В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
В городском парке в кои то веки вместо опостылевшей попсы заиграл настоящий духовой оркестр. Первые аккорды фокстрота «Цветущий май» грянули так громко, что испуганные голуби взлетели вверх. Потом они сделали пару кругов над площадью и облепили крышу единственной на весь парк ротонды. Радостное солнце, как будто услышав музыку, заулыбалось сквозь плотный навес зеленой листвы.
— Ну, хоть какое-то разнообразие, — подумал Павел Ефремов.
Он поставил в тень раскладной стульчик, разложил мольберт, открыл коробку с карандашами и рядом на небольшом стенде выставил примеры своих картин. Павел еще во время учебы в школе занимался в изостудии и ему неплохо удавались портретные работы. И он, может быть, и связал бы свою дальнейшую жизнь с изобразительным искусством, но отец тогда сказал, — что за профессия такая художник? Вот инженер это да, всегда стабильно будешь иметь кусок хлеба с куском масла.
И вот ирония судьбы, с родного завода, на котором он отработал пять лет после ВУЗа, Павла сократили, оставили так сказать, и без куска хлеба и без куска масла. И пришлось ему вспомнить свое школьное увлечение. Второй месяц, бывший инженер Ефремов, сидел на раскладном стульчике и писал портреты посетителей городского парка. Обычными клиентами Павла были миловидные девушки, влюбленный парочки, которые переживали самый сладкий конфетно-букетный период, а так же мамы и бабушки с детьми. Но сегодня к нему подошла необычная пара пожилых супругов. Одеты они были в старомодные плащи, семидесятых годов прошлого века. А по лицу женщины было видно, что она глубоко переживает какое-то горе. Ее муж держался более стойко, он всячески старался поддержать и успокоить жену. Внезапно прямо в спину художника подул холодный неприятный ветерок.
— Молодой человек, — обратился мужчина к Павлу, — вы можете нарисовать портрет по фотографии?
— А какого, по-вашему, фига я здесь сижу? — поежившись от холода, хотел было ответить Ефремов. Однако видя состояние супругов, он осекся и сказал, — конечно, напишу. Это будет стоить тысячу рублей, а по времени работа займет час, может быть полтора.
— Хорошо, мы пока погуляем и подышим воздухом, — согласился мужчина, доставая из внутреннего кармана плаща, как некую драгоценность, фотографию девушки.
Его супруга не выдержала и всплакнула, спрятав глаза в платочек. Мужчина же сначала полюбовался этой фотографией, а потом положил ее около мольберта вместе с требуемой суммой денег. Павел аккуратно спрятал деньги в карман, и кивнул головой, дав понять, что все сделает в лучшем виде. После чего пожилые люди удалились.
— Очень странная пара, — подумал Ефремов. Потом он прикрепил на зажим прямо к мольберту фотографию и принялся привычными движениями руки рисовать овал лица, размечать линии глаз, губ и носа. Девушка с фотографии смотрела, немного опустив голову вниз, и чуть-чуть развернув свой профиль вправо. У нее были тёмно-русые длинные волосы, которые полностью закрывали уши, и большие серые глаза. Во взгляде, безусловно, симпатичной девушки, читалась какая-то болезненная грусть.
— Интересное лицо, — подумал Павел, — пожалуй, я бы мог увлечься такой девушкой. Хотя кому нужен, безработный уличный художник, — тяжело вздохнул он.
Однако, постепенно при работе над портретом невеселые мысли испарились из головы. Ефремов так увлекся, прорисовывая тени и полутени на лице девушки, что целый час пролетел для него, как несколько минут. Павел даже не заметил, когда перестал играть духовой оркестр, и снова в парке зазвучала отечественная и зарубежная попса.
— Отличная работа, — похвалил он сам себя и сделал фотографию на планшетник для портфолио. Затем Ефремов посмотрел по сторонам, ища глазами заказчиков этого портрета, но их нигде не было.
— Все это очень необычно, — задумался художник, — и оркестр куда-то запропастился, не мог же он испариться со всеми инструментами, стульчиками и пюпитрами для нот.
— Сколько будет стоить наш портрет? — вывел его из раздумья голос молодого парня, рядом с которым стояла, по всей видимости, его подружка.
— Тысячу рублей, — ответил Павел.
