Мне больше не страшно (СИ) [Ash Esti] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

Прохладный осенний ветер уносил сухую листву с тротуара, трепал волосы прохожих, играл с полиэтиленовым пакетом, застрявшим в мусорной урне. Прикрыв глаза, Денис сделал глубокую затяжку. Заслышав протяжный скрип двери, поспешно выдохнул дым и выкинул тлеющую сигарету в урну, полиэтиленовый пакет расплавился.

Не успел.

На крыльце появилась разгневанная вахтёрша и сердито погрозила пальцем:

— Воскресенский!

— Всё в порядке, баба Маша, — Денис поднял руки вверх, демонстрируя, что они пусты.

— На территории курить запрещено! Смотри у меня, Воскресенский, допляшешься! Мне теперь всё по телевизорам видно, — вахтёрша напоследок грозно покачала головой и исчезла за дверью.

Денис знал, что здание общаги оснастили системой видеонаблюдения, теперь поводов прикопаться у вахтёров станет в два раза больше. Особенно у бабы Маши. Эта пожилая тётка весьма крепкого телосложения всегда гиперответственно относится к своим обязанностям.

Парень кинул взгляд на гитару в чёрном чехле, поёжился от пронизывающего ветра и застегнул молнию на чёрной толстовке. Мимо прошла стайка щебечущих девчонок. Они с интересом поглядывали на парня, развалившегося на скамейке, затем, поднявшись на крыльцо, исчезли за скрипучими дверями. Денис, весьма избалованный девичьим вниманием, едва ли придал этому значение.

Он лениво закинул ногу на ногу и потянулся в карман за заветной пачкой, но вспомнив о бабе Маше и камерах, убрал руку.

— Давно ждёшь?

Парень поднял голову, перед ним стоял его давний друг Ромыч. Судя по недовольному виду, дело не выгорело.

— Ну и как? — спросил Денис, лениво встав со скамейки и бережно взяв гитару в руки.

— Да никак! Не разрешили! Сказали, раз первый курс, то будешь жить вместе с остальными первокурсниками, — Ромыч раздражённо пожал плечами.

— Фигово… — протянул Денис.

“Не повезёт, если ко мне подселят какого-нибудь ботана с физмата, а если повезёт, то кого-то с радиотеха”, — пронеслось у него в голове, затем, заметив расстроенный вид своего друга, ободряюще похлопал его по плечу. — “Вот уж кому действительно не повезло!”

Стало немного жаль, всё-таки они с самого детства были вместе, с того момента, как впервые познакомились в приюте, будучи 13-летними подростками.

— Не кисни, зато с первокурсницами будет легче знакомиться. К тому же, шансов у тебя прибавится, ведь меня неотразимого рядом не будет, — усмехнулся парень.

— Да уж, сплошное везение! — проворчал Ромыч. Они оба знали, что из них двоих девчонки всегда предпочитали весёлого и нахального Дениса. — Ты и так почти всех перебрал, а всё никак не успокоишься!

— Завидуй молча, мой друг, — хохотнул дамский угодник.

Они вошли в скрипучие двери общаги. Ключа № 205 на вахте не оказалось, поэтому друзья прямиком направились в новую комнату Ромыча.

— Ну что, пойдём знакомиться с твоим новым соседом! — сказал Денис, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Это предложение не вызвало у Ромыча особого энтузиазма.

Но распахнув двери, друзья никого не обнаружили, лишь в середине комнаты виднелся огромный чемодан на колёсиках. Денис, ухмыльнувшись, прошёл в комнату и завалился на застеленную кровать Ромыча. Прежде чем достать гитару из чехла, беззаботно задрал ноги на этот самый чемодан.

“А что? Отличная подставка!”

Рука привычно начала настраивать колки, затем легла на деку, пальцы коснулись струн. Пока Ромыч распихивал вещи из спортивной сумки в шкаф и тумбочку, Денис играл знакомую мелодию:

Что такое осень — это небо,

Плачущее небо под ногами.

В лужах разлетаются птицы с облаками,

Осень, я давно с тобою не был.

Мелодия резко оборвалась, когда дверь в комнату распахнулась и на пороге появилась маленькая фигурка с пшенично-светлыми волосами и со стопкой постельного белья, из-за которой почти не видно лица.

Денис присвистнул, оглядывая стройную фигуру в джинсах и красно-голубой олимпийке:

— Ого, Ромыч, какую девчонку к тебе подселили…

Фраза оборвалась на полуслове, когда в лицо говорившего с силой прилетела свёрнутая простыня. Денис изумлённо, хлопая глазами, убрал её с лица.

— Глаза разуй, мудак! Ты кого девчонкой назвал?! — послышался хрипловатый и явно не девичий голос.

Новоявленный сосед Ромыча прошагал к своей кровати и уронил на неё стопку постельного белья. Только тогда друзьям предстало его недовольное сердитое личико, абсолютно точно не девичье, но вполне симпатичное, даже слегка смазливое. Денис удивился, откуда у мелкого такой голос. Тоже курит?

— Да неужели? Видимо, что-то у меня со зрением, сейчас получше пригляжусь, — Денис подался вперёд, отрываясь от стены, и уставился на нового соседа, затем усмехнувшись, добавил, — Теперь я вижу ещё больше сходств с девчонкой.

Парень кинул на Дениса сердитый взгляд исподлобья, затем шагнул к своему чемодану:

— Грабли свои убери! — кивнул на ноги, вальяжно разложенные на чемодане.

Но Денис даже не думал подчиниться:

— Слышь, мелкий, а ты чего это грубишь? Мамочка не учила тебя хорошим манерам, м?

— Кто это здесь разглагольствует про хорошие манеры? — пацан раздражённо прицыкнул языком, подошёл к Денису и забрал из его рук свёрнутую простынь, — Ты, похоже, вообще не знаешь, что это такое.

Дениса всерьёз стал забавлять этот мелкий надутый хомячок, он уже хотел открыть рот, чтобы ответить белобрысому, но Ромыч опередил его:

— Эй, тебя как зовут-то? Мы ж с тобой вроде как соседи.

Ромыч подошёл к белобрысому и подал руку для рукопожатия. Пацан несколько мгновений смотрел на неё, затем небрежно пожал:

— Антон.

— Я – Рома, — затем кивнул головой в сторону Дениса, — а этот долговязый дяденька мой друг – Дэн. Не обращай на него внимания, он вообще-то безобидный.

Голубые глаза вновь устремились на Дениса и недовольно защурились:

— А этот долговязый дяденька не собирается убрать свои ходули с моих вещей?

Денис, усмехнувшись, снова взялся за струны и лениво проговорил:

— Ромыч, этот Антошенька такой забавный. Будет у тебя вместо говорящего попугая.

Ощутимый удар по ногам и они мгновенно слетели с чемодана.

— Эй, ненормальный, с ума сошёл?! — возмутился Денис, потирая лодыжку.

— А я смотрю, ты не только слеповатый, но и глуховатый, раз с первого раза не слышишь, — хрипловато сказал Антон, снова сердито взглянув исподлобья.

В голове парня мгновенно возникла ассоциация с цыплёнком, ну, или с хомячком. Он не смог удержаться от смешка.

— Ох, какие мы обидчивые, посмотрите-ка! — хохотнул Денис, с любопытством разглядывая белобрысого пацана. — Обиделся, что с девчонкой перепутали, м? Может, поплачешь?

— Лучше, врежу тебе, это эффективнее, — недовольно прошипел Антон.

— Дэн, хватит уже, заткнись! — устало попросил Ромыч и продолжил рыться в своей спортивной сумке.

Пацан лишь раздражённо фыркнул и подкатил чемодан ближе к своей кровати.

Денис продолжил тихо перебирать струны на гитаре, не забывая беззастенчиво пялиться на спину новенького. Тот, прежде чем приняться за распаковку, собрал свои пшеничные волосы в хвост и ловко стянул их резинкой.

Денис не мог отвести взгляда от белокурого паренька, почему-то этот момент был таким необычным и … приятным. Небольшая прядь справа всё равно выбилась и упала на глаза. Из-за этого парень то и дело вскидывал голову, чтобы откинуть её с лица.

Денис отвёл взгляд и устремил его в окно, затем усмехнулся своим мыслям. Похоже, надо найти девчонку, а то мысли странные в голову лезут. И откуда они вдруг снова появились? Давненько подобного не ощущал.

***

На следующий день после пар Денис снова заглянул в 205 комнату. Ромыч вовсю строчил что-то в телефоне, развалившись на кровати. Его сосед по комнате обнаружился за столом, увлечённо что-то записывая в тетрадь.

Денис намеренно громко хлопнул дверью, закрывая её:

— Салют кислому обществу! Скучали без меня?

— Ага, безумно скучали… — пробурчал Ромыч, бросая быстрый взгляд на друга и снова утыкаясь в телефон.

Его белокурый сосед даже не соизволил поднять головы от своей тетради.

Денис обменялся рукопожатием с другом, уселся на стул, закинув ноги на обеденный стол, и достал гитару.

— Есть чё пожрать? — осведомился он, автоматически проверяя, правильно ли настроены колки.

— Ты припёрся в комнату к мальчикам с такими глупыми вопросами? Иди к девчонкам, — хмыкнул Ромыч.

— Хм… разве в этой комнате не живёт девочка? Мне сказали, что тут я смогу найти прекрасную блондинку… — усмехнулся Денис, прожигая взглядом спину Антона.

Но тот или решил не обращать внимания на провокации, или действительно был увлечён учебником и даже не услышал фразы Дениса. Провокатор слегка нахмурился и прикоснулся к струнам: комнату наполнила знакомая мелодия. От его внимания не ускользнуло, что белобрысый сосед Ромыча замер и слегка напрягся, услышав первые аккорды гитары.

Я шагаю по проспекту, по ночному городу,

Я иду, потому что у меня есть ноги,

Я умею ходить и поэтому иду!

Иду навстречу цветным витринам,

Мимо проплывают дорогие лимузины…

Денис видел, что Антон отвлёкся от своей тетради, но изо всех сил старался делать вид, что нет.

“Раздражается, да? Но почему тогда никак не реагирует? Почему не орёт, что я мешаю заниматься?” — витали мысли в голове Дениса.

Вот затихли последние аккорды мелодии, но реакции никакой. Полное игнорирование. И почему его, Дениса, так раздражает этот игнор?

Он начал болтать с Ромычем, выспрашивая о первых впечатлениях в новой группе, но тот отвечал односложно, отдавая всё внимание переписке с кем-то в мессенджере. И тогда Денис заиграл на гитаре знакомую детскую мелодию:

- Антошка, Антошка,

Пойдём копать картошку!

Тили-тили, трали-вали…

Это мы не проходили

Это нам не задавали!

Парам-пам-пам…

Ромыч велел другу заткнуться, опасливо косясь на своего соседа. Но тот вряд ли услышал предостережение, ведь всё внимание было сосредоточено на белобрысом, он всё-таки оторвал взгляд от тетради. Денис с любопытством наблюдал, как тот, нахмурившись, поднял голову, затем аккуратно положил ручку на тетрадь, не спеша встал из-за стола.

“Интересно, что задумал этот цыплёнок?” — думал Денис, лениво наблюдая за пацаном.

Белобрысый тем временем, не обращая внимания на гитариста, подошёл к кухонному шкафу, находящемуся за спиной Дениса. Парень хотел обернуться, но успел лишь изумлённо воскликнуть, почувствовав, как с головы стекает вода.

— Эй, ты чё творишь, мелкий?

Денис вскочил, убирая подальше свою гитару, чтобы на неё не попали капли, стекающие с его волос. Паршивец вылил воду из чайника ему на голову! Хорошо, что не кипяток!

— Наконец-то ты заткнулся, — словно подводя итог, равнодушно проговорил Антон, поставив чайник на стол.

Денис, отряхиваясь от воды, лишь довольно улыбнулся, всё же смог добиться хоть какой-то реакции!

— Давай мы лучше тебя польём, глядишь, вырастешь немного. Или ты предпочитаешь растишку?

С удовольствием увидел, как лицо оппонента стремительно покраснело:

— А ты, я смотрю, в своё время переел растишки, шпала! — затем обратился к своему соседу, — Рома, твой долговязый друг всегда мудак или только по средам?

— Меня не впутывайте в ваши разборки, — отмахнулся Ромыч, снова уткнувшись в телефон.

— Что-то не устраивает? — Денис скривил губы в хитрой ухмылке.

— Не устраивает количество мудачества в этой комнате, его слишком много на квадратный метр, — хрипловато процедил сквозь зубы Антон.

“И всё же, откуда у пацана такой хриплый голос? Он совершенно не сочетается с его ангельской внешностью” — вертятся мысли в голове Дениса.

Неожиданно для себя понял, что не против услышать этот голос снова, но белобрысый замолчал, лишь сердито посмотрел исподлобья.

— Ты перепутал мудачество с неотразимостью, — Денис не смог удержаться от самодовольной ухмылки.

— Сколько лишнего самомнения! Жду, когда сдохнешь от передоза.

— Не дождёшься!

— Я бы двинул табуреткой, чтобы ускорить процесс, но мне жаль ломать вещи о твою самодовольную рожу.

— Как забавно, кто-то прикрывается табуреточкой… — язвительно улыбнулся Денис.

— Просто руки пачкать не хочу…

— Не хочу? Или не могу? Или не умею?…

— Нарываешь, да, мудак?!

— Ну, давай, посмотрим, как ты умеешь. Врежь мне!

— Прекратите! — вмешался Ромыч, — Чё за детский сад устроили!?

Антон лишь безразлично пожал плечами, повернув голову, как будто разом потеряв интерес, но в ту же секунду выбросил кулак, целясь в челюсть Денису. Тот ловко увернулся.

— Промазал… ай! — парень почувствовал, как ему с силой наступили на ногу, он рефлекторно опустил голову вниз и тут же получил по скуле невесть откуда взявшимся кулаком.

***

Чуть позже в той же комнате Денис сидел на кровати друга, приложив к своей скуле банку майонеза из холодильника.

— Дэн, чё ты взъелся на него? — спросил Ромыч.

— Разве не он первый взъелся, м?

— Ты обозвал его девчонкой, так что первым был ты.

— Я не виноват, что он действительно похож на девчонку! Фигура такая же маленькая и изящная…

Ромыч скептически поднял брови вверх и удивлённо уставился на друга. Денис лишь отвернулся, притворяясь, будто смотрит в окно, затем спросил:

— Куда он ускакал? Чё-то слишком долго курит…

Ромыч равнодушно пожал плечами:

— Он вроде не курит.

— А голос, как у курильщика со стажем.

Денис снова уставился в окно, там горели жёлтые фонари, и было видно, как ветер срывает с тополей остатки листвы.

— Какая у него фамилия?

— Чё? — Ромыч оторвал взгляд от телефона. — А-а-а, ты про соседа… Маслов.

Денис хмыкнул.

Маслов. Масло. По цвету совсем как его волосы, хотя по характеру ему больше кактус подходит. Но цвет волос у него и правда, очень приятный.

Парень тряхнул головой, прогоняя эти мысли. Бред какой-то! Перевернул банку другой стороной и снова приложил к своему синяку под глазом.

Комментарий к Часть 1

В тексте упоминаются следующие песни: ДДТ - Что такое осень; Танцы Минус - Город-сказка; В.Шаинский, Ю.Энтин - Антошка.

========== Часть 2 ==========

— Воскресенский, иди сюда!

В столовке как обычно не протолкнуться, Денис шёл с подносом мимо занятых столиков, увидел, что немного дальше ему машут одногруппники с радиотеха. Почувствовал, что кто-то одёрнул его за правый рукав рубашки:

— Денис, привет! Садись с нами!

Это Леночка с филфака, она уже давненько строит ему глазки. Он хотел было сесть на предложенный стул, как взгляд выхватил Ромыча.

— В другой раз, ладно? — кивнул Денис блондинке и направился к столику Ромыча.

— Привет первокурсникам!

Парень услышал в ответ несколько неуверенных “привет” и обвёл взглядом присутствующих. Ромыч пожал другу руку и отодвинул стул, помогая симпатичной брюнетке усесться рядом. Похоже, он уже начал ухлестывать за первокурсницами, времени зря не теряет. Её рыженькая подружка уже сидела за столом и вертела головой в разные стороны. Рядом с ней на стуле сидел кто-то, уткнувшийся в книгу. Денис с любопытством вгляделся. Опа! Из-за книги показалась знакомая белокурая макушка. Парень не смог сдержать хитрой улыбки, узнав Антона. Поставив поднос на стол, уселся на свободный стул.

Все присутствующие уставились на Дениса, все, кроме одного белобрысого зазнайки.

— А ты значит не первокурсник? — спросила рыженькая, обращаясь к парню.

— О, нет, я уже понюхал пороху и знаю, каково это – не спать ночью, пытаясь впихнуть в себя весь курс матанализа перед зачётом. Вам это только предстоит, готовьтесь, — предостерёг первокурсников Денис, подцепив котлету вилкой и с аппетитом откусывая кусок.

— Именно поэтому у него фингал под глазом, он вбивает в себя матанализ в буквальном смысле, долбя книжкой по морде, — послышался из-за раскрытой книги язвительный голос Антона.

Рыженькая, услышав это, рассмеялась, как ненормальная.

“Что это, блять, девичья попытка флиртовать? Иначе, зачем так смеяться, ведь совсем не смешно”, — раздражённо подумал Денис.

Он недовольно поджал губы, вспомнив, при каких условиях получил этот самый фингал.

— Похоже, кое-кто нарывается и хочет, чтобы ему вбили в голову теорию электродинамики, — раздосадованно проговорил Денис, откусывая ещё кусок от котлеты.

— Лучше продолжай тренироваться на себе, глядишь, и под вторым глазом фингал появится, для симметрии, — равнодушно ответил Антон, всё также уставившись в книгу.

“Вот вредина! Хотелось бы ответить, ЧТО именно я бы хотел вбить в него, но придётся промолчать”, — думал Денис, вновь оглядывая собравшихся.

Ромыч о чём-то увлечённо болтал с той самой брюнеточкой, не обращая внимания на остальных присутствующих. Антон, закинув ногу на ногу, уставился в какую-то книгу, попивая чай. Рыженькая то и дело поглядывала на него, время от времени обращаясь вполголоса. Тот, не отрываясь от чтения, кратко ей отвечал.

Денис почему-то сильно раздражён.

“Котлета что ли невкусная?..” — подумал парень, поправляя перекрученный ремень от чехла на груди.

— О, так ты играешь на чём-то?! Это гитара, да? — рыженькая оживлённо обратилась к нему, видимо, завидев за его спиной чёрный чехол.

— Это контрабас, — бескомпромиссно ответил Денис, со стороны Ромыча послышалась усмешка.

— В самом деле? — удивлённо спросила девчонка.

— Да, я играю для церковного хора. Контрабас — просто незаменим. В нашем оркестре ещё есть балалайка и ударные барабаны, — с серьёзным выражением лица ответил Денис.

— Барабаны в церкви? Вот уж ни за что не поверю! — рыженькая скептически ухмыльнулась.

— А вот и зря! — продолжал настаивать Денис, с серьёзным видом доказывая незаменимость барабанной установки.

Он понимал, что раздражён, и, наверное, поэтому нёс чепуху. Хотя после очередного аргумента в пользу барабанов краем глаза заметил едва сдерживаемую улыбку Антона, и всё раздражение как-то само собой исчезло без следа.

***

Наступил день посвящения в студенты. Денис состоял в студсовете, поэтому принимал непосредственное участие в организации праздника. В универе сам праздник прошёл довольно официально. Для первокурсников был организован концерт. Конечно, Денис припёрся на него со своей гитарой и переделанной песней про студенчество, собственного сочинения.

Организаторы, скрепя зубы, слушали некоторые из особо экстравагантных строк песни и натянуто улыбались. Но разве Дениса это когда-то останавливало. Главное, что остальные студенты смеялись. На возмущённый вопрос старосты после выступления — «Какого хера, Воскресенский?!» — он ответил, что хотел лишь немного разбавить кислое общество. Про себя усмехнулся, на следующий год его просто не подпустят к сцене.

В общаге планировалось самое интересное, хотя преподаватели умоляли особо неугомонных представителей студсовета не переборщить с посвящением. Кто-то предложил напугать первокурсников, нарядившись в привидения и дожидаться их в комнатах, пока те будут находиться в зале для собраний. А ночью устроить кипиш с пожарной эвакуацией. Всех первокурсников было решено согнать в холле и запереть за кованой решеткой. Такие решетки, располагались у парадного входа почти во всех зданиях старого образца, к коим относилась и их общага.

Час ночи. В общаге повсюду слышатся визги и смех. Перепуганные первокурсники, загнанные за кованую решётку, и остальные студенты, которые выплескивают воду на бедняг: кто из ведёр, кто из водяных пистолетов. Денис с гитарой на плече держался подальше от влаги. Взгляд выхватил из толпы высокую фигуру Ромыча. Естественно его друг знал об этом, ведь не первый же год он первокурсник, хоть какая-то польза от завала на экзаменах, поэтому его в числе мокрых студентов не было. Но почему рядом с ним стоит его белокурый сосед по комнате с сонным взглядом, Денис объяснить не мог.

— Предатель, — сказал он, подходя к другу. — Растрезвонил всё своему соседушке, да?

— Вообще-то, наоборот, — недовольно пробурчал Ромыч, почёсывая затылок. — Это я хотел бежать спозаранку из здания, когда проснулся от пожарной сигнализации, а он меня притормозил.

Денис снова пристально взглянул на Антона, тот очевидно замёрз в одних шортах и растянутой футболке. Парень поёжился и обхватил себя руками, от этого манёвра ворот футболки съехал, обнажая одно плечо. Денис с трудом оторвал взгляд и прицыкнул языком:

— Не-е-ет, так дело не пойдёт, — он отошёл на пару секунд и, вернувшись с ведром, легко выплеснул остатки воды на ничего не подозревающего Антона.

Тот сначала изумлённо ахнул, распахивая свои голубые глаза и отряхиваясь от воды, а затем мгновенно подскочил к ухмыляющемуся Денису и с яростью вцепился в ворот его рубашки, явно намереваясь врезать.

— Ты чё творишь, мудак?! Совсем ебанулся?

Ого! Разгон от тихого котёнка до бешеной фурии просто невероятный, такой скорости можно только позавидовать.

— Не кипятись, я посвящаю тебя в студенты, цыплёнок, — Денис хитро подмигнул, смотря прямо в раскрасневшееся от злости лицо и наблюдая за тем, как капли воды срываются с белокурых волос и катятся по носу, щекам, губам и шее.

