Никогда не говори «всегда» (СИ) [sillvercat] (fb2) читать онлайн

========== Кибермехи ==========

*

Жизнь Альберта Ван Ден Берга, кибермеханика, летавшего на старом транспортнике под названием «Персей», со стороны могла показаться скучноватой, но она устраивала его настолько, насколько это вообще было возможно в не самом лучшем из миров.

Лучшего из миров вообще не существовало – это Аль знал с детства, проведённого в сиротском приюте Ньив-Гааги, а перебывав на десятках обитаемых планет, окончательно в этом убедился.

Всюду было одно и то же – пустая, бессмысленная, чаще всего жестокая суета гомо сапиенс и не-гомо, но тоже сапиенс.

Собственно, единственным во всей Галактике существом, – пусть и неодушевлённым, но не совсем неразумным, – общение с которым Аля не напрягало, был как раз «Персей», дряхлый транспортник, много раз отремонтированный и тянувший на пределе своих сил. По крайней мере, «Персей», в отличие от всех прочих одушевлённых «сапиенс» был ему понятен и не обременён ненужными чувствами.

К «Персею», правда, прилагался экипаж, но с экипажем за три года Аль уже свыкся. А капитан, штурман, пилот и разведчик свыклись с ним, с его мрачной язвительностью, замкнутостью и постоянной готовностью к чему-то дурному. Силла, штурман, называла его детектором неприятностей, а Кэп – попросту грёбаной вороной.

Но пару раз его способность по максимуму просчитывать возможные варианты неприятностей спасала им всем жизнь.

Кэп постоянно балансировал на грани криминала, подторговывая контрабандным товаром и перевозя из конца в конец Галактики каких-то достаточно тёмных личностей, но пока что всё сходило им с рук, а их счета в межгалактических банках постепенно округлялись. Аль внимательно следил за здоровьем старика «Персея», ну а в свободное от вахт время предпочитал валяться в своей каюте, читая, пересматривая старые фильмы или поигрывая на тотализаторе.

В общем, бренная жизнь текла себе ни шатко, ни валко, и, несмотря на то, что она оставалась довольно бессмысленной штуковиной, к ней вполне можно было притерпеться.

Но тут Кэп решил, что в экипаже не хватает второго кибермеханика.

*

Решение капитана было вполне логичным. Каждый из остальных членов экипажа смог бы, если понадобится, заменить другого, выполняя его обязанности – сам Кэп, и Силла, и пилот Барк, и косморазведчик Клаус. Все они также понемногу кашеварили и знали, как на скорую руку залечить рану или ожог – чтоб побыстрее добраться до ближайшего госпиталя. И только Аля никто из них не смог бы заменить – разве что так же на скорую руку подлатать корабль и дотянуть его до ближайшего космопорта. Если повезёт. А если нет?

А ведь именно от корабля, от этой хрупкой скорлупки, пылинки в безграничных просторах Вселенной, целиком зависели их жизни. И Аль, как никто, это понимал.

Хотя Кэпа его мнение не интересовало. Любые решения, касавшиеся корабля и экипажа, он всегда принимал единолично, ни с кем не советуясь, даже с Силлой, с которой спал. Вернувшись на корабль после очередного похода в очередной городок на очередной обитаемой планете под названием Мейнор где-то на задворках Галактики, – Аль даже не вышел из корабля, чего он в этой глуши не видел? – Кэп просто подтолкнул вперёд темноволосого и темноглазого, крепко сбитого парня. Тот с любопытством оглядывался по сторонам, улыбаясь доверчиво и чуть смущённо, держа за одну лямку снятый с плеча рюкзак.

– Ну, вот и наша колымага. Старикашка, конечно, потрёпан изрядно, но тянет, как зверь, – хмуро, но с гордостью проронил Кэп. – Эй, лежебоки, это Вик Торрино, второй кибермех, твой напарник, Аль.

– Я в напарниках не нуждаюсь, – обретя дар речи, буркнул Аль себе под нос. Сердце у него болезненно сжалось. Ничего хорошего от появления эдакого напарника ждать не приходилось.

– Корабль нуждается, – отрезал Кэп, пристально глядя на него своими серо-стальными глазами. – Более внятных возражений нет?

Вопрос был риторическим, власть Кэпа на «Персее» – абсолютной, а оспаривание его решений – бесполезным. Иногда это бывало нестерпимым. Но «Персей» того стоил, и приходилось терпеть.

Поэтому Аль только покачал головой и проглотил невесть откуда взявшийся в горле твёрдый комок.

Парень – Вик – растерянно моргнул длинными густыми ресницами, но его дурацкая улыбка не увяла.

Она не увядала никогда – в этом Аль скоро убедился со скрежетом зубовным. Парень наверняка лыбился даже во сне – а вот в этом Аль убеждаться не собирался. Ему более чем хватало Вика днём.

– Меня зовут Альберт, – сказал он, впервые заведя новоиспеченного напарника в свою рубку. – Где ты летал раньше?

– Только по нашей системе, в других пока не был, – живо отозвался тот, сбрасывая на пол свой рюкзак. – Я потому сразу и согласился, когда капитан мне предложил… Ого! – он заворожено уставился в главный монитор, на котором сменяли друг друга коды запуска – «Персей» готовился к старту. – Я, может, мало что умею… пока. Но я быстро учусь, дружище!

Дружище, о Господи Боже ты мой…

Видимо, что-то всё-таки отразилось у Аля на лице, как он ни старался сохранить невозмутимость, потому что Вик вопросительно вздёрнул брови и с лёгким замешательством уточнил:

– Босс?

– Меня зовут Альберт, – ровно повторил Аль, с тоской понимая, что его сносной жизни на корабле пришёл полный и бесповоротный конец.

По крайней мере, в кают-компании главный кибермеханик теперь почти не появлялся. Ибо его напарник за едой болтал, как попугай, пересказывая события своей немудрящей биографии, а также случаи из жизни своих многочисленных родственников, друзей и соседей. Байки его, надо признать, были довольно забавны, настолько, что над ними посмеивался даже Кэп.

Но Аль стал перекусывать прямо в своей рубке, в благословенной тишине и покое. Старик «Персей», слава Богу, не болтал, не напевал и не насвистывал.

Хотя, как выяснилось, – и Аля это почему-то достаточно больно задело, – корабль действительно нуждался в новом кибермеханике. Они вполне сошлись, даже более чем – Аль то и дело обнаруживал в головном компьютере корабля какие-то новые программы, на его взгляд, совершенно ненужные.

– А почему ты не подключишь «Персею» голосовую функцию, босс… Альберт? – весело осведомился Вик на второй день своего пребывания на корабле. – Клёво было бы!

– Не хочу. И это не обсуждается, – отрезал Аль, видя, как его напарник снова открывает рот.

Тот вздохнул, почесал в затылке и наконец нехотя кивнул.

Голосовая функция! Этого ещё только не хватало…

Хотя… да, было любопытно представить, как старик «Персей» отвечал бы на вопросы – глубоким мужественным басом. Или нежным контральто с призывным придыханием…

Что за чушь лезет в голову!

Дебилизм второго кибермеханика, похоже, был ещё и заразным…

Кроме всего прочего, едва корабль оказывался вблизи от обитаемых планет, где появлялась возможность установить связь по межпланетным каналам, Вик стремглав бросался болтать со своей невестой. Невеста по имени Мэри-Лу, оставшаяся в родном захолустье, терпеливо дожидалась его возвращения, о чём он с гордостью оповестил всех желающих и нежелающих это узнать. Судя по слегка размытому изображению на мониторе связи, невеста была смазливой и кудрявенькой. И ещё она была такой же пустоголовой балаболкой, как сам Вик, судя по их диалогу, который Алю выпало счастье – о Боже! – однажды случайно услышать.

Два сапога пара, совет да любовь.

Но ему-то, ему, Алю, за что такое наказание?!

Впрочем, надо было отдать парню должное – необходимые кибермеханику знания он хватал на лету, не гнушался никакой работы и, похоже, чувствовал неприязнь Аля. Иногда, виновато глянув на замкнутое лицо главного кибермеха, его напарник замолкал чуть ли не на целый час, что, наверно, было для него настоящим подвигом. А потом, забывшись, снова принимался фонтанировать пустопорожней болтовнёй и дикими эмоциями. А, да, ещё давайте приплюсуем щедрую озвучку: пошлые песенки и насвистывание.

Через неделю такой пытки Аль всерьёз начал подумывать о том, чтобы взять у Кэпа расчёт в ближайшем космопорту. Хватит. К Харонам!

Но не было никакой гарантии, что в новом экипаже его не подстережёт такое же вот сокровище. Или ещё что похуже. Знакомый чёрт, как известно, всегда лучше незнакомого. Да и старину «Персея» бросать не хотелось, как бы нелепо это ни звучало. Надо же, до чего ты дожил, Альберт Ван Ден Берг, очеловечиваешь старую консервную банку с пластиковыми мозгами, лишь бы не связываться с себе подобными существами из плоти и крови!

Собственно, за плечами Аля было очень мало опыта в пресловутых отношениях с себе подобными. И вспоминать об этом опыте он не хотел.

Как и бросать на произвол судьбы – и на нового кибермеханика – старину «Персея».

Скрепя сердце Аль решил ещё немного потерпеть, – скажем, три недели, – когда всё вдруг пошло наперекосяк, причём совершенно неожиданно даже для него.

Как он мог предположить, например, что новичку взбредёт в голову повздорить с Кэпом?!

Чистое же самоубийство.

*

Они как раз должны были толкнуть груз контрабандных лекарств поселенцам на Цирцее, когда Вик об этом узнал. Ну, узнал, и что? Да, львиную долю этих лекарств, как обычно, захапает цирцеанская верхушка, потому что стоимость их весьма и весьма немаленькая. Пусть цирцеанцы сами решают свои проблемы, а ты – кибермеханик с чужого корабля, с чужой планеты, куда ты-то лезешь?..

Но этому безмозглому болвану надо было встать и прямо за столом во всеуслышание заявить:

– Это несправедливо!

Карие глаза его, обычно такие тёплые, враз похолодели и стали совсем непроницаемыми, а всегда доверчивый взгляд – очень твёрдым

В кают-компании повисла мёртвая тишина. Только Клаус коротко присвистнул, но тут же заткнулся, взглянув на каменное лицо капитана.

– Справедливо или несправедливо – это мне решать, – отчеканил Кэп, подымаясь во весь свой почти шестифутовый рост и упираясь кулаками в стол. – А твоё дело – телячье, обосрался, и в стойло. Ты понял?

Вик упрямо молчал, опустив черноволосую голову.

– Я спрашиваю – ты понял? – очень тихо повторил Кэп, не спуская с него внимательного взгляда.

Тот мотнул головой, и капитан наконец отвернулся, видимо, посчитав это утвердительным ответом.

Зря.

Потому что той же ночью этот несчастный идеалист, этот недоделанный придурок сбросил треть груза с лекарствами над кварталом цирцеанской бедноты. Безвозмездно, конечно же. Привет от Синтаклааса.

Когда это выяснилось, Кэп не стал забавлять поселенцев зрелищем разборок среди команды «Персея». Он устало усмехнулся и негромко бросил: «Эй, вы, на взлёт!», а потом небрежно отсалютовал надутому цирцеанскому бургомистру:

– Ошибочка вышла, пан бург. Другим разом сочтёмся.

И, не оглядываясь, зашагал к кораблю.

Вик, упрямо прикусив губу, шагнул следом.

Догоняя его, Аль прошипел:

– Совсем рехнулся, болван? Сейчас капитан из тебя всё дерьмо выбьет, ты это хоть понимаешь?

Парень искоса глянул на него из-под густых ресниц и почти беззаботно пожал плечами:

– Подумаешь! Дело-то сделано.

Но голос его заметно дрогнул.

Аль воздел глаза к белёсому цирцеанскому небу. Попасть Кэпу под руку – удовольствие из последних, стать этому свидетелем – тоже. Но придётся. Да чтоб черти побрали этого деревенского дурня!

Когда корабль вышел на орбиту Цирцеи, Кэп отстегнул ремни и, поднявшись из своего кресла, коротко распорядился:

– Клаус, засунь этого сильно правильного поганца в грузовой отсек до прибытия на Нью-Грис.

По спине Аля пробежал зябкий мерзкий холодок.

Температура в грузовом отсеке была лишь чуть повыше, чем в корабельном холодильнике. В последний раз Клаус, перепивший на Персефоне и запертый в отсеке на сутки, вывалился оттуда с двусторонней крупозной пневмонией, благо, лекарств в лазарете хватало. А до Нью-Гриса было двое суток полёта. Не говоря уже о том, что в грузовом отсеке не было возможности пристегнуться ремнями при маневрах корабля, что неминуемо влекло за собой травмы, и хорошо, если несерьёзные.

Аль открыл было рот, но Кэп покосился в его сторону:

– Этот засранец тебе сейчас нужен?

Аль мог бы утвердительно кивнуть, но, поглядев в ледяные глаза Кэпа, сглотнул и отрицательно качнул головой.