— А долго нужно будет сидеть, и позировать? — поинтересовалась надув губки девушка.
— Я вас сейчас сфотографирую на планшетник, вы можете пойти пока погулять на часок, потом придете и заберете свой рисунок, — успокоил молодежь Ефремов.
— Норм! — обрадовался парень. И тут же со своей подружкой они стали позировать для фотографии.
После веселых молодых влюбленных были еще клиенты, и еще, и практически до самого вечера, Ефремов работал в поте лица. Периодически он, конечно, всматривался в прохожих, но тех самых первых заказчиков, той пожилой пары так больше и не увидел. Придя домой, Павел первым делом поставил чайник на плиту, а вторым решил пересчитать выручку. Он вынул все содержимое из внутреннего кармана пиджака на кухонный стол и удивился. Вместе с деньгами за работу, коих было значительно больше обычного, лежала прямоугольная вырезка из какой-то старой газеты. Ефремов внимательно рассмотрел ее, вверху можно было прочитать большие буквы РАВ, а ниже год 1972, и в самом низу был кусочек какой-то фотографии.
— РАВ, — подумал Павел, — это газета «Правда»? Стоп! А где фотография девушки, которую я рисовал в начале дня? Она же должна была быть, там же где и вся выручка!
Ефремов еще раз обшарил все карманы, но тщетно, фотографии нигде не было. Тогда он раскрыл папку с рисунками, которые обычно брал для портфолио и увидел искомый портрет незнакомки. Кстати на лице девушки, неизвестно как, появилась маленькая слезинка.
— Итак, подведем итоги, — сказал сам себе художник, наливая чай, — портрет девушки есть, денег за его исполнение нет, фотографии оригинала тоже нет. Либо я схожу с ума, либо элементарно перетрудился. Будем все-таки верить в лучшее, — решил, наконец, Павел.
Ночью Ефремов почувствовал себя не важно, у него горело горло, раскалывалась голова, но самое противное все тело стало ломить от озноба. Он встал с дивана, и, шатаясь от слабости, прошел на кухню. Там он долго рыскал в поисках обезболивающего и наконец, нашел растворимую таблетку от головной боли. Затем Ефремов налил в стакан воды и бросил в нее шипучку, таблетка мигом покрылась маленькими пузырьками. Это было последнее, что ухватило сознание Павла. Какое-то мгновение он смотрел на свое тело, которое распростерлось на полу, со стороны, а потом неведомая сила его закрутила и выбросила на берег моря. Холодные брызги окатили лицо.
— Ничего себе шторм, — подумал Ефремов, — и самое интересное, что это за место? И как я сюда попал?
Павел внимательно огляделся и увидел в метрах пятистах большой камень, на котором кто-то сидел. По развивающимся волосам на ветру, Ефремов понял, что это девушка. И пошел вдоль берега в ее сторону. Расстояние, которое казалось значительным, на деле художник преодолел за секунды.
— Привет, — поздоровался он с незнакомкой.
Девушка посмотрела на Ефремова, как на какое-то недоразумение, и снова уставилась на волнующееся море. Павел же напротив обрадовался, увидев знакомое лицо.
— Эй! А я тебя знаю, точнее я твой портрет вчера рисовал в парке, — попытался он вновь завязать разговор.
— Мне это не интересно, — сказала незнакомка, даже не повернув головы.
— Не интересно, не интересно, — пробубнил про себя художник и полез на этот огромный камень.
Немного попыхтев, Павел уселся рядом с неприветливой девушкой и стал так же смотреть на волны.
— Живописно, — поделился он своим видением бушующей стихии, — Айвазовский бы порадовался, есть, где разгуляться воображению.
— Меня это не волнует, — снова попыталась закрыть беседу незнакомка.
— Как это волны могут и не волновать? — пошутил Ефремов, однако незнакомка сочла этот юмор слишком плоским для какой либо реакции на него.
— Нет, правда, — не успокаивался молодой человек, — здорово здесь! Я вот спросить хотел, может быть, ты знаешь, что это за место, и как из него выбраться? А то я буквально несколько минут назад сидел на кухне, а сейчас тут, сижу.
Незнакомка внимательно посмотрела на Павла, как на больного и сказала, — это пограничный мир, выход в мир живых в море. Нырнешь и вернешься к себе, если конечно тебя там кто-то ждет.