Дениса почему-то будоражило то, что лицо Антона находилось так близко, он даже сам не осознавал, что непроизвольно наклонялся всё ниже, чтобы, вставшему на носочки пацану, было удобнее тянуться к нему. Сейчас он точно врежет ему, вот-вот, прямо сейчас.

Но Ромыч разнял парней, вклинившись между ними:

— Так, брейк, ребята, здесь вам не ринг.

***

После того, как в общаге всё более-менее утихомирилось, Денис направился к 205 комнате. Распахнул дверь. Ромыч лежал, развалившись на кровати, со смартфоном в руках. Соседняя кровать пустовала.

— А где твой сосед?

Ромыч равнодушно пожал плечами:

— Не знаю, наверное, в душ смотался, ты его хорошо окатил, он весь продрог. Не боишься в отместку тоже быть облитым?

Денис весело взмахнул рукой:

— Я тебя умоляю! Такой невинный цыплёнок не способен на месть.

Позади с громким стуком захлопнулась дверь, кажется, даже несколько кусочков штукатурки осыпалось. Денис обернулся, в дверях стоял Антон, уже в сухой одежде, но с влажными волосами и с полотенцем на плечах. Его лицо в прямом смысле пылало яростью, а в голубых глазах, устремлённых на него, Дениса, плескалась ненависть. Он сейчас напоминает нахохлившего цыплёнка, случайно упавшего в корыто с водой. Денис не может удержаться от хитрой улыбки.

Не до конца понимая, что делает, парень шагнул к Антону и, взяв в руки махровое полотенце с его плеч, начал тщательно взъерошивать его белокурые волосы. От него приятно пахло чем-то хвойным и Денис не спешил отходить. Голубые глаза сначала изумлённо распахнулись, белокурый замер на несколько мгновений, затем оттолкнул Дениса от себя.

— Отвали, мудак! Ты ещё ответишь за свою выходку!

Денис рассмеялся, усаживаясь на стул:

— Цыплёнок неистово пищит, угрожая тигру. Это так мило! Я бы даже похлопал в ладоши, но мне лень. Не дуйся, малыш, теперь ты студент.

Парень по привычке закинул ноги на стол и достал гитару, комната наполнилась знакомой мелодией:

Белый снег, серый лёд

На растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней

Город в дорожной петле.

А над городом плывут облака,

Закрывая небесный свет.

А над городом – жёлтый дым.

Городу две тысячи лет

Прожитых под светом

Звезды по имени Солнце.

Песня закончилась, в комнате стояла абсолютная тишина, только слышалось посапывание Антона, он лежал на животе, свесив одну руку с кровати, его спина мерно вздымалась. Спит. Белокурые волосы разметались по подушке, открывая затылок. Денису вдруг вспомнилось, как парень свои волосы забирает в чёрную резинку, а одна прядь справа выбивается.

“Чёрт! Почему я думаю об этом?”

Впервые Денис ощутил тягу к парню, когда ему было шестнадцать, и первый сексуальный опыт, к слову, тоже был с объектом этой тяги. Парень был немного старше его, без стеснения наглядно показал, как и что можно с ним творить, открыв для подростка совершенно новые грани удовольствия. Конечно, ему понравилось, конечно, он хотел ещё и много раз.

Но так же он прекрасно понимал, каково отношение к «пидорасам» у окружающих. А особенно у приютских детей, твоя «нестандартность» и своеобразные вкусы могут стоить не только отбитых почек и издевательств, но и вечного изгнания. Поэтому свой опыт тщательно скрывал и ограничивался девчонками. Благо, что они липли на него, как мухи на мёд. Хотя Ромыч заменял слово мёд на говно.

В семнадцать ему снова представился случай трахнуть парня, и Денис естественно воспользовался им. Тогда-то он и понял, что секс с девчонками не идёт ни в какое сравнение. Но твёрдо держал свои особые предпочтения в тайне ото всех и даже от лучшего друга.

Денис взъерошил волосы, прогоняя давние воспоминания. Отвести взгляд от белокурых волос, разметавшихся по подушке, было сложно, рука машинально потянулась к карману за пачкой сигарет.

— Не вздумай курить в общаге, — тихо предостерёг Ромыч, — вылетишь отсюда.

Денис убрал пачку обратно, признавая правоту друга, и откинулся на спинку неудобного стула, потирая шею, его взгляд снова упал на белокурые волосы и мерно вздымавшуюся спину.

— Ты пялишься на него, — послышался тихий голос друга.

— Чё? — взгляд тут же переметнулся к Ромычу, но тот уткнулся в телефон. — Чё за хрень ты говоришь?

— Говорю, что вижу, - пробормотал тот.

— Я спать, — устало пробормотал Денис, вставая со стула.

Комментарий к Часть 2

В тексте присутствуют упоминания следующих песен: В.Цой - Звезда по имени Солнце;

========== Часть 3 ==========

Той ночью спалось крайне плохо, всё время снились какие-то пространные сны с неясным сюжетом. Единственное, что Денису запомнилось, так это белокурые короткие волосы, разметавшиеся по подушке, пронзительные голубые глаза и хрипловатые стоны, срывавшиеся с приоткрытых губ. Проснулся со стояком. Пришлось отправиться в душ и позаботиться о своих потребностях самостоятельно. Благо, что душевая находилась совсем рядом. В душе находился, наверное, полчаса и потратил почти всю тёплую воду, комендантша, узнала бы, точно башку открутила, но её сегодня не было, выходной. До своей комнаты он дошёл прямо так, в одном полотенце, болтающемся на бёдрах.

Зайдя в комнату, Денис понял, что опять забыл закрыть дверь. Он внимательно огляделся, прямо-таки задницей ощущал какой-то подвох. У шкафа висел чехол с гитарой, парень проверил его, всё было в порядке. От сердца отлегло, главное, что его гитара в порядке, а остальное по барабану. Ведь этой старушкой он дорожил больше всего, гитара досталась ему от отца. Она больше, чем просто инструмент, на котором можно играть, она больше, чем просто вещь.

Денис направился вглубь комнаты, запнулся о свой кроссовок и из него вылилась вода. Присмотрелся, второй кроссовок тоже был наполнен водой, он вылил воду из него на коврик у порога и рассмеялся.

«Ну что за детский сад, Антошенька?!»

Всё еще улыбаясь, Денис рухнул на свою кровать с гитарой в руке, как в воздух взвилось огромное количество белых перьев. Оказалось, его подушка была распорота и вся кровать, да что там, вся комната покрылась белым пухом. А так как после душа Денис был мокрый, то и сам он весь был усыпан прилипшими к коже перьями.

«Отлично, блять, Антошенька! Попытка засчитана!»

Когда на пороге 205 комнаты появился злющий Воскресенский в одном полотенце и весь в перьях, оба первокурсника тут же переглянулись и рассмеялись.

— Прекрати ржать, дубина! Друг, называется, — проворчал Денис, обращаясь к Ромычу.

Тот не мог остановиться и хохотал от души. Как, впрочем, и Антон: белокурый смеялся даже ещё громче, в конце концов, ведь всё получилось даже лучше, чем он задумывал.

— Сори, чувак, но я рассказал ему, что ты и в прошлый год избежал этой участи, когда было посвящение в студенты. — Ромыч пожал плечами.

— И кто теперь цыплёнок, а? – продолжал смеяться Антон, явно наслаждаясь видом усыпанного перьями Дениса.

Парень с нарастающим раздражением и злостью сверлит взглядом миниатюрную фигуру, а потом вдруг осознает, что впервые видит его таким беззаботным и весёлым. Злость и раздражение сразу куда-то улетучились.

Парень прошёл к аккуратно заправленной кровати Антона и завалился прямо на неё, довольно вытянув ноги и задрав руки за голову.

Беззаботный смех тут же пропал.

— Эй, а ну убирайся с моей кровати, придурок! Теперь она вся в перьях! – завопил Антон.

— Ничего, Тоша, ты уберёшься на своей кровати. Сразу после того, как полностью очистишь мою комнату от этих блядских перьев. — Денис встал с кровати и схватил подушку, — И да, её я забираю, из-за тебя я лишился своей подушки.

— Ещё чего?! — возмутился белобрысый, пытаясь забрать подушку из его рук, но парень держал её крепко.

— Вы, два идиота, прекратите тянуть подушку, сейчас ещё и эту распотрошите, — предостерёг Ромыч.

После этих слов Антон резко отпустил подушку, и Денис со всего маху завалился на стол, стоящий позади. По канонам кинокомедий, полотенце слетело. Антон испуганно ойкнул, мгновенно покраснел и отвернулся, Ромыч заржал, Денис с непроницаемым взглядом завязал полотенце обратно.

В итоге в комнате Дениса всё же воцарился прежний порядок, Ромыч оторвал свою задницу от кровати и помог другу. После уборки лучшие друзья сидели в комнате, как в старые добрые времена.

— Наверное, ко мне скоро подселят какого-нибудь ушлёпка, — Денис задумчиво кивнул в сторону не застеленной кровати. — Так Антон тоже с факультета информатики, как и ты?

— Он с физико-математического. Ты не знал?

Денис задумчиво покачал головой, то и дело щёлкая колёсиком зажигалки. Он вообще мало что знал об этом белокуром пацане с голубыми глазами. Да и не стоит стремиться узнать больше, чем положено, и так вон всякие сны снятся. Нужно найти себе девчонку, притащить её в комнату и хорошенько трахнуть. Вот хотя бы Ленку с филологического…

Щелчки от колёсика зажигалки не прекращались.

— Сколько ему? — вопрос будто сам вырвался.

— А? — Ромыч, кажется, потерял нить разговора, да и не было вроде её, нити-то.

— Антон. Сколько ему лет? — повторил Денис, невидящим взглядом уставившись на колёсико зажигалки.

— Ему… семнадцать, по-моему… если я ничего не путаю.

— Маловат. Разве он не должен учиться в школе?

— Экстерном закончил 11 класс.

— Шибко умный мальчик, да?

— Вроде того, — Ромыч пожал плечами и снова уставился в телефон.

— И откуда в нём столько спеси? Вроде умные мальчики должны быть робкими, — рассуждал Денис, скорее сам с собой.

— Мне кажется, он и есть робкий, только изо всей силы пытается это скрыть.

— Ага, пиздец, какой робкий! Тебе напомнить, чё он сегодня вытворил? А фингал под глазом?

— Да не напрягайся ты так, он просто хочет дать отпор агрессору, защищает своё личное пространство любыми способами.

— Это чё, я — агрессор?

— Ага. Ты ведь первый прицепился к нему.

— Да не прицеплялся я к нему! — раздражённо воскликнул Денис, отводя взгляд от зажигалки. — А тебе вон самая дорога в психологи! Агрессор, личное пространство… и где ты таких слов понабрался?…

Ромыч проигнорировал его слова и сидел, увлечённо пялясь в телефон.

— И … как тебе с ним живётся? — осторожно спросил Денис. — Вы вон уж друг друга по именам кличете — Рома, Антоха… — Денис и сам не мог понять, откуда в его голосе взялось столько желчи.

Ромыч уловил его настрой и попытался сгладить углы:

— Да он типичный ботаник, всё время сидит и занимается, мы с ним почти не разговариваем. — Ромыч замолк, затем, задумавшись, продолжил: — Он… э-э-э… спрашивал о тебе, ну точнее, о твоей игре на гитаре.

Денис поднял на Ромыча заинтересованный взгляд:

— Что, интересовался, когда уже можно будет жаловаться комендантше на то, что мешаю ему заниматься?

— Нет, мне кажется, ему наоборот, нравится тебя слушать. Он спрашивал, давно ли ты играешь на гитаре и где научился.

— И? Что ты ответил?

— Что ты не расстаешься с гитарой, даже когда идёшь в сортир, — рассмеялся Ромыч.

Денис, усмехнувшись, кинул в него курсом матанализа, но промазал, затем довольно ухмыльнулся и вскочил на ноги:

— Курить как хочется, пойдём что ли на улицу.

— Идём, — согласился Ромыч.

Денис подошёл к двери, намереваясь сунуть ноги в кроссовки.

— Бля-я-я-я-ть, — разочарованно протянул Денис, вытаскивая ногу из мокрого кросса, — Спасибо, блять, Антошенька!

***

После пяти пар Денис был как выжатый лимон. Он без сил упал на кровать, но пустой желудок требовал своё, пришлось встать и заглянуть в холодильник. Естественно там ничего съедобного не оказалось, парень взял гитару и направился на второй этаж в крыло первокурсников. По пути заглянул в комнату к знакомым девчонкам и перехватил у них бутербродов с колбасой. Сытый и довольный он заглянул в 205 комнату. Там помимо хозяев обнаружились уже знакомые девчонки-первокурсницы.

— Какая у вас тут скукота! — заявил с порога Денис.

Ромыч с брюнеткой приветливо помахали ему рукой со своей кровати и продолжили о чём-то шушукаться.

Рыженькая вертелась рядом с Антоном, который старательно что-то решал в тетради, сидя за письменным столом. Судя по всему, решение давалось не так просто, лицо пацана выглядело уставшим больше обычного. Каждую минуту его левая рука то и дело погружалась в волосы, прихваченные сзади резинкой, и из-за этого они выглядели всклокоченными. Он даже не повернул головы в сторону Дениса. Зато рыженькая сразу подскочила к вновь прибывшему. Он сел на стул и задрал ноги на обеденный стол, затем бережно достал гитару из чехла.

— А вот и хвалёный контрабас, — хрипловато прокомментировал Антон, не поворачивая головы, в его голосе чувствовалась улыбка.

— Ага, давай, сбацай нам чего-нибудь церковного, — рассмеялся Ромыч.

— Ну, церковного, так церковного, — кивнул Денис, с удовлетворением заметив, что Антон замер, чуть-чуть повернул голову и беспорядочно вертит ручку в руке.

Пальцы перебирают струны, и вскоре комната наполнилась знакомой мелодией:

Белые обои, чёрная посуда

Нас в общаге двое

Кто мы и откуда, откуда?

Задвигаю шторы,

Кофеёк, плюшки стынут.

Объясните теперь нам, вахтёры,

Почему я на нём так сдвинут?

Денис пел, не сводя взгляда с белокурой макушки и чёрной резинки, перехватившей волосы в хвост. Он ясно видел, как уши Антона становятся пунцовыми, как он то и дело нервно грыз кончик ручки. Он не обернулся ни разу, даже когда песня закончилась.

Зато рыженькая первокурсница захлопала в ладоши:

— Красивый голос, правда ведь, Тань?

— Ага, да, приятный голос, — подтвердила брюнеточка.

— Только у тебя некоторые слова в песне перепутаны, — снова подала голос рыженькая.

— Правда? – притворно удивился Денис.

— В песне про хрущёвку поётся, а не про общагу.

— Возможно, но в нашем случае общага лучше подходит, так что ошибка не критичная, — лениво проговорил Денис, меняя ноги на столе местами.

— А ещё в песне обращение к девушке должно быть, а ты как будто парню пел, — сказала рыженькая.

В комнате почему-то повисла тишина на несколько мгновений.

Или Денису всего лишь показалось?

— В самом деле? — равнодушно спросил он и снова начал перебирать струны.

Скорый поезд к дому мчится

Полечу домой как птица,

Полечу как птица я.

Жизнь начнётся без авралов,

Сундуков и генералов –

Демобилизация.

— Чё это за странный репертуар у тебя? — удивлённо спросил Ромыч после того, как Денис закончил петь.

— Сдаётся мне, что военком будет искать меня раньше, чем я предполагал. Сопромат в следующем семестре мне точно не сдать.

— К чему такой пессимизм? — удивилась рыженькая.

— Это реализм, — заступился за Дениса Ромыч, — Зяблик зверствует в последнее время, так что опасения Дэна вполне реальны.

Комментарий к Часть 3

В главе упоминается текст следующих песен: Бумбокс - Вахтёрам; Сектор Газа - Демобилизация.

========== Часть 4 ==========

Денис не понимал, нахрена вообще зашёл в физико-математический корпус, разве что зайти на кафедру и дать Зяблику в морду, других дел у него тут нет.

Чёрт! И почему он себя чувствует грёбаным сталкером?

— Денис! — девичий голос позади заставил обернуться, — Ты решил заскочить к нам в гости?

Трое девчонок из студсовета приветливо помахали ему руками. Стоило помахать в ответ, как они облепили его со всех сторон.

— Ну, ты, конечно, смельчак, умудрился на концерте исполнить эту свою песню. Тебе за неё ничего не было потом?

— Да не, нагоняй от старосты только, — рассеянно ответил парень, оглядываясь по сторонам.

Девчонки продолжили болтать о прошедшем празднике, а Денис, наконец, увидел то, из-за чего сюда завалился. Антон с рюкзаком на одном плече и со стопкой книг в руках выходил из кабинета.

— Антон, жду вас завтра к четырём, — донёсся из кабинета голос Зяблика.

Денис встал на пути Антона и тот, ожидаемо, врезался в него, толстенные книги посыпались на пол, одна из них упала на ногу Денису, и тот зашипел от боли.

— Глаза разуй, ты совсем не видишь, куда идёшь? — возмутился Антон, затем поднял голову на пострадавшего и, очевидно, узнав Дениса, усмехнулся. — А, это ты! Я смотрю, ты всё-таки решил продолжать вбивать в себя знания, да? Я могу помочь.

Денис не смог удержаться от довольной ухмылки. Видимо, он, Денис, в невидимом Антоновом списке людей, которым можно доверять, поднялся. Пусть и с последней строки на предпоследнюю, но это всё равно существенный прогресс.

— Ну, если уж ты так сильно хочешь помочь, я не против… — Денис готов сказать любую ерунду, лишь бы улыбка не исчезла с лица Антона.

Тот, ухмыльнувшись, опустился на коленки и подобрал книгу, которая так удачно встретилась с ногой Дениса. Парень покачал её в руке, оценивая увесистость.

— Да, определенно, “Системный анализ” не плохо бы тебе подучить, — усмехнулся Антон, поднимая на него пронзительный взгляд голубых глаз, в них плескалось веселье.

У Дениса почему-то перехватило дыхание, и он с трудом сглотнул, не в силах отвести взгляда от Антона. Это сделать просто невозможно, когда его глаза вот так доверчиво распахнуты и устремлены на него, Дениса, снизу вверх.

“Чё это за херня со мной творится?!” — мелькнуло в мыслях.

Он торопливо отвёл взгляд и опустился напротив Антона. Чтобы немного привести своё бешено стучащееся сердце в норму, стал помогать тому подбирать книги, а затем выпрямился, крепко удерживая увесистую стопку в руках.

У Антона в глазах застыло удивление.

— Они тебе вместо гирь понадобились, что ли? — усмехнулся Денис.

Антон изумлённо похлопал глазами и ответил:

— Вообще-то это очень редкие книги, мне их Зяб… в смысле, Сергей Владимирович дал на время из личной библиотеки.

— Как ты собирался дотащить их до общаги, если даже пару шагов по прямому коридору не в состоянии пройти?

Антон хотел что-то ответить, но его отвлекла девчонка, подошедшая со спины, тыча карандашом в свою тетрадь:

— Антош, спаси, не могу выловить ошибку, значения не сходятся. Проверишь, а?

Антон согласно кивнул головой:

— Хорошо, сейчас вернусь в аудиторию — затем обратился к Денису, — Давай, я возьму эти три, а тыостальные?

— И что мне за это будет? — он склонился к Антону, хитро улыбнувшись.

— Ну… я больше не буду наливать тебе в обувь воду, — понизив голос, предложил Антон.

— И всего-то?! Я вообще-то пострадавшая сторона! Мне на ногу упал кирпич.

— Не кирпич, а “Теория системного анализа”, к тому же твоя нога вроде не сломана, — абсолютно справедливо заметил тот, пожав плечами.

— Ладно, согласен, только из любви к кострам. Спорим, эта макулатура будет хорошо гореть.

Антон приблизил своё лицо к нему, почти касаясь носом его щеки и зловеще прошептал:

— А потом посмотрим, как хорошо будешь гореть ты.

Мгновение и он уже видит удаляющуюся спину Антона, не в силах пошевелиться. Он как будто до сих пор ощущал лёгкое щекочущее дыхание на своей щеке.

Дениса, застывшего посреди коридора со стопкой книг в руках, вновь окружили девчонки из студсовета.

— Так ты дружишь с Масловым?

— С чего вы взяли? — пробормотал он, отводя взгляд с двери аудитории, за которой только что исчез Антон.

— Ну, просто он никому не разрешает прикасаться к своим вещам.

— Я слышала, что он вундеркинд, — подхватила другая.

— Да неправда это! — запротестовала третья девчонка. — Просто он хорош в математике.

— Ага, так хорош, что даже старшаки к нему подходят с просьбой разобраться в расчётах.

Денис оставил девчонок и их болтовню позади и направился к лестничному пролёту, спихивая тяжеленные книги в рюкзак.

***

Вечером, вернувшись с небольшого перекура, Денис застал в своей комнате Антона, вернее сначала его взору предстала пятая точка, аккуратно обтянутая тканью спортивных брюк, а затем уже и сам Антон. Тот, опершись о столешницу ладонями, склонился над тетрадью и внимательно всматривался в Денисову писанину. Денис, засунув руки в карманы брюк, намеревался полюбоваться открывшимся видом, но Антон быстро выпрямился, услышав скрип двери.

— У тебя в двух матрицах ошибки, — изрёк он.

— Издеваешься? Я только что закончил всё проверять, — Денис уселся на стул и уткнулся в тетрадь, — Где?

— Вот здесь значение неправильное и тут тоже, — хрипловато прошептал Антон, склонившись к нему, и ткнул пальцем в решение.

Денис почувствовал приятный хвойный аромат, в сочетании с голосом и непосредственной близостью Антона, это будоражило и мешало сконцентрироваться.

— Зачем тебе завтра к Зяблику к четырём? — неожиданно вырвалось у Дениса.

— А? — Антон, похоже, даже сначала не понял, о чём речь, его голубые глаза удивленно распахнулись, — Ну… я у него курсовую пишу.

— Курсовую? Уже? Да ты настоящий заучка, да?

— Он сказал мне подумать над темой заранее, — пожал плечами Антон, в голосе парень уловил обиду. Он взялся за стопку книг, лежащих на столе. — Спасибо, кстати.

Денис забрал у него книги:

— Я помогу, пошли.

Они направились к выходу из комнаты, но на пороге Антон внезапно остановился, Денис чуть было не врезался в него.

