Перемена места [Борис Борисович Петров] (fb2) читать онлайн

Борис Петров Перемена места

Я знаю, что меня здесь не было, но они доказали, что я здесь был.

Я в отпуск уехал, за границу, на море. Там, знаете ли, пальмы, песок, вода, в которой полупрозрачные рыбки вьются у ног; там старинные мавританские города, где каменная резьба столь тонка, что стены и потолки кажутся покрыты пеной; там Espeto и boquerones, которые хрустят на зубах, как семечки – неужели кто-то может подумать, что я интересовался тем, что здесь происходит? Я ничего не знал, пока они не рассказали в деталях, в мельчайших подробностях, что я делал.

Они пришли утром – они любят приходить с рассветом: мрачные вестники нового дня, в котором нет ничего нового. Машка спала, свернувшись калачиком. Я провел их в гостиную, зевая, но совершенно спокойно – ведь я только что прилетел, только что вернулся из лета, я еще не привык к нашей вечной осени.

Гости сначала много расспрашивали о путешествии; один бродил вдоль полок, с интересом рассматривая книги, и, улыбаясь, отметил, что у меня хорошая библиотека. Другой, толстенький, с лысиной посередине черепа, все время кивал и говорил:

– Море – это замечательно. Море – чудесно! Бросить бы все сейчас, да купить билет на самолет и прямо со взлетной полосы разбежаться – и нырнуть! А? Славно-то как!

Гости сообщили, что вынуждены меня так рано побеспокоить, потому что крайне необходимы мои показания по одному важному делу. По их данным, я несколько дней назад стал непосредственным участником событий, о которых я узнал только сейчас, от них.

– В этот день я совершил экскурсию в комарку Серрания-де-Ронда, – объяснил я. – В группе было семь человек. Ехать туда три часа: час вдоль побережья и еще два – по горам, там очень живописный серпантин.

– Удивительная страна, Павел Алексеевич, полностью с вами согласен, – кивал любитель моря. – Но зачем вам понадобилось здесь-то хулиганить? Шумели, кричали, дрались…

– Вы же приличный человек, – добавил второй гость от книжных полок. – Интеллигентный. Вот у вас книг сколько. Не понимаем мы ваших мотивов, Павел Сергеевич!

– Но меня здесь не было! – развел я руками. – Да и если бы был, то не пошел бы на мероприятие, о котором вы упомянули. Я, видите ли, не интересуюсь.

Толстенький подскочил на месте и направил на меня перст указующий.

– Вот именно! Знаем, знаем, верим – именно что не интересуетесь! Зачем же пошли?

– Да я не знаю, как объяснить… – растерялся я.

И второй гость обернулся так стремительно, словно у него пружина раскрутилась внутри:

– Пишем: объяснить свои действия не может.

Они сделались очень довольны, словно коты, объевшиеся сметаны, и попросили меня собираться. Пришлось разбудить Машу. Жена ничего не могла понять.

– Ты куда-то ходил разве тогда? – спрашивала она сонно. – Зачем? А мне почему ничего не сказал, дорогой? Я бы пошла с тобой.

– Да мы с тобой в Ронду ездили, Машка.

– Да, правильно. Но ты бы все-таки сказал. Вечно у тебя тайны какие-то…

Меня привезли в странное место с крашеными стенами, где горел очень яркий свет. Толстый все время жал руки и говорил:

– Он признался. Он уже признается…. Осталось немножко доработать. Ох, спать хочется – так рано пришлось вставать!

Меня усадили за скрипящий стул и стали показывать фотографии и видеозаписи.

– Вот, пожалуйста… Вот… Смотрите, какое безобразие, – комментировал второй. – А еще интеллигент.

– Позвольте, да я-то тут при чем? – возмутился, наконец, я. – Это же не Ронда! Я же говорил, что ездил в Ронду… А это не Ронда! Это, точно, безобразие какое-то!

– Конечно, никакая это не Ронда. Вопиющее безобразие! Это не там. Это здесь, здесь, здесь, – поддакивал толстый. – Вот, гляньте – ваше лицо?

– Нет, конечно.

– Почему же нет? Цвет волос – ваш. Очки. Родинка на левой щеке.

– Да что вы такое…

– Ну не хотите, другое посмотрим. Вот тоже: борода, очки, родинка. Куртка ваша?

– Моя. То есть, у меня такая же.

– Отлично, голубчик. Очки носите? Бороду? Родинка есть? Ну зачем отпираться от очевидных фактов? Может, чаю хотите? – и толстый махал руками, приказывая чай.

С чаем принесли папки – старые канцелярские вместилища плохой бумаги, набитые до отказа листками отдельными, листками скрепленными, листками, сшитыми толстой грубой ниткой.

– Все у вас есть, значит вы здесь и были, – бурчал напарник толстого. – Вы и были-с! Вот показания: «высокий человек, стоявший прямо передо мной, вдруг размахнулся и швырнул какой-то предмет в сторону оцепления». Ну четко как вас описали!

– Господи! А как же Ронда? – простонал я.

– Ронда? Эх, Павел Алексеевич – Ронда, она далеко, да и есть ли она? Все мы мечтаем о древних городах, морях, пальмах. Да ведь это же только мечты. Вам Ронда приснилась, Павел Алексеевич, вы и подумали, что вы там, а на самом деле – вы здесь. Ну, быстро скажите, не думая – какая погода была здесь?

– Пасмурно и дождь. Всегда в это время года дождит.

– Пррравильно! Правильно! Дождь! Ну охота была вам, золотой вы мой, в такое ненастье покинуть уютный дом, молодую жену-красавицу и пойти на такое дело? Что с людьми стало, не пойму! Были люди, как люди, а тут – словно бес вселился.

– А еще интеллигентный человек.

Стены, яркий свет – все начало расплываться перед моими глазами, в нос ударил запах сырости, осенних прелых листьев, и я словно наяву увидел шеренги в блестящих мокрых плащах, каменные лица, дубинки у пояса. Я сжал ладонь и удивился – кожа помнила шершавую поверхность грязного булыжника, который с гулом ударился о металлический щит, и вокруг загудело, словно в ответ, и окружающие стали кричать; возник хаос, давка, кто-то старался пробиться вперед, но в основном люди толкались, стремясь выбраться из толпы, повернуть назад, подальше от цепи, словно разбуженной камнем; она качнулась, еще качнулась, каменные лица ожили и я увидел, как горит в маленьких свинячих глазах ненависть к нам, собравшимся здесь, чтобы выплеснуть свою ненависть – и сам закричал что-то хрипло, и пожалел, что у меня нет другого камня, который я не бросал, но все-таки, видимо, бросил.

– Ненавижу вас, – сказал я этим двум, с трудом понимая, где я нахожусь, и подписал их бумаги.

– Вот и мотив, – удовлетворенно ответили они хором.