Засыпь меня пыльцой (СИ) [Queen of Brutality] (fb2) читать онлайн

========== I:Сердце тролля ==========

Эльф признал свою ошибку?! Небывалый случай. Обычно эльфы винят в ошибках других.

Алексей Пехов

***

Она была прекрасна.

Её глаза, по цвету напоминающие изумруды в эльфийских сокровищницах, сейчас взирали на него с обжигающей смесью равнодушия и презрения, а губы, казалось бы, созданные для поцелуев под луной, извергали жуткие слова об изгнании.

— Ты предал свой народ…

«О звёзды, как же ты прекрасна»

— Ты подверг опасности всех нас…

«Я готов слушать тебя вечно»

— Ты поставил под угрозу существование коммуны…

«Прощай, моя любовь»

— Отныне ты больше не принадлежишь нашему роду. Ступай отсюда, Ким Сокджин, и забудь о существовании этого места раз и навсегда!

***

Джин просыпается в холодном поту, смутно осознавая происходящее.

Кто он? Где он? Что случилось? И если на первые два вопроса Ким ещё кое-как мог ответить, то на оставшийся — весьма размыто. Вероятно, очередной кошмар, кои преследуют его с самого момента изгнания. Как бы он ни хотел бороться с ними, видимо, это одна из вещей, вдалбливающихся в сознание навеки.

Её улыбка ранит даже спустя столько лет, даже во снах, которые эльф не в силах отогнать. А, впрочем, сейчас не об этом. Эта жизнь давно осталась в прошлом.

— Святые духи, Джин, какого хера ты ещё в кровати? — послышалось шепелявое ворчание по ту сторону двери.

— С каких пор тебя волнует то, что связано со мной и моей кроватью? — мелодично протянул Сокджин, поспешно цепляя привычную маску педанта и флегматика, каким его привыкли видеть друзья и сокурсники.

— Сказать, что я думаю о твоём снобизме?

— Можешь попытаться, не думаю, что услышу что-то новое.

— Скажу, если ты соизволишь поднять свою эльфийскую задницу и наконец-таки спуститься вниз!

Подавляя в себе сотни рвущихся наружу ругательств и напоминая о хорошем воспитании, Джин, стиснув зубы, встаёт с кровати, устало потирая глаза — казалось бы, он проспал достаточно времени, а чувство опустошённости никуда не делось, поселившись в организме на постоянной основе.

— И где звёзды носят Чимина, когда он так нужен? — тихо фыркает Сокджин, заплетая аккуратные косички из длинных блондинистых волос.

Его роскошная грива не раз становилась предметом для обсуждений в их универе — каждый парень считал своим долгом сострить на тему того, как долго ему приходится их мыть, а каждая девушка — томно вздохнуть и тихо восхититься тем, как великолепно они лежат на его широких плечах.

Пара косичек возле висков, элегантный, но вместе с тем весьма удобный повседневный костюм из широкой рубахи и узких штанов с сапогами — и вот, Джин готов ко всему, что сегодня собирается обрушить на его голову этот мир.

— Чёртов модник, — тянет Мин, едва завидев грациозно спускающегося по лестнице друга.

Ким, не удостаивая его ответом, молча занимает своё любимое кресло и вальяжно закидывает ногу на ногу.

— Когда придут остальные? — осведомляется он, неуловимым жестом поправляя и без того идеально лежащий ворот рубашки.

Юнги только вздыхает: что ни говори, а эльфийскую манерность их другу несмотря на долгое отсутствие контакта со «своими» истребить в себе так и не удалось.

— Скоро подтянутся.

— Отлично, — недовольно хмыкает эльф, еле заметно кривя губы — даже это у него получается невероятно эстетично. — Ну и зачем было меня поднимать?

— Зная твою любовь к многочасовому подбору плащей в тон сапогам, я предположил, что лишнее время тебе не помешало бы.

— Ну-ну. Из всех фей, что я встречал, ты самая злобная и ехидная, Мин Юнги. А ты, Пак Чимин, мог бы перестать подслушивать — это моветон, и показаться нам на глаза.

— Ну как ты это делаешь?! — огорчённо спрашивает Чимин, бесшумной тенью выскальзывая из-за дивана.

Одно из преимуществ быть духом — можно пугать друзей и однокурсников внезапными появлениями в любое время и в любом месте. Правда, рядом с Сокджином эта особенность не работает — тот каким-то образом всегда обнаруживает духов в километре-двух от себя.

— Ну и где мой «создатель»? — интересуется Пак, игриво хихикая и плюхаясь на колени к Юнги.

Никто до сих пор не понял, каким образом он умудряется становиться осязаемым и, наоборот, утрачивать свою материальность по своему же желанию, но все преподаватели сходились во мнении, что это может сослужить ему неоценимую службу в битве.

«Создателем» же Чимин в шутку называет Тэхёна — начинающего ведьмака, который по собственной неопытности и дурости призвал его где-то год назад, да и не смог вернуть обратно. При этом, естественно, половина ритуала была совершена наперекосяк, поэтому в результате мы имеем то, что имеем, а именно — тактильного полудуха-получеловека, то ли осязаемого, то ли не очень и, что не столь важно — смертельно влюблённого в Юнги.

— Твой «создатель» сейчас с Хосоком и, могу тебя уверить, что они тра…

Внезапно, недовольное бурчание фея стихает, а сам он беззвучно шевелит губами, вероятно, очень грязно бранясь.

Рядом хихикает звонко, подобно колокольчику, смеётся Сокджин, довольный своей шалостью — брани и пошлых шуточек он не терпит никогда.

Дверь со скрипом открывается, впуская в студенческий дом, выделенный университетом для постоянного проживания, новых гостей.

Хосок с Тэхёном хитро переглядываются между собой, словно замыслив что-то, а Намджун, погружённый в чтение очередного детективного романа, молча идёт рядом, не глядя под ноги. Да и с таким уровнем врождённой ментальной магии ему этого и не требуется: сознание Кима натренировано до такой степени, что он может хоть круглые сутки ходить в повязке на глаза, и это никак не скажется на его повседневной жизни.

— Ох, чувствую, Джун опять хочет втянуть нас во что-то, — опасливо предполагает Чимин, напряжённо глядя на Кима.

— Не каркай! — ужасается Тэхён. — У меня ещё после прошлого раза шерсть не сошла.

— Заметь, я никак не причастен к тому, что ты вступил в схватку с магом, любящим идиотские проклятия, которые трудно снять.

— Я до сих пор кашляю шерстью, Нам!

— Ничего не знаю, — обрубает Намджун, вглядываясь в книгу.

То, что всем показалось детективным романом, кои Намджун любил тайной и трепетной любовью, оказывается томиком с краткой историей жизни и быта древних троллей.

— Для мертвеца ты слишком любопытен, — качает головой Хосок, — зато с твоим появлением в моей жизни она стала явно более насыщенной на события… и драки.

— Кстати, почему Юн сегодня такой молчаливый? — любопытствует Тэ, глядя на скуксившегося Юнги.

— Ой, чуть не забыл, — Джин хлопает ладонью по лбу, снимая чары.

— … Да я тебя на сюртуки порву! — дежурно возмущается Мин.

Намджун улыбается, глядя на то, как Джин закатывает глаза, фыркая. Даже столь простые жесты получаются у эльфа идеальными, да и сам он похож на грёбанное совершенство, некое произведение искусств в музее — восхищаться можно, трогать — нельзя.

— Ну так что там с твоим очередным… приключением? — уточняет Юнги, одним глазом косясь на Сокджина.

— Ну да, — радостно возвращается к разговору Намджун. — Троллье сердце.

— Ну всё, он поехал окончательно, — делает вывод Мин.

— Троллье сердце? — переспрашивает Джин. — Я слышал о нём от сородичей, но я думал, что это просто легенда, ну, знаете, сказки для маленьких эльфят, чтобы они не думали, что жизнь настолько скучна, насколько она есть.

— Я тоже так думал, — с энтузиазмом подхватывает Нам, — но, покопавшись в архивах и поспрашивав библиотекаршу в нашем универе…

— Эх, доведёт он скоро несчастную женщину.

— … Я понял, что в этом что-то есть. Смотрите, — Джун тыкает в разворот книги, испещрённый непонятными символами, предположительно, на тролльем языке. — Я потратил некоторое время на перевод, и здесь сказано, что оно было утеряно в результате нескольких крупных битв, однако позже сердце замечали то тут, то там.

— Да что это? — не выдерживает Чимин, которому с самого начала не совсем ясно, что это за сердце такое и почему все так переполошились.

— Троллье сердце — старинный артефакт, передававшийся по наследству в королевских семьях у троллей. Да-да, у них тоже есть своя иерархия, необъяснимо, но факт. Так вот, сам по себе он представляет драгоценный камень в форме сердца, отсюда и название. Говорят, что те, кого он признает своим владельцем, получат возможность усилить свои магические способности, если они у них есть.

— А если нет?

— Ну… Камень-то драгоценный, и его всегда можно сбыть старьёвщику.

— Только не говори, что хочешь найти его, — просит Хосок, кидая умоляющий взгляд на Джуна.

— Ты сам это сказал, — обезоруживающе улыбается вампир.

— Убейте меня, — шепчет Юнги, драматично падая прямо на Чимина.

От неожиданности дух на долю секунды утрачивает контроль над своей материальностью, но этого хватает, чтобы Мин, грязно ругаясь, пролетел сквозь него и плюхнулся прямо на пол.

— Собираемся, отправляемся на лошадях через три часа! — хлопает в ладоши Намджун.

Никому толком не ясно, в какой момент он стал решать, куда они пойдут и что будут делать, просто в один день Ким сказал: «Пошли», и все пошли, потому что ну есть у того какой-то мистический дар убеждения, позволяющий ему втираться в доверие к людям и получать высший балл автоматом на экзаменах.

Однако не только красноречие развито у Нама, столь же сильна в нём губительная для магов черта — любопытство. О да, вампир и дня не может прожить, не сунув свой аристократически прямой нос в какое-нибудь дело, от чего автоматом страдают все его друзья. Не совсем понятно, правда, почему при таком раскладе они упорно суются на пару с Джуном во все доступные и не очень места, но, как сказал однажды Тэхён, и все подхватили: «Шесть минус один — ноль». Хотя, возможно, дело не столь в глубокой философии, сколь в том, что начинающая ведьмочка просто не умеет считать.

Сборы были не слишком долгими — закалённые вампиром друзья привыкли дёргаться по первому зову, а потому у каждого стояла собранная сумка с самым необходимым — ну так, на всякий случай.

Чимин бесплотной оболочкой кружит над потолком, изредка бросая взгляды на сосредоточенно собирающегося Юнги.

«Они ещё в сборах, а я уже готов. Ещё бы, созданию не из плоти и крови вещи не нужны… » — тоскливо думает дух.

Пожалуй, основная проблема Пака заключается в нём самом, вернее, в его новом состоянии — эмоции и чувства-то у него прежние, как и характер, но вот тело уже абсолютно иное. В кругу друзей эта досадная мелочь быстро забывается, но стоит чуть отвлечься — и вот, та самая «мелочь» разрастается до масштабов катастрофы.

«Он никогда не будет твоим, Чимин. Да и что живой фей будет делать с мёртвым волшебником?»

Бросая на Юнги последний, полный грусти взгляд, дух юрко выныривает на улицу, минуя стены, не замечая внимательного взгляда карих глаз, наблюдавших за ним всё это время.

***

— Ну и куда ты нас завёл? — вопит Юнги, начиная багроветь от возмущения.

— Куда-то левее Восточных Лесов и правее Ледяных Пустынь, если смотреть по карте, — невозмутимо отзывается Тэхён, получая увесистый подзатыльник от Мина.

— А я говорил, что Тэхёну не стоит доверять во всём, что касается телепортации, да и магии в целом, — с чувством собственного превосходства бросает Сокджин.

— Спокойно, — пытается урезонить всех Джун, — сейчас Тэ соберётся и попробует ещё раз…

— Ещё? Да ты смерти нашей хочешь! — выпучивает глаза фей.

Чимин, безмятежно парящий над головами препирающейся компании, вмиг становится материальным, лишь для того, чтобы успокоить взбешённого Мина успокаивающими поглаживаниями по плечу.

Как ни странно, уловка работает — Юнги послушно затихает и только изредка кидает в разные стороны свои взгляды, полные скорби из-за того, что у всех — друзья как друзья, а у него — дефектные двуногие недоразумения.

— Предлагаю найти ночлег и потом уже выбираться отсюда — уже темнеет, а шастать по неизвестному лесу ночью — не самая лучшая идея, — говорит Хосок, настороженно оглядываясь по сторонам.

— Да? Вот только я не вижу здесь трактиров, — ехидничает Сокджин и получает сразу несколько раздражённых и уставших взглядов в ответ.

Спорить можно было вечно, вот только ситуацию это никак не исправило бы, а потому после энного количества времени, потраченного на пререкания, друзья двигаются вглубь леса, выискивая полянку побольше, чтобы можно было спокойно разместиться и начертить парочку простейших защитных рун.

Совсем избавлять от нечисти эти руны, конечно, не могли, но вот отпугнуть или задержать — вполне себе, а большего первокурсникам и не нужно было (большего они и не умели, будем честны).

Вероятно, если бы они были чуть постарше, столь сомнительная авантюра вряд ли привлекла бы их внимание — более опытные маги не кидаются на все артефакты подряд, потому что прекрасно сознают возможные риски. Но эти попросту слишком молоды, чтобы в полной мере осознать, куда их может завести любопытство и соблазнительная легенда про Сердце Тролля…

Дежурить возле их временного лагеря поставили Чимина: негласный лидер в очередной раз подметил, как выгодно иметь в команде духа, которому не требуется сон и пища, после чего получил укоризненный тычок от Джина, прекрасно заметившего, как резко погрустнел младший после слов Нама.

— Всё в порядке, Джин-хён, правда, — говорит Чимин, через силу натягивая улыбку. — Ложитесь спать, я посторожу.

Старший нехотя подчиняется, а следом за ним — и все остальные. И только Юнги, внимательно изучающий черты Пака, не может сомкнуть глаз.

Поняв, что простое лежание в тщетных попытках заснуть ни к чему не приведёт, Мин раздражённо вздыхает, решая провести время более приятным способом, а именно — за болтовнёй с младшим:

— Чимин? — шепчет Юнги, привлекая его внимание.

— Хён? Ты почему не спишь? — интересуется Пак, а потом, вспоминая о друзьях, что безмятежно дрыхнут рядом, добавляет: — Пройдёмся? Я видел неподалёку красивую реку.

— А как же остальные? — хмурится Юнги, опасающийся за их сохранность.

— Мы ненадолго, — заверяет его Пак, протягивая руку в приглашающем жесте. — К тому же, если мы разбудим их своей болтовнёй, они точно не обрадуются.

Колеблясь минуты две-три, для надёжности, Юнги всё же протягивает свою ладонь Чимину, соприкасаясь тёплыми и мягкими подушечками пальцев с ледяной ладонью, очень кстати ставшей осязаемой.

Комментарий к I:Сердце тролля

Юхуууу, что-то для стэна BP в последнее время я камбэкаюсь слишком часто 😅 Начало, в лучших традициях жанра — нудное, но не спешите отправлять свои тапки в полёт, хах)

Моя очередная робкая попытка вытянуть макси, господибожедаймнесил,

Саранхэ, и всё такое ~

========== II:Охотник за головами ==========

Комментарий к II:Охотник за головами

Глава посвящается ФБ и его лагам — эта часть могла увидеть свет раньше, но у нас есть они 🖤 Сегодня я немногословна, приятного чтения,

Саранхэ, и всё такое ~

Как это ни печально, но после стольких лет охоты на нечисть понимаешь, что это — не миссия спасения, а зачистка.

Сверхъестественное (Supernatural)

***

Чон Чонгук — самый обычный парень, которых всякие авторы добавляют в свои рассказы чисто для того, чтобы поиздеваться над терпением читателей, но что, если…

Парень рос в семье потомственных охотников на нечисть, причём в данную категорию автоматически подпадали не только вурдалаки, упыри и зомби, но и ведьмы, маги, волшебники, феи — словом, все те, кто хоть чуть-чуть выпадает из рамок их скучного мировоззрения. Хотя так оно, обычно, и бывает — унылые люди вечно стремятся навязать свою унылость другим.

Таким образом, у Чона не было выбора — семейная традиция же, и отступать как-то неэтично даже, а потому ещё совсем юный парень с детства вынужден был постигать весьма сомнительной ценности науки, как то: убийство вампиров, обезглавливание троллей и расфасовка фей по пакетам на их магические запчасти. За всё это время у Чонгука и мысли не возникало, что он делает что-то не так, но оно и ясно, почему. Сложно не нахвататься убеждений, которые тебе втюхивают годами.

Но было во всей этой, в общем-то, грустной ситуации, одно крайне ироничное «но» — ещё с детства в маленьком Чоне замечали нетипичные для человека странности, из-за чего в своей деревне он слыл изгоем.

И ему бы смириться, переехать в какой-нибудь городишко и подрабатывать до конца своих дней охотником на домовых и недобросовестных котов, ворующих хозяйскую сметану, но тут возникает уже второе, менее ироничное, но более важное «но». По своей природе Гук был крайне упрямым, и, что свойственно многим юнцам — без какого-либо инстинкта самосохранения, а потому в нежный и неокрепший мозг закралась блестящая идея… И мы плавно подобрались к тому, как именно Чон Чонгук оказался в кустах, подглядывающим за личной жизнью какой-то весьма странной парочки.

Изначально, план был таков: найти паранормальщину, желательно, поопаснее, героически прикончить её и сматывать удочки обратно, в деревню, где юного героя, непременно, будет ожидать слава и почёт, вкупе с безграничным уважением от местных жителей. Однако либо судьба сегодня не на стороне Чонгука, либо все монстряки в округе перевелись, потому что вместо опасного, ужасающего монстра он получил… Ванильную парочку, да, просто потрясающе.

Собираясь плюнуть на новоявленных любовничков и пойти себе с миром обратно, чтобы попытать удачу в следующий раз, Чон застывает, как вкопанный, замечая очертания невидимых до этого из-за ракурса крыльев у одного из «влюблённых». Приглядываясь к обоим, Чонгук разве что не орёт от внезапно свалившегося на него счастья: один из потенциальных доноров на трофеи для Гука — явно фея, да и второй наверняка не так прост, как кажется. Медленно нашаривая в нагрудном кармане порошок для ослабления магических сил, парень чувствует робкое прикосновение к своей руке.

— Ты — местный житель, да? Прости, если помешал, но я и мои друзья немного заблудились…

Перед ним стоял парень, идеально характеризующий слово «эстетика»: аккуратный нос, аристократические скулы, невероятно мягкие на вид волосы и обворожительная, чуть квадратная улыбка, определённо, располагают к себе. Незнакомец неловко хихикает, после чего продолжает, переминаясь с ноги на ногу:

— Вообще, мы должны были попасть немного в другое место, но я что-то напутал с телепортом, и, в общем… Мы здесь. Я встал чуть раньше, чтобы набрать воды для завтрака, и встретил тебя по дороге, ну, и кто я такой, чтобы упускать возможного спасителя? Пожалуйста, скажи, что ты знаешь, как выбраться отсюда и доехать до Триолла! — незнакомец сложил руки в умоляющем жесте и абсолютно очаровательно надул губы — эх, если бы Чонгук был мужеложцем, его сердце было бы уже в кармане обаятельного парня.

Засмотревшись на ярко выраженную красоту собеседника, Гук чуть не прошляпил ключевое слово: «телепорт».

Парень, кажется, упоминал что-то о том, что налажал с телепортом, а, поскольку, по мнению родителей Чона — магия от лукавого, перед ним прямо сейчас стоит само зло в первозданном его виде.

Глубоко вздыхая и с неким сожалением отмечая, что: «А парень-то симпатичный», Гук вспоминает и то, что у незнакомца, вроде бы, есть ещё какие-то там друзья, что одновременно и хорошо, и плохо. С одной стороны, будет тяжеловато тягаться с несколькими монстрами сразу, но с другой — двойная добыча, двойной почёт, не так ли?

— Конечно, я знаю путь. Правда, мне придётся поехать с вами — больно уж он мудрёный, сами не разберётесь, а мне не сложно.

— Правда? Ох, спасибо тебе большое…

— Чонгук, — услужливо подсказывает Чон.

— Тэхён, — расплывается в улыбке парень, которого Гук мысленно прозвал «симпатяжкой».

— Эй, Тэ, Чимин, Юнги, вы где там?!

— Не ори на весь лес! — вторит незнакомому голосу Тэхён. — Прости его, Чонгук-и, это мой парень и он бывает крайне шумным.

— П-парень? Так ты что… этот… того… Мужеложец?

— Фи, какое грубое слово. Я предпочитаю слово «гей» и симпатичных парней, — подмигнул Тэ.

— Тэхён? Тебя как за смертью посылать, — в их небольшое логово, огороженное кустами со всех сторон, протискивается достаточно массивный мужчина, обладающий убийственной аурой и мертвенно бледной кожей.

Внезапная догадка обрушилась на Чонгука ушатом ледяной воды — уж что-что, а упырей и вампиров он за долгие годы поучений и рассказов отличать научился.

«Становится всё веселее и веселее… » — думает Чонгук, осознавая, как крупно он влип.

— А кто этот парниша? — интересуется вампир, мотая головой в сторону Чонгука. — Тоже начинающий маг, заплутавший в телепортах?

— Ох, нет, наверное, вы что-то путаете — я простой человек, живу в деревне неподалёку.

— Странно, однако, потому что от тебя отчётливо веет магией, — недоумевает мужчина.

Тэхён, пользуясь секундной паузой, спешит вставить своё слово:

— Это — Чонгук, и он поможет нам выбраться отсюда!

— Правда? — из кустов показалась ещё одна голова с блондинистыми волосами.

«Матерь божья, да это же эльф!» — Чон покрывается испариной: о светлых эльфах ходят самые разные слухи, один краше другого, но в чём-то все, кто их распускают, всё же сходятся — от них абсолютно бесполезно что-либо скрывать.

Обладая безумно развитым чутьём, особо сильные эльфы могли расколоть его, как орешек, а потому Гуку только и остаётся, что уповать на то, что эльф слабоват или слишком отвлечён чем-либо, чтобы анализировать его эмоции.

Чон с тоской думает об амулете, который носит, практически не снимая — сильнейший ментальный подавитель, позволяющий охотникам дурить магов с предрасположенностью к рытью в чужих мозгах. Он был изготовлен сильным магом, и после его смерти артефакт, что называется, пошёл по рукам. Досадно, но против эльфов он бесполезен — у тех развита даже не столь магия, сколь интуиция.

— Да, я всё равно подумывал проехаться до соседних деревень — в нашем захолустье делать совсем нечего, — Чонгук набирает побольше воздуха в лёгкие — в его сознание им не забраться, но банально проследить за его эмоциями — раз плюнуть, а потому нужно подключать все свои гениальные навыки в области актёрства.

— Хорошо, мы соберём остальных и отправимся в путь, — кивает Нам, отзывая Джина в сторонку.

— Ну что? — нетерпеливо интересуется Джун, когда они отходят на достаточное от кустов расстояние, чтобы не быть услышанными.

— Да ничего, — хмыкает Джин, — парень глух, как мой эльфийский прапрапрадед.

— Да, я тоже заметил блок. Как думаешь, что бы это могло быть? Или кто…

— Без понятия, — ведёт плечами эльф, — но я бы не советовал ему доверять.

— Думаешь, подстава? Но никто не мог знать о том, где мы окажемся, да даже мы сами не догадывались об этом, пока не встряли. Я тоже не особо горю желанием верить ему на слово, но что нам остаётся? Он, походу, единственное живое существо в радиусе нескольких миль, мы не можем упускать такие шансы выбраться, а Тэхёну я хрена с два доверю телепортацию ещё раз.

— Как знаешь, — отстранённо бормочет Джин и направляется в сторону их временного лагеря.

Видно, что эльфа что-то настораживает, но своими догадками он делиться не спешит, а значит, остаётся только ждать.

Ким тоскливо провожает подтянутую фигуру полным грусти взглядом — эх, знал бы только Сокджин о том, сколько трепета вызывает он в сердце младшего. Для Джуна Ким — авторитет с большой буквы, и так было с самого первого дня их знакомства, когда Джин обыграл в карты отъявленных шулеров, слава о «непобедимости» которых была, как оказалось, сильно преувеличена.

Интересно, в какой момент уважение к старшему переросло в нечто большее?

***

Юнги и Чимин гуляют по берегу реки: Мин жадно глотает воздух, опьянённый приятным запахом леса, в то время как Пак исподтишка поглядывает на него с ласковой улыбкой.

— … Что? — недоумевает фей, замечая мимолётные, но достаточно частые взгляды Чимина.

— Неважно, — неловко хихикает дух, отводя взгляд. — Скоро рассвет. Нас, наверное, будут искать.

— Я тебя умоляю, кто? Ведьмочка и её волосатый бойфренд? Его Величество Сокджин-и? Намджун и его детективный роман?

— Почему ты так груб? Они — наши друзья.

— Верно. Но, по-моему, это лишь повод подъёбывать их ещё больше.

— Стой! — кричит Чимин, заставляя Юнги испуганно озираться по сторонам в поисках потенциальной угрозы.

