Война [Яна Ильинская] (fb2) читать онлайн

Илония. Книга 2 Война

Глава 1  Малый Совет

— Какие у нас планы, Интар? — Талина стремительно, как и всегда, ворвалась в гостиную, где собрались члены королевской семьи Илонии.

Стенк вошел следом, осторожно прикрыл за собой дверь и поздоровался:

— Мои приветствия от себя и моей жены!

Талина хмыкнула, но пробормотала извинения. Стенк сел рядом с женой и незаметно подмигнул Интару. Тот не ответил, и Стенк стал серьезным. Дела нешуточные.

— Не думаю, что они отличаются оригинальностью, Талина! — Ответил, наконец, Интар. — Мы высылаем войско в Кордию. Без нас они не смогут противостоять наплыву захватчиков.

— Нет, Интар, — фыркнула Талина, — я знаю, что объявлен сбор войска. Нас ввели в курс дела. Поэтому мы и задержались. Я спрашиваю, что будет делать каждый из нас? — Она обвела взглядом присутствующих.

Отец с матерью — король Корн и королева Алаина сидели на удобном диванчике у камина. Слева, на таком же диване с другой стороны расположились Талина со Стенком. Стенли и Тарлин устроились на подоконнике. У Интара было его персональное кресло, за которым стоял Иллар. Лайна и прижавшаяся к ней Овета разместились на одном широком кресле.

Большой Королевский Совет Илонии собирался регулярно, решая повседневные вопросы жизни королевства. Но наиболее важные, глобальные проблемы вначале обсуждались на Малом Королевском Совете, состоящем исключительно из членов одной семьи.

События в Кордии собрали всех вместе, и именно здесь должны будут приниматься решения. Сейчас всех сильно волновало, кому какая роль будет определена и где. Пока Талина не пришла, Интар отмалчивался, погруженный в свои думы.

— Да, я понял, Талина! — Интар побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

Девять пар глаз неотрывно смотрели на него. С тревогой, беспокойством, грустью и даже радостным ожиданием.

— Стенли, — Интар нахмурился, хотя казалось, дальше было некуда, — не светись так от радости. Да, ты поедешь. Я не могу не послать тебя, но, если ты позволишь себе хоть намек на необдуманное решение и неуместную храбрость, прикажу пригвоздить тебя к телеге в обозе.

Высокий молодой человек, небрежно устроившийся на подоконнике, сверкнул белозубой улыбкой.

— Дядя, а как же инициатива, импровизация, и, наконец, горячность боя? Победы не завоевываются размеренным маршем и осторожным созерцанием поля боя!

— Победа обеспечивается хорошей разведкой, толковым командованием, стойкостью солдат и надежным снабжением, — отрезал Интар. — Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Безрассудная личная храбрость мне не нужна! От тебя требуется холодная голова и твердая рука. У тебя в подчинении будет не твой отряд сорвиголов, а обычные воины. И я не хочу, чтобы их порубили только потому, что тебе захочется подвигов. И учти, Хайдир считает аналогично.

Стенли фыркнул, но притих. С дядей спорить, тем более когда он в таком состоянии — себе дороже. А упоминание Хайдира навевало тоску. Командующий войском Илонии был приверженцем строгой дисциплины, точного исполнения приказа и не терпел нарушителей этих заповедей. За что один из его лучших командиров всадников получал неоднократные разносы, отстранения от командования и даже аресты. И всё же молодой человек позволил себе едва заметно усмехнуться. Так, чтобы дядя ни в коем случае не заметил.

Безудержный храбрец, забияка и красавец, в которого превратился со временем Стенли, он все делал под строгим контролем Интара и с его одобрения, о чём не догадывалась даже его мать. Стенли со своим отрядом всадников колесил по стране и миру, ввязываясь в малейшие конфликты, стычки, драки, турниры, будоража обывателей и разбивая попутно девичьи сердца. На счету его отряда было несчетное количество поединков, и не меньшее количество побед в сердечных делах. При виде красивого наездника и его свиты девушки старались упасть в обморок желательно к нему на руки и ещё ни одну он не уронил.

Стенли нашел свою нишу в этом мире и был вполне счастлив, выполняя при этом непосредственные указания дяди. Интару нужен был боевой задорный отряд бесшабашных храбрецов, как он их назвал, и сообщения обо всем, где бывал и что видел племянник. Показная строгость и ворчание были лишь ширмой и привычкой на людях порицать такое поведение племянника. Каждая поездка, оканчивающаяся стычкой, турниром или поединком разбиралась Интаром подробнейшим образом — настроение соседей, военная подготовка, возможные заговоры, казнокрадство. Интар из всего делал свои выводы, а Стенли официально получал демонстративное порицание и впадал в немилость.

Частые любовные победы отряда Стенли стояли здесь особняком. Интар не вмешивался, а за очередной скандал мог отчитать и серьезно. Но, к чести молодого воина и его людей, обиженные отцы семейства не стояли в очереди за их головами, а от девушек не поступало ещё ни одной жалобы.

Талина частично была в курсе задач, которые ставил брат перед её сыном, но даже она не подозревала об их серьёзности и глубине. Сама, исколесив с мужем весь мир, привозя на родину неимоверное количество сообщений, налаживая связи с кем только можно, она всё же была женщиной, тем более королевских кровей, и не допускалась в те сферы, в которые так ловко вписался её сын.

В отличие от жены, Стенк знал всё, нередко помогая как сыну, так и другу.

Со Стенли все было ясно. Другое дело, Тарлин. Двадцатилетний юноша был на пороге тревожных раздумий о своем месте в мире. Его суждения всегда отличались размеренностью и простотой, ему хотелось служить королевству. Умному, спокойному, не по годам рассудительному юноше — самое место было около трона. Но это место было занято. Хотя король Корн практически и отошел от дел, управлял страной Интар, а рядом с принцем был его сын — правая рука и первый помощник.

И Тарлин, после окончания обучения, путешествовал с братом. Иногда сдерживая его, но чаще улаживая последствия скандалов, «разгульных» похождений брата и его отряда. Разрешая конфликты, он постепенно приобретал свой неповторимый опыт, находя необходимые решения, компромиссы, начиная понимать, что его стезя — посольские дела.

Талина со Стенком в большей степени были богатыми путешественниками, чем представителями королевского дома Илонии, предпочитая исследовать новые пути и дороги, общаясь больше с купцами и торговцами и находя больше прелести не в придворных балах, а в народных праздниках и гуляниях. Стенк и подавно предпочитал держаться от придворной жизни подальше. Они были странниками, а не послами.

Интар предоставил Тарлину полную свободу, и тот мог полностью действовать по своему усмотрению. Но по возвращению домой он обстоятельно докладывал обо всем дяде. Интар был в курсе всего, и он был первым советчиком и наставником юноши.

Два брата — один по виду праздный вояка, другой — умный, тщеславный молодой человек были членами королевской семьи, возможными претендентами на трон, что привлекало к ним определенную часть недовольных, либо всегда ищущих выгоду придворных и сильных мира сего. И это тоже было на руку Интару. Еще одна сторона жизни была объята им для анализа и своих выводов.

И все же, иногда братья не могли обойтись своими силами, и им приходилось взывать о помощи. Мать мчалась сыновьям на выручку, прибегая к помощи не только своего обаяния и связям, но и к денежным вливаниям.

Одна такая авантюра и закончилась на днях в Бории. После чего Стенли с братом, их родителям и отряду пришлось весьма поспешно уезжать из Гельна. А Талина была всерьез обижена на сыновей за вынужденное расставание с походным ларцом драгоценностей, и перспективой не появляться в королевстве ближайшие несколько лет.

В назидание, их выдворили через Скобийские горы, а не через дружественный Тогот, что также не улучшило настроения Талины. Разумеется, их путь лежал по границе скобийских и тоготских гор, безумцев отправиться прямиком по опасной территории не было, но поволноваться им всё же пришлось. Эти места всегда были опасны для путников.

К счастью, разведчики вовремя обнаруживали засады, но один раз они все же угодили в ловушку.

Стенли был горд выучкой своего отряда, сумевшим прорваться с боем, несмотря на довольно сложную обстановку. Только четко отлаженные действия его товарищей позволили им, всадникам, по команде спешиться, перегруппироваться в горной местности, закрыться щитами и отразить нападения затаившихся на склонах гор скобийцев, а затем и прорваться вперед. Благодаря благоразумно одетым кольчужным доспехам, его люди отделались легкими ранениями, несколько лошадей было потеряно, но мать с отцом не пострадали.

И здесь опять же пригодилось предвидение Интара. Тот уже несколько лет, как отправлял отряд племянника присоединиться к охране Тогота от налётов разбойников Скобийских гор, и теперь солдаты Стенли имели неоценимый опыт настоящих боёв в горах, пусть даже эти горы были Тогота, а не Скобии.

Они с Тарлином успели рассказать Иллару о своих похождениях, но радость от удачного перехода подпортило дипломатическое письмо с Бории, которое было передано Интару. Внезапно возникшая ситуация с Кордией не позволила Интару призвать братьев к ответу, но те не сомневались, что им еще предстоит предстать с отчетом перед дядей.

Интар взглянул на второго племянника.

— Тарлин, ты едешь со Стенли. — Тарлин кивнул. — В своем письме, — продолжил Интар, — Матас написал, что он выдвигается со своим войском. Он послал призыв о помощи в Тогот. Думаю, Учайк на первое время даст свой легкий отряд. Наш пограничный отряд уже в пути. Вы не будете ждать Хайдира, возьмете с собой только десять человек, чтобы менять сменных лошадей. Догоните Матаса и Вольдена у Переправы. Стенли, ты примешь под свое командование отряд Учайка и наш отряд. Таким образом, на первое время у тебя в подчинение будет человек триста. У Матаса — семьсот. Из его послания я понял, что ему не терпится в бой. Мне надо, чтобы вы оба приложи все силы, чтобы отговорить его так спешно входить на земли Кордии. Я ему напишу. Но не могу с уверенность сказать, что он послушает меня. Это его война. Кордия попросила у него помощи, он перейдет Переправу. — Интар сжал руками подлокотник. — Без разведки, без анализа.

— Интар, — подал голос Корн, — Матас не мальчик, у него есть свои советники, свои разведчики. И именно его страна граничит с Кордией, у него с ней договор о помощи. Он поступит так, как потребует обстановка.

— Да… да, всё именно так! Но у меня плохие предчувствия…

— Объясни! — вскинула голову Талина.

Интар задумался, вздохнул:

— Матас не знает ещё, кто напал на Кордию. Но кроме Ситарских островов — я не вижу силы, которая осмелилась бы на это.

— Ситарские острова? — Корн покачал головой, — сборище пиратов Энвейского моря?

— Оно было сборищем, пока у них не появился предводитель. Некий Курхот. Если почитать донесения из Мадира или той же Корды — их торговые корабли стали пропадать чаще. И не только в том районе. Ситарцы плавают теперь дальше. И не ограничиваются нападением на прибрежные селения Арадилии, Нардинии, страдает от них Мортия, из Корды пришло сообщение о паре таких случаев. Ну и Мадарис тоже. Просто селения Мадариса не такие богатые, как скажем Мортии или Арадилии, поэтому о них и не слышно. Исчезло рыбацкая деревенька, так о ней никто раньше и не слышал. Я и то узнал об этом случайно. Ситарцы грабят, но не убивают команды кораблей и рыбаков, а уводят их в плен. Требуют выкуп только за тех, кто может заплатить большие деньги. Остальных оставляют на островах. Мне прислали книгу одного путешественника — Вариуса.

Его родные молчали, внимательно слушая, а Интар, откинувшись на спинку кресла, скорее рассуждал вслух, проговаривая свои мысли и догадки:

— Курхот объявил себя королем. И Вариус описывает Ситарские острова как стремительно развивающееся полноценное государство. Жители островов в основном промышляют рыбой. Кое-где на островах выращивают и хлеб, имеется скот. Но одной рыбой сыт не будешь, рыбную чешую на плечи не накинешь. Грабежи проходящих кораблей сходят на нет, торговцы обходят его стороной, корабли снаряжают с большой охраной. А у Курхота народу становится больше, чем может прокормить море. Торговать ему нечем. Ему просто необходимо кормить и одевать жителей своего королевства, он будет расширять свои владения.

— И поэтому ты полагаешь, что именно он напал на Кордию? — недоверчиво спросила Талина. — Но Кордия — это та же рыба! У них есть свои луга и поля, но основа всего — то же море, ну и торговля!

— У Курхота, — Интар продолжил, словно не услышав Талину, — довольно-таки разношерстное население. Захваченные мужчины становятся рабами, похищенные женщины — женами. Дети свободны, но они забывают свою родину. Свободные мужчины ходят в море, хотят и умеют воевать. На Островах приличный естественный прирост населения, много юношей. Вариус в своей книге делает упор на их воинском воспитании. У них есть корабли и им есть, кого поставить за штурвал и на весла. И еще одно немаловажное замечание… — Интар обвел всех пристальным взглядом. — Курхот — сеготец.

Все примолкли. Невысказанная мысль была понятна. И все же Корн её озвучил:

— Так ты считаешь, что этот твой Курхот жаждет вернуться на родину?

— Если бы он хотел вернуться на родину, он напал бы на Меж, от Мортии добраться до Сегота легко и быстро. А с Кордии до Сегота еще надо дойти, да и что в Сеготе? Пахать самим землю? Нет, пахать и сеять они не привыкли. Запасов Кордии им хватит надолго. Но если они приехали не пограбить, а остаться, в дальнейшем им понадобятся рабочие руки и дармовой хлеб. А тут рядом, он об этом прекрасно осведомлен, соседняя страна, Арилаза с её алмазами. Их будет достаточно, чтобы купить всё, что он запланировал, и доставить туда, куда он захочет. А там недалеко горы Тогота с золотыми приисками. И пахотные земли Илонии, которые так удобно пограбить, если уж будет жалко денег, чтобы всё это купить. Думаю, Кордия — перевалочный пункт, промежуточное звено.

— Твоё мнение слишком опрометчиво. — сказал Корн, — и основано только на книге какого-то путешественника.

— Когда я её изучал, у меня было стойкое чувство, что Курхот готовится к серьезным делам. Возможно, он собирается ограничиться Кордией. Пусть ему нужны только земли и порт. Но степи Кордии не в пример беднее сеготских, а, захватив порт, он лишится того, зачем явился туда. Торговцы не будут торговать с пиратом. Его победа обернётся пшиком. Если это ситарцы, то они пойдут в Арилазу. Я уверен в этом.

— И какое, по твоему мнению, у него войско? — подал голос Стенк, лишь на мгновение опередив старшего сына.

Интар пожал плечами:

— Не имею ни малейшего понятия. После того как ко мне попала книга Вариуса, прошло несколько лет, и Вариус написал её не сразу. Но, судя по книге, и рассуждая логически, то тысяч шесть. Навскидку — тридцать кораблей, на каждом по 100 человек — команда и, если надо, гребцы. Плюс 200 человек воинов. Если на веслах сидят воины, а их заменить рабами с захваченных земель — то это еще плюс две-три тысячи. Не могу точно сказать. У меня нет данных. Как я ни пытался навести справки, мне мало что удалось. У него может быть и пятьдесят кораблей. И сто. Я послал человека к Эльмуту, он найдёт кого-нибудь из торговцев, кто сможет подробней объяснить мне, сколько воинов может перевести по морю один корабль.

— Хотя мы с Талиной и обходились сухопутными дорогами, Интар, — сказал Стенк, — но в портах были не раз. Нам есть что вспомнить и рассказать.

— Говори за себя, — хмыкнула Талина, — я терпеть не могу портовые таверны, ты в них ходил сам.

— Несомненно, — улыбнулся Стенк, — в Корде и Орхиме, например, тебе больше нравились королевские дворцы на берегу моря.

Интар согласно кивнул.

— Я позову тебя, Стенк, когда придёт человек от Эльмута.

— Шесть тысяч, дядя, это небольшое войско, — не удержался Стенли. — Кроме того, им необходимо оставить немалое число людей на захваченной территории. В Арилазу пойдет не более двух-трех тысяч. Это сущие пустяки. Правда, — Стенли хмыкнул, — не в горах.

— Стенли, помни, я просил, чтобы ты убедил Матаса не переходить Переправу.

— Ну, перед Переправой и за ней, если Курхот действительно двинется в сторону Арилазы, местность ненамного ровней. Придется попотеть. Всадники Тогота умеют воевать в горной местности. Мои ребята и Вольден тоже не оплошают, они имеют соответствующие навыки. Но войско Матаса — оно в основном пешее. Итого — семьсот пехотинцев и шестьсот всадников против двух тысяч пеших воинов Кухорта. Не самый худший расклад.

— При этом роль всадников, — закончил его мысль Интар, — весьма символическая. С вас — разведка, дозор и фланги. И большую часть твоего отряда я хочу отдать Тарлину.

Интар продолжил, на этот раз, обращаясь к Тарлину:

— Сегот наверняка пошлет к Переправе своих людей. Не знаю, сколько, не знаю с какой целью. Но пошлет. Мне надо, что бы ты был там, видел, слышал и, если надо, действовал.

— Ты думаешь, Сегот нападёт на Арилазу? — задумчиво произнес Корн.

— Да я бы ладони потирал от счастья, — ответил ему Интар, — что две страны, которые я хотел завоевать последние двести-триста лет сами идут мне в руки! Я бы на их месте опередил Кухорта, напав на Арилазу. Но если Курхот не идиот, а по описанию — это далеко не так, он предпочтет договориться с земляками заранее — отдав им покоренную и обескровленную Кордию, а себе заберет алмазные разработки. Сегот пойдет на север в надежде покорить Кордию, и у него наконец-то будет выход в море. И он будет стоять там, на Переправе. Стоять, и ждать. Вдруг что-то можно будет повернуть к своей выгоде. И ты, Тарлин, будешь там. А когда подойду к Переправе я, Стенли с тоготцами присоединятся к тебе.

— Ты? — все переглянулись, а Талина даже привстала со своего места.

Интар поморщился.

— Талина, я не только не собираюсь сражаться в первых рядах, но и даже участвовать в сражении. Мне нужны данные — кто эти люди, сколько их, почему они пришли и как они сражаются. Пока у меня одни домыслы! Сплошные догадки и дикие фантазии! А сидя в столице, я буду получать ответы на свои вопросы слишком поздно. Я опережу войско, оно будет идти слишком медленно.

— Но командовать будет Хайдир? — подал голос Корн.

— Если Матас дождется его и не даст первое сражение, несомненно! У меня и мысли не было его снимать. Для чего мы держим командующего войском, если при первом же сражении будем менять его на другого.

— Ты сегодня невероятно рассеян, Интар. Естественно, я не это имел в виду. — Корн усмехнулся. — Просто ты будешь ему мешать! — и продолжил. — Ты знаешь Хайдира. Он имеет, как ты говоришь, холодную голову, но и свою гордость. С тобой за плечами он может натворить глупостей, хотя бы чтобы доказать тебе, что прав он, а не ты.

— Я не собираюсь вмешиваться в его командование, — недовольно поморщился Интар.

Взрослые хмыкнули, молодежь изо всех сил старалась сохранить серьезный вид.

Некоторое время Интар продолжал хмуриться, хотя казалось, дальше было некуда.

— Только если будет критическая ситуация! — наконец, произнес Интар, признавая свое поражение перед слишком хорошо знающими его родными. Но, — он поднял голову и обвёл всех взглядом, — думаю, перед боем мне надо будет серьезно с ним переговорить. Он не мальчик, чтобы обижаться. Он солдат, не более. Меня гораздо больше волнует Матас. Во главе своего войска встанет именно он. Это его страна, его битва. Мы можем разделить с ним горечь поражения, если до этого дойдет дело. Но мы ни в коем случае не должны отнимать его победу. Поэтому свою задачу я вижу в урегулировании этого вопроса. Хайдир будет номинально подчиняться Матасу. Если он примет меня как связующее звено между ними двоими, я, между делом, уж как-нибудь умудрюсь вставить свои советы.

Иллар открыл было рот, чтобы спросить, какова в таком случае будет его роль. За последние десять лет он не покидал отца, сопровождая его повсюду. И предстоящая поездка отца, а значит, и его, волновала и будоражила. Возможно, Иллару представится возможность лично поучаствовать в сражении. Не то, чтобы он завидовал Стенли, имеющим возможность помахать мечом, он всё же предпочитал быть с отцом. Но будущее сражение — не первое в его жизни. Хороший мечник может пригодиться в своем войске.

Но его опередила Талина с тем же вопросом:

— Какое место ты отводишь нам, Интар?

— Стенк, Талина, — Интар продолжал хмуриться, — мне очень хочется верить, что я переоценил угрозу. Но ничего не могу поделать со своими предчувствиями. Матас правильно сделал, что послал к нам за помощью. Если мы сейчас предупредим возможное будущее вторжение и разгромим чужаков в Кордии — все закончится как плохой сон. Но если судьба повернет иначе, Арилаза станет полем боя. Я не знаю, как повернутся дела дальше. Но мне надо, чтобы вы были в Сеготе. И вам со Стенком надо будет выехать незамедлительно.

— Судя по твоим предсказаниям, — единственное, что нам удастся сделать — констатировать факт завоевания Кордии Сеготом, — спокойно произнес Стенк.

— Нет, — блеснул глазами Интар, — вы можете посеять сомнения, что им нужней — алмазы или выход к морю, расстроить их планы с союзником, поссорить, в конце концов. Но в лучшем случае — у Дюртала взыграет совесть, и он поможет разгромить Курхота, — Интар впервые за день грустно улыбнулся. — Во всяком случае, если Сегот завоюет Арилазу — это будет лучше, чем если это сделает Кухорт. Дюртал, по крайней мере, не пошлет рабов на поля, в рудники или на галеры.

— Ты так рассуждаешь, будто у нас нет армии, и мы не в состоянии отстоять Арилазу. Хотя сейчас речь идет только о том, чтобы помочь Матасу отстоять Кордию, — с упреком произнес Корн.

— Возможно… Но… ты же знаешь, отец, что постоянное войско Илонии далеко не так многочисленно и сильно в мирное время. Для возвращения ветеранов нужно время. Вот поэтому я и хочу быть там. Для принятия решений прямо на месте. Либо тянуть время, либо действовать незамедлительно. И мне нужна Талина со Стенком в Сеготе. С аналогичной задачей. Со всеми полномочиями членов королевской семьи.

— И ещё, — продолжил Интар, — беженцам из Кордии гораздо проще добраться до Арилазы, там местность позволяет это сделать. В Сегот же ведут трудные дороги через горы и, хоть и небольшую, но пустыню. И всё же, беженцы наверняка будут и в Сеготе. Мне нужно знать всё о завоевателях, о том, кто и как спасся из жителей Кордии, и где королева Тайлис. Если вы её найдете, мне надо, чтобы она была на нашей стороне. Насколько я понял Матаса, ей удалось спастись, и именно она направила послание о помощи. Но где она сейчас, пока не известно. Возможно, она идет в Сегот, а может, и в Арилазу. Её необходимо найти. Она несовершеннолетняя, но это ничего не значит. Если дворец пал, а регент Миндел погиб, вряд ли и Королевский Совет Кордии существует. Именно она будет обладать всей полнотой власти.

Все кивнули.

— Ты тоже можешь её встретить, Интар, — добавила Талина. — Миндел не позволял ей покидать Кордию, и вы не встречались, но думаю, ты её узнаешь, она очень похожа на свою мать. Только сделай поправку на несколько лет.

— Хорошо, — согласился Интар.

— Овета, — повернулся он к девушке, сидевшей рядом с матерью, — я беру тебя с собой.

Лайна резко выпрямилась. Овета распахнула глаза. Обе выглядели ошарашено. Первой же догадалась Алаина.

— Колотые и резаные раны — немалое испытание для такого юного лекаря как она, Интар.

— Мама, я знаю, — почтительно наклонил голову Интар, искоса поглядывая на жену и дочь.

Лайна, ещё не веря в происходящее, судорожно искала нужные слова, чтобы возразить мужу. Но Овета опередила её. Это был её шанс, и она его не упустила:

— Я еду, — ей хотелось сказать решительно и твердо, но голос сорвался и пискнул.

Совсем смутившаяся девушка прошептала:

— А я справлюсь? — и слезы чуть не брызнули у неё из глаз.

— Ты будешь не одна, Овета, — спокойно произнес её отец, адресуя в первую очередь свои слова жене, а не дочери. — В войсках, естественно, имеются свои лекари. И вполне в достаточном количестве. Бабушка отправит с тобой всех, кого сможет. Вы будете помогать. Вам нужен этот опыт, и вы будете нужны раненным.

Овета расцвела, но волнение полностью охватило её, она судорожно сжала руку матери:

— Мама, — с широко распахнутыми глазами произнесла она, — я буду что-то делать, буду приносить пользу!

Если Тарлин в столице ощущал свою ненужность, то Овета чувствовала это во сто крат тяжелей. Девушку все любили, баловали и оберегали. Ребенок в утешение, угроза похищения — её когда-то накрыли хрустальным колпачком, и она тихонько сидела под ним, не ропща, не говоря ни слова и только любя своей детской любовью тех, кто таким образом оберегал её от жизни. Ничего не видя в жизни и ничего не достигая.

Только с бабушкой, королевой Алаиной, она становилась другой. Та души не чаяла в единственной внучке, так похожей на неё, унаследовавшей её умелые руки и лекарский дар. Только с бабушкой Овета становилась кем-то, перенимая от неё искусство лечить людей. И всё равно она ощущала себя куклой. Чтобы куда-либо поехать не в сопровождении матери, отца, телохранителей, оставить мать, бабушку — это не приходило ей в голову, а никто и не догадывался предложить ей что-либо другое, предпочитая видеть её в безопасности.

А тут, после слов отца у всех на глазах девушка выпрямилась, распахнутые глаза горели хоть и испуганно, но счастливо. Лайна, не веря своим глазам, в изумлении смотрела на преобразившуюся дочь.

А Интар только сейчас взглянул на жену. Спокойно и чуть одобряюще. Он знал, что нужно его дочери и дал ей это. И он обещает жене, что их дочь будет в безопасности.

Потом он перевел взгляд на ожидающего в напряжении сына. Иллар подался вперед. Вот сейчас отец скажет, что сын пойдет в бой со Стенли или будет в резерве, чтобы в трудную минуту прийти на помощь туда, где будет трудней всего. Иллар примет любое задание отца.

Интар качнул головой:

— При самом лучшем раскладе, мы выиграем сражение, очистим Кордию от захватчиков и вернем королеве её трон. При самом плохом — мы будем сражаться на земле Илонии. Иллар, именно ты займешься подготовкой к этому. В первую очередь — рекруты. Все ветераны отзываются с других стран, письма с Призывом уже готовятся. Те, кто получают от короны пенсион, переходят на полную оплату, набирают рекрутов и начинают обучение. Амнистия для тех заключенных, кто согласен вступить в войска. Рыцарство и дворянство для самых отличившихся. Все Владения занимаются заготовкой еды, фуража, топлива и оружия. Все крепости, имеющие шанс выстоять, должны подготовиться. Весь урожай должен быть собран и сохранен. Корона всё скупает и укрывает в крепости. Мы даем людям либо золото, либо королевские расписки. Если островитяне не придут, всё будет возвращено или распродано по приемлемым ценам. В этом случае, казна не понесет убытков. В твоём ведении — дороги наступления и отхода, потайные хранилища зерна, выпас скота или перегон его в безопасные места. Ты будешь давать заказы оружейникам, и готовить столицу к осаде. Полнейший учет и контроль за всем. И молиться, чтобы до этого не дошло дело. — Интар устало откинулся на спинку кресла.

Чтобы он ни говорил до этого, угроза вторжения врага на землю Илонии — было самым страшным и именно это угнетало его больше всего. А Иллар впитывал слова отца, целиком погрузившись в предстоящий объем работы. Возникшая при первых словах отца обидная мысль, что его не берут на войну, отец его бережет, исчезла без следа. И так же, как у сестры на мгновение мелькнул страх — сможет ли он справиться. Но и тут отец пришел на помощь.

— По мере того как мы будем заканчивать дела в Арилазе, мы будем присоединяться к тебе. Но начало положишь ты. Незамедлительно. В зависимости от того, что я увижу в Кордии, я буду корректировать твои дальнейшие действия.

— Ты поднимаешь большую бурю, Интар, — задумчиво произнес Корн, сцепив руки на подбородке. — Вдруг всё это не нужно, не понадобиться?

— Отец, ты правильно сказал «вдруг». А вдруг — понадобится! Мы теряем незначительную часть казны. И только на вооружение. Запасы никуда не денутся, будут распродаваться и деньги вернутся в казну. Зато мы проведем колоссальную проверку королевства к войне, которую, надеюсь, внесут в летописи, — Интар позволил себе ещё раз улыбнуться, подбадривая членов королевской семьи.

— И её назовут эпохой паники Интара, — поддел сына Корн.

— А вот и нет, не паника, а предусмотрительность! Да пусть пишут, как хотят. Если предчувствия меня не обманут, мы спасем не только Илонию. Если обманут, обещаю — сам придумаю самое обидное прозвище и самолично внесу его в летопись.

Шутить опять всем расхотелось.

— Лайна, — продолжил Интар. — Ты в столице. Ты должна будешь знать, кто из нас где находится и передавать сообщения. Служба гонцов в твоем распоряжении.

— Отец, мама, — повернулся он к родителям и запнулся.

Те удивленно и встревожено переглянулись. Пауза затянулась. Все примолкли, с напряжением следя за Интаром. Король Корн и королева Алаина были далеко не молоды. Немощь ещё не приковала их к постели, но верхом Алаина не ездила уже несколько лет, предпочитая массивную, но широкую и удобную карету с хорошими рессорами. А Корн ограничивался лишь объездом лугов и пастбищ, предпочитая место в карете рядом с женой. И уж тем более они не думали, что Интар решил задействовать их в своих планах. Но судя по его виду, именно это он и имел в виду, и только собирался с силами.

Наконец Интар поднял голову и произнес через силу:

— Нам надо наладить отношения с Торогией.

Повисла мертвая тишина.

Личная вражда королевского дома Илонии и Торогии длилась не один десяток лет. А за последние десять лет, когда раскрылось, кто именно стоял за похищением Иллара, отношения были окончательно и бесповоротно прерваны и от личного вызова на поединок Интара королю сопредельного королевства останавливали лишь долг и однозначный указ Королевского Совета за подписью короля.

Вражда наносила вред торговле, на границе были постоянно задействованы приличные военные силы как с одной стороны, так и с другой. Дипломаты всех стран уже прекратили предлагать свои услуги по урегулированию этого конфликта. А в высшем свете прилегающих королевств перестали приниматься ставки в спорах: когда и кто сможет примирить два государства. И вдруг такое заявление того, кто первым отвергал малейшие попытки налаживания, пусть не дружественных, но хотя бы торговых отношений.

Интар продолжил:

— Всё надо сделать, когда я уеду. Я незаметно дерну за пару ниточек и пусть дело обстоит так, будто Королевский Совет, воспользовавшись моим отсутствием, решит это сам. Иллар, — Интар повернулся к сыну, — постарайся правдоподобно сопротивляться данному решению. Отец, — теперь Интар обращался к Корну, — как компромиссное решение между моего с Илларом неприятия и решением Совета, предложи созвать встречу трех королевств — нашей, Торогии и Вароссы. Я пошлю письмо в Варн с одним из кузенов короля, который сейчас находится у нас при дворе, Арон должен быть в курсе. Я хочу пышную церемониальную встречу на самом высоком уровне. Мама, и ты должна тоже поехать. Нам необходима Торогия, необходимы пути отхода нашего войска и место, где могли бы найти приют беженцы. Поля для наших стадов и подготовки войск к нападению на захватчиков. Мы к Торогии будем обращаться с такой же просьбой, как и к Вароссе. Поэтому нам нужна встреча всех трех стран. Никаких подводных течений и краеугольных камней, кроме того, что Альтам должен поверить, что все это делается против моей и Иллара воли. Думаю, слухи о происходящем на ближайшем Совете должны дойти до Альтама. Он поверит.

— Он обманет, — глухо произнес Иллар.

— Поэтому мне нужна пышность. Чтобы каждый купец в Торогии, Мадарисе, Вароссы и Илонии знал, что есть шанс спокойно торговать. Каждый посол — что Илония сделала первый шаг, а Варосса выступила миротворческой стороной.

— Это не поможет…

Его семья не смотрела на него, чтобы не смущать, но все равно Иллар чувствовал их сочувствие и жалость. Но в то же время — огромное облегчение, что он с ними. Ради этого он готов был потерпеть и жалось.

— Если нам будет трудно на западе, на востоке Альтам не упустит случая воспользоваться этим, — упрямо повторил он.

Интар улыбнулся.

— Вот на этом и стой на Совете. Покрепче. Чтобы это дошло до Альтама. И прояви свою власть. Не дай Шесбину отправиться на войну!

Иллар кивнул. Шесбин был командующим войска, постоянно курсирующим вдоль границы с Торогией. Надо будет приложить немало сил, удерживая его от войны. До сего дня именно его участок был самым напряженным, хотя за десять лет до большого открытого столкновения так дело и не дошло. А тут война обходит его стороной.

— Итак, — Интар откинулся на кресло, — самое время подвести итог. Стенк, Талина — вы в Сегот. Сейчас останьтесь, я попробую поразмышлять вслух, как вам необходимо будет действовать. Стенли, готовь свой отряд. Десять человек вы с Тарлином берете с собой, но твои остальные триста поедут со мной. Выходим завтра утром. Первую половину дня проедем вместе, я еще думаю, как тебя лучше использовать. Тоготцы воспримут тебя лучше, чем Матаса. Но тоготцы — не твой отряд. А наш пограничный отряд — все же лучше будет себя чувствовать среди пехотинцев Матаса. У тебя не будет времени, чтобы притереться ни к одному из отрядов. А твои люди нужны мне с Тарлином. Если Матас подождет переходить Переправу, проблем не будет, твои три сотни будут с тобой. Вместе с тоготцами — это будет хорошая маневренная сила. Но вы с Тарлином будете на Переправе на девятый день. И опередите меня на три дня. Надо ещё думать и много. Иллар, ты поедешь со мной. Мне тоже надо обсудить с тобой немало дел. На следующий день вернешься как раз к Совету. Отец, ты собираешь Совет. Пока не готовься к отъезду. Все должно быть внезапно и неожиданно. Мама, собери Овету и её новых товарищей в дорогу. Думаю, вам потребуется немного больше времени, чем всем нам, Овета с лекарями сможет догнать войско на марше. Лайна, — к жене он обратился к последней, — тебе будут нужны помощники. — Интар улыбнулся, — превращай одну из комнат в свой кабинет, список толковых людей я тебе дам, можешь выбирать по своему желанию кого хочешь. Ты — будешь центром всего.

Лайна мыслями была далеко, расставание с дочерью, её внезапная радость сильно тревожили её, и она через силу попыталась улыбнуться в ответ:

— Как паучиха в центре паутины?

Интар с облегчением улыбнулся в ответ. И никто не заметил решительный блеск глаз Оветы.

Глава 2 Большой Совет

«Принимая во внимание официальное послание Его Величества короля Арилазы Матаса III и существующие Соглашения между двумя королевствами, используя своё право, мною принято решение направить войско в Арилазу. Прошу Королевский Совет подтвердить мои действия и организовать следующие мероприятия для обеспечения полноценной помощи Матасу III, повышения подготовки войска, а также обеспечения безопасности жителей…»

Иллар перевел дух перед длинным списком мероприятий, написанных отцом этой ночью на первом от столицы узловом постоялом дворе — официальном королевском месте отдыха путников и смены лошадей.

Выехали они вчера утром. Талина со Стенком, их сыновья с отрядом, принц Интар с сыном и с… Оветой. Девушку, таким неожиданным способом вытряхнувшую из шелкового кокона, не устроила поездка с войском. Утром она предстала перед изумленными родителями полностью собранная, с вещами, тюком лекарственных трав, всевозможных коробочек и баночек. Её телохранители, хотя и явно смущались своевольным поведением своей подопечной, так же были готовы отправляться в путь. Алаина только руками развела.

Попытки Лайны остановить дочь натолкнулись на твердую решимость, а Интар впервые в жизни оказался прижат к стенке своими же собственными словами. Накануне вечером он ясно сказал, что берет дочь с собой. И теперь Овета спокойно и твердо указала ему на это. Стенли с Тарлином только посмеялись, глядя на вытянувшееся лицо дяди. Иллар даже посочувствовал отцу, хотя зрелище без сомнения было необычным. И порадовался за сестру. Девушка менялась на глазах, становилась как будто выше, светлей и ему стало жаль расставаться с такой преображенной сестрой.

«1. Объявить Королевский Призыв, отозвать всех, кто служит под чужими знаменами. Привлечь наемников других стран по рекомендациям подданных королевства Илонии. Подготовить Указы, послать гонцов, глашатаев, письма с посольствами, торговцами, голубиной почтой …»

Этот обычай ввел еще пра-пра — какой-то там дед Иллара. Свое войско в Илонии было. Но воинам, как простым солдатам, так и имеющим благородное происхождение, не возбранялось, а даже приветствовалось наниматься в войска других стран. Главное — не воевать против самой Илонии и её союзников. Воинские посты, тем более высшие, можно было получить, лишь имея за плечами богатый военный опыт. И все военачальники и даже простые капитаны будь то королевская гвардия или столичный гарнизон, все были ветеранами. Ветеранов неблагородных сословий по окончании службы в Илонии ждал пенсион и возможность доживать свои дни в тиши и покое. Либо возглавить местные отряды порядка и обучать новых солдат. Пенсион был весьма небольшим, но он был стабильным и позволял прожить не в нищете. А ещё были и такие случаи, которые описывались во втором пункте послания Интара.

«2. Перевести получающих пенсион ветеранов на королевское жалованье. Местным общинам обеспечить набор рекрутов, подготовить места для проживания, поля для тренировок, лошадей, амуницию, пропитание. Особое внимание уделить подготовке разведчиков, которые могли бы отслеживать путь противника и докладывать командующему войском, либо своему Правителю».

Средства для этого имелись в каждом Владении: специальный фонд, контролирующийся самим королем. И горе тому Правителю Владения, который осмеливался присоединить его к своей казне. Некоторые еще помнили расправы короля Эмдара. А про принца Интара и сейчас говорили шепотом, предварительно оглянувшись вокруг. Иллар не к месту вспомнил, как переменился в лице один из них, когда они с отцом внезапно нагрянули в его замок и отец потребовал отчета.

Тщательно анализируя все доступные ему данные, Интар всегда четко представлял себе где, когда и с кого спрашивать. Этого боялись гораздо больше, чем внезапно выплывших фактов казнокрадства при его деде. И хотя репрессий, как таковых, обычно не происходило, провинившийся долго не мог спать спокойно. Напугать, опозорить, заставить отвечать за свои действия¸ исправить причиненный вред — методов воздействия у Интара было с избытком. И не все они были по душе незадачливому казнокраду, с трудом потом восстанавливающим свое «доброе» имя.

К счастью, таких случаев давно не наблюдалось. Сейчас почти все Правители Владений входили в Королевский Совет. Это было почетно, престижно. Это была высшая честь, оказанная королем. Но и большая ответственность. Наследственной власти над Владением король мог лишить только за тяжкие преступления, за измену, но изгнать из Королевского Совета запросто, для этого было достаточно его решения. Поэтому быть изгнанным из Совета боялись. Это был позор.

Сидевшие за столом Правители Владений знали, что им делать. Города будут принимать и формировать отряды ветеранов. Равнен — возвращающихся через Вароссу, Иртил и Кухта — через Горлит, Накехн — с морского порта, Джарн — с Тогота, Оселед — из Торогии.

«3. Организация поставок в армию провианта, фуража, амуниции, оружия согласно обязательствам каждого Владения»

Строчки послания расплывались перед покрасневшими глазами, тяжелая голова норовила упасть, но дело надо было довести до конца. А каково было отцу — юноша не представлял. После Малого Совета он так и не ложился, работал у себя в кабинете. Иллар, который теперь жил в отдельной комнате, примыкающей к кабинету отца, слышал их со Стенком голоса, шаги.

Рано утром принц велел запрячь одну из отцовских карет. Быстроходных, благодаря упряжке шестерых коней, просторных, с диваном, на который можно прилечь и столом, чтобы можно было работать.

Полдня Интар провел в этой карете со Стенли и Тарлином, что-то долго и тщательно обсуждая. Иллар так и не успел у них спросить — что. Отпущенные дядей, они ускакали вперед быстрее ветра. Настал черед Иллара. Непривычная к длительной езде, уставшая Овета присоединилась к ним, прикорнув на диванчике. А Интар говорил, говорил и говорил. Поверх карт Арилазы и Кордии лежала карта Илонии, и отец наставлял сына, попутно делая для него заметки на разбросанных листах пергамента.

На узловом почтовом дворе, когда весь их отряд спал, Интар опять работал, и утром вручил Иллару послание Королевскому Совету, множество писем и последние устные указания. Иллар только надеялся, что теперь-то отец поспит в карете.

— Присмотри за ним, — вырвалось тихонько у него, когда он прощался с сестрой.

— Будь уверен! — сестра обняла его на прощанье, и он повернул к столице.

«4. Строительство складов в укрепленных городах и замках, хранилищ в потайных местах. Заполнение их купленным, взятым под расписку у крестьян и фермеров зерном, по мере сбора урожая. Перегон стадов скота в безопасное место. Подготовка коптилен, заготовка соли, ледников, если придется резать скот. Часть — прямо сейчас. Обеспечить сбор еще не собранного урожая, сена. Заготовка зерна для посева в следующем году. Надежное его укрытие.

5. Подготовка к перегону табунов лошадей. Заготовка фуража, возведение складов, потайных хранилищ. В деревнях, особняках и замках не должно оставаться ни одной лишней лошади.

6. Заготовка воды. Очищение существующих колодцев, охрана наиболее важных в больших городах. Закрытие доступа к подземным источникам, питающих колодцы, если такие имеются, маскировка колодцев в селениях, родников в лесах. Подготовка к срочному завалу колодцев при наступлении врага. Сооружение резервуаров для дождевой воды».

Иллар еще не видел мать. Только что прибыв, он забежал к себе в комнату, переоделся, хотел было зайти к ней, передать письмо Оветы и отца, но ему сказали, что она больна. Выходка дочери подкосила её силы, и она слегла, как торопливо шепнула ему её верная служанка Витива. Иллар только понадеялся, что с ней королева Алаина и всё будет в порядке, после чего направился на Королевский Совет.

«7. Строительство военных машин — катапульт, требучетов, баллист.Привлечь, нанять для этого мастеров. Обеспечить заказ оружейникам, кузнецам, плотникам. Мечи, копья, пики, топоры, наконечники для стрел, подковы. Заказы шорникам, кожевникам, портным, сапожникам. Расплачиваться либо монетами, либо расписками».

Нет надобности расписывать, сколько, в каком количестве. Интар делал ставку на умных, толковых управляющих и здравомыслие членов Королевского Совета. Годы он подбирал нужных людей, годы ушли на приведение Королевского Совета в реальную силу управления королевством, постепенно избавляясь от пустопорожних и праздно проводящих время членов Королевского Совета, какие достались ему, еще мальчишкой, при реальном правлении отца. Король Корн был умным, требовательным правителем, обладал ответственностью перед королевством и имел реальную власть. Но справиться с созванным в то время Королевским Советом, тянувшим одеяло власти на себя, так и не смог. Сейчас перед Илларом сидели лучшие люди королевства, члены самых влиятельных и богатых семей Илонии, главы гильдий. Но ни один из них не был случайным, попавшим сюда за родовитость и богатую казну. Отец постепенно избавлялся от одних и привлекал к работе других. Иллару приходилось общаться с каждым, но он был лишь сыном принца. Сейчас его ещё никто не воспринимал всерьез. Пока дед рядом, им будет легче. Но как поведут себя эти люди, когда он останется с ними один на один?

«8. Привлечь, нанять лучших инженеров и архитекторов для ремонта и строительства крепостных укреплений, и в первую очередь Нарты, Джарна, Гелназа. Остальным Правителям Владений действовать по своему усмотрению.

9. Подготовка крепостей, укрепленных городов и столицы к обороне. Разобрать все ветхие деревянные постройки, по возможности возводить каменные укрытия.

10. Организовывать турниры стрелков, арбалетчиков и мечников. Выявлять и награждать лучших. Привлекать их к службе. Продолжать набор и обучение подающих надежду учеников. Победителям турников вручать богатые призы.

11. Предложить купцам и торговцам по возможности покинуть страну, скупив у них весь пригодный в военное время товар по реальной цене либо выдавать королевские расписки. При отказе — выдворение из страны с запретом появляться в пределах Илонии. Тем, кто желает остаться, дать возможность торговать, но под строгим ценовым контролем.

12. Оказывать помощь лекарям в подготовке помещений, в сборе растений, приготовлении снадобий, подготовке тканей на перевязки. Проявить к лекарям должное уважение.

13. Для предотвращения распространения болезней обеспечить в городах и крепостях уборку мусорных свалок, чистку каналов, сточных канав. Организовать общественные купальни, обеспечить королевским заказом мыловарочные мастерские. При необходимости быть готовыми вводить карантины, кордоны.

14. Оказывать всяческое содействие тем, кто возьмет на себя организацию помещений для размещения раненных, купален, общественных едален и приютов покалеченных и увечных во время произошедших сражений и битв.

Еще совсем недавно, по требованию отца, Иллар перечитал летописи Илонии о том, как в стране часто свирепствовали болезни, захватывающие то один город, то другой. Последняя эпидемия случилась во времена правления брата короля Корна — Сарлана. Болезнь пришла с Мадариса, и прошлась только по Илонии. В горные королевства болезнь не дошла, как не достигла она и Вароссы с Арилазой. Тогда опустели целые города Илонии. Закрыв ворота Нарты, поставив кордоны, Сарлан в то время смог спасти столицу и страну.

Когда болезнь ушла, меры, которые помогли бы не допустить больше страшный мор в королевстве были усилены и упорядочены. На границах не только проверяли товары и взымали пошлины, но приданный каждому такому посту лекарь осматривал прибывающих, чтобы не допустить в страну заболевшего человека. Иных средств бороться со стремительно распространяющейся страшной болезнью — не было.

Единодушный ультиматум правителю Мадариса был из той же серии мер по предотвращению эпидемий. Такое единодушие произошло после смерти короля и королевы Арилазы. Билар, ставший королём Матасом II возвращался через Мадру после одной своей поездки и по пути домой он и его сопровождающие почувствовали, что заболевают. Не доходя до границы, они разбили лагерь и остались в нём, чтобы не нести заразу в родное королевство, послав с голубем послание, где найти их, если они не вернутся. Они не вернулись. Ни один. В том числе и Турин, старинный друг короля Корна, с которым того связывали давние, почти братские чувства. После возвращения семьи Турина в Арилазу, тот поступил на службу к Билару и был его правой рукой, но дружба и привязанность короля Илонии к старому другу никуда не делись.

Посланные сообщения помогли странам вовремя поставить жёсткий заслон на границе и очередной мор миновал как Арилазу, так и Илонию.

Но Зорена не пережила смерти мужа, угаснув в несколько дней и оставив трон своему сыну. После похорон и Алаина, и Интар до самой коронации не оставляли молодого короля, поддерживая и помогая ему в первых шагах управления королевством. С тех пор Матас, глубоко и преданно уважая своего старшего товарища, всегда пользовался его советами и помощью. Не оставила королевская семья без своей заботы и семью Турина. Вилда покинула дворец и жила в небольшом, но уютном поместье на границе гор, её дети продолжили службу при королевском дворе, служа теперь Матасу III.

Смерть Билара и Зорены заставила Экланиса, Верховного Правителя Мадариса вплотную заняться хоть какими-то мерами по предотвращению эпидемий. Корабли, товары, люди осматривались, ставились на карантин при малейшем подозрении. В городе строили больницы, обучали лекарей. А если болезнь всё же приходила, а это случалось раз в пять-семь лет, то предупреждались соседи, ставились кордоны, изолировались больные.

Но и лекари стремились найти лекарства от такой болезни, а если нет, то хотя бы выяснить, как уберечься от такой напасти снова. Анализировали рассказы выживших жителей, искали книги путешественников, труды лекарей других стран. Став королевой, Алаина всячески поощряла целительство и эту работу.

Постепенно пришли они к выводам, что жители просторных, светлых домов Арилазы и Кордии были подвержены заразе меньше, чем жители тесных домов и крепостей Илонии. Что редкие поселения горцев также мешали распространению болезней. Многочисленные купальни и бассейны, неотъемлемая часть жизни вароссцев, также препятствовали приходу эпидемии в королевство. Что в чистых просторных комнатах дворца, отведённых королевой Илонии под лечение больных, те выздоравливают гораздо чаще, чем в тесной душной комнатенке городского лекаря, хотя пользуются они одними и теми же травами.

Привозили из своих путешествий разнообразные сведения и Талина со Стенком.

Изучить летописи Интар заставил сына и племянников неспроста. После чего пересказал им содержание изученного им с Алаиной трактата одного из лекарей Нарты. Болезни, эпидемии можно задержать не только карантином, но и чистотой. А ещё лучше этими же средствами не допустить заразу в дом.

Когда Бахтин, назначенный Управителем Нарты, начал рьяно вычищать столицу, Иллар с братом поняли, что принц заставил проштудировать этот трактат и его.

Эпидемии больше не свирепствовали в королевстве. Но слухи об опустошающей заразе, особенно там, где идет война, нет-нет, да посещали Илонию. Тем важней казался этот пункт.

Ну, а лекарственных трав на земле Илонии всегда было предостаточно. И тут уж, под покровительством королевы, целительство развилось, как нигде в соседних королевствах. И единственную свою внучку королева учила пользоваться травами и другими снадобьями, распознавать и лечить болезни. Отец не зря взял Овету с собой. Благодаря бабушке, у неё были навыки и умения, не лишние в военном походе.

15. Схемы всех хранилищ, колодцев — все пересылать в столицу, в ведение Королевского Совета.

16. Наделить особыми полномочиями отряды порядка — объявление населению королевских указов, набор рекрутов, сопровождение ценных грузов, проверка готовности к войне, арест подстрекателей к недовольству, привлечение заключенных к работам. Отрядам порядка получать приказы от Правителей Владений и отчитываться перед ними и перед отрядом контроля.

17. Организация отряда контроля во главе с лордом Илларом.»

Иллар закончил. Последние три дня он жил в суматохе предстоящей войны. Но сейчас, сидя в Зале Совета, в мирной столице, он кожей ощущал недоверие сидящих напротив него членов Королевского Совета. Король до его приезда должен был ввести их в курс дела, передать опасения своего сына, пересказать книгу Вариуса, которую Интар передал отцу. И все же они сомневались в целесообразности закрутить такую громаду деятельности, даже полностью доверяя принцу. Но в любом случае у них имелись непосредственные его указания и полное одобрение короля. И им надлежало заняться делом, как бы они к этому не относились.

Первым взял слово Цибаз, казначей Илонии. Он подтвердил, что финансы Илонии и королевского дома способны вытянуть тяготы предстоящей войны, даже если она пойдет на территории Илонии. Но он хотел бы все равно иметь на руках все цифры планируемых расходов, какая часть ляжет на государственную казну, какая на местные власти — Правителей, городские, сельские, какая на личные королевские средства. Какова будет оплата Арилазы, в лучшем случае Кордии, если Илония действительно поможет этой стране вернуть их земли и королевский дом.

У Цибаза был свой штат помощников, и Иллар как будто воочию увидел, как зашевелилась махина цифр и счетов. Цибаз пользовался уважением Интара и полным его доверием. С этой стороны все будет сделано надлежащим способом.

У Иллара было письмо к Цибазу, которое он и передал казначею. Тот тут же пробежал его глазами, покивал головой и целиком ушел в себя, не обращая внимания на продолжавшееся заседание.

С остальными вопросами было покончено хоть и не быстро, но по-деловому. Подготовку возвращения ветеранов, набор рекрутов и их тренировку логично перешла к Кандиру, в прошлом одному из командующих войском Илонии, но после тяжелой болезни пересевший из седла в кресло члена Королевского Совета. Когда-то на его месте был Варгон, но тот давно почил вечным сном, что немало огорчило всю королевскую семью, а сам Корн долго ещё не мог заставить себя присутствовать на Королевских Советах, где теперь место его друга занимал другой человек.

Молодой Грайт взялся за оружейников и кузнецов. Сам неистовый собиратель оружия, его коллекция намного превосходила все имеющиеся в Илонии, он умел пользоваться каждым предметом из своей коллекции, разбирался в оружии и мог принести неоценимую помощь в претворении в жизнь планов Интара.

Сбор урожая, сохранение его, подготовка к осаде городов — это была стезя пожилого Бахтина, умелого и рачительного Управителя Нарты. Интар настоятельно советовал сыну держаться именно его. Не к месту Иллар вспомнил, как отец несколько лет назад взял его с собой, когда шел в темницу лично освобождать Бахтина.

Тот происходил из знатной и богатой семьи и попал в темницу по чудовищному ложному доносу. Когда немолодой уже человек вступил в наследство земель своего отца, один из его соседей обвинил его в страшных убийствах селян. Нашлись и свидетели, и даже участники. Тогда эта история потрясла всё королевство и Бахтину грозила такая редкая в Илонии смертная казнь. Иллар вспомнил, каким мрачным тогда ходил отец, с каким остервенением он пытался докопаться до истины. Он знал ранее Бахтина как немного угрюмого, но умного и честного человека и не верил в его виновность, хотя тот и не сказал ни единого слова в свое оправдание. Но интуиция Интара не подвела. С большим трудом он уговорил-таки Бахтина сказать всего одну фразу, и тогда вся остальная цепочка найденных фактов сложилась в ясную картину. Молодая жена его отца не желала делиться с пасынком, намного старшим ее, богатством дома, хотя никто её и не прогонял. Именно фраза Бахтина о том, что мачеха предложила себя к нему в постель и была тем решающим звеном. Женщина, имея власть на землях покойного мужа и влияние на миловидного соседа, организовала ту серию убийств. Бахтин смутно догадывался, что она причастна к этому, но не решался оскорбить память отца.

Домой Бахтин не вернулся. Хотя правда и восторжествовала и настоящих виновников ждала неотвратимая и жестокая кара, ему было тяжело в родном доме, где всё напоминало ему о позорных действиях членов его семьи и где в его виновность поверили так быстро. Передав наследство сыну, он принял предложение Интара стать Управителем столицы.

К тому времени столица была чистым, опрятным городом. Но именно Бахтин сделал Нарту красивой, поддерживая и лелея город, как любимую дочь, сочетая хозяйственность с красотой.

Наибольшее сопротивление указаниям Интара, как тот и предполагал, вызвал пункт касательно купцов. Эльмут, представитель в Совете от гильдии торговцев, как и положено хорошему купцу, категорически воспротивился предложенным мерам:

— С каких это пор торговцы торговали по установленным ценам? — гневно вопрошал он. — Где это видано, чтобы торговать себе в убыток.

— Пусть уезжают, — пожал плечами Иллар.

— С товарами? — Эльмут смотрел на молодого человека ехидно и свысока.

— Пусть оставят товар.

— Они торговцы. Они должны продать товар!

— Пусть продают!

— Себе в убыток? — с ужасом, немного патетически переспросил Эльмут.

— Еще вчера речь не шла об убытках по этим же ценам.

— Так-то вчера! А сейчас — опасности на дорогах, риск.

— Сейчас еще мирное время, дороги спокойны. У них еще много времени, пусть собираются.

— Торговец не уедет из страны с пустым караваном.

— Пусть закупается.

— Какой сейчас товар в цене, если все силы брошены на военные нужды?!

— Ну, до этого они ведь что-то вывозили с Илонии, пусть и вывозят!

— Но принц Интар предлагает запрет на вывоз товаров!

— Запрет только на оружие, слитки руды, сплавы, ткани, еду, вино, ром, лошади, фураж. Остальное пусть закупают.

— Но это же практически всё, что провозится через Илонию!

— Не надо уж так принижать илонийские торговые связи, господин Эльмут, — позволил себе сухо улыбнуться Иллар. — Впрочем, пусть считают, что у нас и в соседних странах в этом году с этим неурожай.

Не ожидая встретить в лице молодого человека такого упорного оппонента, Эльмут разозлился не на шутку. На помощь им обоим пришел Корн, видя, как внука покидают последние силы, а уважаемый торговец закипает не на шутку.

— Эльмут, ты донесешь до своей гильдии пожелания Интара. Как правильно заметил Иллар, на то вы и торговцы, чтобы находить правильные выгодные решения. Время у нас есть. Когда мы соберем следующий Совет, ты представишь нам ваши предложения.

— Кстати, запрета на древесину не было. Лес будет вырубаться. Везите излишки. Но если до того времени цена хоть на один из жизненно важных товаров взлетит до небес, я не буду ждать решение Совета, — и Иллар помахал в воздухе предписаниями отца.

Эльмут сердито зашипел, но уселся на место. Король предложил компромиссный вариант, надо держаться его, упорный молодой человек, наделенный полномочиями самого принца, был неизвестной величиной, следовало всё обдумать.

Иллар немного расслабился. Крохотная победа в мелкой пикировке воодушевила его, а ведь до конца Совета еще далеко.

— В связи с угрозой вторжения, о которой так настаивает принц Интар, если принять ее серьезно, было бы целесообразно возобновить дружеские отношения с Торогией.

Иллар ждал этой реплики. Отец, как и обещал, потянул-таки за нужные ниточки. Это было то самое главное, из-за чего юноша и поспешил на Королевский Совет, хотя зачитать предписания принца мог любой из присутствующих, а он бы спокойно отдохнул после дикой скачки. Он ждал, и всё же данное предложение прозвучало как гром среди ясного дня.

— Нет, — голос его сорвался.

Иллар испугался. Он собирался вести игру с ясной головой, твердым убеждением и звонким голосом. Но усталость, и страх, внезапно заполнивший от пяток до макушки, не дали ответить ясно.

— Нет, — повторил он, смутившись, — это невозможно.

Он виновато посмотрел на Корна. Ему казалось, что он ответил недостаточно четко, не смог начать играть, как просил отец, но ему сейчас действительно не хотелось, чтобы это свершилось, чтобы его семья, его страна подверглись вероломству Альтама.

Корн задумчиво смотрел на внука. Иллар сам не сознавал, что его дрогнувший голос передал весь страх и неприятие этого решения. Сыграть лучше он не смог. Он не играл, он так и думал, и это видели все.

— Мой сын этого не одобряет, — произнес Корн спокойно.

В эту лазейку сразу же ринулся Гольвен, который и произнес эту роковую фразу.

— Принц Интар всегда отличался здравомыслием. И то, что данный вопрос им не обдуман с новой точки зрения, лишь говорит о торопливости действия в вынужденных обстоятельствах. Его высочество внёс бы Торогию в список стран, с помощью которых мы надеемся уменьшить ущерб от нападения на Илонию. Ведь в настоящий момент, это дело не личной обиды, а интересы королевства.

— Это не личная обида, — голос Иллара зазвенел. — Действия Альтама были направлены против всего королевства, а не отдельного человека.

Голоса вокруг разделились на одобряющие и возражающие. Среди последних сильнее всего зазвучал голос Эльмута, спешившего взять реванш за проигранный предыдущий спор:

— Гильдия торговцев неоднократно обращалась в Совет с этим вопросом. Мы считаем неуместным личную вражду в торговых делах, — победно произнес он.

Гольвен благодарно посмотрел на поддержавшего его Эльмута.

— Это всего лишь ваши слова, милорд, — почтительно склонил он голову перед Илларом. — Ваш отец вправе верить вам. Но на то мы и называемся Советом, чтобы разделять с королем ответственность за королевство, особенно в отсутствии принца Интара.

— Ты забываешь, Гольвен, что я лично знаком с Альтамом и могу также составить свое мнение о нем, — заметил Корн.

Довод был убедительный. И Иллар решил, что эти слова поставят точку в данном вопросе. Но не тут-то было. Упустить возможность что-либо решить за спиной Интара, к тому же имея солидного сторонника, Гольвен явно не собирался.

— Несомненно, — скорее даже обрадовался он, — суждения ваши, ваше величество, вашего сына и внука заслуживают самого пристального внимания. Но все вы лично знакомы с Альтамом. А взаимоотношения двух королевств — это далеко не личные отношения их глав, а целый комплекс связей, влияющих на жизнь каждого подданного короны и не только двух стран, но и наших остальных соседей. Разве Тогот, наш ближайший и преданный союзник не единожды предлагал нам помощь в урегулировании данного конфликта? Разве Мадарис не присылал своих посыльных с тем же вопросом.

Эльмут звучно поддакивал, ему вторило еще несколько голосов. И на это у Иллара было что сказать. Например, Учайк настаивал на мести и предлагал помощь судьи в открытом поединке. Мадарису было абсолютно все равно, как грызутся два южных королевства. Но они, как истинные торговцы, присылали своих миротворцев в надежде на солидные вознаграждения от своих илонийских и торогских партнеров. Вот те действительно были бы искренне рады урегулированию данного конфликта. И поэтому здесь Эльмут был полностью прав. Вскинув было голову, чтобы возразить, Иллар всё же опустил ее. Но его все равно опередил Корн:

— В таком случае, — Корн обвел всех взглядом, — я предлагаю собрать трехстороннюю или даже четырехстороннюю Встречу. — Корн кивнул Эльмуту, — с приглашением королей Торогии и Вароссы и представителей Мадира. Гольвен, подготовкой и организацией этой встречи я назначаю тебя. От Илонии представителем будем мы с королевой.

По лицу Гольвена пронеслись противоречивые чувства. С одной стороны — он был доволен своей победой, но с другой — не смог скрыть недовольства. В такой момент, когда он отстоял свою точку зрения при отсутствии Интара, ему тут же придется покинуть столицу.

Гольвен совсем недавно вступил в наследственные права и был введен в Королевский Совет, проявив себя хорошим Правителем своих земель. Он представлял Восточное Владение, соседствующее с Торогией, и был заинтересован в возобновлении торговли. Так что рано или поздно, давление на Интара в этом вопросе все равно выросло бы в несколько раз. «Наверное, — подумал Иллар, — ни за какие ниточки, по сути, и не пришлось дергать. Так, на всякий случай, вдруг Гольвен сам не додумается»

Заседание продолжилось, обсуждались тонкости. Теперь, когда распределились ответственные, у членов Королевского Совета возникали определенные вопросы: в каком размере, какое Владение обязано выделить средства на тот или иной случай, что можно будет требовать с Цибаза. Кто имеет право выдавать расписки, и каковы будут предельные суммы, в какой форме отчеты о расписках. Где хранятся планы хранилищ. Кто будет иметь доступ. Какие должны приниматься меры для недовольных или не согласных. Система связи, периодичность созыва Совета.

Был поднят вопрос и об отряде контроля, который должен был возглавить Иллар. Никто не оспаривал решение Интара возложить эту функцию на сына, но вот правомочия и сфера действия интересовала всех. Сколько людей сопровождения будет у Иллара, будет ли это один отряд или несколько? Как будет осуществляться контроль — по плану или по вызову? Какие критерии проверки? Как он будет взаимодействовать с отрядами порядка? Вопросы сыпались как из ведра.

Собрав последние силы, Иллар решительно отмел их всех:

— Я буду действовать исключительно в рамках наследника королевского дома, а не командира какого-то там отряда. Первое время мне необходим будет опыт господина Бахтина. На местах, по факту претворения в жизнь наших планов, я буду поступать соответственно. И у меня будет королевский приказ с полными полномочиями.

Это был не тот ответ, на который рассчитывали члены Совета, но им пришлось удовольствоваться и этим. Иллар имел право так действовать и говорить.

Корн незамедлительно воспользовался наступившей паузой:

— Совет закончен! Следующий мы созовём через десять-двенадцать дней. К тому времени что-либо прояснится в Кордии и Арилазе, у лордов-Правителей появятся первые данные о готовности городов, а остальные доложат о своей работе.

Подождав, пока последний человек выйдет из зала, он обратился к внуку, без сил откинувшемуся на спинку кресла:

— Ты хорошо держался!

Иллар вымученно улыбнулся. Корн продолжил:

— Прости, что не помогал тебе. Решил, тебе так будет легче.

— Да, это действительно было легче. Теперь я понимаю, что вы имели в виду, говоря об отце за спиной у Хайдира.

Корн весело рассмеялся. Потом стал серьезным.

— Мама поправится, — сказал он.

— Конечно! — немного удивлённо произнес Иллар. — Она ведь только расстроена, не так ли?

— Да, не волнуйся. С ней бабушка, все обойдется. Я просто боялся, что это будет отвлекать тебя. Но ты отлично справился. Ты продумал состав своего отряда? Или об этом ещё рано говорить?

— Нет, не рано. Я беру с собой Латина.

Корн улыбнулся. Когда-то два паренька делили одну кровать на двоих, и младший из них искренне привязался к своему нелюдимому угрюмому товарищу. Именно к нему, а не к братьям шёл Иллар после сражения в Тарских горах. Именно Латин вытащил Иллара на тот знаменательный турнир. А с тех пор как выяснилось, кем на самом деле оказался мрачный Брайт, Латин сделался его неизменным спутником. Некоторое время он даже числился оруженосцем Иллара.

Сейчас они, хотя и жили практически в одном дворце, виделись не часто. У каждого были свои обязательства. Слишком насыщенной была жизнь Иллара рядом с отцом. Латин же получил офицерское звание, состоял в королевской гвардии, по-прежнему занимал первенство любимого певца в столице, будучи ещё и автором своих баллад. И, тем не менее, дружба продолжалась.

Иллар передал указ принца в дворцовую гвардию о переводе Латина под непосредственное командование его сына и тот не сомневался, что старый товарищ уже где-то рядом.

— Латина понятно, — качнул головой Корн. — Кого еще?

— Отец велел мне взять в свой отряд двоих из дворцового гарнизона — Фаркуса и Степаса. Они помогут набрать остальной отряд.

Корн согласно кивнул.

— Еще возьму у Ордата четырех пареньков.

Корн опять одобрительно наклонил голову. Пора Иллару обзаводиться своим молодым окружением. И где, как не в походе, набираться опыта молодым людям, пока еще не выходящих из фехтовального зала Ордата.

— И… — Иллар замялся. Но не от короля же скрываться, и он продолжил, — забрать из темницы Ногала.

— Вот как?! — Корн знал, кто этот человек, сразу уловив, чем он будет полезен. — Интересно! И не думаю, что это будет опасно для тебя… Хорошо. — Корн немного помолчал. — На тот случай, если мне не представится больше возможность сказать тебе это — удачи тебе!

— Вам тоже, — нахмурился Иллар, вспомнив, куда именно и на встречу с кем направляется Корн.

Корн кивнул и улыбнулся:

— Но я-то поеду в карете!

— Я бы тоже не отказался, — не удержался Иллар.

— Да, тебе пора отдохнуть. Ступай спать! — похлопал его по плечу Корн.

Иллар сник, взгляд потух. Возвращаться в пустой кабинет отца не хотелось. Когда он забегал к себе, его комната была такой же холодной. Никто не удосужился затопить там камин. К маме пойти нельзя, она больна. Но не оставаться же спать в зале Совета, пусть даже здесь тепло.

Он решительно встал и направился к двери за дедом. Может Витива и подсуетилась, приказав растопить камин и приготовить ему горячий ужин.

Первым делом, выйдя из зала, они увидели сладко посапывающего в кресле Латина. Корн усмехнулся:

— Забирай-ка его отсюда.

Но Латин и сам встрепенулся, потянулся и вскочил с кресла.

— Ваше величество, — поклонился он Корну.

Корн кивнул на Иллара:

— Тогда ты забирай этого молодого человека! Пока он не рухнул, где стоит.

Латин весело улыбнулся и хлопнул Иллар по плечу.

— Всего-то два дня перехода, да он просто притворяется.

Иллар смутился. Ему стало стыдно. Братья в еще более жестком темпе направляются к Кордии, а ведь потом им сразу в бой. А он размяк после каких-то двух дней верхом, пусть даже на обратном пути его и застал мелкий дождик. Зато до этого он полдня провел в удобной карете, а целую ночь проспал на нормальной кровати. Но, вспомнив про пустую и холодную комнату, передернул плечами.

— Может, пойдем к тебе? — неожиданно для себя спросил он.

Ту теплую комнату, в стене которой шел теплый воздух расположенного этажом ниже камина, и в которой сейчас жил Латин, раньше они делили на двоих. Когда Латин закончил обучение, комнату оставили за ним ради голоса поэта.

В своё время, приложив неимоверные усилия, заручившись поддержкой королевы, Талины и Лайны, Латин добился от Урхарда, дворцового Управляющего, чтобы эту комнату слегка расширили, сломав стену и объединив две комнаты в одну и теперь помещение стало просторней, в ней уже стояла нормальная мебель, стены украшали гобелены знаменитой илонийской вышивки, висели полки с книгами, свитками со стихами и, конечно, музыкальные инструменты, лиры, арфы, флейты. Латин умел и любил каждый из своих инструментов больше, чем меч. И именно бережное хранение и содержание его инструментов были тем решающим аргументом, которым он оперировал, чтобы получить поддержу женщин королевской семьи.

Комната имела уютный вид, хозяин славился гостеприимством и Иллар несколько раз становился участником устраиваемой в комнате пирушки. Присутствие сына принца частенько спасало молодых людей от разгневанного дворцового Распорядителя Манита, но Иллар предпочитал всё же одиночество, хотя ему и нравилась как атмосфера, так и тепло комнаты. И он знал, что к услугам задержавшихся гостей у друга было несколько приличных тюфяков.

— Конечно, — пожал плечами Латин. — Только учти, никто не будет переносить из твоей комнаты в мою лохань горячей воды!

— О!!! Это действительно то, что я услышал?

— Ха, — только и произнес Латин, увлекая Иллара за собой.

В комнате было действительно тепло, вода ещё не остыла и была теплой, а на столе стояли блюда восхитительных яств. Одна нарезанная благоухающая ветчина чего стоила.

— Я боялся, что, если мама заболела, никто не вспомнит обо мне, — на ходу скидывая одежду, Иллар впился зубами в ветчину и с наслаждением залез в лохань.

— Они и не вспомнили, — усмехнулся Латин, расположившись в кресле и запустив руку в вазу с фруктами. — Но твой отец дал мне четкие указания заботиться о тебе. Вот и пришлось подсуетиться.

— Что, так и сказал? — недоверчиво переспросил Иллар.

— Вернее написал! — Латин поднял в воздух листок пергамента, — «Предписание оруженосцу моего возлюбленного сына Иллара Латину Илонийскому — тщательно следить за моим сыном, обмывать, одевать, кормить, уложить спать. О, Боги! — Латин вскочил с кресла и воздел руки к небу. — Я забыл про один пункт, твой отец убьет меня! Тут написано — найти тебе прекрасную, как сама весна — девушку и уложить её к тебе в постель»

— Лгун, — рассмеялся Иллар

— Ну, хорошо, соврал! Несравненную, как лунная ночь! У меня есть на примете, я намекнул ей на тебя, она проявила интерес!

Только один человек в королевстве мог соперничать со Стенли в деле разбивания девичьих сердец. Но если Стенли приводил в трепет девушек своей мужественностью, смелостью и отвагой, то Латин завораживал слушательниц своим изящным, мягким, серебристым голосом. Его красивые баллады о любви расходились по всему миру, а поединков с ревнивыми женихами было ничуть не меньше, чем у Стенли.

В нескольких таких поединках Иллару доводилось исполнять роль секунданта. Зато Латин намного улучшил свое фехтовальное мастерство. Иллару пришлось в свое время серьезно заняться его тренировкой, чтобы он мог с честью покидать поле боя. Сейчас можно было сказать, что молодой офицер стал умелым мечником.

Друг не остался в долгу. Как-то после одной хорошей драки, где против дружков ревнивого жениха пришлось выступить с мечом и Иллару, им пришлось возвращаться во дворец окольными путями. Совершенно случайно, как потом клялся Латин, их путь прошел через один неприметный, но очень чистый и опрятный особняк, имевший двор с фонтаном, аккуратный садик и бассейн внутри дома. Усталых, запыхавшихся беглецов с удовольствием приютили и накормили, после чего Иллар вдруг обнаружил вокруг себя молодых и красивых девушек. Смеющийся Латин подтолкнул к нему одну из них, сам подхватил на руки другую и… встретились они только утром.

Иллар потом еще долго смущался над шутками Латина, а отец так не смог определить, что творилось с его сыном.

Еда и теплая вода разморили Иллара, он с трудом вылез из лохани, кое-как натянул на себя чистые штаны с рубашкой и вызвонил слугу, чтобы тот убрал воду. Расположившись в соседнем кресле, потягивая кубок с разбавленным вином, он задумчиво произнес:

— Я боюсь своего желания, чтобы всё, что мы собираемся сделать — было не напрасно. А это значит, я хочу, чтобы на нас напали… Отец сказал, молиться, чтобы все это не понадобилось. А я не хочу.

— Брось! — Латин не желал быть серьезным, — ты за два дня устал так, что еле сидишь. Представь, что будет после десяти дней таких поездок. Да еще решать попутно — кто и сколько накрутит хвостов коровам. Поверь, ты забудешь эти свои слова. И будешь молиться, как и велел тебе отец.

Иллар грустно усмехнулся.

— Наверное, ты прав!

— Я всегда прав. Как прав и о том, что ночная трепетная, как мотылек, незнакомка всё ещё желает согреть тебе постель.

— Отстань!

— Не отстану. Ты мог бы взять меня с собой, но оставил меня, хотя знал, что меня перевели к тебе.

— Нам некогда было ждать тебя!

— Я не на много опоздал.

— Ну и догнал бы нас. Мне было бы веселей возвращаться обратно с тобой.

— Догнать ваших лошадей? Ну, уж нет. У меня лошадь не из личных конюшен короля. Ты встретился бы мне по пути обратно.

— Ну и ладно, зато ты растопил мне камин.

— И приготовил сияющую, как звезда, незнакомку…

— О, Боги… — застонал Иллар, — я дарю её тебе, покинь мою опочивальню, надоедливый поэт.

— Легко, — вскочил с кресла Латин, бесцеремонно сгребая в охапку вазу с фруктами и тарелку со сладостями. — Спи спокойно, друг усталый, завтра будет длинный день…

В закрытую дверь ударилась подушка, за ней раздался смешок и Иллар, наконец-то, добрался до кровати.

Глава 3 Иллар. Набор команды

Утром он проснулся от того, как рядом с ним на кровать упало что-то тяжелое. Непозволительно бодрый голос пропел, подражая трубе, мелодию подъема.

— Я только лег, — простонал Иллар, натягивая на себя покрывало.

— Это я только лег, — возразил ему Латин. — А ты спал всю ночь.

Любопытство пересилило:

— Ты что, гулял под луной со своей ночной красавицей?

— Увы, она всю ночь расспрашивала меня только о тебе!

— Врёшь! — недоверчиво поднял голову Иллар.

— Мне пришлось сочинить о тебе песню, чтобы меня больше не отвлекали разговорами о тебе. Хочешь послушать?

— О нет, только не это!

Иллар выполз из кровати и подошел к тазику с водой. Плеснув в лицо воды, он переспросил:

— Ты впрямь не спал всю ночь?

Латин кивнул, задумчиво разглядывая потолок. Иллар знал этот взгляд, друг витал в облаках, подбирая очередную рифму. И вполне возможно о нём. Иллар поспешно прервал его размышления:

— Не знаешь, как там мама?

Латин очнулся от грез:

— Я видел, как несли в её покои поднос с теплыми булочками. Значит, всё в порядке.

— Если булочки не Витиве.

— Нет, она их не ест, боится потолстеть.

— Откуда ты знаешь?!

— Пропел ей как-то песенку о пышечках. Она почему-то приняла это на свой счет. С тех пор я стараюсь не попадаться ей на глаза. Но она существенно похудела с тех пор! Какой вывод?

Иллар рассмеялся:

— А ты не догадался приказать повторить поднос булочек сюда?

— Обижаешь! Два подноса! Я приказал подать два подноса! Я, конечно, должен выполнять третий пункт приказа твоего отца. Но не могу же наглым образом объедать тебя.

— Какой такой пункт?

— «Пункт третий, — торжественно процитировал Латин, — из предписаний, как заботиться о нашем сыне Илларе Латину Илонийскому — кормить моего сына»

Подушки под рукой не было, в Латина полетело полотенце.

Смеясь, Латин вскочил с кровати:

— Какие у нас планы? — бодро спросил он.

— Поесть!

Плотно позавтракав, они первым делом навестили Лайну. Ей действительно было лучше. Королева Алаина была там же. Они выслушали торопливый отчет Иллара о поездке и Королевском Совете, прочитали короткие записки Интара и Оветы и отпустили юношей заниматься своими делами.

Иллар заметил, что около дверей спальни родителей толкутся какие-то люди с бумагами, чертежами.

— Обустраивают для леди Лайны собственный кабинет, — сообщил Латин на удивленный вопрос Иллара.

Это было хорошо. Если у матери будет какое-то занятие, захватившее всё её свободное время, меньше терзаний и беспокойств будет о близких.

Поэтому со спокойной душой и без груза на плечах Иллар с Латином отправились набирать себе отряд.

В казармах дворцового гарнизона их ждали. И хотя они оба прекрасно знали капитана Фаркуса, тот представился по всей форме и проводил их на плац. Пятеро стражников вытянулись перед молодыми людьми навытяжку. Одного из них Иллар знал. Степас был помощником Фаркуса. Таким же высоким, мускулистым солдатом, как и сам его командир. Они были из ветеранов, прошедшими не одно сражение. Иллар знал, как отец ценит каждого из них. Он часто брал их с собой в свои поездки. И, как понял Иллар, скорее из-за их рассказов, чем нуждался в вооруженном сопровождении. Обычно Интар не был сторонником эскортов. Но иногда делал исключение. В пределах дворца бывалые вояки были менее словоохотливые, даже если принц спускался к ним в казармы, и подавно, если вызывал к себе. В походе же, особенно если ночевка была под открытым небом, рассказы у костра нередко затягивались за полночь.

Сейчас юноша ощущал скрытое недовольство обоих. Вместо того чтобы взять их туда, где будет хорошая драка, их приставили к молодому человеку. Иллару стало даже стыдно за себя. Но он прогнал эту мысль. Ему тоже нужны опытные люди. Он оглядел остальных четырех человек. Те же ветераны. Это видно по их спокойной уверенной позе и чуть насмешливой дерзкой искорке в глазах. Возраст колебался от тридцати до пятидесяти. Иллар подошел к самому молодому.

— Звен, — представил его Фаркус.

— Где ты воевал? — спросил Иллар.

— Хазрет, милорд, и осада Эрдена!

— Далеко тебя донесло! — Хазрет был гораздо южней Вароссы, столица Эрден была портом Каршинского океана и лакомым кусочком для желающих овладеть им. Постоянные войны соседних с ним королевств мешали торговли, зато были отличным местом, где воин мог набраться опыта. — Вы захватили город?

— А как же, — блеснул улыбкой молодой человек.

— А через сколько времени?

— Пять месяцев, — улыбка увяла. — Но они не сдались, мы штурмовали стены.

Остальные его товарищи слегка усмехнулись. За пять месяцев защитники крепости могли умереть от лишений и голода, и открыть ворота было бы просто некому.

— Нет, — Звен упорно отстаивал свой боевой опыт. — Они всё ещё дрались!

Иллар улыбнулся ему ободряюще. И подошел к следующему.

— Орсаг, — представили его.

Тот не стал дожидаться вопроса.

— Сингал, милорд, а также Горлит, Морохия, Улисса, Скобийские горы.

Краем глаза Иллар уловил нахмуренный взгляд Фаркуса. Солдат не должен говорить, пока его не спросят. Выволочка Орсагу была обеспечена.

— В осаде тоже участвовал?

— И не в одной!

— И сколько длилась самая короткая?

— Пару часов. Как раз столько понадобилось коменданту, чтобы спустить флаг.

Вокруг опять засмеялись, но стихли под грозным взглядом Фаркуса.

Следующим оказался самый старший из солдат, ему было около пятидесяти.

— Алехн, — в словах Фаркуса послышалось явное уважение.

На этот раз солдат дождался вопроса.

— Довелось быть комендантом Лазеба из Сетании, милорд, — коротко сообщил он, поняв, что именно интересует юношу, — мы выстояли.

— Как получилось, что простой солдат был комендантом?

— Бывает, что всех офицеров убивают.

— Ты сможешь рассказать мне об обороне?

— Как прикажите.

Последним был Расил.

— Была и осада, милорд, и оборона. Всякое повидал. В том числе и поражение, — этими словами он закончил перечисление стран и городов, где побывал.

— Умеют сидеть в седле? — уточнил Иллар.

Это было важным, ведь его отряд будет на конях. А он знал, что далеко не все ветераны — всадники. В основном это были простые пешие солдаты.

— Так точно, — сухо отрапортовал Фаркус.

— Как насчет владения мечом? — пустая формальность, но Иллар должен знать людей своего отряда.

— Можете сами испытать их, — нотка презрения едва заметно промелькнула в интонации Фаркуса.

Сказанное задело Иллара. Отец был признанным мастером клинка. Но про его сына никто ничего не знал. Если сын принца когда-нибудь и дрался, то по-прежнему предпочитал это делать не на виду. Отличное владение мечом по-прежнему жгло его стыдом. Оно было дано ему только для одного — убийства отца. И чем реже он брал в руки меч, тем легче было об этом забыть.

И тут он решился.

— Тренировочные мечи или настоящие клинки? — холодно спросил он.

Капитан кивнул Звену и тот, бросившись куда-то в сторону, через пару мгновений вернулся с охапкой затупленных мечей, пригодных лишь для тренировочных боев, и нескольких нагрудников. Иллар кивнул Латину. Тот сердито прошипел на ухо другу:

— Опозоришь меня, останешься один, меня исключат из твоего отряда!

— А как же пункт пятый предписаний моего отца Латину Илонийскому?

— О чем ты? — открыл рот Латин

— Быть достойным меня! — Иллар подтолкнул Латина к Звену и Алехну, — эти на тебе.

И обернулся к Фаркусу.

— Если позволите, я встал бы против Орсага и Расила.

— Двоих сразу?

— Так быстрей.

Фаркус помедлил лишь мгновенье, внимательно глядя на Иллара, потом кивнул своим людям.

— Вы слышали.

Тренировочные мечи были не такими уж и плохими, как опасался Иллар. Вычищены и отбалансированы, рукоять отполирована сотнями ладонями, но не скользкая, специально затупленное лезвие. Они без труда подобрали себе по мечу. Остальные без слов разобрали свои.

Рука привычно легла на эфес. Четкий салют и первый выпад. Рядом синхронно отразилось движение меча Латина и его соперников.

Орсаг немедленно ринулся в бой, Иллар отразил, Расил выждал лишь немного, и атаковал чуть сбоку. Иллар отбил и его выпад и переместился за Орсага, стараясь, чтобы тот заслонял его от Расила.

«Умно» — подумал вскользь Расил, не торопясь атаковать немедленно. Он видел желание своего командира проучить юношу, но также знал, что нельзя так относиться к сильным мира сего. Фаркус был слишком оскорблен, что его заслуги не приняты в расчет и его оставили мальчишке. Иначе он действовал бы умнее, не дал бы потерять пареньку лицо, выставив против него самого лучшего своего фехтовальщика.

Орсаг вышел из боя, потеряв свой меч, и отошел в сторону. Рядом Звен также покинул поле боя. Осталось две пары бойцов. И Расил взялся за бой всерьез. После серии следующих ударов он выкинул свои рассуждения из головы. Молодой человек наступал, скорость его превысила ожидаемую, он пробивал всю защиту Расила, и тому удавалось держаться лишь виртуозным владением мечом и телом. Сам же Иллар отбивал все удары, которые наносил ему Расил, даже немыслимые, нанесенные с неожиданных сторон, на которые Расил был мастер.

А Иллар получал удовольствие от боя, какое давно не испытывал. С отцом за прошедшие годы он не скрестил меча ни разу, хотя и не расставался с тоготским клинком Отари, который вручил ему когда-то отец. С тех времён остался страх, и отец никогда не говорил с ним об этом. Сам Интар по-прежнему тренировался каждый день, считая это необходимым и для тела, и для ума. Но полагал, что не вправе переубеждать сына, тот должен был решить сам. И Иллар привычно уходил прочь, предпочитая провести это время с матерью и сестрой.

Но меч он всё же не забросил. Оставались редкие дружеские поединки со Стенли, тот требовал от Иллара тренировок, так как умение того по-прежнему оставалось на высочайшем уровне. Победа в них всё чаще доставалась Стенли, а Иллар лишь радовалсявозросшему мастерству брата. И не прекращались тренировочные бои с Латином, когда Иллар натаскивал его в умении сражаться.

И вот теперь Иллар ощутил незнакомый до сих пор азарт боя. Меч был продолжением руки, звук скрещенной стали ласкал слух, и душа пела под эту музыку.

Латин уже сложил оружие перед своим противником, а Расил давно оставил попытки выполнить негласный приказ командира — наказать юношу. Он дрался всерьез, и, хотя и не уступал, в конце концов, склонился перед молодостью и умением противника. Впрочем, Иллар не дал ему сдаться. Он сам отскочил в сторону и поднял меч в знак приветствия. Затем подошел и под одобрительные возгласы людей Фаркуса протянул руку Расилу.

— Спасибо! — радость боя переполняла его.

— И вам тоже, — искренне пожал руку Расил, и неожиданно для себя добавил, — если хотите потренироваться ещё — сочту за честь.

— Обязательно!

Прежде чем обернуться к Фаркусу, Иллар попытался обуздать свою радость. Не хотелось выглядеть таким счастливым.

Помешал Латин. Поэт не был бы собой, если бы не вставил свое слово:

— А вы, милорд, где воевали?

Иллар усмехнулся, оценив поддержку Латина.

— Тарские горы, стычка с горцами, десять лет назад.

— И скольких вы убили?

На этот раз Иллар ответил тише:

— Нескольких.

Тогда речи не шло ни об азарте, ни о радости боя. Был страх и боль от раны. Рука дернулась к плечу, там остался шрам от удара ножом.

От Фаркуса не укрылась ни радость юноши от боя, ни помрачневшее лицо от воспоминания о настоящем бое, ни рука, дернувшаяся к месту ранения. Этот паренек начинал ему нравиться.

Он протянул ему руку:

— Буду рад служить под вашим началом, лорд Иллар, — просто сказал он.

Они потратили ещё некоторое время, обсуждая с Фаркусом детали предстоящего похода: состав отряда, цели, амуницию, запасных лошадей, припасы, фураж, финансы. После того как Иллар объяснил задачу, поставленную ему отцом, Фаркус, наконец, понял, почему Интар прикрепил его к своему сыну. И это окончательно примирило его с молодым человеком. Когда по окончании обсуждения Иллар пригласил их на отбор молодой части будущего отряда из учеников Ордата, тот только благодушно махнул рукой:

— Думаю, лорд Иллар, вы сделаете все сами.

В приподнятом настроении они отправились к Ордату.

— Тебе идет на пользу подраться, — заметил со смехом Латин.

— А тебе тренироваться! — парировал Иллар, — ты проиграл старику.

— Я всего лишь компенсировал твою победу! Нельзя дать потерять лицо доблестному Фаркусу.

Иллар рассмеялся, а Латин пропел:

— Меч в руке твоей суровой просит кровь на свой клинок!

— Что значит «суровой»?

— Ну не «игривой» же?

— Ну и не «суровой».

— Ты ничего не понимаешь в поэзии!

— А ты в руках!

К счастью, спорить дальше не пришлось, они дошли до фехтовального зала Ордата.

Там вовсю шла тренировка мальчиков от 10 до 16 лет. Молодые люди тихонько пристроились в сторонке. Усевшись на скамью и вытянув ноги, они принялись наблюдать.

Им знакома была система преподавания Ордата, они оба изучили ее. Иллар — всего лишь несколько дней, но Латин прошёл все от начала до конца. Хотя настоящее умение владеть мечом ему преподал исключительно Иллар.

Мальчики бились по парам. Совсем юные — в своей возрастной группе, чуть постарше — старались выбрать себе противника по весовой категории, а еще чуть старше — по мастерству. Ордат ходил между ними, покрикивая на одних, подталкивая руку другим, хлестая тыльной стороной меча по ногам третьих, изредка переставляя пары.

Через некоторое время он заметил зрителей и поспешил к ним. Узнав Иллара, он склонился в полупоклоне. Молодые люди встали ему навстречу. С тех пор как Ордат выгнал Иллара из зала, прошло много лет. Они редко когда пересекались, и Иллар изредка ловил на себе недоуменный взгляд старого учителя, тот никогда не позволял себе заговорить с бывшим воспитанником. Сейчас именно Иллар пришел к нему, и Ордат почтительно склонил седую голову.

— Чем обязан, милорд?

Иллар прокашлялся. Отчего-то запершило в горле. Латин едва слышно хмыкнул, Ордат нахмурился.

— Господин Ордат, у меня приказ его высочества принца Интара о придании в мое распоряжение четырех ваших воспитанников. — Он протянул Ордату бумагу, подготовленную Интаром, и добавил, — на ваше усмотрение.

Ордат взял бумагу и пробежал глазами.

— Зачем? — сухо спросил он.

— Тренировка в походных условиях, — со всей уважительностью ответил Иллар.

Ордат хмыкнул:

— А кто их там будет учить?

— Люди Фаркуса.

— Когда они вернуться?

— Как получится. В ближайшее время к вам обращусь не только я. Мой отец дал распоряжение брать ваших учеников в помощники для продолжения обучения на местах.

— Слышал, принц Интар объявил войну.

— Пока речь идет о помощи Кордии. Но на всякий случай мы готовимся и к войне. В ближайшее время Королевский Совет издаст соответствующий Указ.

— Вы возьмете тех мальчиков, которых выберу я?

Иллар запнулся. Отец, специально, чтобы не обижать Ордата, написал — на его усмотрение, но посоветовал все же выбрать Иллару своих будущих товарищей самому.

— Я буду рад вашей помощи, господин Ордат, — наконец, уклончиво ответил он, — подберите мне несколько кандидатов, я возьму четверых.

Ордат поджал губы, но промолчал. Повернувшись в зал, он зычным голосом подозвал нескольких пареньков.

Перед ними вскоре предстало шесть юношей, пятнадцати — шестнадцати лет. Остальные столпились рядом. Криком Ордат велел им разойтись и продолжить тренировку.

Выбранных поставил друг против друга и велел начать бой.

Бились ребята неплохо. Слегка волнуясь перед высоким гостем, но стараясь все же показать, на что способны. Они были без сомнения хороши.

Но Иллар не спешил. Он внимательно смотрел, изредка, стараясь, чтобы не заметил Ордат, поглядывал и в зал и негромко переговаривался с Латином. Наконец решился и попросил Ордата остановить бой.

На его вопросительный безмолвный взгляд, Иллар кивнул головой.

— Они пойдут, — Ордат самодовольно улыбнулся.

— Но не все, — добавил Иллар.

Он обошел выстроившихся ребят. Этот показательный бой дался им нелегко. Они запыхались, но старались сдержать дыхание и в волнении смотрели на свою будущую судьбу. На этот раз прекративших заниматься и столпившихся вокруг них юнцов разгонять никто не стал.

— Вы молодцы, — сказал Иллар.

Выслушав радостные возгласы, продолжил:

— Но у меня для вас будет немного неприятная новость. Мне нужны не самые умелые, а вы именно такие, но самые выносливые. Не самые лучшие, вы это показали, а самые неприхотливые. У меня для вас не будет подвигов, у меня будет тяжелая работа — скачка, ночевка под открытым небом, долгие часы ожидания, возможно, перенос тяжестей, общение с крестьянами и обследование подвалов. Вы будете служить не у благородных рыцарей, а слушаться простых солдат, ветеранов.

На лицах ребят отражались их мысли. Вот один поник, другой вздохнул, обиженно морщась, третий скривил губы в презрительной усмешке.

Иллар уверенно вывел из строя двоих, а одного, пройдя в зал, вывел из толпы. Остался еще один. Повернувшись к тому мальчику, который при его словах поник головой, он спросил:

— Что тебя не устроило в моих словах?

Тот страдальчески поднял голову:

— Я люблю поесть!

Грянул взрыв хохота. Рассмеялись и Иллар с Латином.

— Ты пойдешь со мной, если я буду делить с тобой свою порцию? — отсмеявшись, спросил Иллар.

Тот счастливо улыбнулся:

— Только если это не будет последняя корка хлеба, — закончил он под новый взрыв смеха.

Иллар повернулся к Ордату.

— Спасибо! — протянул он ему руку.

Ордат протянул свою и, задержав руку юноши в своей, не удержался и негромко поинтересовался:

— По какому признаку, милорд, вы их все же выбрали?

— По радости, господин Ордат, от моих слов. Что им предстоит работа, а не праздность. Эти мальчишки привыкли работать. Если я не ошибаюсь, им все давалось не так-то легко. Они добились своего упорным трудом.

Ордат задумался:

— Похоже так. Чего не скажешь о том, кого вы взяли из толпы остальных мальчишек. Он слаб.

— Он слишком взрослый для ваших учеников.

— Поступил недавно. Подготовки никакой. Зачем он вам, милорд?

— У него цепкий взгляд, господин Ордат. И упрямство. Он всему научится. Но у вас ему не место. Я думаю, мне он пригодится.

Следовало познакомиться. И молодые люди спустились в казармы, которые покинули всего лишь полтора часа назад.

Фаркус еще был на месте, как и весь его отряд. И теперь он осматривал вытянувшихся юнцов, командование над которыми принимал.

— Карел, — представился первый из пареньков.

— Мират, — второй не заставил себя долго ждать.

— Дамин, — торопливо вторил им тот, кто любил поесть.

— Сайл, — самый старший из ребят запнулся, и искоса неприязненно посмотрел на Иллара.

— В чем дело? — уловил возникшую неловкость Фаркус.

— Я так думаю, меня взяли из жалости, вряд ли я продержусь у вас, — с вызовом ответил парень.

— А у тебя неплохой слух, — усмехнулся Иллар. — Надеюсь, ты в таком случае слышал, что я сказал об остальных?

— Слышал!

— Ну и как? Работать умеешь?

Сайл усмехнулся:

— За плугом не ходил, милорд, но конюшни чистить приходилось.

— Как и моему деду! Неплохо для начала!

Вокруг рассмеялись.

— Они ваши, Фаркус!

Следующим пунктом у них была встреча с Бахтиным. Тот уже ждал их.

— Что, по-вашему, милорды, — начал Управитель города, когда они предстали перед ним, — является главным в обороне?

— Провиант, вода и дух осаждающих! — четко отрапортовал Иллар.

Бахтин удивленно посмотрел на молодого человека:

— Быстрый, однако, ответ. А как же состояние стен? А вооружение осаждающих?

— Стены — да, они важны. Но они или есть, или их нет. Или их постоянно поддерживать в хорошем состоянии, или же стена на каком-то участке разрушена, это слабое место и можно сразу сдаваться. Заделать быстро разрушенную стену все равно не получится. А если получится, склеивающий раствор не успеет схватиться намертво. От хороших выстрелов катапульты она быстро развалится. А свежая кладка хорошо видна издалека, врагу не составит труда вычислить слабый участок и обратить все свое внимание именно на него. Военное снаряжение готовится на месте. Бревна, доски для катапульт, баллист, тросы, веревки. Стрелы и тетиву помогают делать и женщины, и дети. Наконечники, мечи, пики, подковы — это помощь кузнецам. А переливать можно из любого куска железа, которого в городах всегда полно, даже если кончится руда. Камни, масло на головы осаждающим можно найти в каждом доме. Но провиант, еда, фураж ниоткуда не возьмутся. Родники чудом не забьют из-под земли. А без твердого духа защитников, когда участвует в обороне все жители, можно оборону и не начинать.

Управитель помолчал, переваривая услышанное.

— Вы изучали этот вопрос, лорд Иллар? — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.

Тот пожал плечами:

— Давно. Ну и с отцом мы об этом говорили перед его отъездом.

— А я вот недавно. Так что вы от меня ожидаете, лорд Иллар? Похоже, ничего нового я вам не скажу.

Иллар покраснел:

— Одно дело знать, другое — видеть. Я хочу посмотреть. Колодцы, склады, кузни, лестницы, рвы… Может на месте что-то придет в голову, о чем сейчас и не подумаешь…

— Ну, тогда начнем, молодые люди! — приглашающим жестом Бахтин подвел их к своему огромному столу, на котором была разложена схема дворца и города.

Когда-то, много веков назад, на месте Нарты стоял небольшой, но сильно укрепленный замок, с пятью башнями и одними мощными воротами с подъемным мостом через реку, возле которого был сооружен причал. При переносе столицы Илонии в Нарту, она стала резиденцией королевской власти и к замку пристроили дворцовый комплекс. Просторный, с множеством комнат и больших залов, с террасами и садиками внутри, с широкими окнами, закрытыми витражным стеклом, которые пропускали свет. А в старом замке стал размещаться военный гарнизон.

Одновременно с дворцом строилась и будущая столица. Вокруг замка выросло большое поселение, которое обнесли кольцом крепостных стен с двумя десятками башен. Вход в столицу охраняли три пары воротных башен. Лерниса, на берегу которой и был построен когда-то замок, защищала одну из стен нового города, вокруг остальных стен вырыли глубокий ров.

Дворец становился богаче, усовершенствовалось отопление дворца, подача и отвод воды нечистот, строилось множество хозяйственных построек. К дворцу теперь вел широкий подъезд, лестницу сделали открыто торжественной.

А еще через сотню лет, когда город сильно разросся, пришлось начать строительство третьего кольца укреплений. Строительство велось долго, территорию города сознательно делали больше, в расчете на его естественное увеличение. Для каждой гильдии отводили свой участок города и позволяли строить улицы и дома по своему разумению. Но с необходимым выполнением обязательных требований — строительства канав для сточных вод или каменных подземных труб для этих же целей и вывод их за пределы городской стены в поля орошения. В Большом городе появились оружейные кварталы, ткаческие, столярные, районы каменщиков и строителей, причальный район. Но самые большие территории имела торговая гильдия, держащая свои склады и магазины во всех уголках города.

В Малом городе, как стали называть территорию первого города, вместо деревянных разношерстных домой, строились каменные особняки знати, улицы мостили плоской брусчаткой, камни для которой везли с юга-запада страны. Там, на границе горного Горлита было месторождение подходящего твердого камня и там же находились поселения мастеров, которые не только добывали, но и обрабатывали камни.

Улицы Большого города делали из дешёвого булыжника или деревянного бруса. Но улицы, которые соединяли ворота Малого города и главные ворота Большого города мостили из плоских камней. Это позволяло ездить по таким улицам каретам знати и королевским кортежам.

В настоящее время город опоясывала стена с тремя десятками башен и четырьмя парами воротных башен, укрепленных мощными барбаканами. Расстояние между башнями были больше, чем в Малом городе. Но по толщине и высоте стены были такими же внушительными.

В каменной стене Малого города для удобства добавили еще трое ворот. Ворота в Малый город не закрывались, но караулы стражники несли как прежде.

В Большом городе строили свои дома те, кто был победней. Здесь же располагались рынки, склады, организовывались ярмарки и представления странствующих циркачей.

Бахтин коротко обрисовал молодым людям путь их следования и посетовал, что невозможно взять схему с собой, а перерисовывать нет времени. Когда к ним присоединился дворцовый Управляющий Урхард, они отправились в путь.

Начали они с запасов пресной воды.

Через столицу, с юга на север, текла река Лерниса, беря начало в горах Горлита, вбирая в себя по пути воды других рек. Пройдя Илонию, Лерниса проходила по Мадарису и впадала в Энвейское море. Именно в устье Лернисы, на берегу мадирской бухты стоял главный и единственный порт Мадариса — Мадир. А по полноводной Лернисе к порту шли илонийские торговые корабли с варосскими, тоготскими и горлитскими товарами.

Но не только Лерниса и её приток Таира были источником питьевой воды столицы. Скорее наоборот. Река не могла похвалиться чистотой и прозрачностью. Возможно, выше по течению, но не в большом населённом городе.

Но столицу не зря перенесли в это место, оно славилось богатой подземной водоносной жилой. По городу было великое множество колодцев, точное количество и нахождение которых никто не знал. Выкопать колодец мог любой житель, имеющий дом и двор с небольшим участком земли. А уж в трактире или купальне наличие колодца было обязательным условием.

Имелись и родники, но все они находились во дворце. Первый был на кухне, что было вполне объяснимо. Вода на кухне была самая вкусная в городе. Бахтин вскользь заметил, что по легенде замок строили в давние времена вокруг этого родника, построив в первую очередь кухню. Второй родник находился во внутреннем парке. Это был фонтанчик в окружении плодовых деревьев, где так любили прохаживаться придворные, устраивали свидания влюбленные, а няньки гуляли с детьми. Было на территории дворца и несколько обычных колодцев — на задних дворах хозяйственных построек, на плацу у стражников, в прачечной, в тюрьме. Даже некоторые комнаты имели свои колодцы. Иные колодцы не копали глубоко, для прачечной, например, выкопали колодец, который наполнялся водой из поверхностного водоносного слоя, не отличающегося ни вкусовыми качествами, ни прозрачностью. Но для стирки одежды вполне годился.

— Думаю, не удивлю вас, — говорил Бахтин, когда перечислил самые используемые источники пресной воды, — если скажу, что все колодцы будут по мере возможности взяты на заметку и прочищены. Около самых посещаемых — выставлена охрана.

По складам и подвалам замка и дворца их всех провёл Урхард, это была его территория и он был тут полновластным хозяином, хотя, в случае надобности отчитывался перед Управителем столицы, имевшем больше власти и полномочий. А в таких случаях, как нынешний, в преддверии возможной войны, полностью переходил в подчинение Бахтина.

Как радивый хозяин, Управляющий ходил и показывал Бахтину и молодым людям, где и что он планирует заменить, в чем хранить, в каких количествах, как организовать охрану. Начиналось лето, до урожая было еще далеко, но склады дворца не были пусты. Запас всегда оставался, да и урожайность в Илонии никогда не была низкой. Сейчас на складах хранились и зерновые, и бобовые. Вдоволь было масла, сиропов, патоки, меда и соли для засолки. Остались копчёности, а также засоленная и засушенная рыба. Стояли наготове бочки для солений, ящики для овощей, для сушеных фруктов. Коптильни ждали мяса, а полки — готовых окороков и колбас. Были и большие глубокие ледники.

Бочкам с вином уделялось особое внимание. Урхард опять же планировал увеличить количество бочек, при возможности больше заготовить вина и крепких напитков. Основной урожай вина был бы осенью. Но скоро начнут спеть ягоды, которые можно переработать на вино. Всё пригодится в осаде, тем более вино в лечебных целях. Главное, обеспечить ему надежную охрану.

Несколько комнат, преимущественно в подвале с окнами под потолками — отводились под лекарни. Сюда же Урхард предполагал переселить всех лекарей, обеспечить их травами, которые будут храниться здесь же. Главное, подальше от возможных ударов каменных ядер осадных машин.

После дворца Бахтин повёл молодых людей в город. Пока в Малый. Основные склады продовольствия и всевозможных материалов были в Большом городе и теперь уже Управитель столицы будет заниматься их наполнением, не забывая наглядно показанный пример дворцовых погребов. В Малом городе склады и амбары были тоже, хотя и не в таком количестве. Некоторые богатые торговцы и ремесленниками имели тут и дома, и склады с особо ценными товарами. Придется подумать, как лучше использовать их для нужд обороны.

Попутно, Бахтин собрался обязать владельцев заменить все ветхие и деревянные склады на каменные. В Малом городе — за счет самих владельцев. Но в Большом городе, он понимал, кое-что придётся и за счёт казны.

Не обошел вниманием Бахтин и планы по предотвращению возможных эпидемий. Несколько помещений он собирался приспособить под общественные купальни. В Малом городе их не было вовсе, а в Большом — всего две. Но теперь Бахтин планировал открыть намного больше, обеспечивая их печами, сжигая в них пошедшие на дрова разобранные ветхие дома и склады, весь деревянный мусор, который будет собираться по городу, и сноситься к таким печам. Вода должна быть горячей, а мусора, способного учинить пожар в городе — меньше. Здесь же будут установлены котлы для кипячения одежды в случае занесенной заразы, если не будет проще ее сжечь.

Их поход по замку, дворцу и Малому городу превратился в серьёзное собрание ответственных лиц, когда к их маленькой компании присоединился и дворцовый Распорядитель Манит и Дворецкий Саберт. В ведении первого были все помещения дворца и его ждала непростая работа по выполнению указаний Бахтина, а второй ведал погребами и кухней и именно ему предстояло вплотную заняться их разумным распределением.

Зная Бахтина, Иллар не сомневался, что всё будет идти под его тщательным контролем и горе тому, что нарушит его предписания. Впрочем, ни Урхард, ни Манит, ни Саберт никогда не позволяли себе делать свою работу спустя рукава. Не такие люди жили во дворце, где правил принц Интар.

— Куда теперь? — Латин решил прервать внезапную задумчивость друга, когда они покидали Бахтина, ограничившись на этот день обходом замка, дворца и нескольких складов Малого города. — Пора бы и пообедать. Те сухари на складах, которые дал нам попробовать Бахтин, я не могу считать за обед.

— Не знаю, Латин, — остановившийся Иллар виновато посмотрел на друга. — Мне надо кое-что сделать. Но брать ли тебя с собой… Это… не так просто и не так легко. Если ты откажешься, мне, возможно, даже будет легче. Не знаю.

— Не попробовав, не узнаешь. Конечно, я иду с тобой. Но после обеда.

— А мы идем туда с обедом, — вздохнул Иллар.

— Нет обеда — слаб как тряпка, съел обед — силен как лев! — радостно пропел Латин.

Загрузившись на кухне корзиной с едой, Иллар повел друга к тюремным казематам.

— Э-э-э, — Латин поежился, — ты точно не перепутал? Мы идем обедать в тюрьму? Может, тебе попалась утром несвежая булочка, или сухарь Бахтина был всё же с плесенью? Тебе нехорошо?

— Ты все еще можешь передумать.

— И на глазах всего дворца, делить содержимое корзины? Извини, но кухарка выгонит меня взашей, если я вернусь за обедом второй раз.

— Тогда терпи, сам напросился.

Они спустились в подвальное помещение, повернув в ту сторону, в которую обычный солдат предпочитал не сворачивать. К удивлению Латина, Иллар прекрасно ориентировался в этих коридорах и помещениях. Попадающиеся охранники не удивлялись, лишь сухо приветствовали их.

Поплутав, они оказались в комнате, похожем на обычную караульную в верхних казармах. За установленном посреди комнаты столом, сидели солдаты, в комнате было несколько дверей, одна из которых явно закрывалась большим засовом, сейчас просто стоявшим рядом.

Иллар поприветствовал присутствующих. Услышав в ответ нестройный ответ, уверенно подошел к одному из тюремщиков и протянул ему подготовленную бумагу. Тот также не удивился приходу молодого человека и молча прочитал протянутую бумагу:

— Заковать, милорд?

— Нет, как обычно.

Тюремщик недоверчиво оглядел Иллара и его спутника.

— Мы будем рядом, — мрачно сообщил он и коротко отдал приказ одному из солдат.

Через некоторое время они остались в комнате одни. Иллар сосредоточенно начал раскладывать на столе принесённые продукты, игнорируя вопросы помогавшего ему Латина, который с интересом поглядывал на дверь с засовом. Его любопытство было вознаграждено. Он первым увидел высокого, немного сгорбившегося человека, заросшего спутанной шевелюрой, с небольшой и такой же неряшливо спутанной бородой. Не в лохмотьях, как ожидалось, а, хоть и в грязной, но приличной одежде. Но запах соответствовал общему виду.

Вошедший недоуменно посмотрел на молодых людей, явно ожидая увидеть кого-то другого. Мимоходом презрительно усмехнулся на сморщившего нос Латина, потом остановил взгляд на Илларе.

Тот приглашающе указал на стол. Тюремщик вышел, а заключенный медленно перекинул ноги через скамью и уселся за стол. Друзья пристроились напротив.

— Ногал, ты помнишь меня? — спросил Иллар, наполняя кубок принесённым вином и протягивая его заключенному. Сам взял кусок ветчины и положил в рот.

Мужчина не спеша выпил, блаженно зажмурился и взял ломоть сыра. Неторопливо откусив, прожевал, искоса наблюдая за юношами, дружно налегавшими на расставленную еду с аппетитом, соответствующим их возрасту. Голодный Латин даже примирился с ситуацией. Аппетитная ветчина и овощи были явно ценнее вида окружающей обстановки.

— Ты тот парень, что всегда приходит с принцем Интаром? — наконец произнес Ногал.

— Да, это мой отец.

Ногал усмехнулся, продолжая есть.

— Простите, милорд, не знал.

— Думаю, отец представлял меня тебе, просто ты не обратил внимание. Меня зовут Иллар. — Он кивнул на Латина, — это мой друг Латин.

Ногал кивнул, продолжая есть. Некоторое время они молчали.

— Что вам от меня надо, лорд Иллар? — спросил, наконец, Ногал, когда все присутствующие утолили первый голод.

— У меня имеется поручение отца и мне необходимы люди. Отец просит тебя присоединиться к моему отряду.

Ногал откинулся на вытянутые руки.

— О, даже так? — задумчиво произнес он, — А давайте-ка, милорд, я задам вам несколько вопросов. Зачем это я вам понадобился, как вы меня отсюда вытащите, и почему это принц сам не пришел мне это сообщить? Или ему стыдно, что невиновный сидит в тюрьме?

— Ты виновен, Ногал, что бы ты не считал на этот счет. Убийство человека — есть убийство!

— Вы все прекрасно знаете, кем был тот ублюдок!

— Его должен был осудить Королевский Совет! А не простой человек, как ты.

— Но я его нашёл, а не твой Совет! Я видел, — узник сделал упор на «я», — что натворил этот зверь, а не Королевский Совет! — повысил голос Ногал.

— Но ты, Ногал, не палач, а солдат. Никто не наделял тебя таким правом!

— Скажи лучше, я взял на себя право судить, которое принадлежит этому твоему Совету. Да ещё человека из их круга. И вот именно за это твой Совет мне и мстит таким образом…

— Я скажу, — твердо сказал Иллар, — что ты взял на себя не ту ответственность.

Ногал внезапно рассмеялся:

— Ты действительно сын своего отца! — Он наклонился вперед. — Так зачем я тебе понадобился? Ты все ещё не ответил на мои вопросы.

Ногал заинтересованно смотрел на Иллара, не забывая потягивать вино из кубка.

— Мой отец в настоящее время направляется в Кордию. Предположительно на неё напали Ситарские острова.

— Паршивое дело!

— Ты что-то знаешь о Ситарских островах?

Мужчина помолчал.

— Слышал. Попадались мне люди, с их галер. Не жильцы. Пираты с Ситака — полные ублюдки. Так значит, они решили перебраться на материк? Принцу придется туговато. И ему понадобился я? — Ногал усмехнулся. — Убийца?

— Ты нужен мне, Ногал. Возможно, отец забрал бы тебя с собой, но у него не было времени, а мне ты необходим не меньше.

— И зачем? Я не умею вытирать носы молокососам!

Иллар не обратил внимание на подначку, в отличие от пунцово негодующего Латина. Ногал продолжал с усмешкой наблюдать за обоими.

— Отец считает, что Острова не ограничатся Кордией. Он хочет подготовить Илонию на случай войны. Он оставил меня здесь, и ты мне поможешь.

— Каким образом я тебе помогу?

— Мы готовим королевство к нападению. Города и крепости к обороне. Нам необходимо прятать провиант и фураж, подготовиться к уходу жителей с пути возможного продвижения войск противника.

— И вам понадобился убийца-браконьер?

— Солдат-следопыт.

Ногал задумался.

— И как ты меня отсюда вытащишь?

— У тюремщиков бумага о твоем освобождении при твоем согласии.

— Королевский Совет согласился?

— Отец не поставил его в известность.

— Значит, твой отец давно мог бы меня освободить? А мне лгал, что не может пойти против особого решения Королевского Совета касательно меня! — Ногал взревел от негодования. — Этот проклятый принц целый год ходил ко мне с уверениями, что делает всё возможное, чтобы вырвать меня отсюда, приходил, как ты сейчас, с кучей еды, чтобы задобрить меня, и палец о палец не ударил, чтобы освободить меня. А как только стало горячо, оказывается, все просто — бумага и я комнатная собачка для его сынка.

Ногал вскочил на ноги, побледневший Латин тоже, положив руку на эфес меча. Но Иллар продолжал спокойно сидеть. Они сверлили друг друга глазами — высокий заключенный и юноша с всё же побелевшим лицом.

— Он просто держал меня на привязи?! Так?! Понадобился — и поводок в его руке? Послужишь на свободе или загнивай в темнице дальше?

— Сядь, — сказал Иллар Латину.

Тот неохотно сел. Ногал остался стоять, нависая над молодыми людьми.

— Я видел, что тот подонок сделал с детьми, — тихо сказал ему Иллар, — я видел, каким образом ты убил его. Мы с отцом видели. Так что не кричи тут, я знаю тебя лучше, чем ты думаешь. И ты прекрасно понимаешь, что, если бы отец смог, ты не сидел бы тут и дня. В противном случае он бы продолжал приходить сюда к тебе. Но есть приказ Королевского Совета, он подписан утром и утвержден королём. Если заключенный согласен работать на корону в преддверии войны, его освобождают. Естественно, отец не предоставил Совету список людей, на которых он подготовил бумагу об освобождении. Возможно, Совет спохватится, но будет поздно, ты будешь со мной. Я тебя не отдам. И, Ногал, если бы не война, отец придумал бы что-нибудь ещё.

Ногал стоял. Ярость опять покидала его. Но у Латина создалось впечатление, что страшный заключенный играет с ними, то притворно впадая в ярость, то благодушно пригубливая вино. Вот и сейчас, в глазах того заиграли смешинки:

— Ты умеешь драться, лорд Иллар?

Иллар тряхнул головой, удивленный резкой сменой разговора.

— Биться, Ногал. Я умею биться на мечах. Что ты имеешь в виду под дракой?

— Я пойду с тобой, лорд Иллар, но после того как посмотрю, как ты дерёшься! Пусть будет на мечах.

Иллар пожал плечами, на этот раз не сдерживая удивления.

— И что дальше? Если я тебе не понравлюсь, вернешься в тюрьму?

— Возможно, после этого ты сам меня сюда вернёшь!

— Ногал, если не хочешь, можешь не идти со мной. Я дам лошадь, можешь ехать к отцу. Он будет рад твоему приезду. В любом случае нам нужен такой человек, как ты.

— Убийца?

Иллар досадливо махнул головой:

— Слушай, я не первый раз прихожу сюда и каждый раз одно и то же! Я повторяю тебе то же, что и отец не раз и не два. Ты убийца — да! Но отец отказывается осуждать тебя. Тебя осудил Королевский Совет. Это его право. Отец смог тебя вытащить, он это сделал. У тебя есть выбор — либо сиди тут, либо иди со мной или отцом.

— Хорошо, — усмехнулся мужчина, — раз таково твое слово — я согласен. Но тебе я буду служить только после боя.

— Отлично!

Иллар встал, Латин поднялся за ним.

— Умоешься? Отдохнешь?

— Я отдыхаю без малого год! А умыться — ведра воды мне достаточно!

Они вышли из подвального помещения во двор, Латин с наслаждением вдохнул не такой уж и свежий воздух двора:

— Я сидел в тюрьме унылой и узрел внезапно свет! — продекларировал он. — Как я понял, ты с отцом частенько сюда захаживаешь?

— Да.

— Не завидую.

— Иногда я с тобой согласен.

— Но иногда нет?

— Паршивое это место, ты согласен?

— Нельзя не согласиться.

— Поэтому никто не должен там сидеть больше, чем положено.

— Что ты имел в виду, когда говорил, что видел детей, которых убили? И как Ногал убил того подонка?

— Не уверен, что хотел бы об этом говорить. Прости.

— Если Ногал будет в нашем отряде, я должен знать.

Иллар помолчал, потом обернулся к другу:

— Тогда вот тебе краткая версия: полтора года назад начали пропадать дети бедняков. Ногал тогда был в отряде порядка. Он бывший браконьер, потом солдат, отличный следопыт. Отец ценил его. Ногал смог выследить убийцу. Им оказался один из знатнейших людей Нарта. Ногал убил его, когда увидел тела детей. Не дожидаясь суда. Убил жестоко. Я видел как, Латин. И видел детей. И, Небеса знают, тот негодяй заслужил эту смерть. Но Королевский Совет не простил ему самоуправства. Один из немногих случаев, когда отец потерпел поражение на Королевском Совете. С тех пор он только ждал случая освободить его.

— Война всегда была неплохим случаем списать долги, — усмехнулся подошедший Ногал, мокрый с ног до головы, в поношенной, но чистой рубахе и таких же штанах. — Вы готовы, милорд?

— Готов ли ты?

Они прошли на плац, где занимались солдаты замкового гарнизона.

Было пусто, они взяли тренировочные мечи, надели защитные нагрудники, и встали друг против друга. Латин устроился в теньке на скамье.

— Прошу, милорд, — шутливо поклонился Ногал.

Иллар сделал первый пробный выпад, Ногал осторожно отбил. Второй выпад был быстрым и стремительным, сверху вниз и тут же резко вперед, но Ногал с легкостью ушел, парировал удары, отступая. За этим последовала серия таких же скорых ударов, следопыт по-прежнему отступал. Казалось еще немного, и он сложит оружие. Но, внезапно, один из ударов он не стал отбивать, а увернулся, и, проскользнув сбоку к юноше, ударил своим телом его в плечо, развернув таким образом его на себя, и нанес колющий удар в корпус. Парировать Иллар не успевал. Отшатнувшись, он упал на спину. А Ногал развернулся и обрушил свой меч на молодого соперника. Подставив меч, Иллару удалось отразить удар, он вскочил на ноги, но тут же согнулся, получив ногой в живот, за этим чуть ли не одновременно последовал удар рукой по подбородку снизу-вверх. Голова, казалось, раскололась. Иллар падал назад, но левая рука цепко схватила противника за руку и потянула за собой, а правая с мечом в резком ударе ушла в бок Ногала.

Они упали вместе. Но Ногал оказался сверху, а юноша сильно приложился головой о землю. Когда Ногал встал, тот еще лежал. Латин подбежал к нему и помог подняться.

Мужчина держался за бок, туда, куда попал меч противника, Иллар тряс головой. Вокруг, как, оказалось, собралась немалая толпа.

К ним подошел капитан стражников:

— Ногал!

— Фаркус!

— Давненько тебя не было видно.

— Отдыхал.

— Ходили слухи…

— Не верь, я, как видишь, в строю.

— Калечишь моего командира?

Ногал весело рассмеялся, смехом заглушая слабый стон:

— Будем вместе опекать парня?

— Я так смотрю, он не даст себя в обиду!

— Когда-то я победил его отца.

— Только однажды, Ногал, только однажды. И с сыном, похоже, у тебя будет та же история.

Иллар подошел к ним, потирая челюсть.

— Я видел это, — сказал он хмуро.

Двое воинов переглянулись.

— Мы не помним тебя.

Иллар слабо улыбнулся:

— Обычно меня не замечали.

Он протянул руку Ногалу:

— Ты со мной?

— Да! — рассмеялся Ногал, — нам обоим явно нужна практика.

Самое лучшее средство прийти в себя после боя, и особенно после тюрьмы, как утверждал Латин — это посещение заведения госпожи Самиты. Он и потащил туда двух недавних противников.

— Мы с тобой сегодня дважды провели бой, — убеждая Иллара, Латин без зазрения совести посчитал свою схватку с двумя противниками за две, — мы сидели и обедали в тюрьме, а Ногал вообще не выходил оттуда год. После этого вы обменялись тумаками. Если тебе не жалко меня, себя, пожалей своего нового подчиненного.

— В мое время дом госпожи Самиты в Малом городе был мне не по карману, — усмехнулся бывший узник.

— В счет будущего жалованья, — отмел эту причину Латин, — думаю, милорд не откажется выдать задаток.

— Будь по-твоему, — голова все ещё гудела и Иллару было легче согласиться, чем спорить.

А у госпожи Самиты, где их окружили оханьем, аханьем, плотным ужином и предоставили теплую чистую постель, отнюдь не пустую, им всем действительно стало легче.

Глава 4 Иллар. Выезд из столицы

Иллар не собирался проводить утро в неге и, чуть рассвело, зашёл за другом и разбудил его:

— Ты будешь тираном, Иллар Илонийский, — ворчал Латин, — из-за тебя я не спал всю прошлую ночь. Сейчас ты поднимаешь меня, когда я только-только уснул.

— А кто меня вчера будил рано утром? — мстительно заметил Иллар, — И кто тебе не давал спать? Твоя девушка вполне выспалась, — он с улыбкой кивнул на сладко посапывающую спутницу Латина.

— Естественно, её же не посетило вдохновение!

— Что тебя вдохновило на этот раз?

— Твой Ногал. Я всю ночь писал трагедию…

— Не верьте ему, милорд, — прошелестела проснувшаяся девушка, — он спал всю ночь, крепко-крепко.

— Предательница! Ты упустила возможность подзаработать еще немного. Мой командир, сжалившись надо мной, оставил бы меня здесь, в твоей постели!

— Не оставил, — пресек его стоны Иллар, — собирайся!

— А Ногал? Сходи пока разбуди его!

— Еще немного, и ты прикажешь мне принести вам обоим домашние туфли, — рассмеялся Иллар.

— М-да, — Латин поморщился, — что-то с этим я перегнул палку. Ладно, тогда жди, сейчас я умоюсь, приведу себя в порядок и пойду его будить…

— Ногал мне не нужен, — остановил его Иллар, — пусть отдыхает. К тому же он солдат, ему не нужны напоминания…

— Я тоже солдат, мне тоже не нужны напоминания, — всё ещё ворча, одевался Латин.

— Как я понял, ты только что утверждал, что в первую очередь — ты поэт!

— Ну да! Вот смотри, — он начал декларировать. — Краса девиц не вечна, успей ее поймать…

— Все, верю! Можешь не продолжать!

Как оказалось, Ногал ждал их в нижней гостиной, отдавая должное холодному мясу. Иллар нахмурился, увидев в руке Ногала большой кубок.

— Не рано? — вместо приветствия, хмуро кивнул он на кубок.

— Простоквашу? — Ногал хитро подмигнул Латину.

Тот не поленился и заглянул в кубок.

— В самом деле, — искренне удивился он.

— Прости, — Иллар покаянно покачал головой, — Я не должен был обвинять тебя.

— Ты командир, тебе положено волноваться на этот счет.

— Ты съел все? — разочарованно глядя на весь в огрызках и костях поднос, поразился Латин. — Тебя в тюрьме что, не кормили?

— Пошли, — потянул того Иллар, — мы поедим во дворце, — Ногал, найдешь нас в моей комнате, она рядом с кабинетом отца, пусть тебя проводят.

Ногал кивнул:

— Я знаю, где кабинет принца.

Вскоре они были во дворце. По пути заскочили на кухню, и кухарка порадовала их подносом уже знакомых булочек. Пока они несли поднос до комнаты, он наполовину опустел. Дожевывая очередной кусок, Иллар задумчиво произнес:

— Знаешь, мне кажется, это ненормально, когда я бегаю сам на кухню за едой.

— Не сам, иногда бегаю я, — резонно поправил его Латин.

— Но я никогда не видел, чтобы отец бегал за едой на кухню. Нам всегда приносили еду даже в кабинет, если мы не ели в столовой со всеми.

— Он уехал, и его сняли с довольствия.

— А так как я всегда был с ним, меня само собой вычеркнули из списка. Маме, как я понимаю, и в голову не пришло, что мне не приносят еду.

— Ужин со всеми ты второй день пропускаешь, вот про тебя и забыли.

— Поэтому нам надо найти человека, который составляет эти списки и доказать, что сын наследника престола тоже иногда хочет есть.

Кто явно не вычеркнул наследника из списка своих интересов, так это миловидная девушка, сладко спавшая в его постели.

Пока Иллар потрясенно стоял, хватая ртом воздух, а Латин, согнувшись от смеха, в изнеможении сполз по стенке, девушка проснулась и, картинно протянув руки к Иллару, коснулась ленты с колокольчиком для вызова слуг.

Лента для колокольчика была задета явно неслучайно. Потому что чуть ли не молниеносно в дверях возникла толпа придворных во главе с толстым, лысоватым и очень важным господином.

Как во сне Иллар прослушал возникший диалог.

— О, дочь моя! Что делаешь ты в постели у мужчины? Позор на мою седину! А вы, милорд, как вы могли?!

— О, папа, мы друг друга любим!

— Милорд, вы обесчестили мою дочь! Ваш долг теперь — на ней жениться!

— Это она, та ночная лунная красавица… — только и смог вымолвить через смех Латин, — которая всю прошлую ночь расспрашивала о вас, милорд.

— Но эту ночь я провел у госпожи Самиты… — ошарашено произнес ничего не понимающий Иллар.

— У продажных женщин, господин хороший, не знаю, как вас звать, — тут же пояснил Латин для картинно страдающего отца, — со мной!

— В борделе, — вставил появившийся из ниоткуда Ногал. — И со мной тоже! Сдается, ваша дочь, — обратился он к толстяку, — ночевала тут одна, и ей что-то приснилось. Либо она была тут явно не с лордом Илларом.

Редкий смешок, окруживший толстяка, превратился в громовой хохот.

Иллар молча швырнул поднос на стол и выскочил из комнаты. В коридоре собрались, казалось, все жители дворца. Новость разносилась стремительней, чем шел Иллар. Казалось, весь дворец умирает со смеху.

Чуть ли не бегом Иллар добрался до помещений, где разместился его отряд. Похоже, это было единственное место во дворце, куда еще не дошел слух. Не дав прийти в себя изумившихся его виду солдат и их юных товарищей, Иллар выхватил первый попавшийся под руку тренировочный меч и указал на другой повернувшемуся под руку Сайлу:

— Пошли!

Тот молча повиновался, подхватив оружие, остальные потянулись за ними. Кое-кто предусмотрительно захватил и себе тренировочный меч.

Сайл действительно был неопытен и брал только силой. Грубой силой, позволяющей наносить удары, отбив которые, гудела рука. Но до этого почти не доходило, в защите он был слаб и вскоре его меч отлетел в сторону.

Иллар повернулся к остальным:

— По одному.

Умение этих подростков было выше. Но недостаточно для обуреваемого огнем стыда и позора Иллара и, не успели пареньки опомниться, как так же, по очереди оказались без мечей.

— По двое, — скомандовал Иллар.

Краем глаза он заметил, как на плацу скапливается народ, до него стал доноситься смех. Новость дошла и досюда.

— Фаркус, — из всей толпы Иллар уловил капитана, — ставь своих людей.

Перед ним предстал Звен. Для Иллара его уровень также был слабоват. Схватка не успокаивала, а распаляла его еще сильней. За Звеном последовал Алехн, Орсаг, даже Степас. Расила Фаркус явно оставил напоследок. А Иллар уже не различал лиц противников, как не заметил и подошедшего Корна и что-то горячо объяснявшего ему Латина.

Король повернулся к Фаркусу:

— Надо остудить его голову, капитан.

— И как, ваше величество? Похоже он в ярости.

— Это плохо, он сам не понимает, что творит. — Корн внимательно смотрел на Фаркуса.

Капитан призадумался:

— Он не сломается, выпустит пар и все.

— Пар выпустит, но какой ценой?

Фаркус помолчал, потом неохотно сказал:

— Вчера я поспрашивал о нем. Его, надо признаться, никто практически не замечал. Он не привык к вниманию, а к смеху и подавно. Не исключено, что пар пойдет не туда.

— Кто-нибудь может его остановить?

Фаркус кивнул Расилу, тот неопределенно качнул головой.

— Попробую, конечно. Если он устал — возможно.

Подхватив тренировочный меч, он вышелпротив Иллара, сменив Степаса.

Рядом раздался смешок

— А паренек-то в ярости.

Корн повернулся. Рядом с ними стоял Ногал.

Фаркус цыкнул:

— Ногал, прояви уважение, рядом с тобой король.

Ногал демонстративно сделал глубокий поклон.

— Ваше величество.

Корн протянул руку:

— Рад познакомиться, Ногал.

Тот опешил. Оглянулся на Фаркуса. Тот насмешливо скривил губы. Ногал качнул головой:

— Я не вправе…

— Я знаю, кто ты, Ногал, и что ты сделал. И я знаю, как относится ко всему этому мой сын. Мне этого достаточно.

Ногал робко пожал протянутую руку.

— Ты поможешь остановить мальчишку? — спросил Фаркус. И пояснил для Корна: — Вчера он разбил его в лепешку.

— Вот как? И как тебе это удалось? По-моему, он успешно справляется с лучшим из твоих людей, Фаркус, не так ли?

— Пара запрещенных ударов, ваше величество. Парень не был к этому готов.

— Рассказывал мне Интар про твои запрещенные приемы. Он жалел, что не знал их раньше. Никто его им не учил.

Ногал рассмеялся.

— Это не приемы, это драка. Этому не учат на тренировочном плацу, этому учит жизнь.

— Помню, помню, когда-то капитан Дарк требовал от нас того же. Хороший опыт. Ну, так как? Остановишь его? — спросил Корн.

Ногал покачал головой.

— Хочу остаться на высоте. Если я первый, кто его вчера поколотил, а сегодня он победит меня, то я и ему не помогу, и авторитет свой уроню.

— А он победит?

— Не хочу рисковать. Для него сейчас нет никаких правил, он держится на одной ярости и упрямства. А техника и скорость у него — ого-го! Не потяну!

Фаркус недовольно скривился:

— Придется мне.

— Ты тоже не самый лучший мастер клинка.

— По крайней мере, я, как и ты, умею драться. И если я ему уступлю, это не нанесет ущерб моему авторитету, а если смогу его победить, помогу парню. В любом случае он должен будет выдохнуться. Закончи тогда дело!

Он вынул свой меч и вступил на плац.

Оттеснив Расила, велев ему покинуть поле боя, он встал против Иллара. Тот, похоже, не заметил разницы, видя перед собой только образ.

Фаркус пошел в наступление. Он был опытным воякой, но брал в бою не столько умением владеть мечом, сколько, как и сказал, умением драться. Проведя маневр, когда Иллар отразил удар, и приблизился для своего выпада, он неожиданно отклонился, и метнувшись к нему, кулаком левой руки ударил юношу в голову. Тот инстинктивно отклонился, и что-то, похожее на удивление, пронеслось по его лицу. Он вынес руку с мечом в удар и, развернувшись, ударил Фаркуса ногой в живот.

Ногал рядом с Корном хмыкнул:

— Учится, однако, парень, не настолько он потерял голову!

Не ожидавший этого, Фаркус, согнулся, и тут же получил эфесом в лицо, но его рука перехватила руку Иллара, дернула на себя, и он ударил Иллара головой в лицо.

Кровь потекла из носа, Иллар замотал головой, а Фаркус грубо атаковал. Натиск был так велик, а ошеломление не проходило, Иллар отступил, пока не уперся спиной в стену. Фаркус прижал меч плашмя к его груди и яростно прошипел.

— Остановитесь, лорд Иллар.

— Они смеются надо мной!

— Они смеются над девчонкой и её отцом.

— Неправда! Они видят меня и смеются!

— Смеются над ситуацией, а не над тобой! Ты породил прекрасный анекдот. Рассказать?

И тут же получил удар в лицо уже от Иллара. Отшатнувшись, он выпустил из захвата юношу, и тот опять пошел в наступление.

— Расскажи! — Иллар наступал.

Ярость, похоже, отступала, осталось любопытство, и, к счастью, усталость.

Фаркус рассмеялся:

— Пришел как-то раз парень под утро домой, открывает дверь в спальню, а в его постели — молодая девица. — Женись, говорит, ты меня обесчестил! — Это разве был я? Мы с приятелями были в борделе!

— Все так и было, — в словах Иллара появилось неподдельное удивление. — И это смешно?!

— Ну, бывают анекдоты и посмешней, но да, весь дворец смеется. Но не над тобой. Идиоткой выставила себя девчонка. А ты — настоящим мужчиной. Поверь, у госпожи Самиты в этот месяц не будет отбоя от клиентов.

Напор ослаб. До Иллара постепенно начало что-то доходить.

— И теперь я, злясь, выставляю себя на посмешище…

— Вот именно, глупец! Заканчивай! Мы хорошо побились, дай ребятам повеселиться и все! Пора взрослеть и заниматься делом!

Иллар отскочил и опустил меч. Его пошатывало.

Фаркус подхватил его за плечи и куда-то повел.

— Стой! — приказал он.

Иллар послушно остановился. Глаза еще были в поволоке ярости, дыхание прерывистым. И тут внезапно целое ведро холодной воды обрушилось на него! Нешуточный вопль раздался в ответ, утонувший в раскате хохота.

А Корн обернулся к Латину:

— Что у вас по плану?

— Большой город, крепостная стена с Бахтиным и можно выезжать.

— Подбери Иллару одежду из своей или солдатской, но не идите в его комнату. Наверняка там посыльный от его матери. Только упреков от Лайны ему сейчас не хватало. Ногал, — повернулся он к следопыту, — обеспечь, чтобы до него не довели желание матери видеть его. Скажи Фаркусу, чтобы к вечеру вас и близко к столице не было.

— Что насчет девчонки и её папаши?

— Если еще не догадались сами убраться, придется намекнуть.

— Будет сделано, ваше величество.

Корн вздохнул:

— А мне — отвлекать своих женщин. За дело!

Как ни странно, Бахтин также ничего не слышал о произошедшем. Удивленно вгляделся в распухший нос юноши, спросил, что случилось, и тут же забыл об этом. Его незнание и деловой тон окончательно привели Иллара в уравновешенное состояние. Единственное, что его удивило, это настойчивость Латина, притащившего на плац сухую, но совершенно чужую одежду, беззаботно отговорившегося тем, что ему лень бежать в комнату Иллара, а у них ещё полно дел.

О том, что его дед был прав и там их действительно дожидался паж Лайны с приказом сыну немедленно явиться к матери, Латин благоразумно промолчал.

За спиной ничего не подозревавшего Иллара, они с Ногалом закрутили бурную деятельность по избеганию посыльных Лайны, привлекая к своей тайной деятельности самых младших членов их отряда, благодаря чему, вещи Иллара и Латина были собраны без их участия, а Фаркус закончил приготовления к поездке.

Пообедали они в трактире, чтобы не возвращаться во дворец. А когда, совершая последний по плану рейд по рвам вокруг крепостной стены, они вернулись к главным воротам, весь отряд ожидал их в полном составе.

Иллару ничего не оставалось, как поблагодарить и попрощаться с Бахтиным, и отряд двинулся в путь. Иллар несколько раз оглядывался на столицу, и наконец, не выдержал:

— Я хотел бы перед отъездом повидаться с мамой, — расстроено прошептал он Латину.

— Не успеем оглянуться, как вернемся обратно, — беззаботно пожал плечами тот, с содроганием вспоминая, сколько им пришлось приложить смекалки и хитрости, чтобы избежать именно этого.

— К чему была спешка? Мы же планировали выехать завтра утром.

— Фаркус был готов, зачем ждать.

Иллар надолго задумался, потом уверенно объявил:

— Ты все это подстроил? Зачем?

— Что значит подстроил? За кого ты меня принимаешь? Ты думаешь, Фаркус бегает у меня на поводке?

— Нет… Но что-то тут нечисто…

Латин смилостивился:

— Приказ короля.

— Приказ?

Латин рассмеялся:

— Слушай, ты хотел бы сегодня выслушивать нравоучения леди Лайны о твоем неподобающем поведении и нравственном падении?

— О, Небеса! — Иллар даже придержал поводья. — Ты думаешь…

— Вот от этого мы тебя сегодня и спасли. Согласись, тебе это и в голову не пришло?!

— Нет! Проклятье, а что с той девушкой?

— Небесные боги, Иллар, это даже не смешно. Эта особа пытала меня о тебе всю предыдущую ночь! Под боком у своего папаши, кстати, говоря. И он даже не забеспокоился, почему она вернулась под утро. Следующую ночь она провела в твоей комнате, чтобы устроить тебе примитивную ловушку. А ты еще спрашиваешь, что с ней? Между прочим, с тебя должок, что я потащил тебя к госпоже Самите. Иначе тебе не миновать скоротечной женитьбы.

— Неужели это могло бы случиться?

— Простой и старый трюк! Это мне-то не страшно, у меня за душой ни гроша, кому я нужен с одним офицерским жалованьем. А вот у Стенли, я слышал, возникало пару ситуаций весьма похожих. Но он нюхом чует такие ловушки и никогда не попадается, умудряется выкручиваться. Теперь взялись за тебя. При твоем отце у них не было шанса. Мало того, что возле вас всегда много народу, так принца безумно боятся, чтобы учинить это у него под носом. Но как только ты остался один, и как все думали, без присмотра, не принимая в расчет великого Латина Илонийского, так ловкие люди не дремали.

— Ну хоть кто-то про меня не забыл.

— Не обольщайся, Иллар, — серьезно сказал Латин. — Учти, я считаю, что в чём-то, может, ты и прав. Ты десять лет не отходил от отца, но был за ним, тебя потому и не видели. Но твоё положение при дворе — никогда не забывалось. Просто, как я уже сказал, при принце как-то повлиять на тебя или подставить — это было не реально. Вот ты и жил себе спокойно все эти годы. Теперь всё поменялось. У тебя своя цель, своя задача. Ты успешно учишься показывать себя, и тебя начинают замечать. Но и проблем от твоего высокого положения тоже возникнет не мало. Тебе ещё придется с этим столкнуться.

Необычайно серьезная речь друга поразила Иллара. Но Латин не дал ему долго задумываться над его словами:

— О тебе теперь будут говорить долго и со вкусом! — не удержался и подколол он его.

— О Небеса! Опять смеяться?

— Да вдолби ты в свою голову, друг, смеются не над тобой!

Иллар потрогал распухший нос.

— Да, я заметил, как Фаркус вбил мне это, прямо по носу!

— Я слышал, он просил у тебя прощения!

— Не за нос, а за то, что назвал глупцом!

— Что, серьезно? — Латин от души рассмеялся. Потом добавил, видя, что друг также улыбнулся, — а ловко он тебя отделал!

— Ловко… Последнее время меня все очень ловко бьют.

— Тренируйся! Ты за десять лет брал меч в руки считаные разы! И уясни, в конце концов, сейчас ты чуть ли не национальный герой, с твоей выходкой и невинным таким ответом: «Я был в борделе». — Латин опять рассмеялся. — Кстати, леди Лайна хотела тебя видеть именно по этому поводу!

— Что? Откуда ты узнал?

— Твой дед предположил, я склонен с ним согласиться.

— Проклятье! Я не подумал об этом! Да, ты прав, не хотел бы выслушивать ещё и об этом!

— Вот поэтому мы на ночь глядя и несемся вскачь, куда глаза глядят!

— Не куда глаза глядят, а в Джарн.

Немного подумав, Иллар вдруг ужаснулся:

— А если дойдет до отца?

— Естественно дойдет!

— Что он скажет?

— Да что бы он ни сказал, Иллар, уж это-то твоё личное дело. Не думаю, что отец запретит тебе посещать это прекрасное заведение, печась о твоей добродетели. Ты взрослый мужчина, сердце твое свободно, и, главное, король на твоей стороне!

Пока не стемнело, они мчались на восток, пытаясь добраться до первого по их плану узлового постоялого двора. По разработанному ранее плану они должны были остановиться на отдых здесь днем, но пришлось всё менять и дневную стоянку они заменили на ночную.

Ночью Иллару не спалось. Он вспоминал и прокручивал в голове всё, о чем они говорили с Бахтиным накануне.

— Не делайте все сами, господин Бахтин, — говорил Иллар, когда они продолжили обход столицы, посещая на этот раз городские постройки. — Для лекарей, для сбора лекарственных трав, для организации купальней привлекайте придворных, дворян, богатых торговцев, даже жен членов Королевского Совета. — Он виновато посмотрел на Бахтина. — Это не мои слова, а указание отца. Он велел обратить на это внимание. Вы не должны все делать сами, у вас должны быть помощники, обладающие и деньгами, и влиянием. Помните, отец специально выделил этот пункт в своем письме.

Бахтин задумчиво кивнул.

— Согласен с его высочеством. Очень ценное предложение. Признаться, пропустил его в своем планировании.

Они обошли несколько кузней, столярных мастерских, прикидывая, какой объем те могут сделать. Каковы запасы железа и дерева для создания орудий и осадных машин. Сухожилий животных для тетивы. Где взять недостающий материал. Чуть позже Бахтин переговорит с каждым Главой каждой ремесленной гильдии. Но для начала неплохо было бы самим понять требуемый объем задач.

Мимоходом они затронули необходимость переписи всех жителей. Опять же согласившись, что пусть Совет выделит специального человека для этих целей. Но что делать с имеющейся в столице армией нищих — у них обоих не хватило фантазии, решили оставить этот проблему на потом.

Вопросы возникали прямо по ходу их инспекции: кому поручить и с кого требовать чистку рынка — рассадника грязи и возможных болезней. Где делать общественные едальни, как охранять их в преддверии голода. Что использовать для сбора дождевой воды, и где поместить бочки с водой. Как организовать сбор камней, где хранить, как поднимать их на стены. Где лучше держать лестницы, стрелы, масло, смолу, кипяток. Обновить укрытия на стене от стрел, копий, огня, камней противника. Оба вспомнили, что надо заготовить шесты для отталкивания лестниц противника от крепостной стены. Заняться установкой на площадках башен метательных машин и организовать их пристрелку. Решить, где поставить их в городе, чтобы бить навесным огнем. Решить, сколько приготовить запасных. Или готовить столько, сколько успеют. И легких, чтобы их можно было устанавливать на башнях и больших на земле. Обучать солдат пользоваться ими.

Выйдя наружу осмотреть рвы, они поняли, что надо заняться ещё одной проблемой.

Нарта строилась в месте слияния двух рек, которые когда-то были частью ограждения. Естественным рвом. Теперь же они стали частью города, по которым передвигались мелкие речные суда и лодки. Для защиты города от нападения на суднах и неприятеля вплавь, над рекой были сооружены каменные арки, которые закрывались решетками из бревен, окованных железными листами. И таких речных ворот в городе было три. Вместе с крепостными воротами — это были самые уязвимые места обороны. А речные — особенно.

— Думаете, решетка надежная? — с сомнением проговорил Иллар, разглядывая арку.

Он не раз видел, как стражники поднимали и опускали её. Но Илония слишком давно не воевала, и кто мог поручиться, что речные ворота закрывались, не отдавая дань привычке, а действительно могли защитить город.

— Когда её строили, думаю, считали, что надежная, — ответил Бахтин, но в его словах не было уверенности.

— Господин Бахтин, вам придется всё перепроверить. Даже не знаю, что вам посоветовать.

— Не волнуйтесь, лорд Иллар. Наши укрепления — не единственные в мире. У меня имеются и жестянщики, и каменщики, и толковый инженер. Мы решим эту задачу.

— Насколько я понимаю, тут Цибазу придется знатно раскошелится. Но пусть это будет вашей первоочередной задачей.

Осмотрели они и рвы. Старые, высохшие, заросшие веселыми полевыми цветами, по-своему украшающие окружающий столицу ландшафт. Слов говорить не надо было. Рвы прочистить, расширить, углубить, утыкать заостренными кольями, залить водой, благо для этого имелась система отвода вод реки, заодно отремонтировать и её. К весенним половодьям, когда Лерниса пыталась выйти из берегов, ров заполнялся водой, и по построенным каналам вода уходила на запад, неся с собой и сточные городские воды. Это были единственные дни в году, когда город оказывался окружен водой со всех сторон. Со спадом воды, сток воды перекрывался и рвы пересыхали, но давали достаточно влаги, чтобы дать жизнь зелени и плющу, который упорно карабкался по крепостным стенам ввысь.

От него тоже необходимо было избавиться. Основа осадного дела, обсуждать тут было нечего.

Была ещё одна задача, решение которой необходимо было найти как можно раньше. В столице Илонии по улицам города была проложена сеть как открытых каналов, по которым стекалась в Лернису и Таиру дождевая вода, так и каменных закрытых, в которые сливались из жилых домов столицы нечистоты и хозяйственная грязная вода. Последние выходили за городскую стену, пересекали рвы и уже там, вдали, по открытым дренажным каналам уводили зловонные воды в поля орошения.

Если каменное ядро попадет в городе в такое сооружение, то заделать его можно будет быстро и без особых последствий. Но вот если враг решит нарушить наружную часть каналов, либо просто-напросто закупорит выход, то все нечистоты останутся в городе.

Выгребные ямы в некоторых домах имелись. Те, которые по каким-либо причинам не смогли вписаться в общую очистительную сеть. Но их регулярно очищали, опять же вывозя отходы далеко за город.

Что ж, придется жителям нарыть ещё запасных ям, да продумать, как перенаправить сток нечистот в Лернису. Всё же, это намного лучше, чем разливающиеся реки отхожих вод по улицам города. Ну и прочистить все уже имеющиеся выгребные ямы.

За воротами перед ними встала ещё одна задача. Город был поистине большим, и все же места внутри уже не хватало. Снаружи, у реки и у четырех главных крепостных ворот, образовались небольшие поселения из ветхих деревянных домов бедняков.

— Жители сами придут в город под защиту стен, — уверенно произнес Бахтин.

— Но дома необходимо будет сжечь! — уныло пробормотал Иллар, — не оставлять же врагу столько материала для постройки лестниц и укреплений.

Бахтин покряхтел.

— Если выплатить компенсацию, люди сами все пожгут? — неуверенно произнес он.

— Идея неплохая, но тогда вам с Цибазом решать её, — произнес Иллар.

Вот и начались трудности. Реальные, а не такие — как послать ребятишек собрать камни, чтобы разместить их на крепостной стене.

Когда они вернулись к главным воротам, Фаркус их уже ждал.

И сейчас Иллар переживал еще об одной проблеме. Не дав ему попрощаться с мамой, пусть даже с самыми благими намерениями, Латин с Ногалом помешали ему выполнить еще один наказ отца. Попросить, чтобы дед показал ему потайные ходы. Тогда, когда отец давал последние наставления, он рассказал сыну о наличии потайных ходов во дворце. Сказал, где хранятся записи о них, как зашифрованы. Но показать никто не мог лучше короля. Оставалось только надеяться, что в одно из возвращений Иллара в столицу, король ещё будет на месте и не уедет на планируемую встречу.

Глава 5 Интар. Путь в Кордию.

По здравому размышлению, карету Интар оставил. Пригодится, как в первый день, когда он в карете спокойно, а не верхом, давал указания племянникам и сыну. Ночью он работал в комнате на узловом постоялом дворе, а днем беседовал в карете с Торесом, владетелем укрепленного города Гелназ. Потом спал. Наличие кареты оказалось весьма кстати. Интар даже мимоходом удивился, как это раньше не приходило ему в голову. Впрочем, раньше никогда такой спешки не было.

Карета и для Оветы оказалась не лишней. Девушка прекрасно сидела в седле, но такие длинные верховые переходы были ей в новинку, так что значительную часть дня она также проводила на удобном мягком диванчике, смотря на проносившиеся ландшафты из окна кареты, или сидя на козлах рядом с кучером Фетом, что нравилось ей ещё больше. Она радовалась, что отказалась взять с собой своих горничных. И теперь наслаждалась свободой. Не надо было сложно укладывать волосы, следить за этикетом. Она вполне обходилась своими силами, а когда они останавливались на постоялом дворе, к её услугам всегда были и служанки, и прачки.

Взяв с собой стопочку бумаги, она на привалах рисовала то, что ей встречалось по пути. Замок, речку, крестьянский дом, рисовала сосредоточенного отца, и даже кучера, когда он важно восседал на своём законном месте — на козлах кареты. Но больше всего ей нравилось рисовать Версу, её тихую красивую лошадку, которую совсем недавно препоручила ей бабушка Алаина. Для молодой кобылки это была первая крупная поездка, и она, как и Овета, с интересом изучала мир своими большими карими глазами. Овета участвовала с бабушкой в её обучении в Варнийке, сама мыла, чистила её, заплетала гриву, вплетая ленты и цветы, и всегда у девушки было с собой лакомство для любимицы. Как раз к этому времени бабушка решила, что Верса готова к дальним путешествиям и лично снарядила её для внучки.

Благодаря их стремительной скорости, до границы с Арилазой они планировали дойти на четвертый день. Выносливые лошади илонийской породы позволяли делать такие значительные переходы, обходясь лишь двумя большими перерывами в течение дня и отдыхом ночью.

У Стенли с братом скорость будет намного больше. Им придется менять лошадей. На почтовых Узлах положено держать по пятнадцать сменных лошадей, так что для их небольшого отряда должно хватить, даже учитывая возросшую потребность скаковых лошадей для увеличившегося потока гонцов.

Интар понимал, что поставил перед племянниками невыполнимую задачу. Убедить Матаса, даже имея на руках письмо Интара о том, что не стоит переходить границу и давать битву на территории Кордии, будет невозможно. Матас не послушает. У него имеется свой долг, обязательства перед Кордией. Через Корду пролегают все значимые морские торговые пути Арилазы, оба королевства дорожат своими связями. И хотя у Матаса очень небольшое войско, всего человек семьсот, он поведет их в битву.

Дружба между двумя королевскими домами Илонии и Арилазы носила личный характер. Отцы Матаса и Интара были давними друзьями. Интар, как старший товарищ, всегда был для Матаса примером для подражания. Его ум, знания, способность находить взаимовыгодные для всех решения, способность заставить себя выслушать и слушать, всё это сначала для принца Матаса, а потом и короля Матаса III — было образцом правителя. И вот сейчас ему предоставлялся шанс проявить себя как предводитель войска. Интар слишком хорошо знал Матаса. Тот встанет во главе своего войска сам. Войска неопытного, не имевшего настоящего боевого опыта, выполняющего роль армии Арилазы лишь номинально. Для представительских и церемониальных парадов они годились. Но не для войны.

Ни Стенли, ни Тарлин не убедят Матаса. Но Интар надеялся, что хотя бы здравый взгляд Стенли вкупе с подоспевшим пограничным отрядом и горцами, прибывшим с Тогота, поможет уменьшить катастрофу, которая, Интар был уверен, разразится.

Пограничный гарнизон, расположенный на границе Арилазы и Илонии выполнял чисто символичную пограничную службу и состоял всего из двухсот человек. Но вот именно для таких случаев был составлен из опытнейших вояк, для которых этот пост был своеобразным отдыхом между несением службы в других местах. Часто сюда отправляли воинов долечивать легкие раны, либо дослуживать положенный срок, умеренно разбавляя новобранцев ветеранами. Сюда же посылали в целях наказания, подальше от столицы. Стенли нередко оказывался в их числе и был знаком с суровым командиром гарнизона Вольденом не понаслышке.

Интар часто заезжал в гарнизон, особенно при поездках в Алмику, и знал, что тот из разрозненных присланных к нему солдат в короткий срок делал хорошую сплоченную боевую единицу.

На них и на горцев Тогота была вся надежда Интара. Учайк тоже должен послать свой отряд, Интар предположил, что из ста человек. Тоготцы были опытными вояками, закаленными в стычках с обитателями Скобийских гор. И у них имеется опыт ведения боя в горных условиях. Они пригодятся.

Задача Стенли была, если и не уговорить Матаса, то хотя бы позволить соединить все три отряда в один единый план, а не действовать разрознено. Вольден, правда, оказывался в подчинении Стенли, но Интар не думал, что есть повод беспокоиться о возникшей неловкости. Старый вояка был выше обид, когда дело касалось дисциплины и боя.

У Тарлина была наиболее тяжелая задача. Разведка со стороны Сегота. Что задумал Сегот? Выполнит ли он просьбу Матаса, придет на помощь и выступит на его стороне, либо будет просто наблюдать? И хорошо, если просто наблюдать. То, что предводитель Островов — сеготец — не давало Интару покоя. Слишком хорошо он знал многовековые притязания Сегота как на алмазы Арилазы, так и на морские пути Кордии. Курхот был просто обязан сыграть на этом.

О том, что нападение осуществили пираты Ситарских Островов, уже было достоверно известно. Как подтвердилось и то, что Курхот ведет своё войско к Переправе. И Интар не знал, то ли ему радоваться, что он не ошибся, то ли огорчаться. Ведь, если прислушиваться к своим предчувствиям, всё ещё только начинается.

От Талины со Стенком ещё рано ждать известий, и их не будет ещё очень долго. Просчитывая варианты худшего, картина выглядела удручающе безрадостной. Илонийская армия пока ещё слишком мала, и полностью укомплектована она будет не скоро. Ещё и поэтому принц Илонии предпочитал поехать, а не остаться дома. Необходимо было принимать срочные решения здесь, на месте. Имея при себе илонийские военные силы.

Небольшое, всего две тысячи воинов, но хорошо вооруженная и обученная армия, под командованием опытного военачальника Хайдира сейчас поднималась с места и шла в сторону Арилазы. Ещё столько же было рассредоточено на границе с Торогией и двухтысячное же войско базировалось в пограничной с Торогией крепости Оселед под командованием Шесбина. И Интар знал, что даже если бы отношения с Торогией были налажены раньше, а не делались попытки сейчас, он не убрал бы оттуда гарнизоны. Слишком мстительными и непредсказуемыми были правители соседнего королевства.

Армия Хайдира сможет подойти к границе с Кордией в лучшем случае дней через двадцать. На пути её следования уже должны были готовиться места отдыха солдат и лошадей. Поэтому скорость Хайдира будет насколько велика, насколько это возможно. Если бы Матас сосредоточил своё маленькое воинство на Переправе, не дав перейти границу ситарским войскам, дожидаясь прихода Хайдира, у них был бы шанс освободить Кордию. Но опять же — при условии хотя бы нейтралитета Сегота.

Но даже если Сегот встанет на сторону Ситарских Островов, ситуация не будет безнадежной. К тому времени армия Илонии пополнится рекрутами, в строй вернуться ветераны, Матас также соберет своё войско, и, по расчету Интара, союзные силы возрастут ещё на шесть-семь тысяч.

Сколько же воинов у Курхота? Времени на обстоятельную беседу со Стенком и торговцем, присланным Эльмутом, не было. Но он почти не ошибся. Чтобы напасть на какую-либо страну, одних галер и гребцов недостаточно. Быстрые, маленькие маневренные корабли нужны для атаки корабля противника или набега на берег. Но для серьезного нападения, с далеко идущими планами, нужны корабли, которые перевозят солдат. Привезли воинов, а обратно везут награбленное и рабов. Впрочем, самые грозные воины, как успел поведать торговец, были как раз гребцы и моряки галер. Сильные, выносливые, ловкие, подчинённые строгой дисциплине. Одна такая галера — это готовый отряд головорезов. Большой отряд, примерно в сто человек. Если галера небольшая. А ведь может быть и в два раза больше. А чтобы вернуться на Острова за новой партией пиратов, к вёслам можно приковать и рабов. Только добраться до Островов, в бой никто галеру с рабами на веслах не пустит.

Если, как он говорил своим родным, с галер на берег в среднем сойдут по сто пятьдесят воинов, то двадцать галер — это три тысячи. И на остальных кораблях, пусть их будет с десяток — чуть меньше. Вполне достаточно для взятия Корды, а это значит и Кордии. Но недостаточно, чтобы завоевать Арилазу, даже учитывая небоеспособную армию Матаса. Но по заметкам Вариуса — кораблей и галер у Ситара больше. Он наблюдал от сорока до пятидесяти. Быстрых парусников и гребных кораблей с опытной командой. Со свободными гребцами и гребцами-рабами. Сколько их пойдет в Кордию? Еще десяток кораблей — это ещё две тысячи. Если возвращаться на острова за пополнением — цифры возрастают. А если Курхот призовёт наемников? Привезёт с собой? Или наймет через Сегот? Какие тогда будут цифры? Сколько воинов выделит Учайк? Не более трех тысяч. И то не сразу. В горах Тогота пока отряды горцев соберутся, пока перейдут горы. И ведь с границ со Скобийскими горами Учайк своих воинов не уберет. Если только выделит на помощь Матасу наиболее опытных.

Интар в который раз ставил себя на место предводителя Ситара. Кроме порта, кроме путей соединения со своими Островами, Кордия, как торговая страна ему не нужна. Он не привык торговать. Острова привыкли брать. Ему не нужно становиться полновесным хозяином торговых дорог Кордии.

Сегот и так в настоящее время больше торгует через Мортию, после того как совсем испортились отношения с Кордией, а Арилаза вполне может пользоваться менее удобным торговым трактом вдоль реки Арниры и по ней самой. Пока Кордия и Арилаза взаимовыгодно сотрудничали, а с ними и Илония с Вароссой, в этом не было смысла. Но такой вопрос рассматривался. И если придётся, Мадир будет только рад. Нет, Курхоту нужны алмазы и золото. Они притягивают и манят. Прибрав их к рукам, у него будет всё, в том числе и порты Кордии и Мадариса. Легкость задачи обуславливалась незащищённостью городов Арилазы. Ни одной крепости. Ни одного укреплённого городка.

Значит, Переправа. Покорить Кордию, взять с неё всё, что можно, отдать, а ещё лучше продать её Сеготу, чтобы не держать там свои войска и идти к Переправе. Но идти надо долго, чего-чего, но лошадей у островитян нет. К сожалению, войска как Арилазы, так и Илонии тоже не состояли сплошь из верховых. Да, конница прибудет первой, но в горах с неё толку мало. Так, разгром разрозненных сил противника, не более. Ну и уходить, если придется, они будут быстрей.

Оставался открытым вопрос с Мортией. До сих пор положение дел вполне устраивало это королевство. Когда, в свое время, Кордия окончательно разорвала все связи с Сеготом, Мортия от этого только выиграла. Но если Дюртал присоединит к себе Кордию, ему не нужны будут торговые пути Мортии. Да, но зато исчезает угроза экспансии Сеготом этого маленького королевства. Под этой постоянной угрозой Мортия предоставляла Сеготу пониженные пошлины и всяческие льготы. Что же они выберут? Насколько знал Интар, договор Кордии и Мортии имелся. Мортия должна предоставить помощь. Но кому в данном случае? Где королева Тайлис, где остатки королевского дома?

С Мадарисом немного по-другому. Договор был. Но Интар видел его. Расплывчатый и уклончивый. Обещана помощь с моря. Но если сам враг пришел с моря, то Мадарис может и отказаться. Не выполнено условие договора — предоставление гаваней для кораблей Мадариса. Они заняты пиратами. Нет гаваней, нет и помощи. А устранить конкурента весьма заманчивое дело. Пока еще Сегот развернется, можно занять освободившуюся нишу торговли.

А с Арилазой у Мадариса был только тот старый, больше века назад составленный договор. И подразумевал он непосягательство трёх королевств на маленькую страну. Но никак не защиту её от пришлых врагов.

Интар ещё в столице предвидел эту проблему и послал в Мадир одного из опытнейших своих послов — Казиана. Пусть не помощь, но хотя бы предотвратить возможный приток наёмников. Что, если Курхот планирует нападение с двух сторон? Своих людей захватить Мадир у него не хватит. И это не Корда, где, захватив дворец, ты уже победитель. Мадиром правят торговцы. А перекупить у торговцев наёмную армию — у Курхота нет таких ресурсов. Появятся они только в случае с захватом Арилазы. И то — спорный вопрос. Но вот объявить поход за добычей — вполне в силах и традициях захватнических планов любого из завоевателей. И через Мадир на Илонию могут хлынуть отряды наёмников. Интар слишком хорошо знал, как это делается. Недаром свои илонийские ветераны действовали именно так же. Слухи разносятся быстро и, если ты хочешь заработать звонкую монету, да ещё и получить военный опыт — ты услышишь такой призыв с другого конца обитаемого мира и прибудешь на место.

Утешало только одно. Уж такие-то слухи не могли не пройти незаметными от его илонийцев, служащих на чужбине. И уж до Интара их бы точно донесли. Значит, Курхот действует только своими силами. Планируемой завоеванной Арилазой он делиться ни с кем не хочет. А вот Тогот и Илония — другое дело. Тут своих сил ему не хватит. И кто знает, не ждёт ли Интара в ближайшем будущем сообщение о том, что наёмники всё же идут к Курхоту.

Значит, Казиан должен предотвратить это. Убедить Экланиса, Верховного Правителя Мадариса, что мирная Илония во главе с королём Корном или его сыном ему дороже, чем пиратский предводитель Курхот.

И опять Интар пытался продумать, не зря ли он готовит Илонию к войне? Возможно и зря. Взяв Кордию, Курхот обеспечит себя провиантом надолго. Торговля-торговлей, но пахотные земли в Кордии всё же имеются, а склоны многочисленных холмов — отличный выпас домашнего скота. Но завоевав Арилазу, имея разработки драгоценных камней, он может покупать провиант везде и не только для войска, но и для своих островов. Зачем ему Илония? Ответ напрашивался сам собой — чтобы не было соседней угрозы.

Арилазу защищал Договор с Тоготом в первую очередь. А затем уже договоры с Илонией, Сеготом и Мадарисом. Но о невмешательстве, о защите речи не шло. Договор о помощи с королевством заключил лишь король Корн, придя к власти — помочь, изгнать врага, если придёт нужда. А людские ресурсы в Илонии достаточно велики! Курхот из Сегота и не может не знать о давней личной дружбе королей двух государств. Что ему остаётся? Воевать с Тоготом и Илонией? Или захватить Илонию? Или занять, скажем, Тогот отражением сеготских войск? А Илонию — Торогией? Пойдёт ли Сегот на это? За отданную Кордию — вполне. А Альтам? Запросто. Но значит ли это, что планы Курхота настолько обширны, дальновидны и он имеет такие тесные связи с далеким, не морским королевством. Никакие сведения о таких связях до Интара не доходили. Но это не значит, что их не было.

Пусть так. И что же? Оставить Альтаму богатую плодородную Илонию? И разыгравшийся аппетит? Курхот не простой искатель приключений. Он создал королевство. И должен понимать, что кто бы не выиграл в этой войне, ему в Арилазе не усидеть. Либо придёт Илония защищать союзников, либо Альтам, который в довесок к Илонии возьмёт и алмазную страну. У Торогии войско не меньше илонийского и даже если оба королевства истощат себя в войне, страна огромная, воины найдутся. Не сейчас, так через десятилетие. Тогда, когда Торогия, вобрав в себя Илонию, не станет огромной силой.

И нельзя сбрасывать со счетов Вароссу. Она однозначно встанет на сторону Илонии. Альтам не может этого не знать.

Курхоту выгодней, чтобы Илония досталась ему. С алмазами Арилазы он наймёт такую армию, которой не страшны будут ни вароссцы, ни горлитцы, если те вдруг вздумают помочь северному соседу. Завоевав Илонию, у Курхота будет всё — провиант, фураж, лошади, рабы, но уже бесплатно. И тогда он будет с Альтамом на равных, или сильней.

Как ни крути, Илония должна готовиться к войне.

И Интар готовил. Отдав распоряжения сыну, он на всем протяжении пути вызывал к себе комендантов замков, правителей городов, командиров гарнизонов. С кем-то общался на узловом постоялом дворе ночью. Кого-то брал с собой, и опять карета была кстати, он давал указания очередному Владетелю и тот возвращался потом домой действовать согласно полученным приказам.

Иллар должен будет охватить более широкую территорию, и, главное, посетить самые большие укрепленные города и замки. Проверить, проконтролировать, подсказать, уладить ситуацию. Если понадобиться, успокоить недоверчивых, приструнить недовольных. И все дальше, шире, по всей Илонии, готовя королевство к немалому испытанию. В здравом смысле и уме сына он не сомневался, а в помощь у него будет два опытнейших человека — Фаркус и Ногал. Сын справится, Интар был уверен.

К Переправе Интар со своим отрядом, большая часть которого состояла из конников его племянника, подошел на двенадцатый день. Предупрежденный Стенли встречал их. С явным облегчением он приветствовал больше своих людей, чем дядю с сестрой. Отдав последних своих всадников Тарлину, он ощущал себя чуть ли не голым. И хотя дел было невпроворот, среди своих старых проверенных товарищей он явно почувствовал себя уверенней.

Доклад дяде был долог и состоялся на марше. Матас все же перешел Переправу и сейчас стоял за Переправой, на земле Кордии. Широкое ущелье, переходящее в небольшую долину — было удобным местом для сражения.

При Матасе было сто пятьдесят человек верховых столичных гвардейцев, двести конных воинов и пятьсот пехотинцев. Послание Интара лишь разозлило и раззадорило его, но всё же авторитет Интара был велик и Стенли, как представителю принца Илонии, были даны самые высокие полномочия. Таким образом, в подчинении Стенли оказался отряд тоготцев, состоящий, как Интар и предполагал, из сотни горцев, под предводительством Кожая и отряд Вольдена, и они втроем вовсю сотрудничали с военачальником арилазцев Дегортом. Местных жителей, готовых стать проводниками, и беженцев, опередивших войско Курхота и намеренных сражаться, Матас также передал под командование Стенли.

К сожалению, Матас отказался выставить против противника опытных людей Вольдена. По центру, в основной битве он планировал поставить своих людей. Отряд Вольдена было решено послать на север в горы с частью проводников. Они перекрыли основные тропы, чтобы препятствовать противнику обойти их с тыла. Несколько десятков лошадей пришлось оставить за Переправой, в горах от них не было толку. Верховыми была лишь та часть отряда, у которой была задача обойти фланг противника и самим ударить в тыл. Аналогичная задача стояла перед отрядом тоготцев, но с юга. С лошадьми они не расстались, их отряд был полностью конным. Стенли, а с ним и Интар были уверены, что для них это будет плюсом, а не минусом.

К пограничному отряду илонийцев присоединилась незначительная часть беженцев Кордии, показавшаяся Стенли странной. В их отряде, состоящим в основном из измученных и изнуренных женщин и детей были воины. Как мужчины, так и женщины. На вполне логичный вопрос Интара, Стенли ответил отрицательно. Нет, Тайлис он не видел, на вопросы о ней не было положительного ответа.

Посланные вглубь Кордии разведчики во главе с Тарлиным, нашли войско Курхота в пару днях пути от выбранной долины. Сейчас оно стояло недалеко от места будущего сражения. Опять же, как и предполагал Интар, войско было пешее, лошади тянули лишь обозы с провиантом. Вооружен, по словам Стенли, противник был стрелами, пиками и короткими мечами, небольшие облегченные щиты. Облачение — кожаные доспехи. Еще Стенли с Тарлином заметил какие-то необычные связки веревок, заканчивающие железными крюками. Вооружены ими были многие пираты. Что это, они сначала не поняли, но затем Тарлин вспомнил рассказы моряков на корабле, который вез его, Стенли и Корна из Корды в Мадир более десяти лет назад. Это были абордажные крюки, которые матросы на кораблях кидают на корабль противника, чтобы подтянуть его к своему и перейти на вражеский корабль.

— Абордажные крюки применяются и при захвате крепостей, — задумчиво сказал Интар. — Хорошо, что вы обратили на это внимание. Надо учесть это в своих планах.

— Тарлин так и сказал, и просил тебя сообщить об этом Иллару, — подтвердил Стенли.

На данный момент у союзников было преимущество — проведенная разведка и отдохнувшее войско. На склонах гор, охватывающих долину, Стенли с Дегортом расставили наиболее опытных стрелков, отобранных со всех отрядов.

Курхот прислал парламентеров, вечером планировалась встреча двух предводителей. Матас собирался взять Стенли, но раз успел Интар, он возьмет его.

От Тарлина не было утешающих вестей. Войско Сегота в количестве тысячи человек подошли одновременно с войском Матаса, и остановилось на своей территории. Их разведчики шныряли по всем прилегающим горам. Пока лишь церемониально раскланиваясь с илонийцами. Тарлину удалось встретиться с их военачальником, но у того не было никаких конкретных указаний, либо он успешно их скрывал. По его словам — в данную местность он послан охранять границу Сегота от возможного нападения противника. На предложение присоединиться к сражению против пиратов ответил отрицательно, мотивируя отсутствием приказа. Ничего иного Тарлин не добился. Не было и сведений, есть ли связь между Сеготом и Курхотом. Тарлин полагал, что гонцами обменивались. Но доказательств не было, им никого не удалось перехватить.

Таким образом, по расчетам Стенли, в распоряжении союзных войск оказалось почти полторы тысячи человек против двух тысяч островитян.

Не такой уж и плохой расклад, если бы не неопытное войско Матаса. Отряд Стенли они с Дегортом планировали оставить в резерве. Стенли пойдет туда, где окажется самое слабое место в сражении. Но Интару необходимо будет убедить Матаса спешить его конницу и поставить в пеший ряд. В первых рядах верховым против вооруженных пиками противников, под градом стрел делать нечего. А ещё лучше отговорить того командовать всеми силами.

Воинов Кордии Стенли не брал в расчёт, они сопровождали женщин и детей, были усталы и вымотаны. Их можно было использовать только как стрелков на северном склоне гор, не более.

Матас со своим знаменосцем были готовы выходить, когда Интар со Стенли подъехали к его палатке. Матас радостно приветствовал старого товарища, предварительно сразу отметая упреки Интара.

— Молчи. Я всё равно бы это сделал. Я рад, что ты пойдешь со мной, но не обижайся, давай соблюдать субординацию. Король всё же я, а ты всего-навсего принц и это мои обязательства. Тебе, по-хорошему, делать на переговорах нечего. Твое королевство не воюет и ничего не должно Кордии. Я понимаю, что твои суждения и дипломатический опыт будут весьма полезные, поэтому и рад видеть тебя рядом, но, честно говоря, не уверен, что стоит представлять тебя твоим собственным именем, и, учти, говорить буду я. Ты — только по моему разрешению и посоветовавшись со мной.

Интар улыбнулся.

— Представить меня все же необходимо, Матас. Это против этики переговоров.

— Тогда будешь моим военным советником. Но сомневаюсь, что этому бандиту знакома какая-то там этика.