— Ты разве не возьмёшь гитару? — спросил он, обернувшись.

— Конечно, — Денис повесил чехол на плечо, даже не пытаясь спрятать довольную улыбку.

Как оказалось, помимо Ромыча в комнате их поджидала толпа девчонок. Слово толпа, конечно, слишком громко сказано, девчонок было четверо. Чёрненькая Таня и рыженькая Оля пригласили с собой двух подружек. Те намеревались послушать песни под гитару.

— Твой выход, Дэн, сейчас самое время покрасоваться, — возвестил Ромыч, явно раздосадованный большим количеством посторонних в комнате.

— Завидуй молча, дружище, и восхищайся. — Денис бережно достал гитару из чехла и коснулся струн:

Скажи, красавица, чего не нравится?

Ведь я всего лишь на всего хочу тебе понравиться

Тебе понравиться, тебе понравиться…

Девчонки, конечно, были в восторге и просили сыграть им ещё и ещё. Денису уже начало надоедать это, к тому же голубые глаза ни разу не взглянули на него, Антон уткнулся в одну из тех книг Зяблика и время от времени что-то торопливо конспектировал в тетради. Хотя сам Денис поймал себя на том, что довольно часто останавливает свой взгляд на белобрысой макушке и спутанных волосах.

Он лишь на несколько минуток оставил свою старушку на столе, пока решил промочить горло тем, что найдётся у этих двоих, когда на неё вдруг уже хотели наложить свои грязные лапы. Ну, окей, не совсем лапы, и возможно, что не грязные, но факта это не меняет. Одна из девчонок, что особенно старательно хлопала глазками в сторону Дениса, попыталась взять гитару, ЕГО, чёрт возьми, гитару!

— Стой! — Ромыч отреагировал раньше и, вскинув руку, сказал, — Осторожно положи гитару на место и медленно отойди подальше, желательно в другой город.

— А в чём дело? – девочка замерла и непонимающе выпятила глаза.

— Любого, кто тронет его гитару, он убьёт, расчленит и спрячет под плинтус. Решай, хочешь ли ты там оказаться. — Ромыч равнодушно пожал плечами и вновь расслабленно прислонился спиной к стене.

Девчонка опасливо покосилась на напряжённо замершего Дениса и отошла от стола как можно дальше.

Денис облегчённо выдохнул:

— Не преувеличивай, Ромыч, ты много раз прикасался к гитаре, когда приносил мне её, но всё ещё здесь, а не под плинтусом.

— Под словом «тронет» я подразумевал игру на гитаре. Ты, скорее, согласишься пробежаться голым по универу, чем разрешишь кому-то учиться играть на своей гитаре. Я не прав?

— Не прав. Пробежаться голышом я могу прямо сейчас, без всяких условий, — Денис усмехнулся и ревниво взял гитару в руки. — Просто моя старушка уже древняя и я берегу её как зеницу ока, вот и всё.

Рука привычно легла на деку:

И день за днём сигареты и кофе

Мы не умрём никогда

Обещанья – мой профиль.

Я устал, открывая чужие конверты.

Сигареты и кофе

Кофе и сигареты.

Сонный Тоша – отдельный вид искусства. Такой вывод сделал Денис, всё также качаясь на стуле, правда, ноги со стола пришлось убрать, пока они втроём пили кофе с вафлями. Можно безнаказанно подкалывать белобрысого, видимо сонливость не сочетается с вредностью и реагировал на подколы он довольно вяло. Несколько минут спустя он уже вовсю сопел на своей кровати, раскинув руки в стороны, как морская звезда и разметав волосы по подушке.

Денис задумчиво перебирал струны, то и дело, скользя взглядом по контуру выпирающего кадыка на шее спящего Антона. Осознавая, что скользить по этому кадыку хотел бы, отнюдь, не взглядом, а, например, губами или даже языком.

Чёрт! Представить это и у него уже встаёт. Откуда такие мысли?

— Ты снова пялишься на него, — пробормотал Ромыч.

Денис поспешно отвёл взгляд, нервно проводя рукой по волосам:

— Мне, что теперь никуда и посмотреть нельзя?!

— Я не говорил, что нельзя, — парировал его друг, — Я просто … тебя не узнаю.

Денис лишь раздражённо фыркнул, он совершенно не хотел продолжать этот разговор.

— Почему он так странно храпит? — спросил Денис.

Они оба озадаченно уставились на сопящего Антона, затем Ромыч сказал:

— Он дня два назад кричал во сне.

Денис взметнул свой пронзительный взгляд на друга, в глазах читался не озвученный вопрос и Ромыч продолжил:

— До этого он иногда во сне еле слышно бормотал, а тут прям натурально заорал.

— И что кричал?

— Да слов вряд ли разберёшь, особенно ночью с перепугу. Жутковато это, но он вроде быстро успокоился, когда я свет врубил, сам ничего не помнит потом.

Денис снова задумчиво уставился на спящего Антона, рука коснулась струн и комнату наполнила тихая мелодия:

В окнах гаснет свет,

Как будто навсегда.

Уходит из под ног

Чужая планета.

Полцарства за билет

Оплачено сполна,

Из тысячи дорог

Я выбираю эту.

Комментарий к Часть 4

В главе упоминаются тексты следующих песен - Фактор-2 - Красавица; Сегодня ночью - Сигареты и кофе; Би-2 - Держаться за воздух.

========== Часть 5 ==========

День рожденья Ромы отмечали с размахом, позвали половину общаги, а другая половина и без приглашения припёрлись чуть позже. Воскресенский с гитарой был очень востребован, но всё-таки в центре внимания был именинник.

В тот вечер на вахте дежурила баба Маша, поэтому отмечать праздник на полную катушку не получилось. Все продукты и выпивка соответственно были закуплены заранее, но ведь всегда так случается, что в разгар праздника заканчивается и то, и другое, чаще всего, конечно второе. Естественно, бдительная баба Маша ни за что не выпустит ни одного студента после 23.00. Комендантский час и всё тут, хоть тресни! Эту проблему студенты общаги научились решать достаточно просто. Скрутить и связать между собой две простыни, выбросить в окно и вперёд, к мечте, то есть к круглосуточному магазину.

В кухне второй секции первокурсников располагался стол с выпивкой и угощением, ну, если можно назвать чипсы, снеки и сушёную скумбрию угощением. Тут как раз и было то самое застолье, где был необходим Воскресенский с гитарой. В комнате Ромы и Антона была устроена настоящая дискотека. Антон попрятал все свои книги и другие вещи подальше и сейчас с ужасом взирал на то, во что превратилась их комната, и ЕГО кровать. Но парень терпеливо ждал, ждал окончания, ведь не каждый день у соседа по комнате дни рождения бывают. Нужно всего лишь немного потерпеть.

Когда вечер плавно перетёк в ночь, терпение начало потихоньку лопаться. Антон спрятал подушку и одеяло в шкаф, чтобы по ним не топтались чужие студенческие ноги, и вышел из комнаты в коридор, только чтобы не видеть того ужаса, что творился там. Под ужасом он подразумевал то, что девчонки умудрились залезть на стол и танцевать там впятером, а парни свистели и аплодировали им. В коридоре было нисколько не тише, отсюда доносились довольно шумные застольные разговоры из кухни. Антон заглянул туда, отметив, что совершенно шальной Ромка сидит во главе стола и пытается доказать, что сопромат – полное говно и его давно надо отменить во всех вузах.

Ещё раз оглядевшись, парень заметил тёмную гитару со светлой окантовкой, сиротливо лежащую поверх плиты без чехла и без хозяина. Антон пересёк кухню, чтобы забрать её, как гитара тут же перекочевала в руки какому-то пьяному студенту со второго курса. Держал он её так, что было непонятно, то ли он собирается на ней играть, то ли треснуть ею кого-нибудь из студентов.

Хоть и с матом, но всё же Антон был услышан и бесцеремонно забрал гитару в свои руки под опасливый взгляд студента-второкурсника. Чехол обнаружился на полу, на нём остались следы от чьих-то тапочек.

«Пиздец! Разве можно так относиться к своим вещам?!»

Он оглядел гитару:

— Ну, пойдём, поищем твоего хозяина.

Хозяин обнаружился в конце коридора у окна, судя по всему не один. Чтобы убедиться, Антон щёлкнул выключателем, тёмный коридор в мгновение осветился светом люминесцентной лампы, она слегка потрескивала и свет подрагивал. Да, это был Воскресенский, и он тут же защурился от яркого света, на шее у него повисла какая-то блондинка. Чем они были заняты в общем-то не оставляло простора для фантазии. Как жаль, что от внезапного света эти двое не разбежались как тараканы, те самые, что обитают у них в секции на кухне. Сейчас бы не пришлось что-то говорить.

— Кажется, я помешал продолжению рода человеческого. Нет мне прощенья, — он усмехнулся и показал на гитару, — Это я, кстати, конфискую. А вы не отвлекайтесь.

Антон снова щёлкнул выключателем, погружая коридор в темноту, и повернул назад к лестничному пролёту. Куда податься, он не знал, поэтому бездумно спустился на первый этаж и доплёлся до вахты. Баба Маша прикорнула на маленьком диванчике под звуки телевизора, показывающего какой-то индийский фильм. Парень уселся неподалеку на скамейку и стал отряхивать чехол и запихивать туда гитару.

— Он тебя бросил, старушка, ты ему не нужна. Твой хозяин занят более интересными делами, — приговаривал Антон, застёгивая чехол. — Да что это за хозяин, что бросает тебя, где попало? Теперь будешь моя, уж я-то точно не позволю, чтобы тобой разбивали тупые головы тупых студентов.

Слева послышался смешок, и Антон оцепенел, но, когда разглядел знакомое лицо, скулы и подбородок в темноте коридора, то быстро взял себя в руки:

— Хм, ты быстро справился, — увидев в удивлении вскинутые брови Воскресенского, уточнил, — с продолжением рода.

— Называй вещи своими именами, — он пристально вглядывался в лицо Антона, будто пытаясь, что-то увидеть.

— Хорошо, ты быстро справился с… траханьем девчонки. Так лучше? — Антон поднялся со скамейки и попытался уйти, правда, сам не знал куда податься, в комнату возвращаться точно не хочется. Настроение было наиотвратительнейшее и не хотелось никого видеть в районе километра от себя, тем более Воскресенского.

Но, как оказалось, тот не собирался его отпускать. Он порывисто притиснул Антона, приставив одну руку к стене, а другой вцепился в чехол:

— Куда это ты собрался? Ты кое-что забыл.

— Например, дать тебе в морду? — прошипел Антон.

— Как насчёт того, чтобы просто дать мне, м? — хрипло прошептал Воскресенский, чуть ли не утыкаясь носом в светлые волосы на макушке.

Антон замер, осознав смысл слов, и мгновенно залился краской. Что, блять, этот придурок несёт?

«Он пьян», — подумалось ему.

— Пусти! — Антон попытался отпихнуть парня, но тот лишь сильнее притиснул его к стене и склонился к нему так, что его лицо было совсем близко, Воскресенский шумно выдохнул, и щёку опалило горячим дыханием.

— Отдай гитару.

— Только когда протрезвеешь, — выдал Антон.

— Оке-е-ей, — лениво протянул он и нехотя отпрянул. — Мне всего лишь нужно на свежий воздух, и я буду стёкл как трезвышко.

— Ты ведь знаешь, что она не пустит тебя на улицу, — озадаченно предупредил его Антон, видя, как тот уверенно направляется прямиком к вахтёрше.

Но Воскресенский не стал будить бабу Машу, вместо этого он легко перегнулся через ограждение и снял со стенда какой-то ключ.

— Идём за мной, — он кивнул Антону и направился вглубь тёмного коридора к лестничной площадке.

Парень прошагал за Воскресенским до его комнаты, пока тот возился с ключом, он спросил:

— Нахрена ты меня привёл в свою комнату?

— Мы ещё не пришли, мне просто нужно кое-что забрать.

Когда Воскресенский вышел с курткой в руке, Антон стал смутно догадываться, куда он его ведёт. Неужели хочет спуститься на улицу по простыне? Но когда они минули второй, а затем и третий этаж, Антон понял, что ошибался и терялся в догадках. И вот они поднялись на последний пятый этаж, здесь проживали старшие курсы и даже некоторые преподаватели, парню стало не по себе.

— Что ты задумал, Воскресенский?

Тот лишь обернулся и бросил пронзительный взгляд на Антона:

— Моё имя Денис.

— Хорошо. Что ты задумал, мудак?

Тот лишь усмехнулся и, приблизив своё лицо, прошептал:

— Увидишь.

И вот они стояли в конце коридора пятого этажа, Антон тупо смотрел перед собой, видя железные прутья ступенек, ведущие к запертому люку на потолке, затем обернулся к Денису:

— С ума сошёл?! Она же тебя с потрохами сожрёт, когда узнает, что ты у неё спер ключ!

— Не «когда», а «если». И она не узнает.

Он поднялся по лестнице, повозившись с замком, а затем раздался протяжный скрип открывшегося люка.

— Всегда мечтал побывать на крыше общаги, — радостно изрёк Воскресенский.

Вид с крыши общаги открывался хоть и не захватывающий дух, но вполне шикарный. Ночной город блестел огнями и, похоже, никогда не спал. Осенний ветер трепал волосы, поэтому, наброшенная на плечи куртка Воскресенского, была как нельзя кстати. Антон приблизился к краю, глянув вниз, и голова сразу же закружилась, он слегка пошатнулся. Денис придержал его за плечи.

— Э, не подходи, я не хочу соскребать тебя с дороги, — с этими словами он подтолкнул парня к находившейся поблизости решётке воздуховода, чтобы тот присел.

Сам остался стоять рядом, вглядываясь вдаль и поднося дымящуюся сигарету слишком часто, делая глубокие затяжки. Антон уставился на тёмно-каштановые волосы, почти выбритые на затылке и длинную челку, что трепал ветер, в темноте волосы казались почти чёрными.

— Я не оставлял её, я просто вышел ненадолго и … — донёсся хриплый голос Воскресенского.

— Если оправдываешься, то делай это не передо мной, а перед ней, — Антон снял с плеча ремень чехла и положил гитару на колени.

— Ленка… та девчонка, она сама повешалась на меня…

— Мне плевать, — перебил его Антон.

— И я с ней не траха…

— Я же сказал, что мне плевать! — рявкнул он, теряя терпение.

Воскресенский повернулся к нему, выкидывая окурок в сторону:

— Спасибо, что забрал её, — он протянул руку, — Позволишь?

Антон кинул взгляд исподлобья и недовольно фыркнул:

— Забирай.

Денис взял в руки гитару и уселся рядом:

Я свободен, словно птица в небесах,

Я свободен, я забыл, что значит страх.

Я свободен с диким ветром наравне,

Я свободен наяву, а не во сне!

Антон внимательно вглядывался, как тот проводит подушечками пальцев по струнам, только сейчас он обратил внимание на то, что они все были в тонких мелких застарелых шрамах.

— Почему медиатором не пользуешься? — хрипло спросил Антон, после того как на крыше воцарилась тишина.

— Я их уже столько перетерял, — пожал плечами Воскресенский.

Антон взял его руку и поднёс ближе к глазам, потом прикоснулся пальцами, подушечки были жёсткие, и кожа на них была огрубевшей. Он поднял взгляд на хозяина руки и замер, затаив дыхание. Замер, потому что Денис смотрел на него ТАК, буквально прожигал своим взглядом, пронзал насквозь потемневшими карими глазами. Антон чувствовал, как его лицо заливается краской, но отвести взгляд было сложно. И это казалось сумасшествием.

— Когда-нибудь я тоже куплю себе гитару, — не сказал, а скорее прошептал хрипловатым голосом Антон, отводя взгляд и отпуская руку Дениса.

— Умеешь играть? — также шёпотом поинтересовался Воскресенский.

— Нет, я только начал учиться, когда … потом… в общем, не на чем стало учиться, да и некогда.

— А поче…

— Не надо вопросов! — перебил его Антон, — Не хочу поднимать эту тему.

— Окей, если начинал учиться, то хотя бы должен знать, как держать в руках гитару.

Парень взглянул на Дениса, тот протягивал ему свою гитару. Да уж, было чему удивляться.

— Ты шутишь? Я не хочу оказаться под плинтусом.

В ответ тот лишь расхохотался, задрав голову кверху:

— Знаешь, учитывая твой характер, скорее я сам окажусь под плинтусом. Ну же!

Антон неуверенно взял в руки гитару, забросил ногу на ногу, чтобы инструмент не съезжал с ноги и … это было хорошо. Приятно было снова почувствовать в своих руках гитару, как будто вернулся в то время, когда всё ещё было нормально и не было того пиздеца, что произошёл потом. Он взглянул на Дениса, тот слегка улыбался.

— Ну?

— Что «ну», у меня была классическая гитара, а у тебя акустическая. На ней я не пробовал играть, — растерянно проговорил Антон.

— Она почти ничем не отличается, только струны металлические. Боишься за свои нежные пальчики?

Он ещё и подначивает его!

Антон судорожно пытался вспомнить, выловить из своей памяти уроки у репетитора. Так, правая рука расслаблена, кисть не скрючена, левая охватывает гриф, большой палец параллелен ладам. Нумерация ладов начинает с головки грифа, а нумерация струн с самой тонкой, нижней. Он попробовал сыграть произвольные ноты, прижимая первую струну указательным пальцем на разных ладах.

— Хм, неплохо, хотя… — Денис бесцеремонно придвинул Антона к себе спиной и положил свои руки поверх его рук, прижимаясь к спине грудью. Когда он заговорил, его тёплое дыхание обожгло ухо и щёку, волосы затрепетали, — Не сжимай так сильно гриф, у тебя рука быстро устанет, расслабь кисть. И нажимай на струну сильнее, так звук получается чище.

Антон застыл, осознавая как же чертовски приятно ощущать его тёплые руки на своих замёрзших пальцах.

Как же чертовски приятно чувствовать на своём лице его тёплое дыхание.

Как же чертовски приятно, когда он, как бы невзначай, утыкается носом в его волосы, почти зарывая своё лицо в них.

Как же чертовски приятно, когда он, прижимается лбом к его плечу и от этого ползут мурашки по спине, рукам, даже по голове.

Сколько они ещё сидели на крыше общаги? Всю ночь или несколько минуточек? Антон пробовал играть и даже вспомнил, как исполнить мелодию на одной струне. Денис смеялся, узнав детскую песенку «В траве сидел кузнечик». Затем по инициативе дилетанта-самоучки гитара перекочевала в руки профессионала:

В объятьях ночи

Звёзды сиянье

Признаться хочется

Очарование.

Путь Млечный

Гоню по встречной

Навстречу ветру

Свету, звёздам и планетам.

Когда холод стал пробирать до костяшек, пришлось спуститься с крыши. Денис также незаметно подбросил ключ от люка на вахту.

— Похоже, мне придется спать в коридоре на лавочке, — философски изрёк Антон, заглядывая в комнату.

Из дискотечной комната по мановению волшебной палочки превратилась в спальню, были заняты спящими телами не только обе кровати, но также письменный стол, пол и даже шкаф (оттуда высовывалась нога в красном носке). А вот застолье на кухне до сих пор продолжалось, и Рома был бодр как никогда.

— Идём в мою комнату, у меня одна кровать свободна, правда, там нет ни подушки, ни одеяла, только матрас.

Антон, подумав немного, кивнул и забрал из шкафа спрятанную подушку и одеяло:

— Готов.

***

Грубые руки хватают за горло и с силой давят, он задыхается, пытается вырываться, но руки держат его крепко и не собираются отпускать. Он снова задыхается, хочется вдохнуть немного воздуха, но не может, только хрипит:

— Отпустите, отпустите!

— Всё хорошо, Тош, это я.

Знакомый голос, знакомые руки, знакомый запах — всё это разом вырывает его из кошмара, он делает глубокий вдох, закашливается, сердце колотится так, что готово сломать рёбра к чертям.

Антон резко садится, буквально врезавшись лбом в чью-то грудь. Вокруг темно, но он помнит знакомый голос, знакомые руки, знакомый запах, благодаря которым он вырвался из кошмара. Сразу же накатывает ощущение безопасности. Он пытается сфокусировать взгляд и разглядеть хоть что-то, но он не успевает.

Знакомые руки прижимают его к себе, знакомый запах окутывает и успокаивает, знакомый голос шепчет:

— Всё хорошо, Тош.

Руки держат его до тех пор, пока дыхание полностью не восстанавливается, а напряжённое тело не расслабляется окончательно. Он уткнулся носом в чью-то обнажённую грудь.

— Тебе кошмар приснился?

Мотает головой в знак согласия.

— Мне остаться рядом?

Отрицательно покачивает головой, но не делает ни единой попытки отпрянуть от груди. Затем хрипло шепчет:

— Ну, если только на минуточку.

Сон берёт его в свои объятия ласково, неторопливо, обнимает за плечи, укутывает собой.

Из сна вырывает вибрирующий на тумбочке телефон, он издаёт такой противный звук, что хочется выкинуть его в окно. В кровати почему-то тесно, да и одеяло куда-то сползло. Он распахивает глаза и видит обнажённую мужскую грудь, чувствует тяжесть руки на своей талии.

«Что, чёрт возьми, происходит?!»

Антон пытается восстановить события вчерашнего вечера, а точнее уже сегодняшней ночи. Он у Воскресенского, потому что в их с Ромой комнате не было свободного места. Но ведь укладывались они по разным кроватям, почему сейчас в одной?

Телефон продолжает неистово вибрировать, но Антон не хочет даже пальцем пошевелить. Он понимает — хватит даже крохотного движения, чтобы вся безмятежность момента была уничтожена напрочь.

Он продолжает лежать, телефон продолжает вибрировать, да и спящий рядом Воскресенский, похоже, уже не спящий.

— Денис? — прошептал Антон сиплым голосом.

— М-м-м?

Значит, точно не спит.

— Там телефон…

— Угу, — и продолжает лежать, не пошевелив и пальцем.

— Почему мы в одной кровати?

— Ты сам просил меня остаться.

Антон еле слышно выругался. Только этого не хватало!

— Надеюсь, больше ни о чём не просил?..

— Ты уверен, что хочешь знать? — усмешка в голосе.

— Пожалуй, нет. Лучше заткнись.

Телефон перестал вибрировать, но, спустя несколько минут, его сменил стук в дверь.

— Дэн, просыпайся! Ты здесь? Я Антоху потерял! Слышишь меня?

Воскресенский усмехнулся и встал с кровати, распахнул дверь.

