Розы сорта "Сангрояль" (СИ) [Gvenwivar] (fb2) читать онлайн

Не отрывая жёсткого, сосредоточенного взгляда, вампир окончательно разжал пальцы, выпуская мои онемевшие от боли плечи. Лишь только почувствовав возможность двигаться, я с размаху попыталась отвесить звонкую пощечину, но его ладонь перехватила мою у самой щеки быстрым, едва уловимыми движением. В светлеющих глазах, словно воск от пламени, таяла страсть, уступая место разочарованию.

— Все вы, люди, одинаковы, — процедил он через плотно, до скрежета сомкнутые зубы, все ещё сжимая мою руку у своего лица.

Багровый туман заклубился вокруг нас, стирая очертания предметов, лёгкий озноб потек по спине, вызывая неприятный холодок раскаяния, а когда морок рассеялся, я уже стояла у склепа, на старом кладбище, а рядом больше никого не было, только ледяной, ночной ветер пронизывал до костей.

========== Розы Назаира ==========

Скоро на дороге показался рассерженный Регис.

— Так и знал, что кончится именно этим, — раздражённо бормотал он себе под нос, приближаясь ко мне. — Иди в дом, душа моя.

— Где он? — я уже всем существом пожалела, что оттолкнула Эретайна, но надеяться оставалось лишь на скорое уменьшение штормовой активности острого непонимания ситуации со стороны вспыльчивого вампира.

— Попробую разыскать, но не думаю, что сейчас Детлафф будет расположен к общению. Пусть остынет. Поди в дом, — тон тихого голоса начал настаивать, потому ничего другого, кроме как подчиниться, не оставалось.

Вампиры не вернулись ни с рассветом, ни на следующий день. Волнение перерастало в панику, но это не помогало изменить положения.

Утром четвертого дня, все же, появился Регис, совсем один, вымотанный и озлобленный. Не давая решительно никаких объяснений, он велел мне собрать вещи и идти за ним в город. Узкими улочками мы добрались до небольшого домика той самой модистки, что продала мне злосчастное платье.

— Приветствую, госпожа.

— Милсдарь Регис! Как приятно вас видеть! Наряд барышне заказать хотите?

— Нет. Это моя родственница — Мейлея Терзиефф-Годфрой. Ее родители умерли и теперь все заботы по содержанию и воспитанию племянницы легли на мои плечи. Хочу устроить девушку ученицей к модистке, чтобы приобщить к рукоделию. Оплачу обучение и содержание за два года. Не согласитесь ли принять ее?

Женщина сомневалась не долго. Моего мнения вообще никто не спрашивал и скоро мне указали на маленькую комнатку с окошком и потертой, но весьма уютной обстановкой.

— Проводи меня, дорогая, — скорее приказал, чем попросил Регис.

Я молча последовала за ним на улицу, постепенно осознавая суть происходящего: благодетель пристраивал меня в добрые руки, как бездомного щенка, не желая больше заботиться о девчонке, вновь спровоцировавшей приступ бешенства у его обожаемого побратима. Злость кипела в крови горькой примесью осознания того, что Эмиэль прав. Не надо было так резко… Но я испугалась! Испугалась, черт возьми, и все! Только вот кого больше-то? Его или себя?

Знахарь протянул мне листок грубой бумаги, в который был завернут крупный, резной ключ.

— Это адрес боклерского дома Детлаффа. Теперь он твой. Свои вещи, из склепа, я к вечеру перенесу туда и буду благодарен, если ты сохранишь их.

— Эретайн не вернётся? — слабая надежда таяла на глазах.

— Нет.

— А ты?

— Не думаю. По крайней мере не скоро.

— Передай ему…

— Не стоило тебе сближаться с Детлаффом, — оборвал извинения благодетель. — Хорошо еще, что обошлось без потерь. Надеюсь, ты сможешь устроиться.

— Да что такого предосудительного я в конце концов сделала?! — голос задрожал, а на глаза навернулись слезы.

— Мне это не известно, дорогая, — смущенно произнес Регис, опустив взгляд. — Но ты пренебрегла моими советами, что могло стоить жизни не только тебе. Вампиры, тем более Первородные, не домашние зверьки, а серьезные монстры, имеющие с людьми очень мало общего.

Желания спорить перед неизбежным расставанием совсем не было, потому пришлось поджать губы, скрывая обиду и раздражение. Едва узкая ладонь Региса взметнулась в воздух, в намерении коснуться моего плеча, как я резко отпрянула назад, сделав несколько мелких шагов.

— Я верила вам… Обоим, — голос больше не дрожал, а напряженная осанка выдавала только холодную отстраненность, скрывая боль расставания.

Регис тяжело вздохнул и опустил руку, смиряясь с ситуацией и давая тем самым понять, что уважает мое мнение. Так мы и простились, без слез, объятий и обещаний дождаться новой встречи.

Унылые, однообразные дни потянулись печальной вереницей, складываясь в недели. Помимо всего прочего заботливый Регис оставил полную баночку мази для шрамов, при взгляде на которую больше обычного хотелось плакать. Я по прежнему старательно натирала каждый из грубых рубцов, от чего они становились все тоньше и незаметнее день ото дня, не трогала только спину. Не могла заставить себя попросить кого-то другого… Кого-то кроме него.

Почему Детлафф так резко отреагировал, почему я закричала, почему попыталась ударить? Два раненых зверя не смогли заглянуть за свою собственную боль, чтобы попытаться увидеть чужую. А теперь уже поздно. Прошлое безвозвратно утеряно. Даже если бы и удалось искать встречи, то куда направиться?

В Назаир. Ему нравились тамошние розы.

С тихим вздохом закрыв коробочку со снадобьем, я отправилась доделывать повседневную работу. Ремесло продвигалось хорошо, скоро мои тонкие нижние рубашки, искусно вышитые гладкими нитками, приобрели известность в городе. Заказов стало так много, что модистка даже начала доплачивать мне за каждый из них по кроне. Таких больших денег в руках раньше держать не доводилось. К тому же теперь я не была простой рабыней или служанкой, потому могла гулять, где вздумается, навещать дом Детлаффа, там легко грустилось и свободно плакалось.

Вещи Региса, изначально сваленные большой кучей у входа, совершенно без заботы о сохранности редких, старинных книг, постепенно расползались по полкам и сундукам дома. За неделю мне удалось исправить ужасное варварство, аккуратно заполнив пустые стеллажи в гостиной и библиотеке. Скоро я обнаружила маленькую мастерскую под самой крышей, где раньше Детлафф чинил игрушки для детей. Как много подобное занятие могло сказать о нем самом: самый страшный зверь в Боклере помогал малышам в их большущем горе, возвращал друзей тем, у которых дороже ничего и не было. Иногда тот или иной сорванец захаживал ко мне с просьбой вернуть игрушку, приходилось расставаться с такими дорогими частичками незримого присутствия Детлаффа Ван Дер Эретайна.

Очень часто я коротала время на полу в этой крошечной каморке за чтением по слогам книг, оставленных Регисом. Постепенно знания накопились и стали требовать выхода. Началось все с мази для шрамов, потом пошли другие снадобья, которые стали расходиться не хуже рубашек. Скоро необходимость проживания в доме модистки совсем отпала, тем более, что большую часть времени я все равно проводила в своем собственном, уютном гнезде, окружённая словно стеной, книгами Региса и поделками Детлаффа, больше ни в чем нужды не испытывая.

Постепенно дом мой обзавелся приходящей служанкой — Мартой. Бойкая, смешливая девушка убирала, готовила, ходила на рынок и развлекала меня слухами и сплетнями со всего света. Она была простолюдинкой из большой, многодетной семьи, потому с удовольствием оставалась ночевать, разделяя и стол, и кров со своей нелюдимой хозяйкой.

От компаньонки я и узнала, кем была та самая Сильвия-Анна, чей портрет, перечеркнутый тремя глубокими бороздами от острых когтей вампира, все ещё оставался на фронтальной стене комнаты, переделанной в мою спальню. Убирать его я не позволила, скрупулёзно сохраняя каждую частичку присутствия Эретайна в своей жизни. Строго говоря именно эта, весьма неоднозначная, но несомненно холодная, как ледяная глыба и расчетливая, как дьявольская бестия особа и стала причиной внимания, проявленного черноволосым вампиром к беглой рабыне. Было за что испытывать к ней благодарность. Своей подлостью Сиана, или Рэна, как ее называл Детлафф, толкнула его ко мне, смерть этой женщины спасла мою жизнь.

Марта так же не допускалась ни к книгам, ни в каморку под крышей, куда она и не особо стремилась, понимая отчасти причину моей тоски. Ей было известно, что некий мужчина проявлял особое внимание ко мне, и я сожалела о потере его заинтересованности. Но в подробности девушку не посвящали.

По понедельникам приходил учитель манер и танцев, что весьма развлекало компаньонку. Она живо участвовала в обучении, а иногда даже превосходила меня в изяществе. За пол года мадемуазель Терзиефф-Годфрой научилась всему, что приличествовало знатной даме на выданье и теперь больше не позорила известного в определенных кругах имени своего любезного дядюшки. Снадобья и рубашки приносили стабильный доход, меня даже пригласили снабжать бельем Анну-Генриетту, княгиню Боклера, родную сестру Сианы. Иногда захаживали важные господа в поисках особых зельев, для неверных мужей или надоевших любовниц, но я вежливо отшучивалась, не желая пачкать рук, хотя рецепты мне были хорошо известны.

В один из таких солнечных дней на моем пороге появилась госпожа Ориана.

— Милая Мейлея! Как же давно мы не виделись! — Вампирша чопорно расцеловала меня в обе щеки и, не дожидаясь приглашения, расположилась в кресле у камина.

— Госпожа. Чем обязаны такому приятному визиту? — я осталась стоять, сложив руки в замок, подчёркивая своим поведением фальшь заявления о радости от ее посещения.

— Вот… Решила заказать знаменитую рубашку, ну и поболтать со старой подругой о местных сплетнях. Как здоровье мастера Эретайна?

Вампирша намеренно осведомилась о Детлаффе, чтобы указать на его долгое отсутствие в городе.

— Благодарю. Прекрасно.

— Я слышала он в Назаире?

— Именно так, госпожа. — Сердце бешено рвалось из груди, ведь возможно я сумею выведать, что с ним, чтобы попытаться устроить встречу, или хотя бы переписку.

— Ох, но это так далеко… А мы тут, совсем рядом.

— Не понимаю вас, милая Ориана. Объяснитесь. — По спине потекла ледяная дрожь неприятного предчувствия.

— Вы — чудесное дитя, моя дорогая… Весьма дорогая девочка. — Глаза вампирши сверкнули хищным блеском.

Я выпрямила спину и усилием воли смирила страх. Думает, что сумеет запугать меня с целью собственной выгоды? Поглядим. Пауза затягивалась, это становилось неловким, но говорить совсем не хотелось.

— Не буду ходить вокруг да около, Мейлея. Есть вампир, страстно желающий обрести над вами покровительство. Он очень богат и влиятелен. Не придется с иголкой спину гнуть.

Тот факт, что я сама зарабатывала себе на жизнь вызывал пересуды за спиной, учитывая мое новое, благородное положение, но звучали они не слишком громко, да и честно говоря не заботили особенно сильно. Ведь высокое происхождение было на самом деле фальшивым, для чего проявлять неуместную спесь, доказывая окружающим права на то, чего по сути я не имею.

— Могу я узнать имя благородного господина?

— Филипп Ван Мурлегем. Вы встречались на приеме у меня дома. Он остался весьма впечатлён.

Новый приступ страха соскользнул липкой, холодной волной по позвоночнику. Было у юного Мурлегема что-то сходное с Ревелем, в манерах, речи, взгляде…

— Разве известное семейство не покинуло Боклер? — беззаботный тон моего звонкого голоса совсем не дрожал, что, похоже, удивляло нас обоих.

— О нет. Они приобрели поместье неподалеку от города с обширными… Виноградниками, — вампирша поднялась, давая понять, что разговор окончен. — Подумай, моя сладкая. Ведь Филипп мог бы не предлагать своей благосклонности, а настаивать на ней.

— Непременно, госпожа. Непременно.

— Я зайду через пару дней за рубашкой… И ответом.

Дверь за гостьей закрылась и я осела на пол заливаясь горючими слезами отчаяния. Подошла Марта, без слов обняла, утешая. Умная девушка не стала расспрашивать, понимая, что ничем мне помочь не может. Когда паника улеглась, и вернулась способность здраво мыслить, я решила прогуляться. Стоило позволить мыслям отвлечься, в надежде найти выход из безысходной ситуации. Может удастся разузнать нечто важное о благородном семействе Мурлегемов или хотя бы попробовать настроить недалекую княгиню против них, но подобные надежды казались крайне призрачными.

Перспектива представлялась довольно ясной: лишённая внимания своих покровителей, я оказалась лёгкой добычей для этого в высшей степени странного, пугающего юноши. Противопоставить ему было решительно нечего. От удручающих выводов голова пустела, а сознание заполнялось ощущением безысходности.

Погруженная в тягостные размышления, я брела по центральной площади, не слишком присматриваясь к прохожим, как вдруг внимание привлек мужчина с седыми волосами и двумя мечами за спиной. Меня словно холодной водой окатили. Ведьмак. Видеть его доводилось лишь раз, но память уверенно подсказывала, что он друг Региса и зовут его Геральт. Едва скрывая эмоции я бросилась к нему и вцепилась холодными, дрожащими пальцами в грубую, кожаную перчатку.

— Мастер Геральт!

Мужчина обернулся и смерил меня заинтересованным взглядом.

— Что угодно, госпожа?

— Прошу вас… Вы не помните меня, но… Мне очень, очень нужно с вами поговорить.

Он развернулся в мою сторону полностью и приготовился слушать, взирая серьезно и сосредоточенно.

— Мой дом тут недалеко, давайте зайдём, угощу вас вином и расскажу все, как есть.

— Госпожа, я…

— Прошу вас!

— Ну что ж, хорошо, будь по вашему.

Моя чуть дрожащая ладошка обхватила любезно предоставленное предплечье и странная пара направилась к выходу с площади.

— Мы знакомы, госпожа? Я совсем не помню вас.

— Мое имя Мейлея Терзиефф-Годфрой.

Ведьмак снова внимательно посмотрел на меня, силясь узнать черты, а потом озабоченно произнес.

— Родственница Региса?

— Не совсем, но именно он и познакомил нас… Вернее вы приходили в наш дом, когда…

— Гонялся за Боклерской Бестией, — с некоторым облегчением произнес он, понимая наконец, где меня видел.

— Да! Так и было, помните?

Он слегка усмехнулся и опустил взор на дорогу, не желая выглядеть в глазах барышни нахальным.

— Вы очень изменились с тех пор, Лея.

— Благодарю… — произнесенное показалось мне комплиментом. — Вот мой дом, прошу, проходите.

Я провела мужчину в гостиную, резко приказала Марте накрыть на стол: принести лучшего вина из запасов, дарованных княгиней и еды, для мастера — ведьмака, а потом отправляться на рынок до вечера. Геральт удобно расположился, потягивая, не без удовольствия вино, а я мерила комнату нервными шагами.

— Я помню этот дом. Он ведь принадлежал Детлаффу Ван Дер Эретайну?

— И сейчас принадлежит, как и все его содержимое, — руки дрожали, а к глазам подступали слезы.

— О чем вы хотели поговорить, госпожа?

— Прошу, оставьте официоз… — я резко вскинула голову, но столкнувшись с острым, змеиным взором мутанта сразу сбавила нервозный тон. — Простите, ваше появление так взволновало меня.

Ведьмак молчал, давая возможность высказаться.

— Дело в том, что меня постигло серьезное несчастье обидеть мастера Эретайна. Теперь ума не приложу как могла бы исправить положение.

— Прости, красавица, но я не почтовый голубь, чтобы искать его с любовной запиской в клюве, — усмехнулся собеседник, удобнее устраиваясь на лавке.

— Нет, разумеется, но…

— Но? — он приподнял седую бровь.

— Вы так много путешествуете, возможно, однажды судьба занесет вас в Назаир.

— Всякое бывает… — задумчиво протянул он.

— Передайте ему… Боги, скажите, что мне жаль… Я не хотела…

По щекам потекли слезы, дыхание окончательно сбилось, а сердце грозило вырваться из груди, проломив ребра. Что сказать ведьмаку? Как донести свои чувства до Детлаффа? Да и получится ли устроить их встречу вообще? Но надежда, пусть маленькая и призрачная, не желала сдаваться, прочно поселившись в груди. Я закрыла лицо руками и осела на кресло.

— Сообщите ему…

— Я понял тебя, Лея. Сделаю, все, что смогу.

— Правда?

Жёлтые кошачьи глаза заискрились озорным блеском, он сделал большой глоток из кубка и принялся за еду. Поздний обед прошел в молчании, каждый думал о своем, но потом разговор постепенно наладился. К вечеру мы уже весело болтали, обсуждая прошедшие события, я вежливо попыталась предложить плату за услуги, на что подвыпивший мутант серьезно обиделся, заявляя что-то вроде: «Регис мой друг и помочь ему — святое дело.»

Геральт уже собирался уходить, когда в дверях появилась Марта с огромной корзиной ярко алых, словно политых кровью роз. Я ощутимо вздрогнула, на что ведьмак стал расспрашивать о причинах недовольства. Вместо ответа мои чуть дрожащие пальцы вынули маленькую записку с подписью: «Филипп Ван Мурлегем.»

— Тааак… — протянул седовласый, возвращаясь в дом. — Ну-ка рассказывай, что тут творится.

Коротко изложив суть проблемы, я постаралась заверить его, что вполне способна справиться с этим сама, но Геральт и слушать не хотел, заявив о желании навестить меня в день визита Орианы, с целью засвидетельствовать ей своё почтение. Это несомненно могло помочь в избавлении от навязчивого преследования и отказываться было неимоверно глупо.

Подготовив лучшую рубашку с очень красивой вышивкой к назначенному времени, я отправила к вампирше посыльного и через четверть часа на пороге моего дома появилась госпожа, ослепительно сияющая улыбкой.

— Ах Мейлея, я так рада видеть тебя столь скоро! — пропела вампирша, ее радость однако заметно стихла при виде угрюмого ведьмака, вальяжно развалившегося на кресле в гостиной.

— Ориана. Приветствую. А я тут зашёл к юной леди осведомиться о здоровье и благополучии по наказу Детлаффа, вы с ним знакомы, полагаю.

— Геральт… — неприязненно протянула она и от предложенного стула отказалась, сославшись на занятость.

Разговор как-то сразу незаладился, госпожа убедилась в том, что мастера Эретайн и Терзиефф-Годфрой по прежнему пекутся о благополучии своей подопечной, а так же просили ей кланяться, обещая встречу. Новости женщине несомненно не понравились, потому в скором времени она предпочла распрощаться, забрав покупку и пожелав всем присутствующим добра и благополучия. За ней откланялся и ведьмак, мне все же удалось навязать ему плату под видом компенсации дорожных расходов до Назаира.

Пару последовавших ночей я провела на полу в коморке под крышей, заливаясь одновременно слезами тревоги и тихонько вздыхая от облегчения, подаренного надеждой. Что скажет Детлафф, когда услышит послание: может отмахнется и забудет… Думать о таком исходе совсем не хотелось.

Всю неделю посыльные приносили огромные букеты кроваво-красных роз от Филиппа Ван Мурлегема, очевидно вампир решил самостоятельно завоевать понравившуюся даму, но опасался гнева ее покровителей, потому действовал на расстоянии. Меня подобное положение вещей лишь немного раздражало и отдаленно пугало, поскольку, как только всплывёт наш маленький блеф, все грозило вернуться на исходную позицию с неутешительными перспективами. Подобные выводы, однако, отступали на второй план при мыслях о возможности возвращения Детлаффа. Я была уверена, что смогу вновь расположить его к себе, стоит лишь оказаться радом, но пока нас разделяли континенты.

Вечер уже полностью вступил в свои права, заливая улицы Боклера густыми, непрозрачными сумерками, я возилась в своем убежище, тщательно стирая пылинки с тех игрушек, что остались мне в напоминание о темном, проницательном взоре покровителя. В дверь постучали, Марта сетуя на поздний час, открыла и по тону ее голоса я определила разговор с посыльным.

— Розы, госпожа Мейлея, — прокричала компаньонка, привлекая внимание хозяйки.

— Снова алые? Ну когда же он уймется. Отправь назад, пока мальчик не ушел.

— Эти синие, госпожа.

— Что?! — сердце бешено рванулось из груди, напрочь сбивая дыхание.

Я опрометью бросилась вниз по лестнице, захлебываясь подступающим волнением.

— Синие, говорю розы-то. Назад отправить?

— Нет! — ноги подкосились на последней ступеньке, побуждая неэлегантно осесть на гладкие доски, растирая по щекам горячие ручейки слез истинного счастья и полного, безграничного облегчения. — Эти оставь…

На пороге, у ног Марты стояла большая плетёная корзина, полная ярко-голубых с фиолетовым краем назаирских роз.

========== Посланник ==========

Комментарий к Посланник

Флорен - монета, включающая три грамма золота.

На следующее утро я отправилась в лавку цветочника, чтобы выяснить, кто прислал голубые розы. Однако там сообщили только то, что букет заказал посыльный знатного господина по имени Антуан Сенклер и при этом предъявил очень четкие инструкции: грубо плетёная корзина, непременно назаирские розы и никакой подписи. Не понять послания было просто невозможно: корзина из тех, которыми снабжал меня Регис каждый раз, когда мы отправлялись в лес за травами, цветы — несомненно указывали на Детлаффа и, наконец, отсутствие открытки должно было проверить мою сообразительность, а именно — как скоро я пойму первые две метафоры.

После не слишком долгих уговоров, включающих финансовые аргументы, цветочник снабдил меня адресом господина Сенклера, по которому я и отправилась ни минуты не мешкая.

Дом заказчика иллюстрировал средний достаток, но при этом находился в весьма богатом районе. Дверь открыл лакей, осведомившись о причине визита, пригласил в гостиную и отправился сообщить о моем прибытии хозяину. Скоро появился худощавый мужчина средних лет с острым, быстрым взглядом и пружинистой походкой дельца, занимающегося решением сомнительных вопросов.

— Мадемуазель Терзиефф-Годфрой! Какой сюрприз! Признаться, я ожидал увидеть вас значительно позже.

Мое терпеливое молчание побудило его продолжить.

— Вы, несомненно, хотите узнать: кто отправил вам букет?

— Мне известен этот господин, я пришла осведомиться: где он теперь?

— В Назаире, разумеется, — холодный блеск, его бесцветных глаз наполнился странной, жесткой сосредоточенностью, а черты лица приобрели отсвет надменного удовольствия.

— Как вы связываетесь?

— У благородных господ, вроде вашего покровителя, есть свои способы… Почтовые птицы например, на худой конец, порталы.

— Почему означенный мужчина изъявил желание напомнить о себе?

— Доподлинно мне это не известно, но полагаю, что его ушей коснулся слух о чрезмерном внимании к вам со стороны Филиппа Ван Мурлегема.

— Кто, по вашему, мог донести подобные сплетни до столь утонченного слуха?

— Я разумеется, — ни капли не смутился делец, безразлично пожимая плечами.

— Могу ли узнать причину вашего интереса к моей скромной персоне?

— Мастер Терзиефф-Годфрой поручил присматривать за вами и сообщать о происшествиях ему или милсдарю Эретайну.

— Если я попрошу передать господину Детлаффу послание, как быстро оно достигнет адресата? — голос приобрел взволнованный звон, при мысли о том, что связаться с покровителем получится так скоро.

— Зависит от оплаты, — широко улыбнулся Сенклер.

— Слушаю? — грудь сдавило тугим спазмом, неужели возможно ещё все вернуть назад, извиниться, простить, исправить?

— Три флорена, и милорд Эретайн получит его сегодня же вечером.

Я молча, не торгуясь, достала деньги. Сумма была не малая, но это совсем не имело значения.

— Вот, мастер Сенклер, — холодные пальцы чуть дрожали, опуская узорчатый кошель на низенький столик прямо перед посыльным.

— Антуан, прошу вас! — расплылся в любезной улыбке хозяин, с интересом разглядывая меня.

— Передайте милсдарю, что жестоко судить побывавшего однажды в капкане зверя за излишнюю осторожность.

— Только это?

— Слово в слово, — невозмутимо подтвердила я, нервно оправляя юбку, будто в попытке избавиться от его назойливого внимания.

— Хорошо, госпожа.

— Когда мне вернуться за ответом?

— Можете прислать служанку вечером.

— Благодарю, мастер Антуан.

— Не за что, дорогая, право не за что.

Мы чопорно распрощались. Уже на пороге, перед открытой дверью, делец пробормотал себе под нос, будто ни к кому конкретно не обращаясь:

— Что ж, Quós ego, господа. Quós ego.

— Простите? — мое недоумение словно пробудило его, приводя в сознание.

— Ах, миледи… — казалось, что Сенклер внезапно очнулся, вынырнув из своих мыслей и с неприязнью обнаружил рядом меня. — Это лишь расхожее выражение, что-то вроде слов-паразитов, которые вырываются сами собой, как только мысли уносят нас далеко от места пребывания.

— Каково значение данной фразы?

— Нечто вроде боевого клича. Дословный перевод звучит как: «Иду на вы».

— Не слишком понятное изречение, — разговор меня трогал мало, поскольку мысли полностью занимало мучительное томление в ожидании ответа столь далёкого и, одновременно такого близкого покровителя.

— Застывшее, но оно знакомо мне давно, ещё с молодости.

— Так выражаются… Благородные господа, вроде тех, о которых говорили мы?

— Точно так, миледи, точно так.

— Вы — один из них, Антуан?

Мужчина словно смутился на миг, но потом легко обрёл самоконтроль.

— Что? Ох нет, миледи. Мое бессмертие даровано совершенно недавно.

— И как вы его находите? — отстраненно продолжала я, в пол уха внимая пространным речам.

— Мучительным.

— Отчего же?

— Это совершенно не интересная беседа, госпожа. К тому же вам наверняка не терпится увидеть результат моих трудов, — он определенно уходил от ответа и это настораживало, но желания размышлять на тему скрытности посыльного совсем не возникало. — Давайте каждый из нас займётся своим делом?

— Не смею задерживать.

Я поклонилась на прощание и в приподнятом настроении отправилась домой, ожидать вечера. В конце улицы показалась знакомая дверь, окруженная низким палисадником, а на пороге стояла взволнованная Марта. Девушка крепко обняла меня за плечи чуть дрожащими руками и быстро зашептала прямо в ухо:

— Там господин, дожидается вас уже несколько часов. Такой модный, но взгляд у него… Аж мурашки по коже… Мне страшно, барышня.

— Хорошо. Не волнуйся, дорогая, где он?

— В библиотеке.

Неприязнь всколыхнулась, подобно волне, подступая удушливым спазмом к горлу. Даже Марта редко допускались в эти комнаты, поскольку там находилась основная часть коллекции Региса, а тут… Я решительно открыла дверь и вошла.

— Добрый день, господин Ван Мурлегем. Чем обязана? — догадаться о личности бесцеремонного посетителя было совсем не сложно, ведь лишь один вампир мог проявить подобную надменную бестактность.

В полутьме, возле камина стоял спиной ко мне высокий, изящный, безукоризненно одетый мужчина. Не узнать того самого кавалера, что подходил к нам на празднике, было бы в высшей степени невежеством. При моем появлении, он нарочито медленно обернулся и широко улыбнулся блестящей, белозубой ухмылкой, неуловимо напоминающей оскал. Тонкие пальцы незваного гостя бесцельно перелистывали страницы одной из книг, специально взятой с полки в намерении продемонстрировать собственное превосходство над моими желаниями.

— Милая Лея! Вы ведь позволите мне так себя называть?

— Как угодно, милорд. — Напряжение моей фигуры ясно свидетельствовало о неприятии тона беседы и нежелании ее продолжения.

Филипп медленно приблизился и потянул руку к моей ладони, но мне удалось вовремя ее отдернуть, отступив на пару шагов.

— Господин решил заказать снадобье?

— Вовсе нет! Вы не принимаете моих цветов, а голубые розы не отослали назад. Я пришел осведомиться о том, кто мой несчастный соперник. — Издевательская усмешка не покидала его худого лица, придавая аристократичным чертам сходство с острой, крысиной мордочкой.

— Цветы прислал милсдарь Эретайн, и у него нет соперников.

— Разве Детлафф не в Назаире? — Заметно погрустнел Мурлегем, однако плавные, размеренные движения его узких ладоней, говорили скорее об удовлетворении от услышанного, чем о раздражении.

— Больше нет. Уверена он скоро прибудет, чтобы присоединиться к нам.

— Вот как… Что ж, пока этого не случилось, я хотел бы пригласить вас к нам, в поместье. Будет чудесный бал.

— Я бы с радостью, милорд, однако…

— Прекрасно. Пришлю за вами экипаж в субботу, после заката, — его острый взгляд сверкнул хищным удовольствием ожидания жестокой забавы.

— Вы не поняли, Филипп…

— Нет, дорогая, это вы не поняли, — тон высокого голоса стал жёстким, глаза заблестели еще больше. — Мы все восхитительно развлечемся, не сомневайтесь.

Не дослушав моих возражений, вампир галантно поклонился и отправился к двери, лёгкой, пружинистой походкой, демонстрирующей крайнее удовлетворение от себя и ситуации.

Думает, что у меня нет выхода. Только сдаваться, тем более теперь, в мои планы совсем не входило. Чего бы там не грезил себе этот негодяй, никуда я с ним не пойду. Возможно уже вечером станет ясно, когда Детлафф планирует вернуться, если планирует… А вдруг он не желает прощать меня? Но ведь они, с Годфройем организовали присмотр за своей глупой подопечной? Или это добродушный Регис придумал один? В любом случае не долго оставалось ждать.

***

Я побоялась отпускать Марту по ночному городу одну и предпочла пойти с ней, нас однако ждало большое разочарование, поскольку мастер Антуан сообщил, что послание передал, но ответа не последовало. Мне решительно в это не верилось, но приличия побудили все же сдаться, после нескольких уточнений, и отправиться в крайнем смятении обратно, домой. Сострадательная девушка крепко держала меня за руки, старательно утешая, но обида, боль и напряжение последних месяцев подточили мое самообладание и горячие слезы так и катились из глаз, не желая останавливаться.

— Не убивайтесь так, барышня. Вот увидите, все образуется. Вернётся ваш милый живым и невредимым.

Злость подступила к горлу, сбивая дыхание, заставляя голову кипеть негодованием, а голос звонко дрожать при каждом слове.

— Да что я такого сделала?! Подумаешь, гордый какой! А чего он ждал вообще?! Что на шею брошусь?

— Тише, госпожа Мейлея, тише. Услышат ведь, — нежно ворковала компаньонка, касаясь губами виска.

— Как же я устала от этих интриг и недомолвок, Марта! Не могу… Не хочу больше в этом участвовать, — слезы все катились тонкими струйками по щекам, облегчая душу, давая выход страху.

— Ах, барышня… Мне бы ваши заботы-то. — Грустно вздохнула девушка, а мне вдруг стало стыдно.

Где бы сейчас я была и какой неприятной могла оказаться моя жизнь в Боклере, не попади Детлафф Ван Дер Эретайн в переделку, одной из темных, прохладных ночей. Нужно было испытывать благодарность за все то хорошее, что они с Регисом сделали для меня. Нужно… Но как-то не получалось.

При воспоминании о пронзительном, темном, внимательном взгляде черноволосого вампира неимоверно хотелось быть не просто эпизодом в его длинной, бессмертной жизни, но понимание того, что решительно все, от меня зависящее, уже сделано, не давало покоя. Однако слабая надежда еще теплилась в груди, как горящая свеча в давно покинутом, пустом доме. Ведь не просто так поступило с его стороны распоряжение о покупке тех злосчастных роз? Может мастер Эретайн опять все решил по своему? Оставалось только самое трудное — ждать.

Дни потянулись длинной унылой чередой. Каждое утро посыльный, точный, как часы, приносил огромный букет ярко алых роз, с подписью: «Филипп Ван Мурлегем». Если бы я оставляла все цветы себе, то скоро мой дом стал похожим на оранжерею, потому приходилось перенаправлять внимание богатого, избалованного щеголя на более прозаичные объекты, например больницы. Один раз, из явных хулиганских побуждений, я даже отправила букет княгине Боклера, надеясь позлить ее и обескуражить не в меру настойчивого кавалера. Быть мышью в его игре в кошку совсем не хотелось, но подспудный страх неприятно шевелил волосы на затылке. Тем не менее, где-то в глубине души грела уверенность, что господа Эретайн и Терзиефф-Годфрой не оставят моей скромной персоны, ведь они взяли на себя труд нанять соглядатая, для присмотра за подопечной, а значит беспокоятся об моем благополучии. Ну по крайней мере Регис.

По моему заказу садовник развел перед домом целую клумбу голубых назаирских роз, которые беззастенчиво срезали по ночам восторженные юноши для своих возлюбленных. Это вызывало лишь грустную улыбку, поскольку выглядело весьма символично. Заметив хозяйское снисхождение к неслыханному варварству, по городу даже распространилась милая и ещё более грустная примета: считалось, что если принести девице голубую розу с моей клумбы, то ее любовь будет жить вечно. Умозрительно усмехаясь, я каждый день обрабатывала кусты специально приготовленным зельем, чтобы восстановить потери, приобретенные за ночь, которые, к слову сказать, постепенно свелись лишь к паре-тройке бутонов. Иногда, особенно восторженные любовники даже спрашивали позволения, настаивая, чтобы хозяйка сама выбрала для них самый красивый цветок.

Ах Туссент… Край благородных рыцарей и прекрасных дам.

Время летело стремительно. Однажды, спустившись к завтраку, я обнаружила внушительную коробку, перевязанную ажурной лентой. Внутри оказалось изумительной красоты платье, так изысканно сшитое и украшенное, что удержаться от примерки не удалось, даже учитывая тот факт, что мне было предельно ясно, кто прислал столь щедрый подарок. При отсутствии подписи не вызывало сомнений, что отправитель — Филипп Ван Мурлегем.

Восхитительный наряд сидел как влитой и, несомненно, предназначался для предстоящего бала. Темные бордовые кружева оттеняли открытые плечи, создавая ощущение молочной белизны и тонкой прозрачности кожи. Шрамы давно разошлись и теперь я могла позволить себе открытые платья. Изысканно вышитый корсаж с крупной шнуровкой на спине, выгодно подчеркивал формы, а широкий многослойный подол, изредка сверкающий мелкими драгоценными камнями, шуршал при каждом шаге, как крылья ангелов.

— Ой, барышня! Как же вам идёт! — всплеснула руками Марта, отступая на шаг, чтобы внимательнее рассмотреть платье.

Я довольно повернулась, но потом погрустнела и перестала улыбаться.

— Отправь его назад, дорогая.

— А я не знаю куда. Коробку оставили на пороге перед рассветом.

Посылать подарок в поместье Мурлегема, не имея безапелляционных доказательств его причастности, сказалось бы на моей репутации умной, весьма рассудительной особы. Что ж придется оставить, но одевать его ещё раз в планы совершенно не входило.

Неминуемо приближался вечер предстоящего мероприятия. Я все чаще предпочитала спать на полу в каморке год крышей, лишь там ощущая себя в безопасности. Гонец, посланный в дом ведьмака, вернулся сообщив, что мастер Геральт не появлялся. Несмотря на некоторую безвыходность ситуации, меня все же не покидала решимость противиться навязываемой воле, даже вне присутствия сильных покровителей.

***

Вечером назначенного дня, как только стемнело, прибыл совершенно черный экипаж, запряженный двойкой вороных лошадей и по внешнему виду сильно напоминающий катафалк. Я уверенно отослала возницу, захлебываясь при этом бешеным стуком собственного сердца. Неприятный человек раздраженно оскалился прежде чем в воздухе просвистел короткий щелчок хлыста, приводящий зловещую повозку в движение, и пожелал мне спокойной ночи тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Настал неприятный час ожидания визита разъяренного господина Ван Мурлегема. Марта толком не понимала сути происходящего, но ощущала мою тревогу на грани истерики, потому беспокоилась ни чуть не меньше. Я уже собиралась отправить ее домой, подальше от предстоящего, как в дверь постучали, громко, уверенно, словно заявляя непоколебимость своих прав. Компаньонка бросила в мою сторону умоляющий взгляд и отправилась открывать, заламывая руки в волнении.

— Добрый вечер, милсдарь, а барышня…

Последовал короткий, тихий вопрос, произнесенный низким, чистым, мужским голосом.

— Нет, господин, она не собирается на прием.

Снова лаконичное распоряжение, а за ним торопливые шаги служанки вверх по лестнице. Ручка двери моей спальни опустилась вниз, выдавая дрожь в пальцах открывающей ее девушки.

— Там…

Я примирительно погладила перепуганную Марту по щеке и, уходя, велела сидеть тихо и ни в коем случае не показываться, чего бы она не услышала. Ноги слушались с трудом, сохранить походку уверенной было сложно, но вот моему взору открылась прихожая, погруженная в полумрак.

— Кажется, нежелание общаться с вами, милорд Мурлегем… — Слова застряли в горле, отказываясь покидать его, глаза округлились от волнения вперемешку с удивлением, а сердце мгновенно упало в пятки.

— Тебе снова некому зашнуровать платье, Лея?

Посреди гостинной, спокойный и сосредоточенный стоял Детлафф.

========== Бал — маскарад ==========

Я замерла словно окаменев, понимая, что не смогу пошевелиться, даже если захочу. Сердце упало в пятки, душу наполняли тысячи разных чувств, сплетаясь и перемешиваясь. Вот он, стоит на расстоянии вытянутой руки. Вновь.

— Милсдарь, Эретайн, — голос едва дрожал, с тихим шелестом покидая губы.

— Боишься?

Детлафф сдвинул темные брови к переносице, сосредоточенно изучая мое лицо. Его крупная, облаченная в черный, дорожный плащ фигура, была натянута словно тугая струна, от чего выглядела выше и шире обычного. Пронзительный, острый взгляд в миг подернулся алым сиянием, возвещая о появлении жажды… А может злости?

— Нет. Совсем нет… — медленно, словно очнувшись от оцепенения, я преодолела последние две ступеньки, в демонстрации расположения и снова замерла, не в силах справиться с эмоциями и разобраться в чувствах.

— Смелая, — тихий голос едва различимо шелестел в воздухе, но его тон давил на волю, словно скала нависая надо мной.

Вампир легко преодолел расстояние, разделявшее нас и застыл вплотную, опустив голову к моей макушке и с шумом втягивая носом воздух. Хотелось сделать шаг назад, но я старалась держать себя в руках, в страхе вновь оттолкнуть его, показаться трусихой в глазах Первородного. Крупная ладонь взметнулась к моему лицу и тут же судорожный вздох сорвался с губ, обжигая их словно кипяток, а голова чуть подалась в сторону в неуверенной попытке уклониться от прикосновения. Длинные пальцы замерли у щеки, так и не дотронувшись, а мое сердце рванулось к горлу рискуя разбиться о ключицы.

— Не хочу, чтобы ты боялась меня, — прошелестел тихий, вкрадчивый шепот, едва всколыхнув мелкие прядки у самого уха.

Шею и плечи покрыла взволнованная дрожь, губы пересохли и я невольно провела по ним кончиком языка, от чего ощущение его близости стало только острее. Найти в себе силы, поднять взгляд, никак не выходило, но это совсем не мешало в малейших деталях чувствовать, как темнеет чуть алый огонь колдовских глаз вампира. Очертив длинными пальцами в воздухе полукруг, Детлафф опустил руку и отступил, разрывая дистанцию. С моих губ сорвался тихий, едва различимый вздох облегчения и, тут же, страх потерять вновь его расположение больно сжал сердце, побуждая поднять в испуге глаза. Темный, внимательный взор наполнился странным, чуть ироничным удовлетворением, тонких, суровых губ коснулась самодовольная усмешка, а натянутая поза расслабилась.

— Собирайся быстрее, Лея. Мы едем к Мурлегемам, — произнес Эретайн обычным тоном, не приемлющим возражений, вновь обретая наставительный облик поведения старшего, чьи распоряжения не должны обсуждаться.

— Это обязательно? —слова прозвучали резко, словно в попытке сопротивления его решениям.

В груди мгновенно вскипело негодование от приказного характера произнесенной фразы, вперемешку с отвращением при мысли о наследнике знатной фамилии, так настойчиво навязывавшем свое, в высшей степени неприятное внимание.

— Да, — безапелляционно подтвердил вампир, закладывая руки за спину в таком знакомом жесте, что дыхание вновь сбилось, отзываясь взволнованным трепетом в животе.

— Но мне совсем нечего надеть.

Янесомненно пыталась уклониться от визита при помощи отговорок, не желая в открытую проявлять спесь.

Понимая это, Эретайн приложил пальцы к переносице, глубоко, раздражённо вздыхая, затем произнес медленно и мягко, словно уговаривая ребенка.

— Разве ты не получала платье?

В сознании тут же всплыл образ омерзительного Филиппа, от чего по спине потекла неприятная, холодная дрожь.

— Мне казалось, что это Ван Мурлегем…

— Нет, — прервал пространные рассуждения Детлафф. — Поторопись с переодеваниями. Мы опаздываем.

Понимая совершенную бесполезность дальнейших пререканий и отчасти испытывая облегчение от возможности ненадолго покинуть его общество с целью немного отойти от неожиданного поворота событий и разобраться в своих чувствах, я кивнула и поднялась в комнату, где застала взволнованную компаньонку.

— О Святой Огонь! Барышня! — казалось, что девушка удивлена, увидев меня живой.

— Нет времени на объяснения, дорогая. Помоги мне надеть то платье, которое принесли утром.

— Но ведь…

— Его прислал мастер Эретайн.

— Тот самый? — служанка рассеянно указала вниз, на пол, намекая на оставшегося в гостинной вампира, а потом просияла осознавая наконец суть сложившейся ситуации. — Так это и есть господин, который…

— Да. Поторопись. — Понимая, что Детлафф слышит каждое слово, я постаралась пресечь дальнейшие разъяснения. — Приготовь милорду его комнату, и до утра можешь быть свободна.

Отослать Марту на ночь казалось единственно верным выходом, поскольку, как пойдет разговор по душам, неизбежный для нашего, в высшей степени странного воссоединения, предсказать было очень трудно, к тому же совсем не хотелось рисковать жизнью компаньонки, если вдруг что-то не заладится. Я не была уверена, что и наедине сумею справиться с его раздражением при необходимости, а ещё ведь собственные чувства оставались смутно тревожными, даже скорее негативными.

— Конечно, госпожа, — усмехнулась девица, несомненно истолковав мое распоряжение по-своему, и принялась помогать облачиться в чудесный наряд.

Тугая, тяжёлая коса укладке никак не поддавалась, что растягивало время одевания и усиливало волнение, но вот наконец я спустилась, задыхаясь от неясного трепета и шнуровки корсажа.