— Не надо недооценивать противника, Матас. Этот человек объединил под собой пиратов разрозненных островов, разных народностей. Его народ специализируется на разбое и на переговорах о выкупах. Вряд ли у нас с тобой и вполовину столько опыта, как у него.

— Ты еще предложи высказывать ему почтение, — разозлился Матас.

— Если понадобиться, выскажу. Он сильный человек. Необходимо проявить уважение к нему хотя бы как к врагу.

— Интар, мне нужны твои советы, но, пожалуйста, играй роль военного советника. Договорились?

— Как скажешь! Я успею переодеться?

Матас оглядел его. Дорогой, но пыльный походный костюм. Не надо давать понятьпротивнику, что военный советник так спешил на встречу, что не было времени переодеться. Сам Матас был в богатом военном облачении, со всеми положенными вензелями и регалиями.

— Давай, — решил он.

Пока Интар переодевался, Матас подозвал Овету. Девушка сделала положенный реверанс и бросилась Матасу на шею.

— Ну, ты и выросла, красавица! — улыбнулся Матас. — Как дорога?

— Мы мчались изо всех сил, ваше величество!

— Будешь лечить моих солдат, лекарка?

Девушка покраснела и кивнула.

— А как поживает Энвер? — спросила она.

— Обиделся, что я не взял его на войну.

— Он же ещё маленький.

— Поэтому надеюсь, игрушечные солдатики его отвлекут. Он будет рад тебя увидеть.

Интар не заставил себя долго ждать. И они втроем, включая знаменосца, отправились на переговоры.

Стенли с Оветой смотрели вслед уходящим. Стенли обнял сестру за плечи:

— Не волнуйся, это всего лишь переговоры.

— Жалеешь, что пошёл не ты?

— Нет, у каждого своя задача. У дяди — договариваться, у меня драться. А как ты? Тяжело было путешествовать?

Нет, путешествовать Овете понравилось. Если она уставала, можно было ехать в карете. Только вот отец был постоянно занят то делами, то просто ехал, глубоко задумавшись, Овета не решалась прервать его. В редкие минуты, когда он обращался к дочери, он был с ней, как всегда, весел, ласков и заботлив.

Овета подумала и смущенно взглянула на Стенли.

— Скажи мне, пожалуйста, ты тоже в походе так часто болеешь?

— Не понял тебя. Я вообще не болею.

— Но твои люди! Как ты с ними справляешься? Они же постоянно хворают. Ты не представляешь, сколько у меня ушло лекарств на лечение кашля, больного горла, царапин, укусов, мозолей. Как вы вообще раньше путешествовали без лекаря? Если бы мы не заехали в Алмике в лекарскую лавку, у меня не осталось бы моих трав и мазей! — возмущению Оветы не было границ.

Стенли внимательно посмотрел на сестру, внезапно увидев перед собой не маленькую сестренку, которую можно закружить в водовороте братских объятий, и которая до сих пор радовалась его мелким детским подаркам, вот как сейчас горсти ранних спелых ягод, специально припасенных для нее. Перед ним стояла взрослая девушка в облегающем фигуру походном амазонском платье, потрясающе милая и нежная.

— Вот проклятье! Я и не заметил, как ты выросла. Интересно, дядя был таким же слепцом, как и мы? — непроизвольно вырвалось у пораженного Стенли.

И он внезапно согнулся в смехе, представив, как его парни выискивают хоть какую-то болячку или придумывают их на ходу, только чтобы лишний раз обратиться к дочери их принца, поговорить с ней, заслужить её внимание и улыбку.

Слезы брызнули у Оветы из глаз:

— Почему ты смеешься? Я такая уродина, да?

Сквозь смех Стенли замотал головой.

— Нет, Овета, нет, наоборот. Ты замечательно красивая! Просто я только сейчас это увидел.

Он обнял её и внезапно стал серьезным:

— Если ты от кого-то почувствуешь назойливое внимание, тотчас же скажешь мне, обещаешь? И если кто ненароком тебя обидит, пусть даже словом, тоже. Договорились?

Овета смущенно кивнула.

Встреча должна была состояться в центре долины на одинаковом расстоянии между войсками. Те несколько минут, что они шли к нему, Матас выговаривал другу:

— Ты сошел с ума, Интар, зачем ты привез на войну дочь? Я и то оставил своего мальчишку дома. Я ожидал увидеть твоего Иллара, но Овета!.. Я не поверил Стенли, когда он сообщил это.

Интар спокойной ответил:

— Ей это необходимо!

— Что необходимо? Находиться среди грубой солдатни?

На этот раз Интар промолчал, они подходили к пышному шатру, к большому резному столу, уставленном всевозможными яствами, у стола стояло несколько шикарных кресел.

— Вот гад, — пробормотал чуть слышно Матас, — и не поленился же притащить сюда награбленное. Это из обстановки королевского дворца в Кордии. Я помню.

— Кушанья опробованы? — так же тихо спросил Интар.

— Да, и нами и ими.

Курхот ждал, неторопливо прохаживаясь рядом с шатром. Рядом с ним спокойно стоял ещё один человек. Ситарский знаменосец торжественно произнес:

— Его Величество король Ситарских Островов — Курхот Первый. Старший помощник — Лекнас.

— Его Величество король Арилазы — Матас Третий. Военный Советник — Интар, — в ответ произнес знаменосец Матаса.

Сказав свои положенные слова, знаменосцы отступили.

— Приветствую, ваше величество, — сделал широкий приглашающий жест Курхот, лишь мельком взглянув на Интара, и сосредоточив свой взгляд на Матасе. Он первым сел за стол, налил и протянул Матасу кубок вина. Налив также себе, сделал знак своему спутнику. Тот обслужил Интара и себя.

Курхот был большим тучным мужчиной, не толстым, а скорее мощного телосложения с умными и жесткими глазами. Одет он был, не в пример собеседникам, в роскошные богатые одежды, но без дополнительных вензелей.

Не услышав ответного приветствия, нахмурился, но тем не менее продолжил:

— Я с глубоким уважением отношусь, ваше величество, к вашему здесь присутствию, к стремлению помочь вашему соседу…

— Я выполняю свои обязательства.

— О чём вы говорите? Пока что вы просто стоите у меня на пути, и то лишь потому, что мне желательно познакомиться с вами…

— Зато у меня нет желания знакомиться с пиратом!..

Матас нарочно говорил грубо, вызывающе и высокомерно. Интар осторожно положил ему руку на локоть. Движение не укрылось от прищуренных глаз Курхота, он внимательней присмотрелся к спутнику Матаса.

Матас сбавил тон, но лишь немного:

— Вы находитесь, господин как вас там, на чужой территории, ваше войско устало. Это наша земля, мы знаем тут каждый камень, каждую тропинку, наше войско отдохнуло. Предлагаю вам во избежание лишнего кровопролития, сдаться на нашу милость и смиренно просить о милосердии для вас и ваших пиратов.

Курхот от души рассмеялся:

— Ваше величество, если ваши разведчики рыскают у меня под носом, это не значит, что я не знаю, сколько у вас людей, и насколько они обучены. Вы согласны со мной, ваше высочество, принц Интар Илонийский, военный советник Арилазы?

Матас нахмурился, Интар, не вставая с кресла, склонил голову.

— Да, ваше величество, согласен. Примите мои поздравления, ваши разведчики действует превосходно, мы не смогли обнаружить ни одного.

Курхот хитро улыбнулся:

— Позвольте узнать, принц Интар, а что делаете тут вы? Илония вне наших интересов. Кордия, насколько я знаю, вне ваших. Или вы изгнаны из своего королевства и король Арилазы из милости сделал вас королевским советником?

Интар пожал плечами:

— Мы все выполняем свой долг. В настоящий момент мой — быть рядом с королем Матасом.

— И сколько вы привели с собой людей? Можете не отвечать. От силы двести человек! И думаете, они повлияют на ход сражения? Против моих отчаянных ребят, не раз бравших на абордаж судна, втрое-вчетверо превосходившие их и размером, и числом?

— Ваши пираты не привыкли воевать на суше! — запальчиво вставил Матас.

— Ну, ваше величество, у нас неплохая практика боев и на суше. Вы забываете, сколько прибрежных земель нами завоевано. Вот принц Интар наверняка знает, если справедливы слухи о нём. Не так ли?

Матас не позволил игнорировать себя:

— Мне тоже это прекрасно известно. Но воевать против безоружных бедняков прибрежных земель — это совсем не то, что биться против настоящих воинов. Вы трусы, Курхот, воюете только с безоружными торговцами.

Курхот явно наслаждался беседой и яростью своего противника:

— Некоторые торговые корабли весьма неплохо вооружены. Скажем, как ваше войско, не так ли? Но и у них, и у вас — войско торговцев, войско для охраны торговцев. Но не для участия в войне.

— Так что же предлагаете вы? — вставил Интар свой вопрос.

— О! Совсем другой разговор! — откинулся на спинку кресла Курхот. — Вы не против, ваше величество, мы обсудим с вашим военным советником мои предложения?

Матас был явно против, но уступил утвердительному кивку Интара. Курхота опять позабавила ситуация. Бешенство клокотало в груди правителя Арилазы и его сдерживали только традиции и обычаи переговоров.

— Принц Интар, вы согласны, что нам удалось с легкостью завоевать Кордию?

— Нет, не могу согласиться. До нас не дошли сообщения ни о количестве кораблей, ни о численности высадившегося вашего войска. Так же мы не знаем условий капитуляции правящего дома Кордии и условия завоевания королевства. Возможно, вы убегаете от войска королевы Тайлис, и если мы задержим вас на пару дней, то в клещах между двумя союзными армиями вам проще будет сдаться, чем погибнуть. Мы с его величеством будем весьма признательны, если вы изложите свою версию. И попытаемся найти ей подтверждение, либо опровержение.

Курхот прищурился:

— Королевский замок в Корде пал, — он указал на кресла и стол, — это все я позаимствовал оттуда.

— Да, его величество, король Матас обратил на это внимание. Позвольте узнать, судьбу королевской семьи.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости. Защитники дворца сопротивлялись мужественно и долго. И мои люди, взяв дворец, никого не оставили в живых. К моему великому огорчению. Я прибыл слишком поздно. — Курхот развел руками. — Это война.

— Это злостное и разбойное нападение, — гнев Матаса опять прорвался наружу.

Курхот засмеялся:

— Смотря, с какой стороны посмотреть! Так, что у нас дальше? В моем подчинении находится четыре десятка кораблей. На каждом у меня прибыло по триста воинов, плюс матросы и гребцы, которые, когда корабль пристает к берегу, берут в руки оружие и становятся воинами. Вы быстро считаете, принц Интар?

— Да, ваше величество. Так же быстро, как и вспоминаю, что корабли, а из них половина — галеры, не могут поднять на борт более двухсот человек. И экипаж кораблей в захваченном порту не может высадиться на берег и оставить корабли без охраны. Итого, вы преувеличили свои силы на четыре тысячи человек.

— Мы не привередливы, принц. Я поместил триста!

— Хорошо, — легко согласился Интар. — Итого у вас примерно двенадцать тысяч человек. Но сюда пришло лишь две тысячи. Не расскажите, где сопротивление в Кордии наиболее сильное? Где задержались ваши основные войска? А ведь Кордия — торговая страна, у которой всего лишь войско торговцев! Или вы сейчас лишь передовой отряд, пришедший защитить границы от вторжения Арилазы?

— А почему вы думаете, что нам нужна только Арилаза? Сегот такой же лакомый кусочек, как и Арилаза! Мое основное войско — на границе с Сеготом. Думаю, к осени столица Сегота будет в моих руках, как Алмика через несколько дней. Просто для Арилазы мне достаточно двух тысяч!

— На Сегот надо напасть через горы. Кордия предупредила Сегот, у них договор, Сегот встретит вас во всеоружии. Чтобы пройти через горы, ваших оставшихся людей не хватит.

— Что значит, оставшихся?

— Думаю, по самой Кордии у вас не менее четырех тысяч человек. Надо охранять Корду, ваши корабли, гавани, побережье и еще усмирять население. Ведь оно сопротивляется, не так ли?

— Так, — не стал отрицать Курхот, — но лишь в горах.

— Значит, горы вам так легко не пройти, гораздо труднее, чем Переправу, соединяющую Кордию и Арилазу. И сюда вы привели две тысячи людей, остальные шесть на границе с Сеготом. Вы считаете Арилазу легкой добычей?

— Я считаю, что войскам торговцев не сравниться с моими головорезами.

— Но армия Илонии — другое дело.

— Илония далеко. Для хорошего войска далеко. А Арилаза через пару дней будет моей. Не хотите обсудить условия сдачи для предотвращения лишнего кровопролития?

Матас вскинул голову и высокомерно бросил:

— Бред. Вы даже не ступите на землю Арилазы!

Интар пожал плечами:

— Что вы на это скажите, ваше величество? Вы убедили меня, что Кордию королю Матасу не освободить. Но разбить тут нас и через два дня быть в Арилазе — у вас тоже нет шансов. Может, отойдете сами?

— Нет, — не дал ответить Курхоту Матас. — Я приму только сдачу. Или полностью уничтожу его. А потом мы соединимся с войсками Сегота и утопим, Курхот, ваших пиратов в море.

Он встал. Интар нехотя поднялся за ним.

Курхот смотрел уже не так дружелюбно:

— Напоследок, мое слово, — холодно сказал он. — Если завтра на рассвете я не увижу ваше войско, и спокойно войду в Арилазу, я сохраню население и дам возможность каждому заниматься тем, чем он и занимался, торговля не пострадает. Поменяется только король. В противном случае население Арилазы будет вырезано, как и население Кордии. У меня хватит и людей, и рабов на ваши прииски. Ваши алмазы будут моими.

Матас не ответил, повернулся и пошел в сторону своих войск. Интар задержался.

— Его величество уполномочил меня обсудить еще один вопрос. Будет ли оказана помощь нашим раненным, если завтрашнее сражение закончится нашим поражением?

— Да, — согласно кивнул Курхот. — Я обязан спросить о том же.

— Да.

Официальные слова были произнесены. Курхоту были знакомы общепринятые правила милосердия после боя, это было именно то, что хотел уточнить Интар.

И все же он не торопился уйти.

— Илонии в сущности нечего здесь делать, — сказал он. — Но все же позволю себе напомнить вам еще раз о союзническом долге Илонии и Арилазы, прежде чем вы ступите на землю короля Матаса, ваше величество.

Курхот поднялся.

— Я об этом и не забывал.

Они взаимно поклонились друг другу. И разошлись.

Матас бушевал:

— Зачем я тебя взял! Ты выставил меня недоумком.

— Остынь. Ты унизил его, а я тебя предупреждал. Он будет жесток, очень жесток. Ты видел его глаза?

— Мне плевать на его глаза! Он грозил мне, моему народу.

— И он сдержит свое обещание, если ты проиграешь.

— Ты что действительно поверил всему, что он говорил?

— Нет, не верю. Но от этого еще хуже.

— Значит, у него нет этих двенадцати тысяч?

— Думаю, нет. Чтобы он не говорил, он не мог выставить сорок кораблей и тем более говорить об этом вслух. Тогда его острова останутся без охраны. Но двадцать — слишком мало! Значит их тридцать. И триста человек не поместятся на галере. Дорога до островов не такая и короткая, воинов надо кормить и поить, иметь на борту снаряжение и вооружение. Двести человек — не больше. Гребцов я беру в расчёт только частично. Хорошо, конечно, иметь воинов на веслах, но не все сто человек! Думаю, у Курхота не более шести тысяч.

— И сюда он выставил две тысячи!

— Две, думаю, на побережье, а еще две…

— У Сегота…

— Но они не собираются нападать на Сегот, Матас, они собираются встречать войско Сегота.

— Почему ты так решил?

— Потому что у Сегота и Кордии нет договора. Ты это знаешь, Кордия знает, Курхот не выглядит идиотом, наверняка он тоже знает и не поправил ни меня, ни тебя, когда мы сказали об этом. Для него важно, чтобы мы думали так, надеялись, расслабились. Но он сеготец, ему выгодно продать Кордию, и ему нужны твои алмазы. Оставшиеся четыре тысячи придут сюда. Он пугает, да, но чтобы сохранить войско, которое стоит тут. Кстати, думаю, не его разведчики в курсе всех твоих дел, ему доносят посыльные Сегота.

— Значит, ты согласен, что надо биться?

— Согласен, Матас, я согласен. Но не тебе! Не этими силами. Тебе надо задержать их тут на Переправе до прихода моей армии. Если тебя разобьют, Переправу защищать будет некому.

— Твое войско, которое идет сюда, всего две тысячи. Ты сказал, что у него будет шесть тысяч. Как ты выстоишь против него?

— Мои две тысячи опытных воинов и твои полторы. Учайк тоже пошлет тысячу своих опытных воинов. Согласись, это звучит оптимистичней. И нам надо как можно дольше оттягивать сражение. Пусть твое войско наберется опыта в небольших столкновениях, стычках. Переправу мы можем удерживать долго, очень долго. К тому времени в Илонии я рассчитываю набрать еще четыре тысячи человек, если война затянется, успею еще две тысячи. Ты тоже соберешь людей. Если Курхот прорвется, мы сможем освободить Арилазу, даже если он дойдет до Алмики.

— А если я сейчас дам сражение?

— Мы, несомненно, уменьшим войско Курхота. Но их потери будут не так велики, как твои.

— Мои, но не твои?

— Мои люди намного опытней твоих, Матас.

— И ты предлагаешь, вот так взять сейчас и уйти за Переправу.

— Да. Как это ни унизительно, но да.

— Интар, может ты и прав. Но я буду сражаться. Здесь и сейчас. Пусть мы погибнем, но со славой.

— Из-за твоей славы погибнет много людей, и мои в том числе. Возможно и твоё королевство.

— Слава войска, слава народа, Интар. Людям надо верить в великие деяния, в долг, в обязательства. А не просчитывать все досконально.

— Я думал, торговец здесь ты, а не я, — невесело сказал Интар. — К тому же война именно так и ведется — просчитывается все досконально. Как и в торговых делах. Выгода, риск, наименьшие потери.

— Но в торговле нет славы, нет места подвигу.

— В этом ты, несомненно, прав…

— Поэтому не мешай мне, а помогай. Если, как ты считаешь, мы погибнем, то тебе надо продумать, как спасти Арилазу.

— Я уже думаю. Но пока позволь мне поучаствовать в планировании этой битвы.

— Чем ты можешь помочь, если заранее уверен в поражении? Ты не военачальник, ты видел битв не более чем я.

— Мы оба неопытны в этом смысле. Но твой Дегорт — опытный. Уступи ему право командовать, останься наблюдателем.

— Твой племянник меня убедил. Дегорт будет командовать. Но я буду сражаться.

Интар печально констатировал:

— Ты сошел с ума!

— Нет. Мои люди неопытны. Преимущество у них будет только в поднятом духе. А он будет, если их в бой поведет король.

У Интара было сотни доводов отговорить Матаса. Но тот категорически отказался говорить на эту тему.

Стремительно темнело, когда в палатке Матаса собралось, наконец, командование войском. Дегорт, Вольден, Кожай, Стенли и двое правителей королевств.

Стенли, предвидя помощь Интара в утверждении Дегорта командующим всех союзных сил, вовсю взаимодействовал с командующим арилазских войск. И сейчас они представили королю и принцу готовый план. Оставалось лишь получить их одобрение и учесть возможные замечания.

Самые значительные поправки были по поводу охраны Матаса в сражении. Если уж король Арилазы решил идти в бой, то надо учесть, что его возможная гибель повергнет войско в панику и бегство. Матас, скрепя сердце, согласился хотя бы с такими доводами.

В остальном план был принят.

Совсем к ночи подъехал усталый и вымученный Тарлин. Они всё же смогли перехватить гонца Курхота к сеготскому отряду. Из послания следовало, что сношения Сегота и Ситарских Островов идут давно и на более высоком уровне. Курхот ставил в известность о предполагаемом сражении и надеялся, что, если в ближайшие часы командир сеготского отряда получит приказ Дюртала переходить границу, тот присоединится к его войску. Указывал место встречи с его посыльным, который затем даст указания по поводу вступления в сражение. Если же командиру сеготцев соответствующий приказ не поступит, Курхот информировал о планируемом переходе Переправы и освобождении дороги на Алмику.

Угроза была очень серьезной. Мало того, что подтвердились планы Курхота продать Кордию Сеготу, так еще Сегот может выступить на стороне Ситара.

— Если отряды Сегота перейдут горы и вступят в схватку, нам придёт однозначный конец. У нас еще есть шанс спасти войско, ваше величество, — в последний раз как можно убедительней и официальней, обратился Интар к Матасу.

Тот покачал головой.

— Нет, они выжидают. И если они не вышли до сих пор, к началу сражения они не успеют, не смогут пройти горы так быстро. Это же не мелкий отряд. Все остается без изменений.

— Но они смогут подойти к Переправе.

— С этой стороны, Интар, с этой. На ту сторону так просто не перейти ни Курхоту, ни им.

Интар вздохнул.

— Но копию письма необходимо послать Учайку, — сказал он, обращаясь к Кожаю. — Хотя и оптимистично выглядит то, что Сегот ещё не решился на определенные действия и размышляет, но из этого письма видна реальная угроза не только Арилазе, но и Тоготу.

— Будет сделано, — поклонился Кожай.

Тарлин успел переброситься парой фраз с Оветой, да поинтересовался, как дела у Иллара. После чего его самого и его отряд срочно уложили отдыхать с тем, чтобы рано утром они вернулись к отряду Кожая.

Оставшееся время до полуночи было потрачено на разъяснение командирам мелких подразделений их целей и задач. После чего оставалось только ждать завтрашнего дня.

Но, велев Овете дать Матасу и Стенли сонной настойки, чтобы те могли выспаться и отдохнуть, Интар с Дегортом сами не сомкнули ночью глаз, анализируя и просчитывая всевозможные ходы.

Глава 6 Битва у Переправы.

Чуть рассвело, Дегорт поднял войско. Ночью было несколько попыток занять склоны гор. Но в помощь стрелкам командующий ещё накануне отправил несколько подразделений с арбалетами. Не дав противнику вытеснить стрелков с их позиций, отряды вернулись в строй. При утреннем свете можно было не опасаться внезапных нападений. Отряды лучников, на юге в основном из войска Арилазы, на севере — из отряда Вольдена, частично усиленные теми беженцами, кто знал толк в луках и стрелах, имели прекрасное природное заграждение из камней и щелей, чтобы прятаться от стрел противника. Немудрено, что Курхоту хотелось самому занять высоты. Горцы Кожая донесли, что Курхот поставил своих стрелков на склонах гор со своей стороны. Но их стрелы не могли долететь до войска Арилазы. Если только арилазцы не пойдут в наступление, не опрокинут островитян и не кинутся вглубь Кордии. Дегорт не строил иллюзий. Они не смогут прорваться, а, значит, ситарские стрелки им не угрожают.

Отдохнувший Матас в полном боевом облачении выехал на прекрасном коне впереди своего построившегося войска. Он скакал вдоль войска, за ним следовали его телохранители и знаменосец. Матас что-то говорил своим людям, в ответ слышались стройные приветственные крики. Интар, наблюдая за этим действием с ближайшего скального уступа, где расположились они с Дегортом, согласился, что это было красиво и воодушевляло.

Непосредственно перед атакой, короля должны будут окружить такие же тяжеловооруженные всадники, как и он. Матас настоял, чтобы его можно было видеть со всех сторон битвы. Интар же с Дегортом безапелляционно и самолично отобрали как самых крепких и умелых всадников из числа королевской гвардии, так и несколько человек лучников, способных стрелять на скаку. Такой заслон представлял собой одновременно и силу, что вполне устраивало Матаса, и охрану. Остальная королевская гвардия, легковооруженная, по настоянию Дегорта, спешилась и пополнила ряды пеших солдат в центре построения. У них будет своя задача.

Небольшое войско из семисот человек, растянутое поперек долины, смотрелось не солидно. Но именно столько смогли выставить арилазцы. Часть их была на склонах, союзные тоготцы с юга, илонийцы в засаде с севера, всадники Стенли ждали своего участия в битве, скрывшись за густым кустарником у подножия скалы. Тяжеловооруженных воинов, имеющихся в войске Матаса, поставили по флангам, усиливая их.

Войска Арилазы имели кольчужное одеяние со стегаными безрукавками желтого цвета с гербами своего королевства. На щитах также были гербы. Войска Илонии отличались своими синими легкими доспехами поверх кольчуг. Горцы Тогота щеголяли в черных, вороного цвета куртках, под которыми также была кольчуга. У редких беженцев Кордии одеяние были лазурного цвета с гербами своей королевы.

Воины Курхота выступили одновременно с построением арилазцев. По мере того как они подходили к центру долины, они уже начали нести потери. Навесной огонь, который открыли стрелки с двух флангов, начал наносить урон вооруженным кожаными доспехами и легкими щитами пиратам. С воинствующими криками ситарцы прибавили ходу и врезались в сплоченный строй арилазцев.

Не перестающие стрелять стрелки не давали противнику окружить малочисленное войско Арилазы, а единство рядов арилазцев и вид короля в первых рядах, рубящего вместе со всеми, спасали положение. Арилазцы дрались отчаянно, вкладывая в удары всё своё умение и весь страх, что нагонял на них крик многочисленных, непрерывно орущих пиратов.

Интар наблюдал, не вмешиваясь, не отвлекая напряженного, натянутого, как стрела, Дегорта. Овета тоже помалкивала, не отрывая взгляда от развернувшегося действия. Интар хотел отправить ее поглубже в тыл, но она опять проявила настойчивость и осталась. Сходив рано утром в палатки к лекарям, ожидающих раненных, и познакомившись с ними, она вернулась к отцу.

Повинуясь приказу Дегорта, раздался звук рожка и гвардейцы, дравшиеся в центре, начали понемногу отступать и смещаться к флангам, оттесняя также и Матаса с его охраной в сторону. В образовавшуюся прореху кинулись пираты. Воинственные крики, казалось, предвещали победу. Но вот тут-то и вступила в действие илонийская конница. Сотня всадников, в мгновение ока, преодолев расстояние от их укрытия до линии сражения, врубились в разрозненный прорвавшийся клин ситарцев, за считанные мгновения смяв и порубив отряд противника.

Тут же ему пришлось отступить, чтобы не попасть в клещи. Два фланга арилазцев начали сдавать и отступать.

Соединившись, и опять сплотив ряды, они продолжили битву, но их осталось слишком мало. Ситарцы начали окружать их.

Но Дегорт направил на оба фланга еще сотню верховых илонийцев. Впереди Стенли поставил наиболее умелых своих конных воинов-стрелков. Они должны были высматривать пиратов, готовящихся бросать абордажные крюки и по возможности уничтожать их. Крюки оказались страшным оружием. Для пеших они не представляли опасности. Но скачущих всадников метнувшийся трос с крючьями сносил на землю под копыта лошадей.

Атаку удалось отбить, но арилазцев осталось слишком мало. Кучка их сплотилась вокруг короля, а противник все прибывал и прибывал. Двум отрядам Стенли опять пришлось отступить, пополнение противника вступало в бой ровными сплошными рядами, ощетинясь копьями и пиками.

Дегорт отдал приказ. Пришло время отряду Вольдена. Илонийцы ринулись с гор и врезались в правый фланг ситарцев. Быстрая и мощная атака воинов, отбросивших луки и пустые колчаны, и взявши в руки копья и мечи, смяла, расстроила ряды пиратов и дала возможность всадникам разделаться с остатками противника на правом фланге.

Хуже дело обстояло на левом фланге. Видимо Курхот южный склон долины знал гораздо лучше, чем северный. На южном склоне у него были шпионы, и он опасался угрозы горцев Тогота именно оттуда. Поэтому, послав небольшой отряд на всякий случай на северный склон, с которым Вольден справился без особых усилий, основную обходную группу он послал на юг. Тоготцам и стрелкам пришлось туго. Особенно познакомившись вблизи с абордажными крюками. Сражались они отчаянно, но прийти на помощь арилазцам, как и планировалось, не могли. Но, не сумев послать помощь, они не дали отрядам противника обойти место битвы с тыла.

Стенли находился как раз на южном фланге и дела его становились все хуже и хуже. Ситарцы держались стойко, не рассыпаясь в цепь и не давая коннице получить её преимущество. Но и отступить Стенли не мог, иначе остатки арилазцев будут сокрушены. Те из его всадников, под которыми ранили или убили коня, спешившись, бились на ногах, пытаясь пробить прореху в рядах ситарцев, и дать возможность друзьям прорваться в разрозненный строй противника.

Именно сейчас Дегорт посчитал возможным ввести в действие последний свой резерв — оставшихся всадников илонийцев. Спешившись у края битвы, и прогнав коней, свежие силы илонийцев пешим порядком бросились на помощь товарищам. Общими усилиями удалось разорвать плотный строй и дать возможность Стенли завершить дело. Левый фланг также соединился с остатками арилазцев.

Со стороны противника протрубил горн отхода. Воины Ситара стройными рядами начали отступать. Стенли не рискнул послать им вдогонку сильно поредевший отряд своих всадников. Если Курхот решил сохранить свое войско, то у союзных войск Арилазы тем более на счету каждый воин.

Сражение закончилось.

К счастью, убегать с поля боя не пришлось. Можно было заняться раненными и посчитать убитых. Карета Интара была готова на самый худший случай. Свежие лошади гвардейцев и илонийцев тоже. Какая-то часть войска ушла бы, оставив раненных и палатки с лекарями на милость победителей. Но этого избежали.

До сих пор лишь наблюдавший битву Интар развил бурную деятельность. Тут же были посланы парламентеры к Курхоту, организовать встречу. Овета была отослана в палатки к лекарям. Стенли послан к людям Кожая, определить потери, доставить раненных и организовать оборону склона оставшимися людьми на непредвиденный случай. Северным склоном командовал Вольден.

Дегорт занялся полем боя, организуя патрулирование и охрану людей, выносивших раненных и убитых. После объявления официального перемирия можно будет не опасаться внезапного нападения, и заняться всем полем, но пока была доступная только ближайшая часть поля, Дегорт ограничился ею.

Матас имел множество ран, но ни одна из них не была тяжелой. В отличие от его телохранителей, которых осталось меньше половины и ранены они были гораздо тяжелей, защищая своего короля, принимая на себя удары, предназначенные для их господина.

Интар навестил Матаса в его палатке, убедился, что с ним все в порядке и отправился на переговоры.

Курхот казался таким же веселым, как и накануне. Но глаза выглядели жёстче. Обошлись на этот раз только знаменосцами, без шатра и угощения.

— Вы выстояли! — весело, с наигранным удивлением произнёс Курхот.

— Войско торговцев, как вы сказали.

— Не преувеличивайте. От игрушечного войска Арилазы ничего не осталось. Не осталось бы и памяти, если бы не ваши всадники, не так ли?

— Король Матас бился отважно, исполняя свой долг.

— Так сколько же вы привели с собой людей, принц Интар? — не дал уйти в сторону от интересующего его вопроса Курхот.

— Достаточно, чтобы выполнить свои обязательства по отношению к Арилазе.

— Я не хотел бы воевать с Илонией, — осторожно сказал Курхот. — У меня в планах только торговля с Илонией.

— Возвращайтесь на Острова, и мы начнем торговать. Думаю, мы найдем, чем заинтересовать друг друга.

— Острова — это тупик, принц Интар. Мы во многом нуждаемся, но не можем ничего дать взамен.

— У вас есть неплохие бухты, широкие гавани. Почему бы не сделать порт, стоянку для проходящих кораблей. Пусть Острова находятся не по основным торговым путям, но пополнить запасы пресной водой и свежей едой, в этом всегда есть необходимость.

— Вы широко осведомлены о моей родине, ваше высочество. Позвольте узнать — откуда?

— Я много читаю.

— Тогда вы согласны, что алмазы и золото более привлекательны, чем порт на непопулярном морском пути.

— Вы сами сделали этот путь не популярным. Вы сами сознательно увеличили население Островов. Вам нужны воины, вам нужны завоевания. У меня веские основания сомневаться, что вам нужна торговля с Илонией.

Курхот помолчал, внимательно глядя на Интара.

— Я умею торговать, — наконец медленно произнес он. — Странами. Могу я вам что-нибудь предложить, принц Интар?

— Значит, торговля странами? — задумчиво произнес Интар. — Полагаю, что Кордия вами уже продана, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Интар, игнорируя вопрос. — И какова цена?

— Обе стороны остались довольны!

— Ваше величество, в данном вопросе, в отличие от простой торговой сделки, всегда есть ещё и третья сторона. Не учитывать третью сторону могут только работорговцы. Илония не торгует рабами.

— А я торгую.

— Я знаю.

— Но король — не вы. Вы всего-навсего принц. Что, если я предложу вам… Мадир.

— А себе построите порт в пустыне? Вполне разумно. Но дело в том, что Илония чтит договоры. Мадарис может быть спокоен насчет соблюдения каждого пункта этого договора. Впрочем, вы можете послать парламентеров моему отцу и в Королевский Совет.

— Возможно, пошлю. Потом, когда буду стоять у границ Илонии.

В словах не осталось веселья. И угроза совершенно не была скрытой.

— В таком случае — это наша не последняя встреча. А сейчас я хотел бы заручиться вашей поддержкой по перемирию. Как вам, так и нам надо собрать всех раненых и убитых.

— Конечно. Но не спешите откланиваться, принц. Я все же хотел обсудить с вами, или с королем Матасом наши дальнейшие планы. С вами, естественно лучше, чем с весьма вспыльчивым его величеством.

Интар помолчал. Наконец, сказал, нахмурившись.

— Мы отступаем.

Курхот усмехнулся.

— Могли бы не напрягаться, решая, выдавать эту тайну или нет. Хотя вы и перехитрили меня, умудрившись привести с Илонии не двести человек, как я ожидал, а, судя по всему, намного больше, все же я могу оценить ваши потери и предположить, что больше вы никого не прячете. Но ваша армия, армия Илонии, ещё ох как далека от Кордии. Вы уйдете вместе с королем Матасом. Двух дней будет достаточно как вам, так и нам. Но вот что дальше?

— Дальше? — Интар пожал плечами. — Дальше Переправа. Думаю, вы знаете, что это такое. Она широкая, да, но вы её не перейдете.

— Значит, ваши оставшиеся люди умрут там. Дорога на Алмику для меня будет свободна. Вы не могли бы предложить королю Матасу моё вчерашнее предложение? Да, он бился великолепно. Не ожидал от торговца. Он вызвал моё уважение. Я предоставлю ему еще один шанс спасти себя и его королевство.

Интар встал.

— Я могу передать его ответ прямо сейчас. Он отрицательный.

Курхот тоже поднялся.

— Тогда до ближайшей встречи, принц Интар.

Поклонившись, они разошлись. И Интар не слышал, как Курхот, поравнявшись со своим знаменосцем, молодым воином, негромко спросил:

— Ты хорошенько запомнил его?

— Ещё в прошлый раз, мой повелитель. Я искал его в битве, но он не сражался.

— Не сражался? — Курхот усмехнулся. — Не воин. Трусливый принц. Что ж, будь готов. Когда я прикажу, убьешь его.

— Да, отец.

Недавние противники перемешались на поле боя, выискивая и перенося на свою сторону раненных и убитых. Женщины, и даже дети, всегда сопровождающие войска, собирали стрелы. За каждую принесенную стрелу полагалась небольшая, но награда. Все стрелы были выпущены по целям, для изготовления и доставку понадобится время. Поэтому каждая найденная стрела была далеко не лишней. Дело осложнялось тем, что основная их масса пришлась на часть поля противника. Женщины порывались и туда, но, несмотря на перемирие, долго задерживаться там никому не хотелось.

К тому моменту, когда Интар навестил Матаса, выслушал прибывших племянников и посыльного от Вольдена, были готовы первые данные о потерях. От всей армии арилазцев осталось в строю не более двухсот солдат. Еще триста воинов имели ранения. Кто-то из них вернется в войско, кто-то пополнит список погибших. Остальным отдавали последние почести и погребали в одной большой могиле.

Стенли потерял сорок человек. Но только сотня его всадников была готова идти в бой прямо сейчас.

Отряд Кожая сильно поредел, как и стрелки на южном склоне. Сам командир горцев, как и Тарлин, были ранены, но легко. Остальных раненных принесли на носилках. Отряд Вольдена пострадал менее всего. Пешие стрелки понесли незначительные потери, а весь конный отряд остался цел.

Для оценки потери беженцев Кордии Интар приказал привести к нему кого-нибудь из их предводителей.

На взгляд Дегорта и Вольдена, что подтвердили и зоркие разведчики, противник потерял убитыми около пятисот человек. Такие большие потери Курхот понес благодаря конной атаке Стенли и стремительному наступлению Вольдена. И все же остатки армии Курхота превышали войска союзников в два раза.

Пора было готовиться к отступлению.

В первую очередь в путь были отправлены тяжелораненые. Все повозки, включая карету принца Илонии, были заняты стонущими воинами. Не всем им суждено было вынести путь домой. Но лекари делали всё возможное. У кого был шанс выжить, лекари этот шанс давали. Главное теперь было довести их домой.

Овету приставили в помощь к немолодой лекарке. Та передавала на её попечение только легкораненых солдат. Девушка не роптала. Было не время, легкораненых по её душу и так хватало, а опыта у неё действительно было маловато, да и тяжело ей было от вида тяжелых уродливых ран, нанесенных колющим, рубящим оружием. Ужасные раны оставляли и абордажные крючья.

Отец изредка заглядывал проведать её. На его глазах она старалась держаться уверенно и спокойно, но на самом деле ей было нелегко. Рой мух заполняли навесы, под которыми были устроены столы и носилки. Ужасно пахло, несколько раз Овета отходила в сторону, ей было плохо. Но она возвращалась. Её руки, её умение не были лишними, и она справлялась. А солдаты в её присутствии старались сдержать как вырывающиеся стоны, так и ругательства.

Однажды она заметила, как в палатку к королю Матасу зашла странная группа беженцев: высокий воин, пожилая женщина и молодая девушка. После чего оттуда выскочил посыльный и вскоре к палатке торопливо подошел её отец. Были они там долго. Всех, кто подходил к палатке, охрана уверенно отправляла восвояси. Овета не видела, когда отец вышел, но, когда он в очередной раз заглянул к ней, он был явно рад какой-то вести. Облегчение прямо читалось на его лице. Овета не удержалась и спросила, кивнув на палатку:

— Кто это был?

Интар легко поцеловал ее в макушку.

— Потом, девочка, сейчас не время. — И добавил, — раненных у беженцев немного. Основная часть их была с Вольденом. Они уцелели.

К тому времени как партия тяжелораненых была отправлена к Переправе, наступили сумерки. Но отправка не прекращалась. Дорога освещалась факелами сопровождающих всадников. К ночи успели отправить и часть легкораненых. Утром должна была вернуться часть повозок, чтобы забрать тех раненных, кому трудно было сидеть верхом или идти пешком. Основной отход был запланирован ранним утром.

Овета, к ночи совсем выбившаяся из сил, еле добралась в отведенную им с отцом палатку.

Ранним утром, когда её разбудили, она долго не могла прийти в себя и с трудом держалась в седле. Кончилось тем, что Интар посадил её впереди себя и всю дорогу поддерживал, а она тихонько дремала, прижавшись к нему, лишь изредка слыша, как отец переговаривался с Матасом.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивал отец короля Арилазы.

— Смотря в каком смысле, — отвечал Матас.

— Я имел в виду твои раны, но, судя по твоим словам, тебя гложет что-то еще.

— Да, не считая того, что армия разбита и Арилаза падет, вроде как больше беспокоиться не о чем. Только не говори, что ты меня предупреждал.

— Я тебя предупреждал, Матас, но не могу сказать, что сражение ничего не дало.

— Значит, ты признаешь, что я поступил правильно?

— Нет, я так не считаю. У нас по-прежнему мало людей, и теперь нам трудней оборонять Переправу. Но вдохновленные примером короля твои люди дрались превосходно. В этом ты добился своей цели. А мы увидели, как дерутся ситарцы.

— У нас есть шанс победить?

— Да, несомненно. Но позже, намного позже. Тебе и даже моим людям нужен опыт. Мы будем сражаться, им не выстоять против трех стран. Но нужно время. Тебе предстоит много работы, Матас.

— Ты совершенно не берешь в расчет Кордию?

— Пока Кордия представлена разрозненными беженцами — нет.

— Но если они всё же объединяться?

— У них задача — сохранить людей. Сохранить народ. Войско у них не лучше твоего, спасшихся вообще считанные сотни. Если Кордии суждено возродиться, то только на наших мечах.

— Даже если ты по-прежнему утверждаешь, что в Кордии нам предстоит воевать не с Курхотом, а с Дюрталом?

— Мое мнение не изменилось. Дюртал займет Кордию. Курхоту нужны твои земли, Матас.

— Алмазы.

— Земли, на которых добываются алмазы. Поэтому тебе необходимо уничтожить все прииски.

— Нам трудно будет возродить их обратно.

— Если ты согласен принять предложение Курхота насчет того, что он оставит население в покое, если алмазы будут поступать в его, а не твою казну, то еще не поздно принять его предложение.

— Есть вероятность, что так и будет?

— Вероятность всегда есть. Но, Матас, у тебя сложившаяся веками структура как управления, так и отношений с населением. При любом раскладе, Курхот не просто заменит тебя, он совершенно другой человек, с другими целями, другими амбициями. Из того, что он не скрывает — это золото Тогота. Как ты считаешь, стремление покорить Тогот пройдет бесследно для покорившейся Арилазы? А ведь продовольствие Илонии тоже можно покупать, а можно и завоевать. А выход в море можно осуществить через Кордию, а можно и через Мадарис. А деньги на это где возьмутся? С твоих приисков! Но вычищенных досуха и не стараниями твоего населения, а стараниями его рабов, которым платить надо намного меньше, или вообще не надо платить. И откуда он привезет рабов? С Ситара, с Кордии, когда всё твоё население тут у него под боком? Да, есть вероятность, что Курхот просто сядет на твой трон, и в стране все будет по-прежнему. Но у тебя сложилось такое впечатление?

— Ты сам знаешь, что нет.

— Значит, уничтожай. При завоевании Арилазы будет хуже. У тебя есть схемы, карты. Восстановите. Встряска для страны, но это все же лучше, чем порабощение.

— Как ты думаешь, мне что-либо изменить в завещании?

Интар покачал головой.

— Нет. Твое завещание составлено правильно и рационально. С людьми, которых мы с тобой выбрали и назначили в опекунский совет на твою внезапную кончину, Энвар и Арилаза не пропадут.

— Но это было еще до нападения Курхота. Теперь все изменилось.

— Тебе надо было подумать об этом, когда ты шёл в битву!

Матас замолчал. Интар продолжил.

— Извини. Я подумал об этом. Если бы надо было что-то поменять, я бы не пустил тебя в бой, не завершив это дело. В опекунский совет мы назначили здравомыслящих, уважаемых и проверенных людей. Они не перегрызутся за власть, а сумеют выбрать правильное решение, если придется.

— И прислушаются к твоим советам, если ты посоветуешь уничтожить прииски…

— И это тоже.

— Но мы на войне, Интар, с тобой тоже всякое может случиться.

— Когда я проезжал Алмику, я встречался с одним из них. И высказал ему свои соображения. Так же я посоветовал твоему Совету начать подготовку к уничтожению приисков и разработок алмазной руды. Когда ты отдашь приказ, его выполнение начнется без предварительной подготовки.

— Ты не сказал мне этого.

— Говорю сейчас. До этого, как ты помнишь, у нас не было времени.

— А ты сам-то оставил завещание?

— Матас, я неправящий король, — засмеялся Интар, — Илонии не нужно моё завещание, как и моим детям. Но на всякий случай у нас и с отцом, и с Талиной, и с детьми предусмотрены все решения возникших проблем.

— И почему это меня не удивляет…

Интар помолчал и печально добавил:

— К сожалению, Матас, я не всемогущ. Я не могу предусмотреть всё. И я тоже иногда боюсь. Очень сильно боюсь, что могу что-то упустить. Или недодумать, не просчитать. Поэтому если ты сомневаешься в рациональности моих советов, сомневайся. Просто прислушивайся к моим доводам, делай выводы и поступай по-своему.

— Тогда вот что я скажу тебе прямо сейчас, Интар. Ты идиот, что взял на войну свою дочь!

Овета окончательно проснулась, и они заговорили о другом.

Остатки союзной армии, с которой они шли, состояла из легкораненых солдат, передвигавшихся кто пешком, а кто и верхом. Большая группа беженцев рассредоточилась по ущелью и прилегающим склонам, помогая контролировать горы.

Вольден шел, по-прежнему держась северных склон гор. Его разведчики прочесывали горы, чтобы не допустить прорыва противника по горам им наперерез. Перемирие-перемирием, но кто запретит Курхоту направить своих людей в горы к реке.

Кожай с остатками своих людей и отряд Стенли контролировали южный склон. По центру прикрывал отход Дегорт с оставшимися боеспособными воинами.

К концу окончания срока перемирия на стороне Кордии не осталось ни одного солдата союзного войска.

Глава 7 Переправа. Покушение.

Переправа представляла собой широкий каменный мост через пограничную реку Утсуль, служащей границей сразу нескольким странам — Арилазы, Сегота и Кордии.

Мост, на котором могли спокойно разъехаться четыре таких кареты, как та, которая сопровождала Интара и Овету, был построен в незапамятные времена для торговых караванов и служил пограничной вехой для Кордии и Арилазы. Содержался всегда в полнейшем порядке и при случае становился непреодолимым препятствием для вторжения врага. В этом случае на мосту строилась огромная баррикада из бревен и валунов, и для обстрела противника с двух сторон были установлены небольшие каменные башни с бойницами для стрелков. Для остальных стрелков на берегах реки было предостаточно естественных укрытий. Бурный поток горной реки исключал возможность переправиться через реку. И даже если навести временную веревочную переправу, лучники сняли бы храбрецов и оттуда.

Как бы ни был широк мост, переход через него застопорился на долгое время. Осложнялось все еще и тем, что посланный с первой волной отступающих Тарлин начал работы по сооружению баррикады. Пока еще только валуны и бревна подкатывались к мосту, а не на мост, но и это затрудняло движение.

Помогал Тарлину таможенный гарнизон Арилазы и Кордии, и те женщины и мужчины обоза войска Матаса, которые были оставлены на стороне Арилазы несколько дней назад.

Когда мост перешел отряд Вольдена и остатки отряда Кожая, сооружение баррикады под руководством Тарлина было закончено незамедлительно.

Отряд Вольдена вернулся на свой пост — оборонять северную часть реки от возможной переправы противника, отряд Кожая был отправлен на юг.

Когда последний камень баррикады был уложен, Стенли привел к Овете бледного Тарлина. Ещё там, после боя Овета наложила повязку, но за прошедшее время повязка с руки, куда был ранен Тарлин, сползла, и в свежую рану попала грязь.

Отдохнувшая Овета усиленно занялась раной Тарлина. Воспаление, к счастью, не началось, и для опасений не было причин.

— Помнишь траву, которой деревенские знахарки лечили Иллара после стычки в Тарских горах, — спросила она Тарлина, тщательно промывая рану и вокруг неё.

— Еще бы не помнить! Бабушка тогда очень заинтересовалась ею, и нам с Илларом пришлось искать ту деревенскую знахарку, — рассмеялся Тарлин.

— Я-то этого не помню. Но бабушка рассказывала. Теперь она часто пользуется этой травкой. Правда, у нас в Варнийке она так и не прижилась, но бабушке запасы её привозят каждый год. Она снабдила меня ею. Вот её я и наложу. Она просто чудеса творит, и воспаление у тебя не наступит. Но надо относиться к своим ранам серьезно. Думаю, тебе уже попало от Стенли. Но я всё равно должна пожаловаться на тебя кому-нибудь ещё. Сам-то Стенли не сочтет нужным. Выбирай сам кому — папе, тёте Талине или бабушке!

— Ну, бабушке, конечно! — не раздумывая ни секунды, выпалил Тарлин и рассмеялся.

— То, что бабушка дальше всех, не исключит нагоняй! — улыбнулась Овета.

Она замолчала, с ужасом представляя, что её братья после сражения могли бы попасть в палатку к тяжелораненым, а не к ней с легкой раной.

— Испугалась? — озабоченно спросил Тарлин, уловив её настроение.

— Страшно, — помолчав, произнесла она. — За тебя, за Стенли, за папу.

— За дядю-то чего волноваться! Он же не сражался.

— Да, я понимаю. Но, Тарлин, почему мы ушли? Мы не проиграли, мы победили! Я видела, отступили враги.

— Отступили. Но временно. Они не ожидали такого сопротивления и решили сохранить своих людей.

— А если бы не отступили, они могли бы победить нас?

— Да, это была реальная угроза.

— Для этого папа приготовил карету, чтобы убегать?

— И не только карету.

— А раненых мы бы бросили?

— С ними ничего не сделали бы. Раненных не убивают. Об этом противники договариваются заранее. Мы бы потом обменяли их или выкупили.

— Но кто бы лечил их раны?

— Это война. — Тарлин вздохнул. — Овета, дяде действительно не стоило брать тебя с собой.

Девушка сердито дернула тампоном и Тарлин вздрогнул.

— Извини, — расстроено прошептала она, — я не хотела.

— Тарлин, а почему мои телохранители не участвовали в битве? — подумав, продолжила она.

Тарлин удивленно взглянул на нее.

— Потому что они телохранители. Их задача — охранять тебя, а не воевать.

— Я понимаю. Но ведь тут войско. Мне тут ничего не грозит, со мной рядом папа, а в битве был на счету каждый человек.

Тарлин удрученно развел руками.

— Почему у тебя возникли такие вопросы? Мне казалось, что ты своих телохранителей и не замечаешь.

— Да, сколько себя помню, они всегда были рядом, папа боится, что меня похитят, ещё с тех давних времен. Они всегда невидимые и незаметные. И всё же я видела, все воевали, а они нет. А им хотелось участвовать в битве, это было заметно.

— Поговори с дядей. Возможно, им и необходим боевой опыт, несмотря на то, что все они, насколько я знаю, довольно-таки опытные воины. Но если они погибнут, кто заменит их? Дядя не оставит тебя без охраны.

— Тарлин, а тебе не было страшно? — помолчав, спросила Овета, накладывая последний слой повязки.

— Страшно, Овета, но только вначале, когда ждёшь. Когда враг бежит на тебя. А потом не до того. Вот что мне больше всего интересно, как это Стенли умудрился не получить ни царапины, — весело закончил он.

— Получил, — шепнула Овета, — только он никому не говорил.

— И куда? — поразился Тарлин, — я ничего не заметил.

— Ты никому не скажешь? — хитро улыбнулась Овета.

— Даже дяде!

— Он вывихнул мизинец на руке.

— О небеса, — согнулся в смехе Тарлин. — Если я расскажу ребятам, за ним закрепится прозвище Мизинчик!

— Ты обещал!

— Овета, сестренка, ну сними с меня обещание.

— Нет! И только посмей сказать ему, что ты знаешь!

— Я не удержусь!

— Тогда я расскажу папе, что ты запустил рану!

— О!.. Знаешь, что я скажу, Овета Илонийская! Жестокая ты девушка. Ты чем грозишь больному? Внучка короля, дочка принца просто обязана быть милосердной.

— Уходи! — прикрикнула на него Овета, смеясь.

Тарлин ушел, фыркая и стараясь изо всех сил сделать серьезный вид. И тут же наткнулся на Интара.

— Ступай к Матасу, — без предисловия объявил Интар, — мы соберемся на совет.

— Да, — Тарлин сразу стал серьезным. — Мне за кем-нибудь еще сходить?

— Нет, все предупреждены.

Тарлин растворился в сумерках. А Интар заглянул к дочери. Овета тихонько посмеивалась.

— Рад, что у тебя хорошее настроение! — улыбнулся Интар.

Овета рассмеялась.

— Рассказала Тарлину о Стенли!

— И наверняка взяла с него обещание молчать?

— О да!

— Жестокая.

— Тарлин также сказал.

— Пойдем, девочка. Нас тоже ждут.

У Матаса в палатке собрались все командующие основными силами союзной армии. Овета удивилась, что её позвали, и незаметно устроилась в сторонке.

— В строю у нас около семисот человек, считая тех раненных, которые смогут встать в строй, — объявил по знаку Матаса Дегорт. — Расстановку сил оставляем так же — илонийский отряд под командованием Вольдена ведет оборону реки на севере от моста, командир Кожай и лорд Тарлин на юге. По двести человек. По центру — лорд Стенли. Общее командование остается за мной. Его высочество, принц Интар, на вас — организация крестьян, окрестных жителей и беженцев на изготовление древок стрел. Запас наконечников вскоре подвезут, есть пращи и камни для них, копья. Через день его величество уходит с остальными ста воинами, уводит всех жителей, всех беженцев и оставшихся раненных. В нашу задачу входит удержать Переправу до подхода илонийских войск. В худшем случае продержаться так долго, как сможем, и дать возможность королю организовать уход населения.

— Сегодня, — продолжил Матас, — отправлены указы о подготовке уничтожения приисков. Населению тоже приказано уходить. Управитель Алмики будет готовить город к сдаче. Все ценности, весь провиант будет увезён или уничтожен. В горах на границе с Тоготом я формирую новое войско и контролирую движение беженцев Арилазы. Его высочество уже отдал аналогичное распоряжение о встрече наших беженцев и оказания всяческого содействия со стороны Илонии.

Интар кивнул.

— Получено сообщение от короля Учайка. Он выслал тысячный отряд нам на помощь. Через шесть дней он будет на Переправе. Мы попросили, чтобы отряд шел вдоль реки. На тот случай, если Сегот перейдет границу. В любом случае нам именно с этой стороны нужна помощь.

— Когда уйдут наши обозы, кто займется провиантом?

— Здесь остается десятидневный запас провианта и фуража. Свежее мясо и хлеб будут подвозить местные жители раз в день, из тех, кто согласится остаться. Для этих целей в деревнях формируется несколько наших постов. Они уйдут и уведут оставшихся жителей, как только отпадет в них надобность. Для отступления здесь же остаются все лошади. Если мы погибнем, — тяжело обвел Дегорт всех глазами, — всех лошадей все равно необходимо увести. Курхоту не должно остаться ни одной лошади. Для этого принц Интар на своё усмотрение выделит несколько человек, которые будут уводить табун в критической ситуации.

Около часа обсуждались мелочи. Наконец, Матас закрыл совещание.

— Стенли, Тарлин, вы остаетесь, — приказал он, когда молодые люди встали, чтобы уйти с командирами отрядов.

Овета посмотрела на отца, тот кивнул. В палатке остались члены королевской семьи двух стран.

— Мы встречались с Тайлис, — без предисловия объявил Матас, обводя молодых людей серьезным взглядом. — Королева спаслась. Она с беженцами Кордии, её люди участвовали в сражении, сейчас она тут, на этой стороне Переправы. На тот случай, если со мной или принцем Интаром что-нибудь случится, вы также должны знать об этом. К сожалению, она отказалась раскрыться полностью, даже перед вами.

— Зачем ей скрываться, тем более от нас с Тарлином, мы были ей представлены, мы все равно её узнаем, если увидим, — удивился Стенли.

— Вы её уже встречали, но не узнали. Я сам её еле признал, она сильно изменилась и повзрослела. Нападение и бегство оставили на ней след. Это теперь не та девчушка, с которой вы знакомы.

— Как она спаслась? И каковы её планы? Почему она скрывается? Ведь, дядя, — Стенли обратился к Интару, — ты же считаешь, что ей надо объединить всех беженцев.

— Её охрана вывела её из дворца потайными ходами, — вступил в разговор Интар. — И на неё идет охота. Оказывается, Курхот назначил за её голову большую награду. На неё покушались несколько раз. Она скрывается. Пока ход военных действий не переломится, она в опасности. Ничего больше мы не можем вам рассказать. Ни каким путем она шла до этого, ни её дальнейший путь. Её и наши с ней дальнейшие планы мы тоже не вправе раскрыть. Вы не маленькие, должны понимать. Вам мы рассказали только для того, чтобы вы, именно вы, знали об этом. Просто знали, что она жива и не оставила притязания ни на трон, ни на Кордию. Рассказываем по нашему настоянию и с её разрешения. Если с нами что-то случится, именно ваши свидетельства будут иметь вес. Она оставила Матасу один из королевских перстней.

Матас передал Интару перстень и тот дал молодым людям хорошенько его рассмотреть.

— С перстнем она дает нам полномочия говорить от её имени, — продолжил Интар. — Если придётся, мы воспользуемся её разрешением.

Матас со своим отрядом уехал на рассвете. Интар внял попыткам друга отослать дочь подальше от войны, и пытался было отправить с ним Овету. Но та воспротивилась. Матас присоединился к убеждениям, но все было напрасно. Лекари оставались с войском, осталась и она. Впрочем, Интар не настаивал. В дружественной, но чужой стране с отцом было надежней. Матасу в ближайшее время было не до опеки дочери друга, и, в конце концов, как заявила Овета, отец брал её для дела, а не для того, чтобы отправить к королевскому двору Арилазы. Сам Интар собирался дождаться войска Хайдира. Сюда, к Переправе, все сообщения как от Талины, так и от Матаса, доходили гораздо быстрей. И только после прибытия Хайдира он предполагал вернуться в Илонию.

К вечеру к Переправе подошло войско Курхота. И следующим утром он провел пробный небольшой штурм, чтобы проверить силы обороняющих и возможные слабые места. Атака показала им, что у Переправы надежная оборона. С башен моста прекрасно обстреливалась как сама баррикада, так и прилежащая территория моста и берега реки. Сами лучники башни были недоступны для стрел противника. Редких прорвавшихся укрытых щитами противников встречали латники с копьями и мечами. На берегах реки за валунами прятались лучники Вольдена и Кожая. Через бурный поток реки перебраться можно было только по наведенной переправе. Ситарцы сделали несколько попыток как слева, так и справа от моста, но перекинутые канаты защитники берега перерезали, а деревьев достаточной длины, чтобы перебросить их через реку, на обоих берегах не росло. Остаток дня прошел спокойно.

Разведчикам, сопровождаемым местными жителями приходилось переправляться далеко от переправы, чтобы проведать обстановку во вражеском стане. Приносимые вести были неутешительными. Войско Курхота возросло. Ненамного, но после битвы теперь их количество превышало защитников втрое и число прибывающих увеличивалось. Оставив пока в покое сам мост, они рассредоточились по берегу, выискивая возможный брод или легкую незащищенную переправу. Отрядам Кожая и Вольдена также пришлось растянуть свою оборону. На каждый из участков берега приходилось теперь еще меньше людей, чем было ранее. Привлекались местные жители, чтобы вовремя обнаружить прорыв.

Слабым утешением было то, что таможенные посты как Арилазы, так и Кордии на протяжении десятилетий углубляли возможные броды и расчищали возводимые или стихийно возникшие мелкие переправы контрабандистов, испокон веков желающие обойти таможенные сборы.

С юга через три дня разведчики донесли совсем неутешительную весть. В дне пути от Переправы войско Сегота начало рассредоточиваться по берегу реки. К приближающему отряду тоготцев был срочно отправлен гонец с предупреждением о возможной стычке с Сеготом, необходимом контроле берега реки на их пути и об ускорении прибытия хотя бы передового отряда.

Каждый день Курхот делал слабую попытку перейти мост, пробуя свои силы и силы противника, или, возможно, отвлекая защитников от своих замыслов, которых пока никто еще не разгадал. Получая отпор, он каждый раз убирался восвояси.

Со стороны союзного войска потерь не было. Курхот же регулярно терял по несколько убитых или раненных. Раненных переносили на берег и после того как им оказывали помощь, с ними долго и обстоятельно беседовал Интар. Он не расспрашивал о силах и о вооружении островитян, он расспрашивал пленных об их родине, о женах и детях, которые остались на островах. На эти вопросы пленники отвечали охотно, сами не замечая, как Интар незаметно выяснял сведения о самом Курхоте, о кораблях, о том, чего они ожидают от похода. Обычно при таких разговорах присутствовала Овета, само присутствие которой, добавляло в разговор доверительности и покоя, а не допроса.

Не тайной была мечта каждого пирата — богатая добыча, женщины и рабы. Но вот что совершенно не собирались говорить пленные, а косвенными вопросами Интар выяснил, что кораблей у Курхота всё же было чуть больше тридцати. И на веслах были свободные люди. Но обратно на Острова уходила половина всех кораблей, нагруженных добычей и рабами, и на веслах теперь сидели рабы, как Интар и предполагал. Погода в это время года благоприятствовала плаванию, штормы были редки и возвращение кораблей с воинами и со свободными гребцами, которые, сойдя на берег, возьмут в руки оружие, ожидались через тридцать дней.

В армии Курхота в основном были те, кто родился на островах. Их воспитывали как воинов, они жили набегами и нападениями. Никто не собирался ни в Сегот, ни в Илонию. Про разработку земли не было и речи. Возделывать землю или держать скот никто из них не умел. Кто-то вернется к семье и богатой добыче, которая ждала их дома. Кто-то намеривался оставаться тут, брать в жены местных женщин, обзаводиться рабами, владеть рудниками и жить припеваючи, как им обещал их король.

Курхот почитался за великого правителя. За него люди шли на смерть. Всё, что Курхот ни обещал, он всегда выполнял. Добычу распределял справедливо и уже сейчас часть её доставили к родным берегам.

Никто не знал, откуда он, но все считали, что он коренной житель Островов. Семьи у него не было, зато было несколько наложниц и дети от них.

— Вариус писал, как о нечто само собой подразумевающемся, что Курхот имел несколько наложниц и множество детей, — делился потом с племянниками Интар. — При этом весьма юного возраста. Именно поэтому Вариус делал выводы о том, что Курхот лишь недавно на островах, не более чем двенадцати, ну сейчас где-то около семнадцати-двадцати, лет назад. Иначе, при его возрасте, у него уже могли быть и внуки.

— Где он держит на островах свое войско? — озвучил Тарлин давно мучавший его вопрос.

— У каждого корабля, его команды и воинов — своё пристанище, своё селение. Во времена зимних штормов они живут на берегу вместе со своими родными. Родные же отвечают за содержание своих воинов, но и половина добычи, добытая командой корабля, достается им. Вторая половина идёт повелителю. Если добыча хорошая, селение процветает. Если корабль гибнет, да ещё вместе с людьми, селение нищенствует, пока не соберет для Курхота новых воинов. Триста воинов. Идут даже мальчишки. Но эта команда бьется даже отчаянье, чем остальные. Им надо обеспечить родных новой добычей. А с кораблями у Курхота нет проблем. Готовый корабль всегда наготове, ждет новую команду. С людьми у Курхота проблем больше, чем с кораблями. Их на самом деле гораздо больше, чем даже пятьдесят, как считал Вариус.

— Верхом они не умеют ездить? — спросил Стенли.

— Абсолютно. Лошадей на островах нет. Но Курхот за каждую добытую лошадь дает награду. Большую награду. Ему нужны лошади. Для чего, вот вопрос. Учить своих воинов или нанимать наемников?

— Привозить или нанимать в Сеготе?

— Пока не знаем. — Интар задумался и продолжил. — Я получил послание от ваших родителей. — Стенли с Тарлином встрепенулись. — Они встретились, наконец-то, с королем Дюрталом. Не сразу, что уже говорит о многом. И король не сказал по поводу Кордии ничего конкретного. Отговорился общими фразами о помощи беженцам и охране своих границ от нашествия Курхота. По его словам, его разведчики предполагают в горах беженцев в количестве пятидесяти — семидесяти тысяч человек. Людей Курхота они не видели. Беженцы рассказывают скорее не о зверствах островитян, а о пленении людей, и угоне лошадей на побережье. Возможно, их увозят на Острова. Военную помощь Дюртал пока не собирается оказывать, ссылаясь на отсутствие договора с Кордией. На первоначальное послание королевы с просьбой о помощи отговорился сложностями с урожаем, невозможностью быстро собрать войско и снарядить его. На письмо Матаса, в котором тот просил о помощи — аналогично. Простые детские отговорки. Но, по словам Талины, его бездействие вызвано ожиданием — он чего-то ждет. Никак не помогая Кордии, не собирается и Курхоту оказывать военную поддержку, пока у него не будет какого-то знака. Какого, Талина не смогла выяснить. В столице — заметное оживление. Знакомые Талинины сеготские купцы ничего не знают, но в воздухе явно большая нажива. Все устремления на север — в Кордию. Все ожидают, что вот-вот что-то произойдет.

— Взятие Переправы? — вопрос Тарлина.

— Скорее всего. Пока Курхот на той стороне, вступление войск Сегота в Кордию — прямая им угроза.

— Смотря с какой целью.

- Совершенно верно.

— Дальше. По её данным, войска Сегота сосредотачиваются не только на границе с Кордией, но и Тогота.

— Не дать Тоготу помочь Арилазе?

— Как мы и предполагали. Сегот рискует отношениями с Тоготом, лишь бы заиметь Кордию.

— Но почему все же Кордия? Почему не Арилаза? Сегот предъявлял претензии столетиями как на то, так и на другое.

— Потому что слишком хорошо знает, что Арилазу Илония не оставит без помощи. Это Курхот ещё может надеяться, что всё будет, как он планирует. Но Кордия, несомненно, достанется Сеготу легче. А пощипать Тогот всегда приятно. Учайку все равно придется сотрудничать с Дюрталом и Курхотом, если в их руках будет Кордия и Арилаза. В любом случае.

— Тогот всегда может использовать торговые пути Илонии и Мадариса.

— Вот поэтому я считаю, что Курхот не ограничится простой торговлей с Илонией. Если он с Дюрталом окружит кольцом Тогот со всех сторон, Учайку придется принять их условия. Иначе они не выживут. И вернёмся к наёмникам. Ваш отец не упомянул об этом. А ведь именно он обычно выясняет этот вопрос. То, что илонийцы возвращаются домой по призыву, а с ними и доверенные наемники, это есть в послании.

— Много воинов возвращается?

— По его прикидкам, не более пятисот. Но у многих еще не закончены контракты. Вы же знаете, наши ветераны должны заключать контракты на условиях расторжения их, если придёт официальный призыв вернуться в Илонию. Последний Призыв, когда похитили Иллара, показал, что в основном условия контракта соблюдаются. Но есть вещи, которые невозможно окончить на полдороге. В прямом смысле. Если илонийцы нанимаются охранять торговый караван, то до конца пути никакие Призывы не дают права илонийцам покинуть караван. Караван доставлен, тогда общий контракт расторгается. Так уже было. Это вполне логично. Иначе кто будет доверять и нанимать наших людей при таком раскладе.

— И на скольких мы сможем рассчитывать ещё?

— Через Сегот — на двести-триста человек. Плюс с каждой партией наши ветераны приводят надежных людей. Но это слишком незначительные цифры.

— Они идут в Илонию? Но почему мы не запросили пополнение сюда?

— Всё правильно, они не идут в Илонию. В Стоксе они поворачивают на север. Пришлось сделать крюк, мы со Стенком решили не рисковать.

— Не провоцировать Сегот?

— Да, именно поэтому.

— Где и когда ты их ожидаешь?

— Первые человек сто идут с тысячным отрядом, который выслал Учайк. Остальные, по мере сбора, сюда, к Матасу в горы, к Хайдиру. Далее по мере надобности.

— Ты мог бы сообщить нам об этом раньше, — обвиняющее сказал Стенли, переваривая услышанное.

— Извини, Стенли. — Интар внимательно посмотрел на племянника. — Тарлин читал всё послание, я думал, ты знаешь.

— Мне было не до того, — с досадой махнул рукой Стенли.

— Плохо.

— Что плохо? — вскинулся Стенли. — То, что у нас не хватает людей? Я не успеваю переводить людей с одного места на другое, затыкая оголенные дыры в обороне.

— Нет, Стенли, ты не понял, — со вздохом произнес Интар. — Плохо то, что у нас слишком разрозненное руководство войском. Официально командует Дегорт. Но король Матас вносит свои пожелания, принц Илонии лезет своими советами, сейчас ты вроде как в подчинении у Вольдена, но опять же сведениями обладаешь большими, чем он. У каждого свои данные, которыми они не всегда успевают поделиться, не считают нужным, просто забывают или, как Тайлис, намеренно скрывается.

— Ты сам настоял, чтобы командовал Дегорт.

— Да, но в тоже же время забываю об этом, по привычке считая себя центром событий и отдавая приказы. То-то последние два дня Дегорт так странно на меня посматривает.

Стенли не выдержал и рассмеялся.

— Не откладывая, иди и введи его в курс дела, дядя.

Овета, не участвуя в разговоре, всегда внимательно слушала. В военные тонкости она не вдавалась, но ей было интересно, как рассуждает отец, какие именно и когда возникают вопросы у братьев. Все было почти как в столице, при дворе. Братья и сейчас никогда не забывали о ней, всегда приносили ей какой-нибудь подарок, но не ожидали её участия в разговоре, просто радуясь, что она рядом и после серьезных тем можно над ней пошутить или развеселить её. Но теперь она знала тех людей, о которых они говорят, она знала, что многие из пополнения попадут в палатки к лекарям и тем, а в том числе и ей, придется заботиться о них. Её робкие просьбы пополнить запас лекарственных трав не вызовут шутки, а примут серьезно. И даже выделят ей и её телохранителям проводника до ближайшего селения, равнины или холма.

А когда она попросила научить её стрелять из лука, отец подарил ей самый маленький и легкий из существующих арбалетов. А Вольден выделил ей в учителя самого опытного лучника, который и не думал смеяться над неумелыми руками девушки, а очень серьезно и очень по-доброму показал, и научил.

Это наполняло её значимостью, и она не чувствовала себя совсем безучастной.

Интар выполнил свое обещание. На этот раз её не позвали, но Овета видела, как вечером собрался совет всех командиров. Она не была в обиде. Одно дело, королевская семья. Другое дело, командующий чужим войском. Какая бы ни была она любимицей короля Матаса, сейчас там обсуждались серьезные вещи и не надо смущать военачальника своим присутствием.

Утром пятого дня обороны началось как обычно с пробной вылазки ситарцев. Это стало обыденным. Овета слышала, как отец отдал её телохранителям привычные указания — быть готовыми. Любая пробная атака могла перейти в настоящую, мощную, а та закончиться успехом Курхота. На этот случай их карета всегда была запряжена, запасные лошади привязаны, сундуки уложены, да их практически и не распаковывали. Пусть бегство, но Интар собирался отправить дочь прочь от опасности в первую очередь.

Атака оказалась мелкой, вялой. Овета пошла в палатки к лекарям. Раненых было немного — всего пять человек. Как обычно охрана заняла свои места. Оставлять безоружных лекарей наедине с пленными, хотя и раненными, было опасно, даже несмотря на то, что каждого пленного тщательно обыскивали.

Овете поручили перевязывать юношу, который казался совсем юным, даже младше Тарлина, но постарше ее самой. Рана была пустяковая, стрела царапнула его по лодыжке, но он не открывал глаз. Нога от прикосновения холодной примочки дергалась, значит, он был в сознании, Овета давно научилась распознавать такие вещи, и она сообщила о странностях отцу, который пришел в палатку к лекарям через некоторое время.

Отец отвел её чуть в сторону.

— Он в сознании? И всё слышит?

— Должен, если не глухой. Веки вздрагивают.

Интар обратился к стоящему рядом стражнику:

— Когда его обыскивали, что у него нашли?

— Как обычно, — отрапортовал тот, — пару ножей, несколько звездочек, болты от арбалета. Сам арбалет, видимо, потерял.

— Он странно попал в плен. Его явно прикрывали щитами, чтобы он перешел баррикаду, но бросили на нашей стороне и убежали. Наши стрелки не стали стрелять в бездвижную мишень, в ногу он был ранен до этого. Сопротивления он не оказывал. У него либо послание, либо задание.

В этот момент юноша взвился как стрела, и его рука метнулась в сторону Интара. Реакция Интара была молниеносной, он отшатнулся в сторону, увлекая и заслоняя собой дочь, но стражник был ближе, и его реакция была такой же быстрой. Он попросту встал на пути летящей смерти. И упал, сраженный чем-то таким мелким, что разглядеть было невозможно. Взревев от неудачи, юноша подскочил к упавшему стражу, и, выхватив из груди того тонкий длинный дротик, метнул его в Интара. Обнаженный меч Интара смог лишь ненамного изменить траекторию иглы, и та впилась в плечо, вместо груди.

Интар пошатнулся, Овета закричала.

Ворвавшиеся стражники буквально утыкали мальчишку стрелами. Принц сам осторожно вытаскивал тонкую иглу дротика, удивленно рассматривая странное оружие.

— Где он его прятал, интересно, — сказал он, медленно заваливаясь на спину.

— О, Небеса, папа. Это яд!

Овета кинулась к нему и, опустившись на колени, судорожно рванула ткань одежды. Та не поддалась. Девушка выхватила кинжал отца и, поддев ткань, резанула им одежду.

— Овета, девочка… — Интар, казалось, не понимал, что происходит, но голос становился тише, глаза норовили закрыться.

В плече была всего одна дырочка. Не раздумывая, Овета полоснула кинжалом по ранке. Сзади кто-то охнул, а она давила на рану руками, выталкивая кровь. Кровь лилась прямо по её рукам, заливая одежду и пол, а её отец медленно закрывал глаза.

Овета кинулась к своему сундучку. Перед ней в ужасе расступились. Кто-то что-то кричал снаружи, она не слышала. Что это был за яд, она не знала. Обильно вытекающая кровь выведет хоть какую-то часть его. Это был шанс спасти отца. У неё было всего лишь противоядие от укуса змеи. Полезная штука, регулярно заканчивающаяся, и также регулярно пополняемая. Была крохотная вероятность, что игла со змеиным ядом, тогда опасность миновала. В любом случае какая-либо составляющая снадобья поможет нейтрализовать одно из действий незнакомого яда. Не сомневаясь ни мгновения, она влила в рот отца несколько капель, внимательно следя за его реакцией.

— Овета, что случилось? — ворвавшийся Тарлин рывком развернул её к себе и отшатнулся от её вида. Одежда, руки, лицо, все было в крови.

— Не мешай, — прошипела она.

Обернувшись к отцу, она решительно капнула ему в рот еще несколько капель. И только потом обернулась к брату.

— Он отравил его! — крикнула она яростно.

Но еще больше в её словах была паника и страх. Бросившись к лежащему юноше, она затрясла его изо всех сил:

— Чем, чем ты его отравил? — кричала она, не замечая стрел в теле и еле слышимый хрип в ответ.

Подбежавший Тарлин оттащил её прочь. Ворвавшемуся Стенли он крикнул:

— Прикажи спасти парня. Он отравил Интара, необходимо выяснить чем.

Тут же повернул к себе Овету и тряхнул её несколько раз:

— Быстро и четко — что случилось!

— Он кинул дротик, попал в стражника. Вытащил дротик и метнул в папу. Он целился в папу!!! — Овету трясло. Но Тарлин не дал ей уйти в отчаянье.

— Что сделала ты?

— Кровь! Надо, чтобы кровь вывела яд. На игле оставалось мало яда. Это может помочь.

— Он еще не умер, да?

— Нет, он жив.

— Что ты ему дала?

— Противоядие, от змеиного яда.

— Помогло?

— Не знаю.

— А стражник умер?

— Не знаю.

— Приди в себя. Умойся, — командовал Тарлин нарочно резко и грубо, пытаясь не дать горю одолеть над ней вверх. — Приведи себя в порядок и следи за состоянием отца. Стенли, зови лекарей, может, кто сможет помочь!

Овета послушалась. Неосознанно она умылась, но, не обращая внимания на залитую кровью одежду, опустилась на колени перед отцом. Он был жив. Кровь по-прежнему струилась из раны, губы синели, лицо бледнело. Но кровь текла. Овета начала считать про себя: «Ещё немножко, ещё совсем немножко. Если чуть подождать, яда выйдет больше. Если чуть передержать, потеря крови его убьет. Нет, еще немножко, совсем немножко. Всё». Она лихорадочно начала останавливать кровь, стягивая края раны и накладывая тугую повязку. Подоспевшие чьи-то руки помогли. Кровотечение остановилось.

— Стражник умер, Овета. — сказал Тарлин, поднимая ее на ноги. — Дядя жив. Значит, он будет жить. Думай, что можно сделать ещё.

— Что это за яд? Убийца не сказал? Он умер?

— Нет, он жив. Но придется исходить из того, что он не скажет. Его, видимо, послали специально, чтобы убить дядю.

— Я сама его убью.

— Ты думай. Думай, что можно сделать ещё. Помнишь бабушкины листья? Думай, может у бабушки еще есть какое средство, а ты забыла?

Овета думала, судорожно перебирая в уме всё, что ей рассказывала и показывала бабушка. Она не слышала, как к Тарлину и Стенли подбежал посыльный от Дегорта.

— Атака. Мощная атака, их много и на всех участках берега.

Стенли скомандовал Тарлину:

— Отправляй Овету с Интаром. И по местам!

Девушка ничего не слышала. Она продолжала думать, думать и думать. Она не видела, не ощущала, как осторожно переложили на плащ отца и перенесли в карету, как ловкие руки свернули палатку, как в карету препроводили её. Лошади были впряжены, запасные привязаны. Карета была готова отправляться. Двое лекарей что-то спрашивали её, она отвечала, и, как ни странно, разумно. Они вручили ей ещё пузырек, велев дать отцу еще противоядие совсем от другого яда, но вполне могущее нейтрализовать какую-то частицу этого. Но не сейчас, чуть позже.

Когда карета тронулась, она непроизвольно оглянулась. Отметила про себя, как четко убираются и грузятся в фургоны палатки, как готовят табун лошадей, а к защитникам Переправы подносят все новые и новые стрелы и камни. Отметила, удивляясь, как всё это кажется медленным и плавным и внезапно вспомнила рассказы бабушки о снадобье «Мнимая смерть». Она замедляет все жизненные процессы, человек становится будто мертвым. Бабушка рассказывала, как когда-то этим снадобьем спасли ей жизнь. После этого Алаина изучила его свойства и как-то сказала внучке, что его используют для тяжело протекающей болезни. Оно замедляет её распространение по телу. А вот другими средствами потом лечат саму болезнь. Овета достала из сундучка заветный пузырек. Он ни разу не использовался, лежал на дне, но бабушка ему доверяла и Овета решительно капнула несколько капель в рот отца. Три дня она должна у смерти выиграть.

Она не видела, не знала, как первые три атаки ситарцев захлебнулись, но люди Курхота невероятнейшим образом пробрались под мостом и подожгли принесенные с собой промасленные кипы соломы и ветоши. Как дым застлал глаза защитников моста, и не все стрелы находили свои цели, многие ситарцы прорывались сквозь строй стрел и камней и из-за устлавшего весь берег и мост дыма на арилазцев и илонийцев выскакивали молчаливые и вооруженные пираты. Численное превосходство было налицо. Защитников сметали с подступов моста. И верхового отряда Стенли и Тарлина не хватало, чтобы уничтожить их всех.

На юге и севере от моста шли такие же ожесточенные стычки. Островитяне перебрасывали через реку изготовленные, связанные между собой шесты. Бросали через бурную реку абордажные крюки и с ловкостью, присущей морякам, карабкались, лезли по ненадежным, с точки зрения привычных к битве на земле солдатам союзного войска, шатким устройствам. Расстилавшийся дым мешал лучникам и здесь. Противник, преодолев препятствия, оказывался на их берегу, и защитники гибли, сраженные его копьями и мечами.

Через несколько часов от всех трех отрядов оставались лишь крохи. Но обозы успели отойти, основной табун лошадей был отправлен. Дегорт скомандовал отступление. Вольден уводил жалкие остатки своего отряда в горы, кордийские беженцы уходили вместе с ним. Кожай поднимался вверх по течению реки навстречу своим сородичам, которым не хватило лишь пары дней, чтобы добраться до них.

Стенли давал команду отойти своей коннице, когда копье ранило его лошадь, а стрела противника попала в него самого. Они упали одновременно, а подоспевшая помощь погибла под стрелами противника, и Стенли остался лежать, придавленный лошадью, без признаков жизни.

Тарлин не видел, только слышал, как кто-то крикнул, что Стенли пал. И он, приняв командование людьми брата на себя, несколько раз пытался прорваться с ними туда, где, по их словам, остался их командир. Но противник всё наступал и наступал, сплотив ряды и ощетинясь копьями, и шансов прорвать их строй не было.

Дегорт категорически приказал уходить, и остатки отряда Стенли ушли, уводя обезумевшего от ярости и гнева Тарлина.

Переправа пала. В живых защитников насчитывалось лишь несколько десятков человек. А Курхот, не довольствуясь полной победой, послал за остатками войска погоню. То, что у него оказался конный отряд, было неожиданностью. Не было и мысли о переговорах, о том, чтобы вернуться за раненными, и похоронить убитых. Конный отряд противника был свеж и, если бы не илонийские лошади, погоня нагнала бы их.

Тарлин собирался драться. Он рвал и метал, но Дегорт стоял на своём. Лошади у них были свежие, но людей почти не осталось. Те, кто остался, после дня сражения не могли выдержать ещё и ночной бой. Дегорт был командующим, Тарлину пришлось подчиниться.

Посланный в погоню конный отряд Курхота к ночи отстал и повернул назад. Оставленные разведчики доложили, что, судя по всему, это не ситарцы, а наемники из Сегота.

От Кожая к утру пришло сообщение о разгроме и уходе остатков отряда к своим людям. Отряд Учайка останется на границе с Сеготом, не давая сеготцам перейти реку.

Вольден шел с беженцами Кордии в сторону Алмики. Дегорт принял решение идти в столицу на соединение с войском Хайдира или Матаса. В любом случае приказ о его дальнейших действиях будет исходить от короля, которому в свою очередь было послано сообщение о прорыве Переправы, ранении Интара, и возможной гибели Стенли.

Догнав на следующий день волну беженцев, отправленных с Переправы в начале атаки, Тарлин к своему ужасу не обнаружил кареты, которая должна была идти с колонной беженцев и табуном лошадей. Не было её и далеко впереди, если предположить, что она могла вырваться вперед.

Карета исчезла.

Глава 8 Начало пути Иллара.

Они не спешили по пути в Джарн, делая небольшие остановки в деревнях и маленьких поместьях, наблюдали, как на полях всходит озимая пшеница, как крестьяне начинают посевную. Как ни странно, в их отряде самым знающим человеком по этой части оказался Сайл. Под одобрительным поддакиванием Ногала, он безошибочно определял, какое поле чем засеяно, либо собираются сеять. Никогда раньше не задумываясь, что растет на полях и как от этого зависит исход войны, молодые члены отряда, да и сам Иллар, внимательно вслушивались в рассказы Сайла и замечания своих старших товарищей.

К концу третьего дня отряд Иллара достиг Джарна — первого из трех больших городов-крепостей на пути из Нарты в Арилазу.

Хотя их и не ждали так рано, прибытие не было для Гомара, Правителя Восточного Владения неожиданностью. Получив указания из столицы ещё от самого Интара, хозяин Джарна успел многое.

Полным ходом велась расчистка крепостных рвов. К городу подъезжали подводы с нарубленными кольями. На крепостном плацу опытные солдаты вели тренировку рекрутов.

С утра отряд разделился по заранее разработанному плану. Иллар с Латином выслушивали доклад Гомара. Фаркус с частью отряда проверяли вооружение. Степас — продовольствие. Ногал с остальными — общее состояние укреплений. У Ногала и Алехна было еще одно задание — поставить себя на место осаждающих и выискивать слабые места в обороне.

К концу дня они устроили совещание и разбор увиденного и услышанного. Доклад Гомара подтвердился наблюдениями Фаркуса и Степаса. В крепости был достаточный запас копий, луков и арбалетов, стрел и наконечников. Кузнецы вовсю ковали дополнительные мечи, солдаты устанавливали на городских стенах катапульты и баллисты.

С продовольствием дела были хуже. До урожая было далеко. Запасы прошлого года подходили к концу. Если враг окажется у стен Джарна прямо сейчас, осаждающие быстро столкнутся с голодом. К счастью, Курхот был далеко. А внутренние помещения замка пока готовились к приему сена, зерна, овощей, фруктов и мёда.

На следующий день был запланирован объезд владений Гомара. С доверенным лицом Правителя они посетили подвластные Джарну селения и поместья. Люди хоть и роптали, но близость к столице делала их более доверчивыми к своему королю. Королевскую семью в здешних землях знали не понаслышке, уважали и любили. Тревожный указ хоть и породил неудовольствие нарушением привычного порядка жизни, но подкрепленный полновесным серебром или золотом не вызвал недоверие. Селяне были готовы к сбору урожая, к его сокрытию, или даже уничтожению, и бегству в Джарн или даже в Тогот.

У Ногала было задание — обнаружить наспех сделанные первые хранилища. К огорчению всех, ему это удалось без труда.

— Тяжело нагруженные телеги оставляют глубокий след, — объяснял он воспитанникам Ордата, — пока еще туда везут материалы, дерево для укрепления стен. Но ведь потом повезут мешки. А это — что вывеску повесить — там спрятано всё добро!

— Ну и что делать?

Иллару самому было интересно, хотя он и делал вид, что все это прекрасно ему известно.

— А ничего! — был ошеломляющий ответ Ногала. — Их не спрятать. А вот что сделать, чтобы они не так бросались в глаза, вот это можно. Так что, давайте думайте. Чем можно замаскировать следы?

— Пасущееся стадо коров, — это был Мират.

— Ответ явно сельского жителя. Хорошо. Но это пройдет, только если гонять туда стадо в течение длительного времени, иначе следы всё равно будут видны. И желательно после дождя. Тогда есть шансы, что колеи будут разбиты окончательно. Но если среди противника имеются знающие следопыты, то это не поможет.

— Лесопилка? Дорога на лесопилку?

— Пойдет. Но опять надо заранее. Если на лесопилке не будет опилок, не будет хоть сколько-нибудь вырубленного леса, это опять будет бросаться в глаза.

— Заготовка сена.

— Можно. Но сено нам тоже необходимо прятать, так что — это не подходит.

— Каменоломня.

— Если каменистая местность — вполне возможно.

— Песчаный карьер.

— Пойдет.

Ребята вошли во вкус, предлагая все новые и новые варианты, которые и были потом представлены и откорректированы Ногалом призаключительном совещании у Гомара. Тот с уважением выслушал все замечания, пожелания и указания.

Каждый вечер молодежь, а к ним присоединялись и старшие, без устали тренировались во дворе. Особое внимание уделялось тренировке Сайла, как самого слабого из них.

Степас еще заставлял тренироваться в стрельбе из арбалета. Среди юношей не было лучников, учить их хорошей стрельбе из лука было бесполезно. Этому учили с детства, но никак в таком возрасте и за такое короткое время. К тому же они были из благородного сословия, для них обязательным было владение арбалетом. Но этому во дворце уделялось не так много внимания, как владению мечом. Приходилось навёрствовать упущенное. И тут у Сайла было огромное преимущество. Охота для него была привычным делом, а с ней и владение стрельбой из арбалета.

У Ногала для молодежи были свои занятия. Владеть мечом хорошо в поединке. Но во время сражения, тем более на крепостных стенах, когда воины бьются в тесном строю, мечом особо не помахаешь. Тем более длинным, к которым привыкли воспитанники Ордата. В бою нужен меч покороче, а ещё лучше — отточенный топор, хороший нож. Не лишним будет и прочное копье. Ногал учил юношей пользоваться любым оружием, пригодным для ближнего боя.

Фаркус занялся обучением младших своих товарищей верховым боем. Не так-то легко, без привычки, нестись на коне и рубить врага на земле или в седле. Для этого также необходима немалая сноровка.

Четыре ночи, которые они провели в Джарне, все спали, как убитые.

Утром четвертого дня они отправились дальше, довольные и собой, и проделанной работой.

Следующим пунктом их пути был Гелназ. Когда-то именно эта крепость была столицей Илонии, но после междинастической борьбы двухсотлетней давности, окончившейся победой предков Иллара, столица была перенесена в Нарту. Гелназ оказался в запустении на долгое столетие. Крепость не превратилась в большой укрепленный город, как Нарта. Массивный замок окружала лишь высокая неприступная стена. Король Эмдар вернул Гелназу его былое значение, не забывая при этом о давнейших притязаниях владельцев замка на престол.

В настоящее время Гелназ был резиденцией Правителя Тореса. Хозяин здешних земель был один из немногих, кого Интар не включил в Королевский Совет. Правителю приходилось довольствоваться властью в своем Владении, не влияя на жизнь королевства. Близость как Тогота, так и Арилазы делала Владение богатым и это частично скрашивало обиду Тореса. Он был очень дальним родственником королевской семьи. Его какая-то там двоюродная бабушка была матерью короля Корна, что делало Тореса в его глазах чуть ли не любимым дядюшкой сына наследника престола.

Не единожды путешествующий с отцом Иллар просто диву давался тому, как отец, оказывается, умудрялся противостоять мощному натиску дядюшкиных «родственных» объятий. А ведь в крепости они бывали неоднократно. Сейчас юноше не удалось пресечь их на корню, и теперь он маялся в роскошной столовой среди домочадцев «дядюшки», стыдясь своего хотя и вычищенного, но поношенного костюма.

Прежде чем дать согласие на завтрак он настоял, чтобы Латину предоставили сопровождающего, с которым тот смог бы обсудить текущие дела и добился разрешения остальным его людям проверить состояние крепости. А сам томился от безделья и волновался, как его отряд делает за него его работу.

Весь день ему пришлось проторчать поочередно в столовой, в гостиной, в замковой оранжерее. За день его умудрились накормить пять раз, чуть ли не засовывая в рот лакомые кусочки. Обеды, прогулки сопровождались то болтовней, то песенными выступлениями домочадцев Тореса. К вечеру, когда его упорно оставляли с одной из дочек хозяина одних в комнате, до него, наконец, дошло, что планы Тореса гораздо дальновидней, чем он предполагал поначалу. Не просто радушно принять королевского внука, но и навязать ему выгодную партию. Латин был определенно прав, с этим надо было как-то бороться и быть постоянно начеку.

Бороться Иллар начал по-простому — откровенным образом сбежав, прервав на полуслове Тореса. Еле сдерживая себя, чтобы не сорваться на бег, он торопливым шагом направился к выходу. И теперь мчался, отметая яростным взглядом пытавшихся заступить ему дорогу домочадцев и слуг, и как ошпаренный выскочил за пределы резиденции Правителя. Даже не зная, где остановились его люди, он ринулся в ближайший поворот и с рыком развернулся к тому, кто дернул его сзади за рукав, с намерением прикончить наглеца на месте, если его потянут обратно к Торесу. Но это оказался Дамин.

— Меня послали показать дорогу, милорд, — испугавшись его горящих глаз, пробормотал он.

— Небеса! Ну и рад же я тебя видеть! — облегчение было такое, как будто с плеч упала гора. — Ну и кто додумался тебя послать? — поинтересовался он, следуя за пареньком. — Латин?

— Да, — подтвердил Дамин. — Сказал, долго вы там не выдержите, сбежите.

— И давно ты меня тут ожидаешь?

— С обеда!

— Проклятье! Выдержал лишние полдня!

Насмешки Латина, когда он соединился со своим отрядом, только разожгли его злость и досаду за потерянный день. Латин с усмешкой протянул меч.

— Подать ведро воды? — добавил он, и, получив в ответ сердитый взгляд, кивнул на двор, — Серьезно. Остудись.

Иллар молча кивнул Расилу, тот, прихватив тренировочный меч, встал против разгоряченного юноши.

Схватка помогла прийти в себя, хотя излишки завтрака, обеда, каких-то там промежуточных яств дали о себе знать. Он сдался первым. Рассердился на себя и вызвал Ногала. Тот тоже плотно поужинал, но, посмеиваясь, также легко расправился с ним, как и до него Расил.

— Что я говорил, тебе надо тренироваться! — пожал плечами Латин, когда плотно сжавший губы Иллар закончил схватку, лишившись меча. — То, что ты побеждаешь меня, еще не говорит о твоей великолепной технике. Вспомни, когда ты последний раз бил Стенли? Лет девять, восемь назад?

— В прошлом году, — огрызнулся Иллар.

— Это когда он был после хорошей попойки?

— Не помню.

— Зато я помню. Повода не помню. Но помню, что Стенли явно пошатывало.

— Нас с тобой тоже.

— Меня! Тебя отец отпустил слишком поздно, ты не успел влить в себя столько, сколько мы.

— Нашел, что вспоминать!

— Твою последнюю победу над Стенли. Согласись, теперь это актуально, как никогда.

Иллар вызвал Сайла.

— Пошли, покажешь, что ты умеешь.

Латин шепотом, но так, чтобы слышали все, продекламировал:

— Твой час пробил, глаза открой, противник пал — ты вмиг герой.

— Не обольщайся, Сайл, — не удержался и рассмеялся Иллар.

Умения у Сайла не прибавилось. Зато появилось упорство и хорошая злость. Не та, что душила сейчас Иллара за попусту прожитый день, а хорошая воинственная злость, обостряющая чувства, делая голову ясной, а движения быстрыми.

После нескольких минут боя, Иллар остановил схватку. Подозвав Расила, он попросил его провести несколько схваток с юношей, внимательно следя за движениями Сайла. Потом остановил бой и отвел юношу в сторону.

— Расскажи о себе, — попросил он, садясь на скамью и указывая на место рядом с собой.

Сайл растерянно молчал, потом решился:

— Я с севера страны. Моя мать приходилась дальней родственницей Варгону, королевскому военачальнику.

Иллар вздрогнул. Когда-то Варгон представил его своим дальним родственником. Не об этом ли пареньке он вспоминал, когда рассказывал его матери, почему якобы Брайт так враждебно относится к маленькой Овете. Не его ли место когда-то занял Иллар. Хотя нет, в то время Сайл был ещё слишком мал.

А Сайл продолжал:

— Пока был жив отец, нам неплохо жилось. У нас было свое поместье, поля, стада. На нас работало немало семей. Был даже свой небольшой рудник, — Сайл улыбнулся. — Отец был больше сельским жителем, даже ученым. Он знал толк во многих делах, вот только бои, сражения не любил. Варгон несколько раз предлагал ему забрать меня на учебу в столицу. Он не соглашался. Я помогал ему. Я больше знаю о выплавке металла, из которого делается меч, и как убирать урожай, чем держать этот меч в руках.

Иллар внимательно слушал незамысловатый рассказ.

— Но отец умер три года назад. У меня не получилось продолжить его дело, матери это не удалось и вовсе. Два года мы жили тем, что удалось скопить в предыдущие годы. Но третий год дался нам тяжело. У нас был сосед, вдовец. Он предложил маме выйти за него замуж. Мама согласилась и переехала к нему. В новом доме мне не было места. У моего отчима своих трое детей. Я был обузой. И мама отправила меня в столицу. Имя Варгона открыло мне немало дверей. Но не научило меня держать меч в руках.

Иллар помолчал. Сайл настороженно сидел рядом.

— Я рассказал это не для того, чтобы вы пожалели меня, милорд.

— Да, я знаю, Сайл, — задумчиво сказал Иллар и продолжил расспросы, — сколько тебе лет?

— Шестнадцать мне было этой весной, милорд.

— А у Ордата ты с какого времени?

— С начала зимы.

— Дай угадаю, ты резко вытянулся в росте за последний год?

Сайл покраснел.

— Да, милорд, моей матери пришлось отдать мне одежду моих новых братьев, из своей я вырос.

— Здесь нечему смущаться, Сайл. — Иллар помолчал. — Знаешь, у меня был отличный учитель. Его звали Кадук. Он учил меня не только держать меч в руках, но и правильно двигаться, держать корпус. Ордат тоже учит этому. Но немного не так. Я не раз наблюдал за ним. Он воспринимает учеников как взрослых людей. И не учитывает, что мальчишки ещё растут. Сейчас у них одно соотношение тела и рук с ногами. Когда они становятся взрослей, все меняется. Руки, ноги отчего-то становятся больше, чем раньше, от этого удар почему-то получается другим. Кадук давал уроки, учитывая мое взросление. Ордат нет. Мальчишки приходили к нужному результату, но сами, путем проб и ошибок. Тоже неплохо, по-своему. Но вот с тобой так дело не пройдет. Ты резко вырос, ты не приспособился к своему телу, оно помнит себя другим. Даже если ты делаешь правильные, как тебе кажется движения, тело тебя подводит. Прежде всего тебе надо привыкнуть к своему телу. И больше уделять время не бою, а простым упражнениям. И я покажу тебе каким.

Весь остаток вечера Иллар провозился с Сайлом, пытаясь понять, какие упражнения помогут тому найти согласие со своим телом.

Фаркус с Ногалом подошли к наблюдавшему за этим Латину.

— Это для него оказалось лучше ледяного душа и горячей схватки, — кивнув на Иллара и Сайла, сказал Ногал, усаживаясь рядом. — А мы-то с Фаркусом голову сломали, каким способом остужать его ярость.

— Он умеет учить, — задумчиво сказал Латин. — Он учил меня. У него это получается.

Ногал с Фаркусом переглянулись. Ногал толкнул Латина в бок:

— Ну, тебе это не помогло!

Латин рассмеялся:

— Видели бы вы меня до этого! — и добавил. — А в ярости я его видел только два раза в жизни. И все это за последние дни. Он же всегда спокойный, даже оторопь иногда берет. Да чтобы его хоть как-то расшевелить, знаете, сколько раз мне приходилось таскать его в заведение госпожи Самиты? А тут — чуть ли не через день. И вот теперь не знаю, может, и не надо было его так трясти?! — Латин хихикнул.

— Надо учиться выпускать пар сейчас, а не когда он сядет на трон, — сказал Фаркус.

Латин взглянул на него:

— А может, ему понравится решать проблемы таким образом.

— В разумных пределах это даже полезно, — вставил Ногал.

— Но принц Интар вполне обходится и без этого, — хмыкнул Фаркус.

— Его отец уникален для его положения.

— Ногал, ты видел многих королей?

Тот рассмеялся:

— Парочку. И король Корн в их числе.

— Нашему королю и незачем сердиться при таком-то сыне.

— Но что нам делать с его внуком?

— Побольше гонять его на плацу, — кивнув на трактирный двор, вставил Латин. — И обливать после этого ледяной водой.

Фаркус с Ногалом рассмеялись.

— Придется.

Латин добавил:

— Мне кажется, это от неуверенности, от того, что он боится, что его не принимают всерьез.

— Несомненно. — Фаркус серьезно согласился. — Но парень молодец. Умен, решителен и не боится ответственности. Значит, если он начнет побеждать на плацу, прибавится и уверенность?

— Раньше была, по крайней мере.

— Что это значит?

— А вы что, не помните?

— Что именно мы должны помнить? — Фаркус и Ногал переглянулись.

Латин рассмеялся.

— У нас вечер воспоминаний? Вы что, не знаете, что его похитили в детстве?

— Да такое забудешь! — Фаркус рассмеялся. — Во время Призыва мне пришлось прервать контракт. Я прополз всю Илонию на коленях.

— Аналогично, — вставил Ногал.

— А как он нашёлся, помните?

Фаркус и Ногал опять переглянулись.

— Он просто объявился.

— И это всё, что вы знаете?

Фаркус задумался:

— Вроде была история о спасении дочери принца, о вручении меча. Рассказывали мне эту сказку, никогда не воспринимал её всерьёз.

— А зря. Все так и было. И я там был, вино лилось, девицы… — получив тычок от Ногала, Латин рассмеялся в своей манере из серьезного делать смешное. — Я тогда был совсем мелким. Но я не шучу. Впрочем, пусть это останется сказкой. Несомненно, красивая сказка, только вот мало кто осознает, что похитители делали из него убийцу отца. А это уже не сказка, это страшно. И его учитель Кадук, про которого он тут только что рассказывал, действительно сделал из него первоклассного бойца, убийцу. Не думаю, что сильней принца, но похитителей устроило бы и убийство сына отцом. Хотя, насколько я понимаю, первое было бы предпочтительней. Иллар был лучшим среди нас. А потом он на десять лет забросил меч. Кое-какой навык остался. Но сами видите, его победить можно и даже легко. Но когда он владел мечом, он владел и собой. Это надо вернуть. Удар, рывок и ясен взгляд, враг побежден… — Латин замолчал, но его затуманенный взгляд показывал, что он всецело в мире грёз и рифм.

Что и отметил Иллар, подходя к ним.

— Вернись на землю, — засмеялся он.

Латин огорченно очнулся.

— Вот так всегда!

Но Иллар не стал поддерживать словесную перебранку:

— Расскажите мне, как у вас прошел день?

Они прошли в отведенную им комнату в казармах крепости. Вести были неутешительные. Для подготовки к осаде Торес не ударил палец о палец.

— М-да… — растерянно потянул Иллар, — А ведь отец проезжал тут и наверняка всё ему объяснил и разъяснил. А если я завтра прикажу его арестовать, все решат, что в отместку за неудовольствие его дочерью.

— О, тебя опять чуть было не женили?! — повеселился Латин.

— Ну да, — потер переносицу Иллар, — похоже, я начинаю распознавать такие признаки. Ещё немного, и буду как Стенли по твоим рассказам.

Он повернулся к Фаркусу.

— Торес выделил нам человека объехать владения? Ну и отлично. Я напишу указ, в котором назначу тебя временным комендантом Гелназа. Утром, после того как мы поедем по селениям, ты пойдешь в казармы, объявишь там указ и отберёшь себе команду ветеранов. Думаю, ты найдешь тут бывших друзей, — Фаркус согласно кивнул. — Потом отправляйся к Торесу и вручай указ ему. С собой оставь двоих наших себе в помощь. Действуй грубо и решительно. Торес ничего не сможет поделать. За день наведи тут такой шум, что мы, вернувшись вечером, покажемся ему добрыми и ласковыми. И вот тогда-то посмотрим, к какому взаимодействию он будет готов.

Следующий день принес неутешительные вести. Ничего из предписанного Интаром не было сделано, крестьяне встречали их с недоумением и с не скрываемой враждебностью. За день они не успели обойти и треть территорий. Вернулись в замок расстроенные и злые. Не улучшал настроение и прошедший дождь, который и помешал объехать всю намеченную территорию.

В городе успехи в поставленной Фаркусу задаче были налицо. Замок гудел как улей. Навстречу Иллару выскочил разъяренный, но слегка напуганный Торес.

— Ваше высочество, — с ходу начал он.

— Это не мой титул, не путайте, — прервал его Иллар, чем остудил голову Тореса больше, чем ведро воды.

— Прошу прощения, лорд Иллар, умоляю вас пресечь безобразие, которое устроил здесь этот самозванец.

— Самозванец?

— Он назвался комендантом.

— Как в замке оказался самозванец? Куда вы смотрели, господин Торес, куда смотрели солдаты? Чем вообще занимаются ваши люди, если по замку свободно разгуливают самозванцы?!

Торес опешил.

— Но вы же сами оставили его!

— Господин Торес, я правильно понял, что нового коменданта, назначенного моим указом, вы назвали самозванцем?

Торес явно перетрусил, заюлил, заверещал.

Бессмысленный спор, в который превратился такой плодотворный в прошлом замке заключительный совет-совещание, продлился за полночь. Торес отнекивался от каждого пункта указа о подготовке к осаде, находил тысячу причин, защищал каждую монету из, как уже начал понимать Иллар, несуществующего финансового запаса на случай военных действий, хотя, по словам Тореса, казна города располагала данным запасом, как и положено.

Все это происходило в одной из комнат казарм. Иллар намеренно отказался переступить порог внутреннего замка. Он собирался бороться на своей территории, а не чужой.

И все же совещание закончилось полной его неудачей. В конце концов, Торес согласился по всем пунктам, но, когда он покинул комнату, никто не сомневался: когда они уедут, все вернется на круги своя.

— Фаркус, тебе придется остаться.

— У вас не останется людей к концу путешествия, милорд, — с усмешкой произнес Фаркус, соглашаясь, и одновременно предостерегая своего командира.

— Но это самая большая крепость. Уж её-то мы не имеем права терять. Оставляешь с собой Алехна и Карела. К вам уже присмотрелись. Я оставлю приказ об аресте Тореса. Введёшь его в действие при особо упорном сопротивлении. Думаю, мы вернемся дней через десять, посмотрим, что тебе удастся сделать за это время. И попробуем еще один ход. У Тореса старший сын, ему около тридцати. В течение дня он не попадался тебе на глаза?

Фаркус задумался.

— С Торесом постоянно находилась пара людей. Несколько раз именно они давали ответы на мои вопросы. Но был ли среди них его сын — не могу сказать.

— Может с сына будет больше толку. Постарайся привлечь его на свою сторону. Если не примет в штыки, если отнесется серьезно, пусть Торес посидит под домашним арестом, а он его заменит. Сколько ты отобрал себе людей?

— Пятнадцать.

— А гарнизон?

— Три сотни.

— От них будут проблемы?

— Если Торес отдаст прямой приказ — то да.

— Мы не можем себе позволить междоусобицу.

— Тогда лучше нейтрализовать Тореса прямо сейчас.

— Формально он со всем согласился.

Фаркус усмехнулся:

— Тогда оставайтесь сами, лорд Иллар.

Тот вздохнул:

— Так не получится. Не могу ж я на каждом спорном участке оставаться чуть ли не до нападения. Вот первая трудность, придется нам к этому привыкать и находить решения. Оставляю тебе еще Дамина, пошлешь его с сообщением через пару дней.

На том и закончили. Следующий день Иллар потратил на осмотр оставшейся части окрестностей Гелназа, а утром четвертого дня с поредевшим отрядом выехал в сторону Габерна.

Габерн был третьим укрепленным городом на их запланированном пути.

Как убедился за три дня Иллар и его товарищи, крепость была оснащена, вооружена и готова к обороне намного сильней, чем ее южная соседка. Всё это благодаря Правителю Северного Левобережного Владения — Манвелу. Это был человек, который олицетворял собой старого воина, прошедшего через огонь и воду. Как Правитель, он входил в Королевский Совет, но посещал столицу крайне редко. Но в свои редкие появления запомнился Иллару резкими, но весомыми высказываниями, к которым принц Интар с уважением прислушивался.

У него была семья, но повинуясь пожеланию Иллара, он не стал напрашиваться с приглашением, от чего Иллар испытал настоящее облегчение, не ускользнувшее от старого воина.

С подготовкой к возможной осаде у Правителя был полнейший порядок. Вернее, у Иллара сложилось впечатление, что такое положение в крепости было всегда. По крайней мере, при нынешнем хозяине города. Все, что в Нарте Иллар обсуждал с Бахтиным, здесь было четко выполнено и поддерживалось, как само собой разумеющееся. Поэтому и денежных вложений тут понадобилось не в пример меньше. Практически весь положенный фонд у Манвела был не затронут.

Объехав подвластные Манвелу земли, столичные гости убедились, что и тут всё было на высоте. И опять же, не делалось наскоро, при получении указа из столицы, а планомерно поддерживалось десятилетиями. Во всяком случае, Ногал не нашел четырех из десяти хранилищ.

Крестьяне также были готовы. Господин держал их в курсе о ходе войны в Кордии. Они слышали о состоявшемся бое между войском Арилазы и пиратов Ситара. Слышали о продолжающейся обороне Переправы. Это было далеко, но крестьяне привыкли верить своему господину, и, если тот сказал, что война, возможно, придёт и к ним, они к ней готовились.

Итоговое совещание по истечении трех дней прошло скорее, как не подведение итогов, а выслушивание наставлений Манвела о том, как лучше подготовить саму столицу к обороне, и организовать помощь в обороне населением. Раскрыв рот, сидел не только Иллар и его спутники, но и Ногал.

Под конец Иллар не выдержал и поинтересовался:

— Господин Манвел, откуда вы так хорошо осведомлены? У нас был в отряде опытный человек — Алехн. Он был комендантом при осаде. Но даже он не владел такими познаниями.

Тонкая улыбка промелькнула по губам мужчины:

— Молодость, милорд. Я сбежал из дома совсем мальчишкой. И объездил в свое время практически весь мир.

— Моя тётушка и её муж тоже объездили весь мир. Но почему-то, поставь её комендантом замка, не смогла бы подготовить его оборону так, как вы. Да и Фаркус с Степасом не имеют такого опыта.

— Сейчас в мире чуть тише, чем было тридцать лет назад. А я прошел четыре осады ещё мальчишкой. И в пяти участвовал сам. Сам во время штурмов взбирался по лестницам на стену, во время обороны лил кипяток на голову осаждающих, делал подкопы и поджигал балки, удерживающие своды подкопа.

— Были только победы?

— О нет, милорд. Пару осад я проиграл. Моя сторона проиграла. Один раз нас захватили, и я чудом остался жив, меня ранили и посчитали убитым. Второй раз мне пришлось посидеть в тюрьме три года, ожидая, пока за меня внесут выкуп.

Иллар покачал головой.

— Позвольте, угадаю. Сидя в тюрьме, вы поклялись, что уж ваш-то замок никто взять не сможет. После этого вы вернулись сюда и выполнили клятву.

— Как в воду смотрите, милорд, — рассмеялся Манвел, — только клятва моя еще не выполнена. Двадцать лет, как я вступил в наследство и владею Габерном, но испытать себя не довелось.

— Я вспомнил, — покраснел Иллар. — Мне кажется, отец рассказывал мне о вас. Но это было давно.

— Принц Интар интересовался моими успехами в укреплении города, — подтвердил с улыбкой бывший вояка.

Подумав немного, Иллар решился:

— Господин Манвел, я могу вас попросить об услуге?

— Всегда готов, милорд.

— Вы можете послать одного из своих помощников в Нарту? Бахтину пригодился бы ваш опыт. Я напишу ему письмо. Он здравомыслящий человек, и примет любую помощь, если она пойдет на пользу.

— Не вижу препятствий.

— Еще одна моя просьба, возможно, будет иметь неприятный подтекст. В Гелназе мы оставили часть нашего отряда. Капитана Фаркуса и пару людей. Они попытаются хоть что-то наладить в хозяйстве Тореса. Но шанс у них очень невелик. Я все равно собирался туда вернуться, не зависимо, увенчается их миссия успехом или нет. Дел там непочатый край.

— Вы хотите, чтобы я послал туда отряд своих людей? — нахмурился Манвел.

— Хотел бы, но понимаю, что это невыполнимо. Не подумайте, что я даже мысль допустил о том, чтобы предложить вам это. Нет. Это дело королевской гвардии, в конце концов, а не соседа. Но послать Фаркусу помощь в лице опять же ваших помощников мне хотелось бы. Не солдат. А может, старосту деревни, он поделится опытом. Может, кого-то из ваших доверенных слуг, которые помогают вам и в курсе ваших дел. Фаркусу просто необходима поддержка опытных людей.

— Мой сосед будет в бешенстве, если узнает кого-либо из моих людей.

— Торес, возможно, сейчас под домашним арестом.

— Даже так?

— Мне пришлось. Иначе крепость останется совершенно неподготовленной.

— Давайте сделаем так, милорд. Я не пошлю своих людей. Я пошлю свою дочь. Они обручены с сыном Тореса. А она в курсе всех моих дел. Она привлечет на свою сторону жениха, а уж вместе с Загиром они помогут вашему капитану.

— Я оставил Фаркусу распоряжение о привлечении сына вместо отца.

— Значит, мы думаем одинаково. Через два дня моя дочь будет в Гелназе.

— Спасибо. И, — Иллар замялся, — я прошу прощение, что отказался встретиться с вашей семьей, господин Манвел, но…

— Дело прежде всего, милорд. Тем более что, насколько я понимаю, милорд, у Тореса вам не удалось отвертеться?! — полушутливо-полусерьезно спросил Манвел.

— О! — аж передернулся Иллар от воспоминаний, — надеюсь, ваша дочь будет счастлива с сыном Тореса.

— Дочь уверена в этом, а ей можно доверять.

На следующий день по плану они собирались отправиться в Ланец. Хоть и далеко от границы, но, возможно, именно туда пойдет основной поток беженцев. Поэтому этот город необходимо было посетить.

Но вечером пришли страшные известия. Переправа пала, смертельно раненный принц Интар и его дочь пропали. Погиб или попал в плен Стенли.

Глава 9 Бал у короля Сегота.

Тронный зал короля Дюртала поражал огромными размерами и величием. Талина со Стенком не раз бывали тут на торжественных мероприятиях Сегота, но сегодняшние убранства превзошли все ожидания. Вокруг них слышались восхищенные и удивленные возгласы. Слуги, небывалое дело, разносили прохладные напитки и легкие закуски. Такого на официальных приемах ещё не было. Музыка также звучала не торжественная, а скорее лирическая, местами даже веселая.

— У меня такое ощущение, что нас ждут неприятности, — тихонько проговорил Стенк, наклоняясь к ушку Талины.

— Мне тоже так кажется, — также шепотом произнесла Талина, одновременно раскланиваясь со знакомыми им придворными и гостями столицы.

— У Дюртала, возможно, это же чувство, раз он не прислал нам приглашение.

— Скорее всего. Как и то, что неприятность может исходить именно от него.

— И он нас сознательно отгородил от этого.

— Да. Но это не повод…, - Талина в очередной раз раскланялась со знакомыми.

— … в них вляпаться, — закончил за неё Стенк, воспользовавшись её паузой.

— Мы здесь не для того, чтобы отсиживаться дома, когда тут что-то затевается.

— Мы многое сделали за это время, Интар не зря послал нас сюда.

— Всего лишь данные.

— Интару, порой, этого достаточно.

— Но мы не сделали главного, Стенк. Дюртал все же захватит Кордию.

— И только в наших силах ему помешать…

— Звучит глупо, согласна, но, всё, что тут происходит — важная часть того, что сейчас делается в Кордии и Арилазе.

— И нам всё равно доложили бы об этом самое позднее — завтрашним утром.

Талина внезапно подхватила его под руку и ловко нырнула вместе с ним в толпу.

— Рекат шел в нашу сторону, — пояснила она.

Советник Рекат был правой рукой Дюртала и именно с ним они имели дело все дни перед и после аудиенции с королем.

— Мы сбежали от спасения, — коротко констатировал Стенк. — Рекат бы нас выпроводил без приглашения.

— Не посмел бы.

Стенк на этот раз промолчал. Талина была права. Они должны были знать, что затевает Дюртал. Но его не оставляло чувство, что спокойней было бы узнать от третьих лиц, а не здесь. Талина была напряжена, поэтому Стенк надеялся, она будет осторожней.

Время ожидания явно подошло к концу. Музыку сменили торжественные фанфары. Слуги, забрав у придворных бокалы, ретировались, и зал разделился на две части. Талина протиснулась в первые ряды. Стенк стоял за ней.

Фанфары последний раз протрубили что-то высокоторжественное, шум стих, и двери торжественно открылись.

— Его величество, король Сегота, Дюртал, ее величество, королева Нелинда, его высочество, наследный принц Битран, — торжественно объявил герольд.

Четвертую участницу процессии, молоденькую ещё совсем девушку, никто не объявил. Но именно с ней шел впереди Дюртал, любезно ведя её к своему трону. За ним принц Битран почтительно вёл свою мать.

Дюртал ободряюще что-то шептал скромно потупившей взгляд девушке, изредка доброжелательно кивая на почтительные поклоны своих придворных. В какой-то момент, на его глаза попалась Талина. Взгляд короля на миг потемнел, но тут же осветился благосклонной улыбкой.

— Вот она, неприятность, — прошептал Стенк.

— Он не посмеет это сделать, — ответ Талины был тих и печален.

Она попыталась вспомнить, не видела ли она в зале общих с королевским двором Кордии знакомых. Не смогла вспомнить.

— Мы не можем быть в Албоне единственными, кто сможет опознать Тайлис.

— И всех их, включая тебя — не пригласили.

— Не пригласили.

— Твоё присутствие его не остановит.

— Не остановит, — эхом опять отозвалась Талина.

Но предлагать жене тихонько удалиться Стенк даже и не делал попытки. Он слишком хорошо её знал.

Между тем король Дюртал дошел до трона, стоявшего в конце зала, и развернулся с сопровождавшей его девушкой в зал. Жена и сын встали по бокам.

— Мои подданные, мои гости, господа, — голос Дюртала был громок и торжественен. — Вы все знаете о несчастье, постигшем наше соседнее королевство. Коварное пиратское войско захватило и поработило наших соседей. Столица разрушена, регент и Королевский Совет убиты, мужчин и женщин Кордии увозят в неволю, детей убивают.

Здесь королевский голос преисполнился небывалой скорбью. Голова стоящей рядом с королем девушки при его словах опустилась вниз. После небольшой паузы, чтобы все прониклись ужасами описываемой войны, Дюртал продолжил:

— Ни для кого не секрет, что наши отношения с Кордией не всегда были радужными и благополучными. Между нами были разногласия, и даже небольшие конфликты. Но мы всегда оставались добрыми соседями. А истинные чувства познаются в беде. Мы нужны этой маленькой стране и именно к нам обратилась она за помощью, ибо остальные соседи бросили её наедине с врагом. Господа, — наполненный искренней радостью голос Дюртала провозгласил. — Сегодня я принес вам исключительно праздничную весть. Я представляю вам Её Величество — королеву Кордии — Тайлисинарию.

Зал взорвался криками и аплодисментами.

Дюртал повернулся к девушке, почтительно поклонился, поцеловав её пальчики. Девушка, потупивши взгляд, сделала ответный реверанс, аплодисменты зазвучали сильней.

— Да здравствует королева Тайлис, — раздались из толпы голоса.

— Да здравствует король!

Дюртал и девушка улыбались и кивали в ответ. Наконец, восторженные крики начали стихать и раздались другие.

— Как вы спаслись? — подал голос один придворный.

— Что случилось с Регентом Минделом? — вторил ему другой голос.

— Как пала Корда?

— Кто точно напал на Кордию?

— Как вы добрались до Албона?

Дюртал повернулся к тронным креслам. Почтительно усадил на одно девушку, сел на соседнее. Битран подвел к креслу свою мать. Сам остался у нее за спиной. По сделанному знаку, вперед вышел Рекат.

— Я уполномочен ответить на все возникшие вопросы. Внезапное нападение на наше соседнее королевство совершили пираты Ситарских Островов. Нападение было осуществлено с моря. Корда была защищена с суши, и, как казалось Регенту, с моря тоже. Но флот Кордии был разбит и дворец взят штурмом. Во время штурма погиб Регент Миндел и члены Королевского Совета. Её Величество вывели из города её телохранители. Поначалу её путь лежал в Арилазу. Но король Матас не смог оказать должную помощь. Поэтому Её Величество обратилась к нам. Она вверила себя командующему нашим войском, стоящим у границ. Когда до столицы дошла весть о просьбе Её Величества об убежище, Его Величество, наш король, немедленно откликнулся на призыв и направил за ней эскорт. Сейчас королева под покровительством Его Величества. В настоящее время подготавливаются мероприятия по оказанию поддержки Сегота королевству Кордии.

— Прежде чем заключить договор, его величество принял меры к установлению подлинности личности королевы Кордии? — выступила вперед Талина, отвешивая королю Сегота положенный её и его статусу поклон.

Стенк обреченно пристроился за ней. Он знал, что она не смолчит, оставалось только поддержать жену.

Девушка на троне взволновано вскочила, Дюртал успокаивающе взял её руку и ласково усадил обратно. После чего наклонился вперед, вонзив взгляд в Талину.

— Да, ваше высочество, удостоверился, — спокойно произнес он.

Он кивнул Рекату. Тот отошел в сторону и вернулся с ларцом. Открыв его, он наклонил его. Зал зашелестел взволнованными голосами. В ларце была королевская диадема.

Рекат спустился ниже и поднес ларец к Талине, заодно показывая содержимое окружающим ее придворным короля Дюртала.

Талина мельком взглянула на диадему и пожала плечами.

— Да, это королевская диадема, ваше величество. Но предоставив вам подлинную диадему, не факт, что рядом с вами подлинная королева!

Зал зашумел, к Талине и Стенку сделали шаг воины королевской гвардии. Дюртал предостерегающе поднял руку.

— Ваше высочество обвиняет меня в обмане?

— Ваше величество, я собираюсь оградить вас от обмана.

— Я уверен в личности королевы Тайлис. Настолько, насколько это возможно. И даже больше, я намерен просить руки её величества для своего наследника.

Зал ахнул. Битран коротко поклонился, девушка смущенно зарделась.

— Не делайте поспешных заявлений, ваше величество. Я прекрасно знаю Тайлис ещё с младенческих лет. Я заявляю, эта девушка — самозванка.

Девушка вскочила и гневно произнесла:

— Принцесса Талина, не знаю, что взбрело вам в голову, но если лишения настолько изменили меня, то имейте сострадание, я лишилась близких, лишилась своей страны. Вы не вправе клеветать на меня.

Дюртал успокаивающе похлопал её по руке.

— Ваше высочество, — обратился он к Талине, — я понимаю, ваш порыв обусловлен только благими намерениями, но королева Тайлис права. На её долю выпали немалые тяготы. Я предлагаю вам встретиться с нами, — он показал на себя и на девушку, — в более простой обстановке, а не такой торжественной. Её величество поведает вам то, что она поведала нашему Королевскому Совету. Я не хочу омрачать праздник тягостными подробностями завоевания Кордии пиратами. Достаточно того, что я и Королевский Совет Сегота удовлетворен настолько, насколько это возможно. Но вы правы, вопросы возникнут. Мне хотелось бы, чтобы вы были удовлетворены ответами.

Дюртал сделал знак рукой и к Талине со Стенком подошел Рекат.

— Ваше высочество, — Рекат поклонился, — я отведу вас с мужем в королевский кабинет.

Талина бросила сверкающий от гнева взгляд на королевскую семью и девушку и, под шепоток придворных, они со Стенком покинули тронный зал.

Рекат довел их до кабинета короля, у дверей которого стояли гвардейцы и с почтительным поклоном покинул их.

Талина взволновано заходила по кабинету, Стенк спокойно уселся в кресло.

— Как он посмел это сделать! — она сжала кулаки.

— Очень ловкий и умный ход. Теперь он будет не завоевателем, а освободителем Кордии от злостного пиратского нападения. При таком раскладе завоевание пройдет бескровно.

— Бескровно, да, но ведь Курхот-то должен иметь выход в море, в Корде остались его корабли. Дюртал не сможет обойти тот факт, что вступил в сговор с пиратом. И потом, не просто так он получил Кордию, немалая часть сеготцев влилась в армию Курхота. Этого-то он скрыть не сможет!

— Наемники, чего еще от них ожидать. Его не смогут обвинить в этом. К тому же в Арилазу сейчас идут наемники не столько с Сегота, сколько через Сегот. И их немало. Это илонийцы идут домой, а остальные — за наживой. А что касается флота Курхота, думаю, когда Арилаза будет у него в руках, его это не будет волновать. К тому же Курхот, по мыслям Интара, не собирается возвращаться на Острова.

— Думаешь, Курхот удовлетворится Арилазой? После Островов — небольшая страна? И для чего он заполняет свои корабли добычей и пленными? Он не собирается отказываться от Островов.

Стенк пожал плечами.

— Возможно. Но главное — это Арилаза, алмазная страна. Это компенсирует всё остальное. Матаса, например, небольшие размеры страны вполне устраивают.

— Что, если он направится в Илонию?

— Интар предусмотрел этот вариант. Как направится, так и отступит.

— И всё же — как нам разоблачить фальшивую королеву?

— Только отвоевав Кордию обратно, и найти настоящую Тайлис.

— Увы, здесь мы бессильны. Для этого мы должны находиться там, а не тут. Что можем сделать тут мы? Послы? Они ведь тоже прекрасно знают настоящую королеву.

— Послы Дюртала? Которые пойдут против воли своего короля? Бред.

— Откуда он вообще взял эту девушку? Она, несомненно, чем-то похожа на Тайлис. Но отдаленно. Кто же она?

— Не могу сказать, милая.

— А послы других стран, что скажут они?

— Которых специально не пригласили, как и нас. Или подкупили! И почему это нам никто не предлагал большой увесистый мешок с драгоценностями.

Талина фыркнула:

— Принцесс не подкупают!

— Милая, ты не вчера родилась. Покупается всё и все, в том числе и принцессы. Вопрос цены. Просто для тебя нет ничего, на что бы ты могла купиться.

— Чушь.

Талина даже не остановилась в своем порывистом движении. На ходу продолжая думать вслух:

— Купцы будут знать в лицо Тайлис?

— Сеготские? Не уверен, и представь, как они будут счастливы, что будут иметь выход в море, платя только одну пошлину, вместо двух. Если бы и знали, то промолчали.

— Надо подумать, кто тут из иноземных гостей близко знаком с Тайлис и привлечь их к разоблачению.

— Вот поэтому, моя дорогая принцесса, — раздался голос от дверей, — я и не пригласил всех вас на мой небольшой приём.

Король Дюртал прошел к креслу у своего стола, небрежно кивнул рукой присевшей в небольшом реверансе Талине и вскочившему с кресла Стенку. За своим господином следовал молчаливый Рекат.

— Садитесь, — указал король на кресла, сам усаживаясь в своё. — У нас неофициальный, дружеский разговор.

Талина села. Стенк остался стоять у неё за креслом. Талина сидела прямо, вытянувшись в струнку.

— Как вы прошли? — заинтересованно спросил Дюртал, сцепив руки в замке. — Я не посылал вам приглашение на прием.

— У нас много друзей. Со мной поделились приглашением, — ответила осторожно Талина.

— Мне следовало предположить, — покачал головой Дюртал, — что неугомонная принцесса Илонии, которая развела такую бурную деятельность в моем королевстве, не сможет пропустить торжественный прием, на который она специально не приглашена.

— Чему я очень рада. Ваши планы, ваше величество, кощунственны. Мало того, что вы публично обвинили короля Матаса в бездействии, хотя он лично сражался в первых рядах на земле союзного королевства, так вы еще и провозгласили фальшивую королеву. Я сделаю всё, чтобы опровергнуть ваши слова и разоблачить самозванку.

— Не то, чтобы я этого боялся, — покачал головой Дюртал. — Поверьте, моя дорогая, ваше выступление на приеме оказалось даже к лучшему. Если бы всё прошло как по маслу, это вызвало бы больше подозрений. А так вы внесли небольшую интригу. У людей возникли вопросы, на которые у нас имеются полноценные ответы. Кто-то мог бы задать вопросы, но побоялся. Остались бы подозрения, а так смелая и безрассудная принцесса Илонии озвучила их за него.

— И не получила ответов. У меня их немало. Например, как она могла так быстро добраться с места боя, который произошёл пять дней назад, до вашей столицы. И, кстати, вы обещали прийти и ответить на мои вопросы вместе с этой самозванкой, почему вы ее не привели?

Дюртал искренне рассмеялся.

— Чтобы вы задавали ей вопросы, на которые она не сможет ответить? Зачем?

— Значит, вы признаете, что королева — фальшивая.

Дюртал внимательно посмотрел на Талину.

— Вам хочется лично услышать это от меня?

— Талина, — произнес Стенк, — если мы услышим ответ на этот вопрос из уст его величества, ему придется в этом случае убить нас.

— Ваш муж говорит правильные слова. — Дюртал так же откинулся на спинку кресла. — Конечно, он преувеличивает. Но суть верна. Мы с вами не простолюдины, слова в наших устах обладают силой. Поэтому я скажу так. В моем дворце гостит девушка, которая будет сидеть на королевском троне Кордии. И даже будет женой моего сына.

— До поры до времени? — в голосе Талины звенел вызов и презрение.

— Как распорядится судьба, моя дорогая. Ведь собираясь утром на мой прием, вы и не догадывались, чем он закончится для вас? Вот она — судьба!

— Что означают ваши слова?

Дюртал вытянул руки и покрасовался на свои перстни, переливающие самоцветами.

— Вы помогли мне сегодня, но я не уверен, что завтра ваши вопросы, поиски, попытки разоблачения моей гостьи пойдут мне на пользу и не помешают моим планам.

— Вы вышлите нас из королевства, — насмешливо произнесла Талина.

— Мне бы очень хотелось этого, моя дорогая, если вы дадите мне слово, что вернётесь спокойно домой, и притворитесь, что произошедшее тут сегодня вами прочно забыто. Учтите, что я не прошу вас утверждать, что вы поверили! Нет, я прошу только — забыли. Всего лишь слово — и я даже дам вам несколько дней на сборы, хотя я прекрасно знаю, что принцесса Талина легка на подъем и в дороге обходится малым.

— Чушь, я не собираюсь давать такое слово.

— Мне бы не хотелось, чтобы ваши необдуманные слова повредили моим планам, — развел руками Дюртал.

— Что вы хотите этим сказать?

— В этом случае вы останетесь в Албоне под моим пристальным вниманием.

— Вы посмеете лишить нас свободы? — Талина потрясенно смотрела на короля Сегота.

Тот пожал плечами.

— Зачем такие грубые слова! Вы будете у меня в гостях и будете подчиняться условиям моего гостеприимства, с ограничениями общения и передвижения. Извините, в моих интересах, не ваших.

— Вы забываетесь! Это неслыханно! — Талина вскочила, гневно сжав кулаки.

— Вы были непрошенной гостей, а не я, моя дорогая! Так пожинайте то, что посеяли!

— Вы меня не удержите! — сквозь зубы проговорила Талина.

— Удачи в этом вашем заблуждении. Я имею для этого все возможности и сделаю это.

— Вы не посмеете так поступать с дочерью короля, — сказал Стенк.

— Вы будете окружены самым что ни на есть уважительнымпочетом. Так, как и должно поступать с принцессой.

Дюртал кивнул Рекату. Тот будничным голосом проговорил:

— В западном крыле у нас обширные апартаменты для гостей. Её высочество с мужем могут полностью располагать ими. В услужении вам будут присланы несколько слуг и личный повар.

— И личная охрана, — невозмутимо добавил Стенк.

— Как внешняя, так и внутренняя, — согласно кивнул головой Рекат.

— Что значит «внутренняя»?

— Внешняя — это охрана крыла, и под окнами. Внутренняя — охрана комнат, в которых вы будете находиться.

— Спасибо и на этом, — усмехнулся Стенк.

— Я! Отказываюсь! Подчиниться! — с силой проговорила Талина.

— И что? Что в таком случае, моя дорогая, вы собираетесь делать?

Талина развернулась и направилась к двери. Стенк пристроился позади. Рывком открыв дверь, Талина отшатнулась. В дверях стояли вооруженные гвардейцы. В лицо Талине недвусмысленно были направлены взведенные арбалеты. Стенк плавно обошел Талину и встал перед ней. Талина развернулась к королю и Рекату.

— Вы не посмеете!

— У вас единственный способ проверить.

Талина обернулась к мужу. Тот, не поворачиваясь к ней, не сводя глаз с взведенных арбалетов, твердо проговорил:

— Только если я пойду первым.

— Тебя они убьют, если ты пойдешь, но меня они не посмеют тронуть.

— Я не буду это проверять, у них два арбалета. И за дверьми не факт, что пусто.

Дюртал рассмеялся.

— Полно, моя дорогая. Не надо так рьяно отказываться от моего гостеприимства. Через пару месяцев в Нарте вы будете со смехом вспоминать это недоразумение. Возможно, я даже пришлю вашему отцу и брату приглашение на свадьбу моего сына. Приезжайте с ними вместе! И своих сыновей привозите. Вам нужны будут торговые пути через Кордию. Мою Кордию. Не надо усугублять положение своего королевства через мелкие обиды.

— Держать меня под стражей — это, ваше величество, вы считаете мелкой обидой? — негодовала Талина.

Она взволновано прошлась по комнате, то подходя к сидевшему королю, то к стоявшему мужу.

— А знаете, что скажу вам я! Курхот не покорит Арилазу. Илония и Тогот помогут Матасу, и мы выгоним Курхота. И желательно в Сегот. Пусть они порезвятся и поищут богатств на вашей земле, а не на земле Матаса. А мы тем временем освободим Кордию. И править там будет настоящая Тайлис. И я не пойду под арест добровольно.

Дюртал обжог ее тяжёлым, злым взглядом. Но ответил не ей:

— Господин Стенк, вы можете повлиять на свою жену? А не быть безвольным истуканом?

Стенк усмехнулся:

— А может, это присутствие моей жены сдерживает меня?

— Не забывайтесь. Хотя вы и зять короля, по сути, вы никто. Если дойдет до стычки, вас мне незачем оставлять в живых. Зато принцесса угомонится, хотя бы от горя.

— Или взбесится.

— Тогда условия её содержания намного усложнятся. Даже в целях безопасности моих придворных.

— И это дойдет до её отца и брата. Знаете, я бы не советовал так откровенно становиться врагом Илонии.

— Король Альтам не первое десятилетие является первейший врагом Илонии и ничего страшного не происходит.

— Страшно ему было до этого.

Дюртал наклонил голову:

— Согласен. Так что, во избежание взаимных угроз, давайте сядем и еще раз обговорим всё спокойно и доброжелательно.

Дюртал подошел к своему столу и собственноручно налил три бокала янтарного вина. Протянул один Талине, второй взял сам. На третий показал Рекату. Тот поднес его Стенку. Отпив глоток, король опять сел в кресло. Талина, немного подумав, села напротив. Стенк и Рекат остались стоять.

— Самый простой способ разрешить эту ситуацию, дать мне слово. Тогда вы тотчас же покинете мой дворец. При этом надеюсь, навсегда. Мне неприятно ваше общество и ваше непочтение. Вы разозлили меня. Поэтому можете забыть дорогу в моё королевство.

Дюртал сделал еще несколько глотков. Талина пригубила свой бокал.

— Я отказываюсь дать вам слово, — её ответ был тверд.

— Тогда вы остаетесь здесь. Если вы не хотите покинуть мой кабинет добровольно, я предоставляю вам его в своё пользование. Здесь нет удобств, но на первое время этого достаточно.

— Что значит, на первое время? — настороженно спросила Талина.

— Моя дорогая, через три-четыре дня без еды и без воды, вы станете слабы, и вас можно будет без опаски перенести в предназначенные для вас апартаменты.

— Весь мир будет знать о том, что вы заставляли меня голодать.

— Вам не угодить, — вздохнул Дюртал. — Тогда остается третий вариант. Но его я озвучу завтра.

Дюртал залпом допил свое вино, поставил бокал на стол и стремительно вышел. Рекат последовал за ним, перед выходом отвесив Талине почтительный поклон.

Талина недоуменно посмотрела на мужа:

— Ты что-нибудь понимаешь?

Стенк покачал головой. Он поставил свой бокал на стол и обошел кабинет.

Личный кабинет его величества короля Дюртала, обставленный изысканной дорогой мягкой мебелью, шкафами с книгами, столиками с искусной резьбой, был огромен. К сожалению, в отличие от кабинета Интара с его коллекцией оружия, у Дюртала на стене были развешаны охотничьи трофеи. Головы кабанов, оленей, волков и даже одной большой клыкастой рыбины сменялись всевозможными картинами. Своим размером выделялся и богатый изразцами камин, и рядом стол, девственно чистый, не считая подноса с изящным графином и несколькими бокалами.

— Неуютное место для проживания, — констатировала Талина, внимательно наблюдая за мужем.

— Да уж, не домашний уют. Предложенные апартаменты, наверное, были бы лучше, — кивнул он головой.

— Ты осуждаешь меня, что я не согласилась на добровольный арест?

— Арест никогда не бывает добровольным, Талина. И нет, я не осуждаю. Мы всё равно там окажемся. Все будет так, как он сказал. Он тут господин, а мы действительно нарушили его планы. Согласись, он имеет право точить на нас зуб.

— Как и мы. Он предоставил фальшивую королеву, он обвинил Матаса, а не мы!

— Ты права. Просто мне не нравится этот третий вариант. Я ожидаю подвоха.

— Но не отравил же он нас, — фыркнула Талина, вертя наполовину опустошенный бокал с вином, и смотря сквозь него на свет. — Он пил его вместе с нами.

Стенк кивнул:

— А потом он резко ушел, не договорив, как будто ему необходимо принять противоядие.

Талина вскочила, со стуком ставя бокал на стол.

— Я не подумала об этом, — в словах её был едва уловимый испуг. — Надо, чтобы меня вырвало, — решительно сказала она.

— Давай, я помогу.

Стенк подошел к ней и едва успел подхватить её на руки. Глаза у Талины закатились, и она медленно потеряла сознание.

Стенк зарычал от ярости, опустил её на ковер и начал трясти. Глаза жены были закрыты, но дыхание не прервалось. Он вскочил и, схватив кресло, со всей силы запустил его в дверь. К его удивлению, дверь открылась. В кабинет зашел невозмутимый Рекат. Стенк подскочил было к нему, но тот был не один, рядом с ним возникли те же гвардейцы. На Стенка снова были наведены арбалеты.

— Что вы с ней сделали? — прорычал Стенк.

— Ничего страшного, — Рекат позволил себе улыбнуться. — Всего лишь договорились по-хорошему. Третий вариант, — он развел руки.

— Что это значит?

— Побуянить было решением только вашей жены? Надеюсь, с вами у нас не будет хлопот, раз уж вы пренебрегли угощением моего господина?

— Угощение? Отраву вы называете угощением?

— Его величество, как вы заметили, так же выпил этой самой отравы. Ради вашей жены, заметьте. А что хорошо для моего господина, тем не следует пренебрегать остальным.

— Но он наверняка принял противоядие?

— Какое противоядие? Это обыкновенное сонное снадобье. Мой господин уже в постели, он прекрасно выспится, и завтра вы с ним продолжите беседу. Поверьте, не то, чтобы ему было жалко своего кабинета, но принцесса должна жить в комнатах, положенных ей по статусу.

— Это всего лишь сонное снадобье? — с недоверием переспросил Стенк.

— Вы бы тоже выспались, если бы пригубили вино. Но это даже к лучшему. Вы можете проконтролировать, что с вашей женой обращаются почтительно, со всем приличествующим ей уважением. При условии, что вы не поддерживаете решение принцессы о сопротивлении. Вы так и не ответили на мой вопрос.

Стенк, недолго раздумывая, кивнул головой.

— Я понесу свою жену сам.

Рекат почтительно поклонился.

— Приветствую ваше решение. Вы сделали разумный выбор. Охрана позаботится, чтобы в коридорах не было никого лишнего, и через несколько минут вы будете располагать несколькими удобными комнатами.

— Тюрьмой, — пробормотал Стенк.

Рекат лишь почтительно склонил голову.

Глава 10 Встреча с Курхотом.

Выехав из Габерна на ночь глядя, к пограничной крепости Эрд Иллар с Ногалом прибыли к вечеру следующего дня. Сменяя лошадей на каждом узловом почтовом дворе, они проделали путь от Габерна за рекордное время, прибыв к границе до темноты.

Там, в Габерне, при получении ошеломляющего известия, Иллар не сомневался ни минуты:

— Я еду, — решительно заявил он Латину.

Тот внимательно посмотрел на друга:

— Думаешь, Тарлин с королем Матасом не ищут их?

— Сам знаешь, что не думаю.

— У тебя своя задача.

— Да, и ты её продолжишь.

Латин вздохнул:

— Не думай, что переубеждаю тебя. Просто тебе необходимо сейчас послушать голос разума. Я буду им.

— Продолжай, мой голос, — улыбка не вышла, лишь скривились губы.

— Ты едешь к Хайдиру. Скажи, пожалуйста, как ты ему представишься?

— Что ты имеешь ввиду?

— Кем ты будешь для него?

— Внуком короля.

— Согласен. Ты прибудешь туда командовать им.

— Нет.

— Хорошо. Будешь наблюдателем. И что дальше? Просто спросишь, как идут поиски? Если бы с тобой ехал спасательный отряд, ты хотя бы спросил у него дорогу. Или ты берешь у него отряд солдат и двигаешься в тыл противника в поисках родных?

— Нет.

— Отлично. Дальше. Найдешь короля Матаса? Что ты у него спросишь? Какие и где проведены поиски? Ты — потребуешь у короля другого королевства ответ! Опять нет? Тогда найдешь Тарлина. А ему что ты предложишь? Хочешь, я помогу поискать Стенли, а ты поможешь поискать моего отца с сестрой?

— Звучит глупо.

— Я ещё не закончил.

— Что ещё?

— О том, что твой отец, принц — ранен и исчез, знаем не только мы. А короля нет в столице. Тебе не кажется, что твоё место сейчас в Нарте?

Иллар помолчал.

— Там мама.

— Без твоего отца — она лишь мать наследника, то есть тебя. Но она — это ещё не власть.

— Не хорони преждевременно моего отца!

— Ты помнишь, что я сейчас голос разума, а не твой друг? Я рассматриваю все возникшие ситуации и их последствия.

— В столице Королевский Совет! Отец не для того собирает его, чтобы при его отсутствии жизнь королевства замерла.

— Королевского Совета достаточно для мирного времени, но не для войны.

— Войны ещё нет.

— А мы тут просто прогуливаемся, будоража народ, а половина Королевского Совета — Правители Владений, которые сейчас не в столице, а в своих городах!

— М-да, мой голос… Какой-то ты разумный. Да, я согласен, мне нечего делать в Арилазе, но я еду. И я не считаю, что Королевский Совет в настоящее время — бесполезное сборище придворных. В Нарту я точно не поеду.

— Тогда объясни, чем я тебя не устраиваю, как сопровождающий?

— Я тебе сказал, ты продолжишь мою работу. Я не могу назначить Степаса. Хотя он и опытней тебя, он не того звания. С Ногалом аналогично, к тому же я хочу забрать его с собой. Латин, ты едешь в Накехн, Ланец, оттуда в Дорн. Я вернусь в Гелназ, заберу Фаркуса с ребятами, и мы продолжим. Я вернусь. Я только…

— Взгляну на то место, где пропали отец и сестра…

— Замолчи.

— Глупо, Иллар. Но не мне тебя судить, у меня-то нет семьи.

— Прости.

— Ты в этом не виноват.

Иллар удивлённо посмотрел на Латина. Но тот улыбался.

— Это была шутка. Едь. И передавай Овете привет!

Крепость Эрд представляла собой старую сторожевую башню, достроенную всевозможными пристройками и окруженную небольшой каменной стеной. Если когда-то Эрд и планировался для долгой обороны, те времена давно прошли. Стену не наращивали, она успешно врастала в землю.

Самым новым и красивым зданием, пристроенным к крепостной стене, был небольшой королевский домик, где останавливались члены королевских семей, как Илонии, так и Арилазы, путешествуя между двумя дружественными странами.

И все же крепость была действующей, тут всегда стоял военный гарнизон и царил деловой порядок.

Сейчас замок был опорным пунктом, в который стекалось пополнение. Обитателям замка было не привыкать обучать новых солдат, поэтому, когда Иллар прибыл туда, в замке шли привычные тренировки.

В Эрде командовал помощник Вольдена — капитан Некрит. С ним было пятьдесят человек и несколько больных, оставленных Хайдиром, когда тот переходил границу несколько дней назад.

Новостей у Некрита не было. Принц с дочерью не найдены, тело Стенли никто не предъявлял, как не требовали и выкупа.

Несмотря на то, что все мысли Иллара занимали его родные, а сам он валился от усталости, Эрд был в списках планируемой им проверки и контроля. Поэтому вопросы его не ограничивались положением дел Арилазы. Как во сне он задавал вопросы о населении, пополнении, запасах продовольствия, о количестве беженцев, которые уже встречались им на пути из Габерна. Доклад Некрита был по-военному четок и лаконичен. Все было готово, как и положено во время ведения войны, как и предписывал проехавший тут несколько дней назад принц Интар.

Проблемой оставались поместья богатых торговцев в окрестностях замка, которых было немалое количество. Богатая торговля на границе, если и не породила большого укрепленного города, то была толчком к переселению сюда состоятельных илонийцев. Мягкий теплый климат, близость богатой Арилазы и Тогота, серьезный военный гарнизон, все это было благодатным местом для купцов, которые жили торговлей между тремя странами. Им было что терять и, предупреждённые, они готовились покинуть родные места. Кто-то ехал в Габерн, реже в Гелназ. Были и такие, которые ехали в горы Тогота, но опасность грозила и там, желающих было мало. И все требовали охраны для своих увозимых домочадцев, для своих обозов.

Шли большим потоком беженцы с Арилазы, и даже с Кордии. Не все оказывались добропорядочными жителями. Лихих людей, почувствовавших легкую добычу, тоже хватало. Всё чаще на слуху были случаи стычек с отчаянными, потерявшими всё, людьми.

Пока в Эрд стекались рекруты и ветераны, Некрит справлялся. Но Хайдир требовал все больше и больше воинов, и они долго не задерживались в Эрде.

Своим словом Иллар приказал сформировать дополнительные отряды порядка на путях возможного следования беженцев в помощь уже действующих на территории королевства.

Но мысли Иллара были не тут. Убеждая себя, что «пропали» — не значит «погибли», он сжимал кулаки, и ногти впивались в ладони.

Проведя в Эрде полдня, после полудня, взяв свежих лошадей, они с Ногалом направились к Алмике. Что бы ни говорил Иллар Латину, у него все же была мысль заняться поисками отца. И Ногала он взял в первую очередь как следопыта.

В Арилазе пришлось сделать больше остановок. Даже лошадям знаменитой илонийской породы надо отдыхать, а в Алмике его статус внука короля был не так значим, как в Илонии, и на постоялых дворах им не обязаны были предоставлять свежих лошадей, приходилось беречь уже имеющихся. Часа два им хватало, и они устремлялись дальше. Ночь они провели в лесу, не тратя времени на посещение трактира и к обеду уже въехали в Алмику.

Иллар часто бывал в столице Арилазы. И помнил богатый красивый город, полный и делового, и праздношатающегося народа. Сейчас город был серым, печальным, ущемленным в своей красоте. Алмика никогда не была ни замком, ни крепостью. Широкая дорога плавно переходила в городские улицы в обрамлении красивых светлых домов. Сейчас дорога была заполнена уезжающими беженцами, окна и двери домов забиты досками, лужайки вытоптаны.

Даже зная, что король Матас и его наследник в горах, Иллар решил заехать во дворец. К его удивлению, там не было пусто. Его встретил и даже узнал управляющий дворца. Он принял его и ввёл в курс дел. Согласился отправить сообщение королю от его имени.

Никаких утешающих новостей не было. Остатки арилазского войска во главе с Дегортом соединились с войском Хайдира, которое сейчас стоит к западу от столицы. Там же находились люди Вольдена. Те, кто выжил. Они с беженцами Кордии едва опередили Курхота. Сейчас беженцы проходят Алмику. Отряд Тогота контролирует пограничные горы, не пуская туда войска Курхота. Постоянно происходят мелкие стычки, но явная цель Курхота — Алмика. О Стенли ничего не было слышно. От обмена пленными и выкупов Курхот пока отказывается.

Об Интаре сведения оказались еще хуже, чем ожидалось. Карета должна была уходить с беженцами. Но шестерка коней была слишком быстра. Они вырвались далеко вперед. После чего карета просто пропала. Пройти по её следу не представлялось возможным. При отступлении Дегорта от Переправы, ни у кого и мысли такой не было. А потом стало слишком поздно. Эти места были заняты ситарцами. Тарлин с небольшим отрядом всё же сделал вылазку в тыл, но после отступления войска, следов не осталось. Куда карета делась, либо в какую сторону повернула — всё это было покрыто мраком.

При тщательном анализе событий, допросах всех оставшихся в живых после битвы за Переправу, от воина до лекаря, выяснилось только, кого видели последним у кареты принца до того, как она тронулась в путь. Помимо кучера и телохранителей Оветы, около кареты заметили ещё одного воина, не состоящего в свите принца. К сожалению, этого человека потом не нашли. Он мог погибнуть или же оказался в плену. А если рассуждать о предательстве, то вполне мог вернуться к своему господину. И неизвестно было, с каретой или без неё. Или же куда он мог её направить.

И всё же, это было хоть что-то. Не считая того, что, по словам управляющего, искали в основном тело принца и, хотя бы живую, Овету. Принц был отравлен. Последний раз, когда его видели, он не дышал.

Как и в ситуации со Стенли, Курхот не кричал на каждом шагу, что у него тело принца. Или в плену девушка. Не было твердой уверенности, что они ему достались.

Зато появились сведения о королеве Тайлис. Она объявилась в столице Сегота. Король представил её ко двору. Она просит помощи у королевства и Дюртал собирает войска для помощи Кордии.

Есть ли сообщения от Талины и Стенка, мужчина был не в курсе.

Появление сына Интара для Хайдира было полной неожиданностью. Чтобы попасть к нему в охраняемую палатку, Иллар не стал представляться своим именем, вспомнив свое старое, порядком забытое имя — Брайт. Незачем всем знать, что он нарушает приказ собственного отца и находится не там, где ему положено быть. К его счастью Хайдир, хоть и с трудом, но узнал его. Он не раз был на приёме у принца Интара, не раз видел его сына. Но, как Иллар убеждался всё больше и больше, его практически не замечали.

Признав Иллара, настроение у Хайдира не улучшилось, тон его был сухой:

— Сожалею, лорд Иллар, об участи, постигшей ваших родных. Сейчас вам подготовят последние данные по поискам его высочества, леди Оветы и лорда Стенли.

— Да, буду признателен. Управитель Алмики ввел меня в курс дела. Появились ли за последнюю ночь ещё какие новости?

— К сожалению, да.

— Какие? — со страхом поддался вперед Иллар.

— Ее высочество принцесса Талина со своим мужем, скорее всего, задержана королем Сегота. Вчера вечером пришло сообщение от одного из наших людей. Судя по всему, они содержатся под стражей.

— Почему такая неопределенность?

— Они ушли на прием и не вернулись в особняк. На официальные запросы нашего посла был дан ответ, что её высочество оказали честь королю Дюрталу и пребывают у него в гостях.

— Не может быть! — только и смог произнести Иллар. — Но какова причина такого странного ареста? Мне сообщили, что королева Тайлис в Сеготе. Что там стряслось? Ведь Талина прекрасно знает Тайлис!

Через мгновенье до него дошло.

— Тайлис не настоящая.

— Мы не знаем этого, — сурово произнес Хайдир.

— Я уверен. О, Небеса! Сначала отец, теперь Талина. Что будет с королём и королевой? — в ужасе прошептал Иллар. — Новостей от Тарлина нет?

— К сожалению, нет.

Иллар замолчал. Смутно он надеялся, что новости будут, ехал с мыслей о них.

— Так чем обязан, лорд Иллар, вашим присутствием? — прервал его молчание Хайдир. — Вы будете сами участвовать в поисках?

— Я хотел бы увидеть лорда Тарлина.

— Мы не ждем его скоро.

— Я мог бы отправиться к нему, — нерешительно сказал Иллар, понимая, что этим он окончательно откажется от миссии, возложенной на него отцом. Предать его доверие он не мог. Поиски, несомненно, надо оставлять на Тарлина.

Хайдир заметил его нерешительность.

— У вас есть приказ короля?

— Нет, у меня приказ отца.

— По его поискам?

Иллар смутился.

— Нет. Другой приказ.

— Могу я поинтересоваться, какой? И как он касается меня и моего войска?

— Он не имеет отношения к войску. Я инспектирую готовность замков к осаде.

— В Арилазе нет замков.

— В Илонии.

— В таком случае, что вы делаете в Арилазе?

— Вы прекрасно знаете, господин Хайдир, что я делаю в Арилазе, — разозлился на Хайдира и на себя Иллар. Латин тысячу раз был прав. Ему тут не место.

— Будете ждать новостей о принце?

— Я хотел бы участвовать в поисках.

— Каким образом? У лорда Тарлина имеется отряд моих людей. Выделить и вам тоже?

— Мне необходимо встретиться с королем Матасом.

— Я предоставлю вам проводника. Но он сопровождает лорда Тарлина и еще не вернулся. Завтра вечером.

Сухие нотки в интонации командующего не оставляли сомнения, что, если бы это было возможно, Хайдир лично привёл бы проводника, лишь бы тот увел куда подальше сына принца.

Иллар опять замолчал.

— Так что вы намерены делать, лорд Иллар? — не выдержал Хайдир. — Пока вы находитесь в моем войске, я несу ответственность за вас перед королем.

— Я подожду проводника.

— Сколько у вас человек охраны?

— Один.

— Я выделю еще троих.

— Спасибо, я не нуждаюсь в охране.

— Это моя обязанность, милорд.

Выскочив из палатки Хайдира, Иллар только что не рычал. Ожидавший его снаружи Ногал вопросительно посмотрел на него.

Иллар пожал плечами.

— Ничего утешительного, — он коротко ввел его в курс дела. — Когда прибудет проводник, мы отправимся к Матасу.

Они остались в лагере. Ногал встретил немало знакомых, так что вскоре они были в курсе всех дел, касающихся войска. К вечеру никаких новых новостей не появилось.

Хайдир, следуя хорошему тону, пригласил юношу на ужин в свою палатку. Иллар не посчитал возможным отказаться. Попросив только не раскрывать его имя. Не место ему было здесь, так пусть чем меньше людей знает об этом, тем лучше. Порадовался, что его меч Отари, который привычно висел у него на поясе, был в своих старых, ничем не примечательных ножнах и не бросался в глаза.

Среди военных, в основном старших себя, он чувствовал себя неуютно. Пара офицеров, как ему показалось, узнали его, но для большинства он оставался тем, кем его и представили, посыльный из столицы. Его расспрашивали о состоянии дел в столице. Узнав, что приезжий имеет отношение к подготовке обороны крепостей, на него посыпались вопросы. Не сразу до Иллара дошло, что расспросы — не простая вежливость для поддержания разговора или повод рассказать свою историю. Им оборонять эти замки. Они имеют право знать всё, и в мельчайших подробностях. Он мысленно обругал себя и начал рассказывать серьезно.

Ужин затянулся до полуночи. Разогретые вином офицеры не сдерживали своих эмоций, Иллар, лишь пригубив вина, был сосредоточен, теперь он сам задавал вопросы, слушал рассказы, ловил советы.

После ужина ему доставили сообщение от матери. Леди Лайна оставила столицу и отправилась на поиски мужа и дочери. Иллар был потрясен. Первым порывом было рвануться ей навстречу, и он с трудом взял в себя в руки, отказавшись от этой мысли. Он не знал путей её следования. Она не писала, что едет в Алмику или к Матасу, она извещала, что займется поисками. Не хватало им всем бродить по горам Арилазы и Тогота в поисках друг друга. Он оставил ещё одно послание для Тарлина с мольбой позаботиться ещё и о его матери, если вдруг она встретится ему на его пути.

Им с Ногалом предоставили отдельную палатку. Хайдир, ещё с утра скептически оглядев его «охрану», выделил двоих рослых охранников, и теперь они поочередно несли караул у его входа. А он не мог уснуть, обуреваемый тревожными мыслями. Жив ли отец, что с сестрой, и как намеревается мать найти их, если бывалым воинам это оказалось не под силу. Чтобы как-то отвлечься, он рассказывал Ногалу то, что услышал за столом. Самому было полезно привести мысли в порядок, еще раз проговорить вслух то, что считал важным.

Утром прибыл проводник и Хайдир послал его к Иллару. Юноша уже собирался в дорогу, когда появился Ногал с новостью о том, что Курхот прислал парламентеров. Должна состояться встреча командующего илонийским войском и Курхотом. Недолго думая, юноша бросился в палатку Хайдира. Парламентеры еще были там. Но как только вышли, Иллар рванулся внутрь.

— Вы возьмете меня с собой! — выпалил он.

— Лорд Иллар, — голос Хайдира был холоден, как студеная вода. — По какому праву вы врываетесь ко мне, по какому праву вы диктуете мне, что делать?

— По праву наследника престола, господин Хайдир. И если мой отец мертв, то можете называть меня «ваше высочество». Вы возьмете меня с собой. Хоть знаменосцем. По сколько человек с каждой стороны вы уговорились иметь?

Хайдир ответил не сразу. Вчера перед ним был неуверенный юноша. Но вечером, на ужине, он показал себя знающим и решительным молодым человеком, которому принц Интар доверил серьезнейшее дело. А сейчас с ним говорил, возможно, наследник трона. Если принца Интара действительно нет в живых, то именно этому юноше ему предстоит когда-нибудь присягать. Он заколебался.

— Господин Хайдир, я не спрашиваю вашего разрешения, — голос Иллара был резок. — Я ставлю вас перед фактом, что вы берете меня с собой. Единственно, что вы можете мне предложить — пойти либо вашим сопровождающим, либо знаменосцем.

— Знаменосцем, — решился Хайдир. — Но хочу заметить, милорд, — он подчеркнул последнее слово, — что о вашем поведении будет доложено как вашему отцу, если он жив, так и королю. Вы не имеете права вмешиваться в мои дела.

— Имею, господин Хайдир. Я единственный в этой армии, кто имеет на это право, и вы прекрасно это знаете.

— Если вашего отца нет в живых. Если он жив — нет, не имеете, и я потребую отнестись к вашему самоуправству со всей строгостью.

— Я буду молиться об этом. Можете сами определить мне меру наказания, я приму её безропотно, господин Хайдир, и можете даже сами помолиться об этом. Возможно, боги нас услышат.

Чтобы подготовить встречу, не понадобилось много времени. Чтобы объяснить Иллару обязанности знаменосца, научить правильно держать флагшток и правильно произносить полагающее приветствие — не дольше. Вскоре они были готовы.

Курхот оказался таким, каким Иллар его и представлял по дошедшим до него сообщениям отца. Огромный мужчина, с густой щетиной и жёсткими глазами.

Его знаменосец, совсем еще юный мальчик, торжественно произнес:

— Его Величество король Ситарских Островов — Курхот Первый.

— Командующий армией королевства Илонии — лорд Хайдир, — в ответ произнес Иллар.

После чего они оба отошли чуть в сторону.

Курхот уселся в поднесенное для него кресло, предоставив командующему войском противника стоять.

Хайдир выжидающе глядел на Курхота. Тот лениво улыбнулся:

— Можете называть меня «ваше величество».

— Я не знаю такого короля.

— Это не повод, чтобы меня не было, солдат. Так что прояви почтение и уважение!

Хайдир послушно наклонил голову.

— Хорошо, господин Курхот. Цель наших переговоров?

Курхот громогласно рассмеялся:

— Ничего, чуть погодя, ты не только научишься вежливо обращаться к своему королю, но и будешь произносить это приветствие каждый день в течение многих-многих лет!

— Давайте лучше к делу, Курхот.

Тот махнул рукой и к нему подвели связанного избитого человека. Иллар еле подавил крик, узнав в нем Стенли. Хайдир тоже сдержался, только гневно сжал губы, когда двое пиратов подняли голову пленника. На лице того не было живого места, во рту была веревка, нос был сломан, один глаз затек. Но второй был полон ярости и бессильной злобы.

— Так, — удовлетворенно произнес Курхот, правильно оценив блеснувшую в глазах Хайдира искру гнева. — Я знал, что этот парень не так прост. Знаете ли, Хайдир, я не разрешаю убивать пленных, особенно имеющих на пальцах кольца с гербами. Если не выкуп, то в любом случае он как-нибудь да может пригодиться. Правда, он так и не признался, кто он. Но вижу, вам он знаком! Так кто он?

— Мой солдат! — отрезал Хайдир. — Командир моего отряда всадников. Мы думали, он погиб!

— Э-э-э нет, господин Хайдир. Если бы это был простой солдат, он бы не молчал. И другие не молчали бы. А у меня имеется кое-кто, кто разбирается в гербах. Так вот, он опознал в гербе королевский знак Илонии. Мой пленник королевских кровей, Хайдир. Самых что ни на есть, королевских. И вот что я скажу. Завтра ты сдашь мне город, или же через день его голова будет у тебя. Отдельно от туловища.

— Каких бы не был кровей воин, это не повод сдавать город в обмен на его жизнь, — упрямо сжал губы Хайдир, уже не пытаясь сдержать гнев. — И вы не смеете так поступить с солдатом, честно бившимся в бою.

— Да запросто! — рассмеялся Курхот. — И мне кажется, ты не рассмотрел его герб, сейчас я сниму это кольцо.

Он кивнул стражникам, те, держа пленника, отвязали одну руку. Курхот схватил её и потянул кольцо. С распухшей руки снять его было невозможно. Курхот отлично знал это. Он демонстративно приставил огромный нож к запястью пленника. Хайдир гневно зарычал, но его опередил Иллар. Выступив вперед, он произнес спокойным голосом:

— Остановитесь!

И повернувшись к Хайдиру, под удивлённым взглядом Курхота, передал тому древко. Потом подошел к Курхоту, протягивая вперед пустые руки. На одном из пальцев было такое же кольцо, как у Стенли, знак принадлежности к королевской семье Илонии, кольца внуков короля.

— Меня зовут Брайт. Я младший сын принца Илонии Интара, — произнес Иллар, — этот человек, — он кивнул на Стенли, — мой старший брат Иллар. Лорд Иллар.

Не дав опомниться Хайдиру, он коротко приказал ему:

— Командующий, оставьте нас. — Хайдир медленно наклонил голову. — И прикажите принести две скамьи, вина и закусок. У нас с его величеством будет долгий разговор.

Курхот с интересом смотрел, что будет дальше.

— Если можно, ваше величество, — продолжил как ни в чём не бывало Иллар, — то было бы уместно развязать вашего пленника полностью. Поговорим на равных.

Курхот кивнул головой. Со рта Стенли убрали веревку, освободили руки. Пока тот отплевывался от остатков веревки, разминал руки и сверлил взглядом Иллара, принесли скамьи и столик с вином. Налив кубок, Иллар протянул его Стенли. Затем налил себе и Курхоту. Потом сел на скамью. И тут Стенли прорвало:

— И о чем ты собираешься говорить с этой мразью, — кивнул он на Курхота, — да как ты вообще смеешь называть его присвоенным им титулом! Ты, Брайт, маленький недоумок…

Курхот опять кивнул головой своим людям, и на рот Стенли снова легла веревка. Стенли попытался вырваться, стражникам пришлось его заново связать.

— Спасибо! — искренне поблагодарил Иллар, пригубив вина.

Пока что Стенли согласился принять его игру, но лучше всё же вести её одному. К тому же Иллар пока сам не знал, что он задумал. Но одно понял точно, одному лгать будет легче.

— Итак, — Курхот взял свой кубок, задумчиво повертел в руках и отбросил в сторону. Ему моментально поднесли отдельный прибор и другую бутылку.

— Ваше величество, вы право, зря! Мы за столом переговоров. Я не позволил бы себе отравить вас.

— Ты, молодой человек, уже обманул меня. Из вас двоих, оказывается, тот человек был знаменосцем. А заправляешь всем — ты!

— О! Ни в коем разе! Хайдир полноправный командующий нашим войском. У него имеется королевский приказ. А я тут просто так. Он взял меня по моей просьбе. Мне хотелось просто посмотреть на вас!

— Любопытно?

— Ещё как, — широко улыбнулся Иллар.

— Так о чем мы с тобой сейчас поговорим? Я, кстати, ничего не слышал о младшем сыне Интара — лорде Брайте.

— Второй сын, понимаете ли, второй сын! Меня, оказывается, многие не замечали, — Иллар как-то недоуменно, немного с обидой, развел руками. — Я это понял только сейчас. Иллар был всегда с отцом, ведь он наследник, но не я, меня нет, пустое место!

— Судя по тому, как командующий королевским войском кинулся выполнять твой приказ, я бы так не сказал.

— Мне пришлось постараться в последнее время, чтобы меня заметили, ваше величество. — Иллар тонко улыбнулся.

— Хорошо. Ты имеешь реальную власть. Я это понял, — он усмехнулся. — Кстати, к слову, что мне нравится в королевской семье Илонии — так это почтительность к старшим. Правда, — он оглянулся на Стенли, — не у всех. Так ты сдашь мне город в обмен на своего брата?

— Не спешите, ваше величество, не спешите. Давайте порассуждаем. У нас стоит в городе войско. Три тысячи. У вас — четыре тысячи. Чуть больше. Но вы устали, а мы свежи и бодры. Хайдир выполняет королевский приказ, союзнические обязательства. Если он сдаст город без боя, как вы полагаете, что будет с его карьерой? Правильно! Коню под хвост!

— Даже если он доставит наследника живым?

— Если он доставит наследника живым, благодарны ему будут мать, дед, бабушка и сестра. Но они не Королевский Совет, который спустит на него всех собак за проигранную войну, и сдачу столицы союзного королевства врагу.

— Ты не назвал еще двоих. Себя и вашего отца.

— Отец погиб. — Стенли вскинул голову и Иллар печально повторил, — погиб, брат. Практически теперь ты — правитель Илонии, не считая нашего деда.

Курхот откинулся на кресло. Глаза засверкали. Картина вполне устраивала его. Он слышал о королевской семье Илонии. И хотя пленные не рассказывали о сыне принца в войсках, это не исключало того, что тот был рядом с отцом. Опять же, подтвердились данные о том, что принца Интара удалось-таки убить, как и планировалось. Правда, подкупленный пленный арилазец так и не нашел его тело, хотя самолично направил карету в сторону засады. Но кто же ожидал, что карета с шестеркой лошадей будет так быстра и минует ловушку прежде, чем она будет готова. Опять же пленные говорили, что смерть принца Интара в войсках считалась само собой разумеющимся. Слова младшего наследника лишь подтвердили очевидное.

Иллар отметил радость Курхота от известия о смерти принца Илонии и не знал, радоваться ему самому или нет. Ясно было, что отца у Курхота нет. Оветы, судя по всему, тоже. Иначе у Курхота сейчас было бы два заложника.

— Ну а ты? — обратился Курхот к сидящему напротив юноше. — Ты ничего не сказал про себя. Тебя устроила бы смерть брата?

Иллар развел руками:

— Вы читаете мои мысли, ваше величество! Понимаете, в последнее время, когда меня стали замечать, я понял, как это интересно, как приятно командовать людьми. Мне нравится, когда я не пустое место, мне подчиняются…

Единственный глаз Стенли смотрел потрясенно и недоверчиво. Это не укрылось от Курхота. Он хмыкнул:

— Значит, ты хочешь поторговаться? Но если тебе не нужен брат, то о чем мы тогда сейчас разглагольствуем?

— Мы думаем, — просто сказал Иллар. — Мы думаем, что мне выгодней! Вы более опытный человек, ваше величество, если что, подсказывайте. Первый вариант. Если я прикажу сражаться, получу голову брата, разобью сердце родным, то тем скорее стану королем. Как вы считаете, поставят мне в упрек, что корона мне досталась с головой брата? Не Арилаза, конечно, которой я помог, даже такой ценой. Мы ведь разобьем вас и освободим Арилазу. И алмазы помогут мне заткнуть остальных недоброжелателей.

— Продолжай.

— Второй вариант. Если я прикажу отступить, Хайдир меня послушается. Мне будет очень трудно этого добиться, не стоит забывать о его карьере. Но всё же он не посмеет не подчиниться. У меня есть власть, есть королевские гвардейцы. Да его просто арестуют и все! Я сам отведу войска. В таком случае — я стану спасителем брата, короля! Слава! Брат, ты будешь благодарен мне всю жизнь?

Стенли промычал что-то гневное и попытался вырваться. Иллар огорченно произнес:

— Не будет! Но с другой стороны — с таким буйным нравом он сам, не сегодня, так завтра сложит голову. И я опять король! Но не с запятнанной репутацией. Какой вариант мне выбрать, ваше величество? Второй предпочтительней, но он более рискованный. Так я могу и не дожить до своего королевства.

Курхот задумчиво потеребил щетинистый подбородок.

— Будь я на твоем месте, я выбрал бы первый вариант! Беспроигрышный. Но ты не учел в этом варианте один небольшой факт — у меня не четыре тысячи человек, а шесть. Против ваших трех!

— Откуда? — Иллар выглядел потрясенным.

— Из Кордии, мой мальчик, из Кордии. Мне больше не нужна Кордия, я отдал её Сеготу. Все мои люди здесь. А их у меня шесть тысяч. Я вдвое превосхожу вас. И мои люди умеют драться.

— Наши тоже.

— Не заметил и сомневаюсь. У нас больше опыта.

— А у нас решительности.

— Не преувеличивай, мой юный друг. Помимо того, у меня для тебя еще сюрприз: скоро прибудут мои корабли с новыми воинами. И через Сегот ко мне идут наёмники.

— Вы не можете собрать такое войско!

— Могу, маленький заговорщик. У меня вся казна Кордии, а в портах Корды, самом Сеготе, да и везде полно бездомных бродячих искателей приключений. Сейчас они все у меня! В Сеготе я закупаю лошадей, они там дешевые. Я раздавлю твое войско, как вошь!

Иллар даже не старался сделать потрясенный вид. Все опасения отца сбылись один к одному, и даже более. В самых плохих прогнозах этого не было, они действительно не ожидали такого масштаба. Судя по потрясенному виду Стенли, тот тоже этого не ожидал.

— Что ты скажешь на это, Брайт? — Курхот наслаждался унылым видом братьев.

— Тогда почему вы предлагаете такой обмен? Вам ничего не стоит взять город и просить за брата чего-либо еще!

— Отличная мысль! Спасибо за совет! — Курхот усмехнулся.

Но Иллар и сам догадался.

— У вас сейчас нет этих воинов. Они будут, но не сейчас. Если мы отстоим город, через некоторое время к вам подойдет подкрепление. К нам, надеюсь тоже…

— Но не в таком количестве.

— Возможно в большем.

— А возможно вам придется все силы бросить на войну с Торогией?

— При чём тут наш восточный сосед? У нас нет войны с Торогией.

— Когда у меня будет шесть тысяч, а ваши войска тут будут разбиты, вопрос отпадет сам собой. Зачем Торогии заключать с вами мир? Альтаму будет проще напасть на беззащитную Илонию.

Стенли недоуменно переводил яростный взгляд с одного на другого, но теперь им было не до него.

— И потом, мой юный лорд, — самодовольно произнес Курхот, — ты сам сказал, что буйные головы часто сами слетают с плеч, а у тебя в Арилазе останутся друзья, с ларцами алмазов. Мы друг другу выгодны, будущий король Илонии, так что я предлагаю тебе выбрать второй вариант!

Иллар задумался. Серьезно задумался о том, как долго выдержать паузу своих раздумий. Его дикий обман сработал, не он выторговывал Стенли жизнь, а Курхот сам уговаривал его забрать Стенли. Остался только страх что-либо сделать неправильно в последнюю минуту. Наконец он решился прервать паузу.

