XX веков спустя [Kancstc] (fb2) читать онлайн

XX веков спустя

Глава 1. Медсестра с ушками и кровать с тентаклями

Предисловие издателя

Эта… ну пусть будет рукопись, появилась у меня на компе совершенно таинственным образом. Однажды утром, включив компьютер и зайдя в каталог с книгами, над которыми я работаю, я нашёл там папку с каким-то странным названием. И что-то никак не мог припомнить, чтобы писал или скачивал что-то такое. Внутри обнаружились несколько файлов в формате ЛибреОфисосвского Райтера и текстовый Readme.1st. Спешно проведённое расследование не выявило ни вирусов, ни следов взлома. Файл Readme.1st, довольно короткий, содержал в себе только просьбу опубликовать эти тексты и заявление, что всё в них содержащиеся — чистая правда и случилось с автором на самом деле. Я долго думал и сомневался: вдруг это провокация или чья-то глупая шутка? Но провокация получается какая-то слишком дорогая — подкинуть мне для публикации несколько довольно объёмистых, интересных и хорошо написанных книг это, как минимум, не дёшево. А уж для шутки тем более. Да и закачать их на мой комп так чисто — тоже задача не простая. Поэтому я в конце концов решился предоставить эти истории на суд публики. Читайте и ни о чём не спрашивайте. Я знаю не больше вашего. Но если и в самом деле, всё написанное тут — правда, то, может быть, я выкладываю эти тексты не зря? Возможно, они попадутся на глаза кому-то, обличённому властью принимать решения. И эти решения станут немного другими. И тогда наше будущее изменится к лучшему.

Глава 1. Медсестра с ушками и кровать с тентаклями

Косплеить пастора Шлага на швейцарской границе — дурная практика. Особенно, если умеешь ходить по горам не лучше пастора Шлага. Но что поделать, если у полиции уже есть на тебя ориентировка и попасть в Очень Удобную Страну можно только пройдя несколько километров по простой тропе. На том конце которой тебя уже ждут Верные Люди… А тропа и правда простая? Для кого? Для пастора Шлага? Результат получился закономерный: Последнее, что я помнил — треск льда под ногами, удаляющееся небо в узком оконце провала и хруст в спине, сопровождаемый болью. А следом на меня обрушились глыбы снега. Не то, чтобы много, но мне, со сломанной спиной хватило. Сквозь засыпавший меня снег я даже видел пробивающийся лучик Солнца, но дышать становилось всё труднее и в конце концов совсем никак. Шум в ушах разросся, заполняя всё поле зрения муаром, как на экране телевизора, который никак не может поймать сигнал… И я уснул… Я даже видел какие-то сны… Сейчас их не помню. А потом проснулся. Резко. Рывком.

Что-то с чавканьем отлипло от моего лба.

Голова кружилась… Нет. Если сказать точно, то всё было как-то не так. Чьи-то ладони легли мне на голову, обнимая лоб и затылок. Стало легче. И хотя некоторое головокружение осталось, я смог наконец осмотреться.

На первый взгляд помещение больше всего напоминало больничную палату, отделанную белым кафелем. Но вот при взгляде на сами плитки возникало острое желание помянуть всуе тетраскейп сарути, настолько асимметричным и нерегулярным был создаваемый ими узор. И, как вишенка на торте, посредине каждой плитки была чёрная точка. Создавалось ощущение, что они на меня глядят. Я попытался сесть и кровать отреагировала на моё движение, приведя меня в сидячее положение. Теперь я мог оглядеться получше и первое, что бросилось мне в глаза — две весьма колоритные личности. Первой была… «Наверное, медсестра…», — подумал я в тот момент и, как выяснилось позже оказался абсолютно прав. Типичная кошкодевочка, лет 16 на вид, одетая в белый чепчик и белый же с красным крестом на переднике фартук. А и всё!!! Больше на ней ничего не было! Даже тапочек. Хотя, нет, кое-что было. Узкий, золотистого цвета ошейник и такие же узкие браслеты на запястьях и лодыжках.

Доктор — рыжий бородач с жизнерадостным лицом, чуть больше двух метров ростом, в плечах — если и меньше, то не на много. Он был одет в обычный белый халат, из под которого выглядывали ноги в бежевых брюках, обутые в лакированные ботинки. Вот только рук у него было две пары.

— Стабилизировались? Вот и славно! — пробасил он, убирая свои ручищи с моего черепа. — Вы ведь Сергей Пантелеевич, правда?

— Да. А где я?

На это доктор хмыкнул и ответил вопросом на вопрос:

— Что последнее вы помните?

Я рассказал, как падал в трещину в леднике и под конец высказал предположение:

— Потом я уснул, но меня, похоже, быстро откопали…

— Нет, вас откопали не быстро, — доктор даже хохотнул. — И вы не уснули, а умерли. Но у вас на руке был перстень, — он показал мне мой же перстенёк с рубиновой печаткой. — Вам повезло, что рубин искусственный и попал к вам совершенно новым, сразу после того, как его вырастили и огранили. Благодаря этому ваше энергетическое ядро… В старину говорили: «душа», зацепилось за этот камушек, туда же записался и слепок сознания. Так что вас удалось вполне успешно запихнуть в клонированное тело.

— Кхм… — только и смог я вымолвить и повторил свой вопрос: — Где я?

— Филатовская детская больница, Москва, — на этот раз доктор соизволил ответить, после чего взглянул на часы, вернее, на то место на руке, где должны быть часы, и сказал: — простите, но у нас мало времени, а я должен вам кое-что сообщить. Вы умерли в начале XXI века, летосчисление с тех пор не менялось и сейчас Стрелец 4124 года. Вы являетесь образцом чистого, генетически не модифицированного белого человека. Да ещё и русский, да ещё и сознание удалось сохранить и подсадить в тело. Вы очень большая ценность и вами будут активно манипулировать. Ваш заказчик, официально, баронесса Элизабет Андреева-Судогодская, но она — неофициальная наложница государя-императора, а это значит, что реальным вашим заказчиком является Его Величество.

— Кхм… — снова сказал я. — Заказчик?

— А вы как думали? Клонирование такого качества, реинтеграция энергетического ядра, полное восстановление памяти… Это дорогое удовольствие и кто-то должен за него платить. И этот кто-то имеет на вас определённые планы.

Тут меня посетил вполне законный вопрос, который я и озвучил:

— Зачем вы мне всё это говорите?

— У меня есть свои причины, — уклончиво ответил доктор. — А сейчас, когда энергетическое ядро стабилизировано, я снова погружу вас в сон и запущу программу адаптации. Вам в сознание будет загружена базовая информация о мире в котором вы оказались. Только учтите, эта информация может быть тенденциозной. И, я искренне надеюсь, вы не будете разглашать детали нашей беседы. Как из соображений благодарности, так и потому, что это может быть опасным и для вас.

Сказав это он положил руку на один из выступов моей койки. Койка тут же вернула меня в лежачее положение, по бокам взметнулись два лепестка, пеленая меня во что-то типа кокона, а два тентакля присосались к моему лбу. И я уснул.

Проснулся я опять резко, в тот момент, когда два тентакля отлипли от моего лба. Попытался сесть, но кровать — теперь я уже знал, что она живая, продукт генной инженерии — меня не пустила.

— Тихо, тихо, не дёргайтесь, — пробасил доктор, — сейчас я вас осмотрю и сможете сесть. Только пуповину пока не трогайте.

Точно! Пуповина! Я же сейчас искусственно выращенный и тушка моя питается через пуповину, от этой самой кровати, которая и есть инкубатор… Размышления мои были прерваны голосом врача:

— Прекрасно! Вижу, вы уже начали осваивать подгруженную вам память. Сразу поясняю: информация находится в неактивном состоянии и переводится осознание под действием ассоциативных связей. Советую контролировать этот процесс, иначе можно сорваться в очень нехороший транс. Ну а сейчас вас хочет видеть ваша заказчица.

Повинуясь его кивку, медсестра-кошкодевочка вышла в коридор и через секунду в палату вступила, иначе не скажешь, дама… Кхм… Я был в шоке, а если бы не подгруженная память — вообще охренел бы.

На вид — лет 30, с красивым, слегка монголоидным лицом, пышной шевелюрой цвета воронова крыла и идеальной фигурой: Широкие бёдра, осиная талия, крупная, но не слишком, грудь. Грудь не то, что без следов отвислости, что для таких буферов было бы естественно, нет! Это две идеальные полусферы с торчащими вперёд сосками. И идеально гладкий лобок.

Как я разглядел всё это? Да очень просто: платье баронессы состояло из двух полос прозрачной золотистой ткани, прикрывавших её спереди и сзади и закреплённых на плечах лёгкими заколками. Ширина этих полосок была такой, чтобы уверенно прикрывать тело спереди и сзади, оставляя открытыми бока. И эта ткань, вопреки всем законам природы, не сбивалась, не собиралась в складки, а плотно облегала тело, оставаясь ровно в таком положении, какое предусмотрел неведомый дизайнер. Кроме этих полосок ткани, которые не столько скрывали что-то, сколько подчёркивали, на ней были узкие золотые браслеты и ошейник, как на медсестре, однако к ним прибавились браслеты, охватывавшие руки в районе локтя и плеча, ноги — сразу под коленом и в верхней части бедра, и пояс чуть шире этих браслетов, опоясывающий тело на пол пути между пупком и лобком. Тонкие золотистые же цепочки шли от ошейника к браслетам на плечах, откуда продолжались к браслетам на локтях и далее на запястьях. Две цепочки шли от ошейника вниз, проходя через колечки, продетые в сосках крепились к поясу и продолжались на браслеты на ногах, до самых лодыжек. Эротичное микробикини, если не знать, что это бронемикробикини заменяет собой лёгкий бронескафандр. Легко остановит пулю из любого автомата в упор, немагическую, естественно… Правда кто будет сейчас стрелять немагическими пулями, разве только…

Мощная оплеуха выбросила меня в реальность.

— Арсений! Душка! Что же ты не объяснил молодому человеку тонкостей его состояния?

— Я предупредил! — обиженно пробасил доктор, но баронесса его перебила:

— Эх, мужчины! Вечно вы упускаете важные детали… Предупредил, но не рассказал как надо обращаться с загруженным ему массивом. Ну что с вами делать? Ладно, юноша, слушайте: чтобы не провалиться в транс надо скользить по поверхности, не погружаясь вглубь. Посмотрели на предмет, что-то про него вспомнили и тут же переключаете внимание на следующий. Заодно освоите основы ментальной дисциплины. Ну-ка, поупражняйтесь! Кто наша милая медсестра?

— Кира, — ответил я первое пришедшее в голову.

— Отлично! А наш доктор?

— Арсений Емельяныч.

— Вот видите, как всё просто!

— Н-да… Никогда не думал, что я для тебя предмет, — проворчал врач.

— Ох, Сеня, не цепляйся к словам! Главное, чтобы этот милый юноша понял суть… И не смотри на меня так, — обратилась она ко мне. — Тебе сколько было, когда ты умер?

— Тридцать семь, — машинально ответил я.

— Так вот мне в два с небольшим раза больше, так что для меня ты всё равно юноша. Так вот, юноша, Арсений уже объяснил вам ваш статус?

Я замялся, чем и воспользовался доктор:

— Только в самых общих чертах.

— То есть никак, — констатировала баронесса, после чего снова обратилась ко мне: — Вам вырастили тело возрастом 14 лет. Почему так, вот его спрашивайте, — она кивнула на доктора и принялась втирать мне, что мне для того, чтобы тут легализоваться, она берёт меня как бы в воспитание, и как это для меня удачно. Хотя, в принципе, я могу и отказаться, тогда можно посмотреть и другие варианты…

Хорошо так, втирала, правдоподобно. Я бы даже и поверил, не предупреди меня доктор. Но, поскольку основной расклад он мне в двух словах разъяснил, я прекрасно понимал — особого выбора у меня нет. С одной стороны. А с другой — то, что мне предлагают — не самый плохой вариант. Неофициальная наложница императора обеспечит неплохой старт, первоначально изучать местность лучше всего со школьной парты, да и легализация пройдёт спокойнее, и связями там обрасту… Это я и озвучил баронессе, правда с подкорректированной мотивацией, мол, я здесь всё равно никого не знаю, так что и выбирать сознательно не могу.

— Умный молодой человек, очень даже приятно видеть. Когда я смогу его забрать? — обратилась она к врачу.

— Сегодня отрезаем пуповину и ещё сколько-то надо будет за ним понаблюдать…

— Арсений! — с явной укоризной протянула баронесса. — Я очень хочу, чтобы юноша встретил новый год уже дома!

— Лиз! Пойми! Случай уникальный! Могут быть…

— …множество возможностей написать по нему множество статей, а то и книг…

— Я не об этом…

— И не об этом тоже. Слава прекрасный врач, твой ученик, между прочим, а у тебя появится прекрасный повод чаще заходить ко мне в гости.

— Ладно! Но три дня я наблюдаю его тут и если всё в порядке — забирай его. Но учти…

— Всё. Будет. Хорошо, — раздельно произнесла баронесса. На том, собственно и откланялась.

Следующие три дня в больнице не запомнились мне ничем интересным. Не считать же интересным обрезание пуповины, через которую питалась всё это время моя новая тушка? Между прочим, больно! В смысле, резать её. И я наконец попробовал новой современной еды. Удивительно, но ничего принципиально нового! Те же в основе своей супы, пироги, мясо запечённое, тушёное, жареное, гарниры тоже знакомые… Но как я узнал чуть позже, такая благодать полагается большей частью для высших классов. Работный люд пробавляется чем-то вроде сухого корма, а натуральная еда для них — деликатесы, которыми балуются по праздникам.

Но вот, время, пришло, меня забирают. Я уже как денди лондонский одет… А, кстати, как я одет? Простые, светлого холста, штаны свободного покроя. Не галифе, но и не брюки. Только я поставил ноги в обе штанины, как они наделись на меня сами. И сами же идеально подогнались по росту и толщине пуза. Рубашка, типа, косоворотка, того же материала, тоже очень свободного покроя. Тут уже Кира не выдержала и объяснила, как её надевать: оказывается, надо просто поднять прямые руки над головой и позволить одежде свободно упасть. И она на тебя сама наденется, и по росту, толщине, длине рук и прочим параметрам подгонится. Прикольно, учитывая, что на вид и на ощупь ЭТО сделано из простой, хотя и очень качественной, холстины и никаких коробочек, мешочков и прочих ёмкостей, куда можно поместить батарейки и/или модули управления тут нет.

Обулся я в очень удобные и красивые сапожки. И, опять же, если бы не Кира, ходить бы мне босым. А ведь всё оказалось очень просто! Достаточно наступить в середину той кучи лоскутов, которую мне предложили на обуться, и эти лоскутья сами обернулись вокруг моей ноги, сформировав что-то типа мягкого и удобного сапога. Завершали гардероб шапка, на манер той, какую в сказках носит Иван-дурак и портупея, состоящая из широкого кожного ремня на поясе и двух ремней через плечи. Последние перекрещивались на спине, и опускались от плеч к поясному ремню, на манер офицерской портупеи, которую носили в царской армии во времена Первой Мировой. На этих ремнях были многочисленные скобы и подсумки, что, несомненно, должно быть удобно, но вот только… Как всё это надеть?

Спасла меня опять Кира, посоветовав просто расстегнуть пряжку ремня и приложить его к спине, как будто я собираюсь подпоясаться. Стоило мне это сделать, как портупея ожила, что надо само расстегнулось, ремни опоясали меня как надо, что-то скрипнуло, что-то подтянулось, что-то ослабилось и вот уже она сидит на мне как влитая. Надеваю с некоторой опаской шляпу, но ничего не происходит. Осмелев сдвигаю её набекрень. Кира тут же подскакивает, поправляет головной убор на долю микрона и заявляет, что теперь всё идеально. Ну а тут и моя хозяйка подоспела.

— Арсений! — всплеснула она руками в деланном удивлении. — Ты всё-таки сумел подобрать приличное платье для молодого человека!

Доктор на это явно смутился:

— На самом деле я попросил Киру…

— Ну, хотя бы додумался обратиться к тому, кто заведомо справится. Уже прогресс. Кира! Очередной респект твоему вкусу!

Медсестра на это порозовела, а баронесса изволили обратить внимание на меня:

— Вижу, ты готов наконец войти в свой новый дом?

— Да, ваше благородие.

— О! Зови меня просто тётя Лиз. Идём!

Я распрощался с доктором и его странной медсестрой и мы пошли. Прямым ходом на мороз.

Глава 2. Новый дивный мир

Естественно, возле самого выхода, куда тётя Лиз направилась весьма решительно, я затормозил. А тётя спокойно пошла к открывшейся при её приближении двери. Несмотря на то, что была одета, вернее, раздета почти так же, как в первую нашу встречу, разве что вместо «платья», состоящего из двух кусков прозрачной ткани, на ней было что-то типа накидки-пончо, столь же прозрачного. Спереди и сзади эта накидка доходила ей до… ну, скажем, существенно выше середины бёдер, а вот по бокам была заметно короче, доходила только до локтей.

Заметив моё замешательство она обернулась.

— В чём дело, Серж?

— Э… Видите ли… Там, снаружи, немножечко морозно, а мы одеты чуть-чуть не по сезону…

Она уставилась на меня, как на идиота и медленно спросила:

— И память, которую для тебя столь тщательно готовили, тебе, ничего не подсказывает?

— Вот конкретно по этому вопросу — ничего, — ответил я.

Баронесса прикрыла глаза и тихо выдохнула:

— Идиот… Сказала же ему, чтобы поручил подготовку пакета Кире… Ладно, юноша, просто идите за мной и всё.

Сказав это она прошлёпала босыми пятками по снегу на мороз. Я двинулся следом. А что мне оставалось? И… ничего! Лёгкий морозец обдул морду и… всё! В остальном я чувствовал себя упакованным в тёплый и уютный кокон и мог спокойно осмотреться.

Итак, Филатовская императорская детская больница стоит на этом самом месте уже несколько тысяч лет. Как и во времена моего первого детства, она состоит из множества зданий, среди которых сохранился архитектурный раритет ещё аж с середины далёкого XX века (для справки — старая трансформаторная будка). На сегодня это памятник истории и архитектуры, находящийся под особой охраной отдельным указом государя-императора. Прям захотелось подойти, прикоснуться к детству, так сказать. Всё остальное было очень и очень разнообразным. Тут обнаружился и большой корпус, в виде коробки-барака, словно пришедший из эпохи хрущоб. И столь же обшарпанный. Недалеко от него стоял небольшой готический замок, рядом пара особняков в стиле модерн, соединённых оранжереей. Стёкол в оранжерее не было, но чем-то она от внешней среды отгораживалась, ибо снаружи был мороз, а внутри цвели тропические цветы и плескались в бассейне дети. Чуть поодаль виднелись и более экзотические конструкции: над деревьями больничного парка возносилась какая-то спираль, рядом острыми стеклянными (или из чего-то похожего на стекло) гранями сверкала высокая острая пирамида…

Дыхание Нового Года тоже чувствовалось: Перед входами в корпуса, да и просто вдоль дорожек, стояли нарядные новогодние ёлки. Натуральные (по крайней мере на мои неискушённые взгляд и ощупь, я даже специально протянул руку проверить), они были украшены обычными (на первый взгляд) шарами, колокольчиками, которые покачивались и серебристо звенели, щелкунчиками, которые щёлкали… По веткам скакали деды морозы на санях, запряжённых оленями, снегурочки, верхом на тех же самых оленях, искристые огоньки переливались всеми цветами радуги, перебегая с ветки на ветку. А на концах веток стояли свечи. На вид — простые восковые. Стояли и горели. Не просто горели, а перемигивались огоньками и от этого по ёлкам пробегали волны света. Я так и не решился их пощупать.

А вокруг кипела обычная больничная жизнь. Родители вели куда-то своих чад, которые отчаянно капризничали, бегали туда-сюда медсёстры, одетые, вернее раздетые, также, как и знакомая мне Кира. Среди них попадались неки, кицуэ, крольчихи, пробежала девица с тентаклями на голове. А может это не тентакли а змеи? Типа, Медуза Горгона? Спешили куда-то врачи, почти неотличимые от врачей моей эпохи. С неба опустилась какая-то хрень, помесь паровоза с кальмаром, два ангела с крыльями в белых халатах вынули оттуда кого-то на носилках. Ещё один ангел спустился с небес, сложил крылья, поправил объёмистую сумку через плечо, отряхнул свой белый халат и спокойно скрылся в одном из корпусов.

— Молодой человек! — донёсся до меня голос новообретённой тёти.

— А?… — вынырнул я из ступора.

— Надеюсь, вы не являетесь убеждённым фетишистом и не пускаете слюни на весь этот зоопарк?

— Н… нет… — ответил я немного обалдело.

— Вот и славно! Я и так едва удерживаю Дашеньку от желания пришить себе что-то лишнее и надеюсь, что вы станете в этом деле моим союзником.

— Просто для меня всё это несколько необычно… — промямлил я и двинулся вслед за тётей.

Ограда больницы была… обычной оградой, уместной и в моё время. Обычный декоративный забор из «пик», покрытых чёрной краской, на оштукатуренном кирпичном основании. Пройдя через приоткрытые железные ворота из таких же пик, мы оказались на Садовом кольце. Навскидку, Кольцо осталось той же ширины, что и при первой моей жизни, вот только всё было покрыто снегом. Чистым белым снегом. И проезжая часть и тротуары. Посредине дороги, на манер разделительного ограждения, росли деревья, разные, совершенно разной высоты. Я узнал туи и ёлки, были какие-то ещё хвойники, а вот лиственных не наблюдалось. Дома вдоль дороги… Ну, дома как дома. Некоторые даже походили на что-то виденное мной. Не удивлюсь, если тут найдутся раритеты из моей эпохи. Но большей частью на Кольцо выходили высокие глухие заборы частных парков.

На проезжей части шло своё движение. Не то, чтобы очень интенсивное, но регулярное. Ближе к тротуару неслись сани, запряжённые лошадьми, оленями, единорогами, пробежал мамонт с всадником на шее… Чуть подальше и быстрее неслись сани вообще без какой либо ездовой скотины. Самоходные, знать. Ну а в левых рядах проносились, не касаясь земли, всякие летающие тарелки и прочая хрень непонятного, но, по всей видимости, технологичного вида.

Пока я всё это разглядывал, мы подошли к стоянке, а там баронесса направилась к одной из тех самых летающих тарелок с открытой кабиной. Куда очень легко и спортивно запрыгнула. Я нерешительно приблизился к аппарату. Никаких дверей и сходней не обнаружилось, так что иного способа, кроме того, что продемонстрировала тётя, занять место в кабине не было. Но стоило мне положить руку на борт, как неведомая сила подняла меня и запихнула на предназначенное мне посадочное место. Летел я, надо сказать, как куль с… ну, пусть будет, с картошкой и приземлился в кресло немного боком. Осмотрев меня критическим взором, тётя положила руку на панель перед собой. Летающая тарелка приподнялась и заскользила в сторону проезжей части. А я вдруг почувствовал, что та же самая неведомая сила спеленала меня и прижала к креслу.

Однако, как выяснилось, тётино вмешательство в управление было необходимо только для того, чтобы дать нужные команды автопилоту, потому как стоило нашей летающей тарелке вырулить на Кольцо, тётя убрала руку с панели и повернулась ко мне:

— Хотела показать тебе Москву, ты ведь давно не был в столице. Но, увы, придётся везти тебя домой и срочно учить всяким бытовым мелочам. Спасибо твоему, излишне самоуверенному доктору…

— А может и хорошо, что он всю эту бытовуху упустил… — высказал я свою мысль. — Есть много всяких деталей, о которых вообще не думают, они просто есть, а для меня всё это внове. На таких вещах обычно сыплются лучшие шпионы. А так всё сразу и проработаем.

— Тоже дело, — задумчиво согласилась баронесса.

За время этого диалога мы проскочили почти весь участок Кольца между больницей и пересечением с Новым Арбатом.

— Нет, так не пойдёт… — сказала тётя, кладя руку на панель управления. Тарелка вильнула, выскакивая на эстакаду, ведущую к Новоарбатскому мосту, пронеслась по ней, подпрыгнула, перескакивая ограждение и вертикально вниз обрушилась на лёд Москвы-реки. Когда я пришёл в себя после этого манёвра, мы уже неслись вверх по течению мимо сказочного замка, стоящего на месте Москва-сити.

Баронесса убрала руку с панели и повернулась ко мне:

— Ну вот, теперь можно и поговорить. Прежде всего, у нас мало времени. Завтра к обеду моя Дашенька будет дома и ты уже должен хотя бы в первом приближении напоминать современного молодого человека. По легенде ты рос в мастеровой среде, а не у папуасов.

— Именно об этом я и говорил.

— Очень хорошо. Далее: Ни за что не поверю, что Арсений не просил тебя поклянчить за него перед Мишелем. Я права?

Я коротко кивнул по ходу соображая, что Мишель — никто иной, как Михаил II Алексеевич, великий князь московский, император всероссийский. Похоже баронесса, в силу своего официального статуса неофициальной наложницы, могла позволить себе некоторую фамильярность. Тётя тоже удовлетворённо кивнула и принялась пояснять:

— Кира очень хорошая девушка и ей многие симпатизируют, Мишель в том числе и он совсем не против решить эту проблему. Более того, это решение повлечёт за собой прецедентные последствия, которые будут чрезвычайно полезны. Увы, из-за того же самого, очень многие против, вот Мишель и тянет. Как только сложится ситуация, которая позволит разрешить проблему без большого скандала… или направить скандал в какое-нибудь не слишком разрушительное русло, он всё устроит. Вы меня поняли, юноша?

— Понимаю, — кивнул я, — в это дело не лезть, по крайней мере без консультации с вами.

— Какой умный мальчик! Надеюсь и действовать ты будешь с той же степенью разумения. Может, с тобой можно прямо говорить о действительно серьёзных вещах?

— Давайте попробуем, — ответил я.

В этот момент наша летающая тарелка подлетела к небольшой, в метра три высотой, дамбе, перегораживающей реку и бодро её перепрыгнула. Я успел заметить оборудованный водослив, шлюз, ещё какие-то сооружения. За дамбой река расширилась в довольно пространную заводь. В момент прыжка я даже немного икнул от неожиданности, а вот тётя словно и не заметила этого манёвра:

— Я очень хочу, чтобы ты сумел обаять мою Дашеньку и завязал с ней устойчивую дружбу… для начала.

— Вы хотите, чтобы я соблазнил вашу дочь? — удивился я.

— Фу, юноша! Как пошло!… Но в целом… Да, я рассчитываю на то, что у вас сложится удачная партия. И, поверьте, у меня на это есть веские основания.

— Какие? — не удержался я.

— Я эмпат, причём довольно сильный. И опыта кое-какого успела за свою жизнь поднабраться. Так что спрогнозировать как будут развиваться отношения между людьми я могу очень даже уверенно. Относительно вас смею предсказать: просто вам не будет, но прогноз в целом благоприятный.

Я вздохнул. Слишком уж заманчивое предложение, чтобы не понять, что меня тут раскручивают как лоха. В такой ситуации надо сразу обломать все палки об ы, чем я и занялся:

— Почему мне это было бы выгодно — более-менее очевидно, но у вас-то какой интерес?

— Ищу наиболее подходящую партию для дочери. Вы действительно очень много о себе не знаете…

— А вы знаете.

— Кое-что знаю, о многом догадываюсь. Пока просто поверьте, это будет лучший вариант для вас обоих.

Я задумался, обратившись к подгруженной мне памяти. Итак, Дарья Андреева… А где отчество? Стоп! Элизабет Никодимовна — неофициальная наложница императора, а это значит… Дарья Михайловна. Но поскольку тётя Лиз официально является неофициальной наложницей — сами-помните-кого — то и Дашенька оказывается подвешенной в воздухе. С одной стороны. А с другой, папочка, естественно, не оставит без присмотра и она становится весьма притягательной дичью для охотников за протекцией…

— Это связано с вашим официальным статусом?

— Вот именно.

— Но я-то по официальной версии вообще бастард, без права наследования земли и состояния.

— Я эмпат, — повторила тётя, — это позволяет многое, а не только считывать сиюминутные эмоции.

Я вздохнул. Больше из неё не вытрясти. Ладно, буду посмотреть, что за фрукт эта Дашенька, а пока…

— Кстати, можно вопрос?… Несколько… Э…

— Да спрашивай уже!

— Вы — неофициальная наложница императора… И это ваш официальный статус…

— И в чём проблема?

— Как неофициальный статус может быть официальным?

