У Черного моря (СИ) [TurkFan] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Вечеринка затягивалась, но друзьям не хотелось расходиться. Ягыз сидел в стороне, крутя в руке бокал и с улыбкой наблюдал за дурачившимися друзьями.

– Ох, парень, ты опять сидишь и смотришь, – Фарах схватила его за руку и потянула. – Ну же, пошли, ты не можешь просто тут вот так сидеть.

– Фарах, я уже сегодня танцевал, – Ягыз улыбался. Фарах всегда так хотелось, чтобы он повеселился, она отказывалась верить, что ему действительно было приятно просто сидеть и смотреть, как все радуются, и для этого ему необязательно было танцевать на барной стойке, голышом прыгать со скалы в море, пробираться на спор в закрытую библиотеку и что там еще казалось веселым Фарах и остальным его друзьям? Уф, лучше не вспоминать.

– Мы тоже уже заканчиваем, – закивала Фарах, – почти никто уже и на ногах не держится, так что мы решили немного поиграть.

– Если ты думаешь, что ты меня сейчас успокоила…

– О Аллах, всего-то на всего «Правда или вызов», Ягыз, скрывать тебе нечего, чего ж беспокоиться?

Ягыз расхохотался.

– Правда или вызов? Фарах, сколько нам уже лет?

– Не такие уж мы и старые, – надулась Фарах. – Ну давай же, пойдем.

Стоявший за ее спиной Майк вскинул брови, когда Ягыз страдальчески вздохнул и поднялся на ноги.

– Уговорила все-таки? – Удивленно воскликнул он, не понимая ни словечка из разговора земляков. – Какое-то турецкое заклинание на него навела?

– Просто попросила как друга, – Фарах потянула Ягыза за руку, второй подхватив под руку Майка. – Идем-идем, а то без нас начнут.

– О боже, еще и с бутылочкой, – Ягыз потер лицо, качая головой. – Ребята, мы же все взрослые люди…

– Говори за себя, Ягыз, мне вечно будет восемнадцать, – хихикнула Мэдди, уважаемый вроде бы адвокат…

– Тринадцать, ты хочешь сказать, – поправил ее Ягыз, и все залились смехом, хотя шутка была вовсе не смешная.

Да и вообще Ягыз ведь и не шутил. Последний раз он играл в «правду или вызов», да еще и с бутылочкой, когда ему было лет тринадцать? Со многими из его друзей он тогда еще не был и знаком. В следующие разы ему удавалось многих отговаривать, что это же детская глупость, и не для них, взрослых крутых ребят.

По-видимому, на крутых ребят уже надвигалась старость, что они вдруг решили удариться в детство.

Он неловко присел на пол, пожалев, что нет чего-нибудь вроде подушки, чтобы подпереть спину и устроиться поудобнее, раз уж приходится заниматься такой ерундой, то хоть в комфорте бы, что ли? Он посмотрел вокруг, оглядывая своих друзей, и недолгое раздражение испарилось, на сердце стало тепло. Им всем было так весело и радостно, его лучшим друзьям. С некоторыми он дружил уже многие годы, со школы, с университета, Фарах присоединилась позже, но стала ему самой близкой – и не только потому, что они могли говорить на одном языке, и она напоминала ему о доме, она просто была замечательным другом. Ягыз радовался, что они все смогли сохранить дружбу, пронести ее через годы, веселиться, как дети, несмотря на карьеру, невзгоды, даже то, что у некоторых уже появились семьи и дети.

Жаль будет все это оставлять.

Как же будет жаль.

– Ягыз! – Радостно взвыли друзья, когда бутылка указала на него, и Ягыз засмеялся, запрокинув голову.

– Что выбираешь, Ягыз? – Крикнул Майк, которому только что пришлось пытаться стоять на голове – и это когда он на ногах еле держался, и Ягыз покачал головой, ну уж нет, он на такое не подпишется, а скрывать ему нечего.

– Правда.

Ребята загудели, заговорив все одновременно, у каждого была своя идея, какой неприличный секрет следует немедленно выудить из обычно сдержанного и закрытого на все пуговицы Ягыза Эгемена.

– Стойте, стойте, стойте! – Закричала Мэдди. – Я знаю, я спрошу! Серьезно, ребята, давайте я!

«Ребята» еще поспорили под веселый смех, и Ягыз улыбнулся, качая головой. Он догадывался, что хочет спросить Мэдди, знал, что именно ее мучает уже давно.

– Все, все, я спрашиваю, я, – громко поставила подруга точку в споре. – Ягыз Эгемен, – строго начала она, наставив на него указательный палец. – Отвечай, и говори правду, одну только правду и ничего, кроме правды.

– Клянусь, – торжественно ответил он, прижав руку к груди, и Фарах хихикнула.

– Почему ты отказываешься от всех свиданий, которые я для тебя устраивала, а? – Мэдди недовольно прищурилась. – Я перепробовала все: блондинок, брюнеток, высоких, маленьких, интеллектуалок, спортсменок…

– И даже парней, – закончил за нее Ягыз.

– Ну да, приходилось рассматривать все варианты, – прикрикнула Мэдди, заглушая рев хохота друзей. – А он только улыбался и отказывался.

И потому для Мэдди стало делом чести и какого-то спортивного азарта – найти для вечно одинокого Ягыза пару.

– Ну так почему, Ягыз, почему?

Ягыз ласково улыбнулся подруге.

– Потому что я не могу вступать в отношения, Мэдди.

Мэдди нахмурилась.

– Но почему?

Ягыз глубоко вздохнул, зная, что сейчас разорвется бомба.

– Я помолвлен.

В комнате повисла тишина, и Ягыз засмеялся, глядя на ошарашенных друзей, ошеломленно глядевших на него во все глаза. Майк откашливался, стуча себя по груди – в момент раскрытия этой невероятной новости ему пришло в голову сделать глоток пива, о чем он теперь здорово сожалел.

– Что? – Со всех стороны посыпались вопросы. – Как? Где? Кто она? Почему? Почему мы ее не знаем?

Мэдди открывала и закрывала рот, Фарах сидела, замерев и широко раскрыв глаза, а Майк все продолжал откашливаться.

– Она дома, – просто ответил Ягыз. – В Турции.

– Но… Как? – Мэдди изумленно покачала головой. – Почему мы о ней не знаем? Твоя подруга детства что ли? Ты же здесь сколько уже живешь? С двенадцати же, да? Или в отпуске с ней познакомился?

– Я с ней вовсе незнаком, – наверное последний бокал был лишним, подумал Ягыз, слишком уж ему понравилось шокировать друзей, но… Давно, наверное, следовало это рассказать, просто было как-то… Неловко. Он понимал, что они этого не поймут. Они до сих пор не понимали, кроме Прии. Вот Прия поняла сразу, он видел это по ее лицу.

– Брак по договору, да? – Негромко сказала она, но все услышали, и в комнате снова стало тихо.

– Угу, – Ягыз кивнул и, оглядев друзей, решил, что еще один глоток не помешает. Он протянул бокал Полу, который послушно подлил ему из стоявшей рядом бутылки.

– О, – Мэдди заметно смутилась, да и не она одна. Ягыз видел на лицах своих друзей неловкость, как он и предполагал, и даже возмущение.

– Знакомая история, – Прия закатила глаза. – Правда, я не думала, что у вас в Турции такое практикуется…

– Ну, я не сказал бы, что прямо уж так «практикуется» – он изобразил руками кавычки в воздухе, – но… Иногда бывает.

– Я думала, твои родители современные люди, – ошеломленно выдохнула Фарах, шокировано глядя на него. Из всех его друзей Фарах чаще других видела его родителей, понятно почему она так считала, и Ягыз поторопился объяснить, ему не хотелось, чтобы она хуже думала о них.

– Это не родители, – заверил он, – родители как могли старались от этого отказаться. Это дедушка, его идея.

– А, – Фарах закусила губу. – Твой дедушка с Черного моря…

– Мой дедушка с Черного моря.

Ребята переглядывались.

– Это что-то значит? Какой-то код? – недоуменно спросил Майк, и Ягыз покачал головой.

– Нет, просто… Мой отец родом из провинции, знаете. Там больше чтят старые порядки, и дедушка у меня старой закалки. Честно… – Ягыз покачал головой, смеясь. – Это, наверное, очень глупо выглядит, серьезно, я не хотел рассказывать, потому что… Честно, просто мыльная опера. Нет, даже рассказывать не хочется.

– Ну уж нет! – Возопила Прия. – Заинтриговал, так теперь рассказывай!

– Хорошо, хорошо, – сдался Ягыз. Нет, он определенно должен был покончить с выпивкой бокала два-три назад. Ох, пожалеет он завтра, что все выдал… Уф, Ягыз, болтливый твой язык. – Только хочу предупредить заранее, это не обычное для нашей страны дело, ясно? Просто… Дедушка у меня человек старый, и, он с Черного Моря, и… И началось это все давно.

– Мы в нетерпении! – Воскликнул Пол, подливая ему виски. – Ну, чего ты молчишь?

– Хорошо. Короче, началось это очень давно. Даже не то что до моего рождения – мои родители еще на свет не появились. Дедушка и его лучший друг… Они сами дружили с детства, почти во всем, кроме крови, были друг другу братьями. Ну вот они и договорились, что когда у них родятся дети, они породнятся.

– О, – Прия перебила его. – Но у них рождались только мальчики, и поэтому теперь приходится женить внуков?

– Не совсем, – Ягыз замотал головой, смеясь. – У друга дедушки была дочь. Младше папы лет на пять, но… Была. В общем… Они помолвили моего отца с этой девушкой, точнее, наверное, девочкой, ей тогда лет тринадцать или четырнадцать, наверное, было… Да, да, да, я знаю, кошмар. Но это еще не все. Короче, отец отправился учиться в Стамбул и… В общем, он ослушался своего отца. Он женился на моей матери.

– У-у-у, – Прия поморщилась. – Представляю, что было.

– Как я и говорил, драма и мыльная опера. Дед проклял отца родительским проклятьем, отец много лет не посещал родной город, дед разругался со своим лучшим другом, и обе семьи называли моего отца предателем. Короче, те еще были страсти. Не стану рассказывать все, да и сам всех подробностей не знаю, знаю только, что драма эта длилась не один год. Да даже не один десяток лет. В конечном итоге, им всем удалось помириться, и дед примирился с другом, и отца простили, но… Условием примирения стало, что дед все же породнится со своим другом, а так как у отца братьев и сестер нет, то оставались только мы, его внуки.

– И твои родители согласились? – Фарах ошеломленно уставилась на него.

– Я согласился, – ответил Ягыз.

– Что, прости?

– Они не хотели соглашаться. Серьезно, мама была против, да и отцу это не улыбалось. Сами подумайте, сам сбежал от свадебного стола, а теперь толкать на это сына… Но… Отцу было так тяжело без семьи. Я и сам видел, как он страдал, и Гекхан рассказывал. Мой старший брат, Гекхан, помните его, он приезжал как-то? В общем… Он думал сам вызваться, считал это своим долгом, как старшего сына, вызваться самому, чтобы папа смог помириться с семьей. И он бы так и сделал, наверное, но я не мог ему позволить. Он был влюблен в другую женщину, до сих пор в нее влюблен как сумасшедший, я не мог ему позволить пожертвовать собой, и потому я поехал домой и объявил отцу, что готов жениться хоть на этой его старой невесте, – он засмеялся. – Отец так хохотал, когда я это ему сказал. Хвала Аллаху, та женщина уже давно замужем.

Друзья ошеломленно на него смотрели, словно видели его по-новому.

– Ох, Ягыз… – Прия покачала головой. – Твоя вечная мания, обо всех и обо всем заботиться…

Ягыз махнул рукой, смущенно улыбаясь.

– Да брось, Прия. В отличие от моих братьев, я ни в кого не был влюблен, да и в любовь особенно не верю. Это Гекхан обожает свою Ясемин, а Синан… Всех женщин мира, а мне… Мне на самом деле и неважно. Уверен, она будет честной и порядочной девушкой, и этого будет довольно.

Снова повисла неловкая тишина, и Ягыз отметил, что все и думать забыли об их веселой игре.

– Так ты женишься на дочери этой бывшей невесты твоего отца? – Мрачно спросила Фарах, и Ягыз замотал головой.

– О нет, на дочери сына господина Джихангира. Дочь ведь больше не носит его фамилию, – он усмехнулся.

– И когда свадьба? – Спросила Мэдди, и улыбка соскользнула с лица Ягыза.

– Думаю, уже скоро. Я потому ведь и возвращаюсь в Турцию, дед начал намекать, что пора бы уже, наверняка как раз для этого.

Он не стал говорить, почему еще ему казалось, что приближается время его свадьбы.

Этого его образованные прогрессивные западные друзья точно бы не поняли.

– И как ее зовут, твою нареченную? – Печально спросила Фарах.

– Эдже, – ответил Ягыз. – Эдже Чамкыран.

И скоро ей должно было исполниться восемнадцать.

Комментарий к Часть 1

Знаю, первый вопрос будет - как Эдже? Зачем Эдже?

Отвечаю: так надо. Не волнуйтесь, все объясню, когда соображу новую главу.

========== Часть 2 ==========

Хазан закрыла глаза, глубоко вдыхая морской воздух. Она никогда от этого не уставала – от чистого соленого запаха моря, от звука волн, будь это солнце, будь это дождь, не было ничего на свете приятнее ее родного Черного моря, ее Карадениза. Да, на втором месте были родные горы, но Черное море – ничего на свете не было лучше него, никакие другие моря и океаны – ее, ее родное Черное море.

Хазан не могла себе представить, что можно было бы жить вдали от него.

– Мы закончили, капитан Хазан, – позвал брат Акын, и Хазан улыбнулась ему, кивая.

«Капитан Хазан». Ах, слышал бы это отец, как ее, его маленькую Хазан, бывалые моряки зовут капитаном.

Хазан с детства ходила в море, еще с ее отцом и с дедом, но многим это казалось только детской причудой – перерастет девчонка, перебесится. Чтобы женщина да водила корабль в море? Ха. Даже тетя Кериме, которую боялся весь Орду, в море выходила изредка, а уж Хазан-то это к чему?

А потом папа умер. Папа умер, и деду некому было помогать, и тогда Хазан решила, что теперь она должна помогать деду, что она будет водить корабли дедушки в море. Да, дедушка был в начале рад, но и он думал, что Хазан скоро успокоится, найдет себе парня, выйдет замуж и будет готовить мужу долму. Он настаивал, чтобы Хазан закончила образование, думал, в университете Хазан кого-нибудь себе найдет и родит ему правнуков, но Хазан твердо стояла на своем: она будет капитаном, и она будет водить корабли дедушки в море.

И дедушка сдался, и бабушка сдалась, тетя Кериме ее только хвалила, и одна лишь мама до сих пор каждый день ругала ее, когда Хазан по утрам натягивала старые растянутые свитера, мешковатые штаны, надевала резиновые сапоги и верный желтый дождевик, чтобы отправиться в море.

– Разве ж она так найдет себе мужа? – Ворчала мама, грохоча посудой. – За кита замуж пойдет только, за кита.

– Мама, здесь киты не водятся, – кричала ей Хазан, и в ответ получала:

– Значит, совсем мужа не найдешь, о Аллах-Аллах, за что ты меня так наказываешь?

Хазан могла найти с десяток «за что», но помалкивала – Хазан была бойкой девицей и на язык быстрой, но старших привыкла уважать.

Зато молодым она спуску не давала, ни словами, ни делом – зря что ли с детства кикбоксингом занималась? Все мальчишки Орду с детства звали ее «Брат Хазан» – пусть у отца не было сыновей, пусть у дедушки не было внуков-мальчиков с его фамилией, Хазан была сыном семьи Чамкыран, сыном, которым они могли гордиться.

Хазан вбежала в офис порта, перепрыгивая через две ступеньки – пусть было уже поздно, и она весь день провела в море, сил было еще полно, и она рассчитывала даже чуть помочь тете Кериме с документами.

Тетя Кериме занималась не документами. Ее голос было слышно издалека, и Хазан сразу поняла, что происходит: тетя песочила своего старшего сына. Хазан фыркнула. Бедный Керем…

С другой стороны, Керему повезло, в Стамбуле тетя не могла поймать его и надавать подзатыльников, как бывало в Орду. Правда, когда Керем жил в Орду, это случалось нечасто.

– Чтоб его разорвало, этого Синана Эгемена! – Завопила тетя, бросая на стол телефон, когда Хазан вошла в ее кабинет. – Накажи Аллах всех Эгеменов!

Хазан улыбнулась, глядя на тетю. Ее милая, любимая, замечательная тетя Кериме. Хазан обожала ее с детства – ее длинные черные волосы, полубезумные яркие черные глаза, ее пронзительный резкий голос, ее отвратительный, ужасный характер.

В Орду поговаривали, что характер Кериме Йылдыз испортился, когда негодяй Хазым Эгемен бросил ее, оборвал ей крылья, и Кериме на долгие годы ушла в горы, где пасла коров и делала сыр и масло, пока любовь милого местного парня Джамаля Йылдыза не растопила ее холодное сердце.

И только госпожа Фазилет бурчала, что Кериме Чамкыран с детства была ядовитой грымзой, и что именно поэтому Хазым Эгемен сбежал в Стамбул впереди своего визга, и покойный Джамаль, упокой Аллах его душу, был святым и теперь, не иначе как обретается рядом с Пророком.

– Что они опять натворили? – Спросила Хазан, сбрасывая сапоги и переобуваясь в кроссовки, которые она оставила утром в кабинете тети.

– А что еще они могут натворить, эти негодяи? О них опять в этом интернете пишут, опять вчера в каком-то клубе веселились с непристойными бабами! О Аллах, за что ты послал мне такое наказание? Будь проклят тот день, когда Хазым Эгемен вернулся в Орду! Будь проклят тот день, когда я послушала этого старого прохвоста Фатиха Эгемена! Чтоб Синану Эгемену провалиться! Чтоб всем Эгеменам провалиться!

Тетя затянула любимую песню – проклятья в адрес Эгеменов.

Когда-то это было любимым времяпровождением всех Чамкыранов и их родственников и друзей – усесться в кружочек и хором орать проклятья в адрес предателя Фатиха и его семьи. А потом дедушка и дядя Фатих помирились, шахзаде Хазым Эгемен вернулся в Орду, целуя дяде Фатиху руки, поднося в подарок Чамкыранам одного из своих сыновей.

А дедушка в обмен подарил Эгеменам Эдже.

Хазан дернула щекой, не желая об этом думать.

– Надо бы Керему возвращаться, – твердо сказала она. – Пора браться за дело. Что он там делает в Стамбуле? Косметикой занимается, как девка какая-то, нехорошо, тетя, нехорошо.

Нехорошо было тетю подзуживать, но у Хазан сегодня было такое настроение.

Эдже, милая маленькая Эдже… Бедная ее маленькая девочка…

Когда семь лет назад в город вернулся, поджав хвост и потупив глазки, блудный шахзаде всего Орду Хазым Эгемен, Хазан испытала облегчение, что не ее дедушка решил отдать в невестки Эгеменам. Да, это было нехорошо, очень плохо с ее стороны, но Хазан так не хотела, так не хотела замуж! Хотя очевидным казалось, что это будет она, ведь Хазан было уже семнадцать, все сыновья Хазыма были старше нее, кроме Синана, который был ее ровесником, и ее кандидатура казалась очевидной.

Но госпожа Фазилет встала на дыбы. Не Хазан она хотела в невестки богатейшей семьи Орду. Никого в Орду не было могущественнее и богаче Фатиха Эгемена, и его сын, проклятый предатель «шахзаде», оказался парень не промах – не только не пропал в Стамбуле без отца, так еще и чуть ли не богаче него заделался! Женитьба на богатой госпоже Севинч тоже делу помогла, конечно.

Ее любимицу, малышку Эдже, захотела Фазилет выдать за Эгемена. Чтобы жила в Стамбуле, ходила среди знаменитостей, носила только самую лучшую одежду, самые сияющие драгоценности – разве не этого заслуживала ее красивая младшая дочка? Не Хазан же это отдавать, которая только и может, что с мальчишками на улицах драться.

Чамкыраны были уважаемой в Орду семьей, но Эгемены, да еще и Эгемены из Стамбула, про которых постоянно пишут в газетах и говорят в телевизоре – вот куда захотела Фазилет пристроить Эдже, и когда она в кои-то веки показала дедушке характер, твердо заявив, что замуж за Эгемена пойдет Эдже, дедушка согласился.

Наверное потому, что знал, что Хазан сама не хочет замуж в семью «проклятых предателей Эгеменов». А Хазан была любимицей его любимого сына, покойного Зеки.

– Надо возвращать Керема домой, – согласилась Кериме. – А то он так в Кудрета превратится.

Как обычно было принято во всем Орду, при упоминании Кудрета Чамкырана женщины сурово поджали губы и сузили глаза. Дядя Кудрет, паршивая овца семейства Чамкыран, позор на седины дедушки. Нет, нет, нет, Керема надо возвращать, пока не покатился по дорожке дяди Кудрета, тьфу на него.

– Чтоб мне пусто было в тот день, когда я согласилась отправить его с Синаном Эгеменом! – Взвыла тетя Кериме.

Синан Эгемен, младший сын семейства Эгемен, милый, веселый и очаровательный кудрявый красавчик, тот еще оболтус и долбоклюй. Уф. У Хазан аж кулаки зачесались, когда она вспомнила его веселые глазки. Дедушка и дядя Фатих хором радовались, что у них внуки-ровесники, и дедушка отправил Керема учиться в Стамбул, жить в доме Эгеменов, под присмотром Хазыма Эгемена и при дружбе Синана Эгемена.

Спасибо, дядя Хазым, уж присмотрел, так присмотрел. Говорил, что думал, что Синан станет серьезным, как Керем, а вместо того Керем заделался оболтусом.

Нет, пора было Керема возвращать домой.

– Ох, тетя, – Хазан чмокнула Кериме в щеку и повернулась к столу. – Чем мне сегодня тебе помочь?

– Домой иди, домой, – замахала руками Кериме. – Мать твоя велела тебя немедля домой отправить. Что-то они там с Эдже не поделили.

– С Эдже? – Хазан удивилась. Эдже всегда была такой тихой, милой и спокойной, всегда во всем слушалась маму, что она могла с мамой не поделить?

Конечно, госпожа Фазилет с самим Пророком нашла бы что не поделить, но все же…

Хазан наскоро попрощалась с тетей и со всех ног рванула к машине. Желтый джип, ее любимый «котик», верно ждал ее там, где она его и оставила, на стоянке у порта. Хазан пошла к машине, доставая из кармана ключи, когда на стоянку вдруг заехала другая машина, которую Хазан сразу же узнала. Весь Орду знал эту машину.

– Господин Фатих, – Хазан бросилась к Фатиху Эгемену, забегая со стороны и не зная, как, но желая как-то помочь. – Добро пожаловать.

– Спасибо, дочка, с добром пожаловал. Тетя твоя Кериме на месте ли?

– Да, господин Фатих, конечно на месте. Проводить вас?

– Сам дойду, дочка, ты уж ступай, куда собиралась. Как улов сегодня, богатый ли?

– Разве ж может улов в нашем море быть не богатым, господин Фатих? – широко улыбнулась Хазан, и Фатих Эгемен рассмеялся, потрепав ее по голове, словно мальчишку.

– Ступай, дочка, ступай. А, кстати, скажи своей матери, мой внук Ягыз скоро возвращается из Америки, навсегда.

– С добром пожалует, – сердце Хазан екнуло. Эдже, малышка, скоро закончит школу, вот и свадьба надвигается.

– Спасибо, дочка. Ступай к матери, ступай.

Хазан улыбнулась. С тех пор, как дедушка помирился с господином Фатихом, она часто виделась с семьей Эгеменов. С господином Фатихом и госпожой Асие почти ежедневно, с шахзаде и его семьей – каждый раз, когда те приезжали в Орду, на каждый праздник, да и просто в гости как можно чаще. Дядя Хазым очень хотел восполнить пропавшие годы, и детей своих привозил постоянно.

Хазан они нравились, вообще-то. Дядя Хазым и тетя Севинч были очень добрыми и милыми, таким же был и Гекхан, его жена Ясемин правда была той еще змеей, но с Хазан они ладили. Синан – Синан был оболтусом, но незлым оболтусом, и пусть иногда Хазан хотелось его как следует взгреть за глупость и легкомыслие, по-своему он ей нравился. Когда-то даже очень нравился, такой красавец, мечта всех девчонок Орду – красавец, модник, да еще и единственный свободный внук Фатиха Эгемена. Правда, это увлечение у Хазан быстро остыло, после одной глупейшей истории с Синаном и одной из этих вот девчонок Орду – истории, кульминацией которой стала погоня Фатиха Эгемена за внуком по улицам Орду с тростью наголо, а потом внук был этой тростью вдоволь исхлестан. Как оказалось, Синан пристал к девушке с дурными намерениями, о чем она тут же сообщила родителям, а те, втайне надеясь на помолвку – госпоже Асие. Конечно, остудило влюбленность Хазан не то, что дед гнал Синана по улицам, как кота, а легкомыслие, с которым Синан к этому делу отнесся.

Стамбульский придурок.

И Селин еще, вот она Хазан не нравилась, вся из себя столичная штучка, в Орду вечно приезжала с видом «что я забыла в этой дыре?», отказывалась помогать бабушке по дому и вообще вела себя, как принцесса.

Кроме них был еще господин Ягыз, который в Орду никогда не приезжал, и его Хазан никогда не встречала.

Госпожа Фазилет встречала будущего зятя, на свадьбе Гекхана в Стамбуле, но на празднование женитьбы старшего внука господина Эгемена в Орду Ягыз не приехал, вернулся в Америку, и с тех пор в Орду не приезжал ни разу, наоборот, господин Фатих и госпожа Асие улетали в Стамбул, чтобы повидаться с внуком там, когда он приезжал в Турцию.

Это Хазан очень не нравилось – ишь ты, какая цаца, в Орду ему не хочется ехать, аж дед и бабушка, словно перед принцем, перед ним должны выслуживаться и сами к нему, как собаки на зов, бежать. Ох, нехорошее впечатление этим производил на всех Ягыз Эгемен.

Хотя семья его так и нахваливала, так и нахваливала, все, начиная с самого господина Фатиха и заканчивая маленькой Омрюм, только и пели «Ягыз то, Ягыз се, Ягыз туда, Ягыз сюда», тьфу. Подозрительно это было. Быть не может, чтобы человек был настолько хорош, как о нем поет его семейка.

Маньяк, наверное, которого они с рук сбыть не могут, вот единственного и помолвили.

Тьфу на него, на Ягыза Эгемена.

Хазан припарковалась у дома и пошла внутрь, где ее встретил знакомый аккомпанемент – крики ее матери. Но на этот раз кричала госпожа Фазилет не на Хазан, не на соседок, не на их собаку и не просто в воздух – мама с тапком гонялась за Эдже.

– Мама, что такое! – Хазан рванулась вперед и встала перед госпожой Фазилет, закрывая собой Эдже. – Мама, перестань сейчас же! – Воскликнула она, чувствуя, как плачущая Эдже цепляется ей в плечи своими тонкими пальчиками.

– А ну отойди! Отойди, я сказала, Хазан! Поучу эту дрянь уму-разуму, узнаешь ты у меня!

– Мама, что случилось? – Хазан оглянулась на прячущуюся за ее спиной Эдже. – Что случилось, Эдже?

– Сестра! Сестра, помоги! – Взвизгнула Эдже, когда мама снова попыталась огреть ее тапком, задев, само собой, стоявшую между ними Хазан.

– Да что ж такое! – Хазан сгребла мать в охапку. – Мама, перестань сейчас же!

– Вы посмотрите, что творится! – Заверещала Фазилет. – Дочь на мать родную руку подняла!

– Мама! – Теперь Хазан пришло время укрываться от привычных для нее шлепков тапком госпожи Фазилет, что она за долгие годы практики научилась делать мастерски. Эдже, пользуясь случаем, убежала наверх, захлебываясь рыданиями. – Мама, что случилось?

– Да ты знаешь, что сделала эта негодяйка, эта неблагодарная, эта маленькая дрянь?

– Что? Что она сделала? – Хазан забеспокоилась.

– Целовалась с этим мерзавцем Ясином, сыном негодяйской Шухрие! С этим нищебродом, водителем автобуса целовалась! На глазах всего Орду! Женщины с рынка их видели, как они по углам прятались! С каким лицом мы теперь на улице покажемся? Что теперь о нас скажут люди? Что скажет ваш дедушка? Что скажет господин Фатих? Ах, Хазан, ах, твоя сестрица все испортила, ведь до Эгеменов наверняка все дойдет, наверняка эти курицы уже все донесли Асие! Ах, господин Ягыз наверняка разорвет помолвку!

– Не разорвет, – твердо ответила Хазан. – Они нам еще за прошлую не ответили, так что Ягызу придется жениться на ком мы скажем, хоть козу ему подсунем. Никуда он не денется, господин Фатих ему не позволит.

– А сам господин Фатих? Разве ж он захочет взять в жены своему внуку такую потаскушку Эдже, которая целовалась на глазах всего Орду с водителем автобуса!

– Мама, во-первых, перестань говорить «на глазах всего Орду», ты же сама сказала, по углам прятались, и видели их там только какие-то женщины…

– Считай, что весь Орду их уже видел, к вечеру все Черное море будет знать, что Эдже Чамкыран – потаскуха!

– Мама! – Хазан зашевелила мозгами. Мама была права, Орду начнет болтать, и дедушка и господин Фатих будут очень недовольны…

Уф, Эдже, уф.

– Вот что мы сделаем, мама, – решила Хазан, – я позову брата Алтая и других наших, и мы как следует наваляем Ясину. Защитим честь Эдже. После такого Эгеменам сказать будет нечего.

– И я с вами пойду! Ох уж, покажу я этому Ясину…

– Не надо, мама, тут нужно будет разобраться по-мужски, так что пойдет Алтай. Я и то только сзади постою, да скажу ему, чтоб радовался, что дедушка сам не пришел. Сейчас всех соберу, мама.

Но сначала Хазан решила поговорить с сестрой.

– Ты с ума сошла? – Зашипела она, влетая в комнату Эдже. – Ты совсем спятила? Как тебе в голову пришло путаться с Ясином Демирколом?

– Я люблю его! – Закричала Эдже, вскакивая на ноги.

– Ты невеста Ягыза Эгемена!

– Я ему не невеста! Помолвки еще не было! Кольца на меня не надевали! И когда придут меня просить, я скажу ему нет! Сестра! – Эдже бросилась к ней, хватая ее за руки, заглядывая ей в лицо. – Сестра, пожалуйста! Пожалуйста! Я не хочу выходить за него замуж! Пожалуйста! Поговори с дедушкой! Не отдавайте меня Эгеменам, я не хочу! Я люблю Ясина, а этого Ягыза я ненавижу! Ненавижу и замуж за него не пойду!

– Эдже, сестренка, о чем ты говоришь! Дедушка дал слово господину Фатиху, мы же не Эгемены, мы не будем предавать клятвы! – У Хазан ныло сердце от жалости к сестренке, пока она пыталась достучаться до нее, но та билась в истерике.

– Я не пойду за него замуж! Не пойду! Мы с Ясином сбежим вместе! В Стамбул!

– Что ты несешь, ненормальная! – Возмутилась Хазан. – Я этому Ясину сейчас все кости переломаю!

– Не смей! Не смей трогать Ясина! Мы сбежим с ним вместе, ясно, сбежим!

– Что она кричит, негодная! – Раздался из коридора вопль матери, и Хазан выскочила из комнаты и заперла за собой дверь сестры.

– Посиди и успокойся, подумай о своем поведении! – Крикнула она и развернулась к матери. – Я этому Ясину сейчас все зубы повыбиваю.

– Не смейте! Не смейте трогать Ясина! Ненавижу! Всех вас ненавижу! Я не пойду замуж за Ягыза Эгемена, так и знайте, в море утоплюсь, со скалы сброшусь, в лицо ему плюну, но замуж за Эгемена не пойду! Не пойду, не пойду, не пойду!

Хазан тяжело вздохнула. Ей было ужасно жаль Эдже, но… Чамкыраны дали слово.

========== Часть 3 ==========

– Садись, садись, – Гекхан выхватил из его рук чемодан, – садись уже, я все сделаю.

Ягыз попытался удержать висевшую на плече сумку, но и ее Гекхан выхватил, закидывая ее в багажник.

– Как у тебя так мало вещей? Я в отпуск больше сумок вожу, – удивлялся брат. – Мы тебя все хотели встретить, – сообщил Гекхан, запрыгивая за руль, и Ягыз улыбнулся брату, пристегивая ремень безопасности.

– Не стоило, я бы и на такси прекрасно доехал.

– Глупостей не говори, – отрезал брат. – Само собой, мы потом решили, что всей семьей тебя встречать дома будем, только Селин в школу пошла. Синан с Керемом собирались со мной ехать, но когда я выезжал, они еще спали после вчерашнего.

– А что было вчера? – Ягыз попытался припомнить, не был ли вчера какой-то праздник.

– Вечер был, разве не повод пойти и напиться. Каждый вечер эти двое празднуют, в клуб как на работу ходят. Поговори ты с ними, с Синаном поговори, а? Перед Чамкыранами стыдно, перед дедушкой стыдно. Он их вчера уже хотел тростью угостить, не надо было мешать, наверное.

– А бабушка тоже приехала? – Обрадовался Ягыз, но Гекхан покачал головой.

– Нет, дедушка один. Ждет тебя, не дождется, с утра пораньше уже засел в гостиной и ждет. Не забудь ему руку поцеловать, кстати! – Вспомнил Гекхан, и Ягыз засмеялся.

– Да помню я. Лучше бы ты тогда мне подсказал, а не теперь.

Братья рассмеялись, вспомнив первую встречу Ягыза с дедом. Это было перед свадьбой Гекхана, несколько лет назад. Отец с дедом тогда уже помирились, и семья часто с дедом виделась, тем более что именно дедушка поехал к родственникам Ясемин просить ее для своего старшего внука, так что все дома знали, как следует вести себя с неожиданно появившимся в их жизни черноморским дедушкой, вот только Ягыза об этом предупредить забыли, когда он вошел в гостиную, где его ждала вся семья. Ягыз уже несколько раз до этого общался с бабушкой и дедушкой через фейстайм – в первый раз в присутствии отца, потом уже и лично, но дедушка обычно молчал, предоставляя все разговоры бабушке, внимательно слушая каждое его слово, буравя его взглядом, и Ягызу было жутко неловко.

Также неловко было ему и встретить деда впервые вживую, потому что кое-кто (а вернее, вся его семья) не предупредил, как следует себя вести, и когда закончились поцелуи и объятья, вдруг раздался звук негромкого покашливания, и все смешались и тут же, как по команде расселись по креслам и диванам.

Дедушка сидел в кресле у окна, сжимая обеими руками трость и внимательно глядя на Ягыза. Ягыз, оставшийся стоять посреди комнаты, когда все вдруг отпрыгнули от него и сели, неловко крутил головой во все стороны, пытаясь понять, что ему делать, а все только пялились во все глаза, не смея вымолвить ни слова. Только папа все пытался мысленно что-то ему передать, поглядывая на него и кося глазами и кивая в сторону деда.

Господин Фатих буравил Ягыза взглядом, и Ягызу хотелось под землю провалиться, но он собрался с духом, вздохнул, расправил плечи и подошел к дедушке, протягивая ему руку.

– Дедушка, я так рад встретить тебя сегодня.

Дед недоверчиво уставился на повисшую в воздухе руку, и Ягыз так и услышал, как все в комнате затаили дыхание.

Дед нехотя пожал ему руку, твердо глядя ему в глаза, потом перевел взгляд на сына.

Хазым Эгемен, строгий отец семейства, потупился, как маленький ребенок, и Ягыз понял, что он сделал что-то не так. Он передернул плечами, снова уставившись на деда, сделал шаг назад и присел на диван рядом с Гекханом, который ткнул его в бок, не отводя взгляда от деда.

– Что? – Прошептал Ягыз, и дед тут же перевел на него взгляд, тяжестью своих черных глаз словно прибивая его к дивану. Все в комнате затихли, повисла неуютная тишина, и тут ситуацию решила спасти Ясемин.

– Господин Фатих, позвольте еще раз поблагодарить вас за все, – вскочила она с места и бросилась к дедушке, схватила его за руку, быстро коснулась ее губами и прижала к своему лбу, и тут же отступила от деда, разворачиваясь к Ягызу и широко раскрывая глаза, скашивая взор на деда. До Ягыза дошло, особенно когда Гекхан с одной стороны и Селин со другой пнули его по лодыжкам.

Ягыз медленно поднялся, поправил галстук и пиджак, и снова двинулся к креслу дедушки.

– Простите меня, что не поприветствовал вас сразу, как полагается, дедушка, – сказал он, беря деда за руку. – Я безгранично рад вас видеть. – И он повторил жест Ясемин – поцеловал деда в руку и прижал ее к своему лбу, чувствуя себя невероятно глупо, но стараясь ничем не выдать своего состояния.

– Вижу, в Америке ты манеры подзабыл, – впервые услышал Ягыз голос деда вживую, который обхватил ладонью его руку, не отпуская его. – Подучим, подучим, – решил он, пристально разглядывая внука. – Поговорим.

Тогда Ягызу казалось, что первое впечатление на деда он произвел самое плохое, и приготовился к ужасным с дедом отношениям. Кто бы мог тогда подумать, что через пару лет дед будет открыто называть Ягыза своим любимым внуком.

Ягыз честно не понимал, чем заслужил такие слова дедушки. Может быть потому, что жил далеко, и его недостатки не так были видны деду? Именно так он говорил семье, когда они поднимали тему, называя его дедушкиным любимчиком во время семейных перезвонов. «Ты же у нас мальчик без недостатков» – ядовито отвечала Ясемин. Ох, Ясемин. Если бы Гекхан не убеждал его, что Ясемин его обожает, потому что только благодаря Ягызу и его согласию жениться на девчонке Чамкыран, Гекхан и Ясемин смогли пожениться, если бы Гекхан его не убеждал в этом, плюс изредка теплые слова Ясемин, Ягыз бы считал, что она его просто ненавидит.

Мама с папой встретили его у самых дверей, как только услышали, как подъехала машина Гекхана – поцелуи, объятья, на этот раз еще более радостные и тесные, потому что Ягыз возвращался навсегда. По лестнице спустилась Ясемин, которая тоже радостно обняла его, мазнув по щеке губами.

– А где же Омрюм, – замотал головой Ягыз, не видя нигде племянницу. – Где наша девочка? Я привез ей подарки.

– Сынок, у тебя всего пара сумок с собой, – опешил Гекхан, – только не говори, что у тебя там половина – подарки.

Ягыз рассмеялся, снова обнимая брата.

– Остальные вещи прибудут с грузовой перевозкой, брат. Ты же не думал, что после половины жизни в Америке я вернусь с одним чемоданом? Папа, мама, у нас тут будет где подержать некоторые мои вещи, пока я не найду себе квартиру?

– Ты что же, не будешь жить в особняке? – Удивилась Ясемин, но Ягыз заметил, как отец и мать переглянулись, когда он упомянул о квартире. Не хотят, чтобы он съезжал?

– Мы потом все обсудим, сын, – ответил Хазым. – Иди, поздоровайся с дедушкой. И Омрюм тоже там. – Он схватил сына за локоть и повел в гостиную. – Отец, посмотри, кто приехал!

Дедушка сидел в своем любимом кресле, с Омрюм на коленях, и Омрюм тут же вскочила, бросившись навстречу Ягызу.

– Дядя приехал! Дядя Ягыз! – она обхватила его за ноги, радостно глядя на него снизу вверх. – Дядя, мне сказали, ты больше не вернешься в Америку, да, дядя? Ты будешь жить с нами? А твоя жена тоже будет жить с нами? А вы будете жить в одной комнате?

– Омрюм, Омрюм, сладкая моя, – остановил ее дедушка, – дай дедушке обнять своего Ягыза.

– Дедушка, – Ягыз быстро схватил и поцеловал руку деда, попадая в его медвежьи объятья.

– Добро пожаловать, внучок.

– С добром пожаловал, дедушка.

Дед чуть отодвинул его от себя, держа за плечи и глядя ему в лицо.

– Настоящий богатырь ты у меня, красавец, молодец, молодец.

– А вот и кофе, – захлопотала Ясемин, внося поднос и подходя с ним к дедушке и Ягызу. – Прошу, господин Фатих. Прошу, Ягыз.

Ягыз принял кофе, бросив исподтишка взгляд на маму, которая чуть закатила глаза. Мама часто поговаривала, что дедушка до сих пор ее не любит, но зато просто обожает Ясемин – вот как раз за такое, с усмешкой подумал Ягыз, глядя как Ясемин с поклонами предлагает дедушке угощения.

Кроме того, Ясемин была матерью Омрюм, первой и единственной правнучки господина Фатиха, решил Ягыз, обнимая рукой прижавшуюся к нему девочку.

– Дядя Ягыз, а что ты мне привез?

Ясемин вспыхнула, хватая Омрюм за руку, а все остальные в комнате расхохотались.

– Идем, милая, покажу, – Ягыз потянул ее за собой, – да брось ты, Ясемин, конечно же я не мог ей ничего не привезти, Омрюм это знает, правда ведь, Омрюм?

Весь день прошел в радостных хлопотах. Ягыз дарил подарки, обнимал свою семью, и удивлялся, почему он не вернулся раньше? И раньше его встречали с радостью, но на этот раз вся семья была по-настоящему переполнена счастьем, все так искренне радовались, что Ягыз Эгемен навсегда вернулся домой.

Одно отравляло его счастье – мысли о том, что все было бы так прекрасно и раньше, если бы его не отправили в Америку. Ягыз не хотел ехать в Штаты, не хотел уезжать от семьи, да, в Штатах он получил прекрасное образование, отличный опыт, нашел замечательных друзей, но…

Почему? Почему отец отправил его? Говорил, что хочет, чтобы Ягыз стал лучшим, что Ягыз должен быть лучшим, что он ждет от него, чтобы он был лучшим – но разве он не стал бы лучшим и здесь, рядом со своей семьей?

Ягыз смотрел на счастливого Гекхана, обнимавшего дочь и державшего за руку жену, на радостную Селин, которая пересказывала какие-то семейные сплетни, на Синана, который хохотал, болтая о чем-то с Керемом Йылдызом, на отца и мать, на дедушку.

Все это могло быть у него всегда. Постоянно. Ему не нужно было для этого уезжать в Америку.

– Сын, – сказал вдруг дедушка. – Позволь-ка мне поговорить с Ягызом. Ягыз, проводи меня в кабинет.

– Конечно, дедушка, – Ягыз вскочил на ноги и вопросительно глянул на отца с матерью. Отец был смущен, подумал он, а мама грустной. Ягыз обеспокоился, ступая за проворным дедом, который только для порядка носил свою неизменную трость.

В кабинете дедушка не смущаясь занял место отца в главном кресле и махнул Ягызу, указывая на бар.

– Налей-ка нам чего-нибудь.

– Воды, дедушка?

– Ракы мне налей, – велел дед. – И себе плесни. Давай, давай, плескай.

Ягыз кивнул, послушно разливая ракы в два стакана.

– Любишь ракы? – спросил дед, глядя как Ягыз делает глоток. Ягыз собрал все свои силы, чтобы не поморщиться.

– Если честно, дедушка, я от него отвык… То есть, пробовал всего пару раз в жизни. Сами знаете, уехал я отсюда ребенком, да и к тому же отец…

– Слишком весь из себя столичный, чтобы пить ракы, как какой-нибудь босяк с Карадениза, – сурово закончил дед, и Ягыз смутился.

– Я не это хотел сказать…

– Я сказал, – ответил дед. – Наш дорогой Хазым, наш дорогой стамбульский герой светской хроники, пьет только французские вина и коньяки, а ракы и пивом брезгует.

– Дедушка… – Ягыз не знал, что и сказать на это.

– Я тоже ракы не люблю, – вдруг сказал дед. – Виски я люблю, сынок, солодовыйчтобы. От коньяков у меня голова болит, а ракы и не вкусный совсем.

– О… – Ягыз осекся.

– Но ты к его вкусу привыкай, привыкай, – велел дед. – В Орду тебя всегда будут угощать ракы и смотреть, кто ты – стамбульский герой светской хроники, или внук Фатиха Эгемена.

– Конечно, дедушка, – быстро сказал Ягыз, делая еще глоток.

– Об Орду я и хотел с тобой поговорить, внук.

– Об Орду? – Ягыз не понял.

– Я не буду долго растягивать, Ягыз, и перейду сразу к делу. Ты вернулся домой – давно было пора. Конечно, семья по тебе соскучилась, но я хочу, чтобы ты снова их покинул, правда жить в этой же стране. Сынок, я хочу, чтобы ты поехал со мной в Орду, Ягыз. Я хочу, чтобы ты помогал мне там. Конечно, – сказал он, глядя на ошарашенного Ягыза, – Орду после всяких ваших Америк, тебе поди и дырой покажется, но… Внук, я остался там один. У меня нет других сыновей, у меня нет других наследников, кроме твоего отца и его детей. Я совсем один управляю там всем, что принадлежит Эгеменам. Люди говорят, что мне принадлежит половина Орду, но этой половиной все труднее управлять, сынок. Я не молодею, и мне нужна помощь.

– Но… – Ягыз замялся. – Но как же кузен Сефер?

– Кузен Сефер – сын моего племянника, Ягыз, и он не моей крови, разве могу я ему оставить все, что заработал еще мой отец, и я после него? Орду я хочу оставить своей крови, и кому оставить это, как не тебе? Давай же, сынок, я понимаю, что тебе покажется, что это скучно – управлять делами в провинциальном городе, но где еще ты найдешь столько разной работы? Гостиницы, пекарни, ночные клубы, рестораны, коровьи фермы, рыболовецкие артели, грузовые перевозки, порт, марина, ореховые сады и помидорные теплицы – все это мое, и за всем этим нужен глаз да глаз, а мои глаза все слабеют, сынок. Ты нужен мне, Ягыз. И чтобы жил рядом с нами, со мной и Асие, был нам утешением в старости, радовал нас собой, детьми своими, которых ты заведешь с внучкой моего дорогого друга Джихангира.

Ягыз сглотнул, опуская глаза. Его руки крепко сжимали стакан с ракы, и он судорожно сделал еще один глоток. Он заморгал, сдерживая непонятно с чего набежавшие слезы.

– Дедушка, – начал он дрогнувшим голосом. – Дедушка, конечно. Если я должен, то конечно, я…

Раздался звонкий удар трости о пол, и Ягыз так и подскочил, глядя на разгневанного дедушку. Дедушка еще раз стукнул тростью о пол, прожигая Ягыза взглядом черных глаз.

