Техасский сын (СИ) [takost] (fb2) читать постранично

========== Дожить до рассвета ==========

В Премонте в Техасе в одной из пыльных фастфуд-кафешек с запатентованными резиновыми бифштексами они попадают на ковбойский день рождения. Беззубому парнишке-имениннику стукнуло шесть. Он ест торт с шапкой из взбитых сливок на скорость с друзьями, пока его отец ловит момент в объектив своей старенькой камеры-мыльницы, а мама поддерживает круглый живот и фасует бургеры по пакетам. Образцовая американская семья - такие улыбаются с рекламных плакатов моющих средств и подгузников в отделах бытовой химии и детских товаров.

- Скотт, - Малия оборачивается через плечо, чтобы проследить его взгляд. - Пойдем отсюда.

Его мать без занудной рефлексии отмечает, что они и есть семья: за пять лет дойдешь до этого и без клятв в церкви. Но обычные семьи не разыскивают подмятых под себя охотников по меткам на карте западного полушария, не хрустят костями под прикладами винтовок и не занимаются сексом в мотелях в перерывах между порцией китайской еды в коробке и очередным размолоченным трупом волка-одиночки. Они как минимум покупают еще один бесполезный комбайн в дом и как максимум заводят ребенка.

Но Малия кутается в дутую куртку и диктует ему координаты следующего сколоченного оборотнями лагеря, которые скинул ей Питер.

- Там целая стая, - говорит она, а затем Скотт глушит мотор в трейлерном парке с перевернутыми пластмассовыми стульями, залитыми кровью подножками, поваленной коляской и вонью тлеющей кожи горелых тел, которые без разбора и особой брезгливости скинуты в одну кучу.

У ног Малии обугленный ребенок: сморщенная младенческая голова и опаленные черные губы. Ее тошнит. Она успевает отбежать в сторону и выблевать остатки завтрака прежде, чем Скотт стискивает ее тощие плечи и гладит по слипшимся коротким волосам.

- Не говори ничего, - Малия оттирает рот рукавом грязной куртки от еле угадываемой пены блевоты и вжимается в его грудь, хорошо, Скотт держит себя в руках.

Они оба плохо спят этой ночью, сняв комнату в ленте картонных квартир в пяти милях отсюда, но Скотт за главного и будит ее, когда она беспокойно мечется по железной кровати, сбивая матрац с просунутыми в него пружинами, которые до ощутимого дискомфорта трутся о кости.

- Я рядом, родная, - он обхватывает ее так крепко, что ей удается заснуть еще на пару часов, а в подернутое дымкой техасское утро сбегает от него в душ и ревет в слипшиеся голые коленки. Скотт не лезет с расспросами за завтраком (апельсиновый сок и вчерашние тосты в салфетке), он сам выглядит не лучше с каймой шелушащихся губ и вспухшими зрачками, но стаскивает с Малии джинсовые шорты с подсунутыми под них тонким капроном колготками и входит сзади, попутно проталкивая в нее два пальца.

- Останемся здесь на пару дней.

У них, по большому счету, и этого нет, но им нужен отдых и еще неплохо было бы съесть хоть что-нибудь белковое, чтобы дотянуть до завтра. Скотт целует Малию, которая в его рубашке сидит на кровати, и заправляет прядь волос за ухо.

- Я люблю тебя, ты знаешь.

- Знаю.

В маркете он складывает на ленту все, что сгодится для сносной яичницы на ржавых конфорках, пачку мармелада для Малии и «Марвел» - для себя. Скотт начал курить три года назад на пару с Рэйкеном и своим бетой. Не бросил.

Он паркуется на вымазанной известкой площадке возле квартир на обратном пути и долго идет вдоль одинаково-картонных дверей, пока в спину по закону жанра девчачьего кино не прилетает мяч - сдутый, баскетбольный и добитый, подстать их с Малией байку. Владелец - смуглый парнишка в бейсболке «Атланта Хоукс» - боязливо застывает, и худые, впихнутые под цветные джинсы коленки забавно дрожат.

Ему лет восемь, и он, как и его ровесники, не рвется почесать языком с первым встречным. Даже если у встречного до нелепого простодушная улыбка и ямочка на правой щеке излишком к набухшим венам.

- Лови, Майкл Джордан, - Скотт бросает с легкой руки, и коробки с готовой едой трясутся на растянутых рюкзачных лямках. Он стискивает между пальцами и поворачивает уже к двери, когда топот ног в скрипучих кроссовках порывает обернуться из-за предсказуемого волнения за мальчишку.

- Знаешь, засранец, я менял тебе подгузник, когда ты делал большие дела. Все твое сосуночное детство, Иззи. И вот она благодарность дяде Бену спустя столько лет!

Незнакомый парень с пакетами из бургерной, пивными банками и свежим фингалом тычет в очевидно заплывший глаз.

- Я вижу охотников в обычных людях, - Скотт размыкает кулак уже в комнате. Звук разлепляемой, размесенной кожи отвратителен в своей натуральности, но ладонь приходится взять, чтобы затянуть бинт. У Скотта ни один мускул не передергивает, он только вжимается в худое плечо. Устал и регенерирует плохо. И снова паршиво спят ночью, и