На это моя названная тётя даже всплеснула руками:

— Во имя всех богов, жестоких и добрых! Было бы тебе и правда 14 лет, я бы поняла твои затруднения. Но к 40 должен уже понять, что законы с обычаями с одной стороны и логика с другой не то, чтобы исключают друг друга… Они просто существуют в разных пространствах, никак между собой не связанных.

— Типа: «Запомните это хорошо, ибо понять это невозможно!».

— Очень хорошо сказано! — обрадовалась тётя. — Ещё вопросы?

Я задумался, глядя на проплывающие мимо нас берега, гуляющих по ним бизонов и мамонтов, разъезжающих на шерстистых носорогах каких-то стрёмных типов… На усадьбу в виде средневекового замка, на рощу каких-то патологически толстых деревьев… И наконец, решился, как раз тогда, когда наш транспорт перепрыгнул очередную дамбу. И прыгнул он как только я начал говорить. Зубы мои лязгнули, а от неожиданности я снова икнул. Тётя ржала до слёз. Вот ведь зараза! Но я всё равно спросил:

— Правильно ли я понимаю, что нравы за последнюю тысячу лет стали намного свободнее?

Тётя тут же заткнулась. И после минутного размышления осторожно произнесла:

— Несомненно, подходы к тем вопросам, которые относят к сфере нравственности, по сравнению с вашим временем, изменились, местами значительно… Но вот считать, что хоть в чём-то эти подходы стали свободнее… Настоятельно предостерегаю вас от такой ошибки! Можете нажить себе очень крупные неприятности.

— Множество тех самых мелочей, о которых не только не говорят, но и не думают, потому, что они просто есть… К тому же, из серии: «И запомните это хорошо…», — резюмировал я.

— А вы и правда чрезвычайно умный юноша. Гораздо умнее, чем я ожидала.

— Слишком умный? — скривился я. — Пора под лёд?

— Ну что ты! Оказывается, всё намного лучше, чем я могла надеяться. Кстати, в чём по-твоему разница между очень умным и слишком умным?

— Слишком умный пользуется домыслами вместо знания, — ответил я после краткого размышления. Ну что поделать, люблю я чёткие формулировки!

— Вот и постарайся не быть слишком умным…

А дальше начался долгий (летели мы до дома больше часа) урок этикета, манер и приличий. Тётя выдавала мне конкретные примеры из жизни, разжёвывая что, куда и как следует делать в конкретных ситуациях. Я тоже спрашивал, пытаясь уловить хоть какие закономерности. Или, например, почему мужики тут ходят более-менее одетыми, а все дамы — как на порнопараде? Вотще и втуне! Почти всё требовалось запомнить хорошо, ибо понять это невозможно. Впрочем, в моё время всё было примерно также, только я рос в этом с детства, привык и воспринимал как нечто естественное и само собой разумеющееся, здесь же всё было внове, приходилось приспосабливаться и учить.

Так мы и летели над самой поверхностью замёрзшей реки, регулярно перепрыгивая через дамбы и плотины. Похоже, Москва-река уже давно была разгорожена на сплошную цепочку небольших, километр — два в диаметре, водохранилищ. Но вот, в какой-то момент, очередной пруд-переросток закончился и мы не наткнулись на очередную дамбу, а влетели в сохранившийся участок русла с довольно высокими берегами по бокам. Наша летающая тарелка сделала крутой вираж, влетела в неприметный боковой проток между высокими холмами и мы попали на огромное, гораздо больше всех предыдущих, озеро, ограниченное высокими валами. Изнутри это напоминало затопленный водой метеоритный кратер. А там, вдали, где-то ближе к центру «кратера», маячил островок со стоящим на нём мрачным замком…

Наша машина направилась к нему, но вдруг сбоку раздалось пение. Очень красивое пение.

Глава 3. Дом, новый дом…

— Вот… — тихо рыкнула тётя и добавила несколько слов, которые знатной, благовоспитанной даме не то, что произносить, знать не положено.

Высказавшись в столь экспрессивной манере, она хлопнула по приборной панели и от кормы нашей тарелки отделился дрон, размером с ладонь. Дрон взмыл в небо и умотал в сторону, откуда пели.

— Здесь копать начали ещё при твоей жизни, — пустилась в объяснения тётя. — Песок, под ним известняк. По ходу докопались до Палецкого озера и его теперь нет. Зато получилась такая вот живописная лужа, за неё Одинцовы с Тучковыми лет 500 грызлись, пока дед Мишеля не отжал этот пруд себе. А Мишель уже подарил его мне.

В этот момент машина снова подпрыгнула и нырнула в обширную полынью, от чего я снова ощутимо вздрогнул. Наша открытая кабина оказалась закрыта прозрачным куполом из… из ничего, если быть совсем точным. То есть ничего, что составляло бы материал купола видно не было, но вода обтекала нас так, словно над нами был полукруглый фонарь кабины.

Вода, на удивление, была прозрачной, но подо льдом, обильно присыпанным снегом, было темно. И, тем не менее, я успел различить ровное песчаное дно, метрах в двадцати под нами, колыхание водорослей на выступающих из-под него скалах, а вдали маячило что-то типа кораллового рифа. Это здесь-то, посреди наших снегов? Всё это я успел рассмотреть за те несколько секунд, что мы плыли от полыньи к украшенному искусной резьбой портику. Проплыв через него наша летающая, а как только что выяснилось, ещё и ныряющая, тарелка всплыла в небольшом бассейне, расположенном в просторном подземном зале.

Бодро выпрыгнув из бассейна, тарелка заскользила по полу и успокоилась в ряду других, самых разных экипажей. Как только глейдер остановился, баронесса бросила в пространство:

— Прохор! Собери весь хор в бассейне и сам подходи!

Сказав это она обратилась ко мне: «Приехали!», и столь же ловко и спортивно, как и запрыгивала в машину, выпрыгнула из кабины. Ну, то-есть, как теперь я понимал, это та самая неведомая сила вынесла её наружу, но получалось у неё красиво! Тут уж не возразить. За ней последовал и я. Уже не столь красиво, но чуть лучше чем в первый раз. Даже на ногах устоял.

— Делаешь успехи! — насмешливо прокомментировала мой полёт баронесса, после чего не оборачиваясь пошла вглубь дома. Я засеменил за ней.

До бассейна мы добрались минут через пять. Ну что сказать? Бассейн, как бассейн. Правда ни разу не школьный. И даже не олимпийский. Чаша размером 30х50 метров со скошенными углами, несколькими лестницами для входа и заливами-отнорками. Отделано всё, естественно, не кафелем, складывалось впечатление, что чаша бассейна вырезана из единого куска чего-то, очень похожего на голубоватый мрамор, да и остальное помещение несло на себе следы сдержанной и скромной роскоши.

У воды живописной кучкой расположилась стайка голых девушек, на вид лет 16. Удивительно, но все встреченные мной самки человека выглядят именно на такой возраст, одна только тётя — сочная такая милфа. Что-то мне подсказывает, что реальный возраст этих перезрелых лолек заметно больше, чем кажется на глаз. Тут же тусовался бородатый мужичина, ростом на две головы выше моего доктора и тоже четырёхрукий. Одет мужичина был в широкий и длинный кожаный фартук и сандалии с высокой шнуровкой, по типу римских. А и… а, нет, не всё. Ещё у него волосы были перехвачены широким хайратником. Вот теперь всё. Значит тут и мужики тоже рассекают в не сильно одетом прикиде.

— Певуньи вы мои ненаглядные! — начала тётя ласковым голосом. — Смотрите, что у меня для вас есть!

Она взмахнула рукой и над поверхностью бассейна появилась объёмная картинка, на которой три девушки сидели на краю обширной полыньи и самозабвенно пели. Со стороны девушек раздалось согласованное «Упс…», а тётя, всё тем же ласковым и бодрым голосом продолжила:

— Значит, кто у нас тут? Аглая… Пенелопа… и Ипполита… Я вам, девочки, говорила, что голос это ваш капитал? Говорила! Я вам говорила, себя беречь? Говорила! Предупреждала, что если через голову не доходит, другим путём объясню? Предупреждала! Ну вот и не обижайтесь! Прохор! Каждой из этой троицы по 50 ударов розгой по задней поверхности. А чтобы они голос в процессе не сорвали — парализуй им глотки на время вразумления. А остальным присутствовать и смотреть!

Сказав это она резко развернулась, взметнув полы своего пончо и решительно направилась к выходу из бассейна. И на ходу пропела:

— Если в головы дурные не дохо-о-о-дит…

Чёрт возьми! Что это было? Голос, тембр, какие-то дьявольские вибрации… Крышу вынесло напрочь и только вписавшись мордой в косяк двери, я понял, что что-то идёт не так. В смысле, я иду в нетуда.

Увидев меня, утирающего ладошкой разбитый нос, тётя хохотала до коликов, но всё же смилостивилась и приложила ладонь к моему лицу. Носу стало тепло и боль прошла. После чего она расстегнула один из подсумков на моей портупее, извлекла оттуда коробочку с красным крестом и помахала ей у меня перед носом.

— Никаких соображений, — вздохнул я.

На это тётя только рыкнула:

— Ну Арсений! Ну погоди! Ладно, пойдём, покажу тебе твои комнаты, заодно обсудим бытовые вопросы.

По дороге она соизволила рассказать кое-что:

— У меня лучший хор во всём княжестве, даже с балаклавскими сиренами мы на конкурсе тягаемся, но ведь… Как будто мне одной надо! Объясняешь, объясняешь, что голос это их капитал, что его беречь надо, так нет же! Свежего воздуха им захотелось! Ну если через голову не доходит, дойдёт через попу!

— А вы сами тоже увлекаетесь вокалом? — спросил я с некоторой опаской.

— В молодости пела с сиренами, даже напели на какую-то популярность… — произнесла она с мечтательностью в голосе, — Ха! Именно так я и подцепила Мишеля! Выступали тогда в Гурзуфе… Я присмотрела себе уютную бухточку возле Медведя, отплыла туда вечером… Плещусь там среди камней, вижу кто-то на лодке рассекает… Дай, думаю, приманю! Запела… А это Мшель с Софи выбрались помечтать под Луной. Мы тогда хорошо поплескались в этой бухточке! Его охрана весь следующий день искала…

— А Даша, она тоже поёт? — уточнил я с опаской.

— Так, немножечко с девочками занимается, но она больше по танцам.

— Угу… — ответил я довольно мрачно, а сам подумал, что мне надо не только уши затыкать, но и ходить зажмурившись. И вообще, в какое страшное время я попал!

Тетя, похоже, считала моё настроение и её это изрядно развеселило. А уж когда я пробормотал: «Интересно, кто кого тут будет соблазнять?…», так вообще расхохоталась до слёз. А отсмеявшись заявила:

— Ну да, Дашенька, конечно, захочет с тобой поиграться, хотя и не понимает ещё толком что это такое и для чего ты нужен. Но вот чтобы она потом не выбросила тебя на помойку, придётся приложить некоторые усилия.

За такими разговорами мы и дошли до моих апартаментов, где тётя Лиз принялась учить меня всяческим бытовым премудростям.

— Хоть туалетом ты пользоваться научился? — уточнила она для начала.

Я поначалу даже смутился:

— Ну… Там почти всё так же как и в моё время… Разве что, я немного испугался, когда унитаз подо мной начал чавкать…

Ха! «Немного испугался…»! Это я себе знатно польстил! Скажете, трудно обделаться уже сидя на толчке, да ещё когда процесс почти завершён? Но когда из под меня раздалось смачное такое чавканье, я справился! А когда это… этот девайс принялся вылизывать мою задницу — это теперь вместо туалетной бумаги — пришлось повторить. В общем, для толчка день явно удался. Очень. Чего про меня не скажешь. Тётя на это только проворчала:

— Вечно у Арсения в клинике вся сантехника невоспитанная!.. А как, кстати, это работало в твоё время?

Я рассказал про бачок с водой и канализацию. Тётя на это пожала плечами:

— Всё то же самое. Только в твоё время он журчал по команде, а сейчас чавкает сам. Ладно, давай изучим то, что есть в твоих комнатах…

Нда… Изучать и правда было чего… Часа через два я взмолился:

— Тётя! Давайте остановимся! Основное я уже понял, а детали у меня уже в голове путаются!

Тётя смилостивилась:

— Ладно! Давай только сейчас твой гардероб перетрясём, чтобы ты оделся по домашнему…

…и ещё час! А там уже и время обеда подоспело. Тётя Лиз отрулила переодеться, а я получил немного времени, чтобы посмотреть телевизор.

Телевизор, кстати, ещё в больнице поразил меня своей похожестью и непохожестью на то же самое в моё время. Технически это тот же плоский прямоугольник на стене, разве что сейчас он может проецировать объёмное изображение… А может и не проецировать. В голографическом режиме стена, на которой висит девайс словно растворяется и ты видишь как бы сцену, частично выступающую к тебе, но в основном она уходит туда, вглубь, в стену. Но большей частью он просто гонит на экране плоскую картинку. Правда, надо признать, очень хорошего качества и с немыслимой для моего времени динамической широтой. HDRI отдыхает. И, да, картинка может быть гораздо больше, чем сам чёрный прямоугольник на стене. Содержимое же… Вот тут-то собака и порылась. Каналов в привычном понимании теперь нет, есть что-то подобное видеопорталам, где лежат довольно архивы, крутят передачи и стримы он-лайн и так далее и тому подобное. Ну и содержимое этих источников… Нда… За прошедшие с моей смерти 2000 лет люди не изменились, по крайней мере в лучшую сторону. Всё те же сериалы с растягиванием примитивной линейной лав-стори на 666 серий, боевики, ток шоу с участием знаменитостей на тему кто кому сколько рогов наставил и с кем (что, в 42 веке несколько удивительно, но об этом чуть позже), чуть меньше новостных порталов, ещё меньше познавательных, итд, итп. Впрочем, с современным аналогом телевидения, я уже сталкивался, ещё в больнице, а сейчас в этом разбираться особо не было времени, поэтому я некоторое время попереключал каналы и вызвал Нату, мою горничную.

На вид ей было… Да, да! Всё те же 16 лет и одета… вернее раздета, она была так же, как и уже знакомая мне Кира. Разве что на ней был не передник с красным крестом, а полноценный белый фартук, типа того, что носили школьницы в советское время. Ну и никаких мохнатых ушек и хвостиков, эти апгрейды человеческого организма тётя надух не терпит. Ната критически осмотрела меня, поправила совершенно невидимые для мужского взгляда огрехи моего домашнего платья (что-то типа древнеримской тоги) и проводила в столовую.

Малая столовая представляла из себя залу, оформленную в стиле, близком к современному мне модерну. Ну, почти современному… Что такое жалкие 150 лет между мной и эпохой расцвета ар-нуво на фоне полетевших с момента моей смерти более чем двух тысяч? Длина залы была метров 10, ширина 5, длинный узкий стол стоял посреди комнаты. Вход располагался посредине длинной стороны, вся противоположная сторона была занята огромными окнами с витражами. Большой камин горел в одном из торцов, у противоположной стены стояла нарядная новогодняя ёлка. Сположенными ей бегающими огоньками, падающими вдоль веток снежинками, скачущими по веткам снегурочками и дедами морозами, свечами на концах веток и, как завершение убранства, вокруг венчающей макушку звезды резвились крылатые Амур и Психея. Удивительно, но несмотря на свой наряд, вернее, его отсутствие, резвились они довольно таки невинно.

Тётя уже ждала меня, сидя за столом, возле ближнего к камину края. К обеду она вышла одетой в свои неизменные браслеты и красную бархатную жилетку а-ля ориент. Жилетка немного не доходила ей до талии и оставалась распахнутой спереди. Ну хоть что-то непрозрачное есть в её гардеробе! Я занял единственное сервированное место напротив и мы приступили к трапезе, а заодно и к уроку застольного этикета. Обед был вкусный, а урок — полезным. В конце концов тётя смилостивилась:

— Ладно, если учесть, что ты до сих пор учился в ремесленном училище, сойдёт. Какие планы на оставшийся день?

— Если у вас нет планов учить меня дальше…

— Думаю, тебе надо самому повариться в этой бытовухе, а завтра к утру наберёшь вопросы, тогда их и разберём.

— …тогда, не могли бы вы прислать мне книжки? Типа букварей, там, детских сказок, учебники природоведения для самых маленьких.

— А это-то тебе зачем? — тётя заметно удивилась. Пришлось пояснить:

— Там есть… — я запнулся, пытаясь подобрать слова, — много такого, о чём не говорят, и даже не знают, но…

— Понятно, — кивнула баронесса, — из того, что надо запомнить, ибо понять невозможно. Хорошо, я подберу тебе кое-что. А сейчас, пока ещё светло, советую тебе прогуляться по усадьбе. Позови Нату, она тебе покажет.

Тётя подумала немного и добавила:

— Ната не в курсе всех деталей, но я предупредила её, что ты можешь быть… немного диковат. И язык распускать она не будет. Так что не стесняйся спрашивать её, если что.

Ну что сказать, мысль однозначно здравая, поэтому я решил не откладывать дело в долгий ящик. Разве что, забежать к себе и приодеться во что-то более функциональное. В своих апартаментах я обнаружил свежеустановленную ёлку и Нату, которая её наряжала.

— Ой! Простите, я… — услышав мои шаги, горничная резко развернулась ко мне.

Жаль, конечно, я как раз любовался её попкой. Ну да ладно, спереди она тоже, выше всяких похвал, а тонкий фартук не столько закрывает, сколько будит фантазию… Ой, что-то я… раньше этого не замечал… Ну ладно, надо продолжать работу по программе, поэтому я успокоил служанку, мол люблю сам наряжать ёлку, а сейчас мне надо приодеться во что-то более функциональное и пошли, покажешь замок и округу. В принципе, тётя уже провела со мной первичный ликбез по современной моде, но узнать ещё один взгляд на проблему всегда полезно.

За прошедшие века одежда эволюционировала в сторону простоты и функциональности, совсем как предсказывали отечественные фантасты времён СССР. Защитные функции взяли на себя устройства типа тех же браслетов и ошейников, которые носили поголовно все дамы. Они создают вокруг тела тонкий защитный кокон, который предохраняет от холода, жара, ударов, порезов, царапин и так далее. От выстрела из РПГ он не спасёт, но очередь из калаша в упор не оставит на той же Кире и царапины. Более серьёзные комплекты, типа того, что носит моя новообретённая тётя, позволяют спокойно нырнуть без какого бы то ни было дополнительного снаряжения на пол километра вглубь моря или полежать на расплавленной лаве без вреда для здоровья. Для мужчин тоже имелась своя защитная бижутерия: мне, например, ещё в больнице выдали широкий золотой браслет, типа наруча и с его функционалом мне ещё предстояло разбираться и разбираться. Однако у мужичков такие девайсы не то, чтобы менее функциональны… просто логика их работы совсем другая, ибо считается, что мы должны более активно взаимодействовать с окружающим миром. В результате, если дамы рассекают тут практически нагишом, мужички вынуждены носить более полную одежду, в частности потому, что впихнуть полный функционал и потребную энергетику в компактную бижутерию оказывается несколько сложно. Даже для современного уровня технологий. Сиречь, для 42 века.

В общем, Ната бегло рассказала мне о функциях каждой шмотки, я приоделся во что-то более спортивное, нежели домашняя тога и горничная, профессионально вильнув своими нижними 90, повела меня на экскурсию по имению. Всё это искусственное озеро и было имением. От знакомства с его подводной частью я решил воздержаться, ограничившись только островом с, так скажем, замком.

Глава 4. Вымирающий вид

Итак, замок — центральная усадьба имения баронессы Элизабет Андреевой-Судогодской — представляет из себя почти стандартную звёздную крепость пятиугольной формы, с бастионами и равелинами. В поперечнике эта крепость имеет порядка 300 метров, отделанные каким-то чёрным камнем куртины обрываются прямо в воду и уходят в глубину минимум на 10 метров, настолько же, насколько и поднимаются над поверхностью. Равелины отстоят от куртин метров на 20, то есть тоже стоят как отдельные острова, а бастионы возвышаются над основной стеной метров на 5 и выглядят не столько как бастионы, а как приземистые башни. В центре острова стоит, как и положено, цитадель, изображающая из себя пятиугольный же средневековый замок с башнями по углам. Это снаружи, а вот внутри это выглядит как кусочек провинциального европейского городка с узкими аккуратными улочками, небольшой центральной площадью и диким, но гармоничным смешением стилей, от германского средневековья до столь милого моему сердцу ар-нуво. Нашлось тут место и викторианским фасадам, и даже чему-то в восточном стиле, что в обрамлении русских снегов смотрелось несколько экзотично.

Пройдя по каким-то коридорам и переходам, которые я не очень-то и запомнил, больше любуясь идущей впереди меня провожатой, мы вышли на центральную или, как её тут называют, Ратушную площадь. Это прямоугольная площадка размером где-то метров 15 на 20, обрамлённая со всех сторон одно и двух этажными домами. Вышли мы из здания, которые местные так и называют Ратушей, где и находятся личные покои баронессы, членов семьи, гостевые комнаты, тот самый бассейн, а также канцелярия, бухгалтерия и прочая и прочая. Прямо перед фасадом, посреди площади красовалась наряженная новогодняя ёлка.

— Она тут всегда растёт, — пояснила мне Ната, повернувшись в пол оборота. При этом из-под неплотно прилегающего к телу фартука открылся прекрасный вид на небольшую, но упругую грудь… так, что-то я отвлекаться стал… так что там с ёлкой? — …на новый год, а потом разряжают. А так ей уже лет сто, может больше.

Нда, что-то я отвлёкся… Кстати, в профиль у неё, в смысле, у горничной, фигурка тоже классная…

С усилием перевёл взгляд на дерево. Ель и правда хорошая. Пушистая такая, разлапистая, уже захватила половину площади и переросла выше крыш всех окружающих строений.

Удивительно, но «городок» не пустует: постоянно туда-сюда снуют мужчины и женщины… и как тут мужикам удаётся ещё и работать? Когда вокруг ходят такие крали, как на подбор. И всем на вид не дашь больше 20… хотя, это я загнул. И 20 тоже не дашь. И одеты все… Ната тут сейчас самая одетая… Так, ладно, бабёнки потом, что там имение? А имение и правда, как небольшой городок: открыты какие-то лавочки, мастерские, конторы… Ну оно и понятно: озеро — это большое хозяйство, дающее приличный доход, а здесь сосредоточено всё управление и значительная часть технических служб.

Дальше вполне естественно встал вопрос: чего тут ещё посмотреть? В сказочном замке-на-острове нашлись библиотека, музей(!), школа, концертный зал, даже крытый стадион. Немного подумавши, я всё-таки решил выбраться в парк и Ната провела меня по хитросплетению улочек (и как это они умудрились на таком пятачке понастроить такой лабиринт?!) и вывела из цитадели в пространство между центральной крепостью и внешней стеной. Тут моё внимание несколько отвлеклось от фигуры моей провожатой, ибо место оказалось и правда интересным.

Парк располагался в пространстве между внешней стеной крепости и куртинами цитадели. Некое такое межполье, плоская поверхность, на которой разбит регулярный парк с кустами, клумбами, водоёмами и скульптурами. С точки зрения фортификации — кромешный маразм, но ведь и крепость эта большей частью декоративная… По идее… Или нет?… Не могу сказать почему, но уже тогда меня постоянно преследовало ощущение, что этот замок-на-острове только притворяется игрушкой, оставаясь на самом деле очень серьёзным боевым сооружением. И всё это под белоснежным снегом, поблескивает в красноватых лучах заходящего Солнца… А и правда: Я тут уже сколько тусуюсь в окружении девушек и одной дамы в самых что ни на есть порнографических одеяниях и до сих пор никакой реакции… Что-то тут не так! То-ли шок от случившегося оказался гораздо глубже, чем я сам осознавал, то-ли доктор Арсений Емельяныч приглушил мой гормональный фон… На самом деле, как потом выяснилось, и то, и то. Кроме того, что шок меня очень даже шокировал, так ещё и доктор скормил мне успокоительное, чтобы я совсем не охренел от случившегося и легче адаптировался. Очень мягкое успокоительное, но зато доза — лошадиная… А сейчас действие лекарства начало постепенно проходить, вот и стал я обращать внимание и на девушек тоже.

Но что-то я снова отвлёкся, а мы тем временем поднялись на бастион. Внутренняя его площадка была, как и пространство между стеной и цитаделью, на пару метров ниже идущего вдоль стены боевого хода и на её поверхности был разбит сад. Ну прямо кусочек дачной местности моего детства! Даже пара одноэтажных домиков имеется и теплицы вдоль северной стены бастиона. В домиках кто-то явно живёт: окошки светятся, дымок из труб дымится… Вот только что это за башенка с полукруглым куполом, очень напоминающая маленькую обсерваторию?

— Этим дядя Миша занимается, — простодушно ответила Ната, — он вообще запретил сюда лезть всем, кроме Захара Георгиевича и барыни.

— Кто такой Захар георгиевич? — уточнил я.

— Начальник охраны.

Нда, похоже, вовсе не телескоп там прячут… Местное ПВО? Или какое-то суперквантовое оружие? Да, с такими заявочками крепость выглядит совсем в другом свете. Но оно и понятно: если сам император регулярно заезжает сюда расслабиться (а то и обтяпать какие негласные дела), вполне естественно, что защита этого места на должном уровне. Как и местная контрразведка.

Зимний вечер, тем временем, плавно перетёк в сумерки, но я всё же забрался на боевой ход бастиона. И снова — всё по уму. Каменный бруствер закрывает человека с головой, но за ним устроена широкая стрелковая ступень, достаточная чтобы комфортно стрелять, казематы для чего-то более мощного, чем ручное оружие прикрыты бронеплитами с узкой амбразурой и вся эта конструкция легко вращается, а вдоль самого боевого хода продолжены рельсы. Да не просто проложены, судя по виду их активно используют. Единственный недостаток — отсюда невозможно обстреливать свою стену. Но, с другой стороны, это и не входит в задачу стрелков на вершине бастиона. Их стену обстреливают с куртины между бастионами и с соседних бастионов. К тому же, судя по уступу с фронта стены, под бруствером, там идёт ещё одна стрелковая галерея, заточенная именно на обстрел самой стены сверху вниз. Такие бойницы и не должны быть видны отсюда. Интересно, это имеет какой-то смысл, или этот замок — творение законченного фаната исторической реконструкции? Задумавшись, я снова, против воли, скосил глаза на стоящую рядом горничную, на её хоть и маленькие, но упругие и хорошо оформленные сиськи… Нет! С этим точно надо что-то делать! Поэтому от продолжения экскурсии я отказался, сказал, что хочу посидеть у камина, благо, такой у меня в комнатах имелся.

— И как его разжечь? — задал я вполне резонный вопрос, как только мы зашли в мои апартаменты.

Ната улыбнулась и щёлкнула пальцами:

— Тихон!

Тут же одна из деревянных панелей на стене откинулась и оттуда вылезло… Они тут что? Гарри Поттера обчитались?! Из открывшейся ниши вылезло нечто, напоминающее горбатого бородатого мужика с огромными глазами на выкате и крючковатым носом. Ростом ЭТО было сантиметров 60, одето в некую странную хламиду, стилизацию под крестьянскую одежду XIX века и лапти.

— Чо надо, девка? — нагло спросил домовой.

— Камин затопи, — велела горничная.

— А чо это ты тут раскомандовалась?

Тут уж я решил взять слово:

— А ты не умничай. Делай, что велено, и проваливай!

Говоря это я уже запустил руки горничной под фартук, обнимая её за живот и опуская руки ниже.

— О! А барчук-то ничо! Дело знает! — с явным одобрением прокомментировал домовой, заталкивая дрова в камин.

Как он их поджёг я не заметил, да и было мне уже всё равно. Фартук горничной сам собой развязался и улетел куда-то в сторону, браслеты её со звоном упали на пол и Ната прижалась ко мне спиной… Эх! Хорошо пошло! Здесь, на мягком ковре перед горящим камином. И так хорошо оно шло, что всё шло и шло… аж до самого ужина.

В тот момент я не думал ни о чём кроме самого процесса, но по пути в столовую начал ощущать некоторое беспокойство. Тётя, конечно, разбирала со мной основные моменты этики и нравственности того времени, в котором я оказался, но кое-какие тонкости, например, использование прислуги в некоторых специальных целях, остались неясными. К тому же, тут я, в некотором смысле, гость и что мне в этом смысле можно, а что не очень, тоже не до конца ясно. Вот я и стал выспрашивать баронессу об этом за ужином. На это тётя только равнодушно пожала плечами:

— Прислуга для того и существует, чтобы выполнять желания хозяев. Или ты решил взять пример с Арсения? Не советую. Кира — девушка уникальная, с Натой тебе так не повезёт. К тому же, моя просьба относительно Даши остаётся в силе.