– Никаких «я должен», внук! Ты понял меня? Никаких «я должен»! Чтобы я не слышал от тебя никакого «я должен» в этом разговоре! – Гневно воскликнул он.

– Дедушка, я…

– Послушай меня, внук, – Дед оставил в сторону трость и взял из рук Ягыза стакан с ракы, который поставил на журнальный столик. – Знаю ли я, что ты сделаешь, все, что ты должен? Конечно знаю. Я знаю тебя именно по тому, что ты сделал то, что должен. Что ты, серьезный уважаемый американец, весь из себя современный и светский, согласился жениться на незнакомой ему девчонке по желанию провинциального дедушки, только чтобы порадовать своего негодного отца!

Ягыз почувствовал, как у него отваливается челюсть. Он во все глаза уставился на дедушку.

– Ты, как барашек на Курбан-Байрам, пошел и принес себя в жертву ради своей семьи. Разве кто может теперь сомневаться в твоем долге, внук?

– Гекхан, – дрожащим голосом сказал Ягыз, потягивая ворот рубашки, который словно душил его. – Гекхан тоже собирался…

– Ага, собирался он. А прежде чем собраться, тебе позвонил, а? Чтобы ты успел его остановить и занять его место, ты ведь сам это понимаешь, да? Что именно этого он от тебя и ждал? Сам ведь понимаешь, что иначе он сам бы припал к моим рукам и согласился бы жениться, на ком я захочу, как ты тогда сделал?

Ягыз опустил голову. Эта мысль посещала его.

Дед встал и поднял его на ноги.

– Ягыз, – сказал он, – посмотри на меня.

Ягыз поднял глаза и посмотрел деду прямо в лицо. Дед поднял руку, обхватил его голову, вдавливая пальцами в затылок.

– Сынок, я хочу, чтобы ты поехал со мной в Орду. Чтобы ты был моей радостью на старости лет, кем, я знаю, ты и так будешь, где бы ты не находился. Но прежде всего я хочу, чтобы ты сам хотел этого – поехать в Орду, стать моим наследником, моим помощником, моей отрадой. Чтобы ты сам хотел жить рядом со мной, в месте, где твои корни, на нашем Черном море, сынок. Но если твоя душа не лежит к тому, внук, то я приму это. Я не буду заставлять тебя это делать, Ягыз. Где бы ты не жил, где бы ты не работал, куда бы ты не собрался, ты всегда будешь моим Ягызом, моим любимым внуком. Ты и так делал все, что тебе говорили и даже не говорили, ехал туда, куда тебе велели, поступал во благо семьи, переступал через себя. Я не хочу, чтобы ты снова переступал через себя, сынок. Если ты не захочешь, если не лежит твоя душа, поступай, как тебе угодно, как тебе хочется. Я хочу, чтобы ты захотел поехать со мной, любимый мой внук, чтобы ты хотел жить рядом со мной.

Ягыз почувствовал, как по его лицу покатились слезы. Он схватил дедушку за руку и поцеловал ее, снова, снова, еще раз. Дед обхватил его, прижимая к себе, и Ягыз обнял его, вдыхая запах табака дедушки.

– Я хочу этого, дедушка. Я согласен. Я поеду с тобой в Орду.

Дедушка чуть отстранился, обхватив Ягыза за лицо, посмотрел ему в глаза.

– Ты точно говоришь это не потому, что должен?

– Нет, дедушка, – Ягыз улыбнулся, вытирая слезы. – Я хочу поехать с тобой. В Орду. К тебе и бабушке.

Дед снова обнял его, прижимая к себе, и Ягыз закрыл глаза, улыбаясь. На его сердце стало легко и тепло. Как давно он хотел услышать такие слова. Что его любят, что ему желают добра, что кто-то хочет, чтобы он был рядом с ними, и не просто потому что должен, а потому что хочет этого.

– Ну давай, давай, – отстранился дедушка. – Налей-ка мне виски солодового, лучшего, что есть у твоего отца. И себе налей, что ты любишь. Я тебе расскажу про то, что у меня в Орду за дела.

Они еще долго говорили с дедушкой, и пару раз в комнату заглядывал отец, один раз мать, но дедушка махал им руками, прогоняя их, веля не мешать ему разговаривать с внуком. Они вышли на ужин, а после ужина снова вернулись в кабинет, где к тому времени дедушка уже включил ноутбук, где показывал документы на то, чем владел в Орду.

Вдруг дедушка насторожился.

– Это не голос ли Синана там? – Спросил он. – А это Керем. Куда это они собрались на ночь глядя? – Он подскочил к окну. – Эй, Риза, – крикнул он в окно. – А ну закрой ворота! Закрой, я сказал, не открывай никому. Никому, я сказал.

Дедушка развернулся и принялся расстегивать манжеты и закатывать рукава.

– А ну веди их сюда, обоих. Синана и этого негодного Керема Йылдыза.

– Дедушка, – напрягся Ягыз, – а может не надо? Маме это не нравится, она очень расстроится…

– Веди, веди, я сказал, – сурово ответил дедушка, поудобнее перехватывая трость. – Давно пора поговорить с твоим негодным младшим братом как следует. Веди!

Ягыз вздохнул и вышел за порог.

Комментарий к Часть 3

Согласитесь, Синана надо было как следует отходить тростью?

========== Часть 4 ==========

Хазан кипела от ярости, и судя по тому, как помалкивала обычно говорливая подруга, Бетюль это понимала. Хазан была сейчас на таком взводе, как взведенная граната, и любое неосторожное движение могло вызвать взрыв.

Только из уважения к дедушке и господину Фатиху Хазан не поколотила сейчас Керема, но ничего, вернется потом и закончит, пообещала себе Хазан.

Пару недель назад дядя Фатих вернулся из Стамбула и привез с собой этих двух полудурков: ее кузена Керема и своего внука Синана, двух клоунов, чтоб их. И правило ведь было простое – поработать в Орду пару месяцев, как положено, с утра до вечера, а не прохлаждаясь по полдня в постели, нет, погнуть спину, потрудиться, доказать, что приличные люди, не уходить в загул.

Само собой, всего пару недель и продержались, а вчера вот такое устроили… Стыдно, стыдно, стыдно, с каким лицом теперь на улице показаться? Напились, устроили драку, побили мебель и посуду, люстру с корнем вырвали! Как? Как они до люстры допрыгнули?! Утром все это донесли до дедушки и тети Кериме, и началось светопреставление, Хазан даже пришлось отменить свой выход в море, и вместо нее корабль повел брат Акын – и если этот балбес потеряет ее корабль, она с Керема шкуру спустит, с Керема, не с Акына, брат Акын – человек порядочный.

И вот они с дядей Фатихом, дедушкой и тетей Кериме отвезли этих двух обалдуев в горную деревню, на молочную ферму тети Кериме. Пусть там посидят, коров подоят, негодяи. Без электричества и интернета, без выпивки, без машин. Никуда не денутся оттуда, пешком если только не пойдут, будут там сидеть как миленькие, пока дедушки не отойдут. И в деревне им никто не поможет, дедушка всем запретил, а в горной деревне Чамкыранов привыкли слушать. Но какую же неприличную истерику закатили оба два, когда увидели, где приходится поселиться. Дедушка схватился за трость, тетя Кериме тоже поддала жару, и только Хазан выскочила оттуда и рванула к машине, зная, что не сдержится и поведет себя неприлично в присутствии старших, если еще хоть слово от этих двух негодяев услышать.

Бетюль вот попросила ее подвезти, и наверняка об этом теперь жалеет.

Хазан попыталась успокоиться. Хазан ведь не истеричка и не психованная, она привыкла рассуждать здраво, с холодной головой, и на свете был только один человек, который мог довести ее до ярости – мама. А вот теперь и Керем. Ну ведь хороший был мальчик, такой вежливый, такой уважительный.

Городские его испортили, стамбульские. Уф. Все эти Эгемены, дядя Хазым прежде всего – куда смотрел? Тетя Севинч куда смотрела? Брат Гекхан куда смотрел? Да хоть даже эта их Ясемин, не невестка разве? Не за честью семьи должна приглядывать? Ягыз этот их, он куда смотрел? Селин, конечно, тут винить нельзя, она еще маленькая, но и она!

А теперь вот такой позор на весь Орду, такой позор! Бедный дедушка, бедный дядя Фатих, бедная тетя Кериме, бедный… Все бедные, короче.

Хазан повернула руль и удивилась, когда внезапно перед ней оказалась машина, совсем не предназначенная для узких побитых проселочных горных дорог. Роскошный, явно дорогой серебристый мерседес, место которому было на улицах города, не Орду даже, Стамбула какого-нибудь, притормозил при виде нее и посигналил ей фарами. Хазан опешила. Что этому пижону было нужно от Хазан?

Дверь машины открылась, и вышел человек, и Хазан заморгала, пытаясь осознать увиденное.

Из машины вышел высокий темноволосый мужчина, одетый в темный костюм, белую рубашку и галстук. В костюм и галстук! На мерседесе! На проселочной дороге в горную деревню?

Как он так заблудился?

Хазан вышла из машины, с трудом подавляя раздражение на этого неуместно одетого типа.

– Добрый день, господин… – Мужчина осекся, еще раз оглядев ее. – Госпожа.

Хазан вскипела. Обычно она не обращала внимания, когда ее иногда принимали за парня, но сегодня ее злило все.

– Чего надо? – Резко спросила она, повысив голос. Мужчина недоуменно прищурился, оглядываясь по сторонам. Из машины вышла обеспокоенная Бетюль.

– Гм. Окей, ладно, хорошо, – пробормотал себе под нос мужчина и снова посмотрел на нее.

– Госпожа, не могли бы вы немного сдать назад, чтобы мы с вами смогли разъехаться. Я боюсь, что моя машина и ваш огромный джип, мы не уместимся.

Сдать назад? И что, ей до самой деревни задним ходом мчать, чтобы этот пижон свой мерседес домчал? Он что, идиот, не понимает, что дорога дальше вся такая же узкая?

– Понимаете, госпожа, я не хотел бы поцарапать машину, она совсем новая, и к тому же это подарок от…

– Да плевать мне, чей это подарок! – Хазан почувствовала, что срывается и готова все свое раздражение вылить на этого проклятого незнакомца на дурацкой машине, в дурацком костюме, с дурацкими сине-зелеными глазами. – Вам нужно было головой думать, прежде чем на вашем подарке в горы выезжать! Сдавайте сами задним ходом, я никуда задом вперед не потащусь!

– Госпожа, – мужчина распрямил плечи и поставил руки на пояс, становясь сразу шире и угрожающе, что еще больше разозлило Хазан. – Госпожа, я не понимаю вашей агрессии. Давайте останемся в рамках цивилизованности.

Хазан аж чуть зубами не заскрипела от таких слов. Ей была нужна обычная хорошая, добрая дорожная ссора, чтобы успокоиться, а вместо этого этот козел ведет себя, словно на приеме у посла.

– Слышишь ты, городской! – Зашипела она. – Ты меня своими сладкими словечками тут не распустишь! Бери свою машину и уходи отсюда, а то сейчас перееду, что от твоей Марии Мерседес одна вмятина останется!

У мужчины заметно отвисла челюсть.

– Что, простите?

– Уходи отсюда, я сказала.

Мужчина сделал шаг, подходя к ней ближе.

– Простите, но нет, я не уйду.

– Уйдешь!

– Не уйду!

– Уйдешь!

– Не уйду!

– Как осел, уйдешь!

Мужчина осоловело уставился на нее, открывая и закрывая рот. Он зажмурился и часто задышал, явно в надежде успокоиться, потер лицо рукой и снова открыл глаза.

– Госпожа, – сказал он, – давайте все-таки попробуем разрешить это дело, как разумные люди, пусть у вас это пока и не получается.

– Что ты сказал? – Взвыла Хазан. – Бетюль, Бетюль! Это он что, меня неразумной назвал? Меня?

– Нет, меня, Хазан, меня, – успокаивающе сказала Бетюль. – Хазан, давай поедем…

– Женщина, – мужчина очевидно разъярился. – Вы что, совершенно здесь в горах одичали? Я же вежливо вас попросил…

– Что?! – Хазан не поверила своим ушам. «Женщина»? Не «госпожа», не «сестра», не «тетя», хотя бы, «женщина»? Что он себе позволяет? – Что ты себе позволяешь, козел?

– Козел? – Мужчина наконец-то повысил голос. – Козел? Госпожа, это она меня козлом назвала? Меня?

– Меня, господин, меня, – ответила ему Бетюль. – Хазан, ну что ты, ну пойдем…

– Никуда я не пойду! – Хазан ужасно хотелось затопать ногами. – Пока отсюда не уйдет этот городской! Давай иди отсюда! – Выкрикнула она, стоя совсем с ним рядом, глядя прямо ему в лицо. – Забирай свою машинку и вали! Нечего тебе тут делать, в наших горах, а то одичаешь! Здесь тебе не место!

У мужчины перекосилось лицо, и он сжал кулаки.

– Не вам, госпожа, решать, где мне место, а где не место. Куда хочу, туда пойду. Хоть здесь, хоть в Стамбул. Свое мнение держите при себе.

– Ах ты козел стамбульский, – Хазан уже было не остановить. – Это от вас, стамбульских, одни проблемы! Да я же тебя порву!

Мужчина ошеломленно уставился на нее, по-дурацки моргая, и наконец он вдруг не выдержал и рассмеялся, глядя по сторонам, словно в поисках скрытой камеры.

– Это что, шутка какая-то? Госпожа, давайте уже прекратим этот цирк и разойдемся. Мне срочно нужно проехать, и вы не даете мне этого сделать, и…

Прежде чем Хазан успела ему ответить, не выдержала Бетюль. Она подбежала и встала между Хазан и этим козлом, строго глянула на Хазан и повернулась к мужчине.

– Господин, – спокойно сказала она. – Вы просто не сможете там проехать на своей машине. Дальше дорога только хуже. Вам нужен внедорожник. Даже если мы сейчас вас пропустим, вы просто застрянете там дальше, или побьете вашу красивую машину.

Мужчина снова повторил этот свой трюк с открытым и закрытым ртом и потиранием лица.

– Хорошо, – выдохнул он. – Хорошо. Спасибо, госпожа. Вы мне очень помогли.

И он развернулся и пошел прочь – скатертью дорога!

– Эй! – Крикнула она ему вслед. – Куда ты вообще ехал, стамбульский?

– Простите, госпожа, – сказал он, открывая дверь машины. – Но вас это совершенно не касается.

– Козел, – прошипела Хазан, глядя как он сдает задним ходом, разворачивается и направляется к шоссе.

– Интересно, кто это такой? – Вслух подумала Бетюль. – Красивый какой, да, Хазан?

– Турист наверное, – сухо ответила Хазан, глядя как серебристый мерседес выбирается на шоссе и мигом набирает огромную скорость. – Тут же много туристов бывает. Стамбульский.

– Номера машины Орду, – сообщила Бетюль, и Хазан хмыкнула.

– Все-то ты замечаешь.

Всю последнюю неделю город обсуждал только одну новость.

Приехал Ягыз Эгемен. Казалось, куда бы Хазан не пошла, везде все только и делали, что обсуждали приезд внука господина Эгемена.

Хазан вставала утром, пила кофе – мама говорила о Ягызе Эгемене.

Хазан уточняла у деревенских, как работают два клоуна – деревенские спрашивали про Ягыза Эгемена.

Хазан шла в порт и выбирала поденщиков для работы в море – они болтали о Ягызе Эгемене.

Хазан вела корабль в море – по радио другие капитаны обсуждали Ягыза Эгемена.

Хазан сгружала улов – и ребята из холодильника чесали языки о Ягыза Эгемена.

Даже рыба, которую она поймала, подозревала Хазан, говорила о Ягызе Эгемене.

Что самое противное – все его хвалили. Хазан казалось, что город попал под какое-то колдовство.

Какое-то проклятье, от которого люди только и могли, что петь славословия молодому Эгемену.

И красивый он, и порядочный, и уважительный, и вежливый, старших чтит, младших не обижает, женщин уважает, уф, уф, прям не внук, а сокровище. Тьфу!

Сама Хазан его пока не видела, была занята морем и рыбой, и вообще, у нее полно важных дел, например, можно посмотреть, как краска сохнет – все важнее, чем смотреть на всяких Эгеменов.

Хазан вспомнила свой разговор с дедушкой. Это было на следующий день после того, как они с Алтаем как следует вздули Ясина. Они были правы, конечно же, но Эдже было ужасно жалко…

– Дедушка, – сказала она тогда. – Дедушка, может быть мы не правы? Может быть не стоило нам втягивать в это Эдже? Она такая маленькая еще, дедушка, и она теперь так несчастна…

– И чего же ты хочешь от меня? – Строго спросил господин Джихангир. – Чтобы я предал свое слово? Нет, нет и нет, Хазан, пусть все знают, что слово Джихангира Чамкырана – тверже камня.

– Дедушка, я понимаю, конечно, я согласна с тобой, клятву нарушать нельзя. Я просто подумала… Может быть… Может быть я? Им же все равно, которую из твоих внучек брать. Я же справлюсь, дедушка. И вообще, я же старшая, разве не я должна первой замуж пойти? Ну вот и пойду. Давай отпустим Эдже, дедушка? Поговори с дядей Фатихом, он не будет против, я уверена.

– Хазан, внученька, – дед взял ее за руки. – Милая ты моя, я же знаю, что ты у меня умница, все сделаешь, всегда правильно поступишь. Но ведь не все тебе одной правильно поступать? Пора бы уже и Эдже повзрослеть и начать вести себя ответственно. В школе учится плохо, в университет не поступит, с этим негодным Ясином путается, ну что за беда! Нет уж, пусть взрослеет и ведет себя как взрослая.

– Но дедушка, Эдже же еще совсем маленькая, у нее еще есть время… Давай все-таки я за него замуж пойду, дедушка?

– Хазан, милая, – дедушка погладил ее по голове. – Давай ты подумаешь о себе, в кои-то веки, а? Разве ты будешь счастлива с Ягызом Эгеменом? Он увезет тебя в Стамбул, а то и в эту свою Америку. Разве ты сможешь жить вдали от нас, вдали от нашего моря? Кто же тогда будет водить мои корабли?

Хазан прикусила губу, чувствуя, как ее глаза начало жечь слезами.

– Нет, милая, я тебя на такое обречь не смогу. Ты угаснешь вдали от нашего моря, Хазан.

Дедушка был прав, решила Хазан. Пусть Эгемен женится на Эдже. Глаза б ее его не видели.

– Тетя Кериме? – Позвала она. – Я тут закончила с накладными.

– Вот спасибо тебе, дочка. На, вот эти вот счета в систему занеси.

– Что-то сегодня много дел с бумагами, – заметила Хазан, потирая руки. – Вы днем не могли из-за чего-то?

– Ну да конечно, я же тебе не рассказала. Ягыз Эгемен сегодня приходил.

– Да вы что? – У Хазан упало настроение. Опять Ягыз Эгемен. – И что он тут делал?

– Ну как что, – ответила Кериме, – порт смотрел, конечно.

– Что он по всему городу носится, как ужаленный? – Удивилась Хазан. – Кого не встретишь, все его видели, везде он был, везде смотрел. Что он пялится то везде? Сюда зачем приходил?

– Ну как зачем, Хазан, что за вопросы? Он же теперь жить здесь будет, деду своему помогать, вот владения дедушки и осматривает, все хочет лично увидеть и руками пощупать.

Хазан замерла.

– Здесь жить будет? Как здесь жить будет?

– Ну как люди живут, спать, есть, дышать, как еще он жить будет?

– Разве он не будет жить в Стамбуле или Америке своей?

– Да нет же, к деду он приехал, навсегда, станет тут его помощником и наследником. Так что да, Ягыз Эгемен в Стамбул не вернется. У Орду новый шахзаде. А красивый-то какой парень, уважительный, вежливый…

Хазан выпучила глаза.

– Тетя, – сказала она, встала и потрогала тетю за лоб. – Тетя, у тебя что, жар? Ты хвалишь Эгемена!

– Да тьфу на тебя, – ответила тетя. – Чтоб его и не похвалить? Тут мамаша твоя прибегала, дурища, орала тут, так он и глазом не моргнул, просто принц, слов нету.

– Мама приходила? На кого она кричала? На Эгемена?

– Да на Эдже, конечно. Орала тут на нее, что Эдже дура набитая, необразованная, опять экзаменов напроваливала, совсем она у нас глупенькая, оказывается.

– Эдже? А Эдже что здесь делала?

– Ну тебя встречать прибежала, думала, у тебя от матери скрыться, но от Фазилет так просто не уйдешь. Ох уж отвесила ей Фазилет, стояли тут, скандалили, и ведь даже и не знали, что жених Эдже стоит и все слушает, – Кериме мерзко захихикала, и Хазан захотелось ее придушить. Когда дело касалось госпожи Фазилет, к сожалению, тетя Кериме совсем забывала о чести Чамкыранов. Какой позор! Что теперь подумает господин Ягыз! Что подумают Эгемены! Какой позор.

– Ну и где теперь Эдже?

– Ну дома, конечно, где теперь быть. А, да, Хазан, дочка, смотри, что у меня есть. Глянь.

Хазан глазам своим не поверила.

– Пригласительное на концерт Эсмы Кадыоглу? Откуда он у тебя? Их же уже все раздали! Я не успела!

– Ягыз Эгемен мне подарил, это же отель Эгеменов концерт устраивает. Он говорил, что из порта поедет инспектировать отель, проследит за организацией концерта. Сказал, что там в отеле сегодня заселился, чтобы на дорогу не отвлекаться, очень ему важно, говорит, сегодня там быть, все самые важные люди Орду будут там. И меня пригласил, говорит, как же мы будем там без госпожи Йылдыз? Но будут уж как-нибудь, будут. Сама знаешь, мне эта Эсма не нравится, голос писклявый у нее.

– Ничего ты не понимаешь, тетя, – горячо ответила Хазан, прижимая к груди пригласительный.

– Ну вот не понимаю, вот и не пойду. Сама вот иди, развеешься в кои-то веки. Когда ты последний раз веселилась?

– На свадьбе у дяди Ахмеда…

– Так это ж когда было! Все, иди, иди, бери пригласительный и иди.

– Тетя, да времени ж еще полно…

– А ты что, так пойдешь? Это же не бар для моряков, это ж концерт настоящий! Иди домой, платье надень, каблуки, чтоб перед людьми было не стыдно показаться…

– Уф, тетя, уф…

Но тетя была права. Не в джинсах же идти на концерт Эсмы.

Хазан выложила на кровать платья, решая, какое выбрать. Платьев у нее было не так много, в основном для выходов. Пусть ее и звали «брат Хазан», наряжаться Хазан умела, просто не любила, ну и к тому же, не в море же, рыбу ловить, выходить наряженной.

Но на концерт надо было надеть что-то получше. Хазан задумчиво оглядела платья и остановила выбор на бордовом. Или это было фиолетовое? Короче, красное, решила Хазан, и полезла в шкаф за подходящими к нему туфлями – лезть пришлось очень глубоко.

И тут она услышала всхлипывание из комнаты Эдже.

Такие горькие, отчаянные, убитые всхлипы.

Хазан села на пол, сжимая в руках черные лодочки, с горестью прислушиваясь к плачу Эдже.

Она снова вспомнила разговор с дедушкой, но вдруг осеклась.

Ягыз Эгемен не собирается ехать в Стамбул или Америку. Ягыз Эгемен собирается жить в Орду, со своим дедом.

Хазан встала и начала ходить по комнате.

А что, если…

Если поговорить с этим Эгеменом? Пусть поговорит со своим дедушкой. Ему же все равно, на ком жениться, раз согласился помолвиться с десятилетней девочкой, какая ему разница, кто будет его женой, ведь так?

Хазан решительно присела у зеркала и начала подводить глаза.

Точно, решила она. Он же будет на этом концерте?

Нет, на концерте поговорить не получится.

Ах да, вспомнила она. Он ведь остановился в этом отеле. Наверное, будет у себя в номере перед концертом, что если поехать туда заранее, подняться в его номер и все обсудить?

Точно, решила Хазан. Так она и сделает.

========== Часть 5 ==========

Ягыз еще раз провел расческой по волосам и остался доволен увиденным. На нем был синий костюм, галстук, голубая рубашка. Приличный и респектабельный вид. Обычно это был его рабочий вид, так он уже много лет ходил в офис, но… После первых трех дней в костюме и галстуке Ягыз отказался от офисной одежды в пользу более удобного стиля – не только дело было в том, что в темных джинсах и футболке было легче инспектировать склады – просто он и сам заметил, что с таким, как сказала бабушка, «судейским» видом вызывает у людей неловкость.

Последние несколько дней были просто безумием, Ягыз взялся за работу в первый же день по приезду, ни минуты себе на отдых не дал, тут же поехал в дедушкин офис и начал смотреть документы, и не вышел бы до ночи, если бы его оттуда не вытащил за руку дед.

Дед приготовил ему подарок. Машину. «Лучшую машину в Орду», сказал он. «Для лучшего внука Орду». Это был чертовски дорогой подарок, неприлично дорогой, даже для внука от дедушки, но дедушка был так горд. А машина была такой красивой.

И ведь он ее чуть не испортил тогда, на второй же день, как начал на ней ездить! Ягыз помотал головой, вспомнив ту идиотскую ситуацию. Сам был виноват, конечно, сам. Неужели ему ничего не сказали слова «горная деревня»? Чего он еще ждал? Когда он через несколько часов вернулся на внедорожнике, своими глазами увидел, что там был просто кошмар, мерседес он бы разбил на части. Совсем не подумал тогда, рванулся только спрашивая, как доехать, когда бабушка в панике позвонила и сказала, что дедушка увез туда Синана и, наверное, будет убивать.

Само собой, все понимали, что никто Синана не убьет, но Ягыз все же рванулся помогать дедушке – разве не для этого его привезли в этот город? Да и Синану, наверное, надо было помочь, хотя бы раны обработать…

Сегодня помимо работы ему еще и пришлось съездить в ту деревню, забрать Синана на один день – у тетушки Тубы внук родился, полагалось всей семьей зайти и поздравить, по такому случаю Синану объявили амнистию, но он был заперт в особняке дедушки и на концерт его сегодня не пустили. Бабушка заявила, что будет мариновать фасоль и засадила Синана ее чистить.

Ягыз поверить не мог, насколько его брат оказался легкомысленным и инфантильным. Наверное то, что все с детства скакали вокруг него, исполняя любой каприз, на пользу ему не пошло. Жаль, дедушка не появился в их жизни раньше, может быть все тогда было бы иначе – Синан и Селин не были бы так избалованы, Гекхан не был бы таким мягкотелым, сам Ягыз… Ягызу не пришлось бы уезжать в Америку, дед бы этого не позволил.

А, о чем тут теперь жалеть.

В дверь постучали, и Ягыз нахмурился. Кто это мог быть? Госпожа Элиф, наверное, организатор концерта.

– Добрый вечер, – начал Ягыз, распахнув дверь и застыл, уставившись на прекрасную незнакомку за порогом. Девушка была невероятно красива. Стройная, тонкая, с восхитительным лицом, потрясающими глазами, ошеломительными волосами, перед ним стояла не девушка, а просто нимфа из сказки.

– Козел! – Воскликнула нимфа, и Ягыз оторопел.

– Поверить не могу! – Заливалась нимфа. – Ну конечно! Как же я раньше не догадалась! Как же я раньше не поняла! Ну конечно же, это был ты! Городской! Стамбульский!

Ягыз едва не повалился, когда до него наконец дошло.

– Одичалая? – Недоверчиво спросил он, оглядывая ее с ног (потрясающих тонких лодыжек над обалденными черными лодочками) до головы (безупречная прическа, неброский макияж), и у него в голове не укладывалось, что это та самая горная коза, которая поливала его оскорблениями на проселочной дороге.

– Одичалая? Ты это меня одичалой назвал? Меня?

– А разве здесь еще кто-то кроме нас есть? – сорвался Ягыз. – Что тебе нужно?

Девушка осеклась, и Ягыз мгновенно понял, что ей что-то было нужно, нужно от Ягыза Эгемена, которого она не знала в лицо.

Ягыз загорелся подозрениями. Что было нужно этой девушке? Что? У него появились нехорошие мысли. Зачем красивая девушка ночью пойдет к незнакомому мужчине в отель?

– Если ты телом торгуешь, то я не покупаю.

У девушки просто глаза на лоб полезли, и вот теперь-то он ее точно узнал, точно, она, та самая, в жуткой одежде с желтого джипа, это перекошенное от ярости лицо как не узнать.

– Ах ты козел! Да как ты смеешь! – Она пошла на него, толкая его ладонями в грудь, и он попятился от нее, входя вглубь номера. – Как ты смеешь! Меня проституткой обозвал! Да я же тебя сейчас!

Ягыз сделал еще пару шагов назад, отмечая, что входная дверь за спиной девушки захлопнулась, и он был теперь полностью в ее власти.

– А что еще мне о тебе подумать? Приходишь посреди ночи в отель к незнакомому мужчине, раскрашенная, разодетая.

– Раскрашенная? Разодетая? – Глаза девушки горели просто адским пламенем.

– Ну а что еще я мог подумать, а? Сама скажи? У меня, между прочим, сейчас дело. Концерт, лучшие люди Орду придут. Что тебе было нужно? Говори и разойдемся.

Девушка прикрыла глаза и сделала несколько успокоительных вдохов.

– Что ж, хорошо. Хорошо! Поговорим и разойдемся. Мне с тобой в одном номере оставаться тошно.

– Это взаимно, маленькая госпожа! Ну так говорите, говорите, – махнул он рукой. – Так и собираетесь тут стоять? И пиджак мой отпустите, пожалуйста, помнете.

– Ах, помну? – Она еще грубее потянула на себя лацканы его пиджака, и он дернулся, вырываясь из ее хватки, повернулся к зеркалу и оценил потери. В принципе, было не так уж и заметно, но вот причесаться придется снова. – Ой да хватит на себя пялиться, ничего особенного там нет.

– Ах, ничего особенного, – сквозь зубы выдавил Ягыз, сдержав нервное желание пригладить волосы и убрать падающую на лоб челку. – Ну так и нечего меня тогда разглядывать. Говорите, что хотели, и проваливайте.

– Вот оно как? Что ж, отлично.

– Отлично.

– Отлично.

– Да говорите уже наконец, – повысил он голос.

– Я собиралась поговорить с вами об Эдже Чамкыран.

Руки Ягыза, перевязывающие галстук, замерли.

– Что, простите?

– Поговорить с вами об Эдже Чамкыран.

– Со мной? – Ягыз ушам не поверил. – С чего это вдруг вы решили поговорить со мной об Эдже Чамкыран?

– Значит, есть причины.

– Никаких причин вы на это не имеете. Если желаете с кем-то говорить об Эдже Чамкыран, можете говорить об этом с ее матерью. Или с ее дедом. Или с ее кузеном, Керемом, он у вас там в горах сейчас дичает.

– Да как ты смеешь, козел?

– А лучше всего, – завелся он, вспоминая, чему днем стал свидетелем, и Аллах свидетель, он думал об этом весь день. – А лучше всего поговорите об Эдже Чамкыран с ее учителями.

– Что? – Девушка оторопела. – При чем тут учителя?

– А при том, что, как оказалось, ваша самая Эдже Чамкыран – «набитая дура», «безграмотная тупица», «провалила все экзамены, какие только могла» и «даже в коровницы идти не годится, потому что для коровниц слишком глупа».

С каждым его словом, где он цитировал, между прочим, саму госпожу Фазилет, ярость в глазах девушки становилась все ярче и ярче, хотя, казалось бы, куда уж дальше, а при словах о коровницах, она вдруг как-то собралась, сгруппировалась, и он не до конца понял, что она делает, пока ему в лицо вдруг не прилетел кулак, и перед глазами полетели искры и засверкали звезды.

Ягыз отшатнулся, хватаясь за скулу, а девушка прыгала на своих каблуках, баюкая свою правую руку. Ягыз смотрел на нее, не веря своим глазам. Но веря своей побитой щеке.

– Что… Что… Женщина, вы совсем…?

– Так-то ты говоришь о своей невесте? – Грозно спросила она, опуская руку и снова надвигаясь на него.

– А. То есть, вы знаете, кто я.

– Еще бы не знать, козел, ты думаешь, я к незнакомому мужчине в номер бы пошла? Про тебя тут все знают, только и болтают что про великого Ягыза Эгемена, Ягыз такой, Ягыз сякой, а вот я-то и вижу, что ты просто козел!

– Женщина, я вас в последний раз предупреждаю…

– А что? Помешаешь мне? Помешаешь мне всем разболтать, что никакой наш шахзаде Ягыз Эгемен не идеал, а просто козел, который оскорбляет женщин.

– Я вас не оскорблял.

– Не оскорблял? А кто назвал меня проституткой? А кто назвал Эдже Чамкыран тупицей и дурой? Кто, а? Ягыз Эгемен. И я всем расскажу, пусть все услышат!

Она бросилась к окну и распахнула его.

– Что ты делаешь, ненормальная? – Крикнул Ягыз, бросаясь за ней, но девушка уже высунулась в окно.

– Эй, Орду! – Заорала она. – Орду, слушай меня! Пусть услышит море! Пусть услышат горы! Ягыз Эгемен – козел, который не уважает женщин!

Ягыз задохнулся от возмущения.

– Знаете, что, – рявкнул он, – хватит! Убирайтесь прочь! Убирайтесь отсюда! – Он схватил ее за локоть и потащил к двери. – Пошла прочь!

– И пойду! И вот что я скажу тебе на прощание, Ягыз Эгемен! Не думай, что ты имел хоть малейший шанс меня купить. Я сама тебя и куплю, и продам! На, – она порылась в своей сумочке, свисавшей на цепочке с ее плеча. – Это тебе за твое лицо! – И она швырнула в него купюрой в сто долларов.

Ягыз захлопнул дверь перед ее лицом и замер, тяжело дыша. «What the hell was that?» – выдавил он сквозь зубы. Ягыз не любил выражаться непристойно, и если ему случалось ругаться, предпочитал переходить на английский язык, так казалось менее вульгарно.

Он еще раз вздохнул. Кто эта ненормальная? Из сумасшедшего дома сбежала, что ли?

Ягыз повернулся к зеркалу и замер. Подошел ближе.

– Fuck me sideways!

Это было самое грязное, самое отвратительное, самое неприличное, что он когда-либо говорил в жизни, и у него был на это повод, потому что Ягыз посмотрел на свое отражение, и то, что он увидел, было кошмарным.

Его левая скула была залита огромным, на глазах наливающимся синяком, вдобавок с явной царапиной – на этой ненормальной еще и кольца были? Ягыз со всех ног рванул в ванную, намочил полотенце, стараясь хоть как-то уменьшить ущерб, но – синяк становился только ярче и сочнее.

Ягыз прикрыл глаза. В таком виде он никак не мог идти на концерт. На встречу с самыми важными и уважаемыми представителями Орду. Как он туда пойдет с таким лицом?

С каким лицом он будет смотреть на них потом?

О Аллах-Аллах, что же теперь будет? Концерт пройдет без Эгеменов? Дедушка не стал приходить, потому что хотел, чтобы этот молодежный концерт и прием провел именно Ягыз!

Ягыз присел на пол, хватаясь руками за голову.

Все нормально. Все нормально. Это не конец света. Ничего особенного. Это просто концерт.

Раздался стук в дверь.

– Господин Ягыз? Господин Ягыз, это я, Элиф! Господин Ягыз, вас уже ждут!

Ягыз встал и пошел к двери. Элиф так и ахнула, увидев его лицо.

– Господин Ягыз, что с вами?

– Я… Несчастный случай, – нервно сказал он. – Я… Я упал и ударился лицом.

– Пусть все пройдет, – сказала она, с ужасом глядя на его скулу. – Вам вызвать врача?

– Нет, не надо. Сами понимаете, я не могу идти на концерт теперь, попросите господина Сефера меня заменить, хорошо? Скажите всем, что я немного приболел, хорошо? Не говорите про несчастный случай.

Когда госпожа Элиф ушла, Ягыз закрыл дверь и припал к ней лбом. Совершенно дикая, ненормальная, идиотская ситуация. Никогда, никогда раньше такого в жизни Ягыза не случалось. Никогда не было такого, чтобы он совершенно терял контроль над ситуацией, он словно сидел за рулем неуправляемой машины. Ягыз сжал зубы. Его мысли были в полном беспорядке, и он не знал, что делать.

Ему хотелось, чтобы его успокоили. Сказали, что все хорошо. Что это не страшно, всего-то на всего один пропущенный концерт, одна пропущенная встреча, их еще будут тысячи, что от этого дня вовсе не зависела вся его жизнь в Орду, что это все чушь.

Когда раньше Ягызу было плохо, рядом обычно и не бывало людей, которые могли бы такое сказать.

Но теперь были.

И Ягыз резко потянул дверь, выскакивая прочь из номера.

Он ехал к дедушке.

Он влетел в дом, словно буря, и ожидал, что дедушка и бабушка встретят его у самых дверей, обнимут, спросят, что случилось, но… В комнатах было пусто. Ягыз расстроенно и разочарованно пошел по коридорам.

Его снова никто не ждал.

Вдруг он услышал тихое пение, и пошел на звук. Пение издавалось из кухни. Это пела его бабушка.

Ягыз медленно пошел к кухне, открыл дверь, заглянул.

Они сидели там за столом, втроем, бабушка, дедушка и Синан, и все вместе, под пение бабушки, чистили фасоль.

Ягыз замер, глядя на такую домашнюю, такую милую, такую необычную для него сцену.

Сидевшие за столом остановились, поднимая на него глаза.

– Легкой работы, – сказал Ягыз, и бабушка уронила фасоль.

– Ягыз, милый мой! – Вскочила она на ноги. – Что с твоим лицом? – Она подбежала, схватила его за руки, за лицо, подтянула к себе, обхватила, причитая и едва не плача.

– Лед! Лед! – Закричал дедушка. – Перекись неси, Асие! Внук, внук, кто это сделал? Кто?

– Ты что, в аварию попал? – Воскликнул Синан, когда дед усадил его на стул у стола с фасолью. – Подожди, подожди! Дедушка! Да это ж следы от колец! Дедушка, его побили! Кто тебя побил, Ягыз?

– Что? – Взревел дед. – То есть как? Кто посмел? Кто посмел тебя тронуть, внук?

Невесть откуда в руках деда оказался пистолет, и Ягыз молнией подлетел со стула, а Синан едва не полетел, метнувшись в сторону, прикрываясь.

– Дедушка! Дедушка! – Запаниковал Ягыз, маша руками. – Убери! Убери! Откуда? Откуда у тебя пистолет?

– Что значит откуда? – Рявкнул дед. – А, ну да. Там, где взял, и вам достану.

– Дедушка, – ошарашенно пробормотал Ягыз. – Не надо! Что ты. Убери, убери!

– Ну да, Синану не надо, наверное, – решил дед, пряча пистолет за пояс за спину, и Ягыз ошалело замотал головой. Он что, всегда его там носил?

– Кто? Говори, внук, кто? Я убью его! Я ведь убью его, на ремни порежу! Ведь все, все в Орду знают, что ни один мужчина Орду не смеет тронуть моего внука Ягыза! Кто посмел меня ослушаться?

– А почему про меня такого не знают? – Возмущенно завопил Синан.

– Дедушка, успокойся. Ни один мужчина Орду тебя не посмел ослушаться.

Дедушка заморгал, пытаясь сообразить.

– Что это значит?

– Тебя что, баба побила? – Иногда Синан умел очень быстро соображать. Когда не надо.

На кухню вернулась бабушка, сжимая в руке ватные диски и перекись водорода.

– Кто, внук, говори, кто тебя ударил?

– Женщина, дедушка, – с тяжелым сердцем признался Ягыз, садясь на стул и подставляя лицо под нежные руки бабушки. Синан доставал из холодильника лед по ее приказу.

– Женщина? Какая женщина?

– Сумасшедшая, – ответил Ягыз.

– Кериме, да? Точно, Кериме. – Решил Синан. – Она вообще больная на всю голову. Только она и могла.

– Нет, Синан, это была не сестра Кериме. Да и с чего бы госпоже Кериме Йылдыз меня бить?

– Синан, – строго сказал дед. – Помолчи. Ягыз, а ты начинай сначала. Кто тебя ударил?

– Я… Я не знаю, дедушка, она не представилась. – Ягыз вздохнул, прижимая к щеке лед. – Она пришла ко мне в номер, была очень груба, слово за слово, и она меня…

– Избила, – подсказал Синан.

– Не избила, Синан. Ударила. Один раз. Она… Мне кажется, она имеет профессиональную подготовку. Может полицейская? Она так, знаете, боевую стойку приняла, явно знает, что делает…

– Подожди, подожди, подожди! – Снова вмешался Синан. – Как она выглядела? Мужицкая мешковатая одежда, резиновые сапоги или кроссовки, на голове кепка или фуражка, страшная, как караконджул?

Ягыз опешил.

– Нет, конечно! В платье, в туфлях, и она очень красивая. Ее зовут Хазан, – вспомнил он.

– Хазан? – Синан захохотал. – Хазан? Брат Хазан? Так тебя все-таки побила «Брат Хазан»?

– Внук, –вмешалась бабушка, – ты же сказал, что она не представилась? Как же ты узнал, что это Хазан?

– Она не представлялась, просто я слышал, как ее так подруга называла…

– Так с ней еще и подруга была?

– Они тебя вместе побили?

– Нет, подруги не было, подруга была раньше…

– Тихо! – Взревел дед. – Так. Ты. Начинай сначала. Что за раньше?

– Мы с ней встречались раньше, – Ягыз заскрипел зубами. Разве он для этого приехал в дедовский дом? – Когда ты увез Синана в горную деревню. Я поехал тогда туда, и у нас с этой женщиной случилось недопонимание, так сказать, на дороге. Небольшая дорожная ссора, понимаете… О, – Ягыз остановился. – Ты прав, Синан, она была в мешковатой одежде и кепке…

– Ну я же говорил!

– Оставь, Синан. Продолжай, внук.

– Ну и вот. А сегодня она пришла ко мне в номер, ну и, она наверное, не ожидала, что это буду я, потому что сразу продолжила ту нашу дорожную ссору, мы обменялись грубостями, и…

– Ты? Грубостями? Мой Ягыз был с кем-то груб? – Бабушка ушам не поверила, шокировано и как-то разочарованно глядя на него, и Ягыз попытался оправдаться.

– Она на меня практически нападала! Орала, билась, она просто ненормальная.

– Внук, – перебил его дедушка. – Что ты ей такого сказал?

– Дедушка, я…

– Что ты ей сказал, Ягыз? Я знаю эту девушку, с юных лет, и одно могу сказать точно – Хазан Чамкыран никогда никого не ударит без повода. Она девушка умная, ответственная, уважительная, с твердым характером. Она никогда ни на кого просто так не нападет.

Ягыз опешил.

– Чамкыран?

Дед кивнул.

– Родственница дяди Джихангира? – Ягыз помотал головой. – Родственница Эдже?

– Ее старшая сестра. Хазан Чамкыран.

– О, – Ягыз отвернулся, пряча глаза. – Тогда… Тогда все понятно. Конечно, тогда все понятно.

– Что понятно?

– Она сказала, что хотела поговорить со мной об Эдже, и, слово за слово…

– Клянусь, внук, если я еще раз это услышу!

– Хорошо, я… Я, наверное, неподобающе высказался об Эдже.

Ягыз практически слышал, как у всех в комнате отвисают челюсти.

– Что ты сделал? – Угрожающе спросил дед, прожигая его взглядом.

Ягыз замахал рукой, не зная, как это все объяснить.

– Сегодня… Я не рассказывал. Я встретил госпожу Фазилет и Эдже. То есть, я их встретил, но они меня не видели. Они были заняты. Очень ссорились.

– И ты их подслушивал, внук? – Осуждающе спросила бабушка, но Ягыз замотал головой.

– Нет, конечно, я их просто слышал, их половина порта слышала, они орали, как сумасшедшие! – Ягыз перевел взгляд на деда, мрачно смотревшего на него. – Дедушка, я…

– И о чем они спорили?

– О ее учебе, – ответил Ягыз. – О ее учебе в школе, дедушка. В средней школе. О Аллах, она же школьница! – Он встал и прошел по комнате.

Все эти годы эта грядущая помолвка казалась ему чем-то чужим, отдаленным, далеким, в будущем, когда-нибудь, не сейчас… И мысль о том, что его нареченная была еще ребенком вызывала в нем только ощущение безопасности – она еще юна. Он еще свободен. У него есть время.

А теперь он столкнулся с реальностью, и эта реальность была ужасна.

Его невеста была ребенком. Несчастным, обиженным, капризным и глупым ребенком.

– Она совсем маленькая, дедушка. Совсем глупая. Необразованная. Отстает почти по всем предметам. Не хочет учиться, не хочет работать, ничего не хочет делать.

«Я хочу замуж за Ясина и быть его женой».

– И замуж она за меня тоже не хочет.

Дедушка с бабушкой переглянулись.

– Сынок, – сказал дед. – Мы с Джихангиром дали друг другу слово. И на этот раз Эгемены не станут отступать. Если Джихангир захочет расторгнуть помолвку… Может быть… Но он не захочет. И…

– Дедушка, не волнуйся, – Ягыз подошел к деду и привычным жестом поцеловал его в руку. – Я сдержу слово. Просто… Я не ожидал, что… Что она будет такой… Я не знаю. Такой.

– Ну она хорошенькая, – вмешался Синан, – этого ж достаточно? Но ты прав, дура она совершенная, прямо сказочная дура.

– Синан! – Прикрикнула на него бабушка.

– Иди спать, Синан, – велел дед. – Тебе с утра фасоль чистить. Идем, Ягыз, тебе тоже лучше прилечь.

Ягыз кивнул, чувствуя, как все в нем сникает. Он испытывал неясное чувство разочарования, прежде всего от того, что его просто никто не пожалел. Но разве такое бывало раньше? Разве стоило такого ждать?

Дед взял его за плечо, разворачивая к себе.

– Что там с концертом?

– Я оставил кузена Сефера за главного, – Ягыз опустил голову. – Попросил всем сказать, что я заболел.

– Правильно сделал, – дед притянул его к себе, коротко обнимая. – У тебя еще целая жизнь в Орду, сынок. Таких концертов впереди еще полно. Твоя жизнь в Орду только начинается.

Ягыз выдохнул, и с его сердца словно упал камень. Он тоже притянул к себе деда, обнимая его, целуя в бородатую щеку, потом его притянула к себе бабушка, гладя его по голове, как маленького мальчика.