— Что такое? Катаклизм, война, упыри, похлёбка, приготовленная Хосоком?

— Рассвет! — восторженно пищит Пак и несётся в воду.

— Да чтоб тебя… — бормочет Юнги и неторопливо летит вслед за Паком. — Это — всего лишь кругляшок на небе, откуда такой энтузиазм?

— Ты не умеешь находить наслаждение в мелочах, — фыркнул Чимин. — Конечно, если жить с позиции всемирного буки, «какой-то там кругляшок» не вызовет никаких эмоций, но я бы не хотел существовать в том дне, где я не увижу ничего особенного в рассвете.

После этих слов Чимин резко мрачнеет и более холодно добавляет, что им пора возвращаться — и без того валандались всю ночь чёрт знает где.

«Неужели его так задели слова про рассвет?» — терзается Юнги.

«Неужели он так ничего и не понял… » — мучается Чимин.

Дорога до лагеря проходит в полной тишине — случай с рассветом оставил неприятный осадок на сердцах обоих. И пусть одно из них уже давно не бьётся, это вовсе не значит, что его нельзя ранить.

— Ну наконец-то, явились монашки на конец проповеди! Где вас носило, мы, между прочим, волновались! — голосит Тэ, однако тут же осекается, замечая настроение пропавших друзей.

Не говоря ни слова, они разбредаются, кто куда: Чимин — облетать местность по второму кругу, Юнги — точить кинжалы.

Увлечённый личной драмой, фей не сразу замечает прибавление в их чумной компании, а замечая — пугается, на автомате хватая заточенный кинжал:

— Кто это, гремлин бы вас побрал?!

— Чонгук. И он выведет нас из этой ж… Из этого прекрасного места, куда нас завёл Тэ, — пытается шутить Хосок, но быстро успокаивается, получая люлей от Тэхёна.

— Что же, приятно познакомиться, Чонгук, — щурится Юнги, поигрывая кинжалом, который всё ещё находится у него в руке, ожидая своего часа. — Безумно признателен за помощь, но только без глупостей, иначе твоё тело окажется вон на том штыре.

— Как дружелюбно, у вас все такие гостеприимные в городах? — решает скосить под деревенского Гук.

Что ни говори, а дураком-то он никогда не был. Самонадеянным — да, упёртым — дайте два, но точно не дураком, а потому приблизительный план действий сформировывается в его голове моментально.

— Не обращай внимания на Юнги, который, очевидно, снова хочет таинственным образом замолчать, — предостерегает враз посмирневшего фея Джин. — Будь добр, вместо того, чтобы трепать языком понапрасну — слетай-ка лучше за Чимином, нам пора выезжать.

— Кто? Я?

— Ну не я же, — огрызается эльф, после чего, спохватившись, поспешно натягивает маску холодной невозмутимости обратно.

Провожая взглядами удаляющегося фея, Чонгук слышит тихий голос у самого своего уха:

— Нам надо поговорить наедине.

Оборачиваясь, Чон замечает Намджуна, поспешно скрывающегося среди деревьев и кустарников.

— О чём ты хотел поговорить? — бросает ему в спину Чонгук, отчаянно пытающийся поспевать за Джуном.

Оглянувшись и удостоверившись в том, что местность вокруг них достаточно безлюдна для спокойного разговора, Ким начинает, присаживаясь на поваленное дерево:

— Скажи, почему ты носишь амулет?

Зрачки Гука непроизвольно расширяются, но парень быстро приводит себя в норму, напоминая, что он как бы не на пикнике с друзьями.

— У нас все их носят — якобы от сглазов уберегает, но я, если честно, не шибко в это верю, а ношу, чтобы в ведьмовстве не обвиняли.

— Ментальный амулет — да от сглазов-то? — хмыкает Нам, вставая и подходя ближе к Чонгуку. — Прости, но если ты хочешь путешествовать с нами, я должен знать, с кем имею дело, — протянув руку, вампир решительно сдёргивает амулет, и Чон уже успевает проститься со всей своей роднёй, когда…

Едва взглянув на Гука, Джун падает, издавая короткий крик. Спустя пару минут к ним прибегают оставшиеся маги, на этот раз в полном своём составе.

— Эээй, что за хрень здесь происходит? — кричит Тэ, с перепугу кастуя простенькое заклинание защиты от болотных хмырей.

— Я-я не знаю, о-он сам… — заикаясь, пробормотал Гук, с ужасом наблюдая за Сокджином, осматривающим Намджуна.

Тот изо всех сил старается не выдавать своего беспокойства, но нервно дёргающееся ушко даёт понять, что эльф взволнован. Прошептав что-то и приложив руку ко лбу Нама, Джин облегчённо вздыхает:

— Жить будет. Сейчас оклемается и скажет, что его подкосило. Или кто, — Ким кидает быстрый взгляд на Чона, но и этого хватает, чтобы Гук впал в панику.

Все враждебно косятся на него, и кто знает, закончилось бы это дракой, а то и чем похуже, если бы Намджун не простонал, приоткрывая глаза:

— Чёртов менталист. Какого хрена ты соврал, что обычный человек, когда на деле меня вырубило от одной только попытки покопаться у тебя в голове?!

— Я не понимаю, о чём ты, — отбрыкивается Чонгук. — Я — просто парень из деревни, который и о магах-то слышал только из сказок и легенд, не говоря уже о том, чтобы быть им.

— Получается, что он — один из нас?! — радостно взвизгивает Тэ, которому любые новые знакомства с последующей дружбой только в радость.

— Да, но это не значит, что мы возьмём его в город. Послушай, Чон Чонгук, и внимательно запомни то, что я скажу: ты проводишь нас до ближайшего населённого пункта, а потом забудешь о существовании всего, что видел сегодня. А теперь — седлаем коней, — отрезает Сокджин, и, кинув мимолётный взгляд на Намджуна, удаляется с места происшествия.

Грациозно удаляется, чёрт возьми!

========== III:Странная деревня ==========

Комментарий к III:Странная деревня

Следующая цель: гарем, а пока — ловите проду пыльцы) Запаситесь тёплыми одеялками и шоколадом перед прочтением,

Саранхэ, и всё такое ~

В отличие от людей, вампирам нужна только кровь.

Последний Серафим

***

— Мне сложно описать то, что я чувствовал… — делится с друзьями Джун, постепенно приходя в себя. — Меня будто отбросило нахрен из его сознания, парень, ты первый, кто заблокировал мне возможность заглянуть в чужую черепную коробку!

— Я правда не знаю, как так получилось, — вздыхает Чонгук. — Честное слово, я и о магах-то имею представления весьма смутные.

Отличная игра, Чон Чонгук. Но все ли в неё верят?

Тэхён — однозначно да: ну как же, Гук-и же весь такой миленький и пушистенький крольчонок, как от него вообще можно ждать какой-то подвох? Ну, киданул Нама из своего сознания, а с кем не бывает по неопытности? Послушать тех же стихийников — они целые деревни сносили, когда силу контролировать не умели, а тут какой-то Намджун, которого, в общем-то, не так уж и жалко: он сильный, быстро оклемается.

— Куда дальше, Чон… хук? — Хоби, как его прозвали в кругу друзей, решает максимально выказывать свою неприязнь к чужаку: не нравится ему этот парень, вот и всё тут — и дело, чует внутренний волк Хосока, здесь не только в несчастном случае с Джуном.

Есть в нём что-то крайне подозрительное, и хотя серьёзных оснований полагать, что он — потенциальный враг, нет, но Чон на всякий случай делает себе пометку приглядывать за ним время от времени. Так, на всякий случай.

— Нам нужно брать на север, там есть пара деревень по пути, где мы сможем заночевать, — говорит Чонгук, стойко игнорируя намеренно допущенную ошибку.

— Там есть трактиры?

— Нет. Но если помочь местным жителям с какой-нибудь пакостью, по типу барабашек или оборотней в полную луну, — полный торжества и скрытого ехидства взгляд на Хосока, — то можно рассчитывать на кров над головой.

— Но барабашек же не существует, — растерянно тянет Чимин, озадаченно хмурясь.

— Как удачно, что местные жители этого не знают, верно?

Хоби еле подавил шипение, рвущееся из груди: этот парень напрягает его до зуда в пальцах, и он ждёт не дождётся, когда же тот свалит, помахав ручкой на прощание.

— Если все готовы, можем выдвигаться, — подытоживает Нам, резко оказываясь в седле. — Да и наши импровизированные каникулы не вечны — Джин пусть и заболтал преподов, но отпросить нас получилось не более, чем на месяц.

— Тогда тем более — едем, — подхватывают остальные.

Чонгук наблюдает за ними с грустью, с лёгкой примесью зависти: они выглядят такими разными, но при этом воспринимаются вместе, как нечто цельное — один сплочённый организм, где каждый готов глотку перегрызть за любого из тех, кто удостоен чести принадлежать этому кругу. У него такой дружбы не было никогда.

«Едем… »

***

В деревне они оказываются ближе к вечеру: невыносимо много времени убито на прокладывание дороги сквозь кучи коряг и валунов, на которые местные леса были так щедры в это время года.

С интересом оглядываясь по сторонам и ища хоть какие-то признаки жизни в этой, казалось бы, абсолютно пустой деревеньке, друзья и Чонгук, к ним прибившийся, осторожно рассёдлывают коней. У парня нет скакуна в резерве, а потому он передвигается вместе с любезно приютившим его Тэхёном, что неимоверно бесит Хосока, в котором враз проснулось дремавшее до этого чувство собственника.

— Эээй, есть тут кто?!

— Давай, покричи ещё громче, чтобы тебя точно услышала вся нечисть в этой округе, — Юнги кидает хмурый взгляд на смутившегося Гука.

— А этот гном дело говорит, — хмыкают откуда-то сбоку.

Все синхронно оборачиваются на звук: крепко сбитый мужчина в чисто крестьянском облачении, стоящий у одного из домов и хитро улыбающийся, не внушает доверия даже больше, чем Чонгук.

— Ну здрасьте, гости дорогие, я — Бан Джихён — старшина этой деревни, — произносит он, и Джин ощущает резкую антипатию к незнакомцу.

Маслянистые глазки, отвратительный запах потного тела, который чувствительные рецепторы эльфа улавливают даже на расстоянии в несколько метров — да и общее впечатление буквально орёт о том, что им следует уматывать отсюда как можно скорее.

Нельзя. Скоро стемнеет окончательно, а ехать по лесу глубокой ночью — не лучший вариант.

— Приятно познакомиться, — выдавливает Чонгук и по старинному обычаю этих земель преподносит Бану несколько «даров» в знак того, что они пришли с миром.

Ничего особенного: хлеб, парочка снадобий для лечения несложных болячек и пара пучков сезонных трав — но в обычае важна не столь ценность подарков, сколь чисто символическое проявление уважения.

— Хм, что же привело сюда столь обворожительных особ? — его взгляд задерживается на Юнги, и это сильно напрягает остальных, не понимающих, что могло послужить тому причиной.

Перед въездом в деревню, дабы не травмировать нежную психику обывателей, и не быть сожжёнными по вине банальнейших стереотипов, Нам наложил простенькую иллюзию, скрывающую крылья Мина, его клыки и очаровательные, но весьма красноречивые уши Сокджина. Может ли быть такое, что простой смертный, игнорируя магию, замечает что-то необычное в гостях? Да нет, исключено.

— Позвольте нам ненадолго задержаться в вашем поселении, — начинает Чонгук, которому, как наиболее сведущему в местных традициях, доверили почётную должность оратора. — Мы можем помочь вам с лечением больных и раненных взамен на ночлег.

— Что же… — тянет мужчина, — есть у нас одна тяжелобольная, никто не знает, что с ней такое. Думали, хворь какая, но наша знахарка только плечами пожимает, говорит, нет во всём мире хвори такой… губительной.

— Проводите меня к ней, — просит Тэхён.

Как ни странно, но помимо членовредительства и сюсюканий с Хосоком, Тэ, ко всему прочему, весьма неплохой знахарь. Когда из команды кто-то заболевает, все всегда идут к нему, и не было ещё ни разу, чтобы он не помог.

Откуда у него познания в области знахарства, Ким, впрочем, говорить отказывается, да друзья и не лезут — какая им, в сущности, разница, а раз Тэхён не говорит об этом, значит, и докапываться до него не стоит.

— Сей момент, — мужчина подзывает друзей, и они всей дружной ватагой топают в сторону покосившегося домика на краю достаточно маленькой деревушки.

— Великие звёзды, — шепчет Сокджин, смотря на ту самую тяжелобольную.

— Вот же гоблин, — вторит ему Тэхён.

Их двоих пустили к женщине, как самых сведущих в области медицины, причём как магической, так и самой что ни на есть традиционной, и если о Тэ уже было упомянуто, то у Джина это, скорее, было заложено природой: каждый эльф немного врачеватель, но не каждый врачеватель — эльф.

— Ты думаешь, тут можно что-то сделать?

— Я думаю, чего тут сделать нельзя.

Женщина, лежащая перед ними, выглядит не как человек, которому нужна помощь. Она, скорее, походит на человека, которому уже не нужно ничего.

Безжизненный, пустой взгляд, устремлённый в потолок, нулевая реакция на происходящее и нездоровый, серый оттенок кожи, местами уходящий в более тёмные пятна на теле — всё это не внушает оптимизма и надежды на скорое выздоровление.

— Святые духи, что с ней? Я никогда ранее не видел таких странных отметин, — Тэ мажет взглядом по почти чёрным пятнам на коже, подавляя рвотные рефлексы.

Вообще, знахарям и не такое приходится видеть каждый день, но у Тэхёна практика была раз в несколько месяцев, и то — более пустяковая.

— Не знаю, но я чувствую запах гнили, — Джин морщится. — Она уже не жилец.

— Но что мы скажем её односельчанам? Не думаю, что их устроит такой ответ.

— Нет, гоблин, давай телепортнём сюда некроманта и сделаем вид, что всё так и задумано, — вскипает Сокджин, но быстро берёт себя в руки и выходит из избы.

— Что там? — интересуется Нам и ойкает от неожиданности, когда эльф хватает его за рукав и оттаскивает в ближайшие кусты: проводить серьёзные разговоры именно там, кажется, становится традицией.

— Её не спасти, — зашептал Ким на эльфийском.

Ещё одна особенность вампира — невероятная способность к изучению языков. Юный, по меркам вампиров, парень, свободно говорит аж на пяти языках, среди которых: человеческий, гоблинский, троллий, диалект, характерный вампирам, проживающим в местности, где он родился, и, собственно — эльфийский. Сказать, что это удобно — не сказать ничего, ведь так они могут общаться в малознакомых местах без риска быть подслушанными — всё-таки, очень мало не эльфов говорят на их языке, из-за достаточной сложности и витиеватости некоторых слов и выражений.

— Почему?

— Необычные симптомы и реакции организма. Я не стал говорить Тэ, но я подозреваю, что это — порча.

— Непереводимое ругательство на эльфийском.

— Как никогда солидарен. Но что нам делать?

— Пытаться лечить. Если не выйдет — говорить. Пожалуйста, Джин, я не верю, что ты сможешь сдаться, даже не начав сражение.

— Боюсь, что это сражение проиграно заранее, — бросает Сокджин и вылезает из кустов, крайне озабоченный и недовольный.

***

Прошло два дня с тех пор, как они в деревне: большая часть друзей занимается методичным пополнением припасов в виде трав и пищи, основная часть которых была неожиданно быстро израсходована, пока Сокджин и Тэхён в отчаянии бьются над несчастной тяжелобольной.

Ни травы, ни лекарства, ни зелья — не помогают, и силы, и энтузиазм уже давно израсходовались, а женщина с каждым днём выглядит всё хуже и хуже.

— Так больше нельзя, я должен сделать это, — говорит Тэ эльфу после того, как очередное снадобье не даёт никаких результатов.

— Что… О, нет, Тэхён, ты не можешь! — Сокджин чуть бледнеет от ужаса. — Если это то, о чём я думаю, даже не пытайся соваться к ним.

— Но это наш единственный шанс хоть что-то изменить!

— Нет, нет, и ещё раз нет! Я не позволю тебе рисковать собой и вызывать потусторонних духов в наш мир, неужели ты не помнишь, чем это закончилось в прошлый раз?

— Помню. Но я не могусмотреть, как она умирает, буквально у меня на руках! Вчера я говорил с её мужем, детьми… Я не прощу себе, если она не выживет, я не прощу себе то, что даже не попытался что-либо изменить!

Лёд трогается — столь ненавистные Джину воспоминания накатывают вновь, напоминая, насколько отвратительным может быть чувство, когда ты можешь что-то предотвратить, но не делаешь этого.

— Я не могу одобрить эту затею, но тебя ведь это не остановит?

— Не-а.

— Ну и звёзды с тобой, — чертыхается он. — Сегодня вечером все поедут в поселение, чуть восточнее этого, в деревне останется только Намджун. Эх, что-то резко захотелось гулять, пожалуй, приглашу Джуна на вечерний променад, — и, напевая незатейливую мелодию, Сокджин удаляется из успевшей надоесть своим запахом болезни и скорби избы.

— Святые кикиморы, как же я люблю тебя, Джин, — благодарно шепчет Тэ. — Да и совместная прогулка с Джуном тебе не повредит… Кто знает, может, ты наконец заметишь взгляды, которые он бросает на тебя, когда думает, что его никто не видит.

Эльф направился прямиком в избу, отведённую им для проживания: когда он впервые увидел этот «шедевр» человеческой архитектуры, его внутреннего эстета чуть удар не хватил, но сейчас Джин потихоньку привык, и даже перестал брезгливо морщиться при виде обшарпанных стен и протекающей крыши.

— Намджун?

— Да? — с готовностью откликается вампир, вскакивая с некого подобия постели.

— Я. Ты. Лес. Гулять. Есть вопросы?

— Какая… изящная формулировка вопроса.

— То есть ты против? Ну, тогда я пойду гулять в гордом одиночестве…

— Нет-нет, я только за! — поспешно добавляет Джун, торопливо направляясь к выходу.

Пожалуй, излишне торопливо: по пути он спотыкается об ногу Джина и с размаху впечатывается в пол.

Сокджин отчаянно пытается сдержать нервный смешок, настолько милым и неловким иногда может быть Нам.

Вполне возможно, что устоявшееся мнение остальных касательно того, что Джин не замечает поползновений вампира в свою сторону — ошибочно.

Эльфы имеют свойство подмечать всё, просто иногда не считают нужным это озвучивать.

Помогая Наму оправиться после судьбоносной встречи с полом, Сокджин собирается убрать протянутую руку, но мягкая, однако настойчивая хватка вампира не позволяет ему этого сделать.

— Ты чего это? — удивляется Джин, посматривая на их переплетённые между собой пальцы.

— Пожалуйста, — непонятно о чём просит Джун и уводит озадаченного эльфа вглубь леса.

Они решаются заговорить, лишь достигнув относительно тихой местности, куда не суются местные и где, впрочем, достаточно места, чтобы разместиться без всякого дискомфорта.

— Может, отпустишь мою руку? — интересуется Джин, слегка дёргая конечностью.

— Что? Ах, да, прости, — Нам неловко улыбается, высвобождая длинные пальцы из собственного захвата. — Скажи, почему ты пригласил именно меня?

Вот он — вопрос, от ответа на который зависит чуть ли не вся Вселенная и её существование. Не очень ясно, что там насчёт обычного мира, но внутренний мир Джуна так точно висит на волоске прямо сейчас.

— Да так, — Сокджин — не самоубийца, чтобы говорить правду про Тэ и его тараканов, а потому ложь — лучший выход из положения.

Да и не ложь это, в общем-то… Так, лёгкая недосказанность, витающая в воздухе.

— … Просто решил погулять, и подумал, что одному тебе будет скучно сидеть в деревне.

— И всё? — Нам улыбается, стараясь не показывать своё разочарование слишком явно.

Сокджин вздыхает: он знал, что эту проблему, как он окрестил излишнюю симпатию вампира к его персоне, нельзя игнорировать бесконечно.

Рано или поздно всё равно пришлось бы дать хоть какой-то ответ, но это означало бы — разбить Намджуну сердце.

«Почему кто-то всегда должен оставаться несчастным?» — проносится в голове у Джина, прежде чем он встаёт с коряги, на которой они умостились в процессе прогулки, и произносит, печально улыбаясь парню в ответ:

— Да, Джун. Это всё.

Вампир медленно кивает, пока целый мир внутри него ломается к гоблинам, разрушается и беспощадно втаптывается в землю острыми каблуками сапог эльфа.

Он, может быть, и наивный, но точно не дурак, поэтому весьма однозначный ответ Сокджина принимает с должным смирением и пониманием.

«Было бы легче, если бы я мог рассказать тебе всё… — думает Сокджин, стоя к Джуну спиной. — Возможно, позже, когда это перестанет быть настолько болезненным».

— Нужно возвращаться, — тихо говорит Джун. — Наверное, остальные уже приехали из деревни, так что завтра мы сможем уехать отсюда.

— Иди, — кивает Джин, — а я ещё немного погуляю.

Ему нужно время для того, чтобы подумать о случившемся. А ещё, ему нужно одиночество, потому что если Намджун останется здесь ещё хотя бы на пару минут — он просто не выдержит.

========== IV:Триумфальное сожжение ==========

Все настоящие ведьмы только так и колдуют, из сердца… Кольцо-то да палочка волшебная, чай, для дураков делались. Где им, дуракам, сотни лет сердце развивать да доброту в себе копить — взяли палку, кольцо нацепили да пошли дрова ломать…

Дмитрий Емец

***

Тэхён сосредоточенно смешивает травы, периодически подбрасывая нужные ингредиенты в котёл, выделенный старшиной деревни — тем самым неприятным мужичком, что действует на нервы всем членам их небольшой компании вот уже несколько дней.

Это должно сработать. По крайней мере, Ким очень на это надеется, ведь в противном случае тотальный пиздец накроет всех и вся, да и совесть, больше подходящая святошам и монахам, нежели знахарям и ведьмочкам, всё равно не даст спокойно спать, подкидывая весьма жалкий образ женщины в ночные кошмары и грёзы.

Несмотря на то, что Джин увёл Нама куда-то в лес, ему всё равно не дают сделать всё быстро и качественно: сначала пришёл Чонгук, невесть почему оставшийся в деревне, потом — тот самый старшина, гоблины его дери.

И того, и другого в данной ситуации Тэхён с превеликим удовольствием скинул бы в овраг с помоями, дабы не мешались, но, увы и ах, хорошее воспитание и превосходные манеры не раз заикались о том, что это было бы крайне невежливо с его стороны.

— Последнее… — шепчет Тэ, кидая полынь в бурлящий котёл. — Стоп. Что за…

Посмотреть на результат своих мытарств ему не дают чьи-то руки, намертво вцепившиеся в плечи.

— Что вы делаете? — пробует достучаться до неизвестного Тэхён.

Рука машинально тянется к сумке с зельями, и паника накрывает парня с головой, когда он понимает, что её нет на привычном месте, прямо возле него.

Неизвестный лишь усиливает давление на плечи, выворачивает ему руки и толкает вперёд, отмалчиваясь на все вопросы и проклятия.

«Эх, ну и какой из меня боевой маг? Мне бы травки смешивать, да зелья варить, а не вот это вот всё», — мысленно вздыхает Тэ.

Вот тот же Намджун, к примеру, пусть и неуклюжий, как тысяча троллей в ювелирной лавке, но на раз бы сделал этого типа — любителя заламывать руки случайным встречным. По крайней мере, Ким очень надеется, что случайным, потому что если он пришёл конкретно за ним… Плохо. Очень плохо.

Меж тем, они оказываются на небольшой главной площади деревни, где, на удивление, полно людей. Возможно, здесь собралась вся деревушка, вот только никто не спешил вызволять его из железных тисков незнакомца. Наоборот, пришедший люд испепеляет его своими взглядами, и, возможно, Тэ просто параноит, но в них сквозит лишь ненависть и презрение, без какого-либо желания помочь.

— Сжечь! — внезапно орёт один из них.

— Сжечь ведьму! — вторит ему другой.

«Что? Какого… »

Мысль не успевает до конца сформироваться в его голове, так как в следующую секунду Ким получает чем-то увесистым прямо по темечку.

… И мир резко меркнет, погружаясь в темноту.

***

Мрак расступается, и Тэхён понимает, что он в дерьме.

Не совсем ясно, сколько секунд, минут или часов он провёл, будучи отключённым от мира и жизни в целом, но очухивается он в не самых лучших для того условиях.

Связанный по рукам и ногам, Ким может чувствовать, как дерево дерёт его нежную кожу спины, наверняка оставляя царапины и занозы. Вероятно, он привязан к какому-то столбу, а его чувствительная кожа открыто контактирует с древесиной потому, что любезные селяне соизволили переодеть Тэхёна в белую, свободно струящуюся до колен рубаху.

И это — второй тревожный звонок.

Первым, несомненно, можно считать тот факт, что его, гоблин их подери, связали, а третьим, финальным на пути к его уничтожению — куча хвороста, валяющаяся в ногах, и факел в руках одного из жителей деревни.

— Сжечь ведьму! Сжечь! — скандирует толпа, и Тэ чувствует, как волна обиды и непонимания накрывает его с головой.

Что он им всем сделал? Почему они так его ненавидят и хотят убить?

