Об особенностях пейзажа [Андрей Михайлович Столяров] (fb2) читать постранично

Андрей Столяров ОБ ОСОБЕННОСТЯХ ПЕЙЗАЖА

«Смерть автора», или Нашествие писателей-килобайтников

Тихо и незаметно, как похороны бомжа, в петербургской и одновременно в российской фантастике произошло событие, которое можно было предвидеть: фантастика перестала считать себя литературой. Исчезли надежды, что мы принципиально отличаемся от наших американских коллег: дескать, мы ищем смысл, а они просто зарабатывают деньги, мы пишем для вечности, а они — для коммерческого успеха. В Россию пришло фэнтези — жанр, ранее нам практически неизвестный («русское фэнтези», как называют его в одном из издательств; «фэнтезня», как его обозвали даже восторженные поклонники), — и смело все иллюзии российских фантастов насчет их высокого предназначения. Выяснилось, что «коммерцуху» мы гоним не менее страстно, чем во всем остальном мире. Просто раньше за нее не платили, вот она и не была так заметна. Вернее была, но совсем другая, повествующая о светлом будущем. А теперь — шестьдесят новых книг за один только 1996 год! И никакого светлого будущего. Даже намеком.

Пейзаж петербургской фантастики качественно изменился.

Разумеется, «литературная фантастика» выжила. Свой первый роман с невероятно громоздким названием «Поиск предназначения, или Двадцать седьмая теорема этики» выпустил С. Витицкий. Роман не слишком удачен. Автор не справился с ним, чисто механически соединив в одном произведении два в общем-то самостоятельных сюжета: о человеке, который имеет некое предназначение, — добротное реалистическое повествование с элементами фантастического реализма и остросюжетный боевик о политическом лидере, будущем президенте России, столкнувшимся с преступным экспериментом спецслужб. Даже стилистически обе эти части несовместимы. Точно книгу создавали два разных автора. Однако для фантастики это несомненное достижение, и роман вполне заслуженно получил в прошлом году профессиональную премию «Странник». К тому же С. Витицкий — еще молодой писатель. У него все впереди.^[1]

Традиционную «петербургскую» прозу продолжает писать Наталья Галкина. Вслед за повестью «Ночные любимцы» последовал небольшой роман «Сказки для сумасшедших» (кстати, только что выдвинутый на литературную премию Санкт-Петербурга «Северная Пальмира»), а сейчас в журнале «Нева» вышла ее новая повесть «Пенаты». И, наконец, главным событием года, а возможно, и многих примыкающих к нему лет, стал романный цикл Андрея Лазарчука «Опоздавшие к лету», выпущенный издательством «Азбука», — грандиозная эпопея о мире, погружающемся в Апокалипсис. Невозможно кратко охарактеризовать это произведение, но, как было когда-то сказано о Грэме Грине: писатель, не замеченный Нобелевским комитетом, так, пожалуй, теперь можно сказать и об Андрее Лазарчуке: писатель, не замеченный Букеровским комитетом. Кстати, и Антибукеровским комитетом — тоже. Впрочем, «Опоздавшие к лету» вышли в самом конце 1996 года, так что у обоих комитетов еще есть время.

Несколько хуже обстоит дело с направлением «учеников» — кругом авторов, добросовестно развивающих идеи Аркадия и Бориса Стругацких, имитирующих стилистику знаменитых фантастов, их художественные особенности, их нравственные и общественные идеалы, и с упорством, достойным лучшего применения, пытающихся найти золото в отвалах уже выработанной породы. Сказать, что они выжили, было бы некоторым преувеличением. Скорее, они никогда и не жили. И «Очаг на башне», и «Гравилет «Цесаревич» Вячеслава Рыбакова, и «Инъекция страха» Александра Щеголева — это классическая научная фантастика во всей ее незатейливой простоте. В одном случае персонаж приносит в «чумуданчике» некий прибор и пытается перекодировать любимую им девушку на взаимное чувство, в другом — маньяк-ученый-революционер создает искусственный мир, где Российская империя сохранилась до нашего времени, в третьем — мы имеем дело с происками очередного КГБ, пробующего психотропные средства на и без того законопослушных гражданах. Чувствуется страстное желание авторов написать бестселлер. Отсюда — эротика, мафия, государь император, террористы, расследование, полковник контрразведки (нудноватый красавец, пересказывающий разделы «Краткой философской энциклопедии»), нецензурщина, выдаваемая за правду жизни, многочисленные жены-любовницы, красивая заграница. Все, что на момент написания было хоть сколько-нибудь актуальным. Простодушное следование правилу: «Утром в газете — вечером в куплете». Это еще не полная «смерть автора», характерная для литературы такого рода, но — в значении творческом — это уже явное уменьшение «авторствования». Сиюминутность и сияние в отраженных лучах. «Ученикам» мешает очевидная двойственность. Они делают вид, что они этого не делают. В итоге же образуется ни то ни се. И не собственно литература, и не откровенно рыночный триллер. Торгуем, но потихоньку. Вот потихоньку и получается. --">