— Я его нашёл, — Денис впустил в комнату взъерошенного Рому, хитро кивнул в сторону кровати.

На кровати лежал Антон, жмурясь от солнечного света. Ему сейчас в голову пришла мысль о том, что он безмерно благодарен тому гению, кто придумал запирать двери на ключ. Ему даже страшно представить, что было, если бы Рома увидел их с Воскресенским, спящими в одной кровати.

— Хорошо, что живой, — облегчённо выдохнул Рома и тяжело уселся на стул, стоящий рядом. — Готовьтесь, ребята, нам предстоит грандиозная уборка.

Комментарий к Часть 5

В главе упоминались тексты песен: Кипелов - Я свободен; Face2Face - В объятиях ночи.

========== Часть 6 ==========

Антон ворочался с боку на бок, не в силах уснуть, в конце концов, он устал притворяться, что хочет спать и лёг на спину, уставился на оранжевый квадрат света, падающий на потолок от уличных фонарей. Скользил по контурам квадрата взглядом и не мог забыть произошедшее накануне вечером.

Казалось бы, что особенного в поцелуе? Абсолютно ничего, люди целуются на каждом шагу, каждую секунду в мире целуются миллионы человек. Вот и он, один из таких, ничем не примечательных людей. Он целовался раньше, но это были поцелуи с девчонками. В школе была пара девчонок, которые активно намекали на продолжение, но дальше поцелуев дело не зашло. Стоило отметить и то, что ни один из поцелуев с этими воздыхательницами не смог поднять в нём такую бурю эмоций, как этот мимолётный поцелуй с Воскресенским.

В этот вечер Антон был недоволен тем, что вновь ложится спать позднее, чем планировал. Время за полночь, а Воскресенский никак не хотел уходить из комнаты и бряцал на своей гитаре. Разве можно пропустить это бряцанье? Он пытался писать вступление к своей курсовой, хотя на деле просто слушал его приятный голос.

Всё произошло, когда он возвращался из ванной комнаты по пустынному коридору общаги, шаркая по линолеуму своими тапочками. На плече полотенце, в руках зубная щётка, глаза прямо-таки слипаются, сонливость одолевает всё больше.

Бамс!

Натолкнулся на него. То, что это Денис, он знал наверняка, даже не поднимая головы, наверное, по запаху. Крепкие руки удержали его, когда он хотел отстраниться, хитрая усмешка.

— Полегче, спящая красавица.

— А ты следи за своим языком, иначе красавица может врезать так, что мало не покажется, — злобно прошипел Антон, сонливость тут же улетучилась, разом зачесались кулаки.

Ну вот почему Воскресенский такой… бесячий, вредный и вообще… Неужели ему так нравится издеваться над Антоном? Он находит в этом какое-то особое удовольствие?

— Уже трясусь от страха, видишь? — прошептал парень, наклоняясь ниже.

Взгляд карих глаз опустился на обнажённое плечо из-за съехавшего ворота футболки, правая рука тут же заскользила вверх и остановилась на плече, слегка сжимая. Потемневший взгляд снова метнулся на лицо, задержался на губах. А в следующую секунду он ощутил его тёплые мягкие губы. Они слегка прихватили его нижнюю губу, затем ещё раз сильнее, почти кусая, а потом он почувствовал горячий язык. Хватило лишь один раз провести языком по линии сомкнутых губ, чтобы они приоткрылись.

Вдали послышался скрип открываемой двери, и они отстранились друг от друга. Губы разочарованно сомкнулись обратно. Денис хрипло прошептал:

— Спокойной ночи, красавица.

Антон с трудом сглотнул, наблюдая за удаляющейся спиной Воскресенского и только сейчас заметил, что его сердце всё это время билось как бешеное.

Сейчас, ворочаясь на скрипучей кровати без сна, парень понимал, что пожелание спокойной ночи можно счесть издевательством. Он в который раз прикоснулся к своей нижней губе рукой, и в который раз отдёрнул ее, раздражённо выдыхая.

Чёртов Воскресенский!

Зачем он это сделал? Антон и без того ловил себя на мыслях о нём, а теперь ещё и это. Это ведь безумие! Они оба парни. Почему он так себя ведёт? Внезапная догадка обдала его как ледяной водой. А вдруг он проспорил кому-то? И его воображение мигом нарисовало сцену:

«Иди, чмокни того мелкого с физмата»

«Да ты гонишь!?»

«Умей проигрывать, чувак»

***

На лекции было очень трудно сконцентрироваться, то ли из-за того, что Зяблик слишком нудно рассказывает теорию и не торопиться приступать к практике, то ли из-за того, что мысли Антона витали совсем не там где нужно. Точнее, там, где совсем не нужно.

Он то и дело вспоминал тот злополучный поцелуй. Прошло уже два дня, Воскресенский вёл себя, как ни в чем не бывало. Возможно, догадка о том, что он просто кому-то проспорил, оказалась истиной. Но если это правда, то Антону тем более нужно прекратить думать об этом. Было и было, всё прошло.

Чёртов Воскресенский!

Он же мудак, каких поискать! Всегда терпеть не мог типов, которые за счёт других пытаются самоутвердиться. Если бы был не таким, вряд ли бы цеплялся к Антону по каждому поводу и взгляд этот хитрющий…

Зачем он это сделал?

О, ради всего святого, надо прекратить думать и анализировать! Ничего незначащий мимолетный поцелуй, а он, Антон, придает ему слишком большое значение. Воскресенский вон уже совсем забыл об этом, пора бы и ему тоже успокоиться и забыть тот случай в пустынном коридоре.

— Антон!

Но зачем всё-таки он это сделал? Антон отчётливо помнил его сбившееся дыхание, хрипловатый от эмоций голос… Неужели это тоже все притворство?

— Маслов?!

Парень вдруг понял, что обращаются к нему и вскинул голову на преподавателя. Зяблик был недоволен, что его игнорируют, а ещё он был порядком удивлён, ведь Антон всегда очень внимательно слушал лекции и тщательно записывал в тетрадь.

— Да? — Антон поднялся с места.

— Антон, что с вами творится в последнее время? Вы стали очень рассеяны, — парень лишь пожал плечами. — Будьте добры к доске и выполните данное вычисление.

Антон сбежал вниз и быстро приступил к выполнению, он знал, как это решается. Когда выводил ответ, в кармане бесшумно завибрировало, он старался не обращать внимания на телефон и довёл вычисление до конца.

Зяблик удовлетворительно кивнул и велел сесть на место.

Антон уселся, и постепенно мысли вновь перенеслись к Воскресенскому. Парень уже ненавидел и себя, и его, пообещал себе, что не будет думать о грёбаном поцелуе. Телефон в кармане вновь коротко завибрировал. Антон достал его, взглянул на экран и замер.

Сообщение в мессенджере. От Воскресенского.

Это было необычно, по крайней мере, тем, что до этого они вообще ни разу не переписывались, и в телефоне Антона отсутствовал его номер.

«Мне нужна твоя помощь!»

А через секунду снова: «Срочно!»

Антон быстро набирает «Чё за бред, Воскресенский? У меня пара»

В ответ приходит лаконичное: «4 этаж. Музей универа»

Антон заскрипел зубами от досады. Всё-таки тот поцелуй в общаге был подстроен. Точно кому-то проспорил! Иначе нахрена его вызывать во время лекций?

Ну, уж нет! Никуда он не пойдёт! Антон не попадётся на эту удочку. Нужно просто проигнорировать его. Это же проще простого!

Антон продолжил сидеть, грызя кончик ручки в зубах. После того, как послышался характерный треск, опасливо убрал ручку подальше от своих зубов. Заметил за собой, что чуть ли не подпрыгивает на месте от нетерпения.

Ладно. Окей. Так дальше продолжаться не может. Он пойдёт туда и разберётся с Воскресенским раз и навсегда. Он сейчас как раз зол, глупо упускать шанс поставить мудака на место и наорать на него.

Предупреждая Зяблика, Антон тихо покидает аудиторию. Пока он поднимался на четвёртый этаж, то распалялся от злости всё сильнее и сильнее. Ну, что за дебильные шуточки! Это ведь ловушка. Нахрена он вообще туда идёт?!

Открывает дверь музея и …. ничего. Там нет ни Воскресенского, ни кого бы то ни было из его дружков. Это озадачивает Антона, и он проходит вглубь помещения, внимательно осматриваясь, затем громко зовёт:

— Эй, Воскресенский!

Вдали послышались аккорды гитары, и Антон уверенно направился вперёд, сжимая кулаки. Вошёл в секцию музея, касающуюся героев войны, осторожно обходя стеклянные стенды с орденами и чёрно-белыми фотографиями. И вот он! На небольшом диване, развалился с гитарой в руках:

Группа крови - на рукаве, мой порядковый номер - на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве, не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

— Ты совсем отбитый? Нахрена ты меня дёрнул с пары? Чтобы я Цоя послушал в твоём исполнении? — ошеломлённо спрашивает Антон.

— Мне в студсовете дали задание невыносимой важности — протереть все стеклянные поверхности в музее. — Воскресенский лениво поднялся, отложив гитару. — Ты только посмотри, сколько тут работы?! Мне нужна твоя помощь…

— Ты в своём уме?! — Антон даже злиться забыл от такого заявления. Но хитрый прищур и кривая усмешка на лице Воскресенского снова разжигают раздражение внутри. Почему всегда так чешутся кулаки, когда он видит на этом лице самодовольную улыбочку?

Ладони непроизвольно сжались. Он серьёзно раздумывал над тем, что сделать – уйти, хлопнув дверью или перед этим дать кое-кому в морду.

Денис бесцеремонно схватил его за запястье и поднёс указательный палец к его губам:

— Тс-с-с, тут нельзя размахивать кулаками, цыплёнок. Тут камеры…

— Сам ты цыплёнок, недоумок! Прекрати бесить меня! — Антон пытался высвободить своё запястье из крепкой хватки, но Воскресенский держал его крепко, таща к выходу, обернулся, хитро улыбнувшись:

— Я так флиртую.

— Не завидую твоим девчонкам.

— И правильно, не надо завидовать. Меня на всех хватит.

Антон лишь нецензурно выругался, ну что тут скажешь, когда на его одно слово, у Воскресенского всегда найдётся, что ответить. Уж лучше вообще игнорировать.

Он ожидал, что они выйдут в коридор, поэтому совершенно оцепенел, когда тот лишь повернул ключ в замочной скважине и привлёк к себе Антона, воспользовавшись моментом его оцепенения. Губы распахнулись в возмущённом изумлении и тут же были накрыты другими губами.

Антона как будто ведром ледяной воды окатили, а потом ещё раз, только кипятком. Немного отойдя от оцепенения, он попытался оттолкнуть Воскресенского и прошипел в его губы:

— Ты же сам сказал, что тут камеры!

Тот оторвался от его губ и кивнул головой вверх:

— Она как раз над нами, поэтому мы в кадр не попадём. А теперь, если проблема только в этом, пожалуй, продолжим…

С этими словами, он притиснул Антона к двери, вновь пытаясь завладеть его губами, но Антон не сдаётся:

— Прекрати! Чё ты вообще творишь?

Воскресенский замер, но не отстранился, продолжая держать одну руку на его талии, а другой опёршись о стену. На губах играла всё та же ухмылочка, но потемневший взгляд был серьёзен и сбивал с толку. Антон уловил мелкую дрожь в его руке.

— Хочу наглядно доказать тебе, что поцелуй со мной будет самым лучшим в твоей жизни. В прошлый раз нас некрасиво прервали.

— Ты для этого меня вытащил сюда?

— Иначе момента наедине с тобой мне не урвать, — хрипло ухмыльнулся он, — только не говори мне, что ты не хочешь продолжения, я всё равно тебе не поверю.

Он так уверен в себе, и эта его чёртова уверенность и злит, и будоражит. Одновременно хочется, и врезать ему, и отдаться этим прикосновениям.

Перед глазами Антона кадык Воскресенского, и он завороженно уставился на то, как тот слегка движется то вверх, то вниз. Антон скользнул своими пальцами вверх по руке, забрался на плечо и, приподнявшись на носочки, ловко увернулся от ещё одной попытки Воскресенского поцеловать его. Рука продолжила скользить вверх по затылку, забралась в волосы, затем резко собрала пучок его тёмных волос на макушке и с силой дёрнула вниз. Голова Дениса запрокинулась вверх, делая бугорок кадыка ещё выразительнее.

— А не много ли ты себе позволяешь, Воскресенский?! — хрипло прошептал Антон.

Тот ответил, ухмыляясь:

— Пытаешься напомнить мне, что умеешь царапаться, котёнок? Не волнуйся, я об этом никогда не забывал.

Антон сильнее сжал волосы в кулаке:

— Что за концерт ты тут устроил? А, главное, для кого?

— Смотрите-ка, кое-кто решил показать свои зубки. Ты в курсе, что они молочные? Не сомневайся, цыплёнок, всё только для тебя!

Эти слова разозлили Антона, он сильнее дёрнул волосы вниз и, не в силах больше смотреть на кадык, укусил Дениса за шею, сильно прихватив нежную кожу зубами.

Воскресенский дёрнулся, издал странный гортанный звук, затем резко освободил свои волосы из сильной хватки. Опустил голову, почти вплотную наклонился к нему и посмотрел прямо в глаза Антона, окидывая потемневшим взглядом карих глаз. В голове мелькнула мысль, что только этот гитарист умеет смотреть так, будто не просто раздевает, а трахает взглядом.

Денис едва слышно рыкнул и нетерпеливо подхватил губы Антона, пресекая все попытки того уйти от поцелуя. Он жарко целует их, пытаясь проникнуть языком в рот. Надо остановить это безумие! Антон возмущённо выставил свою руку, но вместо того, чтобы оттолкнуть, мнёт в кулаке его футболку на груди.

Порывистость его движений, безумный взгляд, напор, с которым он проникает в рот – всё это будоражит Антона и сил на сопротивление не остаётся, только на то, чтобы суметь устоять на ногах. Сам не замечает, что отвечает на поцелуй с таким же напором и неистовством, одной рукой он намертво вцепился в футболку Дениса, другой же сжимает затылок, ногти непроизвольно впиваются в кожу.

Воскресенский всё с тем же безумным напором оставляет его губы и целует за ухом, затем спускается ниже, проводит языком по шее.

Антон с готовностью подставил шею для поцелуев, прижавшись к Денису, услышал его шумное дыхание, ощутил его запах, почувствовал его порывистые прикосновения. Затем услышал сдавленный хрипловатый стон, а когда в ответ ему донеслось довольное «Тс-с-с», с ужасом понял, что это был его собственный стон.

Сквозь шум крови в ушах и громкий стук сердца, Антон услышал шумные разговоры и множество шагов в коридоре. Неужели пара кончилась? Денис нехотя оторвался от его губ, затем прислонился к его лбу своим, пытаясь восстановить дыхание.

Чёртов блядский Воскресенский оказался прав, когда что-то там говорил про лучший поцелуй в его жизни! Антон ему, конечно, в этом никогда не признается, но тому и не нужно, он всё понял сам. Это было видно по удовлетворённой ухмылке, коей он одарил Антона, отстраняясь.

Когда на ватных ногах и с абсолютно пустым сознанием Антон возвращался в аудиторию, то мысли приняли более мрачный окрас.

Что задумал Воскресенский?

Что теперь будет с Антоном?

Об этом узнает весь универ?

Трудно поверить, что за действиями Воскресенского не стояло какого-то тайного умысла. Это ведь провокация. И он, Антон, с радостью на неё попался. Чёрт возьми!

***

Антон сидел на своей кровати, старательно читая одну из книг Зяблика, но никому было невдомёк, что внутрь был вложен довольно потрёпанный сборник гитарных аккордов, который он получил от Воскресенского. Парень старался запомнить мелодии, которые можно играть на одной струне. Сам того не замечая, он косился взглядом на свою руку и старался запомнитьположение пальцев, так как будто они лежали на грифе.

То, что произошло в музее днём, никак не хотело выветриться из головы, и он окончательно оставил попытки сконцентрироваться на своей курсовой. Когда в комнату зашёл Воскресенский, Антон даже не поднял головы от книги.

Он весь день ожидал самого худшего.

Вот сейчас заглянет в аудиторию какой-нибудь из дружков Воскресенского и заявит всем о произошедшем в музее.

Или толпа девчонок, поглядывая на Антона и похихикивая, пройдут мимо, шепчась об этом.

Но ничего из этого не произошло.

Воскресенский тем временем привычно уселся на стул, задрав ноги на стол, перебрасываясь короткими репликами с Ромой. Затем взял гитару, его руки начали настраивать колки. Донеслись первые аккорды:

А не спеть ли мне песню о любви?

А не выдумать ли новый жанр?

Попопсовей мотив и стихи,

И всю жизнь получать гонорар.

Мою песню услышат тысячи глаз,

Моё фото раскупят сотни рук,

Моё солнце мне скажет: это про нас.

Посмеется над текстом лучший друг.

Антон украдкой кидал взгляды на руки Дениса, пальцы виртуозно перебирали струны. А потом ему вспомнилось, как этими самыми руками он прижимал его к себе, и от этих мыслей кидало в жар.

Парень одёрнул себя, запрещая мыслить в подобном направлении. Нельзя! Поцелуй с парнем? Это ж бред чистой воды! Он не должен поддаваться на подобные уловки! Тем более на уловки таких скользких личностей, как Воскресенский. Антон не уверен, что тот искренен, вернее, он уверен, что тот неискренен.

Зачем ему это? Это уже другой вопрос.

Возможно, он действительно проспорил кому-то. А может просто хочет позабавиться – попробовать новенькое и Антон подвернулся под руку?

— Ну, солнце, как насчёт того, чтобы с теории переключиться на практику? — услышал он почти рядом со своим ухом голос Дениса, одновременно с этим почувствовал, как его кровать прогнулась под весом примостившегося рядом тела.

Антон возмущённо отпрянул:

— Я вообще-то пытаюсь чи… — затем запнулся, поняв, что Воскресенскому прекрасно видно, чем он занимается на самом деле и согласно кивнул, — Ладно, давай.

— Ого! Дэн добровольно отдал свою гитару в чужие руки! – донёсся изумлённый голос Ромы с кровати напротив. Он вытащил свой смартфон: — Я должен запечатлеть этот исторический момент!

— Ромыч, кажется, сейчас сам окажешься под плинтусом, — рассмеялся Воскресенский, кивая в сторону сердитого Антона. — С ним лучше не шутить.

Антон отложил книгу со сборником в сторону, отодвинулся на край кровати, закинул ногу на ногу и взял предложенную гитару. Попытался сыграть несколько произвольных нот на одной струне, но пристальный взгляд справа жутко отвлекал и нервировал.

— Слушай, ты можешь так не пялиться? — он бросил гневный взгляд на Воскресенского. — Если уж так боишься, что я нанесу твоей старушке непоправимую психологическую травму своей игрой, то лучше забери её от меня.

В ответ парень лишь рассмеялся, вскинув руки в обезоруживающем жесте:

— Полегче, цыплёнок! Я вообще-то просто смотрю, правильное ли у тебя положение рук.

Антон чуть слышно выругался и немного отвернулся от Воскресенского. То и дело, кидая взгляды в сборник, он старался наиграть одну из лёгких для новичков мелодий. Видимо, у него начало немного получаться, потому что Ромыч озадаченно попытался отгадать:

— Это «Земля в иллюминаторе»?

Антон лишь молча кивнул головой и продолжил мелодию, сосредоточенно кидая взгляды то в сборник, то на свои пальцы, лежащие на грифе.

— Попробуй напеть, — предложил Воскресенский.

— Вот уж нет! Своим пением я испугаю даже тараканов, — категорично отказался Антон.

— А ты просто попроб… — начал Денис, но Антон его перебил.

— Поверь, я знаю, о чём говорю! — он кинул на парня полный уверенности взгляд и вновь уткнулся в сборник.

Когда послышался голос Воскресенского, Антон чуть вздрогнул, но играть не перестал. Оказывается это чертовски приятно, когда твоя бездарная игра на гитаре становится лучше настолько, что можно аккомпанировать.

И снится нам не рокот космодрома

Не эта ледяная синева.

А снится нам трава, трава у дома

Зелёная, зелёная трава.

— Теперь вы просто обязаны создать группу и исполнять рок-хиты со сцены, — Ромка, похоже, всё же щёлкнул их на свой телефон, потому что за секунду до его фразы был слышен звук камеры.

Антону хотелось скрежетать зубами от злости, он всегда ненавидел, когда его фотографируют вот так, без спроса. А уж после случившегося в музее стал в каждом поступке окружающих видеть что-то подозрительное. Он стал параноиком из-за Воскресенского!

Денис уже запустил в Рому подушку. Тот кинул подушку обратно в лицо Воскресенскому и направился к выходу из комнаты:

— Я на остановку, к Таньке, ей нужно помочь с сумками, она на эти выходные домой ездила. Скоро буду.

Антон, кивнул, не поднимая головы. Он просматривал сборник в поиске подходящей несложной мелодии и кажется, нашёл кое-что подходящее:

Ничего на свете лучше нету

Чем бродить друзьям по белу свету

Тем, кто дружен, не страшны тревоги

Нам любые дороги дороги.

Нам любые дороги дороги.

Пытаясь правильно сыграть вступление, Антон то и дело сверялся со сборником, закусывал губу, пытаясь запомнить нужные ноты. Надоедливая прядь волос справа, постоянно падающая на глаза, жутко раздражала. Тёплые пальцы аккуратно заправили её за ухо. Антон замер, почувствовав это прикосновение, краем глаза видел, что Воскресенский не сводит с него взгляда. Почувствовав, что уши опять начинают пылать, попытался повернуться так, чтобы этого не было заметно, но его подбородок был пойман теми же тёплыми пальцами. О, как же он ненавидел реакцию своего организма на прикосновения Воскресенского!

Всего лишь одно короткое прикосновение его губ и дыхание спёрло, сердце бешено бьётся, а пальцы совершенно сбились с правильного положения на грифе. Его губы мягко, но жадно сминают губы Антона, по-хозяйски кусая и оттягивая нижнюю губу.

Антон понимает, что нужно отстраниться, но вопреки здравому смыслу, неуверенно отвечает на поцелуй. Дыхание сбилось, когда он вновь почувствовал уверенный язык Дениса, но из коридора послышалась ругань соседей, и Антон резко отстранился, шумно дыша. Испуганно огляделся по сторонам, затем злобно прошептал, глядя на довольного Дениса:

— Прекрати так делать!

— Почему?