— Я не об этом. Как решаются вопросы, если вдруг наступают последствия?

Дальше между нами произошёл короткий, но крайне интенсивный диспут, в ходе которого мы мы никак не могли понять: о чём же всё-таки говорит собеседник. Но, надо отдать баронессе должное, она первая поняла в чём дело.

— А! Вот что тебя волнует… — и её улыбка стала грустной. — Знаешь, если вдруг, после твоих развлечений, Ната забеременеет, она автоматически становится самой желанной невестой в Империи. Но, так и быть, я смогу подсуетиться, чтобы она досталась именно тебе. При условии, конечно, что Дашеньке в вашем междусобойчике найдётся достойное место.

И тут для меня открылась чудовищная истина. Я даже решил ещё раз уточнить:

— Правильно ли я понимаю, что сейчас ни одна женщина не может забеременеть естественным образом?

— Ни одного случая естественной беременности не было зафиксировано в течение последних тысячи лет минимум, подтвердила тётя, — да и за пять веков до того зафиксировано всего три случая… Из них достоверно подтверждён только один, оставшиеся два вызывают серьёзные сомнения.

Я судорожно сглотнул. Это было страшно. Но надо прояснить ситуацию до конца:

— И как же люди размножаются?

— Есть два пути: родители могут сдать свои половые клетки в клинику и им вырастят ребёночка, так же как тебя сейчас вырастили. В принципе, можно доращивать тело до любого биологического возраста, но чем больше возраст первого пробуждения, тем выше риск патологий, да и психику выставить сложнее. Сам понимаешь, одно дело ты, с уже полностью сформированной личностью и естественной, нажитой за годы жизни памятью, и совсем другое лепить всё это на коленке из непойми чего. Одно время пытались выращивать готовых работников с нужным набором навыков, но получалось такое… На ночь об этом лучше не рассказывать. Поэтому обычно заказывают трёхлеток. Естественно, развитие тут ускоренное, так что процесс занимает два года. Так обычно плодится работный люд. Кто побогаче проводят ритуал зарождения жизни. Ну это так называется. Там намешано всего: и магия, и медицина, и ещё много чего. Так что высшие сословия размножаются естественным образом, но чтобы зачать ребёнка, а главное, выносить, надо очень постараться. И потратиться.

— Получается… человечество сейчас — вымирающий вид… — пробормотал я.

— По факту — да, — ответила баронесса. — Теперь понимаешь, почему к тебе такой интерес?

— Если бы я был девчонкой… — начал было я и тут меня осенило: — Значит, где-то сейчас ходит женская копия меня? Всего-то одну хромосому поменять… или продублировать…

Она снова усмехнулась:

— Я знаю, что Арсений заложил пять экземпляров. Два погибли из-за отказов в инкубаторах… Представляешь! За последние тридцать лет в клинике у Арсения ни одного отказа, ни одного ребёнка не потеряли, а тут два сразу! Ещё одна простудилась и умерла через пару дней после рождения. Тоже чудо чудное. Все положенные прививки ей сделали как положено, а она простудилась. Никто не простужается, а она простудилась, да так, что умерла! А вот про двух оставшихся не знает никто, значит, скорее всего, живы.

— Кому война, кому мать родна… — пробормотал я. Намёк баронессы был более чем прозрачным

— Отлично сказано, — похвалила тётя. — Сам придумал?

— Пословица такая, общеизвестная, — бросил я, думая о другом. — А как же дикие племена, во всяких отдалённых местах?

— А нету их. Все вымерли. Поэтому все отдалённые места сейчас безлюдны. По большому счёту, мы сейчас не знаем, что делается на той же Чукотке, на большинстве островов в океане.

Словно пропасть разверзлась у меня под ногами. Масштаб катастрофы просто потрясал! Равно как и то, что нашлись… ну пусть будут люди, использующие эту катастрофу к своей выгоде. Нет, конечно, само по себе это не беда. Можно даже сказать, что они делают благородное дело… Если бы не тот факт, что три из пяти моих сестёр были уничтожены ради поддержания этой катастрофы в актуальном состоянии. Вот этот факт окончательно исключает этих «благодетелей» из рядов рода человеческого. И освобождает всех людей от каких либо ограничений по отношению к ним. По крайней мере для меня лично.

Я попытался ещё выспрашивать технические подробности этой… ну пусть будет, ситуации, но назначенная тётя послала меня со всеми вопросами к… Правильно! К доктору Арсению Емельянычу, а не туда, куда вы подумали. Мол, он этим вопросом занимается… в рамках своего сотрудничества с Охранным отделением… его и спрашивай. Лучше него всё равно никто не знает. Дальше она возжелала поспрашивать меня на предмет адаптации в новом мире, но меня волновало совсем другое:

— В свете только что выясненного: насколько далеко я мо… мне позволено заходить в отношениях с Дашей?

— Держать вам свечку я не собираюсь, так что сами разберётесь, — сказала она нарочито легкомысленным голосом и вдруг упёрла в меня тяжёлый, мне даже показалось, ненавидящий взгляд: — У вас только два граничных условия, молодой человек: вы не посмеете причинить ей боль и вы не посмеете разрушить её репутацию. Если вы перешагнёте эту грань… поверьте, у меня достаточно влияния, чтобы превратить вашу жизнь в ад. Такой ад, что вы сами захотите прервать своё существование.

Я отложил столовые приборы, откинулся на спинку стула и холодно спросил:

— Ваше благородие! Я так понимаю, что вы втягиваете Дашу в связанный со мной проект не по своей воле? Ну так одно ваше слово и я близко к ней не подойду. А вам следует срываться на авторах этого проекта, а не на мне.

Тётя прикрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула и вот уже передо мной прежняя тётя Лиз. Немного суетная, в меру заботливая и слегка ехидная. Однако тон её остался очень серьёзным:

— Всё не так просто, Серж. Положение Даши, надеюсь ты понимаешь почему, очень… неопределённое. У Мишеля на тебя есть планы, хотя я их не знаю. Никто не знает, но ты должен понимать, что если тобой заинтересовался сам Мишель, ты точно будешь устроен. Если, конечно, не будешь совсем дураком. Но тут я спокойна, ты не дурак. А значит вполне можешь вытащить и Дашу. Поэтому я и согласилась. Но ум это одно, а остальные качества — совсем другое.

— И вы, как эмпат, считаете что я…

Глава 5. Библиотечная фея

— Извини, — она выдохнула это опустив глаза. — Боюсь, сама не знаю чего.

— Зато я знаю, чего надо бояться. Того, что я совершенно не представляю, что может репутацию поднять, а что уронить. И мою, и всех прочих. Вы, конечно, кое-что мне вчера рассказали, но от этого больше вопросов, чем ответов.

— Арсений! Чёрт бы его побрал! Говорила ему ещё неделю назад тебя разбудить, так нет же! Упёрся как рак в норе! Пока Мишель ему пинка не дал! А так, бы держал тебя в коконе ещё… Да чёрт его знает, сколько он бы тебя ещё держал!..

Мне пришлось вклиниться в этот поток причитаний:

— Ну так делать-то что?

— Подберу тебе пару книжек…

— И когда их читать? То-есть подберите, конечно, но, всё же извольте ответить при случае на несколько прямых вопросов.

— Спрашивай.

— О чём? Я сейчас даже не знаю, о чём спрашивать. Так что и вы тоже, приглядывайте и, при случае, не поленитесь подсказать.

— Это может быть…

— Я же мужлан из ремесленного училища. Вот и сделайте при необходимости замечание.

— Хм… И правда, умный мальчик…

На этом я счёл инцидент исчерпанным, поэтому вернулся к еде, а заодно решил прояснить момент, который, в свете полученной информации, казался мне удивительным:

— Кстати, тётя, если сейчас размножение вот так строго регламентировано, то как могло получиться, что кто-то не знает о своих родителях? Вот Даша например…

На это баронесса горько и криво усмехнулась:

— Я уже говорила тебе, что логика живёт в своём пространстве, а законы и обычаи — в своём. И они почти никогда не пересекаются…

— Но это и меня касается. Как получилось, что «меня» «потеряли»? — настойчиво спросил я. Ведь согласно легенде я был бастардом младшего брата одного из баронов с Дальнего Востока, оба родителя умерли и стараниями сестры моей «матери» меня отдали в местную ремесленную школу. А уже там, в школе, случайно обнаружили, когда после серьёзной травмы проверили кровь по генеалогической базе.

На это тётя усмехнулась:

— Знаешь такое слово: «незнаю»? Вот и говори его при случае. А кто захочет узнать лишнее — пусть сам ищет. И его тоже найдут. Ты свою часть легенды хорошо помнишь?

— Хорошо, — быстро подтвердил я.

— Вот и знай, то, что тебе надо, а тем, что не надо, пусть занимаются специально обученные люди.

После ужина я вернулся к себе. Читал книжки… хорошие такие книжки… в смысле, именно книги, со страницами, обложкой и иллюстрациями. Иллюстрации, правда, движутся, иногда разговаривают, местами — даже с читателем. В букваре такого оказалось много. Когда какой-то стрёмный персонаж спросил меня: «Что это за буква?», я чуть с кресла не свалился. А некоторые картинки вполне себе объёмные, словно вырастают из страницы, их можно уменьшать, увеличивать, рассматривать детали… смотреть в движении, а местами и потрепаться… технологии, блин!

Однако на долго меня не хватило. В конце концов, вопросы адаптации не решаются вот так, наскоком, в авральном порядке. Придётся моей тёте приглядывать и корректировать по мере надобности. Так что я отложил книжки, нашёл в телеке светские новости и под этот звуковой фон принялся наряжать ёлку. Согласно своему разумению и представлению о прекрасном. Правда, увы, во всём разобраться самому не удалось и я вызвал Нату. С ней дело пошло более осмысленно… на какое-то время, но вскоре я заметил, что мысли мои всё чаще отвлекаются от новогоднего дерева. Тогда я приказал горничной приготовить мне ванну.

Ната, умница, всё поняла правильно. Тут же сбросила фартук, стряхнула с себя браслеты и аппетитно повиливая своими вторыми девяносто ушла в ванную комнату. Я стряхнул с себя одежду, положил на журнальный столик магический наруч и последовал за ней… Что ж, день сегодня явно удался.

Утро в новом доме получилось вполне обыденным. Проснулся я один, ибо оставлять горничную в своей постели на ночь — слишком уж серьёзная заявка. Я, конечно, понимаю, что любая служанка мечтает стать содержанкой, но это надо заслужить, причём не только и не столько в постели. Так что я проснулся, умылся, сбегал в спортзал, куда меня проводила всё та же Ната, предварительно уточнив: хочу я заниматься один или в общем зале? Нужен ли мне тренер? И так далее и тому подобное.

В результате я оккупировал небольшой, примерно как обычный школьный, спортзал, снабжённый некоторым количеством разнообразных тренажёров. Из всего этого разнообразия я выбрал простые и понятные турник с брусьями. По нынешним временам они тоже снабжены всякими технологическими приблудами, но я всё это сразу отключил. Хотелось понять возможности доставшегося мне тела. Возможности, кстати, оказались вполне достойные. Хорошее тело мне вырастили! Надо за ним следить, причём грамотно, так что поставлю-ка я в свой план консультацию с Арсением Емельянычем и хорошим местным тренером. Причём именно в такой последовательности.

Всё время, пока я упражнялся (а заниматься спортом тут принято в обнажённом виде), Ната скромненько сидела в уголке на коленях, по японски, а когда я закончил показала где тут душ. Вот в душевой я её и оприходовал в очередной раз. Нда… Подростковые гормоны плюс обилие голого женского тела вокруг однозначно порождают некоторые проблемы. Интересно, как их тут решают? Не я же один тут такой? Или все уже настолько привыкли, что приспособились и внимания не обращают? В общем, как-то это надо решать, но пока я отправился на завтрак, где уже ждала меня моя хозяйка. Взгляд баронессы был хмурым и сосредоточенным.

— Я много думала, — заявила она, — и пришла к выводу, что слишком много от тебя требую. По всей видимости, различия между твоим временем и современностью действительно слишком радикальные, но, увы, я сама плохо представляю, что и как тебе объяснять.

Я задумался. Наверное, надо начать с самого срочного, что должно появиться к обеду:

— Тогда, для, для начала, объясните мне, что может повредить репутации девушки и что может её оскорбить?

Дальше разговор пошёл более конструктивно. И, о женщины! Их мозги и правда устроены как-то не так, как надо, даже у самых умных. Ну зачем вываливать на меня тысячи примеров, когда в них очень быстро начали проступать очень даже логичные закономерности. В конце концов всё стало не то, чтобы, очевидно, но, по крайней мере стали понятны некоторые основы, опираясь на которые можно осмысленно строить линию поведения. В принципе, всё, как всегда, основано на чисто материальном базисе: абсолютный иммунитет исключает, в том числе, и так называемые, «дурные болезни», а любая беременность может быть только не то, что плановой, а сугубо заказной. Вот и получается, что два главных повода поставить сексуальность под общественный контроль сами собой испарились, а это не могло не сказаться на самых базовых основах того, что обычно называют нравственностью.

— Ну вот, а вы говорили, что логики тут нет, — с улыбкой сказал я, озвучив свои выводы.

— Получается, что так, — улыбнулась в ответ баронесса, — но есть ещё многочисленные детали, а в них сидит столько чертей, что отправь их обратно в Ад, так там места для них не хватит.

— Учту, — согласился я и перешёл к другому вопросу: — Как мне себя вести, чтобы не обидеть слишком сильно Дашу?

— Ну ты тоже её слишком сильно не балуй. Для её же блага.

Да елдык же тебя через кырдык! И абраком тебя в барак! Ещё за ужином, чуть не с ножом у горла, требовала от меня совсем противоположное. И как вот с бабами дела вести? Короче, плюнул я на это дело, решил разбираться на месте, по обстановке, а на сейчас попросил что-нибудь по ближайшей истории, современной географии и политике. Дабы за пол дня подтянуться настолько, чтоб сойти за местного, хоть в самом отдалённом приближении. Баронесса, немного подумав, отвечает:

— Вообще-то, в том, что Арсений загрузил тебе в память должна быть полная школьная программа… Но ты прав, копаться в этом напрямую… — её слегка передёрнуло. После минутного размышления тётя выдала вердикт: — Сходи в библиотеку, попроси Верочку помочь. По книжкам пробудишь основные точки загруженной памяти, только не углубляйся слишком, а то вытаскивай потом тебя из транса… Ещё вопросы?

Тут я вспоминаю одну проблему, на которой могу реально проколоться:

— По легенде я в училище учился по специальностям «обслуживание летательных аппаратов» и «генетическое программирование», но я же в этом вообще ничего не понимаю!

— Арсений загрузил тебе всю школьную программу. Всю! Просмотри на скорую руку и сможешь при случае изобразить знатока, особенно среди тех, с кем будешь общаться. Они и этого не знают. А если не будешь никуда лезть руками, то и не проколешься. Да и не будет у тебя случая изображать из себя мастера, не парься.

Ладно, поверю на слово. Вызвал Нату и приказал отвести меня в библиотеку.

Библиотека оказалась общедоступным заведением и располагалась в самом высоком здании цитадели, чем-то напоминающем готический собор. Пройдя по улице, мы вступили в это хранилище тайн и знаний и я… прибалдел. Иначе не скажешь. Огромное помещение высотой метров десять, а то и пятнадцать, заливал солнечный свет, проникающий сквозь узкие витражные окна, от пола до самого потолка. И там же рядами стояли высоченные, почти до самого потолка, книжные шкафы. Это потом я узнал, что здесь, в имении назначенной мне тёти, находится самая ценная библиотека Империи. По количеству книг она, конечно, не столь велика, но вот сами книги… Самое ценное, естественно, лежит не здесь, в верхнем зале, а в подвалах. Там хранится подлинник Велесовой книги, несколько золотых табличек из потерянного города Эльдорадо, египетские свитки, шумерские магические тексты, причём именно оригиналы, прижизненные издания Ломоносова, Пушкина, Толстого, Стругацких… Здесь даже можно сыграть в первую Кваку на точной реплике писюка на 386-м процессоре! Но всё это я узнал потом, а сейчас просто стоял и балдел от вида этих чудовищных книжных шкафов и порхающих между ними феечек… Сначала мне показалось, что это лольки с крылышками, но приглядевшись я понял, что феечки тут — сочные барышни с развитой и очень аппетитной фигурой, правда ростом не больше метра. А крылышки у них похожи на крылья бабочек, но блестят и переливаются всеми цветами радуги, как крылья стрекозы.

Изловчившись я поймал одну из них за пятку и спросил:

— Красавица! Как тут найти библиотекаря?

— Ой! — пискнула летунья. — Молодой барин! Вы подойдите к центральной стойке, а я позову!

Киваю и отпускаю нежную пяточку. Феечка отлетела от меня метра на два, но вдруг развернулась и, залившись румянцем от щёчек до пяточек, даже соски напряглись, спросила:

— А вы действительно думаете, что я красивая?

Мило улыбаюсь:

— Не думаю, ты и есть красивая!

Феечка буквально расцвела и умотала куда-то между книжными шкафами. А за спиной раздалось недовольное сопение. Поворачиваюсь и назидательно говорю горничной:

— А ревность это худший из женских пороков. Да и не с чего тебе такое себе в голову забивать.

— Я знаю… — вздыхает Ната.

— Вот и работай над собой.

У стойки меня уже ожидала… Да, да! Девушка лет шестнадцати, всё в таком же белом фартуке и чепчике. Правда у неё имелся ещё один аксессуар — большие очки довольно хищного вида. Стёкла в очках были без диоптрий, но этого и не требовалось, ибо назначением девайса было не исправлять зрение (к моменту моего пробуждения с этой проблемой уже научились справляться без очков и контактных линз), а служить интерфейсом к системе управления библиотекой. Эти очки, а также серьёзное выражение лица, делали библиотекаршу старше прочих, виденных мной особей самки человека. За исключением баронессы, естественно.

— Вы Вера? — уточнил я на всякий случай.

— Да, — кивнула она, — а вы молодой барин? Элизабет Никодимовна меня предупредила. Я подобрала материалы для вас, они находятся в отдельном кабинете, Сиси вас проводит. Если что-то понадобится — зовите её или обращайтесь ко мне.

Тут же откуда-то сверху спикировала библиотечная феечка, та самая, которую я ловил за пятку.

— Молодой-барин-позвольте-проводить-вас-у-вас-такой-хороший-кабинет… — принялась стрекотать она.

Я кивнул библиотекарше и мы двинулись. Впереди в воздухе мельтешила феечка, довольно эротично, надо сказать, следом за мной, в дух шагах, как тень, следовала Ната. И как в таких условиях можно заниматься чем-то кроме… кхм… Усилием воли я заставил себя вернуть мысли в конструктивное русло и далось мне это намного легче, чем раньше. Наверное, и правда, всё дело в привычке.

«Кабинет» нашёлся в глубине библиотеки и оказался очень уютным: эдакая маленькая беседка между книжных шкафов у самого окна. На полу ковёр, сверху крыша, видать чтоб падающая с большой высоты книга (или феечка) не зашибла меня сразу на смерть, стол с зелёным сукном, не большой, но достаточно просторный, кроме основного стола ещё и низенький журнальный с просторным пуфиком рядом с ним… Так что если что можно Нату… Тьфу на вас! У меня сейчас другие дела! тем более, что на столе уже ждали меня несколько тонких книжек и блокнот с ручкой. Ну прям сервис и всё бесплатно… Хотя, о чём это я? Я же тут молодой барин, воспитанник хозяйки, так что тут всё, в некотором смысле, и моё тоже. И Ната моя, и феечки… Так! Снова стоп! Вот книжки, а время не резиновое.

Сиси ещё поинтересовалась: не нужно ли мне чего и я попросил чаю. А вот когда стали решать какого чаю, вдруг выяснилось, что за прошедшие с моей смерти тысячи лет люди не забыли чай зелёный, с жасмином. Уря-я-я-я-я-я! Правда, когда мне его принесли, выяснилось, что заваривать его за прошедшие годы таки разучились. По началу я подумал, что это дефект местной библиотеки, но потом, за обедом, стало ясно, что таки да, искусство это утеряно. По крайней мере здесь, в России. Пришлось срочно учить местных дикарей этой высокой премудрости. Но это потом, а сейчас я погрузился в изучение предоставленных мне изданий. Правда через несколько минут снова бросил взгляд на Нату. Она сидела на коленях у журнального столика, как утром в спортзале. Мимоходом подумал, что в таком положении ей очень пойдут ушки и хвост… Это, конечно, смотрится живописно, но присутствие такого вот истукана рядом меня изрядно напрягало, поэтому я спросил:

— Ты обязана меня везде сопровождать?

— Да, барыня приказала, на всякий случай.

— Тогда, может тоже возьмёшь себе что-то почитать? Я здесь надолго.

— А вы разрешаете? — радостно вскинулась служанка.

— Конечно. Как позвать Сиси?

Оказалось, надо просто… позвать. Голосом. Как тётя Лиз вызывала Прохора, когда мы только прилетели сюда. Я позвал. Феечка явилась через минуту и весело прощебетала:

— Что изволите, молодой барин?

— Принеси Нате что-нибудь почитать.

— А что именно?

Дальше девушки пошептались о чём-то своём и ещё через минуту моя горничная рассматривала какие-то журналы. Сначала сидя, потом прилегла на пуфик, сняв, с моего разрешения свой фартук, чтобы не помять… Но мне было уже не до её округлостей и выпуклостей, я погрузился в изучение атласа современной России, а потом и мира. Действительно интересно! Смотришь на какое-нибудь название, и в голове тут же всплывает информация об этом городе, княжестве, баронстве…

Через некоторое время Ната тронула меня за руку:

— Барин! Баронесса велела мне отвлечь вас через час…

Да, действительно. После каждого часа работы надо размяться… Интересно, насколько уместно будет размять Нату прямо тут, в библиотеке?

Глава 6. Ея высочество

Оказалось, что и просто, и уместно. Достаточно было дать соответствующую команду беседке и все её открытые проёмы затянула непроглядная тень, после чего вполне можно было приступить к разминке.

Разминка пошла на пользу. Голова заметно прояснилась и я, со свежими силами, принялся «вспоминать» курс истории. Здесь всё работало точно также: смотрел по таблице имена и даты, а в голове всплывала информация из школьных учебников. Но хотя изучение необходимого материала таким образом идёт очень быстро, время всё же не резиновое, а силы мои не безграничны. За отведённый мне баронессой час я успел более-менее подробно вспомнить последние пол тыщи лет и совсем пунктирно то, что случалось раньше. Увы, потому что там, в древности, было нечто действительно важное и это важное гнездилось в том, что сейчас называли: «два тёмных века» и том, что случилось сразу после того, как человечество вышло из их сумрака. В это время, где-то с середины XXI по конец XXIII веков, случилось что-то, что кардинально перекроило всё существование, всю структуру человечества. А сразу после этого времени, далёкий предок нынешнего «дяди Миши», как я понял — выходец из какого-то северного народа, принялся собирать железной рукой осколки того, что когда-то было Россией. И именно там, в этом легендарном времени, от которого почти не осталось свидетельств, и лежали корни всех проблем современности. Так что историей надо будет заняться вплотную. Но не сейчас, ибо голова уже изрядно гудела и отказывалась воспринимать что-либо новое. Так что я снова встал, слегка размялся, на обеспокоенный вопрос Наты, не нужна ли мне помощь? — просто махнул рукой: мол, потом и перешёл к текущей ситуации.

Текущей ситуации — имена, звания, события — я посвятил гораздо меньше времени. С одной стороны, потому что эту информацию можно таскать из загруженной мне памяти по мере надобности, а с другой — моей башке стало уже реально плохо. И когда я понял, что вот он, мой предел — принудительно остановил процесс. В результате, у меня нарисовалось ещё пол часа свободного времени до обеда. Вот и славно! Как раз я… а вот и не то, что вы подумали! Пробежался по морозцу вокруг цитадели, что пошло явно на пользу: когда я входил в столовую, моя голова уже не была столь квадратная, она только тихо звенела.

Тётя, как всегда, уже ждала меня за столом. Я поинтересовался: могу ли заказать себе зелёный чай? Она на это даже рассмеялась:

— Ты член семьи, а семья владеет здесь всем. И всеми. Так какие проблемы?

Она щёлкнула пальцами, вызывая прислугу, но я остановил её:

— Только заваривать я буду сам! А то, если они заваривают его так же как в библиотеке, это просто акт вандализма!

На моё заявление про чай тётя оживилась:

— Даже интересно, что нового можно придумать в этом процессе?

— Ничего нового, — ответил я, — только древняя мудрость.

В конечном итоге я собрал нужный комплект (чайник с кипятком, два заварочных чайника и чашки на двоих), выбрал сорт чая из имеющихся (ну надо же! Вот что значит китайцы! за две тысячи лет названия сортов не поменялись!) и принялся священнодействовать.

Когда мы пригубили первую заварку, тётя Лиз с некоторым сомнением произнесла:

— Ну… получше, чем заваривает мой повар, но всё равно, пока ничего особенного…

— Вообще-то, первую заварку принято выливать, — пояснил я, — но мне она нравится. В ней есть особая такая свежесть и маслянистость.

Баронесса вежливо кивнула: мол, ну да, а дальше-то что? Я же в ответ принялся объяснять:

— Хороший жасминовый, и вообще зелёный, чай принято заваривать по несколько раз. Сколько бы ни настаивался чай, с первой заварки он не раскроется.

Она посмотрела на меня с удивлением, видимо, идея заваривать один и тот же чай по несколько раз казалась ей дикой. Вот я тебя и удивлю! Я залил кипяток в заварочный чайник, накрыл его полотенцем и, отсчитав в уме до двадцати, перелил содержимое в чайник справедливости, откуда уже разлил по чашкам. Тётя глотнула из своей чашки и расплылась в блаженной улыбке:

— И правда, неожиданно!

Тут я пустился в пространные рассуждения о свойствах первой, второй и далее заварок. Тётя слушала меня с явным интересом, а под конец задумчиво сказала:

— Научишь мою кухарку этому искусству?

— Можно, — согласился я, но тут же огорчил тётю: — Но всё равно ничего не получится. Чай надо заваривать непосредственно перед употреблением. В моё время в китайских ресторанах, когда заказывали чай, то приносили чайник, кипяток и заварку. Уж кто-кто, а китайцы в чае толк знают.

— Китай это вообще большая загадка… — задумчиво сказала тётя и в этот момент от дверей столовой раздался жуткий воплевизг:

— Мама-а-а-а-а-ан!!!!

От этого вопля не то, что уши заложило, Амур с Психеей, что резвились вокруг макушки новогодней ёлки, рухнули вниз и едва сумели зацепиться за ветки. Мне же совсем не повезло: я как раз пригубил свою чашку и именно чаем-то я и подавился. А вот тётя Лиз осталась каменно спокойной:

— Дашенька, где твои манеры?

Говоря это она встала навстречу дочери и даже сумела устоять, когда та налетела на неё как вихрь и повисла на шее. А я смог подробнее рассмотреть это новогоднее чудо. Тоже чернявенькая, монголоидной внешности, но с явным рыжеватым отливом в длинных, до пояса, волосах, собранных в два пышных хвостика по бокам. Платье… в первый момент, я подумал, что это обычное школьное платье советского ещё образца, правда без рукавов, с неизменным для местной моды фартуком, но приглядевшись понял, что не совсем. Впечатление было такое, что это платье было разрезано по бокам, от подмышек. И не просто разрезано, обе половинки ещё и немного обужены, чтобы оставлять некоторый простор для обозрения голого тела. И, да, на всём этом особо феерично смотрелся красный пионерский галстук… Впрочем, обращение к любезно предоставленной мне доктором памяти подсказало: всего лишь знак того, что Даша учится в средней школе: у начальной школы галстуки синие, у средней — красные, а у высшей — белые.

Кстати, о школе: в нынешней Российской Империи если не всё, то многое завязано на магию и астрологию, вот и школа туда же. В соответствии с астрологическими градациями возраста и построено деление образования на младшую, среднюю и высшую школы: по наступлении возраста Тельца — с семи лет — ребёнок идёт в младшую школу и учится там до наступления возраста Близнецов, то-есть до 14. С 14 переходит в среднюю школу, где учится до 21 года. Высшая школа, примерно соответствует тому, что было ВУЗом до моей смерти, продолжается следующие семь лет, с 21 до 28 лет, возраст Рака. Как уж они прикладывают астрологию к выведенным в инкубаторе детям, которые вылупляются с биологическим возрастом в три года, я не особо понял тогда, да и после не вникал.