Он смотрит в пылающие негодованием и яростью глаза жителей, и с каждой секундой ему хочется разрыдаться всё больше. Вот, к примеру, Чонсу — девушка, которой он помог приворожить местного красавчика, и которая искренне его за это благодарила. Сейчас в её глазах нет ни капли признательности, напротив, она скандирует их фирменное «сжечь ведьму» вместе со всеми.

А что вы думаете по поводу Джихве — парня, которого Тэ исцелил от непомерного количества бородавок? Сейчас и он присутствует на захудалой площади, крича свои отвратительные пожелания о казне Кима.

— После моей смерти твои бородавки вернутся в удвоенном количестве, сукин сын! — Тэ даже не пытается сдержать своё негодование.

Уж лучше ярость, чем беспомощные слёзы — так решает для себя Ким. Пусть они видят, что его дух не сломить какой-то кучкой дров и дебилами, решившими, что они здесь закон. Как говорится, в любой непонятной ситуации — шути, и это уместно не только для клоунов.

— Эй ты, жиртрест, — начинает воодушевлённый своей задумкой Тэ, — ты бы с таким усердием жиры сжигал, как людей.

Толпа синхронно оборачивается на покрасневшего старшину, который, предположительно, является инициатором всего этого безобразия, и заходится в приступе нервного смеха.

— Да как ты смеешь, нечистая сила? — воет тот, поглаживая свой пивной живот. — Сегодня ты умрёшь, и правосудие восторжествует!

— Я-то умру, сладкий, а вот твои жиры останутся с тобой навсегда, — хмыкает Тэхён, вызывая новую волну смеха и выбешивая мужчину окончательно.

— Ну всё, хватит болтать! Поджигаем его, ну же!

— А может, не будем спешить? — предлагает Тэ, вмиг растерявший своё чувство юмора. — Скажите хотя бы, за что сжигать собрались.

— Тебе это поможет? — скептично приподнимает бровь старшина.

— Да… Вернее, нет, но я узнаю, почему умру в рассвете лет.

— Братья и сёстры, — взревел мужчина, поворачиваясь к толпе. — Этот парень — ведьмак, дурачивший нас на протяжении нескольких дней, обещавший исцелить Юри, а в итоге не сделавший ничего! Он и его шайка — нечистая сила, уничтожающая нашу деревню изнутри, а потому, во имя спасения наших жизней, мы должны сжечь его!

— Сжечь! — толпа приходит в оживление от одной только мысли о том, чтобы кого-то казнить.

Убеждать бесполезно. Взывать к совести — тоже. Толпа есть толпа, и её буйство не в силах остановить никакая сила. Но неужели ему придётся умереть вот так?

К нему подходит мужчина с факелом, облачённый в чёрный плащ до пят. Его фигура неумолимо надвигается на парня, и Тэ чувствует, что он буквально в шаге от того, чтобы устроить истерику. Пожалуй, единственное, что удерживает его от этого — нежелание показывать свою слабость и растерянность кретинам, устроившим самосуд.

— Приготовься, — шепчут ему на ухо.

— Пошёл в жопу, — так же шёпотом отвечает Тэ.

Все ждут зрелища: мужчины подсаживают маленьких детей на плечи, чтобы тем было лучше видно процесс, а женщины неустанно повторяют уже затёртую до дыр фразу.

«Какие же вы мерзкие, — думает Ким. — Жаждете крови и криков, прикрываясь правосудием, но на деле вы — просто кучка кровожадных ублюдков».

— Готов? — раздражающий шёпот вновь раздаётся откуда-то сбоку, и Тэ уже хочет повторить свой ответ, когда…

— Эй, что происходит?! — толпа и старшина застывают в недоумении, как и сам Тэхён, которого вместо обещанного сожжения спешно отвязывают от столба.

Не успевает никто даже толком-то и осознать, что происходит, как чьи-то мощные руки вырывают парня из резко ослабевших тисков, сажают на стоящего неподалёку коня и навсегда увозят из деревни, где к нему были не очень дружелюбны.

— Что… что? — он пока не совсем понимает, где он, что он, и как ему удалось спастись.

— Всё нормально, — кто-то за спиной парня голосом Чонгука пытается успокоить порядком разнервничавшегося Тэ.

— Гук? Что вообще, блять, произошло? — вопросов накапливается больше, чем ответов.

— Тебя пытались сжечь, потому что старшина видел, как ты что-то варишь в котле, и решил обвинить в ведьмовстве.

— Какие веские причины для того, чтобы убить человека!

— А им многого и не надо. Неужели ты раньше не бывал в деревнях?

Перед глазами мелькают события давно минувших дней, которые Тэ хочет вспоминать меньше всего. Глаза против воли начинают увлажняться, и ему приходится приложить титанические усилия, чтобы скрыть это от младшего.

— Нет, — решительно врёт он, закатывая глаза и смаргивая подступающие слёзы.

— Ну, здесь это в порядке вещей. Люди могут быть иногда очень тупыми, знаешь ли, и просто жестокими па… Ты что, плачешь?

— Нет, у меня просто внезапно началась аллергия на пыльцу, — огрызается Тэ, громко шмыгая носом.

Гук останавливает коня возле относительно безопасной полянки и снимает упирающегося Кима с седла.

Усадив истерящего парня на корягу, он плюхается рядом, после секундных раздумий аккуратно приобнимая Тэ за плечи.

— Что, первый костёр? — интересуется он, затаив дыхание, так как ищущий понимания и заботы Тэ ластится, аки мартовский кот, превращая невинное подбадривание в крепкие объятия.

— Да, — вновь врёт Тэхён.

Символично, что корягу они выбрали именно ту, на которой не намного ранее выясняли отношения знакомые всем эльф и вампир. Очевидно, несчастная старушка была создана для того, чтобы выслушивать ложь Кимов всех рангов и возрастов.

— Ну, бывает. Ничего, привыкнешь, — бормочет Гук, и только через секунд десять понимает, какую чушь несёт.

Тэхён обезоруживает своим обаянием и открытостью, то ли взрослой глупостью, то ли детской наивностью, и заставляет забыть обо всём лишь одним своим присутствием. Он весь такой тёплый и податливый, нежный и дикий одновременно, а ещё…

А ещё у него есть парень. И Чонгук — не мужеложец.

Наверное…

— Ой, а что нам делать с остальными? — Тэ аж подскакивает на многострадальной коряжке от волнения.

Чонгуку ничего не остаётся, кроме как покрепче сжать хрупкую фигурку парня в своих руках, успокаивающе шепча на ухо:

— С ними всё будет хорошо, правда. Я был с Чимином, когда мы увидели, что произошло, и он полетел предупреждать других. Можешь не волноваться, мы договорились встретиться уже в Триолле, я объяснил, как туда добраться.

— Спасибо, Гук, — улыбается Тэ, растягивая губы в странной, но безумно милой квадратной улыбке.

— Эээ… Да, ладно, но сейчас нам нужно ехать, и…

Тэхён хихикает, ибо смущённый Чон — зрелище, за которым можно наблюдать вечно. Он осторожно выпутывается из кольца чужих рук и направляется к коню.

Дорога планируется долгой и не шибко весёлой: до Триолла ещё скакать и скакать, сутки так точно. Конечно, можно остановиться в другой деревеньке неподалёку, но что-то подсказывало Гуку, что в ближайшее время о чём-то таком не стоит даже заикаться.

— Скажи, а… — начинает Тэ после приблизительно часа езды.

— Да? — Чонгук изо всех сил пытается быть учтивым и мягким.

Конечно, в его планах, вроде как, было растаскать всю эту компанию на трофеи, но он же не изверг какой, да и резкое обращение может закрепостить Тэхёна, чего допустить ну никак нельзя. То, что Чону сейчас нужно больше всего — всеобщее доверие, и он планирует нарабатывать его по максимуму.

— Что будет потом? — вопрос парня ставит его в тупик. — В смысле, доедем мы до Триолла, встретим остальных… А потом? Ты ведь останешься с нами?

В вопросе Тэ сквозит надежда и воистину детская непосредственность. Он и сам сейчас безумно походит на ребёнка, с этими своими надутыми губами и блестящими глазками, который не хочет расставаться с новой игрушкой.

— Нет, ТэТэ-хён, вряд ли, — Чонгук говорит мягко и вкрадчиво, вспоминая своё общение с пятилетним племянником и невольно улыбаясь. — Да и твои друзья меня не очень-то жалуют.

— Дело только в них? Если да, то можешь не волноваться, я уговорю Намджун-хёна взять тебя с собой.

— Куда?

— В наш университет магии, куда ещё.

— Но я не маг… — пробует отпираться Гук, на что получает смешок и вздёрнутую бровь.

— Ага, а потому ты откинул одного из сильнейших менталистов на потоке при одной только его попытке заглянуть в твоё сознание. Слушай, я не знаю, почему ты так яро отрицаешь свою суть, но не думай, что сможешь убежать от неё. Хочешь ты того или нет, но магия — это часть тебя, и если убрать её… Это будет как незаконченный дом: вроде дом, но половину крыши снесло ураганом, и теперь внутри сыро и холодно, а на стенах растёт мох.

— Как глубокомысленно, хён, — тянет Гук. — Не думал, что в тебе живёт внутренний философ.

— А? Да нет, это я нашего директора цитировал. По словам третьекурсников, он в начале каждого учебного года что-то такое говорит, и то ли это действительно проникновенно и чётко выражает суть нашего учебного заведения, то ли ему просто лень каждый год придумывать новую речь, — Ким смеётся, заставляя уголки губ Чона приподниматься.

Однако, Гук быстро одёргивает себя, напоминая, что рядом с этим парнем расслабляться нельзя. Первое правило, которое он чётко усвоил от родителей: позволяй врагу поверить тебе, но не позволяй себе поверить врагу.

Однако можно ли считать Тэ врагом, если он, вроде как, не желает ему зла? Да и вся эта компания выглядит вполне дружелюбной, если не брать во внимание недвусмысленный намёк Джина на то, что Гука отправят за борт сразу же после достижения Триолла.

Вбитые в голову семьёй стереотипы о нечисти трескались, подобно ткани, разрываясь на части: почему они должны быть убитыми, если никому не желают зла? Просто потому, что они — не такие, как обычные люди?

До встречи с ними Чонгук искренне верил, что искореняет зло, и каждый убитый им «монстр» воспринимался, как верный шаг на пути к освобождению и очищению этого мира.

«Лучше бы я не встречал тебя никогда, — мысленно обращается Гук к Тэхёну. — Теперь мне будет намного сложнее верить в то, что все маги — злые».

Они решают остановиться у реки, предусмотрительно обезопасив место от возможного набега водяных или утопленников, которые больно охочи утаскивать невнимательных людей на дно.

Тэ, горестно вздыхая, практикует своё кулинарное мастерство на подстреленной Чоном дичи, после чего они, хорошенько поужинав, решают разделить между собой дежурства.

Добровольно согласившись бодрствовать первым, Тэхён какое-то время смотрит на мутную водную гладь, однако, вскоре одёргивая себя: мало ли что можно увидеть ночью в её отражении.

Тоскливо прислонившись спиной к шершавому стволу дерева, парень прокручивает в голове все события минувшего дня, и с удивлением обнаруживает, что мыслям о Хосоке в нём так и не нашлось места.

Комментарий к IV:Триумфальное сожжение

Пытаюсь сгладить жопную логику Сокджина в прошлой части софтовыми Вигуками 😅

Саранхэ, и всё такое ~

========== V:Пещера Смерти ==========

Вся магия похожа на ошибку. Люди видят то, что они хотят увидеть, и слышат то, что хотят услышать.

Роберт Маккамон

***

— Ну Джин-хён!

— Нет!

— Ну пожалуйста!

— Нет, я сказал.

— Но почему? — Тэ искренне не понимает, почему раз за разом получает отказ.

— А потому что! Как ты себе это представляешь? «Здравствуйте, господин директор, мы тут на поиски какой-то доисторической рухляди мотались, и в соседней луже нашли вот этого вот парня. Магии он не обучался, да и вообще о своих способностях узнал несколько дней назад, но он же поучится с нами, да?» — так, что ли?

— Хёёён, ты утрируешь, ну а если серьёзно?

— А если серьёзно — сгинь отсюда, нечисть поганая! Ты мне уже полчаса мозг десертной ложечкой выедаешь, может, пора остановиться?

Встретившись в Триолле с младшими, компания продолжила своё животрепещущее путешествие — сердце тролля было как никогда близко, и было бы просто глупо свернуть на финишной прямой.

Что делать с Чонгуком, никто из их разудалой команды не знает: Тэ настаивает на том, чтобы его взяли с собой в университет, где он сможет реализовать свои способности, Чимин — однояйцевый платонический брат-близнец Кима, потерянный в детстве — полностью поддерживает Тэ, Юнги неодобрительно качает головой, опасаясь, впрочем, говорить что-то при Сокджине в излишне грубом ключе. Намджун как-то резко берёт самоотвод, хотя обычно именно он решает подобного рода вопросы, Сокджин протестует, чисто интуитивно чувствуя подвох в действиях и словах младшего, а Хосок тихо закипает от ненависти, глядя на то, как его парень с жаром вступает в полемику с Джином.

Ну вот и зачем им этот Чонгук? Хорошо же жили без него, не жаловались, а тут пришёл какой-то там Чон и всё внимание Тэхёна потянул на себя.

Хоби сразу заметил, что после совместного путешествия атмосфера между ними поменялась, причём отнюдь не в самую выгодную для него сторону: Тэ то и дело благодарно поглядывает на Гука, а тот в ответ молча кивает, мол, понял-принял, хён, можешь не волноваться.

Бесит ли это? Определённо, какого чёрта они вообще общаются, если у Тэхёна есть Хосок — весь такой красивый и доступный?

Да и Чимин тоже хорош — предатель, у Чона тут личная жизнь рушится, а он летает вокруг да поддакивает, гад прозрачный!

— Всё в порядке, хён, я понимаю, что мы слишком мало знакомы, чтобы вы могли мне безоговорочно доверять. Пожалуй, мне действительно стоит уехать.

Хосок ликует: его проблема может решиться сама собой, и ему даже не придётся душить младшего самодельной удавкой, пока тот спит.

— Стой, — неожиданно подаёт голос Джун, — ты едешь с нами.

— Что?! — вопрошают все: кто-то радостно, а кто-то — неодобрительно и злобно.

— Мы ищем некую вещь, Чонгук, — осторожно начинает Нам. — Нечто древнее, а потому — опасное. Я читал про неё в летописях, но там, по сути, не даётся никакой информации. Пока вы плутали с Тэхёном по лесочкам да кочкам, мы опросили огромное количество местных, и все как один сказали, что реликвия находится в пещере Смерти — местная жуткая достопримечательность.

— Мда уж, ну и название, — хмыкает Тэ, чмокая в висок надувшегося Хосока.

— Ну… Неплохая уловка для приезжих, — обезоруживающе улыбается Джун.

— Погоди, что-то тут не сходится, — хмурится Гук. — Если эта такая супер важная хреновина, и все знают, где она находится, то почему никто до сих пор её не слямзил?

— Пытались. Никто не выжил, — беззаботно отзывается Намджун.

— Слушай, это, конечно, всё очень мило, но причём тут я?

— Понимаешь ли, мы предварительно осматривали эту пещеру издалека, и я даже на расстоянии нескольких сотен метров почувствовал мощную энергию магического типа, херачащую оттуда. Если я правильно понял, мы имеем дело с сильной ментальной магией, потому-то все и окочуривались. Поодиночке у нас нет шансов, но при объединении сил вероятность крайне высока, а у тебя есть мощнейшие способности от природы. Мы просто не в том положении, чтобы разбрасываться рабочей силой. А дальше… Дальше будет видно.

Чонгук мысленно поблагодарил небеса за возможность — ему во что бы то ни стало нужно попасть в магический университет.

После того, как он отжимал рубаху от слёз Тэхёна, он уже ни в чём не уверен, но интерес и любопытство съедают его изнутри.

— Но вы уверены, что ваша идея с объединением сил сработает? — аккуратно уточняет Гук.

— Ну… Не попробуем, не узнаем, верно?

— Ясно, мы все умрём.

— Лично я — нет, — хихикает Чим, и друзья, как следует посмеявшись, отправляются в пещеру Смерти, дабы снискать благословение сердца тролля… Или геройски умереть, тут уж как получится.

***

Пещера даже издалека кажется устрашающей, не говоря уже о том, какие эмоции она вызывает, если зайти в неё.

Компании удаётся с легкостью пробить несложную магическую защиту, но все понимают, что это ещё далеко не конец — самое сложное впереди, а неопределённость пугает, но они слишком далеко зашли, чтобы отступать.

Целенаправленно идя вглубь пещеры, парни настороженно оглядываются по сторонам, формируя «клин» для более удобного нападения в случае появления какого-нибудь кровожадного монстра.

Все напряжены до предела, потому что наконец-таки понимают, куда сунулись.

Они идут неопределённое количество времени: может двадцать, может сорок минут, но точно в пределах часа. Время тянется длинным шлейфом, оставляя после себя лёгкую недосказанность вкупе с отвратительным запахом сырости.

Им кажется, что ещё немного, и их терпение лопнет, в связи с чем кто-то точно грохнется наземь, кто-то заорёт и начнёт крушить пещеру, а кто-то просто плюнет на всё и уйдёт, мучимый долгим ожиданием подступающего пиздеца.

— Что? Да вы издеваетесь!

Место лёгкого страха занимает гнев, заставляя друзей сначала бледнеть, а потом багроветь от злости.

Перед ними — гладкая каменная поверхность, которая, конечно, может и выглядит красиво, но абсолютно блокирует дальнейший проход.

Они попали в тупик.

— Твою мать, Ким Намджун, я убью тебя и спляшу на твоей могиле, — Тэхён с воем кидается на спину охреневшего лидера и принимается неистово дубасить вампира кулаками — так, чтобы не очень сильно, чтобы не травмировать, но при этом ощутимо, чтобы выразить в полной мере степень своего негодования.

Джин небрежно ведёт рукой, и Тэ мягко окутывает несколько лиан, опускающих его со спины Джуна на землю.

— Спасибо, — неожиданно тихо говорит Нам, опуская взгляд в пол.

— Не стоит, — отвечает Джин, и все не совсем понимают, о чём именно он говорит.

— Смотрите! — привлекает всеобщее внимание Чонгук, всё это время сосредоточенно щупавший стену.

На глазах озадаченных магов он слегка надавливает на один из камней, и тот мягко отъезжает внутрь стены.

Первые несколько секунд не происходит ровным счётом ничего, но потом недоумевающим друзьям открывается завораживающий вид на то, как камни поочерёдно сдвигаются со своих мест — вверх, вниз, вбок — хаотично перемещаясь в пространстве.

— Ну нихуя ж себе, — выдыхает Чимин, получая затрещину от Джина, которая, однако, благополучно пролетает сквозь него, проигрывая нематериальному состоянию младшего.

— Очень даже хуя ж, — вставляет Юн и спешно ретируется в образовавшийся проход от разгневанного Сокджина.

А дальше… По пещере эхом разносится стук упавшего тела.

— Юнги! — Чимин летит в проём следом, игнорируя предупреждающие возгласы.

Он оказывается в просторном гроте с подозрительно ровными стенами и озером по центру. Поблизости не наблюдается потенциальных врагов, но тело феи, безвольной куклой валяющееся на каменной поверхности, заставляет сердце младшего пропустить сто ударов в секунду, и плевать, что у духов оно не бьётся.

— Чимин, всё в порядке? — в проходе показывается макушка излишне любопытного Тэхёна.

И Пак хочет закричать, чтобы тот не совался сюда, потому что обрывочные воспоминания и знания набатом бьют по голове, заставляя понять причину отключки Юна, но не успевает: Ким просовывается уже наполовину, после чего, не удержав равновесие, падает прямо на пол грота, утягивая за собой Гука, пытавшегося удержать его.

— Чёрт! Не суйтесь сюда! — орёт Чимин, пробкой от шампанского вылетая из грота, огибая тела отключившихся друзей.

— Что? Что с ними такое? — паникует Хосок, искренне переживающий за своего парня.

— Боюсь, ничего хорошего. Я слышал об этом… явлении, когда ещё был жив. Думаю, правильнее будет сказать, что это заклинание, и накладывается оно с целью охраны чего-либо от кого-либо.

— И в чём же суть? — обеспокоенно, но не без интереса спрашивает Джун.

— Заклинание воздействует на разум человека, да и в принципе любого существа, которое попадает в поле его действия. Оно вводит его в состояние искусственного сна, который может длиться хоть час, хоть день, хоть месяц. Разница лишь в том, что всё, что происходит во сне сказывается непосредственно на организме и внешнем облике того, кто попал под чары — если, к примеру, во сне его ранят, рана проявится на теле в реальном мире.

— А если… — Хосок не договаривает, но все прекрасно понимают, что он имеет в виду.

— Да. Если их убьют во сне, то они умрут в реальности.

Чон резко бледнеет, оседая на пол.

— Не волнуйся, может быть им вообще сейчас поля с пшеницей снятся, так что всё будет в порядке, — пытается подбодрить его Джун.

— Увы, — Пак мрачно усмехается, — это заклинание более коварно, чем вы думаете. Да, оно в самом деле откидывает попавшего в сон, но не простой или случайный, а в некую реконструкцию самого жуткого момента в его жизни. То есть, несчастный наблюдает самое страшное из того, что с ним происходило — цунами то или война, не имеет значения. Иной раз я даже восхищаюсь коварством этого заклинания — если даже бедолаге «повезёт» с воспоминанием и оно не будет опасным для его физической оболочки, он, скорее всего, просто покончит с собой, не выдержав повторной встречи со своим кошмаром.

— Твою мать… — Намджун переглядывается с Джином, и их лица становятся всё мрачнее с каждой секундой. — И что, нет никаких шансов вытащить их? К примеру, передвинуть из поля действия обратно в пещеру, учитывая то, что у тебя иммунитет?

— Если они справятся со своим кошмаром, смогут контролировать его и направлять, то докажут, что достойны владеть реликвией, которую так рьяно защищали тролли. А просто передвигать их не имеет никакого смысла — они уже попали под чары, а те уже поразили их разум, а потому им остаётся только один путь к спасению.

— Постой-ка… То есть, каждый из них попал в отдельную Вселенную, выстроенную вокруг их кошмара? — подозрительно сощуривается Джун.

— Ну… — мнётся Чим, — по идее, если пространство заклинания едино для всех, то нет. Точно не могу сказать, но вполне возможно, что они смогут встретиться в своих снах, если найдут точки пересечения…

— Ясно, — и, прежде чем кто-то успевает среагировать, Нам кидается в грот, секунду спустя присоединяясь к телам, лежащим неподалёку друг от друга.

— Жертвенный идиот, — печально усмехается Джин, резким движением оказываясь рядом с вампиром.

— Даже не думай, — Чимин смотрит нечитаемым взглядом на Хосока, хотевшего было присоединиться к друзьям. — Здесь должен остаться хотя бы кто-то живой, чтобы контролировать ситуацию.

— Но…

— Даже не спорь. Геройства на сегодня достаточно, — Чимин пятном расползается по полу, прикрывая глаза. — Они даже не представляют, во что вляпались.

— Постой, — догадывается спросить Хоби, — откуда ты-то знаешь про всю эту муть, да ещё и так подробно?

— Я не всегда был духом, Хосок, — мрачно хмыкает Чимин, опустошённо глядя в потолок.

***

Сокджин приходит в себя во дворце, на родине, откуда в своё время ему пришлось уйти, слыша освистывание и смешки у себя за спиной.

«Вполне ожидаемо», — кивает Джин, осматривая интерьер своей же спальни, которая сейчас, вероятно, переживает запустение и полное отсутствие уборки, если её, конечно, не сожгли и не снесли после его изгнания вместе со всем остальным домом.

Всё, как в тот день, когда его жизнь полетела к гоблинам — косметика на прикроватном столике, искусно отделанный шкаф с кучей плащей, рубах и костюмов, лёгкий аромат шафрана, витающий в воздухе.

«Что ж, игра началась», — думает Ким, когда в комнату вламывается стража.

***

Джун знает, где он окажется. Знает, что будет, стоит ему открыть глаза. Да, больно думать об этом, ещё больнее — проживать заново, но именно по его вине, если подумать, на эту же муку обречены его друзья, да даже тот же Чонгук, который, может, и внушает недоверие, но не заслуживает такой смерти и такого спектакля перед ней.

Если подумать, ему дана серьёзная поблажка: он знает, что всё, что он видит — имитация, а вот его друзья продолжают пребывать в неведении, а потому в большей опасности, чем он сам.

«Ладно. Выкарабкался тогда, выживу и сейчас», — он вскакивает с постели в поместье родителей, слыша крик с первого этажа.

***

Тэхён не понимает, что произошло, и как он переместился из грота в глухую деревню, но знакомые ландшафты и природа не дают ему покоя: эти пейзажи он узнает из тысячи.

Списывая всё на воспалённое воображение, парень неспешно идёт вдоль речушки, расположенной впритык к деревне, и осторожно опускает руку в воду, чувствуя приятную влажность.

«Значит, не сон. Но не может же быть, чтобы я… »

До его чувствительных рецепторов доносится запах гари: Тэ поспешно оборачивается, видя деревянный дом, потихоньку охватываемый огнём.

— Невозможно… — шепчет Тэ, понимая, что произойдёт дальше.

