Юность (СИ) [Никита Поликарпович Мирошниченко] (fb2) читать постранично

  ЮНОСТЬ

  (Роман)

  П.Я. Мирошниченко

  Памяти друзей моего детства Юрки Сенявина и Мишки Шахворостова, погибших в Великой Отечественной войне, посвящаю.

  ЧАСТЬ I.

  ГЛАВА 1.

  - Мир полон красивых женщин, - сказал Васька.

  - И дураков, которые не знают, как к ним подступиться, - дополнил его друг Сергей.

  Сквозь шутливость в голосе Васьки слышалась праздничная приподнятость, и слово "женщин" он произнес сочно, с "шиком", как нередко стараются говорить чистые юноши, втайне благоговеющие перед манящим и таинственным понятием "женщина".

  Сергей сделал свое дополнение с легкой назидательностью, которой он забыл придать шутливый характер, и несколько рассеянно, не выходя из потока своих мыслей. Снижать пафос своего друга сентенциями подобного рода, видимо, давно уже стало его привычкой.

  Они подходили к празднично освещенному яркими огнями корпусу университета, где сегодня был первомайский бал-маскарад. Это событие будоражило студентов всего города, так как в университете были самые интересные девушки (также как в Водном институте - самые интересные ребята).

  Оба друга были возбуждены самыми радужными ожиданиями. Уже слова "первомайский бал-маскарад" таили бездну неизведанных и восхитительных удовольствий. Будет множество по-праздничному красивых девушек, в маскарадных костюмах, в масках, и будут танцы - со всем их магическим и привлекательным для молодости значением.

  Но друзья по-разному ожидали радостей бала.

  Васька вот уже несколько дней был окончательно и безумно влюблен. Он теперь совершенно ясно увидел, чтo то, что казалось ему любовью к Клавке (как он теперь называл ее) Федосовой, была вовсе не любовь, а просто так. У нее совсем ничего особенного нет. Он, собственно, это все время понимал. Ну, ходили по вечерам, болтали, смеялись, даже целовались в темном парадном. Но теперь об этом даже вспоминать не хотелось. Это, конечно, типичное не то. А вот теперь он понял, что "влип" по-настоящему (ему и слово это - "влип" - нравилось, в нем был радостный для него трагизм безумной и безнадежной любви, ибо всякая истинно безумная любовь - любовь безнадежная). За эти несколько дней он, проявив массу ловкости и тонкой змеиной хитрости, выведал множество очень важных сведений о ней. И чем больше он разузнавал подробностей о Тане Гаевской, первокурснице филологического факультета, тем сильнее чувствовал, что он влип. Особенно его волновали сообщения о том, что и тот в нее влюблен, и тот, и тот. Когда Васька узнал, что у него много соперников, он понял, как он отчаянно влюблен. Но ему так и не удалось еще выведать самое главное - есть ли среди них ее избранник. Идя на бал, он и надеялся, во-первых, решить этот вопрос жизни и смерти и, во-вторых, познакомиться по-настоящему с ней.

  Васька был парнем 176 сантиметров роста, широким в костях, с большими кистями рук и ногами в туфлях 42 номера. Пошитый по моде коричневый в искорку костюм не мог скрыть его сильной, хорошо физически развитой фигуры, которая выглядела бы тяжеловатой, если бы не та легкость размашистых и точных движений, которая обнаруживала в нем спортсмена. Его манера при ходьбе ставить ступни параллельно и захлестывать назад кисть расслабленной руки говорили о том же. Лицо у него было круглое, с нежной, розоватой кожей, на щеках и верхней губе только начинал пробиваться светлый пушок. На этом лице со вздернутым остреньким носом, свежими губами, светлыми бровями и такого же цвета прямыми льняными волосами привлекали внимание большие, синие глаза с густыми, длинными, черными, слегка закрученными ресницами. Втайне очень недовольный своей недостаточно эффективной совсем не суровой и мужественной (как ему хотелось) физиономией, Васька иногда видел в глазах своих то необычное и привлекательное для девушек, что он хотел бы видеть в своем лице. А иногда и глаза казались ему девическими, а не мужественными. Если бы Васька знал, что при взгляде на его лицо невольно приходила мысль, какой он был, вероятно, очаровательный ребенок-пупсик, он был бы еще более огорчен своей внешностью.

  Таков был Васька (как его все именовали) Черныш.

  Шедший рядом Сергей Астахов был приблизительно одного с ним роста, но стройнее и потому казался выше. Элегантный, модный синий костюм подчеркивал широкие прямые плечи, высокую грудь, узкий таз. В его легкой походке и во всех движениях чувствовалась естественная и непринужденная сдержанность; в нем не было размашистости его друга.

  У него было смуглое, продолговатое,