Пока я тут вспоминал то, что «знаю» о современной системе образования, радостная встреча матери с дочерью шла своим чередом и ея высочество соизволили обратить взор на меня:

— А это кто?

— Серж, — ответила тётя Лиз. — Я тебе о нём писала.

— А… это… — сморщила мордочку Дашенька. И тут же, демонстративно втянув носом воздух, с презрением заявила: — Ага! Значит, пыталсяподлизываться, глотая твоё любимое пойло и в результате подавился? Поделом!

Я только покачал головой и снова пригубил чашку. Шикарно! А тётя с усмешкой возразила своей дочке:

— Между прочим, Серж показал мне как правильно заваривать зелёный чай. Действительно получается божественно!

— Правда? Может это и правда можно пить?

Заявив это, юная баронесса перегнулась через стол, выхватила у меня из рук чашку, тут же хлебнула чайку и судорожно прикрыла ладошкой рот:

— Ыть… это…

Я тоже перегнулся через стол, осторожно вернул себе чашку, не спеша допил и, добавив в голос ехидства, сказал:

— Между прочим, есть древний обычай: если юноша и девушка пьют из одной чаши, они связывают себя особыми узами…

— ТЫ!!! — она попыталась швырнуть в меня чашкой и вдруг обнаружила, что рука у неё пустая. Я же демонстративно поставил сосуд на стол.

Даша какое-то время буравила меня взглядом, а вот её маман откровенно веселилась. И даже подначила:

— Осторожнее, доченька! С магией шутки плохи!

При этом она почему-то внимательно посмотрела на меня. А нас-то пошто? Или… БЛИН! То, что я озвучил про «древний обычай» что-то значит? И с магией и правда, шутки не пошутишь? Ой-ой! Как бы не влипнуть… Дашенька, тем временем, немного успокоилась и, демонстративно игнорируя меня, обратилась к матери:

— Кстати, маман, дядя Миша обещал заехать на днях. Куда мы денем вот это? — и она кивнула в мою сторону.

— Дашенька! — с укоризной произнесла старшая баронесса. — Как можно! Серж теперь — член семьи и отношение к нему должно быть соответствующее.

— А как ты его дяде Мише покажешь? Он же чурбан-чурбаном! Да он же…

— По крайней мере, мне хватает воспитанности не оскорблять человека, которого я совсем не знаю и которому меня даже толком не представили, — я вклинился в этот поток довольно невежливо, но очень спокойным голосом, за что заслужил ещё один внимательный взгляд тёти Лиз.

Дашенька аж задохнулась от возмущения, но маман её резко оборвала:

— Хватит! Серж прав, у тебя нет оснований скандалить! К тому же, Мишель очень интересовался нашим новым членом семьи. А теперь, позвольте я представлю вас друг другу, как положено, — она кивнула в мою сторону и произнесла: — Сергей Пантелеевич, из баронов Снежногорских. Извини, я тут самовольно повадилась называть тебя Серж, так что если…

— Нет, нет, мне даже нравится, — перебил я.

— Ну и отлично! А это Даша, моя дочь о которой я тебе много рассказывала…

Я молча поклонился, а тётя Лиз подвела под знакомством жизнеутверждающую черту:

— А теперь, давайте наконец обедать.

Обедать, так обедать, я не против. Возникшая словно из ниоткуда прислуга быстро поставила Дашеньке столовые приборы, приличных размеров жбан с её любимым лимонадом и мы приступили к трапезе. За едой Дашенька несколько расслабилась и постоянно стрекотала, рассказывая матери о своей школьной жизни. А я большей частью помалкивал, вслушиваясь в поток её сознания и пытаясь более-менее адекватно составить себе представление о том, чем и как живёт современная молодёжь. Наконец речь зашла о планах на будущее.

— Надеюсь, ты отправишь вот это куда-нибудь подальше? Чтоб не путался в школе у меня под ногами и не позорил! — заявила Дашенька, ткнув в меня пальцем.

На это тётя Лиз только усмехнулась:

— Наоборот, планирую отправить вас обоих в Питерский лицей или туда же, в Кадетский корпус…

— Его в солдатню, пожалуйста, а меня…

— Вместе! И это не обсуждается.

Дашенька сникла. Видать когда маман говорит таким тоном, возражения не принимаются. И всё же она попыталась клянчить:

— Но мама…

— А Сержу надо хорошо подготовиться к новой школе, так что ты остаёшься дома до конца учебного года, поможешь ему подготовиться к следующему классу и подтянешь по этикету… Кстати! Ты не забыла, про новогодний бал во дворце?

— Вот-вот!… — оживилась Дашенька, но мама её опять загнула:

— Вот ты и подтянешь его по танцам. У вас ещё полторы недели.

— Мамочка!… — Даша чуть не плакала. — Ну зачем он нам!

И вот тут старшая баронесса не выдержала:

— Доченька! А вот этот вопрос тебя не касается. Есть люди поумнее и поопытнее тебя. А ты, пожалуйста, слушайся и не задавай лишних вопросов. И не распространяйся на эти темы за пределами семьи.

Вот тут взгляд Даши стал заинтересованным. Она ещё раз оглядела меня, словно спрашивая: «Что же ты такое, Серж Снежногорский?», но ничего не сказала, возвращаясь к своей тарелке. А я потянулся к чайнику: по моим прикидкам, ещё пару заварок этот сорт выдержит (оказалось, выдержал ещё целых три). Тут очень в тему принесли десерт — приличных размеров торт — и Дашенька прихватила себе изрядный кусман. И куда в неё столько влезает? Не, фигурой она, конечно в маму, хотя и не сформировалась пока до конца, но всё же… Я тоже уделил внимание. В смысле, торту. Хотя, конечно, ограничился меньшими масштабами: что ни говори, а полный обед был уже съеден. Торт, надо сказать… однозначно надо! Шикарный торт! А уж с хорошим-то чаем!.. Но, увы, я был совершенно не в курсе — то ли это уникальное творение местных кулинаров, то ли какой ординарный ширпотреб, по какой-то причине любимый Дашенькой, поэтому на заинтересованный вопрос: «Ну как?», ограничился спокойным ответом:

— Вкусно, очень вкусно.

За что тут же получил презрительно безразличное:

— Чурбан!

А вот тётя посмотрела на меня слегка прищурившись, похоже, она поняла причины моего затруднения. Позже выяснилось, что торт этот она пекла собственноручно, для любимой доченьки. Ну кто ж знал-то?! Впрочем, когда я узнал, признание кулинарных талантов тёти Лиз оказалось для неё несколько неожиданным: теперь ей приходится заниматься печением этого торта несколько чаще, чем до появления в доме меня. И Дашенька в этом вопросе проявляла со мной удивительное единодушие. Несмотря на наши регулярные трения.

Однако, обед, вполне естественным образом подошёл к концу, тётя изволили полюбопытствовать у детей: Что дальше?

— Снова в библиотеку? — уточнила она у меня.

— Уже и так голова квадратная, — отмахнулся я. — Пойду к себе, посмотрю телек, да и ёлку надо донарядить. Новый Год уже скоро, а я только начал.

— Пф-ф-ф-ф-ф! — выдохнула Дашенька. — А прислугу напрячь? Религия не позволяет? Или сам всю жизнь был прислугой, так и прижился?

— Ой-ой-ой! — рассмеялась тётя. — А сама-то? Кто мне писал, чтобы ёлку в твоей комнате без тебя не наряжали?

— Это другое, тут понимать надо! — подначил я.

— Чурбан! — снова обругала меня Дашенька и, чмокнув маму в макушку, умотала.

Я тоже коротко поклонился и отбыл восвояси.

И под мягкое бурчание светских новостей из телевизора я принялся наряжать ёлку. Как мне ни хотелось отослать Нату (а то ещё вообразит себе чего лишнего, знаю я эту публику, ещё по прошлой жизни), но, увы, инструкций по обращению с ёлочными игрушками доктор мне в память не загрузил, а за прошедшие двадцать веков в мире многое изменилось. Ёлочные игрушки тоже стали сильно технологичными. Вот и пришлось опираться на подсказки и консультации горничной, дабы не облажаться. Этого занятия хватило на пару часов неспешного удовольствия, после чего Ната споро собрала пустые коробки и установила последние положенные драпировки. И новогодний дух окончательно поселился в моих апартаментах (все остальные новогодние украшалочки, кроме собственно ёлки в моей персональной гостиной мне украсили заранее). Я позволил себе немного расслабиться и наконец получить капельку удовольствия. И правда, вот оно, истинное новогоднее чудо! Вернуться в детство, под самый новый год, да ещё в привилегированном статусе, да не каким-то мелким дворянчиком, а в семью особы ну очень приближённой к императору…

Ната поинтересовалась моими планами, взглянув на меня с откровенным намёком. Нет, это уже совсем лишнее. Гормоны я немножечко успокоил, так что мог и подсократить уделяемое служанке внимание до необходимого минимума. Потому и заявил, что хочу прогуляться, посмотреть крепость. Горничная, естественно, отправилась меня сопровождать, сославшись на приказ хозяйки.

Начали мы, как и вчера, с ратушной площади, где уже развернулась небольшая новогодняя ярмарка. И я позволил себе окунуться с головой в предпраздничную атмосферу. В мире, где технология неотличима от магии, а магия сосуществует с технологией на законных основаниях, я снова впустил в свою душу Сказку.

Глава 7. Город Ленинец

О Новый Год! Самый любимый и популярный праздник всех времён и народов! И не важно когда его славят: в указанную ли формальным календарём дату или в первое Новолуние Водолея, в Осеннее или Весеннее Равноденствие или в день зимнего Корочуна, люди всегда призывают в этот час Надежду и с этой Надеждой ждут Перемен. Тут я подумал: получается, что Меняющий Пути — самый популярный бог всех времён и народов. Куда до него всяким аллахам и христам… Правда, как и положено Интригану, он создал такой тайный культ, что все мы, его верные культисты, даже не знаем, что состоим в этой секте… Ну да ладно, имена эти давно забыты, ибо всё прах, что несут над миром ветра перемен, а сейчас я купил себе горячего сбитня и пирожок (по ходу выяснив у Наты, что мне положен персональный кошелёк с приличной денежкой внутри, который немного виртуальный и потому всегда со мной), угостил и Нату, вызвав, по всей видимости, у неё очередной всплеск ненужных мыслей. Но, что поделать, не могу я жрать в обществе девушки и не угостить её, пусть даже она — всего лишь служанка. Тяжёлое советское наследие, хоть я и не застал этого периода истории своей страны. Ну а потом прошвырнулся, используя её в качестве навигатора, по узким улочкам цитадели, уже погрузившимся в сумерки. В конце концов я снова выбрался на стену одного из бастионов, посмотреть на алеющий зимний закат. Ещё немного и Новый Год, когда Солнце начнёт прибывать…

Из медитативного состояния, куда я погрузился, меня вывел насмешливый окрик Дашеньки:

— Что, уже назначаешь свидание прислуге? Вращаешься в привычном кругу?

Сказав это она демонстративно оттеснила Нату и опёрлась о парапет рядом со мной. Горничная профессионально испарилась. Я же равнодушно пожал плечами:

— Тебя же здесь не было, теперь буду приглашать тебя. И вообще, тётя сказала, чтобы нигде не лазил один, чтоб не заблудился. Будешь моей провожатой?

При этом я нагло рассматривал её: девушка была одета по-домашнему, то-есть только в неизменные браслеты и сетчатую накидку, скреплённую у горла брошью в форме какого-то цветка.

— Вот ещё! — фыркнула она, опираясь на парапет. — А ты учти, самозванцев в высшем свете не любят! Вылетишь отсюда, как пробка из бутылки!

— А нас-то пошто? — удивился я. — Я вообще не при чём.

— Ага. И ничего не делал, базы не взламывал, инспектора не подкупал? Сколько сейчас стоит внести фальшивые данные в генетическую базу?

Вообще-то оправдываться перед ней я не собирался, но на всякий случай решил протестировать свою легенду в полевых условиях:

— Какие базы, о чём ты? Попробовал кое-какой манёвр на «Малине», расшибся, а когда очнулся — я уже барон. Как, что, почему, мне даже толком не сказали.

— Ага. Я — не я и рожа не моя. Только это никого не трясёт! Запомни! Тебя выведут на чистую воду и тогда…

Что будет в таинственном «тогда», Даша оставила мне додумывать, но думать на эту тему мне было не из чего, информации по этому миру у меня слишком мало, поэтому я продолжил прощупывать почву:

— Хочешь сказать, твоя мама совсем конченая дура, повелась неизвестно на что?

— Значит она тебя использует, ещё хуже! Для тебя хуже!

— Предлагаешь мне своё покровительство? И что я должен делать взамен?

Спрашивая это я ещё раз демонстративно прошёлся взглядом по её фигуре. Даша от этого просто вспыхнула:

— Знай своё место! Даже если мама не ошибается и взяла тебя просто из жалости, помни, что ты ублюдок! Отброс! Таких терпят, пока будешь знать своё место!

— Конечно, конечно! — ответил я с демонстративной насмешкой, продолжая столь же демонстративно её разглядывать. — И обращаться к тебе строго по имени-отчеству. Дарья… Как там тебя по батюшке?

— Хам! — рыкнула она и, резко развернувшись, умотала.

— А нас-то пошто? — глядя ей вслед, я повторил явно риторический вопрос. Надо отдать должное, уже в свои четырнадцать девочка умела подать себя гораздо лучше, чем та же Ната. По крайней мере внешне.

А ещё я подумал, что эту кобылку надо очень аккуратно объездить. Тётя Лиз и её шальная дочка — очень уж удобный социальный лифт. Конечно, если верить намёкам этой «тёти» и чуть более прямым замечаниям доктора, вернувшего меня к жизни, там, на самом верху на меня есть какие-то очень серьёзные планы и эти планы предполагают не только моё выживание, но и определённый карьерный рост. Но если к этим планам добавить ещё и некоторые гарантии, будет намного надёжнее. Тем более, что гарантия, на вид, по крайней мере, довольно приятная, а тётя не против мне эту гарантию предоставить. Ну а характер… Характер буду приводить к более-менее вменяемому состоянию. Есть у меня ещё с прошлой жизни кое-какие наработки на эту тему.

За ужином ея высочество изволили меня демонстративно игнорировать, а тётя предпочла дистанцироваться от процесса и тихо наблюдать со стороны. А уже вечером, когда я приказал Нате подготовить ванну, она хитро улыбнулась и… в окошко впорхнула Сиси. Та самая библиотечная фея. Видать горничная очень серьёзно восприняла моё замечание насчёт ревности.

Вечер в обществе феечки и горничной послужил достойным завершением долгого трудового дня. И уже засыпая (девочек я опять отослал, ибо нефиг), я думал о том, что мир, в котором я оказался, сильно отличается от моего родного времени. И дело не только в технологиях… Хотя, может в технологиях-то всё и дело? Вот взять тех же феечек…

И даже проснувшись утром я всё продолжал о них думать. И совсем не в том смысле, в каком попользовал Сиси вчера вечером. Феечки, гоблины, домовые, русалки и водяные, нимфы и лешие… огромный… зоопарк искусственно созданных сервисных существ. То, что кардинально отличает мой мир от того времени, куда я попал и современную Российскую Империю от Западного Синдиката. Псевдоразумные, их толпами выращивают в инкубаторах, типа того, в котором создали моё нынешнее тело. Они появляются на свет уже взрослые, с базовым набором знаний и способностей, как общих, так и необходимых в их будущей профессии. Благодаря этому обучаются они быстро, работают усердно, сами себя обслуживают и повышения зарплаты не просят. Составляют подавляющее большинство рабочей силы. Удивительно, как в этих условиях остаётся место для работников-людей, но ведь остаётся, причём довольно много. И не только на высоких, требующих высшего образования должностях. Везде, где требуется хоть какая ответственность, случается принимать решения и, традиционно, вся работа с людьми. Поскольку второй моей специализацией, согласно легенде, было генетическое программирование, я знал об этой материи довольно много (вот этот на пласт знаний доктор не поскупился и в загруженной мне памяти было много чего сверх школьной программы) и уже решил для себя разобраться в вопросе фундаментально. И интересно, и, тот немаловажный факт, что профессия «безземельный баронет» какая-то не слишком надёжная. Нет, опять же, у сильных мира сего есть на меня какие-то планы, в которых предполагается моё выживание и кое-какая карьера, но и самому обеспечить себе хоть какой базис будет полезно. Вот и обеспечу.

Под эти мысли я умылся и побежал делать зарядку. А за завтраком тётя объявила нам с Дашенькой программу погрома на ближайшие дни: До первого числа Козерога — когда собственно и состоится традиционный новогодний бал во дворце, Серж должен хоть как-то научиться танцевать и освоить основы этикета. Чтобы не выглядеть там совсем уж мужланом. Ответственный за обучение — юная баронесса Дарья. Исполнять! Дашенька на это покрутила носом, но быстро привела себя в рабочее состояние и словно бульдозер потащила меня… ко мне, подбирать парадный мундир.

Совершенно неожиданно выяснилось, что всё необходимое у меня уже есть. И вообще, гардероб, который я уже, вроде бы, и перерыл под присмотром горничной, оказался на удивление бездонным, так что некоторый (на мой неискушённый взгляд — явно избыточный) набор парадного тряпья там тоже имелся. И Дашенька взялась меня одевать, безжалостно подгоняя и тасуя комплекты парадных костюмов, подбирая под мой рост, цвет глаз («И кто это выбирал? К твоим глазам надо совсем другое!») и волос… И всё это надо было обязательно примерить, прикинуть какое ей к этому надевать платье, потом вспомнить, что вот именно такого платья у неё нет и процесс повторялся по новой. Довольно быстро я потерял счёт времени, ориентацию в пространстве и вообше… Похоже, по ходу я достиг окончательного дзена. Когда до постижения высшего невыразимого Дао оставалось совсем немного, ея высочество (только не говорите это вслух, ибо наша светлейшая княжна — хоть и принцесса, но неофициально!) таки решила, что результат можно признать терпимым. Я посмотрел на себя в зеркало.

Я говорил, что сейчас в одежде властвуют два принципа — простота и удобство? Забудьте! Парадного костюма это не касается! То-есть сидело на мне всё это вполне удобно, но вот насчёт простоты… Надетая на меня хламида являла из себя довольно экстравагантный гибрид парадного военного мундира, восточного халата и дзюдоистского кимоно и состояла не меньше чем из пяти слоёв, каждый из которых играл свою роль в окончательном декоре. Думаю, в моё время эта… ну пусть будет одежда, хорошо смотрелась бы на сборище любителей косплея по манге или американским комиксам… или гибриду того и другого. Но и это оказалось ещё не всё:

— Ладно, сойдёт! А аксессуары подберём позже, — заявила Даша и потащила меня в свои апартаменты. Подбирать платье для неё, ибо её платье должно гармонировать с моим мундиром. Причём именно в такой последовательности.

Затащив меня к себе Дашенька властным движением руки приказала шкапу изрыгнуть полный набор её парадных платьев и принялась копаться в разлетевшейся по всей гостиной куче тряпья, подбирая, комбинируя, сочетая и проверяя, как всё это будет смотреться на ней, причём обязательно в моём обществе, да не просто так, а в разных ситуациях, которые мы моделировали: пройтись в паре, приглашение на танец, такое па, сякое па… По ходу она успевала переодеться, полностью или частично, бессчётное число раз, не утруждая себя укрыться хотя бы за ширмой. А ещё, в промежутках, перекапывала изрыгнутое шкафом тряпьё, так что я получил возможность наслаждаться множеством сеансов весьма бурного стриптиза. Но, увы, пребывая на грани постижения бесконечного и невыразимого Дао, я мог воспринимать Дашеньку только с эстетической точки зрения. Эстетика, кстати, вполне на высоте.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Подошёл к концу и этот кошмар. В конце концов Дашенька таки смогла собрать себе наряд, который сочла приемлемым… Вернее, была остановлена раздавшимся в комнате голосом матери:

— Вы обедать, вообще, собираетесь?

Дашенька на это только тяжело вздохнула и буркнула:

— Щаз… идём…

И правда, уже минут через полчаса, она со вздохом оглядела себя в зеркало и процедила:

— Ладно… Это более-менее…

Парадное платье, вопреки моим ожиданиям, было ни разу не прозрачным и даже что-то прикрывало, хотя общая логика — полоска ткани спереди, полоска сзади и просвет по бокам — осталась неизменной. Но, вот ведь удивительно, и в рамках этого антуража можно добиться значительного разнообразия. Дашенька же, критически оглядев себя в современном голографическом аналоге зеркала, позволяющем увидеть себя любимого в полном объёме да ещё и со всех сторон, рванула, было, в столовую, не забыв ухватить меня за руку. Но тут я её тормознул:

— Э! Нет! Если уж мы при всём параде, то и выступать надо соответственно!

Она на это только сморщила носик, типа: «Ты-то? И соответственно?», но всё же позволила взять себя под руку и мы двинулись представиться тёте в парадном облике.

Тётя критически оглядела нас и выдала вердикт:

— Вроде ничего… Только где… — и дальше последовал список аксессуаров минут на пять.

— Ой, мамочка! — отмахнулась Даша. — По ходу подберём, когда я буду дрессировать его по танцам.

— А может, сегодня после обеда займётесь? — предложила тётя, но тут уже я взвыл:

— Э! Нет! Я уже и так постиг полный дзен и достиг порога окончательного бесконечного Дао! С меня на сегодня хватит!

Тётя на это рассмеялась:

— Значит точно надо остановиться! А то произойдёт спонтанная самоинициация, проблем не оберёшься.

Уточнять что это за ужас такой я, на всякий случай, не стал. И так ясно, что это как-то связано с магией — ещё одной загадочной субстанцией, вроде бы кардинально отличающей мир 42 века от мира века XXI, но до сих пор мной не встреченной. А может и встреченной, но я ещё не понял, что встретил…

За обедом меня продолжили дрессировать на предмет правильного пользования столовыми приборами и вообще застольного этикета (Дашенька вернула мне шпильку: «Если уж мы при всём параде…»), но это, в принципе оказалось не сложно… в первом приближении. А после тётя традиционно поинтересовалась о моих планах.

— Пойду, прогуляюсь по цитадели, — ответил я.

— На свидание с горничной… — нежно-ехидным голосом прокомментировала Дашенька.

— Завидуешь ей? — подколол я. — Так какие проблемы? Идём, покажешь мне имение.

— Хам! — рыкнула она, демонстративно от меня отворачиваясь.

Я хотел было заметить, что надо бы довести до логического завершения вчерашний ритуал, когда мы пили чай из одной чашки, но посмотрел на вилку у неё в руках, на большой, наполовину всё ещё полный графин с лимонадом и решил не нагнетать. А то зальёт мой парадный мундир своим пойлом и придётся повторять процедуру подбора по новой… Правда, если она засветит этим графином мне в лоб, то я автоматом попадаю в заботливые лапы доктора Арсения Емельяныча и проблема новогоднего бала пропадает сама собой… Но… Вдруг не повезёт?

А вот тётя смерила нас задумчивым взглядом, но ничего не сказала. Что-то мне это совсем не нравится… Ну да ладно, пока живой, а там — время покажет… что-нибудь. И я откланялся.

У себя я быстренько переоделся в простую и неприметную одёжку и отправился бродить по немногочисленным, но запутанным улочкам и дворикам цитадели. Причём без сопровождения горничной: оказывается тот гаджет в виде золотистого наруча, который мне было велено носить постоянно, включает в себя ещё и функции навигатора, а карта острова-крепости в него уже загружена, так что не потеряюсь. И отправился гулять в одиночестве я вовсе не из-за подколки этой Дашеньки! Во-первых, Нату и в самом деле следовало держать на должной дистанции, а во вторых, шляясь в одиночестве я мог позволить себе забраться в такие места, куда с девушкой не сунешься.

Начал своё путешествие я, традиционно, с центральной площади и ещё сонной в дневное время новогодней ярмарки. Хоть и сыт, но кое-каких вкусностей себе прикупил и отправился бродить по цитадели.

Этот мини-«город», в принципе, можно писать и без кавычек: в пятиугольнике поперечником около ста метров живёт чуть больше тысячи человек — довольно плотная упаковка. И это не считая многочисленных гоблинов, феечек, домовых. Домовой тут, кстати, есть почти в каждом доме, а феечки работают прислугой тоже почти в каждом доме, так что Ленинец — таково официальное название крепости-посреди-озера — вполне может служить работающим образцом классической античной утопии, где каждый крестьянин имеет не менее трёх рабов. Откуда пошло такое название? Издревле. Подозреваю, что когда-то, ещё до моего рождения, тут был пионерлагерь. Пионерлагерь сгинул, а имя его осталось и уже никто не помнит, что оно означает.

В общем, я отправился искать приключений. От центра к периферии.

Глава 8. Диверсия

Здесь на острове, имеются улицы, их пересекают переулочки, местами такие узкие, что стоя прижавшись спиной к дому с одной стороны можно дотронуться до стены напротив. В переулки открываются дворы, на нижних этажах домов расположены магазины, совсем мелкие лавочки, какие-то конторы, на верхних, ближе к Солнцу, живут люди. На улицах постоянно идёт какая-то суета, раскланиваются друг с другом прохожие, снуют под ногами зеленоватые гоблины, феечки перелетают от здания к зданию.

Из центра расходятся пять широких, аж целых три метра шириной, улиц, от них уже ответвляются улочки поменьше и совсем узкие переулки. Где-то на пол пути между Ратушной площадью и стеной цитадели пролегает то, что местные называют Кольцом: такая же широкая, как и главные, улица, тоже с тротуарами и проезжей частью, повторяющая форму стен цитадели. Главные улицы продолжаются от Кольца до самой стены. Именно таким маршрутом мы и выбирались с Натой на внешний бульвар. Дома вдоль этих улиц стоят всё ещё довольно ухоженные, хотя и там видно, что следят за ними несколько хуже, чем на Ратушной площади.

Я пересёк Кольцо и свернул в одну из относительно широких улиц. Ну как широких? Относительно тех переулочков, где даже идя боком можно застрять, а так — метра полтора шириной. Стало заметно, что тут живут люди по проще. Нет, никакой грязи или разорения не наблюдалось! Всё-таки имение наложницы самого Императора! Но и архитектура попроще, и краска кое-где заметно поблёкла, и на стенах попадаются не предусмотренные изначальным дизайном надписи, и даже заброшенные дома есть. Нет! Опять же, никаких выбитых окон там или покосившихся дверей! Но сквозь окна видны пустые комнаты и чётко видно, что парадной давно никто не пользовался. В общем, нормальный такой живой городишко. Аж на душе потеплело. И засвербило где-то под ложечкой: криминала тут, конечно, никакого нет, в смысле крупного, типа наркотиков, похищений и тому подобного, но вот мелкие подростковые разборки никто не отменял. Хотя, о чём я? Ради этого я и отправился погулять в гордом одиночестве. Уж очень хотелось завести знакомства кроме официально одобренных.

Искомое приключение я нашёл в одном из внутренних двориков — колодце неправильной четырёхугольной формы метров десять в поперечнике, зажатом между четырёх — пяти этажными домами, куда я попал через низкую, но широкую подворотню. В углу, на сваленных в кучу каких-то ящиках, сидели несколько мальчишек, примерно одного со мной возраста. Ну в смысле, возраста моего биологического тела.

Стою, демонстративно оглядываюсь.

— Ты кто такой? Чего тут забыл?

Общение начинает не самый младший, что внушает уважение к компашке. Но и не лидер, естественно. Теперь главное не сорваться на конфликт и в то же время не показать слабость. Тонкая грань, поэтому отвечаю спокойно:

— А что, запретная зона? Таможня добро не даёт?

— Откуда ты такой борзый взялся? — уточняет всё тот же переговорщик.

— Приехал, издалека, — отвечаю пожимая плечами и, не спрашивая, усаживаюсь в кружок.

— А ты рисковый! — отвечает уже другой, постарше. Вот этот уже местный лидер.

— Волков бояться… — опять пожимаю я плечами. — Что ж мне теперь, так и ныкаться по углам?

— Так ведь и нарваться можно! — заявляет тот, который начал общение.

— Можно, — соглашаюсь я, — а можно и нормальных людей встретить.

— А ты точно рисковый, — лидер уже улыбается во все тридцать два зуба. — Кто такой, откуда взялся?

— Серёга, позавчера приехал. Из Благовещенска. А тебя как звать?