Детлафф снял дорожный плащ, под которым оказался дорогой, прямого, лаконичного покроя камзол бордового цвета с черными пазументами, в тон моему платью. Пронзительный взор вампира стал вновь темным почти ощутимо соскальзывая по многочисленным складкам и кружевам. Затем Эретайн медленно приблизился, обошел меня кругом и остановился за спиной вплотную, я почти ощущала биение его сердца.

— Ты прекрасна, Лея. — Низкий, тихий шепот запутался в волосах, соскользнул по шее, растекся жаром предвкушения по плечам.

Казалось, что стоит вздрогнуть, и мираж развеется, оставляя меня вновь в одиночестве. Мне никак не удавалось справиться с волнением, от чего грудь часто вздымались, выпуская короткие, прерывистые вздохи. Замерев за миллиметр до прикосновения, его пальцы вновь повисли в воздухе.

— Детлафф, я…

— Тише, — прошептал он у самого уха, прерывая не слишком связную попытку объяснить свое состояние. — Твое сердце из груди рвется, но запах страха становится все незаметнее.

Длинные пальцы подцепили короткий локон, аккуратно заправляя в прическу.

— Я понимаю, ни к чему объяснения, — по щекам покатились непрошенные слезы облегчения. — Тише, бабочка, не плачь.

Алая, ажурная полумаска покрыла лицо. Эретайн аккуратно завязал две атласные ленты, чуть стянув ими ярко-рыжие волосы. На мой немой вопрос он лишь чуть заметно усмехнулся.

— Уверен, Офелия не изменит своим традициям и устроит маскарад.

Скрыв собственное лицо под гладкой черной полумаской, вампир предложил мне руку, указывая на дверь. Касаться его, даже через плотную, чуть блестящую ткань камзола, было неимоверно волнительно. Словно в первый раз я стояла перед Боклерским монстром, не решаясь поднять глаз. Его глубокое дыхание стало шумным, как только холодные пальцы опустились на гладкую вышивку узкого рукава чуть ниже локтя, в чопорном жесте девичьей благосклонности к кавалеру.

Дорога до поместья Мурлегемов прошла в молчании. Детлафф внимательно, беззастенчиво разглядывал меня, расположившись напротив, а я уверенно, даже немного с вызовом смотрела прямо на него, отчаянно пытаясь сохранить дыхание ровным, а губы сомкнутыми. Мне больше не было страшно, совсем, скорее неприятное чувство стыда, за проявленную слабость, грело щеки густым румянцем. Вампир, наблюдая показательно-высокомерное поведение спутницы, лишь снисходительно улыбался, приложив тонкие пальцы к губам. Казалось, что мы мерялись силой характера, в невысказанной попытке подавить волю друг друга. Сердце откликалось на каждый его вздох, каждый взгляд, что светился все более откровенными мыслями, растекаясь по коже мурашками, замирая тугим спазмом в животе, стоило взорам пересечься.

Скоро экипаж въехал в широкие, резные ворота. Большой дом и обширный сад поместья Мурлегем были довольно хорошо освещены. Повсюду слышался смех и музыка. То тут, то там мелькали дорого одетые дамы и их не менее изысканные кавалеры.

— Для чего мы здесь?

Я оперлась на затянутую в черную кожу перчатки ладонь спутника, чтобы спуститься с подножки. Холодные, чуть дрожащие пальцы, то ослабляли хватку, то вновь усиливали, не желая отпускать его, на это крупная ладонь медленно сжалась, замыкая мою в цепкий капкан, словно демонстрируя тем самым, что не дождавшись окончания колебаний, Детлафф снова решил все сам, не спрашивая, требуя.

— Мне нужно поговорить с Филиппом. И думаю, с Винсентом тоже, — вампир смотрел прямо перед собой, чуть сдвинув брови к переносице, от чего создавалось впечатление обыденности его недавнего поведения.

Решив, что пора продемонстрировать привязанность, я так же невзначай придвинулась к нему чуть ближе, и сразу тепло крепкого тела, шум дыхания, терпкий, чуть резкий запах странного парфюма… Все это мигом взволновало кровь, согрело щеки, сбило дыхание, вызывая странную смесь эмоций, среди которых присутствовал страх неопределенной направленности. Ну не Детлаффа Ван Дер Эретайна — мужчину, которого я так мечтала увидеть все эти пол года, мне стоило бояться. Не стоило… Но как-то не получалось.

— Кто такой Винсент? — голос едва заметно прерывался тихими вздохами, покидающими грудь с некоторым напряжением.

— Его отец, — невозмутимо пояснил Эретайн, продолжая вести меня за руку, словно маленького ребенка через толпу веселящихся гостей.

— И что же такого неотложного ты хочешь у них выяснить?

— Откуда юный Мурлегем узнал о розах сорта «Сангрояль».

Мое недоумение слегка отрезвило голову, а на него совершенно никак не подействовало. С самым суровым и сосредоточенным видом спутник потянул меня в сад, за большим, хорошо освещённым домом, на поиски хозяев масштабного увеселительного мероприятия.

Пестрые пары со скрытыми лицами кружились в танце прямо под открытым небом. На невысоких, овальных постаментах жонглировали горящими шарами акробаты в масках арлекинов, среди гостей медленно плыли официанты одетые в бело-алые ливреи и так же обезличенные масками. Всепоглощающая атмосфера веселья казалась абсолютной, но словно была отравлена изнутри. Беззаботная радость одних, скрывала острые, внимательные взгляды других. Лёгкие, непринуждённые пируэты сменялись резкими, быстрыми движениями.

Когда глаз привык к пёстрой толпе, а слух — к общему гомону, я стала замечать в бессвязном водовороте лиц, красок, звуков суровых, собранных господ, со злыми алыми глазами. Одни внимательно наблюдали из тени, другие, как бы невзначай, подхватив легкомысленную барышню либо ветреного юношу, увлекали их вглубь сада, непринужденно беседуя.

— Это охота… — сомнений в сути происходящего больше не было, неприятный холодок брезгливого раздражения зашелестел по позвоночнику принуждая замереть на месте и начать сильнее прислушиваться.

— Костюмированная. Мурлегемы — весьма кровожадный и древний род вампиров. Хозяйка дома, мать Филиппа — Офелия, обожает устраивать балы, ее муж, лорд Винсент Ван Мурлегем, предпочитает вечерние салоны для избранных, а юный, но уже весьма амбициозный Филипп в восторге от травли. Только подтекст у всех этих забав один.

Речь Детлаффа лилась ровной, безэмоциональной рекой, но суть слов заставляла поежиться, сильнее вцепившись в его крупную, сильную руку, понимая, что лишь присутствие могучего покровителя отделяет меня от понятия — дичь, для этих совершенно беспринципных монстров. Вот значит какая участь была уготована мадемуазель Терзиефф-Годфрой на этом празднике жизни.

— Все эти люди… Они обречены?

— Вовсе нет. Чтобы не привлекать внимания, как ты заметила, вампиры уводят лишь тех, кто не противится их воле.

— Но ведь жертвы не осведомлены!

— О чем? — голос Детлаффа приобрел стальной звон. — Может о том, что собираются изменить своим мужьям или женам? Или о том, что подпольные бои рабов запрещены, как и охота на крестьян? Нет, Мейлея, поверь каждый, кто здесь присутствует, пришел по своей собственной прихоти. Люди ни чем не лучше вампиров, просто мы сильнее. Всем воздастся по заслугам.

— Ты жесток, — голос поднялся до взволнованного звона, выдавая кипящее негодование, взбешенный взгляд с вызовом упёрся в невозмутимое лицо покровителя. — Мы — люди, не скот на бойне и не дичь в лесу.

Вампир внимательно посмотрел прямо в мои глаза, а потом неожиданно нежно улыбнулся, чуть касаясь свободной рукой ярко-рыжих волос.

— Ты слишком добра, Мейлея. Бросаешься защищать даже тех, кто этого не заслуживает.

Его нежный, ласкающий жест мигом унял ураган негодования в груди. Я продолжала смотреть в темнеющий огонь, пронзительного взора, но теперь уже без возмущения, ощущая, как тают ледяные преграды между нашими душами.

В пестрой, яркой толпе появилась прекрасная женщина в золотом платье и такой же полумаске с пушистым пером, привлекая всеобщее внимание к себе.

— Госпожа Офелия Ван Мурлегем, — прошептал прямо у самого уха Детлафф, наклонив голову к моей шее, от чего легкая дрожь побудила закусить губу, поднимая мелкие волоски на затылке, отзываясь темным блеском самонадеянного удовольствия в нескромно-жестком взгляде вампира.

— Что ты хочешь спросить у них?

Он смерил меня долгим, изучающим взглядом, на самом дне которого светилась непонятная боль утраты, тоска по давно разрушенному прошлому.

— Ярко-алые розы, что присылает тебе Филипп Ван Мурлегем, относятся к сорту «Сангрояль». Они памятны для меня, но история, связанная с ними почти вдвое превосходит по возрасту юношу, так старательно копирующего все ее обстоятельства. Я намерен выяснить, из чьих уст он услышал о случившемся и чего желает добиться в конечном итоге.

— Так мишенью была вовсе не я, а ты?

— Допускаю его заинтересованность в тебе, но послание в виде букета «Сангрояль» имело целью меня. Это бесспорно.

Мы неумолимо приближались к хозяйке вечера, наконец она заметила моего покровителя и лучезарно улыбнулась ему.

— Господин Эретайн! Как приятно, что нашли время посетить наше скромное мероприятие!

— Миледи. — Детлафф склонил голову, в знак почтения. — Ваш супруг сегодня с вами?

— Винсент? Он где-то здесь. — Рассеянно произнесла вампирша и остановила пристальный взгляд на мне.

— Вы со спутницей?

— Мейлея Терзиефф-Годфрой, — представил меня покровитель, чуть отступая в сторону.

Яркие, как весеннее небо, голубые глаза Офелии Ван Мурлегем похолодели настольно, что стали напоминать две ледяные глыбы.

— Ах вот как, Филипп упоминал об этой особе. Вскользь. — Казалось она вновь обрела самоконтроль. — Что ж пригласите юную даму танцевать, Детлафф, сегодня мы развлекаемся, а вы так собраны, угрюмы… Впрочем, как обычно.

Женщина упорхнула лёгкой походкой в сторону, влекомая новыми разговорами, а мне нестерпимо захотелось исполнить наставление хозяйки вечера, не задумываясь больше о интригах, охоте на людей и природе моего вновь обретенного кавалера. Но обращаться к нему с подобными просьбами считалось бы, несомненно, дурным тоном. Эретайн раздражённо выдохнул, поворачивая голову в мою сторону, словно услышал мысли, а потом протянул руку, затянутую в черную перчатку, ладонью вверх.

— Вы позволите?

Сердце яростно вырываясь из груди подскочило к самому горлу. Возможность оказаться вновь в крепких, надежных руках сосредоточенного спутника манила и отталкивала одновременно. За время его отсутствия, мне удалось добиться немалых успехов в искусстве танца, потому переживать за лёгкость поступи, в довесок к волнению от столь желанной близости, все же не приходилось.

— Несомненно. — Я обхватила его большой палец устраивая свою маленькую, узкую руку, на широкой открытой ладони вампира.

Он притянул меня вплотную, крепко обнимая за талию, что являлось нарушением этикета, но иллюстрировало личную заинтересованность, и уверенно повел, непринужденно лавируя между парами. Мои холодные пальцы рассеянно скользили по черным узорам камзола на широком, рельефном плече покровителя, будто в поисках чего-то неимоверно важного. Тяжёлая рука Эретайна, словно прудовая гиря надёжно удерживала хрупкую спутницу прижатой к напряженному торсу настолько плотно, что места для вздоха почти не оставалось. От ощущения его близости сердце замирало, будто прислушиваясь к чуть трепетной судороге вожделения, сворачивающейся в самом низу живота.

Легкая, кошачья грация, вдруг внезапно проявившаяся в грубом, прямолинейном кавалере, вызывала искреннее удивление, однако на изумленный взгляд он лишь снисходительно улыбнулся.

— Это не так уж и сложно, если приноровиться.

— Ты восхитительно держишься, — стеснение отступало, разжимая тиски отстраненности. Скоро я уже облегчённо улыбалась, свободно утопая в темном, сосредоточенном взоре.

— О, миледи слишком добра, учитывая, что сейчас я впервые танцую за более чем двести лет.

Детлафф усмехался. Так открыто, непринужденно и искренне, что я невольно почувствовала себя воистину счастливой. Жизнь налаживалась, он ведь рядом. Большего и желать было совершенно невозможно.

— Так долго отказывал себе в развлечениях?

— Скорее избегал их.

Мы кружились все быстрее, на одном из пируэтов вампир поднял меня в воздух, повернулся вокруг себя, а когда опускал на землю, случайно или намеренно обжёг глубоким дыханием кожу у самой ключицы, соскользнул, лишь едва не касаясь, вверх по шее и замер на виске возле уха, шумно втягивая носом воздух. От этого лёгкого мимолётного движения каждая мышца в теле напряглась и заныла в ожидании продолжения; едва уловимая, сладкая дрожь потекла по животу вниз, заставляя вновь замереть, прислушиваясь к мучительному спазму удовольствия. Я тихо выдохнула, в попытке смирить закипающее воображение, уже размашисто рисовавшее сцены жарких поцелуев, и сразу слуха коснулся короткий, удовлетворённый смешок.

Он улыбнулся и отступил, нехотя выпуская меня из объятий, словно убедился в каких-то своих, внутренних выводах.

— Пора поискать Винсента. Оставлю тебя на пару минут.

Я судорожно вцепилась в его руку, не желая отпускать ни на шаг.

— Пожалуйста!

Детлафф притянул меня к себе и коснулся губами лба, утешая, унимая страх. Сразу, как-то неуловимо пришло ощущение совершенного, абсолютного спокойствия, словно не было вокруг целой стаи кровожадных хищников.

— Все, присутствующие вампиры уже четко уяснили, что ты — моя. Никто из них не посмеет приблизиться, волноваться не о чем. К тому же определить твое местоположение легче, чем статуи княгини Боклера.

Аккуратно, словно страшась разбить стеклянную вазу, он ослабил объятья, и мгновением позже растворился в резвящейся толпе. Я предпочла отступить в тень деревьев, наслаждаясь игрой красок и звуками музыки, стараясь не привлекать внимания. Благоразумие подсказывало переждать разлуку с покровителем, будучи как можно менее заметной для окружающих.

Неожиданно небо над садом расцвело яркими, переливающимися цветами фейерверков. Меж облаков неслись драконы, на которых нападали бесстрашные рыцари с гербами славных родов. Зрелище завораживало притихшую толпу, сотни глаз уставились на него, наблюдая за сплетением света и тени, а когда все закончилось громкие аплодисменты гостей вознаградили стоящего в самом центре лужайки чародея. Его руки ещё горели отсветами молний, а на губах играла самодовольная улыбка.

— Вам нравится? — вкрадчивый шепот над самым ухом заставил испуганно вздрогнуть.

Резче положенного по приличиям, я обернулась. Вплотную, чуть касаясь кружева платья у самого плеча, стоял Филипп Ван Мурлегем. Его короткая, чёрная полумаска покоилась в длинных пальцах, а яркий взгляд горел примесью разочарования.

— Чудесный бал. Благодарю за приглашение. — Благоразумие побудило шагнуть в сторону, разрывая дистанцию.

— Вы со спутником, — тихий голос звучал расстроено, даже чуть обижено. — Жаль, я так надеялся показать вам наш сад.

Алый взор заблестел жестокой, кровавой жаждой, галантная, узкая фигура вампирского отпрыска выпрямилась и словно насторожилась, как взведенное оружие, готовое прошить насквозь неразумную жертву.

— В другой раз. — Попытки держаться уверенно выглядели малоубедительными.

— Позвольте хотя бы вальс?

Мысль о том, что открылась возможность разузнать побольше о истории с цветами, быстро сформировалась, придавая действиям направленности.

— Разве вам можно отказать, Филипп? — расплылась в лучезарной улыбке я, приседая в глубоком, почтительном реверансе.

— Ах сам не знаю как, но у вас постоянно это получается, — притворно разочарованно вздохнул он, покрывая лицо маской.

Мы кружились по самому центру лужайки. Остальные пары предпочитали отступить с дороги хозяина вечера, потому быстро образовался некий ореол отчуждения, позволяющий говорить прямо.

— Вы засыпали дом алыми розами, милсдарь, но ведь вам известно о моей любви к синим.

— С некоторых пор. — В тихом голосе вибрировало раздражение.

— Но кровавый поток не прекратился, — моя мягкая настойчивость злила его только больше.

— Странно, что вы упомянули кровь, ведь этот сорт называется «Сангрояль»

— Ваш любимый?

— Меня в принципе не увлекают цветы. — Он все теснее прижимал мою талию к себе, склоняя голову к шее, это пугало и злило одновременно.

— Тогда я совсем вас не понимаю.

— Это не важно, — лишь только слова покинули губы, как стройная фигура вытянулась в струну от внезапного напряжения, похоже незадачливый спутник проговорился и теперь сожалел об этом. — Поскольку вы совсем не склонны к моему обществу.

— Может статься мишенью является совершенно другой… Господин?

Острый взгляд вампира приобрел налет неприязни, узкая ладонь прижала меня к его гибкому телу так плотно, что и двигаться, и дышать становилось трудно.

— Помилуйте, Лея. Ваш запах так восхитителен, что за один глоток каждый из присутствующих отдал бы жизнь, — он показательно весело рассмеялся, чуть касаясь губами волос за моим ухом. — Что кстати не лишено смысла, учитывая — кто ваш покровитель.

— Мне передали, что именно на место моего покровителя вы и желали бы вступить. Не думала, что стоит понимать эти слова настолько буквально.

Лицо Филиппа окончательно утратило отчужденную веселость, на миг мне показалось, что в кровавых глазах застыл страх. Мой намек на его заинтересованность в статусе, либо самой личности Детлаффа Ван Дер Эретайна всколыхнул непринуждённую развязность молодого вампира, иллюстрируя несомненную истинность высказанной догадки.

— Такой старый и сильный… мастер, как ваш покровитель, никогда не поверит в соперничество легкомысленного юноши вроде меня.

— Вы ищете оправдание?

Филипп с силой отшвырнул меня. Удержать равновесие стоило больших усилий, но смысл его поведения был предельно ясен. Юный Мурлегем боялся Эретайна, но желал бы видеть его поверженным, используя в своих играх меня, в роли пешки, орудия достижения более высокой цели. Ловушка изначально была обращена к Детлаффу, но похоже ее смысл начал раскрываться раньше времени.

Молодой вампир справился с эмоциями и чопорно поклонившись, нервной, пружинистой походкой направился прочь.

Я рассеянно огляделась, стараясь привести мысли в порядок и не дать выводам выветрится из взбудораженного сознания. Через поляну, тяжёлыми шагами ко мне направлялся Эретайн.

— Что-то случилось? — прозрачный взор светился агрессией, ровный ряд острых зубов выползал на нижнюю губу, неуловимо напоминая оскал.

— Нет. Просто вывела юного Филиппа из равновесия, спровоцировав сболтнуть лишнее.

— Обсудим по дороге домой, — покровитель напряжённо выдохнул обретая самоконтроль.

Я аккуратно воложила ладонь в его широкую руку и заглянула в суровое лицо, цепляя светлеющий взор. Детлафф коротко кивнул каким-то своим мыслям и потянул меня в сторону господского дома, намереваясь покинуть сомнительное развлечение, не дожидаясь его окончания.

========== Разговоры по душам ==========

Экипаж катился по пыльной дороге, оставляя позади адское развлечение. Детлафф задумчиво приложил пальцы к губам, бесцельно разглядывая меня, погруженный в размышления.

— Ты молчишь?

Он посмотрел осмысленно и вздохнул, прозрачный взор сверкнул заинтересованностью, переключая поток мыслей вампира в другое русло.

— Что сказал Винсент?

— Не уверен, что должен втягивать тебя в эту историю, Лея.

Ироничный смешок вырвался из груди, подтверждая нелепость услышанного высказывания.

— Я по уши в тебе и во всем, что с тобой связано. Поздно задумываться.

Он провел большим пальцем по нижней губе, чуть касаясь острых, как бритвы клыков, темный взор все сильней разгорался неприкрытым желанием.

— Ты права. Задумываться определенно поздно.

— Опять говоришь загадками. — Не позволить сознанию отключиться, уступая настойчивому зову тела, было несоизмеримо трудно.

— Хочу твоей крови, Лея. Нестерпимо, — едва слышно прошептал Детлафф, не отрывая пальцев от суровых губ, облокотившись локтем на перила повозки.

— Ты убьешь меня? — как бы это не казалось необъяснимо, но страх легко отступал, забирая с собой остатки здравого смысла, уступая место томительному, почти болезненно острому ожиданию.

Эретайн хмыкнул, внимательно изучая мою шею и плечи.

— Я бы хотел этого, но уверен, что смогу остановиться, — его голос понизился до тихого, вкрадчивого рокота.

— Почему ты желаешь мне смерти? — непонимание прозвучало дрожью в голосе, вызывая саркастическую усмешку вампира.

— Ты ведь осведомлена о воздействии крови на нас?

— Да.

— Тогда должна понимать, что кончина жертвы вторична. Первична только жажда.

— Давно голодаешь? — я знала, что они с Регисом раньше предпочитали избегать вампирских попоек.

— В другом случае, мне не составило бы труда пережить тягу, но ты — совершенно иное дело.

От внимательного взора хотелось скорее спрятаться, но намёк на мою уникальность грел измученную таким сложным общением душу.

— Почему?

— Сладко пахнешь. Я ведь говорил.

Тихая грусть больно уколола прямо под ребра. Осознание того, что его интерес скорее плоский, чем эмоциональный обижало и волновало одновременно.

— Помню, но ведь все меняется… Тебе ли не знать.

— Кроме нас. — погрустнел вампир, отдающий алым блеском взор потух и затуманился. — Мертвые статуи, заточенные в свои собственные поступки, как в тюрьмы.

— Это не так. Ты живой. Живее многих, знакомых мне людей, — впервые за вечер вдруг сами собой обнаружились настоящие, чистые эмоции, от чего вновь стало неловко, потому я напряженно выпрямила спину и замолчала на полуслове, пытаясь спрятать истинные чувства за маской высокомерной отстраненности.

Экипаж остановился у нашего дома, спутник галантно помог выйти из него и открыл входную дверь, пропуская, меня внутрь. Вязкий, холодный полумрак комнаты заставлял замереть в нерешительности, в ожидании чего-то большего, чем обыденное пожелание доброй ночи, прежде чем столь неуместно расстаться для сна, который не был нужен ни одному из нас. Детлафф по хозяйки сбросил камзол, поднял рукава рубашки и принялся разводить огонь в очаге, словно не замечая моего смятения.

— Иди спать, Лея. Уже поздно, — спокойно произнес он, стоило сделать попытку пошевелиться.

— Боюсь из этих доспехов, — я показательно потерла корсаж. — Без тебя мне не выбраться.

Эретайн не двигался, сосредоточенно взирая на занимающееся пламя.

— Для чего ты отпустила служанку?

«Чтобы ты не сожрал её ненароком!» — вопило мое неугомонное сознание, но голос даже не дрогнул, прекрасно скрывая ложь.

— Не хотела создавать тебе неудобства, она ведь не осведомлена о подробностях.

Очевидно признавая логичность сказанного, он развернулся и указал открытой ладонью на лестницу, приглашая пройти в мою комнату, для последующих переодеваний. Придерживая подол шуршащего платья, я провела вампира на второй этаж. Дверь тихо скрипнула, отворяясь, Эретайн вошёл, огляделся и усмехнулся обнаружив портрет Сильвии-Анны на обычном месте.

— Для чего ты это оставила?

— Если возражаешь, то завтра же Марта забелит стену, — невозмутимо произнесла я, стараясь подчеркнуть нежелание обидеть его.

Детлафф подошёл со спины и начал развязывать плотные, широкие ленты. Шелк тихо зашуршал под ловкими пальцами, по позвоночнику потекла приятная, чуть взволнованная дрожь.

— Я спросил: «зачем», — тон низкого голоса не обнаруживал раздражения, просто настаивал.

— Это ведь ты нарисовал.

— И убил ее тоже я. — Вампир говорил обыденно, словно мы обсуждали повседневные дела или незначительные мелочи.

— Бояться смерти — глупая затея, особенно для рабыни.

Движения длинных пальцев стали резкими, Детлафф шумно выдохнул и тихо, угрожающе прорычал:

— Ты не рабыня больше, и я легко позабочусь о твоей полной, абсолютной безопасности, если будешь впредь благоразумна и не станешь начинать того, чего не желаешь заканчивать.

Щеки вспыхнули жаром смущения. Тот поцелуй начинала не я! Но мне бесспорно хотелось продолжения тогда и несомненно сейчас живот приятно сводило тугой судорогой при мысли о возможности повторения памятных событий.

— Ты поняла меня, Мейлея? — низкий рокот серьезного голоса неумолимо настаивал, желая убедиться в правильном осознании мной сути произнесенных слов.

— Да, я поняла, — стараясь дышать хоть чуточку тише, подтвердила я, восторженно замирая каждый раз, как только крепкие пальцы покровителя касались кожи через нижнюю сорочку.

Край корсажа разошелся обнажая грубые шрамы, пересекающие спину, прикрытые лишь тонкой тканью рубашки. Поза Детлаффа напряглась, движения стали ещё более резкими.

— Почему не свела этих? — он заметно злился.

— Ты лично помогал в прошлый раз. Не решилась доверить другому.

— Ждала пока вернусь, — коротко, иронично усмехнулся он, понижая тон хриплого, рокочущего голоса.

Цепкие, пальцы с нажимом прошли по рубцам, через полупрозрачный барьер. Я вздрогнула, от напора прикосновений и, почему-то затаила дыхание, прикрыв глаза. Ощущения стали болезненно острыми, побуждая попытаться купировать напряжение, но выходило не особенно хорошо, а сладкий трепет, струящаяся по животу вниз, от бесплодных попыток только усиливался.

— Где снадобье? — спокойно осведомился вампир, совершенно игнорируя мое состояние, которого не мог не заметить.

— Кончилось, завтра сделаю новое.

— Хорошо. Спокойной ночи, Лея.

Не дожидаясь ответа он вышел за дверь, резкими движениями иллюстрируя раздражение, и судя по стуку каблуков об пол отправился к себе. Тяжёлое платье осело на ковер широким бордовым кругом. Выбравшись из него я стала мерить шагами комнату, нервно заламывая руки. Спать определенно не представлялось возможным, но задуматься о том, чтобы одеться и спуститься в гостиную… Да и зачем? Если уж решила, то нужно идти прямо к нему, не оставляя сомнений в намерениях. А чего мне собственно бояться, после рабства у Ревеля, а потом прилюдной продажи в бордель…

«Не начинай того, чего не желаешь закончить»

Но я желала. Ещё тогда не стоило отступать… бояться. Он не будет груб со мной. По крайней мере в это хотелось верить. Ну не для мужа же я собираюсь беречь свою честь… Нервная усмешка коснулась губ: о какой добродетели приходится рассуждать крестьянской девке? Признаваться себе в чувствах, в греховных мыслях было мучительно сложно, но в глубине души уже полностью созрела решимость, а уж если так, то и бояться нечего.

Я глубоко вздохнула и вошла в комнату Детлаффа. Он лежал на постели в одних узких штанах заложив руки за голову, подтянув одну ногу под себя и согнув в колене другую. Чуть смущенный взгляд опустился по мертвенно бледной коже широкого торса, казавшейся толще и грубее человеческой. Крупные мышцы бугрились под ней, увеличивая высокую фигуру в размерах и вызывая взволнованную оторопь. Мое появление совсем не удивило вампира, очевидно бешеный стук сердца тонкий слух уловил ещё из коридора.

— Для чего ты пришла, Мейлея?

Я судорожно вздохнула и сделала шаг в его сторону, поднимая руки в неосознанной попытке прикрыть плечи. Ночная сорочка, хоть и была длинной, но плохо скрывала фигуру поскольку шилась из тонкой, как паутина, льняной ткани.

— Разве нужно объяснять причину?

Он переложил руку на колено и приподнялся на локте. Плавная, кошачья грация его гибкой фигуры, таящей в себе столько нечеловеческой мощи, завораживала. Невольные поиски в ладном мужском теле признаков чудища не давали результата, кроме крупных размеров и несомненной физической силы в нем не было совершенно ничего необычного.

— Ты уверена, что принимаешь верное решение?

Наставительный, ровный, спокойный тон низкого голоса обескураживал. Неужели заставит озвучить причину появления? Или может быть ждёт, чтобы в этот раз я попросила сама? Смущение струилось неприятной, холодной дрожью по позвоночнику. В душе начало закипать раскаяние. Глупая девка! Да что ж я такое делаю?! Но отступать было определенно поздно.

— Абсолютно.

Эретайн поднялся со своего ложа и, подойдя, вновь замер, вплотную прижимаясь ко мне. Нас разделяла лишь тонкая грань невесомой ткани. Тело тут же заныло напрягаясь, будто признавало хозяина, который намеренно отпускал контроль с каждым ударом громкого, гулкого сердца, каждым движением мерного, ровного дыхания. Крупные мышцы под шершавой на вид, бледной кожей стали сильнее выступать, увеличивая рельеф, черты лица неуловимо менялись, приобретая болезненную резкость, одним быстрым движением он провел по нижней губе ровным рядом крепких зубов и спокойно открыл почти полностью алые глаза. Детлафф ждал. Понимая, что вновь должна сделать шаг навстречу первой, я положила чуть дрожащую ладонь на широкий торс и надрывно вздохнула. Как же этого сильно хотелось… Еще тогда. Гладкая кожа под пальцами была, вопреки ожиданиям, теплой, но биения пульса совсем не обнаруживала. Задыхаясь смятением, вперемешку с таким странным трепетом, свободно струящимся по телу, я аккуратно, едва прикасаясь, очертила ладонью ключицу и замерла, слегка сжимая широкое плечо покровителя.

— Как это бывает у вас — вампиров? — голос немного дрожал, губы пересохли и вспухли, но страх незаметно стихал уступая место томительному волнению предвкушения.

— Так же, как и у вас — людей.

Низкий тон приобрел чуть хриплый оттенок. Детлафф поднял было руку, но потом, словно не решившись, зацепил длинными пальцами подол рубашки у бедра и зажал его в кулаке, плотно натягивая ткань, но совсем не касаясь кожи под ней.

Он находился так близко, что я легко ощущала самое однозначное доказательство его подлинной заинтересованности. Это пугало. Столько раз нескромные мечты рисовали мне эту картину, описывали в малейших подробностях, как сильные руки сжимают меня в тугих тисках объятий, но сейчас все было по-другому. По мышцам разливался почти осязаемый трепет нетерпения, ждать прикосновений становилось все труднее.

— Покажешь? — прошептала я едва слышно, в попытке прекратить мучения для нас обоих.

— Если действительно хочешь, — он судорожно, глубоко вздохнул и отпустил мою рубашку.

— Хочу.

Поднять взгляд не было сил, но я знала, что сейчас он прикрывал глаза, концентрируясь лишь на чувствах. Крупные руки легли на мои бедра. Я ощутимо вздрогнула, но уверенного напора это не уменьшило, словно высказанное согласие стало спусковым механизмом, высвобождая его желания из оков самоконтроля. Ладони вампира с нажимом поднялись вдоль ребер к плечам, чуть задирая тонкую ткань сорочки. С губ срывались только прерывистые вздохи, кожу царапала неуместная одежда, отделяющая меня от него. Поднять голову, чтобы окончательно утратить контроль было мучительно трудно, хотя нестерпимо хотелось этого.

— Ты не боишься больше? — стекая горячей волной под волосами по затылку на плечи, прошелестел чуть хриплый шепот.

— Тебя бесполезно бояться.

Его пальцы соскользнули по рукам к запястьям.

— Ты пахнешь страхом и похотью одинаково сильно, — он словно сопротивлялся себе самому и войну эту явно проигрывал.

— Наверное все немного боятся неизвестного.

— Не меня?

— Нет.

— Я сделаю только два глотка, Мейлея. Не больше, — сосредоточенно прошептал Детлафф больно сжимая мои запястья.

— А потом? — в голосе четко звучала мольба, но похоже решение уже было принято.

Совсем не об этом умоляло натянутое тугой струной тело, однако мысль о том, что он будет пить мою кровь, волновала ничуть не меньше нескромных желаний. Приятная судорога предвкушения растеклась теплом по мышцам, поднимая волну почти нестерпимого вожделения.

— Это больно?

— Немного.

Детлафф медленно поднял мою ладонь и оттянул ее чуть вниз обнажая запястье. Горячие губы коснулись тонкой кожи, лёгкий укол и острые, длинные клыки проткнули ее прямо над пульсирующей струной вены. Сладкая дрожь безграничного удовольствия заструилась по телу, сворачиваясь тугим клубком вожделения в бедрах. Я тихо застонала, откидывая голову назад. Напряжение все нарастало, приближая разрядку, растекаясь по коже мурашками, по жилам огнем.

Неожиданно все прекратилось. Раздражение всколыхнулось в груди, побуждая открыть глаза, с губ сорвался короткий стон, сознание не желало возвращаться в разгоряченное тело, отчаянно настаивая на продолжении. Рассеянный взгляд взметнулся к вампиру. Он поднял голову, прозрачный взор ярко горел алым пламенем безумного удовольствия. Черты грубоватого лица приобрели чуть острый, жестокий контур, но звериного, пугающего преображения не наступало.

— Ещё. — Тихо взмолилась я, не желая, чтобы это прекращалось.

— Достаточно, Лея, — с той же злостью разочарования в голосе отрезал он, отпуская мою ладонь.

Пару раз глубоко вздохнув и шумно выдохнув, вампир бережно поднял меня, перехватив под колени и отнес в комнату, аккуратно опустив на постель. Когда уверенные объятья ослабли, я удержала его руку, не желая расставаться.

— Почему ты…

— Не хочу… Вновь пугать, — он усмехнулся и мягко высвободил ладонь, — А то сбежишь.

Благосклонное расположение духа покровителя пробудило желание удовлетворить нескромное любопытство.

— А можно вопрос? — вампир оглянулся у двери и непонимающе уставился на меня. — Моя кровь и правда такая особенная на вкус?

— Правда, — спокойно подтвердил он, слегка наклонив голову, вновь задумчиво усмехаясь.

— Как редкое вино?

Детлафф внимательно посмотрел мне в глаза, будто пытаясь определить для чего девице нужна подобного рода информация и, помолчав, произнес.

— Лучшее из того, что мне доводилось пробовать.

— Тогда почему остановился? Я ведь просила.

— Чтобы истощил досуха? Лея, жертвы не чувствуют границ, чем ближе смерть, тем сильнее их удовольствие. Двух глотков достаточно, чтобы весь следующий день у тебя кружилась голова.

Он отер большим пальцем губы и вышел за дверь, аккуратно прикрыв ее.

В ушах действительно шумело, тело ломило будто в лихорадке, мышцы ныли от напряжения, которому так и не получилось дать выхода, но постепенно все улеглось, веки начали тяжелеть, погружая в вязкий, томительный сон.

Утром едва разлепив глаза, я резко дернула манжет рубашки и облегчённо вздохнула обнаружив две маленькие ранки на запястье. Не приснилось. В комнату заглянула встревоженная Марта.

— Барышня?

— Где мастер Эретайн?

Волнения никак не удавалось унять. А если справившись с местными делами, он снова покинул меня?

— Сидит в каморке под крышей, просил не беспокоить, сказал, что хочет подумать.

С губ снова сорвался вздох облегчения. Резво откинув одеяло, я быстро поднялась и чуть не упала, от слабости и головокружения.

— Что с вами, барышня? — бросилась на выручку сердобольная Марта.

— Устала вчера. Принеси чего поесть, налей бокал красного вина и приготовь фиолетовое платье.

После завтрака силы частично вернулись. Приведя внешний вид в должное состояние, я поднялась до мастерской и уже хотела постучать, когда низкий голос из-за двери прервал меня.

— Проходи, Лея.

Детлафф сидел за рабочим столом в рубашке и штанах, без камзола. Его сосредоточенный взгляд не отрывался от внутренностей механической лошади, лежавшей прямо перед ним на гладкой, совершенно ровной поверхности.

— Здесь многого не хватает, — сообщил он, поправляя пружины в деревянном брюхе.

— Дети забрали часть своих игрушек.

— Ты часто ночуешь тут?

— Откуда такое мнение? — я бесшумно опустилась в узкое кресло в углу.

— Запах.

— Что прости?

— Твой запах особенно силен от ковра. Спишь прямо на полу?

— Иногда, — как-то сразу, без боя сдалась я, неожиданно легко признаваясь в самом сокровенном. — Чем ты намерен заниматься дальше?

— Разберусь с четой Мурлегемов, а потом покажу тебе Назаир, — совершенно обыденно сообщил Детлафф, ни на миг не отвлекаясь от своего занятия.

Грудь до краев наполнило порывистое, мятежное волнение, растекаясь по венам огнем, по коже дрожью, путая мысли в голове.

— Мы поедем туда вместе?

— Ты ведь хотела? Разве нет? — Он поднял голову, изучающе глядя прямо в глаза.

Тон спокойного голоса предавал сказанным словам налет обыденности, от чего смятение только усиливалось. Кем же Детлафф Ван Дер Эретайн видит меня в своей будущей жизни?

— Конечно. Мы говорили об этом, я помню.

Растерянный взгляд упёрся в сцепленные ладони. Ну не отказывать же ему сейчас? Это бы выглядело в высшей степени странно, особенно после вчерашних моих поступков.

— Прекрасно. Тогда так и поступим. Возможно Регис захочет присоединиться.

— Он тоже возвращается в Боклер?

При мысли о знахаре-моралисте, так трепетно заботившемся о нас обоих, стало немного грустно, ведь прощание вышло весьма натянутым.

— Чуть позже. У него какие-то неотложные дела.

Я облегчённо вздохнула, услышав, что возвращение покровителей в мою жизнь будет происходить поэтапно, поскольку это позволяло успеть адаптироваться к ситуации и разобраться в эмоциях. Детлафф немного ещё повозился с игрушкой, потом установил все детали на место и повернул заводящий ключ. Лошадь наклонила голову, вздрогнула всем телом и пошла по столу. Вампир искренне, по детски удовлетворённо улыбнулся.

— Я отправил посыльного к Ориане. Как только вернётся, навещу ее.

— Для чего?

Раздражение тут же сменило приятное чувство лёгкого успокоения. Зачем ему понадобилась эта мерзкая женщина, принимавшая самое активное участие в моих неприятностях?

— Винсент Ван Мурлегем ничего не знает о делах своего сына, или, я бы сказал, предпочитает в них не вмешиваться. Хочу уточнить роль госпожи-благодетельницы в этой истории.

— Вчера Филипп, разгорячившись проболтался, что розыприсылал, имея целью тебя, но причин не объяснил, а ещё подчеркнул, что ты значительно старше и сильнее его.

— Возможно молодой Мурлегем вознамерился манипулировать мной, или убить… — Обыденно проговорил вампир, созерцая движение игрушки по столу.

— Для чего ему это? — его меланхоличного безразличия я совсем не разделяла.

— Статус. Справиться с представителем Первого рода — очень сложная задача. Непосильная для многих. Однако недалёкий Филипп скорее всего стал марионеткой кого-то более дальновидного. Это меня беспокоит.

— Что значит «Первый род»?

— Мы, с Регисом, попали в этот мир в момент Сопряжения Сфер. Кланов было несколько, включая наш. Мурлегемы родились уже тут, на земле, и не имеют статуса Первородных.

— Ты настолько стар?

Он грустно улыбнулся моему искреннему удивлению, взглянув сверху вниз, через плечо, но ничего не ответил.

— Почему розы этого сорта так раздражают тебя? — я наконец решилась задать главный, интересующий меня вопрос.

Высокая фигура обрела напряжение натянутой струны, челюсти сжались, выдавая неприязнь. Очевидно мастер Эретайн не желал делиться воспоминаниями. Резким движением развернувшись ко мне, он коротко бросил: «Это не важно» и нервной, пружинистой походкой покинул комнату.

========== Рождество в Каэр Морхен ==========

Комментарий к Рождество в Каэр Морхен

Эта глава является лирическим отступлением. Она навеяна настроением нового года и полна моего представления о том, как персонажи саги могли бы его встретить.

Что-то вроде бонусной серии по случаю праздника.

Обычное, сюжетное продолжение выйдет по расписанию, в воскресенье.

Я открыла глаза, скорее ощущая, чем воспринимая слухом оглушающую, всепоглощающую тишину в доме. Совершенно пустом.

Обычно воздух наполняли миллионы различных шорохов, стуков, звуков передвигающейся мебели или переставляемой посуды… Но не сегодня. Меня окружало абсолютное безмолвие.

— Эй! Есть ли кто дома? — собственный голос, звенящий визгливыми нотками волнения, растекся в пустом пространстве, точно гром среди ясного неба.

Ответа не последовало.

Выбравшись из постели, я побрела прямо в ночной сорочке по коридору, намереваясь спуститься в гостиную, аккуратно ступая босыми ногами и даже сдерживая шумное дыхание, чтобы не разбудить спящего в этом тотальном молчании огромного дракона… А ведь как же иначе объяснить странное поведение домочадцев?

— Марта? — протяжно, почти жалобно позвала я, но и эта попытка осталась безрезультатной.

— Мейлея? — громкий рокот низкого голоса прокатившись по комнате так внезапно, что даже волосы на затылке поднялись дыбом, всколыхнул в душе приступ паники, близкой к истерике.

Подпрыгнув на месте я громко вскрикнула и уж потом обернулась, чтобы обнаружить источник своих страхов.

Детлафф Ван Дер Эретайн, собранный в дальнее путешествие, судя по характеру одежды, застегнутый на все пряжки и пуговицы, чуть насмешливо взирал на меня из дверного проема, расслабленно прислонившись к косяку и сложив руки на широкой груди.

— Долго ждать мне ещё? Одевайся скорее.

— Чертов упырь! Ты меня до смерти напугал!

Он лишь снисходительно усмехнулся и покрутил указательным пальцем в воздухе, предлагая поторопиться.

— Оле-оле.

— С места не сдвинуть, пока не объяснишь: что тут происходит! — я показательно сложила руки на груди и наклонила голову в бок.

— Не смотри так, Мейлея — это не моя затея.

— А чья?

— Эмиэль, разумеется. Он у нас любитель шумных попоек с традиционными драками.

— Объяснишь, в чем дело или так и будешь бросаться загадками?

— Одевайся и всё увидишь сама.

Понимая, что ничего другого, кроме как покориться не остаётся, я побрела в свою спальню приводить внешний вид в должное состояние.

— Все, готова. Теперь рассказывай.