— Нас могут увидеть в любую минуту.

— Здесь никого нет, цыплёнок, успокойся…

— Сам ты цыплёнок! — рявкнул Антон, он разозлился и даже обрадовался этому, ведь злость всегда хорошо прячет другие чувства. — Не нужно больше… никаких… этих твоих… поцелуев.

— Объяснишь, почему?

— Я никогда не … я… в общем, я… не гей, — выдохнул Антон, вцепившись в гитару пальцами, а взгляд мечется где угодно, но только не там, где находится вопрошающий Воскресенский.

— Какое совпадение! Я тоже, — выдаёт он с усмешкой.

Вот тут Антон не сдерживается и вскидывает на него изумлённо-скептический взгляд, а Денис вкрадчиво продолжает:

— Считай, что я по-дружески учу тебя играть на гитаре и по-дружески учу тебя целоваться.

— По-дружески?! — снова скептичный взгляд, — Разве друзья так делают? Может, ты и Ромку учишь целоваться?

— Он и так умеет, — невозмутимый ответ.

— Я тоже.

— Я бы так не сказал. Тебе нужно больше практики.

Антон взбешённо посмотрел на нахала, тот самодовольно усмехался. Захотелось врезать ему, но у него в руках была гитара, которую не хотелось портить об голову этого дебила, поэтому он лишь язвительно сказал:

— Ты так считаешь? В таком случае я подыщу хорошего учителя, более компетентного и …

Воскресенский хватает Антона за запястье, прерывая его фразу, в глазах сверкает недобрый огонь:

— Хватит шуток! Мне наскучил этот разговор.

Антон вырвал своё запястье из его пальцев и снова уткнулся взглядом в сборник, пробормотал:

— Мне тоже.

Надоедливая прядь тут же выскочила из-за уха, он торопливо убрал её сам. Воскресенский сидел рядом, смотря на него и прикасаясь коленом к его ноге. Антон сыграл почти полную версию бременских музыкантов, когда, наконец, раздался его вопрос:

— Что у тебя с голосом?

— А что с ним?

— Он как у курильщика.

— Не курю, — отрезал Антон.

— Тогда почему?

— Травма трахеи, — коротко ответил он.

— Из-за чего травма? — не отставал Денис.

Антон вскинул голову и взглянул ему в глаза:

— Нахрена тебе это знать? Удовлетворить своё праздное любопытство? Или просто чтобы разговор поддержать?

— Ты всегда такой колючий или только со мной? Как ты вообще с людьми общаешься?

— Обычно, люди не лезут с дебильными вопросами.

— Даже друзья?

Антон оценивающе измерил его взглядом, затем вложил гитару в его руки и произнёс:

— Мы ведь оба знаем, что ты к ним не относишься.

«И никто не относится»

Не дожидаясь ответа, он встал с кровати и, усевшись за письменный стол, уткнулся в свой ноутбук с недописанным вступлением к курсовой.

— Мне нужно заниматься, — проворчал он, намекая на то, что хочется остаться один.

Воскресенский ещё некоторое время молча сидел на кровати, затем поднялся, проходя мимо, взлохматил волосы Антона и, усмехнувшись, подошёл к двери.

Ушёл.

Облегчённый выдох.

Антон всё сделал правильно, всё сделал как надо. Все эти мысли о нём ни до чего хорошего не доведут. Тогда почему на душе так паршиво?!

Комментарий к Часть 6

В главе упоминаются тексты следующих песен: В.Цой - Группа крови; Чиж - О любви; Земляне - Трава у дома; Ю.Энтин, Г.Гладков - Бременские музыканты.

========== Часть 7 ==========

Антон выходит из кабинета Зяблика полностью вымотанным, этот молодящийся кандидат физико-математических наук сегодня превзошёл самого себя и прикапывался буквально к каждому слову во вступлении к курсовой, и актуальность неправильно написана, и задачи не те выбраны, и вообще надо всё заново переделывать. Антон понимает, что уже не успеет поесть в столовке, поэтому надеется хотя бы на кофе из автомата.

У автомата небольшая очередь, Антон останавливается за двумя щебечущими девчонками и терпеливо ждёт. Ему скучно ровно до того момента, пока в разговоре мельком он не слышит знакомую фамилию.

— Если всё получится, то я тоже поеду на осенний слёт в Питер. А там будет Денис!

— Ты про Воскресенского из студсовета? Ты на него запала, Ленка?

— Вообще-то это он на меня запал. Проходу не даёт в буквальном смысле. Но он такой красавчик, поэтому, думаю, у нас всё сложится…

Антону резко расхотелось кофе, он отходит от автомата и поднимается в аудиторию.

Естественно, он узнал в той девчонке блондинку, что была на дне рождения Ромки. Естественно, ему плевать, что Воскресенский улетает в Питер на неделю на какой-то там очередной традиционный студенческий слёт. Естественно он рад за него, ведь тот наконец-то сможет трахнуть ту самую Ленку и больше никто ему не помешает.

Антон раздражённо распахивает двери физико-математического отделения и идёт по коридору, лавируя в толпе студентов, он уже почти убедил себя в том, что раздражён из-за голода и только из-за него. Немного дальше видит знакомую высокую фигуру, рядом как обычно толпа девчонок. Иногда складывается ощущение, что он специально чем-то посыпает себя перед выходом, чтобы на него слеталась стайка девчонок. И что он тут забыл вообще? Антон хотел было нырнуть в свою аудиторию, как его окликнул Зяблик.

— Антон! Загляните ко мне на минуточку! — он ненавязчиво подтолкнул парня к своему кабинету, касаясь рукой спины.

Антон удивлённо воззрился на преподавателя, войдя в кабинет вслед за ним. Что такого важного хочет сказать Зяблик, ведь виделись буквально минут десять назад?

— Во-первых, заберите свою флешку, вы оставили её у меня. Во-вторых, я только что от ректора, в этом году нам выделили гораздо больше квот на участие. Поэтому я хочу выдвинуть вашу курсовую работу на конкурс проектов среди специалитета. Вы понимаете, что это означает, Антон?

Антон изумлённо пожал плечами.

— То, что вам нужно будет стараться над вашей курсовой ещё более прилежно. Как ваш руководитель, я буду достаточно строг, мне бы хотелось занять призовое место. Вы один из моих сильных студентов, я надеюсь на вас, дорогой. Выше нос и вперёд на лекцию! — Зяблик слегка поддел его нос в шутливом жесте.

Единственное, что понял Антон, заходя в аудиторию, так это то, что теперь проклятый Зяблик насядет на него ещё сильнее.

***

— Да нет же, ты опять допустила ту же ошибку в начале и поэтому всё решение неправильное! — недовольно прохрипел Антон, заглядывая в тетрадь к рыженькой Оле.

И зачем он только согласился ей помочь, когда у самого целая куча недоделанных заданий, и он ни хрена не успевает! Он указал ей на ошибку и вновь погрузился в свою курсовую. Работа шла тяжело, Антон то и дело запускал руки в волосы и искусал всю губу – нервный тик.

Дверь комнаты скрипнула, неужели опять сама открылась, что-то часто в последнее время это стало случаться? Он бросил быстрый взгляд на дверь и тут же отвернулся.

На пороге стоял Воскресенский.

Воскресенский, который уже почти неделю не заходит к ним в комнату. Хотя раньше почти каждый вечер заглядывал с гитарой. Конечно, Антону плевать, где и с кем он коротает вечера.

Оля помахала Воскресенскому рукой, Антон всё также сидит, не шелохнувшись.

Ни слова не говоря, тот проходит к Ромкиной кровати и садится, прислонился спиной к стене. Без гитары.

— Вот, Антош, теперь проверь, — Оля снова обращается к нему с тетрадкой.

Антон кидает взгляд в её тетрадь и кивает:

— Теперь всё верно.

— Может, пойдем развеяться на улицу, там отличная погода? — предложила она.

— Не могу, времени мало, заданий много. В следующий раз, — Антон устало вздыхает и вновь запускает руку в волосы, замечает, что Оля всё еще стоит рядом, — Когда будешь выходить, дверь закрой плотнее, она у нас слабо стала держаться.

Видимо, Оля намёк поняла, поэтому коротко попрощавшись с обоими парнями, выскользнула за дверь.

Теперь осталось ещё одного выгнать.

— Зря ты ждёшь Рому, он сказал, что будет поздно, — пробормотал Антон, не отрываясь от экрана монитора.

— Я тебя жду, не его.

Коротко брошенные слова заставили сердце застучать ещё интенсивнее.

— Зачем? — Антон не оборачивался, старался задать вопрос ровным голосом и у него почти получилось.

— Хотел с тобой поговорить.

— Я слушаю, — вот здесь голос дрогнул.

— Хотел предупредить тебя насчёт Зяблика. Чтобы ты был с ним осторожен.

— Что? — Антон обернулся и изумлённо посмотрел на Воскресенского, от удивления он даже забыл про своё смущение. Вот уж этой темы для разговора он ожидал в последнюю очередь.

— Мне известно, что про него ходят интересные истории и что ранее он был замешан в отношениях со студентами, заметь, не студентками.

— Что? — вновь повторил Антон, интересно, он похож со стороны на китайского болванчика, произносящего одно и то же, как заведённый?

— Да, ты не ослышался.

— На хрена ты мне это говоришь? Я-то здесь при чём?

Воскресенский резко подался вперёд и посмотрел прямо в глаза Антону:

— Говорю же, чтобы ты был осторожен с ним! Я не помню, чтобы он к кому-либо из студентов по имени обращался.

Антон отвёл взгляд в пол, соображая и осмысливая сказанное Воскресенским. Да, Зяблик его называет по имени и что? А кого он ещё из их группы называет по имени? Антон пытался вспомнить, но не мог.

— И что? По-моему, это бред какой-то…

— Вообще-то не только я это заметил. У вас на физмате все видят, что он к тебе относится … по-особенному.

Антон разозлился.

— Не знал, что у нас факультет – сборище грязных сплетников! — яростно воскликнул он.

— Сплетни же не появляются на пустом месте, — невозмутимо ответил Денис. — Ты слишком часто бываешь в его кабинете.

— Он руководитель моей курсовой, по-моему, это естественно! — парень злился всё сильнее.

— Чего это он других тогда не зовёт к себе с завидной регулярностью? — желчь в голосе Воскресенского раздражала.

— Дайте-ка подумать, может, потому что он преподаватель сопромата, а я студент, который отлично разбирается в расчётах?! — воскликнул Антон.

— Ага, конечно! — скептически ухмыльнулся Денис.

— То есть ты сомневаешься в моих способностях!?

Антон доведён до той точки кипения, когда уже похрен, что о тебе подумают, поэтому он берёт курс сопромата и с силой кидает его в Воскресенского:

— Мудак!

Парень отклоняется, и том летит мимо, падает на Ромину кровать.

— Я не это имел ввиду!

— Но сказал именно это!

— Так и знал, что этот разговор ни к чему хорошему не приведёт, — пробормотал он себе под нос. — Потому что кое-кто слишком истеричный и …

Денис отклоняется, потому что вовремя заметил, что в него летит ещё один увесистый том. Он встаёт с кровати, когда видит, что Антон тоже вскочил со стула. Вовремя хватает его за запястья, крепко удерживая и предотвращая дальнейшие попытки рукоприкладства. Наклоняется к его лицу, смотрит в глаза и твёрдо говорит:

— Просто будь осторожен с ним, Тоша.

Убирает за ухо выбившуюся прядь, отпускает его, отходит к двери.

— Даже если это всё правда про Зяблика, то… я не такой, — тихо говорит Антон.

— Ага, это мы уже слышали, — вяло улыбается Воскресенский, оборачиваясь у двери.

Стоит, не уходит, сжимает ручку двери, затем говорит:

— Я… эммм… завтра уезжаю…

— Скатертью дорога! — Антон злобно сверкает глазами в его сторону.

Денис уже собрался уходить, но Антон, не удержавшись, кидает ядовитое:

— Развлекись хорошенько и трахни, наконец, свою Ленку, чтоб она успокоилась.

— Непременно, — сквозь зубы усмехнулся Воскресенский и вышел, хлопнув дверью громче, чем положено.

***

— О, смотри, смотри, Тань, девчонки ещё выложили фоток в Инсту с питерского слёта! — Оля подносит свой телефон подруге под нос.

Они сидят в столовке, вокруг шумно, слышны многочисленные разговоры и бряцанье тарелок и ложек. Антон одновременно пытается решить задание в тетради и пить кофе. Краем глаза замечает, что Рома тоже заглядывает в предложенный экран телефона и усмехается:

— Ну, конечно, как же без Дэна! Если вы видите толпу девчонок, то обязательно в её центре будет Дэн.

Антон поперхнулся кофе, брызги попали на тетрадь, он откашлялся и раздражённо захлопнул тетрадь.

— Антош, уже уходишь? — Оля повисла на его руке.

Антон раздражается ещё сильнее и зачем только он с ней согласился погулять по парку? Неужели всерьёз думал, что если будет целовать девчонку, то все мысли о Воскресенском испарятся и исчезнут сами собой? Он поцеловал её, чтобы доказать самому себе, что он самый что ни на есть натурал.

Но что получилось в итоге?

Он лишь понял то, что Оля стоит на той же ступени, что и предыдущие девчонки, с которыми он целовался в школе. Как ни крути, а чёртов Воскресенский в нём вызывал гораздо более бурные эмоции своими поцелуями, чем все они вместе взятые.

— Мне нужно вернуться в аудиторию пораньше, — сказал он, отцепляя от своей руки Олю. — Всем пока!

И почему он так раздражён? Наверное, из-за того, что ночью плохо высыпается. В последнее время кошмары начали мучить с завидной регулярностью, а просыпаясь, больше не может уснуть, потому что не хочет, чтобы они снова повторялись. Это замкнутый круг.

***

Тем же вечером Антон сидел в комнате, уткнувшись в экран монитора ноута. Он только что довольно грубо отшил Олю, когда та приглашала прогуляться, и теперь чувствовал не только раздражение, но и чувство вины.

В комнату вошёл Рома.

— Чё случилось? Олька в слезах пробежала мимо.

— У меня нет времени на прогулки с ней, — процедил сквозь зубы Антон.

— И желания тоже, да? — Антон удивлённо уставился на него и Рома объяснил. — Заметно, как ты пытаешься от неё отцепиться.

— Заметно всем, кроме неё, блин!

Ромка рассмеялся, пробормотал что-то в знак согласия и направился к кухонному буфету, потирая живот.

— Я там картошку пожарил, если ты голоден, — сказал Антон, вставая из-за письменного стола.

— Антоха, ты спаситель! — радостно воскликнул Рома, принимаясь уплетать картошку прямо из сковороды.

Антон налил себе в кружку кипятка и добавил растворимого кофе, уселся за стол рядом с Ромой.

— Ром, а ты давно знаешь Воскресенского?

— Давно, — кратко ответил он, рот его был занят картошкой, а руки смартфоном.

Антон бросил на него выразительный взгляд:

— А подробнее можно?

Ромка оторвал взгляд от экрана и удивлённо посмотрел на Антона, затем ответил:

— Можно. Мы с ним с тринадцати лет знакомы, в приюте в одной комнате жили.

Антон поперхнулся кофе и изумлённо переспросил:

— В приюте?

— Ага. Меня в приют определили, когда мне было одиннадцать, почти двенадцать, когда мамку мою лишили родительских прав. А через годик к нам в приют определили Дэна, тогда и познакомились.

Антон опустил голову вниз, рассматривая сколы на кухонном столе и кофейные разводы от кружки, на языке вертелась куча вопросов, но после услышанного выспрашивать стало неудобно. Сам-то ведь он не очень любил говорить о своей семье, всегда бесился, когда люди начинают выспрашивать про родителей. Но Ромка сам продолжил болтать, уставившись в экран смартфона.

— У Дэна тоже… чё-то там с отцом случилось, родственников не было, вот и здравствуй приют. Его к нам в комнату подселили. Конечно, не сразу подружились с ним. Сначала мы с пацанами его пытались прессовать. Ну, сам посуди, пришёл такой деловой, угрюмый, ни здрасте, ни привет, без должного уважения к старшим. Да еще с этой гитарой, она тогда была больше его самого.

Антон сам не заметил, что почти перестал дышать, жадно вслушиваясь в каждое слово Ромки.

— Сначала у нас с ним были тёрки, а после того как друг друга хорошенько отметелили, то начали нормально общаться, а потом и подружились. После школы поступать решили в один универ, только вот так получилось, что я завалил сессию и ко второму курсу меня не допустили. Это все грёбаный Зяблик со своим сопроматом! Пришлось переводиться на факультет информатики, по баллам проходил.

Рома продолжил возмущённо рассказывать про сопромат и всё, что думает о Зяблике.

Антон сидел, задумавшись. Значит и Рома, и Денис тоже сироты. И как это так получилось, что они трое встретились, бывает же такое…

Когда Рома закончил возмущаться, Антон спросил как можно ненавязчиво:

— А не ссорились ни разу с ним? Из-за девчонок, например? Наверняка ведь девчонок делили…

— Да делить-то некого было! — фыркнул Ромка, — Если этот козлина рядом, то не видать мне девчонок как своих ушей. Липнут на него, как мухи на говно.

Было видно, что Рома немного завидует популярности Дениса. Да и сам Антон вообще-то тоже завидует. Или всё-таки ревнует?

— Иногда мне кажется, — продолжил Рома, — чем доступнее, тем ненужнее. Вот липнут девчонки на него, а сам он к ним абсолютно равнодушен, трахнет разок и на другую переключается.

— Наверное, пока не встретил ту самую, единственную, — пробормотал Антон и встал из-за стола.

Той ночью долго не мог уснуть, то и дело вспоминая их вечерний с Ромкой разговор. Он никогда не задумывался о других, об их семьях, видимо, сильно зациклен на своей истории, а про других думать было некогда. Это ведь он самый несчастный и обиженный судьбой.

Стало мерзко от самого себя и от своей зацикленности на прошлом и мысли Антона перетекли в другое русло.

Ромка не обмолвился о том, что Денису могут нравиться парни, только о девчонках говорил. Но это и понятно, такое попробуй, расскажи, сразу же отпиздят.

Антон ломал голову, зачем же всё-таки Воскресенский целовал его?

Неужели решил попробовать с парнями?

Девчонки надоели?

Или всё-таки проспорил?

Антону тут же вспомнились его хриплый голос, шумное дыхание, потемневший взгляд, разве такое можно сыграть? Если бы догадка о том, что Денис элементарно хотел посмеяться над ним, оказалась верна, сейчас бы, наверное, весь универ знал об их поцелуе в музее.

Надо просто спросить у него самого! Эта мысль мелькнула в голове Антона, и сразу же всё встало на свои места. Почему он сразу не додумался до этого? Подойти в открытую и потребовать честного ответа.

Но что это изменит для него, Антона? Разве он от признания Воскресенского поменяет своё мнение, разве он перестанет быть натуралом? А был ли он им когда-нибудь? Почему ни разу не испытывал тягу ни к одной девчонке? Почему он в буквальном смысле млеет от прикосновений Дениса? Устав от этих мыслей, Антон перевернулся на живот, уткнулся в подушку и закрыл глаза, считая овечек. Он мог лишь надеяться на то, что этой ночью ему не будут снова сниться кошмары.

========== Часть 8 ==========

Денис аккуратно повесил чехол с гитарой у двери, затем разулся и, открыв дверцы шкафа, бережно положил на его дно ещё одну гитару в чехле. Он смертельно устал от перелёта, из аэропорта студентов довезли на автобусе, от этой поездки он тоже устал. Он от всего устал. Хотелось грохнуться на кровать, не раздеваясь, но ещё больше ему хотелось спуститься на второй этаж и пойти к первокурсникам в 205 комнату. И не потому что давно не виделся со своим старым другом, с ним-то как раз они только что виделись, ведь Ромыч встречал его на остановке. Он хотел увидеть его белокурого голубоглазого соседа.

Денис сходил в душевую, смыл с себя противный дорожный запах, оделся, затем взял гитару и отправился к первокурсникам. Без стука распахнул дверь.

Его глазам предстал Антон, аккуратно нарезающий торт, и Ромыч, сидящий за столом и чуть ли не подпрыгивающий от нетерпения.

Антон повернул голову, и, увидев Дениса, охнул. Нож, перемазанный в торте, упал сначала на стол, а затем под стол, размазав за собой крем по полу.

— Дэн, ты как раз вовремя! Смотри, какой вкусняхой Антоха сегодня угощает.

— Чёрт возьми! — с досадой воскликнул Антон, забравшись под стол.

— Антоха, а какой повод? — поинтересовался Ромыч.

Денис, кажется, догадывается о поводе.

— День рождения, — донёсся голос Антона из-под стола. Он выпрямился и тут же встретился с пронзительным и напряжённым взглядом Дениса.

— Он же у тебя только через два дня, — уточнил Денис, после долгого молчания голос был хрипловатым.

Антон поспешно отвёл взгляд и вновь принялся за торт, неуверенно отвечая:

— Я в эти выходные уезжаю, поэтому решил заранее…

— Блин, я даже не знал, что у него днюха, — прошептал Ромыч, наклонившись к севшему рядом Денису, — А тебе откуда известно?

Ромычу вовсе необязательно знать, что у Дениса, как члена студсовета, имелся доступ к личным делам студентов. Не стоило уточнять и то, что доступ был не совсем официальный. Ему также необязательно знать и того, что Денис прошерстил всё его личное дело и узнал, что у парня нет родителей, и опекуном является старшая сестра его отца.

— В студенческом билете случайно увидел, — пожал плечами Денис и доверительно прошептал, — Кстати, подарок у меня в шкафу. Я из Питера привез.

— Антоха, ну, с днюхой тебя! Мы тебе подарок приготовили, надо его забрать у Дэна в комнате, — выдал Ромыч, с аппетитом хватая первый кусок торта. — Слушай, может, тогда гостей позовем? Ольку, например или…

— Не надо! — слишком поспешно воскликнул Антон.

Ромыч заржал:

— Всё правильно! Нам и троим тут мало, никого не будем звать.

Денис непроизвольно сжал челюсти, заскрипев зубами. Ему вспомнились те сообщения от Ромыча, в которых он рассказывал о том, что «Антоха гуляет с Олей, ну та, которая рыженькая».

Денису тогда в ярости хотелось запустить телефон в стену.

“Ну и кого ты пытаешься обмануть, Тоша?” — взбешённо думал Денис, уставившись невидящим взором в стену.