– Иди спать, сынок, – велел дед. – Завтра к вечеру приходи в порт. Я утром уточню, во сколько.

– Зачем? – Ягыз недоуменно посмотрел на него, и дед жестко усмехнулся.

– Поговорим с Хазан. Никто не может просто так ударить моего внука и не объясниться.

– А почему про меня никто никогда не требовал объяснений? – Из соседней комнаты высунулась кудрявая голова Синана, и дед вздохнул.

– Синан, ты не захочешь услышать ответов. Иди спать!

Сидя в кабинете Кериме Йылдыз, Ягыз старался выглядеть как можно более спокойным, собранным и уверенным в себе, что было несколько затруднительно, учитывая, что на лице его был синяк, который сегодня весь день с ужасом разглядывали все жители Орду, а на душе – буря.

Но Ягыз сидел прямо, смотрел в глаза Кериме Йылдыз твердо, пил кофе аккуратно, мелкими глоточками, и вел светскую беседу о состоянии порта.

– Госпожа Кериме, – в комнату заглянула какая-то девушка. – Капитан Хазан пришвартовывается.

– Вели ей сразу идти сюда.

«Капитан Хазан». Ягыз с трудом сдержал желание фыркнуть. То есть, не просто горная коза, а еще и морской волк. Морская коза? Ягыз мотнул головой, стараясь выбросить из головы такую глупость.

С утра Ягыз отменил все свои планы на день, заперевшись в офисе и стараясь не показываться на глаза, чтобы не светить своим новым украшением, хотя он и так знал, что известие о его травме облетело весь Орду еще до того, как город закончил пить утренний чай. Признаться, у Ягыза было желание уехать вместе с Синаном и укрыться в этой их горной деревне, пока все не забудется, но ему приходилось просто идти с видом, будто это все совершенно нормально. Как донес ему его кузен Сефер, в основном в городе верили его сказке о том, как он упал и ударился, но от этого не становилось легче.

О Хазан кузен Сефер повторил то же, что говорил до этого дедушка – девушка честная, работящая, справедливая, умная и, что его поразило больше всего, сама водит в море корабли. Капитан Хазан.

Ягыз представить себе не мог, чтобы эта ненормальная, так легко слетающая с катушек психичка могла быть ответственным за жизни людей капитаном корабля.

Дверь распахнулась, и в кабинет без стука влетела фигура в желтом дождевике.

– Тетя Кериме, что… – Взгляд Хазан Чамкыран наткнулся на Ягыза. – К добру ли?

– Добро пожаловать, дочка, – дедушка сложил перед собой руки на трости. – Садись, поговорить хотим.

Хазан настороженно оглядела Эгеменов, а Ягыз внимательно оглядел ее. На ней была та самая мешковатая одежда, как описывал Синан, под дождевиком, который она сняла и повесила, прежде чем присесть, был темно-зеленый свитер больше на пару размеров, удобные широкие брюки. На ногах были большие резиновые сапоги, а в руках она мяла фуражку, которую, после долгих сомнений, просто положила на стол госпожи Кериме.

– Мы с моим внуком пришли, чтобы обсудить, что случилось вчера.

Хазан подняла голову и впилась взглядом в Ягыза. Ягыз сжал зубы, стыд заливал ему щеки. Он знал, как это выглядит со стороны – мальчик побежал жаловаться дедушке, что его побила девочка.

Лучше бы он сюда не приходил.

– Дочка, Хазан. Ты сама знаешь, мы с твоим дедом, с моим дорогим другом Джихангиром, почти тридцать лет убили на никому не нужную вражду. На тридцать лет я потерял не только своего сына, я потерял своего лучшего друга, и, что самое плохое, обрек город на раздоры. Весь Орду поделился надвое – кто-то во всем винил Эгеменов, кто-то Чамкыранов. Дети мои, я не хочу, чтобы это когда-либо повторялось, чтобы хоть когда-либо между Эгеменами и Чамкыранами была вражда, были раздоры, были ссоры. Ягыз, Хазан, я хочу, чтобы вы сейчас все обсудили и примирились, чтобы не было между нашими семьями никаких обид.

Ягыз прикусил губу. Он отвел взгляд от дедушки, посмотрел на госпожу Кериме, которая прожигала его насквозь своим жутким безумным взглядом, перевел взгляд на Хазан.

С чего Синану было называть ее страшной? Она ведь и правда была очень красивой, подумал он, даже в этих мешковатых одеждах.

– Ну, – сказала красавица. – Начинай.

– Что, прости? – Ягыз осекся.

– Начинай извиняться.

Ягыз открыл и закрыл рот. Он отлично знал, что должен был сделать. Глубоко вздохнуть, твердо посмотреть на нее, принести холодные и бесстрастные извинения, сообщить, как ему жаль, что между ними возникло недопонимание, и он надеется в будущем на плодотворное сотрудничество и мирное сосуществование. Как повел бы себя в офисе, чисто бизнес, ничего личного.

Ягыз Эгемен, живший в Америке, так бы и поступил. Ягыз Эгемен поступил бы так, наверное, живя в Стамбуле.

Но словно морской воздух, высота гор, солнце Орду – все это будило в нем горячую кровь черноморских Эгеменов, кровь, которая закипала в нем сейчас, бурлила, заставляла задыхаться от нахлынувшей злости, желания доказать, кто тут главный, кто тут правый, кто тут первый.

– Мне кажется, первой должна извиниться ты.

– Да с чего бы?

– С того, что ты меня ударила.

– Ах, я тебя ударила.

– Ударила.

– Поди еще и ни с того, ни с сего?

– Давай не будем спорить. Начнем с того, что ты сразу на меня ни с того, ни с сего напала. Тогда, на дороге. Я ничего тебе не сделал, я просто попросил тебя уступить мне дорогу, совершенно обычное дело, но ты налетела на меня, обозвала козлом, велела убираться, что там еще…

– Ах пожалуйста, какой невинный. Какой невинный. Ах, как перекручиваешь. Молодец, браво, – она похлопала в ладоши. – Вот только какое это имеет отношение к тому, что было в номере, а?

– Ты меня обозвала козлом.

– Я просто тебя вспомнила. Уж прости, что так ты мне запомнился.

– Вот значит ты и признаешь, что ты все начала?

– Я начала? Я начала? Ты меня продажной женщиной назвал, и после этого говоришь, что я начала?

– Как ты назвал мою племянницу?

– Кериме, не вмешивайся.

Уф, Ягыз чуть не забыл, что эти двое здесь были.

– Хорошо. Тут я виноват. Я приношу свои извинения. Я неправильно понял и сделал неправильные выводы. Конечно, когда незнакомая женщина стучит незнакомому мужчине в дверь номера отеля, на это могут быть тысячи других причин, и мне не нужно было сразу думать об этом.

– Ты посмотри, о чем он думает, извращенец. Сразу об этом подумал!

– Хазан! – Прикрикнул он. – Госпожа Хазан, – сказал он тише. – Я приношу свои извинения. Свои искренние извинения. Давайте оставим это в прошлом, хорошо? Забудем. Я совершил ошибку, глупость. Искренне перед вами извиняюсь.

Хазан поджимала и разжимала губы, сердито глядя на него.

– Хорошо, – наконец решила она. – Хорошо. Давайте, об этом забудем. Хорошо. Но это ведь еще не все, господин Шахзаде Извращенец.

– Что? – Ягыз ушам своим не поверил. – Что ты сказала? Это она меня так назвала? – Он обернулся к деду. – Меня?

– Ну не меня же, – рявкнул дед. – Тебя, кого же еще! Хазан, перестань немедленно!

– Да, простите, дядя Фатих. Прошу прощения, господин Ягыз. Но, это было еще не все. Как насчет оскорбления Эдже?

– Какого оскорбления Эдже? – Госпожа Кериме снова подобралась, прожигая Ягыза взглядом.

– А с такого, что он оскорбил ее вчера, многократно, самым отвратительным образом. Называл ее дурой, тупицей и… Кем только еще не называл!

– Послушай, ты, морская коза, – вскипел Ягыз.

– Что? Тетя, это он меня так назвал? Морской козой? Меня?

– Тебя, тебя, кого же еще! Господин Ягыз, это правда, что вы так называли мою племянницу?

– Госпожа Кериме, я согласен, я виноват, что не должен был говорить таких слов, но, хочу вам напомнить, ничего из того, что я вчера сказал Хазан, не было моими словами. Каждое из этих слов, каждое, было цитатой, повторением слов уважаемой госпожи Фазилет. Каждое из этих слов она произнесла сама вчера, в адрес своей дочери.

Хазан, вскочившая на ноги, тяжело дышала, глядя ему в лицо, ее зрачки были расширены, в глазах горел огонь, и Ягыз встал прямо перед ней, не отрывая от нее взгляда.

– Даже если она что-то и сказала, это не значит, что следовало за ней повторять.

– Но сказала ведь она. Это она сказала все, что думает о своей родной дочери. Значит, разве это может не быть правдой?

– Но тебе все равно не стоило все это повторять и рассказывать всем, кому ни попадя. Кто в разговоре с первым же встречным называет свою невесту «набитой дурой», «безмозглой тупицей» и «слишком глупой, чтобы в коровницы идти»?!

– Да, а может быть мне стоило еще и о водителе автобуса сказать? Вот это уж точно первое, о чем надо было бы поговорить о моей невесте, а?

– Каком водителе автобуса?! – Прогремел голос дедушки, и Ягыз опомнился.

– Никаком, дедушка. Просто, к слову пришлось.

– Ягыз. – Слово прозвучало, как удар хлыстом, и Ягыз развернулся к деду. – Что за водитель автобуса?

Ягыз сжал челюсти.

– Хазан, – рявкнул дед. – Что за водитель автобуса? – Все молчали. – Кто посмел? Кто посмел и близко подойти к нареченной моего внука?

– Дядя Фатих, – Хазан неловко придвинулась к дедушке. – Дядя Фатих, вы не волнуйтесь, мы… Мы это уладили. Это было просто недоразумение. Ничего особенного.

– Все мужчины Орду знают, что Эдже Чамкыран – нареченная моего внука.

– Да, дядя Фатих, да, вы совершенно правы. Но вы не волнуйтесь, мы его поучили уму-разуму. Я, кузен Алтай, другие наши родственники. Мы защитили честь Эдже. Вы совершенно не волнуйтесь. Это просто недоразумение. Все это – одно большое недоразумение.

– Недоразумение, говоришь, – жестко сказал дедушка. – То, что в городе живет негодяй, позволивший себе приблизиться к чужой невесте – вот где недоразумение.

– Дядя Фатих, поверьте, мы с этим всем разобрались, – влезла в разговор Кериме. – А когда Эдже наденет кольцо господина Ягыза, когда мы сыграем помолвку, тогда и точно никто и дохнуть не посмеет в сторону Эдже, клянусь вам, господин Фатих. Просто пора уже наконец сыграть помолвку, раз господин Ягыз уже вернулся, чего уж теперь тянуть.

Ягызу очень не нравилось, куда идет эта тема.

– Вернемся к нашему делу, – твердо сказал он. – Госпожа Хазан. Я прошу у вас прощения за все, что наговорил, и тогда, и сегодня. Если я вас чем-либо обидел, заверяю вас, я не питал такого желания. Я прошу вас простить меня и начать все с чистого листа.

Хазан, сердито смотревшая на свою тетку, перевела на него взгляд. Ее губы шевелились, будто она пыталась что-то сказать. Она поджала губы, открыла рот, словно захотела что-то сказать, посмотрела на свою тетю, на дедушку, в ее глазах была неуверенность.

Ягыз подобрался и расправил плечи, наливаясь злостью и обидой. Он принес свои искренние извинения, а она вот так реагирует?

Хазан посмотрела в его глаза, и вдруг неуверенность и сомнение пропали с ее лица. Она тоже подобралась и вздернула подбородок.

– Я тоже приношу свои извинения, господин Ягыз, – твердо сказала она. – За все, что наговорила, и за все, что сделала. Я не питаю к вам недобрых чувств и недобрых намерений. Прошу, пожалуйста, меня простить, и далее жить в мире.

– Вот и славно, – сказала тетя Кериме. – Вот и замечательно. Пусть все останется позади.

– Пусть не повторится, – ответил Ягыз, и почти одновременно с ним ответила Хазан.

– Пусть не повторится.

У машин дед остановил его, положив руку Ягызу на плечо.

– Что за история с водителем автобуса? – Грозно спросил он.

– Дедушка, я не знаю, – честно ответил Ягыз. – Просто одна фраза госпожи Фазилет, я даже и не знаю, что именно, кто это. Просто она сказала, и я услышал.

– Что именно она сказала?

– Что-то вроде «путаешься с водителем автобуса». Дедушка, я уверен, в этом ничего серьезного. Скорее всего, просто детское увлечение, пройдет. Она же… Она же школьница еще.

«Я хочу замуж за Ясина и быть его женой».

– Школьница, которая очень быстро растет и взрослеет, – твердо сказал дедушка. – Вот что я скажу тебе на будущее, Ягыз. Никогда от меня ничего не скрывай. Если я что-то должен знать – это значит, я должен это знать. Понял?

Ягыз кивнул, глядя в лицо деда.

– Звони своему отцу, пусть приезжают все. В конце следующей недели пойдем просить тебе девушку.

Дед пошел к машине, а Ягыз остался стоять, словно пораженный громом.

========== Часть 6 ==========

Всю последнюю неделю в доме Фазилет Чамкыран царило безумие. Мама вышла на тропу войны. Ведь должны были прийти просить руки ее дочери. И не кто-то – Эгемены! Мама просто-напросто сошла с ума. Всю неделю все родственницы семьи Чамкыран буквально вылизывали дом в каждом углу. Мама настолько осатанела, что даже хотела переклеить обои в гостиной, и только долгий скандал с Хазан заставил ее передумать.

Сама Хазан решила не вмешиваться в это дело. Каждый день она с утра пораньше уходила в море, и возвращалась из него последней из всего Орду, а потом оставалась в порту у тети, оттягивая возвращение домой до самой последней минуты. Она просто не могла быть дома. Не могла там находиться. Не могла видеть приготовления к помолвке. Не могла слушать споры мамы и тетушек, что лучше готовить, какие сладости подать к столу, какой рецепт использовать для пахлавы, на лимоне надо мариновать овощи или на уксусе.

Не могла видеть торжество матери. Наконец-то сбывались ее мечты. Да, Эдже не будет жить в Стамбуле, но да будет там бывать, и пусть Эдже не станет звездой среди самых богатых и знаменитых семей Стамбула – она станет женой в самой могущественной семье Орду, женой второго человека в Орду, женой Ягыза Эгемена! Фазилет с гордостью и мстительной радостью переживала триумф. Все, чего она так долго ждала, наконец-то свершится. Фазилет Чамкыран породнится с Эгеменами.

Хазан не могла видеть горе своей сестры. Эдже вся потухла. Она уже даже не плакала, просто сидела, словно дикий перепуганный зверек, забившийся в уголок, опустив припухшие глаза, бледная, словно истаявшая, простившаяся со своим счастьем еще до того, как его обрела.

Хазан не могла видеть плоды своей трусости.

Трусости!

Она, капитан Хазан, оказалась просто трусихой, неспособной защитить свою сестру! Ее сестра, ее маленькая, маленькая бедная сестра, переживала такое горе, и Хазан не могла ее спасти.

Не могла или не захотела?

В тот день, когда Эгемены пришли к ней, когда она встретилась с ними в кабинете ее тети, у нее был шанс все изменить. Она могла тогда предложить, чтобы дядя Фатих и Ягыз все переиграли. Она могла им сказать, что согласна выйти за Ягыза сама. Что Эдже еще маленькая, и ей это ни к чему.

Но… Сказать это тогда – значило бы подтвердить бесчестие Эдже. После того разговора, после того, как это все тогда прозвучало, любая попытка сменить невесту означала бы, что Чамкыраны сомневаются в своей дочери. Что «водитель автобуса» и правда как-то задел честь Эдже. Что родная мать объявила об этом, а родная сестра – подтвердила, решив сама занять столь лестное место. При чем заявить это после того, как объявила всем о своей неприязни к жениху, которого вдруг себе выбрала. Это показалось бы особенно подозрительным.

Хазан хотелось думать, что это была основная причина. Но так же и то, как он на нее посмотрел тогда. Она хотела уже было, думала сказать это, но она посмотрела ему в глаза, и в его глазах был такой холод, просто мороз, не человек, а промышленный холодильник, вроде тех, в какие Хазан сгружала рыбу.

И… Хазан не решилась. Не решилась предлагать себя в жены Холодильнику. Не смогла представить, как сможет рядом с ним жить.

И она струсила. И теперь не могла смотреть в глаза Эдже.

Хазан отвела от губ помаду и внимательно посмотрела на себя в зеркале. Вот она, сидит, трусиха. Предательница своей сестры. Предательница.

Все еще можно было изменить, подумала Хазан. Есть еще шанс все изменить.

Когда дядя Фатих попросит Эдже, она может отказать. Сказать нет, нет, она не отдаст свою сестру. Даже не предлагая себя взамен, просто сказать нет, нет, нельзя, нельзя, что же вы делаете, она же еще совсем крошка!

Она опозорит Эгеменов – ну да и черт с ними! Что значат Эгемены против слез ее сестры?

Но она разобьет сердце дедушки.

Хазан сама едва не разрыдалась.

Она не могла так поступить с дедушкой, подумала она. Не могла.

– Хазан, девочка, сколько уже можно прихорашиваться, выходи уже давай, выходи! – Кереме вытянула ее из комнаты за руку. – Иди к сестре, иди, твоя мать ее сейчас до слез доведет! И сама ей плакать не давай, я просто вот пристрелю ее, если она выйдет к Эгеменам заплаканной, поняла меня? Поняла? Мы сегодня покончим с этим, покончим навсегда! Иди давай, иди!

Хазан вошла в комнату Эдже. Эдже сидела перед зеркалом, маленькая, сжавшаяся, напуганная, а мать крутилась вокруг нее, поправляя ей волосы, платье, красивое нежное голубое платье, Эдже была в нем похожа на ангела – на грустного, несчастного, печального ангела.

Мама оглянулась на Хазан и прищелкнула языком.

– Хазан, неужто ничего поприличнее не нашла? Сейчас придут Эгемены, все стамбульские Эгемены, разодетые как с картинки, Ясемин эта ихняя наверняка вся расфуфыренная придет, а ты?

– Мама, хватит, ни к чему, – устало ответила она. – И так нормально.

На ней была простая длинная юбка в клетку и черная водолазка, поверх которой Хазан накинула ожерелье.

– Ладно, собирайтесь и пошли вниз, – велела мама. – Все уже собрались, скоро ждем Эгеменов.

Хазан подошла к сестре и посмотрела на нее в зеркало. Волосы Эдже были собраны в длинную косу, и так она казалась еще моложе, чем была.

Они двинулись к двери, и Хазан сжала холодные пальчики Эдже.

– Эдже, – начала она, но сестренка перебила ее.

– Я все знаю, Хазан. Я все сделаю. Ты не волнуйся. Я не стану устраивать сцен. Не стану позорить дедушку. Я все сделаю.

Ее прекрасные зеленые глазки снова налились слезами, но Эдже часто заморгала, не давая себе расплакаться.

Даже Эдже была храбрее, чем Хазан, подумала про себя Хазан. Капитан Хазан. Брат Хазан. Сын Хазан.

Трусиха Хазан.

В гостиной сидели уже все: дедушка, тетя Кериме, Керем и Алтай, тетя Бинназ, Севда.

Дедушка встал с дивана и подошел к Эдже, поцеловал ее в лоб.

– Поздравляю тебя, внученька, – сказал он, и Эдже склонила голову, шепча благодарности.

Эдже присела на отдельном от остальных стуле со стороны диванов, где сидели родственники невесты. Дедушка сидел на диване во главе комнаты рядом с мамой, на диване слева от них расположились тетя Кериме и ее сыновья. На стульях рядом с ними присели тетя Бинназ и Севда, Хазан присела рядом с сестрой, она должна была помогать Эдже обслуживать гостей.

Раздался долгожданный звонок в дверь, и тетя Сахра, помогавшая дедушке по дому, побежала открывать дверь, раздались радостные приветствия, и все встали, приветствуя дорогих гостей, пожимая руки.

Эгемены пришли почти в полном составе, не хватало только Омрюм. Все были здесь. На диване справа от мамы сидели дядя Фатих – ближе всех остальных к маме, тетя Асие, рядом с бабушкой присел жених.

Хазан задержала на нем взгляд. Он был одет в точности как тогда на дороге, в точности, как тогда в отеле, и Хазан аж едва головой не помотала от этих идиотских воспоминаний.

Когда она видела его в последний раз, на встрече с капитанами рыболовецких судов, она впервые увидела его не в пиджаке – в джинсах, легкой куртке поверх футболки, и удивилась, он выглядел совсем по-другому, менее холодным, менее отстраненным. Он так тепло разговаривал со всеми, и только увидев ее напрягся и похолодел.

Так он сидел и сейчас, прямой, холодный, твердый. Он смотрел прямо перед собой, прислушиваясь к разговору о пустяках, который вели старшие – дедушка, мама, его бабушка и дедушка, родители. Господин Хазым и госпожа Севинч поддерживали беседу о Стамбуле, и время от времени в разговор вступали Гекхан и Ясемин. Селин и Синан, сидевшие дальше от всех, разговаривали с Сефером Эгеменом, а Хазан и Эдже, как и Ягыз, сидели в полном молчании.

– Не пора ли нам выпить кофе? – Подала голос вдруг Фазилет. – Эдже, дочка, подай кофе нашим дорогим гостям. Хазан, Севда, помогите ей.

Хазан кивнула и пошла на кухню, где вместе с Эдже, Севдой и тетей Сахрой принялась за приготовление кофе.

– Столько их пришло, сколько чашек надо, – причитала тетя Сахра. – И ведь подумать только, столько лет назад господа Эгемены были одни, а теперь ты только посмотри, сколько их!

– Да, да, тетя Сахра. Эдже, вот твой поднос. Который из них будет для Ягыза? —спросила она, потянувшись к солонке.

– Не надо, Хазан, – слабым голосом ответила Эдже. – Обойдемся без этого. Не будем класть соль.

– Ну уж нет, – твердо решила Хазан. – Я туда еще и перца сейчас брошу.

– Хазан! – Прошипела Севда, и Хазан хмыкнула.

– Да ладно, просто соль. Так положено. Вот, все пару ложек кладу. Уф, пена теперь пропала, ну и ладно. Эдже, неси.

Они вошли в гостиную, и Эдже, бледная, но решительная, начала обносить гостей и с подносом – все как положено, сначала старшим, потом, как полагается, жениху.

Ягыз принял чашку, не глядя на невесту, и сразу уставился в кофе. Он поднял голову и посмотрел по сторонам, и его взгляд сразу упал на Хазан. Хазан мстительно прищурилась, и Ягыз нахмурился, вопросительно глядя на нее. Хазан опустила взгляд на чашку, и он опять посмотрел на нее вслед за ней. Тут Хазан заметила, что все в комнате, отпив по глотку из своих чашек, замерли и смотрят на Ягыза, и он тоже заметил это.

Он потянул рукой галстук и покрутил шеей, мысленно готовясь к угощению, которого все ждали. Оглянулся по сторонам, посмотрел на мать, которая подбадривающе кивнула ему. Дядя Хазым погладил его по плечу, и Ягыз сделал глубокий вдох, выдох и залпом проглотил отвратительный соленый кофе, зажмурился, сжав зубы и судорожно выдохнул через нос. Он открыл глаза и повел головой, снова потянул на себе галстук, словно он душил его, и наконец кивнул, поворачиваясь к Эдже.

– Благодарю вас, госпожа, кофе был вкусный.

Он смотрел на Хазан, когда говорил это, и Хазан усмехнулась.

Все засмеялись и зааплодировали, и только жених, невеста и Хазан сидели тихо, молчаливые и неподвижные.

– Что ж, дорогой мой друг Джихангир, дорогая дочка Фазилет, не будем долго откладывать дело. Мы пришли к вам сегодня не просто так.

Хазан напряглась. Вот он, тот самый момент.

– С именем Аллаха и позволения Пророка, Джихангир, я прошу руки твоей внучки Хазан для моего внука Ягыза.

Сначала Хазан показалось, что она ослышалась. Точно, ослышалась, не мог же дядя Фатих сказать «Хазан», так ведь? Он сказал «Эдже», это она почему-то подумала, что «Хазан», ну вот бывает такое, да?

Но потом она оглядела всех присутствовавших, и по их лицам поняла, что они услышали то же самое.

Единственное слово, которое она могла применить в этой ситуации, описывая выражения лиц членов своей семьи и Эгеменов – обалдение. Не удивление, не шок, не недоверчивость – чистое и сконцентрированное обалдение.

Почему-то первым делом Хазан посмотрела не на дядю Фатиха, не на дедушку, не на маму, даже не на Эдже. Она посмотрела на Ягыза Эгемена, и его лицо…

Честное слово, она пожалела, что у нее не было с собой телефона, чтобы щелкнуть на память.

Ягыз смотрел на деда, раскрыв рот и подняв брови, и у него был вид, будто… Ну как тогда, когда он понял, что она собирается врезать ему по морде.

В принципе, у всех в комнате был такой вид, и Хазан предполагала, что и у нее тоже.

Только дядя Фатих сидел и совершенно спокойно пил кофе.

– Папа, – первым опомнился дядя Хазым. – Папа, мне кажется… Мне кажется, ты оговорился. Ты сказал… Хазан. А мы пришли за…

Дядя Фатих поднял руку, останавливая его.

– Погоди, сынок, погоди. Джихангир, друг мой, – он повернулся к своему старому другу. – Тридцать лет мы с тобой даже и не разговаривали, кроме того, чтобы проклясть друг друга. Тридцать лет нашей дружбы потеряли мы, и вместе с тем потеряли кое-что большее – общение наших семей. Ты дал имя моему сыну Хазыму. Я дал имена всем твоим детям. Но из-за этой проклятой вражды мы не узнали внуков друг друга. Более того, я не знал своих внуков. Когда по воле Аллаха мы с тобой решили породниться в знак примирения и нашей вечной отныне дружбы, ты не знал моих внуков, а я не знал ни твоих внуков, ни своих. Я пообещал, что Ягыз женится на твоей внучке, потому что он пожелал исполнить свой долг. А ты согласился выдать за него замуж свою внучку Эдже, чтобы она исполнила свой долг. Но прошли годы, я узнал твоих внуков, узнал своих, да и ты узнал моих поближе, и полюбил их тоже, как я люблю своих внуков и твоих.

– Эдже, внученька, я желаю тебе счастья, – сказал он, поворачиваясь к Эдже, которая смотрела на дядю Фатиха широко раскрытыми глазами. Когда мы с твоим дедом соглашались на эту помолвку, мы совсем не подумали о тебе. Ты так юна, так неопытна, совсем не знаешь жизни. Мой Ягыз успел поучиться, поработать, повидать мир, тебе же мы словно подрезаем крылья, разве можем мы заставить тебя это сделать? Хазан, дочка, – Фатих Эгемен повернулся к Хазан, – я знаю, что неожиданно пришел к тебе со всем этим, но я, Фатих Эгемен, дал слово, что мой внук женится на внучке Джихангира Чакмырана, и я сдержу свое слово, и знай, что если ты согласишься, я сдержу свое слово с превеликой радостью, потому что уже давно люблю тебя, как родную внучку. Разве не ты помогала мне с тех пор, как мы примирились с твоим дедом, разве не приходила на помощь моей жене, когда это было нужно, разве не помогала мне разрешать наши семейные проблемы? Хазан, Джихангир, дочка, Фазилет, мой внук Ягыз вернулся в Орду, чтобы стать моим помощником и наследником. Он будет управлять всем, чем владеют в этом городе Эгемены, и совсем скоро он останется совсем один, и ему будет нужен человек, который поможет ему. Который знает этот город, как свою собственную ладонь, знает всех наших людей, знает горы, знает море. Эдже, внученька, я знаю, что и из тебя бы выросла замечательная помощница, не обижайся, прошу, но тебе нужно время, чтобы всему этому научиться, а Хазан уже всему научилась. Дорогие мои, вот вы и выслушали меня, и потому я повторю свои слова снова. С именем Аллаха и позволения Пророка, Джихангир, я прошу руки твоей внучки Хазан для моего внука Ягыза

Снова повисла тишина. Хазан боялась даже вздохнуть. Она уставилась на дядю Фатиха так, словно видела его в первый раз. Она с трудом верила своим собственным ушам. Она перевела взгляд на дедушку и маму. Мама выглядела так, словно из-под нее выдернули ковер. Она только открывала и закрывала рот, глядя на дядю Фатиха, и казалось, она сейчас потеряет сознание. Рядом с ней дедушка откашлялся, прочищая горло.

– Фатих, дорогой… Ты произнес прекрасные слова, и многие из них правдивы. Да, ты сказал правду, мы потеряли много лет нашей жизни, и потеряли самое ценное – возможность видеть, как растут наши внуки. Многое из того, что ты сказал, крутилось и у меня на уме. Когда мы мирились, мы почти забыли друг друга, не то что наших детей, а внуков и вовсе не знали. И чем старше становилась моя дорогая Эдже, тем чаще я задумывался, на правильный ли путь мы ее толкаем. Но я не буду неволить моих внучек. Эдже, Хазан, я не буду идти против вашей воли. Эдже, дорогая, если ты хочешь, чтобы твоя помолвка с Ягызом состоялась, я не буду отдавать Хазан в семью моего друга. Хазан, если ты не пожелаешь, я не отдам тебя.

– Я согласна, – быстро пискнула Эдже. – Я согласна! Я хочу учиться, хочу повидать мир, я согласна с вами, дедушка Фатих!!! – Эдже сорвалась с места и бросилась к дяде Фатиху, быстренько облыбызала ему руку, потом подбежала к дедушке, поцеловала и его руку, поцеловала руку матушки. – Господин Ягыз, – радостно воскликнула Эдже, – я прошу у вас прощения, – она хотела было и ему руку поцеловать, но он так рванулся от нее, глядя на нее, как на сумасшедшую, что она остановилась и бегом побежала к своему стулу, садясь на него, она вся светилась от радости.

Ягыз посмотрел на нее и поймал ее взгляд. Они смотрели друг другу в глаза, и она видела, как он был потерян, растерян, немного, наверное, обижен… Все же только что при всех его практически отвергли. Он оглянулся по сторонам и заметил, что все смотрят на него, и опустил голову, и Хазан с удивлением заметила, что он покраснел. От чего? От стыда? От смущения? От ярости? В любом случае, не было и намека на спокойную, уверенную в себе сдержанность Холодильника, вроде той, что она видела в последние с ним встречи.

– Хазан, внученька, что скажешь, золотая моя?

Хазан почувствовала, что все теперь уставились на нее, но сама не отводила взгляда от Ягыза. Он так и сидел, опустив голову, только потягивая ворот и галстук, словно они душили его. Когда молчание Хазан затянулось, он снова поднял голову и опять посмотрел ей в глаза. Его лицо дрогнуло, он приоткрыл рот, словно чтобы что-то сказать, но потом опять закрыл его.

Хазан перевела взгляд на своего дедушку. Он строго смотрел на нее, и Хазан сделала глубокий вдох.

– Я согласна, дедушка.

По комнате пронесся общий выдох, и Хазан услышала, как Синан Эгемен засмеялся, и вскорости к нему присоединились Керем и Алтай с Селин, на которых зашикали тетя Кериме и тетя Бенназ. Все остальные сидели, как пришибленные, и Хазан опять посмотрела на Ягыза и попыталась улыбнуться. Он удивленно уставился на нее и тоже попытался изобразить улыбку, но как и у нее, получилось не очень.

– Что ж, тогда мой дорогой друг Фатих, я отвечаю тебе – я отдаю свою внучку Хазан за твоего внука Ягыза.

Все зашумели, заговорили одновременно.

– Кольца, кольца, – раздался голос Селин. – Вот они, кольца, я буду держать, я!

– Ягыз, благодари за невесту, – скомандовала тетя Асие, и Ягыз подскочил с места, бросился к дедушке, поцеловал ему руку, поцеловал руку госпоже Фазилет, тете Кериме. Хазан опомнилась и тоже пошла благодарить старших семьи Эгемен – бабушку, дедушку, родителей.

– Вот кольца, – когда они встали в центре комнаты, к ним подбежала Селин с серебряным подносом. – Ой, а подойдет, мы ведь… Ой… – Она замолчала, но все и так все поняли – кольцо выбирали для Эдже.

Ты ведь сама этого хотела, Хазан, подумала она. Сама собиралась так сделать. Сама корила себя за трусость – ну вот же теперь, делай, что собиралась.

Ягыз посмотрел на кольца, перевел на нее взгляд. Он грустно улыбнулся ей, и она улыбнулась ему.

Бабушка Ягыза, Асие, встала рядом с ними.

– Давайте, дорогие, наденьте эти кольца.

– Эти кольца выбирал мой дед, – тихо сказал Ягыз. «Он выбирал их для тебя», наверное это хотел он сказать? И Хазан улыбнулась ему чуть шире, давая понять, что понимает, что он говорит, о чем он говорит. Она протянула руку, и он взял ее пальцы одной рукой, а второй надел ей кольцо, простое тонкое кольцо с не слишком броским, но достаточно крупным прозрачным сверкающим камнем. Хазан взяла с подноса второе кольцо – простой золотой круг, и коснулась его руки, ощущая горячую кожу. Она подняла голову и еще раз посмотрела ему в глаза, и когда он коротко кивнул ей, надела кольцо ему на палец.

– Ну вот и сделано! – радостно воскликнула тетя Асие, перерезая красную ленточку. – Эдже, Севда, Селин, идите-ка сюда.

– Дорогие мои, – дедушка Джихангир обнял Хазан, поцеловал ее в щеку, в лоб, посмотрел ей в глаза. – Ты не жалеешь? – Тихо спросил он, и Хазан отрицательно покачала головой. Дедушка расцеловал Ягыза. – Поздравляю, сынок, я очень рад, так рад!

Хазан вдруг почувствовала прикосновение к плечу, поняла сразу, кто это.

– Мама, – повернулась она и шагнула в объятья матери. Фазилет ничего не сказала, только целуя ее в висок, и повернулась к Ягызу, которого обнимала его мать.

– Добро пожаловать, зять, – сказала она.

– Госпожа Фазилет, спасибо вам, – кивнул он, и едва не упал, когда на него налетела Селин.

Вдруг из сада раздался звук музыки, и Алтай подбежал к окну.

– Это же наши музыканты! Тетя, я не знал, что ты позвала музыкантов!

– Конечно же позвала, – гордо сказала мама. – И танцоров тоже! Отпразднуем все как полагается.

Хазан улыбнулась, слушая музыку, привычную для нее, родную, самую любимую музыку Орду.

– И станцуем! – Воскликнул вдруг дедушка. – Станцуем все вместе. Давайте, давайте, выходим все в сад.

На улице играли музыканты, которых Хазан хорошо помнила по другим свадьбам и помолвкам, они радостно улыбались, глядя на сбежавших вниз по лестнице членов двух семей, которая была готова стать одной большой семьей. Несколько танцоров в народных костюмах уже танцевали хорон, и Эдже первой подбежала к крайнему из них, присоединяясь к танцу, к ней подскочил Керем, он схватил за руку Синана, который с легкостью подключился к танцу, и они пошли в танце, взявшись за руки, шаг за шагом, шаг за шагом, улыбаясь друг другу, улыбаясь себе, улыбаясь всем. Вскоре Хазан увидела в группе танцующих господина Хазыма, удивилась, увидев среди них Селин, дедушка начал танцевать с дядей Фатихом и тетей Асие в центре группы.

– Давайте к нам, – крикнул проходивший мимо них в танце Гекхан. – Жених и невеста обязательно должны танцевать.

Хазан посмотрела на Ягыза, и тот неловко дернул головой, отводя взгляд.

– Я не умею танцевать этот танец, – признался он.

– Это несложно, – ответила она. – Я тебе покажу.

И она взяла его за руку и повела к танцующим.

Комментарий к Часть 6

Если хотите увидеть приблизительную идею танца - тут, на 1:12 до 2:05, собственно, откуда вдохновение.

https://youtu.be/v5Lsa-Pyr-w?t=72

В общем, всем спасибо, кто читает, кто подписывается.

Короче говоря, идея у меня была такая: сначала написать вот это все, что уже написано, а дальше - по канонам турецких сериалов - гнать, мутить и выдумывать всякую фигню, в зависимости от настроения, бюджета и вообще, что в голову придет.

По факту, идея в том, что в основном следующие главы будут просто разными может драблами, может короткими историями, максимум на три-четыре главы, как ЯгХаз переживают всякие истории и постепенно сближаются, будучи уже помолвленными, но незнакомыми друг другу людьми (как-то в будущем они обязательно должны будут заменить эти кольца на кольца, которые сами себе выберут, пока не знаю сама, расторгнут они помолвку, насмерть разругавшись, или просто решат помолвиться второй раз?

Если вам хочется, вы можете в принципе считать историю законченной, просто знайте, что все у них будет хорошо.

Я это говорю, потому что то, что написано, что изначально было задумано, уже сделано, и на следующие главы у меня есть только планы в стиле “нужен рассказ, как дедушка купил Ягызу пистолет”, без идей, что с ним делать.

Всем спасибо большое!

========== Часть 7 ==========

– Я все еще против, сынок, ты же знаешь, – сказала мама, и Ягыз кивнул, глядя на нее.

Они сидели на террасе дедушкиного дома в горах и наслаждались теплым вечером.

Дедушкин дом в горах. Это было то, к чему Ягызу тоже понадобилось привыкнуть – что нужно уточнять, о каком дедушкином доме идет речь. Дедушкин дом в городе – где обычно они и жили. Дедушкин дом в горах. Дедушкин дом у моря. Дедушкин дом в горной деревне.

Ягыз подозревал, что у дедушки были еще дома, о которых он забыл, а сам Ягыз еще не нашел.

Семья уже успела к этому привыкнуть, пока он жил в Америке, и даже завела свои порядки – в каждый их приезд в Орду папа с мамой останавливались в доме в горах, Гекхан с Ясемин и Омрюм – у моря, Синан с Селин – у дедушки в городе.

После заключенияпомолвки папа с Гекханом и Селин вернулись в Стамбул, но остальные пока оставались в Орду, и Ягыз старался проводить как можно больше времени с мамой и Омрюм.

– Я с самого начала была против.

Ягыз молчал – что он мог на это сказать? Спасибо? Я согласен? Что теперь поделаешь?

– У тебя ведь еще есть шанс встретить свою любовь.

Любовь – самая большая глупость, хотел он сказать, но не сказал, это расстроило бы маму.

– Мама, если я не встретил ее почти за тридцать лет, вряд ли уж встречу теперь.

Мама грустно усмехнулась.

– Ты мог бы встретить женщину, которая бы тебе понравилась, вы бы подружились и научились любить друг друга со временем. Бывает и так.

– Это может получиться и у нас с Хазан, – пожал он плечами, но мама улыбнулась и коснулась рукой его щеки, на которой уже и не осталось следов синяка.

– Начало у вас было не многообещающее, – заметила мама, и Ягыз раздраженно передернул плечом.

– Кто тебе рассказал? Ах, да. Глупый вопрос. Синан, конечно. Удивительно, как до сих пор не знает весь Орду.

Мама рассмеялась.

– Ты зря так плохо думаешь о Синане. Мне рассказал не он. – И когда Ягыз вопросительно посмотрел на нее, она пояснила. – Мне рассказала Кериме.

– Кериме? – Ягыз здорово удивился. – Ты общаешься с Кериме?

– С бывшей невестой твоего отца? – Мама опять засмеялась. – Да. Ты не забыл, ее сын уже семь лет живет под моей крышей?

– И именно поэтому она каждый день грозится отправиться в Стамбул и взорвать наш дом вместе с этой самой крышей, – Ягыз закатил глаза.

– Да, мы ее немного подвели, – согласилась Севинч. – Но это не значит, что мы с Кериме не можем иногда обменяться добрым словом. Мы говорили о вас с Хазан, и она тоже о вас беспокоится. Эдже. Она говорит, что Эдже была бы тебе послушной, покорной женой, делала бы все, что ты говорил, шла бы, куда ты скажешь, не открывала бы рот без твоей команды…

– Вот радость-то, – Ягыз содрогнулся. – Если бы мне было нужно такое, я завел бы собаку.

– Ягыз! – Укоризненно покачала головой мама. – А вот Хазан. Хазан идет по жизни под звук своего барабана. Ей никто не может указывать, у нее на все есть свое мнение, и она знает, чего хочет. Вам придется очень нелегко.

– У нас есть время, – ответил Ягыз. – У нас впереди полно времени, чтобы привыкнуть друг к другу.

Целая жизнь.

Семь лет Ягыз готовился жениться на одной девушке, чтобы его помолвили с другой, не предупредив и спросив его мнения. Восхитительно.

Нет, дедушка был совершенно прав во всем, что сказал, Эдже совершенно не годилась в помощники по управлению дел Эгеменов, но…

Дедушка хотя бы мог и спросить. Хотя бы предупредить. Ягыз был обижен. Очень обижен. И как обычно, обиду он скрывал внутри, не делился ей ни с кем, просто уехал из дедушкиного дома, сказав, что хочет побыть с матерью, пока она в Орду.

Пройдет, подумал он. Забудется. Уляжется.

Так обычно и бывало с его обидами – только иногда они вдруг снова поднимались в нем, отравляя все вокруг…

Но это пройдет. Уляжется.

– Доброе утро, госпожа Фазилет, – Ягыз подобрался, готовясь к утомительному разговору с будущей тещей.

– Здравствуй, зятек, – поздоровалась она, и Ягыз с трудом сдержал гримасу неудовольствия. – Зятек, дорогой, мне нужна твоя помощь.

– Конечно, госпожа Фазилет, все, что вам угодно.

Выслушав ее просьбу, он только закрыл глаза, раздраженно прижимая рукой переносицу, но как всегда вежливо ответил ей, соглашаясь сделать все, что она сказала.

– Чего хотела госпожа Фазилет? – заинтригованно спросил Сефер, и Ягыз хмыкнул, открывая глаза и глядя на кузена.

– У госпожи Фазилет сломалась машина, и она забрала машину Хазан из порта, потому что у нее много дел, и не мог бы я забрать Хазан после работы и подвезти ее домой.

Сефер хмыкнул, серьезно глядя на него.

– Ты ведь понимаешь, что речь идет о девчонке, которая родилась и выросла в Орду?

Ягыз кивнул.

– Ты ведь понимаешь, что Хазан без проблем нашла бы способ добраться домой из порта?

Ягыз снова кивнул.

– Ты ведь понимаешь, что сестра Фазилет могла попросить любого из своих многочисленных родственников, а не ехать через полгорода за машиной Хазан, если бы у нее правда сломалась машина?

– Я отлично это понял, Сефер. Спасибо.

– Хорошо. Просто хотел убедиться, что мы с тобой на одной странице.

Ягыз развел руками.

– А то ведь неделя прошла, и за всю неделю ты ни разу не встретился со своей невестой.

– А это кто тебе донес? – Ягыз выпрямился и потянулся к папке с документами, надеясь прекратить этот нелепый разговор.

– Если бы ты хоть раз с ней, хоть мимоходом встретился, через полчаса об этом уже знал бы даже твой брат в горной деревне.

– Справедливое замечание, – кивнул Ягыз. – От Орду ничего не скрыть.

– Ну знаешь, знает один – знает один, знают двое – знает весь Орду.

Орду не узнал бы обо всем, если бы дедушка сказал ему, что собирается сделать, подумал Ягыз. Эту тайну он мог бы ему и доверить.

Ягыз ждал ее на парковке, и он буквально кожей чувствовал каждый впивающийся в него взгляд. Но он только улыбался, кивал и здоровался. По счастью, никто не останавливался, чтобы с ним поговорить о жизни, как иногда бывало на улицах города, но все, кто шел к своим машинам, почему-то вдруг находили причину постоять в сторонке и поговорить с другими задержавшимися. Наверное, о жизни.

Ягыз оперся локтями о машину, глядя на выход из порта. Хазан уже должна была выйти, один из выходивших моряков, теперь куривший у ворот, сообщил ему, что корабль Хазан уже почти закончил разгрузку, так что оставалось еще, наверное, несколько минут.

Ягыз вздохнул. Он знал, что это было глупо и бесполезно, он даром тратил время, она, может быть, еще и откажется с ним ехать – но, рано или поздно они должна были начать общаться, так почему бы не сейчас?

Хазан появилась в проходе, когда он уже почти было отчаялся. Она шла прямо к нему, не задерживаясь, не останавливаясь, чтобы поискать взглядом свою машину – просто шла прямиком к нему, словно знала, что он здесь, и зачем он здесь.

Ягыз кивнул. Ну конечно же, она знала. С чего он мог решить, что она не знает? Разве госпожа Фазилет оставит что-то на волю судьбы? Ягыз обошел машину и открыл дверцу пассажирского сидения.

– Привет, – сказал он, улыбнувшись одними губами.

– И тебе привет, – сказала она и оглянулась по сторонам. – Легкой работы, братья, – помахала она рукой зевакам и спокойно села в машину.

– Значит, ты знала, что я тебя встречу? – спросил он, заводя машину, и она откинулась на сидение, прикрыв глаза.

– Даже если бы тетя Кериме не предупредила меня в ту же секунду, как мама угнала мою машину, пока я разгружалась, ко мне даже мухи слетались с воплями «А тебя ждет Ягыз Эгемен».

– В Орду ничего нельзя сохранить в секрете, да?

– Ну почему же. Никто до сих пор не знает, кто стащил свежевымытый ковер тетушки Хаят и бросил его на берегу моря.

– Ветер? – Предположил Ягыз.

– Один из вариантов, – она устало улыбнулась. – Прости за маму. Когда она начинает плести интриги… – Она скорчила рожицу, закатывая глаза.

– Я ведь мог отказаться. Ты выросла в Орду, уж наверняка нашла бы способ сама добраться домой.

– Ты бы не хотел вызвать гнев моей матери. Откажись сегодня – и завтра тебя бы просто принесли бы к моим дверям в мешке, – она откинула голову на подголовник и разглядывала Ягыза, повернув голову.

– Ты же знаешь, что ни один мужчина Орду не посмеет тронуть любимого внука Фатиха Эгемена? – Напомнил он, усмехнувшись.

– Моя мать и ее подружки – не мужчины.

Они рассмеялись, и Ягыз дернул головой, улыбаясь.

– Странно, после первых двух наших встреч, и так спокойно болтаем.

– Ну, мы же с тобой заключили мир, – напомнила она. И даже больше того, подумал он про себя. – В конце концов, мы вместе танцевали хорон, – сказала Хазан. – Враги не танцуют хорон вместе.