— Вам придется обращаться к вашим пленным соответственно его рангу, ваше величество. Я пришлю несколько человек королевской гвардии. Они будут сопровождать Иллара до нашего лагеря, когда последний солдат Илонии покинет столицу. Думаю, двух дней нам хватит.

— Хорошо, — хлопнул по колену рукой Курхот, немедленно вставая.

Иллар вскочил следом. От Курхота исходила такая волна облегчения, что у Иллара мелькнула даже мысль, что тот блефовал. Никаких шесть тысяч у него не было. Но он точно знал, что армия противника стремительно пополняется. Донесения Тарлина, горцев и беженцев — все говорило о том, что тот прав. Скорее всего, ситарцу нужны были алмазы. Он торопился из-за них. Что ж, его ждало большое разочарование.

Рассуждая таким образом он не заметил, как по приказу Курхота, стражники развязали Стенли.

Тот не стал растирать затекшие руки, а, подскочив к Иллару, со всей силы ударил его в лицо.

— Мразь, подонок.

Руки работали плохо, но удар все равно получился что надо. Иллар отлетел в сторону, упав на землю.

Над ними раздался громовой смех Курхота.

— Может его опять связать, маленький Брайт?

Иллар поднялся. Челюсть горела, из глаз брызнули слезы.

— Как хотите. Пока я тут. — Искоса глядя на опять схваченного Стенли, он обошел его стороной, — но его люди не должны видеть его связанным. Приведите его в порядок.

Он вернулся к Хайдиру, все еще потирая скулу. Там явно назревал синяк.

— Чем закончилась встреча, милорд? — Хайдир был взвинчен до предела. Не улучшило его настроение и вид драки братьев. И то, как Стенли уводят обратно.

— Мы оставляем город, — буркнул Иллар.

— Что?!

— Не на виду.

Они прошли в палатку к Хайдиру. Войдя, Хайдир резко развернулся к юноше:

— Вы не смеете, милорд, отдавать такой приказ. И я не подчиняюсь вам. У меня свой приказ. Приказ короля.

— Я смею, Хайдир, мы это выяснили. И приказ армии отдаете вы. Мое имя даже не упоминайте нигде. Я дам вам такой приказ, но только на бумаге и приватно. Чтобы его видели только вы и король Матас.

— Это нарушение наших обязательств.

— Мы все равно собирались оставить Алмику.

— Но потом. Пока у противника армия сопоставима с нашей, мы обязаны дать бой.

— За Алмикой наши войска также будут сопоставимы, у границы и подавно. Там ждет пополнение, еще две тысячи человек.

— Мы шли сюда сражаться. Отступление уронит дух нашего войска.

— Битва будет. Когда Курхот увидит город пустым, ему незачем будет задерживаться в нем, он начнет наступать, и мы дадим бой.

— Мы потеряем преимущество.

— Но мы вернем Стенли.

— Стенли — солдат.

— Сейчас он — пленный. А я сейчас — глас короля. И я выкупаю внука короля за город.

— Вы возомнили о себе незнамо что, лорд-несмышленыш! Я прикажу арестовать вас!

— Я — ваш будущий король, Хайдир. Может, уже завтра или сегодня. Мы этоуже выяснили. И я имею право отдавать приказы, нравятся они вам или нет.

— Когда будете королем, тогда и отдавайте приказ.

Иллар вздохнул и протянул Хайдиру свиток.

Хайдир резко развернул его.

Интар позаботился на тот случай, если Иллару придется решать проблемы вместо него или самого короля. Указ о правомочиях Иллара были подписаны и королем, и Королевским Советом.

— Могли бы сразу показать. И могли бы уж заодно и принять командование войском, — зло проговорил Хайдир, возвращая свиток.

— Я здесь не для этого, Хайдир. Командуете вы. И я не могу размахивать указом везде и всегда. Но сейчас для него самое время. Вы оставляете город!

— Повинуюсь, милорд.

— Я пошлю к Курхоту Ногала вместе с двумя вашими людьми.

— Пусть будет так.

— И поторопите людей покидать город. Через два дня нас тут быть не должно.

И добавил:

— Спасибо, что не помешали на переговорах!

Хайдир промолчал.

Иллар вышел из палатки. Спросил у Ногала:

— Ты знаешь Стенли в лицо? — получив утвердительный кивок, продолжил. — Среди наших охранников есть кто-нибудь твоего телосложения? Переоденься. У них подходящая форма, смахивает на гвардейскую. Возьмешь еще двоих по своему усмотрению. Не болтливых. Пойдешь к Курхоту за заложником. Это и есть Стенли. Будете его охранниками-няньками, пока мы его не обменяем. Самое главное, вы будете охранять не Стенли, а меня. Сейчас в плену Иллар, наследник. И его надо доставить сюда живым, чего бы это не стоило. Чем больше будет рвения, тем лучше. Скандальте, требуйте уважения к нему, к себе. Если получится, обращайтесь даже к самому Курхоту. И не забудьте называть этого пирата — «ваше величество». Стройте планы побега, можно демонстративно, но продумайте и реальный план. Вдруг пригодится. Не вводите Стенли в курс дела. Слишком опасно и он слишком горяч, еще сломает мне все представление. — Иллар потер скулу. — Я сам ему все расскажу, когда Курхот отпустит вас.

Глава 11 Сдача Алмики. Возвращение в Илонию.

Через два дня, прошедших в беготне и поддержании порядка среди охваченных паникой оставшихся жителей Алмики, на все лады проклинающих союзников, в палатку к Иллару вошел Ногал:

— Доставлен.

Следом ворвался Стенли.

Выглядел он гораздо лучше, чем при их последней встрече. И хотя он явно прихрамывал, одну руку держал осторожно на весу, глаза на опухшем лице сверкали яростью и гневом. Даже не поздоровавшись, он потребовал:

— Объясняй.

— Мы вывели всех жителей из города. Матас в горах, население бежит, шахты завалены, прииски и рудники разрушены. Мы так и так собирались оставлять город. Мы знали, что Кордия отдана Сеготу, у Курхота в два раза больше людей. Но мы всё же планировали проредить их количество. Пришлось отказаться от этих планов.

Стенли со всей силы ударил по столу здоровой рукой.

— Хорошо, что это не мое лицо! — сухо заметил Иллар.

— Я думал, ты придумаешь что получше! — заорал Стенли. — Променять меня на пару тысяч этих ублюдков?

— Мы дадим сражение, но позже. Вот тогда и уменьшим их ряды.

— Тогда будет поздно! Ты хоть понимаешь, что ты натворил?

— Если бы даже не понимал, Хайдир мне разъяснил!

— Ты не смел так поступать!

— Я спасал тебя!

— Но не такой ценой, Иллар!

— Что же ты не сказал Курхоту, что я его обманул?

— Я не знал, что у тебя ещё на уме.

— У меня много чего на уме, и ни одной хорошей новости, кроме той, что ты в порядке.

Стенли устало упал на скамью.

— Я не в порядке, проклятье! Я убью это жирного индюка, называемого Курхотом! Гад, после того что он учинил надо мной, над моими людьми, он собрался женить меня на одной из своих дочерей. И тут же предложил помощь, чтобы убить тебя, как соперника на троне. Ты можешь себе представить его вероломство?! — Иллар слегка усмехнулся. — Что у нас ещё плохого? Интар действительно убит? Или ты это тоже придумал? А где Тарлин? Почему твои люди молчали, как рыбы, когда я у них чего-либо спрашивал?

— Им было приказано. Мы не должны были рисковать. — Иллар помолчал, — Ты видел, как ранили отца?

— Да. — Стенли посмотрел на Иллара, — но я не видел его мертвым. С ним была Овета. Мы с Тарлином защищали Переправу. Тогда-то меня ранили и захватили. Насколько я понял, Тарлин смог уйти.

— Да, но карета с отцом и Оветой потерялись. Тарлин ищет её. С ним мы держим связь, но карета не найдена, где отец и Овета — не известно.

— Проклятье! — выругался Стенли. Его голос потух, когда он добавил, — мне жаль, Иллар.

— Тарлин не смог обследовать северную часть дороги, но там нет дорог, вряд ли карета пошла туда. А на юге — горы, ущелья, пещеры. Там люди Матаса и Учайка. Ты не поверишь, но моя мама тоже там, она покинула столицу, чтобы найти их. Если отец с сестрой в горах, мы их найдем, но нельзя искать слишком откровенно. Это может насторожить Курхота. Стенли, это еще не всё.

Стенли поднял голову.

— Талина со Стенком в заключении.

— Что?!

— Сегот представил фальшивую Тайлис. Твои родители разоблачили её. Мы не знаем, где и как их держат, мы вообще не знаем подробностей, только то, что Тайлис объявилась в Албоне, а после этого они исчезли. Логично, что они её разоблачили, Талина прекрасно знает её в лицо.

— Проклятье! Тайлис… — Стенли замолчал. Иллар имел право знать, но без разрешения самой Тайлис вводить в курс дела ещё одного человека он не имел права. — Та Тайлис в самом деле фальшивая. Я еду в Албон.

— Подожди. Сейчас должен прибыть Тарлин. Поедете вместе. Отберешь себе еще людей. Я дам вам Ногала. Он пригодится.

— Хорошо! А ты?

— Я в Илонию. Готовиться к войне. Я тут-то оказался случайно. Но не жалею. Спасибо, что подыграл мне.

— Если бы тебя не было, Хайдир сдал бы город?

— Не знаю. Это был тяжелый выбор. Думаю, да!

— Идиоты! — Стенли начал закипать снова. — Надо издать приказ, запрещающий самоуправство. У него был приказ, были обязательства. Но если сдал бы, проклятье, почему тогда ты вмешался? Зачем это представление?

— Не начинай. Хайдиру было тяжело. Он мог бы выдержать характер. Когда Курхот начал бы резать тебя по частям, думаю, он бы сломался, но мог и выдержать. В конце концов, на твоем месте был всё же ты, а не я! Вдруг он решился бы тобой пожертвовать. Я не мог рисковать.

— Спасибо, — буркнул Стенли. — А зачем тогда эти нелепицы? Что ты там городил? Какую чушь! Зачем?

— Я торговался. Чтобы быть уверенным, что Курхоту нужен только город, чтобы он не передумал, не ставил дополнительные условия, не торговал потом частями твоего тела. И потом, мы с ним славно поговорили, — Иллар хрипло рассмеялся, — наши сведения о численности его войска подтверждаются и даже с лихвой. Теперь он думает, что у него есть в будущем союзник. Мы ввели его в заблуждение смертью отца. Да, боги, Стенли, я понятия не имел что говорить, что ему плести. Как же мне было легче, когда ты молчал, и не портил мне мой бред. И, Стенли, ты нужен мне живым больше, чем две тысячи мертвых противников! Вся наша семья разбилась, как чаша. В Нарте нет даже короля с королевой. Они ещё не вернулись. Мама уехала в горы искать отца. Неизвестно жив ли отец, что с Оветой. Где Талина со Стенком. Ты пропал. Тарлин мстит за тебя, за Интара, ищет Овету. Я остался один.

— Иллар, ты не маменькин сынок. — Стенли немного подумал. — Мы все привязаны к нашей семье. Но ты понимаешь, что есть ещё королевство Илонии, есть её жители. Ты должен в первую очередь думать об этом, а не о нас.

— Стенли, мне не надо напоминать о моем долге. Я его знаю. Но ты понимаешь, что частью сказанного там, — он махнул рукой в сторону сданного города, — была истинная правда. Меня долго не было в Илонии, потом я десять лет держался за спиной отца. Меня никто не знает. Люди удивляются, когда я представляюсь. Откуда я взялся и имею ли право. Есть король, и есть принц, его сын. Я — никто. Мне пришлось дать приказ на арест коменданта Гелназа, я размахиваю указом короля и своего отца. И то мне приходится заставлять людей подчиниться мне. Еще не знают об отсутствии отца. Пока мы будем говорить, что он ранен. Я молюсь, чтобы это действительно была правда. Но сколько времени мы сможем обманывать? Ты знаешь, сколько лет нашему деду? А ты подумал, что об этом знаем не только мы? Едва у людей появятся сомнения в крепости королевской власти, как я смогу заставить их пойти за собой? Кто я для них? А тут ещё предполагаемое нападение Альтама. Без вас Илонии также грозит развал, как и без меня. У меня была возможность вытащить тебя, и я это сделал, несмотря на цену. И ты поможешь мне вытащить остальных. И начни, пожалуйста, со своих родителей.

Стенли неохотно кивнул:

— Но учти, у меня личный счет к этим пиратам. Две тысячи должны быть уничтожены от моего имени. И с минимальными потерями. И ты мне в этом поможешь!

— Хорошо, — улыбнулся Иллар.

— Как продвигаются твои дела с подготовкой к войне?

— По плану. Это трудно, но думаю, получится.

— Сделай поправку на то, что эти пираты воюют, как одержимые. Они привыкли брать наскоком в своих захватах кораблей. Поэтому первая атака у них самая мощная.

Иллар кивал, слушая брата. Отец писал об этом. И ему, и Королевскому Совету, и Хайдиру. Но Стенли был участником, слушать его — это совсем другое дело.

— А ещё они пользуются абордажными крюками, — продолжал Стенли, — Страшная вещь. Они сносили наших всадников — и это были страшные раны. Тарлин говорит, они используются и при осадах. Но как же они ловко их кидают. Они форсировали реку, кидая их и цепляясь за выбранный валун или камень. Они запросто могут перекинуть их через стену замка. Готовьте против них лучников. Пусть высматривают тех, кто имеет эти крюки на вооружении. Если на горной реке они творили чудеса, что ж говорить о наших спокойных илонийских речках. Учти это в своих планах. Они жестоки и неумолимы. Не недооцени их. И ни в коем случае нельзя ставить против них неопытных рекрутов.

— Тебе надо сделать доклад Хайдиру.

— Несомненно. Сделаю это в первую очередь. Потом соберу себе отряд. Твой Ногал просто находка. Ты знаешь, кто он?

— Да. А ты?

— Да, я вспомнил его. Убийца-мститель. Это дядя посоветовал вытащить его из темницы? Навел на стан Курхота такой ужас, что тот был рад поскорей сплавить меня с ним подальше. Из-за посланных твоих людей я несколько раз чуть не провалил твой план! Как только Ногал обращался ко мне, как к Иллару, мне хотелось обернуться и посмотреть где ты.

— Он это умеет, я на это и рассчитывал.

— Тебе будет не хватать его?

— Он будет полезней тебе в поисках отца и Талины. Сейчас это главное. Как твои люди?

— Не отпустили, хотя я и предлагал за них выкуп. Но пока у него численное преимущество, ему не выгодно отдавать нам наших людей. Рано или поздно мы обменяем их. Когда ты планируешь ожидать Тарлина?

— Не знаю. Ему дали знать, что ты здесь.

— Хорошо. Спасибо, Иллар!

Иллар присутствовал на докладе Стенли. Хайдир упорно делал вид, что не замечает его, но внимательно слушал Стенли. В общих чертах ему было известно и об абордажных крюках, и о стремительности пиратов.

— Я рад, что вы с нами, лорд Стенли, рад, что вы в порядке, — сказал он, когда Стенли закончил и, кивая на его синяки, добавил. — Но не могу не заметить вам, что, если бы не лорд Иллар, к вечеру вчерашнего дня я сам имел бы опыт военных действий с армией Курхота.

— Я тоже считаю действия брата неверными, но давайте исходить из того, что дело сделано.

— Хорошо. Как вы себя чувствуете? Сможете принять командование своим верховым отрядом?

— Смогу на время сражения.

— Думаете, сражение всё же будет?

— Я ехал через Алмику и видел, что осталось там. Курхот будет в ярости, как только поймет, что город абсолютно пуст. Он рванется к вам, не дожидаясь пополнения. Да даже если он и не захочет, его люди сами ринутся в атаку, надеясь разнести нас в клочья и добраться до мирных жителей, а еще лучше — до спрятанных кладов.

Хайдир кивнул. Он так и думал.

— После сражения, — продолжил Стенли, — я покину войско. Я оставляю большинство своих людей под командованием Вольдена. Мне нужно будет человек десять. Я пойду в Сегот.

Не надо было выяснять, для чего.

— Вы мой солдат, Стенли. Командир моего отряда, — нахмурился Хайдир.

Стенли с Илларом переглянулись. Хайдир тяжело посмотрел на них обоих.

— Насколько я понимаю, для вас обоих субординации не существует. Лорд Иллар, вы опять вытащите свой свиток?

— Какой свиток? — Стенли повернулся к Иллару.

— Мои полномочия.

— Все так серьезно?

Иллар пожал плечами.

— Надеюсь, обойдется без этого.

Хайдир встал и прошелся перед молодыми людьми.

— Я понимаю, что ваше положение превышает мое. В мирное время я мог командовать лордом Стенли, мне это разрешалось. Позвольте спросить, для чего? Армия была игрушкой для королевских детей? Или армия всё же серьезное дело и уж во время военных действий дисциплина должна быть превыше всего. Вы понимаете меня?

— Господин Хайдир, война — это не мирное время. Обстоятельства требуют других решений.

— Например, если надо, то опозорить армию и его главнокомандующего, или одному из младших командиров дезертировать с несколькими моими людьми, или, как я выясняю, когда прибываю в Арилазу, даже не моему подчиненному, а всего лишь брату моего командира доверяется отряд опять же моих людей и он уходит на территорию, занятую врагом.

— Тарлин воевал!

— Но он не мой офицер, Стенли. Или, быть может, у меня не армия, а коробка с игрушечными солдатиками, которых королевским детям можно взять и поиграть?

— Нет! — Стенли с Илларом переглянулись.

— Тогда как вы расцениваете то, что сейчас происходит передо мной?

— Королевские интересы.

— До сих пор я считал, и мой король всячески меня в этом убеждал, что королевские интересы — это интересы королевства, это благополучие, престиж королевства.

Стенли вскочил на ноги и встал перед Хайдиром:

— Мои отец с матерью выполняли задание принца, и попали в беду. А не путешествовали в свое удовольствие. Это наше общее дело, дело всего королевства, и я еду туда. Я не бегу от битвы, но потом мой долг будет быть там, а не с войском. — Стенли обернулся к Иллару, — доставай свой свиток, чему ты там уполномочен. Если там есть пункт дать мне воинов, я беру, если нет, я еду один.

Он выскочил из палатки.

Иллар сокрушенно молчал. Но командующий жестко проговорил:

— Я жду вашего приказа, лорд Иллар.

— Мы на одной стороне, господин Хайдир, — юноша встал.

— Я был в этом уверен еще три дня назад. И если вы пожалуетесь своему дедушке, я с радостью приму отставку.

— Вы зря так.

— Я требую от вас письменного приказа, лорд Иллар.

— Хорошо. Он будет.

И Иллар вышел.

Из трехсот всадников отряда Стенли, с которым Интар вышел из Нарты меньше месяца назад, осталось около сотни боеспособных воинов. Десять человек сейчас находились с Тарлином. Часть попала в плен со Стенли, там и остались. Многие вернулись после легких ранений в отряд, несколько десятков возвратились на родину, залечивать тяжёлые раны. Остальные погибли.

Иллар догнал Стенли у стоянки его людей. Те с радостью и с облегчением приветствовали того. Радость омрачала лишь горечь потерь и пленные друзья.

— Сколько человек ты возьмешь с собой? — спросил Иллар, — Я напишу и передам тебе приказ заранее.

— Будешь писать приказ?

— Хайдир в бешенстве. Никогда не видел его таким. Даже после переговоров, когда я сказал ему, что придется оставить Алмику.

— Я видел. Но сейчас всё намного серьезней.

— Так сколько?

— У Тарлина десять. Со мной будет Ногал и еще, думаю, все же пятерых.

— Ты уверен, что ехать стоит после битвы? Ты с пятеркой солдат не изменишь ход битвы. Но ты можешь погибнуть.

— Иллар, — Стенли внимательно посмотрел на него. — Даже если бы у меня не было счета к этому пирату, а мне очень хочется поквитаться с ним, Хайдир все же прав, я командир своих людей, и на смерть их поведу я, а не Вольден.

— Тогда ты разрешишь мне присоединиться к тебе?

Стенли покачал головой.

— Прости, брат. Ты хороший воин, ты даже стал хорошим наездником. Но ты не мой человек.

— Боишься, не буду тебе подчиняться?

— Несомненно, — Стенли хохотнул. — Мои ребята реагируют не просто на мои слова, а на мое движения бровей. Согласись, ты так не сможешь.

— Не смогу…

— И потом, Иллар, — серьезно продолжил Стенли, — я тебя просто-напросто не пущу. У меня не выходят из головы твои слова. Если Интар с Оветой погибли, а наш дед умрет, я не хочу отвлекаться в битве на то, чтобы уберечь тебя от стрелы или копья. И думать, что, если тебя вдруг убьют, мне самому придётся надеть корону. У тебя есть приказ Интара, иди и выполняй его.

Иллар помолчал.

— Ты меня понял? И попробуй только примкнуть к пехотинцам Хайдира, я не посмотрю на королевский указ, ты вернешься в Илонию под конвоем моих людей.

— Вы возьмете запасных лошадей? — Иллару не хотелось ни переубеждать брата, ни ссориться с ним, он был прав со всех сторон. — Наверное, стоит написать в приказе и об этом?

— Думаю, это не будет лишним.

— Вы сможете провести их по горам?

— Иллар, я не вчера родился, уж поопытней тебя.

— Прости.

— Ты меня прости. И спасибо.

Иллар медленно объезжал лагерь. Совершенно испортив свои отношения с Хайдиром, он категорически отказался от охраны, но это не произвело на командующего должного эффекта, охрана следовала за ним, но на приличном расстоянии.

Он заметил эту группу беженцев еще в Алмике. В отличие от остальной толпы, спешно покидающей город, в которой то раздавались крики, то плач, то ругань или драка, эта группа двигалась не торопясь, соблюдая порядок и даже что-то похожее на дисциплину. Их было около тысячи человек, мужчин, женщин, детей. Они не были одеты в лохмотья, как некоторые беженцы из Кордии, на них была добротная походная одежда, хоть часто и с чужого плеча. У всех, даже детей, были котомки за плечами, у мужчин, женщин оружие — мечи, арбалеты, луки. Несколько лошадей везли явно обессиленных или раненных. Теперь они расположились недалеко от основного походного лагеря войска Хайдира.

Повинуясь импульсу, Иллар направил коня к самому большому костру, возле которого был натянут тент. На земле, на одеялах сидело несколько мужчин и женщин.

— Приветствую! — соскочил с коня Иллар.

Навстречу встал мужчина. Воин, с мечом на поясе, стальными и кожаными накладками на одежде.

— Капитан Карташ. — представился он. — Чем обязаны?

— Брайт, — ответил в ответ Иллар, в последнюю минуту решив назваться своим старым именем, которое недавно неплохо послужило ему. — Сопровождение войск.

— Илонийских войск? — сказал, как сплюнул, Карташ.

— В чем дело?

— Трусливые ослы!

Иллар промолчал. Он слышал это уже не раз в течение последних дней. Далеко не все жители столицы были в курсе, что их король и так собирался сдать Алмику. Люди видели, что пришло войско, и оно же ушло, не попытавшись спасти страну. Спасибо хоть забрали с собой всех жителей. Войско трусливо отступало, даже не дав сражения. Хайдиру надо возвести монумент, что он ещё не стер в порошок так не вовремя появившегося внука короля. И ведь весь позор падет на него, и какая ему разница, что он выполнял приказ человека, который имел право приказывать. Никто ведь этого не видит. Как и не видели Стенли там, рядом с Курхотом, избитого и не сломленного.

— Так было нужно, — попытался он неуклюже хоть что-то сказать, объяснить.

— Что было нужно? Прийти сюда и покрасоваться? Мы ждали, что вы остановите пиратов. Мы ждали этого в Кордии. Мы надеялись на Матаса, потом на вас. Но вы сдались, отступили.

— Капитан! — из толпы раздался спокойный женский голос.

Карташ замолчал. Иллар не собирался спорить. Они были из Кордии, страны, которую завоевали, поработили. Они имели право так говорить.

Он подошел к лошади, но заставил себя обернуться:

— Я хотел спросить, чем вам помочь.

— Верните нам Кордию, — огрызнулся Карташ.

— Почему вы спрашиваете? — встала женщина. Вслед за ней поднялась с земли девушка.

— Потому что захотел помочь, — растерялся Иллар, глядя на подошедших женщин.

Мать и дочь, как сразу решил Иллар. Стройные и высокие, они обе были одеты в простые домотканые теплые рубашки, жилетки и темные по колено юбки. Обычная одежда горцев — удобная и практичная в горах. Обветренные загорелые лица с потрескавшимися губами и усталыми глазами, волосы перетянуты косынкой, на поясе мечи, руки уверенно лежат на эфесе, рядом в ножнах несколько кинжалов, за плечами арбалеты.

— Разве мы похожи на тех, кому нужна помощь?

— Вы беженцы. Все беженцы в чем-то нуждаются.

— Мы нуждаемся в родине. Вы вернете нам её?

— Если вы нам поможете. У вас же есть воины.

— У нас есть воины. И мы сражались. И мужчины, и женщины. Там, за Переправой и на Переправе. Но проиграли. И кто теперь позаботится о них, — женщина обвела рукой женщин и детей, — когда илонийцы предали нас. Чем вы можете помочь нам, и чем же мы можем помочь вам?

— Вы не знаете, где королева Тайлис? — неожиданно для себя спросил Иллар.

Женщина с девушкой рассмеялись. Карташ презрительно сплюнул.

— Всем нужна королева, — сказала женщина, — все о ней спрашивают. Зачем она нужна вам, Брайт?

Иллар промолчал. Не объяснять же простой горянке, даже если она все больше кажется не горянкой, что значит королевская власть, королевский символ, за которым идут, который может объединить многие силы. Что будет означать появление настоящей, а не фальшивой Тайлис.

— Брайт, а вы будете сражаться? — внезапно спросила женщина.

— Я? — удивился Иллар.

— Да, вы! Вы же воин! — она кивнула на меч.

Иллар взялся за эфес. И покачал головой.

— Не знаю. Наверное. Но у меня другие обязательства.

— Вот и у нас, — Карташ снова выглядел спокойным, — мы должны сохранить жизнь женщинам и детям.

— Куда вы направляетесь? Почему вы сейчас не уходите, почему держитесь с войском? Вы могли бы уйти вперед. Могли бы уйти в Тогот. Там было бы безопасней.

Карташ снова напрягся. Иллар еще раз осмотрел людей, лагерь:

— Потому что вы не просто беженцы. Вы телохранители. Вы должны быть рядом с войском в переломный момент, чтобы быстро вернуться. С Ней! — он намеренно сделал ударение на последнее слово. — Но у вас не получится. Курхот на сегодняшний день очень силен. Будет битва, но нам всё равно придется отступить. И он придет в Илонию. Но когда мы вымотаем его, а мы не сидим на месте и не сдаем города просто так, чтобы вы об этом не думали, мы его прогоним. Но нам нужна Она. Потому что Она должна поднять свой народ. И действовать с нами заодно, а не ожидать битвы, кто победит.

Карташ смотрел в землю. Он изо всех сил пытался не смотреть в сторону. И Иллар понимал почему.

— Если вы вдруг встретите её, — сказал Иллар, — вы передайте ей мои слова.

— Слова кого? — спокойно спросила женщина, внимательно слушавшая его слова. — Кто вы такой, Брайт, что предполагает в наших воинах телохранителей? Это ваши собратья? Вы кого-то охраняете? Кого, если не секрет?

— Скорее он тот, кого охраняют, — буркнул Карташ, кивая на остановившихся неподалеку двух всадников, делавших вид, что их интересует исключительно открывшаяся панорама города и окружающая местность.

Иллар покачал головой, грустно улыбнувшись:

— Это скорее надзиратели. — И добавил. — Идите лучше в Стокс. Но если пойдете в Нарту, дайте мне знать. Я постараюсь помочь вам.

— И кого нам там спросить? — серьезно спросила женщина. — Солдата Брайта или, может лорда Брайта?

Иллар сел на лошадь, натянул повода, обернулся и сказал:

— Иллара. Спросите Иллара Илонийского.

И ускакал.

— Слишком умен, он догадался. Может его стоит убить? — недовольно проговорил Карташ.

— Нет, — поспешно сказала, не произнесшая до сих пор ни слова, девушка.

— Вы знаете, кто такой Иллар, ваше величество?

— Лорд Иллар, сын принца Интара, внук короля Корна, — задумчиво произнесла Тайлис, королева завоеванной Кордии.

Иллар подъехал к палатке Хайдира. Привязав лошадь, он подошел к входу. Охрана была другая, его не пропустили. Иллар терпеливо дождался старшего, попросил доложить о себе.

— Лорд Иллар! — Хайдир оторвался от своих бумаг и холодно посмотрел на юношу. — Вы пришли попрощаться?

— Попрощаться?

— У вас какие-то еще тут дела?

— Да, я хотел бы еще кое-что обсудить с вами.

— После чего я настаиваю на вашем отбытии. Я не хочу, чтобы во время сражения вы стояли у меня над душой.

— Я умею воевать.

— Вы только что уверяли меня, что, возможно, вы уже король.

— Короли тоже бьются в сражениях. Вот Матас…

— Король Матас не мальчишка. И у него есть наследник, а вы — еще всё же не король.

— Хорошо, я уеду.

— Приятно слышать. Надеюсь перед следующим сражением не увидеть вас.

— Командующий, я бы не вмешивался.

— Как, например, вы не вмешались в ход переговоров. Хотя обещали мне то же самое.

— Господин Хайдир, простите, эти переговоры были не вашего уровня.

— Лорд Иллар, какое у вас дело? — устало и обреченно спросил мужчина. — Давайте с ним покончим, и я с удовольствием с вами распрощаюсь. Мне очень не нравится ваше тут присутствие. Я был рад, что тут нет вашего отца, хотя мне и жаль, что повод для его отсутствия такой печальный. Я все последние годы боролся с самоуправством вашего кузена. Единственный адекватный человек в королевской семье — король, хоть он не диктует мне, что делать. Вы можете хоть немного походить на своего деда, милорд?

— Хайдир, — Иллару в самом деле было жалко опытного военачальника. Он помнил слова деда о том, как тяжело человеку делать свое дело, имея рядом того, кто может оспорить его действия. — Мне действительно жаль, что так получилось. Но сейчас мы не позволительно выясняем отношения, мы на одной стороне, чтобы вы об этом не думали. Из-за наших пререканий, я так и не обсудил с вами еще один важный вопрос.

— Я слушаю вас, милорд, — сухо проговорил Хайдир, но юноша не уловил в его словах ни толика раскаяния.

— Курхот при нашей встрече подтвердил, что его армия стремительно пополняется. Но это для нас не представляет новости, мы это и так знаем.

Хайдир согласно кивнул.

— Но вот что для меня было неожиданностью, так его предположение, что король Альтам не останется в стороне.

— В каком смысле?

— Явно не в том, чтобы оказать нам в случае чего военную поддержку, скорее всего, наоборот.

— Откуда у Курхота такие сведения? Блеф, запугивание?

— Я думаю об этом несколько дней. Со стороны Курхота выгоден любой вариант, кроме наших мирных переговоров с Альтамом, которые сейчас идут.

— Я не в курсе о них.

— Сейчас вы в курсе. Король с королевой занимаются этим. Но дело не в этом. Курхоту не выгоден этот мирный договор, хотя по идее, он и не должен знать о нем. Но знает. И ему исключительно важно, чтобы мы ощущали угрозу со стороны Торогии и не смели переводить свои восточные войска против него. Либо же… — Иллар сделал паузу.

— Он хочет, чтобы Торогия напала на нас.

— У меня тоже не выходит это из головы. Мы явно видим, что с Сеготом у него налажены взаимовыгодные связи. Никто не мешает ему сделать тоже самое с Торогией.

— Это говорит о его очень дальновидных планах, не переоцениваете ли вы его, милорд?

— Отец ничего не писал об этом. Ему так не показалось, когда он разговаривал с Курхотом, но это еще ничего не значит.

— Что вы планируете предпринять, милорд?

— Я уже послал сообщение Королевскому Совету. И вот, я говорю с вами.

— Чтобы я не ждал пополнения?

— Войска Шесбина мы, даже заключив с Торогией договор, не собирались снимать с границы. Об этом вы знаете и так. Пополнение же будет поступать вам, как и планировалось. Но будьте готовы к самому невероятному.

Хайдир внимательно посмотрел на него:

— Я рассматриваю в своих планах отступление до Нарты, таково указание вашего отца. Вы хотите, чтобы я рассматривал вариант, что Альтам нападет на Илонию.

— Да, именно это я и имел ввиду.

— Хорошо, милорд, я учту это. Это все?

Иллар вздохнул. Ему не показалось, что командующий отнесся к его словам серьезно. Но в данном случае он больше ничего не мог сделать. Если у Королевского Совета будут какие-либо дополнительные сведения, Хайдир получит соответствующий приказ. Если бы тут был отец, уж его бы слова приняли безоговорочно.

— У меня к вам одна просьба.

— Просьба или приказ?

Иллар уловил толику колкости в словах Хайдира, но решил всё же заглушить в себе резкий ответ.

— Присмотрите, пожалуйста, за группой беженцев из Кордии. Они остановились около вашего лагеря. Командует там капитан Карташ.

— Странная просьба, милорд. Мы оказываем содействие каждой группе беженцев. Что такого в этой?

Иллар открыл было рот, но закрыл. А если он не прав? К тому же, ведь возможен и такой вариант, что Тайлис сама не желает раскрываться. Не ему принимать за неё решения.

— Просто присмотрите.

Мужчина неприязненно посмотрел на юношу:

— Хорошо, милорд. Я прикажу приглядывать за ними.

Иллар попрощался и вышел.

Через день он достиг Эрда.

Глава 12 Овета одна.

Карета громыхала, несясь со всей возможной скоростью. Но Овета даже не видела куда. Устроившись на полу возле каретного диванчика, на которой лежал отец, она не отрывала от него глаз, держа его за руку. После того как она дала ему «мнимую смерть» она убедилась, что снадобье действует. Слишком хорошо. Несколько раз она была убеждена, что отец уже мертв. Тело коченело, лицо заострилось. Тогда она плакала и кляла себя, что не смогла ничего сделать. Но каждый раз заставляла себя поверить, что это действует снадобье и ещё не всё потеряно.

Карета остановилась, кто-то зашел, подошел к отцу.

— Он жив, так надо, — крикнула она в отчаянье, когда её телохранитель попытался отвести её в сторону. Обернувшись к мужчине, который посмел подумать об отце, как о покойнике, она яростно прошипела, — я лекарка, я знаю, что он жив, уйдите!

Человек отшатнулся, но отступил. Ей принесли еду. Она неосознанно поела. Надо было бы переодеться, вся одежда была липкой от крови, но у неё не было сил. Спать она тоже боялась. Какие-то ещё звуки были в карете. Какая-то возня, чьи-то стоны. Она не обращала внимания.

Потом она, видимо, ненадолго заснула.

Ещё в темноте, разбуженная начавшимся движением кареты, она встрепенулась. Отец был в том же состоянии. Ни жив, ни мертв, и, скорее всего, мертв. Отчаянье охватило Овету. Она затрясла его. Глупо. Она знала, что не поможет. Отец, даже если жив, не очнется. «Второй день, — затвердила она вслух. — Сейчас идёт второй день. Завтра всё решится. Надо ждать».

В карете опять были какие-то непонятные звуки. То ли плач, то ли стоны. Она недоуменно оглянулась. Какой-то длинный тюк на полу в углу кареты. Она отвернулась. Впервые возник вопрос, когда же они, наконец, приедут? Хотелось выйти, хотелось глотнуть свежего воздуха, наконец-то переодеться. В карете неприятно пахло. Она открыла створки окна. Они неслись мимо деревьев и холмов. Рядом похрапывали лошади. Видимо сменные. С козлов слышались тихие проклятья кучера Фета, такие привычные и знакомые, и свист хлыста. Но дорога не походила на ту, которую помнила Овета, когда они ехали от Алмике к Переправе, лес наступал на карету, а ведь она помнила широкую равнинную дорогу, реки и каналы.

На ближайшей остановке она впервые вышла из кареты, недоуменно оглядываясь по сторонам. Они были среди гор и явно не по дороге в Алмику. Краем глаза заметила Версу, понуро склонившую голову и неторопливо объедающую листья низкого кустика. Сил подойти к любимице у Оветы не было.

— Фет, где мы? — удивленно спросила она кучера.

— Горы, юг Арилазы, миледи.

— Но почему мы тут?

Ответил один из ее телохранителей:

— Приказ лорда Стенли, леди.

— Но почему сюда в горы? Безопасней по дороге в Алмику.

— Не можем знать, — её воины переглянулись. — Командующий Дегорт прислал проводника, он ведёт нас.

— Кто проводник?

Ей кивнули на мужчину, сидящего у костра. Овета подошла к нему. Это был единственный незнакомый ей человек среди окружающих знакомых лиц.

— Куда мы направляемся?

Тот встал, почтительно поклонился.

— Сюда в горы, миледи. Здесь есть заброшенные шахты и рудники. Я отведу. Мы переждём тут.

— Чего переждём? Мы должны соединиться с королем Матасом, в Алмике. Кто отдал приказ об этом?

— Приказ командующего Дегорта, миледи.

— Как именно звучал приказ Дегорта? Он приказал уводить кареты в шахты?

Проводник замялся.

— Ну, вообще-то нет, миледи. Сначала я должен был привести пополнение тоготцев, когда они подойдут ближе, и только ждал приказа. Но началась битва, мне приказали уводить карету в потайное место.

— Какое место?

— Если по правде, не понравилось мне оно. Там ручей сворачивает к речному броду и рыскают сеготцы, я только что оттуда, знаю, о чем говорю. Уж если принца надо отправить в безопасное место, то неподалёку от того места есть один подходящий горный рудник.

— Кто передал вам приказ? Лично Дегорт?

Овета нахмурилась. Проводник взволновано засопел. Телохранители тревожно переглянулись. Картина представилась не утешительная.

— Погони не было? — Овете стало страшно.

— Не видно. Но за нашей шестеркой не каждый конь угонится. Да и едем, значит, мы не в ту сторону.

— Тогда надо уходить!

Её телохранителям не нужно было говорить очевидное. Они уже начали действовать.

Овета обернулась к проводнику:

— Что это за рудник? Кто о нём знает, кроме тебя?

— Это заброшенный медный рудник. Раньше-то он поверху шёл, но уже в пору моего деда вглубь горы углубился, потом иссяк. Ещё мальчишкой я туда бегал, играл в детстве, знаю его как свои пять пальцев.

— Мы сможем там укрыться? Туда есть дорога? — Получив утвердительный кивок, скомандовала, — едем туда.

— Миледи, — один из телохранителей, подсаживая её в карету, умоляюще спросил, — его высочество правда жив?

Овета судорожно вздохнула:

— Да, он жив. Но очнется он ещё не сейчас.

— А что делать с пленным? — спросил проводник.

— С каким пленным?

— Тот, которого лорд Тарлин велел взять с собой. А лорд Стенли приказал лекарям спасти его. Сейчас он в карете.

— Что?

Овета вгляделась в полумрак кареты. Тем тюком оказался связанный юноша, который ранил её отца. Весь в повязках, через которые проступала кровь, с кляпом во рту, он был без сознания и уже даже не стонал.

— О, Небеса!

Овета чуть не расплакалась. Попадись чуть раньше на её глаза нож, она убила бы его, не задумываясь. Но увидев сейчас своего врага в таком плачевном состоянии, поняла, что рука не поднимется. Овета зарычала от бессилия и обернулась к своим людям и проводнику:

— Не оставляйте следов. Едем дальше.

Пусть парень умирает сам.

Через несколько мгновений карета мчалась дальше.

В карете опять стало темно, когда она, наконец, остановилась. А может, и останавливалась раньше, чтобы поменять лошадей, Овета не помнила. Сейчас она выглянула из кареты, они стояли посреди дороги возле заросшего густыми кустами невысокого каменистого холма. Туда вела заброшенная, еле видимая дорога. Проводник и кучер выпрягали лошадей, ее телохранители обследовали окрестности.

— Мы прибыли? — подбежала она к ним

— Да, миледи. Тут недалеко вход, но карета с длинными оглоблями не пройдет

— Ты хочешь, чтобы туда зашла вся карета?

— Там широкий вход и полно места. И не стоит оставлять карету на виду.

Овета наблюдала, как обратно в карету впрягли двух лошадей, укоротив оглоблю, и проводник, взяв их в поводу, осторожно повел по дороге, которая плавно огибала гору. Её люди, по его требованию, убирали с дороги поваленные ветви, стволы, отводили низко висящие ветви кустов и деревьев. Ни одна веточка не должна быть сломана, чтобы не навести врагов на их след. Когда карета проезжала, большие стволы старались вернуть на место. С заброшенной дороги проводник свернул на еще более неприметную широкую тропу:

— Тут раньше ходили телеги и возы. Я ещё помню это, — пояснял проводник. — Главный вход обвалился. Вернее, его специально обвалили, чтобы мальчишки типа меня туда не шастали. Но, этот ход был безопасней, он никогда не обваливался. Туда войдет карета, а уж внутри места, хоть отбавляй. Там раньше озеро было, холоднючее — ужас! А уж от него отходят туннели. Красиво там! Жаль, что рудник оскудел.

То, что в открывшийся проём войдет карета, проводник явно преувеличил. По ширине карета, может, и прошла бы, но вот с высотой были трудности. Под свет факелов пришлось срочно выкапывать колеи для колес, обрубать висящие корни деревьев и кустов, и прикладывать усилия всех присутствующих, чтобы карету протиснуть через низкий вход. Дальше туннель был широким, потолок подпирали стоящие по бокам бревна подпорки и лишь кое-где на земле лежали кучи обвалившейся земли и камней, через которые карета все же переваливалась, хоть и с трудом. Проводник с факелом уверенно вел их дальше, и остановился только тогда, когда они дошли до широкого высокого грота.

Пораженные илонийцы остановились. Факел проводника не в полной мере освещал огромную пещеру. Стены терялись во мраке, тени причудливо уходили ввысь, а озеро в неярком свете факела переливалось таинственным отсветом.

Оставив Овету с кучером у озера, остальные вернулись к выходу.

Карета протиснулась, зато снаружи остались следы, в лунном свете однозначно указывающие на то, что недавно тут тащили что-то тяжелое. Растительность, которая прикрывала вход, делая его невидимым, была сорвана. Вход зиял чернотой, прямо-таки предлагая войти и поискать беглецов. Илонийцы с проводником обошли вокруг холма.

После некоторых споров, собрав с земли и внеся внутрь остатки растительности, они взобрались на склон над входом и спустили вниз поросшие мхом поваленные деревья, а затем свалили несколько сухостоев, которые своими голыми густыми ветвями совершенно закрыли вход, сделав его невидимым и непроходимым. К рассвету они закончили. После чего возвратились к карете. Без проводника среди множества туннелей и боковых входов найти ее было бы трудно.

Овета сидела рядом с отцом у разведенного кучером костра. Из мха и веток им соорудили лежанку, накинув на нее покрывала из кареты, после чего Интара переложили на нее.

Вернувшись, ее люди жалостливо переглянулись. Со стороны было определенно видно, что смерть коснулась черт их принца. Но все их попытки убедить в этом дочь Интара разбивались об её яростное шипение, сопровождаемое всхлипами и слезами.

Мужчины стреножили коней, сняли с кареты сундуки и тюки. Один из Оветиных телохранителей занялся их пленником. Робкие попытки привлечь Овету, как лекарку, встретили её полный ненависти взгляд. Девушка явно не собиралась лечить убийцу отца.

Как ни странно, тот был еще жив. Некоторые из многочисленных ран выглядели хорошо. Страдания ему приносили те, которые воспалились. Кое-как промыв раны, и наложив чистые повязки, юношу устроили подальше от Оветы и ее отца, с другой стороны кареты, соорудив возле него небольшой костерок.

Посовещавшись со своими, Фет достал из своих запасов цепь, которой связывались сундуки на крыше и на запятках кареты. Один конец закрепили на ноге пленника, замкнув замком от сундуков, другой — к железной оси кареты, также сцепив два звена цепи вторым замком. Теперь можно было не беспокоиться, что пленник убежит.

В дополнение кучер старыми вожжами несильно, но надежно связал руки пленника за спиной, закрепив запястья в петли, и соединив петли, оставив между ними небольшое расстояние. Теперь юноша был связан, но доступ к ранам как спереди, так и сзади был открыт, и у пленника была относительная свобода, не угрожающая, тем не менее, окружающим.

Дым от костра тихо стелился вдоль озера, рассеиваясь и не выходя наружу, поэтому опасений, что он будет замечен снаружи — не было. Костер поддерживали всю ночь. Около него было тепло и уютно. Слегка поужинав, Овета опять задремала возле постели отца, не выпуская его руки. К завтрашнему дню ей нужны были все силы.

На следующий день мужчины ушли на разведку. А Овета приступила к решающим действиям. Укрепляющий и восстанавливающий силы отвар был приготовлен, добавлено красное вино. И она по капле капала отцу в рот, следя, чтобы та проскользнула вовнутрь, а не вытекала обратно. Приходилось поднимать голову отца, даже вдувать эту драгоценную каплю в рот. Была забыта усталость, не чувствовался голод. Каждое мгновение она ожидала, что отец очнется, и, не дождавшись, капала отвар все снова и снова.

Огонь потихоньку загасал, дров не было, становилось темно. Мужчины не вернулись. Отец не очнулся. Овету охватил страх. Все было напрасно.

Внезапно почувствовав на себе взгляд, она резко повернулась. На нее смотрел юноша-пленник. Больные измученные глаза излучали тревожное ожидание. Увидев ее отчаянное лицо, он издал радостный вздох облегчения. В глазах мелькнуло торжество.

Ярость и злость придали девушке сил. Она встала и прошлась вокруг. Да, дров не было около костра, но вокруг лежало достаточно щепок и веток, а возле озера даже палок. Она насобирала не одну охапку, поднося все новое и новое топливо для своего костра, намеренно обходя затухающий костер пленного подальше. Насыпала в торбы лошадей оставленного тут же для них овса. И даже ласково погладила гриву обиженной Версы.

Она сделала еще один отвар, добавив туда несколько капель того пузырька, что дали ей лекари напоследок. Надежда не покидала ее. Если бы отец был мертв, следы разложения коснулись бы его. Он был холоден, да, мышцы окоченели, но не разложение, запаха тления не было и в помине. За последние дни она видела достаточно мертвых, чтобы быть уверенной — отец был жив.

И Овета продолжала, все вливая и вливая в рот отца приготовленный отвар. Отросшая на лице отца щетина мешала. В карете были бритвенные принадлежности, но Овета совершенно не знала, как ими пользоваться, приходилось бороться, ждать и надеяться.

Не забывая про огонь, она уснула, просто упав рядом с отцом. И проснулась от еле слышимого вздоха. Вздоха отца. Она вскочила. Засмеялась. Заплакала. Опять засмеялась. Подбежала к пленнику, тормоша и крича:

— Жив, он жив. Ты так и знай, он жив. Я победила, не ты.

Не обращая внимания на полный отчаянной ненависти взгляд, бросилась обратно. В костер полетели последние приготовленные ветки, в маленькой кастрюльке опять забурлил отвар. С удвоенной силой Овета принялась за дело.

Она не знала, что там снаружи, не знала, ночь сейчас или день. Однажды прошла гроза, она слышала раскаты грома, но они прозвучали глухо,вдали. Вся жизнь её сосредоточилась на костре и отце и лишь изредка обмен взглядами с пленником. Полный радости её, и ненавистный и яростный его.

В поисках дров она начала обходить боковые туннели. Осторожно, с опаской, привязав себя веревкой к карете и неторопливо разматывая её, углубляясь в неизвестность. Она уж и не помнила, в связи с чем всплыл в ее памяти этот рассказ, скорее всего, как обычно, что-то поведала из своих приключений тётя, не подозревая, как это сейчас пригодилось её любимице. А уж не найти в недрах необъятной кареты моток веревки мог бы только идиот. Впрочем, Овета частично обозвала себя парой ругательных слов, услышанных от кучера, когда обнаружила целую коробку свечей. И ведь знала же, что они были, но страх мешал думать.

Она расставила и зажгла свечи. Принесла из одного из туннелей целую кучу палок, все, что осталось от сломанной и брошенной телеги. Обмыла отца, предварительно набрав большой котелок воды и разогрев на костре, чтобы разбавить ледяную воду, переодела его в чистую рубаху.

Не отдавая себе отчета, сама от себя не ожидая, разожгла костер возле пленника. Она даже принесла ему напиться. Озеро было рядом, прямо под ногами, но от слабости он не мог двигаться, как не мог поднять и руки, чтобы взять кружку в руку, и девушка напоила его, приподняв ему голову и держа кружку у рта. Видимо жажда мучала пленника давно. Он жадно приник к кружке и после обессиленно опустил голову.

Не обращая внимания на его взгляд, осмотрела его раны. Ран было много. Когда стражники ворвались в палатку, где убили их принца, в пленного вонзилось четыре стрелы. Но с близкого расстояния практически все они пробили тело насквозь и по большой случайности, к счастью для юноши, ни одна не пробила жизненно важного органа. Когда Тарлин приказал спасти его, лекари вытащили стрелы, промыли раны, вовремя остановив кровотечение, и перевязали его. Этого оказалось достаточно, чтобы пять из восьми сквозных ран постепенно заживали. Воспаление пошло только по оставшимся трем.

Любое движение причиняло ему боль, он изо всех сил силился не стонать, но стон вырывался и от этого взгляд его полыхал еще большей ненавистью.

Овета промыла раны, наложила новые повязки с бабушкиной мазью. Осмотрела связанные руки. Ей показалось, что руки чуть опухли, но она не решилась трогать узлы. Услышав яростное шипение с островным диалектом: «Я все равно вас убью», только рассмеялась.

Отец был жив, она спасла его. Что ей до всего остального.

Она еще раз принесла пленнику отвар, придающий сил, протянула ему кусок сыра. Но, выпив отвар, он в изнеможении откинулся на землю. Овета оставила сыр на месте и принесла плащ, расстелив его рядом с юношей. Захочет, переползет. Она не собиралась давать ему больше, чем он заслуживает. Какие-то мысли о том, что с пленными надо обращаться милосердно, посещали её, но прежде всего он чуть было не убил её отца. В первую очередь она помнила об этом.

От полученной помощи юноше стало сразу намного лучше. На следующий день он сидел, облокотившись на колесо кареты, сыр был съеден, а руки, к ужасу Оветы оказались впереди, а не сзади.

Овета приглушенно ахнула и отскочила подальше. Юноша одарил ее злобным радостным смехом.

— Все равно там цепь, — тряхнула головой Овета.

Но стало страшно. Весь день, или ночь, ей не ведомо было, что снаружи, она занималась делами и с опаской посматривала на пленника. Он ожесточенно пытался выпутаться из ручных пут. Надо было что-то решать. И Овета в остаток приготовленного для отца и себя отвара добавила сонного отвара.

Осторожно, на глаз оценивая длину цепи, она оставила кружку и сверток с очередным куском сухаря и сыра на приличном расстоянии от пленника.

К её ужасу, юноша встал. Она отскочила. Насмешливо глядя на нее, он подошел на расстояние вытянутой цепи. Цепь оказалась еще короче, чем считала Овета, потому что изрядный кусок ее проходил теперь перед связанными спереди руками. До кружки оставалась пара шагов.

— Если отойдешь, передвину, — предложила девушка.

Пленник неохотно отошел к карете. Овета быстро передвинула еду с кружкой и метнулась обратно. Вслед несся смех.

Но дело было сделано. Когда юноша уснул, Овета была уверена, что он уснул крепко. Она осторожно подошла, держа перед собой отцовский меч. Как она будет им пользоваться, она понятия не имела, но он добавлял ей смелости.

Подойдя, она осмотрела руки юноши. К ее радости, до освобождения ему было далеко. Пленник изо всех сил пытался выбраться из своих пут. Но вожжи — это не веревки, которые можно упорным трудом перетереть острой кромкой камня. С твердой промасленной кожей это не прошло. И хотя предусмотрительный кучер связал юношу, крепко, но не жестко, натруженные руки кровоточили, распухли и еще сильней впились в вожжи, которые от крови становились еще жёстче. Пленник сам усугубил свое положение.

Для рук ничем хорошим это не кончится, если он будет так продолжать, но зато Овета была более уверена в своей безопасности.

Раз уж она решилась подойти к нему, она осмотрела его раны. Вот если бы её отец выздоровел также хорошо, как этот пленник, с грустью думала она, проделывая свою обычную работу.

Раз её пленнику было лучше, она оставила возле него небольшое количество еды: сыр и сухари. Вода у него была, больше она не собиралась поить его своими отварами. Подумала, принесла чистую одежду. Не представляла, как он смог бы в нее переодеться. Но от его старой грязной одежды сильно пахло. Захочет, пусть моется в ней, решила она, и пусть на нем же и сохнет. Принесла еще пару одеял и кинула рядом. Осмотрела ту часть кареты, куда он мог бы достать и наверняка уже осмотрел. Но её сопровождающие знали свое дело. Дотянуться до дверцы и тем более залезть в карету он не мог, мешали колеса, которые пришлось бы огибать, но длины цепи не хватило бы. Тюки и сундуки с вещами намеренно перенесли на другую сторону. Пленнику были доступны только костер и спуск к воде.

Милосердие выполнено, пусть ею даже гордятся, но она лучше оставила бы пленника и без еды, и без воды.

Проснулась она от яростных проклятий пленника, который понял, чем она его опоила.

Рассердившись, она крикнула ему:

— Хочешь, мойся в одежде, а если будешь пытаться выбраться из пут, то твои руки отвалятся.

Если первое её предложение пленник не сразу, но выполнил, то второе и не подумал. Ещё долго до Оветы доносилась яростная возня.

Через несколько часов возня стихла. Теперь до девушки доносился лишь скрежет зубов, пленник изо всех сил пытался не стонать. Она подошла к нему со стороны кареты, куда, по её расчетам он не мог достать, и попыталась что-либо рассмотреть. Юноша услышал, резко развернулся и в очередной раз обжёг её взглядом ненависти.

Она отшатнулась.

— Я предупреждала, — крикнула она, идя прочь.

Он отвернулся.

А потом ей стало не до него, отец очнулся. Он открыл глаза, увидел перед собой в неясном свете счастливое, хоть и утомленное лицо дочери и прошептал:

— Мама?

Овета расплакалась. И от счастья, что отец наконец-то очнулся и от огорчения, что вместо её бабушки, такой умной, такой умелой, её отцу досталась такая никчемная дочь.

Поить отваром отца стало гораздо легче. Он сам глотал. А перед Оветой стала проблема — необходимо было что-то есть. Сухари, сушеные фрукты и сыр, которые она нашла в карете, стремительно заканчивались.

И она занялась тюками и сундуками. В одном она нашла целое богатство, немедленно мысленно обругав себя. Ведь у них был походный столик, стулья. Она бы вспомнила это, если бы удосужилась. А потом в одном из ящиков обнаружились и приличные запасы еды.

Конечно, они часто заезжали в трактиры, но сопровождающие их люди были приучены к походной жизни. В сундуке были крупы, свежие овощи, караваи еще не засохшего хлеба, копченые окорока, колбасы, просто обилие бутылок с вином. Несколько тюков оказались мешками с овсом. Что не могло не радовать девушку. Овета начала опасаться, что лошадей придется выпускать наружу, на вольные хлеба. Оставленный овёс стремительно заканчивался для восьми-то лошадей. Хорошо хоть, что воды было вдоволь.

В одном из сундуков нашла свои рисунки и не смогла удержать слёз. Казалось, совсем недавно она ничего не боялась и жизнь только-только начала казаться ей интересной, и она что-то значила в ней. Одно мгновение — и всё изменилось. Больно и страшно. Метнув в юношу ненавидящий взгляд, она засунула рисунки подальше и вернулась к тяжелой реальности.

После нескольких неудачных попыток сварить легкий суп для отца, у неё, наконец, получилось что-то похожее. Вроде бы, чем приготовление супа отличается от приготовления отвара. Тем более что она не раз видела, как это делали другие. Но между тем первые варианты ее кушаний — была ни на что не похожая подгорелая или пересоленная мазня. Без зазрения совести она решила предложить всё это пленнику.

Тот не отозвался. И Овета только сейчас поняла, что давно не слышит его, а сам он не сидит, а лежит.

Она осторожно подошла к нему и нагнулась. И поплатилась за это. Внезапно оживший пленник грубо схватил её за плечи и кинул на землю. Овета закричала от страха. А он быстро сорвал с её пояса кинжал, и, торжествующе вскрикнув, одним движением перерезал ту часть пут, которыми были связаны руки. Придавив поверженную девушку коленом к земле, он занялся петлей на руке. Овета затихла. И внимательно смотрела на руку. Как только последняя нитка петли разорвалась, она бросилась прочь. А юноша не смог сдержать протяжный стон. Возобновившееся кровообращение рук было невероятно болезненным. Овета знала об этом и готовилась. Юноша только успел ухватить её за платье, но она рванулась, и кусок ткани остался у него в руках.

Вслед неслись проклятья и стоны. Разрезав вторую петлю, пленник еще долго скрежетал зубами. Отбежав на безопасное расстояние, Овета в отчаянье расплакалась. Теперь у пленника был кинжал и неизвестно, сможет ли он с ним освободиться окончательно или нет. И виновата в этом Овета.

Теперь она не расставалась с мечом. И не спускала глаз с пленника. Это мешало заниматься отцом. Но ей было страшно. Она видела, как пленник снимал боль в руках в холодном озере. Видела, как яростно растирал он запястья и опять опускал в воду. Руки долго не приходили в норму. Но потом стало ещё страшней. Он начал кинжалом ковыряться в карете. Овета не могла видеть, что он делает, но предполагала, что каким-то образом он пытается снять цепь с обода кареты. Надо было бежать от него, пока не поздно. Но отец хоть и приходил в себя несколько раз, всё еще не узнавал её.

Она вымоталась за день, хотелось спать, но пленник не спал, и она боялась сомкнуть глаз. На всякий случай она сварила себе и укрепляющий отвар, и бодрящий. Когда шум со стороны пленника утих, она решилась на еще один отчаянный шаг. Подождав для верности некоторое время, она, держа наготове меч, тихо пробралась к пленнику.

На этот раз он явно спал, совершенно её не опасаясь. Ведь за всё то время, что он находился в её власти, она не причиняла ему вреда, а повторно связанных рук он не боялся. Мужчин не было, а одолеть ей его было невозможно. У неё просто не было ни умения, ни сил.

Но Овете этого и не надо было. Она несла сухарь, пропитанный снадобьем «мнимая смерть». Даже если он проснется, даже если схватит её, сухарь в её руке ни о чем не говорит. Он догадывался, что она опоила его сонным отваром и никогда не примет из её рук воду. В стоящую рядом с ним кружку с водой она также боялась добавлять снадобье. Естественный порыв — вылить старую воду и налить свежей. А вот сухарь он съест и запьет водой. То, что надо. И она продолжала свой путь.

Ей удалось сделать это незаметно. И она даже не стала пытаться смотреть, что он сделал со своим ножом. Она положила сухарь к остальным, взяв с собой на всякий случай один. Вдруг пленник случайно запомнил, сколько у него их было.

Под действием своих отваров она еще долго не могла уснуть, посвятив это время отцу. Но всё же сон сморил её. Она, как обычно, свернулась возле него калачиком, укрывшись одним с ним одеялом, ей было тепло, а дыхание отца отгоняло страх.

Проснувшись, она первым делом бросила взгляд на пленника. Он лежал, не двигаясь. Повторять вторую такую же ошибку, как накануне, она не собиралась. А через мгновение забыла обо всем. Интар полностью пришел в себя и узнал её:

— Овета, — слова давались с трудом, — ты такая грязная. Что случилось?

— Я умоюсь, папочка, умоюсь. Прямо сейчас. — Слезы текли по щекам от облегчения.

— Где мы? — Интар с изумлением вглядывался в полумрак пещеры.

— Пока что это наш дом, — она улыбнулась. — Ты выпьешь мой бульон?

Интар кивнул, и Овета кинулась разогревать котелок, в котором была ее стряпня. В первый раз отец сознательно сделал самостоятельный глоток.

Овета на радостях тщательно вымылась в холодном озере, даже не удосужив нагреть воды, переоделась в чистое платье, которых у нее в карете оказалось немало. После некоторого раздумья не стала кидать в огонь грязное, порванное предыдущее платье, хотя первый порыв был такой. Она как могла вымыла его, и разложила около огня.

Когда Интар очнулся в следующий раз, она рассказала ему, что случилось с тех пор, как он был ранен, пока что умолчав о пленнике. Теперь ей было не страшно. Вот только в конце она не удержалась и сквозь слезы пробормотала:

— Мне так жалко, что я не бабушка Алаина, не тетя Талина, не мама. Я ничего не знаю, я ничего не умею.

Интар нашел в полутьме её руки и легонько сжал:

— Ты спасла меня, девочка, и я горжусь тобой.

В следующий раз, когда он пришел в себя, он встретил вернувшуюся с поисков дров дочь тревожным кивком в сторону.

— Там кто-то есть?

Овета зло рассмеялась. Вот теперь она рассказала отцу об их пленнике.

— Снадобье, должно быть, подействовало. Он давно не двигается. Вряд ли он так долго притворяется.

— Через сколько времени он очнется?

— Я бы его убила, но не дала бы очнуться, — в словах Оветы была такая ненависть и такой страх, что Интар приподнялся на локтях и заглянул ей в глаза.

— Помоги мне, — велел он дочери.

Овета закусила от огорчения губу. Отцу еще нельзя было вставать, а из-за этого убийцы он опять рискует своим здоровьем.

С помощью дочери и опираясь на принесенный Оветой меч, Интар дошел до пленника.

Они вместе осмотрели его. Он был бледен и бездвижен. И на вид окоченевшим. Но если такой же вид отца ввергал Овету в отчаянье, то тут она бы предпочла, чтобы так все и осталось. К ноге все еще была прикреплена цепь. Петля на втором конце так же была насажена на обод кареты. Кинжал они еле смогли вытащить из судорожно сжатых пальцев.

Интар осмотрел колесо:

— Вот ведь, чуть не сломал нам карету. Хорошо, что ступица железная, — показал он Овете. Деревянные втулки он раскрошил, но с железом ему не справиться.

— Что мы будем с ним делать? Его нельзя оставлять в живых, он опять вырвется, — Овета чуть не плакала.

— Согласись, воля к жизни и к свободе у него велика, — сказал Интар, разглядывая своего несостоявшегося убийцу. — Но теперь мы вдвоем, справимся.

— И он точно не сможет вырваться?

— Пока что нет. Но не будем спускать с него глаз.

Овета занялась ранами. Руки были истерзаны, кровоточили во многих местах. Но раны на теле были в порядке. Девушка обработала мазью как их, так и руки.

— Когда он очнется? — спросил Интар.

— Ты очнулся на четвертый день. Но он должен на третий. Один день прошел.

— Значит, когда он очнется, мне тоже будет легче. Что ж, посмотрим.

Интар с трудом вернулся к их костру.

Овета хмыкнула носом, с ненавистью глядя на пленника.

— Ты не убийца, девочка, ты спасаешь жизни. Хотя, — Интар улыбнулся на её кровожадный взгляд, — возможно, так было бы безопасней. И если бы наши люди вернулись, тоже все было бы иначе.

— Как ты думаешь, куда они делись?

— Они не имели права покидать тебя, Овета. И за помощью все одновременно не могли отправиться. Но если они пошли на разведку, если отводили от тебя опасность, то, скорее всего, убиты.

Овета опять тихонько заплакала. Но за отцом требовался уход, и она не позволила себе расслабиться надолго. С её помощью он еще раз выпил бульон, после чего заснул. А она сидела рядом, посматривая искоса то на пленника, то на отца.

Интару с каждым разом становилось лучше. На следующий день он ещё раз встал и, опираясь только на меч, обошел их новый дом.

Овета, наконец-то, озвучила давно мучавший ее вопрос:

— Папа, а нас найдут?

— Конечно, дорогая. Особенно если мы поможем. А еще лучше, когда мы сами кого-нибудь найдем.

— Но тебе ещё нельзя ходить. И как мы поможем себя найти? Вдруг нам попадутся враги, а не друзья?

— Ну, надо дать какой-нибудь знак, по которому нас найдут.

— Какой знак?

— Что-нибудь твоё или моё, что могут опознать.

— У меня есть мои колечки, и цепочка, у нас в карете полно разных безделушек.

— Ну, скажем, можно попробовать развесить их на деревьях, но подальше отсюда. И привязать лоскутками твоего платья. И оставить записку.

— Какую?

— «Позови меня»

— И что?

— Если незнакомый человек или враг найдет их, он же и не поймет в чем дело, или не будет знать, кого звать. А позовет чужими именами, мы не откликнемся. А если найдут Стенли или Тарлин, то они будут звать тебя.

— Думаешь, получится?

— Думаю шансов мало. Но попробовать стоит.

— Но мы далеко под землей, мы не услышим. Я еле услышала грозу, когда она была.

— Все так серьезно? Ну, давай подумаем. Где мы вообще находимся?

— Старый горный рудник. Проводник сказал, что его забросили, когда он был ещё мальчишкой.

— Значит, о ней знают местные жители. Тем более действуем по нашему плану. Если знаки найдут враги, они и не будут знать, кого искать и где. Если те, кто нас ищет, они обратятся к местным жителям. Те помогут.

— А если и враги обратятся к местным жителям?

— Тогда у нас есть меч, твой поправившийся отец и отдохнувшие лошади. Уйдем, — Интар улыбнулся.

Овета недоверчиво посмотрела на него, но успокоилась. Что Интару и требовалось.

— А если нас всё же не найдут, куда мы пойдем, когда ты сможешь идти?

На этот раз Интар не стал скрывать беспокойство.

— Не знаю, девочка, не знаю. В зависимости от того, что творится в наших королевствах.

— Но ведь ничего же плохого? Мы не пустили врага в Арилазу, а потом прогоним их из Кордии, найдем королеву Тайлис, и все будет хорошо. — Овета улыбнулась.

— Да, конечно, девочка, все будет хорошо.

Прежде чем отправить Овету выполнять их план, Интар заставил её подобрать себе что-нибудь из оставленной одежды их людей. Овета с сомнением осмотрела грубые штаны и рубахи.

— Я буду похожа на тетю Талину, когда она первый раз путешествовала с тобой?

— Нет, — Интар улыбнулся. — Ты будешь Оветой, одетой в теплую, простую и незаметную одежду.

— Но, может, я подгоню под себя твою одежду?

— У моей — слишком дорогая ткань, которая прямо-таки бросается в глаза.

Вещей у их сопровождающих было немного, по запасной рубахе, штанам, короткому плащу. Но нашлись подходящие и для отца, и для пленника. Себе она соорудила одеяние из всего понемножку, используя, в том числе и походную одежду отца. Брала тонкую рубашку, но сверху одевала грубую старую жилетку, почти полностью скрывавшую рубаху. Отец долго придирчиво её осматривал, требуя что-либо поменять, но, в конце концов, остался доволен.

Интар тем временем сделал силки. Еда ещё была, но она когда-нибудь кончится. В большом количестве оставались лишь крупы и копчености.

Таким образом, они сделали первую попытку выбраться наружу. Овета уже знала, какой из ходов ведет наружу, Интар, не решаясь отпустить её одну, пошел с ней. Они долго прислушивались к звукам леса, стоя у выхода, пока, наконец, Интар не решился и не подтолкнул её наружу.

— Не заходи далеко. Если услышишь голоса, затаись. Сначала поставь силки, запомни место. Свои колечки развесь в другом месте, — делал он последние наставления.

И Овета ушла.

Вернулась она быстро. Все прошло благополучно. И ей было ну совсем не страшно. Даже не так страшно, как в пещере.

— При свете дня так и бывает, — улыбнулся Интар, обнимая дочь.

На следующий день юноша очнулся. Окончательно придя в себя, и не найдя кинжал, он понял, что его опять одурманили и начал яростно метаться в своей ловушке.

— Что я и говорил, — констатировал с грустью Интар наблюдая, как их карета вот-вот перевернется от такой тряски.

Но победила карета, а не юноша. Хотя никто не мог поручиться, что в следующий раз она повторит свой успех.

Несколько раз Интар пытался издалека заговорить с пленником, но тот только бросал на них полный ненависти взгляд и не отвечал.

— А если она перевернется, что он будет делать? — тревожно спрашивала Овета.

— Может, она придавит его, и тогда он успокоится? — пошутил Интар, все же с тревогой наблюдая за бесившимся пленником.

Овета приносила пленнику еду, оставляя её на безопасном месте. Но он не притрагивался, помня о том, что его опоили, и не один раз. Пил только воду, которую черпал в озере.

— Умный паренек. Но долго он так не выдержит.

— Ну и пусть.

— Тоже верно, — со вздохом соглашался Интар.

Но, к их удивлению, от голода пленник не страдал. Цепь позволяла ему добраться до воды. И он, соорудив из выломанной спицы кареты что-то, напоминающую острогу, смог наловить себе рыбы. Костер у него был, так что он ее собственноручно пожарил.

— Я и не знала, что тут водится рыба, — огорошено произнесла Овета. — И как он умудрился её поймать?

Интар рассмеялся.

— Он с островов, где основная пища — это рыба. Думаю, для него это не предоставляет труда.

Сами они ели суп, с добавленными кусочками копченого мяса, крупой и приправленного травами.

Наблюдая за пленником, Интар решился. Налив в миску супа, он медленно понес ее к юноше. Подойдя на безопасное расстояние, он демонстративно съел из миски ложку похлебки. Юноша внимательно наблюдал. Интар сделал еще несколько шагов, подойдя на опасное, как считала замершая Овета, расстояние к пленнику, и протянул юноше миску. Тот напрягся. И внезапно с радостным кличем подхватился и ринулся к противнику. Овета вскрикнула, но пленник остановился, наткнувшись на острие меча. Недоуменно он смотрел на обнаженный клинок, упирающийся в его грудь, на мужчину, державшего меч. Другой рукой Интар протягивал ему миску.

— Как нам тебя называть?

— Раднир, — непроизвольно произнес юноша.

— Меня зовут Интар, а мою дочь Овета. Налови и нам рыбы, — спокойно попросил Интар, указывая на его костер.

Пленник растерянно кивнул. Интар почти силком сунул ему в руку миску. Раднир взял, медленно отошел. Интар вернулся к испуганной Овете. Усилие не прошло для него даром. Испарина выступила у него по всему телу, он мелко дрожал.

— Зачем ты так рисковал? Зачем мы сами прибавляем ему силы?

— Посмотрим, Овета, посмотрим.

Глава 13 В заброшенном руднике.

Раднир не оставлял попыток вырваться. Весь день до Интара с Оветой доносилось, как он то трясет карету, то пытается сломать её, то отгребает землю из-под колес.

— Зачем? — удивлялась Овета. Они убедились, что карета не собирается проигрывать.

— Сидеть без деятельности очень тяжело, девочка, он пытается хоть что-то делать.

Они выгуливали коней вокруг озера. До этого Овете было не до лошадей, она только не забывала их покормить. Но лошади явно застоялись. Стреноженные ноги не позволяли им уходить далеко, но парочку все же пришлось вылавливать из забытых туннелей. А после того как они покинут это место, лошади были им необходимы. Поэтому Интар настоял, чтобы они занялись ими серьезно. Провести их по пещере, дать им размяться, да и пора было прибрать за ними конские яблоки, раскиданные повсюду, так, что ступить по земле, и не наступить, было уже трудновато. К тому же появились мухи.

Поэтому первым делом Интар занялся уборкой. Было тяжело, но физические нагрузки были на благо. Отдыхал он во время верховой прогулки.

Раднир, устав от своих стараний вырваться, опять поймал несколько рыбешек. Положив около себя и поймав взгляд Интара, с усмешкой жестом предложил забрать.

Интар подошел с Оветой, также демонстративно держа меч наготове. Овета несла очередную порцию своей похлебки, куски копченого мяса и зачерствевшего хлеба.

Явно голодный Раднир изо всех сил старался показать свое равнодушие, но, когда Овета, попробовав по очереди все, что принесла, опустила это на землю, накинулся на еду, не дожидаясь, пока его тюремщики уйдут. Но Интар и не собирался уходить. Под насмешливым взглядом пленника он осмотрел карету. Та часть, которая была ближе всего к пленнику, была расцарапана кусками камня. Некоторые куски декоративной обшивки выломаны. Но они были деревянными, годились только на сжигание. Несколько гвоздей Раднир добыл, но они были мелкими и короткими, скорее декоративными, под стать обшивке. Но с ними он мог добраться и до настоящих гвоздей. Какое-никакое, но оружие. Придется с этим что-то делать. Подкоп под колеса, похоже, Раднир прекратил, опасаясь, как и они, что карета вполне может придавить и его цепь, и его самого.

Интар попросил Овету принести походный стул и сел напротив сидящего на земле юноши. Меч был на коленях, Овета стояла сзади. Раднир ел, исподлобья поглядывая на них, и первым прервал молчание.

— Я все равно вырвусь! И убью тебя.

— Зачем? — спокойно спросил Интар.

— Ты враг.

— Твой?

— Моего народа.

— Враг именно я? Или вся Илония?

— И ты, и твой народ!

— Что мы сделали твоей стране?

Юноша стрельнул в него взглядом.

— Вас надо убивать, — упрямо повторил он.

— Зачем?

— Вы нас ненавидите.

— Мы вас первый раз увидели несколько дней назад.

— Неправда, вы убиваете нас.

— Кто мы? О какой стране мы сейчас говорим? Об Илонии? У Илонии никогда не было кораблей. Мы не выходим в море. Мы никогда не нападали на Острова.

— Но вы пришли сражаться с нами.

— Вы высадились в Кордии и завоевали ее. Мы защищаем свою страну, не давая вам пройти.

— Мы не нападали на Илонию.

— Ты только что сказал, что ненавидишь мой народ.

— Вы бились вместе с нашими врагами.

— Но Арилаза тоже не имеет выход в море. У нее нет кораблей.

— Она богатая.

— И что?

— Мы возьмем много добычи, — в глазах пленника мелькнул блеск.

— Значит, они враги, потому что у них есть что взять?

Пленник промолчал, искоса глядя на Интара.

— Что собой представляет добыча?

— Все. Еда, женщины, рабы, оружие… — он сделал паузу.

— Можешь продолжить?

Юноша пожал плечами:

— Железо, дерево, животные, ткани, одежда, обувь, посуда, стулья, столы, кровати.

— Ну, почти все это можно купить.

— Зачем платить, если можно забрать?

— Почему враги те, у которых забирают, а не те, которые забирают?

Овета была очень хорошо знакома с манерой разговаривать своего отца и теперь внимательно наблюдала за юношей. На этот раз он растерянно задумался, с какой-то обидой смотря на Интара.

— Но, чтобы выжить, мы должны вас убивать.

— У нас много еды, товаров и поэтому мы вас ненавидим?

В ответ он получил лишь стрелу пронзительного взгляда.

— Если бы ты выпил сонный отвар, моя дочь осмотрела и полечила бы твои руки, — не стал настаивать на ответе Интар, переходя к другой теме.

— Я не причиню ей вреда.

— Но ведь ты хотел убить нас?

Раднир посмотрел на Овету, потом на свои руки. От наложенных повязок боль отступала, но попытки вырваться из плена сводили на нет всё лечение Оветы.

— Я разозлился, что она спасла тебя. Но мы не убиваем женщин.

— Она рассказала о другом.

— Мне был нужен нож. Я не убиваю женщин, — упрямо повторил он.

— Тем более тех, которые помогают тебе, так?

— Я больше не позволю вам дать мне яд.

— А меня, значит, можно отравить?

— Ты правитель, тебя необходимо уничтожить. Но ты не воин, ты трус, ты должен умереть от яда. Я — воин и мне недостойно умереть от яда.

— Почему ты решил, что я не воин.

— Ты не сражался. Я не видел тебя на поле боя.

— А ты искал?

— Да, я должен был убить тебя.

— Кто тебе приказал?

Раднир замолчал.

— Сонный отвар — это не яд, — продолжил Интар, как будто и не заметив молчания юноши. — И мы не собираемся тебя убивать. Если бы мы этого хотели, то сделали бы это давно.

— От меча я не боюсь умереть.

— Овета дважды давала тебе снадобье, но ты до сих пор жив. Это не яд.

— Хорошо.

Овете показалось, что юноша скорее согласился, чтобы отстать от вопросов отца, чем действительно согласился бы на его условия. Она готовила отвар и хихикала про себя.

Они отнесли отвар, не дожидаясь ночи. Сонный отвар был еще нужен для того, чтобы они сами спокойно отдохнули. Постоянное, хотя и поочередное бдение не придавало сил ни Овете, ни её отцу.

— Ты выпьешь полностью. При мне, — твердо сказал Интар, протягивая Радниру кружку.

Тот, глядя исподлобья, согласно кивнул.

Пока он не заснул, Интар продолжал расспрашивать его.

— Вы убиваете правителей, но не убиваете всех мужчин.

— Нет. Моей стране нужны мужчины.

— Вы делаете их рабами.

— Если они хотят оставаться рабами, то да. Но если они хотят быть воинами, моряками, то они перестают быть рабами.

— Они не стремятся убежать?

— И бросить жену, детей, зачем от этого убегать?

— Значит, свободными становятся только те, которые имеют на Островах жену и детей?

— Да, — произнес юноша, и в его словах промелькнула насмешка.

— А если у них на родине остались жена, дети?

На это раз Раднир промолчал.

Сонный отвар понемногу начал действовать, юноша еще несколько раз тряхнул головой, но все же заснул.

Пока Овета занималась его руками, раны на которых и впрямь выглядели ужасно, Интар обыскал его, и тщательно осмотрел доступную пленнику часть кареты, а также землю, по которой он передвигался.

— Может, пару дней мы продержимся, но не больше. С таким усердием он разгрызет карету зубами.

— И что это ему даст?

— Не знаю. Но я никогда не строил кареты, кто знает, из чего она строится, и что ему может пригодиться. На первый взгляд — ничего существенного. Но не ручаюсь.

— Папа, а зачем ты его расспрашиваешь? — спросила она отца, продолжая заниматься руками Раднира, — ведь все это ты уже знаешь от других пленных.

— Всегда полезно послушать кого-нибудь еще, — усмехнулся Интар, — Но я ещё вдобавок заставляю его задуматься над некоторыми вещами.

— Ты не переделаешь дикаря себе в друга.

— Нет, но он будет думать. К тому же ситарцы — не дикари. Большинство населения у них — моряки с захваченных кораблей, разбойники, пленённые рыбаки, крестьяне. И на вид наш мальчик совсем не простой.

— Что значит, не простой? Обыкновенный убийца.

Интар рассмеялся:

— А ты их много видела, убийц?

Овета покраснела.

— Он убийца. И чем скорее мы от него избавимся, тем лучше.

— Несомненно. Но ты обратила внимание, как он ест, как он держит в руках ложку?

— Как мы, — удивленно произнесла Овета.

— Вот именно. Ты не ела за одним столом с солдатами, с крестьянами. Они держат ложку по-другому, намного грубей, похлебка переливается через край ложки, с неё капает на подбородок, на грудь, на стол. А наш мальчик, хоть и голодный, ел очень аккуратно и очень, если можно так сказать, воспитанно. Его определенно учили. И учили не в рыбацкой хижине. И для него это привычно.

— Но посмотри, как он ел рыбу.

— Если тебе на стол подать рыбу без привычных приборов, я посмотрю на тебя, как ты её будешь есть одними руками.

Интар помолчал и добавил:

— Ты не обратила внимание, но его одежда — не простая грубая рубашка солдата. Хоть и рваная, в крови, но, если приглядеться, ткань тонкая, сложного плетения, на ней вышивка, но не простыми грубыми нитками, посмотри, какой нежный изящный рисунок. И он странно разговаривает. Односложно. По-детски. А глаза насмешливые, умные. Властные и жёсткие. Он притворяется. Боится сказать лишнего, короткие фразы помогают подумать над ответом. Он намного умней, чем хочет показаться. Хотя нельзя сказать, что он говорит не то, что думает.

— Как это понять?

Её отец тихонько рассмеялся:

— Он без сомнения ненавидит нас, потому что мы враги, помешали взять их законную добычу. И Кордия виновата только из-за этого, и Арилаза. Сопротивляются, вместо того, чтобы покорно ждать, пока их будут грабить.

Была бы воля Оветы, она бегала бы каждый час проверять, что сталось с их записками и колечками, которые она развесила, как они и планировали. Но отец запретил. Мало было ему беспокойства и в первый раз. Он разрешал выходить лишь в предрассветные часы.

Интар всякий раз провожал её к выходу, не стараясь выходить, чтобы не оставить лишних следов, но всегда тревожно прислушиваясь к окружающему миру. Овета справлялась быстро. Но каждый раз ей все больше и больше не хотелось возвращаться в сумрачное подземелье. Она пользовалась моментом и собирала ягоды, иногда приносила разные травы, листочки. Нетерпеливо ожидающий её отец волновался, и ей приходилось торопиться.

— Еще немножко, потерпи, — говорил ей Интар, обнимая её за плечи. — Нам нужны силы.

В этот раз в силках Овета обнаружила пойманную куропатку.

Когда они вернулась, Раднир проснулся и молча наблюдал за ними. На завтрак Овета раздала всем настой из собранных листьев, добавив туда несколько капель красного вина, и последние остатки сухарей.

А вот к обеду они разделали птицу, сварив из потрохов наваристый суп и зажарив на углях остальное.

Умопомрачительный запах разнесся по всей пещере.

И когда Интар с Оветой принесли походный столик и три стула, их пленник не стал противиться и сел с ними. Угрюмость развеялась у него на лице.

Интар на это раз расспрашивал Овету. Сначала та удивилась, отец спрашивал то, что прекрасно знал и так. Но потом поняла. Он хотел, чтобы юноша услышал об их жизни, и она начала рассказывать о Варнийке, о лошадях.

— У вас на островах есть лошади? — Как бы невзначай спросил Интар у Раднира.

— Есть, но немного. У нас нет лугов, о которых вы рассказываете.

— А чем же вы тогда кормите тех, что есть?

— Мы высушиваем водоросли и кормим их водорослями.

— Лошади любят водоросли?

— Не сказал бы, что они в восторге, — усмехнулся Раднир, — но что им остается делать. И они гораздо мельче ваших, — Раднир кивнул на илонских лошадей. — Я впервые увидел таких рослых только здесь. Наверное, нашим всё же не хватает имеющейся еды, поэтому они и не вырастают.

— Ты умеешь ездить верхом?

— Конечно. Я же воин.

— Но у вас в войсках нет лошадей, не все воины умеют ездить верхом.

— Не все, но я умею. Меня же учили.

— Кто учил?

— Мой учитель.

— А ты любишь лошадей?

— А зачем их любить? — недоумение юноши было неподдельно искренним.

— Что ты еще умеешь делать?

— Всё. Я воин, я мужчина. Я обязан уметь всё.

— И читать, и писать?

— Разумеется.

— И все воины умеют?

— Нет.

— Получается, тебя учили, а других нет?

— Моя мать хотела, чтобы я учился.

— И кто твой учитель?

— Старый капитан. Когда-то он был ранен и теперь не может выходить в море.

— Сколько ему лет?

— Не знаю, около сорока.

Интар усмехнулся.

— Рыба — основная еда на островах, а как же домашняя птица? Разве она не приживается? — продолжил Интар.

Снятая боль, сытная еда и немного вина для подкрепления сил явно действовали на юношу благотворно.

— Есть, но пока её очень мало. Мы привозим немало кур с добычей, но на Островах много хищников. Нам надо строить птичники, чтобы уберечь их. Будет много птичников, будут и куры.

— Ну, а что с другой живностью? У вас держат животных на мясо?

— Только свиней и коз. Мы пробовали привезти коров. Но им тяжело на скалах. Оступаются, ломают ноги. Они прижились только там, где на островах есть долины. Зато козам у нас привольно.

— Свиней можно кормить и рыбой, но вот козы любят траву. На скалах есть трава?

— Немного, но есть. Как раз для коз. Если на острове имеется лес, они едят молодые ветки.

Интар умело вел разговор, переходя с жизни в Илонии на жизнь Островов. Усталая Овета, наевшись, клевала носом, а они все разговаривали.

Когда они встали из-за стола. Раднир сам протянул Овете руки.

— Я не трону тебя, не бойся. Клянусь.

Овета оглянулась на отца. Тот кивнул и встал за спиной юноши.

Овета быстро справилась, заменив повязки. Воспользовавшись случаем, велела того снять рубашку и проверила раны на теле. Те заживали совсем хорошо. Подумав, она кивнула на его ноги.

— Если ты вымоешься, я смажу и эти раны, ты начал хромать.

Раднир молча подчинился. Цепь натерла ногу, а он даже и не заметил, что начал хромать.

Покончив с врачеванием, все разошлись по своим местам.

— Благодарю, — донеслось до Оветы с отцом тихо, но разборчиво.

Но все же Интар не прекратил ночного бдения. Что было у парня на уме — он пока не решался предположить. В конце концов, в прошлый раз он также обманул дочь притворством.

Хватило мяса куропатки ненадолго. Овощи заканчивались, приходилось довольствоваться кашами на бульоне с копченого мяса, запивая отваром трав и заедая остатками сухих прошлогодних фруктов и горстью ягод, которые утром насобирала Овета.

Силки опять были пустые. И Раднир предложил:

— Я мог бы наловить больше рыбы, если бы у меня была палка подлиней и конский волос.

— Попробую что-нибудь придумать, — немедленно отозвался Интар.

Если с конским волосом все было в порядке, гривы нескольких лошадей были к их услугам, то с палкой пришлось повозиться. Подходящей не было, а отпускать Овету опять на поверхность Интар боялся.

Готовое удилище обнаружилось на козлах у кучера. Интар посмеялся. У запасливого Фета всегда всё было под рукой. Но кто же знал, что и удочка тоже. Был даже крючок. А Овета принесла кусочки засохшего копченого мяса, наотрез отказавшись копаться в земле и выискивать червяков и личинок жуков.

Пока Раднир возился с удочкой, Интар занялся изготовлением следующих силков. С рыбой голод им не грозил, но свежее мясо также было необходимо.

С готовой удочкой рыбная ловля пошла веселей. Через полдня горка рыбы на земле выглядела весьма внушительной.

Интар уныло осмотрел её. Чистка рыбы не была ему в новинку. Но это было давно. Овета вообще боялась притрагиваться к скользкой рыбе. Её и удержать-то в руке было невозможно, а уж чистить и подавно. Не то, что её любимые корешки и листочки. Про то, как она помогала отцу разделывать пойманную куропатку, она вообще старалась не вспоминать.

Интар повернулся к юноше:

— Давай ты научишь нас чистить рыбу. А потом приготовить. Как вы готовите рыбу на островах?

— Если на берегу, то очень вкусно в глине.

— Здесь нет глины?

— Есть, может и подойдет.

— Попробуем, вдруг получится.

И он протянул Радниру небольшой ножик.

Юноша вздрогнул, но взял нож. Внимательного оглядел его, исподтишка насмешливо стрельнул глазами в Интара.

— Да я помню, что меня убивать можно только ядом. Ножом ты не смеешь меня убить. Но, извини, я всё же не буду рисковать. И другого не дам, — спокойно пояснил Интар.

— Я могу убить и этим.

— Тогда ты умрешь с голоду.

— Лучше умереть, чем так, — он звякнул цепью.

— Было бы лучше, не пытался бы справиться с болезнью.

— Я справился, чтобы убить тебя. И я не умру, тут много рыбы.

— А когда закончатся дрова, будешь есть её сырой?

— Сожгу карету.

— Надолго ее не хватит.

— Я все равно освобожусь.

— Не сомневаюсь. Но давай все же сначала съедим то, что есть.

Сочтя пожатие плечами как согласие, Интар подтолкнул к нему Овету.

— Учись, девочка, — и ободряюще кивнул.

Но Овета заметила, как сжалась в кулак его одна рука, а костяшки второй, лежащей на эфесе меча, побелели. Ошеломленный Раднир ничего не заметил, он опустился рядом с рыбой, ловкими движениям очистил рыбу от чешуи и выпотрошил рыбу. Овета нерешительно потянулась к рыбе. Юноша показал, как надо зажать рыбу и как чистить её ножом, поправил её руки, когда она ошиблась и, показывая на своей рыбешке, медленно провел ножом по чешуе. Овета старательно повторяла движения. За все время чистки рыбы из взгляда Раднира не уходила презрительная насмешливость неумелыми движениями девушки, но дело было сделано. Рыба была почищена.

Только закончив, отойдя от Раднира и взглянув на отца, Овета заметила, как на лбу того выступила испарина и с трудом разжались руки.

— Прости, девочка, — прошептал он, тяжело опираясь на палку, которая до сих помогала ему держаться ровно, — я был наготове, я волновался. Но так надо было.

Глина подошла, хотя Радниру и пришлось повозиться с ней некоторое время. Нож юноша, не задумываясь, засунул за пояс. Интар сделал вид, что ничего не заметил и посоветовал Овете добавить к рыбе какие-нибудь травы.

Через некоторое время рыба была готова.

Получилась она замечательно. Овета не уставала восхищаться, Интар уважительно похваливал.

— А какие травы добавляете вы?

— Высушенные водоросли, — охотно делился явно довольный похвалой Раднир, — но это совсем не то. А вот когда нам привозят настоящую приправу, тогда получается еще вкусней.

— Какую?

— Тимьян, кожура мускатного ореха.

— Тимьян у вас не растет?

— Женщины пытались посадить, но её мало.

— Кто тебя научил готовить?

— Все умеют готовить, — он презрительно посмотрел на них, — кроме вас.

— У нас мало рыбы.

— В это трудно поверить, — фыркнул Раднир.

— У нас маленькие озера, небольшие реки.

— Мы ловили в Кордии рыбу. Её действительно мало, она мелкая. Другая на вкус. Более пресная. На такая, как морская.

— Зачем тогда вам наши маленькие озера?

— Нам не нужны ваши озера.

— Вы пришли как завоеватели.

— Мы вернемся домой. С богатой добычей.

— Да, я помню. С мужчинами и женщинами, у которых дома остались родные и дети.

Раднир замолчал. Но Интара было трудно остановить такими мелочами.

— А драгоценные камни, монеты — это богатая добыча?

— Зачем они? — рассмеялся Раднир, — они бесполезны на островах. Если только женщинам на украшения. Нет, они нужны только нашему повелителю.

— Но как же вы заходите в другие порты?

— Мы берем то, что нам надо с боем.

— Но если порт большой, хорошо охраняемый?

— Мы взяли Корду. Это очень большой порт и у них были сторожевые корабли. Но они ничто по сравнению с нами. Они большие, да. Но неповоротливы и тихоходны. Мы с легкостью разбили их и завоевали город. Корда очень красивый и богатый, — Раднир говорил с восхищением. — Я никогда не видел такого огромного и красивого города. Мы взяли самую богатую добычу за всю мою жизнь.

— А ты бывал в военных походах?

— Конечно, — удивленно посмотрел на него юноша. — Я же воин.

— И какая доставалась тебе добыча?

— Оружие. Я привозил матери рабов. Зеркала, красивые гобелены. Посуду. Она очень любит красивую посуду. И много-много тканей.

— Какое оружие доставалось тебе?

— Мечи, кинжалы, арбалеты, пики, копья, луки, стрелы.

— Ты стреляешь из лука?

— Немного, но предпочитаю арбалет.

— Для чего тогда тебе лук и стрелы?

— У нас есть воины, для которых лук привычней, чем для меня.

— Каким еще ты владеешь оружием? Как ты собирался убить меня на поле боя? Арбалетный болт?

— Нет. Я должен был встретиться с тобой лицом к лицу. У меня был меч и топор. Но тебя не было в бою, — очередную издевку Раднир и не подумал скрывать.

— На мне, как и на короле Матасе были бы латы.

— Мой меч пробивает латы.

— Тоже добыча?

— Нет, подарок.

— Чей?

Раднир прищурился, глядя на Интара:

— Какая тебе разница?

— Интересно. В нашем мире не столь много искусных кузнецов и еще меньше условий, чтобы сделать меч, способный пробить латы.

— Ты имеешь в виду Тогот? Да, я слышал о тех умельцах. Возможно, мой меч оттуда. Я не знаю.

— Опиши его.

— Клинок чуть больше обычного, и ширина у гарды тоже. Но это не утяжеляет его, как, казалось бы поначалу. Рукоять плоская, сужающаяся кверху, обмотана полосками мягкой шероховатой козьей кожей, крестообразная гарда. Навершие ромбовидное. Я видел мечи красивей этого. Но надежней — нет.

— Есть клеймо?

— Да, листок дерева. На навершие и на клинке у основания.

— Нарисуешь?

Интар кивнул Овете, и та принесла бумагу и письменные принадлежности. Интар протянул юноше перо.

— Давай.

Расправив на их столе лист пергамента, Раднир уверенно провел несколько линий.

— Это клеймо улисского кузнеца, — сказал Интар, взглянув на рисунок. — Лист кустарника трамы, который растет только в болотах Улиссы.

— Улисские кузнецы, значит, самые лучшие?

— Не совсем. Руда у них горлитская, но они добавляют свою, которую добывают в горах у озера Аим и в своих болотах. Обогащая, таким образом, горлитскую руду некими веществами, которые и придают крепость их клинкам.

— А вес?

— Вес уменьшается за счет дола. Ты не упомянул о нем. А ведь он необычен.

— Да, вместо одного — их два.

— Для обычного меча это было бы опасно, он мог бы сломаться. Но улисский клинок более упруг.

— Ты же не воин. Откуда ты можешь знать? — не удержался от вопроса явно пораженный Раднир.

— Искусство изготовления оружия — одна из интереснейших тем разговоров среди воинов. Ты же воин. Почему этого не знаешь ты? — вопросом на вопрос ответил Интар.

Раднир нахмурился.

— Обычно меня больше интересует дерево, из которого построить мачту, сделать весло или заделать пробоину в корабле, чем залатать парус или полностью заменить его. Ну и еще погода. Когда будет шторм, а когда штиль.

Интар рассмеялся.

— Тут я готов послушать тебя. Вот об этом я ничего не знаю.

— Расскажи что-нибудь еще, — про оружие Радниру было слушать явно предпочтительней.

Интар указал ему на бумагу.

— Нарисуй то оружие, которое ты встречал, я попробую рассказать тебе.

Юноша принялся увлеченно рисовать один рисунок за другим.

Овета украдкой взглянула на отца, поняв его хитрость. Не обязательно было рисовать, достаточно рассказать, но увлеченный Раднир, не ведая подвоха, брал в руки перо как нечто само собой разумеющееся. Пусть это были руки воина, но явно не простого солдата. Линии уверенно и четко ложились на пергамент, юноша и показывал, и жадно слушал, что говорил ему Интар.

Они еще долго говорили об оружии. Овета посетовала на себя, что она не тетя Талина, ей это было не интересно. Хотя она была твердо уверена, что далеко не все воины знают то, о чем сейчас рассказывал её отец молодому пирату. Она тоже взяла листок бумаги и легкими штрихами набросала их пещеру. Высокий свод, озеро, силуэт коня невдалеке, карету у воды, потухший костёр и пленника, облокотившегося на колесо. Неожиданно для себя на отдельном листе нарисовала Раднира. Таким, каким он был сейчас, голова немного наклонена вперёд, лоб наморщен, а глаза слегка прищурены, он внимательно и жадно слушал её отца, впитывая в себя новые знания. Рассердилась на себя, скомкала листок и прижалась к отцу.

На подробном описании Интаром отличий кузнецких печей Тогота и Батлука, она уснула у него на плече.

В следующий раз Интар спросил у юноши:

— И из какого же дерева лучше сделать мачту?

— Из пихты, — последовал незамедлительный ответ.

— И где вы её достаёте?

— В Арадилии мы поднимаемся по реке до лесного массива. Там имеются подходящие стволы.

— Только пихта?

— В дело идёт всё. Нам же надо ремонтировать корабли.

— Среди вас есть плотники?

— Конечно. Плотник — обязательный член команды. Но если придётся, мы все берём в руки топор.

— Галеры тоже имеют мачты и парус?

— Не все. Но те больше ходят вдоль берега.

— А вы выходите в открытое море?

— Можно, но лучше тоже не упускать берег из вида.

— Чтобы держать строй?

Раднир искоса посмотрел на Интара и промолчал. Но Интара это не остановило.

— Как вы добиваетесь слаженного хода на галерах? Одновременно поднять и опустить весло — большое умение. Мы учим лошадей идти в упряжке, это требует долгой тренировки. Тем более, если это шестерка лошадей.

— Люди — не лошади.

— С ними сложней.

— С рабами. Но не с воинами.

— И всё же?

— У нас есть барабанщик или флейтист. Он отбивает ритм. И есть команды, которые отдаёт помощник капитана — гортатор.

— Ты сидел на вёслах?

— Конечно. Но когда был юнгой.

— Не тяжело было?

— Я сидел у борта, там усилий нужно меньше, чем снаружи.

— А рабы?

— Что рабы?

— Они тоже подчиняются командам вашего гортатора?

— А ты считаешь, что если они будут прохлаждаться или посмеют не услышать приказ, то в награду получат дополнительную миску похлёбки?

— Вы их бьёте?

— Нерадивому члену команды, будь то матрос или гребец тоже иногда приходится напомнить, что уши ему даны не для того, чтобы слушать песни в тавернах.

— Тебе тоже доставалось?

— Я прошёл все ступени настоящего моряка.

— Но тебя учили дальше. Ты говорил о парусе.

— Да, сейчас у меня парусник.

— И сколько мачт на твоём паруснике?

— Две.

— А высота борта? Высота мачты?

Слушая, как отец расспрашивает юношу, Овета в очередной раз поражалась его способности разговорить собеседника. И она опять принесла чистые листки бумаги, а Раднир выводил на них схему не только корабля, но и расположение гребцов на галере. Ему пришлось показать на схеме, где находится рулевое весло, какой формы бывает носовая часть судна, какая корма, какие бывают тараны, где и как устанавливается мачта, как крепятся паруса. Больше половины слов Овета не понимала. Раднир говорил на каком-то своём особом языке. Отец, видимо тоже понимал не всё, он скрупулёзно переспрашивал и требовал, если надо, нарисовать. Не обращал на презрительно скривившие губы юноши и спрашивал, спрашивал снова.

Девушке опять стало скучно и она, выловив из рисунков и схем, устилавших их столик, несколько подходящих, нарисовала по ним красивый корабль. Так, как она его представила и как поняла по дошедшим до её сознания описаниям странными словами юноши. На тех картах, хранившихся в кабинете отца, она любила рассматривать маленькие кораблики, означающие морские королевства. Сейчас она попробовала нарисовать побольше. Но также выводила паруса, наполненные ветром, волны, бьющиеся о борт.

Раднир прервал свой рассказ, с удивлением и даже с благоговением рассматривая то, что она нарисовала.

— Похож? — улыбнулся Интар.

— Красивей, — не смог отрицать истину Раднир.

Он посмотрел на своё перо, но править не стал, указал пальцем.

— Тут более резкие очертания и мачта поменьше. Вторая ближе к носу, и корма короче. Но… мне нравится твой.

— Дарю, — сказала Овета, великодушно протягивая листок Радниру.

Юноша нерешительно протянул руку.

— Хочешь, я покажу тебе свой корабль? — внезапно произнёс он.

Овета засмеялась.

— Хочу, ведь для этого надо отсюда выйти. А мне этого хочется больше всего.

Очередной день прошел в тех же хлопотах. Овета принесла какую-то неведомую птицу, которую Раднир с легкостью разделал. Он опять наловил рыбы, и теперь Овета самостоятельно её почистила и обмазала глиной. Раднир спокойно отдал ей ножик, не претендуя на него, и Интар слегка расслабился. После ставшего традиционным ужина он опять приступил к вопросам, на этот раз, спросив в лоб:

— А почему тебе надо меня убить?

— Ты правитель. Ты опасен.

— Чем?

— Ты руководишь людьми, войском. Без тебя воля твоих людей будет скована, дух упадет, они быстрей сдадутся.

— У меня есть сын. Если меня убьют, он встанет на мое место.

— Но он не был на поле боя?

— Нет.

— Тогда это не важно. В следующем бою — будет и его очередь.

Овета сидела, широко раскрыв глаза, набухшие от слез. Раднир мельком взглянул на неё и нахмурился.

— Ты убивал людей? — продолжал расспрашивать Интар.

Раднир смотрел на Интара удивленно:

— Я говорил тебе уже об этом. Какой же я воин, если мой меч не пронзил врага!

— А правителей ты убивал?

— Таких, как ты — нет.

— А кого же?

— Старейшин в деревнях, которые мы захватывали. Если они отказывались сдаваться и оказывали сопротивление. Ну и капитанов захваченных кораблей, если они не сдавались.

— Это почетно, убить правителя?

— Да, это самый большой подвиг.

— Именно поэтому отец взял тебя знаменосцем на нашу встречу, показал на меня и приказал убить?

— Да, — ответил Раднир, внимательно глядя на Интара. — Еще на первой встрече.

— Я сам не ожидал, что буду на ней.

— Я должен был убить короля. И для этого хорошенько запомнил его, чтобы узнать даже без лат и герба. Но отец посчитал, что ты опасней. А ты даже не появился на поле боя, — закончил он презрительно.

Овета, прижавшись к отцу, с ужасом слушала дальше.

— Кто-нибудь выполнял такие приказы твоего отца?

— Да. Мой брат Мандил убил правителя Кордии, — с гордостью поведал Раднир.

— У Кордии нет короля.

— Я не сказал, что короля. У Кордии был Регент. Он был правителем и Мандил убил его.

Овета зарылась в рубаху отца. Тихонько всхлипнула. Раднир с недоумением взглянул на неё.

— Брат остался жив? — продолжал спрашивать Интар.

— Нет, — теперь в голосе Раднира звучала гордость.

— А короля Матаса кому приказали убить?

— Канеру, но он погиб.

— Короля хорошо защищали.

— Канер оказался слабей.

— Это тоже твой брат?

— Да.

— Но сначала тебе было предназначено убить короля?

— Да, я намного превосхожу Канера. Но я ждал тебя.

— Ты старший сын у своего отца?

— Не знаю.

— Сколько у тебя братьев и сестер?

Раднир нахмурил лоб.

— Не знаю. Но нас много, детей повелителя. На разных островах. Но я знаю только тех, кто живет с моей матерью. И тех, с кем мы воюем вместе.

— И сколько живет с твоей матерью?

— Семеро.

— Тоже дети повелителя?

— Моя мать — наложница повелителя.

— А с Мандилом и Канером ты вместе воевал?

— Да, мы в войске отца уже давно.

— Они старше тебя?

— Наверное, — пожал плечами юноша. — Они с отцом дольше меня.

— А у своей матери ты старший?

— Из мужчин, да, я первый.

— Сестры старше тебя?

— Только две. И они замужем.

— А кто их мужья?

— Самые лучшие капитаны кораблей.

— А кто будет наследником вашего отца? Кто останется жив?

— Зачем быть наследником отца?

— Занять его место, когда он умрет.

— Отец не умрет, — рассмеялся их пленник.

— А какая тебя ожидала награда, если бы ты убил меня?

— Зачем мне награда? — удивился Раднир.

— Что-то особенное из добычи!

— Я сам возьму всё, что захочу и что мне надо!

— Ты не ожидал, что останешься в живых после моего убийства?

— Не знаю, — юноша равнодушно пожал плечами.

— Твой отец приказал тебе убить меня и всё?

— Конечно.

— Ты будешь пытаться убить меня снова и снова?

— Да, пока не выполню приказ повелителя.

— Или сам не умрешь.

— Или сам не умру, — простые слова отозвались эхом.

— Где ты достанешь яд?

В ответ раздался искренний смех.

— Любая змея — и яд готов.

— Но ты отравил меня не ядом змеи?

— Змеи, но морской.

— От него есть противоядие?

— У моей матери есть. Она нас постоянно лечит. Но меня часто кусали. Сейчас яд на меня почти не действует.

— Как сказала Овета, стражник умер быстро, как же ваша мать успевала дать вам противоядие?

Раднир презрительно фыркнул:

— У этой мелкой рыбешки яда хватает лишь на большой ожог, от которого немеет рука или нога. Чтобы он убивал, яда одной змеи — недостаточно.

— Твой дротик был пропитан большим количеством яда, да? — Получив самодовольный кивок юноши, Интар задал давно интересующий его вопрос, — когда тебя обыскали, то ничего не нашли, где ты хранил дротик?

— В волосах.

— Он мог случайно кольнуть и тебя.

— И кольнул, но я же сказал, яд морской змеи давно не действует на меня.

— Регента Кордии твой брат тоже убил ядом?

— Да. Регент не был воином. Но мы уважительно убиваем. Яд действует быстро. Он не мучился.

— Овета не видела, но, похоже, стражник тоже не мучился. Как не мучился бы я?

— Да. — Раднир подумал и задумчиво добавил. — Но ты умный, ты догадался. А твоя дочь спасла тебя.

— Это что-то меняет?

Раднир прищурился:

— И не думай об этом. Тебе не уболтать меня своими разговорами. Как только я освобожусь, я тебя убью.

Овета в очередной раз поежилась, но Интар продолжил расспросы как ни в чём не бывало.

— А короля Матаса надо было убить мечом?

— Конечно, он же воин.

— Значит, хотя я и умный, но если не воин, то обязательно трус?

— Да, я говорил тебе об этом.

— А королеву Кордии вы тоже убили ядом?

— Мы не нашли её. И отец приказал не убивать её по возможности. Она нужна была ему.

— Для чего? Взять в наложницы?

— Не знаю.

— А если бы не получилось живой?

— Тогда необходимо принести голову и её драгоценности. Те, которые будут на ней, с гербами.

— Мечом ты владеешь хорошо?

— Разумеется.

— А кто учил тебя?

— Мой учитель.

— Тот самый капитан?

— Да, он.

Когда после таких полудопросов — полурассказов Интара, на которые ее отец был знаток, Овета спросила у него, убедившись, что пленник не слышит их, что он думает о Ситарских Островах, Интар вздохнул:

— Курхот, его отец — тонкий знаток в одурманивании. Я знал, что у него нет официальной семьи. Только наложницы. Он строит свою империю на поклонении себе всех подданных, но особенно, посмотри на Раднира, своих детей. Насколько я понял, он прекрасно знаком с традициями престолонаследия материковых стран. Видимо, не такого он простого звания, как показалось Вариусу. Он во цвете сил, и ему не нужны претенденты на его престол. А в такой воинственной и отсталой стране, как его Острова — это неизбежно — побеждает лучший. Молодой и сильнейший. Дочерей он выдает за капитанов кораблей. Они всегда далеко от власти. Своих сыновей он отправляет на смерть якобы во имя славы. Взять хотя бы нашего пленника. Он полон жажды жизни, посмотри, как он борется за свободу, он мечтает о богатой добыче, он по-своему привязан к матери. Но отец сказал, что надо умереть и он, не раздумывая, идёт на смерть.

— Как ты догадался, что Курхот — его отец?

— Ткнул пальцем в небо, — задумчиво произнес Интар. — Просто показалось правильным так предположить, и я не ошибся. Жалко мальчишку. Он весьма умён и был бы когда-нибудь настоящим капитаном. Если бы он не был сыном своего отца.

— А ты сам не боишься его?

— Боюсь. Это, Овета, называется фанатизмом. А этого всегда надо бояться.

— И что же нам с ним делать?

— Не знаю, девочка. Проще обменять его на кого-либо. Но боюсь, опозоренный сын Курхоту не нужен. Я не знаю, что с ним делать. Всю жизнь держать его в темнице — милосердней убить.

— А если мы его освободим?

— Он постарается выполнить приказ отца.

— Мы же не выпустим его, да, папа? — не на шутку испугалась Овета.

— Девочка, мы не сможем убить его. Мы отпустим его, Овета, отпустим. Просто это надо сделать с умом и безопасно для нас. Но не сейчас. Зато мы убедились, что тебе можно его не бояться.

Овета возмущенно хмыкнула.

Глава 14 Поединок.

На этот раз в силки попался заяц, но Овета не смогла донести его до их обиталища, он вырвался и убежал. А еще она обнаружила пропажу ее колечек и записок и насквозь промокла в мокром после прошедшего дождя лесу. От огорчения, от страха, неизвестности она расплакалась.

Интар заставил её переодеться в сухую одежду, завернул в одеяло. Сидя на берегу подземного озера, прижав к себе, он негромко разговаривал с дочерью, пытаясь отвлечь её от охватившего отчаянья. На этот раз Раднир прислушивался, тихо сидя на своем месте у колеса кареты.

— А где ты научился делать силки? — спросила Овета отца, когда немного успокоилась.

— Давно, когда дедушка Корн ещё даже не был королем. Мы тогда жили на ферме. Все дети умели это. Особенно, если выпадал тяжелый год.

— Все вокруг что-то умеют, кроме меня.

— Ты умеешь лечить. Думаешь, этого мало?

— Мне кажется мало!

— А кем бы ты хотела стать?

Овета задумалась.

— Великой королевой!

Интар улыбнулся:

— Это больше ответственность, чем величие. И ты это прекрасно знаешь. Не надо быть великой королевой, надо просто делать то, что должна и делать это хорошо. И тогда тебя запомнят, и, может, тогда назовут великой, даже если ты не будешь королевой. Быть королевской внучкой — это тоже ко многому обязывает.

— А ты, папа, тебя ведь назовут великим? Ты ведь столько сделал для королевства?

— И что, по-твоему, я сделал?

Овета задумалась, смущенно поежилась.

— Ну не знаю, королевство процветает, у нас тихо и спокойно, нас любят и уважают.

— В чем-то ты права, и меня вроде как считают хорошим правителем. И что? Одно единственное нападение врага и даже не на наше королевство и где я сейчас? А что со страной, за которую я ответственен? Принц Интар вместо того, чтобы руководить событиями из столицы, имел глупость поехать на войну, на разведку, да еще и взять с собой любимую дочь, — он ласково поцеловал её в макушку. — И даже при том, что мои опасения подтвердились, это не повод простить мне мою ошибку. Что я этим доказал? Теперь возможность влиять на события у меня меньше, чем если бы я был далеко от военных действий. Если страна погибнет, я останусь тем, кто по глупости подставил себя под удар.

Они помолчали.

— А королеву Алаину, бабушку, назовут великой королевой?

— Возможно. Но скорее всего — любимой. И сейчас, и в истории она останется доброй и любимой.

— А моя мама?

— У твоей мамы вообще небольшие шансы стать королевой, если мы не сможем отсюда выбраться! — Интар прикусил язык, но успокоившаяся Овета не обратила внимания на такую страшную оговорку.

— Конечно, выберемся, — безмятежно произнесла она. — И всё же? — вернулась она к вопросу.

— Твоя мама не будет великой королевой. Она останется тем, кем она есть — надежной женой и любящей матерью. Это по-своему величие. Но это удел женщин, все женщины в этом — великие.

— А тетушка смогла бы быть великой королевой?

— Только великой путешественницей. Ну, ты представь великую королеву Талину, сбегающую каждый раз с трона!

Они рассмеялись.

— А я смогла бы стать великой королевой Илонии?

— Девочка моя, ты — утешение, радость и счастье нашей семьи. Я только начинаю узнавать тебя другой. Например, я не знал, что ты у меня такая смелая. И что ты, — он ласково щелкнул ее по носу, — очень любишь поплакать. И скажи, пожалуйста, куда ты собираешься девать своего брата?

— Папа, но я хочу кем-то стать. А если я стану женой великого короля, меня назовут великой?

— О! Неужели дошел и до меня черед всерьез задуматься, что какой-то мужчина заберет мою дочку!

Овета покраснела. Интар серьезно посмотрел на дочь, но все же решил продолжить, пытаясь перевести все в шутку:

— Ну, в Вароссе ты можешь стать женой пятого сына короля или женой первого сына девятого наследника. Остальные, увы, заняты. В Торогии, если забыть, что Альтам наш враг — наследник еще мальчик. Это нам не подойдет. В Мадарисе торговцы не считаются с женщинами. Лишь твоя тетя сумела завоевать их уважение, но она добивалась этого долго, очень долго. В Арилазе король Матас вдовец. А его сын еще слишком мал. Так что последний нам не подходит, а первый… Ну вот скажи, как ты себя представляешь с Матасом?

Овета подумала и рассмеялась:

— Как с добродушным и веселым дядюшкой.

— Тогда идём дальше. В Тоготе наследник Куртис — намного старше тебя. Хотя и не женат, не совсем подходящая для тебя партия. Но дело даже не в этом. Есть два обстоятельства. Во-первых, королевская семья Тогота — долгожители. Учайк стал королем далеко за пятьдесят. Ты можешь стать королевой только когда станешь старушкой.

Овета прыснула.

— А во-вторых?

— Овета, ты не Талина, которая сходит с ума от мечей, ножей, стрел, пик, арбалетов и алебард. А Тогот — это все оно и есть! Тебя устроит прожить всю жизнь среди оружия, среди разговоров об оружии? Тебе придется полюбить то, что тебя никогда не интересовало.

— Ну… терпимость — неплохое качество для королевы.

— Это ты верно заметила, но тебе придется постоянно чем-то жертвовать. Пока я вижу тебя нежной и хрупкой, мне не хочется этого для тебя. Есть, кстати, и третье — в Тоготе женщины, хотя весьма уважаемые и любимы мужчинами, не участвуют в жизни королевства. Я видел жену Учайка от силы раза два, мой отец его мать и того реже. Вряд ли жена Куртиса сможет стать великой королевой, если не будет жить во дворце.

— Хорошо.

Дочь серьезно задумалась. Интар ждал. Овета что-то решила для себя, но ничего не сказала.

— Что у нас дальше?

— Скобийские горы! Но извини, туда я тебя не отпущу.

— А вдруг я сделаю Скобию дружественной страной? — хитро улыбнулась девушка.

— Даже не думай об этом, — твердо сказал Интар. — Скобию остерегается пересекать и Талина. Там с женщинами вообще не считаются. У них и короля-то нет, одни вожди. Остался Горлит. Если честно, не люблю я их. Они высокомерные, у них чувства собственного превосходства далеко превосходит и ум, и логику, и простую вежливость. И к чужестранке вряд ли у них будет снисхождение. Ты на всю жизнь так и останешься вторым сортом. Но, к счастью, наследник женат и у него уже двое детей. На этом всё, девочка.

— Как все? А Улисса, Бория, Сегот, Кордия?

— Но это же не соседние страны, Овета. Ты будешь от нас еще дальше!

— Нет, давай и про них тоже.

— Хорошо, что тебя не слышит твоя мать. — Интар поднял руки к небу. — Я не могу самолично предлагать тебе такую даль!

— Это не даль, папа, и я сама могу вспомнить. Вот смотри — Улисса — там королем маленький мальчик, а регентом — его мама. Значит, нам не подходит. Бория — король с королевой бездетны. Но у короля есть брат, он будет наследником. Но он вдовец. Детей у него нет. Сейчас он ищет жену.

— Овета, приостановись-ка. Король Бории еще не списан со счетов. Бесплодна, по мнению лекарей, жена. Он может развестись с ней, и у него еще будут дети. Что ты тогда станешь делать замужем за его братом?

— Тогда, может, подождать, пока он разведется?

— Овета, его брату — сорок. Королю — пятьдесят. Они старики для тебя.

— Старики для принцессы, но не для королевы! — Овета опять задумалась.

Потом быстро начала перечислять:

— Сегот — пять братьев. Четверо подходят мне по возрасту, а старшему ищут невесту. Мне отдадут предпочтение?

Интар вздохнул:

— Отдадут. Еще и поблагодарят, и потребуют в приданое Арилазу, которую сейчас завоевывает Курхот. Кстати, за него не хочешь замуж?

Уловив в словах отца — упрек, Овета потупилась. Но решилась довести дело до конца.

— Кордия — там девушка. Это не для меня. Киссен — недавно женат. Сетания — король сумасшедший, правит королевский совет, Ларгония — Стенли подружился с наследником. Он ему понравился. Он рассказывал.

— У него нет последних сведений — короля и его сына свергли, убили их. Я получил сообщение незадолго до отъезда. Теперь там его дальний родственник. Я пока не знаю, насколько дальний, не знаю сколько лет. Подожди, я узнаю.

Овета уловила сухость в словах Интара.

— Папа, прости…

— Это ты прости, девочка, я зря поддержал этот разговор. Ты помнишь, что по законам Илонии, ты выйдешь замуж только за подданного Илонии — иначе ты теряешь право на престол.

— Это хорошо…

— Почему?

— Папа, — Овета повернулась к отцу, — ты ведь не подумал, что я серьезно насчет королевы Илонии. Мне вдруг показалось, что ты не воспринял это как шутку.

— Ты не ошиблась.

Он внимательно смотрел на дочь. Она грустно улыбнулась.

— Да, это было серьезно. Мне было очень страшно, когда я осталась одна, пока ты не очнулся. Я боюсь этого страха. Мне надо кем-то стать, чтобы это чувство больше не приходило.

Интар очень медленно произнес:

— Если ты станешь королевой Илонии, это будет означать, что ни меня, ни Иллара не будет в живых. Это страшней всех твоих сегодняшних ужасов. Ты это запомнишь?

— Да, папа. И поэтому будет лучше, если я выйду замуж за чужестранца. Тогда вам придется остаться в живых!

Когда Овета занялась, как обычно, своими повседневными делами, Раднир первый раз сам обратился к Интару.

— Я слышал ваш разговор. Но многого не понял.

— Что именно ты не понял?

— Она боится. Но чего?

— Она сказала ясно — опять остаться одной.

— Но ведь мы были живы.

— Я при смерти, ты враг и грозился нас убить.

— Я бы её не убил.

— Но ты напугал её, напав.

— Мне надо было освободиться, я не тронул бы её.

— А меня?

— А что тебя?

— Она бы не простила, если бы ты убил меня.

— Она женщина. Она достаётся сильнейшему.

— У нас дети и родители любят друг друга и не прощают тех, кто причиняет им боль.

— Но это не боль. Это победа.

— Победа над чем?

— Над слабостью, над трусостью.

— Это уничтожает любовь.

— Что такое — любовь?

— Любовь? Ты хочешь, чтобы я объяснил тебе то, что люди пытаются понять испокон веков.

— Так уж долго?

— Каждый понимает по-своему, Раднир. Не думал, что когда-нибудь буду объяснять это, извини, мальчишке-пирату. Не сверкай глазами, — усмехнулся Интар. — Я попробую. — Он задумался. — Любовь — это неземное счастье и боль в груди, способность взлететь или разбиться о скалы. Способность защитить, привязанность, теплые воспоминания. — Он помолчал. — Есть кто-нибудь, кто вызывает у тебя такие чувства?

— Да, — Раднир ответил, не задумываясь. — Море… Но ведь ты не можешь защитить слабого. Зачем тогда тебя любить?

— Твоя мама тоже не может тебя защитить, но ты же её любишь?

— Она моя мать, зачем её любить?

— Хорошо. Но ты ведь хочешь, чтобы она тебя ждала? Ты хочешь вернуться к ней?

— Да. Я привезу богатую добычу. Она будет гордиться мной.

— Но если ты приедешь без добычи, она тебя разве оттолкнет?

— Нет.

— При чем тогда добыча?

— Но ведь ей и её детям надо же как-то жить.

— Но если тебя убьют, как она будет жить без тебя?

— Она будет мать сына, который погиб со славой. Ей будут помогать.

— А если бы Овета не смогла тебе помочь, если бы ты погиб, а я был бы жив? Здесь славой и не пахнет.

— У нее есть еще дети, — после недолгой заминки произнес юноша.

— Но она любит тебя.

— Без славы я бы не вернулся.

— Значит, ты останешься здесь навсегда?

— Я еще могу выполнить приказ отца. Я убью тебя.

— Когда ты добудешь яд, ты сделаешь это открыто или тайно?

Раднир замялся. Что было красноречивей ответа. Яд — оружие тайное.

— Если бы ты не считал меня трусом, а воином, ты убил бы меня?

— Да. Я умею убивать. Ты был бы уже мертв.

— Если не секрет, то чем?

Интар в шоке обозревал то, что показал ему прикованный, ограниченный в движениях, пленник — большой гвоздь, скрученные в цепочку мелкие гвозди, острые осколки камня, несколько длинных и тонких, как стилеты, щепов.

— У меня была не одна возможность, даже несмотря на твой меч, с которым ты не расстаешься.

— Но вы убиваете открыто, а не в спину.

— Ты бы стоял передо мной с мечом, может, ты даже успел бы им взмахнуть, — насмешливо, не без гордости сказал Раднир.

— Если бы ты все же убил меня, что было бы с моей дочерью?

— Она помогла бы мне освободиться… — Раднир надолго замолчал.

Но Интар потребовал ответа.

— Что дальше?

— Я отпустил бы её, — юноша что-то решил для себя именно сейчас, в это мгновенье, и испытал явное облегчение.

— Разве вы так делаете?

— Она смелая, она достойна свободы.

— Но этого недостаточно, её надо было бы отвести домой. К матери.

Раднир вскинул глаза.

— Ты умный противник. Если тебе для того, чтобы умереть спокойно, надо пообещать это, я обещаю. Она будет свободна, и она вернется к матери.

Интар на самом деле испытал облегчение. Он и не подозревал, что находился так близко к своему полному и постыдному поражению.

— Послушай меня внимательно, сын Курхота. Я правитель, как и твой отец. Но ведь твой отец не сражается в бою, и вы не называете его трусом? Так и я — не трус. К тому же я очень хорошо владею мечом, я воевал. Возможно, я не успел бы, как ты говоришь, и взмахнуть мечом, но я тоже убивал людей и знаю, как смотреть смерти в лицо. Если я докажу, что я воин, тебя устроит моя смерть от меча?

— Да.

— А если я одержу победу?

— Тогда ты убьешь меня.

— Я не убиваю противников.

— Но разве можно биться не насмерть?

— Бывает и так.

— Я не знаю. — Раднир растерянно замолчал. — Я не верю, что ты сможешь меня победить. Но если такое случится, я не смогу жить с позором.

— Пусть тогда твоя жизнь будет принадлежать мне.

— Ты хочешь, чтобы я стал твоим рабом? — в словах прозвучала легкая издевка.

— Тебя это не устраивает?

Раднир замолчал, задумчиво переваривая такую перспективу.

Интар осторожно спросил:

— Других людей вы с легкостью обрекаете на рабство, увозя их далеко от привычных мест, от родных и близких. Но если кто-то сильней тебя, значит, рабство уже не такая и хорошая вещь, не так ли, Раднир? Если тебя оторвать от твоих Островов, оставить тут, в этих горах и заставить кому-то служить, покорно выполнять его волю и быть его добычей. Как оно на слух? Как оно на самом деле? Не хочешь рискнуть? Право сильнейшего, ты не забыл?

— Но ведь тебе не победить меня? — словно с облегчением скинул с себя этот разговор Раднир.

— Потому что я трус? А ты прими мои слова за правду, ну? Ты можешь испытать меня, прямо здесь. Давай что-нибудь из своего арсенала.

Юноша резко нагнулся и с земли, не целясь, метнул гвоздь в Интара. Раздался металлический звук и гвоздь отскочил от меча. Одновременно Интар, не опуская меча, нагнулся, схватил камень и выбросил руку вверх, пройдя острой кромкой по колену Раднира, тут же перехватив рукой тонкий щеп, направленный в шею и, сломав его, отбросил прочь.

Они стояли, сверля друг друга глазами.

— Я готов сразиться с тобой, — медленно сказал Раднир, — но у меня нет меча.

— У меня есть запасной.

— Если я убью тебя, я обещаю, что позабочусь о твоей дочери и отведу её домой. Если ты одержишь надо мной победу, я буду твоим рабом.

— Мне раб не нужен. Ты будешь свободен, но мне нужно, чтобы ты не пытался больше меня убить.

— Я не могу остаться в живых и не выполнить приказ повелителя.

— А если ты будешь рабом, моей собственностью, то не будешь пытаться убить меня?

— Нет, не буду, — проскрежетал зубами юноша.

— Рабство для тебя будет тоже позором?

— Да.

— Я предлагаю выбор — один позор против другого. Или раб или даёшь клятву.

Они сверлили друг друга глазами. Пленник мучительно выбирал. Наконец, он решился:

— Если ты победишь, я поклянусь, что больше не буду пытаться тебя убить.

Овета сразу почувствовала напряжение между своими спутниками.

— Что случилось?

— Ничего, девочка, ничего. Давай готовиться в путь. Переберем вещи, чтобы взять с собой все необходимое. Ты займешься одеждой. А я посмотрю, что у нас есть из оружия.

Она переводила глаза с одного на другого, но они молчали.

Овета с радостью принялась за дело. Сундуки, тюки с одеждой были переворошены ею ещё до этого. Но на этот раз надо было взять что-нибудь в дорогу. И себе и отцу. Нужны одеяла, её лекарства, остатки еды. Овета вся ушла в работу. Даже расчесала гриву Версы и вплела в её гриву две ленты. Она не видела, как отец нашел сундук, где среди всего прочего были мечи. И не один. Наборы для заточки, полировки, всё, чем можно занять руки в походе у костра. Был тут и арбалет Оветы. Его Интар отложил для дочери. Затем, стараясь, чтобы мечи не гремели, он отнес их Радниру. Тот, так же соблюдая молчаливую секретность, тщательно выбрал себе меч по руке, по весу и по балансировке.

— Когда твои руки позволят тебе сражаться?

— Мои руки готовы. Воина не должны смущать какие-то болячки. А вот ты, — он насмешливо поглядел на Интара, — ты готов?

— Если я поем, то да, — улыбнулся Интар. — Но я не могу позволить, чтобы ты сражался в цепи. А снять не могу. Я не смог найти ключи от замков, видимо, Фет забрал их с собой.

— Если мы подопрем карету чем-нибудь, то с обода можно будет снять колесо, и тогда цепь сойдет.

— Хорошо. Попробуем. Но на ноге-то цепь останется?

— Можно раскалить звено цепи и распрямить его.

— Даже если мы спалим тебе ногу, железо не расплавится в костре. Попробуем придумать что-нибудь еще.

В вещах Фета, в ящике под козлами, нашлись и напильники, и кусачки, и долото. Интар принес их всех Радниру. Несколько железок оставил себе в качестве отмычек.

Все было готово, и они оглянулись на увлеченно собирающуюся девушку.

— Твоя дочь не будет нам помехой? — спросил юноша.

— Еще какой! — со вздохом ответил Интар.

— В любом случае она сразу узнает правду. Может всё же рассказать ей?

— Она не даст нам сражаться.

— Дать ей сонный отвар?

— И кто его приготовит?

— Пусть приготовит сама, для тебя.

Интар задумчиво глядел на ничего не подозревающую дочь. Придется.

Все следы заговора были тщательно скрыты. Как бы невзначай, он попросил Овету сварить сонный отвар для себя. Готовый отвар незаметно отлил в одну из фляжек.

Они поужинали, как обычно, рыбой. Интар, кляня себя за обман, незаметно влил в кружку Оветы так простодушно сваренный ею отвар.

Вкус у их напитка из собранных листьев, и так был незавидный, так что Овета ничего не заметила. Интар старался говорить за столом, опять о чем-то расспрашивая юных собеседников. Но если Овета ещё отвечала, то Раднир не был расположен к разговорам.

Когда девушка начала клевать носом, Интар ласково перенес её к их костру. И вернулся к карете.

Для начала Интар попытался воскресить в памяти навыки взламывания замков. Пока Раднир перепиливал звено цепи на одной ноге, он, найденными у Фета железками и спицами попытался отомкнуть замок на другой. К удивлению Раднира у него это получилось. Тратить время на второй замок было бесполезно, юноша уже заканчивал. Они вместе расцепили звено, и пленник первый раз выступил за пределы своего заточения. Вначале Интар провел его по туннелю, который вёл из их пещеры. Провел и показал всех лошадей, объясняя, какую оставить, а какую можно отпустить. Указал, что брать из вещей. Хотя молодой человек и умел ездить верхом, он никогда не возил багаж. Интар показал, как уложить, как приторочить к седлу, чтобы не было перекосов, как везти в поводу запасных лошадей и лошадей с багажом. Хотел было объяснить, как ориентироваться по солнцу, но Раднир презрительно его прервал:

— Я моряк, — коротко сказал он. — И найду твою Илонию.

Под конец Интар написал дочери короткую записку и вручил её Радниру.

— Надеюсь, она поймет.

Они расставили последние свечи, разожгли ещё два небольших костра и встали друг против друга.

Мечи скрестились в тусклом свете костров и свечей, по стенам прошла волна причудливых теней, и раздался звон клинков.

Юноша бился хорошо, просто отлично. У него действительно был умелый и опытный учитель. Но Раднир был воин, не фехтовальщик. Он атаковал умело, но яростно, со всем молодым пылом и жаждой славы. Так воюют в бою, когда противнику страшно от одного твоего вида. Но против него был хладнокровный, умелый, натренированный и умеющий просчитывать ходы противника боец. Болезнь еще не оставила Интара, он был слаб, и это хоть как-то уравнивало шансы Раднира против него, но взгляд-то принца остался прежним. Он видел движения, глаза юноши, он предугадывал направление его удара, опережая его на ход или два.

Раднир это понял. Не сразу, после нескольких своих стремительных атак, оконченных неудачей, но понял, что перед ним высоко превосходящий его противник. Тогда он стал драться отчаянно. Ему нужна была победа, и он не мог допустить поражения. Смерть ещё да, но не поражение. Он и мысленно не допускал этого. Он почти держал эту победу в руках, когда старательно запоминал всё, что рассказывал ему Интар. Он видел, что тот серьезно ожидал для себя неизбежного конца. Сломленный противник наполовину побит, так считал Раднир. И это ещё никогда не подводило его.

Но Интар основательно готовился к возможному поражению, не зная заранее, что ожидать от своего юного врага. Кто знает, какие на островах учителя, с каких стран, с какой неведомой школы. Теперь же ему было даже жалко мальчишку. Да, было видно, что он неплохой воин. Но где ему было набраться хорошего опыта. Уж явно не на корабле и не против вооруженных палками и лопатами прибрежных рыбаков. При дворе короля Корна он был бы на уровне хорошего дворцового стражника, а туда не берут слабых и неумелых. Но не более. Не против принца Илонии. Интару было стыдно за такую неравную битву, которая так много значила для этого мальчика. Щадя его самолюбие, он изматывал его, делал незначительные уколы, чтобы заслуженное поражение не было таким мучительным. Надо только не забывать, что сам он перенес недавно немалую болезнь и закончить поединок вовремя.

Интар спокойно распланировал свою победу. Раднир нападал, но купился на обманный прием. Радостно обрушив меч на голову противника, он сам внезапно оказался без меча, а клинок принца угрожающе нацелился ему в горло. Раднир отшатнулся, отклонился назад, и, потеряв равновесие, упал на спину. Он был быстр и успел бы перевернуться, но и тут противник оказался проворней. Меч был у его груди. Интар легонько нажал, хладнокровно прокалывая острием кожу. Показалась струйка крови. Раднир смотрел в глаза победителю выжидающе спокойно. Он был готов умереть. Но Интар убрал меч.

— Я не убиваю противника. Ты можешь быть свободным. Я требую от тебя клятву.

Раднир медленно встал, глядя на струйку крови на рубашке, меч, оставивший этот след и на бледного противника с испариной на лице.

— Клянусь. Я не буду пытаться убить тебя. Позволь, я останусь с тобой, и буду служить тебе, — к немалому удивлению Интара, добавил он.

И в его словах не было и тени горечи поражения, а лишь почтение и уважение.

Интар растерялся.

— Я же говорил, мне не нужен раб.

— Не как раб. Позволь мне служить тебе как воин. Для меня будет честью служить такому, как ты.

— Но ты служишь своему отцу.

— Для отца я умер уже дважды. Первый раз, когда не смог тебя убить ядом. Второй раз, когда не смог победить тебя как воин. Для отца я опозорен. Я буду служить тебе и не позволю больше обесчестить себя невыполнением твоего приказа.

— О, Небеса, Раднир, но что мы скажем Овете? Что я скажу своим людям, когда представлю им того, кто пытался убить меня. Да они тебя разорвут на куски. И не послушают меня.

— Не послушают своего правителя?

— Возможно, — сердито пробурчал Интар.

— А правде они поверят?

Интар вздохнул:

— Поверят.

— Так в чем дело?

Интар вздохнул. Поверить-то поверят. Не в этом дело.

— Ну, тогда приветствую тебя, мой новый страж.

— Приказывайте, повелитель.

— Подожди-ка, подожди. Так не пойдет. Как ты меня назвал? У нас это не пройдет.

— Как мне тебя называть?

— М-да! Задал ты мне задачку. Встречу Тарлина, напущу его на тебя, пусть объяснит этикет придворной жизни. Официально — ваше высочество. Но это только очень официально. Просто, если услышишь, поймешь, что это ко мне. Проще, когда зовут «принц». И коротко, и ясно.

— Хорошо, принц, — Раднир покатал на языке незнакомое слово, — приказывай.

— Ну что ж, давай готовиться в путь. Все, что мы только что обсуждали, давай осуществлять.

Овета проснулась утром, отдохнувшая и довольная. Увидев около себя и отца, и Раднира, она судорожно вцепилась в отца, с испугом глядя на юношу.

— Овета, позволь тебе представить, мой новый телохранитель, — спокойно, с улыбкой, сказал Интар. — Как зовут его, ты знаешь. Раднир, мою дочь на людях надо называть леди Овета. В нашем тесном кругу можно чуть проще.

— Что тут случилось? — потребовала объяснений Овета.

— Мы пришли к взаимному соглашению.

Овета подозрительно посмотрела на обоих:

— Как вы сняли цепь? И почему у тебя рубашка в крови, — не удовлетворилась она полученным ответом.

— Овета, девочка. Все хорошо. Мы собираемся, и завтра на рассвете уходим. Нам надо взять с собой побольше рыбы, так что займемся ею.

Остаток дня они провели за последними приготовлениями. Они заканчивали их, когда Раднир вдруг приподнял голову, прислушиваясь. А потрясенная Овета подбежала к отцу.

— Папа, я слышала, я слышала мамин голос.

Она разрыдалась.

— Мне кажется, да? Я сошла с ума, да?

Интар взял её за руку, другой подхватил меч. Раднир молча пристроился рядом.

— Пойдем. Откуда слышны голоса?

Еле слышный голос раздался из туннеля, идущего к выходу.

— Там, папа, это было там.

Через некоторое время он сам услышал такой знакомый до боли голос.

— Лайна? Лайна!

Они встретились прямо в туннеле. Лайна и еще несколько человек шли им навстречу. В свете факелов они одновременно увидели друг друга.

— Овета, Интар! О небеса!

— Мама! Ты нашла нас! Мамочка!

Овета кинулась на шею матери, та судорожно прижала её к себе, не спуская глаз с мужа:

— Ты жив, о небеса! Вы оба целы!

Женщины плакали, Интар молча обнимал их обоих. Придя в себя раньше их, он подтолкнул их в сторону пещеры. Протянул руку людям, которые привели его жену.

— Добро пожаловать, и спасибо!

Внутри он разгляделсреди людей, пришедший с его женой нескольких гвардейцев и ещё физиономию Фета, немного опасливо поглядывающего на него.

— Я жив, Фет, жив. Можешь потрогать меня!

Фет засмущался, но все же решился и потрогал. Нащупав живую плоть, он явно успокоился:

— Вот уж не думал, что увижу вас живым, ваше высочество. Ведь мы думали, девочка, дочка ваша, совсем с ума сошла. Вы ж мертвы были как пить дать.

Интар невесело рассмеялся.

— Расскажи лучше, как вы умудрились пропасть на столько дней, и каким чудом ты вернулся, да еще привел сюда мою жену.

— Да что рассказывать. Нечего. — Фет вздохнул. — Пошли мы, значит, было дело, проведать там, что и как-то. Ну и обнаружили нас. Наши-то, знамо, стали уводить их в одну сторону, а мы с проводником затаились, да потом, так уж вышло, в другую кинулись. Проводника нашего подстрелили через некоторое-то время, да сразу насмерть. Ну, а я бежал, бежал. Так далеко и так долго, что вот, значит, только и вернулся.

— А где же ты встретил леди Лайну?

— Местные привели. Она тут, значит, в горах вас с дочерью ищет. Ну, я когда на людей вышел, меня к ней, значит, и отправили. Потом, стало быть, я имя проводника сказал, объяснил про рудник, нас в эту-то деревню и привели. А недалеко тут и тела наших-то обнаружились. В сторону Сегота они преследователей-то вели. — Фет вздохнул, — Убили их, значит, всех троих. Хорошо хоть, живыми не дались, а то, кто знает-то, заставили бы их сказать, где мы карету-то, значит, припрятали. А тут ещё местные какие-то колечки нашли, леди Лайна их и опознала. Сразу сюда и пошли.

— Спасибо, Фет.

— Да уж что там. Главное ж, значит, живы вы. Надо ж!

— А ты небось сказал леди Лайне, что я мертв.

Фет вздохнул.

— Да не сказал. Она и сама-то догадалась по тому, как я молчал-то.

Они не сразу покинули пещеру. Сначала Овета сбивчиво рассказывала всё матери, потом более подробно, смеясь и плача, затем Лайна рассказала, как искала она их. Кончилось тем, что мать в обнимку с дочерью уснули прямо у костра.

На Раднира никто не обращал внимания, он внимал событиям из-под нахмуренных бровей, с удивлением наблюдая бурную встречу родных людей.

Фет, правда, подошел к Интару и, опасливо глядя на юношу, недоуменно что-то прошептал ему.

— Все в порядке, Фет, все в порядке. Мы пришли к соглашению. Он больше не пленник.

Фет покачал головой.

— Чудно, принц. Ну да вам видней.

Глава 15 К границе с Торогией

— Господин Загир, я не могу освободить вашего отца.

— А я не могу организовывать защиту крепости, пока мой отец сидит под арестом в этой самой крепости.

— Может мне поискать еще одного сына, который согласится это сделать?

— Вы можете арестовать всю семью, милорд, но это не приблизит решение наших проблем.

Иллар был устал и зол. Еще в Эрде он получил сообщение, что Фаркус не покидал Галназ. Поэтому он принял решение не догонять Латина, а вернуться за Фаркусом. В Гелназе ждали неутешительные известия.

Не успела пыль осесть за ушедшим отрядом Иллара, Фаркуса, оставленного следить за исполнением предписаний, а с ним и всех остальных из отряда Иллара схватили люди Тореса и посадили в темницу. Не все прошло гладко. И если пятнадцать человек, подобранных Фаркусом себе в помощь, сложили оружие покорно, ведь официально они были в подчинении Тореса, то Фаркус сопротивлялся со своими людьми как мог. В результате несколько человек как с одной, так и с другой стороны были серьезно ранены. Фаркус с Карелом были невредимы, а вот Алехну и Дамину досталось по полной программе.

Ко всему прочему, им не оказали первой помощи. Оставленный Илларом приказ благополучно исчез. И Дамину пришлось бы особенно плохо, если бы не прибытие невесты Загира. Под её давлением тот добился от отца оказания помощи раненным и перевод людей Иллара из темницы в охраняемые комнаты замка.

К приезду Иллара Загир и его невеста почти добились успеха в уговаривании отца. Тот был согласен здраво рассмотреть королевские предписания. Но прибывший юноша был так поражен невыполнением своего приказа, состоянием своих людей, что лично приказал арестовать Тореса. Внука короля, имеющего непосредственный королевский приказ, подтверждающий его полномочия, командир гарнизона уже не смог ослушаться. Приказ Иллара был публично объявлен на площади, стражники Тореса и Загир не посмели сопротивляться.

— Спать, — решил для себя Иллар, дав увести себя Фаркусу. — Иначе я кого-нибудь убью.

По пути он коротко рассказал Фаркусу о том, почему он вернулся один, о том, где был и по какой причине. Фаркус посерел от известия о возможном убийстве принца, но не произнес ни слова.

Утро не принесло Иллару облегчения. Как и все предыдущие ночи, тревожные думы не оставляли даже во сне, четырехдневная гонка, пусть даже он сделал длительную остановку в Эрде, вымотала до предела.

— Пошли на плац, — решительно скомандовал он Фаркусу.

Он тренировался долго, изредка меняя соперника, не стараясь победить, но стараясь восстановить в бою дыхание, почувствовав уверенность, вернуть хладнокровие. Каждый раз ведро воды, услужливо подданное Фаркусом и опрокинутое им на него, немного помогало. Из окон за тренировкой Иллара наблюдали мрачные домочадцы.

Наконец Иллар устал, но все-таки почувствовал себя лучше. Казалось, что и меч начал придавать сил. Давно у Иллара не было такого взаимодействия с его клинком. Редко покидавший ножен меч, в последние годы, казалось, потух, посерел, несмотря на регулярную чистку и наточку. А сейчас сиял, и согретая ладонью рукоять вселяла уверенность в силах.

Очередное ведро воды, вылитое на голову, охладило разогретые мышцы и прояснило голову. Фаркус забрал у слуги полотенце, сам растер Иллара и натянул на него сухую рубашку.

Дело было сделано. Иллар пришел в себя.

Он приказал накрыть стол в небольшой гостиной. И велел пригласить только несколько человек. Вскоре все были в сборе.

Из отряда Иллара присутствовал он сам и Фаркус, из обитателей замка — Загир, его невеста Арвела, освобожденный Торес и командир гарнизона.

— Господин Торес, — начал без предисловия Иллар, — я запрещаю вам говорить. Если вы произнесете хоть одно слово, вам попросту заткнут рот. — Иллар многозначительно кивнул на командира гарнизона. — Вы во главе стола, вы здесь хозяин. Но это только формальность.

Торес, глядя в решительные стальные глаза Иллара, только молча кивнул.

Иллар продолжил:

— Вчера я не успел сообщить вам последних известиях. Мой отец серьезно ранен. Есть вероятность, что смертельно. Но пока ничего не известно. Наши войска оставили столицу Арилазы, не сегодня-завтра придет известие, была ли битва под Алмикой и чем она закончилась. Но войска Курхота пополняются быстрее наших. И не рекрутами, а опытными воинами и наемниками. И он будет двигаться по направлению к границе Илонии. Мы попытаемся не пропустить Курхота через границу. Но если он немного подождет, его армия удвоится. Пополнить нашу армию так быстро мы не можем. К нам возвращаются ветераны, идет набор рекрутов. Вся Илония готовится к войне. Вся, кроме крепости Гелназ. Курхот, возможно, будет тут через десять-двенадцать дней. Когда он подойдет, на каких условиях вы сдадите крепость, Загир? — внезапно повернулся он к сыну хозяина замка.

— Я не собираю сдавать крепость! — возмущенно проговорил Загир.

Торес открыл рот, но опять закрыл.

— Скажите, пожалуйста, вы ознакомились с Указом Королевского Совета о подготовке крепости к осаде? — Иллар обращался теперь исключительно к Загиру.

— Да, милорд, — твердо сказал Загир. Сидевшая рядом с ним его невеста также кивнула.

— И через десять дней крепость будет готова к обороне?

— Нет, — подумав, произнес Загир.

— Мой отец задержит противника, Габерн сможет держать осаду как угодно долго. Курхот остановится там, и не пройдет дальше, — вставила Арвела.

— Это в случае, если Курхот повернет туда, а если ему нет дела до вашего замка? Он и не посмотрит в его сторону, попросту не заметит его?

— Он не оставит в своем тылу замок, с которого его войску будут угрожать нападением.

— Его войску гарнизон вашего замка не угроза. Вот если всё войско Хайдира останется там, тогда другое дело. Но Хайдир не пойдет в Габерн. Он не оставит дорогу на Нарту свободной. Если придется отступать, Хайдир пойдет к Гелназу.

Арвела растерялась.

— Но для чего тогда мы готовимся к обороне?

— Для того чтобы укрыть и защитить население, провиант, фураж. Курхоту надо кормить армию, ему всё это необходимо. Возможно, он пошлет пробный отряд, лишь бы проверить ваши силы. Вдруг он возьмет крепость и тогда он обеспечен. Но основная цель его — Нарта, а по пути — Гелназ. И он его возьмет. Сразу, с наскока. И тогда у него будут провиант, лошади и крепость для опорного пункта.

— Мы не сдадим крепость.

— Хорошо, не сдадите. Но как насчет вашего населения? Как насчет крестьян? Вы готовы принять их за стены?

— Мы укроем всех.

— А чем вы будете их кормить? Особенно если тут будет ещё и войско Хайдира? А он уйдет к Нарте, только если будет уверен в том, что Гелназ выстоит. Но я ему такой уверенности не предоставлю. Значит, он останется защищать город. Такой большой город мы не имеем права сдать врагу. Но с вашими приготовлениями, вернее, с их отсутствием, вы сдадите город, и погибнет не только гарнизон, но и войско Хайдира. Загир, вы согласны со всеми пунктами Указа? По-моему, вы назвали только один пункт, который в состоянии выполнить — закрыть ворота. Провианта нет, вооружения тоже, крестьяне не готовы уйти. Вы просто не успеете их собрать.

— Мы начали подготовительную работу.

— Сколько ушло у вас человек по деревням?

— Мы этим пока не занимались.

— Хорошо, чем вы занялись в первую очередь?

— Подготовка стен, вооружения.

— А вода? А подготовка к ликвидации пожаров, а…

Иллар перечислял и перечислял, Загир сидел красный, его невеста сжимала его руку, Торес смотрел в стол.

— Какие-нибудь пункты вызывают у вас трудности или сомнения?

— Да.

— Какие?

— Все. У нас не хватит людей.

— У вас почти полмесяца находились мои люди. Опытные и знающие. Скажите, они могли бы оказать помощь?

— Да, несомненно, милорд.

— И мы всё это драгоценное время потратили на то, чтобы перегрызться друг с другом. Господин Загир, как вы считаете, может нам стоит на этом закончить?

— Да, милорд.

— Как вы смотрите на то, чтобы ваш отец, — Иллар кивнул на красного, напыщенного, но молчащего Тореса, — поехал к вашему соседу, отцу вашей невесты, за помощью? Пусть Манвел выделит вам группу своих людей. А господин Торес пока погостит у своего будущего родственника, и обговорит детали вашей свадьбы.

Огромное облегчение читалось на лицах присутствующих.

— Да, милорд, это будет замечательная идея.

— Господин Торес, я жду от вас величественного, как и положено хозяину замка, кивка в знак согласия.

Торес медленно и осторожно кивнул.

— Вы можете идти собираться.

Оставшийся завтрак прошел в деловой, хотя и нервозной обстановке.

После чего Иллар велел собираться. Через час они выехали.

— Вы хорошо справились, милорд, — кивнул Фаркус на оставшийся позади замка.

— Мне надо почаще тренироваться, Фаркус.

В Дорн они прибыли на третий день.

Сария, хозяйка Дорна, была единственной женщиной — Правительницей Владения и членом Королевского Совета. Вспыльчивая, властная она никогда не сдерживала себя в эмоциях и очень часто спорила с Интаром, но её требования или несогласия всегда были по делу. Иллар откровенно её побаивался, но Интар уважал, а королева Алаина дружила с ней.

Иллар, без утайки рассказал ей о сдаче Алмики, но так и не понял её отношение к происходящему. Сария никогда не стеснялась выражать свои мысли, а тут промолчала. Она же, уловил его немного растерянный недоуменный взгляд, вздохнула:

— Небеса тебе судьи, мальчик. Когда мы видим наших родных в беде, мы прежде всего думаем о них. Не знаю, как поступила бы я на твоем месте. И как поступил любой из Королевского Совета. Ты послал доклад в столицу?

— Да. Так же и насчет Торогии. У вас есть сведения о Хайдире?

— Есть, сообщение пришло перед твоим прибытием.

Иллар поддался вперед:

— Что там происходит?

— Как ты и сказал, Курхот не остался в разоренной Алмике, а решил поквитаться с Хайдиром. Битва была.

— Чем закончилась?

— Курхот отступил. Но Хайдир потерял слишком многих. Еще один натиск он не выдержит.

— Значит, он будет отступать.

— Ты сам это предполагал, на границе его ждёт подкрепление, крепость и более выгодная позиция.

Иллар скривился.

— Но никто не мешал мне надеяться на лучшее. Что слышно о Стенли и Тарлине?

— В сообщении об этом не было ни слова.

— Если бы внук короля был убит, в сообщении бы об этом упоминалось.

— Думаю, ты тут прав.

Сария продолжила:

— Алаина вернулась в столицу, ты знаешь об этом?

— Нет. Что-то случилось?

— Ты еще спрашиваешь, — на этот раз Сария дала волю своим эмоциям, — сын убит, дочь и внуки пропали.

Иллар густо покраснел.

— Извините, я думал, возможно, что-то стало известно о Торогии. Какие-то сведения, которые прервали визит бабушки на встречу. Она здорова? — спросил он.

— Я её не видела. Но она королева. Такое не сломит её.

Иллар вздохнул и перешел к главному:

— Вы позволите мне провести контроль ваших владений?

— Да, юноша, несомненно. Я, как и все, подписала Указ и не буду той, кто откажет командиру отряда контроля в его полномочиях, — насмешливо посмотрела она на молодого человека.

— Спасибо, — смутился Иллар.

— Но с условием, — добавила женщина. — К вечеру ты будешь на моем ужине. Прилично одетый и умытый, — она демонстративно оглядела его пыльные штаны и куртку.

Как не пытались они без устали чистить свою одежду, будь то на постоялом дворе или под открытым небом, без должного ухода их облачение постепенно теряло и блеск, и чистоту.

Молодой человек совершенно смешался и только рад был выскользнуть из кабинета Сарии.

Остаток дня прошел в осмотре укреплений города и встрече Латина с остатками отряда. Обмениваться новостями было некогда, вечером его ждал ужин. Хорошо хоть Сария сжалилась и выделила ему служанку для чистки одежды. Узнав о прибытии Латина, тому также в приказном порядке было предписано появиться на ужине, и выделена прислуга для чистки одежды.

Оглядывая представленный ему ряд молодых, и кто бы спорил, миловидных девушек, не только дочерей, но и, как понял Иллар, многочисленных племянниц Сарии, они с Латином испытали противоположные чувства. Досаду и радостную взволнованность. Латин, еще не разглядев толком девушек, был явно влюблен сразу в нескольких. Обилие восторженных стихов полилось из него, как из рога изобилия. Он сразу приковал к себе внимание всех без исключения, чему Иллар был только рад.

В Дорне определенно царило женское царство. Хоть ты и Правительница, но пристраивать дочерей и племянниц надо. И почему бы не за сына принца, да и гвардеец, лучший друг будущего короля — тоже не такая уж плохая партия. Садясь за стол, Иллар вспомнил, как Стенли, победитель девичьих сердец, упорно старался держаться от Сарии подальше. Он уловил момент и тихонько сделал Латину внушение по этому поводу. С Сарией фокус с разбитыми сердцами не пройдет. Женщина суровая и скорая на расправу.

К счастью, Латин внял предупреждениям. Расточая комплименты, он не выделил ни одну из девушек, и ни одной не назначил свидания. Ужин прошел в приподнятом для всех, кроме Иллара, настроении.

На следующее утро, при проводах отряда Иллара, не видно было ни слез, ни обвинений. А Сария даже и не скрывала своего разочарования.

Латин же вздыхал всю дорогу, и сетовал на жизнь, пока Иллар не потребовал у него отчета за его поездку. Друг сразу стал серьезен.

Накехн был далеко от возможной войны. И хотя к приему беженцев проводились меры, к обороне нет. Но к чести Эккерта, Правителя Северного Владения и хозяина города, внушения и королевский приказ, привели его в чувство и оставшееся время он внимательно слушал наставления Латина, одновременно отдавая приказы и внося в планы коррективы. Внял Эккерт и предупреждению, что через Мадир на Илонию могут идти наемники на помощь Курхоту. Хотя Мадарис и взял на себя обязательств не пропускать наёмников через Мадир, всё могло произойти. Могло случиться и такое.

Уезжал Латин удовлетворенным. Накехн, если и не будет задет войной, предоставит и рекрутов, и вооружение, а также продовольствие и кров для беженцев.

В Ланце все было по-другому. Город был близок к Торогии. Тут всегда были готовы к внезапному нападению. Поэтому работа кипела вовсю. При Латине в сторону границы с Арилазой был направлен отряд из трехсот человек, ветеранов вперемешку с молодым пополнением. У Степаса нашлись тут старые товарищи, и они с Латином остались довольны полученным сведениям. Подготовка рекрутов велась на высоте. Среди воинов оказалось много лучников, так необходимых сейчас в идущей войне. А Правитель Северного правобережного Владения Байрен не поскупился на доспехи латников.

Готовился еще один отряд тоже из трехсот человек.

Иллар задумался. Если Курхот блефовал, и на границе с Торогией все тихо, а король Корн в это самое время подписывает Договор, то пополнение следовало отослать к Хайдиру. А если нет, то лучше пополнению остаться на месте. Никто не знает, откуда возможно наступление Альтама.

Он прикинул количество пополнения, которое готовилось в городах, где они побывали. Гелназ должен отправить двести человек, в основном ветеранов, составляющих гарнизон крепости. Загир обещал, что закончит как набор рекрутов, так и их обучение. Реально он рассчитывал на пятьсот человек. Но у него самого дел непочатый край. Готовить замок к обороне будет некому, если он отдаст этих людей. Но Иллар надеялся, что молодой человек сможет решить эту проблему.

Габерн отправил на границу к Хайдиру четыреста человек, готовится еще триста. Некехн еле-еле выделил сто, но под нажимом Латина, готовит отряд еще и на двести человек. От Ланеца ушло триста человек. Сария отправила четыреста воинов. Итого почти полторы тысячи будут у Хайдира совсем скоро. Иллар надеялся, что этого будет достаточно, чтобы не пустить Курхота в Илонию. Но не для его полного разгрома и освобождения Арилазы. Поэтому подготовка должна идти, как и планировалось.

На привале он, наконец-то, рассказал своему отряду всё, что с ним произошло в Арилазе. Про ранение отца и его с Оветой исчезновение, про встречу с Курхотом, про пленение Стенли и как он обменял Алмику на него, про арест Талины и Стенка, про то, что Стенли и Тарлин отправляются в Сегот на их поиски, а с ними он отправил и Ногала. Что его собственная мать сейчас где-то в горах в поисках родных. О ссоре с Хайдиром, о стремительно возрастающем войске Курхота и о страхе поражения в войне. О том, что король Корн едет на встречу с королем Торогии, а королева Алаина вернулась в столицу — известие о её детях сказалось на ней не лучшим образом. Закончил он тем, что объявил им следующую цель:

— Мы идём на границу с Торогией. Курхот уверен, что Торогия нападет на нас. Именно поэтому я думаю, что он не будет осаждать крепости, стоящие на его пути. Он рванет к Нарте, к столице Илонии, возможно, специально избегая армии Хайдира. И Торогия может ударить одновременно с ним. Наверняка они обмениваются гонцами. Возможно, они скоординировали свои действия. Курхот умный противник. Он договорился с Дюрталом. Есть очень большая вероятность, что он сговорится и с Альтамом. Я написал сообщение Королевскому Совету и на границу Шесбину, но мы должны сами убедиться, какова там обстановка. Я написал и Хайдиру, но боюсь, он опять проигнорирует мои опасения. Это все мои догадки, которые пока ничем не подкреплены.

— Что с нашей миссией по Илонии? Мы отменяем её?

— Нет, в пути мы продолжим свою работу. Но на этот раз будем давать только толчок. Или контроль. В конце концов, люди должны сами работать. Я боюсь, что теперь наша главная задача — оборона Нарты.

Как ни хотелось Иллару заехать в Нарту, терять несколько дней смысла не было. Послав сообщения о своих планах в столицу Королевскому Совету и Хайдиру, что толку было их менять. До него же пока никакие новости от Королевского Совета не доходили. Когда в столице была мама, она пересылала сообщения. Но сейчас он не был уверен, что Королевский Совет уделит его миссии должное внимание.

До границы они добрались, сделав остановку в Подкеме, останавливались в других малых городах, в каждой деревне на их пути. В городах разговаривали с правителями, в замках — с комендантами, командирами гарнизонов и капитанами готовившихся отрядов пополнения, разговаривали со старейшинами, часто разделяя отряд на две, а то и на три части, встречаясь потом в условленном месте. Лошади во время стоянок отдыхали, но сами они не знали устали. Ночевали под открытым небом, умывались в реке, еду готовили на костре. Заезжать, располагаться в трактирах не было времени, если только трактир не находился в очередной деревне, в которой надо было побеседовать, поговорить со старостой, со старейшинами.

Деревни, города, которые они проезжали находились не так далеко от столицы, чтобы оттуда не доходили новости. Новости не были утешительными. Ходили слухи о смерти Интара, о болезни королевы Алаины, конкретно ни о ком более не было известий. Курхот подошел к границе, а Сегот от имени королевы Тайлис начал занимать Кордию.

Крестьяне занимались сенокосом, готовились к уборке урожая. Схемы потайных хранилищ, донесения о готовности без задержек поступали в столицу. Крестьяне, ремесленники исправно получали либо расписки, либо монеты.

Несколько раз их отряд встречал на своем пути отряды порядка. По докладам командиров, неприятности те встречали повсеместно. Далеко не все были согласны с принимаемыми мерами, особенно торговцы, всеми силами пытавшиеся обойти королевские указы. Приходилось убеждать не только указами, но и прибегать к крайним мерам.

По дорогам бродили отряды недовольных или почувствовавших легкую наживу лихих людей, норовивших перехватить ценные грузы и устроить им сохранность у себя, а не в подготовленных местах. Но по этим же дорогам шли к Хайдиру отряды рекрутов, так что разгуляться разбойникам было особо-то и негде.

И все же они были. И не единожды Иллар с товарищами наблюдали висевших на одиноких деревьях вдоль дороги повешенных грабителей. Отряду порядка были даны особые полномочия наказывать пойманных с награбленным, и они пользовались этим правом.

В Илонии становилось тревожно. На всякий случай Иллар приказал членам своего отряда одеть под куртки свои легкие кольчуги.

На седьмой день к вечеру они прибыли в крепость Оселед, где должна была базироваться армия Шесбина. Но войска не было. Комендант крепости Залушт сообщил, что Шесбин разделил войско для патрулирования границы. Несколько дней назад одна часть рассредоточилась на юге, ее возглавил сам Шесбин, а вторая — на севере, возглавляет ее командир Ботран.

— Что слышно на границе? Для разделения были причины? Торогия собирает на границе войска? — спрашивал Иллар.

Залушт только разводил руками. Он выполняет королевский указ о подготовке крепости к обороне. В известность о состоянии дел его не поставили. Командующий просто прислал сообщение о своих действиях. Это всё.

— Какова подготовка к осаде?

— Все, как и запланировано. Мы готовы к обороне. Нам не пришлось прикладывать много усилий, Оселед — пограничная крепость, мы всегда готовы.

— Вы позволите моим людям проверить?

— Нам сообщили о полномочиях отряда контроля. Конечно, мы всё покажем.

Оселед действительно был готов. Видавшая лучшие времена крепость хоть и не поражала своими размерами и мощностью, но была построена добротно и поддерживалась в таком состоянии. Залушт оказался хорошим комендантом, знающим свое дело. Докладывая Иллару о состоянии дел, Фаркус выглядел довольным.

Иллар с Латином изучали карты. Залушт показывал и рассказывал, где находятся обе части армии, где имеются проходы через границу, поля, реки, овраги, какова обстановка на границе с Торогией.

— Торговые пути много лет, как закрыты, но здесь такое обилие солдат как с нашей стороны, так и со стороны Торогии, что контрабандой занимаются лишь местные жители по мелочам. Принц Интар позволил нам смотреть сквозь пальцы на эти мелкие нарушения.

— Знаю, — подтвердил Иллар, который был тут с отцом несколько раз за последние десять лет, но Залушт, как обычно, его не узнал. — Таким образом, к нам поступают сведения о состоянии дел в Торогии.

— Как и им о наших. Но мы не стали ужесточать меры. По указанию принца, мы по-прежнему собираем сведения.

— Как обстоят дела сейчас?

— Не изменилось. В наших окрестных гарнизонах количество воинов то же, по пятьдесят-сто человек на каждом из семи гарнизонов. Расположены они на расстоянии пятнадцати километров друг от друга. Это на нашем участке. По другим, простите, милорд, не знаю.

— Да, там аналогично. Наши гарнизоны расположены практически симметрично. У нас есть чем противостоять Торогии при внезапном нападении, задержать, послать гонца с тревогой. Но основное войско должно стоять в Оселеде. Окрестности замка и дорога на Подкем — наиболее удобны для передвижения войск. Так почему Шесбин рассредоточил армию? Укрепить гарнизоны? У него есть какие-либо иные сведения?

— Мне это неизвестно, милорд. Основные разведчики у Шесбина. Я лишь докладываю то, что сообщили мне мои лазутчики.

Иллар попросил проводить его на замковую башню.

Граница илонийского корабельного леса и была линией раздела двух государств. Там, где заканчивался лес, начинались равнинные луга Торогии. С башни была видна сама Торогия, две из ближайших пограничных башен как Торогии, так и Илонии. Со стороны границы, перед Оселедом, расположилось большое поле. Бывшее торговое место, где ставили свои палатки илонийские и торогские торговцы. А сейчас — отличное место для битвы. И никакого движения со стороны Торогии.

На юге находились обширные лесные угодья, на севере — протекала река Сорма. Обойти с тыла Оселед — это означало либо пробираться через лес, либо переправиться по реке, что несомненно было сложной задачей для противника.

Так какие имеются сведения у Шесбина, что сам он ушел в леса, а вторую часть войска отправил к реке?

Ответ мог дать только Шесбин и Иллар скомандовал подъем на раннее утро.

Войска Шесбина Иллар застал на бивуаке, расположенном среди редкого подлеска, переходящего в густой величественный лес, один из основных поставщиков корабельного леса на верфи Мадариса.

Представившись часовым, Иллар с Латином были проведены в шатер командующего. Остальному отряду Иллар дал команду ожидать его, не расходясь.

На входе в палатку охрана предложила молодым людям сдать мечи. Иллар с Латином переглянулись. Такого ещё не было. Иллар категорически отказался. После недолгой заминки, когда старший караула посовещался со своим командиром, их все же впустили. Но два человека охраны вошли за ними следом.

Иллар не был знаком с Шесбином. Его назначение произошло недавно, без его личного приезда в столицу, а если он и приезжал в столицу, то Интар с ним встречался, редкий случай, без Иллара. Шесбин был коренастым невысоким человеком, с красным лицом и короткой стрижкой. Типичный конник в тяжелом вооружении. Из ветеранов. Видно по суровому взгляду, мигом оценившим и вооружение молодых людей, и их одежду, потертые штаны, шпоры на сапогах, руки в перчатках, потертости на шеях от воротника кольчуги — вооруженные молодые люди, проведшие в седле не один день.

— Милорд.

— Командующий Шесбин.

— Чем я обязан вашему прибытию?

— Я являюсь командиром отряда контроля, на меня возложена задача организовать оборону городов и замков Илонии перед возможным нападением.

— Какое это отношение имеет к моей армии?

— Армии Илонии, с вашего позволения. И я хотел бы, чтобы вы сообщили мне следующее. Первое, по какому праву нас пытались разоружить. Второе, какие у вас имеются сведения, согласно которым вы разделили войско.

— Лорд Иллар, позвольте, я начну со второго вопроса. По моим сведениям, как вы сказали, Торогия планирует атаковать Оселед. Я разделил войско, чтобы взять неприятеля в кольцо.

— Откуда у вас такие сведения? Кто вам сообщил, либо же по каким признакам вы это определили? Об этом донесли ваши разведчики? И почему тогда о планируемой атаке не осведомлен Залушт?

— У меня имеется приказ из столицы. Королевский Совет осведомлен о действиях Торогии, и я действую по нему.

— Позвольте взглянуть, господин Шесбин. Королевский Совет не уведомил меня об этих данных. На свое сообщение о возможном планируемом нападении Торогии я не получил ни подтверждения, ни опровержения.

Шесбин не торопясь поднял со стола свиток и протянул Иллару, внимательно глядя на него.

Иллар быстро пробежал глазами документ. Медленно поднял голову.

— Здесь написано, что я объявляюсь изменником, и меня немедленно надлежит арестовать.

Латин приглушенно ахнул.

А Шесбин, не сводя глаз с Иллара, так же медленно кивнул.

— Это ответ на ваш первый вопрос, милорд. Вы арестованы. И можете отдать свой меч лично мне.

Иллар снова взглянул на свиток и протянул его Латину. Тот впился глазами в текст.

— Здесь нет подписи короля, — сказал он, дойдя до конца.

— Король в отъезде. Подпись членов Королевского Совета имеют такую же силу.

— Если они не поддельны, — произнес Иллар.

— Как вы смеете, милорд!

— Смею, потому что это полный абсурд, господин Шесбин! Я член Королевского Совета, я выполняю приказ отца. Этот приказ — фальшивка.

— Лорд Иллар, ваше предательство не нуждается в подтверждении приказом Королевского Совета. Кто как не вы, приказали сдать столицу союзного нам королевства и увести войско.

— Кто сообщил вам это, Шесбин? Об этом знают только Хайдир и члены Королевского Совета. Вы не из их числа.

— Значит, вы не отрицаете данный факт, милорд?

— Я отрицаю её трактовку, Шесбин. И это не ваше дело!

— Мое, если ко мне в лагерь врывается изменник, а у меня приказ Королевского Совета о его аресте.

— Королевский Совет не вправе отдавать такой приказ. Это может сделать только король, Шесбин. Я повторяю, этот приказ — подделка!

— Когда речь идет о предательстве, которое вы только что сами подтвердили, мне не нужен приказ короля.

Иллар вытащил и протянул свой свиток.

— Удосужьтесь ознакомиться с моими полномочиями, командующий.

Шесбин бегло просмотрел.

— К сожалению, он не противоречит полученному мною приказу, милорд. Я еще раз предлагаю вам сложить оружие добровольно, если вы не хотите, чтобы я сделал это принудительно.

Шесбин кивнул на двоих охранников. Те сделали шаг вперед. Иллар положил руку на эфес.

— Хорошо, если речь стоит так, то…, Латин, уходи и уводи отряд, я их задержу, — крикнул он и, вынув меч, бросился наперерез двоим охранникам.

Латин успел выскочить из палатки за мгновение, как Шесбин взревел:

— Охрана, взять его!

Но Латин уже кричал:

— Фаркус, тревога, уходим!

Иллар слышал топот лошадиных копыт, и надеялся, что его отряд успеет уйти, а не попытается отбить его. Не хватало еще устроить в своей же армии кровопролитие.

Биться в палатке командующего, пусть даже просторной, было не так-то просто, особенно когда в неё врывались все новые и новые охранники, а убивать своих он не имел права.

— Я сдаюсь, — произнес Иллар, поднимая меч вверх.

И тут же получил удар тупым концом меча и еще несколько ударов эфесами мечей. Охранники были злы, а занесенные удары не так-то просто загасить во взмахе, тем более в таком небольшом пространстве. Иллар упал. Резкий приказ Шесбина остановил солдат.

Иллара подняли и тщательно обыскали, изъяв его набор ножей и звездочек. Удары по телу не принесли ощутимых повреждений, в последнее время Иллар с отрядом не снимали тонких походных кольчуг. Но зато лицо охранники помяли знатно.

Между тем в палатку вошел солдат и что-то шепнул Шесбину. Иллар напряг слух. Шесбин уловил напряженный взгляд юноши.

— Ваши люди почти все ушли, милорд. Но мы их догоним, не волнуйтесь.

— Я и мои люди не изменники и не предатели, командующий. И я не хотел бы, чтобы дело дошло до кровопролития.

— Тогда зачем вы допустили их бегство? Если ваши люди невиновны, они не будут осуждены.

— Господин Шесбин, я не изменник и я знаю, что настоящий предатель на свободе. Мне приходится оберегать своих людей.

— Что ж, ваше право, милорд. Но я выполняю приказ.

— Фальшивку. И мои люди в нём не упоминаются. Я требую, чтобы вы послали сообщение о том, что здесь происходит Королевскому Совету и лично его величеству.

— Я сделаю это, милорд. Но до тех пор вы будете находиться под арестом.

— Вы посмеете приставить ко мне стражников? Я могу дать слово, что не покину ваш лагерь.

— Нет, вы обвиняетесь в измене, милорд. Это не предусматривает свободу передвижения, даже среди моего войска.

— Шесбин, — устало тряхнув головой, произнес Иллар, — Мой меч у вас, я под стажей, и никуда от вас не денусь. Отошлите своих людей, — он кивнул на охранников, которые не отходили от него, — и давайте поговорим серьезно. Выслушайте меня, постарайтесь вслушаться в то, о чем я говорю. Вы все равно поступите согласно полученному приказу, но, возможно, мои слова прояснят некоторые вещи, и вы просто задумаетесь над ними.

— Я вас слушаю, милорд, — сухо сказал командующий, жестом выпроваживая охрану.

Иллар вздохнул.

— Я в самом деле приказал сдать Алмику, столицу Арилазы, союзного королевства. И отнеситесь к моим словам серьезно, господин Шесбин. Вы об этом не должны знать ничего лишнего. Если вы знаете, значит, это чей-то умысел.

— Допустим, — кивнул мужчина. — Хотя такие вещи не утаишь.

— Не утаишь, что они случились. Но моё участие в них было известно только Хайдиру, Королевскому Совету, моему отряду и некоторым моим родным. Мне бы хотелось знать, откуда у вас эти данные. Следующий факт также известен только избранному кругу лиц. Моя сдача Алмики была продиктована шантажом Кухорта. Он угрожал казнить моего кузена Стенли, если мы не сдадим столицу. Этот факт вам известен?

— Нет.

— Еще один факт — Алмика и так готовилась к сдаче. Курхот превосходил нас числом, мы могли бы выиграть битву, но нам все равно пришлось бы уйти, король Матас так и так уводил жителей и вывозил все ценности. Мы только отсрочили битву. Да, нами были недовольны, я сам слышал проклятия в наш адрес. Но сама все же битва была, просто позже.