— Леха, можно Лихо.

— Эка ты страшно о себе, — замечаю я.

Завязывается беседа, в которой я потихоньку выдаю официальную версию своего детства (за исключением последней фазы: упал, ушибся, очнулся — и уже барон), заодно узнаю кое-что о жизни в цитадели, о важных и уважаемых людях. Вот только Лихо по ходу бросает на меня всё более и более внимательные взгляды и наконец не выдерживает. Говорит осклабившись, но без злобы:

— Трындишь ты всё, Серый. Ни с какого ты не с Благовещенска! Ты у нас новый барчук!

— Вот почему сразу трындишь? — возмущаюсь я. — Просто не договариваю!

— И как тебя занесло в ремесленное? — даже и не заметил, кто высказал общее недоумение.

— Да вот так. Папа у меня из Снежногорских, но не главный, мама — его служанка. Как меня завели, быстро померли, оба, я их даже не помню. А я остался на руках у маминой подруги, она меня и определила.

— И как так получилось, что никто не понял, что ты из благородных?

— Спроси что полегче.

— Да ладно, отстань от человека, — поддержал меня Лихо. — Не он же решал. Интересней как тебя нашли?

— Да мы с пацанами забрались на полигон, я решил попробовать на «Малине» кое-что, что на тренажёре делал. А когда очнулся, я уже в Филатовской и уже барон. Там чего-то надо было по крови смотреть, для лечения, вот и посмотрели… — говорю это с иронией в голосе.

— Повезло тебе, — Лихо говорит это без зависти, а младший из компашки, кажется, его Вадькой зовут, уточняет:

— А что ты там устроил?

— Да ничего особенного. Решил прыгнуть на пятьдесят метров и не удержал стабилизацию.

— А до этого на ней не ездил? И сразу? — задаёт риторические вопросы другой парнишка, мой тёзка. — Ну ты реально рисковый!

А лихо усмехается:

— Ты только барыне не рассказывай. Засмеёт.

Смотрю на него с немым вопросом и он поясняет:

— Знаешь как она тут гоняет и какие фортели выделывает?…

Какое-то время мы обсуждали мою тётю, её стиль вождения и я вдруг, неожиданно, открыл её совсем с другой стороны. Оказывается она та ещё сорвиголова! Тогда понятно, почему она ввязалась в авантюру со мной! Потом разговор плавно перетёк на обсуждение техники — той же «Малины» и слухов и сплетен местного гаража: оказывается, лёхин дядя — Макар — в тётином гараже главный мастер. Я посетовал, что изучал всю эту летающую технику только в теории и Лихо предложил:

— А пошли к дядьке? Он вечно там что-то перебирает, вот и посмотришь всё вживую.

— Да ну тебя! — выдохнул Вадька. — Опять припашет к работе!

— Да куда он припашет, ты ж не в штате, — возразил Лёша.

— Да всё равно припашет! Ты чо, дядку своего не знаешь?

— А если и так, всё одно интереснее, чем тут лясы весь день точить. Да и за работу он всегда платит. Тебе деньги не нужны?

— Ну и иди! — отмахнулся Серый. Видать, хоть Лёха и был тут лидером, но в вопросе посещения гаража остальная компашка всегда была у него в оппозиции.

— Ну и сидите тут, — обиделся Лихо и ткнул меня кулаком в плечо: — Что, Серый, пойдём?

И мы пошли. Путями, как говорится, неизбитыми: какими-то задворками, подворотнями тёмным подземным лазом — и откуда на этом пятачке такое собрали? — вскоре вышли во вполне приличный подземный ход, а там и до гаража недалеко. Так я снова оказался в том самом зале, где мы с тётей вынырнули всего-то позавчера.

— О! Как раз чего-то делают! — шепнул мне Лёха. — Ты только тихо и не лезь никуда, а то отлает, не посмотрит, что ты барин. Он как-то и барыню отлаял, сам видел!

Однако дядя Макар, который в этот момент занимался техобслуживанием того летающего блюдца, на котором тётя Лиз привезла меня сюда, нас заметил:

— Лёшка! Опять тут, Лихо ты бродячее! Снова поработать захотел? И даже помощника привёл?

— Ага! — радостно откликнулся Лёха.

— Ну и кого привёл? Давай, знакомь!

— А это барин молодой, Серёга зовут, — Лёшка оставался всё таким же радостным. — Представляешь! Он в Благовещенске учился в ремесленном, как раз по твоей части.

— Наслышан, наслышан… Ну здоров будь Сергей Пантелеевич — внешне приветливо, но на самом деле с некоторым напряжением ответил дядя Макар и пожал мне руку. А после рукопожатия посмотрел на меня с хитрецой и спрашивает на стоящий посреди гаража знакомый мне аппарат: — Если по нашей части учился, то что это за машинка?

Подгруженная мне память услужливо подсказывает: Лада «Малина», но я прикусил язык. Слишком уж очевидный ответ. Смотрю внимательно на открытые всем миру потроха и:

— Так это же «Тёрн»! Только вместо брони у него гражданская обшивка!

— Ха! Гражданская! — усмехается мастер Макар. — Ты подойди и подними её!

Я хватаюсь за снятую панель и чуть не роняю её на ногу. Против воли вырывается:

— Ну нифига себе!

Макар довольно улыбается:

— То-то! Это у него броня такая! А ты ничего, соображаешь. Ладно, барин, стой в сторонке, смотри, но руками не лезь. И без обид, я и выпускников-то из ремесленного только через пол года к работе допускаю, а до того только смотреть.

— Хорошо, — соглашаюсь я, — А как вас по имени-отчеству?

— Макар Макарыч… Можешь просто Макарычем звать, меня все так кличут.

Отхожу к стеллажам с запчастями, смотрю как споро работают техники и потихоньку таскаю сведения из подгруженной мне памяти: Лада «Малина» — гражданский транспортный антигравитационный глейдер экранного типа, то-есть способен «скользить» над поверхностью на высоте от полуметра до полутора метров, выпускает его Волжский завод антигравитационной техники (ВЗАТ, но если вдруг кто-то решится заменить последнее «Т» на «Д» — очень быстро получит вызов на дуэль от всех князей Тольятти, был уже опыт). Лада «Тёрн» — военный вариант «Малины», отличается тем, что у него вместо декоративных панелей установлена броня, есть генератор щитов и квантовые разрядники. Вот их-то я и опознал под снятой обшивкой. Ну и остальное, из этого проистекающее: генератор у него мощнее, антигравы сильнее, допускается ручное управление… ВЗАТ выпускает совершенно уникальную для современности технику — в ней совсем нет никаких биологических деталей. То-есть вообще! Из-за этого она заметно дороже прочих аналогов, но зато может неограниченно долго стоять на консервации, например, и ещё множество всяческих ништяков, которые заметно снижают затраты на обслуживание и ремонт. Поэтому почти вся продукция ВЗАТ идёт в Императорскую армию, на гражданку остаётся совсем немного.

А техобслуживание идёт своим чередом и Макарыч кричит:

— Так! РБ давай сюда новый, кто-нибудь!

РБ — распределитель баланса, главный управляющий блок глейдера. На «Тёрне», как и на «Малине» подъёмную силу создают три антиграва, размещённые треугольником (такая схема ещё называется «тройник»), РБ распределяет усилие между ними, тем и задаёт направление движения. Как в моё время на вертолётах[1]: чуть наклонить винт вперёд и вертолёт летит вперёд, так и в «Тёрне» — чуть уменьшить подъёмную силу на передднем антиграве, машина наклоняется вперёд, туда её и тянет. РБ-3 лежит рядом со мной, так что я решаюсь нарушить приказ Макарыча: вытаскиваю из памяти положенный регламент, согласно этому регламенту активирую блок, подключаюсь к нему со своего наруча (что-то типа веб-интерфейса) и запускаю диагностику. Упс…

— Макар Макарыч… РБ битый…

— То-есть? — возмущается мастер и подскакивает ко мне.

Вывожу ему интерфейс в голографическом виде, показываю: отклонения в некоторых параметрах. Вообще говоря, отклонения незначительные, в одном, даже в двух, допустимые, но когда такие отклонения есть у трёх и более параметров — блок считается бракованным. Макарыч смотрит на висящую перед ним картинку, потихоньку надувается, краснеет и орёт дурным голосом:

— Гришка!… — ой какой заворот! Я ж его не запомню, а так хочется записать! — Ты ж!… — и ещё заворот! Вот, что значит мастер! — Ну ка! Быстро ко мне, козлиная морда!

А меня тут словно что-то дёрнуло и я решил посмотреть историю этого блока. Вытащил через свой интерфейс накладную, сверил номера… И тут же мне вспомнилось, что из пяти моих предполагаемых сестёр две так и не родились, а одна умерла, едва её вынули из инкубатора… Я отошёл тихо в сторонку, приложил свой универсальный наруч к уху (ну что поделать, не умею я пока пользоваться этой связью чисто ментально!) и вызвал начальника охраны:

— Захар Георгиевич, — произнёс я очень тихо, почти шёпотом.

На том конце тут же откликнулись:

— Слушаю, Сергей Пантелеевич.

— Срочно в гараж, — говорю я, по ходу соображая, что это может быть и не вежливо. Однако начальник охраны не зря свой хлеб ест и понимает: бывают ситуации, когда не до политесов:

— Буду через пять минут.

— И, пожалуйста, когда я скажу, заблокируйте тут всю связь.

— Хорошо. Вызови, я сделаю.

Через три минуты в гараж влетает парень, чуть старше меня:

— Макар Макарыч! Что случилось? — спрашивает он с самым невинным видом.

Я тем временем вызываю начальника охраны и он, без дополнительных слов, сквозь слегка сбитое дыхание, говорит:

— Сделано!

А Макарыч уже распинает нерадивого помощника:

— Ты что, сопляк, решил меня в Сибирь сплавить?! Ты… — ох! И снова, такая тирада! Так бы и слушал, но не до того. Поэтому аккуратно беру мастера за руку:

Тот смотрит на меня с удивлением, а я, воспользовавшись паузой спрашиваю у мелкого предателя:

— Ты откуда взял этот РБ?

Глаза у Макарыча совсем округляются, а Гриша разворачивается и даёт стрекача в сторону выхода из гаража. Где его и принимают в свои нежные объятия двое пришедших с Захаром Георгиевичем молодцов.

— И чо это было? — спрашивает ошарашенный мастер и я объясняю:

— Понимаете, Макар Макарыч, этот РБ вообще не проходил через склад.

Вывожу рядом с диагностикой накладную и показываю на серийные номера. Макарыч шумно выдыхает и садится на пол, вытирая рукавом спецовки испарину:

— Нет… ну я… но кто ж мог подумать?…

Начальник охраны садится рядом с ним, обнимает за плечи:

— Спокойно, Макарыч, ты меня знаешь, я во всём разберусь. А ты успокойся, отдохни сегодня.

— Да как же мне отдыхать? Завтра барыня собиралась…

— А завтра она никуда не едет, тем более с детьми, — решительно заявляет начальник охраны.

Дальше Захар Георгиевич начинает отдавать распоряжения. Появляется врач и Макарыча уводят, но по дороге он поворачивается к пресловутому Гришке, который всё норовит упасть на колени и орёт в голос, просит не губить его:

— Дурак ты Гришка! Как есть дурак! И сам сгинул, и меня подставил так, что дальше некуда! Ты эта, не запирайся, всё выкладывай! Всё одно, из тебя всё вытянут, так хот жив останешься.

Гришку тоже уволокли и начальник местной охраны… между прочим — дядя нынешнего императора, о какой тут уровень! — обратил внимание на меня:

— Однако, удачно вы сюда зашли, Сергей Пантелеевич, как такое получилось?

— Да вот, пошёл погулять по городу, встретил хороших людей… — и коротко обрисовал ему историю знакомства с Лёхой и его компанией. Под конец добавил: — Лёша, кстати, меня быстро вычислил.

— Правда? — взгляд начальника охраны стал заинтересованным. — Об этом надо подумать.

Окинув взглядом место ЧП он уточнил:

— Так, работнички! Есть тут у вас что-то такое, что нельзя оставить как есть, чтоб не сломалось?

Оказалось что есть, но немного и пока всё это приводили в стабильное состояние, в гараже тихо и незаметно появились трое охранников в полной боевой амуниции. А когда все уже стали расходиться, в гараж, словно снаряд в пороховой погреб, ворвалась Дашенька.

— Эй тут! — заорала она с порога. — Что у вас тут никто не отвечает?! Вымерли что…

— Даша, — спокойно произнёс начальник охраны и врыв заглох сам собой.

— Дядя Захар? А что тут… э-э-э-э… Мама просто просила сказать чтобы поторопились, мы завтра едем…

— Завтра вы никуда не едете, — спокойно и твёрдо сообщил Захар Георгиевич.

------------

1 Как в моё время на вертолётах — Молчать, коллеги заклёпочники! Я и сам знаю, что на самом деле всё немного не так, но для этой развлекательной книги такого объяснения более чем достаточно!

Глава 9. Танцы-жманцы

— А… что случилось? — выдавила Даша.

— Сейчас я закончу кое-какие неотложные дела и зайду к вам всё обсудить. А пока Сергей Пантелеевич всё объяснит. Даша, Сергей, думаю вам есть чем заняться. И очень прошу, нигде, никак по внешним каналам связи этот вопрос не обсуждать.

Я ещё задержался немного, чтобы обменяться с Лёхой личными идентификаторами — то, что сейчас заменяет и телефон, и ИНН и вообще всё, вплоть до паспорта. По ходу шепнул новому приятелю:

— Похоже, тебя берут в охранку.

— Меня? — искренне удивился тот. — Да ты что…

— Увидишь! — я хлопнул нового приятеля по плечу и уволок Дашу из эпицентра событий.

По дороге пришлось выдержать напор причитаний на тему: «Да кто ты такой, да что ты себе позволяешь, да с кем ты якшаешься…», но я устоял и уже возле дверей своих апартаментов резко развернул Дашу к себе:

— Так! Уже время ужинать… — я демонстративно вывел в видимом диапазоне индикатор времени, — так что бегом в столовую, а я сейчас умоюсь, переоденусь и за ужином всё объясню. Свободна!

И захлопнул дверь у неё перед носом.

Когда я появился в столовой, скандал был уже в разгаре. Скандалила, правда, одна только Дашенька:

— Вот! Наконец появился! Давай! Рассказывай наконец! Что ты там натворил? С кем спутался, что даже дядя Захар…

— Дашенька! — не выдержала наконец баронесса. — Дай Сержу сказать! Итак, юноша, что случилось и какова ваша роль в имевшем место происшествии?

Я спокойно занял своё место и столь же спокойно ответил:

— Да ничего особенного, просто нас хотели убить.

Даша с шумом захлопнула рот, её мама наоборот сохранила каменное спокойствие:

— Можно подробнее?

Я рассказал всю историю с битым РБ. Тётя задумалась.

— Ну-ка, покажи мне диагностику.

Я сбросил ей записанные показания. Она какое-то время задумчиво их рассматривала и выдала вердикт:

— И правда хотели… Вот сволочи! Всё продумали!

На мой недоумённый взгляд она отметила в диагностической выдаче одну строчку.

— Блокировка ручного? — удивился я, но тут же сообразил и едва удержался от попытки повторить маленький кусочек услышанного сегодня от Макарыча: — Это же «Тёрн»! Но…

— Какой «Тёрн»! — с презрением в голосе взвилась Даша, но тут же осеклась: — Мама?…

— А Серж неплохо учился в своём ремесленном, — усмехнулась баронесса.

— Как заявил Макар Макарыч, «Можно доверить подавать детали.», — с усмешкой произнёс начальник охраны, который появился тут совершенно бесшумно и незаметно.

— Солидно! — оценила мой карьерный рост тётя.

— Подавать детали и солидно? — Дашенька даже рот до конца не закрыла от удивления.

— А то ты Макарыча не знаешь? У него выпускники с ремесленного по пол года стоят, смотрят как надо работать, а тут сразу подавать детали. Ладно дядя Захар, говори: что нарыл?

Дядя Захар? Хотя, учитывая, что начальник охраны тут — родной дядя действующего государя-императора… Похоже, статус объекта «город Ленинец» как-то патологически высок. А значит и рольмоей «тёти»… скажем так, совсем не такая, какую ей официально приписывают.

— Сергея Пантелеевича пытались убить…

— Его?!!! — взвилась Даша, но стушевалась под взглядом матери.

— Доченька, дорогая, неужели тебе никогда не приходило в голову, что есть вещи, о которых ты не знаешь? И пока не должна знать, — назидательно произнесла старшая баронесса.

А Захар добавил:

— И, Даша, надеюсь ты сама понимаешь: ничего о сегодняшнем происшествии не должно выйти за стены этой комнаты. Ни при каких обстоятельствах.

— Да нет… я конечно…

— Ты у меня умница! — тепло улыбнулась баронесса и настойчиво пригласила начальника охраны отужинать вместе с нами. Он не стал отказываться. А у меня возник вопрос:

— А почему так важно ручное управление?

— Да в этом РБ только ручник и нужен, — отмахнулась тётя. — Когда была такой как вы, мы в Андреево на тройниках вообще без него гоняли. Там ручник собирается на раз и любого хлама.

Даша смотрела на мать открыв рот, а Захар, усмехнувшись попенял:

— Лизанька! Чему ты детей учишь?

— А что такого? — пожала плечами баронесса.

— МАМА! Ты что? Сама антигравы делала?

— Не, антигравы мы брали готовые, лучше всего с лёгкого лесовоза, который на одно — два бревна. они вечно работают с перегрузом, вот параметры и плывут. Их там тоннами выкидывают, а в нём и источник есть, и контроллер, что хочешь можно делать. Хоть тройник, как «Малина», хоть гравицикл, но мы большей частью на дисках гоняли. Берёшь антиграв, лепишь к нему любой ментальный модуль, чтоб подъёмной силой управлять, сверху клепаешь донце от бочки и вперёд. Ещё бы резиновый коврик сверху прибить, чтоб ноги не скользили, но если навостриться, можно и без этого.

— Но почему не купить нормальный гравицикл? Зачем с помойки-то собирать? — возопила Даша.

— Да кто ж таким мелким, вот нам с тобой например, даст гравицикл без ограничителей? — похохатывая ответил я. — А сам можешь собрать всё, что хочешь.

— Но зачем ты вообще этим занималась? Вам там что, совсем делать было нечего?

А мне было весело:

— Так места же там глухие, люди дикие, игрушки — деревянные, топором рубленные. Клуб — один на деревню и тот кабак, где лесорубы пьянствуют, а подают там только самогон о бабы Дуси…

— От бабы Вари! — радостно поправила меня тётя. — Бабка его из опилок гнала. Спирта процентов семьдесят, остальное — сивуха. Воды в нём вообще не было!

— Вот это жизнь! — я радостно потёр руки, а начальник охраны, с тяжким вздохом вызвал своего зама:

— Аксиний! Будь добр, усиль охрану склада отработанных деталей… А лучше сразу их вывозить!… И как вы там не поубивались все насмерть! — закончил он, отключившись от связи.

— А чего такого страшного? — искренне удивилась тётя. — Из нашей компании никто ни разу толком и не расшибся… Ну обнялась я разок с дубом с разгону… морду за день собрали, через неделю уже снова гоняла по лесам. Правда шрам остался… — она дотронулась до рёбер под грудью, — но почти незаметно.

— Вот только не пойму, как вы этими дисками управляли? — уточнил я.

— Так наклоном. Чуть вперёд наклоняешься — он вперёд летит, в бок наклони — в бок.

— А если слишком? — осторожно уточнила Даша.

— Пару раз мордой в муравейник нырнёшь и научишься, — равнодушно пожала плечами тётя. — Только никаких креплений для ног! А то он так с твоими ногами и улетит. Но зато какая пластика нарабатывается! И чувство равновесия! Знаешь как мне это на танцах пригодилось? И походка красивая сама собой получается.

Захар Георгиевич прикрыл глаза и застонал, но быстро успокоился и решительно хлопнул ладонью по столу:

— Ладно, это всё лирика, теперь дело. Все выезды за пределы крепости запрещаю, до особого распоряжения, так что завтра вы никуда не едете. На бал, скорее всего тоже.

— Дядя Захар!… — возмутилась было моя тётя, но тот решительно её прервал:

— Миша в курсе и сказал так: «Лучше перетерпеть месяц слухов, чем потерять их по дороге во дворец.». Обещал заехать сюда через пару дней, побыть с вами.

— Слушай, но если Макарыч успеет привести машину…

— При чём тут машина! — взорвался дядя Захар. — Ты понимаешь что тут, в самой цитадели, может сидеть резидент, которому приказано устранить Сержа! И ваша с Дашкой гибель, и все последствия, которые будут, для него — приемлемый риск! Ведь этот полудурок Гришка не сам притащил этот РБ! И пока я не разберусь…

— Так может, как раз и имеет смысл съехать в другое место. Пока ты тут разбираешься? — предположила тётя.

— А может, — предположил я, — никакого резидента тут нет, всё это затеяно для того, чтобы выкурить нас отсюда?

— Вот кстати Серж… Сергей…

— Да ладно, Серж, так Серж, — отмахнулся я.

— Ну тогда и ты зови меня дядя Захар. Так вот, Серж, то что ты сказал — тоже возможно. И даже очень возможно! Диверсия слишком топорная, Макарыч должен был этот РБ отбраковать, гарантировано, а потом быстро всплыло бы, что блок вообще левый. А значит эта диверсия либо что-то прикрывает, либо устроена для того, чтобы выкурить вас отсюда. Так что сидите тихо, особенно никуда не высовывайтесь, даже в город. Серж! Тебя в первую очередь касается!

— Хорошо, дядя Захар, — ответил я. — но тогда, почему я два дня спокойно гулял по городу? Они же могли меня ликвидировать там? А киллер может быть одноразовым.

— Я тебе могу назвать тысячу причин, почему в городе тебя не тронули. Так что тоже, сиди тихо. Единственное что… Макарыч сейчас будет перебирать все машины, начиная с этого «Тёрна», но плачется, что у него людей не хватает. Так что ты меня очень обяжешь, если согласишься ему помогать… уж если он готов доверить тебе подавать детали…

— Да я не против, — согласился я.

— А как же танцы? — возмутилась Даша.

— Вот с утра будешь учить его танцам, а после обеда пусть Макарычу помогает. Да и я подойду, посмотрю, что там творится.

— Вот и договорились! — радостно заявил начальник охраны.

Следующее утро началось для меня как обычно, но уже за завтраком я получил выволочку, что прибыл не при полном параде. Ну ладно, при параде, так при параде… следующий раз… Ага! Дашенька под конвоем препроводила меня до моего собственного гардероба, где тщательно проследила за процессом облачения. По правде сказать, сам бы я, наверно, не справился. Дальше мы отправились в малый танцевальный зал, где и начались тренировки.

— Так! — заявила она решительно, как только мы добрались до места. — Мы теперь пара, так что не смей меня позорить!

— И что надо делать чтобы… — я специально сделал паузу, чтобы Даша успела закипеть и закончил: — Не позориться самому и тебя не позорить.

Она неожиданно быстро стравила пар и с презрением фыркнула:

— А! Ну да! Ты же у нас ремесленник… Значит слушай…

Но тут я молча взял её за руку, отвёл в угол зала, где лежали несколько мягких ковриков, сел там на колени по-японски и жестом предложил ей устроиться передо мной.

— Хм… А у тебя, оказывается, какие-то манеры есть… Где учился?

— Да как-то это само собой разумеется, — пожал плечами я.

Она сморщила мордочку, пошевелила носом из стороны в сторону и заявила, правда с изрядным сомнением:

— Может и правда не безнадёжен. Ладно слушай…

Рассказчицей Дашенька оказалась и в самом деле неплохой и её лекция, с подробностями, примерами и элементами практики, затянулась до самого обеда. И вот что получилось из этого пространного рассказа, правда дополненное и поверенное современным вариантом Википедии — Большой Российской Энциклопедической Директории — которая тут ни разу не свободная. В смысле доступ, конечно свободный, но вот наполнением занимается специальный отдел Российской, Его Императорского Величества, Академии Всяческих Наук. Вот именно так, всяческих. Ну так вот, что получается:

Женщин сейчас намного больше, чем мужчин. Раза в два с половиной. И это сознательная политика властей: дамы послушнее мужиков, легче подчиняются и когда большой толпой могут того же мужика относительно эффективно пригасить. Но ведь много-много женщин с выраженным недотр… простите, испытывающих острый дефицит мужской ласки — страшная сила. Гораздо страшнее большевиков с Лениным во главе. Те, хотя бы, Советский Союз построили, который потом первым в космос полетел… Так вот, чтобы не было этого недо… в 42-м веке (и много-много веков тому назад) пустили в ход многожёнство. Ну как, много? То-есть может быть и много, но обычно одна законная и сколько-то наложниц, официальных и неофициальных. Удивительно, но численность гарема не стала за прошедшие века мерилом социального статуса. Возможно потому, что женщины сейчас и сами по себе имеют определённый социальный статус плюс очень большую самостоятельность, а мужикам, сидящим на вершине социальной пирамиды, приходится довольно много работать в области управления, науки и так далее. Управляться при этом с большим бабским стадом оказывается немного сложно, особенно если стадо получается совсем большое. Ведь чем оно больше, тем сложнее обеспечить в нём хоть минимально приемлемую совместимость. Вот, даже сам Государь Император имеет только одну официальную жену и одну неофициальную наложницу.

Но это общий фон, по которому Дашенька скользнула очень вскользь и который я восстановил уже вечером, с помощью Большой Российской Энциклопедической Директории, а сейчас мне тщательно разъясняли, что есть пара и как мы в паре должны вести себя на людях…

— А наедине? — уточнил я.

— Держись от меня подальше! — рыкнула Дашенька.

— Эх… — вздохнул я, думая мимоходом: Что-то меня на малолетку потянуло? А потом прикинул, что я сейчас и сам малолетка, так что собсно, на кого мне ещё тут западать? Не на тётю же Лиз? Так что мне тут положено мутить именно с Дашей, а если я мутану чуть мутнее, так криминала никакого не будет, накрайняк аморалка, а это я как-нибудь переживу. Особенно учитывая настоятельные рекомендации той же тёти. Потому и добавил: — А я-то надеялся, что ты должна будешь принять моё приглашение… вечером… посидеть в ванной…

— Могу утопить, если сам не решаешься! — снова рыкнула Дашенька. — Ладно, продолжим!

И мы продолжили. Этикет — блин! — субстанция мутная и опасная, как минное поле, я и при жизни-то в нём постоянно путался, а сейчас, когда нагородили настоящие китайские церемонии, так вообще регулярно терял нить рассуждений. Наконец Дашенька не выдержала:

— Так! Вижу, безнадёжен. Но ничего, среди парней такие встречаются, так что не ты один будешь чучелом. Главное запомни: сам в драку не лезь и других девчонок к нам не тащи! Если какая приглянется — шепни мне, я разберусь.

— В смысле, тут же её и прикопаешь? — пошутил я, но шутку не оценили:

— Дурак. Нет! Ну что с тобой делать? И откуда ты такой вообще взялся?

Ну да, последнее как раз и завязано на то, что женщин в 42-м веке существенно больше чем мужчин и, как следствие, каждая самка — ещё с младенчества — готова делить своего единственного с подругой. Но вот подбор этой подруги — дело действительно тонкое и опасное. Особенно учитывая, что я в высшем обществе новичок и никого тут не знаю. Что и озвучил:

— Да нет, понятно что я тут никого не знаю. Кто гидра, кто мегера, а кто просто гадюка подколодная…

— Вот-вот! Тут такие есть! Что вообще! Ну главное ты понял, теперь давай репетировать. Вот мы входим в зал…

Нда… Это мы ещё до танцев не дошли? Кхм… А что же тогда танцы? Танцев тоже коснулись и первым номером на любом балу — танец женский. Когда дамы танцуют для кавалеров. И снова: Кхм… И ЭТО танцуют малолетки? А чего после этого танца делать? Или они сейчас настолько привычные ко всяким эро-шоу, что воспринимают ЭТУ пляску сугубо эстетически? И, надо отдать должное, эстетика в этом танце на высоте. На большой высоте! И никакой пошлятины. Но вот общее впечатление… Стриптиз с танцем живота и бразильской самбой отдыхают, однозначно!