– О Аллах, не напоминай мне об этом. Мне сквозь землю провалиться хочется, когда вспоминаю.

– Ну, не так уж плохо и было… В конце. После практики. Тебе нужно будет побольше практиковаться, здесь на каждом большом событии танцуют хорон.

Ягыз покачал головой, вздыхая. Он никогда не был танцором, даже в юности он предпочитал смотреть, как танцуют другие, а не танцевать самому, но… Наверное, она была права, ему придется постараться научиться, люди будут смотреть.

Кажется, весь Орду жил по правилу «что увидит Орду?», и Ягыз стал замечать, что и сам начал такое подумывать, хотя прожил здесь чуть больше месяца.

Некоторое время они ехали молча, пока она не нашла тему для разговора.

– Хорошая машина, – сказала она, и Ягыз покосился на нее. – Не для поездки в горах, конечно, – быстро добавила Хазан, поймав его взгляд. – Но машина очень хорошая.

– Подарок деда, – сообщил Ягыз, и она кивнула.

– Ясно. Что ж, хорошо, что я тогда тебя не пропустила, и ты его не побил. Здоровья мне.

Он тихо рассмеялся под нос.

– Да уж, здоровья тебе. И часто твоя мама плетет подобные… Интриги?

– Сколько я себя помню.

– Но я все еще не понимаю, зачем. Мы с тобой же все равно поженимся, какая разница, общаемся мы или нет?

Она не ответила, и через несколько минут он с сомнением посмотрел на нее.

– Разве нет? – Настороженно спросил он, и Хазан повернулась к нему.

– Нет, ты прав. Какая разница. Конечно.

– Но… С другой стороны, так как нам ведь предстоит работать вместе… – Ягыз понял, что его слова ей не понравились, и наверное, и правильно. Он семь лет знал, что женится на незнакомке, успел привыкнуть, а она… Еще неделю назад она была свободна. – Ведь дедушка сказал… Ну, что мы будем вместе управлять активами Эгеменов здесь в Орду.

– Конечно, – Хазан закивала головой, улыбаясь уголками рта. – Точно. Управление активами. Совершенно точно. Согласна.

Ягыз искоса посматривал на нее, стараясь не отводить взгляда от дороги.

– Думаю, нам будет лучше, если мы, ну, не знаю. Станем друзьями? Во всяком случае, постараемся? Нам ведь предстоит…

– Прожить вместе целую жизнь, – закончила Хазан. – Да, конечно. Лучше стать друзьями.

– Мы можем вместе сходить в кино, – предложил он.

– Ага, и на футбол, – сказала она, поправляя кепку. – На пикник съездим, в баскетбол сыграем, можем подраться еще раз. На ножах. По-дружески. Я с друзьями, знаешь ли, часто дерусь.

Ягыз послушно фыркнул этой странной шутке, но он не совсем понимал ее настроения, и припарковавшись возле дома Фазилет Чамкыран с сомнением посмотрел на нее.

– Так как насчет того, чтобы увидеться на днях? – Спросил он, когда Хазан дернула дверь.

– Мой телефон у тебя есть, звони, когда придумаешь, чем нам по-дружески заняться.

Ягыз кивнул, доставая телефон, чтобы перепроверить ее контакты.

– Подожди, пожалуйста, – попросил он, диктуя ей номер, и она кивнула, подтверждая правильность.

Он записал его вечером после помолвки, ошарашенный случившимся, задохнувшийся и потный после танцев, немного пьяный, немного обалделый.

Она была записана у него как «Хазан Чамкыран», словно какой-то бизнес-партнер. Ягыз не давал своим контактам милых прозвищ, как делал Синан, у которого все были записаны как «Братец», «Большой братец», «Любимый папочка» и прочая чепуха, но все же члены семьи и друзья были записаны у него не так официально – просто имя и фамилия.

Как полагалось записывать телефоны невест? «Любимая»? «Жизнь моя»? «Свет очей моих»? Ягыз фыркнул, выруливая к дому дедушки. Это был перебор, несомненно. Но все еще казалось неправильным так хранить ее контакты – Хазан Чамкыран, остается только «Морской Порт Орду» дописать в деталях.

Как же записать? «Невеста»? «Будущая жена»? Просто «Хазан»?

Припарковавшись, Ягыз снова достал телефон и посмотрел на ее контакт. Он сам не понял, что на него нашло, когда кликнул кнопку «Изменить», стер ее имя и записал: «Морская коза», и пошел в дом, улыбаясь, как дурак.

У порога его встретила Омрюм, прыгая ему на руки, и Ягыз расцеловал племянницу, поцеловал в щеку Ясемин, обнял бабушку одной рукой, но он внутренне напрягся, встретившись взглядом с дедушкой. Снова поднялась в груди обида, еще слишком свежая, неуспевшая уняться.

– Дедушка, – Ягыз коротко приобнял господина Фатиха, не спуская с рук Омрюм.

– Давно тебя не было видно в нашем доме, – сказал дед, испытующе глядя на него, и Ягыз отвернулся.

– Простите меня за это, папа, – повинилась госпожа Севинч. – Не хотела его от себя отпускать.

– А теперь поужинаем все вместе, – бабушка позвала всех к столу.

Несмотря на то, что семья Эгеменов могла позволить себе прислугу, готовкой и многими домашними хлопотами бабушка занималась сама, приходящие помощницы помогали ей только в том, что она не успевала, и это было одной из причин конфликтов бабушки с Селин – Ягыз мог себе представить, как была шокирована его сестренка, когда бабушка впервые отправила ее мыть окна. Ягыз вызывался помогать бабушке, но она всегда гнала его с кухни, говоря, что это не мужское дело, зато помощь Ясемин она принимала с радостью и нахваливала невестку.

Ягыз усмехался, глядя на это – все прекрасно знали, что в Стамбуле Ясемин пальцем о палец ударить не желала, разве что готовить научилась недавно, но при бабушке с дедушкой послушно мыла посуду, резала лук и натирала полы, выслушивая, какая она золотая невестка, да еще и подлизывалась к бабушке, выпрашивая у нее рецепты и советы. Само собой, подобное плюсов для Ясемин в глазах мамы и Селин не прибавляло.

Закончив ужин, Ясемин схватилась за тарелки, отправив еще и Омрюм «помогать маме и прабабушке», и мама, закатив глаза на поведение невестки, начала убирать со стола, но собравшегося помочь им Ягыза дед взял за плечо.

– Внук, – твердо сказал он, – пошли, поговорим.

Ягыз напрягся, но послушно последовал за дедушкой в его кабинет, огромные окна которого выходили на террасу.

– Садись, – приказал дед, закуривая сигару.

Ягыз распрямился и присел, твердо глядя деду в глаза.

– Что случилось, Ягыз? – спросил дедушка. – Почему ты не приходишь домой. Не ври мне, – приказал он, когда Ягыз открыл рот. – Не ври.

Взгляд черных глаз деда прожигал его насквозь.

– Я ведь многого от тебя не прошу, Ягыз. Одного только – не врать и не молчать. Я догадываюсь, что могло тебе не понравиться, но я не желаю догадываться, внук. Я желаю, чтобы ты говорил мне это прямо.

Ягыз сгорбился, опуская голову, опуская плечи.

– Все нормально, дедушка. Все пройдет. Это просто… Это пройдет.

– Не пройдет, внук. Ты на меня обижен. Значит, скажи мне об этой обиде. Не копи свои обиды в себе, Ягыз. Разбирайся с ними и отпускай, но не копи их.

Он подошел к Ягызу и поднял его лицо за подбородок, заставляя его посмотреть себе в глаза.

– Ты же не думаешь, что люди не видят, когда ты чего-то недоговариваешь? Может Хазым этого не замечает за тем шумом, что создают его другие дети, но ты у меня здесь один, и я вижу тебя.

Дедушка опустил руку, но Ягыз не отводил от него взгляда, глядя прямо на деда.

– Когда-то я допустил ошибку. Хазым тоже был у меня один, и я тоже видел, что он недоговаривает, но я не стал у него спрашивать, был горд, думал, если буду нужен, сам придет, сам попросит. И потому я на тридцать лет потерял своего сына – потому что и он был гордецом и не попросил помощи, не сказал о том, что у него на сердце, что у него на уме.

– А если бы сказал? – Спросил Ягыз. – Если бы он поговорил с тобой? Ты бы помог ему? Расторг бы помолвку? Позволил бы ему уехать в Стамбул?

– Возможно и нет, – признался дед. – Мне понадобилось тридцать лет, чтобы понять свои ошибки. Но у меня нет еще тридцати, чтобы их повторять. Ягыз, мальчик мой, ты помнишь, как мы встретились впервые?

Еще как помнил, подумал Ягыз.

– Тебя не предупредили, а даже у вас в Стамбуле нечасто целуют руки родичам, что уж о твоей Америке говорить. Понятно было, что ты не знал. А мне понравилось, как ты себя повел, когда понял, где допустил промах. Ты не запаниковал, не заерничал, не начал зубоскалить или угодничать. Просто встал, признал, что допустил ошибку и исправил ее, как настоящий мужчина, – дед сжал ему плечо. – Но я дам тебе еще один совет на будущее. Если ты не знаешь, где допустил ошибку – спрашивай. И потому я спрашиваю тебя, внук. Где я допустил ошибку?

Ягыз вздохнул, улыбаясь.

Как же он любил своего дедушку.

Комментарий к Часть 7

Добрые слова и слова поддержки заставили заработать фантазию - и вот буквально сама собой появилась эта часть, даже и не придумывалось, само на бумагу легло.

Все еще не в курсе, что будет дальше - думаю о том, что Хазан надо собирать сундук с приданым, подумаем об этом. И да, дедушка все еще не купил любимому внуку пистолет!

Честно скажу, такого ненормально мудрого и доброго дедушку я придумала чисто для комфорта Ягыза, которому хотелось найти хоть кого-то в семье, кто его по-настоящему бы любил и заботился. В этом рассказе, сами понимаете, не будет никаких историй с Мехметом Йылдызом, но Ягыз так и оставался “ребенок-проект”, на которого взвалим ответственность, а сами помогать не будем.

Ну и теперь вот что скажу. Есть ли здесь авторы, желающие написать fix-it по Дочери Посла? Честно скажу, сериал в принципе и не смотрела, не пошло - видела всего пару первых серий, а потом следила только в группах вконтакте и инсте, но от того, чем закончилась история Наре - прямо волосы встали дыбом, в страшном сне не привидится. Теперь еще и Гедиза через неделю-две уберут, боюсь даже представить, как его на прощание в грязи изваляют, чтобы потом Санжара радостно сводить с совсем левой бабой.

Зачем они вообще сериал назвали “Дочь Посла”, если он “Сын дровосека”? Жесть. Короче, нужен fix-it, сам не возьмусь, ибо половину героев и развития событий не знаю

========== Часть 8 ==========

«Активы Эгеменов». Когда он сказал это, Хазан с трудом удержалась от желания врезать ему снова, теперь в правую щеку, ту, что была ближе – для симметрии.

«Активы Эгеменов».

На самом деле, она не поняла, почему так разозлилась? Он ведь сказал чистую правду, дядя Фатих, по сути, берет ее не в жены своему внуку, а заместителем управляющего «активами Эгеменов».

Если честно, Хазан скорее разозлилась на себя. За то, что позволила себе обмануться. Что едет в красивой машине, рядом с красивым мужчиной, ведет приятную беседу – приятную для обоих. И вдруг услышать, что «какая разница, все равно же поженимся» – это словно холодной водой окатило.

Да, она все еще ехала в красивой машине, с красивым мужчиной, с приятной беседой – и это было просто деловой обстановкой. Налаживание связей двух будущих партнеров по бизнесу.

Хазан не часто думала о том, чтобы пойти замуж. Наверное, может быть, когда-нибудь – но она думала, что будет любить своего будущего мужа. Что встретит какого-нибудь парня, который заставит ее сердце биться чаще, и в котором она не разочаруется, как бывало с ее предыдущими увлечениями.

Хазан фыркнула – увлечениями. Так прозвучало, будто у нее их было сотни. Она подумала, была ли у Ягыза возлюбленная. Даже у этого Холодильника наверняка были какие-то увлечения. Оставил ли он позади какую-то американку с разбитым сердцем?

Была бы воля мамы, их с Ягызом усадили бы за свадебный стол в тот же день после обручения, но после столь стремительной помолвки, дедушки все же набрались совести и дату свадьбы пока не назначали – год, два. Собрать приданое, построить новой семье дом, как следует подготовиться, жениху с невестой узнать друг друга получше…

У Хазан на языке крутилось, что последнее – это то, что обычно бывало первым, но она промолчала. С «узнать получше» пока получалось туго. Особенно потому, что дорогому жениху это и вовсе, оказывается, было не надо. «Какая разница, все равно поженимся».

Действительно, какая разница? Что он любит есть? Рано встает или поздно? Нет ли у него болезней или аллергий? Какая разница, вам всего-то вместе активами Эгеменов управлять, не жить вместе и не детей растить.

При мысли о детях Хазан подурнело.

Эту мысль она от себя постоянно гнала. Детей ведь не ветром надувает, для детей с ним придется спать. С этим… Совместно управляющим активами Эгеменов. Хазан уже представляла их первую брачную ночь. Пожимают друг другу руки, желают удачи, в деловом костюме и галстуке ложатся в постель, с деловитым видом «преумножают человеческие активы Эгеменов» и расходятся, говоря «с вами было приятно иметь дело, партнер».

Уф.

Что он там еще хотел? Пообщаться по-дружески. Отлично, отлично. Она пригласит его пропустить пивка с ребятами из артели в пятницу, не так разве веселятся ее друзья. Она так и представляла его себе в их баре, с ее товарищами-рыбаками: напьются, обругают скупщиков рыбы, пожалуются на судьбу и подерутся с русскими моряками – и он среди них, в пиджаке и галстуке, причесанный волосок к волоску, прямой, словно палку проглотил, подержит ее фуражку, пока она будет демонстрировать, какие знает приемчики, а то и вместе с ней будет кого-нибудь бить. Да, да, прямо живо себе это представляет. Так и будет, не сглазить бы.

Как будто у нее было время на общение с этим Ягызом Эгеменом! Рыба в море ловиться не перестала, мама с ума сходить не перестала, тетя Кериме ворчать не перестала, Керем номера откалывать, теперь в деревне, не перестал. Только Эдже перестала плакать, и это было лучшее, что могло случиться. Эдже теперь светилась, как солнечный лучик, она не ходила, а летала, не говорила, а пела, и напевала и радовалась каждую секунду, даже когда мама завалила ее домашней работой – Эдже была готова перемыть каждый ковер, отчистить каждую вазочку, натереть каждую дверную ручку, и все это не скрывая улыбки и не прекращая пения.

Эдже была счастлива, и это было главное. Мама все еще не позволяла ей видеться с Ясином – и Хазан, кстати, тоже, не нравился ей этот водитель автобуса, но Эдже была пока счастлива и тем, что есть.

Что не ей предстоит выйти замуж за Ягыза Эгемена.

– Он на самом деле очень красивый, – виноватым голосом сказала она однажды Хазан. Хазан кивнула. – У него красивые глаза. – Да, да, красивые. – И он хорошо одевается. И машина у него красивая. – Хазан кивала, поджав губы. Да, да, все красивое, видели уже, спасибо, Эдже. – А еще он очень вежливый, – Хазан вспомнилась «морская коза», но она благоразумно промолчала. – Он много работает. С утра до вечера. Каждый день. Даже иногда в выходные.

Хазан закивала.

– Да, да, да, ты имеешь в виду, мне его и видеть-то не придется, да, хорошее дело, сестра, легкой работы ему.

– Я не это имела в виду, – заныла Эдже, но Хазан просто подхватила рюкзак и отправилась в спортзал. Надо же, какой хороший оказался Ягыз Эгемен, когда не тебе за него идти замуж.

В вечер субботы, через два дня после ее прекрасной поездки в прекрасной машине с ее будущим партнером по бизнесу, телефон зазвонил, и Хазан приподняла брови, увидев, что звонит «Ягыз Эгемен» - Хазан удержалась от желания назвать контакт «Козел в костюме».

– Хазан, привет, прости, не отвлекаю? – голос Эгемена был неожиданно неуверенным.

– Нет, мы собираемся смотреть сериал, – Хазан отошла в сторону, чувствуя спиной испытующий взгляд госпожи Фазилет.

– У меня к тебе просьба. Ты сможешь сейчас освободиться?

Хазан приподняла брови.

– Ну я даже не знаю, главные герои вот-вот поцелуются.

– Какая там будет серия? – Вдруг спросил он, к удивлению Хазан.

– Восьмая.

– Тогда можешь расслабиться, подожди еще серий пять, разве не так бывает в наших сериалах?

Хазан засмеялась.

– А ты откуда знаешь, как бывает в наших сериалах, мистер Америка?

Взгляд мамы буквально прожег ее спину.

– У меня есть бабушка, знаешь ли. Ладно, Хазан, о моей просьбе. Мои все уехали в гости к кому-то там, и оставили на меня Омрюм. И моя племянница очень хочет встретиться с тобой, мы с ней собираемся поужинать в кафе у моря, не хочешь с нами?

– С Омрюм? – Спина Хазан уже не плавилась под взглядом мамы, она испарялась с шипением.

– Хазан, пойдем с нами ужинать! – раздался в трубке детский голосок, и Хазан улыбнулась, разворачиваясь и натыкаясь на взгляд стоявшей прямо за ее спиной мамы. – Мы уже в машине!

– Конечно, малышка, – сказала Хазан в трубку, делая маме страшные глаза. – Я уже выхожу.

– Омрюм? – Спросила мама, и Хазан раздраженно фыркнула.

– Да, Омрюм Эгемен хочет познакомиться с невестой дяди. Они зовут меня в кафе у моря.

– Разве вы уже не знакомы с Омрюм? – удивилась Эдже, но мама отмахнулась от нее.

– Иди, переоденься! Не так же ты пойдешь?

– Мама, это всего лишь кафе у моря, – Хазан отмахнулась от нее, начиная собираться.

– Люди будут говорить, что ты ходила на свидание с Ягызом Эгеменом, одетая как бродяжка!

– Мама, они будут так заняты разговорами, что я вообще ходила с ним на свидание, что на мысли об одежде у них времени не останется, – сказала Хазан, направляясь к двери, – и это, кстати, не свидание! – Добавила она, захлопывая дверь.

Омрюм была очень милой девочкой. Все девочки в этом возрасте милые, наверное, но Омрюм действительно была очень миленькой. Конечно, она была избалованной – единственный ребенок в семье (не считая Синана, конечно) – она не могла не быть избалованной, и судя по тому, как Ягыз был готов заказать для нее абсолютно все перечисленное в меню, в будущем ничего не поменяется.

Официант продолжал заставлять стол разными кушаниями, и Хазан прикусила язык – не ее дело было учить, как дяде угождать своей племяннице. В конце концов, это дело дядь и теть – баловать племянников, а воспитывать их должны были родители.

Проблема была в том, что родителями были Гекхан и Ясемин, которые наверняка тоже заказали бы все меню – два раза.

Хазан начала понимать, как у Эгеменов вырос Синан, и что Селин им тоже еще свое покажет. Госпожа Фазилет всегда держала дочерей в ежовых рукавицах, и в эту минуту Хазан была матери за это благодарна.

– Хазан, а раз ты теперь невеста моего дяди, мне нужно звать тебя тетя Хазан? – спросила ее Омрюм.

– Да, – сказал Ягыз.

– Нет, – сказала Хазан.

Они переглянулись, и Ягыз отвел глаза, поднося ко рту бокал с лимонадом. Хазан повернулась к девочке.

– Ты можешь называть меня, как тебе больше хочется, хочешь, зови тетей, хочешь, зови просто Хазан.

– Тогда я буду звать тебя Хазан! – Обрадовалась Омрюм. – Дядя, я не хочу больше рыбу, я хочу сирон!

– Конечно, дорогая. – Ягыз послушно переставил перед ней тарелки.

– Хазан, а ты умеешь готовить? Дядя Ягыз сказал, что никогда не ел сирон, когда бабушка приготовила. Ты будешь готовить дяде сирон?

– Я не умею готовить, милая, – Хазан попыталась выдавить улыбку.

– Женщина Карадениза и не умеет готовить? – Ягыз изумленно уставился на нее, и Хазан сжала челюсти.

– Полтора месяца здесь живешь, и уже эксперт по Караденизу? – лживо сладким голосом спросила она, и он прищурился, глядя на нее.

– Большая бабушка говорит, мама тоже не умела готовить раньше, но большая бабушка ее научила. Она тебя тоже научит, Хазан!

– Я не сомневаюсь, – проскрипела Хазан, в свою очередь припадая к бокалу с лимонадом.

– Дядя Ягыз, Хазан, а когда вы поженитесь, вы будете жить в своем доме, да? Отдельном?

– Да, – сказала Хазан.

– Нет, – сказал Ягыз.

Они снова переглянулись.

– Большой дедушка сказал, что свадьбу надо будет сыграть, когда будет построен дом, значит вам будут строить отдельный дом, ведь так, дядя Ягыз? – Омрюм совершенно не обратила внимания на их несогласие.

– Это образное выражение, сладкая моя, – Ягыз склонился к ее лицу, стирая салфеткой соус.

– А что значит образное?

– Значит, нам нужно подготовиться, – сказала Хазан. – И многое решить.

– Мы будет жить с бабушкой и дедушкой, – сказал Ягыз, глядя в пространство над ее головой.

– Я хочу жить собственным домом, – сказала она, глядя ему в горло.

– Мама говорит, что каждый раз в Орду вспоминает, почему в Стамбуле мы живем у бабушки и дедушки. Что жить собственным домом очень трудно и утомительно. Но очень весело, мы делаем, что хотим! Папа говорит, что в Орду он может ходить по дому в трусах, как и положено в собственном доме, правда он никогда не ходит в трусах.

– Спасибо за это уточнение, милая, – кивнул Ягыз, и Хазан прыснула.

– Папа говорит, что когда у меня будет братик или сестренка, мы точно съедем в свой дом в Стамбуле, а мама говорит, что если у меня будет братик и сестренка, то мы даже в Орду будем только с его родителями жить. Хазан, дядя Ягыз, а у вас сразу будут дети, как вы поженитесь?

– Да, – сказал Ягыз.

– Нет, – сказала Хазан.

В этот раз они даже не посмотрели друг на друга, продолжая концентрироваться на Омрюм, которая потеряла интерес к сирону и снова потащила к себе рыбу.

– Мы это решим, когда поженимся, сладкая, – сказала Хазан, помогая переставлять блюда на столе.

– Мои дедушка и бабушка хотят еще правнуков, – твердо сказал Ягыз, глядя в тарелку с пиде.

– Пусть поговорят об этом с Гекханом и Ясемин, – Хазан так старалась улыбаться, что щеки ныли.

– Мама говорит, что у меня будет братик или сестренка, когда она наберется сил. Дедушка сказал, что не знает, где это она так устала, и они с папой поругались.

Ягыз обеспокоенно переглянулся с Хазан, и они решили срочно перевести тему.

– Омрюм, милая, тебе очень нравится Орду?

– Очень, Хазан! Тут все так вкусно, и тут большие бабушка и дедушка, и еще тут море, у нас тут прямо около дома море, и мы всегда по утрам там гуляем с мамой, а когда папа здесь, то и с папой.

– Но в Стамбуле есть Босфор, и там тоже совсем близко, – вмешался Ягыз, но Омрюм перебила его, мотая головой.

– В Стамбуле мы не гуляем с мамой и папой каждый день, и Босфор не такой красивый, как Черное море!

– Умница, девочка, – похвалила ее Хазан, – нет ничего лучше Черного моря. Или ты не согласен, стамбульский?

Ягыз поднял руки, сдаваясь.

– Я не буду оценивать водоемы, тут я пас.

– Тут и оценивать нечего, – твердо сказала Хазан. – Черное море и все тут.

– Хазан, а когда ты выйдешь замуж, ты будешь продолжать ходить в море? – Омрюм еще не устала задавать вопросы.

– Да, – сказала Хазан.

– Нет, – сказал Ягыз.

Этого Хазан терпеть уже не стала. Она прищурилась, глядя будущему мужу прямо в глаза.

– Я буду ходить в море, покуда дышу.

– У нас будет полно работы на берегу, – не менее твердо сказал Ягыз.

– По управлению активами Эгеменов, я помню, – сладко улыбнулась она. – Этим будешь заниматься ты, а я помогать. С моря.

– Мы обсудим это позже, – сказал он сквозь зубы.

– Конечно.

– Хазан, дядя Ягыз, а вы совсем не едите, покушайте!

У Хазан не было аппетита, но они с Ягызом переглянулись и придвинули к себе тарелки с остывшей жареной рыбой.

– Слишком много лимона, – сказал Ягыз.

– Тут нужен лимон, – сказала Хазан, одновременно с ним.

Она сжала зубы, стараясь не закричать, и увидела, что он тоже отворачивается в сторону, играя желваками на щеках.

– Дядя Ягыз, Хазан, а вы будете играть свадьбу в Стамбуле? Папа с мамой говорили, что у них было две свадьбы, одна в Стамбуле и одна в Орду, у вас тоже будет две?

Хазан хотела сразу же ответить, что нет, никаких двух свадеб, но прикусила язык. К ее удивлению, Ягыз тоже не ответил сразу. Она повернулась к нему и увидела, что он смотрит на нее, ожидая ее ответа.

Хазан махнула ему рукой, предлагая отвечать. В конце концов, это он же у нас стамбульский.

– Нет, – неуверенно сказал Ягыз, глядя на невесту. – У нас будет только одна свадьба. В Орду.

Хазан искренне улыбнулась.

– Нет, – сказала она. – Только одна свадьба.

Они вышли к стоянке и остановились у машины Ягыза. Он нес на руках уставшую и начавшую капризничать Омрюм, и Хазан открыла перед ним дверь заднего сиденья, глядя, как он усаживает малышку и пристегивает ее ремнем безопасности, ласково уговаривая ее чуть-чуть потерпеть. Закрыв дверь, он обернулся к ней и улыбнулся.

– Спасибо за приятный вечер, – сказал он. – Прости, что не провожаю.

– Моя машина прямо вот тут, – указала Хазан. – И тебе спасибо. – Она сделала короткую паузу, обдумывая все, что случилось. – Нам нужно почаще встречаться, – сказала она. – Нам многое нужно обсудить.

– Ты права, – кивнул Ягыз. – Очень многое.

И она неловко кивнула ему, прощаясь и разворачиваясь к своей машине.

========== Часть 9 ==========

– Брат, – отрывисто сказал Ягыз, до боли в пальцах сжимая трубку. – Брат, скажи мне пожалуйста, зачем ты напомнил деду, что он обещал подарить мне пистолет? А? Скажи мне это, Гекхан? После того, как я порадовался в разговоре с тобой, что он забыл, зачем ты тут же позвонил ему и напомнил? Скажи мне, Гекхан?

– Если дедушка хотел купить тебе пистолет, дедушка должен был купить тебе пистолет. Дедушка плохого не сделает, он лучше знает.

– Гекхан, – Ягыз потер лоб, упираясь локтем в стол. Локоть поехал и задел чертов подарок, и Ягыз замер, уставившись на него.

– У каждого мужчины Орду есть пистолет, – наставительным голосом сказал старший брат. – И у половины женщин. Ты теперь живешь на Черном море, как ты можешь обходиться без пистолета?

– Гекхан, мне не нужен пистолет…

– Нужен. А если на тебя нападут? А если тебя оскорбят? А если украдут Селин, как ты будешь преследовать?

Ягыз поднял голову, уставившись в потолок.

– Что значит «украдут Селин»? Гекхан, что ты несешь?

– Ну как обычно крадут, в жены. Как ты будешь преследовать жениха? Как будешь с ним договариваться?

– Аллах-Аллах, – раздраженно протянул Ягыз. – Если Селин украдут, я заявлю в полицию. Если меня оскорбят, я подам в суд. Если на меня нападут, опять же, заявлю в полицию. Что ты несешь, Гекхан, Создателя ради?

– Сынок, я напоминаю, мы мужчины Карадениза, у нас есть традиции…

– Гекхан! – Взорвался Ягыз. – Ты тридцать лет прожил в Стамбуле, даже не слыша о Черном море. Не говори мне о традициях!

И он бросил трубку.

Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Сефер.

– Что за вопли?

– Гекхан… – Прорычал Ягыз. – Дедушка… Скажи мне, Сефер, – сказал он, потирая лицо. – Скажи мне, почему во всей моей семье… Во всем городе… Нет, во всей стране я один нормальный, а все кругом сумасшедшие?

– Один человек не может быть нормальным, Ягыз, – натянуто серьезно ответил тот. – Норму определяет большинство. Так что получается, что ты сумасшедший, а все вокруг тебя – нормальные, – и с ехидным смехом Сефер вошел в комнату. – О, что это у тебя, пистолет? Зачем ты его вытащил, кто-то украл Селин?

– Да, Сефер, – хладнокровно сказал Ягыз, – кто-то украл Селин, и я собираюсь идти к королю, требовать суда поединком. – Ягыз фыркнул, пряча пистолет в выдвижной ящик стола. – Что за средневековье, никто ее не украл и красть не собирается!

– Ну зачем ты так обижаешь сестру, что значит, никто ее не украдет? Что она, уродина нищая, чтобы ее не крали?

– Сефер, хватит, даже слышать не хочу ни о каких похищениях невесты, ясно? Это отвратительно.

– Да что тут отвратительного, обычное дело, когда родители несогласны. Разве дядя Фатих, твой дедушка, не похитил тетю Асие, твою бабушку? Разве дядю Джихангира не подстрелили, когда они с дядей Фатихом увозили ее, и ее родственники за ними гнались?

Ягыз опешил, и Сефер ухмыльнулся, глядя на его озадаченное лицо.

– Эх, Ягыз, Ягыз, американец ты наш, долго же из тебя придется делать мужчину Орду. Сынок, это же наши традиции…

– Сефер, – сказал Ягыз, потирая лоб. – Ты собирался на карьер?

– Ну да, сейчас, придет госпожа Лейла, и выезжаем.

– Вот и славно, Сефер, езжай. Не начинай про традиции.

Ягыз покачал головой, когда Сефер аккуратно прикрыл за собой дверь.

То, что именно Сефер и Гекхан читали ему лекции относительно традиций, его чуть не вывело из себя.

Гекхан, стамбульский плейбой, женившийся по огромной любви на амбициозной змее из бедного квартала, учил его традициям Черного моря.

Сефер, в свои сорок неженатый, и Ягыз предполагал, что было это как раз-таки из-за… Нетрадиционности его предпочтений – Сефер читал ему лекции по традициям.

Ягызу это казалось какой-то бессмыслицей – потому что они читали лекции ему – тому, кто в отличие от них теперь по-настоящему живет по традициям.

Он живет с бабушкой и дедушкой.

Он собирается продолжить семейный бизнес, начатый еще его прадедом.

Он женится на женщине, которую до прошлого месяца ни разу не видел.

Теперь он еще и будет носить пистолет и гоняться за похитителем своей сестры, буде такой случится.

Он, человек, выросший и воспитанный в обществе, битком набитом плейбоями, женящимися по любви на амбициозных змеях и нетрадиционными холостяками, живет, можно сказать, по букве и духу традиций, а они имеют наглость ему указывать.

Хватит об этом думать, решил Ягыз, набирая телефонный номер.

– Госпожа Кериме? – Позвал он, но к его удивлению, ответил голос Хазан.

– Привет, Ягыз. Нет, тетя Кериме уехала в Бозтепе, я заменяю ее пока. Как дела?

– Отлично, – Ягыз потер щеку, обдумывая пришедшую в голову идею. – Слушай, зачем я звоню – я собираюсь вечером в горную деревню, отвезти мальчикам газовый баллон и еще по мелочи, вещи Синана из стирки. Для Керема ничего не нужно передать?

– Да, было бы неплохо, – задумчиво ответила Хазан. – Я позвоню Алтаю и попрошу его приготовить вещи Керема.

– Ты не хотела бы съездить со мной? – Ягыз спросил это легко, будто между прочим, крепко сжав ручку кресла. На той стороне провода повисла тишина.

– Да… – Неуверенно ответила она. – Почему бы и нет?

– Я заеду за тобой в порт после пяти, что думаешь?

Хазан утвердительно хмыкнула.

– Хорошо, жду.

Когда вечером она вышла из здания порта, он не сразу узнал ее.

В этот раз она выглядела совершенно по-новому. Это не была гламурная светская львица их встречи в отеле, не мужиковатая рыбачка с моря, даже не строго одетая приличная девушка с их помолвки.

На ней была светлая блузка, украшенная вышивкой, светло-коричневая юбка, длинные сапоги, голова была повязана цветастым платком – она выглядела, как жительница горной деревни, и выглядела она очаровательно. В этом наряде она не казалась ошеломительно блестящей, или пугающей, или холодной. Она казалась нежной, свежей и невинной, и когда она улыбнулась, увидев его, казалось, что она светится.

Он сам не заметил, что улыбается ей в ответ.

– Это что, новая машина? – спросила она, оглядывая внедорожник. – Опять подарок деда?

– Подарок отца, – поправил он.

Ягыз испытал неловкость, когда Хазан вдруг оглянулась на него и посмотрела так, словно то, что отец делал ему подарки, было совершенно неприличным.

Это был один из немногих подарков его отца. Он имел право получать и принимать эти подарки. Какими бы дорогими они не были. Она не имела права его осуждать.

– Поехали, – сухо бросил он, принимая из ее рук спортивную сумку и бросая ее на заднее сиденье. – А то до темноты не доберемся.

– Я попросила сестру Эсму приготовить нам ужин, – предупредила Хазан, пристегиваясь и поправляя волосы. – Так что сможем там перекусить с ребятами.

– Да, отличная идея, – Ягыз кивнул, разворачивая руль.

– Когда они возвращаются в Стамбул, не помнишь? Уже купили билеты? – Спросила Хазан после недолгого молчания, и Ягыз пожал плечами.

– На следующей неделе. Билеты не нужны, отправим частным самолетом…

Она молчала, но он сразу услышал ее неудовольствие.

– Ягыз, – наконец сказала она. – Я лично куплю им билеты. В эконом-класс. Даже нет, в лоукостер. А еще лучше, на автобус.

– Ладно, не перегибай палку, – успокоил он ее. – Эконом-класс, так эконом класс. Всего полтора часа,выдержат.

– Я не могу поверить, что это слышу, – завелась Хазан. – Керем ездил в Грецию на автобусе. А теперь я должна его жалеть, что он полетит эконом-классом. Что вы с ним сделали в вашем Стамбуле? – Обвинительно зашипела она, и Ягыз закатил глаза.

– Вот я тут вовсе не при чем, Хазан, – сразу открестился он. – Я все эти годы прожил в Америке. Ты извини меня, Хазан, но твоего кузена Керема я практически и не знаю даже. Все те разы, когда я приезжал в Стамбул, они с Синаном убегали кутить.

– И ты не ходил кутить с ними? – Приподняла она брови, и Ягыз фыркнул.

– Кутеж – это не мое. Я предпочитаю тишину и покой.

В свой первый приезд после того, как Керем поселился у них, Ягыз попытался наладить с ним контакт – с ним и с Синаном, но… Тогда он окончательно понял, что они с его любимым младшим братом, братом, который спрыгнул с крыши, чтобы он не уезжал, братом, с которым они были так близки в детстве, что они совсем разные люди и им совершенно не о чем говорить. Синан и Керем болтали о какой-то ерунде – о своем университете, о том, куда они и когда ходили, что видели, кого видели, кого и что надо увидеть, и Ягызу казалось, что они говорят на каком-то чужом языке, понятном только им двоим.

Отец всегда был занят, Гекхан упивался своим семейным счастьем, и только мама всегда была рядом с ним.

– Я тоже совсем не узнаю Керема, – Хазан вздохнула. – Он был таким серьезным и спокойным…

– Думаю, у него было шанса быть другим рядом с сестрой Кериме, – хохотнул Ягыз, и Хазан шлепнула его по плечу.

Ягыз едва сдержался от того, чтобы вздрогнуть, когда это случилось, но покосившись на нее, увидел, что она этого не заметила. Она улыбалась, глядя в окно.

– О да, тетя Кериме может.

И они снова замолчали, но, к удивлению, Ягыза, их молчание не было неловким или напряженным, сердитым или скованным – просто спокойным, умиротворенным молчанием, как бывало у него, когда он ехал в машине с друзьями или членами семьи. Может быть, подумал он, они действительно уже начинают становится друзьями, партнерами? Несмотря на то, какие они разные, несмотря на различие в их планах, несмотря на то, как сложилось их знакомство.

– Что это? – Вдруг спросила она, указывая на коробку, лежавшую между сидениями, и Ягыз скривился.

– Можешь посмотреть. Только очень аккуратно, – вспомнил он, и Хазан приподняла брови, удивленно глядя на него.

– Пистолет?

– Подарок дедушки, – Ягыз дернул головой, и Хазан засмеялась.

– Твой дедушка любит… Серебристые подарки.

– Да, я тоже заметил тенденцию, – фыркнул Ягыз. – Честно, не знаю, что на него нашло, пришел сегодня и всучил… Это.

– Ну, – Хазан хихикнула, пряча пистолет обратно в коробку. – Каждый мужчина Карадениза носит пистолет. Такие у нас традиции.

Ягыз с трудом сдержался от желания скривиться.

– Да-да, и половина женщин, я знаю. Ты тоже носишь?

– Не ношу, – призналась она, к его облегчению, но тут же добила. – Но у меня есть.

– О Аллах, – Ягыз потер лицо рукой.

– И пистолет, и ружье – ружье мамино. – Она насмешливо улыбалась, глядя на него. – А как же иначе, когда твоя тетя – Кериме Йылдыз? Моя тетя стреляет лучше всех в Орду.

– Да ты что? – Ехидно хмыкнул он, и она серьезно кивнула.

– У нее и награды есть. – После недолгого молчания, она добавила, певучим тоном. – Когда-то она много тренировалась, сидя там, на ферме в горной деревне, стреляя по баночкам, и воображая, что это голова Хазыма Эгемена.

– Потрясающе, – в тон ей ответил Ягыз, и Хазан расхохоталась.

– Значит, стрелять ты не умеешь, – решила она. – Если хочешь, я могу тебя научить.

– Давай, – согласился Ягыз, поворачивая к ней голову и глядя ей в лицо. – Как-нибудь попробуем.

Синану пошла на пользу жизнь в горной деревне, решил Ягыз. Чистый свежий воздух, работа на природе, крепкий сон, отсутствие алкоголя, табака и чем там еще, не дай Аллах, он травил свой организм. Он весь посвежел, исчезли темные круги под глазами, и он так светился улыбкой, что мог освещать всю деревню с террасы, вместо фонаря.

– Явились наконец-то! – Возопил он, когда Хазан с Ягызом вышли из машины. – Мы тут с голоду помираем, соседи, слушайте, они голодом нас морят!

Ягыз переглянулся с Хазан и закатил глаза, вынимая из багажника газовый баллон и пакеты с покупками. Керем Йылдыз медленно вышел из-за угла, вытирая пот со лба, и подошел к Хазан, забирая из ее рук корзину с ужином, который они по дороге забрали у сестры Эсмы.

– Забери ваши вещи, – велел Ягыз, указывая на лежащие на заднем сиденье сумки.

– Аллах-Аллах, – обрадовался Синан, – наконец-то. Я уже весь чешусь тут в этой грязище.

– А самому постирать тебе в голову не приходило? – Рявкнула Хазан, забирая из рук Ягыза пакет с продуктами.

– Как? – Изумился Синан. – Тут нет стиральной машины!

– Создатель, к тебе я отправляюсь, – Хазан остановилась, возводя очи горе. – Руками, конечно, как же еще?

– Руками? – Синан едва не задохнулся от возмущения. – Керем, брат, ты послушай ее, она говорит, руками. Ягыз, ты это слышал? Слышал, как она твоим младшим братом измывается?

– Постирал бы руками, не надломился бы, – сердито ответил Ягыз, внося газовый баллон на кухню и начиная крепить его к плите. Он заметил, как Хазан приподняла брови и переглянулась с Керемом, но не стал это комментировать.

– Аллах вас накажет! – Синан поднял палец к небу, указывая, где находился тот, кто покарает за него. – Обоих вас за все накажет. За все вы ответите перед Создателем. Когда закончится ваш земной путь, предстанете вы перед Пророком, и спросит он вас – как вы обращались со своими младшими братьями, не издевались ли вы над ними, не пренебрегали ли своим долгом старшего, что вы сможете ему ответить?

Хазан, накрывавшая на стол, выпрямилась, недоверчиво глядя на Синана.

– Братец, я на полгода младше тебя, – напомнила она. – Я младше Керема на два месяца! Что ты имеешь в виду, «долг старшего»?

Синан смешался, но ненадолго. В деле выкручивания и изворачивания его еще никто не обходил.

– Ты невеста моего старшего брата, – нашелся он. – Значит мне ты тоже старшая сестра.

Когда Хазан оглянулась на смеющегося Керема, тот доказал, что кой-чего от друга нахватался.

– А мне ты с детства была старшим братом, сестра, – сказал он, кланяясь. – Я по своей воле отдал тебе старшинство.

– Ягыз, – процедила Хазан сквозь зубы, отворачиваясь от ржущих парней. – Дай мне свой пистолет, я их пристрелю и успокою наши жизни.

– У тебя есть пистолет? – Обрадовался Синан. – Покажи!

Ягыз закатил глаза, поднимаясь от газового баллона, и Хазан встала рядом с ним, ставя на огонь чайник.

– Синан, пожалуйста, – попросил он. – Будь посерьезнее. Да сядь за стол и ешь как положено, – возмутился он, разворачиваясь и видя, что Синан с Керемом уже потрошат пакет с долмой.

– Ну а что такое, – ответил Керем с набитым ртом. – Вы нас голодом морили.

– Керем, имей совесть, – Хазан с трудом вырвала у него контейнер с долмой и шлепнула по ладоням, когда тот потянулся к маринованным овощам. – Иди хоть руки помой! Садись, Ягыз, – позвала она, ставя перед ним тарелку. – Ты-то наверняка проголодался, после работы.

Парни хором заулюлюкали, и Хазан покраснела.

– Брат Хазан становится настоящей караденизской женушкой, – веселился Синан, усаживаясь за стол и притягивая к себе тарелку. – Смотри, как все складывается, Керем, – радостно сказал он, когда полностью очистил ее. – Брат Хазан на кухне, за столом, хозяйничает. Ягыз сидит султаном, и зыркает на нас глазами. Прямо черноморская идиллия.

– Да, брат, – согласился Керем, наскоро проглатывая долму. – Ты у нас становишься настоящим мужчиной Орду. Уже вот и пистолет носишь. Скоро отпустишь усы и бороду.

Ягыз засмеялся вместе со всеми.

– Да, а потом возьму в руки трость и буду ей вас охаживать, традиции так традиции.

– А вообще, я тоже заведу себе пистолет, – решил Синан. – У отца есть, у Гекхана есть, у Ягыза вот теперь даже есть. Разве я не тоже с Черного моря?

– Конечно, – серьезно кивнул Ягыз, – как же ты будешь гнаться за женихом, когда у нас украдут Селин?

– Не волнуйся, брат, – сквозь смех ответил Керем, – если у нас украдут Селин, я лично догоню жениха. Догоню, расцелую его в обе щеки и пожелаю ему благословения Аллаха, за то, что забрал.

– Эй! – Гневно прикрикнул Синан. – Ты что такое говоришь? Никогда такого не будет!

– Прости, Синан, извини, – повинился Керем, хихикая. – Я понимаю, что она твоя сестра, но все-таки…

– Нет, ты не можешь такое говорить, – ответил Синан, наставив на него указательный палец. – Не можешь, потому что ты женишься на Селин.

Смех за столом погас, и три пары глаз уставились на Синана. Ягыз обеспокоенно перевел взгляд на Керема, глядя на него с подозрением. Тот застыл, держа у рта кукурузный хлеб.

– Что? – Захлебнулся он. – Ты о чем, брат?

Синан уставился на него с недоумением.

– Ну как что, Керем, сынок? Ты мой названный брат, больше, чем мои собственные братья. И если ты женишься на Селин, мы с тобой станем настоящими братьями. Это же самый простой вариант, сам подумай.

Керем смотрел на друга широко раскрытыми глазами.

Ягыз бросил взгляд на Хазан и заметил, что, как и он, она потеряла дар речи.

– Синан, – серьезно сказал Керем, опуская хлеб и отодвигая на столе тарелку. – Что ты несешь? Я… Я не буду жениться на Селин. Серьезно. Чушь какая-то.

– Да в чем тут чушь? – Вскинулся Синан. – Ну я же говорю, сам подумай, это же самый лучший вариант. Так мы навсегда будем вместе, мы все, понимаешь? Будет как в Гарри Поттере, понимаешь? Мы же как там, трое лучших друзей, понимаешь? Ты женишься на моей сестре, я женюсь на Ниль, и мы все будем одной семьей, все вместе.

– Вот как… – По лицу Керема заходили желваки, и он до побеления пальцев сжал стол. – Вот значит как. А Ниль в курсе твоих грандиозных планов? Знает, что ты собираешься на ней жениться?

– Знает, конечно, – совершенно уверенно ответил Синан. – Это же Ниль. Она сама все отлично понимает. Она же свой парень, конечно, она все знает и понимает.

– Ясно, – Керем, смотревший до этого куда угодно, на кого угодно, перевел взгляд и посмотрел прямо в лицо Синану. – Я не собираюсь жениться на твоей сестре, Синан. Строй свои планы без моего участия.

И он встал, с грохотом отодвигая стул, и быстрым шагом пошел к двери.

– Керем! – Синан вскочил с места. – Керем, брат, ну ты что? Ты же мне самый близкий брат, ну что ты? – Он бросился за другом, хлопая за собой дверью, и Ягыз поджал губы, глядя в стол.

– Он не это имел в виду, – сказала Хазан через несколько минут, прислушиваясь к отдаленным голосам двух друзей. Ягыз вопросительно посмотрел на нее, и она пояснила. – Когда говорил, про братьев и… Он не это имел в виду.

– Почему же, – ответил Ягыз. – Керем и правда ему больше брат, чем мы с Гекханом.

– Да брось ты, он просто преувеличивает, как обычно, – Хазан затрясла головой. – Ты же знаешь его. Они с Керемом друзья, но ведь знакомы всего-то семь лет. Мало ли что он преувеличивает.

Ягыз усмехнулся.

– Если честно, я с Синаном знаком ненамного больше. – Хазан вопросительно посмотрела на него. – Когда я уехал в Америку, ему тоже было семь-восемь. И после этого я его уже не знал.