Вместо ответа Детлафф подхватил меня на руки и растворился в багровых клубах, унося в неизвестность.

Скоро темное марево рассеялось и мир словно вынырнул из неведомых глубин, вмиг наполнившись звуками, движением, красками.

Нас окружал большой, просторный зал старинного замка, в центре которого высилась огромных размеров ёлка, в камине весело горел огонь, а вокруг сновали различные существа: люди, краснолюды, ведьмаки. Всем нестройным оркестром заправлял седой мужчина с копной длинных волос, небрежно затянутой на затылке. Он постоянно размахивал руками и отдавал короткие, ёмкие приказы, иногда сопровождающиеся бранью. Общая, на первый взгляд бессвязная толпа, поднималась волной и разбегалась по разным углам, но очень скоро поручения предводителя оказывались выполненными.

— Ламберт, Эскель, Лео! Ну-ка бегом за креплениями, пока чародейки не разнесли тут все в дребезги, — скомандовал старый ведьмак и тут же целая стайка прекрасных дам с тихим хохотом бросилась от дерева, стараясь не задеть бочек, лавок и столов.

Женщины представляли собой крайне пёстрое зрелище, были тут и блондинка, и жгучая брюнетка и рыжая бестия, а замыкала процессию совсем юная девица, но при этом абсолютно седая, как тот ведьмак — друг Региса.

Дамы вытащили огромную коробку блестящих, стеклянных игрушек и принялись развешивать их на широкие ветки, соревнуясь в изяществе заклинаний. Пару раз яркие шарики рассыпались в воздухе множеством стеклянных брызг под звонкий, задорный хохот.

Тем временем угрюмые мутанты с янтарными глазами усердно пытались закрепить колышущееся дерево на полу и не дать ему завалиться от очередного, неудачного заклинания.

Входные двери распахнулись и в зал влетели крупные хлопья пушистого снега, создавая подобие вьюги, а за ними вошёл Геральт и втащил большую оленью тушу.

— Регис, помоги ему установить вертел, — тут же скомандовал старший, и из дальнего угла появился мастер Терзиефф-Годфрой, с бутылкой медовухи в руках.

— Конечно, старина-Весемир. Детлафф, друг мой, окажи нам любезность.

Вампир подошёл к нам и добродушно обнял, легонько похлопав по спине.

— Украду его у тебя ненадолго, дорогая. Не против?

Эретайн бросил на меня встревоженный взгляд, но подчинился, направляясь к дверям для последующей помощи. За спиной, как из-под земли выросла Марта.

— Идёмте, барышня, тут так весело!

Не успела я и глазом моргнуть, как уже украшала ёлку в компании чародеек, непрерывно обсуждающих все достоинства и недостатки присутствующих.

Седовласая девочка увлеченно флиртовала с молодым ведьмаком по имени Лео, а его собрат, с изуродованным грубыми шрамами лицом, сосредоточенно крепил крупные цепи, удерживающие конструкцию ёлки на установленном месте.

Чуть поодаль от основной компании, за столом, грубо сколоченным из плохо отесанных досок, сидели двое: рыжебородый краснолюд, коренастого телосложения с суровым сосредоточенным взглядом и пышно одетый, красивый юноша в дорогом, голубого сукна камзоле и берете с широким, белым плюмажем. Странная парочка увлеченно играла в гвинт, при чем судя по восклицаниям бард проигрывал.

— Кто это? — обратилась я к золотоволосой чародейке в весьма откровенном наряде, стоявшей неподалеку.

— Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф. Но сам он предпочитает именоваться бардом Лютиком.

— Какое разношерстное общество, — невольно усмехнулась я, наблюдая, как странный господин с разочарованной миной вручает краснолюду свой прекрасный головной убор.

— И не говори, — отстраненно произнесла чародейка наблюдая, как моложавый ведьмак задирает седовласого, предлагая ему наскоро соорудить двимеритовую клетку, чтобы загнать туда всех представительниц прекрасного пола и наконец вздохнуть с облегчением, на что Седой Волк только загадочно улыбался, не отвлекаясь от своего занятия.

Ловко орудуя длинными когтями, Детлафф четвертовал оленью тушу и уже нанизывал крупные куски на вертел, щедро посыпая пряностями и солью.

— Твой новый друг неплохо справляется, а, Геральт? Разводить ты вампиров задумал что-ли? — не унимался моложавый мутант, остановившись, однако поодаль, на почтительном расстоянии. — Неужто справиться не смог? Стареешь, Седой Волк…

— Хочешь попробовать сам? — саркастически усмехнулся Эретайн, поднимая пронзительный взгляд на наглеца.

— Ламберт у нас лучший фехтовальщик Каэр Морхена, — бесшумным шагами к компании приблизился старый Весемир.

— И на язык острый, как рапира, — поддержал Геральт, беззлобно ухмыляясь.

— Заметил, — тихо пророкотал Первородный и подал знак поднимать готовый вертел, чтобы установить его над очагом.

— Мастер пера и слова тут я! — подал голос виконт поднимаясь из-за стола. — А вы слышали мою новую балладу, любезный?

— Лютик… — хором протянули ведьмаки, очевидно не желая участвовать в обсуждении несомненного шедевра.

Тяжёлые двери снова скрипнули и вместе со снежным вихрем в проеме появился очередной гость. Он был совершенно лысым, внушительного телосложения и жёсткого, сурового вида. Блестящую, непокрытую макушку пересекал грубый кривой шрам.

Поздоровавшись низким, глубоким басом, ведьмак потащил ящик с вином, который держал в руках поближе к очагу, где Регис уже вовсю варил ароматный глинтвейн.

Когда приготовления были закончены: мясо пожарено, ёлка украшена, а беззлобные свары сами себя исчерпали и затихли, вся разношерстная компания расположилась вблизи очага, кто на лавках, а кто на мягких звериных шкурах, постеленных на потёртые камни большого зала.

Постепенно завязались хмельные разговоры, истории ведьмаков перемежались громкими взрывами смеха и язвительными замечаниями Ламберта. Лютик все же исполнил свою новую балладу, красивым, поставленным голосом, аккомпанируя себе на замысловатом струнном инструменте, под суровое бурчание краснолюда, гордо носившего пышный берет с широким плюмажем, честно выигранный в гвинт и совершенно не замечавшего, как смешно и нелепо он выглядит.

Чародейки равномерно распределились среди ведьмаков, приникая каждая к своему, потому и я присела возле Детлаффа, увлеченно беседующего со странным охотником, имеющим вид медведя и откликающимся на милое прозвище Лето. Они обсуждали проблемы морали простого народа и способы понимания современного общества.

Неподалеку Регис витиевато философствовал с Весемиром о бренности бытия, а на заднем плане поблескивала отсветами пламени очага в разноцветных стеклянных игрушках огромная, пышная ёлка, вселяя в душу тепло и уют подступающего праздника.

Постепенно чуть пьяная компания ещё сильнее освоилась, позволяя себе расстегнуть камзолы и расслабиться в позах. Эретайн пересел на пол, ко мне, положив тяжёлую ладонь на плечо и опершись локтем о лавку. Окружённая его присутствием со всех сторон, стараясь смирить сладкий трепет с облегчением растекающийся по венам, я запрокинула голову чуть назад, упираясь затылком в широкое плечо покровителя.

— Сдаётся мне, Геральт, что ты брешешь, — авторитетно заявил краснолюд, покачивая белым пером на берете.

— Золтан, холера! Ты ведь был там! — возмутился седой, от раздражения стукнув кружкой о лавку, от чего черноволосая чародейка, нежно обнимавшая его плечи, неприязненно поморщилась.

— Да… Славные были времена, — поддержал Весемир, задумчиво глядя на огонь. — Мало что осталось от того мира.

— Вам ли жаловаться, волки, — чуть прищурившись подал голос Лето. — Вот я…

— Половину Королей Севера перерезал, как ягнят. — Умозрительно закончил за него Ламберт.

— Ага, а спихнул все на меня! — раздражённо прорычал седой, глядя на дно своей кружки.

— Да вокруг тебя вечно все дохнут, вроде ж не баба, — темноволосый ведьмак с изуродованным лицом, хитро прищурился, поглядывая в сторону брюнетки.

— Что ещё за баба? — вновь возмутился Геральт.

— Моровая, — закончил шутку Эскель, словно только и ждал подобного вопроса.

Ведьмаки разом расхохотались, а блондинка, сидевшая рядом с Ламбертом, неприязненно, немного брезгливо поморщилась.

— А вот скажи мне, Регис, — продолжил мутант, обращаясь в нашу сторону. — Ты ведь вампир, так?

— Да… — протянул тоном, исполненным чувства собственного достоинства, Первородный.

— Говорят, что вашего брата нельзя убить.

— Любое существо можно лишить жизни. Дело только в способе. Мы обладаем удивительно быстрой регенерацией, потому погибаем полностью только от руки собрата.

— А вот я однажды…

Эскель принялся долго и занудно пересказывать, как справился с высшим вампиром при помощи девки, по макушку накачанной выпивкой и фисштехом.

— Я знаю этого вампира, — вкрадчиво прошептал Эретайн, наклоняя голову к моему уху. — После того случая он напрочь завязал с пьяными оргиями в незнакомых местах.

Снисходительно усмехнувшись, покровитель шумно втянул носом воздух у самого уха, чуть задевая дыханием короткие рыжие пряди. Приятная дрожь растеклась мурашками по позвоночнику, заставляя затаить дыхание.

— Бывают конечно декадентские говнюки, вроде тех, что описываешь ты, — продолжал философствовать Регис. — Но в основной своей массе подобные мне весьма мирные жители, занятые насущными проблемами.

Я больше их совсем не слушала, наслаждаясь теплом крепких рук Эретайна. Беседа то и дело меняла направление, перетекая с одной темы на другую. Иногда в узкие окна-бойницы, под самой крышей, влетали крупные хлопья снега, которые сделав пару-тройку пируэтов в воздухе, оседали прозрачными каплями, растворяясь от поднимающегося жара очага.

Праздничная ёлка горделиво высилась, нависая над нами пушистыми, колючими лапами, и вокруг почти ощутимо витала уверенность в том, что в конце истории все несомненно сложится наилучшим образом: главные в жизни, заветные желания сбудутся, проблемы разрешатся сами собой и в новом году непременно нас ждёт что-то важное, лучшее, вечное.

— За мечты! — поднял свою кружку Лютик, предлагая тост.

— И за их исполнение, — тихо добавила я.

========== История семейства Мурлегем ==========

К вечеру посыльный принес записку от госпожи Орианы, и Детлафф сразу начал собираться.

— Позволь, я пойду с тобой?

— Для чего?

Истинную причину нежелания оставлять его наедине с неприятной особой озвучивать не хотелось, потому пришлось выкручиваться.

— Может услышу или увижу что-нибудь новое. Две пары глаз лучше, чем одна.

— Как хочешь, — безразлично пожал плечами вампир и отправился переодеваться.

Для неприятных визитов у меня было приготовлено темное платье, высоко закрывающее шею. Тяжёлая медная коса уже опускалась довольно низко и укладке не поддавалась, потому задевала колени при ходьбе, когда я торопливо спускалась по лестнице, глядя под ноги, подспудно ощущая, что задерживаю спутника.

Раздражённо вздохнув, Эретайн по обыкновению взял меня за руку и вывел на улицу, как дитя, неспособное самостоятельно найти дорогу. Это злило.

— Понимаю, что представить подобное тебе трудно, но тем не менее мне удавалось не помереть, худо-бедно справляясь и в твое отсутствие тоже, —язвительно процедила я через сомкнутые зубы.

Детлафф скосил в мою сторону насмешливый взгляд и произнес тоном, исполненным чувства собственного достоинства:

— Ты права, Мейлея.

— В чем?

— Представить подобное трудно.

Задохнувшись негодованием, я рванула ладошку из цепкого капкана его рук, но результата это совсем не принесло.

— Отпусти!

— Запястье вывихнешь. Прекрати сопротивляться, видишь ведь, что занятие это бесполезное, — он искренне забавлялся ситуацией, поскольку прозрачный взор все сильнее загорался озорным, детским огнем.

— Никогда, — тон звенящего голоса понизился до злобного шипения. — Слышишь, никогда я не перестану сопротивляться тебе, заносчивый…

Страх серьезно обидеть его побудил осечься на полуслове и поднять чуть напуганный взгляд.

— Монстр?

— Нет.

— Я чудовище, Лея, — вкрадчиво прошептал Детлафф, наклоняя голову к моему виску, от чего сердце замерло, а выдох застрял в груди спазмом. — Никогда не забывай этого.

Он вновь усмехнулся, едва не касаясь губами волос и отпустил мою ладонь. Надувшись от возмущения, я зашагала вперёд, всем своим видом демонстрируя крайнее раздражение.

Мы шли по залитой теплым, закатным солнцем брусчатой дороге, через площадь Анны-Генриетты в направлении самого дорого квартала Боклера, где и расположилась усадьба госпожи Орианы.

— Как вы встретились с этой вампиршей? — наконец душевное равновесие вернулось, позволяя разуму взять верх над глупыми обидами.

— Она брукса, — пояснил Эретайн, снисходительно глядя на меня с высоты своего роста.

— Что это значит?

— Одна из разновидностей, как катакан или экима.

— А ты?

— Высший, Первородный вампир. Это мы создали когда-то всех остальных.

— Обеспечили мастеров ведьмачьего цеха работой?

Он усмехнулся и взял меня за руку, снова властно сжимая ладонь так, чтобы однозначно дать понять, что и в этот раз сопротивление будет бесполезным.

— Есть несколько Первородных кланов и далеко не все они желают жить в мире с местными, не высовываясь без лишней надобности. Раньше, когда нас было гораздо больше, даже горели костры войн между семьями. Мы с Регисом увлеченно участвовали в них.

— На чьей стороне?

— Я — людей, он — вампиров. Наш господин Терзиефф-Годфрой был весьма кровожаден, Лея.

Детлафф вновь скосил взор на меня, усмехаясь неподдельному удивлению.

— Что же поменяло вас местами?

— Его — женщина, меня — друг.

— Как звали твоего друга, что заставил разочароваться в людях?

Суровый облик вампира просветлел и смягчился. Воспоминания о собрате были несомненно приятными для него, что легко иллюстрировал отблеск подлинного счастья, скользнувший по грубому лицу, придавая ему налет задумчивой меланхолии.

— Адриан Лафайет, — низкий тон рокочущего голоса дрогнул, словно произнеся имя побратима вслух, Детлафф осквернил его память. — Мы оба были молоды, горячи и безрассудны, потому часто ввязывались во всякого рода неприятности.

Эретайн вдруг внезапно погрустнел, на грубое лицо вернулась прежняя безразличная отстраненность.

— Твой друг погиб?

— С чего ты взяла? — он повернул голову и скользнул жёстким, сосредоточенным взглядом по мне. — Убить высшего вампира может только соратник. Такой же вампир.

— Ты говоришь о нем: «был».

Прозрачный взор стал ярко алым. Спутник сжал мои пальцы до хруста костей, даже не замечая причиняемой боли, черты лица его стали резкими, злыми, жестокими.

— Я сам убил своего друга.

— Мне жаль. У тебя наверняка была весьма веская причина. — Ничего лучшего придумать не получилось, да и по правде говоря, я не знала, как утешить в такой ситуации. Самым приемлемым выходом было просто замолчать, что и пришлось сделать.

— Не хочу унижаться оправданиями. Мои поступки, правильные они или нет, остаются только моими. Это тюрьма в которой не может быть помилования.

Дальнейший путь мы продолжили в молчании. Постепенно крупная ладонь расслабилась, позволяя чуть высвободить онемевшую руку.

Скоро впереди показалось поместье Орианы. Хозяйка радушно вышла навстречу, нежно обняла Детлаффа, чуть дольше положенного задержавшись руками на его широких плечах и дружелюбно кивнула в мою сторону, словно конфликта вовсе и не было. Ее лицемерие злило. Чего добивается эта брукса? Боится гнева Эретайна по поводу меня? Или может считает, что человеческая девка совсем не повод надолго заострять внимание? Вот только покровитель так определенно не думал… Или мое заинтересованное сознание вновь выдавало желаемое за действительное?

Вампиры непринужденно беседовали устроившись на террасе, а я медленно прогуливалась вдоль увитых плющом перил, ощущая себя ненужной, игрушкой забытой ребенком на улице.

— Почему ты взялась помогать Филиппу? — лицо Детлаффа ничего не выражало, будто тема, затронутая им так внезапно, не отличалась от всех обсуждаемых ранее ни на кнат.

— Не подумай только чего дурного! — замахала в притворном ужасе вампирша, нежно улыбаясь при этом. — Лея осталась без твоей поддержки, а ее запах во всем Боклере услышать можно. Я решила, что покровительство влиятельного вампира пойдет ей на пользу, а юный Мурлегем просто умолял принять участие в качестве посредника, поскольку мы близки с тобой и Регисом.

— Мейлея принадлежит мне и находится под моей защитой и опекой. — Эретайн спокойно покачивал вино в прозрачном бокале, взирая внимательным взглядом на собеседницу.

— Рада слышать, что ты вновь обрёл стаю. — Лучезарно улыбнулась Ориана, демонстрируя крайнюю степень доброжелательности.

— Только планы Филиппа включали скорее меня, чем ее. — Наклонил голову в знак почтения к высказанной сердечности, вампир.

— Ты ведь покинул Боклер? — непонимающе подняла изящные брови хозяйка.

— И тем не менее.

— Что ж, мне легко понять спесь этого юноши. Звание полукровного статус не красит, но глупо было бы полагать, что ты оставишь пощечину без отмщения.

Детлафф снисходительно улыбнулся, опуская взор в свой кубок.

— Хотя технически в венах мальца и течет бессмертная кровь, ведь Винсент — чистокровный вампир, хотя и не Первородный, однако все же победа в таком поединке весьма сомнительна.

— Считаешь, что Филипп хотел спровоцировать дуэль и попытаться убить тебя? — ошарашенно произнесла рыжеволосая бестия, опуская безвольной рукой бокал на стол. — Это никогда не одобрили бы ни кланы, ни Скрытый.

— Подобный подвиг предаст исполнителю такую значимость, что при всем недовольстве, остальные станут его бояться… А Скрытый все меньше интересуется жизнью по ту сторону пещеры. Он хочет домой, остальное не имеет для него значения.

— Отчасти ты прав, конечно. Но силы несомненно не равны.

— Если не вывести меня из равновесия, спровоцировав бешенство, — больше себе произнес Детлафф. — Тогда шанс мог бы представиться.

— Неужели Филипп решился на подобное?

— Отваги Мурлегемам не занимать. Вспомни, как ринулся Винсент на защиту вновь обращённой возлюбленной от гнева амбициозного отца.

— О да! Хагмар был в бешенстве! Единственный сын выбрал в жены смертную женщину, да ещё и обратил ее в себе подобную, — брукса мечтательно закатила глаза, словно была свидетельницей описываемых событий.

— Бойня вышла кровавая. Казалось Первородный готов истребить всех: и людей и вампиров разом, — усмехнулся воспоминаниям Детлафф с некоторым налетом превосходства, из чего я сделала вывод, что он участвовал в перепалке, а Ориана — нет.

— Сенклер как-то рассказывал мне о тех событиях, но подробностей новообращённый не знает разумеется.

— Конечно. Война случилась задолго до вашего с ним рождения, — вампирша неприязненно скривилась, при упоминании своего статуса. — У Хагмара были все шансы стать королем, сплотить нас под своими флагами, если бы не дикая кровожадность, направленная и на собратьев в том числе. Он не знал границ спесивого высокомерия.

— Это ты ведь заточил главу клана Мурлегем в клетку тогда?! — Ориана чуть кубок не выронила от возникшей внезапно догадки.

— Да. Хотя подвиг не был единоличной заслугой, нас было много, а армия Хагмара наводила ужас, стоило ему подать сигнал к атаке… и все же мы победили. Участь поверженного властителя прискорбна: голодать веками в двимеритовой тюрьме, без права помилования. А какой позор для высокомерного Первородного.

— Так может произошедшее — месть?

Детлафф саркастически усмехнулся.

— Внук воспылал любовью к деду, которой ненавидит само его рождение больше, чем Сопряжение Сфер?

— Но в этом случае схватка с тобой обрела бы оправдания в глазах других Первородных.

— Несомненно. И все же слабо верится, что столь хитроумный план — продукт его молодого, хоть и амбициозного ума.

— Может Винсент?

— Вряд ли. Он занял свое место в обществе. Женился на Офелии. Старший Мурлегем счастлив и не нуждается в одобрении. Кстати, для чего они прибыли в Боклер?

— Вина отведать, — усмехнулась вампирша. — И посмотреть, где можно пристроить чёрное солнце Нильфгаарда. Кажется господа получили приказ прямо отсюда; у нас ведь есть кому передать послание. Тебе конечно известно, что много лет вся эта династия выполняет задания императорского дома.

— Конечно. Интриги — любимая ипостась Мурлегемов.

— Стоит ли винить Филиппа в том, что он сын своего отца? — рассмеялась Ориана.

— Не стоит, — спокойно согласился Детлафф.

Беседа поменяла направление и ушла в сторону пространного обсуждения знакомых, погоды и планов на будущее. Когда уже совсем стемнело и теплые сумерки затопили террасу, подвыпившая вампирша невзначай накрыла ладонь Детлаффа, покоящуюся на столе, своей, увлеченно щебеча о нравах аристократов Боклера, вампир безразлично взглянул не нее, но отстраняться не стал, это взбесило куда сильнее елейного тона благодетельницы.

— Мне кажется, что Анна-Генриетта слишком увлечена балами и традициями, — произнесла я, непринужденно вклиниваясь в разговор, при этом подошла сзади к Эретайну, огладила смольные волосы, запуская пальцы в чуть жёсткие пряди и соскользнула ладонями на плечи вампира, недвусмысленно демонстрируя свое положение.

Не отвлекаясь от беседы, он медленно высвободился и провел крепкими пальцами по тыльной стороне моей руки от запястья до самых кончиков ногтей, словно одобряя поведение подопечной. Прозрачный взор не поменялся ни на кнат, выражение грубого лица осталось при этом прежним, а по моему позвоночнику потекла сладкая дрожь, побуждая прикрыть глаза.

Яркий взгляд хозяйки сверкнул разочарованием, движения стали резкими, губы сомкнулись в тонкую линию, но скоро она вновь обрела прежнюю непринуждённость, продолжив беседу с прерванного момента.

Уже заполночь Детлафф поднялся, выражая желание уйти. Брукса подалась было к нему, намереваясь обнять на прощание, но натолкнувшись на жёсткий, колючий взгляд, все же не решилась. Ощущая, как в крови кипит эндорфин победителя, я непринужденно вышла вперёд, обвила ее хрупкие плечи, чопорно расцеловала в обе щеки и отошла, застыв за плечом покровителя. Ей это совсем не нравилось. Похоже наша очаровательная Ориана заинтересована в Детлаффе. Уж не это ли подтолкнуло её к участию во всех вышеозвученных интригах?

***

Мы неспешно возвращались домой, расслабленно беседуя. Эретайн чаще стал обращать взгляд в мою сторону, отвечая однако, по обыкновению односложно.

— Кто такой Скрытый?

— Старший среди нас. В его обязанности входит контроль за соблюдением секретности, но в последнее время он все реже показывается, предпочитая ожидать нового Сопряжения Сфер, в месте, которое мы называем вратами.

— Ваш вождь хочет домой?

Детлафф грустно улыбнулся.

— Мы все хотим… Отчасти.

— Понимаю, — немного разочарованно вздохнула я, глядя под ноги.

Впереди показалась знакомая улица. Марта встретила без особенного энтузиазма. Возможно надеялась, что странный господин останется у своей подруги, но её чаяниям не суждено было сбыться.

Без аппетита, скорее для отвода глаз поужинав, Эретайн устроился у камина в широком кресле. Не хотелось покидать его, потому я осталась в непосредственном соседстве, для вида взявшись за вышивку. Недостаток света однако, не позволял сосредоточиться на работе. Каждый раз, как иголка вонзалась в палец, вампир поворачивал голову в мою сторону и тяжело вздыхал, укоризненно поглядывая на меня. Скоро смирившись с безнадежностью попыток, я отложила работу, под благодарный кивок смольной с проседью головы.

Детлафф замер, будто окаменел в пол оборота ко мне, бесцельно наблюдая за оранжевой пляской пламени на дровах. Марта испытывала неловкость от его присутствия, не зная чем себя занять, от того искала дело, чтобы отвлечься.

— А давайте-ка, барышня, я ваши волосы вычешу, а то больно густые они у вас, много времени займет.

Звук ее голоса расколол тишину вдребезги. Эретайн обратил проникновенный взор к девушке, от чего ей захотелось спрятаться куда подальше. В попытке избавиться от навязчивого внимания, она унеслась наверх и нескоро вернулась с резным черепаховым гребнем, инкрустированным янтарем.

— Вот, — бодро произнесла служанка, направляясь прямо ко мне.

— Я хочу сам. — Низкий голос растекся мерными волнами по комнате, вызывая дрожь у всех присутствующих дам.

Вампир протянул руку ладонью вверх, в сторону Марты, предлагая передать гребень ему. Девушка с опаской вложила расчёску в длинные пальцы хозяина и поспешно уселась в своем уголке, опустив руки на колени и нервно оправляя юбку. Внимательный взор проводил ее и перекинулся на меня в невысказанном приглашении.

— Обращаешься со мной, словно с одной из тех игрушек в мастерской. — В тихом голосе прозвучало недовольство, но тем не менее я покорно поднялась, подошла к нему и устроилась на низкой скамеечке у широкого кресла.

— Трудно воспринимать иначе мир вокруг, когда возраст перевалит за третью сотню, — едва заметно усмехнулся Детлафф, ловко расплетая быстрыми движениями тугую косу.

Длинные зубья костяного гребня прошли по голове, вызывая прилив взволнованного удовольствия, покрывая мурашками открытую с некоторых пор шею, а затем утонули в красноватом море медного блеска, чуть вьющихся локонов. Затем последовала тяжёлая рука, медленно перебираются крупные пряди. Дышать становилось все труднее. Я опустила голову на колени вампира и притихла, словно зверь под лаской хозяина.

— Мне нравится цвет твоих волос, — произнес он тихо, чуть понизив тон голоса. — И запах.

— Можно пойти тогда спать, раз больше не нужна? — взмолилась из угла Марта. Присутствие Детлаффа пугало ее, хотя отчёта в том она себе не отдавала полностью. — Да и вам, барышня, стоило бы…

— Доброй ночи, — произнес Эретайн не поворачивая головы и не отрываясь от своего почти медитативного занятия.

Смущенная девушка обошла его широким кругом и молча удалилась по лестнице в свою комнату. Мы остались одни. Говорить совсем не хотелось. От каждого нового прикосновения по коже расползались мелкие электрические разряды острого удовольствия, стекая по спине и туго стягивая напряжением бедра. Дыхание давно стало прерывистым, ограничиваясь короткими рваными вздохами, покидающими вспухшие губы, ощутимо обжигая их.

— Хочу твоей крови, Лея. — Уверенный, чуть хриплый голос лишь добавлял взволнованного ожидания напряжённому телу, отзывающемуся спазмом мучительно сладкого нетерпения, на каждую шальную мысль, возникающую в голове.

— А я хочу поцелуй, — едва слышно сорвалось с губ, не поднимая головы, в попытке яснее обозначить свои желания на этот раз.

— И только? — сосредоточенно осведомился Первородный, продолжая наматывать на палец медный локон. — Не более?

— Хочу всего того, что может дать мужчина женщине.

Я наконец решилась поднять взгляд и тут же утонула в глубоком, темном огне его глаз, чуть отсвечивающих хищной жаждой обладания.

— Не сбежишь в ужасе, когда ласки опустятся ниже дозволенного приличиями?

Крепкие руки легли на плечи, чуть сжались и потянули меня вверх, усаживая на колени Эретайна, спиной к нему. Лёгкий холодок многочисленных мурашек заструился по коже, когда цепкие пальцы убрали волосы с шеи, с нажимом спустились от затылка по позвоночнику, огладили плечи и наконец замерли очертив ключицы. Горячее дыхание обожгло, растекаясь взволнованной дрожью у самого уха.

— Я монстр, Лея. Ни дать, ни взять. Могу оказаться грубым, когда потеряю контроль.

Мне хотелось ощутить эту силу на себе, услышать хриплые стоны его безудержного удовольствия, познать ту грань, за которую можно переступить лишь… С ним. Судорожно сглотнув, в попытке обрести власть над бушующим воображением, я запрокинула голову назад и коротко кивнула, в нетерпении проведя по губам языком.

— Будь по твоему, — спокойно согласился на предъявленные условия вампир.

Детлафф потянул меня плотнее к себе, поднимаясь ладонью по шее так, словно собирался задушить. Вторая рука плотно, властно, до болезненного удовольствия опускалась по животу, принуждая раздвинуть колени.

— В прошлый раз кончилось плохо, — он убрал прядь медных голос за ухо, коснулся большим пальцем открытых губ. — Возможно я забыл спросить согласия?

— Возможно… — Концентрировать сознание получалось слабо, а под пристальным, гипнотическим взором и того хуже.

— Ты действительно хочешь, — прошипел Первородный, все плотнее смыкая тесное кольцо объятий.

В тоне низкого голоса больше не было вопросительного звона, скорее настойчивая уверенность, медленно высвобождающаяся из оков самоконтроля. Вместо ответа Я неловко повернулась к нему и коснулась тонких, суровых губ своими. Вампир запустил длинные пальцы в густые волосы, немного оттянул мою голову назад и легко перехватил инициативу, все жарче, резче, грубее целуя. Вторая ладонь легла на спину, крепко вжимаясь, скользнула к плечу и потянула край платья, сильнее обнажая шею.

Желание чувствовать его губы на коже повсюду, кружило голову нестерпимым ожиданием продолжения. Всего пара ловких движений и мои руки очертили рельефные мышцы под грубой рубашкой. Ах как же долго пришлось ждать этого момента: когда наконец позволено будет касаться его без барьера одежды… Везде, задыхаясь восторгом неведомых раньше ощущений. Суровые губы спустились по краю нижней челюсти до уха, вызывая прерывистыми вздохами сладкую дрожь предвкушения, скользнули на шею и замерли прямо над тонкой венкой, болезненно пульсирующей под полупрозрачной кожей.

— Если хочешь уйти, сделай это сейчас, — прошипел Детлафф, едва отрываясь. — Останови меня, Лея.

— Нет! — почти испуганно вскрикнула я и прижалась теснее к натянутому тугой струной телу вампира.

С низким, глубоким стоном, он разорвал ленту шнуровки, высвобождая меня из платья, цепкие пальцы сомкнулись на затылке, лишая возможности отстраниться. Лёгкий болезненный вздох и горячая волна удовольствия окатила плечи, стекла по груди, свернулась в животе нестерпимо пульсирующим спазмом, отключая сознание, оставляя лишь ощущения, неподвластные осмыслению. Он ещё только пил мою кровь, а мне казалось, что уже жадно владел немеющим от вожделения телом, утоляя ту жажду, которой никогда раньше я не смела давать выхода.

Шорох нижних юбок, стук пряжек ремней, все смешалось в единый поток нетерпения, вызывающий лишь одно стремление — ощущать оголенную кожу пальцами, губами, всем телом, каждой клеткой.

Медные волосы струились по обнаженным плечам, стекали на спину, путались в клубах ярко-алого тумана. Грубые, уверенные ласки опытных рук и мягкие простыни ложа его запертой комнаты сплетались с прерывистыми, рваными вздохами от откровенных, бесстыдных прикосновений. Я задыхалась собственной смелостью, опускаясь узкими ладонями туда, где не посмела бы раньше скользнуть и взглядом, а низкие стоны служили наградой, подталкивая не останавливаться в чувственных исследованиях.

Он все крепче сжимал оковы объятий, оставляя следы на коже, как пальцами, так и губами. Нестерпимо острые ощущения, от все опускающихся ласк накрывали волной безумия, заставляя замирать в ожидании, пока наконец мое тело не обрело те прикосновения, которых так жаждало все это время, захлебываясь громкими надрывным вздохами. Силы терпеть вожделение совсем больше не осталось и я прогнула спину, прижимаясь к нему так тесно, что места для вздоха почти не было. Чуть приподняв мои бедра, Эретайн резко подался вперёд наполняя меня болью, жаром и удовольствием одновременно.

Коротко вскрикнув я опустилась ему навстречу, вновь утопая в неистовом шторме ощущений, сплетающихся с чувствами, эмоциями, стонами, вздохами. Жажда удовлетворения немыслимой похоти лишь нарастала с каждым движением, натягивая мышцы, оголяя нервы, заставляя подчиняться все ускоряющемуся ритму, пока не выгнула спину, как тугой лук, сводя бедра мучительным спазмом и растекаясь судорогой экстаза по онемевшим от долгого ожидания мышцам.

Я вцепилась в рельефные плечи, подавляя прерывистый стон, Детлафф низко зарычал, опустив голову и уткнувшись в тонкую шею.

— Лея… Моя Лея. — Казалось его слова ласкают кожу, соприкасаясь с ней.

Секунды сливались в минуты, а мне все никак не удавалось отдышаться унять бешеный стук сердца в ушах, нестройный звон в голове, сладкую истому, покрывающую плечи волной дрожи. Вампир крепко прижимал меня к себе, продолжая целовать, только теперь нежно, едва касаясь, словно баюкая.

Постепенно силы начали утекать из расслабляющегося тела, веки стали тяжёлыми, мысли легко покидали голову, не позволяя сознанию сконцентрироваться. Крепкие руки Эретайна опустили меня на подушки, тихий, бархатный шепот зашелестел у уха, погружая в теплые объятья дрёмы, отзываясь приятным трепетом по разгоряченной коже.

— Тебе нужен отдых, Лея. Поспи. Я увлекся и выпил намного больше двух глотков, ты будешь теперь долго чувствовать слабость. Прости.

— Побудь со мной. Не уходи.

— Я всегда с тобой.

Он продолжал говорить, медленно перебирая волосы, кажется даже смеялся, или мне показалось, ведь легонько вращаясь, мир вокруг медленно погружался в бессвязный сон.

========== Интриги и последствия ==========

Пробуждение принесло нещадную головную боль, словно с глубокого похмелья. Марта сидела на кровати возле меня, бледная, как полотно, ее руки дрожали, а в глазах стояли слезы.

— Ох, барышня… — Чуть не плача, вздохнула девушка, машинально поправляя подушку у моего изголовья.

— Что случилось, дорогая? Где мастер Эретайн? — подспудная тревога побуждала по прежнему бояться его внезапного отъезда, хотя объективных причин для этого совсем не было.

— Этот ваш… Господин. Он очень странный, — затараторила компаньонка, словно страшась, что я стану ее перебивать. — Днём сидит в мастерской и чинит игрушки, задумчивый такой, сосредоточенный, злой. А ночью уходит куда-то и возвращается только под утро! Я говорила, что вам плохо, а ему и дела нет! Зайдет, посмотрит и даже не останется посидеть с вами.

— Так. Сколько я проспала?

— Трое суток. На простынях кровь была и на вашей рубашке тоже… — Заметив румянец моих щек, девушка приложила ладонь к губам, прикусив их. — Так это… А я думала, что он вампир! Со свету сжить вас решил, окаянный, а тут вон какое дело!

Я рассерженно всплеснула руками и поднялась на локтях. Странно конечно, что после ночи с мужчиной девка в себя трое суток не приходила, но служанку такое объяснение похоже вполне устроило. Облегчённо вздохнув, Марта унеслась на кухню за завтраком к моему нескрываемому удовольствию.

После еды и не слишком удачных попыток собрать расползающиеся мысли обратно в разрывающуюся от боли голову, выяснилось, что Детлафф отбыл по неотложным делам и не обещал вернуться к ужину. Это позволяло заняться насущными проблемами вплотную, коих было не много. Точнее одна — Ориана. Не понравилось мне, как вампирша вела себя во время последней нашей встречи, однако жаловаться могучему покровителю было особенно-то не на что, потому необходимость принять собственные контрмеры проступала с неизбежностью очевидного.

Игнорируя дикую головную боль, я оделась и направилась во дворец к княгине Туссента с целью получить от нее маленький подарок в виде бочонка первоклассного вина, для своих последующих хитроумных, злокозненных изысканий в адрес неприятной дамы. В качестве повода была выбрана новая, вышитая собственноручно рубашка, а причины конечно крылись гораздо глубже.

Воспоминания о внимании со стороны бруксы, к моему Детлаффу, чувствительно беспокоили, но «кто предупрежден, тот вооружен». Что я могла противопоставить сильной и наверняка старой, хитрой бестии?

Если вдруг случится со мной несчастье на дороге, или нападет совершенно неожиданно какая-нибудь гадкая тварь, мой резкий, дикий, но недальновидный покровитель конечно разорвет в клочья виновника, а толку? Сразу ясно нарисовались картины того, как сердобольная Ориана будет утешать его в час скорби.

Вот уж нет.

Нужно было прикрыть незащищённые тылы и для этого лучше всего подходил подкупвсесильной интриганки. Пусть считает меня наивной дурочкой, так безопаснее, а вот я недооценивать ситуацию не стану, организуя себе фору.

Анна-Генриетта, как всегда великолепно одетая, безукоризненно вежливая и безгранично высокомерная, приняла подношение благосклонно и осведомилась, чем может отплатить за любезность.

Несколько наводящих вопросов, пара томных вздохов и бочонок превосходного вина из ее лучших запасов доставили мне домой, в качестве великой монаршей милости.

Получив желаемое, я откланялась, рассыпаясь в благодарностях, и отправилась далее, гонимая хлопотами по обеспечению подарка для вампирши весьма неприятным содержимым. Далее путь лежал в кузнечный цех. Детлафф упомянул о двимерите, особом сплаве, сдерживающем магию. Похоже, он и вампирам не слишком нравился.

Прелестно.

К вечеру все приготовления, включая прогулку до ближайшего леса, по тропам показанным некогда Регисом, были закончены, и бочонок чудного вина из запасов самой княгини Боклера передали госпоже Ориане с короткой запиской: «Эретайн», чтобы исключить возможность отказа от подношения.

Ещё у Ревеля в плену я уяснила необходимость просчитывать партию на пару-тройку ходов вперёд, что не могло не пригодиться в противостоянии с заведомо более сильным и опытным противником. Мне несомненно нужно было организовать себе преимущество.

Что ж, сказано — сделано.

***

Как только стемнело, в проеме двери появился хмурый, словно грозовая туча, Детлафф. Заметив меня в гостинной, его злой, жёсткий взгляд смягчился, вампир пересёк в два шага разделяющее нас расстояние, и, приподняв мой подбородок двумя пальцами, властно впился в губы грубым поцелуем, словно искал в нем утешения. Марта тихо охнула, но тут же зажала рот рукой, не желая привлекать внимания к себе.

По телу заструилась мелкая дрожь от близости возлюбленного мужчины, забираясь под одежду, покрывая мурашками плечи, заставляя затаить дыхание. Почуяв это Эретайн медленно, нехотя отстранился.

— Не сегодня, Лея. Я опять захочу твоей крови, а ты не готова.

Растерянный взгляд метнулся к Марте, намекая на ее неосведомлённость.

— Она не знает, — произнесла я одними губами, не до конца осознавая чего боюсь больше: раскрытия истинной природы покровителя или смерти компаньонки, неосторожно пошевеливайся в ненужный момент.

Не отпуская моего подбородка, Детлафф перевел внимательный взор на служанку, от чего та села на стул в углу, а потом вновь повернулся ко мне.

— Я не против того, чтобы ты завела себе компанию, но если девушка будет мешать, я избавлюсь от нее. Тебе ведь известно, что лояльность и безграничное терпение Региса, мне несвойственны.

При упоминании имени друга он ещё сильнее помрачнел, отпустил меня и резкими движениями направился к лестнице, однако замер у первой ступеньки, бросив через плечо:

— Нужно подумать, — эта фраза несомненно должна была быть истолкована, как приказ не тревожить его, разрушая уединение, необходимое вампиру для размышлений.

Алый туман заструился на второй этаж, Марта вскрикнула, все ещё прижимая руки ко рту. Я медленно подошла и обняла ее. Объяснения затянулись, пришлось долго уговаривать девушку, повторяя, что смерти ее мастер Эретайн совсем не желает, и вообще он покладистый, добрый и справедливый, при должном обращении конечно. Доводы о несомненном благе его покровительства, которое оградит бедняжку от всех неприятностей этого мира, действовали не слишком убедительно, поскольку не уменьшали ее уверенности в главной угрозе жизням нас обоих, заключавшейся в присутствии дома Первородного вампира с вспыльчивым, властным нравом.

В конце концов служанка согласилась, что на дикого зверя Детлафф Ван Дер Эретайн все же похож не слишком, потому в общем-то бояться нечего, к тому же внимание господина целиком было поглощено мной и на нее не распространялось, а значит стоило просто принять ситуацию и смириться с ней. Финальную точку в сомнениях поставила дружба, плотно связавшая нас за последнее время. Приведя наконец бедную девушку в адекватное состояние и снабдив бокалом крепкого вина на ночь, я уже почти направилась в коморку под крышей, чтобы выяснить причины недовольства своего резкого покровителя, но внимание отвлёк шум за дверью.

Скоро послышался короткий стук. Оказалось, что вновь прибыл посыльный из цветочной лавки с огромным букетом кроваво-красных роз сорта «Сангрояль», в котором торчала короткая записка «Филипп Ван Мурлегем». Игра продолжалась и цели ее меня сильно беспокоили.

Эретайн несомненно находился на пределе терпения и каждый новый букет злил его только больше. Оставалось вопросом времени, когда он сорвётся и начнет творить глупости, а под это дело даже не нужно вступать в открытую схватку самому. Приговор может вынести общество, решив, что поведение Детлаффа слишком демонстративно, или Скрытому надоест отвлекаться на возню подданных, и он накажет того, кто первым подвернётся под руку, и это несомненно будет мой покровитель.

Определенно.

Поспешно отослав мальчика к княгине Боклера, я побежала по лестнице наверх, туда, где царила угрожающая, гробовая тишина, гонимая собственными, неутешительными выводами и осознанием острой необходимости разрядить накаляющуюся час от часа обстановку.

Вампир сидел за рабочим столом без света и сосредоточенно разбирал очередной механизм, на мое появление он никак не отреагировал, но и прогонять не стал. Конечно Детлафф уже знал об очередном выпаде заносчивого сопляка, и это раздражало его только больше. Минуты тянулись, как мед за ложкой, его злость нагревала воздух комнаты, казалось стоит открыть рот, как пространство разорвет мощный взрыв. И все же я решилась.

— Что случилось?

Он молчал, не желая общаться, замкнувшись в себе.

— Пусти меня. — Тихий шепот привлек внимание покровителя заставляя отвлечься от не слишком увлекательного занятия, а просительный тон чуть смягчил неприятный настрой, позволяя мне вклиниться в его мрачные размышления.

