Помни обо мне. Две любовные истории [Виорель Михайлович Ломов] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (113) »
Виорэль Ломов Помни обо мне. Две любовные истории
После дуэли
*** Прекрасным дамам О. да Н. *** Всему свое время, и время всякой вещи под небом. ЭкклесиастI
Георгий Николаевич прибыл в Тифлис уже ближе к вечеру. Когда он вышел из вагона, первым ощущением у него было, что он летит вниз головой с точеного европейского утеса, выпестованного природой в одной ей ведомой гармонии, в безмерную огнедышащую азиатскую пропасть, наполненную гортанными голосами, пряными ароматами и блеском зубов и оружия. Общая атмосфера завораживала, волновала и сдавливалагрудь. Во всяком случае, в голове пронеслись Лермонтов, Грибоедов, царица Тамара, Багратион…А справа и слева были ослики, женщины в черном, гниющие фрукты вдоль дорог. Суворов не успел толком осмотреться, прийти в себя от соприкосновения с совершенно иной культурой, другими людьми и манерой общения, как был тут же вовлечен в тесный круг товарищей и приятелей брата. Лавр, несмотря на то что был старше Георгия на тринадцать лет, был куда общительнее его и непритязательнее в выборе знакомств. Природой своей он принадлежал к закоренелым холостякам, к которым женщины липнут как мухи к меду. Когда они с вокзала тряслись в экипаже в гору, Лавр Николаевич ни на минуту не прекращал своих уверений, что здесь Георгию понравится непременно и всесторонне. Он так и восклицал: «Непременно и всесторонне». Похоже, он уже с утра (а может, и со вчерашнего вечера) всесторонне нагрузился напитками юга, и, конечно же, непременно изысканными. Вечерело, ласточки в розоватом воздухе размашисто чертили строки о любви и смерти. И строки эти были одинаково понятны и русскому, и грузину. Просторные комнаты двухэтажного особняка с раскрытыми настежь окнами и дверьми на все четыре стороны света были наполнены музыкой, смехом, тонкими винами. Женщины блистали в дореволюционных нарядах, мужчины были галантны, будто и не прошли горнило войн и революций. О том, что они были, войны и революции, свидетельствовало разве что непропорционально малое число кавалеров, да еще следы тяжких (и не очень) ранений, как правило, на их лицах или руках. Георгий не успел сказать брату и нескольких слов о долгом пути к нему, как тот стал с порога представлять его собравшимся. У него вдруг безотчетно сжалось сердце, когда Лавр подвел его к совсем юной особе с роскошным цветом лица и южными выразительными глазами. – Софья, – прозвучал небесный голос. У нее была великолепная осанка и гордо посаженная голова. «Царевна», – подумал Георгий. Девушка улыбнулась, протягивая руку Георгию. Тот едва удержался, чтобы не приложиться к ней с бо'льшим воодушевлением, чем позволяли приличия. – Георгий Николаевич, – сорвался он на фальцет и попросил у брата воды. Софья предложила Лавру поухаживать за его братом. Лавр Николаевич охотно согласился и подошел к компании за ломберным столиком, и оттуда тотчас же раздался оглушительный смех. Лавр Николаевич мог рассмешить даже мертвого. – Лавр Николаевич так хорошо вписался в нашу компанию, – сказала Софья, – будто родился в Тифлисе. – Да, – заметил Георгий, – он душа любого общества. – Вы сейчас из столицы? – спросила девушка. – Вы имеете в виду Москву? – Нет, я имею в виду столицу. – Да, из нее. Из столицы. – Как Нева? Мосты? На похоронах Блока были? – Был, – Георгий с удивлением посмотрел на Софью. – Говорят, он сам на себя был не похож. – Если вы имеете в виду его музу, то да. – Удивительный поэт, не так ли? – Вы правы, удивительный. – А как вам вид из окна? – Можно, я по порядку? – спросил Георгий. – Про Неву и мосты. – Конечно же, рассказывайте! Выйдем на веранду. Страшно хочется всё услышать из первых уст! Я ненасытная до сплетен и новостей. У нас тут хоть и царское место, да всё равно провинция. Сдерживайте меня, я год не видела никого оттуда. Там, верно, одни перемены? Рассказывайте-рассказывайте, больше не буду, – засмеялась Софья. – Про Неву и мосты можно рассказывать долго. Нева одна лишь и утешает меня и тех, кто еще остался на ее брегах, что ничто не меняется в жизни, по большому счету. Эти несколько прошедших лет сродни наводнению, которое подкосило здоровье Петра Великого. – Это, Георгий Николаевич, очень примечательно, что вы сказали о Петре. Что они делают? Что делают! Мы все в шоке. Простите, продолжайте-продолжайте. – На Неве почти не осталось кораблей, в парках людей. Про дворцы и особняки вообще лучше ничего не говорить… – Разграбили? – Хуже. Устроили в них казармы, приюты. Представляете, мыло воруют! Инфляция – дикая. В одночасье все стали Дюпонами и Рокфеллерами. А бездомных как опавших листьев. – Их принес ветер Блока…Поговаривают, скоро начнутся изменения в экономике. – Какой, однако, вечер, – Георгий потянул носом. – Какой аромат. А воздух… – Вот вы где! – послышался голос Лавра. – Бежите общества, как Мцыри? – Да, Лавр, мы так мило беседуем с твоим- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (113) »
Последние комментарии
4 часов 36 минут назад
4 часов 39 минут назад
5 часов 37 минут назад
5 часов 59 минут назад
23 часов 58 минут назад
23 часов 59 минут назад