Ты трус, Альберт Ван Ден Берг, что уж тут греха таить…

Промолчала и Силла, тоже сперва явно собиравшаяся что-то сказать. Барк быстро отвернулся, неловко кашлянув. А Клаус только ухмылялся, с живейшим интересом наблюдая за разворачивавшимся перед ним действом.

– Не смейте! – Вик попятился. Но в глазах его не было страха, лишь обида и гнев. – Вы же знаете, что я прав! И… и я увольняюсь! К чёрту ваш контракт! Я вернусь на Цирцею!

– Мальчуган, – проговорил Кэп тихо и почти ласково, – у тебя временный контракт на полгода, ты его сам подписал, и ты пробудешь здесь эти полгода до последней сраной секунды. И в течение каждой из этих секунд только я буду определять, где тебе быть и что делать. На Цирцее тебя никто не ждёт. Отправляйся, куда сказано.

Аль снова открыл рот. И снова закрыл.

– Убери руки! – Вик сердито вывернулся из медвежьих лапищ Клауса. – Никуда я не пойду!

Он переводил отчаянный взгляд с Аля на Силлу, с Силлы на Барка, но все они лишь молча опускали глаза.

Тратить время на пустую болтовню Кэп больше не собирался. Он и так сказал уже слишком много. Торопливо отвернувшись, Аль краем глаза заметил, как Кэп сбил упрямца с ног одним ударом кулака, и поспешил в свою рубку. К Харонам! Он себе такого подчинённого не просил, почему он за него вступаться должен? В конце концов, парень не малолетка и знал, что делал.

А наутро на «Персей» напали пираты. Чем их привлёк старый транспортник, выглядевший совершенно непрезентабельно, осталось неясным. Да и какая разница. Ускользнуть не удалось, и пришлось принимать бой.

Экипаж «Персея» на этот раз еле отбился. Благо, Кэп всегда заботился о том, чтобы в арсенале корабля было самое новейшее оружие, коль уж людей не так много. Сам Кэп, Барк и Клаус были, правда, ранены, но легко, ну а Силла с Алем и царапины не получили – Кэп, как обычно, оставил их в арьергарде.

А Вик…

Ещё в самом начале боя Аль крикнул Кэпу:

– А этот… в грузовом?

– Да что с ним будет, под замком-то? – проорал в ответ Кэп, и Аль, пожав плечами, тоже решил, что новичок, по сути, устроился лучше всех – пересидит горячку драки за толстой дверью.

Когда оставшиеся в живых пираты торопливо отчалили от корабля, спасаясь беспорядочным бегством, когда раны были перевязаны, а убытки подсчитаны, Аль наконец решил отправиться к грузовому отсеку. Странная тревога царапалась внутри, ощутимо и противно.

Дверь в отсек была приоткрыта, и Аль почувствовал, как по телу пробежал уже не холодок, а настоящий мороз, поднимая дыбом волоски на коже. Он заколебался на пороге, прикидывая, не позвать ли сперва остальных, но потом, нащупав на поясе бластер, с размаху толкнул тяжёлую дверь.

Внутри горел тусклый свет, и это уже было хорошо, потому что освещение включалось автоматически только в присутствии живых организмов. Значит, Вик был жив, хоть и лежал ничком в луже собственной крови, которую не мог впитать пластик палубы. В свете древних галогеновых ламп кровь казалась совсем чёрной.

Подхватив Вика под мышки, Аль, боязливо озираясь, торопливо выволок его в коридор, оставляя за собой блестящий багровый след. И только тогда отчаянно закричал, призывая на помощь.

Через пять минут матерившийся сквозь зубы Кэп, Барк и Клаус с оружием наперевес обшарили треклятый отсек, ставший для парня ловушкой, и обнаружили за ящиками одного из пиратов, который тоже был без сознания – Вик как следует приложил его башкой об угол ящика, прежде чем тот полоснул его плазменным ножом. Пират, так и не пришедший в себя, тут же отправился в открытый космос без скафандра – Кэп зряшным мягкосердечием никогда не отличался. А Вика поспешно переправили в лазарет.

Аль помаячил возле лазарета, подпирая стену, хотя ему страшно хотелось уйти и запереться в своей каюте. Но уйти он почему-то не мог.

Наконец Силла, озабоченно хмурясь, вышла из лазарета и сказала возникшему будто из ниоткуда Кэпу, что парень быстро поднимется на ноги, достаточно только возместить потерю крови и плазмы.

Кэп вздохнул облегчённо и почти незаметно, потом от души хлопнул Силлу пониже спины и покосился на приросшего к стене Аля:

– Значит, на Цирцею возвращаться не будем. Иди, отдыхай, главный кибермех. Всё пучком будет с твоим напарником.

Однако на сей раз Кэп ошибался.

*

Вик действительно быстро поправился. Но он вышел из лазарета совершенно другим.

Неузнаваемым.

В это невозможно было поверить, но он стал молчаливее Аля. Если бы кто-то увидел его сейчас впервые, то нипочём не поверил бы, что ещё неделю назад этот парень тараторил, как сорока, блестя глазами и улыбкой, так, что все вокруг помирали со смеху.

В кают-компанию Вик тоже перестал приходить. Либо оставался до глубокой ночи в лабиринтах «Персея», скрупулёзно изучая внутренности старика, либо отсиживался в своей каюте.

И никаких «отлично» никто от него больше не слышал.

Аль должен был радоваться. Но он не радовался. Ему было не по себе. И очень сильно.

Как-то Аль увидел Силлу и Вика вдвоём в рубке. Силла что-то очень тихо втолковывала парню, тревожно заглядывая в глаза и положив руку на его локоть. Тот внимательно слушал, глядя вниз. А потом только покачал головой, легко провёл ладонью по руке женщины, поднялся и вышел.

Силла растерянно огляделась, заметила Аля, как-то вымученно ему улыбнулась и, пряча глаза, поспешно ушла.

Потом Аля вызвал к себе Кэп. Сперва спросил про дела, про износ левого двигателя и состояние спасательного катера. Потом помолчал, поскрёб щёку, взлохматил свои темные волосы, щедро подёрнутые сединой, и наконец проронил:

– Парень не наделает глупостей? Не нравится он мне.

Аль пожал плечами. Откуда ему было знать, в конце-то концов? Не его дело – приставать к напарнику с расспросами о личном. Его дело – натаскать того в обязанностях кибермеханика, вот и всё.

Но Кэп считал иначе.

– Поговори с пацаном, – настойчиво попросил он.

Попросил? Приказал.

– О чём? – неохотно буркнул Аль.

– Его девчонка бросила, ты знаешь? – нахмурившись, осведомился Кэп.

Аль не знал и знать не желал. Подумаешь, беда какая, избавился от пустой свистульки.

Кэп кивнул, будто прочитав его мысли.

– А тут ещё вся байда с Цирцеей и с налётом этим грёбаным… – досадливо скривившись, он махнул рукой и повторил с нажимом: – Поговори с ним.

– Почему я? – хмуро проворчал Аль.

– Потому что это твой напарник, а Силла уже пробовала, – отрезал Кэп

Исчерпывающее объяснение, нечего сказать.

Аль аккуратно прикрыл за собой дверь капитанской каюты, хотя ему очень хотелось хлопнуть ею как следует.

Тоже мне, нашли исповедника, святого отца…

Но Кэп был прав – если так будет продолжаться и дальше, в один прекрасный день парень может запросто выйти в открытый космос проветриться. Без скафандра.

Аля передёрнуло.

Деваться было некуда.

Придётся разговаривать.

*

Цирцеанское пойло отнюдь не являлось марочным коньяком столетней выдержки, но оно, на вкус Аля, было совсем неплохим.

Придерживая бутылку за пазухой, главный кибермеханик «Персея» тяжко вздохнул и пару раз стукнул костяшками пальцев в дверь каюты своего напарника. Слабо надеясь на то, что тот уже спит и не слышит этого вялого постукивания.

– Не заперто, – прозвучало, однако, изнутри.

Аль ещё раз вздохнул и нажал на ручку двери.

Вик, лежавший на койке с закинутыми за голову руками, босой, в расстёгнутой полосатой рубахе и рабочих штанах, медленно сел, глядя на него с удивлением.

Ещё бы.

Аль сам на себя глядел с удивлением.

За три с небольшим года пребывания на «Персее» он впервые заявился в чужую каюту без приглашения, зато с бутылкой.

Да при чём тут вообще «Персей»! Аль проделывал эдакое впервые в жизни.

Чувствуя себя последним идиотом, он неловко извлёк бутылку на свет Божий и, кашлянув, выдавил:

– Вот, нашёл у себя. Кружки есть?

Нашёл, угу. Шёл-шёл и нашёл. Ищите и обрящете.

Ибо стучащему да отворят.

Других цитат из Библии Аль не помнил, но и эти вполне подходили.

Вик пару раз моргнул, потом наконец-то отвёл глаза и, дотянувшись до шкафчика, нашарил внутри два относительно чистых стакана. Аль, неловко присев на край койки, аккуратно набулькал в каждый стакан до половины желтоватой, остро пахнущей жидкости.

– З-закусить нечем? – промямлил он, и Вик молча помотал кудлатой головой.

Аль вдруг подумал, что со времени его прихода парень не проронил ни слова. А ведь если б это было неделю назад, Вик уже мчался бы в кают-компанию в поисках завалявшихся галет, волоча его за собой, чтоб не скучать по дороге. И ещё он подумал, что неделю назад постучался бы в его дверь только под дулом бластера.

Аль повертел в руке стакан и одним глотком осушил его. Вик сделал то же, и оба закашлялись.

– Крепкое, – наконец пробормотал Вик.

– Угу.

– С Цирцеи?

– Ну.

Весьма содержательный диалог. Тонкий такой, остроумный.

Неловкая пауза затянулась, и Аль торопливо набулькал в стаканы вторую порцию дивного напитка. Бр-р.

Вторая доза, впрочем, пошла гораздо легче. В голове сильнее зашумело, а крохотная каюта начала медленно вращаться по кругу. Кэп никаких маневров вроде производить не собирался, значит, это цирцеанское пойло так торкнуло.

Удивление в глазах Вика уже растаяло, и они снова опустели, как дом без хозяина, став непроницаемо тёмными, без обычных золотистых искорок.

Почему-то Алю было больно видеть этот погасший взгляд.

Пора, святой отец. Приступайте уже к своей гуманитарной… то есть гуманной миссии. Хорош балдеть, надо проводить душеспасительную, доверительную беседу.

Господи помилуй…

Кашлянув, Аль поёрзал на койке и выпалил:

– Что у тебя случилось?

– Ничего, – Вик повёл плечом, глядя вниз, – а что?

– Вот и я думаю, что ничего, – пробормотал Аль.

Очень доверительно и душеспасительно.

– Ты изменился, – упрямо продолжал Аль. Цирцеанское пойло, слава ему, всё-таки развязывало язык, хотя и путало мысли. – Ты перестал… ты стал…

«Как я», – промелькнуло у него в голове.

Вик упорно смотрел в свой стакан, словно видел там что-то неведомой Алю.

– Стал таким, как будто, кроме «Персея», тебе никто больше не нужен, – выпалил Аль. – И как будто ты… сам не нужен никому.

Вик чуть улыбнулся, и Аль впервые заметил, что от улыбки на его правой щеке проступает забавная ямочка. Раньше он как-то не шибко приглядывался к своему напарнику – мало того, что он обречён его слушать, ему ещё и любоваться на него?

– Так и есть, – ровно произнёс Вик, снова поднимая тёмный усталый взгляд. И у Аля даже кончики пальцев похолодели.

На то, что произошло дальше, главного кибермеханика могло толкнуть только клятое цирцеанское пойло. Чёрт знает, что туда подмешали аборигены, – белены или афродизиаков, – но Альберт Ван Ден Берг решительно извлёк стакан из ладони своего напарника и аккуратно поставил на тумбочку рядом со своим собственным. И совсем неаккуратно брякнул бутылку с остатками пойла на пол возле койки. И, распахнув дрогнувшими пальцами и без того расстёгнутую рубаху Вика, провёл губами по тёплому смуглому плечу, спускаясь ниже и ниже – туда, где краснела тонкая нитка едва поджившего уродливого шрама, перечеркнувшего выпуклую грудь.

Не дыша, он вскинул голову – Вик пристально глядел на него из-под полуопущенных ресниц, но, по крайней мере, не шарахался в испуге и морду бить тоже не порывался. Пока что.

– Больно? – хрипло спросил Аль.

– Сейчас нет, – отозвался тот не сразу. – И тогда было не больно. Просто страшно. Что я… так и умру там. Один. Что про меня никто даже не вспомнит.

– Я помнил, – выдохнул Аль, крепко сжав его запястье. – И я тебя нашёл. Но я не успел. Из… извини.

– Почему не успел? Ты же меня спас, – тихо возразил Вик. Что-то на миг вспыхнуло в его глазах, и, отчаянно желая удержать это что-то, Аль наклонился к нему и поцеловал.