— Куда?

— К себе. Позволь быть рядом.

В прозрачном взоре вспыхнуло сомнение, тут же отразившись болью.

— Мне трудно.

— Знаю. Но ты должен.

Он отложил игрушку, развернулся на стуле и раскрыл объятья. Не заставляя приглашать себя дважды, я пересела на его колени и запустила пальцы в смольные волосы. Вампир запрокинул голову назад и глубоко вздохнул, расслабляя плечи, прикрывая глаза, словно зверь под лаской хозяина.

— Это Регис.

— Что?

— Он надоумил Мурлегема, рассказав историю про розы.

— Для чего? Я совсем не понимаю, — диссонанс, вызванный произнесенными подозрениями прозвучал в голосе, но тут же потух под напором воли. Чего уж точно не стоило делать в подобной ситуации, так это подливать масла в огонь.

Детлафф поднял голову, прозрачный взор горел злостью, граничащей с ненавистью.

— Потому что мой друг, моя стая, мой побратим… Он против моей… Любви. — Длинные пальцы коснулись щеки, не отрывая внимательно взгляда, в котором совсем не было вопроса.

Сердце замерло, будто прислушиваясь к сказанному, сомневаясь — не сон ли это все. Я притихла, как мышка, боясь вздохнуть, широко распахнув глаза в немом изумлении и бесшумном, ликующем восторге. Все проблемы отошли на второй план, потому что Детлафф Ван Дер Эретайн признавался в чувствах и ничего важнее последнего произнесенного им слова не было. Вампир однако моего счастья определенно не разделял. Он по обыкновению ставил в известность, не спрашивая ответа.

Или просто знал его?

Дар речи постепенно возвращался, но слов совсем не находилось. Должна ли я была отреагировать на его заявление? Похоже сам Первородный ничего не ждал, поскольку темный взгляд не обнаруживал признаков заинтересованности.

— Прости, что? — наконец выдавила из себя я, стараясь не отпустить его взора, но это почти не получалось.

— Эмиэль не считает нас подходящей партией друг для друга. Он не первый и не последний вампир, выступающий против союзов с людьми, — Детлафф глубоко и обречённо вздохнул, вытесняя из моей груди взволнованный трепет.

Наверное все же момент выдался не подходящий для обсуждения отношений, да и Эретайн не обнаруживал желания развивать волнующую тему. Он нуждался сейчас в поддержке, одобрении… Потому я решила не настаивать и почла за лучшее продолжить текущую повестку дня, в надежде вернуть покровителю душевное равновесие.

— Хочешь сказать, что Регис против нас? Меня? — Для того чтобы собраться с духом понадобилось некоторое время.

— Да.

— Это нелепо… — сдавленный смешок вырвался из груди, в такое не верилось даже по принуждению.

— Регис полагает, что человеческая женщина слишком хрупка и непостоянна для такого вампира, как я. Когда Рэна попыталась управлять мной — многие пострадали, погибли люди, был недоволен Скрытый. Это не пошло на пользу никому, не говоря уж о том, что Боклерская Бестия натворила много бед и за пределами Туссента. Я совсем не горжусь своим поведением. Никто не захочет повторения. Понять его можно, но…

— Ты не знаешь наверняка, так ведь? — ничего другого, как воззвать к здравому смыслу, в попытке не дать ему сделать поспешных выводов, не оставалось.

Детлафф посмотрел на меня с недоверием.

— Нет.

— Значит не должен позволять интригам прорастать в душе сомнениями. Кулуарные игры — любимое занятие Мурлегемов, они сотни лет манипулируют людьми, настраивая их друг против друга. Подумай сам: Винсент вполне мог соврать тебе, стараясь навредить, рассорить с побратимом, ведь о твоей болезненной привязанности к стае известно каждому . В конце концов не в характере Региса плести заговоры за спиной.

— Даже для блага?

— Несомненно, — я бережно погладила покровителя по щеке, утешая. — Ты слишком прямолинеен. Это известно всем и каждому. Филипп пытается управлять тобой, восстанавливая против всего мира, зная, какую боль это доставляет. Не позволяй ему сеять хаос в своей голове.

Крепкие, напряжённые руки расслабились, стали мягкими, медленно перебирая мои локоны. Эретайн постепенно успокаивался, погружаясь в раздумья.

— Расскажи, что и как ты узнал.

— Филипп слишком молод и глуп для длительных партий, он амбициозен, порывист и импульсивен. У марионетки определенно есть кукловод…

— И ты всерьез решил, что это Регис? — губы невольно тронула усмешка. — Да он просто пришел бы к тебе и все выложил.

— Сенклер поведал мне, что Эмиэль просил назначить встречу Винсенту, перед самым отъездом.

— Старший Мурлегем вообще благоразумно дистанцируется от ситуации, разве не так?

— Он мог воспользоваться полученной случайно информацией в интересах сына, — задумчиво произнес Детлафф.

— Уверена, что Регис не стал бы обсуждать твои тайны в такой сомнительной компании. Возможно он действительно не одобряет твоего выбора, но лишь из заботы о тебе же самом, не меньше. Эмиэль не предаст вашей дружбы. Я знаю.

Детлафф грустно улыбнулся собственным мыслям, задумчиво касаясь моих волос у виска, подушечками пальцев.

— Когда-то я сам поступил так же.

— Как?

— Предал Адриана ради идеалов, которые считал непоколебимыми. Мне казалось, что единственно правильное мнение — это мое собственное. Возможно Эмиэль считает так же.

— Возможно, — согласилась я. — Но не думаю, что он выступит в открытой или тайной конфронтации.

— Ты права, мне лучше поговорить с ним напрямую. А пока навещу ещё раз Винсента.

Эретайн легко поднял меня на руки и понес вниз по лестнице в комнату.

— Расскажи про Адриана.

— В другой раз, — Он расслабленно опустил свою ношу на кровать и, повернувшись к туалетному столику, взял баночку с мазью от шрамов. — Сейчас у меня есть дела, а тебе пора спать.

Я устроилась в самом центре ложа, удобно усевшись на согнутые ноги и убрала со спины волосы. Скоро перина прогнулась прямо за мной возвещая о том, что Детлафф присоединился к подопечной, намереваясь обрабатывать старые рубцы болезненным снадобьем.

— Тогда хотя бы возьми меня с собой на встречу с Винсентом, — платье сползло с покатых плеч, обнажая узкую спину. — Может удастся увидеть или услышать что-то необычное.

— В доме Мурлегемов все имеет двойное дно, но если желаешь позлить Филиппа, можешь пойти.

Вампир сосредоточенно приложил пальцы к тонкому, полупрозрачному шраму и с нажимом очертил позвоночник до самой поясницы. По коже, вслед за горячими полосами, стекла чувственная дрожь. Я немного запрокинула голову назад и, прикрыв глаза, провела кончиком языка по нижней губе. Дыхание покровителя вмиг стало шумным, прерывистым, он наклонил голову к самому плечу, едва не касаясь губами кожи, от чего из моей, скрываемой лишь тонкой тканью нижней сорочки груди вырвался тихий стон.

Детлафф со свистом втянул воздух через плотно сомкнутые зубы и решительно встал, разрывая интимную, полную трепетного предвкушения атмосферу в клочья, а потом вдруг рассеянно и горько усмехнулся.

— Судьба всегда сумеет напакостить.

— О чем ты? — растерянность струилась меж лопаток дрожью.

— Мой друг… Адриан. Теперь я, как никогда понимаю его. Только слишком поздно, — он нежно погладил меня по плечу и молча вышел из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Мне плохо спалось в эту ночь. Недовольство Региса присутствием смертной было очевидно, но в возможность предательства откровенно неверилось. Не таков господин Терзиефф-Годфрой… Или я просто сужу поверхностно? Древний вампир, расстроенный выбором соплеменника и уверенный в том, что просто так друг от своей игрушки не откажется… В таких условиях волей-неволей начнёшь искать обходные пути и амбициозный юноша, жаждущий высокого положения в обществе, как нельзя лучше подходит на роль исполнителя.

Странно все это. В высшей степени странно.

========== Винсент ==========

В темном, богато и изысканно украшенном кабинете, спиной к нам стоял высокий, статный мужчина средних лет. Над его чуть седоватой головой, выше каминной полки, красовался большой фамильный герб изображавший облаченного в доспехи рыцаря с мечом наизготовку и развивающимся, черным с алым подбоем, плащом. Вороненые латы воина пестрели острыми узорами вампирской тематики, перемежаясь со странными, нечитаемыми символами.

Хагмар. Глава рода Мурлегем, несостоявшийся король бессмертных.

По самой кромке нижнего края герба, чеканными буквами значился девиз: «иду за вами».

Какое странное изречение, тем более для столь непрямолинейного семейства.

Встряхнув головой, я перевела взгляд на знаменитого отпрыска славной фамилии. Костюм хозяина являл собой легкую небрежность, которая, при внимательном рассмотрении, оказалась весьма продуманной: рубашка, без камзола настраивала гостя на неофициальный лад, крупный перстень с тем же самым гербом и девизом, что и на стене свидетельствовал о высоком статусе нынешнего главы рода, брюки сшитые из дорогой, плотной ткани аккуратной и уверенной модисткой, иллюстрировали изысканность манер и утонченное чутье натуры Мурлегема.

— Детлафф. Ты снова со спутницей? — чистый, высокий баритон обнаруживал крайнюю степень благодушия и расположения. В то время, как смысл слов несомненно скрывал издевку. — Юной леди будет скучно в мужской компании, ей лучше прогуляться.

— Как здоровье Офелии, Винсент? — сухо осведомился Эритайн, намекая на схожесть ситуации, связанной с женщиной, в прошлом собеседника.

Хозяин нервозно обернулся, глубокий взор его чуть алых глаз горел раздражением.

— Чудно, друг мой. Она в саду. Возможно… Лея? Так ведь? Захочет присоединиться к ней?

Покровитель вопросительно посмотрел на меня, предлагая последовать совету хозяина. Негодование вскипело в венах ускоряя дыхание. Отсылает, как ребенка перед разговором взрослых. Но, к сожалению, ничего другого кроме как присесть в чопорном реверансе и удалиться не оставалось. Тихая, будто тень, служанка молча проследовала к выходу в сад предлагая идти за ней. Среди пышных кустарников и прекрасных цветов ослепительно дорого одетая мадам Мурлегем срезала розы и складывала их в большую, плоскую корзину.

— Госпожа, — вежливый тон моего голоса лился подобно песне, в попытке играть по принятым в доме правилам. — Какие прелестные цветы.

— Считаете? — едва взглянула на меня надменная женщина. — Я собиралась отправить их Ориане, она любит этот сорт.

Острый взор вампирши метнулся к хорошенькой девушке, что держала корзину в руках, намекая совсем на другие пристрастия бруксы.

— Вы знакомы с нашей любезной благодетельницей?

А вот это уже интересно: снова означенная вампирша появляется в поле моего зрения, и опять в непосредственном отношении к главным участникам занимательной шахматной партии.

— Не слишком близко, — прелестная Офелия заметно занервничала, будто выдала нежелательные подробности. — Смотрю господин Эретайн снова решил посетить нас?

— Ах уж эти мужчины, — притворно вздохнула я, не желая оставлять пощечину в виде намека на мою никчемность, без ответа. — Всегда норовят уподобить своих женщин себе. Не хотят отпускать.

Лучезарное лицо хозяйки исказилось плохо скрываемой злостью, ведь она тоже была когда-то в моем положении. Ненастоящая вампирша.

— Полагаете?

— Несомненно. Утолите мое любопытство, госпожа: похож ли Филипп на отца в молодости?

— Мой сын больше походит на своего деда — Хагмара Мурлегема, — гордо вскинув подбородок заносчивая Офелия выпрямилась, всем своим видом демонстрируя разницу в нашем положении. — Винсент не так амбициозен, да и решимости у него поубавилось с годами.

Интересно… Значит глава рода несколько инфантилен и не увлечен статусностью отпрыска. Сомнительно, что именно он затеял злить спящую собаку по имени Детлафф Ван Дер Эретайн. Подобные выводы, однако, были весьма неутешительными, поскольку опять бросали тень на Региса, у которого повод к попытке манипулирования несомненно имелся, и не малый.

— Глава рода, истинный вампир, занявший свое место в обществе, добившийся уважения для себя и своей семьи, несомненно может позволить себе такое поведение, — мягко улыбнулась я.

Собеседница ещё сильнее посуровела, все хуже справляясь с эмоциями, поскольку мои намеки на ее с сыном низкое происхождение раздражали заносчивую бестию все больше раз от раза.

— Если вам, моя дорогая, повезет занять место, подобное моему, вы начнёте понимать: каких невероятных усилий стоит поддерживать статус Первородности таким, как Филипп.

— Полагаю своей целеустремленностью он пошел в мать?

— Несомненно.

Прелестно. Значит благородная госпожа Мурлегем тоже расстроена низким положением отпрыска в иерархии. Даже не питая ревностной ненависти к палачу своего свёкра, эта леди вполне могла надоумить отпрыска ввязаться в авантюру в поисках славы. Но в чем конечная цель? Не станет же мать возводить на плаху свое собственное дитя? Или станет? Если будет уверена в положительном исходе поединка, но для этого нужно обеспечить слабенькому Филиппу весомое преимущество.

— Как ему повезло с родословной, — лучезарно улыбнулась я, что окончательно добило амбициозную Офелию.

Сославшись на неотложные дела, хозяйка покинула меня, забрав обреченную служанку с собой. Размышляя об услышанном, прикидывая может ли милая госпожа Мурлегем оказаться столь дальновидной, я не заметила, как забрела далеко от поместья вглубь сада.

— Лея! Какой сюрприз! — неприятный голос Филиппа заставил вздрогнуть. — Вы напуганы?

— Немного, — нежная улыбка, под давлением воли, скользнула по губам. — Вы тихо подошли.

— Немудрено. Ведь милорд Эретайн далеко сейчас… А я почти вплотную… — он сделал шаг ко мне, обнажая в лучезарной, непринужденной улыбке белоснежные клыки.

Ситуация складывалась понятной до абсурда: присылаемые букеты доводили Детлаффа до крайней степени раздражения, а моя внезапная смерть просто взбесит его, толкнув на весьма необдуманные поступки. И самое обидное, что я собственноручно загнала и себя и его в эту глупую ловушку, захлопнув попутно дверцу.

Теперь придется выкручиваться, что в последнее время буквально начинало входить в привычку. Невольная усмешка скользнула по пересохшим от волнения губам. Раньше казалось, что нет стены надежнее, чем Детлафф Ван Дер Эретайн, а теперь выходило совершенно обратное: чуть ли не каждый день возникала необходимость искать пути к отступлению из, казалось бы, безвыходных ситуаций.

— Удовлетворите мое любопытство. — Узкая ладонь уверенно легла на украшенное изящным кружевом предплечье камзола Мурлегема, выражая самое искреннее дружелюбие, на которое только может быть способна жертва в отчаянной ситуации.

— Это бессмысленно, милая Лея. Мы одни в дальней части сада, вам никто не поможет, — снисходительно улыбнулся Филипп, галантно наклоняя голову в мою сторону, словно восторженный ухажер к предмету своих ночных мечтаний.

— Понимаю и все же хотелось бы видеть картину в целом. Невероятно, что вы сами придумали столь хитроумную ловушку.

Кровавый взгляд блеснул недовольством. Хорошо, удалось задеть амбициозного юношу за живое.

— Считаете меня глупым? — его злило пренебрежение, прозвучавшее в моем голосе.

— Вовсе нет! Но почему именно мастер Эретайн? — я мягко переводила тему разговора на интересующие подробности, а направление неспешной прогулки на сближение с основным домом поместья.

— Для меня Детлафф не имеет никакого значения, — высокомерно выпятил грудь молодой вампир. — Выбор жертвы пал на другие плечи, но раз подвернулся шанс… Грех было не воспользоваться.

— И кто же так ненавидит мастера Эретайна, чтобы желать ему смерти? — теперь я намеренно разжигала костер его спеси, чтобы добиться потери вампиром внимания и бдительности.

Со стороны казалось, что пара увлеченно беседует, прогуливаясь по саду. Мурлегем, однако, не замечал, как мы ненавязчиво повернули к усадьбе. Я же, тем временем, судорожно считала шаги, приближающие меня к спасению, уменьшающие расстояние до покровителя.

— С чего вы взяли?

— Ну как же, разве не ненависть толкает на подобного рода поступки?

— Нет, моя дорогая, есть чувства куда более острые… Преданность, любовь наконец.

— Убить из любви?

— Ох нет. Изначально план вовсе не был таким. По задумке, нашего порывистого друга нужно было просто вывести из равновесия, умереть должны были только вы, — он склонился к моему уху, лучезарно улыбаясь и нежно накрыл едва дрожащую ладонь своей.

Доморощенный садист упивался совершенной, полной властью и безнаказанностью, полагая, что наконец готов привести хитроумный план в исполнение. Словно положив палец на спусковой крючок арбалета, он ждал удобного момента, чтобы стрелой пронзить грудь Эретайна и покрыть себя вечной славой Убийцы Первородного.

— Я?

— Несомненно. Дальнейшая переработка — дело моих собственных рук. Все думают, что я глупый юнец, которым легко манипулировать. Как же они ошибаются… — взгляд Филиппа загорелся алым огнем ненависти. — Когда голова Детлаффа Ван Дер Эретайна падёт к моим ногам, они все поймут… Все!

Вдруг опомнившись юноша огляделся. Мы стояли почти у самых ворот главного дома, а он сам уже сказал, несомненно, больше желаемого. Понимая, что лучшего момента просто не представится, я громко позвала покровителя и бросилась бежать в сторону входных дверей, но вампир быстро настиг меня, сцепив сильные пальцы на шее.

— Как же сладко пахнет твоя кровь, — прошипел он прямо в ухо, с шумом втягивая воздух носом у виска. — Я почуял ее ещё тогда, на приеме у Ореаны. Божественный аромат.

От его близости тошнило, по телу текла неприятная дрожь, мысли путались ускользая. Оставалось только уповать на счастливый случай, поскольку все возможное было уже несомненно предпринято.

— Смотрю наш герой пробовал сей чудный напиток, — мерзкий голос не столько пугал, сколько вызывал отвращение, как и холодные прикосновения тонких пальцев, оттягивающих ворот платья. — Тогда, думаю, и мне не грех. Обещаю, тебе понравится ничуть не меньше.

Я вздрогнула от боли, когда острые зубы прокусили кожу. Неприязнь струилась по позвоночнику ледяной судорогой. Страх утонул в удушливой волне брезгливости, захлестывающей подобно волне в прилив. Отчаянная попытка высвободиться, пнув его в колено, успехом не увенчались. Скоро голова начала кружиться, а сознание ускользать, но тут со стороны поместья послышался тихий, утробный рык.

«Детлафф» — пронеслось в мыслях, хотя взгляд уже помутнел и затуманился. Я скорее ощущала, чем наблюдала: как Филипп отпустил меня, отбросив в траву на газоне, как страшное чудище с проседью в черной, спутанной гриве и острыми, длиннющими, словно ножи, когтями растворилось в клубах багрового тумана, оплетающего юного Мурлегема со всех сторон, как молодой вампир бесцельно махал в пустом пространстве руками, увенчанными длинными узкими ногтями, в бесплодных попытках задеть соперника, визгливо взвывая от боли и ужаса каждый раз, когда Детлафф наносил новый, сокрушительной силы удар, ломая кости, разрезая кровоточащую кожу, и вновь рассыпался в пространстве мириадами мелких, блестящих, алых брызг.

Невероятное усилие воли, позволило наконец зрению сконцентрироваться, возвращая в суть происходящего. Эретайн появлялся из клубящегося, алого тумана, чтобы напасть, и тут же вновь раствориться в нем. Одежда Филиппа вся покрылась темными полосами кровоточащих ран, словно проступающих сами собой, без постороннего участия, но как только он заносил руку для ответного выпада, пальцы зачерпывали лишь струящийся дым, растекающийся по ладони. Юнец злобно, истерично скалился, разворачиваясь в разные стороны, он выглядел напуганным до безумия, на узком, аристократичном лице застыла гримаса боли и отчаяния.

Детлафф возник, в очередной раз, прямо перед изрядно потрёпанным противником, с силой толкнул его ногой в грудь, а когда тот упал, наступил юному Мурлегему на горло, нависая над ним. Острые, звериные черты Первородного вампира кривил оскал длинных, крепких зубов.

— Если веришь в Богов — молись, — прошипел он, занося когтистую руку для решающего удара.

— Стой! — громкий, напуганный крик заставил всех обратить внимание к его источнику: к нам быстрой, нервной походкой приближался Винсент. — Эретайн, послушай… Мой сын вел себя глупо, неосмотрительно… Но он мой сын! Ты отнял у меня отца и я забыл о вражде, не делай этого снова. Оставь Филиппу жизнь, клянусь ты больше никогда не услышишь о нем. Я лично прослежу за этим.

— Друг мой… — тихий, вкрадчивый голос Региса прозвучал из-за спины, а скоро и сам он появился, запыхавшийся и вымотанный. — Не совершай необдуманных поступков. Оставь мальчишку в живых.

Рука Детлаффа дрогнула, увеличивая замах, из груди вырвался сдавленный, утробный рык. Сознание вмиг завопило о том, что ситуация безвыходная и подсказало прислушаться к мнению Региса, принимая во внимание его дальновидность. Превозмогая слабость и головокружение, я поднялась и, сделав пару шагов вперед, ухватилась за взбешенного покровителя, утыкаясь носом в высоко вздымающуюся грудь.

— Тише, чудовище, тише… Посмотри, я жива. Не убивай Филиппа, оставь его отцу.

Силы стремительно таяли, язык заплетался, но ладонь продолжала мерно оглаживать рельефное плечо, унимая бушующий океан злости самого страшного в мире зверя… Моего зверя.

Как только немеющее от напряжения тело перестало слушаться, соскальзывая по высокой, черной фигуре заступника на пол, сильные руки тут же подхватили под спину и колени. Эретайн тесно прижал меня к себе и ногой отбросил молодого Мурлегема в сторону родителя.

— Следи за своим щенком, Винсент. Следующего раза не будет.

— Спасибо Детлафф. Я не забуду услуги.

Обеспокоенные глаза встревоженного отца с облегчением смотрели не на Первородного, прозрачный взор сосредоточенно изучал мое лицо. Затем старший Мурлегем наклонил голову в знак почтения и стал впереди отпрыска, закрывая его собой. Он определенно благодарил меня, уважительно и искренне.

— Друг мой… — Начал было Регис, но покровитель лишь глухо, предупреждающе зарычал, демонстрируя нежелание общаться и растворился в клубах бордового тумана, забрав подопечную с собой.

========== Друзья и враги ==========

— Лея… — Мурлыкнул Эретайн, уткнувшись в висок, аккуратно укладывая меня на кровать.

— Ничего страшного не произошло. — Я вцепилась в его руки, не желая отпускать. — Не о чем домой писать.

Суровое лицо на миг расслабилось, тонкие губы тронула добродушная улыбка, но потом покровитель снова помрачнел.

— Ублюдок чуть не убил тебя.

— Ты правильно поступил. — Голова разрывалась от боли, сознание мутилось, но отключаться себе позволить было нельзя. — И Регис вернулся.

— Регис… — тихо прошипел Детлафф, поворачивая голову в сторону двери.

Холодные пальцы только теснее сжались, не позволяя отстраниться, голос дрожал, но звучал уверенно.

— Ты должен спокойно выслушать его. Не верю, что твой друг, соратник, родственник мог так поступить.

— Разберусь, — раздраженно бросил Эретайн, мягко высвобождаясь из моих рук.

— Нет.

Детлафф удивлённо приподнял бровь, вновь обращая прозрачный, алый взор ко мне.

— Я хочу присутствовать при разговоре. Это и мое дело тоже.

— Думаю, Лея права, дорогой мой. — В комнату бесшумно вошёл Регис.

Вампиры сменили друг друга внимательными взглядами. Эретайн встал и выпрямился, давая понять, что не настроен на конструктивную беседу.

— Что произошло в мое отсутствие? — непонимающе развел руки в стороны Годфрой.

— Если ещё хоть один волос упадет с ее головы, я не стану больше церемониться, Эмиэль. — Сухо произнес Детлафф, взирая исподлобья зло и крайне сосредоточенно.

— Ты винишь меня? — Регис застыл в изумлении, его лицо выражало крайнюю степень раздражённого недоумения.

— Хочешь сказать, что непричастен?

— К чему? Я не понимаю, поясни.

— Для чего ты ходил к Винсенту перед тем, как покинуть Туссент?

— Внимание Филиппа к Лее, проявленное на вечере у Орианы, беспокоило меня, и я решил узнать надолго ли Мурлегемы в этих краях, а заодно предупредить о возможных неприятностях отца, не рассчитывая на благоразумие отпрыска.

— О розах сорта «Сангрояль»? — высокая фигура Детлаффа напряглась и словно окаменела.

— Кровь королей значит… — Регис приложил пальцы к переносице, прикрыв глаза. — Послушай…

— Хочешь, чтобы я понял Адриана, Эмиэль?

— Вовсе нет, уверяю тебя…

Детлафф порывисто отвернулся к окну, закладывая руки за спину. Весь его вид напоминал скорее раненого зверя, загнанного в угол, и от того крайне агрессивного.

— Лафайет мертв, история с ним давно кончилась, а Лея — Регис указал в мою сторону открытой ладонью. — Часть твоей… Нашей стаи. Думаешь я посмел бы причинить ей вред?

— Я понимаю его. — В низком голосе явственно звучала боль. — Моей заслуги в той победе вовсе не было. Между любовью и дружбой, Адриан выбрал смерть, он сознательно позволил убить себя.

— Дорогой мой, мы не всегда способны контролировать свои поступки, и уж тем более не можем повернуть время вспять. — Регис приблизился и положил руку на плечо Эретайна, но тот высвободился, угрожающе зарычав.

— Теперь я в его положении, и выбор мой так же очевиден.

— Мне кажется, что Эмиэль не участвовал в заговоре. — Внимание обоих вампиров мгновенно переключилось на меня. — Он не понимает, что происходит и не видит связи между настоящим и прошлым. Это не он, Детлафф.

— Признаю, сближение со смертной женщиной пугало меня и раньше, и теперь тоже не доставляет радости, и далеко не потому, что я считаю ее недостойной, но мы уже видели сегодня нелестные последствия твоей привязанности.

— Однако ты ничего не знаешь о том, что Филипп Ван Мурлегем затеял игру против Детлаффа, и разменной монетой использует меня. Так ведь?

— Что? — Регис искренне недоумевал, в удивлении поднимая брови. — Юнец не способен сам на подобное, его несомненно кто-то направил.

— Это был разве не ты? — Эретайн начал наконец сомневаться в своих выводах.

— Друг мой, как могла посетить тебя столь безумная идея? — усмехнулся Годфрой, облегченно вздыхая. Очевидно, что суть происходящего начала проясняться для него.

— Дабы я почувствовал себя в шкуре Адриана.

— К нашему с тобой счастью, на такое коварство я не способен. К тому же не забывай, что твои… — он запнулся, подбирая слова. — Повадки известны мне чуть ли не лучше, чем тебе самому. Враги твоей стаи долго не живут.

Эретайн злобно сверкнул глазами, разворачиваясь к собеседнику лицом и нервно отвел могучие плечи назад.

— Ты не враг мне, Эмиэль.

— Рад слышать.

Регис протянул открытую ладонь Детлаффу и тот пожал ее.

— Тобой снова манипулируют, дорогой Детлафф, и надо признать — в этот раз гораздо изящнее прошлого.

— Тебя пытаются лишить всякой опоры. Лишить нас, — тихо прошептала я, отчаянно сопротивляясь головокружению.

Тело заполняла свинцовая слабость. Понимая, что примирение собратьев, несомненно, теперь вопрос лишь времени, адреналин покидал кровь, погружая сознание в вязкий полумрак.

Суровое лицо Эретайна смягчилось, выражая искреннее облегчение, в то время, как Регис становился, напротив, все более сосредоточенным.

— Позволь мне позаботиться о твоей возлюбленной. Ее вид меня сильно беспокоит, на лицо все признаки малокровия.

Детлафф отошёл в сторону, пригласительно вытянув руку ко мне. Лекарь присел на край кровати и, сурово поджав губы, оглядел ранки на шее, потом неодобрительно вздохнул и повернулся к побратиму.

— Ты злоупотребляешь ее кровью, дорогой мой. Лея вымотана, ей нужно восстановление, если не хочешь потерять ее в ближайшее время.

— Да будет так, — спокойно согласился Эретайн, не поднимая раздраженного взора от собственных сапог.

— Уверена, не все столь уж плохо, — попыталась разрядить обстановку я, но Регис приподнял мою холодную руку и обнажил запястье, на котором так же имелись две синие ранки.

— Три укуса меньше чем за неделю. Если так продолжится, в тебе не останется и капли крови, — с этими словами он поднялся. — Приготовлю мазь для заживления ран и попрошу Марту сварить густую похлёбку.

— Спасибо, — произнес Детлафф и поднял взор на побратима, демонстрируя примирение с положением вещей.

Регис крепко хлопнул его по плечу и уже собирался выйти из комнаты, но Эретайн удержал его.

— Прости, что сомневался.

— Тебя к этому вынудили, друг мой. Нам всем повезло, что твоя Лея такая бескорыстная и мудрая, только это обстоятельство позволяет Боклеру продолжать свое существование, — Регис примирительно, грустно улыбнулся. — А значит необходимо позаботиться о ее здоровье и сохранности. Оставлю вас.

Как только дверь за ним закрылась, Эретайн взял меня за руку, не желая покидать, но веки уже потяжелели, и скоро вязкий, мучительный сон сковал сознание густой, неясной пеленой.

***

Наверное прошло несколько дней. Меня будили, кормили, обрабатывали раны, по-моему, даже спину мазали, но отчётливых воспоминаний не оставалось. Только крепкие руки Детлаффа, аккуратно обнимающие по ночам и поправляющие одеяло, когда становилось откровенно холодно. Постепенно сознание прояснилось и, в одно яркое, солнечное утро, я, наконец, проснулась бодрая и посвежевшая. В комнате никого не было, лишь остывший бульон в миске на столике и неприятный запах снадобий, наполнявший прозрачный воздух.

Попытка встать с постели увенчалась успехом не сразу, но постепенно головокружение стихло, позволяя, облачившись в домашний халат, за неимением лучшего, спуститься в гостиную. Эретайн и Годфрой обсуждали какие-то свои дела, сидя в широких креслах у потухшего очага.

— Повторяю тебе, друг мой: Адриан мертв. Какие бы чувства не терзали твою душу по этому поводу, ничего поделать больше нельзя.

— Но кто-то упорно ставит меня в его положение, напоминая, какую чудовищную ошибку я совершил тогда.

— Ты был молод, импульсивен и совершенно непоколебим в собственных выводах.

— Я считал, что спасаю его от боли и разочарования. Думал, что сумею оградить от потерь и унижений…

— Не терзайся, друг мой. Уверен, что Адриан ни секунды не сомневался в твоих намерениях.

— На моих руках его кровь… И Рэны… Кто следующий, Регис? Она? — Детлафф выбросил ладонь в сторону, указывая на лестницу, не оборачиваясь, и не замечая при этом моего присутствия.

— Тут дело не в том, дорогой мой, кто следующий, а в том — кому выгодно убить Мейлею, а инициатором представить члена твоей стаи.

— Лишить семьи, — хором проговорили оба вампира, одновременно придя к неутешительному выводу.

— Хагмар Мурлегем, — спокойно и сосредоточенно произнес Эретайн. — Но это не возможно. Последние триста лет он гниёт в двимеритовой тюрьме. Я сам заточил его туда.

— Три века — долгий срок, — задумчиво произнес Регис, и принялся витиевато философствовать, легко жестикулируя в воздухе, а мой покровитель задумчиво наблюдал за ним.

В итоге вампиры все же пришли к общему выводу, что глава рода Мурлегем не стал бы ждать так долго, да и его надменный, гордый нрав не позволил бы своему обладателю отсиживаться в тени. Скорее всего он заявился бы в Боклер, сея вокруг себя хаос и разрушение, как в прежние времена.

— А вот и наша очаровательная подопечная. — Улыбнулся Регис, поворачивая голову в мою сторону, отвлекаясь наконец на мое присутствие.

Цепляясь за перила лестницы, я изо всех сил старалась не упасть в обморок, но скоро мучениям пришел конец, поскольку невозмутимый Детлафф появился вплотную и, подхватив на руки, со сдавленными ругательствами отнес обратно в постель. Тут же появилась встревоженная Марта, раздражающе щебеча и поминутно спрашивая совета у Региса. Похоже Годфрой пришелся ей по душе, а за время моего отсутствия они даже успели подружиться.

— Прекрати носиться вокруг, как мамаша-курица, — сдавленно прорычала я, отмахиваясь от супа, мазей и утешений одновременно.

Детлафф одним взглядом отослал взволнованную компаньонку, от чего та притихла и втянула голову в плечи, неохотно подчиняясь.

— Ты не должна покидать кровати, — настойчиво проговорил он, заправляя медную прядь за ухо.

— Это несомненный прогресс! — произнес Регис, стоявший все время у стены. — Лея наконец обрела силы не только открыть глаза, но даже подняться. Превосходно, скоро ты вновь увидишь ее сияющее лицо, но умоляю, друг мой, воздержись от кровопусканий пока она не окрепнет.

— Я понял, — раздражённо прошипел Детлафф, не отвлекаясь от меня.

— Так ли уж все страшно. — Попытка разрядить обстановку успехом не увенчались, поскольку покровитель только сильнее помрачнел.

— Ты неделю не просыпалась, началась лихорадка. Нам было не до шуток.

— Полагаю юный Мурлегем перед тем, как укусить тебя, дитя мое, употребил какой-то яд. Они действуют на вампиров, как приправы на людей.

— Отравил через укус? — усмехнулась я.

— Именно так. Но сейчас уже опасности нет.

— А что розы? Филипп продолжает беспокоить нас своим присутствием?

Детлафф саркастически ухмыльнулся, а Регис взмахнул в воздухе узкой ладонью.

— Мурлегемы обходят нашу обитель стороной с тех пор.

— Значит все кончено?

— Нет, дитя мое. Боюсь, что нет. Зачинщик всех этих… Беспорядков по прежнему остался в тени, неведомым. Его планы были сорваны, но это вовсе не значит, что он отказался от их исполнения.

— Может просто уехать из Боклера? — предложила я, на что вампиры переглянулись и улыбнулись друг другу.

— А что помешает ему последовать за нами? — устало вздохнул Регис

— Здесь следы ещё теплые. Нужно выяснить кто и за что мстит мне. Сжечь паразита в гнезде, — спокойно пояснил Детлафф, чуть наклоняя голову.

— Но Филипп сказал, что причиной стала вовсе не месть. — Собеседники воззрились на меня в недоумении. — Там, в саду он проболтался, что преданность толкнула на этот поступок того самого кукловода. Тогда я подумала…

— На меня, — добродушно улыбнулся Годфрой.

— Да… Но теперь мы уже ведь выяснили все.

— Надо подумать, —озабоченно протянул Эретайн, но потом встряхнул головой и снова перевел взгляд ко мне.

— Оставим их, Марта. Пойдем, поможешь. — Регис указал растерявшийся служанке на лестницу и, пропустив ее вперёд, вышел из комнаты, прекрыв дверь за собой.

Эретайн погладил меня по щеке, приподнял подбородок и коснулся губ аккуратным поцелуем, который однако быстро начал терять отстраненность и холодность, стоило разомкнуть губы.

Крепкие ладони скользнули по плечам на спину смыкая тугие оковы объятий, вызывая взволнованную дрожь, растекаясь сладкой истомой по мышцам. Мои пальцы запутались в жёстких, угольных прядях, в попытках притянуть его ближе, прижаться теснее.

— Лея… — сдавленно прорычал вампир с силой высвобождаясь из моих рук. — Не так близко.

— Почему? — я прогнула спину, вытягиваясь под одеялом, в подсознательном стремлении избавиться от напряжения.

— Ты сладко пахнешь, — хриплый оттенок низкого голоса вмиг проник под одежду усиливая нетерпение.

—Я знаю, — едва касаясь дыханием губ, слова покидали грудь почти неуловим шелестом. — Тебе ведь нравится?

— Сильнее, чем думаешь, — прозрачный взор вмиг наполнился алым огнем желания, — но очередная кровопотеря убьет мою хрупкую бабочку.

— Ничего страшного не случится, — взмолилась я.

Пальцы скользнули по острым скулам, опустились на губы и замерли. Вампир повернул голову, коснувшись поцелуем самого центра ладони, а за тем восторженно замер, прикрыв глаза. Секунды сливались в минуты, говорить совсем не хотелось, как и шевелиться, только слушать его глубокое дыхание, стекающее по запястью и скрывающееся в белых манжетах рубашки.

— Я так устал от потерь, — он грустно, даже немного озлобленно усмехнулся. — Бессмертие бессмысленно, в конечном итоге.

— Оно было предназначено для того, чтобы однажды ты смог спасти меня.

Эретайн снова нежно обнял узкие плечи подопечной, шумно вдыхая запах медных волос.

— Тебя отнять не позволю никому. Мы обретём свое место далеко отсюда. Как только разберусь с этим, — он сделал широкий, неопределенный жест рукой в воздухе, — покинем Боклер навсегда.

— Побудь со мной немного. Не уходи.

Суровый взор смягчился, отливая глубоким, красноватым сиянием. Эретайн подложил себе под спину подушку и, удобно устроившись рядом, принялся задумчиво, почти медетативно перебирать рыжие локоны, соскальзывая длинными пальцами до самых кончиков.

***

Постепенно здоровье улучшалось, а моральное состояние только падало в черную, непроглядную бездну. Мне казалось, что следы зубов Филиппа не проходят на шее, хотя маленькие ранки давно и бесследно зажили. Неприятный, навязчивый запах чудился повсюду на теле, что неимоверно раздражало, заставляя поминутно чесаться, а стоило закрыть глаза, как ехидная ухмылка Мурлегема тут же всплывала перед мысленным взором вызывая нервную дрожь отвращения.

Поздним вечером третьего дня бодрствования я сидела в полной горячей воды лохани и сосредоточенно терла запястье. Встревоженная Марта уговаривала успокоиться, убеждая, что на руках вовсе нет больше синяков.

— Мастер Годфрой свёл все следы в первый же день, не нужно так убиваться, барышня.

За последнее время компаньонка так привязалась к доброжелательному Регису, что это даже удивляло. Она повсюду следовала за ним, поминутно спрашивая совета, на что вампир лишь меланхолично улыбался, терпеливо разъясняя каждую мелочь.

Мне не помогало ее участие, как и забота внимательного лекаря. А вот Детлафф вел себя отстраненно, все больше сидел в мастерской, разбирая механизмы игрушек, приходил только поздно вечером поцеловать на ночь, но никогда не обнимал так… Как раньше… Как в ту ночь. Казалось, он начал избегать моего общества и это только усиливало истерию.

— Иди-ка лучше делами займись. — Не выдержав напряжения я отослала служанку и, как только дверь за ней закрылась, выбралась из купели, набросила тонкий халат прямо на мокрое, обнаженное тело и бесшумно проскользнула в коморку под крышей.

Эретайн по обыкновению сидел в почти кромешной тьме, ремонтируя хитроумный механизм. При моем появлении он поднял голову, обжигая внимательным, сосредоточенным взглядом.

— Что случилось, Лея? — низкий голос приобрел вибрирующий звон беспокойства.

— Почему ты решил, что произошло нечто неприятное? — мое тело уже предательски ныло под напряжённым взором вампира, совершенно не иллюстрирующим похоти.

— Ты прибежала, не вытершись после ванны, в одном халате. Напугало что-то? — он отложил игрушку и чуть отодвинулся от стола.

— Я соскучилась. — Губы приятно жгло, вылетающими словами, плечи и спину покрыли мурашки волнения.

— Лучше вернись в свою комнату. — Чуть хриплый голос обнаружил металл раздражения.

Натянутые непониманием нервы раскололи терпение вдребезги, как стрела, влетающаяя с размаху в оконное стекло. Задыхаясь злостью, я быстро приблизилась к столу, одним движением смела с него все на пол и уселась на гладкую столешницу прямо перед Детлаффом. Он угрожающе поднялся, грубые черты лица стали острыми, в алых глазах вспыхнул гнев.

— Я сказал в комнату. Живо!

— А то, что? — высокий звон моего рассерженного голоса взлетел к потолку и заставил его неприязненно поморщиться. — Зверёк мастера Эретайна перестал слушать команды хозяина?

Вампир сделал шаг ко мне и, схватив двумя пальцами подбородок, дернул его в верх, цепляя взгляд. Я сжала коленями его бедра и придвинулась вплотную, явственно ощущая, как тесны ему становятся штаны.

— Чего добиваешься, дурочка? — злобно процедил он через плотно сомкнутые зубы.

Моя спина выглулась напряжённой дугой, по животу соскользнула сладкая судорога вожделения, усиливающаяся короткими, поверхностными вздохами. Губы раскрылись в ожидании поцелуев, а мысли окончательно спутались.

— Чтобы ты сделал то, чего мы оба хотим сейчас больше всего, — уверенно, отделяя слова друг от друга, произнесла я, запрокидывая голову назад.

Цепкие пальцы легли на шею, казалось, что он собрался задушить меня. Крепкая ладонь надавила на грудь, вынуждая лечь на стол полностью. Он распахнул мокрый халат и горячие ласки заструилась по телу, лишая остатков разума, опускаясь все ниже и ниже, пока не вызвали сладкие стоны, вперемешку с короткими вздохами.

— Будь по твоему, Лея, будь по твоему. — Прошелестел напряжённый, хриплый шепот у самого уха и длинные зубы болезненно прокусили тонкую кожу.

Горячая волна нестерпимого удовольствия прокатилась по мышцам, натягивая каждую жилу, сводя долгим стоном ребра, сворачиваясь чувствительной пульсацией в бедрах. Его сильные руки были повсюду, лаская, сжимая, настаивая, заставляя замереть в мучительно долгом ожидании безграничного обладания. Короткий вздох утонул в глухом рыке, сменяясь чувственными стонами. Было плевать, что нас наверняка слышат, что Регис не одобрит, а Марта несомненно напугается… Сейчас имели значение лишь дикие, неконтролируемые, первобытные ощущения, сводящие мышцы до онемения, взвинчивающие напряжение до почти нестерпимых высот, на которых возможно задержаться лишь на мгновение, перед тем, как упасть в долгожданную бездну абсолютного экстаза, пульсирующего в теле, остывающего на губах, струящегося дрожью по коже.

— Добилась? — прорычал Детлафф прямо над ухом. — Теперь ещё неделю просыпаться не будешь.

