Неделимый (ЛП) [Ивлин Гласс] (fb2) читать онлайн

Ивлин Гласс  Неделимый Серия: Мотоклуб Стальные Когти (3 из 3)

Перевод, редакция, вычитка, оформление, обложка: группа https://vk.com/true_love_books

ГЛАВА 1

— Милый, ты выглядишь таким одиноким, — донесся до Джима далекий голос. Или, может быть, это было в его голове, потому что, когда он поднял глаза от выпивки, стоящей перед ним, источник голоса казался таким же далеким и размытым. Медленно улыбнувшись, он сказал:

— Но разве не все мы?

Последовавшее следом хихиканье прозвучало как рождественские колокольчики, а голос невнятно произнес:

— Мы с подругой хотели бы посидеть с тобой некоторое время.

Джим помахал рукой — не совсем слыша девушку или задумавшись о том, чего она хотела. Он вернулся к своему напитку, утопая в пьяной дымке. Обвинения в перестрелке были сняты на основании отсутствия улик против Джима и его братьев, а также ненадлежащих полицейских процедур. Тем не менее, было немного утешения находиться на свободе, учитывая то, что Сьюзен не отвечала на его звонки или сообщения и даже, казалось, не жила в своей квартире.

Вероятно, она осталась с матерью, надеясь избежать встречи с ним, пока он не перестанет ее искать. Он даже не застал девушку навещающей отца в больнице. Пожилой мужчина был не в лучшей форме; Джим коротко поговорил с ним в поисках Сьюзен, а после ухода из больницы пришел прямо в клуб, чтобы заглушить свою боль.

Но он не собирался останавливаться на достигнутом. Чем больше Джим пил, тем яснее становилось то, что он сделал не так в прошлом и что должен сделать сейчас, чтобы все исправить. Воспоминания о временах, когда Уэйд подводил свою покойную жену, преследовали его, напоминая о том, что с тех пор он не изменился так сильно, как хотел. Очевидно, он разочаровал Сьюзен, и теперь должен доказать ей, что намерен добиться большего. Джим должен убедить ее любить его, даже, если он не святой.

Даже Трина давала ему такой шанс. Несмотря на ее слабость и неодобрение, Джим иногда действительно знал, как сильно она его любит. Она оставалась с ним в худшие времена, даже, если это означало быть накачанной болеутоляющими таблетками. Конечно, все вызвало больше плохих воспоминаний, чем хороших.

Он вспомнил, как нашел «Викодин» в шкафу.

— Что это? — спросил он, показывая ей бутылек.

Трина готовила на кухне, и устало улыбнулась ему.

— Я пошла к врачу с больной спиной. Помнишь, я повредила ее несколько дней назад, неудачно повернувшись, пока мыла пол? Во всяком случае, он сказал принимать их, когда мне больно, и показал несколько упражнений для укрепления мышц.

Джим отстал от ее, но месяц спустя у нее появилось другое оправдание, и Джим затеял ссору.

— Ты становишься наркоманкой, Трина? – обвинял он жену.

— Можно подумать и так, учитывая компанию, в которой ты находишься. Ваши парни, может, и не торгуют наркотиками, но все остальные банды здесь так делают, и я уверена, что некоторые из ваших предполагаемых друзей тоже. — Она вырвала бутылек у него из рук. — Это законно, Джимми. Может быть, тебе стоит меньше времени проводить со своими незаконными делами и больше времени со своей старой леди, которую ты утверждаешь, что любишь.

Джим ушел, направился в клуб и отключился в задней комнате. На следующее утро он подрался с одним из своих братьев, который позже ушел из клуба, и Джиму пришлось наложить швы в том месте, где кольцо парня врезалось ему в лоб. Трина появилась в больнице, плача и извиняясь. Она сказала Джиму, как сильно любит его и что просто хочет заботиться о нем. В эти мгновения Джим забыл обо всех своих заботах, и весь его гнев на Трину и остальной мир рассеялся. Все, что его волновало — это нежное, любящее прикосновение жены.

Кто-то массировал плечи Джима. На мгновение он улыбнулся, забыв о том, где находился, и подумав, что, возможно, Сьюзен пришла в себя и решила, что скучает по нему. Тем не менее, не потребовалось много времени, даже через затуманенное состояние, вызванное почти целой бутылкой виски, чтобы понять, что все было по-другому. Не было ни любви, ни нежности. Определенно не Сьюзен.

— Кто ты? — спросил он, и в ушах у него стучало при каждом слове.

Джим снова услышал хихиканье, и два голоса. Дыхание того, кто шептал ему в ухо, напоминало о мятном ликере,

— Дорогой, мы здесь, чтобы заботиться о тебе. Мы сделаем все, что ты захочешь.

Где-то перед ним находилось второе тело, образ которого стал неясным, когда незнакомка наклонилась вперед и засунула руку ему в промежность.

— Похоже, тебе нужно помочь рукой, дорогой.

Что она и сделала.

— Ну, хорошо, что вас двое, потому что я не маленький, и чтобы справиться со мной, нужны двое. — По смеху он понял, что сказал что-то не то, но Джиму было все равно, так как им удалось проскользнуть под его руки и помочь встать на ноги. Они шли, спотыкаясь, и он не мог видеть, куда они идут, но одна из женщин толкнула дверь, и следующее, что Джим помнил, как упал на кровать.

Что-то в глубине его сознания играло с ним, и он находился слишком далеко за чертой, чтобы быть в состоянии определить это. Джим был на грани обморока, что, вероятно, было самым лучшим. И все же мысль, таившаяся в глубине его души, не давала ему покоя, но, в конце концов, все же пришла ему в голову.

Когда у него была Трина, она всегда возвращалась и любила его, если он причинял себе боль. Теперь Джим знал, что должен был делать. Сьюзен была фельдшером. И ее работа — заботиться о раненых и больных людях, и она не могла игнорировать кого-то раненого или больного. Если бы он только нашел способ навредить себе, чтобы оказаться в больнице и вызвать "скорую", Сьюзен пришлось бы обратить на него внимание. Разве в медицинском сообществе нет какого-то кодекса чести?

«Вот и ответ», — подумал он, смеясь. Затем Уэйд погрузился в тяжелое опьянение.

ГЛАВА 2

Сьюзен скребла раковину в своей квартире так, как будто ее жизнь зависела от того, будет ли эта штуковина из нержавеющей стали полностью очищена от грязи, пищи или бактерий. Ее рука и плечо ныли, а спина и мышцы начинала болеть от напряжения. И все же она продолжала работать. Когда она закончит, то вычистит столешницы, потом шкафы, а затем перейдет в гостиную.

Она взяла неделю отпуска, ошеломленная всем, что происходило в ее жизни, кроме работы, и искала способ примириться с этим. Сьюзен нужно было навестить отца, но после их последнего разговора она не могла встретиться с ним лицом к лицу.

— Твой парень приходил ко мне, — прохрипел он. — Очевидно, ты его игнорируешь.

Сьюзен сжала губы в тонкую линию.

— Джим не мой парень, папа. Я не могу быть с тем, кто стреляет в людей и попадает в тюрьму. Мне нужно больше стабильности.

Отец покачал головой, а лицо его исказилось от боли.

— Он этого не делал, Сьюзен. Его не выпустили под залог. Обвинения были сняты. Может, тебе стоит заглянуть глубоко внутрь и найти другую причину, по которой ты отталкиваешь его.

Отец закашлял, и она нажала на кнопку, которая капала морфий в его организм. Через несколько минут мужчина уже спал, и Сьюзен выбежала из больницы. Она не только не могла смириться с тем, что здоровье отца пошатнулось, но и не хотела слушать то, что он говорил о Джиме.

Она видела новости о его аресте вскоре после того, как навестила Уэйда за решеткой. Ему было предъявлено обвинение в убийстве второй степени. И теперь новость об освобождении Джима и его братьев по мотоклубу звучала повсюду, с утверждением о том, что появились новые доказательства. Конечно, ходили слухи о подтасовке улик и свидетелей, но подавляющее большинство общественности считало, что их обвинили ложно.

Сьюзен не знала, что и думать, и не была уверена, что это имеет значение. В конце концов, виновен Джим в убийстве или нет, но он участвовал в перестрелке и постоянно попадал в опасные ситуации. Именно по этой причине она не решалась завязать с ним отношения, а Джим только доказал ее правоту.

В то же время, девушка чувствовала, что судила о Джиме несправедливо, считая мужчину виновным, пока не была доказана его невиновность. Теперь он якобы доказал свою невиновность, и она все еще не могла смириться с этим фактом. К тому же, у нее все еще были чувства к нему, и они не стали слабее, чем раньше. На самом деле, это было одной из причин, по которой она чистила свою квартиру. Глупо было так думать, но Сьюзен чувствовала, что может стереть свои чувства к Джиму, соскребая грязь со всех щелей и трещин своей жизни.

Вскрикнув от отчаяния, Сьюзен стукнула кулаком по раковине, и только губка удержала ее от синяков на костяшках пальцев. Боль все еще отдавалась в ее руке, и она откинулась на стойку позади себя, схватившись за предплечье и проклиная себя за собственную глупость.

Пришло время по-другому подойти к делу. Она пряталась и убегала от своих проблем, чего Сьюзен поклялась никогда не делать. Девушка молча смотрела на свой мобильный телефон, лежащий на кофейном столике в гостиной. Она даже не прослушала ни одного из голосовых сообщений, оставленных Джимом, и подумывала сделать это, или, возможно, позвонить ему — просто, чтобы получить реальное завершение всего, если ничего больше нет. Тем не менее, время было неподходящим, и она не думала, что была в правильном настроении.

Нет, лучше всего было бы вернуться к отцу. У него было мало времени, и Сьюзен не могла вынести мысли о его смерти, не попрощавшись. Проведя рукой по волосам, которые она не расчесывала и не мыла два дня с тех пор, как в последний раз видела дневной свет, Сьюзен попыталась собраться с мыслями. Она заставила себя — шаг за шагом — пройти в ванную и включить душ.

Она сняла одежду, которую носила почти три полных дня, сморщив нос от запаха, который исходил от нее. Как она позволила себе впасть в такую панику? Она никогда не впадала в депрессию, которая заставляла ее пренебрегать личной гигиеной. Горячие брызги оживили тело больше, чем ее обычный запах. Это вернуло Сьюзен рассудок, напомнив о причинах, по которым она должна жить, и об обязанностях, о которых должна заботиться.

Одеваясь, Сьюзен сожалела о своих действиях за последние несколько дней. Она решила, что после встречи с отцом вернется в участок и подумает, не отменить ли ей отпуск и не вернуться ли на работу пораньше. Она была не из тех людей, которые хорошо прячутся без цели. Она должна была сосредоточиться на чем-то, и работа сделает это за нее. Кроме того, она не потрудилась пойти на учебу, и знала, что ведет себя как капризный ребенок. Все было не в порядке.

Чувствуя себя обновленной, Сьюзен надела легкие капри и свободную рубашку с цветочной вышивкой. Она посмотрела в зеркало, расчесывая волосы и морщась от узлов, которые образовались за последние несколько дней. «Никогда больше», — пообещала она себе. Когда девушка закончила, то выглядела чистой и свежей, молодой, и для разнообразия освободившейся от бремени мыслей.

Расправив плечи, девушка надела шлепанцы и направилась к выходу, полная решимости сделать все правильно — шаг за шагом.

ГЛАВА 3

Джим не чувствовал своего тела, но он споткнулся на середине бара, упал на бок и засмеялся, когда волна тошноты угрожала утопить его. Он судорожно дышал, но был пьян, и голова кружилась.

— Что, черт возьми, происходит? — голос Боксера прорезал туман, увеличивая скорость и вес отбойного молотка, ударяющего в часть мозга Уэйда, которая, казалось, контролировала координацию — так как его руки и ноги бесполезно болтались, когда он пытался сесть.

— Боже Всемогущий! — хлоп, хлоп. Джим попытался улыбнуться, но его щеки не двигались. На самом деле, он чувствовал удар, но ощущение не соответствовало звуку руки Боксера на лице. — Эй! — прогремел Боксер, и Джим попытался сфокусировать взгляд на лице друга, нависшем над ним, как угрожающий хищник. Он смотрел куда-то, чего Джим не мог видеть, ярость ясно читалась на его лице, даже, несмотря на туман в глазах Уэйда.

— Ты! Что ты делаешь? — это было требование, и Джима вырвало, желудок скрутило.

— Ничего. — Он был пьян в стельку, вот и все.

— Вырубился прежде, чем мы успели что-нибудь сделать.

Оба голоса были жалобными и испуганными. Джим не узнал их, но высокий звук звенел у него в ушах и вызывал тошноту. Кто-то схватил его за руку и дернул вперед, а когда он рванулся, рвота жгла его грудь и рвалась через рот.

— О, Джим, ради бога. — Боксер на что-то жаловался, но Джим не мог слушать, его грудь снова вздымалась. На этот раз, он почувствовал спазм легких, печени, и пары пальцев ног.

— Вилли! Грузовик готов! Надо ехать в больницу.

Джим махнул рукой. Он был в порядке и не нуждался в госпитализации. Однако его рука не двигалась, был только рвотный рефлекс. Его левая нога оголилась. Сознание было туманным, горло пересохло – и его голова, наверняка, лопнет, как динамит.

—Даже не пытайся спорить, — проворчал Боксер, и Джим понял, что его подняли с пола, хотя кожу все еще покалывало, как будто все его тело спало и пыталось проснуться. У него было отчетливое ощущение того, что он не хочет, чтобы оно проснулось, и что сильная боль только сделает ему больнее. — Не могу поверить, что несу твою задницу к грузовику, сукин ты сын — самоубийца. Сколько, черт возьми, ты выпил вчера вечером?

Жалобы Боксера попадали не в глухие, а в безразличные уши, поскольку желудок Джима возмущался от резких движений и быстрых поворотов тела.

— Боксер. — Имя прозвучало как стон, и желудок Джима снова сжался.

— Не смей, — предупредил Боксер.

— Чувак, не клади его в мой грузовик. Я никогда не избавлюсь от запаха испорченного виски!

Это был Вилли?

— Заткнись и веди машину. Мы едем сзади, так что я могу свесить его голову за борт, если он снова начнет метаться. — Боксер, должно быть, толкнул его на твердую поверхность, потому что Джим почувствовал падение и услышал глухой удар, прежде чем поверхность под ним подпрыгнула, а затем загрохотала. Он застонал, перекатываясь на бок, и Боксер снова обхватил его руками, поднимая и толкая. Затем Джим почувствовал холодный воздух на лице и что-то, впившееся ему в грудь.

— Не смей снова на меня давить. Еще неделя до стирки, а у меня кончаются рубашки, черт возьми.

Джим попытался кивнуть в знак согласия, но во всем его теле не было ни грамма энергии. На самом деле, он не был уверен, что там была кровь. Теперь, когда воздух пронесся мимо него, он почувствовал запах спиртного и был уверен, что это единственное, что пульсирует в его венах. И, конечно же, скопление в животе — там, где оно настаивало на поиске выхода в неправильном направлении.

Джим потерял счет времени, мир то появлялся, то исчезал, превращаясь из черного в водоворот тошнотворной смеси цветов. Он боролся с желанием просто провалиться в полное забвение. Джим снова зашаркал по комнате, и вокруг него послышались голоса, которых он не узнал, и звуки машин. Уэйд внутренне застонал. Он был в проклятой больнице.

— Приготовьте желудочный насос, — скомандовал бестелесный голос.

— Сомневаюсь, что ему это нужно, — голос Боксера перекрыл хаос, угрожавший рассудку Джима. — Ты видишь плоды его собственной процедуры?

Джим понятия не имел, о чем он говорит, но после долгого молчания бестелесный голос произнес:

— Давайте быстренько поставим капельницу. Сделать УЗИ. Я хочу знать, нужно ли нам двигаться вперед, и хочу, чтобы жидкость текла в этого парня, как Ниагарский водопад.

Джим хотел выругаться, споря о своем лечении и о том, что ему нужно. Насколько он понимал, ему нужно провести следующую неделю в постели, отсыпаясь от виски, и все будет в порядке. К черту капельницы, желудочные насосы и все остальное. Джим страдал от последствий собственной глупости, а затем будет жить своей жизнью.

Однако он не мог говорить, и через несколько мгновений, почувствовав укол в руку, в его разуме мелькнула вспышка, и он больше не мог думать.

ГЛАВА 4

Сьюзен смотрела на то, как отец медленно открывал глаза и гладила его по голове. Она улыбнулась ему, пока он пытался прийти в себя. Девушка подавила желание заплакать, заметив, что всего за несколько дней, прошедших с тех пор, как она приезжала сюда, ее отец потерял, по меньшей мере, еще десять фунтов. Он был такой сонный, что она не удивилась бы, узнав, что он проспал последние четыре или пять приемов пищи.

— Привет, пап, как ты себя чувствуешь? — спросила она, стараясь говорить бодро, хотя чувствовала напряжение от желания разрыдаться. И снова она нашла отца одного, ее матери и сестры нигде не было видно.

Мужчина шевельнул губами и скорчил гримасу. Сьюзен потянулась к воде на столике и поднесла соломинку к его рту, чтобы он мог пить. Вода стекала по лицу отца, но он сумел проглотить немного, достаточно, чтобы облизать язык, но недостаточно, чтобы помочь потрескавшимся губам. У Сьюзен заныло в груди.