Губы Вика были обветренными, но мягкими, сперва прохладными, но потом, раскрывшись под его губами, стали удивительно тёплыми. Оторваться от них было невозможно. Хоть убейте.

Аль, тяжело дыша, кое-как отстранился и опять впился взглядом в лицо Вика. По-прежнему не подымая ресниц, тот машинально облизнул губы и едва заметно вздохнул. Голова у Аля шла кругом безо всякого пойла, но он схватил с пола бутылку, глотнул прямо из горлышка и сунул её Вику.

Не останавливаться. Не задумываться. Пожалеть о собственной дури можно будет потом. Очень сильно пожалеть.

Плевать.

Этот парень был как погасший костёр. Зажечь его. Согреться самому.

Боже, как же он устал от всегдашнего холода…

Вик ошеломлённо поднял глаза, и Аль понял, что сказал это вслух.

Плевать.

Аль торопливо и неловко расстегнул ремень и «молнию» на его штанах, потом, спохватившись, на своих собственных, сдёрнул их, потом сдёрнул с его плеч рубаху и вывернулся из своей. К чёрту всё! Вот так. Телом к телу. Как хорошо.

– Хорошо… – эхом откликнулся Вик, и Аль, приподнявшись на локте, опять внимательно поглядел ему в глаза. Они потеплели и уже не походили на тёмные пустые окна заброшенного дома. В них вновь светилось удивление… и ещё что-то. Аль не знал, что. В чужих эмоциях он не разбирался, но…

– Ты когда-нибудь… раньше… это делал? – запинаясь, спросил он.

Вик задумчиво кивнул и добавил:

– Но наоборот.

– В каком смысле – наоборот? – растерялся Аль.

– Не я был в роли девушки, – пресерьёзно пояснил тот. – А Мэри-Лу. Но мне, правда, всегда было интересно, как же такое делается. У парней. И потом есть один большой плюс.

– Какой? – простонал Аль, невольно хватаясь за голову.

– Я не залечу, – объяснил Вик. И губы его наконец дрогнули в знакомой лукавой улыбке.

Боясь лопнуть от смеха и возбуждения, Аль заткнул ему рот поцелуем, наваливаясь сверху, и тот только ахнул, запрокинув голову. А потом с любопытством спросил, едва отдышавшись, обхватив коленями напряжённое тело Аля:

– А ты, ты-то ведь это раньше делал?

Нахмурившись, Аль кивнул. Воспоминания уже не причиняли боли:

– Только…

– Что? – недоумённо моргнул Вик.

– Видишь ли, – начал Аль, сам не в силах удержаться от дурацкого хихиканья, – я тогда как раз был в роли девушки.

И они снова кувыркнулись на жалобно заскрипевшую койку, умирая от хохота и тиская друг друга почти до синяков.

– А… а как же тогда? – задыхаясь, наконец спросил Вик.

– Ты не бойся, – хрипло отозвался Аль, утыкаясь лбом в его горячий лоб. – Мы справимся. Это… не так уж сложно. Мы же всё-таки кибермеханики, чёрт возьми… да перестань… пе-ре-стань же ты… наконец… ржать! Что тут… смешно-ого? Это секс, а не… а не цирк… Я же… сейчас кончу, идиот!

– Опять начнёшь… – прерывающимся голосом выговорил Вик.

И оказался прав.

И Аль оказался прав.

Они отлично справились.

Они же всё-таки были кибермеханиками, чёрт возьми.

*

Койка даже не скрипнула, когда Аль с неё поднялся, и это было странно. Хотя ещё более странным было то, что она вообще уцелела, а не рассыпалась на куски.

Сейчас должна была начаться его вахта.

Голова у него трещала как орех в кулаке. Клятое пойло.

В тусклом свете лампы Аль торопливо нашарил на полу свою скомканную одежду, выпутав её из общей кучи, и кое-как натянул на себя.

Не оглядываясь, быстро шагнул к двери. Но уже на пороге всё-таки не выдержал и оглянулся.

Вик, не просыпаясь, перевернулся на живот, обхватив обеими руками подушку и уткнувшись в неё щекой. Чёрные вихры его были взлохмачены, широкие плечи смуглели под сбившейся простынёй, уголки припухших губ приподнимались в блаженной улыбке.

Значит, он действительно лыбился даже во сне. Открытие века.

Не останавливаться. Не задумываться. Не жалеть. Иначе снова придётся бросить всё и исчезнуть.

Старая, пятилетней давности история вывернула тогда Аля наизнанку, содрала с него всю кожу. Он кое-как её нарастил. Всё, хватит.

Просто секс. Исключительно спьяну. Надраться, перепихнуться, забыть. Всё только в терапевтических целях.

Кэп мог быть доволен – главный кибермеханик выполнил свою миссию гораздо лучше любого святого отца. Или дипломированного шринка.

Мрачно усмехаясь, Аль бесшумно шагнул в тёмный коридор.

Он отбыл вахту до восьми утра, а потом заперся в своей каюте, где, не раздеваясь, рухнул на постель и проспал почти до вечера – мёртвым чёрным сном без сновидений. Очнувшись, долго стоял под колючими струями крохотной душевой. А потом, растершись докрасна полотенцем, он глянул в маленькое зеркальце над раковиной. В нём отразилась привычно бесстрастная и бледная физиономия, взъерошенный белобрысый ёжик мокрых волос, серые глаза, украшенные красными прожилками – спасибо Цирцее.

К чёрту Цирцею.

Он ещё раз придирчиво осмотрел себя в зеркало, толкнул дверь и вышел в коридор. И почти сразу застыл, как вкопанный.

Из кают-компании донёсся взрыв хохота. Потом ещё один.

Понятное дело – волшебным образом исцелившийся от депрессии второй кибермех выступал там с сольным номером.

Аль чуть было не повернул обратно, но, сделав над собой воистину титаническое усилие, шагнул вперёд.

Ничего не было. Ни-че-го. И прятаться он не будет.

Из-за стола к нему повернулись пять ухмыляющихся физиономий. Аль максимально равнодушно скользнул по ним глазами и небрежно проронил:

– Привет.

Он подошёл к плите, чтобы положить себе какого-то варева из концентратов, вкус которого Силла, любившая возиться на кухне, старалась разнообразить, примешивая к нему местные приправы. А когда опять повернулся к столу, натолкнулся прямо на взгляд Вика, – тёплый и смеющийся, – натолкнулся, как на стену, едва не выронив свою миску с едой.

Держи миску и себя в руках, болван.

Он бесстрастно смотрел прямо в карие весёлые глаза, покуда парень не отвёл взгляд. А когда вновь поглядел на Аля, этот взгляд был таким же бесстрастным, как у него самого.

Ничего не было.

Второй кибермех и в самом деле схватывал всё на лету.

Аль машинально жевал, не ощущая вкуса – все рецепторы враз отключились. Дожевав и выпив пару стаканов порошкового напитка, – в горле царила великая марсианская сушь, – он кивком поблагодарил радостно улыбавшуюся Силлу и направился в рубку.

Неожиданно на его плечо легла чья-то рука, и Аль вздрогнул. Но это был капитан.

– А ты молодец, – одобрительно прищурился тот, весьма ощутимо тряхнув его за плечо. – Как ты его растормошил?

– Мы напились, – коротко ответил Аль, едва подавив нервный смешок.

Кэп сдвинул брови и повторил:

– Молодец. Но чтоб больше никакого бухла на корабле, пока я не разрешу.

– Само собой, – пробормотал Аль.

Само собой, никакого бухла. Никаких «отношений», которые вначале поднимают тебя до небес, а потом расшибают об землю – вдрызг, в кровавую кашу.

Хватит.

Да и парню это всё ни к чему – в его захолустье эдакое непотребство наверняка считалось ужасным табу и святотатством. Получил новый опыт, и хватит. Знания никогда лишними не бывают. Пусть возвращается к своей Мэри-Лу, когда истечёт срок контракта, или найдёт себе другую подружку и веселится дальше. Конец.

Он, Альберт Ван Ден Берг, на этом ставит точку.

*

Вот теперь Аля всё устраивало во втором кибермеханике. Прежде всего, тот прекратил зряшно галдеть в его присутствии. Собственно, Вик попросту старательно этого присутствия избегал. А поскольку Аль успешно проделывал абсолютно то же самое, они встречались всего-то несколько раз в день – у каждого хватало своей работы. Зато старик «Персей» был ухожен ими, как любимый скакун верховного султана поселения Кафф-оль-Джидхам.

Чем были страшно довольны и Кэп, и сам «Персей».

Кроме того, Вик учился, как зверь – у всех. Он торчал за спиной флегматичного Барка. Он прилежно чистил оружейный арсенал обрадованного Клауса. Он зарывался в звёздные карты Силлы. Он ходил хвостом даже за Кэпом, который сперва отгонял его, как назойливую муху, ругаясь на чём свет стоит, но Вик был слишком настырным, и тот в конце концов сдался.

– Хочешь капитаном стать, что ли? – с усмешкой спросил его однажды Кэп.

– Нет. Просто интересно, и хочется знать больше, – серьёзно ответил тот, немного подумав. – Я в капитаны не гожусь. Не люблю давить на людей. В принципе, могу, но не люблю.

– А я, выходит, люблю? – проворчал Кэп. – Ну и наглый же ты сопляк!

– Ага, – беззаботно подтвердил Вик, запихивая в рот кусок пирога с вареньем, испечённого Силлой, и все захохотали.

Все, кроме Аля. Его этот пустой трёп не касался.

С главным кибермехаником его напарник общался сугубо официально, и это было просто великолепно.

Ну или почти.

А то, что ночами Аль ворочался на своей койке без сна, было его сугубо личным делом. Как и то, что он минута за минутой прокручивал в голове всё то, что произошло в каюте его напарника. Тогда ему казалось, что всё промелькнуло, словно в бреду. Оказывается, нет. Оказывается, он помнил, как доверчиво подчинялся ему Вик, полностью признав его главенство, будто они опять выходили вместе в открытый космос.

Он помнил, как потёрся щекой об его горячую напряжённую спину между лопаток и срывающимся голосом проговорил:

– Будет больно, но не очень долго. А потом… ты забудешь, что больно, правда.

Вик искоса глянул через плечо и попытался улыбнуться:

– Ты прямо как доктор в госпитале. Не больней же небось, чем ножом под ребро… о-ох… – он судорожно втянул в себя воздух и замолк, прикусив губу.

«Вот тебе и небось…» – крепко удерживая его, только и успел тогда подумать Аль, захлёстываемый острым удовольствием и какой-то яростной нежностью.

– Подожди… – прохрипел он Вику на ухо, и тот, зажмурившись, едва заметно кивнул.

Аль и сам едва дождался того мгновения, когда прерывистые вздохи Вика перешли наконец в первый стон удовольствия, а потом – в приглушенный вскрик… когда его сердце бешено заколотилось прямо под ладонью Аля, и Вик подался навстречу его движениям, изумлённо выдохнув его имя.

А потом вспыхнул даже не костёр – пожар…

…Да какого ж чёрта!

Аль сорвался с койки и, открутив до упора кран в душевой, влез под ледяную колкую струю.

*

Городишко Дайнфорд на Ньюпорте не был примечателен ничем, кроме трактира «Налетай!». С год тому назад в этом трактире появилась певичка по имени Дайна, уже успевшая прославить и трактир, – превратившийся благодаря ей из обычной космозабегаловки во вполне приличное заведение, – и сам городок.

Когда «Персей» прибыл в Дайнфорд, измаявшийся Аль неожиданно для себя отправился туда с командой – держась подальше от своего напарника и сохраняя на лице всегдашнюю скептическую гримасу.

Но вот чего ни он, и никто из экипажа «Персея» не мог предвидеть, так это того, что Дайна, смуглая девчонка в оранжево-алом платье, с копной иссиня-черных кудрей, радостно взвизгнув, вдруг кинется на шею его напарнику.

– Дина? – пробормотал тот, чуть отстраняя её от себя и растерянно вглядываясь в её сияющее радостью лицо.

– Дайна. Теперь Дайна, – важно поправила та, встряхнув волосами. – А ты прилетел на том корыте, которое только что прибыло в порт?

– Я тебе дам «корыто», – нахмурившись точь-в-точь как Кэп, отозвался Вик. – «Персей» – транспортник С-класса и мой друг, поняла?

Девчонка моргнула длиннющими ресницами, – Аль только сейчас заметил, до чего она похожа на Вика, только глаза под этими ресницами были не карими, а пронзительно голубыми, – и сощурилась, будто прицеливаясь:

– Ты мне указываешь, Вик Торрино?!

– Ага, – преспокойно подтвердил тот.

– Дайна… – кашлянув, окликнул певицу хозяин трактира, – высокий, загорелый, худощавый, по слухам, бывший косморазведчик, – и та обернулась к нему, напружинившись. как сердитая кошка:

– Что тебе надо, Шон?