Я сладко потянулась, обнимая его за шею, ощущая терпкий запах на своей коже, лёгкую боль в месте укуса, вызывающую трепетную дрожь причастности к мастеру Эретайну.

— Ты сторонился меня, потому что я пахла Филиппом. Теперь мы исправили это.

Тихий озлобленный смешок коснулся слуха. Вампир поднял легкомысленную девку на руки, завернул в свою рубашку и понес обратно в спальню.

— Глупости в голову вбила. — Он с шумом втянул носом воздух возле рыжего виска. — Ты с ума меня сводишь. И лучшее что можно было сделать, чтобы позволить своей розе окрепнуть, это держаться от нее на расстоянии.

Мелкая дрожь удовольствия вновь соскользнула по позвоночнику, заставляя прогнуться. Было приятно обнаружить ошибочность своих выводов и вновь убедиться в незаменимости скромной персоны для сильного, Первородного вампира. Крепкие объятья аккуратно раскрылись. Детлафф накрыл меня одеялом под самый подбородок, поцеловал в лоб и повернулся к двери.

— Останешься до утра?

Он вновь раздражённо посмотрел прямо в глаза.

— Нет, Лея.

— Почему?

— Потому что я все ещё хочу твоей крови, — спокойно произнес Эретайн и вышел за дверь.

Скоро тяжёлые шаги затихли на лестнице, приятная усталость наполнила мышцы свинцом, сделала веки тяжёлыми, и я уснула, спокойно и расслабленно. Впервые за долгое время.

========== Адриан Лафайет ==========

Регис сосредоточенно перечитывал одну и ту же страницу десятый раз, потом с сомнением переводил взгляд на баночку, заполненную ярко-голубой жидкостью и вновь возвращался к рецепту.

— Доброе утро, мастер Годфрой, — стараясь держаться как можно более непринужденно, я спустилась в столовую, чтобы завтракать со всеми, но, как оказалось, опоздала.

— Дитя мое… — устало протянул вампир, смерив меня неодобрительным взглядом. — Ты не должна… Провоцировать Детлаффа на необдуманные поступки, это вредит твоему здоровью.

Справиться с пунцовой краской на щеках оказалось сложнее, чем представлялось ранее, но и обсуждение отношений с моим мужчиной не входило в ближайшие планы.

— Тебе не о чем беспокоиться, — попытка скрыть раздражение за любезной улыбкой похоже не задалась.

— Ошибаешься, милая, — он глубоко вздохнул, обретая самоконтроль. — Видишь ли… Твоя жизнь на данном этапе является гарантом его эмоциональной стабильности, оттого, несомненно имеет большую ценность, ведь она так коротка и хрупка. Я конечно всеми силами стараюсь поддержать и продлить ее, но не усложняй мне задачу, дорогая. Прошу.

Я из раза в раз повторяла себе: «Он желает добра нам обоим», но успокоить рвущееся наружу негодование удавалось с великим трудом. Наконец сердце замедлило темп, дыхание стало медленным, демонстрируя восстановление равновесия.

— Умница, — беззлобно улыбнулся вампир, одобряя перемены в поведении, и, позвав Марту, велел ей приготовить завтрак еще раз.

Компаньонка с удовольствием присоединилась к столу, и беседа поменяла направление. Мне не терпелось узнать, что такого невообразимого связывает Детлаффа, алые розы и погибшего друга, но вопросы на данную тему казались бестактными.

— Можно узнать историю с Адрианом? — через время все же решилась я.

— Это случилось очень давно. Все мы были моложе и импульсивные, от того чаще ввязывались в неприятности. Детлафф сдружился в ту пору с вампиром по имени Адриан Лафайет. Они проводили много времени вместе, разделяли взгляды о необходимости гуманного отношения к людям, стали друг для друга опорой, поддержкой и, как обычно бывает в таких историях, вмешалась женщина. Подобно мне, Детлафф считал ее слишком хрупким созданием, чтобы обеспечить душевный покой собрата, к тому же барышня виделась ему непостоянной, что впрочем оказалось незаслуженным. В попытках уберечь Адриана, наш герой попытался переключить внимание девушки на себя, отправляя ей каждый день огромные букеты кровавых роз сорта «Сангрояль».

— У него получилось?

— Это мне доподлинно не известно, но однажды случилась крупная ссора между некогда лучшими друзьями. В порыве гнева Детлафф оказался сильнее и убил Адриана, хотя он сам похоже, с некоторых пор считает, что собрат намеренно ослабил оборону не желая становиться перед выбором между дружбой и любовью.

— А девушка?

— Узнав о дуэли и ее исходе, она покончила с собой.

Я сидела словно громом поражённая.

— Как же больно Детлаффу, должно быть, было увидеть точно такие же розы, спустя столько лет после произошедшего.

— У людей есть хорошая поговорка на этот счёт: «Благими намерениями выложена дорога в ад.» Несомненно упоминание о произошедшем могло вывести нашего друга из равновесия, а мы все знаем, как он бывает вспыльчив в минуты гнева.

— Филипп надеялся воспользоваться подобным преимуществом в схватке?

— Но силы заведомо оказались не равны, потому он почел за лучшее отступить.

— А кому на самом деле нужна смерть Детлаффа?

Регис показательно развел в воздухе руками.

— Ума не приложу. Он далек от политики, а после случившегося с Сианой и вообще собирался уподобиться Скрытому.

— И тем не менее кто-то затеял эту игру, желая нам всем зла.

— Возможно Ориана знает: кому ещё мог не угодить наш прямолинейный товарищ. Думаю, стоит навестить ее в ближайшее время.

Я напрочь забыла о существовании этой вампирши. Возможно потому, что она не подавала решительно никаких признаков жизни, со стороны, молча наблюдая за происходящим.

— Думаю, что смогу посетить ее самостоятельно. Заодно попробую выведать: кто у нас шкурно заинтересован в усложнении жизни мастеру Эретайну.

— Это хорошая идея, дитя мое. Однако тебе стоит быть осторожнее. Все же Ориана сильная брукса, хоть и не Первородная.

— Не сомневайся, уж я сумею договориться с ней. Даже если не напрямую, то наверняка можно будет услышать или увидеть что-нибудь занимательное.

— Тем не менее, думаю стоит дождаться возвращения Детлаффа и отправляться с визитом лишь под его защитой. В последнее время он излишне импульсивен. Мне кажется наш друг устал от интриг, а потому может сорваться и наделать глупостей, если ему покажется, что тебе угрожает опасность.

— Нужно прекратить все эти пляски вокруг него и как можно скорее. А потому уж лучше не буду вмешивать мастера Эретайна. Ориана умна и не посмеет причинить мне вреда, понимая, что всем известно, куда я направилась.

— Разумно, — склонил голову Регис, соглашаясь. — И все же будь осторожна.

— Непременно.

Я поднялась из-за стола и поманила Марту, в поисках помощи по подготовке визита. Голова лишь немного кружилась, но лёгкое недомогание вовсе не вызывало желания остаться в постели, казалось, что близость разгадки придавала сил, вливая в кровь адреналин, заставляя сердце биться быстрее от азартного предчувствия погони.

Выбрав не слишком броский наряд и приготовив в качестве подношения пару снадобий с приятным, цветочным запахом, я отправилась в дом благодетельницы с пространными разговорами о незначительном. Хозяйка встретила гостью радушно, хотя немного натянуто, держалась подчёркнуто вежливо, сплетничать желания не проявляла и это сильно настораживало. Она словно боялась сболтнуть лишнего.

Пытаясь расположить ее к себе или хотя бы заставить расслабиться, мне пришлось потратить немало усилий, чтобы выглядеть в красноватых глазах восторженной дурочкой, однако это совсем не помогало. Чем больше я говорила о своих покровителях, тем серьёзней она становилась, сурово сводя брови в напряженном раздумье.

— Вы не одобряете моего поведения?

— Откуда, позвольте осведомиться, такие выводы? — она нехотя перевела взгляд на меня, словно только что заметила мое присутствие.

— Ваша отчужденность свидетельствует о чем-то подобном.

— Разве? Просто бессмысленные сплетни меня сейчас волнуют мало, простите.

Я удобнее устроилась на стуле и всем своим видом показала готовность внимательно слушать.

— Тогда поведайте мне, милая Ориана, что же заботит вас в последнее время превыше слухов и сплетен?

Вопрос смутил ее и брукса решила сменить направление беседы, встряхнув головой, словно собираясь с мыслями. Разговор начался с незначительных глупостей, затронул Анну-Генриетту, но я упорно возвращала его в русло недавних событий, безостановочно щебеча, как пустоголовая птичка, в намерении усыпить чуткую бдительность вампирши.

— А потом Детлафф и Филипп сцепились прямо у меня на глазах! — мое восторженное повествование вызывало у нее скорее беспокойство, и это уже само по себе выглядело весьма занимательно.

За кого же так переживала благородная госпожа? А главное — почему?

— Этот юнец совсем из ума выжил, одержимый жаждой величия, — неприязненно скривившись, произнесла брукса.

— Вы с ним близко знакомы?

— Что? Нет… Вовсе нет, мы дружили с Офелией — его матерью. Так жаль ее, бедняжку.

— Боюсь, что не разделяю вашего расположения к этому странному семейству, — при воспоминании о высокомерной даме по коже заструился мороз.

— Вы юны, моя дорогая, а потому несправедливы. Мурлегемы — вовсе не монстры, просто наш мир жесток и непредсказуем, — она со вздохом опустила голову.

— Возможно. Могу ли я спросить вас?

— О чем?

— Как давно вы знаете мастеров Эретайна и Годфройя?

Она задумчиво улыбнулась, покачивая вино в бокале.

— Кажется целую жизнь. Хотя мы никогда не были особенно близки.

— Откуда же тогда вам известно о Адриане? — я беззастенчиво блефовала, утверждая то, в чем совсем не была уверена.

Глаза вампирши наполнились диким, неприязненным блеском, черты лица стали острыми, движения нервными.

— Кто сказал вам, что мне известно об этой истории?

— Филипп. — Не моргнув глазом соврала я, сохраняя на лице выражение беззаботной непринуждённости, словно сама не понимала, о чем говорю.

— Ах этого просто не может быть! — ее возмущение было столь ярким и значимым, что не оставляло сомнений в полной своей фальшивости.

— И тем не менее все сказанное мной — чистая правда. — Настойчивость злила Бруксу, но поделать она ничего не могла.

— Возможно я упоминала при Офелии какие-то слухи по поводу трагедии, случившейся с Детлаффом несколько веков назад, вот только все подробности мне не известны, а потому ничего конкретного.

Она выкручивались и это тоже свидетельствовало в пользу моей догадки о ее причастности к происходящему.

В комнату вошёл мужчина в черной ливрее лакея. Его сосредоточенное лицо ничего не выражало, будто было покрыто маской отчужденности. Слуга застыл на пороге, как каменная статуя, весьма вписывающаяся в интерьер, в ожидании разрешения заговорить. С неловким, облегченным вздохом госпожа кивнула ему, с повышенным интересом взирая на маленький конверт в покрытых белыми перчатками руках.

— Письмо для госпожи Терзиефф-Годфрой, — спокойно пояснил мужчина, приближаясь ко мне.

— От кого? — произнесла хозяйка в пространство, словно не рассчитывая на ответ.

Я распечатала конверт:

«Дорогая Мейлея, боюсь обстоятельства сложились для меня неблагоприятным образом, потому буду вынужден открыть Вам имеющуюся информацию, но прошу учесть, что ее конфиденциальность требует личной встречи без постороннего участия. Приглашаю Вас в наше поместье после заката, со всей ответственностью гарантирую полную безопасность.

Искренне Ваш, В. М.»

— Винсент Мурлегем, — произнесла я в полном замешательстве, совершенно сбитая с толку.

— Как интересно… — протянула Ориана, приложив пальцы к губам. — Помяни черта…

— Простите, что отвлеклась от весьма увлекательной беседы, — попыталась унять волнение непонимания я, а вот моя спутница враз посуровела, определенно зная больше моего. — Госпожа Мурлегем весьма амбициозная женщина, не так ли?

— Возможно… Немного, — направление моих мыслей злило ее все сильнее и вампирша всячески пыталась избавиться от давления, потому поминутно уходила от темы.

— После неприятного инцидента, случившегося в их доме между юным Филиппом и мастером Эретайном, положение Мурлегемов пошатнулось?

— Не делайте вид, что непричастны к этому, — тон ровного голоса начал подниматься, демонстрируя откровенную злость.

Невольный облегченный вздох коснулся моих губ, наконец-то удалось вывести ее каменную непроницаемость из равновесия.

— Несомненно, моя роль во всем конфликте очевидна, хотя и не до конца понятна мне самой.

— Общество не одобрило поведения младшего Мурлегема. Его несдержанность привлекает внимание. Никто не хочет неприятностей, а уж тем более в свете недавних событий.

— Намекаете на Боклерскую бестию?

— Именно.

— Род Мурлегемов оказался под ударом, как зачинщик новых беспорядков, — ошарашенно произнесла я, скорее себе, чем ей, начиная понимать суть происходящего. — Затея покинула пределы невинной шалости и теперь грозит вылиться в серьезное разбирательство.

— Скрытый недоволен суматохой, творящееся последнее время в Туссенте, а вызывать его гнев, чем-то сродни самоубийству. — Ориана смотрела на меня не отрываясь.

В голове роились выводы, складываясь в логическую цепочку. Кто бы не затеял глупую игру с Детлаффом и какими бы ни были ожидаемые результаты, все пошло не по плану. Импульсивный Эретайн бросился в драку не разбираясь кто прав, а кто виноват, привлекая внимание, угрожая вновь наводнить улицы Боклера монстрами. Слухи стали проникать в пещеру предводителя, а значит благородному обществу срочно понадобился козел отпущения и им, несомненно станет Филипп, если только не раскроется личность, направившая его руку. Вот для чего Винсент пригласил меня к себе. Он хочет отвести беду от сына, приступив клятву неразглашения подробностей. Разумно, отпрыск ему дороже слова чести.

Я подняла горящий взор на хозяйку. Ее лицо выражало неприязненное разочарование и при этом было до предела сосредоточенным. Каждая мышца изящного тела напряглась, придавая ей сходство со зверем, готовым в любой момент броситься.

========== Ориана ==========

На террасу выползали длинные вечерние тени. От холода плечи покрывались мурашками, хотелось скорее покинуть неуютный дом и неприятную компанию, но подспудное чувство тревоги не позволяло откланяться, понимая, что от этого разговора хозяйка выигрывает пока больше моего, поскольку узнала о намечающейся встрече с Винсентом. А вот я сама не слишком продвинулась в исследованиях, но возможно бруксе просто нечего было мне сказать? Может она всего лишь пешка в длинной шахматной партии кого-то другого?

— Совершенно недавно мне стало известно, что вы оказали большое влияние на хозяйку поместья Мурлегемов.

Разговор не ладился, а значит самое лучшее, что можно было сделать — это перейти к сути визита, что и пришлось выполнить, немного неуместно обнародовав намерения.

— При каких же обстоятельствах, позвольте спросить? — ее холодная уверенность была настолько непоколебима, что начинала подтверждать мои недавние выводы.

— Сама Офелия Мурлегем сообщила мне, во время нашего последнего визита в их дом.

— Который закончился для юного Филиппа плачевно. — С неприкрытым раздражением дополнила брукса, словно разговаривая сама с собой. Ее задумчивый взгляд был направлен сквозь меня, куда-то в даль.

— К чему подобное уточнение? Моей вины в сложившейся ситуации совсем нет.

Наглый, осуждающий тон начинал выводить из себя, заставляя неуместно оправдываться.

— Разумеется. Только все наши проблемы начались с вашим появлением. — Ориана злилась, все больше, а в моей душе продолжили укрепляться подозрения. — Откуда вы взялись в доме Региса?

— Это длинная история.

— Так поведайте? — она опустила ладони на перила и села на них. — Разве вы торопитесь?

— Сегодня вечером я приглашена в поместье Мурлегемов. — Записка, небрежно оставленная на столе уже в прямом смысле слова грела душу, поскольку служила отличным поводом уйти в любой момент.

— Вот как? Все интереснее…

Кусочки картины начали наконец складываться в сознании в общий, хотя пока еще не очень ясный образ.

— Не может ли статься, что тот самый человек… Вампир, который затеял эту странную игру с непонятной для меня целью, и к тому же, по словам Филиппа Ван Мурлегема испытывающий привязанность к мастеру Эретайну, и есть вы — наша добрая благодетельница, госпожа Ориана?

К концу фразы, сомнений в собственных выводах уже не оставалось, но тут же пришло понимание, что раскрыла карты я несомненно рановато, ведь сильных покровителей за плечом сейчас не было. Брукса задумчиво улыбалась, уставившись на вино в бокале.

— Смелая теория, моя дорогая. Только совершенно бездоказательная. Для чего мне стравливать Детлаффа и юного Филиппа? Я никогда не питала ненависти ни к одному, ни ко второму.

Мысли уже развивались сами собой, независимо от моего мнения. Возможно все пошло не по плану? Молодой Мурлегем не пожелал женщины Эретайна, он стал стремиться к статусу Первородного. Но поделать ведь ничего уже было нельзя, и она молча наблюдала, в надежде, что шальная стрела их перепалки заденет… Меня?

Ориана смотрела с явным интересом, в ожидании моего ответа. Ее фигура неуловимо напряглась и словно подобралась перед броском. Подспудное чувство тревоги все сильнее шевелилось в душе, правоцируя выдать себя резкими движениями или необдуманными словами, что в сложившейся ситуации было бы крайне неосмотрительно.

— Может статься, что по неясным причинам вы питаете ненависть ко мне? — понимая, что сболтнула лишнее, теперь уже я пыталась уйти от ответа, тем самым купировав невыгодное положение.

— Вам? — ее звонкий смех разнёсся по открытой террасе в подступающих сумерках. — Милая Лея, уж вы-то мне зачем?

Я поджала губы в сомнениях. Можно предположить, что лишь одно мое преимущество способно было прельстить ее — Детлафф Ван Дер Эретайн.

Конечно! Как же раньше это не приходило в голову! Тот самый вампир, который расположен к Первородному! Но тогда мое положение принимало характер безвыходного. Брукса не выпустит соперницу живой. Я невзначай огляделась в поисках пути к отступлению и нервно поежилась, не обнаружив его.

— Вы молчите, дорогая? — вампирша поднялась и стала медленно прохаживаться вдоль перилл.

— Не могу с уверенностью дать вам ответа, но не сомневаюсь, что если мои выводы справедливы, то Детлафф…

Она не позволила закончить фразу. Имя Первородного подействовало на нее, как граната брошенная в окно, с горящим ненавистью взглядом бестия обернулась и быстро, озлобленно заговорила:

— Вам никогда не доказать этих обсурдных выводов. — Ориана подошла к перилам балкона и дала знак кому-то в саду.

— Помилуйте. Он сровнял с землёй Боклер и за меньшее. Этого вампира не интересуют доказательства, — мелкую дрожь страха, строящуюся холодной волной по позвоночнику было почти не возможно унять.

— Вы совершенно правы, дорогая. Совершенно правы, — в раздумье произнесла брукса, внимательно вглядываясь в горизонт, на котором уже начал подниматься алый, закатный туман.

— Сожалею, но дольше задержаться не могу. Пора отправляться к Винсенту. — Я поднялась, демонстрируя намерение уйти.

— Вы ведь не считаете, что после сказанного я отпущу вас? — она насмешливо посмотрела через плечо.

— Предполагаю, что попытаетесь задержать. — Мое бесспорно притворное, но вместе с тем холодное и размеренное безразличие выводило её только больше.

На пороге появились трое мужчин, перекрыв путь на лестницу. Я окинула быстрым взглядом окружающую обстановку, попытка к бегству в данных условиях несомненно была обречена на провал.

— Не будем опускаться до рукоприкладства. Говорите — куда идти.

Мой голос был мягок и чуть звенел страхом, но сознание работало четко и сосредоточенно: пока эти господа чувствуют себя хозяевами ситуации, ими вполне можно попытаться манипулировать.

— Раз вы столь разумны, полагаю можно обойтись гостевой спальней. — Надменно усмехнулась хозяйка.

Меня провели в соседнюю комнату, завязали кляпом рот и стянули руки за спиной. Сопротивление ни к чему бы не привело, потому пришлось покориться, до боли напрягая запястья, чтобы потом ослабить путы. Едва дверь за конвоем закрылась, как тяжёлые шаги на лестнице возвестили о появлении незваного гостя. Ориана взволнованно залепетала приветствия, а когда в ответ прозвучал низкий, чистый баритон, меня словно кипятком окатило. Детлафф. Так близко, всего-то за дверью, а я не могу позвать его, даже привлечь внимание особенно нечем: на любой грохот находчивая хозяйка сразу придумает оправдание.

— Где Лея? — суровый собранный голос не оставлял сомнений в намерениях.

— Ушла около получаса назад, получив эту записку. — Невозмутимо соврала хозяйка.

Записка! Как же я могла оставить ее там! Теперь он справедливо решит, что в моем исчезновении виновен Винсент, а сердобольная госпожа снова выйдет сухой из воды!

— Ее запах ещё не выветрился, хотя мы на открытом воздухе. — С сомнением произнес вампир, но сделал пару шагов к выходу.

— Разумеется. Мы долго беседовали, она говорила о том, что семейство Мурлегемов вызывает в ней большие подозрения, потому очень боялась идти туда, но все же решилась, ближе к ночи, рассчитывая застать тебя по дороге и пригласить с собой.

Тяжёлые, быстрые шаги прозвучали до перил балкона и затихли, а потом последовал облегченный вздох бруксы. Нет уж, просто так погибнуть, молча ожидая своей участи, как послушная овечка, следующая за палачом на бойню, в мои планы не входило.

Напрочь стерев запястья о путы, я все же высвободила руки, развязала ноги и тихонько, благословляя в душе науку, преподанную Ревелем, выбралась в соседнюю спальню через узкую, незапертую дверь. Дом Орианы представлял собой лабиринт сменяющихся комнат и коридоров, в котором легко было заблудиться. Приметив на одном из камодов маленький нож для конвертов, я прихватила его и на ходу разрезала ленты корсажа, снимая верхнее платье. Одежду, предусмотрительно вывернутую наизнанку, чтобы сделать запах кожи резче, удалось аккуратно забросить в одну из боковых ниш, отступающих в сторону от основной галереи. Для зайца, бегущего от лисицы, коим я сейчас себя явственно ощущала, любая возможность запутать следы была несомненно привлекательной.

Удача благоволила мне, позволив наткнуться на прачечную, где и повезло разжиться грязной одеждой садовника, насквозь пропахшей потом, что несомненно могло замаскировать мое пребывание хотя бы на время. Коридоры сменяли один другой, а лестницы на первый этаж так и не встретилось, время утекало песком меж пальцев, вгоняя сознание в панику. Дальше петлять было нельзя, погоня уже несомненно следовала за мной по пятам.

Открыв окно, я обнаружила прямо под ним широкий кустарник садовой изгороди, куда можно было попробовать спуститься или уж на крайний случай упасть. Другого шанса могло не представиться, тем более, что сад этого чертового дома мне был куда известнее внутреннего устройства. Крепко зажмурилась и натянув рукава куртки как можно выше на ладони, я забралась на подоконник и прыгнула. Не слишком толстые ветки смягчили падение, хотя поцарапали кожу. Боль волновала не больше комариного укуса, а вот возможность определения моего местоположения по запаху крови, заботила куда больше. Пришлось снять нижнюю рубашку и остаться в одной верхней куртке, надеясь, что плотная ткань, не пропитанная столь желанной для чертовой упырицы жидкостью, задержит мое обнаружение.

Времени петлять по лабиринтам сада не оставалось, потому я пробиралась напролом, аккуратно раздвигая зелёные стены и перешагивая клумбы.

На одном из поворотов к месту пригвоздил громкий, надменный окрик мужчины, что заметил движение в подступающих сумерках.

— Михал! Ты где шляешься? Ну-ка бегом к хозяйке, что-то случилось у нее там, весь дом на уши поставила.

— Я… Ээээ… — Старательная пародия на грубый лепет смертельно пьяного садовника похоже удалась, поскольку с той стороны посыпались витиеватые ругательства, перемежающиеся с богохульствами.

— Опять напился, тупая скотина. Лучше тогда отсидись в сторожке, не попадайся госпоже на глаза. Накажет, неровен час… Или убьет. Настроение у нее — ни к черту.

Последняя фраза была произнесена с предыханием, полушепотом, даже скорее со страхом. Покачнувшись и ухватившись за куст неподалеку, я свернула за угол, будто собираясь последовать совету стражника. Погони не было слышно, страх побуждал ускорить движения и через пару поворотов моим глазам наконец предстала высокая каменная стена, отделяющая от такой желанной свободы.

Перебраться по гладким плитам оказалось решительно невозможно, пришлось бежать вдоль ограды, в надежде наткнуться на ворота или уж на худой конец встретить хмель или плющ, увивающий старые, выщербленные временем и непогодой камни.

Когда впереди показалась ажурная, кованая решетка маленькой калитки, я чуть не заплакала от счастья, ощущая себя наконец на воле. Разумеется она была заперта, но по железным, витиеватым узорам совершенно не составит труда забраться на стену. Это сейчас я — Мейлея Терзиефф-Годфрой, восторженная барышня, нежная, словно кровавая роза короля, а раньше была рабыней ублюдка Ревеля, потому умею все: и бегать быстро и по заборам карабкаться, и прятаться так уверенно, что не сыщешь и днём с огнём, а тем более безлунной ночью.

Не на ту напали, господа вампиры!

Как только эйфория одержанной победы преждевременно ударила в голову, застучала в висках, заструилась теплом по коже; из кустов, расслабленной походкой выступила Ориана, ядовито усмехаясь, и замерла, сложив руки на груди.

— Надо признать, ты отлично путаешь следы, быстро бегаешь, превосходно маскируешься и совсем не упускаешь возможности воспользоваться любым подручным средством. Хорошее качество для рабыни.

Стараясь не терять самообладания я спрыгнула на землю, выпрямилась и обернулась, высоко задрав голову в напускной демонстрации полного отсутствия страха.

— Как хорошо вы осведомлены о тяготах рабства, госпожа. Словно по своему собственному опыту. — Ироничная усмешка искривила губы в попытке отодвинуть на второй план подступающую панику.

— Наглая дрянь! — зарычала вампирша и оскалилась, напрягаясь перед броском. — Ваши жизни лишь миг для вечности, надо было раздавить тебя сразу, чертова бабочка-однодневка, тогда мои проблемы в миг бы закончились.

«Надо было», — мысленно согласилась я.

========== Бесплодные поиски ==========

Детлафф выступил из клубов багрового тумана на влажный пол огромной пещеры. Уже более трехсот лет он не видел этих стен. В грудь ломились забытые ощущения прошлого: как же они все тогда были… Напуганы.

Впервые попав в этот новый, незнакомый, совсем чужой мир, вампиры не знали, что делать, как вести себя, кого бояться. Нелегко было приспособиться к странной обстановке, неприятному климату, а вот жители быстро пришлись им по вкусу. Ироничная улыбка тронула сухие, суровые губы.

Много воды утекло с Сопряжения Сфер, вампиры приспособились, привыкли, большинство обзавелось стаями, как и он сам. Теперь у него была семья, был смысл, была она… Как же легко рыжеволосая бестия вскружила голову, забралась в самую суть и свила там гнездо. Ответ был прост: она не считала его монстром, тварью, выродком, исчадием ада. Ее глубокие, зелёные глаза всегда светились состраданием, пониманием… Заботой. Полагая себя зверем, так же, как и он сам, эта женщина приравнивала их обоих, а значит понимала его, как никто другой.

Потому он и вырвал из груди мерзкого мужика, ещё бьющееся сердце, чтобы отплатить за снисходительность, доброту, понимание, ей… Детлаффу хотелось принести не только медальон, а ещё и голову поганого ублюдка, посмевшего причинить боль маленькой, хрупкой бабочке, которую занесло в его жизнь алым ветром Кровавого Проклятия. Ироничная усмешка вновь скривила суровые губы: так наверное кошки несут хозяйкам мышей… По другому не могут выразить привязанности, не умеют… Как и он сам. А теперь один ее взгляд был способен разрушать крепкими когтями Первородного вампира города… Или поднимать их из пепла.

Лея…

— Ты пришел. — Донеслось тихое шипение из самого дальнего угла.

— Явился на зов. — Низкий голос ничуть не дрожал, хотя мог бы, гулкое сердце не увеличило бега, не обнаружило страха.

Детлафф не боялся Скрытого, как многие остальные. Он испытывал к предводителю лишь уважение и, возможно, немного жалость. Поначалу, назад хотели все, но постепенно домом стал этот мир, только не для вождя. Самый старый и сильный из них предпочел затворничество, прелестям жизни в новой реальности. Он угрюмо, терпеливо, бесконечно ждал, когда врата откроются опять, пропуская его домой. Почему? Кто знает… Возможно ему было, что терять там, в безжизненной пустыне вечной ночи, которую раньше они все называли домом.

— Твое поведение привлекает внимание. — Шипела непроглядная тьма, продолжая прятать говорившего.

— К Боклеру, но не к тебе.

Эретайн выпрямился, расслабив кулаки, демонстрируя всем своим видом спокойную уверенность. В душе вампира не было вины, только горькое сожаление о ненужных жертвах, растоптанных чувствах, обретенном опыте.

— Беспорядки надо прекратить, — укоризненно прошептал Скрытый, по прежнему оставаясь под сенью свода пещеры.

— Если хочешь, я сам займусь. — Безразлично пожал плечами Детлафф.

— Кто виновен в последнем инциденте?

— Выясняю.

— Казни виновного.

— Почему ты не считаешь, что это я? — удивился черноволосый, подспудно полагая, что предводитель потребует объяснений и доказательств их правдивости.

Из мрака выступил босой, измождённый старик с ярко алыми глазами. Из одежды на нем остались лишь полуистлевшие лохмотья и крупный, круглый медальон на сухой, жилистой шее. Цепкий, раздраженный взгляд горел неприкрытой неприязнью, впиваясь в собеседника ни чуть не менее чувствительно, чем острые клыки.

— Ты не бунтарь, Детлафф Ван Дер Эретайн. Если твой гнев льется с небес кровавым дождем, значит кто-то его спровоцировал.

Ответчик склонил голову в почтении и отступил, намереваясь покинуть вождя, полагая, что разговор окончен, но Скрытый взмахнул ладонью, привлекая его внимание.

— Если ты не прекратишь беспорядки, это сделаю я. Мое время дорого, потому вы все ещё живы. Не испытывай моего терпения больше, когда свершишь суд, покинь Туссент навсегда.

— Как скажешь. — Спокойно произнес Эретайн и растворился в душном воздухе пещеры, растекаясь по влажному полу алыми хлопьями.

Дорога до дома не заняла много времени, но в душе постоянно росла непонятная, неуютная тревога. Войдя в гостиную, Детлафф сразу раздраженно скривился. Ее запах… Такой слабый, едва уловимый. Очевидно девчонка ушла задолго до его возвращения, одна, без защиты… Кулаки нервно разжались выпуская острые, кривые когти: да что за глупое создание! Когда уже привыкнет сидеть тихо, где велено и не ввязываться без него в неприятности.

Из столовой послышался голос Региса. И этот ещё. Ну зачем было отпускать ее одну? Почему так сложно заставить всех выполнять простые правила безопасности? Он не мог быть уверен ни в ком и ни в чем, а это злило. Одна мысль о возможности потери рыжеволосой красавицы мигом лишала равновесия усиливала жажду, обостряла Зов. Чёртовы розы. Кто же затеял игру в жизнь и смерть? А главное с какой целью? Чтобы убрать с дороги Филиппа? Нет… Малец слишком наглый и амбициозный для серьезного противника, но тогда зачем?

Не умел Детлафф развязывать тугих узлов интриг, не хотел участвовать в плетении сетей более сильным противникам, да и не так уж много их осталось — более сильных. Чувствуя себя загнанным в ловушку, назначение которой оставляло только теряться в догадках, Эретайн злился, серьезно, почти ощутимо.

— Друг мой, почему ты стоишь в дверях? — навстречу вышел Регис, как всегда вежливый и улыбающийся.

— Где Лея?

— Ушла навестить Ориану, — безэмоционально пожал плечами Эмиэль.

— Одна? — Эретайн уже почти рычал, ощущая, как мышцы болезненно ноют в порыве сменить облик.

— Ты излишне мнителен, дорогой мой. Мы оба прохладно относимся к упомянутой госпоже, но напасть на твою возлюбленную она определенно не способна.

— Проверю, — коротко бросил вампир и нервной походкой покинул дом.

Ещё у ворот большого особняка сладкий запах Леи стал настолько сильным, что сомнений в ее месте пребывания не оставалось. Это вселяло надежду, немного приглушая неприятный, горький привкус тревоги, и унимало беспокойство, однако на широкой, открытой террасе, где Ориана обычно принимала гостей, рыжеволосой красавицы не оказалось. Только слегка рассерженная хозяйка, старательно убеждала его в том, что девушка покинула ее незадолго до появления самого Эретайна. Учитывая свежесть и силу цветочного аромата возлюбленной, Детлаффу верилось в подобное с трудом, от чего злость и недоверие только множились в мучимой черной тоской душе.Но тут на глаза попалась забытая в спешке записка от Мурлегема. Опять чертов род вмешивался в его жизнь и Первородный кожей ощущал, что это все не к добру. Зря он сохранил жизнь Филиппу, нужно было задушить щенка, а потом и его сородичей, тогда бы ей сейчас ничего не угрожало. Ей…

***

Бордовый туман стелился по улицам Боклера. Различные низшие монстры, признавая хозяина, высовывали тупые мордочки из темных переулков, тянули короткими носами воздух и встревоженно хрюкали. Детлафф был зол, его ненависть и непонимание обостряли инстинкты до предела, делали способности более сильными и меньше подконтрольными разуму, а значит усиливали Зов. Постепенно, реагируя на призыв хозяина, мелкие твари начнут стекаться к нему, в ожидании приказа. Так было уже однажды. Тогда все плохо кончилось. Только не для нее. Уничтожив Боклер, он спас свою Лею и привел ее прямо к себе в руки.

Что одному плохо, то другому хорошо…

Эретайн вовсе не был безжалостным монстром, ему совсем не хотелось смертей невинных, но он погряз в этих жертвах… Тогда. И не задумываясь утопит в крови город вновь… Сейчас.

В ту, ужасную для всех ночь, Лея обрела свободу: с его помощью она избавилась от оков и стала жить другой, новой жизнью… Его жизнью. Вампир устало закрыл глаза, выступая из алых клубов у самых ворот поместья Мурлегемов. Рыжая девица владела им, вертела, как игрушкой, управляла. Подобное злило. Он тонул в сладком запахе, в медном блеске волос, в ярком светящемся взгляде, как муха в меду, путался во множестве интриг, окружавших повсюду, и ничего не мог поделать с собой. Покой казался возможным лишь рядом с ней. Неважно, он найдет ее, уже совсем скоро, а потом унесет на самый край света и спрячет так глубоко, чтобы никто не смог отнять его счастья… Никогда больше.

— Детлафф? Ты один? — Навстречу шел взволнованный, осунувшийся и, какой-то жалкий Винсент.

— Где она? — прорычал вампир выпуская длинные, кривые когти, оскаливаясь ровным рядом острых зубов.

— Ее нет здесь. — Мурлегем опасливо повел плечами и предусмотрительно отступил. — Рассуди сам: характерного аромата вокруг не слышно, но мой замок полностью к твоим услугам, я предупрежу челядь, что ты имеешь полное право зайти куда угодно.

Эретайн рванул с места по узким коридорам. Слуги, чуявшие присутствие постороннего бессмертного, жались к стенам, путались в поклаже и замирали, ожидая, когда странный, взбешенный господин покинет их, не желая привлекать его внимание к себе. Ещё десяток минут он исследовал подземелья понимая, что Мейлеи здесь нет и никогда не было. Конечно запертые камеры остро пахли кровью разного качества и времени пролития, но только ни один запах не напоминал тот самый, такой знакомый до рези в висках, такой… Родной.

У большой, окованной железом двери мерил порог нервными шагами Винсент, казалось он не знал, что должен сказать или сделать, чтобы убедить Первородного в своей невиновности.

— Она не приходила сюда, да и позвал я ее совсем…

Детлафф схватил Мурлегема за горло и стукнул о стену так, что по старинной кладке брызнула сеть мелких трещин, а со сводчатого потолка посыпалась каменная крошка.

— Зачем? — угрожающе прорычал вампир прямо в лицо перепуганному хозяину, уже не пытаясь скрывать душившую грудь звериную суть. — Зачем ты ее позвал?

— Успокойся, пожалуйста, я только…

— Я задал вопрос! — Длинные когти начали врезаться в кожу, из-под сжимающихся пальцев потекли бордовые струйки.

С острым, болезненным облегчением Эретайн ощущал, как ноют затёкшие мышцы, расслабляясь, меняя облик, превращая его в зверя, такого, каким создала вампиров природа, очень давно, ещё в другом мире. Зрачки Мурлегема расширились от страха настолько, что закрыли собой почти всю радужную оболочку, дыхание жертвы стало прерывистым, поверхностным, явственно иллюстрируя истерику.

— Она спасла нашего сына! — громкий, взволнованный голос Офелии прорезал воздух, как нож масло. — Мейлея была добра к Филиппу… К нам. Никто бы не причинил ей зла в этом доме!

Жестокий, чуть отсвечивающий алым взор, переместился на хозяйку, что напугало Винсента ещё сильнее.

— Я хотел просить помощи!

Детлафф злобно усмехнулся, но хватку ослабил, неосознанно признавая возможность сказанного.

— Мы оба решили сознаться в том, кто направил руку нашего глупого ребенка. Ведь слухи дошли до Скрытого! — голос женщины дрожал, выдавая крайнее смятение своей хозяйки. Благородная госпожа Мурлегем теперь вовсе не казалась надменной, наоборот, она растеряла прежнюю спесь, что несомненно свидетельствовало о безвыходности ситуации.

— Имя? — тихо произнес Эретайн, уже почти совсем отпустив Винсента.

— Ориана. — Прохрипел вампир, невольно хватаясь за руку соперника, в попытке ослабить давление на горло.

В душе Детлаффа поднялся шторм. Лея несомненно в руках бруксы, а ему не известно, как давно, что с ней… Жива ли ещё рыжеволосая бестия.

Из темных углов сада начали с опаской выступать низшие вампиры, почуяв Зов старшего, манивший с такой силой, что противиться ему стало просто невозможно. Они делали пару шагов из тени и замирали, в ожидании приказа, готовые снова напасть на несчастный город, жаждущие позволения сделать это.

А высоко в небе, над поместьем таких недальновидных, глупых и поверхностных Мурлегемов кружили два крупных ворона, внимательно взирая с небес, запоминая, делая выводы.

========== Исповедь бруксы ==========

Я стояла в нескольких шагах от взбешенной госпожи Орианы, взирая на ее ярость с лёгким непониманием.

— Моя жизнь действительно коротка, но ведь не этому ты, — тон высоко голоса поднялся, акцентируя внимание на неуважительном обращении. — С такой страстью завидуешь. Дело в нем? В Эретайне, так ведь.

— Конечно! — она злобно истерично расхохоталась. — В твоем жалком существовании нет совершенно ничего примечательного!

— Все равно не понимаю. Для чего тебе голова Детлаффа? Вот зачем его смерти искал бы род Мурлегем, я могу понять: давняя вражда из-за пленения Хагмара — главы рода, или может попытка повысить статус наследника, не имеющего звания Первородного…

— О да! Выбрать этого мелкого, надутого индюка было очень остроумной идеей, согласись? — брукса надменно сложила руки на груди, упиваясь своей проницательностью. — Идеальный кандидат на роль исполнителя. Его выгода столь очевидна, что никому и в голову не пришло бы, что юный Филипп лишь пешка в чужих, более опытных руках… Ещё на приеме, заметив, как он смотрит на тебя, я сразу поняла, что спесь мальчишки можно использовать в своих интересах. Думаешь, ты была нужна ему? Глупая дурочка! Хотя крови твоей он конечно хотел… Мы все хотели. Вот сегодня и мне представится возможность.

— Значит именно ты и поведала отпрыску древней фамилии историю с Адрианом? Но откуда сама-то узнала ее?

Брукса звонко, по девичьи рассмеялась, запрокинув голову назад. Все ее существо переполняла злобная радость превосходства, основанная на уверенности в своей несокрушимой, нечеловеческой силе.

— До чего же ты глупа, мерзкая девчонка. Да о дуэли Детлаффа с лучшим другом знает каждый вампир, даже этот мелкий недоумок Антуан Сенклер, что выполняет наши поручения словно послушная собачонка. Он был в диком восторге, очевидно услышав ее первый раз. Посыльному просто не терпелось обсудить этот мезальянс мирового масштаба хоть с кем-нибудь. Для удовлетворения своей словоохотливости, червяк даже придумал не слишком изящный предлог, чтобы зайти в мой дом: будто принес приглашение из дворца Анны-Генриетты. Что ж, не все вампиры так расположены к новообращённым, чтобы выслушивать сплетни о Первородных, но не я. Мне была известна эта история и раньше, так что лишние подробности…

— Решила использовать в своих интересах.

Плохо верилось в то, что Ориана была посвящена в детали дуэли Детлаффа и Адриана. Скорее именно словоохотливый посыльный и столкнул этот маятник, невольно поведав бруксе волнительную информацию, вместе со сплетнями о истоках вражды Эретайна с известным вампирский родом, недавно прибывшим в Боклер. Складывалось впечатление, что участники глупой трагедии собрались в Туссенте не случайно, а по воле злого рока, как актеры на подмостках дешёвого, бродячего театра.

— Конечно! — прервала мои раздумья госпожа. — Ох как же Мурлегемам понравилась идея о возможности отомстить!

— Всем?

— Кроме Винсента, разумеется, но Офелия заставила его дать слово чести о том, что мое имя останется в тени.

— Однако он нарушил клятву. Вернее собирался, — страх отступал, словно вода, обнажающая камни в отлив. Было сложно уловить причину, но я не боялась больше, а потому постепенно возвращала себе способность мыслить здраво, рационально.

— Природа Мурлегемов — трусость. Они всегда были такими. Я поняла его намерения, когда ты озвучила отправителя записки. Как подло… И предсказуемо. Филиппу никогда не тягаться с Первородными вампирами. Он был не способен выполнить свою роль.

— Убить Эретайна? Шутишь? Ты серьезно считала, что подобное возможно?

Вспомнив, как легко Детлафф справился с юным вампиром, на губы невольно выползла издевательская усмешка. Брукса же громко расхохоталась, запрокинув голову назад.

— Конечно нет! Гаденыш должен был уничтожить тебя.

— Но тогда Детлафф размазал бы по стене и его, и всех окружающих, да и стен бы не оставил, думаю.