— Бывало и лучше, но я долго спал. Несколько часов меня никто не будил. — Его голос был хриплым, и хотя Сьюзен избегала отца годами, она скучала по сильному мужчине с глубоким, повелительным голосом.

Она взглянула на карты на стене и увидела, что его показатели проверяли менее часа назад. То ли ее отец потерял счет времени, то ли был настолько одурманен, чтобы облегчить свою боль, что даже не знал, когда приходили санитары. Ни один из сценариев не был приятным для рассмотрения.

— Ну, я рада, что ты чувствуешь себя отдохнувшим, по крайней мере. Болит что-нибудь?

Его лицо исказилось.

— Не болит. Лихорадка. Мало двигаюсь. Спина меня убивает. И сухость. — Он указал на свой рот сжатыми пальцами. – Мало пью. Я не могу держать чашку.

Рассердившись на свою семью, Сьюзен решила, что не оставит отца, пока не найдет кого-нибудь, кто сможет занять ее место на несколько часов, чтобы убедиться, что у него есть вода, в которой он нуждался. Она поставила кружку и наклонилась, чтобы положить руки на плечи отца.

— Давай, посмотрим, нельзя ли тебя немного подвинуть, и избавить от боли.

Сьюзен подняла его и усадила прямо, поморщившись от того, что он был легкий, как перышко, и помогла мужчине повернуться из стороны в сторону. Она взяла его руки в свои и подняла их над головой, заставляя мужчину потянуться, хотя у него не было сил сделать это самому. Она проделала с его ногами несколько упражнений, а затем помогла отцу вернуться в удобное положение, подложив под спину подушку. У него появилась пара пролежней, отчего ее охватила ярость. Она собиралась сообщить о плохом обращении и проследить, чтобы их немедленно вылечили.

— Папа, я вернусь через минуту, хорошо? Я хочу, чтобы ты закрыл глаза и отдохнул, пока я не вернусь. — Он неопределенно кивнул. Мужчина уже изможденно наклонил голову, устав от ее забот. Сьюзен выбежала в коридор, ища подходящего человека, чтобы выплеснуть свой гнев. Она почему-то не видела препятствие из черной кожи, пока не врезалась в него головой.

Отскочив назад и ухватившись одной рукой за стену, Сьюзен с удивлением оглядела массивного человека.

— Боксер?

Тот одарил ее улыбкой, которая не коснулась его глаз.

— Привет, малышка. Только представьте, что мы столкнулись здесь.— Он усмехнулся.

Сьюзен закатила глаза от каламбура и начала двигаться дальше, отчаянно желая врезать кому-нибудь в живот. Однако она остановилась и нахмурилась. У нее было плохое предчувствие.

— Почему ты здесь?

Он почесал платок, повязанный вокруг головы, избегая встречаться с ней взглядом.

— Знаешь, у одного из братьев была небольшая проблема. Мы заботимся о своих и все такое.

Он был непривычно рассеян, и она прищурилась.

— Что случилось с Джимом? — Сьюзен не была глупой. Если бы это был кто-то другой, он просто ответил бы ей прямо. Боксер был ужасным лжецом и еще хуже умел уклоняться от прямых вопросов.

Его широкие плечи опустились, и он вздохнул, сжимая переносицу.

— Он немного перебрал с выпивкой, и я решил отвезти его в больницу.

Сьюзен закрыла глаза и сосчитала до десяти.

— Алкогольное отравление. – Подытожила девушка. — Где он?

— Точно не знаю. Его довольно быстро отвезли обратно в отделение неотложной помощи, а меня выпихнули после того, как я сказал им, что его уже вырвало, и показал результат.

Слишком поздно Сьюзен поняла, что он весь в рвоте, и она врезалась прямо в него. Это объясняло запах, который девушка уже чувствовала. Она сморщила нос.

— Ты здесь один с ним?

— Вилли где-то здесь, но я не знаю, куда он пошел. Он влюбился в какую-то маленькую сладкую стриптизершу внизу. — Боксер ухмыльнулся. — Иногда он такой жуткий. Я не понимаю, как он может так много трахаться.

Это было больше, чем ей хотелось услышать, и Сьюзен подняла руку, чтобы остановить разговор.

— Пойдем со мной. Я найду тебе подходящую одежду, чтобы ты мог снять эту. Она воняет. – Девушка зашагала по коридору к кладовке, Боксер следовал за ней по пятам, как собачонка, и она нырнула внутрь, роясь в поисках размера 3X. Она передала ему форму и указала на ванную. Когда он пошел прочь, как послушный ребенок, девушка крикнула ему вслед:

— Все-таки, почему ты оказался здесь?

Боксер остановился и обернулся, и Сьюзен позабавил его румянец.

— Я вроде как знал, что твой отец на этом этаже, и подумал о том, нет ли тебя поблизости. — Она с любопытством прищурилась на него, и он покорно сказал: — Кто-то должен отговорить Уэйда от его самоубийственной миссии, малыш. Я подумал, может, ты попробуешь.

Он ушел, а Сьюзен стиснула зубы. Сначала она должна позаботиться об отце, возможно, кого-то уволят за пренебрежение своими обязанностями, но как только это выяснится, она обязательно найдет Джима Уэйда и выскажет ему все, что думает о его глупости.

ГЛАВА 5

Что-то мягкое коснулось руки Джима, и он начал отстраняться, не желая расставаться с фантастическим сном, где сосок Сьюзен был у него во рту, когда она скакала на нем, оседлав его, пока он сидел на мотоцикле. Прикосновение было каким-то знакомым — и настойчивым. Он медленно проснулся, поморщившись еще до того, как открыл глаза.

Он застонал, и голос ангела прорвался сквозь противную головную боль, которая приближалась, как спринтер к финишу.

— О чем, черт возьми, ты думал, тупой сукин сын?

Несмотря на брань и осуждение, тон был мягким и нежным, и уголки губ Джима приподнялись. Он узнал бы голос ангела где угодно.

— Вообще-то я думал о тебе. — Его голос звучал, как скрип стального ботинка по гравию, но, по крайней мере, теперь он мог говорить.

— Неужели? И от одной мысли обо мне тебе стало так плохо, что пришлось смыть это галлоном спиртного? — сарказм. Сейчас он был сладким, как шоколад.

— Это был не галлон. Кажется, я даже не допил виски.

— О, так-то лучше. Джим, если это какая-то уловка, чтобы заставить меня…

Он сжал руку Сьюзен, останавливая ее спорную речь, и заставил себя открыть глаза. Он мог бы умереть счастливым и избавиться от этой прогорклой боли в животе и черепе, если бы только мог еще раз увидеть ее лицо.

Сьюзен выглядела усталой, обеспокоенной и сердитой. Джим хотел спросить, не беспокоит ли ее что-нибудь, но в данный момент ему хотелось сделать вид, что она просто расстроена, обнаружив его таким больным.

— Ты не отвечала на мои звонки, — прохрипел он, с каждым словом его голова пульсировала все сильнее. — Держу пари, ты даже не слушала мои голосовые сообщения.

Она плотно сжала губы, и вокруг глаз и рта девушки появились морщинки.

— Я не отвечала ни на чьи звонки и не слушала ничьи сообщения. Мне не хотелось никого видеть. Кроме того, в последнее время у меня были другие дела.

Ее голос звучал отстраненно, раздраженно и тихо.

— Поговори со мной, Сьюзен. Скажи мне, что случилось. — Джим хотел все исправить, что бы ни случилось. Если это означало, что она будет ругать его за поведение, пусть будет так. Значит, ей не все равно, и он заслужил наказание. Потом, когда она закончит, они смогут стереть все, что было между ними, поцеловаться и помириться.

— Ты действительно хочешь это услышать? Отлично. — Она отпустила его руку и начала ходить по палате. — Ты знаешь, что у моего отца почти нет времени, он так одурманен наркотиками, что едва может поднять голову, и за ним никто не ухаживает? Моей маме и сестре насрать, и мне пришлось пригрозить судебным иском, потому что у него пролежни и он не ел несколько дней. — Она повернулась к нему и наклонилась над кроватью, глядя Джиму в лицо. — Ты натворил глупостей, из-за которых попал в тюрьму, и я ненавижу тебя за это. Я в восторге, что тебя нет со мной, но я даже не знаю, верить ли тебе, что ты невиновен или что ты каким-то образом испортил улики. А теперь ты продолжаешь вести себя как плохой мальчик, напиваясь до беспамятства. Тебе просто повезло, что ты не умер в одночасье, и что у тебя есть друзья, которые заботятся о тебе достаточно, чтобы отвезти в больницу — несмотря на то, что они покрыты твоим мерзким, вонючим, испорченным рвотой виски. О, и я потянула локоть и плечо, когда мыла раковину этим утром, просто чтобы разозлиться еще больше. Ты доволен?

Джим смотрел на девушку, чувствуя ее боль, и, желая забрать эту боль себе. Единственное, что пришло ему в голову — поднять руку, провести тыльной стороной ладони по ее щекам и сказать:

— Мне жаль, Сьюзен.

Она усмехнулась.

— Ты сожалеешь. Я стою здесь и смотрю на чудо, потому что, судя по содержанию алкоголя в твоей крови, когда тебя привезли сюда, ты должен был быть мертв. Ты понимаешь это, Джим? Ты действительно понимаешь, что это значит? Ты не кошка и у тебя нет девяти жизней. Я не думаю, что ты буддист или индуист, так что, скорее всего, ты не перевоплотишься. Если бы ты это сделал, твоя карма гарантировала бы тебе возвращение в виде блохи, которая проникает под кожу и раздражает до безумия.

Он с ворчанием повернулся, чтобы улыбнуться прямо в ее прекрасные глаза.

— Я все еще могу умереть. Ты будешь скучать по мне?

Он наблюдал, как ее ярость достигла точки взрыва, лицо девушки стало фиолетовым, а все ее тело дрожало, а затем она взяла себя в руки, и беспокойство вернулись на ее лицо. Джим был застигнут врасплох, когда она наклонилась и поцеловала его, крепко и многозначительно. Она быстро отстранилась и бросила на него предупреждающий взгляд.

— Я не хочу вовлекать тебя в дальнейшее саморазрушительное поведение. Ты понимаешь?

— Да, мам, — язвительно ответил он, с восторгом наблюдая за ней и обнаружив, что его тело, наконец-то, реагирует на что-то впервые за несколько дней. — Так это был наш поцелуй и примирение?

Она нахмурилась.

— Ты действительно думаешь, что все так просто? Ты выставил себя на всеобщее обозрение, а я борюсь за уважение, которого заслуживаю в медицинском сообществе. Теперь ты здесь, как человек, которого нужно поставить на 48-часовую вахту самоубийц, и любой, кто видел нас вместе, выдаст какой-нибудь язвительный комментарий.

Она закрыла лицо руками, и улыбка Джима исчезла. Его тело болело, как будто его растоптала стая испуганных слонов на бегу, но эта боль была не такой глубокой, как боль, которая поразила его от ее унижения. Он взял Сьюзен за запястье, отвел ее руку от лица и поднес к губам. Он поцеловал ладонь девушки и сказал:

— Мне очень жаль, Сьюзен. Я люблю тебя.

Ее рука расслабилась, и внезапно она положила голову ему на грудь. Он положил подбородок на ее волосы, вдыхая сладкий запах шампуня, и гладил спину девушки вверх и вниз успокаивающими движениями. Она была такой теплой, и, несмотря на сильную сторону, которую показывала людям, девушка была мягкой и уязвимой. Если он не будет осторожен, то сломает ее, эмоционально и ментально, если не физически.

— Эй, я здесь, со мной все в порядке, и я не собираюсь снова выкидывать такие глупости. — Он поцеловал ее в макушку и осторожно сказал: — Я видел твоего отца.

Она кивнула ему в грудь.

— Знаю. Он сказал мне. — Ее голос был хриплым от непролитых слез. — Но человек, которого ты видел в той комнате... это не мой отец. Это пустая оболочка, которая притворяется человеком, который вырастил меня. — Она подняла голову, и Джим увидел полосы от слез на ее лице. — Я видела его четыре дня назад, Джим, и с тех пор он похудел еще на десять-пятнадцать фунтов. У него пролежни, и он даже не может поднести воду ко рту. Я теряю его, и я потратила столько времени, ненавидя его. Я еще не готова попрощаться.

Сердце Джима сжало, и он заставил себя сесть.

— Пошли, — сказал он, отодвигая Сьюзен в сторону, чтобы перекинуть ноги через край узкой койки.

— Что ты делаешь?

— Ну, я ничего не делаю, потому что не могу. Я подключен к капельнице, которая вливается быстрее, чем я могу ее вылить, и каждый дюйм моего тела раздувается — от пальцев ног до яичек. Кроме того, каждый раз, когда я двигаюсь, еще один кол пронзает мою голову, и мой живот чувствует, как кто-то разорвет его прямо через мой пупок. — Он стоял, ухватившись рукой за капельницу и держа пакеты с жидкостью. — Но мы собираемся повидаться с твоим отцом.

Сьюзен покачала головой.

— Ни за что, Джим. Ты не в том состоянии, чтобы ходить по этим коридорам, и если думаешь, что я приму твое дурацкое поведение, то ты ошибаешься.

— Ни за что. Я расскажу любому, и меня поймут, что я похитил тебя и угрожал пистолетом.

— Правильно... потому что ты можешь принести пистолет в больницу.

Он ухмыльнулся.

— Если ты поцелуешь меня еще раз, мой торчащий член окажется достаточно близко. — Ее щеки снова покраснели, и он усмехнулся, несмотря на боль.

Склонив голову набок и уперев руки в бока, Сьюзен указала на него головой.

— Я, кажется, припоминаю, что ты не особенно любишь ходить по коридорам с голой задницей.

Джим посмотрел вниз и выругался.

— Какого черта они раздевают меня, чтобы закачать соленую воду в вены? Где моя чертова одежда? — он осмотрел комнату и нашел свои джинсы, сложенные на стуле, но рубашки нигде не было видно. — Я предполагаю, что запечатанный пакет — это моя рубашка, покрытая рвотой.

— Наверное. — Веселье Сьюзен задело его, но он не обратил на это внимания.

С раздраженным звуком, Джим сдернул штаны со стула и натянул их на себя.

— Думаю, этого будет достаточно. — Он подумал было надеть свежие больничные носки, которые увидел на столике, но решил, что лучше будет босиком, чем ходить в этих дурацких штуковинах. — Пойдем к твоему отцу.

ГЛАВА 6

Сьюзен покатила капельницу рядом с Джимом, пока они пробирались по коридору к лифту, а затем к палате отца. Он был упрямый. Она почти чувствовала его боль, но не могла остановить. Даже в таком состоянии Уэйд был достаточно упрям, чтобы повалить ее на землю и сделать то, что хотел, даже, если это означало, что у него случится сердечный приступ.

— Джим, это безумие, — прошипела она, когда они приблизились к месту назначения.

— Безумие в том, что ты беспокоишься о своем отце и все еще приходишь ко мне. Я не собираюсь забирать тебя у него, Сьюзен. Я останусь с тобой на некоторое время, и мы оба составим компанию твоему отцу. — Его слова были окончательными, и Сьюзен не собиралась спорить. По крайней мере, она не будет разрываться между ними.

Она затаила дыхание, когда Джим тихо толкнул дверь в палату, и вздрогнула, когда услышала, как тяжело отец дышит, как он беспокойно спит. Сьюзен взглянула Джиму в лицо, и почему-то ей стало легче от того, что состояние старика беспокоило его. Он сказал ей мягким голосом:

— Я неожиданно потерял отца. Это был такой удар, но я не могу представить, через что ты проходишь сейчас.

У нее перехватило дыхание, и она не смогла ответить. Они вошли в комнату, и Сьюзен осторожно закрыла за ними дверь. Она заставила Джима сесть и поставила капельницу рядом с ним, убедившись в том, что та нормально работала. Затем она подошла к кровати отца и взяла его за руку. Санитары уложили его на бок после того, как обработали раны, и он вздрогнул от ее прикосновения.

— Он такой чувствительный, — прошептала она, глядя на измученное, осунувшееся лицо. — Я просто хочу, чтобы остальная часть моей семьи позаботилась о том, чтобы быть здесь.

— Некоторые люди слишком эгоистичны, чтобы понять, что у них есть, пока это не уйдет, — пробормотал Джим себе под нос. Он был прав, и Сьюзен вздрогнула при мысли о том, что мать и сестра не попрощаются с отцом. — Ты не тот человек, Сьюзен. Ты здесь, когда он нуждается в тебе.

Она должна была быть здесь все это время, но он снова был прав. Она порылась в сумке с туалетными принадлежностями отца, нашла щетку и провела ею по редким, тонким волосам.

— Он расчесывал мне волосы, когда я была маленькой, — размышляла она, вспоминая, как выходила из душа и приносила ему расческу или щетку. Она сидела на табуретке в кухне, где он потягивал коктейль и готовил, и отец проводил добрых двадцать минут, расчесывая ее волосы, пока у нее не появлялись мурашки от удовольствия.

***

Джим молча смотрел на Сьюзен, ее лицо было полно страдания, а голос — любви и потери. Он понимал: ее отец все еще здесь, но в глазах Сьюзен мужчина, которого она знала, уже ушел. К сожалению, это было правдой. С тех пор — не так давно — как Джим познакомился с этим человеком, он похудел фунтов на сорок.

