриксон и в ярости ворвался к нему.

— Прошу прощения, — вежливо сказал доктор, поднимая глаза от бумаг и опуская очки на нос. — Линдон? Возникли какие-то проблемы?

— Какого черта? — Лин уперся руками в стол, возвышаясь над доктором. — Я могу хоть сейчас уезжать! Никаких проблем у меня нет!

По крайней мере, кроме тех, о которых он знал. Местный доктор очень удивился рекомендациям и заявил, что Лин спокойно может путешествовать, уж до Лондона точно.

— Если не ты поведешь, — усмехнулся доктор. — Так напрягаться действительно не стоит и лучше отдохнуть в ближайшее время. Но ты можешь сделать это и дома.

Лин был в ярости. Подумать только, они могли уехать сразу после похорон! Вчера! Если бы доктор Эриксон не выдал свои рекомендации.

Сейчас он спокойно смотрел на Лина. Их семейный врач, которого Лин помнил столько же, сколько себя. Он осматривал его и братьев, когда они болели, следил за приемами лекарств отца и выписывал матери сиропы от кашля. Он осматривал руку дяди Джозефа, когда тот ее сломал, и даже приезжал к тёте Элис, хотя не имел отношения к психиатрии.

Лина доктор Эриксон знал отлично — он в больнице бывал чаще всех из семьи из-за сердца.

— Вы соврали, — Лин не признавал полумер. — Соврали! Кто вас надоумил, мать?

Вообще-то Лин сомневался, что мать могла бы на такое пойти, но с удивление заметил, как сжались губы доктора Эриксона. С таким выражением лица он обычно сообщал, что анализы в этот раз не очень хорошие.

— Линдон, я не соврал. Ты на похоронах чуть не упал в обморок, я понимаю, всё произошедшее с Брендоном — страшное потрясение. Поэтому согласился с твоей матерью. Да, она говорила со мной перед церемонией. Попросила меня воздействовать, чтобы ты задержалась. Она беспокоилась о твоем здоровье, Линдон. И я с ней согласен.

Лин со злостью хлопнул ладонями по столешнице.

— Да плевать ей на мое здоровье! Она просто хочет замуровать меня в доме! Сунуть под стекло, как чертовых бабочек.

Лин ушел, не прощаясь и громко хлопнув дверью. Вернувшись в машину, он с силой ударил ладонями по рулю. Мать просто хотела, чтобы он задержался! Наверняка же понимала, что сыновья уедут сразу после похорон. И просто хотела задержать! Наверняка даже убедила себя, что искренне волнуется за здоровье Лина.

Ярость постепенно отступала, тем более, машина Нейта ни в чем не виновата. Да и водил Лин не очень хорошо, так что сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Въехать в столб по пути в его планы не входило.

Злость осела легким покалыванием в сердце, но Лин привык к подобным ощущениям и знал, что они нормальны.

В конце концов, к черту!

Дождь начал накрапывать, когда Лин подъезжал к дому. Тот будто бы казался мутным, но темный камень яркими росчерками проступал сквозь дождевые струи. Лин не особенно озаботился парковкой и припустил к теплу.

Он натянул рукава свитера на ладони, шерсть набухала от влаги, а в дырку на кроссовке тут же попала вода.

Плевать. Все его вещи в рюкзаке, а тот как раз в комнате Нейтана.

Лин взлетел по лестнице, оставляя мокрые следы, дернул дверь и уставился на Тейлор. Брата в комнате не было, так что боевой настрой Лина мигом сдуло. Всё-таки Тейлор была чужим человеком, Лин вообще не представлял, как себя с ней вести.

Но сразу понял, что она чем-то обеспокоена.

— Нейт был с тобой?

— Нет, — осторожно ответил Лин. — А должен был?

— Его давно нет. Я увидела, что и машины нет, подумала, вы куда-то уехали вдвоем.

— Нет!