При подобном исходе новый армагеддон Боклеру был обеспечен, от таких мыслей стало ощутимо холодно, а вот бруксу не волновали жертвы, даже среди сородичей, казалось ее оставляло равнодушным решительно все, кроме собственных интересов.

— Да какое мне дело до них! — заорала Ориана, злобно скалясь, подтверждая тем самым справедливость моих выводов. — Главное, что рядом больше не было бы тебя!

Ее лицо просветлело, черты стали мягче, движения плавнее. По красивому лицу проскользнули отсветы счастливых мечтаний.

— Ах как бы хорошо мы все зажили… Я бы утешила Детлаффа и, наконец, заняла свое место в его душе. Мы отправились бы вместе куда подальше отсюда и никогда не возвращались… — взор вампирши снова стал злым, жёстким, полнимаясь ко мне. — Так и должно было быть после смерти той паршивой девки — Сианы! Как ты умудрилась попасть ему под руку? Как смогла влезть в душу Детлаффу? Я чуть дар речи не потеряла, когда на приеме, который и затеян-то был лишь для того, чтобы сблизиться с ним, появилась ты! Да ещё за руку с Эретайном! Мое состояние в тот вечер было близко к отчаянию!

— Ничего не понимаю. Если целью смерти была всегда лишь только я, для чего розы? Зачем Филипп… — я встряхнула головой, силясь усвоить ход ее мыслей. — Почему было не уничтожить меня за пол года отсутствия благородных покровителей в моей жизни?

— Ох нет, дорогая, все не так просто. Нельзя взять и убить женщину Первородного, а потом наивно рассчитывать, что правда не раскроется. Для начала пришлось подкинуть идею с розами спесивому семейству Мурлегем, потом выждать, пока юнец окончательно выведет Детлаффа из себя. Ведь прямолинейность Эретайна всем известна, он не стал бы разбираться в хитросплетении интриг, а когда поиски зачинщика вывели его на Региса! Вот тогда мне действительно стало казаться, что судьба благосклонна, наконец, и ко мне. Оставалось лишь одно: прикончить уличную девку, чудом проскользнувшую в его постель, а свалить вину на лучшего друга, чтобы никого кроме меня не осталось вблизи от Детлаффа.

— А ты не пробовала просто признаться в своих чувствах, а не рушить до основания жизнь возлюбленного? — праведный гнев стучал в висках, заставляя злиться все больше, что совсем не способствовало самоконтролю.

Ориана была жестока. Даже для вампирши. Как можно делать больно тому, кого любишь? Эгоистично ранить и без того озлобленного на весь мир вампира, а потом ещё и выбить опору из-под его ног, лишив стаи окончательно. Детлафф наверняка обезумел бы от горя и одиночества.

— Конечно… Я намекала ему пару раз… Но он всегда оставался холоден, неприступен, непроницаем.

— Это очень жестоко, Ориана.

Праведный гнев уже клокотал в крови, путая мысли. Как смела эта вампирша желать зла моему Детлаффу?! Такому чуткому и раниму, такому зацикленному на сохранности и целостности своей стаи, такому… Родному.

— А терзаться веками, имея лишь призрачную надежду на случайную встречу, не жестоко? Нет уж, дорогая, другого шанса мне просто не нужно, ведь я не упущу этот.

Вампирша начала надвигаться на меня, выставив руки с острыми ногтями перед собой. Нужно было продолжить тянуть время, а для этого разговор не должен был прерываться. Я понимала всей душой, что моя жизнь зависит от ее болтливости, ведь Эретайн наверняка скоро выяснит суть происходящего и вернётся за мной, однако смирить бурю негодования оказалось достаточно сложно.

— Но как же Филипп? — тихо, едва слышно выдохнув, я взяла себя в руки, чтобы продолжить.

— Этот полоумный сопляк сам решил, что сумеет одолеть Первородного, для чего мне было разубеждать его? Ведь подобный выбор только усиливал его вину перед Детлаффом, а значит уменьшал шансы возможности наступления неприятных последствий для меня. Оставалось только подогревать спесь четы Мурлегем на медленном огне, не давая выплеснуться через край, до поры, до времени.

— А на балу-маскараде он проговорился, — спокойно закончила ее фразу я.

— Правильно, и значит настала пора переходить к финальному акту трагедии, на который, впрочем ему тоже не хватило духа.

— Как же ты умудрилась заставить их?

— О, это не было сложно. Подкинула Офелии идею, та передала новости сыну, а убить Детлаффа была уже его дурацкая затея, — вампирша саркастически усмехнулась. — Вот же идиот! Но какое мне-то дело до них и последствий, которые они навлекут на себя. Кстати, твою смерть я все же повешу на Винсента.

Разговор неминуемо подходил к концу, потому нужно было менять тактику, а значит стоило взбесить хозяйку до бессознательного состояния, чтобы спровоцировать на глупости.

— Только все эти усилия напрасны, дорогая. Детлафф Ван Дер Эретайн — мой. Он принадлежит только мне одной, окончательно и бесповоротно. Его привязанность так глубока, что смерть не охладит ее, а только усилит. Узнает он о твоей причастности, или нет… Это не важно.

— Ах ты мелкая мразь!

Брукса оскалилась, подняла руки, ожидая когда они покроются изогнутыми когтями и замерла с победной ухмылкой на лице. Вся ее поза напряглась, черты стали грубыми, выдавая нетерпеливое ожидание преображения, она даже поднялась на носочки, перед тем, как взлететь в воздух. Казалось, что я слышу частое биение мертвого сердца… Секунды сложились в минуты и…

Ничего не произошло.

Взволнованный, облегченный вздох вырвался из груди, когда на искаженном натугой лице отразилось недоумение. Я вздрогнула и во весь дух понеслась вдоль забора к воротам, подгоняемая истошным воплем, полным истеричной паники. Кованая решетка была очень частой, однако мое хрупкое телосложение вновь выручило, позволив протиснуться через прутья. Ориана успела схватить край куртки, но адреналин, кипящий в крови не позволил так просто сдаться. Выскользнув из одежды я осталась по пояс голой, с подранными колючими ветками плечами, что усиливало запах крови, но все же по эту сторону забора, в то время, как чертова брукса бесилась изнутри. Вот только тяжёлые ворота были заперты, а перебраться через них без своих способностей она не могла, по крайней мере не быстро.

Рассудительность побуждала не терять времени, потому ноги сами понесли меня по темной улице. Скоро показалась широкая, круглая площадь, состояние которой вселило такую непоколебимую уверенность в мою душу, что я остановилась, развернулась лицом к чернеющему ночной мглой проулку и замерла в ожидании преследовательницы, прикрывая обнаженную грудь руками.

Брукса выступила из мрака, растерянная, всклокоченная, злая. Ее взгляд метался, оскал кривил лицо до неузнаваемости, захлестывая жестокую душонку бешенством.

— Это вино, дорогая Ориана. Бочку доставили пару недель назад, якобы от мастера Эретайна. В нем очень мелкая двимеритовая пыль и настойка горькой полыни, они не дают тебе воспользоваться своим преимуществом. Ты ведь выпила уже больше половины, не так ли? Не нужно недооценивать врага, дорогая брукса, тогда ты не будешь знать поражения.

Лицо вампирши исказилось ещё больше, поскольку она, в добавок к сказанному, наконец увидела, что площадь застилает тонкий, едва заметный слой багрового тумана, который увеличивается, наползая все выше, словно вода, прибывающая в неотвратимый прилив.

Из кровавых клубов начали выступать, заинтересованно прислушиваясь мелкие и средних размеров экимы. Настороженно хрюкая тупыми мордочками и поворачивая длинными, узорчатыми ушками в разные стороны, они забирались на низкое ограждение и выжидающе застывали, внимательно изучая маленькими черными глазками меня и ситуацию.

Прямо из прозрачного купола ночного небосвода опускались крупные летучие мыши, превращающиеся в уродливых катаканов, с кривыми, желтыми зубами и длинными, острыми словно ножи когтями. Твари озлобленно скалились, но так же не двигались с места, ожидая появления предводителя.

Со звонким, неприятным хохотом в воздухе ниоткуда возникли бруксы и зависли напряжённо, нервно оглядываясь.

Армия Первородного продолжала медленно собираться, заполняя площадь. И тут, с тихим шорохом вороньих крыльев, позади Орианы, вышел из тени домов Регис, молчаливый, угрюмый и серьезный

========== Искупление ==========

Детлафф порывисто притянул меня к себе, смыкая грубые объятья. Его крепкие руки чуть дрожали, а низкий голос рокотал, как отдаленные раскаты грома.

— Лея… Я, кажется я… Успел. — шумно выдохнув, он прижал меня с такой силой, что металлические пряжки дорожного плаща впились в кожу.

Позволить себе сопротивляться его отчаянной заботе было бы проявлением черной неблагодарности, тем более слезы облегчения уже вовсю струились по щекам, дрожь покрывала мурашками плечи, а волосы на затылке шевелились от выпущенного из оков воли ужаса.

— Ты спасёшь меня? — голос звучал тихо, мягко, неуверенно, словно мышиный писк.

Вместо ответа вампир вдруг, словно, очнулся. Он быстро сбросил дорожный плащ, за ним камзол и рубаху, протягивая ее мне. С благодарностью приняв ещё теплую одежду, я облачилась в нее, погружаясь в чуть терпкий аромат мужского тела, как в горячую воду или сладкие объятья мастера Эретайна.

Детлафф тем временем быстро менялся в движениях и облике: длинные, острые когти стремительно вырастали из тонких пальцев, черты едва уловимо преобразовывались, обнажая звериную суть. Общий облик лица теперь больше напоминал морду страшного чудища, длинные клыки выползали на тонкие губы, искривляя горькую усмешку в злобный оскал, за спиной, прямо из широких лопаток, прорывая кожу, выросли и раскрылись, укрывая широкие плечи, громадные, кожистые крылья с длинными шипами на суставах. Существо низко зарычало и с лёгкой, совершенно не вяжущейся со страшной, громадной внешностью, грацией двинулось в сторону бруксы.

— Друг мой, послушай… — Регис попытался вмешаться, но встретившись с ярким, пронзительный взглядом, невольно сделал пару шагов назад. — Оставим суд на усмотрение скрытого, ведь Ориана…

— Скрытый поручил суд мне. — В низком, хриплом голосе едва ли можно было различить слова.

— Она даже обратиться не может, — упорствовал истинный альтруист Эмиль.

Эретайн остановился, по жуткому лицу проскользнула тень сомнения, но тут в воздухе разлилась тихая мелодичная песня, звуки которой впрочем были искажены шипящим хрипом, не свойственным женскому голосу госпожи. Брукса все ещё силилась обратиться, но у нее почти не получалось, в то время, как из темных проулков, ведущих на площадь, начали выходить люди… Нет, это были вампиры, быстро теряющие облик сходный с человеческим. Их становилось все больше, казалось, что в Боклере не осталось смертных жителей…

— Мои детки, — злобно зашипела Ориана, отступая под защиту импровизированной армии.

— Послушай, дорогая, для чего рисковать столькими жизнями? Ради никчемного спора? — попытался избежать конфликта Регис.

— Кому интересна пара сотен смертных, когда на кону два Первородных. — На площадь, словно на сцену, вышел Филипп Ван Мурлегем, сжимая дальнобойный арбалет. — Пусть я не так силен, как вы, зато хитёр.

Годфрой и Эретайн быстро переглянулись и мгновенно растворились в клубах багрово-серого тумана. Армии чудищ заревели и бросились друг на друга. По площади потекла кровь… Словно начинающейся ливень опускается на стёртые камни тяжёлыми каплями по одной, потом больше и вот уже реки текли к статуе княгини Туссента, омывая мостовую струящимися потоками.

Общее бушующее марево регулярно прорезалось молниями серебряных стрел, насквозь прошивающих монстров, которые тут же падали замертво. В безумной смеси рыка, визга и хрипов, словно вспышки появлялись Первородные, со свистом рассекая длинными когтями воздух, разрезая неловких противников на куски, и тут же вновь растворяясь в холодном ночном воздухе грязными клочьями кровавых сгустков.

Пронзительно вскрикнул Филипп, привлекая мое рассеянное внимание. Детлафф возник у него за спиной и без прощальной речи воткнул острые ножи когтей в узкую спину юноши. Тот сдавленно захрипел и оскалился.

— Крови моей хотел, щенок? — прошипел Эретайн склоняясь прямо к уху противника. — Так вот она — моя кровь.

С тихим рыком он впился зубами в горло юного Мурлегема, острый кадык на шее Первородного качнулся, судорога сковала тело жертвы на пару мгновений.

— Детлафф! — закричал Эмиэль, привлекая внимание побратима ко мне.

Крупный катакан тут же вцепился в горло Филиппа, стоило сильным пальцам разжаться, от чего потерявший сознание юноша, даже не пытаясь сопротивляться, осел безвольной куклой на пол.

Эретайн брезгливо поморщился, сплюнул на мостовую кровавый сгусток и утер губы тыльной стороной ладони, не отрывая сосредоточенного взора от меня.

Скоро причина их беспокойства обнаружилась с очевидностью неизбежного. Я внезапно ощутила цепкие пальцы на шее, по спине потекла липкая дрожь неподдельного ужаса.

— Все, Детлафф, битва закончена, сдавайся, — надменно засмеялась Ориана, сжимая мое горло.

Регис появился из клубов серого тумана, обретая человеческий вид. Лекарь бросил короткий, вопросительный взгляд на собрата, и тот медленно качнул головой, отрицая возможность рискованного нападения.

— Отзови свою армию, — неприятный голос звенел в ушах вызывая боль. — Иначе сверну ей шею. На это сил мне хватит.

— Прости, любимый… — едва слышно прошептала я, чтобы привлечь его взгляд к себе и как только добилась этого, беззвучно произнесла одними губами, отделяя слоги: — На счёт три.

Эретайн медленно кивнул и подобрался, как леопард перед прыжком.

— У этой бруксы есть причины для ненависти… — Моя рука незаметно отодвинулась для замаха. — Их всего три!

Я с силой ударила вампиршу прямо в основание грудной клетки и резко рванула в сторону, маневр занял всего долю секунды, но этого хватило, чтобы она потеряла инициативу и контроль над ситуацией.

Детлафф бросился. Одним резким, едва уловимыми движением он подлетел, схватил бруксу за горло и впился зубами в тонкую шею. Насмерть перепуганная жертва больше не казалась такой надменной, вцепляясь узловатыми пальцами в руки своего палача. Визгливый, сдавленный голос вырывался из лёгких со свистом.

— Я всегда любила тебя.

Первородный отшвырнул ее от себя, словно смахнул мерзкого слизняка с одежды, а затем повернул искаженное гримасой ненависти и брезгливого презрения лицо в сторону и показательно сплюнул бордовый сгусток, не желая пить ее крови.

— Значит все это, — он обвел широким жестом площадь, уже наполовину опустевшую, покрытую кусками тел: мертвыми и ранеными тварями. — Ты устроила из любви?

— А как ещё мне удалось бы достучаться до тебя! — заорала Ориана, поднимаясь с земли. — Ты и слышать не хотел о моих чувствах!

— У тебя нет чувств. Только жажда, дикая и необузданная.

Эретайн, сменив облик подошел к ней гулкими, тяжёлыми шагами и замер, нависая, словно каменная глыба отрицательного уклона.

— Я хотела… — брукса пыталась зажать рваную рану на шее, но кровь хлестала из нее ритмичными толчками, заливая мостовую.

— Убить мою женщину, а вину свалить на лучшего друга, по дороге подведя под плаху целое семейство. Достаточно, госпожа Ориана, приговор вынесен.

— Ты… Ты был бы счастлив… — слабеющей рукой она вцепилась в край его сапога, но вампир вновь оттолкнул ее.

— Потеряв свою стаю? Как плохо ты знаешь меня.

— Нет той цены, которой будет достаточно, чтобы расплатиться за предательство, — Регис положил лёгкую ладонь на плечо побратима, в попытке утешить его.

— Есть. Эта цена — жизнь, — произнес Детлафф без тени сострадания.

Ориана опустилась на брусчатку, пару раз вздохнула и затихла. Яркая, алая лужа, растекающаяся от ее шеи, начала темнеть.

— Друг мой, займись низшими. Их нужно успокоить и распустить, мы ведь не хотим новой бойни. А я приберу здесь, — сосредоточенный голос Эмиля привел Эретайна в чувства.

Обернувшись, он в один шаг оказался рядом со мной, поднял на руки и крепко прижал к себе. Бешеная истерика, так долго удерживаемая в оковах самоконтроля наконец прорвалась наружу. Из груди вырывались только короткие, сиплые всхлипы, слезы высохли не пролившись, кожу покрывала мелкая дрожь, а тело било лихорадкой. Дрожащими пальцами я до боли вцеплялась в его плечи, стараясь прижаться, как можно теснее.

— Тише, моя Лея, тише, — мурлыкнул он прямо в плечо, обжигая дыханием. — Все кончилось. Ты увидишь Назаир и розы, и пески Офира. Мы уедем отсюда навсегда.

Подойдя к притихшей и обескураженной армии монстров, не выпуская меня из крепких, уверенных рук, Детлафф медленно поднял голову и замер. Подавляющая волю энергия струилась от него волнами, как круги на воде от брошенного камня. Катаканы, экимы и бруксы начали отступать, повинуясь желанию предводителя. Некоторые превращались в летучих мышей, другие растворялись в воздухе, третьи просто отступали в тень, но скоро площадь опустела и мы остались одни. Тихий шелест вороньих крыльев возвестил о том, что Регис последовал их примеру.

Бордовые клубы сгустились вокруг, а когда рассеялись, плечи согрело тепло гостинной, в которой долго топили очаг. Взволнованная Марта, заламывая руки, тихо выступила из мрака, с тревогой заглядывая в лицо Эретайна.

— Приготовь горячую ванну для госпожи и добавь в нее мяту с ловандой. — Тихим уверенным голосом отдал распоряжение вампир и быстро понес меня на второй этаж, в спальню.

Скоро горячая вода покрыла плечи, прямо поверх тонкой, батистовой рубашки, унимая нервную дрожь, а тонкие, суровые губы аккуратно касались взмокшего виска, притупляя подспудное ощущение тревоги. Мы молчали, слова казались излишними, грозились разрушить этот зыбкий, едва оформившийся мир, который достался несомненно высокой, дорогой ценой. Когда немая истерика наконец улеглась, я всей кожей, каждой клеткой ощутила печаль, раскаяние, непонимание. Да, Ориана была жестока, цинична, эгоистична, но ведь она любила… Отчаянно и самозабвенно. Подобно мне.

Словно ощущая этот странный, болезненно двусмысленный настрой, Детлафф аккуратно вынул меня из остывающей воды, плотно укутал широким полотном, нежно, словно великую драгоценность, опустил на кровать и бесшумно покинул комнату. Мысли мгновенно спутались, будто под напором чужой воли, погружая в вязкую, чуть болезненную дрёму, отдающую алым, словно но краям обрамляющим сознание, туманом.

Свет вернулся во взгляд и вместе с ним сразу зашевелилась тревога. Наскоро одевшись и, совсем позабыв об обуви, я понеслась вниз по лестнице, попутно соображая, что на улице ещё ночь, а значит сон мой не был таким уж долгим. Регис сосредоточенно читал в гостинной, его пальцы нервно барабанили по подлокотнику кресла, а обеспокоенный взгляд скользил по странице вниз, а потом вновь поднимался к началу.

— Где Эретайн? — Вместо приветствия сразу перешла к делу я.

— Его нет уже три дня. Мне тревожно, — с некоторым облегчением сознался Эмиль, поворачивая голову в мою сторону. — Хорошо, что хотя бы ты, наконец, пришла в себя.

— Так долго… — слова покидали губы едва ощутимым шорохом, словно и не были вовсе звуками, скорее мыслями. — До Нильфгаарда добраться можно.

— Не стоит сразу думать о плохом. Наш друг впечатлителен, прямолинеен и дик, он должен пережить и осмыслить произошедшее. Скорее всего сейчас ему нужно одинокое, пустое место, где-нибудь…

— Где погибла Сиана. Тесхам Мутна, — я подпрыгнула с лавки, на которую безвольно опустилась. — Он там! Если ещё остался в Боклере.

Громко позвав Марту, я крепко обняла ее в знак привязанности и поспешно отправила готовить одежду, собираясь немедленно оправиться на развалины старой крепости.

— Уже поздно, Мейлея…

— Даже не пробуй, Регис, я иду туда, во что бы то ни стало.

Вампир устало вздохнул, захлопнул книгу и решительно поднялся.

— Тогда, думаю, мне стоит проводить.

Мы шли вверх по неширокой каменистой тропе. Регис напряжённо молчал, сосредоточенно глядя перед собой, это злило ещё больше. Спустя некоторое время я не выдержала гнетущей обстановки, остановилась, развернулась к нему и уверенно заглянула в глаза.

— Что случилось, Эмиль?

— Думаю… Мне стоит извиниться перед тобой, дорогая. Я был чудовищно несправедлив, полагая, что вампирша подошла бы Детлаффу больше земной женщины. В душе меня даже посещали мысли о Ориане…

— Ты руководствовался желанием помочь другу, в то время как она проявила лишь эгоизм. Тебе не в чем винить себя, мастер Годфрой.

— И тем не менее. Стоило принять во внимание ее… Нашу природу. Понимаешь, Лея, вампиры намного более жестоки и черствы в отличии от людей.

— Даже сотворенные?

— Все. Мы живём так долго, что постепенно обычные, человеческие благодетели перестают трогать сердца. Души требуют все большей силы от эмоций, поскольку с годами… Черствеют.

— Тогда именно мое общество, легкое и незатейливое, нужно вам, чтобы снова почувствовать себя живыми.

— О нет, дорогая, ты далеко не так проста, как кажешься, но, в отличии от Сианы, в тебе нет корысти и лицемерия по отношению к Детлаффу. Думаю, что именно такое, во всех смыслах прекрасное и хрупкое создание и способно вернуть ему душевное равновесие.

Дыхание сбилось от восторга, что не укрылось от доброго, хоть и немного насмешливого взгляда Региса. Впереди показались развалины старой крепости, я порывисто обняла вампира, прижимаясь к нему всем телом, и мастер Годфрой, смеясь, ответил вежливым похлопыванием по спине, подтверждая взаимность моих дружеских чувств.

— Лучше мне пойти самой, — голос прозвучал мягко но уверенно. — Спасибо тебе и за теплые слова, и за помощь, и за дружбу тоже.

— Думаю, ты все же стала частью этой чуть странной стаи, — вновь добродушно усмехнулся Регис. — А теперь беги, он наверняка ждёт.

Игнорируя все ускоряющийся стук сердца я понеслась во весь дух по крутой, каменистой дорожке и скоро осторожно ступила на стёртые временем камни, некогда широкого двора Тесхам Мутна. В самом центре круглой, обрамленной зубчатыми краями разрушенных стен площадки лежал большой букет совершенно белых ромашек, с желтыми, словно теплое солнце Туссента, сердцевинами. Дань памяти той, что была его недостойна.

Эретайн — суровый и задумчивый, обнаружился сидящим не обломках крепостного укрепления у самого обрыва. На фоне догорающего заката он казался ещё более жёстким и одиноким, чем обычно.

Стараясь не шуметь, я приблизилась и осторожно уселась на небольшой валун по соседству, молча наблюдая крупную, черную, напоминающую огромного ворона фигуру на фоне алого с синим неба. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем он обернулся, удостоив меня мимолётным взглядом, через плечо. Ему было больно. Спустя время и обстоятельства, все ещё было больно. Тоска шевелилась в душе, мешаясь с детской растерянностью, непониманием и нежеланием принимать хитроумные законы этого мира. Я ощущала его настрой и не знала, чем могу помочь, и могу ли вообще это сделать.

— Ты злишься, Мейлея? — тихий голос звучал устало, надломлено.

— Почему?

— Я прощаюсь с… Ней.

— Как можно обижаться на страдания, добавляя мучений в душу, что и без того на части рвется? Было бы в высшей степени жестоко умножать печаль того… Кого любишь.

Прозрачный взор подернутый алой дымкой, всколыхнулся благодарностью и потемнел. Эретайн больше не смотрел на небо, его внимание полностью сфокусировались на мне, согретое теплом присутствия родственной души.

— Ты сожалеешь и о смерти Орианы тоже. Так ведь? — мягкий тон моего голоса совсем не обнаруживал укоризненных ноток, спокойно констатируя наблюдаемые факты.

— Да, — задумчиво произнес он, не отрывая внимательного взгляда. — Я всего лишь зверь, от которого плохо всем: и людям и монстрам.

— Мы — раненые твари, часто жестоки, но не потому, что такова наша природа.

Детлафф глубоко и облегчённо вздохнул, а за тем поманил меня к себе, раскрывая объятья.

— Вот по этому ты — моя стая, Мейлея Терзиефф-Годфрой. Будучи самым хрупким и прекрасным созданием на земле, ты умудряешься постичь самую темную душу самого злого зверя.

Он нежно коснулся поцелуем самой макушки, крепко прижимая свою возлюбленную к широкой груди. Гулкое сердце вампира билось медленно, ровно, вгоняя в благоговейный транс. Рядом с этим диковатым и совершенно неуправляемым существом я чувствовала себя в абсолютной, беспрекословной безопасности, понимая, что всегда сумею унять даже самую крупную бурю в его мятежной, прямолинейной душе.

— Мы поедем в Назаир?

— Обязательно. Там ждут неотложные дела.

Разговоры о подобном сбивали с романтического настроя, и Детлафф сразу почувствовал это, чуть отстраняясь.

— Они тебе несомненно понравятся. Вчера я получил известие от Геральта, что подготовка закончена, потому мы можем отправляться уже на днях.

— Регис поедет с нами?

— Нет, — тихо мурлыкнул Эретайн прямо в висок, от чего по коже растеклась взволнованная дрожь. — Он задержится.

— Что ж… Quos ego, господа. Quos ego.

Прозрачный взор чуть алых глаз Детлаффа стал откровенно злым, жёстким, в низком голосе зазвенела сталь, крепкие руки сомкнулись на плечах, отстраняя меня, чтобы поймать взгляд.

— Откуда ты это взяла, Мейлея? — он чувствительно встряхнул меня, поднимая на уровень собственных глаз.

— Всего лишь расхожая фраза, часто применяемая вампирами. Разве нет?

— Кто сказал тебе это?

— Ваш подручный — Антуан Сенклер.

Суровое лицо Эретайна помрачнело ещё больше, движения стали быстрыми, резкими, выдавая беспокойство.

— Нам нужен Эмиэль. Срочно.

С этими словами он подхватил меня на руки и растворился в клубах бордового тумана, ничего не объяснив.

========== Хагмар ==========

Детлафф мерил широкими, тяжёлыми шагами комнату и сдавленно ругался, не размыкая зубов.

— Да что тут такое происходит? Объясните, я совсем не понимаю, — смятение звенело в голосе надрывными нотами.

— Дитя мое, эту странную фразу ты действительно услышала из уст вампира-посыльного Антуана Сенклера?

— Именно так. Что в ней такого страшного?

— Видишь ли, Мейлея, боевой клич «Quos ego» — фамильный девиз рода Мурлегем.

— Все равно не понимаю. Что с того?

— Это Хагмар, — тихо прорычал Детлафф, замерев на месте спиной ко мне. — Его армия поднималась в бой по одному слову командира. По этому самому слову.

По спине пополз липкий, лишающий способности дышать страх. Я ведь видела герб Мурлегемов в их доме, и девиз под ним гласал: «иду за вами». Как же выводы не посетили голову раньше?

— Возможно — просто совпадение? — попытка поиска объяснений успокаивала очень слабо, поскольку выглядела совершенно неубедительно.

— Не бывает таких совпадений, дорогая. И если подумать… Кто передал Мурлегемам приказ прибыть в Боклер? Кто сообщил Детлаффу о выходках Филиппа?

— Кто напомнил Ориане о истории с Лафайетом? — продолжила за Региса я.

— Никому незаметный посыльный, Антуан Сенклер, — закончил Детлафф.

— Это он и есть кукловод! Этот вампир манипулировал нами всеми, под видом выполнения простых поручений! Внушал свою волю, сводя и разводя фигуры на доске, как в шахматной партии… — моему изумлению не было предела. — Как же так получилось, что никто не заметил очевидного?

— Это казалось уж слишком очевидным, милая Мейлея. Хочешь спрятать что-то, положи на самом видном месте.

— Так вот значит откуда новообращённый вампир узнал о дуэли с Лафайетом.

— Несомненно, дорогая, несомненно, и этот факт так же свидетельствует о том, что перед нами истинный глава рода Мурлегем. Он был свидетелем произошедших событий, оттого знает все, даже самые мелкие подробности.

— Но ведь вы должны были почувствовать силу побратима?

— Должны были, — подтвердил Детлафф.

— Но не ощутили ее, — продолжил Регис.

— А может все же странное стечение обстоятельств?

— Слишком много совпадений, дорогая. Слишком много.

— Нужно проверить тюрьму. Другого выхода просто нет, — сурово произнес Эретайн, решительно разворачиваясь к нам.

— Я пойду с вами! — почти взмолилась я.

Взгляд Детлаффа стал жёстким.

— Не пойдешь и точка.

— Если Хагмар Мурлегем все же высвободился, подумай, самое безопасное место для меня — это за твоим плечом, — продолжала увещевать я, не желая отступать.

— Ее слова не лишены разумного зерна, друг мой, — задумчиво протянул Регис, стоявший у окна, спиной к комнате. — Тем более, если станет известно о цели нашего путешествия.

— Можно просто спросить у Скрытого, — продолжал упорствовать Эретайн, не желая рассматривать даже саму возможность моего участия в предстоящей экспедиции.

— А если приказа он не давал? Да и стоит ли тревожить вождя в сложившейся не в нашу пользу ситуации?

Продолжая метаться, как зверь в клетке, вампир злился все больше, от чего комнату начал наполнять багровый туман.

— Друг мой, даже если Хагмар Мурлегем теперь на свободе, это лишь один Первородный против двух.

— Тебя не было там, Эмиэль! — Детлафф уже почти рычал. — Мы все едва не погибли…

— Зелёные юнцы, против опытного бойца? Охотно верю, дорогой побратим, только теперь, спустя более чем триста лет, дела будут обстоять иначе.

— Этот шрам над бровью остался с тех времён? — вновь подала голос я, желая немного разрядить обстановку.

— Да. Он располосовал мне лицо уже после того, как решетка захлопнулась за ним навсегда, — подтвердил вампир, немного сбавляя тон и скорость передвижения.

— А где та самая тюрьма?

— Недалеко от развалин Тесхам Мутна. Там раньше стоял целый укреплённый форт, первый оплот вампиров на этой земле, — прозрачный огонь серьезного взгляда потемнел, наполняясь воспоминаниями. — Мы с Адрианом участвовали в его постройке.

— Твой друг заслуживает того, чтобы его имя не трепали, как дешёвый флаг на базарной площади, и уж тем более, чтобы его не использовали в борьбе с тобой. Уверена, он хотел бы добиться справедливости.

— Справедливости… — тихо повторил Эретайн, замирая на месте. — Да, Адриан был честен, открыт и справедлив. Что ж. На сборы пол часа, выдвигаемая на закате.

— Чудно, — взмахнул рукой Регис и отправился переодеваться.

Костюм пришлось выбрать весьма экстравагантный, поскольку пробираться через развалины в платье было бы проявлением крайней глупости. Окинув неприязненным взглядом мою фигуру, затянутую в черную кожу совершенно мужского одеяния, больше подходящего юному инквизитору, чем девице — белошвейке, Детлафф неприязненно скривился, прозрачный взор, однако, сверкнул заинтересованностью.

— Вылитая чародейка.

— Действительно. Дамы этого цеха предпочитают откровенные наряды, — поддержал собрата Регис, появившийся в проеме двери затягивая тесемки на кожаных наручах.

— Не подолом же полы в вашей тюрьме мести, — тихо огрызнулась я. — Может поторопимся?

Закатив глаза в показательно-пренебрежительном жесте, Эретайн подошёл ко мне обычной тяжёлой походкой и легко поднял на руки, прижимая к широкой груди. Очертаниякомнаты привычно погрузились в красноватую дымку, а когда густой туман рассеялся, нашему взору предстали освещенные лишь луной развалины Тасхам Мутна.

— Что случилось с этой крепостью? — я неохотно покинула крепкие руки покровителя, но намеренно не отстранилась, продолжая плотно прижиматься к его напряжённому торсу.

Вампир был зол и расстроен, но тем не менее не делал попыток высвободиться из объятий. Спокойно опустив тяженую ладонь на мою поясницу, он терпеливо ждал, когда Мое Высочество насладится его компанией и покинет пределы личного пространства по собственной воле. Так странно и невообразимо приятно было ощущать его осознанную, грубоватую покорность, продиктованную чувством стаи.

— Войны, дорогая, что же ещё могло причинить подобные разрушения?

— Между вампирами?

— Нет, что ты. Форт Первородных давно источило неумолимое время прежде, чем здесь поселились люди.

— Давайте отправляться. Путь предстоит нелегкий.

Я наконец отступила от своего покровителя и без особенного настроения направилась вслед за Регисом по осыпающемуся, каменистому склону, по самой кромке обрыва вниз, под откос скалы, увенчанной, как короной, зубчатой крепостной стеной.

— Не думаю, что в этом случае будет разумным деликатничать, потому, дорогая, тебе лучше не покидать пределов непосредственной досягаемости одного из нас, а лучше обоих сразу. Темницу не посещали более трехсот лет, кто знает, что мы можем встретить внутри.

— Надеюсь, что все же Хагмар Мурлегем в двимеритовой клетке, — пробурчала себе под нос я, стараясь не свалиться с обрыва в пропасть.

Скоро осыпь привела нас на узкое плато перед сплошной, гранитной стеной. Казалось, что ничего рукотворного в ней найти невозможно, даже при самом тщательном исследовании, однако вход был спрятан где-то здесь. Это ощущалось подспудной тревогой в воздухе, растекалась дрожью смятения по венам, шевелило волосы на затылке, сбивало дыхание.

— Ты чувствуешь магию замков, — спокойно пояснил своим низким, завораживающим голосом Детлафф, оглаживая мою голову, словно утешая ребенка.

— И как мы преодолеем их?

— При помощи крови разумеется, — подал голос невозмутимый Регис, не отвлекаясь от внимательного изучения совершенно гладкой, каменной поверхности.

— Моей? — страх все больше сжимал холодными тисками ребра.

— Нет дорогая, что ты. Только тот, кто запечатывал эти двери, может открыть их.

— И кто же это был?

— Я, — произнес Детлафф, достал из-за пояса короткий изогнутый офирский кинжал, разрезал ладонь и провел ею, едва касаясь грубой поверхности.

Красное марево сначала растеклось в воздухе, покрывая бездушный камень тоненькой пленкой едва шевелящейся дымки, а потом словно впиталось в него, образуя причудливые, витиеватые символы. Эретайн нараспев произнес заклинание, читая их на лишь вампирам известном, древнем языке. Стена громко хрустнула и провалилась в пустоту, открывая темный, глубокий и узкий проход из которого сразу повеяло сыростью.

— Думаю, что мне лучше пойти первым, — произнес Регис, зажигая заготовленный для меня факел.

Коридор был таким узким, что передвигаться по нему мог только один человек, сводчатый потолок едва не задевал макушки моих спутников. Чувство тревоги подступало к горлу, сбивая дыхание.

— Такой узкий ход… — пролепетала я, едва размыкая губы, но слова тут же подхватило и унесло куда-то вперёд, стократно повторяющимся эхом.

— Чтобы, в случае отступления, можно было эффективнее обороняться, — невозмутимо произнес Детлафф, разглядывая тьму впереди.

Мы спускались все ниже, казалось, что к самому центру земли. Вокруг становилось с каждым шагом только холоднее, стены поросли скользким мхом и дотрагиваться до них было очень неприятно. Счёт времени окончательно потерялся, чудилось, что наш поход длится уже целую вечность, но постепенно коридор начал расширяться и резко оборвался большой, сводчатой пещерой, на дне которой плескалось огромное, совершенно чёрное озеро.

— Отойди в сторону, дорогая, мы с Детлаффом поищем рычаг, — аккуратно подвинул меня Регис, пропуская побратима.

— А тюрьма-то где? — я тщетно пыталась разглядеть хоть что-то в кромешной, вязкой, антрацитовой мгле.

— На дне озера, — пояснил Эретайн, сбросил с широких плеч дорожный плащ и шагнул в бездну.

Пещеру осветил лёгкий отблеск кровавого тумана, струящегося над совершенно непрозрачной водой. В самом центре потолочного свода из камня торчал огромный крюк, на котором болтались обрывки крупнозвеньевой, коварной цепи.

— Здесь определенно кто-то был, — обречённо вздохнул Регис и шагнул в бездну за побратимом.

По гладкой поверхности воды скользнула рябь, увеличиваясь в диаметре все больше, пока в самом центре ее не появилась огромная, блестящая клетка.

— Двимерит — восторженно прошептала я, завороженно наблюдая за происходящим.

На самом дне решетчатой камеры скорчилась в позе эмбриона засохшая мумия в мокрых лохмотьях.

— Это он. Хагмар Мурлегем на месте, в тюрьме! Значит покойная Ориана и была зачинщицей всех произошедших беспорядков! Какое счастье! — облегченный вздох сорвался с губ, а душу до краев наполнило истинное, детское счастье.

— Бедолага может быть кем угодно, но только не Первородным, — сухо констатировал напряжённый голос Детлаффа, звучащий из ниоткуда.

— Ты прав, друг мой. Перед нами новообращённый, не старше сотни, — так же обречённо подтвердил Годфрой. — Рискну предположить, что это и есть тот самый Антуан Сенклер.

Ржавая дверца медленно отворилась, демонстрируя, что камера вовсе не была заперта. Сердце упало в пятки, оставляя в груди неприятный холодок отчаяния.

— Значит Мурлегем на свободе и охотится за нами.

— Не все так плохо, дорогая. — Регис вышел из тени позади меня, отряхивая ладони. — Это значит, что Хагмар обрёл жизнь совершенно недавно, а от долгого голодания он несомненно сильно ослаблен.

— У нас есть шанс. Иначе он уже давно напал бы в открытую. — Рядом появился мокрый насквозь Детлафф. — И все равно в прошлый раз для победы понадобилась армия.

— Если только не попробовать заманить его обратно… — рассуждал вслух Эмиэль.

— Сюда? — хрипло расхохотался Эретайн. — Как же ты предлагаешь сделать это?

— Винсент.

— Кто? Вы оба рехнулись? Он ни за что не станет помогать нам, тем более после смерти Филиппа, — удержать подступающую истерику становилось все сложнее, я невольно подняла руки к плечам, в попытке унять озноб.

— Думаю ему есть, что терять.

— Ты прав, Регис. В прошлый раз он предал отца ради Офелии. Стоит поговорить с ним. Пошли отсюда, — Детлафф развернулся к нам спиной и медленно направился к выходу.

— Да, друг мой, здесь нам больше делать нечего, — Эмиэль протянул руку к выходу, предлагая мне следовать за Эретайном, а сам зашагал последним, замыкая маленькую процессию.

Огромная клетка медленно погружалась назад, в антроцитовые глубины своей тюрьмы, растекаясь по гладкой поверхности ровными, мерными волнами. А наш небольшой отряд уже покидал развалины Тасхам Мутна в полном, звенящем, напряженном молчании.

========== Дорожка из крошек ==========

— Но как новообращённый вампир смог открыть древнюю гробницу? — мой голос рассерженно звенел, повышая нервозность атмосферы, царившей в комнате.

— Правильный вопрос, дитя мое. Очень. Несомненно ему удалось раздобыть кровь того, кто участвовал в этих событиях.

Мы с Регисом сидели в широких креслах у камина, а Детлафф мерил тяжёлыми шагами гостиную, заложив руки за спину и опустив голову почти на уровень широких плеч.

— Моя кисть, — тихо произнес Эретайн не обращаясь ни к кому конкретно.

— Что прости, друг мой?

— Когда я убил одного из аристократов Туссента, по заданию… — горькая усмешка искривила суровые губы покровителя. — Сианы.

— Ты отсек собственную ладонь из раскаяния, поскольку успел подружиться с намеченной жертвой, — снисходительно закончил за собрата Регис. — Потом она попала к другому моему другу, ведьмаку — Геральту, а что с ней стало дальше, никто не знает.

— Скорее всего ей и воспользовался Сенклер, чтобы открыть гробницу.

— Но тогда получается, что освобождение Хагмара было спонтанным порывом, под воздействием обстоятельств? — суть происходящего никак не желала складываться в моем усталом мозгу в единое целое.

— Нет, дорогая, подобные… Операции тщательно продумывают, скрупулёзно взвешивают каждый свой шаг, поскольку он определенно может стать последним.

— Ну не Сильвия-Анна же приложила к этому руку?

Я неприязненно поежилась, передернув плечами будто от холода. Воспоминания о высокородной особе не приносили положительных эмоций, к тому же злили и без того рассерженного Эретайна.

— Она не могла предугадать, как я поступлю с жертвами. Это лишено смысла.

Низкий рокот голоса Детлаффа словно искал оправдание погибшей возлюбленной. Все ещё искал… К горлу подступил ком, на глаза навернулись непрошенные слезы, и тут же суровый, сосредоточенный взор покровителя вцепился в меня, будто хищник жертву.

— Не думаю, — подал голос Эмиэль. — Она говорила Геральту, что неимоверно боится тебя, друг мой. Вряд ли подобные чувства способны подтолкнуть на опасные авантюры с противником, заведомо превосходящим и силой и хитростью.

Эретайн сверкнул кровавым взглядом, полным неприкрытой злости, оглядываясь через плечо на побратима. Понимая, что мой зверь нуждается в немедленном утешении, я смирила гордость, поднялась, подошла к нему и уткнулась носом в рельефное плечо. Напряжение высокой фигуры медленно спало, он опустил голову и коснулся моей макушки, зарываясь в волосы. Тяжёлый вздох вырвался из широкой груди, а цепкие пальцы вмиг сомкнулись на пояснице, словно вампир искал спасения в моем обществе.

— Значит наш поганец-новообращённый давно вынашивал план освобождения Мурлегема, и реализовал его, как только представилась возможность, за что и поплатился жизнью.

Детлафф завороженно вслушивался в звон моего голоса, ловил каждый звук, от чего его сердце замедляло бег. Постепенно крупная фигура расслабилась, демонстрируя обретение самообладания Первородным.

— Несомненно, — подтвердил Регис. — Отсюда следует вывод, что Хагмар очнулся от долгой спячки совершенно недавно, он слаб, как никогда.

— Но мы все равно должны были почуять Первородного, — покровитель с неохотой выпустил меня из рук и возобновил свои метания по комнате.

— Наверное есть какое-то зелье, скрывающее истинную силу вампира, или возможно, амулет?

Я предпочла вновь опуститься на свое место, продолжая рассуждать вслух.