Никогда у Дениса не возникло бы такой тяги к натуралу! Он согласился терпеливо подождать, видя, как парень сомневается, он согласился дать ему время, чтобы тот принял неопровержимый факт, но, чёрт возьми, если он еще и девчонок трахать будет, чтобы это понять, то…

— Дэн, сейчас самое время спеть подходящую песню, — обратился к нему Ромыч, вырывая из воспоминаний последних дней. — Есть в твоём репертуаре такая?

— Ещё бы, — усмехнулся Денис, доставая гитару.

Забирай меня скорей!

Увози за сто морей

И целуй меня везде,

Восемнадцать мне уже!

Пришлось заткнуться и отложить гитару, потому что у Антона был такой взгляд, как будто он сейчас этим самым ножом нанесёт ему несколько колотых ранений.

Денис не может сдержать улыбки и не может отвести взгляд от Антона.

Ромыч заржал, уплетая торт:

— Давай не сейчас, подожди, пока нож отложит в сторону.

Пока пили чай и ели торт, Денис коротко отвечал на вопросы Ромыча про поездку, а взгляд то и дело возвращался к молчаливому Антону. Его короткие светлые волосы всё время лезли в глаза, поэтому Антон стянул их чёрной резинкой, что была у него на запястье.

Наблюдая за ним, Денис понял, как же сильно он скучал по этим пшеничным волосам, по этой выбивающейся пряди волос, по его жестам, когда он забирает свои волосы в чёрную резинку. Как же он, оказывается, скучал по этому мелкому вредному упрямому пацану! Просто находиться с ним рядом, и смотреть на него было уже хорошо.

Кусок в горло не лез, видимо, от усталости, но Денис продолжал ковыряться ложечкой в тарелке, то и дело, кидая взгляды на Антона.

В уголке его губ остался взбитый крем, белокурый попытался слизать его, проведя кончиком языка по губе.

Дениса кинуло в жар, видимо, от неприличных мыслей, что посетили его голову в этот момент. Парень понимал, что надо прекращать пялиться на него, вон уже и Ромыч начал подозревать что-то, но отвести взгляд было просто невозможно.

Антон подцепил пальцем крем с куска торта и отправил его в рот. Глаза прикрыл от удовольствия, облизал палец и вновь повторяет свой манёвр.

Такое вытворять незаконно, потому что нельзя быть таким сексуальным и возбуждающим!

Денис нервно прокашлялся, сползая на стуле ниже, чтобы никто не заметил его стояк.

Но через некоторое время всё равно пришлось уйти из комнаты, ведь джинсы становились всё теснее, а выпирающий бугорок в районе ширинки всё заметнее.

Сейчас он стоял у открытого окна в своей комнате и курил, делая слишком длинные затяжки.

Курить он начал с тринадцати лет, сразу же, как попал в приют, и это было очень тяжёлое время для Дениса. До сих пор вспоминать те события, что привели его в приют, он не мог без содрогания. В те времена ему часто снилось, как в темноте он вновь видит петлю бельевой верёвки, в ужасе просыпался и шёл курить. Только сигареты спасали его. И гитара.

Гитара его отца, с которой он не захотел расставаться даже в приюте, хотя социальные работники естественно отговаривали брать её с собой.

Денис тряхнул головой, прогоняя мысли о прошлом, возвращаясь к настоящему. Курить в общаге он зарёкся, но сейчас ему было на всё похрен. Похрен, что девки из 303 комнаты опять учуют запах сигаретного дыма и пойдут жаловаться комендантше.

Денис опустил взгляд вниз, где красноречиво торчал изрядно увеличившийся бугорок. Опять дрочить. Или как выражался их преподаватель анатомии на первом курсе – мастурбировать. Да какая нахрен разница дрочить или мастурбировать, если процесс один и тот же!? Денису только и остаётся, что дрочить, ведь тот, кого хочется до дрожи, вредничает, а на девчонок парень смотреть даже не хочет.

Тихий стук в дверь. Неужели уже унюхали, падлы?!

— Чё надо? — хрипло выдыхает Денис и выбрасывает окурок в окно.

Из-за приоткрытой двери появился Антон, он вошёл, неуверенно оглядываясь, затем заметил Дениса, стоящего спиной к нему у открытого окна.

— Ты курил что ли? — видимо, ощутил запах сигаретного дыма.

— А ты проверять пришёл? — Денис не оборачивается к нему, лишь слегка повернул голову в его сторону.

— Вообще-то я гитару принёс, — нахмурился Антон, он огляделся и повесил ремешок на гвоздик у двери.

Денис вновь испытал необъяснимое чувство, то самое, которое возникает, когда он видит, как бережно относится Антон к его самой дорогой вещи, как будто знает, что это для него не просто вещь.

— Спасибо, — пробормотал Денис, закрывая окно.

Антон не спешил уходить.

— Я… — начал он и умолк. Денис обернулся к нему, удивлённо поднимая бровь.

— Ты?..

— Хотел спросить у тебя кое о чём.

Денис пожал плечами, потирая шею и стараясь не разглядывать стройную фигуру белокурого.

— Спрашивай.

— Ты… зачем ты… — парень запнулся, уши и щёки стали пунцовыми.

Денис, кажется, догадался, о чём пойдет речь, но терпеливо ждал, когда он договорит.

— Ты целовал меня, помнишь? — Антон сбивчиво лепетал, его щеки горели. — Надеюсь, ты помнишь? Ведь если ты целуешься со всеми подряд, то, конечно, наш поцелуй давно затерялся на задворках твоей недалекой памяти.

Он посмотрел прямо в глаза Денису так воинственно и смело, а в его взгляде было столько решимости, что единственное чего хотелось, так это притиснуть его к себе и не отпускать. Но Денис держался.

— Зачем ты это сделал? Почему… поцеловал меня? — настойчиво спросил Антон.

— Потому что хотел поцеловать, — Денис пронзительно смотрит прямо на него. — Я и сейчас хочу. Хочу тебя.

Антон шумно выдыхает и тихо спрашивает:

— Я ведь не гей… я…

— Если бы это было так, вряд ли бы я даже взглянул в твою сторону. — Денис говорит хрипло от набежавших разом чувств. Он глубоко вдохнул и решился. — Ты не выходишь у меня из головы, Тош. И чем дальше, тем больше думаю о тебе. Ты… мне очень нравишься.

Пронзительные голубые глаза распахнулись, осознавая слова Дениса. Он понял окончательно, это видно по его взгляду. Именно сейчас нужно было подойти к нему, подхватить на руки, прижать к себе, страстно поцеловать в приоткрытые губы.

Но Денис стоит на месте. Пусть решит сам. Всё зависит от него.

Денис даже не понимал, в каком напряжении находился в эти долгие мгновения, пока Антон стоял напротив него. Денис не понимал, как умудрялся дышать, ожидая его слов. Денис не слышал ничего, пытаясь заглушить и стук своего сердца, и шум крови в ушах, лишь бы не пропустить самых важных слов.

Но всё рухнуло к чертям, когда Антон сделал шаг назад, затем ещё один, а потом повернулся и медленно подошёл к двери.

Денис сжал челюсти так сильно, что заскрипели зубы. Хотелось вернуть этого пацана и заставить его испытывать чувство вины за то, что Денис произнёс нечто личное, а тот просто уходит, не сказав ни слова.

Но Денис не двигается с места, он знает, что в нём сейчас неистовствует эгоист. Эгоист, который хочет, чтобы Антон был с ним рядом всегда, эгоист, который плевать хотел на то, что там хочет сам Антон. И Денис всеми силами пытается сдержать этого эгоиста внутри себя. Зачем ему это? Он не знает…

Денис не знает, почему загорелся идеей выбрать для Антона подходящую гитару и потратить значительную часть своих сбережений. Можно было бы предположить, что ему просто хотелось, чтобы у Антона всегда была хоть какая-то частичка его, Дениса? Что-то, что напоминало бы ему о нём?

Но нет.

Дело было в другом.

Ему до дрожи в руках хотелось увидеть, как восторженно распахиваются голубые глаза, как изящные руки в предвкушении обхватывают деку, как тоненькие пальчики будут перебирать струны, а светлая прядь падать на щёку, выбиваясь из-за уха.

Тоша, держащий в руках гитару, это счастливый Тоша, свободный Тоша, беззаботный Тоша.

И Денис готов на всё, чтобы видеть вновь в его глазах этот огонь.

Именно поэтому он стоит и просто наблюдает, как Тоша уходит, не шевелясь и не дыша. А внутри буря. Хочется рвать в клочья всё, что попадётся под руку.

Денис сжимает кулаки, разжимает, пытается успокоиться, разочарованно отворачивается к окну и смотрит на уличный фонарь, то и дело мигающий от какой-то неисправности. Слышит тихий звук у двери.

Уходит? Уже ушёл?

Денис не поворачивается. Он не сразу замечает, что комната погружается в темноту, потому что уставился на чёртов фонарь. Оборачивается лишь тогда, когда за спиной слышит тихие шаги, а холодные руки обнимают его со спины за талию, прижимаясь к нему.

— Я закрыл дверь, — шепчет он, — Ты ведь научишь меня целоваться?

***

Внутренний эгоист ликовал от одержанной победы, пока Денис порывисто целовал губы Антона, сминая их, кусая их, с наслаждением ощущая их вкус и их тепло. Горячий язык требовательно проник в рот, словно хозяин, который вернулся домой и ревностно проверяет, всё ли находится на своих местах. Он углубляет поцелуй, до тех пор, пока не понимает, что им обоим нужно немного передышки.

Антон прижимается к нему сильнее, так сильно, как будто хочет слиться с ним воедино. Теперь он ощущает не только свой стояк. Антон запрыгивает на него, обхватывая ногами его талию, и у Дениса сносит крышу.

Он подсаживает его на подоконник, а сам целует его шею, нет, кусает его шею, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что оставляет довольно ощутимые следы. Затем настаёт очередь ямочки за ухом, он кусает его мочку, проводит по ней влажным языком, зарывается в пшеничные волосы, сдирает резинку и вдыхает знакомый хвойный запах. Он будоражит его воображение.

— Как же я скучал, Тош, — шепчет он сбивчиво, опаляя его ухо горячим дыханием.

— Мне до сих пор с трудом в это верится, — так же шёпотом отвечает он, подставляя свою шею, — Кажется, что сейчас я проснусь, и всё это рухнет, как карточный домик.

— Откуда такие сомнения? — он замирает, тягуче пронзает взглядом, но не в силах долго сдерживаться, вновь срывается и начинает покрывать шею, скулы, ключицы жадными мокрыми поцелуями.

— Вокруг… тебя толпа девчонок, а ты… — Антону трудно говорить, он делает это с придыханием и с паузами, — … выбираешь меня.

— Толпа девчонок и ты — это совершенно неравноценное сравнение, толпа проигрывает по всем пунктам. – Денис вновь поднимает голову и пронзительно смотрит в его голубые глаза.

Его светлые волосы разметались по оконному стеклу, щёки пылают, дыхание сбившееся, губы, приоткрытые и слегка припухшие, снова манят, и Денис, не медля, снова завладевает ими. Этот поцелуй ещё неистовей и жарче, он жадно целует его, будто умирающий от жажды, пьёт и никак не может напиться. Чувствует на своей шее прохладные пальцы, которые то исследуют его волосы, то вновь опускаются на плечи. Пока Денис был всецело увлечён его губами, не заметил, как тонкие пальчики расстегнули больше половины пуговиц на рубашке и забрались под неё. Он сильнее вжимается ему между ног своим пахом и слышит тихий стон, сорвавшийся с губ.

— Хочу тебя, — хрипло шепчет Антон ему в ухо.

— Ты ещё маленький, — также тихо отвечает ему Денис, в глазах хитрые огоньки.

— Эй, — возмущённо восклицает белокурый, — Мне через два дня восемнадцать!

— Но пока тебе семнадцать, — справедливо отмечает он, — поэтому сделаем тебе приятно по-другому.

Он стаскивает с Антона футболку, затем пристраивает его ноги у себя на талии и поднимает его за ягодицы и, пройдя пару шагов, садится вместе с ним на кровать. Вновь целует его, а затем, оттягивая резинку спортивных брюк и трусов, смело сжимает в ладони твёрдый член. Антон ошеломлённо ахнул, когда Денис прикоснулся к нему и тут же попытался отдёрнуть его руку.

— Нет, я тоже хочу, чтобы ты … чтобы тебе … было хорошо, — пролепетал Антон.

— Тогда смело бери его в свои руки, — хрипло прошептал, кивая на свой уже изрядно увеличившийся бугорок наджинсах.

Антон стащил с его плеч расстёгнутую рубашку, затем уложил его на кровать и, расстегнув молнию, стянул с Дениса джинсы вместе с трусами, вышвырнул их рядом с кроватью.

— Тогда и сам раздевайся, — хрипловато предложил Денис, — а то не честно получается.

Когда Антон, наконец, стянул штаны, Денис нетерпеливо притиснул его к себе. Вновь жадно целует губы, оставляя на них укусы, тёплые руки исследуют худенькое миниатюрное тело, затем отрывается от губ и целует шею, ключицы грудь, живот. Нет, не целует, кусает, будто ставя метки «Это моё».

Антон выгибается ему навстречу и хрипло стонет, и это чертовски заводит.

Блять, как же хочется сделать ему так охуенно хорошо, чтобы он стонал и стонал, не останавливаясь. Его стоны безумно возбуждают.

Денис наклоняется над ним, целует его живот, опускаясь ниже, и берёт в рот его твёрдый член, смачивая его слюной.

Антон испуганно вздрогнул, руки оттолкнули Дениса за плечи.

— Нет! Не надо… не хочу так, я хочу, чтобы… мы вместе…

Денис покорно ложится рядом, касается рукой его члена и плавно начинает водить согнутой ладонью, сжимая. Антон, хрипло ахнув, тоже судорожно сжимает в своих тоненьких пальчиках его член и тоже начинает водить по нему. Блять, как же чертовски круто ощущать, что Антон сам дрочит ему, не Денис, представляя его, как это было последние недели, а он сам.

Рядом с ним, лежит, сбивчиво дышит, стонет от наслаждения, судорожно толкается в него, закусывает губу до крови, жмётся к нему плотнее, приоткрывает губы в сладостном стоне, крепко сжимает его член, запрокидывает голову, выгибаясь к нему навстречу.

Денис понимает, что больше не может сдерживаться, но глаза всё равно старается не закрывать, наслаждаясь видом разгорячённого Антона рядом, подмечая все детали в тусклом свете уличного фонаря – трепещущие ресницы, искусанные губы, капля пота на лбу, разметавшиеся по подушке пшеничные волосы.

Этот громкий протяжный полувсхлип-полустон за мгновенье до того как в его ладонь льется горячая струя и услышанное вслед «Денис» хриплым голосом, заставляют забыться и он сам кончает в его ладонь.

- Нгх-аа!

Они тяжело дышат, не сводя глаз друг с друга, затем жадный мокрый поцелуй. Денис дотягивается до полотенца, висящего на спинке кровати и, отстраняясь, вытирает свою и его руку. Антон всё это время распахнутыми глазами смотрел на него, дрожал и прижимался ближе.

«Замёрз» - подумалось Денису, и он вытащил скомканное у стены одеяло и накрыл их обоих. Он нежно обнимал его тело под одеялом, прижимая к себе, а в сердце всё еще щемяще отдавалось хриплое «Денис». Как же охуенно слышать своё имя, срывающееся с его губ.

***

— Не уходи, — Денис удержал в своих объятиях Антона, который попытался вылезти из-под одеяла.

— Мне нужно идти, Рома ведь знал, что я к тебе пошёл, — сказал Антон, утыкаясь в его грудь.

— Плевать, — он зарылся носом в его белокурые волосы и потёрся носом о макушку.

— А если он сейчас сюда заявится, тоже будет плевать?

— Плевать, — подтвердил Денис, после удивлённого возгласа Антона, объяснил. — Он рано или поздно всё равно догадается.

— Пусть лучше поздно, — пробормотал Антон, всё-таки вставая с кровати.

Денис сел на кровати, ноги коснулись холодного пола, нужно одеваться, но вместо этого он наблюдает за обнажённым изящным телом парня, который на цыпочках рыщет по тёмной комнате в поисках своей одежды. Внутри как будто разливается что-то тёплое, ему сейчас хочется только курить и наблюдать за обнажённым Тошей.

Брошенный на тумбочку смартфон завибрировал. Денис мельком взглянул на экран. Ромыч. Парень быстро натянул на себя одежду и ответил на звонок.

— Пойдёшь курить? — послышался голос друга.

— Ага, сейчас спущусь к тебе, — ответил Денис и сбросил вызов.

Проворно прижал Антона к себе, не дав выйти из комнаты:

— Не торопись, — повернул парня к себе лицом и накрыл его губы своими, жадно поцеловал, запустив руки в белокурые волосы. Через мгновение неохотно отстранился.

Включил свет в комнате, вытащил из шкафа гитару и протянул Антону:

— Это тебе.

Антон забавно пощурился от яркого света, затем в недоумении уставился на чёрный чехол в руках Дениса и замер, только ресницами хлопает.

— Это… гитара? — неуверенно спросил он.

— Ага, она твоя, — Денис положил её на руки Антону, а тот просто смотрит на неё, до сих пор не в силах поверить и всё так же хлопает ресницами. – Неужели не любопытно? Открой хотя бы чехол.

Парень дрожащими руками расстегнул молнию и достал светло-бежевую гитару, разглядывает её, поднося лицо почти вплотную, будто не веря своим глазам. Затем поднял изумлённо-радостный взгляд на Дениса:

— Ты… ты уверен?

— Уверен. В первую очередь нужно примериться к ней, давай, — он подтолкнул Антона к стулу.

Антон сел, забросил ногу на ногу и взял гитару в руки, вновь поднял на Дениса голубые глаза и улыбнулся.

— Тебе нравится? – спросил он с напряжением в голосе.

— Мне очень нравится, но… я не уверен, что смогу принять такой дорогой подарок, — Антон продолжил держать в руках гитару, ненавязчиво проводя по струнам.

— Я… специально для тебя выбирал, в Питере все магазины музыкальные оббегал. После всего, что было, ты просто обязан жениться на этой гитаре, — сказал Денис уверенно, а внутри всё равно страх, что заартачится и откажется.

— Я… — парень растерянно отвёл взгляд, щёки покрылись румянцем, затем взглянул на гитару в своих руках, аккуратно провёл по сгибу рукой и вновь поднял взгляд на Дениса, — Спасибо… спасибо, Денис… я … немного в шоке…

У Дениса возникло непреодолимое желание прижать смущённого Антона к себе, покрыть поцелуями алые щеки и уши, но вовремя распахнутая дверь заставила передумать.

— Ну, ты чё так долго? — на пороге появился Ромыч, увидев Антона с гитарой, понимающе протянул, — У вас тут опять музыкальный кружок, да? Стоп, а чья это гитара?

— Моя, — на лице Антона сияла широкая улыбка, и Денис не мог оторвать от него взгляда, — только её надо правильно настроить, я раньше только тюнером пользовался. Денис, научишь?

Денис в ответ кивнул головой, продолжая рассматривать Антона, который разглядывал гитару, вертя её в разные стороны.

— Она акустическая, но струны нейлоновые? — в замешательстве поднял он взгляд на Дениса.

— Да, мы потом поменяем струны на металлические, когда у тебя пальцы немного привыкнут, — Денис поймал на себе сразу два взгляда: полный благодарности от Антона и недоумевающий от Ромыча.

— Ну, всё, пойдёмте на улицу. Курить хочу! По дороге потрещите про свои гитары, — поторопил их Ромыч.

Комментарий к Часть 8

В этой главе упоминался текст песни Руки Вверх! - 18 мне уже.

========== Часть 9 ==========

Антон притворил за собой массивную дверь аудитории, её противный скрежет и скрип эхом разнёсся по пустынному университетскому коридору. Не успел парень оглядеться по сторонам, как был сжат в крепких объятиях, подошедшего сзади Дениса. Он знал, что это Денис, потому что только он мог себе позволить так бесцеремонно прикасаться к юному первокурснику. Вместо слов приветствий – жадный поцелуй, горячий язык и дыхание, опаляющее щеки.

Боже, как он скучал по нему! Они не виделись всего три дня, а Антон уже весь извёлся, так сильно ему хотелось увидеть этого гитариста.

После того, как Денис отстранился, Антон испуганно огляделся по сторонам:

— Не делай так! Нас ведь могут увидеть!

Денис лишь нахально улыбался, склонившись к парню:

— Я скучал.

— Я тоже! Но ведь это не повод … — Антон возмущённо отклонился от ещё одной попытки Воскресенского завладеть его губами, — ты меня вообще слушаешь?! Нас ведь могут увидеть!

— Мне трудно удержаться, когда я вижу твоё возмущённое личико.

Антон закатил глаза к потолку и измученно выдохнул:

— Воскресенский, ты вообще бываешь серьёзным?

— Моё имя Денис, — его глаза недовольно сверкнули.

— Поздравляю! А теперь отпусти меня, никто не должен увидеть нас вместе.

— Как же мне показать всем, что ты мой? — Денис склонился к его шее и слегка укусил, потянув светлую кожу зубами.

Антон зашипел от боли:

— Может, ещё на лбу напишешь? — несильно ударил парня кулаком в живот, чтобы тот с возмущённым охом отстранился.

— Эй, больно вообще-то, ты – мелкий садист! — пробормотал Денис.

— Тогда ты мазохист, который всё время ищет повода, чтобы я хорошенько вдарил тебе.

— Какая из нас шикарная парочка! — подытожил Денис, хитро улыбаясь, — Может, прогуляем эту пару…

Антон отрицательно покачал головой:

— Не могу уйти.

— Тогда до встречи во время перерыва, — в карих глазах Воскресенского мелькнула грусть и Антон, приподнявшись на носочки, чмокнул его в губы.

— Я тоже буду скучать.

Парень со скрипом отворил дверь и скользнул обратно в аудиторию. В мыслях лишь чёртов гитарист и его руки, губы и запах тела. Ни о какой физике и речи быть не может. Антон до сих пор с трудом верит, что всё происходящее с ним не сон.

Наверное, не стоит так уж сильно увлекаться этим парнем, наверное, стоит немного поберечься. Вот сейчас Воскресенский наиграется с новой игрушкой под названием Антон Маслов, а завтра его поманит наманикюренным пальчиком какая-нибудь девчонка, и он оставит игрушку, лишь беззаботно пожав плечами. А игрушке будет больно, игрушке будет мерзко, ведь игрушка успела привязаться к кареглазому гитаристу.