— Куда он мог уйти, Лин?

— Не знаю. Он говорил, мы уедем, как только я вернусь.

— Я собрала вещи…

— Я найду Нейта.

Не мог же он пойти в лес! Лин устремился вниз, он мельком видел отца в гостиной, может, тот знает? Тревога обвивала сердце, ощущалась почти физически в плотном воздухе вокруг, и Лин бы не удивился, если она скрутилась очередными призрачными образами. Но ничего такого.

Лин мало рассказывал об этом и Нейтану, и тем более Брендону. Он часто видел что-то — ему казалось, что видел. Может, стоило этим делиться, и они бы втроем искали призраков — может, даже нашли, и это сплотило бы их.

Брендон уж точно пришел бы в восторг. Нейтану наверняка стало бы любопытно. Только Лин предпочитал делать вид, что ничего особенного не видит. Что он уж точно не безумен, как тётя Элис.

Тогда мать будет довольна. Тогда Лин наконец-то начнет соответствовать ее высоким ожиданиям.

Он понимал, что этого не будет. Для матери всегда будет недостаточно. Но ничего не мог с собой поделать, даже вчерашние заявления родителей больно задели — настолько, что захотелось доказать хотя бы самом себе, что он не трус и нормальный.

Жаль, у него так никогда и не выходило.

Отец сидел рядом с камином, перед ним на маленьком столике устроился пузатый чайник, расписанный причудливыми птицами, и две чашки.

— Линдон! Тейлор сказала, вы хотите уехать. Не откажешь же посидеть перед дорогой?

— Не могу. Надо найти Нейта.

— О! Он просил подождать его здесь. Сказал, был в лесу, и ему еще надо что-то уладить у ручья. Не представляю, о чем он! Подождешь со мной?

Лин почувствовал облегчение. Тут же подумал, как глупо было испугаться. Хотя он не представлял, что за дела улаживал Нейтан, но лучше и правда подождать, а не бросаться, очертя голову. Выудив телефон, Лин написал быстрое сообщение Тейлор, что всё в порядке, надо подождать: она далаему свой номер перед похоронами, просто на всякий случай.

Лин ловко подвинул столик и уселся на диван. В гостиной вовсю работало отопление, так что было непривычно жарко. Засучив рукава свитера, Лин сделал несколько жадных глотков, которые наверняка бы не одобрила мать. Чай был прохладным, как будто стоял давно. Лин такой и любил.

Взгляд упал на каминную полку, где рядом с подсохшим букетом цветов скалился череп.

— Почему мать любит рассказывать, будто это дедушка?

— А почему ты думаешь, это не так?

Лин фыркнул:

— Потому что дедушка похоронен на кладбище, я знаю, где его могила, пусть ни разу не видел его самого. И в курсе, что череп пластиковый.

— А, так вот кто-то когда-то его уронил!

Лин смутился. Когда он был маленьким, его так заинтересовал череп, что он подставил стул и попытался достать. Ничего не вышло, череп упал, от него откололся приличный кусок. Лин перепугался, убрал стул и решил сделать вид, что это не он, а череп упал сам. Мать потом ужасно злилась, но он так не признался.

Зато успел поколупать отколовшийся кусок: обычный пластик, у него была пара таких игрушек.

Отец негромко рассмеялся:

— Кто бы стал хранить в доме настоящий череп?

— Ну, мертвыми бабочками утыкана вся стена.

— Это другое. Бабочки красивы, а череп просто предмет интерьера.

Мать всегда была такой. Вычурный фасад, который призван скрывать, что под ним пустота и фальшивка. Эстер Эшмор никогда бы не смогла быть настоящей, потому что это слишком больно и… требовало бы наполнять форму.

— Да уж, — фыркнул Лин. — Мать всегда интересует, как смотрится внешне. Ей плевать, что внутри. Она никогда не осмелится на что-то настоящее.