У этого танца, кстати, есть сугубо утилитарное назначение: распределить нерапределённых девушек. Тут вот в чём дело: как я уже говорил женщин в 42-м веке намного больше чем мужчин. А девушек больше, чем юношей. Поэтому на балу оказывается полно бесхозных девиц, которых надо как-то раскидать между парнями. Вот во время этого танца девушки, которые пристроенные, выбирают подходящих себе подружек и приглашают их присоединиться к своему междусобойчику. Я на всякий случай осведомился:

— А что, парни приходят обязательно с одной девушкой? А если…

— Не, ну ты дурак! — выдохнула Даша. — Я тебе уже три раза объясняла! Ну слушай ещё!…

Глава 10…никогда ещё не был так близок к провалу…

Если сократить все эпитеты и междометия, которыми наградила меня Даша, получается примерно так: юноша приходит на бал с одной девушкой. Потому как этикет. Как прибили, так и висит. Теоретически можно с двумя, но это в нашем возрасте относительная редкость и на такое уже посматривают косо. С тремя — уже будут шушукаться за спиной, да, обычно и плохо кончается, поэтому случается совсем редко. А если с четырьмя, то значит ты либо дурак, либо пустопорожний выпендрёжник и, значит, заранее становишься героем анекдотов.

— Вот кого я притащу, вот с нами на балу и будешь! — закончила свои объяснения Даша. — А то если сам начнёшь к кому клеиться, точно влипнешь.

Ну, с последним спорить сложно, поэтому я молча кивнул, за что заработал ещё одну неожиданную похвалу:

— Ну можешь же, когда хочешь, не выглядеть обезьяной!

А после обеда я бегом отправился помогать Макарычу. Работа в гараже кипела, «Терн» на котором мы с тётей летели сюда из Москвы был разобран почти до голого скелета, а снятые потроха аккуратно разложены на стеллажах рядом.

— О! Молодой барин! — радостно воскликнул Макарыч. — Вот и хорошо, въедливый ты наш! Начинай проверять всё по порядку: серийные номера, прошивки, контрольные суммы, диагностика, короче, сам знаешь, уже показал!

Ну я и приступил, постоянно лазая то в подгруженную мне память, то в документацию, доступную через местную инфосеть — далёкий потомок современного мне Интернета. Работа не сложная, но муторная, требует внимания и концентрации. Макарыч это понимал, поэтому и не подгонял, хотя другим доставалось по полной, и за нерасторопность, и за криворучие. Ну а я, наученный вчерашним опытом, заранее включил в своём наруче диктофон, чтобы вечером все его высказывания спокойно законспектировать и разобрать. Ведь учиться у мастера надо во всём, правда? А такое владение современным русским языком, где ещё встретишь?

По ходу техника вся была в пределах нормы, если не считать, что некоторые блоки я пометил как сомнительные по результатам тестов. Но это тоже в пределах нормы: они уже потихоньку подходили к пределу своего ресурса и заменить их сейчас было, что называется, в тему. Но вот и ожидаемое:

— Макакр Макарыч! Тут в ментальном контроллере контрольные суммы не совпадают.

Макарыч тихо рыкнул, и вызвал некоего Фельку. Парень, на вид постарше меня, но, по всей видимости, уже полный выпускник Ремесленной школы, причём давно выпускник, судя по тому, что уже допущен до самостоятельных работ.

— Что надо Макар Макарыч? — спросил он вежливо.

— Да вот смотри… — Макарыч указал куда-то в сторону.

Федя повернулся и тут же получил затрещину. Рука мастера оказалась воистину тяжела и отправила проштрафившегося работника на карачки. Пока он лихорадочно собирал себя в кучку, Макарыч не спеша сгрёб его ладонью за шиворот и легко, как котёнка — одной рукой! — поднял так, что ноги несчастного не касались пола и вопросил:

— Ты… — пропущено цензурой, — какого… — снова цензура вычёркивает, — тут устроил? Ты… — и снова цензура вычёркивает, а я ещё раз порадовался, что диктофончик не забыл активировать, — …малолетний, какого… — опять совершенно шедевральный заворот, — своими кривыми и грязным руками в прошивку лазаешь?

— Макар Макарыч!… — заблеял проштрафившийся, — Меня барыня просили… я не сам…

— А вот я тебе сейчас такое просили…

— Макарыч, оставь мальчишку, это правда, я его попросила! — раздалось откуда-то из-под распотрошённого «Тёрна».

Спустя пару секунд тётя вылезла из-под стоящей на стапеле машины, в заметно поношенной спецовке, с обычным гаечным ключом в руке и идеально уложенной причёской. И как это я не заметил как она тут появилась? И правда увлёкся работой. А… так скажем, конструктивное обсуждение возникшей проблемы стало медленно, но верно разгораться:

— Да! Лиза! Тыж… — и ещё заворот, но звучала в нем уже некая теплота и забота, — что творишь? Вот… — и опять короткая ёмкая фраза, которую на современный литературный язык можно перевести как «зачем?», — тебе эту… — и ещё сколько-то эпитетов, — прошивку ломать?

По ходу этой тирады мастер не глядя отбросил несчастного Федю куда-то назад. Тот, охая, на трёх ногах, придерживая четвёртой конечностью где-то в районе задницы, поспешил ретироваться. А ведь на первый взгляд не скажешь про Макарыча, что он богатырь. И ростом-то не особо велик. А тётя, тем временем, продолжила спор:

— Да потому что на этой… — ого как тётя заворачивает! — прошивке только с улитками наперегонки летать!

— А тебе, егоза, всё мало? Мало ты по осени… — нда, исчерпывающее описание случившегося ДТП.

— Да этот… — ого какая характеристика второго участника аварии! Если тётя ему хоть что-то из этого высказала, теперь бедняга если и ездит, то только на пассажирском сидении. Вернее, под пассажирским… — сам виноват! Какого… — и снова весьма эмоциональные эпитеты, — полез поперёк?

— Да… — вот это посыл! — с ним! Я о тебе пекусь! И Захар команду дал, никаких перепрошивок!

— Да что ж это… — да! Тут ещё вопрос, кто круче заворачивает, то ли Макарыч, то ли тётя…

И тут раздался жалобный писк:

— Мама…

А вот и Дашенька подтянулась. Ну и чего это у неё глазки такие кругленькие и ручки дрожат? А вот чего:

— А что в-в-в-в-вы тут так ругаетесь?

— Да мы не ругаемся, мы разговариваем, — равнодушно пожала плечами старшая баронесса.

А я не выдержал и снова влез:

— Ну так я же говорил: детство-то где прошло? В муромских лесах. Места там глухие, люди дикие, игрушки деревянные, топором рубленые. Там, Дашенька, матом не ругаются, там так разговаривают.

Макарыч на это хохотнул:

— А ты, барин, толк в жизни знаешь!

Но тут же посерьёзнел:

— Нет, Лизонька, не проси! Захар Георгиевич приказал и с Михаилом Алексеевичем всё согласовано.

Тут я снова влез, озвучивая мысли, вертевшиеся у меня в голове:

— Тётя Лиз! Понимаете, когда блок перепрошит, непонятно кто его правил и что в новой прошивке. Может это ваша прошивка, а моет туда под это дело кто-то какую гадость залил.

— Вот! — Макарыч назидательно поднял к потолку указательный палец. — А Серёга-то, я смотрю, точно не дурак! Так что, Лизавета, не дёргайся.

— Вот… спелись, — косо взглянув в сторону дочери тётя Лиз сдержала тихое незлобное слово. — Ну тогда хоть настройки не блокируй!

— Не буду, — согласился Макарыч, — но ограничение скорости поставлю.

И тут я снова влез:

— Нельзя, Макар Макарыч! Вдруг удирать придётся?

Мастер снова задумался, покачал головой:

— Ладно, сделаем так: ограничение я поставлю, но завяжу его на предохранитель. Если что — срываешь его рукой и ограничение сбросится.

— Вредные вы все… — проворчала тётя Лиз, уползая под брюхо стоящего на стапеле «Тёрна», правда почти тут же оттуда донеслось: — Дашенька! Ты иди к себе… Нам тут ещё на пол часика где-то и будем ужинать…

Ну а я вернулся к назначенному мне для контроля стеллажу. А выявленный контроллер с правленой прошивкой я решил отнести дяде Захару: пусть с ней разбираются специально обученные люди: что там поправили, когда поправили…

За ужином Даша была необычно тихой и поглядывала на маму с некоторым испугом. Похоже, за вчера и сегодня она узнала свою родительницу с совершенно необычной стороны. Наконец она решилась:

— Ма-а-а-ам… а что ты так… с этим механиком?..

Тётя Лиз рассмеялась:

— Тебе же Серж всё объяснил! А Макарыча я знаю ещё с Андреево, он работал на мехбазе нашего лесного завода, много нам, мелким, помогал. То-есть делать он нам ничего не делал, говорил, что нельзя, но подсказать, научить — всегда пожалуйста.

— И ругаться тоже он тебя научил?

— Да это разве ругаться? — искренне удивилась тётя, а я подначил:

— Ходить, пить, курить и говорить матом вы начали одновременно. О том, что есть слова не матерные вы узнали только тремя годами позже…

Даша на это надулась так… Я аж испугался: никак сейчас лопнет? А вот тётя рассмеялась и отмахнулась:

— Да ну тебя! Медовухой меня первый раз угостили когда мне было шестнадцать… Да та же баба Валя. Медовуха-то на травах, с клюквой, да не простая, ставленная… Правда молодая, всего сорок лет… А матом… так с лесорубами по-другому нельзя. Без мата они просто не понимают, вообще ничего… Эх, доченька! Честно, очень жалею что ты тут росла, в этой… фильтрованной своей клоаке. Там бы общалась с нормальными людьми, природу бы увидела, нормальную жизнь. А тут одна скукота. Одна надежда, что Серж тебя расшевелит.

Сразу после ужина мы с тётей вернулись в гараж, помогать Макарычу и мои планы посидеть с книгами малость обломились. А тётя, похоже, именно к этому «Тёрну» какие-то особые чувства испытывает. Ну бывает такое, у заядлых водителей.

На следующее утро Дашенька вознамерилась пинком выкинуть меня из кровати, но не вышло: я уже и зарядку сделал, и умылся и Нату оприходовал, так что меня сразу же подрядили облачаться в парадное. Тут я почти что сам справился. Почти, потому как неожиданно выяснилось важное не соответствие:

— Ты чего на себя напяливаешь?

— То же что и вчера, — честно ответил я. — У тебя же платье то же самое.

— А то, что ленты у меня в волосах другие ты не видишь? — рыкнула она, указывая на ленточки, которыми были завязаны её неизменные анимешные хвостики.

Нет, блин! Естественно, не вижу! И какое это имеет значение для моего мундира?

Оказывается имеет и мы вернулись к полному перекапыванию моего гардероба, по результатам которого… меня одели в то же самое, заменив только воротник на такой же, но с тонкой золотистой окантовкой (эта парадная одёжка собирается наподобие того же Лего). Ума не приложу, почему эти изменения оказались столь важны, но судя по одобрительному кивку тёти, когда мы вошли в столовую, получилось как минимум приемлемо. И сразу после завтрака мы отправились в танцевальный зал, где нас уже ждал небольшой ансамбль японских барабанщиц. Одетых как японские барабанщицы, то-есть никак.

Перед входом в зал я притормозил Дашеньку, взял её под руку как положено и мы чинно вступили в двери. Там я провёл её к краю танцпола, как положено по этикету, Даша кивнула мне, сделала положенный реверанс, отпуская мою руку и молча вызвала запись того, как мы вошли. Я получил возможность лицезреть себя, вступающего в этот храм Пластики и Хороших Манер под руку с дамой. Даша, глядя на это, морщилась, сопела, но под конец выдала вердикт:

— Н… ну… сойдёт…

— Для сельской местности? — уточнил я.

— Как-то так, — кивнула Даша, после чего повернулась ко мне и решительно спросила: — Так кто ты такой, на самом деле, Серж Снежногорский?

Я жестом приказал барабанщицам выметаться, что они поспешили исполнить, после чего взял девушку за талию и развернул к себе:

— Сергей Пантелеевич Снежногорский, сын…

— Вот только не надо заливать мне в мозг всякую лажу.

— И почему же лажа? — уточнил я, аккуратно опуская руки ей на бёдра. Учитывая, что талия её была закрыта широким кушаком, а бёдра, в силу покроя платья, оставались открытыми, положение получилось для меня довольно приятным. Даша, правда, нашла возражение:

— А если по морде?

— Так мы же пара, — уточнил я. — Ну так ты давай, высказывай свои сомнения.

Это безо всякой рисовки: уже было очевидно, что легенда, которой меня снабдили трещит по швам, и это в лучшем случае, сейчас хотелось бы посмотреть эти самые швы. Дашенька меня не разочаровала:

— Ну слушай, любопытный ты наш. Во-первых, никакой ты не Снежногорский. Я в Бреду посмотрела[1], там есть портреты всех Снежногорских, и твоего якобы папочки тоже. Если уж на то пошло, у тебя рожа вообще, словно ты из Священной истории явился. Во-вторых, ты хоть понимаешь, кто такая мама?

— Третье лицо в Империи, — озвучил я вполне очевидный вывод.

— Вот-вот… А теперь представь себе: звонит ей какая-то там шваль…

— Старые школьные связи бывают очень прочными, — коротко заметил я.

— Да при чём здесь это! Если у Снежногорских нашёлся бы такой ублюдок, они бы сами его пристроили, здесь никаких проблем нет. Никто из них просто не решился бы маму по этому поводу беспокоить, будь ты даже настоящим племяшем. А какая там у тебя степень родства?

— Чуть дальше, чем седьмая вода на киселе и чуть ближе, чем вашему забору троюродный плетень.

— Сам всё понимаешь. И мама, ради этого, сама лично, рванула в Филатовскую, а тебя выхаживал сам доктор Арсений? Ты сам-то в это веришь?

— Ну, мало ли…

— Вот-вот… А сам ты? Какая там ремесленная школа! Ты вообще такой, словно вчера из лесу вышел и только говорить научился.

— Ну а как же я вот тут разговариваю, вилку с ложкой не путаю, даже Макарычу помогаю. Он вообще говорит, что меня можно в подмастерье брать.

— Подгрузить память можно кому угодно. Но всё равно это видно. Ну и последнее. Когда выплыло вот это, с машиной-то маминой, что дядя Захар сказал? Что пытались убить именно тебя. Да кто такой может быть, этот Снежногорский, чтобы его пытались убить, особенно здесь, да так, чтобы подставить маму? Так что, колись, кто ты такой?

Я задумался, что и как сказать? И решил: А ну его! Пусть этим вопросом занимаются те, кому по штату положено, а мне в их дела влезать как-то не с руки.

— А знаешь, ты совершенно права, дорогая! Вот только делать мы будем так: Я позову дядю Захара на обед, а ты там всё ему и выскажи. Всё, что мне тут сказала.

— Ты за дядю Захара не прячься…

— А я не прячусь, просто есть вопросы, которыми должны заниматься специально обученные люди.

Сказав это я вызвал Захара Георгиевича и стал разговаривать с ним через наруч, держа его как телефон, у уха:

— Да, Серж, что-то случилось?

— Нет, ничего, просто надо кое-что обсудить.

— Заходи! Я у себя в кабинете.

— Лучше вы присоединяйтесь к нам за обедом. Там и обсудим.

— Ты уверен? — спросил наш главный безопасник с явным сомнением в голосе.

— Так надо, — ответил я твёрдо.

— Хорошо… — сомнения не убавилось но появилась и некоторая заинтересованность. — Ты меня заинтриговал.

Только я закончил говорить, как Даша бросилась меня трепать:

— Ты что?! К нам же дядя Миша сегодня приезжает! Он…

— Совсем хорошо! Его это тоже касается! — решительно ответил я, — А сейчас продолжаем урок. Зови свою музыку!

В ответ получил такой взгляд, что подумалось: вот сейчас моя новая жизнь и закончится… Но нет, Даша только шумно выдохнула и хлопнула в ладошки:

— Эй там! Музыка! Куда сбежали?!

— Это я их отослал. Нечего им слушать то, о чём мы тут говорили.

— Тоже мне, любитель секретов… — буркнула Даша и приступила к уроку.

И снова: ну и навертели тут с этими балами! Оказывается балы здесь не только времяпровождение и развлечение. Вернее, не столько. Это ещё и ритулизированное по самое немогу действо, так что сегодня снова большей частью теория.

Итак, мы с Дашенькой вошли в зал. Дальше… в общем, дальше — какое-то количество хождений туда-сюда, в конце которых мы занимаем своё место. Эти хождения тоже подчинены определённым правилам, но для них, слава богам, особой тренировки не требуется. А вот дальше начинается первый, собственно танец: проход гостей. А то, что Даша мне вчера демонстрировала?

— А это следующий, чурбан! И чем ты вообще слушаешь! — снова вспылила Даша. — Вот после этого танца я отделяюсь и иду искать подругу!

Здесь роль кавалеров весьма ограничена: двигаться с определённой скоростью, держать даму за ручку, иногда выполнять необходимые поддержки, ибо дамы в этом «танце» — главные действующие лица. Так что сложно быть не должно… Так я подумал… Даша, судя по всему, тоже надеялась, что получится сходу…

----------------------

1 в Бреду посмотрела — если кто забыл: Большая Русская Энциклопедическая Директория, сокращённо БРЭД.

Глава 11. Посвящение

В результате только благодаря моей хорошей реакции она не растянулась на полу во весь рост. Тут мне пришлось выслушать о себе много нелицеприятного.

— И что с тобой делать! — чуть не плача выкрикнула она под конец.

— Давай изучать всё по элементам.

— Да так мы к первому Козерога только проход закончим!

— Да успокойся ты, ни на какой бал мы не едем. Хорошо если твой дядя Захар нас по комнатам не запрёт, а то и ушлёт куда-нибудь в глухомань, чтобы спрятать.

— Ты что такое… — взвилась Даша, но я её осадил:

— А ты вспомни, о чём мы вчера за ужином говорили.

Даша вспомнила и опустила взгляд в пол:

— Ну нафига ты вообще тут появился?

— Так надо, — изобразил я некоторое количество важности и мы начали тренироваться на полном серьёзе.

Продолжалось это, правда, не долго, потому что в какой том момент Дашенька бросила взгляд на дверь зала и радостно завизжав: «Дядя Миша! Тётя Софи!» бросилась к вошедшим.

В дверях стояли рослый широкоплечий мужик с короткой рыжеватой бородкой и стройная дама в платье, типа того, что считается тут бальным. Я опустился на колено и, склонив голову произнёс:

— Ваши величества!

— Ну-ну! — пробасил мужик. — Здесь, среди своих можно и по домашнему!

Он обнял меня за плечи и поднял на ноги.

— Значит, ты и есть тот самый Серж, за которого взялась наша Лиза?

— Так точно! — ответил я. Присутствие императора настраивало на военный лад.

— О! Смотрю и военная выправка уже имеется. Ну рассказывайте, как тут у вас?

Я отделался нечего не значащими замечаниями, а Даша защебетала о том, какой я чурбан и ей вот приходится меня дрессировать. Пока Михаил Алексеевич общался с дочкой, его официальная императрица — Софья Юстиниановна, принцесса Константинопольская, рассматривала меня долгим внимательным взглядом. Но вот она посмотрела перед собой расфокусированным взглядом, словно сверяясь с каким ментальным интерфейсом, и заявила:

— Кстати, зная нашу Лиз, могу поспорить, что она уже собирается обедать. Сделаем сюрприз?

— Ой, тётя Софи! — воскликнула Даша. — А разве мама ещё не знает?

— А мы решили сделать сюрприз! — радостно заявил император.

И мы всей толпой двинулись в сторону столовой. Даша приплясывала, идя рядом с папой, а Её Величество Софья Юстиниановна изволили отвлечь меня лёгкими расспросами о житии-бытии. Впрочем, я прекрасно понимал, что из меня так ненавязчиво пытаются вытянуть всю подноготную. Но я усиленно упирался, получая от этой игры даже некоторое удовольствие. Но в какой-то момент я не выдержал и, указав глазами на идущих чуть впереди папу с дочкой, тихо сказал:

— Как будто кто-то не понимает…

— И не говори. Но мы настолько погрязли во всей этой ритуалистике… И чем дальше, тем хуже. Спасает нас только то, что все вокруг такие же… И ещё Синдикат… железные дуболомы… Может хоть ты что-то изменишь.

— А нас-то пошто? — удивился я. — Я тут вообще…

— Не торопись. Поживи, присмотрись, а там видно будет.

Тут мы дошли до столовой и дядя Миша, входя в двери, громко провозгласил:

— Сюрприз!

— Ах вы! — радостно возмутилась тётя и тут же напустилась на присутствовавшего тут же начальника охраны: — Захар! Вредная твоя душа!

— Ну сюрприз же! — деланно возмутился тот.

— А ты, значит, решил почтить нас своим присутствием? — не менее радостно уточнил дядя Миша.

— Серж сказал, что у него есть что-то важное, что он хочет обсудить именно в таком составе, — как всегда спокойно заявил дядя Захар, бросая при этом на меня требовательный взгляд.

Я спокойно усадил Дашу за стол, занял своё место рядом с ней и подбодрил:

— Дашенька, прошу…

Она бросила на меня злобный взгляд, но всё же начала высказывать свои сомнения…

Поначалу Даша высказывалась несмело, с запинками, но по ходу постепенно распаляясь и закончила свою речь решительным:

— Вот!

На это дядя Захар только усмехнулся:

— А я сразу сказал: эта легенда продержится не дольше двух дней. При тех ограничениях, что мне выдали, можно ему ещё волосы покрасить, но толку-то?

Ну да, мои светло-русые волосы сверкают на фоне местной популяции как белая ворона в стае. Серые глаза… А вот тут бес его знает… я прокрутил в памяти, навскидку преобладают чёрные и карие, только у тёти и Даши — фиалковые. Может и серые тоже встречаются… Но вот чёткие европейские черты лица, при том, что у всех, кого я встречал присутствуют черты монголоидные, тоже сильно выделяются и требуют объяснения.

Но если для меня все эти откровения послужили только поводом для невесёлых размышлений, то Дашу всё это погрузило в состояние шока и ступора. Пара минут потребовалось ей, чтобы немного прийти в себя и начать задавать вопросы:

— То-есть Серж — вовсе не Серж…

Но вот у взрослых на эту тему было своё мнение, которое ей высказала мама:

— Дашенька! Я уже говорила тебе: есть вещи, которые ты не знаешь и пока не должна знать.

Но вот с этим мнением был категорически не согласен уже я:

— Думаю, хотя бы в общих чертах, Даша имеет право знать, во что впуталась. А то ведь начнёт докапываться и кто знает, чем всё это может кончиться?

— А она будет! — весело подначила императрица. — Даша в этом смысле вся в тебя, Лиз, и в Мишку. Так что давайте действительно удовлетворим любопытство.

— Насколько это можно, — очень серьёзным тоном поправил Захар, при этом внимательно глядя на своего племянника — императора. Тот задумался не на долго, кивнул каким-то своим мыслям и принялся разъяснять:

— Серж действительно из Святого Народа. И пришёл к нам непосредственно из Святой эпохи, из самого её конца…

— Но… КАК?!! — выдохнула Даша. В её глазах светилось истинно религиозное почитание.

Я пожал плечами:

— Гулял по горам, упал в пропасть, сломал шею. Очнулся в Филатовской, а мне и говорят, что меня клонировали, а душу выташили с того света и запихнули на место.

— На самом деле, с тобой получилась уникальная ситуация: душа зацепилась за спонтанный артефакт, поэтому мне и удалось привязать тебя к телу. Достать кого-то из-за Грани, да через столько лет… — император с усмешкой покачал головой.

А меня пронзила догадка: вот здесь, за столом, сидят три сильнейших мага Империи: сам император и его женщины. Непонятной величиной в этом раскладе остаётся дядя Захар, но у него работа такая, оставаться непонятной величиной.

— Так, возвращаясь к нашим баранам, — с заметным раздражением в голосе произнёс дядя Захар, — я категорически настаиваю, что выпускать Сержа в люди сейчас недопустимо! Никакая легенда не выдержит. Тебе, извини приятель, надо как минимум три месяца на адаптацию, тогда ты, может быть, и сможешь изобразить, как будто ты учился в ремесленной школе и оттуда пинком вылетел в высший свет. Так что последние события даже к лучшему: выводить его на бал сейчас нельзя!

— Значит Даше придётся идти одной… — с явным недовольством уточнила тётя.

И тут Дашенька выдала такое, от чего моя челюсть резко встретилась с полом:

— Нет! Мне тогда тоже нельзя на бал, — заявила она решительно и тут же пояснила: — Все знают, что Серж у нас. И вот я появляюсь на балу одна, а его оставляем дома. Что все подумают?

— Действительно нехорошо… — задумчиво откликнулась императрица.

— Но если мы с Дашей пропустим бал, а вы там будете, — тётя кивнула в сторону императора, — пойдут слухи. Чего там ни выдумывай.

— А это даже хорошо! — настроение дяди Захара заметно поднялось. — Пусть треплют языками, а мы послушаем: кто что несёт и, глядишь, чего ценное услышим.

Взрослые ещё препирались какое-то время по поводу неявки тёти Лиз с Дашей на бал, какую легенду придумать, какие с этого можно выжать выгоды… я прислушивался в пол уха, отмечая для себя незнакомые и ничего не значащие имена — на потом посмотреть — и думал о том, что провокацию с битым РБ вполне мог устроить сам Захар Георгиевич, именно для того, чтобы сорвать наше с Дашей появление на балу. Если так, то он, конечно прав, хотя, на мой взгляд, излишне жёстко у него получилось.

Пока я обдумывал этот вариант, беседа пришла к некоторому общему знаменателю и приемлемая легенда была придумана. Я в неё глубоко не вдавался: всё равно, реализация её не на мне, а когда я начну выходить в свет — как-нибудь разберусь. По ходу беседы и обед незаметно завершился, все переместились в гостиную, где старшее поколение принялось обсуждать программу моей первичной адаптации. Но тут неожиданно взъелась тётя:

— Знаете! Хватит уже! У Даши каникулы, Серж вообще… — она запнулась, пытаясь подобрать более-менее мягкую формулировку и я подсказал:

— …только что из могилы…

— Да ну тебя! — Её Величество изволили отвесить мне лёгкого леща, а вот император наоборот, открыто и радостно рассмеялся:

— Молодец, Серёга! Раз можешь над собой посмеяться, значит в порядке!

Но тётя, всё ещё слегка насупленная, снова вернула разговор в деловое русло:

— Так вот! Новый год на носу, у детей каникулы! И нечего их нагружать сейчас всякой наукой! Отпразднуем Новый Год дома, Серж будет читать книжки, по инфосети лазить, проникаться духом эпохи. Дашенька научит его танцам, этикету…

— Будет с местной шпаной тусоваться, — буркнул дядя Захар.

— Тоже хорошо, — уверенно кивнула тётя. — А как каникулы закончатся — присылай сюда учителей и начнём готовить их в лицей.

— Всё-таки, в кадетский корпус, — возразил император. — нечего им среди бездельников тусоваться!

— А может, ты и прав, — кивнула тётя, чем вызвала недовольный возглас у Даши. А Его Величество, тем временем, поднял другой вопрос, для меня совершенно неожиданный:

— Я вот ещё каким вопросом хочу заняться: детям пора пройти инициацию.

Даша на это взвилась:

— Да его разве можно? Он же здесь всё спалит!

— Может спалит, а может нет, — загадочно ответил император.

А я на секунду провалился в подгруженную мне доктором память и вынул оттуда нужную информацию: люди почти поголовно обладают магическими способностями, но они находятся в спящем состоянии. Чтобы пробудить эти способности проводится специальный обряд — магическая инициация, которую, почему-то, называют крестинами. Ну а тот, кто проводит — крёстный или крёстная. Тут много всяких тонкостей, почему-то считается, что родители не должны инициировать юного мага. То-есть можно, но это плохо. И между крёстным и крестником устанавливается какая-то особая связь, поэтому очень важно, кто инициирует магические способности. Об этом, кстати, и спросила моя тётя. Ну и что там задумал Его Величество?

— Мы тут с Софи подумали и решили: открыть каналы Сержу могу я, а Дашу инициирует Софи. Нет, если ты против…

— Да ты что? — возмутилась тётя.

— Ну вот и отлично! — император довольно потёр руки. — Значит завтра утром и проведём ритуал! А вы, ребята, готовьтесь.

— А он знает, как готовиться? — с сомнением посмотрела на меня Даша.

— Я объясню, — ответил дядя Миша.