— Скорее всего, — подтвердил догадку Регис, — но что нам это даёт? Как устранить Хагмара вновь? Убить?

— Мы не сможем вдвоем одолеть его. В прошлый раз понадобилось целое войско, к тому же кодекс запрещает нападать на себе подобных, ты ведь знаешь это, Эмиэль.

— А давайте заманим его обратно в клетку?

Мужчины разом воззрились на меня в крайнем недоумении, Эретайн даже замер на месте, опустив плечи и сдвинув брови к переносице, словно сомневался в моем душевном здоровье.

— Нам понадобится Винсент, — задумчиво протянул Регис, складывая пальцы в замок. Похоже он не счёл идею такой уж бредовой.

— После того, как я убил его сына? — зло усмехнулся Детлафф, переводя полыхающий взор на собрата.

— Но у него осталась Офелия, которая с появлением свёкра находится в страшной опасности, — предположила я. — Попробуем сыграть на этом.

— Не стоит терять времени, друзья мои. Нужно немедленно поговорить с Винсентом, — подвёл итог Регис, поднимаясь на ноги.

Скоро вся наша честная компания собралась в большом поместье Мурлегемов, теперь больше напоминавшем склеп. Мрачная атмосфера всепоглощающего траура пропитала пространство вокруг. От легкомысленного высокомерия надменных хозяев не осталось и следа, в воздухе витала скорбь. Мне стало жаль их. Каким бы неприятным, глупым или недальновидным ни был Филипп, все же он приходился сыном этой странной чете и, как любые родители, вампиры тосковали по умершему ребенку.

Винсент мерил нервными, пружинистыми шагами кабинет прямо под крупным гербом с памятным девизом. Офелия сидела на стуле рядом, сложив руки на колени, как нашкодившая девочка. Супруги выглядели подавленными. Непоколебимая спесь осыпалась с них, как позолота с идолов, под кровавыми глазами залегли густые тени, придавая мертвенной коже ещё более болезненный вид, а траурная одежда только усиливала неприятное впечатление.

— Ты вновь уничтожаешь мою жизнь, Детлафф Ван Дер Эретайн! — голос хозяина срывался на чуточку визгливый крик.

— Это не я, а твой отец, Винсент. Как и тогда, много веков назад.

— Для чего вы вообще прибыли в Боклер?

Тон моего голоса был суров и собран. Хотелось присоединиться к Мурлегему в метании по периметру кабинета, как будто, что это могло помочь мыслям проясниться.

Офелия вскинула на меня злой, полный душевной муки взгляд. Благородная госпожа больше не выглядела такой уж высокомерной. Произошедшее сломило ее, теперь передо мной сидела обычная женщина: измученная, уставшая, больная и старая. Она выглядела похожей скорее на мумию, чем на живого человека.

— Тебе не давали слова, дрянь… — под суровым, жёстким взглядом своего супруга, вампирша осеклась, не закончив, и поспешно поджала бледные губы.

— Замолчи, дура! — заорал на нее Винсент, теряя последние крохи самообладания. — Если бы не твоя непроходимая, спесивая глупость, Филипп был бы жив!

Сделав пару глубоких вздохов, вампир попытался успокоиться, а затем обратился ко мне.

— Нам передали приглашение с заданием от… Руководства.

— Дайте угадаю: гонцом выступил Антуан Сенклер?

— Да… Откуда вы…

— Это он и есть, Винсент. В шкуре посланника живёт твой отец, — невозмутимо пояснил Детлафф, сосредоточенно изучая собеседника пристальным, цепким взглядом.

— Получив свободу и укрывшись под личиной незначительной фигуры, Хагмар Мурлегем собрал всех участников своего прошлого позора в Боклере, якобы передавая им послания от третьих лиц, — Регис вслух складывал и анализировал предоставленные факты, помогая растерянным собеседникам прийти к нужным выводам.

— И не давал им разбегаться, — уточнила я. — Ведь это именно он убедил вас, с Детлаффом вернуться назад. А потом пересказал историю о дуэли госпоже Ориане, запуская цепочку событий, приведшую к печальным последствиям.

— Хагмар несомненно не успокоится, пока все мы не погибнем, — обречённо прошептала Офелия, закрывая лицо руками в попытке скрыть слезы.

Казалось, что я тоже ощутила ее боль. Гордая, спесивая госпожа Мурлегем сейчас напоминала запуганного, отчаявшегося зверька, утратившего силы к сопротивлению. Винсент открыл было рот, чтобы вновь сорвать злость, смятение и горе на жене, но я прервала его взмахом руки, а потом встала, решительно подошла к вампирше и крепко обняла ее.

— Это вы — всесильные вампиры, могучие монстры по собственной прихоти втянули нас — слабых женщин в свои игры. Вы стремились получить нашу любовь, разве не так, милорд Мурлегем? Разве не ваше сердце однажды выбрало юную Офелию себе в жены? Так теперь, как и тогда, защищайте свою избранницу. До конца.

Женщина вцепилась в мою одежду и надрывно заплакала, давая наконец выход боли и страху, а ее супруг выпрямился, обретая самообладание и повернулся всем корпусом к Детлаффу.

— Что я должен сделать?

— Боюсь нам нужен план, — удручённо вздохнул Регис, сосредоточенно созерцая пространство перед собой. — Судя по всему Хагмар обрёл свободу совершенно недавно, он ещё очень слаб, раз не решается напасть в открытую.

— Это значит у нас есть шанс загнать его обратно в клетку, — продолжил мысль собрата Эретайн, чей внимательный, одобрительный, даже немного восторженный взгляд не отрывался от меня.

— И как же мы это сделаем? Пошлем ему приглашение? — горько усмехнулся Винсент.

— А если так и сделать? — неожиданно поддержала бредовую идею я.

Все в изумлении воззрились на меня, совершенно не понимая, как подобное может вообще сработать.

— Ориана мертва. Ее поместье должно перейти другому вампиру. Грубо сказать, кто-то может теперь занять ее место. Предложите его Сенклеру — верному посыльному, в награду за службу. Или придумайте любую другую причину, чтобы затащить вампира в опустевший дом.

— И что дальше?

Потока моих мыслей Винсент совсем не понимал и подобное выводило из себя, но я сделала над собой усилие и продолжила.

— Одну из комнат в особняке превратим в клетку, а когда он войдёт в нее, захлопнем дверцу.

— Хагмар почует двимерит, — с сомнением протянул Детлафф.

— Ориана ведь не почуяла. Целую бочку вина с этой дрянью выпила и не заметила.

— А если и нашего беглеца тоже опоить таким напитком? — предложил Регис, задумчиво изучая фамильный герб Мурлегемов. — Тогда и сил у него ещё поубавится, и ловушку заметить будет сложнее.

— Нужен повод, — спокойно произнес Винсент, втягиваясь в обсуждение.

— Свадьба.

Офелия отстраненная и печальная, подала тихий, но при этом весьма уверенный голос.

— Что прости, дорогая?

— Пусть Эретайн объявит о свадьбе со своей подопечной. Праздник устроим в поместье Орианы, гостей позовём множество, а угощать всех будем вином с двимеритовой пылью, люди, накачанные зельем только уменьшат шансы вампиров заметить подвох.

Я неуверенно посмотрела на Детлаффа. Его острый, сосредоточенный взгляд вцепился в меня, словно хищник в добычу, жадно фиксируя даже самое мимолётное движение. Вампир несомненно пытался уловить любое проявление моего мнения и не находил ничего, что мог бы интерпретировать как отказ или согласие.

— Что ты думаешь, по данному поводу, друг мой? — осторожно спросил Регис, аккуратно подбирая слова, — Мне кажется, что идея действительно неплоха.

Первородный поднялся и, приблизившись тяжёлыми, громкими шагами протянул мне руку, предлагая опереться на нее.

— Согласна ли ты, Мейлея Терзиефф-Годфрой, стать моей женой? — в пронзительном взоре ярко горели разочарование, смятение и боль.

— Несомненно, милорд Эретайн.

Я протянула свою холодную ладошку и тут же цепкие пальцы сомкнулись капканом вокруг нее.

— Так и поступим, — произнес Детлафф сосредоточенно, сдвинув брови. — Нужно поторопиться с приготовлениями.

— Опуская бестактность ситуации, отличная идея, госпожа. На подобное торжество зовут всех подряд. Внимания не привлечет приглашение простого посыльного, — уже открыто поддержал предложение Регис, стараясь не смотреть в мою сторону.

Замуж… За Детлаффа Ван Дер Эретайна. Несомненно в моих мечтах часто рисовался этот счастливый момент, только выглядел он совершенно по другому: честно, искренне и без принуждающих обстоятельств. А тут…

Я подняла чуть растерянный взор к Детлаффу и встретила на суровом, сосредоточенном лице те же самые эмоции, подтверждающие нежелание доверять такие личные переживания общественности. А может просто женитьба не имела для него такого уж большого значения? В конце концов его вечная жизнь никогда не сможет принадлежать мне.

От подобных мыслей хотелось плакать, но с усилием проглотив ком, подступивший к горлу, я поднялась, опираясь на широкую руку вампира.

— Прекрасно. Раз все решили, приступим к приготовлениям.

========== Подготовка ==========

Я сидела в пустой, темной комнате у едва теплящегося камина и молча взирала на огонь, пытаясь не разрыдаться. Уже неделю шла пышная подготовка к свадьбе господина Эретайна и мадемуазель Терзиефф-Годфрой.

На следующий день, после принятия решения об обустройстве ловушки для Хагмара Мурлегема, по городу разлетелась весть о помолвке и предстоящем торжестве. Приготовления к знаменательному событию шли не слишком быстро, чтобы не вызывать подозрений, но и не затягивались, а главное носили максимально публичный характер. Были приглашены портные и повара, флористы и организаторы, чародеи и музыканты… Сама княгиня Боклера стала принимать живейшее участие в мероприятиях, привлеченная всеобщей суматохой.

Размах торжества обещал приобрести масштабы стихийного бедствия. Витиевато подписанные приглашения разлетелись, как птицы во все стороны, и каждый уважающий себя аристократ, будь то вампир или человек, почел за честь получить заветную открытку. Некоторые выражали смущение по поводу участия семейства Мурлегем в подготовке мероприятия, но Винсент пафосно заявлял во всеуслышание, что обязан Эретайну, поскольку заваруху начал именно Филипп. В память о сыне безутешный родитель намеревался вернуть долг чести, устроив грандиозное празднество по случаю бракосочетания Первородного побратима. Как бы там ни было.

Город, наполненный духом романтики и усыпанный голубыми розами Назаира, с моей подачи ставшими одним из самых популярных украшений окрестных полисадников, так же восторженно обсуждал предстоящее празднество, рассуждая о любви, преданности и счастье.

Под прикрытием забот по подготовке основной части предстоящего мероприятия, Регис и Детлафф целыми днями пропадали у кузнеца, весьма надёжного и проверенного не один раз краснолюда, во всю производя обустройство оговоренной ловушки, искусно замаскированной под полом одного из узких, зеркальных коридоров, и приводимой в действие мудреным механизмом, основанном на принципе рычага.

По традиции Туссента, после окончания мероприятия, гости желали паре большого потомства по одному приближаясь к брачному ложу, после чего все покидали дом, оставляя супругов наедине. Этим и решено было воспользоваться, поскольку в таком случае Хагмар должен был выходить из поместья в одиночестве, через дверной проем с заводным механизмом, открывающим клетку.

Офелия, грустная и поникшая, будто сломленная, наедине со мной, при людях, однако, радостно смеялась помогая счастливой невесте в создании свадебного образа: для подвенечного облачения выбирала самые роскошные ткани, дорогие камни, золотую вышивку…

Но лишь только двери закрывались, словно занавес временно опускался на сцену, чтобы дать актерам передохнуть и сменить костюмы, хотелось реветь навзрыд от осознания фальшивости предстоящего мероприятия, не призванного объединить двух любящих людей узами вечной преданности, а только лишь вернуть могущественного пленника обратно в его вечную тюрьму. Не о таком торжестве я мечтала. Конечно, с недавних пор безымянный палец украшал самый крупный назаирский сапфир в городе, все окружение обращались ко мне не иначе как госпожа Эретайн; но только это все было не по настоящему. Ложь и притворство отравляли весь трепет церемонии изнутри, теперь она напоминала мне Бал-маскарад в прекрасном поместье, благородной четы Мурлегем.

Чем ближе подходил день нашей свадьбы, тем жёстче, отстраненнее, резче становился Детлафф. Его так долго и часто не было дома, что я почти забыла, как он выглядит. Боль утраты чего-то невероятно ценного душила не хуже отчаянного нежелания превращать мою, и без того не слишком радостную жизнь в фарс.

Я хотела замуж за мастера Эретайна. Хотела… Но не так.

В комнату бесшумно вошёл Регис, прерывая стремительный поток горестных мыслей тактичным покашливанием.

— Ты плачешь, дитя мое?

Я порывисто отерла щеки и тихо шмыгнула носом, изо всех сил стараясь скрыть смятение, копившееся в душе снежным комом.

— Ничего особенного.

— Предсвадебные волнения? — мягкая забота прозвучала в его тихом голосе, от чего слезы вновь омыли лицо, не желая на этот раз останавливаться.

— Мы ведь все знаем, что эта свадьба — просто фарс.

— Считаешь? — вампир опустился на стул рядом, и тоже уставился на огонь.

— А разве нет?

— Конечно нет. Видишь ли, душа моя, ты уже давно стала стаей не только Детлаффу, но и, признаться, мне тоже.

Я положила мокрую от слез ладошку на его руку и улыбнулась.

— Спасибо, Регис, за то, что так трогательно стараешься меня ободрить. Совсем недавно я несомненно поверила бы твоим словам, но сейчас…

В коридоре послышались тяжёлые, громкие шаги, и в двери появился Детлафф. Высокая, по обыкновению облаченная в чёрное фигура, напоминала огромного ворона, суровое сосредоточенное лицо выражало обдуманную решимость. Вампиры перекинулись многозначительными взглядами и Годфрой поднялся, мягко высвобождая ладонь из моих пальцев.

— Оставлю вас, — тихо произнес он и, хлопнув побратима по плечу, вышел из комнаты.

Эретайн медленно подошёл, опустился на корточки пед моим креслом и наклонил голову ниже широких плеч, усиливая ощущение сходства крупной фигуры с могучей птицей. Так непривычно было наблюдать его сверху вниз, а не наоборот. Суженый положил широкие руки на мои колени и опустил на них голову, прогибая шею в плечах ещё больше, прозрачный взор загорелся нежностью, приобретая теплый, мягкий оттенок.

— Пошли, Мейлея. Прогуляемся немного, — он смотрел чуть исподлобья, как нашкодивший ребенок, и так же открыто, по детски улыбался.

— Куда ты хочешь направиться? — его поведение резко резонировало с обычным, потому вселяло трепет.

— Разве это имеет значение? — тихо мурлыкнул Детлафф и легко поднявшись подхватил меня на руки растворяясь на развороте в клубах ярко-алого тумана.

Когда морок рассеялся, а очертания приобрели былую резкость, я поняла, что мы находимся в садах Анны-Генриетты.

— Куда ты нас притащил? Если стража заметит…

Первородный, высокомерно усмехаясь, потянул меня в сторону живописного озера.

— Я перегрызу им глотки на месте, глазом моргнуть не успеешь.

— Твоя природная утонченность завораживает.

Насмешка прозвенела в голосе, неуловимо снимая напряжение, прерывая внутреннюю напряжённую дрожь, расслабляя мышцы, разливая по жилам трепетное тепло.

— Для чего мы здесь?

Детлафф оглянулся через плечо, смерив меня своим, по обыкновению пристальным взглядом.

— Хотел…

Он осекся подбирая слова, будто не знал, как выразить чувства, которые испытывал, а потом просто притянул меня к себе и накрыл губы сладким, жарким поцелуем, едва оставляя место для вздоха или сопротивления. Мне ничего другого не оставалось, кроме как утонуть в нем в очередной раз, что я и сделала с нескрываемым сладким, мучительным облегчением.

Крепкие ладони по хозяйски, с нажимом опустились по позвоночнику до поясницы, твердое тело избранника постепенно натягивалось, иллюстрируя влечение, что мгновенно отзывалось приятным, взволнованным трепетом в животе, растекаясь по мышцам огнем нетерпения.

Едва напор его жадных поцелуев чуть ослаб, как с губ сорвался тихий, томительный стон. Я открыла глаза, желая утонуть в океане его бушующей страсти, наконец за долгое время вновь в полной мере ощутить жаркую похоть избранника, каждой клеткой, немеющего в нетерпеливом ожидании тела.

— Хочешь моей крови? — голос взволнованно дрожал, выдавая настрой.

— Всю тебя, полностью, — низко пророкотал чуть подернутый хрипотцой шепот, у самого виска. — Мне нужна только ты — Мейлея. Твоя кровь, твое тело, каждый вздох, каждый миг твоей жизни. Я хочу прожить рядом с тобой весь отпущенный срок, не отступая ни на шаг.

Сердце бешено пульсировало в ушах, словно грозило разорвать голову, дыхание застряло тугим комом в горле, побуждая распахнуть в немом изумлении глаза.

— Как вас понимать, господин Эретайн? Уж не собираетесь ли вы сделать мне предложение?

Детлафф медленно, осторожно отпустил меня, широким взмахом руки откинул полу плаща и, шагнув назад, опустился на одно колено, склонив голову.

— Ты позволишь такому монстру, как я, вечно лежать у твоих ног? Ты будешь моей?

По щекам покатились слезы истинного счастья, подлинного облегчения, давая наконец выход напряжению и одиночеству. Ноги подкосились, теряя равновесие, но крепкие руки Первородного вмиг подхватили меня, кутая в объятьях, защищая, обеспечивая полный покой и безопасность. Как всегда.

— Однажды я уже ответила на этот вопрос.

Темный взор вмиг подернулся злостью, вампир неприязненно скривился и расправил широкие плечи.

— Не хочу вспоминать ту комедию, что мы ломаем на публике. Всем прекрасно известно для чего она создана.

— Боюсь не только наша пышная свадьба — лишь фарс, — в звонком голосе зазвучала болезненная обида. — Моя жизнь в Боклере вся, полностью — одно сплошное притворство: происхождение, положение, покровительство… Только ложь. Нет никакой мадемуазель Терзиефф-Годфрой, есть рабыня Ревеля. Это правда. Остальное — сказка, придуманная для отвода глаз.

Крупная фигура покровителя ещё больше натянулась, тиски объятий усилили нажим, иллюстрируя нарастающее раздражение. Эретайн метнул в мою сторону острый, злой взгляд.

— Ложь осталась там. В Боклере. — он указал рукой вдаль, на горизонт, где высились башенки замка Анны-Генриетты. — Тут только мы.

Я непонимающе уставилась на него.

— Не имеет значения кем ты была до кладбища Мер-Лашез. Теперь ты моя и полностью разделишь все, что у меня есть.

— Даже бессмертие?

Он внимательно, растерянно, или даже скорее напугано посмотрел на меня, немного выпуская из рук.

— Если пожелаешь.

По спине потек неприятный озноб. Минуты стекали песком в часах, а я все молчала, не решаясь даже дышать.

— Я задал вопрос, — тихо, уверенно настоял вампир не двигаясь с места, не размыкая объятий, не опуская головы.

Его пронзительный, чуть подернутый алым сиянием взор горел болью, тоской, тревогой… Казалось, что Детлаффу ожидание моего решения приносило физические страдания. Стараясь тщательно подбирать слова, я медленно, вкрадчиво заговорила:

— Обращённые вампиры не стареют, как Первородные, так ведь?

Эретайн сосредоточенно кивнул, силясь уловить смысл произносимых мной слов.

— И жажда их сильнее, ярче… Она более… Звериная.

Вновь короткий наклон головы подтвердил мои недавние наблюдения.

— Не хочу стать бруксой. Или экимой. Понимаешь? — в тихом голосе звучала едва ли не мольба.

Крепкие ладони огладили плечи, притягивая меня ближе к избраннику, чей светлеющий, горящий обречённой тоской взор устремился вдаль на зеркальную гладь безмолвного озера.

— Да. Понимаю, — спокойно произнес Первородный и, помолчав, продолжил. — Ты станешь госпожой Эретайн, по вашим, людским законам, а потом я увезу тебя отсюда и постараюсь спрятать как можно глубже, чтобы никто никогда не смог причинить тебе вред.

— А сам не убьешь меня, Детлафф? — примирительная усмешка коснулась моих губ, но возлюбленный мгновенно взвился, демонстрируя резкими, грубыми движениями раздражение.

— Я не причиню тебе непоправимого вреда… Постараюсь.

Пальцы легли на бледную щеку, принуждая его повернуть злой, горящий обидой взор ко мне.

— Это шутка. Нет на свете места безопаснее, чем в твоих руках.

Я уверенно коснулась губами грубой кожи у высокой скулы, он чуть повернул голову, завершая поцелуй: короткий, но чувственный и горячий, а за тем поднял меня на руки.

— Есть кольцо. Оно не дорогое и пафосное, как то, что носишь ты, но я хочу видеть его на твоём пальце.

В крупных волнах черного плаща, на развороте покровителя, заклубился багровый туман и мы растворились в холодном воздухе Боклерской ночи. Когда предметы обрели очертания, Детлафф опустил меня на пол в гостинной. Безымянный палец незаметно потяжелел.

— Святой Огонь! — тихий, восторженный вздох зазвенел в теплом воздухе.

На руке блестел перстень внушительных размеров, покрытый витиеватыми символами. Я всем существом ощущала магию, истекающую из простого на первый взгляд украшения.

— Тебе нравится? — его голос казался шелестом ветра.

— Оно… Восхитительно. Что значит вязь?

— Это мое полное имя с указанием принадлежности к клану. — Детлафф смотрел на огонь, в светлом взгляде горела боль. — Когда-то так можно было определить стаю вампира и его положение в иерархии.

— Ты прочтешь мне? — благоговейный трепет свободно струился по коже. Грубая, простая искренность избранника была в сотню раз дороже самого крупного бриллианта на свете, самого богатого украшения.

Вампир тепло улыбнулся и обнял меня, прижимаясь губами к виску, утешая нас обоих, унимая тоску, которая передавалась мне через раскаленный воздух комнаты.

— Это сложно произнести на вашем языке, однако любой из подобных мне почувствует силу, скрытую в словах и поймет к какой стае ты принадлежишь.

— К твоей, — улыбнулась я, нежно прижимаясь к нему.

— К моей, — подтвердил Эретайн, аккуратно соскальзывая крепкими ладонями по напряжённому позвоночнику.

Комментарий к Подготовка

Вот и подходит к концу моя очередная сказка.

Следующая глава будет последней. Спасибо, что не сдаетесь и по прежнему читаете мою писанину.

Очень ценю это. Ваша Гвен.

========== Западня ==========

Наконец, все приготовления подошли к концу. Клетка, выкованная из тонких прутьев двимеритового сплава, была искусно встроена, на подобие волчьей ямы, в полы у выхода из узкой, зеркальной галереи бывшего поместья Орианы, доставшегося по легенде Детлаффу по праву поединка. Чтобы притупить чувствительность вампиров, приглашенных на праздник, в вино добавили адскую смесь аконита, горькой полыни, фисштеха и мелкой двимеритовой пыли. Бочонки расставили по всему периметру дома и сада, чтобы увеличить объемы потребления отравленного напитка благородными гостями.

По плану после объявления пожеланий молодожёнам и закрытия дверей спальни, Винсент, как организатор, должен был пригласить гостей в сад для просмотра фейверка.

На выходе и намечалось поймать нашу птичку в клетку при помощи хитроумного спускового механизма, который должен был привести в движение Детлафф. Ведь его отсутствие никому бы в глаза не бросилось, поскольку являлось полностью обоснованым.

Усталая и постаревшая сразу на сотню лет Офелия, одетая в чёрное платье с высоким кружевным воротником по случаю глубокого траура по единственному сыну, сидела за столом в моей гостинной и ровным почерком выводила витиеватые стихи на поздравительных открытках. По официальной версии Винсент Ван Мурлегем взялся организовать свадьбу Первородного в знак извинения за нанесённую Эретайну обиду, и чтобы восстановить свою утраченную репутацию.

— Мне страшно, — внезапно и совершенно искренне призналась я, меряя мелкими шагами комнату.

— Я тоже дико боялась, — так же просто созналась вампирша, не поднимая головы.

— Чего?

— Винсента. Его грубой, безапелляционной любви и уверенно навязываемого покровительства.

Я воззрились на нее в крайнем изумлении.

— Разве не этого ты всегда хотела: стать госпожой Мурлегем?

Она горько рассмеялась, отвлекаясь от своего занятия, даже красивое перо выпало из тонких, изящных пальцев.

— Я просто любила его. Готова была идти за ним куда угодно. Даже на плаху, — суровое лицо Офелии утратило скорбное выражение и по нему пробежала тень воспоминаний. — А потом родился Филипп. Мой бедный мальчик.

— Прости.

Она посмотрела на меня глазами полными слез. Мне стало невыразимо жаль ее, захотелось ободрить, утешить, обнять… Но разве возможно унять материнскую скорбь?

— Это жертва любви, дорогая. Тебе тоже придется принести ее, если не сумеешь стать вампиршей быстрее.

— Не понимаю.

— Только смертная может родить. Бессмертие отнимает материнство.

Я смутилась и спрятала взгляд. Этого ещё не хватало. Ребенок? С его пронзительным, ясным взором… Сейчас стоило думать совсем о другом, но ощущение взволнованного трепета продолжало струиться по коже, отказываясь выветриваться. Пришлось нервно встряхнуть головой, отгоняя непрошенные мысли.

— Теперь все наши жизни на кону. Против одной единственной — Хагмара Мурлегема.

Офелия глубоко горестно вздохнула и опустила голову, принимаясь вновь за работу.

***

Незаметно подступил день свадьбы. Я стояла перед большим полированным зеркалом в бывшей спальне госпожи Орианы и пыталась не слишком заметно дрожать. Хорошо что можно было списать страх на волнение юной девы перед венцом, хотя бы в этом прикрытие работало на руку.

За окном догорал закат, дом был полон упырей вперемешку с людьми всех мастей и рангов. Все шло по намеченному плану, по крайней мере пока. Последние приготовления закончились, фигуры на шахматной доске были аккуратно расставлены в ожидании решающей партии.

— Он здесь! — Взволнованная, ослепительно прекрасная Офелия, в восхитительном черном платье, появилась на пороге.

Я крепко обняла свою верную компаньонку Марту и выпроводила ее с адского развлечения, наказав плотно зашторить занавеси во всём доме, закрыть на ключ входную дверь и отправляться к семье, надеясь, что так она окажется в относительной безопасности.

Что ж, король пожаловал, представление начинается.

Задыхаясь волнением, граничащим с острой паникой, я шла по неширокому проходу к алтарю, у которого уже высились черными обелисками Детлафф, Регис и жрец огня, призванный скрепить наш союз. Невольная саркастическая усмешка коснулась губ: инквизитор собрался венчать рабыню и вампира. Милая ситуация. Взгляд бесцельно скользил по присутствующим, когда вдруг выхватил Сенклера… Сердце упало в пятки.

Вампир спокойно стоял в стороне и внимательно наблюдал за происходящим, будто силясь обнаружить несоответствия, способные свидетельствовать о справедливости его подозрительности, но похоже пока ничего не находил.

Эретайн благосклонно улыбнулся и протянул широкую ладонь ко мне, крепко сомкнув пальцы. Как только чуть дрожащая рука опустилась на черную кожу перчатки, тело мелко тряхнуло ознобом, я прерывисто вздохнула и шагнула на встречу неизбежному.

Жрец долго и витиевато разглагольствовал о вечном пламени, его роли в жизни людей и непреложных ценностях. Вампир не выпускал моих рук из своих, внимательно сосредоточенно взирая на меня с высоты внушительного роста. Наверное в такой момент невесте было положено испытывать трепетное волнение, но измученную душу до краев наполнял липкий страх. Раньше я думала, что корнем зла во всей истории была госпожа Ориана, чей прекрасный дом мы переделали в огромную ловушку, но ее смерть совсем не принесла облегчения. Казалось, что стоит справиться с этой проблемой, как возникнет следующая. Мою жизнь всегда будут населять кровожадные монстры, стремящиеся уничтожить по своей злобной прихоти все, что мне дорого.

Пестрая толпа гостей взорвалась внезапными аплодисментами и криками, выражающими поздравления. Я вынырнула из своих мыслей как раз в тот момент, когда Детлафф, по традиции аккуратно притянул новоиспеченную супругу к себе и чопорно коснулся губами виска.

— Не отходи от меня ни на шаг. Чую страх и смятение Хагмара, — едва уловимо зашелестел его голос у самого уха.

Подавить закипающую истерику оказалось сложнее обычного. Я вцепилась мертвой хваткой в перчатку супруга и всеми силами старалась улыбаться, принимая поздравления от самых высокопоставленных лиц Туссента. Нежные руки Офелии коснулись полуобнаженных плеч, мягко оглаживая ослепительно белый атлас, покрытого изысканной вышивкой платья.

— Ещё совсем немного, дорогая. Держись.

Я коснулась холодной щеки своей новой, совершенно неожиданной подруги и примирительно пригладила ее блестящие волосы.

— У нас получится. Мы сможем… Ради памяти Филлипа.

Она едва ощутимо вздрогнула.

— Ради Филлипа, — прошептала госпожа и нехотя отступила от меня.

***

Праздник уже был в самом разгаре. Вампиры наводнили поместье настолько, что их число перевалило за сотню. Осложняло ситуацию присутствие среди бессмертных простых людей, не пригласить которых у нас не получилось. Продолжая кружиться по залу в компании множества разодетых дам, я старалась не отпускать взглядом Хагмара, непринужденно прохаживающегося среди гостей. Вина он совсем не пил, но поминутно подносил к лицу кубок и сосредоточенно принюхивался.

Почуял двимерит.

Стараясь не делать резких движений, и не привлекатьвнимания к своему поведению, я порхнула лёгкой поступью в сторону мужа. Детлафф нежно обнял супругу и опустил голову к моей шее, в показательном намерении обоснованно поцеловать.

— Твое сердце из груди рвется, — едва слышно прошептал он у самого уха.

— Партия проиграна, любимый. В вине двимерит.

Первородный сосредоточенно, непонимающе посмотрел на меня. Стараясь не выдать движениями диалога, я указала глазами в сторону Сенклера. Эретайн понял суть моих действий, направленных на обостренный подозрениями слух Хагмара, и бросил короткий, встревоженный взгляд на Региса, после чего аккуратно сомкнул крепкие объятья и невзначай повернулся спиной к толпе, закрывая меня собой.

Эмиэль, добродушно улыбаясь двинулся в сторону вертуозно танцующих Мурлегемов и непринужденно разбил их пару, выражая поведением желание получить благосклонность Офелии. Несомненно, теперь благородная чета так же была осведомлена о произошедшем. Мы вновь были готовы к действиям, намереваясь импровизировать.

В самом углу зала, натянутый словно струна Хагмар, аккуратно поставил на стол бокал с отравленным вином.

— Нужно срочно что-то сделать. Иначе он уйдет. — Одними губами прошептала я, стараясь унять подступающую истерику. — И вампиры и люди накачаны двимеритом, пить кровь для него сейчас очень не выгодно, а значит дополнительные силы взять неоткуда, лучшего шанса не представится.

— Вот значит как, Винсент!

Детлафф обернулся, оставляя меня за своей спиной, и громко заговорил. От грубого, взбешенного тона его голоса все разговоры и музыка в комнате мигом затихли, воцаряя звенящую, полную тишину.

— Что произошло Эретайн? — тон голоса Мурлегема выдавал краюнюю степень изумления, будто причины и впрямь были ему не ведомы.

— Так ты мне платишь за снисхождение к твоему паршивому роду! — Детлафф угрожающе выпрямился и швырнул на пол красивый кубок, от чего кровавые брызги разлетелись со звоном по паркету. — В вине двимерит!

Последние слова подействовали словно щелчок арбалетного выстрела, гости начали шептаться, некоторые в испуге отставляли бокалы и отступали к двери.

— Я не знал этого! — голос Винсента поднялся до визгливого, раздраженного тона в котором явно вибрировал страх. — Поверь!

— Тебе? Мурлегему?

— Мой род и так пострадал в этой заварухе, Эретайн!

С горькой усмешкой Винсент бросился к ближайшей бочке и опрокинул ее на пол. Кровавое море потекло по полу, заливая обувь стоящим рядом. Дамы взвизгнули и попытались отступить, но Мурлегем казалось впал в буйное помешательство.

— Разбейте эти чёртовы бочки! — крикнул он слугам. — Все до одной! И клянусь, я доберусь до того предателя, что уничтожает меня, подло прячась в тени!

— Твоими же методами? — саркастически усмехнулся Детлафф.

Я не отрывала взгляда от Сенклера. Поначалу собранный и напряжённый, он постепенно облегчённо выдохнул и начал протискиваться к выходу, иллюстрируя поведением, что поверил в разыгранную комедию. Мой испуганный взгляд метнулся к Офелии и, привлекши ее внимание, вернулся к уходящему Сенклеру, намекая на необходимость остановить его.

— С меня хватит этого фарса, Эретайн! Я ухожу.

Госпожа Мурлегем швырнула свой бокал об пол и направилась быстрыми шагами к выходу, за ней последовали остальные, коридоры наводнились гостями, мешая Хагмару быстро покинуть поместье.

В крайнем смятении я шла вслед за Детлаффом по залитому вином и пропахшему двимеритом проходу. Винсент определенно был мастером хитроумных интриг. Он бесспорно великолепно блистал в этот день на подмостках нашего дешевого балаганного театра, иллюстрируя виртуозный талант в своем деле.

Узнав, что Сенклер обнаружил подвох, а значит вина не пил и несомненно чуял двимерит повсюду вокруг себя, Мурлегем пришел к логичному выводу, что и клетку отец легко определит под порогом выхода, потому приказал опрокинуть бочки с пылью, чтобы запах западни покрыл пол и стены во всех комнатах. Теперь ото всюду пахло отравой и это совсем не смущало вампиров, поскольку имело логичное объяснение. Осталось только активировать механизм на входе, когда Хагмар ступит на него. Региса нигде не было видно, потому я решила, что рычагом занят именно он.

Но Муглегем ни за что не стал бы проходить через двери без сопровождения. А это значило только одно — придется жертвовать невинными.

Вперёд протиснулся Винсент. Он нашел Сенклера и непринужденно прихватил его за руку, чуть придерживая быстрый шаг. Толпа разделилась на две большие группы: до странной пары и после нее.

— Обсудить стоимость головы того ублюдка… — донеслись до моего уха обрывки разговора Мурлегема с отцом.

Очевидно сын пытался заговорить ему зубы в прямом смысле, чуть замедляя шаг, чтобы дать первой группе гостей миновать ловушку. А мы, с Детлаффом, тогда должны были задержать остальных, идущих позади, чтобы отсечь возможность участия неосведомленных. Придя к такому выводу я громко вскрикнула и упала в обморок. Эретайн испуганно подхватил жену у самой земли и озлобленно зарычал на ближайшего гостя, пытающегося протиснуться мимо нас. Коридор по которому медленно двигалась процессия был очень узким, потому мы напрочь заблокировали оставшихся, не позволяя им продвинуться к выходу.

Винсент первым вступил на площадку ловушки и мягко потянул за собой отца.

«Жертвует собой!» — пронеслось в голове.

Ради Офелии. Ради своей семьи слабый и безвольный Мурлегем героически отдавал жизнь, понимая, что дороги назад из клетки у него уже просто не будет.

Я до боли вцепилась в плечо супруга. Щёлкнул спусковой механизм и оба Мурлегема: отец и сын, провалились под пол, а над ними сомкнулись блестящие прутья захлопнувшейся ловушки.

Хагмар наконец был повержен. Теперь нам всем ничего больше не угрожало. Но какой ценой…

Какой ценой.

Комментарий к Западня

Вот и подошла к концу очередная моя сказка. Спасибо вам мои дорогие читатели за поддержку, внимание, снисхождение. Ваши эмоции бесценны для меня! Каждая в отдельности и все вместе.

Надеюсь, что сумела угодить. Ваша Гвен.

========== Эпилог. Винсент ==========

Комментарий к Эпилог. Винсент

Исправляюсь по поводу обещания счастливого финала.

Эпилог получился большим, оттого разбит на три части, эта - первая из них.

Я просидела с Офелией до глубокой ночи. Наконец она, усталая и вымотанная, уснула совсем как настоящая, живая женщина. Ее заплаканное, опухшее личико выглядело совершенно изможденным, а маленькая, хрупкая фигурка, свернувшаяся на широкой, пышно украшенной для первой брачной ночи постели, казалась такой детской и ничтожной. Госпожа Мурлегем утратила последние остатки былого лоска и теперь представлялась смертной, обычной женой и матерью, сломленной чередой сплошных несчастий, обрушившихся на нее, как лавина, унесших с собой не только покой, но и самых близких, родных… Мужа и сына. Я аккуратно накрыла спящую вампиршу теплым, меховым одеялом и тихонько вышла из комнаты, не желая умножать ее мучений пробуждением.

Пустые, разгромленные покидающими праздник гостями, залитые отравленным вином коридоры навевали всепоглощающую, давящую тоску с горьким привкусом безысходности. Да, мы победили, но какой ценой? Винсент в тюрьме отца, если только взбешенный Хагмар не убил его за очередное предательство. Утешало лишь то, что скорее всего пока силы отца и сына не равны в пользу последнего, но это только пока. Ослабленный голоданием Мурлегем наверняка со временем станет лёгкой добычей мстительного родителя. Винсент не мог не понимать этого, когда первым шагнул в западню, но и поступить по другому так же не мог.

Судьба умеет напакостить.

Что ж, мое мнение о чете Мурлегем поменялось в последнее время. Они оба оказались сильными, смелыми и самоотверженными. Боль и потери позволили супругам увидеть друг друга настоящими, такими… Молодыми. Скорее всего, если бы Филипп остался жив, то и отношение к нему любящие и безмерно преданные родители поменяли бы в сторону строгости воспитания. Просто в течении множества веков счастья и благополучия, они оба забыли, как дорого приходится иногда платить за возможность увидеть отблески радости в самых дорогих на свете глазах. У Винсента не осталось никого, кроме жены и он не задумываясь отдал за нее свою свободу и жизнь.

Тихий, грустный вздох сорвался с губ, взгляд упал на безымянный палец левой руки, где тускло поблескивало резное обручальное кольцо.

Госпожа Эретайн.

Предстоит ли и мне познать ту жизнь, которой так гордилась мадам Мурлегем, нужна ли мне такая судьба? Пить кровь, убивать людей… Нет. Подобно Регису я не могла представить такой исход без содрогания. Не буду просить супруга об обращении, чтобы разделить его вечность во тьме, останусь лишь светлым мгновеньем в череде многочисленных воспоминаний Первородного вампира, покинув могучего, замкнутого Детлаффа, умножая его одиночество своей смертью.

От подобных мыслей захотелось плакать, потому пришлось нервно встряхнуть головой, отгоняя тягостные раздумья и переключить внимание на насущные проблемы.

В просторной, напрочь разоренной гостинной, на широком диване сидел Детлафф, мерно покачивая вино в полупустом бокале, при моем появлении он оглянулся и сосредоточенно посмотрел прямо в глаза, словно искал в них ответа на вопрос: «Все ли сделанное было правильным?»

Бесшумно приблизившись, я устроилась рядом, подобрав под себя ноги и положив голову на плечо супруга. Горячее дыхание запуталось в волосах, длинные пальцы сомкнулись на плече. Он молчал, глубоко вдыхая запах, соскальзывая внимательным взором по полыхающей от собственного близкого присутствия коже.

— Мы сделали то, что должны были, — мой взволнованный голос звучал не столько утвердительно, сколько вопросительно.

— Как и Винсент. Он защищал Офелию. Снова, — Детлафф огладил плечо и начал медленно спускаться цепкими пальцами вдоль ребер.

— Где Регис? — подавить подступающее волнение оказалось совсем не просто, тело мгновенно отозвалось на прикосновения вампира сладким трепетом, и контролировать голову стало неимоверно трудно.

— Отправился к ведьмаку, хочет обсудить одно неотложное дело.

Значит в большом, разгромленном неудачным праздником особняке мы, наконец, остались одни, наедине. Супруг коснулся губами кожи за ухом и тихо, вкрадчиво прошептал:

— Госпожа Эретайн. Моя госпожа.

Приятная, трепетная дрожь соскользнула горячей волной по спине меж лопаток. Я прикусила губу и закрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Шумный вздох сорвался с губ, прерываясь коротким спазмом в груди. Его крепкая фигура быстро натянулось под плотной тканью камзола, явственно иллюстрируя настрой. Эретайн отставил полупустой бокал на низкий столик у дивана и повернулся ко мне, напряжённый взгляд полыхал неуемным желанием близости. Тугой спазм свернулся в животе, подобно живому существу, заставляя восторженно замереть под пристальным огнем алых глаз избранника. Я уверенно перебралась к нему на колени и сомкнула суровые губы откровенным поцелуем, запуская пальцы в смольные волосы. С низким, глубоким стоном, он придвинул меня вплотную, с наслаждением поднимаясь сильными руками от бедер к плечам. Сладкая, нетерпеливая истома, свободно заструилась по мышцам, лишая разума. В конце концов мы сегодня поженились, так или иначе, и имеем право побыть вдвоем, хоть немного.

Детлафф нехотя прервал жаркий, глубокий поцелуй и неприязненно поморщился.

— Ведьмак. Уже миновал ворота, будет тут через пару минут.

— Адская ночка, — разочарованно вздохнула я, покидая желанные объятья.

— Когда выходишь замуж за монстра, иначе и быть не может, — саркастически усмехнулся вампир, отирая большим пальцем губы, в попытке избавиться от возбуждения.

— Вот это свадьба! И драка, и охота ведьмачья, ещё и порталы с чародейками. Поздравляю Детлафф, смотрю, ты не можешь не выделяться.

В дверях стоял седовласый мутант, сложив руки на груди, за его спиной высился Регис в компании женщины, одетой во все чёрное и с холодным, надменным взглядом истинной чародейки.

Эретайн поднялся, прошел к прибывшим гостям и протянул руку Ривийскому Волку.

— Спасибо Геральт.

— За помощь или поздравления? — ведьмак пожал ее, хитро ухмыляясь.

— За все. Кого вы привели?

— Это Йенифер. Она чародейка.

— Достаточно сильная для нашего задания?

Женщина сверкнула пренебрежительным взглядом и вышла из-за плеча Геральта. Она была одета во все чёрное, что гармонировало с молочной белизной ее кожи и блестящей смолью волос.

— Проверить хочешь, Боклерская Бестия?

Детлафф едва заметно оскалился. Измученная произошедшими событиями душа тут же подтолкнула вмешаться, чтобы не дать разгореться новому конфликту. Я подошла к супругу и взяла его за руку, привлекая внимание.