Родерик вздохнул, почти грустно. Он аккуратно держал блюдце одной рукой и чашку другой, но не сделал ни глотка. Как будто задумчиво посмотрел в сторону, на стену, увешанную бабочками.

— Ты знаешь, я всегда боготворил твою мать.

Лин хотел бы увидеть родителей в молодости. Отец наверняка был энергичным, уверенным в себе бизнесменом, который управлял делами стальной хваткой. Может быть, мать была мягче и умела улыбаться. А может, отец не столько любил ее, сколько восхищался, что она такая же крепкая, как он сам. Что женщина в принципе может такой быть.

Болезнь сильно его изменила — так рассказывала тётя Элис в моменты просветления. Она не очень ориентировалась в настоящем, зато превосходно вспоминала.

Когда Родерик оказался прикован к инвалидному креслу после приступа, именно это стало для него самым тяжелым ударом. Элис рассказывала, как его пришлось посадить на сильные успокоительные, чтобы усмирить буйный нрав.

Когда тётя подкрадывалась ближе к очередному приступу безумия, она рассказывала шепотом, будто бы эти сильные штуки вызывали привыкание — и вот так Эстер обрела власть над мужем.

Лин никогда не интересовался, какие лекарства пьет отец. Во многом потому что боялся повторить однажды его участь.

Он точно был уверен, что отец изменился. Стал замкнутым, нелюдимым. Домом и жизнью теперь безраздельно управляла Эстер.

— Ты болен, Линдон. Тебе стоит остаться здесь, мать присмотрит за тобой.

— Чтобы чувствовать себя нужной? — огрызнулся Лин. — Чтобы я соответствовал ожиданиям и стал механизмом в вашем выстроенном мире? Законсервированном доме. Но всё же меняется! Я вырос. Как и Нейт.

— Мы лучше знаем, что для вас лучше. Мы же любим вас.

Лин поставил чашку, ошарашенно глядя на отца. Тот казался серьезным, только между бровей пролегла морщина, как будто Родерик не понимал, как сын может быть таким глупым. Не понимать элементарных вещей.

— Ты сам дал мне денег, чтобы я смог устроиться.

— Чтобы перебесился и понял, что твое место здесь. Как и твоего брата. И Брендона.

— Брендон мертв.

— Никто по-настоящему не мертв в этом доме. Прорастает в его корни, сливается со стенами.

Лин зажал рот ладонью, потому что не был уверен, что сможет молчать, а не издать позорный стон. Он во все глаза смотрел н отца и думал о том, что их с Нейтаном не было слишком долго.

Странности отца переросли в настоящее безумие.

— Как ты не понимаешь, Линдон, — отец с раздражением поставил чашку на стол. — Когда я впервые увидел этот дом, то понял, что здесь мы сможем не просто жить. Это место останется нашей колыбелью и после смерти. Ты ведь тоже чувствуешь это в местных стенах. В призраках. Однажды мы совершим переход и останемся здесь навсегда. Как Брендон.

Лин поднялся с места и попятился к двери. Нет, отец не безумен, всё гораздо хуже — он уверен в том, что говорит. Тётя Элис упоминала об этом, будто бы отец в молодости увлекался оккультизмом и идеей вечной жизни. Жизни после смерти. Потом женился, интерес вроде как исчез… и он снова говорил об этом после смерти бабушки Лина.

Голова казалась тяжелой и мутной, Лин замотал ею, пытаясь отогнать мысли и то, что начал понимать.

Отец с раздражением вздохнул:

— Послушай, Линдон… когда я стал жить здесь постоянно, я всё понял. Позволь показать. Твое место здесь, рядом с нами. Мы сумеем тебя направить и наконец-то покажем, как жить правильно.

И умирать. Лин всегда не понимал, как отец мог управлять бизнесом, но не собственным домом. Считал, что Родерик изменился после того, как оказался прикован к инвалидному креслу.