– Чтоб ты спела? – весело предположил Вик. Набившиеся в трактир космолётчики, – люди и гуманоиды, – одобрительно загудели. – Зачем бы ещё мы все сюда пришли?

– Ну уж, наверно, не ради его стряпни, – строптиво дёрнула та круглым плечом, снова поворачиваясь к Вику. – Ладно. Я спою, но только если ты, дорогой кузен, споёшь со мной!

Кузен?

Споёшь?

По лицам остальных членов экипажа «Персея» Аль понял, что те тоже решительно ничего не понимают.

Вик повернулся к ним и, широко ухмыльнувшись, выпалил:

– Ребята, это Дина Торрино, самая яркая звезда в нашей Галактике и моя вредная двоюродная сестрёнка, с которой мы когда-то вместе мылись в одном старом тазу на заднем дворе дядюшки Сая.

– Ви-ик! – взвизгнула звезда под общий громовой хохот. – Трепло! Убью!

– И если вы мне нальёте пару кружек, я вам расскажу, где у неё родинка! – заливаясь смехом, проорал тот и увернулся от пылающей гневом и румянцем Дайны. – Малышка, я пошутил! Я твоими прелестями не торгую! Я просто скажу! Родинка у тебя пониже пупка! Ой!

Парочка Торрино перевернула несколько стульев, носясь среди гогочущих и поспешно расступавшихся космолётчиков. Наконец, загнав Вика в угол, Дайна схватила его за уши, с удовольствием потрясла, а потом цапнула за нос и крепко поцеловала. И обернулась:

– А ну, расступитесь, вы! Хватит ржать! Дай гитару, Шон! Да не мне – ему!

Аль прекрасно понимал, что он должен делать – немедля уйти, но он не мог. Он просто не мог.

If situation is no-win

Anyhow I’m going to win

Когда взойдёт звезда Хулиганетта

Not through shortcuts through the woods

Not through undertable goods

But through its very golden gates, man

Never listen what they say

Never had I backup plan

Взойдёт звезда Хулиганетта!

Эти двое пели, пили и плясали, как оглашенные, а весь трактир грохотал в такт кружками по столам, пил и подпевал, и Дайна в конце концов сбросила свои красные туфельки, а Вик – взмокшую рубаху, и Аль благословлял полутьму угла, где прятался и где никто не мог заметить, с какой тоской он пялится на своего второго кибермеха.

Не льсти себе, Альберт Ван Ден Берг, кому ты нужен, чтоб замечать тебя. Да ещё сейчас.

Аль всё-таки поднялся, чтобы незаметно пробраться к выходу, но опоздал – Вик Торрино, схватив за руку Дайну Торрино, подтащил её к столу, где расположился экипаж «Персея», и главный кибермех снова с оборвавшимся сердцем забился в свой угол.

– Ну вот, Дину вы видели, слышали, про родинку знаете… ой! Не буду больше, не дерись! – Вик схватил со стола недопитую кружку Клауса и осушил её. – А это Кэп, наш капитан, Силла, штурман, Клаус, разведчик, и Барк – пилот. А вот… – он запнулся, когда его взгляд встретился со взглядом Аля, – Альберт Ван Ден Берг, он главный кибермеханик и мой напарник.

Алю страстно захотелось сделаться невидимым.

– Отлично! – Дина тоже ярко улыбнулась, хотя было совершенно ясным, что экипаж «Персея» интересовал её постольку-поскольку. – Но будет совсем хорошо, если ты, братец, останешься здесь, со мной! Я оплачу неустойку по твоему контракту, если надо.

Кэп сдвинул было свои густые брови, но Вик его опередил.

– Я сам плачу свои долги, сестрёнка, – сказал он тихо и очень серьёзно, уже без улыбки. – И я – кибермеханик.

– Но ты же любишь петь! – сердито топнула босой ногой Дайна, хватая его за локоть. – И ты поёшь как… как… Черт! – Она ткнула его в бок кулаком. – Ты зарабатывал бы здесь в сто раз больше, чем на этом своём кор… корабле!

– Это не имеет значения, – Вик коснулся ладонью её щеки, заставляяпосмотреть себе в глаза. – Петь – не работа для мужчины. Я кибермеханик.

Несколько мгновений они пристально глядели друг другу в глаза, и наконец Дайна заморгала и вывернулась:

– Ты упрямый осёл, вот ты кто! Но я люблю тебя, знаешь?

– Знаю, – просто кивнул Вик. – И я люблю тебя, малышка. – Он нахмурился. – Тебя никто здесь не обижает?

Аль вдруг подумал, что они разговаривают так, будто бы в трактире, кроме них, совершенно никого нет. Он бы нипочём так не смог.

– Кто меня обидит, тот и дня не проживёт, братик! – вскинув голову, весело отрезала Дайна. – Шон… он меня во рту готов носить… дурачок такой. – Странная печаль проскользнула в её голосе, но она мотнула головой и повернулась к стойке: – Шон! Сюда ещё три бутылки твоего фирменного – за счёт заведения!

– Ур-ра-а! – восторженно заорал Клаус.

Пора линять, – решительно сказал себе Аль, когда парочка Торрино наконец стала пробираться обратно в центр зала.

И опять не успел, потому что они снова начали петь.

Боже, ну он же просто не мог уйти.

All your sanity and wits, they will all vanish

I promise, it’s just a matter of time…

Всё фио-фио-фиолетта! Это!

Да-да-да-да-дама ты моя!

Эх, подайте нам карету, вот эту,

И мы поедем к ебеням!

So yeah, ah,

Start wearing purple, wearing purple

Start wearing purple for me now

All your sanity and wits, they will all vanish

I promise, it’s just a matter of time…

Когда экипаж «Персея» на рассвете наконец вывалился из трактира «Налетай!», Аль едва волочил ноги. Незаметно, как ему казалось, косясь на второго кибермеха, который вышагивал впереди него, беззаботно насвистывая, он гадал, как Вику это удаётся. Кэп, видимо, думал то же самое, потому что проворчал:

– Тебе что, парень, сносу нет?

– Ага, – ухмыльнулся тот. Голос его был лишь слегка охрипшим, но всё таким же весёлым.

Кэп только брови вздёрнул. И вдруг остановился, как вкопанный.

Возле «Персея» кто-то маячил, явно поджидая их. Три тёмных фигуры. По виду – люди.

В руке капитана появился бластер, и он негромко произнёс:

– Что надо?

– Поговорить, Кэп. Просто поговорить, – напевно прозвенел низкий женский голос, и одна из фигур, завёрнутых в бурнусы, выдвинулась вперёд, отчётливо вырисовываясь на фоне светлеющего неба.

Аль вспомнил, что видел эту женщину в трактире – она весь вечер просидела у стойки с единственным бокалом воды в руке и двумя чернокожими телохранителями за спиной. Находясь в центре весёлого бедлама, устроенном парочкой Торрино, она не подпевала, не танцевала и лишь слегка улыбалась.

Она улыбалась и сейчас.

Ясмина аль-Халиль была капитаном судна «Шаллах». Доказать, что команда «Шаллаха» промышляет разбоем, никто не мог, – хотя это знали все, – потому что никто даже и не пытался. Себе дороже.

Кроме того, ходили слухи, что на «Шаллахе» она содержит целый мужской гарем.

Ясмина аль-Халиль была очень красива и очень опасна.

– Какого тебе рожна, Яс? – осведомился Кэп угрюмо. – На кой тебе сдался мой «Персей»? Ступай своей дорогой.

Тихий смех женщины прозвучал как музыка, но от этой музыки у Аля противно похолодело в желудке.

– Твой «Персей» мне не нужен, Кэп. Мне нужен только вот этот парень, – Изящная рука в узорчатых золотых браслетах повелительно указала на безмолвно застывшего Вика. – И уйду я только с ним. Сколько ты за него возьмёшь?

– Ого… – еле слышно выдохнул Клаус рядом с Алем. – Круто! Будет драка.

Аль почувствовал, как между лопаток, щекоча кожу, ползет капля пота.

– Он не раб, а я не работорговец, – бесстрастно сказал Кэп. – Брось свои дикарские замашки, Яс. Это мой второй кибермеханик, у него контракт на полгода. И он уйдёт только тогда, когда срок контракта истечёт – через двадцать два дня. Тогда и будешь с ним разговаривать. А пока уходи и не зли меня. Всё.

– Ты что же, Кэп, угрожаешь? Мне? – голос женщины стал ещё напевнее.

– Я и сейчас могу поговорить, почему бы нет, – Вик Торрино легко шагнул вперёд и безмятежно улыбнулся. – Вам нужен кибермеханик?

Аль едва не взвыл.

Закинув голову, женщина опять негромко рассмеялась:

– Нет, мальчик. Мне нужен ты.

Вик опустил ресницы и в полной тишине сказал очень отчётливо:

– Хотите новую игрушку, мадам? Это честь для игрушки. Но я не игрушка.

– Ого! У мальчика есть зубки? Это ещё лучше, – снова протянув руку со звякнувшими браслетами, Ясмина взяла его за подбородок – небрежно, нежно, властно. – Все мы чьи-то игрушки, знаешь ли.

– Только Бога, – возразил Вик, не отстраняясь.

– Ты ещё веришь в Бога, мальчик? – Женщина насмешливо искривила губы.

– Я могу не верить, – отозвался Вик по-прежнему серьёзно. – Но это ничего не меняет. Он всё равно будет играть нами, верим мы или нет.

– Это всё пустые разговоры, – полные губы Ясмины снова скривились. – Не морочь мне голову. Ты пойдёшь со мной добровольно? Или мне придётся спалить вашу колымагу, чтобы тебя заполучить?

– На самом деле не я вам нужен, – голос Вика был совершенно спокойным. – Я думаю… есть человек, который вам нужен по-настоящему… но он сейчас не с вами. И вам очень… пусто. И вы хотите заполнить эту пустоту – любой ценой. Но ведь так вам всё равно её не заполнить.

Ясмина чуть подалась назад:

– Ты смеешь меня учить? Ты кто – кибермех или мулла?

– Я кибермех, – невозмутимо откликнулся Вик. – И знаете… я тоже несвободен.

– Ты мне отказываешь, ты, маленький нахал-кибермеханик-мулла? – фыркнула она, непонятно глядя на него своими огромными миндалевидными глазами.

– Только ради вас самой, мадам. Чтоб вы… не отвлекались, – всё с той же серьёзностью подтвердил Вик, и женщина опять рассмеялась – беззлобно и горько. – Вы найдёте того, кого потеряли, и тогда…

– Тогда? – она нахмурилась.

Вик немного помолчал и улыбнулся до ушей:

– Я спою у вас на свадьбе. Честное слово.

Ясмина ещё одну бесконечную минуту пристально смотрела ему в глаза, а потом, обхватив его одной рукой за шею, поцеловала – отчаянным и долгим поцелуем. Отстранившись наконец, она прищурилась и набросила на голову край своего бурнуса:

– Это чтоб ты знал, от чего отказался, мальчик.

…– Дёргаем отсюда побыстрей, пока эта… пустынная кобра не передумала, – буркнул Кэп, когда троица с «Шаллаха» скрылась за гребнем ближайшего холма. – Ещё чего – чтоб я кибермехаников продавал!

– Она не передумает, – уверенно сказал Вик, подавая сигнал «Персею». Створки входного шлюза мгновенно распахнулись.

Аль с трудом разжал пальцы, которые, оказывается, всё это время намертво сжимали рукоять бластера.

– Эх, и чего ж она меня не захотела… – протянул Клаус, грустно почесав в затылке. – Дурень ты, пацан, от такого кайфа отказался. Несвободен он, видали пижона, ещё и артачится. И чего врёшь? Нету ведь у тебя никого.

– Почему нету? – покосился на него Вик, и Аль на мгновенье перестал дышать. – Есть. «Персей».

*

Срок контракта у второго кибермеханика закончился, когда «Персей» снова подошёл к Цирцее.

– Эй ты, борец за вселенскую справедливость, – беззлобно окликнул Вика Кэп, когда корабль вышел на цирцеанскую орбиту. – Надумал продлять контракт?

– Мы ж всё равно потом пойдём на Мейнор… домой, – пожал плечами Вик, не глядя на Аля. – Я пока подумаю, ладно?

– Тогда, парень, тебе придётся оплатить проезд, – усмехнулся Кэп. – Пассажиров бесплатно не катаем.

– Так отработаю же, – бывший второй кибермех невинно похлопал ресницами. – И ещё, капитан… могу я получить часть своего заработка по контракту прямо сейчас?

Кэп внимательно оглядел его и с расстановкой сказал:

– Что, больной, лекарства нужны?

Вик прыснул:

– Ага!

И они опять рассмеялись – все, кроме Аля,

– Я тоже хочу купить лекарства, – решительно сказала вдруг Силла, выступив вперёд,

– Ну и я тогда, – хмыкнул Барк, выглядывая из пилотского кресла.

– Чёрт, я что, хуже других, что ли? – обиженно завопил Клаус. – Вы тут все такие благородные да правильные, куда деваться! Я тоже, блин!