Объяснения, в конечном итоге свелись к тому, что перед инициацией нужно как следует помедитировать и хорошо выспаться. Это если вообще, но вот разъяснение деталей, причём зачастую важных, заняло довольно много времени. К счастью, некоторый опыт медитаций у меня был в той ещё жизни, так что чем-то совершенно новым он для меня не стал, но вот некоторые детали и правда оказались откровением. То ли в той ещё жизни я не счёл нужным погружаться в мистику столь глубоко, то ли за прошедшие с моей смерти две тысячи лет, наполненных развитием магии, техники работы с собственным сознанием шагнули далеко вперёд. А может и то и то, я как-то не стал искать решения этой загадки. Просто когда мой будущий крёстный ушёл, я сел по японски, закрыл глаза и погрузился в свой внутренний мир…

И вот я стою перед местным алтарём, на одном из бастионов, из тех, куда я пока не дошёл. Алтарь представляет из себя квадратную площадку, ограниченную по углам четырьмя столбами, возле одного из них, на постаменте, стоит чаша с водой, у столба напротив горит лампада. И там, между столбами, всегда тепло, какой бы лютый мороз не трещал на улице. Я скидываю тёплый плащ, оставаясь обнажённым, даже мой неизменный наруч остался в моих комнатах, и шагаю в алтарь, кладу одну руку в чашу, второй прикасаюсь к факелу. Император входит вслед за мной, кладёт руку мне на голову и медленно, речитативом, говорит:

— Ты стоишь на земле своих предков, над тобой бескрайнее небо, воздух овевает тебя, в твоих руках вода и огонь. Свет осияет тебя, а Тьма всегда рядом. Сила течёт сквозь тебя. Открой своё сердце, позволь силе нести себя!

Простенькая такая литания, но была в голосе Государя какая-то особая сила. Пока он говорил я погружался в какой-то особый совершенно транс и вдруг, в какой-то момент, я понял, что всё изменилось. Я увидел изнанку мира… или… наоборот? Привычный мир оказался тенью, а я узрел мир настоящий? Трудно описать словами то, что я видел, к тому же «видел» я не глазами. Живые потоки самых разных цветов, таких, которые глаз человеческий никогда не видел, текли сквозь пространство вокруг меня, причём каждый из них двигался во все стороны сразу, но при этом имел чётко определённое направление. Эти потоки проникали друг в друга, не пересекаясь при этом и в то же время иногда как-то взаимодействовали. Звучала музыка, могучая и чарующая. Сущности, живые и неживые, двигались вокруг, играя в потоках и их голоса сливались в немыслимый хор. И неведомое Знание коснулось меня, оставляя на мне свой отпечаток. Это видение… нет! Это состояние тянулось бесконечно долго и в то же время не более краткого мгновения, короче любого, что может осознать человек. И вот я снова, стою обалдевший посреди алтаря. В кусочке летнего дня посреди зимы. И все смотрят на меня. Император… Крёстный заботливо набрасывает мне на плечи плащ и выводит из алтаря и я, всё ещё переживая полученный опыт, смотрю как императрица Софья проводит такой же ритуал для Даши. Как только она заканчивает свою литанию, Дашу охватывает белоснежное сияние, которое тут же впитывается в девочку и какое-то время она светится изнутри. А в следующую секунду Даша начинает оседать на пол. Я бросаюсь, подхватываю её и выношу в зимний день, попутно прикрывая своим плащом.

— Номер два… — тихо и очень напряжённо произнесла за моей спиной тётя.

— А чтоодин?… — так же тихо уточнила императрица.

Но ответа не последовало, а мне было несколько не до подслушивания: Даша потихоньку выползала из состояния грогги, зашевелилась и попыталась вывернуться у меня из рук. И, таки, вывернулась, по ходу и с меня тоже сдёрнула плащ. И вот тут-то мы в полной мере осознали свою зависимость от современных технологий: как я уже говорил, в алтарь каждый из нас входил нагой, безо всяких, привычных человеку 42-го века защитных и сервисных гаджетов. И вот сейчас мы оказались нагишом и босяком на сорокаградусном морозе! Бодряще получилось… Мне просто дух перехватило, а Дашенька смогла как-то завизжать, да так, что искрившийся на ветках окружавшего алтарь сада снег осыпался. Сопровождавшие нас взрослые нас тут же укутали нашим же плащами, но и хохотали до слёз. Меня тоже разобрало смехом, а вот Даша обиделась и всю дорогу до столовой (посвящение проходило рано утром, до завтрака) обиженно молчала. За стол мы тоже сели в молчании. Император поднял бокал (а нам с Дашей, видимо по поводу важного жизненного события, тоже налили по бокалу вина) и сказал:

— Поздравляю вас! Сегодня в вас пробудилась магия, то, что делает нас, нашу Империю самой могущественной на Земле силой. Вы ещё не поняли этого, но магия в вас чрезвычайно сильна, поэтому будьте ответственны и осторожны…

Глава 12. Имперский князь

Он говорил ещё какое-то время про ответственность, про необходимость учиться… Правильные и важные вещи, между прочим, поэтому я слушал внимательно. Даша, на удивление, тоже. Может папин авторитет сказался, а может проняло во время посвящения. Закончил он своё выступление словами:

— Во время посвящения вы многое увидели, каждый своё, постарайтесь хорошо это запомнить. В тех видениях, что вас посетили есть множество ответов и подсказок. Я сам очень часто обращаюсь к этому опыту и нахожу там ответы на вопросы, которые появляются у меня только сейчас.

— Как такое может быть? — удивилась Даша.

— Кто знает? Это магия… — ответил государь. — Ну а теперь ещё один обычай: крёстный должен сделать подарок! Так что, просите, дети!

Даша сидела тихо, как мышка, только бросала на тётю Софи быстрые взгляды. А я задумался. Что я могу просить, если я ничего тут толком не знаю? А ведь подарок должен быть значимый! Такой, что потом будет согревать тебя всю жизнь. И тут я вспомнил кое-что, о чём говорил с тётей, пока мы летели сюда из Москвы. А почему бы и нет?

— Ваше Вели…

— Ну-ну-ну! — прервал меня император. — Теперь я твой крёстный, вот так ко мне и обращайся. Можешь на «ты», причём в любой ситуации.

Я кивнул:

— Крёстный! Я здесь человек новый, ничего не знаю. Что я могу попросить? Обязательно получится какая-нибудь глупость. Так что, подари мне сам, то что считаешь нужным и полезным. А я… можно попрошу не за себя?

Тётя со вздохом подняла очи к потолку. Крёстный словно не заметил этого и ободряюще мне кивнул.

— Понимаешь, есть очень хороший человек, доктор который меня вытащил. Арсений Емельяныч. Он любит медсестру, Киру, но они почему-то не могут пожениться, какие-то законы этому мешают… я не знаю деталей. Не мог бы ты…

— Я знаю, — удовлетворённо кивнул государь. А морда довольная, словно сметаны обожрался. — Вообще-то с этим есть проблемы, но если просит крестник, как я могу отказать? Перо и бумагу мне!

— Держи, дорогой! — Софи подсунула ему требуемое. А сама тоже довольная сидит.

Император быстро надиктовал подходящий случаю указ, а перо само за ним писало. Не, ну точно Гарри Поттера обчитались. Надиктовав указ, Его Величество поставил положенные печать и подпись, уже собственноручно, после чего снова обратился ко мне:

— Но и тебе, благородный юноша, негоже оставаться в такой день без подарка! И я подумал: плохо, если мой крестник останется безземельным баронетом, невнятного происхождения.

Он на секунду задумался и спросил:

— Слышал про такой город Архангельск?

— Да, — кивнул я. — Известный город.

Не стал уточнять, что про современное состояние мне совершенно ничего не известно. То-есть что-то там в подгруженной памяти шевельнулось, но я это пока задавил. Успеется.

— Да, известный и важный. Но там у меня сейчас только генерал-губернаторство. Туда надо бы надёжного человека. Так что будешь ты у меня имперским князем Архангельски…

Тут тётя его невежливо поправила:

— Архангелогородским.

— Архангелогородским! — произнёс он вставая. — Принимаешь эту службу?

— Принимаю! — ответил я и тоже встал. А что ещё сказать? И вообще, что дальше делать? Ну доктор! Не мог хотя бы основные ритуалы мне в эту память добавить! Царь понял моё затруднение, вышел на свободное пространство, жестом показал мне перед собой и скомандовал:

— На колено!

Я опустился перед ним на одно колено. Государь положил ладонь мне на голову и произнёс:

— Именую тебя князем под моей рукой, даю во владение город Архангельск и земли ему прилежащие, ныне лежащие в генерал-губернаторстве |Архангельском. Отныне ты князь Архангелогородский!

И что отвечать? Впрочем царь понимал мои затруднения и подсказал, так что я бодро повторил:

— Служу государю! Служу России!

— Встань, князь! Не должно князю стоять на коленях, даже передо мной! Только при присяге и перед знаменем, Но перед знаменем и мне не зазорно колено преклонить, а присягу ты уже принял!

Я встал, а император обернулся:

— Софи, будь доб…

— Готово! — с заметным ехидством ответила Её Величество, протягивая мужу два свитка. — Как положено, в двух экземплярах.

— Что бы я без вас делал?! — с теплотой в голосе произнёс император.

— Развалил бы всё к древним демонам… — с ехидцей ответила тётя.

Поставив положенные печать и подпись, крёстный вручил один экземпляр мне, второй вернул императрице… или мне теперь тоже называть её тётя Софи?… Кстати, она тоже не забыла обязанность крёстной и обратилась к Даше, с тем же вопросом. Даша помялась, бросила хитрый взгляд на меня, на крёстную. Та поняла всё и спросила:

— Пойдём, посекретничаем?

— Может сначала позавтракаете? — предложила тётя.

Даша какое-то время блуждала взглядом между тортом и крёстной, наконец со вздохом согласилась:

— Давайте завтракать…

— Тем более, что твоё от тебя никуда не уйдёт, — успокоила её крёстная.

А завтрак-то праздничный! И чего только на столе не было! А ещё тётя постаралась и испекла за ночь наш любимый торт. Как выяснилось — не только наш, Его Величество тоже, тот ещё сластёна. По ходу пиршества все немного расслабились, Дашенька успокоилась, завязалась беседа. А крёстный всё поглядывал на свиток указа для Арсения Емельяныча. Наконец не выдержал. И взгляд-то какой хитрющий:

— Эх, вот ведь как бывает… Все проблемы Арсения решены, а он об этом ещё не знает…

— Ну и что ты задумал? — с заметным скепсисом в голосе спросила тётя. А императрица, похоже, догадалась и осторожно попросила:

— Слушай, Миша, а может не надо?

— А мы спросим. Серж! Не откажешься сегодня немного поработать на благо Империи? Глашатаем. Съездишь сегодня к Арсению в клинику, зачитаешь ему указ?

Вообще-то, от таких предложений не отказываются, но, судя по всему, было у него и второе дно, потому как старшие дамы на это синхронно схватились за головы, а Даша выдохнула:

— А что сегодня свинские… в смысле, светские новости наплетут… Страшно подумать.

— Да ладно, — весело отмахнулся государь, — у них работа такая.

Тут до меня дошло, что император что-то задумал и я, собрав смелость, решил немного понаглеть:

— Служить отчизне — моя обязанность! — ответил я бодро. — Только, крёстный, объясни, что ты задумал?

— И всё-таки, я в тебе не ошибся! — очень серьёзно ответил император и принялся разъяснять: — Во-первых, я хочу представить тебя обществу как князя. То, что вас с Дашей не будет на балу — очень плохо, но рисковать в такой ситуации я вам не позволю! Но это надо как-то компенсировать. Вот пусть эти скотские хроники и поработают. Во вторых, в указе есть момент, который де-факто объявляет его прецедентом. Конечно, в «Известиях» это напечатают, но я хочу, чтобы это было оглашено, причём публично. Так что постарайся, чтобы при оглашении было побольше народу!

— Сделаю, государь! — ответил я, вставая по стойке смирно.

— Я в тебя верю! — улыбнулся крёстный и принялся объяснять детали моей миссии. По ходу мы и не заметили, как Даша и тётя Софи куда-то слиняли.

Дальше встал вопрос: на чём мы поедем? Тётя попыталась устроить скандал по поводу разобранного в хлам её любимого «Тёрна», на что крёстный просто отмахнулся:

— Возьмёшь машину из моего кортежа. И вторая машина с охраной. Но! Одно условие: едешь с водителем!

— Миша… — вздохнула тётя, но император уже обнял её и поцеловал в щёчку, одновременно показывая какой-то брелок. — Но только в самом крайнем случае! И с вами будет машина охраны.

— Всё так серьёзно? — грустно спросила тётя.

— Во-первых, не забывай про статус глашатая. А во-вторых, да. Всё очень серьёзно.

— А я хотела показать детям новогоднюю Москву… Особенно Сержу…

— Так какие проблемы? Покатайтесь, и Дашу возьми. Только никаких остановок! В крайнем случае, охрана выскочит и купит если что-то приглянулось.

— А мы тут пока посидим на хозяйстве! — весело прощебетала тётя Софи. Даша стояла рядом довольная, словно светилась.

И когда они успели войти, так что я не заметил?

Сборы были не долгими, всего за час… в смысле два… управились… Даша с моей дражайшей тётей… чтобы меня правильно одеть. Ведь теперь я князь! Да ещё и царский глашатай! К тому же, Первый Выход в Свет в новом качестве! И вааще! Пришлось крёстному вмешаться и напомнить, что Арсений Емельяныч до ночи сидеть в своей клинике не будет. Дамы со вздохом отступились, поворчав что-то типа: «На скорую руку сойдёт…». И вот я стою возле царского… э… ну пусть будет кабриолета, хотя на самом деле это такой же глейдер, только не «Тёрн», а более серьёзная машина, упакованный по уставу… Ну, почти по уставу: в парадном своём то-ли мундире, то-ли кимоно, на плечах плащ с имперским гербом — родной двуглавый орёл в венке из колосьев, словно взятом с герба СССР, через плечо под плащом сумка — на вид простая холщовая, но на самом деле понадёжней иного сейфа будет. Застёжка плаща особым образом зачарована, самим Государем-Императором, удостоверяет что я на самом деле глашатай, а слева на груди у меня медальон с гербом княжества. Вообще-то, при основании княжества я мог придумать себе любой герб, но решил не выпендриваться и сохранил исторический герб Архангельска, чем заслужил одобрительный кивок крёстного.

Последняя короткая инструкция, крёстный одобрительно хлопает меня по плечу и мы поехали! Тем же самым манером нырнули в бассейн посреди гаража и вынырнули через прорубь чуть поодаль от стен крепости. А дальше рванули не в сторону Москвы-реки, а в противоположном направлении и вскоре выскочили на Ново-Минское шоссе. Прямая как стрела шестиполосная дорога представляла из себя одну эстакаду. Я не зря сказал: «Прямая»: дорога мало того, что шла абсолютно по прямой, так ещё и на одном уровне, не зависимо от рельефа местности. На вершинах гребней, оставленных в древности ледниками, она почти касалась макушек деревьев, а над оврагами и распадками вздымалась на десятки метров. Императорский кортеж выскочил с развязки, не сильно обращая внимание на шарахнувшиеся от него глейдеры (а по Ново-Минскому двигались только такие машины, для всяких ездовых мамонтов и самоходных русских печей полагалось Старое Минское и Древний Смоленский Тракт, известный в моё время как Можайское шоссе, за последние две тысячи лет почти не поменявшие свой маршрут) и мы быстро набрали скорость. Я потянулся сознанием к своему наручу и узнал, что мы лихо разогнались до трёхсот километров в час, так что моя первая поездка из Москвы была столь извилистой и неспешной только потому, что тётя хотела по дороге со мной неспешно побеседовать.

Так мы неслись по прямой, как стрела дороге, я смотрел на проступающие среди лесов пятна городов и посёлков, стоящие тут и там грандиозные сооружения непонятного мне (пока!) назначения и самых разных, порой очень причудливых форм. И не всегда было ясно: как так оно держится и не падает? Новый мир вроде принял меня, но я как-то не мог ощутить его своим. Вроде вокруг почти всё похоже, хотя и технически продвинуто по самое немогу, но… Дело даже не в том, что вокруг совсем другие люди, другой язык (хоть я его и понимаю с самого своего первого пробуждения). Что-то другое, что не даёт мне расслабиться и почувствовать себя в этом новом времени как дома… Может потом? Кто знает?

Полста километров по прямой трассе мы проскочили за десять минут и вот уже, сбросив скорость, кортеж из нашей машины и машины охраны въезжает под величественную арку заставы. Да, Кольцевая дорога в Москве — лежащая практически на своём старом месте — это не только транспортная магистраль, но и оборонительный рубеж (а ещё, сдаётся мне, и своеобразный контрольный рубеж, чтобы народец не шатался туда-сюда безнадзорно). Так что застава это не просто так, здесь каждого посчитают, каждую машину проверят, учтут и выявят, если что. Делается это, правда, совершенно «прозрачно», для законопослушных подданных практически незаметно, надо только снизить скорость при пересечении заставы. Ну а если что — можете не сомневаться, выявят и прихватят, быстро, эффективно, почти не мешая прочим честным. Хоть пешего, хоть конного (на том же мамонте или носороге), хот на машине, хоть под машиной… А как же мы с тётей проскользнули вдоль русла реки? А там тоже есть своя застава. Хоть и не столь помпезная, но не менее эффективная.

Порядок для всех один, так что мы тоже притормозили перед заставой, правда и проскочили вне очереди, по выделенной полосе и стоявший там стражник вытянулся и козырнул. Дальше рванули уже вглубь Москвы, но уже не так шустро и я смог кое-что рассмотреть по сторонам дороги. Хотя, по большому счёту, смотреть тут особо и нечего, по крайней мере, из несущегося за сто километров в час глейдера. Ну дома, городские, многоквартирные. Со времён расцвета Рима в них, по большому счёту, ничего не поменялось. Если взять любой барак, в смысле, дворец, эпохи какого-нибудь рококо, крепко стукнуть его об землю, чтобы обсыпался весь декор, то получим всё ту же хрущёбу с коридорной системой. Некоторый оживляж произошёл в эпоху модерна, когда архитекторы поигрались с формой окон, эркерами и прочими формами, но сразу после Первой мировой бросили это дело и вернулись к идеалу простой и функциональной коробки. Массовая архитектура 42-го века в этом смысле ничем особо революционным не выделялась, разве что плотность застройки была заметно ниже, чем при моей первой жизни, потому к проспекту, который сейчас так и назывался — Кутузовский — выходили большей частью разного рода парки, бульвары и скверы, укрытые белоснежным снегом и украшенные к Новому Году наряженными ёлками, гирляндами и прочими атрибутами приближающегося праздника. А сами дома большей частью были заключены внутрь просторных оранжерей, поэтому рядом с ними зеленела травка, цвели экзотические цветы и покачивались пальмы.

— Эх, вечером здесь красиво… — вздохнула сидящая рядом со мной Даша.

Ну кто бы спорил? Но, что есть — то и будем есть, как говорят вдумчивые люди. А мы тем временем свернули с Кутузовского на Садовое, причём на подъезде тётя что-то тихо сказала шофёру, от чего тот поморщился, но всё же не стал пересекать все разделительные, нарушая все возможные правила, а дисциплинированно нырнул в развязку, логика которой практически полностью повторяет то, что было тут при моей жизни. Дальше мы проскочили до бывшей площади Маяковского (ныне — Древних Поэтов) с её небольшим, но прочувствованным скульптурным комплексом, посвящённым Поэзии, от древнейших времён до современности, в которую меня угораздило. Там развернулись и оттуда добрались до стоянки Филатовской. Остановились практически на том же месте, откуда тётя забирала меня в мой новый дом.

Когда я вылез, из второй машины выскочил один из сопровождавших нас шкафов в мундире.

— Ваша светлость… — догнал он меня, — приказано сопровождать вас…

Я кивул, признавая, что такое сопровождение будет уместно со всех точек зрения. На проходной обратился к дежурному:

— Глашатай Его Величества, князь Архангелогородский. Подскажите, доктор Арсений Емельяныч Муромцев у себя?

Дежурный вскочил, засуетился:

— Да, ваша светлость! Они сейчас в ординаторской… Они сейчас в ординаторской… Извольте я сей час…

— Не надо, не надо! Не надо никому ничего сообщать! — сказал я хитро улыбаясь.

— Как изволите, ваша светлость… — выдохнул дежурный, боясь даже пошевелиться.

Правда, когда я отошёл, то вдруг сообразил, что не особо понимаю, где тут ординаторская? Та самая, где пребывает Арсений Емельяныч.

Глава 13. Москва, XX веков спустя

В поисках той самой ординаторской неоценимую помощь оказал мне сопровождавший меня шкаф. Оказывается, несмотря на свою нарочитую шкафообразность, эта охрана способна выполнять самые разные задачи. Зря я к нему изначально отнёсся как к подвижному предмету мебели! А уже в коридоре, на подходе к этой таинственной ординаторской, мне навстречу попалась…

— Кира! — радостно воскликнул я. — Как удачно!

— Да, ваше благородие? — с некоторой опаской произнесла медсестра, потом опознала мои регалии и стушевалась ещё больше: — Извините, ваша светлость…

— Не узнали меня? — спросил я улыбаясь. — Меня недавно отсюда выписали и забрала к себе Элизабет Никодимовна.

— Ой! Сергей Пантелеевич… Ой… Извините…

— Ничего страшного. Но у меня сообщение для Арсения Емельяныча. Он ещё в ординаторской?

— Да, но там сейчас все доктора собрались…

— Очень хорошо. Проводите меня? — говорю я галантно.

— Да, конечно…

Кира отвечала с явным испугом, но перечить имперскому князю, да ещё и царскому гонцу? Нет, сейчас для низших сословий, к которым, несмотря на все свои достоинства и покровительство известного врача и относилась Кира, физически невозможно. На секунду взгляд её стал расфокусированным и глаза забегали, словно она что-то читала перед собой. Впрочем, почему словно? Решать вопросы через ментальный интерфейс для россиянина 42-го века столь же привычно, как для меня набрать номер на смартфоне. Это я вот, древний реликтовый зверь, всё никак не адаптируюсь. Закончив общение с компьютером — по всей видимости, перекинув кому-то текущее задание, Кира кивнула:

— Идёмте, я вас провожу.

У самой двери ординаторской, когда она уже собиралась, пропустив меня внутрь уйти, я её придержал:

— Кира, ваше присутствие весьма желательно.

Глаза у кошкшдевочки расширились, став истинно анимешными, но спорить она не стала, зашла внутрь впереди меня. В просторной ординаторской, кроме самого Арсения Емельяныча, находилось ещё четверо докторов. Один из них, полноватый, с гладко выбритым лицом с явной неприязнью бросил:

— Медсестра? Что ты тут забыла?

Но тут сопровождавший меня охранник проявил инициативу, сугубо к месту:

— Имперский князь Архангелогородский, глашатай Его Императорского Величества!

— Тем более, медсестра…

— Присутствие всех здесь присутствующих уместно! — твёрдо заявил я и кивнул столь раздражительному господину: — Нас, к сожалению не представили, но вы позволите мне исполнить мой долг?

Тот заметно стушевался, но всё же представился:

— Барон Заболотьев-Раменский, педиатр. Извините, ваша светлость, конечно же, слово императора превыше всего.

Я кивнул ему, достал из сумки грамоту и принялся читать:

— Его императорское величество, Михаил Алексеевич, приказал мне огласить сей указ барону Муромцеву Арсению Емельянычу, а также всем, кто может присутствовать при оглашении!

Я, император всероссийский, великий князь Московский, в курсе того, что весьма достойный врач, Арсений Емельяныч, из баронов Муромцевых, уже долгое время встречает многочисленные препятствия в стремлении связать себя узами брака с девицей Кирой, с которой связали его узы взаимной любви…

Кира судорожно вздохнула и прикрыла глаза, Арсений Емельяныч заметно напрягся. Я же, слегка переведя дух продолжил:

— …Вникнув во все известные мне обстоятельства я указую, что не вижу никаких препятствий, чтобы эти отношения были освящены браком, согласно законам и обычаям Империи. Не вижу также причин, которые могут воспрепятствовать их детям, уже рождённым и будущим, обладать всеми правами и обязанностями, связанными с наследованием имени, титула, состояния, имущества и прочего.

Арсений Емельяныч осторожно и глубоко выдохнул, Кира заетно расслабилась и расплылась в улыбке, а доктор Заболотьев откровенно поморщился. Я же дочитал указ:

— …Вынужден также высказать своё крайнее удивление тем, что в решение столь простого и частного вопроса мне пришлось вмешиваться лично.

Император всероссийский, великий князь Московский, Михаил Алексеевич, подписал сей Указ и печать положенную приложил собственноручно, в день 26 месяца Стрельца года 4124. Писано в двух экземплярах, оный экземпляр зачитать и вручить указанному Арсению Емельянычу, из баронов Муромцевых, другой поместить в Имперский архив.

Вот это последнее вызвало бурную реакцию: Глаза у Киры округлились и стали совсем анимешными, но далеко не все из присутствующих были рады услышанному.

Заболотьев раздражённо стукнул кулаком по собственной ладони и процедил:

— Додавили таки! Тоже мне, либералы хреновы! И кто, интересно, такое Его Величеству напел?

Вопрос был, конечно, риторический, но не выступить по этому поводу я не смог:

— Его Величество принимает решения такие, какие считает нужным тогда, когда считает удобным, руководствуясь исключительно соображениями блага Империи и блага своих подданных.

С этими словами я свернул указ и вручил его Арсению Емельянычу. И как только свиток перешёл в его руки, печать глашатая на моём плаще погасла. На этом официальная часть моей миссии была закончена и доктор вознамерился утащить меня на медосмотр, но тут я воспротивился:

— Доктор! Меня тётя в машине ждёт, с Дашей. Она сказала, что если я тут задержусь, сама за мной придёт!

— Арсений! — воскликнул один из докторов. — Не надо! Если эта бешеная ба… простите, князь, эта достойная и уважаемая, но иногда излишне эмоциональная, дама ворвётся сюда высказывать своё недовольство, нас ждёт некоторое количество жертв и разрушений!

— Тем более, мы всегда ждём вас в имении, — вставил я и добавил: — С Кирой!

— Вот-вот! — воскликнул другой доктор. — Теперь тебе надо нанести некоторое количество визитов, официально представить Киру, а потом медовый месяц! Так что выходные, отпуск, обязательно.

— И вообще, теперь вполне официально есть кому за тобой следить, чтобы не загонял себя, — встрял сидевший у окна врач, внешне очень напоминающий мудрого учителя кун-фу из комиксов. — Кира, выпускай коготки и следи, чтобы он регулярно отдыхал.

Все, кроме Заболотьева рассмеялись, причём дружелюбно, а вот он поморщился. А Кира не выдержала и бросилась на шею своему любимому. И через секунду он уже обнимал её своими четырьмя ручищами. А тот дяденька, похожий на старого учителя кун-фу, с усмешкой прокомментировал:

— Ох, что сегодня наплетут Свинские новости!

— Они-то откуда узнают? Если только никто не решит устроить себе рекламу… — скривился Заболотьев и с неприязнью посмотрел на Киру.

— Не волнуйтесь, коллега, они узнают, — хмыкнул «учитель кун-фу».

Я же на сём откланялся и заодно по пути к машине, разговорил своего сопровождающего. Оказалось что капитан Императорской Гвардии Микентий Сидорыч Маркин (вообще-то, если полностью — барон Маркин-Цимлянский, потому как его родовое баронство входит в состав удельного княжества Цимлянского) оказался человеком весёлым, общительным и очень знающим. Что, в принципе, было ожидаемо, потому как в Московском кадетском корпусе учат хорошо и разнообразно, а в гвардии следят, чтобы гвардейцы, причём не только офицеры, но и солдаты, постоянно занимались самообразованием. Надо же! А я по началу принял его просто за ходячий шкаф-в-мундире!

— А меня крёстный уже определил в Петроградский корпус, правда со следующего года… — забросил я удочку.

— Это тоже хорошо! — оживился капитан. — Только ты готовься как следует! Туда просто волей крёстного тебя не возьмут, придётся все экзамены сдавать.

Вот, значит, как всё серьёзно. Значит буду готовиться, да и Дашу надо настроить на деловой лад. Не люблю быть слишком протеже!

Когда я запрыгнул в машину (и чуть не сел при этом на Дашу, сказывается отсутствие опыта и навыка в обращении с той неведомой силой, что заправляет пассажиров в машину), тётя тут же спросила:

— Как всё прошло?

— Неплохо, — ответил я.

— Просто отлично! — пробасил сопровождавший меня капитан.

— Заболотский сильно выступал? — уточнила тётя, на что капитан одобрительно ухмыльнулся:

— Выступал, как же без этого, но юный князь его сразу заткнул. Хорошо заткнул, вежливо, но так, что тот и вякнуть не мог!