Всё проще. Он попросту согласен с Эстер. Или она с ним.

Не прощаясь, Лин развернулся и пошел к входной двери. Ему в спину бился раздраженный голос отца, который звал его по имени, но Лин не оборачивался.

Дождь прекратился, только трава была такой же влажной, а туман меж деревьев не рассеялся до конца. Голова у Лина кружилась, он даже споткнулся пару раз, но упорно шагал к лесу.

Он должен отыскать Нейтана.

========== 10. ==========

— Ты никуда не поедешь!

Голос Родерика необыкновенно тверд, но и Брендон в ответ упорно качает головой:

— Мистер Эшмор, я благодарен за всю, но сейчас хочу уехать. Мне бы пригодилась помощь, но даже если нет, моих сбережений хватит на первое время. Может, Нейт поможет отыскать квартиру.

— Ты с ним уже говорил?

Брендон качает головой и вежливо отпивает чай:

— Еще нет. Хотел сделать ему и Лину сюрприз.

— Хорошо. Давай всё обсудим. Эстер, ты не сделаешь тот чай, о котором мы говорили? Разговор будет непростым.

— Вставай! Давай, поднимай свою задницу!

Нейтан помотал головой, отгоняя настойчивое видение. Он сидел на траве перед озером, было мокро и неуютно. Он вспомнил, как искал в лесу, сам не зная, что именно. Пришел сюда, к их обычному месту. Тут-то и накрыло короткое видение, в котором отец разговаривал с Брендоном, а потом мать подавала чай.

После которого Брендону стало плохо.

Его уложили в постель, обещали вызвать врача, но вместо этого написали записку.

Нейтана затошнило, он потер глаза, не понимая, что происходит. Он не терял сознания, но близко к этому. Цепляясь за шершавую кору дерева рядом, Нейтан поднялся и уставился на скользящий перед ним смазанный силуэт.

— Наконец-то, — с удовлетворением сказал Брендон. — Я пытался достучаться до тебя или Лина с первого дня, но другие были сильнее.

— Другие?

— Ага, призраки. Они древние и сильные. Если покопаться в истории дома, наверняка найдется какая-нибудь трагическая кровавая история. Но какая разница? Они злобные твари.

Не удержавшись на ногах, Нейтан снова рухнул на колени. Он не знал, чему отказывался верить. Тому, что увидел из прошлого или тому, что видит сейчас перед собой.

— Они убили тебя, — пробормотал Нейтан. — Они оба.

— Тебя отпустили. С Лином посчитали, что он перебесится. Но я не был подростком. Решили действовать, чтобы не отпускать. Чтобы я остался здесь.

— Черт возьми, да зачем?..

— Потому что дети должны играть по правилам родителей. Потому что они любят нас и считают, что дают вечную жизнь, а не смерть.

Прикрыв глаза, Нейтан прижался щекой к дереву. Влажная, пахнущая мхом поверхность отрезвляла.

— Эй, вставай! Лин почти уснул после того, что подсыпал твой отец. Хорошо хоть, доза небольшая. Но он замерзнет здесь, умрет в перегное, если ты не поможешь.

Это сработало. Нейтан не хотел бросать брата — снова. Он открыл глаза и поднялся на ноги.

— Вот и умница. Я покажу, где отыскать Лина. Мелкий вообще-то за тобой пошел! Он недалеко от дома.

Нейтан передвигался, хотя его потряхивало от холода, а пальцев ног он вообще не чувствовал. Видимо, он куда дольше смотрел видение, нежели полагал. Сколько вообще прошло времени с тех пор, как он ушел? Нейтан весь вымок и остервенело тер ладонями плечи, чтобы хоть немного согреться.

Он должен отыскать Лина.

Призрак Брендона скользил смазанным изображением на границе видимости. Блеклой картинкой, всполохами, оставшимися от жизни. Но к Лину он правда привел.

— Лин! Эй, Лин ты меня слышишь?

