Когда хлеб из лебеды сладок [Юрий Александрович Фанкин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Юрий Фанкин КОГДА ХЛЕБ ИЗ ЛЕБЕДЫ СЛАДОК Сказ о муромской святой Ульянии Лазаревской
1
В те поры правил на Русской земле христолюбивый царь Грозный Иоанн Васильевич, а за ним, утеснив кроткого до безволия старшего сына Иоаннова – Федора, владел царским престолом хитрый боярин Борис Годунов, ну а после Бориса кто только шапку Мономашью на забубённую голову ни примерял – хватало на Руси царьков подложных! – и так они лоно православной жизни замутили, что за пылью бесовской, накопыченной, порою и ясно солнышко не разглядишь. И жила тогда в преславном граде Муроме вдова Анастасия Лукина, малолетнюю внучку Ульянию пестовала. Отец Ульянии, Устин, ключником при дворе Иоанна Грозного служил: следил, чтобы в царском столовом обиходе всё было хорошо и углядно. Матушка Ульянина, жена боголюбивая, нищелюбивая, сердечно и телесно многих детей своих обихаживала. Но случилось так, что в пору службы государевой Устина Бог прибрал, а вслед за ним и душа его верной супружницы – Стефаниды отправилась в небесные кущи. Вот тогда и пришлось Анастасии, несмотря на почтенные годы, малую внучку-сиротку в своей хоромине призреть. Вела бабушка Анастасия жизнь воздержную и благочестивую. Семь раз на дню светлого Спасителя славила и, в полночь встав, множество поклонов Богу отдавала. Чистый хлеб вкушала, словно святую просвиру – медленно, с благоговением, не расточая зазря ни единой крошки. Никогда не брала изо всех блюд подряд, оставляя недоеденное. Скоромное от постного отличала. В Рождественский мясоед пользовала мясо соленое и вяленое, потроха всякие. В постные дни кислые щи без мяса подавались. Чуралась бабушка колдунов и ворожей, темных заговоров не знала, болтливых женок стороной обходила, зато нищую братию с душевным теплом принимала: и напоит, и накормит, и в чистую постелю спать уложит. Была ее внучка Ульяния дивным разумом украшена и с младых ногтей, словно светлой ризой, божьими добродетелями облачена. Не умела она читать книг богодухновенных да и со священниками – слугами Божьими и молельщиками Царя Небесного – не была знакома, и получилось так, что она чутким сердцем постигла милость Господню, сызмальства уверовала всей душою в триипостасное божество – Отца и Сына и Святого Духа. Жила Ульяния в воздержании и молитвах, черной работой не гнушалась. Умела она и квашню затворить, и хлебы испечь и одежку постирать, и дырки залатать. Сама и пряла, и ткала, и на пяльцах золотом и шелками вышивала. И все-то она делала перекрестясь и благословясь. Душою чувствовала: что без молитвы положено, может и дьяволу достаться. Не любила Ульяния ни песен пустошных, ни забав скоморошных, ни гаданий-страданий, ни безделок-посиделок. Как только заслышит бренчанье гусельное или взвизг сопелок, узрит бесовское скаканье скоморохов в срамной одежде, так сразу же, опустив очи долу, в бабушкину хоромину заспешит, где так благодатно и тихо, где восковые свечи возле древних икон возжены. Только в труде праведном находила она радость-веселие. Была Ульяния на попечении бабушки шесть лет. До самого смертного часа держалась Анастасия на своих ногах и не на какие хвори-боли не жаловалась. Почувствовав скорую кончину, благочестивая вдова причастилась Святых Тайн, а затем созвала своих сыновей и дочерей и дала им последнее нерушимое благословение. Своей замужней дочери Наталье Араповой она заповедала: – Передаю в твои руки достойное чадо, уневестившееся Христу…2
И стала Ульяния с родной тетушкой да с сестрицами двоюродными кров и хлеб-соль делить. Вставала она вместе с красным солнышком, а ложилась спать с ясным месяцем. Не ее работа искала, а она домогалась всяческих дел: то шьет-вышивает, то лен с коноплей прядет, то старую одежку починяет. Утреннюю трапезу она пропускала, за что тетушка попреками досаждала: – Зачем ты молодую плоть изнуряешь, красоту девственную губишь? Неужто взаправду хочешь стать черноризницей? Возмечтала золотым венцом обзавестись на небеси? Ульяния кроткой улыбкой оборонялась, а если особенно докучали, ела самую малость, чтобы назолам угодить. Натальины-то дочки долгими молитвами себя не обременяли. Любили они поесть сладко, а поспать мягко. Дивились они усердию Ульянии, и казалось им, что сирота живет не Богу в усладу, а людям в укор. Потому и насмехались над ней, приставали, словно репьи: – Зачем ты обрезки и очесы подбираешь? Или мало в нашем доме припаса? – Надо ль каждому встречному-поперечному милостыню подавать? Бывает, один от нужды просит, другой – от жадности. Дивилась Ульяния таким речам. Словесно не перечила, но старалась делать так, как совесть просила и Господь велел. Лоскутки да очесы тайком от домашних по мешочкам раскладывала. Бывает, не велик лоскуток, а все же сгодится нищему на заплатку. Каждому просящему подать старалась, не отличала нищего от попрошайки. Да и как отличать, кому есть- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Последние комментарии
16 часов 19 секунд назад
16 часов 18 минут назад
16 часов 27 минут назад
16 часов 28 минут назад
16 часов 31 минут назад
16 часов 49 минут назад