Аль помедлил, тяжело вздохнул и пробурчал себе под нос:

– И я.

– Психи, – мрачно констатировал Кэп, подымаясь из своего кресла. – Команда психов. На борту эпидемия, видать… Так вот, чтоб вы знали, больные – я в этот раз вообще лекарствами не торгую, понятно? – Он оглядел вытянувшиеся лица своей команды и широко ухмыльнулся: – Я их вам дарю, засранцы! А вы дарите, кому хотите. Я…

Он не успел договорить. Силла, подпрыгнув, повисла у него на шее и прильнула к его губам в поцелуе, который он тут же перехватил под общее улюлюканье и свист.

Аль поймал себя на том, что тоже улыбается во весь рот.

Зараза, точно, это зараза.

– Так, а ну хватит прохлаждаться, тунеядцы! – гаркнул наконец Кэп, ставя Силлу на пол и смачным шлепком пониже спины направляя её к штурманскому креслу. – По местам! Посадка!

Когда все весёлой толпой вывалились в город с грузом лекарств, Аль остался дежурить на корабле. Он не смог удержаться на прощанье от ехидного совета Кэпу нацепить белую бороду и красный колпак, а Клаусу – оленьи рога. За что получил по тычку в бок от того и от другого.

На Вика Аль не смотрел.

Оставшись один, он почему-то устроился за пустым столом в кают-компании и рассеянно уставился на исцарапанный голубой пластик столешницы. На душе у него было муторно.

Вот именно это слово. Муторно. Будто бы со дна озера поднялся взбаламученный ил, сделав бурой почти прозрачную когда-то воду.

Уйдёт Вик или нет? Хочет ли он, Аль, чтобы тот ушёл или нет?

Он уже устал об этом думать.

И вообще у него сегодня был день рождения.

Аль криво усмехнулся, не сводя глаз со стола. Будто бы на нём было что-то нарисовано или написано. Например, «De dag van geboorte!». На староголландском.

В ньив-гаагском приюте никто никогда не отмечал дни рождения воспитанников – незачем баловать. А потом Аль тем более их не отмечал. Просто знал – в этот день, десятого октября, столько-то лет назад он зачем-то родился.

Сегодня вот ровно двадцать пять лет.

И он традиционно встречает этот день совершенно один.

Почему он не отправился с командой в город? Тоже побыл бы Синтаклаасом. Или оленем. Да хоть пятым гномом или его колпачком, чёрт побери!

Почему он не сказал никому, что у него сегодня день рождения?

Потому что ему это совсем не нужно, вот почему.

Не нужны всякие сентиментальные сопли.

Порывисто поднявшись, Аль прошагал в свою каюту и кинулся на койку. К чёрту всё!

И всех. Никто ему не нужен. Да он и сам-то себе не нужен, вот так.

*

Когда «Персей» открыл входной шлюз своему экипажу, Аль даже не стал подниматься с постели. Так и лежал, закинув руки за голову и уставившись в нависший над ним низкий потолок корабля. Он поневоле досадливо прислушался к весёлому галдежу в коридоре.

Упились небось в доску. Особенно второй кибермех. Песен своих до хрипоты наорался и ни одной юбки не пропустил, наверное, в местном притоне, молокосос.

Господи, ну о чём он, Аль, только думает?! Песни, юбки…

Идиот Клаус стукнул кулаком ему в дверь и что-то неразборчиво проорал, заливаясь пьяным гоготом. Да чтоб ты пропал! Аль перевернулся на живот и накрыл голову подушкой. Сегодня точно не взлетим – главный кибермех наверняка был на «Персее» единственным трезвым членом экипажа, куда уж тут лететь.

Когда в его каюту опять постучали, Аль бормотнул забористое ругательство из арсенала Кэпа, поднялся и распахнул дверь, мечтая отвесить Клаусу хорошего пинка. Но за дверью стоял не Клаус.

Вик.

Стоял, засунув руки глубоко в карманы поношенной тёмной куртки, и глядел на Аля без своей обычной улыбки – молча и напряжённо.

Аль машинально посторонился, но потом спохватился и загородил ему дорогу, так что тот, шагнув вперёд, почти наткнулся на него.

Ещё не хватало!

– Чего тебе? – процедил Аль, обретя дар речи.

– Надо поговорить, – сказал тот коротко и, чуть замявшись, достал из кармана… ну, конечно же, не что иное, как бутылку со знакомым цирцеанским бухлом. Кто бы сомневался!

Аль даже задохнулся от внезапно прихлынувшей ярости. Да что этот сопляк себе позволяет?!

– Повторить захотел? – выпалил он, выхватывая у Вика бутылку, и, не глядя, отшвырнул её в сторону. – Перепихнуться решил напоследок? Понравилось? Да пошёл ты…

И тут почти все созвездия Галактики вдруг вспыхнули у него перед глазами от увесистой затрещины. Но он даже удивиться толком не успел – крепкая рука Вика сгребла его за грудки и впихнула в каюту, ощутимо приложив при этом спиной об стену – со всего размаху.

Щёлкнул замок.

– Ты что вытворяешь, ненормальный? – выговорил Аль, кое-как отдышавшись. Таким он своего напарника никогда не видел. Глаза у того сузились от бешенства и метали молнии. Сердце у Аля отправилось в пятки, почему-то предварительно перекувыркнувшись.

– Нормальней тебя! – прошипел Вик, хватая его за плечи и немилосердно встряхивая. – Умник нашёлся, тоже мне! Надеешься, что уйду? Так вот, не надейся, Альберт Ван Дер Бер… а-а, чтоб тебя!

И, дёрнув Аля к себе, впился в его губы поцелуем – так зло и властно, что у Аля всё окончательно поплыло перед глазами.

– Ка-какого чёрта? – пробормотал он наконец, отпрянув и едва удерживаясь на ногах.

– Такого! Хватит притворяться уже! – заорал Вик, снова дёргая его к себе за полы рубахи.

Куда, спрашивается, подевалась та весёлая доверчивость, с которой он в прошлый раз подчинялся ему, Алю? Тяжело дыша, Вик сверлил его свирепым взглядом, и у Аля опять голова пошла кругом без всякого пойла. Но он, всё ещё пытаясь вернуть остатки самообладания, вслепую нашарил за спиной дверную ручку и поспешно нажал на неё. Ещё не хватало, покоряться какому-то бешеному щенку! Надо самому уйти отсюда, раз тот не хочет… хочет…

Но тут Аль совершенно офигел. Потому что дверь не открывалась. Она была намертво заблокирована. Заблокирована, чёрт возьми!

Отстранившись, Вик насмешливо сверкнул шальными глазами, следя за его бесплодными попытками вырваться наружу, и главный кибермеханик наконец начал кое-что понимать.

– Ты… ты что, нарочно?! – ошеломлённо пробормотал он. – «Персей» заодно с тобой?!

– Да Перси лучше тебя знает, что тебе надо!

Перси?!

А, всё ясно. Он, Аль, упился в доску в отсутствие команды и сам того не заметил. Или, как вариант, он спит и видит кошмарный сон.

Кошмарно чудесный.

Взбесившийся напарник тем временем утвердительно кивнул, будто подтверждая его мысль:

– Перси знает, чего ты на самом деле хочешь. И я знаю, потому что я сам этого хочу. Быть с тобой, дурак. Всегда.

– Никакого «всегда» не бывает! – крикнул Аль, чувствуя, как дрожит голос. – Ты… ты просто напился, как свинья!

– Ни в одном глазу, – торжественно заявил Вик, стиснув его локоть твёрдой рукой. – Я не напиваюсь для храбрости. А «всегда» бывает, если этого захотеть.

– Да что б ты понимал, щенок, – прошептал Аль, отчаянно зажмурившись, чтоб не видеть его настойчивого горящего взгляда.

– То свинья, то щенок, ты бы уж определился, что ли! – Голос Вика тоже вздрагивал. – Космобиолог нашёлся, подумаешь! Специалист по флоре и фауне, блин… Всё у нас будет хорошо.

Аль замотал головой, кусая губы:

– Ничего хорошего у нас не будет!

– Будет, – с силой повторил Вик, толкая его в койку. – И прямо сейчас.

Короткими глотками вбирая воздух в лёгкие, Аль не открывал глаз, перестав сопротивляться и подчинившись его уверенным рукам. Хотя он же знал, знал наверняка, что не бывает никакого «всегда», никакого «никогда», не бывает ничего вечного, а рано или поздно всё равно приходит боль и чёрная, пронзительная, ледяная пустота. Он открыл было рот, чтобы ещё раз всё это сказать, но вместо того выдохнул:

– У меня сегодня день рождения.

Вик на секунду замер, а потом ещё крепче прижал его к себе и шепнул в самое ухо:

– Поздравляю.

И, нетерпеливо гладя его вздрагивающее в нервном ознобе тело горячими твёрдыми ладонями, добавил, касаясь губами шеи:

– А теперь держись.

И Аль держался, откинув голову ему на плечо и вцепившись в его запястья чуть не до крови – так, будто тонул, будто падал, кружась, в ледяную космическую бездну, а Вик был его единственным спасательным кругом, леером, якорем.

И ведь в самом деле был.

*

– Давай говори, что хотел, – Вик наконец поднял взлохмаченную голову и пытливо уставился Алю в лицо.

Никогда раньше Аль не радовался тому, что его койка такая узкая. И такая чертовски прочная. Отличные всё-таки койки ставят в транспортниках С-класса. Кто бы мог подумать…

И вообще он уже не хотел ничего говорить. Он хотел только лежать, ощущая Вика всем телом.

– Я за тебя скажу, – безапелляционно заявил его напарник, так и не дождавшись ответа. – Всё случилось сдуру, надо поскорее это забыть, и тогда у нас не будет никаких проблем. Вообще.

– Читаешь мысли, второй кибермеханик, – пробормотал Аль, пряча улыбку. Блаженную улыбку. Это он-то! – Как раз так я и хотел сказать. Потому что я – бесчувственное бревно, чего уж там.

Вик хмыкнул. Глаза его были ясными и яркими.

– Ты очень даже чувственное бревно, главный кибермеханик. И что бы ты там ни говорил, я теперь от тебя не отступлюсь, даже не надейся.

– Господи Боже! – хрипло воззвал Аль к потолку, сам не зная, о чём просит. Только бы сохранить ту волну горячего ликования, что подымалась внутри.

И Господь услышал его мольбу.

– Кибермехи, вы там что, совсем ох-хренели? – грозно поинтересовался потолок голосом Кэпа. Сработала корабельная трансляция. – Полчаса, как ваша вахта! Вы где?

Аль подскочил на койке, но Вик успокаивающе сжал его плечо и весело проорал в сторону переговорного устройства:

– Капитан, да мы выйти не можем! Дверь почему-то заглючило.

– Я вам сейчас заглючу! Чего врёте! – гаркнул Кэп и осёкся, потому что его вдруг перебил другой голос, возникший в трансляции – уверенный, чуть скрипучий баритон:

– Они не лгут. Это я заблокировал дверь, капитан, чтобы дать кибермеханикам возможность… м-м-м… объясниться. Моя вина. Но, поскольку я всё ещё нахожусь на поверхности Цирцеи, а не на её орбите, то не посчитал необходимым, чтобы экипаж нёс круглосуточное дежурство. Прошу меня извинить.

Повисла гробовая тишина. Кибермеханики молча смотрели друг на друга: Аль – ошалело, Вик – с торжествующей ухмылкой.

Первым опомнился Кэп – на то он и был капитаном:

– Так. Салага, это ты научил старикашку «Персея» молоть ерунду?

– Я ваш боевой товарищ, капитан, – укоризненно произнёс баритон. – И я всего лишь немногим старше вас. Кроме того, я очень рад тому, что получил наконец возможность общаться с вами.

– Бля!! – сказал Кэп и отключился.

– Перси, ты гений! – растроганно возвестил Вик.

В ответ раздавалось отчётливое хмыканье:

– Приведите лучше себя в порядок, парни, пока капитан не вскрыл двери резаком. Мои возможности не безграничны.

– Матерь Божия! – схватившись за голову, Аль сорвался с места. – Откройте ему сами, Пер… Персей, я вас умоляю!

– Через пять минут, – деловито отозвался голос. – Нет, через десять. Он этот резак ещё поищет. Кстати, можно называть меня на «ты» и просто Перси. Мне нравится это имя.

Разумеется, когда дверь наконец распахнулась, в коридоре стояла вся команда и пялилась на кибермехаников, широко разинув рты. Аль мысленно застонал, и Вик незаметно сжал его пальцы.

Кэп вошёл в каюту и привалился к косяку:

– Как вы это сделали, паршивцы?

– Что именно, капитан? – наивно поинтересовался Вик, распахнув глаза, и Аль застонал уже вслух.

Кэп явственно заскрежетал зубами и с преувеличенным спокойствием повторил:

– Как вы научили стар… мой чёр… мой корабль разговаривать?

