Признаться в темноте (СИ) [Волосинка на губе] (fb2) читать постранично

========== 1 ==========

— Знаешь…

Он посмотрел на её вытянутую руку, которая крепко сжимала палочку, направленную в чёрную пустоту впереди них.

— Никогда не думал, что всё закончится так. Здесь. С тобой.

— Я тоже рада, — съязвила девушка.

В бездонной темноте комнаты было страшно, душно и пугающе тихо. Впереди, далеко от них, мерцал еле видимый огонёк. Будто маленький светлячок, который залетел в ловушку и теперь мечется в поисках выхода.

— Раз уж всё так сложилось, я хочу спросить тебя. Зачем? — блондин повернул голову.

— У нас мало времени, чтобы мне ответить на твоё «Зачем».

— Я знаю…

Измученные и перепачканные пылью, грязью и кровью, но пока ещё живые, они сидели бок о бок, вытянув руки с палочками вперёд и готовые произнести заклинание. Чтобы как-то растянуть последние минуты друг с другом. Бывшие враги. Нынешние союзники.

— Драко, — произнесла гриффиндорка без запинки, это имя давно чесалось у неё на языке и отчаянно хотело выбраться наружу. — Это ведь был ты? Все те розовые розы на дни рождения? Это был ты, Драко?

Их глаза встретились. На высоком лбу Малфоя проступила испарина. Становилось жарче с каждой минутой. Дышать и думать было тяжело, но оторвать взгляд от её тёплых, манящих и таких запретных глаз он не мог. Наконец-то они вдвоём. Наедине. Пусть даже на минуту. Последнюю.

— Все те стихи, присланные мне на дни рождения, без подписи — это ведь была ты? — ответа он не ждал. Знал, что это была она. Теперь точно. Её молчание лишь подтвердило это.

— Так легко говорить, когда знаешь, что эти слова последние, — Гермиона грустно улыбнулась.

Яркий огонёк вдалеке становился всё больше и теперь напоминал маленького воробья, мечущегося из стороны в сторону.

Гермиона явственно ощущала, как его пробирала крупная дрожь, а слизеринец чувствовал, как дрожит девушка. Ком, застрявший в горле, давил на лёгкие, от чего дышать становилось всё труднее. Трясущейся рукой она взяла бледную и холодную ладонь Драко. Их пальцы переплелись, крепко сжимая друг друга, словно боялись потерять последнее. Все несказанные слова, все мысли и чувства, вязкой пеленой повисшие между ними и вытесняющие кислород, казалось, резали без ножа.

— Наверное, я плохой человек, — подбородок Малфоя тяжело упал на грудь.

Прежде, чем Гермиона ответила, она подвинулась к нему ещё ближе и, склонив набок голову, грустно вздохнула.

— Нет. Плохие люди не задаются такими вопросами. Ты не был плохим, Драко. Ты спас нас с Гарри и Роном тогда, в Мэноре. Разве это не хороший поступок?

— Доброта может ранить людей. Вот даже сейчас. Из-за твоей доброты мы сидим здесь, сломанные, почти мёртвые, — грустно усмехнулся он. — Ведь ты могла оставить меня и выжить.

Драко почувствовал, как её пальцы ослабили хватку. В воздухе пахло смертью и гарью. За все годы молчания столько всего накопилось, так много хотелось ей сказать — той, о которой мечтал. И мечты оказались реальностью. Касаться её и не видеть в коньячных глазах отвращение и злобу. Он жалел, что не сказал этого раньше.

— Ты всегда мне нравилась, Гермиона, всегда, — на выдохе произнес он. Так легко оказалось на деле — но как трудно представлялось в сознании. Сколько раз он репетировал эти слова перед зеркалом? Сколько снов он разделил с той, кому предназначались эти слова? Не страшно. Не стыдно.

— Я знаю…

Кудрявые спутанные волосы, прядями слипшиеся от крови, вдруг заколыхались от тёплого ветра. Он грел кожу, сушил слёзы, ласково принимал в объятия.

— Скоро всё закончится, — он повернулся к ней всем телом. — Ты слышишь? Оно уже рядом.

Стук. Единственное, что слышала гриффиндорка. Это было её сердце, выгрызающее рваную рану в груди. Разрывающееся от боли, обиды, сожаления и страха. Всё происходящее казалось ей сном. Но чем ближе был свет впереди, тем яснее становилось —

конец близок. Им не спастись. Она опустила глаза, чтобы только не встречаться с холодным, пронизывающим до костей взглядом. Смотреть хоть куда, лишь бы не на него. Гермиона винила себя, ведь из-за неё они сейчас тут — запертые и обречённые на гибель. Но иначе она не могла. Не простила бы себя.

— Ты спросил — «зачем» я это сделала, — она начала вырисовывать круги на полу, пальцем стирая пепел с каменного покрытия. — Ты бы спас меня, будь я на твоём месте, несколько минут назад?

Он бы поступил так же. Не раздумывая.

— Да…

Это «да» началось ещё с третьего курса. После точного попадания её маленького, но сильного кулака в его челюсть. Он был поражен. Сильная, смелая грязнокровка, не побоявшаяся ни проклятий, ни его положения, ни-че-го. Не отступающая от светлой стороны себя, умная, всегда помогающая,