Он провел рукой по лицу, чувствуя щетину и, жалея, что не принял душ, чтобы избавиться от неприятного запаха. И также пожалел, что не почистил зубы перед тем, как девушка поцеловала его, потому что его дыхание было ужасным. Однако ничто из этого не имело значения перед лицом чего-то более важного, и он обнаружил, что его боль и слабость утихли. Встав, Джим подошел к другой стороне кровати и посмотрел на Сьюзен.

— У меня есть комната в доме, которая когда-то должна была стать детской, и у меня есть сбережения, которыми я не пользуюсь. Как бы ты отнеслась к тому, чтобы сделать дом удобным и нанять медсестру на полный рабочий день, чтобы у него был уход, в котором он нуждается, пока ты все еще управляешься с остальной частью своей жизни?

Глаза Сьюзен метнулись к его лицу, и он не смог прочесть выражения ее лица.

— Я не могу просить тебя об этом, Джим. У тебя тоже есть жизнь, и эти сбережения твои.

Он кивнул.

— Да, они мои, и я могу делать с ними все, что захочу. Я не думаю, что буду платить за помощь еще три года. Я хочу, чтобы вам с отцом было удобно, и знаю, что ты не чувствуешь, что за ним здесь следят достаточно хорошо. — Джим положил свою руку на ее руку, там, где она положила свою на запястье отца. — Позволь мне сделать это для тебя.

Ее нижняя губа дрожала, а голос был едва слышен.

— А если он уйдет, а меня не будет?

Джим почувствовал горечь слов Сьюзен, и ему захотелось плакать вместе с ней. Сделав глубокий вдох, так чтобы его голос не дрогнул, он сказал:

— У нас будет система поддержания жизни. Если что-то случится, медсестра немедленно свяжется с тобой, и у тебя будет ключ от моего дома. — Это было лучшее, что он мог сделать.

Она долго смотрела на него влажными глазами и осунувшимся лицом. Наконец, девушка кивнула.

— Спасибо, Джим. Мне бы это понравилось. — Она повернулась и обняла мужчину за шею, а Джим просто держал ее, желая взять всю ее боль в себя и нести это бремя за Сьюзен. Она отступила достаточно, чтобы поцеловать его и прошептала:

— Я люблю тебя.

Это было все, что он хотел услышать. Джим улыбнулся и отодвинул девушку от себя.

— Хорошо. Ты останешься здесь, с отцом. Пойду, поговорю с одним человеком насчет медсестры. — Он поцеловал ее в лоб и ушел, оглянувшись, когда она повернулась к спящему мужчине.

Если память ему не изменяла — а он не был в этом уверен, учитывая то, что ничего не помнил о прошлой ночи — Боксер привез его сюда. Куда, черт возьми, делся этот здоровяк? Кто-то его размера не совсем сливался с толпой. Он изо всех сил старался вернуться в свою палату, но этого было недостаточно. Когда он добрался туда, медсестры и санитары, которые его искали, были не слишком довольны.

Он рявкнул на них и сказал, чтобы они оформили его документы. Он выписывался сам. Они сердито вышли, когда Боксер вошел, выглядя нелепо в своей униформе. Джим расхохотался.

— Не думаю, что смогу всерьез воспринимать тебя как врача, брат. Должен признаться, будь я другим пациентом, я бы нашел тебя довольно пугающим.

Боксер хмуро посмотрел на него.

— Ну, мне не пришлось бы носить это дерьмо, если бы ты не облевал меня с того самого момента, как утром упал с кровати. Что с тобой, Уэйд? Ты выжрал бутылку " Джека", вырубился на двух женщинах, которые затащили тебя в постель, а затем исчез из своей больничной палаты прежде, чем я вернулся, чтобы проведать тебя.

— Мне нужно было кое-о-чем позаботиться. — Джим ответил ему, когда тот закончил. — Где ты ее взял?

Огорченный Боксер неопределенно махнул рукой.

— Твоя девушка вытащила ее из шкафа в конце коридора.

— Я должен выбраться отсюда. Мне нужно еще кое-что сделать. Думаешь, сможешь пробраться туда и найти для меня майку? Желательно моего размера, а не твоего. — Джим насмешливо улыбнулся.

Боксера это не позабавило.

— Парень, я выгляжу как твой сторож? — Джим только приподнял бровь, и Боксер перестал к нему приставать. — Это чушь собачья, Джим. Надеюсь, на днях ты подавишься языком своей подружки. — Он отошел от него, а Джим покачал головой. Боксер иногда мог быть таким ребенком.

Взволнованная медсестра вернулась, и практически швырнув в него бумаги, а затем бесцеремонно выдернула капельницу из его руки.

— Спасибо, Эльвира, — сказал он, нахмурившись.

— Как скажете, сэр. Ты уже второй раз приходишь в мою смену и уходишь как ни в чем не бывало. Думаю, тебе стоит пересмотреть свою профессию, если ты понимаешь, о чем я. — Она многозначительно посмотрела на татуировку Боксера, потом выдернула бумаги из его руки и ушла. — Вы свободны, — бросила она через плечо.

Боксер бросил Джиму рубашку.

— Я не знаю твоего размера, брат. Если не подойдет, я не пойду снова.

Но та прекрасно подошла, даже была немного свободной, как и должно быть. Джим храбро открыл сумку, нашел свои ботинки и, затаив дыхание, вынул их и вымыл в раковине. Какой-нибудь санитар приберет за него, и хотя у него нет носков, он, по крайней мере, сможет добраться до дома не босиком.

— Мы на твоем байке?

Боксер посмотрел на него так, словно тот сошел с ума.

— Ага, как ты вертелся и изрыгал на меня свои кишки, я бы никогда не привез тебя сюда. Вилли в грузовике. Ну же. Если мы идем, то пойдем. Я устал от того, что люди смотрят на меня так, будто ожидают, что я рассержусь и превращусь в Невероятного Халка. — Его слова заставили Джима задохнуться от смеха, зеленый халат отбрасывал такой же цвет на кожу его друга. Он представил, как рвутся брюки на коленях, как Боксер срывает с него рубашку, как напрягается его толстая шея и как он рычит от гнева.

Похлопав здоровяка по спине, он сказал:

— Давай сделаем что-нибудь хорошее.

ГЛАВА 7

— Эй, Мендоса, где твоя напарница? — голос Джины Тейлор действовал Сьюзен на нервы, пока она осматривала полки в машине. Она была уверена, что женщина хотела что-то сказать, чтобы вывести ее из себя.

— Я справлюсь, Эрик, — крикнула она напарнику. Он был в передней части машины, проверяя датчики. Сьюзен выскочила из машины, и подошла к Джине, которая приближалась к открытой водительской двери.

— Я здесь. В чем проблема? – Сьюзен уперлась своими руками в бедра, и ждала язвительное замечание, которое, как она знала, неотвратимо надвигалось.

Скверная женщина — чьи груди как будто намеренно были готовы выскочить из ее униформы — ухмыльнулась.

— Ходят слухи, что твой новый дружок преступник пытался покончить с собой и вчера провел некоторое время в больнице. Что случилось? У него были угрызения совести из-за парня, которого он застрелил, или ты запуталась в своих трусиках, потому что он кончил прежде, чем ты смогла слезть?

Сьюзен подняла голову вверх, не желая больше терпеть эту чушь.

— Что ж, Джина, я вижу, ты получила информацию от доктора Бернарда. Он единственный, кто мог придумать что-то подобное, а ты сосала его член последние три или четыре месяца.

Джина заметно напряглась, и несколько других медиков начали приближаться, чувствуя, что что-то назревает. Эрик положил руку Сьюзен на плечо, но она мягко отмахнулась, глядя на него с уверенностью в том, что справится.

Джина насмешливо рассмеялась.

— Так ты не собираешься сегодня прятаться за своим латиноамериканцем?

Эмоции захлестнули Сьюзен. Оскорбления в ее адрес — это одно, но никто не говорил об Эрике в таком тоне. Джина только что подписала свой собственный приговор, остальная часть команды также плохо восприняла ее слова.

— Я сама могу позаботиться о своих делах, Джина. И мне не нужно делать сексуальные одолжения, чтобы получить то, что я хочу. — Она угрожающе шагнула вперед. — Знаешь, Джина, я устала от твоих попыток выставить меня на посмешище. Может, тебе стоит подумать о том, чтобы свалить отсюда. В конце концов, я сейчас не в лучшем настроении. Мой парень был ложно обвинен в уголовном преступлении, мой отец в настоящее время лежит в больнице, стучась в дверь смерти, и я немного перегружена учебой, так как стремлюсь к чему-то большему, чем прославленный фельдшер, который помогает быстрее умереть, чем заботится о пациентах. Я могу просто расстроиться, и будет жаль испортить это милое личико или грудь за десять тысяч долларов.

Ропот и смех вокруг заставили Джину покраснеть от унижения, и Сьюзен не могла не почувствовать гордость. Этого будет достаточно, чтобы разнести слух. Никто больше не будет запугивать ее, и, возможно, она, наконец-то, получит немного уважения.

— Иди, пососи отбросы, — презрительно сказала Джина, поворачиваясь на каблуках и выходя из гаража.

Сьюзен нахмурила брови и смущенно улыбнулась Эрику.

— Что это значит?

Он пожал плечами, смеясь так сильно, что ему пришлось держаться за бока.

— Понятия не имею, но что бы на тебя ни нашло, мне это нравится. — Он похлопал ее по плечу. — В самом деле, Сьюзен, в чем дело?

Сделав глубокий вдох и пытаясь унять дрожь, Сьюзен поняла, что все это время нервничала. Теперь адреналин бурлил в ней, словно она набирала скорость.

— Я устала слушать дерьмо от людей, Эрик. Вся моя жизнь разрушена, и в ней достаточно стресса, чтобы люди думали, что я слабая, или пьяница, или использую имя отца. С меня хватит. Вот и все.

Эрик прищурился и подозрительно посмотрел на нее.

— Я думаю, у кого-то было откровение. — Он остановился рядом с ней и скрестил руки на груди. – Поделись, крошка.

Сьюзен не хотелось всепересказывать, поэтому она постаралась подвести итог как можно скорее.

— Я поговорила с Джимом, и все в порядке. Мы будем вместе и добьемся, чтобы моего отца перевели в частную клинику с постоянной медсестрой. В больнице с ним плохо обращались, и ему осталось недолго. Я хочу, чтобы ему было удобно, и Джим поможет мне позаботиться об этом.

Эрик поднял брови с насмешливой усмешкой и ничего не сказал.

— Что? — спросила она, ожидая приговора, которого ожидала.

Он покачал головой.

— Ничего, просто я немного удивлен, вот и все. Несколько дней назад ты была в ярости и слишком расстроена, чтобы смотреть в лицо миру. Сегодня ты бомба, которая внезапно берет на себя обязательства. Я этого не ожидал.

— Я тоже, — сказала она, глядя в открытые двери дока. Но, с другой стороны, она никогда не ожидала найти прирученного зверя внутри бешеного байкера, которого представлял из себя Джим. От одной мысли о его великодушии ей становилось тепло и уютно, и как бы она ни старалась держаться подальше от всего, чем был Джим, она не могла держаться от него подальше. Она была безумно влюблена в него, и хотя не собиралась говорить об этом вслух, внутренне не могла этого отрицать.

— Все в порядке, Сьюзен, — сказал Эрик, понизив голос, — Я рад, что все так получилось. Ты это заслужила. И действительно, я не думаю, что он плохой парень. Джим производит впечатление человека с добрым сердцем, которому не повезло, и который принял несколько плохих решений. В целом, я думаю, что он стойкий, ответственный парень.

Сьюзен понравилось это заверение, но отнеслась она к нему скептически.

— Эрик, тебя не беспокоит, что у него проблемы с законом? Вся эта перестрелка была как встреча с бандитами, и я не хочу такого насилия в своей жизни.

Однако, Эрик покачал головой.

— С него сняли обвинения, помнишь? Кроме того, у меня есть источники, Сьюзи. Я слышал, что Джим и его команда были атакованы и вытащили оружие только в целях самообороны. Ты бы предпочла, чтобы он просидел в камере пару часов или сдался и умер?

Напарник был прав.

— Он занимается чем-то незаконным, если его пытаются убить. Я не хочу быть связанной с этим, и не хочу волноваться о его смерти каждый раз, когда мы не вместе.

— Милая, ты будешь волноваться в любом случае, и, возможно, даже больше, если просто бросишь его. Когда дело доходит до таких клубов, как его, все, что ему нужно сделать, это посмотреть на кого-то в другом клубе неправильно, и тогда он цель. Не все мотоциклетные клубы занимаются незаконным дерьмом. Почему бы тебе просто не спросить его об этом?

— Ни за что! — это не ее дело, и Сьюзен нравилась идея правдоподобного отрицания. Нервно потирая руки, она опустила взгляд и пробормотала: — Я люблю его, Эрик. — Было странно говорить слова вслух кому-то, кроме Джима, но это было как свалившийся с плеч груз. Всего несколько мгновений назад она не могла этого выразить, а теперь хотела выкрикнуть.

— Я знаю, — сказал ей Эрик. — Живи настоящим, Сьюзен. Мы оба знаем, что у тебя есть только один шанс на жизнь.

Разве она не знала? Она и так уже потратила слишком много. Обдумывая мудрые слова напарника, Сьюзен забралась обратно в автобус и продолжила выполнять свои обязанности, стараясь сосредоточиться на настоящем моменте, не беспокоясь о том, какой еще ущерб может быть нанесен ей позже.

ГЛАВА 8

Джим отключился и сунул телефон в карман. Он начал задаваться вопросом: «Что хорошего в том, чтобы иметь напарников на зарплате от клуба, если ему все еще приходится угрожать их семьям, чтобы обеспечить хорошую работу». По крайней мере, теперь он был уверен, что к завтрашнему утру свободная комната в его доме превратится в роскошную больничную палату, полностью оборудованную для отца Сьюзен. Медсестра встретит их всех в больнице, и ей будет предоставлен перечень лекарств и возможность ежедневного ухода. С жалованьем, которое предложил Джим, женщине лучше не ошибиться, иначе она пожалеет.

— Это прозвучало грубо, — выдавил Ари, подходя к нему и закуривая сигару. Джим рассматривал его с интересом. Они держались на расстоянии с момента их небольшой ссоры, и нос Ари все еще был опухшим и выглядел так, как будто на этот раз останется кривым. Не то, чтобы это портило его внешность еще больше, чем та уже была. — На домашнем фронте все в порядке?

Джим кивнул, закуривая сигарету.

— Да, все хорошо. — Он смотрел прямо перед собой, опасаясь слишком углубиться в разговор с президентом клуба.

— У нас проблема, Уэйд. Есть мысли, что делать с «Диабло»?

Джим не мог припомнить, когда Ари в последний раз спрашивал его совета, и ему пришлось задуматься над тем, что тот имел в виду. Он открыл рот, чтобы ответить, но несколько братьев закричали. Прищурившись, он посмотрел на дорогу, и его настроение испортилось, когда он увидел, как въезжала кавалькада из трех черных седанов.

— Какого черта?— пробормотал он, делая пару шагов вперед.

— Это не может быть хорошо, — проворчал Ари, следуя за ним. Вместе они двинулись навстречу нежданным гостям.

Как только те вышли из машины, Джим узнал костюмы. Только ФБР носило такие официальные, строгие костюмы, и это определенно не было хорошо. Он задумался, пытаясь припомнить, было ли что-нибудь компрометирующее на участке. К счастью, он ничего не нашел — если только команда не сделала ход без его ведома. Если да, то он сам прибьет их, как только они попадут в тюрьму.

Двое из шести мужчин предъявили свои удостоверения, и Джим направился прямо к ним.

— Я - агент Шерц, а это агент Уилсон.

Джим дружелюбно кивнул.

— Джим Уэйд. Могу вам чем-нибудь помочь?

— Мистер Уэйд, вас недавно освободили из-под стражи по обвинению в убийстве? — спросил агент Уилсон глубоким обвиняющим голосом.

Джим схватил куртку и улыбнулся.

— Я был освобожден, потому что обвинения были сняты. Я никого не убивал и не стрелял. На меня и моих братьев напали. Пули, убившие жертв, были расценены как самооборона. Ты для этого проделал весь этот путь?

— Нет, сэр, нам нужно расследовать другое дело, — сказал агент Шерц. — Мы получили анонимное сообщение, что ваш клуб занимается торговлей наркотиками и другими запрещенными веществами. — Он сунул руку в карман и вытащил свернутую бумагу. — У нас есть ордер на обыск всего помещения, внутри и снаружи, включая личные и служебные автомобили, припаркованные на этой стоянке.

Джим взял предложенную бумагу и пробежал ее глазами. Он увидел достаточно, чтобы понять, что это законно, и молился, чтобы никто из его парней не припрятал такое удовольствие, от которого он уклонялся. Джим кивнул, подавая бумагу к Ари, чтобы тот проверил.

— Продолжайте, джентльмены. Дайте мне знать, если кто-то откажется сотрудничать или вам понадобится моя помощь.

Двое мужчин подозрительно посмотрели на него и переглянулись, а затем агент Шерц коротко кивнул, когда они синхронно направились к зданию. Остальные последовали за ним, и Боксер встал позади Джима.

— Что происходит?

— Готов поспорить, что «Дьяволы» приложили к этому руку. Думал, что они возьмут нас дешевым способом, оставаясь вне событий и утверждая, что у нас здесь есть дерьмо, за которое нас обвинят. — Он покачал головой и усмехнулся. — Склад заперт, верно?