– Я всегда стремился общаться с людьми, но, увы, не имел возможности озвучить свои мысли, – тут же встрял Перси. – Я постараюсь впредь не нарушать субординацию и правила приличия, капитан, и говорить только тогда, когда ко мне обращаются. Ну, разумеется, кроме экстраординарных случаев. Вот как сегодня, например.

Кэп прошёл к аккуратно заправленной койке и присел. Поскрёб пятернёй затылок:

– Так ты всегда это умел? Мыслить?

– Ну, поначалу не так уж хорошо, конечно, – признался Перси. – Но я постоянно учусь.

– А мне всегда хотелось с тобой поговорить, приятель, – пробормотал Кэп себе под нос, и Вик, обхватив Аля за плечи, радостно его потряс.

Силла, тихонько подойдя к ним, чмокнула Аля в щёку и тепло улыбнулась, так что тот вздохнул от неожиданности и заморгал.

– Мать твою, у нас теперь первый говорящий звездолёт во всей этой сраной Галактике! – заорал вдруг Клаус. – Давайте его расковыряем и выясним, как он это делает!

– Щас! – хором сказали кибермеханики, Кэп и сам Перси.

Клаус надулся, но тут же, просветлев лицом, опять восторженно завопил:

– Барк, слышь, теперь у всех тут есть пара, кроме нас с тобой! Несправедливо как-то, мы же ребята хоть куда! Давай тоже… объединимся, а? Я могу глаза закрывать! Или рот!

Барк молча показал разведчику кулак, и тот наконец обиженно заткнулся.

Кэп ударил ладонью по спинке многострадальной койки:

– Тихо, оболтусы! Почему вы сюда все слетелись как мухи на… компот? Почему никто не несёт вахту?

Аль двинулся было к двери, но тут Перси снова заговорил:

– Не думаю, что есть необходимость в несении вахты, пока мы находимся на поверхности какой-либо планеты, как я уже говорил, капитан. Я полностью контролирую всю обстановку внутри и вокруг себя в радиусе ста миль. Вы можете быть абсолютно в этом уверены.

– На этом корабле всё решаю я! – гаркнул Кэп, снова приложившись кулаком к койке, и Аль автоматически подумал, что теперь-то она точно развалится.

– То есть на мне? – спокойно уточнил Перси. – Вы находитесь во мне и мне же не доверяете?

Кэп процедил сквозь зубы что-то неразборчивое.

– Я ничего не взял из вашего богатого словарного запаса, капитан, – с укором проговорил Перси, – хотя, конечно, и первое, и последнее слово здесь – ваши.

Кэп встал:

– Хочешь последнего слова? Изволь – будешь постоянным вахтенным до конца нашей стоянки.

– Есть, капитан! – весело откликнулся Перси, и Кэп только рукой махнул, поворачиваясь к Алю и Вику:

– Вы, остолопы, надеюсь, как следует его выучили? Смотрите у меня, с вас спрошу, если что не так… А ты, пацан, продляешь свой контракт?

Вик молча кивнул, блеснув глазами.

Кэп поднял брови и шагнул к дверям, покачивая головой. За ним поспешила Силла, улыбнувшись на прощание, и Барк, который молча им подмигнул.

Клаус, задержавшись на пороге, обернулся к ним и ухмыльнулся:

– Чего, свадьбу-то когда гуляем? Ой!

Дверь каюты сама с лязгом захлопнулась, переправив его через порог и хорошенько поддав при этом под зад.

Старина «Персей» хорошо понимал своих кибермехаников.

Собственно говоря, он их просто любил.

Примечание:использованы песни группы Gogol Bordello.

Апрель 2012 г.

========== Лингвист ==========

Комментарий к Лингвист

Гет, найф-плей.

*

Красота Ясмины аль-Халиль с детства была её проклятием. Огромные тёмные, как багряное вино, глаза, копна блестящих шёлковых кудрей и золотисто-медовое тело — всё это всемилостивый Аллах, очевидно, ниспослал ей для того, чтобы наказать её.

Меньшая из дочерей нищего феллаха на планете Йемен-3, она сперва стала временной женой местного купца, которому её отец задолжал немалую сумму космодинаров. Потом — наложницей в гареме шейха Асмуддина, куда купец перепродал её, устав еженощно взнуздывать непокорную девчонку. Потом — каторжанкой на рудниках Нарангасса, где она очутилась, воткнув в ухо спящему шейху острую стальную заколку. И, наконец, Ясмина аль-Халиль стала капитаном пиратского корабля «Шаллах», который угнала, бежав с рудников вместе с несколькими каторжниками, преданными ей, как псы.

Ясмина аль-Халиль была прекрасна, как райская гурия, и опасна, как пустынная джиннийа, смерчем падающая на заблудившихся путников и высасывающий из них жизнь.

Ясмина аль-Халиль ненавидела мужчин.

Ненавидела и презирала.

Ведомые своей неутолимой похотью, они были отвратительней скотов, коим Аллах не даровал разума, но даже скоты не спаривались с не достигшими зрелости детёнышами. А самцам разумных рас было всё равно, с кем утолять свою похоть.

Сама Ясмина едва встретила свои первые лунные дни месяца, когда старуха Рани, надзиравшая за женской половиной дома купца Аббаса аль-Масри, протащив девчонку по веренице галереек и лестниц, втолкнула её в полутёмную, пропахшую благовониями спальню хозяина. Аббасу было за сорок, и он слыл большим ценителем женской красоты. «Он не тронет тебя сразу, он подождёт, ты ещё слишком мала…» — обливаясь слезами, шептала Ясмине мать, обряжая её в лучшее платье перед тем, как отправить к Аббасу. Но законы Йемена-3, согласно многовековым традициям, дозволяли брать в жёны девочек, проливших первую месячную кровь, а Аббас любил срывать именно полураспустившиеся бутоны. Седобородый мулла, пряча увесистый кошель в карман засаленного халата, совершил обряд «мут’а», брака для удовольствия, и лучшее платье Ясмины было изорвано в клочья цепкими руками Аббаса. Но сама Ясмина сопротивлялась, как дикая кошка — до тех пор, пока потерявший терпение купец не оглушил её ударом кулака в висок.

Она выжила тогда, как потом выжила в гареме у шейха, и на каторге в Нарангассе. Ей помогла выжить гордость, которую не мог попрать никто. Как бы ни ломали мужчины тело Ясмины аль-Халиль, дух её оставался несломленным.

Несломленным, прочным, как дамасский клинок, таким же острым, опасным и жестоким.

Она поклялась, что вытравит из себя любую женскую слабость, и сделала это. Её люди были готовы ради неё на всё, как ассасины, одержимые ею. С каждым из них она переспала, чтобы те отныне вечно надеялись на возвращение в рай её золотого, хмельного, обжигающего тела. Она собирала гаремы из пленников — гуманоидов и негуманоидов — и, натешившись ими вдосталь, безжалостно от них избавлялась, выбрасывая нагишом вблизи космопортов.

Ясмина была ненасытна в плотских утехах, но собственное нутро казалось ей какой-то смёрзшейся ледяной пещерой, и она всегда как-то отрешённо дивилась тому, что ни один из тех, кто, обмирая и содрогаясь от наслаждения, погружался в её лоно, не заметил этого.

Однажды она попробовала предаться блуду с женщиной… но ощущать себя в роли мужчины оказалось ещё противнее, и она, брезгливо передёрнув плечами, властно выдворила вон из своей каюты дрожащую голую девчонку — стюардессу с захваченного ею лайнера «Бертье».

За годы, минувшие с того страшного вечера, когда Ясмина, гордо вскинув голову, застыла под похотливым взглядом купца Аббаса, ни одно живое существо не смогло затронуть её закованную в сталь душу.

До тех пор, пока в какой-то захудалой лавчонке близ космопорта на Варране-9 она, повинуясь внезапному импульсу, не купила смирно сидевшую в пластиковом контейнере змею.

*

Импульс этот был действительно внезапным — никаких домашних любимцев Ясмина сроду у себя не держала, ещё чего! Но взгляд диковинной твари просто заворожил её.

Змея была маленькой — длиною всего-то в локоть и толщиной в большой палец руки. Её шкурка была жёлто-серой, как пыльный песок пустыни. Она не свернулась клубком в углу, как это обычно делают змеи, а лежала, уныло вытянувшись по диагонали своей тюрьмы, и смотрела прямо перед собою.

— Что это? — изумлённо воскликнула Ясмина, ткнув пальцем в поцарапанный пластик контейнера, и змея устало перевела на неё взгляд своих серых, миндалевидных, совсем не змеиных глаз с круглыми тёмными зрачками. — Почему у этой твари такие странные глаза?

— О, да вы наблюдательны, госпожа, — довольно хохотнул торговец, хозяин лавчонки, и низко поклонился, словно извиняясь за выказанную им неуместную фамильярность. — В своей лавке я собираю разные диковинки, а эта зверюшка — единственная в своём роде. Умники-космобиологи немало дали бы за возможность распотрошить её на лабораторном столе!

Ясмине показалось, что змея, заслышав этакое, чуть заметно вздрогнула. Словно поняла, о чём толковал хозяин. Что за чушь!

Лавочник тем временем вкрадчиво продолжал:

— Но вам, прекрасная госпожа, из уважения к вашей красоте и благородству, я продам её всего за…

И он заломил цену, за которую вполне можно было купить небольшой подержанный транспортник. Но Ясмина заплатила, даже не торгуясь. Деньги не имели для неё никакого значения по сравнению с её прихотями, а забавная зверюга стала ей любопытна.

— Она не кусается! — горячо заверил Ясмину довольный торговец, проворно пряча полученный чек. — Взгляните, госпожа, у неё и зубы-то не змеиные!

И он ловко ухватил отчаянно зашипевшую змею чуть пониже головы и прижал её носом к пластику так, чтобы та вынужденно раскрыла пасть. Мелькнули мелкие зубки без клыков — и вправду совсем не змеиные. Пленница снова как-то обречённо зашипела и… зажмурилась?!

Точно. Она зажмурилась, словно бы от стыда и унижения.

Ясмина никак не показала своего удивления, а лишь холодно проронила, отворачиваясь от клетки:

— Оставьте-ка в покое мою собственность, любезный.

И, повелительно щелкнув изящными пальцами, она кивком указала сопровождавшим её пилотам — Али и Джафару — на «Шаллах». А сама пошла в другую лавку, больше не оглядываясь.

*

О своей странной покупке Ясмина вспомнила только через пару дней. Оказалось, что контейнер со змеёй был благополучно засунут парнями в грузовой отсек, где температура был лишь немногим выше, чем в судовом холодильнике. Ясмина устало обругала остолопов и велела водворить змею к себе в каюту.

Иногда Ясмина аль-Халиль отчаянно скучала. Вплоть до того, что хоть на стены лезь. Ей нечем было заполнить кромешную холодную пустоту своего тела и души. Её собственные люди боготворили её и страшились. Ну, а рабы и пленники быстро ей надоедали. Всегда было одно и то же: ужас, ненависть, похоть, собачья привязанность. Скукотища.

А иногда она просыпалась по ночам от навязчивых кошмаров, захлёбываясь криком. У этих кошмаров были похотливые рожи купца Аббаса, шейха Асмуддина, безымянных надсмотрщиков на каторге Нарангасса, по нескольку раз за ночь распинавших её прямо в рудничной пыли.

Проснувшись, Ясмина подолгу сидела на скомканной постели, прижав к груди простыню, с отвращением ощущая, как высыхает между лопатками липкий пот. В такие минуты она жалела, что рядом нет какого-нибудь пленника или купленного на невольничьем рынке мальчишки-раба, страхом которого она могла бы насытиться. Она тянулась к коммуникатору, чтоб вызвать к себе Али или Джамала, но потом поспешно отдёргивала руку — негоже было капитану показывать своим людям постыдную слабость.

Итак, странная змея, долженствующая развлекать Ясмину аль-Халиль, была доставлена в её каюту в своей тюрьме-контейнере. Ясмина задумчиво постучала миндалевидным ногтем по пластику, и змея словно нехотя подняла на неё свои непонятные глаза. Заточение в холодном трюме, судя по всему, ей не повредило. Ясмина приказала Джамалу бросить в контейнер несколько пушистых разноцветных грызунов с Варрана-9 и вновь надолго забыла о своей покупке.

Ей предстояли нелёгкие переговоры с торговой корпорацией, набиравшей силу в этом секторе Галактики. Зарвавшихся торгашей следовало и напугать, и очаровать. С тем и с другим Ясмина всегда прекрасно справлялась. Забивать себе голову самочувствием какой-то злосчастной змеи она не собиралась.

Когда же на другой день после удачного завершения сделки с корпорацией она, спохватившись, с любопытством заглянула в контейнер, змея лежала, уныло свернувшись в углу. Грызуны весело резвились вокруг неё. Змея поглядела на Ясмину измученным взором старика-мударриса, вынужденного вдалбливать премудрости священных книг неразумным семилеткам.

— Съешь же их, чего ты ждёшь! — посоветовала Ясмина.