Шесбин покачал головой.

— Армия, вызвавшая презрение со стороны населения, со стороны союзников — не многого стоит.

— Знаю. И сожалею. Но у меня не было выбора.

— Был, но вы поддались на шантаж противника, по вашим словам.

— Стенли такой же внук короля, как и я, хотя и стоит чуть ниже на ступени престолонаследия.

Командующий промолчал. Напоминание о том, что он арестовал наследника престола, не придало ему вдохновения.

— Принять об этом решение мог только я, и я взял это на себя. И не жалею. Но об этом знало ограниченное число лиц. И вы не должны были входить в их число. — Иллар продолжил. — Во время встречи с Курхотом тот сообщил мне о намерении Торогии напасть на Илонию. Вы должны были получить мое послание. Вы получили его?

— Да. И оно не противоречило дальнейшим событиям.

— Интересно, как, — пробормотал Иллар, но решил не заострять на этом внимание. — Впрочем, само по себе это ничего не значит. Наши отношения с Торогией ни для кого не секрет. Вне зависимости от того, что скажет Курхот, это не говорит о действительности намерений Альтама. И мы не можем допустить перевод войска, находящегося тут, к границе с Арилазой. Но он не мог знать, что мы именно в это время собираемся наладить отношения с Торогией. И если соглашение будет достигнуто, заберем отсюда часть людей. Не мог знать, но знает и ему жизненно необходимо, чтобы Торогия все же оставалась нашим врагом. Чтобы мы держали тут армию. Но еще лучше будет, если мы не только будем держать тут войска, но и то, что они тут будут разбиты.

— И вы, милорд, бросились сюда, чтобы помочь нас разгромить? Что вами движет?

Иллар поморщился.

— Вы обещали выслушать меня, Шесбин. Что мной движет? Вы знаете, что мой отец ранен, быть может, его нет в живых, возможно, перед вами сейчас не лорд Иллар, а принц Иллар? Для чего мне уничтожать мое же королевство?

— Вероятно для того, чтобы отдать его вашему приемному отцу?

— Вы и про это знаете, Шесбин? — его молодой собеседник невольно вздрогнул. — Вам очень интересно и выборочно все преподнесли. Вот теперь мне категорически необходимо знать, кто сообщил вам это?

— Вы не узнаете об этом от меня, милорд.

— Ладно. Но давайте все же продолжим. Вы же воин, стратег, тактик. Вы обязаны учесть различные расклады. Один из таких раскладов — что я не обманываю вас, а говорю правду — мы с моим отрядом прибыли сюда, в Оселед, потому что именно эта крепость находится ближе к границе. Здесь расположено войско, и Альтаму лучше его разбить, чем иметь потом в тылу. Естественно предположить, что именно сюда будет направлен удар Торогии. Вам не кажется странным несколько вещей? Приказ о моем предательстве пришел только вам, но не Залушту. И подозрительное требование тайно разделить войско? Залушт опять же не в курсе о причине. И это комендант крепости, с которым вы должны тесным образом взаимодействовать.

— В приказе об этом четко прописано. Если имеется один предатель, не исключено, что есть и другой.

— Но Залушт там не указан? Или вы решили на всякий случай скрыть приказ от всех. Вам не кажется подозрительным, Шесбин, что вы исполняете приказ тайно от коменданта пограничной крепости. Залушт не знает причин вашего разделения, но наши противники с Торогии наверняка в курсе. Ведь нельзя же утаить перемещение таких войск скрытно от врага, находящегося всего в одном переходе от вас.

— Да, кое-что мне кажется странным, милорд, но я не привык обсуждать приказы.

— Хорошо. А вы можете представить себе такую картину? Что, если приказ поддельный? Предположите это, просчитайте и подготовьтесь. Что, если разделив наше войско, враг планирует напасть одновременно на каждую часть отдельно? А разгромив, прямым ходом направиться к Оселеду.

— Я не могу это себе представить, милорд. Да, приказ не соответствует имеющимся у меня сведениям. На границе не наблюдается больших скоплений войск Торогии, обычное войско, которое находилось тут всегда. Но это объяснимо. Мои разведчики не заходят далеко вглубь, в отличие от осведомителей Королевского Совета. Когда враг появится перед нами, мы будем заранее знать в каком месте, и в каком количестве. Мои люди, милорд, знают своё дело. Если враг будет двигаться по равнине, к Оселеду, мы, как и приказано, возьмем его в кольцо. Если войско сосредоточится напротив каждой из частей моей армии, у нас будет достаточно времени, чтобы соединиться на равнине и отойти к Оселеду. В худшем случае мы успеем укрыться за крепостными стенами. Не забывайте, милорд, с севера Оселед огибает река, на юге — леса. Перейти их — требуется время, и колонны врага будут рассеяны на большое расстояние. Мы сможем с легкостью нападать и вымотать противника прежде, чем они окружат Оселед.

— А какова, по-вашему, моя роль в этом? Как я могу помешать вам в ваших планах, если я предатель?

— Так же, как предали Хайдира. Там вы сдали столицу, здесь прикажите сдать Оселед.

— Про то, что я предал Хайдира, вам сообщил лично Хайдир?

— Не ловите меня на слове, милорд, от меня вы не узнаете, кто поведал мне о вашем предательстве.

— Хорошо, — устало сказал Иллар. — Но вы не продумали два варианта развития событий. Что, если Альтам разделит свое войско на три части — две вам в обход и одну по центру.

— Это бред, милорд. Как я вам только что сказал, позади меня лес, никакое войско не пойдет по лесу, тем более такое, которое сможет нанести мне большой урон и обойти меня незаметно.

— Но вы выставили с той стороны караулы?

— Несомненно. Можете не учить меня азам стратегии. Далее, мою северную часть армии также невозможно обойти по реке. Мы контролируем оба берега Сормы, тот берег такжепросматривается нашим гарнизоном. Если противник выберет своим направлением этот участок, нам сообщат. Поднимут тревогу. Мы опять успеем сориентироваться.

— Но если такое случится, какие примерно силы для этого понадобятся Альтаму?

— Что ж, давайте рассмотрим и этот вариант. У меня по тысячи человек с каждой стороны равнины. Чтобы разбить нас, нас надо окружить хотя бы вдвое превосходящей силой. Значит, по лесу — тысячу человек, обойти реку — такое же количество и по центу — две тысячи, по тысячи на каждую сторону. И это только теоретически. У нас еще гарнизон в крепости, который не будет сидеть, сложа руки.

— У Альтама имеется такая сила?

— Несомненно, но не здесь. В гарнизонах на границе у них такое же количество, как и у нас.

— Он мог незаметно перевести сюда ещё войска?

— Не более чем триста, от силы пятьсот солдат. Мне было бы известно.

— До каких пор вы будете держать нынешнюю позицию?

— Пока не поступит отдельный приказ. Не думаю, что Королевский Совет сидит, сложа руки. Но уходить я не собираюсь.

— Я не призываю вас к этому. Если торогцы ударят в центр, у вас действительно будет прекрасная возможность взять их в кольцо. Просто исходите из того, что я не предатель, и враг не ударит в центр. Продумывайте на этот случай резкое перемещение войск. И я еще не упомянул второй вариант развития событий.

— И какой же, милорд?

— Господин Шесбин. Скажите, пожалуйста, если крепость способна держать оборону сколько угодно долго, каковы шансы ее падения?

— Никаких, — отрезал Шесбин. — Оселед готов, как никогда.

— И все же?

— Такую крепость можно сдать лишь предательством.

Шесбин осекся, его глаза просто буравили юношу.

Иллар грустно усмехнулся:

— Потенциальный предатель тут, перед вами. Пусть у меня были возможности подготовить сдачу Оселеда хотя бы не моим словом, то элементарным открытием ворот, я тут, я безопасен.

— Ваши люди!

— Вот, давайте об этом. Вы пошлете сообщение Залушту по приведению Оселеда в боевую готовность. По предотвращению возможного предательства. Не подпускайте моих людей к крепости, пусть хоть это успокоит вас. Но давайте рассмотрим всё же и другой вариант, в котором я и мои люди не предатели, а предатель сидит в крепости и ждет удобного момента. Вы согласны, что надообезопасить себя и на этот счет? Вам до сих пор ещё не кажется подозрительным, что Залушта не велено ставить в известность? Может быть сам Залушт предатель? Но если это известно Королевскому Совету, почему вместе со мной не арестовать и ещё одного предателя? Или меня арестовывают для отвода глаз? Это реально, Шесбин? Подумайте об этом.

Шесбин прошелся по палатке, не глядя на своего пленника.

Первым не выдержал паузы напряженный Иллар:

— Что вы намерены делать, командующий?

— Отправить вас в столицу, как и указано в приказе.

— Если приказ подделка, меня там может ожидать засада и убийство. Шесбин, позвольте мне остаться и потребуйте подтверждения приказа от моего деда.

Шесбин задумался.

— Исходя из того, что на свободе ваш отряд, и он может отбить изменника, я оставляю вас здесь, милорд, под моим надзором.

— И вы пошлете королю просьбу о подтверждении?

— Его величеству? Вы с ума сошли! Нет, я сообщу, что вы арестованы согласно полученному приказу. Что имеется опасность вашего освобождения. Пусть Королевский Совет присылает отряд гвардейцев. Я не намерен оголять своё войско, посылая с вами большой отряд.

— Пусть будет так. Но вы все же примете к сведению то, что мы с вами сейчас обсуждали?

— Только не бредовые идеи.

— Шесбин, они не бредовые!

Шесбин крикнул охрану.

— Уведите лорда Иллара. Нам больше не о чем говорить, милорд.

— Подождите, последнее, — Иллар встряхнул головой, — у вас имеются последние сведения о Хайдире. Как дела на границе?

— Новостей нет, — сухо ответил Шесбин, после чего Иллара увели.

Глава 16 Встреча в Оселеде

Иллара поместили в глубокую землянку, вырытую для сохранения продуктов. В ней еще оставался запах копченостей и подгнивших овощей. А ещё там был кто-то живой. Почему-то Иллар не сомневался, что это кто-то из его отряда.

— Кто?

— Я, — отозвался Звен.

— И я, — это был Сайл.

— Убитых нет? — спросил Иллар.

— Нет, — отрапортовал Звен. — под нами лошадей ранили, вот мы и отстали, остальные ушли.

— Вы связаны?

— Нет. Что там вообще случилось?

Иллар коротко рассказал.

— Вы не пробовали пробиться наверх?

— Невозможно, — вздохнул Звен. — Дверь сколочена из бревен и её подперли еще одним бревном.

— Я видел. Но она как, не шатается даже?

— Нет, не шелохнется. Стражники даже и не заметили, как мы в неё колотили.

— Как тут земля?

— Холодная, — проговорил Сайл.

— Я имел в виду, рыхлая или каменистая, песок или глина.

В ответ раздалась дружное поскребывание.

— Рыхлая!

— Ну тогда за работу.

Имея перед собой цель, и куски досок от загородки, черепки от разбитых тут же кувшинов, пленники явно приободрились. Через час туннель, который начали копать наискосок к поверхности, углубился на половину туловища. Вначале, сменяя друг друга, копали все, затем продолжил один Сайл. Он углублялся вверх все выше, Звен с Илларом лишь помогали отгребать землю.

— Пойдешь ты, Сайл, — сказал Иллар, когда Сайл вернулся к приходу стражников, принесших еду. — Ты тоньше и сможешь пролезть. Больше не вылезай. Подгребай землю под себя и оставляй за собой. Иначе, если ты не успеешь до утра, возросшую тут кучу земли заметят. Не ищи наших, иди в крепость. Расскажешь Залушту, что случилось, предупреди о предательстве и потребуй от него, чтобы он принял соответствующие меры. И уж потом найди Латина. Пусть отправляется к королю. И сообщит ему всё.

Земля к поверхности оказалась более рыхлой, зато мешали корни деревьев. Но Сайл ужом проползал через те, которые не смог оборвать. Наконец он исчез. Время до утра еще оставалось. Но утром ход все равно заметят. И Иллар решил попытаться. Выбраться у него не получилось. Он элементарно застрял, а выбираясь, наделал много шуму. Его схватили.

Шесбин лично осмотрел ход, самого Иллара, в испачканной землей одежде.

— Это было неблагоразумно, милорд.

Иллар вспыхнул от унижения:

— Не вам судить, что для меня благоразумно, а что нет, командующий. Просто имейте в виду, что перед вами не изменник, и он пытается хоть как-то спасти и свою армию, и своё королевство.

Шесбин поджал губы:

— Вы не оставляете мне выбора, вас отведут в крепость. Там найдутся надежные помещения и крепкие засовы, и мы с вами спокойно дождемся указаний Королевского Совета.

— Для кого надежней, Шесбин? Для кого спокойней? Для предателя? Очень удобно, когда я буду под рукой!

— Проспитесь, милорд, и дождитесь приказа Королевского Совета.

Связав арестованным руки за спиной, их посадили на лошадь. Сами они управлять не могли, их лошадей вели в поводу. Опасаясь, что пленников отобьют, Шесбин послал с ними большой отряд.

При подходе к замку люди Шесбина, явно повинуясь приказу, накинули на двух арестованных плащи и быстро отвели их в свои казармы, где нашлось требуемое для целей Шесбина помещение. В нем, видимо, и держали обычно провинившихся солдат, ожидаемых наказания. Темная комната, с небольшим окошком под потолком, дощатая скамья и крепкие засовы снаружи.

Встав на скамью, Звен дотянулся до окошка.

— Ничего не видно, — разочарованно проговорил он.

Иллар думал. Он приказал Сайлу идти сюда, но не послал ли он парнишку в руки его тюремщиков. Но ведь если Шесбин не предупредит Залушта, то, как это сделать ему?

— Попробуй покричать! — попросил он Звена.

Тот покричал. С улицы не услышали. Зато прибежали охранники Шесбина и несколькими тычками повалили Звена на пол. Экзекуция завершилась несильными, но весомыми ударами сапогов.

— Извини, — покаянно проговорил Иллар.

Звен рассмеялся сквозь стон, поднимаясь на ноги.

— Такова доля солдат!

— Я не хотел этого!

— Да не переживайте, милорд, вам досталось не меньше, — кивнул он на лицо Иллара.

Иллар прислонился к стене. Никакие мысли больше не посещали. Оставалось уповать только на благоразумие Шесбина и счастливую случайность, помешающую изменнику совершить своё гнусное дело. Если бы оказалось, что ничего плохо не случится, это очень бы удивило Иллара, он прямо кожей чувствовал, что беда не за горами.

Ночью до них донесся неясный шум.

— Вставай мне на плечи, подтянись, у тебя руки длинней, — решительно скомандовал Иллар.

Звен быстренько поднялся к окну.

— Ничего не видно.

— Смотри. Если будут факелы, что-нибудь увидим.

Но были слышны только звуки стали. Более ничего.

— Что это, бой?

— Похоже. Но не в темноте же.

— А куда выходит окно?

— На задний двор.

— А задний двор куда ведет?

— В глухую стену.

— И отсветов не было видно?

— Ничего.

— Проклятье, что ж там произошло?!

Узнать им пришлось только поздним утром. За ними пришли совершенно другие люди. Не в форме, и не в цветах илонийских солдат, но и других гербов на них не было. Молча, не отвечая на вопросы, они внимательно осмотрели обоих, и вышли, вскоре вернувшись, принеся с собой таз с водой. Пленники переглянулись. Иллар пожал плечами, скинул одежду и быстро привел себя в порядок. Ему протянули чистую одежду. Юноша натянул тонкую шелковую рубашку и штаны из дорогой ткани. Когда ему протянули короткий плащ, он понял и отшатнулся. На плаще были герба Торогии. Его потрясенный и немного испуганный взгляд не сказал Звену ровным счетом ничего, кроме того, что неприятности продолжаются. Иллар отстранился от плаща, но грубые руки схватили его и, несмотря на его отчаянное сопротивление, накинули на него плащ. После чего быстро вывели, держа за плечи и руки.

Высоко в небе стояло солнце. И хотя в камеру, в которой держали Иллара, поступал свет с высокого окошка, он зажмурился от хлынувшего в глаза света. Его сопровождающие отпустили его, но не отошли от него.

— Атир, мой мальчик, ты жив, я так рад! — раздался голос откуда-то сбоку.

И Иллар похолодел от узнавания.

Альтам, король Торогии, сошел с крыльца и радостно обнял его. Добродушно рассмеялся, когда Иллар попытался отшатнуться, но не выпустил его из стального объятия.

— Не молчи, мой мальчик. Ты выполнил свое дело, ты герой, я горжусь тобой! И твоя тётушка жаждет обнять тебя.

— Какое дело? — прохрипел Иллар.

Глаза постепенно привыкали к свету. Король Торогии совсем не изменился, именно таким и помнил его Иллар. Осмотревшись, он увидел рядом с Альтамом его великолепно разодетых приближенных, множество солдат в цветах Торогии. У стены, под прицелами арбалетов, стояло человек десять пленных илонийцев. Во все глаза они смотрели на открывшуюся им картину.

Альтам говорил громко, его невозможно было не услышать даже тем, кто стоял далеко.

— Ты помог мне взять вашу крепость, ты помог мне разбить ваше войско.

Иллар пошатнулся. Со стороны пленных донеслись сдавленные рычания и приглушенные проклятья.

— Я…

— Только скажи им что-нибудь, — насмешливо прошептал ему в ухо Альтам, продолжая обнимать его одной рукой, стискивая плечо, как тисками, — и все оставшиеся обитатели замка умрут.

Иллар опустил глаза. А Альтам продолжал со вкусом рассказывать, как они обошли замок и, как им открыли ворота, убив коменданта, и они вошли в крепость. Как они напали на ничего не подозревающее войско, как полностью разгромили, окружив его.

Альтам от души смеялся, видя потрясенное лицо юноши.

— Теперь можешь сказать пару приветственных слов, — прошептал он опять на ухо, — а то парочку пленных я всё же убью.

— Не переигрывай, Альтам, — в том ему прошипел Иллар, — тогда они догадаются о шантаже.

— И то верно, — рассмеялся Альтам, — ты поумнел, мой мальчик.

— Я не твой мальчик.

— Мой, мой. И ты мне еще заплатишь за своё неуважение ко мне. Я тебя вырастил, я тебя воспитал, — повысил он голос и обернулся к пленным. — Я отпускаю вас. На радостях обретения моего любимого сына. Я не могу омрачить этот праздник моей души страданиями невинных людей.

По его знаку, пленных вывели за ворота, но еще долго с той стороны доносились проклятья.

Альтам отстранился, внимательно оглядел Иллара:

— Это стоило того. Жаль твой отец до этого не дожил. Это было бы великолепно. Узнать, что твой сын — предатель. Ну да у тебя еще полно милых твоему сердцу родственников.

Иллар молчал. Альтам сделал свое чёрное дело. Сейчас пленные доберутся до своих, и к сдаче Алмики врагу присоединится рассказ о ещё большем предательстве внука короля здесь, в Илонии. И королю придется приложить немало сил, чтобы обелить его. И вряд ли у него это получится.

Иллар исподтишка огляделся еще раз. И сразу наткнулся на голову Залушта, посаженного на кол на самом видном месте у крепостных ворот. Рядом было еще несколько голов преданных, видимо, коменданту людей.

Альтам с насмешкой наблюдал за потрясенным лицом Иллара. А тот обводил взглядом остальной двор. Везде лежали трупы, их не торопились убирать. Что же здесь произошло? Как будто в ответ на его вопрос раздались крики. И мужские, и женские. Крепость была взята. И взята жестоко. Поплатились не только мужчины, но и женщины. Жены солдат армии Илонии, служанки, куртизанки. Теперь они и их дети — добыча врага.

Альтам отдавал приказы. Принесли два кресла. В одно сел он сам, в другое усадили Иллара. Охранники заняли свой пост рядом. Во дворе продолжалась какая-то работа. Иллар осторожно оценивал обстановку. Еще три дня назад он был тут, но казалось, что это было так давно. Он помнил расположение главных ворот, но не обращал внимания на конские привязи, двери в казармы, крыльцо в донжон. Сейчас это приобретало особо значение. Он не собирался оставаться тут надолго.

Через некоторое время Иллар понял, что происходило во дворе. Из крепких досок быстро возвели небольшой помост и на него поставили большую колоду. Рядом появился человек с большим топором. Палач со своим инструментом. Двор заполнился людьми, бывшими обитателями замка, мужчинами и женщинами, не солдатами, а простыми людьми. Торогцы окружили их плотным кольцом.

— У меня еще много пленных, — доверительно сообщил Альтам Иллару.

Иллар вцепился в подлокотник кресла. Один из охранников положил ему руку на плечо. Но Иллар молчал, прикрыв глаза. Ярость и ненависть полыхали там, и нельзя было, чтобы враг это видел. Ему ещё надо найти настоящего предателя. Потому что именно тогда у него будет шанс вернуть себе доброе имя. Если оно вообще кому-то будет нужно.

Привели одного илонийского солдата. Без слов его бросили на колени, положили голову на плаху и палач со сноровкой, говорящей о немалом опыте, опустил топор. Поднял голову и насадил на кол.

Иллар дернулся. Охранник сжал его плечо стальной хваткой. В толпе раздались причитания, проклятия.

Появились слуги, неся с собой накрытый столик. Разлили по кубкам вино. Альтам взял со стола кубок и с удовольствием отпил. Жестом указал Иллару на второй:

— Вино отменное, мой мальчик, попробуй. Разве у тебя не появился хороший аппетит за последние годы?

Иллар молчал, по-прежнему игнорируя короля Торогии.

— Когда я спрашиваю, будь любезен отвечать.

Юноша даже не поднял голову.

— Хорошо. Поиграем в молчанку. Можно подумать, она что-нибудь изменит.

Привели второго солдата. Так же казнили и его. Толпа роптала, стражники покрикивали. В глазах Иллара темнело.

Альтам взялся за еду.

— Ты весьма огорчил меня десять лет назад, мой мальчик. Я столько тебе дал, я вложил в тебя столько любви и сил, а ты так постыдно сбежал от меня. Это неблагодарность, мой мальчик.

Иллара коробило от этого «мой мальчик», он еле сдерживался, чтобы не зарычать, но делая над собой неимоверное усилие, заставлял глаза опуститься еще ниже, а зубы разжаться. Альтам внимательно наблюдал за ним. Видел, какие муки обуревают юношу, но и не подозревал о бушующем внутри огне.

— Я наблюдал за тобой все эти годы. Издалека, очень издалека. Кем ты стал, мой мальчик? Ты забросил тренировки, ты бегал за своим отцом, как собачонка. Ты размяк, как тряпка. Разве таким я тебя растил? Со мной ты был бы сильным, стальным правителем. Но не всё потеряно, мой мальчик. Мы можем вернуть то время.

Иллар замер, не веря. Что еще задумал Альтам?

Альтам наблюдал за юношей. По его знаку привели третьего солдата, бросили на колени.

— Ты всё ещё нужен мне, Атир, мы можем править Илонией вместе.

На этот раз Иллар не смог сдержаться и поднял на Альтама потрясенный недоуменный взгляд.

— Всё равно по моим планам, это должно было произойти как раз в эти годы. Мне незачем было отдавать тебя опекунскому совету. Прошло, конечно, больше времени со времени твоего совершеннолетия. Но ничего, я умею ждать. И я дождался. Курхот как раз объявился в Корде. Весьма кстати, хочу сказать, и мы нашли с ним общий язык. Ваше предложение о мире также пришло вовремя. Мне так приятно было вводить вас в заблуждение, а самому готовить мою маленькую хитрость. Правда, ты чуть не испортил мне всю мою игру. Я, несомненно, тебе рад, безумно рад. Но ты должен был появиться на сцене гораздо позднее. Твои родители с твоей сестрой тоже огорчили меня. Один умер, женщины испарились. У меня исчезли рычаги твоего управления, Атир. Поначалу я очень огорчился. Но мой человек придумал умный ход. Мы славно разыграли его задумку. И ты сам подтолкнул нас к этому своими действиями в Арилазе. Мы сделали из тебя предателя, мой мальчик. Это замечательно. Я бы сам не додумался. Теперь нам остается только завоевать Илонию и всё будет так, как я и задумал двадцать с лишним лет назад. Я думаю, ты знаешь, что произошло тогда, не так ли?

Иллар знал. Очень хорошо знал. Тогда его отец и мать, Талина и Стенк обыграли Альтама, унизили и вырвались из его рук. Но Иллар молчал, не поднимая глаз. Одно несдержанное движение, и он по-глупому поплатится своей жизнью. А он не мог этого допустить.

А Альтам продолжал.

— Если бы тебя не было, всё прошло бы как по маслу. Ваш глупец командующий угодил в ловушку, армия разбита, а у меня во владении отличный замок. Ты появился не кстати, Шесбин что-то заподозрил, и у меня не получилась идеальная победа. Но с замком всё вышло, как и планировалось и даже лучше. И теперь у меня в руках ты, мой мальчик. Ты не представляешь, как я рад. Не молчи, мой мальчик, скажи мне что-нибудь в ответ.

Иллар молчал.

Альтам сделал знак, голова третьего солдата слетела с помоста.

Привели четвертого.

— Этого ты можешь спасти, мой молчаливый Атир. Всего лишь словом. Почтительным словом. Сам догадаешься или подсказать?

— Чего ты хочешь? — процедил Иллар сквозь зубы.

— Пока что — былое почтение.

— Я вас слушаю, ваше величество, — с трудом, чуть ли не по слогам проговорил Иллар.

— Так, уже лучше.

Солдата подняли и увели.

— Можешь продолжать. Мне приятно слышать твой голос.

— Что вы хотите, ваше величество?

— Я многого хочу, мой мальчик. И в первую очередь, твое смирение. Почтение. Почитание. Послушание. Полное послушание. Расскажи, как ты жил все это время без меня?

— Счастливо.

Альтам рассмеялся.

— Тенью отца? Моим лазутчикам приходилось прилагать немалые усилия к тому, чтобы заметить и донести мне о тебе. И это называется — счастливо? Комнатная собачонка, меч не покидает ножен. Скука. Смертельная скука, мой мальчик. Не к такой жизни я готовил тебя.

Иллар промолчал.

— И чему же учил тебя твой отец, в отличие от меня? Или он также не замечал тебя, как и остальные? Не молчи, Атир, не молчи. Мне надоедает говорить одному.

— Меня устраивало.

— А сейчас не устраивает? Браво! Да, пора выходить из тени того, кого нет в живых. Твой дед сейчас на границе, где вы назначили встречу. Признаться, в свое время, я недооценил его. Надо же — приехать лично, скрытно и похитить тебя прямо из моего дворца. На это нужна небывалая смелость, отвага, хитрость, наконец. А я-то всегда почитал его за простого лошадника. Но надеюсь, его хватит удар. И ты — король Атир. Как это звучит? Ну, можешь называться и королем Илларом, для меня ты все равно останешься Атиром, мой мальчик. А я не оставляю своих воспитанников. Я всегда буду рядом. Что ты на это скажешь? — спросил Альтам, продолжая потягивать вино.

Иллар промолчал.

— Твое молчание красноречиво, ничего не скажешь.

Он сделал знак, к плахе опять подвели солдата.

— Не молчи, мой мальчик. Мне надоело торговаться. Одна голова — одно слово. Иначе проторгуешься.

— Я не согласен.

— Не согласен что? Менять слова на головы? Или не согласен править Илонией? Мне надоело вытаскивать из тебя слова, мальчишка.

По его знаку солдата казнили. Иллар опять дернулся и опять стальные пальцы сжали его плечо. В толпе взвыла какая-то женщина, раздались возмущенные возгласы, торогские воины угрозами и палками заставили возмущенных людей молчать.

— Я не согласен быть с вами рядом! — слова с трудом цедились сквозь сжатые зубы.

— Вот это другое дело. Если бы ты произнёс сразу этих три лишних слова, твой солдат был бы жив. Ну, это так, небольшое замечание. Давай теперь о главном. Почему?

— Я тебя ненавижу!

Альтам вздохнул. Повинуясь взмаху его руки, к плахе подвели еще одного солдата. Иллар произнес:

— Вас. Я ненавижу вас!

Солдата казнили.

— Я же сказал, мне надоело торговаться. — На этот раз доброжелательные нотки из слов Альтама исчезли. — Мне придется казнить всех, прежде чем ты окончательно откажешь мне. Я так понимаю?

— Я уже отказал.

— Ну что ж, — Альтам встал и направился в замок. Иллара подняли и повели следом.

Они оказались в большой просторной комнате, с горящим камином, креслами возле него и столиком с едой. Хоть в старом замке и было прохладно, несмотря на тёплую погоду, разожжённый камин смотрелся всё же неуместно. Альтам сел в кресло, но на этот раз Иллара оставили стоять.

— Значит, считаем, смерть твоих людей ничего не дала. Это не значит, что они не умрут. Они все умрут. Но я еще дам тебе шанс одуматься.

Иллар молчал, прикрыв глаза.

Альтам сделал знак рукой и дверь открылась. В комнату зашел Гольвен.

— Ваше величество звали меня? — склонился он в поклоне. И внезапно выпрямился, увидев Иллара. Он резко обернулся к Альтаму, — зачем здесь мальчишка? Он не должен был меня видеть!

— Подлец, значит, это ты предатель! — Иллар кинулся было к нему, но тотчас же был схвачен четырьмя сильными руками и брошен на колени.

Реакция у его охранников была отменной. Придется это учесть. И быть быстрей. Иллар опять опустил глаза и замолчал.

— Ваше величество, — Гольвен был зол. — Вы обещали, что никто не узнает.

— Господин Гольвен, вас видело ползамка, в том числе и половина пленных. Мне их всех теперь придется убить. А нашего юного друга вам нечего опасаться. Он будет молчать об этом. Если понадобится — вечно. А мы сейчас будем думать, вечно он будет молчать или нет. Правда, Атир? Видите, молчит. Итак, — Альтам встал с кресла и прошелся по комнате. — Мы вам благодарны, господин Гольвен. Очень благодарны. За вашу идею с моим воспитанником, которая сыграла невероятно удачно. За ваш приказ, который вы подделали, за гарнизоны, которые уничтожили, чем помогли нам незаметно обойти Шесбина. Альтам намеренно перечислял все «заслуги» изменника, внимательно наблюдая за Илларом. Тот молчал. — Несомненно, ваши интересы, интересы вашего Владения будут учтены в первую очередь, когда Илония будет покорена. Думаю, — он опять обратился к Иллару, — половину возьмет островитянин, половина отойдет нам. Если Варосса согласится помолчать, отдадим ей пару полей. Но на это не стоит рассчитывать, они там слишком благородные, придут воевать. Ну да повоюем, ничего страшного. Но дело в том, Гольвен, что вы сами рассказывали, что Нарта слишком хороша для обороны. Сдается мне, у нас будут трудности. Как вы считаете, получится у вас в Нарте то же самое, что и в Оселеде?

— Я предупреждал вас, что не получится.

— Это у вас не получится. А вот у этого юноши — вполне даже может и выйти. Не правда ли, Атир? Вы что-нибудь слышали о потайных замковых ходах Нарты, Гольвен?

— Никогда ничего серьезного. Детские сказки, ни один из слухов не подтвердился.

— А зря. Каждый уважающий себя правитель строит замок с потайными ходами. А Нарта строилась тогда, когда военные страсти бушевали на просторах империи. И если о них ничего не слышно, это лишь значит, что их очень хорошо охраняют. Либо же о них знает только королевская семья. Сейчас, Атир, ты не будешь молчать. А скажешь мне, есть ли в замке потайные ходы или же их нет.

Иллар сжал губы, радуясь, что перед отъездом из столицы, его отряд просто не дал ему времени поговорить на этот счет с дедом. И тут же он рывком был поднят на ноги. Один охранник держал его, другой ударил раз в лицо, один раз в живот. Иллар согнулся, его разогнули и ударили еще несколько раз. Иллар захрипел. Альтам внимательно наблюдал за ним.

— Значит, молчание продолжается. Видите ли, Гольвен, у меня для вас один из вариантов развития событий. Мальчик не хочет говорить добровольно. А ведь он знает. Знает. Вы видели, как он вздрогнул? Раньше, дорогой мой Атир, ты был более хладнокровен. Ты умел скрывать эмоции. Я учил тебя этому. А сейчас ты мягкий и податливый. И ты скажешь мне всё о потайных ходах. Когда тебя будут очень хорошо спрашивать. Может быть долго, а может, и не очень. Мы потерпим. Хорошая осада длится долго. Тем приятнее будет долгожданная победа.

— А если он не скажет? — нервно спросил Гольвен, — И как вы собираетесь потом им воспользоваться? Возможно, если взять в заложники кого-нибудь из его семьи или друзей, тогда он скажет? Или его предложить заложником?

— Этот трюк дважды не пройдет, Гольвен. Королевский Совет знает, что он сдал Алмику, обменял на брата. Но Нарта — не Алмика. Совет на это не пойдет. Его не поменяют. Вы сами убедили меня в этом. А вот чтобы он променял… Его отец умер, сестра, скорее всего в постели у какого-нибудь насильника, по крайней мере, о ней ни слуху, ни духу, как и о её матери. А его братья вообще неизвестно где. Ни ваш Королевский Совет, ни мои шпионы, ни разведчики Курхота о них ничего не знают. И хорошо, если они всего лишь мотаются в горах с королем Матасом, а не бросились на выручку своей матери. Хоть эта проклятая его тётка получила по заслугам. Хотя мне и хотелось бы, чтобы она извивалась тут, вымаливая милосердия для своего племянника, а ещё лучше бы для своих сыновей. Есть у меня одна мысль насчет его деда, но посмотрим.

Добродушный насмешливый голос, которым Альтам говорил последний час, исчез без следа. Ненависть так и сочилась в каждом его слове.

— А друзья? У него есть друг — лорд Латин.

— Вы знаете, где он сейчас?

— Он бежал от Шесбина.

— Значит, нечего на него рассчитывать. Нет, мы будет рассчитывать только на боль самого нашего бедного мальчика. Ведь верно, Атир? Ведь ты боишься боли?

Альтам выхватил из камина железные шипцы и приложил к груди Иллара. Горелая плоть дохнула в нос, Гольвен отшатнулся, а Иллар закричал. Один из охранников схватил его за голову, другой сжал плечи, не давая сдвинуться с места.

Король отпустил щипцы. Иллар судорожно вдыхал воздух, из глаз непрошенными брызнулись слезы. Гольвен побледнел. Благодушно потрепав Иллара по волосам, его мучитель усмехнулся:

— Видите, он всё же может издавать звуки. И сильные. Главное, знать, куда посильней нажать.

— А если он не скажет?

— Не скажет? — Альтам кинул щипцы в камин и кивнул охранникам.

Иллар опять был избит. А когда щипцы разгорелись, один из охранников приложил их к его телу. Иллар кричал. Не мог не кричать, вынося такую безумную боль. Гольвена вырвало. Альтам презрительно поджал губы.

— Вы слабак, Гольвен.

Он подождал, пока Гольвен не приведет себя в порядок, а служанка не приберет за ним. Кубок вина сделал свое дело. Краски вернулись на лицо Гольвена.

— Как же вы убили Залушта, Гольвен?

— Кинжалом. Это было легче, ваше величество.

Альтам рассмеялся.

— Легче? А вот это зрелище вызывает у вас такой ужас? Неплохая идея, Гольвен. У меня была одна задумка, но я думал, что на моего мальчика она уже не подействует. Но надо попробовать.

Он подозвал одного из стражников, стоящих в дверях и тихо произнес ему несколько фраз. Сел в кресло, указал на соседнее Гольвену.

— Подождем.

Обернулся к Иллару. Тот висел на руках охранников.

— Выпрямись, мой мальчик. Будь достоин своего положения. Ты же принц. Ты должен быть стоек.

Иллар с трудом выпрямился. И открыл глаза. Глаза были пустые и безжизненные. Альтам внимательно смотрел на него.

— Свою боль, значит, ты пока готов терпеть. Ну, рассмотрим еще один вариант.

В комнату ввели Звена и Сайла. Следом принесли жаровню с железными прутами. Звен был равнодушен. Сайл изо всех сил старался держаться также. Но вид Иллара, вкупе с оставшимся в комнате запахом, не прибавил им стойкости.

— Как мне доложили, эти двое — из так называемого твоего отряда, мой мальчик. Люди, которых ты сам выбрал, с которыми путешествовал, делил пищу. Говорят, это ко многому обязывает. А ты стал мягок, Атир. Не разочаруй меня хоть в этом.

Он кивнул своим людям. Со Звена сорвали рубашку, и бросили на колени. Один из стражников приложил к его спине раскаленный прут. Звен застонал сквозь сжатые зубы, Сайл не мог отвести от него потрясенных глаз. Гольвен не отрывал от носа надушенный платок. Иллар молчал и не шевелился. Экзекуция продолжалась. Когда Звен потерял сознание, его отбросили в сторону.

Альтам кивнул на Сайла.

— Вот этого юного мальчика ты послал к Залушту. Он чуть было не испортил все дело, узнав Гольвена, отчего тому пришлось действовать чуть раньше. К счастью, это оказалось даже кстати.

Альтам махнул рукой. История повторилась. С юноши сорвали рубаху, бросили на колени и опустили на спину раскаленный прут. Крика Сайл не смог сдержать. Хотя силился изо всех сил, стараясь походить на своего старшего товарища. Но Иллар молчал.

— Ну, я должен был попытаться, — вздохнув, Альтам развел руками. — Мой мальчик, я сделал все, что было в моих силах, чтобы договориться с тобой по-хорошему. Ты должен оценить это.

Он повернулся к изменнику.

— Гольвен, хотите, я сделаю вас теневым королем? Видят боги, я бы сделал настоящим, но боюсь, вы слабак, к тому же не настолько родовиты. Вы не подойдете на эту роль. Вас не примут. А вот если вы спасете наследника престола, и пока он будет болеть, долго болеть, вы, герой, будете править от его имени. Не без моей помощи и к нашей обоюдной выгоде.

— Как вы себе это представляете? Он не пойдет на это добровольно.

— Когда у него не будет ни глаз, — Альтам поднял Иллара за подбородок, вгляделся в пустые глаза, — ни языка, ни, скажем, одной руки — правой, например. Ну, полноги тоже не будет хватать. Ему просто придется положиться на надежного человека. Кстати, решается и проблема, как ему вас не выдать.

— Королевство не примет короля-калеку.

— Почему это? Королевская кровь-то в нём останется. Он даже может зачать ребенка, почему бы и нет. А вы уж постарайтесь, чтобы появившийся старший из его кузенов не занял ваше место главного советника.

— И я могу рассчитывать на вашу помощь?

— А иначе зачем бы я тут вам это предлагал. Кстати, Атир, мой мальчик, пока у тебя все ещё имеются глаза и язык, ты можешь в любой момент передумать. Илония обречена. С двух сторон мы сломим ваше сопротивление и упорство. К моим услугам очень много людей и припасов, я заранее готовился к такому раскладу, с этим островитянином мне даже не придется задействовать все мои ресурсы. Мы всё ещё можем вернуться к нашему первоначальному плану. Твоя любящая тетя была бы рада тебя увидеть. Мы будет очень тесно сотрудничать и очень часто видеться. И править вместе.

— И чем тогда вы будете его контролировать?

— О, Гольвен, а ведь вам понравился мой вариант, где король-калека, не так ли? — рассмеялся Альтам.

— Если вы скажете, чем его контролировать здоровым и в рассудке — то я могу принять и такой вариант. Или он не подразумевает наличие меня?

— За троном — нет. Но как Правитель этих земель вы по-прежнему будете верным и моим и Атира — лицом.

— Если позволите, мне понравился ваш вариант с калекой больше.

— Ты опоздал, мой мальчик. — Альтам опять потрепал Иллар по голове и внезапно ударил его по лицу. — Мы поделили твой трон без тебя.

Иллар откинулся на своих охранников, повиснув у них на руках. Альтам опять замахнулся, охранники чуть ослабили хватку, перехватывая руками повисшее тело. Этим и воспользовался Иллар. Стремительным движением освободив руку, он выхватил нож, висевший на поясе у Альтама и, даже не разворачиваясь, полностью ориентируясь только на слух и интуицию, резанул по шее стоящего справа от себя охранника, тут же пригнулся, заставляя вцепившегося в него второго охранника нагнуться за собой, и снизу-вверх вонзил кинжал ему в грудь. Не утруждая вытаскиванием застрявшего в ребрах кинжала, выхватил у него меч из ножен, развернулся и наставил меч на Альтама. Заняло это не более нескольких мгновений. Где-то в стороне запоздало закричал Гольвен, выводя короля из оцепенения.

— К стене, живо!

Под нажимом меча, ошарашенный Альтам отступил к стене. К ним бросились стражники, стоящие в комнате, но остановились.

— Спокойно, спокойно! — проговорил Иллар, нажимая на меч. — Господа охранники, спокойно. Не делайте резких движений.

Стражники остановились.

— Ваше величество, вам это ничего не напоминает?

— Напоминает, — процедил сквозь зубы Альтам, не сводя глаз с лица Иллара. Глаза того были по-прежнему пусты и безжизненны. Но только сейчас Альтаму от этого стало страшно.

— Мы не оригинальны с тетей Талиной, не правда ли? — продолжил Иллар.

— Второй раз этот фокус у вас не пройдет.

— О! Вы пожертвуете собой! Браво! Господа, не соблаговолите ли заказать для вашего короля саркофаг?

Стражники, опять рванувшиеся было вперед, нерешительно остановились.

— Извини, Альтам. Твои охранники здравомыслей тебя. Кто же будет выводить их из страны, если тебя не будет? И кто выплатит им обещанную награду?

— Ты не посмеешь убить меня, щенок.

— «Щенок» мне явно нравится больше, чем «мой мальчик», можешь продолжать. И ты знаешь, эти твои солдаты, — Иллар кивнул на убитых охранников, — не первые убитые мною люди. С нашей последней встречи я научился не только любить, но и убивать. Так что не сомневайся, я тебя прикончу. И уж нисколько не буду сомневаться, зная альтернативу, что вы мне тут нарисовали.

— Эй, — он обернулся к одному их охранников. — Мне нужен этот человек. — Иллар кивнул на ошеломленного Гольвена. Тот кинулся было из комнаты, но стражники схватили его и подвели к Иллару.

— Приведите в чувство моих людей, — командовал Иллар. — Сайл, помоги Звену.

Он некоторое время наблюдал, как на Звена вылили ведро воды, как Сайл помог ему встать. Альтам не сводил с него глаз. Но у Иллара по-прежнему был пустой взгляд.

— Пока вы тут обсуждали мое славное правление, я придумал, как очернить настоящего предателя, — продолжил между тем Иллар, наблюдая за своими людьми. Звен медленно приходил в себя. Сайл чувствовал себя лучше. — Простите, господин Гольвен, этим вы обязаны его величеству.

И Иллар крикнул еще одного стражника.

— Так, вот у нас тут где-то валялся кубок, нашли? Отлично. Посмотрим-ка на их рисунок. Превосходно, мой дорогой приемный отец, вы привезли с собой вашу посуду, герб ваш.

— Что ты задумал? — прошипел Альтам.

— Теперь у вас пропал голос? — зло рассмеялся Иллар. — Учусь у вас обоих. Я был прилежным учеником, вы же помните это? У нас тут щипчики были недалеко, вот и хорошо. Давайте-ка этот кубок в огонь.

— Нет, — забился в руках стражников Гольвен.

— Держите его лицо! — прикрикнул Иллар. — И крепко. И пусть только узор получится неровным, Гольвен, клянусь, я прикажу выжечь его на всём твоем теле!

Иллар наблюдал, как кубок начинает краснеть.

— Готово, к щеке! Живо!

Запах горелой плоти опять разнесся по комнате, но на этот раз кричал Гольвен.

Иллар смотрел в глаза Альтама.

— Я учусь, ваше величество. Я учусь у вас, — его голос был спокоен, и он не отрывал своих глаз от лица Альтама.

Свои ожоги на теле горели, но он не позволял себе отвлечься на дикую боль.

— Довольно, — прервал он солдат Альтама, — опять в огонь.

— Что ты задумал, щенок? Ты не посмеешь?

— А как по-твоему мне поверят, Альтам? Как я смогу доказать, что предатель не я, а тот, кто разделил трапезу с врагом?

— Я объясню, — Альтам с нескрываемым ужасом смотрел на кубок в огне.

— Ты уже объяснил. Ты очень хорошо объяснил. Меня прикончат на первом же посту, куда дойдут слухи. В этом ты можешь порадоваться. На меня будет объявлена охота, я буду скрываться. Но он, — Иллар кивнул на корчившего и скулящего Гольвена, — будет моим пропуском. Несите сюда, — крикнул он охранникам, указывая на раскаленный кубок.

— Стойте, — приказал Альтам. — Они не посмеют прикоснуться ко мне. — Он зло смотрел на Иллара, — у тебя не получится.

Иллар медленно нажал на меч, потом внезапно отстранил его, взмахнул им и отсек кончик уха. Не успел Альтам вскрикнуть, как меч опять был приставлен к его груди.

— Ты любишь предлагать выбор. А я учусь, учусь. Так что — выбирай.

Альтам медленно кивнул охранникам. Один из них с дрожью подошел к ним, зажатый в щипцах кубок крупно дрожал. Иллар выхватил щипцы и приложил кубок к лицу Альтама, не отпуская меча. Альтам глухо застонал и упал на колени. Иллар рывком поднял его.

— Вы еще нужны мне, ваше величество, — он кивнул стражникам на Гольвена. — Взять его с собой. Сайл, веди Звена.

Так они прошли во двор. Иллар подвел Альтама к привязи. Указал стражникам на Гольвена:

— Привяжите его к седлу. Сайл, помоги Звену, привяжи его тоже, чтобы он не упал. Теперь помоги мне.

Пока Сайл держал меч у груди Альтама, Иллар вскочил в седло. Вместе они подняли и усадили Альтама перед ним. Иллар отбросил меч и приставил к горлу Альтама кинжал.

Альтам скрежетал зубами.

Подождав, пока Сайл не окажется в седле, Иллар скомандовал:

— Веди лошадь Звена в поводу и лошадь с этим подонком, — он кивнул на привязного к лошади Гольвена.

— Открыть ворота.

Ворота распахнулись, и Сайл быстро поскакал в их сторону, оглядываясь на Иллара. Тот двигался следом.

Кто-то выпустил стрелу, и она пролетела мимо головы коня Иллара. Конь дернулся в сторону, Рука юноши дрогнула, и Альтам скатился с седла. Иллар еле успел ухватиться за поводья.

— Сайл, вперед, — только успел прокричать он.

— Взять его! Живым! — перекрикивая его, в бешенстве кричал с земли Альтам.

Но Иллар пришпорил ногами коня, нагнулся к его холке и рванул к открытым воротам. Вслед неслись стрелы, одна попала в лошадь, она встала на дыбы, чуть не сбросив Иллара, но тот удержался и крепкой рукой направил ее в ворота. Обезумевшая лошадь кинулась вперед, не разбирая дороги. Впереди неслись Сайл со Звеном. Лошадь, к которой был привязан Гольвен, упала. Когда они уже находились на мосту, одна из стрел попала в Иллара, еще несколько в коня. Не доскакав до конца моста, конь рухнул.

А Иллара подхватили чьи-то руки. Теряя сознание, он успел заметить напряженное лицо Степаса. «Свои» — с облегчением вздохнул он, теряя сознание.

Глава 17 Встреча со Стенли и Тарлином

На рассвете Интар официально представил Раднира своей жене. Лайна в общих чертах уже представляла себе роль молодого человека в жизни своей семьи. Поэтому, приняв его поклон, и наклонив голову в ответ, не высказала ни приязни, ни одобрения действиям мужа, заметив, к тому же, что дочь также старается держаться от юноши подальше.

Во время завтрака, который на этот раз был обильным, благодаря запасам их спасателей, расспрашивать начал наконец-то Интар. Накануне он пытался выяснить у их проводников, что они знают, но люди слишком долго были в горах. Кроме того, что Переправа пала и Курхот направляется к Алмике, сведений у них более не было. Теперь он завалил вопросами жену.

— Что с Арилазой, где Матас, где Курхот? Где его войско, было ли сражение? Как Иллар, когда ты видела его в последний раз? Как там Стенли и Тарлин? Что слышно о Талине?

— Интар, я плохой вестник. — Лайна горестно покачала головой, — Про сражение я ничего не слышала. Иллара я не видела давно, очень давно. Уже здесь, в горах, до меня дошли сведения, что он в Арилазе, с войском Хайдира.

— В Арилазе? Что он тут делает? У него своя задача.

— Что он делает? Хочет найти тебя, возможно, отомстить за тебя и за Стенли.

— Что со Стенли?

— Пропал. В тот день, когда тебя ранили. Убили или взяли в плен. Никто не знает.

— Небо! Что с Тарлином?

— Мстит за тебя и за Стенли!

— Мама, отец?

— Король выполняет твое поручение. Королева вернулась домой.

— Что-то случилось?

— Тебя и Стенли ей было бы достаточно, чтобы почувствовать себя плохо, Интар. Но это еще не все.

— О, Небеса! Что-то с Талиной?

— Они пропали со Стенком. Возможно в заключении.

Овета вскрикнула. Интар повернулся к девушке.

— Папа, папа, — Овета судорожно начала всхлипывать, — Я не хотела этого. Я не хотела.

Лайна потрясенно переводила взгляд с дочери на мужа.

— Папа, это я навлекла на них беду. — Овету начало трясти все сильней. — Я не хочу, чтобы они все умерли.

— Девочка, Овета, дитя мое, о чем ты говоришь! Ты не виновата. — Интар прижимал к себе дочь, стараясь успокоить ее, но её трясло все сильней.

— Я не хочу быть королевой, я хочу, чтобы они все были живы.

— Они все живы, о чем ты? — Лайна тревожно вглядывалась в лицо плачущей дочери, — Интар, что с ней?

— Потом Лайна, потом. Нам надо её успокоить.

К сожалению, лекаркой в их отряде была только она. Лайна переворошила все её запасы, но так и не смогла найти что-то, что подтолкнуло бы ее к мысли, что это какое-нибудь успокоительное.

Овета не могла успокоиться. Рыдания прекратились, только когда она потеряла сознание. Интар прижал её к себе, они с Лайной обменялись потрясенными взглядами. Все были растеряны.

Раднир протянул флягу с холодной озерной водой. На лоб горячей девушки наложили холодное полотенце.

— Интар, что тут произошло? — потребовала Лайна ответа, когда стало ясно, что девушку не привести в сознание.

— Лайна, мы тут рассуждали, что будет, если она станет королевой. Королевой Илонии.

— И что? Что тут такого?

— Это случится только в одном случае — если меня и Иллара не будет, она останется без нас. И тут все начинает сбываться прямо на глазах. Меня чуть не убили, Стенли, Талина со Стенком пропали, Иллар, возможно, тоже в беде.

— О, Небеса!

— Нам надо уходить отсюда. Здесь темно. Ей нужен свет и воздух, ей нужна свобода. И деревенские знахари. Ближайшая деревня далеко?

— Нет, совсем рядом.

— Тогда уходим.

Пока местные жители под руководством Фета сооружали что-то типа носилок, чтобы нести Овету, Раднир молча подхватил её на руки, аккуратно уложил её голову себе на плечо и понес к выходу. Лайна испуганно вскрикнула, Интар оглянулся:

— Когда устанешь, скажешь, — спокойно приказал он юноше.

— В ней весу, как в той рыбке, — невозмутимо сказал Раднир.

— Как ты можешь, — с беспокойством проговорила Лайна, даже не понизив голос, — доверить дочь — убийце.

— Лайна, поверь, с ним она будет в полной безопасности.

Он не стал уточнять, что юноша уже давно прошел проверку. Не сказал, насколько опасно это было совсем недавно. Что их недавний пленник давно уже мог убить их обоих, несмотря на все их предостережения и всю их осторожность. Если бы захотел. Если бы не его понятие о чести и уважение к их дочери.

Расчистив выход, они вывели всех лошадей и замаскировали вход снова. Внутри осталась карета, не стоило указывать на неё врагу.

Ехали верхом. Остальных лошадей вели в поводу. Раднира, по приказу Интара, всё же сменили, уложив Овету на носилки, которые несли двое горцев. Юноша ещё полностью не отошел от ран и концу пути его уже изрядно шатало.

— Это было неблагоразумно идти искать нас, — сказал Интар, когда они шли, то преодолевая подъемы, то спускаясь с очередного склона, а Лайна закончила рассказывать об обстановке в Кордии, Арилазе и Сеготе, те малые крохи, которые она знала. — И я не думал, что у тебя столько сил.

— Ты думаешь, мне там было бы легче? — Лайна не сводила глаз с дочери. — Ты думаешь, твоей матери сейчас легко? А Талине, если до нее дошли известия о Стенли.

— Я не должен был ехать, не должен был так заставлять вас беспокоиться.

— Вот что ты точно не имел права делать, это брать с собой Овету.

— Да, но, если бы не она, меня бы не было в живых.

— Это верно, — Лайна судорожно вздохнула. — И все же, она бы сейчас не была при смерти.

— Она придет в себя. Не может не прийти. Лайна, ты не представляешь, какая у нас сильная, смелая, замечательная дочь. Она только очень сильно испугалась.

В деревнеих ждал просторный дом старосты деревни. Немедленно позвали знахарку. И она зашуршала у очага, что-то варя в своем котелке, добавляя травы, помешивая и напевая что-то себе под нос одной ей известные напевы. И, наконец, напоила и натерла девушку какой-то пахучей водой, на что Раднир долго чихал и ругался вполголоса.

Интар и Лайна шикали на него, но он отказался покинуть дом и комнату, где лежала Овета.

— Стражу место возле господина, — на возмущение Лайны невозмутимо отвечал он.

Интар махал рукой.

— Пусть.

Наутро Овете явно стало легче. Жар спал. Горячка, которой все боялись, не началась. Девушка оказалась действительно сильней, чем от нее ожидали. Она только не хотела просыпаться. Лишь слезы лились у неё из-под глаз, и она то забывалась, то в своей темноте продолжала горевать.

— Было бы тут море, она бы сразу вылечилась, — сказал как-то Раднир, наблюдая тщетные попытки Интара и Лайны вывести дочь из этого состояния.

— Что такого в море?

— Море? — Раднир мечтательно улыбнулся, — это солнце, это воздух, вода. Море — это сила, это мощь. Разве тут в горах, в лесах все это есть?

— Местные жители считают, что есть.

— Они не видели моря.

— Почему ты ушел от моря?

— Приказ отца. Ему нужны были воины.

Не было и речи о том, чтобы двинуться дальше. Интар пытался выяснить у деревенских жителей, что творится в стране, но опять безуспешно. Местная деревня была слишком незначительной, сюда не доходили новости. Жителей тревожило только участившееся копошение в горах незнакомых воинов. Пока что на их деревню никто не наткнулся. Но это была угроза их безопасности. Надо было уходить. В Тогот, или на крайний случай к Матасу, на восток.

День прошел в тревожном ожидании, когда внезапно в деревне появился Стенли.

Заслышав его голос, Интар выскочил из дома:

— О, Небеса, Стенли, неужели это ты?

— Интар?!

Стенли осадил коня и спрыгнул на землю прямо перед Интаром!

— Дядя! — завопил он от радости, бесцеремонно хватая его за плечи. — Ты жив! Небеса, ты жив и здоров! Но как же ты чертовски плохо выглядишь! Ты бледный, как покойник, каким мы и ожидали тебя увидеть! — смеялся Стенли.

— Ты не лучше, посмотри на себя, — Интар сжал племянника в объятиях. — Где ты был? Кто тебя так отделал?

— Курхот держал меня за мальчика для битья, — рассмеялся Стенли. — Но тут пришел твой сын и обменял меня на Алмику.

— Иллар? Иллар сдал Алмику? Променял на тебя? Но как? А где был Хайдир? Небеса, Курхот в Алмике? Что, проклятье, происходит в мире? Что скажет Матас? — Интар тряс головой, не веря в происходящее.

— Я видел Матаса, он сказал, что четвертует ублюдка.

— О, Небеса!

Стенли весело хлопнул Интара по плечу:

— Я все расскажу. Пойдем куда-нибудь. Где Овета?

Лицо Интара помрачнело.

— Как хорошо, что ты оказался здесь, Стенли. Ты мне нужен.

— А когда бывало иначе? — но Стенли почему-то расхотелось шутить дальше. — Что случилось?

— Пойдем, — Интар повел его к дому. — А Тарлин где?

— Где-то в дне пути отсюда. Мы должны встретиться на границе. Перед Сеготом. По пути мы хотели еще раз попробовать поискать тебя.

— Я знаю о Талине. Мне жаль, Стенли.

— Ничего страшного, мы ее отобьем, — беззаботно махнул рукой Стенли, тщательно скрывая свою тревогу. Еще одна проблема решилась, Интар нашелся. Значит теперь очередь матери с отцом. Только и всего.

Интар ввел Стенли в дом. В чистой просторной комнате у кровати сидела Лайна. Стенли склонился в поклоне:

— Леди Лайна!

Женщина радостно вскочила со своего места.

— Стенли! Как же я рада тебя видеть! — Она обняла юношу. — Ты пропал, где ты был?

Но глаза Стенли были прикованы к кровати. Бледная Овета на просторной кровати казалась своей тенью.

— Что с ней? — прошептал Стенли, опускаясь перед ней на колени.

Интар не ответил. Он присоединился к племяннику, взял дочь за руку и погладил ее по голове.

— Девочка, — сказал он ласково, но достаточно громко, — посмотри, кто пришел. Это Стенли. — Скажи ей что-нибудь, — прошептал он Стенли.

Тот сглотнул, удивленно обернулся на родителей Оветы и произнес, стараясь говорить громко, как Интар, и весело, как обычно и разговаривал с ней.

— Эй, маленькая сестрёнка, я что-то не понял, герой вернулся с войны, а ты не встречаешь его с цветами! Ты что, забыла меня? — краем глаза Стенли заметил одобрительный кивок Интара и продолжил: — Или ты возгордилась, что спасла от яда своего отца и теперь не хочешь взглянуть на какие-то обычные синяки своего братца?

Веки затрепетали. Интар схватил Стенли за руку.

— Говори, — прошептал он, — говори.

— Послушай, — голос Стенли стал громче. — Тарлин тут ищет тебя без памяти по всем горам, а она лежит, спит. Иллар сбился с ног, и вместо того, чтобы выполнять королевские приказы, шляется где попало, путает все карты своих военачальников, только чтобы найти вас с отцом. Короли, вместо того, чтобы заниматься своими странами, переворачивают горы, чтобы найти тебя. А она даже не хочет встать, поздороваться!

Овета слышала, определенно слышала. Веки затрепетали. Руки лихорадочно зашарили по постели. Стенли схватил ее руку и сжал.

— Эй, — сказал он уже тише, — я жду цветов, ты не забыла?

Из глаз девушки потекли слезы.

Стенли подхватил её за плечи и притянул к себе. Она была легкая, как пушинка. Но руки уцепились за брата изо всех сил.

Она что-то прошептала, уткнувшись ему в плечо. Стенли не расслышал. Интар покачал головой, и он не стал переспрашивать. Он просто держал её в объятиях и что-то рассказывал ей на ухо. Когда девушка обмякла в его руках, он осторожно опустил её обратно. Лайна сменила его у постели.

— Что тут произошло? — потребовал ответа Стенли, вставая с колен.

— Она испугалась, — тихо сказал Интар, уводя его к столу. — Она просто очень сильно испугалась. Она осталась одна, спасла меня, но за это время натерпелась страху.

— А телохранители?

— Они скрыли нас на заброшенном руднике, после чего вместе с проводником и Фетом пошли за помощью, или на разведку. И ни один не вернулся. Только накануне Фет привел туда Лайну. Говорит, нашли их тела. Скорее всего, они уводили погоню от убежища. Овете одной пришлось трудно, очень трудно. И при этом она спасла меня.

Интар замолчал. Стенли вопросительно посмотрел на него.

— У тебя что-то не стыкуется, дядя! Овета показала себя сильной, она не растерялась, когда тебя ранили. А сейчас тебе понадобился я, чтобы она очнулась. Что произошло на самом деле?

— Стенли, я не уверен, что она хотела бы, чтобы ты это знал…

— Тебе видней…

— Стенли, — пауза затянулась, Стенли ждал, и Интар опустил голову. — Я делаю ошибку за ошибкой. Я отправился на войну, когда мое место было в столице. Я взял с собой на войну девочку. И перепугал её до смерти. Она больше не хочет бояться. И она поставила себе цель — стать королевой. Великой сильной королевой. Но она знает только Илонию. А чтобы стать королевой Илонии ей пришлось бы потерять тех, кого она любит. Мы с ней говорили об этом. И вдруг все началось сбываться. Я чуть не умер, Иллар оказался рядом с Курхотом, а она знает, как это опасно, ты пропал, Тарлина нет, Талина со Стенком в беде. Она опять испугалась, что навлекла своими словами на вас всех беду. Очень сильно испугалась. Но ты тут, сами Небеса послали тебя этой дорогой, ты ей помог. Ты помог мне, Стенли. Я бы себе этого не простил.

Интар поднял голову:

— Теперь рассказывай ты! Лайна сказала мне только то, что Талина со Стенком в беде, ты пропал, Иллар делает глупости за глупостью. Как ты вообще нас нашел?

— Придержи-ка поводья, дядя. Не суди, не зная, — резко ответил Стенли.

Из темного угла, где кто-то сидел, выскользнул меч и направился на Стенли.

Реакция Стенли была соответствующая. Он отскочил, его меч мигом оказался у него в руках, он направил клинок на незнакомца.

— Что тут, проклятье, происходит?

— Тебе следовало быть почтительным, — раздался голос из тени.

— Кто это, Интар?

— Раднир, Стенли, опустите мечи, — голос Интара был усталым и выражал что угодно, только не радость от предстоящего объяснения с племянником.

На свет вышел юноша.

Меч Стенли опять взвился.

— Убийца.

— Стенли, познакомься. У меня новый оруженосец.

— Не думал, что яд так действует на человека, Интар. Нельзя ли поподробней?

— Что ж — это Раднир, сын Курхота.

— Веселенькое дело.

— Он не смог меня убить ядом. Не смог мечом. Дороги назад ему нет. Теперь он служит мне.

— Небеса не позволили убить ядом воина, — вставил Раднир.

— И до каких пор он будет у тебя?

— Раднир, до каких?

— Когда не сочтешь меня достойным. Когда я заслужу.

— Пусть пойдет и убьет Курхота.

Раднир опять направил меч на молодого человека.

— Стенли.

— Интар, ты со своим сыном совсем тронулись умом. Если я сейчас приму все это, сяду к нему спиной, я буду точно знать, что это наследственное и от моей матери мне тоже досталась эта толика безрассудства.

— Что с Илларом? При чем тут Иллар?

— Подожди-ка, я приведу кое-кого.

Он вышел. Интар укоризненно посмотрел на Раднира. Тот пожал плечами.

— Ты плохой повелитель, принц, если твой племянник так непочтительно разговаривает с тобой.

— Я тебя предупреждал. Что поверить — поверят, но не одобрят. Подумай сам. Последний раз, когда он тебя видел, ты почти убил меня.

Он подошел к жене и дочери. Лайна держала за руку дочь, и у той было спокойное умиротворенное спящее лицо.

— Она проснется здоровой, — прошептала Лайна. — Я чувствую это.

В комнату кто-то зашел. Интар обернулся.

— Ногал? — удивленно произнес он, подошел и протянул вошедшему руку.

— Ваше высочество, — усмехнулся тот, протягивая руку в ответ, — что-то частенько в последнее время я пожимаю руки королевским особам. Ох, не к добру это!

Стенли хлопнул Ногала по плечу.

— Расскажи-ка отцу про его сынка, — весело сказал он. — Мне будет интересно ещё раз послушать самому.

Интар удивленно переводил взгляд с одного на другого. Те рассмеялись.

— Ну послушайте…, - начал Ногал.

Они уселись за стол, подальше от постели Оветы, но, чтобы Лайна тоже все слышала. Кое-что она знала, рассказала мужу, но в рассказе Ногала все приобрело другой окрас.

Ногал рассказал, как Иллар с Латином освободили его из темницы. Как Ногал проверял его силы, как юноша проиграл и они пошли отметить это дело в дом терпимости, и что произошло на утро.

Интар посмеивался, искоса глядя на покрасневшую жену. Та рассказала ему, но по-своему. Ей не понравился ни поступок сына, ни его ярость, ни устроенное им побоище. Но Ногал рассказал так, как воспринял этот случай дворец, столица.

— Значит, вы с Фаркусом дважды просто-напросто избили моего сына? — усмехнулся Интар.

— Я помню, принц, что после того как я побил вас, вы тоже переменили привычку биться по чистенькому. Помниться, я научил вас драться. Думаю, вашему сынку эта наука тоже пригодится.

Ногал рассказал про начало их пути, про посещения крепостей. Впервые Интар получил хоть какой-то отчет о состоянии дел. Лицо светлело, а с плеч постепенно уходил груз. Лайна сидела потрясенная. Она в столице получала вести со всех сторон, переправляя их с одного места на другое. Но она не представляла, что крылось за сухими строчками.

Они были у Габерне, когда узнали, что Интар ранен, возможно, погиб, об их с Оветой исчезновении, о том, что убит или попал в плен Стенли. И Иллар решил нагнать войско Хайдира. Латин должен был продолжить его миссию, Фаркус чуть позже присоединиться к нему.

— Нет, искать мы не собирались. Иллар понимал, что у него нет на это ни времени, ни людей, ни навыков поисков в горах. Он хотел просто взглянуть, оценить обстановку. Не суди его сурово, принц. Все, что произошло потом, тебе лучше расскажет Стенли.

— Да, Стенли, ты так и не рассказал, что приключилось с тобой.

— Да все просто, как курица сносит яйцо! Меня с лошадью подстрелили. При этом одновременно. Я не успел соскочить, был ранен, а лошадь не успела меня вынести, потому что тоже была ранена. Вот так мы с ней и попали в плен. А Курхот пленных бережет. Кого на галеры, кого на работы. А за знатных — выкуп. Все строго, как скобийцы. Ну, или как пираты, — Стенли рассмеялся. — Только вот со мной оплошность вышла. Долго он со мной определиться не мог. — Стенли протянул руку с кольцом-печаткой. — Кто-то у него там догадался, что печать-то с гербом. Ну, он и принялся у меня выколачивать, кто я такой.

— Почему ты не признался? И скобийцы, и пираты чтут право выкупа.

Стенли вскинул голову.

— Да, но если не идет война. Курхоту не нужен был выкуп, ему нужен был рычаг. И он им воспользовался. Он устроил переговоры с Хайдиром, и Иллар оказался на них вместе с ним.

Лайна у них за спиной охнула, Интар сжал губы. А Стенли продолжил.

— Хайдир меня сразу узнал, хитрости в нем — нисколько. И Курхот понял, что его догадка верна, и можно поторговаться. Вот скажи, дядя, Хайдир сдал бы город в обмен на мою жизнь?

Интар покачал головой.

— Нет.

— А если бы меня передавали ему по кусочкам?

Лайна опять вскрикнула, Интар промолчал.

— А Иллар не стал и рисковать. Он попросту отправил Хайдира прочь, представил меня наследником престола Илларом, себя — моим младшим братом и предложил Курхоту поторговаться, как тот поможет ему взойти на престол, убив меня, то бишь себя, Иллара.

Ногал рассмеялся, видя потрясенный вид Интара. Раднир побагровел. Стенли взглянул на него:

— Твой отец купился. Его реально обманули!

— Это недостойно! — Раднир повернулся к Интару, — твой сын поступил, как подлый обманщик.

— Резать пленников по частям тоже не входит в деяния, достойные уважения, ты не находишь? — сухо сказал ему Интар.

Раднир опустил голову.

— Да.

— Тогда они стоят друг друга. Мой сын ответил подлостью на подлость. Или хитростью на жестокость. Может, посмотрим на это дело с этой стороны?

— Может, — неохотно сказал Раднир.

Лайна подошла к ним. Стенли, с усмешкой наблюдая за возникшей перепалкой, продолжил:

— Я был в бешенстве, что он торгуется столицей, обменивая меня на тысячи жизней, я чуть не рехнулся, пока слушал, что он там нес. Если бы я имел возможность говорить, я сломал бы ему всю игру. И ты знаешь, чего он добился? Получил меня целым, выведал планы Курхота, приобрел союзника в борьбе за престол и сдал столицу, которую Матас и так собирался оставить. У Курхота было численное превосходство, он лишь подтвердил то, что мы вычислили. У него шесть тысяч солдат, Сегот захватывает Кордию и предоставляет свободный проход по королевству наемников других стран. А насчет столицы… все население было практически выведено, все ценности тоже. Хайдир просто хотел дать сражение, выполнить свой союзнический долг, исполнить королевский приказ, не зря же он привел войско. И Курхоту достался пустой город и ни одного камешка-алмаза. Хотел бы я увидеть его лицо! Матас был поначалу так же зол, как и я. Но я его убедил. И учти, я простил Иллара, так что вам с Матасом придется тоже подумать об этом.

Раднир скрипнул зубами, но промолчал.

— Еще одно. Курхот предполагает о нападении на нас Торогии. Иллар считает, что они договорятся, и будут действовать заодно. Он послал сообщение Королевскому Совету.

— Вот как? — Интар на глазах становился темен и мрачен.

— После этого Хайдир устроил нам скандал по поводу самоуправства внуков короля, при этом досталось и Тарлину, но Иллар приструнил его своими королевскими полномочиями и вот я тут. Когда ты воскреснешь, Хайдир потребует в лучшем случае отправить нас троих на службу в захолустье, в худшем — на рудники к Матасу. Я выбираю последние, они все разрушены!

— Я не обвинял его, — задумчиво проговорил Интар, все еще весь в мыслях об отрывшейся ужасной картины. — Я…

— Мы все только и думаем о семье, а не о стране, так я скажу. И это называется — королевская семья, королевские интересы! Я тоже хорош! Потому что вместо того, чтобы присоединиться к армии, я иду в Сегот выручать мать с отцом. И знаешь, что мне сказал Иллар? Что ему наплевать на весь мир, но ему нужны все мы. И поэтому он отдал мне Ногала, поэтому мы направляемся в Сегот.

— Я полностью поддержал бы твое решение, Стенли, но твоя горячность говорит сама за себя. Как у нас с Матасом обстоят дела? Где сейчас наши войска, где Курхота? Была ли битва? Всё настолько плохо?

— Битва была, — кивнул Стенли, — за Алмикой. Как мы и предполагали, Курхот был зол, что ему достался пустой город, и он атаковал тут же. У нас было время выбрать позицию, мы ждали. Хайдир подготовился. Мы стояли на более выгодной позиции, успели сделать временные укрепления. Но натиск этих пиратов был огромен. Они были слишком озлоблены, чтобы учесть свое проигрышное положение. И чуть не сломили нас. Их копейщики вкупе с вооруженными абордажными крючьями пиратами смогли разбить наших латных коников, и только посланный отряд лучников смог спасти положение.

— Хайдир должен был учесть наш бой за Переправой.

— Он и учел. Там, как ты помнишь, мы разнесли копейщиков. Курхот не привык воевать строем против всадников. Да он вообще столкнулся с этим только у Переправы. Но тут он подготовился. Они стояли слишком плотной группой, к тому же были вооружены более прочными латами.

— Наемники?

— Наверняка. Наши всадники не смогли сразу прорвать их строй. Были большие потери.

— Что помогло вам победить?

— Исключительно за счет лучников и легких всадников. Много пиратов полегло под стрелами. А уж мы добили разрозненное войско и его пехотинцев. Курхот был вынужден отступить.

— Вы не преследовали его, не взяли город обратно?

— Хайдир предпринял попытку, но всё же остерегся. Разведчики доносили, что пополнение к Курхоту было на подходе, а у нас не хватало людей на бои в городе. Наше пополнение не успевало дойти с границы. Поэтому он отступил.

— Матас не участвовал в битве?

— Нет, он не успел собрать войско.

— Где он сейчас?

— В горах, как и планировалось. Увел туда людей и вывез ценности. Если бы не наше войско, Курхот бросил бы все силы туда. Мы дали королю время. Сейчас отряды Курхота заполонили предгорье. Но в горы пока не суются. С Матасом люди Учайка, они не дадут прорвать оборону гор.

— Потери?

— Примерно по полторы тысячи с каждой стороны. Но их раненные достались нам. Если получится, обменяем их на наших. Либо отправим к Учайку.

— Каковы дальнейшие планы Хайдира?

— Он отойдет к границе. И там даст новый бой.

Раднир молча слушал, лишь сжав губы. Стенли, видя такое, лишний раз подчеркивал поражение пиратов. Интар хмурился. Одна мысль не давала ему покоя, пока он не озвучил ее:

— Скажи, не было ли покушения на Хайдира? — скосил он глаза на Раднира.

Тот затаил дыхание, а Стенли удивленно вскинул глаза на дядю.

— Откуда ты узнал?

— Курхот посылает убийц к предводителям войск и к королям.

— Как на тебя, — скорее не спросил, а догадался Стенли.

Интар кивнул, Стенли вернул Радниру напряженный злой взгляд.

— Было, — подтвердил он. — Какой-то отчаянный пират, я видел его потом, совсем мальчишка еще, но ловкий, подлец. Прорвался через все поле сражение, но был убит стражей Хайдира, даже не добравшись до командующего. Но на Хайдире были тяжелые латы, если бы убийца и добрался, ему бы не помог даже его отличный арбалет.

Стенли посмотрел на сжавшего губы Раднира.

— Кстати, он был похож на тебя.

— Кто это был? — вопрос Интара был явно обращен к Радниру.

— Наверное, Нарад. Он был отличным стрелком, но слишком горяч и опыта у него маловато.

— Сын твоей матери или другой наложницы твоего отца?

— Моя мать была и ему матерью, — голос Раднира был спокоен, но бесцветен. — А арбалет мой.

— Твой отец не мог не знать, что он неопытен.

— Для них всех — я погиб. Думаю, брат вызвался сам, чтобы отомстить за меня.

Юноша резко встал и вышел из дома.

— Так любил брата? — Стенли кивнул ему вслед

— Сомневаюсь, — проговорил Интар, — он не чтит родственные связи. Скорее огорчился, что брат не отомстил за него.

— И ты все равно держишь его рядом?

— Да, Стенли. И давай не будем об этом. Ты так и не сказал, как нашел нас.

— Птичка на хвосте принесла, — улыбнулся Стенли. — Нам встретился посыльный к Матасу от старосты деревни.

— Куда ты сейчас, сразу в Сегот? — спросил Интар.

— Здесь меня теперь ничего не держит. Я еду к Тарлину, и мы отправляемся в Сегот. Кстати, я получил у Матаса перстень Тайлис. Если мне придется воспользоваться им, как доказательством, что у Дюртала фальшивая Тайлис, я это сделаю.

Интар покачал головой:

— Сомневаюсь. — Видя напряженное лицо племянника, добавил. — Дюртал не примет его во внимание, ты только навредишь себе и матери. Но вот привлечь с его помощью к нам тех, кто сомневается, что представленная Дюрталом девушка настоящая королева, другое дело. Матас правильно сделал, что отдал перстень тебе. А о самой Тайлис ничего не слышно? Где она и жива ли?

— Под Алмикой я видел группу кордийских беженцев, с которыми мы бились у Переправы. В прошлый раз она была с ними, насколько я тебя понял, — Интар кивнул, — вполне вероятно она и сейчас с ними.

— Они идут в Стокс?

— Не имею ни малейшего понятия. Если бы хотели, были бы рядом с Матасом, а не участвовали в битве.

— Они участвовали?

— Отменные стрелки, их помощь не была лишней. Потерь у них тоже не было, насколько я понял Хайдира. Он их берег. Но куда они пойдут сейчас, я не знаю.

Интар с Лайной намеревались ждать выздоровления дочери, после чего идти в Тогот. Смысла возвращаться в Илонию через Арилазу не было. Королевство горцев сейчас было спокойней. Стенли хотел было отправить Ногала с дядей, но оказалось, что у Ногала имеются друзья в Албоне. Поэтому было решено оставить Ногала со Стенли. Помощь местных им в Сеготе не помешает.

Но утро нарушило все их планы.

Из соседней деревни к ним прибежал мальчишка посланник. В их сторону направлялся большой отряд ситарцев.

Для жителей деревни это не было неожиданностью. Король разослал глашатаев о возможном появлении противника. Арилазцам предписывалось заранее найти безопасное убежище и перевезти туда женщин и детей, весь ценный скарб и домашних животных. В горах было достаточно укромных уголков, не говоря уже о пещерах. Поэтому деревня, хоть и не без паники, но все же собралась и приготовилась покинуть насиженные места.

Отряд Стенли был готов к выступлению. Интар с семьей тоже. Овета, пришедшая в себя еще ночью была слаба, но в состоянии сидеть в седле. А Верса была смирной и умной лошадкой, ей можно было доверить везти ослабевшую девушку.

В обоих отрядах было по проводнику. Один должен был сопровождать Интара в Тогот, другой вывести отряд Стенли на Сегот. Но отступали из деревни они вместе.

Проводники вели их по незаметным горным тропам. Но как только пришло время разделиться, на них чуть было не наткнулся отряд ситарцев. Они смогли затаиться в расщелине горы, но пришлось поменять направление пути. Ситарцы шли в сторону Тогота. Интару с семьей, как оказалось, этот путь туда был заказан. Им пришлось повернуть на запад. Туда, где Тарлин ждал Стенли.

В пути произошел еще один спор Стенли с Интаром. Племянник требовал от дяди связать и заткнуть рот Радниру.

— Горы кишат его людьми. Одно его слово, и мы все погибнем, — убеждал он Интара.

— Стенли, — в который раз говорил Интар, — он этого не сделает. Он дал клятву.

— Какую он тебе дал клятву?

— Что не буду пытаться убить его, — усмехался Раднир.

— Он и не убьет тебя, а сдаст своему отцу. Тебя и всех нас.

— Стенли, он мне служит. А это значит, что он не причинит вреда мне и моим близким. Он не совершит предательство.

— И в этом ты дал клятву? — обернулся Стенли к Радниру, обжигая его яростным грозным взглядом.

Тот отрицательно качал головой, блеснув глазами.

— Почему ты ему веришь, Интар?

— Мы верим с Оветой.

— Овета, почему ты ему веришь?

Бледная Овета лишь пожимала плечами, не в силах произнести ни слова. И, когда им приходилось спешиваться там, где не могли пройти верхом, не отказывалась, когда Раднир, молча передав поводья Интару, подхватывал её на руки. Когда Интар видел, что тот уставал, Овету несли Стенли или Ногал.

И все же, когда они, наконец, дошли до места встречи, Овета и Лайна совсем выбились из сил. Поэтому после бурной встречи с Тарлином было решено остановиться на отдых.

Новости как у них, так и у Тарлина были неутешающие. Если ситарцы заполонили все горы, и с каждым днем их становилось все больше и больше, то по дорогам из Сегота в Арилазу шел непрекращающийся поток отрядов наемников.

— Мы выставили дозоры вдоль дороги, — докладывал Тарлин, — в день проходит, по меньшей мере, три отряда по десять-двадцать человек. Только за эти дни, что мы наблюдаем, прошло около пятисот человек.

— С обозами?

— Сначала без обозов. Но, видимо, Курхот запросил провиант. Теперь некоторые отряды сопровождают обозы.

— Отряды конные или пешие?

— И тех и тех поровну.

— Только сеготцы?

— Нет, далеко нет. Свои войска нужны Дюрталу в Кордии. Сюда идут наемники.

— Какие еще новости?

Тарлин продолжил:

— Хайдир начал отводить войско к границе. Там нас будет ждать свежее пополнение. Если Курхот сунется, он подавится.

Раднир проскрежетал зубами. Но Тарлин, который отнесся к присутствию Раднира около принца так же, как и Стенли, казалось, нарочно делал на этом ударение.

— Сколько у Курхота сейчас людей?

— У него осталось чуть больше двух тысяч после битвы. Кстати, Переправу с ним перешли те сеготцы, которых лично направил ему в помощь Дюртал. Он это тщательно скрывает, но мы взяли нескольких пленных. Они с регулярной армии. Их почти две тысячи воинов. Через Переправу, как доложили Матасу, перешло еще четыре с лишним тысячи его людей, ситарцев. И еще идут наемники. По нашим с Матасом подсчетам через несколько недель у Курхота на границе с Илонией будет семь-восемь тысяч человек, в Арилазе останется около пяти. Это будут в основном его люди и сеготцы. Наемников Курхот предпочитает держать возле себя. Горы просто кишат людьми Курхота. Мы не обнаружены его разведчиками только чудом, и то потому, что у нас малочисленный отряд.

— Сколько у Хайдира помимо оставшихся двух тысяч? Иллар говорил что-нибудь о пополнении с Илонии?

— То, что ты и планировал. На границе две тысячи солдат. Ожидается еще полторы пополнения с ближайших городов. В основном ветераны, но много новичков. Ветераны возвращаются и через Вароссу. Идет подготовка еще трех тысяч. Но они не успеют к битве.

— Если всё так, как вы говорите, и, если Курхот не задействует тех, кого планирует оставить в Арилазе, у Хайдира будет существенное преимущество.

— Время покажет. Но главное не это. Вопрос с Торогией. Если она нападет, Илонии придется нелегко.

— Если подготовка идет как надо, врагам тоже придется нелегко. Кроме того, Варосса должна прислать помощь. Тогот тоже.

— На Тогот не стоит возлагать слишком большие надежды. Они пока сдерживают свои северные границы и границу с Сеготом. Кого Учайк смог выделить, те участвовали в битве и теперь остаются у Матаса.

Из совещания не делали тайну, на нем присутствовали и Лайна с Оветой. Не отослал Интар и Раднира, который теперь внимательно слушал, вызывая приступы ярости у Стенли.

— Стоит ему пришпорить коня, и через день Курхот будет знать все! — не выдержал молодой человек.

— Стенли, угомонись.

— Ты, — Стенли обернулся к Радниру, — я тебя вызываю на поединок. Я убью тебя и избавлю Интара от твоей клятвы.

Меч молниеносно оказался в руках Раднира. На губах заиграла усмешка.

— Я готов!

— Мечи в ножны! — во властном голосе Интара сквозил холод. — Раднир, Стенли, я запрещаю. Еще не хватало, чтобы нас тут обнаружили, когда мы деремся друг с другом.

— Не друг с другом, а враги против врагов, — процедил сквозь зубы Стенли, и не думая прятать меч.

Овета встала между ними:

— Стенли, — умоляюще произнесла она, — ну он действительно не выдаст нас. Я тоже ему верю.

Она обернулась к юноше:

— Ты же поможешь нам, да?

Раднир наклонил голову:

— Тебе и твоему отцу.

— Вот, — взвился Стенли, — видишь?

— Стенли, мы сейчас все равно разъединимся. Он не бросит нас ради того, чтобы выдать вас.

Наблюдавший эту картину, Тарлин не выдержал.

— Дядя, ты сейчас не сможешь уйти в Тогот. Слишком велика вероятность, что ты наткнешься на противника. Мы можем отдать тебе большую часть своего отряда, но и их будет слишком мало. С леди Лайной и Оветой вы не сможете уйти, если придется.

— Чем меньше отряд, тем незаметней он пройдет. Лайна на днях преодолела горы, перед тем как нашла нас.

— Это было несколько дней назад. Сейчас так просто это не получится.

— Согласен. Но в таком случае мы вообще застрянем тут, не смея двинуться ни назад, ни вперед.

— Вы можете отправиться в Сегот с нами, — предложил Тарлин. — Когда мы выручим отца с матерью, у нас будет достаточно большой отряд, чтобы прорваться в Тогот. А там до Илонии рукой подать.

— В этом есть разумное зерно, Тарлин. Но это время. Нам понадобится слишком много времени на это.

— Оставаясь тут, вы слишком рискуете.

— Да.

— Значит, и раздумывать нечего, — решительно подвел итог Стенли. — Тарлин, — обернулся он к брату, — у тебя есть план, как перебраться через границу?

— Да, — кивнул Тарлин в ответ. — И план, и дорога.

Интар, некоторое время раздумывал. Лайна и Овета с волнением ожидали его решения. Наконец Интар неохотно кивнул:

— Да, нам придется идти с вами.

— Тогда осталось решить, что делать с этим, — Стенли кивнул на Раднира.

Овета решительно повернулась к Радниру.

— Я прошу тебя, помоги нам освободить моих родных, — она умоляюще посмотрела на него.

— Ты слишком многое просишь, дочь принца. То, что я служу твоему отцу, не значит, что я друг вашей стране и вашим людям. Но я не собираюсь звать своих людей. Мой отец не оставит принца Интара в живых. Этим я нарушу свою клятву. Я пойду с вами и, если понадобится моя помощь принцу и тебе, я буду рядом. На этом всё. — Юноша напоследок блеснул глазами. — И, если твоему брату нужен поединок, в любое время.

Интар пресек дальнейшие разговоры, взглядом осадив гневного Стенли и насмешливого Раднира.

Как только Овета с Лайной отдохнули, они тронулись в путь.

Отряд Тарлина разведал все дороги и тропки в сторону Сегота. В одно из затиший по дороге, когда вокруг них не рыскали дозорные проходивших по дороге отрядов наемников, они тронулись в путь.

Дорога через мост отпадала, тот охранялся сеготским отрядом, но выше по течению был небольшой брод. Привычных, не пугающихся бурного потока лошадей Тарлин со своими людьми поставил поперек потока, остальные, двигаясь вдоль такой живой цепочки солдат, готовых и поддержать, и подхватить, быстро перебрались на другой берег. Таким образом, переправа не заняла много времени и обошлась без потерь. Через несколько часов они были в Сеготе.

Глава 18 Отступление к Нарте

Очнулся Иллар в палатке, почему-то на боку. Он пошевелился, но боль пронзила тело. Юноша застонал. Хотел перевернуться, но чьи-то руки удержали его.

— Не шевелитесь, милорд, — сказал чей-то голос.

— Кто ты? — прохрипел Иллар.

— Вы еще спросите, где вы? — тихонько засмеялся голос.

— Дамин? Сайл? Где я?

— Дамин. Вы у своих.

— Свои только вы. Здесь только вы?

Дамин замялся.

— Нет, мы у Шесбина.

Иллар замолчал.

— Сайл, Звен? — спросил он

— Нормально.

— Тот, третий?

— Его подобрали и унесли в замок.

— Проклятье.

Он опять застонал.

— Больно? — участливо спросил Дамин.

— Не нравится, накинь мне одеяло на голову, буду стонать под одеялом, — незлобно огрызнулся Иллар. Неприятности еще были впереди, и не исключено, что еще худшие. Хотелось стонать громко, а еще повыть.

— Шутите? Значит, все будет хорошо. Значит, можете и не стонать, — по-своему обрадовался Дамин.

— Больно, — прошептал Иллар.

— Где именно?

Дамин приподнял одну из повязок, и Иллар понял, что больных мест гораздо больше.

— Это ожог, — пояснил Дамин. Мы его смазываем. Повязка охлаждает.

— Верни на место.

Одна боль слегка утихла. Вторая разгорелась сильней.

— Что там?

— Стрела. Зазубренная. Мы побоялись ее вытаскивать.

— Но не буду же я со стрелой в спине вечно?

— Послали за лекарем. Он будет с минуты на минуту.

— Проклятье! Как вы оказались на мосту?

— Мы как бы осаждаем замок с этой стороны, — усмехнулся Дамин.

— А с той стороны?

— Уже Торогия.

— А кто мы?

— Шесбин. Была битва, мы отступили. Но пока торогцы не обошли замок, мы попытались его отбить.

— Они обойдут.

— Мы уходим. Вот только разберемся с вами.

— В каком смысле разберемся?

— Подлечим, — растерялся Дамин.

— А… а где Латин? Где Фаркус?

— Латин вами отправлен к королю. Фаркус с Шесбином.

— Вас держат на свободе?

— Пока да.

— Пока что?

— Пока Фаркус уговаривает Шесбина.

— О чем?

— О том, что мы не изменники.

— Получается?

— Судя по тому, что лекарь не идет, не очень, — засмеялся Дамин.

— Битву видели?

— Даже участвовали. И в штурме крепости участвовали. Как раз сидели у моста, ждали сигнала. А тут вы.

— Пленных освободили? Вы видели их? Вы говорили с ними?

— Видели, но не говорили. Странно как-то, что их отпустили. Вы знаете, почему?

Иллар промолчал. Скоро узнают и так.

— Из отряда еще кто-нибудь пострадал?

— А если и пострадали? Ничего, заживет.

— Кто ранен?

— Да все, почитай.

— Убитых нет?

— Нет.

— Что слышно о Хайдире?

— Была еще одна битва. На границе. Мы остановили Курхота. Но потеряли много людей, они, кстати, тоже.

— У тебя есть попить?

— Да, пейте, милорд. Пейте, скоро должна подойти помощь.

Он пришел в себя от тряски. Судя по всему, они ехали в фургоне. Боль была невыносимой. Он опять застонал.

— Терпи, парень, — послышался голос Фаркуса.

— Это новый вид пытки?

— Судя по твоему виду, сынок, ты в этом деле теперь знаток, — усмехнулся Фаркус.

— Может проще меня прирезать?

— Может и проще, думаю, для многих было бы проще, — в ответ раздался смешок.

— Или, может, Шесбина? Или лекаря? — рассуждал Иллар, пытаясь хоть чем-то отвлечь себя от боли и появившегося озноба.

— И это тоже. Смотрю, кровожадность у тебя расцветает пышным цветом. Ребята рассказали, что ты там учинил.

— Шесбин не верит?

— Командующий ничему уже не верит.

— Видел пленных, которых отпустили?

— Да, странные вещи они рассказывают.

— Кто-нибудь из наших поверил?

— С какой стати? Да и в войске мало кто поверил.

— Но все же поверили.

— Да.

— Поэтому Шесбин не присылает лекаря?

— Да нет, лекарь тут. Рядом. Но мы спешно уходим. А он отказался вытаскивать стрелу при такой тряске.

— Мог бы и попытаться, пока я был без сознания.

— Ну так теряйте его еще раз, я попробую его уговорить.

— Я не могу по заказу.

— Стукнуть по голове?

— Будь добр.

Но Фаркус в ответ лишь поднял его голову и протянул к губам кружку с чем-то терпким и противным.

— О, надеюсь, это яд? — нешуточно обрадовался Иллар, припадая к кружке и выпивая залпом, стараясь не пролить при такой тряске ни капли.

— Лекарь обещал, что да. Но не волнуйтесь, мы отомстим за вас, — рассмеялся Фаркус, с небывалой для сурового воина нежностью укладывая его обратно на тюфяк. А Иллара уже нешуточно начало трясти от холода. К счастью, то ли от боли, то ли от сонного отвара, он опять провалился в небытие.

Следующий раз он очнулся опять на боку, на ровной не трясущейся поверхности, в приглушенном свете одинокой свечи. В голове было муторно, во рту пересохло, боль никуда не делась, но была, к счастью, не острой, а тупой. Он постарался не застонать. Было стыдно за проявленную недавно слабость.

— Не сдерживайтесь, можете стонать, молодой человек, — произнес чей-то голос. — Здесь нет никого кроме нас двоих.

«Лекарь?» — мелькнула мысль. Попробовал произнести что-нибудь вслух. С трудом, но получилось:

— Можно попить?

— Даже нужно.

Чьи-то руки приподняли его голову, и осторожно держали кружку с напитком, пока Иллар пил.

— Где мы? — спросил Иллар.

— Недалеко от Подкема.

— Где все?

— Готовятся к битве.

Иллар привстал.

— Вы поможете мне подняться?

— И что вы намерены делать, молодой человек?

— Выйти.

— Зачем?

— Мне что, запрещают, я под арестом? — в словах Иллара звучал вызов.

Лекарь растерялся.

— У меня нет на этот счет никаких указаний. Я не тюремщик, юноша.

— Тогда помогите мне.

— Я, как лекарь, не советую вам вставать. Шов на вашей ране может разойтись в любой момент.

— Сошьете заново.

— Вы все равно далеко не уйдете, вы только что выпили сонное снадобье.

— Проклятье! Зачем вы мне его дали?

— Чтобы вы меньше двигались и не чувствовали боль.

— Ну так дайте мне что-нибудь, чтобы я не спал!

— Сейчас, — засуетился лекарь.

Проваливаясь в сон, Иллар догадался, что лекарь специально тянул время, чтобы он уснул.

В очередной раз он проснулся от тряски. Рядом ругались лекарь и Фаркус.

— Его надо было оставить в городе, ему противопоказана тряска.

— Город будет в осаде. И неизвестно, сколько он продержится. Мы не может рисковать, оставляя его там.

— Но эта тряска может убить его.

— Не убьет, — отрезал Фаркус. — Он воин, а солдаты не умирают от царапин и какой-то там тряски.

Иллар попробовал пошевелиться. Боль была та же, тупая, и тряска усиливала ее.

— Фаркус! — позвал он

Фаркус повернулся к нему.

— Как битва?

— Альтаму досталось, милорд. Но мы отступаем.

— Мы идем к Нарте?

— Ну, по пути мы еще потреплем вашего старого приятеля.

— Сколько у нас осталось?

— Около полутора тысяч. Но мы многих раненных оставили в крепости, они еще встанут в строй. А в Нарте нас ждет большое подкрепление.

— А у Альтама?

— Чуть больше двух.

— Как наши?

— Целы, не волнуйтесь.

— Латин не вернулся?

— Нет.

— Могу я поговорить с Шесбином?

— Не уверен, что это нужно вам обоим.

— Нужно.

— Позвать?

— Он придет или потребует привести меня к себе? — от ответа зависело, в каком он сейчас положении.

Фаркус задумался.

— Не знаю, — наконец решил он.

— Все по-прежнему плохо?

— По крайней мере, если вы и арестованы, то охраняем вас мы.

— Это радует. Вам он верит?

— Мы не раз доказали это своими действиями.

— Но не я…

— Это трудно сделать, не поправившись.

Иллар помолчал, прислушиваясь к себе. Было паршиво. В таком состоянии серьезно разговаривать с Шесбином было невозможно.

— Хорошо, в следующий раз. Расскажи мне пока, что тут происходит.

Фаркус неторопливо поведал.

Когда Латин выскочил из палатки, они бежали, потеряв двоих, после чего укрылись в лесу. «Я выполнял приказ, милорд, но в следующий раз не позволю вам таким образом заставить меня бросить командира», — сказал, как отрезал Фаркус. В лесу догнать их было не так-то просто. Они рассредоточились, и погоня просто потеряла их. Осторожно вернулись обратно. Самые молодые, Карел и Мират пробрались под покровом ночи через посты. Но разузнать о месте нахождения двоих своих товарищей не смогли. Зато вскоре обнаружился Сайл. Тот, передав Латину приказ отправиться к королю, вместе с Карелом пошли в крепость. Остальные ждали Мирата.

Мират появился с известием о переводе Иллара и Звена в крепость. Пока оставшийся отряд обходил бивуак, к Шесбину вернулись его разведчики. После чего лагерь начался спешно сворачиваться, а к Ботрану срочно отправили гонца.

Войска Торогии напали на Оселед. Основная их сила устремилась к замку, ворота которого оказались открыты. Несколько отрядов ворвались в практически беззащитный замок и взяли его. Остальные ожидали Шесбина и Ботрана, которых и с севера, и с юга окружали другие части торогского войска.

Вовремя предупрежденные войска Ботрана успели перейти реку, уничтожив за собой широкую переправу. Это ненадолго остановило войско Торогии, которое обходило Оселед с Севера, но Ботран вынужденно вступил в бой с торогским войском у замка. Одновременно с этим Шесбина оттесняли к замку торогское войско с юга. Бой между ними также разгорелся у замка, ворота которого уже для илонийцев были закрыты.

Ожидая подкрепления с севера тех войск, которые упорно переправлялись через реку и получив известие, что с востока по равнине на Оселед идет ещё один большой отряд торогцев, Шесбин приказал прорываться из возможного окружения.

Отряд Фаркуса оказался в тылу у врага. И хотя семь человек — это крупинка, верховой отряд Фаркуса отвлек на себя часть вражеского войска, пощипав немалую часть пехоты. Что позволило Шесбину прорвать тот фланг, сместить врага к реке и отойти от крепости. Они вырвались из окружения. А когда войско противника победно входило в крепость, сделали попытку ворваться следом. Но ворота замка повторно закрылись перед ними, и готовая к обороне крепость была обращена против его бывших хозяев.

Об осаде и речи не могло быть. По сообщениям разведчиков, приближавшаяся с востока остальная часть войска Торогии, примерно три тысячи, намного превосходила илонийские силы.

В это время из замка и выпустили группу пленных, которые рассказали, что возглавляет войско сам король Альтам. И в крепости он с радостью встретил своего бывшего воспитанника. По словам отпущенных пленных, именно воспитанник короля убил их коменданта и открыл ворота.

Шесбин, который оценив помощь Фаркуса и его отряда, отменил приказ об аресте небольшой группы, был в бешенстве. Остальные солдаты роптали. В крепости остались их женщины, пленные рассказывали о зверствах завоевателей. Фаркус не смог ничего доказать. Приди сейчас подтверждение Королевского Совета о поддельности приказа, это не помогло бы. Шесбин был уверен в предательстве юноши. Но все же дал разрешение отряду Фаркуса сделать попытку освободить Иллара. Хотя бы для того, чтобы доставить изменника в столицу. К изумлению всех, молодой человек вырвался сам. Следы пыток у него и у Звена, также рассказ Сайла поколебали уверенность Шесбина.

Сайл был свидетелем убийства Залушта. Не зная, кто именно был этот человек, он всё же запомнил его имя — Гольвен. Именно после того, как было произнесено это имя, Шесбин отменил арест Иллара. К сожалению, помощь раненному они не успели оказать, пришлось срочно уходить. Соединившиеся части армии Альтама стремительно нагоняли. Только на одной изстоянок лекарь вытащил стрелу.

Пополнение, которое ждало их у Подкема, пришлось вместе с основным войском сразу же бросить в бой, не дожидаясь, пока к Альтаму подойдут дополнительные силы. Поспешность сказалась на результатах. Хотя они и сдержали Альтама, заставив его отступить, но слишком большой ценой.

Сейчас к Альтаму подходило трехтысячное войска со стороны Оселеда и, по сведениям местных жителей и лазутчиков, такой же численности войско двигалось на Арниз, крепость южнее Оселеда. Крепость была сильна, хотя и с малочисленным гарнизоном, войска Альтама быстро её не возьмут, им придется задержаться там. Либо же они не остановятся и направятся на помощь к Альтаму.

— Поэтому Шесбин решил отступать?

— Меня не зовут на совет, но, если бы мы остались в Подкеме, Альтам просто обошел бы город и устремился к Нарте. Нарта не беззащитная, но Шесбин решил идти к столице. Нас ждет там подкрепление, и мы сможем дать равный бой.

— Альтам осадит Подкем?

— И ждать, пока мы соберём большую армию, когда к нему идет его войско? И судя по всему — не новички. Нет, может он и оставит в Подкеме отряды, которые осадят город, но сам он пойдет к Нарте.

— Подкем выстоит.

— Мы убедились в этом, когда были тут несколько дней назад. С тех пор припасы увеличились, народу собралось побольше. Правда, всё получилось внезапно. Не все жители успели укрыться за их стенами, но тут леса, рядом Дорн, у них есть шанс спастись.

— Что у Хайдира?

— Битва у границы закончилась нашим поражением, это было где-то двенадцать дней назад, — голос Фаркуса сделался сух и суров. — Хайдир отошёл к Гелназу.

— Курхот преследует его?

— Он послал только часть своего войска. Но Гелназ выстоял. Сейчас Курхот выжидает у Эрда.

— Ожидает пополнение? И сколько у него людей?

— Совершенно верно. У него было где-то шести тысяч, осталось четыре. По сообщениям Матаса его войско пополнится ещё на три тысячи.

— Проклятье! Где он их столько берет?

— Наемники слетаются на наживу, как пчелы на мед…

— Чем он будет платить наемникам? Ведь Арилаза пуста. А с Кордии он взял все, что мог.

Фаркус пожал плечами:

— Возможно, разбегутся. Но не думаю, что Арилаза, как вы говорите, пуста. Пусть алмазов нет, но дома-то остались. Всё вывезти люди не смогут, поверьте мне. Тем более, что сейчас и возле Эрда есть чем поживиться.

— И всё же, Фаркус, ведь честно, я не вчера родился, ты был наемником. Если тебе не платили, что ты делал?

Бывалый ветеран рассмеялся.

— А я к таким не нанимался, которые не платят.

Но подумал и усмехнулся.

— Детские сказки. Наемники грабят. — Он вздохнул. — Вы же знаете, милорд, Илония строго относится к ветеранам. Если ты замечен в зверских грабежах и разбое, тебе заказано возвращение на родину. Но ведь есть и разрешенные грабежи. Когда город не сдается, когда льется кровь, командование дает разрешение на разграбление. В этом случае ребята дерутся яростней.

— Ты грабил?

Фаркус хитро улыбнулся.

— Меня бы не взяли служить во дворец, если бы я засветился с этим делом. Илонийцы всегда весьма щепетильны и осторожны в этих делах. И мы не выдаем друг друга. Но если уж на то пошло, милорд, то было дело. Если Курхоту нечем платить, то Илония — лакомый кусочек для грабежей. Мирное, торговое королевство. А Нарта — богатый город, чтобы пообещать его богатства как плату. Но до Нарты еще надо дойти. Гелназ — весьма сильная крепость.

— Если Загир успеет.

— На самом деле, даже если не успеет, все равно крепость слишком сильна. Припасы они успеют заготовить, жителей укроют. А дальше Курхот сломает зубы об Гелназ.

— А если Курхот обойдет Гелназ? Если, как и Альтам, пойдет сразу к Нарте? У Хайдира не хватит сил, чтобы остановить его. И сам он не останется в крепости. Он нужен в столице. У Нарты стены гораздо ниже, хотя их и два кольца.

— Мы узнаем все довольно скоро, милорд, — вздохнул Фаркус. — Но хочу сказать, что, судя по скорости продвижения Курхота, деньги у него есть и жалование наемникам он платит, и весьма щедрое. А вот насколько его хватит, время покажет.

К концу разговора Иллар вконец вымотался и не стал противиться знакомому терпкому снадобью.

Проснулся он, когда фургон наскочил на особо большой валун и повозку существенно тряхнуло. В этот раз ему было намного лучше. Тряска не уменьшалась, но боль отошла. Он огляделся. В фургоне спали Орсаг и Мират. Иллар попробовал встать, но добраться до возницы получилось только ползком. На козлах сидели Степас и Сайл. Сайл обернулся на шум, увидел Иллара и радостно облегченно улыбнулся. Степас также оглянулся, но увидев Иллара, наоборот, нахмурился.

— Милорд, вам лучше уйти внутрь.

— Почему? — Иллар привалился к ящику около полога. Даже такое небольшое усилие вызвало слабость.

— Не надо, чтобы вас видели.

— Почему? — упрямо переспросил Иллар.

Сайл нагнулся и огорченно прошептал:

— Ребятам трудней придется вас защищать, если вас увидят.

— Я что, арестованный?

— Нет, но только вас всё равно надо охранять!

— Все на месте?

— Кроме Латина.

— От него нет известий?

— Нет.

— Как ты себя чувствуешь, Сайл?

По лицу юного воина пробежала улыбка.

— Шрамы украшают мужчину.

— Да пусть я лучше буду уродом! — в сердцах пробормотал Иллар.

— Звен считает также.

— Как он?

— Если ему попадется Альтам, разорвет на куски.

Иллар улыбнулся:

— Пусть встанет в очередь. Где Фаркус? Разыщи и скажи, что я готов поговорить с Шесбином.

Шесбин появился, когда солнце садилось за горизонт. Иллар успел еще раз отдохнуть и чувствовал себя лучше. Войско остановилось на ночлег, и Иллар сидел, облокотившись на колесо фургона. Его отряд расположился вокруг него. Иллар уже знал, что бдительное дежурство его люди несли не только ночью, но и днем. При появлении командующего они подтянулись ближе. Фаркус встал рядом с Илларом.

— Милорд.

— Командующий Шесбин. — Иллар встал с земли.

— Мне хотелось бы получить некоторые объяснения, — сказал Шесбин.

— Как вам будет угодно.

Сайл подбежал с двумя табуретами. Иллар с облегчением сел, опять облокотившись на колесо. Сел и Шесбин

— То, о чем мы говорили при нашей последней встрече… — начал Шесбин.

— Вы приняли все-таки меры предосторожности.

— Да. Мне доверили командовать войском не за красивые глаза. Я принял во внимания вашу версию событий, и это спасло мою армию.

— Я это понял.

— Я послал второй доклад Королевскому Совету. На мой первый доклад ответ не пришел, не пришел и на второй. Я получаю приказы Совета, но про вас там ни слова.

— Но придёт на днях.

— Надеюсь на это.

— Либо это подтверждает мою правоту.

Командующий согласно кивнул.

— Возможно. Но думаю, будет правильней объяснить в первую очередь то, что рассказали освобожденные пленные.

— Ваше право. Вам не показалось странным, Шесбин, что пленных намеренно отпустили? Для чего?

— Чтобы они рассказали то, что увидели.

— То, что перед ними разыграли.

— Разыграно было искусно.

— Альтам мастер в этом деле.

— И все же это — ваша версия.

Иллар устало прикрыл глаза.

— Он действительно был некоторое время моим приемным отцом.

Шесбин молча ждал продолжения.

— Но, ненавидя мою семью… Знаете ли, Шесбин, наши прерванные всяческие отношения с Торогией не были обусловлены простым капризом. Для этого были веские причины. Мной Альтам планировал отомстить за своё полученное когда-то унижение. Он решил посадить свою марионетку на илонийский трон. А кто может быть лучше, чем любимый приёмный сын, воспитанный в ненависти к собственному отцу. Убив отца руками сына, он открывал себе дорогу к влиянию на всю жизнь Илонии.

— Это могло произойти, милорд?

— Вполне. Но я через это не прошёл. Я не могу сказать вам, что было бы, а чего нет. Произошло то, что и произошло. Я ушел от него, и я вернулся в свою семью. Это было десять лет назад. И нельзя сказать, что я испытываю к Альтаму любовь.

— При нашей последней встрече у вас не было этих ожогов, — Шесбин показал на перебинтованную грудь.

— Альтам разыграл сцену моего предательства той картой, которой он собирался воспользоваться восемнадцать лет назад. Но он прекрасно знал, что это не пройдёт. Полностью разорванные наши отношения с Торогией были ответом на его возможно оставшиеся иллюзии.

— Или ваш отец специально разорвал эти отношения, чтобы вы не могли более встречаться с вашим воспитателем.

Иллар наклонил голову в знак согласия.

— Если это видится так, значит, это могло случиться. Опровергнуть может только мой отец, но его нет с нами.

— Но вы не ответили на мой вопрос.

— Альтам, зная…, извините, Шесбин, но я говорю именно то, что есть на самом деле. Зная, что с марионеткой план не пройдет, Альтам силой пытался вынудить у меня пути прорыва обороны Нарты.

— Такие пути существуют?

— У Оселеда они существовали — предательство. Это с трудом может пройти и с Нартой, но есть и другие пути.

— И вы их знаете?

— Скажем так, я знаю, что они существуют. Но не знаю, какие именно и как это осуществимо. Я бы все равно ничего ему не ответил. Но Альтам не знал, что мне известно. Поэтому он пошёл бы до конца. Но это не устраивало меня. Поэтому я попытался вырваться.

— Каким образом вам это удалось?

— Не могу сказать, что мне это удалось в полной мере. Если бы мне удалось, я вывез бы с собой истинного предателя.

— Значит, предатель на самом деле существует?

Иллар не выдержал:

— А кто, по-вашему, подделал приказ Королевского совета, кто предал Залушта, кто открыл ворота неприступной крепости? Случайно проходивший мимо любитель легкой наживы? Предательство было, и на самом высоком уровне. Тщательно продуманное и выполненное. И вы знаете его имя. Сайл вам сказал. Но если вы ему не верите, то поверьте другому — у него осталось клеймо не лице. Клеймо в виде герба его нового хозяина. И у Альтама такое же.

— Сайл сказал, что именно вы их заклеймили.

— Да, обоих. Мой похититель очень хорошо учил меня учиться. Его очередной урок, — Иллар показал на свои ожоги, — я быстро усвоил. И оставил отметину на его лице и лице предателя. Он одинаков. И на нем герб королевства Торогии.

— Как вы смогли это сделать?

Стоящий рядом Фаркус откровенно хмыкнул.

— Если вы его разъярите, он вам это изобразит.

Иллар нахмурился:

— Не смешно, Фаркус.

— Я знаю, милорд, я предупреждаю.

— Угрожаете, капитан? — в словах Шесбина был холод.

— Если бы было за что угрожать, командующий, я бы парня здесь не оставил. Он не виновен. Если вам не хватает доказательств, примите это на веру. Просто помните, что он сын своего отца и внук своего деда, а я сильно уважаю их. И если вы позволите хоть какое-либо действие против их отпрыска, я на сей раз не сбегу.

— Капитан Фаркус, вы забываете, с кем говорите.

— Прошу простить меня, мой господин. После войны я приму любое наказание. Но это будет только после всей этой заварушки.

— Лорд Иллар, — Шесбин повернулся к Иллару и склонил голову, — я не прошу извинений за мое прошлое к вам отношение. Я выполнял приказ. И благодарю вас за помощь, оказанную мне в предотвращении разгрома армии. Если мне будет ещё за что извиниться, я это сделаю.

— Каковы ваши планы?

Шесбин задумался.

— Я ещё планирую.

— Вы вернете мне мой меч?

— После ответа Королевского Совета.

С этим Шесбин встал.

— Проклятье, — прошептал Иллар. — Он не поверил. «Он еще планирует». Не хочет говорить, вдруг я сбегу и все расскажу Альтаму.

Шесбин пришел ещё раз, на следующий день, во время ночной стоянки. Лекарь доложил командующему, что лихорадка миновала его пациента. Раны выглядели хорошо, через день он обещал дать разрешение на путешествие верхом. Зато первым делом Шесбин запретил именно это. Далее он потребовал, что бы при их разговоре никого не было.

— Я получил очередной приказ Королевского Совета, милорд, — сказал он.

Иллар встрепенулся.

— Что в нём? — потребовал он.

Шесбин покачал головой.

— Про вас — ни слова. И про то, что получен мой доклад — то же самое. Как будто я его и не посылал.

— Или его не донесли.

Шесбин вздохнул:

— Или подменили. Судя по полученному мною приказу — основная часть моего доклада до Королевского Совета все же дошла. Но они не могли обойти тот факт, что вы со мной и почти что находитесь под арестом, обвинённый в предательстве.

— Значит, теперь вы мне верите?! — требовательно и как-то даже с облегчением сказал Иллар.

— Я поверил вам, милорд, уже давно. Но я должен был иметь достаточно доказательств. Подмена донесений — одно из них.

— Донесение могли перехватить и подменить в Нарте, но могли и здесь. У вас имеются какие-либо подозрения?

— Нет. Но я этого не исключаю. Хотя, если донесения перехватывают здесь, то тут должен быть и писарь. И место для его работы. Сомневаюсь, что в походных условиях, на виду у всех — это возможно. Нет, дела творятся в Нарте.

— Вы вернете мне меч? — Иллар повторил свой вчерашний вопрос.

— Нет. Во-первых, сейчас его у меня нет. Во-вторых, милорд, я не советовал бы вам покидать фургон. В войске к вам неоднозначное отношение. В глазах многих — вы предатель. А я не могу официально оправдать вас, пока полностью не получу все доказательства. Это будет в Нарте, когда я предстану перед Королевским Советом. Ваш изъятый меч, а я хочу сказать, что у вас весьма примечательное оружие, будет доказательством того, что я до конца выполнял приказ. Пока с вами ваши люди, вы вроде как под арестом, но и в безопасности. Пусть всё так и останется до Нарты.

Иллар сжал губы, скрипнули зубы. Шесбин внимательно смотрел на него.

— Не вздумайте делать глупости, милорд. И если вы правы, у вас весьма хитрый и умелый враг и, судя по всему, у него имеются помощники. Теперь у меня задача и подавно довести вас до Нарты в целости и сохранности. Не только для вашего оправдания, но и для того, чтобы покарать настоящего предателя. В этом и ваш долг, и мой долг, милорд. Поэтому вы по-прежнему не покидаете фургон и тем более не разъезжаете по лагерю.

— Ясно, — нехотя согласился Иллар. — Какие вам пришли приказы относительно военных действий, командующий? — перевел он разговор на другую интересующую его тему.

На этот раз, в отличие от прошлого ухода от ответа, Шесбин ответил:

— У Нарты нас ждет пополнение почти две тысячи человек. Плюс Королевский Совет намерен придать нам гарнизон Нарты около семисот человек.

— У Альтама?

— У меня плохие новости, милорд. Арниз взят. Сходу, при первом же штурме. Хотя это и странно. Арниз — такая же крепость, как и Оселед. Он должен был выстоять. Если только…

— Думаете, тоже предательство?

— У меня нет никаких сведений по этому поводу.

— Теперь это войско идет к Альтаму?

— Оставят небольшой гарнизон в Арнизе, остальные, да, придут к Альтаму. У нас будут сопоставимые силы. По четыре с лишним тысяч человек. Даже если мы не разобьем Альтама, уж уполовинить мы его уполовиним.

— Как и он нас. Что со столицей? А что Курхот?

— Курхот идет к Джарну.

— Не к Нарте?

— Думаю, боится оставить у себя в тылах крупную крепость.

— Джарн хорошо защищен. Он его не возьмет.

— Но, судя по всему, он будет стремиться.

— Он не пытался взять Гелназ?

— Сам — нет. Он направил большой отряд наемников, но штурм отбили.

— Что Хайдир?

— Идет к Нарте. Пока Курхот будет пытаться взять Джарн, Хайдир дойдет до Нарты. И мы соединим наши силы.

— Сколько у Курхота сейчас?

— По сообщениям — будет около шести тысяч.

Иллар кивнул. Он слышал это от Фаркуса.

— У Хайдира намного меньше. Ему придется туго, если вдруг Курхот свернет и встанет у него на пути.

— Хайдир идет по знакомой местности, у Курхота нет этого преимущества. Он побоится отойти от дорог.

— Наше войско идёт параллельно островному. Есть вероятность, что Курхот решит повернуть либо к Дорну, а город защищён не пример хуже, чем даже Гелназ, либо направит свои войска в Тогот.

— Нет, ему выгодней соединиться с Альтамом.

— Несомненно. Но командующий рассматривает все варианты, — Шесбин позволил себе скупую улыбку, вспоминая их недавний разговор. — В любом случае он успеет к Нарте раньше Курхота.

— Как обстоят дела в Нарте?

— Пока не знаю. У меня нет ни сведений, ни предписаний.

— Но как вы думаете?

— Или мы даем окончательную битву и разбиваем остатки неприятеля, либо уходим в Нарту.

— Значит всё же осада?

— Да. Я так понимаю, что по данному вопросу у вас больше сведений, милорд, чем у меня?

— У Нарты хороший знающий Управитель. Он готовит столицу. Перед осадой мы укроем всех жителей и уничтожим весь несобранный урожай. Войска неприятеля будут голодать.

— Не стоит на это надеяться. У Альтама к его услугам его королевство и поля Подкема и Арниза. В Подкеме — окрестные крестьяне, возможно, вернутся на поля. Альтам объявил, что будет скупать убранный урожай по очень большой цене.

— Да, Альтам поступил весьма мудро и хитро. Королевский указ приказывал крестьянам сжигать поля. Но дать выбор крестьянину — сжечь или продать урожай… Нам надо было учесть это. Необходимо организовать отряды, чтобы всё же уничтожать урожаи и перехватывать его обозы.

Шесбин кивнул.

— Мы можем послать в Подкем посыльного с приказом…. — Командующий помолчал. — Теперь, милорд, что вы можете рассказать мне об обороне Нарты? Мы будем защищать стены, делать вылазки и ожидать, пока неприятель сам снимет осаду? Или ждем помощи?

— В первую очередь, ждем пополнения от Владений и помощь Учайка и Арона. И Матас должен не давать Курхоту покоя. Хотя мне сообщили, что у Тогота сейчас сложная ситуация — Сегот решил предъявить права не некоторые их территории. Ясно, что это уловка, чтобы Учайк распылил свои силы. Чтобы он не смог выделить больше воинов ни Матасу, ни Илонии. Так что основная помощь должна прийти с Вароссы. Они должны прислать около трех-пяти тысяч. С их помощью мы разобьем противника.

— Арон однозначно пришлет войска?

— Не думаю, что ему что-либо помешает.

— Когда именно?

— Последний раз, когда я получал сообщения, говорилось о двенадцати-пятнадцати днях.

— Которые, насколько я понимаю, почти на исходе…

— Да, верно. Надеюсь, у Королевского Совета имеются сведения по этому вопросу.

— Но меня не поставили в известность.

— Возможно. Не знаю, Шесбин. Мы выясним это в Нарте.

Глава 19 Битва у Нарты

Через день они встретили пополнение из Нарты. Их ждали на обширном поле скошенных и уже убранных хлебов. Уборка явно проводилась в спешке, на поле виднелись островки забытых снопов и темным пятном выделялись кострища сожжённой соломы.

Костяк пополнения состоял из ветеранов и солдат городского гарнизона. Но подавляющим большинством были молодые неопытные рекруты. По только что прошедшей битве у Подкема было ясно, что невоевавшие рекруты — это невеликая сила. Их опять распределили по отрядам среди ветеранов, усиливая колонну, строй, прикрытие своих старших опытных товарищей, но как наступающая боевая единица от них было мало толку. Слишком мало времени им дано на обучение.

Фургоны перегнали и оставили позади небольшого леска, отделявшего будущее поле битвы.

Иллару, не покидавшему фургон, Фаркус рассказывал о приготовлениях Шесбина.

— Разведчики докладывают, у Альтама много тяжелой конницы. У нас её намного меньше. Поэтому Шесбин делает упор на плотный строй пехотинцев. Поставит в первых рядах самых опытных. За ними — стрелков. Среди рекрутов отбирает всех, кто умеет держать в руках лук и арбалет. Остальная пехота сосредоточена в третьем ряду. Вся легкая кавалерия по флангам и в резерве. Городской гарнизон Шесбин поставил по флангам, перед легкой кавалерией.

— К Альтаму подошел отряд, идущий из Арниза?

— Как ни странно, нет. Но тот, что шел через Оселед — да. Он не стал останавливаться в Подкеме, отвлекаясь на штурм, поспешил к Нарте. Подкем не взят.

— Где будете вы?

— С вами, милорд. Шесбин отдал неоднозначный приказ.

— И не будете участвовать в битве?

— Справятся без нас.

Иллар вздохнул:

— За последние десять лет — это моя первая битва.

— Общение с Альтамом не считается?

Иллар засмеялся. Если так судить, тогда надо вспомнить и Тореса!

— Подготовь все же на всякий случай лошадей и оружие.

— Уже, милорд. Ребята готовы.

— И отступать?

— И отступать тоже, — интонация голоса Фаркуса нисколько не была насмешливой.

— А для меня? Мне нужен меч.

— Вы еще слабы, вам надо подобрать что-нибудь полегче.

— Фаркус, хоть что-нибудь. Вокруг будет кипеть битва, а без меча я чувствую себя как без штанов.

Битва началась на рассвете. Шесбин прислал посыльного с очередным приказом не покидать фургон и отходить к Нарте в случае поражения.

— Как маленькому, — в сердцах воскликнул Иллар. — Лучше бы вернул мне Отари.

Их фургон находился среди обозных телег и палаток лекарей. И если последние ожидали раненых, то остальные обитатели обоза были готовы уходить при возможном поражении. Лошади запряжены, вещи и палатки убраны, костры, на которых варилась пища, погашены. Люди столпились на краю поля, ожидая известий о ходе сражения. Мальчишки были на деревьях, сверху обозревая соседнее поле и выкрикивая оттуда новости. Смельчаки затаились у края поля сражения.

За пару мелких монет Фаркус нанял особо шустрого паренька и тот приносил им известия.

На них налетели неожиданно, но не застали врасплох. Отряд был готов все последние дни, когда оберегал своего командира от ропщущего войска, готов был и сейчас — как вступить в бой, так и отступать. Поэтому атаковавших их фургон всадников встретили воины в полном боевом облачении с обнаженными клинками.

Выпустив в фургон и в стоявших возле него людей несколько стрел из арбалета, нападавшие всадники, обнажив мечи, кинулись на отряд Иллара.

Сидевшего на козлах Иллара, Степас бесцеремонно швырнул вглубь фургона. Лишь краем глаза тот успел заметить упавших Алехна и Карела. И тут же раздался звон клинков. Один из нападавших соскочил с коня прямо на фургон, тут же налетев на Степаса.

Теснота фургона не дала возможности драться на мечах, и они сцепились в драке, после чего вывалились наружу.

— Надо выходить, — шепнул Иллар Звену, который оказался рядом с ним, — здесь мы как кролики в западне. С мечом у нас больше шансов.

И они выпрыгнули из фургона.

Трое нападавших уже лежало на земле. Оставалось пятеро. Но и свои несли потери. Кроме Алехна и Карела, сражен был и Дамин. Орсаг и Сайл явно нуждались в поддержке. И Иллар со Звеном ринулись им на помощь.

Меч, который достал Иллару Фаркус, был действительно тяжел для него, и он сжал его двумя руками, встречая первый удар напавших убийц.

Фаркус что-то крикнул, к Иллару переместился Расил и Мират. Но и противники, увидев свою цель, ринулись на нее. Теперь схватка сосредоточилась вокруг Иллара.

Вскрикнул рядом Звен, упал Орсаг, а Степас, оттолкнув в сторону Иллара, принял на себя удар меча, предназначенный для Иллара. Меч противника застрял в кольчуге Степаса, неприятель замешкал и Иллар опустил свой меч на его голову.

Он оглянулся. Они победили. Неприятель был повержен. Но какой ценой. Иллар наклонился над Степасом. Тот был мертв.

Подошел Фаркус, бесцеремонно оглядел Иллара. Ранений не было, на Илларе была только чужая кровь.

— Карел погиб, — доложил Фаркус, стиснув зубы. — И… Степас, — добавил он, осмотрев своего старого товарища.

— Остальные?

— Звен и Алехн ранены тяжело, Орсаг и Дамин оглушены, Мират и Сайл — обошлись царапинами.

— Пленных взяли?

— Достаточно.

Отправив своих раненных в палатки к лекарям, привели в чувство двоих пленных.

Иллар не участвовал в допросе, от напряжения рана от стрелы начала кровоточить. Пока Дамин, поднаторевший в лекарских делах, накладывал ему новую повязку, подошел хмурый Фаркус.

— Наемники. Убийцы. Их послали убить тебя, — бесстрастно сказал он, останавливаясь рядом. — Кто — неизвестно. Заплатили много. Очень много, даже учитывая, что их было с дюжину.

— Дюжина? — обернулся взглянуть на недавнее поле боя Иллар, — Но тут их всего восемь.

— Еще четверо направились в лагерь.

Иллар побледнел:

— Шесбин?

Фаркус пожал плечами.

— Они не знают кого, знают только те четверо. Но мне тоже пришла в голову именно эта мысль.

— У Шесбина имеется стража.

— Имеется, — произнес Фаркус и посмотрел в сторону поля, на котором шла битва.

Иллар вскочил.

— Мы идем…

Их прервал крик Расила:

— Шатер горит!

К краю поля, где стояла большая, подбитая сукном палатка Шесбина, бежали люди. Подъехавший отряд Иллара застал последние мгновения уже догорающих останков.

— Пострадавших нет? — спросил Иллар у стражника, пытающего багром оттащить из костра какие-то предметы.

— Нет, успели выскочить, — бормоча проклятья, ответил тот.

— Кто поджог?

— Не видел. Но чем — видел — горящей стрелой.

— Всадник промчался, — доложил услужливо чей-то голос.

— В какую сторону он направился? — обернулся на голос Фаркус.

— Туда, — направление недвусмысленно указывало по поле боя.

— Зачем было поджигать шатер? — спросил Иллар Фаркуса, когда они, покинув большое кострище, то, во что превратился шатер командующего, устремились к месту сражения.

— Не знаю. Вряд ли они ожидали застать там Шесбина.

Штандарт командующего стоял у двух перевернутых телег, с уложенными на них досками. На таком помосте нетерпеливо перебирали копытами два жеребца, без всадников. Возле телег столпились воины.

— Мы опоздали, — с досадой произнес более высокий Фаркус.

Иллар пришпорил лошадь и с разбега вклинился в толпу, окружившую помост.

— Что с командующим? — требовательно произнес он.

— Вроде как не дышит уже, — ответил кто-то. — Но мы послали за лекарем.

— Где Ботран?

— На левом фланге.

— Кто замещает Шесбина?

Поводья его лошади перехватили чьи-то сильные руки.

— Потанг?

— Иллар?

Иллар соскочил с лошади.

— Я думал, ты в отряде Стенли.

— Меня ранили в Скобийских горах, я не смог поехать с ним. Сейчас я в столичном гарнизоне.

— Что тут произошло, Потанг?

— Убийство!

— Убийцы схвачены? Что на поле боя? К кому переходит командование?

— Подожди-ка, Иллар. — Потанг тряхнул головой, его взгляд исподлобья был тяжел. — Последнее, что я о тебе слышал — ты предал Илонию.

— Это неправда, Потанг, и мне некогда оправдываться перед тобой, — резче, чем хотелось, ответил Иллар.

— Как обычно.

— Поостерегись, парень, — рявкнул Фаркус. — Перед тобой наследник престола, принц Иллар. Отвечай на вопросы.

— Я не слышал, чтобы принца Интара объявили погибшим. И откуда я знаю, может это он, — Потанг кивнул на Иллара, — приказал убить Шесбина.

— Мы сами только что выдержали нападение убийц, — проскрежетал зубами Иллар. — двое моих людей погибли и пятеро ранены. И если будем тут болтать, Альтам разобьет нас. Войско осталось без командующего. Ты уже когда-то ошибался насчет меня, Потанг.

— Не могу сказать, что ошибался сильно.

— Проклятье, после боя я дам тебе какие угодно объяснения. А сейчас, может, всё же займемся битвой, а не болтовнёй.

Потанг тряхнул головой.

— Хорошо, Иллар. Хуже, чем без командования всё равно теперь не будет.

— Кто имеется из старших офицеров?

— Из присутствующих офицеров только я. До этого я подчинялся командиру гарнизона Нарты — Нагору. Но он был с Шесбином, и его тоже ранили.

— Убийц видели?

— Нет, это были арбалетные болты. В Шесбина попало две. В Нагора одна.

— Что на поле боя?

— Перед гибелью Шесбин отправил Ботрана на левый фланг. Там сложилась угрожающая ситуация. Торогия послала туда тяжелую кавалерию. Она смяла нашу легкую конницу.

— Кем командует Ботран?

— Стрелки и прикрывающая их тяжелая пехота. Ботрану дан приказ удержать их конницу.

— Что в центре?

— Пехотинцы стоят. Конница Торогии отступила. Поэтому они и ринулись на левый фланг.

— На правом?

— Легкая конница. Выжидающая позиция. У Торогии тоже.

— Кто командует?

— Ваврин.

— Где гарнизон, Потанг?

— Нашим гарнизоном Шесбин укрепил центр. Но пара отрядов в резерве. У меня небольшой отряд всадников, Шесбин приказал нам ожидать.

— Фаркус, Мират, вы идете с Потангом к Ботрану. Не дайте коннице Альтама обойти стрелков Ботрана. Фаркус, сообщишь Ботрану о смене командующего. Командовать буду я. Но, если он сможет вернуться, я передам командование ему.

Фаркус понятливо кивнул. Они не вправе были называть Иллара титулом его отца, пока того официально не объявили умершим. Но войску надо знать, что командование у принца. Пока что этот титул соотносили с отцом Иллара, а твердую руку принца Интара знали, его уважали. Паника в войсках не начнется, если воины будут знать, что место Шесбина занято достойнейшим.

Иллар повернулся к Расилу и Дамину:

— Берите гарнизонные отряды и усиливайте центр. Приказ принца, понятно? Сообщите, что командование у меня. Пусть люди не впадают в панику, если разнесется весть о гибели Шесбина

В это время к Иллару подскочил человек могучего телосложения:

— Лорд Иллар? Где Шесбин?

— Кто вы такой?

— Капитан стражи Абел.

— Ваш командующий убит, капитан. Где, позвольте вас спросить, были вы?

Командир стражников выглядел слегка растерявшимся. Что было не удивительно, учитывая, что свою непосредственную работу он не выполнил.

— Выполнял приказ командующего.

— Шесбина убили посланные убийцы. Теперь мой приказ вам — найти их.

— С какой стати я должен выполнять ваш приказ? — встрепенулся ошеломленный Абел.

— Потому что это приказ принца Иллара. Извольте выполнять его, Абел. Как — это сейчас не моё дело. Идет битва. Опрашивайте очевидцев. И обеспечьте охрану мне.

Последнее пришло в голову внезапно. И, как ни странно, не из страха быть убитым, а страха оставить илонийское войско опять без командующего. Фаркусу, видимо, это также пришло в голову. Вернувшийся Мират соскочил с лошади.

— Фаркус велел оставаться с вами и прикрывать вас.

Иллар огляделся. С ним теперь оставались только Орсаг, Мират и Сайл. Краем глаза Иллар видел, как Абел принялся за работу, опрашивая стражников, нескольких из них отослал к Иллару. Пока что Иллара действительно не волновало, как именно произошло убийство Шесбина. Главное было, что делать дальше. Он вскочил на помост. Линия боя на левом фланге и в центре не смещалась. На правом царило относительное спокойствие.

— Орсаг, отправляйся к нашей коннице. Пока сообщи Ваврину только, что все идет по плану, сменился командующий, и следующий приказ о наступлении он получит от меня.

Орсаг недовольно оглядел Мирата и Сайла.

— Двоих маловато для вашей охраны, а стражникам Шесбина я не доверяю.

— Орсаг, я послал бы Мирата или Сайла, послал бы простого стражника. Но мне нужен опытный взрослый воин-ветеран, чтобы у Ваврина не возникало вопросов.

— Слушаюсь, милорд.

Орсаг пришпорил коня и рванулся в сторону.

А Сайл тронул Иллара за рукав, разворачивая его в сторону оставленных обозов. Оттуда к ним мчался всадник.

— Я искал вас в обозе! Шесбин сам сказал, что вы там, — чуть ли не обвиняющее заявил Латин, соскакивая с лошади прямо на помост.

Иллар испытал огромное облегчение, что друг был рядом, но проявлять чувства на виду у всех было неуместно, тем более задавать вопросы.

— Шесбин убит.

Латин сразу оценил обстановку:

— Сильно горячо?

— На левом фланге.

— Резерв остался?

— Только обоз, стражники и мы вчетвером.

Абел куда-то исчез, несколько стражников растерянно стояли рядом. Выглядев что-то, Иллар спрыгнул с помоста и, вскочив на своего коня, кивнул стражникам и знаменосцу.

— За мной!

— Зачем? — Латин пристроился рядом, Сайл с другой стороны, Мират сзади.

— Солдаты должны видеть штандарт развивающимся. Пройдем вдоль войска. И давай-ка сместимся влево. Возможно, Альтам бросит туда больше людей.

— А они выдержат?

— Придется. Мират, когда я скажу, мчись к коннице правого фланга и пусть наступают. Только чтобы удар был сильным, сокрушительным. Вместе с центром вы должны разбить противника. Можешь потом остаться с ними.

Они сместились еще левей, подойдя к ожидавшему своего выхода Фаркусу. Тот сначала нахмурился, но увидев сопровождение Иллара, молча кивнул головой

— Как? — спросил Иллар,

— Пехота стоит. Парни держатся. Ботран молодец.

— Для вашей атаки еще рано?

— Нас слишком мало.

— Не прорывайтесь вперед, если будет возможность, выманивайте на себя больше противника.

— Ты хочешь, чтобы мы скакали медленно?

— Да, попробуйте, — улыбнулся Иллар.

Их небольшая уловка сработала. Когда Фаркус с легкой конницей ринулся в гущу сражения, а штандарт командующего продолжал развиваться на левом фланге, противник бросил в эту точку свой резерв.

Вот тут-то Иллар и отдал Мирату приказ. Аналогичный, подумав, отдал Латину:

— Подбодри центр. Скажи, пусть одновременно усилят и прорываются вместе с конницей правого фланга.

— Я тоже могу остаться там? Вы тут с Сайлом не пропадете без меня?

— Даже если пропадем, битва важней.

— Спорный вопрос.

— Возвращайся, поспорим

— Решено!

Они с Сайлом остались одни, не считая приставленных к ним Абелом стражников, к которым Иллар не имел ни малейшего доверия. Ни изменить ничего он все равно не мог. Он пытался представить, что делать дальше, если Альтам все же окажется сильней. Пока что все шло по его плану. На левом фланге было тяжело. Очень тяжело. Фаркус отступал не притворно. Вступив в битву, илонийцы сами свели на нет плотный строй пехоты, оберегающей стрелков. И сейчас на этом участке была только легкая конница и пехота. Стрелки должны уходить. Незащищенным им делать на поле боя нечего.

Ботран также явно видел угрозу для своих стрелков и отдавал соответствующие приказы. Стрелки начали организованно покидать поле боя.

— Где командующий? — к Иллару подбежал один из стрелков, пожилой воин, по-видимому, из старших.

— Шесбин убит. Командую я, принц Иллар.

Потемневший лицом воин кивнул.

— Ботран передает нас в ваше распоряжение.

— Стрелы, болты еще остались?

— Нет. Пустые.

— Кто владеет мечом — пусть оставляют луки и арбалеты и возвращаются к Ботрану. Остальные стрелки восполняют боеприпасы и занимают позицию у леса. Если мы будем отступать, будут прикрывать отход. В битве вам пока делать нечего.

Командир стрелков отправился выполнять приказ. Иллар краем глаза следил за его исполнением. Как он и ожидал, мечом владели в основном бывалые воины. И хотя полусотня — небольшой отряд, все же это была сила.

Лучники же в большинстве своем были молодые ребята. По-видимому, рекруты, охотники. Только они имели соответствующий опыт и навыки. Возраст арбалетчиков был различным. С арбалета не так уж трудно научиться стрелять. Главное, иметь зоркий глаз. Поэтому арбалетами вооружали и неопытных, но зорких солдат.

Иллар видел, как нескольким арбалетчикам командир указывает на свободных лошадей, к каждому приставляя по дюжему парню. Для чего, Иллар скоро понял. Оставаясь в арьергарде сражения, всадник стрелял из арбалета. В это время его напарник заряжал второй арбалет. После выстрела они менялись оружием. Посадил на лошадей командир, видимо, самых опытных и зорких. Они стреляли, восседая на нетерпеливо перебирающими копытами конях, и били точно в цели. Их болты перелетали через головы своих воинов и поражали конницу противника.

С правого фланга прискакал Орсаг. Командир всадников прислал сообщение, что сопротивление сломлено, атака прошла успешно. Иллар сам это видел. Убийство Шесбина не уронило дух войска. Его уловка, когда имя принца по привычке связали с Интаром, явно сработала. Пусть хоть память об отце послужит так же, как служил он Илонии живым.

Левый фланг дрогнул. Ощутив на себе дополнительное давление со стороны, противник сместились еще левей, и Иллар видел, как они централизованно начинают отходить назад, возвращаясь к центру. Альтам не захотел рисковать, боясь окружения, и приказал отступать. Иллар послал одного из стражников с приказом не преследовать. Аналогичный приказ послал в центр. Он не знал того, что знал бы Шесбин. Отступление Альтама вполне могло быть запланированным. А где-то в резерве скрыты свежие отряды.

Но даже для преследования у его войска не хватило бы сил. Относительно непотрепанной оставалась лишь легкая конница правого фланга, но её было слишком мало.

Через некоторое время войска противников вернулись на свои позиции. Битва закончилась.

Иллар с Сайлом ждали у помоста, устало прислонившись к телегам. Рядом держались оставшиеся стражники. Потихоньку начали возвращаться все члены их отряда. Наконец, к Иллару подъехал Фаркус в сопровождении воина средних лет, без меча, в порванной кольчуге и следами крови на ней. С ними был и Потанг.

— Меня зовут Ботран, ваше высочество, — представился он Иллару.

— Шесбин убит, Ботран, — выпрямился Иллар. — Принимайте командование и посылайте парламентёров к Альтаму по поводу раненых. Я буду ждать отчета о потерях и сам доставлю данные в Нарту. Вы остаетесь держать позицию и ждёте приказа Королевского Совета.

— Хорошо, ваше высочество.

Иллар кивнул Потангу.

— Тебе ещё нужны объяснения?

Тот покачал головой.

— Не сейчас. Потом, в Нарте. Сейчас у нас всех слишком много дел.

В поисках Латина, они прошли по полю боя. Молодые воины их отряда уже участвовали в двух битвах. Но Иллар, не считая битвы в горах десять лет назад, в первый видел последствия большой битвы. Тела людей смешались с трупами лошадей, земля пропиталась кровью как тех, так и других. То тут, то там раздавались стоны и хрипы.

Отряженные специальные отряды искали раненных и переносили их к лекарям, добивали хрипящих лошадей. Женщины и даже дети помогали, не забывая собирать бесхозные стрелы и болты, мечи и кинжалы, попутно обшаривая одежду врага. Тут же, за невидимой чертой этим же занимались воины вражеской армии. Чуть позже, получив сигнал, они перемешаются в поисках своих раненных и убитых.

Окровавленный Латин лежал на спине, глаза невидяще смотрели в небо. Иллар в ужасе подскочил к нему, лихорадочно осматривая его и ощупывая. Ран не было, и Иллар удивленно взглянул в лицо Латину. Тот моргнул.

— На тебе ни царапины. Ну и напугал же ты меня! — Иллар с облегчением сел рядом.

— Нет? — словно не веря, задумчиво произнес Латин. — Я жив?

Он привстал, оглядел поле, посмотрел на свою залитую кровью одежду и опять откинулся на землю:

— Странно, мне казалось, я умер. — Он помолчал. — Ах, и почему в войсках нет прекрасных девушек? Лежу на поле боя, обнаженный, весь в крови. И ни одной красавицы на поле!

Иллар рассмеялся.

— Вставай! Ты в крови, но не обнаженный.

Они забрали своих лошадей, вернулись к своему фургону. Фургон они оставят, больше он им не нужен, но необходимо было забрать кое-какие вещи.

— Меч, — с горечью произнес Иллар. — Шесбин так и не отдал мне Отари.

— Думаете, он был в палатке? — спросил Фаркус, — следует сходить поискать.

— Шесбин сказал, что у него его нет. Но куда он его дел, не сказал.

— Латин, — Иллар повернулся к другу, — ты так и не рассказал, как ты оказался тут. И где король.

Латин все еще был под впечатлением своей первой битвы. Он покачал головой, встряхнулся, поглядел по сторонам.

— У меня — баллада в голове.

— У тебя не баллада. Тебя, видимо, оглушили. Я спрашивал про короля. Ты приехал с ним?

— А… Да… я прибыл с ним. Доставил его до Нарты и кинулся сюда. Я видел Шесбина, он сказал, где вы, но в обозе я вас не нашел.

— Ты рассказал королю? Как он отреагировал?

Латин удивленно посмотрел на Иллара:

— Я никогда не слышал, чтобы король так ругался.

— Он не поверил?

— Я же говорю, никогда не слышал. Думаю, кто-то в Королевском Совете тоже не слышал. Когда мы вернемся в столицу, нам подадут настоящего предателя на золотом блюде, разделанным на кусочки и с соусом.

— Это Гольвен! Мы это знаем точно!

— Вот как? Ты должен рассказать мне. Только чуть позже. У меня в голове шум… или баллада… Другой рассказ в него не влезет.

Посыльный от Ботрана и группа королевских гвардейцев подъехали к группе, которую возглавлял Иллар, одновременно. Посыльный и командир гвардейцев разом протянули свои пергаментные свитки.

Иллар забрал обе. Не колеблясь, развернул короткую записку от Ботрана. Новый командующий ставил в известность о потерях. Погибших было полторы тысячи, раненых — около двух. Достигнув соглашения с Альтамом, Ботран приступил к отправке раненных в столицу и похоронам убитых. Потери противника пока оцениваются.

Вторая депеша ошеломила Иллара.

— Кто передал вам этот приказ?

— Мне вручили его на Королевском Совете, милорд.

— Кто присутствовал на Совете? Вы знаете их, можете сказать по именам?

— Король…

— Король был там?

— Да, его величество возглавлял Королевский Совет. Также там были господин Цибаз, господин Кандир, господин Грайт, господин Эльмут, господин Гольвен…

— Гольвен? Гольвен был там?

Фаркус подъехал поближе. Иллар протянул ему бумагу.

— Приказ о моем аресте, а также Звена с Сайлом. И Гольвен находится в Нарте.

— Звен и Сайл остались в Подкеме, они были ранены, находились у лекаря, — Фаркус солгал, не моргнув глазом. У стоявших рядом Звена и Сайла хватило ума не дернуться и не переглянуться.

Если командир гвардейцев и знал их в лицо, вряд ли он узнал их в грязных, рваных, покрытых чужой и своей кровью солдатах.

И всё же обстановка моментально накалилась до предела. Руки, лежавшие на эфесе оружия, сжались. Гвардейцы, почувствовав напряжение, недвусмысленно полуобнажили мечи.

— Вам дали пояснения насчет этого приказа? — обратился Иллар к командиру гвардейцев, стараясь своим спокойствием охладить пыл своих людей.

— Да, милорд. Мы должны доставить вас под домашний арест. В ваши покои. Двух солдат — в караульные казармы.

— Что с остальными моими людьми?

— По поводу вашего отряда мне не дано указаний.

— Фаркус, следуйте за нами.

— Слушаюсь!

Латин наконец-то очнулся от своих грез, подъехал к Иллару и протянул руку к приказу:

— Это шутка такая? — недоуменно сказал он. — Ты придумал новое развлечение? Сколько таких приказов ты способен получишь за время этой войны, и остаться в живых?

Командир опять напрягся, рука легла наэфес.

— Даже не знаю, что было серьезней. То или это… — задумчиво произнес Иллар, — по крайней мере, этот — настоящий.

— Милорд… — командир был в напряжении.

— К вам это не относится, я подчинюсь, командир. К Шесбину у вас не было посланий?

— Нет, милорд.

— Тогда не будем терять время. Мы едем с вами.

Столица встретила поредевший отряд Иллара тишиной и деловой сосредоточенностью. Хотя сюда и должны были собраться жители всех окрестных деревень, поместий и мелких городов, город казался вымершим, а встречающиеся люди — молчаливы. Праздной толпы не было, питейные заведения, встречающиеся на пути, казались пустыми.

— Что в столице? — не удержался и спросил Иллар.

— Что? Все в порядке. Приказ принца — мы готовимся к обороне.

— А почему так пусто?

— Все заняты делом. Управитель держит город в строгости. Но по вечерам люди отдыхают, улицы заполнены.

Иллар облегченно вздохнул.

Дворец поразил такой же переменой. При том что народу в коридорах явно прибавилось, дворец был тих и казался пустынным. Целые комнаты были заняты отнюдь не придворными. Тут были солдаты и оружейники, сапожники и кожевники, повара и лекари. Пахло мылом и благовониями, кожей и деревом. Немногие встречающие часто даже не узнавали внука короля, что было гораздо легче, чем некоторые враждебные или жалостливые взгляды тех, кто всё же знал, кого ведут под охраной.

Командир провел Иллара к знакомой двери его комнаты.

— Милорд. Вы остаетесь здесь. Охрана будет у ваших дверей и дверей кабинета его высочества. Вам запрещено покидать ваши апартаменты. К вам никого не разрешено допускать.

— И короля?

— К его величеству и членам Королевского Совета это не относится. Это касается прислуги и других посторонних лиц. Всё необходимое уже в вашей комнате.

Иллар оглянулся на Фаркуса и Латина. Те кивнули. Их люди со своей стороны займутся контролем исполнения этого приказа. Иллар не сомневался, что и за Гольвеном присмотрят. И всё же этого было недостаточно.

— Разыщи Кандира, — обратился он к Фаркусу, — я должен переговорить с ним.

Иллар вошел в комнату и дверь за ним закрылась. Знакомое и почти забытое жилище. Но как же неприятно чувствовать себя под замком.

В комнате стояла бадья с водой, на накрытом столе — прикрытые салфеткой блюда. Иллар потрогал воду. Остыла. Это не сильно расстроило его. Мыться с повязками он все равно не сможет, а обтереться губкой ему хватит гораздо меньшей посуды.

Он уже начал скидывать одежду, когда дверь открылась. Вместо ожидаемого Кандира, вошел король и Бахтин. Иллар почтительно склонился:

— Ваше величество! Господин Бахтин.

Корн же бесцеремонно обнял его, крепко прижав к себе. Иллар вскрикнул, Корн отстранил его, оглядел, заметил под рубашкой многочисленные повязки.

— Латин не все рассказал мне?

— Он многое не застал.

— Рассказывай.

Иллар покачал головой.

— Сначала вы. Есть сведения об отце?

Плечи опустились, король вздохнул:

— Нет. Как в воду канул. Вместе с Оветой.

— Стенли, Тарлин?

— В Сеготе. Они будут действовать тайно и сообщений от них так быстро не стоит ждать.

— Талина, Стенк?

— Без изменений. Сегот отмалчивается.

— Гольвен действительно тут?

— Да. Именно он предъявил обвинения, потребовал твоего ареста и Суда Королевского Совета.

— Не вашего?

— В данном случае, когда обвинён наследник, требуется Суд Королевского Совета.

— Кто-нибудь поверил?

— Нет. Тем более что сам я к этому времени обладал теми сведениями, что сообщил мне Латин. О поддельном приказе. Но Гольвен сообщил о многочисленных свидетелях, которые подтвердят его обвинения.

— А на его щеке нет моего обвинения? — зло проговорил Иллар. — Именно он — предатель и он убил Залушта.

— Вот как? У него повязка на голове, сказал, что это ранение. Что ты имеешь ввиду?

— Там моё доказательство его предательства!

Корн сел в кресло, указал Бахтину на второе кресло.

Иллар рассказал всё. То садясь на кровать, то вскакивая и мечась по комнате, заново переживая недавние события. Корн с Бахтиным внимательно слушали.

— Теперь вы, — Иллар закончил покушениям на себя, убийством Шесбина, битвой, и устало уселся на кровать.

— Необходимо послать людей забрать бумаги Шесбина. Этот приказ должен быть там, — Корн обернулся к Бахтину.

Тот кивнул.

— Палатка Шесбина сгорела, — глухо пробормотал Иллар.

— Значит, предатель предусмотрел это. Но всё равно надо попробовать.

Корн встал и прошелся по комнате.

— Я вернулся вчера, когда Королевский Совет уже начался. — Бахтин согласно кивнул. — Гольвен настаивал на заточении тебя в темницу. — Иллар передернулся. — Ему пришлось повторить своё обвинение для меня. Признаться, его несколько расстроило мое появление, но теперь это стало понятно. Но я не ожидал, что все настолько серьезно.

— Что он рассказал?

— Он рассказал, что был свидетелем, как произошла битва Шесбина с Альтамом. Как Шесбин отступил. Как он услышал о твоем предательстве от одного освобожденного пленного.

— Его не было с войском, интересно, где он мог услышать! Он узнал подробности от Альтама. Потом ему просто привели этого свидетеля и всё.

— Логично. С твоим рассказом. Но кто может подтвердить, что его не было в войсках? Шесбин его знал?

— Думаю да. И Шесбин убит.

— Дальше он от одной жительницы крепости узнал о казнях.

— И она тоже случайно оказалась на свободе!

— Да. Тоже случайно, — согласно кивнул Корн. — А вот дальше он утверждает, что Шесбин арестовал тебя.

— Нет. Он не арестовывал. Но советовал не показываться.

— Но меч забрал?

— Еще в первый раз.

— Есть свидетели, что ты не был арестован?

— Это не было арестом. Но со стороны могло видеться именно так.

— Он обвинил еще и твоих людей. Звена и Сайла. Их должны были взять под стражу.

— Фаркус их прикрыл. Они на свободе. Зная, что Гольвен тут, мы не стали рисковать. Сайл был свидетелем, как Гольвен убил Залушта. А Звен видел в комнате и Альтама, и Гольвена. Их пытали и следы пыток остались. Вот поэтому Гольвену надо, чтобы они были мертвы. Но Фаркус их не отдаст.

— Как ты думаешь, у Гольвена имеются сообщники?

— Наверняка. Ведь указы-то подделывали и с гонцами не все чисто. И он может нанять людей. Не думаю, что дюжина посланных убийц была единственной.

Корн тяжело вздохнул.

— Мне не пришлось прикладывать усилий, чтобы запретить помещение тебя в темницу. Гольвен не убедил Королевский Совет. Но обвинения слишком тяжелые, поэтому завтра Королевский Совет ждет тебя на суд. Гольвен весьма уверен в себе. Источая любезности, он настоял, что вести процедуру суда следуют не мне. Для исключения предвзятого мнения.

— Он посмел упрекнуть в этом короля!

— На счастье, Кандир тут же предложил себя. Я ему доверяю. У него большой опыт разбирательств, расследований и решений спорных вопросов, пока он был командующим. Поэтому я согласился побыть сторонним наблюдателем. Но Гольвен на этом не успокоился, он настоял, чтобы к тебе никого не допускали, хотел даже запретить это мне. Думаю, его насторожило моё быстрое согласие на суд.

— Он считает, что вы поможете мне сбежать! — усмехнулся Иллар.

— Если бы ты сбежал, это было бы ему на руку, — задумчиво произнес Корн. — Невиновный не сбежит. Но суд его тоже устроит. Поэтому по его настоянию, один из членов Королевского Совета должен был сопровождать меня.

Корн обернулся к Бахтину.

— Я рад, что это оказался ты. Тебе придется серьезно поработать. Во-первых, твои самые надежные люди должны взять под охрану отряд этого молодого человека. В первую очередь — Звена, Сайла и Латина. Последний тоже видел приказ. Не думаю, что Фаркус сидит без дела, но помощь ему не помешает. Про поездку за бумагами Шесбина мы уже поговорили. Займись поисками писаря. Подделку подписи на указе Королевского Совета не сделает первый попавшийся ученик. Тут нужен умелый и опытный. Таких не много в Нарте. Ищи. И гонцы. Что-то тут неладно. И преступно. Где-то сообщения перехватывались, где-то переписывались. Возможно, тем же писарем.

Бахтин так и не произнес ни слова, молча кивая в ответ.

— Но я также могу предъявить обвинения Гольвену! Он предатель и он также обязан быть под стражей, — решительно произнес Иллар. — Если для этого необходимо собрать Королевский Совет, то я требую его собрать. Прямо сейчас.

— Согласен. Но для решения взять под стражу члена Королевского Совета мне не нужно собирать сам Совет. Бахтин, я приказываю тебе арестовать Гольвена. И пусть твои люди глаз с него не сводят. Иллар, завтра на Королевском Совете ты скажешь своё слово. Теперь ты должен отдохнуть. Я попрошу у Алаины что-нибудь для сна.

— Она придёт?

Корн покачал головой.

— Я ничего не сказал ей и запретил упоминать об этом при ней. Некоторое время пусть побудет в неведении. Сейчас начнёт поступать слишком много раненных, у нее будет возможность хоть немного отвлечься от переживаний о твоем отце, Талине и Овете. Твоя история пусть подождёт развязки.

Он посмотрел на его повязки.

— А вот насчет твоих ран…

— Все в порядке. Меня подлечили, раны заживают.

— Тогда так и оставим. Не принимай ни от кого сонного снадобья, если это не буду лично я, и… закрой дверь с этой стороны, — улыбнулся он напоследок.

— Ботран должен послать мне сообщение о состоянии дел.

— Я прикажу, чтобы его принесли мне и поставлю тебя в известность

Они ушли, в дверь заглянул стражник, убедился, что пленник на месте и прикрыл дверь. Иллар остался один. Подумал и закрыл дверь на ключ, оставив тот в замке. Подошел к двери в кабинет отца. Открыл и вошел. Было тихо, как и обычно, но теперь тишина была другой. Полной. Иллар подошел к двери и закрыл на ключ её. Потом снял со стены несколько кинжалов и меч. В своей комнате также закрыл соединяющую с кабинетом отца дверь.

Чтобы ни придумал очередное Гольвен, Иллар будет готов.

Глава 20 На выручку Талине и Стенку

Заключение в гостевых апартаментах Дюртала продлилось почти двадцать дней, после чего королю Сегота пришлось перевести своих гостей в другое место. Случилось то, что и должно было случиться с Талиной, запертой в четырех стенах, даже несмотря на то, что стен на самом деле было гораздо больше.

В их со Стенком распоряжении было несколько комнат. Сюда же включались комнаты для прислуги и небольшая кухня. Правда «внутренняя» охрана ограничивала нахождение Талины со Стенком в других комнатах, позволяя оставаться наедине только в их комнатах: спальне, гостиной и кабинету. Для чего им был нужен кабинет — они понятия не имели. Но три комнаты всё же больше чем две. Пространства больше.

Проснувшись после того сонного снадобья, Талина бушевала несколько дней. Ею и мужем были планомерно обследованы все стены и углы в поисках тайников или скрытых рычагов в потайные ходы. Немало времени ушло на розыски выхода и попыток сбежать, проскользнуть через комнаты прислуги днем, а из окна ночью. Но стража была бдительна. С неизменным почтением их останавливали и возвращали обратно.

Слуг им подобрали угрюмых и молчаливых. Им не запрещали общаться с ними. Но что творилось в мире, те либо не знали, либо отказывались сообщать. Попытки что-либо передавать на свободу, их людям, также заканчивались неудачей. Стенк сомневался, что даже, если бы у них были с собой крупные деньги, слуги взяли бы мзду. Впрочем, Дюртал позаботился, чтобы у Талины со Стенком не было ни письменных принадлежностей, ни бумаги. Книги — пожалуйста. Но не чернильница с пером. Талина, правда, обошла этот запрет, умудрившись написать коротенькую записку на полях вырванной из книги страницы тонким угольком. Но книжная страница так и осталась у них. Никто из слуг не согласился её передать.

Несколько раз их навещал Рекат, не делая упреков, но и не отвечая на возмущение Талины. А в один из дней их посетил Дюртал, в сопровождении Реката.

— Хоть на это сгодилась гостиная, — пробормотал Стенк, отвешивая положенный поклон.

Талина демонстративно проявила неучтивость и лишь настороженно, как кошка, которая готова броситься на добычу, наблюдала за королем.

Дюртал сел в кресло и оценивающе оглядел своих пленников.

— Ваше высочество, мне искренне жаль…

— Приберегите вашу галантность для самозванки.

— Бедная девочка пользуется повышенным вниманием моих придворных и моего сына, она не нуждается в моей учтивости.

— Она будет нуждаться в вашем милосердии, когда вы посчитаете, что она сыграла свою роль и от нее можно избавиться.

— Моя дорогая, ну я же не изверг. Зачем мне разбивать сердце моего сына. Он просто влюблен в неё.

— Но вы же не позволите ввести самозванку в семью.

Дюртал развел руками:

— Мой сын женится на королеве. И девушка присоединит к моему королевству своё.

— Что вы хотите, Дюртал? — процедила сквозь зубы Талина. — Что вам ещё от нас надо? Когда вы нас отпустите? Когда Кордия будет у ваших ног? Когда совершится бракосочетание, и мы уже не сможем ничему помешать?

— Вы абсолютно правы, моя дорогая. Именно так. Но я всё же позволю себе сделать еще одну попытку вас образумить. Что бы вы ни думали, мое гостеприимство, которым вы так неучтиво пользуетесь, меня тяготит. Я еще раз предлагаю вам дать мне слово в связи с новыми открывшимися обстоятельствами.

— Какими?

— Это касается вашей семьи, моя дорогая.

— Что с моей семьей? При чем тут моя семья?

— Дело в том, дорогая принцесса, что часть вашей семьи отправилась на войну. А на войне много чего происходит.

Талина побледнела. Стенк взял её под локоть, слегка сжимая.

— Что с моими сыновьями?

— Ну, — потянул Дюртал, намеренно делая большую паузу, — с одним, младшим, явно всё в порядке.

— Стенли?

— Пропал, моя дорогая. Пропал во время штурма Переправы.

— Штурма Переправы?

— Ах, вы еще не знаете?

— Ваше величество, — довольно-таки резко перебил его Стенк, подхватывая Талину, у которой подкосились ноги, — вы прекрасно знаете, что нас держат в неведении о том, что творится в мире.

— Это вам наказание, господин Стенк, за то, что вы с женой суёте нос не в свои дела. Ну так, на чем я остановился? Ваш сын пропал. Убит или попал в плен. Никто не знает. Курхот не предъявлял его тело и не требовал выкупа.

— Откуда у вас эти сведения? От Курхота?

— Ну, Курхот завоеватель, я не поддерживаю с ним связь. — Король проигнорировал явное скептическое фырканье Стенка. — Мне сообщили об этом люди из окружения короля Матаса. Кстати, мы продолжим про Переправу. Она пала, а Курхот взял Алмику.

— Что?

— Да.

Дюртал наблюдал за потрясенными лицами мужа с женой.

— И это еще не все новости, — добавил он. — Мне весьма печально сообщать эту новость, но ваш брат и ваша племянница убиты.

— Не может быть!

— Может, мои дорогие. Все это может. Принца Интара отравили, он умер. Правда, его тело почему-то исчезло, а с ним пропала и его дочь. Не думаю, что она еще жива. В тех местах идут бои, грабежи. Скорее всего, тело вашего брата кто-то выбросил за ненадобностью, а дочь досталась какому-нибудь солдату. Дикие нравы у пиратов, я весьма сочувствую вашей семье. Большая глупость брать на войну детей.

— Это неправда! — только и могла сказать сраженная Талина. Стенк молча сжимал губы.

— Ну почему вы мне не верите? Какой смысл мне обманывать вас?

— Этого просто не может быть!

— Моя дорогая…

— Я вам не дорогая, Дюртал. Я требую, чтобы нас с мужем освободили! Я нужна своей матери и отцу! Они не перенесут этого!

— Ваше высочество, так я за этим же и пришел. Вы можете быть совершенно свободны. Прямо сейчас. Всего лишь пообещав мне не лезть в мои дела. Вы даете слово и через десять дней вы уже дома.

Талина заскрежетала зубами.

— Я не дам вам этого слова! Я не позволю отдать самозванке Кордию.

Дюртал встал.

— Пустословие, моя милейшая принцесса. Вы ничего не сделаете ни там, ни здесь. Кордия будет моя. Я забираю её. И вы мне не помешаете. Хотел бы я от вас избавиться по-хорошему, но, если вы упорны в своей глупости, подождём, пока всё не закончится.

Король вышел, Рекат последовал за ним.

Талина заметалась по гостиной.

— Как ты думаешь, он не обманул?

— Смысл? Чтобы взять у тебя слово, и ты тут же обнаружила обман? Нелогично.

Талина расплакалась, уткнувшись мужу в плечо.

— Талина, он не сказал, что Стенли умер. Возможно, он ранен, его подобрали местные жители. Мальчик вполне способен о себе позаботиться. А Тарлин его разыщет. И уж подавно они не оставят попыток найти Овету и… Интара.

— Проклятье! Надо было дать Дюрталу слово и поехать искать! Махнуть на все рукой и искать!

Стенк вздохнул:

— Ещё не поздно позвать Реката.

Талина вздрогнула.

— И сделать вид, что ничего не произошло? Я не смогу, Стенк!

— Я знаю.

— Может ты? Стенк, пусть он отпустит тебя. Поезжай туда, найди их… Если они живы… — Талина опять заплакала. — Бедная девочка.

— Талина, — произнес Стенк твердо, — там Тарлин. Там Матас. Они будут искать. Но тебя я не оставлю.

Прометавшись по своей темнице еще несколько дней, Талина впала в апатию, а потом и слегла. Бездеятельность, неопределенность и безысходность, а теперь еще и боль потери подточили её силы. Стенк пытался добиться для них разрешения на тренировки хоть деревянными мечами, но посетивший их Рекат лишь отрицательно качал головой, впрочем, всё же с опаской поглядывая на бледную и осунувшуюся принцессу Илонии, которая уже и не вставала с постели.

Не выдержав, Стенк приступил к активным действиям. Он демонстративно отказался от еды и несколько раз был избит охранниками, когда силой пытался пробиться через их заслон. И вот только тогда их опять посетил Дюртал.

Стенк даже не встал при его приближении, чем заработал хмурый взгляд как короля, так и Реката.

Дюртал решил проигнорировать непочтение своего гостя, и перенес всё своё внимание на лежащую в кровати Талину.

— Она не притворяется? — спросил он у Реката.

— Мы вызвали к ней лекаря. Он сказал, что не видит у нее ничего страшного. Лишь упадок сил и ипохондрия.

— И с чего бы это? — проговорил с вызовом Стенк.

Дюртал не обратил на него внимание.

— И что, это может быть смертельно?

— Лекарь говорит, что само по себе — нет. Но она ничего не ест.

— Насильно покормить?

Стенк вскочил со своего места.

— Да будьте вы прокляты. Я не позволю, чтобы вы приближались к моей жене.

— Будете смотреть, как она умирает?

— Она будет здорова, если вы измените условия её заключения. Я же просил дать ей возможность хоть двигаться, хоть чем-то занять себя.

— Дать ей в руки меч? Чтобы она поубивала моих стражников?

— Я говорил про учебный. Она женщина, а не воин.

— Но вы — воин.

— Так удвойте стражу, — огрызнулся Стенк.

— Что еще необходимо вашей жене, чтобы она поправилась?

— Свобода!

— Это исключено.

— Что, у вас не получается посадить на трон Кордии свою марионетку?

— Вы забываетесь, господин Стенк, — поспешно вступил в разговор Рекат, видя, как наливаются гневом глаза его господина.

— Это Сегот забывается, — взорвался Стенк. — Мы не просто пленники. У пленников есть возможность сноситься со своими родными. Мы — нет. Как, скажите, это понимать? По какому праву король Сегота так поступает с членом королевской семьи Илонии?

— Мне плевать на Илонию! — с презрением ответил Дюртал. — Как только у меня будет выход к морю, Илония сама приползет на коленях ко мне

— У Илонии есть выход к морю через Мадарис. И через Кордию наши торговые пути идут лишь потому, что они идут через Арилазу. Дружественную и благоприятную для остальной торговли. Без Арилазы и Кордии — у Илонии останется лишь одна заинтересованность в Сеготе — отомстить за смерть принцессы Талины.

Рекат поспешил опять вмешаться.

— Ваше величество, — успокаивающе проговорил он. — Что если перевести принцессу Талину в замок Мелах? — Рекат обернулся к Стенку. — Это небольшой замок, в дне пути от столицы, в королевских охотничьих угодьях. Там королевские покои, и много места. — Рекат снова повернулся к Дюрталу. — Мы усилим гарнизон, и у принцессы будет возможность как совершать верховые прогулки, так и заниматься на плацу, если это необходимо ей, чтобы не умереть.

Стенк немедленно кивнул.

— Я согласен. — Это была хоть какая-то, но уступка.

Дюртал подумал, внимательно глядя на больную женщину.

— Хорошо, Рекат. Подготовьте надежных людей. Ее высочество будет моей гостьей в замке Мелах.

Так, через несколько дней они оказались в замке.

Им отвели самые лучшие покои в замке, королевские. И хотя они и уступали по роскоши тем апартаментам во дворце, где они провели первый месяц заточения, здесь все же дышалось легче и свободней.

И Талина начала медленно выздоравливать.

Сначала Стенк выводил жену на террасу, затем во двор. Несколько раз в карете они объезжали замок, делая остановки на берегу реки или в поле. И хотя их всегда сопровождало не менее двадцати вооруженных до зубов всадников, это вернуло постепенно на лицо Талины краски жизни.

Комендант крепости Хартан обходился с ними вежливо и предусмотрительно. Его жена Диара была любезна и добра. Обеды и ужины неизменно проходили в гостиной, в обществе супружеской четы и их детей, а на кухне готовили хоть и просто, но сытно и вкусно.

На этот раз Дюртал позволил своим пленникам знать, что творилось в мире. Но подать о себе весточку родным всё же запретил. Поэтому комендант, получив приказ, тщательно ограничивал общение своих пленников с обитателями замка. Но наблюдать с террасы за повседневной жизнью замка — не возбранялось.

Когда Талина взяла в руки поданный ей учебный меч, Стенк посчитал, что выздоровление закончено. Вернувшись к жизни, Талина снова перетрясла весь замок, пытаясь найти лазейку для побега. Ждать, пока Дюртал, удовлетворившись Кордией, их отпустит, она не соглашалась.

— Не знаю, — говорила Талина. — Во-первых, я не верю Дюрталу. Я не верю, что у него так легко получится затея с фальшивой Тайлис. И, во-вторых, если что у него пойдет не так, мы из пленников становимся заложниками. Мне это не нравится.

Стенк молча соглашался.

И Талина не оставляла мыслей о побеге, не зная, что со стороны Арилазы к ним уже приближается помощь.

Присутствие в отряде женщин сильно упростило их путешествие. Интар ехал, как глава семейства, с женой и дочерью, в сопровождении вооруженной охраны. Они сказались беженцами из Кордии. И хотя путь их с Кордии был необычен, отговорка, что вначале они бежали в Арилазу, а потом, услышав, что в Албоне их королева, идут под её знамя, была принята сразу. Из чего Интар заключил, что его расчёт, а это именно он предложил данную выдумку, верен. Фальшивая Тайлис собирала под свои знамена людей. А Дюртал приветствовал поддержку своей протеже. Впрочем, как оказалось, войска Сегота во главе с королевой Тайлис уже переходят пограничные горы. Но по дорогам Сегота шло сейчас было такое множество беженцев как с Сегота, там и Арилазы, что путешественники не вызывали подозрений.

Даже Фет пригодился, когда им подвернулась возможность в ближайшем городке приобрести старую, полуразрушенную карету. Не переставая ворчать, что надо было потратить немного времени и забрать их карету, поколдовав над данным убожеством, он привел карету в рабочее состояние. Теперь Лайна и Овета смогли отдыхать. Да и Интару, как оказалось, дальняя дорога была ещё тяжела, и он позволял себе пересаживаться в карету для отдыха.

Овета пыталась было уговорить отдыхать в карете и Стенли, всё ещё выглядевшего неважно, и Раднира, у которого не до конца зажили раны. Но оба юношей так посмотрели на неё, что Овета больше не поднимала этот вопрос.

— Скорее всего, Кордию покинули не все люди Курхота. Дюрталу не с руки входить в Кордию, а затем обеспечивать свободный проход ситарцам, — делился Интар своими мыслями во время езды с юношами, сопровождавшими его. — Раднир, как ты думаешь?

Тот усмехнулся.

— То, что я служу тебе, принц, ещё не значит, что я буду рассказывать тебе о своей стране и своем народе.

— Положим, про твою страну и про твой народ я достаточно услышал и от тебя, и от твоих земляков. И страна с народом не одно и то же, что войско твоего отца. А завоевывать твои Острова мне не с руки. У меня нет ни моряков, ни кораблей. Так что Острова вне нашей заинтересованности.

— А что тебя на самом деле интересует?

— Как много Курхот планирует перевести сюда людей? Насколько я понял, пришли две волны воинов. Первая волна — тридцать кораблей и шесть тысяч людей. Вторая волна — еще три-четыре тысячи. Мои расчёты верны?

— Верны, — немного подумав, согласился Раднир.

— Будет ли третья волна?

— От моего ответа зависит, как скоро Сегот займет Кордию?

— Да.

— В таком случае мы сами это скоро узнаем.

— Раднир, — голос Оветы звенел от негодования. — Ты служишь моему отцу. Ты должен отвечать на его вопросы!

— Если бы он сделал меня рабом, то возможно! — рассмеялся Раднир. — Ну, а понятие службы не распространяется на то, что я предам свой народ.

— Твоему народу следовало сидеть там, откуда он пришёл, — как всегда с досадой вставил Стенли.

Они с Радниром сохраняли напряженный нейтралитет. И хотя Стенли больше не призывал связать и заткнуть рот юноше, за всё время их путешествия он так и не смирился с тем, что несостоявшийся убийца Интара теперь разгуливает на свободе и, мало того, спокойно общается с Оветой. Его постоянную настороженность поддерживали как Лайна, так и Тарлин. На свою сторону они перетянули и Ногала и тот, хотя и посмеиваясь, согласился не спускать глаз с ситарца.

А Интар, казалось, и не замечает их недоверия. К досаде Стенли, Овета так же, как и её отец, относилась к Радниру с непонятным дружелюбием. Она запросто могла вручить ему какую-либо поклажу, попросить подержать то одно, то другое, или заставить его снять рубаху и осмотреть его раны. Тот выполнял всё с неизменным послушанием и снисходительной усмешкой. А Интар доверял молодому человеку полностью.

— Целиком с этим согласен, — смеялся Раднир в ответ на слова Стенли. — Острова и море — не чета вашей земле. Никогда бы не полез в эти горы добровольно.

— Если Интар отпустит тебя, ты вернешься туда? Или вернешься к отцу? — заинтересованно спросил Тарлин.

— Я подвел своего повелителя. Я не исполнил приказ. В его глазах я опозорен, — для разнообразия сухо, а не с обыкновенной усмешкой ответил Раднир.

— Так что же ты будешь делать?

— Вы едете туда, где королева Тайлис. Если я привезу её отцу, он простит меня.

— Если ты найдешь Тайлис, пока служишь мне, ты забудешь свои обязательства, откажешься от меня, захватишь Тайлис и привезешь её отцу? — уточнил дотошный Интар

— Нет. Сначала я получу свободу. А потом заберу Тайлис.

— Придется тебя разочаровать. Мы её не отдадим. И я постараюсь тебя не отпустить, чтобы ты этого и не пытался.