— Да, и ключей здесь нет, — заверил его Боксер. — Они с Вилли и Диггером, которые у тебя дома.

Джим кивнул.

— Отлично. Тогда мы просто посидим и посмотрим шоу.

Внутри у Джима все кипело. Это был удар ниже пояса, даже для «Диабло Бланко», и для дураков было все понятно, когда осматривали вещи каждого члена клуба. Они должны были тихо все прятать, не отрывая глаз, и это разозлило Джима. Когда дело доходило до выживания, он относился к этому серьезно, и на этот раз ему нужно было думать о других людях. Он не собирался позволить «Диабло» взять его сейчас. Защищать свой клуб и свою семью — единственное, ради чего он готов убивать, а это означало его братьев, а также Сьюзен и ее отца.

Закурив очередную сигарету, он облокотился на мотоцикл и стал ждать, зная, что агенты будут разочарованы потерей времени, когда уйдут с пустыми руками. Потом он и его ребята хорошенько посмеются, а затем сядут и обсудят вопрос о возмездии.

ГЛАВА 9

Сьюзен сидела перед домом родителей, глядя на яркий свет, все еще горевший в главной комнате. Она знала, что ее мать была там, так как видела, как ее тень двигалась время от времени. После долгой ночи на работе она чувствовала тревогу и беспокойство, и после предыдущей конфронтации хотела мира, даже, если это означало семейную вражду.

Вылезая из машины, Сьюзен нарочно поплелась по дорожке, зная, что должна сказать остальным членам семьи, что ее отца завтра перевезут. Ей было все равно, что они подумают. В конце концов, она была единственной, кто навещал его или делал что-то для него. Технически, они отказались от права на мнение и принятие решений.

Но больше всего ей хотелось, чтобы они — в основном мать, но и сестра —почувствовали горечь вины за то, что бросили отца. Она не стала стучать, открыв дверь ключом, который взяла из отцовской связки. Сьюзен двинулась к будильнику — хотя он даже не был установлен — и закатила глаза от беспечной оплошности матери.

Женщина появилась из-за угла, все еще на каблуках и выглядя параноиком. Увидев Сьюзен, она прижала руку к груди и с облегчением закрыла глаза. Затем она сердито посмотрела на Сьюзен.

— Какого черта ты делаешь? Пытаешься напугать меня до смерти?

— Нет, мам, но мне нужно с тобой поговорить. Эмма здесь? — она не торопилась, когда прошла мимо матери на кухню, налила себе чашку кофе и поставила его в микроволновку.

— Она уже в постели. Ты знаешь, который час? — увещевала ее мать.

— Да, понимаю. На самом деле, я только что закончила работу, минут пятнадцать назад. — Сьюзен подождала, пока микроволновка отключится, и отхлебнула дымящуюся горькую жидкость. — Садись, мам. Это может занять несколько минут. Поскольку я не хочу повторяться, я могу либо разбудить Эмму, либо ты можешь передать ей эту информацию, когда захочешь.

— Эмма проснулась, — сказала ее сестра своим визгливым голосом, входя в кухню, запахивая плюшевый халат. — Почему ты здесь? Ты пришла поплакать нам о своем уголовнике?

— Вообще-то нет, тем более что он не преступник, но я рада, что ты проснулась. Посиди с нами минутку. — Сьюзен позволила оскорблениям сестры слететь с нее так, как она никогда не могла в прошлом. Она скользнула в кресло напротив матери и не пропустила, как Эмма подтащила стул между ними к матери, как можно дальше от Сьюзен. Ее сестра была таким ребенком.

— Что такого важного, что ты приходишь сюда в любое время ночи и нарушаешь наш распорядок? — рявкнула ее мать.

Сьюзен подняла бровь.

— Твой распорядок? Ты имеешь в виду тот, где ты часами сидишь и смотришь телевизор, пока Эмма спит после своего позорного замужества? У меня тоже есть распорядок. Я встаю, иду в колледж, учусь и работаю. Кроме того, в промежутке я навещала папу в больнице, хоть что-то, что я едва успеваю сделать и во что все еще ухитряюсь вписаться. Поскольку у вас нет работы или учебы, как вы можете не встречаться с ним?

— О, дорогая, я не могу смотреть, как он умирает, — захныкала мать, обмахиваясь веером, словно пытаясь сдержать слезы. — Это слишком больно видеть.

— Да, это очень больно, и единственное, что реально снимает боль - любовь к своей семье. Но я забыла, это все не о тебе. — Сьюзен не могла поверить, что разговаривает с матерью таким тоном, но она устала слушать невротическое хныканье эгоцентричной больной.

— У мамы были проблемы, и ты это знаешь, — защищалась Эмма, обнимая рукой кресло пожилой женщины.

— Ладно, допустим, я куплюсь на это. А ты? Почему ты не навещаешь папу?

Лицо Эммы исказилось от отвращения.

— Почему ты так уверена в своей правоте? Что дает тебе право приходить сюда и ругать нас за то, как мы ведем себя? Как будто ты намного лучше! Разыгрывать, проводить время с этой грязью.

— Этот "мерзавец" — человек, который поможет мне убедиться в том, что последние дни папы прошли спокойно, чего я не могу сказать о вас двоих. Потому что вы двое не можете тратить несколько минут в день, чтобы оторвать свои ленивые задницы и дать папе немного любви и заботы, у него пролежни, он не ел и похудел. Но это изменится, потому что эта "грязь" помогла мне организовать частный уход, пока папа не выздоровеет.

Эмма хлопнула ладонями по столу.

— Что дает тебе право принимать решения, не посоветовавшись с нами?

Сьюзен передразнила сестру, стоя и опираясь на ладони, когда наклонилась к двум женщинам, которых ей было стыдно называть своей семьей.

— Что дает мне право, так это то, что я его дочь и, очевидно, единственная, кто не хочет, чтобы он страдал. Вы двое так озабочены тем, как ему больно, что вам все равно, больно ему или нет, если вы не свидетели этого. Я этого не потерплю.

Она выпрямилась и скрестила руки на груди.

— Я долгое время была за пределами семьи, и, возможно, просила, чтобы меня избегали, но теперь я собираюсь исправить свои ошибки, и вы двое можете жить своими печальными оправданиями для жизней. Завтра утром папу перевезут из больницы туда, где ему будет удобно, и за ним будет ухаживать медсестра. Не то, чтобы вы двое беспокоились, но если вы хотите увидеть его, вам придется связаться с Джимом или со мной, так как только у нас есть ключи. Как только он уйдет, я покончу с вами. Я не могу позволить себе тратить силы на отношения с людьми, которые ничего не дают мне взамен.

— Как ты за это платишь? – требовательно спросила ее мать. — Вы используете его страховку или Пенсионный фонд?

Сьюзен недоверчиво уставилась на нее.

— И это все, о чем ты можешь думать? Деньги? К твоему сведению, мама, я не взяла ни пенни ни у кого, кроме себя. Не волнуйтесь, откуда берутся деньги. Я не собираюсь тратить твои драгоценные деньги, которые сделают тебя такой счастливой, когда твой муж, наконец, обратится в прах.

Эмма стояла, сжав руки в кулаки.

— Как ты смеешь так с ней разговаривать? По крайней мере, она любила папу. Тебе было все равно! Вам было стыдно за него.

— И я помирилась с ним! – ответила Сьюзен. Затем она тихо прошипела: — А я не одна, кто его убил. Я не давала ему спиртного, когда он уже был болен. Но, черт возьми, я уверена, что буду тем, кто будет там, когда он сделает свой последний вдох, потому что я должна ему это. — Сьюзен двинулась вперед, остановившись в нескольких дюймах от лица сестры, и наслаждалась тем, как Эмма съежилась под ее взглядом. — Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, ты бросишь своего лживого мужа, пока не поздно, получишь образование и сделаешь что-нибудь для себя. Не следуй примеру женщины, которая едва может завязать шнурки на собственных ботинках, и не тратьте время на вещи, о которых вы пожалеете. — Она повернулась к матери. — Что касается тебя, мне бы хотелось думать, что надежда еще есть, но я обманываю себя. Если ты действительно любишь папу, то найдешь хотя бы пять минут, чтобы попрощаться. И не откладывай, потому что у него осталось не так много времени. — Она обошла Эмму и крикнула через плечо: — Ты знаешь, как добраться до меня. Завтра я напишу тебе номер Джима, если буду на работе, или ты просто не захочешь меня видеть.

Испытывая чувство выполненного долга и свободы от собственного пренебрежения, Сьюзен села в машину и уставилась на телефон. Она нуждалась в Джиме прямо сейчас. Она посмотрела на часы, решив, что еще не слишком поздно, и набрала его номер.

— Алло? — ответил он, зевая.

— Я тебя разбудила?— разочарованно спросила она.

— Нет, я просто страдаю от грехов своего недавнего прошлого и чувствую себя немного менее бодрым, чем обычно. Ничего такого, чего не могла бы исправить чашка или семь чашек кофе. Что происходит?

Она колебалась.

— Ты дома?

— Так и есть. Хочешь зайти? У меня есть пирожные.

Она застонала.

— Шоколад - было бы отлично прямо сейчас.

Сьюзен услышала улыбку в его голосе, когда он сказал ей:

— Только не суди о состоянии дома или о моей одежде. Это был адский день.

Сьюзен это не беспокоило. Если она добьется своего, он недолго будет одет.

ГЛАВА 10

Первым впечатлением Сьюзен от дома Джима было то, что тот был скромным и в «мужском» стиле, но повсюду прослеживалось женское присутствие. Сьюзен решила, что это последние следы его покойной жены. Она знала историю слишком хорошо, и хотя Джим любил ее, это не должно было продлиться долго. Сьюзен не беспокоило, что память Трины Уэйд повлияла на ее связь с Джимом.

Следующее, что она заметила, была одежда Джима. Он был в поношенных фланелевых пижамных штанах с типичным клетчатым рисунком и футболке, которая выглядела такой же старой, как и штаны, и которая буквально говорила: "Самая старая футболка в мире». Она покачала головой, но последовала за Джимом, поскольку он настоял на том, чтобы отвести ее в свободную спальню.

Войдя внутрь, Сьюзен ахнула. Оснащенный всем необходимым оборудованием — как в больничной палате — чтобы следить за жизненными показателями отца, и давать ему возможность двигаться, принимать ему лекарства, комната была роскошной. Там были темно-шоколадные простыни и пушистые подушки, а стены были покрыты краской цвета экрю и изображали пейзажи с видом на океан и горы. Была даже звуковая машина в углу, которая тихо имитировала мягкие волны, омывающие берег.

Рядом с кроватью стоял столик с книгой, которую было бы здорово почитать отцу, и еще несколько книг, аккуратно расставленных на маленькой книжной полке, все в мужском вкусе. Сьюзен устала плакать рядом с Джимом. Все, о чем она могла думать, это то, что она собиралась омыть его своими слезами или утопить в них, но она не могла избавиться от жжения в глазах, когда повернулась и наклонилась к нему, прижавшись ухом к его груди, где могла слышать его сердцебиение.

— Я не знаю, как отблагодарить тебя за все, Джим, и не думаю, что когда-нибудь смогу отплатить тебе. Это больше, чем я могла себе представить. Я подумала, может быть, это была бы больничная койка с приличными простынями и парой единиц оборудования. — Сьюзен больше ничего не могла сказать из-за боли в горле.

Джим обнял ее, раскачивая из стороны в сторону.

— Ну, я также привел в порядок ванную, чтобы он мог принять душ, а его медсестра, или ты, или я, могли помочь ему помыться. К тому же, коляска уже в пути. Она будет доставлена до того, как мы доберемся сюда утром. Это единственное оборудование, которое я не смог достать сегодня.

— Как тебе удалось так быстро все это собрать? — недоверчиво спросила Сьюзен. Он даже отремонтировал свою ванную за один день.

Она почувствовала, как Джим усмехнулся, и услышала успокаивающий рокот в груди мужчины.

— У меня много связей. Иногда хорошо быть связанным с таким клубом, как мой. — Она подняла голову и бросила на него подозрительный взгляд, гадая, с кем он контактировал. Его улыбка стала шире. — Многие люди боятся нашей репутации так же, как и ты, Сьюзен, и когда мы говорим "прыгай", они спрашивают: «как высоко?», хотя у меня доброе сердце, я рад, что люди иногда считают меня задирой.

Сьюзен улыбнулась, несмотря на свои эмоции.

— Знаешь, я больше не думаю, что ты такой уж крутой.

Он притворился оскорбленным, и провел своими руками вниз по ее спине, сжимая задницу Сьюзен, и одновременно глядя на нее с озорством в глазах.

— Держу пари, я могу изменить твое мнение.

Все ее тело покалывало при мысли о том, что он мог сделать с ней в постели.

— Я бросаю тебе вызов, — крикнула Сьюзен, когда Джим поднял ее на плечо и потащил в спальню.

ГЛАВА 11

Это был хороший отвлекающий маневр, Джим вспомнил, как он лежал на спине, а Сьюзен извивалась на нем, спрятав свою голову в изгибе его плеча. Она была дикой и готовой, и двигалась на нем, пока ему не пришлось перевернуть ее на живот и заставить зарыться лицом в подушку, чтобы она не доканала его. Джиму нужно было быть внутри нее, тем более что он понятия не имел, как она отреагирует на новость, которой он должен был поделиться.

— Ты не спишь? — голос Сьюзен был тихим и сонным. Судя по ее ровному, неглубокому дыханию, Джим удивился, что она проснулась.

— Да, — ответил он, закинув свободную руку за голову и уставившись в потолок, жалея, что у него нет вентилятора, чтобы высушить пот, покрывающий его тело. — Что?

— Ты будешь здесь завтра, когда мы перевезем моего отца? — она зевнула, и это вызвало улыбку на его лице. Джиму нравилось, что он мог удовлетворить Сьюзен.

Он колебался.

— Да, я буду здесь примерно до трех. — Он почувствовал, как напряглось ее расслабленное тело, и Джим понял, что настало время для трудного разговора.

Она медленно села рядом с ним и посмотрела ему в глаза в темноте. Ее волосы были взъерошены, и даже в темноте он видел румянец на щеках девушки и темные круги на груди. Он потянулся и поиграл с одним соском, она зашипела, но отстранилась.

— Куда ты собираешься после этого?

— У меня есть кое-какие дела в клубе, и я уеду из города на день или два, — сказал Джим. После того, как федералы ушли, члены клуба сели голосовать и решили, что им нужно найти новое хранилище. Они мало что могли сделать за короткое время, поэтому пара его парней предложила использовать сарай члена семьи за пределами Спокана в качестве временного решения.

Джим вызвался возглавить поездку, которая займет около семи часов, учитывая, что горный перевал, вероятно, будет трудно проехать после шторма, который прошел на прошлой неделе. Он также должен был подсчитать время, которое потребуется, чтобы надежно загрузить бумагу и напечатанные деньги, а также время, чтобы остановиться для заправки и все выгрузить. Они собирались уйти в темноте и вернуться в темноте. Это был самый безопасный способ избежать внимания ФБР и их врагов.

— Клубный бизнес.

— Это все, что ты хочешь сказать? — она была раздражена, и Джим внутренне застонал. — Мне не нужны все подробности, и я не хочу знать о вещах, которые могут быть истолкованы как незаконные. Я хочу знать, есть ли опасность.

Джим нахмурился.

— Сьюзен, ты ведь понимаешь, что твоя работа опасна? Ты можешь остановить автобус и помочь тому, кто достанет пистолет, чтобы застрелить тебя. Или тебя могут сбить с дороги. Или посадить парня в машину "скорой помощи", который вырвется из пут и побьет тебя. Какая разница? — ему нужно было, чтобы она поняла и перестала устраивать ему ад. Джим знал, что не заслуживает Сьюзен, но если она и дальше будет так волноваться, ему придется ее отпустить. Он не будет причиной смерти Сьюзен, как произошло с Триной. Он не мог потерять кого-то еще. Он предпочел бы уйти и остаться один.

— Я понимаю, Джим, и не говорю тебе, чтобы ты не уходил. Но я хотела бы знать, есть ли шанс, что мне позвонят и скажут, что ты в больнице с множественными огнестрельными ранениями. Или еще хуже, за решеткой, потому что ты кого-то застрелил.

Он не смог удержаться от смеха.

—Таким образом, быть арестованным более невыносимо, чем умереть на больничной койке. Я говорил тебе, как мне нравится твоя логика?

Она шлепнула его по руке.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Джим. Перестань играть в игры и дай мне ответ.

Он потер лицо.

— Я просто везу вещи со своими парнями. На нашем пути не должно быть никого, и мы не делаем ничего особенно опасного. — Он не упомянул, что визит федеральных агентов в клуб стал катализатором поездки. В конце концов, Сьюзен специально сказала, что ничего не хочет знать о законности дела или его отсутствии.

Ее плечи поникли.

— Ладно, если ты считаешь, что это относительно безопасно, я не буду сидеть здесь и нервничать, пока тебя нет.

Слова было приятно слышать, но Джим не мог оставить все в покое.

— Сьюзен, я люблю тебя и хочу тебя. Однако, если ты действительно чувствуешь, что не создана для моего образа жизни и не можешь справиться с тем, как я живу, я пойму, и не буду сердиться, если ты захочешь уйти.

Ее глаза метали молнии, обжигая его, как лучи света, осветившие комнату.