— Тэхён-и! Беги отсюда как можно скорее! — из окна показывается тётушка, такая же красивая и моложавая, как тогда… в день своей смерти.

— Тётушка! — кричит Тэ, не в силах справиться с подступившими слезами. — Тётушка!

— Беги, Тэхён-и, пока ещё не поздно! — женщина в окне умоляюще смотрит на парня, глотающего слёзы и до хруста костяшек сжимающего кулаки.

«Нет, тётушка. Теперь я просто не смогу убежать, как тогда»

***

Чонгуку больно и холодно: кожу жжёт от ударов, но обнажённая грудь, прижатая к ледяной поверхности пола, не оставляет шансов согреться столь сомнительным способом.

Его руки скованы, а ноги беспомощно болтаются, как ненужные украшения для тела — они давно онемели, их давно лупят, как и его самого.

— Считай удары, — раздаётся до боли знакомый голос, и Чонгук жмурится, инстинктивно вжимаясь в пол.

— Р-раз, — выдавливает он, когда плеть проходится по исполосованной ударами спине.

— Всего будет двадцать. Ты заслужил за то, что упустил нечистого, — всё тот же голос режет своим равнодушием и безразличием к его боли. — И не вздумай отключаться до конца наказания.

— Х-хорошо, отец, — из последних сил отвечает Гук, до крови прикусывая губу.

Комментарий к V:Пещера Смерти

Если здесь есть те, кто ждёт перевод, оповещаю: он будет, хвх) Когда — вопрос, требующий долгих и упорных размышлений, но, глянув на дату выпуска последней части пыльцы, я пришла в ужас, а потому… вот (^~^)/

Саранхэ, и всё такое ~

========== VI:Кошмары ==========

Я так боюсь потерять то, что люблю, что запрещаю себе любить.

Джонатан Сафран Фоер

***

С первого этажа слышится характерный грохот и звон битого стекла. Джун рывком подбирается к окну, собираясь бежать как можно глубже в лес, благо, местонахождение поместья позволяет, однако потом в его памяти всплывают слова, сказанные Чимином перед погружением:

«Если они справятся со своим кошмаром, смогут контролировать его и направлять, то докажут, что достойны владеть реликвией, которую так рьяно защищали тролли»

— Контролировать кошмар… — шепчет Джун, резко меняя траекторию и хватая с тумбочки револьвер, лежащий там всегда «на случай момента, когда дипломатия не поможет», как любит говорить отец вампира.

Любил…

— Я не позволю снова отобрать у меня тех, кто мне дорог, — рычит Намджун, бесшумной тенью выскальзывая из комнаты.

… В поместье темно, хоть глаз выколи, но вампиру вполне комфортно в этой среде. Взгляд падает на часы — пять часов утра ровно, а память послушно подкидывает воспоминание о записях в отчётах стражи, оказавшейся бесполезной в этой ситуации.

«Убийство в поместье Ким… Пять пятнадцать утра… »

Итак, у него есть ровно пятнадцать минут на то, чтобы что-то поменять.

Вампир отчаянно генерирует возможные идеи нападения, понимая, что просто высунуться и лезть на рожон — самая глупая идея из всех.

Десять лет назад в их дом пробрались охотники на нечисть, возомнившие себя законом, но что самое страшное, так это то, что они были не просто чёрт-те кем с ножичками-зубочистками, а опытными ищейками, знающими все реально действенные способы умерщвления вампиров и им подобных.

Тихо рыкнув, Нам решает, что можно закинуть удочку со стороны ментальной магии — его сильная сторона, вот только как новичку, пусть даже и подающему надежды, загипнотизировать человек пять опытных охотников?

Безумная на первый взгляд идея стреляет в мозг, и без того перегруженный до предела.

Иллюзия…

Их проходят чуть ли не в самом конце обучения, потому что при создании нужно учитывать всё, вплоть до звука и окружающей обстановки.

Поэтому их, собственно, и не кастует каждый хрен с горы: легко что-то не заметить, а чему-то просто не придать значение, и всё — вся концепция летит в тартарары из-за одного непредвиденного шороха или шелеста.

Но он теряет время, а поскольку кроме него ему ещё пока есть, что терять, Намджун потихоньку накапливает силы, готовя тело к мощнейшему выбросу магической энергии.

Тихо ступая по лестнице, Джун тщательно поддерживает иллюзию, стараясь предугадать каждую мелочь: вот здесь не должно быть звука от шагов, здесь — не должен колыхнуться ни один предмет от потока воздуха при ходьбе.

Ким проходит в гостиную, видя напуганных донельзя родителей, которых держат под прицелом арбалета.

И, будь это обычный арбалет и обычные болты, родители, вероятно, просто посмеялись бы, предварительно порубив нарушителей своего покоя на фарш, но болты, и это отчётливо видно — смазаны ничем иным, как Тихой Смертью — редчайшим ядом, действующим на организм вампиров в ста процентах случаев.

Один из мужчин, стоящих на стрёме, кажется Намджуну чем-то смутно знакомым, но он решает сосредоточиться на конкретной цели, а потому отбрасывает все посторонние факторы, делая себе заметку подумать об этом попозже.

Мышью проскальзывая за спину одного из охотников, держащихся в стороне от остальных, ближе к лестнице, Намджун перерезает ему горло, расходуя немеренное количество силы на то, чтобы скрыть его тело от глаз охотников и принять его облик.

— Субин, у тебя там всё в порядке? — кричит один из охотников. — Мне казалось, что я слышал какой-то стук.

Один из оставшихся четырёх выходит в коридор, моментально отправляясь к праотцам.

Три.

Намджун проходит в гостиную, ловя на себе удивлённые взгляды.

— Субин, ты чего… Стоп, — один из охотников присматривается к его лицу, цепляя взглядом смутно изменившийся облик «напарника». — А где твоя родинка на шее?

Но прежде, чем кто-либо успевает что-то сообразить, Джун выстреливает охотнику прямо в голову, выхватывая арбалет и выбрасывая его в окно.

Второй охотник реагирует почти сразу, молниеносно хватаясь за оружие, но когда речь идёт о вампирах — «почти» может решить весь исход сражения.

Намджун находит отрубленную его же тесаком голову одним из самых прекрасных зрелищ, но любоваться особо некогда: остаётся последний, но что за чёрт?

Смотря в открытое окно и подмечая скрывающуюся фигуру в лесной чаще, Намджун понимает, что проебался, однако чувство радости сильнее всего остального: у него получилось, он смог преодолеть одно из самых жутких событий в своей жизни!

Обессиленный этой новостью, Нам с радостью смотрит на своих родителей, однако в ту же секунду ужасается, шокировано пятясь назад.

Вместо моложавых на вид вампиров, пусть и фактически мёртвых, но, как бы странно это ни звучало, вполне себе живых, он видит перед собой ходячие трупы с разлагающимися телами и соответствующим запахом. Они протягивают руки ксвоему сыну и медленно продвигаются в его сторону, однако не доходят буквально пары шагов и вялятся на пол, закрывая глаза и вытягиваясь на деревянной поверхности.

— Они мертвы, Намджун.

Он оборачивается, машинально доставая оружие, и видит перед собой Юнги, поджавшего губы и пытающегося взглядом передать своё сожаление.

— Откуда ты… — начинает Джун, но его тут же перебивают:

— Из другого кошмара. Кажется, я понял, как всё это работает, ещё когда… Впрочем, это сейчас не имеет значения. Важно то, что всех, кто попал в то пространство, откидывает в самый жуткий момент их жизни, и они, по идее, должны с ним бороться. Однако то, что произойдёт в случае победы, никак не повлияет на реальность. Я видел то, что было ближе к концу, и симпатично лежащую голову этого сукиного сына тоже, но в нашем мире ничего не изменится в лучшую сторону. Они мертвы, Нам, были мертвы тогда и сейчас не воскреснут.

— С чего ты вообще это решил? — в голосе Намджуна начинают проскальзывать истеричные нотки.

— А вид двух разложившихся тел тебя ни на что не натолкнул? — Юнги едва вздёрнул левую бровь, пытаясь похлопать друга по плечу, но тот с раздражением откинул его руку, отвернувшись в противоположную сторону. — Ну да, конечно, убегай от проблем, если тебе так легче, и до последнего надейся на чудо. Я не хочу говорить, что произошло в моём кошмаре, но раз уж я стал свидетелем твоего, послушай: нет такой силы, которая могла бы воскресить мёртвых. Есть только самообман и пресловутое желание.

— Но в чём тогда грёбаный смысл?

— В том, чтобы научиться жить с мыслью, что это произошло и что это нельзя изменить. Мне реально жаль, что не существует супер мега обряда, чтобы бац — и все живы-здоровы, но раз уж не нашлось бешеного гения, который бы придумал это, не проще ли отпустить тех, кто дорог, и не добивать этим дерьмом свою психику, знаешь?

— Ты такой говнюк, — усмехается Джун, вытирая слёзы, — но за это я тебя и люблю.

— Иу, — морщится Юнги, но Намджун спиной чувствует, что тот улыбается.

— Так в этом весь смысл, да? Просто принять то, что случилось в твоей жизни?

— Поверь, иногда это сделать сложнее, чем выиграть в рукопашной у тролля.

***

— Ты предал свой народ…

«О звёзды, а ты всё та же»

— Ты подверг опасности всех нас…

«Возможно, теперь ты не кажешься мне столь прекрасной, как раньше»

— Ты поставил под угрозу существование коммуны…

«Да-да, дальше будет про изгнание?»

— Отныне ты больше не принадлежишь нашему роду. Ступай отсюда, Ким Сокджин, и забудь о существовании этого места раз и навсегда!

Сокджин покорно кивает, позволяя конвою увести себя прочь с её глаз. Он оборачивается, совсем как в реальности, чтобы посмотреть ей в глаза и утонуть в них, однако…

Ким видит в них лишь лёд и пустоту. Абсолютную, всепоглощающую пустоту, в которой нет места для любви (разве что к самой себе) и привязанности (к трону, возможно). В памяти невольно всплывают светло-карие глаза одного до боли знакомого вампира.

В них-то Джин всегда мог видеть тепло и поддержку, а также, хоть он упорно и игнорировал этот факт — обожание, что-то схожее с восхищением и безграничной любовью к объекту своего почитания. В них могла плескаться радость, иногда — злость на Сокджина и его упрямство, но в них никогда не было холода и равнодушия, в отличие от взгляда напротив.

«Какой же я кретин, — тоскливо думает Джин, больше всего желая увидеть вместо фарфоровой куклы, каменным изваянием застывшей на троне, «проклятого кровопийцу и просто невыносимого парня», который пусть и не так идеален, зато — живой. — Глаза — зеркало души. В твоё я теперь могу только плюнуть».

Джин опускает голову, прежде, однако, подмечая чьи-то внимательные глаза посреди крон деревьев.

«Дожили, гоблин меня побери. Уже Намджуны на ветках мерещатся»

… Но как же сильно удивился Джин, когда понял, что это была вовсе не галлюцинация…

***

— Как вы здесь вообще оказались, да ещё и вдвоём?

— Спасибо, что спас, Юнги, я так рад тебя видеть, Юнги, — начинает бурчать фей, разглядывая наручники и прикидывая, как бы половчее снести замок.

— И не надейся, это — эльфийская сталь. Она даже взрыв переживёт и не треснет, специально для таких умников, как ты, делали.

— Умный гор не обойдёт, умный кинется в проход, — бормочет Юнги, после чего добавляет: — Джун, притащи-ка мне какую-нибудь тряпку.

— Зачем? — паникует Джин. — Что ты, чёрт возьми, собрался делать?

— Кидаться в проход, — отсекает Юнги и впихивает принесённую Намом тряпку Киму в рот, используя её в качестве кляпа. — Будет больно, не хочу, чтобы твои вопли слышал весь лес.

Глаза Сокджина округляются, и он уже набирает воздуха в лёгкие, чтобы выплюнуть злосчастную тряпку и высказать всё, что он об этом думает, когда Юнги резко дёргает его палец, после чего раздаётся характерный хруст.

— Ты что, ему палец сломал? — орёт Намджун, видя застывшие в глазах эльфа слёзы и морально готовясь проломить горе-спасителю череп.

— Обижаешь. Всего лишь вывихнул.

— Всего лишь?! — Намджун хочет продолжить препираться, но видит, как Юнги благополучно вытаскивает пострадавшую кисть Джина из наручников, и затихает.

— Ваша проблема, ну, в смысле эльфов, — начинает Юнги, — в том, что вы всегда думаете слишком сложно. Действительно, ваша хвалёная сталь переживёт и мою прапрапрабабку, но вашим извилинам просто невдомёк, что есть существа, которые могут снять её по старинке.

— Звучит так, будто ты разбираешься в теме, — фыркает Нам.

— Ещё одно слово, и вправлять пальцы будешь сам, что, вероятнее всего, приведёт к их трагической поломке.

— Понял-принял. Молчу.

Когда с наручниками было покончено, а пальцы вернули на их законное место, Сокджин, критически оглядев свои конечности, констатировал:

— Они теперь кривые, вандал!

— Неправда, они ровно такие же, какими были до этого.

— … И вы так и не ответили, какого чёрта забыли в моём кошмаре, — с акцентом на предпоследнее слово добавляет Джин.

— Понимаешь ли, это долгая история, требующая более спокойной обстановки, нежели чёртова комната, куда в любой момент могут прийти по твою душу.

— И да, — Намджун неловко откашливается. — Почему ты до сих пор под стражей, если эта… дамочка сказала, что как бы депортирует тебя из мира острых ушей и сочетающейся одежды?

Сокджин невольно улыбается, слушая весьма своеобразное мнение Джуна по этому поводу, после чего отвечает:

— У эльфов тоже есть сердце, эй! Если кого-то и вышвыривают, то ему дают сутки на то, чтобы попрощаться с семьёй и покинуть территорию.

— А почему ты тогда в наручниках? — вконец запутался Джун.

— Потенциальная угроза, все дела. Ключ у моей семьи, которая должна сопровождать меня, когда я уйду. Тогда, соблюдая традиции, они должны будут их снять и проследить за тем, чтобы я покинул коммуну.

— А кто поручится за то, что ты реально его покинешь? Неужели семья не сможет укрыть своего ребёнка?

— У эльфов всё немного не так, как у людей… Нас с детства учат тому, что решения верхушки — приоритетнее всего.

— А…

— Слушайте, это, конечно, всё очень познавательно, но чёрт, в наших же интересах свалить отсюда куда подальше, на радость этим остроухим в балаклавах, — встревает Юнги, с чем оставшиеся двое неохотно соглашаются.

***

— То есть после того, как тот, кому принадлежит этот кошмар, отпускает ситуацию, его и всех, кто присутствует с ним в этом кошмаре, и кто также попал в поле действия заклинания — перебрасывает в следующий?

— Да, что-то типо того, — кивает Джун.

— А что будет, когда кошмары закончатся?

— А кто его знает… Если сильно повезёт — мы вернёмся в наши реалии, а если нет… Ну, в конце концов мы всегда можем рассчитывать на отдельный веночек для каждой могилки.

— Стоп, но если я прожил это снова и нас не перебросило к тому же Тэхёну или Чонгуку, это значит, что всё, что вы мне сказали — не работает, — с сомнением произносит Сокджин.

— … Или то, что ты не отпустил ситуацию. Дело ведь не в том, сколько раз ты её проживаешь, а в том, как ты к ней относишься.

Эти слова заставили Джина задуматься, а потому когда Джун предложил привал и все начали устраиваться поудобнее, готовясь ко сну, Сокджин добровольно вызвался дежурить первым, пообещав разбудить Нама для смены через пару часов.

… Он молча сверлит взглядом стоящий неподалёку дуб, размышляя о том, что именно в его случае пошло не так, когда чувствует чью-то тяжёлую руку на своём плече.

— Ты не разбудил меня, хотя твоя очередь уже прошла, — Намджун садится рядом с эльфом, пытаясь понять, что так сильно заинтересовало его в близлежащем дереве, на которое Джин пялится вот уже как несколько минут.

— Мне всё равно не спится, так что, если хочешь, можешь поспать ещё.

— Ты ведь не можешь уснуть из-за того, что произошло в твоей коммуне?

Ещё одна причина не любить Джуна — его излишняя проницательность.

Сокджин устало трёт виски, отмахиваясь от вампира, как от назойливой мухи.

— Ты же знаешь, что всегда можешь поделиться со мной своими проблемами? Серьёзно, иногда проще просто рассказать кому-то, что у тебя на душе, чем сидеть и рефлексировать, накручивая себя почём зря.

Ким невесело усмехается, бросая на Джуна подозрительный взгляд.

«Ты хочешь узнать это, правда? Что же, тогда садись поудобнее, ибо мне кажется, что эта ночь как никогда располагает к откровениям»

Комментарий к VI:Кошмары

Хэй, вы только посмотрите, кто вернулся! Возможно, это не совсем то, что вы ожидали увидеть после месяца ожидания (тавтологии — моё всё, да), но выдерживать подобный стиль и объём — задачка не из лёгких, да 🤔

Надеюсь, что в меня полетит минимум тапок,

Саранхэ, и всё такое ~

========== Vll:Истина ==========

Комментарий к Vll:Истина

Приятного прочтения,

Саранхэ, и всё такое ~

Дункану стоит как-нибудь сесть и составить список всего хорошего, что погибло бы вместе с человечеством. Печенье, например. Порождения тьмы могут стереть с лица Тедаса всё печенье. Это было бы ужасно, и ради одного их спасения стоило затевать нынешний поход.

Дэвид Гейдер

***

— Я правда любил её.

— Прости? — Намджун удивлённо вздёргивает брови. — Ты разве не по парням?

— Не порть момент! — смеётся Сокджин. — Если тебе интересно, то я предпочитаю не замыкаться в рамках пола, но речь вообще не об этом. У меня был брат, Сёджин…

— А у вас в семье над именами долго не думали, а, а! — дёргает бровями Джун, после чего ойкает, получая тычок в плечо от Джина. — Всё, прости, я внимательно тебя слушаю.

— Да… У меня был брат, и однажды он ослушался Главу. По законам коммуны он вынужден был покинуть нас, и больше никогда не возвращаться на территорию, принадлежащую общине, но я не мог отпустить его в изгнание одного. Сёджин был таким крохотным, таким беспомощным эльфёнком, что я решил рискнуть, утаив от Главы то, что мой брат так и не пересёк границу в назначенный час. Мне пришлось долго и тщательно заметать следы, но ничто не могло длиться вечно… Сёджина обнаружили и казнили, так как каждый изгнанный, вернувшийся на территорию коммуны, без исключений и поблажек должен быть обезглавлен по какому-то тупому закону, придуманному каким-то страдающим расстройством личности эльфом… — Джин и сам не замечает, как вплетает в свою обычно близкую к литературной речь бранные словечки.

— Поэтому тебя изгнали, да? — тихо уточняет Джун, в нерешительности дёргая руками.

По нему видно, что вся его вампирская сущность тянется обнять гордого эльфа, потому что сам он никогда не сделает первый шаг, но остатки разума услужливо напоминают ещё один немаловажный элемент повествования.

— Погоди, ты сказал, что любил…

— Да, — невесело кивает Джин.

— Главу? — начинает доходить до Джуна.

— Да, — вновь не отрицает Ким. — Она была прекрасна… или казалась мне таковой на протяжении долгого времени, но сейчас мне кажется, что то, что я испытывал к ней — ненастоящая любовь. Ей хотелось любоваться, как картиной, но её не хотелось обнимать холодными вечерами и отпаивать глинтвейном, чтобы не допустить простуды. Возможно, мне правда стоило вернуться в самый позорный момент моей жизни, чтобы понять, что я называл любовью слепое обожание той, что этого, в общем-то, не очень и заслуживает.

Сокджин прерывается, раздражённый молчанием Джуна, залипнувшего на движение его мягких, безумно притягивающих младшего губ.

— Ой, да поцелуй ты меня уже, если так хочется.

— … Что?

— Какой же ты тугой, — Ким вздыхает, думая о том, что ему с этим чудом-юдом придётся нелегко, но когда это эльфов останавливали трудности?

Сокджин решительно приближается к Джуну, совершенной, как и всё его тело кистью притягивая вампира за шею таким образом, чтобы их губы оказались в паре миллиметров друг от друга, а дыхание смешалось в одно целое, образуя нечто чертовски правильное и гармоничное.

— Сделаешь первый шаг сам или это мне тоже нужно будет взять на себя? — выдыхает Джин прямо в губы Намджуна.

Вместо ответа парень неуверенно сокращает расстояние между ними, наконец-таки соприкасаясь с чем-то мягким и тёплым, более совершенным, чем вся его жизнь.

Совершенство…

Это слово Намджун готов повторять по отношению к Сокджину миллион, нет, миллиард раз, лишь бы его вновь поцеловали так тягуче-сладко, мучительно нежно и до озноба во всём теле горячо.

Поцелуй с Сокджином — как сотни тысяч звёзд, рассыпающихся перед глазами, как цветущий оазис в центре огромной пустыни, как самая вкусная конфета, что тает на языке, даруя долгожданную сладость. Пожалуй, в мире нет такого количества слов, способных описать эмоции, испытываемые Джуном от минутного соприкосновения губами с его личным божеством.

Блаженно прикрыв глаза, Намджун позволяет себе раствориться в эльфе, однако последний, как всегда, бдит несмотря ни на что.

— Твою мать, что это?! — так или иначе, общение с Юнги ещё ни на ком не сказывалось положительным образом.

— Ты про что? — Нам разочарованно отстраняется и оглядывается по сторонам. — Твою мать, что это?!

— Ты, должно быть, издеваешься, — вздыхает Сокджин, отряхивая камзол.

Неожиданности неожиданностями, но чистота костюма всегда должна быть на первом месте.

Обстановка вокруг них преобразилась: теперь это уже не та поляна, на которой они остановились, а вполне себе презентабельное кладбище, что ещё раз доказывает, что у судьбы есть чувство юмора.

— В какое… Интересное место мы перенеслись, однако.

— Да, получается, это сработало! — радостно хлопает в ладоши Джун. — Неужели наш поцелуй произвёл на тебя такое неизгладимое впечатление? — вампир играет бровями, наивно полагая, что он выглядит обольстительно.

— Придержи коней, кровопийца, для начала тебе нужно получить одобрение моего отца, — Сокджин щёлкает Намджуна по носу и решительно направляется в ту сторону, где виднеется очень даже симпатичная деревушка.

«И вот так всегда, — вздыхает Джун, с тоской глядя в сторону эльфа. — Стоит только подумать, что всё начинает налаживаться, как тебя снова обламывают. Держу пари, что у алтаря он скажет мне нет, потому что вспомнит о том, что его недостаточно долго уламывали»

— Ты идёшь?!

— Иду я, иду, — бурчит Нам, уныло топая в сторону Кима.

— Отец!

Они синхронно замирают, слыша подозрительно знакомый голос.

— Бегом! — сигналит Джин, хватая затормозившего вампира под руку и затаскивая в кусты неподалёку.

— Ты не справился со своей задачей, ты упустил нечистого и опозорил одним своим появлением на свет всю нашу династию. Я разочарован тобой, Чон Чонгук!

— Но, отец! Он был слишком быстр, у меня просто не было шансов!

— Прибереги оправдания для нечисти, Чонгук. Я прихлопывал упырей десятки раз, и почему-то ни один не был для меня «слишком быстрым».

Мужчина резко разворачивается таким образом, что обоим Кимам открывается вид на его лицо, но если одному эта информация не даёт равным счётом ничего, то другой в ужасе распахивает глаза, дёргая Джина за рукав камзола.

— Джин! — яростно шепчет Джун. — Я уже видел этого типа однажды, он — чёртов охотник на нечисть!

— Ты уверен? — Сокджин бледнеет, переводя взгляд на мнущегося рядом с непоколебимым мужчиной Чонгука. — Но это значит…

— Чёртов Чонгук — инквизитор-любитель, да ещё и с династией таких же долбанутых на всю голову фанатиков, для которых магия — проклятие Сатаны.

— Но его способности к магии? Таких, как он, охотники сжигают, а не обучают.

— Слушай, этот парнишка с самого начала казался мне не таким простым, как в это рад был уверовать тот же Тэхён. Почему ты не рассматриваешь вариант, что Чон просто прятал свои способности или они сами не проявлялись под влиянием внешних факторов?

— В этом есть смы…

Тем временем действо у деревушки набирает обороты: Чон-старший наотмашь бьёт осевшего на колени Гука и что-то агрессивно орёт на местном диалекте.

Сокджин подрывается с места, что порядком озадачивает оставшегося неподвижно сидеть Намджуна.

— Что ты собираешься делать?

— А ты не видишь? Спасать его!

— Да ты, должно быть, издеваешься — он всё это время хотел нас убить!

— Может быть оно и так, но я не настолько чудовищен, чтобы наблюдать за тем, как калечат детей, и ничего не делать. К тому же, если он застрянет в этом кошмаре, застрянем и мы, помнишь?

— Резонно, — кивает вампир, подскакивая вслед за эльфом. — Спасём мелкого, а потом поговорим о наших отношениях, Ким Сокджин, и на этот раз ты не уйдёшь от разговора так просто.