— Когда я буду свободен, я что-нибудь придумаю.

— Хорошо. Но если не получится, что ты будешь делать?

— Тогда вернусь домой. Возьму свой корабль.

— Кто тебе даст? — презрительно рассмеялся Стенли.

— Зачем мне его давать, если он у меня есть!

— У тебя есть корабль? — распахнула от удивления глаза Овета.

— Да, «Звезда» моя, и я — её капитан. И ты, дочь принца, сама нарисовала мне её.

Раднир вытащил из мешка сложенный листок бумаги. Овета узнала свой рисунок, нарисованный на берегу озера заброшенного рудника несколько дней назад.

Рисунок прошёл по рукам, затем вернулся к Радниру, которого так и распирала гордость за свой корабль.

— Я не понял, что ты рассказывал именно о своём корабле, — даже для Интара это была новость.

— Ты умеешь управлять кораблем? Сколько тебе лет? — так и не сумел справиться с удивлением Тарлин.

— Мне девятнадцать, а в море я с восьми лет. Свой первый корабль я получил в четырнадцать лет.

— Это была твоя добыча? — уточнил Интар.

— Первый корабль дал мне отец. Следующий я добыл в бою, — в голосе Раднира опять звучала гордость.

— Может у тебя еще и наложницы есть? — насмешливо спросил Тарлин

— Конечно. Я же мужчина.

Тарлин поперхнулся, Стенли расхохотался, Овета покраснела.

— И дети? — Смеясь, проговорил Стенли

— Да, есть, — в устах Раднира это прозвучало само собой разумеющимся.

— Сколько?

— Не знаю.

— А ты хоть знаешь, как их зовут?

— Когда я возьму их на свой корабль, я буду знать, как их зовут.

— Но как ты определишь, что это именно твой сын или дочь.

— Моя мать знает.

— А сейчас она тебе не говорит?

— А зачем мне это?

— Слушай, хочу тебя предупредить. Если в твою голову придет мысль Овету сделать своей наложницей, я тебя укорочу на эту самую голову, — с угрозой произнес Стенли, — даже если мне придется нарушить приказ Интара.

Раднир удивленно посмотрел на него.

— Почему?

— Что значит почему?

— Почему это не должно было прийти мне в голову? Я думал об этом. Но она не добыча. Она оказалась сильней меня, она меня победила. А теперь она — дочь моего господина.

— Получается, теперь — ты её добыча? — Стенли не на шутку был ошеломлен.

— Я выполню любой её приказ, — уклончиво ответил юноша, явно не собираясь становиться добычей.

— Вот и оставляй детей Интара одних без присмотра, — пробормотал Стенли под дружный смех.

Овета тут же воспользовалась своим правом:

— Ну, так скажи, ожидать ли нам третьей волны воинов с островов.

— Не лови меня на слове, дочь принца. Служба твоему отцу и моё к тебе почтение не имеет отношения к моей родине.

— Но если ты будешь свободным от слова моему отцу, если ты, представим такое, привезёшь своему отцу королеву, ты снова будешь сражаться против нас?

— Конечно, — немного удивленно и даже обиженно проговорил Раднир. — Как прикажет мой повелитель.

— Ты не можешь жить, чтобы не подчиняться кому-либо?

— Почему? Могу. На своем корабле — я господин. И мне подчиняется моя команда. Я сам решаю, что делать и как действовать. Но мой корабль — это ещё не моя страна. А у страны есть повелитель. Я обязан подчиняться ему. Разве у вас не так?

— Ну, в общем-то, так, — нехотя признался Стенли, немного подумав.

Тарлин задумчиво кивнул. Овета слушала, раскрыв глаза.

— Ну а моему отцу ты почему служишь? — продолжала допытываться она.

— Потому что он сильней. Он меня победил.

— Право сильного? — спросил Тарлин.

— Да.

— Таким образом, вы обращаете людей в рабство?

Раднир нехотя кивнул.

— Да. Но принц еще и умный, — добавил он под дружный смешок.

Интар не переменил спросить еще один интересовавший его вопрос:

— Тебя хорошо учили. Но если ты в море с восьми лет? Кто учил тебя в море?

— Никто. Я был матросом, как и все. Но в зимние шторма мы живем на берегу, меня учили тогда. А когда я стал капитаном, я взял учителя на корабль.

— Тебя твоя мать просила это делать?

— Нет, я сам это решил. Просто у него было ещё чему меня научить.

— Он был раб?

— Нет, он воин.

— И у него остались семья

— Да.

— Где он сейчас.

— Ждет меня на моем корабле.

Они дошли до Албона на девятый день, встречая во время пути на дороге несколько отрядов наемников, направляющихся к Курхоту.

— Наемники должны оплачиваться. Хорошо оплачиваться. Арилаза опустошена, Матас не оставил врагу ни единого шанса добыть его алмазы. Остались города Илонии, — говорил на привале Интар, с горечью констатируя этот факт.

— Зубы обломают, — Стенли был настроен не так пессимистично.

— Да, конечно. Укрепленные города и замки защищены хорошо. Но ведь остаются маленькие города и небольшие поместья, которых за последние века настроилось немало. Та же Варнийка.

— Все жители предупреждены, они уйдут и заберут с собой все ценное, как в Алмике, — успокаивающе вторил брату Тарлин.

— Не преувеличивай, Тарлин. Всё унести жители не смогут. И в Алмике, я уверен, было чем поживиться, не было только сокровищ, не было алмазов. А если нет хорошей добычи, наемники и пираты будут еще злей и беспощадней. Так, Раднир? — Интар опять не дал молодому человеку отмолчаться.

Тот не спешил отвечать сразу, старался взвешивать свои слова.

— Добавь сюда ещё сопротивление, принц. Это злит ещё больше. Чем большая кровь заплачена, тем ожесточённее бьется воин.

— Не воин, а пират, — запальчиво вставил Стенли.

— Ты не прав, Стенли, — на этот раз Тарлин заступился за Раднира. — Можно подумать, ты не слышал разговоры наших ветеранов. Они не благородные победители, которых девушки встречают с цветами и угощением. Вернее, они могут себе позволить быть такими, если противник откупается большими деньгами. Но если нет, Раднир прав. И наши воины становятся одержимыми и беспощадными.

— Да, это так, — подтвердил Интар. — Именно таким образом мы получаем в свою армию бывалых умелых солдат. Не с парадных площадей, а вот с такой войны. И Раднир знает, о чём говорит. И Ногал. Не правда ли?

Тот кивнул головой.

— Не все теряют голову, принц. Иногда ты больше получишь, если будешь планомерно обыскивать каждый дом, и жители, если относиться к ним по-хорошему, откупаются гораздо охотней, когда враг на пороге. С мертвого многое не возьмешь.

Раднир пораженно смотрел на следопыта.

— Значит, вы тоже берёте добычу? Но мне принц утверждал обратное. Получается, он обманул меня?

Интар горько рассмеялся.

— Ну, на земле Илонии такого не было около сотни лет. В Арилазе аналогично. А уж чего нет и в помине, так торговли людьми.

— Что плохого в торговле людьми?

— То, от чего ты был избавлен. Представь, что сейчас ты был бы в цепях, шёл пешком и мыл за нами котлы, чистил лошадей, а спать ложился на голой земле. У тебя не было бы шанса увидеть не только мать, но и море, и корабль, — голос Интара звучал терпеливо, как будто он объяснял всё это малому ребенку.

— Так то я, — пробормотал Раднир. — У меня есть корабль, — с благоговением добавил он.

— А у крестьянина или горожанина есть жена и дети. А у девушки — ее родители или любимый.

— Что какие-то родные по сравнению с кораблем.

Интар устало махнул рукой. И только слушал взволнованный голос Оветы, которая в очередной раз рьяно ринулась втолковывать юному капитану, что значат для человека родные. Этот разговор происходил не в первый, и не в последний раз. В этом смысле юношу было не переубедить.

— Каша в голове у мальчишки по нашей мерке, но ни в коем случае не по его, — бормотал на это обычно Интар.

К Овете в этих спорах присоединялся Тарлин, изредка Стенли. Но язвительные замечания Стенли лишь подливали масла в огонь, Раднир становился упрям и не желал ничего слышать.

Лайна уставала от этих споров, и тогда Интар уводил её отдыхать.

По прибытии в столицу, они разъединились на четыре отряда. О появлении такого большого отряда кордийцев, способных пополнить приверженцев фальшивой королевы, несомненно, донесли бы Дюрталу, а им не нужно было излишнее внимание. Тем более, что самозванка в это время, судя по всеобщему ликованию, якобы освобождала Кордию.

Интар с женой и дочерью так и остались семьей с вооруженной охраной, которая в столице сократилась до шести человек, считая Раднира и кучера, а остальные поделились на три небольших отряда по четыре человека. Ногал ушел в одиночестве.

Отдельно Интар с племянниками обсудил, кого в Албоне привлечь на свою сторону, используя перстень Тайлис. Если и не для помощи Талине со Стенком, то хотя бы для будущего настоящей королевы Кордии. Несколько торговцев, придворные, успевшие покинуть Корду, путешественники, которых нападение на родную страну застало в Сеготе, беженцы.

Со всеми предосторожностями Тарлин под видом уличного разносчика свежих овощей, посетил резиденцию илонийского посольства. Но узнал только, что мать с отцом как покинули особняк, так больше не показывались. Само же посольство было взято под даже не скрываемый надзор. И хотя стража не стояла у ворот, внутри было несколько сменяющихся стражников, и обитателям особняка недвусмысленно дали понять — не высовываться за пределы двора.

Через два дня все встретились за городом, в условленном месте.

Больше всего сведений, как и ожидалось, было у Ногала. Хотя и Интар с Лайной, остановившись в отличном трактире, почерпнули какие-то сведения. Но именно Ногал сообщил название замка, где в настоящее время держали Талину со Стенком. И они отправились туда.

Результаты по привлечению подданных Тайлис к разоблачению фальшивой королевы с помощью перстня были весьма плачевны. Им не хватило времени. Ни найти нужных надежных людей, ни со всеми предосторожностями организовать встречи и получить или предоставить все необходимые данные. Талина со Стенком в данной ситуации были важней. Перстень оставили на будущие времена.

До замка Мелах, находившегося восточней столицы они добрались через полтора дня. Разбив лагерь в прилегающем лесу, они со всей осторожностью приступили к наблюдению.

По словам Ногала, замок был охотничьей резиденцией короля Дюртала. Постоянный штат прислуги в замке был невелик, вооруженный гарнизон тоже, не более двадцати человек. Во время охоты в замок приезжало до полусотни придворных, сопровождавших короля. Втрое больше — сопутствующих слуг и телохранителей. Сейчас в замке помимо обычных обитателей находился усиленный гарнизон, еще двадцать солдат. Комендантом крепости был командир Хартан.

Ногалу его охарактеризовали как честного и умелого солдата, который и в битвах знал толк, и в обороне замка, и в дисциплине вверенных ему солдат. Он был далеко не молод и за былые заслуги теперь командовал гарнизоном в королевской охотничьей резиденции. Спокойное и доходное место, позволяющее безбедно жить и содержать семью, которая жила вместе с ним. Жена, двое сыновей подростков и маленькая дочка.

О том, что именно в этот замок перевели Талину со Стенком, Ногал узнал от старого товарища, которого встретил в одном из трактиров. Тот, зная, что Ногал — илониец, поведал о больной женщине, которую привезли в замок, и её муже. И хотя тайна содержания двоих пленников соблюдалась строго и практически никто не знал истинного статуса этих двоих, приятель Ногал узнал Стенка, с которым когда-то так же, как и с Ногалом, служил в одних войсках, да и потом встречался не единожды. Муж принцессы никогда не чурался старых знакомых, да и жена его запросто сидела с ними у походного костра. Поэтому-то он и поведал Ногалу о сделанных им догадках.

К сожалению, сам он в замок не собирался возвращаться. Срок его службы закончился, он, поднакопив деньжат, возвращался к себе на родину. Предстоящая заварушка с Кордией не манила его новой добычей, он собирался жениться и осесть на земле.

По словам Ногала, привезли двоих пленников где-то около семи-восьми дней назад. За это время принцессе существенно стало лучше, и если вначале она просто выходила во двор, посидеть на солнышке, то затем в сопровождении вооруженного эскорта выезжала на прогулку вокруг замка.

Отряд илонийцев разделился на несколько групп. Каждая тропа, каждая дорога была под пристальным вниманием двух-трех илонийцев. Ногал и Стенли отправились в ближайшие деревни. Тарлин сделал попытку проникнуть в замок. Интар с семьей и Радниром остались на месте их первоначального привала. С этого небольшого холма замок и его окрестности хорошо просматривались, поэтому это место осталось их опорным пунктом.

Несколько дней наблюдений и розысков дали плоды. Обходя деревни под видом бывалых воинов, ищущих к кому бы наняться, Стенли и Ногал выяснили, что замок снабжают продуктами две близлежащие деревни. Они поставляют в замок свежие овощи, мясо, молоко, хлеб. Фураж для лошадей, дрова для каминов и кухни. В замке своя кузня, свои оружейные, сапожные, кожевенные мастерские. Но если случается необходимость в рабочей силе, комендант нанимает мужчин из деревни. Убраться в комнатах или заняться большой стиркой после приездов гостей приглашают женщин. Все услуги оплачиваются звонкой монетой, обид жители никогда не видели и были рады такому соседству.

Еще более утешительные вести принес Тарлин. Ему удалось проникнуть в замок.

Юноша назвался борийским дворянином, назвав одну из знакомых ему семей, имеющих десяток сыновей и дочерей. Тарлин действительно знал эту семью, и мог в случае, если комендант крепости знаком с его мнимым отцом, поведать подробности домашней жизни. А уж всех-то детей Хартан точно знать не мог. Молодой дворянин путешествовал, но война застала его в Кордии и вынудила вернуться на родину.

Комендант лично беседовал с ним, устроив настоящий допрос, кто он, откуда и куда идет, выспрашивая мельчайшие подробности бегства из Кордии. К счастью, Тарлину было что сказать, и он с честью выходил из скользких ситуаций.

Хартан остался удовлетворенным и даже разрешил юноше переночевать в замке.

Риск был оправдан. Вечером он увидел и мать, и отца, когда после ужина те, в сопровождении Хартана, вышли во двор, посмотреть на тренирующихся солдат гарнизона. Постаравшись не попадаться им на глаза, он издалека видел, как мать провела один поединок, который дался ей с явным трудом. Отцу никто не предложил размяться.

Через несколько дней они уже знали весь распорядок замка, время посещения крестьянских подвод и даже наблюдали выезд Талины за пределы замка. Количество сопровождавших её человек отметало все возможные планы отбить её во время прогулок. К тому же Стенк в прогулках не сопровождал жену, находясь в это время в замке. Но радовало хотя бы то, что Талина могла держаться в седле.

Естественно, что осада замка даже не рассматривалась. Это было бы смешно. Хотя Стенли в сердцах предложил и такое.

Оставалось проникнуть в замок и похитить пленников из-под ареста. Тарлин в этом случае отпадал. Отвергли, после некоторого колебания, и Стенли. Слишком он стал приметной личностью за последние годы своих путешествий. Кто-нибудь из обителей гарнизона может его опознать. Интара отклонили по той же причине. Хартан явно не глупец, а замок далеко не в глуши. Принца Илонии он может и узнать.

И тогда Раднир предложил себя и Овету.

— Твоя сестра узнает твою дочь, — сказал он Интару, — и сможет мне доверять. А там посмотрим, что можно будет сделать.

Лайна от неожиданности и ужаса не нашлась, что сказать. Стенли рассмеялся:

— И кем же вы будете?

Раднир пожал плечами, но тут подал голос Ногал:

— Брат и сестра. Ну, а я пойду с ними их отцом. Подумаешь. Сам я — вояка, могут же быть у меня дети. Если кого и встречу знакомого, скажу, что давно остепенился, завел и жену, и детей, ну иидем в столицу на заработки.

— Если на заработки, значит, через пару дней вас попросят продолжить путь, — заметил Тарлин.

— Тогда идите с Кордии, — задумчиво сказал Интар, — вы — беженцы с Кордии. У вас были родственники в столице. Но, узнав, что королева возвращается на родину, вы также возвращаетесь. Но у вас закончились деньги и вам нам подзаработать.

Лайна наконец обрела голос:

— Вы сошли с ума!

— Лайна, не думаю, что это опасно. Овета, конечно, не похожа на дочку старого воина. Но она лекарка. К ним особое внимание и почтение. Она и не должна выглядеть крестьянкой. Пусть за это и держится.

— Как ты можешь вот так отпускать свою дочь? — Лайна не могла прийти в себя от удивления, возмущения и страха.

— Мама, но там же будет тётя Талина. Если мне и не поверят, то и ничего же не сделают. Ведь тетя Талина же в безопасности, хотя и в заключении, — пытаясь успокоить мать, Овета говорила спокойно и рассудительно, хотя было видно, всеми мыслями она уже в замке.

— Хватит подвигов, — пресекла её возражения мать. — А то мы все тут не понимаем, что, если немного подождать, Талину со Стенком так и так отпустят. Мы здесь, чтобы не допустить неожиданный поворот событий, в котором она из пленника может превратиться в заложника. Я не позволю, чтобы и моя дочь оказалась в таком же состоянии.

Все замолчали. Лайна была права. Интар опустил голову. Он не имел права так рисковать дочерью. Но… Молчание затянулось. Все погрузились в думы, пытаясь что-либо придумать свое, Раднир спокойно насвистывал. По его мнению, ничего страшного не произошло, он мог бы пойти и сам, если его господин прикажет. Вопрос, поверит ли ему сестра Интара.

— Напиши записку, — так, между прочим, сказал он Интару, — я пойду один.

Лайна кусала губы. И внезапно закрыв руками лицо, проговорила сквозь слезы.

— Интар, я понимаю. Талина была даже младше Оветы, когда спасла и тебя, и меня. И ситуация была намного опасней. Я… я просто… боюсь… я чуть было не потеряла вас. Только нашла и опять этот страх.

Интар бережно прижал жену к себе.

— Да, мы в неоплатном долгу перед Талиной. Но ты права, Овета — не Талина. Она беззащитна перед опасностью.

— А я, по-вашему, не смогу её защитить? — с усмешкой произнес Раднир.

— Как надо нет, — отрезала Лайна, отстраняясь от мужа и внезапно обретя твердость в словах. — Я пойду с ними троими. Ногал сказал, что остепенился и женился. Вот я женой ему и буду.

Ногал уронил нож, который точил. У Стенли и Раднира вытянулись лица от удивления. Тарлин, как обычно, серьезно задумался. Овета повисла у матери на шее. Интар лишь вздохнул.

— Это будет наиболее правдоподобно. Если… вы все сможете сыграть свою роль.

Они потратили ещё один день на подготовку и разработку их истории.

Глава 21 Суд

Иллар вошел в такой знакомый зал Королевского Совета. Все сидели на своих обычных местах. Во главе длинного стола — король Корн, спокойный, но уставший. Чуть в стороне, как обычно — писарь. Что необычно — несколько помощников Кандира. Его люди. Они стояли около стены, ожидая приказа Кандира.

Пустое место отца не прибавляло решимости. Пустовало и место Иллара. Его провели на другой конец стола, напротив короля Корна. Вдали от всех. Осужденный.

В голове было спокойное сосредоточение. Если бы ему дали возможность потренироваться, ему было бы легче. Все больше и больше он убеждался, что меч вселяет в него умиротворение и спокойствие. Меч и боль. Много интересного узнаешь о себе в последнее время. Но со вчерашнего дня осталась только усталость и гнев. Иллару хотелось бы надеяться, что он сможет держать ярость в узде и доведет дело до конца.

Гольвен сидел на своем обычном месте. Он не смотрел на Иллара, а что-то доказывал сидящему слева от него Грайту. Свое клеймо Иллар не видел. Но он был предупрежден, что Гольвен прячет его под повязкой. Когда Гольвен всё же взглянул на Иллара, взглянул насмешливо, торжествующе, Иллар заметил эту повязку, скрывающую всю левую его часть лица. Что ж, клеймо он скрыть не сможет.

Несмотря на внезапный арест, Гольвен, по-видимому, нисколько не волновался. А остальные, похоже, и не были в курсе, что король этой ночью приказал взять под арест и его.

Иллар обвёл глазами отцовский Королевский Совет. Хотя король Корн и сидел сейчас во главе стола, Совет был детищем именно принца, а не короля. Кроме Гольвена никто не высказал ни враждебности, ни усмешки. Лорд Грайт был подчеркнуто равнодушен, а у Цибаза был недоумённый и даже недовольный взгляд. Нескольких Правителей Владений не было, они занимались своими землями, но леди Сария была, и не скрывала своего волнения, а вот Эльмут был преисполнен важности. Как же, этот мальчишка смел угрожать ему, а сам… Всё это легко читалось на его лице. Советник по геральдике лорд Нуймен, как и Сария, был встревожен, представитель Священного Союза Первосвященник отец Тиларин суров.

Кандир дождался, пока Иллар сядет и стихнут разговоры и только потом начал:

— Лорд Иллар, мы собрались по серьезному и неприятному поводу. Вам предъявлены обвинения в измене королю и королевству.

Иллар наклонил голову.

— Я могу услышать конкретно, какие именно обвинения?

— Для этого мы и собрались, лорд Иллар. Первое обвинение — это ваш приказ отвода наших войск от столицы дружественного нам королевства, отказ защищать её и, наконец, сдача столицы неприятелю. Второе обвинение — вы нарушили приказ своего отца, принца Интара, по которому вы обязаны были подготавливать страну к возможному вторжению неприятеля. Вы оставили свою миссию на десять дней. Третье обвинение — убийство коменданта крепости Оселед — Залушта, сдача пограничной крепости врагу, повлекшей за собой гибель гарнизона и населения крепости, и сговор с нашим врагом — королем Альтамом. Вы признаете все это?

— Нет.

— Какие вы можете привести аргументы в свою пользу?

— По первому обвинению я уже докладывал в своем сообщении Королевскому Совету. Алмика была готова к сдаче. У Курхота было численное превосходство. К нему шло пополнение. Сражение не меняло ничего, кроме ослабления наших войск. Король наделил меня королевскими полномочиями действовать по своему усмотрению. В данной ситуации речь шла о сохранении жизни официально внесенного в списки наследников престола — лорда Стенли, который в это время находился у Курхота в заложниках. Я принял данное решение, чтобы сохранить жизнь лорду Стенли. Интересы короны в данном случае выше союзнического долга. Никто, кроме короля Матаса, не смеет предъявлять мне данное обвинение. Но король Матас это обвинение, насколько мне известно, не поддержал. По первому вопросу мне сказать больше нечего.

Корн кивнул:

— Данные действия моего внука я считаю правильными и оправданными.

Кандир под одобрительные перешептывания членов Королевского Совета продолжил:

— Мы слушаем вас дальше, лорд Иллар.

— По второму вопросу я могу сказать следующее. По предложению моего отца, с одобрения Королевского Совета, был организован отряд контроля, который возглавил я. Меня заменял мой помощник, Латин, официально назначенный моим отцом. Работа отряда не была прервана ни на один день. Донесения о результатах имеются у Королевского Совета.

Кандир не стал даже останавливаться. Обвинение действительно было никчёмным.

— Лорд Иллар, последнее обвинение намного серьезней. Что вы скажите по поводу его?

— Данное обвинение я отвергаю полностью. И по праву участника и свидетеля событий, по праву наследника престола я обвиняю господина Гольвена в измене королевству, сговоре с королем Альтамом, убийстве Залушта, сдаче Оселеда, убийстве Шесбина, подделке документов Королевского Совета, покушении на мою жизнь и ложном обвинении наследника престола.

В зале возникла тишина. Кандир прокашлялся. Оглянулся на остальных. Встречные обвинения повисли в воздухе гнетущей тишиной.

Нарушил тишину Гольвен.

— Я был прав, настояв на предвзятом отношении короля к своему внуку. Должен сообщить Королевскому Совету, что вчера вечером, видимо после разговора с внуком, король отдал приказ арестовать и поместить под стражу меня! Меня привели в зал Совета под стражей! Это просто смешно!

— Гольвен, оставьте свой тон, — недовольно сказал Кандир. — Мы вызвали на суд не простого горожанина, а наследника престола. Ничего смешного.

— Мы приняли ваши обвинения, господин Гольвен, — спокойно добавил Корн, — мы приняли обвинения и лорда Иллара. Они прозвучали. Гольвен, вы также должны предстать перед судом Королевского Совета и держать ответ.

— Ваше величество, господа. Я требую, чтобы меня выслушали. У меня немало доказательств. Я прошу вас дать мне возможность предоставить их. Тогда отпадут все обвинения лорда Иллара.

Гольвен откинулся на спинку кресла.

— Лорд Иллар, — выдержав паузу, обратился к Иллару Кандир, — вы предъявили серьезные обвинения.

— Вы тоже.

— На чем основаны ваши? У вас есть факты, доказательства?

— Да, господин Кандир.

— Вы можете представить их прямо сейчас, или вам понадобится время?

Времени и впрямь было нужно немного. Самое главное его доказательство сидело недалеко от него. Клеймо на щеке Гольвена. Но этим не ограничивалось. Бахтин должен был разыскать среди бумаг Шесбина тот самый поддельный приказ. Так же Фаркус передал на попечение Бахтина его свидетелей — Латина, Звена и Сайла, сам не отходя от них ни на шаг. Если его слову, слову сына принца, внука короля не поверят, у него есть свидетели его невиновности. И главное — заняться поиском доказательства вины Гольвена.

— Господин Бахтин согласился помочь мне. Как только он будет готов, он их предоставит. Ещё одно мое свидетельство — на щеке предателя.

Кандир оглянулся на Гольвена:

— Что вы имеете в виду, милорд?

— Под повязкой Гольвена скрыто мое главное доказательство. Когда он её снимет, пусть попробует дать объяснения.

— Лорд Гольвен, вы можете снять повязку?

Гольвен потрогал повязку.

— Не могу. Я не лекарь. Если этому молодому человеку, по-моему, слегка тронувшему в уме приспичило посмотреть на рану, полученную в бою, пусть подождет, пока не придёт лекарь. Только он сможет снять повязку, не причинив вреда ране.

— Вы настаиваете, милорд? Мне послать за лекарем?

— Да, — процедил сквозь зубы Иллар.

Его беспокоило совершенно спокойное поведение и даже насмешливый взгляд Гольвена.

— Хорошо, — согласился Кандир и обратился к Гольвену. — Итак, лорд Гольвен, вы можете рассказать еще раз, что вам стало известно и какие вы можете предъявить факты, подтверждающие предательство лорда Иллара.

Гольвен важно встал. Настало его время.

— Как вы знаете, господа, вражда между Илонией и Торогией длится более двадцати лет. Личная вражда. В которую далеко не каждый член Королевского Совета посвящен, не говоря уже о простом жителе нашего королевства. Но что-то мы знаем. Мы знаем, что лорд Иллар долгое, очень долгое время находился на воспитании короля Альтама. Насколько дошли до нас слухи — лорд Иллар был официальным наследником Торогии. Когда законная жена его величества Альтама принесла ему наследника, лорд Иллар сбежал. Ему нужно было теперь другое королевство.

— Оно и так его. К чему вы клоните, Гольвен? — сухо спросил Корн.

— Его. Но долго, слишком долго. Вы, ваше величество, крепки здоровьем, его отец — то же самое. Но молодому наследнику не терпелось.

Иллар молчал. Этого следовало ожидать, так чего сейчас кипеть от гнева и ярости. Он ждал.

— Вы закончили свое вступление, Гольвен? — Кандиру тоже не понравилось данное выступление Гольвена.

— Вот, господа. Это неприглядная правда, и вы сами чувствуете её. А вы помните, как совсем недавно, лорд Иллар изо всех сил противился налаживанию добрых торговых отношений с Торогией?

— Это говорит в пользу лорда Иллара, а не наоборот.

— Смотря как посмотреть, господа. Торговые отношения лорду Иллару были не нужны. Ему не нужна была встреча и примирение, освидетельствованные дружественными королевствами, множеством свидетелей. Ему нужны были войска. Армия Торогии, чтобы на ней взойти на престол.

— Вернитесь к доказательствам, Гольвен, а не выкладывайте тут свои домыслы, — сухо прервал его Кандир.

— Да. Итак, ваше величество, господа, как вам всем известно, крепость Оселед находится на моих землях. И я, организовав встречу, которую лично предложил его величество, отправился выполнять указ о подготовке к возможным военным действиям. Убедиться, что все спокойно. Что мы можем принять беженцев. Что те же беженцы смогут свободно и без препон добраться до дружественной нам Торогии, когда откроются наши границы. Я прибыл в Оселед накануне приезда лорда Иллара. Ничего не предвещало беду. Оселед был хорошо подготовлен, защищен. Залушт — знающий свое дело комендант, Шесбин — опытный и умелый командующий. Я проехал по своим землям, но вернулся, когда уже было поздно. Случилось непоправимое. Залушт был подло убит. Крепость пала, а войско Шесбина отступало.

— Считайте, что мы оценили ваше красноречие. Может, вы перейдете к существу?

— Я предоставлю одного из пленников, которому посчастливилось покинуть занятую врагом крепость.

Гольвен сообщил имя помощнику Кандира и тот вскоре привел солдата. Его провели к столу, поставили недалеко от Иллара, чтобы все могли видеть его.

— Кто вы такой? — спросил Кандир.

— Солдат гарнизона Оселеда, ваша милость.

— Как вас зовут?

— Трент.

— Когда пала крепость, где вы находились?

— На посту.

— Что вы видели?

— За стеной — все в порядке. Но внутри крепости утром раздались звуки борьбы. Я слышал, кто-то крикнул — предательство. Мы бросились туда. Во дворе был бой. Я видел своих товарищей, они бились с врагом. Я присоединился к битве, но меня ранили. Очнулся в казарме. Нас было много пленных. Те, кто не погиб.

— Что было дальше?

— Нас вывели во двор. Там были важные люди, в богатых одеждах. На плащах были гербы Торогии. Потом вывели юношу.

— Вы знали его?

— Да. Это был лорд Иллар. Он приезжал накануне. Но самый важный господин назвал его Атиром, своим сыном. Он обнял его. Сказал, что он герой, убил коменданта и помог войти им в крепость.

— Что сказал лорд Иллар в ответ?

— Ничего.

Гольвен вскочил:

— Вот! Вот эти слова. Подтвержденное предательство. Этого доказательства достаточно, чтобы оценить всю подлость и наглость изменника. Он повернулся к солдату:

— Лорд Иллар был связан?

— Нет

— Во что он был одет?

— В красивый плащ.

— На плаще были гербы Илонии?

— Нет, Торогии.

— Господа! Вот оно главное свидетельство — наш наследник престола, открывший ворота крепости своему старому господину — королю Альтаму, своему приемному отцу. А, может, и настоящему. Темная история. Что знаем мы о произошедшей в прошлом истории, повлияющей на всю политику двух королевств.

Иллар неторопливо встал:

— Я добавляю мои обвинения к Гольвену — клевета на мою мать, её высочество принцессу Лайну, жену наследника престола.

Слова звучали спокойно. Но кто бы знал, с каким трудом спокойствие далось Иллару.

Члены Королевского Совета согласно кивнули. Гольвен понял, что он перегнул палку. Но не сдался.

— Я прошу прощения, ваше величество. Я поддался эмоциям. Меня ввергло в огромное изумление, я был поражен данным фактом, у меня возникли невероятные мысли, объясняющие поведение лорда Иллара.

— Могу я задать вопросы солдату? — не слушая его, обратился Иллар к Кандиру.

— Да, лорд Иллар, это ваше право.

— Сколько времени вы сидели в казармах? — обратился Иллар к солдату.

— До полудня.

— Скажите, вы сказали, меня вывели? Откуда?

— Из казарм.

— Я вышел один?

— Нет, с вами было двое солдат.

— Где они стояли? Впереди? Рядом?

— Позади вас.

— Что у меня было с глазами?

— Жмурились вроде бы от света.

— В казармах есть комнаты для наказанных солдат?

— Конечно.

— Вы давно служите?

— Да почитай скоро будет двадцать лет.

— Вы участвовали в боях, слушали солдатские разговоры, байки?

— Куда же без этого?

— Вам не показалось странным, что вас, пленных, отпустили?

Трент почесал в затылке.

— Ну, вроде как бы да, не помню, чтобы такое было. Обменять — обменивали, а вот чтобы после взятия крепости отпускать — не припомню.

— Вас всех отпустили пленных?

— Да какое там! Оставалось-то еще человек двести.

— Лорд Кандир, могу я рассказать, что было на самом деле до описанных здесь событий?

— Да, будьте добры.

Иллар коротко рассказал о встрече с Курхотом, о решении идти на границу с Торогией, о том, как застал Залушта в крепости лишь с гарнизоном, о разделении армии, о встрече с Шесбином.

— Шесбин показал мне приказ о разделении армии. В нём же было приказано арестовать меня и отправить в столицу. Шесбин выполнил приказ, я был арестован.

— Кем был подписан приказ?

— Указ был подписан членами Королевского Совета.

— И вы узнали эти подписи?

— Да, эти подписи я видел не единожды. Их было шесть. Ваша, лорд Кандир, затем лорд Бахтин, лорд Нуймен, лорд Цибаз, лорд Грайт и господин Эльмут. Как я понимаю, в это время именно вы шестеро находились в столице.

Старый командующий согласно кивнул.

— Кто еще видел этот приказ?

— В приказе указано сделать все тайно. Насколько я понял, Шесбин кроме меня никому его не показал. Приказ видели только я и Латин.

— Лорд Латин может подтвердить?

Гольвен вскочил с места:

— Латин служит у лорда Иллара. Это не свидетель…

— Свидетель. — Кандир не дослушал Гольвена. — Как офицер королевской гвардии, лорд Латин даст клятву. Если будет доказано клятвопреступление, он будет осужден. Можете пригласить господина Латина, — обратился он к своим помощникам.

Латин предстал перед Королевским Советом в непривычно серьезном виде.

— Господин Латин, вы призваны, чтобы дать объяснения и свидетельство того, что видели и в чём принимали участие. Вы видели приказ, который командующий Шесбин показал лорду Иллару.

— Да.

— Вы можете пересказать его содержание.

— Да. Господину Шесбину было приказано тайно разделить армию на две части и окружить равнину перед Оселедом со стороны Торогии. А также сообщалось, что лорд Иллар признается изменником королевства и при его прибытии его надлежит арестовать и препроводить в столицу.

— Кем был подписан приказ?

— Членами Королевского Совета.

— Откуда вы знаете подписи?

— Я не знаю, но там стояли имена.

— Чьи именно?

— Ваша подпись, господин Кандир, а также господ Цибаза, Грайта, Бахтина. Извините, я не рассматривал долго, перечислил тех, чьи подписи бросились в глаза.

— Вам не показался приказ странным.

— Весьма странным.

— Вы не протестовали?

— У меня был командир.

— Ваши дальнейшие действия?

— Лорд Иллар приказал уходить с отрядом.

— Вы бежали?

— Мы выполняли приказ.

— Что было дальше?

— Мы потеряли двоих солдат, но ушли. Находились неподалеку от лагеря Шесбина. Один из тех, кого мы потеряли, нашёл нас следующей ночью. Он передал мне приказ лорда Иллара идти к королю с докладом о том, что тут произошло. Я отправился выполнять приказ, передав командование капитану Фаркусу. К отряду я присоединился вчера на поле боя.

— Вы выполнили приказ?

— Да. Его величество взяли меня в свою свиту при возвращении в столицу.

— Вы можете поклясться, что видели приказ и подписи?

— Да, клянусь честью.

Гольвен вскочил:

— Господа, вы обратили внимание на слова господина Латина: «Лорд Иллар мне приказал». Вот ответ. Ему приказано! Лорд Иллар — его командир и Латин выполняет приказ. И как он хитро привёл сюда короля! В засаду, в разгар битвы. По полям шныряют отряды Альтама. Может, Латин и не был в курсе замыслов своего командира, но он выполнил его приказ.

— Что вы хотите этим сказать, Гольвен? — произнес Корн.

— Я хочу сказать, что это усугубляет степень вины лорда Иллара. Вас, ваше величество, собирался заманить в ловушку ваш внук, убить. Ведь и к смерти своего отца он наверняка приложил руку. Недаром он оказался там в самое подозрительное время. Проверить, выполнен ли его приказ. Если бы ему все это удалось, мы бы уже присягали на верность отцеубийце, ставленнику нашего врага.

— Мы учтем ваши соображения, Гольвен. Но мы не дослушали лорда Иллара.

Иллар некоторое время пытался проглотить застрявший в горле ком. Держать себя в руках было всё трудней и трудней. Но что он докажет вспышкой ярости, вспышкой ненависти и посетившего отчаянья. Он в который раз сдержался и коротко рассказал о побеге Сайла, неудаче Звена и переводе их в крепость.

— Сайлу было дано два приказа. Второй касался предупреждения Залушта о предполагаемом предательстве.

— Вы кого-то подозревали к тому времени?

— Нет.

— Что произошло в крепости?

— Нас посадили в комнату для солдат, отбывающих наказание.

— Простите, милорд, почему Шесбин не отправил вас в столицу, вы упоминали, что в приказе было именно это.

— Шесбин не хотел рисковать, когда на свободе находились мои люди. Он собирался отправить доклад о моем аресте. Таким образом, он бы проверил, был ли приказ поддельный или нет.

— Он сомневался?

— Он прислушался к моим доводам.

— Он при вас отправил доклад?

— Нет.

— Что было дальше?

— Ночью мы слышали шум в крепости, но не знали, что происходит. Затем пришли солдаты. Мне было предложено привести себя в порядок, сменить одежду. Плащ с гербами Торогии на меня надели насильно. Меня вывели во двор. Альтам разыграл представление с приветствием. Предупредив меня, что, если я скажу хоть слово, всех находящихся во дворе пленных убьют.

— Опять шантаж?

— К сожалению, да.

— В остальном солдат рассказал верно?

— Солдат рассказывает то, что видит и слышит. Да, верно. Но я не встречал с поклоном завоевателей преданной якобы мной крепости. Меня вывели из темного помещения, мои глаза не сразу привыкали к яркому свету. Стражники за моей спиной были моими тюремщиками, и я молчал, чтобы сохранить людям жизнь. О свершившимся предательстве я узнал во дворе.

— Он молчал, господа, он молчал, — раскричался Гольвен. — Его молчание дорого обошлось нашим людям. Я представлю еще одно доказательство.

— Хорошо, лорд Гольвен, мы ждем.

По приказу Кандира его помощники ввели в зал пожилую женщину. Простое темное платье, чистый передник и чепец на голове. Обычная крестьянка, испуганно оглядывающая собравшихся важных людей. Кандир сам подошел к ней и подвел к столу.

— Как вас зовут, кто вы такая? — начал он спокойно и дружелюбно.

— Домма, меня зовут Домма. Я жена солдата, из войска Шесбина.

— Вы были в крепости, когда она пала?

— Да, я была там, — голос женщины задрожал. — Это было ужасно.

— Вы можете рассказать?

Женщина развела руками:

— На нас напали, ночью. Все так быстро. Мы выскочили во двор, а там уже враг. Нас, старых разогнали по домам, но молодых оставили, — женщина всхлипнула, — мы слышали их крики, слышали крики наших солдат, а утром… потом утром… эти казни…

— Как вы выбрались из крепости?

— Не знаю, как получилось. — Домма покачала головой. — Нас послали за свежей травой для лошадей. Охраны было мало, и нас спасли. Наши воины, — женщина опять заплакала.

— Вы видели в крепости этого молодого человека? — Кандир повернул ее к Иллару.

Домма отшатнулась.

— Да, видела.

— Где вы его видели?

— В крепости, во время казни.

— Кого казнили, где казнили? Где был этот юноша?

— Это было во дворе. Нас согнали, чтобы мы смотрели на казнь. Он сидел рядом с королем. В кресле. Они пили вино. Разговаривали. А наших солдат казнили. Отрубали им головы, — женщина всхлипнула.

Гольвен вскочил.

— Это мои люди спасли этих несчастных. От них первых я узнал эту страшную весть.

— Лорд Иллар, что вы скажите на это? — обратился Кандир уже к Иллару.

Тот повернулся к всхлипывающей женщине:

— Скажите, Домма, вы меня хорошо разглядели?

— Да.

— У меня в руках был кубок, я пил?

Женщина замялась.

— Не помню.

— За креслом короля кто-нибудь стоял?

— Да вроде как нет.

— За моим креслом кто-нибудь стоял?

— А как же. Два стражника.

— Они стояли далеко от меня?

— Один вас за плечо держал, точно помню. Ах, вспомнила, вы ничего не пили.

— Солдат казнили всех?

— Нет, одного освободили.

Иллар повернулся к Кандиру.

— Вы позволите мне сказать, что произошло на самом деле?

— Да, лорд Иллар, мы вас слушаем.

— Это была вторая часть представления. Альтам хотел сломить меня. Казней солдат.

— Что значит, сломить?

— Я не питал любви к Альтаму, что бы тут не говорил на эту тему Гольвен. Он был враг, который только что взял предательством мою крепость и объявил предателем меня в глазах моих людей. Мне не о чем было с ним говорить, только о ненависти. Но Альтам требовал от меня ответов. Смертью солдат. Одна спасенная жизнь — это один мой вежливый ответ. Остальные ответы его не устроили.

— Вежливый ответ на какой вопрос?

— На вопрос, буду ли я править в Илонии его марионеткой.

— И ваш ответ был?

— Вежливый отказ. На невежливый он продолжал казни.

Гольвен опять вскочил:

— Вот как можно представить ясную картину! Простой народ, который видит, распознает любую ложь, видит одно. Эта женщина ненавидит изменника, она всё видела своими глазами. И как же тут лорд Иллар все переиначивает. Но даже если на мгновение представить, что в этой лжи есть капля правды, то как же легко манипулировать сыном наследника престола. Он всегда и всё выполняет, если его принуждают! Он сам признался. И не в одном таком попустительстве шантажа. Сейчас вершина его шантажа. Это если принять его слова за правду. Но если нет. Если все это ложь! Постыдная, дикая ложь. Командующий не поверил ему тоже, хотя у него были те же люди и не одни, что я представил вам, их было много. И все они видели одно и то же — лорд Иллар преступник, лорд Иллар изменник. И когда он покинул крепость, якобы убежав, командующий Шесбин взял его под стражу.

Иллар произнес:

— Я повторю — Шесбин арестовал меня до того. Когда я сбежал от Альтама, я находился на свободе.

— В окружении вооруженной охраны.

— Это были мои люди!

— Для чего вас окружали ваши люди? Можете не отвечать. Они вас охраняли от солдат. Солдаты, простой народ — они видели правду, правду о предателе. Шесбин вас вез на суд! И ваши люди охраняли вас от самосуда.

Самое странное, что именно эта фраза была правдой. Иллар продолжил:

— Шесбин, не дождавшись ответа на свой первый доклад, послал второй. Могу я поинтересоваться у Королевского Совета перепиской с командующим?

— Я и так знаю. Мы не получали доклада ни о вашем аресте, ни второго доклада о вашем возвращении в составе армии.

— Я попросил Бахтина расследовать этот вопрос. В службе гонцов учтены все донесения и все гонцы. Когда Бахтин закончит, у меня будут доказательства по этому факту.

— Господин Гольвен, вам есть еще что сказать?

— У меня есть еще одно доказательство. Я попрошу капитана стражи Шесбина, Абела.

Капитан стражи был готов, его позвали, и он занял освободившееся место:

— Абел, вы говорили мне об одном неприятном деле. Вы можете рассказать о нём при всех? — обратился к нему Гольвен.

— Я к вашим услугам.

— Расскажите, как вы были очевидцем разговора об убийстве Залушта.

— Мне сказал об этом один из пленных. К сожалению, он погиб в этом сражении. Он увидел среди людей лорда Иллара молодого воина и прибежал мне доложить. Он видел, как этот юноша убил коменданта. Я привел солдата к командующему. И тот отдал приказ найти и арестовать предателя.

— Вы сделали это?

— К сожалению, битва началась раньше, мы не успели.

— А после битвы?

— Во время битвы человек, который опознал предателя, погиб.

Иллар зло прищурился, но постарался взять себя в руки, в очередной раз обуздывая клокотавший гнев. Пока что, несмотря на вновь пережитый ужас, о котором пришлось рассказывать, он держал себя в руках. Сейчас всё стало намного серьезней. Лжесвидетельство. Зато ещё одного участника заговора можно не искать.

— Но вы знаете, как зовут этого юношу?

— Сайл. Мы пытались его арестовать вместе с лордом Илларом, но ему и ещё одному из команды лорда Иллара помогли скрыться. Помогли ваши люди, лорд Иллар. Вы препятствовали королевскому правосудию.

— Он здесь, господин Кандир, вы можете его выслушать. Сайл был ранен и находился на попечении лекарей. Так только лекарь закончил, Сайл поступил в распоряжение Бахтина.

Кандир отдал приказ своим помощникам и Сайл предстал перед Королевским Советом.

— Ваше имя — Сайл? — начал допрос Кандир.

— Да.

— Дворянского сословия?

— Да. И служу лорду Иллару.

— Поклянитесь, что будете говорить правду.

— Клянусь.

— Вы знаете коменданта крепости Оселеда — Залушта.

— Да, я встречался с ним.

— Расскажите, при каких обстоятельствах?

— Первый раз — когда мы прибыли с нашим отрядом. С капитаном Фаркусом мы осматривали крепость. Это была наша повседневная обязанность. Залушт дал лорду Иллару на это разрешение.

— Вы видели Залушта еще раз?

— Да. На следующий день от лорда Иллара я получил приказ вернуться в крепость и убедить Залушта о готовящемся предательстве.

— Откуда вы узнали о предательстве?

— Лорд Иллар очень подробно изложил свои подозрения и приказал донести о них Залушту.

— Для чего?

— Я должен был только передать слова. У меня не было приказа диктовать ему его действия. Он комендант крепости. Он сам должен был принять меры.

— Он принял?

— Нет. Не успел.

— В каком смысле?

— Во время нашего разговора зашел один господин. Залушт представил ему меня. Он выслушал и вышел. Вернулся он через минуту с двумя людьми. Подошел к Залушту и вонзил ему кинжал в грудь. Те двое схватили меня.

— Вы знаете этого господина?

— До этих пор не видел.

— Залушт назвал его имя?

— Да. Его звали — Гольвен.

Гольвен расхохотался.

— Вы видите его среди присутствующих? — Кандир нахмурил брови, глядя на хохочущего Гольвена.

— Да. — Сайл уверенно указал на смеющегося Гольвена.

Гольвен вскочил:

— Клевета, которую этот молодой человек произносит по приказу лорда Иллара.

— Господин Сайл, вы можете рассказать, что с вами было дальше? — не обращая внимания на Гольвена, продолжил Кандир.

— Меня увели. Я не видел, что случилось дальше. Потом меня и Звена, ещё одного члена нашего отряда, привели в комнату, в которой находился этот человек, — Сайл показал на Гольвена, — и еще один. Как я потом узнал, это был король Альтам. Двое стражников держали лорда Иллара. Он был избит. На его теле были ожоги. Принесли жаровню. Король Альтам предложил лорду Иллару сообщить ему какие-то сведения. Лорд Иллар молчал. Тогда начали прижигать спину Звена раскалёнными прутьями. Когда он потерял сознание, пришла моя очередь.

Сайл замолчал, собираясь с духом.

— Лорд Иллар молчал? — спросил Кандир

— Да. Потом Альтам подошел к нему и стал его бить. И лорд Иллар вырвался, убил двух стражников и наставил меч на Альтама. Нас отпустили. Я помогал Звену прийти в себя. Потом лорд Иллар приказал охранникам раскалить кубок с гербом Торогии и прижечь сначала щеку предателя, потом приложил раскаленный кубок к щеке короля Альтама. Затем мы вышли во двор. Лорд Иллар хотел доставить Гольвена к Шесбину, как предателя, приказал привязать его к лошади. Я помог сесть на лошадь лорду Иллару, король Альтама был нашим пропуском. Мы со Звеном тоже сели на лошадь. Таким образом мы смогли выйти из крепости. Но затем лошадь под предателем пала, его оттащили назад в крепость, лорд Иллар потерял заложника, его самого ранили стрелой.

— Вы клянетесь в этом?

— Клянусь, что я говорю правду.

— Господин Кандир, я прошу вызвать моего солдата Звена. И выслушать его рассказ, — сказал Иллар.

Все повторилось с одним отличием, Звен не был дворянином. Его клятва была клятвой солдата. Когда он закончил, Гольвен встал и пафосно произнес:

— Господа. Напрягите свое воображение, посмотрев на лорда Иллара. Всё свое воображение! Этот молодой человек, избитый, после пыток, справляется с тремя здоровыми людьми. Двумя охранниками и королем, рядом с которым была охрана. Это абсурд, это детская сказка о небывалых героях. Перед нами не герой, перед нами юноша, который способен не сражаться, а лишь отдавать приказы о сдаче городов и крепостей. И вы послушайте — заклеймить! И не одного человека, а двух! И не простых людей, а короля!

— Это легко проверить! — тихо, но так что всем было слышно, произнес Иллар.

— Вы о моем бедном лице, лорд Иллар?! О, конечно! Конечно! Вы знаете, похоже, я понял, откуда пошла эта красивая история. У лорда Иллара в услужении известный поэт, сочинитель сказок и баллад! Мы уже убедились в его лжесвидетельстве. Что стоило ему сочинить такую красивую быль о небывалом воине.

— Мы не уличили его в клятвопреступление, Гольвен, — сухо сказал Корн.

— Безусловно, ваше величество. У нас справедливый суд, и все получат сполна после него.

— Покажи свое лицо, предатель, — тихо прервал его Иллар, сверля его взглядом.

— Лекарь, мне нужен лекарь, лорд Иллар, — с издевкой сказал Гольвен.

Кандир кивнул своим людям, один из них вышел.

— Итак, Гольвен, вы можете объяснить, что у вас с лицом, пока мы ждем вашего лекаря? — обратился он к Гольвену.

— На мой лагерь напали, господа, когда я возвращался в Оселед после того как объездил свои пограничные земли, — начал Гольвен. — Мы не знали ещё о сдаче Оселеда. И поэтому не приняли мер безопасности. Я был ранен и упал в костер. Без сознания. Головешка из костра чуть не сожгла меня заживо, но от боли я пришел в себя и смог отползти. Потом нас подобрали люди Шесбина.

Дверь открылась, и в зал вошел лекарь.

— Господин Тансан, вы можете снять повязку с лица господина Гольвена? — попросил Кандир, почтительно поклонившись пожилому человеку.

— Разумеется. Но не рекомендовал бы. Рана в ужасном состоянии.

— Вы можете описать ожог? — нетерпеливо спросил Иллар.

— Как можно описать ожог?

— Какой он формы? Какие у него очертания?

— Что за чушь? Ожог всегда уродливой формы.

Еще до того, как лекарь снял повязку, Иллар понял по торжествующему блеску глаз Гольвена, что этот пункт обвинений он не докажет. Альтам постарался. На бездыханном ли, на живом ли, но он другим ожогом выжег предыдущее клеймо. На лице Гольвена была ужасная рана, нисколько не напоминающая герб Торогии.

— Альтам тоже уничтожил свой ожог? — спросил Иллар Гольвена, стиснув зубы.

— О чем вы, лорд Иллар? Какой ожог? Оставьте свои фантазии? Кто-нибудь видел короля Альтама? У него разве есть ожог? Конечно, его никто не видел. Вы не найдете в нашем войске человека, который видел бы короля Альтама, — не скрывая торжества воскликнул Гольвен.

Кандир подождал, пока лекарь наложит повязки обратно и обратился к лекарю.

— Господин Тансан, а что вы можете сказать о ранах этого молодого человека и его двух спутников, которые сбежали из крепости.

— Простите, не могу знать. Я состою при королеве Алаины, — он поклонился Корну. — Ко мне не приводили этих молодых людей. Господин Гольвен же обратился ко мне три дня назад. Его рана была правильно обработана, я только продолжил лечение. Но если вам нужно, я осмотрю их.

Корн одобряюще кивнул лекарю и повернулся к Кандиру.

— Лекарь Шесбина тут, в замке, Бахтин должен был пригласить его, — сказал он.

Тансан поднял голову.

— Вот почему тут мой коллега? Хочу заметить, ваше величество, что меня это весьма удивило и поразило. Ее величество еле на ногах стоит от усталости, в столице очень много раненных после битвы, лекарей не хватает, а нас двоих вызывают на Королевский Совет.

Лекарь отчитывал короля, как нашкодившего школяра, и Корн действительно смутился. В то же время по лицу пробежала тень от волнения за жену. Кандир пришел ему на помощь:

— Наши извинения её величеству, — произнес он, — еще некоторое время и вы можете быть свободны.

Он повернулся к своим людям и кивнул.

Через некоторое время в зал вошёл другой лекарь. Они с Тансаном взаимно поклонились друг другу, и вошедший выжидающе посмотрел на собравшихся.

Этого лекаря Кандир знал хорошо. Он начинал лечить его солдат еще юношей, когда Кандир командовал войском.

— Господин Ультих, что вы можете сказать о ранах этого молодого человека и его двух спутников, которые сбежали из Оселеда, — повторил он вопрос, прозвучавший недавно.

Тот посмотрел на Иллара и на Сайла.

— Самые тяжелые ожоги у этого солдата, — Ультих показал на Звена. — Несколько длинных, оставленных раскаленным прутом. Заживали очень тяжело, доставляя раненному сильную боль. До полного выздоровления ему еще весьма далеко, и я не рекомендовал бы ему продолжать служить, о чем мною было сказано его командиру.

— У этого юного воина — три ожога, — продолжил Ультих, указывая на Сайла. — Аналогичные его старшему товарищу. Заживает хорошо, не представляет угрозы ни здоровью, ни дальнейшей службе. Все бы мои подопечные обходились таким малым.

— Что касается милорда, — перешел Ультих к Иллару, — то у него помимо следов побоев имеется несколько весьма неприятных ран.

— В каком смысле неприятных? — дотошно уточнил Кандир.

— Дело в том, что два ожога были нанесены через одежду. В ранах остались ее следы. Третья рана, от наконечника стрелы, также со следами одежды. Это и то, что я не смог вовремя оказать помощь, усилило вредное воздействие ран на милорда. Он поправляется, но ему, как и его солдату, нужен покой и некоторое время желательно не вставать с постели.

— Спасибо, Ультих. Вы сказали, что не смогли вовремя оказать помощь, чем это вызвано? Милорд был арестован Шесбином?

— Арестован? С чего вы это взяли? — неподдельно удивился Ультих. — Хотя, — он кивнул на Иллара, — милорд и предполагал это, но мне об этом ничего не известно. Задержка была вызвана исключительно условиями оказания помощи. Я не мог себе позволить заняться таким важным и тонким делом во время стремительного отступления войска. На первой же остановке, я сделал все, что смог.

Гольвен слушал внимательно, и сейчас же вставил, как только Ультих закончил:

— Для правдоподобности, почему бы и не оставить следы. Думаю, его воины пошли на это, чтобы услужить своему господину. Клятва солдата будет также преступной, как и клятва предыдущих свидетелей лорда Иллара.

— Как клятва и вашего свидетеля, Гольвен. Капитана стражи Шесбина. Он видел, как меня арестовал Шесбин, как меня препроводили в крепость, под охраной, — парировал Иллар.

Корн прервал их.

— Тансан, Ультих, вы можете вернуться к раненным. Спасибо вам и моя личная просьба, держать королеву пока в неведении о том, что тут происходит. Как только она отдохнет, я сам введу её в курс дела.

Оба лекаря почтительно поклонились и вышли.

Кандир продолжил допрос, на этот раз обратившись к командиру охраны Шесбина.

— Командующий Шесбин дал вам объяснения, Абел, почему он арестовал лорда Иллара?

— Нет, лорд Кандир. Ареста не было. Они поговорили, и лорд Иллар покинул лагерь.

— О чем они говорили?

— Я не в курсе.

— Где вы потом видели лорда Иллара?

— Шесбин арестовал его, когда он покинул крепость. Забрал его меч.

— Меч был с ним?

— Да.

— Где сейчас меч?

— Не знаю.

Иллар просверлил его взглядом:

— Меня арестовывали несколько человек, кто был в тот день в охране. Меня отводили в крепость тоже солдаты Шесбина. Кто именно, вы должны знать. Где они? Вы, Абел, такой же предатель. Ибо сейчас вы назовете имена тех, которые погибли. И ни одного того, кто остался жив. Почему? Потому что у вас не было времени подучить их, либо же подкупить!

— Вы не имеете права меня обвинять, лорд Иллар! Идет война, ваше величество, господа. Вы не можете упрекнуть моих людей, что они погибли!

— А разведчики, которые обнаружили, что Альтам обходит армию?

— При чем тут вы, милорд? Мой командир Шесбин был хорошим командующим. Он предусмотрел это. Мы вовремя обнаружили войска Торогии. И это спасло армию.

— А вы можете принести бумаги Шесбина? Там должен быть приказ. Шесбин его ни за что не уничтожил бы. Ведь именно по нему он арестовал наследника престола. — Иллар знал, что поисками приказа Бахтин займется в первую очередь. Но от ответа Абела зависела, найдет ли что Бахтин или нет.

— Палатка сгорела со всеми бумагами, милорд. И если там был ваш меч, то он тоже уничтожен. После того как вы покинули крепость, Шесбин вам не верил. Если бы он арестовал вас до этого, то вернул бы меч. Нет, он арестовал вас после предательства. Этого вы не сможете отрицать.

— Вы такой же предатель, Абел, как и Гольвен. Ваша клятва — преступна.

Гольвен тщетно пытался скрыть довольный тон в своих словах:

— Это ваши слова, лорд Иллар, ваши, так сказать, домыслы, фантазии.

Абел же побагровел:

— Вы не смеете обвинять меня, милорд. Кто как не вы назвались титулом, который вам не принадлежит. Помните, как вы представились «принц Иллар». А ведь сведения о том, что ваш отец умер, еще не подтверждены.

Иллар стиснул зубы:

— Этого требовала обстановка, чтобы в войсках не возникла паника. Этим мне удалось предотвратить поражение. Если бы мне понадобилось сделать это снова, я поступил бы также.

Гольвен, видимо не знал об этом. Новое обстоятельство явно пришлось ему по душе:

— Это самозванство, ваше величество! Кандир, я требую присовокупить это к обвинению.

Кандир оглянулся на Корна, но решил сам:

— Я подожду с этим обвинением. Когда я выслушаю доклад о битве, тогда выскажу свое мнение. Я не вправе осуждать обстоятельства, которые помогли выиграть битву.

— Кандир, пошлите узнать, готов ли Бахтин, — молчаливо соглашаясь с ним, попросил Корн.

Кандир отдал приказ.

Пока ждали Бахтина, слуги разнесли напитки и закуски. Прошел немало времени с начала суда, все проголодались.

Ожидание длилось долго. Кандир даже испросил разрешения Корна перенести дальнейшее разбирательство на следующий день.

Тот покачал головой:

— Идет война. Враг буквально стоит у порога. Надо закончить с этим и заняться делом. Если бы Бахтину понадобилось больше времени, он бы уведомил нас. Скорее всего, он скоро будет.

Бахтин действительно вскоре появился.

— Приказ не найден, — с ходу объявил он, — Оставшиеся после пожара бумаги не содержат приказа.

Иллар не был удивлен. Как, впрочем, Гольвен с Абелом.

Бахтин продолжил:

— У меня имеются ещёнекоторые данные. Вы не против, если я их изложу?

— Да. Именно это мы и ожидаем от вас, Бахтин, — кивнул Кандир.

— Я начну с гонцов. Очень запутанная история, ваше величество, господа. Дело в том, что Карит — умер. Этой ночью.

— От чего? — в наступившей тишине спросил Кандир.

— Не знаю. Я послал за лекарем. Но не стал дожидаться его прихода. Вчера вечером у меня с ним был долгий разговор. О его службе, о его людях. Обо всем. Его ответы были четки. Он полностью посвятил меня в тонкости службы гонцов. Наутро мы собирались продолжить опросы гонцов и просмотр книг регистраций. Утром он был обнаружен мертвым. — Бахтин обвел всех усталым невыспавшимся взглядом, — но это ещё не все. Его семья исчезла.

— В каком смысле?

— Накануне я не придал этому значения, было позднее время. Но утром от немногих оставшихся слуг выяснилось, что семья Карита — жена и трое детей где-то около полумесяца назад внезапно покинула дом. При этом, слуги делали на этом упор, не было ни предварительных разговоров, ни сбора вещей. Они вышли на прогулку и не вернулись. Их господин объявил, что они срочно выехали в другой город, подальше от столицы, из боязни военных действий. Сам он не проявлял беспокойства, но стал мрачным. Я делаю предварительный вывод, что его семью похитили, а его самого заставили выполнять их приказы. Послания у гонцов были поддельными.

— Чем вы можете объяснить его смерть?

— Либо кто-то боялся, что его долг пересилит любовь к семье, либо у него просто не выдержало сердце.

Иллар был потрясен. Члены Совета не могли прийти в себя от удивления и такого же потрясения.

— Я опросил гонцов. Они отметили лишь одно. Карит последнее время сам вручал им послания. Хотя до этого, это могли быть его помощники, либо же гонцам передавали сообщения сами члены Королевского Совета. Так же в последнее время он сам принимал привозимые сообщения, и только потом передавал их по назначению.

— Это ничего не доказывает, — сказал Кандир под одобрительный кивок Гольвена и еще нескольких членов Королевского Совета.

— Нет. Это просто повод подменить сообщение. К сожалению, точного времени в регистрационных книгах не указано. Мы не может сказать, сколько проходило времени между получением Каритом сообщения и вручением его получателю.

— Поиск семьи ведется? — спросил Корн.

— Да, ваше величество. Но они только начались, — ответил Бахтин и продолжил. — Далее, у меня имеются новости по поддельному приказу. По словам лорда Иллара, если принять их за веру, подписи на Королевском приказе были искусно подделаны. Со вчерашнего вечера мною были предприняты попытки найти в столице такого искусного писаря.

— Вы нашли его?

— Да, только что. Его звали Кирон, он был писарем дворцовой библиотеки.

— Был?

— Он тоже мертв.

— Как он умер, когда?

— Он умер через несколько мгновений, после того как мы нашли его. Его убили. Он не успел ничего нам сказать.

Иллар не спускал глаз в Гольвена. Тот был спокоен, он знал, что опередил их.

— Но он показал нам на тайник, — продолжил Бахтин, — в котором мы обнаружили образцы указов Королевского Совета, несколько незначительных донесений, какие-то давние запросы Шесбина и несколько пробных росписей всех имеющихся подписей.

Бахтин выложил на стол стопку бумаг. Все склонились над ними.

Гольвен взвился с места:

— Вот они еще доказательства — лорд Иллар готовил заговор. И его приспешники убили возможного свидетеля.

— Все это относится и к вам, Гольвен, — сказал Кандир. — Опережая ваш следующий довод, скажу сразу — вы имели возможность добыть гербовую бумагу, как и лорд Иллар.

Иллар опять стиснул зубы. У него больше не было никаких доводов, никаких свидетельств. Он не доказал вину Гольвена, и не доказал свою невиновность. Но и у того была та же ситуация.

Кандира одолевали те же думы. Члены Королевского Совета молча рассматривали бумаги. Находили свои подписи, сравнивали на пробных. Писарь и впрямь был искусен.

Его противник и не скрывал радости:

— Господа, у вас достаточно доказательств вины лорда Иллара?

— Его вина не очевидна. Как и ваша невиновность, Гольвен. — озвучил Кандир свои мрачные думы.

— Что? Лорд Иллар не смог предъявить ни одного подтверждающего факта, когда как я предоставил вам не один.

— Его слово против вашего, клятвы его людей против свидетельств представленных вами людей, против ваших клятв и клятв ваших людей.

— Капитан стражи — не мой человек. Это человек погибшего Шесбина.

— А кто сказал, что Шесбин погиб? — спросил Бахтин

Гольвен растерялся. Остальные члены Совета недоуменно воззрились на Бахтина. Тот невозмутимо продолжил:

— Рана командующего тяжелая. Он при смерти и не пришел в сознание, но жизнь ещё теплится в нем. С ним королева. Она сказала, что шансов выжить у него нет. Но он не погиб. Я только что навестил его.

Гольвен тихо-тихо выдохнул. Но Иллар заметил это. Если королева сказала, что шансов нет — значит, так оно и есть. Его главный свидетель ничего не скажет. Гольвен явно вздохнул от облегчения.

— Командует войском его помощник — командир Ботран, — продолжил Бахтин. — Я встретил его у Шесбина. Как ни странно, он не был в курсе происходящего. Он приводит в порядок войско. Никто не посчитал нужным доложить ему о суде над лордом Илларом.

— Какое это имеет отношение к суду, господин Бахтин?

— Ботран попросил пригласить его, — невозмутимо сказал Бахтин. — Возможно, ему есть что сказать.

Кандир повернулся к Гольвену и Иллару.

— Вы считаете, Ботрану имеется, что сказать нам?

— Я не знаю, — сказал Иллар.

Вряд ли можно надеяться на слова Ботрана. Шесбин ясно дал понять, что в точности выполнил приказ и не поставил в известность ни его, ни Залушта.

— Нет, — повторил Гольвен. — Мне ничего не известно о нём, его полномочиях.

Но он с опаской посмотрел на капитана стражи. Тот был невозмутим. Но Гольвена это не успокоило.

Вмешался Корн.

— Думаю, стоит его пригласить.

— Он здесь? — обратился Кандир к Бахтину.

— Да.

Вошедший помощник Шесбина почтительно поприветствовал короля и остальных членов Королевского Совета.

— Садитесь, господин Ботран, — так же почтительно пригласил его Кандир. — Вы приняли командование?

— До приказа Королевского Совета я исполняю эту обязанность.

— Командующий Шесбин действительно жив?

— Да, он дышит, но шансов у него практически нет.

— Вы можете рассказать, что произошло у Оселеда?

Ботран подробно рассказал о рассредоточении войск накануне вторжения, о внезапном приказе Шесбина перепроверить возможность нападения, направить разведчиков дальше на северное направления, по течению реки, само нападение. Закончил он битвой и о том, что он узнал у постели своего умирающего командира от Бахтина.

— Вы знакомы с лордом Илларом?

— Я увидел его первый раз на поле боя. Когда он взял командование на себя.

— А господина Гольвена?

— Видел, он посещал мое войско под Оселедом.

Кандир нахмурился.

— Но вы что-то хотели сообщить нам.

— Да. В пути мой командир, командующий Шесбин, вызвал меня к себе и рассказал мне то, о чем я был не в курсе. Он рассказал о приказе, по которому он разъединил армию, об аресте лорда Иллара. И о предательстве, из-за которого был захвачен Оселед.

— Вы видели приказ?

— Да.

— Вы узнали имеющиеся там подписи?

— Я никогда не видел раньше подписи членов Королевского Совета.

— Что ещё сказал вам Шесбин?

— Он несколько дней ожидал ответов Королевского Совета на его доклады. Отсутствие их показалось ему подозрительным. Мой командир начал своё расследование и послал в пограничные гарнизоны выяснить, почему не было тревоги. Его люди прибыли накануне, после чего он позвал меня и сообщил результаты. Каждый из гарнизонов накануне посетил важный господин со свитой, после чего гарнизон перестал существовать. Об этом рассказали местные жители и те из немногих, кто остался жив.

— Кто был этим важным господином, он не выяснил?

— Имена не были названы, но Шесбин предположил, что это тот же предатель, что убил Залушта.

— Он называл имя предателя?

— Да, он назвал имя Правителя Восточных Владений, члена Королевского Совета — Гольвена.

Все зашумели. Гольвен побледнел.

— Он отдал приказ о его аресте?

— Он думал, предатель остался у Альтама. Сказал, что с такими шрамами он не посмеет появиться в столице?

— Что за шрамы? Что в них особенного и откуда ему было известно о них?

— Ожоги в виде герба Торогии на лицах короля и предателя. Ему рассказал о них лорд Иллар, и командующий поверил ему.

Гольвен выдохнул.

— Он принял какие-то меры?

— Да. Он отдал мне приказ и меч лорда Иллара.

— Почему командующий передал приказ вам?

— Он начал подозревать, что в его окружении кто-то в сговоре с предателем. Он не был уверен, просто сработало чутье солдата и только. Он не мог отказаться от приказа, опираясь на интуицию. И боялся за сохранность свитка. Чтобы кто-либо ещё знал об этом, он рассказал о своих подозрениях и выводах и передал приказ и меч лорда Иллара мне. Накануне сражения я отправил доверенного солдата в Нарту, и он оставил их у моих родственников.

— Вы можете предъявить нам приказ?

— Да, — Ботран протянул бумагу.

Кандир схватил её, вчитался, и устало откинулся на спинку. Протянул приказ Бахтину и, глядя на Гольвена, произнес:

— Гольвен, вы арестовываетесь за измену королю и королевству.

Когда все ушли, в зале остались Корн и Иллар, который до сих пор не верил, что все позади.

— Иллар, подойди ко мне, — тихо попросил Корн.

Юноша вскочил и подбежал к деду.

— Ты молодец. — Корн похлопал его по руке.

— Что с вами? — испуганно спросил Иллар, глядя на побледневшего короля.

— Старость, — улыбнулся Корн.

— Я позову королеву.

— Конечно, позовешь. Но чуть позже. Я прекрасно знаю, что со мной, внук. Сердце не всегда выдерживает. Алаина дает мне особые корешки и листики, чтобы пожевать их на досуге. Так что не беспокойся. Просто потом она отстранит меня от всего, и я даже не смогу сказать, как я горжусь тобой. Тебе тяжело досталась эта победа. Но ты выдержал.

— Если бы не появился Ботран… Если бы не Шесбин…

— Рассказать тебе тайну? Твоя бабушка сказала, что он будет жить. Просто я попросил, чтобы она чуточку приврала. Чтобы твои враги расслабились.

— А вы не могли мне сказать?

— Иллар, он все ещё без сознания, а Алаина бывает и ошибается. Зачем внушать ложную надежду. Просто пусть это известие ещё прибавит тебе сил.

Корн прикрыл глаза. Открыв, увидел перед собой ещё больше перепуганное лицо внука.

— Я не позволю своей смерти омрачить твою победу, — он попытался улыбнуться, но лишь скривил губы.

— Но вы выздоровеете?

— Только попробуй не поверить бабушке, когда она скажет, что со мной всё будет в порядке. Даже если это не так, она, как королева, это скажет. У нас с ней договор. Но ты будешь ей верить. Договорились?

— Хорошо. Вам надо лечь.

— Надо. Но мне надо дойти самому до моей комнаты. Не надо пугать обитателей дворца моим видом. Поэтому я дожую свой корешок, и мы пойдем. Тихо, но уверенно. Если ещё твой Латин подхватит меня с другой стороны, получится, что я напился от радости, а молодежь тащит меня до постели.

— Никто не поверит! — не удержавшись, улыбнулся Иллар.

— Верно, не поверят, но мы все же пустим пыль в глаза. Кстати, пригласи ко мне Фаркуса.

Глава 22 Подготовка к обороне

Латин вполне справился с ролью сопровождения опьяневшего короля. Подхватив Корна с другой стороны, он до самых апартаментов короля не замолкал ни на минуту, ловко отвлекая шуткой встречающихся на их пути обитателей дворца от вида короля, а то и просто закрывая короля собой. Немного ошарашенный вид внука короля дополнял картину. Таким образом, они довели Корна до постели, после чего был послан человек за Фаркусом.

— Король, о пьян, и внук ему вторит, моя невинность, глянь, сейчас сгорит…, - пробормотал Латин под одобрительный смешок Корна и нахмуренные брови Иллара.

Фаркуса не пришлось долго ждать.

— Гольвен с Абелом в заключении. Я убедился, — объявил он.

— Кто будет вести допрос?

— Думаю, Кандир возьмет это на себя.

— Это надо сделать срочно. Неизвестно еще, сколько у них людей и какие даны им указания. Пусть Кандир и Бахтин займутся этим вместе. Иллар, Латин, оставьте меня с Фаркусом, передайте мой приказ Кандиру и можете послать за королевой.

О чем говорили король и Фаркус, они догадались только тогда, когда Фаркус повел их в трактир. Передав распоряжение короля Кандиру и Бахтину, которых нашли как раз готовившихся к допросу предателей без напоминающего приказа, они забрали остальных своих товарищей и отправились в трактир, заказав несколько бутылок самого крепкого вина и уйму еды.

Ещё в Зале Совета Иллар прикрепил свой вновь обретённый меч к поясу и понял, насколько он соскучился по привычной тяжести на боку, знакомой рукояти и просто по уверенности, что с Отари он справится с любой проблемой.

От первоначального отряда их осталось десять человек. Первым делом они помянули погибших товарищей, затем отдали должное горячительным напиткам и домашней, а не походной еде, а потом языки развязались, пошли воспоминания, улыбки, смех. Фаркус заводил, Латин поддерживал, Иллар как мог, пытался расслабиться. И напряжение отпустило. В голове зашумело, желудок наполнился приятной тяжестью. Они сидели долго, принимая в свою компанию знакомых горожан и солдат гарнизона, свободных от дежурств.

Привлеченные шумом, несколько раз заглядывали стражники. В ожидании приближающего к столице врага, Бахтин запретил напиваться и ограничил продажу вина. Фаркусу приходилось каждый раз что-то объяснять и от них временно отставали.

Закончился вечер небольшой потасовкой между их отрядом и солдатами гарнизона. Драка была скорее задорной, чем злобной. Помахав кулаками и удачно улизнув от вызванной горожанами стражи, они отправились в замок. Молодых членов их отряда уже существенно пошатывало. Фаркус не стал отправлять их по комнатам, а привел в солдатские казармы. Они ночевали, все вместе устроившись в одной из комнат, на соломенных тюфяках. Краем глаза Иллар, уже проваливаясь в сон, заметил, что Фаркус и Орсаг остались в карауле.

Проснулся Иллар рано. Голова гудела, от малейшего движения хотелось упасть и умереть. Во рту жили жабы или лягушки, было противно и ещё раз противно. Рядом постанывал Латин. Остальные выглядели не лучше. Одно старшее поколение смотрелось бодро и оптимистично.

— Я понимаю, Фаркус, что дед хотел, чтобы я отвлекся от своих злоключений. Но зачем ему понадобилось сделать это именно так? — простонал Иллар. — Лучше бы он запер меня в самом глухом и тёмном подземелье. Мне и то было бы лучше.

— Ты слишком много болтаешь для своего паршивого состояния, — усмехнулся Фаркус, — так что пара тренировочных боев тебе будет не сложно провести.

— Ты серьезно? — Иллар откинулся на такую привлекательную охапку сена. Но тогда голова загудела еще сильней.

Фаркус только молча протянул ему ковш какого-то прохладного и кислого напитка. Иллар жадно прильнул к нему, Латин повел носом, повеселел, явно знакомый с содержимым и потянул за край:

— Оставь мне.

— Что это? — самочувствие резко подскочило вверх.

— Морс кислицы. Классная вещь от похмелья.

— Так это было похмелье?

В ответ раздался дружный смех.

— Я не шутил, кончайте валяться — на воздух и за мечи, — приказал Фаркус, шутливыми пинками расталкивая остальной молодой состав своего отряда.

Прохладный летний утренний воздух, ещё один кувшин морса, ведро колодезной воды привели в чувства всех. А тренировочный бой выветрил все остатки хмеля из головы. Правда, каждый всё же нет-нет, да отбегал в сторону, чтобы избавиться от содержимого желудка.

После чего появился человек от Бахтина и устроил грандиозный скандал. С вызовом стражников и потрясанием указов.

Следуя указаниям первого послания принца Интара Королевскому Совету, Бахтин серьезно отнёсся к его выполнению. Во дворце, в самом городе Бахтин навел невообразимую чистоту, и специальные люди следили за её соблюдением. Все нарушения строго карались как штрафами, так и принудительными работами. На камни тротуаров теперь никто и плюнуть не мог, а отхожие места блестели.

Фаркус еле отделался от настырного служителя порядка несколькими монетами, означающими размер вычисленного тем штрафа, и выслушал обещание в следующий раз направить их на чистку сточных канав.

— Твой дед, парень, задолжал мне немалую сумму, — полусердито сказал Фаркус смущенному Иллару.

Бой, как всегда, вернул Иллару спокойствие. В голове прояснилось, вчерашние гнев, ярость и боль оставили в душе рубец, который и не собирался рассасываться, но на время о нём можно было забыть. Вытираясь, стараясь не задевать повязок, он был уже полностью погружен в свои мысли.

Отведя Фаркуса и Латина в сторону, он был серьезен:

— С болезнью короля, — его голос звучал твердо, — власть в королевстве переходит ко мне. Я не распускаю отряд. Теперь вы — моя гвардия и ты, Фаркус, её капитан. Мне нужна охрана, я не хочу рисковать, не зная, что в запасе у Гольвена и даже Альтама. Займитесь этим. Я понимаю, Фаркус, у тебя нет навыков, ты не телохранитель. Охрана фургона не в счет. Наш отряд — это отряд солдат, а не охраны. Придумывайте, учитесь. Во дворце — королевская гвардия, осталась часть телохранителей Оветы. Хотя нет, они сопровождают маму. Но кто-то должен остаться. У кого есть опыт. Пусть научат. Но мы не можем позволить себе оставить Илонию без королевской власти, если со мной что-то случится. Латин, ты будешь моими глазами, ушами и моим словом. Серьезным словом, — прервал он готовый сорваться с губ Латина очередной стишок.

Тот подмигнул и закрыл рот.

Для начала Иллар отправился к королю. Там же была и королева. Она была погружена в хлопоты и, толком даже не обняв внука, тут же велела ему раздеться, и принялась за его раны. Корн лежал в постели и лишь подмигнул внуку. Выглядел он хуже, чем накануне.

— Как он? — незаметно спросил Иллар и тут же пожалел.

Рука Алаины мелко задрожала, но тут же выровнялась, с той же ловкостью продолжая наносить мазь. Она не ответила на этот вопрос, лишь продолжая весело говорить о какой-то ерунде. Когда она закончила и кинула ему его рубашку, Иллар молча обнял ее еще раз. До него вдруг дошло, какая же она стала маленькой. Нет, он давно знал, что намного перерос королеву, но сейчас, казалось, горе придавило ее к земле. Она еще пыталась выпрямиться, она потянулся поцеловать внука в макушку, но тут же вернулась в свое состояние. Все прошло мимолетно, и она опять что-то рассказывала мужу и внуку. О курьезах в жизни дворца с введением правил Бахтина, об историях, рассказанных ранеными.

— Всё, — закончила она, усаживаясь в кресло. — Теперь у вас обоих есть немного времени. Но, думаю, я могу сказать и сама. Иллар, королевство в твоих руках. Корн, можешь рассказать ему как ставить королевскую печать. Все остальное, думаю, он почерпнул у своего отца.

Иллар смущенно кивнул.

— Бахтин, — продолжила королева, — вполне справляется с подготовкой города к обороне. Молодец. Не чета, вам, Корн, с Талиной. И у Интара никогда времени не хватало. Нарта просто блестит. Кого надо приструнить, так это Эльмута. Несколько дней назад тут был соляной бунт. Бахтин еле справился с гильдией торговцев, и то пришлось вмешаться мне. Остальной Королевский Совет знает свое дело. Я молчу про Гольвена. Впрочем, он тоже занял то место, которое ему, как оказалось, больше подходит. Иллар — ты центр, ты сейчас власть. Я разрешу советоваться с королем, но не ожидай, что слишком часто. Справляйся сам. По подземным ходам я все расскажу и покажу тебе сама. Но когда ты разберешься с основными делами.

— Вы тоже знаете? — не удержался от вопроса Иллар, улыбаясь вместе с Корном.

— Ещё бы я не знала! — фыркнула Алаина, — если после того как твой дед предложил мне выйти за него замуж, он повёл меня не куда-то, а в эти потайные ходы.

— Вы расскажите об этом?

— И расскажу и покажу. Но это может и подождать. Ходы делали давно, когда ещё границы Нарты были ограничены Малым городом. Выходов за пределы теперешней Нарты практически нет. Ими не сможете воспользоваться вы, ими не смогут воспользоваться и враги. А теперь — можешь идти.

— Шесбин жив?

— Жив, жив. И будет жить.

Последний раз взглянув на короля и получив усталую, но ободряющую улыбку, Иллар вышел.

Мази королевы ни в какое сравнение не шли с другими. Раны начали беспокоить его после покушения, после сегодняшнего боя. До заживления было еще далеко. Но сейчас боль опять отступила. А мазь приятно холодила кожу.

Он решительно направился в зал Королевского Совета.

— Латин, мне нужны Бахтин и Кандир.

Он мерил зал шагами, когда Бахтин и Кандир пришли.

Иллар почтительно приветствовал их и сел в королевское кресло, стоящее во главе стола, указал им двоим, Латину и Фаркусу места рядом с собой.

Кандир и Бахтин понимающе переглянулись.

Иллар подтвердил это кивком:

— Так надо. Король болен, но он тут, в Нарте, принц предположительно убит, но его тело не нашли. Есть всё же ничтожная вероятность, что он жив. Во время сражения я назвался принцем. Это было преступно, да, но подействовало. Приказы принца не обсуждались. Пока отец официально не объявлен погибшим, я буду действовать от его имени, и от имени короля. И я буду не просто присутствовать. Я буду требовать исполнения моих приказов.

— Мы понимаем, милорд.

— Для начала, введите меня в курс дела.

Кандир взглянул на Бахтина.

— У нас большие потери. Боеспособная часть составляет всего две тысячи человек, считая оставшихся от гарнизона столицы воинов. Раненных очень много, около тысячи вернутся в строй в ближайшее время. Самые тяжелые в столице, легкораненые только прибывают в Нарту.

— Все готово к принятию раненных? — обернулся Иллар к Бахтину.

— Да, милорд, — Бахтин наклонил голову, — раненных готовы принять горожане. Мы распределяем их по домам. За ними будет надлежащий уход. Самые тяжелые во дворце, под надзором королевы.

— Какова численность войск у Альтама?

— Пока нельзя сказать, но если и больше, то ненамного, — ответил Кандир.

— Почему мы тогда отступаем? Мы можем еще дать сражение? К нам поступает пополнение?

Кандир кивнул:

— Да. Подкрепление по-прежнему поступает, но мы не успеваем их принять и в свете новых сведений, надо еще подумать, как использовать их лучше. Дело в том, что к Альтаму движется войско в пять тысяч. Они оставили часть во взятом Арнизе, но к ним подошло еще две тысячи.

— Пять? Не три, как говорил мне Шесбин? Откуда? Как Альтам смог собрать такое большое войско?

— Торогия большая. У них не меньше людских ресурсов, чем у нас. Думаю, Альтам готовил войска заранее. Но все равно случай представился неожиданно. К нашему счастью он не смог бросить на нас всю свою армию одновременно. А сейчас он просто подтягивает сюда остальную часть своих войск.

— Когда они тут будут?

— Через десять дней — самое большее. Поэтому Альтаму не с руки сражаться с нами, он отступит, дожидаясь свое войско. Насчет нашего пополнения — думаю, будет более разумно оставить отряды в тылу Альтама. У нас имеются такие отряды с Подкема, надо продумать уместность других.

— Альтам разве не осадил Подкем?

— Подкем в осаде, но не в полной. Альтам оставил там триста человек, они контролируют и охраняют отряды фуражистов. Как оказалось, готовят дорогу и для остальных войск Альтама. Гарнизону Подкема не справиться с ними. А сейчас, думаю, Альтам оставит там больше людей. Возможно, Подкем будет в полной осаде.

— Мы может наступать на Альтама, вынудив его отступить до Подкема и там дать окончательное сражение, вобрав в себя все пополнение?

Кандир вздохнул.

— Это рискованно. Если он не захочет дать сражение, дожидаясь своих людей, мы не сможем его вынудить.

— Что у Хайдира?

— Две с половиной тысячи. Через несколько дней он будет здесь.

— Курхот?

— Идет к Нарте. Джарн выдержал первый штурм. Войска Курхота обшарили все окрестности и ничего не нашли. Он оставил у Джарна осадный отряд и двинулся сюда.

— Какой он оставил отряд? Джарн сможет его разбить?

— У Гомара большие потери после штурма. Крепость выдержит, но и для осаждающих много воинов не надо. Курхот оставил там около полутысячи. Наёмников. Джарн будет им платой.

— Что-нибудь можно сделать, чтобы помочь Гомару?

— Мы послали приказ в Тарск. Придётся рисковать, оставив в городе небольшой гарнизон. Но люди Лагрена опытные воины, вместе с гарнизоном Торопа они попытаются снять осаду и разбить оставленный отряд.

— Какое у Курхота войско, что у него с припасами?

— Войско увеличилось до пяти тысяч. Пополнение наемников прибывают с обозами. Судя по всему, с Кордии и Сегота. Но обозов мало. Матас постарался. Учитывая, что и Гелназ не оставил Курхоту даже колоска, Курхот будет очень зол, когда дойдет до Нарты.

— Он быстро движется. У него хорошие проводники? Илонийцы?

— Мы не знаем. Он мог найти заранее знающих наёмников, мог набрать и из захваченных деревень. У наших отрядов порядка была задача предупреждать жителей о пути движения его войск, требовании уходить населению в крепости и замки. Но разведчики Хайдира докладывали об уже большом количестве пленных, которую Курхот ведёт с собой.

— Не на свои острова?

— Скорее для работ тут, при осаде. Но много и женщин с детьми.

— Заложники?

— Возможно. Но проводники действительно хорошие. Войско следует уж слишком удобным путём, а не обычным торговым трактом. Несколько раз его люди перехватывали отряды порядка и разведчиков Хайдира, знали, где устроить засады, и поначалу мы потеряли два отряда. Сейчас стали осторожней.

— А у Альтама?

— Он выступил раньше, ему незачем было торопиться, так что его войско идёт обычными дорогами, не встречая сопротивления.

— Из каких городов мы ждем пополнения?

— Из Торопа вчера к нам сюда пришел отряд в триста человек. К битве, правда, не успел. Из Иртипа идет отряд из пяти сотен. С войском Хайдира, к которому присоединяется отряд с Дорна, у нас будет около шести тысяч.

— Значит, у нас численное превосходство. Но против кого-нибудь одного. Или Курхота или Альтама. Если они сговорятся, а по всему, это именно так, они не предоставят нам шанса разделаться с ними по одиночке.

— Судя по вашему старому сообщению из Арилазы, да, надеяться на их разобщенность не приходится.

— Значит, все же осада.

— Да. И мы готовы к ней.

— И что у нас будет в запасе, кроме отрядов в тылу врага?

— Голод осаждавших. Все припасы, что не успели вывезти и неубранные поля, мы все сжигаем.

— С Курхотом понятно. Но Альтам может подвозить продовольствие от себя.

— Для этого в Ланеце и Равнене формируются легкие отряды. В их задачу будет входить отбивать обозы Торогии.

— Что наши союзники? Что слышно из Тогота и Вароссы? Они выслали войска? Почему они не подошли?

— Учайк прислал сообщение, что помощь готовится. Свои силы он держит в основном на границе с Сеготом и с Матасом. Сейчас их помощь заключается в том, что Курхот оставил много человек в Арилазе. Но помощь придет.

— Варосса?

— Они перешли границу. Но остановились.

— Почему?

Кандир и Бахтин переглянулись.

— Вчера мы послали гонца узнать.

— Сколько будет в Нарте человек?

— Само население двадцать тысяч, плюс войско, считая раненных — шесть тысяч и пять тысяч окрестного населения. Пока не поздно, мы начали отправлять людей в Кухту, Иртип, Тороп и Дорн, и уменьшили их число.

— Что будет с припасами?

— Припасов достаточно, хватит на год. Но, надеюсь, до следующего урожая мы не будем сидеть в осаде? — позволил себе улыбнуться Бахтин.

— На что же тогда надеется Альтам и Курхот? На мощный штурм?

Ответил, подумав, Кандир.

— Скорее всего. Плюс, насколько я понял из произошедшего за последние дни — на предательство.

— Гольвена?

Мужчины переглянулись.

— И ваше, — произнес со вздохом Кандир.

Иллар потрясенно вскинул голову.

— Прошу прощения, милорд, не настоящее. Хотя, из вашего же рассказа я понял, что Альтам рассчитывал и на ваше. Пути проникновения в город, выданные как добровольно, так и в результате пыток.

— Не то, чтобы я потряс вас сейчас рассказом, как стойко я вынес бы пытки и ничего не сказал, — глухо сказал Иллар, — я просто не знаю.

— Но потайные ходы существуют? — скорее утвердительно сказал, чем спросил Бахтин. — Согласитесь, милорд, но в настоящий момент мы имеем право знать о слабых и сильных сторонах как замка, так и столицы.

— Как только я буду что-то знать, — показал головой юноша, — вы будете первыми, кому я это расскажу. К слову, насколько я понял, потайные ходы столицы не представляют ценности ни для нас, ни для врага. Они не имеют выхода за пределы города. Но мы все равно все перепроверим. Но что означают ваши слова — про не настоящее предательство. Это следует понимать так, что войско Шесбина, теперь Ботрана, распространяет слухи о моем предательстве?

— Не только, милорд. Войско Ботрана еще не вошло в город. В городе же слухи о вашем предполагаемом предательстве как возникли, так тут же и угасли. Слишком быстро все произошло. А утром глашатаи объявили об измене Гольвена. Одним из пунктов было — попытки оболгать вас. Так что в столице ходят слухи, но проблем они не вызовут. Тут дело в другом. Вчера я провел допрос Гольвена. По его словам, Арниз пал потому, что коменданту был послан поддельный указ Королевского Совета. Весь гарнизон должен был идти в Оселед. Поэтому, когда к крепости подошли торогские войска, защитников просто не было.

— И где теперь гарнизон?

— Пришел в Оселед, как и предписывал поддельный указ.

— А крепость уже была в руках Альтама.

— Да.

Все было предельно ясно. Гарнизон Арниза перестал существовать.

— Король в это время был в Арнизе…

— Вы послали Латина. Поэтому король, если можно так сказать, «разминулся» с войском Альтама.

— Так вот что значили слова Альтама насчет того, что у него есть задумка, как пленить короля. Он именно это имел в виду.

— Скорее всего. Гольвен знал, где именно король, его планы. Если бы его величество был во власти Альтама… Если бы король не успел на суд над вами… — Кандир пожал плечами. — Задумано было широко. Но это еще не все, милорд, — продолжил он, — Гольвен сообщил нам, что по стране и в соседние королевства несколько дней назад направлены поддельные сообщения о вашем предательстве: о сдаче Оселеда, об аресте и о том, что вас везут на суд.

— О, Небеса!

— Сейчас готовятся письма, опровергающие это. Но ущерб будет нанесен.

— В чем он будет выражаться?

— В сомнениях, колебаниях, задержках, перепроверке сведений… Мы это уже ощутили. В опоздании отряда из Торопа, например. Прибыли гонцы из Дорна, Габерна, Гелназа, Тарских гор. Правители волнуются и задерживают отправление отрядов в Нарту. В остановке войска из Вароссы видится та же причина. Становится понятным их настороженное и уклончивое поведение за последние дни. После оглашения предательства Гольвена, думаю, они еще будут выжидать некоторое время, дожидаясь подтверждения приказа от своего короля.

— Значит, теперь никто не доверяет королевской власти, — закончил Иллар.

— Да, несомненно. Болезнь короля и исчезновения принца только подольют масла в этот костерок.

— Король слёг только сейчас.

— Да, в сообщениях этого не было, только об исчезновении принца, но и короля в столице не было. Сейчас слухи о болезни разнесутся как костер. Что не улучшит положение. Мы разошлем не только опровержения. Думаю, Учайку, Матасу и Арону необходимо послать полную запись суда. Я посадил писарей за переписку. Но с голубями такой объем не пошлешь. Надо будет посылать гонцов. Это займет время.

Иллар помолчал. Этого никто не мог предвидеть, и никто не смог бы посоветовать, как этого избежать или как действовать лучше. Но что думать о пустом. Он тряхнул головой и продолжил:

— Мы послали просьбу о помощи в Горлит. Что слышно оттуда?

— Ничего существенного. Регулярное войско не посылается, мы договорились лишь о прохождении каравана с крупной партии арбалетов, которые мы приобрели в Улиссе.

Иллар кивнул, улисские арбалеты считались лучшими. Но даже страшно подумать, во сколько это обошлось казне. Закупать оружие во время войны, да еще такое отличное.

— И что на это сказал Цибаз? — не удержался он от вопроса.

Управитель столицы усмехнулся:

— Оружие для города закупил Грайт.

— Это же целое состояние…

— В обмен он хочет распоряжаться всем добытым во время осады оружием противника.

Иллар рассмеялся. Собиратель оружия, в этом весь Грайт. Если Цибазу придется выкупать трофеи у солдат для Грайта, а ведь тому будет нужно самое лучшее, самое уникальное. Как бы королевской казне это не вышло дороже партии арбалетов.

— Через Горлит возвращаются многие ветераны, — продолжил Кандир деловой разговор, — и идут наемники. И не всегда предложить свои услуги нам. Приходится держать большой отряд на границе. Тороп и Иртип получили приказ тщательно отсеивать наемников, не допуская того, чтобы они ушли к Курхоту. Мы послали приказ ветеранам вливаться в ожидаемое войско Тогота.

— Что от Мадариса?

— Только безопасность наших северных границ. Они не пускают в порт корабли наемников. Через Мадир наемники к Курхоту не присоединятся.

— Корда дальше от Илонии, чем Мадир, но можно и через Корду.

— Да, но туда еще надо доплыть, на это потребуется время.

— Откуда наемники узнают, что надо стремиться в Илонию? — не выдержав, воскликнул Иллар.

Бахтин с Кандиром переглянулись.

— Судя по тому, что он начал поход в конце весны, — сказал Кандир, — Курхот готовился. Он собирался покорить Илонию до уборки урожая. Он набирал наемников еще до того, как высадился в Кордии. Арилаза и Тогот слишком заманчивая добыча. Но взяв Илонию, они обеспечат себе хороший тыл и поставку продовольствия. У Курхота далеко идущие планы. Переправа и наша граница задержали его. Да и с Альтамом он, видимо, начал сговариваться, только высадившись в Корде. Хотя, возможно, и до этого, — добавил Бахтин.

— Даже не видя его реальной силы, Альтам должен был воспользоваться такой возможностью, — кивнул понимающе Иллар. — Думаю, он подтягивал войска. И все равно они не успели подойти все одновременно.

— Поиск изменника, подготовка предательства тоже потребовали время, — кивнул Кандир.

— У нас будет связь с городами? — вернулся к насущным делам Иллар.

— Мы послали голубей. У нас же имеются голуби всех Владений, Тогота и Вароссы.

Иллар помолчал. Окружающие не тревожили его молчание.

— Что сделано, то сделано. Будем действовать, руководствуясь тем, что есть, — прервал молчание Иллар. — Если король встанет на ноги, будем выполнять его приказы, но пока нам придется действовать без него. Итак, через несколько дней у нас будет в столице три основных группы войск. Войска Хайдира, Ботрана и столичный сам гарнизон. Кто сейчас командует гарнизоном?

— Командовал Нагор. И он же возглавил ту часть гарнизона, которая была придана Шесбину. Сейчас он ранен. Ее величество сказала, что встанет он еще не скоро. Его замещает Касмин. Старый ветеран, был на пенсионе, но мы призвали его к службе. Его побаиваются, он излишне груб и жёсток, но он хороший командир. Одна трудность — он не благородного происхождения.

— Думаю, мы это переживем, — улыбнулся Иллар.

В Илонии, чтобы получить дворянство, служба в армии была самым доступным способом. За храбрость, доблесть на полях сражения король даровал эту привилегию самым лучшим. Другое дело, что со времен короля Эмдара, больших войн не было, и традиция эта почти не вспоминалась.

— Какие у вас планы насчет обороны Нарты? — продолжал расспрашивать Иллар.

Кандир начал говорить:

— Я поделил город на четыре части. По числу ворот. Ботрана я назначаю командующим восточной части. На нем — часть столицы от правого берега Лернисы, включая восточные ворота и речные ворота Таиры. Касмина я хочу поставить на северные ворота Нарты и левобережную часть, включая речные ворота. Остальную Нарту я планирую отдать под командование Хайдира. Западная и южная часть города, а также южные речные ворота.

— Хайдира нецелесообразно использовать в столице, — прервал Кандира Иллар.

— Почему? — неподдельно удивился Кандир.

— Нам нужен вне города сильный командующий, который взял бы на себя объединение отдельных отрядов пополнений в действующее войско.

— Вы не надеетесь на Вароссу и на Тогот?

— Надеюсь, но даже взаимодействие с ними должен выполнять один уполномоченный королём человек, а не разрозненные отряды.

Кандир кивнул:

— Вы правы, милорд. Но значит ли это, что его войско остается с ним?

— Нет, столица слишком большая. Мы, в отличие от Джарна не сможем оборонять её тремя сотнями воинами. Вы прикидывали необходимое для обороны количество воинов, Кандир?

— Да, милорд. В замке и во дворце я планировал оставить только гвардию. Крепостная стена Малого города также останется под наблюдением обычного охранного гарнизона. Внешняя крепостная стена будет усилена следующим образом: на каждую из двадцати девяти башен я планирую поместить отряд по двадцать пять — тридцать человек. На нём будет сама башня и прилегающая часть стены до следующей башни. Девять воротных башен предполагаю усилить отрядами по сорок пять — пятьдесят солдат.

— Не мало? — вскинул глаза Иллар.

— Мало, милорд, но это охранные отряды. Они ведут наблюдение, подают тревогу и принимают первый бой. На территории самого города я размещаю резервные отряды. К восточной части и северной по одному отряду по пятьсот человек и на южную и западную части города — по два отряда также по пятьсот человек. Они прибывают к месту штурма и усиливают обычный отряд.

— Итого?

— Около двух тысяч на стены и три с половиной тысячи резерв.

— Какова численность гвардии?

— Сейчас — двести человек. Я позволил добровольцам участвовать в недавней битве. В свете предстоящей обороны им, как никому другому, нужен боевой опыт. Мы отправили с Нагором самых молодых и несколько ветеранов, чтобы присматривали за ними. Погибших среди них мало, но многие ранены.

— А если усилить дворцовый гарнизон раненными?

— Мы так и сделаем, милорд.

— Значит, мы можем оставить с Хайдиром примерно тысячу-полторы воинов?

Кандир покачал головой:

— Не думаю, милорд. В столице мне необходимы отряды всадников для вылазок. Я не собираюсь отсиживаться в столице, а планирую не давать покоя осаждающим. Выездные отряды будут осуществлять нападение из столицы.

— Сколько всадников для этого надо?

— Четыре отряда, примерно по сто пятьдесят человек. Но кем их укомплектовать, я пока не решил. Мне нужны и легкая кавалерия, и тяжелая. Стрелки и копейщики.

— В битве участвовал Ваврин…

— Да, он командир всадников столичного гарнизона.

— С Хайдиром придут остатки отряда Стенли. А в битве под Нартой я встретил Потанга, одного из командиров Стенли.

— Да, я хорошо знаю его. Толковый парень. Пока он выздоравливал, я отрядил его в столичный гарнизон, и он сильно помог нам с Бахтиным в подготовке к обороне города.

— Значит, командиры двух отрядов у вас есть. Пусть Хайдир и Ботран выделят людей ещё для двух отрядов. А потом доложат вам, Кандир.

Кандир позволил себе слегка улыбнуться. Принц Интар постоянно настаивал на разделении ответственности, давал членам Королевского Совета, Правителям Владений, командующим армиями Илонии, просто назначенным на ответственные посты людям больше самостоятельности и свободы. Его сын был достойным его продолжателем.

Иллар повернулся к Бахтину:

— Что насчет стен, оружия, припасов?

— Припасов, как я докладывал, у нас хватит на год. Мы успели перевезти нынешний урожай в столицу. В основном хлеб. В настоящее время много собранных недозревших овощей, которые не могу храниться долго. Что мы не сможем засушить или засолить, необходимо будет съесть. Поэтому первое время, — всегда серьезный Бахтин позволил себе легкую улыбку, — у нас в меню будет преимущественно овощное рагу. Склады продуктов сосредоточены в Малом городе и в замке. Стада животных находятся в Большом городе. Вместе с фуражом. Сгонять коров с пастбищ пришлось раньше времени, на сухом корму количество молока, творога и масло снизилось. Будем распределять их среди раненных и солдат. Мало будет сыра. Лошади обеспечены, овес у нас заготовлен. Для кур, гусей корма тоже достаточно. Это что касается припасов. Строительными работами занимаются артели каменщиков и камнетесов. Под руководством Беренса. Отличный инженер, архитектор, строитель. Если, милорд, вам будет угодно, я проведу вас по оборонным сооружениям. За время вашего отсутствия многое изменилось.

Иллар кивнул.

— Что с вооружением?

Ответил на данный вопрос Кандир.

— Вооружением, милорд, занимался я. Вначале имеющихся катапульт и требучетов у нас было не так уж и много. Практически только на воротных башнях и на нескольких обычных. Сейчас мы установили орудия на все башни. По две на каждую башню. Дополнительно — за стеной — несколько мощных требучетов. Большинство из них пристреляны и готовы к битве. Мы отобрали сильных солдат и обучили их. Но работа еще не закончена. Многое придется делать прямо во время боя и тогда получать опыт. Это что касается осадных орудий. Остальным вооружением занимается Грайт. Его сейчас нет здесь, но могу сказать, что оружия достаточно, чтобы вооружить им имеющие войско. Показать и рассказать мы можем на месте.

Иллар в очередной раз кивнул:

— Какое будет вооружение у Альтама и Курхота?

— Наши разведчики доложили, что у Курхота осадных машин нет. Альтам же везет с собой несколько. Не думаю, что этим он и ограничится. Остальные орудия обычно достраивают на месте. С Альтамом наверняка едут плотники, каменщики и оружейники. Не сразу, но орудия у наших врагов будут.

— Что у них с каменными ядрами?

— Привезти с собой каменные снаряды — не проблема. Поэтому, я считаю, обстрел осадными машинами будет первое время только с востока, со стороны армии Альтама. Мы предупредим людей, чтобы не выходили лишний раз из дома на улицу и покинули верхние этажи. Пожарные команды у нас уже готовы.

— Хорошо, — кивнул головой Иллар. — Я не буду отрывать никого от подготовки, но пройдусь по городу и осмотрю всесам.

Подумав, спросил:

— Что еще сообщил Гольвен и Абел? Сколько у них было людей? Почему вообще Гольвен пошел на измену? Ведь он был Правителем Владения. От союза с Торогией он выигрывал как никто другой.

— Людей у него было немного, милорд. Это был спонтанный заговор. Гольвен воспользовался случаем, только и всего. Когда он организовывал встречу, Альтам предложил ему другой вариант — стать Правителем половины Илонии, той, которая отойдет Альтаму. Это было щедрое предложение. И Гольвен согласился. Он ввел в заблуждение короля, задержав его в Арнизе, уничтожил пограничные гарнизоны и сдал Оселед. Вы оказались в их планах случайно, после вашего сообщения Королевскому Совету о сдаче Алмики, о том, что вы направляетесь в Оселед.

— Но ведь, чтобы подменять донесения, ему нужен был не только Абел, но и люди в столице.

— Своих нет. Но они были у Альтама, его шпионы. Они похитили семью Карита, занимались подменой донесений. И они же наняли людей, которые покушались на вас и на командующего Шесбина.

— Гольвен знал их? Он сказал, кто это был?

— Только одного. Но тот скрылся сразу, как только Гольвена арестовали.

— Кто он?

— Солдат замковой стражи.

— Наверняка его многие знают.

— Да и Фаркус в том числе. Мы сообщили ему, он занялся выявлением людей, с которыми видели шпиона и с которыми он общался.

— Сколько их было всего?

— Гольвен точно не знает, ему показалось, что трое. Но может их и больше.

— Что с семьей Карита?

— Они держали их в особняке Гольвена. Мы нашли их сами, когда обыскивали дом.

— С ними все в порядке?

— Старшие сыновья да, в порядке, но жена и младший ребенок в большом потрясении. Но они оправятся.

— Абел?

— Подкуплен. После Оселеда. Ему обещали отдать в подчинение столицу, заменить Бахтина. С Гольвеном он встретился после Подкема, когда уже согласился на предательство. На поле боя он отвлек охранников от Шесбина, чтобы покушение удалось.

— Я предлагаю, вернее, настаиваю, организовать вам, как и мне, охрану. Из надежных, проверенных ваших людей. Мой отряд будет обеспечивать охрану мне. Фаркус и Латин — мои глаза и голос.

Бахтин и Кандир согласно кивнули.

Вечером, после Королевского Совета, где Иллар сообщил оставшимся членам Совета, что он намерен делать и что требует от каждого, он заскочил к королю.

Состояние его не улучшилось. Но присутствующая с ним рядом Алаина не была удручена.

— Ему просто надо отдохнуть и набраться сил. Только и всего. Естественно, он не молодой мальчик. Для того чтобы восстановить силы, ему нужно время. Так что несколько дней у тебя будет свободных от его советов и нравоучений, — сообщила с улыбкой она.

— Мне пригодились бы его советы, — печально сказал Иллар.

— У тебя полно советников. Интар не держит во дворце идиотов, — решительно отмела она его слова, но голос, когда она произнесла имя сына, дрогнул.

— А… как вы?.. — нерешительно спросил Иллар.

— Так, как и надо. Подавленная, но живущая надеждой, — с тихой улыбкой произнесла Алаина. — Иди. Делай, что должно, а горевать или радоваться будем потом.

Латину не часто приходилось сопровождать Иллара. Он, как и Иллар, носился по столице и по дворцу, выполняя то поручения Иллара, то представляя его в одном, потом в другом месте. Фаркус был занят аналогично. Но с Илларом постоянно присутствовала пара его людей. Сейчас с ним были Алехн и Дамин. И именно с ними и с Потангом он выехал из столицы навстречу с кордийскими беженцами.

Накануне Фаркус передал ему записку: «Вы обещали помощь, Иллар Илонийский. Карташ».

— Они утверждают, что они кордийские беженцы. Это странно. Их немного пришло с Кордии. В основном они ушли в Тогот. Много их рассеялось по северу Илонии. Что привело этих сюда? Вы знаете их?

— Да, Фаркус. Знаю. Мы примем их.

— А вдруг это ловушка? Западня?

— Не эти.

Они встретились с Карташем на приличном расстоянии от ворот. И опять в сопровождении уже знакомых Иллару двух горянок — молодой и постарше. Все трое сильно изменились. Карташ был бледен и явно ранен. Стоящий рядом конь скорее поддерживал его в вертикальном положении, чем предназначался для езды верхом. Старшая из женщин — больна. Ее глаза горели лихорадочным блеском. У девушки было изможденное лицо, усталые, потухшие глаза и опустившиеся плечи.

Иллар и его спутники спешились.

— Приветствуем вас, принц Иллар, — произнес, тем не менее, бодрым голосом Карташ.

— Я не принц, — резко прервал его Иллар, — тело моего отца ещё не найдено.

— Прошу прощения, лорд Иллар. И сожалею.

— Простите, я не должен был вас прерывать.

Карташ замолчал, явно собираясь с силами. Но продолжила женщина:

— Нам нужна помощь, лорд Иллар. Мы пришли за вашим обещанием. Вы выполните его?

— Вам оказали бы помощь и без меня, госпожа…

— Матрия.

— …госпожа Матрия. Но я постараюсь сделать всё, что вы ни попросите.

— Нас не впустили в город.

— Впустят. Но надо подождать. Сейчас подвезут воду, разожгут костры, поставят палатки. Вы все должны тщательно вымыться, ваша одежда покипятиться. Ветхие лохмотья — сжечься. Вам дадут новую, если вы нуждаетесь, но она будет простая, уж извините. Лекарь осмотрит больных. Вас определят в назначенное место. Некоторое время вы побудете в карантине.

— Строгие приготовления, — вступил в разговор Карташ.

— Мы должны исключить распространение заразных болезней, — пожал плечами Иллар.

— Вы всех так встречаете? Карантином?

— Не всех, но беженцев — обязательно.

— Сколько народа в городе?

— Мы примем всех. Но по возможности отправляем в другие города, — уклончиво ответил Иллар. — К вам это не относится. Раз вы дошли, мы вас примем.

— Тем более что вы дали нам обещание.

— Вне зависимости от моего обещания.

— И все же вы нам не доверяете.

— Эти сведения — не жизненно важные для вас.

— Жизненно важные, если мы будет лишними ртами во время осады.

— У вас много больных и раненных, — Иллар обвел рукой усталых людей, опустившихся на землю там, где и стояли, — у нас вам нечего бояться.

Со стороны реки показались подводы с чанами, со стороны столицы — кавалькада повозок. Разговор был окончен. Карташ и обе женщины пошли организовывать и подготавливать своих людей.

Иллар с Потангом и со своим сопровождением объехал лагерь, наблюдая, как возводились тенты и палатки, как разводились костры.

Деревья вырубались целыми лесами, что стояли вокруг Нарты. В столице построили несколько общественных купален, всех приезжих первым делом вели туда и только потом выпускали на улицы города. Каждый трактир получил право заготовлять дрова, сколько сможет. На вопрос Иллара, что это лишнее дерево будет способствовать распространению пожаров, Бахтин серьезно ответил, что все дрова надлежало помещать во все свободные подвалы. Даже подземная темница была заполнена дровами. Но чистота в городе будет, несмотря ни на что. А осаждавшие останутся, если и не в холоде, лето еще не закончилась, то, по крайней мере, без горячей пищи и без возможности высохнуть после дождя.

Весь оставшийся хворост за пределами города сжигался или, вот как сейчас, использовался для купания беженцев. При приближении врага, все сожжется. Чтобы сделать осадные лестницы и машины, врагу придется попотеть, доставляя лес издалека.

Так же дело обстояло и с камнями. Возле стен с внутренней стороны крепостной стены лежали груды камней с окрестностей Нарты. В каждом доме — целые корзины валунов и камней помельче. И сейчас полчища мальчишек рыщут по округе, собирая мелкие камни, а их отцы — камни побольше. Нагруженные телеги идут в город.

Сейчас, впервые выехав за пределы Нарты, оглядывая прилегающую местность, Иллар убеждался в этом. Трава скошена, поля убраны, прилегающих лесных островков не осталось. Конечно, чуть подальше от столицы леса растут, можно и рубить, и подвезти. Но трудностей осаждающим это прибавит, несомненно.

Дома снаружи города, от участи которых Иллар так малодушно сбежал в прошлый раз, сейчас стояли покинутыми. Жители давно переселились в столицу, забрав свой скарб с собой. Бахтин не спешил начать разрушение лачуг, пока судьба не определилась окончательно. Но теперь в срочном порядке их разбирали, готовилось их сожжение. Через пару дней лишь зола и пепел останется на этом месте. Хорошее подспорье для будущего урожая.

Иллар не без задней мысли попросил Потанга сопровождать себя. Накануне Латин передал Потангу от его имени листки, которые вёл писарь во время суда. Ему не хотелось заново переживать этот суд, рассказывая о нём, а ведь объяснения с Потангом лишь отложились и, зная старого знакомого, тот не удовлетворился бы объявлением глашатаем решения Королевского суда о невиновности Иллара.

Здесь, вне города, вне обрушившихся на Иллара и Потанга разнообразных дел, было неплохое место, чтобы объясниться.

После знаменательного турнира десять лет назад отношения между двумя подростками, а потом и юношами сложились неоднозначные. Потанг и раньше, и теперь был умелым мечником, великолепным всадником, хорошим воином, был честен и предан королевской семье. Его уважали и любили. Сейчас он был правой рукой Стенли в его большом отряде всадников.

Двое молодых людей довольно таки часто встречались, но старательно не замечали друг друга. Потанг не простил обидного к нему отношения. Иллар был равнодушен. Ради Стенли они делали вид, что ничего не произошло, но ни для кого не было секретом, что оба избегают общения друг с другом.

Несколько раз то Стенли, то Латин предлагали им дружеские поединки, в которых можно было бы выплеснуть накопившую обиду и равнодушие, но оба пожимали плечами и отказывались.

— Ты можешь спросить у меня, что тебе не понятно, — сказал Иллар, когда они объезжали город.

— Ты действительно сдал Алмику из-за Стенли?

— Ты прочитал об этом. Мои слова на суде были именно тем, что я сделал.

— Что ты чувствовал?

— Облегчение. Что Курхот согласился.

— Мог не согласиться?

— Мог поставить еще условия. На которые я не смог бы согласиться.

— Никто не знал, что это именно ты сдал. Ты специально скрыл это, чтобы тебя не обвиняли в малодушии?

— Нет. Я не мог позволить на виду разделять власть. Хайдир был командующим. Незачем было показывать, что его приказы могут быть оспорены.

— Зато сейчас вся власть у тебя.

— Да.

— Радуешься?

Иллар взглянул на Потанга. Тот был серьезен. И не язвителен, насмешлив, вызывающ, как показалось Иллару, судя по вопросу.

— Глупый вопрос и мне, кажется, ты сам не веришь в положительный ответ.

— Я помню, Иллар, как ты назвался принцем там, на поле боя.

— Ты читал, почему я это сделал.

— Читал, но хочу услышать это тебя.

— Потанг, ты сам командовал, а сейчас у тебя задача еще значительней. Ты знаешь, что такое ответственность. Сейчас для меня — это не только город, но и королевство. Вчерашний предатель, я не могу каждого, как тебя, убедить, что я не предавал ни короля, ни отца, ни королевство. Титул мне помог. Чтобы ты не думал, это не радость. Это надо просто делать. Несмотря ни на что. И если отец жив, мне придется отчитываться не только перед жителями Нарты, Илонии, но и перед ним. Я не имею права на поражение.

— Мне будет нелегко принять тебя, как правителя.

— Я привыкну. Ты тоже.

— Ты оправился от своих ран?

— А ты?

Потанг кивнул. Затем продолжил:

— Я уважал твоего отца. Мне жаль.

— Я еще надеюсь.

— Спасибо за Стенли.

— Видел бы ты его, — внезапно рассмеялся Иллар.

— Был в ярости? — не удержался от улыбки Потанг.

— Врезал мне прямо при Курхоте, и потом устроил разборки в лагере.

Потанг рассмеялся.

Тяжесть, довлевшая над ними десяток лет, дала небольшую трещину.

Они продолжили осмотр. Река заполнила очищенные и углублённые рвы, из воды лишь торчали заостренные колья. Бруствер у края рва увеличился.

— На сколько метров углубил Бахтин ров? — спросил Иллар, не надеясь на ответ.

Но Потанг ответил:

— На восемь.

— А расширил, — задумчиво проговорил Иллар, — до десяти. Как он успел?

— Тебе может не понравиться ответ, Иллар. Если ты щепетилен, как королева. Она была недовольна решением Бахтина. Но согласилась не вмешиваться.

— И как?

— Бахтин переловил в городе всех карманников и мелких мошенников. В столице была настоящая охота за ними. Он выдворил их всех сюда, заодно выгнал из города нищих и присоединил к ним заключенных.

— И что?

— Всех нищих и увечных осмотрели. Половина из них была здоровей, чем мы с тобой. Он выдал им и преступникам лопаты и кирки. И заставил работать.

— Чем была недовольна королева?

— Они были в цепях.

Иллар кивнул. Жестокая мера. Но Бахтин был прав.

— И куда он дел настоящих увечных?

— Отправил в горы. Подальше, чтобы не мешались.

— А где сейчас те, что копали в цепях.

— Ты немало встретишь их на улицах города. И многие давно не в цепях. Некоторые присоединились к солдатам. Ты не представляешь, насколько воришки оказались меткими стрелками.

— Зоркий взгляд.

— И отменная реакция.

Они рассмеялись.

— Глубина на всем протяжении такая?

— Да.

— А кладка стены?

— Пониже дна.

— Значит, подкоп сделать не реально?

— Мы не можем так утверждать.

Они закончили осмотр речными воротами. Место, где река входила в город, претерпело значительные изменения. И даже не тем, что уровень воды понизился за счет рва. Если арку и невозможно было усилить, то дополнительную решетку Бахтин поставил. Как и усилил береговые башни, построив со стороны города, Иллар видел это через решетку, целые каменные стены. Если противник разрушит решетку и прорвется в город на плотах или на лодках, стрелки на башне и стене сметут их стрелами. Дополнительно из воды торчали уже не деревянные, а железные колья.

— Такое воришкам не под силу, — только и мог сказать потрясенный Иллар.

— Нет, тут работала целая артель каменщиков. У них имеется толковый инженер. Он руководил всеми работами. Но Бахтин и сюда привлек жителей. Я видел и подростков, которые обтесывали камни и женщин, которые месили раствор.

— Раствор успел схватиться, башни не развалятся?

— Ну, был момент, когда мы боялись, что зарядивший дождь размоет свежую кладку. Но, к счастью, через несколько дней он прекратился.

— Кандир сказал, ты помогал ему и Бахтину. Здесь, на реке?

— Сначала да, но потом мы устанавливали метательные машины. Учились управлять, пристреливали их, смотрели на дальность, решали, где удобней их поставить.

— Теперь надо учить этому войска Хайдира и Ботрана.

— Ну, думаю, там тоже не новички, справятся.

— Пристреливались? — Иллар кивнул он на видневшиеся из башенных бойниц арбалетные луки.

— Было и такое.

— И какова дальность?

— Стена спокойно простреливается с двух башен. Штурмующим будет нелегко под таким обстрелом. Но если противник установит перед своими осадными машинами брустверы или даже деревянные щиты, стрелами не пробьем. Только каменными ядрами.

— Ну, для того они и делаются. В столице еще двое речных ворот, — продолжал расспрашивать он Потанга. — С ними то же самое?

— На одном месте Бахтин поставил шиты. Бревна, обитые железом, — пояснил Потанг. — Вода в реке, после того как прорыли сток во рвы, обмелела, мы смогли поставить щит как можно ниже.

— Но не до дна?

— Поставив на дно, мы запрудили реку. Сейчас там небольшой потоп, пришлось приподнимать.

— Чем крепится щит?

— Цепями. По углам и по краям.

— К решетке? Это надежно?

— Беренс сказал, что больше ничего нельзя сделать. Усилить башни мы не успевали. Но там река узкая и арка более надежна.

— А если построить дамбу, чтобы река огибала город, а не текла через него. Тогда укрепления будут надежней.

— Ставить кладку на илистом дне реки — пустая трата времени. Да и Бахтин не решился лишить город реки. Иначе гасить пожары будет нечем.

— Что с третьими речными воротами? Как дела обстоят с ними?

— То же самое. Но там расстояние меньшее, так что сооружение проще.

Иллар вернулся к лагерю беженцев без Потанга. Тот решил осмотреть остальную часть внешних крепостных стен.

В лагере дымились костры, вода кипела в чанах, и варилась горячая еда. Первые подводы раненных и детей двигались в ворота города.

Карташа и сопровождавших его женщин нигде не было видно. Иллар направился к лекарской палатке и не ошибся. У Карташа только закончили менять повязку. Он был вымыт и переодет, а свежая мазь намного облегчила его боль. Его лицо выражало облегчение. Девушка, наоборот, с отрешенным лицом, с болью в глазах, стояла у другой палатки.

— Твоя мать? — кивнул Иллар на палатку, — с ней что-то серьезное?

Девушка недоуменно подняла на него глаза, потом неуверенно кивнула. Иллар заглянул в палатку. Лекарь недовольно оглянулся, но, узнав Иллара, разрешающе кивнул. Женщина лежала на постели, и, казалось, спала.

— Я дал ей укрепляющий и согревающий настой. У нее застарелая лихорадка. Без надлежащего ухода ей не долго бы осталось.

— Мы можем ей помочь?

— Думаю всё возможно. Не место ей, конечно, в осажденном городе.

— Эта болезнь ведь не заразна? Если перенести её во дворец, там будет удобней?

— Нет, болезнь не заразна. Обитателям дворца ничего не грозит. И, несомненно, во дворце будет удобней. Если вы настаиваете, я распоряжусь.

— Пусть с ней будет её дочь, она поможет ухаживать за ней.

— Дочь?

— Она стоит у входа.

— Как прикажите.

Иллар вышел и сказал девушке:

— С ней все будет в порядке. Ей нужен особый уход. Во дворце можно его обеспечить. Тебе разрешат находиться с ней.

Лицо девушки просветлело, но ответила она не сразу.

— Спасибо, — наконец, произнесла она. — Я подумаю.

— О чем ты подумаешь? — недоуменно переспросил Иллар.

— Ни о чем, — решительно тряхнула головой девушка. — Спасибо.

— Пройдемся? — предложил Иллар. — Я хотел бы услышать, как вы шли. Как тебя зовут?

— Кандия, — с заминкой ответила девушка.

— Ты видела битву? Ты видела войска Курхота?

Девушка кивнула.

Они шли по лагерю, Иллар спрашивал, она отвечала. О битве за Переправой, как шли они к Алмике, битва под столицей Арилазы, потом на границе. Многое ему уже рассказали, но он с удовольствием услышал подтверждение тому, что Хайдир прислушался к его просьбе. К этой группе беженцев илонийцы отнеслись с особой внимательностью, что, впрочем, не исключило трудности пути и болезни как людей, так и лошадей.

Неожиданно спросила она:

— Мы слышали странные вещи, когда шли сюда, лорд Иллар.

Иллар напрягся. Он сразу понял, о чем была речь.

— Почему же пришли? — с деланным равнодушием, давшимся ему нелегко, спросил он.

— Вы обещали, что примете нас.

— Если вы верите, что я предатель, то грош цена моему приглашению. В таком случае вы рискуете угодить в ловушку.

— Мы рискнули.

— А зачем вы рискнули? Почему вы не пошли в Стокс, ведь это логично? Основная масса беженцев Кордии сейчас в Стоксе.

Девушка промолчала.

— Как самочувствие королевы? — спросил Иллар, не дождавшись ответа.

— Если встретим, я справлюсь, если меня допустят до неё. И почему бы вам самому не послать вопрос в Сегот? Ведь она там.

— Её там нет.

— Почему вы так убеждены в этом? Вот король Учайк уверен в обратном.

— Значит, вы поэтому не пошли в Тогот. Вы считаете, что Стокс — ненадежное убежище?

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Я доверяю принцессе Талине. Она поплатилась за то, что не признала в представленной девушке королеву. Поэтому я думаю, она не там.

— Да, интересная трактовка событий.

— Так же, как и мое предательство.

Они помолчали.

— Это ведь не твоя мать? — спросил Иллар.

Девушка не ответила. Иллар не стал настаивать.

— Ты можешь взять во дворец кого сочтешь нужным. Я распоряжусь. Если тебе понадобиться аудиенция королевы, скажи мне. Пока ты не освоилась во дворце, любой укажет, где меня найти.

— Хорошо, я воспользуюсь вашим предложением.

С этим они расстались.

Беженцы Кордии лишь на два дня опередили войска Хайдира. На подступах к столице Кандир разделил подошедшее войско на две части, одну направив в западные ворота, другую в северные. Целая армия горожан встречали их кострами, чанами с горячей водой и свежей едой. Процессия вхождения войска в столицу растянулась до утра. Зато все остатки ветхих домов были спалены, солдаты вошли в чистый город, оставив за воротами всю грязь. Даже лошади лоснились от чистоты и просто сияли.

Раненных с войском Хайдира практически не было, он оставил всех в Гелназе. Сопровождавших армию обозных жителей — торговцев, ремесленников, так необходимых в армии, жен, детей разместили у себя простые горожане. Всех работоспособных как мужчин, так и женщин, пристроили на оплачиваемую работу. Работа находилась для каждого. Деньги были небольшие, но с них можно было платить горожанам плату за постой, за простую, но чистую одежду. Общественные купальни были бесплатны. Еда в городских едальнях — умеренно дешевая.

Иллар призвал к себе Кандира и Хайдира, и они занялись расчетами и планированием дальнейших действий.

Изменение статуса Иллара Хайдир встретил лишь чуть поджатыми губами, и всё остальное время держался подчеркнуто почтительно и вежливо. В душе проклиная пожилого военачальника, Иллар старался и себя держать в руках. Но именно благодаря деловому настрою Кандира, которого уважал как Хайдир, когда-то служивший под его началом, так и Иллар, обсуждение прошло спокойно.

Хайдир уходил от столицы на юг с пятьюстами отобранными воинами, встречая войска Вароссы и собирая под свои знамена пополнения из городов. Рекомендовал двух командиров и командиром южной части столичного гарнизона был тут же назначен Вольден, западной — Юмаст. Из его же людей были сформированы два отряда всадников для вылазок.

После чего Иллар и Кандир собрали всех командиров основных войск, включая капитана королевской гвардии Солита. Тут же присутствовал Фаркус, как капитан личной гвардии Иллара и Латин, как голос и глаза Иллара.

Распределение войск и назначение задач продлилось за полночь. И с утра каждый командир приступил к своим новым обязанностям.

Все Правители Владений вернулись в свои города. У оставшихся членов Королевского Совета хватало своих дел. Регулярно собирались лишь Иллар, Кандир и Бахтин. И если утренние встречи проходили быстро и деловито, то вечерние затягивались до ночи.

Проблемы как мелкие, местные, так и крупные не заставили себя ждать. У солдат были претензии к горожанам, у горожан к солдатам. Ремесленники роптали на власти, всевозможные беженцы — на всех. В сборных частях войск ещё шли притирки друг к другу. Ополчение надо было обучать, некоторых бывалых солдат также.

Бахтин не поспевал за всем, несмотря на всех помощников, Иллар все чаще был и судьей, и последним словом в конфликтах.

Он же судил Гольвена с Абелом.

Суд над изменниками прошел на пятый день после суда над самим Илларом, и был короток и лаконичен. Участие в измене было очевидно, а слова доказательств уже звучали в суде над Илларом. Оба предателя полностью сознались. И бывший член Королевского Совета, и капитан стражи Шесбина были подавлены и сломлены. Казнь не откладывали надолго, дав осужденным лишь несколько дней, чтобы проститься с родными.

Иллар не первый раз присутствовал на казни. Хотя король Илонии слыл милосердным государем, казни всё же не были редки. Наиболее жестокие преступления карались беспощадно.

Король Торогии, наоборот, отличался суровым нравом, и Иллар не единожды присутствовал на казнях в его столице. Не говоря уже о том, что устроил Альтам в Оселеде.

Но одно дело присутствовать, другое дело — вынести приговор самому. И смотреть, как именно по твоему приговору человека лишают жизни. Даже таких, как Гольвен и Абел. Иллар с удивлением и недоумением поймал себя на мысли, что убивать самому легче.

После казни он молча последовал на тренировочный плац. За последние дни, как бы Иллар не был занят, Фаркус, по его просьбе, поднимал их с постели ни свет, ни заря и они всем отрядом тренировались пару часов на плацу. Плац никогда не был свободен. Тренировки всех свободных от дежурства и отдыха солдат не прекращались ни на час, особенно когда шло обучение нового пополнения. Новых людей вливали в группы ветеранов и бывалых солдат. Все ученики Ордата заканчивали учебу среди воинов. Во дворце не осталось даже пажей, они выполняли приказания Бахтина, наравне с городскими мальчишками и ребятней прибывших обозов.

Плац был битком забит, но Иллар вклинился в одну из тренировочных боёв и отвел душу, отражая и нанося удары не одного, а нескольких противников. Фаркус, как обычно, бдительно наблюдал и корректировал бой, направляя Иллару противников по мере его усталости. И не всегда слабых он оставлял напоследок. Если надо было, чтобы юноша пришел в себя, ему нужна была тяжелая победа, на грани всех его сил.

Вот и сейчас Фаркус кивнул Расилу, чувствуя, что пора. Иллар дышал тяжело, и свежий противник с его напором и стремительностью сначала заставил его отступать, но вот та сила, ярость, которые помогали просветлить голову, пришли опять. Он выпрямился, отбил удары и перешел в наступление. В таких случаях всё мастерство Расила не помогало ему выстоять против его молодого соперника. Схватка становилась короткой.

Иллар выбил меч из рук противника и, наконец, остановился. Фаркус привычным движением опрокинул на него ведро колодезной воды. Привыкший Иллар уже молча сносил такую экзекуцию. Но все же проворчал:

— Бахтин тебе голову оторвет за зря пролитую воду!

Он взял протянутое полотенце и натолкнулся на серьезный взгляд девушки с Кордии.

— Кандия? Что ты тут делаешь?

— Это запрещено?

— Нет.

Иллар яростно растерся полотенцем, стараясь не задеть заживающие раны и чувствуя смущение от того, что посторонний человек видит следы его боли и унижений. Кто там сказал, что девушкам нравятся шрамы? Он поскорей натянул протянутую сухую рубашку. Вот эта продолжает смотреть серьезно и далеко не восхищенно.

— Как себя чувствует твоя мать? — сухо спросил он девушку.

— Спасибо. Ей намного лучше.

Иллар знал это. Он видел Кандию мельком во дворце, знал, что она с ещё двумя женщинами расположилась в комнате, которую выделили больной, по-прежнему считавшуюся её матерью, как Иллар и сказал лекарю. Но на прямой вопрос девушка тогда не ответила. И Иллар имел все основания оставить предположения о том, кем является на самом деле эта девушка, при себе.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Тут или вообще?

— Ну, можешь сначала ответить, про то, что тебе нужно тут, а потом вообще.

— Тут мне надо было посмотреть на вас.

— После казни?

— Да, — прямо сказала девушка.

— Ты удовлетворена?

— Нет.

— Что ты ожидала, что я закачу пир? — насмешливо спросил Иллар. — Бахтин запретил пиры и праздники до окончания войны. Мы не можем себе позволить тратить понапрасну продукты.

— А вы бы закатили, если бы было можно?

— Нет.

— Почему?

— Потому что то, чем закончилось сегодняшнее утро — не повод для праздника.

— Но оно закончилось победой.

— Но сначала это было предательство, боль, страх, унижение и чуть было не поражение. Я не желаю праздновать, даже окончание этого.

— Это слабость. Победа должна быть видна. Это поднимает дух.

— Про поднятие духа я говорил еще там, под Алмикой.

Девушка опустила голову.

— Это другое.

— Но важней.

— У вас сейчас траурный вид. А люди должны видеть победу, — упрямо сказала девушка.

— У меня не траурный вид. А усталый, и был бы радостный, если бы ты не испортила мне эту радость.

— Простите.

— Прощаю. Извини и ты меня. Какое у тебя еще было дело ко мне?

— Ваше разрешение на тренировку. Мы хорошо стреляем из лука и арбалетов, бьемся и на мечах. Но нам нужна тренировка.

— Вам не разрешают?

— На этом плацу — да. Но на стрельбище нет.

— Пошли.

На стрельбище Иллар разыскал солдата, отвечающего за поле. Это был изувеченный солдат на деревянной ноге. Иллар его знал. Он носил смешное имя Разеп, и его за глаза называли Растяпа.

— Приветствую, — кивнул Иллар ему и указал на поле, — как успехи? У тебя тут только новички или есть бывалые воины?

— Сейчас новички, милорд, — почтительно склонил голову Разеп. — В середине дня будут остальные, а новичков я потом гоняю еще и вечером. Но толку мало. За пару дней я из них стрелков из лука не сделаю. Из арбалета еще куда ни шло. Но у нас не так много арбалетов, как хотелось бы.

— Люди Кордии будут тренироваться у тебя. Назначь им время.

Разеп посмотрел на девушку.

— Они тренируются.

Иллар недоуменно посмотрел на девушку. Та пожала плечами.

— Мужчины.

Иллар обернулся к Разепу.

— Ты не пускаешь на стрельбище женщин?

— Конечно, — фыркнул тот. — Делать им тут нечего. Стряпня со стиркой, да детишки, вот что у них на уме должно быть, а не лук со стрелами.

Иллар вздохнул.

— Слышала? — он обернулся к девушке с невольной улыбкой.

— Слышала, — на лице девушки не было ни малейшего намека на улыбку. — Прикажите ему.

— Ты сказала, что умеешь стрелять. Покажи этому ворчуну. Приказ-приказом, но ему надо увидеть.

Он повернулся к Разепу:

— Принеси лук и арбалет.

Девушка качнула головой.

— Я сама выберу.

Она выбирала долго и тщательно, резко ответив на ворчание Разепа:

— У нас свои луки и свои арбалеты. Вам не придется на нас тратиться.

Наконец выбрав, она подошла к черте. Натянув уверенным четким движением лук, выпустила стрелу. Разеп крякнул:

— Мишень слишком близко, — сдаваться он не собирался.

Девушка взяла в руки арбалет. Прицелилась и послала болт в дальнюю мишень.

Неохотно, но хромой вояка кивнул.

— Ладно, приходите. Можете сегодня сразу после полудня.

Иллар отошел с девушкой.

— Видишь и приказа не надо.

— Он не дал нам показать, на что мы способны.

— Ты молодец. Сам я плохо владею луком и совсем немного арбалетом.

— Ваше оружие — меч.

— Да. А как ты?

— Нет, но многие наши женщины умеют.

— Пусть продолжают приходить на тренировочный плац.

— Спасибо.

Она развернулась и ушла. Как будто из ниоткуда появилась женщина и пошла за девушкой. Иллар некоторое время смотрел на них. Потом обернулся к Алехну и Мирату, которые в сегодняшнее утро следовали за ним.

— Вы её заметили?

— Кого?

— Её телохранительницу. Она наверняка была здесь, но никто не обратил на неё внимание.

— Телохранительница? По-моему, простая служанка, — сказал Мират.

— Может, и нет, — согласился с Илларом более опытный Алехн. — Шаг не тот. И голову держит выше.

— И руки напряжены, — кивнул Иллар. — Охранница.

— За простой горянкой? — удивился Мират.

Иллар промолчал.

К нему подбежал посыльный мальчишка и передал просьбу срочно прибыть в зал Совета.

Когда Иллар вошел, Кандир молча протянул ему бумагу. Мелькнувшая было вначале мысль, что его ждут известия от отца, развеялись, едва он вчитался в строки.

«Королю Корну Илонийскому.

Мы, король Альтам Торогский и король Курхот Ситарский, приветствуем Ваше Величество и приглашаем на Встречу по вопросам, касающихся трех королевств. Мы позволим себе предложить Встречу у южных ворот Вашей столицы. Место Встречи готово к осмотру. Сопровождение и облачение — согласно Вашему усмотрению».

— Значит, Курхот уже здесь… Быстро же он.

— Передовой отряд прибыл утром. Остальное войско на подходе.

— А что значит, облачению? С мечами и в доспехах? — недоуменно спросил Иллар. — И сколько я могу взять с собой людей? Всю армию и порубить их там на месте?

Кандир и Бахтин переглянулись.

— Вы пойдете?

— Ну не король же пойдет.

Кандир кашлянул.

— Я сомневаюсь, что и король бы пошел.

— Думаете, ловушка? Это переговоры.

— Одни такие переговоры с королем Альтамом вылились, мы сами видели, во что. А Курхот после переговоров послал убийцу к вашему отцу.

— Что вы предлагаете?

— Пойду я, милорд, — сказал Кандир.

— И что это даст?

— А для чего они собирают встречу? Послушаю.

Иллар задумался.

— Пойду я. Извините, Кандир, они над вами только посмеются. Они требуют короля. Такие встречи должны проходить на самом верху.

— Не обязательно, — угрюмо сказал Кандир.

— Не обязательно, — согласился Иллар. — Но если пойдете вы, то это означает, что я боюсь, что королевская власть ослабла.

— Пусть думают, что ослабла. Наделают ошибок.

— Да, но наши люди должны знать, что она не ослабла. Иду я.

Кандир вздохнул.

— Только, извините, милорд, но возьмите с собой королевских телохранителей. Я понимаю, что вы доверяете своим людям. Но они хороши в столице, но не там, — он неопределенно кивнул в сторону северных ворот. Да и выглядят они представительней, если уж речь пошла о королевском престиже.

Иллар согласно кивнул.

Они выехали к назначенному сроку.

Сопровождающий Иллара отряд состоял из неизменных Фаркуса и Латина, а также лично отобранных Кандиром королевских телохранителей и лучших из солдат, которых рекомендовал Фаркус. Они все были облачены в кольчуги и шлемы, вооружены мечами. Некоторые гвардейцы были в латах.

Место встречи действительно было осмотрено. Кушанья опробованы. Курхот и Альтам уже ожидали его, удобно расположившись в установленных вокруг стола креслах, потягивая вино из массивных серебряных кубков и явно наслаждаясь летним ветерком.

Увидев Иллара, король Торогии улыбнулся со звериным оскалом, от которого его изуродованная сторона лица преобразилась:

— Жив значит, — вместо приветствия произнес он, после положенных провозглашений знаменосцами их титулов.

— Думаю, вы об этом знали, ваше величество.

Альтам откинулся на спинку кресла. Сев на предназначенное для него место, Иллар не удержался и вгляделся в лицо своего врага. Уродовать шрам, как Гольвен, Альтам не стал. Поэтому ожог на его лице разгладился, но всё ещё был красным и воспаленным. Рисунка герба не было видно.

— Да, признаться знал, Атир, мой мальчик, — перехватив взгляд юноши, король Торогии усмехнулся, непроизвольно проведя рукой по щеке. — Мне доложили об этом.

Курхот молча наблюдал, не вмешиваясь.

— Я не ваш мальчик, Альтам, — сухо произнес Иллар.

— Ты опять мне грубишь, Атир. — Альтам деланно сокрушённо покачал головой и насмешливо кивнул в сторону его охраны, — и ты стал осторожным, мой мальчик.

— А вы — красивым.

— И, как ни странно, хладнокровным, как в прежние времена. Когда я так хорошо знал тебя.

— И управляли мной.

— Да, тебе идет на пользу общение со мной, ты не заметил?

— Зато вам не идет на пользу общение с королевской семьей Илонии, — Иллар кивнул на его щеку.

Альтам заскрежетал зубами, но сдержался.

— И ты навсегда останешься моим мальчиком. Теперь я не забуду тебя, даже если мне очень захочется, — Альтам опять дотронулся до красного уродливого ожога на щеке.

— Надеюсь, раньше вы поплатитесь за зло, которое причинили моей семье. Как и Гольвен.

Альтам рассмеялся.

— Не раньше, чем я поквитаюсь с тобой, Атир. А что с Гольвеном, позволь узнать?

— Казнен.

— Значит, он проиграл. Против тебя.

— Да.

— У тебя, оказывается, не одно имя, мой юный Брайт, — вступил в разговор Курхот.

— Вы правы, ваше величество, не одно, — холодно ответил Иллар.

— И как же тебя называть?

— Иллар.

— Внук короля.

— И сын принца.

— А ты переменился с нашей последней встречи, Брайт, — задумчиво произнес Курхот. — Наглый мальчишка, торгующийся за трон, с невинным взглядом, сладкой улыбкой, ты переменился. У меня такое чувство, что ты повзрослел за эти дни.

Иллар ничего не ответил, лишь сжал зубы.

— А тот, кого я отпустил? — продолжил Курхот.

— Думаю, вы уже знаете. Это мой старший брат, Стенли.

— Кузен. И не сын принца, не наследник престола.

— Сын принцессы. Один из наследников.

— Значит, чтобы мне не выглядеть идиотом, я должен тебя убить.

— Или наоборот.

Альтам расхохотался.

— Наши две армии стоят у ворот его столицы с её жалкой кучкой солдат, а он ещё нам угрожает. Моя школа, Курхот. Я учил его. Выдержанности. Бесстрашию.

— И подлости… И как ставить клеймо на лица королей, — спокойно произнес Иллар.

Альтам вскочил, сверкая глазами. Телохранители Иллара сделали шаг вперед. Курхот громко рассмеялся.

— Вы говорили, Альтам, что король болен, а его внук обвинен в измене. А он не похож на того, кем вы его нарисовали.

— Он такой, каким я его сделал. И я же его и уничтожу.

— Мы бросим жребий, кому первому? — усмехнулся Курхот

— Альтам, Курхот — эта встреча нужна вам, а не мне, что вы хотите? — На этот раз встал Иллар.

— Подожди, мой юный Брайт. Я еще не закончил, — покачал головой Курхот. — Мне бы хотелось прояснить некоторые детали. От этого зависит кое-что в будущем. Значит, ты торговался со мной якобы наследным принцем против богатого города. А оказалось, что и принц дутый и город пустой.

— Несуществующий принц, но и город не тот. Равноценная замена.

— Хорошо. Но была ложь. И только с твоей стороны.

— Если бы речь была о выкупе, не пришлось бы лгать. Но вы собирались торговать моим братом по частям.

Альтам восторженно цокнул языком.

— Ваше величество, примите моё восхищение.

Курхот важно поклонился, не вставая с кресла, и продолжил:

— Сейчас ты пришел на переговоры, и мы знаем, что тебе нельзя доверять.

— А вы не доверяйте. Например, если я скажу, что Нарта слабо вооружена, можете смело мне не доверять. И штурмовать город.

Альтам и Курхот переглянулись.

— Мы предполагаем, что у тебя в столице около сорока тысяч человек. Это вдвое больше населения такого города. Даже если у вас есть припасы, всё же мирных жителей у вас намного больше защитников. Вам не устоять против штурма.

— Что вы предлагаете? Сдать вам город? Курхот, на этот раз город не пустой. На этот раз вам не поможет ни один заложник. Город не будет сдан.

Произнося это, Иллар затаил дыхание. Что если сейчас Курхот выведет отца или мать, или Овету. На этот раз это будет подписание ему или ей смертного приговора.

— Нет, я просто опишу то, что мы сделаем, — на этот раз сказал Альтам. — А вы там подумайте, что, возможно, жизнь при другом короле все же предпочтительней, чем страшная смерть.

— И что вы сделаете?

— О, мой мальчик. Я нанимал тебе лучших учителей. Ты прекрасно знаешь основы осады. Катапульты, штурмовые лестницы, подкопы, голод и болезни. Ты мог прочитать это в книгах. Но когда мы возьмем город, начнется то, что не написано в книжках, — нарочитое добродушие и насмешка исчезли, голос Альтама приобрел жесткость. — Мы не оставим в живых ни одного мужчины и ни одного ребенка, женщины же подвергнутся насилию. Мы повторим то, что уже случилось в Оселеде. И ты будешь виновен в том, что произойдет с твоими людьми.

— Я не ваш мальчик, — за резкостью Иллар пытался скрыть свое облегчение, что речь о заложниках не шла.

— Не мой. Ты так часто мне это говоришь, что я даже с этим согласился. На этот раз, Атир, я ничего лично тебе не предлагаю. Ты можешь для простоты сам скинуться со стены на свои колья. Это смерть будет легче, чем та, что я уготовил тебе. Ты больше мне не нужен. Но твоё войско останется жить. Если присягнет мне и Курхоту. И население тоже, если утром вы откроете ворота. Если ты придешь ко мне живой, я на радостях даже оставлю столице ее прежнее имя.

— Прошу прощения. У меня небольшое предложение, — вступил в разговор Курхот. — Королева Тайлис находится в Нарте. Если ты выдашь мне ее, я уговорю Альтама отдать тебя мне. Быть рабом на галерах — это все же лучше смерти. Море, солнце, загар, крепкие мышцы. Мои моряки любят море. Тебе понравится.

Альтам расхохотался.

— Пожалуй, я соглашусь.

Иллар не обратил на это внимание.

— Разве Тайлис не находится под покровительством Дюртала? — задумчиво поинтересовался он.

Курхот внимательно оглядел невозмутимого Иллара.

— Это одна из версий. Другая гласит, что она у тебя под крышей.

— Даже если Тайлис находится в моем городе, я не имею таких сведений. В любом случае она останется под моей защитой, и я приложу все усилия, чтобы она объявилась открыто, опровергнув слухи о себе в Сеготе.

— Значит, ты отвергаешь наши предложения?

— Какие предложения? Сделаться рабом? Погибнуть ужасной смертью? Вы всерьез думаете, что я на это соглашусь? Я в своем уме, а не чужом.

— Сдать город, мальчишка, — вскипел на этот раз Курхот. — И сохранить армию и население.

— Это бред. Город прекрасно защищен. Защитников не одна тысяча, города присылают помощь. Наши соседи тоже. Альтам, Курхот, это вы не в своем уме. Когда вас разобьют, у вас останется только одна возможность спастись — уносить ноги. Но не уверен, что получится. Наши крепости не сданы, из любой вас ожидает нападение или засада. Прошу прощения — не одна возможность. Другая — убраться отсюда прямо сейчас.

— Вы не дождетесь помощи Вароссы. Посланные Ароном войска разбиты нами! За Равненом.

Иллар побледнел. Альтам торжествовал:

— Подумай, мой мальчик! Очень хорошенько подумай! Ты и твой город остались одни. А я готовился к войне. Готовился давно.

Иллар встал.

— Я выслушал вас, вы меня. Для этого мы собирались. Мне больше нечего сказать. Кроме последнего. Вы готовы применять правила милосердия? Мы можем забирать с поля боя своих раненных и погибших, будет ли производиться обмен пленными?

Альтам пожал плечами:

— Я согласен на правила милосердия, — произнес он положенную фразу.

— Я также согласен, — задумчиво кивнул головой Курхот.

Иллар развернулся и двинулся прочь. Его люди за ним. Вслед слышался смешок Альтама.

— Он не выдумал насчет войска Арона? — Решился прервать мрачное молчание Иллара Латин, когда они возвращались в город.

— Не думаю, — сквозь зубы произнес Иллар. — Войско к Альтаму шло к Кухте, могло внезапно повернуть к Равнену. А войско Вароссы двигалось в Нарту. Они вполне могли встретиться.

— Но не быть разбитыми.

— К Альтаму шло пять тысяч, а у Вароссы было три. Скоро мы узнаем подробности.

— И все же они призадумались, — подумал, сказал Латин. — Зачем ты выложил все карты?

— Они это и так знают. Тогот всегда был нашим союзником. Арон после поражения своего войска разозлится и, обязательно пришлет помощь. Они нас не оставят. Самые сильные крепости в наших руках. Они просто задумались, как добраться до меня и отомстить мне.

— Ты о себе непомерновозомнил, — поддел его друг, внимательно глядя на него.

— Латин, ты не видел, не слышал, как я их обманул, как я их разозлил. Сильно. Там, в Алмике и в Оселеде. И сейчас они думают о штурме. Я считаю, что первый будет прямо сегодня. Им надо сделать все быстро.

Они вернулись в крепость, полные мрачных предчувствий.

— В ближайшее время будет штурм, — объявил Иллар собравшейся той части Королевского Совета, которая осталась в столице, а также командирам сформированных отрядов.

— Это результат переговоров? — поднял бровь Вольден.

— Можно сказать, что и так. Они прекрасно знают, что в городе достаточно припасов. Осада ничего не даст. И для начала они проведут штурм. Пусть даже для того, чтобы оценить нашу подготовку.

— Какие были выдвинуты требования?

Иллар удивленно обвел взглядом присутствующих.

— Какие требования? Как обычно! Сдать город, выдать, в данном случае, меня, и всем будет хорошо. Альтам даже обещал оставить имя столицы.

— Помощи от Вароссы нам больше не ждать?

— Не думаю, что Арон так просто примет разгром своего войска. Войска будут, я уверен.

— Заложников на этот раз не было?

— Нет, — сухо ответил Иллар.

— А если будут?

— Это ничего не поменяет. — Иллар вскинул голову. — Город выстоит. Мы хорошо подготовлены. Думаю, смысла в разговорах нет. Каждый знает, что ему делать. Следите за порядком, не допускайте паники.

— И ещё, — добавил Иллар, — они знают, что король болен.

— В столице это не тайна.

— И они не удивились, увидев вместо короля меня, значит, они об этом знали заранее. Наше предположение, что в городе находятся их шпионы, подтвердилось. Не пренебрегайте охраной.

Глава 23 «Семья» Ногала в замке

«Семья» Ногала пристроилась к веренице подвод из соседней деревни. Очередная поездка селян в замок с запасами еды пришлась кстати. Сам пеший, Ногал вел в поводу лошадь, на которой сидела Лайна. Второго коня, на котором ехала Овета, вел Раднир. Тюки с багажом позади седел. Обычная городская одежда. «Семья» ничем не отличалась от тех, что скитается по свету.

Их спокойно впустили, потребовав лишь назвать цель их поездки.

— Работу ищем, — без забот произнес Ногал, — нам сказали, тут у вас работенка есть для солдата и его семьи.

— Не знаю, кто такое сказал, — проворчал стражник, пропуская их, — работа-то всегда есть для умелых рук, да только в чем твои руки — умелые?

— А лишь бы денежку платили, а там мы найдем к чему руки приложить.

На заднем дворе мужчины помогли женщинам спешиться, сгрузили багаж и расседлали лошадей.

Ногал пошел искать кого-нибудь из старших, Лайна присела на крыльце, а Овета с Радниром, получив разрешение у пришедшего посмотреть на них конюха, занялись лошадьми. Молодой моряк только в походе научился ухаживать за своей лошадью и действовал вполне уверенно. А Овета, внучка лучших коннозаводчиков в ближайших королевствах, росла среди лошадей и делала всё неосознанно. Она обтёрла свою Версу сухой соломой, напоила её, насыпала овса. И не ведала, что уже прошла своеобразную проверку. Наблюдая, как разгружаются крестьянские телеги, за прибывшей семьей следил с террасы комендант замка.

Ему доложили о прибытии гостей, пытающихся найти работу, и он вызвал нового человека к себе.

— Кто такой? — задавая вопрос представшему перед ним бывалому солдату, он продолжал одобрительно поглядывать, как совсем молоденькая девушка так тщательно обмыла и покормила коня, на котором приехала.

Правда, к его неудовольствию, во двор выскочили его сыновья. И если младший сразу пристал с вопросами к приезжему юноше, то старший, одних лет с девушкой, явно вознамерился привлечь её внимание, не подозревая, что сам удостоился недовольным и озабоченным взглядом матери девушки и её брата.

— Мое имя — Ногал, — отвечал между тем с поклоном гость, почтительно добавив, — мой господин.

— Я ещё не твой господин, — строго сказал Хартан.

— Господин замка, — усмехнулся Ногал.

— Откуда вы, куда направляетесь? И что за работа тебе нужна?

— Мы с Кордии, мой господин. Беженцы. Идем в Борию. Там у жены родственники. Но наши деньги на исходе. Нам пришлось продать двух лошадей. Если подзаработаем, сможем хотя бы оставить этих. А в лучшем случае купим еще двух.

— Это все ваши вещи?

— Да. Нам немногое удалось захватить с собой. И это всё, что осталось.

— Что за работа вам нужна?

— Да я всё могу делать! Я воин, егерь, следопыт. А как остепенился, так еще и кузнец, сапожник, да оружейник.

— Я взял бы тебя, но я плачу не настолько много, чтобы хватило тебе и твоей семье. А дармоеды мне не нужны.

— Ну, мой господин, ну судите так поспешно, — усмехнулся Ногал. — Моя семья не сидит у меня на шее.

— Работают? — усмехнулся Хартан. — Дай угадаю. Положим, твой сын у тебя в подмастерьях. Твоя жена… — Хартан внимательно присмотрелся к сидящей женщине. — На кухарку она не похожа. На прачку и вовсе. Ну и не крестьянка. Кто она? Швея? Или вышивальщица?

Ногал смущенно почесал переносицу.

— Шить она не очень-то мастерица. Хотя починить одежду сможет.

Хартан молча ждал продолжение. Ногал не стал задерживаться с ответом:

— Она в прислугах, мой господин. Увы, сейчас, в дороге, этим не заработаешь. Но если мы куда устроимся, она найдет себе работу.

— И всё равно маловато для покупки даже одной лошади. Ступай лучше в столицу. День пути — и твоя жена сможет найти себе работу.

— Оно это, конечно. И пойдем, если не сговоримся. Да только жилье в столице дороговато. Пока нам это не по средствам. И так последние дни ночевали под открытым небом. Но, — Ногал хитро прищурился, — вы ж про дочку-то мою не спросили.

— Дочка? Тоже работает?

Хартан опять посмотрел в окно. Закончив обтирать лошадей, брат и сестра сели рядом с женщиной. Девушка тут же прижалась к ней, а парень беззаботно посматривал по сторонам веселым и любопытным взглядом. Своего младшего сына Хартан не видел, зато старший, решившись покрасоваться перед симпатичной девушкой, устроил во дворе целое представление. Достав свой меч, он рисовался перед девушкой, воюя с воображаемым противником, делая выпады и отступая, вытворяя немыслимые пируэты и кульбиты. Девушка смотрела явно с удовольствием. Но её брат лишь снисходительно посмеивался.

Комендант подозвал собеседника к окну.

— Твой сын владеет мечом?

— Да. У него неплохо получается, но опыта ему недостаёт.

— Кто его учил?

— А кто придётся. Ну и я руку приложил.

Чтобы рассказ был правдоподобен, Интар накануне заставил Раднира и Ногала потренироваться вместе. Поэтому Ногал знал, что говорил.

— Так что о дочери?

Ногал не успел ответить, ответ подсказала сама девушка. Позёрство старшего сына Хартана не прошло для него даром. В один из своих, как ему казалось эффектных приёмов, он столкнулся лбом с колодезной балкой.

Возможно, дело и обошлось бы синяком, но на его несчастье, в этом месте как раз была шляпка от гвоздя. Кровь хлынула из рассеченной раны. Девушка подхватилась с места и через мгновенье была рядом с пареньком. Через плечо, как оказалась, у нее была сумка. Деловито уложив незадачливого ухажера на землю и тут же вытащив из сумки чистые тряпицы, она смочила их в жидкости из бутылочки и приложила ко лбу.

К месту произошедшего уже спешила дородная женщина. Она наклонилась к лежащему сыну, пытаясь отпихнуть незнакомую девушку. Но подоспевшая мать девушки что-то сказала ей и решительно отвела в сторону. А девушка продолжала делать своё дело. Закончив наносить мазь и, ловко обмотав голову чистым полотном, рассмеялась, сказала что-то одобрительно-утешающее пареньку и встала. Увидев рядом с матерью незнакомую женщину, коротко сделала реверанс и скромно потупила взгляд.

Ногал рассмеялся над ухом увлекшегося зрелищем Хартана:

— Вот так всегда. На новом месте всегда найдется какой-нибудь недотёпа, на котором моя дочь может потренироваться в своем умении и показать себя, так сказать, с лучшей стороны. И убеждать никого не надо.

— Этот недотёпа, как ты соизволил сказать, мой сын, — стараясь, чтобы его голос был сух, всё же не смог скрыть улыбку Хартан.

— Простите, мой господин. Все мы в его возрасте — шалопаи и глупцы.

— Кто научил твою дочь лекарскому делу? Жена, я посмотрю, ничего не смыслит в этом деле.

— Говорят, способности приходят через поколение. По крайней мере, так говорит её бабушка. Она её учила. — Тут Ногал совершенно не погрешил против истины, Овету учила бабушка, королева Алаина. А в их походе Ногал действительно насмотрелся на то, как девушка всегда оказывалась в нужное время и в нужном месте, когда кому-нибудь требовалась её помощь.

— Хорошо, — решился Хартан, наблюдая, как обе женщины явно нашли общий язык в обсуждении, какие все же сыновья — шумное и беспокойной наследство. — Вы можете остаться. Мне сейчас нужен кузнец. Насчет твоей женщины я должен посоветоваться со своей женой. Ей не нужна ещё одна прислуга. Но, возможно, в замке найдутся кое-какие дела. Твой сын пусть помогает тебе. Ну а дочь… Она сегодня заслужила серебряную монету. Болеем мы тут не часто, но ран и царапин предостаточно. Одной комнаты вам хватит?

— Для жены и дочери — вполне. А мы с сыном уж лучше в кузне или где придется.

— На том и решим. Но, думаю, заработанных денег вам всё же не хватит на покупку лошадей.

— Было бы чем живот набить! — махнув рукой, Ногал почтительно поклонился, — а там будет видно.

Ужинали в замке рано. Ожидая опоздавшего мужа, жена коменданта поведала пленникам, а по сути — гостям, о выходке своего сына. Стенк слушал с вежливым вниманием, Талина пропустила рассказ между ушей.

— Да, — подтвердил комендант, входя в их гостиную, выполняющую роль столовой, — девочка молодец. У мальчишки даже не останется шрама.

— Девочка — лекарка? — равнодушно спросила Талина.

— Да, ваше высочество. И неплохая.

Диара поджала губы. Она только что рассказала, а принцесса даже не соизволила её выслушать. Талина заметила и подавила свое чувство раздражения. Командир гарнизона и его жена делали всё, чтобы скрасить их заточение. И не их вина, что им даны четкие указания. И всё же тюремщики есть тюремщики, даже невольные, как семья Хартана.

— У вашего парнишки неплохие данные. — Талина попыталась сгладить неловкость. — Он легко движется, я видела. Как так получилось, что он упал?

Ход был верен. Жена коменданта расцвела. Принцесса наблюдала за их сыном. Это было лестно. Но ответил Хартан:

— Он больше не сводил глаз с этой девчушки, чем следил по сторонам, — сурово, но между тем со смешинкой в глазах сказал он.

В ответ жена только хмыкнула:

— Он ещё мал.

— Это в шестнадцать-то лет?

— Конечно. Не хочешь ли ты сказать, что ему пора обращать внимание на девушек.

— Если твоему младшему сыну рано, так он и не пялится на них. А этому парню пора становиться в дозор. Нечего просиживать штаны.

Начался обычный спор мужа и жены, но на этот раз Хартан был настроен более решительно. Последняя выходка сына окончательно убедила его в том, что парню пора заняться делом.

— А ваши сыновья, ваше высочество? — воззвала Диара к молчаливой собеседнице.

— Что мои сыновья? — встрепенулась Талина.

— Чем занимались ваши сыновья в шестнадцать лет?

— Не сравнивай твоих сопляков с королевскими сыновьями, — отрезал Хартан.

— Нет, почему же, я скажу, — развеселилась внезапно Талина. — В шестнадцать лет Стенли служил оруженосцем у послов Вароссы, Арилазы, Бории и даже, насколько я помню, Сегота. Тарлин аналогично. А ещё раньше они вместе с королем похитили своего кузена у короля Альтама.

Диара ахнула. Хартан покачал головой.

— Я вроде слышал эту историю.

Его жена закивала головой. Но все же попросила:

— Вы не расскажите?

Талина покачала головой.

— Я не участвовала, я не знаю подробностей. Мне нечего рассказать.

Она опять задумалась. Стенк молча потягивал вино, искоса наблюдая за женой. Относительная свобода вернула Талину к жизни. Но горечь потери и вынужденное безделье по-прежнему сказывалось на ней не лучшим образом. Она стала раздражительной и часто уходила в свои невесёлые мысли.

— Как насчет того, чтобы испытать вашего сына? — Стенк старался говорить весело и беззаботно. — Моей жене пока нужен не слишком сильный противник.

— Если у её высочества будет силы, — Хартану данное предложение явно польстило.

— Отлично, думаю, силы начнут восстанавливаться, если будет хоть какое-то действие. Ведь, господин Хартан, вы видели, насколько моей жене становится легче после всего лишь небольших прогулок и вот таких небольших тренировок.

— Да, — согласился комендант. — К моему великому сожалению, я не смог сегодня подобрать предписанный эскорт и поэтому прогулка не состоялась. Но завтра вернутся мои люди, которых я послал на выгул лошадей, и мы возобновим прогулки. А если я приму на службу своего сына, да ещё этого прибывшего юношу, у меня будет предписанное количество солдат для эскорта.

— Что ещё за юноша? — заинтересовался Стенк.

— Брат той лекарки. Его отец тоже воин, но он займется кузней, пока мой кузнец не вернулся из столицы. А парень вроде тоже владеет мечом. Вот завтра мы и устроим ему испытание. Кстати, дорогая, я хотел бы посоветоваться с тобой, нельзя ли использовать в хозяйстве её мать?

— Мне понравилась эта женщина, — согласно кивнула Диара. — две матери всегда найдут темы для разговора. Но что она умеет?

— Насколько я понял, она в прислугах.

— Мне не нужна прислуга. Если только для её высочества.

— Мне тоже, — наотрез отказалась Талина.

— Но мне бы не хотелось, чтобы она болталась тут без дела. Малейшая праздность и дисциплина среди людей падает.

Стенк рассмеялся:

— Пристройте к делу и принцессу, — он кивнул на жену. — Тогда вы смело сможете доложить его величеству, что самочувствие его пленницы резко поднялось выше.

Хартан насупился. Часто напоминание о том, что он выступает тюремщиком, не приводило его в восторг. Жена пришла ему на помощь:

— Мы перевесим с ней ковры и гобелены в комнатах замка. Возможно, у неё есть вкус, если она служила где-то.

Они еще некоторое время пообсуждали, куда можно пристроить свалившую им на голову женщину, но так и не придумали ничего подходящего. Талине и Стенку же это было безразлично.

Выделенная для Лайны и Оветы комната не поражала размерами, но была чистая. Кроме кровати, в комнате поместился стол с парой кресел. Постель была свежей, а огонь в камине развеял застоявшуюся сырость. Видимо, комната предназначалась для сопровождавших короля придворных и вполне устроила мать и дочь. Лайна без сил упала на кровать. Овета испуганно присела рядом:

— Мамочка, ты заболела?

— Нет, девочка. Просто устала.

— Мы ведь справились, да?

— Ты молодец. Папа прав, ты сильная, ловкая и умелая. Я только обуза для вас.

— Мама, но зато как всё прошло замечательно. Нас приняли, нам поверили!

— Тебе да. Я же говорю, ты у меня умница. Но папа был прав, мне тяжело прикидываться женой чужого человека, и матерью того, кто чуть было не убил моего мужа.

Овета расстроилась.

— Раднир… я тоже его боюсь. Но я ему доверяю. Мама, он не предаст нас.

— Но всё же ты его боишься. Почему?

— Я слишком его испугалась и слишком ненавидела. И он непредсказуем…

— Значит, он все же опасен? — Лайна подняла голову.

— Нет. Понимаешь, он дал папе слово, папа ему верит, и я верю. Но он думает не так, как мы. Он не нарушит слово. Нет. Однако для него существуют свои понятия, что хорошо и лучше для него, а что для других. Я боюсь именно этого. Вот смотри. Вдруг для того, чтобы выполнить своё слово, и, скажем, спасти меня от опасности, как он обещал папе, он решит, что для этого лучше всего засунуть меня в мешок и спрятать, скажем, в подвале. — Овета явно придумывала на ходу самые ужасные вещи, что приходили ей в голову. Лайна опять подняла голову и внимательно посмотрела на дочь. — Он меня спасёт. Но он даже не представит, как мне будет страшно. Или чтобы спасти меня, ему придется пожертвовать Ногалом или тобой. Он это сделает не задумываясь. — Девушка наморщила лоб и произнесла, явно повторяя слова отца, — у него нет ограничений по своим действиям, когда он выбирает средства. Вот как.

— Как тебе такое пришло в голову?

— Не знаю. Я тогда всё же заставила папу рассказать мне, что там у них произошло, когда он согласился служить папе. Оказывается, он готов был, чтобы освободиться, чуть ли не сжечь себе ногу. А уж нас убить у него было предостаточно средств и возможностей. Просто он думал, что папа недостоин умереть как воин.

— Твой папа не рассказал мне об этом.

— Мама, — Овета чуть не расплакалась, — я не хотела тебя пугать.

— Ничего, девочка, пожалуй, меня теперь трудно чем-либо испугать. Давай-ка спать. И мне, и тебе просто необходимо отдохнуть.

Следующий день ознаменовался прибытием той части гарнизона замка, которую Хартан отправил с замковым табуном коней. Выбежав на крыльцо, Овета с восторгом смотрела на лоснящихся от воды лошадей и веселых всадников под предводительством главного конюха. Правда, от ликующего улюлюканья, раздавшегося в ответ на её появление, она смущенно юркнула обратно в свою комнату.

В войске, при отце, она начала привыкать к солдатскому быту, но всё же там воины, солдаты соблюдали приличную дистанцию между собой и дочерью их принца. Да и её телохранители всегда присутствовали рядом.

Тут она была простой девушкой и сразу почувствовав это.

Как оказалось, не она одна. Как бы, между прочим, рядом оказался и Раднир, и Ногал.

Хартан же, выслушав доклад старшего конюха, одобрительно кивнул и что-то внушительно сказал своим солдатам, кивнув на вновь вышедшую на крыльцо девушку. В ответ раздались веселые смешки и почтительные уверения. Гарнизон Мелаха был дисциплинирован.

А комендант кивнул Овете:

— Захвати свои снадобья.

Когда всё ещё смущенная девушка, теребя свою походную сумку, вышла во двор, мужчина направил её к сидевшему на скамье солдату. Его нога была перевязана тряпкой, и рана явно доставляла солдату боль.

— Посмотри, что там можно сделать. Он напоролся на камень, — сказал Хартан и тут же прикрикнул на сопровождавшего Овету Раднира. — Нечего тут прохлаждаться, твоей сестре ничего не угрожает. Займись делом.

Раднир блеснул улыбкой.

— Люблю насаживать на свой клинок по ублюдку за раз, — не снижая голоса, во всеуслышание заявил он.

— Попридержи язык, — осадил его комендант.

Но его люди услышали слова Раднира. В ответ неслись не менее ядовитые угрозы и шутки. Несколько парней тут же выскочили вперед, предлагая доказать свои слова на деле тут же, не сходя с места.

— Все, довольно, — прекратил Хартан. — Разойтись. И заняться делом. В полдень я устрою вам тренировку, и, если хоть один проиграет приезжему, будет неделю чистить конюшни заодно с отхожими местами. А ты, — он обернулся к молодому человеку, — если услышу от тебя ещё хоть слово — вылетишь из замка быстрее вздрюченного осла.

— Последнее слово можно? — покорно, но насмешливо спросил Раднир.

— Только последнее, — нахмурился комендант.

— Я вообще не имею права говорить или только до полудня? Только по поводу сестры молчу, или вообще становлюсь немым.

Хартан ругнулся.

— По поводу сестры. Она под моим надзором, не смей задирать парней.

Раднир открыл было рот. Но под грозным взглядом мужчины, закрыл.

Овета, казалось, не слышала, что происходит за ее спиной. Заставив солдата тщательно вымыть ногу, и положить её на скамью, она занялась раной. Внимательно рассмотрев рассеченную ногу, она обернулась к коменданту.

— Господин, — явно смущаясь, произнесла она. — Если можно, надо чтобы он лег. И ещё мне надо, чтобы кто-то держал его. Рану надо зашить. Но он может дернуться.

Хартан отдал распоряжение. Но Раднир первым предложил помощь. Он, и еще один мужчина помогли дойти раненному в одну из комнат. Комендант ради любопытства пошел за ними.

А Овета делала свое дело. Что какая-то царапина, пусть даже глубокая и с рваными краями, по сравнению с теми ранами, которые она обрабатывала после битвы с Курхотом. Даже легкие раны там были несравненно тяжелее этой царапины. Заметив внимательные глаза, наблюдавшие за ней, она опять смутилась.

— Кожа на ноге грубая. Не думаю, что это вызовет сильную боль, — словно извиняясь за свои непомерные требования, говорила она, — но на всякий случай лучше его попридержать.

— Действуй, девушка, — одобряюще сказал Хартан. — Но, если ты не против, я посмотрю.

Но Овета явно смущалась больше своих требований, чем постороннего наблюдения. Она достала иголку с ниткой, пропитанной какой-то мазью, и сосредоточенно приступила к работе. Раненный действительно дернулся несколько раз, но под насмешками товарища и Раднира, крепко державшего его, присмирел. Закончив шить, Овета намазала рану мазью, приложила к ране листья, и ловко перевязала.

— Если он полежит пару дней, будет совсем хорошо. Можно и ходить, но только с костылем. Чтобы не наступать на ногу.

— Слышал? — Комендант усмехнулся солдату. — Полежать — даже и не мечтай. Но костыль можешь взять. Он не помешает тебе стоять в дозоре. Глаза-то у тебя не больные.

Хартан протянул Овете две мелких серебряных монеты.

— Одна за моего оболтуса, вторая за этого человека.

Овета смущенно смотрела на монеты в руке командира гарнизона.

— Это мне?

— Тебе что же, никогда не платят на твою работу? — удивленно и немного резко спросил Хартан.

Не могла же Овета объяснить, что вообще-то никогда. Кому придет в голову платить королеве Алаине и ее внучке за оказанную помощь. Тем более на поле боя.

Раднир пришел на помощь, ловко перехватив деньги у Хартана.

— Благодарю. Но мы с отцом считаем, что не стоит давать женщинам распоряжаться деньгами. Это дело мужчин.

Овете хватило ума не выглядеть смущенной хоть на этот раз. Она лишь потупила взгляд под грянувшим смехом окружающих мужчин.

Когда они остались в комнате одни, названный брат ободряюще потрепал девушку по плечу:

— Ловко у тебя получается лечить раны.

— Спасибо. А то ты об этом не знал.

— Знал. Но пару раз ты обрабатывала мои раны, когда предварительно поила меня снотворным зельем.

Овета сердито посмотрела на него. Но Раднир засмеялся.

— Ты смотрела на монеты, как будто первый раз увидела деньги, — продолжил он. — Ты что, никогда не видела денег?

— Ну, я не воюю за добычу, — язвительно сказала девушка.

— Нет, а если на самом деле?

— Я никогда ни за что не платила, и мне никогда ни за что не платили, — сердито проговорила она. — Мы с бабушкой лечили не за деньги.

— Рассказать тебе, что на свете имеются серебряные, даже золотые и немереное количество медных монет? — продолжал посмеиваться над девушкой ее названный «брат».

— Уж это-то я знаю.

— Но никогда не видела?

— Видела.

— Не держала в руках?

— Держала.

— Где и когда?

— В Арилазе, когда собирала вещи.

И фыркнула в ответ на раздавшийся смех:

— А сам-то! Говорил, что вам не нужны ни деньги, ни драгоценности, а разбираешься в них неплохо!

После чего ушла, хлопнув дверью.