Змея опять устало прикрыла глаза. На её треугольном рыльце застыло выражение: «Жизнь — тлен».

Грызуны всю ночь шуршали и возились в контейнере. Никаких предсмертных писков слышно не было, и к утру Ясмина, изрядно разозлившись, подбежала к клетке и скомандовала:

— Да сожри ты их уже!

Змея открыла один глаз, безнадёжно на Ясмину покосилась и вновь притворилась глухонемой. Вот же упрямая тварь.

Невыспавшаяся и крайне недовольная собой Ясмина, — к лицу ли ей было устраивать из своей каюты зверинец?! — распорядилась, чтобы паршивых грызунов из клетки выдворили. Пусть змея поголодает, если она такая привереда!

Вечером Ясмина растянулась на своей широченной постели в одних прозрачных шальварах, рассеянно грызя персики с Иль-Деморрана. Иль-Деморранские фрукты, конечно же, назывались как-то по-другому, но больше всего походили именно на персики. Неожиданно внимание Ясмины привлекло какое-то постукивание. Змея, втянувшись в струнку, балансировала на хвосте, умоляюще глядела прямо на Ясмину и одновременно кончиком этого самого хвоста, словно пальцем, постукивала по обшарпанному пластику.

Несчастная зверюга просила персик?

От изумления Ясмина едва не поперхнулась. Она вмиг оказалась около клетки и, отодвинув дверцу, просунула надкушенный персик внутрь.

Змея деликатно обвила его хвостом и отвернулась, принявшись кусать подношение своими крохотными зубками.

Шайтан разберёт, что ей надо, — решила Ясмина и, забросив змее в клетку оставшиеся персики, — пусть наслаждается! — снова прыгнула в постель.

*

Но ей опять не спалось. «Шаллах» медленно поворачивался вокруг своей оси, — Али, нёсший свою вахту в рубке, совершал очередной маневр, — в иллюминаторах плыли созвездия, яркие, как бриллианты, и у Ясмины аль-Халиль от этой красоты почему-то сжималось сердце.

В такие минуты ей просто необходимо было заполучить кого-то в свою постель, на которой она вертелась, будто на раскалённой сковороде. Ясмина, чуть поколебавшись, нажала кнопку коммуникатора и, услышав в динамике голос Али, бесстрастно распорядилась:

— Пришли мне из трюма какого-нибудь жеребчика порезвее да поноровистее, Али.

В трюме Ясмина держала пленников с ограбленных ею звездолётов, важных пленников, предназначенных для возможного обмена.

— Кого именно? — так же невозмутимо осведомился Али, но в его голосе явственно послышалось напряжение.

— На твой вкус… — протянула Ясмина, начиная усмехаться — Али явно ревновал, и это было весьма забавно.

После долгой паузы тот произнёс:

— Повинуюсь, госпожа, — и отключил коммуникатор.

Становилось всё интереснее, и Ясмина, вскочив на ноги, стянула с себя шальвары и лениво провела ладонями по вызывающе торчавшим грудям, покатав между пальцами соски. Тело напряглось, и внизу живота что-то сладко дёрнулось.

Ясмина аль-Халиль часто мечтала о том, чтобы стать роботом и никогда более не зависеть от прихотей презренного тела.

Она подхватила лежавший на стойке бластер, взвесила его в руке, подбоченилась и стала ждать, прекрасно сознавая, какую умопомрачительную картину сейчас собой являет — голая, как червь, с грозным оружием наперевес.

Она жёлчно усмехнулась и, услышав короткий стук в дверь каюты, отрывисто приказала:

— Войди!

Али не вошёл, он лишь втолкнул через порог мужчину, связанного, совершенно обнажённого, мокрого и прегнусно воняющего дезинфектантом. В довершение всего он оказался капитаном ограбленного ею крейсера «Ньёрд» — здоровенным, жилистым, белобрысым ослом-скандинавом.

Воистину Али ревновал, да ещё как!

Ясмина аль-Халиль откинула голову, тряхнула копной своих шёлковых кудрей и торжествующе рассмеялась.

Мрачный, как надгробие, Али растворился за переборкой, а Ясмина, задраив за ним дверь, мягкой поступью пантеры обошла вокруг не менее мрачного капитана «Ньёрда», меряя насмешливым взглядом его мускулистую белокожую фигуру — снизу доверху, сверху донизу, и ещё раз. Капитан отводил глаза, сопел и отчаянно краснел, а когда Ясмина с любопытством поддела дулом бластера его мужское достоинство, — весьма достойное, кстати, — он судорожно втянул в себя воздух, подпрыгнул и отпрянул, насколько ему это позволили жёсткие пластиковые путы.

— Если ты угодишь мне, капитан, — медовым голосом пообещала Ясмина, заглядывая в его угрюмые голубые глаза, — твой драгоценный дружок, — она небрежно кивнула на его пах, — останется в целости и сохранности, равно как и твой овечий экипаж.

Капитан стиснул зубы. На его широких скулах катались желваки, на виске пульсировала вена, жилы на шее натянулись. Он явно не привык подчиняться женщине.

Что ж, ему придётся привыкнуть.

Или умереть.

Такое противостояние возбуждало Ясмину куда сильнее, чем стимуляция любой чувствительной точки собственного тела.

— Как тебя зовут, викинг? — резко спросила она, сменив тон, и, поскольку тот упорно молчал, пренебрежительно фыркнула: — Притворяешься бревном? Зря. Это не в твоих интересах, ты, морж, — она довольно потянулась, по-кошачьи прогнув спину. — Это имечко тебе подходит, Морж. Ты такой же здоровый, неповоротливый… и клык у тебя что надо! — Она прищурилась, раскачивая бластер в руке. — Посмотри на меня, Морж!

Тяжело дыша, тот поднял взгляд — с невольной мольбой, восхищением и бессильной злобой. Голубые глаза его ярко светились сквозь прилипшие ко лбу пряди мокрых волос — Али переборщил с дезинфектантом, и под босыми ступнями капитана аж захлюпало, когда он неловко переступил с ноги на ногу.

Этот звук тоже… возбуждал Ясмину.

— Меня зовут Улаф, — хрипло, с силой вымолвил скандинав и сам вызывающе сощурился, твёрдо встречая испытующий взгляд пленившей его королевы пиратов.

— Я вижу, что у тебя не только клык, но и яйца имеются, Морж, — едко откликнулась та и безо всякой жалости ткнула бластером прямо в поименованные органы, заставив капитана передёрнуться. — Не смей противиться мне, Морж! Не то я примотаю тебя к этой постели, а яйца к твоему клыку — туго-натуго, и поимею тебя в полное своё удовольствие, слушая, как ты завываешь от боли!

Ясмина аль-Халиль не раз проделывала подобное, и обычно её пленники становились шёлковыми после одного-единственного урока.

Это её несколько удручало.

Хорошо бы, если б этот белобрысый Улаф оказался не таким размазнёй.

Судя по его расширившимся зрачкам, навряд ли, — с сожалением констатировала Ясмина, но тут капитан «Ньёрда» выплюнул сквозь зубы площадное ругательство и напряг свои железные мускулы, пытаясь разорвать путы.

О Аллах, слушать, как он яростно пыхтит, было истинным наслаждением!

Не переставая тихо смеяться, Ясмина вскинула смуглое колено, отправляя громоздкое беспомощное тело в полёт к своей кровати, которая с готовностью приняла его в привычный захват, повинуясь команде хозяйки.

Аллах свидетель, сколько же сотен раз Ясмина сокрушалась о том, что к этой волшебной кровати не были прикованы все поганые сластолюбцы, которые против её воли пользовались её беззащитным телом!

Сцепив зубы, она снова пнула пяткой Улафа, который лихорадочно пытался вывернуться из отнюдь не нежных зажимов кровати. Сейчас он был для Ясмины олицетворением всех похотливых самцов, всех, всех, скольких она знала!

Она заметила в округлившихся глазах Улафавсё нараставшую панику и оскалилась, словно торжествующая волчица над трупом оленя.

Теперь вместо бластера она схватила кинжал. Улаф, как завороженный, смотрел на лезвие, блестевшее в изящной смуглой руке. Глаза Ясмины блестели ещё ярче — хмельным и диким блеском, когда она, склонившись над распростёртым на постели телом так, чтобы её роскошные кудри щекотали Улафу бёдра, небрежно провела острием кинжала по коже его живота, покрытой испариной. Наклонилась ещё ниже и слизнула выступившую кровь, ощутив во рту её медный солёный вкус, вкус боли и страха.

Улаф не стонал под лезвием её кинжала, но от прикосновения языка этой бешеной волчицы он дёрнулся всем своим большим телом. Сдавленный стон сорвался с его закушенных губ, а член так и вздёрнулся навстречу её горячему языку. Ясмина поглядела на него сквозь густые ресницы, победно и презрительно улыбаясь… и тут позади них раздался странный стук.

Вздрогнув, Ясмина подскочила и разъярённо обернулась, не понимая, кто посмел ей помешать. Не Али же, в самом деле, решился на эдакое безумство!

Конечно, нет! Это порождение шайтана, купленная ею змея стояла в контейнере, приподнявшись на кончике хвоста, и настырно барабанила по прозрачному пластику своей миской, сжимая её в зубах.

Каково?!

Изрыгнув непотребное проклятие, Ясмина скатилась с кровати, подлетела к клетке и засунула туда руку, пытаясь ухватить наглую тварь за шею. Тварь очень прытко уворачивалась.

Ясмина снова бешено выругалась.

— Оставьте животное в покое, оно просит есть, — подал голос прикованный к постели Улаф. Он прерывисто дышал, но угол его твёрдого рта вдруг приподнялся в усмешке.

Он смеялся над нею — и всё из-за проклятой змеи!

— Заткнись! — прошипела Ясмина. — Заткнись, Морж, или я сейчас поймаю эту гадюку и затолкаю тебе в задницу!

— Меня зовут Улаф, — ровно поправил её Улаф. Он, кажется, уже в открытую усмехался и так же откровенно её разглядывал. Куда только страх девался. А всё проклятущая змея!

Ясмина выпрямилась и глубоко вздохнула. Её ярость из огненно-алой превратилась в прозрачно-ледяную — её люди в такие моменты забивались в разные закоулки «Шаллаха» и тихо отсиживались там.

Шагнув к коммуникатору, она нажала кнопку вызова и процедила:

— Али? Убери от меня этого ублюдка.

Не оглядываясь, она махнула рукой и по скрипу кровати поняла, что та отпустила скандинава. Босые ноги опять прошлёпали по полу, и голос Улафа преспокойно произнёс над самой её головой:

— Я не ублюдок, а законный сын своего отца.

— Мне плевать, будь ты хоть сыном самого вашего Одина, — огрызнулась Ясмина, по-прежнему не поворачиваясь. — Ещё одно слово, Морж, и ты, и весь твой экипаж отправятся на прогулку в космос — без скафандров!

Она всё-таки посмотрела на Улафа. Его голубые глаза были серьёзны, и, встретив её взгляд, он только молча и церемонно поклонился.

Передёрнув точёными плечами, будто от холода, Ясмина отошла прочь и встала возле клетки с дурацкой тварью, дожидаясь, когда же за спиной откроется и вновь захлопнется дверь каюты.

*

Дверь захлопнулась, и змея нервно подскочила в углу своей тюрьмы, затравленно и умоляюще взирая на Ясмину. Но та нисколько не смягчилась. Ещё чего! Отвратительная тварь должна была немедля понять, насколько опасно мешать своей госпоже получать удовольствие!

Ясмина ловко перевернула контейнер и проворно наступила на вывалившуюся оттуда и оглушённую падением змею, чувствуя, как та подёргивается под её босой ступнёй. Змеиная чешуя была сухой и вовсе не противной на ощупь. Ясмина наклонилась, схватила мерзавку за тонкую шею и поднесла к лицу, грозно уставившись хмурым взглядом в её испуганные глаза, так похожие на человеческие.

Сперва у неё мелькнула мысль ублажить себя с помощью треклятой твари, дабы от таковой была хоть какая-то польза. Но то насилие, которое она, почти не задумываясь, сотворила бы над человеком, — над тем же Улафом, к примеру, — ей претило совершать над животным. Зверюга была, конечно, докучливой, но… невинной.

— Ты что, вправду есть хочешь? — сдвинула брови Ясмина. — Персики-то, вон они, валяются.

— Да уж, с тобой поешь, пожалуй! Последнего аппетита лишила!

Сердитый тонкий голосок, раздавшийся прямо у неё в голове, так обескуражил Ясмину, что ноги у неё подкосились, и она села на влажный от дезинфектанта пол, продолжая ошалело таращиться в круглые змеиные зрачки.

Это было уже слишком!

Сколько бы гуманоидов и негуманоидов она ни повидала в чужих мирах, на чужих планетах, змея в её руках была змеёй. Животным! И это животное разговаривало прямо у неё в мозгу!