Вместо ответа Джин кидает простенькое заклинание в сторону мужчины, продолжающего что-то выговаривать Чонгуку. Элементарная магия разума, призванная не то чтобы обезвредить, но отвлечь объект от чего бы то ни было, вводя в лёгкий транс буквально на минуту, если не меньше.

Чон удивлённо распахивает глаза, когда его подхватывают под белы рученьки и куда-то тащат, на ходу объясняя, что произошло и почему они не бросили его помирать прямо там, учитывая то, что теперь им известна истинная причина того, почему он задержался в их компании.

Чонгук с тоской думает о своём дальнейшем будущем, понимая, что что тут, что там — он знатно огребёт в любом случае. Так не всё ли равно, что это будет: хлёсткие удары отца и вопли, что он — позор семьи, или парочка презрительных взглядов от тех, к кому он, так или иначе, уже успел привязаться?

Нет. Не всё равно.

Потому что лучше тысяча самых болезненных ударов от Чона-старшего, чем один полный разочарования взгляд от Тэхёна.

— Слушай, мы, конечно, не слишком в восторге от того, что ты всё это время думал о том, как нас прихлопнуть, но без тебя мы всё равно не выберемся из этой дыры. Поэтому сейчас все дружно сделают вид, что никто ничего не видел, а после того, как очухаемся, ты уберёшься куда подальше, а мы, так и быть, не будем тебя сжигать, — великодушно предлагает Джун.

— Хорошо, только… Не говорите Тэхёну, ладно? Кому угодно, только не ему.

— А что, совесть замучила? Он, кстати, поверил тебе сразу и без вопросов.

— Нет, просто… Да, ладно, я не хочу, чтобы ему было грустно.

— Ты этого не стоишь, — жёстко отрезает Сокджин, резко сменивший милость на гнев.

На самом деле эльф догадывается, почему из всех членов их небольшой группы Чонгук попросил не говорить о своём обмане именно Тэхёну, но он не настолько жесток, чтобы открыто заявить о своих мыслях. У Кима созрел план насчёт того, чтобы под шумок оттащить Чона в кусты и уже там провести с ним «воспитательную» беседу. Пока же пусть и Джун, и Гук думают, что он зол.

— Твою-то мать, где вас лешие носили, и что здесь делает Чонгук?

«Юнги… » — облегчённо выдыхает Намджун, и уже открывает рот для того, чтобы разразиться гневной тирадой, когда получает едва заметный тычок в бок от Сокджина и тихое «не говори ему» — на ухо.

— Нас перекинуло после того, как мы обсудили с Намджуном изгнание, и я принял то, что моя коммуна уже не имеет для меня того вселенского значения, что раньше, — без запинки врёт эльф, невинно хлопая ресницами.

— Ага, и теперь мы оказались в кошмаре мелкого, верно?

— Йа, я не мелкий! — обиженно вставляет Гук, но под предупреждающим взглядом Джина неохотно замолкает.

— Знаете, может, я чего-то не понимаю в этой жизни, но наихудшее событие за все твои года — зелёная полянка и зверушки?

— Ага. Типо того, — мгновенно включается в игру Чонгук, стреляя благодарным взглядом в сторону Сокджина, и получая ответный в духе «будешь должен».

— Не нужно быть эльфом, чтобы понять, что ты темнишь, но я не лезу. В конце концов, у каждого полно своего дерьма, о котором другим лучше не знать, — мудро изрекает Юнги, добавляя: — Но как нам выбраться из твоего кошмара, если мы даже не знаем, с чем сражаться?

— Я… Подозреваю, — начинает Гук, слегка жмурясь, — но это что-то, что я должен сделать один.

— Слушай, сейчас не время играть в героя, — раздражённо обрывает Юнги, но того останавливает категоричное сокджиново:

— Пусть идёт.

— И ты правда позволишь ему героически слечь в схватке с непонятной хренью, которая является худшим воспоминанием из его жизни?

— У каждого есть скелеты, о которым другим лучше не знать. Сам говорил, — ответствует Джин, как бы невзначай добавляя: — Истина рождается в споре, если речь не идёт о человеке, приставившем револьвер к твоему виску.

Джун и Юнги непонимающе щурятся, всем своим видом прося пояснить, но Джин категорично качает головой, отвечая:

— Чонгук понял, что я имею в виду.

И Чон активно кивает, не желая говорить о том, что он не понял абсолютно ничего.

***

— Истина рождается в споре… Истина рождается в споре… — как заклинание повторяет Чон на пути к месту, куда сейчас возвращаться нет абсолютно никакого желания. — Что, чёрт его подери, он хотел этим сказать?

— Чонгук?!

— Тэхён?!

Немая пауза. Пожалуй, последний, кого бы он хотел здесь видеть — это Тэхён, но не из-за какой-то личной неприязни, а, как раз-таки, очень даже явной симпатии и только-только зарождающейся дружбы, которую не хочется вот так вот глупо терять.

— Что ты здесь делаешь? И что здесь делаю я? — глупо хлопает ресницами Ким, совершенно ничего не понимая, и Чонгук догадывается, что всю дорогу до деревни должен будет заниматься просветительской деятельностью.

Но как он вообще пойдёт туда с Тэхёном? Этот немаловажный вопрос также не стоит сбрасывать со счетов.

— Итак, — резюмирует Ким, — я переборол свой кошмар, а потому меня автоматически перебросило в твой, где также ошиваются Юнги с недопарочкой?

— Именно, — подтверждает Чон, — и прямо сейчас я собираюсь взглянуть в глаза тому, кому, будь моя воля, их бы выколол.

— Хочешь, я пойду с тобой? Мои заклинания всегда действуют не так, как надо, так что вполне вероятно, что при кастовании заклинания от поноса твой «друг» останется без глаз и мужского достоинства, — предлагает Тэ, в поддерживающем жесте сжимающий плечо Чона.

— Прости, но нет. Это правда не то, что ты должен видеть.

Тэхён заметно расстроен, но послушно кивает, принимая позицию Гука. Несмотря на то, что они знакомы без года неделю, но ему кажется, что более понимающего человека он не встречал никогда (Хосок не в счёт). И вот сейчас — возможному другу и просто хорошему парню предстоит сражаться с худшим, что случалось в его жизни, а он даже не может его толком поддержать.

Чон сам попросил оставить его, сказав приблизительные координаты друзей, с которыми он может посидеть в ожидании освобождения, но Кима всё равно сжирает совесть, потому что когда ему было плохо, Чонгук был рядом.

Ещё раз вздохнув, Тэхён вновь кивает ожидающему, пока тот уйдёт, Гуку, разворачиваясь в нужную сторону и бросая напоследок:

— Будь сильным. Кто бы и что бы не стояло на твоём пути, просто знай, что ничто не способно ранить тебя, если ты ему этого не позволишь.

========== VIII:Награда ==========

Комментарий к VIII:Награда

Приятного чтения,

Саранхэ, и всё такое ~

Дела не станут менее доблестными, если не будут награждены

Властелин Колец: Возвращение Короля

***

Чонгук открывает глаза, раздражённый странным светом, бьющим в лицо.

— Что за…

Вокруг него нет привычной уже деревни, разъярённого отца и даже поляны, на которой его должны были ожидать остальные. Вместо этого он видит каменные своды пещеры, таких же растерянных Кимов и Юнги, а также счастливого Чимина, прилипшего всем телом к последнему.

Странное сияние становится всё ярче, и Чон машинально прикрывает глаза, в то время как остальные щурятся, пытаясь разглядеть предмет перед собой и не лишиться зрения.

Сотни огоньков меркнут лишь затем, чтобы через секунду вспыхнуть вновь, и так продолжается ещё какое-то время, прежде чем на глазах у изумлённых магов из сияния не показывается… Камень.

Обычный такой, достаточно крупный камень, коих в большом количестве можно насобирать в округе. У каждого в пещере резко появляется ощущение, что его кинули.

— Кхм, и это всё? — решается задать возникший у всех в голове вопрос Юнги, подхватывая камень и подбрасывая его пару раз в руке. — Не то что бы я нагнетаю, но лично моя сила не чувствует никакой внутренней энергии от этого куска дерьма.

— И моя тоже, — угрожающе начинает Хосок. — Вы чуть не полегли там, сражаясь с худшими событиями в своей жизни, и всё ради какого-то камня?!

Намджун выглядит так, будто сейчас заплачет.

Он был до последнего уверен, что сердце тролля представляет собой нечто большее, чем обычный булыжник: в его воображении это был усыпанный драгоценными камнями предмет в форме сердца, источающий свет при одном только прикосновении, а тут… Да если бы не красноречивое сияние в начале, никто так и не понял бы, что эта фиговина — магический артефакт.

— Но… Как же так… — хватается за голову Джун, а Сокджин успокаивающе поглаживает его по волосам, тем самым призывая успокоиться.

— Возможно, магические свойства этого камушка просто запечатаны, а потому мы не можем почувствовать или увидеть их следы. Никто не знает, что там у этих троллей на уме, а потому наиболее умным решением было бы взять этот камень в Университет и уточнить мнение более опытных магов на этот счёт.

— Ладно, а что насчёт другого камня… — Юнги косится в сторону Чонгука. — Торжественное прощание состоится завтра или уже сейчас?

— Не могу понять, чем вам всем так не нравится Чонгук, — взрывается Тэхён, который после определённых событий, связывающих его с младшим, просто не может позволить остальным заклевать его. — Такое чувство, что он собирается вас убить, ей богу!

«Ты даже не представляешь, как близок», — думает Сокджин, позволяя вездесущему Джуну заглянуть в свои мысли.

Нам усмехается, но решает промолчать, так как эльф ещё возле деревушки, в которой жил Чон, попросил его пока не говорить об истинных мотивах нахождения младшего в их компании.

— Так или иначе, но сейчас нам пора домой, — мягко начинает Хосок, демонстративно приобнимая Тэхёна за плечи и еле удерживаясь от того, чтобы показать Чонгуку язык. — Ты же понимаешь, что мы с самого начала планировали расстаться с ним после того, как найдём камень?

— Да почему?! — не понимает Ким, отпихивая Чона в сторону.

Все присутствующие затаили дыхание: на их памяти эта сладкая парочка никогда не ссорилась, а если у них и возникали какие-то разногласия, то они всегда решались путём спокойных обсуждений или жарких поцелуев. Последнее, конечно, было не очень приятно наблюдать, но лучше уж обмен слюнями, чем назревающий скандал, который разворачивается на их глазах прямо сейчас.

— У него тоже есть магические способности! — настаивает Тэхён. — Что вы имеете против того, чтобы позволить им раскрыться в Университете? Сами же знаете, что происходит с магами, игнорирующими свой дар.

— Но Тэ… — обескураженный Хосок решительно не хочет видеть рядом с Кимом Чона, который, по сути, стал причиной их первой серьёзной ссоры.

— Что Тэ?! Угомони свою беспочвенную ревность и пойми, что нет ничего плохого в том, чтобы заводить новые знакомства и помогать тем, кому это нужно! Вы все тут белены объелись или заразились от тех заносчивых задниц с третьего курса, которые ходят по универу с видом, будто все, кто младше или слабее них — грязь? Что плохого в том, чтобы просто показать ему это место, он же даже ещё не прошёл вступительный экзамен, в конце-то концов!

— Ладно, — неожиданно перебивает его гневную тираду Сокджин, которому, мягко говоря, надоело слушать одни и те же доводы «за» и «против». — Выдвигаемся на рассвете, возьмём его с собой и если он пройдёт комиссию, то пусть хоть на арфе в университетском оркестре играет.

— Но… — начинает было Намджун, однако его тут же затыкает убийственный взгляд эльфа.

— Подкаблучник, — тихо усмехается Юнги, но укоризненный взгляд Чимина пробуждает в нём доселе не особо докучавшее ему чувство стыда.

***

— Мне не нравится этот путь, — бормочет Тэхён, настороженно оглядывающийся по сторонам.

— Что именно тебе не нравится? Куча кочек, об которые наши лошади могут переломать ноги, виднеющееся неподалёку озеро, где в теории может быть полно нечисти, или же тот факт, что здесь ледяной ветер? — ворчливо отзывается Мин, никогда не упускающий повода накалить атмосферу.

— Постой, но здесь нет ветра, — недоуменно говорит Намджун, возглавляющий цепочку из лошадей.

— Да как нет, я же чувствую ледяные потоки воздуха!

Юнги злится. Мало того, что он замыкает цепочку, так его ещё и сумасшедшим называют!

— Юнги… — Чимин, обернувшийся лицом к фее, резко умолкает.

— Ну что там?! — сварливо уточняет Мин.

— Это не ветер… — почти шепчет Чимин, выпучивая глаза.

Тэхён, заинтересовавшийся разворачивающимся позади него действом, так же оглянулся, чтобы получше рассмотреть причину недовольства феи. От увиденного у ведьмы, мягко говоря, отвалилась челюсть, ибо позади Юнги стоял огромный, мать его, йети!

— Какого чёрта он делает не в горах?! — орёт Джун, кастуя заклинание.

— Можешь спросить у него, но не думаю, что тебе ответят, — кричит в ответ Сокджин, доставая лук.

Магия, оно, конечно, хорошо, но иногда проверенный «лом» действительно сводит на нет всякий «приём», а волшебство — дело тонкое, там ещё нужно и время, и силу рассчитывать, чтобы и врага завалить, и живым остаться, и самого себя с товарищами не подорвать.

Выпуская стрелы одну за другой, Сокджин тихонько ругается на эльфийском себе под нос: а на что он, собственно, рассчитывал? Каждому ребёнку известно, что шкура йети практически непробиваема.

— Да стойте вы! — неожиданно просит он, в примирительном жесте выпячивая руки-лапы вперёд.

Друзья недоуменно переглядываются, думая, что у них начались массовые галлюцинации или что они сошли с ума. Ну не могут йети говорить, и всё тут, и в лесах им делать нечего. Пожалуй, вариант с помешательством очень даже неплох, особенно на фоне потенциальной возможности быть сожранным йети. Галлюцинации ведь не питаются людьми, эльфами и далее по списку?

— Ну что за люди? Я нормально поговорить хотел, а они в меня стрелами швыряются.

— Я не человек, — флегматично поправляет Сокджин. — Так что с меня взятки гладки.

— А! Ушастый, — приглядывается «нечисть» и ухмыляется. — Ну ты не обольщайся, вы от людей недалёко ушли.

Ким фыркает, оскорблённый до глубины души.

— А здесь у нас кто? Кровопийца, феечка, дух, собачка и парочка ущербных?

— Кхм-кхм, — выразительно откашливается Хосок, которому предпоследнее определение не очень понравилось.

— Я те дам феечку, — мигом включается Юнги, но его тут же перехватывает за шиворот Намджун.

— Ты же не собираешься на полном серьёзе бороться с огромным, гоблин, йети?!

— Да какая разница, — бурчит Мин. — Это всё равно лишь плод нашего воображения, потому что говорящих йети не бывает.

— Ты из какого века, парень? — разводит руки-лапы в стороны тот. — В наше время даже лягушки разговаривают, не то что йети. Ты бы ещё сказал, что баньши только и делают, что орут.

— Но в Университете нам говорили…

— Ой, много они там знают! Неужели тот факт, что я стою и разговариваю с тобой, не является достаточным доказательством?

— Ээ… Нет. Я всё ещё не уверен в том, что не чокнулся.

— Тьфу ты, — раздосадовано подытоживает йети. — Есть здесь кто посговорчивее или мне снова караулить более дружелюбную компанию?

— Ну… Я, наверное, — неуверенно отзывается Джун.

— О, вампиришка! Инициативный участник, мне нравится. Меня, кстати, Чанёль зовут.

— Ча… Стой, ты что, прикалываешься? — Хосок до сих пор не мог отойти от осознания, что разговаривает с йети, который, к тому же, его оскорбил.

— Ну да, Чанёль, не всем же быть Минхёками и Тэхёнами. Тебя, кстати, как зовут? — игнорируя Чона, йети с любопытством во взгляде смотрит на ведьму.

— Т-тэхён, — блеет тот, мысленно всё ещё прощающийся с жизнью и составляющий завещание.

— Чувство юмора — это хорошо. С тобой мы подружимся, — кивает йети и изрекает: — Я, это, короче, с вами пойду.

— Чего?! — роняет челюсть наземь Юнги, но Чимин быстро усмиряет его метким тычком в рёбра.

— Господин большой и страшный йети, — осторожно начинает Пак, с опаской глядя снизу вверх на нечто, называющее себя Чанёлем, — но что вы будете делать там, куда мы направляемся?

— Я тут немного послушал ваши дрязги, и понял, что вы держите путь в Университет Магии, так?

— Так, — судорожно кивает Чимин.

Казалось бы, всё самое страшное дух уже на своём веку повидал: смерть, эксперименты с зельями от Тэхёна и очередь готовить Намджуна, но вот говорящий йети — определённо что-то новенькое, столь же интересное, сколь ставящее в тупик.

— Ну вот меня туда же и отправили!

Немой вопрос в глазах компании читается слишком явственно, а потому Чанёль поясняет:

— У йети вообще, по-моему, магических способностей не водится. Так, по мелочи перепадает что-то вроде крепкой шкуры или минимальных магических умений. Вообще без понятия, в какой момент что-то пошло не так, но надо мной природа знатно так поглумилась, даровав на порядок большую силу, чем есть даже у вождя нашего племени. А кому в наше время нужны соперники? Вот меня и сослали в Университет, от греха подальше, на случай, если власть захочу захапать.

— А откуда тебе известна человеческая речь? — любопытствует Намджун под горестные вздохи друзей.

Уж они-то точно знали: Ким никогда не ограничивается одним вопросом, а если он начал чем-то интересоваться, то трёхчасового допроса не миновать.

— Так у нас, йети, уж не тупее вашего устройство будет. Мы живём обособленно, в горах, после Великой Войны, и потихоньку изучаем себе человеческий язык да ремёсла, а неизвестно вам всё это лишь по той причине, что до меня ещё ни один йети не наскребал магической силы больше, чем у вождя, следовательно, поводов ссылать его из племени в Университет тоже не было.

При упоминании Великой Войны все невольно вздрогнули — уж больно хорошо запомнились им красочные рассказы историка о случившемся.

«Великая Война — это время, когда всякий люд потерял свою человечность, вампиры и эльфы сошли с ума, и прочих рас захлестнула волна ненависти и кровожадности. Реки из крови и горы тел валялись по всему континенту, животные инстинкты захватили разум всего живого… Вот уж сотен пять лет этому событию, а отголоски слышны до сих пор: не встретите вы теперь многие расы в таверне после занятий, а йети так и вовсе стагнировали, опуская и без того не очень высокую планку своих умственных способностей», — размеренный тембр историка одновременно звучит в головах у каждого.

Посему выходило, что после Великой Войны — абсолютно бессмысленного кровопролития и массового помешательства, как считает Хосок — йети резко замедлились в развитии, скатываясь с эволюционной лестницы вниз и превращаясь из расы в обычную тупую нежить. И по сей день несчастное министерство думает, куда же отнести этих злополучных ископаемых, с учётом наличия у них признаков как и пустоголовых животных, так и, в общем-то, какого-никакого уклада общества и свода законов, характерного для рас.

Но ситуация, в которой они оказались сейчас, граничила с фантастикой — это означает, что все их суждения о йети были ошибочны. Если они возьмут с собой Чанёля, фактически это будет сродни историческому открытию, да и на лицо обалдевшего историка посмотреть хочется.

— Ладно, — кивает Джун и мотает головой в сторону Мина. — Здесь узкая тропинка, поэтому пока, как и до этого, иди за Юнги.

— Лады, — соглашается Чанёль и встаёт позади феи.

— Слушай, а как вы… — начинает Намджун спустя две минуты.

Раздосадованный вой, кажется, слышит весь лес.

***

Под конец пути вся компания выжата, как лимон: Намджун всю дорогу доводил Чанёля до белого каления своими «короткими вопросами», Тэхён снова что-то напутал с телепортом, из-за чего им пришлось сражаться с разъярёнными упырями, благо, йети в команде значительно облегчил и ускорил этот процесс.

И вот сейчас — они у цели. Университетские ворота зазывно поблёскивают на солнце, являя миру надпись, выгравированную на нескольких языках.

— «Оставь сомненья всяк сюда входящий»? — читает йети, озадаченно хмурясь.

За время продолжительной поездки им (читай: Намджуну с вопросами) удалось узнать, что йети также изучают в своих племенах письменность и счёт, но весьма поверхностно, что наглядно демонстрирует тот факт, что Чанёль читает по слогам.

— Да, — хмыкает Хосок. — Несколько месяцев назад один умник зачеркнул «сомненья» и написал поверх «надежду», но его быстро вычислили и чуть не отстранили от занятий.

— Я был молод и глуп, — фыркает Тэхён, замечая на себе весёлый взгляд Чонгука и широко улыбаясь в ответ.

Хосок отворачивается к Намджуну, убеждаясь, что ничто не помешает тому беспрепятственно прочитать его мысли.

«Этот Чонгук себе слишком многое позволяет!» — буквально орёт его сознание, заставляя Джуна удивлённо посмотреть на источник звука.

Признаться, вампир даже не сразу понял, что это — мысли Хосока, приняв их за сказанную кем-то реплику, настолько громко и чётко они прозвучали.

«А Тэхён?» — не мудрствуя лукаво, Джун транслирует в голову Чона первое, что пришло в голову.

Хосок задумывается.

В самом деле, Ким не выглядит таким уж несчастным рядом с этим человеком, наоборот, весь его вид говорит о том, как весело он проводит время. Сердце неприятно покалывает, когда он замечает улыбку, ранее адресовавшуюся только ему.

Что это — просто крепкая дружба? Нет, чутьё редко обманывало оборотня, и тут «просто дружбой» со стороны младшего явно не пахло. Но значит ли это, что Чон позволит второму Чону просто взять и разрушить его отношения? Нет.

Отец всегда говорил, что за любовь нужно бороться.

… Тем временем студенты шокировано смотрят на йети, спокойно входящего в здание следом за остальными.

Кажется, количество сплетен в стенах Университета резко увеличилось.

========== IX:Университет ==========

Независимо от того, где вы находитесь — в школе, университете или на работе — вы всё равно кому-то не будете нравиться. Это неизбежно, но ровным счетом ничего не означает.

Тейлор Момсен

***

— И почему я не удивлён, что это произошло именно с вами? — ректор устало трёт переносицу, с трудом умещаясь на относительно небольшой площадке между столом и стоящими перед ним учениками.

Грузному кентавру в принципе сложно в стенах университета, куда больше ему по душе огромные площадки для тренировок на воздухе, прилегающие к территории.

— Итак, давайте загибать пальцы, — с оттенком садистского воодушевления предлагает кентавр. — Обманули педагогов и умотали сверх позволенного срока чёрт знает куда — раз. Ну чего вы мнётесь,загибайте давайте.

Намджун послушно загибает один палец, давно смирившись с тем, что их ректор — существо странное и объяснению не поддающееся. Наверное, именно такой тип магических существ обычно характеризуют, как «не тронь его, лучше будет».

— Притащили с собой потенциального студента в середине учебного года — два, — тем временем с энтузиазмом продолжает кентавр. — И, наконец, откопали первого говорящего на человеческом языке йети!

— Последнее разве можно считать проступком? — пищит Пак, несмело выглядывая из-за спины Мина.

— Да, потому что нам ещё нужно будет распорядиться о его отправке в соответствующие органы! Я даже спрашивать боюсь, куда вы дели это ваше сердце тролля…

— Оно оказалось обычным камнем, — подаёт голос Джун.

— Мда? А вам, молодой вампир, очевидно нужно впаять двояк за практическую магию. Десятая страница первой части второго тома по практической магии для первого курса.

— «Магические предметы имеют свойство накапливать энергию, обнаружить которую ввиду отсутствия магического шлейфа может быть затруднительным… » — отчитывается Намджун, параллельно с этим осознавая, как сильно он прокололся.

— В магии ваше заучивание — что минотавру ниточка! Важно думать, что именно ты учишь, а зазубривание ради зазубривания — бессмысленная трата времени. С тем же успехом ты бы мог потратить его на помывку моего стойла.

Вообще, сам по себе ректор — мужик неплохой, но вот его любовь к чтению нотаций не раз становилась темой для шуточек и анекдотов среди студентов. Однако с этим стоило бы быть осторожнее — как-то он устроил трёхчасовую лекцию о воспитании несчастным феечкам со второго курса, написавшим: «Пока ректор читал нотации первокурсникам, они окончили университет» — на двери аудитории, в которой он преподавал.

Джун вдыхает поглубже, мысленно набираясь сил, однако кентавр, к его неописуемому удивлению, достаточно быстро заканчивает с ворчанием и отпускает их восвояси, предварительно впаяв за обман преподавателей касательно истинной причины их отъезда внеочередную уборку аудиторий.

— А ты, молодой человек, останься. Поговорим о том, как ты экзамены сдавать будешь, — неожиданно задерживает Чонгука ректор.

Остальная компания многозначительно переглядывается между собой, но послушно выходит из кабинета от греха подальше, чтобы услышать от караулящего неподалёку главного сплетника универа потрясённые возгласы:

— Неужели ему будет позволено сдать экзамены прямо посреди года? — изумлённо восклицает Минхо со второго курса.

— Ну да, а что здесь удивительного? — не понимает Тэхён.

В самом деле: ну позволили младшему чуть позже присоединиться к учебному процессу, мало ли что произойти могло? Ким, как и остальные, абсолютно не понимал изумления Минхо.