Лайна поздно вышла из их комнаты. Овета к тому времени уже успела побывать в кузне у Ногала. Несколько раз Раднир звал её лечить пустячные царапины обитателей замка. Весть о лекарке разнеслась по замку, и к Овете потянулись больные и раненные. Чаще это были царапины, но встречались и застарелые ноющие раны. У кого-то болел живот, иные жаловались на суставы. Даже Диара послала за девушкой, когда у нее разболелась голова. Раднир, под неодобрительным взглядом Хартана, сопровождал девушку, стараясь не оставлять её одну.

Принеся матери завтрак, Овета подробно все рассказала.

— Но ни единого следа тёти, — огорченно сказала она. — Как будто их тут и нет.

— Мы не пробыли тут и полного дня, девочка. А они ведь пленники. Они не будут расхаживать тут свободно.

— Да, — соглашалась Овета и продолжала рассказывать. — Раднир успел повздорить с солдатами.

— Почему-то не удивляюсь этому.

— Нет, это он так пытался защитить меня. Дать им понять, чтобы меня не задирали, не отпускали шутки.

Лайна подскочила.

— Тебя обидели?

— Нет, мама, конечно, нет. Хартан сказал, что мне ничего не грозит. У них тут все строго. Не волнуйся. Но Раднир все равно от меня не отходил. Он же обещал папе, что защитит меня.

Но Лайна еще больше разволновалась. Овета была и не рада, что рассказала всё матери.

К полудню они были во дворе, ожидая обещанного турнира.

— Слышал разговоры, что некие гости тоже захотят потренироваться, — говорил Раднир, усаживая их в тени, чуть поодаль от основной массы зрителей, весело расположившихся вокруг дворовой площадки, используемой, так тренировочный плац. — Если это ваши родные, то незачем им видеть вас. Надо их сначала предупредить. А то выдадут и себя, и нас с головой.

На площадку вышло несколько пар солдат. Хартан наблюдал за ними с крыльца. В одну из пар он поставил Раднира и теперь внимательно присматривался к нему. Молодой человек быстро выиграл свой первый бой. Его незадачливый смущенный противник покинул поле боя под веселое улюлюканье его товарищей. Следующий противник Раднира был посильней. На этот раз бой длился долго.

За это время к коменданту к неописуемой радости Лайны и Оветы, присоединились Талина со Стенком. Талина была в мужской одежде, она действительно собиралась потренироваться.

Раднир тем временем всё же одолел своего противника. Его хорошая техника дала о себе знать. Против Интара он не выстоял, но простые вояки были вполне ему по плечу. На чистку конюшен был направлен второй проигравший.

Следующим, как и обещала Талина Хартану, она вышла против его сына.

Парнишка не зря похвалялся перед незнакомой девушкой. Он тоже обладал неплохой техникой. Но ему катастрофически не хватало опыта и, возможно, постоянного учителя. Его приемы были правильны, но хаотичны. Ослабевшая за прошедший месяц Талина несколько минут билась явно с трудом. И первая же остановила схватку. Поспешивший к ней Стенк подхватил её под локоть.

Лайна, глядя издали на золовку, судорожно вцепилась в руку дочери. Овета сама чуть не плакала. Видеть всегда такую сильную и жизнерадостную Талину усталой и потухшей было выше их сил. Переглянувшись, они решительно отошли в более глубокую тень. Не хватало ещё, чтобы их отчаяние было заметно. Овета повела мать в кузню, благо, чтобы дойти до нее, не надо было пересекать двор.

Ногал был на месте. Он весело насвистывал и что-то увлечённо ковал.

Он не удивился их приходу:

— Видели?

— Да, — Овета расплакалась.

— Так, — мужчина отложил молот, — выкладывайте. Случилось что-то серьёзное?

Лайна вздохнула, присев на скамью подальше от раскаленной печи.

— Они живы, но Талина больна. Сама на себя не похожа.

— Что ж, — философски произнес Ногал, возвращаясь к ковке. — Мы знали, что она болела. Тем лучше. У нас есть отличный лекарь. — Ногал подмигнул Овете. — Одно появление племянницы поправит здоровье тётушки.

А отдохнувший Раднир продолжил поединок. После двух парней, отправленных с веселыми насмешками на конюшню, комендант громогласно провозгласил, что чистильщики отхожих мест ему больше не нужны. Раднир издал победный клич, весело оглядывая окружающих.

— Ваш вчерашний гость? — кивнул на юношу Стенк, обращаясь к Хартану.

— Да. Хорош стервец. Не ожидал, — кивнул Хартан. — Его отец сказал, что он неплох. Но я не ожидал, что настолько.

— Кто его учил?

— Ногал сказал, что в основном сам.

— Ногал? Тот, кого вы наняли работать в кузне? — голос Стенка не дрогнул. Вряд ли человек, носивший это имя и, как он знал, сидевший в тюрьме Илонии, был единственным, кого нарекли так при рождении. — А самого парня?

— Раднир.

— Позволите мне выйти против него? — не удержался Стенк.

— Почему бы нет, — пожал плечами Хартан. — Сделайте милость и сбавьте с него спесь.

Стенк мельком взглянул на жену. Талина пила приготовленный лимонад, внимательно следила за происходящим во дворе и прислушивалась к разговору. Она уже высказала всё, что думает о подготовке своего недавнего противника и дала несколько рекомендаций, за что Хартан был ей искренне благодарен.

Имя отца бойкого паренька тоже кое о чем говорило ей. Но того, кого они с мужем знали, не было видно, как внимательно она ни оглядывала двор. Юношу же видела первый раз в жизни. Но если имя Ногал не пустой звук, значит им надо быть начеку.

Стенк спустился во двор.

— Если ты не против, — сказал он с усмешкой молодому человеку, который полностью наслаждался своим триумфом, — я хотел бы размяться. Конечно, на конюшню меня не пошлют, так что биться отчаянно я не собираюсь, но ты окажешь мне честь, скрестив со мной меч.

Раднир молча отсалютовал. Они скрестили мечи и сделали несколько пробных движений, пробуя силы противника. Стенк приблизительно знал, что ожидать от молодого соперника. Но и тот был настороже. Совсем недавно больной и с его точки зрения пожилой человек, которого он считал трусом, разбил его наголову, поэтому атаковал он осторожно. Не чувствуя сильного сопротивления, он увеличил темп, но Стенк подстраивался под него, внимательно наблюдая за лицом противника.

— Ты силен, — негромко сказал Стенк. — Неужели простой кузнец научил тебя так драться?

— А он не простой кузнец, — ответил так же негромко Раднир. — Он следопыт.

Блеснувший огонь в глазах соперника сказался сам за себя. И юноша продолжил. Не прерываясь, увеличивая скорость, он в одном из выпадов приблизился к Стенку и также негромко произнес:

— А последний, кто преподал мне урок, был братом той госпожи, что сидела рядом с тобой.

Как ни был осторожен Стенк, он все же выдохнул неверяще:

— Интар?

Отскочив, его противник весело усмехнулся:

— Ну, так ли ты хорош?.. Как он! — добавил он потише.

Они закружили по двору в яростном темпе. Стенк уступал Интару, но ненамного. По крайней мере, как с досадой заметил Раднир, его умение сравнялось с уровнем ослабшего после болезни Интара. А сам Раднир ведя пятый бой, порядком подустал. Наградив юношу серией неопасных, но обидных уколов, Стенк без труда выбил из его рук меч.

Похлопав недавнего противника по плечу, он произнес что-то одобряюще веселое. Ему вторил рев отомщенного гарнизона, а Раднир незаметно прошептал:

— Пусть-ка твоя жена заболеет. И ничему не удивляется. Понял? Ничему.

Стенк вернулся на крыльцо, выслушал поздравления явно радостного Хартана и наклонился к жене:

— Сможешь упасть в обморок? — прошептал он.

Талина молча кивнула.

— Будь готова ко всему и не подавай вида, — он сжал её руку.

Талина удивленно посмотрела на него. Тот виновато пожал плечами.

— Сам не знаю.

Талина встала и подошла к коменданту.

— Как насчет прогулки, господин Хартан? — Спросила она. — Вы обещали сегодня.

— Да, несомненно, — мужчина почтительно склонил голову, — я отдал приказ. После обеда все будет готово. Но позвольте спросить — вы хорошо себя чувствуете?

— Вы же знаете, что нет, — немного резко ответила Талина. — Но после прогулки мне в любом случае будет лучше.

Внезапно она приложила руку ко лбу, слегка застонала, и упала. Хартан и Стенк одновременно бросились к ней и не дали ей упасть.

— Что с ней? — в голосе коменданта звучал неприкрытый страх.

— Она не часто падает в обморок, — пробормотал Стенк. — Я даже не знаю, что делать в этих случаях. У вашей жены есть нюхательная соль?

— Да, у нее сегодня тоже болела голова, девочка-лекарка ей помогла.

Хартан чертыхнулся и обернулся к стоящему рядом солдату.

— Найдите Брайту, лекарку, быстро.

Он обернулся к Стенку:

— Помните, я говорил вчера о девушке. Сегодня она помогла моей жене. Возможно, принцессе тоже поможет.

Только приготовившись к любой неожиданности, Стенк смог сдержать удивленный возглас, когда узнал в торопливо приблизившей к ним девушке, дочку Интара.

Та даже не взглянула ни на кого. Торопливо пощупав лоб лежащей женщины, она приподняла зрачки. После чего скомандовала.

— Расступитесь, ей нужен воздух. Что вы тут столпились? — в голосе явно прорывался страх.

Хартан напрягся. Испуганный возглас лекарки казался ему погребальным звоном для его пленницы. Он мигом освободил крыльцо от слуг и доброжелателей.

А Овета, не зная, что её тетушка упала в обморок специально, действительно испугалась, что их помощь запоздала. Он достала из своей неизменной сумки бутылочку и капнула пару капель на губы Талины.

— Можно перенести её в дом. Но чтобы там было много окон и много воздуха.

Хартан смущенно проговорил.

— Комната ее высочества самая лучшая в замке.

— Тогда отнесите её туда и принесите свежей холодной воды.

Стенк подхватил жену на руки. Чуть не уронил, заметив краем глаза жену друга. Лайна стояла возле крыльца, глядела строго и требовательно, без намека на узнавание и одобрения. Стенк решительно отвернулся и понес жену в их комнату.

Не особо церемонясь, он выставил всех за дверь, оставив лишь Овету и приняв из рук слуги ведро воды. После чего наклонился к жене.

— Никого нет.

После чего повернулся к девушке. «Очнувшаяся» Талина также неверяще смотрела на испуганную девушку.

— Овета, — в унисон вырвался у них двоих стон, — что ты тут делаешь?

Глядя на их объятые ужасом лица, пунцовая девушка шмыгнула носом.

— Вас спасаю, — ничего более подходящего Овета не могла придумать.

— Я не сомневаюсь, — Талина рывком прижала к себе готовую разреветься девушку.

В дверь постучались, и Овета испуганно отскочила от тёти. Стенк направился к двери, успев заслонить обзор появившейся в дверях жены Хартана.

— Муж прислал меня узнать как ваши дела. И мать нашей лекарки предлагает свою помощь, — пропустила вперед себя Лайну Диара

— Моей жене лучше, — также пропуская Лайну, сказал Стенк, и, подхватив Диару под руку, вывел её из комнаты. — Я хотел бы переговорить с Хартаном насчет прогулки. Сейчас она необходима как никогда.

Он решительно захлопнул за собой дверь, оставив в комнате жену и дочь Интара.

— Как дела у вашей супруги? — в голосе Хартана царила чуть ли не паника, когда они подошли к нему.

— Думаю, все будет хорошо, — успокаивающе сказал Стенк, представляя, какой сейчас в комнате Талина устроила невестке и племяннице скандал. — Но ваша лекарка подтвердила то, на чём я настаивал ещё его величеству. Принцесса не переносит замкнутых пространств. Ей нужен воздух. Желательно свежий, а не, извините, воздух скотного двора, — последние слова, Стенк произнес раскаивающимся голосом.

Хартан подумав, кивнул. На его взгляд, двор был заполнен вполне обычными запахами кухни, конюшен и… командир гарнизона повторно кивнул, потных сальников, мыльными парами из прачечной и, если дул ветерок не с того места, отхожих мест. Знакомые и привычные запахи, но, разумеется, не для больной принцессы.

— Если вам будет не трудно, не отменяйте прогулку. Пусть будет как всегда. Я остаюсь. Не знаю, сидит ли в седле девушка, но можно взять её.

— Сидит, — кивнул Хартан, вспомнив, что девушка с матерью прибыли верхом.

— Ещё, насколько я помню, вчера был разговор про то, что мать прибывшего семейства работает прислугой. Моя жена категорически против лишних людей, которые окружали бы её. Но попробую её уговорить. Я не успел спросить, как её зовут.

— Витива.

— Хорошо, — посмеялся про себя Стенк, кто бы сомневался, что и мать, и дочь возьмут старые добрые имена, известные Талине и ему. — Посмотрим, чем сможет она помочь моей жене, и, возможно, тогда мы сможем договориться об оплате.

— Плата лекарке, так и женщине, которая будет в услужении её высочества — это моя обязанность.

Стенк согласно наклонил голову.

— Не против. Если вы также не будет против небольших вознаграждений с нашей стороны. У нас с собой не так уж много денег, но уж вознаградить сделавшим нам услугу людей мы сможем.

Комендант внимательно смотрел на мужа своей почетной пленницы.

— Но не подкупить моих людей.

Стенк рассмеялся, снял с пояса кошелек и высыпал на ладонь горсть серебряных монет, среди которых мелькнуло пара золотых.

— Комендант, к моему большому сожалению, отправляясь на бал к его величеству, я не брал с собой все имеющиеся у нас с женой денежные средства. А драгоценности моя жена не любительница носить. Что было при себе, то и осталось. В ином случае мы, возможно, мы нашли бы кого подкупить гораздо раньше. И не в вашей неподкупной крепости, а в королевском замке.

Хартан пробормотал извинения. Получив указания стать тюремщиками таких высоких особ, он не уточнял за что и почему. Мелькнувшее было удивление, а ещё больше неподдельное и горячее любопытство жены он пресек на корню. Не спрашивал своих гостей сам и не позволял жене.

— Вы можете располагать женщиной и лекаркой. Прогулка состоится, как и планировалось. Девушку, если родные не будут против, её высочество может взять с собой.

Глава 24 Побег

В комнате, куда Стенк поспешил вернуться, как он и ожидал, царила угнетающая обстановка. Талина и Овета плакали, но Лайна оставалась серьезной и сосредоточенной. Скандала не было по одной причине, которую озвучила Талина.

— Стенк, Стенли жив. И Интар, — Талина опять расплакалась. — Они тут. И Тарлин. Мои мальчики недалеко отсюда.

— Рассказывайте, — обняв жену, Стенк устало присел рядом с ней.

С плеч свалилась такая огромная тяжесть, что только сейчас Стенк понял, насколько она давила. Сколько времени он не позволял себе расслабиться и поддаться отчаянью отца, лишившегося сына и человека, потерявшего друга.

Так как Овета тоже шмыгала носом, рассказ взяла на себя Лайна. Сдержанно и без шокирующих подробностей, она поведала всё, что случилось.

— Раднир, сын Курхота? — не поверил Стенк.

— Представь себе, — нахмурила лоб Лайна. — Но эти двое, — она указала на дочь и махнула рукой в сторону, подразумевая мужа, — верят и доверяют ему.

— Доверяй, но проверяй, — отрезала Талина, считая тему оконченной. — Но вот то, что Интар отпустил вас сюда, это не лезет ни в какие ворота.

— Я тоже была против, — спокойно сказала Лайна. — Но, Талина, вы со Стенком, не задумываясь, бросились нам на помощь.

— Это было другое!

— Нет, это было во сто крат хуже. Нам здесь ничего не грозит. Интар с твоими детьми рядом. И у нас еще двадцать человек.

Талина насупилась.

— Так, — скомандовал Стенк, — приводите себя в порядок. Прогулка состоится. Сделайте так, чтобы у Хартана не возник вопрос, почему вы обе зареванные. Лайна, если это тебя не затруднит, организуй тут бурную деятельность, раз ты назвалась прислугой. Понятия не имею, что они делают. Но если они рядом, что-то же делают.

Женщины переглянулись. А Стенк продолжил.

— Хартан разрешил Овете сопровождать Талину. Так что, девочка, будь готова.

— Меня тут зовут Брайта. А маму — Витива.

Стенк почесал переносицу. Строго взглянул на жену.

— Я тебя очень прошу, постарайся думать, прежде чем открывать рот. Не подводи наших спасительниц.

Талина как обычно фыркнула. С хорошими известиями она на глазах приходила в себя. Предстоящая прогулка ещё больше примиряла её с жизнью.

— По какой дороге будет прогулка? — сосредоточенно спросила Лайна.

— По южной.

— У нас там есть наблюдатель. Надо как-то дать знать Интару, чтобы он перевел всех людей туда. Они отобьют Талину и Овету.

— Лайна, не говори чушь, — подскочила на месте Талина. — И оставить вас тут?

— Ты сама сказала, что ничего страшного не случится.

— Почему же тогда мои мальчики примчались к нам на помощь? — рассердилась Талина. — Мало ли как пойдут дела, мы не можем рисковать.

— И все же. Если вы с Оветой уйдете, — голос Лайны дрогнул, — у меня гора с плеч упадет.

Талина порывисто обняла невестку.

— Лайна, не спеши. Мы еще даже не выслушали, что там задумал Интар. Когда переполох уляжется, сядем и подумаем.

— Кроме того, — вставил Стенк, — сопровождающий отряд слишком большой для того, чтобы попытаться сбежать, и они выдержат нападение. Думаю, Интар рассматривал такую возможность. И если бы она была осуществима, не послал бы наших спасительниц в замок.

Лайна нехотя кивнула. Так оно и было на самом деле.

Талине и Овете пришлось приложить большие усилия, чтобы выглядеть более-менее нормально. И если Талине её вид был простителен, то выходить на люди Овете с заплаканными глазами было не с руки. Им пришлось ждать, пока глаза девушки приобретут нормальный цвет. И только после этого они отправились на прогулку.

Лайна же развила бурную деятельность по проветриванию помещений, уборке и бесцеремонной сортировке имеющейся у пленников одежды. Все, что у них было — это первая попавшаяся одежда придворных во дворце Дюртала и оставленная в Мелахе. Одежды хоть и достаточно, но всё с чужого плеча.

Лайна отыскала Хартана и решительно потребовала в своё распоряжение швею. Получив требуемое и напугав своим серьезным и строгим видом не только коменданта, но и его жену, она усадила девушку, умеющую шить, за шитье и через пару дней у Талины и Стенка была приличная одежда, им по плечу. Никого не волновало, что скоро они всё бросят и покинут замок. Зато Лайна показала себя с той стороны, которой они и добивались. Она безоговорочно осталась рядом с принцессой. Овета же была просто при них.

Девушка большую часть времени проводила с матерью и принцессой, но по-прежнему пользовала и остальных жителей замка. Её день начинался с обхода двора, кухни, прачечной. Обязательно наведывалась в кузню к Ногалу. И опять же утром её неизменно встречал и сопровождал Раднир.

Каждый день Талина с Оветой отправлялись с большим отрядом на прогулку и Раднир каждый раз скрепя сердце и только под давлением Стенка, сносил это.

— Я обещал принцу, что не спущу с неё глаз, — злобно шептал он Стенку, когда тот чуть ли не силой удерживал его от опрометчивого выступления.

— И как это будет смотреться, если её мать разрешает, а брат — нет.

Раднир скрипел зубами.

— К тому же, за пределами замка Интар сам, наверное, не спускает с неё глаз. Да и Талина все же — ее тётка.

— Женщина!

Спорить с Радниром было бесполезно, и он все же добился своего, напросившись в эскорт.

Хартан видел умение юноши, его несомненный талант привлекать к себе людей. Через день его знали все обитатели замка, включая и старого, и малого. Молодежь приняла его сразу, бывалые солдаты с удовольствием подтрунивали над ним, он отвечал имтем же, не лез за словом в карман. Не прошло и дня, а все женщины замка уже обожали молодого статного красивого парня, его шутки и весёлый смех. И если бы не строгий нрав коменданта замка, молоденькие кухарочки явно не были бы против его заигрываний и недвусмысленных предложений. Хартан мигом пресек всяческие намеки, пару раз строго отчитал молодого человека, в наказание заставив даже убирать конюшню, и уже с облегчением отправил в сопровождение принцессы Талины, когда тот только заикнулся об этом.

Основным планом спасителей было спуститься по веревочной лестнице с замковой стены.

После того как Тарлин посетил замок, они уже знали расположение строений внутри крепости, донжона, крытых переходов от замка к угловой башни. Пробравшись на стену, оттуда можно относительно безопасно спуститься вниз по лестнице, которую Раднир связал еще в процессе подготовки к побегу. Оставалось выяснить распорядок дня гарнизона, возможность передвигаться по замку ночью и решить, как устранить дозорных.

Стенк и Талина, хотя и были ограничены в передвижении по крепости, не сидели сложа руки и выяснили к этому времени немало, чем облегчили подготовку к побегу.

У Оветы были готовы сонные зелья, растворенные в бутылях и флягах с легким вином. Оставалось додумать детали, дождаться темной ночи и желательно плохой погоды.

Было и несколько запасных планов, они обговаривались, прорабатывались, но их оставили на крайний случай.

Но у Хартана начали возникать подозрения. И, как ни странно, в отношении Ногала и Лайны.

Вызвав как-то к себе Ногала он, как и несколько дней назад, начал свой допрос снова.

— Скажи-ка, откуда ты родом?

— Илония, мой господин. Родом я с Илонии. Но вырос в Кордии.

— А твоя жена?

— С Бории.

— И как вы познакомились?

— Она служила в господском доме, я же был простым стражником. Господа дали нам разрешение на брак.

— Ты хороший кузнец, Ногал. У тебя замечательная дочь и неплохой, на мой взгляд, сын. Но твоя жена — не жена тебе.

Ногал растерялся.

— Почему вы так решили, мой господин?

— Я наблюдал за тобой, за ней. Ты ни разу с ней не заговорил. Она обращает на тебя внимание не больше, чем на других мужчин. Не советуется, не подходит…

— Ну почему же, — пробормотал Ногал, — приходит…

— Наверное, когда я не вижу, — усмехнулся Хартан, — ты не спрашиваешь, сколько она зарабатывает. Не отдаешь ей свой заработок. Вы не едите за одним столом. Так вот, меня интересует, кто она тебе? И кто ты ей?

Ногал почесал в затылке.

— Ну, если так стоит дело. То, в общем-то, да, то бишь нет. То есть она жена. Но не совсем жена. Ну, значит, такие дела, я взял её с ребенком. Типа, у неё не было мужа. Ну и чтобы она, значит, не опозорилась, — выпалил он на одном дыхании.

Ещё в процессе подготовки он сомневался, что леди Лайна сможет сыграть его жену. И сам предложил Интару такой вариант истории. Незамысловатый и обычный. Лайна с возмущением отказалась. Но хотя бы слышала. Если коменданту придет в голову спросить и её, может она и вспомнит тот разговор.

— Ну вот, значит, — мялся Ногал, — я за неё как бы отвечаю. Но не могу сказать, что пользуюсь её благосклонностью. Но её дочь мне как родная.

Тут Хартан кивнул. Девушка явно тепло относилась к своему названному отцу. И возможно даже не подозревала, что отец не родной. Объяснение удовлетворило его.

— А сын? Чей он сын?

Ногал вскинул глаза.

— Это мой сын.

— Значит, с девушкой они не кровные родственники? А он знает, что она ему не родная?

— Проклятье. Он не вчера родился, знает про наши отношения с моей женой. Возможно, подозревает.

— Вот и мне порой сдается, что его опека не столько братская, сколько другого рода.

— Да вы скажите! Девочка-то любит его явно по-сестрински.

— Она да. Но я, если бы сам лично не оттащил его от дочки моего повара, подумал бы, что его отношения несколько иного рода.

— Он здоровый сильный парень, ваша кухарочка у него — не первая.

— Да. — Комендант внимательно посмотрел на Ногала. — У него хорошая правильная техника ведения боя на мечах. Если учил его ты, неужели ты также хорош? И только зря просиживаешь в моей кузне?

— Испытайте меня, — Ногал явно вздохнул с облегчением. Дело с мечом было ему знакомо более чем попытка связно отвечать на провокационные вопросы.

Хартан не откладывал дело в долгий ящик. На первой же устроенной утром тренировке он вызвал Ногала и поставил против него Раднира.

Помянув добрым словом Интара, который заставил Раднира и Ногала несколько раз потренировать вместе на такой вот случай, мнимый отец встал против мнимого сына.

В прошлые разы Ногал без труда одолел молодого человека, и теперь Раднир с опаской посматривал на своего нового противника. Он накинулся на противника со всей своей молодой яростной силой, недавний успех у солдат Мелаха придавал силы и задора. Ногал же в последнее время не отходил от кузни. И применять грубые приемы он и не собирался. Хоть и не без труда, но победа заслуженно досталась Радниру. И он был явно счастлив, что одержал победу.

— Не шибко-то радуйся, — хлопнул его по плечу Ногал. — Я еще разделаю тебе под орех, дай мне только возможность.

На лице юноши отразилась такая обида, что ему не дали насладиться полной победой, что у Хартана полностью рассеялись сомнения. И он только благосклонно кивнул в знак согласия, когда Ногал, смущенно теребя ножны к мечу, попросил его не разглашать настоящие отношения в их семье.

Предусмотрев все, организаторы побега не учли только появление Дюртала.

К Интару подбежал взволнованный Тарлин, патрулирующий главную дорогу.

— Королевская кавалькада. Это Дюртал, — доложил он.

Интар пробормотал проклятье.

— Он может увезти отца с матерью, — в голосе Тарлина сквозила тихая паника.

— А, может, он приехал навестить или привезти известия и также уехать, — подошедший Стенли попытался успокоить брата, но в его словах не было ни толики уверенности в том, о чем он говорит.

Интар кивнул.

— Может. Но сидеть, ожидая лучшего расклада, мы не можем.

— Ворвемся в замок, как и планировали?

— Да, возможно. Или, если они вывезут Талину и Стенка, будем пытаться отбивать на дороге. Но для начала, в крепость отправлюсь я.

— Ты?! — у молодых людей вытянулись от удивления лица. — Зачем?

— Поговорю с Дюрталом.

— И у него будет на одного принца больше в заложниках, чем до сих пор. Не сходи с ума, дядя, — Стенли был резок, и на этот раз и подчеркнуто груб.

— Стенли, — Интар успокаивающе положил ему руку на плечо. — Я не потерял свою способность к дипломатии и убеждению противников.

— У Дюртала слишком многое поставлено на кон. Это не обычные разборки из-за клочка земли. С таким ты еще не сталкивался, дядя, — внес свою разумную лепту Тарлин. — И он на своей территории и в своем праве.

Интар слегка улыбнулся.

— Спасибо за предупреждение, Тарлин. Я рад, что ты растешь и реально оцениваешь опасность.

— Я давно не маленький, ты сам учил меня, — покраснел от возмущения Тарлин.

Стенли нервно хохотнул.

— Раз ты решился идти сейчас убеждать Дюртала, почему мы не сделали это в Албоне?

— Там не было условий для другого развития событий, Стенли. Здесь мы предусмотрели нападение на крепость. Увидев меня в замке, Ногал и Раднир будут действовать по новому плану.

— Если они тебя увидят.

— Они не могут проигнорировать приезд короля и сами догадаются, что мы не оставим всё на волю случая. Они должны будут действовать по плану нашего нападения на крепость.

— Это один из наших самых рискованных планов.

— Но он не предусматривал, что в замок отправлюсь я. И это наше преимущество. Я отвлеку Дюртала и, возможно, договорюсь с ним по-хорошему. Но вы будете действовать по плану.

— Тогда не медли. Мы начнем, как только ты войдёшь в крепость.

Одинокого всадника стража замка пропустила. Назвавшись придворным, отставшим от кавалькады короля, Интар беспрепятственно проник внутрь.

Соскочив с лошади, кинув поводья подбежавшему ближайшему стражнику, велел отвести себя к Рекату. У него не было сведений, сопровождал ли короля его верный секретарь и советник, но тот никогда не покидал своего господина в поездках.

Он не ошибся. Но Рекат был с королем, и они были заняты. Никто не смел беспокоить их.

— Тогда отведите меня к коменданту крепости, — приказал Интар.

Тот и так шел к нему. Оставив прибывшего короля и его советника с пленниками наедине, он был, как обычно, на террасе, обозревая свое хозяйство, бдительно следя за жизнью замка.

— Кто вы? — спросил он у прибывшего.

Интар снял меч и протянул его Хартану.

— Мне необходимо видеть его величество и свою сестру. Я — принц Интар Илонийский.

Хартан чуть не уронил из рук взятый в руки меч незнакомца.

— Вы же…

— Я жду, — не дал закончить ему Интар. В его словах сквозил холод и та властность, которой люди не могли не подчиниться.

— Следуйте за мной, ваше высочество, — ничего не оставалось делать коменданту, как склонить голову.

Он пошел вперед, Интар последовал за ним следом.

У дверей к комнате, где был его господин, Хартан замешкался.

— Извините, ваше высочество, — сказал он и приказал гвардейцам, стоящим на страже. — Обыщите его.

А сам вошел в комнату.

Не посмев приблизиться к королю, он шепнул несколько слов Рекату. Всегда невозмутимый королевский советник резко отшатнулся, чем привлек к себе внимание короля и Талины со Стенком.

— Что такое? — не выдержал Дюртал, увидев слегка ошарашенный вид своего советника.

— Ваше величество, вас просит принять… — Рекат наклонился к уху господина и шепнул имя.

У Дюртала расширились глаза. Он взглянул на своих пленников. Они смотрели друг на друга и их взгляды были скорее сердитые, чем удивленные. Что не сказало Дюрталу абсолютно ни о чем.

— Пусть войдет, — после некоторого раздумья, решил король.

Хартан торопливо вышел.

— Ваше величество, — вошедший Интар склонился в поклоне.

— Интар? — похоже, Дюртал до последнего мгновения не верил, что за дверью был принц Илонии.

— О, Небеса, Интар, это ты?! — Талина сорвалась с места и бросилась в объятия брата.

— Талина, милая, ты на себя не похожа, — ласково обняв сестру, позволил себе улыбнуться Интар.

— Спасибо его величеству, — подал голос Стенк.

Дюртал нахмурился. Интар заметил и отстранил сестру.

— Здравствуй, Стенк. Давай не будем злить нашего хозяина.

Он подтолкнул Талину к мужу. Дюртал невольно кивнул.

— Значит, ты жив, Интар. Признаться, удивлен, — король кивнул на стул.

Интар сел. Талина вернулась к мужу.

— Я так понимаю, ты пришёл за сестрой, — продолжил король Сегота.

— Не только.

— Даже так? А мне представляется совсем другая картина следующих событий.

— Не спешите, ваше величество.

Дюртал откинулся на спинку кресла.

— Я никогда не недооценивал тебя, Интар. И даже, похоже, не удивлен, что ты не только жив, но и в курсе всего произошедшего.

— Даже больше, ваше величество.

— Как это понять?

— Я видел Тайлис, я знаю её планы, знаю, где она сейчас. Поэтому смысла в вашем гостеприимстве моей сестры больше нет.

— Или я приглашу погостить у себя и тебя.

— Дюртал, — рассмеялся Интар, переходя на неофициальный тон. — Я виделся с Тайлис не один, со мной был Матас и дети Талины. У меня имеется её перстень. Когда мы были в Албоне, я нашел нужных мне людей. Я понимаю, — поднял он руку, останавливая реплику Дюртала, — что для тебя это не важно. Ты будешь действовать и даже, возможно, добьешься успеха. У меня было разрешение Тайлис на то, чтобы говорить от её имени, я сделал всё, что смог. Но как ты понимаешь, я здесь не за тем, чтобы вернуть трон настоящей Тайлис. И хотя для Илонии независимое королевство Кордии гораздо выгодней, чем выход Сегота к морю, на данный момент — это не важно. Я дал толчок, который в будущем сокрушит твои планы. Я свое слово сказал, Талина тоже. Этого достаточно. Тебе нет смысла держать её взаперти.

— И где сейчас Тайлис?

— Сражается.

— У Матаса её нет.

— Горы большие.

— Учайк её не примет, пока я угрожаю его границам.

— Учайк не пойдет у тебя на поводу.

Внезапно Дюртал рассмеялся.

— А ты, Интар, оказывается, не всезнайка. Я, а не ты, знаю, где Тайлис. И, похоже, у меня не только эти новости для тебя.

Интар позволил себе слегка улыбнуться.

— Ты про нападение на Илонию Торогии?

Талина вскрикнула. Интар остался невозмутим. Из рассказа Стенли следовало, что Курхот сам предупредил Иллара о грядущем нападении. Последние дни новости не доходили до них, но, судя по довольному виду короля, случилось именно это. И Тайлис, видимо, действительно, не с Матасом. Тогда куда она могла пойти? Только в Илонию.

Дюртал досадливо сжал губы.

— И ты, зная это, пришел сюда, за сестрой?

— В Илонии король и мой сын. Им не нужна моя помощь.

— Ты так уверен? — Повелитель Сегота кивнул Рекату и тот подал ему бумагу.

— Гонец доставил её на днях, — король повертел бумагу в руках, не спеша передавать её собеседнику. — Поначалу я не поверил, Интар. И долго не мог прийти в себя от этой новости. Но вчера от моих людей пришло подтверждение. Всё, о чем тут говорится — правда. Перед твоим приходом я собирался с силами, чтобы сообщить об этом твоей сестре и её мужу.

Он протянул бумагу Интару.

Интар прочитал про себя. Потом взглянул на взволнованную сестру и прочитал вслух:

«Королевский Совет Илонии с прискорбием сообщает о признании изменником лорда Иллара. Уличенный в измене, сдаче крепости Оселед напавших на Илонию торогских войск, лорд Иллар осужден Королевским Советом и понесёт заслуженную кару».

— О, Небеса, это неправда, — только и смогла прошептать Талина, судорожно вцепившись в руку мужа.

Они, как и Дюртал, впились глазами в лицо Интара. Тот невозмутимо вернул послание королю Сегота.

— Чушь. Думаю, это работа Альтама. Письмо — подделка.

Дюртал, не выдержав, вскочил с кресла.

— Это не чушь, Интар! Мне подтвердили мои люди. Твой сын убил коменданта Оселеда и сдал крепость Альтаму. У командующего Шесбина были свидетели этого, и он вёз твоего сына в столицу на суд под стражей. Об этом знает всё войско. Этого не скрыть.

— Если Королевский Совет принял такое важное решение без короля, значит, он вполне способен решать вопросы ведения войны и обороны.

— Ты с ума сошел. Речь идет о предательстве твоего сына, а ты говоришь об этом как ни в чём не бывало.

Интар пожал плечами.

— Я же сказал, что не верю в это.

— Всё твое войско верит, а ты — нет.

— Там, где дела касаются Альтама, я предпочитаю верить своим глазам.

Дюртал прошелся по комнате, искоса поглядывая на спокойного Интара. Наконец остановился и сел.

— Тебе надо вернуться в Илонию, Интар. Чтобы ты тут не говорил, ты поверил этим словам. Ты заберешь свою сестру, и вы покинете мое королевство.

— Но… не без условий… Так, Дюртал?

— Да. Вы с сестрой признаете мою Тайлис. При всех. И ты сообщишь мне имена тех, кому показал перстень Тайлис. И сам перстень отдашь мне.

— Иначе…

Дюртал помолчал.

— Наши страны давно не воевали друг с другом, Интар. А ведь когда-то, до появления этого хитреца и великого пройдохи, который назвался Матасом Первым, мы часто скрещивали мечи на поле боя.

— Ты хочешь вернуть эти времена, Дюртал?

— Нет, Интар. Я хочу Кордию. И Арилазу. Я хочу запереть Курхота в Илонии. Пусть он останется там.

— Не как побежденный? Иначе Матас останется в Арилазе, а Тайлис вернется в Кордию.

— Как победитель.

— И для этого ты сдашь нас с Талиной Курхоту? — Интар смотрел прямо в глаза Дюрталу. — Чтобы он сделал нас заложниками, и мой отец отдал ему Нарту.

Король также не сводил напряженного взгляда с лица Интара.

— Твое появление здесь — подарок судьбы. Твой сын сдал Алмику за брата. Неужели ваш отец не поступит также?

— И всё же ты предлагал нам свободу.

— Я думаю, что даже после победы над Курхотом у тебя не останется сил. Альтам уже в Илонии, тебе будет не до меня и моих планов.

— И в этом случае ты не обагришь руки нашей кровью.

Дюртал кивнул.

— Но я пойду и на это. Меня устроит любой вариант.

— Ты уверен, что Курхот даст провести себя как мальчишка? Он не производит такое впечатление. Я встречался с ним. Ты нет.

— Он не откажется от таких заложников как вы. Он возьмет Нарту, они поделят с Альтамом Илонию. А держать в повиновении такое большое королевство — нужны все силы. Когда он вспомнит об Арилазе, я буду готов.

— Ты знаешь, почему мы враждуем с Торогией, Дюртал?

Король удивленно кивнул.

— Нападение Альтама на Илонию — четвертая его попытка причинить боль королевской семье Илонии. Трижды он проигрывал.

— Ты, находясь тут, в моей власти, смеешь угрожать мне?

— Предупреждаю.

— Ты глупец. И слабак, Интар. Альтам столько раз наносил Илонии вред, а ты до сих пор не остановил его. Не отомстил. И даже позволил напасть на вас снова. Все страны смеются над королевской семьей Илонии. Уйду, — Дюртал рассмеялся, — от твоего возмездия и я.

— Дюртал, ты отдаешь себе отчет в том, что я рискнул бы прийти сюда вот так запросто один, не зная, что у тебя на уме?

Король продолжал смеяться.

— Ты хочешь сказать, что у тебя за околицей войско? И оно осадит мой замок?

— Я хочу сказать, что мои люди в замке. Твоя стража убита и теперь ты в моей власти.

Дюртал вскочил, кивнув Рекату. Подбежав к двери, тот рывком открыл дверь и отшатнулся. В лицо ему был направлен арбалет. Дюртал ошарашенно потряс головой. Стенк мгновенно оказался за спиной Реката. Талина встала рядом с Интаром.

— Раднир, — скомандовал Интар стоявшему в дверях юноше. — Оружие мне и Стенку. Талина, готовь лошадей.

Поймав кинутый меч, Интар обернулся к ошеломленному Дюрталу.

— Я не сторонник проливать кровь, даже если это Альтам. И тем более лишать королевство короля, — сказал он, прикрепляя пояс с ножнами на пояс. — Ваше величество, вы можете не опасаться меня.

— Как ты смог? — неверяще проговорил Дюртал.

— Нет, Дюртал, вопрос стоит так — как ты посмел покушаться на мою семью?

— Тебе не пройдет это так с рук.

— Не бери пример с Альтама.

Интар обернулся к Радниру.

— Что в замке?

— Тихо и спокойно. Была проблема с Хартаном, но Стенли его уговорил.

— Не убил?

— Нет, что ты. Я же говорил, все тихо и спокойно.

— Что с остальными?

— Кто не уснул, тех заперли, кто уснул — переносим в казармы.

— Уснул? Ты усыпил мой замок? — с ужасом переспросил Дюртал.

— Не весь. Хартан отличный комендант, — усмехнулся Раднир. — Кто был на посту — те не пили. Вино, по крайней мере.

— Но как? Как ты смог?

Интар внимательно посмотрел на Дюртала.

— Тебе очень не понравится мой ответ, но, возможно, узнав, ты впредь будешь осмотрительней.

Он обернулся к Стенку.

— Запри тут Реката. И сопроводи его величество во двор.

Во дворе царила напряженная суета, но ни в коем случае не суматоха. Кто-то осматривал постройки, другие хозяйничали в конюшне, третьи собирали и уносили куда-то оружие. Во дворе Талина командовала подготовкой лошадей. Уже готовые, под седлами, животные стояли у коновязи. Из конюшен выносили седла остальных лошадей и бросали в костер.

— Как ты смог? — в третий раз прошептал Дюртал.

Интар обратил внимание на лежащего связанного человека.

— Раднир, развяжи коменданта.

Освобожденный Хартан встал, прижимая руку к раненному боку.

— Где моя семья? — он весь горел от ненависти и стыда.

— В безопасности, господин Хартан. Сейчас моя дочь перевяжет вашу рану.

— Ваша дочь?

— Твоя дочь?

Дюртал ошарашенно переводил взгляд с Интара на подбежавшую девушка, которая сделала почтительный, но короткий реверанс королю.

— Ваше величество.

— Овета?

— Милая, помоги Хартану, пожалуйста, — спокойно попросил Интар дочь.

— Да, папа, сейчас.

Овета быстро и ловко принялась за дело. Хартан не сводил ошеломленного взгляда от лекарки, оказавшейся дочерью принца.

— Простите, господин Хартан, — проговорила смущенная девушка, не прерывая своего занятия. — Мне не хотелось бы вас обманывать. Но мы пришли за тетей Талиной.

А Дюртал не сводил взгляда с приближающейся женщины. Лайна также почтительно поклонилась.

— Леди Лайна? Твоя жена тут? Что здесь происходит?

— Вы хотели узнать, как я смог, ваше величество. — На людях Интар вернул почтительность в голос.

— Ты послал на штурм моего замка свою семью?

— Нет, они были внутри.

— Хартан?

Комендант не посмел ругнуться при девушке, которая оказывала ему помощь.

— Они пришли несколько дней назад, ваше величество. Назвались семьей. У меня и мыслей не было, что это семья принца Илонии.

— А сейчас я бы обратил ваше внимание, ваше величество, — добавил Интар, — на её высочество, принцессу Талину.

Все обернулись туда, откуда слышался и плач, и смех. Талина обнимала двух молодых людей.

— А тот, что помладше, приходил в замок несколько дней назад, — узнал Тарлина Хартан.

— Сыновья принцессы Талины. Вы поняли, ваше величество? Не смейте покушаться ни на одного члена моей семьи. Вот это можете считать угрозой.

Дюртал тряхнул головой.

— Но твой сын…

— Позаботьтесь о себе, ваше величество. Перед тем как мы уйдем…

— Вы не уйдете далеко…

— Вы опять недооцениваете меня, ваше величество. На всем пути до Тогота меня дожидается на постоялых дворах по двадцать запасных лошадей. Это дорого, согласен, но к утру мы будем в горах. Часть ваших людей проснутся только к вечеру, а остальным придется пускаться в погоню на лошадях без седел. Оружие мы заберем с собой. Я оставлю его на ближайшем постоялом дворе. И я не договорил, ваше величество. Оставьте в покое Кордию. Это мой совет. Курхот уйдет из Илонии. Ничего он не добьется и в Арилазе. Он вернется в Кордию и перегрызется с тобой, Дюртал.

— В Кордии будет мое войско и все население во главе с королевой.

— Население не поверит в фальшивую Тайлис, как не верит в это и Курхот.

Дюртал помолчал и осторожно спросил:

— Почему это Курхот не верит?

— Потому что это твой и его план. Но на самом деле он ищет настоящую Тайлис. У них имеется её описание. И они ищут её отнюдь не в Сеготе. Как, по-твоему, для чего? Чтобы, если придется вернуться, он вернется с настоящей королевой.

— Ты советуешь… — презрительно проговорил Дюртал. — Твой сын….

— Про сына я все сказал. Прощай, Дюртал.

Лошади были готовы. Через несколько мгновений их большой отряд сорвался с места. Ворота, в которых стояли король Сегота и комендант Мелаха, вскоре скрылись из глаз.

Они добрались до Тогота за полтора дня бешенной скачки, меняя лошадей, сами практически не отдыхая. Благодаря карете и запряженной в нее четверке лошадей, женщины смогли отдыхать и не тормозить их движение. К концу гонки, пробираясь по горным тропам, ведя лошадей в поводу, они валились с ног от усталости. Но Интар не давал им остановиться и отдохнуть, стараясь оказаться как можно дальше от преследования Дюртала,

Раднир не отпускал свои шуточки. Непривычный к такой длительный верховой езде, он стер себе все бедра и только гордость и боязнь насмешек Стенли не позволяли ему показывать свою боль. Одна из ран у него открылась, и он только разрешил Овете наложить новые повязки и снисходительно, но потихоньку взять у нее мазь для натертых бедер.

Но Стенли самому было не до насмешек. Он также устал, как и все.

Когда Интар объявил, наконец, привал, все упали там же, где и стояли.

— Никогда больше не сяду на этих проклятых животных, — простонал Раднир, уже не стесняясь упавшего рядом давнего насмешника. — Для чего Небеса придумали сушу и эти проклятые горы? Почему не весь мир — море?

— Я согласен выйти в море на твоем корабле, — усмехался Стенли.

Интар и Стенк расставили часовых, Овета хлопотала над разожжённым костром, и котелком, в котором вскоре булькал травяной настой.

Постепенно отдых и приготовленная горячая пища привели всех в себя. Но день Интар всё же дал им отдохнуть.

На этом же привале он попросил рассказать Ногала и Стенли, что произошло в замке.

Этот план они обсуждали, готовясь к побегу, поэтому каждый знал, что делать. Как только в замок прибыл король, мать с дочерью вытащили приготовленные бутыли с вином, в которое Овета добавила сонного настоя. Добавила она его и в кувшины с водой, стоящие на кухне. Раднир, меняя бутылки, принялся обходить своих новых товарищей. Угощая тех, которые были не на дежурстве. Овета обнесла кувшином с водой тех, кто был на посту.

К тому времени как в замке появился Интар, план претворялся в жизнь полным ходом. Появление Интара лишь подтвердило верность принятого ими решения.

Ногал отправился в угловую башню и обезвредил часовых, которым была видна та часть стены, через которую они собирались бежать, а сейчас тайно штурмовал оставшийся отряд.

Проникнуть в замок удалось бесшумно. А дальше действовали по обстановке. Кто-то обезвреживал не уснувших солдат, кто-то запирал в комнатах, конюшне обитателей замка.

Лайна отвлекала Хартана. Но он все же почувствовал неладное. Когда он выскочил во двор, его встретил меч Стенли. Раднир с Тарлином бросились к комнатам, где был король и принц. Поразив стрелами стражников, Раднир остался ждать у двери. Тарлин вернулся на помощь остальным.

Так замок оказался в их власти.

Интар одобрительно выслушал, не произнеся ни слова. Лишь крепко прижимая к себе Овету.

Он не стал говорить жене, насколько далеко был готов пойти Дюртал. Не хотел волновать её, да и сам ощущал вину и страх возможного поражения.

И всё же было еще одно, что грызло его изнутри. И все это видели. Усталость была ни при чем, все уже отдохнули. Но гонка лишь на время отогнала навязчивую мысль, которая мучала его не переставая. Сейчас Интар был мрачен, задумчив, и не отвечал на вопросы ни Оветы, ни обеспокоенной Лайны.

Талина со Стенком знали, в чем дело. Остальные лишь недоуменно переглядывались. Первым не выдержал Ногал:

— Выкладывай, принц.

Интар оглядел настороженные встревоженные взгляды.

— Расскажи, — попросил он сестру.

Та фыркнула.

— Я не буду передавать всем бред, который нёс Дюртал.

Тогда Интар произнес сухо и коротко.

— Торогия напала на Илонию. Их войско идёт на Нарту. И Дюртал показал мне послание нашего Королевского Совета. В нем Иллар обвиняется в предательстве и сдаче Оселеда Альтаму. Он осужден и ожидает наказания.

Талина схватила за руку вскрикнувшую Лайну. Раднир подхватил упавшую из рук Оветы кружку.

— Я же говорю, бред, — фыркнула Талина, обнимая невестку.

— Дюртал сказал, что перепроверил сведения, — продолжил Интар. — Шесбин отступил от границы, он арестовал Иллара и привёз его в столицу на суд.

Глядя на безжизненное лицо Интара, Стенли, кипя от гнева, довольно жестко проговорил:

— Интар, если ты хоть на мгновение поверишь, что твой сын — предатель, я не буду тебе присягать, когда ты станешь королём.

Интар медленно поднял на племянника пустые глаза, в которых тут же полыхнула такая ярость, что все отшатнулись.

— Стенли, сделай милость, заткнись и не моли глупости. Я знаю, что он не изменник, — проговорил он сквозь зубы. — Но ты представь, что там сейчас происходит на самом деле! Чем его подставили, кем его шантажируют, и что он теперь чувствует. А ему ещё надо оборонять Нарту. А я тут, а не там, где мое место!

Интар распалялся все сильней. Овета закрыла лицо ладонями, теперь уже Лайна обняла её, тревожно глядя на мужа. Она помнила совсем недавно такое же потрясение повлияло на их дочь, Интар, похоже, забыл об этом, поглощённый своими мыслями. Стенк с Талиной тревожно переглянулись. Раднир потрясенно смотрел на впервые уведенного в таком гневе принца. Даже братья притихли, непривычные к такому Интару.

— Я послал короля незнамо куда, с королевой вообще представить трудно, что сейчас творится, когда ей сообщили обо мне с Оветой, о Талине со Стенком и о тебе, Стенли, — чуть ли не кричал Интар. — А я не имею возможности ни на что влиять, я тут, а не там. И ведь даже фальшивку не могу разоблачить, не выдав то, что обещал этой девчонке.

— Кем его могут шантажировать, если там никого из нас не осталось, не королем же с королевой, — попытался вставить разумное зерно в рассуждения Интара Стенк.

— Да хоть Латином. Да хоть вспомнить, Стенли, что сделал с тобой Курхот. Что, если парня принуждают силой, пыткой?

Лишь вскрик Лайны образумил Интара. Он резко встал и отошел в сторону. Никто не рискнул последовать за ним. У костра повисла напряженная тишина, прерываемая всхлипыванием Оветы. Стенли подошёл к ней и прижал к себе:

— Эй, сестричка, даже не думай, — стараясь говорить уверенно и насмешливо, он поцеловал её в макушку, и растрепал волосы, — мы с тобой всех победим, вспомни, что ты одна спасла отца, а потом мы все спасли мою маму. Ну, ты думаешь, у нас не хватит сил спасти и Иллара?

Овета улыбнулась сквозь слёзы. Лайна благодарно сжала руку Стенли и обернулась к ничего не понимающей Талине, чтобы тихонько рассказать ей, что случилось в Арилазе.

Интара никто не решился потревожить и лишь Раднир, задумчиво поглядывая на Стенли и Овету, осмелился к подойти к нему.

— Под девчонкой ты подразумевал настоящую королеву, так, принц? — это было скорее утверждение, чем вопрос.

— Умеешь быть умным, если захочешь, — раздраженно ответил Интар.

— Я никогда не был глупцом, — ничуть не обиделся юноша. — Просто я такой, а вы другие.

Он помолчал.

— Я прекрасно понимаю, что хочет доказать мне твоя дочь, — наконец сказал он. — Я и сын правителя, и капитан корабля. Мне никто не нужен, кроме моего господина и моей команды. И я не слепой. Мне чужда та любовь, про которую вы мне всё время говорите, но я вижу, как люди любят. Если для тебя важно, то знай: мне жаль, что погиб мой брат. Он приплыл на моем корабле, я учил его, со временем он стал бы моим помощником, а затем и отличным капитаном. Мне… досадно, что мы, братья, оба не выполнили приказ нашего повелителя. — Раднир задумчиво пнул камешек и опять поднял глаза на Интара. — Я даже вижу, как плачут рабы, — проговорил он. — И мои наложницы не всегда добровольно отдаются мне. Их слезы смущает меня. Сейчас мой отец, мой повелитель считает меня опозоренным. Я понимаю и его чувства, и твои, и свои. Так что я не глупец.

— Убедил, — ответил удивленный таким искреннем признанием Интар. — Но что ты хочешь узнать? Почему мы уверены, что находящаяся здесь королева — самозванка, и где настоящая Тайлис?

— Да, — кивнул Раднир.

— То, что королева — самозванка, это ясно из того, что моя сестра и её муж находились в заключении. За что и поплатились, разоблачив её. Что касается настоящей королевы… Тут, парень, что услышал, то и забудь.

Юноша помолчал, потом решительно сказал.

— Она была там, на Переправе. Кое-кто утверждал, что видел её, мой отец посылал охотников в горы, вернулись не все, её хорошо охраняли и защищали. Значит, теперь она здесь, у Тоготе или в Нарте.

Интар пожал плечами.

— Никто не знает, где она, — сказал, как отрезал, он. — И довольно об этом. И давай возвращаться к костру. У нас еще остались дела.

Через несколько дней они уже были в Стоксе.

Глава 25 Начало осады

Глашатаи оповестили город о предполагаемом штурме.

Казалось, люди были готовы к этому, ведь приготовления велись не первый месяц и враг уже виден на горизонте. И все же война на пороге дома застала их врасплох. Столица не знала битв около ста лет. Рассказов об осаде, обороне не осталось даже в преданиях стариков. Жители привыкли жить в мире. И теперь у каждого нашлось какое-либо дело, которое просто необходимо было сделать в это последние перед штурмом время. Куда-то сходить, чем-то запастись, кого-то найти. В столице поднялась суматоха, к которой Бахтин, сделавший всё, чтобы подготовить город к войне, был совершенно не готов.

И всё же знание каждого, что ему делать, не прошло даром, постепенно город успокаивался и приходил в себя. Вид королевского отряда во главе с сыном принца спокойно шествующего по городу, также вселял уверенность и успокаивал взволнованных горожан, наводнивших город беженцев и население близлежащих деревень.

А Иллар с Кандиром объезжали гарнизоны стены.

Командиры четко выполняли полученные приказы и старались поддерживать дисциплину в своих отрядах. Но среди воинов было слишком много новичков, рекрутов, вчерашних землепашцев и молодых подмастерьев. Им, как никому, нужна была поддержка ветеранов и одобрение командиров. Присутствие внука короля тоже было не лишним, но иногда именно шутка Латина или пропетая им песенка, частенько далеко не невинного содержания, отгоняли страх больше, чем спокойная рассудительная речь Иллара и его советников.

Уничтожение хлипких домов, вырубание лесов сделало свое дело. Они не только лишили противника строительного материала. Но и сделали великолепным обзор с крепостных башен. И для врага не осталось ни одного естественного укрытия.

С направлением удара Торогии было понятно. Ворота — одно из самых уязвимых мест крепости. Разбить их легче, чем стену. Хотя и не ворота, ведущие в столицу Илонии. Мощный подъемный мост, решетка, длинный каменный коридор, в котором из бойниц башни на тебя обрушивается смерть, затем еще одни закрывающиеся ворота. Ловушка и погибель для атакующих.

Стену пробить проще, если она не такая массивная, как стена Нарты. Но пробив ее, в город будет проложена целая дорога. Конечно, и ее враг не пройдет без потерь, и со стоящих башен будут лететь дротики, копья, стрелы луков и арбалетов, а в бреши их встретят мечники и копейщики.

Было ясно, что, если у Альтама будет достаточно осадных машин — мощных требучетов, катапульт и запас каменных ядер, удар он нанесет и в ворота, и в стену.

Лагерь торогской армии расположился вне предела дальности снарядов столичных катапульт. С этой стороны несколько дней раздавались звуки плотницких работ. Отряд Потанга пытался подобраться поближе к стану врага. Но, не ввязываясь в стычку, они смогли выяснить не больше, чем дозорные на воротных башнях.

— Строят защитные сооружения для катапульт, — говорил задумчиво Кандир, когда они наблюдали с площадки башни. — Пока деревянные.

— Почему вы думаете, что не сами катапульты?

— В войсках всегда имеется парочка на первый бой. Я уже упоминал об этом. Не думаю, что я ошибся. Катапульты можно привезти. А вот защитные сооружения, да и осадные лестницы, лучше делать на месте. Затем примутся и за остальные орудия.

— Они не смогут воспользоваться лестницами, у нас широкий ров. Лестницу закрепить не за что.

— Да, штурма отсюда не будет. По крайней мере, пока они не засыпали ров. Так что с этой стороны — только катапульты.

— Если они строят деревянную защиту, она будет слишком непрочна. Мы их разобьем, — Иллар кивнул на две катапульты, которые стояли рядом с ними на площадке башни. И наша дальность будет больше, чем их.

— Не сразу. И к тому времени, под защитой деревянных, они построят бруствер. А земляной вал наши орудия не смогут разбить.

— А подкоп? Они не могли начать подкоп?

— Вполне возможно и начали.

— Ров глубокий, и основание стены ниже уровня рва.

— Это большое препятствие. Надеюсь, их это остановит.

— Но мы будем слушать? Звуки кирок, лопат?

— Да, несомненно. Здесь у нас более высокий и каменистый берег. Если они будут рыть тут, мы услышим. Но с запада, на том берегу Лернисы земля мягкая и податливая. Хорошая, легкая земля для землепашцев и такая удобная для подкопа. Весной у них бы ничего не вышло, грунт был бы слишком влажным и неустойчивым, но сейчас самое подходящее время.

— Значит, нам ждать их на западе?

— Да. — Кандир обернулся к Иллару. — И хочу сказать, потеря Большого города — еще не конец, лорд Иллар.

— Это вы мне говорите? — вскинул голову юноша.

— Пока мы готовились к обороне, мы это не обсуждали. Но придется подумать и об этом.

— Помощь придёт!

— Никто не сомневается. Мы просто назовем это тактической тренировкой.

Но в словах старого воина не было улыбки.

Со стороны Курхота все было намного сложней. Его войско стояло у западных ворот. И разведчики по-прежнему не доносили ни о катапультах, ни о строительстве защитных укреплений. Из лагеря был слышан лишь смех и бравые выкрики.

Куда будет направлен их удар, и каким образом?

— Вы когда-нибудь видели, как штурмуют крепость абордажными крюками? — спросил Иллар Кандира, когда они смотрели на лагерь Курхота с башен западной крепостной стены.

— Признаться нет, милорд. Я участвовал в осаде, но мы пользовались лестницами.

Кандир помолчал.

— Я нашел нескольких солдат, которые видели это, и расспросил их. Крюк использовался, чтобы закрепить лестницу на стене, чтобы защитники не смогли оттолкнуть ее шестом от стены. Но вот так, как рассказывал Вольден, перебираться по тросам через реку, использовать веревочные лестницы, взбираясь на стены, нет, с таким никто не сталкивался.

— Или не воевали с моряками.

— Мы учли советы Вольдена. И приготовили топоры, чтобы перерубать веревки, большие ножи, чтобы их перерезать, крюки, чтобы подтягивать тросы.

Они спустились с площадки башни на третий ее ярус и через дверь, ведущую на саму крепостную стену, вышли наружу, ещё раз прошлись по периметру стены. Двое караульных находились на площадке башни, всматриваясь вдаль, здесь же, несли караул трое солдат, осматривая окрестности.

Воины, готовые по первому их сигналу подняться на стену, отдыхали на четвертом, предпоследнем этаже башни.

На первом же была небольшая кухня и маленькие мастерские. На втором и третьем находились подсобные помещения, хранилось вооружение, дрова, котлы, масло, известь.

Бойницы, расширенные в полутораметровой толщине к внутренней части башни, были приспособлены стрелять как из лука, так и из арбалета. Каждая была закреплена за солдатом, рядом лежал запас стрел. Среди взрослых мелькали подростки. Они будут подносить стрелы, арбалетные болты. А если и понадобится, то и арбалет. Мальчишки постарше под надзором взрослых учились взводить арбалеты. Те, что были им под силу.

Иллар с Кандиром поднялись на следующую башню. Такие же высокие зубья, на площадке — две катапульты, возле них — приготовленные каменные ядра, сложенные для костра сухие дрова и солома, прикрытые от дождя промасленной шкурой. Костер вспыхнет в случае нападения и резервный отряд будет знать, на каком участке стены нужна их помощь. Рядом закреплен горящий факел, еще несколько на всякий случай горели за люком в самой башне. Как и на всех башнях.

Но куда все же пойдет Курхот? Где его ждать? Может атака будет вот именно на эту стену?

Они опять прошлись по очередному периметру стены, мимо зубцов, высотой с человеческий рост, мимо подоконников амбразур.

— Они не могут… — начал было Иллар, когда его слова прервал вскрик и упавшее тело Дамина.

Расил с Латином одновременно оттолкнули Иллара к зубцам стены, рядом раздался свист тетивы. Но теперь стреляли свои.

— Проклятье, — бормотал Кандир, — вы не ранены, милорд?

— Нет, что с Дамином?

— В ногу, — ответил Фаркус, осматривая пытавшегося не стонать Дамина.

К месту происшествия бежали солдаты. Дамин не смог сдержать крик, когда Фаркус рывком вытащил из его ноги стрелу. Кровь брызнула на камни. Первая кровь обороны столицы.

— Кто-нибудь что видел? — спросил Кандир.

— Да, — выступил один из караульных. — Он был на крыше здания, — он кивнул на возвышавшийся неподалеку от крепостной стены двухэтажный дом. Мы не смогли в него попасть, заметили слишком поздно.

— Чем он был вооружен?

— Арбалет.

— Наверное, ждал, тетива была натянута, потому и промахнулся, — сказал Фаркус.

— Ничего себе — промахнулся. — Иллар сидел, прислонившись к стене, наблюдая, как Фаркус перетягивает Дамину куском веревки ногу чуть выше раны, чтобы остановить кровь. — Скажи это Дамину.

— Он целился в вас, милорд.

— Я догадался.

Иллар встал. И посмотрел теперь не на войско Курхота, а в город. Они знали, что шпионы Альтама не покинули город. И даже предприняли попытку защититься от нападения. Иллар не снимал кольчугу, его товарищи тоже. Но этого, видимо, было мало. С такого близкого расстояния болт арбалета пробил бы кольчугу запросто.

— Что за стрела? — спросил Иллар.

Расил с Латином уже изучали ее.

— Арбалетный болт, из наших запасов. На складах их море, бери — не хочу.

Они помогли дойти Дамину до башни и спуститься вниз, на кухню.

Бойкий паренек, приданный этой башне лекарь, засуетился над раной, чуть ли не откровенно радуясь. Поймав недовольный взгляд Иллара, мальчишка смутился:

— Простите, принц, я только постигаю азы…

— Я не принц, — сухо сказал Иллар.

Мальчишка залился краской.

— Прошу прощения, — он взмолился, — я всё сделаю как надо. У меня мама лекарка. Она учила меня, я помогал ей после недавней битвы. И меня послали сюда, потому что хоть кому-то надо… — он совсем растерялся.

Иллар вздохнул. Он не пытался напугать мальчишку, тем более лекаря. Их было мало, лекарей. Бахтин пытался обеспечить врачевателями, лекарями, знахарями каждый опасный участок города, в помощники им отряжали женщин, совсем старых ветеранов, девушек, подростков. Этому пареньку впору быть бы помощником лекаря, хоть и своей матери, но раз ему доверили сам этот пост, значит, он его заслужил. Но Дамин принял стрелу вместо Иллара… Юноша взял себя в руки.

— Это небольшая рана, а скоро тебе придется лечить пострашней. Так что, — он улыбнулся, — тренируйся. — Он хлопнул по плечу бледного Дамина, — а тебе задание: помоги лекарю, поправляйся.

— Тебе почти удалось внушить лекарю уверенность, — поддел друга Латин, когда они вышли в город.

— Почему они называют меня принцем?

— Кто что услышал, Иллар. Официально ничего не говорили, но и не опровергали.

Фаркус с Кандиром о чем-то коротко посовещавшись, подошли к Иллару.

— Милорд, — сказал Фаркус, — мы думаем, — Кандир кивнул головой, подтверждая, — что ваш плащ позволяет убийцам точно знать, что это именно вы. Так что я предлагаю поменять его на обычный солдатский.

Иллар посмотрел на свой короткий плащ. Обычно он обходился курткой, но куртку на кольчугу не натянешь, а плащ у него был свой, походный, он к нему привык. И не считал его чем-то, отличающим из его отряда. Но, видимо да, даже мальчик-лекарь сразу определил, кто перед ним. Окрас чуть ярче, хотя и поблекшая, но всё же золотая вышивка, по краям прочная окантовка, а не рваные, илизаштопанные края. Латин также не носил солдатский плащ, а щеголял в своем гвардейском, но он был темнее и явно бедней.

— Я предложил Фаркусу, чтобы вы поменялись вашим плащом с…

Иллар с негодованием вскинул голову, поняв мысль Кандира.

— Я предупреждал, командующий, что он не пойдет на это, — спокойно сказал Фаркус.

Кандир пожал плечами.

— Зря.

— Подставлять вместо себя убить кого-нибудь другого? — голос Иллара зазвенел от злости.

— Мы быстрее поймали бы убийцу, а так и ему придется затаиться, чтобы вычислить вас, и нам будет трудней поймать его.

— Или их, — добавил услужливо Латин.

— Ты еще предложи поносить мой плащ за меня, — досадливо сказал Иллар.

Латин весело подмигнул ему. И незаметно Фаркусу.

— И вам необходимы латы, милорд, — сказал Фаркус. — Я займусь этим немедленно.

Иллар кивнул.

Во дворец они на эту ночь не вернулись.

Носиться по всей крепостной стене тоже не имело смысла, не зная, где будет штурм. Но и мчаться потом из дворца на место битвы Иллар не желал. Поменяв свой плащ на солдатский, он со своим отрядом устроился в южной воротной башне Малого города.

Далеко за полночь его разбудил Фаркус.

— Началось, милорд.

Они не видели, как каменное ядро ударило в стену с востока столицы. Только услышали глухой звук. Через некоторое время звук повторился. Потом ещё и ещё. Внезапно через стену перелетело горящее ядро и опустилось где-то среди жилых домов. Через довольно долгий промежуток за ним последовало следующее.

— Катапульты, — сказал Алехн, — их долго заряжать.

— А в стену требучет, — добавил Фаркус, — прислушиваясь к глухим ударам.

— Сколько их? — спросил Иллар.

— Судя по тому, что мы видим и слышим, один требучет и одна катапульта.

— Почему Ботран не стреляет?

— Стреляет. Присмотритесь внимательней. Просто его ядра ударяются в землю. К сожалению. Иначе мы услышали хотя бы звук ломающегося дерева, — рассмеялся Алехн. — Да и то вряд ли — слишком далеко.

В этот момент частота летящих горящих ядер удвоилась.

— Ну вот и ещё одна в действии, — спокойно проговорил Звен.

Они внимательно вглядывались в темноту города. К счастью, это была темнота. Сполохов пожара нигде не было видно.

И в это время с восточной стороны раздались крики и в небо взвились огни сигнального костра.

Курхот с Альтамом явно спланировали свои действия, начиная штурм с разных сторон.

Отдавать приказ командиру резервного отряда не было надобности. Обустроенный в Большом городе, получив сигнал тревоги, отряд ринулся на помощь. Иллар оглянулся на спокойно стоявшего на месте Кандира, вглядывающегося в ночь. Повернулся к Фаркусу.

— Я понимаю, это глупо. Но, Фаркус, мы должны быть там! Мы должны видеть, как это происходит! Мы должны знать, к чему нам быть готовым.

— Мне вы отдали другой приказ, милорд, — невозмутимо ответил бывалый воин.

— На сегодня, на этот первый штурм, я его отменяю.

— Но для себя я его не отменял.

— Тогда просто будь рядом, — улыбнулся Иллар.

Фаркус склонил голову.

Когда они домчались до стены, атака началась ещё в одном месте, на соседней стене. Чуть позже дозорные возвестили, что враг пошел на штурм чуть северней. Второй резервный отряд был отправлен туда, Иллар же со своей охраной остались на первоначальном месте первого штурма.

Они поднялись на башню. Приглушенные стеной крики нападавших здесь раздавались громко. И Иллар вполне оценил рассказы оставшихся в живых после Переправы солдат о холодящих кровь призывных криках моряков, составляющих костяк армии Курхота.

В просветы зубцов стены он видел плоты во рву. Их было пять, ещё два остались на бруствере, несколько подтаскивали ко рву. И когда только Курхот успел их сделать и из чего? Скорее всего — вез с собой, приготовив заблаговременно.

Людей, тащивших плоты, прикрывали щитами. Стрелы защитников крепости находили бреши в их плотном обрамлении, но это были только незащищенные ноги. Колышущие отсветы разгоняющих ночную мглу факелов лишь сбивали прицельный огонь. Катапульты на башне пускали каменные ядра в сторону лагеря Курхота, пытаясь, если и не помешать начавшемуся штурму, то хотя бы внести разброд, суматоху в рядах нападавших, не дать им держать дисциплину, помешать организованному наступлению.

Но главное действие разыгрывалось именно у стены. Стрелы илонийцев всё же находили свои цели. Тогда кто-то спотыкался, защитный щит сбивался, и в образовавшуюся щель устремлялся рой стрел. Не дав таким образом спустить в ров еще три плота, стрелки на башнях и стене переключились на тех, кто был на плотах. Плоты застревали среди вбитых в дно кольев, но это останавливало их ненадолго. Колья срубали топорами, плоты уверенно двигались к стене, а потом на стены полетели абордажные крюки.

— От стены, — раздался крик командира.

В стену вонзались крючья, не задев защитников, и началась борьба за их уничтожение. С крюков свисали не просто тросы, а веревочные лестницы, а моряки Курхота обладали поистине небывалой ловкостью. Пока одни защитники старались перерезать, перерубить тугие тросы, другие их прикрывали, но с обеих сторон противоборствующие стороны поливали противников стрелами. Прикрытые щитами ко рву приближались все новые и новые пираты, трое оставшихся плотов всё же довели до рва, с них на стены полетели новые абордажные крючья. С башен велся обстрел нападавших вдоль стены. Свистели камни, выпущенные из пращей, дротики, пущенные умелыми руками, но противник продолжал наступать. Висячие веревочные лестницы не стояли неподвижно, цели постоянно перемещались. Множество стрел уходило мимо. Но многие находили своих жертв. Нападавшие падали в ров как по одному, так и с целыми лестницами, разрубленными защитниками крепости. Воздух наполнился криками напоровшихся на крюки и упавших на колья.

Предварительно сооруженные защитные приспособления оберегали воинов Нарты, но стрелы пиратов достигали и их. Первых убитых и раненных уже спускали вниз по наклонным лестницам у стены. Вторых — чтобы оказать им помощь, первых — чтобы не мешали живым. Но убитых противников было больше. Крики боли не заглушали воинственных криков пиратов, но они были.

Плоты у противника закончились. Сражение велось вокруг башни на двух участках стены. Первые нападавшие прорвались сквозь заслон, все больше и больше их оказывалось на стене. И теперь защитники взялись за мечи. На стене разгорелся бой. Крюки продолжали лететь в стены, не разбирая, кто свой, кто чужой, пригвождая несчастных к стене и впиваясь в их тело. Но теперь только стрелки с башен могли стрелять вдоль стен, снося с лестниц нападавших.

Иллар молча наблюдал, судорожно сжимая рукоять своего меча, не в силах отвести потрясенного взгляда от разворачивающейся перед ним картины. Рядом бормотал что-то Латин. Сжимал руки на мече Сайл. И лишь Фаркус и Расил были невозмутимы и решительны вступить в бой, если придется.

Внезапно рядом раздался лязг железа, звук удара металла о камень, Фаркус оттолкнул Иллара в центр башенной площадки, рядом упали Сайл и Латин. Расил же метнулся на стену за топором.

— Враг на башне, — закричал один из обслуживающих катапульты солдат.

Как его услышали в таком шуме — непонятно, но несколько человек кинулись вниз и вскоре вернулись с топорами.

Расил рубил один из канатов, к нему присоединились другие солдаты, но они не успевали. Призывные ликующие крики пиратов раздались уже у зубцов.

Иллар выхватил меч, рядом обнажили клинки его люди. Отблеск факела блеснул на Отари, зазвенела сталь.

Рядом с Илларом были не новички, и даже Сайл владел мечом гораздо лучше, чем в начале пути. Приняв бой на себя, Иллар с Фаркусом дали возможность остальным защитникам башни встретить новых появлявшихся врагов во всеоружии. К счастью, успев перерезать три из семи канатов, они существенно уменьшили наплыв противника на башню. И все же схватка была жаркой.

Рухнул Расил, приняв на себя удар, предназначенный Сайлу. Латин упал, споткнувшись о балку катапульты, а Фаркус одним движением снес голову врага, нагнувшего, чтобы проткнуть упавшего мечом. И все они старались заслонить собой Иллара. Тот, сжав зубы, позволял им это, но и ему доставалась своя толика противника. И возле него лежало уж два мертвых врага, а один корчился от боли.

На выручку спешили новые воины, они смогли занять оборону и не пропустить атакующих через зубцы башни.

На стенах также раздавались победные крики своих. Атака ослабла, они отбили штурм.

Иллар нагнулся над Латином. Тот был жив, но на голове образовалась большая шишка, и он ещё полностью не пришел в себя от удара.

— Расил ранен, — доложил Фаркус.

Они с Сайлом подхватили раненного товарища и спустили его на тот этаж, где обосновался лекарь. Иллар помог спуститься Латину.

Пожилой лекарь и его молодые девушки-помощницы принимали раненных и сортировали их по тяжести ранения. Останавливая кровь, прижигали раны, накладывали жгуты. Начав с одного, лекарь переходил к другому, девушки заканчивали. Вокруг стоял запах горелой плоти и людских испражнений.

Взглянув на принесенного раненного, лекарь со сноровкой, говорящей о немалом опыте, смочил корпию жидкостью из огромной бутыли, промокнул рану и приказал Фаркусу:

— Держите края раны!

Рана, нанесенная Расилу была косой, через плечо и грудь. Кровь заливала и его, и Фаркуса. Оставив Латина, Иллар кинулся им на помощь. Они все вместе держали края раны, пока лекарь быстрыми уверенными движения не сшил края. В нос бил резкий запах настоя трав. Лекарь не поскупился и смочил жидкостью и их руки.

— Таника, — крикнул он, закончив и отошел.

Иллар поднял на лекаря возмущенный взгляд, но к ним уже спешила девушка с баночкой, нет, у Иллара округлились глаза, — с ведерком мази. Щедро намазав края раны и вокруг нее, приложив к ране целую охапку каких-то листьев, девушка обернула раненого чистыми тряпками и также молча исчезла, как и появилась.

— Конечно, спасибо за Расила, — пробормотал Иллар, — но, при таком расходе трав, мы не протянем и ещё одного штурма.

Фаркус, слегка усмехнувшись, ободряюще похлопал по плечу рачительно и экономного правителя:

— Ты не заглядывал в этот раз на склады Бахтина, парень. Поверь, наш Управитель заготовил стога трав для лекарей. Хватит на всех. Было бы кого лечить.

Вместе они вынесли Расила на улицу, мальчишка проводил их в соседний дом, специально отведенный для раненных. Вернувшись в башню, Иллар попросил мальчика отвести туда же Латина, а вслед за ним и Сайла. Их младшего товарища не на шутку трясло и выворачивало наизнанку, хотя на нем не было ни царапины. Первый настоящий бой для молодого воина.

— Что ж, — философски произнес Фаркус, глядя своему бойцу в след, — не он первый, не он последний. Этот бой он выдержал достойно, и из него получится хороший воин.

— Если не считать пытки Альтама, то да, первый, — пробормотал Иллар.

Затем они вернулись на площадку башни.

Командир гарнизона данной башни осматривал поле боя. Площадка была усеяна трупами как своих, так и врагов. Вражеских тел было меньше, гораздо больше их было за крепостной стеной. Обслуживающие катапульту воины суетились вокруг машины.

Иллар подошел к зубцу.

— Никогда не слышал, чтобы атаковали башню, — сказал он задумчиво.

Командир недовольно оглянулся на праздно шатающих солдат, кем выглядели Иллар и Фаркус. Фаркуса он признал первым, а вслед за ним и Иллара. А увидев их залитую кровью и порванную одежду, снизошел до пояснений:

— Брустверы. Мы допустили ошибку, подняв их слишком высоко. Осадные лестницы нам были бы не страшны. Но вот крючья с тросами забросить вполне по силам. Этим пираты и воспользовались. — Помимо воли в суровом тоне проскользнула нотка и удивления, и восхищения. — Ну и ловки, ублюдки!

— То же самое они могли использовать и для стены.

— Да, и так им было бы даже легче, чем возиться с плотами. Но это был пробный штурм. Они посмотрят и решат, что им будет удобней.

Он неодобрительно посмотрел на невольно фыркнувшего Иллара.

— Поверьте, милорд, это небольшой, проверочный штурм.

— Но вполне с серьезными намерениями, — добавил Фаркус, глядя на смутившегося молодого человека.

— Да, — согласился командир. — Ты прав, капитан, если бы они почувствовали слабину, они кинули бы сюда большие силы.

— Надо бы срыть брустверы, — пробормотал Иллар, пытаясь скрыть неловкость за свои замечания.

Ему схватка показалась сильной, кровавой, на грани всех его чувств, среди которых был и страх.

— Надо, но сейчас это невозможно.

Катапульта начала стрелять.

— А как же отряды всадников? У нас были согласованы ваши с ними действия после штурма, но это касалось светлого времени дня, — заволновался вдруг Иллар. — Вы не видите, куда стреляете. И можете попасть в наш отряд.

И тут же удостоился еще одного неодобрительного взгляда командира.

— Атака ночью отличается от дневной только тем, что им придется внимательней считать. Они дают нам выстрелить двадцать раз. После чего мы даем им время на свой прорыв. — Он показал на песочные часы у командующего стрельбой солдата. Через четыре оборота мы начинаем снова.

Пройдясь еще раз по стене, оглядев оставшиеся крючья, впившиеся в стены парапета, Иллар с Фаркусом спустились вниз.

— Это ваш первый бой, лорд Иллар, — сказал Фаркус, верно угадавший состояние молчаливого Иллара.

— Не первый, — тихо сказал Иллар.

— Да я помню, — слегка усмехнулся Фаркус. — И я заметил, вас не мутило от убитых. Убивать вам не впервой.

— Но я показал себя полным идиотом, со своими вопросами и замечаниями, — не выдержал и горько сказал Иллар. — А ведь все эти совещания, всё планирование происходило с моим участием.

— Опыт, сынок, опыт, — задумчиво произнес Фаркус, — всего не учесть, всё не упомнить. Правда отличается от полета мыслей. Да и они часто рисуют не то, что происходит на самом деле. Ты правильно сделал, что рвался сюда. Именно тут ты получишь всю картину и сможешь в дальнейшем охватить всё и вся.

— Как Кандир? — невольно улыбнулся Иллар.

Уж бывалому-то воину не надо было бежать на стены, чтобы убедиться, как воюет противник.

— И Кандир не предусмотрел слишком высокие и удобные для пиратов брустверы.

Навестив Расила, они забрали с собой пришедших в себя Латина и Сайла.

Они не успели отойти от башни, как на этом же участке началась вторая атака. И они кинулись обратно. Резервный отряд уже отошел к месту своего расположения. Но если враг надеялся, что ряды защитников поредели, то он просчитался. Забрав с собой раненных, резервный отряд оставил на оголившемся участке достаточное количество воинов, чтобы восполнить пробел в рядах защитников. И теперь битва разгорелась с новой яростной силой.

Курхот бросил на штурм свежих людей. Новые абордажные крючья взвились в воздухе, вгрызаясь в камень, и по ним вверх взбирались все новые и новые враги.

На этот раз воины Курхота обошлись без плотов, кидая абордажные крючья с бруствера. Но если штурмующих на стены можно было расстреливать с бойниц башен, то атака на саму башню стала смертельно опасной. Атакующие были вне обстрела, если защитники не успевали перерезать канат, добираясь до зубцов башни, сразу вступали в бой.

Когда Иллар с Фаркусом поднялись наверх, защитники медленно отступали от зубцов.

Небольшая площадка башни была не приспособлена для боя такого количества людей. К тому же на ней располагалось две катапульты. Сначала разгорелся бой перед зубцами, но враги все появлялись и появлялись, они напирали даже не умением, а количеством. Многие погибали, но прибывающие восполняли ряды.

Несколько солдат, вскочив на зубцы, обращенные к городу, стреляли в противника из луков.

Иллар с Фаркусом, выхватив свои метательные ножи, запустили их в самую гущу штурмующих. Вслед за ними последовали звездочки. Сразив нескольких человек, они дали защитникам возможность отвоевать один шаг обратно. Рядом просвистели камни. На зубцы, рядом со стрелками взобрались подростки и теперь метали из больших рогаток небольшие, но чувствительные для врагов каменные снаряды. Один из стрелков из лука забрался на катапульту и оттуда стрелял по врагу. Просвистевший рядом с ним нож слегка задел его, не причинив вреда, но стрелок потерял равновесие и упал. Его место тут же занял Сайл, перехватив у упавшего лук. Латин не давал противнику подойти к нему.

Бились уже не мечами. В таком тесном пространстве они были бесполезны. Нападавшие же были вооружены боевыми топорами и широкими ножами. Но и командир учел ошибки недавнего боя, оснастив своих людей короткими копьями, дротиками и топорами. Сам командир бился в первых рядах, своим примером подбадривая и подхлестывая своих солдат. Но это не помогало. Противник уверенно оттеснял защитников. Когда командир упал, сраженный коротким мечом, ряды защитников дрогнули. Иллар с Фаркусом ринулись в самую гущу.

Это уже был не воинский поединок, не искусство боя, а та драка, которой учил Иллара Ногал, а потом и Фаркус, обучая на этот раз весь молодой состав их отряда. Иллар дрался, чтобы убивать. Не было дела до красоты поединка, правил отражения атак и обманных ударов. Каждый удар тут должен был поразить цель, убить противника, а не показать свое искусство. У них с Фаркусом не было топоров. Но был нож, а мечом приходилось орудовать как дубинкой. Навершие рукояти пробивало голову, нож в левой руке довершал дело. Но и враг дрался так же.

Схватка была жестокой, и илонийцам приходилось отступать. Замещающий командира офицер скомандовал отход. Теперь приходилось оборонять люк, в который уходили сначала стрелки, затем мечники. Фаркус оттащил разгоряченного боем Иллара внутрь, следом ввалились остальные солдаты.

Люк захлопнулся. Поле боя осталось за врагом. Офицер повел своих людей, в первую очередь стрелков, на стены. Там дела обстояли намного лучше, чем на башне, на стену враг не прорвался. Теперь предстояло вытеснить противника с башни.

Но защитники слишком плохо знали способности пиратов. С башни на стены и даже в город полетели тросы и по ним начали спускаться враги.

Илонийцы не дремали и пиратов встречали стрелы лучников и арбалетчиков. У подножия башни воины не давали спуститься противнику, расстреливая его в воздухе, а тех, кто спустился на землю, встречали мечи и копья.

Из бойниц арбалетчики наконец-то смогли приноровиться и теперь цепляли тросы крюками, подтягивая их к бойницам. Перебитые, перерезанные тросы один за другим падали вниз.

Оставшийся на стене офицер скомандовал открыть люк на площадку башни. Кто-то из врагов в пылу боя прыгнул в люк и оказался в руках илонийских солдат, а сами защитники под укрытием щитов смогли выбраться на площадку, и оттеснить врага к зубцам.

Подкрепления у штурмующих больше не было. Битва была выиграна. Тяжелейший штурм, чуть было не окончивший поражением осаждающих, всё же завершился их победой.

Убедившись, что офицер, заменивший погибшего командира, знает свое дело, башня и прилегающая к ней стена остаются под неустанным контролем и наблюдением, Иллар со своими людьми спустились вниз.

На этот раз Латин не отделался так легко. Возле него хлопотали девушки, и Иллар даже заподозрил друга в притворстве, когда над поэтом склонились две головки напряженных, но таких милых личиков. И тут же устыдился, заметив, чем занимались девушки. Они разрезали кольчугу, и вынимали из раны остальные звенья.

— Легкая рана, — констатировал незаметно подошедший лекарь, и тут же ретировался.

Иллар пригляделся. Действительно, крови было немного. Удар меча лишь вдавил звенья кольчуги в плотную нательную рубаху, но силы удара не хватило, чтобы нанести глубокую рану.

— Легкая, — вторил лекарю голосок подошедшей девушки, бесцеремонно приподнявшей волосы Иллара.

Тот недоуменно коснулся лица. Но рука и так была в крови, так что разницы не было никакой.

— Царапина, — подтвердил Фаркус, в свою очередь взглянув на голову Иллара.

— Не будем отвлекать лекаря, — согласился Иллар, — подождем до дворца.

К ним подошел обескураженный Сайл:

— Простите, милорд, — пробормотал он, — я должен был вас охранять, а сам залез на катапульту…

— Оставь, сынок, — прервал его Фаркус. — Мы все в этот момент делали не то, что надо, и всё же именно то, что было необходимо. Надо было драться. И мы дрались. Просто, — он оглянулся на Иллар, — надеюсь, это было в последний раз.

— Если таких штурмов больше не будет, — пробормотал Иллар.

Они вернулись во дворец, когда уже рассвело. Предварительно тщательно умывшись, Иллар спустился к лекарям, получил свою дозу мази и отправился в зал Совета ждать Кандира и Бахтина. Бахтин к утреннему совещанию пришел первым и коротко доложил о повреждениях, учиненных стрельбой со стороны войск Альтама.

Как и ожидалось, стена не получила серьезных повреждений. Слегка засыпался ров, были сломаны колья, но в остальном ров остался таким же препятствием, как и прежде. Удары по воротам также ни к чему не привели. Ворота выстояли. Хотя и было повреждено навершие арки. Прилегающие дома были частично разрушены. Несколько домов сгорело, но стараниями как самих жителей, так и пожарной команды, пожар не распространился. Пострадавшие были, но погибших нет.

Не дождавшись Кандира, Иллар отправился к королю.

К его удивлению король с королевой завтракали в малой гостиной. Указав внуку на соседний стул и приготовленный прибор, Алаина с улыбкой пояснила:

— Мы решили присоединиться к твоим совещаниям. Только о событиях ты будешь докладывать королю сам, во время завтраков. Людям полезно будет знать, что король на ногах, участвует в делах столицы, а я со своей стороны считаю, что завтрак не в постели, а в гостиной твой дед вполне выдержит.

Корн подмигнул:

— Можешь начинать.

Иллар с опаской посмотрел на деда. Тот выглядел всё так же плохо. Было видно, что его веселье наигранно и сообщать опасные новости чревато осложнениями.

Корн заметил колебания внука. Его улыбка померкла:

— Я знаю уже, что ты там был, Иллар. Знаю, чем чуть было не закончился штурм. Главное, что все уже позади.

— Простите, — смутился Иллар.

И рассказал о том, в чем был участником. Корн выслушал спокойно.

— Найди Грайта, — сказал он. — Расскажи и покажи ему, пусть посмотрит. Мне кажется, так просто забросить абордажный крюк на башню, которая вдвое выше крепостной стены — не под силу обычному человеку. Я знаю об осадных арбалетах, которые стреляют крупными стрелами, способными вонзаться в стену, может, имеются и другие разновидности арбалетов.

Иллар наклонил голову.

— И еще, — король внимательно рассматривал внука, — один из тех советов, которые ты ждешь. Жесткий, несправедливый по отношению к тебе, мой мальчик, но это один из столпов, на котором стоит королевская власть. Рано или поздно, но тебе принимать престол. — Корн перевел дух и продолжил. — Ты не должен что-либо утаивать от короля, Иллар. — Он кивнул на ошеломленный взгляд Иллара, — я знаю, что тобой движут благие намерения. Ты оберегал меня, оберегал от волнения. Я ценю это. Но ты должен докладывать все. Даже если я буду без памяти, мы все должны делать вид, что я слышу. Даже если новости будут ужасными — всё равно. Как только люди почувствуют, что король оторван от жизни, пусть даже по причине болезни, власть дрогнет. Тебе ещё не доверяют, Интара нет, я в постели. Это не приведет ни к чему хорошему. Ты по праву правишь сейчас, Иллар, и я горжусь тобой. Но для видимости — ты все делаешь с полного моего одобрения.

Долгая речь обессилила короля. Корн откинулся на подушки, Алаина поднесла ему чашку настоя. Иллар сидел красный, не смея поднять глаз.

Алаина подошла к нему и слегка обняла.

— Ты не виноват. Ты просто с этим не сталкивался. Да и мы привыкли к спокойной жизни. Интар брал на себя всю непростую и подчас неприглядную жизнь королевского двора. Всегда найдутся подхалимы, интриганы. Поначалу нам с твоим дедушкой было тяжело привыкать к такой жизни, мы долго добивались устранения от двора лишних людей. С Интаром нам было намного легче. Но теперь, уже не первый день мы опять чувствуем то старое состояние. Доброжелатели и сообщили, и нашептали нам всё, что произошло. Мы должны знать все новости раньше остальных. Дворец и столица должен видеть, что король и его внук заодно.

Юноша вышел из гостиной задумчивый и серьезный. Королевская власть открывалась для него с другой, неведомой ему стороны.

Не дождавшись Кандира, Иллар отправился к башне, на которой воевал ночью. Как он и ожидал, он застал на ней командующего, а вместе с ним и Грайта.

— Простите, милорд, что не прибыл на совещание. Мне надо осмотреться и только потом я смогу сделать свой доклад. Я продолжу осмотр, а вы пока послушайте господина Грайта.

Иллар никогда близко не общался с Грайтом. Выходец из богатой влиятельной семьи Илонии, Грайт, несмотря на молодость, объехал множество стран, имел самую большую коллекцию оружия в Илонии и мог часами говорить о ней, не утомляя этим лишь королевскую семью и находя в их лице благодарных слушателей и собеседников. Грайт не только занимался собирательством всевозможного оружия, он лично знал многих ремесленников, которые его изготовляли, знал все тонкости производства, сам принимал участие в процессе создания, рисовал эскизы и привносил что-то новое.

Будучи намного младше принца Интара, они общались между собой вполне по-дружески, что не мешало Грайту боготворить принца. Он был самым молодым членом Королевского Совета, и Интар ввел его в Совет не столько за обширнейшие связи с гильдиями торговцев, кожевников, плотников, камнетесов, и не в последнюю очередь оружейников, сколько за его острый ум и безграничную преданность королевской семье. Однажды Латин пошутил, что Грайт, которому давно пора было обзаводиться семьей, не спешит выбирать невесту, ожидая пока не подрастет дочка Интара. Уважение, которое питала королевская семья к молодому вельможе, было порукой, что, если это в самом деле окажется истиной, препятствовать никто не будет.

Другое дело сын Интара. До суда, Грайт, казалось, и не замечал его. И вот второй раз за последнее время Грайт внимательно приглядывался к юному правителю Илонии.

— Милорд, — слегка склонил он голову, — меня вызвал наш уважаемый командующий, чтобы поведать об атаке на башню. Ему показалось подозрительным способность пиратов так высоко забрасывать абордажные крюки. И я, опросив всех, кто остался в живых, кто видел, как они летят, могу предположить, что в данном случае речь идет об осадном арбалете, но стреляющий крючьями.

Иллар кивнул.

— Его величество указал мне на это, — подтвердил он, вызвав довольную улыбку Грайта. — Вы видели когда-нибудь что-либо подобное?

— Нет, к моему глубочайшему сожалению, но слышать слышал. И теперь, когда у меня есть данные по силе, точке выхода, а также сами крюки, — Грайт кивнул на лежащие у его ног несколько экземпляров, — я смогу изготовить такой арбалет, — в последних словах Грайта промелькнула нескрываемая радость.

— Зачем?

— Как зачем?

— Нам не нужен такой арбалет. Мы не идем на штурм. Нам нужен способ избежать вреда, который наносит этот арбалет.

Грайт обескуражено замолчал. В его снисходительном, даже презрительном взгляде, брошенном на Иллара, сквозила толика обиды.

Иллар постарался сгладить свою резкость:

— Возможно, если вы сможете сделать такой же, мы опытным путем сможем выяснить, как с ним бороться.

— Вот, — как будто это было само собой разумеющееся, подхватил Грайт. — Позвольте, милорд, я этим займусь.

И член Королевского Совета ретировался, что-то рисуя в своем воображении, не забыв прихватив с собой несколько крюков. Оставшиеся тут же несли с собой его слуги.

А Иллар отправился искать Кандира, сам оглядывая при свете дня следы ночного штурма.

Раненных и убитых убрали. Мальчишки подбирали последние стрелы, дротики, камни, тросы, крючья. Топоры ставились на место, сигнальные костры складывались заново. Камни, обильно политые кровью, облепили мухи. Их жужжание раздражало. Но тех же мальчишек отрядили посыпать кровяные пятна песком.

Заглянув за стену, Иллар убедился, что похоронные команды обоих противоборствующих сторон рассортировали своих и чужих погибших и теперь развозят их по своим лагерям. Во рву виднелись остатки плотов, а также изломанные, изрубленные, но все же опасные для упавших колья. На брустверах ничего не было видно, как и за ними. Осадный арбалет, про который вел речь Грайт, не остался лежать на виду, чтобы удовлетворить любопытство осаждаемых.

Доклад от Кандира Иллар принял в одной из башен.

Курхот предпринял ночью два двойных штурма. На западные ворота и на том месте, где оказался Иллар. На воротных башнях дела защитников обстояли намного лучше. Каждая башня, которую атаковали пираты, хорошо простреливалась с бойниц второй. Поэтому добравшихся до площадки штурмующих было намного меньше и с ними смогли расправиться быстро. Аналогично закончился штурм и на прилегающих стенах.

Повторный штурм закончился тем же. Командиры, хотя и трубили отбой, но дозорных выставляли, как и положено, резервный отряд выделял людей восполнить вышедших из строя воинов.

Та башня, на которой оказался Иллар, чуть было не стала прорывом для войска Курхота. Ситуация оказалась слишком опасной, особенно второй штурм. Штурмующим удалось захватить башню, и это было бы катастрофой, если бы не подоспевший резервный отряд, встретивший врага уже в городе, если бы не самоотверженная стойкость воинов башни.

Погибших на этой башне было не в пример больше, чем на воротной. Вместе с командиром погибло две трети всех солдат.

Данную башню для атаки выбрали, как посчитал Кандир, за счет ее хоть ненамного, но уступающей в высоте от других и чуть более высокий бруствер.

Брустверы были огромнейшей ошибкой. Но поздно было что-либо менять. На восточной стороне они сыграли свою роль, штурм осадными лестницами так и не начался. Это было просто невозможно. Дерзость же и ловкость пиратов никто не смог предугадать.

Из хороших новостей было выполнение отрядами вылазки своих задач, сразу после штурма атаковавшие некоторые части войска Курхота на западе и войска Альтама на востоке. Хотя попытки поджечь катапульты не увенчались успехом, противнику был всё же нанесен урон. Несколько солдат, обслуживающих катапульты были убиты, подожжены палатки, фургоны. Не меньший успех имела и паника, возникшая в стане врага.

— Не думаю, что следующий штурм будет в ближайшее время, — сказал в заключении Кандир. — Осадных арбалетов у них несколько, но не больше четырех, крючья не бесконечны. Им понадобится время, чтобы изготовить новые. Также, гибель двух отрядов, замечу, самых отчаянных и смелых, внушила страх остальным. Курхоту необходимо время, чтобы повысить боевой дух своих людей и сформировать новые отряды смертников.

— Откуда вы знаете, что больше таких отрядов нет?

— У нас несколько пленных. Не все говорят, но и молчание и красноречивые взгляды некоторых иной раз говорят больше, чем слова. Это были лучшие. Они были добровольцами, им были обещаны самые лучшие трофеи. Курхот набрал четыре таких отряда. Вернулся в лучшем случае один. Следующие наберутся, сомнений нет. Первый штурмовой отряд — это не только почет. Это лучшая добыча, награда, повышение. Так что, отчаянных хватает. Но не сейчас. Войско было уставшее, с марша. Это был пробный штурм. Когда всё войско будет тут, когда Курхот обоснуется, подготовится, вот тогда наступление повторится.

— Почему из Гелназа и из Джарна не сообщили нам об осадных арбалетах?

— Думаю, там их не использовали. Их стены намного выше стен Большого города Нарты. Они сопоставимы с высотой стен Малого города. Сейчас Малый город — это вторая линия защиты. Но когда-то она была первой и самой мощной. Джарн и Гелназ не разрастались, как Нарта, защита от врага осталась на прежнем уровне. Большие стены и под стать им башни. И, насколько я помню, опять брустверы. Здесь мы перестарались. И сыграли на руку Курхоту. В тех городах брустверов не было.

— Что мы будем делать? Как будем готовиться к следующему штурму?

— Единственно, что я вижу, усилить стены стрелками, которые смогут простреливать атакующих на башни и использовать способ, который спас башню, крюками захватывать тросы, подтягивать их к бойницам и там перерубать. Есть у меня еще задумка. Я вызвал представителя гильдии плотников. Если в промежутках зубцов башни сделать и закрепить деревянный навес, балкон, выступающий наружу, у нас получится преимущество во времени для того, чтобы перерубить тросы. И трудность для атакующих — не так-то просто будет перелезть через навес.

Предположения Кандира оправдались. Штурма больше не было.

Укрепив защитным поясом свои осадные машины, с восточной стороны продолжался равномерный обстрел ворот и прилегающих стен. К двум катапультам постепенно прибавилась еще одна, еще один требучет. Постепенно, шаг за шагом, защитные укрепления, которые не могли разбить илонийцы, продвигались к стене, приближая осадные машины к городу и увеличивая дальность обстрела. Увеличивалась и мощность осадных машин. Требучеты били всё большими и большими каменными снарядами.

Со стороны крепостных башен катапульты осажденных также обстреливали защитные сооружения. Иногда удачный выстрел разрушал машину и, то одна, то другая катапульты противника выходили из строя.

Столица получила передышку, Кандир требовал использовать полученное время для тренировок и обучения. Поражение в недавнем штурме было слишком близким, потери немалыми. Солдаты начали бояться следующего штурма. Но еще хуже было ожидание штурма. Никто не знал, на что еще способны отчаянные люди Курхота.

Требовалось поднять боевой дух солдат. Отличившихся в недавнем бою щедро наградили. Из маленькой победы Кандир счел возможным устроить небольшой праздник, всем солдатам выдали по лишней чарке крепкого вина.

Поднимали дух и вылазки верховых отрядов. Умелые и бесстрашные действия этих отрядов приводили в восторг наблюдавших за ними солдат, пока Кандир не посчитал это слишком опасным. Противник не давал больше застать себя врасплох. И не смотря на всю отвагу конников, они несли потери. Когда у Курхота появился первый требучет, первые снаряды, которые он отправил в город — были головы погибших всадников. Приложенное послание ехидно поясняло, что правило милосердия выполняется даже с лихвой — Курхот доставляет погибших противников осаждаемым сам, своими силами.

Ряды противника неуклонно росли, подтянулись отставшие части войска Курхота, к Альтаму пришло войско, разгромившее помощь Вароссы. И наступил тот день, когда последняя связь с внешним миром прервалась. Гонец от Хайдира прибыл в город излюбленным методом Курхота — по частям с требучета.

Последнее, что они услышали от Хайдира — он обосновался на своем старом военном лагере, с которого и начал свой путь в Кордию некоторое время назад. Там все было готово для встречи пополнения, для тренировок, существовали мастерские и кузни. Хайдир принимал, обучал и вооружал рекрутов и не давал покоя Курхоту. Отбивал поступающие ему обозы, препятствовал мародерству его отрядов на землях Илонии. В стычках, мелких сражениях его молодые воины получали такой необходимый опыт и навык.

Военный лагерь Хайдира при малейшей опасности готов был переместиться на другое место. И Иллар, и Кандир отметили для себя, что задача подготовки такого резервного места не была предусмотрена в их планах и Хайдиру придётся выкручиваться своими силами

Держал Хайдир и связь с Учайком и Матасом, но почему-то не с Ароном. Утешающих вестей у него пока не было, но всё же столица не была в одиночестве.

Войска Курхота остались без пополнения продовольствия. Его отряды прочесывали окрестности столицы, но добывали сущие крохи, боясь заходить далеко, опасаясь илонийских отрядов. В покинутых деревнях искалось не только продовольствие, забирались все мотки веревок. Готовясь к обороне, илонийцы не подумали, что трос — это большая сила в руках моряков.

К сожалению, войско Альтама снабжалось полней и с завидной регулярностью. Его обозы с Торогии текли непрекращающейся вереницей, охранялись большими, хорошо вооруженными отрядами и везли не только продовольствие, но и каменные снаряды, которых не хватало в окрестностях Нарты, руду для плавилен и дерево для требучетов. В некоторых отбитых обозах люди Хайдира находили и тросы, канаты, веревочные лестницы, которые везли для армии Курхота.

Противником рубились дальние леса. Строились катапульты, требучеты, лестницы, тараны, плоты. Велся сбор камней и их обработка. Плелись веревочные лестницы, в покинутых кузнях разжигались печи, ковались крючья. Пленённые местные жители раздували меха в кузнях, работали на лесопилках, вязали фашины. Отрядам Хайдира в своих набегах изредка удавалось освободить некоторую часть рабов Курхота, и рабочих рук у Курхота и Альтама постоянно не хватало. Но, если население запада Илонии было готово к наступлению врага, то со стороны Торогии нападения не ожидалось, люди не успевали уйти, схорониться, Арниз и Оселед были взяты, Подкем и Равнен в осаде. Альтам как угрозами, там и посулами смог обеспечить не только себя, но и своего союзника пленными и нанятыми крестьянами.

В один из дней Иллар узнал о полностью разграбленном королевском поместье — Варнийке. Табун знаменитых илонийских лошадей был заранее отправлен в войска. Племенные жеребцы и кобылы, а также необученные малолетки переведены в Роголинский лес. И хотя, ожидая нападения, все ценное из поместья было вывезено, такой уютный домик королевской семьи был осквернен. От сожжения его спасло лишь то, что он стал резиденцией Альтама.

Король Торогии делился со своим союзником не только продуктами. Вскоре и со стороны Курхота в стены Нарты ударили первые каменные ядра катапульт, в город полетели горящие снаряды, а также трупы животных и погибших воинов из отрядов Хайдира.

Начался обстрел решетки и арки, загораживающей водный путь в город.

В реку противником сбрасывались трупы и нечистоты. В город пришла вонь и смрад. И если улицы города очищались и горящие костры уничтожали разлагающую плоть, очистить реку было невозможно. Редкие дожди с одной стороны пополняли запасы чистой воды осажденного города, с другой стороны, усиливался смрад от реки.

Среди горожан участились жертвы и, с одобрения Иллара, Бахтин принял решение для безопасности перевести из Большого города в Малый, а также во дворец всех ремесленников, их семьи и всех детей. Малый город потеснился, приют предоставили всем. И если сам старый замок оставался чисто военным, то дворцовый комплекс наполнился женским и детским смехом, плачем и просто шумом. Но потери снизились.

Глава 26 Осада

Замкнутый круг осады ознаменовался пожаром столичных голубятней и серьезным ранением Латина.

Шпионы Альтама не дремали. Поджог голубятней был тщательно спланирован и выполнен одновременно как в замке, так и в основных гильдиях ремесленников, и в первую очередь — торговой. Связь из Нарты прервалась окончательно.

Домики для голубей срочно отстраивались заново, к ним приставлялась стража.

Оставалось лишь надеяться, что с внешнего мира голуби все же прилетят в вновь отстроенный для них дом. Но с Нарты подать весть уже было невозможно.

А Латин с Фаркусом исполнили всё же первоначальный план Кандира. Облачившись в плащ Иллара, Латин выступил приманкой для шпионов Альтама. Так же в окружении обычного сопровождения Иллара они инспектировали город и убийца купился на подставу. Но на этот раз тетива не была ослаблена, Латин получил стрелу точно в грудь.

Иллар бушевал. Не смягчило его гнев ни сознание того, что на юноше, для безопасности, под обычным одеянием, под обычной кольчугой, которую и не скрывали, были стальные пластины, сделавшие свое дело, смягчившие удар, благодаря которым Латин обошелся лишь перебитыми ребрами и не смертельной раной. Ни сознание того, что цель была достигнута, убийца был пойман. Как ни ловок он был, «приманку» окружал невидимый отряд самых умелых и лучших воинов Кандира, его разведчики, привыкшие быть незаметными, умевшие растворяться в окружающем мире.

— Добился своего? — негодовал Иллар, ходя взад и вперед перед постелью Латина и даже не пытаясь сдержаться. — Вокруг тебя девушки, ты в крови и новая баллада готова…

Кроме хрипа Латин пока ничего не мог вымолвить. Он следил за другом с болезненной гримасой и приглашающе махнул рукой, мысленно одобряя: «Мол, говори, не стесняйся дальше».

— Вы с Фаркусом ослушались меня, и я отстранил его от командования отрядом, вы понимаете, что вы наделали? Вам мало того, что вы лишили меня моего доверенного лица, который действует от моего имени, вы чуть было не оставили меня без друга, — распалялся Иллар.

Латин одобрительно кивал головой.

— Не ерничай, — взорвался Иллар.

Он выскочил из комнаты, где лежал Латин и с разбега наткнулся на Потанга.

Коротко кивнув командиру всадников, он собрался было пройти мимо, но Потанг придержал его.

— Остынь, — бывший недруг демонстративно окинул взглядом красного яростного Иллара.

— Что тебе надо, Потанг? — Иллар освободился от руки молодого человека. — Пришёл навестить его? — Иллар кивнул на комнату с Латином, — пожалуйста. И не задерживай меня.

— Побушевал и хватит, — в глазах Потанга мелькнула издевательская усмешка.

— Не тебе мне указывать, — уловил насмешку Иллар.

Потанг взялся за эфес меча.

— Повторишь?

— Да!

Он развернулся и спустился на тренировочный плац. Потанг следовал за ним.

Сейчас, когда время вылазок закончилось, отряд Потанга частично расформировали. Стрелков, умеющих стрелять верхом и которые прикрывали основных бойцов отряда, Кандир забрал к себе. А сам отряд использовался как резервный, способный быстро оказаться в нужной точке. Но штурм не повторялся и Потанг и его люди патрулировали улицы города и занимались тренировкам.

Спустившись в замковый двор, Иллар выхватил Отари, откинув ножны. Потанг повторил его движение. Они скрестили мечи, и на весь плац раздался звон не тренировочных мечей, а боевых клинков.

Далекий бой десятилетней давности отозвался эхом в этом поединке. Искусство Потанга возросло, и поначалу он с легкостью начал оттеснять Иллара. Тому пришлось напрячься, проясняя мысли. Перед опасно мелькавшим клинком заставить себя прислушаться к своему внутреннему чувству, позволить ему действовать за себя на уровнерефлексов. Пока его яростные чувства приходили в соответствие с рефлексами, уравновешивая друг друга, приходило и обычное спокойствие. Настал переломный момент, когда перешел в наступление он. И Потанг оценил, что победа в том, давнем бою не была для Иллара случайной. Теперь бились два опытных не только в тренировках, но и в настоящих боях, воина. И Потанг был готов к поражению, когда Иллар отскочил и поднял в приветствии меч. Мгновением позже Потанг повторил его движение.

— Спасибо, — протянул руку Потангу Иллар.

— Обращайся.

— Тебя Фаркус попросил?

— Просто умолял.

— И откуда он узнал, что именно ты сможешь заставить меня бросить тебе вызов?

— Возможно с боя под Нартой.

Они рассмеялись. Иллар обернулся. Невдалеке стоял Фаркус с ведром воды.

Иллар вздохнул. Он покачал головой, подходя к капитану своего отряда.

— Не, Фаркус, не надо. Прости меня, и больше не смей делать что-либо, что заставит меня скрежетать зубами.

— Не отдавай глупых приказов, сынок, — пожал плечами Фаркус.

Иллар усмехнулся и опять сделался серьезным.

— Проводи меня к убийце.

Такая знакомая комната в темнице, комната, где обедают тюремщики, где совсем недавно, а казалось так давно, они с Латином освободили Ногала. Одна дверь — наружу, одна — в темницы, а одна туда, где Иллар тоже бывал неоднократно.

Тогда, во время допроса Гольвена и Абела, он не спускался сюда. Да те и не скрывали ничего. Сам факт нахождения в этой страшной комнате, пыточной, вселял страх и желание признаться.

Другое дело было со шпионом Альтама. Иллар оглядел человека, который пытался убить его. Полуголый, со следами истязаний, он смотрел вызывающе и несломленно. «Молчит», — подтвердил взгляд тюремщика. Сколько их, людей Альтама в столице, где они, как держат связь — всё это останется неизвестным.

Иллар невольно коснулся своих шрамов от ожогов. Смог ли он выстоять так, как этот немолодой уже человек.

— Повесить, если не одумается, и ничего не скажет! — произнес Иллар. — Тут в замке, тайно и скрыть тело. Пусть думают, что хотят. Хоть то, что он всех выдал. На некоторое время они затаятся.

Он резко вышел, лишь успев заметить кривую усмешку убийцы.

Отец после посещения темницы выезжал за пределы города. К леску, от которого сейчас ничего не осталось, к пруду, вода которого была отравлена по приказу Кандира, чтобы враг не смог ни воспользоваться прохладой чистой воды, ни напоить себя, ни обмыть лошадей.

Иллар пошел к самой высокой сторожевой башне замка.

Тогда, после первого штурма, когда он участвовал в битве, молва об этом разнеслась по городу. Теперь перед ним склонялись не просто как перед внуком короля, сыном принца. Это была дань уважения ему самому. Его слова стали обладать большим весом, его приказы выполнялись беспрекословно, люди ловили его взгляд. И всё же иногда уверенность покидала его. Тогда он приходил на эту башню и смотрел на запад, туда, где пропала его семья.

Он сидел, прислонившись к каменному зубцу с закрытыми глазами, когда рядом раздался женский голос:

— Хорошее место для слез. Вы позволите присоединиться, лорд Иллар?

— Для раздумий, — поправил он, не открывая глаз.

Скинув с себя плащ, он положил его рядом.

— Благодарю, — сказала Кандия, — усаживаясь около него и вытянув, как и Иллар, ноги вперед.

Долгое время они сидели, молча, думая о своем.

— Спасибо, лорд Иллар, — наконец произнесла девушка. — Здесь действительно удобное место для слез… и для раздумий.

— Приходи еще, — сказал чуть слышно Иллар.

Они помолчали. Каждому стало чуть легче, чуть спокойней. Иллар повернулся к девушке и внимательно посмотрел на её лицо с мокрыми дорожками на щеках. Она-то не шутила, когда говорила о слезах.

Со времени начала осады он редко видел её. И никогда во дворце. Беженцы с Кордии были превосходными стрелками. А нехватка стрелков ощущалась очень сильно. Привлекали всех бывших охотников, подростков, которые занимались стрельбой с юных лет, даже женщин.

Кордийских беженцев использовали в башнях. Они хотели воевать, они стремились воевать, но по планам отца, Иллар помнил об этом, илонийцы должны были выдворить Курхота с Илонии, и освободить как Арилазу, так и Кордию. Поэтому беженцы Кордии им были нужны живыми. Бойницы башен были самыми безопасными местами при штурме, и Кандир поставил их туда.

И опять же по согласованию с Карташем их люди занимались обучением илонийских воинов стрельбе из арбалетов, отбирая для учебы самых метких, самых быстрых. Научиться пользоваться арбалетами намного легче. Но в бою заряжать арбалет слишком долго. И все же нужны были и арбалетчики. А кто, как не искусные стрелки лучше научат новичков.

Иллар видел их в деле, наблюдал, как они стреляют по завоевателям своей родины, когда те подходили слишком близко к стене, взбираясь на бруствер.

Иллар продолжал смотреть на девушку. Там, на стене она выпускала из арбалета болт за болтом. Хладнокровно, метко и с улыбкой на устах. Сейчас губы силились не дрожать, и им даже удавалось это… иногда. Иллар нагнулся и поцеловал её. Ресницы дрогнули, и она ответила. На несколько мгновений мир вокруг них замер.

Наконец Иллар отстранился, откинулся на стену.

— Спасибо, Тайлис.

— Не произноси этого имени. Даже мысленно.

— Хорошо.

Они опять молчали.

— Когда ты понял?

— Может там, в Арилазе, может здесь, но наверняка только сейчас.

— Я сама выдала себя?

— Да.

— Если узнают…

— Не от меня.

— Я знаю, — она помолчала. — Твоя тётя…

— Ничего не говори.

— Мне жаль.

Осада продолжалась. Количество осадных машин у противника увеличивалось. С восточной стороны в нескольких местах ров планомерно забрасывался фашинами, наполненными камнями и землей. От обстрелянных стен, зубцов откалывались куски камней и также сыпались в ров, туда же летели и каменные ядра.

На юге фашинами стал забрасывать речной вход в город и Курхот, используя для этих работ тех мирных жителей, которые не сумели, не успели спрятаться в городах.

Вызванный Иллар долго смотрел на ни в чем не повинных людей и все же отдал приказ начать обстрел берега реки. Обслуживающие катапульты солдаты, а также арбалетчики творили чудеса, стараясь попадать не в илонийцев, а в надзирающих над ними солдат противника, отрезая своих от врагов. Нескольким десяткам людей удалось даже спастись, когда они правдой и неправдой, где вплавь, где по островкам фашин добирались до стены, и сверху им кидали веревки и тросы, чтобы поднять их наверх. Но таких было мало, слишком мало. Пираты расстреливали из луков, пытавшихся бежать, остальных увели.

Ценой жизни мирных людей, они отсрочили атаку на эти ворота и дали понять противнику, что заложниками те ничего не добьются.

Но враг и не собирался отступать от своих планов. Во рвы небольшие мешки с землей стали закидывать с требучетов, фашины доставляли ко рву под защитой массивных щитов. Такая «черепаха» обстреливалась с крепостных стен. Но строительство насыпи, хотя и очень медленно, но продвигалось.

Благодаря полузатопленным фашинам, через такую насыпь просачивались воды обмелевшей Лернисы. И насыпь не стала дамбой, дополнительным заслоном, на что одно время надеялся Кандир.

Вдалеке строилось какое-то массивное сооружение, но что это было, никто не мог понять.

Через несколько дней восточные рвы были местами засыпаны. Город приготовился к штурму. Ремонтировались разбитые зубцы. Увеличивался запас стрел, дротиков, топоров, камней для пищалей. Но Альтам не торопился. И продолжал засыпать ров, постепенно сравнивая его с бруствером. С другой стороны бруствера также делалась насыпь. Дозорные донесли о заканчивающемся строительстве нескольких осадных башен.

Со стороны города к этим участкам стены стали подтягиваться дополнительные силы, готовилось масло, смола, деготь.

Про подкопы никаких сведений не было. Если они и велись, то их хорошо замаскировали.

В один из дней королева провела внука, его советников и Фаркуса по потайным ходам. На это ушел целый день, который вымотал королеву до предела. Но вкупе со схемой, которую Алаина вручила им, они довели обследование до конца.

Для обороны ходы действительно не представляли ценности. В основном потайными ходами были пронизаны стены дворцового комплекса и замка. Бахтин просто диву давался, узнав, что чуть ли не каждая комната в замке и во дворце имела дополнительный потайной выход. Понятна была в этом случае полная тайна, покрывавшая сведения о ходах, сделанных в далеком прошлом излишне осторожным или подозрительным предком королевского дома Илонии.

Несколько ходов вели в Малый город. Но они были сделаны давно, когда стояла еще первая крепостная стена. Укромные места городских улиц, некоторые дома, обитатели которых понятия об этом не имели. За пределы Малого города выходило также немало ходов. Когда-то именно они были тайными тропами из города. Но не теперь.

Лишь по трем ходам можно было выйти за пределы нынешней столицы. Но они тоже были для осажденных бесполезны. Ходы были мелкие, запущенные и один из них вел прямиком в лагерь Альтама, второй выходил в ров, и дверь с внешней стороны была затоплена, когда затопили ров. И только один выходил далеко на юг, в овраг над рекой. Со стороны города по нему было невозможно пройти, он был частично завален и затоплен. Его следовало бы отремонтировать, расчистить, но до осады, и, желательно, начиная работы с другой стороны. Сейчас было слишком поздно. Это была ещё одна совершенная ими ошибка в подготовке к обороне города.

Использовать ходы не было смысла. Только при самом страшном развитии события, когда падет замок, единицы могли бы спастись. Но выйти опять же куда? В занятый врагом город, в стан врага.

Но вот для врага потайные ходы были бы великолепной возможностью проникнуть в замок, во дворец. Иллар в который раз вздохнул с облегчением, что не знал о ходах заранее. Он помнил боль пытки, он видел истерзанного шпиона. Выдержал бы он? Хватило бы у него духу?

Однажды на самых важных, опасных участках обороны столицы появился Корн. В королевских сверкающих доспехах, в окружении блестящей королевской гвардии, в сопровождении внука, король прошелся по периметру стены, приветствуя солдат, и даже узнавая и перешучиваясь с некоторыми ветеранами. Его приветствовали бравыми возгласами.

И никто не обратил внимание, что доспехи были не стальными, а накрахмаленными парчовыми, что Иллар скорее поддерживал деда, чем просто сопровождал его. А местность вокруг королевской кавалькады была заполнена самыми лучшими людьми Кандира.

Это было рискованно, но появление Корна сделало свое дело, защитники и население ликовали — король оправился от своей болезни.

Несмотря на усталость, казалось, это прибавило сил и самому Корну. Он тоже воспрял духом и всё меньше времени проводил в постели, предпочитая малую гостиную, общение с ремесленниками, наводнившими дворец, и воинами замка.

Штурм начался в предрассветное время у южных ворот. Моросил дождь, стоял туман и в такое время никто не ожидал нападения. Бдительность стоящих в карауле воинов не ослабевала, и все же возможность штурма в такое неподходящее время поражала.

Сигнальные костры взвились в небо, тревогу трубили горны, резервный отряд устремился на помощь.

На этот раз противником из баллисты, из осадных арбалетов в стену воротной башни, на рядом стоящие крепостные стены и следующие за ними обычные башни, были пущены массивные стрелы. Не все смогли пробить каменную кладку, но некоторые вонзились накрепко, обеспечивая нападавшим дополнительные упоры. А потом, как и в прошлый раз из осадных арбалетов были пущены крючья. Но на этот раз они не сразу смогли зацепиться за зубцы и за подоконники. Построенные навесы и балконы мешали. Крюки цеплялись слабо, срывались под тяжестью людей, или защитники успевали их перерубать. Но количество их было слишком большим. Часть смогла закрепиться и по ним взбирались наверх солдаты Курхота. Перебрасывая друг другу тросы, они растягивали на стене целые системы веревочных лестниц и вот по ним, по этим морским, привнесенным на сушу вантам ввысь устремился противник и крепил их к навесам.

Что толку было подтягивать, перерубать, перерезать. Лестниц было много, предварительно пущенные мощные стрелы обеспечивали дополнительный упор. В тумане, под дождем, защитники ничего не видели и стрелы не находили своих целей.

Но навес у зубцов башен делал свое дело. Противник пытался разрубить навесы снизу и некоторые даже рушились вниз. Но добраться до площадки могли лишь единицы, и на них тут же обрушивались удары копьями, дротиками, мечами и топорами.

На этот раз башни выстояли, но зато на периметре крепостных стен дела обстояли намного хуже. Того количества воинов, которые были на стене, не хватало, чтобы обороняться. А резервный отряд был ещё на подходе.

Командиры приказали переходить на атакованную стену воинам соседних стен. Это было опасно. Могло оказаться так, что Курхот, воспользовавшись этим, отправит волну нападавших и на оголившиеся стены. Но приходилось рисковать. Враг явно сосредоточил главные силы именно на этом участке. Помощь хотя бы небольшого количества солдат с соседних участков помогла продержаться до прибытия резервного отряда.

Когда Иллар прибыл на место, атака нападавших захлебнулась.

Потери защитников были огромными. Но поверженных противников было намного больше. Тела погибших и раненных устилали и стену, и землю. Раненных отделяли от погибших, оказывая помощь как своим, так и врагу. Обмен пленными с Курхотом не прекращался. Значит, они смогут вернуть своих воинов.

Иллар осмотрел то, что осталось от навесов, на невероятное количество веревочных лестниц, окутавших стену и башню, как паутина. На стену вылили горящую смолу, масло. Дождь не давал разгореться влажным тросам, веревки лишь тлели. Когда встанет солнце, разгоняя ночной туман, толку будет больше, а за день от них ничего уже не останется.

Солнце только-только позолотило башню на самой высокой башне замка, как подали сигнал о нападении на востоке. Иллар помчался к восточным воротам.

Если для моряков дождь и туман не были помехой, ведь в море часто приходилось действовать в таких же условиях, то Альтам явно дожидался рассвета и прекращения ночного дождя.

Воротную башню он не решился атаковать, направив свои силы туда, куда и планировал изначально, где засыпал рвы. Ко рву уверенно приближалась осадная башня. Высотой с крепостную башню, укрытая мокрыми кожами и щитами, с амбразурами, из которых летели стрелы в защитников. И опять высокий бруствер сыграл против защитников. Его высота позволила обратить осадную башню не против стены, как это было принято, а против башни. Впрочем, к стенам тоже приближались две осадных башни, поменьше размером.

Стрелы илонийцев не могли пробить защиту башни, горящие стрелы не воспламеняли мокрые от недавнего дождя бревна, башня неуклонно приближалась. Стрельба с катапульт на крепостной башне первоначально ничего не дала. Они были приспособлены для стрельбы на большее расстояние, солдаты, обслуживающие их, срочно что-то переделывали, изменяя длину тросов, выбирая меньшие каменные ядра. Наконец, то одно ядро, то другое ударялось в башню, не причиняя ей ни малейшего ущерба.

Подойдя практически без урона на близкое расстояние, из осадных башен начал выдвигаться мост. Из укрытой площадки башни во все стороны на зубцы полетели абордажные крюки. К стене подбегали штурмующие с осадными лестницами. На илонийцев ринулся враг.

И стрел не хватало на всех, не было столько амбразур и бойниц в стенах, а солдаты на стене уже бились мечами, им было не до стрельбы из лука. Враг лавиной накрыл защитников, сметя их со своего пути, опрокидывая со стены.

Но помощь успела. Отошедшие по команде стрелки теперь расстреливали ликующих и захвативших стену врагов, благо со стороны города зубцов не было, периметр был открыт, и не было возможности противнику спрятаться за спасительными стенами. Но он и не собирался, его целью был город, и враг вступил в столицу. Схватка разгорелась на подступах к стене.

Один из требучетов в городе, явно направляемый уверенной знающей рукой метнул огромный каменный снаряд за стену. Первый перелетел, второй ударился в парапет, сметая врага, но третий попал прямо в башню, пошатнув ее. Последовавшие за ним снаряды далеко не сразу, но довершили дело, разрушив башню, а затем и вторую, и третью. А снаряды продолжали лететь, теперь на стену, на скопище противников. Зубцы разносились с грохотом, осколки поражали людей и за стеной, и перед стеной. Попадали и в своих, но эта жертва была необходима. Приток врага снизился, ограничиваясь лишь осадными лестницами, но воины башенных бойниц не дремали, стрелы били верно и четко. А вскоре и прибывший дополнительный отряд начал одолевать пробившихся в сам город врагов и смог взобраться на стены, добивая остальных.

Иллар со своими людьми прибыл как раз в тот момент, когда перевес стал явно на стороне илонийцев. Он уже не спрашивал одобрения Фаркуса, они все ринулись в битву, усиливая своими мечами сторону осаждённых.

Атака и на восточной стороне принесла городу победу.

Иллар поднялся на стену. На этот раз никто из его людей не был ранен, но, как и после атаки Курхота, было слишком много погибших, вокруг раздавались стоны, и он позволил своим людям помочь донести раненных до лекарей. С ним остался только Фаркус.

Несмотря на большие потери, победившие солдаты ликовали. Иллара узнали. Солдаты уверились, что присутствие внука короля приносит им победу. Всюду раздавались приветственные крики. Но Фаркус предпочел увести Иллара на башню, за зубцы.

— Лишнее внимание, а одного меня не хватит, чтобы заслонить тебя, сынок, так что обойдешься без фанфар и труб, — сердито ворчал он.

Но Иллар знал, что Фаркус пребывал в добродушном настроении, раз назвал его «сынком».

Они осмотрели остатки осадной башни.

— Потрясающе, — выдохнул пораженно Иллар.

— Да…, - потянул и Фаркус, явно не ожидавший такого зрелища.

Даже разрушенная, башня производила ошеломляющее впечатление. А одна башня поменьше лишь наклонилась, оставшись такой же грозно красивой, как и была задумана.

— Я даже на рисунках не видел такого. У Альтама невероятно талантливый инженер.

— У нас люди не хуже, — подошел к ним, узнав Иллара, командир башни.

Он похлопал стоящего рядом с ним паренька по плечу.

— Скажите ему спасибо, милорд. Его отец командовал стрельбой из требучета, установленного в городе, а этот малец с башни направлял удар, — командир усмехнулся, — знаками. У них целая система знаков.

Иллар с улыбкой протянул подростку руку. Тот уверенно протянул свою. Фаркус довольно хмыкнул.

— Тебя как зовут?

— Темир, милорд.

— А твоего отца?

— Таулн.

— Кто он? Как вам пришла в голову такая идея?

— Мой отец строитель, он строит дома. Но он плохо слышит. Я помогаю ему, и нам часто приходится обмениваться знаками, чтобы мы поняли друг друга.

Иллар удивленно взглянул на командира башни.

— Полуглухой солдат командует стрельбой из требучета?

Но ответил мальчик, ничуть не обидевшись, видимо, к такому удивлению ему было не привыкать.

— Папа был солдатом, он обслуживал требучеты. Однажды трос вырвался, ударив его в голову, с тех пор он плохо слышит. Но господин Кандир знает его и разрешил вернуться в строй.

— Вот как? — задумался Иллар. — Ну что ж, — что-то решив про себя, он похлопал мальчика по плечу. — Я жду тебя и твоего отца завтра во дворце. Фаркус, — обернулся Иллар к старому воину, — позаботься, чтобы они были.

Фаркус кивнул и они, еще немного постояв на площадке, вернулись в город.

— Что вы задумали, милорд? — не выдержав, спросил Фаркус, когда они возвращались во дворец.

— Мы дали дворянство Касмину. Таулн и его сын будут следующими. По сути, они спасли город. Будем продолжать давнюю традицию давать дворянство на поле боя.

Фаркус усмехнулся.

Прибыв во дворец, они узнали, что штурм воинами Курхота повторился и возле северных ворот. К счастью, он закончилась тем же, что и первые две атаки. Осаждающие убедились, что все участки городской стены защищены одинаково хорошо, руководят защитой знающие умелые командиры и они не совершают ошибок.

И снова потянулись дни осады.

Штурмов больше не было, зато обстрел продолжился с большей силой.

— Вы слышали? — остановился Иллар, когда они однажды проезжали по одной из улиц Большого города.

— Слышал, — коротко ответил Фаркус, прислушиваясь.

— Плач ребенка. — Иллар повернулся к Фаркусу. — Разве Бахтин не велел укрыть всех детей во дворце?

— Сейчас узнаем.

Они спешились и осторожно прошлись по пустынной улице, внимательно прислушиваясь к тишине.

— Здесь, — сказал Мират, указывая на окно одного из домов.

Орсаг открыл дверь, и они осторожно вошли в дом. Это была лавка ремесленника. Оружейника, судя по развешанным повсюду инструментам, кускам дерева, бечевки.

— Похоже, я знаю, чей это дом, — сказал Орсаг. — Это Амарк. Он делает ложа для арбалетов.

— Он должен быть во дворце. Всех оружейников разместили там. Неужели он оставил семью здесь?

— Не должен был…

Плач стал слышней. Они осмотрелись.

— Сюда, — прокричал Мират у лестницы, ведущей на второй этаж.

Они бросились к нему и увидели, наконец, источник плача.

Увесистое каменное ядро, пущенное с требучета, пробило крышу, чердак и разрушило верхние ступеньки лестницы. Именно в это время по ней, видимо и поднималась маленькая девочка. Она упала вместе со сломанной лестницей, сверху на нее упало еще несколько досок. Теперь среди них была видна только серая ткань платья и маленькая ступня в аккуратном башмачке. Из-под груды досок доносился уже не плач, а еле слышный скулеж.

— О, Небеса! — прошептал Иллар, бросаясь туда.

— Погодите, лорд Иллар, — попридержал юношу Орсаг. — Надо осмотреться. Если сверху что-то держится на одной щепке, все это может обрушиться на вас.

— Или на нее.

— Прикроемся щитами, — приказал Фаркус Орсагу и Мирату. — И прикроем милорда. Если что и упадет, мы выдержим.

Со всей осторожностью они сняли верхние доски и вынули ребенка из груды досок и ступенек.

— Надо же, она не пострадала, — удивленно произнес Иллар, осмотрев малышку, девочку примерно пяти-шести лет.

Она по-прежнему тихонько скулила, не открывая глаз. И вдруг, почувствовав свободу, и свет, резко распахнула глаза. Увидев перед собой запыленные, грязные лица мужчин она закричала от страха.

— Эй, эй, — попытался успокоить ее Иллар, — все в порядке, в порядке. Где твоя мама? Почему ты одна?

Девочка в страхе повернулась к нему.

— Вы пираты, да, вы меня съедите, да? — проговорила она сквозь слезы.

Мужчины переглянулись, Мират не смог сдержать смешок, Фаркус еще больше нахмурился, Иллар покачал головой.

— Нет, мы люди короля. Мы отведем тебя к маме. Где она?

— Моя мама умерла.

Видимо, матери она лишись давно, девочка произнесла это как давно свершившийся факт. А слово «король» обладало явно успокаивающим действием. Плач прекратился.

— А твой папа? Твоего папу зовут Амарк? — спросил Орсаг.

— Да, — теперь девочка явно обрадовалась, что кто-то знает ее папу.

— Где он? — в резком тоне голоса спросившего Фаркуса было недовольство.

Девочка съежилась. Иллар укоризненно посмотрел на мужчину.

— Он тут, дома? — спросил он доброжелательно.

— Нет, во дворце.

— Почему ты не с ним? Что ты делаешь тут одна?

— Я ищу Винку.

— Кто это, твоя сестра?

— Нет, моя кошка.

Иллар недоуменно оглянулся на Фаркуса.

— Она не шутит? У нас тут в осажденном городе есть кошки?

Фаркус крякнул:

— Ну, Бахтин решил, что пусть будут. Мало ли что… а тут, — он понизил голос, — готовое жаркое.

Иллар распахнул глаза, Мират с Орсагом рассмеялись. От смеха мужчин девочка опять задрожала.

— Как тебя зовут? — продолжал расспрашивать Иллар как можно спокойней.

— Элиссия.

— И где твоя кошка?

— Она убежала, я подумала, что она вернулась домой. И пришла забрать ее.

— А папа знает, куда ты пошла?

— Нет, папа меня не пустил.

— И ты убежала?

Девочка шмыгнула носом. Иллар встал.

— Фаркус, бери ее, отвезешь во дворец к отцу. Мы закончим без тебя.

От протянувшего руки Фаркуса девочка отшатнулась и опять расплакалась.

— Мират, — приказал Фаркус, и юноша взял ребенка за руку.

— Пошли, — сказал он, как мог ласковей, девочке, — хочешь прокатиться на лошадке? Мы поедем, и я отвезу тебя к папе.

Мират был явно менее страшным, чем Фаркус, девочка доверчиво взялась за его руку.

Они вышли из дома и Мират посадил девочку на седло. Оказавшись на мгновение одна на лошади, та опять испугалась. Плач не прекратился даже тогда, когда Мират уже был рядом, придерживая ее за плечи. Успокаивать ребенка верхом на лошади было явно не с руки. Иллар снял ее с седла.

— Ну, успокойся, Элиссия, — он погладил ее по головке.

Девочка доверчиво прижалась к нему.

Иллар снял плащ и завернул в него малышку.

— Ну и что нам с тобой делать?

— Возвращайтесь, — предложил Фаркус, — я поеду один.

— Нет, — покачал головой Иллар. — Вольден звал меня. Там что-то серьезное.

На этот раз Иллар первым взлетел в седло, Орсаг подал ему ребенка и Иллар посадил ее впереди себя.

Они подъехали к южным воротам Большого города.

— Вольден? — окликнул Иллар командующего южным участком укреплений города.

— Милорд!

Если Вольден и удивился ребенку в седле Иллара, то ничем не показал этого.

— Мне необходимо показать вам что-то, — сказал он.

Иллар молча соскочил с седла. Девочку поставил на землю.

— Возьми ее, — обернулся он к Мирату, — там опасно.

Но девочка вцепилась в его руку своими двумя ручонками.

— Проклятье, — пробормотал Иллар.

Вольден кому-то крикнул. Прибежала молоденькая девушка.

— Люсаль, забери ребенка у милорда, — коротко приказал командир.

Та наклонилась к девочке, рассмеялась, что-то прощебетала, пощекотала и подхватила её на руки. Девочка рассмеялась и доверчиво перешла к девушке.

Мужчины ошеломленно переглянулись.

— Как у нее так получилось? — прошептал пораженный Мират.

— Это моя племянница. Она очень любит детей.

Следуя за Вольденом Иллар краем взгляда заметил, как Мират несколько раз оглядывался, пытаясь ещё раз хоть мельком увидеть девушку. Он хмыкнул про себя. Если им суждено выйти из этой войны живыми, Мират себе невесту уже нашел. Бесстрашную, боевую и красивую.

Иллар задумался. Женщины, конечно, не сражались, как мужчины. Они подносили еду и питье воинам, часто варя всё это под сотрясающимися стенами, падающей смерти. Ухаживали за раненными, и отвозили на погост погибших.

От шныряющих везде мальчишек также была неоценимая польза. Они были посыльными, подносили стрелы, дротики, носили ремонтировать, точить мечи, ножи.

Женщины и дети не сражались, но погибали так же, как и мужчины. И таких трупов Иллар видел не раз. Стрела не выбирает среди жертв сильного мужчину, каменное ядро не видит, куда и в кого оно летит. Как, например, лишь чудом не попав в малышку, которую они привезли с собой. Иллар знал это, но эту молоденькую жизнерадостную девушку было безумно жалко оставлять тут.

Заметил, как оказалось, взгляды Мирата не только Иллар, Орсаг уже делал внушение молодому воину. Их дело было — охранять Иллара, а не выбирать себе невест. Мират краснел, но выслушал старого воина молча. Был виноват и сам чувствовал это.

Они взошли на башню и прошлись по стене.

— Через несколько дней стена может рухнуть, — сказал Вольден.

Иллар увидел то, что хотел показать ему Вольден. Вода во рву в этом месте размыла основание стены. Или там была пустота. Теперь огромный кусок стены висел практически в воздухе.

— Подкоп? — спросил Иллар, хотя и знал ответ.

Именно в этом месте был выход из потайного хода замка. В начале осады они с Бахтиным и Кандиром осмотрели его. Каменный свод казался надежным. Но кто знает, то ли вода подточила старое укрытие, то ли под ударами каменных ядер стена содрогнулась, и старый подземный ход дал трещину. Или то, и другое одновременно. Если дверь рухнет, вода устремится в ход. И это будет слишком заметно.

Вольден этого не знал и поэтому весьма серьезно отвечал:

— Мы слушали землю. Ставили тазы с водой. Ряби не было. Думаю, подкопа нет.

— Ситарцы видят тоже, что и мы?

— Еще нет. Обстрел не увеличился. Но как только они заметят, перенесут сюда своего «буйвола».

Иллар знал, что солдаты прозвали особо мощный требучет торогцев «буйволом». Он метал каменные снаряды, намного превышающие снаряды обычных катапульт и по действию равнялся нескольким метательным машинам или ручным требучетам. К счастью осаждаемых, большие каменные глыбы надо было везти издалека. На это требовалось время и даже удача. Иногда «буйвол» молчал несколько дней и тогда в столице надеялись, что отрядам Хайдира удавалось отбить телеги с камнями.

Совсем недавно у тоготцев был всего один «буйвол». Он планомерно обстреливал речную арку. Но потом появился еще один, затем третий. Первый добивал арку, и противник готовился к штурму по реке. Остальные две Альтам установил у восточных ворот. Если образуется брешь еще и в этом месте, у осаждающих будет три дороги в город.

— Тут такое дело, Вольден…

Иллар рассказал старому командующему все, что знал.

— Поэтому, думаю, нам надо заложить этот ход изнутри. И не медлить. А вы сделайте все, чтобы противник заметил этот уступ. Лихорадочно бегайте, суетитесь. Пусть это привлечёт их внимание. Пусть тащат сюда своих «буйволов».

— А если сделают нового?

— Они так и так делают нового. Но есть возможность, что перетащат тех. Тогда мы выгадаем немного времени.

— А вы успеете заделать ход?

— Начнем прямо сейчас.

Иллар обернулся к Фаркусу.

— Один из самых ближайших выходов был в старой часовне на Базарной улице. Веди туда отряд солдат и каменщиков. Несите камни, готовьте раствор. Пошли кого-нибудь к Кандиру. Пусть ждет меня во дворце, а ты ожидай меня в Часовне. Я не помню, как открывается ход снаружи. Мне надо во дворец. Я открою его изнутри.

— Если враг возьмет внешний город, он удивится такой работе в старой часовне, — спокойно произнес Фаркус. — И сможет воспользоваться этим ходом во дворец.

— Что ты предлагаешь? Тащить всё через Малый город? Это удлинит работы втрое. Не говоря уж о том, что тогда вся Нарта точно будет в курсе. Нет, сейчас во внешнем городе не осталось мирных жителей. Будем работать отсюда.

— Я не начну привлекать противника к этой стене, пока не начнутся работы, — сказал, внимательно выслушавший все, Вольден. — Я не очень хорошо знаю город, но, возможно, вместо вашей часовни там груда развалин.

— Хорошо, мы пришлем вам весть, — согласился Иллар.

Они спустились с башни. Взлетев в седло, Иллар поймал недоуменный взгляд Вольдена:

— Что?

— Вы не заберете ребенка с собой, милорд?

— Проклятье! Я думал… — Иллар нахмурился. А что он думал? Что Люсаль отведет ребенка во дворец? Одна? Или дядя даст ей сопровождение? — Проклятье! — опять сказал Иллар, он просто забыл про нежданную ношу.

А девочка уже бежала к нему. Люсаль еле поспевала за ней.

— Я дала ей немного изюма, — весело сказала девушка, искоса поглядывая на сидящего на своем коне Мирата. Тот не скрывал восхищённого взгляда, потухшего, правда, от резкого оклика Орсага.

Иллар вздохнул и перехватил из рук Люсаль малышку. Что ж, они ведь все равно держали путь во дворец.

— Ты придешь ко мне в гости, Люса? — спросила девочка, удобно устраиваясь впереди Иллара.

— Конечно, Элис. — Люсаль помахала ей рукой.

И они направили коней в сторону дворца.

Девочка явно отошла от испуга и теперь деловито рассказывала Иллару, какие большие ей показала Люсаль котлы, а еще ядра из камней, и много-много стрел.

— А еще я видела папины арбалеты! — гордо заявила она.

— Твой папа делает только части арбалетов — ложе, — поправил ее Иллар.

— Нет, папа делает весь арбалет.

— Скорее всего, сам лук ему приносят, и он собирает готовый, — предположил Орсаг.

Девочка подумала и кивнула.

— Да!

Взрослые рассмеялись.

Вскоре Фаркус отделился от их отряда, направляясь выполнять приказ Иллара. А им пришлось задержать дыхание. Путь к дворцу лежал по еще не очищенной от смрада части города.

Противник продолжал запускать в город части трупов людей и умерших животных, надеясь на болезни и эпидемии защитников. Весь Большой город провонял тленом и смрадом горящих трупов. Специальная команда солдат планомерно обыскивала каждую улицу или спешила туда, куда звали её вездесущие мальчишки, которые за каждый указанный труп получали по небольшой монете. Трупы сжигали. Мальчишкам платили и отправляли их в купальни. Дров не жалели. Жители готовились покинуть Большой город, и заготовленные дрова никому не хотелось оставлять врагу.

Элиссия закашлялась, Иллар прижал её к себе и укрыл плащом. Они постарались проехать эту часть города как можно быстрей.

— Где ты живешь во дворце? — спросил Иллар, спешиваясь и осторожно спуская девочку на землю.

— Не знаю. Там была очень большая и красивая комната.

То есть почти любая. Пришлось прибегнуть к помощи одного из охранников.

Как оказалось, Амарку, вместе с многочисленными ремесленниками, временно переместившихся во дворец, выделили несколько просторных комнат с большими окнами в западной части дворца.

— Вас разместили здесь? — недоверчиво спросил Иллар девочку, когда они добрались до нужных им комнат, и он осматривал станки, заваленные всевозможными инструментами и недоделанными изделиями.

— Нет, тут только папа, а наша комната…

— О, Небеса, милорд, вы нашли девочку Амарка? — подскочил к Иллару один из мастеров.

— Да, и хотел бы, чтобы он забрал её поскорей. — Время не ждало, а он отвлекается по пустякам. — Возьмите ребенка и пошлите за её отцом.

Он подтолкнул малышку к мастеру, но та опять вцепилась в него и засопела.

— Проклятье, — пробормотал Иллар сквозь зубы. — Где живут ваши женщины?

Придется отводить ребенка туда самому. Женщины гораздо лучше справлялись с маленькими детьми, он это уже прекрасно понял.

Мастер поспешно повел Иллара и его сопровождение через ряд комнат.

— Вот, — остановился он у открытых дверей тронного зала, явно опасаясь туда заходить.

Иллар сам не был тут довольно-таки давно и теперь был поражен открывшимся видом. Тронный зал предоставили женщинам: женам и дочерям ремесленников, швеям и портнихам. Тут пряли, ткали и шили простые домотканые рубахи, в которые одевали раненных и просто усталых воинов, когда их одежда стиралась и штопалась. Несмотря на военные действия, Бахтин, боясь эпидемий, требовал и требовал, чтобы город и люди держались в чистоте.

Делались тут и повязки для раненных. В одном углу Иллар даже заметил нескольких женщин, изготовляющих тетиву для луков и арбалетов. Именно туда и побежала девочка.

— Элиссия, дитя моё, — подхватилась с места дородная женщина. — Где ты была? Твой отец с ног сбился, ища тебя!

— А я была в большой башне! А Люса дала мне сладкие орехи! А еще там были большие ядра! А дядя привез меня к папе!

Иллар вздохнул с большим облегчением и повернулся, чтобы побыстрей ретироваться, поняв, почему мастер опасался сюда зайти, в этом царстве женщин и ему было не по себе, тем более что его ждало срочное дело. И чуть не столкнулся с мужчиной, бросившимся к ребенку.

— Девочка моя, Элиссия, я чуть не сошел с ума! Где ты была?

— Папа… — и торопливый рассказ начался заново.

Но узнавшая девочку женщина узнала и Иллара. Торопливо сделав реверанс, она зашептала что-то Амарку. Тот обернулся и побледнел.

— Принц, ваше высочество…

— Это не мой титул, — непроизвольно поправил его Иллар.

Половина столицы упорно величала его принцем. И он также упорно поправлял всех, кто обращался к нему так.

— Принц?! — завороженно проговорила Элиссия, распахнутые глаза которой выражали такую радость и восхищение, что Иллар невольно оглядел себя. Что с ним не так? — Я выйду за тебя замуж, да?

В зале грохнул хохот. Отец девочки, наоборот, чуть не упал в обморок. Иллар беспомощно оглянулся на Орсага и Мирата. Последний еле сдерживал смешок. Его более опытный и сдержанный товарищ попытался спасти положение. Он наклонился к девочке и серьезно сказал:

— Принцы женятся на принцессах, малышка.

— Но мой папа называет меня «моей принцессой».

Новый взрыв смеха потряс зал. Амарк бормотал что-то несуразное, его рассудок явно претерпевал стадию помешательства от страха. Иллар вздохнул и присел перед девочкой.

— Принцы женятся на взрослых принцессах, — попробовал он как можно спокойней сказать девочке, давая возможность её отцу отойти от испуга. — А тебе ещё расти и расти, — позволил он сказать весело и насмешливо, пытаясь поддержать веселое настроение зала и обернуть всё в шутку. Уроки Фаркуса не прошли даром.

— Я быстро расту! — похвасталась девочка.

— Тогда будь послушной и не огорчай своего папу. А когда ты вырастишь, папа найдет тебе хорошего мужа.

— Как ты?

— Как я?

— Принца. И чтобы он был красивый! И добрый! Как ты!

За спиной посмеивались. Видя, что внук короля не сердится, среди женщин послышались веселые перешептывания.

Иллар вздохнул. Он снял с пояса кинжал и протянул его девочке. На ножнах была выгравирована фигурка оленя, гордо поднявшего голову с рогами. Инкрустирована мелкими алмазами. Подарок Матаса на его совершеннолетие. Он бы не носил его, предпочитая более простые ножны, опасаясь потерять подарок в бою. Но ножны идеально подходили под его отличный нож. И были весьма удобны в ношении. До сих пор он так и не смог подобрать им замену.

— Подаришь мой подарок своему жениху, когда будешь большой? Договорились?

Девочка не отрывала восхищенного взгляда от фигурки оленя и небольших алмазов. Зал вздохнул от восхищения. Подарок был поистине королевским и приличным приданым девочки, когда она подрастёт.

Иллар распрямился. Он добился своего, отвлекая внимание от себя.

— Мастер Амарк, — обратился он к потрясенному, как и все, испуганному отцу девочки. — Потрудитесь следить за своим ребенком. Мы нашли её в вашем доме, под рухнувшей от каменного ядра лестницей. В следующий раз ей может так не повезти. Что касается моего подарка, почистите и смажьте хорошенько лезвие и припаяйте ножны. Нож острый и не раз побывал в схватке. И поясните дочери, что это не игрушка, а подарок. Играть с ним не следует.

— Хорошо, милорд, — только и смог прошептать Амарк.

Иллар, в сопровождении Орсага и Мирата с огромным облегчением покинул зал.

Кандира о предстоящей работе предупредил посыльный мальчишка от Фаркуса. Он отдавал приказы и ждал Иллара в рабочем кабинете Интара. Именно отсюда в свое время они начали обход потайных ходов. Кандир изучал схемы. Перерисованные, с заметками, они уже не хранились в тайне. А были тщательно обследованы надежной командой людей Кандира.

— Вы правы, милорд. Ближайший ход — в Часовне. Вы готовы?

— Да.

Тщательно сверяясь с планом, они легко нашли выход в часовню, где их ждал Фаркус. Часовня, к счастью, была цела, вход в подземелье не засыпан.

Взяв с собой Фаркуса и мастера каменщиков, они пошли по направлению к крепостной стене. Опасения Иллара подтвердились. Дверь, выходившая наружу была покорежена, через неё процеживался небольшой ручеек воды и то исключительно за счет того, что уровень воды во рву понизился. Поток воды в любой момент может захлестнуть ход. И это может быть замечено.

Свод хода также покрылся трещинами, на полу валялось несколько свежих осколков.

— Сколько времени займет заложить этот ход? — спросил Иллар мастера каменщиков.

— На всю ширину крепостной стены? — уточнил мастер.

— Для надежности можно больше.

— Недолго, милорд. К утру управимся. Но раствор не успеет застыть.

— И не надо. Упор же будет? Стена выстоит?

— Фаркус пояснил, что с той стороны образовалась пустота. Я не могу ничего обещать.

— Там небольшой участок. Снаружи стена может треснуть, кое-что обрушится. Но имея тут крепкое основание, мы можем не опасаться.

— Возможно, вы и правы, милорд. Но я точно скажу только тогда, когда увижу стену снаружи.

— Тогда согласуйте свои действия с Вольденом. Он начнет привлекать внимание к стене, как только вы вместе сочтете нужным. Но это должно быть сделано как можно быстрей.

— Кандир, — обернулся Иллар к мужчине. — Постарайтесь обеспечить здесь скрытность работ. Я понимаю, что это невозможно. Но необходимо свести риск поступления сведений к врагу на нет. Замуруйте ход от часовни к Малому городу. Но так, чтобы он выглядел старым. Чтобы это казалось тупиком. И, выполняя задачу привлечь врага к этой стене, постарайтесь все же попробовать на всякий случай заложить тот проем камнем и бревнами. Это увеличит шанс стене продержаться.

К вечеру Кандир смог доложить:

— Работы начались. Как мастер и обещал, они закончат к утру. По согласованию с ним вечером Вольден начал спускать людей на веревках к проему заделывать проем. Мы, конечно, не успели. Но как мы и планировали, Курхот обратил внимание на работы и прислал своих людей. В настоящее время мы не даем врагу осмотреть пролом, но и он не даёт нам его заделать.

— «Буйволы». Они начали переносить «буйволов»?

— Да, милорд. Они все же поняли, что мы обеспокоены состоянием стены. Все три «буйвола» разбираются. Не знаю, смогут ли они за ночь перевезти их и собрать, но к завтрашнему вечеру они точно начнут обстрел.

— Кандир, дайте приказ, чтобы места их сборки обстреливались особенно тщательно.

— Сначала они построят защитное сооружение.

— Не давайте им строить.

— Да, милорд, мы так и делаем. Дальность наших катапульт на башне все равно меньше, чем их «буйволов». Но задержка все же будет.

— Арка и восточные ворота?

— Не думаю, что они оставят их. Но без «буйволов» скорость разрушения уменьшится.

— Мы выиграем время.

Кандир побарабанил пальцами по столу:

— Вы уверены, милорд, что Варосса всё же пришлет помощь?

— И Учайк, — уверенно сказал Иллар.

— У нас нет больше связи с городами. Что, если миссия ваших братьев по освобождению леди Талины провалилась. Кто поведет войска? Насколько они будут крупные?

— Матас также не будет сидеть без дела. Помощь должна прийти.

— Но мы продолжаем подготовку, чтобы покинуть Большой город?

— Да. Что намосталось сделать?

— Большинство жителей уже покинули Большой город. Почти перенесли продовольствие со складов, начали переводить стада животных. На днях закончим очистку подступов к крепостной стены на юге и на западной стороне. Выделены люди, которые подожгут то, что мы не успеем перевести.

— Я не заметил паники. А вы? Как реагируют люди?

— Нет, всё нормально. Есть недовольные жители, но остаться в Большом городе при его захвате никто не изъявил желание.

— Хорошо. Хотя мы готовим отступление, но желательно сделать это как можно позднее. Если помощь опоздает хоть на день, войска противника будут под прикрытием крепостной стены.

— И будут в ловушке. Вы не рассмотрели это вариант, милорд.

— У нас не будет связи с подошедшей помощью. Мы не сможем согласовывать наши действия.

— Мы увидим направление их удара.

— Да… вы правы. В любом случае будем действовать по обстановке.

Под конец совещания появился усталый Латин. Докладывая о состоянии дел на реке, он еле сдерживался от распиравшего его смешка. Только недовольный взгляд Кандира и удивленный Иллара удерживал его в рамках серьёзности.

— Мы переместили последний требучет к реке. Береговые укрытия закончены, проверили крепление цепей и перевели туда последний запланированный отряд арбалетчиков. Когда арка рухнет, пираты пожалеют, что прорвались там. На Северном участке реки работы еще продолжаются.

Иллар коротко ввел Латина в курс дел на участке стены Вольдена.

— Значит, у нас появилось время. Заготовим побольше стрел и каменных ядер.

— Успеете сделать еще пару требучетов?

— Мастер старается. Смотря, сколько у нас останется времени.

— Готовьтесь, в случае чего, их сжечь.

— Да, все готово. Пиратам они в целости и сохранности точно не достанутся.

Когда Кандир ушел, Иллар посмотрел на друга.

— Ладно уж, говори, что случилось?

Латин не выдержал и рассмеялся в полный голос.

— Пока я тут добирался до себя, я услышал потрясающую новость. Все незамужнее женское население города от пяти до сорока лет мечтает потеряться и получить от тебя подарок с алмазами.

Иллар досадливо нахмурился. Он уже и забыл про тот случай, вспоминая лишь тогда, когда чувствовал неудобство от отсутствия на поясе ножен с кинжалом.

— Ты поэтому опоздал, слушал сплетни? — недовольно спросил он.

— Ну, это не сплетни, — Латин не поддался на его тон. Ещё раз отсмеявшись, он сказал вдруг серьезным голосом. — Иллар, тебе ли не знать силу народной молвы. Не тебя ли охраняли от расправы в войске Шесбина, а ведь было произнесено всего лишь слово, зато какое — предательство! Не ты ли рвался в бой, чтобы люди видели, что внук короля сражается за город так же, как и они. А вспомни, как ты бежал от смеха, когда застал ту девицу в своей постели. Слово, Иллар. Оно обладает большой силой. Ты это почувствовал на себе. А теперь вслушайся в эту фразу: «Принц спасает ребенка!» Как это звучит? А? И кому какое дело, что ты не принц. И что вас там было вообще-то четверо. Кого волнуют такие тонкости.

— Ты хочешь сказать…

— Да, — Латин снова рассмеялся. — О тебе уже слагают легенды. Я тоже напишу парочку, когда будет время. Принц спасает прекрасную девушку, дарит ей кольцо и женится на ней.

— О, Небеса, ты полагаешь, так это видится?

— Я шучу. Почему ты так серьезно реагируешь на это? Хотя сейчас на глазах людей творится сказка, типа той, которой наслушалась твоя будущая невеста, — улыбнулся Латин. — Прости, опять шучу. Конечно, нет, это не видится так. Просто пойми, Иллар, ты привел ребенка в замок и сдал его на руки отцу. Да мы десятками приводим во дворец потерявшуюся в городе малышню, или сбежавшуюся сражаться ребятню. Мамаши дают им затрещины, или пройдутся вожжами по мягкому месту. И все, забыто. Но это мы. Когда это делаешь ты, это видится совсем по-другому. И о чем ты думал, когда дарил подарок с алмазами дочке ремесленника?

— О том, чтобы убраться оттуда поскорей, — тоскливо произнес Иллар, понимая только сейчас, что он наделал.

— Я не говорю, что то, что ты сделал, ужасно, — понял его состояние друг. — Просто будь готов к последствиям.

— К толпе потерявшихся детей?

— К тому, что за тебя теперь люди пойдут в огонь и в воду.

Иллар поднял голову. Латин смотрел серьезно.

Глава 27 В Сеготе

Отряд беглецов пришел в Стокс усталыми и выбившимися из сил. И не только женщины, хотя их и оберегали, пытаясь всячески облегчить их движение. До этого вроде выздоровевший Интар к концу пути чувствовал себя так, будто только очнулся после недавнего покушения. Непривычен был к таким переходам и Раднир. Горные подъемы и спуски, то верхом, то ведя лошадей в поводу, вымотали и его. Он тоже чувствовал, что его раны так и не зажили до конца, а натертые бедра добавляли мучения.

Талина также ещё не поправилась до конца. Опытная путешественница, она в этот раз не смогла обойтись своими силами. Стенк помогал ей как мог.

Тарлин заботился об Овете, Ногал опекал Лайну. Женщина старалась не быть обузой, тем более видя, как тяжело ее мужу. Но на горной дороге, при их темпе движения пасовала и она.

Стенли взял руководство их отрядом на себя. Он выбирал путь, посылал солдат на разведку, объявлял о привалах, и назначал часовых. Шла война и в пути мало ли что могло случиться.

На Овете было приготовление укрепляющих и бодрящих отваров и лечение натертых ног, царапин. Были у нее в запасах примочки для глаз. У многих ее спутников в горах они начинали слезиться и болеть. Мучили некоторых, в том числе и женщин, головные боли, её снадобья облегчали и эти боли. И члены их отряда находили в себе силы посмеиваться, видя, с каким упорством Раднир старается отклонить заботу Оветы, тут же проигрывая и сдаваясь под её напором.

И все же они устали все. После напряженных дежурств у замка, после сумасшедшей гонки из Сегота, после путешествия по горам. Сил не было. Густой туман, продержавшийся однажды целый день и ночь позволил перевести дух, но не прогнал усталость.

В Стоксе их ждал особняк, служивший королевской резиденцией Илонии в дружественном Тоготе. Немногочисленные обитатели особняка, слуги, оставленные следить за порядком и готовые в любую минуту принять знатных путешественников, с ног сбились, пытаясь устроить такой большой отряд, свалившийся им на голову. Не без помощи Талины, чувствующей себя здесь, как дома, беготня и поднятая суматоха понемногу приняла упорядоченный вид. Для всех нашлись комнаты, чистое белье, теплая вода и даже свежеприготовленная на плите, а не на костре, еда.

Тут же был послан посыльный с просьбой об аудиенции у короля.

Интар успел, пока слуги торопливо чистили его одежду, лишь обтереться теплой водой, как за ним пришли из замка. И они со Стенком, который натягивал сапоги чуть ли не на ходу, направились в замок.

В особняке все уже тщательно вымылись, закончился ужин с такой сытной и обильной пищей, а их всё не было. Никто не расходился по приготовленным комнатам. В ожидании Интара и Стенка они собрались в большой гостиной. Усталость сморила их, Талина с Лайной заснули на диванчике, рядом друг с другом. Стенли с Радниром сонно и вяло занимались словесной перепалкой в своей излюбленной манере, Тарлин что-то рассказывал клевавшей носом Овете. Ногал регулярно заглядывал в гостиную, докладывая, что известий нет.

Только глубокой ночью Интар со Стенком вернулись из замка.

Немного удивившись, что Ногал потащил их в такой час в гостиную, они наткнулись на лес тревожно ожидающих глаз, встрепенувшихся от дремы родных.

— Как? — ринулась к брату Талина.

Лайна с волнением встала с дивана.

— С Илларом все в порядке, — только и смог сказать Интар, чтобы снять тягостное напряжение.

— Мама с папой? Что в Илонии? — продолжала теребить его сестра.

— Все сложно, но не безнадежно.

Интар устало сел в пододвинутое кресло. Ногал протянул ему и Стенку кубок разбавленного вина. Подтянул к уставшим мужчинам стол с закусками. И Интар начал рассказ.

Их провели прямо в кабинет Учайка. Пожилой, но еще весьма крепкий и энергичный король Тогота нервно мерил шагами свой кабинет.

— Интар! — протянул он руку и поднял почтительно опустившегося на одно колено Интара. Рядом преклонил колено Стенк. — Лорд Стенк!

— Ваше Величество!

— Ты жив, Интар! Где ты был? Что с тобой случилось? Мне доложили, твоя сестра с тобой. Стенк, что случилось у вас с Талиной?

— Это длинная история, ваше величество. Но мы ничего не знаем об Илонии. Я хотел бы сначала услышать о королевстве, — в голосе Интара было тревожное ожидание, которое Учайк не преминул заметить.

— Я рад, что ты жив, Интар. Но хочу заметить, что это весьма странно, что чуть ли не вся королевская семья оказалась вдали от Илонии, о которой ты так тревожишься.

В словах старого Учайка действительно была радость, что принц соседнего королевства жив. Но все же присутствовали и нотки негодования, осуждения и непонимания.

— Поверьте мне, ваше величество, я сам задаю себе этот вопрос. И не нахожу ответа. Я, несомненно, поведаю вам обо всем, но только когда смогу привести свои мысли в порядок. Сейчас они заняты только одним: что творится в Илонии и что с моим сыном.

Учайк указал Интару и Стенку на кресла, сам сел в свое.

— Для начала просто скажу, что с твоим отцом, матерью и сыном пока все в порядке.

— Пока? — Интар уловил это слово.

Но напряженная складка на лбу разгладилась. Живы, это было главное.

— Твой сын возглавляет оборону Нарты. У ее ворот стоит армия Курхота и армия Альтама. Корн и Алаина в столице. Твой отец болен, но это не смертельно.

— Сведения о предательстве Иллара были ложью? Дюртал сообщил мне об этом. Я не поверил. Он обманул меня или что-то все же было?

— Было, Интар, и было всё очень серьезно.

— Вы можете мне рассказать, ваше величество?

— Интар, твоего сына на самом деле обвинили в предательстве и ваш командующий Шесбин его арестовал. Но послания о его предательстве были фальшивыми. Хотя и правдоподобными. Я, как и ты, не поверил и послал своих людей за подробностями. Их ответ и опровержение Королевского Совета пришли ко мне одновременно. И, хочу сказать, они различались.

— В каком смысле?

— Мои люди докладывали о том, что творится в войсках, о свидетельствах, о том, что Шесбин вез Иллара в столицу на суд под конвоем.

— Дюртал говорил о том же.

— Но послание Королевского Совета было о другом. О том, что внука короля оболгали. Что настоящий предатель — другой человек. Я был в затруднении. Какое из этих посланий верно. А какое — подделка.

— Я могу взглянуть на оба послания? Могу поговорить с вашими людьми?

— Несомненно. Но у меня есть для тебя кое-что другое. Я не стал говорить об этом сразу, потому что ты должен понять. В замешательстве и недоумении наверняка был не только я один. Эти послания получили все правители, и, насколько я понял, твои города. Поэтому медлил Арон, поэтому опоздала помощь городов. Но твой Королевский Совет прислал мне, и, надеюсь, Матасу и Арону, твоим союзникам, полную запись суда над твоим сыном.

И Учайк протянул Интару стопку бумажных листков. Интар жадно вцепился в гербовую бумагу. Самая лучшая и самая дорогая бумага в королевстве, с илонийской гербовой филигранью. Сам вид бумаги показывал, что содержание посылаемого Королевским Советом документа имеет огромное значение.

Интар читал гораздо быстрей, чем Стенк, которому он передавал прочитанные листки. И пока Стенк не закончил, долго сидел с отсутствующем взглядом.

Король Торогии не прерывал его молчание, лишь подав приказ слугам принести напитки и закуски. Когда Стенк закончил, Учайк приглашающе указал на кубки и холодное мясо.

Интар поблагодарил, залпом выпив содержимое кубка, оказавшимся слабым горским вином. К еде не притронулся. Стенк повторил его действия.

— Судя по записи, мой отец не был болен, — произнес, наконец, Интар.

— Что было последнее, что ты слышал о войне, Интар, на которую отправился?

— Простите, ваше величество. Я обещал рассказать. Пусть будет так. — Интар помолчал, собираясь с мыслями. — Как я понял, меня не объявили умершим. Но, если бы не моя дочь, это бы случилось. У Курхота интересные понятия об устранении соперников. Ладно в бою. Но ко мне он послал сына, чтобы тот ранил меня отравленным дротиком. Оветин телохранитель, принявший вместо меня первую порцию яда, и умение Оветы спасли меня. А проводник, спрятавший нашу карету спас уже нас двоих. Там Овета и выходила как меня, так и сына Курхота — Раднира. Я представлю потом его вашему величеству. Умный парнишка, и даже, в это трудно поверить, капитан корабля. Мы пришли к соглашению с этим юношей. Можно было бы сказать, что он наш пленник. Но у нас это немного другое. Он не предавал своего повелителя, но теперь служит у меня. Я собирался вернуться в Илонию. Но когда нас нашла Лайна, мы не рискнули прорываться через горы, которые наводнили люди Курхота. Я был еще слаб, Овета тоже после болезни. С двумя женщинами — это было слишком опасно. Нам пришлось присоединиться к племянникам, которые отправились в Сегот на поиски отца и матери. Со слов Стенли я знал о сдаче Алмики, знал о битве под Алмикой. И только от Дюртала узнал, что Альтам напал на нас и о предательстве моего сына.

— Ты встречался в Дюрталом?

— Да. Мы готовили освобождение сестры и Стенка, когда он прибыл в замок Мелах, где содержал их под стражей.

— Вы действительно были его пленниками? — повернулся Учайк к Стенку.

— Да, ваше величество. Талина не соглашалась подтвердить, что предъявленная им королева Кордии — настоящая Тайлис.

— Значит, — задумчиво произнес Учайк. — Талина уверена, что у Дюртала — не Тайлис.

— Я видел ту девушку, ваше величество, — Стенк почтительно наклонил голову. — И я тоже неплохо знаю Тайлис. Это была не она.

— И где же настоящая?

— Думаю, — вздохнул Интар, — она в Нарте.

— В Нарте?

— Мы с Матасом встречались с ней на Переправе. Она собиралась оставаться с ним. Но, пообщавшись с Дюрталом, я понял, что её там нет.

— Но Нарта? Так далеко. Почему она не пришла ко мне?

— Простите, ваше величество. Я могу предположить, что она побоялась. Дюртал объявил королеву живой и в Албоне, и у неё были опасения, что вы поверите Дюрталу, а не ей. А так как у вас возникли трудности на границе, она повернула к Нарте, из опасения стать разменной монетой в этом конфликте.

— Неразумная девчонка! Я не торгую королями за свои интересы.

— Она вас не знает, ваше величество, — позволил себе улыбнуться Интар. — И да, она ещё девчонка. Но смелая, волевая. Она вела своих людей из Кордии по горам, и она сражалась вместе с ними.

Учайк кивнул головой. Горцы Тогота славились долголетием, королями горной страны становились уже взрослые и подчас пожилые мужчины, умудренные жизненным опытом. Королева Кордии приходилась бы Учайку, если и не правнучкой, то уж внучкой точно.

— Дюртал не зря скрыл, что твоя сестра у него в пленницах. Неблаговидный поступок для короля. Не говоря уж о том, чтобы представлять фальшивую королеву. И ты, зная это, пошел к нему?

Интар развел руками.

— Мне надо было время для захвата замка, ваше величество, и я давал Дюрталу последнюю возможность отпустить сестру.

— И его решение?

— Мы не отвергали самого худшего из вариантов, и все же я не ожидал, что он готов был передать Талину Курхоту. А раз уж я, по его мнению, был в его руках, то и меня.

Король Тогота вскочил с кресла.

— Безумец. Я понимаю — идет война, я понимаю — смерть в бою. Но мы никогда не покушались на королевские семьи.

Интар не посмел перебить возмущенного Учайка. Жизненный опыт, да. Но горцы всегда отличались благородством души. Да и как можно было бы ковать самое лучшее оружие в мире с черной испорченной душой. Напоминать, как Альтам убил своего предшественника и похитил наследника соседнего королевства, смысла не было. Юная королева Тайлис по-своему была права, ожидая от повелителей соседних стран неразборчивости в средствах для достижения своих целей.

Наверное, король подумал о том же. А может, и вспомнил содержимое листков, которые держал в руках Стенк. Король опустился в кресло.

— Судя по тому, что вы здесь, а мне доложили об оживлении нападений Сегота на мои земли, ты его серьезно разозлил.

— Надеюсь, ваше величество. Хотя моя цель была заставить его задуматься и отступиться от Кордии.

Учайк рассмеялся.

— Узнаю тебя, Интар. Даже в таком деле, как побег, ты хочешь повлиять на события более масштабного значения.

Интар пожал плечами.

— Мы с Матасом обещали Тайлис, что поможем ей.

— Тебе надо думать об Илонии, а не о Тайлис, — обвиняюще наставил палец на принца соседней страны король Торогии.

— Я не перестаю об этом думать, ваше величество. И теперь жду от вас ответного рассказа, что сейчас происходит в Илонии.

— Я помню твой вопрос. Да, судя по записи суда, Корн был здоров. Но он не мальчик, Интар. А у него недавно пропали сын и дочь. А внука объявили предателем. Не говоря уже о том, что на пороге его столицы стоит враг, и не один. Такое не проходит бесследно.

— Мама с ним рядом. Всё будет хорошо.

— Теперь, когда и вы оба живы, я в этом не сомневаюсь. А теперь об Илонии. Между твоим войском и Курхотом была ещё одна битва, у границы. Хайдир остановил Курхота, но ненадолго. Можно было бы сказать, что Курхот разбил Хайдира. Но, по крайней мере, у него не хватило сил, чтобы уничтожить твое войско. Не в упрек Хайдиру. Он хороший командующий. Но твоё войско, Интар, слишком мирное. Да, я понимаю, политика твоего отца, а начинал еще твой дед, сделала свое дело. В Илонии царит мир, вы долгое время ни с кем не воевали. Слишком давно. — Учайк добродушно усмехнулся. — К счастью, это относится и к нашим отношениям. Но несмотря на ваших ветеранов, на постоянное обучение войска, все же учения и турниры — это не война. Войско Хайдира не побежало, не струсило, оно было просто слабее. Он отступил в Гелназ, надеясь задержать у крепости Курхота. Но тому не нужен был Гелназ. Он знал, что к Нарте шел Альтам, и ему было выгодней встретиться с союзником, чем тратить время на второстепенный город. Хайдир правильно сориентировался и направился туда же, не дождавшись ожидаемого пополнения и оставив в Гелназе своих раненных.

Учайк внезапно резко рассмеялся.

— Извини, Интар, — сказал он на удивленный взгляд принца. — Мне всегда было интересно, насколько мы все умные задним числом, глядя на события, которые уже произошли. Если бы Курхот шел прямо к Нарте, он опередил бы Хайдира, и, возможно, развернувшись, разбил бы его окончательно. Но он пошел к Джарну. Думаю, это жадность. Но, может, и необходимость. Он видел, что поживиться в Илонии нечем. Урожай только-только дозрел, его успели собрать, а что не смогли, то сожгли. Ему нужно было взять хоть одну крепость, чтобы пополнить свои запасы и дать своим людям победу. Но Джарн отбил штурм, а Хайдир его опередил.

— Что Альтам?

— Частично ты уже понял, что там произошло. У меня только несколько дополнительных неприятных известий. Арниз был взят сразу, теперь у Альтама две опорные крепости — Оселед и Арниз. А посланное Ароном на помощь войско разбито под Равненом.

Интар со Стенком переглянулись. Это было ужасно.

— Войско Арона оказалось еще хуже, чем твое, Интар. У тебя хоть было обученное войско, опытные командующие. Но родственники Арона восприняли войну, как повод покрасоваться. Ты не представляешь, о чем мне доложили. Там почти не было солдат, стрелков. Это была верховая армия разодетых щеголей. Они ехали не воевать, а показать себя. У них были не стальные латы, а серебряные и даже золотые. Мечи ломались, а стрелы арбалетов не били из инкрустированных драгоценностями арбалетов. Альтаму досталась знатная добыча в виде всех этих побрякушек, и это практически без потерь. — Учайк вздохнул. — Теперь самое плохое, что я могу тебе сообщить, Интар. Видимо, Арону доложили тоже, что и мне. Он не перенес такого позора. Для него это было ударом. А ведь он постарше твоего отца. Он на смертном одре.

— О, Небеса!

— Ответ на твой следующий закономерный вопрос — я не знаю, успел ли он отдать приказ о направлении тебе на помощь другого войска. Но даже если бы и успел, если оно идет к твоим границам, если оно такое же, как предыдущее, то лучше пусть остается в Вароссе.