— Джим Уэйд, я знаю, о чем ты думаешь. Пожалуйста, не пойми меня неправильно, но твоя жена, да упокоится она с миром, была слаба. У нее был слабый характер. Разве ты не видишь, что я слишком сильная, чтобы поддаться поведению, которое стало причиной ее смерти? Если бы я когда-нибудь почувствовала, что ты и твои дикие привычки слишком обременительны для меня, я бы начала с консультации, и если бы не было выбора, я бы ушла. Но послушай меня сейчас. Никогда не отстраняйся, потому что боишься того, что я повторю твое прошлое.

Джим долго и пристально смотрел на нее, думая, что она права. Сьюзен совсем не похожа на Трину. Единственное, что их объединяло, — это нежные, сострадательные прикосновения и, возможно, то, что они любили его достаточно сильно, чтобы простить Джиму его тяжелую жизнь. Но на этом все и закончилось. Хотя Трина и простила его за это, она не могла справиться. И все же Сьюзен была здесь, она почти порвала с ним, когда он был за решеткой, после того, как отступила, когда он был на дороге и не отвечал на ее звонки, и она все еще была обнаженной и заботливой, как богиня, залитая лунным светом.

И это описание заставило его задуматься. Даже Трина не вызывала поэтических мыслей и сравнений, как Сьюзен. Он позволил своим глазам ласкать ее, и погладил ее бедро тыльной стороной ладони.

— Почему ты так беспокоишься обо мне, Сьюзен? Ты не хотела иметь со мной ничего общего в ту ночь, когда мы встретились. Что заставило тебя передумать?

Выражение на лице девушки было наполнено каким-то светом, который наполнил Джима надеждой на будущее.

— Я отбросила свои предубеждения и рискнула взглянуть на то, что находится у тебя внутри. Я нашла хорошего человека с большим сердцем, и который имеет жесткую, неумолимую внешность. И чем больше я видела, тем больше знала, что люблю тебя, независимо от образа, который ты изображал.

Он был так потрясен ее искренним и ранимым объяснением, что Джим не выдержал. Криво усмехнувшись, он ответил:

— Так, это никак не связано с моими мышцами и смазливой мордашкой?

Она закатила глаза и наклонилась, чтобы поцеловать его.

— Возможно, это как-то связано с твоими невероятными глазами, которые, как туннели, ведут прямо в твою душу, и, возможно, с твоими руками, потому что они сводят меня с ума.

Он усмехнулся, схватил ее за талию и притянул к себе.

— Думаю, у нас есть что-то общее, хотя твои талантливые губы не должны оставаться в стороне от слов благодарности. — Чтобы подчеркнуть это, он поцеловал Сьюзен, долго и крепко, и единственная причина, по которой Джим не стал снова ее дразнить, состояла в том, что у них было всего несколько коротких часов, прежде чем они должны были быть в больнице, чтобы вернуть ее отца домой.

ГЛАВА 12

Запястье Сьюзен болело, когда она, наконец, подписала последний из документов, которыми больница прикрывала свои задницы из-за того, что они выпустили ее отца с кучей лекарств и рекомендаций. Она думала, что они будут немного менее нерешительны, так как он собирался домой со своей дочерью, которая была почти фельдшером, училась в медицинском колледже и работала медсестрой полный рабочий день. Однако, войдя в палату отца, она увидела на лицах медиков нерешительность, когда они отключали свои аппараты.

— Полагаю, вы хотите оставить капельницы, — спросила Бриджит, медсестра лет сорока с приятной улыбкой, которую нанял Джим.

— Да, пожалуйста. Мы будем менять их каждые несколько дней, но я хочу, чтобы он поскорее вернулся домой. — Сьюзен замолчала, вспомнив, что только что назвала дом Джима своим. В каком-то смысле так оно и было. В конце концов, ей придется проводить там гораздо больше времени.

— Меня это устраивает, но я бы предложила поменять их завтра утром. Кто бы ни отвечал за это, он даже не очистил их должным образом, и, вероятно, неделю не менял их.

Сьюзен напряглась и попыталась не обращать внимания на дальнейшие оскорбления. Когда все закончится, она подаст иск против больницы, и когда выиграет его, у нее будут деньги — и медицинская лицензия — чтобы прийти и переделать больницу в место, где вы сможете доверять людям, которые станут заботиться о ваших близких в ваше отсутствие. Учреждение станет местом, где будет больше лечения, чем сплетен.

Она взяла костлявые пальцы отца в свои, и гладила их, пока мужчина не зашевелился.

— Папа? Мне нужно, чтобы ты проснулся на минутку, папа. Ты меня слышишь?

Он издал тихий звук и почти незаметно кивнул головой. Сьюзен дотронулась до его лба, чувствуя, как от лихорадки трясется его тело.

— Папа, мы тебя перевезем. Ты пробудешь в машине "скорой помощи" минут двадцать, и тебя немного потрясет. У тебя не будет капать обезболивающее, так что какое-то время будет неудобно. Ты слышишь меня?

Он снова кивнул и закашлялся.

— Куда мы едем?— прохрипел он. — Я умираю?

— Не сегодня, и не в ближайшее время, — крикнула Бриджит из-за спины девушки.

Сьюзен ободряюще улыбнулась отцу, когда он открыл глаза и прищурился.

— Нет, мы отвезем тебя кое-куда, где тебе будет удобнее и где ты будешь постоянно находиться под присмотром. — Она сделала Бриджит знак подойти. — Это Бриджит. Она будет твоей сиделкой на полную ставку, и я тоже буду там часто бывать. Когда нас не будет, ты будешь с Джимом.

— Куда? — снова спросил он. – Я не могу вернуться домой.

Он был прав, и это разозлило Сьюзен. Тем не менее, она прервала его, чтобы разобраться с этим в другое время.

— Нет, мы не отвезем тебя домой. И у меня нет места в моей квартире, но Джим был достаточно мил, чтобы отремонтировать комнату в своем доме. Там есть все больничное оборудование, и ты даже можешь пойти в душ в инвалидной коляске. Бриджит, Джим и я будем содержать тебя в чистоте, ты выздоровеешь и мы будем лучше тебя лечить.

Она увидела слезу в его глазах и почти заплакала сама.

— Сьюзен, у меня нет на это денег.

— Все в порядке, папа. Ты не заплатишь ни копейки. — Он начал было протестовать, но Сьюзен погладила его по щеке, чтобы успокоить. — Этим занимаются. Помни, когда-нибудь я тоже стану богатым и знаменитым врачом. Все, что я возьму или потрачу сейчас, я смогу вернуть одним чеком.

— И большую часть этого ей никогда не придется возвращать, доктор Макгрегор. — Сьюзен подняла глаза на Джима, когда тот вошел в палату. Она привыкла к тому, что он был в обычной одежде, и все еще чувствовала себя немного шокированной каждый раз, когда видела Джима в потрепанных, но облегающих джинсах, темной футболке, куртке "Стальные Когти" и мотоциклетных ботинках. Сегодня он даже повязал голову банданой, и его волосы падали из нее густыми прядями, а в глазах плясали огоньки. — Это за мой счет, док.

Любовь Сьюзен наполняла ее, когда отец слабо потянулся к руке Джима, соединяя их со Сьюзен на своих коленях.

— Сьюзи, ты сделала правильный выбор. Я сказал тебе подумать.

— Отлично, папа. Самое время сказать: ”Я же говорил", — саркастически заметила она. — Но да, я сделала правильный выбор и не собираюсь сдаваться.

Отец повернулся к Джиму.

— Я хочу называть тебя своим сыном.

Джим очаровательно улыбнулся.

— Ну, мне нужно еще немного поработать над собой, чтобы заслужить это, но я был бы польщен, если бы вы так обо мне думали. — Он посмотрел на Сьюзен, и ее сердце растаяло. Она не нуждалась ни в матери, ни в сестре. Эти двое мужчин, и, возможно, Эрик были ее семьей, и этого ей было достаточно. В комнате было больше любви, чем когда-либо существовало во всем доме, в котором она выросла.

Она попятилась, увидев, что санитары подходили, чтобы вывезти ее отца.

— Я буду ждать тебя в машине скорой помощи, отец. Я поеду с тобой. — Она смотрела ему вслед, прислонившись к Джиму, чтобы не упасть. Сьюзен не могла представить, насколько лучше стала ее жизнь с ним. Два месяца назад она думала, что счастлива настолько, насколько было возможно. Конечно, у нее были проблемы с несколькими людьми, распространяющими слухи, но кроме этого она существовала без проблем в своем уединенном мире.

Но теперь Сьюзен видела, как несчастна была, и кроме того, не могла сделать это для своего отца без помощи Джима. Она и так едва сводила концы с концами.

— Эй, мисс Макгрегор, почему бы тебе не поехать с мистером Уэйдом? Я была бы более чем счастлива поехать с твоим отцом и убедиться, что он чувствует себя как дома, — предложила Бриджит.

Сьюзен начала качать головой, но Джим сжал ее руку.

— Тебе следует отойти. Я знаю, что у тебя есть опыт и полномочия, чтобы все сделать, но это твой отец. Ты должна отступить, прежде чем твои эмоции перевесят твои рассуждения.

Она неохотно согласилась и поблагодарила Бриджит, когда они направились к лифту и спустились на первый этаж. Джим нес папку со всеми подписанными документами, а Бриджит получила огромный пакет инструкций и информации о состоянии отца, ожидаемом лечении и режиме приема лекарств. Сердце Сьюзен колотилось в груди, и она почувствовала невероятную тревогу, как будто не могла поверить в то, что все это было на самом деле. Однако жар, исходивший от руки Джима, когда он переплел свои пальцы с ее, не был сном, и девушка сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от дурных предчувствий.

Когда они подъехали к дому Джима, Сьюзен стояла у входа, ожидая "скорую помощь", которая, по-видимому, была в нескольких минутах позади них. Она воображала, что все идет наперекосяк, но после того, как все случилось, ее отца уложили в новую кровать с новыми простынями и подключили к мониторам, аппаратам и капельнице менее чем за полчаса.

Медики ушли, она поблагодарила их, и подумала о том, чтобы послать им домашние пирожные или что-то в этом роде. Потом Сьюзен стояла в дверях новой комнаты отца, прислонившись к косяку, и наблюдала за тем, как его боль снова начала утихать, и он мирно отдыхал.

ГЛАВА 13

Джим видел счастье, сияющее в глазах Сьюзен, и впервые с тех пор, как потерял Трину, ему показалось, что он чувствовал себя бодрым. Бриджит суетилась вокруг больного, проверяя, все ли устроено правильно, и спросила Сьюзен об одежде для пожилого мужчины. Сьюзен растерялась, и Джим понял, что она не собиралась возвращаться к матери и паковать вещи.

Он вышел вперед и сказал:

— Я позабочусь об этом. Фланелевая пижама подойдет?

Бриджит кивнула.

— Вообще-то, фланелевые пижамные штаны просто идеальны. И нам понадобятся боксеры, потому что он на катетере. Короткие рукава лучше. Футболки. Мы можем добавить одеяла, если он замерзнет, но рукава будут мешать трубкам и проводам.

Джим поморщился, думая обо всем, что накачивалось в тело больного, и пообещал себе, что никогда не доживет до такого состояния. Он знал множество других способов выйти из дома мирно, не переживая из-за обострения смертельной болезни.

Наконец, он вывел Сьюзен из комнаты и пошел на улицу, чтобы покурить. Он был в отчаянии, потому что не курил в течение, по крайней мере, двух часов. Для этого он был слишком заядлым курильщиком. Джим печально улыбнулся Сьюзен.

— Знаешь, мне все это нравится, и я рад, что могу так сделать. Тем не менее, единственная жертва, которую я приношу, это то, что я больше не могу курить внутри.

Выражение лица Сьюзен было мелодраматичным, ее опустошение ощутимым.

— Прости, Джим. Я даже не думала об этом.

Он закатил глаза и нежно обхватил ее подбородок, прижимаясь губами к ее губам.

— Ничего страшного. Я просто буду двигаться быстрее, когда будет очень холодно. Кроме того, ты не можешь сказать мне, что, как медицинский работник, ты не думала о том, чтобы попросить меня выйти.

Застигнутая врасплох, она покраснела и застенчиво улыбнулась.

— Да, но я не хотела, чтобы ты чувствовал себя неуютно в собственном доме.

Джим покачал головой. Это никак не повлияло на его комфорт. На самом деле, наличие людей вокруг, вероятно, снова уравновесит его. Он был намного лучше, когда Трина была здесь, даже когда она игнорировала его. Было приятно снова жить в доме.

— Я рад, что здесь есть люди, — сказал он ей, глядя на верхушки деревьев и думая о большой семье коренных американцев, которые жили в резервации на другой стороне. — Здесь такой же твой дом как и мой.

— О чем ты говоришь? В смысле, я знаю, что мой отец здесь, и буду тратить время, заботясь о нем, но я не собираюсь просто принести все мои вещи сюда и располагаться в твоем доме. — Сьюзен усмехнулась. — Обещаю, что не буду вести себя как хозяйка дома.

— Почему бы и нет?— спросил Джим, стараясь говорить небрежно, хотя внутри у него все дрожало. — После работы и учебы, ты будешь находиться здесь чаще, чем в своей квартире. Твоя квартира маленькая и уютная, но здесь гораздо больше места. Кроме того, я дам тебе собственный шкаф, чтобы ты складывала туда грязную одежду, когда не хочешь, чтобы я ее видел. — Она казалась униженной тем, что он заметил. — Я делал то же самое много раз, — усмехнулся он. — Серьезно, я бы не возражал, если бы ты спала в моей постели по ночам, и ты заставляешь это место выглядеть менее одиноким.

Сьюзен недоверчиво смотрела на него широко раскрытыми глазами. Наверное, она решила, что он шутил. Несмотря на все, что они создали вместе, Джим подозревал, что она все еще видела в нем одинокого человека. Как и большинство людей. Только немногие избранные, такие как Боксер, знали, каким зависимым он мог быть.

— Ты серьезно, да? — спросила она благоговейным голосом.

— Обычно я не говорю того, что не имею в виду, и не слишком спонтанно реагирую на серьезные ситуации. Я бы отнесся к сожительству довольно серьезно, не так ли? Имею в виду, если ты переезжаешь к кому-то, ты берешь на себя обязательство смотреть на зубную пасту, прилипшую к раковине в ванной каждое утро, и страдать от запаха их плохой кухни или невероятно опьяняющего запаха их геля для душа.

ГЛАВА 14

Сьюзен громко рассмеялась.

— Ты такой смешной! – сказала она, обнимая его за шею, поднимаясь на цыпочках, и крепко целуя. Она даже не рассматривала такую возможность, учитывая все остальное, о чем ей приходилось думать. В этом был смысл, но она не представляла себе Джима человеком, способным предложить такое, каким бы искренним и мягким он ни был внутри.

Мысль была немного пугающей. Она так долго жила одна, что не знала, как разделять с кем-то пространство. Поскольку у нее никогда не было таких отношений, как сейчас, она не была уверена, что сможет делить постель с кем-то на постоянной основе. Тем не менее, было еще много причин, чтобы попробовать — самое главное, что она была безумно, полностью и ужасно влюблена в Джима. Иметь отца в соседней комнате было только бонусом, а деньги, которые она сэкономит на продлении аренды, даже, если оплатит все счета за коммунальные услуги, дадут ей небольшой сберегательный счет, который она, в конечном итоге, сможет использовать, чтобы заплатить Джиму за все.

— Мне бы очень хотелось попробовать, — сказала она, наконец. — Я люблю тебя, Джим.

Он поцеловал ее в лоб и потушил сигарету.

— Я тоже тебя люблю. — Он попятился, и Сьюзен нахмурилась. Она подождала, пока Джим вздохнул и сказал: — Я должен убедиться в том, что остальные парни появятся, и мне нужно вытащить один из моих грузовиков и очистить для доставки. Есть еще кое-какие бумаги, о которых нужно позаботиться, прежде чем я уйду. — Он указал на дом. — И если ты чувствуешь себя комфортно, оставляя своего отца в умелых руках Бриджит, я бы хотел, чтобы ты, по крайней мере, принесла сюда несколько своих самых важных вещей, и осталась в доме на некоторое время.

Сьюзен боролась с мыслью о том, что Джим уйдет, особенно сейчас. Он был честен с ней о поездке, по крайней мере, в той степени, в какой она просила, и Сьюзен не могла отказать ему в способе зарабатывания средств к существованию. В конце концов, он был в клубе так долго, что они заполнили пустоту вокруг него. Джим не имел никакой другой семьи, и она знала, каково это — чувствовать себя одиноким. Сьюзен не выведет его из зоны комфорта. Если она собиралась войти в его жизнь в такой постоянной роли, то должна быть готова принять каждый его аспект.

Сьюзен кивнула и отвернулась.

— Просто пообещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы быть в безопасности.

— Конечно, буду. Черт, у меня есть стимул. Ты ждешь меня здесь, в моей постели, а мужчина в другой спальне называет меня сыном. Давно у меня был отец. Я не собираюсь выбрасывать это сейчас. — Он притянул ее к себе и прижал к груди. Сьюзен чувствовала биение его сердца, и на мгновение девушку охватило желание раздеть его догола и привязать к кровати на следующие семьдесят два часа.

Она быстро подавила желание и положила руки ему на плечи.

— Когда мы снова увидимся?

Он глубоко вздохнул.

— Если все пойдет по плану, мы сегодня уедем и вернемся завтра вечером. Будет поздно, но я разбужу тебя, когда приеду.