– Не говори так, – покачала она головой, и он усмехнулся.

– Нет, это правда. Я уехал, когда Синан был маленьким, а Селин только родилась. И оставался там до последнего года. Я совсем их всех не знаю. – Он грустно улыбнулся. – Я собирался вернуться после учебы, работать у отца в компании и все такое, но… Может быть, если бы я вернулся несколько лет назад, мы бы заново узнали друг друга. Но я решил поработать там.

Ягыз решил не возвращаться, и он не стал говорить, почему.

Потому что отец с радостью принял его согласие жениться на неизвестной ему девчонке, и похвалив его пару раз, сосредоточился на своих отношениях с дедом.

Потому что Гекхан, пообнимав его и поцеловав пару раз, отвернулся к Ясемин и не отводил от нее глаз.

Потому что Синан таскал по городу своего новоприобретенного друга из Орду, даже не обратив внимания на приехавшего из Америки брата, который тем временем клятвенно обещал деду и дяде Джихангиру, что исполнит заключенный ими много лет назад договор.

Потому что он снова почувствовал себя ненужным и позабытым. И потому он вернулся в Америку, и потерял шансы стать для своего брата кем-то большим, чем его новый названный брат.

– Если хочешь, – сказала Хазан после долгого молчания, – я могу сейчас тебя поучить стрелять. Тут, на заднем дворе.

– Было бы неплохо, – кивнул Ягыз. – Было бы неплохо.

Правда он не знал, чьи головы ему представлять, когда он будет стрелять по баночкам.

Комментарий к Часть 9

Вуф, вот и еще одна глава. Подбавила побольше Синана и объяснила, как могла, почему Ягыз тут не так носится с Синаном, как в оригинале - не знаю, сколько лет в сериале Ягыз прожил в Стамбуле после возвращения из Штатов, если упоминали, то я и не помню, а тут он так и не вернулся до самого конца почти.

Если есть идеи, как визуализировать Керема, бросайте в комменты, каким актером вы его представляете? У меня пока идей нет, а Керема будет в будущем достаточно.

========== Часть 10 ==========

По вечерам Хазан вывозила Ягыза на берег моря и учила стрелять.

Не так она себе представляла романтичные свидания с будущим мужем… Когда-то, маленькой девочкой, она представляла, что будет ходить с ним за ручку по улицам Орду, есть мороженое, он будет покупать цветы, она будет в красивом платье, тетушки-соседки будут желать им счастья… Единственное что, она никогда не могла представить себе его лица.

Потом она приходила в себя, натягивала треники и вместе с кузенами и друзьями шла драться с Эгеменами, стесняясь своих девчоночьих мечтаний. Такие мечтания были скорее для Эдже и Бетюль, а не для Брата Хазан, и она отлично понимала, что ни один из парней из ее банды не станет ходить с ней за ручку, даря ей цветочки, а о парнях и компании Эгеменов и говорить не стоило.

Когда дедушка помирился с Эгеменами, Хазан нравился один мальчик, его звали Берк, дальний родственник дяди Фатиха. Он был смелым, умным, хорошо учился и боксировал, говорил на трех языках и пел на свадьбах.

А потом оказалось, что он больше всего мечтает уехать из Орду, даже из Турции. Сейчас он жил в Голландии, был женат на голландке и с каждым годом все реже возвращался в Орду.

Еще была легкая влюбленность в Синана – ну как влюбленность, ослепление – Синан был так хорош, так красив, так ярок – как не закружиться голове при виде такого красавчика? Головокружение и мечты о прогулке с ним по набережной Черного моря под ручку с цветочками в руках прекратились после его пробежки по улицам Орду с дедушкой по пятам.

После того – Хазан не говорила матери, но было – несколько свиданий с парнем из Трабзона, таким же капитаном, как она, они по-дружески беседовали о кораблях, о море, о рыбе, о проблемах с морем и рыбой, и в мечтах о совместной жизни с Мустафой уже не было мыслей о цветах и прогулках, а о совместном плавании и совместных приключениях на море. Потом оказалось, что капитанство капитанством, а от будущей жены Мустафа ждет, что она будет сидеть, чистить рыбу и ждать его на берегу, пока сам капитан Мустафа будет добытчиком на море, потому что понятно, что со стороны Хазан это все блажь, и корабли она водит чисто для того, чтобы мужа в море найти.

Хазан не облила его пивом и не двинула его в нос, потому что она все-таки была приличной девушкой, а Мустафа был обычным мужчиной, таким же, как все в ее баре, даже моряки и поденщики, работавшие с ней.

Теперь в ее жизни появился Ягыз Эгемен, американский стамбулец, собирающийся жить в Орду, любимый внук своего дедушки и кроме того, согласный, после короткого с ней спора, чтобы она продолжала ходить в море, пока сама считает это нужным. Одним словом, все, что ей и было нужно.

Почему же у Хазан было ощущение, что все было неправильно?

– Расслабь руку, серьезно, расслабь, – велела она, и Ягыз дернул щекой.

– Что значит «расслабь»? Если я ее расслаблю, я уроню пистолет!

– Ты отлично знаешь, что значит «расслабь», ты вцепился в пистолет, как в дубину, у тебя аж пальцы белые.

Ягыз вздохнул и снова поднял пистолет.

– Так пойдет?

Хазан пожала плечами.

– Расслабь локоть, но зафиксируй руку. Чуть нагни голову, чтобы глаза были на одной линии с прицелом. Выдохни. Не смотри на цель, смотри на мушку. Дыши медленно. Не торопись, – указывала она. – Дыши медленно и глубоко. Давай.

Как она и думала, он снова выстрелил мимо.

– У меня никогда не получится.

– Тебе просто нужно тренироваться.

– А кто тебя учил? Сестра Кериме? – Спросил он, опуская пистолет и разочарованно глядя перед собой.

Хазан покачала головой.

– Папа.

– Он же умер, когда ты была маленькой? – Ягыз недоуменно посмотрел на нее, и Хазан усмехнулась.

– Ну, я не говорю, что он научил. Начал учить. Потом, да. Тетя Кериме. Дядя Кудрет. Дедушка. Мама, – добавила она, глядя на озадаченного жениха. – Но мама предпочитает стрелять из ружья.

Ягыз засмеялся, качая головой.

– Я что, попал на Дикий Запад?

– Нет, это Черное море. – Она забрала у него пистолет. – Привыкай.

Она подняла оружие, глядя на выстроенные в ряд баночки на деревянном столе для пикника на берегу.

– Помнишь, я говорила про тетю Кериме. Как она тренировалась?

Ягыз кивнул.

– Тетя Кериме уехала в горы, не закончив школу. Когда пришли вести, что твой отец женился, она стала посмешищем всего города. И она не выдержала позора. Она ведь была помолвлена самой первой в своем классе. Носила кольцо, когда остальные девчонки еще играли в куклы. И была этим горда. Она не любила твоего отца, Ягыз, она любила свою гордость. Вот как было разбито ее сердце – не тем, что твой отец бросил ее, а тем, что ранил ее гордость. Потому она уехала в горную деревню, на ту самую молочную ферму, где жил твой брат, годами жила там, в горах, не появляясь в городе. Пасла коров, взбивала масло, делала сыр. А в свободное время стреляла.

Хазан прицелилась.

– Она не совсем твоего отца представляла, когда стреляла там по бутылкам с скисшим молоком. Она стреляла по своим обидам. – Хазан навела пистолет. – По своим несбывшимся мечтам. – Выстрел. – По своим нерожденным детям. – Выстрел. – По непостроенному дому. – Выстрел. – По несыгранной свадьбе. – Выстрел. – По горю ее отца. – Выстрел. – По разочарованию ее матери. – Выстрел. – По позору своих братьев. – Выстрел.

На столе не осталось баночек, и Хазан, перезарядив пистолет, пошла к столу, собирать баночки и снова расставлять их по столу.

Ягыз задумчиво смотрел на нее, когда она вернулась к нему и снова повернулась к цели.

– Я не сразу научилась попадать. Мне понадобилось много времени. Но когда я стреляла, я тоже представляла себе свои обиды.

Хазан подняла пистолет.

– По тому, что отца больше нет рядом. – Выстрел. – По тому, что дедушка остался без сына. – Выстрел. – По тому, что Эдже не знает отца. – Выстрел. – По тому, что дядя Кудрет отбился от рук без него. – Выстрел. – По тому, что в жизни тети Кериме снова появилось горе. – Выстрел. – По тому, что мать не плачет о нем. – Выстрел.

Хазан опустила пистолет, мрачно глядя перед собой.

– И тебе было легче, когда ты стреляла? – Спросил Ягыз, и Хазан перевела на него взгляд.

– Когда я попадала, да, мне становилось легче. Всего на пару секунд. Ненадолго. Иногда совсем ненадолго. Но да, мне становилось легче, – она глубоко вздохнула, отводя от него взгляд.

– Знаешь, тетя сказала, что ей стало точно легче, когда она поняла, что полюбила Джамаля Йылдыза. Когда она сыграла свадьбу, родила Керема, вернулась в Орду с гордо поднятой головой. Ей стало легко, так легко, что она на некоторое время перестала стрелять. – Хазан рассмеялась. – Но потом она снова начала копить обиды – на мою маму, на соседей, на глупых работников порта. Уж чего-чего, а поводы пострелять она всегда умела найти.

Хазан протянула Ягызу пистолет.

– Попробуешь?

Он смотрел на нее внимательно, словно стараясь что-то разглядеть, увидеть в ее лице то, чего там не было, а было где-то в сердце, в душе, в глубине ее мозга, где даже она не могла разглядеть.

Он перевел взгляд на стол с банками, усмехнулся, покачав головой, словно подумал о какой-то глупой чепухе, быстро глянул на нее, улыбаясь, и поднял руку с пистолетом.

– Расслабить локоть, – насмешливо сказал он, – опустить голову. Дышать медленно.

Выстрел. Выстрел. Выстрел. Мимо. Мимо. Мимо.

Другого и не стоило ожидать, это всего-то вторая неделя, подумала она, но тут он наконец попал. И через несколько выстрелов он попал снова. А потом снова.

– Семь попаданий из двадцати. Отличный результат, радостно сказала Хазан, медленно хлопая в ладоши, и Ягыз застенчиво улыбнулся ей, застенчиво и радостно, словно маленький мальчик, которому удалось что-то сложное. – Расскажешь мне, что ты представлял, когда стрелял по этим банкам?

Его улыбка погасла, и он покачал головой.

– Может быть, когда-нибудь.

А может быть и никогда. Хазан внимательно смотрела ему в лицо. Ей тоже хотелось понять, что творится в голове этого Господина Холодильника. Действительно ли он настолько холоден и сдержан, как выглядит?

Холодильники источают холод внутрь, потому что снаружи их подпитывает тепло. Ее будущий муж был холоден снаружи, был ли огонь внутри его сердца?

Был, подумала она. Не может быть, чтобы не был.

– Сколько тебе было, когда умер твой отец? – Спросил Ягыз, и Хазан дернула уголком рта.

– Девять.

– Совсем маленькая, – он покачал головой. – А Эдже была совсем крохой, получается.

– Слава Аллаху, с нами был дедушка. Была бабушка, упокой Аллах ее душу. Были тетя, дядя, кузены. Я не представляю, как бы мы жили, если бы их с нами не было. Если бы мы жили одни.

Она повернулась к морю, закрывая глаза, вдыхая соленый запах, подставляя лицо ветру.

– Я не представляю, как бы мы могли жить иначе, не здесь, не на Черном море. Мне иногда кажется, что без Черного моря я была бы совсем другой. Это Черное море дало мне силы, Черное море наполняет меня покоем. Я не знаю, смогла бы я жить в мире с собой, если бы не было рядом моего моря. Мне иногда бывает грустно, когда я вспоминаю отца, но эта грусть светлая. Вдали от моря эта печаль была бы черной, я уверена в этом.

Хазан почувствовала, что он стал рядом и открыла глаза, посмотрев на него. Ягыз смотрел прямо перед собой, внимательно, словно пытался разглядеть то же, что видела, что чувствовала она.

– Может быть, если бы ты жила в Стамбуле, или в Измире, или… Где-нибудь еще, другое море, другие горы, твоя семья… Кто-то другой бы тебе помог? – Неуверенно сказал он, хмурясь и глядя на синие волны.

– Ты не чувствуешь этого, да? Совсем не чувствуешь? Когда ты закрываешь глаза, прислушиваешься к шуму волн, вдыхаешь запах, не чувствуешь? Попробуй, просто послушай, – Хазан взяла его за руку, – Закрой глаза, не думай ни о чем, почувствуй это.

– Ты Эгемен, – сказала Хазан, глядя в его спокойное лицо, когда он прикрыл глаза, цвета волн Черного моря. – Ты сын и внук Эгеменов. Эгемены жили здесь испокон века. Черное море в твоей крови. Ты не можешь не чувствовать этого. Здесь, – она подняла их сплетенные руки, прикоснувшись к его груди, и он вздрогнул, но продолжил так же смотреть перед собой с закрытыми глазами. – Ты почувствуешь это здесь. В твоем сердце.

Когда Ягыз ничего не ответил, она улыбнулась и опять повернулась к морю. Она не отпустила его руки. Они стояли на берегу, взявшись за руки.

– Отец рассказывал мне о Черном море, – вдруг сказал Ягыз, когда они садились в машину. – Я вспомнил, я был тогда совсем маленьким. Но… Не так красиво, как ты.

Хазан улыбнулась. Сейчас, когда прошло волшебство момента, той минуты на берегу, ей было немного неловко из-за ее порыва. Но Ягыз, казалось, не замечал. Он улыбался чему-то в своих мыслях.

– Он говорил о том, как скучает по его запаху, по тому, что от Черного моря идет совсем другой звук, чем от Босфора, другое небо, другое солнце, и как он скучает по всему этому. Помню, Гекхан тогда спросил, почему бы нам не поехать на Черное море? Я… Я не помню, что он ответил. – Несколько секунд они ехали в молчании, Хазан смотрела на дорогу перед собой, но чувствовала на себе его взгляд. – Наверное, ничего, просто ничего не сказал тогда. Что он тогда мог сказать? Что не может вернуться, потому что у него есть мы? Потому что дедушка не может простить его за то, что мы есть в его жизни?

Хазан тоже не знала, что на это ответить.

– Ты знаешь, мы его видели тогда… Семь лет назад. Твоего отца. Когда он приехал в город. В первый раз, чтобы поговорить с дядей Фатихом. – Хазан коротко посмотрела на него, Ягыз не отводил от нее взгляда, и Хазан продолжила. – Он приехал, вышел на площади, и… Мне рассказывали. Кажется, его никто не узнал, конечно, почти тридцать лет прошло. Но он кого-то узнал, дядюшку Саваша, кажется, поздоровался, представился… Представляешь, какой поднялся шум? Через несколько минут уже весь Орду знал, что вернулся Хазым Эгемен. Люди валили на улицу, свисали с балконов, – Хазан улыбнулась, услышав смешок Ягыза. – Само собой, нам тоже захотелось пойти посмотреть, но дедушка накрепко запретил. Сказал, что Чамкыраны даже не плюнут в сторону Хазыма Эгемена, не то, чтобы повернуться в его сторону. Так и велел нам: увидите Хазыма Эгемена – немедленно отвернитесь! Повернитесь к нему спиной! Перейдите на другую сторону улицу! Плюньте в его сторону! Керем, конечно же, получил тростью по спине, когда начал спрашивать, в каком порядке это делать – не получится попасть в Хазыма Эгемена, если сначала отвернуться к нему спиной, перейти улицу, а потом плюнуть. Я добавила, что мы не сможем это сделать, потому что не знаем, как он выглядит, и, конечно же, получила шлепка от моей мамы. – Ягыз уже смеялся в голос. – Само собой, вечером мы все – я, Керем, Алтай, наша кузина Севда, все мы вечером сбежали и пошли караулить Хазыма Эгемена возле гостиницы, друзья обещали нам его показать. – Хазан снова покосилась на будущего мужа. – Нам просто было интересно, какой он, этот пресловутый Хазым, шахзаде в изгнании. – Ягыз едва не захлебнулся хохотом. – И… Вечером он вышел из гостиницы, и мы его увидели. И, знаешь, ты не обижайся, но… Он не произвел на нас впечатления. – Ягыз смеялся, качая головой, и Хазан засмеялась вместе с ним. – Нет, честно, мы с рождения только и слышали о нем, столько дурного, так часто, что представляли себе, я не знаю… Что-то такое невероятное, а это оказался просто… Просто дядя Хазым. Честно, мы были разочарованы.

– Представляю, – Ягыз улыбался, глядя на нее, – вы, наверное, ожидали трехголовое чудовище?

– Нет, мы уже были взрослые, но, думали, будет что-то вроде. Честно, не знаю. Но мы все равно пошли за ним, а он пошел на море. Мы следили за ним, знаешь, прятались за камнями, как маленькие дети, такие были дураки, – Хазан улыбнулась воспоминаниям. – А он пришел на берег моря, сел и начал плакать. Просто сидел там, опустив одну руку в море, и плакал. И… И я увела ребят. Это было нечестно. Нечестно так за ним следить.

Она быстро посмотрела на Ягыза, который смотрел на нее серьезными глазами.

– Я так рад, что они помирились, Хазан.

– Даже несмотря на то, что тебе приходится жениться на мне? – Спросила она с усмешкой, и Ягыз потряс головой.

– Даже если бы мне пришлось жениться на твоей тете Кериме, я не жалел бы, если бы они помирились.

Хазан кивнула, глядя перед собой. Она понимала, что он имел в виду.

========== Часть 11 ==========

Возле дома госпожи Фазилет царила суматоха, и Ягыз напрягся. Рука сама собой потянулась к пистолету за его поясом, и Ягыз замер на секунду, вдруг осознав, что он делает. Он ошеломленно помотал головой, удивляясь своей реакции, и медленно положил руки на колени перед собой, хотя пальцы так и чесались ухватиться за холодную рукоятку, давившую ему в поясницу.

– Что происходит? – Пробормотала Хазан, выпрыгивая из машины, и бросилась в собравшуюся у дома толпу, распихивая всех локтями. Ягыз выскочил вслед за ней и быстро догнал ее – люди сами расступались перед ним, разглядев высокую и крепкую фигуру внука Фатиха Эгемена.

Госпожа Фазилет поливала ругательствами стоявшего перед ней крупного мужчину средних лет с светлыми волосами и серыми глазами, а тот материл ее в ответ. Ягыз оторопел, услышав из уст своей будущей тещи такие выражения, что удивлялся, как его уши не обуглились, а мужчина кричал в ответ такое, что Ягыз приоткрыл рот от изумления. Публика искренне наслаждалась каждой секундой, и Ягыз видел, как некоторые снимают происходящее на сотовые телефоны. Немедленно включились инстинкты по защите семьи от скандала.

– Хватит! – Крикнул он, вставая перед переругивающейся парочкой и прикрывая их от снимавших. – Расходитесь немедленно! Не на что тут смотреть! Госпожа Фазилет, войдите в дом! Господин, уходите отсюда, сейчас же!

– А кто ты такой, сынок, чтобы гнать меня от дома моей семьи? – Мужчина набычился, развернувшись к нему, сверкая злобой в глазах.

Семьи? Ягыз недоуменно обернулся к Хазан, стоявшей среди людей.

– Дядя Кудрет, – сказала Хазан. – Уходи отсюда, немедленно!

Ягыз снова посмотрел на мужчину перед ним. Кудрет Чамкыран, тот самый пресловутый Кудрет Чамкыран. Паршивая овца семьи Чамкыранов, позор своего отца, судьбой которого вечно пугали Синана и Керема.

Судя по внешнему виду, Кудрет Чамкыран не слишком пострадал, он выглядел здоровым, крепким и непомерно наглым.

– Хазан? – Удивленно поднял брови мужчина. – Ты ли это?

– Уходи, дядя, – твердо повторила Хазан, и мужчина развел руки.

– Куда же я пойду, дорогая моя племянница? Как же я теперь пойду, когда вы без меня тут топчете имя Чамкыранов в грязи?

– Что ты несешь, бессовестный? – Заверещала тетя Фазилет, и Ягыз потряс головой от звона в ушах.

– На моих глазах, на глазах всего Орду эта бесстыжая Эдже миловалась с этим парнем! – Вопил Кудрет, тыча пальцем в сторону дома. – Что же это такое, а, Фазилет, я только приехал в город, и первое, что я слышу, выйдя на площади – что Эдже Чамкыран целуется с водителем автобуса за углом, с сыном этой негодной Шухрие – и ведь весь город уже об этом болтает! И Аллах его знает, чем бы все закончилось, если бы я ее за волосы сюда не притащил! Так ты воспитываешь дочерей, невестка? Так ты блюдешь нашу честь?

– Кто бы говорил о чести, а не ты, проклятый! – И Фазилет добавила несколько таких слов, что Ягыз взволнованно посмотрел по сторонам, выискивая, нет ли в толпе детей – каких оказалось множество.

– Госпожа Фазилет, прошу вас, идите в дом! – Он подхватил ее под руку и потащил в сторону дома, не обращая внимания на ее попытки вырваться. Хазан подбежала к нему, хватая мать с другой стороны.

– Мама, иди внутрь, я сама здесь разберусь, – прошипела она в ухо матери, заталкивая ее в дверь и закрывая ее за ней. – Дядя Кудрет, – крикнула она с террасы, пока Ягыз спускался по ступенькам. – Уходи отсюда! Тебе здесь не рады!

– Племянница, так ты разговариваешь с дядей, который качал тебя на руках? Который кормил тебя и поил, укладывал спать? Такова твоя благодарность, племянница?

Хазан скрылась за дверью, хлопнув ей за собой, и Кудрет вскипел.

– Это она что, мне дверью хлопнула? Мне? Невоспитанная! Грубиянка!

– Мне, – ответил Ягыз, вставая прямо перед ним. – Господин Кудрет, вас попросили уйти.

– А ты кто такой, сынок? – Кудрет смерил его взглядом, оглядев с ног до головы. – Ты кто такой, что отдаешь распоряжения у дома моей семьи, а?

– Я жених вашей племянницы, – ответил Ягыз, твердо глядя ему в глаза. – Это дом и моей семьи, и они не хотят вас видеть. – Из дома послышался звук разбитого стекла, и все замолчали, уставившись на окна и прислушиваясь к воплям госпожи Фазилет. – Разойдитесь! – Повысил голос Ягыз. – У вас разве нет дел, которыми следует заняться?

– Жених моей племянницы? – Кудрет округлил глаза. – Хазан? Как это, Хазан выходит замуж? Без моего согласия?

– Господин Кудрет, прошу прощения, но не думаю, что нам нужно ваше согласие…

– Что ты говоришь, сынок? Как это вдруг не нужно мое согласие? У девушки нет отца, я вместо ее отца, меня ты должен был спросить, кого ты вообще спрашивал? Кто ты вообще такой, почему я тебя не знаю? Ты стамбульский, сынок? С чего это вдруг Хазан идет замуж за стамбульского, а?

– Я житель Орду, «сынок»… – Ягыз подошел к Кудрету вплотную. – Но даже если был стамбульским, тебя это не касается.

– Орду? Ты не из Орду, сынок, я бы запомнил такого наглого мальчишку, как ты. Как тебя зовут, парень? А? Говори, как тебя зовут? – Кудрет Чамкыран едва не шипел ему в лицо, и Ягыз холодно улыбнулся, расправляя плечи.

– Меня зовут Ягыз Эгемен, «сынок».

Серые глаза Кудрета полезли на лоб, и он едва не задохнулся от возмущения, и Ягыз с трудом сдержал смех при виде этого.

– Эгемен? – Он отступил на шаг от Ягыза и заорал, глядя на дверь невестки. – Фазилет! Старая ты стерва! Выходи, дрянь ты жухлая! Как ты воспитывала дочь, гадина? Как твоя дочь может путаться с Эгеменами?!

Ягыз оглядел заново начавшую собираться толпу, едва сдерживая вздох раздражения.

– Господин Кудрет, – начал он и отлетел в сторону, когда Кудрет Чамкыран толкнул его вбок.

– А ну пошел вон отсюда, Эгемен! Нечего тут шляться у нашего дома! Жених! Не жених ты никому, врешь ты все! – И он начал закатывать рукава рубашки. Ягыз напряженно покрутил головой, чувствуя, что без драки не обойдется. Он увидел, как мужчины вокруг него начали разбиваться на группы, кто-то вставал за его спину, кто-то шел присоединиться к Кудрету, непонятно почему.

– Брат! Брат Кудрет! – Вдруг раздался крик вниз по улице, и Кудрет повернулся к бегущему к нему молодому парню. – Брат Кудрет, там в твоей машине ребенок плачет! Плачет и все не успокаивается! Идем к нему, брат! Тетя Мелике не знает, что и делать!

Кудрет замялся, не зная, что и делать, ему явно не терпелось подраться с Ягызом, но в то же время на его лице отразилась тревога.

– Повезло тебе, Эгемен, – решил он, опуская руки. – Но я с тобой еще поговорю.

И он пошел прочь, бормоча под нос ругательства.

Ягыз огляделся по сторонам, окидывая взглядом зевак, благодарно кивая собравшимся у него за спиной мужчинам, приготовившимся ему помогать, и простреливая взглядом тех, кто встал на сторону Кудрета, стараясь запомнить их лица.

– Расходитесь, – в который раз сказал он. – Представление закончено. Займитесь своими делами.

И он поднялся по ступеням в дом будущей тещи, где все еще раздавались крики и грохот.

– Что здесь происходит? – Крикнул он, оглядывая комнату. Заплаканная Эдже пряталась за спиной Хазан, которая закрывала собой сестру, стоя перед размахивающей тапком госпожой Фазилет. На полу лежала разбитая ваза, был перевернут стол, по полу растекалась лужа из разбитого графина с лимонадом. – Госпожа Фазилет, перестаньте немедленно!

– Сейчас, сейчас перестану! Вот только покажу как следует этой маленькой дряни, так сразу и перестану!

Ягыз стиснул зубы и подошел к Фазилет, ухватив ее за руки и дергая ее за собой в сторону кухни.

– Хазан, уведи сестру! – Велел он. – Госпожа Фазилет, успокойтесь. Выпейте воды.

Он усадил Фазилет на стул и, взяв стакан, наполнил его водой, слушая, как крики будущей тещи перешли в рыдания.

– За что Всевышний меня так наказывает? – Завыла она. – За что послал мне такое наказание? Разве была я плохой матерью? Плохой женой? Плохой невесткой? За что Аллах посылает мне такое испытание?

– Перестань, мама, – устало сказала Хазан, входя в комнату. – У нас есть разговор поважнее. Ягыз, что случилось с дядей, он ушел?

– Да, – коротко ответил Ягыз, разворачивая стул и присаживаясь, упираясь локтями в спинку. – Как долго твоя дядя отсутствовал в городе? Кажется, он не знает, что дедушка помирился с дядей Джихангиром. Он орал там, что не допустит, чтобы его племянница «путалась с Эгеменами».

Хазан фыркнула, ставя на огонь чайник.

– Десять лет, не меньше. Непонятно, с чего он вдруг решил вернуться?

– У него ребенок, – ответил Ягыз, и госпожа Фазилет перестала причитать, поднимая заплаканное лицо.

– Какой ребенок?

– Не знаю, – пожал плечами Ягыз. – Он стоял тут, скандалил, орал на меня, когда вдруг прибежал какой-то парень и начал орать, что в машине Кудрета плачет ребенок, и он должен к нему идти.

– Орал на тебя? – Удивленно расширила глаза Хазан, и Ягыз улыбнулся.

– Оказывается, я должен был просить у него твоей руки, представляешь?

– Какой ребенок? – Перебила его Фазилет. – Чей ребенок? Кудрета?

– Наверное, – Ягыз пожал плечами. – Может поэтому он и вернулся? Чтобы растить здесь своего ребенка?

– Мальчик? – Тут же спросила Фазилет. – Ай, Аллах, неужто у него мальчик? Только этого нам и не хватало!

– Мама! – Возмущенно воскликнула Хазан. – Если у дяди Кудрета родился сын, то это радость для всех нас.

– Для Кудрета это радость! Для Кудрета! Теперь ясно, чего он явился. Денег у отца тянуть, ребенком его разжалобить! Ах, ах, Хазан, если у негодяя Кудрета есть сын, твой дед все оставит ему! Ах, Хазан, ах!

– Мама, это дело дедушки! Ну конечно, дедушка, его немедленно нужно предупредить! – Хазан бросилась прочь из комнаты, и Фазилет бросилась за ней.

– Скажи ему, что негодный Кудрет напал на меня! Напал на Эдже! Пусть пошлет Кудрета и его отродье на все четыре стороны!

– Госпожа Фазилет, успокойтесь, выпейте чаю, пожалуйста, – Ягыз еле успел перехватить ее у двери. – Уверен, дядя Джихангир будет рад своему внуку.

– Конечно будет рад! На это проходимец Кудрет и рассчитывает! Что все имущество Чамкыранов так унесет, самому-то ему, мошеннику, ничего не досталось бы, вот и ребенка завел! Стой! – Вдруг озадачилась она. – А его ли это ребенок? А не приемыш ли? С Кудрета станется, чужого байстрюка подсунуть. Хазан! – Она ловко обошла Ягыза, следуя за дочерью. – Скажи деду, чтобы требовал анализы! Кудрет поди подкидыша притащил!

– Мама, что ты несешь? Дедушка уже все знает, весь Орду уже знает. Ягыз, это правда, что ты с ним чуть не подрался?

– Аллах-Аллах, – Ягыз покачал головой. – Звуки шагов Кудрета еще не замолкли на этой улице, а весь Орду уже знает. Я никогда, наверное, к этому не привыкну.

– Я еду к твоему дедушке, – решила Фазилет. – Сейчас к нему сунется Кудрет со своим отродьем, и нужен человек, который напомнит папе, что за человек его сын.

– Мама, ты никуда не пойдешь! – Рявкнула Хазан. – Дедушка сказал, что тетя Кериме уже к нему едет…

– Так и Кериме, думаешь, не растает от этого байстрючонка? Тоже увидит и растает, нет, я поеду, я поеду.

– Мама! – Хазан сжала челюсти, почти скрипя зубами. – Дедушка сказал, чтобы ты не приезжала, ясно? Он прямо запретил тебе приезжать! Так что даже не думай туда сейчас соваться, ясно?

– Дядя Джихангир знает, что почем, – пробормотал под нос Ягыз, и в ответ получил прожигающий взгляд будущей тещи.

– Что ты сказал, зятек?

– Ничего, госпожа Фазилет. Хазан, я так полагаю, наш ужин отменяется?

– Какой ужин? – Настороженно посмотрела на него госпожа Фазилет, и Хазан устало махнула рукой.

– Дядя Фатих и тетя Асие приглашали меня поужинать с ними сегодня. Думаю, они поймут, почему я сегодня не могу.

– Глупости, дочка! – Тут же вскинулась Фазилет. – А ну быстро иди, переодевайся, и сейчас же ступай! Нечего заставлять ждать господина Фатиха! Иди, иди!

– Мамочка, но как же вы с Эдже…

– С Эдже я разберусь, ух, разберусь. Так ее накажу, думать об этом негодном Ясине забудет! – Загрохотала госпожа Фазилет, потрясая сумочкой, и Хазан вздохнула, разворачиваясь к лестнице.

– Посадите ее чистить фасоль, – посоветовал Ягыз, поднимая перевернутый стол, и Фазилет опомнилась, оглядывая разгром в комнате. – Синану помогало.

– И то правда, – решила госпожа Фазилет, отправляясь на кухню. – Мешок фасоли куплю, все сама перечистит.

– Прости меня, пожалуйста, – повинилась Хазан, садясь в машину. Ягыз с улыбкой смотрел на нее – она опять была одета в костюм жительницы горной деревни, и выглядела просто очаровательно. – У нас не всегда здесь такие драмы, что бы ты не думал.

Ягыззасмеялся, качая головой. Она не знала, какие бывали драмы в семье Эгеменов. Он как сейчас помнил их вечера в Стамбуле, когда он приезжал, пререкания отца, Селин и Гекхана, ядовитые шпильки Ясемин, насмешки Синана, редкие, но меткие выпады Керема Йылдыза – и он сидел посреди этого, вертя головой, словно наблюдая за теннисным матчем, и у него было ощущение, что он попал в латиноамериканскую теленовеллу, из тех, что так любила Фарах. Но…

Тихая жизнь в Орду с дедушкой и бабушкой казалась просто островом спокойствия посреди бушующих волн эмоций жителей Карадениза с их бурным темпераментом – дедушка уже пару раз водил его с собой разбирать споры родственников на правах старейшины семьи – и каждый из этих скандалов заставил бы стамбульских Эгеменов почувствовать себя любителями на фоне настоящих профи, таких, как госпожа Фазилет.

– Скотина! – Вдруг заорала Хазан, и Ягыз чуть не выпустил руль из рук.

– Что такое, Хазан? – Ошеломленно спросил он, и она ткнула пальцем наружу.

– Ясин, мерзавец, вон он, стоит! Останови, я с ним поговорю как следует!

– Водитель автобуса? – Ягыз свернул к обочине, глядя на группу из нескольких парней, ржущих у угла. – Который из них?

– Тот, слева, ищи того, что с самой наглой рожей, не ошибешься. Ох, я сейчас ему задам! – Она схватилась за ручку двери, отстегивая ремень, но Ягыз схватил ее за руку.

– Позволь, я с ним поговорю, хорошо? – Попросил он, наклонившись к ней. – Тебя он уже не послушал, может меня он поймет?

– Ягыз… – начала она, но Ягыз уже вышел из машины, не оборачиваясь. На полпути он услышал хлопок двери и усмехнулся.

– Ясин Демиркол? – Обратился он к группе этих пацанов, лет от семнадцати до двадцати, по всему видно, бездельников и остолопов.

– Чего надо? – Ответил высокий темноволосый парень с светлыми глазами, и Ягыз кивнул, соглашаясь с оценкой Хазан – из всех у этого и правда морда была самой наглой.

– Меня зовут Ягыз Эгемен, – представился Ягыз, и один из парней хихикнул.

– А мы так и поняли, по твоей машине, – и тут же получил тычок кулаком в бок от водителя автобуса.

– Что ж, раз мне нет смысла представляться, перейдем сразу к делу. Тебя, кажется, уже предупреждали, чтобы ты не приближался к Эдже Чамкыран?

– И что? – Парень нагло вскинул голову, шагая навстречу Ягызу. – А тебе какое дело?

– Потому что теперь я тебя предупреждаю, ясно? Даже близко не подходи к Эдже.

– Ты кто такой, чтобы мне приказывать? Какое ты имеешь право? Она не твоя невеста! Или ты настолько возомнил себя султаном, что решил завести гарем?

Ягыз улыбнулся и еще на шаг приблизился к Ясину.

– Парень, ты кое-чего не понял. Эдже – сестра моей невесты, а значит и моя сестра, и я пекусь о ее благе, и по всему выходит, что ее благо не рядом с тобой. Ее семья тебя не одобряет, Ясин Демиркол. А значит, я тебя не одобряю. Понятно? Чтобы я тебя и близко не видел рядом с девушкой.

Парень рванулся ему навстречу, поднимая руку, но друзья обхватили его со спины, схватив за руки, не выпуская его, пока тот орал проклятья прямо в лицо Ягызу. Краем глаза Ягыз отметил, что опять вокруг него собирается толпа, и посмотрел на часы, намереваясь потом узнать у Сефера, за сколько минут до него добралась новость об этом скандале.

– Сынок! – Раздались вдруг пронзительные вопли. – Ясин! Сын мой! – Сквозь толпу прорвалась всклокоченная женщина, которая тут же подбежала к Ягызу, ухватив его за грудки. – Что тебе надо, проклятый! Кто ты такой? Что ты трогаешь моего сына? – Женщины потащили ее от Ягыза, и Ягыз покосился на Хазан, которая едва сдерживала смех. – Меня убей, бесстыжий! Меня убей, не трогай моего сына!

Ягыз кивнул – эта женщина провернула драму сразу с нуля на десять, могла бы посоперничать с самой госпожой Фазилет.

– Госпожа Шухрие, – сказал он, и женщина моментально заткнулась, удивившись, что он знает ее имя. – Никто не трогал вашего сына. Сами можете посмотреть, – Ягыз широко махнул рукой, – он в полном порядке. Но, госпожа Шухрие, – сказал он немного тише, – я не обещаю этого в будущем, если он не отстанет от Эдже Чамкыран. Ты понял меня, сынок? – Ягыз снова повернулся к Ясину. – Отпустите его, братья. Парень не будет ведь дурить, верно, парень? – Ягыз покровительственно похлопал его по щеке, когда парни отпустили его, и Ясин едва не дернулся, чтобы рвануться на него, но замер под взглядом матери. – Подумай над моими словами, сынок, и не подходи больше к Эдже Чамкыран.

Он отвернулся и наткнулся взглядом на Хазан, насмешливо смотревшую на него.

– Поедем, жизнь моя? Мой дед нас уже заждался.

– Конечно, любовь моя, – сладким голосом ответила Хазан, беря его за руку, и они пошли сквозь расступающуюся толпу. – Ты ведь знаешь, что он тебя не послушает, да ведь, стамбульский?

– Я думал, что разобрался с этим делом, как настоящий мужчина Орду, – улыбнулся Ягыз, открывая ей дверь.

– Нет, как в Орду тебе придется поступить, когда он нарушит твой приказ и опять подступится к Эдже. Тогда тебе придется-таки запачкать свои белые ручки и начистить ему морду. Ты вообще умеешь это делать?

– Ты удивишься, Хазан, – ответил он, садясь за руль. – Я полон сюрпризов.

========== Часть 12 ==========

Само собой, сундуки с приданым госпожа Фазилет начала собирать для дочерей с детства. Другое дело, что с определенного момента сундук Эдже она начала собирать с куда большим энтузиазмом, о чем теперь жалела, а винила во всем, конечно же, Хазан.

Это-де Хазан ночами не шила-вышивала себе полотенца-шторы, теперь перед семьей жениха показаться стыдно, босая-нищая пойдет.

А то Эдже шила-вышивала, да? А сундук битком набит.

Собственно, Эдже и предложила, чтобы Хазан передали ее сундук, а для нее приданое начали собирать заново, и какой же крик подняла мама! Как будто не сундук на свадьбу хотели подменить, а невесту.

Хотя, так ведь и было на самом деле?

Хазан помотала головой, снова вглядываясь в выставленные перед ней образчики салфеток. Белые, белые или белые? А может быть все-таки белые? Хазан прикусывала щеку, чтобы не разораться.

До свадьбы был еще минимум год, а то и два, сундук они успели бы собрать еще три раза, Хазан не понимала, зачем они всей бандой – мама, Бенназ, Севда, кузина Саре, даже тетя Ханифе зачем-то с ними увязалась – зачем они выбирают белые салфетки в ее редкий выходной день.

Хазан даже позавидовала Эдже, которую мать заперла на кухне, велев мариновать фасоль – Эдже замариновала за последние пару недель столько фасоли, что весь Орду мог бы питаться ею год – во всяком случае, так утверждала Эдже.

Хазан не стала упоминать, что уже давно можно купить сразу готовый сундук, со всем набором, что никакие Эгемены не посмеют обругать – но знала, если скажет, мать хватит удар, а потом она прогонит ее тапком через весь Орду, и даром ли она «капитан Хазан».

«В твоем возрасте у меня уже давно был готов сундук», – заводила время от времени песню тетя Ханифе, а тетя Бенназ время от времени упоминала, какие именно полотенца она уже приготовила для Севды.

– Как ты думаешь, Хазан, какое бы больше понравилось Ягызу?

О Аллах, откуда ей знать, какое полотенце больше понравится Ягызу? Синее?

– Почему синее?

Потому что почему бы и не синее, не знает она, о Аллах!

В конце концов Хазан просто не вытерпела. Это было нечестно. Почему она должна была страдать, а он – отдыхать?

В конце концов Хазан просто не вытерпела.

Она достала телефон и нажала кнопку, поднимая палец и затыкая всех вокруг нее. Ягыз поднял трубку почти немедленно.

– Доброе утро, жизнь моя, – произнесла она самым сладким голоском, и ухмыльнулась, услышав, как он на том конце провода поперхнулся воздухом.

– Хазан?

– Да, жизнь моя, – продолжала она певучим голоском под злобный взгляд матери, смешки Севды и недоумение родственниц. – Любимый, скажи, какой у тебя любимый цвет?

В трубке повисла тишина.

– Если тебя похитили, и тебя нужно спасать, кашляни два раза, – тихо сказал он, и Хазан замерла. Не такого ответа она ожидала.

– Кхе-кхе, – откашлялась она, и тут же продолжила сладчайшим голосом. – Так какой твой любимый цвет, любимый?

– Где ты?

– А мы в магазине дядюшки Эрола Кечоглу, выбираем полотенца…

– Ясно, знаю это место, еду, – велел он, отключаясь.

Хазан опустила телефон, улыбаясь во все зубы.

– Так какой у него любимый цвет? – Настороженно спросила мама, и Хазан смешалась.

– Черный? – Наудачу сказала она.

– Аллах-Аллах, что значит черный? Мы не можем покупать черные вещи, не к похоронам же! – Взвизгнула мама, и все женщины, включая продавщиц, принялись плевать и молиться, отгоняя сглаз.

– О Всевышний, мама, бери любое, Ягызу совершенно наплевать на полотенца, если не понравится, его дед нам двадцать новых купит, уж что-что, а на внука он потратиться не жалеет.

– Это правда, – сказала мама, гордо оборачиваясь по сторонам, проверяя, все ли слышали, и повысила голос. – Фатих Эгемен для моего дорогого зятя ничего не жалеет, все, что внук скажет – тут же ему подает, что внук не пожелает, все ему тут же отдает!

– О Аллах, терпения мне, – прошипела Хазан, зажмуриваясь от стыда, залившего щеки краской.

– Черный не берем, синий берем, – решила тетя Бенназ, и тут же получила втык от дорогой мамочки.

– А ты с чего тут командуешь? Не будем мы брать синий, с чего же синий. Розовый возьмем.

Хазан закусила губу и сжала кулаки, чтобы не разораться. Продавщица потащила к ним образчики имеющихся у них розовых полотенец. «Создатель, я иду к тебе» – простонала про себя Хазан, цепляя на лицо вежливую улыбку.

У Хазан уже болели губы, когда Ягыз наконец-то явился ее спасать.

– Жизнь моя, – вошел он в магазин, улыбаясь так непринужденно, будто вечность провел в магазинах приданого, – у нас с тобой срочное дело.

– Какое такое срочное дело, зятек? – Подозрительно спросила мама, и Ягыз ласково улыбнулся ей.

– Добрый день, госпожа Фазилет, дамы, – поприветствовал он. – У нас с Хазан срочное дело в порту, если вы не против, я украду ее у вас.

– В порту? – Переспросила Хазан,

– Да, – Ягыз пожал плечами. – Касательно… Корабля, который мы собираемся передать дяде Джихангиру. Для… – Он дернул плечом, не желая произносить следующих слов, но мама быстро сделала выводы.

– Для этого негодяя Кудрета! Папа Джихангир берет его в артель? Этого негодяя? Этого проходимца? Его же в море пускать нельзя! О чем он только думает?

– Мама! – Хазан подскочила к ней. – Замолчи! – Зашипела она, скосив глаза на продавщицу, чьи глаза загорелись от любопытства. – Я пойду и разберусь! – Прошептала она, всучивая маме в руки образчики тканей для занавесок. – А ты сгладь тут все! Еще не хватало, чтобы по улицам болтали о дяде и нашей семье!

– Хорошо, дочка, хорошо, – зашептала мама. – Идите, идите, мы сами тут закончим. Скажи своему деду, чтобы гнал Кудрета метлой поганой, а не в море его пускал, не хватало еще от него новых…

– Мама! – Хазан замотала головой. Уф, Ягыз, уф, неужели не мог придумать ничего другого?

– А что я еще мог придумать? – Спросил Ягыз в машине, когда она налетела на него. – Дядя Джихангир и правда просит у нас корабль, все это знают. Твоя мама терпеть не может твоего дядю Кудрета, и это все знают. Ничего нового никто не узнает теперь.

– О Аллах, какой же ты хитрый… – Покачала головой Хазан.

– Стамбульская школа, – ухмыльнулся он. – Едем в порт?

– Я хочу есть, – ответила она. – Поехали, покажу тебе одно место. Тебе понравится.

Ягыз приподнял брови, когда увидел, куда она его привела.

– Суши? Серьезно?

– А что такое, ты думал, мы здесь едим только черноморскую кухню? Иногда и нам, жителям Карадениза, хочется экзотики, – Хазан подлила себе соуса. – Мы с братом Мертом вместе ездили в Японию пять лет назад, – весело сказала она. – Он учился там готовить, а я проходила практику в их рыболовной артели. В Японии одни из лучших в мире рыболовств, знаешь ли. Мне понадобилось три года, чтобы убедить дедушку отпустить меня.

– И долго ты там прожила? – С интересом спросил Ягыз.

– Восемь месяцев, – улыбнулась она. – Признаться, назад мне захотелось уже через три. Там было невероятно интересно, но, если честно, уже на вторую неделю мне захотелось сармы и нашей жареной рыбы, и когда я вернулась, думала, вечность не смогу есть их кухню. Но как вернулся брат Мерт, я сразу же прибежала к нему. Это вкусно, когда понемногу. А для тебя как? – Спросила Хазан, глядя на Ягыза. – Ты ведь у нас даже не стамбульский. Американец. Не надоела еще черноморская кухня? Может, уже хочешь со всех ног сбежать к… К чему там у вас в Америке едят? К гамбургерам?

Ягыз рассмеялся.

– Я с детства обожаю черноморскую кухню, – сказал он, ловко орудуя палочками.

– Ты никогда не ел сирон, – напомнила Хазан, и Ягыз пожал плечами.

– Сирон я не помню, но… У нас была повариха с Карадениза. Понятно почему, папа скучал. Так что, черноморская кухня всегда была для меня домашней.

– Значит, не собираешься через полгода сбежать в Америку, рыдая и зовя на помощь?

– Ты сбежала из Японии, рыдая и зовя на помощь? – В глазах Ягыза сверкали веселые огоньки.

– Почти, – шепнула она, склонившись к нему, словно поведав секрет. – Но никому не рассказывай.

Он сделал вид, будто закрывает губы на замок.

– Я открою тебе другой секрет. Если бы ты там осталась, – тихо сказал он, – ты бы привыкла… Года через три.

Хазан серьезно посмотрела на него.

– Это тебе столько понадобилось, чтобы привыкнуть к Америке?

– Около того.