Учайк замолчал, глядя на сосредоточенный, ушедший в себя взгляд Интара. Он переглянулся со Стенком. Оба достаточно знали принца. В голове Интара велась работа по решению этой проблемы.

Наконец Интар поднял глаза на Учайка.

— Вы можете сказать, какая обстановка сейчас в столице?

— Нарта в полной осаде, Интар. До этого Курхот предпринял несколько штурмов, но твой сын его отбил. Открыто и с согласия короля, власть в Илонии, и в первую очередь в Нарте перешла к нему. Командующий столичными силами у него Кандир, и он действует с ним и с Управителем столицы Бахтиным сообща. У них правильные решения. Они оставили Хайдира за пределами столицы, чтобы тот готовил новое войско. Они распределили воинов по городу, их отряды совершают вылазки. И он сражался на стене. Солдаты приветствуют его и это главное. Ты воспитал хорошего правителя, Интар. Твой сын справится. Но силы Альтама слишком велики, он подтягивает к столице и людей, и вооружение. Иллару нужна помощь.

На этом закончились их общие рассказы. Теперь необходимо было действовать. И они еще долго обсуждали свои планы.

Но это Интар не стал сообщать окружившим его родным. Главное было сказано. Остальное — это будни, это будет их работа.

Во время рассказа, когда Талина вслух читала записи суда, он заново переживал известия о борьбе сына, о пытках, о его боли. Но последние слова Учайка были бальзамом на его душу.

Лайна с Оветой плакали, обняв друга друга, и Интар пожалел, что поддался на их желание всё выслушать. Хотя вначале и планировал оставить листки записи суда в тайне. Но Талина не позволила. Наверное, правильно сделала.

Когда все новости закончились, за окном уже рассветало.

Интар обвел взглядом своих родных. Жена и дочь старались держаться, но силы их были явно на пределе. Талина также была слаба, но прежняя жизненная энергия постепенно наполняла ее, как и раньше. Надо было действовать, и она оживала. Стенк был готов пойти куда угодно и на что угодно. Стенли и Тарлин только ждали приказа. Интар порадовался, увидев в их глазах не слепое ожидание, а работу мысли. Они и без приказа дяди знали, куда их пошлют и уже думали, как действовать.

Еще два человека не сводили с Интара взглядов. Они не были членами королевской семьи. Но стали их частью. Ногал поигрывал ножичком, внимательно наблюдая и ожидая приказа. Раднир был необыкновенно серьезен. Интар видел его расширенные зрачки, когда он слушал о суде над сыном того, кому служил, о его беспокойных взглядах на плачущую Овету. И теперь Раднир наблюдал и ждал, как поступит Интар.

Но Интар для начала отправил всех спать. Думать следовало на свежую голову.

Завтрак следующего дня был поздним. Всем нужен был отдых и Интар позволил своим родным перед серьезным разговором и грядущим планированием хорошо выспаться. Счел необходимым отправить всех в фехтовальный зал на тренировку. После чего отдохнувшие и взбодрившиеся члены его семьи с Радниром и Ногалом собрались в гостиной.

Интар начал с молодого капитана.

— Раднир, — он серьезно смотрел на юношу. — Я благодарен тебе за спасение моей сестры, за то, как ты оберегал мою дочь. Ты можешь быть свободным от службы мне. Ты заслужил это.

Вскинув голову, юноша напрягся.

— Вот как? — переспросил он, в упор глядя на принца. — Значит, ты, принц Интар, посчитал меня достойным?

— Да. И ты можешь вернуться домой.

Раднир рассмеялся.

— Так и знал, что тут есть подводный камень. Я могу вернуться домой. Но не к отцу.

— Ты сам не хотел возвращаться к отцу.

— Да, но, если я приведу ему настоящую Тайлис, он простит меня. Ты поэтому отпускаешь меня, принц? — резко проговорил Раднир. — Чтобы я не шел с тобой туда, где она? Наверняка ты, отправляя меня домой, даже дашь мне проводников, этакий отряд, состоящий из пары десятков солдат? — в словах промелькнула злость. — Поэтому ты говоришь это сейчас? А ведь спасение твоей сестры произошло не вчера. Ты мог бы отпустить меня еще в Сеготе.

— Мог. Но там было не до того.

— Да, я помню. И… мне не нравится твой план, принц. Я пойду с тобой. Я хочу прийти в твое королевство и увидеть твою столицу.

— Ты не дал мне договорить до конца, Раднир. Ты уйдешь домой. Но с остатками армии твоего отца. Когда он потерпит поражение, мне не нужны будут пленные, которых надо будет кормить и спасать от ненависти моего народа. Ты вернешь их на острова. В обмен на пленных из Илонии, Кордии и Арилазы.

— Если ты победишь! Не слишком ли ты уверен в себе, принц Илонии?

— Уверен. — Интар смотрел прямо в глаза юноши.

Раднир покачал головой.

— Зря уверен. Но даже если так. Если мой отец станет твоим пленником, он все равно останется королем. Войско не пойдет за мной. А я никогда не пойду против отца.

— Раднир, вы убиваете правителей. Я — обычно нет. Но на этот раз я сделаю исключение. Если Курхот будет в моей власти, я не стану требовать за него выкуп. Я казню его. Либо предоставлю это сделать Матасу. Или Тайлис. Я сделаю все, чтобы войско Курхота лишилось своего предводителя.

— Чтобы поставить меня вместо него…

— В войске есть еще его сыновья, Раднир? Старше, чем ты?

— Нет.

— Тогда ты — наследник.

— Я не согласен на твой план, принц. — Юноша вскинул голову. — Ты не пленишь и не убьешь моего отца. Я не позволю тебе это сделать. Я вернусь к нему и предупрежу его.

— Раднир, я не спрашиваю твоего согласия. Я тебя ставлю в известность. Ты можешь уйти. Но при поражении армии твоего отца, после его смерти, именно ты становишься ответственным за своих людей. Ты должен увести их с моей земли. Я меняю их свободу на свободу рабов. Ты сделаешь это, потому что вы так делаете. Просто в этот раз выкупом за рабов будут их жизни.

— Если я не соглашусь, ты всех убьешь?

— Нет. Я не убиваю пленных и побежденных. И ты это прекрасно знаешь. До сих пор и рабов в Илонии не было. Но теперь будут. Все пленные будут работать. В городах, на полях, в шахтах и в горах. В цепях. Они будут ждать обмена, выкупа. Они вернутся на свои острова. Но гораздо позже и далеко не все. Ты намного упростишь жизнь и мне, и им. Всем нам.

— Ты еще даже не привел войско на помощь своему сыну, а уже распоряжаешься пленными?

— Нет, я рассматриваю все варианты. И если победит твой отец, ты позаботишься о моей дочери. Не дашь ее в обиду, отвезешь туда, куда она скажет.

Раднир взглянул на побледневшую Овету, обвел взглядом остальных.

— А ты сам, твоя жена, твои родные?

— Если твой отец решит, что выкуп ему выгодней, то так тому и быть. Но в противном случае, что ты сможешь сделать против своего отца? Тебе не спасти нас всех. Я не занимаюсь гаданием, Раднир. И не могу предугадать действия моих противников после нашего поражения. В этом случае я смогу спланировать только одно — ты спасешь Овету.

— Тебя дать клятву в этом?

— А нужно?

— Нет.

Юноша ненадолго задумался. Никто не прерывал его молчание. Наконец он произнес:

— У меня будет условие.

— Какое условие?

— Я сделаю, как ты сказал, принц. Если ты победишь, я уведу своих людей. Мы вернемся на свои корабли, вернемся на родину. И я отпущу всех, кого увезли их ваших земель. Я обещаю тебе это. Но я хотел бы показать твоей дочери море, показать ей свой корабль. Ты отпустишь со мной свою дочь, принц Интар, в наш обратный путь в Кордию?

— Раднир, — вскочила со своего места Овета.

Стенли с Тарлином, не удержавшись, рассмеялись. Стенк усмехнулся.

Никто и никогда не видел Интара в ярости, но они это видели. Совсем недавно. Но еще реже можно было видеть растерянного Интара. Им всем довелось увидеть и это.

Спасла положение Лайна:

— Не забывайся, мальчик, — под ее строгим властным взглядом Раднир поежился. — У Оветы есть еще и мать. А уж мне-то ты не посмеешь ставить условия, чуть было не убив моего мужа. — Лайна продолжила еще более сурово. — И мне все больше и больше не нравится, как ты общаешься с моей дочерью. Так что первым делом, я оставлю Овету в Тоготе до окончания войны. А ты выполнишь то, что сказал тебе Интар. И только после того, как ты уведешь своих людей, лет этак через пять, я приглашу тебя в гости.

— Мама!

Когда все отсмеялись, глядя на внезапно смутившегося и оробевшего Раднира, Интар поднял руку, призывая всех к тишине.

— Раднир, Овета не будет условием.

— Я понял, — пробормотал юноша.

— А я не останусь у Учайка, — твердо заявила Овета.

— Хорошо, девочка. Было бы, конечно, лучше, если бы ты осталась в Стоксе, тут мама полностью права, но я знал, что ты не согласишься.

Он обернулся к Радниру:

— Если твое решение вернуться к отцу твердое, тебе придется уйти. Сам понимаешь, обсуждать наши планы, чтобы потом ты доложил о них отцу — нецелесообразно.

Молодой человек понимающе наклонил голову и порывисто вышел из комнаты. Овета вскочила с места:

— Попрошу Учайка показать нам оружие, — не спрашивая, а ставя в известность ошарашенных родных, заявила она, выскакивая за дверь.

Лайна поднялась вместе с ней:

— Думаю, в обсуждении планов, — обратилась она к мужу, — мы невеликая сила, пройдем прогуляемся.

Не сразу они пришли в себя. Талина сердито шипела на развеселившихся сыновей, Стенк и Ногал тихонько переговаривались. Наконец Интар перестал хмуриться и продолжил:

— Стенк, Талина. Вы едете к Хайдиру. Необходимо окружить оставленное у Джарна войско Курхота и уничтожить его. После чего сосредотачиваете все собранное войско на северо-западе от столицы. Стенли, Тарлин, мы с вами едем в Вароссу. Через Илонию, через Тороп. Я отправлюсь в Вар. Вы объезжаете тех командиров Вароссы, которых я укажу. Они знают свое дело, и они нам будут нужны. У вас наверняка имеется свои командиры на примете, собирайте и их. У нас нет времени объехать всю Вароссу. Придется ограничиться теми, кто живет на границе. Они должны собрать отряды и быть на границе. Я привезу от Арона или его сына приказ им выступать.

— Если нет?

— Если нет, если я задержусь, пусть выступают, как наемники. Тогда платить будем им мы, а не Арон. Не все согласятся, для некоторых это покажется унизительным. Но вы должны привести в Илонию войско.

Он повернулся к Ногалу:

— Я оставляю жену и дочь на тебя. Ты приведешь их и Куртиса, наследника Учайка, в Джарн с войском. Сейчас принц у Матаса, но Учайк уже послал за ним. Ты обеспечишь связь Куртиса и Хайдира. Вы вместе освободите Джарн. Потом, Ногал, я буду ждать тебя с докладом. Ты должен будешь сообщить мне или Стенли, что все готово.

Они потратили остаток дня на разработку мельчайших подробностей предстоящих планов. В планах приходилось учитывать, что прервавшаяся связь с Нартой, в последнее время казавшейся случайной и временной, была окончательной. Почтовые птицы Учайка уходили, но ответа не было. Из Нарты не прилетали голуби, не прибывали гонцы. И они даже не знали, доходили ли их послания до Иллара. Блокада Нарты была полной и каким-то образом осажденные лишились и связи.

За обедом, когда они опять собрались все вместе, Интар расспрашивал Раднира о его впечатлениях. Накануне Лайна и Овета, с согласия и с выделенным Учайком сопровождением, показывали юноше знаменитое тоготское оружие. Выплавку сплавов, процесс создания, закалку хотя и не знаменитых клинков, а обычных, повседневных, но ценимых не менее, чем самые дорогие. Раднир был потрясен, вопросы сыпались из него нескончаемо, отвечал уже не только Интар, но и Талина. О делах, о планах не было сказано ни слова.

Лишь в конце обеда Интар озвучил закономерный вопрос:

— Когда ты едешь, Раднир?

— Чем скорее, тем лучше.

— Я со Стенли и Тарлином выезжаю рано утром. До Илонии ты можешь ехать с нами.

Раднир наклонил голову.

— Меня это устроит.

— Ты будешь сражаться, брат? — как бы между прочим спросил Стенли.

— Как ты меня назвал? — Раднир впился глазами в невозмутимого племянника принца.

— Ты спас мою мать и моего отца. Как я ещё могу называть тебя?

Не спуская взгляда со Стенли, Раднир медленно произнес:

— Я никогда не бился в задних рядах.

— Если я встречу тебя в бою, мой клинок пройдет мимо.

— Ты сам недавно мечтал скрестить со мной меч.

— На тренировке, как сегодня утром — пожалуйста, сколько угодно.

— Раднир, — вступил в разговор Интар, — ты помнишь, что ты мне нужен живым.

— Помню, — обернулся к Интару юноша. — Я помню, что должен спасти твою дочь. Но вы не победите. И моего отца не убьете. Я не позволю. И если я встречу в бою любого из вас, — Раднир обвел всех взглядом, стараясь не встречаться глазами с замеревшей Оветой, голос его слегка дрогнул, — мой меч не дрогнет и не пройдет мимо. Я дал слово не убивать лишь принца.

— Твое право, брат, — пожав плечами, сказал Стенли, среди наступившей напряженной тишины.

Прервал молчание Стенк.

— Что, если отец тебе не поверит, парень? — Задумчиво спросил он.

— Что значит, не поверит?

— Насколько я понял, ты не выполнил его приказ. А Тайлис ты еще не готов ему предоставить.

— Я скажу ему, что у Дюртала не настоящая Тайлис.

— Он наверняка знает об этом.

— Я предупрежу его, что принц готов его убить.

— Ты уверен, что этого достаточно?

Юноша сверкнул глазами. Руки сжались, он поддался вперед.

— Вы не отговорите меня.

— Мы не отговариваем, Раднир, — вздохнул Интар. — Ты свободен и можешь поступать, как хочешь. Но… я должен тебе сказать. Помогая спасти Талину, ты помешал Дюрталу передать её Курхоту. Когда я появился в замке, Дюртал был готов взять в заложники и меня. Раднир, ты помешал своему отцу обменять Нарту на нас. Наш отец не допустил бы нашей гибели. Нарта и Илония пала бы.

— Без меня…

— Без тебя мы справились бы. Но это было бы трудней. Намного трудней. Твой отец не должен узнать это.

— Вы предлагаете обмануть его.

— Просто будь осторожен.

Над столом повисла тягостная тишина. Ее прервал вопрос Тарлина.

— Раднир, что если отец пошлет тебя убить Иллара?

Юноша выпрямился. На него смотрели несколько пар напряженных сосредоточенных глаз.

— Я выполню приказ отца, — в словах молодого капитана не было и намёка на сомнения.

Овета вскочила. Глаза, сквозь слезы, горели гневом:

— Папа, забери его обещание обратно. Я его ненавижу и никогда не приму его помощь. Если он убьет Иллара. Если он хотя бы ранит кого-нибудь из вас, я… я… тогда я сама его убью.

Она выскочила из комнаты. Лайна и Талина поднялись и торопливо выбежали за ней.

Раднир проводил их деланно равнодушным взглядом.

— Ты заберешь обратно свою просьбу? — Обернулся он к Интару, — может, — зло добавил он, — ты вдобавок заберешь и мою свободу?

— Не для того я тебе ее вернул, — вздохнул Интар, — все остается как прежде. Тебе не убить моего сына так просто, как ты себе вообразил. Он всегда был отличным бойцом, и ты слышал, что с ним не так-то легко справиться. Я не тревожусь о нём, не беспокоюсь о нас. Мы намного превосходим тебя, мальчик. Ты уже имел возможность убедиться в этом. Я волнуюсь о тебе, Раднир. Ты свободен, и волен делать всё, что считаешь нужным. Но я уже слишком хорошо знаю, что собой представляет король Курхот. Не думаю, что мои слова достигнут твоего разума. Ты предан отцу. Но хочу, чтобы ты был осторожней. И предпочёл бы оставить тебя с нами.

Остаток обеда прошел в тягостном молчании.

А следующим утром, как и планировалось, Интар с племянниками и Радниром отправились в дорогу. Путь в Вароссу был долог и предварительно Учайк послал гонцов на узловые почтовые станции для подготовки сменных лошадей.

Еще через несколько дней отправились в путь и все остальные.

Глава 28 Отец и сын

Под Торопом Раднир с облегчением расстался с принцем и его племянниками. Непринужденные в последнее время отношения стали натянуты. Ощущалось напряжение и, к злости юноши, он чувствовал от своих старших товарищей, даже от Тарлина, нескрываемую жалость. Интар напоследок пытался давать какие-то советы, но Раднир намеренно игнорировал их. И лишь старательно запоминал местность, количество и вооружение отрядов Хайдира, встречающихся на их пути. От их командиров они уже знали, что Джарн самостоятельно освобожден намного увеличившимся войском Хайдира. Что у того полно пленных. В основном наемники, но были и люди Курхота, пришедшие с ним с Ситарских островов.

Получив сопровождающих, чтобы одинокого всадника не подстрелили илонийские стрелки, Раднир через несколько дней был у Нарты.

Лагерь Курхота поражал размерами и запахом. Не первый раз шел Раднир в военный поход с отцом. Но всегда у них была небольшая, подвижная армия. Здесь же скопилось огромное войско. Он шел через лагерь, удивляясь множеству незнакомых лиц. И среди них невероятное количество не воинов, а простых людей — пронырливых торговцев, смеющихся распутных женщин, снующих среди взрослых детей, грязных забитых рабов.

Когда они шли через завоеванную Кордию, у них тоже были обозы, рабы, наложницы. Но они были немногочислены, они не задерживали войско. Все остальное можно было взять на захваченных землях. Обозы были нужны в первую очередь для награбленного добра. С войском Курхота всегда шли его доверенные, преданные люди, которые формировали охраняемые караваны и отправлялись с ними в порт, чтобы затем, на кораблях, доставлять добычу на острова. Отделяя для своего господина его долю, остальное отправляли тем, кто послал своих мужей и детей на войну.

Здесь, в этом лагере было что-то другое. Не собранность, а развязность. Не бравые выкрики, а пьяные песни. И запах… Запах не просто немытых тел и навозных лепешек. Воздух был насыщен парами нечистот и гнилых тел.

Изредка ему встречались свои. Распахнутые глаза, веселые приветствия, хлопанье по плечу и почтительные поклоны, если встречающийся был с его корабля. Вот его молодой матрос Прасит, открыв от удивления рот, кинулся куда-то прочь, а боцман, пожилой Нетр обнял, и, хохотнув, тут же всплакнул от избытка чувств, после чего последовал за ним.

У палатки отца его даже не задержали, знакомые отцовские головорезы лишь рот открыли от удивления и тут же распахнули полог.

— Мой господин… — Раднир, опустившись на колено, склонился в глубоком поклоне.

— Раднир? — Курхот неверяще смотрел на склоненного сына. — Ты жив? Откуда ты тут? Где ты был?

Юноша поднял голову:

— Отец, я не выполнил твое задание. Но я пришел сообщить тебе важные сведения.

— Вот как? — Курхот подошел к сыну и поднял его за плечи.

Вгляделся в преданные сыновья глаза, немного виноватые, но радостные от встречи.

— Какие сведения? — спросил он осторожно.

— Я знаю, что в Сеготе фальшивая королева Тайлис, — начал торопливо говорить его сын. — Настоящая, скорее всего здесь, в Нарте. Я пришел тебе сказать, что принц Интар жив, и он идет сюда. Он собирает войска. Они вскоре будут тут. У его командующего Хайдира уже большая армия и он освободил Джарн.

— Так, погоди, не спеши, — задумчиво произнес Курхот.

Он прошелся по палатке, не сводя взгляда с сына, внимательно разглядывая его и его одежду. Сев в кресло, кивнул:

— Давай подробней, мой мальчик. И начни с самого начала. Ты не убил принца Интара. Почему?

Раднир опустил голову.

— Его защитили, его стражник принял смерть вместо него. Я все равно задел его, но яду было слишком мало. Яд лишь обездвижил его тело, он поправился.

— Я понял это. Мне сообщили. Но почему он до сих пор жив, если жив ты? Он пленил тебя, говори, мой мальчик, он сделал тебя своим рабом?

— Я был его пленником.

Сын Курхота протянул отцу свои руки. На запястьях остались красные следы стертой от вожжей кожи. Задрав штаны, он показал такие же следы от цепи. Курхот кивнул головой.

— Продолжай. Я знаю, что карета с принцем пропала. Куда она делась? Где был ты в это время?

— В забытом старом руднике. Туда привел карету местный. Меня спасли, чтобы я сказал про противоядие. Но принц Интар смог оправиться и так, яда было слишком мало. Меня приковали к карете. Я не смог освободиться, отец, хотя и пытался изо всех сил. Там было озеро с чистой водой, а в карете достаточно припасов. Мы долго жили там. Когда принц окончательно поправился, мы покинули то место.

— Где находится этот рудник?

— Юго-запад Арилазы, отец. Два дня перехода от самого южного арилазского моста в Сегот, если держаться леса у подножия горного кряжа. Местные знают об этом руднике.

— Что было дальше?

— Он встретился со своими племянниками, и они отправились в Сегот.

— Освобождать принцессу.

— Да.

— И тебя взяли с собой?

— Я был с ними.

— Расскажи.

Раднир сам не знал почему, но в последний момент решил-таки утаить от отца свое служение Интару. Его повелитель не простил бы ему невыполнение своего приказа. Но признаваться, что он помогал освобождать принцессу, да еще и упомянуть о девушке, которая спасла как своего отца, так и его, у него не поворачивался язык. Возможно, сказались слова Интара, сочувствие его названных братьев в пути. Он вернулся к отцу, он сообщил ему важные сведения, и он спасет своего повелителя, остальное было неважным.

Поэтому он подробно рассказал, как они перешли границу и оказались в Албоне. Их путь и поиски, которые привели в замок Мелах. Про разведку, патрулирование вокруг замка и про приезд Дюртала. Как принц пошел на встречу с королем Сегота, и каким образом его племянники захватили замок. Закончил он дорогой в Стокс.

— Интар собирается убить тебя, отец. Я пришел, чтобы сказать тебе это.

— Только это?

— Я видел, где расположены отряды командующего Хайдира и их численность. Кто их возглавляет. Я не знаю, правда, сколько и куда приведет армию Вароссы принц и его племянники. Но они поехали туда, я уверен. Численность войска Учайка мне тоже не известна, но они будут выступать, скорее всего, с сестрой принца. Они соединятся с отрядами Хайдира и будут наступать с севера и с запада, а Интар с войском Вароссы с юга и с востока.

— Значит, вот какие твои сведения… — Курхот задумался, не спуская глаз с сына. — Ты не многое мне рассказал, сын…

Раднир вздрогнул, что не укрылось от Курхота. Король продолжил:

— Я знаю о войске Хайдира, о Джарне. Направление войск Вароссы и Тогота легко предугадать. А войско Вароссы мне не страшно. Расфуфыренные огородные пугала, их одно удовольствие убивать и грабить. Я даже рад, что оно идет сюда.

— Принц знает об этом, я уверен, учитывая это, он приведёт в Илониюдругих, опытных…

— Это уже интересно. Сними-ка рубашку, сынок, — приказал Курхот без видимого перехода.

Несмотря на удивление, юноша подчинился. Курхот встал и осмотрел его поджарое юношеское тело.

— У тебя раны, сынок. Их не было раньше. Тебя пытали?

— Нет, отец. Это еще там, на Переправе. Охрана принца пыталась убить меня.

— Но ты выжил…

Раднир не понимал, к чему клонит отец. Тот еще раз осмотрел сына и выглянул из палатки. Повинуясь его знаку, в палатку вошли трое его людей. Курхот вернулся к своему креслу, его люди замерли у входа.

— Сынок, — задумчиво произнес Курхот. — Я думал, что ты выполнил мой приказ и погиб с честью. Мы вспоминали тебя с гордостью. Твой брат Нарад погиб, посвятив тебе свою смерть. Ты был самый умный, самый умелый, бесстрашный из моих сыновей. Я доверил тебе особо трудное и почетное задание. — Раднир опустил голову. — Я рад, что ты выжил, даже не выполнив мой приказ. Но я огорчен, что ты пришел с ложью.

— Я? — юноша потрясенно смотрел на отца.

— Ты сказал, что был пленником. Но твои запястья и ноги в последнее время не знали оков. Они зажили. Ты не был связан веревками, от них нет следа. Ты был пленником, да. Но потом ты предал меня.

— Отец, — Раднир пошатнулся, — я сказал тебе правду.

Курхот кивнул охранникам. Двое схватили юношу, а третий ударил его в живот.

С детства Раднир был на корабле, он прошел все ступени от юнги до капитана. Его били, он бил, не редкостью были и портовые драки. Огонь бурлил в крови, кулаки чесались от желания сразиться и почувствовать победу.

И он видел, как избивали рабов. Это было иначе. Они не сопротивлялись, их головы клонились к земле, а из горла вырывались не победные крики, а стоны и плач. Они были бессильны и беспомощны, как он сейчас. Это была не та боль, которую Раднир получал когда-то в драке, или в сражении, в битве. Тут боль смешивалась с обидой, с неверием, что такое творится именно с ним, что отец ему не поверил.

Курхот внимательно наблюдал. Когда юноша уже терял сознание, он остановил избиение. Один из охранников принес ведро воды и вылил его на Раднира. Курхот подошел к висевшему на руках охранников сыну и, ухватив за волосы, поднял его голову вверх.

— Теперь можешь сказать мне все.

Раднир смотрел прямо в глаза отцу.

— Все, что я сказал, это всё правда, мой повелитель, — прохрипел он.

— Но не вся… — произнес Курхот. — Ступайте, — приказал он охранникам. — И разгоните его людей, если они там.

Он вернулся в кресло. Охранники вышли, оставив Раднира стоять на коленях. Сын не сводил глаз с лица отца.

— Для твоей же пользы, Раднир. — Курхот пожал плечами. — Не надо, чтобы мое войско видело, как ты провинился, как ты лжешь своему отцу. Ты всё ещё можешь умереть со славой, я предоставлю тебе такую возможность. Но только, если ты скажешь мне всю правду. Я тебя слушаю, сынок.

— Отец… это все правда, — каждое слово давалось с трудом, дыхание прерывалось от боли, — но я дал слово, что не убегу, поэтому был на свободе. Я хотел найти Тайлис, хотел привести её к тебе. Этим заработать твоё прощение, — Раднир поднял голову, умоляюще глядя на отца. — Они все были уверены, что у короля Сегота — не она. Я думал, что если буду с ними, то узнаю, где настоящая. И я пришел, чтобы предупредить тебя. Спасти тебя.

Курхот некоторое время молчал.

— Король Сегота прислал гонца, — прервал он молчание. — Чувствует, что совершил ошибку. Ему надо было послать дочь короля Корна ко мне сразу. Хотя… у него свои планы насчет и меня, и Кордии, и Тайлис. Трудно его обвинять. Но вот что интересно, сынок…

Раднир замер, он уже понял, о чем пойдет речь.

— Дюртал сообщим мне подробности побега принцессы, — продолжил Курхот, внимательно глядя на юношу. — Я действительно недооценил принца Интара. Смелый поступок, отчаянный. Он воин. Да. Его надо было убивать по-другому. Но я не об этом. Ты всё верно рассказал мне, мой мальчик. Все так и было. Я верю тебе. Но, понимаешь ли, Дюртал прислал мне очень подробное послание. Признаться, я подумал, что молодой человек, который проник в замок и помог его захватить, твой тезка. Но…

— Я виноват, отец… — Раднир опустил голову.

— Если бы твои раны были следами пыток, это всё равно не простило бы тебя, сынок. Но тебя не пытали. Чем же тебя заставляли? Как ты согласился? Ведь ты помогал добровольно. Это видно из послания.

— Прости…

— За что ты просишь прощение, сынок?

— Я хотел его убить, я вызвал его на поединок…, но принц Интар оказался сильней. Я проиграл ему…. А он не стал делать меня рабом, он взял с меня слово.

— Какое?

— Не пытаться его убить.

— Но это не предусматривало помогать моему врагу.

— Я дал ему слово служить ему.

— Значит, — медленно проговорил Курхот, — ты предал меня.

— Нет, — в глазах пошатнувшегося Раднира плескался ужас. — Нет, я пришёл, чтобы предупредить тебя. Принц Интар хочет убить тебя. Я не позволю ему это. Я вернулся, чтобы быть с тобой рядом, чтобы воевать. Убивать ради тебя.

— Ты убежал…

Юноша не сводил взгляда с лица отца.

— Он отпустил меня.

— Послал тебя ко мне. Зачем? Почему?

Следующие слова Раднир постарался сказать твердо и спокойно, но голос дрогнул:

— Он хочет, чтобы я увел наших людей из Илонии.

Курхот вскочил.

— Ты пришел убить меня. Ты, мой сын…

— Нет, отец, — Раднир в ужасе отшатнулся. — Я пришел предупредить тебя, спасти тебя.

Курхот остановился и с размаху ударил его по лицу.

— Я убью твою мать, ту, которая дала жизнь змеенышу.

— Отец! — простонал Раднир. — Он сказал мне, что, если он победит, я должен буду увести наших людей. И в обмен вернуть пленных. Если он победит, я уведу людей. Всех. Я не позволю им быть в рабстве, я хотел спасти свой народ, тебя.

Курхот распахнул полог шатра. Кивнул на Раднира представшим перед ним охранникам.

— В яму его, — коротко отдал он приказ.

Корабль, его корабль всегда блестел. Даже когда на нем были рабы. Его команда без устали драила палубу и трюмы. Он это требовал. На его корабле никогда не было болезней. Он любил морские брызги, пропитанный солнцем и влагой воздух, ветер. Он любил шквал, бурю и никогда не задерживался в вонючих, пропахших рыбой и тухлыми водорослями, портах.

Дом его матери стоял на скальном уступе, на берегу моря. Мать тоже любила чистоту, красивую мебель, посуду. В доме было много окон, закрытых таким дорогим витражным стеклом. В каждой комнате не менее дешевые зеркала. Открытые террасы. Обилие солнца и воздуха.

Он был с отцом в походах. Но они не заходили далеко от моря. Рывок, уничтожение поселения, добыча и опять море. Даже когда они шли до Переправы, вокруг были открытые пространства. Реки, горы, долины.

Там, под землёй, в заброшенном руднике, ему надо было бороться за свою жизнь, ему надо было выполнить приказ отца. Он терпел неудобства. И озеро с холодной прозрачной водой было рядом.

Яма в лагере армии, осадившей город — это была яма, выкопанная на глубине пяти-шести метров. Узница для пленных, устрашение для своих. Поначалу это была выгребная яма, но приспособив для пленных, очищали ее не для их лучшего содержания. Содержимое, все нечистоты, мусор и трупы сбрасывались в реку. С одной целью — загноить, отравить воды, текущие в осажденный город.

Для наказания своих людей у отца раньше были совсем другие методы. Плеть, увечья, заключение. Провинившихся могли бросить за борт или оставить на одинокой скале в море, повесить или всадить нож в сердце. И вот сейчас для наказаний король Сегота использовал смердящую яму.

Раднира просто сбросили туда. От ударившего в нос запаха помутился рассудок, он проникал не только в нос, но и в рот, казалось, что и в уши. Он упал в слизкую тошнотворную массу. Рядом раздался стон, но он даже не хотел знать, кто это и за что человек тут. Возможно, яму и очищали, но это было давно, а после этого тут содержался не один десяток человек.

Им овладело беспросветное отчаянье. «За что?» — хотелось выть, издавать те звуки, что слышались ему в горах. «Волки, — говорил ему Стенли, — хищники. Но летом они не опасны». И всё же ночью в их вое слышалась тоска. И вот также хотелось сейчас выть Радниру. Почему та девчонка спасла его? Почему проклятый принц пощадил его? Он умер бы со славой. Нет, без славы. Он не исполнил приказ отца. Почему тот стражник заслонил своего господина? Как доказать отцу?.. Что доказать?.. Что он не предавал? А как считать то, что он утаил от него про ту, сильную девушку. Но если бы сказал, то что… зачем про неё говорить, зачем она отцу? Утаил про спасение сестры Интара. Про свое участие. Зачем он не сказал отцу сразу. Но что бы это изменило? И… зачем это отцу? Её освободили бы и без него. Зато он доказал… Что он доказал? Кому? Да ничего он не доказывал. Он просто жил с этими людьми. Само собой, он участвовал в их жизни. Они ему просто нравились… Вот оно! Раднир застонал. Отец это заметил. Он увидел, что сын уже не так предан ему, как прежде, что есть человек, которого он слушает как его самого. Которого он уважает, как сильного противника, и даже не противника, а как… как отца. Да, он действительно предал отца.

Но почему тогда не смерть, почему яма? Если это наказание, он вынесет его. Отец хотел дать ему какое-то важное поручение. Но если нет, если это смерть… За что именно так, в смраде, в нечистотах, не в бою, не на корабле, не в море? И что будет с той девушкой, которую принц попросил спасти? Если он проиграет. А Раднир видел отцовское войско. И видел войско Хайдира. Почему принц послушал свою дочь и взял ее с собой?

Светлый круг неба темнел, в яме уже не слышались чужие стоны, тьма становилась непроглядней, даже несмотря на яркость звезд. Сверху на него обрушились очистки и содержимое ведра с недвусмысленным содержанием, напомнившим, для чего это яма.

А потом его лица коснулась натянутая веревка. Веревка? И что-то привязано. Фляга с водой, завернутая в большое полотнище парусины. Отвязав, Раднир жадно глотнул свежей воды. Подергал веревку. Тонкая, она не выдержит его вес. Значит, это не спасение.

Веревка, выполнив свое предназначение, взвилась вверх. Раднир еще раз выпил, смочил край парусины и приложил к лицу. Обернул остальной тканью голову. От вони это не спасло, но стало чуть легче.

За ним пришли через несколько дней. По веревке спустился дюжий матрос, один из охранников отца и вытащил ослабевшего юношу наверх. За время заключения ему еще несколько раз неизвестный доброжелатель спускал воду и тряпицу с куском сухаря. С позволения отца или нет, он не знал, поэтому оставил парусину и флягу там, внизу.

Его окатили водой и сорвали одежду, бросив ее в яму. Немудрено. Одежда пропиталась содержимым, и от нее разило, как от самой ямы. Бросили ему старый грязный плащ и куда-то повели. Он не видел куда, глаза еще в яме начали гноиться, а драгоценной воды, чтобы промыть их, не хватало. Но озеро, к которому его подвели, он увидел. Не раздумывая, что уже начало осени, он бросился в обжигающе холодную воду с головой. У берега озеро заросло тиной, но все это было неважно. Он проплыл чуть дальше. Холод, казалось, придавал сил. Несколько раз окунувшись, он встал на дно и начал тщательно растирать себя сорванными листьями озерных кустарников и илом со дна. Волосы пришлось вымывать гораздо дольше. Но до чистоты было далеко. Холодная вода пробрала до костей, он начал мелко дрожать, но вылезать не хотелось. Запах смрада и тлена все никак не исчезал. Не перебивал его даже запах тины.

Он оставил без внимания чей-то окрик с берега, и лишь когда чья-то мелкая фигурка кинулась к нему с берега, понял, что ему пора.

— Пошли, отец приказывает тебе выходить, — потянул его за руку паренек, который бросился за ним в озеро.

— Сабер? Брат? — Раднир неверяще повернул к себе фигурку мальчика, вглядываясь в его лицо. — Как ты здесь оказался?

— Я пришел к отцу. Я хотел стать воином, как ты, хотел отомстить за тебя, за Нарада.

— Тебе всего десять! Как тебя смогла отпустить наша мать?

— Я не спрашивал ее. Я убежал. И я теперь юнга.

Раднир помимо воли улыбнулся. Он сам покинул дом матери где-то в этом возрасте и даже раньше.

Он окунулся с головой в последний раз и побрел к берегу, к отцу.

Не поднимая глаз, он опустился на колени перед тучным мужчиной. Не видел, как тот кивнул головой и на обнаженного, дрожавшего от холода юношу, накинули плащ. На этот раз чистый и невероятно теплый.

— Я простил тебя, сынок, — раздался голос отца. — Ты вынес заслуженное наказание за свой поступок. Твое раскаивание и полезные сведения, которые ты сообщил мне, искупили твою вину. Но не до конца.

Раднир поднял голову:

— Я сделаю все, что ты скажешь, мой повелитель.

— Мне нужен хороший умелый солдат. Лекарь залечит твои раны, ты поешь и начнешь тренироваться. Твой враг бесстрашный сильный воин. Если ты не убьешь его, за твою третью ошибку поплатится твоя мать и твои братья.

Курхот повернулся и ушел.

К Радниру подбежал Нетр.

— Капитан?! — он наклонился, чтобы помочь ему подняться.

— Не надо, — Раднир встал сам. — Раздобудь мне одежду, Нетр.

— Да, капитан. У нас осталась ваша старая одежда…

Нетр замялся, но юноша понял. Его люди оставили его одежду не потому, что ожидали увидеть его живым. Добротная дорогая одежда вся пошла в дело. Но он не сомневался, что хоть и поношенные, и наверняка побывавшие в бою, его рубашки, штаны и куртки собраны, выстираны и вычищены. Нетр позаботился.

Сидя у палатки, вдоволь наевшись, попивая горячий напиток, щедро разбавленный крепким забористым вином, борясь с накатывающим сном, он слушал Нетра. Рядом примостился Сабер, не сводивший восторженных глаз с брата. Тут же сидели те члены его команды, которые пошли с ним в военный поход в Кордию, а затем и в Арилазу. Чуть поодаль стояло двое охранников отца. Простив, тот давал понять, что не спустит с опального сына глаз.

Нетр рассказал, как они шли по Арилазе, как заняли пустую столицу, про битву под Алмикой и на границе с Илонией, про дорогу в Джарн и первый штурм Нарты.

Раднир слушал, с щемящей болью в груди, думая об оставленном в Корде корабле. Нетр первым делом подтвердил, что их «Звезда» по-прежнему в охране Корды, что их добычу на родной остров доставили другие корабли. Что с Сабером пришло сообщение, что их родные горды такой богатой добычей.

— В отличие от нас, — добавил Нетр. — Проклятые илонийцы отбивают наши обозы и не дают нам поживиться в оставленных домах. Торговцы обнаглели вконец, за кусок мяса требуют втридорога.

Раднир кивнул на проходившего мимо них пьяного матроса.

— Но выпивки это не касается.

— Ее да, полно, — кивнул Нетр, — тут Курхот постарался. Но что делать, вода тут гнилая. Перед нашим приходом илонийцы завалили все колодцы и покидали в озеро мертвый скот. Э, — поднял он руку, успокаивая вскинувшего голову Раднира, — не волнуйся, капитан, вода уже отстоялась. Да и после ямы-то…

— Да, — хмыкнул Раднир, — ты прав, не мне привередничать. Кто, кстати, спускал мне воду? Отец отдал распоряжение?

Нетр нервно оглянулся. Охранники не должны были слышать, но он все же понизил голос.

— Твой брат. И то я поймал его на том, что поначалу он тащил к яме веревочную лестницу. Хотел тебя вытащить.

Раднир посмотрел на испуганного мальчика.

— Ты не смел идти против воли отца.

— Я так обрадовался, что ты жив, — прошептал тот.

— Отец кинул бы тебя туда вместо меня. Насовсем…

Сабер съежился. Раднир вздохнув, притянул к себе дрожавшего мальчика. Он вдруг вспомнил, как они, его младшие братья глядели на него. Как он всегда смотрел на отца. И если для него отец был всем, то для этих детей героем был он, старший брат. Он уходил в море. Сильный, взрослый. Возвращался с богатой добычей, с кучей подарков, с невероятными рассказами. Веселый, гордый. Они старались быть похожими на него. И пошли за него на смерть. Они… — Раднир удивился пришедшему в голову слову — любили его.

— Потом-то мы его прикрывали. Он мелкий, верткий. А сторожа ямы, — Нетр хохотнул, — сидели далеко и против ветра.

— Почему отец не убил меня?

Нетр внимательно посмотрел на него:

— А чем ты вообще так разозлил его, капитан? Мы так и не знаем. Не выполнил его приказ?

— Не только, — осторожно произнес Раднир.

Нетр вздохнул:

— Тогда нам надо опасаться его опалы?

— Если выполню его приказ, то нет. Кого надо убить, ты не знаешь? И почему он ждал меня?

— Думаю, внука короля… Он возглавляет оборону.

Раднир вздрогнул. Тарлин был прав.

— Что, так хорош? — равнодушие далось нелегко.

— Не знаем. Твой отец назначил за него огромную награду. Но пока никому не удалось. Мы знаем, что он сражается, слышим приветственные крики, когда он на стене. Но у него нет стяга, никто из обороняющих не выделяется королевскими одеждами.

— Как в таком случае опознаю его я? Или отец запланировал встречу?

— Не могу тебе ничего сказать, капитан. На первую-то встречу Курхот взял кое-кого, но в первом же штурме его убили. У нас есть, конечно, описание королевского мальчишки, но…

— Я слышал… — вступил в разговор Сабер.

— Что? — повернулись к нему Раднир и Нетр

— Был посланник от короля Альтама. Они говорили в палатке, а я спал снаружи. Посланник сказал, что покушения их людей на королевского внука не приносят успеха. Что один человек исчез, скорее всего, его поймали. Остальным пришлось затаиться, и они не могут действовать открыто из опасения, что их выдали.

— Его хорошо защищают?

Сабер пожал плечами. Нетр, подумав, добавил:

— Те пленные, которых мы обмениваем, ничего не могут сказать определенного. Он не командует, он сражается.

— Ты же сказал, он возглавляет оборону.

— Да. Но солдатами командуют командиры. Он не вмешивается.

— Бьется, как простой воин?

— Поэтому-то нам не удается выделить его из солдат.

— Мне опять придется сдаться в плен? Он обходит пленных? У меня будет возможность убить его?

— Обмен происходит быстро. Пленных, разумеется, допрашивают. — Нетр хохотнул, — как и мы их людей. Но внук короля этим не занимается. А от их пленных мы знаем только то, что у него имеется охрана. Может в этом-то и кроется наша неудача, слишком хорошо его защищают.

— Есть возможность пробраться в город?

— Думаешь, король пошлет тебя опять сдаться? Возможно. Но после Переправы, после того как ты покушался на принца, они стали осторожней. У тебя ничего не получится.

— Так что же хочет отец?

Нетр пожал плечами.

Сытая еда и вино быстро разморили Раднира, и он уснул тут же у костра, не закончив свой вопрос и не услышав ответа. И уже не чувствовал, как его перенесли в палатку.

Утро было спокойным и умиротворенным. Он был среди своих, его ждал корабль. Проклятый принц посеял в его мыслях тень сомнения. Отец имел право посылать его на смерть, но вчера вечером Радниру впервые не захотелось умирать так бездумно. Если отец, как и прежде, пошлет его в стан врага убить сына принца, то в этот раз у него будет еще меньше шансов остаться в живых.

Но кто сказал, что это будет, как в прошлый раз? Будет штурм и Раднир будет среди первых, он узнает сына принца и убьет его. А теперь надо вернуть силу в руки и гибкость в тело.

Вчерашние тревожные мысли, возникшие в свете костра, исчезли без следа.

Когда отец призвал его к себе, он был готов.

Но оказалось, целью вызова было показать его предводителю союзников. Окружившие королевскую палатку гвардейцы были явно не островитянами и наемниками. Рослые, сильные воины были облачены в куртки цветов Торогии — синие с черным. Перед входом в палатку поставили два кресла, площадку перед ними расчистили.

Короли двух королевств как раз выходили из палатки, когда подошел Раднир. Посыльный оставил его, и юноша склонился перед отцом и его гостем.

— Мой сын! — Курхот повернулся к Альтаму, кивнув на Раднира.

— Такой молодой? — его собеседник недоверчиво оглядел юношу. — Сколько тебе лет? — обратился он к нему.

— Девятнадцать, ваше величество.

— Ты же не первый год воюешь с отцом?

— Не первый. Отец доверял мне самостоятельные походы.

— Вот как?

Курхот коротко хохотнул.

— Он отличный капитан, мой дорогой Альтам. Он — то, что нам надо!

— Ну что ж, для этого мы и собрались. Ты покажешь нам, на что ты способен? — обратился он к Радниру.

Тот вопросительно посмотрел на отца. Курхот кивнул головой:

— Я сохранил твой меч, сынок. Ты должен победить того, на кого укажет его величество. После этого мы вернемся к вопросу о полном твоем прощении.

По его знаку, из палатки вынесли меч, и отец протянул его сыну. Раднир привычно перехватил ножны, рука легла на рукоять, вытащила клинок. Он был вычищен и ухожен. Последний раз он держал его в руках, когда отец призвал его к себе и, забрав меч, вручил ему отравленный дротик.

Прозвучала команда и Раднир остался на расчищенной площадке один на один с воином в сине-черном.

Отбросив ножны, Раднир отсалютовал противнику. Тот ответил тем же жестом и тут же бросился в атаку.

Для двух королей предстоящее действие было серьезным делом, раз они вручили своим людям настоящие клинки. Альтам к тому же поставил против сына союзника сильного воина. Тут было не до разминки.

Атака была стремительной, но и Раднир тренировался в последнее время гораздо усиленней, чем за всю свою предыдущую жизнь. И противники ему встречались с различной школой. Поэтому он успешно парировал атакующие удары и не дал оттеснить себя с поля. А через некоторое время уверенно перешел и в наступление.

Они кружили по площадке, то обороняясь, то тесня друг друга. Боевые клинки не ограничивались нанесением тупых ударов, то у одного, то у другого рубашка и куртка были изрезаны, в некоторых местах пропитались кровью. Но серьезных ран не было, и они продолжали, не слыша подбадривающих криков своих земляков.

Громогласный рев моряков ознаменовал победу молодого капитана. Победа досталась не случайно. Ловкий маневр, обманный прием и ловкость помогли выиграть схватку сыну Курхота. Обрушив меч на руку противника, он выбил у него оружие из рук. И первым же протянул руку побежденному. Рука того повисла плетью, но он протянул Радниру другую. Поединок закончился.

Юноша повернулся к королям, восседавшим в креслах. Король Ситара выглядел довольным, его гость задумчивым.

— Я удовлетворен, — произнес Курхот, вставая и обнимая сына. — Ты достойный мой сын и готов для великого подвига. Теперь ступай.

Раднир, еще пошатываясь, отошел от палатки. Его приветствовали, хлопали по плечу, он еле стоял на ногах от таких одобрительных жестов, но внезапно его потянула рука вниз. Это был Сабер.

— Иди за мной, — шепнул он брату и уверенно повел его в сторону. — Ты будешь недоволен, я знаю, это недостойно, брат, — торопливо прошептал он, — но тебе надо это услышать.

Не успел Раднир прийти в себя, как они очутились среди полотнища палатки. Сабер притянул его голову вниз и прошептал:

— Я жил у отца в палатке, у меня тут свой уголок. И есть выход наружу, чтобы я мог выходить, не мешая ему, ну и приносить то, что ему надо.

Он подтолкнул брата к куче покрывал в углу, лег и показал на место около себя. Ошарашенный Раднир пристроился рядом. Сабер накинул на них покрывало, и они замерли.

— … победил вашего воина, — возмущенный голос их отца отчетливо раздавался в палатке.

— Мальчишка, который обороняет город — лучше его. Мне неважно было, победит ваш сын или нет. Я смотрел, как он бьется. Он слаб.

— Вы сами сказали, что ваш воспитанник запустил занятия.

— Да, но он очень ловко удрал от меня. И на стенах приветствуют кого, как не его. Если бы он был плох, его телохранители не пустили бы его рисковать собой.

— Вздор, на стенах от умения биться мечами толку мало.

— Но реакция остается той же.

Голос Альтама был резок, под стать его собеседнику. Они оба злились, и Раднир чувствовал, как дрожит от страха его младший брат. Смертельно боится, но все же рискнул. Радниру самому было не по себе. Но уйти теперь он не захотел бы ни за что.

— Но у него и вполовину нет такого опыта, как у Раднира.

— Это огромное преимущество, вы правы, Курхот. Но у вашего сына только один шанс убить Атира — это отравленным дротиком. Что не получилось с отцом, вполне может получиться с сыном. Я могу лишь послать убийцу с отравленным кинжалом, но к мальчишке не подступиться близко. А с арбалетным болтом мы уже несколько раз потерпели неудачу.

— Иллар — воин. Он должен принять смерть от меча.

— Это глупость. Почему вы настаиваете на этом?

— Возможно, и глупость. Но я ввёл это правило и до сих пор оно работало. На нём держится кодекс нашей чести. Да, я понимаю, сейчас это препятствие. Но всё меняется. Мы никогда не осаждали так долго города. Я переделаю этот кодекс, но потом, не менять же его на поле боя. От меня могут отвернуться.

Альтам задумался лишь на мгновенье. Следующие его слова были тише:

— Есть еще одна большая проблема. После такого долгого общения с Интаром, я не рискну послать вашего сына в стан врага.

— Что вы имеете в виду? — в голосе Курхота послышалось недоумение.

— То, что вы только что мне рассказали. Илонийский принц далеко не идиот. Если он приблизил к себе своего убийцу, значит, он ему полностью доверял. И ваш сын, насколько я понял, не сбежал. С чем он пришел к вам?

— Раднир понес жестокое наказание. Он его выдержал, он сломлен и покорен.

— Но не для меня. Я не рискну послать его в город и дать возможность сдать моих людей.

— Он обойдется и без ваших людей. Он умный мальчик, и даже не зная внука короля, разберётся, как найти и уничтожить его.

— Но войти в город без моих лазутчиков — он не сможет. А у меня нет лишних людей.

— При первом же штурме он попадет в плен и окажется в городе.

— Пленные в Нарте не сбегают. И их тут же обменивают.

Опять наступило молчание, прервавшееся журчащим звуком. Наполняли кубки с вином.

— Скажите, Курхот, почему вы настаиваете именно на вашем сыне? — задумчиво произнес Альтам. — До этого вы ограничивались штурмом. И не приглашали меня для обсуждения, как послать в город убийцу внука короля, доверяя это дело мне. Я в затруднении. И не могу найти этому объяснения. Насколько я понял, это ваш наследник. Умный, умелый, за ним идут люди. Почему вам так важно послать его на смерть?

Ответ Курхота не заставил себя ждать:

— Вы сами ответили на свой вопрос, Альтам.

— Вот как? — Альтам надолго замолчал. — Я должен был догадаться. Но я так давно устранил своего кузена с трона Торогии, что, признаться, подзабыл про это. Ну и, конечно, мой наследник — моя кровь, был долгожданен и желанен. Моя династия продолжится, королевская власть будет крепкой. Что еще может быть важней для короля?

— У меня ещё есть сыновья… — Курхот встал с кресла, прошелся по палатке. Его голос раздавался то ближе к подслушивающим братьям, то дальше. Раднир, казалось, не дышал. — Тот же Сабер… — продолжил Курхот, — хитрый, верткий. К тому времени как он подрастет, я, возможно, и готов буду рассматривать наличие наследника. Но, поверьте, Альтам, сейчас сильный наследник — это угроза моей власти. Сыновья слишком быстро растут, мужают. У нас на островах и на море иначе нельзя. В один момент кто-нибудь из них решит, что власть должна перейти в молодые руки. И люди пойдут за молодым! Если я вовремя его не уничтожу.

— Вы хотите сказать…

— Раднир пятый из моих старших сыновей и единственный, кто, вопреки моим планам, остался в живых.

— Они не умерли в бою, вы сознательно послали их на смерть. Признаться, Курхот, этого не ожидал даже я.

— Они умерли с честью. По тому кодексу, который я не хочу менять. И их смерть служит мне так же хорошо, как служили они. Тот, у которого такие сыновья, достоин уважения. Меня боготворят. Раднир должен умереть так же.

— И именно поэтому вы не оставили его в яме…

— Да, опозоренный сын мне не нужен. Его позор ляжет на меня. Он должен умереть, но умереть геройски. Вы считаете, он подвергся влиянию Интара… Что ж, тем он опасней. Он уже учится думать, делать выводы, он уже начал обманывать меня. Это необходимо срочно пресечь.

— Значит, нам надо продумать, как выгодней использовать его смерть. Это обязательно должен быть подвиг? Убийство? Я по-прежнему не рискую впустить его в город.

— Нет, — остановился Курхот, — если таково ваше решение, он пойдет на штурм, как и все. Он будет искать внука короля, и будет биться отчаянно, чтобы получить моё прощение. Если это окончится неудачей, у нас ещё будет встреча с этим мальчишкой. Как только доставят карету из Арилазы, мы пригласим Иллара на встречу. Там Раднир его запомнит, и будет искать в бою. Меня устроит любой исход — кто бы кого не убил.

— Решайте, что делать со своим сыном прямо сейчас. С моей стороны глупо рассчитывать на него. Моим людям дан приказ, надеюсь, им представится случай убить Атира раньше.

— Военные действия ещё не закончены. Я найду способ устранить его.

Саберу пришлось несколько раз толкнуть Раднира, прежде чем тот пришел в себя. Так же тихо, как и пробрались внутрь, они выскользнули наружу.

Только сейчас он обратил внимание, что к просторной и богато украшенной палатке отца, чуть ли не вплотную были приставлены повозки, телеги, ящики и тюки. Курхот добычу всегда предпочитал держать поближе к себе. Но никогда ее не было так много, обычно караванщики регулярно отправляли ее к кораблям. Сейчас все оставалось на месте. Опасность действительно была реальной, илонийцы не давали ни подойти обозам с продуктами, ни отойти караванам с добычей.

Младший брат по-прежнему руководил старшим, ловко выныривая из-под какого-то возка и незаметно оказываясь далеко от королевского шатра. Очнулся Раднир уже у своей палатки, неосознанно ответив на повторившееся поздравление Нетра.

— Что с вами, капитан? — тот всё же заметил, что с юношей что-то не то.

Тот не ответил, а Нетр не переспросил, приписав такое состояние своего капитана последствиям поединка. Заметив следы крови на рубашке, он тут же заставил его раздеться, сам обработал какой-то мазью небольшую, уже засохшую царапину. Накладывая еду в тарелку и передавая её Радниру, он что-то рассказывал, но юноша не слышал. В голове звучал голос отца: «…единственный, кто, вопреки моим планам, остался в живых …»

Сабер преданно, но испуганно заглядывал брату в глаза. И Раднир, взъерошив его волосы, через силу улыбнулся:

— Король — наш отец и повелитель… Прикажет, умрём.

Он не пошел в палатку, лег прямо под открытым небом. Он любил лежать на палубе, вот так же смотря на небо, и чувствуя под собой колышущее море. Как же ему его не хватало. Звезды были те же, но вокруг был запах не моря, а смрада, и неподвижная земля внушала гораздо больше страха, чем неустойчивая палуба.

Умереть за отца, приумножая его славу, что могло быть почетней. И он, и братья, они были готовы и сделали это, не раздумывая. Но умереть, чтобы отец не боялся за свою власть… На душе было гадко, как… в яме…

Глава 29 Встреча с Курхотом и Альтамом

Разбивая планомерно стену над заложенным потайным ходом и видя безрезультатность работ, противник всерьез разозлился. Оторванные от других участков «буйволы» не смогли даже обрушить нависшую над водой часть крепостной стены. Как ни старались наводчики попасть в это место, мешали брустверы, ядра летели либо в ров, либо выше. А упавшие каменные снаряды сделали то, что не сумели защитники — засыпав дыру, они укрепили ее.

В надежде найти еще одну такую же подозрительную стену с внутренней пустотой, осаждающие осмотрели все стены. Безрезультатно.

Для Иллара и его советников это было подтверждением их данных. Такой ход был один, и они смогли вовремя его обезопасить.

Разъяренный неудачей Курхот обрушил мощь нового «буйвола» на речную решетку. Ему вторил еще один «буйвол» у восточных ворот. Рвы в нескольких местах уже были засыпаны, завалены фашинами. Здесь же валялись остатки осадных лестниц после неудачного штурма. Судя по тому, что штурмов больше не было, вражеские короли берегли своих людей для последнего решающего штурма.

Резервные отряды по-прежнему патрулировали в Большом городе и готовы были ринуться в любую точку внезапного штурма. На участках ожидаемого прорыва Кандир сосредотачивал самых опытных и закаленных воинов, заменяя их на других стенах и башнях выздоравливающими солдатами, призывая всех мужчин столицы, которые могли держать в руках оружие.

Мелкие победы воодушевляли столичных солдат. Пища, хотя и не обильная, не заканчивалась, вооружения было достаточно, солдаты были чисты, одеты и обуты, раны лечились, боевой дух города теперь был на высоте. И Иллар не позволял себе даже думать о том, почему такая планируемая, ожидаемая помощь, всё не идёт и не идёт.

Речная решетка рухнула первой, хотя как Курхот, так и Альтам хотели бы, чтобы прорыв был в нескольких местах одновременно. Но и речной вход в город был огромнейшим. И Курхот направил удар сюда.

Теперь осажденные поняли, что за конструкцию строили вражеские инженеры. К воротам с обоих берегов реки медленно, но упорно, управляемые с помощью канатов и рычагов приближались два навесных моста. Снаряды катапульт не причиняли этой массивной конструкции существенного вреда, установленные щиты оберегали нападавших.

Встретившись под бывшей аркой, два моста встали замертво. И с них на башню, с осадного арбалета летели ввысь абордажные крюки. Первые смельчаки с невероятнейшей скоростью поднимались вверх.

На этот раз у осажденных были приготовлены сюрпризы. С башен стреляли илонийские арбалеты, несшие такие же абордажные крюки. Но не для передвижения по ним, а чтобы подхватить, сдвинуть, запутать тросы противника. Ведомые сильными руками солдат, тросы ответных абордажных крюков стряхивали смельчаков, как плоды с деревьев. Канаты, веревочные лестницы перемешались в воздухе. Дротики, стрелы находили в этих запутавшихся, как мухи в паутине, воинов Курхота и били насмерть.

Но враг продолжал наступать. Под защитой щитов, к краю моста перемещались построенные лодки, их спускали в воду и, ведомые сильными взмахами весел, они устремлялись в город.

И опять штурмующих ждал сюрприз. Перед лодками противника, уже прорвавшимися в город, поднялась со дна реки преграда в виде бревен, обитых железом. Их поднимали цепями с помощью рычагов. И не один такой заслон, а несколько. Лодки оказались заблокированы. Цепи нельзя было ни перерубить, ни перепилить, да и времени на это не было. С береговых укреплений они планомерно расстреливались из больших осадных арбалетов, стреляющих тяжелыми мощными стрелами. С такого близкого расстояния эти стрелы пробивали насквозь борта и щиты лодок, застревали в веслах, мешая грести. Да им и грести было некуда.

Лодки получали пробоины, наполнялись водой и шли ко дну. Моряки пытались добраться до берега вплавь, но из бойниц укреплений им навстречу летела смерть.

Где-то из города, направляемые знаками видневшегося на башне подростка, в навесной мост неслись огромные снаряды мощного требучета. Тамир и его отец действовали сообща. Еще одно произведение искусного торогского инженера разваливалось на глазах ликующих победителей.

Иллар стоял на речной башне вместе с Грайтом. Член Королевского Совета радовался как ребенок, когда созданный им арбалет выполнил свою задачу. Его торжествующий взгляд нет-нет, да касался лица Иллара. Иллар понимал его значение: «А ты, мальчишка, не верил, что ОН нужен».

— Спасибо, Грайт. Ваш арбалет — великолепен! — Иллар протянул руку.

Грайт серьезно пожал руку в ответ.

— Мне жаль, что вашего отца нет с нами в эту минуту, — сказал он.

И это было не сожаление, что место отца занял неопытный юноша, а дань уважения победы этого молодого человека и его собственной. Они поняли друг друга.

Иллар подошел к Темиру, новоиспеченному офицеру королевской армии. Указ о даровании королем дворянского звания отцу и сыну был вручен совсем недавно, при большом стечении народа, самим королем. И зря Фаркус ворчал, что строителю не нужен титул, ему теперь нечего будет есть, какой же дворянин будет строить дома. Мальчишка, бывший подмастерье, прямо на глазах становился воином. Уверенные движения, серьезный взгляд, хотя и немного смущенный, не привыкший к такому вниманию. Эти двое, Грайт и Темир, уже нашли общие темы для разговоров. И богатый вельможа открыто взял мальчика и его отца под своё покровительство.

Иллар похлопал подростка по плечу.

— Вы справились с отцом. И спасли город.

Гордость, светящаяся в глазах Тамира, была ему ответом.

А Иллар на этот раз подошел к Тайлис. Девушка под защитой башенного зубца напряженно всматривалась вдаль.

— Видишь его?

— Да.

— Не достать?

— Нет, — покачала она головой.

Она по-прежнему оставалась для всех просто беженкой. Прекрасно стреляющей, с отличнейшим арбалетом. Но только Иллар знал, кто она на самом деле. Хотя после сегодняшней битвы это знал и Грайт. Сначала взгляд знатока оружия, как всегда, зацепился на арбалете, самым лучшим, что видел Иллар за свою жизнь, затем недоверчиво и удивленно поднялся на лицо державшей его девушки и озарился узнаванием. Она слегка качнула головой, Грайт еле заметно склонил голову. Он скользнул деланно равнодушным взглядом по лицу Иллара, и тут же вернулся, заметив усмешку на лице наблюдающего за ним юноши. Глаза удивленно распахнулись, и уже улыбнулся он. Теперь он знал, что и Иллару известно, кто его гостья.

— Хочешь, попросим Грайта, чтобы он что-нибудь придумал для твоего арбалета. Может он сможет выстрелить дальше.

Девушка рассмеялась.

— Мой — самый лучший. Ты видишь, он известен даже твоему Грайту.

— Он узнал тебя, — улыбнулся Иллар. — И не сказал бы даже мне, кто ты.

Они помолчали.

— Я все равно его убью, — произнесла Тайлис с ненавистью.

— Он боится подходить ближе.

С высоты башни было видно, как беснуется от поражения их враг. Как Курхот ходит взад-вперед, что-то кричит на своих солдат. Его слушают, вытянувшись перед ним. Хорошая, крупная мишень. Но вне поражения стрелы.

Атака на речные ворота провалилась. Там, где, казалось, моряки имели преимущество, горожане их победили. В этот раз илонийцы не понесли потерь, в отличие от воинов Курхота.

Победа ознаменовалась праздником. Во дворце, в Малом городе Бахтин разрешил танцы и даже достал вино. Его люди следили, чтобы никто не выпил лишнего. Но всем, даже детям досталось по чарке. Отправлены были бурдюки на сторожевые башни. Кандир разрешил и это. Он знал, что командиры не дадут лишнее стоящим в карауле солдатам. Но праздник должны были почувствовать все.

Когда король с королевой станцевали танец под ликующими криками горожан, Иллар счёл возможным пригласить на танец Тайлис. К его и к её удивлению, она согласилась. Королева Кордии не была привычна к народным танцам Илонии, Иллар вообще никогда не танцевал, хотя мама и настаивала на учителях, а Стенли и Тарлин своими примерами показывали, что и на балах можно хорошо провести время. Но танцы были не для всегда сдержанного Иллара.

А тут всеобщее возбуждение захватило их. Не зная движений, повторяя за танцующими рядом, у них получилось. Пару раз он столкнулся с Латином, который менял партнерш, не пропуская ни один танец, и делая недвусмысленные намеки, указывал Иллару на его спутницу.

Иллар сердился, и, наконец, не выдержав его взглядов, покинул вместе с Тайлис круг танцующих. Тайлис не была против. Как не была и против нежного поцелуя. У какого-то дерева в дворцовом парке. Никому не было до них дела. Рядом деревья подпирала еще одна такая парочка, а невдалеке, Иллар не сомневался, была и его охрана, и Тайлис.

Поцелуй был долог, скорее ласков, чем горяч. Они отдыхали от войны, забыв о своих потерях, об охране, о будущих штурмах. Руки Иллара распустили её волосы, и он купался в их шелке, её руки теребили его короткие вихры.

Их прервал звук резко спустившейся тетивы и свист стрелы. Не в их сторону. Они обернулись. К ним шли Фаркус и Матрия.

— Милорд, мы взяли их, — издали начал Фаркус, видя напряжение Иллара.

— Мы были приманкой? — сухо спросила Тайлис, освобождаясь из рук Иллара.

— Почти, — произнесла Матрия. — Мы их заметили, как заметили и людей лорда Иллара. Ещё когда вы оба танцевали. Мы дали вам уйти, чтобы они последовали за вами, и там окружили их. Вам ничего не грозило.

— Насколько я понимаю, — отвесил поклон Матрии Фаркус, — мы с вами делаем общее дело. Но я охраняю наследника. Позвольте спросить, кого охраняете вы?

— Фаркус, это их дело.

— Возможно. Если бы охотились только за вами. Но девушка имеет охрану, значит, её жизни тоже угрожают. Если во время покушения можете случайно пострадать вы, это будет уже моим делом.

Иллар и Тайлис не удержались и рассмеялись. Иллар посмотрел на Тайлис. Она кивнула головой.

— Фаркус, это королева Тайлис. — Фаркус склонился в поклоне. — Может ты и прав, я как-то не подумал. Курхот знает, что она тут. Может, Альтам дал задание своим шпионом убить не только меня, но и её.

— Ваше величество, — безапелляционно заявила Матрия в ответ, — я настаиваю, чтобы вы исключили свое общение с лордом Илларом. Я не знала, что нахождение рядом с ним настолько опасно.

Иллар поднял руку, останавливая ее поток негодования.

— Матрия. Вы правы.

Тайлис серьезно кивнула.

— Мы будем осторожны, и больше не будем целоваться у всех на виду, — закончил Иллар.

Девушка не удержалась и улыбнулась.

Матрия фыркнула и уверенно взяла свою подопечную за плечи. Развернув её от Иллара, она повела ее прочь.

— Я больше не отпущу её на вашу башню, — бросила она на прощанье.

Иллар подошел к Фаркусу, всё ещё посмеиваясь.

— Грозная, — кивнул Фаркус.

— Хорошо, что тут нет Латина, — сказал Иллар. — Не представляю, куда бы я потом делся от его насмешек.

— Меня больше интересует, что скажет твой отец, когда вернется, парень. Целовать чужих королев, это, знаешь ли…

Иллару сразу расхотелось смеяться.

— Пойдем, — сказал он, вздохнув, — поговорим с убийцами.

Двое мужчин сидели на жестких стульях, их руки и ноги были привязаны к спинке и к ножкам. Иллар рассматривал их. Один молодой, явно военный, короткие волосы, на лбу следы от шлема. Наверняка прикидывался солдатом или даже нес службу. Фаркус послал солдата с его описанием, чтобы выяснить, в каком отряде он служил. Второго Фаркус знал. Это именно его описал когда-то Гольвен. Тогда он успел скрыться, его не нашли. Судя по светлой коже лица, он долгое время находился в закрытом помещении, прятался.

— Ваш товарищ, который попался первым, был повешен, — сказал Иллар. — Его тело где-то в канаве, слегка прикопанное землей. Если вы не ответите на моивопросы, вы составите ему компанию. Если ответите, я отпущу вас.

Старший лишь скривил губы, молодой опустил голову.

— Повесить, — кивнул Иллар на старшего.

Тот удивленно вскинул голову. Он явно ожидал пыток, намеревался выдержать, в надежде, что вскорости город падет, и его господин придет и освободит его. Он не желал, чтобы все закончилось вот так быстро, не без борьбы. Он попытался сопротивляться. Когда его отвязали, чтобы вывести, он в отчаянной попытке добраться до своей цели, вырвался, чтобы тут же наткнуться на меч Иллара.

Его увели. А Иллар продолжал рассматривать молодого.

— Кто должен был открыть ворота? Ты или он? — внезапно спросил он.

Оставшийся несостоявшийся убийца судорожно замотал головой:

— Он. Я… я только помогал… я докладывал…

Когда допрос закончился, Иллар вышел в замковый двор. Его уже ждал Фаркус.

— Как у тебя дела?

Фаркус крякнул.

— Если бы он не верил, что город выстоит, он бы так ничего и не сказал, как и предыдущий. Но он согласился говорить. При условии, что ты отвезешь его в Мадир. Только там он сможет скрыться от своего господина.

— Альтама?

— Да.

— Хорошо. Ты дал обещание от меня?

— Несомненно.

— И что ты узнал?

— Не особо много. Их было четверо. Твоего солдатика наняли тут. Он служит у восточных ворот.

— Да, он сказал, что докладывал о состоянии ворот. В какие места лучше бить. Он передал слепки ключей от малой калитки. Пронёс приготовленные отравленные сухари. Не понимаю только, зачем такого ценного человека, уже готового сдать город, послали выслеживать и убивать меня. Было бы больше толку от него там, на воротах.

— Приказ Альтама. Слишком ты его достал, сынок. Это не я сказал, это мой пленник. — Фаркус продолжил рассказывать. — После того как взяли Гольвена, он догадался, что тот его выдаст, знал, что мы его ищем, и прятался очень хорошо. Потому-то они и не смогли тебя убить. Мало людей. Первый попался. Второй — скрывается. Третий — не подходил для убийства, так и случилось. Есть ещё и четвёртый. Но тут он занят каким-то слишком важным делом. Да и не стрелок он, насколько я понял.

— Готовит подкоп?

— Этого мой не знает. Он вообще о нем ничего не знает.

— Не густо сведений за жизнь-то.

— Ну почему же. Мы теперь знаем, что именно он нанимал и руководил разрушение голубятней, да и потом отстреливал голубей торговой гильдии, тех, которые всё же прилетали.

— И всё? А как он держал связь с Альтамом? Какая у него была задача помимо того, чтобы убить меня?

— Он не знает, через кого связь. Возможно через четвертого. Скорее всего через него. Он оставлял для него донесения в нише Часовни, что стоит на площади перед дворцом. И там же получал приказы.

— Слишком опасно для того, кто скрывается.

— Но слишком удобно для того, кто редко покидает дворец.

— Четвертый — во дворце?

— Место передачи не менялось. Значит, он был во дворце до осады и остался там же.

— Приятного мало.

— Ну, как сказать. Если у него было больше возможности вас убить, а он до сих пор этого не сделал, значит, это всё же не воин.

— Да, это слегка утешает. — Иллар задумался. — Вопрос, как он передает сведения Альтаму?

— Когда поймаем, узнаем.

— Устроим ловушку у ниши в Часовне?

— Само собой, хотя, если он во дворце, он мог узнать о поимке двух убийц. Мы не кричали об этом на каждом перекрестке, но свидетели были. А в остальном как прежде. Никак. Мы ничего не знаем о нём.

— Если он не воин, значит ли это, что покушений можно больше не опасаться.

— И не надейтесь, милорд.

— Будете опять выставлять Латина или нас с Тайлис как приманку? — улыбнулся Иллар.

— Ну, это было не смешно. Мы, конечно, были рядом и шли за ними, но всё могло случиться. А так не хотелось отрывать тебя, сынок, от такого важного дела! — Фаркус рассмеялся и хлопнул улыбнувшегося Иллара по плечу.

За весельем Фаркуса крылось неприкрытое облегчение, что одна угроза миновала. И ничего он не боялся оторвать молодого человека от поцелуев. Иллар улыбнулся про себя, и крикнули бы, и заслонили.

Несмотря на праздник, осаждающие не теряли бдительности. Работы по установке новой речной решетки начались сразу после штурма. «Буйвол» противника возобновил свою стрельбу. Но решетку теперь устанавливали чуть дальше в город. Туда каменные ядра не долетали. А пока «буйвола» переносили чуть ближе к цели, решетку установили. Все началось сначала.

Цепи, перегораживающие реку, уже не скрывались, а наоборот, ими перегородили реку ещё в нескольких местах.

К большому сожалению Грайта, Кандир приказал спалить и мост, и фашины, и остатки лодок. Всю эту махину дерева и веток всю ночь забрасывали огненными снарядами, кидали на мост сосуды с маслом и смолой. Мост сгорел. Пропитанная водой гора фашин сопротивлялась несколько дней, то потухая, то разгораясь вновь, но до конца так и не сгорела.

В ответ Курхот где-то выше по течению приступил к строительству дамбы. Поток воды начал медленно уменьшаться. Но до осушения было ещё очень далеко. Осень, а с ней и осенние дожди были не за горами.

Помня об уроках отца, Иллар не пытался руководить всем сам. Основные вопросы обороны города решали Кандир и Бахтин. Но для решения некоторых проблем, чтобы составить представление об ущербе, об угрозах, ему требовалось увидеть и оценить самому. И поэтому он был везде. Его видели на крепостной стене, в разрушенных домах. В мастерских, где делались наконечники стрел, и изготовлялась тетива, в едальнях. Он присутствовал при похоронах погибших, навещал раненных в домах горожан и заходил в общественные купальни. Его узнавали, его приветствовали, горожане и солдаты знали, что он рядом, что он с ними, что тоже поднимало дух осаждённых. Улыбающиеся, уверенные лица жителей наполняли твердостью и его. Ему это тоже было нужно. И все же иногда хотелось остаться наедине с собой. Или с Тайлис.

Они продолжали встречаться каждый вечер на замковой башне. Временами молча, но чаще рассказывая что-то друг другу.

— Мои телохранительницы вывели меня из дворца потайными ходами, когда начался штурм дворца. Но бой в гавани я видела. — Тайлис, наконец, решилась рассказать то, что преследовало её в ночных кошмарах. — А потом мы ушли в горы. И оттуда наблюдали за падением моего города.

— Он не был укреплен?

— Был, с суши. Но Курхот пришел с моря. Он расправился с нашими кораблями, как детишки с лодочками из коры дерева. Это было ужасно.

— Мы так и не знаем, сколько было у Курхота кораблей.

— Кораблей? Нет, не кораблей. Галеры. Гребные галеры. Быстрые, маневренные. А когда они подошли к причалу, с них посыпались воины, полчища воинов.

— Отец предположил, что кораблей будет тридцать, и на каждом по двести воинов.

— Он был не совсем прав. Галер было пятьдесят. И не на всех помещалось по двести воинов. На некоторых было примерно на полсотни воинов меньше. Но, в общем, да, так оно и было.

— А у вас какие корабли?

Тайлис горько рассмеялась:

— Торговые! Большегрузные, неповоротливые. Этот пират захватил их всех. Я не знаю, увел ли он их к себе на Острова, или просто забрал грузы. Я видела, как его галеры окружали их. Видела, как они захватывают суда, как людей скидывают за борт. А в это время другие галеры уже причаливали к берегу.

— А как же военные корабли?

— Обычно они в море, не в порту. Встречают торговый корабль, или караван судов. Там они и остались, я так думаю. Пираты захватили и их.

— Отец говорил, что они не убивают противников, делают их рабами, уводят корабли к себе на Острова.

— Твой отец очень многое знает. Я не видела, чтобы корабли сжигали. Но видела, как мои люди умирали.

— Я неправильно сказал. Не противников, пленных. Курхот сам говорил мне под Алмикой. Рабы ценятся не менее, чем товары.

— Хочешь сказать, что он увез моих людей на Острова?

— Думаю так.

Тайлис помолчала:

— Мой бриг… у меня был свой корабль. Я любила выходить в море. Думаешь, они его не сожгли? Он цел?

— Ты сама только что сказала, что корабли они не жгли. Зачем же им лишаться хорошего корабля?

— Не знаю… просто всё, что мне было дорого, всё пропало, уничтожено.

Они помолчали.

— У вас не было катапульт, требучетов? — вернулся опять к теме обороны Иллар.

— Были. Может, мы и потопили пару галер. Я видела, как летели каменные ядра. Но галер было слишком много, и они были слишком быстры.

— Курхот сильный противник. И Альтам.

— Да. Но ты выстоишь.

— Не я, город.

— Но ты мне обещал помощь. Ты не посмеешь отказаться от своего слова.

Иллар улыбнулся.

— Я по-прежнему уверен, что ты поступила неправильно.

— Наверное. Я могла бы отсидеться в горах, собрать своих людей и выступить, когда придет время. — Тайлис замолчала. — Там, после битвы за Переправой, твой отец сказал то же самое. Мне надо было хотя бы объявиться, поднять свой стяг. Но мне страшно. Очень страшно. За нами была погоня, мы несколько раз еле спаслись. Я защищалась, дралась. И очень боялась.

— И сейчас?

— Сейчас мне стыдно. Я не могу возглавить людей, если я сбежала, ничего не сделав для королевства. Трусу нет места на троне.

— Лучше поздно, чем никогда.

— Потом. С твоей помощью. Ты поможешь мне победить Курхота. И тогда я вернусь.

— В Кордию, занятую Сеготом? Извини, но у меня не будет столько сил, чтобы выгнать Сегот.

Тайлис тихонько рассмеялась.

— Ты только что боялся, что не удержишь город. А теперь рассуждаешь, что у тебя не хватит сил на Кордию. Давай подождем.

— А ты не думаешь, что когда в Корде будет фальшивая Тайлис, многие вернутся в королевство. К фальшивой тебе. Под ее, а не твою защиту.

— Если это спасет людей, может пусть так и будет? — деланно равнодушно произнесла Тайлис.

— Ты так не думаешь.

— Нет, не думаю.

— Тогда объявись.

— Сейчас осада. Уже поздно. Никто меня не услышит. А Курхот разозлится ещё больше.

— Зачем ты так нужна Курхоту?

— Обменять на фальшивую? Не знаю. Мешаю. Может, у него договор с Сеготом.

Однажды в городе наступила тишина. Катапульты и «буйволы» не стреляли, не слышны были звуки бьющихся друг о друга каменных глыб, ломающегося дерева. И Кандир доложил Иллару:

— Милорд, противник прислал парламентера.

— Да? И что Курхот с Альтамом требуют? Сдаться? — поднял брови Иллар.

— Встречу. Они просят встречу.

— Просят? Даже не требуют?

— Полностью на наших условиях. Мы готовим место, время, количество сопровождающих.

— Даже так? На ловушку не похоже, — задумчиво произнес Иллар.

— Может, последнее предложение сдаться. Они близки к созданию двух брешей. И даже трех, если они готовят еще и подкоп.

— Но у нас ещё Малый город. На что они надеются?

— У нас нет четких сведений о том, что творится за стенами. Возможно, к нам идет подмога. Тогда это их последний шанс убедить, устрашить нас, заставить сдаться.

— Или наоборот, — продолжил за ним Иллар. — Поддержки не будет. Тогда тем более незачем предлагать встречу. Чего им бояться… Малый город осаждать и штурмовать легче. Территория не та. — Иллар прошелся по залу. — Легкой эта победа, конечно, не будет. Но, если рассматривать самый плохой расклад, они могут себе позволить осаждать город хоть до следующего урожая. Альтам обеспечит их пропитанием, населению без власти придется подчиниться. А через год мы будем слабы, и нас можно будет перебить простыми уколами меча.

Кандир покачал головой, Бахтин удивленно вскинул голову.

— Что с вами, милорд?

Иллар рассмеялся:

— Я же сказал, рассматриваю самый страшный вариант. Вы сами совсем недавно предлагали заняться тактической подготовкой.

— Но раньше вы со мной не согласились.

— Я пытаюсь понять, чего ждать от встречи.

— Вы пойдете?

— Да. Надо посмотреть, что у них на уме. От этого будет зависеть, какой из вариантов ближе к правде.

Встречу назначили у южных ворот. Как самых уцелевших. На равном удалении как войск Курхота-Альтама, так и стрелков на стенах столицы.

Поставив шатер, его окружили тяжелые латники илонийцев и Альтама. У Курхота их не было. Иллар на встречу облачился в кольчугу, в сделанные для него простые, но прочные доспехи. Кольчужный капюшон был накинут на голову, на нее надет шлем. Меч Отари также был с ним.

Носить доспехи он так и не научился, драться в них тем более, но хотя бы не выглядел в них увальнем, как в первые дни. Он сомневался, что на встрече он будет драться, были приняты все меры предосторожности. Но от предательской стрелы доспехи смогут защитить.

Именно так и расценили его одеяние и сопровождение Альтам и Курхот. Альтам тоже был в своих доспехах. Но в них он чувствовал себя намного уверенней, чем Иллар. Уж он-то привык в них и сражаться, и быть во главе своего войска. Курхот же был одет так же, как и в прошлый раз. В дорогие, но добротные одежды. Прочные кожаные и металлические накладки были скорее украшением одежды, хотя и могли защитить от стрелы, пущенной издалека.

Они все трое одновременно зашли в шатер. Пологи не были опущены, но сопровождавшие их воины в тяжелом облачении стояли вне зоны слышимости. Со стороны Иллара, их возглавляли Фаркус и Латин.

Простые стулья вокруг стола, три кубка с разбавленным вином, сыр, мясо, фрукты.

После объявления знаменосцами титулов своих господ, трое мужчин остались в шатре одни.

Иллар рассматривал своих противников. Курхот не изменился. Такой же самодовольный и с виду даже добродушный. Альтам также казался спокойным. Ожог на щеке приобрел уродливую форму, герб Торогии угадывался в нём с трудом. «Не слишком была хорошая идея», — подумал Иллар, но тогда ему ничего более умного не пришло в голову.

Курхот с Альтамом также с неподдельным интересом рассматривали его. Перед ними сидел воин. Твердый, спокойный взгляд на загрубевшем лице. Бровь рассечена осколком камня, на подбородке след ожога.

— Ты не отсиживался во дворце, мой мальчик, — задумчиво прервал молчание Альтам.

— Нет, — спокойно подтвердил Иллар.

Встречу просили они. Пусть первыми и начнут.

— Не завтра, так послезавтра мы войдем в город, маленький Брайт, — добавил Курхот.

— Там и останетесь.

— Да, конечно, нам ещё предстоит много работы, чтобы взять весь город. Но мы всё равно его возьмем, мой мальчик. — Альтам продолжал задумчиво рассматривать его.

— Я думаю иначе.

Альтам и Курхот переглянулись.

— Ты достойный противник, Брайт, — произнес Курхот. — Отличный воин. Твои люди идут за тобой. Мы решили не убивать тебя…

Иллар ждал.

— У Его Величества Альтама имеется наследник. Но у меня его нет, — продолжил Курхот. — Мои сыновья убиты в этой войне… Храбрые, сильные юноши, хотя и не все выполнили свое предназначение. Но они убиты как воины. Хорошая смерть…

Иллар не произнес ни слова. Он понял, к чему клонит Курхот.

— Мои люди привыкли уважать сильных противников. Любая из моих дочерей сочтет за честь стать твоей женой.

Иллар не смог удержать мимолетной улыбки, вспомнив рассказ Стенли, как Курхот пытался вручить ему одну из своих дочерей.

Курхот нахмурился, заметив улыбку, но не стал прерываться:

— Став моим зятем, ты будешь наследником огромной державы. И Илония будет твоей, как и предполагал для тебя твой приемный отец, король Альтам. Но теперь ты будешь владеть и Арилазой, и Кордией, и моими островами. Люди примут тебя. Не могут не принять королевскую кровь и великого воина.

Иллар повернулся к Альтаму:

— Что будете иметь с этого вы, ваше величество?

— Доброго соседа, как и планировалось раньше, мой мальчик. Я оставлю тебе почти всю Илонию. Но мы договоримся, какие именно земли я потребую взамен.

— Выход в Мадарис?

— Это естественно, мой мальчик. Весь восток Илонии, твои корабельные леса. Глупо отказываться от них, если у меня теперь будет прямой путь в Мадир, — развел руками Альтам. — У тебя будет Кордия, у меня Мадарис. Все справедливо.

— И не будете управлять мной, как собирались?

— Ты взрослый мужчина, мой мальчик. И у тебя будет уже другой покровитель. — Альтам показал на Курхота. — Я отступаюсь от притязаний на твою преданность. Только на дружественное для наших обоих королевств соседство.

Иллар молчал. Курхот и Альтам не прерывали его молчание, но и не спускали с него взгляда. Иллар чувствовал, что это еще не все.

— Ты назвался лордом Илларом, когда пришел сюда, — продолжил Курхот. — Но ты ошибаешься. Согласно илонийским законам, ты теперь носишь титул принца.

Иллар сжал зубы. Вот оно, ради чего была созвана встреча.

— Я с прискорбием сообщаю тебе, что мы нашли тело твоего отца. И твоей сестры…

Курхот с Альтамом не спускали с него глаз. Иллар изо всех сил пытался оставаться спокойным и только надеялся, что выступивший на его лице пот не выдал его чувств. Он не произнес ни слова, боясь, что голос подведет его, и даже попытался разжать пальцы на рукояти Отари. Бесполезно. Да, он понимал, что верить этим двоим нельзя. Но они не просили бы встречи, если бы у них не было доказательств.

Подтверждая его догадку, Курхот продолжил.

— Как ты уже, наверное, знаешь, карета, в которой находился твой раненный отец и твоя сестра, пропала. Сказать по правде, я не знал, как именно пропал принц Интар, не знал, что вы ищите карету, и не организовал поиски. Если бы знал, возможно, мы не опоздали бы. Но на днях мои люди нашли в старом заброшенном руднике карету принца. И тела его и дочери. Как выяснилось позже, — продолжал рассказ Курхот, — в этих местах были убиты несколько илонийцев. Видимо, телохранители твоего отца. Отвлекали на себя внимание от убежища. Лучше бы они сдали нам своего принца, тогда бы он остался жив. Он умер не сразу. Видно было, что за ним ухаживали. Возможно, его дочь. Но что может сделать испуганная девочка. Он умер. И твоя сестра осталась одна. Вначале у нее была еда, дрова, чтобы поддерживать огонь. Там было озеро, была вода. Но еда закончилась. Как закончился и огонь. В карете было предостаточно теплой одежды. Мы нашли ее закутанной в одеяла, плащ. Но она умерла от истощения. От голода.

Две пары глаз не сводили с Иллара внимательного взгляда.

— Мы оказали принцу и его дочери должное уважение. Их тела уже в пути. Мне привезли лишь их вещи.

Курхот выложил на стол несколько платьев, чернильницу, гербовую бумагу, перо. Достал и открыл шкатулку.

Иллар смотрел, боясь протянуть руку, чтобы эти двое не заметили, как она дрожит. Платье было Оветино, жакет отца. Отцовская походная чернильница, его любимое перо. Шкатулка сестры, а в ней мелкие драгоценности, гребень. Наверное, все это принадлежало Овете, Иллар не мог сказать точно, никогда не обращал внимание. Но кулон в виде листочка был однозначно сестры.

— Его величество Альтам, не скрою, был рад смерти своего давнего врага, — сказал Курхот. — Но, признаться, я встречался с принцем Интаром, и он произвел на меня весьма приятное впечатление. Я скорблю вместе с тобой, сынок.

— Мы не требуем ответа прямо сейчас, — прервал молчание Альтам. — Ты можешь дождаться, когда мы возьмем внешнюю стену. Мы не будем подрывать твой авторитет. Ты можешь подождать, пока привезут тела твоих родных. И когда все убедятся, что титул принца твой по праву, тогда и примешь наше предложение. Ты будешь героем, который спасет город и свою страну. Но сдавшись раньше, ты сохранишь больше и своих, и наших людей. Ты уже принц и именно в твоих руках вся власть.

Иллар молчал. Молчали и двое сидевших напротив него мужчин. Наконец Курхот прервал молчание.

— У меня еще одна новость для тебя, на этот раз хорошая. Я веду сейчас переговоры с королем Дюрталом. Об освобождении твоих родных. Когда ты согласишься на наше предложение, хочу, чтобы встреча с родными была достойным моим подарком. Тем более что речь тут идет не только о твоей тетке и ее муже. Но и о твоих братьях.

— Даже так? — голос Иллара был сух и безжизненен.

Вот и будущие заложники. Если Курхот не лжет.

— Надо сказать, что Дюртал поступил слишком жестоко, задержав у себя принцессу Илонии. Он не имел права. Я полностью осуждаю его. Держать в плену женщину… Я сам с Сегота и прекрасно помню замок Мелах. Именно там она и содержалась под стражей. Неприступная крепость. Небольшая, но мощная. И большой гарнизон. Твои братья, твой рассудительный кузен Тарлин, и безрассудный Стенли, мне ли не знать его, совершили большую ошибку, пытаясь освободить оттуда отца с матерью. Хартан, комендант крепости пленил их. Сейчас семья принцессы Талины полностью во власти Дюртала. Мне пришлось пойти на некоторые уступки в отношении Кордии, чтобы начавшиеся наши переговоры закончились успехом.

— Я принесу принцессе Талине мое глубочайшее сожаление о смерти её брата, и её племянницы, — вступил в разговор Альтам. — Думаю, нам пора заканчивать вражду. Смерть твоего отца удовлетворила мою месть. А сейчас погибло слишком много народу. Признаться, я не ожидал этого и не хочу больше терять своих людей. Впереди зима, королевство должно жить, а не умирать. Думаю, ты согласишься со мной.

— Да, я согласен.

— Тогда мы ждем твоего решения, — Курхот весь светился от радости, — в какой удобный для тебя момент ты переведешь свои войска под наши знамена. Мы перезимуем в Нарте, как будущие родственники. За это время как раз привезут моих дочерей. У меня их много, ты можешь выбрать любую. Весна ознаменуется свадьбой и новым королевством. Кстати, при таком решении королева Тайлис вполне может заменить в Сеготе фальшивую. Очень удобно выдать замуж настоящую королеву Кордии за сына Дюртала. Пусть живет там. Но Кордию, сынок, мы ей не отдадим.

— Мы не будем спрашивать ее согласия?

— Для нее это самый лучший из вариантов. Думаю, ей надо будет благодарить нас за такое великодушное предложение.

— А какую участь вы планируете для короля с королевой?

— О небеса, Атир, — засмеялся Альтам, — ну не потребуем же мы голову твоего дедушки. Как ты мог подумать о таком? Да еще, — Альтам кивнул на Курхота, — от своего тестя. Король Корн и так больше времени проводит в стойле у лошадей, чем на троне. Так и останется дальше. Пусть доживает в спокойствии и почете.

— У вас имеется ещё, что сказать мне?

— А тебе разве нет?

— Я бы хотел подумать.

— Несомненно. Если до утра ты не дашь ответа, мы возобновим стрельбу. Но это ничего не значит, мой мальчик. Как мы и договаривались, это просто дань твоей смелости. Все договорённости останутся в силе. Ты проиграешь с честью. Женитьба будет тем мирным договором, который ты заключишь. Ты будешь героем. Спасителем. — Голос Курхота был по-прежнему добродушным, усыпляющим.

— Я ещё не договорился с вами.

— Это только время, мой мальчик. Ты сам это прекрасно понимаешь.

— Я не ваш мальчик.

— Не груби, сынок. — Курхот укоризненно покачал головой.

Иллар встал.

— Я осведомлю вас о своём решении, — сказал он и вышел из шатра.

Он молчал до самого дворца. Не ответив ни на вопрос Фаркуса, ни на шутливое замечание Латина. Казалось он их и не слышит.

То же самое было и в зале Совета. Иллар ходил взад и вперед, не обращая внимания на ожидавших его рассказа Кандира и Бахтина. Остановившись около стены, он стукнул несколько раз по ней кулаком.

— А теперь головой, — тихо, но отчетливо произнес Латин.

Еще прежде, чем он закончил фразу, Иллар не ударился, но прислонился головой к стене. Латин осекся. Фаркус вздохнул.

— Пойдем, сынок, — сказал он, вставая.

— Не поможет, — глухо произнес Иллар.

— А мы попробуем.

Они вышли.

— И что это было? — спросил Кандир у кинувшегося вслед за ними Латина.

Тот пожал плечами.

— Сейчас Фаркус вытрясет из него дух, тогда и узнаем.

Поединок, такой проверенный способ привести мысли в порядок, ничего не дал. Фаркус внимательно наблюдал, привычно направляя Иллару соперников одного за другим. Иллар бился слабо, без напора. Проигрывал и не замечал этого. Ярости не было, нечего было гасить. Был, с удивлением заметил Фаркус, страх. Ведро ледяной воды не остудило, а лишь скривило губы в болезненной гримасе.

Фаркус снял куртку и кинул её Латину. Подойдя к еще не очухавшемуся после ледяного душа юноше, он с размаху ударил его ладонью по щеке. Не ожидавший этого Иллар упал, Фаркус рывком поднял его и ударил второй раз. На уровне рефлексов Иллар успел перехватить его руку, но Фаркус, притянув его второй рукой к себе, ударил коленом в грудь. Через мгновенье, два тела каталось по земле, в пыли и соломе замкового двора.

Латин остановил ринувшихся растаскивать их солдат.

— Я, конечно, ожидал что-то типа такого, но не до такой же степени, — бормотал он про себя.

Фаркус был мощней. И сильней. Прижав соперника к земле, он награждал его тумаками, но противник был молод, ловок и хорошо учился. Вырвавшись из захвата, Иллар успевал несколько раз ударить Фаркуса, прежде чем снова оказывался под ним.

В один из моментов, сумев вырваться, Иллар не стал нападать, а, пошатываясь, шагнул в сторону.

— Я не могу ему сказать… — шептал он. — А должен… Я обещал… Но это убьет его…

— Ведро, — крикнул Фаркус Латину.

Тот подбежал с ведром. Но на этот раз Фаркус не стал выливать его на Иллара. А взяв за за волосы, опустил на мгновенье его голову в ведро. Тут же вытащив, опустил снова, лишь дав юноше судорожно вздохнуть воздуха. Повторив процедуру еще пару раз, он остановился. Но теперь сам Иллар опустил голову в воду и держал там немного дольше, чем позволял себе Фаркус. Вытащив голову, он устало опустился на скамью.

— Спасибо, — тихо сказал он.

Никто не должен был видеть внука короля таким раскисшим, и Фаркус в который раз спас его от позора, прочищая голову от нежелательных мыслей таким жестоким способом.

Иллар встал и уже сам вылил на себя остатки воды. Подойдя к колодцу, тщательно умылся, вымывая грязь и солому из волос. Предусмотрительный Латин забрал у прибежавшей служанки его чистую одежду, за которой послал, еще выходя из зала Совета, и протянул ее Иллару.

— Я что, тут, что ли буду переодеваться, — буркнул Иллар, рассматривая свои заляпанные грязью штаны и теребя в руках чистые.

— Можешь идти в свою комнату в таком виде через весь дворец, — услужливо предложил Латин.

Фаркус фыркнул. Ему чистую одежду принес посланный мальчишка и он, долго не раздумывая, уже переоделся. Иллар, вздохнув, последовал его примеру.

— Латин, — сказал Иллар, проведя пару раз протянутым гребнем по коротким волосам, — пригласи короля в зал Совета. Пошли, — повернулся он к Фаркусу.

Фаркус оглядел юношу. Синяков на лице вроде не осталось, а то пришлось бы объяснять Кандиру и Бахтину, а еще хуже — королю, откуда они появились, если не было ни штурма, ни битвы. Глаза спокойные, сухие и решительные.

Ожидая Корна и Латина, Иллар уже полностью владел собой.

— Ваше величество, — приветствовал он вошедшего короля.

— Да, Иллар. — сказал немного напряженный Корн, садясь на свое место.

До этого Иллар всегда справлялся сам. Корн не вмешивался, лишь принимая ежедневные доклады от внука. Его самочувствие намного улучшилось, но единственное, что позволяла ему Алаина, это посещать защитников столицы. Король теперь часто бывал на стенах, на башнях осажденного города, его видели на тренировочных плацах, на стрельбищах, он посещал мастерские, навещал раненных. Люди знали, что король с ними и это вселяло уверенность в завтрашнем дне.

— Мой отец жив, — произнес Иллар, обведя всех спокойным взглядом

— Что? Как? — раздались голоса.

Корн внимательно глядел на внука.

— Тебе сообщил об этом Курхот с Альтамом?

— Они сообщили, что нашли их тела…

Иллар коротко рассказал о пещере, о найденной карете, о вещах отца и Оветы.

— Курхот рассказал всё весьма правдоподобно, — продолжил Иллар без перерыва, — про рудник, про телохранителей. И вещи все подлинные. Думаю, он действительно нашёл и карету, и вещи. И даже тела привезут. Но не отца и Оветы. Потому что они живы. Курхот солгал. Он говорил, но это были лишь слова. Главным были их взгляды. Они смотрели на меня. Очень внимательно смотрели. Курхот без своих угроз, а Альтам без насмешек. Они не знают, есть ли у нас связь с городами. Они догадываются, что нет. Ни один наш лазутчик не вернулся. Но они не знают, проникли ли к нам лазутчики извне, не получили ли мы известия голубиной почтой. И они решили проверить это именно так. Отец жив, он идет сюда и ведёт помощь, и им надо было увидеть, знаю я об этом или нет. Боюсь, я подтвердил их догадки. Мне не хватило хладнокровия, и я слишком поздно понял это. Поначалу я поверил, что отец и Овета погибли. И они это увидели. Теперь они знают наверняка, что у нас нет связи с остальным миром.

Иллар перевел дыхание.

— И еще два немаловажных обстоятельства. Курхот рассказывал так, что было видно, что отец и Овета первое время жили там. Он посчитал Овету несмышлёной девчонкой, не зная, что Овета — лекарка и у неё всегда при себе её лекарственные снадобья. Я не верю, что она не смогла бы спасти отца. И второе. У них обоих имеются перстни. У Оветы, как и у нас со Стенли и Тарлином. — Иллар протянул руку и показал свой. — Внуки короля, у нас он есть у каждого. У отца — свой. И я его хорошо знаю. Было бы уместно снять их с трупов и предъявить для опознания. Но не сняли и не предъявили. Они живы.

— Вы уверены, милорд? — Кандир нервно барабанил пальцами об стол, поглядывая на застывшего короля.

— Да.

— Ты скажешь об этом Алаине? — тихо спросил Корн.

Повисла пауза.

— Нет, — наконец сказал Иллар, выдохнув.

— Дальше. Это же ещё не всё? — спросил Корн.

— Нет, не всё.

Иллар рассказал о предложении Курхота.

— Курхот предлагает мне в жены свою дочь. Объясняя это восторгом моим мужеством и великими военными достижениями, — Иллар скривил губы, — и объявляет меня наследником Ситара, Кордии, Арилазы, и части Илонии.

— Вторая часть отходит Альтаму, это можно понять так?

— Да, думаю вся северная и восточная часть королевства.

— Что в таком случае уготовано королю? — спросил Кандир.

— Покой на ферме.

— Они дали тебе время на раздумье, или потребовали ответ сразу? — спросил Корн.

Иллар перевел дух, собираясь с силами. Его усилие заметил только Фаркус, внимательно следивший за ним и ждавший именно этого. Иллар произнес спокойно и даже деловито:

— Они не ограничивали меня во времени ответа. Но я в любой момент могу согласиться на их условия, и как имеющий в своих руках всю власть, либо при подтверждении моего титула, когда привезут якобы тело моего отца. Желательно до зимы, чтобы они перезимовали в столице. К весне он привезет своих дочерей на выбор. Еще, — Иллар посмотрел на Корна спокойным взглядом. — Курхот сообщил, что Дюртал пленил Стенли и Тарлина, когда они пытались освободить Талину и Стенка. Не без некоторых подробностей, которые не говорят ни в пользу правды, ни в пользу лжи. Но, по словам Курхота, он ведет переговоры с Дюрталом об их освобождении.

— И передаче их Курхоту.

— Да.

— Заложники, — глухо пробормотал одеревеневший Корн.

— Да. Если это правда.

— Что заставляет тебя сомневаться? Опять их взгляды?

— Не знаю. Они удовлетворились, что догадка их о том, что я ничего не знаю, верна. Решили припугнуть, заставить принять их предложение.

— Вот тебе и ограничение времени на раздумье.

— Да, я тоже расценил это именно так. Вернее, думаю, они хотели, чтобы я это так расценил. И поэтому считаю, что, как и со смертью отца, это ложь. Им надо было запугать меня. Сообщить, что отец и Овета погибли, что у них есть заложники. Если я соглашусь, не дождавшись помощи, они победят. Они лгали. Они знают, что помощь идет. И теперь, по моей реакции, они поняли, что мы этого не знаем. Мы испугаемся и сдадимся.

— Ты себя пытаешься убедить или меня, Иллар? — тихо спросил Корн.

— Вас, ваше величество. Мне не надо убеждать себя, я уверен в этом. Обычно идут на переговоры, когда заложники уже у них в руках. Они бы предложили организовать встречу тогда, когда тела отца и Оветы и заложники были бы тут. Как тогда, под Алмикой. Увидев Стенли, я уже готов был сдать город. Так получилось бы и сейчас…

— Увидев дочь и её семью, я бы сдал Нарту, — глухо проговорил Корн. Он поднял голову, — ты почти убедил меня, Иллар.

Он задумался. Потом поднял голову:

— Лайна, они ничего не сказали про твою мать?

Иллар стиснул зубы. От матери не было никаких известий, как только она оказалась в Тоготе. Матас также ничего не знал о ней. За время осады, возможно, он что-то узнал. Но сообщить в Нарту просто не смог.

— Нет, — покачал головой Иллар, — про маму ничего не было сказано.

— Что ты им сказал?

— Сказал, что подумаю.

— И на этом всё?

— Да, всё.

Корн встал.

— Тогда действуй, исходя из того, что твой отец идёт на помощь.

Когда все разошлись, Фаркус подошел к Иллару:

— Если ты так уверен, чего же ты боялся?

Иллар поднял на старого воина усталые глаза.

— Я не был уверен.

— В то, что говорил, или в то, что убедишь короля?

— Я уверен только в том, что отец жив. Но не уверен, что Талина со Стенком не у Дюртала. И про Стенли с Тарлином. Слишком много подробностей. Я обещал ничего не скрывать от него, но не мог представить себе, как сказать об этом. Сказать так, чтобы не убить его на месте.

— Если парни освободили мать, а Курхот союзник Дюртала, вполне логично, что последний все рассказал первому.

— Да, поэтому у меня получилось так легко убедить короля.

— Тебе надо отдохнуть, парень, — покачал головой Фаркус, — ты уже сам противоречишь себе, запутался, пытаясь строить предположения типа — я знаю, что они знают, что я знаю. Например, я вижу четкую картину: твой отец жив и готов смести их к демону. А они запугивают тебя несуществующими заложниками.

Не удержавшись, Иллар засмеялся.

— Спасибо, Фаркус. Если дед понял всё также, я добился своей цели. Мы будем сражаться дальше. — И спросил без видимого перехода. — Слушай. Я никогда тебя не спрашивал. Но сейчас спрошу. У тебя есть семья?

Фаркус удивленно воззрился на своего командира:

— К чему вдруг такой вопрос? — Впрочем, тут же и ответил. — Была, давно. Я уж и не помню. И жена, и дочка. Жена умерла уж, наверное, лет пятнадцать назад. А дочка живет с мужем в Дорне. Я к ним наведываюсь, когда есть возможность. Иногда они приезжают в столицу.

— Есть и внуки?

— Да, пара сорванцов. Еще совсем малы, но я уже присмотрел им тут местечко пажами. А там недалеко и время серьезного обучения.

Иллар вдруг сделался серьезным и торжественным. Но Фаркус видел в его глазах смешинки.

— Научи их драться, как сам. А то, чувствую, когда ты уже не сможешь выколачивать из меня дурь, мне понадобится твоя молодая замена.

Фаркус в голос, от души рассмеялся.

Обстрел возобновился сразу после встречи.

Осажденные были готовы к прорыву. К местам возможных брешей подвозили доски, бревна. Если стена рухнет, они будут закладывать брешь и продолжат защищать. Еще не все было потеряно. Но многие катапульты были переведены на башни Малого города. Когда каждая башня малой крепостной стены была укомплектована двумя катапультами, а большие требучеты установлены в самом городе, Кандир позволил инженерам чуть сбавить темп строительства.

Связь с внешним миром оставалась только голубиная. Они посылали лазутчиков. Но после пятого, голову которого, как и первых четырех, враги возвращали за стену катапультой, перестали отправлять людей на верную гибель.

Голуби приносили редкие коротенькие сообщения от Хайдира, от Правителей, от Учайка с Ароном. В Илонии дела обстояли не самым лучшим образом. В Кордии хозяйничает Сегот, Курхот занял не только всю Арилазу, но и Гелназ с Джарном, осадил Габерн и Иртил. Со стороны Торогии войска Альтама захватили весь восток Илонии.

У Альтама понятно откуда такое войско. Он готовился и выжидал. Но откуда столько воинов у Курхота? Неужели он привлёк на свою сторону всех наёмников мира? И не мог так быстро сдаться Гелназ, а зачем осаждать Иртил, распылять силы, если он не представляет никакой выгоды, да и Тогот к нему слишком близко. Вопросов больше, чем ответов.

Главы гильдий приносили ему редкие сообщения, которые приходили к ним с голубями. Те только запутывали дело. С одной стороны, войска собирались, и Хайдир уже смог собрать более трех тысяч воинов. Но почему-то нет упоминаний о сданных и осажденных городах, о сражениях, разрушениях, погибших.

Иллар разложил полученные голубиной почтой донесения по порядку их получения. Тонкие невесомые листочки, короткие, сжатые слова. И почти все одинаковые. От Учайка, от Арона. От Сарии, от Манвела, Хомлина. Одно и то же. Собрали. Погибли. Сдали.

На них не стояли даты, просто Иллар помнил их наизусть. Когда, куда, сколько. Сведения неутешительные. И нет никаких сведений, что готовится всеобщее наступление, о матери, отце с Оветой, о Талине со Стенком. Где Стенли и Тарлин? Если Курхот с Альтамом лгут, то почему о его родных так и нет известий? Он все вглядывался и вглядывался в строчки и, что-то решив для себя, повернулся в Латину:

— Скажи, вот вы, поэты, как вы пишите стихи?

Латин распахнул глаза.

— Если в тебя ударило каменное ядро, оно было слишком маленьким, я даже и не заметил.

— Я серьезно.

— Иллар, я не могу тебе дать рецепт. Это не пирог, не соус. Это состояние души.

— Но одинаковые события вы описываете совершенно разными словами?

— Ну так каждый человек разный. И каждый видит по-своему.

— Вот и я о том же. — Иллар указал на листки. — Они все из разных мест. А слова одинаковые, хотя их писали разные люди.

— Ну, Иллар. Это же военные донесения. Сюда нельзя вставить: «О, раннее утро, и мы выступаем. Пришли мы в Гелназ и вас там ожидаем»

— Да, но вот посмотри: от Хайдира третье, четвертое, седьмое и девятое абсолютно похожи. Только другие цифры, названия. «Пополнение 50 человек. Из Дорна. Отбит 1 обоз. Убито 40 противников. Потери 30 человек»

— Ну да, — пробормотал Латин, — и почерк у этих донесений один, а у остальных другой.

— Разный? Как там можно разглядеть-то?

— Да по петелькам в букве, по цифре. Приглянись.

Иллар разложил перед собой донесения от Учайка и Арона. Они также были сухими и короткими: «Направлены отряды в Сегот. Бой у Иртила. Погибло 300 воинов. Через пять дней прибудет пополнение». От Арона чуть ли не дословно, только он не воюет с Сеготом. Пять дней, десять дней, все они давно прошли. Одно и тоже. Но должны же союзные королевства согласовать свои действия, между собой, с Хайдиром.

Латин быстро отобрал из них несколько. На этот раз одинаковыми оказались почти все последние от Учайка. И все — от Арона.

— Тот же почерк, — показал он, — что и от Хайдира.

Иллар откинулся на спинку кресла.

— Все послания, что мы получали — все подделки.

— Ну, не все, но, в общем-то, ты прав.

— Проклятье. Зови Фаркуса, пойдем на голубятню.

Новую голубятню построили на месте сожжённой, чтобы голуби могли прилетать на знакомое место. Вход был поднят над каменным полом башни, деревянная лестница вела к двери, со всех сторон домика были узкие, забранные решетками окошка. Раздавалось курлыканье множества голубей. На верхнем этаже башни, и на площадке дежурила стража.

— Блент там? — спросил Фаркус стражников.

Те кивнули. Фаркус поднялся по лестнице, Иллар и Латин за ним. Открыв дверь, они вошли в полутемную обширную комнату. Вокруг были насесты, столы, гнездовья. И везде голуби. К ним повернулся мужчина, обезображенный ожогом, настороженно вглядываясь в посетителей.

— Приветствую, Блент. — сказал Фаркус.

— И вам хорошего утра, — ответил им хриплым голосом Блент, тщетно всматриваясь в гостей. — Что привело вас ко мне. Кто вы?

— Нам хотелось бы задать вам несколько вопросов, — выступил вперед Иллар.

Но мужчина, видимо, так и не признал в полутьме ни Фаркуса, ни Иллара. Он подошел к столу и взял свечу. «Вообще-то опасно тут сидеть со свечой-то», — только успел подумать Иллар, оглядывая сухие доски, сено на полу и пух в воздухе. И тут же в углу вспыхнул огонь, порывом сквозняка устремившегося на них.

— Наружу, — крикнул Фаркус, увлекая обоих юношей за дверь.

Они кубарем скатились по лестнице, подбежали к люку, но оглянувшись, не смогли отвести глаз, в ужасе наблюдая за столбом огня. Голубятню делали специально из сухих досок, чтобы птицы не боялись возвращаться в дом, пропахший свежеструганным деревом. И вот теперь сухие доски вспыхнули в одно мгновение. Оконца, выпускающие птиц, были открыты, но они были забраны решетками. И сейчас сквозняк усиливал огонь. Дверь была открыта, но оттуда смогли вылететь лишь несколько птиц.

Стражники подхватили хромавшего Фаркуса, Латин помог оглушенному Иллару, и они ввалились в люк башни, убегая от рухнувшего домика голубей, не видя как сначала из открытой двери вывалилось горящее тело, а потом на него рухнула голубятня.

— Проклятье! Проклятье! Проклятье! — ругался Фаркус, держась за пострадавшую ногу, но его ругательства относились явно не к ноге.

— Стало быть, это и был тот самый четвертый. И, значит, отец всё же жив, — сказал задумчиво Иллар, сидя на полу верхнего этажа башни.

— Огонь и ветер бурей рвутся, но белых птиц не дозовутся… — шептал потрясенный Латин.

— Ты что-нибудь заметил? — спросил Иллар Фаркуса.

— Заметил, — буркнул он. — У него там целый бочонок смолы или масла был. Не знаю что, но занялось знатно, моментально. Он как понял всё, так сразу и кинул туда свечу.

— И сам сгорел…

— Хотел людей ты предавать, умей себя и убивать…

— Латин… — простонал Иллар.

— А? — очнулся Латин.

Он встал и нетвердой походкой, с распахнутыми глазами, направился к лестнице.

— Я, пожалуй, пойду…

Фаркус кивнул стражнику.

— Проводи нашего поэта.

Фаркус серьезно повредил ногу, и пока они дождались лекаря, который вправил вывих, наложил охлаждающую мазь и повязку, Кандир уже был в курсе произошедшего. Он дожидался их в зале Совета. Первым делом он выговорил пожилому капитану:

— Как у тебя хватило ума потащить милорда к подозреваемому в предательстве.

— Ну, вообще-то это я его туда потащил, — вяло ответил за Фаркуса Иллар.

— Фаркус не собачонка, чтобы его тащить.

— А я, значит, эта самая, собачка…

Фаркус коротко хохотнул:

— Командующий, я виноват. Но я даже помыслить не мог. Блент, насколько я его помню, всегда следил за голубями. Он просто не мог оказаться предателем, тем, четвертым. Вы не представляете, как он убивался после первого пожара. Мы просто шли к нему, чтобы уточнить, кому и когда он вручал послания.

— Вот и уточнили…

— У него есть семья? Может, как с Каретом, заставили?

— Мы сейчас проверяем.

— Он после первого пожара обгорел сильно, лицо теперь в шрамах — немногоподумав, произнес Фаркус.

— Думаешь, теперь это не Блент?

— Да кто его знает! Я бы тоже после такого ранения не всех узнавал. Тогда я не придал этому значения.

Они помолчали. Кандир нарушил молчание первым:

— Какие из донесений можно считать подделкой?

— Да все, — махнул рукой Иллар, — по крайней мере, от Учайка и Арона. От Хайдира — половину.

— Значит, Хайдир все же собрал войска.

— Более-менее.

Днем следующего дня Кандир сообщил Иллару о небольшом оживлении в стане врага. Оставив на этот раз Фаркуса долечивать ногу, Иллар с Кандиром вновь, в который раз объехали город. Покушений уже, наверное, можно было не опасаться, но они не рисковали, Иллар по-прежнему был в кольчуге, шлеме, простом солдатском плаще. Но все солдаты давно уже узнавали его в лицо, и Латин удрученно махал рукой. Какое там не выделяться, если то место, где находится Иллар, было ознаменовано приветственным оживлением.

К вечеру стало ясно, что войска и в самом деле перестраиваются.

— Вот оно! — с облегчением вздохнул Иллар.

Кандир кивнул головой.

А к Иллару подбежал посыльный мальчишка.

— Милорд, во дворец, срочно!

Сердце бухнуло несколько раз.

— Что с королем?

Мальчишка удивленно посмотрел на него.

— Король Корн и послал.

— Что там случилось? — спрашивал Иллар уже на ходу, перехватывая поводья у солдата, который следовал на его лошади вдоль крепостных стен, когда сам Иллар шел по крепостной стене.

Он подсадил мальчишку позади себя на круп лошади. Алехн и Дамин привычно заняли места спереди и сзади. Кандир пристроился рядом.

— Там какой-то человек. Грязный весь и не дышит почти совсем.

На мосте по пути во дворец, их уже ждал Фаркус.

— Это Тарлин, — сказал он торопливо въезжающему в замок Иллару.

— Где?

— В тронном зале. Королева с ним. Он ранен.

Они вбежали в зал, перед ними расступились. Над высокой кушеткой склонилась королева. Она что-то тихонько шептала, ее руки быстро мелькали, а стоящие рядом женщины обтирали влажной тряпкой тело Тарлина. Иллар, перегнувшись через плечо королевы в ужасе замер. На голове Тарлина была содрана кожа, руки в ранах, на ноге огромный уродливый разрез.

— Утром… на все направления… брат… отец там…

— Он это повторяет, как только появился.

— Развилка, влево… третий поворот… вправо…. второй… вправо… потом сразу… левый…. вверх… пять ступенек… камень… вверх…

— Он шел по потайному ходу, — рядом раздался далеко не спокойный голос Корна. — Появился вот в таком виде прямо здесь. Судя по ранам, там был обвал. Наши люди уже там, проверяют. Может, кто еще остался. Мы с Фаркусом пойдем, проверим.

— Вы не можете…

— Занимайся, Иллар, завтрашним наступлением. Он принес весть для тебя.

Королева, ничего не видя и не слыша, по-прежнему что-то успокаивающе говорила внуку, но руки её занимались ранами уверенно и четко.

Бред Тарлина продолжался. Вернее, не бред. Это было задание, которое он выполнял, и он должен был довести его до конца. Внезапно он открыл глаза, глаза его остановились на Илларе, и он произнес:

— Завтра утром, брат, наступление. Отец ждет, — произнес он четко.

После чего расслабился и потерял сознание.

— Твой отец или мой? — но ответа на этот вопрос Иллар уже не получил.

Он повернулся к Кандиру.

— Готовим выступление, командующий.

Призвав всех командиров, объявив готовность к наступлению, они планомерно намечали действия каждого отряда. Во время совещания пришел посыльный от королевы. С Тарлином все в порядке. Потом пришли усталые и вымазанные в грязи Корн и Фаркус.

— Обвал. Как мы и думали, — сказал Корн, устало опускаясь в кресло. — Где-то под стеной. Видимо, потолок обвалился во время обстрела.

— При том именно в тот момент, когда там проходил Тарлин. — добавил Фаркус, — иначе он не смог бы перейти его. И теперь понятны его раны, он выбирался из-под завала.

— Задел какой-нибудь камень или подпорку? — предположил Иллар.

— Мы не знаем. Как не знаем, шел он один или их было несколько. Мы оставили там каменщиков, они расчищают завал.

— Я правильно понял, это тот ход, который выходит на берег реки?

— Да. И ты прав, Иллар, его знал только твой отец. И только он мог послать Тарлина.

— Или рассказал ему раньше.

— Что ж, всё может быть.

Чуть позже в зал Совета пришла Тайлис. На этот раз без сопровождения Карташа.

На удивленный взгляд Кандира она не обратила внимания, подойдя сразу к Иллару.

— Мы выступаем завтра с вами.

— А ты? Ты выступишь под своим флагом? — встал ей навстречу Иллар.

— Да.

— Господа, — Иллар, взяв девушку за руку, развернул ее к Кандиру и остальным собравшимся командирам. — Представляю вам Её Величество, королеву Кордии — Тайлис.

Собравшиеся мужчины склонились в глубоком поклоне. Латин удивленно вскинул брови. Он явно узнал девушку, с которой танцевал Иллар.

Совещание продолжилось дальше. С учетом того, что Тайлис безапелляционно заявила, что она и её стрелки пойдут туда, где будет Курхот.

— Я прошу обеспечить поддержку моих людей, мы намерены убить Курхота. Чего бы нам этого не стоило. И вы не можете отрицать, что мои люди — лучшие стрелки.

— Согласен, ваше величество, — кивнул Кандир, — предположительно это будет на западе. Но если это окажется не так, наши разведчики предупредят вас.

До рассвета оставалось совсем немного, когда мужчины разошлись по своим войскам и отрядам.

Иллар и Тайлис остались одни.

— Ты не должна сама стремиться убить Курхота, твое дело — вести своих людей.

— А ты? Ты будешь смотреть издалека?

— Нет.

— Вот и я иду биться за свое королевство. И никто не остановит меня.

— Твои люди?

— Готовы.

— А ты?

— Я не засну.

— Я тоже.

Иллар протянул руку, девушка вложила в его руку — свою.

На всем пути до комнаты Иллара они никого не встретили. Хотя Иллар не сомневался, телохранительницы Тайлис незримо сопровождают их, как, возможно и вездесущий Латин.

Иллар закрыл за собой дверь в свою комнату и повернулся к девушке. Она смотрела на него серьезно и спокойно. Иллар положил ей руки на плечи и заглянул в лицо:

— Возможно, это последняя ночь для нас обоих.

Она кивнула:

— Я думаю также.

Иллар провел рукой по её шее, потом по спине. Девушка потянулась к нему, он нежно поцеловал её. Не прерывая поцелуя, распустил её волосы, снял свою и её куртки. Им пришлось прерваться, чтобы скинуть сапоги и кольчугу. И опять поцелуй, уже не нежный, страстный. Не отрывая губ, Иллар подхватил её на руки и перенес на кровать.

До рассвета оставалось мало времени. Но им хватило.

Глава 30  Решающая битва

Фаркус привычно занял свое место справа от Иллара, напряженный Латин слева.

Тайлис окружали телохранительницы, одна из них держала в руках королевский штандарт Кордии.

Они стояли на западном направлении. Сначала тяжеловооруженные всадники. Они обеспечат прорыв туда, где, по их сведениям, скопилось основное ядро армии Курхота. За ними — пехотинцы. Стрелки, копейщики, мечники. После чего легкая кавалерия. В их задачу будет входить уничтожение разрозненного предыдущей конницей и пехотинцами строя врагов. Дальше им предстояло действовать по своему усмотрению. Осажденные по-прежнему не видели, где их союзники. Если уж согласовать выступление не получалось, каждому командиру как конного отряда, так и отряда пехотинцев придется принимать решения самостоятельно. Выполнять главную задачу — окружить, сжать врага с двух сторон. Стрелкам рассредоточиться и обеспечить охрану флангов, отстреливая возможное окружение и охранную цепь крепостных стен. Впрочем, с рассветом они заметили, что Курхотом снято окружение с города. Он тоже стягивал все силы в один единый кулак.

Много всадников Кандир дать на западное направление не мог. У них была большая проблема с восточным направлением. Слова Тарлина недвусмысленно говорили, что подошедшая помощь ждет выступления на все направления. Но восточные ворота были покорежены, завалены. И выйти оттуда не представлялось возможным. Поэтому всадников перевели к южным воротам.

Основная часть тяжелой кавалерии должна напасть и, если надо, сдерживать врага, давая возможность легкой кавалерии прорваться к востоку, перейдя вброд мелкую Таиру. Всех воинов верховых отрядов, которые во время осады участвовали в вылазках, как самых опытных, всех Кандир отправлял на южные ворота.

Не из восточных ворот, так хоть от южных, но подмога к ожидаемым союзникам подойдет.

Дополнительно командирами башен отобраны и посланы на восток наиболее ловкие, опытные воины. Кандир планировал в том месте, где был завален ров, где находились остатки разрушенной осадной башни, по лестницам спустить остальных воинов. Когда конница с юга возьмет основной удар на себя, пехотинцы, при поддержке стрелков, начнут переходить стены.

На севере, где командовал Касмин, задача стояла такая же, как и на западе. Если бы не переправа через Лернису, то к восточным воротам часть войск можно было бы направить с северных ворот. На всякий случай Кандир обговорил с Касмином и эту возможность.

На остальных участках крепостных стен по-прежнему оставались раненные воины и мужчины столицы. Они должны были дать первый бой, если удар будет на их участки. Они же подожгут сигнальные костры, которые возвестят о внезапном штурме.

Командир западной части городских войск Юмаст скомандовал опустить ворота. И выступление началось.

Тяжелая конница, выйдя из города, помчалась в атаку.

Со стороны города Курхот явно не ожидал таких быстрых и слаженных действий. Но сориентировался на удивление быстро, отдав приказ перегруппироваться, образовав стену из щитов. Но внезапность не обеспечила стройность ряда, и всадники находили лазейки, бреши. Вслед им спешили пешие воины. Они врубались в уже разрозненные ряды противника. Копьями, дротиками они расстраивали ряды противника, а потом в ход шли мечи. За ними устремился небольшой отряд всадников.

Но отряд вышедших илонийцев ни в коей мере не мог сравниться с армией Курхота, хотя, судя по тому, что видели дозорные с северных башен, тут была только часть войск ситарцев. Озверевший от наглости осажденных, противник обратился против них.

Иллар со своим отрядом и маленькой армией Тайлис, вышедшие за войском из ворот города, пришпорили коней. И в это время с дозорной башни раздался пронзительный звук рожка, означающий, что помощь пришла. «Тогот» — доносились с башни приветственные крики солдат. Привстав на стременах, Иллар, вглядевшись вдаль, узнал флаги Тогота и личный штандарт наследника Куртиса. Союзник их не бросил. С противоположной стороны в ситарское войско врезались горцы Тогота. Курхот оказался в ловушке.

И тут Иллар увидел его. Король Ситара гневно кричал что-то, восседая на высоком мощном коне. Было странно, что он находился в гуще битвы. До этого он командовал всегда издалека. Скорее всего, неожиданное наступление с города спутало все его планы и построения. Что ж, Тарлин не зря рисковал жизнью. Противник знал, что у них нет связи с внешним миром, Иллар сам убедил их в этом, и поэтому не ожидал удара с двух сторон. Теперь враг поплатился за свою ошибку.

Тайлис тоже увидела Курхота. Пришпорив коня, она ринулась в гущу битвы. Ее телохранительницы, сам Иллар и его сопровождение следовали вокруг неё, не допуская к ней противника. Сочтя расстояние приемлемым, Тайлис остановилась. Перебиравший ногами конь был приучен к битве. Он не шарахался из стороны в сторону. Но и Тайлис привыкла стрелять на ходу. Она молча взвела арбалет и нажала на спуск. Арбалетный болт вошел Курхоту точно в грудь.

На этот раз на нем были доспехи. Но с такого расстояния стрела пробила их. Следом в тело вонзилось еще несколько болтов. Телохранительницы Тайлис были не менее искусны в стрельбе, чем их госпожа. Курхот упал.

Вопль ярости пронесся по рядам врага. Чей-то голос призвал, заглушая крики: «Отмщения!» И враг яростно бросился в бой. Та ситуация, когда армия противника, потеряв своего предводителя, теряла боевой дух, тут явно не прошла.

Ещё совсем недавно Иллар и его молодые товарищи совершенно не представляли себе, как биться верхом. Их мечи были слишком коротки, чтобы рубить им противника на земле.

Фаркус, зная это, заставил их заменить свои клинки на тяжелые, немного загнутые кавалерийские мечи. Устроенных небольших тренировок явно не хватало, чтобы стать опытными боевыми всадниками, но, по крайней мере, в сражении они не стали обузой.

Бой захватил их. Но помня наставления Фаркуса, они не бросались в атаку, не преследовали убегавшего врага, не было рубки, сечи, того, что они наблюдали, когда бились обученные опытные конные всадники. Иллар выступал символом боя, его люди его охраняли. Этого было достаточно. И все же они дрались. Уж помочь своим пешим воинам, снеся крупом лошади наседавшего, обрушить меч на замахнувшегося врага, они могли.

В битву Иллар не одел латы, ограничившись кольчугой, с которой, похоже, сжился. Латы были дополнительным препятствием его свободы движений и ловкости. Сверху накинул свой парадный плащ. Фаркус, бившийся рядом, бормотал проклятья. Плащ приманивал врагов, был мишенью. Но даже Фаркус понимал, что если не стяг, которого у Иллара и не было, то хотя бы плащ с королевскими знаками должен вселять в воинов радость и гордость, что наследник с ними.

Несколько раз они не без помощи пеших воинов отбивали направленный на Иллара удар ситарских конников. И снова бросались в бой.

Тайлис и её люди стреляли с арбалетов, а когда закончились стрелы, стройно и организованно отошли. Они выполнили свою задачу и с лихвой.

Ярости врага не хватило надолго. В окружении, разбитые, оставшиеся без своего короля, пираты дрогнули. Они еще сопротивлялись, но не так яростно. Голоса, требовавшие мести, звучали всё реже и глуше. Ситарцы уже оглядывались, куда бежать. Пока было куда бежать. Пока их теснили с двух сторон, охватывая полукругом, оставляя один путь бежать, и они побежали. На запад.

Войско Тогота внезапно остановилось. Юмаст, чуть помедлив, отдал такой же приказ. Не его кучке людей догонять противника. А без союзника это бессмысленно.

А объятое паникой поражения войско противника медленно, но начало останавливаться. Резкий, срывающийся голос властно отдавал приказы.

— Морские словечки, — сказал очутившийся рядом с Илларом Фаркус.

И тот понял, почему ничего не мог понять в речи отдававшего приказы человека. С одной стороны, часть слов казалась знакомой, лишь какое-то другое наречие, но многих слов он не понимал.

— Кто это? Что он делает?

— Юмаст послал гонца к Куртису, по-видимому, тот знает, в чем дело, сейчас выясним.

Пользуясь внезапной передышкой, воины Тогота стали выносить с поля боя раненных. Люди Юмаста занялось тем же.

Войско противника внимало приказам. Сначала слышались гневные выкрики, затем лишь ругательства и, наконец, войско прислушалось и замерло на месте. Организованно и сохраняя порядок. Войско Тогота по-прежнему оставалось на месте. А к ним, именно к ним, илонийцам, а не к Куртису, направился всадник. С зеленой ветвью в руках. Предстояли переговоры.

Всадник был чуть младше Иллара и казался бы совсем юным, если бы не его вид: перевязанная куском тряпки голова, одежда в крови и его глаза — холодные, жесткие и властные. Он обвел взглядом войско противника и безошибочно остановил свой взгляд на Илларе, несмотря на то, что Юмаст выехал вперед.

Иллар, тронув бока коня шпорами, медленно двинулся навстречу. Фаркус с Латином не отставали. К удивлению Иллара, в глазах незнакомца, когда он смотрел на Иллара, виднелось жадное любопытство, тут же сменившиеся гримасой боли.

— Мы прекращаем бой, — сообщил он Иллару, полностью игнорируя Юмаста.

— Сдаетесь? — сурово переспросил Юмаст.

— Нет, прекращаем и уходим, — повторил юноша.

— Кто вы такой?

Тот усмехнулся, глядя на Иллара.

— Лорд Иллар?

— Принц Иллар.

— Да ладно! — рассмеялся внезапно юноша. — Насколько я знаю ваш этикет, вы еще не доросли до «принца».

Он спешился, предлагая противникам сделать то же самое.

Иллар стиснул зубы. Странный юноша резал по больному. До последнего момента Иллар надеялся, что вот-вот соединится с приведшим войско отцом. Но среди войска Куртиса его стяга не было. Войско вообще, казалось, не имело предводителя. Они по-прежнему оставались на отдалении. Как будто и не помогли им разгромить Курхота.

— С кем я говорю? — сквозь зубы проговорил он, соскакивая с коня. К нему присоединился Юмаст.

— Меня называют Раднир. Капитан Раднир. Король Курхот — мой отец.

— Вы приняли на себя командование?

— Вроде как бы да.

— Вы сдаетесь?

— Я же сказал, что нет, и хотел бы обсудить с вами кое-что.

Подъехала Тайлис, спешилась, встала за Илларом. Раднир поклонился.

— Насколько я успел заметить, именно вы сделали меня сиротой?

Тайлис вопросительно взглянула на Иллара.

— Это сын Курхота, — сказал он.

— Я сделала бы это несколько раз, если бы это было возможно, — холодно ответила она.

— Примите моё восхищение вашей меткостью.

— Забери его себе обратно.

— О, так грубо! — Юноша явно веселился, забыв даже про боль. — А как насчет того, чтобы представиться, ваше величество?

— Вы мертвы, — Иллар наставил на него меч.

— О! А как же переговоры?

— Отбросьте ветвь и скрестим оружие.

— И не подумаю!

— Что вы хотите?

— Что? Поговорить, ну и тяну время, — юноша демонстративно оглянулся на застывшее войско Тогота.

Его собеседники проследили за его взглядом. К ним приближались два всадника. Вернее, одним из них была всадница. Знакомая всадница. Слишком знакомая. Сердце Иллара сжалось. В глазах потемнело, рука сжала эфес так, что пальцы побелели.

— Эй, парень, — от Раднира не ускользнуло это. — Полегче. А то испугаешь сестру.

Овета соскочила с лошади и кинулась в объятия Иллара. Иллар пошатнулся, судорожно прижав девушку к себе.

Вторым подъехавшим был тридцатилетний мужчина, наследник Учайка — Куртис. Но Иллар не видел его. Его мысли были заняты Оветой. А она, почувствовав что-то, отстранилась, внимательно посмотрела на брата и резко обернулась к Радниру:

— Что ты ему наговорил? Иллар, ты что, не узнаешь меня? Что тут произошло?

Наблюдавшая за ними Тайлис спокойно сказала:

— Может, вы расскажите, что тут происходит, пока ваш брат не сошёл с ума. Вы разве не заложница?

— О, Небеса! Разумеется, нет! Раднир, ты что, сказал, что я заложница? Я тебя убью, ты, невежественный дикарь.

— Я? — деланно удивился юноша, — лорд Иллар, я сказал хоть слово о заложниках?

Иллар снова притянул к себе сестру. Испытав такое облегчение, что хотелось кричать от радости. Он, наконец, увидел Куртиса.

— Ваше высочество!

— Лорд Иллар. — Куртис повернулся к Тайлис. — Ваше величество!

Тайлис кивнула головой. И они все обернулись к Иллару. Раднир насмешливо произнес:

— Не хочешь повторить приглашение на поединок? Когда ты сейчас размяк как тряпка, я повеселюсь.

— Не получится.

Иллар отстранил сестру и поднял меч. Раднир уже без усмешки глядел в его стальные глаза.

— Так, оставим это. Если ты так же хорош, как твой отец, я, пожалуй, перенесу поединок на пару годиков вперед. Мне ещё до вас расти и расти.

— Что это значит? Когда это ты дрался с моим отцом?

— Иллар, — Овета тормошила его. — Мы привели войско Тогота. А теперь Раднир уводит войско своего отца из Илонии. Раднир служит у папы, и папа отдал ему такой приказ.

— Я не служу твоему отцу, дочь принца, и не выполняю его приказы, — резко прервал её Раднир.

— Но ты сделал именно то, что хотел папа, — возразила Овета.

— Служил? Уводит? — Иллар не спускал глаз с Оветы. — Отец всё же… жив?!

— О, Небеса! Ну, конечно! Он же послал к тебе Тарлина. Ведь Тарлин дошел, — в словах Оветы промелькнул ужас, но тут же исчез, — ну дошел же, раз вы сделали всё, как надо. Мы победили, Иллар! Но почему Тарлин не сказал про папу? Как там бабушка, как дедушка?

Иллар пошатнулся. Он всех убедил, что отец жив, а, сам, оказывается, был не до конца уверен.

— Где он?

— Он с войском Вароссы на востоке. Тетя Талина со Стенком с севера с Хайдиром, а Стенли с юга. Тарлин дошел? Иллар, не молчи.

— Да, но он ранен, он не все сказал. А мама? — озвучил он последний мучавший его вопрос.

— Мама ждет нас в лагере.

— Они все живы!

— Ну, конечно же!

Иллар опять прижал к себе сестру.

— Мы слышали о тебе, Иллар. Мы спешили, как могли. Но мы собирали войско. Мы не могли прийти с пустыми руками, — говорила она ему.

Раднир со смешанным чувством смотрел на них. Тайлис наблюдала за ним.

— Мы не покончили еще с вами, сын Курхота. Для чего вы тут?

Юноша посмотрел на неё.

— Я сказал лорду Иллару. Я уведу своих людей. Мы вернемся на родину. Если вы пойдете со мной, я верну вам ваше королевство.

— Откуда вы меня знаете?

— У нас было ваше описание, ваше величество. Нам приказано было взять вас живой.

— И после этого вы хотите, чтобы я пошла с вами?

— Вы были нужны моему отцу. Я не знаю для чего. Может, сделать вас наложницей, или даже женой, и прогнать в будущем Сегот из Кордии, а может, отдать Сеготу и заменить фальшивую на настоящую. Или же он не нашел вашу сокровищницу. Отец не делился планами. Он приказывал. Мне вы не нужны. Теперь вам нужен я, чтобы вернуть королевство.

— Вы мне поможете? Но почему?

— Потому что я ухожу с материка домой. Мне надоели ваши горы и поля. Ваше золото. Мне нужен мой простор, мои острова и мое море, мой корабль, моя команда. Мне нужна дружба с Кордией, Арилазой, Илонией и помощь принца Интара. А по пути я немного исправлю то, что сделал отец.

— Ваше величество, — Овета присела в реверансе перед Тайлис, — вы можете верить ему. Мой отец будет тому порукой.

Иллар, опять схватив руку Оветы, будто боясь, что она исчезнет, повернулся к Радниру:

— Ты это хотел обговорить? — он, как и противник, перешел на простецкое «ты».

— Да. Мы отступаем и уходим. Навсегда. Но я хочу сохранить всех своих людей.

— И ты обо всем договорился с моим отцом?

— Нет, — весело сказал Раднир, — насчет твоей сестры у нас не получилось договориться.

Иллар напрягся.

Овета разозлилась.

— Иллар, Раднир пригласил меня в гости на свой корабль. Отец не соглашается. Только это.

— Откуда ты вообще взялся? Почему ты, сын Курхота, служишь моему отцу, и почему тебя в таком случае слушается его армия?

— Я не служу принцу Интару. Он отпустил меня, я вернулся к отцу. — Раднир тряхнул головой, явно прогоняя от себя какие-то мысли. — Я воевал рядом с отцом. И мы победили бы, если бы королева Тайлис не убила моего отца. Но удача отвернулись от нас, так случилось, что мы побеждены. И на этот случай у меня договоренность с принцем, что я сохраню своих людей. И я — капитан корабля. А это — моя команда. Просто сейчас корабль слишком большой и команда намного больше. Но меня знают и меня приняли. Без меня вам придется попотеть, чтобы победить, — в голосе юноши слышалась злость, глаза сверкали.

— Мы уже победили.

— Нет, я могу повернуть своих людей навстречу вам. За мной пойдут.

— Иллар, — жалобно сказала Овета, — он не враг нам, правда…

— Он только что сказал, что воевал против нас, — брат мельком взглянул на сестру и та поежилась от его холодного пронизывающего взгляда. — Ты уведешь своих людей, — не обращая больше внимания на девушку, продолжал Иллар. — А наемников? Ты принимаешь командование и над ними?

Раднир запнулся.

— Мне не нужны наемники. Они не мои люди.

— Значит, мне надо будет поделить твое войско, разделяя на одних и других. Одних просто так отпустить, а вторых пленить? Ты об этом договаривался с моим отцом? Я не верю тебе.

— Иллар, — теребила его за рукав испуганная Овета, никогда не видевшая Иллара таким суровым, непреклонным и даже злым.

— Подожди, Овета, я спросил у него.

— Нет, мы говорили только о моих людях, — процедил сквозь зубы Раднир.

— Ты просил его о своих людях?

— Я не просил принца Интара, — резко ответил Раднир, взгляд полыхал еле сдерживаемой яростью. — Это его план. Ему не нужны ни пленные, ни рабы. Я должен увести их обратно. В обмен на ваших людей, которых увезли на острова.

— Курхот привел сюда наемников. Это все — люди Курхота. Мы или продолжим битву и уничтожим их. Или ты уводишь всех, Раднир, сын Курхота. А до тех пор — они наши пленники и ты заставишь их сложить оружие.

— У меня есть третий вариант, Иллар, — вступила в разговор Тайлис. — Сын Курхота помогает мне вернуть Кордию. Он мне обязан, он уже пообещал это. Я принимаю его предложение. А наемников нанимаю я. С их помощью я освобожу свое королевство.

— А как быть с оплатой? — внезапно раздался спокойный голос Фаркуса. — Вы, ваше величество, не можете просто взять и забрать наемников. Прежде чем они поступят на службу к вам, они потребует плату с наследника Курхота. Если он заплатит, то ничего страшного. Но если нет, а я что-то не вижу телег с золотом, если они останутся на свободе, они пойдут искать себе оплату по Илонии. Что-то я не уверен, что принц Интар на такое рассчитывал. Не думаю я, что он рассчитывал и на то, что заплатит за Курхота.

— У нас была договоренность с принцем Интаром, — сверкнув глазами, запальчиво произнес Раднир.

— Я не оспариваю слова отца, — сказал Иллар. — Но сейчас люди Курхота — мои пленники. И ты, их предводитель, тоже. Ты спас от разгрома своих людей. Но я принимаю только сдачу. И вы, с наемниками или без них, несомненно, уйдете из Илонии. Но только за плату. За выкуп. За условия. А вот какие это будут условия, будет решать король и принц Интар.

Раднир внезапно рассмеялся:

— Не таким я тебя представлял, сын принца. Но после того как ты перехитрил моего отца, мне следовало бы быть готовым к такому. Хорошо. Мы сложим оружие. Но не растаскивайте его далеко. Мы потребуем его обратно.

— Мне решать об этом, — не к месту вспомнил условие Грайта, Иллар.

Взглянув на опасно прищурившегося Раднира, Овета не выдержала:

— Иллар, — сердито сказала она, — если понадобиться, я останусь с Радниром, чтобы убедить тебя, что ему можно доверять. Мы с ним вместе освободили тетю Талину и дядю Стенка. Почему ты не доверяешь и мне тоже?

С усмешкой глядя на дрогнувшее лицо своего противника, Раднир добавил:

— Пока мои парни не приняли решение за моей спиной, может, все же, закончим?

— Юмаст, — обернулся Иллар к командующему, — вы принимаете сдачу войска Раднира. На правах победителя. И на свое усмотрение. Но с условием, что им придется вскорости покинуть Илонию. Я жду вашего доклада об исполнении.

Он обернулся к Куртису:

— Ваше высочество, могу я поинтересоваться вашими дальнейшими планами?

Наследник Учайка, с едва заметной одобряющей улыбкой наблюдавший за действиями молодого человека, о котором в последнее время так много слышал, ответил:

— Мне необходимо переговорить с её величеством, — он поклонился Тайлис, — затем, если у Хайдира все в порядке, то предпочел бы отправиться на помощь принцу Интару.

— Благодарю вас, ваше высочество, — коротко поклонился Иллар.

На этот раз он обернулся к Овете:

— Латин проводит тебя во дворец.

Латин выступил вперед и внезапно раздался насмешливый голос уже взлетевшего в седло Раднира:

— Нет.

— Что нет?

— Не этот. — Раднир с улыбкой показал на Латина и кивнул на Фаркуса. — Он.

— Проклятье, какое ты имеешь право указывать мне… — мигом вскипел Иллар.

— Я обещал принцу Интару, что позабочусь о его дочери. А мне не нравится этот, — Раднир опять указал на Латина. — Твой старый воин надежней.

Латин догадался первым, весело рассмеявшись. Куртис с Фаркусом слегка улыбнулись. Но, как и Иллар, Овета ничего не поняла:

— Я вам не кукла, чтобы перекидывать меня то одному, то другому. Раднир, твое обязательство потеряло смысл. Я дома. Меня встретил брат, и я пойду с ним!

— Да, пожалуйста, дочь принца, — рассмеялся Раднир и, пришпорив коня, бросил последнее, — до скорой встречи, лорд Иллар.

Через мгновение он уже мчался к своим людям.

— И что это было? — сквозь зубы проговорил Иллар.

Фаркус хлопнул его по плечу:

— Я тебе потом все объясню, сынок.

Предвосхищая следующий вопрос Иллара, Тайлис ответила сама:

— Я остаюсь. С Куртисом, с Хайдиром и… с Радниром. Мне нужны наемники, Иллар.

— Я понимаю, — согласно наклонил голову юноша.

Овета подошла к своей Весте. Подоспевший Латин подсадил ее, Иллар взлетел в седло. Фаркус, Латин и все остальные их люди окружили их.

— Мама хотела увидеться с тобой, — сказала Овета.

— Позже. Мы едем к отцу. — Он обернулся к Фаркусу. — Через город, через южные ворота.

И они ринулись вперед.

Когда они переходили по городскому мосту через Лернису, им встретился посыльный, который сообщил, что восточные ворота расчищены и открыты. Они устремились через город на восток.

Подъехав и поднявшись на воротную башню, они поняли, почему ворота срочно расчищались. На востоке битва была гораздо яростней, чем на западе. Кандир переводил через город, через восточные ворота, отряды северной части городского войска. Иллар увидел и отряды Хайдира.

— За северными воротами наша победа, — коротко сказал напряженный Кандир.

— На западе — тоже.

— Я попросил Хайдира перебросить часть людей сюда. У Альтама слишком сильное войско. И оно сметает союзников. Мы не справляемся.

— Там отец. С войском Вароссы.

— На юг я послал замковый гарнизон. Там тоже тяжело.

— К кому нам присоединиться?

— Сейчас Юмаст начнет переводить сюда свои отряды. К ним и присоединитесь.

— У него слишком мало людей, сюда придут тоготские отряды Куртиса.

Иллар повернулся к Овете:

— Где отец?

— Я не вижу его. Но у него плащ яркого синего цвета, и он должен быть рядом с командующим Вароссы, рядом с его флагом.

— Жди нас во дворце.

— Я с тобой!

Иллар непонимающе вскинул брови:

— Я сражаться!

Овета сердито сверкнула глазами:

— Я останусь с лекарями.

Иллар кивнул. Они продолжали смотреть на битву. Хорошо обученное многочисленное войско Альтама уверенно одерживало верх. Имея впереди себя илонийское войско и в тылу варосское, Альтам, казалось, делал невозможное — сам окружал войско Вароссы. У Вароссы были хорошие командиры, они видели это и пытались расстроить планы противника, но у них катастрофически не получалось.

Кандир направлял своих людей на центр, помочь разделить, разрезать противника на две части и разбить по отдельности. Но у Кандира не хватало людей. А его всадники на правом фланге, оказавшись перед ощетинившим пиками строем войска Альтама, не могли прорваться через эту страшную преграду. Отряды всадников надвигались, отступали и опять предпринимали бесполезную атаку. Единственно, что они могли сделать, это отвлекать на себя силы, дать возможность мечникам прорвать центр.

Иллар не стал дожидаться отрядов Тогота. Они спустились с башни и перешли мост.

Появление Иллара подняло дух уставших и вымотанных битвой людей.

«Иллар, Иллар с нами» — кричали солдаты. Где был Иллар, туда приходила победа. С новыми силами илонийцы бросились на врага. Крича, рубя, кромсая, двигаясь только вперед. И они пробили центр, соединились с войсками Вароссы и смогли разъединить войско Альтама на две части.

На правом фланге в разрозненное, дрогнувшее войско Альтама, преодолев стену пик врезались-таки илонийские всадники и уничтожение войска противника началось. Фаркус попридержал свой разгоряченный битвой отряд, направляя на вторую часть войска Альтама. За спиной осталась резня, там справятся и без них.

Вторая, оставшаяся часть армии Торогии была намного большей. И у них были всадники. Спешно перегруппировав свое войско, Альтам сосредоточил их на флангах. И теперь уже они начали планомерно бить пеших солдат Илонии, которые в горячке боя вырвались слишком далеко вперед. Фаркус направил свой отряд туда. Заметил такое критическое положение и Потанг. Его отряд оставил сдававшихся окруженных людей Альтама и ринулся к новой цели.

На мгновенье он остановился у Иллара. Он тяжело дышал, ветер раздувал неприкрытую голову, а левая рука висела плетью.

— Отец должен был быть здесь. Ты не видел его? — крикнул ему Иллар.

— Нет.

— Стенли на юге.

— Как только разберемся с этими ублюдками, пойду к нему на помощь, — сверкнул улыбкой Потанг, тут же перекошенной от боли.

Оставив небольшую часть людей разоружать и сторожить пленных, Кандир остальных бросил вслед Потангу.

Бой разгорелся с новой силой.

Когда пришел приказ от Кандира отступать, Иллар не поверил. Они не наступали, да, но и не проигрывали. Юноша уже открыл рот, собираясь отдать другой приказ, но на его плечо опустилась рука Фаркуса.

— Никогда, парень, никогда не оспаривай приказов командующих. На поле боя не может быть двух командиров, — глухо сказал он и указал рукой на небольшой холм.

Там показались всадники. Вароссцы.

— Нам надо завлечь противника, чтобы тем было где разогнаться.

Противник тоже заметил неожиданно появившиеся отряды. И у них протрубил горн — прорываться на восток, не дать себя окружить со всех сторон.

Но они не успевали. С холма вниз уже мчались варосские всадники. Где-то среди них Иллар увидел всадника в синем плаще. Отец. Он пришпорил коня и ринулся ему навстречу. Но всадник со своим сопровождением повернул к штандарту короля Альтама, и врубился в самую гущу войска Альтама. С их стороны протрубил рожок характерным переливом. Вызов на поединок! Кому? Кого?

Некоторое время ничего не происходило, битва продолжалась, всадник в синем плаще был в самые гуще битвы. Но внезапно раздался ответный звук трубы торогского горниста. Это было согласие.

Бой остановился. Все опустили оружие. Кто мог, стоял, опираясь на копье, меч. Кто не мог, опускались на землю. Все головы повернулись туда, где реяли штандарты короля Торогии и где виднелся синий плащ.

— Он же не может вызвать его, нет! — воскликнул Иллар.

— Почему? — спокойно спросил Фаркус.

Иллар не мог ответить, почему. Если бы это был просто турнир, поединок двух рыцарей, тогда надо было бы соблюсти множество церемониальных действий. На поле боя дело обстояло иначе. Если один воин вызывал на поединок другого, бой происходил тут же, в том же облачении и тем оружием, которое у каждого в руках.

Ему до боли стало страшно. Он слишком хорошо знал Альтама. Только что обретя отца заново, он может тут же потерять его.

Фаркус придержал его лошадь.

— Он в своем праве, сынок. Не мешай ему.

И Иллар смирился.

Когда они подъехали к кругу, который образовали варосские и торогские тяжеловооруженные воины, принц Интар и король Альтам уже стояли друг против друга. Иллар слышал их голоса.

— Вот мы и встретились снова, — говорил закованный в латы самодовольный король Альтам, оглядывая простое одеяние своего соперника.

— Тебе давно пора было это сделать, Альтам. Вот так, лицом к лицу, а не мстить через моего сына, — спокойно отвечал Интар.

Иллар издали видел, как похудел отец, как заострились черты его лица. Он не успел расспросить Овету, что у них там произошло, что случилось. А ведь слова Курхота о том, что в найденном руднике были следы больного отца, имели под собой явные основания. И даже если бы у Интара были защитные латы, а у него их никогда и не было, он не смог бы вынести на себе такую тяжесть. Альтам же, с латами, казалось, сросся. Прочные, блестящие, изукрашенные гербом Торогии, они закрывали все тело короля, не оставляя противнику ни одного шанса поразить его. На Интаре не было даже кольчуги. Простая куртка, кожаные штаны и синий, видимый издалека плащ, который не был даже с гербами.

— Мне давно уже не надо мстить, я просто беру, что плохо лежит. Твоя Илония сейчас валяется у меня под ногами, я немного потопчу и пристрою ее к делу. Делу моего могущества и силы.

— Не спеши, Альтам, не обманывай себя. Илония и раньше стояла, выстоит и теперь. Мой сын надавал тебе щелчков, от которых тебе не оправиться.

И Альтам не выдержал. Взревев, он ринулся на своего противника.

Да, Интар не был в доспехах, но с ним была его ловкость, его сноровка, его скорость. Он не пытался нападать, он отбивал удары, делая лишь незначительные выпады. Так, чтобы раззадорить противника. Его плащ, вроде бы и лишняя деталь для своего хозяина, не способная его защитить, но, развеваясь, он раздражал противника, а иногда и откровенно мешал.

Альтам был умелым мечником. Учитель, который учил Иллара, тренировался и с Альтамом. Уж он-то бился и верховым, и с латами, и без них. Но против такого же вооруженного воина. Когда дело решала сила, умение предвосхитить удар. Но не тут, когда Альтам не успевал поворачиваться к сопернику. Да, он обрушивал удар на голову противника. Но пока он замахивался, противник уже смещался. Меч Интара не отражал удары, а подхватывая силу на лету, уворачивался сам и переводил удар мимо, рядом.

Альтам не уставал долго. Он был тренированным, сильным воином. Казалось, что прерывистое дыхание уже у Интара, а не у него. Но тяжесть лат подвела короля Торогии. Один из его ударов Интар все же отбил, и отбил сильно. Альтам согнулся, но не смог выпрямиться быстро. Этим-то и воспользовался принц Илонии. Его меч пронзил доспех противника. Это было невероятно, но удар, направленный снизу-вверх, попал прямо в щель между латами, между тяжелым прочным нагрудником и бронированным поясом, закрывавшим бедра и пах. Это был не случайный удар, а четко распланированный. Интар выматывал противника и выяснял его слабые стороны, движения, сочленения доспехов. Он шел на бой, рассчитывая на это. И нанес удар именно туда, куда и планировал.

Недоуменный взгляд Альтама опустился на рукоять меча в руках своего врага, на лезвие, уходившее в щель доспехов, в его тело. Его глаза закатились, и он упал.

Интар оставил меч в его теле. Не хотел, или, Иллар видел, не мог сделать последний рывок и вытащить меч из тела врага. Но отдавший приказ голос был звучен и спокоен:

— Командующий Артен, принимайте сдачу торогского войска.

— Слушаюсь, ваше высочество, — склонился один из воинов, окружавших поединок.

А Интар пошел прямо туда, где стоял его сын. Иллар шагнул вперед, и они обнялись.

— Как обстоят дела? — спросил Интар, отстранив сына, но не убрав с его плеча руку.

Со стороны это виделось так, будто отец обнимает сына. Так оно и было, но Иллар чувствовал, что это не просто отцовское объятие, слишком тяжела была рука отца. Он был для отца скорее опорой, чтобы держаться прямо, не упасть.

— На западе и на севере наша победа. Здесь, похоже, тоже. С юга нет сведений.

— На юге Стенли.

— Да я знаю. Думаю, Кандир уже послал туда помощь.

— Что король? Что королева?

— Все хорошо.

— А как ты?

Иллар улыбнулся.

— Мы выстояли!

— Я знал, что ты справишься, сын. — Интар улыбнулся в ответ.

— Меч подарил Учайк?

Иллар узнал тоготкий клинок, который почтительно протянул принцу Интару подошедший Фаркус, до этого вытащивший меч из тела короля Торогии. Он не стал его обтирать. На нем была кровь врага королевской семьи Илонии. Но и сквозь кровь была видна затейливая вязь знаменитой тоготской работы. Если латы Альтама и смогла пронзить какая-либо сталь, то это была именно сталь тоготских клинков. Но Интар обошелся и без этого. Он знал, куда бить.

— Да, — ответил Интар, — но не мне, Овете. За то, что спасла меня. — Он рассмеялся. — Я у нее его одолжил.

Он повернулся к склонившему голову Фаркусу.

— Фаркус, сделай милость, смени моего сына. Свое дело я сделал. Иллар, тебе организовывать отступление армии Торогии и подготовке его тела к возвращению туда, откуда он пришёл.

Он протянул руку Фаркусу, тот, пожав, перехватил его под локоть. Со стороны это также казалось — встреча старых друзей, которые давненько не виделись и теперь обсуждают что-то очень секретное и важное. На самом деле, Фаркус чуть ли не оттащил принца Интара на себе к крепостной стене. Правда, там пришлось выпрямиться. Население столицы, усыпавшее крепостные стены, радостными криками приветствовали своего принца. Кто-то подвел Интару коня, и ему можно было опереться не на руку воина, а о коня.

А в воротах принца Интара встречал уже его отец — король Корн.

Иллар этого не видел. Он занимался сдачей войска Альтама.

Армия сраженного короля склонилась перед победителями. Но этого было мало. Необходимо было убедиться в правильности сдачи, в сохранности и в уважении к телу погибшего противника, хотя Иллар с мрачным удовольствием предал бы его забвению. От сдавшегося войска нельзя будет ждать ничего хорошего, если с их предводителем поступят не по человеческим законам. А илонийцам надо было, чтобы войско ушло, и забыло дорогу в Илонию.

Поэтому-то Иллар и был представителем илонийской королевской власти в этой сдаче, в этой организации скорейшего возвращения армии противника вместе с телом её короля на родину.

Но первым делом он отыскал Потанга.

— На помощь Стенли? — спросил он, видя, как выстраиваются остатки отряда Потанга, готовясь идти на юг.

— Да, Кандир говорит, там еще тяжело.

— Ты сам выдержишь? — кивнул он на бездействующую левую руку.

— Обмотал ее поводьями, — рассмеялся Потанг. — А меч у меня в правой.

— Передай Стенли, что я заплатил его долг.

— Передашь сам, — уже в движении крикнул Потанг.

И отряды всадников ринулись на юг.

Глава 31 Конец осады

В разгар сдачи, пришло сообщение от Кандира, о том, что рухнула часть стены на северо-западе столицы. Иллар, закончивший распоряжаться насчет тела Альтама, со своим отрядом срочно отправился туда.

Подкоп всё же был. Такой широкий, что рухнула почти вся стена между двумя башнями.

Осаждающие так ничего не заметили и не услышали ударов кирок, лопат. Хотя и подозревали, что для подкопа — это идеальное место — песчаная и рыхлая земля. И один из лагерей Курхота стоял именно в этом месте. Маскировал ведущиеся работы.

Подземный ход был глубоким и обширным, выполненный умно и тщательно. Стена рухнула, засыпав ров, образовав огромную брешь. Когда это случилось бы — через день, через два? Наверняка готовили одновременную атаку на востоке, на реке и вот здесь.

И тогда у осажденных не хватило бы людей, чтобы закрыть все бреши. Они потеряли бы Большой город. Помощь пришла вовремя.

Теперь от этой бреши не было толку. Зачем было обрушать стену, когда ясно, что битва проиграна.

К Иллару приволокли измазанного копотью и избитого человека:

— Кто вы?

Пленник молчал:

— Кто приказал вам? Ведь сейчас от подкопа нет проку. Сражение закончилось.

— Хотел проверить, получилось бы у меня или нет, — тяжело вздохнув, сказал пленник.

Иллар соскочил с коня. Подошел к мужчине и протянул ему свою плетеную фляжку с водой.

— Вы инженер. С Торогии. — утвердительно произнес он. — Тот, кто построил мосты и осадную башню.

Человек искоса посмотрел на него, нерешительно взял фляжку и жадно глотнул воды.

— Вы казните меня? — угрюмо спросил он.

Иллар смотрел на брешь. Кандир и Бахтин будут ратовать за четвертование. Грайт и Беренс воспротивятся. Иллар был уверен, что Грайт победит. Он подавил улыбку. Вскочил на коня.

— Как вас зовут?

— Кулдат.

— Уповайте на королевское милосердие. Особенно если покажите чертежи моста и осадной башни и расскажите, как вы их сделали.

После чего бросил солдатам:

— Отведите его в дом члена Королевского Совета лорда Грайта. И учтите, что это очень ценный пленник. Если по дороге покормите и умоете его, убежден, господин Грайт оценит ваше усердие.

Он отъехал, думая, что отцу теперь легче будет пойти на поводу у торговцев, сетующих, что четырех ворот в такой огромный город, как столица Илонии, явно маловато. Беренсу придется планировать не восстановление стены, а конструкцию новых ворот.

Когда солнце перевалило на вторую половину дня, все было закончено. Посыльный с юга привез весть о победе над оставшимся войском Альтама.

И Бахтин организовал торжественный въезд победителей во дворец. Победу надо было показать, народу нужен был праздник, и никто не решился с ним спорить, тем более что сил ни у кого уже и не было.

Интар оставался у восточных ворот, он уже не мог скрывать свою слабость и Овета ухаживала за ним. Туда же подъехала и Лайна, а Иллар разминулся с ней, когда, покончив со сдачей торогского войска на востоке, отправился на обрушившуюся стену.

Для завершающего штриха торжественной процессии, у восточных ворот ждали только его и Стенли, получившим мелкие ранения и удостоившего лишь незначительного внимания Оветы. Они прибыли последними. Там уже были и Талина со Стенком, и Тайлис с Куртисом, и Хайдир с командующим варосским войском Артеном. Иллар только-только успел обнять мать, как Бахтин скомандовал процессии трогаться с места.

Никому уже не было дело до того, что и король, и королева уже побывали на восточных воротах. Обняли и сына, и дочь.

В устроенной Бахтиным торжественной церемонии, они встречали и чествовали победителей — Иллара, возглавившего оборону столицы королевства, принца Интара и принцессу Талину, приведшими ему на помощь войска, королеву Тайлис и принца Тогота Куртиса, остальных своих родных и командующих войсками.

Приветственные крики не прекращались, в воздух летели живые цветы, шляпы, все, что можно было подбросить вверх и поймать. Даже, детей.

Столица выстояла, Илония победила.

На площадь выкатили бочки вина, слуги выносили угощения, музыканты играли не переставая. Казалось, что, готовя столицу к обороне, Бахтин тут же готовился и к торжеству победы. Столица веселилась, плясала и пела.

Солдат меняли, и тут же отправляли на праздник. На крепостных башнях люди тоже пили, пели и плясали. И везде развивались флаги — илонийские, кордийские, тоготские и варосские. Союзники тоже вошли в город и теперь праздновали вместе со всеми.

Королевская семья открыла праздник. Прямо на площади, как и в прошлый раз, когда праздновали отбитый штурм, король с королевой первыми вошли в круг танца. Талина, вернувшаяся любимица столицы, вторила им. Стенли с Латином заводили, собрав вокруг себя всех окрестных красавиц. Куртис держался солидно, рядом с Интаром, но и он не выдержал и пригласил-таки Тайлис на танец. Иллар в это время танцевал с Оветой, поражаясь, какими пылкими взорами провожают сестру юношеские взгляды молодых воинов.

А потом он пригласил Тайлис. На этот раз в их танце было что-то еще. Тайное, не предусмотренное танцем нежное прикосновение, пожатие пальцев.

И внезапное появление наряженной девочки, требовательно разбившую их пару на втором их танце.

— Я тоже хочу, принц! — кричала девочка, и некому было её поправлять.

— Элиссия? — рассмеялся Иллар, узнав раскрасневшуюся девочку лишь по своему кинжалу, висевшему на пояске девочки и смотревшейся на ней, как меч на мужчине. Провел рукой по ножнам, убедился, что они припаяны. Нож не опасен.

Он подкинул её в воздух и поймал сильными руками.

— Ещё! — в восторге кричала девочка.

И её восхищенный крик во второй раз огласил площадь, и таких восторгов было великое множество.

Передав девочку возникшему рядом Амарку, Иллар во второй раз нашел Тайлис. Еле дождавшись окончания очередного танца, он забрал её у Стенли, и они станцевали еще раз, а потом скрылись в тени одной из построек и остаток танца посвятили более нужному делу — поцелуям.

А потом королевская семья тихонько удалилась. Корн был взволнован, и Алаина, опасаясь за его здоровье, категорически отправила его в покои. Лайна увела с праздника и Интара. Напряжение последних месяцев отступило, но ушли и силы, поддерживающие его. Овета и Талина не отходили от только что очнувшегося Тарлина. Латин куда-то испарился.

Столица ликовала, но у членов королевской семьи были определенные обязанности.

Иллар со Стенли, а с ними и Стенк с Куртисом занялись проверкой того, как содержались пленные.

Их было очень много. И необходимо было проконтролировать их разоружение и охрану. Обезопасить город от внезапного бунта или побега.

Войско Альтама, потерявшего своего короля, сосредоточилось на востоке, частично на юге. Дисциплинированные воины армии Торогии лишь сдали оружие, а в остальном армия осталась на тех же местах, жила в тех же палатках. Подобрав своих раненных, они сами заботились о них. К торогским офицерам относились уважительно и согласно их рангу. Илонийские отряды лишь патрулировали окрестности лагеря во избежание мелких конфликтов и возможных ненужных ситуаций.

Грайт, заполучив себе личного пленника, также исчез с праздника, пытаясь как можно лучше устроить гостя в своем доме, тут же незамедлительно начав уговаривать его остаться в Илонии, перевести сюда семью и поселиться в Нарте. Обескураженный пленник уже и не знал, стоит ли напоминать высокому господину, что его вообще-то обещали казнить.

Нахождение под одной крышей того, кто построил мост с осадной машиной и тех, кто её разрушил, а Темир с отцом тоже поселились в доме Грайта, придавало всей этой ситуации особенную двусмысленность. Но Грайта это не волновало. Солдаты со всех сторон столицы начали нести ему разнообразное оружие, свои трофеи, и он выбирал и отбирал, целиком посвятив себя этому увлекательнейшему делу. И отправлял счастливчиков с расписками к Цибазу.

Иллару доложил об этом Орсаг, которого он попросил съездить в дом Грайта и проверить, как устроили торогского инженера.

У ситарцев дела обстояли иначе, чем у их союзников — торогцев. Бывшую армию Курхота пришлось-таки разделить. Воины островов подчинились сыну своего повелителя. Раднир был свой, вырос среди них, его уважали как капитана, и даже побаивались. Но для наемников он был никто. Мальчишка-выскочка. Они его не знали, и не собирались повиноваться ему. К тому же, как и предсказывал Фаркус, без оплаты, без ожидаемой добычи, наемники далеко не добровольно складывали оружие. Разбитые Хайдиром, они не сдавались, их разоружали силой. Кому удавалось сбегать, тех теперь выискивали специально отряженные для этих целей отряды солдат. Никто не собирался оставлять их на свободе. Кавалькады связанных наемников потянулись в столицу. Самых яростных помещали в замковое подземелье, многих оставляли в запирающихся казематах воротных башен. Под узилище шли казармы солдат и склады торговцев. Более сухие, теплые помещения приспособили для раненных пленных. Им оказывали помощь, но под пристальным вниманием охраны, и охранялись помещения также строго, как и остальные наемники.

Хайдир, не откладывая дело в дальний ящик, занимался выяснением, кто в обмен на свободу соглашался наняться к королеве Тайлис. Тех, кто был замечен в особой жестокости, без колебания отправлял на виселицу. Этих боялись даже свои, сдавали, продавая подороже свою жизнь и преданность новым хозяевам. Хайдиру во время войны не надо было ждать одобрения ни принца, ни короля, ни Королевского Совета и уже к вечеру на крепостной стене висело несколько десятков тел.

От ситарцев осталась мизерная часть, по сравнению с остальным осаждавшим войском. Две с половиной тысячи моряков, оказавшихся на суше, вдали от моря, от родных островов. Они были самыми закаленными, свирепыми, они первыми шли в бой, на штурм. И погибло их несравненно больше, чем наемников или солдат Альтама. Они приняли командование Раднира не только потому, что он был сыном их короля. Он был единственным капитаном среди них. Он умел отдавать приказы, знал, чего хочет и что будет дальше. За ним шли. И ему подчинились.

Их лагерь, в отличие от войска Альтама, перенесли в другое место, к реке. Радниру позволили выбрать место почище. Обозы с награбленным добром Юмаст отправил в город. Толпу маркитантов и куртизанок молодой капитан тут же изгнал из пределов лагеря. Как и на своем корабле, навел порядок и чистоту. Ни один из матросов не сидел у него без дела, и к вечеру одежда людей была чиста, башмаки вычищены, все палатки и спальные тюфяки перетрясены, прокалены от насекомых. Присланные Юмастом лекари лечили раненных, щедро обмазывали покусанных и завшивевших ситарцев своими мазями и потчевали настойками. И не только от дизентерии, но и от дурных болезней. Полуголодное войско наконец-то вдоволь накормили.

Разоружив войско Ситара вокруг него, как и вокруг сдавшейся армии Альтама, оставили караульных. Верховые отряды объезжали лагерь, не спуская с них глаз. Большой отряд Хайдира расположился чуть северней, южней — отряды Куртиса. Ситарцы не были пленными в той мере, что наемники, но и свободой не обладали.

Иллар так ничего и не знал про злоключения своих родных, поэтому, забрав с собой Фаркуса и Ногала, уйдя с праздника и объезжая город, места заключения наемников, других пленных он выслушал от Стенли и Ногала их рассказ. Стенли закончил тем, что сообщил новость, которую Иллар еще не знал:

— Король Арон умер.

— Вот как?

— Интар не доехал до Вара. На границе Артен как раз получил приказ наследника Кандела и собирался выступать. Поэтому мы пришли так рано.

— Для нас осада продолжалась долго…

— Если бы Интару пришлось добираться до Вара, мы пришли бы намного позже. Но ты ведь не сдал бы столицу, Иллар, ты выдержал бы.

— Мы готовились сдать Большой город. Подкоп только подтвердил то, к чему мы были готовы. Вы пришли вовремя.

— Зато об Малый они обломали бы зубы!

— Мы так и планировали.

Рассказал Ногал, как они отправляли в путь Тарлина.

— Мы с принцем еле нашли тот вход. Так и подумали, что вы его не обследовали. Так что, жди нагоняя за это от отца.

Иллар инстинктивно дотронулся до уже заживших ожогов, скривил губы в усмешке. Его спутники заметили и переглянулись. Все они верили, что Иллар ничего не сказал бы Альтаму. Но, не пройдя всё это, трудно было бы судить.

— А может, и не получишь, — как ни в чём не бывало, продолжил Ногал. — На радостях. — Он засмеялся. И тут же закончил рассказ. — Вместе мы должны были идти. Понимаю, из города там было не пройти. Вернее, можно было. Но вы не знали, сколько длился затопленный участок. А мы-то видели, что есть просветы, можно держаться на плаву. Вот так и перебрались. Потом на следующий завал наткнулись. Смогли разобрать лишь узкий лаз, я не пролез, пришлось Тарлину пробираться самому.

— Когда мы там были, до затопленных участков не было никаких завалов.

— А вот мы один встретили. Да еще один, как оказалось, Тарлин уже сам вызвал. На него обрушился потолок. Хорошо, что он, услышав треск, рванул что было сил. И почти успел.

— Он долго полз. Пришел уже почти под вечер.

— А мы вышли сразу после полудня.

— Он все время бормотал повороты, чтобы не сбиться.

Ногал помолчал.

— Да… если бы он не дошел, а вы бы не выступили…

— С Альтамом были бы проблемы — однозначно, — не стал углубляться в страшные детали Стенли. — Хотя Артен и хороший командир, но войско у него…, на парадах у нас лучше. Вот Хайдир молодец. И Куртис тоже со своими людьми. Так что справились бы!

— Да и не слепые мы, увидели бы сражение и выступили, — резонно добавил Фаркус. — Просто это не получилось бы так эффективно. Особенно на востоке.

— Отец сразу запланировал поединок с Альтамом? — спросил Иллар.

— Нет, Иллар, мы ничего об этом не знаем. Разговора не было. Хотя, — Стенли рассмеялся, — вид у него был задумчивый. И от кольчуги он отказался, как знал, что пойдет на поединок. Альтам не стал бы принимать вызов, если бы не увидел, во что одет Интар. И знаешь, мне кажется, что хитрый Учайк знал это. Недаром он подарил ему меч.

— Не ему, Овете, — засмеялся Иллар.

— Да, твой отец рассказал, как ему попало от короля. Так что, пришлось тому потом выкручиваться, делать подарок через Овету. Но, если честно, Овета его заслужила. И во многом больше, чем мы все вместе взятые.

— Мне все ещё не верится.

Он помолчал, потом вернулся к тому, что его волновало больше.

— Он сильно рисковал.

— Мы все рисковали, Иллар. И ты в особенности. Расскажи о себе.

— Вы же читали запись суда…

— Да, там-то все предельно ясно. И, к слову, чтоб ты просто знал, Иллар, особенно если для тебя это важно. Мы бы не поверили, даже если бы Королевский Совет признал тебя виновным.

— Да, думаю, я бы перед вами даже не оправдывался, — улыбнулся Иллар. — Но я видел там, в Оселеде, глаза наших воинов. Многие умерли, веря, что я предатель. Это не забудется.

— Ну, тогда и не рассказывай. Быстрей уйдет из памяти. Расскажи про осаду.

Рассказ Иллара не занял много времени.

— Как видишь, приключений у меня гораздо меньше, — закончил Иллар.

Стенли внимательно посмотрел на него:

— Возьмем весы у торговцев и взвесим?

Они рассмеялись.

— Куда ты нас ведешь? — спросил Иллар, видя, что Стенли направил коня к реке.