Сьюзен нравилось его предположение о том, что она будет в постели Джима ждать его. Это было именно то, что она собиралась сделать, возможно, в откровенном кружевном наряде.

Сьюзен провожала Джима взглядом, пока он не скрылся на мотоцикле за поворотом дороги. Затем она вернулась в дом, чтобы проведать отца и Бриджит, первый из которых крепко спал, а вторая улыбалась ей поверх книги, которую тихо читала в углу комнаты. Удовлетворенная, Сьюзен ушла, решив поехать в свою квартиру, чтобы захватить туалетные принадлежности и чемодан с одеждой и униформой.

ГЛАВА 15

Джим никогда не испытывал неприязни к «Стальным Когтям», но сегодня ему хотелось просто послать их куда подальше. Все в его личной жизни на этот раз выстроилось идеально, и хотя человек, которого он только что принял в своем доме, умирал, ему было намного лучше, и он сказал, что думает о Джиме как о сыне.

Слова ошеломили его, и теперь Джим хотел только того, чтобы мужчина гордился им и хотел подарить его дочери счастливую жизнь, которую та заслуживала. Вместо этого он убегал от федеральных агентов и банды разъяренных мексиканцев, спеша убрать все доказательства сделок клуба с фальшивыми деньгами. Они договорились с «Даймонд беками», но все еще ждали доставки оружия, и Джим не хотел быть вовлеченным в еще одну перестрелку, особенно такую, которая была словно битва.

Он никогда не покинет клуб, но должен быть способ создать более мирную атмосферу вокруг их клуба. Как только они будут в безопасности от ареста и подготовятся к надвигающейся войне, Джим собирался посмотреть, смогут ли они заключить договор или хотя бы перемирие с«Диабло» и создать лучшую систему защиты и отгрузки товаров. Они нуждались в прикрытии, чего у них сейчас не было, чтобы иметь немного больше душевного спокойствия в остальной части их повседневной жизни.

Он свернул на стоянку у клуба, улыбаясь при мысли о том, что вернется домой и прыгнет прямо в объятия Сьюзен — и в ее теплую, влажную киску — как только войдет в дверь. Он забыл, каково это — оказаться внутри теплого тела. Еще до того, как Трина покинула страну живых, она большую часть времени после таких пробежек выгоняла его из постели. Он знал, что со Сьюзен может случиться нечто подобное, но это было далеко, и Джим рассчитывал на то, что она не будет такой холодной и грубой.

— Ты похож на кота, который получил сметану, Уэйд, — поддразнил Боксер, ставя байк на подножку. — Что происходит в твоей голове? Или, я должен спросить твои штаны?

Вместо того чтобы огрызнуться на своего лучшего друга, как это было с ним некоторое время назад, Джим криво улыбнулся Боксеру.

— Почему бы тебе не заткнуться и не заняться своими делами, балбес? Знаешь, что я думаю? Я думаю, прошло слишком много времени с тех пор, как ты трахался.

— Ты правильно понял! — Боксер хлопнул его по спине. — Но я не тот, у кого сейчас на лице эта дерьмовая ухмылка. Я так понимаю, докторша дала тебе второй шанс?

Закурив, Джим кивнул.

— Я думаю, что можно сказать именно так. Имею в виду, что она согласилась переехать ко мне, а ее отец устроился с частной сиделкой в моей комнате для гостей. Кажется, я купил себе небольшую отсрочку.

— Ах, ты, пес! — Боксер уставился на него одновременно ошеломленно и одобрительно. — Слушай, братан, я знаю, что наговорил кучу дерьма об этой женщине, но, как бы сильно я ни думал, что она может быть проблемой для клуба, я думаю, что она действительно хороша для тебя, и это означает, что она не сделает ничего, чтобы навредить остальным из нас. — Закинув руку на плечо Джима, он пошутил: — Алкогольное отравление всколыхнуло твой мозг или что-то в этом роде? Откуда взялось все это дерьмо?

Джим пристально посмотрел на него.

— Я не такой, как многие в нашей семье, Боксер. У меня всегда было мягкое сердце, и место в нем, чтобы его заполнить. Если ты собираешься дразнить меня этим в течение следующих двух дней, я просто заменю тебя на одного из наших потенциальных клиентов.

— Нет, Уэйд, мне просто нужно было в этом убедиться. — Он остановился и посмотрел на Джима с одним из немногих серьезных выражений лица, которые когда-либо у него бывали. — Я рад за тебя, брат. Надеюсь, в конце концов, все получится.

Как и Джим, и чтобы убедиться в этом, он должен был получить доказательства, которые могли бы отправить весь его клуб на всю оставшуюся жизнь за черту. «Диабло» отступили после того, как проиграли перестрелку, и у Джима создалось впечатление, что они перегруппировываются для очень большого удара теперь, когда их маленький закулисный вопль с федералами не прошел, как планировалось. Это означало, что он не должен иметь «Дьяволов» за плечами во время поездки.

У него также была информация о том, что федералы работали над ордером для его компании, а это означало бумажную волокиту, так как анонимная наводка была не только на него. Это займет еще несколько дней, и ни один из них не был настолько глуп, чтобы рисковать, следуя за ними сейчас. Поездка должна быть свободной и без неприятностей, как он и сказал Сьюзен.

Собрав команду, они поехали в офис Джима на южной стороне города, и Джим подделал некоторые документы о доставке сельскохозяйственного оборудования в Айдахо, прямо через государственную границу. Там они выгрузят свое имущество в сарай, который ждет их пустым. Затем они отправятся домой, возможно, раньше, чем думали.

Джим все еще чувствовал себя неуютно, покидая город до наступления темноты, но как только наступили сумерки, они направились к складу, высыпали содержимое в кузов грузовика и уехали.

ГЛАВА 16

Направляясь к станции, Сьюзен поймала себя на том, что напевала вместе с радио. Она прекрасно выспалась в постели Джима после того, как положила несколько своих вещей в его шкаф и сдвинула носки парня на несколько дюймов, чтобы освободить место для своих носков и нижнего белья. Этим утром она поехала в универмаг и купила отцу две футболки, две пары фланелевых брюк и упаковку специальных носков, которые должны были увеличить кровообращение. Она знала, что Джим сдержит слово и позаботится обо всем гардеробе, но ей хотелось сделать что-нибудь прямо сейчас и купить отцу что-нибудь самой.

Когда она вошла в спальню отца, то с удивлением увидела, что он бодрствовал и поел немного жидкой овсянки, которую приготовила Бриджит. Она терпеливо кормила его, читая мужчине одну из книг, оставленных Джимом. Отведя Сьюзен в сторону, Бриджит пробормотала:

— У меня есть подозрение, что они давали ему слишком много лекарств, чтобы он не мог ни о чем просить, и ни говорить о плохом обращении. Я взяла дополнительный образец крови, чтобы проверить уровень наркотиков в его организме. Это может быть веским доказательством против больницы не только за халатность.

Несколько минут Сьюзен злилась и потом залезла под холодный душ, чтобы остудить свой гнев. Потом она поняла, что это хорошая новость. Ее отец может быть не так болен, как они думали, и у него могут быть в запасе недели или даже месяцы вместо дней. И она собиралась поговорить с адвокатом.

Джим позвонил, когда она одевалась, просто чтобы дать ей знать, что до сих пор все шло хорошо. Они планировали вернуться немного раньше, потому что хотели попытаться попасть на перевал Сноквалми до того, как начнется предсказанная буря. Сьюзен нисколько не расстроилась; это означало, что Джим вернется домой раньше.

Вместо того, чтобы ждать и готовиться к выпускному экзамену, она знала, что завтра будет занята, и ей нужно было чем-то занять себя. Поэтому Сьюзен решила поймать Эрика на работе и немного поговорить с ним.

— Что ты здесь делаешь? — спросил напарник, когда она вошла в огромную кухню, где обедали как фельдшеры, так и пожарные. — Я думал, у тебя сегодня выходной.

Она пожала плечами.

— Я здесь не для того, чтобы работать, и мне показалось, ну, я вспомнила, что сегодня ты заменяешь Фелицию. Я хотела поговорить несколько минут.

Он наклонил голову и, прищурившись, посмотрел на нее, но дружелюбно кивнул.

— Конечно. Почему бы нам не посидеть на балконе? Сегодня довольно тихо. Я провел там некоторое время, просто думал несколько минут. — Они вышли, и он продолжил: — Моему сыну намного лучше. Его наставник очень помогает ему с неспособностью к обучению, и его оценки улучшились менее, чем за месяц. Если он сможет победить болезнь, то будет впереди своего класса. Я был здесь, обдумывая свои возможности и пытаясь найти способ выразить признательность. Иногда, это не легко из-за времени, которое мы тратим на работу, как ты знаешь.

Сьюзен кивнула. Она по-особенному все осознавала с тех пор, как ее отец заболел.

— Что ж, я рада, что у него все хорошо. Вообще-то, это часть того, о чем я хотела с тобой поговорить. Моему отцу сегодня намного лучше, и есть некоторые обстоятельства, которые кажутся немного странными, так как мы только вчера перевезли его из Сент-Пита.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Эрик, нахмурившись так, что на лбу появились глубокие морщины. Он открыл дверь на балкон и придержал ее, пропуская Сьюзен вперед.

Выйдя на свежий воздух, который не был таким уж холодным, но ветер дул гораздо сильнее на балконе, Сьюзен не знала, с чего начать. Эрик был подходящим человеком для разговора. У него были друзья и знакомые в больнице, но он был очень скрытным и не распространял слухов. Она могла быть уверена в том, что он выслушает ее и не расскажет ни слова, и у него мог быть какой-нибудь совет, как подать в суд.

Скрестив руки на груди, Сьюзен рассказала ему все — от того, как Джим провел тринадцать дней в запое, до того, как она перевезла отца и переехала к Джиму. Закончив, девушка вернулась к состоянию отца.

— Говорю тебе, Эрик, если бы я не знала всего лучше, я бы назвала это чудесным выздоровлением. Два дня назад я думала, что на этой неделе буду заниматься организацией похорон. Сегодня отец сидел и ел овсянку. Медсестра прямо сказала мне, что, по ее профессиональному мнению, его капельницы не меняли неделю. У меня были подозрения, но она их подтвердила. И пролежни... — она замолчала, содрогаясь.

Сьюзен взглянула на Эрика, лицо которого было отстраненным и задумчивым.

— Итак, ты говоришь о том, что они игнорировали его, что само по себе достаточно плохо, и теперь у тебя могут быть доказательства жестокого обращения, которые могут быть истолкованы как покушение на убийство.

Сердце Сьюзен сжалось. Она даже не думала об этом.

— Зачем кому-то нарочно убивать папу? И если да, то почему бы просто не дать ему достаточно «Гидроморфона» (прим.пер.: болеутоляющее средство класса опиоидов, производное морфина), чтобы принять его один раз?

— Потому что это выглядело бы более подозрительно. — Эрик потер лицо своими руками. — Когда он накапливается в организме, с течением времени, его печень начинает неправильно работать, а огромное количество лекарства сразу будет видно в токсикологических показателях. — Он покачал головой и уставился себе под ноги. — Господи, Сьюзен, эти обвинения серьезны и ужасны, и они попытаются растоптать тебя, но это обоснованные обвинения. Даже без лишних лекарств твой отец был явно заброшен. Его не кормили должным образом, он не был надлежащим образом обработан, и его даже не мыли.

Сьюзен кивнула, и у нее перехватило горло.

— Вопрос в том, как мне начать и как я могу позволить себе адвоката, который может обвинить всю больницу?

Эрик ничего не сказал, но его лицо исказила ярость.

— Первое, что мы собираемся сделать - получить записи, в которых указаны имена всех людей, которым было поручено заботиться о твоем отце с того дня, как ты его привезла.

Сьюзен подняла брови.

— Мы?

Он кивнул.

— Я поддерживаю тебя в этом деле, и у меня есть связи, чтобы получить информацию, необходимую для моего знакомого адвоката. Как только он увидит доказательства, которые у тебя уже есть, он начнет принимать меры, чтобы получить остальную информацию, и у него будет такой большой иск, что тебе не придется платить ни копейки. Даже если «Сент-Пит» уладит дело во внесудебном порядке и этот парень возьмет пятнадцать процентов гонорара, ты сможешь выплатить ему все за год, а остальное потом.

Это звучало намного значительнее, чем она сначала подумала. Сьюзен не рассчитывала на большую сумму денег. На самом деле, она хотела, чтобы дом был в порядке и чтобы у нее было достаточно средств, чтобы закончить колледж и продолжить карьеру. Однако, если Эрик был прав и если в деле будет какое-либо обвинение в покушении на убийство, которое можно было бы выиграть, в иске также будут указаны конкретные лица. Тогда больница будет нести ответственность за непомерную оплату, просто за заключение контракта с тем, кто будет лечить пациента так плохо или намеренно причинять им вред.

В голове Сьюзен мысли пролетели со скоростью миллион миль в час, и она не могла даже четко сформулировать слова. Прошло несколько долгих минут, чтобы собраться, и спросить у Эрика:

— Кто этот юрист?

— Парень, которого я знал в средней школе, абсолютный гений. Он уже выиграл два таких дела, и его послужной список не запятнан. Как только я сообщу ему хотя бы малейшую деталь того, что мы узнаем, он сразу возьмется за дело. — Эрик повернулся к ней. — Как скоро будут результаты анализов?

— Бриджит сказала, завтра утром.

— Окей. Я получу записи из больницы неофициально. Дональд, адвокат, должен будет официально запросить их, как только приступит к делу и подаст иск, но это также даст нам что-то для сравнения — в случае, если записи будут подделаны. Я позвоню тебе утром, как только получу документы.

Сьюзен обняла его.

— Ты лучший друг, какой только может быть у девушки, Эрик. Спасибо за все. Ты всегда поддерживал меня, кто бы что ни сказал или сделал, и это много значит для меня.

— Ну, ты и сама чертовски хороший напарник и друг. А теперь убирайся отсюда. Иди, проведи день с отцом и наслаждайся своим новым домом. — Он усмехнулся и оттолкнул ее, поворачивая к двери. Сьюзен помахала ему, и ей стало интересно, о чем Эрик сейчас думал, раз не последовал за ней внутрь. Она знала, что только что стряхнула с плеч тяжелый груз, и Эрик поможет ей, что было несправедливо, а Сьюзен не хотела втягивать в это напарника, но Эрик был хорошим парнем.

Как Джим.

Она вздохнула, посмотрела на часы, села в машину и завела мотор. Был еще только полдень. Судя по ее расчетам и по тому, когда гроза обрушится на горный перевал, она ожидала, что Джим вернется домой где-то около полуночи или часа — в зависимости от того, заедет ли он сначала в клуб или в офис. Время тянулось так медленно.

Сьюзен остановилась в магазине, купила немного лосося на ужин и все ингредиенты для салата. Она приготовит хороший ужин, чтобы разделить его с Бриджит, прежде чем медсестра отправится домой, и, возможно, Сьюзен перестанет беспокоиться о том, что ей придется просто ждать.

ГЛАВА 17

— Семья, черт возьми, — раздраженно пробормотал Боксер, стоя рядом с Джимом возле сарая. По эту сторону гор было жарче, чем на седьмом уровне ада, и Джиму хотелось вскарабкаться на байк и прокатиться, главным образом, чтобы остыть, но и вернуться к Сьюзен. Поездка была безупречной, и они без особых хлопот отнесли бумаги и бланки в сарай.

Нужно было застелить пол одеялом, чтобы он оставался чистым, и накрыть его большим количеством простыней, чтобы избежать солнечных ожогов от нескольких трещин в крыше. Со стопкой денег, которую он оставлял людям, которые владели сараем, эти трещины лучше исправить к концу недели.

Однако их маленький русский братец, которого вполне уместно было прозвать Файвел (прим.пер.: Файвел Московиц – мышонок, герой мультфильма «Американская сказка»), великодушно преувеличивал, называя хозяйку амбара и ее брата семьей. Когда они приехали сегодня около трех часов ночи, Файвел поднял женщину — Джим подумал, что ее зовут Дейзи — на руки, отнес в другую комнату и так громко отымел, что было слышно в сарае.

Джиму было все равно, но в этот момент он согласился с Боксером и хотел убраться из Спокана. Тем не менее, Файвел и его маленькая подружка очень страстно, очень прилюдно и очень отвратительно целовались во дворе дома. На самом деле Джим курил уже третью сигарету с тех пор, как они пытались расстаться. У него мелькнула мысль потребовать, чтобы Файвел остался здесь и защитил их средства к существованию на пару недель, чтобы остальные могли уехать; но, по правде, парень был одним из немногих в своем клуба, с кем «Даймондбэкс» были готовы встречаться. Это означало, что он нужен Джиму.

Он отправит его обратно, как только оружие перейдет в другие руки.

— Эй, Файвел! Я растаю в лужу, которая идеально подходит для разведения плотоядных комаров! И когда я это сделаю, то надеюсь, что они нападут на твое лицо и оставят тебя без губ и языка! — Джим не смог удержаться от смеха, услышав нетерпеливое требование Диггера. Жаль, что он сам не подумал об этом и не решил приберечь слова на черный день.

Он перекинул ногу через мотоцикл и скомандовал.

— Пора, Файвел, и никто не едет один. Оторвите его от нее, или я это сделаю, и использую пулю, чтобы сделать это!

Неохотно, бросив уничтожающий взгляд на братьев, Файвел тяжело зашагал к байку.

— Блудный сын возвращается, — пробормотал Боксер.

Джим закатил глаза.