— Мы все устали за сегодня. Не будем тратить силы попусту. Что вы задумали, господа?

— Йенифер создаст портал в клетку Хагмара и мы попробуем вынуть оттуда Винсента, — наставительно пояснил Регис.

— Не открывая ее?

— Чтобы забрать только одного узника.

— Но ведь там двимерит?

— Потому чародейка должна быть очень искусной.

— Такие сильные маги, как Йен, способны создавать простые заклинания даже при воздействии сплава клетки, — внёс окончательную ясность ведьмак, исподволь поглядывая на брюнетку.

Я перевела взгляд на женщину с уважением, и острый блеск ее сиреневых глаз немного смягчился, выдавая удовлетворение.

— Любезно с вашей стороны согласиться помогать нам.

Она лишь кивнула и слегка улыбнулась.

— Не будем тянуть время, чем раньше начнем, тем быстрее закончим, — низкий рокот голоса Детлаффа словно привел всех в чувства, возвращая к сути происходящего.

— Давайте выйдем во двор, тут все пропахло двимеритом, я слабею в таких условиях, — проговорила чародейка уже намного более сдержанно.

Мужчины шли по зеркальному коридору впереди, обсуждая детали, а мы с Йенифер немного отставали от них, молча следуя в сторону выхода.

— Чудное платье, — беззлобно усмехнулась она, окидывая меня саркастическим взглядом.

Опустив глаза я поняла причину насмешки. Струящаяся, некогда совершенно белая юбка теперь выглядела залитой кровью, сплошь покрытая широкими винными пятнами, вперемешку с грязью.

— Жена вампира, что скажешь, — удержаться от солидарной ухмылки было решительно невозможно.

— И то верно.

Мы одновременно посмотрели друг на друга и облегчённо рассмеялась. Мужчины в недоумении обернулись и разом воззрились на нас, а потом друг на друга.

— Женщины. Кто их разберёт, — философски заключил Регис, взмахнув рукой в воздухе.

— Сразу находят общий язык, — умозрительно подтвердил Геральт, и процессия двинулась дальше.

Во дворе не сразу нашлось место, свободное от пропитавшего все вокруг залья, но после некоторых усилий удалось образовать не слишком широкий круг, достаточный для обустройства портала. Чародейка прошептала заклятье, подняла руку в воздух и когда в плотно сжатом кулаке засверкали словно собранные охапкой короткие отсветы молний, резко бросила содержимое ладони о земь. Не сговариваясь ведьмак выхватил серебряный меч и шагнул вперёд, что-то неразборчиво пробурчав о ненависти к порталам. Из открывшегося водоворота показалась синюшная, когтистая лапа.

— И кто это у нас? — иронично спросил Геральт, занося острый клинок для удара.

— Винсент? — позвала я, надеясь уловить личность вампира, яростно пытающегося вырваться.

Мутант с размаху отсек изуродованную преображением ладонь и она, прокатившись, свалилась в траву к ногам Детлаффа.

— Кольцо рода Мурлегем, — спокойно констатировал Первородный, сосредоточенно разглядывая отрубленную конечность.

— Это он. Вынимайте его поскорее, — подтвердил Регис, утвердительно качнув головой.

— Нет! — звон собственного голоса оглушал истеричными нотками. Я выбросила руку в сторону ведьмака, желая остановить его. — Глава рода — Хагмар!

Другая синюшная лапа вцепилась в мое запястье, едва пересекшее границу портала. Геральт замахнулся вновь, Детлафф с тихим рыком рванулся вперёд так быстро, что его движения словно расплылись в воздухе.

— Скорее решайте, я слабею, — заорала чародейка стараясь перекричать свист вращающейся воронки.

— Его тяните! — мои пальцы сомкнулись на руке вампира сжимавшей запястье, не позволяя отстраниться.

Один короткий, вопросительный взгляд, и супруг, мгновенно оказавшийся рядом, ухватил сухую, бледную ладонь и с силой рванул ее хозяина на себя. Портал с жалобным скрежетом искривляющегося металла, дрогнул и закрылся. Все с ужасом и надеждой воззрились на монстра, скорчившегося на траве неподалеку.

Неужели ошиблась?

— Вы вовремя, друзья мои, — тщетно пытаясь придать выражению лица невозмутимость, на сырой от ночной росы подстилке неловко уселся Винсент.

Вся компания облегчённо выдохнула, увидев потрёпанный облик измученного Мурлегема.

— Как ты определила, дорогая? — голос Региса слегка вибрировал высокими нотами, выдавая волнение.

— Рука… — прошептала я, прижимаясь к груди супруга, как к единственному оплоту покоя и безопасности. — Она дрожала.

Спасённый пленник смущённо потупился, а все остальные конечно поняли страх сына, перед повторно плененным отцом.

— А как же кольцо? — спросил Геральт, поднимая отрубленную кисть.

— Несомненно, почтительный Винсент отдал фамильную реликвию старшему в роду по первому требованию, — спокойно пояснил Регис, принимая из пальцев ведьмака чуть дрожащую, до сих пор живую конечность.

Постепенно волнение улеглось. Мутант и чародейка откланялись, а вампиры напоили обретшего свободу побратима своей кровью и, вернув ему родовой перстень с пальца родителя, провели в спальню молодоженов, где вздрагивала под одеялом в тревожном сне Офелия.

Винсент присел рядом с женой и аккуратно коснулся ее волос. Женщина вмиг пробудилась и первый момент смотрела в немом изумлении, словно не понимая, что ее окружает: явь или сон; а потом с рыданиями и уговорами бросилась на шею мужа, крепко прижимаясь к нему, так тесно, будто боялась ощутить под ладонями растворяющийся в воздухе мираж. Мурлегем обнял хрупкие плечи и тихо зашептал на непонятном мне языке.

— Ваш родной?

Я взглянула на Эретайна. Он едва заметно кивнул и потянул меня к выходу, намереваясь оставить чету, вновь обретшую друг друга, наедине. Регис остановился у двери, промедлил немного и достал из внутреннего кармана камзола большой, кованый ключ с витиеватыми узорами.

— Винсент, — тихо позвал Годфрой, а когда тот обернулся, протянул ему вещицу, добродушно улыбаясь.

Мурлегем принял подарок и непонимающе уставился на собрата.

— Это ключ от склепа, — пояснил Регис, прикладывая пальцы к животу, в своей излюбленной манере.

— Твоего? — продолжал недоумевать вампир.

— Нет. Того, в котором замурован Филипп.

— Мой сын? — изумление проступило на измученном лице Мурлегема, а по щекам Офелии вновь покатились слезы.

— Видишь ли, друг мой, его ведь убил катакан.

Винсент пораженно воззрился на Региса, даже встал с ложа в волнении.

— Не Детлафф?

— Нет, — добродушная усмешка коснулась тонких губ лекаря.

— Мы не хотели говорить тебе, чтобы у щенка было время осознать всю глупость содеянного. Тридцать-сорок лет регенерации охлаждают спесь, — задумчиво ухмыльнулся Детлафф. — Но, похоже, теперь ты и сам поменял свои взгляды на воспитание.

Офелия охнула и закрыла лицо руками, стараясь заглушить слезы истинного, безграничного облегчения.

— А в чем разница? — рискнула проявить любопытство я. — Катакан ведь тоже вампир?

— Не Первородный. Мой сын восстановится… Он будет жить, — с искренней улыбкой произнес Винсент и потупил глаза. — Как мне благодарить тебя Эретайн? Ты спас меня… Снова.

— Не попадайся больше на дороге, Винсент, — тихо процедил Детлафф, больно сжимая мою талию.

— Ну и полагаю, что мы можем доверить тебе опеку над клеткой Хагмара, раз уж придется задержаться в Туссенте, — иронично улыбаясь, добавил Регис.

— Конечно. Нет лучшего стража. Я обо всем позабочусь, — серьезно кивнул Мурлегем.

Вампиры едва заметно поклонились в знак прощания и покинули разгромленный особняк, забирая меня с собой. Мы шли по улице в сторону боклерского дома, а на горизонте поднималось солнце, окрашивая белые, пушистые облака в кроваво-красный. Супруг отстал на пару шагов от побратима и притянул меня к широкой груди, нежно касаясь волос за ухом.

— Мадам Эретайн — прошелестел едва слышно, чуть хриплый шепот у самой кожи. — Моя Лея.

========== Эпилог. Вороново гнездо ==========

Где мы? — я с недоверием оглядывала покосившиеся ворота большого, заброшенного особняка.

— Это поместье — «Вороново Гнездо». Наш дом, — промурчал в висок Детлафф, крепко обнимая со спины. — Тебе нравится?

— Он проклят? — осторожность побудила не отвечать напрямую на поставленный вопрос, подсказывая, что моего мнения супруг не одобрит.

— Нет. Но слухи ходят.

Большое, сильно заросшее поместье включало основной дом — добротный и крепкий, не смотря на долгое отсутствие ухода, несколько вспомогательных флигелей и хозяйственных построек, а так же обширный, запущенный сад, круто обрывающийся каменистой осыпью в мелкую, горную реку, громко журчащую далеко внизу. Чтобы добраться сюда от ближайшей деревни, нам пришлось не меньше трёх часов карабкаться верхом по неудобной дороге, петляющей среди больших, поросших мхом валунов. Супруг настоял на конной прогулке намеренно, чтобы представить дорогу, необходимую для появления в доме любого смертного человека. Сам же Первородный сурово шагал рядом, пугая своим присутствием мою лошадь.

— Идеальное логово для Боклерской Бестии, — усмехнулась я, поглаживая чуть дрожащими то ли от страха, то ли от смятения ладонями длинные пальцы с острыми ногтями. — Зимой занесет снегом дорогу, отрезая путь в деревню.

— Никто нас не потревожит здесь. Наконец-то, — он глубоко, облегчённо вздохнул.

— Что произошло в доме? Некромант?

Скрыть подспудную тревогу не получалось, но супруг лишь отмахнулся, не разделяя моих страхов.

— Грустная история о несчастной любви со смертельным исходом.

— Призраки?

— И они тоже, но Геральт уже все зачистил, не волнуйся.

— Прекрасно. — Я теснее прижалась к широкой груди вампира, стараясь скрыть неясную дрожь смятения. — А дурная слава призвана отпугнуть любопытных?

— Конечно, — он успокаивающе огладил мою голову. — Добро пожаловать домой, госпожа Эретайн.

Детлафф легко подхватил меня на руки и внёс в широкие ворота. От обилия предстоящей работы захватывало дух. Кривые деревья тянули узловатые лапы к заросшей подъездной дорожке, входные двери, некогда заколоченные, теперь были открыты, обнажая густой мрак недружелюбной утробы самого обиталища.

— Здесь неподалеку было гнездо гарпий, — беззаботно повествовал вампир, не замечая моего ужаса. — Я его тоже убрал, хотя птичек все же жаль.

— Как мы обустроим такое огромное поместье до зимы? Ведь она не за горами?

— К концу недели приедет Марта с женихом, — Эретайн аккуратно опустил меня на темный паркет холла, прямо перед огромным, потухшим очагом.

— О да… Теперь мы несомненно справимся, — обречённо вздохнула я, стараясь скрыть дрожь пробирающего до костей холодного озноба.

— Не волнуйся, уже завтра прибудут эльфы, низушки и краснолюды, которых я нанял заняться ремонтом.

— Собрал всякий сброд?

— Самых неприятных на вид бандитов, — нежно улыбнулся Детлафф отступая в сторону.

— Чтобы меньше внимания местных привлекать?

Он довольно кивнул и протянул руку, приглашая осмотреться. Я неуверенно подошла к камину, прямо возле решетки алела крупная лужа свежей крови, присыпанная пеплом в самом центре.

— Хозяйка дома сбросилась с тех перилл, — заметив мое недоумение, супруг указал на лестницу, уводящую вверх и уже частично обрушенную.

— Но кровь не засохла и даже не свернулась!

— Ведьмак считает, что теперь она легко смоется, когда моровой девы больше нет.

— Моровая дева? — час от часу не легче.

— Катриона, моя дорогая леди. Она стала причиной несчастий.

— Понятно. Как жаль…

Детлафф вновь выступил из мрака и медленно приблизился, положив широкую ладонь на холодную щеку.

— Не грусти, моя Лея. Я сделаю твою жизнь счастливой и безопасной. Обещаю.

Ответом ему стала только растерянная улыбка. Очень уж смутно мне представлялось счастье в антураже окружающего «уютного семейного гнездышка». Но ничего другого, кроме как смириться не оставалось.

Ночью пришлось вернуться на постоялый двор деревни у подножия, поскольку спать среди костей разновозрастных жертв моровой девы я отказалась сразу. Пьяный мужик норовил угостить Эретайна выпивкой, рассказать ему о жизни, а потом набить морду, но вампир молча терпел неприятное присутствие лишь изредка сверкая злым, кроваво-красным взором, когда собеседник уж слишком откровенно нарывался.

Мне удалось выяснить историю поместья у хозяйки харчевни. Оказалось, что едва успев жениться, юный граф был вынужден отбыть на очередную войну, оставив молодую супругу скучать в одиночестве. В его отсутствие началась эпидемия чумы и некогда прекрасная графиня заразилась. Когда болезнь приобрела масштабы безвыходности, крестьяне заколотили дом и погребли умирающую женщину в нем заживо. Вернувшийся с полей сражения супруг нашел лишь разлагающийся труп в холле у камина. От горя и злобы лорд спятил, стал жить затворником, а скоро в деревне начали пропадать молодые девушки. Когда крестьяне ворвались в старое поместье, выяснилось, что хозяин стал заниматься некромантией, в попытке воскресить возлюбленную жену. Его конечно убили и замуровали в стену, двери заколотили и с тех пор никто носа туда не совал.

История покрывала плечи неприятной дрожью, но решимость вампира обустроить фамильное гнездо на крутом обрыве никак не уменьшила. Уже следующим утром прибыла целая ватага разномастных отморозков, которые резво принялись за дело. Прах хозяев аккуратно собрали и перенесли в фамильный склеп с почестями упокоив, а зловонную лужу обработали и вытерли к вящему удовольствию всей честной компании.

Поскольку новоиспечённые работники собирались жить в усадьбе, пришлось в первую очередь отремонтировать флигель и завести в него провиант. Будучи частично осведомленной о природе хозяина дома, шумная компания вела себя скромно, вещи воровала в умеренном количестве и даже пыталась вежливо общаться, что вызывало невольную улыбку. Большинство предметов мебели и интерьера пришлось спалить в огромном костре, по причине негодности, что так же спровоцировала очередную крупную попойку с плясками вокруг оного костра.

Я стояла в тени, молча взирая на оранжевые сполохи, щедро сыплющие искры в прозрачное, осеннее небо. Сзади бесшумно приблизился Детлафф. Его крепкие руки легли на плечи и чувствительно сжали их, хриплый шепот прошелестел прямо над ухом, растекаясь сладким трепетом по коже.

— Они так искренне веселятся. Может стоит устроить новоселье?

Мне совсем не хотелось думать о других. Тем более сейчас. Ничего не притягивало сильнее, чем ощущение его безусловной близости, струящееся по коже. Такую необходимую и вместе с тем редкую в последнее время ласку, внезапно проявленную диким, суровым супругом, хотелось продлить хоть на вздох… А лучше навечно. Всегда так стоять, согреваясь в грубых руках самого могучего в мире монстра. Среди миллиона подспудных хлопот, постоянного холода и сырости неотремонтированного дома, тепло его рук было необходимо, как воздух, но супруг словно сторонился меня, стремясь ненавязчиво дистанцироваться, что лишало остатков самообладания.

— Пусть гуляют хоть всю ночь, а ты поцелуй меня… Так, как я хочу… Там, где хочу.

Эретайн усмехнулся и приник губами к нежной коже за ухом, заставляя дыхание сбиться, стать глубоким, прерывистым, взволнованным.

— Где коснуться тебя, моя хрупкая бабочка?

Узкие, холодные руки скользнули на его широкую ладонь, сомкнулись на длинных пальцах и потянули их по шее вниз. Я все сильнее задыхалась, ощущая уверенные ласки своего мужчины, своего вампира, своего зверя.

Когда крепкая рука легла на самый нижний край тугого корсажа, под тяжелым

шерстяным плащом, а мое тело уже нестерпимо ныло натянутым луком в желанных объятьях, ожидая долгожданных ласк, Детлафф аккуратно отстранился, не выпуская полностью, но давая понять, что не хочет продолжения. Слезы непонимания и разочарования подступили к глазам. Ощущая мое смятение, он утешительно коснулся губами виска. Так целуют расшалившегося ребенка или близкого родственника, но не женщину, близости с которой хоть немного желают. Я с усилием проглотила комок, подступивший к горлу и попыталась взять закипающее разочарование под контроль. Одобрительный вздох тут же сорвался с его губ, подтверждая, что именно подобного благоразумия от меня и ожидал Первородный супруг.

Что не так со мной? С ним? Почему нам нельзя даже за руки держаться больше двух мгновений? Ответ горел алым пламенем на задворках сознания, лишая способности к сопротивлению, вызывая оцепенение из которого не было выхода. Он разлюбил меня. Устал от своей игрушки и теперь жаждил свободы и облегчения. Как жить дальше с подобными выводами, представлялось весьма сложно, потому приходилось гнать от себя грустные мысли, задыхаясь отчаянием каждый раз, когда сильные руки супруга аккуратно отстраняли меня, возвращая личному пространству дистанцию.

Прошло ещё несколько недель, прежде чем дом приобрел признаки обитаемости. Под мелкими недочетами объявились крупные: в замурованных тайных ходах жили гули и экимы, с потолка капала грязная вода, а подвалы кишели крысами. К первому дню зимы появился усталый и измученный Регис, опоздавший к указанному в предварительном письме времени и тем самым вызвавший беспокойство.

— Господин Годфрой! Как же мы рады! — я бесцеремонно обняла его у самого порога, не скрывая облегчения. — Ты заставил нас всех поволноваться.

Вампир грустно улыбнулся, поглаживая меня по спине, и аккуратно отстранившись, крепко обнял Детлаффа, подошедшего вслед за супругой.

— Друзья мои, дела незаслуженно задержали в дороге, — он огляделся по сторонам и довольно улыбнулся. — У вас хорошо получается организовывать труд.

— Да они мастера Эретайна боятся, как огня, — рассмеялась я, и звон высокого голоса разлетелся по широкому пространству холла.

После праздничного ужина с лучшими винами Туссента, любезно присланными Винсентом совсем недавно, Регис уверенно заявил о желании занять подземелье, и никакие уговоры не могли на него подействовать, тем более там обнаружилась обширная алхимическая лаборатория.

— Ну позволь мы хотя бы комнату тебе приготовим наверху? — все пыталась настаивать я, обращаясь к нему с нескрываемой мольбой в голосе.

Мы сидели за большим дубовым столом в кухне, поскольку ещё далеко не все покои стали пригодными для посещения. Детлафф, по обыкновению внимательно наблюдал за присутствующими, задумчиво усмехаясь, Марта заправляла по хозяйству поторапливая небольшую компанию поварих и служанок из деревни — тех, что рискнули наняться на работу в проклятый дом и теперь каждый день носили ужасающие новости в селение: о мрачном хозяине и говорливой хозяйке, о том, что они уже женаты, но почему-то спят в разных комнатах и о странных жильцах с неприятными, или даже пугающими привычками.

— Мне по душе тишина и уединение, а у тебя, дорогая Мейлея, тут просто… — он показательно обвел взглядом кухню. — Кипучая деятельность. Тем более, что в заброшенной лаборатории чудесная коллекция старинных книг.

— Иногда голова раскалывается от пестроты, — поддержал побратима Детлафф. — Согревает только мысль, что они все уйдут до настоящих снегов.

— Несомненно, и чем раньше мы закончим восстановление усадьбы, тем быстрее она опустеет, — скрыть раздражение от того, что мои труды остаются неоцененными получалось плохо.

Прозрачный взор Региса упал на чеканное кольцо, не покидавшее мой безымянный палец.

— Госпожа Эретайн, — улыбнулся вампир наклоняя голову в бок, в знак почтения.

— Красиво звучит, — подтвердил Детлафф, уверенно кивнув.

— Надеемся ты останешься на торжество новоселья? — тон моего голоса скорее звучал умоляюще, чем вопросительно.

— Несомненно. Кто-то ещё приглашен?

— Твой друг — ведьмак, пару купцов из Офира… — Детлафф упорно игнорировал мой невеселый настрой.

— И разумеется будет праздник в селении.

— Эти земли полностью принадлежат тебе? — Регис обращался к собрату, желая выяснить границы владений.

— Деревни, каменоломня, серебряный рудник… Все, до границы леса, — подтвердил хозяин, изучая большой гобелен на стене.

— Обширные владения, нечего сказать.

— Мне нужен был в первую очередь дом, чтобы поселить в нем Лею.

— И уберечь от любой возможности посягательства на нее, — закончил за друга Регис. — Что ж, разумно учитывая, что она — человек.

Детлафф помрачнел. Между густых бровей пролегла морщина, придавая лицу ещё большую суровость. Не желая продолжать неприятную для него тему, я вмешалась в беседу и предложила гостю осмотреть его временное пристанище, чем мы и занялись.

Через несколько дней обиталище Региса было расчищено и обустроено. Внутренним убранством оно очень напоминало склеп кладбища Мер — Лашез, где началась эта история: влажный, темный, мрачный коридор сменялся уютным маленьким кабинетом, полным книг и рукописей, из которого были проходы в теплую, сухую спальню, снабженную всем необходимым для комфортного отдыха, и небольшую лабораторию, уставленную разнообразными приборами и инструментами. Регис остался доволен своей новой обителью настолько, что даже обещал провести у нас целую зиму, к моему нескрываемому удовольствию.

Прошло ещё несколько дней. Я сидела на низкой скамеечке у самого очага в лаборатории и старательно перебирала травы для очередного снадобья.

— У тебя превосходно получается, — похвалил алхимик, проверяя работу.

— Сомневаюсь. Все в последнее время просто валится из рук.

— Мы ведь не об отварах сейчас говорим, правда?

— Разумеется нет, — глубоко вздохнув, мне все же удалось справиться с собой и не разреветься.

— Не думаю, что это слезы счастья, Мейлея, — Регис подошёл и опустился рядом со мной, сосредоточенно заглядывая прямо в глаза. Его тревога была почти ощутима физически. — Что случилось, дорогая?

— Я просто из сил выбиваюсь, чтобы соответствовать высокому званию госпожи Эретайн, хозяйки поместья, жены мастера. Слежу за домом, урезониваю работников, езжу верхом в деревню, чтобы наладить общение с крестьянами… — Слезы уже струились по щекам, не останавливаясь, а нос приходилось поминутно вытирать. — И новоселье это ещё…

— Ты не хочешь праздника? — мягкий тон тихого голоса обволакивал, словно баюкал. — Мне казалось, что Детлафф затеял все лишь только для твоего удовольствия?

— Дом лежит в руинах, работники разбегаются, ночами так холодно, что зуб на зуб не попадает, а самое главное: чем больше я стараюсь, тем мрачнее и неприступнее становится господин Эретайн. Я устала… Не знаю, что делаю не так.

Регис обнял меня и, утешая, погладил по голове.

— Думаю мне стоит поговорить с ним. Уверен, вы просто недопоняли друг друга.

Входная дверь с грохотом отворилась и на пороге возник встревоженный, суровый Детлафф. Увидев меня, он шумно выдохнул, словно боялся, что здесь его слабой, беспомощной супруги не окажется, но заметив слезы снова посерьёзнел.

— Что случилось, Мейлея? — повелительный рокот низкого голоса вызывал неприятную дрожь.

— Думаю, друг мой, дамам уже пора ложиться спать, а мы можем выпить по кружечке чудной медовухи… И поболтать.

— Я спросил, — поднимая рокочущий тон, медленно проговорил вампир и приблизился.

— Устала немного от повседневных забот. Ничего особенного. — В голове упорно пульсировала назойливая мысль о том, что мне приходится оправдываться непонятно за что.

— Хорошо, — согласился Эретайн, молча поднял меня на руки и, чуть грубо прижимая к себе, понес наверх, в мою комнату.

Опустив свою ношу в холодную постель, вампир отстраненно коснулся губами медной макушки и вышел за дверь, поспешными, тяжёлыми шагом. Справляться со слезами разочарования больше не было нужды, потому я горько, самозабвенно расплакалась. Мы с Мартой очень старались сделать дом уютным и тёплым, но это получалось все хуже, да и в душе больше не было тепла. Холодные стены, холодные руки Детлаффа, холод окружал со всех сторон вгоняя почти в отчаяние.

Наверное прошло время. Возможно Регис поговорил с ним, что-то объяснил… Тихий шорох открывающейся двери пробился сквозь дрёму, не прерывая ее, затем постель прогнулась под тяжестью тела вампира. Крепкие руки так нежно сомкнулись в аккуратные объятья, со всех сторон окружая знакомым, чуть терпким запахом, родным, желанным, вызывающим сладкий трепет в груди.

— Я боюсь, Мейлея, — медленно, сдавленно прошелестел хриплый шепот у самого уха, стекая по шее мурашками, сбивая дыхание, вызывая взволнованную оторопь.

— Чего? — мрак полудремы отступал возвращая сознанию сосредоточенность.

— Потерять свою хрупкую бабочку. Раздавить в неловких пальцах, покалечить грубым обращением… Причинить боль.

Мои руки вцепились в его широкие плечи до боли, до судороги. Как же сильно не хватало внимания этого зверя, его тепла, доверия, откровенности. В груди растекался жар, сворачиваясь трепетом в животе, а он все обнимал, путая рыжие локоны изящными пальцами.

— Твоя жизнь… Она слишком короткая, Лея, утекает, как песок из разбитых часов, а я ничего не могу сделать, чтобы прервать это, — голос Детлаффа зазвенел болезненным облегчением признания в самом сокровенном. — Не могу потерять тебя, не заставляй… Хоронить возлюбленную… Вновь.

— Ты боишься, моя бестия? — улыбнулась я, запрокидывая голову, чтобы поймать его взгляд.

— Больше всего на свете, — низкий голос просел, а блестящий взгляд покрылся чуть заметным, алым блеском. — Обещай, что подумаешь о обращении. Только подумаешь, большего не прошу. Дай мне надежду. Жизнь без нее невыносима.

Я лишь коротко кивнула не в силах произнести и слова, а он продолжал медленно перебирать длинными пальцами медные волосы, завороженно вдыхая их запах.

Пару дней мое счастье было абсолютным. Суровый хозяин Воронова Гнезда снисходительно позволял своей госпоже прижиматься к себе по сорок раз за день, не отказывал в поцелуях на ночь и мимолётных ласках, но ночевать все же уходил в собственные покои, мотивируя тем, что я слишком дурманящие пахну и ему сложно себя контролировать.

А потом все вернулось на круги своя. Холодная отстраненность сменила вежливую заинтересованность. Бессонные ночи вновь наполнились тягостными раздумьями. Неприязнь и напряжение копились в груди, как снежный ком, пока не прорвались в один миг, отказываясь подчиняться хоть какому-то внутреннему контролю.

========== Эпилог. Чета Эретайн ==========

— Детлафф Ван Дер Эретайн! — орала я на весь коридор, стоя на нижней ступеньке лестницы.

Супруг обернулся через плечо в самом ее верху, у выхода на второй этаж.

— Я занят, Мейлея. Поговорим чуть позже, — пророкотал низкий, совершенно безэмоциональный голос.

— Сейчас!

В прозрачном взгляде появился жестокий блеск раздражения, что значительно уменьшило мою спесь.

— Пожалуйста… — взмолилась я, едва сдерживая слезы.

— Найди себе другое развлечение, — наставительно произнес вампир тоном, которым отправляют спать расшалившегося ребенка, а затем спокойно отвернулся и продолжил свой прерванный путь.

До боли сжав кулаки, я отвернулась к очагу, стараясь унять обиду и истерику. Проклятый вампир напрочь игнорировал меня, совершенно не аргументируя своего поведения. Время шло, дела постепенно устроились, дом приобрел теплоту и уют, что было очень кстати в условиях подступающей зимы. Не поменялось только одно — мастер Эретайн, попрежнему не желавший приближаться ко мне на расстояние пушечного выстрела, руководствуясь собственными, совершенно непонятными причинами. Если раньше душила обида, подступало сомнение в чувствах Первородного, то теперь оставалась лишь только злость.

Успокоиться получилось не сразу. Я рассеянно наблюдала, как развивается по лестнице чуть заметный багровый туман, размышляя при этом о смысле жизни и бренности бытия. Сзади послышалось тихое, тактичное покашливание.

— Госпожа Эретайн?

Пришел предводитель работников группы, что была набрана в самом начале. Головорезы с большой дороги трудились малоэффективно, потому пришлось со временем в прямом смысле приманивать жителей из деревни уговорами, обещаниями, подарками. Заметив, что мрачные на вид хозяева прислугой не питаются, вопреки их настойчивым ожиданиям, мужики из селения так же стали соглашаться участвовать в восстановлении поместья, но основной контингент по прежнему составляли бандиты, собранные на большаках. Вот их старший и появился на ночь глядя в хозяйском доме.

— Слушаю.

Я глубоко вздохнула и развернулась к мужчине, сцепив руки в замок. Душу холодила неясная тревога от его внезапного, позднего, необоснованного визита.

— Мы бы хотели показать вам флигель, который недавно закончили.

— Сейчас? К чему такая спешка?

— В деревне говорят, что скоро начнется большой снегопад, который отрежет Гнездо Ворона от села на всю зиму.

— Вы хотите уйти.

Что ж подобное разъяснение выглядело весьма убедительно и потому тревога начала понемногу спадать.

— Простите, но мы люди вольные. Не стоило бы дожидаться пока застрянем тут на всю зиму.

— Разумеется.

Накинув на плечи длинный, шерстяной платок, почти полностью скрывающий фигуру, я направилась вслед за работником на улицу. Стоило массивной двери захлопнуться за спиной, как со всех сторон окружила вьюга. Ветер бешено ревел в коридорах, образованных строениями, и размашисто разбрасывал крупные, снежные хлопья. Непогода во всю заметала холодными льдинками Гнездо Ворона, так при этом ещё и выла, что болотная баньши. Стоило больших усилий не терять провожатого из виду, а он уверенно направлялся к самому дальнему домику у обрыва. Для чего начинать реконструкцию со здания, то и дело норовящего обрушиться в пропасть? Получалось, что маленький разбойничий отряд просто решил бросить весьма прибыльное, но скучное дело, поскольку оно грозило затянуться до весны.

Высокие двери отворились с жалобным скрипом, впуская меня в душную, неприятно пахнущую табаком и алкоголем переднюю комнату флигеля. Быстро оглядев закопченные, грязные стены, неубранные строительные леса и царящий повсюду хаос вперемешку с грязью, я легко сообразила, что кажется угодила в западню. Но что было нужно этим людям? Они же видели хозяина дома! Никто в здравом уме не стал бы угрожать ему. Или станет?

— Чего вы хотите, господа?

Высокий тон моего голоса приобрел повелительный звон, спина напряжённо выровнялась, а плечи расправились, иллюстрируя высокомерное пренебрежение.

— Не смей говорить так со мной, потаскуха!

Из угла вышел крупный, лысый мужик, показательно облизывая грязные пальцы. Его вид вызывал неприязнь, отвращение… Но не страх. Мне никак не удавалось припомнить, чтобы я встречала его раньше.

— Кто вы, милсдарь, и что я делаю здесь, раз работа не закончена.

Он показательно громко засмеялся, уперев крупные ручищи в бока. Остальная, разномастная гвардия притихла и затаилась на заднем плане. Да что, черт возьми, тут происходит?

— Сейчас ты узнаешь все, пташечка, — последнее слово он произнес по слогам, словно издеваясь.

С губ сорвался невольный смешок, я заправила края шали за предплечья рук и сделала шаг в его сторону.

— Простите, не помню вашего имени, как и того, чтобы видела вас в своем доме хотя бы раз. Вы, похоже, не встречали моего супруга?

— Да что ты мне тычешь своим мужиком! — заорал бандит, от чего я невольно попятилась. — Его нет здесь.

— Определенно с мастером Эретайном вы не знакомы, — уверенно констатировала я, обводя вопросительным взглядом оставшихся.

— Зато с тобой мы тут все сейчас познакомимся, — бандит медленно облизнул нижнюю губу, меряя меня показательно-наглым взглядом.

Снова коротко усмехнувшись, я обратилась к остальным присутствующим, полагая их стремление к суициду менее выраженным.

— Этот сумасшедший сам придумал столь гениальный план, или есть ещё самоубийцы?

Пара мужчин вздрогнула и отступила назад. В голове не укладывалось подобное: в моем собственном доме, под боком у Детлаффа и Региса, кто-то смеет угрожать мне, да ещё так открыто, нагло, самонадеянно…

Только вот дерзость подобной выходки и могла сыграть бандюкам на руку. Несомненно выбранная неслучайно непогода конечно не скроет меня от супруга, находящегося всего в паре сотен метров, но вполне может отвлечь его внимание на время, достаточное для… Страх холодными, липкими волнами пополз по позвоночнику, невольно сбивая дыхание, что мгновенно уловил неприятный тип в центре комнаты.

— Поняла наконец, — удовлетворённо прошипел он и начал обходить меня кругом, как зверь добычу. — В большом доме говорят, что ты спишь в отдельной комнате от мужа? Вот идиот! Изголодались поди по ласке-то? Ничего, сейчас мы это исправим.

Он повернулся к остальным, призывая их тоже поучаствовать в издевательствах. Я старалась не двигаться, не выказывать волнения, но и обрюзгшей фигуры из виду не выпускала. Вот когда пожалеешь, что ты не вампирша.

— Хорошо, я поняла, что ты настроен решительно. Давай мы просто обойдёмся золотом и расстанемся подобру по здорову.

При упоминании возможности откупа, взгляды некоторых бандитов загорелись алчным огнем, что вселило надежду в встревоженную душу.

— Золото говоришь? Его нам отсыпет твой муженёк, чтобы получить свою женушку обратно. Вот только в каком виде, — мужик снова издевательски оскалился — А пока я тебя приласкаю…

Входная дверь с грохотом распахнулась, слетев с петель и впуская пургу в просторную, душную комнату. На пороге, опустив когтистые лапы и хищно скалясь звериной мордой, возник, будто черная птица, Детлафф Ван Дер Эретайн.

— Лея, — прохрипела Боклерская Бестия, вытягивая руку в мою сторону в однозначном призыве.

Худшие подозрения многих работничков подтвердились, кто медленно отступал, кто бросился бежать со всех ног, но Первородный только хищно, азартно ухмыльнулся острым рядом длинных, кривых зубов.

— Боли хотели? Будет вам боль.

Я решительно подошла к нему и протянула руку, в намерении дотронуться, но он неуловимо повел плечом, ускользая от прикосновения.

— Иди в дом.

— Послушай…

Вампир злобно оскалился и смерил меня алым взглядом, от которого кровь застыла в жилах.

— В дом, я сказал!

На пороге, в клубах серого тумана и белоснежных хлопьев появился Регис.

— Лучше послушайся, дорогая. Я просмотрю за ним.

Понимая, что ничем сейчас не могу помочь этим недальновидным людям, но все же испытывая чувство вины и ответственности за их будущее, я снова попыталась было открыть рот, но тут лысый мужик бросился на Эретайна с ножом, намереваясь заколоть его. Годфрой аккуратно, и фактически мгновенно выставил меня на улицу, крепко сжав плечи, когтистыми ладонями, за тем растворился в бушующей пурге, намереваясь присоединиться к побратиму.

Окна флигеля наполнились тенями, мечущихся бандитов, сполохами света, заслоняемого очага, до слуха доносились крики, стираемые воем непогоды. Плотнее запахнув шаль и стараясь не прислушиваться, я побрела по глубокому снегу к хозяйскому дому. По щекам струились горячие дорожки слез обреченности и разочарования. Да, они были кретинами и конечно хотели мне зла, но силы их даже отдаленно не могли бы сравниться с вампирскими, а на милосердие Детлаффа рассчитывать никак не приходилось. Его ярость не знала границ и мне ничего не удавалось с ней поделать, только беспомощно наблюдать реки крови, в довесок к холоду и одиночеству Воронова Гнезда, так и не ставшего нашим уютным гнёздышком.

Марта встретила на пороге обычным взволнованным щебетом.

— Ох, госпожа, да на вас лица нет! Как только я увидела, как вы уходите с этим бандитом, сразу побежала к мастеру Регису, а его и в подвале-то не было…

Я не слушала компаньонку, стараясь унять внутреннюю дрожь. Чтобы занять ее чем-нибудь пришлось отослать за теплой водой для умывания. Едва чеканный таз, кувшин и чистое полотенце появились на столе в гостинной, как в двери тяжёлой, решительной походкой вошёл злой, сосредоточенный, хмурый хозяин. В его облике больше не было ничего звериного, только руки и плащ чуть поблескивали мелкими черными каплями свернувшейся крови, а взгляд горел разочарованием и непониманием. Он последовательно расстегнул все пряжки, снял верхнюю одежду, затем камзол, поднял рукава рубашки и невозмутимо направился к тазу, чтобы вымыть ладони.

Я заламывала пальцы в волнении, вперемешку со страхом и раздражением.

— Ты убил их всех?

— Только тех, кто пах злобой и похотью.

— Зачем?

Эретайн обернулся, взяв полотенце и сделал пару шагов ко мне, не опуская непонимающего взгляда.

— Они угрожали тебе.

— Это всего лишь люди! Слабые, хилые существа, у которых нет шансов в борьбе с тобой!

Я орала в голос на весь зал, даже не пытаясь скрывать истерики.

— Эти… Существа. Угрожали моей стае, — медленно процедил через сомкнутые зубы вампир. Я видела, как он старается не потерять самообладания, но это совершенно не приносило облегчения.

— Они не знали!

— Чего? — тихо, озлобленно зарычал Детлафф. — Того что я сильнее?! Прекрати, Лея! Защищаешь зверьё!

В дверном проеме появился Эмиэль.

— Милорд и миледи Эретайн, перенесите свою беседу в уединенную обстановку, если не желаете, чтобы за ней наблюдало все поместье.

Регис задумчиво усмехнулся через плечо и, пройдя к тазу, вслед за собратом приступил к мытью рук. Детлафф язвительно хмыкнул, глядя на него исподлобья, а потом вдруг решительно подхватил меня на руки и на развороте растворился в клубах алого дыма, унося нас в свою, запертую изнутри комнату.

За закрытой дверью хозяйской спальни останавливаться или сомневаться уже никому не захотелось. Кровь мгновенно вскипела, меняя направление эмоций на совершенно противоположное. Я поднялась на носочки и приникла к губам супруга горячим, жадным, долгим поцелуем. Он крепко сомкнул тугие объятья углубляя ласки и добавляя им огня неутоленного голода влечения. Тело мгновенно заныло, напрягаясь в нетерпеливом ожидании продолжения. Дыхания не хватало, но лихорадка невыносимого влечения не позволяла заметить этого.

— Этого ты желаешь, моя хрупкая бабочка? — прорычал супруг, едва отрываясь от вспухших губ. — Чтобы пил кровь? Покалечил? Убил?!

Я прижала дрожащие пальцы к суровым губам, умоляя не продолжать разговоров. Оставить их на потом, на завтра… А лучше навсегда позабыть о словах. Алый взор ощутимо вспыхнул нетерпением, поцелуи стекли по ладони к запястью, иллюстрируя подчинение бестии моей воле. Сердце бешено рванулось из груди, с губ сорвался короткий вздох совершенного, полного, блаженного облегчения.

Мои ловкие пальцы быстро справились с мелкими пуговицами его жилета, который полетел с широких плеч на пол не прерывая горячих, откровенных ласк. Детлафф встряхнул в воздухе рукой, позволяя острым, что ножи, когтям чуть выступить за пределы пальцев, а потом полоснул ими по шнуровке корсажа, высвобождая меня из плена тугого платья. Тяжёлый наряд осел широким кругом на пёстром ковре, вслед за ним покинула талию нижняя юбка. Я со стоном стянула его грубую рубашку и прижалась к обнажённому торсу, с восторгом вдыхая чуть терпкий запах разгоряченного страстью тела Первородного.

Подхватив под ягодицы, задирая при этом тонкую ткань нижней сорочки, супруг легко поднял меня на уровень собственного роста, покрывая жадными поцелуями шею, плечи, ключицы, медленно, чувствительно спускаясь губами по тонкой, горячей коже.

Глухо стукнула пряжка ремня и огонь его похоти наполнил мое тело долгожданным напряжением безграничного удовольствия. Прогнув спину и откинув голову назад, я сомкнула ноги на пояснице вампира и громко застонала, вцепляясь в могучие плечи. Детлафф опустил голову к моей полуобнаженной груди и низко зарычал, ритмично прижимая крепкими ладонями мои открытые бедра к своим. Короткие вздохи смешались с рваными движениями его твердого, напряжённого похотью тела. Первородный переступил чуть шире, углубляя рывки, ускоряя ритм, при этом поднимая меня так, словно не чувствовал крепкими, сильными ладонями совсем никакого веса. Напряжение быстро накапливалось в животе, приближая мучительно сладкую разрядку. Я вцеплялась ногтями в широкие плечи возлюбленного, под его тихие, низкие стоны, напоминающие отдаленный грозовой рокот.

Сухие, горячие губы очертили ключицу, заставляя замереть в сладостном предвкушении, и когда судорога чистого экстаза зародилась горячей волной в самом низу живота, острые зубы легко прокусили кожу прямо над пульсирующей, шейной жилкой. Жаркая волна безграничного удовольствия захлестнула с головой, растекаясь по телу мурашками, заставляя мелкие волоски подниматься, добавляя касаниям болезненно острой чувствительности. Мне больше не было стыдно за стоны, совершенно перестало заботить, кто может их услышать, ничего не имело значения в этот миг, только он — Детлафф Ван Дер Эретайн.

Сладкая судорога прокатилась несколькими волнами по телу и спала, оставляя тяжёлую, расслабленную усталость, наполняющую мышцы свинцом, смыкающую веки, путающую мысли.

— Плевать на сантименты, — тихо прорычал Детлафф, едва отрываясь от моей шеи. — Моя. Не отпущу.

Быстрыми, едва уловимыми движениями, вампир разорвал зубами запястье и с силой прижал его к моим губам, не оставляя шанса противиться происходящему. Липкая, остро пахнущая железом кровь Первородного казалось пропитала все тело, расползаясь болезненным жаром по мышцам, путая мысли, сбивая дыхание… останавливая сердце. В затухающем сознании вспыхнула и погасла тревога, в перемешку с отчаянным стремлением противиться его воле.

Зачем?

— Не могу жить с мыслью, что ты умираешь, — хриплый рокот медленно затухал словно отдаляясь, теряясь в болезненном мареве, остро напоминающем предсмертную лихорадку. — Моя хрупкая бабочка…