— Надо пообщаться кое с кем.

— С Радниром? — догадался Иллар.

— С ним. Ты против?

Иллар пожал плечами.

— Нам все равно надо проверить, что там и как. Просто я предпочел бы, чтобы это сделал Стенк.

— Не волнуйся, — подбодрил его Стенли и рассмеялся, услышав негодующий возглас Иллара.

Они нашли Раднира и его брата, вернее их провели к ним, у палатки, рядом с костром.

— Приветствую, Стенли, — поднялся он им навстречу, — зачем пожаловал, лорд Иллар?

— Оставь, — поморщился Стенли. — Мы просто так. Как у тебя дела?

— Как у пленного. А где дочь принца?

— С Тарлином. Ему слегка досталось. Да и не думаешь же ты, что мы приведем её сюда.

— Мне надо было убедиться, что с ней все в порядке.

— А почему ты Овету называешь — дочкой принца? У нее ведь есть имя, — не выдержал Иллар.

За него ответил Стенли:

— У них там, на островах только наложницы, а что с ними церемониться.

— Нет, — вскинул голову Раднир.

— Нет, так нет. Но, по крайней мере, имен вы им точно не даёте. Я не услышал от тебя ни одного имени.

Юноша промолчал.

— Эй, — Стенли хлопнул его по плечу, — ты мне не нравишься, брат. — Стенли обернулся к Иллару, — чтобы он когда-нибудь оставил мое замечание без своей шутки, не припомню такого.

Раднир горько рассмеялся. Он вернулся к костру. Его братишка устроился рядом с ним, остальные расселись вокруг.

Непродолжительное молчание прервал Стенли:

— Я не жалею о твоем убитом отце, Раднир. Ты сам знаешь, кому, как не мне ликовать о его гибели. Но рад, что у тебя получилось подчинить себе его людей. Уводишь войско?

— Так мы договаривались с принцем Интаром, — Раднир стрельнул глазами в невозмутимого Иллара.

— Брось, — Стенли дружески хлопнул его по плечу, — конечно, так и будет. Послушай, мне будет не хватать твоих колкостей и усмешек.

— С каких это пор? С тех самых, когда помог спасти твоего отца и мать?

— Это само собой.

— В отличие от твоего настоящего брата, — Раднир кивнул в сторону настороженного Иллара. — По-моему, он и сейчас не против прикончить меня на месте.

Иллар покачал головой, постаравшись немного расслабиться:

— Я не знаю тебя. Ты пришел как враг. Но почему-то в последнее время именно ты был с моей семьей. Как будто занял мое место. И как когда-то я, тоже хотел убить моего отца. Можно сказать, — Иллар развел руками, — что ты стал моим невольным братом.

— О! Еще один братец! Только не проси меня назвать сестрой еще и дочку принца, — усмехнулся Раднир.

— Не попрошу. — Иллар улыбнулся, и оглянулся на своего неизменного спутника, — Фаркус объяснил мне твое восклицание.

— Ну и…

— Ревнуешь ты, брат, — рассмеялся Стенли.

Раднир фыркнул. А затем сказал серьезно.

— Она сильная. Сильнее всех, кого я видел.

— Она ребенок, — улыбнулся Иллар.

Стенли рассмеялся:

— Ты сделал ту же ошибку, что и я, Иллар. Видел бы ты, как увивались за ней мои парни. Вот, и Раднир видит в ней далеко не малышку. Мы с тобой прозевали тот момент, когда она выросла.

Иллар кивнул головой.

— Я это понял. И не только по твоим словам, но и по подарку Учайка. И я видел сегодня, как на нее смотрели. Просто все равно не верится.

— Да и я, если бы не видел тебя там, под Алмикой, никогда бы не поверил, что ты — это ты. Не думай. Я же знаю тебя получше остальных, и всегда воспринимал тебя как брата, сильного, умного, как сам Интар. Но после твоих тогда слов решил, что ты прав. Ты был незаметен рядом с отцом.

— Латин говорил мне почти то же самое.

— Вот видишь.

Они опять замолчали. Паузу опять прервал Стенли, обратившись к Радниру:

— Что произошло, брат? Я тебя уже неплохо знаю, так что рассказывай. — Заметив кривую горькую усмешку, промелькнувшую на лице молодого предводителя ситарцев, резко добавил, — отец не поверил тебе, как и предполагал Стенк?

Ответ последовал не сразу. Потрепав волосы Сабера, Раднир наконец решился:

— Вы были правы. Отец знал и про Джарн, и про войска Хайдира, предполагал про помощь Тогота и Вароссы. Я сообщил ему лишь мелкие детали, которых он не знал. И он даже поверил в то, что принц хочет его убить… Да и что тут странного. Мы всегда старались убить правителей, почему бы этого не хотеть нашим врагам. Только вот он решил, что принц послал меня убить его. Подумал, что я предал его. Почувствовал, что я говорю не всю правду.

— И что ты скрыл?

— То, что я участвовал в спасении твоей матери и отца. То, что не был пленником, а служил. — Раднир пожал плечами. — Но зачем ему было это знать. Ведь я же не предал его, я пришел к нему. Он не поверил. Сказал, что я не был пленником, на мне нет следов веревок, мои раны на руках и ногах зажили. Когда я сказал, что уведу войско обратно, это решило всё.

— Но он не убил тебя.

— Тогда, когда приказал бить, сказал, чтобы не трогали лицо. Что ещё думает, как меня использовать. Но сидя в яме, куда он меня бросил, я решил было, что это уже конец. Но отцу была нужна не такая моя смерть.

— Что ты имеешь ввиду?

— Я кое-что услышал… — Раднир отвесил брату шутливый подзатыльник, Сабер виновато втянул голову в плечи. — Тайный разговор отца с королем Альтамом.

— И что? — Стенли мельком взглянул на вскинувшего голову Иллара и опять повернулся к молодому капитану.

— Я нужен был отцу как символ. Даже не я, а моя смерть. Он так и сказал королю. Что я последний, шестой, кто еще жив, и представляю для него угрозу. Остальные, — Раднир на этот раз обнял брата, — еще не подросли, чтобы бояться их попыток отнять у него власть.

— И он специально посылает вас на смерть?! — Присвистнул от удивления Стенли.

— Мне кажется, — задумчиво кивнул Раднир, — принц Интар об этом догадался. Я много думал, вспоминал наши разговоры. Он понял это еще тогда, в нашей пещере. Но…

— Что но…?

— Я бы выполнил приказ отца. — Раднир поднял голову и обвел всех твердым взглядом. — Потому что он мой повелитель. Он имел на это право. Он король.

— Но ты не выполнил… — осторожно произнес Стенли.

— Не успел.

Раднир посмотрел на Иллара.

— Я был на встрече знаменосцем и видел тебя…

Стенли в очередной раз присвистнул.

— И что это значит? — обернулся к нему Иллар.

— Ну, знаешь ли… — развел руками Стенли, — у Курхота правило — посылать убийц к правителям противников. Я же тебе говорил, этот пират, — Стенли ткнул пальцем в Раднира, — был на встрече Курхота с Интаром. Запомнил твоего отца в лицо. Ну и проник в лагерь, чтобы убить его.

— Такое забудешь, — пробормотал Иллар, искоса глядя на выпрямившегося напряженного Раднира. — И что? Думаешь, отец ждал тебя столько времени?

— Да нет, не ждал, — ответил Раднир. — Встреча была и до осады. И на ней тебя запомнили. Но особой надежды не питали. Отец не думал, что ты будешь сражаться. А послать лазутчиков он не мог, не было подходящего человека. Но зато они были у короля Альтама. Мне рассказал Сабер, он слышал, как отец разговаривал с посланником короля Торогии. Тот посылал убийц. Но ничего не получалось. На тебе держалась оборона, ты был опасен. Пленные, которые возвращались после обмена, говорили, что ты не отсиживаешься во дворце, а сражаешься на стенах, воодушевляешь своих воинов. Они слышали крики, которыми приветствовали тебя. Но никто не мог похвастать, что встретил тебя лицом к лицу. И те, которых отец посылал специально с этой целью, возвращались не с чем.

— Я был в солдатском плаще, — сказал Иллар и сердито посмотрел на Фаркуса. Если бы у его охраны хватило ума пустить во время сражения Латина в плаще Иллара, смерть того была бы неминуемой.

— Да, предусмотрительно. Но я бы тебя узнал.

— И выполнил бы приказ отца?

— Да, выполнил бы, — сказал Раднир.

— Даже несмотря на то, что ты служил его отцу. Ты уже не первый раз об этом говоришь, и я все равно не понимаю, как ты мог согласиться, — Стенли сердито пнул отлетевшую от костра головешку.

— Ты еще спроси: несмотря на то, что он брат дочери принца, — обернулся к нему Раднир. — Мне нет до этого дела. Он был враг. Сильный враг. И я бы его убил.

— Овета покрошила бы тебя на мелкие кусочки и сварила бы из тебя похлебку.

Раднир скривился:

— Пусть. Я все равно не пошел бы против воли своего отца, — добавил он твердо. — Но я не успел. Я участвовал в штурме на реке, пытался найти его, но не смог добраться до башни, хотя мы и подозревали, что он там будет, — получив утвердительный кивок Иллара, горько усмехнулся. — После переговоров, когда я точно знал, как ты выглядишь, штурмов больше не было, а в последнем бою, когда искал тебя, уже видел и пробирался к тебе, отца убили! Пришлось менять планы. И… — Раднир обвел всех взглядом, — мне стало легче.

— Не хотелось бы тебя огорчать, парень, — задумчиво сказал Ногал, подмигивая Фаркусу, — но слишком ты самоуверен, думая, что тебе удалось бы убить сына принца.

— Он такой же как его отец? — спросил заинтересованно Раднир.

— Да кто ж их знает, — махнул рукой Стенли. — Старшего я не побеждал ни разу. А младшего, когда он не хочет драться — не единожды. А вот чтобы заставить его драться, что-то не припомню такого за последние десять лет.

— Спроси у Фаркуса, и у Ногала, — улыбнулся Иллар.

Стенли обернулся к двум воинам. Те переглянулись.

— Извини, Стенли, это наш секрет, — поднял руку Фаркус. — И как мы недавно говорили с лордом Илларом, уже семейный. Он берет к себе на службу моих внуков.

Иллар рассмеялся. Ногал, поняв, в чем дело, тоже.

— Вы мне по делу скажите. Как он сейчас, уже не тряпка?

— Теперь ты его не победишь, Стенли.

Раднир обернулся к Иллару:

— Сразишься со мной?

— Когда?

— Да хоть прямо сейчас.

— Не боишься, что, когда проиграешь, от тебя отвернутся твои люди? — спросил Стенли.

— Поймут, что проиграл достойному противнику. Слишком много тут мне про него уже рассказали. Вернее, про его дела. Да и видел бы ты его сегодня, — Раднир подмигнул, — как краб вцепился — сдашь всех и всё тут. Еле отцепился от него.

Иллар нахмурился.

— Вот, — рассмеялся Раднир, — что я говорил. Так что, если я побеждаю, люди и подавно пойдут за мной.

— Тебе поддаться? — насмешливо спросил Иллар.

— Только попробуй. Они не идиоты.

Весть о поединке разнеслась по лагерю молниеносно. Вскоре вокруг импровизированного ристалища собрались чуть ли не все обитатели лагеря. Воины Раднира рассаживались на землю, стояли вокруг, и даже тащили топчаны, чтобы оказаться повыше.

Своего капитана они подбадривали веселыми задорными криками.

К удивлению Иллара, слова Раднира оказались правдой. И, как оказалось, хоть в чем-то Курхот его не обманул. Сильных противников ситарцы уважали. И поэтому, узнав своего недавнего противника, Иллару доставались, если и не одобрительные, так уж приветственные крики тоже. Немало удивив этим Стенли и Ногала.

Стенли одолжил Радниру свой меч и поединок начался.

Стоя в центре, они отсалютовали друг другу мечами. Некоторое время ходили друг против друга. Иллар внимательно присматривался к Радниру. Тот выглядел самоуверенным и самодовольным. И Иллар решился. Его атака была стремительной и обезоруживающей в буквальном смысле. Раднир не успел вовремя отступить, не ожидал такой стремительности, недавние победы в замке Мелах, поединок с воином Альтама, позволили ему думать, что его умение владением мечом на высоте. И он тут же поплатился за это. Меч вылетел из его рук.

Вокруг раздались негодующие возгласы его людей. Бой оказался слишком короток.

— Я не против повторить, — сказал Иллар, внимательно наблюдая за противником, опасно сузившим глаза.

Раднир молча кивнул. Он поднял меч, и они снова начали ходить по кругу. Молодой предводитель ситарцев был уже внимательней и напряжённей. И он первым бросился в атаку. Иллар принял его удар, отведя в сторону, и тут же напористо пошел в наступление, заставив противника обороняться, не предоставив ему и шанса перейти в наступление. Раднир еле успевал отбить удары противника и один все же пропустил.

Он смотрел на острие клинка, упиравшийся ему в грудь, перевел взгляд на противника. В глазах Иллар не было ни ненависти, ни радости победы. Молодой человек полностью владел собой и смотрел прямо и спокойно. Люди Раднира топали ногами, что-то кричали. Иллар не обращал внимание, даже если бы это были угрозы, хотя, судя по интонации, это были подзадоривающие и насмешливые крики. Иллар по-прежнему понимал не больше половины из лексикона моряков. Он ожидал реакции противника. Раднир подавил растущую в глубине души неприязнь. Его опять победили, совсем как тогда, на берегу подземного озера и даже намного быстрей.

— Хорошо, — он отступил. — Твоя взяла. На мечах. Тут я проигрываю тебе. Но это не битва.

— Хочешь устроить драку? Или пойдем на стены? — Иллар кивнул в сторону Нарты.

— Мы деремся и зубами, если надо.

— Мне мои зубы жалко, я обойдусь руками.

— Согласен.

Они снова кружили по площадке, в сопровождении подбадривающих криков зрителей. Раднир и тут первым сделал выпад, на этот раз вложив в удар всю свою злость. Отбив удар, Иллар отступил на шаг, и тут же отскочил, уйдя от удара ногой. Развернув меч, вскользь ушел от следующего удара меча противника и, подскочив к Радниру, ударил его в лицо рукоятью меча. Раднир пошатнулся, но успел выставить ногу. Споткнувшись, Иллар потерял равновесие. Падая, потянул за собой противника. Упав, через мгновение оба были на ногах.

— Хватит, — поднял руку Раднир.

Крики ситарцев, требовавшие продолжения поединка, утихли.

Раднир протянул руку Иллару.

— Ты хороший противник.

Иллар пожал её. Кивнул на самодельные трибуны:

— Твои пираты не захотят повторения?

— Захотят, — усмехнулся он.

Он повернулся к морякам:

— Золотая монета тому, кто сегодняшним вечером выйдет победителем!

В ответ раздался радостный рев. С трибун посыпались люди. К удивлению напрягшегося Иллара, в их движении явно была организованность. Тут же послышались отрывистые команды.

— Когда я вернулся к отцу, — сказал Раднир, наблюдая за разворачивающимся действием, и объясняя подошедшим илонийцам, — я был поражен. Лагерь не походил на обычный лагерь отца. Только сейчас понял, почему. Не было боевого задора. Отец раньше всегда устраивал бои. Нас учили, мы тренировались. Он был щедр на награды. А сейчас все погрязло в какой-то пьяной дымке. Мои матросы никогда так не опускались.

— Длительная осада. Так бывает, — сказал Фаркус, внимательно выслушав Раднира.

Ногал кивнул головой:

— Нет движения, нет хорошей еды. Зато вдоволь крепких напитков и куртизанок. Командиры часто прибегают к этому, чтобы солдаты не разбегались.

— Отец всегда держал нас в строгости. Он не терпел беспорядков. Не понятно, почему так вышло.

— Осада — испытание не только для осажденных, но и осаждаемых.

Иллар слушал с интересом. Они уже отошли к костру и Ногал достал свою фляжку. Разлив по чаркам крепкого вина, он дал шутливую затрещину Саберу, протянувшего свою кружку.

— Мал.

Сабер засопел и ушел в палатку. А они впятером сидели, делясь своими рассказами, пока не стало темнеть.

Победитель в стихийно разгоревшемся турнире уже получил свою обещанную награду, когда Иллар, а вслед за ним остальные, поднялись.

— Мне бы хотелось еще раз встретиться с тобой, — сказал Раднир Иллару. Он подмигнул, — хочу поучиться у тебя.

— Ты правильно выбрал учителя, — засмеялся Стенли, — Иллар любит и умеет учить.

Он протянул руку Радниру:

— За тобой пришлют завтра, — сказал он.

— Я буду, — серьезно кивнул молодой предводитель ситарцев.

Казалось, веселье в столице и дворце только началось. Пьяных почти не было, Бахтин и Кандир внимательно следили за этим, отправляя перебравших по домам, или устраивая в ближайших складах. Остальные были пьяны от победы и без вина. Танцы продолжались.

Откуда-то выскочил Латин с раскрасневшейся Оветой. Коротко отчитал друга, что тот не взял его с собой и опять исчез. Где-то промелькнул Сайл с Дамином, Мират с Люсой. Подошел Алехн и заплетающим голосом спросил, когда ему заступать на дежурство. Стенли тут же увела очередная красотка. Ногал потянулся и сказал, что перемерз за ночь и за два дня в сыром тайном ходе и ему надо срочно в согревающую постель.

— У госпожи Сабиты сегодня не будет свободной постели, — поддел его Иллар.

— Для героя найдется, — буркнул Ногал.

Он действительно начал мерзнуть. С тех пор, как Иллар его вывел из темницы, он чаще ночевал под открытым небом, чем в комнате на постели. А своего дома у него в столице не было.

— Пойду-ка я провожу его, — сказал Фаркус, внимательно присматриваясь к товарищу. — Думаю, не только у Сабиты, но и во всех трактирах города не найдется сегодня свободного места. Если что, заберу его к себе. Дойдешь до своей комнаты, парень? — полушутливо спросил он Иллара.

— Без охраны? — поддержал его шутку Иллар, — как-то непривычно.

— Привыкай к мирному времени.

Иллар остался один. Но тщетно он высматривал Тайлис. Королевы Торогии нигде не было, хотя нескольких её людей он видел. Пару раз его пытались затащить в круг танцующих. Один раз он исхитрился проскользнуть мимо маленькой девочки, которая вместе с другими детьми вертелась под ногами взрослых и зорко посматривала по сторонам, стараясь не пропустить своего принца.

Он заглянул в комнату к Тарлину. Тот спал, а оказавшаяся там Алаина, оглядев его, не заметив никаких ранений, которых надо лечить, а констатировав только усталый вид, отправила спать и его.

В кабинете отца никого не было. Да и глупо было бы после такого дня думать, что принц Интар работает над следующей задачей. Отцу тоже необходим был отдых. Вздохнув, Иллар вошел к себе.

Его кровать не была пустой. Тайлис, зарывшись в подушки, с улыбкой наблюдала за ним.

— Чуть было не уснула, — сказала она.

— Чуть было не опоздал, — произнёс Иллар.

Он не торопился, аккуратно разделся и обтерся мокрым полотенцем. Присел на край кровати. Долго сидел, смотря на лицо девушки, осторожно потянул одеяло, обнажая остальное, тихонько простонал от огорчения, когда оказалось, что на Тайлис тонкая рубашка, и, притянув её к себе, зарылся в её волосы.

Что им была предыдущая бессонная ночь, они не хотели тратить на сон и эту.

И всё же они заснули. Разбудил Иллара звук открываемой двери и тихие проклятья отца.

— Извини, сын.

Иллар открыл глаза. Интар стоял в дверях, ведущих в его кабинет.

— Я больше не позволю себе врываться к тебе без стука, — улыбнулся отец.

Молодой человек перевел взгляд на лежавшую на его плече голову девушки. Разметавшиеся волосы не позволили узнать отцу, кто был гостьей в постели его сына. Иллар осторожно встал с кровати, боясь разбудить Тайлис, и натянул рубашку.

— Договорились, — усмехнулся он.

Интар кивнул на девушку и спросил уже серьезно:

— У тебя не будет трудностей с девушкой?

Иллар понял, что имел в виду отец. Он вздохнул.

— Посмотрим, — тихо сказал он.

Не удержался и, уже одетый, напоследок прикоснулся губами к волосам Тайлис. Если бы отец знал…

Глава 32 Малый Королевский Совет

Как и несколько месяцев назад, «малый» Королевский Совет собрался в гостиной.

За прошедшие три месяца все члены королевской семьи Илонии сильно изменились. Король Корн хотя и оправился от своей болезни, но сильно сдал и теперь выглядел даже старше, чем был на самом деле. Королева Алаина смотрелась бодро только чтобы поддержать мужа. Но когда никто на нее не смотрел, давала усталости овладеть её глазами. Большой груз упал с её души, когда она смогла поднять мужа на ноги, а дети вернулись домой живыми. Но чего ей стоило все это пережить, видно было по её глазам и легкой дрожи рук.

Даже Талина на этот раз держалась в тени. Заключение и бедствия, которые она перенесла недавно, сказались на ней не лучшим образом. Она не была похожа на прежнюю порывистую Талину. Сбор войск, организация наступления, битва и тожественный въезд в город пробудил в ней прежнюю жизнерадостную Талину. Но она устала, и теперь тихонько сидела на диване подле мужа, непривычно тихая и покладистая. Стенк, обняв ее рукой, иногда что-то шептал ей на ухо, а иногда просто касался её волос губами.

Интар с виду был прежним. Так же о чем-то сосредоточенно думал, также хмурил лоб. Но что-то и в нём надорвалось. Вина за то, что подверг опасности не только дочь, но и отца с матерью, сестру с мужем и даже жену, за то, что оставил сына одного. Он еще больше стал обдумывать свои слова, размышляя и сомневаясь в том, о чем собирается говорить. И только то, что всё же победа осталась за ними, а поединок с Альтамом, наконец, разрубил довлевший над семьей груз угроз, позволяло ему казаться прежним.

Изменилась Лайна. Выпавшие на ее долю испытания, наоборот, закалили её. Частые недомогания теперь, казалось, покинули ее. В ее глазах была твёрдость и решительность. Она нашла мужа и дочь, она помогла спастись невестке и её мужу. Она прошла большой путь обратно домой, все были живы, и она знала, что, если придется снова идти на помощь, она это сделает.

Именно сейчас стало особенно видно, что Иллар не даром был похож на её отца. Слегка огрубевшая кожа лица, заострившиеся черты, плотно сжатые губы, Лайна преобразилась, и её сын теперь был отражением своей матери. Овал лица, линия губ и носа, и уверенность в себе, отразившаяся во взгляде.

Повзрослевший, возмужавший Тарлин был напряжен, серьезен и явно ждал следующего поручения, даже несмотря на то, сидел в кресле, вытянув раненную ногу, и в ближайшее время не мог ходить самостоятельно.

Стенли, как всегда устроившись на подоконнике, смотрел твердо и уверенно. Чаще взвешивал свои слова, а не рубил сгоряча. В глазах не мелькали прежние ухмылки, а появился стальной блеск и решительность.

Иллар выглядел уставшим, но спокойным. На лбу появилась морщинка, холодный, оценивающий взгляд. Это уже был не тот молодой человек, который ловил каждое слово отца. Теперь к нему обращались чаще, чем к отцу. Это было замечено всеми.

Кандир с Бахтиным, делая утренний доклад, на который и разбудил отец сына, обращались к Интару, но непроизвольно переводили взгляд на Иллара, заканчивая доклад уже ему. Иллар же им и отвечал. Спохватывался уже в конце, но видя одобрительный кивок отца, продолжал в том же духе. Интар переглядывался со Стенком и Стенли, пряча улыбку, но никто из них не показывал Иллару, как это не привычно для них. Но заслуженно для того, кто организовал оборону столицы и выдержал осаду.

Больше всех изменилась Овета. Перенесенный страх, взросление и самоуважение, казалось, прибавило ей росту. Родные еще не привыкли к новой Овете, и она нет-нет, да ловила на себе их удивленные взгляды, тем более, что именно теперь стало видно, как она похожа на своего отца, принца Интара. Но в отличии от отца, сейчас в её глазах была гордость, они светились счастьем от победы над врагами, смертью и своими страхами.

Присутствующий тут Раднир посматривал на неё насмешливо, но почтительно. Он не чувствовал себя среди королевской семьи Илонии пленником к немалому удивлению королевы Тайлис и королевской четы Илонии. И смотрел он на всех пренебрежительно свысока, будто он выиграл эту битву, и не его войско теперь ожидает своей участи. Иллар с трудом привыкал к названному брату Стенли и Тарлина и к непринуждённым отношениям отца и Оветы к их несостоявшемуся убийце.

Королева Кордии сидела в кресле. Девушка беженка исчезла без следа. Ещё несовершеннолетняя, но кто теперь посмеет сказать, что она не истинная королева, с оружием сражавшаяся за своё королевство. Она держалась прямо, строго и самоуверенно. За её креслом стоял Иллар, слегка облокотившись на него.

Куртис с интересом посматривал на присутствующих. Ожидаемые вопросы не затрагивали вплотную его королевство, но он был наследником Тогота и теперь пользовался случаем узнать своих соседей поближе.

Интар рассуждал вслух то, что касалось их дальнейших действий после окончания войны.

— Стенли, ты берешь на себя командование совместной армией Илонии и Вароссы. Ботран и Артен у тебя в подчинении. Вы переходите границу и идете в Торант. На границе к тебе присоединится один из братьев Кандела. Официально вы сопровождаете тело Альтама. Тарлин, для тебя задача — объясняться с теми в Торогии, кто будет недоволен таким эскортом. Вы не уходите из Торанта до тех пор, пока не соберется Королевский Совет и не назначит регента малолетнему королю. Тарлин, я с тобой еще переговорю, но самое главное — нам нужен лояльный регент, устраивающий как их Королевский Совет, как вдовствующую королеву, так и нас с Вароссой. С тобой я хочу отправить Эльмута. Во-первых, мне он тут совершенно не нужен со своим нытьем. Во-вторых, он должен перетянуть на нашу сторону торговцев Торогии. Сделай его героем и спасителем торговых отношений Илонии и Торогии. Стенли, я буду ждать твоего донесения о состоянии крепостей, в том числе и Оселеда. Размер ущерба и оценка восстановительных работ. Назначай новых комендантов. Не думаю, что в ближайшие десятилетия нам грозит что-либо с той стороны. Но и со стороны Кордии мы не ждали ничего подобного.

— Не Кордии, — невозмутимо поправила его Тайлис.

— Не Кордии, ваше величество, — улыбнулся Интар, — а со стороны Кордии.

Тайлис согласно кивнула головой.

— Поэтому, Стенли, в твою задачу будет входить оценка на свой взгляд, а не взгляд наших разведчиков, о состоянии крепостей Торогии, особенно на нашей границе.

Стенли кивнул головой. Командование такими силами было высоким постом и большой честью. Внук короля становился тем, кем его и ожидали увидеть — командующим всей армией Илонии. И все понимали, что незаслуженный пост он бы не получил. Поэтому Стенли обошелся без своих язвительных замечаний, на которые был щедр в последнее время. Тарлин же был весь погружен в себя от объема работы, который ему предстоял.

Остальные ждали.

— Раднир, с тобой и Тайлис я отправляю Хайдира, как мы и планировали. Принц Куртис также присоединится к вам. Он будет связующим звеном между тобой и Тайлис. А потом между твоим войском и войском Матаса.

— А я думал, охранять от нас войска Арилазы.

— Или тебя от их войска.

— Ещё как посмотреть на это.

— Раднир, — Интар строго посмотрел на не перестающего усмехаться молодого человека, — будь серьезней.

— Я и так серьёзен, принц. И даже покорен твоей воле. Если ты отпустишь со мной свою дочь.

— Раднир, ты опять за свое. Мы же говорили, Овета не будет условием. По-моему, ты согласился. С какой стати ты опять начинаешь этот разговор?

— Ты мне не веришь? Считаешь, как и твой сын, что я сделаю её заложницей?

— Ты знаешь, что я так не считаю. Но ты можешь мне внятно объяснить, с какой такой стати ты так настаиваешь, хотя тебе уже один раз ясно сказали, что нет.

— Я обещал показать ей море, — Раднир деланно равнодушно пожал плечами.

— Хватит с нее путешествий. — Интар виновато взглянул на дочь.

Но та невозмутимо ответила:

— Я могу поехать в гости к королеве Тайлис. Если та пригласит меня, — она взглянула на Тайлис, та согласно кивнула. — И там увижу море.

— Поедешь, когда Тайлис отвоюет королевство, — вступила в разговор Лайна. — Почему бы и нет.

— Да, но моего корабля уже там не будет, — по-детски обиженно произнес Раднир, между тем подмигнув Стенли и Тарлину.

Те переглянулись и скопировали грозное лицо Интара.

— Приплывешь, когда наладишь торговые отношения с Кордией, — отрезал Интар. — Твой корабль будет королевским флагманам, и ты можешь достойно принять на нем королевских особ.

— А вдруг вы за это время выдадите ее замуж! — неподдельно возмутился Раднир.

— Что? — вскричала с негодованием Овета.

— Так и сделаем, — усмехнулся Стенли.

— И на этот раз придется ждать разрешения уже её мужа. Меня это не устраивает.

— Я не собираюсь ни за кого замуж! — отрезала Овета.

— Подожди, Раднир, — оставил их Интар, — что значит, тебя это не устраивает?

— Это значит, что он сам претендует на эту роль, — ответил за Раднира Стенли.

— Ну вот еще, — фыркнула Овета, — с какой ещё стати?

Раднир рассмеялся.

— Она права. Мне не нужна жена.

— Зато нужна очередная наложница.

— Чтобы я сбился со счета? Хорошо, хорошо, — поднял он руки. — Ну, у меня их не более… одной, — он засмеялся. — Я немного преувеличил. Но буду наверстывать упущенное.

Талина и Стенк уже успели привыкнуть к шутливой перепалке Раднира с ихсыновьями. Но остальные слушали с недоумением и даже испугом.

— Ну, так зачем тебе Овета именно сейчас? — устало спросил Интар.

— Ну, пусть будет — для веса! — усмехнулся Раднир. — Чтобы мои люди видели, что я везу с собой королевскую дочку.

— Не дочку, а внучку, это раз. Во-вторых, ты едешь с королевой Кордии. Более весомой фигуры не найти! Извините, ваше величество, но скоро этот названный король окончательно выведет меня из себя.

— Ничего, принц Интар, продолжайте, — позволила себе слегка улыбнуться Тайлис.

— Королева Тайлис, — опередил Интара Раднир, почтительно отвесив ей поклон, — смотрит на меня как на врага.

— И почему-то это неудивительно, — пробормотал Иллар.

— А Овета — с любовью, — закончил Раднир. — Моим людям это понравится.

Овета вскочила.

— С какой такой любовью? Раднир, ты думай, о чем говоришь.

— С братской! — невозмутимо похлопал глазами юноша. — А ты о какой подумала? У нас это отлично получилось. Помнишь, Ногала заподозрили. Её высочество, — он склонил голову в сторону Лайны — тоже. Но не нас. Мы отлично сыграли свою роль.

— Так, Раднир, — решительно произнес Интар. — Хватит шутить. Давай окончательно проясним ситуацию. Откровенно. Вы с Оветой подружились…

Раднир с Оветой переглянулись и пожали плечами.

— Я бы поспорил, — сказал Раднир, Овета кивнула головой.

— О чем бы ты поспорил?

— Насчет дружбы.

— Только не говорите, что вы влюбились.

Оба решительно отрицательно покачали головой.

— Ну и на том спасибо! Давайте дальше. Девушка рядом с тобой может быть лишь в нескольких случаях. Если это твоя сестра, невеста, жена, наложница или заложница. Ни один из этих факторов не имеет место быть. Так?

— Так, — Раднир и Овета кивнули вместе.

— Чтобы прояснить ситуацию до конца, Овета теряет право на престол, если выходит замуж за чужестранца.

Раднир и Овета, не сговариваясь, кивнули одновременно.

— Твой отец не имел жен, имел наложниц, — продолжил Интар. — Если ты введешь у себя такие же обычаи, то просто к сведению: это может пройти с простой девушкой, но не с королевской внучкой.

Молодые люди опять кивнули.

— Ну и хорошо, что вы это понимаете. Давайте думать дальше. Вам предстоит долгий путь, не одно сражение. Вы собираетесь пройти три королевства, и все это время Овета будет рядом с тобой. В опасности, в возможном поражении, среди твоих пиратов. Потом ты приведешь её на свой корабль. Что будет с Оветой, если с тобой что-нибудь случится, а ведь ты не будешь отрицать того, что случайная, а скорее всего не случайная стрела или дротик, может прервать твою жизнь. Овета останется среди твоего войска одна, без помощи и защиты. Кем она будет для твоего войска? Ну? Правильно. Добычей. Наложницей, заложницей. Но никак не сестрой.

— Гостьей, — на этот раз серьезно ответил Раднир. — Ты забыл еще один вариант, принц. Твоя дочь будет моей гостьей. Как моей гостье ей ничего не будет грозить. Мои люди будут видеть уважение и почтение, которое я питаю к ней. Они чтут сильных людей. Твоя дочь спасла своего отца, победила их вождя. Она достойный противник и они склонятся перед ней. И не причинят ей зла. Она будет вольна покинуть меня в любой момент и особенно если со мной что-нибудь случится. И потом, ты рассуждаешь так, будто факт того, что я уведу свое войско обратно — свершившееся событие. Да, мои люди приняли меня, и я могу держать их в руках. — Перед удивленным королевским семейством, сидел уже не насмешливый парень, пререкающийся с Интаром и его племянниками, а предводитель, или как он сам себя называет, капитан, обреченный властью и ответственностью за своих людей, за свои действия. — Но мы идем обратно без добычи, без трофеев, без рабов. Мои люди не привыкли так.

— Вы идете живыми. Вот что вы вернете на острова. Живых своих воинов.

— Да, я с тобой тогда согласился, принц. И мои люди согласились. Сейчас, когда они побеждены. Но пройдет немного времени, и они вспомнят, что они свободны и покрыты позором. А когда королева Тайлис возвратит им оружие, они захотят вернуться домой хоть с чем-нибудь.

— Войско твое отца достаточно пограбило в Кордии. Чего еще вам не хватает?

— Силы. Да, сейчас я отвечаю за них. Я спас их от плена и веду домой. Но потом они припомнят, что я проиграл. Что я слаб. Мне нужен рядом тот, кто сильней меня, но кто на моей стороне. Твоя дочь — та сила, что удержит их.

— Если твои рассуждения верны, — Интар покачал головой, — то я отправлю с тобой Иллара. Победитель он. И твои люди знают это лучше, чем то, что сделала моя дочь. В твоих словах есть разумное зерно. Но ты так же не знаешь Иллара, как они не знают Овету. И, кстати, ты забыл в своих заключениях королеву Тайлис. Именно её стрела поразила их короля. Вот та сила, что удержит их, а не Овета. Разве не так?

— Да, наверное, ты прав, принц! — голос молодого капитана прозвучал глухо, — Я мыслил слишком узко. Я учту это на будущее. Но если твоя дочь будет со мной… — поднял он голову.

— То что?

Оглядев королевскую семью, Раднир тихо, но внятно произнес:

— У вас не будет преданней союзников, чем Ситарские острова.

— Хорошо, — вздохнул Интар. — Хоть это и не аргумент, но имеет право быть рассмотренным. Учти, — остановил он радостно вздохнувшего юношу, — быть рассмотренным. Со всех сторон. Нужна ли нам дружба с Ситарскими островами настолько, чтобы рисковать безопасностью Оветы.

— Папа, — возмутилась девушка, — мне ничего не будет грозить, тем более с Илларом.

Раднир, мигом сменив серьезность на насмешливость, подмигнул юноше:

— И с королевой Тайлис.

Иллар непроизвольно сжал плечо Тайлис. После нескольких часов, проведенных вместе, им не хотелось расставаться, их влекло друг к другу. Они и не заметили, что его рука с начала совета лежала у неё на плече. Это получилось само собой.

Тайлис наоборот побледнела, вытянулась в своем кресле и просверлила Раднира взглядом.

Иллар, сообразив, что своим жестом, невольно выдал себя, поспешил убрать руку.

— У вас обоих написано это на лбу, — устало произнес Интар. — Я хотел поговорить с вами отдельно. Но раз уж Раднир так бесцеремонно выдал вас, то давай обсудим и вас.

— Нам нечего обсуждать, — отрезала Тайлис.

— Ваше величество, — вздохнул принц, — простите за мои слова, но это не вас я сегодня видел утром в комнате моего сына, и вы не любите друг друга.

— Да! Нет! — одновременно сказали Иллар и Тайлис.

— Это вас не касается, — добавила Тайлис.

— Еще как касается, ваше величество, — покачал головой Интар. — Скажите, Иллар знал, кто вы, когда это произошло?

— Да, отец, я знал.

— Вы понимаете, чем это грозит?

— Мы не нашкодившие ученики.

— И мы не любим друг друга, принц Интар. Никаких осложнений династического характера не предвидится. Это было перед битвой. Мы могли погибнуть оба. И мы не жалеем о том, что произошло, — сухо произнесла Тайлис.

— Извините, ваше величество, но как я уже сказал, это было и после битвы.

Раднир хмыкнул, продолжая насмешливо смотреть на двух молодых людей. Стенли и Тарлин сверлили его глазами, но он в очередной раз нагло им подмигнул.

Интар откинулся на спинку кресла.

— Ваше величество, если близкие отношения с моим сыном продлятся дальше, то в будущем нас могут ожидать немалые беды. Если по законам Илонии, как я только что говорил, наследник теряет право на престол, когда женится на чужестранке, то по законам Кордии ваши дети смогут предъявить право на трон Илонии. Это именно то, что я имел в виду, когда сказал, что вы не понимаете, чем это всем нам грозит.

— Очередной войной? — спросила Тайлис. — У Курхота не было никаких причин напасть на Кордию и на Илонию, но он напал. Так что, если кому захочется повоевать, не обязательно искать причину.

— Но это будет династическая война.

— Чушь. Война есть война, как бы это не звучало. Это одинаково страшно и больно. И потом, насколько я помню, леди Лайна не с Илонии, а с Бории, и ничего страшного не произошло.

— Леди Лайна на момент замужества была илонийкой, удочерена и имела опекунов.

— Если я не смогу вернуть трон, принц Интар, можете найти мне опекунов в Илонии. Тогда я вернусь, выйду замуж за вашего сына и когда-нибудь стану королевой Илонии.

Вытянулись лица от шокирующего предложения не только у всех присутствующих, но и у насмешливого Раднира. Иллар лишь серьезно нахмурил лоб, явно обдумывая ситуацию, и не находя в ней ничего странного, удивительного и шокирующего.

— Мне это нравится, — заявил одобрительно Раднир, опять нарушив наступившую тишину.

— А если освободите? Когда освободите. Что дальше? Иллар, ты вернешься домой? — голос Интара звучал непривычно жестко.

— Да, отец, — не задумываясь, ответил Иллар.

Стенли оторвался от своего подоконника и прошел к камину. Облокотившись на него, он обвел всех взглядом, особенно задержав его на Раднире с Оветой, и Илларе с Тайлис.

— А вот это уже касается меня напрямую. Мама, — обратился он к Талине. — Посмотри на эти две парочки, и скажи честно, ты допускаешь хоть на мгновение, что мы не освободим Кордию? Ты веришь, что Овета и Иллар вернутся?

— Конечно, верю, — пожала плечами Талина.

— А вот у меня появляется такое чувство, что детки Интара разбегутся по свету, и корону в будущем придется примерять уже мне.

— Не смешно, Стенли, — отрезала Талина.

Овета и Иллар переглянулись. Овета решительно тряхнула головой.

— Мы вернемся.

— Я тоже так думаю, — вторил ей Иллар, деланно пожав плечами.

— Вы меня успокоили, — Стенли подмигнул Тарлину. — Поэтому, предлагаю перед путешествием женить срочно одного и выдать замуж другую.

— Что??? — Овета с Илларом с ужасом смотрели на Стенли.

Не удержался и рассмеялся Стенк, присоединившись к сыновьям. Раднир нахмурился, Тайлис слегка побледнела. Талина поджала губы, Корн с Алаиной с улыбкой смотрели на всё это представление.

Интар устало махнул рукой.

— Не совет, а балаган. Раднир, это ты виноват. Никогда не относишься серьезно к делам.

— Отношусь, принц. Я очень серьезен. Кто, как не я, изложил проблему, которую мы и решили.

— Не решили! И, по-моему, мы её, наоборот, углубили, вдаваясь в вопросы, далекие от военных действий.

— А мне вот представляется, Интар, — вступил в разговор Стенк, — что проблема надумана. Тайлис с Куртисом и Хайдиром вполне справятся с войском этого пирата. И будет лучше, если ты пошлешь Иллара в Торогию, а Овета займется с нами восстановлением Нарты.

Раднир просверлил его взглядом, Овета опустила голову. Иллар с Тайлис деланно пожали плечами. И все они не сводили взгляда с Интара.

— Я не могу послать Иллара в Торогию, Стенк. У него будет необъективное отношение. Илонию могут обвинить в этом.

— Зато в Кордии он может воспрепятствовать победе королеве Тайлис, — продолжил Стенк.

Тайлис поднялась с кресла. Иллар выступил вперед, на этот раз побледнев:

— Лорд Стенк, вы не имеете права говорить так.

Стенк махнул рукой.

— Парень, я просто расставляю акценты. Думайте впредь и смотрите за собой. Вы и не представляете, насколько ваши отношения бросаются в глаза.

Иллар закусил губу. Тайлис пылала гневом.

— Либо не показывайся больше в Кордии, — продолжил Стенк, — либо едь, но будь добр, обеспечь победу королеве. Как здесь. Выстой. И будьте осмотрительней. И можно отпустить с ними Овету, как барьер этим двоим, — закончил Стенк в гробовой тишине.

— Мне нравится это предложение, — опять нарушил молчание Раднир.

— Тебе нравится всё, лишь бы заполучить мою племянницу рядом с собой, — отрезала Талина.

— Я этого и не скрываю, и пытаюсь доказать вам это уже не первый день. Вместо того чтобы собираться в дорогу, я доказываю вам очевидное. Если надо, я могу её и похитить. Она мне нужна.

Овета фыркнула.

— Я не вещь и не добыча.

— Все, хватит, — взмолился Интар. — Не знаю, как у вас, у меня уже голова идет кругом, мне кажется, ещё немного и я сойду с ума. Раднир, ты забыл, что леди Лайна не отпустила Овету. И давайте для разнообразия послушаем Иллара и Овету.

Овета блеснула глазами.

— Мама, папа. Я… хочу ехать. С Тайлис, Илларом и Радниром. Я не собираюсь замуж за Раднира, — она фыркнула. — Совершенно, как бы вы тут не шутили по этому поводу. Но я хочу помочь и ему, и Тайлис. Если от меня хоть что-то зависит, я поеду. К тому же, я действительно хочу увидеть море и согласна посмотреть на корабль Раднира. Но если он скажет мне хоть одно слово, которое мне не понравится, я вернусь.

— Иллар?

— Я тоже хочу поехать. Хотя не уверен, что Хайдир будет рад моему присутствию. Но надо же нам когда-нибудь прийти к соглашению. — Он вздохнул, наклонился к Тайлис и легонько прикоснулся губами к её виску. — Тайлис была бы замечательной королевой Илонии, и она оказала бы мне честь, согласившись выйти за меня замуж. Но я сделаю всё, чтобы она вернула себе трон Кордии. И не позволю нашей привязанности друг к другу помешать отношениям наших королевств. Мы с Оветой, — он оглянулся на сестру, — можем поклясться, что не сделаем ничего такого, что повлекло бы осложнения династического характера.

Овета и внимательно слушавшая его Тайлис согласно кивнули.

— Не смейте клясться, — вмешалась Алаина. — Пусть будет то, что будет. Наша семья крепка и сильна от того, что в ней царит любовь между супругами, любовь к детям. И мы, — она оглянулась на Корна, — желаем для своих детей и внуков того же. Если вам суждено покинуть Илонию вслед за своей любовью, не сомневайтесь. Но не приводите в дом тех, кого не любите всем сердцем. Это уж точно не принесет в королевство ничего хорошего.

Горячую речь Алаины выслушали внимательно. Но Овета упрямо поджала губы.

— Бабушка не права. Я просто хочу помочь ему, — она кивнула на Раднира, — и её величеству, — она почтительно кивнула в сторону Тайлис.

— Хорошо. Если твоя мама разрешит. Лайна?

Лайна молчала долго, поглядывая то на детей, то но Интара, переводя взгляд на короля с королевой, невестку и ее мужа.

— Хорошо, — наконец, произнесла она, — я согласна. Но, — остудила она вспыхнувшие глаза детей. — Первое. Овета едет в сопровождении Тайлис, если та согласится дать мне обещание, не вступать в бой самолично. Думаю, необходимости сейчас в этом нет. — Получив одобрительный кивок всех венценосных особ, она продолжила. — Второе. С полным эскортом своих телохранителей. Третье. Обещанием не подходить к местам возможных битв. Четвертое. Ты и близко не подойдешь к войску Раднира. Пятое. Иллар, ты отвечаешь за свою сестру. Шестое. Овета, ты проследишь, чтобы отношения между представителями Илонии и Кордии были чрезвычайно осторожны.

Закончила она в молчании, которое нарушила Овета:

— Хорошо, мама. Только какой от меня тогда толк?

Раднир прервал её, торопливо проговорив.

— Хорошо, ваше высочество, мы принимаем ваши условия.

На этот раз рассмеялись все.

Раднир был готов уже прямо сейчас уйди, захватив с собой Овету, но его пригвоздил к месту взгляд Интара. Еще не все вопросы были решены.

— Талина, я понимаю, что ты устала, — Интар обращался на этот раз к сестре, — но вам придется поехать в Варн, на коронацию Кандела. Представителями королевского дома Илонии. Я собирался отправить Иллара по стране, но раз он уезжает, придется оставить решение возникающих проблем на Правителей Владений. Но по дороге в Вароссу, ты со Стенком посетишь южные города. Иллар, на тебе западные Владения. На Стенли с Тарлином — восточные. Отец, мама, — Интар виновато улыбнулся, — вы восстанавливаете Варнийку.

Все опять рассмеялись. Возвращение к табунам лошадей будут для короля и королевы лучшим отдыхом.

На этом закончился «Малый Совет» и работа продолжилась.

Сборы не заняли много времени. В последнее время все жили по-походному.

В сторону Торогии выдвинулся в поход Стенли с войсками Ботрана и Ардена, сопровождая разоруженные пленённые остатки армии короля Альтама. Пока без Тарлина. Тот был еще слаб, и Алаина категорически запретила ему выезжать. Он собирался нагнать брата на границе через несколько дней. Задержка юноши была и на руку Интару и обсуждения с выздоравливающим племянником деталей и нюансов предстоящей тому работы начались сразу же, как скрылась армия Стенли.

Уехали Талина со Стенком. Коронация короля Вароссы стремительно приближалась и Илония обязана была послать членов королевской семьи.

Не сразу, но выступила в сторону Арилазы и разношерстная армия.

Первым шло войско Хайдира. Как хозяева королевства, они контролировали дороги, готовили фураж и пропитание для следующей за ними армии, подготавливали и предостерегали жителей от расправы над недавними захватчиками.

Следом было отправлено порядком поредевшее ситарское войско Раднира и увеличенное за счет наемников войско королевы Кордии.

Замыкали движение армии отряды Куртиса. Быстроходные, ловкие горцы обеспечивали безопасность как населения от порой сбегавших наемников и матросов Раднира, так и недавно вражескую армию от недовольства местных жителей.

Жизнь внесла свои поправки. Иллар не смог сразу выдвинуться ни с войском Хайдира, ни с Тайлис, ни даже Куртиса. Его отец в первую очередь занялся улаживанием внешних дел. Восстановление столицы и управление королевством легло на плечи сына принца.

Отправив в путь сестру с мужем с посланиями новому королю Вароссы, Интар немало времени уделил Тайлис. Молодой королеве как воздух, нужны были его советы по окончательному освобождению Кордии от захватчиков, отношениям с Сеготом и возрождением страны после наступления мира. Нехотя Интар признавал, что лучшего советчика в королевских делах, чем его сын, ей будет не найти. Тот недаром десять лет провел рядом с отцом. И, оставшись один, показал, чего стоит. Поэтому, все еще считая, что сопровождение Илларом соединенного войска нецелесообразно, и в первую очередь ожидаемого сближения двух молодых людей, он напоследок советовал прислушиваться к словам и советам сына.

Со стремительно выздоравливающим Тарлином Интар также провел не один день и ночь. Отношения с Торогией были самыми сложными и запущенными, и Тарлину предстояло много дел и решение многочисленных задач и проблем.

К тому времени, когда принц смог перейти собственно к Илонии, минуло несколько дней, как ушел последний отряд Куртиса. И только тогда Иллар с Оветой тронулись в путь. Отпускать дочь не со старшим сыном, родители категорически отказались, хотя Овете и хотелось как можно скорее покинуть столицу. И дело было даже не в том, чтобы нагнать войско.

Как и предвидел Латин, Грайт сделал тот самый важный свой шаг. Молодой член Королевского Совета, как и все, внезапно увидел в Овете не ребенка, а взрослую девушку. Его визит к принцу и принцессе был незамедлителен. Он попросил руки их дочери.

Для Интара и Лайны это не было неожиданностью. Хотя об этом и не говорилось ни разу, намерения Грайта были замечены и поняты уже давно. Просто Овета была еще слишком юна. Но не сейчас.

Грайт был выслушан, насколько это было возможно, благосклонно. Овете сообщили о предложении Грайта. Зная, какое уважение питает её отец к молодому человеку, обескураженная Овета попросила дать ей время подумать.

Для неё возвращение в столицу ознаменовалось таким шквалом поклонников, что она была в некоторой растерянности. Выросшая среди любви своей семьи, в окружении братьев, почтительных придворных, больше времени проводившая с бабушкой в Варнийке, а не во дворце, не искушённая ни во флирте, ни в принятии комплиментов, она теперь шарахалась от пылких взглядов, а на комплименты не знала, что ответить.

Грайт среди всех выделялся своей уважительностью и спокойствием. Если бы не предстоящая поездка, она бы согласилась больше времени проводить с молодым вельможей. И кто знает, во что бы это могло вылиться. Но ей хотелось ехать, она с нетерпением ждала, когда можно будет покинуть дворец, оказаться среди лесов Илонии, равнин Арилазы, гор и рек пограничной Кордии, быть самостоятельной и нужной. И неведомое море манило её рассказами и призывом молодого капитана.

Последние дни она не отходила от матери и бабушки, стремясь не столько скрыться от поклонников и нежданно возникшего в её жизни жениха, но и побыть напоследок с самыми близкими ей людьми. А Иллар наконец-то выслушал от неё рассказ об их приключениях.

Фаркус с Латином и новыми телохранителями Оветы самостоятельно готовили их отряд в поход, учитывая, что с ними теперь едет внучка короля. Расил так и не оправился от своей раны, он оставался в столице, остальные по-прежнему были рядом, в том числе и Ногал.

Перед выступлением илонийского войска от столицы, Иллар сделал попытку примириться с Хайдиром. Но тот при первой же возможности, весьма серьезно, как и обещал, подал королю жалобу на его внуков. И хотя после проведенной Илларом обороны столицы он не мог не отдать должное сыну принца, предстоящий поход, где опять формально командовал он, а при случае ему грозило подчинение Иллару, не прибавило ему настроения. Он немедленно заявил о решении оставить высокий пост, и Интару пришлось даже привлечь короля, чтобы тот попытался отговорить командующего от этого шага.

Но уговорил Хайдира выздоровевший Шесбин. Он еще не мог ходить, но, услышав о проблеме, попросил привести к нему старого товарища. О чем они там говорили, никто не знал. Латин утверждал, что Шесбин хочет загладить свою вину перед Илларом. Ему не поверили, но главное было сделано. Гордость Хайдира была усмирена, он согласился на присутствие в своем войске Иллара и его отряда.

Когда наступило время отправляться в путь, Иллар удивился, насколько тяжело ему покидать столицу. Город стал его болью, но и гордостью. Он знал теперь его вдоль и поперек. С самых потаенных подземных путей до высокой башни. Трудно было оставлять людей, с которыми он столько пережил, деля и тяжесть осады, и радость победы, отдавая приказы и принимая, как знак уважения, их радостные и искренние приветствия.

Он принялся за восстановление столицы с новой силой. Как и при подготовке к обороне, он объезжал весь город, вникал во все подробности, рассматривал все просьбы, требования, жалобы. Его узнавали на улицах, в ремесленных мастерских, в солдатских казармах, хотя он так и не сменил повседневный простой плащ на королевский, согласно его ранга. И хотя бурные приветствия постепенно сошли на нет, почтительные уважительные поклоны остались.

Уже перед самым отъездом, докладывая вместе с Бахтиным на Королевском Совете состояние дел столицы отцу, он и не скрывал своего огорчения. Но Бахтин с Кандиром знали своё дело, Интар был на месте, а его ждало новое задание.

После Совета, отпустив всех, Интар задержал сына для обсуждения последнего вопроса.

— Ты сам принимал сдачу войска Торогии, Иллар, и знаешь, что вся походная казна Альтама досталась нам. Из неё я планирую содержать войска Стенли в их походе в Торогию. Канделу я уже сообщил об этом. А теперь то, о чем ты еще не знаешь. Нам досталась и казна Курхота. Юмаст доставил её во дворец. В основном арилазские алмазы и золотые монеты Сегота.

— Почему же он не платил наемникам? — вскинул глаза на отца Иллар, но тут же сам и ответил. — Чтобы те яростней атаковали Нарту, стремились захватить и разграбить.

Интар кивнул.

— Он всё же платил, но ровно столько, чтобы удерживать и приманивать богатой наживой, иначе наемники разбежались бы.

— Ты не упомянул о деньгах ни Радниру, ни Тайлис. Почему? Мне показалось, ты хочешь им помочь.

— Хочу и моя помощь в моих советах и моих детях, сын. Войско Курхота достаточно пограбило. При всем моем желании помочь молодому капитану, я не собираюсь отдавать деньги ему. А что касается Тайлис, то если Курхот не добрался до сокровищницы Кордии, Тайлис будет на что восстанавливать страну и столицу. А у меня есть все основания так думать. Кордийских монет в казне Курхота и в сумках наемников было очень мало.

— А если Курхот отвёз сокровищницу на Острова?

— Возможно, но вряд ли, — задумчиво произнес Интар, — на Островах деньги — не самое главное. Они не торгуют. Они грабят, им нужна добыча. — Интар продолжал рассуждать вслух. — Раднир упомянул, что все монеты, драгоценности отходили повелителю, а не жителям. Где-то у Курхота на Островах имеется своя сокровищница, которую, как я думаю, он тщательно собирал. Нападение его на Илонию подтвердило мои мысли о том, что он не планировал вернуться на Острова. Укрепившись в Арилазе и Илонии, Курхот перевез бы свою казну сюда и уже тут начал бы строить своё королевство. Если бы казна Кордии была в его руках, она досталась бы нам. Уж ее-то отправлять на острова, а потом возвращать обратно нет никакого смысла.

— Каковы же твои планы? Мы оставляем себе или возвращаем Матасу?

— Алмазы да, несомненно. Ему надо возрождать прииски. И налаживать жизнь. Хоть алмазов Курхоту и досталось немного, для Матаса дорог каждый камушек.

— А остальное?

— Деньги Сегота я придержу. — Интар прошелся по кабинету. — Но не для нас. В Илонии, судя по докладу Цибаза, достаточно средств, чтобы восстановить королевство после войны. Наши действия при подготовке к войне были правильны и своевременны. Поэтому я отдаю казну Курхота тебе, Иллар. Алмазы ты вернешь Матасу, на остальное снарядишь корабль. Посольский корабль на Ситарские острова.

— Ты выполняешь свое обещание Радниру наладить отношения с Ситаром?

— Само собой, но, как ты помнишь, он тоже дал обещание.

— И ты полностью ему доверяешь?

— Да. И тебе могут это подтвердить и мама с Оветой, и вся семья Талины. Но с другой стороны, все мы прекрасно осознаем, что у него другие понятия чести, чем у нас. Побыв со мной, он научился смотреть на вещи с разных сторон и принимать чужую точку зрения. Но это не значит, что он полностью изменился. Не нам его переделывать, да и сомневаюсь, что это возможно. Но свой корабль, быстрый, маневренный, с матросами и боевой командой мне нужен. Посольский. У меня несколько кандидат, кого отправить послом. К тому времени как вы освободите Кордию, он прибудет в Корду.

— Боевой? — Иллар внимательно взглянул на отца, — ты все же боишься за Овету… — сказал он утвердительно. — Зачем тогда ты её отпускаешь?

Интар через силу кивнул. Помолчал, собираясь с мыслями.

— Она не простая, обычная дочка вельможи или придворного, Иллар, она внучка короля, дочка будущего короля. Она показала, чего она стоит, у неё есть право действовать, как она считает нужным. И если это соответствует интересам королевства, пусть едет. Твоя мать поняла это и отпустила её. Хотя я втайне и надеялся, что её отказ будет категоричен. Но я хочу предусмотреть всё. Наши условия о её безопасности, — это не простой звук, Иллар. Я знаю, вы не спустите с неё глаз. Но вы не всемогущи. И на этот случай у нас будет свой корабль. У тебя останутся деньги, посла я соответственно снабжу дополнительной казной. Если всё пойдет по плану, корабль будет выполнять предназначенную ему роль — быть нашим посланником. Заодно займется возвращением пленных Кордии и Арилазы. Но если случится непоправимое, у нас будет, чем выкупить и способ вернуть Овету.

— Хорошо, я все понял, — кивнул Иллар, и, подняв на отца взгляд, добавил, — Не беспокойся за Овету, я не дам её в обиду.

Отец печально посмотрел на сына.

— Да, я в этом не сомневаюсь.

Он ненадолго замолчал. Иллар понял, о чем тот думает. После их триумфального возвращения, после победы, лишь Стенли озвучил общую мысль родных — они не поверили бы в предательство Иллара, даже если бы Королевский Совет осудил молодого человека. А смертельно опасный поединок отца с Альтамом был ответом, как они приняли такие известия. О тех событиях Иллар уже рассказывал Шесбину, потом королю с Бахтиным. Его боль и отчаяние переворошили, вывернули наизнанку на суде и опять возвращаться к этому он не желал, и был благодарен, что не пришлось слушать от родных сочувственных фраз и лишних слов.

И лишь изредка ловил на себе задумчивый взгляд отца, гордый матери, немного сочувственный Оветы и одобрительный Стенка с Талиной.

И все же Интар произнес то, что занимало его мысли:

— Я так и не сказал тебе, Иллар, как сильно ты изменился. Я и жалею, что оставил тебя одного, но и горд, что ты выдержал всё.

Иллар готов был услышать от отца оценку его работы, но от этих слов невольно смутился.

— Я наделал много ошибок, — тихо сказал он.

— Кроме Тайлис, ни одной, Иллар. Тебе достались самые тяжелые испытания, и ты всё же победил.

— Вам досталось не меньше, и Овета тоже сильно изменилась.

— Вы стали сильней, самостоятельней. И, по сути, мы с мамой вам уже больше не нужны.

— Нужны, — улыбнулся Иллар. — Чтобы нам было куда возвращаться.

— Хорошо, сын. Мы будем вас ждать.

Глава 33 В Кордию

Прибытие Иллара с сестрой к войскам, ушедшим в Кордию, оказалось своевременным.

Как Раднир и предполагал, время горечи поражения у его людей прошло. Тела погибших, как и их короля, погребены. Проигранная битва, стены Нарты с повешенными разбойниками остались позади. А впереди был позор и презрение родных. Ведь, хотя они и шли без цепей, окружавшие их войска Хайдира и Куртиса были не чем иным, как конвоем.

Нормальная, достаточная еда восстановила силы, раненные поправлялись. Ситарское войско жаждало хорошей драки, реванша. Недовольных возгласов в стане Раднира раздавалось все больше и больше. Молодому капитану все чаще приходилось самолично расправляться с недовольными.

Не все гладко было и в стане Тайлис. Немногочисленное войско кордийцев, состоящее в основном из телохранителей королевы, значительно уступало по количеству принятых на службу наемников. Не получив окончательный расчет от убитого Курхота, проиграв битву и лишив себя возможности разграбить побежденную столицу, наемники сдерживались лишь первое время, невдалеке от границы. Но обещанная плата от королевы Тайлис маячила где-то далеко впереди, а поживиться хотелось именно сейчас.

Не способствовало улучшению обстановки и то обстоятельство, что ситарцы шли разоруженными, а наемникам вернули их оружие.

Сначала начались стычки между ситарцами и наемниками, затем задирать стали телохранителей Тайлис.

Появление того, кто успешно противостоял осаде, кто победил двух королей, остудило некоторые головы, напоминая, с кем они имеют дело. Что оцепившее наемников и ситарцев войско союзников по приказу внука короля может в мгновение ока уничтожить как безоружных, так и вооруженных недавних врагов.

Иллар с Оветой стали связующим звеном между всеми предводителями возбужденных групп общего войска. Безоговорочное почтение Раднира к Овете, взаимная привязанность Иллара и Тайлис, уважение Куртиса и Хайдира к сыну илонийского принца и изгнанной королеве Кордии, позволило решать многие вопросы, возникающие в дороге, к обоюдной, если не выгоде, то приемлемым решениям.

Фаркус с Ногалом, помня бой Раднира и Иллара в лагере побежденных ситарцев, организовывали тренировочные бои между представителями разных войск. А Иллар с Радниром еще не раз вставали друг против друга в дружеском поединке. Победа Радниру не досталась ни разу, но мастерство его улучшалось с каждым боем. Он был хорошим учеником, впитывающим науку, как морская губка.

В конце концов, где уговорами, где угрозой, а где и публичными казнями, Раднир при ощутимой поддержке представителей Илонии и Тогота полностью и безоговорочно подчинил себе войско.

Члены отряда Иллара наладили и порвавшиеся войной связи между наемниками. Немалое число осаждённых и осаждаемых ранее нанимались к одним хозяевам, воевали в одном отряде, на одной стороне. Война, поражение разделили их, но Фаркус с Орсагом нашли старых приятелей в каждом отряде. Не сразу, но совместная трапеза, хорошее угощение, бутылки с вином, да и несколько совместных тренировок сделали свое дело. К границе с Арилазой подходили не озлобленные друг на друга группы войск, а способная воевать совместная армия четырех королевств.

Раднир торопился. По сведениям из Арилазы, войско Матаса при поддержке Учайка не просто уверенно вытесняло ситарцев из Арилазы, но и планомерно их уничтожало. Молодой предводитель хотел сохранить как можно больше своих людей.

От Интара сообщение Матасу было отослано сразу после победы. О результате решающей битве под Нартой, о том, как власть над войском пиратов перешла к сыну убитого Курхота и, наконец, что они планируют для освобождения Кордии. Если бы удалось убедить командиров ситарских отрядов сдаться, то на Переправе под командование Раднира перешло бы еще немало сил.

Интар, правда, сомневался, что Раднира, не выполнившего приказ Курхота, и не только не убившего принца, но и вступившего с ним в союз, будут слушать. Но попытаться стоило. Слишком наглядно Раднир взял под свой контроль обезглавленное войско.

В своих сомнениях он оказался прав. Из оставленных отрядов Курхота мало кто решился перейти под командование Раднира. Юноша убедил подчиниться ему лишь тех своих сородичей, которые к этому времени были в плену у Матаса и Учайка.

Получив сведения о победе Илонии, Дюртал проигнорировал послание Интара, в котором тот призывал Сегот отступиться от Кордии. Его войска не только планомерно занимали Кордию, но и вошли в Арилазу, принимая под свои знамена остатки разрозненных ситарских отрядов.

Но теперь против него действовало вооруженное и закаленное в сражениях объединенное войско Арилазы и Тогота, сила гораздо большая, чем в начале лета против Курхота.

К тому времени как армия под общим руководством Хайдира подошла к Алмике, почти вся Арилаза была освобождена и войска Сегота вытеснены за Стремящуюся.

Через несколько дней к Переправе подошла армия с Илонии.

Помня о предыдущей битве за Переправу, Дегорту, принявшего под своё командование союзную армию, в первую очередь нужны были моряки Раднира, стрелки Тайлис и горцы Куртиса.

Своего короля и теперь уже сопровождавшего отца принца Энвара он сделал лишь символом предстоящей битвы. Речи короля и присутствие его наследника воодушевляло арилазских воинов. Чего нельзя было сказать о войске Хайдира.

Несмотря на то, что илонийские солдаты оставались союзниками, на всем протяжении следования по Арилазе они чувствовали неприязнь местных жителей. Арилазцы слишком хорошо помнили, кто сдал их столицу врагу. Они гордились, что их страна освобождена совместными силами своих воинов и горцев Тогота, без помощи Илонии. Никто и не задумывался, что костяк армии Матаса составляли илонийские ветераны, наемники, которых Призыв короля отправил в Арилазу. Что победить в своем королевстве они смогли лишь потому, что сам Курхот ушел и увел свое войско в Илонию, а решение отступить от столицы было решением в первую очередь их короля. Помнилась лишь сдача столицы врагу.

Ни мгновения не жалея о свершённом, Иллар в это время старался не попадаться на глаза хмурого и все это чувствующего старого командующего.

Решение Дегорта отправить его отряд в резерв он принял, как должное. Но ведь и цель у него была в первую очередь другая — не битвы, а сопровождение войска Раднира, приобретение корабля и налаживание дружеских отношений с Кордией и Ситаром.

Овета, во время путешествия находившаяся в свите королевы Тайлис, у Переправы перешла в свиту короля Матаса, с удовольствием встретившись с давним приятелем — принцем Энваром и получив порцию восхвалений и почета от короля Матаса.

Целителей было предостаточно, раненных мало, в лекарских палатках её присутствие было необязательно. Тайлис приставила к ней своих опытных девушек-охранниц и теперь телохранители имели возможность не отходить от девушки ни на шаг даже ночью, а из отряда Иллара с ней всегда был кто-нибудь из своих, если самого брата не было рядом.

Переправа была взята сходу, при первом же штурме.

Первым вел в бой свое увеличенное, уже вооруженное войско, Раднир. Он был в своей стихии. Тросы, веревочные лестницы, неустойчивость перекинутых переправ, брызги, опасность, а потом меч в руках — все было привычно. Молодой свирепый зверь, а не вечно ухмыляющийся юноша, был впереди. Его моряки не отставали от него, подбадривая и себя, и его громогласными криками.

Теперь впечатляющая ловкость моряков, способных перебраться через стремящийся поток реки была на стороне союзников.

Оказавшись на другом берегу реки, они обрушивались на защитников Переправы с тыла. Вслед за ними шли горцы, устремляясь в горы и вытесняя с них сеготцев. Войска Матаса и Хайдира атаковали на мосту, выбивая из укреплений, баррикад противника и гоня их в горную долину, совсем недавно бывшую местом первого боя Матаса и Курхота. Резерв Дегорт даже и не ввел в битву.

Незнакомое с тактикой островитян, уступая мощному напору, войско Сегота было повержено. Победа была полной. Союзники вступили на землю Кордии.

Совет командующих войск состоялся, как только раненные были подобраны с поля боя, а попавшие в плен сеготцы разоружены и взяты под охрану.

Матас не дал первой выступить Тайлис, сразу отметя её ожидаемые претензии:

— Если ты принимаешь нашу помощь, то, дорогая, на своей земле ты все равно командующим обязана оставить Дегорта. Да, — прервал он вскочившую королеву и ее категорический отказ, — тебе придется согласиться с этим сейчас и здесь. Ты можешь встать во главе войска. Но лишь номинально. Как я в недавней битве. Ты хоть и «Ее Величество», хоть и доблестно воевала, — он искоса взглянул на Раднира и не стал добавлять к ее заслугам еще и смерть отца молодого человека, но тот все понял и лишь усмехнулся, — но оставь тактику и стратегию на тех, кто занимается этим всю жизнь. И вы оба не смейте встревать в командование своих военачальников.

Мимолетно брошенный взгляд в сторону Иллара был единственным знаком от короля Матаса, что поступок сына илонийского принца хоть принят и прощен, но не забыт.

— А потом, когда я сяду на трон, мне опять отведут лишь номинальную роль? — вскипела Тайлис, все же перебивая короля Арилазы.

— Нет, девочка, — будучи старшим, Матас имел право обращаться к королеве с малой толикой снисходительности. — Дегорт будет пускать твой стяг впереди, ты можешь идти во главе, со своим знаменем. Но не вмешивайся в ведение боя. Я требую от тебя обещания только в этом. А в остальное время — будь добра, занимайся королевскими делами. Думаю, что Интар не отпустил тебя без своих советов, — Тайлис непроизвольно кивнула, — ищи союзников, рассылай письма. На твоем троне сидит самозванка, твое дело — убедить людей, что настоящая королева — это ты! В этом твоя задача. А не планировать битвы.

Все еще сверкая глазами, юная королева притихла. Матас удовлетворенно хмыкнул.

— Вот и умница, ваше величество. Ты должна держаться этого своего решения, потому что остановить тебя мне уже не придется. Я возвращаюсь. Моя страна не менее твоей нуждается в восстановлении и возрождении. Иллар, — обернулся он к юноше, — насколько я понял из письма Интара, ты был послан с королевой именно с такой целью — помочь нашей юной деве вернуть трон. Вот и занимайтесь этим оба.

— Учил меня мой учитель, — вставил Раднир, насмешливо поглядев на Тайлис и Иллара, — что мудрость правления — у старых, а в бой должны идти молодые. Как-то у вас, ваше величество, получается наоборот.

Матас расхохотался.

— Предупреждал Интар, что от тебя стоит ожидать чего-либо подобного. — Он стал серьезным. — Ты можешь и в бой рваться, и править. Мне не резон заботиться ни о тебе, ни о твоих Островах, и, как ты понимаешь, я тут с тобой разговариваю только из-за своих людей, которых насильно увезли на Острова. Да по просьбе Интара.

Раднир шутливо развел руками, нисколько не обидевшись:

— Слова истинного правителя, — и он подмигнул Тайлис.

Та невольно передернула плечами. Фамильярное отношение сына того, кто напал на её родину, до сих пор не улучшало её настроения, но она не могла не отдать должное тому напору и ловкости, с которой люди Раднира в недавней битве перебрались через реку, обеспечив победу на Переправе.

— Хватит, — прервал его Дегорт. — Извините, ваше величество, — Дегорт обратился к своему королю. — Я все же хочу прояснить этот вопрос до конца. При вашем отсутствии, кто даст мне гарантии, что у меня получится убедить её величество и кто поможет мне обуздать этого новоявленного предводителя, — он кивнул на Раднира.

Матас лишь крякнул с досадой.

— Прошу прощения, командующий, — вступил в разговор Иллар. — Но мой отец послал нас с сестрой именно для этих целей. Я обещаю вам, что ваши приказы не будут оспариваться.

Взглянув на юношу, Тайлис согласно наклонила голову. Под требовательным взглядом Оветы, Раднир деланно равнодушно пожал плечами.

— Я и не отказывался. Всегда к вашим услугам лишний раз подраться, — он отвесил Дегорту шутливый поклон.

Хайдир одобрительно кивнул. Он уже убедился, что при брате с сестрой и королева Кордии, и предводитель ситарцев становятся сдержанней и покладистей.

Куртис как обычно больше помалкивал, чем вступал в спор. Он единственный среди присутствующих знал подоплеку взаимопониманий и уступок двух пар. Раднир, не скрывая уважения к Овете, а всячески его подчеркивая, все же не навязывал своего присутствия и на официальных сборах не отпускал обычные шутки.

К чести Иллара и Тайлис, они не давали повода догадаться, что на самом деле связывает их.

Там, в освобожденном городе все оставшиеся до отъезда ночи они провели вместе. Официально в королевском дворце Илонии у королевы Кордии были свои апартаменты. Но охрана стояла у дверей, не подозревая, что за ними пусто. Забывая про высокий сан, про все на свете, пользуясь открытыми теперь для них потайными ходами, молодые люди не могли не воспользоваться этой последней возможностью.

Но в военном походе все было по-другому. Наложенные обязательства и недоступность, ограничили не только встречи, но и простое общение. Даже учитывая, что Овета находилась при молодой королеве. На совместных трапезах и совещаниях они так же не переступали черту официальных взаимоотношений.

Совет закончился в спокойной и деловой обстановке. Приняв командование Дегорта, глупо было настаивать на своем. Командующий был опытным и знающим свое дело военачальником, способным использовать более чем разнообразные воинские отряды, оказавшиеся у него в подчинении. Бой у Переправы показал, что действовать сообща они способны самым эффективным образом и помехой может быть лишь личные несогласия, что и удалось предотвратить.

Король Матас возвращался в Арилазу без тяжести на сердце.

А Иллар посчитал нужным наградить людей Раднира, прорвавшихоборону Переправы.

Пусть по-прежнему войска молодого капитана было окружено союзными войсками, но порядок, особенно теперь, после победы, в армии Раднира царил полнейший. Его окончательно приняли как вождя. И награда лишь подняла его авторитет.

Средств же на корабль у Иллара оставалось достаточно.

Поход на Кордию начался с разделения армии. Для того чтобы преградить войскам Сегота путь в Кордию, Дегорт счел необходимым отправить в приграничные с Сеготом горы войско Куртиса. Остальная армия устремилась к столице.

Первым шло войско самого Дегорта. Они же несли королевский стяг Тайлис. Для всех она возглавляла освободительную армию. И она действительно сражалась, но не впереди, не в гуще сражения. Стрелки Кордии прикрывали фланги, либо же держались позади основных сил.

Как ни хорошо показали себя люди Раднира в недавнем сражении, Дегорт всерьез опасался отправлять вооруженные войска молодого капитана в бой возможно против своих же земляков. По Арилазе Раднир вел войско по уже освобожденной от противника земле, на Переправе у Дегорта не было выхода. Но в Кордии в армии Сегота оставались ситарские отряды. Вблизи порта и оставленных кораблей, при возможной поддержке Сегота, опасения, что воины Ситарских Островов объединятся и Раднир повернется против своих недавних союзников, возросли.

Раднир не пытался доказать обратное. Он стремился к своей цели, и не скрывал, что добьется этого любыми средствами. Лишь при твердом уверении Иллара и Оветы, что Раднир не предаст их в бою, Дегорт соглашался поставить моряков по центру построения в планируемых сражениях.

Замыкали марш войска Хайдира. Они оберегали фланги и завершали разгром противника. И не всегда отряд Иллара оставался в резерве. Хватало и им сражений. Отступающее к столице войска Сегота отчаянно сопротивлялись. Каждая деревня, селение, город становились ареной отчаянной битвы.

Иллар был командиром их отряда, но капитаном — Фаркус. Иллар мог руководить королевством, но в бою командовал опытный ветеран. Он вел их в бой и на стенах Нарты, и в военном походе по Кордии, управляя их небольшим отрядом. Его зычный голос командовал атаку либо отступление. Цепкий взгляд видел, куда правильней направить удар, где его воины обойдутся своими силами, а где, если надо, просить подмогу, зоркий глаз видел засаду или подкрепление врагу, надо ли защитить внука короля, или, наоборот, направить силу и умение юноши туда, где они пригодятся лучше.

В начале пути их была дюжина, отряд, взятый Илларом в свою миссию. Но двое погибли, раненный Расил остался в Нарте.

Трое юных членов их отряда, Дамин, Мират и Сайл были уже опытными воинами, прошедшими и отступление к Нарте и осаду, а теперь еще и поход по Кордии. А старшие товарищи во главе с Фаркусом имели за плечами не один десяток лет битв. Они действовали сообща, слаженно и лишь со временем Иллар осознал слова Стенли, что воины его отряда понимают даже движения бровей своего командира. Так и они теперь понимали Фаркуса с полуслова.

Иллар был удивлен своим чувствам, воюя в простом ряду, стоя рядом с лучниками, затем выступая вперед с мечом. Да, он сражался на стенах Нарты, но оборона ни в какое сравнение не шла с яростью настоящей битвы, с возможностью, сминая врага, наступать, гнать противника прочь. И видя, как дерется Раднир, по-настоящему, в битве, он понимал, что тут у него шансы победить намного меньше, чем на тренировочном поле.

В преддверии боя, в сражении, далеким и нереальным казались его недавние злоключения — поход, пленение, побег, переговоры, оправдание себя в суде.

Но, хотя и испытывая радость битвы, привычно подчиняясь приказам Фаркуса, имея совсем недавно в своих руках реальную власть, безучастность на военных Советах давалось ему с трудом.

Обычная сдержанность позволяла не выказывать свои чувства и, к полнейшему удовлетворению Хайдира, он ни разу не вмешивался в его руководство войском. Подчинение Дегорту также было безоговорочным, и он по-прежнему лишь выступал связующим звеном между предводителями союзных войск.

В отличие от ситуации в Арилазе, почувствовав, что удача отворачивается от них, ситарцы охотней отзывались на призыв Раднира. Его войско увеличивалось. Но сам он, казалось, наоборот становился все более обеспокоенным.

После одного проливного ливня, заставившего остановиться армию на несколько дней и потом сушиться, вырубив на дрова придорожный лесок, Иллар отвел Раднира на ближайшую скалу.

Обозревая лагерь, раскинувшийся у их ног, он прямо спросил:

— Что случилось? Оставить замечание Тайлис о том, что её стрела летела быстрей твоих головорезов, на тебя это не похоже. Есть что-то, о чем мне следовало знать?

Ответил Раднир не сразу:

— Прихожу к мысли, — он и не думал смеяться, — что и твой отец, и мой были правы, не идя сами бой. Доблесть хороша для простого капитана. Но сейчас мне приходится много думать и планировать.

Таким Раднира видеть приходилось не часто. Молодой капитан бывал и грозен, когда устраивал смотр своего войска. И жесток, Иллар не раз был свидетелем, как юноша, не моргнув глазом, отправлял на виселицу тех, кто рискнул поднять против него мятеж. Отважен, и даже, казалось, безрассуден в бою. В дружеских тренировках с Илларом и его отрядом — внимательный ученик. Дерзок и язвителен с остальными.

— В чем дело? В кораблях? Они могут уйти без тебя?

— Капитан не вернется домой, не забрав всех оставшихся в живых. Мой отец такого не спускал. Я тоже не собираюсь. К тому же, а это важней, у каждого острова — свой корабль. Команда — это родственники и близкие, оставленных дома. Как посмотрит капитан им в глаза?

— И в чем тогда трудность?

Раднир взглянул на Иллара:

— Совсем недавно я считал, что, если твой отец не воин, значит он трус. Я ошибался дважды. Принц Иллар оказался воином. А ум — не слабость в правителе, а сила. Удерживать в голове все проблемы, рассчитывать и планировать… — казалось, Раднир не отвечает на заданный Илларом вопрос, а рассуждает сам с собой. — Одно дело — снарядить корабль. Позаботиться, чтобы твои люди были сыты, одеты и добыча поделена по справедливости. И корабль, и команда у меня всегда перед глазами. Я знаю каждую выщербину на палубе, шов на парусе и занозу в пальце матроса. Принц посоветовал, чтобы Тайлис обращалась к тебе за советами. Меня поначалу это рассмешило, но теперь понимаю, что он имел ввиду. Я знаю, как управляться со своими людьми. Знаю, что им надо. Но, если вдуматься, так мое войско кормит твой Хайдир. А я вспоминаю об этом, только когда мои парни устраивают потасовки.

Иллар улыбнулся. В каком-то селении повар Хайдира разжился целым бочонком вяленой рыбы. Моряков не устроила скудость порций. Привыкнув к изобилию рыбы в море, они не могли поверить, что на материке кусочек рыбы к рациону — роскошь.

— Вот-вот, — усмехнулся Раднир, видя улыбку Иллара. — Не мне тебе говорить, это случается на каждом шагу. Мы привыкли воевать в прибрежных водах. Каждый корабль посылал свою команду. Рывок и обратно. Мы отвечали сами за себя, но вел нас отец. Он как-то со всем этим управлялся, мне пока не удаётся. — Раднир помолчал, вспомнив лагерь под Нартой. — Сейчас всё по-другому. Здесь на суше, мы все перемешались. С одного корабля погибло больше, с другого — меньше. Я должен помнить об этом, посылая команды в бой. Я могу привести свой корабль куда угодно. Но я всегда шел за флагманом. Теперь флагман я. Но как привести домой весь флот, не потеряв никого в пути, я не знаю. Ты учился у своего отца, но меня никто не учил.

— Я смог бы помочь и тебе.

— Можно было бы — помог. И если понадобится помощь, попрошу. Даю слово. Есть две проблемы…

Юноша поднял камешек и кинул в дерево, стоящее за расщелиной скалы. Попал, удовлетворенно хмыкнул. Иллар внимательно слушал.

— Одну я выяснил после последнего боя. Я послал одного матроса в самое горячее место. Его ранили, и весьма серьезно. Когда я увидел, что он при смерти, то понял, что его смерть очень усложнит мое дальнейшее соглашение с твоим отцом.

— Каким образом?

— Удачливый сильный воин. В его отряде всегда самая лучшая добыча, в том числе и множество рабов. Его не выбирают капитаном лишь потому, что он больше любит топором махать, а не головой думать. Но на своем острове — он герой, и люди идут за ним. Он одним из первых принял условия, на которых его свобода меняется на свободу пленных. И я так бездумно отправил его на верную смерть.

— Всех нужных людей не убережешь, Раднир.

— Не буду спорить, — усмехнулся юноша, — то-то Фаркус трясется над тобой, как курица над яйцом. Ладно, не хмурься. Нас с тобой голыми руками не возьмешь. Кстати, спасибо дочери принца. Вовремя я её позвал, она поставит его на ноги, чем сильно облегчит мне жизнь.

— А второе?

— Второе сложней. — Раднир опять стал серьезным. — Весть о смерти отца на корабли пришла раньше, чем о том, что я жив и войско приняли меня как вождя. Здесь же Кресл, муж моей сестры, объявил себя преемником отца.

— Родная сестра?

— Нет, сводная. Я её, может, и видел лишь раз, мельком. Но Кресла знаю превосходно. — Раднир помедлил, прежде чем продолжить. — Я раньше не задумывался, кто заменит отца. Казалось невозможным, что его не будет. И он никогда не обмолвился, что я — возможный наследник. Я рассказывал вам, что, только подслушав его разговор, узнал об угрозе, которую мы, старшие сыновья, представляли для него, — голос звучал хмуро и горько, как обычно, когда Раднир вспоминал об этом. — Не знаю, как все это расценивал Кресл, но мы всё время были с ним на ножах, он всегда считал меня мальчишкой, — теперь в интонациях преобладала злость, — и мне донесли, что он объявил себя ситарским королем, как ближайший родственник Курхота. А у него с принцем Интаром не было соглашения. Не думаю, что он встретит меня, подняв на мачте мой флаг, и согласится на обмен пленными, несмотря на то, что я привел наших воинов живыми.

— И что ты намерен делать?

— Мне надо взять корабли под свой контроль. Почти все капитаны остались на кораблях. Но их команды — со мной. И они мне преданы. Капитаны не посмеют выступить против команды, против меня. Я хочу их привлечь на свою сторону мирным путём, не прибегая к бунту их команд. Тем более что от некоторых команд остались лишь крохи.

— Кресл наверняка уже этим занимается, а у него намного больше времени подготовиться, чем у тебя. И он, как я понял, старше тебя. Для некоторых это будет предпочтительней.

— Да. Но есть старый проверенный способ. Расправиться с ним, вызвать его на поединок.

— Если он объявил себя королем, то возможен ли поединок с королем?

— Твой отец же вызвал короля Торогии.

— Альтам имел полное право отказаться биться с человеком ниже его по положению.

— Кресл не откажется. Иначе за трусом не пойдут.

— Насколько он хорош? Как ты оцениваешь его?

Раднир задумался:

— Никогда не бился с ним. Но капитанами не становятся слабаки.

— Не в силе дело, ты сам только что сказал.

— Но не настолько.

— Ты стал сильнее в последнее время.

— Но я так и не победил тебя ни разу. Ты не прекращаешь бой лишь потому, что учишь меня.

— Раднир, ты тоже не стараешься выиграть. Ты не увеличиваешь темпы боя по этой же причине. Стараешься запомнить, применить то новое, что узнал. В настоящем бою ты дерешься в полную силу, я вижу это.

Они помолчали.

— У тебя есть на примете те капитаны, которые пойдут однозначно за тобой? — прервал молчание Иллар.

— Да, с тремя островами у нас крепкие родственные связи. Это пять кораблей. И с моего острова у нас шесть корабля.

— А сколько всего сейчас в порту?

— Мне сообщили, что двадцать восемь.

— Итак, почти одна треть — за тобой.

— Ближе к столице я собирался послать Сабера на свой корабль, чтобы он сообщил обо всем моему первому помощнику. Либо же отправиться самому.

— Тебе нельзя, Раднир. Ты должен прийти с войском, у тебя за спиной должна быть сила.

— Согласен. Но ты прав. Медлить нельзя. И мальчишку одного послать тоже опасно. Мне нужен отряд надежных людей. Пусть не открыто, но тайно, они должны подготовить хоть эти корабли.

— Я подберу лошадей и попрошу Тайлис дать тебе проводников. Выбирай тех своих людей, кто умеет держаться в седле.

— Тайлис не воспротивится? У нее на счету каждый воин.

— Ты зря считаешь, что Тайлис и нашему командующему нужны только солдаты. Подчинение тобой флота, уход из Кордии, а главное — возвращение людей — не менее важны, чем каждая из побед Дегорта.

Когда нашли и присоединились к ним Овета с Латином, они уже закончили обсуждать детали.

Овете нашлось все же дело в лекарских палатках. В походе по Кордии раненных было не в пример больше, ее навыки пригодились. Но, помня обещание, данное родителям, Иллар, даже несмотря на ее телохранителей, направлял с охраной к ней то одного, то двух своих товарищей. Овета никогда не находилась без его, хоть и незримого, присмотра.

Вот и сейчас, видимо освободившись от забот, ей стоило лишь попросить кого-нибудь из присутствующих рядом члена отряда Иллара, как ее тотчас отвели к брату. В данном случае это был Латин.

В походе он беззаветно влюбился в сестру друга. Преображенная девушка, которую он до недавнего времени считал ребенком, поразила Латина в самое сердце. Он потерял сон, баллады так и сыпались из него: веселые и грустные, патриотические и трагические, и, конечно, лиричные. У его костра собиралось немало народу, требуя и требуя спеть что-нибудь ещё, но он смотрел только на Овету.

А девушка относилась к нему по-братски, как к Иллару, к Радниру. С удовольствием общалась с ним. Ей льстило, что он стал относиться к ней, как к взрослой. Ей нравились его баллады. Но она с легкостью меняла его общество на общество брата или Раднира. Или простодушно подзывала Тайлис послушать очередную балладу, которую Латин собирался спеть ей наедине, если такое было возможно среди войска.

Чувства Латина были написаны у него на лице, не замечала этого только Овета. Раднир видел, но только посмеивался, стараясь все же лишний раз пресечь их общение, и не упускал случая сказать влюбленному юноше какую-нибудь колкость или осмеять его песни. Хотя ему они тоже явно нравились, как нравились и его матросам.

Они еще некоторое время сидели на вершине, обозревая окрестности, слушая ставшую обычной ленивую перебранку Раднира и Латина, а затем вернулись в лагерь. Настало время выступать.

Глава 34 Штурм дворца

Весть о том, что настоящая королева возвращается, разнеслась по королевству как ветер.

Ещё совсем недавно, на исходе лета жители королевства бурно приветствовали Тайлис, вернувшуюся в страну с войсками Сегота. Но действия правительницы, ее союз с ситарским войском, продолжающим разорять страну, породили слухи, постепенно перешедшие в недовольство, а затем и в откровенное противостояние — королева, которая поддерживала наводимые сеготцами порядки, не могла быть настоящей. Не прошли даром действия принца Интара в Албоне и обещанная помощь Матаса. Все больше людей убеждалось, что королева — самозванка.

Поднятый в Нарте королевский стяг пришелся как нельзя кстати. К тому времени как в Кордию пришла весть о том, что в страну возвращается подлинная королева с поддержкой освободительных войск Арилазы, Тогота и Илонии, население королевства уже было готово выступить против ставленницы Сегота. Под знамя истинной Тайлис стекалось все больше и больше народу.

Девушка уже вполне оценила слова Матаса. Ей было не до военных советов с Дегортом. Теперь она шла в бой с одной целью — воодушевить, вдохновить своих людей, войско. Возглавляя отряд лучников, она делала первый выстрел в сторону врага и на этом её участие в битве заканчивалось. В бой вступали другие, а она со своими телохранительницами покидала поле битвы.

У Тайлис хватало и других дел. Она выступала перед населением освобожденных деревень, принимала делегации глав городов и селений, встречалась с пострадавшими в войне, с разоренными торговцами. Она занималась именно теми королевскими делами, о которых и предупреждал ее король соседнего государства.

Чем ближе к столице, тем больше в ее окружении стали появляться вельможи и придворные, приближенные регента Миндела, родственники членов Королевского Совета, и даже убеленные сединой соратники отца. Склоняясь перед вернувшейся королевой, на нее между тем обрушился шквал советов и даже требований назначить нового регента. Но ни делиться властью, ни становиться марионеткой она не желала. И лишь прислушивалась к внуку илонийского короля.

Не желая давать повод окружающим решить, что королева поддалась влиянию Илонии, Иллар старался держаться в тени, рядом с неизменными Матрией и Карташем. Но опять же именно по совету юноши, Тайлис выбрала себе в советники безобидного на её взгляд старого советника своего отца. Если кто и был недоволен единоличным правлением юной королевы, придраться было не к чему, королева прислушивалась к мудрости старшего поколения. На самом же деле, она всё решала сама.

Тайлис сильно изменилась с Нарты. Потухшая девушка с башни, с дорожками от слез на лице — давно исчезла. Горская одежда, в которой она пришла в Кордию сменилась на добротный мужской костюм с цветами и гербами Кордии. Но мужские платья, позволяющие ей ехать верхом на отличных илонийских лошадях, подаренных королевой Алаиной, менялись, если этого требовала обстановка, на королевские наряды, которыми щедро снабдили девушку Талина и Лайна.

Сейчас это была уверенная в себе королева, но не терпящая ни малейшего покушения на свою власть. Чуть было не потерявшая всё, теперь она держалась за своё право властвовать изо всех сил. И чем ближе была победа, тем сильнее это чувствовали окружающие.

Зарядил мелкий осенний дождик, когда огромная армия теперь уже Тайлис, а не Дегорта подошла к Корде, окружая город со всех сторон.

Девушка не зря всё последнее время посвятила поискам уцелевших приближённых к королевскому трону. Теперь за ней стояла немалая сила, имевшая в столице своих людей. Они и посланные самой Тайлис доверенные лица сделали своё дело. Как ни препятствовала самозванка распространению слухов о возвращении королевы, к приходу войска город уже знал всё. И столица не собиралась сражаться со своей собственной правительницей. Просочившиеся в город сторонники Тайлис легко подняли против наводнивших город сеготских войск восстание.

Тайлис вошла в свою столицу под приветственные крики жителей, население распахнуло ворота перед истинной королевой.

Несмотря на дождь, город ликовал.

Но дворец всё ещё оставался оплотом сопротивления и убежищем самозванки. Войска Тайлис и Дегорта немедленно взяли его в кольцо, арилазцы вылавливали не успевших скрыться во дворце сеготцев, а горожане им активно помогали.

Ситарские корабли благоразумно отошли от пирсов, забрав немногочисленные команды на борт. Войско Хайдира и наемники остались патрулировать подступы к Корде, планомерно уничтожая оставшиеся очаги сопротивления. Войско Раднира вышло к морю, где их ждало семь кораблей, заранее оповещенных и приготовивших взять на борт сына их бывшего короля и свои команды, возвратившиеся из военного похода.

Что происходит в гавани, никто пока не знал. Но на всякий случай готовились к отпору.

Последний военный Совет прошел ранним утром в доме погибшего Регента. Заняв столицу, сама Тайлис, Интар с сестрой и Дегорт поселились именно там.

— Благодарю вас, командующий Дегорт, — тон королевы был категоричен. — Но штурмом командовать буду я.

— И у вас есть план, ваше величество?

Дегорту было гораздо легче, когда рядом был Хайдир. Перед двумя, намного её старшими военачальниками, Тайлис, бывало, и сдерживалась, уступая их опыту и знаниям. Но вся нелепость этого военного Совета состояла в том, что из пятерых человек на Совете, двое — были молоденькими девушками, годившимися Дегорту во внучки.

Овета также присутствовала почти на всех военных Советах, принимала как должное почтение и признание, но, как и брат, больше помалкивала, лишь помогая своим видом или словом смягчить язвительность Раднира. Она подружилась с королевой Тайлис, проводя с ней немало времени и та даже научила её пользоваться арбалетом. Но о том, чтобы, как и королева, идти в бой, не было даже и мысли. А сейчас она и не пыталась скрыть волнения за молодого капитана и её взгляд нет-нет, да устремлялся в сторону моря.

Спорить с королевой в её столице у Дегорта не было ни желания, ни возможности.

Она и так уступила его требованию не допускать на этот Совет её вельмож и придворных, оставив лишь старого советника. Она прислушалась к доводу, что лояльность её подданных еще не доказана и среди них может оказаться предатель.

— Снаружи нам придется осаждать дворец долго. У нас нет времени. Необходимо как можно скорей выбить эту мерзавку из моего дворца. Я собираюсь проникнуть во дворец через потайные ходы.

— Какие размеры ходов, ваше величество, насколько большой отряд можно отправить, это будут только ваши люди, или возьмете с собой моих солдат, какой будет ваша цель в первую очередь?

— Я пойду сама с моими людьми. Вы будете ожидать нас снаружи.

Дегорт незаметно вздохнул.

— И как, позвольте спросить, вы будете руководить в этом случае штурмом? — в его словах не было ни намека на улыбку, но осуждение излишней горячностью и властностью королевы было налицо.

Тайлис прекрасно все поняла и вспыхнула от гнева и обиды.

— Думаю, — вступил в разговор Иллар, не давая Тайлис произнести резких слов, — пора мне выполнять обещание, данное королеве, — он улыбнулся, вспоминая, как еще там в Нарте, Тайлис просила его помочь вернуть трон, и каким невероятно недостижимым тогда это казалось. — Если её величество возьмет мой отряд, то, проникнув во дворец, она займется самозваной королевой, а мы захватим двери и обеспечим соединение с вашими силами, командующий.

Иллар был единственный, кто мог образумить юную королеву. Но, даже осознавая своё влияние на девушку, он не злоупотреблял её доверием. Это была её страна, её столица. Если ему было что сказать, он говорил, но в частые споры Тайлис с командующими, а теперь и её приближенными не вступал.

Дегорт был благодарен вступлению в разговор молодого человека. Сдачу Алмики без боя, старый командующий, как и Хайдир, совсем недавно расценивал как недопустимое самоуправство и не испытывал к внуку илонийского короля добрых чувств. Но после рассказов не Иллара, нет, а Хайдира, да и других илонийцев об обороне Нарты, командующий арилазским войском проникся к юноше заслуженным уважением. Ценил он и то, что в настоящем походе внук короля держался подчеркнуто отстранённо, следуя лишь одной цели — не допускать разногласия в командовании, чем очень облегчал жизнь Хайдира, так и Дегорта. Но в данном случае, командующий решил предоставить вести разговор с королевой именно ему.

Расчет был верен. Тайлис ухватилась за это предложение сразу:

— Я согласна, лорд Иллар! — она тоже прекрасно помнила башню и слова, произнесенные на ней.

— У вас имеются схемы ходов, ваше величество?

— Они у меня в голове. У меня и у моих телохранителей.

— Нам необходимо тогда иметь проводников.

— Несомненно. Они будут.

— Вы пошлете разведчиков? Возможно, ходы раскрыты и там вас ожидает ловушка.

Девушка слегка заколебалась:

— Да, это разумно.

— И выяснить, где расположены комнаты самозванки. Мы должны выйти на них сразу.

— Нет, — на этот раз не согласилась Тайлис, — это слишком долго. Думаю, они выбрали королевскую спальню.

— У вас одна королевская спальня, или несколько? Вы имеете в виду вашу, или же ваших родителей?

Дегорт с одобрением слушал, как наводящие, но четкие и логичные вопросы юноши заставляют королеву думать, искать решения и соглашаться на тут же предлагаемые решения. Зная не понаслышке отца Иллара, командующий видел школу и науку принца Интара. Спокойная рассудительность, четкая логика, обширные познания и теперь уже немалый опыт.

Обсудив число отрядов, количество воинов в каждом, места входа, путь, время, порядок действий во дворце, оружие и облачение, Тайлис вернулась к своим людям.

Иллар еще некоторое время обсуждал с Дегортом детали уже их совместных действий.

Пока Фаркус совместно с Карташем занимался подготовкой, Иллар с Ногалом и Латином спустились в порт.

Еще в походе он объяснил им задачу, поставленную его отцом — приобрести посольский корабль.

— Из нас никто не разбирается ни в кораблях, ни в оснастке, — говорил Иллар, — но думаю, следопыт в лесах и равнинах, Ногал, ты сможешь выявить то, что попытаются от тебя скрыть.

— Ты всё же мог по-дружески расспросить Раднира, — поддел его Латин.

— Наш пират должен узнать об этом в последнюю очередь, я же говорил тебе.

— Не обязательно прямо, а так, исподтишка.

— Латин, это не про меня.

— «Герой был скромен, прям и честен…» Молчу, молчу, — Латин поднял руку. — Я, между прочим, сам кое-что выяснил.

— Я тоже не сидел, сложа руки, милорд, — вставил Ногал. — Мы тут с Орсагом потолковали и с Нетром, и еще с парочкой ребят Раднира.

— А я с братцем Раднира, — добавил Латин. — Учил его стихи слагать, а он мне рассказал всё о том, как Раднир себе матросов выбирал.

— И как?

— Да никак, — рассмеялся Латин, — они все с его острова.

— Смеешься?

— Конечно!

Давно привыкнув не соотносить смешки друга с реальными делами, Иллар знал, что легкомысленными могли быть слова, но ни в коем случае не выполнение задач, поставленных перед Латином.

Они прошлись по набережной, ступили на пирс, всматриваясь в пришвартованные корабли.

Кораблей было немного. После захвата Курхотом порта, всяческая торговля прервалась. Не знавших о захвате столицы и имевших несчастье приблизиться к городу, торговые суда захватывали, и их груз становился добычей ситарцев. Остальные держались сейчас подальше от Кордии.

Зато много было ситарских галер, державшихся невдалеке. На некоторых парусниках был поднят флаг Курхота. Где-то среди них была «Звезда», о которой в последнее время не переставал грезить Раднир.

Что там происходило сейчас, приняли ли капитаны нового вождя Ситара, не было видно. Посреди гавани с одного из кораблей валил дым, у пирса одна галера была окружена ситарскими матросами, на борту что-то происходило, но подходить и выяснять, у илонийцев не было желания. Достаточно было и того, что Иллара и его спутников прекрасно знали и ситарцы, и арилазские воины. Иногда они встречали кого-то, кто почтительно склонял перед ними голову, с некоторыми Ногал перекидывался шуточками. Совместный долгий поход и битва плечом к плечу давали о себе знать.

Они нашли «Корону» — королевский бриг, о котором так сокрушалась Тайлис. Корабль не пропал, как думала девушка, не был увезен. На нем уже развивался королевский стяг. Но Иллар не был уверен, что этот флаг подняла Тайлис. Скорее всего, бриг был отдан самозваной королеве.

Иллар залюбовался. Небольшой, средних размеров парусник, гордый профиль, обтекаемые формы, блеск и новизна оснастки. Даже со спущенными парусами он был красив. Иллар не разбирался в кораблях, но не сомневался, что перед ним совершеннейший из кораблей.

— Ну вот, ищем что-либо подобное, но побольше, — обернулся он к спутникам.

— Вот такой? — Ногал указал на пришвартованный рядом другой корабль.

Оргунский флаг был приспущен, на палубе никого не было. Сходни стояли криво, виднелись следы разрушений, везде царило запустение, корабль казался покинутым.

— Эге-гей, — прокричал Ногал.

В ответ тишина.

Не раздумывая, Иллар ступил на сходни. Корабль действительно удовлетворял всем его только что озвученным требованиям, за исключением блеска и новизны, и явного крена на один бок.

Навстречу им вышел сгорбленный, хромающий пожилой матрос в оборванной рубахе, с перевязанной головой.

— Чего надо? — весьма недружелюбно спросил он, прищурясь от яркого света.

Латин выступил вперед. По заранее согласованному плану именно он должен был вести переговоры, задавать вопросы и согласовывать цену, а Ногал зорко посматривать по сторонам. Иллар в данном случае был в сопровождении. Он и не собирался идти с ними, но не устоял перед желанием побывать в порту и самому присмотреть корабль.

— Мое имя Латин, — представился юноша. — Я офицер илонийской армии.

— И что тут забыл илонийский щеголь?

— Исхожу от зависти, — Латин показал на «Корону». — Хочу такую же, но увы…

— Что, значит, хочу такую же? Покататься? — усмехнулся матрос, — ну так ступай, господин, напросись в гости, там тебя покатают.

— Ну, зачем так смеяться. Я, может, хочу приобрести эту лохань, и сделать из неё ещё красивей.

— Лохань? — взревел матрос.

— Но-но, потише. Если не лохань, так покажи, чем она не хуже. Глядишь, я её и куплю у твоего хозяина. Ему-то она явно не нужна, раз он её так запустил.

— Что, значит, куплю? — опешил матрос.

— Ну, мне-то она совсем не нужна, но вот папаша моей возлюбленной будет в восторге. Он, видишь ли, кордиец, они тут все помешаны на кораблях. Ты скажешь мне, кто хозяин твоего корытца?

Матрос совсем рассвирепел.

— Только попробуй сказать такое моему хозяину.

— Сам довел корабль до такого состояния, а я виноват.

— Да что ты понимаешь!.. Ты, сухопутная…

— Но, но, если ты сейчас назовешь своего будущего хозяина «крысой», — мне в будущем придется тебя уволить. Как, кстати, тебя зовут?

— Ишь, серьезно, что ли?

— Еще как! Капиталец кое-какой есть, почему бы и нет!

— И что будет с кораблем дальше?

— На торговый твой корабль не похож. На предназначенный для королев, — Латин кивнул на «Корону», — тоже. Думаю, предложить будущему тестю заняться посольскими делами. Вернувшейся королеве нужны преданные люди, было бы отлично, если бы старый скупердяй держался подальше от нас в других странах.

Матрос хмыкнул. Присмотрелся к Иллару, поймал взглядом праздно шатающего и скучающе разглядывающего корабль Ногала.

— Ну, пойдем, проведу вас к капитану.

Они спустились в просторную каюту.

Указав на потрепанные кресла вокруг стола, матрос подошел к шкафчику и вытащил оттуда рубашку с камзолом. Не смущаясь гостей, скинул с себя рваную рубашку, мигом одел новую, накинул камзол и снял повязку с головы. Хромота исчезла, спина распрямилась. Перед илонийцами предстал мужчина, совсем даже не старый, с усталым, но твердым взглядом.

— Капитан Белем к вашим услугам, — коротко поклонился он, — корабль принадлежит мне, и мне нужны деньги.

— О! — цокнул языком Латин, — зачем такой маскарад?

— Чтобы не забрали корабль так, — ответил за капитана Ногал. — Сейчас пиратам не до разрушенного корабля, но на самом деле, корабль новёхонек, ведь так, капитан? — Ногал прищурил глаз.

Капитан медлил всего мгновение, потом кивнул:

— Раз уж вы и так всё видите, вы должны согласиться, что цена за хороший корабль будет высока.

Он достал из шкафчика бутылку вина и расставил кубки.

— Не расскажите подробней о корабле и причинах продажи, капитан? — на этот раз вступил в разговор Иллар.

— Резонный вопрос, господа, но давайте представимся до конца, — разливая вино по кубкам, кивнул Белем, безошибочно останавливая свой взгляд на Илларе.

— Меня зовут Иллар, я внук короля Корна, мы илонийцы. — Иллар отвесил поклон, не вставая с кресла, — Латин мой друг и мой голос, Ногал мой спутник и мои глаза.

— И корабль вам нужен… — в словах Белема явственно звучал вопрос.

— Возможно вы в курсе, что мой отец заключил договор с сыном погибшего Курхота. Латин сказал правду — нам нужен посольский корабль.

— А всё, что говорил это молодой человек? — Белем кивнул на Латина.

— Для лишних ушей.

Белем кивнул.

— Я слышал об обмене. Думаю, мой корабль вам подойдет.

— Даже с креном? — вставил насмешливо Латин, явно не соглашаясь заключать сделку без торгов.

Белем махнул рукой:

— Я специально затопил часть трюма. Дело двух дней и всё будет в порядке.

— Мы слушаем теперь ваш рассказ.

Белем задумался.

— Я не кордийский подданный, мой флаг говорит о себе, моя родина — Оргуния.

Иллар кивнул. Оргуния была небольшим прибрежным королевством, граничила с Мадарисом, Торогией и Киссеном. Несколько бухт и множество верфей, оргунские корабли считались одними из лучших. В отличии от Мадариса, на верфях которых строились в основном торговые судна, в Оргунии строились военные корабли. Большие и малые, изящные и быстроходные. К тому же Оргуния славилась своим жемчугом, морскими раковинами и умелыми моряками.

— Я не знал, что Корда захвачена пиратами, когда мы подошли к порту, — продолжил рассказывать Белем. — Нас перехватили в море, и взяли на абордаж. Наш корабль не торговый, да, но груз имеется и весьма дорогой. Я собирался в Арилазе сбыть жемчуг и раковины тамошним ювелирам. Это далеко не первое мое плавание. И у меня в команде, как вы понимаете, были моряки, способные отстоять и жизнь, и груз. Но не против ситарцев. Мой груз забрали, оставшихся матросов тоже. Я был оглушен, весь в чужой крови, меня сочли мертвым и бросили на палубе.

— И пираты не забрали корабль? — спросил, недоверчиво покачав головой, Иллар.

— Думаю, им было не до того. Добычи вокруг было больше, чем они смогли проглотить. Да и куда бы он делся… Бросили якорь, забрали ящики и увели команду…

— И что было дальше?

— Сделал в одном из отсеков течь, накренил корабль и поднял якорь. Нашел тут эту красавицу, — Белем кивнув в сторону «Короны», — и поставил рядом. Покидал доски на палубу, на паруса привесил рванье, не смыл кровь. Кто рядом с королевским кораблём посмотрит на такую развалину.

— Ваши попытки замаскировать оснастку не провели моего человека.

Ногал кивнул:

— И мачта цела-целехонька, и палуба тоже, борта якобы пробиты, сломаны, но обломки привязаны, да и парус — видно, что одним полотнищем.

— Судя по тому, что меня редко кто посещает, — Белем уважительно посмотрел на Ногала, — моя уловка всё же сработала.

— Продав корабль, вы вернетесь на родину? — продолжал расспрашивать Иллар.

— А вам не нужен капитан, милорд?

— Нужен. Вопрос, нужны ли мне вы и устроят ли вас мои цели. Чего вы ожидали, сторожа свой корабль?

— Я ждал, пока война утихнет. Давать о себе знать, заявляя в центре захваченной пиратами гавани, что у меня целый быстроходный корабль — о нет! Я ожидал мира. И готов был уже предложить свои услуги или свой корабль королеве. Ждал, пока она посетит свой бриг. Но потом пошли слухи, что идёт настоящая королева. И я снова стал ждать. Пока не пришли вы.

— Меня устроит лишь покупка корабля.

— Я согласен и на это.

— Каковы ваши дальнейшие планы?

Капитан вздохнул:

— Если ваш договор с главарем пиратов действительно будет иметь силу, возможно, мне и не стоило продавать корабль. — Он обвел глазами илонийцев. — Но среди моих матросов был мой сын. Он плавает со мной юнгой. Я не хочу рисковать, и хочу быть первым кораблем, который придет на Ситарские острова забирать пленных.

— Вы ждали столько времени. Не боитесь, что ваша помощь сыну запоздает?

— Я знаю, что за простых матросов ситарские пираты выкупа не берут, хотя видят Небеса, я не пожалел бы денег, — не без горечи ответил Белем. — Но сына капитана они, возможно, и позволят выкупить. Сомневаюсь, что у них есть лишние люди и корабли, чтобы посылать в Оргунию весть с требованием выкупа за мальчика. Но моя семья не самая бедная в Оргунии, сын сообщит, что за него могут внести немалый выкуп. Они не должны причинить ему вред. — Белем явно уговаривал сам себя и не один день. — Я нашел одного малого, за определенную плату он выяснит всё про моего сына. И подаст весть. Это еще одна причина, по которой я жду. Но предпочел бы отправиться с вами.

Иллар кивнул. Стенли рассказал ему, да и отец тогда, при первом упоминании о Ситарских Островах говорил, что пленных мужчин Острова не отпускают на волю. Выкупить своих людей у капитана и в самом деле не было шансов.

— Вы больше нас знакомы с традициями ситарских пиратов. Как вы думаете, договор моего отца и Раднира будет иметь место?

— Не так уж и хорошо знаю. Но наслышан. И про молодого капитана тоже. Видел я и его «Звезду». Матросы ходят по струночке, но обожают его. Он умелый и сильный капитан. Признаться, я удивился, узнав, сколько ему лет. В гавани про него говорят, что слово держит. И предан их королю.

— Курхот убит.

— Вот-вот. Сильно предан. Как бы не захотел отомстить. Некоторые капитаны ожидают от него этого.

— Мы видели вдалеке дым.

— Накануне над «Звездой» подняли его флаг, с тех пор она колесит по гавани. Один капитан, видимо, не согласился. Сегодня от него остался один дым. Думаю, остальные капитаны стали посговорчивей.

Иллар повертел бокал с вином перед глазами, сделал глоток.

— Я не думаю, что он обманет. Но в противном случае мне нужен корабль, который в любой момент может дать ему отпор. С командой моряков и воинов, вооруженных до зубов. Стрелков, мечников и копейщиков. Корабль должен будет готов перевезти как деньги на выкуп, так и выкупленных людей. Много людей. И возможно ценных людей. Иметь каюту для посланника и, если понадобится, для женщин. Ваш корабль может стать именно таким? Вы сами готовы стать его капитаном?

Белем хмыкнул:

— Я понимаю, что спрашивать о деньгах королевского внука неуместно, но Илония только-только после войны. И я все же спрошу. Если вам надо самое лучшее, в том числе и капитан, а лучшего капитана моего собственного корабля вы не найдете, то хватит ли у вас денег, милорд?

— Хватит, капитан Белем. Столько, сколько вы скажите. — Иллар встал и протянул руку капитану. — Я покупаю ваш корабль, и нанимаю вас капитаном.

Белем торжественно пожал ему руку.

Недовольный Латин поднялся за ними, Ногал, допив вино, тоже.

— Мы, естественно, не брали с собой денег. Латин, — повернулся Иллар к другу, — нам пора, ты остаешься. Когда капитан будет готов, вы идете к Хайдиру, и ты выдаешь капитану аванс. Приводить корабль в порядок и нанимать команду требуется незамедлительно.

Когда они вышли на палубу, Латин отвел Иллара в сторону:

— Я не ожидал, что ты пойдешь в подземные ходы чужого дворца без меня, Иллар, — прошептал он сердито.

— Лишаешься темы для очередной баллады? — прищурился Иллар, в глазах заиграла смешинка.

— Ух ты, начинаешь учиться шутить? — не остался в долгу друг. — И вообще, зачем ты посылал нас, если сам обо всем стал договариваться?

— Извини, — Иллар пожал плечами, — я и не собирался. Так получилось.

— Ты даже не поторговался! — возмущенно прошептал Латин.

— А ты у меня на что? — хлопнув друга по плечу, Иллар подмигнул, — я же не оговаривал цену, согласился на все. Вот тебе и поле для торгов. — Потом сделался серьезным. — Латин, к деньгам допустит Хайдир только тебя. Фаркус наш капитан, Ногал нам действительно нужней. Но как только мы возьмем дворец, весь отряд — в твоем распоряжении.

— Учти, я войду во дворец победителем, пусть даже с Дегортом. История меня не простит, если такой сюжет останется без баллады.

— Хорошо. Действуй, как сочтешь нужным.

На этом друзья расстались.

Они с Ногалом вернулись как раз вовремя. Тайлис закончила приготовления. Фаркус подготовил и для них темную одежду и мягкую обувь, каждому — дополнительный набор метательных звездочек, несколько ножей в мягких чехлах и меч в кусках полотна вместо ножен.

Вместо приветствия, Фаркус выговаривал юноше:

— Я уже, конечно, не числюсь вашим телохранителем, милорд, но должен сказать, что поход втроем в наводнённую пиратами гавань было верхом неблагоразумности, а штурм дворца через подземные ходы — мероприятие более чем опасное.

Если пожилой ветеран начинал называть его «милордом», значит, он сердился всерьез.

— И кто бы нас подготовил, если бы я взял с собой весь отряд, Фаркус? Не ворчи. Пиратов там не было, только люди Дегорта, а что касается штурма… ты же не хочешь, чтобы я шел позади девушки?

Фаркус хмыкнул.

— Королева прикончила Курхота, опережая тебя на пару лошадиных корпусов, парень. Ты уже проигрываешь ей в доблести, — он хлопнул юношу по плечу.

Иллар рассмеялся:

— И то верно.

— Рада, что у вас хорошее настроение, — сказала, подходя Тайлис, одетая так же, как и все. — Отправляемся!

— Тот ход, по которому меня вывели из захваченного дворца, — говорила Тайлис, когда они выехали из столицы и повернули к реке, — не единственный подземный ход. Но остальные ходы примыкают к нему, а этот удобно расположен. Нас не видно ни с крепостной стены, ни с противоположного берега реки.

— Ты выяснила, сколько во дворце людей?

— Для этого, как оказалось, мне не надо было посылать разведчиков. У нас есть слуги, сбежавшие из дворца, они сообщили. У этой самозванки около пятисот людей.

— Какова охрана выходов? Может послать несколько отрядов Дегорта за нами следом?

— Нет, Иллар. — Лишних ушей не было и они, как и раньше, упускали титулы. — Нам откроют задние двери кухонь и прачечной. Пока тебя не было, я уже договорилась с Дегортом. Он пошлет туда часть людей. Тебе, главное, прорваться к выходу и подать сигнал. Как только парадные двери откроются, основная часть арилазцев ворвется через них.

— Где комнаты?

— Ха, — рассмеялась Тайлис. — А тут ты был прав, она выбрала родительскую спальную. Самая большая. Даже огромная. Мне она никогда не нравилась. Но она предпочла её.

— Туда есть потайной выход?

— Да. Но я никогда им не пользовалась. Мы не знаем, в порядке он или нет. Я выйду в своей комнате.

Вход в подземелье был расположен у самой реки. Всадникам пришлось пройтись по мелководью, чтобы добраться до расщелины в скале, ведущей в небольшую пещерку. Потянув потайной рычаг, Тайлис открыла вход, и они очутились внутри потайных ходов королевского дворца.

Тайные ходы дворца Кордии были не в пример просторней и чище, чем аналогичные в Нарте. За ними явно ухаживали и пользовались постоянно.

Вела всех Матрия с факелом в руках, указывая путь.

Первое время молодая королева и Иллар шли вместе.

— Регент Миндел не знал о ходах, — рассказывала Тайлис. — Они только мои. Мое владение, доставшееся мне по наследству.

— Но твои телохранительницы знают.

— Да. Это их работа. Отсюда ведет ход в горы. Там у меня небольшая крепость, замок Хартон, где их обучают. Раньше, при отце — мужчин, а теперь, — она тихонько засмеялась, — в основном девушек. Это большой почет, закончить эту школу. У нас служат целые семьи телохранителей. У Карташа дочь в моей свите, у Матрии трое детей, сын и двоедочерей. Внук и внучка учатся. Та крепость — их дом.

— Ты не рассказывала.

Тайлис повернулась к нему:

— Теперь рассказываю.

Ее лицо оказалось рядом с его. Он не удержался, и, пользуясь темнотой, притянул девушку к себе, коснулся ее губ. Она ответила также мимолетно. Их руки нашли друг друга, они обменялись легким рукопожатием и пошли дальше как ни в чём не бывало. Если сопровождающие что и заметили, могли приписать бликам факелов.

Ход поднимался наверх. На одной из развилок Матрия остановилась и Тайлис обернулась к Иллару.

— Вам сюда, — указала она на один из боковых ответвлений. — Девушка вам покажет.

Подъем был не таким уж и резким, скорее пологим, и поднимались они медленно. Но почему-то Тайлис запыхалась. Внезапно она оступилась и упала. Иллар подхватил ее с одной стороны, одна из девушек с другой. Тайлис быстро выпрямилась, но тут же пошатнулась снова.

— Ты ранена? — Иллар заглянул в её лицо.

Тайлис перевела дух и ответила спокойно и даже сердито:

— Конечно, нет. Не думала, что я такая неженка. Всего-то пара битв, а такое впечатление — будто в начале пути. Я думала, война закалила меня.

— Ну не пара, а десяток уж точно, — Матрия также заглянула в лицо своей подопечной и оглядела ее с целью высмотреть ранение.

Не нашла.

Их отделилось три отряда. Отряд Иллара с проводницей вышли в коридор слева от парадной лестницы, второй отряд с противоположной стороны. Еще один отряд стрелков должен был выйти к верхней площадке парадной лестницы. Притаившись за стеной, частично за гобеленами коридора, они ждали условного знака. Когда раздался звон разбившегося витражного стекла над главным входом дворца, покинув укрытие, они ураганом помчались к центральному входу.

Ситарцы ожидали, судя по количеству баррикад и воинов около парадной лестницы, штурма извне, не теряя бдительности в коридорах. И все же нападение было внезапным. Прежде чем противник опомнился, метательные звездочки и арбалетные болты скосили с десяток воинов с каждой стороны. С лестницы поражали солдат самозванки стрелы лучниц Тайлис. С ближнего расстояния в ход пошли метательные ножи. Мечи обнажили, уже подбегая к баррикаде.

Мощным напором две группы нападавших оттеснили сеготцев от баррикады. По полученному сигналу к дворцу подбегали отряды Дегорта. Баррикаду необходимо было разобрать и открыть для них двери. Ногал с Сайлом незамедлительно стали растаскивать бревна, лавки, сундуки, доспехи, все, из чего состояла баррикада. К ним присоединились Орсаг и Мират, еще пара рослых воинов Тайлис, остальные защищали теперь уже их. Пол и лестница были завалены телами, к защитникам шла подмога, союзники то подходили к лестнице, то отступали. На самой лестнице атакующие и нападавшие перемешались друг с другом.

Баррикада неуклонно уменьшалась, когда в глубине дворца раздался одновременно и ликующий крик и тревожный. Отряды Тайлис вышли из потайных ходов.

Защитники дрогнули, отряд Фаркуса и воины Тайлис поднажали, вход расчистился и дверь распахнулась. Через мгновение арилазцы заполнили первый этаж дворца.

Вытирая пот с лица, Иллар с улыбкой заметил среди ворвавшихся Латина. Кто бы сомневался!

Убедившись, что с его отрядом все в порядке, похлопав по плечу друга, Латин устремился за Дегортом.

Иллар осмотрелся. Орсаг прихрамывал, Фаркус что-то обсуждал с охранницей Тайлис, Сайл склонился над Ногалом.

— Что с ним? — подошел Иллар.

— Кто-то метнул нож, он так и сражался с ножом в плече, — отозвался Сайл, и, подложив под голову Ногала руку, попросил, — помогите.

В походе Овета, насмотревшись на раненных, которых часто приносили в палатки слишком поздно, снабдила каждого из отряда Иллара и чистыми тряпицами, и своими любимыми листьями, и мазями, рассказала и научила как пользоваться. На первое время — остановить кровь и стянуть края раны, наложить мазь и правильно перевязать. Шансов выжить у раненного будет больше. И теперь Иллар, держа наготове кусок пропитанного мазью полотенца, приложил к ране сразу, как только Сайл вынул нож. Ногал дернулся, пробормотав проклятья, но дело было сделано. Оставив раненного на Сайла, Иллар крикнул Фаркусу:

— Мы должны найти Тайлис.

Прихватив с собой проводника, они направились к королевским покоям. По пути к ним присоединился Латин.

Ни там, ни в комнатах самой Тайлис никого не было, как не было и следов борьбы. Но крики раздались из тронного зала. Они бросились туда.

Бой кипел там. Тайлис нигде не было видно, кордийцы атаковали группу сеготских гвардейцев, оцепивших, Иллар узнал его, принца Битрана и стоявшую рядом с ним девушку, чем-то отдаленно действительно напоминавшую Тайлис.

Внезапно открылся потайной ход во второй половине зала и вот теперь-то появилась Тайлис. С неизменным арбалетом, она, в окружении своей охраны, почти не целясь, выстрелила. Стоящий рядом с самозваной королевой сеготец упал, Тайлис протянула разряженный арбалет, ей вложили следующий, заряженный. Тайлис нацелила его на самозванку.

— Стойте, — крикнул Иллар.

В зале наступила тишина. Кордийцы отступили, опустив мечи. Окруженные с двух сторон сеготцы, вплотную обступили принца и самозванку. Битран был бледен, а стоящая рядом девушка оцепенела от ужаса.

— Лорд Иллар, — лицо Тайлис горело от гнева. — Не смейте мне мешать.

— Ваше величество!..

Иллар торопливо направился к королеве, перед ним шел Фаркус, расчищая дорогу.

— Подожди, Тайлис, — подошел Иллар вплотную к девушке, — ты не должна ее убивать, ты должна судить её.

— Почему это? — голос Тайлис по-прежнему был яростный, она не опустила арбалет, но прислушалась к словам Иллара.

— У тебя найдутся противники, и когда-нибудь кто-нибудь скажет, что самозванка убила настоящую королеву. И что ты тогда предъявишь? Покореженную диадему, и кости убитой тобой девушки? Нет, будь добра, суди, и чтобы свидетелей было намного больше, чем твои и мои люди. — Он обвел рукой свой отряд и несколько человек, которые стояли рядом с Тайлис.

— Проклятье, лорд Иллар, вы правы.

Она опустила арбалет и, прищурясь, впилась глазами в Битрана. Но и тут Иллар опередил ее.

— Ваше высочество, — он отвесил легкий поклон Битрану, — вас ввели в заблуждение, это роковая ошибка. Та девушка, которую вы защищаете, самозванка.

— Да?.. — только и смог проговорить судорожно вцепившийся в меч молодой человек.

— Что?.. — прошипела Тайлис. — Да он… Да ты сам… Твоя тётя…

— Тайлис, — Иллар наклонился к уху девушки, — он будущий король, твой сосед. Ты должна сохранить его лицо. В, конце концов, вспомни, что ты королева, а не рыночная бабка.

Нарочно грубые слова привели Тайлис в чувство лучше, чем слова убеждения. Она сначала побледнела, потом покраснела, затем медленно-медленно кивнула головой.

— Ведь мой отец предупреждал тебя… — на этот раз Иллар говорил медленно и успокаивающе.

— Да, — прошептала Тайлис. — да, говорил.

— Ну, вот и отлично, — и уже громко для всех добавил, и в первую очередь для Битрана, — её величество представит доказательства, что истинной королевой является она. Она хозяйка этого дворца, владычица Кордии. — он наклонился к Тайлис, — предъяви свой перстень.

Но Тайлис при его последних словах выпрямилась и гордо подняла голову.

— У меня есть что получше.

Она подошла к трону и нажала на незаметный рычаг, после чего открыла нишу в стене и вытащила ларец с королевскими атрибутами — жезл, корону и свиток.

— Если уж знание потайных ходов не является достаточным доказательством, — язвительно добавила она.

Битран скорее упал, чем опустился на колени.

— Ваше величество, я прошу простить меня, — прошептал он посиневшими губами.

Его гвардейцы вслед за ним преклонили колени, выпуская из рук мечи.

Тайлис кивнула на фальшивую королеву.

— Взять её!

Охранницы подхватили на руки упавшую в обморок девушку.

— Вы можете воспользоваться моим гостеприимством, принц Битран, — величественно наклонила голову Тайлис. — Суд над самозванкой я назначаю на завтрашнее утро. Вы будете сопровождать меня.

Битран опустил голову еще ниже.

Тайлис оглянулась на Иллара. Тот одобрительно кивнул.

— Мы победили!!! — прокричала королева, и в ответ разнесся ликующий крик.

Глава 35 Окончание войны

Пока воины Тайлис с помощью арилазцев планомерно расчищали от остатков сеготцев дворец, сама королева в сопровождении Иллара и своих неизменных спутников — Карташа и Матрии, спустилась в свою сокровищницу.

Для этого им пришлось вернуться в потайные ходы.

Ход, вначале идущий под уклон, через некоторое время начал вести их наверх. В одном из проходов, становившись возле, казалось, неприметного камня, Тайлис уверенно привела в действие скрытый механизм.

Карташ и Матрия остались снаружи, Тайлис и Иллар зашли внутрь. Девушка зажгла факелы, закреплённые в стене и огонь, осветил небольшую комнату, завешанную гобеленами. На полу лежали ковры. Вдоль стен стояли стеллажи, заставленные небольшими ящиками и мешочками. Посередине возвышался большой стол, пустой, за исключением стопки бумаг и чернильницы. Слой пыли покрывал полки и стол, но, как ни странно, затхлости не чувствовалось. В тайную комнату откуда-то явно был доступ воздуха.

— Принц Интар был прав, Курхот не добрался сюда. — Тайлис радостно повернулась к Иллару, — теперь у меня хватит средств, чтобы поднять королевство.

Иллар кивнул. Он обвел глазами полки:

— У тебя должен был быть казначей, чтобы управляться со всем этим.

— Был. Но сюда он не допускался.

Она подошла к столу, взяла листок бумаги.

— Здесь только золото и драгоценные камни, Иллар. То, что принадлежит лично мне. — Она засмеялась, помахав бумагой. — Отец учил меня вести учет. Сколько я принесла и сколько вынесла, разумно тратить именно эту казну. Казначей имеет доступ в другое хранилище. И оно, скорее всего, тоже цело. Потому что мой казначей, как и почти весь Королевский Совет, погиб. Он не мог выдать местоположение. Когда я найду себе нового казначея, я отведу его туда. Но сейчас мне нужны монеты. Я должна сполна рассчитаться с наемниками и поскорей выпроводить их прочь.

— Не спеши, Тайлис. Найми часть из них снова.

— Зачем? Твои войска и армия Дегорта закончат освобождение.

— Мы были силой, когда целеустремленно шли к столице. Но чтобы навести в стране порядок, нас недостаточно. И мы пока не знаем, сумеет ли Раднир подчинить себе корабли. Мы дадим ему возможность довести дело до конца. Но надо быть готовым к самому худшему.

Тайлис помолчала.

— Я подумаю, — сказала она, наконец.

Показав ему, что взять из имеющихся на стеллаже мешочков, она разложила их на столе, тщательно пересчитала, и начала что-то писать на листке бумаги.

— Что ты намерена делать дальше? — спросил Иллар, когда она закончила.

— Казнь, а после неё — праздник. — Тайлис повернулась к Иллару. — Как я и обещала тогда, в твоем городе. Я буду праздновать победу.

— Как ты помнишь, Бахтин тоже устроил торжества, — улыбнулся Иллар.

— К чему тогда вопрос?

— Тебе надо назначить новый Королевский Совет, незамедлительно.

— Я не собираюсь делить власть ни с кем, и подавно со старыми, вечно ноющими стариками.

— Набери новый Совет, из их сыновей.

— И кого? Этого Брагита, наглого гордеца, сына моего регента? — Тайлис передернуло. — Миндел был хорошим человеком. Папа сделал правильный выбор, оставив его моим наставником. Но его сын — я его на дух не переношу. Кстати, как-то странно, что я не встретила его до сих пор.

— Ты должна сесть и подумать, — продолжал настаивать Иллар. — Мой отец наверняка знает надёжных кордийцев, умных, способных решать государственные дела и дал тебе список. Да и тетя со Стенком тоже многих знают.

Тайлис резко повернулась к Иллару:

— Дали, да. Но половина этого списка — убиты, вторая половина — в свите самозванки. Знаешь, что я уже сделала в первую очередь, Иллар? Сразу, как только вошла в город? Уже схвачены и помещены в тюрьму те придворные, которые признали самозваную королеву. Те горожане, которые пришли к ней на поклон. Те военные, которые встали под её знамена. И у меня еще собраны не все сведения. Они все поплатятся за измену.

— Я не отговариваю тебя, Тайлис. Ты вправе так поступать. Но разумно.

— Что значит разумно? Устроить суд над каждым и потратить на это годы? Или помиловать каждого второго? Или каждого третьего?

— Или казнить невиновного? Того, кто искренне полагал, что вернулась и прогнала пиратов настоящая королева? Ведь совсем недавно ты сама допускала мысль, что лучше пусть такая королева, чем никакой. Ты помнишь это?

— Это была моя слабость.

— Если ты, королева, допустила слабость, что говорить об обычном человеке? Казнив всех без разбору, чего ты добьешься? Хочешь прослыть деспотичной, а не справедливой, милосердной королевой?

— Сильной!

— Сильный прощает, слабый — нет, потому что боится.

Девушка молчала, и Иллар тихо спросил:

— Тайлис, самозванка очень похожа на тебя…

— И что?

— Должна же быть причина…

— Она есть.

— Ты знаешь, кто она?

— Знаю.

— Она твоя родственница, да?

Не дождавшись ответа, спросил снова:

— И ты отправишь её на казнь, Тайлис?

— Лорд Иллар, — тон королевы был резок, — я собираюсь проявить к ней милость. Измена карается четвертованием, но она будет всего лишь обезглавлена. — Она подняла глаза на Иллара и сухо продолжила. — И я никогда больше не буду говорить об этом. Ни с тобой, ни с кем-либо ещё. Но я обещаю, что подумаю о том, чтобы рассмотреть каждый случай измены и буду милосердной, если сочту раскаяние искренним.

Она имела право действовать так, как считала нужным, и не в этом случае внуку короля даже и не соседнего королевства стоило проявлять настойчивость, как ни жестоко звучали слова молодой королевы.

— Прости, Тайлис. Это действительно не мое дело. Но я все же вернусь к Королевскому Совету. Тебе не надо думать обо всем самой и тем более всё делать самостоятельно. Для тебя сейчас это не позволительная роскошь. Ты должна править. Тебе нужны помощники. Назначай управителя столицы, если прежний убит, и спрашивай с него. Его дела будут у тебя на виду. И ты сможешь сразу оценить, стоящий он человек или нет. Поставь нового командующего войском. Ты теперь опытный воин, — Иллар улыбнулся, — ты сразу увидишь, чего он стоит, встав во главе армии. Найди нового казначея и посмотри, все ли у него будет сходиться. И тебе необходимо определить судью для выявления всех измен. Тебе нужен не суд, а расследование. По каждому. И в твоей власти будет миловать. Самой. Так, как считаешь нужным. Я определил лишь толику задач, Тайлис. Если ты будешь всё делать сама, то чем ты займешься в первую очередь, а до чего у тебя так и не дойдут руки? Это как в войске. Командующий не бегает с фланга на фланг и не стоит на острие клина, он распределяет и командует, его офицеры ведут в бой воинов, а сражение выигрывают солдаты.

Странно было произносить эту длинную речь вот тут, в кордийской подземной сокровищнице, но в остальное время они редко оставались наедине. Иллар притянул к себе девушку и обнял её:

— Ты — командующий, Тайлис, у тебя теперь отличная возможность найти и испытать своих будущих офицеров, — закончил он.

Тайлис слушала его внимательно. Напряжение, только что возникшее между ними, постепенно отступило, и она со вздохом привычно прижалась к нему, уютно устроившись между его рук. Тихонько засмеялась:

— Мой главный офицер — это ты!

Она подняла вверх лицо и, когда Иллар накрыл ее губы поцелуем, ответила. И отстранилась первой:

— Папа пришел бы в ужас, узнав, что я целуюсь в сокровищнице, — рассмеялась она. — А Матрия съест меня целиком, если мы задержимся еще немного. — Она помолчала. — Ты всё говоришь правильно, Иллар. Все это говорил мне и твой отец. Я должна постоянно об этом помнить. Но я забываю, — она пожала плечами. — Мне все время кажется, что если кто-то решит что-то за меня, то он враг. Я не знаю, как пересилить себя. Ты останешься со мной?

Иллар провел рукой по ее лицу:

— Столько, сколько смогу.

Они вышли, сделав вид, что не заметили сердитый взгляд Матрии. Дверь бесшумно закрылась за ними, сливаясь со стеной, ничем не отличаясь от неё.

Вернувшись, Тайлис призвала к себе Дегорта и, вручив ему мешочки золотых монет, попросила рассчитаться с наемниками от её имени и нанять часть их заново. И тут же подробно расспросила, кого из кордийских военных он хорошо знает и кого посоветовал бы назначить командующим.

Имея рекомендации Дегорта, Интара и Стенка, она поручила Карташу найти тех, кто остался в живых.

Начало было положено.

Выпроводив Дегорта, она оглянулась на Иллара. Тот одобрительно кивнул.

— У меня есть мысль насчет нового казначея, — сказала Тайлис, возвращаясь за свой стол. — Пока мы отступали, нашими скудными деньгами и имуществом распоряжалась дочь Матрии — Линара. Так вышло, что больше некому было. И у неё это очень хорошо получилось. Хотя нам и было трудно, но мы не голодали в походе, и постель у нас всегда была сухая. Она весьма умно распоряжалась тем, что есть, помощью Матаса, а потом и Хайдира. И сейчас, когда мы возвращались, и ни в чем не нуждались, она по привычке держала всё в своих руках.

— Управляя малым, не значит, что она справится с королевством, — задумчиво заметил Иллар, — Раднир говорил, что быть капитаном одного корабля гораздо легче, чем целого флота.

— Мы с тобой справлялись, придется и ей, — отрезала Тайлис. — Но я думала, ты задашь другой вопрос. Она не принадлежит к благородному семейству.

— Ты же помнишь, как эту проблему мы решали в Илонии. Ты дашь ей дворянство.

— Женщинам не дают, а муж у нее погиб.

— А по наследству?

— Матрия давно уже вдова.

— В отличие от Сегота и Бории, в Кордии нет строгих правил, женщины наследуют наравне с мужчинами. Почему бы и не предоставить дворянство женщине.

— Я хотела от тебя услышать именно это. Несомненно, некоторые воспротивятся. Но если с твоей стороны это не выглядит неуместным, то я так и сделаю.

— Надо покопаться в ваших законах. Возможно, это лишь общепринятый обычай, но в законах ничего об этом не сказано. Если же это закон, ты вправе изменить его. Вот это и будет твое личное правление. Тебе необходимо лишь не злоупотреблять этим.

— Отлично. Я так и сделаю. У меня под ногами вечно вертится один надоедливый нудный типчик, посажу его за изучение законов. А Линара пока продолжит заниматься делами.

— Вот видишь, — Иллар улыбнулся, — управлять людьми такое же важное дело, как и браться за всё самой.

— Ты уговариваешь меня как маленького ребенка, — рассмеялась Тайлис. Она помолчала, задумавшись, пожала плечами, — надеюсь, я привыкну.

— Тайлис, тебе не кажется, что стоит переговорить с Битраном?

— Для чего? — резко вскинулась Тайлис, — ты сам был против, чтобы я его прикончила, а ничего другого мне не хочется, когда я его вижу.

— И всё же… Торговля Сегота через Корду была когда-то одной из важнейшей в экономике Кордии. Чтобы порт продолжал процветать, торговцев Арилазы, Тогота и Илонии тебе не хватит. Особенно сейчас, когда многие торговые корабли будут обходить Корду стороной еще долгое время. Ты пришла к власти, сделай это своей доброй волей.

— Я уже согласилась проявить милосердие к изменникам, не слишком ли я прослыву доброй? А потом, мы уже уничтожаем войско Дюртала. Если я буду ласкова с его сыном, ты думаешь, это задобрит этого ублюдка?

— Не ругайся, Тайлис, — Иллар вздохнул.

— Да, я помню, что я не базарная девка, — фыркнула Тайлис.

— В данном случае, эта доброта должна привести к процветанию твоего королевства.

— Ты так думаешь? — Тайлис прищурилась и, внимательно посмотрев на юношу, объявила торжественно и серьезно. — Лорд Иллар, если вы считаете, что для восстановления королевства необходимо погладить Битрана по головке, то я поручаю эту задачу вам. Но на суде и казни он обязан присутствовать.

Она перешла на обычный тон:

— Только у меня к тебе просьба, Иллар, пришли ко мне свою сестру. Мне необходимо присутствие рядом разумного и спокойного человека. Раз тебя не будет, хоть напоминание о тебе позволит мне мыслить здраво.

— Пришлю, — улыбнулся Иллар. — С твоего позволения, я заодно попытаюсь выяснить, что там происходит у Раднира.

— Только будь осторожен.

Собравшись лично забрать Овету из дома регента и перевезти её во дворец, где Тайлис отвела внукам короля Илонии самые лучшие гостевые апартаменты, Иллар с Латином столкнулся на выходе из дворца со странной группой ситарских моряков, спорящих с дворцовой охраной. С удивлением Иллар узнал в одном из них боцмана Нетра, в другом — одного из помощников Раднира. Двое матросов держали плащ, в котором лежал человек. Подходя ближе, Иллар уже знал, кого там увидит. И не ошибся. Раднир был без сознания, без кровинки в лице и со страшной раной на голове.

— Пропустите, — приказал он охране.

Его приказ был выполнен незамедлительно. Соратника королевы знали и повиновались.

— Мы принесли его к дочке принца, — торопливо говорил Нетр.

— Её нет во дворце.

— Как нет? — растерялся Нетр.

Иллар обернулся к Латину:

— Приведи Овету.

Латин кивнул и исчез.

Расположив раненного в своей комнате и вызвав лекаря Тайлис, Иллар повернулся к Нетру.

— Я не лекарь, но даже я вижу, что нести его через весь город глупо, надо было позвать лекаря на корабль. Хотя бы вашего.

— Какое там, — смущенно проговорил боцман. — Он только-только подмял под себя всех несогласных и тут же свалиться от раны?! Чтобы к нему на корабль привели лекаря? О, милорд, нет. Мы несли его только полгорода. Вышел с корабля он сам. А уж по дороге свалился. Никто не видел его слабость.

— Но рану-то не спрячешь.

— Под банданой, ещё как.

Лекарь Тайлис пришел первым. Оглядел и обмыл рану. Косой удар меча пришелся на голову, но волосы, и, возможно, шляпа, смягчили удар. Крови, как ни странно, было мало, но выглядела рана страшно. Лекарь на вопрос Иллара, обнадеживающе кивнул:

— Ранение не опасное, если не пойдет заражение.

— Он велел позвать дочь принца, — жалобно проговорил боцман.

Ему и хотелось, чтобы помощь была оказана сразу, но и боялся ослушаться капитана.

— Думаю, он ничего и не узнает.

Лекарь еще по походу, не понаслышке, знал Овету и признавал за ней умение, и уже даже опыт. А, занимаясь целительством при дворе, понимал насколько громко можно заявлять о болезнях предводителей и командующих войск.

Когда прибыла Овета в сопровождении Латина и всей своей охраны, лекарь закончил обрабатывать рану.

Кивнув брату, девушка склонилась над раненным. Они о чем-то быстро заговорили с лекарем, соглашаясь друг с другом в одном и поспорив в другом. После чего лекарь ушел.

К тому времени как Овета закончила накладывать свои листья, а поверх них повязку, Раднир пришел в себя.

— Не заматывай сильно, дочь принца, — скривился он, — не надо, что повязку видели под банданой.

— Как надо, так и сделаю, — фыркнула девушка.

— И не давай мне своего сонного зелья.

— Лучше поспать, Раднир. Тебе чуть не проломили голову.

— Мне вечером надо быть на корабле…

— Тебя могут отнести. Но ты должен лежать в покое.

— Овета, — Раднир взял девушку за руку. Девушка изумленно вскинула на молодого капитана взгляд. Это был первый раз, когда он назвал её по имени. — Сделай, как я прошу…

Он обессиленно откинулся назад, к Овете подошел Нетр:

— Госпожа, не давайте ему уснуть, он созвал вечером Совет. Должны прийти все капитаны. Он обязан быть там. Иначе половина из них уйдет в море.

Девушка растерянно оглянулась на Иллара. Тот покачал головой:

— Все, что он сделал, будет зря, если капитаны уйдут. А нам надо, чтобы Раднир благополучно возвратился на Острова и вернул пленных.

— Он же еле дышит, он не сможет ни стоять, ни говорить.

— Лекарь сказал, что рана не опасна.

— Да, но вмятина там приличная, ему все равно Совет будет не по силам.

Раднир опять открыл глаза:

— Ну, если ты способна усыпить человека на пару дней, — скривившись, усмехнулся он, — то уж точно у тебя есть что-нибудь, чтобы поднять меня хотя бы на вечер.

— Видишь, — засмеялся Иллар, — язвит. Думаю, он справится, если ты действительно сможешь ему помочь.

— Хорошо, — Овета встала и прошлась по комнате. — До заката еще есть время. Пусть лежит, поспит. Когда придет время, я поменяю повязку и дам ему такое снадобье. До ночи он сможет продержаться. Но потом, предупреждаю, он не встанет на ноги несколько дней.

— Спасибо, — Раднир облегченно закрыл глаза.

Овета подошла к Иллару:

— Латин сказал, что Ногал ранен. Почему его не привели ко мне? — требовательно спросила она.

К своему названному «отцу» Овета питала особо нежные чувства. После замка Мелах, где они сыграли отца и дочку, они крепко подружились. Когда он слег с простудой после дня, проведенного в подземных ходах Нарты, а её не позвали его лечить, она серьезно рассердилась на брата и членов его отряда. С тех пор каждый чих и каждая царапина её «отца» были под её пристальным вниманием. Ногал посмеивался, но явно обожал свою «дочку».

— Не сердись, Овета, мы всё сделали так, как ты нас учила. И мы как раз шли за тобой.

Овета недоверчиво хмыкнула, но смилостивилась:

— Латин сказал, что я нужна Тайлис.

— Сначала сходи к Ногалу, королева подождет, — улыбнулся Иллар.

— А как же обещанное снадобье? — Овета озадаченно обернулась на Раднира.

— Я вскоре сам приду к Тайлис, и ты сможешь уйти.

Отправив Латина проводить сестру, Иллар уселся на её место рядом с постелью Раднира.

— Нетр мне коротко рассказал. Но я хочу услышать от тебя — как всё прошло? — спросил он на этот раз серьезно.

— Как я и ожидал, Кресл и не собирался признавать меня, — сказал Раднир, морщась то ли от боли, то ли от наглости капитана. — И уже договаривался с Сеготом как король. Не хотел меня даже на корабль впустить. И тем более драться, хотя я и вызвал его. Пришлось брать корабль на абордаж. — Раднир качнул головой и опять поморщился, Нетр обеспокоенно переводил взгляд с Иллара на своего капитана.

— Но ты позволил себя ранить. Я тебя для этого натаскивал? — Иллар говорил серьезно, но в словах всё же промелькнула искра веселья.

— Поскользнулся, привык в последнее время на твердой земле биться, — усмехнулся Раднир, — вот ублюдок и воспользовался.

— Да, — кивнул Иллар, — полголовы Овета тебе обратно вряд ли бы пришила.

Раднир хохотнул и застонал.

— Милорд, — жалобно проговорил Нетр, — может пусть он лучше поспит.

— Хорошо, Нетр, я быстро, — и тут же спросил снова, — ты поэтому сжег его корабль, чтобы другим неповадно было?

— Мысль была такая. Видимо, хорошо по голове меня стукнуло. Отличный был корабль, жаль, теперь потерян. Надо было действовать по-другому.

— А сам Кресл?

— Убит.

— Остальные корабли? — озвучил Иллар главный вопрос.

Раднир посмотрел Иллару прямо в глаза:

— Если обещанное снадобье твоей сестры подействует, то я выполню наше с принцем соглашение. Многие колебались, но после смерти Кресла, я заставлю их пойти за собой.

Иллар встал.

— Нетр, я скажу Овете, она отправит с вами кого-нибудь из лекарей. Приоденьте его, как своего, чтобы никто не догадался, кто он, пусть присматривает за нашим капитаном.

И он вышел.

Явно не без умысла, Битрану предоставили ту самую королевскую спальню, где жила самозваная королева. Сопровождавших его гвардейцев и придворных под надежной охраной разместили в солдатских казармах.

Возле дверей стояла охрана Тайлис, но Иллара пропустили без лишних слов.

Услышав звук открывающей двери, Битран напряженно вскинул голову. На лице промелькнула тень облегчения, когда он узнал вошедшего.

— Лорд Битран, — Иллар наклонил голову.

— Лорд Иллар. — Битран встал. — Не знал, что пленников разрешается посещать. Впрочем, для вас, видимо, сделали исключение.

— Охрана снаружи для вашей безопасности, лорд Битран. Вы не пленник.

— И я могу выйти отсюда, когда захочу! Не говорите глупости.

— Не можете, потому что это опасно для вас.

— Мне опасно находиться здесь. И ждать, переменит королева свое решение или нет.

— Не переменит, лорд Битран, я даю вам слово!

— Какое, Иллар, твое слово имеет отношение к решениям Тайлис?

Напряжение не отпустило юношу, но в словах явно мелькнуло облегчение, раз он отказался от официального тона.

— Битран, — Иллар также перешёл на неофициальный тон, как и принц Сегота, — мы вместе с Тайлис сражались на стенах моего города. Она не позволит себе нарушить мое слово, даже если сама передумает. Если ты согласишься, я хотел бы пригласить тебя спуститься в парк. Там и поговорим.

— Что бы нас никто не слышал? — насторожился Битран.

Иллар покачал головой:

— Чтобы все видели нас с тобой, ведущих спокойный и деловой разговор.

Охрана беспрепятственно выпустила их из комнат, но неотлучно следовала за ними по дворцу и остановилась у входа в парк.

Взяв дворец в начале лета, Курхот разрешил его лишь разграбить. Но не разрушить. В небольшом парке королевского дворца хотя и виднелись следы погрома и осквернения, можно было сказать, что парк пираты почти не тронули.

Молодые люди прошлись по тропинкам, уже приведенных в порядок.

Иллар начал разговор первым:

— У меня две цели нашего разговора, Битран. Первая касается отношений Кордии и Сегота, но прямо связана с Илонией. Нам не нужна угроза со стороны Сегота. Мы собираемся благоприятствовать торговым отношениям наших стран, но в первую очередь — торговле через Кордию. После нашей помощи королеве, мы надеемся на послабление таможенных сборов…

— Но не мы, — прервал его Битран. — После этой войны, если Тайлис и возобновит с нами торговые отношения, сборы с торговцев Сегота будут неимоверно высоки.

— Сборы могут как увеличиться, так и уменьшиться…

— Это имеет и обратную силу, сейчас для вас меньшие сборы, а вот потом…

— Несомненно. Но вероятность низкая. Для Кордии это будет невыгодно.

— Я понял, Иллар. И что ты хочешь? Чтобы я поговорил с отцом, уговорил его забыть, как его армию разгромили?

— А Тайлис придется забыть, что вы вторглись в ее страну.

— Мы считали, что помогаем королеве, — слабо запротестовал Битран.

Иллар резко остановился:

— Мои слова, Битран, там, в зале были ложью. Они предназначались не тебе. Ты это прекрасно знаешь. Мы тут одни, так что можешь упустить эти глупости.

Битран вздрогнул.

— Поначалу я думал, что это правда, — тихо сказал он.

— Вот как? Король не поставил тебя в известность?

— Думаю, это не входило в его планы.

— И когда же ты догадался? Когда принцесса Талина объявила ее самозванкой?

— Нет. Тогда я просто разозлился на твою тетю. Но понял-то почти сразу. Она не была королевой. Она не привыкла, чтобы ей прислуживали, она уступала дорогу, хотя уступать должны были ей. Отец тоже понял, что это бросается в глаза. И почти сразу отправил нас в Кордию. Пока мы следовали с войском, её обучала одна придворная дама. — Битран посмотрел на Иллара, — я знал, что это неправда, но отец убедил и я согласился, что для Сегота так будет правильней. Интересы короны прежде всего.

— Ты не знаешь, как её звали на самом деле?

— Нет, — медленно ответил Битран. И почти тут же резко проговорил. — Почему должна расплачиваться она, если всё это задумал мой отец?

Он помолчал, потом продолжил:

— И в столице она не знала никого и ничего. Видимо, отец не успел подготовиться, найти нужных людей. Нам пришлось очистить дворец от всех оставшихся в живых придворных, благо их было мало.

— И где они теперь?

— В тюрьмах, подземельях. Мы ждали окончания войны, чтобы решить, что делать с ними дальше. Но кто принял нас, тех она осыпала милостями.

— Вы серьезно думали, что отстоите столицу?

— Да. Капитан Кресл обещал, что поддержит нас, что на Острова пошли корабли, которые привезут еще воинов. Но мы не рассчитывали, что жители восстанут. И не ожидали подземных ходов. — Он показал на окружающий пейзаж, — одни скалы и река, кто бы мог подумать, что под ними выдолблены тайные ходы.

Иллар подивился про себя недальновидностью недавнего противника. Вот у Альтама не было и тени сомнения, что потайные ходы в Нарте есть. Впрочем, самому Иллару это раньше тоже не приходило в голову.

— Послушай, Битран. Ради интересов короны король Дюртал держал мою тетю в заложниках и готов был отдать её с мужем Курхоту. Ты же знаешь об этом? — Битран кивнул. — Моим родным пришлось отправиться в замок Мелах освобождать Талину со Стенком. Когда-то ради мести Альтам похитил меня, в этот раз он пытал меня, в его планах было убить моего деда. И мой отец вызвал его на поединок и убил. Интересы короны или личная месть? Что выберешь ты, Битран? Не пора ли действительно думать об интересах страны. Оцените же, что Тайлис сделала первый шаг.

— Это ты сделал этот шаг. Я не вижу тут королевы, и думаю, что и её тебе пришлось уговаривать.

— А тебя мне приходится уговаривать?

Битран задумался. Иллар продолжил:

— Насколько король Дюртал прислушивается к своему наследнику, Битран? Всё бесполезно, если твой отец будет решать всё сам.

Он не прерывал молчания собеседника. Наконец Битран произнес:

— Судя по тому, что я не выполнил ни одного из его замыслов, вряд ли он услышит меня. Вот королева возможно. Я попрошу её повлиять на отца. Если она захочет.

— И, если захочешь ты.

— Откровенно, Иллар, я слышать больше не хочу ни о Кордии, ни о Тайлис. Мы прекрасно можем торговать и через Мортию. Но если для того, чтобы выбраться живым отсюда, мне надо что-либо пообещать, я соглашусь и по мере моих сил сделаю. Но за отца не отвечаю.

— Ты забываешь про Тогот.

— Если Учайк с моим отцом так и останутся на ножах, это не значит, что мы с Куртисом не найдем общего языка. Он кажется мне здравомыслящим человеком. Нам останется лишь подождать несколько лет.

— Несомненно. Но эти годы будут явно не на пользу нашим королевствам.

— Илония и тут имеет интерес, даже в наших с Тоготом отношениях?

— Нам даже выгодней, — рассмеялся Иллар. — Раньше только Илония снабжала Тогот зерном, овощами и мясом, до тех пор, пока король Сарлан не поссорился с королём Даротом. Именно после этого торговля ваших стран увеличилась. И вы так безрассудно поставили на этом точку.

— Порт стоил этого.

Теперь надолго замолчал Иллар.

— Я не оправдал ваших надежд, лорд Иллар? — напряженно и немного зло прервал молчание Битран.

— Признаться, я надеялся на большее, лорд Битран. Но я не вправе забирать своего слова назад. И не считаю это разумным. И обещаю, что Тайлис не изменит своего решения. Это не может не учитываться на дальнейших взаимоотношениях. Если не с твоим отцом, то с тобой.

— Хорошо. Я поговорю с матерью. К нам двоим он должен прислушаться. В противном случае будем ждать лучших времен.

Некоторое время они молчали, продолжая прогуливаться по парку.

— Что было вторым, Иллар, о чем ты хотел поговорить?

Иллар остановился и повернулся к юноше:

— Тайлис оставила тебе жизнь, Битран. Хотя имела полное право тебя уничтожить. Я хочу, чтобы ты об этом помнил. Всегда.

— Даже так? Одно дело советовать, лорд Иллар, другое дело — угрожать.

— Только если ты будешь расценивать это именно так.

— Я же сказал, что хочу забыть про Тайлис, а ты предлагаешь не забывать.

— Не забывай лишь мои слова.

Битран помолчал, что-то обдумывая. Потом повернулся к Иллару:

— Твоя последняя просьба звучит несколько странно. Похоже, что это значит для тебя что-то большее.

— Что ты хочешь этим сказать? — напрягся Иллар.

— Мне тоже есть, что тебе рассказать. Когда мы вошли в столицу, один молодой человек добился аудиенции и, получив её, заявил, что является мужем королевы. И даже обещал предъявить какие-то бумаги, доказывающие это.

— Сумасшедший?

— Мы так и решили. Тайлис, — Битран запнулся, — моя Тайлис велела бросить его в подземелье. Убивать убогого у нас не поднялась рука. Но он не выглядел сумасшедшим.

— И что было дальше?

— Отец хотел поженить нас. Иначе не было смысла. А так мы практически бескровно присоединили Кордию к себе. Ещё до того, как Нарта сняла осаду и там объявилась настоящая Тайлис, мы начали приготовления, но дворцовый священник Кордии отказался совершать обряд.

— Битран, какое это имеет сейчас значение?

— Самое прямое. К тебе и Тайлис. Дело в том, что священник сказал, что обряд сочетания браком уже совершен. Королева замужем. И мы вспомнили о том человеке.

— Вы расспросили его снова?

— Да. Узник сказал, что он сын покойного Регента, не помню, как его зовут, но он сообщил, что брак был заключен решением Королевского Совета и скреплен первосвященником. Он сам узнал об этом лишь после смерти отца, когда скрывался от ситарских разбойников в своем доме. И нашел тайник.

— Так он предъявил свои доказательства?

— Не знаю. Моя Тайлис велела опять бросить его в тюрьму. Хотя в данном случае было бы проще его убить. Но мне показалось, что она что-то задумала.

— Заменить тебя им?

— Да. Но потом она оставила эту мысль, когда встала угроза разоблачения. Ей нужны были сеготские мечи.

— Значит, она не была невинной жертвой?

— Поначалу — да. Я не оправдываю ни себя, ни её, ни отца. Это была наша идея. Но она все больше и больше входила в роль королевы.

— Откуда твой отец вообще её взял? Почему она согласилась?

— Не знаю, Иллар.

— Она что-нибудь говорила?

— Ничего.

— Она на самом деле похожа на Тайлис.

— Возможно. Некоторые принимали её по-настоящему.

— Спасибо, Битран. Ты рассказал про интересные события. Думаю, мы еще услышим о них. Посмотрим, что в них правда.

— Ты воспринял эту новость не так, как я ожидал.

— Я не собираюсь жениться на Тайлис, если ты это имел в виду. По крайней мере, законами моей родины мне это запрещено. А Тайлис не откажется от трона.

— Но если бы все было по-другому, Иллар?

— Мы провели вместе немало времени, Битран. Она стала мне близким человеком.

— Насколько близким?

— Мы не забыли, кем мы являемся в наших королевствах, — сказал Иллар.

Но его напряжение не укрылось от Битрана.

Когда появился Латин с сообщением, что Радниру пора, и необходимо присутствие Оветы, они уже закончили.

Лично проводив Битрана до его комнат, Иллар заменил Овету в кабинете у королевы.

К ужину Тайлис была усталой, но довольной. Назначив несколько человек на королевские должности, она не без оснований надеялась, что дела сдвинулись в сторону восстановления страны.

Первый торжественный ужин прошел в большой дворцовой столовой. Тайлис собрала за столом только что назначенного командующего, смущенную Линару и других своих новых помощников. Согласилась с Илларом, что пригласить Битрана будет не лишним, но усадила его подальше от себя. Не в конце стола, унизив его, а за Оветой, которая сидела рядом с королевой как ближайшая подруга и соратница.

Мирная жизнь ознаменовалась звоном кубков и тостов за королеву.

Эпилог

Иллар и Тайлис сидели на шканцах на борту «Звезды» Раднира.

По размерам корабль молодого предводителя Ситарских Островов, ни в какое сравнение не шел с окружающими его кораблями. Но Иллар уже убедился, что с мягким плавным ходом, «Звезда» была намного быстроходней их. Тайлис, признавая это, ревниво утверждала, что её «Корона» идет под парусами не хуже, просто команда пока новая.

Сейчас, правда, «Звезду» бросало то в одну сторону, то в другую. Немного, но Тайлис морщилась, а Иллар уже чувствовал разницу. Причина объяснялась просто — у рулевого весла стояла Овета.

Победа Тайлис ознаменовалась и окончательным подчинением Радниром флота своего отца. Уже завтра утром он уведёт флот на родину, чтобы потом вернуть корабли с пленными.

Юноша сильно изменился за последние несколько дней. И дело было не в аккуратной повязке, наложенной Оветой, и с которой он казался явно старше, подумывая, не оставить ли её и после того как заживет рана. Борьба за власть и огромная ответственность наложили отпечаток на его походку, речь и мысли.

Но выиграв одно сражение, Радниру пришлось выдержать еще и битву с Илларом, правда, уже не на мечах, а на словах.

Раднир хотел показать Овете свой корабль. Иллар, поймав его на слове, предлагал показать корабль с пирса. Первый их разговор произошел на следующий день, как Раднир смог подняться на ноги после решающего Совета, где он убедил капитанов принять его вождем.

— Я обещал дочери принца, — кипятился Раднир, морщась от боли в ране.

— Так ты и покажешь.

— С пирса! Ты, сын принца, понимаешь разницу?!

— Нет, я в отличие от тебя — не моряк.

— Ты мне всё же не доверяешь?

— А ты и не выполнил своего обещания, пленные не вернулись.

— Но я сражался в Кордии.

— И мы свою часть договора выполнили. Вы можете уплыть и… не вернуться.

— Я дал слово.

— Я верю.

— И не отпускаешь!

— Зачем? Вот море! Ты показал его! Вон твой корабль, подведи его к пирсу.

Спор заканчивался ничем. По негласному соглашению молодые люди не посвящали в свои переговоры Овету, и Раднир временно уступал, надеясь, что, когда столицу закончит лихорадить, Овета сама попросит брата.

Пока что она, как и брат, была представителем дома Илонии. Свидетелем возвращения королевы, суда над самозванкой, казни. Находясь в свите Тайлис, она выдержала всё это, но Раднир, видя её потрясенное подавленное состояние, не торопился настаивать на своем.

А Иллар тянул время, ожидая пока теперь уже собственный корабль Илонии будет готов к плаванию.

«Быстрый» привели в порядок сразу, как только корабль перешел в собственность Илонии. Капитан Белем и теперь уже Фаркус с поправляющимся Ногалом, используя налаженные дружеские отношения с ситарскими моряками и кордийскими солдатами, подобрали команду.

Как раз в это время прибыл из Илонии посол.

Интар отправлял на Ситар самого опытного из своих людей. Тот уже собирался уйти на покой, но поддавшись на уговоры принца, согласился проследить за выполнением договора с Радниром.

Казиан, так звали посла, привез с собой свою команду — преданных людей, не первый год сопровождающие его в не всегда спокойных путешествиях.

Но Иллар счел эскорт не достаточным. Люди посла и старшие члены его команды наняли еще пятнадцать человек из лучших воинов Хайдира и Дегорта. Тех, кого привлекала возможность посмотреть мир.

Когда Овета простодушно сказала, что хотела быпобывать на корабле Раднира, «Быстрый» был готов. Иллар «сдался», выдвинув всего несколько условий, Раднир пригласит и его, а «Быстрый» будет сопровождать «Звезду».

— Хорошая работа, — не смог не оценить Раднир, оглядывая представленный во всей красе «Быстрый». Он повернулся к Иллару, насмешливо сказал, — но моя «Звезда» — лучше. Если ты действительно боишься за сестру, твой «Быстрый» — не оправдает своего названия.

— Завтра мы с сестрой увидим, — парировал Иллар. — с дворцовой башни.

— Твоя взяла, — рассмеялся Раднир, — считай, что обезопасил от меня дочь принца со всех сторон.

— Раднир, — Иллар на этот раз был серьезен. — Овета с отцом верят и доверяют тебе. Не могу сказать, что у меня есть сомнения в твоем слове. Но ты должен согласиться, что может случиться всякое. Мы не хотим рисковать.

— И только ради этой прогулки, ты с принцем Интаром купили и оснастили этот корабль?

— Нет, корабль пойдет с тобой на Острова.

— Все же не доверяете…

— Помогаем. Если ты согласен превратить свои Острова не в пиратский оплот, а в морское государство, слух о посольском корабле с Илонии сыграет большую роль. — Видя внимательный взгляд Раднира, теперь уже усмехнулся сам, — а ты только и думаешь, что мы строим козни против тебя и Оветы.

— Признаться, да, — деланно равнодушно пожал плечами Раднир.

— Я плохо знаю посла, он не был частым гостем в столице, но отец его ценит. Если ты согласишься сотрудничать с Казианом, его советы пригодятся тебе. У него есть для тебя письмо от отца, — Иллар рассмеялся, — весьма пухлый сверток. И несколько книг.

— Я не хочу жить по указке принца.

— Ты веришь в то, что говоришь?

— Нет, — задумался Раднир, — но у меня своя голова на плечах, мне не нужны советчики.

— Возможно плохие — не нужны. Ты имел возможность узнать моего отца. Он когда-нибудь заставлял тебя делать то, чего ты не хочешь?

— Вернуть пленных, о да!

— Вернуть твоих людей на родину, звучало в первую очередь именно так.

— Хорошо, я поговорю с вашим послом.

— Не делай мне одолжение, Раднир. Ты знаешь, как управлять, но не знаешь, как налаживать отношения с другими странами. Тебе не приходилось, тебя не учили, Казиан может стать твоим учителем. Ты многое перенял у меня во владении мечом, ты общался с моим отцом, учись и у других.

Узнав о прогулке, внезапно изъявила желание составить им компанию и Тайлис. Раднир явно не был счастлив от такого решения королевы, но Овета опередила его, с радостью дав согласие, не спросив Раднира. Только когда «Звезду» заполонили к дополнению к телохранителям Оветы ещё и охранницы Тайлис, а «Звезду» теперь сопровождал не только «Быстрый», но и «Корона», Овета поняла, почему скривился Раднир. Но дело было сделано. «Звезда», в окружении «Быстрого» и «Короны» устремилась к выходу из гавани.

Раднир, забыв о многочисленных пассажирах, светился так, будто его корабль — самый большой, красивый и быстроходный. Тайлис снисходительно посмеивалась. За время путешествия она примирилась с сыном завоевателя, а Овета давно стала ей сестрой.

— Он действительно больше всего на свете любит свой корабль, — шепнула она Иллару.

— Да! — подтвердил Иллар, наблюдая, как восторженная Овета стоит за штурвалом, а Раднир, показывая вперед, что-то увлеченно рассказывает девушке.

— А мы еще считали, что к Овете он относится всё же не как к гостье, а более нежно. Но он был прав, его единственная любовь — это корабль и море, — добавил Иллар.

— Но посмотрим, что с ним будет, когда они расстанутся.

К ним подошел Латин.

— Мне никогда не поразить твою сестру так, как это сделал пират, — грустно сказал он.

— Брось. Она любит твои баллады.

— Но не меня!

— Латин, она еще ребенок. Ей рано еще думать о любви! Для неё и корабль — новая игрушка. Дайте вы ей повзрослеть!

Печальный Латин ушел к парочке на носу. Для разнообразия счастливый Раднир не наградил его, как обычно, колким взглядом, его счастье было слишком велико. Он даже благосклонно выслушал очередную балладу. Овета одарила несчастного поэта лучезарной улыбкой, и взгляд её снова устремился вперед. А руки Раднира легли поверх её, чтобы твёрже держать руль.

Иллар отдыхал, наслаждаясь последним осенним теплым солнцем. В Илонии в это время уже наступили холодные дни, но в Кордии климат был намного мягче. В море, говорил Раднир, начались шторма, но сейчас было не по-осеннему тепло. Позади осталась война, опасности, предательства, страх. Не хотелось думать о послании отца, полученном накануне. В Торогии против сына Альтама выступил другой претендент на престол, и куда зайдут дела при таком раскладе, пока было непонятно. Отец не писал подробности, просто ставил сына в известность. Возможно, чуть позже он сочтет необходимым послать в Торогию Иллара. Тогда приказ о срочном возвращении придёт незамедлительно.

Сейчас же его рука сжимала тонкую девичью ладошку. За время их похода они лишь раз остались наедине в сокровищнице королевы, и сейчас вокруг было излишнее количество ненужных глаз, но они отдыхали, и им было всё равно.

Тайлис тоже молчала. Но внезапно Иллар понял, что это тревожное молчание. Рука девушки не была расслаблена, а изредка судорожно сжимала его. Он повернулся к ней и вгляделся в ее лицо.

— Тебе опять нехорошо?

Во время суда над самозваной королевой Тайлис несколько раз было плохо и её приходилось уводить из зала. Во время казни, не лучшее место для обоих девушек, как считал Иллар, она упала в обморок. Но тогда и Овете стало дурно.

На празднике, устроенном Тайлис, как она и планировала еще в Нарте, доказывая Иллару правильность этого решения, она вышла лишь раз, открыв праздник и станцевав с Дегортом один танец и опять исчезла.

Иллар видел, как побледнела Тайлис за последнее время, но на его редкие, всё же обеспокоенные вопросы, она неизменно отмахивалась. Война, что ещё можно было сказать.

Попросить сестру, чтобы та выяснила, не ранена ли девушка, он не посчитал нужным. Овета сначала переживала за рану Раднира, хлопоча вокруг юноши, а потом была слишком потрясена казнью и своей обязанностью присутствовать на ней.

Затем Тайлис привлекла их с Илларом к встрече с представителями Сегота. Дюртал прислал посольство, и представители королевского дома Илонии стали свидетелями разыгранного действия. Опасаясь за жизнь наследника, Дюртал соглашался на все поставленные королевой условия вывода оставшихся отрядов из Кордии, новую охрану границ и более жесткие условия для таможенных сборов. К тому времени как Битран отбыл на родину, как раз был готов «Быстрый» и Овета вспомнила об обещании Раднира.

И этот, чуть не первый свободный от всех забот дней, Тайлис была задумчива, лишь раз посмеявшись над Радниром, а сейчас выглядела взволнованной и даже испуганной. Несколько раз она собиралась силами, хотела что-то сказать и замолкала.

— Что? — беззвучно спросил он.

И Тайлис не смогла смолчать:

— Оказывается, у меня есть муж, Иллар. — Она горько рассмеялась. — Я не зря восхищалась своим Регентом. Умный человек, да. Воспользовался, что я несовершеннолетняя. Оформил брак по решению Королевского Совета. И даже скрепил у священников. Выдал меня замуж за своего сына! Этого Брагита. Оказалось, он даже герой. Самозванка бросила его в подземелье. На днях его освободили, и он тут же явился ко мне. С подтверждающими бумагами, и даже свидетелей привел. Тех немногих из Королевского Совета, кто остался жив.

Иллар прижал расплакавшуюся девушку к себе. Значит, Битран говорил правду. Он не стал тогда говорить об этом Тайлис. Лишь как бы между прочим поинтересовался у Карташа, нашёлся ли сын Регента. Оказалось, что никто его не видел, все считали, что он погиб. В этом случае передавать рассказ Битрана не было смысла. Но повернулось всё иначе.

Что ж… Первым делом, послать письмо отцу, он в тонкостях знает все законы. Может он посоветует, как избавить Тайлис от ненавистного брака. Потом обратиться к священникам, что скажут они. Затем потребовать собрать Совет. Если они считают, что их прошлое решение имеет силу, значит, и решение об отмене будет законным.

— Мы придумаем, как исправить это, — прошептал он.

Тайлис отстранилась и серьезно посмотрела на него. Глаза высохли и горели решимостью. Мимолетная слабость королевы прошла. Её слова были четки и торжественны.

— Нет, Иллар. Мы ничего не будем делать. Этот брак будет действительным. Я все обдумала и пойду на это. Мне нужен муж. Именно сейчас. Потому что у меня будет ребенок. Мой и… твой. Он будет наследником Кордии. А ты… ты должен уехать, Иллар.

Оглавление

Глава 1  Малый Совет

Глава 2 Большой Совет

Глава 3 Иллар. Набор команды

Глава 4 Иллар. Выезд из столицы

Глава 5 Интар. Путь в Кордию.

Глава 6 Битва у Переправы.

Глава 7 Переправа. Покушение.

Глава 8 Начало пути Иллара.

Глава 9 Бал у короля Сегота.

Глава 10 Встреча с Курхотом.

Глава 11 Сдача Алмики. Возвращение в Илонию.

Глава 12 Овета одна.

Глава 13 В заброшенном руднике.

Глава 14 Поединок.

Глава 15 К границе с Торогией

Глава 16 Встреча в Оселеде

Глава 17 Встреча со Стенли и Тарлином

Глава 18 Отступление к Нарте

Глава 19 Битва у Нарты

Глава 20 На выручку Талине и Стенку

Глава 21 Суд

Глава 22 Подготовка к обороне

Глава 23 «Семья» Ногала в замке

Глава 24 Побег

Глава 25 Начало осады

Глава 26 Осада

Глава 27 В Сеготе

Глава 28 Отец и сын

Глава 29 Встреча с Курхотом и Альтамом

Глава 30  Решающая битва

Глава 31 Конец осады

Глава 32 Малый Королевский Совет

Глава 33 В Кордию

Глава 34 Штурм дворца

Глава 35 Окончание войны

Эпилог