— Не волнуйся, Файвел, — заверил он. — Через несколько дней я отправлю тебя обратно для охраны. Но если мы не выберемся отсюда сейчас, к тому времени, как выедем на дорогу и доберемся до перевала, мы будем по колено в грязи и воде, и умрем под ледяным дождем.

— Я понял, — прорычал Файвел писклявым голосом, что только сделало его имя более подходящим. Он был внешне слабаком, но давным-давно доказал, что являлся одним из самых безжалостных в своей компании. Джим вспомнил, что Сьюзен говорила о том, чтобы посмотреть, что внутри, и ухмыльнулся, заводя двигатель, думая о том, что, возможно, она думала, что его внутренности плюшевого мишки будут более уместны в таком теле, как у Файвела. Конечно, тогда она и близко не получит удовольствия от их физических отношений.

Они заехали на заправку в западной части Спокана, чтобы заправить грузовик и мотоциклы, и Джим направился в туалет, позвонив Сьюзен.

— Привет, красавица. Знаешь что?

Она хмыкнула, как будто думала.

— Ты встретил кого-то еще и оставляешь меня здесь, чтобы быть грустной и одинокой старухой с моим отцом?

— Никогда, — твердо сказал он. — Но я возвращаюсь, чтобы улыбнуться тебе и сохранить молодость и жизнерадостность как можно дольше.

— Звучит заманчиво.

— Хорошо, в этом-то все и дело. В любом случае, мы уже выезжаем из Спокана, так что я надеюсь быть рядом с тобой после полуночи. Я собираюсь поручить паре моих парней вернуть грузовик туда, где он должен быть в безопасности, так как они все равно живут в Оли. Таким образом, я могу сократить лишний час. — Он похлопал себя по карману с подписанными бумагами, которые подаст завтра. Сегодня у него была одна цель — найти тепло, покой и облегчение в постели со своей женщиной.

— Просто будь осторожен, Джим. Говорят, шторм будет самым сильным в этом году. Если станет опасно, съезжай на обочину и оставайся в безопасном месте. Я бы предпочла, чтобы ты появился на несколько часов позже, чем не появился вообще.

Это чувство сжало его сердце, и он улыбнулся.

— Даю слово. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю. А теперь бросай телефон и отправляйся в путь, — хихикнула она и повесила трубку. Покачав головой, Джим засунул телефон поглубже во внутренний карман куртки и поспешил к братьям.

ГЛАВА 18

— Спасибо за ужин. Знаешь, я уже неделю сижу на этой отвратительной очищающей диете и не чувствую себя лучше, — сказала Бриджит Сьюзен, когда они вместе мыли посуду. — На самом деле, я просто чувствую себя пустой, а не раздутой; но это была хорошая, здоровая, твердая еда, которая утолила мой голод, не заставляя чувствовать себя тяжелой.

Сьюзен улыбнулась.

— Я рада, что тебе понравилось. — Она смотрела на Бриджит, пока медсестра упаковывала остатки еды и убирала их в холодильник. Было интересно делить кухонное пространство с другой женщиной. С тех пор как ее мать отказалась готовить. Кроме того, она никогда ни с кем не жила, пока у нее была кухня. Ей нравилось разделять ответственность, и Сьюзен подумала, будет ли так уютно, когда Джим вернется домой. — Почему ты сидишь на диете?

Бриджит громко вздохнула и закинула руки за голову.

— Не столько необходимость похудеть — хотя я действительно хочу сбросить около десяти фунтов. Просто потому, что это более удобно для меня. Больше фактор здоровья. Я медсестра, и веду очень нездоровый образ жизни. Раньше я курила, а когда бросила, стала ужасно есть — в основном, нездоровую пищу и большие порции, которые больше подходили мужчинам в три раза больше меня. Я начинала чувствовать себя вялой и неактивной, что не могла допустить. Итак, это третье очищение, которое я пробовала. Я скажу, что диета определенно очистила меня, но также оставила без какой-либо энергии вообще.

Сьюзен кивнула, вытирая руки и прислоняясь к стойке.

— Я поняла. Ну, если хочешь, я могу помочь с диетой, которая вернет тебя в строй. Там нет голодовок и нет жидких дней, и это не пресно или скучно. — Бриджит подняла бровь, и Сьюзен ухмыльнулась. — Я вроде как не говорю людям, что помимо оказания скорой помощи — я также лицензированный диетолог. Я полагала, что если репутация моего отца разрушит мои шансы на медицинскую карьеру, я смогу на это рассчитывать.

— Твой отец – хороший человек. Я много слышала о нем, и хотя он пил, был на высшем уровне. Несправедливо, когда люди помнят о падении феноменального человека. Это одна из причин, по которой я хочу помочь тебе с иском. Я ненавижу больше половины персонала в «Сент-Пит», и хочу видеть, как их поджаривают за плохое отношение.

Сьюзен расхохоталась, радуясь, что хоть кто-то на ее стороне.

— Что ж, я приму любую помощь, какую смогу. В ближайшие пару дней должен позвонить крупный адвокат, и мой напарник получит информацию, которую мы сможем использовать для начала процесса. Если анализ крови подтвердиться, больница будет закрыта.

— Отлично. Просто не теряй концентрацию на самых важных вещах. — Теперь настала очередь Сьюзен хмуро смотреть на Бриджит. — Твой отец здесь, и у него все хорошо. Все его жизненные показатели в норме, и он снова ест. Возможно, он даже наберет несколько фунтов. Я не врач, но я бы сказала, что у него еще есть месяцы. Прости меня за сплетни, но твой отец хотел поговорить сегодня утром, и рассказал мне о вас с мистером Уэйдом. Это новое и особенное время для него, чтобы насладиться яркими впечатлениями. Так что, воспользуйся тем, что у вас есть, даже, если вам придется пройти через сумасшедший суд.

— Я собираюсь, — сказала Сьюзен. Как сказал Джим, пока у нее есть отец, и она не сделает ничего, что все разрушит. Девушка проводила медсестру и с нетерпением ждала встречи с ней на следующее утро, странное чувство, учитывая то, что она не очень ладила со многими женщинами. Она надеялась, что Бриджит станет первой подругой, и часть ее задавалась вопросом, помогло ли то, что медсестра была немного старше. Сьюзен считала, что женщины ее возраста еще не доросли до совершеннолетия, и, кроме того, она начинала думать, что Бриджит похожа на ту женщину, какой она хотела бы видеть свою мать, и на ту женщину, которой хотела бы стать.

Слишком взволнованная, чтобы анализировать события на более глубоком уровне, Сьюзен пошла в комнату отца, обнаружив, что тот проснулся и улыбался ей.

— Привет, пап. Что ты сейчас читаешь?

— Бриджит читала мне "Одинокого голубя" (прим.пер.: роман Ларри МакМёртри, получившем Пулитцеровскую премию в 1985 году). Я не знаю, как она узнала, что это мой любимый роман или — если уж на то пошло — как Джим узнал, и принес его сюда. Она просто подошла к полке и взяла наугад. — Он указал на книгу. — Мне нравится ее голос, но сегодня вечером я хочу услышать голос своей дочери. Не хочешь почитать мне?

— Ну, я бы не отказалась от приглашения и за десять миллионов долларов, и за полет на Луну, — сказала она, широко улыбаясь. Сьюзен села в кресло у его кровати, взяла книгу и нашла то, на чем они остановились.

ГЛАВА 19

Дождя еще не было, но дул сильный ветер, и Джиму захотелось остановиться и застегнуть куртку. Она была застегнута на молнию, но дополнительный клапан на шее был открыт, и ему было бы теплее, если бы он закрыл его. Он также мог натянуть перчатки.

Он помахал Боксеру, ехавшему рядом с ним, чтобы тот знал, что он догонит их. Боксер просигналил в ответ, что притормозит и подождет Джима. Даже не потрудившись дождаться его, Джим свернул на первый же широкий съезд и включил аварийку. Этот проход не был предназначен для того, чтобы останавливаться на обочине дороги, особенно в темноте, и у него было ограниченное количество времени, чтобы находиться в относительной безопасности.

Джим укутал шею, натянул перчатки и включил сигнал, чтобы вернуться на дорогу, вся остановка заняла меньше трех минут. Тем не менее, движение было интенсивным, и полосы были узкими и влажными от вчерашнего дождя, поэтому он не мог безопасно ехать. Это было забавно, год назад он не думал об этом. Теперь он должен сдержать обещание и не подвести Сьюзен.

Джим выругался, понимая, что ему потребуется добрых пятнадцать миль, чтобы догнать братьев с такой скоростью. Он не чувствовал беспокойство; потому что ездил один так много раз, что не было проблемой для него. Тем не менее, стало обычной практикой для клуба не ездить в одиночку, особенно с надвигающейся войной. Он просто хотел догнать Боксера, а потом они вместе догонят парней.

Кто-то просигналил, и Джим посмотрел налево, как раз когда начался дождь, медленный стук, который обещал быстро стать резким и тяжелым. Затем он услышал раскаты грома над головой, когда ударила молния, и еще один яркий свет взорвался перед его глазами. Мотоцикл вильнул, и он почувствовал, как лопнуло заднее колесо. Ему нужно было съехать в сторону, прежде чем он упадет посреди движения, но Уэйд уже падал.

Джим увидел еще один выстрел из темного внедорожника, и в нем лицо Речончо. Разъяренный и отчаявшийся, он резко затормозил, и мотоцикл опрокинулся на его правую ногу, переехав через две полосы движения и съехав в кювет. Поскольку никто не ударил его, он предположил, что поблизости никого не было или что они затормозили. Он только надеялся, что больше никто не пострадает.

Жгучая боль пронзила ногу и бедро Джима, и он закричал, когда остановился, придавленный весом мотоцикла. Ему нужно было предупредить Боксера и остальных о том, что каким-то образом «Дьяволы» все это время были у них за спиной. Он должен был сказать им, чтобы они убирались с дороги, и должен был позвать на помощь.

Однако голова пульсировала, а вся правая сторона тела онемела. Он не мог поднять руку, чтобы дотянуться до телефона, и в этой неловкой позе Джим изо всех сил пытался расстегнуть молнию на куртке и залезть в карман. Наконец, ему удалось высвободить руку, но перед глазами все расплывалось, и дождь лил как из ведра. Он вытер воду с лица, сморгнул с ресниц, но это не помогло. Уэйд не мог видеть сквозь туман боли, и выругался, затем прищурился и понял, что экран на его телефоне разбился.

Как такое вообще возможно? Он упал не с той стороны, чтобы телефон был поврежден. Откинув голову назад, Джим почувствовал круглое углубление в устройстве и понял, что оно остановило пулю, которая прошла бы прямо через его сердце.

В последней попытке выбраться, прежде чем он потеряет сознание и замерзнет насмерть, дождь теперь шел вперемешку с маленькими льдинками, Джим безуспешно дернул правую ногу левой рукой, крича в агонии. Боль пульсировала в его венах, и когда он потерял сознание, его последним желанием было то, чтобы Сьюзен не ненавидела его за то, что он нарушил свое обещание быть с ней всю жизнь.

ГЛАВА 20

— Господи, женщина, ты вообще спала? — игриво спросила Бриджит, входя в дом Джима.

Сьюзен просто покачала головой, которая лежала на ее руках на столе, а волосы были всклокочены от того, что она проводила по ним пальцами всю ночь, вне себя от беспокойства. Сегодня выпускной экзамен, но она не могла даже мечтать о том, чтобы пойти в класс, не получив вестей от Джима.

— Он должен был быть дома восемь часов назад, — сказала Сьюзен голосом, который показался ей далеким и слишком спокойным.

Бриджит нахмурилась, и Сьюзен едва могла видеть сквозь опухшие глаза, которые горели и, вероятно, налились кровью.

— Мистер Уэйд? Разве он не проехал через перевал прошлой ночью? Вероятно, он попал в шторм и остановился где-нибудь, чтобы переждать его.

Сьюзен хотелось бы так думать, но у нее было ужасное чувство внизу живота.

— Он бы позвонил.

— Есть много мест, где пропадает сигнал. Я думаю, ты преувеличиваешь. Даже если он не в месте, которое обычно без связи, шторм мог уничтожить некоторые из башен и спутников.

Сьюзен кивнула, но почему-то не поверила.

— Полагаю, что так.

— Как твой отец сегодня утром? — спросила Бриджит, явно пытаясь сменить тему разговора.

Сьюзен шмыгнула носом. Слезы высохли несколько часов назад.

— Хорошо. Мы еще немного почитали "Одинокого голубя". Надеюсь, ты не возражаешь. К тому же сегодня утром он крепко спит.

— Конечно, я не возражаю. Ты его дочь. — Вместо того чтобы направиться в спальню, Бриджит села напротив нее и взяла Сьюзен за руку. — Я уверена, что с мистером Уэйдом все в порядке, Сьюзен. Просто дай ему пару часов. Бьюсь об заклад, он позвонит, и ты будешь спать как ребенок после экзамена.

Сьюзен знала, что должна идти. Это был жизненно важный экзамен, и при нормальных обстоятельствах она бы его сдала и значительно повысила свои оценки. Однако, если она пойдет сейчас в состоянии тревоги и почти паники, то, вероятно, потерпит неудачу. Вместо того чтобы ответить Бриджит, она смущенно спросила:

— Откуда ты знаешь, что "Одинокий голубь" — любимая книга моего отца? — по какой-то причине Сьюзен решила, что должна знать. В конце концов, она никогда бы не догадалась, и не думала, что ее мать даже знала о том, что ее отец любил читать. Ей было так странно, что кто-то, с кем они познакомились всего сорок восемь часов назад, знал что-то подобное.

Бриджит дружелюбно улыбнулась.

— У меня есть чутье на людей. Я не знаю, способность ли это видеть ауры или просто чувствовать их энергию, но такие вещи случаются часто. — Она отвела взгляд. — Но он не сказал мне, что это его любимое. Я этого не знала. У меня просто было ощущение, что он прочитал ее и полюбил, и что она будет успокаивать и исцелять его. — Она подняла палец, словно что-то вспомнила. — Я бы спросила, хочешь ли ты хороших или плохих новостей, но в данном случае это одно и то же.

Немного придя в себя и попытавшись поверить в то, что Бриджит права, Сьюзен выпрямилась.

— В чем дело?

— Я получила результаты анализа крови твоего отца. — Она сунула руку в сумку, которая больше походила на сумку, чем на сумочку, и вытащила листок бумаги, который пододвинула девушке. Сьюзен еще не научилась по-настоящему читать результаты анализов, поэтому нахмурилась и стала ждать объяснений. — Плохая новость — и хорошая новость — заключается в том, что, судя по дозам «Гидроморфона», которые должен был принимать твой отец, накопление в его крови примерно в четыре раза больше, чем должно быть. На самом деле, мой знакомый сказал мне, что он невероятно сильный, счастливый человек, чтобы все еще быть живым с его печеночной недостаточностью. Похоже, у него передозировка почти с того дня, как он появился в больнице, и это смертельные уровни.

Ярость и ненависть, полностью привели Сьюзен в чувство, и она встала, расхаживая по комнате с бумагой в руке.

— Не знаю, что и думать, — сказала она, обращаясь скорее к себе, чем к Бриджит. — Это обычная практика ленивых, злых людей? Или это был личный удар против моего отца кого-то, кто чувствует, что он мерзость? Или, может быть, кто-то действительно имеет на меня зуб? Черт, это может быть случайность или оправдание Ангела Смерти.

— Не знаю, Сьюзен. Проблема в том, что это была бы постоянная передозировка от каждого санитара, который вошел в его комнату. Это было какое-то сосредоточенное действие. — В голосе Бриджит звучало такое же личное оскорбление, как и в голосе Сьюзен, и было приятно, что с ней работает не один возмущенный человек.

Приняв решение, Сьюзен швырнула справку на стол.

— Положи в безопасное место. Я собираюсь принять душ и пройти тест. А потом объявлю в розыск, если не получу известий от Джима. Затем, пока я жду, пока полиция выследит его и удостоверится, что он в безопасности, я собираюсь пойти на работу, встретиться со своим напарником и позвонить адвокату. Я хочу, чтобы для этих людей запахло жареным.

— Я тоже, милая, — услышала она бормотание медсестры, закрывая дверь в спальню Джима и спеша в душ.

Она добралась до класса за считанные секунды, и в течение следующих полутора часов Сьюзен выбросила из головы все, кроме теста. Когда она сдала его, то была уверена в себе и даже в первый раз улыбнулась профессору. Только когда она вышла из машины, проверила свой телефон — что не разрешалось в классе в дни экзаменов — и не нашла ни слова от Джима, чувство обреченности снова охватило ее.

Стук в окно заставил ее подпрыгнуть, и она посмотрела в встревоженное лицо Боксера. И ее страх усилился. Она не потрудилась опустить стекло, а вместо этого вышла из машины.

— Что случилось? — отрывисто спросила она.

У Боксера отвисла челюсть.

— Именно поэтому я и искал тебя. Медсестра в доме Джима сказала, что я найду тебя здесь. Джим не вернулся домой прошлой ночью?

Сьюзен уставилась на Боксера, чувствуя, что ее вот-вот вырвет.

— Разве он не был с тобой? Что, черт возьми, случилось, что ты потерял его?

От виноватого румянца Боксера Сьюзен готова была упасть в обморок.