— А вы что, не знали? — уточняет тот, видя непонимание на их лицах. — С самого основания университета ректор никогда не принимал никого раньше установленных сроков. Сильнейшие волшебники дожидались нового учебного года, да даже те, кто знал едва ли не на третий курс, нарезали круги вокруг здания до осени. Ваш друг первый за сто лет, кого собираются принять в это время. Не знаете, с кем ему пришлось переспать? — Минхо хихикает, показывая, что шутит, вот только остальным не до смеха.

Что же это за птица такая, Чон Чонгук, если до скрежета зубов принципиальный кентавр вдруг плюёт на сложившиеся устои и готов предоставить ему возможность к обучению без ожидания?

***

До экзаменов Чонгука осталось несколько дней, а места себе почему-то не находит Тэхён. Нервно расхаживая из стороны в сторону, парень чуть ли не грызёт ногти на руках от раздирающего его волнения.

— Сдался тебе этот мелкий, — недовольно бурчит Хосок откуда-то сбоку. — Ну провалит и провалит, что с того?

— Он — мой друг, — отрезает Ким, лихорадочно размышляя. — А ещё он — человек, до этого слышавший о магах исключительно из легенд и сплетен! Как он сможет побороть нежить, если даже не знает, что это такое?

«Уж он-то знает, как никто другой», — невесело размышляет Сокджин.

И, наверное, стоило бы рассказать обо всём остальным, но что-то удерживало эльфа от столь радикальных поступков. Была ли то внезапно проснувшаяся гуманность или банальное нежелание разбивать иллюзии Тэхёна, который ему далеко не чужой? В другой ситуации Ким бы с чистой совестью списал всё на второе, но интуиция подсказывала ему, что тут дело в чём-то третьем, не поддающемся идентификации.

— Придумал! — вскрикивает Тэхён, как гремлином укушенный вскакивая с дивана и уносясь куда-то вглубь выделенного университетом домика.

— Если нас поймают, нам каюк, — чуть позже хихикает Ким, протягивая младшему странного вида амулет.

— Что это? — недоумевает Чонгук, крутя забавную побрякушку в разные стороны с глупым выражением лица.

— Это — вещичка, сделанная ещё моей тётушкой, — при упоминании оной волшебник вдруг резко грустнеет, а Чон, почувствовавший резкую перемену настроения хёна, спешит перевести тему.

— И что она делает?

— Позволяет установить связь на расстоянии, — довольно улыбается Ким, демонстрируя Чону ещё один такой же, абсолютно идентичный его талисман. — Это не совсем классическая магия, поэтому от неё не остаётся магического шлейфа, а травы, использованные для её создания, позволяют телепатически передавать информацию от связывающегося к тому, с кем нужно связаться.

— Ага…

— Если говорить проще — магия, с помощью которой сделан этот талисман, запрещена вот уже как десять лет на территории многих государств, и это одна из причин, по которой её практически невозможно засечь и по которой она такая эффективная. Нужно просто признать, что все самые прикольные магические изобретения — незаконные, — Тэхён ярко улыбается, а Чонгук не может понять, что с ним не так.

Серьёзно, как часто вы видите людей, с таким воодушевлением и непосредственностью собирающихся нарушить закон, да и при всём при этом делающих это ради первых встречных людей, с которыми знакомы без году неделю?

— Я правда не понимаю, зачем ты это делаешь…

— Потому что ты мой друг, Чонгук-и, — Тэхён очаровательно щурится, а Чон прямо сейчас хочет прибить себя чем-нибудь потяжелее.

Сердце неприятно колет от мысли, что он скрывает от такого потрясающего парня правду, но противный червь эгоизма не позволяет раскрыть все карты старшему, потому что это почти со стопроцентной вероятностью означало бы конец игры.

Поддавшись внезапному порыву, Чонгук по-дружески приобнимает Тэ, шепча слова благодарности покрасневшему парню на ухо.

У Хосока, наблюдающего за ними с лестницы, ведущей на второй этаж университетского дома, глаза наливаются кровью. Оборотню не впервой задействовать свои клановые способности, но это определённо первый раз, когда острый слух принёс ему столько преимуществ.

Он готов был терпеть Чонгука, как друга, со скрипом, но готов, однако теперь, когда парень так явно покушается на личное пространство его ведьмочки, Чон-старший решает играть по-грязному.

«В любви, как на войне — все средства хороши».

Так ведь?

***

— Вы слышали, что Чон Чонгука собираются исключить за попытку жульничества на экзаменах?

— Да что этот Чонгук о себе возомнил? Его и так вне сезона принимают, а кому-то менее бездарному, очевидно, приходится ждать до осени.

— Но как он вообще мог что-либо сделать, если экзамены ещё даже не начались?

— Заткнись, Бэк, достаточно даже мыслей.

Тэхён идёт по университетскому коридору и недоумевает, деля эмоции на волнение и панику, усиливающуюся с каждой секундой. Кто мог сдать их с Чонгуком план? Как об этом стало известно всему университету? И самое главное — значит ли это, что Чонгук будет не допущен до экзаменов, хотя даже ничего ещё не сделал?

Воспоминания о вчерашнем вечере режут Кима лучше любого кинжала: Чонгук тогда подгадал момент, когда они с Тэхёном смогут остаться наедине, и сказал, что безумно ценит его помощь, однако не будет ею пользоваться, потому что это было бы попросту нечестно по отношению к другим абитуриентам, и потому, что он не хочет для Кима и для себя проблем.

Чувство вины разгрызало Тэ изнутри: из-за его дурацкой идеи Чонгука теперь могут не допустить до экзаменов, а даже если произойдёт чудо, и ректор согласится их выслушать, Чона уже автоматом ненавидит половина универа!

— Эй, Тэ, ты слышал новости о новеньком? — подлетает к опечаленному парню Минхо. — Говорят, что у кого-то было очень весёленькое утро!

— О чём ты? — Ким быстро смекает, что к чему.

Как уже упоминалось ранее, Ким Минхо — главный сплетник университета, и именно благодаря ему свежие слухи и скандалы мгновенно разлетаются по всему зданию, от первого до последнего курса. Сам парень представляет собой необычную помесь крия* и человека, что на первых парах служило поводом для насмешек среди более «удачных» полукровок, но очаровательные ямочки на щеках и лёгкость в общении не оставили никого равнодушными, а потому уже через пару месяцев обучения Минхо стал чем-то вроде местной достопримечательности в хорошем смысле этого слова.

Тэхён укоряет себя за то, что не подумал спросить о слухах у него с самого начала: если кто и знает о том, кто мог пустить эту прорывную волну, то только улыбчивый крий.

— О, так ты ещё не знаешь? — оживляется Ким: ещё бы, все уже сто раз обглодали косточки несчастного Чона, а тут потенциально новое, непросвещённое лицо. — Утром новенького вызвали к ректору, мол, попытка жульничества на экзаменах или что-то вроде того. Говорят, что парень собирался протащить какой-то замороченный амулет, который, к тому же, ещё и запрещён законом. Обыскали его комнату, конечно, вдоль и поперёк: сам понимаешь, тут не какая-то шпора про виды упырей, а потенциальное нарушение закона. Не нашли, правда, этот хвалёный амулет по итогу, да отпустили его с миром, но я бы на твоём месте всё равно был бы с ним поосторожнее. Как крий, разбирающийся в слухах, могу с уверенностью сказать: дыма без огня не бывает, и если кто-то и пустил шепоток о том, что Чон нечист, значит, так оно, наверное, и есть.

— Минхо?

— А?

— А кто именно рассказал тебе про новенького? — Тэ затаивает дыхание, молясь, чтобы Ким дал ему внятный ответ.

И он дал. Но лучше бы смолчал, ей-богу.

— Так Хосок, — пожимает плечами крий. — Он сказал, что получил информацию из надёжного источника, так что можешь быть уверен — слух проверенный, — Минхо неверно истолковывает сомнение, отразившееся на лице Тэ. — О, Минсок, ты слышал про новенького?

Крий лавирует в толпе, выискивая новую жертву для обсасывания актуальных новостей.

Тэхён выдыхает сквозь стиснутые зубы, обнаруживая, что задержал дыхание во время того, как Минхо рассказывал про первоисточник слухов. Он не верит в то, что Хосок мог поступить так низко, но какой смысл крию врать? Тэ конечно знал, что Чоны не ладят между собой, а Хосок изначально человека не особо и жаловал, но чтобы настолько? Ким намеревается лично выпытать из своего парня правду.

— Ну и что это значит? — Тэхён врывается в комнату Чона, и одного только взгляда на Хосока достаточно, чтобы убедиться в том, что Минхо был прав.

За время их отношений Тэ успел изучить оборотня вдоль и поперёк, а потому отлично знал, как выглядит Чон, когда делает что-то, что заведомо не понравится его второй половине.

— Зачем? — как-то жалобно выдыхает Ким, без сил падая на кушетку у входа.

— А сам-то как думаешь? — Хосок не собирается оправдываться, и не только потому, что не чувствует себя виноватым. — Всё было хорошо ровно до того момента, пока откуда ни возьмись не припёрся этот остолоп со странной силой и идиотской улыбкой. Я с самого начала не верил ему, а ты, как, впрочем, и всегда, начал делать вид, что все вокруг — наши лучшие друзья. Мы не говорили тебе и слова, когда ты притащил в дом какую-то странную девчушку, утверждая, что её ограбили на большой дороге, и что нам сию же минуту стоит ей помочь. Напомнить, чем это закончилось, или сам поймёшь, куда я клоню?

Ким жмурится, силясь отогнать от себя неприятные воспоминания, которые пылились в углу его сознания ненужным грузом вот уже почти полгода. Хосок, безусловно, знал, куда бить, но Тэхён правда не думал, что его парень сможет поднять эту тему вновь после того, как все в их компании договорились о ней дружно забыть.

— То есть так? — сглатывает Ким, смотря на некогда любимые черты опустошённым взглядом.

Что с ними стало сейчас? Тэхёну казалось, что если он пусть даже вскользь подумает о времени, когда они с Чоном составляли идеальное целое — разрыдается, позорно капитулируя перед кем-то иным, более жёстким и злым, нежели тот, кого Тэ в своё время полюбил всем сердцем.

— Ты обвиняешь меня, — скорее утверждает, нежели спрашивает Ким.

— Я не…

— Ты винишь меня! — повышает голос Тэхён. — Да что с тобой происходит, чёрт возьми?!

Вокруг ведьмы искрится магическая сила, всколыхнувшая сознание мага на фоне сильных эмоций. Его волосы наэлектризованы, а глаза горят гневом и обидой.

Первая тарелка, вылетевшая из шкафа, приземляется аккурат позади вздрогнувшего Хосока.

— Тэ, давай ты просто успокоишься, и мы поговорим нормально!

Чон плохо сознаёт, что этими словами раздраконивает Кима ещё больше.

— Мы и так уже говорили, много говорили, но либо ты не слышишь меня, либо сознательно не хочешь понять мою позицию! На свою беду, я помню день, когда ты предложил мне встречаться: тогда мы гуляли возле леса Лайонмейхёль, и ты увидел раненого зверька на траве. Мы выходили его вместе, и ты тогда сказал, что мы не боги, чтобы решать, кто достоин помощи, а кто — нет. В этого Хосока я влюбился, и этому Хосоку я ответил «да».

— Тэ, пожалуйста, прекрати!

— Нам нужно расстаться.

Эти слова гремят в комнате вместе со второй разбитой тарелкой, брошенной Чону прямо под ноги.

Может быть, это был звон разбитых сердец — теперь этого уже не узнает никто.

——————————————————————

Крий* — («баран», др. греч. Χρυσόμαλλος «золотое руно») персонаж древнегреческой мифологии. Баран с золотым руном, сын Посейдона и Феофаны, принесён в жертву Аресу.

Комментарий к IX:Университет

Пытаюсь систематизировать выход глав для какой-то конкретики. Ориентировочно — раз в две недели буду выпускать одну часть по пятницам, чтобы вы приблизительно знали, когда ждать проду 💚

Саранхэ, и всё такое ~

========== X:Лекарство от разбитого сердца ==========

Любовь — это непреодолимое желание быть непреодолимо желаемым.

Роберт Фрост

***

Тэхёну кажется, что его сердце разбито вдребезги. Хотя, почему кажется? Наверное, так оно и есть. Однако у каждого из его друзей на этот счёт своё, «самое авторитетное» или «ты что, мелочь, не уважаешь старших» мнение.

— Сердце слишком легко разбить, особенно, если это твоё сердце, Тэхён-и, — сочувственно похлопывает парня по плечу Чимин. — Это как ваза из хрусталя — разбилась один раз, но осколки ещё долго валяются по всей комнате, раня пятки тогда, когда ждёшь этого меньше всего.

— Сердце невозможно разбить, потому что вообще-то, это — неотъемлемый орган для функционирования человека, не говоря уже о том, что само по себе оно не содержит в своём составе бьющихся материалов… — занудствует Джун, периодически по отечески приобнимая друга за плечи.

— Именно поэтому я предпочитаю быть влюблённым в себя, — поджимает губы Сокджин.

— Если честно, ты выглядишь, как мешок с дерь… — в отличие от остальных, Юнги не успевает закончить свою мысль, будучи вытащенным в коридор тактичным вампиром.

— Тэхён?

Киму уже, мягко говоря, хочется завыть на луну от бесконечных задушевных бесед и сочувствующих взглядов, и он бы с радостью так и поступил, если бы это не напоминало ему о бывшем. Волшебник досадливо морщится — стоило им разбежаться, как Ким осознал, насколько много Чон Хосока было в его жизни до сих пор.

— Кто это? — вопрос, не требующий ответа.

Сам парень одиноко лежит на постели, уткнувшись носом в подушку, а потому не может видеть человека, зашедшего в комнату, но одного голоса и банального метода исключения хватает, чтобы понять, кто нарушает его покой.

«Чонгук. Все остальные уже затопили меня своей жалостью, как будто я просил, теперь, вот, ещё и он заведёт шарманку про самодостаточность», — тоскливо думает Тэ.

Однако младший, определённо, умеет удивлять.

— Пойдём, напьёмся.

— Что?

— Мне эти слухи, гоблин их дери, все нервы вымотали: каждый считает своим долгом лично подойти и высказать своё «фе», а если и не рискуют соваться — молча пилят спину осуждающими взглядами. Если я не расслаблюсь сейчас же, прольётся чья-то кровь.

— Намджун будет в восторге, — хмыкает Тэхён, переворачиваясь на спину.

— Тэ?

— М?

— Я серьёзно. Кому станет легче, если ты и дальше продолжишь протирать матрас? Юнги посоветовал мне неплохую, с его слов, пивнушку, недалеко от университета, там хозяин — тролль, и порции соответствующие. Единственное…

— Что? — со стороны Ким кажется всё таким же безучастным, но по мелькнувшему блеску в глазах можно понять, что его заинтересовало предложение.

— Есть шанс упиться вусмерть и не вспомнить даже своё имя на следующее утро.

— Я иду. Спасибо, — Тэхён сползает с кровати, в позе сломанной берёзы передвигаясь по комнате в поисках подходящей одежды.

Волшебник не стал уточнять, за что конкретно было обронено это тихое «спасибо» минутой ранее, а Чонгук и не настаивает на пояснениях.

Они оба прекрасно понимают, что старший имел в виду.

… На вид обещанная пивнушка кажется весьма приличной, если стоически проигнорировать строящих глазки девиц с непомерно глубоким декольте, и опустить несколько жадных взглядов сидящих в углу зала вояк.

— Какой сорт предпочитаешь пить?

— А какой сорт ты обычно предпочитаешь предлагать? — Тэхён слабо рассмеялся, что уже свидетельствовало о том, что Чон делает успехи в своих попытках отвлечь Кима: пусть смех вышел крайне неубедительным, но сейчас он хотя бы не выглядит, как живой труп.

— Прекрасным дамам я предлагаю светлое, друзьям — тёмное, — пожимает плечами Чонгук.

— Я буду светлое, — смеётся Тэ, — хотя выряжаться в платье в мои планы не входило.

На том и порешили: для дорогих гостей заказ выносит в зал лично владелец сего чудного заведения с характерным названием «Троллья нога», который, как оказывается, широкой души тролль, да и поболтать не прочь.

— Ох, щас что расскажу… — щурится он после первых опустошённых стаканов. — Вы же, волшебники, тайны разные любите, как Вандал побрякушки.

— Кто такой Вандал? — не понимает Чонгук, и какое-то время тратится на краткий экскурс в историю троллей.

Оказывается, что Вандал — один из первых вождей у троллей, который был славен своей любовью к драгоценностям и всему, что хорошо блестит и плохо лежит. Говорят, глуп он был, что табуретка, зато силён, а это у троллей только приветствуется, однако сила не спасла несчастного от его участи — беднягу замуровало в пещере с «побрякушками» обвалом.

— Какая глупая смерть, — фыркает Тэхён.

— Ну уж какая есть, — разводит плечами тролль и чешет затылок.

— Так что насчёт тайны? — деликатно встревает Чон, у которого с концентрацией внимания чутка получше, чем у Кима.

— Точно! Я это, того, вижу, что вы студенты, так что лишняя работёнка вам наверняка не повредит. В последнее время в городе с молодыми девушками стали происходить страшные вещи. Уже десятый день на порогах местные жители находят бездыханные девичьи тела.

— Убивает кто? — предполагает Чонгук. — Но мы-то тут причём, если дело явно для полиции?

— В том-то и дело, что эта самая полиция только руками разводит, да вздыхает томно — не знают, мол, что за скотина девушек выкашивает. А они ведь все были молодые, хорошенькие… Только-только жить начинали. Расследование проводили, опрашивали всех подряд — а толку! Говорят, что следов на телах жертв нет, и понять доподлинно, как они умерли — вообще нельзя. Да где это видано, чтобы не только убийцу не смогли найти, но даже определить, от чего померла жертва?

— Да, случай интересный, — соглашается Тэ. — Джуну понравится. Но почему бы не задействовать более опытных магов, зачем там мы, ещё совсем сопливые первокурсники?

— В том-то и дело, что хоть и сопливые, но силы-то в некоторых побольше, чем у магистров будет, — тролль со знанием дела оглядывает Чонгука. — Чувствуется в тебе какая-то мощь, парень, — задумчиво тянет он.

Чонгук нервно сглатывает.

— Ты, должно быть, ошибаешься, — медленно проговаривает он. — У меня самая стандартная сила, ни влево, ни вправо.

— Или ты чего-то о себе не знаешь, парень, или сознательно умалчиваешь, — усмехается тролль. — Ну да ладно, дело твоё. Если захотите заняться, найдите Ким Сынвана в магическом департаменте… Эй, да вы обалдели! — с этими словами владелец пивной встаёт со стула и направляется разнимать занимающуюся драку.

— Чонгу…

— Не сейчас, — обрывает начавшего было говорить Тэхёна Гук, как будто заранее зная, что тот собирается спросить, и, соответственно, решительно не желая на это отвечать.

Чон залпом допивает свой стакан под удивлённо-восторженный взгляд Кима, с тоской думая о том, что его любимое средство для потопления стресса перестало работать. Казалось бы, они осушили уже не одну пинту, но чувство пьяной эйфории всё никак не приходит к младшему, заставляя того досадливо скрежетать зубами, что, впрочем, нельзя было сказать про старшего.

Тот уже изрядно подшофе и вот-вот дойдёт до той кондиции, когда грань приличия и собственного «я» перестаёт существовать. Чонгук тяжело вздыхает и подумывает потихоньку брать друга под локоток и уходить, однако Ким думает совсем иначе…

После того, как он допил вслед за Чоном третью кружку по счёту, Тэхёна унесло в отрыв. Причём если до этого дня Чонгук наивно полагал, что максимум пьяных проделок хёна — танцы на столе, то реальность превзошла все его ожидания.

— Эй, ты, гоблинова дочь! — воет аки сирена Тэ, обращаясь к сомнительного вида женщине, стоящей в полуметре от них.

Незадачливая дама умудрилась пролить часть своего пива на любимую рубаху волшебника, и, на её беду, тот оказывается слишком пьяным, чтобы решать что-то цивилизованно.

Ким жаждет мяса и крови, и Гук может видеть это по его глазам, но что-то в девушке напротив настораживает его, не даёт расслабиться и попытаться разрулить зарождающееся побоище.

Преподаватель объяснял, что иногда магия разума вмешивается в некоторые события в виде тревоги или предчувствий, тем самым предостерегая своего обладателя. Вот только какую опасность может представлять из себя обычная горожанка с чуть диковатым взглядом? Правда ведь?

— Поосторожнее со словами, молодой человек, — говорит она и хищно улыбается.

Чон уверен, что по его виску скатился холодный пот, ибо эти заострённые на кончиках зубы, помешанный, будоражащий сознание взгляд — явные признаки того, что перед ними не просто случайная девушка с кривыми руками. Как человек, большую часть сознательной жизни охотившийся на всякую нечисть, Чонгук с уверенностью мог сказать, что они напоролись на ведьму, причём явно не самую плохонькую.

«Гоблинова мать… » — проносится в мыслях Гука, прежде чем всё столь же пьяный Тэхён продолжает катить бочку на явно теряющую терпение женщину.

И быть может, сам Ким в более презентабельном состоянии и разглядел бы в своей собеседнице ещё и коллегу, вот только замутнённый алкоголем мозг — не лучший товарищ в делах логики и внимания.

— Тэхён, — Чон дёргает старшего за рукав, привлекая его внимание, — Тэхён, пожалуйста, прекращай.

— И не подумаю! — Тэ выдёргивает свою руку из слабого захвата и продолжает дырявить взглядом очевидно раздражённую ведьму.

— Зря ты не слушаешь своего парня, мальчик, — шипит она, демонически улыбаясь.

— Мы не встречаемся, — встревает Гук, до этого занимавший пассивную сторону в конфликте.

— Но ты бы хотел это исправить, верно? — ведьма пристально вглядывается в глаза Чона, своим взглядом будто заныривая в самые потаённые уголки его сознания, после чего довольно хмыкает и разводит руки в стороны.

«Ой-ёй», — Чонгук слишком поздно понимает, что она хочет сделать.

— Ты был непозволительно груб со мной, и я вижу, что ты разбил не одно сердце за свою жизнь, а потому до скончания веков не видать тебе отношений ни с кем, кроме… этого мальчика, — ведьма тыкает пальцем в обалдевшего Гука и поправляет волосы.

Проклятие прозрачным мячиком срывается с пальцев женщины и отскакивает от кастовавшей его руки прямо в грудь Тэхёну.

— Что вы… — Чонгук осоловело пялится на теперь уже проклятого Кима и с раздражением думает о том, во что вылилось их невинное желание напиться и снять стресс.

По правде говоря, проклятия не совсем легальны, по крайней мере, в крупных городах, а потому они имеют полное право пойти в полицию, но вряд ли там смогут что-то сделать с даже на глаз достаточно качественной работой. Будучи действительно способным магом разума, Чонгук сходу может сказать, какой силы проклятие наложено на того или иного человека, и в данном случае ведьма взаправду разозлилась, раз расщедрилась на неснимаемое проклятие.

Прелесть и недостаток таких проклятий, в общем-то, в полной мере содержатся в названии: их нельзя снять, что с одной стороны является плюсом в случае, если ты уверен в своей цели и намерении, но оборотная сторона медали для таких «пожеланий жизни долгой и счастливой» заключается в том, что зачастую такие проклятия делаются сгоряча, а тот, кто их использует, потом ещё не раз успевает об этом пожалеть. Именно по этой причине редко когда ведьмы прибегают к подобным методам, но эта, ясно дело, дама с характером.

— Чонгук-и? — Тэхён растерянно смотрит на него и пьяно хихикает. — Что сделала эта мымра?

— Ничего особенного, Тэхён-и, — пытаться объяснить вусмерть пьяному Киму что-то про неснимаемые проклятия, которые они очень удачно проходили пару уроков назад, это всё равно что обучать шиншиллу грамоте и письму — попробовать, конечно, можно, но а смысл, если результат в итоге будет всё равно один?

— Мне так холодно, Чгбгуги, — неразборчиво бурчит Тэхён, обхватывая широкую талию Чона поперёк, удобно устраивая голову на чужом животе. — Хочу в кроватку, баиньки, и поцелуйчик на ночь, желательно взасос, но в щёчку тоже пойдёт.

Чонгук подавляет в себе истерический смешок, предвкушая, как будет шантажировать старшего сегодняшней добытой информацией.

— Пойдём, пьянчужка. Будет тебе и кроватка, и баиньки…

— А поцелуй?

— Только если будешь себя хорошо вести, — обещает Чонгук, подхватывая пошатнувшегося Тэ на руки.

— О, я буду очень-очень хорошо себя вести, чтобы получить поцелуйчик от моего любимого друга Чонгук-и, — бормочет Тэхён и утыкается в чужую подмышку, начиная судорожно втягивать запах чужого одеколона с оттенком чего-то древесного.

Утром ему не будет стыдно за содеянное, ничуть. Возможно, потому, что в это самое утро он, скорее всего, ни черта не вспомнит.

***

— Боги, где я и почему у меня такое чувство, будто меня бьют по голове мешком с картошкой? — обречённо стонет Тэ, еле разлепляя глаза.