— Что значит кто-то? — удивился уже Ефремов, — мама и отец меня ждут, у меня там.… Вообще-то меня там с работы сократили. Но я руки опускать, не намерен. Прорвусь как-нибудь.
Павел чмокнул незнакомую девушку в щеку и спрыгнул с камня.
— Эй! Ты чего! — крикнула незнакомка, — ты зачем меня поцеловал?
— Так, поблагодарил, ведь у меня ничего здесь нет, портрет твой там, в том мире, — объяснил свой поступок художник, — а так бы я тебе его подарил.
Волны внезапно окатили Павла с головы до ног. Он еще раз посмотрел на девушку, помахал ей рукой и пошел в море.
— До встречи! — крикнул Павел.
— Постой! — перекрикивая волны, обратилась незнакомка к Ефремову, — может, ты еще раз заглянешь ко мне в гости? А то мне здесь одной скучно.
— Лучше ты возвращайся в наш мир! А то тут как-то пустынно и не уютно, — ответил он.
— Но меня там никто не ждет! — маленькая слезинка скользнула по лицу незнакомки.
— Прямо как на картине, — подумал Павел и крикнул, — теперь там, в нашем мире, я тебя буду ждать! Каждый день в городском парке недалеко от ротонды, с мольбертом и карандашами.
Потом художник разбежался и нырнул в набегающую волну.
По телу пробежала судорога, которая ударила по всем венам, как электрический разряд. Ефремов почувствовал, как его мышцы покалывают тысячи маленьких иголок. Он приподнялся с кухонного пола и взялся рукой за голову. На затылке пальцы нащупали здоровенную шишку. Павел глубоко задышал и заметил, что все его тело покрывает холодный липкий пот.
Наутро Ефремов проснулся, как ни в чем не бывало, его не знобило, голова почти не болела, и самое интересное горло было девственно чистым, не было ни покраснений, ни других прочих признаков ангины.
— Что же это такое со мной произошло? — подумал он, готовя себе ужин, — сон, что ли такой? Тогда откуда шишка на голове? В общем, идти надо работать в парк, там, на свежем воздухе, все можно будет детально обдумать.
Спустя месяц, это происшествие мало-помалу для Ефремова стало забываться. Единственный портрет незнакомки, который теперь всегда был среди его лучших работ, напоминал про ту странную ночь. К концу лета, в жизни Павла наметились очередные перемены, его друзья предложили ему поработать в качестве инженера на новом малом предприятии. И хотел, уже было, Ефремов отказаться от походов в парк, так как устал немного от уличного изобразительного искусства. Но в этот последний выходной он снова сидел в тени деревьев напротив своего мольберта. День тянулся очень медленно. Работы было мало. И тут он увидел, как прямо в ротонде расположился духовой оркестр. После небольшой минутной репетиции, дирижёр взмахнул своей волшебной палочкой и зазвучал фокстрот «Цветущий май». Голуби испуганно взлетели вверх.
— Здравствуйте, вы можете нарисовать мой портрет? — кто-то милым женским голоском обратился к Ефремову.
— Что? — удивленно переспросил он, оборачиваясь.
— Я говорю, вы можете нарисовать мой портрет? — на Павла смотрела та самая незнакомка из его ночного происшествия и улыбалась.
— Он давным-давно тебя уже ждет! — Ефремов открепил от своего портфолио лучшую работу и протянул ее девушке, — где же ты была все это время?
— В больнице, — ответила незнакомка, разглядывая свое рисованное лицо, — я из комы вышла две недели назад. А, у тебя получился отличный рисунок.
— Да, портрет хорош, — удрученно согласился Павел, коря себя за бестактность, — послушай, а кем тебе приходится та пожилая супружеская пара в старомодных плащах, которые мне заказали эту работу?
— В старомодных плащах, — задумчиво повторила, что-то вспоминая, девушка, — это были мои бабушка и дедушка, у меня в комнате висит их фотография, где они оба так одеты. Только они давно умерли, — добавила она, и грустно улыбнулась.
Последние комментарии
10 часов 14 минут назад
10 часов 31 минут назад
10 часов 56 минут назад
11 часов 28 минут назад
12 часов 35 минут назад
14 часов 15 минут назад