— Становилось холодно, и он дал понять, что съезжает на обочину и догонит нас. Я думал, он просто застегнет куртку или что-то в этом роде. Я немного отстал, чтобы он мог догнать меня, и мы могли поехать к братьям, но Джим не появился, поэтому я заставил остальных остановиться. Мы вернулись к тому месту, где он остановился, но его нигде не было видно. Я позвонил ему, но звонок сразу перешел на голосовую почту. Не было ни полицейских, ни машин "скорой помощи". Мы подумали, что он, должно быть, остановился где-то и потерял сигнал; но, мы все еще ничего не слышали от него.

Сьюзен грязно выругалась.

— Пошли, мы вернемся домой к Джиму и обзвоним все больницы и полицейские участки в радиусе двадцати миль от перевала. — Она обвиняюще указала на Боксера. — Я не говорю, что это твоя вина, потому что это не так. Ты сделал то, что должен был сделать. Но ты обязан помочь мне, так что позвони своим братьям и скажи им, что не вернешься, пока мы не найдем Джима.

ГЛАВА 21

Длинные шаги Боксера не шли ни в какое сравнение со стремительным бегом Сьюзен, когда она проходила мимо него в приемном покое больницы «Снокуолми—Вэлли». Она бросилась к регистратору, мимо людей, ожидающих регистрации, и потребовала:

— Мне нужно знать, где найти Джима Уэйда.

Женщина начала спорить, вероятно, собираясь сказать ей подождать своей очереди, но что-то в глазах Сьюзен, должно быть, сказало женщине, что все серьезно, и она не примет отказа. Быстро посмотрев данные в компьютере, женщина сказала:

— Третий этаж, палата 327. Поднимитесь на лифте направо! — она кричала, но Сьюзен уже бежала, и Боксер не отставал от нее.

По дороге Сьюзен позвонила отцу, который был вне себя от беспокойства, когда узнал об аварии. Его голос звучал намного лучше, и это принесло ей облегчение. Она не могла сейчас волноваться за обоих своих мужчин. Боксер разговаривал с Ари, который выкрикивал множество непонятных вещей, но по звуку его голоса она поняла, что он сердит.

Повесив трубку, Боксер хрипло сказал Сьюзен:

— Ари говорит, что патруль штата звонил несколько минут назад с информацией о пулях в канаве, где нашли Джима. Они проводят баллистическую экспертизу и, основываясь на том, что Джим пробормотал медикам на месте происшествия, а также на свидетельских показаниях, они отправляют людей в клуб «Диабло» и проверяют все их оружие.

Сьюзен посмотрела на Боксера.

— Скажи мне прямо сейчас, здоровяк, это было преднамеренное убийство или случайный поступок. А также скажи мне, почему так произошло. Не детали, просто причина, по которой эти «Диабло» снова придут за Джимом.

— Ну, я уверен, они все еще верят, что Джим застрелил их человека. Кроме того, мы ворвались на их территорию без предупреждения, и они немного обижены. Джим пытался все исправить, но Ари надулся и все испортил. Давай просто скажем, что мы все еще пытаемся разобраться, и, похоже, что у кого-то с другой стороны не было веры, что мы все сделаем хорошо. — Глаза Боксера затуманились тревогой, горем и чувством вины, и Сьюзен отступила.

Теперь, когда они бок о бок бежали по коридору к палате 327, Сьюзен была слишком озабочена здоровьем Джима, чтобы обращать на него внимание. Она ворвалась в палату и затаила дыхание. Джим выглядел так, словно побывал в аду и вернулся, сражаясь с каждым демоном и отгоняя каждую измученную душу.

Его правая нога была забинтована до середины бедра, а выше, от бедра до подмышки, он был сильно перевязан. Его правая рука выглядела не слишком пострадавшей, в основном в синяках, но не разорванной дорожным ожогом. Его лицо тоже было в синяках. Голова была обмотана повязкой, а на правом боку виднелось большое пятно крови.

Не дожидаясь разговора с врачом, она схватила с двери его карту и просмотрела ее, бормоча вслух для Боксера.

— Сложные переломы большеберцовой и малоберцовой костей, вывих коленной чашечки, серьезные повреждения кожи от ожога на дороге, два сломанных ребра, множественные ушибы правой руки, но без переломов, вывих плеча, еще одно сотрясение мозга и сильный ушиб правого виска. Когда он поступил, у него тоже было переохлаждение, и он был без сознания до 9:30 утра.

Сьюзен покачала головой. Могло быть и хуже; она ничего не видела о внутреннем кровотечении, но когда веки Джима открылись, Сьюзен почувствовала его боль. Он заставил себя улыбнуться, что выглядело мучительно и съязвил хриплым голосом:

— Вау, не знаю, в раю я или в аду. Передо мной ангел, но ее тень похожа на самого дьявола.

— Перестань шутить, придурок, — проворчал Боксер позади Сьюзен, явно не находя в ситуации больше юмора, чем она. — Что, черт возьми, случилось?

— Не хочу повторяться. Я только что сделал заявление в полицию. Прямо сейчас я хочу поцелуй от ангела, чтобы доказать себе, что я в хорошем месте и не спустился ниже.

Сьюзен нежно коснулась его щек, целомудренно поцеловала в губы, но тут же наполнила поцелуй всеми своими страхами и тревогами.

— Делай, что говорит большой парень. Прекрати просерать время и расскажи мне вкратце.

Улыбка Джима исчезла, и он вздрогнул, все его тело напряглось.

— Эти чертовы люди не дают достаточно обезболивающих. Все дерьмо проходит каждые пять минут, и моя нога чувствует себя так, как будто кто-то засунул в нее слона, и проклятое животное в припадке пытается вырваться. — Встретившись взглядом со Сьюзен впервые с тех пор, как она вошла в комнату, он сказал ей низким скрипучим голосом: — Начинался дождь, и я не мог догнать остальную команду. Я собирался сделать то, о чем ты просила, и остановиться где-нибудь на ночь, отправить Боксеру сообщение; но тут раздался гудок, и я обернулся посмотреть. Я не мог отличить вспышку молнии от вспышки выстрела, но она ударила в заднее колесо, и меня занесло. Байк упал мне на ногу, и был еще один выстрел... — мужчина замолчал, выглядя напуганным. — Я не мог позвонить тебе, Сьюзен, и мне очень жаль.

Она обняла его.

— Я не сержусь, Джим. Я просто рада, что ты здесь, и по большей части, в порядке.

ГЛАВА 22

Джим вцепился в Сьюзен, как в спасательный круг. Он только что осознал, как близок был к смерти во многих отношениях. Выстрел в телефон, дорожная авария, ледяной дождь и травма головы, которую он получил, могли убить его. Уэйд не хотел умирать, у него было слишком много причин для того, чтобы жить. Борясь со слезами, он обменялся взглядом с Боксером поверх головы Сьюзен, и тот улыбнулся ему, приложив сжатый кулак к сердцу в приветствии, прежде чем покинул комнату.

— Сьюзен? — у Джима болело горло, и ему показалось, что он слышал, как одна из медсестер говорила о внутривенном введении антибиотиков, потому что он, вероятно, подхватил пневмонию во время ледяного дождя. Она подняла на него глаза, на щеках у нее выступили слезы, и он увидел, какой усталой и измученной она выглядит. — Мне очень жаль. Я знаю, у тебя много дел, и…

Она приложила палец к его губам, чтобы заставить замолчать.

— Я всю ночь волновалась, Джим. Мне не нужны извинения. Я хочу наслаждаться тем, что ты жив и сейчас со мной. — Она нежно провела кончиками пальцев по его лицу, стараясь не коснуться повязки на его лысой голове. — Я люблю тебя, Джим. Мне все равно, чего это стоит. Я хочу уничтожить ублюдка, который стрелял в тебя.

Джим был удивлен, но доволен ее непреклонным заявлением.

— Ну, об этом заботятся прямо сейчас. — Он быстро отвел глаза в сторону и снова встретился с ней взглядом. — Второй выстрел убил бы меня, но попал в телефон в кармане. Вот почему я не мог позвонить. Мой телефон был уничтожен, и все мои контакты хранятся там. У меня нет ни одного проклятого номера телефона.

Она позеленела, и Джим испугался, что ее стошнит.

— Пуля попала в твой телефон? Над твоим сердцем?

Он кивнул.

— Эти ребята уже много лет практикуются в стрельбе. У них отличная цель, которая, видимо, пригодилась в этот раз. — Он поднял левую руку — единственную часть тела, которая не болела, и откинул с ее лица растрепанные волосы. — У копов мой телефон, пули и заднее колесо. Они направляются в Салем к «Диаблос бланко» и Речончо, который был с пистолетом. Он их президент, и как только они сопоставят все это с его оружием, он получит пожизненное. Весь его клуб рухнет, потому что я могу гарантировать, что эти сукины дети владеют большим количеством кокаина и героина. Тебе никогда не придется беспокоиться о том, что они придут за мной снова.

— Джим, скажи мне, что ты не торгуешь наркотиками. Боксер упомянул какой-то территориальный спор. — Она казалась обеспокоенной, но не сердитой.

— Нет, не знаю. Мой клуб не имеет к этому никакого отношения. Однако эти ребята хотят получить все, поэтому любой бизнес, который мы делаем на их территории без согласия, их бесит. Вот почему они пытались застрелить нас на парковке. — Он не хотел вдаваться в подробности, зная, что Сьюзен не хотела знать всего, поэтому сменил тему, думая о чем-то другом, кроме своего третьего предсмертного опыта. — Как поживает твой отец? Мне жаль, что тебе пришлось оставить его сегодня.

Джим забыл о своей боли, слишком любопытный, чтобы чувствовать раны по всему телу.

— На самом деле ему намного лучше, и я обожаю Бриджит. Думаю, что мы уже подружились. Мы еще поговорим обо всем этом, когда ты выздоровеешь, и твоя голова снова будет светлой — не то, чтобы я могла рассчитывать на это, учитывая твой послужной список

Джим коснулся кончика ее носа и сделал все возможное, чтобы наклониться и поцеловать девушку.

—Знаешь, когда я просил тебя переехать ко мне, у меня была ясная голова.

Она ухмыльнулась.

— Да, и теперь ты, похоже, тоже какое-то время будешь трезвым.

Джим скривился от отвращения.

— Я не хочу об этом говорить. Буду щеголять как Боксер с платком на лысине, пока волосы не отрастут. — Он покачал головой, и тут же пожалев об этом. — Моя голова имеет не очень хорошую форму, чтобы быть лысой. — Он всматривался в ее лицо, не находя ни колебаний, ни разочарования, ни неодобрения, и это согревало его сердце. Возможно, Сьюзен все-таки выживет в этом образе жизни. Джим с нетерпением ждал этого.

ГЛАВА 23

Три месяца спустя

Сьюзен находилась на кухне вместе с Бриджит и Еленой,женой Эрика. Дэвид играл во дворе со своей новой собакой, которая была скорее компаньоном, чем домашним животным, но любила ловить фрисби. Эрик сидел в столовой с Джимом и ее отцом, который приехал на своем инвалидном кресле с капельницами и всем прочим, чтобы присоединиться к празднованию.

Нарезая овощи, которые готовились на гриле, Елена покачала головой.

— Надеюсь, ты не возражаешь, но Эрик держал меня в курсе ситуации, и я не могу поверить, что эти придурки могли так обращаться с твоим отцом. Никто в медицинской профессии не должен хотеть причинить вред кому-либо. И я думаю, что из-за их знаний и доступа к правильным материалам они должны преследоваться как вооруженные и опасные.

Она была нахальной женщиной, Сьюзен должна была признать, но в каком-то смысле она была согласна с Еленой. Единственной причиной, по которой девушка воздержалась от предъявления индивидуальных обвинений, было воспоминание о предосторожностях Бриджит, чтобы не упустить из виду самое важное. Ее отец был относительно здоров. К тому же, Джим прекрасно выздоравливал с помощью физиотерапии, и он, наконец, вернулся на свой байк в первый раз две недели назад. Теперь он ездил, как дьявол, и Сьюзен почувствовала облегчение, потому что Джим был на грани глубокой депрессии к тому времени, когда ему снова разрешили ехать.

Сьюзен, которая готовила ребрышки для барбекю, погрузилась в свои мысли, рассеянно наблюдая за происходящим вокруг. Было так много вещей, чтобы отпраздновать. Здоровье отца — хотя он все еще страдал. Кроме того, клуб Джима посадил своих врагов за решетку. Она все еще не знала, во что ввязался Джим, и полагала, что это было не совсем законно, иначе он сказал бы ей, но с тех пор, как Уэйд был ранен, не было никакого возмездия или инцидента.

Что касается Эрика и его семьи, сын напарника только что получил свою первую пятерку за тест, и они повесили документ в рамку на стене в его комнате как напоминание о том, на что он был способен, когда боролся с дислексией. Дэвид также работал над своим гневом с терапевтом и, казалось, очень хорошо приспособился.

Как Эрик и ожидал, как только были представлены все доказательства и против больницы выдвинуты обвинения в преступной халатности и злоупотреблении медицинскими услугами, они поспешили урегулировать дело во внесудебном порядке, стараясь избежать как можно большей негативной огласки. Не обошлось без дыма, все административные директора подали в отставку и были заменены, как только восемь миллионов были выплачены.

Сьюзен была напряжена. Она понятия не имела, что делать с такими деньгами, но со временем нашла выход. Девушка заплатила за учебу, уволилась с работы и поступила в медицинский колледж на дневное обучение. Теперь она ждала начало своей стажировки через шесть месяцев или около того, и никто не смотрел на нее без огромного уважения. В конце концов, именно она открыла общественности глаза на жестокое обращение с отцом.

Несколько других пациентов и их семей тоже подали иски. Больница была почти банкротом. Сьюзен пожертвовала один миллион на полное расследование и аудит учреждения, раскрыв ряд других проблем, включая кражу сотрудниками наркотиков для личного использования и продажи на улице. Еще миллион ушел на исследование состояния отца, которое теперь привлекло внимание национальных средств массовой информации. Она заменила байк Джима… снова. Он все еще был расстроен потерей своего последнего, но это было еще одно обновление, и Сьюзен занималась этим уже дважды.

Она также купила новую машину и новый гардероб — то, о чем всегда мечтала. Однако, вот до какой степени она была расточительной. Сьюзен вложила большую часть денег с помощью финансового консультанта, и они уже приносили доход. Остальное она хранила на сберегательном счете, чтобы оплатить свадьбу с Джимом и их медовый месяц на Багамах. Он сделал ей предложение три недели назад.

Сьюзен также использовала деньги для оплаты собственного медицинского обслуживания, а также наблюдения за будущим ребенком. Через три дня после предложения Джима она поняла, что у нее задержка месячных, и обнаружила, что беременна. Что было для нее шоком, и она боялась стать матерью, тем более что пример, который ей подавали, был, вероятно, самым плохим из возможных. Тем не менее, она также была рада стать лучше, чем ее собственная мать. С такими людьми, как Бриджит и Елена, своими друзьями, у нее была поддержка, в которой Сьюзен нуждалась, чтобы сделать все правильно для своего ребенка, и деньги в банке обеспечили бы светлое будущее для малыша.

Она никогда не могла примириться с матерью или сестрой, но слышала, что Эмма, наконец-то, оставила мужа и обратилась за консультацией к специалисту, а также, возможно, планировала пойти в колледж. Сьюзен надеялась, что однажды Эмма придет в себя и они станут настоящими сестрами. Она была готова терпеливо ждать, пока младшая сестра возьмет себя в руки. Однако Сьюзен сомневалась, что ее мать, которая впала в депрессию и начала пить, когда-либо заговорит с кем-то из них снова.

Это было нормально. Сьюзен стало жаль мать, но было и справедливо, так как женщина не заботилась ни о ком, кроме себя. К тому же у Сьюзен была семья. Клуб приветствовал ее с распростертыми объятиями, и Боксер, Вилли и пара других парней начали трястись над ней, как старшие братья, которые дразнили девушку и все время попадали в неприятности.

— Джим! — она закричала, прерывая какой-то веселый разговор.

— Да, дорогая? — его голос был полон радости и удовлетворения.

Сьюзен улыбнулась.

— Ты должен пойти зажечь гриль, и Эрик может сделать это, чтобы вы двое могли сделать свою работу, прежде чем остальные не исчезли без следа. Я умираю от голода.

Джим мгновенно оказался у нее за спиной, обнял девушку за талию и погладил живот, который почти не выпирал.

— Я знаю кое-что, что утолит твой голод, — прорычал он ей в ухо, покусывая мочку.

Она с улыбкой оттолкнула его, прежде чем обернуться и обнять за шею.

— Ты не оторвешь меня от первой вечеринки, которую я когда-либо устраивала. Оставь это на десерт.

Джим покачал бровями, крепко поцеловал ее и направился на задний двор. Эрик подошел и взял у Сьюзен блюдо, доверху наполненное мясом, и последовал за Джимом. Бриджит покачала головой, когда Эрик шлепнул Елену по заднице.

— Меня тошнит от вас двоих!

— Просто жди. Твой день придет, и тогда мы все заткнем рот тебе и твоему любовнику, — сказала ей Елена.

Сьюзен в этом сомневалась. Она не думала, что когда-нибудь сможет пресытиться любовью. Кроме того, у нее были планы на Бриджит. Они с Боксером встретятся лицом к лицу на ее свадьбе, и это будет мгновенная химия. Как однажды сказала Бриджит, у нее просто было чутье на такие вещи.

Оглавление

Ивлин Гласс  Неделимый Серия: Мотоклуб Стальные Когти (3 из 3)