— Это называется похмелье. Такое бывает, когда с непривычки выхлёбываешь пинты три пива, — великодушно поясняет голос откуда-то сбоку, и Ким со стоном поворачивает голову в сторону голоса, которая будто налилась свинцом.

Рядом с его постелью чинно-благородно восседает Чонгук, и Тэхёну почему-то инстинктивно кажется, что он в чём-то крупно проебался, пока был в зюзю.

— Скажи сразу, я что-то натворил? Ахх, гоблин мне в зад, как же трещит голова, — в подтверждение своих слов Ким кладёт ладонь на лоб, нащупывая рядом, на тумбочке, соответствующее зелье для облегчения симптомов с перепою.

~ Flashback ~

— Ну вот, до постельки мы дошли, а теперь кому-то нужно раздеться и пойти спать, — Чонгук неосознанно сюсюкает со старшим, будто тот — его младший брат, а то и вовсе собственный ребёнок.

— Не хочу раздеваться, мне лень, — заявляет это восьмое чудо света и демонстративно переворачивается на другой бок, катаясь по постели колбаской и сбивая Чону прицел.

— И что ты предлагаешь сделать?

— Не знаю… Хотя, нет, я придумал! Раздень меня сам!

— Вот так сразу? И даже на первое свидание не позовёшь? — отшучивается Гук, но, делать нечего, начинает расстёгивать рубаху своего хёна, безбожно перепачканную в соусе (и когда только успел, спрашивается?)

— Позову, если поцелуешь. Ты обещал! — начинает канючить Тэхён.

Кажется, ещё немного — и он заплачет, а Чонгуку такого счастья не надо, поэтому он послушно наклоняется над Кимом, целясь в щёку, но тот, довольно улыбаясь, уворачивается от Гука таким образом, чтобы соединить их губы в невинном чмоке.

Он уверен, что не прошло и пяти секунд, как они отстранились, однако и этого хватило с головой для того, чтобы Чон зарделся, как свёкла.

— Эмм, ну я это, пойду… Спокойной ночи, хён! — салютует он и поспешно смывается из комнаты старшего.

Flashback End

— Нет, хён, ничего особенного ты не делал, — выпаливает Чонгук, моля всех богов, каких только знает, о том, чтобы Тэхён не заметил, как предательски заалели его щёки после этой фразы.

Комментарий к X:Лекарство от разбитого сердца

Ух, ну вот и часть. Сразу оговорюсь по поводу расписания выпуска глав: оно весьма условное и ещё будет корректироваться в соответствии с моим графиком и временем на фикбук. Поэтому, если вам любопытны точные сроки выхода частей, можете уточнять их в лс ближе к концу недели,

Саранхэ, и всё такое ~

========== XI:Горькая правда ==========

Комментарий к XI:Горькая правда

Приятного прочтения,

Саранхэ, и всё такое ~

Но конец лжи ещё не означает начала правды.

Фредерик Бегбедер

***

— Хосок?

— Я думаю, нам нужно поговорить.

Тэхён удивлённо таращится на возникшего перед ним оборотня, с тоской думая о том, что некогда любимый запах теперь вызывает лишь отторжение и желание закапать нос одной из крепких тётушкиных настоек. Бывало ли у вас когда-нибудь такое, что, казалось бы, родной и знакомый человек (или не очень родной и не очень человек) вдруг резко менялся, превращаясь из того, кого вы знали и любили в нечто непонятное и пугающее? Наверное, вопрос стоит оставить риторическим, ибо если вы, конечно, не живёте в горах, вам со стопроцентной вероятностью приходилось разочаровываться в людях и им подобных. Такова жизнь — коммуницирование с социумом всегда приносит свои разочарования, но и новые знакомства, иногда оказывающиеся ещё лучше старых…

Тэхён мечтательно вздыхает, думая о Чонгуке. Он-то уж точно его не обманет, верно?

— Мне кажется, что мы с тобой уже всё обсудили, — Тэхён цепляет невозмутимое выражение на лицо, а внутренне пищит от восторга, как круто он его отбрил.

— А мне кажется, что не всё, — Хосок преграждает дорогу Киму, в упор глядя на него из-под опущенных ресниц.

— Послушай, Хо… Наши отношения были чудесными, и я правда наслаждался каждой их минутой, но…

— Но? — недовольно щурится Чон.

— Но нам нужно двигаться дальше. Признай, что мы перестали понимать друг друга, а прежде уютные вечера превратились во время для выноса мозга. Поэтому, если ты…

— С кем это ты, интересно, собрался двигаться дальше?! — повышает голос Хосок, угрожающе наступая на Тэ. — Уж не с тем ли мелким, который мозолил всем окружающим глаза одним своим видом?

— А вот это уже не твоё дело, — по непонятной Тэхёну причине, шпилька в сторону младшего воспринимается им как личное оскорбление.

— Ну конечно, куда мне до охотничка на нечисть, вот только с каких пор ты увлекаешься садомазо с летальным исходом?

— … Что?

— Да то. Уже все, кроме тебя, знают — Чимин растрепал услышанный разговор Намджинов, которые это просекли, ещё когда мы в пещере застряли, по его кошмарам. Поражаюсь, как ловко Чонгуку удалось вить из вас верёвки, раз он до сих пор в группе, а вы и рады подставлять уши под лапшу, которой у него в избытке и разных сортов.

— Ты… — Ким не верит своим ушам: постепенно обличающие речи Чона растворяются в его сознании, уступая место непонятной слабости и разочарованию.

Неужели Чонгук — его маленький наивный Чонгук-и — охотник? Но почему тогда те, кто знал об этом, не позаботились о том, чтобы его не допустили до экзаменов? Более того, раз, по словам Хосока, Намджун с Сокджином узнали об этом ещё в пещере, почему бы им просто не выкинуть охотника, да ещё и такого зелёного, из их жизни или, на крайний случай, с ближайшего утёса?

«Нет, он явно что-то недоговаривает», — лучшим местом чует Тэхён.

Не желая больше слушать жалкие попытки бывшего сместить радиус гнева в сторону Чонгука, ведьма гордо огибает распинающегося в пустоту Хосока, направляясь в общежитие с твёрдым намерением поговорить с Чоном и обличить эту наглую, по мнению Кима, ложь.

— Чонгук-и?

— Да, хён? — Чонгук находится в кресле с какой-то мудрёной книжкой в руках. — Ты что-то хотел?

Тэхён решает сразу же перейти к главному, а потому присаживается на кушетку перед креслом, готовясь задавать вопросы и получать правдивые ответы.

— Это правда, что ты — охотник на нечисть?

В комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь стуком книжки, выроненной Чонгуком, об пол.

— Полагаю, это можно расценивать как положительный ответ, — горько усмехается Тэ.

И не то что бы его оскорбляет сам факт того, что младший хочет (хотел/собирался хотеть?) намотать его внутренности на ближайший столб — если бы он действительно представлял какую-то угрозу, то ни Сокджин, ни Намджун, которые, по версии Хосока, всё знали ещё в пещере, не допустили бы его нахождения в группе. Значит, он уже не при делах, и скорее всего, это как-то связано с его кошмаром.

Скорее, в данной ситуации чувствительного и доверчивого Тэхёна обижает чужая скрытность: да, гоблин, ему правда казалось, что они друзья, а сегодня выяснилось, что такую важную деталь о прошлом младшего знает каждая собака подзаборная, но только не он!

— Можешь не отвечать: даже если бы я был не уверен, я вижу это в твоих глазах. Вот только одного не могу понять: ты правда подумал, что станешь хуже в моих глазах, если я узнаю, что когда-то ты был охотником?

— А разве нет? — неожиданно резко спрашивает Чон. — Тэ-хён, знаешь ли ты, с какой целью я пошёл с вами с самого начала?

— Догадываюсь, — хмыкает Ким, вставая с кушетки. — Однако то, что твои родители истребляли таких, как я, не делает тебя хуже, поверь.

— Откуда ты… — изумлённо пялится на старшего Чонгук.

— Я кое-что знаю об охотниках благодаря своей тётушке… Однажды она сказала, что это ремесло, если его можно так назвать, передаётся по наследству, образуя целые династии охотников, в которых далеко не каждый хочет кого-либо истреблять вообще. Признаться честно, ты не выглядишь как кто-то, кто согласился бы на это на добровольной основе, вот я и сложил два плюс два, закономерно получая четыре.

Кому-то Ким Тэхён может показаться весьма легкомысленным парнем, однако в сообразительности и, несмотря на внешнюю беззаботность, умении подмечать некоторые детали ему не откажешь.

— Но ты мне соврал, — щурится Ким. — И я начинаю думать о том, что ты мне не доверяешь.

— Но я доверяю, хён… — подскочил со своего места Чонгук. — Просто сам посуди: какая реакция может быть у любого магического существа на новость о том, что рядом с ним бок о бок живёт кто-то, кого годами учили их истреблять?

— Но почему тогда об этом знают все вокруг, кроме меня? Намджун тоже, знаешь ли, не чистокровный человек без намёка на магию.

— Потому что их я не боюсь потерять так, как тебя…

В другой ситуации Чонгук бы ещё лет пять ходил вокруг да около, не решаясь признаться, но сейчас лишь искренность могла спасти их только-только зарождающееся «что-то».

Слишком рано, чтобы говорить о любви.

Слишком поздно, чтобы говорить о дружбе.

— Чонгу… — Ким застывает посреди гостиной, не решаясь что-либо сказать.

Он говорит правду — Тэхён видит это в его восхитительных антрацитовых глазах, а потому и застывает болванчиком, тупо мотая головой — не знает, как сказать младшему, что это взаимно.

Они стоят в тишине ещё какое-то время, тяжело дыша и в упор смотря друг на друга, пока их не прерывают голоса вернувшихся с пар друзей.

— И ещё, — быстро шепчет на ухо Чонгуку Тэ, пока остальные не вошли в гостиную. — Ты неплохо целуешься, Чонгук-и.

— Так ты… — Чон краснеет, как помидор, а Тэхён, довольный своей маленькой шалостью, вновь присаживается на кушетку, приветствуя взмахом руки вошедших в комнату друзей.

— Эй, а вы знаете… — начинает Тэ, путём ассоциаций вспоминая и вчерашний разговор с хозяином пивной. — Кажется, мы с Чонгуком нашли новую историю, в которую можно вляпаться…

***

Дорога до магического департамента проходит в напряжённом молчании по весьма очевидной причине: Тэхён-то, может быть, и расстался с Хосоком, вот только остальные всё ещё являлись их общими друзьями, а потому отговорить их от «гениальной» идеи взять Чона с собой не получилось.

Так и вышло, что всем вокруг было крайне неловко из-за парочки, пускающей свои убийственные флюиды друг в друга, но делать нечего: как и у всех оборотней, у Хосока невероятно острый нюх и хороший слух, а потому в подобных делах его точно нельзя назвать бесполезным для группы.

Первая остановка в их только начинающемся расследовании — некто Ким Сынван, которого тролль посоветовал найти в департаменте, и уж с этим-то, казалось, не должно было быть никаких проблем, однако…

— Простите, где мы можем найти Ким Сынвана? — вежливо спрашивает Намджун у какой-то миловидной девушки, стоящей у входа.

— Что? Этого козла?! — ревёт она, резко меняясь в лице. — Даже слышать о нём не хочу, будь он проклят.

— Бывший? — понимающе тянет Тэхён, похлопывая девушку по плечу.

— А ты откуда знаешь? — искренне удивляется та, наивно полагая, что ничем не выдала своей обиды и затаённого желания сойтись с вышеобозначенным «козлом» вновь.

— У меня примерно такая же реакция на бывших, — неловко улыбается Тэхён, слыша недовольное фыркание со стороны Хосока. — Послушай, я правда охотно верю в то, что он — козёл, ведь только животное могло бросить такую потрясающую девушку, как ты, но нам очень важно найти его для дела практически мировой важности, — Тэхён распинается с профессионализмом бывалого сказителя, пока его друзья растерянно хлопают глазами в сторонке.

— Мировой важности, говоришь? Третий этаж, вторая дверь слева, — шмыгает носом девушка. — Что, правда потрясающая?

— Абсолютно. И однажды обязательно найдётся тот, кто это оценит.

На третий этаж Ким поднимается под бурные аплодисменты друзей.

— Никогда бы не додумался, что подход к ней лежит… с такой стороны вопроса, — признаётся Намджун.

— Я догадался, но вряд ли бы смог так красочно завернуть это, как Тэхён, — отзывается Джин, поправляя причёску.

— Рыбак рыбака видит издалека, как говорится, — усмехается Юнги, а Хосок угрюмо молчит, периодически смеривая Тэхёна нечитаемыми взглядами.

— Ким Сынван? — Намджун стучит в указанную девушкой дверь и ждёт ответа.

— Да? — на пороге возникает симпатичный парень лет двадцати трёх, с длинной чёлкой, хрупкой на вид фигуркой и живыми глазами.

«Такой красивый, как жалко, что мудак», — пропевает у себя в голове Тэхён, чуть не прыская в кулак от мысли податься в барды, чтобы писать обличающие песни про бывших.

— Нас к вам направил господин Бишо, — поясняет тем временем вампир, проходя в кабинет вместе с остальными.

— Ах, да, отец предупреждал меня, что вы можете прийти, — хлопает по лбу Сынван.

— Отец? — не удерживается от вопроса до этого молча наблюдавший за происходящим Чимин, что вызывает усмешку у Кима и Сокджина, который сразу углядел в родословной Сынвана что-то… нечеловеческое.

— Ну да, у моей матери был странный вкус на мужчин, спасибо хоть, что из папочкиного наследства мне достался характер, а не внешность. Но вы,впрочем, пришли говорить о деле об убитых девушках, а не о моей родословной, верно?

— Да, — подтвердил Намджун, присаживаясь рядом с Сокджином и кладя руку тому на колено.

— Что ж, на данный момент я и сам не располагаю внушительным количеством информации, как, впрочем, не располагают и все остальные. Всё, что есть у дела сейчас — полное отсутствие догадок, парочка лиц, замешанных в истории, и приблизительная хронология событий. Первое тело нашли около полуночи родственники жертвы, вернувшиеся с пьянки. Будучи в полностью бессознательном состоянии, они ничуть не ужаснулись своей находке и преспокойно отправились спать. Наутро в полицию обратилась соседка, зашедшая покормить живность по просьбе хозяйки и обнаружившая её на пороге без пульса.

— Какие-нибудь улики? Магические следы, капли крови, синяки, ушибы, признаки борьбы — хоть что-нибудь? — приподнимает бровь Джун.

— Не-а, — захлопывает одну из папок на столе Сынван. — Никаких улик, признаков самоубийства или болезней, что отметает версию с обычным убийцей и банальный сердечный приступ. Все маги озадачены — даже если убийца тянет на магистра, какие-то зацепки всё равно должны быть, а тут такое чувство, что пульс в какой-то момент просто так исчез — и всё. Аналогичная история со второй, третьей, четвёртой и пятой девушкой.

— С какой периодичностью происходят убийства? Всегда ли приблизительно в одно время? Есть ли что-то общее между жертвами или их семьями? — начинает расспрашивать Ким, нервно постукивая пальцем по столу.

— Всё здесь, — парень протягивает магам средних размеров папку. — Адреса, имена и зацепки — буквально каждая деталька, что есть у дела сейчас.

— Разве это законно? — щурится Сокджин, не очень доверяющий троллям. — Передавать важные сведения о ходе расследования третьим лицам, я имею в виду.

— Нет, но кого это будет волновать, если вы раскроете дело? — беззаботно жмёт плечами Сынван, откидываясь на спинку кресла.

— Спасибо за помощь, — не забывая про этикет, говорит Намджун. — Мы дадим вам знать, если что-то найдём.

— Желательно — сразу труп убийцы, — хмыкает Ким и машет рукой на прощание.

***

Смеркалось, а потому обход семей жертв было решено отложить до завтра.

Компания зашла в булочную возле университета, приобретя свежих слоек, которые после были шустро подъедены за тяжким мыслительным процессом и озадаченным рассматриванием дела.

— Ничего не понимаю, — откликается Хосок через какое-то время. — Все жертвы не имеют между собой абсолютно ничего общего! Нет, ну правда: разные социальные статусы, разные семьи, абсолютно непохожая внешность, что исключает версию с определённым типажом у убийцы, полное несовпадение в характерах… Да их даже находили в разное время, гоблин бы побрал!

— Ты не прав, — возражает ему Джин. — Кое-что схожее у них всё же есть.

— Что же? — заинтересованно смотрит на эльфа Намджун.

— Они все умерли будто сами по себе, без побоев или каких-то нарушений в организме. Причём умерли именно тогда, когда в доме никого не было, и именно у порога, как только входили в дом.

— Думаешь, это что-то меняет? — мрачно интересуется Юнги, у которого, в общем-то, уже есть одна теория насчёт произошедшего, но он ой как не хочет, чтобы она оказалась правдой.

— Я ставлю на ёнсуна.

В комнате повисает напряжённая тишина.

Наверное, во всём их городе нет того, кто не знает историю о Ёнсуне столетней давности — увлекавшемся некромантией маге, который однажды загорелся идеей создать монстра во плоти. Зачем ему это, почему — не знал никто. Поговаривали, что мэтр просто свихнулся на старости лет, окончательно потеряв голову от увлечения некромантией. Так или иначе, но своего «монстра во плоти» он всё-таки создал, однако стоило ему это нескольких лет и собственной жизни.

Его нашли мёртвым на пороге его же лаборатории, без каких-либо признаков насильственной смерти и с безмятежным выражением на лице. Тогда созданную им тварь скоренько отловили, а подобных существ стали называть ёнсунами, в честь создателя. Теорию эту, впрочем, в департаменте никто бы не стал рассматривать всерьёз: чокнутый мэтр никогда не описывал процесс создания своих ёнсунов, по его лаборатории не удалось установить, каким именно образом он сотворил первого (и последнего, если верить официальной версии), которого после поимки благополучно убили, а потому «рецепт» создания этих существ считался утерянным и, разумеется, запрещённым.

Однако что, если…

— Мы, безусловно, не можем откинуть эту версию, — после долгого молчания изрекает Джун.

— Но если это правда, — продолжает за него Юнги, — то…

— То что? — интересуется Чонгук, слышавший о ёнсунах в общих чертах и не осознающий масштабов пусть даже одного такого «зверька».

— То нам всем — пиздец, — глубокомысленно заканчивает мысль Мин и без сил откидывается на спинку кресла.

========== XII:Расследование ==========

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.

Михаил Афанасьевич Булгаков

***

— Итак, это возможно очень сильно немножко ёнсун, — Намджун отчаянно пытается сделать вид, что не паникует, но его выдаёт подрагивающий голос и дёргающийся глаз, а также хаотично расставленные слова в предложении, свидетельствующие о крайней степени волнения лидера.

— А какие ещё могут быть варианты? — скептично хмыкает Мин. — Будем реалистами: и порог, и отсутствие признаков насильственной смерти — слишком очевидный почерк, чтобы прикидываться, что он тут не при чём. Да бросьте, это могло бы быть ещё более очевидным только в том случае, если бы он самолично явился в полицию с воплями: «Убийств не желаете?»

— Допустим, это действительно так, — встревает Хосок, до этого что-то мучительно обдумывающий. — Ну и что дальше? Будем просто биться головой о стенку и причитать, как всё плохо, или начнём разрабатывать более конкретный план по его поимке?

— Как бы ни противно мне было это признавать, но он прав, — кивает Тэхён. — От того, что мы будем бегать по кругу и орать, что мы все умрём, ничего не изменится, а раз мы наверняка можем утверждать, что это ёнсун, нужно тщательно подготовиться ко встрече с этой зверушкой.

Чимин слушает Кима, поджав губу и искоса посматривая в сторону напрягшегося фея, который, очевидно, не верит в благополучный исход потенциального сражения с творением безумного некроманта. Пак многое бы отдал за возможность подбодрить старшего, лишь бы тот только разрешил приблизиться к себе и помочь, но он, как назло, упрямо игнорирует его существование уже который день.

— В любом случае, мы не можем просто взять сабли и как крутые парни из детских сказок пойти громить ёнсуна наобум, надеясь на удачу. Для начала я рекомендовал бы поговорить со всевозможными свидетелями и осмотреть место преступления: физические улики вряд ли всё ещё там, особенно учитывая тот факт, что их попросту нет, но энергетический фон всё равно могло что-то поколебать, пусть даже не сам ёнсун, а какая-то случайная дамочка, видевшая убийство и сэманировавшая из-за страха.

— Неплохой план, — кивает Намджун, ненавязчиво касаясь плеча эльфа своим. — Тогда вы могли бы заняться этим завтра после занятий, верно?

— А ты? — подаёт голос Чонгук, до этого сосредоточенно слушавший разговор старших.

— Вампирские штучки, не требующие отлагательств, — подмигивает Джун, на что Сокджин презрительно морщится.

— Снова пойдёшь пить кровь невинных дев?

— Где ты видел невинных дев в нашем городе? — отшучивается Нам, после чего широко улыбается своим мыслям. — Скорее, тогда уж, невинных эльфят, так что закрой двери поплотнее этой ночью.

— А смысл? Всё равно ведь через окно залезешь, — бормочет Ким, махая рукой и вызывая смех остальных своим комментарием.

— Ладно, а теперь — спать, — хлопает в ладоши Чимин, подрываясь с места. — Завтра будет насыщенный день, и вы должны хорошенько выспаться перед чем-то, что хоть как-то связано с ёнсуном.

— Я прогуляюсь, — резко встаёт с места Мин, бросая равнодушный взгляд на потускневшего Пака.

— Как скажешь, — шепчет Чимин, нематериальным облачком взмывая наверх.

— И долго они будут тупить, пока не начнут встречаться? — сетует Тэхён, убирая посуду.

— Тебе ли об этом говорить, Тэхён-и, — хмыкает Джин, сворачивающий скатерть и бросающий лукавый взгляд в сторону Чонгука.

— Я ничего не слышал, — отнекивается Ким-младший, закрывая уши.

Чонгук же скромно мнётся в сторонке, думая о том, какие у Тэхёна аристократичные руки.

***

— Проваливай отсюда, ушастый!

— Будь я менее хорошо воспитан, ваши внутренности уже валялись бы на бордюре, — шипит Сокджин, и Намджун готов поклясться, что его обожаемые ушки агрессивно дёргаются в сторону, хотя эльф неоднократно утверждал, что такое невозможно чисто анатомически.

— Послушайте, нам просто нужно узнать у вас пару деталей, — деликатно вмешивается Чимин, нервничающий не меньше остальных.

— Вот тебе мои детали, — отвратно пахнущий мужчина тычет неприличным жестом прямо Паку в лицо.

— Ты куда свои культяпки суёшь? — неожиданно резко гаркает Мин, одним движением руки толкая зловонную тушу прямо на дорогу.

— Юнги! — Чимин, конечно, растроган, но прекрасно сознаёт, что этим жестом фей только что уничтожил все их шансы узнать хоть что-то от этого пьяницы, грозно раздувающего ноздри и пытающегося подняться с сырой от недавнего дождя земли.

Минут эдак тридцать они всей ватагой пытаются по крупицам вытащить нужные им детали из мало что соображающего отца одной из жертв, который, судя по всему, сегодня не очень настроен на разговоры по душам.

— Что здесь происходит, хотела бы я знать? — головы каждого из присутствующих синхронно поворачиваются в сторону звука.

— Дорогая, эти типы расспрашивают меня о девчонке, — сипит мужчина, с трудом поднимаясь на ноги.

— Мы из полиции, — Хосок, не моргнув и глазом, достаёт поддельную ксиву, любезно выданную сговорчивым сыном тролля из пивной. — И у нас есть пара вопросов о вашей… дочери.

— Опять? — страдальчески вздёргивает брови женщина, судя по увесистым авоськам только что вернувшаяся с рынка. — Мы уже ответили на все ваши вопросы несколько дней назад, что вам ещё нужно?

— Появились новые детали в следствии, и мы хотели бы уточнить кое-что для верности, — ослепительно улыбается Джун, светя своими ямочками и всем своим видом выражая очарование и умеренный интерес.

— Хм, ладно, — неохотно соглашается женщина, стреляя взглядом во всё так же улыбающегося вампира. — Проходите в дом, к чему зевак привечать?

— Смотрю, ты произвёл на неё впечатление, — шепчет Джин, заходя в дом.

— Не волнуйся, моё сердце всецело принадлежит тебе, — отвечает Джун и усмехается, слыша лёгкое фырканье со стороны.

— … Она была отвратительной, просто отвратительной!

Когда Намджины доползают-таки до гостиной, их ожидает весьма интересный разговор с матерью погибшей девушки.

— … Брехливая, ветреная потаскуха! — выплёвывает ругательства одно за другим женщина, которую, как оказалось, зовут Наён. — Только и знала, что тратить наши деньги и сидеть у нас на шее, да по вечерам на гулянки таскаться. Хотите знать моё мнение? Проверьте её любовничков, авось кто и кокнул по пьяни.

У Тэхёна чуть уши в трубочку не завернулись, пока он слушал, насколько отвратительные вещи может говорить мать про собственного (погибшего!) ребёнка, Чонгук успел трижды поменять цвет лица, а бровь Сокджина с каждым словом взлетала всё выше, грозясь уползти на волосы и первой слетать на Луну. Да и остальные, в общем-то, тоже не выглядели особо довольными, прилежно ожидая условного сигнала от Намджуна, который покажет, что им можно уходить.