***

Каждая минуточка наедине была поистине подарком, ведь они были так редки. Оказывается, когда ты студент и живёшь в общежитии, то возникает проблема в том, чтобы побыть наедине с кем-то. Особенно, если скрывать отношения ото всех. Но значительно труднее стало после того, как в комнату к Воскресенскому подселили соседа.

Теперь Денис стал фактически жить в 205 комнате, а в свою возвращался лишь поспать и переодеться. В те редкие промежутки времени, когда комната оставалась в распоряжении этих двоих, Денис буквально набрасывался на Антона, жадно сминая губы, стискивая его фигуру в своих объятиях, собственнически шаря по телу руками, прижимая к себе. А Антон в свою очередь сцеплял руки замком на его шее, отдаваясь нетерпеливым ласкам полностью и безоговорочно.

Мысли о Воскресенском не покидали белокурую голову. Антон разрывался на части, метался из крайности в крайность, сам не зная, как себя вести — то ли отталкивать, то ли, наоборот, брать всё.

Хотя сопротивление Антона часто терпело крах, он мог сколько угодно показывать свой характер и артачиться, но стоило Денису взглянуть на него своими потемневшими карими глазами, стоило прикоснуться к щеке, убрав прядь волос за ухо, то всё сопротивление таяло на глазах. Они жадно целовались, пытаясь насытиться друг другом, за данный им короткий промежуток времени.

К моменту, когда Рома возвращался в комнату один или со своей Танькой, эти двое сидели, как ни в чём не бывало, каждый уткнувшись в свои учебники или же каждый со своей гитарой, разучивая новые аккорды.

Если бы Рома пригляделся повнимательнее, то возможно заметил бы раскрасневшееся лицо своего белокурого соседа или же появившийся на шее своего друга Дэна новый багровый засос со следами зубов. Но Рома не приглядывался, не прислушивался и не задавал неудобных вопросов, просто потому что не хотел.

Антон прежде никогда не испытывал ничего подобного. То, что заставляет испытывать его Воскресенский день за днём, мгновение за мгновением, раскрашивало яркими эмоциями его однотонную жизнь и его самого. Когда Денис рядом и смотрит на Антона вот так, то кажется, что ему всё по плечу. Он не был уверен, связаны ли эти события между собой, но ночные кошмары перестали донимать его каждую ночь, как это было раньше.

Этот беззаботный весельчак с карими глазами и высоким самомнением доказал Антону, что тот в принципе способен испытывать яркие ощущения и эмоции.

Мысли о Денисе и их первой совместной ночи то и дело вертелись в голове Антона, заставляя щёки и уши краснеть, сердце бешено колотиться, а низ живота сладко сводить судорогой.

Комната второкурсников, оставшаяся на выходные в их распоряжении, квадрат оранжевого света, исходящий от уличного фонаря, неровно падает на пол и на кровать. На кровати смятая гармошкой простыня, на которой лежит дрожащий Антон.

Антон с закрытыми глазами, приоткрытыми раскрасневшимися губами, алыми щеками и разметавшимися по подушке короткими волосами.

Антон, судорожно сжимающий в своих пальцах белую ткань подушки и плавно скользящий по кровати, сминая простынь под своей спиной ещё больше. Из горла вырывались тихие стоны, которые он старался заглушать, приложив ладонь ко рту тыльной стороной и сам того не замечая оставляя на ней следы своих зубов.

Денис, нависая над ним с горящим потемневшим взором не сводя глаз с Антона казалось, поставил себе цель выбивать стоны из его горла всё громче и чаще. Плавно скользя внутри, он замирал на несколько мгновений, чтобы отсрочить кульминацию, а затем продолжал движение, то и дело, наклоняясь к лежащему под ним Антону, и жадно целовал его, мягко кусая и изучая горячим языком, зарывался в белокурые волосы, что-то шепча на ухо и снова отстраняясь. Горячее дыхание, стоны, прерывистые вздохи и тихо произнесённые имена друг друга — всё это смешивалось в одну мелодию и растворялось в полутьме комнаты.

Дыхание становилось всё прерывистее, движения резче, воздух накалённее, толчки сильнее, стоны громче, поцелуи неистовее. Большая ладонь накрыла его руку, и их пальцы переплелись. Сейчас, как никогда, они ощущали себя единым целым. Весь мир сузился до полутёмной комнаты, до скрипучей односпальной кровати, до двух разгорячённых тел, до двух переплетающихся рук и зацепившихся взглядов голубых и карих глаз.

Антон не осознавал, что шепчет имя Дениса, не осознавал, что вцепившись пальцами в его спину, оставляет красноватые царапины, не осознавал, что прижимается к нему с такой силой, как будто ничего важнее не существует. Он лишь осознавал взгляд карих глаз, который прожигал его насквозь, он буквально тонул в его глазах и даже не пытался вырваться на поверхность, ведь здесь в пучине его глаз настоящее наслаждение – сладкое, трепещущее, разливающееся жаром по всему телу.

Взрыв, сладостная волна накрыла с головой, забирая с собой в пучину наслаждения, где нет никого кроме Него. Тело выгибается навстречу со сладким стоном, собственная горячая жидкость растекается по животу.

— Тош, Тоша, — слышит он сдавленный шёпот, чувствует пульсацию внутри, а затем тёплую разливающуюся жидкость.

Он ощущает на себе приятную тяжесть его тела, мокрого от капелек пота и тяжело вздымающегося. Чувствует, как собственное сердце бешено бьётся о грудную клетку и слышит, как чужое сердце отдаётся в ответ такими же толчками в унисон. Их переплетённые руки не разжимаются, их переплетённые взгляды не отрываются друг от друга.

***

— Я не буду снова делать за тебя сопромат! — заявил Антон, хмуро глядя на Воскресенского.

— Ну, пожалуйста, Тоша, — Денис состроил поистине ангельское выражение лица, только нимба над головой не хватает, но Антон был непреклонен.

— Нет и нет! Если я каждый раз буду всё за тебя делать, то ты не поймёшь принципов расчёта и завалишь первый же зачёт, — парень стоял на своём, затем добавил уже тише, — Я не хочу, чтобы ты вылетел из универа.

Похоже, на Воскресенского подействовали последние слова, он прекратил кривляться, изображая из себя ангела, а на лице промелькнуло что-то, что Антон не мог расшифровать и хоть как-то интерпретировать.

— Я лучше помогу тебе, садись рядом и давай свою тетрадь, — предложил Антон.

Воскресенский весь расцвел, смотря на парня:

— Ты самый лучший, — проговорил он, плюхаясь рядом, – обожаю тебя, Тош.

Антон тихо шикнул на Воскресенского, опасливо косясь на сидящего в комнате Ромку.

«Он же всё услышит!»

— Не уверен, что смогу сконцентрироваться на такой скучной вещи, как сопромат, когда ты рядом, — прошептал Денис, наклоняясь к его уху.

Антон закатил глаза к потолку, вот в этом весь Воскресенский!

Поздним вечером вымотанные, но довольные выполненной работой, они втроём сидели за столом, и пили чай с вафлями. Разговор вертелся вокруг сопромата.

— После перевода на другой факультет стало лучше только потому, что сопромат не так важен и его не так много, а самое лучшее, так это то, что я почти не вижу рожу Зяблика, — сказал Рома, отпивая чай.

— А я скоро буду спец в сопромате и даже Зяблик меня не завалит, — похвастался Денис, ероша рукой волосы Антона на голове, — всё благодаря моему личному репетитору.

— Слушай, Антоха, может, мне тоже поможешь в матане потом?.. — оживился Рома.

— Эй, а слово «личный» тебе о чём-то говорит? — запротестовал Денис.

— Ром, потом покажешь, где помочь надо, — Антон досадливо закатил глаза, он пытался сделать всё, чтобы Ромка их не заподозрил, но Воскресенский, похоже, вознамерился всё сделать наоборот.

Парень решил, что обязательно всё выскажет Денису, когда они останутся вдвоём, но потом тот взял гитару и Антон опять забыл все свои обиды.

— Это Linkin Park?! — восторженно воскликнул он, подходя к гитаристу ближе и стараясь не дышать, чтобы слышать каждый аккорд.

I’m tired of being what you want me to be

Feeling so faithless, lost under the surface

Don’t know what you’re expecting of me

Put under the pressure of walking in your shoes

Every step that I take is another mistake to you

(Caught in the undertow, just caught in the undertow)

Антон слушал мелодию и голос Дениса с замиранием сердца. Когда в комнате воцарилась тишина, единственный зритель захлопал в ладоши.

— Я не думал, что на гитаре можно сыграть Numb! — в его голосе было восхищение, — это ж очень сложно! Одно только количество баррэ чего стоит!

— Мне показалось самым сложным не аккорды учить, а слова эти запомнить. Никогда не дружил с английским языком, — пробормотал Денис, не сводя глаз с восхищённой улыбки своего зрителя. — Я… узнал, что тебе очень нравятся песни этой группы…

— Я… мне очень понравилось… это было… шикарное исполнение, — Антон говорил, смотря прямо в карие глаза, ставшие за эти несколько месяцев такими родными, — Невозможно не признать, что у тебя талант. Что ты вообще делаешь на радиотехе?

— Занимаюсь любовью с самым сексуальным блондином универа, — хрипловато прошептал Денис, наклоняясь к Антону, и при этом хитро улыбаясь.

У парня закономерно вспыхнули щёки и уши.

— Люблю тебя смущённого, ты такой забавный, — прошептал ему на ухо Денис, а затем провёл по скуле и щеке тёплыми губами и кончиком языка.

Антон судорожно вдохнул, чувствуя мурашки по всему телу, затем испуганно отстранился, оглядевшись, понял, что в комнате они одни и заметно расслабился. Близость Воскресенского всегда на него так действовала, и он ничего не мог с этим поделать.

Антон ещё никогда не был так беззаботен и счастлив. Это чувство не может длиться долго, очень скоро всё, наверное, закончится. Ведь всё хорошее всегда заканчивается. Нужно ли ожидать, что в скором времени Воскресенскому надоест играть в нетрадиционные отношения?

Парень опять ощутил внутри знакомое жгучее чувство ревности, когда вспомнил, как каждый день ему приходится видеть Дениса среди девчонок, кидающих на него совсем не дружеские взгляды. Стоит только поманить и они готовы броситься к нему на шею. Как долго Воскресенский ещё не будет поддаваться этим томным взглядам? Как скоро ему надоест играть со своей игрушкой? Как много времени у Антона в запасе, чтобы сполна насладиться этим парнем?

Он тряхнул белокурыми волосами, прогоняя неприятные мысли, взял широкую тёплую ладонь Дениса в свою руку и задумчиво пробормотал:

— До сих пор не могу понять, как ты умудряешься зажимать сразу все струны и при этом нажимать с такой силой, чтобы получался чистый звук.

— Мои пальцы ещё не то умеют, ты знаешь это на личном примере.

— Прекрати всё переводить в пошлятину, — Антон стукнул кулаком в его грудь.

— Не прекращу, пока не устану наслаждаться твоим смущённым личиком.

— Воскресенский, ты неисправим.

— Эй, моё имя – Денис.

— Странно, я думал, твоё имя мудак, — заливистый смех и подушка летит прямо в гитариста.

— Сейчас кому-то не поздоровится!

Комментарий к Часть 9

В главе упоминается текст песни Linkin Park - Numb.

========== Часть 10 ==========

“Отпустите!” — пытался выкрикнуть Антон, но мог лишь нечленораздельно хрипеть.

Грубые руки схватили за волосы.

— Вот крысёныш! Сбежать пытался!?

Пальцы сомкнулись на шее и сжимали всё сильнее, в глазах Антона потемнело, он пытался вдохнуть воздух, но не получалось.

— Чё ты творишь, падла?! Отпусти его! Ты ему товарный вид испортишь!

Наконец, руки отпустили шею, парня отшвырнули к стене. Падая, он сильно ударился головой об угол, но боли не замечал, потому что был сосредоточен на том, чтобы вдохнуть немного воздуха. Ему казалось, что в горло и лёгкие ему залили раскалённой лавы и из-за неё он закашливался до рвотных позывов.

— Мразь! Ещё раз попытаешься убежать, убью!

— Не убьёшь! Он наш единственный шанс надавить на папашу и сдёрнуть с него должок.

— Этот сукин сын пытался сбежать!

— Надо бдительней следить было, а не водку хлестать с Серым! Пшёл вон отсюда!

Антон, лёжа на холодном полу, закашливался до хрипоты. На грязный кафель упали тёмные пятнышки крови. Они начали увеличиваться, двоиться и размываться, пока, наконец, всё вокруг не затянуло этим тёмно-бордовым цветом. Только тогда он смог проснуться.

Парень лежал на кровати в холодном поту, одеяло комом сбилось к ногам, горло саднит, а сам он тяжело дышит. Чёрт! Когда уже кошмары перестанут преследовать его?!

Антона трясёт, он укутывается в одеяло, но дрожь не проходит. Засыпать снова страшно, потому что не хотелось возвращаться в прошлое, даже в кошмарах.

Когда же оно отпустит его, когда забудется?

Было страшно, когда он очнулся со страшной головной болью на грязном холодном кафеле?

Да.

Было страшно, когда он тихо крался мимо своих надзирателей и понял, что его обнаружили?

Да.

Было страшно, когда он не мог вдохнуть воздуха и поэтому подумал, что умирает, теряя сознание?

Да. Было страшно.

Но во много раз страшнее было услышать о том, что отец покончил жизнь самоубийством.

Во много раз страшнее было осознать, что эти слова не какая-то ужасная ошибка, это правда. Много ли из 15-летних подростков смогли пережить это? Многие ли из них испытали тот тошнотворный ужас, что испытал Антон, окончательно осознавая, что остался один?

Парень встал с кровати, сделал несколько глотков прохладной воды, на часах: 02.48., задумчиво посмотрел на мигающий уличный фонарь, краем уха услышал мерное дыхание спящего Ромы.

Через минуту он уже стоял у комнаты второкурсников. Несколько тихих стуков в дверь, а затем понимает, что ведёт себя как придурок. То есть он серьёзно собирается разбудить человека только потому, что ему приснился плохой сон?! Что за странный порыв? Бред какой-то!

Антон уже собрался уйти подальше, чтобы сгореть от стыда под одеялом, как послышался скрип открываемой двери.

— Тоша? — сонный голос удивлён.

— Прости…

Денис обнял его, нежно прижал к себе:

— Ты весь дрожишь. Что случилось?

— Ничего.

Он подхватил его на руки и унёс на тёплую кровать, укрыл их обоих одеялом. Антон уткнулся носом в его шею и понял, что вот теперь ему совсем-совсем хорошо, совсем-совсем спокойно. С противоположной стороны комнаты донёсся громкий храп, Антон удивлённо замер.

— Да, да, этот придурок храпит так, что мне хочется перенести все свои вещи и спать у вас на коврике, лишь бы не слушать этот грохот, — усмехнулся Денис, прикасаясь губами к белокурой макушке.

— И часто ты просыпаешься от этого храпа? — шёпотом спрашивает Антон.

— А как часто ты просыпаешься от кошмаров? — вопросом на вопрос ответил Денис, Антону лишь остается удивляться его догадливости. — Может, расскажешь про свои кошмары?

Антон хотел было по инерции отрицательно мотнуть головой, как замер, снова услышав громкий всхрап соседа. Ему вспомнилось, что Денис ведь тоже сирота, может быть, он поймет, может быть, стоит рассказать?

И он рассказал.

Шёпотом, сбивчиво и очень сухо, выкладывая лишь факты и ничего более.

Ну, в самом деле, не рассказывать же Денису про паренька, который привык к тому, что в жизни ему всё подаётся на блюдечке с голубой каёмочкой, любой его каприз исполнялся, благо для этого в доме существовала целая орава слуг и репетиторов. Уже позже мальчик осознал, что орава эта работала в первую очередь для того, чтобы юный Антон Эдуардович не отвлекал от важных дел своего единственного родителя.

На вопросы мальчика, обращённые к гувернантке «А где мой папа? Почему он так редко приходит?», ответ был один: «Он занятой человек, у него много подчинённых, которым он нужен».

«Этим подчинённым он нужен, а мне, значит, не нужен?» — сердито спрашивал мальчик.

Так было изо дня в день, из года в год и Антон привык. Антон усвоил, что его отец, а по совместительству директор и основатель сети банков, не терпел, когда его отвлекали по пустякам.

Финансовая обеспеченность и отсутствие контроля со стороны единственного родителя, однако, не сделали из мальчика охотника до сиюминутных и опасных развлечений, зато высокомерия и скверного характера у него хоть отбавляй. По крайней мере, именно такими словами жаловалась гувернантка кухарке, сидя на кухне и попивая вино.

Мальчик посещал элитную частную гимназию, где проявился его талант к точным и математическим наукам. А дальше понеслось — участие в олимпиадах, всевозможных общероссийских грантах и конкурсах, победы, медали, которые мальчик складывал в ящик своего стола, где они и пылились всё время. Какой от них толк, если ими нельзя похвастаться перед своими родными?

В какой-то момент мальчику всё это осточертело, и он решил научиться чему-то помимо математических вычислений. Так в его руках оказалась гитара, и ему нравилось, хотя репетитор и не был в восторге от успехов мальчика.

В это же время по дому среди слуг поползли тревожные слухи про то, что «дела у нашего хозяина неважнецкие, говорят, вляпался во что-то криминальное», на которые Антон старательно не обращал внимания.

А спустя несколько дней он уже валялся на грязном кафельном полу со связанными руками и кляпом во рту. На третий день его незадачливых киднепперов повязали, а сам он был доставлен в больницу. После этого случая отца он стал видеть значительно чаще, тот был нервным и дёрганым, пытался приободрить Антона и всё время извинялся. Оказывается, теперь он не влиятельный владелец сети банков, а обвешанный долгами гражданин.

После того, как отец официально объявил себя банкротом, пришли люди и описали буквально всё имущество. Отец и сын наблюдали за тем, как чужие люди упаковывали их мебель, вещи и бытовую технику, отец с абсолютно апатичным видом, а Антон с тихой яростью в глазах. Но когда дело дошло до гитары, тут он не сдержался и выдал годовой запас матерных слов, чем не мало удивил присутствующих.

На время им пришлось переехать к старшей сестре отца, очень строгой и очень набожной тётке, которая была сильно недовольна новыми сожителями и не скупилась высказывать это на каждом шагу.

Антон был уверен, что те несколько суток, что он провёл на холодном кафельном полу со связанными руками, были самыми ужасными в его жизни, но он ошибался. Первые дни, недели, месяцы после новости о самоубийстве отца были значительно ужаснее и тяжелее.

Он окончательно понял, что остался один.

Закончить школу экстерном, чтобы поскорее поступить в университет и получить общежитие стало его целью, ведь продолжать жить с вредной тёткой было невыносимо.

Пока Антон тихим шёпотом рассказывал, Денис то и дело прижимал его к себе, целуя в макушку, будто стремился уберечь от всего мира. Временами еле слышно ругался сквозь зубы, когда пришло понимание того, как именно была получена травма трахеи, а после снова невесомо прикасался губами к белокурым волосам, к щекам и скулам.

***

— Эй, Дэн, тебе на пары не надо что ли? — спросил сосед, натягивая обувь у двери.

— Мне ко второй, — сквозь зевок пробормотал Денис, старательно прикрывая спящего Антона одеялом. Хорошо, что он такой маленький.

Сосед понимающе хмыкнул и ушёл. Только после того, как дверь за ним закрылась, Денис убрал одеяло, открывая своему взору пшеничные волосы и ангельское лицо спящего Антона. Тяжело осознавать, что этому ангелу пришлось пройти через дьявольские испытания, будучи совсем юным. В этом они похожи.

Денис понимал, каково это – потерять единственного родного человека, ему вспомнилось то щемящее чувство одиночества, а перед мысленным взором вновь предстала ужасающая картина из детских кошмаров – белая бельевая верёвка, завязанная в петлю.

Парень потряс головой, прогоняя гнетущие мысли и посмотрел в окно. Осенний ветер уже почти полностью сорвал всю жёлтую листву с тополей, и деревья стояли голые, уже очень скоро их покроет первым пушистым снегом, он уже ощутимо чувствовался в воздухе.

Денис вновь устремил свой взор на спящего Антона, его губы слегка приоткрыты. Неистовое желание захватить их и целовать до умопомрачения даже немного напугало, но Денис ничего не предпринимал, продолжая рассматривать спящего.

Этот белокурый заводит его с пол-оборота, но это не было банальным желанием оттрахать, сюда примешивалось нечто иное, нечто такое, чего Денис раньше не испытывал и поэтому немного опасался, что всё испортит. Это нечто и не давало бесцеремонно разбудить парня и взять у него то, что хочется. Это нечто требовало и дальше наслаждаться видом трепетного ангельского личика. Он знал, что ангел в мгновение ока может превратиться в бешеную фурию.

Антон завозился, сонно приоткрыл глаза, растерянно посмотрев на Дениса, затем распахнул их шире, осознавая, что опоздал.

— Чёрт возьми! Сколько время?! Нас ведь могут увидеть!

Денис удержал его, крепче прижав к себе, с улыбкой ответил:

— Успокойся, Тош, сосед уже ушёл и даже не заметил тебя. Твой миниатюрный карманный размер мне очень нравится, тебя легко можно спрятать где угодно.

Вместо ответа ему прилетает кулаком в грудь:

— Я же на пару опоздал! Почему не разбудил меня?

— Решил, что тебе нужно выспаться, ночка у тебя выдалась непростая.

— Я же никогда не пропускал пары…

— Надо же когда-то начинать.

— Это потому что я с тобой связался, плохой пример заразителен.

— Я тебя ещё многим вещам могу научить.

— Не сомневаюсь…

Эта бессмысленная болтовня настраивала на умиротворенный лад, Антону с ним хорошо, спокойно. Но в безмятежность упрямо вклинивались пессимистические мысли о том, что долго так продолжаться не может.

«Ему ведь скоро надоест это, да? Как долго я буду отвыкать от него? Как долго буду снова привыкать к одиночеству?»

Как долго он будет рядом, Антон не знал, но хотел сполна им насладиться. Наверное, именно поэтому он не препятствовал, когда Денис, увлёк его в жаркий поцелуй, проникая языком в рот. Затем стал порывисто целовать скулы, мочки ушей, шею, ключицы, водя тёплыми руками по всему телу, сжимая в крепких объятиях.

— Денис, пары… — прошептал Антон дрогнувшим голосом, пытаясь не сорваться и не застонать.