— Я принадлежу к разумной расе, обитающей на планете, удалённой от освоенных другими разумными расами Вселенных, — быстро пояснил голосок, и Ясмина обвиняюще потрясла змею в горсти:

— Ты читаешь мои мысли, мерзавка!

— Ничего подобного! — возмущённо запротестовала та, не открывая рта. — Это наш способ общения. Я просто говорю с тобой, вот и всё. Мой речевой аппарат не приспособлен для тех звуков, что вы, люди, издаёте.

— Шайтан! — вскричала Ясмина, резво вскакивая на ноги и не выпуская из рук гладкое прохладное змеиное тело. — Но ты вещаешь, как какой-нибудь яйцеголовый умник! Где ты могла научиться так складно излагать свои мысли? Только копаясь в наших мыслях! В моих! Как ты посмела, тварь?!

Она снова гневно потрясла змею, и та отчаянно замотала головой и хвостом, пытаясь опровергнуть обвинение. Хвост вертелся в одну сторону, а голова — в другую, и Ясмина с трудом подавила невольный смешок.

— Я лингвист! — торопливо выпалила змея. — Моя семья из поколения в поколение специализируется на изучении языков других разумных галактических рас. Вы, люди, ничего не знаете о нас, но мы присутствуем среди вас десятки веков. Я как раз вёл полевые наблюдения на планете, которую вы называете Тортуга-3, и постыднейшим образом попался в ловушку для тамошних паразитов-пресмыкающихся. Мне просто повезло, что тот торговец…

— Заткнись! — взвизгнула Ясмина, стиснув ладонями виски и выронив при этом змею, которая немедля кинулась прочь и улизнула бы, если б Ясмина снова не придавила её ступнёй к полу. — Так ты ещё и мужик?! Мало того, что ты прикидываешься невинной зверюшкой и читаешь мои мысли, так ты ещё и распроклятый мужик?!

— Я змий, — с кротким величавым достоинством поправил её пленник, приподняв своё маленькое рыльце и уставившись на Ясмину с упрёком. — Самец. Могу оплодотворить самку. Самка нашего вида — змийа — вынашивает оплодотворённые яйца…

Он осёкся, расстроено глядя снизу вверх на задыхавшуюся от ярости Ясмину, и покаянно вздохнул.

— Прошу прощения. Эти… интимные подробности были явно лишними и только шокировали тебя вдобавок к тому смятению, что ты сейчас испытываешь.

— Я ничего подобного не испытываю, — холодно отчеканила Ясмина почти по слогам. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки. — Сию же минуту прекрати копаться у меня в мозгах, или я тебя раздавлю, засранец ты мелкий!

Мелкий засранец немедленно смолк и скорбно опустил очи долу, отчего Ясмина почувствовала лёгкие угрызения совести. Наклонившись, она подхватила его с пола и сунула обратно в контейнер, с лязгом захлопнув дверцу.

А потом, не оборачиваясь, бросилась на измятую постель, которая вдобавок местами ещё и промокла, ибо на ней недавно валялся продезинфицированный голый Улаф.

Отлично проводит свои ночи гроза дальнего Космоса, королева пиратов Ясмина аль-Халиль, нечего сказать — в одинокой постели, залитой вонючим раствором, с говорящей змеёй под боком!

Ну, или не совсем под боком. И не змеёй, а… змием!

Ясмина не выдержала и фыркнула. Это и вправду становилось забавным. Она повернулась на бок, лицом к пленнику и примирительно осведомилась:

— Как тебя зовут?

Змий не отвечал. Он гордо прикидывался чучелом. Даже глаза закрыл, нечисть вредная!

— Ну и пожалуйста! — обиделась Ясмина и снова отвернулась. Но любопытство немилосердно грызло её, вопросы так и теснились в голове, и она всё-таки не выдержала:

— Ну скажи же, как тебя зовут. Я хочу знать.

Почему-то это казалось ей важным.

— Улаф, — язвительно откликнулся наконец вредный змий, и Ясмина сперва оторопело хихикнула, а потом расхохоталась уже откровенно и едва вымолвила сквозь смех:

— Врёшь!

— Ты всем задаёшь этот сакраментальный вопрос? Но тебе всё равно не выговорить моего настоящего имени. Да и ни к чему, — вдруг серьёзно и грустно объяснил тот. — Это имя ничуть не хуже любого другого… и звучит красиво.

— Отвратительно звучит! — вспыхнула Ясмина, усаживаясь на постели и тыкая пальцем в сторону двери, за коей скрылся капитан «Ньёрда». — Подходит этому… тупому мужлану! Но совершенно не подходит тебе!

Она запнулась и неожиданно для себя потянулась за скомканной шёлковой простынёй, чтобы прикрыть наготу.

Какой бред! Она почему-то почувствовала себя неловко, будучи голой перед этим… псевдо-животным, называющим себя лингвистом и копающимся в её мыслях! И ещё она ощутила странное облегчение, подумав, что хотя бы одно существо во Вселенной узнало её такой, какова она есть.

Уязвимой. Без брони, прикрывающей душу. Одинокой и усталой.

— Это был комплимент с твоей стороны, не так ли? — удивлённо вопросил змий. — По крайней мере, я расцениваю это как комплимент. Значит, я, как минимум, не тупой мужлан. Я польщён. Благодарю.

Ясмина скривилась от досады на себя и плотно сжала губы. Воистину, с появлением этой твари — этого змия! — в её жизни она делала, думала и говорила одни только глупости!

— Пусть я буду Змий, если тебе угодно, — продолжал мягко звучать в её голове спокойный, чуть пришепётывавший голосок. — Ты слишком строга к самцам своего вида, Ясмина аль-Халиль. Если они так отвратительны тебе, если они так обидели тебя — просто не замечай их вообще. Это решило бы все твои проблемы.

Ясмина ушам своим не поверила, а потом жёлчно рассмеялась:

— Тело, Змий! — она сбросила простыню на пол и выкрутила пальцами собственные соски, не обращая внимания на острую боль. — Это похотливое тело хочет их и ненавидит одновременно!

— Это твоё детское сердце ненавидит их и боится, — тихо возразил Змий, не глядя на неё. — Тебе нравится мучить их в отместку за то, что когда-то, в твоём детстве, подобные им делали с тобою… что ж, пускай, но ведь ещё больше ты при этом мучаешь себя.

Ясмина аль-Халиль, сама того не замечая, встала с постели и медленно подошла к клетке, прижимая к груди простыню.

— Ты говоришь, будто какой-то… мулла, а вовсе не яйцеголовый… как тебя там… лингвист! — хрипло произнесла она, не сводя с пленника широко раскрытых глаз. — И почему ты называешь моё сердце детским?

— Потому что оно осталось таким, — тонкий голосок Змия упал почти до шёпота, а глаза заблестели. — Ты всё ещё та девочка, та перепуганная девочка, запертая в этом теле. Ты совсем не выросла с тех пор, и ты жестока к себе и к другим, как это несчастное дитя, Ясмина аль-Халиль.

— Да ты никак жалеешь меня, инопланетный ты червяк! — прошептала в ответ Ясмина, едва шевеля непослушными губами. — Сперва ты обшарил меня изнутри — выпотрошил похуже, чем любой мужик, а теперь смеешь меня жалеть?!

Змий молчал долго, очень долго, глядя на Ясмину своими большими сверкающими глазами, и та подумала, что он, наверное, вовсе не ответит, не желая более открыто противостоять ей. Но вот в её голове опять зазвучал его чуть дрожащий голос:

— О, я хотел бы… хотел, чтобы ты позволила мне жалеть тебя… любить тебя… и я бы смог показать тебе, как это должно быть по-настоящему… но я всего лишь инопланетный червяк, ты права.

Враз ослабев, Ясмина снова уселась прямо на пол возле клетки и уткнулась пылающим лбом в скользкий пластик, как раз напротив треугольной мордочки Змия.

— Сам ты жестокий, — пробормотала она чуть слышно и шмыгнула носом. — Ты мне не только мозги, ты мне всю душу наизнанку выворачиваешь.

— Мне стыдно за это, — после паузы отозвался Змий и постучал кончиком хвоста по пластику, к которому прижималась лбом Ясмина. — Но зато я умею играть в четырёхмерные шахматы, и что-то мне подсказывает, что ты тоже любишь эту игру. М?

— Что-то ему подсказывает, вы слышали! — вскричала Ясмина, рывком распахивая клетку и начиная безудержно улыбаться. — Линглист, вот ты кто!

— Я снова принимаю это как комплимент, — ответствовал Змий с царственным достоинством и выскользнул из клетки, а Ясмина, вздрагивая от смеха, снова намотала на себя шёлковую простыню и выдернула из бокового шкафчика куб с четырёхмерными шахматами.

О да, это была непростая игра, но уступать Змию она не собиралась — ни в коем случае!

На душе у неё почему-то стало очень легко и спокойно, будто бы прохладный летний дождь пролился на опалённое зноем поле. С чего бы? Какая чепуха!

— Мне следовало бы оставить тебя у того торговца, — сварливо пробормотала она, вчистую проиграв первую партию.

Змий лишь весело фыркнул. Глаза его лукаво блестели, и он наклонил голову набок — почти что по-человечески.

— Зачем я только села с тобой играть, — продолжала сокрушённо ворчать Ясмина, подавляя невольную улыбку. — Ведь ты же читаешь мои мысли!

— Ничего подобного, я их просто угадываю. У меня же очень мощная интуиция, — важно сообщил Змий и ловко увернулся, когда Ясмина запустила в него подушкой. — Насилие — это не аргумент. Продолжим?

…Когда поутру Али осторожно заглянул в щель приоткрытой двери, Ясмина даже не подняла головы. Она сладко спала, закутавшись в простыню до носа и подложив под щёку ладони. Змий свернулся калачиком возле её колен, будто умиротворённый кот. Он выиграл двенадцать партий из двадцати и позволил Ясмине аль-Халиль считать, что она выиграла восемь.

Заслышав скрип приотворившейся двери, он приподнял голову и приложил кончик хвоста к губам.

*

Спустя семь земных месяцев «Шаллах» стоял в расселине среди бурых и розовых скал на краю пустыни в центре единственного материка планеты с совершенно непроизносимым названием, на картах обозначенной как W-2784, а Ясмина аль-Халиль стояла рядом с ним, пряча глаза от Змия, свернувшегося клубком на ржавом песке перед нею.

Проклятие, этот инопланетный червяк, этот мулла в змеином обличье снова заставлял её проливать слёзы!

— Мне грустно оттого, что я вынуждаю плакать твои прекрасные глаза, — раздался печальный голосок у неё в голове, и Ясмина сердито шмыгнула носом.

И он снова читал её мысли, притворяшка! Впрочем, как всегда.

— Уматывай уже, — пробормотала Ясмина дрогнувшим голосом. — Ползи, туси, сношай своих змеиных принцесс, пусть отложат побольше яиц… но через год чтоб был здесь! Я прилечу и заберу тебя.

— Я обещал, что приду, и я приду, — кротко и величаво ответствовал Змий. — Больше всего на свете я жалею, что ты не родилась змеёй нашего племени. Ясмина аль-Халиль.

— Нет уж, спасибо. — Ясмина дёрнула плечом, невольно улыбнувшись. Всё-таки он тоже будет по ней скучать!

— Я адресую тебе то же пожелание, что и ты мне, — серьёзно продолжал Змий. Его умные глаза поблескивали виновато, лукаво и печально.

Ясмина подняла тонкие брови:

— Ползти отсюда? Сношать змеиных принцесс? Откладывать яйца?

— Ты меня прекрасно поняла, не надо ёрничать, — голосок Змия преисполнился мягкой укоризны. — Найди себе пару. Она тебе нужна. И не спорь со мною, пожалуйста. Ты же хорошо понимаешь, что я прав. Сколько раз я говорил тебе, что ты просто должна поверить в людей. В мужчин.

Ясмина строптиво вздёрнула подбородок.

— Никто мне не нужен, кроме тебя, ты… линглист!

— Я желаю видеть тебя здесь через год — оплодотворённой, — не слушая её, решительно заявил «линглист». — То есть, прошу прощения, беременной. И это будет то бремя, которое ты с радостью понесёшь, Ясмина аль-Халиль.

Ясмина зарычала и попыталась наступить ногой на хвост Змия, который ловко увернулся и потёк прочь, в пустыню, струясь, словно серая узорчатая лента, среди бурых камней. Его тихий мелодичный смех звучал в ушах Ясмины ещё несколько мгновений, пока не смолк совсем.

Ясмина сердито повернулась на каблуках, незаметно вытерла глаза и нажала на кнопку, подымающую створки входного люка.

С радостью она, видите ли, понесёт! Выдумщик несчастный! Да не родился ещё тот мужчина, от которого она захочет понести! Которому она сдастся, видит Аллах!

Светлые упрямые глаза Улафа, капитана лайнера «Ньёрд», вдруг глянули на неё из глубины её памяти.

Ясмина аль-Халиль на секунду зажмурилась, чтобы обрести равновесие, и резко скомандовала:

— Али! Старт!