Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
винтовку на руку. Раз! Мимо!.. Лось стоит, как вкопанный в землю, не пошатнется, как каменный.
Павел гогочет и медленно прикладывается из своей кремневой пищали.
Она — английской работы и клеймо на ней: «Лондон, 1820». Павлу досталось от деда. Еще десять лет — и можно справлять ей столетний юбилей.
Сколько лосей и моржей она перебила, а сама все живая.
Ствол у нее легкий, как дудка. Игрушечное ложе. Мелкие пули, как пчелы. И выстрел не громкий, словно хлопушка ударила.
— Не трогай!
Фаддей поворачивается к Павлу и яростно кричит и машет рукой.
— Чего ты, леший?
— Не трогай, убью!
Даже лицо у него потемнело, как-будто чугунное. Вправду, леший.
— Четверо вас, — рычит Фаддей. — Пся кров. Надо итти одному…
Он снимает ружье и бросает на землю, и выходит на лося с голыми руками один. Лось ждет и дико косится огромными сверкающими глазами.
— Оставь, сумасшедший! — встревоженно кличет Павел. — Поистине безумие — приблизиться на лыжах к ужасным лосиным копытам.
— Не трогай! — рычит Фаддей. Он весь как-будто изменился и сделался мягче и гибче. Каждое движение стало точно рассчитано и как-то неуклюже грациозно. Этот домашний медлительный буйвол вдруг превратился в лесного медведя.
Лось ждет. Он выпятил нижнюю губу. И глаза его стали как-будто другие, упрямые, тупые. Фаддей резко под'езжает концами лыж под огромную морду, протягивает руки и хватается за страшные рога. Это будет как встреча лигийского Урса с туром. Где обитали лигийцы? Быть может, в Волынском Полесье? Та же фигура и те же ухватки. Урс, пожалуй, придется Фаддею прадядя…
Фаддей утверждается крепче на лыжах и тянет. И вдруг, как-будто по сигналу, огромная туша тяжко валится на землю.
Вскидываются крепкие ноги, как четыре живые ствола. Пуля Абрамки добралась до жизни, да только не сразу проела дорог, сквозь крепкую грудь.
— С полем! — поздравляет Шкулев, насмешливо кланяясь. — Абрамка, с тебя магарыч.
По правилам охоты удачливому стрелку достается голова и звериная шкура.
— Куда мне ее, — отмахивается Абрамка.
— Дуке отдашь на постелю, — усмехается Павел.
Так начинается в Устье сватовство. Жених уходит в леса и приносит оттуда невесте лучшую шкуру добычи своей на постелю.
Огромное солнце садится и тает, словно сгорает в пылающих волнах.
Заря-Зореница опять протянула по нему огнистое крыло. Небо и снег, и деревья, и воздух отсвечивают алым.
Господи, как мы устали! Скорей костер.
Павел хлопочет над тушей. Фаддей выворачивает с корнем сухие деревья.
Дымно багровым столбом встает наше пламя под розовым небом.
Почки, сердце и печень — на шомпол в огонь. Над трупом огромной добычи вместе с Иглой мы пируем как-будто каннибалы.
Бесшумно и странно и чутко подходит апрельская ночь. Огнистые перья на крыльях зари становятся темно-густыми, и воздух как-будто наполнился пеплом, оброс паутиной, дымчато-алой, и легкой и нежной. Садится на глаза паутина, алая дрема немеркнущей ночи нисходит на девственный лес.
Костер наш навален рогатой стеной. Мы не взяли с собой ни постелей, ни шуб. Сегодня огонь нам заменит и постели, и шубы. На грудах нарезанных веток Фаддей протянулся, как громом убитый. И Павел свернулся клубочком, как еж. Пылают сухие стволы. Кедровые шишки с треском взлетают, как-будто ракеты. Огромное пламя журчит, как вода, и поет, и сверкает цветным переливом.
— Не спишь, Абрам?
Как угли сверкают большие глаза.
— Да, не сплю. Все думаю.
— Брось! Ненужное дело. О чем же ты думаешь?
И Абрам подпирает рукой подбородок и тихо отвечает:
— Я думаю жениться…
— Жениться? Зачем? Ведь мы — перелетные птицы.
Он поднимается, лежа на локте, и шепчет печально и тихо:
— Летели, летели, да сели. Теперь будем вить себе гнезда, как лебеди вьют…
Басом храпит утомленный Фаддей, и с тонким присвистом подхватывает Павел. Вот это беззаботная птица. Не лебедь — кукушка. Кладет свои яйца в различные гнезда и весело смеется.
— Но ты отчего так печален, мой лебедь, курчавый и черный? Спи, Абрам!.. А помнишь поговорку: «Женишься — переменишься»?
И он отвечает, как прежде, печально и тихо:
— Уж я переменился.
Все глубже выдается пламя в еловые бревна. Квадратные угли ссыпаются в груду, как яркие камни, и молча сияют глубоким и тихим сиянием.
Спит Абрам. Курчавую голову на руки уронил. Пусть ему Дука приснится с задорными глазами. В землю воткнулась Игла и дремлет, и тявкает слабо сквозь сон. Быть может, душа ее гонится снова за призраком мертвого лося.
Я только не сплю да белые березы. Они подступают все ближе и ближе и кивают кудрявой вершиной и о чем-то скрипят тихонько и лукаво.
— О чем вы скрипите, березы?…
— Пару… Любую… На выбор…
Нет, отойдите, мне пары не надо. Была моя пара. Такая же вольная девка, и так же, как вы, она не хотела смириться, и когда встало над ней губительное пламя, крылья ее не развились, и она потонула, как искра.
Но вот она снова всплывает в огне,
Последние комментарии
1 день 10 часов назад
1 день 18 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 13 часов назад