— Ты меня с ума сводишь, Тош, — горячее дыхание опаляет щёку, ухо и Антон полностью отдаётся его прикосновениям, потому что не может иначе.

Светлеющее небо за окном, погасший фонарь, тишина комнаты и скрипучая кровать – это всё было так далеко и не важно. Важно только то, что он рядом, пронзительно смотрит потемневшим взглядом, неистово целует его тело, и время от времени что-то шепчет. Антон вновь чувствует знакомый мятный запах, стараясь максимально расслабиться во время процесса растяжки и мечтая только об одном – поскорее ощутить его внутри. Когда он, наконец, медленно проникает в него и аккуратно продвигается вперёд, Антон ощущает долгожданное чувство наполненности и, не сдержавшись, хрипло ахает.

Денис нетерпеливо нажимает ему на поясницу, прогибая сильнее и входя еще глубже. Антон чувствовал, как тот дрожит от еле сдерживаемого желания ускорить темп, затем нашарил его руку, судорожно сжимающую подушку и переплёл его пальцы со своими.

Движения становятся быстрее, звуки скрипучей кровати перемешивались со звуками шлепков, а облупившееся деревянное изголовье кровати с ритмичным звуком бьётся о стенку, оставляя следы на штукатурке. Но Антон ничего из этого не замечал, находясь на краю и готовясь с головой нырнуть в пучину наслаждения. Его хриплое «Денис» переплелось со сдавленным «Тоша», произнесённым в порыве наслаждения. Он излился на простынь, ощущая его тяжёлое дыхание на затылке и влажную от пота грудь.

Денис улёгся к нему лицом, тяжело дыша, и поднёс их переплетённые пальцы к своим губам, не сводя пронзительного взгляда с глаз Антона.

Нет.

Он никогда не сможет отвыкнуть от него.

Никогда не сможет забыть его.

Никогда.

Это выше его сил. Он пропал. Окончательно.

========== Часть 11 ==========

Промозглая и дождливая осень постепенно отдала бразды правления морозной зиме. На ветвях тополей вместо сухих листьев теперь красовались снежные шапки. В витринах магазинов появились разноцветные огоньки и другие праздничные атрибуты нового года.

Студенты праздновали наступающий праздник, осознавая, что впереди их ждёт Её Величество Сессия, жестокая и не знающая пощады.

Но пока студенты вовсю веселились, забыв на время о предстоящих зачётах и экзаменах. Студсовет организовал новогодний праздник на одном из лыжных спортивных комплексов, чтобы порадовать особо выдающихся студентов. Некоторые из преподавателей здесь тоже присутствовали, очевидно, чтобы осуществлять контроль за особо неугомонными студентами.

“Зачем я вообще согласился поехать сюда?”

Антон наблюдал за тем, как снежинки плавно падали с неба, исчезая в языках пламени большого костра, вокруг которого собралось большинство студентов. И, конечно, Воскресенский с гитарой в самом центре общей движухи, пел небезызвестную песню «Танцы минус»:

У ночного огня

Под огромной луной

Тёмный лес укрывал

Нас зелёной листвой

Я тебя целовал

У ночного огня

Я тебе подарил

Половинку себя.

Антон просыпался по утрам с мыслями о Воскресенском, понимая, что счастлив, понимая, что увяз в этом кареглазом гитаристе по уши, понимая, что без существенных потерь не сможет пережить их разрыв.

Парень понимал, что его голова не просто так забита пессимистичными мыслями, парень понимал, что Воскресенский слишком шикарен, чтобы принадлежать кому-то одному. Нет, не так, он слишком шикарен, чтобы принадлежать, кому бы то ни было. Душа любой компании, смешной и искромётный, он любит находиться в центре внимания и вряд ли представляет свою жизнь без всего этого. Антон – полная его противоположность во всём – нелюдимый и угрюмый. Они слишком разные. Почему они вообще вместе?

А вместе ли они?

Задай этот вопрос любому присутствующему здесь, и он ответит «Чё за бред, чувак?»

Они не подходят друг другу. А вот та девчонка, что влюблённо хлопает глазками весь вечер и не отходит от его парня ни на шаг, то и дело, повисая на руке, очень даже подходит. Вместе они смотрятся хорошо. Даже идеально. Идеальная гетеросексуальная пара. Всё так, как и должно быть.

Антон невесело усмехнулся, допивая из банки пиво. Отвернулся, чтобы не видеть «идеальную пару», небрежно выбросил банку в урну у скамейки и поспешил уйти подальше от общего костра.

Противное колющее чувство ревности уже давно поселилось где-то внутри Антона, время от времени выползая и шипя. Он старался не показывать этого, часто ловил себя на том, что уж слишком старательно изображает равнодушие и хладнокровие, тогда как на самом деле внутри всё клокотало и кипело.

А вот Воскресенский никогда не скупился на эмоции и бывал недоволен тем, что Антон довольно часто и подолгу задерживается в кабинете Зяблика. Глупости какие-то, ей-богу! Зяблик ещё ни разу не дал усомниться в его чисто деловых намерениях. Антон уже успел принять участие в нескольких олимпиадах и конкурсах, занять призовые места, принеся в свою копилку очередные дипломы и медали, а в копилку преподавателя количество побед. Ни о каких домогательствах и речи не могло идти. Иногда Зяблик делал маленькие презенты или добродушно обнимал студента на радостях, но не более того.

Антон с Денисом уже несколько месяцев вместе и, честно говоря, парень думал, что Воскресенский наиграется и бросит его гораздо раньше.

— Антон, почему вы тут, а не со всеми? — от мыслей его отвлёк голос Зяблика, подошедшего к студенту.

Антон пробормотал в ответ нечто невнятное. Зяблик что-то говорил про то, как важно отдохнуть перед сессией, но у Антона было отвратительное настроение и поддерживать беседу он не намерен. Похоже, преподаватель понял настрой студента и перестал донимать вопросами.

— Я намереваюсь поехать домой, — сказал он, натягивая перчатки и доставая из кармана ключи от автомобиля. — Могу подбросить, если вам нынешнее общество тоже осточертело?

— Осточертело — это мягко сказано, — проворчал Антон, снова оглядываясь на общее собрание у костра.

Воскресенский с гитарой и девчонка, вьющаяся вокруг него, уже порядком надоели. И пусть этот чёртов бабник накидается в хлам, как тогда на дне рождение Ромы, может, пока он будет трахаться, его гитару бросят в костёр и сожгут к херам! А Антон сваливает!

— Ну, так, что, Антон, вы едете или нет?

Он огляделся, увидел Ромку в стороне ото всех со своей Танькой и кивнул Зяблику:

— Да, только предупрежу друзей о том, что уезжаю, чтобы они меня не потеряли.

***

Денис не мог скрыть нарастающей тревоги, когда, в очередной раз окидывая собравшихся студентов, не мог найти его лица. Куда он запропастился? Что случилось? Ведь он был тут, Денис время от времени поглядывал на него, чтобы убедиться, что всё в порядке и к нему никто не лезет, особенно этот скользкий Зяблик. Парень с досадой забросил чехол с гитарой за спину.

— Денис, ты уже уходишь? Неужели оставишь нас без своего прекрасного голоса? — однокурсница Леночки с филологического, похоже, решила брать пример со своей надоедливой подруги, и не давала ему проходу весь вечер.

Он лишь раздражённо бросил:

— У тебя голос не менее прекрасный, золотце. Хорошо повеселиться!

Денис направился на поиски Антона, но вместо него увидел Ромыча, уже достаточно захмелевшего в окружении других студентов. Он оттащил его за руку от толпы и прорычал:

– Где Антон? Ты видел его?

– Что?

Ромыч сначала вообще не въехал, о чём его спрашивают, затем его лицо приобрело более осмысленный вид:

— А, да! Он подходил ко мне и сказал, что поедет в общагу пораньше.

— Когда? С кем?

Ромыч в ответ лишь отрицательно покачал головой:

— Не знаю.

Дениса почему-то взбесило это ещё сильнее, и он схватил друга за воротник:

— Давно он к тебе подходил?

— Да не помню я! — рявкнул в ответ Ромыч.

Денис раздражённо отпустил его, достал из пачки сигарету и нервно подкурил, закрывая ладошкой, чтобы огонёк от зажигалки не погасило порывами ветра.

— Да что случилось-то? — спросил Ромыч.

Но тут в разговор вклинилась рыженькая Оля:

— Я видела, как Антон уехал вместе с этим… как его… преподавателем сопромата.

— С Зябликом? — удивлённо спросил у неё Ромыч.

— Да, точно! Зяблик! Они садились в машину и …

Денис, смачно выругавшись, отвернулся и направился к стоянке, доставая телефон. Ромыч догнал его, преграждая дорогу:

— Куда ты собрался?

— В общагу. Я … должен найти его.

Он напряжённо посмотрел прямо в глаза другу и по взгляду понял, что тот догадывается о них с Антоном. Догадывается, потому что смог сложить дважды два и прийти к верному результату.Догадывается, но молчит. И он понимает беспокойство Дениса.

— Я вызову такси, жди на стоянке, — сказал он, наконец, затем поколебавшись, добавил, — Всё … будет хорошо, Дэн. Он наверняка сейчас в комнате.

Денис растерянно кивнул и, отвернувшись, направился к стоянке.

Конечно, всё будет в порядке, Зяблик не станет делать чего-то противозаконного, ведь, в конце концов, тогда он лишится всего и статуса, и работы, и веса в обществе. Ему это ни к чему.

Но тут парня прошило скользкое противное чувство, а вдруг Зяблику и не надо будет делать ничего противозаконного, вдруг всё будет по обоюдному согласию? Вдруг Антон…

Денис потряс головой, с силой потёр лицо ладонями, прогоняя навязчивые мысли. Нет же, Антон никогда так не поступит. Антон же … он же… с Денисом. Они же вместе. Он сейчас в общаге, в комнате, наверное, спит…

Но комната оказалась пуста.

А Денису хотелось взреветь от гложущего внутри чувства собственничества, от чувства полной беспомощности. В который раз нажимает на контакт «Тоша» и в который раз слышит безэмоциональный женский голос, говорящий о том, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Денису хочется швырнуть телефон об стену в порыве ярости, но он лишь глубоко вздохнул, скинул обувь и, не включая свет в комнате, подошёл к кровати Антона. Она аккуратно заправлена, ни следа хозяина.

Внутри абсолютное бессилие и апатия.

Парень снял ремешок чехла, положил гитару рядом и, не снимая куртки, уселся на кровать. Уткнулся носом в подушку и, почувствовав слабый хвойный аромат, сжал кулаки.

«Тош, ну где же ты? Где?»

***

Антон замёрзшими руками стащил с себя шапку, развязал шарф, оставив его концы болтаться, и распахнул дверь в комнату. Щёлкнул выключателем, яркий свет беспощадно резанул по глазам. Некоторое время он неподвижно стоял, моргая глазами, затем захлопнул дверь комнаты и скинул обувь. Аккуратно прислонил гитару к шкафу и начал расстёгивать пуговицы пальто замёрзшими пальцами. А затем застыл, с испугом осознавая, что находится в комнате не один.

Изумлённо ойкнул, увидев на своей кровати Воскресенского. Тот тоже щурится от яркого света, затем посмотрел на Антона исподлобья. Парень не может разгадать, что значит его взгляд.

— Ты в порядке? — доносится до него хриплый голос Дениса.

Антон лишь растерянно кивнул в ответ. Что делает Воскресенский на его кровати? Неужели уехал с праздника только потому, что хотел спросить в порядке ли Антон?

Но следующий вопрос ещё больше сбил его с толку:

— Ты с ним был?

Непривычная холодность в голосе, ледяной колючий взгляд и Антон, порядком замёрзший на крыше, поёжился от холода ещё больше. Воскресенский резко встал с кровати, подошёл ближе, впиваясь в Антона своими карими глазами. Теперь он видит, что помимо холодности в них обеспокоенность, напряжённость и… страх? Неуверенность?

— С ней, — коротко поправил Антон, увидев немой вопрос во взгляде, кивнул в сторону шкафа. — С гитарой.

Взгляд Воскресенского немного смягчился, но голос до сих пор звучит напряжённо и натянуто:

— Ты же с ним уехал…

Антон удивлённо вскинул брови. Неужели он про Зяблика?

— Почему ты уехал… с ним? — почти шёпотом спросил он снова.

– Потому что не хотел больше там оставаться. — В голосе Антона появились стальные нотки. — Точно так же, как и трое других студентов, что были в машине Зяблика.

Денису совсем не обязательно знать, что этих троих студентов Зяблик увёз в первую очередь, а уж потом подвёз Антона до общаги.

Денису совсем не обязательно знать о том, какой разговор состоялся между преподавателем и его студентом, прежде чем Антон покинул его машину.

Парень поёжился, вспоминая прикосновение к своей руке и доверительное замечание, что если «вам понадобится помощь не с математикой, а с чем-нибудь другим, вы можете смело обращаться ко мне». На это замечание Антон ответил, коротко помотав головой, что у него уже есть к кому обратиться за помощью. Зяблик лишь разочарованно протянул что-то про опоздание, пожелал парню спокойной ночи и заверил, что с математикой он точно ему поможет.

Антон выжидающе смотрел прямо в карие глаза, которые вспыхнули от его слов, Денис, приблизившись к нему спросил:

— Почему меня не предупредил? Я места себе не находил…

— Не хотел отвлекать тебя, — Антон хотел произнести это равнодушно, но клокочущую злость трудно скрыть, — к тому же, к тебе просто так не подойти, сначала нужно дихлофосом побрызгать, чтобы отогнать всех тех мух, что слетелись на г…

Продолжать Антон не стал, да и Воскресенский всё понял, он облегченно выдохнул, проведя рукой по лицу, затем неуверенно улыбнулся, заключая его в свои объятия:

— Тош, не делай так больше. Я … волновался…

— Ага, волновался за то, что я побегу к другому при первом же удобном случае! Какого ты вообще обо мне мнения, Воскресенский?! — расстроенно прошипел Антон, отворачиваясь.

Денис отстранился, скинул свою куртку прямо на пол и порывисто стиснул его в объятиях, быстро-быстро шепча:

— Прости, прости меня! Тош, я… не хочу потерять тебя. Я с ума схожу от ревности. Я же вижу, КАК он тебя смотрит! Чёрт! Иногда руки так и чешутся врезать ему, ведь ты мой. Тош, ты же мой, да?

Антон ошеломлённо замер, слушая пылкие признания Дениса, пытаясь осознать услышанное, затем сбивчиво произнёс:

— Это… ведь не важно… как он смотрит на меня, важно то, что я никогда не соглашусь… я слишком дорожу… тем, что между нами, чтобы разрушить всё.

Денис прижал его к себе плотнее и уткнулся носом в белокурую макушку, шепча извинения. Но Антон не унимается, вскрывая больную для себя тему:

— А ты думаешь, я не схожу с ума от ревности, когда вижу, как все они вьются вокруг тебя, а ты и рад этому. Знаешь, довольно мерзко видеть, как твоего парня пытаются соблазнить, а ты ничего сделать не можешь, только со стороны наблюдаешь.

— Прости меня, Тош, — снова повторил он, — Всё, чего я хочу — быть с тобой. Мне больше никто не нужен. — После короткой паузы, тихо прошептал. — Иногда мне кажется, что ты со мной только потому, что мне так хочется, что из нас двоих я люблю, а ты просто позволяешь себя любить…

— Ну и самомнение у тебя, Воскресенский! — яростно вскинулся Антон. — Я бы не был с тобой, если бы сам этого не хотел!

Антон быстро выдохнул и решился признаться в своих страхах, отчаянно краснея:

— Ты… стал мне очень дорог. И я понимаю, что когда тебе надоест всё это, когда наиграешься со мной, вряд ли смогу… стойко пережить наше расставание.

Денис приблизил своё лицо к нему, взял его в ладони и прошептал, прикасаясь к губам:

— Когда? Ты сказал «когда», а не «если»? То есть ты уже заранее решил, что мы расстанемся? — Денис расстроенно покачал головой. — Расставание с тобой? Мне такое и в страшном сне не приснится. Знаешь, что я понял? Что весь твой, с потрохами, мне… никто не нужен, кроме тебя. Никогда не испытывал ни к кому ничего подобного. Ты очень важен для меня, Тош. Хочу быть твоим, чтобы и телом, и душой отдаться тебе. Ты веришь мне?

Антон смотрел в его пронзительные глаза и видел искренность произнесённых слов. От этого открытия сердце радостно забилось. Он кивнул головой и тихо прошептал:

— Верю.

Он поднялся на носочки, обвил его шею руками, сцепил пальцы замком на затылке Дениса и уверенно поцеловал его в губы. Тот ответил на поцелуй с пылкостью и напором, присущим, наверное, только ему одному. Антон полностью отдаётся его прикосновениям, утопает в сладости его языка и не сдерживает тихого стона, вырвавшегося совершенно непроизвольно. Теперь он дрожит вовсе не от холода.

Денис оторвался от его губ и спросил хрипловатым голосом:

– Где ты был всё это время?

Антон опустил глаза, слегка отстраняясь:

– На крыше.

– Там же холодно, зачем ты туда ходил?

– Не знаю, – еле слышно пробормотал Антон и достал из кармана пальто ключ от люка. – У нас есть проблема посерьёзнее. Я не смог вернуть ключ на вахту, потому что баба Маша уже проснулась. Вдруг она уже заметила пропажу?

Денис лишь улыбнулся, сжимая его руку с ключом:

– Мы что-нибудь придумаем.

Комментарий к Часть 11

Текст песни, использованной в главе Танцы Минус - Половинка.

========== Часть 12 ==========

Это будет наш с тобой секрет.

Не скажу, о чём молчим вдвоём.

Если ты грустишь, то грустно мне.

Если я пою, то я влюблён.

Пролетают мимо облака,

Скоро ночь укроет с головой

Антон не мог оторвать взгляда от Воскресенского с гитарой, наслаждался его голосом и его близостью. Они вдвоём, вокруг ночь, над головой только звёздное небо. Летняя сессия почти закончена, и это чувство предвкушения и свободы щекотало и будоражило.

Денис закончил петь, положил гитару неподалёку и прежде чем достать сигарету, жадно приник к губам Антона, даря ещё один умопомрачительный и страстный поцелуй. Иногда парень на полном серьёзе думал о том, что от поцелуя с Воскресенским можно кончить.

Он подносил сигарету ко рту, делал неторопливую глубокую затяжку, а затем медленно выдыхал дым.

— Денис, почему ты оказался в приюте?

Неожиданный и тихий вопрос заставил замереть на секундочку.

Затем снова затяжка, тихий вздох и короткий рассказ о том, как человек сломленный потерей своей жены после долгой болезни, хочет забыться в алкоголе. Время от времени он пытается встать на путь исправления, вспоминает о сыне, учит его игре на гитаре, но затем снова срывается.

А сын тем временем тщательно покрывает пьянство своего отца, чтобы надоедливые социальные работники не приходили каждый день к ним домой со своими бумажками и не угрожали отцу лишением родительских прав. Если его отправят в приют, кто тогда будет заботиться об отце? Он хоть и пьяница, но ведь он же единственный родной человек.

Мальчик уезжает в летний лагерь, не зная, что ему придётся вернуться гораздо раньше окончания смены. Уезжает, не зная, что видит отца в последний раз, а через несколько дней любопытная соседка обнаружит ужасающую находку. Не зная, что та белая бельевая верёвка, завязанная в петлю, будет ещё долго сниться ему в кошмарах.

Чувствует, как пальцы Антона с силой сжали его руку и тоже сжал её в ответ. Антон не может унять дрожь во всём теле, хотя ночь была довольно тёплой. Денис чувствует это и прижимает его к своей груди, утыкаясь носом в его макушку. Так они сидели некоторое время, в полном молчании. Осознавая, что общего у них было гораздо больше, чем казалось изначально. Оба сироты, брошенные своими отцами на произвол судьбы, не потому что отцы были жестокими или злыми, нет, а потому что сама жизнь была жестокой и злой.

Дети, испытавшие тошнотворное чувство потери и одиночества.

Дети, которые, в конце концов, нашли друг друга, чтобы подарить то нерастраченное тепло, что накопилось у них за длительное время друг другу. Они нуждались друг в друге.

Тихий ночной ветер трепал листья тополей, огни ночного города сверкали, автомобили проносятся и исчезают за поворотом. Неподалёку послышался стрекот цикады. А затем протяжный скрип открывающейся двери.

— А вот не пущу вас, безобразники! — послышался снизу громкий голос бабы Маши. — Вы вообще на время смотрели? Уже почти час ночи, а они соизволили припереться! Вон, на скамейках у меня спать будете! Ишь, что удумали! А про комендантский час как будто и не слышали! Сказано, в 23.00 быть в своей комнате!

Снизу послышались виноватые голоса студентов, видимо, их всё-таки пустили в общагу, снова послышался протяжный скрип старой двери.

Антон с Денисом посмотрели друг на друга и тихо рассмеялись.

— Они её разбудили. Как будем ключ возвращать?

— Не переживай, придумаем что-нибудь, — он снова прижал Антона к себе, вдыхая его запах.

— Может, не будем возвращать? Мы на этой крыше уже почти прописались. Осталось раскладушку сюда притащить, — рассмеялся Антон, утыкаясь носом в его плечо.

Денис обхватил руками его плечи, слегка отстраняя от себя, затем пронзительно посмотрел в его глаза:

— Я люблю тебя, Тоша.

Антон замер, не в силах оторвать от него взгляда. Ему было страшно отпустить себя и попробовать просто жить, наслаждаясь приятными мгновениями, вместо этого он постоянно утягивал себя обратно, в прошлое, не в силах забыть горький вкус одиночества и утраты. Но теперь, когда он рядом, ему больше не страшно.

Он приник к его губам и прошептал в ответ:

— Я тоже люблю тебя, Воскресенский.

— Эй, моё имя — Денис!

Притворное удивление и хитрая улыбка.

— В самом деле?! Я всё время забываю, ведь ты напоминаешь мне об этом всего лишь несколько раз в день.

— Так уж и быть, сделаю скидку на то, что твоя голова забита бесполезными математическими формулами и ты не в состоянии запомнить такую важную информация, как моё имя.

— Когда начнётся следующая сессия, посмотрим, насколько эти формулы бесполезные, — хмыкнул Антон.

С крыши ещё некоторое время были слышны шутливые препирательства и споры, затем зазвучали первые аккорды мелодии:

Всё, что тебя касается

Всё, что меня касается

Всё только начинается,

Начинается!