– Значит, – она склонила голову набок. – К Орду ты тоже будешь привыкать три года?

– К Орду я уже почти привык, – хмыкнул он, – кроме одного. Как быстро здесь разносятся новости. – Ягыз посмотрел на часы. – Мы здесь уже двадцать минут. Значит, уже минут десять, как мой кузен в курсе, где мы находимся, что мы едим и, наверное, о чем говорим.

Хазан махнула рукой.

– Ой, не считай Сефера Эгемена типичным представителем Орду. Новости у нас и правда быстро расходятся, но брат Сефер в этом деле просто мастер. Ему надо было быть журналистом, я не знаю, как это у него получается, но даже об интрижках женатых мужчин он узнает раньше любовниц, не говоря уж о женах. Иногда мне кажется, что он телепат.

– О, да не надо, – помахал палочками Ягыз. – Я видел его за работой. Вся его суперсила в том, что он просто спрашивает: «Что нового, братья?».

– Когда я спрашиваю: «Что нового, братья?», – ответила Хазан, – мне говорят: «Легкой работы, капитан Хазан, до свидания».

Они захохотали, как дети на перемене.

– А если серьезно, Ягыз, – сказала она. – Ты не захочешь вернуться в Америку? Неужели у тебя там ничего не осталось?

– Почему же? У меня там остались друзья. Пару раз в неделю я созваниваюсь с кем-нибудь из них. У нас общий чат, где мы скидываем друг другу фотографии и глупые шутки. Мы ставим лайки друг другу в соцсетях. Через полгода мой друг женится, и я съезжу к нему на свадьбу. Пара ребят пообещали, что приедут на свадьбу к нам.

«К нам» – Хазан это заметила. Заметила, хотя Ягыз будто и не понял, что сказал. Он не сказал «на мою свадьбу». Не сказал «в Орду». Он сказал «на свадьбу к нам». Будто уже привык, что есть «мы», у которых будет свадьба, в то время как Хазан сама не привыкла к этому.

«У него было семь лет, чтобы привыкнуть», – подумала Хазан. Он семь лет думал, что женится на незнакомке, брат Хазан, не читай в этом того, что нет.

– Значит, больше у тебя никого нет? – Спросила она.

– У меня есть дедушка, бабушка, кузен Сефер. У меня есть невеста и ее семья. Как зовут мальчика, я совсем забыл спросить?

– Эмин, – с горечью сказала Хазан. – Дядя назвал своего сына Эмином, в честь моего отца.

«Я должна была назвать своего сына Эмином», – подумала она. Но… Отец умер врагом Эгеменов. Захотел бы он, чтобы его внука, его тезку, звали Эгеменом? Захотел бы он отдавать дочь в жены Эгеменам? Это спросил Кудрет в тот день, сказала тетя Кериме, и Джихангир Чамкыран дал ему пощечину.

– Значит теперь брат Кудрет будет водить корабль, как и ты? – Спросил Ягыз, и Хазан кивнула.

– Не знаю, как это получится. Дядя десять лет не водил корабли в Черном море, а рыбу не ловил и того дольше. Он занимался грузовыми перевозками, знаешь?

Ягыз быстро взглянул на нее и опустил глаза. Знает, подумала Хазан. И почему ему больше не доверяют грузовые перевозки, знает. И почему дедушка прогнал дядю Кудрета, знает. И как едва не подставилась флотилия Чамкыранов под обвинения в контрабанде, все он знает.

Дядя сказал, что водил корабли. В Эгейском море. Один Аллах знает, что он возил в Грецию и из Греции. Один Аллах знает, сколько бы он этим еще занимался, если бы не умерла его бывшая жена, оставив ему двухлетнего ребенка.

– Малыш – просто копия дяди Кудрета, представляешь? Помнишь, что мама тогда вопила? Ей достаточно было увидеть маленького Эмина, чтобы заткнуться. Глаза, лицо – мальчика словно клонировали.

– Твой дедушка очень счастлив, уверен.

– Не то слово, – Хазан грустно улыбнулась. – У дедушки были мы с Эдже, есть Керем и Алтай, но… Мы девочки, а сыновья тети Кериме – Йылдызы. Нечестно такое говорить, но дедушка завидовал дяде Фатиху. У него трое внуков по фамилии Эгемен, а у деда до последнего не было никого.

– Это нечестно, – кивнул Ягыз. – Ты стоишь сотни внуков, знаешь? Все в городе говорят так. Кузен Сефер так говорит.

– Ну, если кузен Сефер, – Хазан фыркнула.

– А кроме Японии ты где-нибудь еще была? – Спросил Ягыз после короткого молчания, переводя тему.

– В Германии и Голландии, – с благодарностью подхватила разговор Хазан. – В России, Украине, Болгарии, Грузии.

– Аллах-Аллах, – Ягыз покачал головой. – Ты повидала стран больше меня.

– Я видела их не дальше портов, – засмеялась Хазан, – иногда дальше порта даже не выходила в город, так что… Почти не считается.

– А в Германии и Голландии? Это же не Черное море.

– Рыбная ловля. Всегда есть, чему поучиться, Ягыз.

«Я ведь думала, что возглавлю флотилию дедушки после него».

Ягыз серьезно смотрел на нее, словно изучая, словно пытаясь прочесть ее мысли, и Хазан не хотелось, чтобы он их прочитал. Что она и правда опасалась двухлетнего мальчика, которого в доме дедушки теперь будет растить кузина Севда. Что она и правда завидовала мальчику, который родился мальчиком по фамилии Чамкыран.

Резкая трель звонка телефона словно вывела их из транса. Хазан удивленно подняла трубку, хмуря брови. Звонила Гекче, подруга Эдже, и ей это не понравилось.

– Сестра Хазан! – Заверещала та в трубку. – Сестра Хазан, беги скорее! Скорее, сестра Хазан!

– Что такое, Гекче? – Хазан до боли в пальцах вцепилась в телефон. – Что случилось, говори?

– Сестра Хазан, скорее! Скорее! Я видела, видела их!

– Да что случилось, Гекче, говори спокойнее?

– Эдже сбежала! – Прокричала в трубку Гекче. – Эдже сбежала с Ясином в Стамбул!

========== Часть 13 ==========

– Аллахом клянусь, – говорила Хазан, подняв руку для пущей торжественности, – клянусь Аллахом, я запру Эдже в горной деревне. На ферме будет работать, масло будет взбивать, коров пасти будет! И одежду я стирать ей не буду, в ручье будет, руками стирать! И газовый баллон я возить ей не буду, будет дрова колоть, на печи готовить!

– А Ясина, – Хазан продолжала яриться. – Ясина я посажу в клетку и в море опущу. Краном. Медленно. Ме-е-едленно.

Ягыз покосился на нее и опять перевел взгляд на дорогу. Он ехал на огромной скорости по незнакомому горному серпантину в попытке догнать автобус, который увозил сестру его невесты в Стамбул.

Ягызу отчаянно хотелось захихикать от абсурдности происходящего.

Утро так нормально начиналось. Они с бабушкой попили кофе, дедушка читал газету на террасе, Ягыз разговаривал с ним о каких-то мелочах, из сада пахло цветами, утренний летний воздух потихоньку наполнялся жарой, Ягыз попытался заняться делами в кабинете, но бабушка выгнала его и отобрала ноутбук и, помявшись и послонявшись по саду, Ягыз забрался на крышу, будто бы чтобы проверить кровлю.

Он ни черта не понимал в кровле, но, решил он, если там что-то будет не так, он увидит.

В особняке Эгеменов в Стамбуле папа никогда сам не проверял кровлю. Он не возился с камином. Не раскручивал раковину, если та забивалась. На это в особняке Эгеменов были специально нанятые люди. Иногда, глядя на дедушку, умело орудующего ключом, Ягызу хотелось позвонить отцу и спросить, было ли время, когда отец пытался сам заниматься домашними делами? Не могло быть так, чтобы не пытался, в присутствии такого примера перед глазами. И Ягызу следовало привыкать жить также, иначе…

Иначе он сам себя не сможет уважать, не говоря уже о деде.

Не говоря уже о Хазан.

В итоге его обследование кровли превратилось просто в лежание на жесткой крыше под палящим черноморским солнцем.

“Ты Эгемен” – крутилось в его голове. “Ты сын и внук Эгеменов. Черное море в твоей крови”

Этот город был в его крови. “Ты не можешь не чувствовать этого”.

“Это мой дом”, подумал он, поднимаясь и глядя с крыши особняка на сад. “Я чувствую это” – подумал он, слушая пение бабушки. Он улыбался, когда раздался звонок телефона.

– Доброе утро, жизнь моя! – раздался истерично веселый голос Хазан, и Ягыз обеспокоенно выпрямился.

Через полчаса он ел с ней суши в японском ресторане, а еще через полтора часа гнал на своем мерседесе по незнакомому горному серпантину в попытке догнать автобус, который увозил сестру его невесты в Стамбул.

Когда подруга Эдже позвонила Хазан, Ягыз был приятно удивлен: Хазан не запаниковала, не забилась в истерике. Она сжала зубы, в ее глазах зажегся злобный огонек. Она тут же позвонила своему кузену Алтаю, велев взять друзей и немедленно отправиться в аэропорт и остановить Ясина и Эдже, которые где-то час назад сбежали вместе в Стамбул. Ягыз уже смотрел в интернете расписание полетов аэропорта Орду.

– Десять минут назад вылетел самолет в Измир, через пятнадцать минут вылетает рейс в Анталью, – сказал он, как только Хазан положила трубку. – Ты уверена, что они поедут именно в Стамбул?

– Она сказала Гекче, что едет в Стамбул, и она всегда говорила, что сбежит в Стамбул, когда… – Хазан осеклась, и Ягыз улыбнулся.

– Когда думала сбежать от меня?

Хазан кивнула, и Ягыз нажал кнопку вызова.

– Сефер, брат, мне нужна твоя суперсила…

Суперсила брата Сефера сработала, и теперь Ягыз с Хазан гнали за автобусом, увозившим Эдже и ее возлюбленного к новой прекрасной жизни в великом городе Стамбуле.

К новой прекрасной жизни, в которой у них даже не было денег на самолет. По уму, Эдже следовало позволить сбежать и вернуться с поджатым хвостиком через несколько месяцев, вот только… Вот только в Орду такое было невозможно, и девицу надо было поймать немедленно, и поэтому Ягыз выживал максимум из своего прекрасного железного скакуна, спасибо дедушке, за “лучшую машину в Орду”, “для лучшего внука Орду”.

Они выехали на длинную прямую между гор, когда увидели автобус на пустынной дороге.

– Это они, – шепнула Хазан, и Ягыз кивнул, догоняя беглецов. Он обогнал автобус на несколько сотен метров, притормозил, развернув машину посреди дороги и вышел наружу, встав у двери. Он услышал хлопок двери и шаги Хазан. Автобус засигналил ему, но остановился на безопасном расстоянии, со своего места Ягыз отлично видел изумленное лицо шофера. Ягыз подошел к автобусу со стороны водителя и махнул ему рукой, призывая открыть окно. Мужчина средних лет настороженно высунул голову.

– Легкой работы, брат, – сказал Ягыз, хватаясь рукой за ручку двери. – У тебя тут пассажиры, которых нам надо бы доставить домой. Открой дверь, Аллаха ради. Девочка не простилась с матерью, разве ж так можно?

– Конечно, господин Ягыз, – проблеял водитель, и Ягыз постарался сдержать удивление. За несколько месяцев в Орду он пока не привык, что его знает в лицо почти весь город.

Двери автобуса с шипением раскрылись, но никто не выходил наружу. В окно Ягыз видел, как люди крутят головами, выглядывая на улицу и глядя вглубь автобуса, внутри царила какая-то суета. Хазан обошла автобус и вошла в дверь, и через некоторое время громкие крики стали отчетливее, а на лицах пассажиров автобуса отразилась паника.

– Брат, открой багажный отдел, заберем их вещи, – попросил Ягыз, и обошел автобус, выйдя к пассажирским дверям. Как раз в этот момент Хазан вытолкнула из двери Эдже, прямо в руки Ягыза, а следом за ней вылетел взъерошенный Ясин Демиркол, которого выскочившая Хазан тут же схватила за шиворот, что было довольно забавно, учитывая, что она была прилично ниже его ростом.

– Эдже, сестренка, забери свои сумки, помоги господину шоферу, – велел Ягыз, не отрывая взгляда от кипящего от ярости Ясина.

– Мы уезжаем в Стамбул, и вы не можете нас остановить! – Закричал Ясин, и Ягыз кивнул, оглядываясь на уставившихся на него пассажиров автобуса.

– Не уезжаете, сынок, – сказал он, перехватывая сумку из рук Эдже. – Так ведь, брат, – повернулся он к водителю. – Они никуда не едут?

– Они никуда не едут, господин Ягыз, – кивнул водитель, и Ягыз улыбнулся ему.

– Спасибо, брат. Легкой работы тебе. Доброй дороги вам, уважаемые, – помахал он рукой пассажирам автобуса, и они загудели в ответ благодарности. – А вы, – повернулся Ягыз к беглецам, – садитесь в машину. Быстро.

– Мы с тобой не поедем! – Заорал Ясин. – Мы никуда с тобой не поедем, понял! Вы не сможете нас остановить! Не сможете! Мы с Эдже любим друг друга, мы уедем в Стамбул и поженимся.

– Заткнись, Ясин, – рявкнула Хазан. – Садись в машину немедленно. Эдже!

Ясин рванулся к Эдже, хватая ее за руку и вставая перед ней, закрывая ее собой.

– Я не позволю вам разлучить нас, поняли? Не позволю!

Ягыз замер, уставившись в дуло наставленного на него пистолета.

– Отпустите нас, ясно? Немедленно нас отпустите! – Кричал Ясин, размахивая пистолетом, переводя его с Ягыза на Хазан и обратно. Водитель автобуса, пискнув, попятился, из автобуса раздались крики.

Ягыз поднял голову, отводя взгляд от пистолета, и посмотрел в глаза Ясина. Парень был в явной истерике, подумал он, его глаза лихорадочно бегали, лицо было бледным, по шее шли красные пятна. Второй рукой он отводил себе за спину Эдже. В ушах Ягыза зазвенело. Словно издалека он слышал гул из автобуса, голос Хазан.

– Ясин, – сказал Ягыз, двигаясь навстречу мальчишке. – Не глупи, сынок, – шаг за шагом, он шел все ближе и ближе, глядя в глаза Ясина, и тот застыл, словно завороженный. – Не порть себе жизнь, мальчишка, – сказал Ягыз, едва слыша себя от частого стука сердца в ушах. Он постарался как можно незаметнее вытереть о брюки вспотевшие ладони. – Перестань, – сказал он, когда подошел так близко, что дуло пистолета уперлось ему в грудь. – Иди в машину, – сказал он, осторожно перехватывая пистолет и забирая его из рук Ясина.

Ясин стоял, замерев, бледный, потрясенный собственным глупым поступком, и Ягыз стоял напротив него, не отрывая от него взгляда. Он не глядя разрядил пистолет и заткнул его за пояс брюк, поворачиваясь к Хазан, которая потрясенно смотрела на него. Он кивнул ей и повернулся к автобусу.

– Простите нас за задержку, уважаемые, – сказал он, подойдя к пассажирской двери. – Доброй дороги вам.

Он развернулся, не дожидаясь окончания ответов пассажиров, и, взяв Ясина за локоть, повел его к машине, где посадил на пассажирское сидение спереди, бросив в багажник вещи Эдже. Хазан усадила сестру сзади и села рядом с ней.

– Что теперь с нами будет? – Спросила заплаканная Эдже, и Хазан шикнула на нее, буравя взглядом затылок Ягыза. Ягыз посмотрел на нее в зеркало заднего вида и кивнул, но удивился, когда в ответ она почему-то показала ему кулак.

Всю дорогу они молчали, и только на въезде в город Хазан вдруг схватила его за плечо.

– Притормози! – Крикнула она, напряженно глядя на стоявшие у обочины дороги машины.

– Это дядя Кудрет! – Пискнула Эдже, и Ягыз напрягся. И правда, при виде него из машины выскочил Кудрет Чамкыран, и притормаживая рядом с ними Ягыз узнал в пассажирах других машин Алтая Йылдыза, каких-то других кузенов Хазан и своего кузена Сефера.

– Сидите в машине, – скомандовал Ягыз и вышел навстречу Кудрету, и с раздражением отметил, что Хазан вышла вслед за ним.

Кудрет стоял, держа в опущенной руке пистолет, и он не отводил взгляда от Ясина на пассажирском сидение.

– Добрый день, брат Кудрет, – поприветствовал его Ягыз, и Кудрет кивнул.

– Значит, догнал их, зятек? – Кудрет одобрительно покивал. – Хорошо сделал. Эй ты, – скомандовал он, поднимая пистолет, – а ну вылезай из машины!

– Дядя Кудрет, – Хазан пошла к нему, пытаясь ухватить его за руку. – Дядя Кудрет, не надо! Не надо, дядя Кудрет, мы разберемся, ты не волнуйся!

– Конечно разберемся, племянница, – прорычал Кудрет. – Конечно, разберемся. Я этого Демиркола сейчас на ремни порежу. Ты у меня молить о смерти будешь, мерзавец! – Заорал он, добавив еще пару словечек.

– Ясин, сиди в машине! – Скомандовал Ягыз, услышав, как открывается дверь, но Ясин выскочил наружу, подбегая к Кудрету и наступая на него.

– Что? Что ты мне сделаешь, а? Убьешь меня? Убьешь? Ну давай, убивай! – Крикнул он, разводя руки в стороны и грудью надвигаясь на пистолет. – Ну давай, застрели меня! Убей! Мне нет жизни без Эдже! Кто ты такой, чтобы судить нас? Кто ты такой, чтобы судить нашу любовь!

– Ясин! – Закричала Эдже, выскакивая из машины. – Любимый, пожалуйста! – В ее голосе слышалось рыдание. – Любимый, не надо, умоляю!

– Стреляй! – Орал Ясин, рванув на груди рубаху. – Ну давай, убей меня! Убей меня ради моей любви, на глазах моей любимой! Ради нее я от любви сгораю, думаешь, на смерть не пойду?

– Думаешь, я не выстрелю в тебя, щенок? – Прорычал Кудрет, взводя курок, и Ягыз дернулся было к нему, но его опередила Хазан.

– Дядя! – Она встала перед Ясином, повернувшись лицом к Кудрету. – Дядя, не глупи, перестань.

– Нет, пусть, пусть стреляет! – Завопил Ясин под рыдания Эдже. – Пусть! Кто вы такие, чтобы судить нас? Вы не знаете любви, никто из вас не знает любви! Ты! – Заорал он, указывая на Ягыза. – Тебе совсем нет дела, на ком жениться! Женишься, на ком тебе укажут! И ты! – Повернулся он к Хазан. – В один день ты зовешь его козлом, бесчестным и Промышленным Холодильником, а на второй день спокойно идешь к нему в невесты! Вы бесчувственные, бессердечные роботы, вы оба, вы оба не имеете права нас судить!

Ягыз усмехнулся, услышав эти слова и коротко кивнул ошеломленно оглянувшейся на него Хазан. Он подошел к невесте и встал перед Кудретом, закрывая собой Ясина.

– Брат Кудрет, прошу тебя, – тихо сказал он, – опусти пистолет. Мы вместе со всем этим разберемся, но не так. – Ягыз повернулся к Хазан. – Посади Эдже в машину, – велел он, и снова посмотрел в глаза Кудрета. Серые глаза дядюшки с подозрением прищурились, но Ягыз кивнул ему, и Кудрет опустил пистолет. – Алтай, – позвал Ягыз и бросил ключи от мерседеса кузену Хазан. – Отвези Эдже в дом ее деда.

– Хорошо, брат, – кивнул парень, быстрым шагом удаляясь к машине, и Ягыз развернулся, глядя на тяжело дышащего Ясина.

– А с этим что будем делать? – Спросил Сефер, когда мерседес тронулся с места, увозя заплаканную Эдже.

– Кстати о промышленных холодильниках, – сказал Ягыз, покосившись на Хазан. – Хазан, позвони в порт, в хранилище. Попроси их приготовить пару бочек льда, скажи, мы приедем через полчасика. – Хазан недоуменно приподняла брови, и Ягыз усмехнулся, поворачиваясь к Ясину. – Значит, говоришь, от любви сгораешь, парень? Стало быть, надо тебя чуть-чуть охладить.

За его спиной раздался хохот Кудрета Чамкырана.

– Сколько минут рекорд задержки дыхания? – Будничным тоном спросил Кудрет Чамкыран, придерживая затылок Ясина, голова которого была опущена в бочку с водой.

– Понятия не имею, – ответил Ягыз, полуприсев на бочку и скрестив руки на груди. – Хазан?

– Вроде минут двадцать, – ответила та, – дядя, выпускай, хватает уже.

– Не, еще чуть-чуть, – помахал тот рукой. – Брат Акын, ты сколько можешь под водой просидеть?

– Да я минуты две только продержусь, – ответил помощник Хазан, – курю же я, да и не молод уже.

– Эй, щенок, – Кудрет поднял Ясина за шиворот и дернул за связанные за спиной руки. – Ты у нас не куришь? – Спросил он задыхающегося парня, который судорожно пытался надышаться.

– Не, он не курит, он у нас спортсмен, – ответил ему Сефер, грызший семечки за столиком.

– Ну, молодец парень, – обрадовался Кудрет, снова макая того головой в бочку. – Давай, сынок, охлади голову. Потом опять остальное тебе охладим, – сказал он, глядя на бочку со льдом, в которую они до этого посадили Ягыза.

– Брат Кудрет, а может уже хватит? Сколько раз ты его уже макнул? – Спросил Ягыз. – Давай опять его в лед, что ли?

– Да ну тебя с твоим льдом, зятек. В такую погоду я и сам во льду посижу с удовольствием, хотя идея хорошая, конечно, была, но больше льда надо было. Эй, Толга! Дуй-ка в холодильник, скажи, еще бочку льда хотим, кати сюда. – Он опять поднял Ясина. – Что, сынок, охладил голову? В лед хочешь уже?

– Пошел ты на … – Выкрикнул тот, и Кудрет опять опустил его головой в бочку.

– Какой невоспитанный, – посетовал он, пиная Ясина в щиколотку. – Испортилась молодежь Орду, испортилась. Мы в его возрасте старших уважали, – ударился он в воспоминания под усмешку Хазан.

– Как же воспитывать молодежь, когда взрослые на Эгейское море сбегают? – Ядовито спросила она, но тот сразу нашелся с ответом.

– От таких баб, как твоя мамаша Фазилет да его мамаша Шухрие как не сбежать, скажи, племянница. Твоя мамаша воспитала дуру, а Шухрие воспитала идиота. Идеальная парочка, аж благословлю их, когда макать устану, – пообещал Кудрет, снова доставая Ясина из бочки. Вся эта экзекуция, с сажанием Ясина в бочку со льдом под непрерывный ор Кудрета, да последующее макание, здорово улучшили ему настроение и, к облегчению Ягыза, увели его мысли от убийств и прочих смываний кровью.

– Легкой работы, сынок, – услышали они голос за спиной, и Кудрет тут же снова макнул Ясина в бочку.

– Спасибо, папа, – ответил он, придерживая дергающегося Ясина. Дядя Джихангир обошел вокруг собравшихся и покрутил головой по сторонам. К нему тут же подбежала Хазан, пододвигая стул, и Джихангир Чамкыран благодарно сел, опираясь обеими руками на трость, и Хазан встала за его спиной, положив ему руку на плечо.

– Подними, сынок, подними, – велел он и уставился на задыхающегося Ясина. – А лед у вас зачем?

– Мы его туда сажаем, когда устаем, дядя Джихангир, – ответил Ягыз, и дядя Джихангир удовлетворенно кивнул.

– В такую жару только лед и помогает. Как не загореться да в такую жару, а, сынок? Горяча кровь Демирколов, ох как горяча. Сунь его в лед, сынок.

Кудрет с кузеном Сефером на пару затолкали Ясина в бочку со льдом, как раз когда юный Толга прибежал с небольшой тележкой из холодильника.

– Значит, от любви сгораешь, сынок? – Спросил Джихангир Чамкыран, подслеповато уставившись на похитителя его внучки. – Это все, что вы придумали, или еще что планировали? – Поинтересовался он.

– Хазан хотела еще закутать его в сеть и макнуть в море с помощью крана, – поделился идеей Ягыз, и дядя Джихангир удовлетворенно закивал.

– Моя школа. Так и сделаем. А пока послушаем-ка парня. Эй, Демиркол, как там тебя.

– Ясин, – подсказал кузен Сефер, и дедушка Хазан кивнул.

– Ясин, значит, говоришь, внучку мою любишь. Это хорошо, это похвально. А вот ходить за ней да без разрешения ее семьи, разве это дело, сынок? Разве не надо было сначала спросить ее мать, а?

– Я спрашивал, – Дрожащим голосом ответил Ясин, и дед прищелкнул языком.

– Значит, запретила она тебе, – сурово сказал он. – Значит, не надо было ходить. А ты и бегал за ней, пока она другому была обещана. Это вторая твоя вина. И голову ей задурил, из дома сбежать, словно бесчестную какую-то, заставил. Это третья твоя вина. А к тому же еще и в моего будущего внука из пистолета целился, – повел он рукой в сторону Ягыза, и все, кроме Хазан, удивленно уставились на него. – Разве ж ты думаешь, мы после этого не макнем тебя в море, сынок? Еще как макнем. Кудрет, дорогой, макайте его в бочку до самой темноты, или пока не устанешь.

– Не волнуйся, папа, – пообещал Кудрет, – я уже поел, долго не устану.

– Молодец, – кивнул дедушка. – Что ты скажешь, Ягыз? Что нам потом с ним делать, да и с Эдже этой глупой?

– Насчет Эдже, я думаю, пусть решает Хазан, – задумчиво сказал Ягыз, поднимаясь с бочки и подходя к дяде Джихангиру. – А насчет этого парня… – Ягыз повернулся к Ясину. – Дядя Джихангир, – сказал он. – А чем именно вам не нравится этот парень?

– Бездельник он! – Твердо сказал дядя. – Работает спустя рукава. Школу бросил и уже три года только автобус водит, да и то плохо. А автобус-то немытый всегда, грязный, сам грубый, невоспитанный, только и знает, что со шпаной водиться. Вот чем нам не нравится этот парень, сынок.

Ягыз пожал плечами.

– Тогда, я думаю, – сказал он, повернувшись к Хазан и подмигнув ей, – у меня есть идея.

Он подошел к бочке, из которой торчала голова Ясина, и поднял его лицо за подбородок.

– Пойдешь работать в артель господина Чамкырана, – решил он. – Вот под присмотром брата Кудрета, на его корабле и поработаешь, или к Хазан пойдешь, кому удобнее будет. И если будешь работать хорошо, и не найдется на тебя жалоб, – Ягыз выпрямился и повернулся к дяде Джихангиру. – Если брат Кудрет и Хазан не будут иметь на тебя жалоб, тогда пойдешь к дяде Джихангиру, поцелуешь ему руку и попросишь у него разрешения встречаться с его внучкой. А вот дядя Джихангир тогда еще и подумает.

– И подумаю, – кивнул дядя. – Молодец, сынок, хорошо придумал. А теперь давайте его и правда в море окунем, сеть несите.

Ягыз засмеялся, повернувшись к Хазан, и та покачала головой, закатывая глаза.

========== Часть 14 ==========

Хазан потерла глаза, прогоняя сон, и двинулась к кафе, у которого сидели поденщики в ожидании, что их выберут для работы. Хазан обычно выбирала одних и тех же, с кем привыкла работать, и сегодняшний день ничем не отличался, она выбирала их не только за трудолюбие, силу и выносливость, но и, в числе прочего, за умение не устраивать склоки. Сегодня ей было это особенно нужно, потому что сегодня ей приходилось брать в свою команду Ясина Демиркола.

Аллах свидетель, Хазан так надеялась, что Эдже одумается, потому что парень был просто кошмаром – и это после того, как Хазан видела в деле Керема и Синана. Напыщенный, наглый, капризный, ревнивый. Неудивительно, что с дядей Кудретом он не сошелся – рыбак рыбака видит и все такое.

– Махфуз, Альп, Кахраман, идемте, – велела она, и вдруг услышала за спиной знакомый голос.

– Капитан, а для меня работки не найдется?

Хазан удивленно приподняла брови, разворачиваясь к неожиданному гостю.

– Что такое? – Удивилась она, глядя на жениха. – Эгемены разорились, и тебе понадобилась новая работа?

– Ну, копейка здесь, копейка там, и становишься на копейку богаче, знаешь ли, – Ягыз подошел к ней, улыбаясь.

– На что мне нужен неопытный работник, Ягыз? – Хазан поджала губы, скрывая улыбку.

– Уверен, найдешь мне применение, – Ягыз подошел к ней очень близко, говоря ей почти на ухо. – Ты ведь хотела показать мне море? Почему бы не сегодня?

– А если серьезно? – Наконец спросила Хазан, и Ягыз пожал плечами.

– Не знаю. Слышал, Ясин сегодня отправляется с тобой в плавание? Подумал, надо тебя поддержать, в конце концов, это была моя идея – подкинуть его вам. Брат Кудрет меня вчера чуть не оглушил своими воплями, до сих пор в ухе гудит. – Ягыз поежился. – Не говоря уже о том, что я узнал столько новых анатомически невозможных слов и оборотов. Честное слово, это была почти поэзия. К концу его речи я был в трансе.

Хазан засмеялась, она уже была наслышана о словарном запасе дяди Кудрета, в конце концов, это ей вчера пришлось разнимать его драку с тетей Шухрие. Тетя Шухрие не оценила, что дядя Кудрет сбросил Ясина за борт и отправил его к берегу вплавь – не то чтобы Хазан его винила за это, если послушать, что тот на корабле выкидывал.

– Что ж, Ягыз Эгемен, грузись на борт, – скомандовала Хазан, разворачиваясь и направляясь к кораблю. –Будешь заниматься черным трудом – палубу надраишь, гальюн почистишь, чай приготовишь.

– Именно в таком порядке? – Уточнил Ягыз, следуя за ней. – Может гальюн оставим на потом?

– За все заплачу пятьдесят лир, – продолжила Хазан, с улыбкой игнорируя его вопрос, и Ягыз возмущенно ахнул.

– Пятьдесят? Всем же платят по сто!

– Товарищ, – Хазан улыбалась, но он был за ее спиной и не видел этого, – за что тебе платить сто лир? За низкоквалифицированный труд?

– Низкоквалифицированный? Когда еще твою палубу будет надраивать MBA Университета Пенсильвании?

Хазан правда хотела сдержаться. Честно-честно, хотела. Вот совершенно честно, хотела этого. Правда, она не могла сказать, когда она этого хотела, потому что ответила почти моментально. Она тут же развернулась и ляпнула, хвала Аллаху, негромко:

– Вообще-то после свадьбы ты ее мне должен будешь надраивать почти каждую ночь.

Честно, она правда хотела сдержаться. Но когда она увидела его лицо, порадовалась, что не сдержалась. Если она думала, что видела его обалделым на помолвке – или когда она съездила ему по физиономии – то здорово ошиблась, по-настоящему обалделым он был именно сейчас.

Но уже через секунду она страшно пожалела о сказанном. Она почувствовала, как все ее лицо, все ее тело, даже волосы налились краской стыда, настолько яркой, что глаза заслезились, и Хазан со всех ног рванула к своему кораблю, где, наспех бросив брату Акыну, чтобы закончил всю подготовку, заперлась в кабине, ругая себя на чем свет стоит.

Она представить не могла, как теперь посмотрит ему в глаза. Никогда, никогда она теперь даже не осмелится голову поднять рядом с ним, не то что в глаза ему посмотреть.

Свадьба им будет предстоять на редкость неудобная, подумала Хазан, воображая себе, как идет к свадебному столу наощупь, в то время как он думает, на какой извращенке женится.

Она представила себе, как регистратор брака задает вопрос, согласен ли Ягыз Эгемен взять Хазан Чамкыран в законные жены, а он такой: «Знаете, мне что-то не хочется надраивать ее палубу», и Хазан, как есть, в подвенечном платье, наверняка по маминому вкусу, все в цветочек, в оборочки и в кружавчики, сбегает прямо со свадьбы – да прямо в Эгейское море, куда еще теперь будет бежать? А он сбегает в другую сторону, в Университет Пенсильвании, например.

Хвала Аллаху, работа для Хазан была настолько привычная, что она даже не заметила, как вывела корабль в море, воображая себе, как селится в Японии и каждый день ест сырую рыбу, пока и туда не приходят новости, что «от этой женщины сбежал Ягыз Эгемен, чтобы не драить ее палубу ночами» – и как ей приходится бежать из Японии в Антарктиду.

В дверь раздался стук и прозвенел голос Ясина:

– Сестра Хазан, чай!

– Неси, – ответила она, переводя дух. Ясин сейчас казался ей совершенно нормальной, приятной компанией. Хазан даже не повернула голову в сторону вошедшего, глядя прямо перед собой и поглядывая на приборы, когда перед ней появилась стеклянная чашка, и Хазан почти приняла ее в руки, когда вдруг узнала обручальное кольцо на безымянном пальце, и она так резко отодвинулась, что едва не обожглась.

– Осторожнее, – воскликнул Ягыз, отводя от нее чашку. – Горячий, я только заварил!

Хазан уставилась на него, чувствуя, как ее снова заливает краска стыда, но он, делая вид, что не видит, просто поставил чашку перед ней, глядя в море за окном.

– Подумал, что чай, наверное, стоит заварить до того, как гальюн придется чистить, – улыбнулся он и отвернулся, разглядывая кабину. – Значит отсюда ты водишь корабль? И куда мы теперь идем и сколько еще идти?

Хазан глубоко вздохнула, дергая ногой от неловкости, но начала объяснять, что они будут делать дальше, и чем будет занят весь их день, потом объяснила, чем она занимается в кабине и что она будет делать потом, и к концу объяснения она почти успокоилась. Почти.

– И на этом, в общем, все, – закончила она, и в первый раз посмотрела ему в лицо. Ягыз был совершенно спокоен и серьезен, и Хазан почти без стеснения смогла посмотреть на него, и наверное, наверное, все могло бы обойтись и пройти нормально. Так ведь?

– Тогда, наверное, мне уже надо бы начать…

«Не смей, не смей, не смей!» – завопила Хазан у себя в голове.

– … надраивать твою палубу… – Закончил он, едва сдерживая смех.

Хазан хотелось провалиться сквозь землю… Если бы она была на земле, конечно. Сквозь корабль что ли? Она сжала зубы, зажмурилась, едва не падая, и тут Ягыз перестал сдерживаться, хохоча, как сумасшедший.

– Перестань, – сказала она сквозь зубы. Он захохотал еще громче. – Я сброшу тебя за борт, – пригрозила Хазан, но в ответ получила только полузадушенное:

– Бросай. Это того стоит.

Хазан закрыла лицо руками, качая головой, но его смех был так заразителен, что она рассмеялась вслед за ним, обессиленно падая в кресло.

– Ты мне никогда этого не забудешь, да? – Спросила она, отсмеявшись, и Ягыз покачал головой.

– Я положил это на полочку к «козлу» и «шахзаде-извращенцу». Вряд ли это возможно забыть.

– Капитан Хазан! – Крикнул брат Акын, когда Хазан было открыла рот, чтобы послать этого негодяя ко всем чертям. – А мы не мимо прошли? – И Хазан выругалась, снова вызвав у Ягыза приступ хохота.

– Вали отсюда, ненормальный, – разозлилась Хазан, пихая его в грудь. – Отвлекаешь меня, да я тебе и пятидесяти лир не заплачу, я с тебя штраф сниму в конце дня, MBA Пенсильвании.

– Ладно, – покладисто ответил Ягыз. – Пойду драить палубу.

И Хазан запустила ему в спину свою фуражку, потому что ничего, что было не жалко в него кинуть при себе не было.

– Не сиди на борту, – строго сказала Хазан, глядя на медленно плывущее к закату солнце, вытирая пот со лба. – Ты просто напрашиваешься на то, чтобы столкнуть тебя и отправить к берегу вплавь.

Ягыз вздохнул, устало глядя на нее.

– Знаешь, я уже почти и правда напрашиваюсь – доплыву до берега и буду отдыхать. Ты просто зверь, а не капитан. Как вышло, что против тебя до сих пор не подняли бунт?

– Бунтовщиков я протягиваю под килем, – пригрозила Хазан, садясь рядом с ним.

– Но ведь и правда, работа тяжелая, – Ягыз прикрыл глаза, глубоко вдыхая морской воздух. – Кажется, сегодня я буду спать как ребенок.

– Ясин, завари нам чаю! – Крикнула Хазан, и Ягыз приоткрыл один глаз, глядя на нее.

– А он нам в чай не плюнет?

– Брат Акын за ним следит, – кивнула Хазан – за что именно Кудрет сбросил Ясина в море, все уже знали.

Ягыз потянулся, поморщившись.

– И этим ты занимаешься почти каждый день?

– Почти всю свою жизнь, – кивнула Хазан. Когда Ягыз вопросительно посмотрел на нее, она пояснила. – Отец начал брать меня в море, когда я была младше, чем Омрюм сейчас. А после его смерти я ходила с дедушкой и дядей Кудретом, пока он не перешел в грузовые.

Ягыз посмотрел по сторонам и понизил голос.

– Насчет грузовых Кудрета. Ты ведь не думаешь, что он возьмется за старое?

Хазан дернула щекой.

– Дедушка отправил с ним нашего кузена Октая. Он верен дедушке как пес, и дядя это знает. – Подумав, Хазан добавила. – Дедушка пригрозил, что отберет у дяди сына, если тот вздумает снова выкидывать фокусы. И уж проследит, чтобы дядя ни на одном из четырех морей не получил больше корабля.

– Твой дядя тоже любит море, да?

– Как можно его не любить? – Спросила Хазан, оглядываясь по сторонам. – Знаешь, – сказала она, глядя на горизонт, к которому клонилось солнце. – Тогда, в отеле, помнишь? Знаешь, почему я тогда к тебе пришла? Я тогда узнала, что ты собираешься жить в Орду и не будешь уезжать от Черного моря, и тогда я подумала, что раз уж так…

Ягыз покачал головой, с любопытством глядя на нее.

– Я собиралась сделать тебе предложение.

– Какое? – Не понял Ягыз, и Хазан фыркнула.

– Руки и сердца. Серьезно, я шла тогда к тебе, чтобы просить твоей руки.

– О, – Ягыз скривил губы в попытке сдержать улыбку. – Знаешь, у тебя это не очень хорошо получилось.

– Да что ты?

– Правда, тебе стоило бы попрактиковаться заранее…

– Ну, раз ты так считаешь…

– Наверное, начинать с «козла» не стоило, да и тот момент, когда ты кричала, чтобы горы и море тебя услышали, было романтично, да, но текст немного подкачал.

– Зато было от всей души, – в тон ему ответила Хазан, и Ягыз покачал головой.

– Знаешь, я надеюсь, что однажды ты расскажешь горам и морю Орду, что ошибалась на мой счет.

– А я ошибалась? – Спросила Хазан, и Ягыз кивнул.

– Может быть я и козел, но женщин я уважаю. Особенно тебя.

– Да что ты? – Снова спросила Хазан, начиная смеяться.

– Правда, Хазан. Ты невероятная. – Хазан качала головой, глядя на него, и он кивнул, улыбаясь. – Серьезно, ты умная, смелая, отлично стреляешь и ты потрясающий капитан.

– Продолжай, продолжай… – Подбадривающе помахала Хазан рукой. – Хвали меня дальше. Я люблю, когда меня хвалят.

– Ты красивая, – сказал Ягыз, и Хазан с трудом сдержала желание отвернуться, – сильная, твердая. Мне невероятно повезло, знаешь?

– Это еще не факт, – Хазан сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, чтобы ничем не выказать смущения, чтобы не покраснеть. – Ты ведь мог еще жениться на моей тете Кериме. Вот она такая сильная, что ты бы сейчас к берегу не плыл – долетел бы с одного ее удара.

– У тебя удар тоже неплохо поставлен, – Ягыз сложил руки на груди. – Знаю на собственном опыте. Вот, кстати, еще в чем мне повезло. Где еще найдешь жену, которая поддержит тебя в драке?

– Тут скорее мне надо спросить, поддержишь ли ты меня, или фуражку подержишь, пока я кого-нибудь метелю? – Хазан уже хохотала, не сдерживаясь, и Ягыз встал по стойке смирно, отдавая ей честь.

– Капитан, будьте уверены, в любой драке я буду рядом, прикрывать вас со спины.

– Брат Акын, сбрось меня в море, – услышали они страдающий голос Ясина. – Слышать это больше не могу, я лучше вплавь в Орду отправлюсь.

Хохот, заливший корабль был таким громким, что смеялась, казалось, даже рыба.

Комментарий к Часть 14

Глава короткая и проходная, это скорее, чтобы филер заполнить. У меня есть в голове пара сценариев проблем, с которыми Ягызу и Хазан предстоит разобраться, и вот думаю, что теперь одну такую надо в следующей главе начать развивать. Будем ловить вдохновение, а то меня чего-то на драму потянуло, вот ведь блин.

========== Часть 15 ==========

Ягыз побывал уже на трех свадьбах с тех пор, как приехал в Орду, но впервые он шел на свадьбу семьи Чамкыранов: женился один из родственников Хазан, достаточно близкие, чтобы пригласить всю семью Джихангира Чамкырана, но недостаточно близкие, чтобы приглашать его друзей.

На самом деле, Ягыз мог и не ходить на эту свадьбу, жених – это еще не совсем зять, но после выходки Эдже было нужно чем-то отвлечь гостей, и присутствие Ягыза Эгемена, надеялась госпожа Фазилет, перевесит разговоры об отсутствии Эдже.

Как и грозилась Хазан, Эдже отправили в горную деревню. Само собой, ей не позволили жить в одиночестве в старом доме Кериме, а отправили к тетушке Михрибан. Ягыз уже ездил туда, отвозил покупки – Эдже пока была в стадии гордости и ожесточения, с видом мученицы чистила фундук, а Ягыза обругала так, что Ягыз сразу узнал школу Кудрета.

По счастью, Кудрет хотя бы в присутствии сына следил за языком. Он вместе с ним сидел в гостиной дома Чамкыранов и ждал женщин. Он должен был отвезти госпожу Фазилет и Севду, которая наводила красоту в доме Хазан. Севда, кузина Хазан, поселилась в доме дяди Джихангира, чтобы помочь Кудрету с воспитанием ребенка. По-хорошему, говорили тетушки Хазан, Кудрету надо было найти новую жену, и они уже ходили к Кудрету с предложениями, пока Кудрет не пообещал любую новую сваху вывезти в море и утопить. «Эти ведьмы, – гордо сказал он Ягызу на следующий день, – меня в двадцать лет не женили, в тридцать не женили, и в сорок два не женят!»

Значит женят в сорок три, подумал Ягыз, когда за дело возьмутся Кериме и Фазилет, и Кудрет сам не поймет, как окажется за свадебным столом, но он не стал делиться этой мыслью с Кудретом – нервы у этого мужика были ни к черту, не иначе как истерзаны годами контрабанды.

Эмин носился по гостиной, нарезая круги и завывая сиреной, под одобрительные кивки отца, и Ягыз чувствовал, что у него начинает дергаться глаз. Ягыз никогда не отличался чадолюбием – единственным ребенком в его жизни была Омрюм, и Омрюм всегда была такой милой девочкой.

– Какой Хазан была, когда была маленькой? – Спросил Ягыз, и Кудрет удивленно посмотрел на него. – Ну, ты же в прошлый раз говорил, что ты ее кормил, поил, на руках качал…

– Кошмаром она была, – ответил Кудрет. – И она, и Керем, одновременно на свет родились, на мою голову, и так и старались друг друга переорать. Не дети были, а чудовища, не то что мой Эмин, ах ты, лев мой, ай, молодец, разбил, вторую тоже разбей, сколько барахла Фазилет даром хранит.

Ягыз покрутил головой и запихнул осколки чашки ногой под диван.

– Что там творит твой дьяволенок, Кудрет? – Завопила Фазилет, спускаясь по лестнице, и Кудрет в ответ заорал, что ребенок уже устал ждать вечно копошащихся баб, но Ягыз уже не слышал привычную перебранку. Хазан вышла из комнаты и стояла наверху лестницы, глядя на мать и дядю, и Ягыз смотрел на нее во все глаза.

Он вспомнил, как увидел ее в первый раз – вернее, это был второй раз, но… В настоящий первый он ее практически и не разглядел. А тогда, у двери номера отеля, когда он увидел ее впервые, увидел и обомлел – она казалась богиней…

Пока не открыла рот.

Ягыз улыбнулся, глядя на нее. На Хазан было другое платье, серебристо-серого цвета, волосы были уложены в простую гладкую прическу, в руках она держала одну из этих маленьких женских сумочек, в которые не помещается ничего, кроме помады, и, подумал он, пары стодолларовых купюр, наверное – и она снова казалась богиней.

Она перевела на него взгляд и улыбнулась, и Ягыз протянул ей руку, стоя у подножья лестницы. Хазан улыбнулась еще шире, и ему показалось, что вся комната осветилась. Она взяла его за руку на последней ступени лестницы и встала рядом с ним.

– Ты выглядишь восхитительно, – тихо сказал он, и она приподняла брови.

– Ну, господин Ягыз, вы тоже сегодня выглядите что надо.

– Только сегодня? – Переспросил он, пытаясь удержаться от улыбки, и она склонила голову набок.

– Ты напрашиваешься на комплименты? Ну хорошо, ты всегда выглядишь что надо.

– Это просто отвратительно, – раздался у его уха голос Кудрета. – Племянница, следи за собой, над тобой вся артель ржать будет – заигрывает с Эгеменом. Мужик ты или нет?

– Дядя Кудрет, иди… В машину, – выдавила Хазан сквозь зубы.

– Пора, пора, уже опаздываем, – захлопотала Севда, подхватывая на руки вырывающегося Эмина, и Кудрет пошел за ней к двери, напоследок расстреливая Ягыза взглядом.

Это было одно условие Ягыза, не условие, просьба, но в то же время условие – чтобы в машине они ехали одни.

Вернее, конечно, чтобы они ехали без госпожи Фазилет, потому что само собой, Севду и ребенка повез бы Кудрет, с другой стороны, Кудрет намекал, что намерен напиться, и предлагал ехать всем на одной машине… Ягыз пресек все эти разговоры вежливо, но твердо.

Поэтому в машине Ягыза они были одни.

– Помнишь, ты спрашивала, какой у меня любимый цвет? – Спросил он, глядя на нее. – Кажется, я только что понял, какой.