Опустившись на колени на землю, Нейтан потряс брата за плечо, а потом помог ему подняться. Лин явно с трудом понимал, что происходит.

— Я тебя искал, — неразборчиво пробормотал он. — Но так спать хочется…

— Не засыпай! Идем. Давай, тебе в больницу надо.

Влажные волосы падали на лицо Лину, он тер глаза и цеплялся за Нейтана, пока тот поднимался и упрямо тянул брата. Услышал за спиной негромкий шепот Брендона:

— Будьте осторожны. Местные призраки не такие как я. Они заодно с вашим отцом.

Нейтан сориентировался, что они и правда совсем недалеко от дома. Поддерживая Лина, двинулся в ту сторону, чувству, что брат тоже дрожит от холода.

Лес походил на россыпь какао, брошенного в молоко: выступающие темные стволы среди ошметков белесого тумана.

Лес цвета дождя.

Цвета призраков.

Нейтану показалось, он ощутил их. Чужое мрачное присутствие. Смазанные тени, ныряющие в кусты, если посмотреть прямо на них. Лин что-то пробормотал, но совсем неразборчиво, ахнул и едва не упал.

— Лин?

Призраки поглаживали спины, пробирались вдоль позвоночника, ныряли в кости. Нейтан ощущал, как они рыщут в поисках слабого места — а потом сжимают сердце Лина.

Брат застонал, повиснув на Нейтане, и бормоча его имя. Начал тереть грудь. Нейтан пытался идти вперед и наконец-то разобрал шепот Лина:

— Нейт, не отдавай меня им…

Лин снова застонал, весь сжался, и Нейтану показалось, он услышал бестелесый хохот, скользнувший между стволами. Он и сам ощущал себя погано: во рту пересохло, голова кружилась.

Нет уж, он так просто не сдастся! Нейтан вспомнил Тейлор, и ее образ будто немного разогнал окружавшую вязкость.

Нейтан вскинул голову и глубоко вздохнул, чтобы сказать без стучащих зубов:

— Я здесь главный призрак! И вы будете слушать меня!

Он вспомнил детскую игру, где всегда становился призраком, чтобы искать остальных. Он здесь главный, а не какие-то существа меж стволов!

Призраки будто отпрянули. Дали вздохнуть полной грудью, ослабили хватку, а большего Нейтану и не было нужно. Он упрямо двинулся вперед, поддерживая ковыляющего брата.

И всё равно думал, что они так и сдохнуть среди корней. Не дойдут совсем немного, потому что сил не осталось. Когда впереди буквально выросла Тейлор:

— Боже, что случилось?

Нейтан не мог ответить. Он так замерз, что стучал зубами. Тейлор всё поняла. Она тоже подхватила Лина и кивнула в сторону:

— Я пригнала машину поближе. Идем, тут совсем рядом.

По дороге она рассказала, как к ней ворвался пьяный Джозеф и заявил, что Тейлор должна отыскать Нейтана и Лина, которые иначе пропадут в лесу. Эстер явно разъярилась на такую выходку и увела Джозефа, но Тейлор в итоге перепугалась, подогнала машину и ходила под деревьями, не рискуя заходить глубже.

Только оказавшись на заднем сидении, Нейтан перевел дух. В голове прояснилось, он даже не сразу понял, что они уже едут, и Тейлор явно торопится.

Голова Лина покоилась на плече Нейтана, и тот судорожно приложил ладонь к мокрому свитеру на груди брата. Лин дышал прерывисто, но под заледеневшей ладонью Нейтана билось его сердце.

Он успел в последний раз обернуться, чтобы увидеть дом.

А потом тот исчез в тумане.

***

Нейтан проскользнул на кухню и утащил с тарелки маленький бутерброд. Обернувшись, Тейлор заметила его:

— Да что ты как маленький! Ну, подожди ужина!