Пока Наён распинается о том, какая неблагодарная и ужасная была у неё дочь, Хосок тихонько отделяется от общей кучки из своих друзей и Тэхёна с Чонгуком, тихонько перебираясь из гостиной в соседнюю комнату. Подключая нюх и зрение, Чон пытается как можно быстрее обнаружить спальню погибшей, в которой, сдаётся ему, есть кое-что поинтереснее грязи и беспочвенных обвинений.

Буквально проползая через коридор, стараясь при этом избегать обличающе поскрипывающих досок в полу, Хосок оказывается в маленькой комнатке с ободранными обоями и дыркой в полу. То, что это — обитель жертвы, он понимает сразу: дух смерти прочно установился в этом месте, а пыль на вещах свидетельствует о нежелании оставшихся жильцов совать сюда свои носы. Свои длинные, грязные носы…

Пройдя к кровати, он обнаруживает старое постельное бельё, разваливающийся каркас и… потрёпанную книжку, спрятанную под подушку.

«Видимо, им было настолько плевать, что та девушка даже не пыталась прятать свой дневник», — думает Хосок, листая потрёпанные страницы, хранящие в себе страхи и беспокойства погибшей.

5ДДП

Чувствую себя плохо. На подработке в баре снова приставал начальник. Надеюсь, этот козёл станет импотентом.

4ДДП

Дома снова скандал. Отец напился и полез с кулаками, чёртов мужлан. Хочу заработать денег и убраться отсюда навсегда.

3ДДП

Скучный день. Сокурсник рассказывал дурацкую историю о ведьме Цзыюй, пока я клевала носом. Самое интересное событие за несколько часов, мать вашу.

2ДДП

Полнолуние близко. От скуки спросила мать про Цзыюй, вроде бы, эта карга её застала. В ответ получила лишь оры и просьбы не лезть, куда не просят. Впрочем, ничего нового.

Чон устало потирает переносицу и откладывает дневник. Далее записей нет — только пустые страницы, грустно шелестящие при перелистывании. Кан Давон, как гласила надпись на обороте, убили примерно через день после последней записи, и Хосоку хотелось поскорее убраться из места, где буквально всё кричало об этом.

Осторожно прикрывая за собой дверь, оборотень мышкой прошмыгивает в гостиную, где остальные уже потихоньку освобождают свои места в надежде поскорее уйти.

— У меня есть кое-что интересное, — шепчет он на ухо Намджуну, который одобрительно кивает и жестом подзывает остальных к выходу.

— Спасибо за… гхм, полезную информацию, мы свяжемся с вами, если потребуется.

— Да на здоровье, — махает рукой Даён, захлопывая дверь прямо перед носом только что вышедших гостей.

— Да, над манерами кому-то явно стоит поработать, — скептично подмечает Сокджин, беря Кима за руку и выдвигаясь в сторону их общежития.

— Нам всё ещё нужно поговорить, — тем временем решительно заявляет Хосок, хватая Тэхёна за локоть и оттаскивая в сторону, подальше от основной кучки из их компании.

— Мне казалось, что мы уже всё обсудили, — высокомерно отзывается Тэ, дёргая бровью.

— Слушай, давай только без всего вот этого вот? Сердечно извиняюсь, что подпортил тебе и твоему охотничку жизнь, но просто послушай то, что я хочу сказать, и попытайся понять. Ты — тот, кого я любил на протяжении многого времени, тот, кто стал моими первыми серьёзными отношениями, моей поддержкой и опорой. У нас всё было просто прекрасно с любовью и взаимопониманием, однако стоило этому мальчишке появиться на горизонте — и всё, счастье развеялось, как утреннее видение. Какой реакции ты ждал от меня в таком случае, прости? Неужели ты правда думал, что я буду прыгать от счастья от новости, что у тебя появилась новая любовь?

— Чонгук — не моя…

— Да брось! Разве что слепой не заметит искр, летящих от вас. Не думай, что я пытаюсь тебя обвинить или что-то в этом духе, но нам ещё как-то жить вместе, общаться с одними и теми же людьми в одном и том же универе, расследовать одни и те же дела… Не считаешь ли ты, что в таком случае строить из себя обиженных и отсиживаться по углам — попросту глупо? Мы ведь всё ещё можем быть хорошими друзьями, а вы с мистером кроличье лицо — жить долго и счастливо, что думаешь?

— … Спасибо, — Ким коротко всхлипывает и порывисто обнимает враз расслабившегося Хосока.

— И что, даже не будешь заверять меня в том, что никакого долго и счастливо у вас не будет? — хмыкает Чон, трепля Тэ по макушке.

— Конечно буду, просто готовлю обличительную речь, — смеётся Ким в ответ, прислоняясь к плечу старшего.

Что ни говори, но ему не хватало Хосока, если не как парня, то как друга точно, и сейчас он безмерно счастлив тому, что может вернуть его лояльность.

— Кхм.

Парни неохотно отлипают друг от друга, видя перед собой нахмурившегося Чонгука.

— Там, это, идти… надо.

— Расслабься, охотничек, он весь твой, — хмыкает Хосок, слегка подталкивая Тэхёна в сторону Чонгука.

Обалдевший Чон рефлекторно «ловит» Кима в свои объятия, а тот не шибко-то и сопротивляется, прикидываясь эстафетной палкой, которая спокойненько кочует из рук в руки и горя не знает.

— Эй, ну вы там идёте или где? — орёт Юнги, злобно посматривающий в их сторону.

— Да дай ты им наобниматься, что как неродной? — влезает отчего-то довольный Хосок. — Своей личной жизни нет, так хоть другим её не порть.

— Да с чего ты вообще… — пыхтит Мин, но его прерывает Чимин, миролюбиво положивший свою крохотную ладошку ему на плечо.

— Давайте просто пойдём домой, — предлагает дух, и, на удивление, среди парней не находится желающего с ним поспорить.

Пак всегда был таким: главный миротворец группы, глядя в невинные глаза которого очень сложно противиться мягкому голосу, дополняющему образ ангела, снизошедшего до простых смертных с небес. Никто никогда не видел его по-настоящему злым, кроме разве что… А, впрочем, это не так уж и важно для повествования, и посему может опуститься при пересказывании этой чудной истории правнукам.

И вот они снова идут искать ответы на вопросы, которые не очень-то и хотят знать…

***

— Ведьма Цзыюй, ведьма Цзыюй…

Намджун сосредоточенно перебирает вот уже которую по счёту стопку книг в поисках нужного имени. Тщетно — эта самая Цзыюй будто сквозь землю провалилась, оставив после себя лишь сомнительной достоверности сплетни и многозначительные взгляды.

Чем глубже они закапываются в эту историю, тем больше тайн и чужих скелетов встречается им на пути. Некоторые полезны делу, другие — нет, но всех их объединяет одно — явное нежелание быть раскрытыми.

— Постойте-ка… — Чонгук кивает на потрёпанную книжку «Сказания и легенды. Том III», из старой обложки которой торчат изрядно подранные временем и людьми страницы.

Ловя на себе непонимающие взгляды, Чон закатывает глаза и вытаскивает на свет божий последние листки, испещрённые кривыми буквами, написанными явно от руки.

— Выглядит как не самый авторитетный источник информации, — морщится Сокджин, брезгливо принимая из рук младшего причудливо заполненные бумажки.

— Ну уж какой есть, — жмёт плечами Чонгук. — Нам повезло, что автор сей повести крупно подписал заглавие, иначе я бы просто пролистнул мимо, подумав, что это кто-то забыл свой рецепт зелья от геморроя.

Головы друзей синхронно склоняются над написанным — каждый напряжённо вчитывается в текст, с каждой строчкой бледнея в лице то ли от облегчения, то ли от новой волны накатившего страха.

— Ну… — изрекает Юнги после минутного молчания, когда все отрываются от листов бумаги, — по крайней мере, теперь мы точно знаем, что это не ёнсун убивает девушек.

— Знаешь, — отзывается Чимин, хмурясь, — уж лучше бы это был ёнсун. Его-то, хотя бы, человечество знает, как убить, а что мы будем делать с этим — хороший вопрос.

— Дожили: Чимин мыслит пессимистичнее Юнги. Что дальше — свиньи начнут летать? — подаёт голос Тэхён, облокотившийся на стол.

— Летать тут будем мы, в раю с прапрапрадедами, если не придумаем, что с этим делать, — обрезает Хосок, решительно пряча предание обратно в книгу.

Комментарий к XII:Расследование

Простите, я правда пыталась быть быстрее ㅠㅠ Работа потихоньку близится к финалу, поэтому я постараюсь ускориться с написанием, чтобы не держать вас в ожидании слишком долго! Спасибо, что готовы приспосабливаться к моим черепашьим темпам, всем чмок 💋

Саранхэ, и всё такое ~

========== XIII:Конец ==========

Я был готов к нападению любого психа. У меня была вилка.

Supernatural

***

Ведьма Цзыюй:

Жила-была на свете преотвратительная ведьма, звали её Цзыюй. Портила эта гарпия жизнь населению, как могла: порчи насылала, скотину губила, всячески издевалась над коренными жителями и приезжими. Сговорилось тогда несколько человек, среди коих и я был, сжечь её на праведном костре, тем самым оказав огромную услугу всему городу.

Мы дождались ночи, ворвались в её дом, повязали Цзыюй и потащили на площадь. Я помню, как она горела — зрелище было отменное, но так же чётко в моей голове звучат и её слова, сказанные перед смертью. «Не будет вашим детям жизни, как и мне. Уж я позабочусь о том, чтобы сгинуть не в одиночестве!»

Мой друг тогда успокоил меня, рассудив, что это просто старушечий предсмертный бред — чего только не скажешь, когда твоя плоть охвачена огнём. Но я всё равно колебался: эти слова намертво засели в голове, не давая покоя моему разуму.

В конце концов, я не выдержал: пошёл к одному мистику и спросил о том, имеет ли вес то, что выкрикнула старуха, пока умирала. Тот лишь посмотрел на меня серьёзным взглядом, и ответил нечто непонятное, но, наверное, полезное. Он сказал, что всё будет хорошо, если не смотреть на стены, когда входишь в дом.

Не совсем понял, что он имел в виду, но на всякий случай смотрю в пол каждый раз, когда открываю входную дверь.

***

— Итак, получается: Цзыюй — чокнутая бабка, жившая с несколько десятков лет тому назад, судя по дате в углу листа, то бишь, ещё до нашего поступления в универ. В это время мы все мирно расхаживали по деревням да эльфийским лесам и горя не знали, а она промышляла своими тёмными делишками, — подытоживает Тэхён.

— Ага, миленькое дельце: проклинать всех подряд да порчи на скотину насылать, — хмыкает Чонгук.

— Неудивительно, что крестьяне захотели её сжечь, — фыркает Юнги. — Есть такие мерзкие личности, смерть которых — лишь вопрос времени.

— Но не стоит упускать из внимания совет мистика, описанный в последнем абзаце, — подаёт голос Джин. — Мне кажется, именно в этом состоит разгадка того, как остановить смерти горожан. Нам уже известна причина их гибели: проклятие Цзыюй, которое направленно именно что на детей тех, кто её сжёг, что сходится с датами. Чисто технически, оно распространяется и на парней, просто большинство из них уезжает из города на службу, что объясняет исключительно женскую смертность. Это объясняет и то, почему отец одной из погибших отказался говорить с ней о Цзыюй, что она описала в дневнике. Он явно слышал проклятие из первых уст, и я могу поспорить, что догадывался о том, чем всё кончится. Но вернёмся к вопросу: почему «не смотреть на стену при входе»? Что может быть такого на стене, что заставляет проклятие действовать?

— Портрет, например, — выдвигает идею Юнги, поглаживая притихшего у него на коленях Чимина по голове. — Само проклятие может быть заключено в портрет ведьмы, который появляется на стенах людей, попавших под чары. Не хочешь умереть — не смотри на портрет, в котором заключена сила проклятия, всё просто.

— Хорошая версия, — кивает Джун. — Пока что самая лучшая и логичная из тех, что у нас есть. В таком случае нам нужно уничтожить очаг проклятия — то есть, предполагаемый портрет — надёжнее всего будет сжечь его и развеять пепел по ветру, но для этого нам нужна хотя бы одна жертва, подпадающая под чары, так как портрет появится только перед теми, кого выбрало проклятие.

— И всё же, откуда такая уверенность в том, что это именно портрет? В теории на стене может висеть всё, что угодно, верно? — недоумевает Чонгук, оглядывая присутствующих в надежде на разъяснения.

— Да потому что это стандартная форма проклятия, заключённого в предмет, тупень, — снисходительно поясняет Хосок. — Портрет переносит на себя могущество того, кто на нём изображён, плюс, его очень легко напитать любыми видами магии. Однако я всё ещё не понимаю, как мы будем его уничтожать, ведь если портрет — отражение ведьмы, то он наверняка будет сопротивляться.

— Главное — не смотреть на стены, если хотим жить. У нас есть ещё какое-то время подумать, так как убийства цикличны, а также перелопатить архивы и узнать, какие семьи присутствовали на легендарной казни, — хлопает в ладоши Тэхён, поднимаясь со стула. — Кажется, местная библиотекарша нас уже ненавидит.

***

— То есть, вы предлагаете мне зайти в определённое время домой, где будет портрет какой-то старой бабки, который убьёт меня, если я на него посмотрю? — с трудом найденный путём переворачивания библиотеки с ног на голову парень пялится на компанию магов со смесью непонимания и молчаливого неодобрения.

— Да, что-то типо того, — беспечно кивает Чонгук, а Чимин очаровательно улыбается, пытаясь задобрить скептично настроенного парня и тем самым вызывая приступ неконтролируемой ревности у Юнги.

— Окей, и почему я должен рисковать своей жизнью, входя в помещение с тем, что может убить меня?

— Если ты откажешься сделать это под нашим контролем, портрет всё равно появится на стене, но тогда, когда ты будешь один и никто не сможет тебе помочь, — поясняет Намджун.

— Резонно, — соглашается парень после недолгих раздумий. — То есть выбора, как я понимаю, у меня вообще нет?

— Абсолютно, твой отец значится в списке тех, кто присутствовал на казни, более того, именно он подносил факел к хворосту, и я не думаю, что ведьма простит ему это, если не простила даже простым зевакам, пришедшим развлечь себя перед долгим рабочим днём, — Тэхён убедительно приподнимает брови в знак своей правоты.

— Пиздец, — нервно выдыхает он, сипло хихикая и оглядывая друзей ошалелым взглядом. — Мне предстоит находиться в одной комнате с криповой картиной, которая может меня убить.

— К сожалению, мы не сможем быть в одной комнате с тобой, так как в лучшем случае картина просто не появится, дожидаясь момента, пока ты останешься один, но в комнате будет присутствовать Чимин, который поможет тебе выжить в случае, если картина поведёт себя не так, как мы ожидаем.

— Но чем Чимин отличается от вас всех, раз ему можно присутствовать в комнате, а вам нет? — непонимающе хлопает глазами парень, который представился им, как Ким Югём.

— Есть кое-что, — бормочет Пак, делая свою руку нематериальной и просовывая её сквозь плечо Кима.

— Обалдеть, — изрекает тот, наблюдая, как призрачная конечность выходит из его тела. — Пожалуй, слишком много внезапных открытий для сегодняшнего дня.

— По нашим расчётам, это должно произойти сегодня ночью, — нетерпеливо влезает Сокджин, желая провернуть их план с минимальными потерями. — Чимин затаится в углу гостиной за час до полуночи, ты всё это время можешь где-нибудь погулять или остановиться у нас в общежитии, главное — не дома. Когда пробьёт полночь, ты аккуратно откроешь дверь, и, пожалуйста, это очень важно, медленно поднимешься взглядом по стене с самого низа. Тебе нужно понять, появился ли портрет, главное — не доходи взглядом дальше рамы, если таковую обнаружишь. Когда ты поймёшь, что проклятие сработало, как можно быстрее проберись к стене и сдёрни портрет таким образом, чтобы лицевая часть оказалась повёрнутой к полу — так она не сможет тебе навредить. В это время Чимин перехватит у тебя портрет — так как он уже мёртв, проклятие против него бесполезно. Он вынесет его на задний двор, где мы сожжём его и проследим за тем, чтобы от него не осталось ни клочка. Уничтожив портрет, мы выпустим из него ведьминскую силу, которая, скорее всего, не найдя подходящего хозяина, попросту разлетится по воздуху, и проклятие будет снято.

— Звучит так, как будто бы у вас, ребята, есть надёжный план, — Югём улыбается. — В таком случае, раз проклятие всё равно рано или поздно найдёт меня, я предпочту сделать всё возможное, чтобы заставить эту старуху поплатиться за моё потраченное время.

— Мне нравится твой настрой, — Чимин ярко улыбается, и Югём не может не продолжить улыбаться в ответ.

— Держи, — парень слегка дёргается, чувствуя чужую руку на локте, и поворачивается вбок, обнаруживая перед собой склянку, протягиваемую Хосоком. — Здесь намешаны травы для горючего зелья — если почувствуешь, что ситуация выходит из-под контроля и портрет сопротивляется, кидай склянку прямо в него и беги — он вспыхнет быстро, а за ним и всё вокруг.

— Если я выживу, ты позовёшь меня на свидание? — неожиданно спрашивает Югём.

У Кима зашкаливает адреналин в крови: он понимает, что несмотря на все перестраховки, их план всё равно крайне ненадёжный и шаткий, и может сработать только в случае, если все их «если» окажутся верными.

В конце концов, он, скорее всего, не переживёт эту ночь: либо его взгляд случайно пересечётся с портретом, либо магия внутри него грохнет парня при попытке поджога и срыва со стены, либо горючее зелье вспыхнет моментально, сжигая дотла не только картину, но и одного 23-летнего Ким Югёма с амбициозными планами на жизнь и штанами в белый горошек. Ему уже просто нечего терять, так почему бы не пофлиртовать с симпатичным парнем перед смертью?

— Хорошо, — хмыкает Хосок, вручая-таки парню склянку с зельем. — Если мы переживём эту ночь и уничтожим портрет, я позову тебя на свидание.

***

Полночь.

У Югёма потеют руки от волнения и бесконечной боязни за себя и их план. Днём всё казалось в какой-то мере захватывающим, похожим на приключение из бульварного романа с претензией на фантастику, но с наступлением ночи пришли сомнения… и страх.

— Пора, — шепчет Намджун, ожидающий, пока он подтвердит свою готовность, чтобы пойти на задний двор и подготовить всё для успешного прощания с ведьмой.

Югём молча кивает, глубоко вдыхая и прикрывая глаза. Рука ложится на ручку двери, готовая в любой момент открыть её, уничтожив заслон между ним и чем-то таинственным, сильным и опасным.

«Что ж, тебе стоит выжить хотя бы ради того, чтобы пойти на свидание с тем красавчиком», — думает Ким, решительно нажимая на ручку, открывая дверь, но не переступая порога.

Взгляд молниеносно устремляется вниз, а потом медленно ползёт вверх, цепляя кусочек золотистой рамы, которой раньше не было над камином.

«Она здесь»

Ким выдыхает, закрывая глаза и медленно идя вперёд. Нечеловеческий крик раздаётся спустя секунду его шага, и парень уже хочет распахнуть глаза, чтобы понять, откуда исходит звук, как слышит голос Чимина, отчаянно перекрикивающего вопль:

— Не вздумай открывать глаза, слышишь? Ей только это и нужно, что бы ни случилось, просто иди вперёд и не открывай глаза!

Югём ещё раз набирает воздуха в лёгкие, чувствуя, как с каждым шагом крик лишь усиливается, заставляя барабанные перепонки взрываться. Он почти уверен, что в какой-то момент у него пошла кровь из ушей, или это был всего лишь пот, градом струящийся по лицу?

Решительно преодолевая нужное расстояние, Ким одним резким движением срывает портрет со стены, чувствуя, как его перехватывает в свои вечно холодные руки Чимин.

«Вот и всё. Вот и хорошо»

… Наверное, ему не стоило спешить с выводами.

Портрет отлично горит — его кинули в импровизированный костёр прямо вместе с рамой, а нечеловеческий крик стих сразу же, как полотна коснулся огонь. Юнги уже собирается тушить костёр, дабы тщательнее позаботиться об останках, как все присутствующие резко чувствуют усиление ветра и недовольную этим стихию.

Костёр затухает сам по себе, а вся атмосфера вокруг резко накаляется, становясь давящей для каждого: от эльфа до человека.

— Это сила выходит из портрета, — кричит Намджун, так как из-за поднявшегося ветра ничего не слышно в радиусе нескольких метров. — Просто подождите, она сейчас рассеется.

Однако таинственная стихия не спешит утихать. Вместо того, чтобы устремиться в воздух и исчезнуть, она направляется прямиком к Югёму, слепя своей мощью и неумолимостью.

«Какая жалость, я всё-таки не схожу на свидание с Мистером Красавчиком», — проносится в голове у того, прежде чем для парня наступает темнота.

***

— Тэхён, Чонгук, какого чёрта? — слышится приглушённый голос неподалёку. — Я вас оставил присмотреть за Югёмом на пару часов, а вы устроили здесь какое-то непотребство!

— Откуда столько ханжества? — возмущается кто-то второй, такой же знакомый, как первый. — Мы встречаемся два месяца, за которые, казалось бы, все должны были бы привыкнуть.

— Да, но не рядом же с ним! — продолжает наезжать первый голос.

— Он в отключке три месяца, Хосок, — сочувственно вмешивается в диалог кто-то третий. — Ты же сам слышал, что сказали врачи. Его официально объявили сгоревшим ещё на месте: такой резкий приток силы в тело обычного человека не может пройти бесследно. Скорее всего, эта сила спалила его ещё в первую минуту.

— Пока его сердце бьётся, вы не можете считать его мёртвым! — настаивает… Хосок?

Замутнённое сознание начинает постепенно проясняться, и истощённый организм потихоньку вкидывает в голову известную ему информацию. В меру громкий, но приятный слуху голос несомненно принадлежит Хосоку, вот только откуда он знает, кто это такой?

Память начинает возвращаться, и парень открывает один глаз на пробу, пытаясь понять, что вообще происходит вокруг.

Взгляд Тэхёна мигом обращается на Кима, и его глаза округляются, передавая неверие их обладателя в происходящее.

— Не может быть… — он прикрывает рот рукой, а Хосок, еле сдержав радостную улыбку, ворчливо добавляет:

— Вы так осквернили ауру этого места своими игрищами, что даже «сгоревшие» волшебным образом начали приходить в себя!

— Хосок? Где я нахожусь? — хрипит Ким, оглядываясь по сторонам.

Комната явно не принадлежала ему — всё в интерьере было незнакомо Киму, и лишь лица, присутствующие в ней, были чем-то отдалённо известным.

— Ты в нашем общежитии, но, наверное, мне стоит рассказать по порядку. Когда мы сожгли портрет, сила, содержавшаяся в нём, вырвалась наружу, но так как мы думали, что среди нас нет кого-то, связанного с тёмными искусствами, нам казалось, что сила, не найдя хозяина, просто разлетится на милличастицы. Однако, видимо, в твоём роду кто-то увлекался чёрной магией, так как ведьминская сила признала тебя, и ринулась наполнять своей мощью твоё тело. Ожидаемо, как человек, который никогда не пересекался с магией в своей жизни, ты выпал в состояние полужизни-полусмерти, в котором пролежал три месяца, и вот, очнулся сейчас. Конечно, ты можешь вернуться к своей обычной жизни, но я был бы рад, если бы ты подал заявку на поступление в наш университет. С такой силой будет сложно не связывать себя с магией, да и в один день она может выйти из-под контроля, но если тебе нужно время осмыслить это, я не давлю.

— А что с остальными? Я имею в виду, Чимина и Юнги, Намджуна и Сокджина?

— А что с ними может случиться? — беспечно отзывается Хосок. — Намджины до тошноты гармоничная пара, которая каждый раз объединяется в университетских проектах и надирает задницы всем остальным, за что те тихо ненавидят их союз, а Юнги недавно намотал-таки сопли на кулак и пригласил Чимина на свидание.

— Кстати об этом, — Югём хитро улыбается, поигрывая бровями. — Моя память в большей мере вернулась ко мне, и она говорит мне, что я выжил, и что кто-то кое-что обещал мне в награду за это.

Хосок озадаченно хмурится, а потом облегчённо смеётся, галантно подавая руку Киму и с максимально пафосным выражением лица спрашивая:

— Ким Югём, не будете ли вы так любезны оказать мне высокую честь сходить с вами на свидание?

— С превеликим удовольствием, Чон Хосок.

— И это он ещё говорит что-то об осквернении ауры, — фыркает Тэхён, в глубине души безмерно радуясь за бывшего парня.

И в то же время, на той же территории университета находятся двое, которым нет никакого дела до всего мира — исключительно друг до друга.

— Чимин…

— Да?

— Ты согласен… Поехать со мной к родителям на Чусок? Если нет, то ничего страшного, я пойму…

Дух солнечно улыбается, кладя материальную руку фею на плечо:

— Я с радостью поеду с тобой. Засыпешь меня пыльцой на досуге?

— Какое вульгарное предложение переспать, мистер Пак, — делано возмущается Мин, вовлекая Чимина в свои объятия.