– Серебристый, – ответила Хазан, улыбаясь и глядя прямо перед собой. Когда он удивленно приподнял бровь, она повернулась к нему, в ее глазах светился озорной огонек, и она помотала рукой. – Подарки твоего дедушки подсказали.

Ягыз опустил руки, откинувшись на спинку сиденья, недоверчиво глядя на нее.

– Ты хочешь сказать, дед угадал мой любимый цвет раньше меня?

– И кажется, даже я угадала его раньше.

– Так ты выбрала это платье для меня? – Ягыз развернулся к ней, оглядывая ее с ног до головы.

Она прищурилась, тоже окинув его взглядом.

– Боюсь, тебе оно не пойдет.

Ягыз рассмеялся, запрокидывая голову, и он подумал, что ему очень хочется ее поцеловать. Эта мысль его немного отрезвила, и он замолчал, прикусив губу.

– Нам пора, – сказал он, вздохнув, и почувствовав настороженный взгляд Хазан, улыбнулся ей.– Если мы продолжим тут болтать, то никогда не доберемся до этой свадьбы. Твоя мама нас придушит.

Остаток пути они вели совершенно светский, безопасный, приличный разговор, и Ягыз старательно убеждал себя, что нет совсем ничего плохого в том, чтобы хотеть поцеловать свою невесту. Даже наоборот, не хотеть целовать свою невесту – вот что было ненормально, ведь так? В конце концов, после свадьбы им придется не только целоваться, и при мысли об этом Ягызу стало жарко. Вот о чем думать точно не стоило, особенно учитывая, что он уже больше полугода хранил целибат.

Он покосился на Хазан, которая спокойно смотрела перед собой, рассказывая что-то о семье, к которой они ехали, и подумал, а был ли у нее опыт? Был ли у нее кто-то? Ягыз семь лет знал, что рано или поздно женится на девушке семьи Чамкыран, и пусть он не хранил верность Эдже – да, тогда это была еще Эдже, как не отвратительно об этом думать – в буквальном смысле, снимая напряжение знакомствами на одну ночь, у него не было отношений как таковых, которые могли бы затянуться, это было бы нечестно и по отношению к Эдже… к Хазан… Не важно. Это было бы нечестно и к его нареченной, и к гипотетической женщине в его отношениях.

Но у Хазан не было таких обязательств… А Эдже даже обязательства не помешали, с раздражением подумал он.

Ягызу безумно хотелось узнать, был ли в ее жизни кто-то, но он не представлял, как это спросить. Просто «а не крутила ли ты романы, пока мне готовили твою сестру?» Тут уж точно одним ударом не обойдется.

Они быстро догнали ушедшую вперед машину Кудрета, и остаток пути ехали за ним, улыбаясь Эмину, который махал им в заднее стекло.

– Сколько детей ты бы хотел? – Спросила вдруг Хазан, помахав малышу в ответ.

Ягыз озадачился.

– Я… Я не знаю, – он нахмурился, задумавшись. – Никогда об этом не думал, если честно. Просто знал, что когда-нибудь они будут, но… – Он дернул подбородком, указывая на Эмина впереди них. – Знаешь, он заставил меня засомневаться, что я вообще детей хочу. – Краем глаза он заметил, что Хазан развернулась всем телом, уставившись на него, и пояснил, улыбаясь. – Проверь под диваном, когда вернешься, чтобы мать не видела. Я туда осколки разбитой им чашки затолкал.

– Какой чашки? – С подозрением спросила Хазан. – Не розовой ли, с желтыми цветами?

Ягыз отпустил на долю секунды руль, разводя руками, и Хазан чертыхнулась.

– Мамина любимая. Ты уверен, что это сделал не дядя Кудрет?

– Ну, не то чтобы он пытался помешать, если честно…

Они рассмеялись, и Ягыз вдруг заметил, что атмосфера в машине резко поменялась – исчезла какая-то натянутость, которая появилась, когда он оборвал их легкий флирт в начале поездки.

Ягыз крепче сжал руль. А может это и не был флирт, просто дружеская беседа…

Дружеская беседа, закончившаяся его желанием поцеловать свою собеседницу. Да, обычная такая дружеская беседа, все его беседы с друзьями так заканчиваются, Майк и Фарах не дадут соврать.

Хватит, подумал он, останавливая машину и отдавая ключи парковщику. Было не время об этом думать, Он впервые присутствовал на свадьбе семьи Чамкыран в качестве будущего зятя. Воображение рисовало ему самые ужасные картины.

Они поприветствовали собравшихся у порога хозяев вечера, пожимая взмыленным и взъерошенным родственникам жениха и невесты руки и повторяя «Пусть будут счастливы, пусть будут счастливы», и прошли в зал, где к ним немедленно потянулись люди. Родственники обнимали и целовали Хазан, здоровались с Ягызом, обнимали и целовали его, задавали вопросы о здоровье бабушки и дедушки – весь Орду и так бы узнал через минуту, если бы они только кашлянули – а потом некоторые женщины задавали вопросы об Эдже и с удовольствием наблюдали, как они с Хазан выкручиваются, объясняя, что Эдже, дескать, уехала отдыхать. А то весь город не знает, от чего она отдыхает. Другим общим вопросом было: «Когда же мы погуляем на вашей свадьбе?», и тут Ягыз нашелся быстро, и ответ этот тут же подхватила Хазан: «Как старшие договорятся» – не подкопаешься.

– Хазан! – Услышал он вдруг мужской голос и увидел, что к ним подходит высокий черноволосый мужчина. – Какая встреча!

– Мустафа? – Хазан явно была удивлена. – Какая неожиданная встреча.

– Я здесь со стороны невесты, – радостно улыбался мужчина, и Ягызу его улыбка очень не понравилась. – Но я знал, что ты будешь здесь, Хазан Чамкыран.

Ягыз хмыкнул, пристально глядя на мужчину, и Хазан как будто бы услышала это.

– Какой приятный сюрприз, – быстро сказала она, взяв Ягыза за руку. – Познакомьтесь, – улыбнулась она, – капитан Мустафа Боз, мой коллега из Трабзона. Мустафа, это мой жених, Ягыз Эгемен.

Ягыз вежливо улыбнулся, протягивая руку, отмечая, как вытянулось лицо «коллеги из Трабзона».

– Как поживает Трабзон?

– Прекрасно, спасибо. Примите мои поздравления, Хазан, господин Ягыз, – Мустафа крепко пожал ему руку, и Ягыз сжал его пальцы, твердо глядя ему в глаза. – Я и не знал, что ты выходишь замуж, Хазан, – сказал трабзонский капитан, разжимая рукопожатие. – Ты же говорила, что вообще не хочешь замуж, – сказал он со смешком, и Ягыз ласково осклабился.

– Она передумала, – сказал он и подхватил Хазан под руку. – Нам пора присесть за наш стол, жизнь моя, твоя мать уже ждет.

– Моя мать уже ждет? – Прошипела Хазан, когда они отошли от коллеги из Трабзона на достаточное расстояние. – С каких это пор тебя так привлекает общество моей матери?

– Ты меня обижаешь, – ответил Ягыз, – я просто жажду общества твоей матери и твоего незабываемого дяди Кудрета. А вопли твоего маленького кузена – всегда мечтал оглохнуть. Все лучше твоих многочисленных родственников, они меня здорово утомили.

– Мои родственники? – Насмешливо переспросила Хазан.

– Именно они.

– То есть, тебя утомили именно родственники?

– И их вопросы об Эдже, – подтвердил Ягыз.

– О да, а уж их вопросы о будущей свадьбе… – ядовито протянула она.

– Здорово надоедает, – кивнул Ягыз.

– То есть, – она наклонилась к его уху. – То есть, родственники невесты тебя не обеспокоили?

– Нет, что ты, приятные, вежливые люди.

– Даже те, которые из Трабзона? – Глаза Хазан смеялись, и он улыбался ей в ответ.

– Люблю Трабзон, прекрасный город.

– В котором ты никогда не был… – Она уже не могла сдержать смех, и он пожал плечами, наливая ей и себе минеральной воды.

– Разве не все черноморские города прекрасны?

Ее лицо было совсем близко, когда он прошептал ей это почти в губы, и тут он почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку. Обернувшись, он напоролся на мрачный взгляд дяди Кудрета.

– Хазан, – сказал он, прожигая Ягыза взглядом. – Помни об артели.

========== Часть 16 ==========

Сегодня Хазан не стала дожидаться ожидания разгрузки, оставив все на брата Акына – когда она была в море, тетя передала ей по радио, что Ягыз хочет с ней встретиться и будет ждать у причала. Хазан была немного обеспокоена, но подумала, что если бы что-то было срочное, тетя отправила бы за ней катер, чтобы срочно доставить в город, но это не значило, что Хазан не встревожилась.

Ягыз иногда встречал ее у причала, но не предупреждал заранее, просто приходил и начинал помогать разгружаться, ну как помогал – под ногами мешался, толку с него было мало, хоть и учился. Парням из артели он нравился, и не мог не нравиться, по трем причинам: во-первых, он был женихом Хазан, значит был обязан нравиться парням из артели, во-вторых, он был внуком Фатиха Эгемена, так что был обязан нравиться всем жителям Орду, в-третьих, он был хорошим парнем, чему тут не нравиться? Даже Кудрету он понравился, после наказания Ясина, конечно – дядя Кудрет все-таки был человеком со странностями.

Именно дядя Кудрет и встретил ее корабль, огорошив новостью, что Ягыз идет с какой-то незнакомой расфуфыренной бабой.

Дядя Кудрет преувеличил, женщина не была расфуфыренной. Небольшого роста, кудрявая, рыжая, худая как швабра, ножки-спичечки, ручки-палочки, грудь плоская как доска.

– Брат Хазан, что это за метла повисла на твоем женихе? – Ясин просто задыхался от ехидства, в то время как остальные парни с подозрением уставились на Ягыза. Заявиться на встречу с невестой под руку с какой-то незнакомой женщиной – дело сомнительное и пахнет мордобоем.

Ягыз подозрительно светился так, будто и правда нашел любовь своей жизни и теперь шел к Хазан с намерением заявить, что он разрывает помолвку, женится на этой девке, пока, через тридцать лет встретимся, помолвим наших детей, приятной жизни в горной деревне.

Хазан успела все это передумать буквально за доли секунды, за которые Ягыз успел к ней подойти, волочя на буксире эту рыжую коротышку.

– Легкой работы, братья! Хазан, здравствуй, я хотел тебе представить, – Хазан очень, очень не понравилась его искренняя детская радость. – Фарах, познакомься, это Хазан, моя невеста, – Ягыз наконец-то отпустил «метлу», взяв за руку Хазан и повернувшись лицом к этой Фарах. – Хазан, это Фарах, моя лучшая подруга из Америки, она сегодня прилетела, устроила мне сюрприз.

«Устроила сюрприз». На человеческом языке это значит «явилась без приглашения».

В эту секунду Хазан хотелось просто придушить Ягыза. Какого… На языке так и крутились любимые словечки дяди Кудрета, который как раз стоял неподалеку, развесив уши.

Какого… Кудрета он притащил эту… лучшую подругу к ней на причал? Хазан отлично представляла, что сейчас видит эта «расфуфыренная баба». Усталую, промокшую, пропахшую потом, рыбой и соляркой мужеподобную девицу в мешковатых штанах, грязном свитере, белой фуражке в пятнах – Ясин пролил на нее чай – и огромных резиновых сапогах, из-за которых она ходила вразвалочку.

Хазан не могла бы выглядеть хуже, даже если бы очень захотела.

– К добру ли? – Начала Хазан, но, когда Ягыз удивленно оглянулся на нее, поправилась. – То есть, добро пожаловать, Фарах, приятно познакомиться, просто хотела спросить, по делам что ли в Орду приехала?

– Нет, я приехала навестить своего лучшего друга, – Фарах улыбнулась во все пятьдесят два зуба, не отрывая взгляда от Ягыза, и подозрения Хазан начали все плотнее обретать форму.

– Аж из самой Америки?

– Ну, я часто бывала в Стамбуле, но никогда в провинции, решила, что давно пора восполнить пробелы. Ягыз говорил мне, что в провинции особенная культура… – На языке Хазан так и вертелось предложение начать знакомство с провинцией с Эгейского моря. – А Карадениз – это особенное место, в котором мне всегда хотелось побывать.

«Трабзон», подумала Хазан. «Нормальные люди начинают с Трабзона. Поезжай туда».

– Это просто замечательно, – Хазан тоже постаралась улыбнуться как можно шире. – Мы будем рады показать тебе город.

– Ягыз уже несколько часов мне его показывает. Здесь просто восхитительно, один из самых прекрасных городов, что я видела!

– Вечером можем показать тебе все, что осталось. – И проваливай с утра подальше. – Заедем за тобой с Ягызом. В каком отеле ты остановилась?

– О, – Фарах ласково осклабилась, вылупившись на «лучшего друга». – Ягыз предложил мне остановиться в доме его дедушки… – Та-а-ак, что ж, ах ты ж… Ну да ладно, тетя Асие тебе… – В горах.

Хазан сжала зубы.

– Ну зачем же в горах, Ягыз? Я уверена, дядя Фатих и тетя Асие будут счастливы встретиться с твоей лучшей подругой из Америки, уверена, они будут только рады, если ты поселишь Фарах в доме твоего деда в городе. Тем более, что этот дом намного удобнее и ближе ко всем… достопримечательностям черноморской культуры.

– Ты так думаешь? – Ягыз озадачился. – Я просто не хотел утруждать бабушку…

– Что ты, бабушка наоборот будет обижена, если ты поселишь гостью в пустом бесхозном доме. Твоя бабушка обожает гостей, она настоящая черноморская хозяйка, – повернулась она к Фарах, – не выпустит тебя из-за стола, пока не съешь все, что она перед тобой поставит.

– Да, Хазан права, бабушка обожает гостей, тебе лучше поселиться у нас.

– Тем более, дом в горах – это дом твоих родителей, неудобно селить к ним кого-то без их ведома, – сладким голосом продолжила Хазан.

– Да, может быть ты права, – закивала Фарах головой. – Но знаешь, я, наверное, сегодня никуда не поеду, дорогая. Хочу немного отдохнуть, Ягыз столько мне сегодня показал и рассказал, хочется все переварить, – и она ласково улыбнулась Ягызу. – Думаю, сегодня я проведу вечер дома, если вы не против. Ты приедешь в гости, Хазан?

«К тебе, что ли?»

– О нет, я тоже сегодня передохну, – и поймав вопросительный взгляд Ягыза, добавила. – Уверена, дяде Фатиху и тете Асие будет чем вас сегодня занять. А я проведу вечер с мамой. Спасибо, что зашла поздороваться, сладкая, – Хазан подошла к ней и расцеловала в обе щеки, постаравшись обнять ее и облапать пропахшими рыбой руками. – Приятно было с тобой познакомиться.

– Bye-bye! – Пропела «метла», разворачиваясь и потянув за собой Ягыза, который сделал несколько шагов спиной вперед, улыбаясь Хазан, и потом повернулся и послушно затопал за подругой.

Рядом с Хазан материализовался дядя Кудрет.

– Дядя, – сказала Хазан, – как ты думаешь, скажи мне как мужик мужику. Он идиот или прикидывается?

– Скорее всего, идиот, – твердо сказал дядя. – Но вполне может быть, что и прикидывается. Ну или и идиот, и прикидывается.

– Дядя, – сказала Хазан, сжав зубы. – Иди ты… В Трабзон.

И она твердым шагом двинулась к разгружаемой рыбе.

– Здравствуй, тетя Асие, – сказала Хазан в телефон, искоса поглядывая на нависшую над ней маму.

– Скажи ей, чтоб выставила эту ведьму на улицу в чем есть! – Прошипела мама, и Хазан замахала на нее рукой. – Не маши на меня! Где это видано, на мать руками махать!

– Дочка, – ласково отвечала тетя Асие. – А я вот звоню узнать, что же ты так пропала, к нам не заходишь, у нас не бываешь?

Хазан была у тети Асие позавчера, ну да ладно.

– Прости, тетя Асие, заработалась…

– Моя дорогая Хазан такая работящая, такая трудолюбивая, из моря придет, тете своей помогает, маме помогает, на диванах не рассиживается…

Хазан, сидевшей на диване и смотревшей «Чукур», оставалось только догадываться, кому была предназначена эта речь.

– Да, тетя Асие, дорогая, мы с мамой вышиваем скатерть для моего приданого. Только что закончили мариновать фасоль.

– Моя дорогая Хазан уже все занавески для приданого шить закончила, сейчас печет борек.

Тетя Асие отлично знала, что иглу Хазан в руки брала только для пришивания пуговиц, а на кухне ничего сложнее менемена приготовить не умела.

– Хазан, внученька, дорогая, тут подруга моего Ягыза из Америки приехала, Фахрие зовут, – «Фарах!» – раздалось издалека. – Ах да, Фарах. Умница и красавица, моего Ягыза ровесница, до сих пор не замужем. – Хазан прикусила палец, чтобы сдержаться. – Я вот и подумала, не познакомить ли ее с нашим племянником Сефером, он вот любит, когда женщины потощее, так ей вот и говорю, – Хазан даже уже стало жалко Фарах, определенно, тетя Асие решила не размениваться и взмылить эту «лучшую подругу» по полной. – Вот и говорю, пойдете завтра в наш ресторан, ну ты сама знаешь, какой, дорогая моя, в какой же еще, как не ресторан дяди Фирата, ты с Ягызом, и Сефер с Фериде. Поужинаете, поболтаете, про Орду расскажете. Что скажешь, дорогая?

– Конечно, тетя Асие, – Хазан опять попыталась отмахнуться от мамы. – Обязательно сходим, накормим черноморской кухней, выпьем ракы, станцуем хорон, все как полагается.

– Ах ты моя хорошая, – ответила тетя Асие. – Вот завтра туда и приезжай, моя красавица, и Сефер туда приедет, пусть поговорят.

Ресторан, в который их отправила тетя Асие, был рестораном черноморским до последнего гвоздя, и Хазан пришла туда, одетая как одевались в горной деревне – длинную коричневую юбку, белую блузку с вышивкой, платок на голове. Фарах же была при полном параде, и потому выглядела несколько неуместно. Разговор не клеился, Фарах была заметно взвинчена, Ягыз чем-то был очевидно расстроен, Хазан просто не хотела лезть, и только Сефер как мог поддерживал разговор на разные отвлеченные темы, и наконец, сделав глоток ракы и поморщившись, Фарах заговорила.

– Знаете, я сейчас кое-что вспомнила, – сказала она, уставившись на Ягыза. – Когда Ягыз говорил, что помолвлен, я помню, он называл другое имя. Эдже, не Хазан.

Ягыз нахмурился, глядя на нее, и Хазан усмехнулась, положив руку ему на ладонь.

– Так и было, – широко улыбнулась Хазан, и Фарах недоуменно посмотрела на нее.

– Ты сменила имя?

– Нет, Ягыз сменил невесту. – Ягыз поперхнулся, и Хазан заботливо постучала его по спине.

– Правда? – Фарах вопросительно посмотрела на Ягыза, но тот почему-то воспринял ее вопрос в штыки.

– Нет. Дед выбрал. Довольна?

Хазан приподняла брови, глядя на Ягыза, но тот смотрел в тарелку перед собой.

– Ну что ты, Ягыз, очень, – Фарах пожала плечами, снова пригубливая мелким глоточком ракы, и Хазан едва сдержала желание поморщиться. – Ну, и как проходят ваши романтические свидания?

– Стреляем из пистолета, – ответила Хазан, – собираем сундук с приданым, гоняемся за похитителями невест, ловим рыбу. Как обычно в провинции, в Караденизе.

– Интеллектуально, – ядовито сказала Фарах, глядя на Ягыза. – Культурно и прогрессивно. А еще, наверное, ходите на свадьбы, а потом неделями обсуждаете, кто и что на этой свадьбе делал…

– Фарах, – Ягыз предупреждающе поднял голову, и Хазан схватила его за колено под столом.

– А что, – сказала она, – в Америке не ходят на свадьбы?

Прежде чем Фарах успела ответить, к столику подошел сам дядя Фират, и его вид был несколько обеспокоен.

– Господин Ягыз, – сказал он, – Хазан, дочка, Сефер, госпожа! У вас все в порядке, все ли хорошо?

– Спасибо, дядя Фират, – ответила Хазан, – все очень вкусно, здоровья вашим рукам. Все просто замечательно, как всегда.

– Я рад, очень рад, – поклонился дядя, – всегда знайте, для нас всегда особая честь принимать у себя внука Фатиха Эгемена. Внука и его невесту, – и он ласково улыбнулся Хазан.

– Ягыз, это дикость и варварство, – сказала Фарах по-английски, когда дядя Фират отошел. – Я не понимаю, я не узнаю тебя, Ягыз.

– Фарах, перестань, – ответил Ягыз сквозь зубы, и Сефер с Хазан переглянулись.

– А мы что, перешли на английский? – Включился в разговор на языке, который отлично знал, Сефер и повернулся к Хазан. – Мы не против попрактиковаться, правда, Хазан?

– Лучше по-турецки, – ответила Хазан на английском, который понимала лучше, чем могла на нем говорить.

– Что ж, по-турецки так по-турецки, – твердо сказала Фарах, выпрямляясь. – Думаете, я постесняюсь, решу, что неприлично и все такое? Нет, не постесняюсь. Я твой друг, Ягыз, и кто как не я должен сказать тебе правду. Я не понимаю и не узнаю тебя, Ягыз. Ты губишь свою жизнь тем, что решил поселиться в этой дыре. Я говорю даже не о том, что ты собираешься жениться по указке деда на этой пасторальной рыбачке. Без обид, – повернулась она к Хазан, и Хазан скорчила гримасу, не отрывая взгляда от Фарах, продолжая держать Ягыза за колено под столом, и он положил ладонь на ее руку, обхватив ее. На долю секунды ей показалось, что он собирается убрать ее руку, но он просто обхватил ее, продолжая глядеть на Фарах. – Я говорю о том, что ты учился в лучших школах, гробил себя, получая образование, убивал свое здоровье, проходя практику на Уолл-Стрит, работал в одной из крупнейших компаний, и теперь ты бросил все это, чтобы собирать фундук и помидоры здесь, на задворках Турции? Без обид, – коротко бросила она Сеферу. – Ты правда собираешься так закопать свой талант? Так потратить свое образование? Стать караденизским поселенцем? Быть не Ягызом Эгеменом, а внуком Фатиха Эгемена? Ты настолько себя не уважаешь, Ягыз?

Хазан сжала руку Ягыза, не поднимавшего головы от тарелки, и перевела взгляд на Сефера, который мял салфетку, не глядя на других. Фарах яростно смотрела на нее, очевидно уверенная в своей правоте.

– Ягыз, – сказала Хазан, еще раз сжимая руку жениха и отпуская ее. – Отвези девушку домой. Я думаю, вечер лучше закончить.

Ягыз поднял голову, посмотрев на нее, и Хазан кивнула, поднимаясь.

– Брат Сефер проводит меня. Всего хорошего, доброй ночи, госпожа Фарах. Доброй дороги вам.

Хазан уже ложилась спать, когда получила сообщение от Ягыза: «Я перед домом, нам нужно поговорить». Хазан замерла, напряженно глядя в телефон. Она боялась, что случилось то, чего она и опасалась.

Что может быть, ей надо было сказать, чтобы Сефер увез Фарах. Чтобы он увез ее с вещами в отель. Или ей самой надо было схватить Фарах за волосы и вышвырнуть из ресторана, из Орду, из Турции.

Но это было бы нечестно. Она решила, что Ягыз сам должен был решить этот вопрос. И теперь она опасалась того, что он решил.

Перед домом стояла его машина, и Ягыз полусидел на капоте, сложив руки перед собой. Он поднял голову, услышав, как она открыла дверь.

Хазан спустилась и остановилась перед ним, в двух шагах, не ближе, она опасалась подойти к нему ближе.

– Ты поговорил с ней? – Наконец спросила она, когда он так и не заговорил, просто молча глядя на нее.

– Я отвез ее в отель, – ответил Ягыз, – как раз приехал оттуда.

– Вот как. – Хазан не испытала облегчения.

– Она не понравилась моим бабушке и дедушке, – сказал он. – Совсем не понравилась. Они вели себя как дети, честное слово. Она поэтому и разозлилась. Наверное.

– Наверное, – подтвердила она.

– И она опасается за меня. Она мой лучший друг. Она хочет для меня лучшего.

– Конечно. Так и есть.

– Она говорит, что я должен стремиться к лучшему. Что я мог бы сделать головокружительную карьеру. Что я мог бы стать лучшим из лучших.

– Уверена, что так и есть.

Ягыз не ответил, просто глядя на нее в упор.

– А еще она влюблена в тебя, – сказала Хазан, и Ягыз покачал головой.

– Нет, этого точно нет.

– Не надо, Ягыз. Ты не слепой и не тупой, сам должен понимать. Это все видели. Я, твоя бабушка, Сефер, дядя Фират, Кудрет, все мужики тогда на причале. Она в тебя влюблена. И она не считает меня достойной тебя партией, пасторальную рыбачку, так она сказала, да?

Ягыз покачал головой, глядя на нее.

– Я не влюблен в нее, Хазан. Никогда не был. Никогда бы не влюбился.

– Но она права. Я тебя недостойна.

– Не говори так.

– Хорошо, не скажу. Ты достоин большего, чем выбор, который за тебя сделали другие. Ты достоин жениться по собственному желанию, на том, на ком хочешь жениться. Ты достоин делать карьеру там, где тебе хочется. Ты достоин жить там, где тебе хочется. Ты не должен ломать себя ради других.

– Дедушка…

– Твой дедушка будет любить тебя, где бы ты не был, куда бы ты не пошел, что бы ты не выбрал. Он любит тебя больше всего на свете. Если ты захочешь разорвать помолвку, он поддержит тебя.

– Я не…

– Я знаю. Не станешь нарушать свое слово. Я разорву помолвку. Я скажу, что не хочу за тебя замуж. Эдже не захочет. Если ты так хочешь, мы так и сделаем. Будет только справедливо. Око за око, так сказать. Если ты хочешь уехать, делать карьеру на Уолл-Стрит и все такое, если хочешь стать лучшим из лучших в лучших городах мира, я не стану тебя удерживать, Ягыз Эгемен. Я хочу для тебя лучшего.

Он смотрел на нее, молча, серьезно, твердо, словно пытаясь что-то разглядеть, и вдруг усмехнулся. Еще раз. Рассмеялся.

Хазан сделал шаг и присела на капот рядом с ним. Чтобы не смотреть ему в лицо. Чтобы смотреть перед собой, в одну с ним сторону.

– Я не хотел уезжать в Америку, – сказал вдруг Ягыз. – Никогда не хотел. Я не хотел ехать туда, совсем маленьким, не зная языка, быть там одному. Я хотел жить с отцом, матерью, братьями и сестрой. Я не хотел туда ехать. Не хотел получать это образование. Не хотел быть лучшим из лучших.

– Я хотел жить со своей семьей. Я хотел, чтобы у меня были люди, которые любят меня, которые говорят, что нуждаются во мне, что хотят, чтобы я был рядом, что для них счастье, что я рядом с ними. Вот чего я хочу, Хазан, чтобы рядом сомной была моя семья. Я не хочу уезжать из Орду, чтобы делать карьеру где-то на конце света. Я хочу, чтобы дед по утрам хлопал меня по плечу и говорил, что он счастлив, что я рядом с ним. Я хочу, чтобы бабушка обнимала меня и говорила, что я слишком себя извожу. Я хочу, чтобы родители почаще приезжали. Чтобы у Гекхана и Ясемин были еще дети. Чтобы Синан не переставал быть радостным и счастливым. А еще, – он повернулся к ней. – Я хочу жениться на тебе, Хазан. Не на просто какой-нибудь девице из Орду. Не на просто любой девчонке семьи Чамкыран. Я хочу, чтобы ты была моей женой, Хазан.

Хазан смотрела на него во все глаза, и он смутился.

– Если ты, конечно, тоже этого хочешь.

Хазан встала перед ним, глядя ему в лицо. Ей вдруг безумно, до чертиков, до сумасшествия захотелось прикоснуться губами к его губам.

– Хочу, – сказала она, сама не понимая, что имеет в виду.

Он смотрел ей в лицо, его глаза горели, и она подумала, что если чуть привстанет на цыпочки, если схватит его за ворот рубашки, если…

И она испугалась и просто шагнула вперед, и обняла его, спрятав лицо в его шее.

– Я очень этого хочу, – прошептала она куда-то ему под ухо.

Комментарий к Часть 16

Спонсор нашего сегодняшнего выпуска - RTUK.

RTUK - хренушки вам, а не хальвет.

========== Часть 17 ==========

– Ягыз, – Сефер заглянул в кабинет, и вид у него был просто ликующий. – Ты сегодня идешь встречать корабль Хазан?

Ягыз посмотрел на часы. Да, пора уже было ехать, но за последние недели накопились дела, уже приближалась осень, пора было переводить курорты на зимний сезон, собирали урожай, начинались горячие времена. Ягыз вдруг улыбнулся своим мыслям – он стал размышлять как настоящий житель Орду.

– На твоем месте я бы поехал, – очень хитрым голосом сказал Сефер, настолько хитрым, что Ягыз заподозрил неладное.

– А что, Мустафа Боз вернулся? – С деланным равнодушием спросил он, но Сефер насторожился.

– Мустафа Боз? А, бывший Хазан… Нет, он вроде не приехал. А что, надо проверить?

– Он не ее бывший, – строго сказал Ягыз. – Они просто несколько раз обедали.

– Ага, так обедали, что госпожа Фазилет у окна сватов из Трабзона дожидаться сидела. Ладно, Хазан тут не при чем. Твоя сестра, вот кто при чем.

Ягыз вздохнул. Селин была в Орду уже две недели и до сих пор вела себя образцово, даже помогала бабушке по дому. Он так и знал, что что-то тут не так.

– Что с Селин?

– Она сегодня обзвонила всех наших кузин и их подруг, и они все вместе сейчас собираются на пристань.

Ягыз обомлел.

– Зачем?

– Хороший вопрос. Наверное, связано с тем, что Эдже Чамкыран сегодня обзванивала всех своих кузин и их подруг.

Ягыз непонимающе дернул головой, ошеломленно глазея на Сефера.

– Сефер, что происходит?

– Ясин Демиркол происходит. Роковой мужчина оказался, а? Кажется, сегодня на пристани ожидается битва за его сердце.

– Ясин Демиркол? – Ягыз ушам своим не верил.

– Ну а что, парень видный, красивый, харизматичный, статный…

– Тьфу на тебя, Сефер! Мало мы его в море макали! – Ягыз схватил куртку, двигаясь к двери, и Сефер увязался за ним. – Сефер, а у тебя работы нет, что ли?

– Брат, я это ни за что не пропущу! – Честно ответил Сефер. – Ночами работать буду, но я должен это увидеть.

Ягыз должен был признать, посмотреть было на что. Он беспомощно взирал на свалку из дерущихся девиц, на дне которой барахтались Селин и Эдже, и не представлял, что делать. Ясин Демиркол неуклюже перетоптывался на месте, с неловкостью глядя по сторонам, а Ягыз представлял себе, как перекраивает ему лицо, меняя рот и нос местоположением.

– Селин! Селин! Селин! – Завывал Сефер справа от него, словно на футбольном матче, грызя семечки.

– Эдже! Мочи ее, Эдже! В нюх ей засвети, прямо в нюх! – Надрывался слева от него Кудрет. Остальные мужчины снимали происходящее на видео.

– Вы что, совсем Всевышнего не боитесь? – Возопил возмущенный Ягыз, пытаясь выдернуть из общей свалки какую-то девицу, которая оказалась кузиной Хазан Севдой. Та пнула его по лодыжке и снова нырнула в свалку. Ягыз от изумления выдал слово из арсенала брата Кудрета, и тот одобрительно закивал. Ягыз, не веря самому себе, застыл и выругался по-английски, и теперь одобрительно закивал уже Сефер. – Помогите же их разнять, Аллах-Аллах!

– Зятек, ты разве не знаешь, мужчины в женские дела не лезут.

– Да чтоб Аллах вас не покарал! – Раздался сзади напряженный голос Хазан. – Ягыз, дай мне свой пистолет!

– Племянница, – всполошился Кудрет. – Ты взбесилась? Я понимаю, дуры, но зачем сразу пистолет? Можно же просто ремнем.

– И ремень будет, дядя, и горная деревня, и фундук, все будет, дядя, дай пистолет, Ягыз.

Ягыз достал из-за пояса пистолет, с изумлением понимая, что настолько привык к нему, что уже даже не замечал, как он давит ему в поясницу.

– Ты, зятек, так пистолет не носи, – со знанием дела посоветовал Кудрет. – Наплечная кобура, – он оттянул дождевик, демонстрируя ему кобуру, – вот наш выбор. А будешь носить пистолет в штанах, рано или поздно отстрелишь себе самое дорогое.

Ягыз не стал это комментировать, протягивая пистолет невесте, и та развернулась, поднимая пистолет вверх, и выстрелила. Девицы в свалке немедленно замерли.

– Все, бой закончен! – Проорала Хазан, все так же держа пистолет поднятым в воздух. – Каждую, что сейчас пальцем без моего позволения пошевелит, лично в море утоплю! А ну разошлись на две стороны!

Девицы послушно разошлись, и Ягыз оглядел их, оценивая потери, но как будто бы в срочной медицинской помощи никто не нуждался – были синяки, царапины, разорванные одежды, клоки волос, некоторые прихрамывали, но все шли сами.

– Так, Ягыз, забирай своих потаскух, а с нашими дурами я разберусь.

– Почему это моих? – Оскорбился Ягыз, но тут же поправился, когда осознал другое слово. – Почему это потаскух?

– А как еще мне их назвать, любимый? Я думала, Эгемены лучше воспитывают своих дочерей, не растят тех, кто бегает за чужими парнями.

– За чужими парнями? Насколько я помню, Эдже запретили встречаться с этим дебилом, – Ягыз на всякий случай ткнул пальцем в дебила, чтобы напомнить, о ком речь. – Так что, технически он свободен. Хоть весь город за ним бегай.

– Что ты несешь, ненормальный?

– А что такого я сказал? Чистую правду. Вы, Чамкыраны, сами парня отшили, а мы подобрали. С именем Аллаха и благословения Пророка, украдем его. Сефер, пакуй его в багажник.

– Э, мы так не договаривались, – заволновался Ясин, будто и правда решил, что его везут в мэрию в багажнике.

– Это точно, мы совсем не договаривались, что ты будешь моей сестре мозги пудрить, сынок, – Ягыз повернулся к нему, прожигая его взглядом.

– Да не пудрил я! Она сама приходила, что мне было, гнать ее что ли? Что я, дурак что ли?

– Ясин, – сказала Хазан, сжимая челюсти.

– Что, сестра?

– Беги.

Ясин ошеломленно уставился на нее, но начал пятиться, медленно перебирая ногами.

– Беги, пока мы тебя не поймали! – Прикрикнул Ягыз, и Ясин тут же подорвался, как бегун-олимпиец.

– Накажи ее, бабушка! – Закончил повествование Ягыз, обвиняюще тыча пальцем в сестру. – Чтобы не смела больше такие номера выкидывать! Опозорила нас на весь город!

– И правда, девочка, опозорила, – подтвердила бабушка. – Как же так вышло, что ты такую хилую девчонку как Эдже Чамкыран с одного удара не повалила?

В комнате повисла тишина, пока брат и сестра Эгемены переваривали услышанное.

– Бабушка? – Наконец ошеломленно воскликнул Ягыз, не веря своим ушам.

– Ну а что такое, внучок? Внучка, вас в Стамбуле совсем ничему не учат, что ли? А вот не может такого быть. Помнится, лет пять назад, на свадьбе сына дяди Идриса, племянница госпожи Рафики начала перед Гекханом танцевать, и Ясемин ее так за косы оттаскала, до сих пор вспоминают. Учись у своей невестки, Селин.

– Бабушка! – Шокированно повторил Ягыз, продолжая не верить своим ушам.

– Со своей невестки Хазан пример не бери, – продолжала бабушка учить внучку уму-разуму. – Даром что бой-девица, бой-девица, а та рыжая ведьма Фарах из города ведь на целых неломанных ногах уехала, со всеми лохмами на месте. А я-то думала, Хазан ее просто сразу в море утопит.

– Бабушка! – Ягыз поверил своим ушам, и теперь был в ужасе от того, что слышит. – Бабушка, чему ты ее учишь?

– Жизни учу, внучок. Пригодится в будущем, сам понимаешь. Свое добро надо беречь. Вот оттаскала Ясемин племянницу госпожи Рафики за косы, и теперь ни одна женщина Орду на Гекхана дважды не посмотрит…

– Бабушка, ну что ты говоришь! Гекхан бы никогда…

– Ясемин и сама знает, что Гекхан бы никогда. А теперь знает, что и женщины здешние тоже никогда. А вот Хазан…

– Бабушка, хватит, – Ягыз поднял руку. – То, что ты говоришь, это ужасно, в этом нет ничего хорошего, это совсем не романтично. Мы с Хазан полностью доверяем друг другу и не нуждаемся в демонстрации насилия.

– Это хорошо, что друг другу доверяете, но как же можно доверять другим?

– Бабушка, мы отвлеклись! У нас был разговор о Селин!

– А я и не забыла. Селин, все понимаю, но Ясин Демиркол?

– Да, Селин! – Ягыз потряс головой, пытаясь вернуться в нужное русло. – Ясин Демиркол? Этот бездельник? Этот идиот? Этот грубиян? Как ты могла, Селин?

– Ты, внучка, только скажи, я тебе десяток хороших парней подберу. – Снова вмешалась бабушка.

– Бабушка! Мы никого не будем подбирать Селин! Никаких парней, пока ты в Орду, сестренка. Никаких. Считай, что это твой монастырь. Я завтра скажу, ни один мужчина старше десяти к тебе даже на километр не приблизится, ясно? Будешь только о душе здесь думать! Да и вообще, бабушка, давай сошлем ее в горную деревню? Все, отправим тебя в горную деревню?

– Внук, ты что, маньяк? – Раздался сзади голос дедушки. – Из-за простой мелкой драки – в горную деревню? Да пусть на одной ноге постоит десять минут и все тут, подумаешь, большое дело, подралась. Но, внучка! – Поднял дед палец. – Ясин Демиркол? Как ты умудрилась во всем городе выбрать главного болвана?

– Дедушка, я…

– Тихо! Столько хороших парней в городе. Алтай Йылдыз, например, какой замечательный…

– Брат Керема? Ой, фу…

– Дедушка! – Вмешался Ягыз. – Не подначивай ее! Она ни с кем здесь не будет встречаться! Никуда не будет ходить! Будет заниматься домом и хозяйством! Пора уже учиться!

– Ягыз, – обалдело сказала сестрица. – Ты что? Ты из какого века вдруг? Дедушка, скажи ему!

– Ягыз, ну что ты, сынок, девушка же совсем молодая, хочет жить, веселиться…

– Уж она повеселилась, весь город болтает! Подралась, опозорила нас, поссорила нас с Хазан.

– Ой, да вы посмотрите, какая драма, поссорились. – Скривилась Селин. – Да подумаешь, обозвали друг друга и обменялись парой слов, тоже мне ссора. У нас с Ясемин так каждые пять минут, и ничего, все живы.

– И правда, внук, подумаешь, поругались, подумаешь, козлом она тебя назвала…

– То есть уже люди болтают? Прекрасно…

–… но что тут такого, и не такое было. В конце концов, разве она не разукрасила тебе физиономию в вашу первую же встречу?

– Правда? – Оживилась Селин, и Ягыз вскипел.

– Прекрасно, дедушка, прекрасно, еще в окно покричи, весь Орду тебя еще не слышал. Давай, крикни в окно, пусть услышат горы, пусть услышит море.

– И крикну! Ты мне еще не командовал здесь, кому и что говорить!

– Да ну вас всех, – вспылил Ягыз, хватая куртку.

– Внучок, ты куда? – Заволновалась бабушка.

– Устрою драку на пристани!

На самом деле, он не знал, куда поедет, когда садился в машину – хотя выбор у него был огромный – любой из домов дедушки, отель, офис, да хоть на пляж – но настроение было безнадежно испорчено безответственностью Селин, легкомыслием бабушки и дедушки и, да, ссорой с Хазан. Он действительно не был до конца уверен, что это была ссора – в конце концов, когда они познакомились, у них было три скандала подряд, которые были не чета сегодняшней легкой перебранке, но Ягызу все же было не по себе. До сих пор их отношения с Хазан после помолвки были добросердечными, дружескими и ровными, они иногда посмеивались и подшучивали друг над другом, но ни разу до сих пор не повышали друг на друга голос, и эта внезапная ссора выбила его из колеи. Он вспоминал, что сказал ей – ничего особенного, убеждал он себя, да, назвал ее хамкой и грубиянкой, несдержанной психичкой и ненормальной, ну, бывает, ничего особенного, тем более что, в отличие от нее, не опускался до прямых оскорблений, вроде «козла» и «косорожего», последнее было особенно обидно, потому что неправда. Не то чтобы первое было правдой, конечно. Ссора была особенно обидна потому, что случилась на пустом месте. Да, Селин не стоило бегать за чужим парнем, но и Эдже не стоило угрожать его сестре и собирать своих подружек на драку, и конечно, Селин не стоило идти у нее на поводу – но, в конце концов, Селин тут только защищалась, Эдже была виновата не меньше Селин, а то и больше, в конце концов, технически, Ясин не был ее парнем.

Ягыз как раз успел снова себя распалить, когда раздался телефонный звонок, и Ягыз принял сигнал, подключенный к аудиосистеме.

– Ягыз? – Раздался голос Хазан, и Ягыз громко фыркнул.

– А, госпожа Хазан изволила позвонить, – ядовито протянул он. – Чем «козел» обязан этому звонку?

– Ты что, до сих пор злишься? – Удивительно спокойно спросила она, и Ягыз замолчал. – Ягыз? – Снова спросила она, и он вздохнул, качая головой.

– Не до сих пор. Снова. Бабушка с дедом вывели из себя.

– Что такое? – Хазан явно удивилась, и Ягыз хмыкнул, корча гримасу.

– Они отказываются наказать Селин. Мол, драка, обычное дело, с кем не бывает. Пожалуйста, скажи мне, что вы не сумасшедшие и накажете Эдже?

Хазан молчала, и Ягыз напрягся.

– Хазан?

– Ну… После случившегося это будет лицемерно… – Протянула она.

– После случившегося? – С подозрением спросил он, и Хазан неопределенно промычала в трубку. – Хазан, что случилось?

– Ну… Алтай подрался с Ясином.

– А, ну это дело обычное, – Ягыз немного успокоился.

– Мама подралась с тетей Шухрие…

– Тут тоже ничего необычного, – решил Ягыз, притормаживая у обочины дороги.

– Дядя Кудрет подрался с мужем тети Шухрие.

– Знаешь, я все еще не вижу тут ничего необычного…

– И их всех арестовали.

– О… – Ягыз порадовался, что остановил машину. – Настолько серьезно?

– Передрались все соседи нашего района. Полиции пришлось стрелять в воздух.

– О… – Ягыз потер лоб. – Так ты хочешь, чтобы я съездил в участок и вытащил их? – Спросил он, и Хазан насмешливо фыркнула.

– Не хочу. Но придется. Сможешь заехать за мной?

– Выезжаю прямо сейчас, – ответил Ягыз, разворачивая машину. – А ты? Как получилось, что ты не в полиции?

– Ягыз, ты меня обижаешь? Начнем с того, что я нормальная уравновешенная женщина и не дерусь с первыми встречными…

– Ты дерешься со вторыми встречными, я помню, – Ягыз не сдерживал улыбку, тем более, что она не могла ее видеть. Но по ее голосу он слышал, что Хазан тоже улыбается.

– Если честно, так повезло только тебе. Обычно я совсем-совсем не распускаю рук.

– Вот и получается, что сегодня во всем городе не подрались только мы с тобой?

Хазан рассмеялась в ответ.

– Хочешь это исправить?

– Не хочу, – ответил он. – Но придется. Я сейчас позвоню адвокату Йылмазу, попрошу приехать в участок. Посмотрим как там дела, а потом у меня есть предложение к тебе.

– Внимательно слушаю, – заинтригованно сказала она, и Ягыз почувствовал, как ему на глазах становится веселее.

– Помнишь, ты говорила про свой портовый бар? Как насчет того чтобы сходить туда, как ты и предлагала как-то?

– В каком смысле? – Ошарашенно спросила она. – Хочешь загрузиться пивом по ватерлинию и подраться с приезжими моряками?

– Ну, – протянул он. – С местными я подраться не могу, сама знаешь, ни один мужчина Орду не может тронуть внука Фатиха Эгемена. Но я драку затевать не буду. Просто прикрою тебе спину, если драку устроишь ты, как и обещал когда-то.

Хазан молчала, и Ягыз обеспокоился.

– Хазан? – Спросил он. – Что-то не так?

– Нет, нет, – быстро ответила она. – Просто пришла в голову одна глупая мысль.

– Какая? – Не понял Ягыз, и он практически услышал, как она улыбается.

– Надеюсь, ты не будешь пожимать мне руку в нашу первую брачную ночь.

Ягыз едва не съехал в кювет от неожиданности.

========== Часть 18 ==========

– Привезла?

Хазан озлилась, выдергивая ключи из зажигания.

– «Привезла»? Так ты приветствуешь невесту? После тяжелого рабочего дня, из моря, после скандалов с грузчиками, ты не спросишь меня, как прошел мой день, как мне живется, как у меня дела, тебя интересует, привезла ли я ключи от дома в деревне?

Ягыз даже не подумал смутиться.

– Здравствуй, моя дорогая невеста. Как прошел твой день, как тебе живется, как у тебя дела, привезла?

Хазан прожгла его взглядом, всучивая ключи ему в руку, и Ягыз улыбнулся, притягивая ее к себе для объятья.

– Тяжелый день?

– Очень. Почему тети не было в порту? Из-за этого там полный кавардак.

Ягыз, поцеловав ее в висок, отстранился от нее, глядя ей в лицо.

– О, тебе надо это увидеть, – усмехнулся он, снова приникая к ней и целуя ее в лоб, и Хазан отвлеклась, думая о том, как в последнее время изменились их отношения. Она сама не заметила, как они начали держаться за руки, куда бы не пошли, целовали друг друга, невинно, в щечку, в лоб, в подбородок, в ухо, куда придется – только ни разу не было настоящего поцелуя. Ей иногда хотелось это сделать, но в голове твердо сидела установка, что первый шаг должен сделать мужчина, а он не делал. Целовал ее в щечку, в лоб, в подбородок, куда придется.