Она рассмеялась и обняла Нейтана, он тоже улыбнулся в ответ. Кухня в их квартире была небольшой, так что даже вдвоем не очень удобно, но Тейлор отстранилась, возвращаясь к пирогу.

— Где Лин?

— Уснул. Я пока не стал его будить.

Тейлор печально покачала головой:

— Он еще быстро устает, да?

— Ну, хотя бы операция не понадобилась.

Теперь Лин иногда заходил к ним в гости, он обожал играть с Нейтаном в приставку, ничуть не расстраиваясь, когда проигрывал. Сегодня они тоже устроили пару забегов, а пока Нейтан выбирал новую игру, Лин задремал прямо на диване.

— Твоя мать снова звонила, — сказала Тейлор и кивнула на телефон Нейтана.

Он оставил его на столе на беззвучном режиме. Тейлор наверняка услышала вибрацию и увидела имя.

Нейтан глянул список вызовов, увидел очередной неотвеченный и со злостью удалил. Его локтя коснулась ладонь Тейлор:

— Однажды вам придется с ними поговорить.

— Не уверен.

Нейтан пока не говорил, но в последнее время Лин всё настойчивее повторял, что однажды им нужно будет вернуться в дом и помочь призраку Брендона.

— Что, медиума позовем? — поразился Нейтан.

— Откуда я знаю! — огрызнулся Лин. — Нельзя же оставить его там.

Нейтан был согласен с братом, но считал, что для призраков нет такого понятия как время. Так что как только они придут в себя — может, тогда он поймет, как говорить с родителями. Разберется, что обо всем этом думает.

Когда Тейлор впервые услышала историю, она вообще предлагала пойти в полицию. Нейтан только рассмеялся: что, скажут, что им призраки нашептали? Смерть Брендона официально признана самоубийством. Эстер звонила, но не пыталась связаться как-то еще.

В больнице им рассказали, что Родерику в последнее время требуется всё больше лекарств и вряд ли он протянет долго — может, именно поэтому он так одержимо вернулся к идее призраков и жизни после смерти.

Нейтан этого не понимал. Не был уверен, что видел тогда в лесу, но точно знал, что отец чем-то опоил Лина. И поэтому общаться с Родериком сейчас Нейтан не был готов.

В больнице ему диагностировали переохлаждение, но ничего серьезного. Лину пришлось хуже, его сердцем врачи занимались куда дольше, но он не рассказал им, что вовсе не сам принял снотворное.

— Они всё-таки наши родители, — сказал он позже Нейтану. — Я не хочу… не готов воевать с ними. Увязать в этом.

В больнице он пробыл недолго, как и Нейтан, но вот после понадобилось восстановление, и Нейтан не стал спрашивать, просто привез брата к себе.

Лин пришел в ужас:

— Ты мог со мной поговорить! А не сразу делать, не спрашивая моего мнения. Не будь как мать…

Сравнение оказалось неожиданно болезненным, и Нейтан пообещал себе отслеживать подобные моменты и больше никогда не делать ничего подобного.

Лину снились кошмары, но он признался, что никаких странных видений в городе у него никогда не было и нет. Он до сих пор заходил и порой оставался на ночь, но жил в институтском кампусе, где наверстывал учебу. И прежде чем прийти, всегда уточнял у Тейлор, когда им удобно.

— Так! — Тейлор шутливо шлепнула Нейтана по руке, когда он потянулся за очередным бутербродом. — Разбуди Лина и садитесь за стол. Но если он спит крепко, пусть спит, не будь извергом!

Нейтан закатил глаза.

Когда он не знал, что делать, то всегда писал. Поэтому и теперь у него уже на треть была готова новая книга, о доме с мертвыми бабочками и призраках.

На первой странице он написал посвящение брату. И Тейлор, конечно. Потому что именно она всегда напоминала, зачем выходить из леса и тумана, отцеплять от себя призраков и прошлое — и жить дальше.