Ягыз взял ее за руку и потянул за собой к дому тети Кериме, и уже от дверей Хазан услышала незнакомое щебетание:

– Думаю, так и сделаем, мама Кериме? Или мне называть вас просто мамой, мама Кериме?

Хазан уронила челюсть, входя в комнату.

Первое, что она увидела, были огромные, черные, безумные глаза ее тети Кериме. У нее был такой вид, как будто она собиралась кого-нибудь прибить, пристрелить и похоронить заживо, необязательно в таком порядке.

– Ты можешь звать меня госпожа Кериме, девочка… – Выдохнула она так злобно, что казалось, из ее рта вырываются языки пламени.

Хазан застыла при виде того, что так возмутило тетю. В кресле напротив матери сидел Керем, а на его коленях сидела крашенная блондинка. Хазан испытала желание протереть глаза. Она даже зажмурилась и распахнула глаза снова.

Блондинка сидела на коленях Керема и теребила ему одной рукой волосы, а второй держала его за руку. Словно этого было мало, она вдруг еще и склонилась и потерлась щекой о щеку Керема, и тот чуть не замурлыкал в ответ.

Хазан повернулась к Ягызу, вытаращив глаза, и тот пожал плечами, как бы заявляя, что он умывает руки и к происходящему не имеет отношения.

Незнакомая крашеная блондинка сидит на коленях Керема и милуется с ним на глазах его собственной матери, а тот ведет себя так, словно это самая обычная вещь в мире.

Видимо Кериме была настолько потрясена такой невообразимой картиной, что потеряла дар речи, а то ведь лететь бы блондинке вниз по лестнице, отодранной за волосы, а Керему быть битым.

Синан был здесь же, и на его лице был полный восторг.

Хазан решила взять дело в свои руки.

– Керем! – Выкрикнула она, грозно надвигаясь на кузена. – А ну сядь как положено. Ты! – Ткнула она пальцем в блондинку. – А ну пересядь туда! Здесь тебе не Стамбул!

Блондинка ошеломленно посмотрела по сторонам, но послушно поднялась на ноги. Керем не отпустил ее от себя, все так же держа за руки. Он тоже поднялся, возвышаясь над Хазан.

– Моя невеста, – сказал он сквозь зубы, – будет сидеть, где ей вздумается.

В этом предложении было целых два возмутительных сообщения, и Хазан даже не сразу поняла, какое из них адресовать первым.

– Во-первых, в доме моей тети все ее гости сидят там, где захочет тетя. И Аллахом клянусь, твои колени тетя Кериме никому не предлагала. Во-вторых – твоя невеста?

– Моя невеста, – кивнул Керем, ближе притягивая к себе блондинку и обнимая ее за плечи. – Ниль. Моя невеста. Ниль, это Хазан, моя кузина.

– А, тот самый «брат Хазан»? Невеста Ягыза? Я вас поздравляю! Когда свадьба? Вы такие красивые рядом!

– Спасибо, – кивнула Хазан. – Свадьбу сыграем, когда родители пожелают.

– Вот! Вот, сынок! – Наконец-то прорезался голос тети Кериме. – Когда родители! Когда родители пожелают! А не «мы подали заявление, сказали через месяц приходить»! Какое заявление? Какая свадьба? Какая Австралия? Я вас убью! Обоих! Придушу! Застрелю! Заживо закопаю!

– Как же вы их заживо закопаете, если сначала пристрелите? – С искренним любопытством поинтересовался Синан, но Кериме даже бровью не повела в его сторону.

– Я уже не говорю о том, что ты, негодник, не пришел ко мне просить позволения жениться! Не попросил меня просить девушку у ее родителей! Не просил благословения семьи!

– Мама, нам все это не нужно…

Парень явно считал, что он бессмертный. Если он хоть на секунду подумал, что мать женит его, своего старшего сына, пропустив хоть один, хоть самый мелкий обычай – ха, если уж Керем так хотел, то надо было жениться, не сообщая Кериме вовсе.

Правда тогда они с Ниль точно были бы покойники.

– Не нужно? Не нужно? Я скажу, что тебе не нужно. Голова тебе не нужна, ты ее только чтобы кепку носить используешь. Ты подумал о своей семье? О своей матери? Хочешь опозорить нас на весь Орду? Почему мне достался такой сын? Это все ты! – Повернулась Кериме к Синану. – Ты и твоя семейка! Вы испортили мне сына!

– Госпожа Кериме! – Возмутился Ягыз. – Моя семья вашего сына жениться не гнала!

– Да я знаю, жениться в этой семье только тебя погнали, – буркнул Керем, и Ягыз подобрался.

– Так, что? – Холодно сказал он, и Хазан схватила его за руку.

– Ягыз, пойдем!

– Нет, подожди, пусть заканчивает. Что ты сказал, Йылдыз?

– А тебе какое дело? – Налетела на него Кериме. – А тебе какое дело? Ты чего это моему сыну в моем доме вопросы задаешь?

– Ягыз, пошли! – Хазан схватила жениха за руку и потащила за собой прочь из дома Кериме. – Ягыз, не глупи, пусть друг с другом лаются, чем оба дерутся с тобой!

– Хазан, ты слышала, что…

– Ягыз, – она встала прямо перед ним, схватив его за лицо. – Они ссорятся, Ягыз, не лезь в их ссору, а то останешься крайним в их скандале.

По лестнице падающим горохом прозвучали быстрые шаги, и к их ногам едва не скатился Синан.

– Меня выгнали, – радостно сообщил он, поднимая голову. – Ниль! Ниль, пошли!

Ответом ему был звук битой посуды.

– О, это Ниль, – решил Синан. – Ее манера. Решила все-таки влезть в это дело.

Хазан вздохнула.

– Синан, – сказала она. – Она же невеста Керема. Конечно же она влезла в это дело.

Синан, к ее изумлению, прыснул, заливаясь смехом.

– Ага, невеста, как же.

Хазан с Ягызом переглянулись, не понимая его реакции.

– Ладно, это все фигня. Хазан, ты привезла ключи от дома в деревне?

– О Аллах, зачем он вам? – Вздохнула Хазан.

– Мы с Керемом и Ниль хотим съездить туда, показать Ниль, где мы отбывали каторгу.

– Это что, стокгольмский синдром? – Удивился Ягыз, передавая ключи Синану и не переставая прислушиваться к бушевавшему в доме скандалу.

– Пошли отсюда, – решила Хазан, потянув жениха за собой, когда из дома понеслись обычные в такой ситуации проклятья в адрес Эгеменов, и Хазан поняла, что долго Ягыз такое терпеть не станет. – Синан, садись в машину, быстро! – И она с трудом затолкала Ягыза в джип как раз когда из дома раздался дикий вопль Ниль:

– Не трогай его, ведьма! Не смей его трогать! – А потом раздался бешеный визг.

Хазан рванула так – только шины заскрипели. Ягыз озабоченно качал головой, а Синан хохотал, как ненормальный.

– Над чем ты ржешь, убогий? – Окрысилась Хазан, выруливая к своему дому.

– Ну а что, согласись, отличный прикол вышел?

– Прикол? Какой прикол, придурок?

– Ну который Керем с Ниль отмочили. Будто они женятся, вот ведь приколисты.

Хазан посмотрела на Ягыза, тот посмотрел на нее, и они одновременно развернулись вперед, к дороге.

– То есть, это что, шутка? – Настороженно спросил Ягыз.

– Ну конечно, – ответил Синан, и Хазан покачала головой.

– То есть они на самом деле не женятся?

– Да прикалываются они так, уже пару недель так прикалываются, я еще думал, нафига, а теперь понятно – над Кериме прикололись.

Хазан смотрела, как ее жених мотает головой, очевидно, пытаясь уложить в голове эту информацию. Еще бы, не только у Холодильника пробки перегорали, даже у нее, Хазан, схемы коротило от того, что нес Синан.

– Синан, что значит, пару недель прикалываются?

– Ну как прикалываются, за ручки держатся, любимыми друг друга называют, сегодня вон что выкинули.

– Подожди, Синан, – остановил его Ягыз. – То есть, они уже пару недель называют друг друга любимыми и держатся за ручки.

– Ну.

– Они сегодня сошли с самолета, обнимаясь и хихикая, как влюбленные подростки.

– Хорошо играют, да?

– Она сидела на его коленях на глазах его матери, – подхватила Хазан. – Она подралась с тетей Кериме, Синан! Ты правда думаешь, это такая шутка?

– Молодцы, скажи? – Восторженно ответил Синан, и Хазан ошарашенно посмотрела на его брата.

– Ягыз, – серьезно сказала она. – Скажи честно. Вы его в младенчестве на головку не роняли?

– Знаешь, Гекхан мог, – в тон ответил ей Ягыз. – Я уже не сомневаюсь, что мог и сделал.

– Дураки вы оба, – твердо ответил Синан. – Прикалываются они оба, кто их лучше знает, я или вы?

– Синан, – Ягыз откинул голову на подголовник, тяжело вздыхая. – Зачем им это делать?

– Потому что это Керем и Ниль! Потому что они лучшие друзья. Ну какие из них жених и невеста, сами подумайте?

– Действительно, – притворно понимающе кивнула Хазан, заворачивая за угол и подъезжая к своему дому. – Симпатичные мужчина и женщина, ну какие из них могут быть жених и невеста?

– Да ладно, скажу я вам правду. Ниль в меня влюблена.

Хазан едва не выпустила руль, и только то, как Ягыз дернулся, думая перехватить ее руки, заставило ее одуматься.

– Что? – Полузадушенно спросила Хазан, с трудом заставляя себя не повернуться к стамбульскому клоуну, а смотреть на дорогу. Она свернула к обочине, остановившись у дома, и только тогда повернулась к Синану, на которого уже во все глаза смотрел Ягыз.

– Что вы так вылупились? Серьезно говорю, она давно уже на меня глаз положила. Еще с детства еще, когда мы Керема и не знали даже. И когда Керем был, она за мной бегала. Мы даже встречались недолго, но не вышло пока, я не нагулялся, а она обижалась, так что мы отложили.

– Обижалась? – Спросила Хазан, и одновременно с ней Ягыз переспросил:

– Отложили?

– Ну да, она психовала совсем как-то, машину мне расколотила, об пол билась, нервничала вечно, Керему ее постоянно приходилось таскать туда-сюда, а то она иногда совсем уж истерила. Ну мы с ней расстались потом, я объяснил, что она мой лучший друг, и что мы как-нибудь поженимся, но потом как-нибудь, годам к тридцати, тридцати пяти, когда уже вырастем. И она, и Керем это знают, так что это они просто прикалываются. Они уже давно так прикалываются, лет пять наверное, их спрашивают, встречаются они или нет, и они говорят да, а потом смеются, потому что это неправда.

Хазан посмотрела на Ягыза, а он посмотрел на нее.

У Хазан не было слов.

Вернее, нет.

У нее было много слов.

Она просто не могла представить, с какого начать.

Идиот и клоун?

Самовлюбленный нарцисс?

Слепой придурок?

Худший друг на планете Земля?

Как у тебя может быть такой брат, Ягыз?

Хорошо, что тебя отправили в Америку, Ягыз, а то тоже вот такое бы выросло?

Судя по ошалелому взгляду Ягыза, у него тоже очень вовремя пропал дар речи. Хазан могла бы поклясться, что от таких слов даже у ее мамы бы пропал дар речи.

– Синан, – только смог выдавить Ягыз. – Ты бьешь все рекорды.

Синан непонимающе уставился на них, когда в дверь выглянула мама.

– Вы чего там расселись? А ну заходите в дом? Это кто там, Синан? Пошел вон отсюда! Пошел вон, я сказала, принесла тебя нелегкая.

– Добрый вечер, госпожа Фазилет, – Синан выбрался из машины, сладко улыбаясь. – Не угостите ли меня вашим великолепным кофе?

– У меня что тут, кафе для тебя что ли? Пошел вон, Синан Эгемен, у меня две незамужние дочери в доме, не пущу я тебя, пошел вон!

– Но госпожа Фазилет… – Синан поднялся по ступеням, заговаривая маме зубы, и Хазан опять посмотрела на Ягыза.

– Я ушам своим не верю, – ошеломленно сказала она, и Ягыз покачал головой.

– Бедные ребята, – выдавил он. – Мне их так жаль. Мало им Кериме…

– Может им повезет, и до этого клоуна не дойдет, пока у них дети не родятся? – Фыркнула Хазан, и Ягыз поджал губы.

– Не забывай, что ты говоришь о моем брате.

– Он точно не приемный? – Уточнила Хазан, и Ягыз покачал головой. – Может все-таки ронял его Гекхан? Ты его спроси на всякий случай.

Ягыз помотал головой, и Хазан улыбнулась, глядя, как непослушная челка упала ему на глаза, и он стал похож на совсем юного мальчишку.

– Поехали отсюда, – попросил он. – Подальше? На берег моря? На наше место?

– Это теперь «наше место»? – Переспросила Хазан, и Ягыз кивнул.

– Да. Это будет наше место. Нам надо будет еще выбрать нашу песню, наш особенный день, наше тайное слово…

– Поехали скорее, вот наше тайное слово, – решила Хазан, поворачивая ключи и глядя на Синана, которого госпожа Фазилет пыталась спустить с лестницы.

– Едем в наше место?

– И первая песня, которая будет на радио, когда мы приедем, будет нашей песней, – решила Хазан.

Этой песней оказалась «YMCA», поэтому они передумали.

========== Часть 19 ==========

Хазан была несправедлива к его брату.

Синану не пришлось дожидаться рождения третьего ребенка Керема и Ниль, чтобы понять, что шуточка затянулась.

Ему было достаточно поймать их в одной постели в доме в деревне. Конечно, человек, обладающий логикой спросил бы, как можно поймать тех, кто не скрывался, и о чем думал Синан, когда Керем увел Ниль ночевать в дом семьи Чамкыранов в деревне, ключи от которого привезла Хазан, а не остался с ним на ферме, но… Синан об этом просто не задумался, а когда утром пошел проверять, почему до сих пор не готов его завтрак, потерял аппетит.

И двух лучших друзей.

Так утверждал теперь Синан. «Предатели». Вот что он повторял из раза в раз. Предатели. Спелись у него за спиной. Предали его.

За спиной. Конечно же, за спиной. Они как минимум две недели жили в настоящем медовом месяце у него на глазах, разве их вина, что он повернулся к ним спиной в это время?

Версию Керема Ягызу сообщила Хазан, и, если честно, от обеих версий Ягыза с души рвало. Уровень драмы зашкаливал настолько, что Озджан Дениз отплевался бы.

Безответная любовь в девушку, влюбленную в его друга, он любит Ниль, она любит Синана, Синан любит себя. Любовный треугольник. Такое бывает, разомкнутый треугольник? Потом он становится ее лучшим другом, помогает ей, утирает слезы, сочувствует, поддерживает, медленно и незаметно для себя, для нее, и главное, для Синана, влюбляет ее в себя, но они боятся признаться в своих чувствах и себе, и друг другу, и другим, притворяясь, что это просто дружба и ничего более, пока Синан наконец не придает их отношениям пинка, заявив о своих грандиозных планах на их будущее, тогда в горной деревне. По словам Керема, он тогда практически открытым текстом объявил Синану о своих чувствах к Ниль, и Ягыз считал, что ключевым здесь было слово “практически”. Ягыз не знал, что именно тогда сказал ему Керем, но Синан был уверен, что ничего о чувствах к Ниль ему тогда не сказали. Когда Синан не хотел слышать, он не понимал намеков, но Керем решил, что получил благословение от Синана и вернулся в Стамбул с намерением во всем признаться Ниль.

Само собой, вместо того, чтобы сразу, как нормальный человек, признаться, он несколько недель шатался вокруг и тихо страдал.

Нет, Ягыз не понимал таких страданий. Почему надо было все так усложнять? Почему просто не признаться, вместо того чтобы молча страдать и изводить себя и всех вокруг? Парень и девушка влюблены друг в друга годы, но вместо того, чтобы просто признаться, поговорить и пожениться уже наконец, ходят и страдают, мол, «нельзя», мол, «неположено», мол «а что подумает Синан?», «а что подумают люди?». Да кому какая разница, что подумают Синан и люди, что за бред?

Ягыз предпочитал думать, что он уж не вел бы себя так глупо, поступил бы рационально и продуманно, как нормальный, не ушибленный в голову человек. Какое счастье, что они с Хазан взрослые зрелые люди, со взрослыми зрелыми убеждениями, какое счастье, влюбиться в нормального, не ушибленного в голову человека.

Стоп.

Влюбиться?

Ягыз потер лоб. Влюбиться? Серьезно?

Да нет, не может быть.

Да нет, оговорился просто. Кажется. Может быть.

Ягыз словно в кость вцепился в это слово. «Влюбился»? Правда? Серьезно? Может ли такое быть?

– Я виноват перед тобой, Ягыз.

О Аллах, Синан, как не вовремя. Так, что он сказал?

Ягыз поднял голову, глядя на брата, стоявшего на пороге его комнаты, оперевшись рукой о косяк. Последние несколько часов, насколько знал Ягыз, Синан провел в постели, упиваясь горем и утешениями бабушки, хлопотавшей над ним. Теперь, по-видимому, пришел за утешением к нему.

Ягыз кивнул брату, и Синан вошел в комнату, драматично падая на кровать Ягыза. Ягыз, на кровати которого лежали брюки и футболка, в которые он собирался переодеться, тяжело вздохнул, разворачиваясь к шкафу. Страдания брата не производили на него впечатления.

Ягыз сам не понимал, как такое происходило? Когда они были маленькими, Синана он любил больше всех в их семье, в таком не признаются, но Ягыз не привык себе лгать – так и было, из всех он больше всех любил Синана, из всех он был готов первым защитить Синана. Когда он был в Америке, он больше всего скучал по маме и Синану.

Когда это изменилось? Когда Синан перестал быть номером один в его семье для него?

Когда в его жизни появился дедушка, так ведь? Дедушка и бабушка, которые постоянно повторяли, как любят его, как ждут его, как хотят, чтобы он был рядом – и он из эгоизма и жалости к себе переключил всю свою любовь и желание защищать на них?

– О чем ты говоришь, Синан? – Спросил Ягыз, снимая рубашку и натягивая футболку.

– Я виноват перед тобой и Гекханом, – сказал Синан. – Я все время говорил, что Керем мой брат. Но это ведь неправда. Кровь все равно оказалась важнее, да? Вы с Гекханом ни за что бы так со мной не поступили. Ты не увел бы у меня любимую девушку.

О Аллах, начинается.

Ягыз присел в кресло, потирая лоб и прижимая двумя пальцами переносицу. Больше всего хотелось сказать Синану, что он прав, что это правда, что Ягыз его брат, не Керем, что не только в дедушке было дело, что не только поэтому Ягыз не вернулся в Турцию, когда отец позвал его работать в холдинге пять лет назад – потому что Керем заменил Ягыза в жизни Синана, заполнил даже больше, чем мог бы Ягыз, и что Ягыз позавидовал, да, позавидовал, расстроился, обиделся, поэтому он теперь не в Стамбуле, защищая своего брата от обид, а сидит здесь, в Орду, раздражаясь на чушь, которую брат несет.

– Не увел бы. Ты совершенно прав. Я бы ни за что и пальцем не коснулся девушки, которую ты любишь.

– Вот, я же говорил…

– Проблема в том, что и Керем этого не делал.

Синан, до того расслаблено лежавший на кровати Ягыза, подскочил, возмущенно глядя на него.

– Что? Ты что, спятил? Забыл?

– Синан, – Ягыз устало откинулся в кресле. – Перестань. Ты же не любишь Ниль.

– Как это не люблю? – Против ожидания Ягыза, Синан не заорал, он зашипел это, сузив глаза.

– С любимыми женщинами не поступают так, как ты поступал и поступаешь с Ниль, Синан. Любимым женщинам не изменяют. Любимых женщин не доводят до истерики. Любимым женщинам не предлагают подождать лет десять, пока ты не успокоишься. Ты не любишь Ниль, Синан, и никогда не любил. В тебе говорит только чувство собственничества.

– Откуда тебе знать, как поступают и не поступают с любимыми женщинами? Ты женишься на девчонке, которую за тебя выбрал дед.

Ягыз сжал зубы. Он не собирался отвлекаться сейчас, хотя очень хотелось отвлечься и сказать, что пусть первоначальный выбор сделал именно дед, но теперь…

Нет, не сейчас.

– Не веришь мне, хорошо. Не веришь в мой опыт – прекрасно. Посмотри на нашего деда. Так он обращался с нашей бабушкой? Посмотри на наших родителей. Посмотри на Гекхана. Что ты там сказал Ниль? Подождать лет до тридцати, а потом, нагулявшись, ты придешь к ней. И она, конечно, ждала бы тебя, как преданная Пенелопа, отгоняя от себя женихов.

– Я считал его братом, Ягыз, – Синан прошипел сквозь зубы. – Он знал, знал о моих планах, знал, что я хочу, и все равно потянул руки к Ниль…

– О твоих планах. Хорошо, ты считал его братом, и значит, он должен был считаться с твоими планами. Прекрасно. Спасибо, что предупредил, теперь, когда ты решил, что я опять твой брат…

– Ягыз!

– Не надо. Закончим твою мысль. Значит, так в твоем представлении устроено братство. Братья думают о твоих планах, о твоих желаниях, о твоих мечтах, и делают все так, как лучше для тебя. Замечательно. Одно небольшое но. Керем считал тебя своим братом. Почему ты не думал о его планах и желаниях? Почему на этой улице движение только в одну сторону, брат? Почему отдавать должен только он?

– Это неправда! – Синан вскипел, вскакивая с кровати. – Я дал ему много! Он жил в моем доме! Я попросил, чтоб ему отдали твою комнату, чтобы он жил рядом со мной! Я познакомил его с моими друзьями! Я водил его в места, в которые он иначе не попал бы! Его взяли в компанию только из-за меня! Он не жил бы сейчас так, как живет, если бы не мы, кто он, всего-навсего сын портовой грузчицы и крестьянина, внук рыбака!

Ягыз помертвел от шока.

– Ты… Ты ведь не говорил ему этого, брат? Скажи мне, что ты ему этого не говорил? – Когда Синан промолчал, Ягыз покачал головой. – Синан, ты же понимаешь, что этого он тебе никогда не простит?

– Какое мне дело, я его не прощу, понимаешь? И как я мог ему не сказать? Потому что он решил, что достоин Ниль? Что он может ей дать? Молочную ферму своей матери?

– Синан, – Ягыз потер виски, качая головой. – Синан, зачем, зачем тебе это, объясни? Тебе настолько было важно быть центром вселенной для них обоих, что ты решил разрушить их счастье, за то, что они решили сосредоточиться друг на друге? Ты так хочешь, чтобы они были несчастны без тебя? Чего ты теперь ждешь? Ты же понимаешь, что Ниль к тебе не вернется, и Керем тебя теперь не простит, и все не будет так как раньше?

– Плевать, – твердо ответил Синан. – Мне плевать. Пусть не будет. Но по их – тоже не будет.

– Выйди, Синан, – устало сказал Ягыз. – Я сказал выйди! – Поднял он голос, когда Синан запротестовал.

– Я думал, ты мне брат, – бросил Синан на прощание, выходя из комнаты, и Ягыз прикрыл глаза. «Твое братство имеет высокую цену, Синан». Как такое вышло, как?

Ягыз спустился в кабинет деда, крутя в руках ключи. С приездом Синана бар в доме деда закрывался под замок, а Ягызу сейчас чертовски хотелось выпить.

– Надеюсь, не для Синана наливаешь? – Раздался со спины голос, и Ягыз чуть не уронил стакан.

– Дедушка, нельзя же так подкрадываться, – Ягыз дернул плечом. – У меня чуть не случился инфаркт.

– Инфаркт будет у меня. Синан торчит у Асие и несет такое, что у меня волосы дыбом. Как твоему отцу удалось воспитать такого олуха?Это же нужно было стараться, тренироваться на ком-то, такое без усилий не получишь.

– Дедушка… – Ягыз вздохнул, отставляя стакан. Пить расхотелось. – Мне сейчас совсем не хочется обсуждать любовные драмы Синана.

– Любовная драма, – дед фыркнул. – Рассказать тебе о любовных драмах, сынок? Мой отец и отец Асие ненавидели друг друга. Один Аллах уже ведает, из-за чего они разругались, дело было в армии, но, когда мы с твоей бабушкой полюбили друг друга, нам пришлось бежать. Джихангир увозил нас тогда на своем корабле, и нам стреляли вслед. Как тебе такая любовная драма, внук? – Ягыз приоткрыл от изумления рот, ошеломленно глядя на деда. – Твой отец был помолвлен против своей воли с девчонкой, которую считал младшей сестрой, и влюбился в стамбульскую красавицу, слишком утонченную для Орду, и ради нее на тридцать лет рассорился с родителями и не видел родное море. Что насчет этой любовной драмы, Ягыз? Устроить истерику, потому что лучшие друзья посмели думать о себе, а не о его драгоценной персоне – это не любовная драма, Ягыз, это детский каприз.

Ягыз кивнул.

– Я согласен, дед.

– Посмотри на меня, сынок, – вдруг сказал дед, и Ягыз нахмурился, услышав что-то новое в его тоне. – Когда я устраивал твою помолвку, тогда, много лет назад, не только Джихангир тогда настаивал на Эдже. Я познакомился с обеими девочками, и только познакомился с тобой. Эдже была совсем крохой, но характер было видно. Она была такой тихой, спокойной, послушной, всегда готовой уступить. Я подумал, что тебе она будет идеальной женой.

Ягыз скривился. Девчонке было тогда лет десять-одиннадцать. Думать о таком было жутковато.

– А Хазан… Такая упрямая гордячка, подумал я, за словом в карман не лезет, на все имеет мнение, командует, грубит. Да мой вежливый Ягыз с ней повесится, подумал я. – Ягыз невольно рассмеялся. – А потом я увидел вас тогда в порту, как вы спорили. И оказалось, что я совсем не знаю своего внука. Внука, который подрался с первой встречной женщиной на горной дороге и оскорбил ее на глазах ее семьи…

Ягыз обомлел от подобных обвинений.

– Дедушка, все же было совсем не так, что ты…

Дед поднял руку, останавливая его.

– Тогда, рядом с Хазан, я увидел тебя совсем другим. Живым. Пылающим. И я тогда подумал, нет, конечно же нет. Это должна быть она. Я передумал не потому, что Эдже дурила с этим водителем автобуса. И не потому, что до меня вдруг, через семь лет, дошло, что Эдже слишком молода для тебя. Я увидел, что тебе нравится эта девушка. И может больше чем понравиться.

– Дедушка, – Ягыз рассмеялся, качая головой. Он закинул голову, глядя в потолок. – Ты угадал мой любимый цвет раньше меня, знаешь?

– Позвони Хазан, – сказал дед, – эта стамбульская девчонка сейчас у нее дома, рыдает. А Керем надирается в баре Джихангира у порта. Он разорвал помолвку, мне сказала Кериме. Что-то там наплел ему твой брат. Пойди, найди его, надавай ему оплеух и отведи к его девчонке. Пусть не глупит.

– Сделаем, дедушка, – твердо ответил Ягыз, доставая телефон и набирая номер Хазан.

– И какой у тебя план? – Спросила Хазан, когда они общими усилиями втолкнули пьяного вдрызг Керема в дом Гекхана на берегу моря.

– Проще некуда, ответил Ягыз, поворачивая ключ в замочной скважине и пряча его в карман. Хазан ошеломленно уставилась на него.

– Запереть их? Это твой план?

Ягыз кивнул, показывая ей отобранные у Ниль и Керема телефоны.

– В окна они тоже не вылезут, там стоит защита для Омрюм.

– Аллах-Аллах, – Хазан фыркнула, поворачиваясь к машине. – Это самый тупой план, что я в жизни видела.

– А что такое? – Ягыз двинулся за ней. – Им нужно поговорить, выяснить отношения, разобраться, вспомнить, наконец, что они любят друг друга, и не могут жертвовать этим ради других. И все это без какого-либо вмешательства со стороны, наедине.

– И для этого их нужно запереть? К тому же, пока он пьян, а она на успокоительных?

– Значит, откроем их не завтра утром, а послезавтра утром, – решил Ягыз, но Хазан это не впечатлило.

– А если они переубивают друг друга?

– Ты что, думаешь твой кузен тронет пальцем женщину? Серьезно так думаешь?

– Он-то нет, но я ее не знаю. Она когда-то машину Синана раздолбала…

– Правильно сделала.

– А если в этот раз это будет голова Керема?

– Может тогда мозги на место встанут. Помолвку он разорвал, умник. Вот что мы сделаем, Хазан, – сказал Ягыз, со значением подняв палец. – Завтра время от времени будем приходить и тыкать палочкой, проверяя, живы ли они. Послезавтра откроем им дверь, выпустим, отправим с сестрой Кериме и серебряным подносом в Стамбул, просить руки Ниль у господина Экрема, ты займешься пригласительными и подарками для семьи невесты, я договорюсь насчет ресторана, а ночь хны и сундук пусть ее папаша организовывает, на это мы с тобой не подпишемся, сразу им так скажи.

– Может ты их еще и за руки возьмешь и за свадебный стол посадишь? – Ядовито спросила Хазан, и Ягыз непонимающе посмотрел на нее.

– Почему бы и нет, и посажу.

– А может дашь им самим разобраться в их ситуации, а?

– Ты помнишь, где они оказались, когда остались сами разбираться? Ниль собиралась топиться в море, а Керем – в выпивке. Судя по их рассказам, они несколько лет кружили друг вокруг друга, ноя о своей невозможной любви. Если их сейчас из рук выпустишь – они еще лет десять так проноют, оно им надо?

– О Аллах, тут ты прав, вот ведь умеют люди на ровном месте драму развести.

– Хорошо что мы с тобой не такие, правда? – Самодовольно заявил Ягыз, и Хазан кивнула.

– Это все воспитание, – твердо заявила она. – Если бы я развела истерику на ровном месте с разными «нельзя» и «запретными любовями», меня бы маменька быстро в чувство привела.

– А что такое, – заинтересовался Ягыз, – будь ты на месте Керема, ты бы долго не раздумывала?

– А какие у меня варианты быть на его месте? – Удивилась Хазан. – Влюбиться в твоего лучшего друга? Кто это, кстати? Фарах? Не волнуйся, она не в моем вкусе.

– Ну, – Ягыз улыбался. – Есть варианты с моими братьями.

Хазан сделала вид, будто ее тошнит.

– Давай лучше рассмотрим вариант с Фарах. – Когда Ягыз рассмеялся, Хазан приподняла брови, уставившись на него. – А почему, кстати, я? Как насчет тебя?

– Ты ведь помнишь, что у нас с твоей сестрой уже ничего не получилось? – Сказал Ягыз, склонившись к ее уху, и Хазан фыркнула. – Твой друг брат Акын меня тоже, кстати, не привлекает.

– Ягыз, – Хазан наконец посерьезнела, глядя прямо в глаза жениха. – А теперь серьезно. Если только голову повернешь не в ту сторону. Утоплю в море. По частям.

Ягыз рассмеялся, глядя прямо в суровые глаза своей морской волчицы, которая явно в голове точила саблю.

– Не волнуйся, жизнь моя, – тихо сказал он, склонившись к ней еще ближе. – Даже не подумаю посмотреть куда-либо кроме тебя.

Он склонил голову и быстро, легко, нежно коснулся губами ее губ. Совсем легко, быстро, несмело, опасаясь ее реакции. И почти сразу же отстранился, с опаской глядя на нее.

Хазан смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Какого черта? – Возмущенно воскликнула она. – Какого черта ты творишь, Ягыз Эгемен?

Ягыз вздохнул, мотнув головой и отводя взгляд в сторону, пряча от нее глаза. Ему хотелось провалиться сквозь землю, но он сжал зубы. Вынесет свой позор стоически.

– Хорошо, – сказал он. – Хорошо, я тогда пойду…

И он сделал шаг назад, отступая от нее, разворачиваясь, когда она вдруг схватила его за локоть, опять поворачивая его лицом к себе.

– Я имела в виду, ты это называешь первым поцелуем, Ягыз? Ты серьезно? – Грозно спросила она, дергая его за лацканы куртки, почти тряся. – Я не знаю, ты что, серьезно, может и правда собираешься после свадьбы мне руки жать?

Ягыз ошеломленно уставился на нее.

– Что? – Непонимающе спросил он, и Хазан вздохнула, пробормотала под нос ругательство и дернула его на себя, склоняя к себе его голову и впиваясь в его губы крепким поцелуем.

========== Часть 20 ==========

Хазан шла по улице в красивом платье, взяв за руку своего жениха, они шли, смеялись и ели мороженое.

Ну, то есть, так было бы, если бы дело было летом, а была уже зима, теплая и приятная, но зима, поэтому поверх красивого платья на ней было пальто, а вместо мороженого она ела семит.

Но она держала за руку жениха, они шли и смеялись, и соседки и разные тетушки желали им счастья, ругаясь под нос, как повезло этой ведьме Фазилет, и дочь-красавица, и зять – целый Эгемен.

Ягыз посмотрел по сторонам, заводя ее за угол, чтобы там, быстро, пока никто не видит, сорвать с ее губ поцелуй. Хазан по-девчоночьи хихикнула, прижимаясь к нему всем телом, зная, что если даже ее кто-нибудь и увидит, никто не посмеет их ни в чем обвинить, потому что они официально были женихом и невестой, и могут делать все, что захотят, она может целовать жениха хоть на главной площади Орду, и кто им что скажет?

Ну, кроме разве что дяди Кудрета и парней из артели, ну их к черту, дядю Кудрета первого.

– Вообще-то, я должна была ехать собирать мой сундук с мамой, – сказала она вдруг, обнимая жениха за талию, когда они снова пошли непонятно куда, просто куда несли ноги. – Мама с тетей Бинназ поехали теперь сами. Она меня убьет.

– Выброси его, – ответил Ягыз, обхватывая ее за плечи и целуя в висок.

– Прости, не поняла? – Хазан остановилась, глядя на него в упор. – То есть, как это, выброси?

– Сундук, который собирает твоя мать, выброси его. Сожги, если хочешь. Раздари своим подружкам и кузинам, и Эдже. Нищим на дороге раздай.

Хазан склонила голову набок, с удивлением глядя на Ягыза.

– Ты хочешь, чтобы я выбросила свое приданое?

– Мне не нужно приданое, которое собирает твоя мать. Собери сундук сама, – Ягыз улыбнулся, отводя волосы от ее лица, которые растрепал ветер. – Положи в него все то, что принесешь в нашу общую жизнь. Свой дождевик. Кроссовки. Ключи от джипа. Фуражку. Боксерские перчатки. Сборник своих ругательств. Тот костюм из деревни. Серебряное платье и те черные туфли, в которых твои ноги кажутся совсем бесконечными. Положи туда все, что делает тебя тобой. Я приду за этим твоим сундуком и заплачу твоему дяде сколько он попросит, скажет миллион, отдам ему миллион, лишь бы только забрать его и тебя.

Хазан смотрела на него во все глаза.

– Ого, господин Ягыз, – сказала она. Ягыз смотрел на нее, улыбаясь. Хазан зажмурилась и опять открыла глаза, глядя на своего будущего мужа. – Я… – Начала она и замолчала, счастливо улыбаясь. – Ты же понимаешь, я не позволю, чтобы таким моим сундуком торговал мой дядя, кузены, даже моя мать. Я принесу его тебе сама. А за тот сундук, ну, пусть дядя поторгуется, больше ста лир не давай.

Ягыз рассмеялся, обнимая ее, и Хазан поцеловала его, жарко, крепко, теряясь в ощущениях, они прижимались друг к другу так близко, что почти растворялись друг в друге, и могли бы так стоять вечность, если бы не услышали за спиной покашливание проходившей мимо тети Фериде.

– Ай, чтоб не сглазить, какие вы сладкие, – пропела тетя Фериде, и Хазан рассмеялась, благодаря тетушку. – Ждем-не дождемся вашей свадьбы, всем городом будем гулять. Когда же свадьба?

– Когда старшие… – Хазан начала их обычную отговорку, но Ягыз остановил ее, сжав руку.

– Скоро, тетя Фериде, – счастливо улыбнулся он. – Совсем скоро. Только разрешим кое-какие дела, и скоро сыграем свадьбу.

– Ай, Аллах, радость-то какая! Ждем, тогда, ах как же ждем. Будьте счастливы, птенчики мои, радость-то какая, – причитая, тетя Фериде пошла дальше по своим делам, а Хазан изумленно уставилась на жениха.

– Совсем скоро? – Переспросила она, подняв бровь, и Ягыз усмехнулся, серьезно глядя на нее.

– Как можно скорее, – ответил он, поднимая ее руку и целуя пальцы. – Моя бы воля – прямо сейчас пошли бы и зарегистрировались, но…

– Дедушка… – Хазан закатила глаза. – Мама. Твои бабушка и дедушка…

– И весь Орду. Весь Орду хочет гулять на нашей свадьбе, разве мы можем их так подвести? И кроме того, – Ягыз улыбнулся, обнимая ее. – Я хочу жениться тебе по всем правилам. Соблюсти все, что полагается. Чтобы ничего не упустить – ни для тебя, ни для меня.

– А какое дело ты хотел уладить? – Хазан склонила голову набок, разглядывая его. – Ах да, свадьба Керема.

– И это тоже, конечно. Но не только. Знаешь что? Давай прямо сейчас это сделаем.

– Что? – Хазан удивленно посмотрела на него. – Что? Я не поняла?

– Идем, – он взял ее за руку. – Я думал, может быть на следующей неделе, но к чему откладывать? Сделаем это прямо сейчас.

– Что именно? Что?

– Ну идем же, тут недалеко есть подходящее место.

– Где? О чем ты говоришь? – Хазан пыталась остановиться и остановить его, когда он потянул ее за руку, но он только улыбнулся, поцеловал ее и снова потянул.

– Идем, тут близко.

Она шла за ним, еле поспевая за его широкими шагами, ничего не понимая, пока он не подвел ее к ювелирному магазину. Хазан непонимающе посмотрела на него, пытаясь сообразить, что происходит.

– Ты что, хочешь купить какой-то подарок? Это совсем ни к чему. Я не очень люблю украшения… – Он улыбнулся ей и опять потянул ее за руку, открывая дверь. – То есть, я не против подарков, но я совсем не понимаю.

– Легкой работы, брат, добрый день, – Ягыз обратился к продавцу, не отвечая ей. – Мы хотели бы выбрать обручальные кольца.

– Конечно, господин Ягыз, сейчас подам, – кивнул продавец, ныряя за прилавок, и Хазан недоверчиво посмотрела на жениха.

– Кольца? Зачем мы смотрим кольца?

Ягыз взял ее за руку, поднимая их руки вместе, так, что кольца блеснули на свету.

– Когда мой дед выбирал эти кольца, мне не было дела, что он выберет и как, – ответил он. – Он выбирал их сам, и я не вмешивался в его выбор. Мне не было дела до колец, и до той, для кого он их выбирает, – тихо сказал он. – Но теперь все по-другому. Я люблю тебя, Хазан, и хочу прожить с тобой всю жизнь, и хочу прожить ее по-настоящему. Я хочу, чтобы мы носили кольца, которые сами выберем. Которые сами захотим. Которые будут подходить только нам.

– И ты решил поменять кольца?

– Ты не хочешь? – Он нахмурился, но Хазан покачала головой.

– Нет, ты прав. Ты совершенно прав, – она улыбнулась.

Он был совершенно прав, подумала она, склоняясь над коробкой с многочисленными кольцами, из разных металлов, с разного цвета камнями. У нее едва не закружилась голова от обилия выбора, она не знала, что выбрать. Хазан посмотрела на кольцо на ее пальце. За эти месяцы, прошедшие с помолвки, она успела привыкнуть к этому кольцу, подумала она, но ведь это кольцо – она не могла не помнить, что это кольцо она когда-то считала приготовленным для Эдже.

Хазан улыбалась, глядя как жених с интересом слушает продавца, расписывавшего преимущества того или иного кольца, примеряя одно за другим, слушая ее мнение, а Хазан скользила взглядом по многочисленным женским кольцам перед ней, пока взгляд не остановился на одном – золотом кольце с темно-синим камнем, синим, как Черное море.

Они стояли на берегу, там, где она учила его когда-то стрелять, и смотрели на море, Ягыз обнимал ее со спины, и Хазан улыбалась, слушая волны. Она приподняла голову и увидела, что он закрыл глаза, лицом ощущая дыхание морского ветра.

– Значит, ты привез нас на наше место, чтобы поменять кольца здесь? – Спросила она, потому что с самого приезда он просто молчал, наслаждаясь морем.

– Нет, – Ягыз покачал головой, не открывая глаз. – Я приехал сюда разорвать нашу помолвку.

Хазан отпрянула от него, отскочила, широко раскрыв глаза, все в ней замерло, похолодело, ей показалось, что ее словно ударили по голове, но Ягыз улыбнулся, делая к ней шаг.

– Я позвоню сегодня в Стамбул и велю своим срочно ехать в Орду, – сказал он, и она еле слышала его от шума в ушах, но он, взяв ее за плечи и склонившись к ней, продолжал. – Моя семья придет к твоей в ближайшие выходные, чтобы просить для меня девушку.

Хазан открыла рот, широко распахнув глаза, и Ягыз рассмеялся, целуя ее в лоб.

– Мой дед снова попросит у твоего деда для меня его внучку. Но никто не будет думать, что мы пришли за Эдже. Ты с самого утра будешь готовиться меня встретить. И я буду волноваться, что твой дядя Кудрет закатит скандал и скажет, что не отдаст. А вы всей семьей, начиная с твоей тети и заканчивая Эдже, пригрозите ему, что утопите его в море, если дядя хоть пикнет, когда станут спрашивать, согласна ли семья. А потом ты приготовишь для нас всех кофе, и ты поднесешь мне его на подносе, сама. И кофе будет соленым, потому что я другого даже ждать не буду. Соли от души, чем солонее, тем счастливее будет наша жизнь. А когда придет время просить твоей руки, мой дедушка не будет говорить о старых ссорах и о новых примирениях, о старых договорах, и о том, как важно держать свои слова. Он попросит у твоего деда твоей руки, потому что его внук любит тебя. Мы женимся не потому, что должны, а потому что мы этого хотим. Поэтому, мы заключим помолвку заново. С этими кольцами. Кольцами, которые мы выберем сами.

Хазан едва не расплакалась, глядя ему в лицо.

– А потом мы начнем готовиться к свадьбе, – сказал он. – Ты закончишь свой сундук…

– Почти его закончила, – ответила Хазан. – Я просто скажу маме, чтобы клала туда все, что ей заблагорассудится, и даже не думала о моем мнении, мама только обрадуется, и соберет его за один день. А потом мы пойдем покупать наряды.

– И ты выберешь платье, в котором ты будешь самой красивой в Орду, потому что самой красивой ты будешь в любом платье, даже в своем рыбацком костюме ты будешь красивее всех.

– А ты купишь костюм, в котором будешь выглядеть один в один как в нашу первую встречу, – Хазан хитро улыбнулась. – Как стамбульский модник, заблудившийся на горной дороге. Только в этот раз мне не захочется тебе врезать. Наверное, – добавила она, увидев его самодовольный вид, и быстро поцеловала его в губы.

– Ты устроишь хамам невесты, а потом я приду за твоим сундуком.

– И будь уверен, мои родственники постараются обобрать тебя до нитки.

– Мы с братьями придем готовыми, – ответил Ягыз, – но сразу скажу, больше двухсот лир я за этот сундук не дам.

– Ничего себе скаредность! Мое приданое, мой сундук, моя жизнь, переходящая из дома отца в дом мужа, стоит всего двести лир?

– Ты же говорила, чтобы я вообще больше ста лир Кудрету не давал? – Они с Ягызом уже не сдерживали смех, держа друг друга за руки.

– Я передумала. Не стану обижать труд моей мамы. Скажу дяде, чтоб за меньше, чем пятьсот евро даже не приподнимался с сундука.

– Любимая, мы же с тобой будем уже почти женаты, ты же тратишь наши общие деньги!

Хазан смеялась, ткнувшись ему в плечо, но подняла голову, с счастливой улыбкой глядя ему в глаза.

– А что, думаешь, я не заработаю в наш общий бюджет? Пока море здесь, я буду в него ходить, и буду зарабатывать для нас, хоть на сотню сундуков хватит.

– Ничего, – утешился Ягыз. – Когда в ночь хны я приду с нашей семьей с подносом для хны, я уже вас заставлю раскошелиться за этот поднос.

– Ха! – Ответила Хазан. – А я потом руки не раскрою, если только монеты не будут вот такого размера, – показала она рукой.

– А потом мы сыграем свадьбу, и ты станешь Хазан Эгемен. Моей женой. Отныне и навсегда.

– Так и будет, – кивнула Хазан и снова подтянула его к себе за затылок, крепко целуя. – Мы будем жить счастливо, – сказала она, отрываясь от его губ и обнимая его, крепко-крепко. – Все у нас будет хорошо.

– Так и будет, – ответил он. – Дедушка и бабушка будут счастливы за нас, и мои родители тоже. Ясемин разродится, а потом может быть у меня будут и другие племянники. Селин кто-нибудь украдет, и нам придется гнаться за женихом с пистолетом. Синан помирится с Керемом, иначе и быть не может.

Хазан засмеялась, подхватывая.

– Эдже выйдет замуж за Ясина, хотя он все равно болван стоеросовый. Мама до конца жизни будет ругаться с дядей Кудретом, но его сына она уже обожает, и после нас она все свои силы направит на него.

– Только до тех пор, пока у нее не появятся внуки, – Ягыз опять посмотрел ей в глаза, и Хазан весело рассмеялась.

– Появятся, – ответила она. – И не один. А может и не два.

– Значит, договорились?

– Договорились, – ответила она, снимая с пальца кольцо и отдавая ему. Ягыз снял свое кольцо и положил его в карман, не отводя от нее взгляда. Он медленно опустился перед ней на одно колено, взяв ее за руку.

– Хазан Чамкыран, ты согласна стать моей женой?

– Я согласна, – ответила она, почти крича. – Согласна!

Она обхватила его за шею, заливаясь радостным смехом, и он поднял ее, закружив, и она покрывала быстрыми поцелуями его лицо. Когда он поставил ее, она еще раз крепко поцеловала его в губы и отошла от него, разворачиваясь к морю.

– Эй, Орду! – Крикнула она. – Слушай меня! Пусть услышат горы! Пусть услышит море! Я люблю Ягыза Эгемена и выхожу за него замуж!

И она повернулась к своему жениху, снова страстно целуя его.

Впереди была целая жизнь, на берегу Черного моря.

Комментарий к Часть 20