— А ты, княже, смотрю, молоток! — деланно восхитилась тётя. — Ладно, работа сделана, теперь прокатимся по Москве!

И мы двинулись. Тётя, как и обещала, повезла нас кататься по бульварам, а я только успевал вертеть головой в разные стороны. Ведь интересно же: Какой она стала Москва, через две тысячи лет после моей смерти?

Естественно, Москва стала совсем другой, разве что главные улицы сохранили своё положение. Насколько это можно определить невооружённым взглядом. Про мелкие улочки и переулки не скажу, потому как туда мы не ездили. Да и много ли заметишь из скользящего над дорогой, пусть даже и не особо быстро, глейдера императорского кортежа? В памяти отложился Железный Феликс, стоящий во главе Гоголевского бульвара (ныне его, в смысле, бульвар, а не создателя ВЧК, называют Диканька). Когда мы его проезжали, тётя обернулась ко мне с первого сиденья и заметила, с изрядной гордостью:

— Кстати, Серж, обрати внимание! Это подлинный памятник той эпохи и историки считают, что это именно автор Мистических Историй.

— Н… да? — хохот, душивший меня я сдержал с огромным трудом. Не, я понимаю, Феликс Эдмундович вполне мог являться кое-кому в ночных кошмарах, а местами был даже страшнее Вия, но, всё же, это персонаж из совсем другой истории.

Тётя, кажется поняла мою реакцию, но не обиделась.

В самом конце бульвара, где мы сбросили скорость чтобы развернуться и поехать обратно, моему взору предстало аж целых две достопримечательности: наземный вестибюль станции метро «Кропоткинская» (совсем такой же, как при моей жизни) и… На месте храма Христа Спасителя возвышалось что-то вроде сложной крестообразной беседки, по масштабам вполне сопоставимой с известным мне храмом. На высокие колонны опирались массивные арки, на которых, в свою очередь, покоился свод, увенчанный сверху вполне православным куполом. Купол, правда, венчал не крест, а трезубец, каждое жало которого изображало стилизованный язык огня. А под сводом из-под земли било яростное голубое пламя. И Сила. Ощущение немыслимой мощи. Эта сила обрушилась на меня и… словно приняла, окутала. Пламя звало и пело, но я не мог сейчас пойти на этот зов.

— Прости… позже… — мысленно прошептал я.

— Мы будем ждать… — прозвучало в моём сознании.

Удивительно, но, похоже, что кроме меня никто этого зова не почувствовал, только тётя с улыбкой сказала:

— Это что, вот когда научитесь видеть магическим зрением, тогда увидите Источник во всей красе!

— Ага, ты уже говорила, — равнодушно ответила Даша. Похоже, она откровенно скучала.

Ещё я заметил, что растительность в черте города очень сильно изменилась. Если раньше преобладали лиственные деревья — ясени, клёны, липы, тополя, то сейчас на бульварах росли почти одни только хвойники. Даже кусты, составляющие нижний ярус бульваров, тоже были большей частью хвойными: живые изгороди туй оживляли высокие стрелы можжевельников и каких-то ещё неизвестных мне растений. Впрочем облетевшие лиственные кусты тоже попадались, наверное лиственными были и те, что стояли закутанные какой-то белой тканью. Похоже, климат стал намного холоднее.

А вот когда мы проехали Никитский бульвар (ныне его называют Айникита) и въехали на Тверской я увидел… Здание ТАСС как оно было при моей жизни! На площади перед ним вовсю кипела новогодняя ярмарка, само здание поблескивало иллюминацией, хотя Солнце было ещё на пол пути к закату.

— Раритет, между прочим, — тётя снова повернулась ко мне, — считается что это здание построено в середине Тёмных Веков.

— Я слышал, что в XX веке, — возразил я и был награждён ещё одним задумчивым взглядом.

— Есть и такая теория, — тётя не стала вдаваться в дискуссию.

С Тверского мы свернули в сторону Кремля. Похоже, тётя оценила скучающую мину дочери и дала команду водителю, правда я не заметил, как. В результате проскочили по Тверской и вырулили на Красную площадь, к самой большой новогодней ярмарке. Даша заметно оживилась, её мама и водитель наоборот, напряглись. Тётя повернулась к нам и строго сказала:

— Так, дети! Не разбегаться! Не скандалить! Если чего-то хотите — тихо сказали мне. Малейший каприз и мы тут же уезжаем.

— Да я что, я совсем дисциплинированный! — отрапортовал я. — Вот только крёстный…

— Всё согласованно, — успокоила она.

Мы выбрались из глейдера и я огляделся. Кремль за прошедшие годы почти не изменился и красные звёзды ярко горят в лучах заходящего Солнца. И Мавзолей на своём месте, правда несколько поблёкший. Даже «Ленин» на нём написано. У меня вырвалось непроизвольное: «Ух ты!», на что тётя заметила:

— Тоже с Тёмных веков стоит.

Я не стал поправлять, продолжил осматриваться дальше. Храм Василия блаженного стоит где стоял, а вот ГУМа больше нет. На его месте одноэтажные торговые ряды, обильно обсаженные зеленью и прикрытые сверху каким-то силовым полем — как и большинство встреченных мной оранжерей. Жаль ГУМа! Я так любил его грандиозные внутренние пространства! Ну да что поделаешь, всё — прах, что несут над миром ветра перемен. Понесёмся и мы дальше. На всякий случай уточнил у тёти:

— А что это за Ленин такой? И что там внутри?

— Легендарный вождь, кто-то даже считает, что такой на самом деле был, — ответила тётя, а Даша поморщилась:

— Ага. Всякие сектанты. Но они такую дичь несут! Уши вянут. А это, вроде как, построили в его честь. Типа такой ритуальной гробницы.

Шо-шо? Не, я не понял. Кажется, в моё время про древний Рим знали больше, чем сейчас про моё время. Чё стряслось-то? Но этот вопрос я решил немного придержать, на домашнее обсуждение, а пока я, вместе со всеми, сосредоточился на ярмарке. Благо тут есть на что посмотреть, особенно выходцу из моего времени. Честно! В первый момент мне показалось, что я попал в какую-то волшебную лавку от Гарри Поттера, столько тут было всего движущегося, сверкающего, даже, местами, говорящего. И, понятное дело, ярмарка на нашем острове это одно, а в центре Москвы — совсем другое и если там я выбирая себе вкусняшку нашёл что-то, хотя бы приблизительно знакомое, то тут… тут я оказался в некотором затруднении. Бросил беспомощный взгляд на тётю и поразился насколько она напряжена.

— Всё так плохо? — тихо спросил я.

Она в ответ улыбнулась, не пытаясь скрыть своего беспокойства:

— Ничего страшного, но всё равно, лучше тут долго не задерживаться. Выбрал что-нибудь?

Я выбрал себе фигурку дракона. Он важно расхаживал на своих четырёх лапах, время от времени взмахивая крыльями и попыхивая огнём. Продавец сказал, что если его привязать к себе, то можно будет смотреть его глазами. Что это значит я не очень понял, но галочку в мозгах поставил. А вот вкусняшкой я затоварился опираясь исключительно на тётины советы. После чего мы совместными усилиями оттащили Дашу от прилавка с какой-то бижутерией (похоже, она собиралась скупить его полностью) и отправились домой.

Всю дорогу я задумчиво смотрел на проносящиеся внизу дремучие леса и пытался совместить в голове Москву, которую я знал и то, что сегодня увидел. А, заодно, понять: что вообще происходит и каково моё место во всём этом? Ведь я, что ни говори, теперь имперский князь, царский крестник, а значит — важная политическая фигура. Прав был доктор: мою манипулируют, причём очень активно. Раздают авансы, немыслимые совершенно в расчёте… на что? Додумать не получилось, дорогу до дома мы просвистели очень быстро.

Глава 14. Свинские новости

Солнце ещё не зашло, а глейдер уже парковался в гараже, расположенном, кстати, в одном из равелинов. А там нас уже поджидали их величества.

— Как прошла поездка? — ласково улыбнулся император.

— Ваше величество! — я встал по стойке смирно и слегка склонил голову. — Ваше поручение исполнено в точности!

— Кто присутствовал при оглашении? — спросил он не менее официальным тоном.

Я перечислил всех, кого знал и описал тех, кто не представился.

— Отлично! — крёстный хищно потёр руки.

— Лиз! Не бухти! — столь же радостно прокомментировала тётя Софи.

На это тётя Лиз, с явным раздражением всплеснула руками:

— И правда, чего возмущаться? Вы хоть понимаете, как парня подставили?

— А нас-то пошто? — я равнодушно пожал плечами. — Молодой, честный, наивный, только что в высшем свете, хотел помочь человеку, который для меня много сделал. Дурак, чего с меня возьмёшь? А крёстный не мог отказать мне в просьбе. Тётя Лиз, сами же говорили, что такого решения хотят многие, и крёстный тоже. Или я ошибся?

— Я же говорю, Серж у нас не дурак! — довольно ухмыльнулся государь.

— Ты только в дурака не заиграйся… — всё также недовольно высказалась тётя.

— Нет, что вы, это для одноразового применения! — успокоил я.

— Ладно, что с вами сделаешь… — вздохнула тётя. — Пошли есть! Мы как раз на ярмарке у Петровича два расстегая купили, мясной и фруктовый…

— ВАУ!!! — Даша запрыгала и захлопала в ладошки.

— Лиз! Ты гений! — Софи радостно обняла мою тётю, а император, радостно потирая руки, провозгласил:

— Пошли, пошли! Да и скотские новости уже скоро.

Купленные мной по наводке тёти Лиз кулинарные сооружения действительно оказались круглыми расстегаями, вернее далёкими потомками знаменитых русских пирогов, получившимися от скрещивания расстегая и кулебяки. Как и расстегай, это была большая круглая ватрушка с мясом, диаметром сантиметров сорок и высотой порядка семи-восьми, от кулебяки она взяла многослойную начинку. И даже удивительно сколько слоёв удалось впихнуть в это сооружение! Слои были тонюсенькие, не больше полусантиметра, и всё равно, из-за их количества начинка выпирала над краями пирога высокой горкой и была украшена фигурками из паштета. Я сумел опознать слой фарша из птицы, какие-то сорта мяса, изюм, яблоки, нарезанные тонкими дольками. И всё это было сдобрено заметным количеством специй. И, надо отдать должное: вкусы слоёв были подобраны удивительно гармонично и в результате получился такой вку-у-у-ус! Нет, реально, я тут всуе подумал, что таким пирогом можно и убить. Просто дать проголодавшемуся человеку такой расстегай целиком и оставить несчастного без присмотра… Смерть от обжорства гарантирована. Я бы тоже пал в этой битве, но когда я потянулся за третьим куском, Даша напомнила мне, что у нас есть ещё один пирог, такой же, только сладкий. В нём перемежались слои тонко нарезанных фруктов, какого-то джема, орехов… Таким тоже можно довести человека до фатального исхода, поэтому когда я наконец оторвался от лакомства, то понял: вот так сразу встать из-за стола я не смогу. А тут вдруг Даша оживилась:

— О! Время! Смотрим!

И тут же над столом, перед ёлкой, развернулся в воздухе огромный экран.

— Здрасьте-здрасьте, дорогие мои! С вами снова я, Ксюша Неведомая и опять с последними новостями с самых вершин нашего высшего света! — затараторила с экрана некая особа в маске и… ну пусть ЭТО будет бальным платьем, потому как в основе своей действительно повторяло основные идеи того бального платья, которое Даша надевала на наши уроки танцев. Но вот только на Даше это платье сидело так, как будто она в нём родилась, да и было идеально подобрано по цветам, сочеталось… да со всем образом девушки сочеталось! Это же чучело было именно чучелом, которое нарядили в демонстративно дорогой наряд и обвешали бижутерией как новогоднюю ёлку на вечеринке самого крутого пахана из деревни Малое Гадюкино Глухого уезда Гиблой Губернии. Образ дополняла маска в пол лица, которая на мой скромный взгляд ну ничего не скрывала.

Чучело, тем временем погрозило пальчиком зрителям и заявило:

— И не надейтесь, что я сниму маску! Я раскрываю такие тайны самого высшего света, что если меня вдруг узнают… Ой! Мне страшно об этом и подумать!

На этом она сделала томную паузу и повернулась так, чтобы продемонстрировать в разрез платья сиську. Задержавшись немного в этом ракурсе, якобы поправляя что-то в причёске (и давая зрителям время полюбоваться видом в разрезе своего платья), она набрала в лёгкие воздуха, чтобы продолжать…

— Сегодня, сладенькие мои, у меня для вас только одна новость, зато кака-а-а-а-а-я! Все помнят историю таинственного молодого человека, бастарда баронов Снежногорских? Ну как же! Того самого, в судьбе которого проявила столь удивительное участие сама баронесса Элизабет Андреева. Вспомнили? Вот-вот!

На экране появилась моя фотография в довольно плохом качестве, явно стыренная из Энциклопедической Директории. Ксющадь современного разлива радостно запрыгала:

— Вот-вот-вот! Он самый!

То-есть видно её не было, но судя по энтузиазму в голосе, она просто была обязана подпрыгивать от этого самого энтузиазма.

— Так вот, тогда все подумали, что юноша явно родился с большим золотым зубом. Ещё бы! Сама неофициальная наложница Его Величества проявила столь трогательную заботу о никому неизвестном бастарде, который приходится ей… хоть ближе, чем её забору троюродный плетень, но всё же существенно дальше, чем седьмая вода на киселе. О юноше, о котором её попросили через третьи руки столь дальние знакомые, что мы такие знакомства обычно и не помним. Да мало того, что она согласилась позаботиться о нём, так ещё ради того, чтобы забрать этого бастарда лично выбралась со своего острова, на котором сидит в мрачном замке, словно какая древняя колдунья…

На экране появилось изображение нашего острова, сделанное не то, чтобы совсем издали, но и не с близкого расстояния.

— Всё это довольно загадочно и заставляет предположить, что юноша не столь прост, как это кажется. Но, миленькие мои, уже сегодня эта история двинулась чуть дальше. Совсем чуть-чуть, но КАК!

На последних словах это чучело выпучило глаза настолько, что мне показалось, что они сейчас выпадут сквозь прорези в маске.

— Ах, да, опять напомню: Не далее как вчера Его Императорское Величество изволил посетить свою наложницу на её острове, от чего опять поползли шепотки и пересуды. И правда: От чего это баронесса не живёт во дворце, что было бы естественно при её статусе? Почему не она приезжает к своему господину, а он к ней? Может между ней и императрицей есть какие-то трения?

Ведущая демонстративно пожала плечами:

— Но нет… По тому, что мы видим, дамы прекрасно ладят… Ну да ладно. Посетил Его Величество свою наложницу, отправился он туда вместе с супругой… Мы уже настолько к этому привыкли, как и к тому, что ответов нет… Мы только молча удивляемся… А при чём же здесь наш юноша?

Дамочка сделала загадочное лицо и выдала:

— А при том, что сегодня он совершенно неожиданно появился на публике! Да как появился! О-о-о-ох! Сегодня, наша таинственная озёрная колдунья, — Ксюшка сделала жест, долженствующий изобразить ужас от тайны колдовства, — снова выбралась из своего мрачного замка, выбралась на глейдере императорского кортежа в сопровождении охраны, в компании двоих, теперь уже можно сказать своих, детей: Дарьи, которую мы хорошо знаем…

На этом Даша откровенно скривилась.

— …и таинственного барона Снежного… А вот тут стоп! Какой такой фон-барон?! Кортеж остановился у Филатовской больницы, где наш знакомый представился… Вы. Не. Поверите! Имперским князем Архангелогородским и царским глашатаем! ВОТ!

Она снова выпучила глазки и демонстративно перевела дух, после чего возвела очи к потолку и демонстративно-задумчиво произнесла:

— Архангелогородский… Архангельск? Генерал-губернаторство становится импреским княжеством? ОГО! Да этот мальчик родился не с одним золотым зубом, у него вся челюсть золотая! Хотя… это можно было бы сказать, пожалуй ему государь любое другое губернаторство. А вот Архангельск… Зубы этому мальчику потребуются железные. НО! Это же ещё не всё!…

И дальше пошли пространные рассуждения на тему: «А что же он там всё-таки огласил?». Но я это уже не слушал, равно как и подробный фотоотчёт о нашей поездке смотрел одним глазом. Рассуждения о странных отношениях между императором и его наложницей занимали меня намного больше. Похоже, и в самом деле, наша Озёрная Колдунья сидит тут не просто так… Но об этом я подумаю позже, а сейчас мне захотелось задать крёстному пару вопросов про теперь уже моё княжество. Но царь успел раньше… Наверное, потому и царь…

— Не в обиде на меня, что я тебе проблемное княжество пожаловал?

— Крёстный! — возмутился я. — Ты же сам сказал, что тебе нужен надёжный человек на сложный участок, а раз ты меня туда поставил, значит веришь, что справлюсь. Придётся соответствовать!

— И всё-таки мы в тебе не ошиблись, — очень серьёзно, но при том с явным удовлетворением сказал император. Считал моё настроение, что ли? Ведь я и в самом деле сейчас испытывал рабочий такой азарт, предвкушение перед тем, как взяться за интересную задачу. Впрочем, Его Величество, сильнейший маг Империи, тут же подтвердил мои подозрения: — Только тебе надо очень многому научиться. В корпусе, конечно, вас многому научат, но главному я буду учить тебя сам. Ну а Дашу…

— Дашенькой займёмся мы, — хором вклинились дамы. И хором же рассмеялись.

— Это что? Вы меня уже замуж выдаёте? — возмутилась девушка.

— Ну что ты! Нет… ещё… — ласково ответила тётя Лиз. — Спешить-то некуда… пока…

Глядя на реакцию Даши, я принялся гадать: лопнет она сейчас от злобы или успеет выпустить пар через уши. Но нет, сдержалась и просто обиженно надула губки. Я же вернулся к делу:

— Так что мне делать-то? Прямо сейчас лететь в Архангельск, менять губернатора, принимать дела, или можно подождать?

— Гнатьэтого губернатора, конечно, надо, но можно не прямо сейчас. Но вот несколько писем отправить — будет полезно. Вот сейчас после ужина сядем, я тебе подскажу. А так, регентом у тебя Лиз, — он кивнул в сторону тёти, — все вопросы к ней.

Сказав это он хитро мне подмигнул. Ну тут понятно: тётя Лиз в принципе не может решать любые вопросы, но она — наложница императора, а значит за ней неофициально маячит Сам. Или мне даётся негласный картбланш действовать по своему усмотрению. Хм… всё-таки рисковый тип этот Государь Император.

Поскольку ужин же закончился, в смысле, все уже наелись так, что дальше некуда, вся царственная компания перебралась в гостиную, где возле камина завязалась лёгкая светская болтовня. По ходу коснулись сегодняшней поездки и Даша, с хитрецой во взгляде, спросила:

— Так ты, значит, из Святого Народа? И жил во времена Священной Истории? А можешь прочитать что-нибудь на Святом Языке? Вот, прочитай!

И она вывела голографическое изображение постамента памятника Пушкину. Я пожал плечами и принялся читать отлитые в бронзе строки:

— Я памятник себе воздвиг нерукотворный, к нему не зарастёт народная тропа…

Тут надо сказать, что язык за прошедшие две тысячи лет заметно изменился. Хоть он и называется русским, но разница между ним и современным мне — существенно больше, чем между «моим» русским и языком «Слова о полку игореве». А как же я тут всех понимаю и разговариваю со всеми, как так и надо? А это, оказывается, мне в процессе выращивания новой тушки подгрузили базовые знания этого языка. Так всем делают. Видимо, люди 42 века настолько привыкли к таким манипуляциям с психикой, что вытаскивая меня с того света, как образец «истинного русского», даже не задумывались о том, насколько эти все эти «подгрузки памяти» изменят моё сознание и восприятие действительности. Но об этом я стал задумываться несколько позже, сейчас же, на мою декламацию, все сделали удивлённые лица (кроме государя, который просто смотрел очень внимательно), а Даша, как самая непосредственная, воскликнула:

— Это что? Священный Язык?

— А как по-твоему это надо читать? — спросил я. И был изрядно удивлён тем, что Даша мне озвучила. Она словно пела эти стихи, притом использовала весьма странную артикуляцию. Больше всего это походило на звук старой дребезжащей пластинки.

Некоторое время я думал, что бы такое сказать на эту тему, пока мне в голову не пришла хорошая аналогия:

— Знаешь, я как-то смотрел фантастику… фильм фантастический[1], там есть момент, когда школьник попадает из 1985 года в 2085. Он там ходит, всё смотрит и натыкается на профессора истории, который выгуливает своих студентов. Смотрит профессор на этого школьника и говорит студентам: «О! Юноша увлекается историей и даже сделал себе школьную форму столетней давности. Но, естественно, эта реплика не имеет никакого отношения к настоящей школьной форме, которую носили в то время.».

— А школьная форма была настоящая? — уточнила тётя Софи.

— Естественно, — ответил я с улыбкой. — Он с уроков сбежал и полез в машину времени.

Даша надулась, остальные сдержанно рассмеялись, а тётя Лиз с явным интересом спросила:

— По дороге ты ещё кое-что заметил. Не поделишься?

Все посмотрели на меня с явным интересом.

— Ну… Например памятник на Гого… бульваре Диканька. Ведь «Мистические истории» это «Вечера на хуторе близ Диканьки»?

— Да, их так тоже называют, — подтвердил дядя Миша.

— Ну так вот, там на бульваре стоит не Гоголь, а Дзержинский…

К счастью, история моего времени ещё не совсем забыта, поэтому поэтому долгих объяснений кто такой был железный Феликс не потребовалось. Над этим казусом все дружно посмеялись. Но когда я начал рассказывать про здание ТАСС общество изрядно всполошилось. Правда, объяснить, что такое «телеграфное агентство» и почему оно было столь важно оказалось несколько трудно, главным образом потому, что я сам не очень представлял себе суть этой организации. А вот крёстный, похоже, что-то понял и даже хищно потёр руки:

— Хорошая идея! Обязательно сделаю такое же!

Когда же я начал рассказывать про Ленина, все вообще сидели раскрыв рот. В какой-то момент крёстный меня прервал:

— Серж, будь добр, напиши про историю, как ты её помнишь и про своё время. А я уже подумаю, как это подсунуть академикам.

— Получится много, да и…

— Понятно, понятно, и много и субъективно. Но ты всё-таки займись. Ладно?

— Обязательно… — ответил я автоматом и тут на меня накатило: я ведь и в самом деле живой реликт эпохи, отстоящей от современности на две с небольшим тысячи лет! То, что я помню как живой свидетель тех событий и в самом деле бесценно! И я просто обязан этим поделиться. Поэтому я повторил с гораздо большим энтузиазмом: — Обязательно!

— Проняло? — удовлетворённо кивнул крёстный.

— Проняло… — ответил я тихо и тут же не удержался от встречного вопроса: — Как получилось, что про мою эпоху сейчас знают гораздо меньше, чем мы знали про древний Рим? Ведь времени прошло столько же, сколько от Рима до нас!

На это крёстный хохотнул:

— А почему ты думаешь, что ваши знания о Риме были более достоверны, чем современные знания о твоей эпохе?

Я с шумом захлопнул рот. А и правда: почему? Крёстный же хитро усмехнулся и принялся объяснять:

— На самом деле, скорее всего ты действительно прав. И вот почему…

----------

1 я как-то смотрел фантастику… фильм фантастический — «Гостья из будущего», есть там такой эпизод.

Глава 15. Мёртвые, без кос, но с претензиями

Из его подробных и доходчивых объяснений получалось примерно следующее: В древности всё записывали на пергаментах, бумаге, когда и на камне. Эти тексты может прочитать любой, знать бы язык. Но с последним люди уже давно навострились и расшифровка древних языков перестала быть такой уж большой проблемой. А вот накануне Тёмных Веков — то-есть конец XX–XXI века — всё больше и больше важной информации размещали на компьютерных носителях. Это очень удобно, даёт огромные дополнительные возможности… до тех пор, пока есть работающий компьютер, который может эти носители прочитать… И даже если ты сделаешь потом такой компьютер, то надо ещё разобраться в том, как на этом носителе закодирована информация. А это может быть намного сложнее, чем прочитать текст на неизвестном языке, особенно, если носитель битый. А после Тёмных веков цех почти и не осталось.

— Учти ещё такой момент, — продолжил свой рассказ Его Величество: — в древности, которая для тебя древность, каждый документ был уникальным, а значит и дорогим. А перед Тёмными Веками книги, газеты, журналы стали массовыми, а значит их ценность, для тех, у кого они хранились, упала до нуля. И какая-нибудь деревенская бабка не задумываясь отправляла последний сохранившийся экземпляр на растопку, не зная, что продай она его заинтересованным людям и запросто обеспечила бы безбедную жизнь себе, детям, внукам и правнукам до конца дней. Точно также гибли книги и даже уникальные документы. Вот и получается, что хотя информация в твоё время постоянно дублировалась и распространялась, гибла она в Тёмные Века в объёмах гораздо больших, чем во все предыдущие эпохи. В результате то, что осталось — жалкие крохи, даже по сравнению с тем, что осталось от эпох гораздо более древних.

— Печалька… — не удержался я.

— Это очень печально, — поддержал меня государь. Но, кстати, ты можешь очень нам помочь. Постарайся записать всё, что ты помнишь о своей эпохе.

— Хорошо, — кивнул я очень серьёзно и снова вернулся к своим вопросам: — А как же архивы?

— Их уничтожали в первую очередь. Западный Синдикат, чтоб их Тьма забрала! Хорошо, что в самом начале Тёмных Веков удалось сохранить сколько-то учёных, они учили студентов, часто просто по памяти. Но сам понимаешь, тогда было не до историков и филологов, о чём сейчас приходится очень и очень жалеть.

Мы ещё трепались какое-то время на тему истории, а я перебирал в уме задачи, которые ставит передо мной жизнь. Надо срочно… изучить всё, что можно про моё новообретённое княжество, понять, кто такие этот таинственный Западный Синдикат (чувствуется, сегодня они выполняют роль Врага Всего Живого), выполнить поручения крёстного — написать пространное эссе (которое, ох, чует моё сердце, выльется в многотомную монографию) о своём времени, срочно научиться танцам и этикету… А ещё, надо бы разобраться, что за тайну хранит Озёрная Колдунья, назначенная быть моей тётей. Интуиция просто кричала, что это касается меня напрямую.

А ночью мне приснился сон. Очень яркий, реалистичный сон.

Я стоял там, где когда-то возвышался храм Христа Спасителя, а сейчас бушевало пламя таинственного источника. Вернее, не так. Это место было очень похоже на то, где сейчас бушевало волшебное пламя, настолько похоже, что на первый взгляд и не отличишь. Но ощущение от него исходило другое, настолько другое, что перепутать эти места было уже невозможно. Но было между ними и что-то общее. Настолько общее, что несмотря на различия иногда казалось, что это одно и то же место. Другой вариант? Тоже нет. Но эти места были связаны между собой на каком-то очень глубинном уровне. Я стоял посреди бушующего магического пламени, а вокруг стояли ОНИ.

Кто они? Люди… но нет. Души? Не совсем. Сущности людей, нити кармических цепочек, идущих от поколения к поколению. И то, что я воспринимал каждого как целую толпу, разновозрастных, разнообразно одетых, вообще разных ничего не меняло. Они хранили память о прожитых жизнях и… не хранили её. Память хранилась в оттисках конкретных людей, том, что называют душами, а эти сущности хранили в себе нечто большее, фундаментальное. И все эти нити, пути или цепочки судеб, если хотите, были прерваны. Обрублены. А значит — убиты. Они стояли и смотрели на меня, словно ждали. И в какой-то момент я не выдержал, выкрикнул:

— Чего вы хотите? Что вам от меня надо?

И они ответили…

Нет, это были не слова. Я словно оказался в общем потоке сознания и ОНИ мыслили вместе со мной. И я в этот момент был таким же, был не человеком, а линией кармы, на которую нанизаны индивидуальные жизни. Я видел всех их. Тех, что были, себя теперешнего и тех, что будут. Видел и то, что остальные линии беспощадно оборваны и больше не продлятся в будущее.

Я получил от них много всего, но выразить это знание словами у меня вряд ли когда-нибудь получится. Но рефреном шло требование. Жёсткое и бескомпромиссное. Конечно, слова бедны, чтобы перевести на них все те смыслы, которые обрушились на меня, но вот именно это, самое простое, получилось:

— Мы мертвы… мертвы… мертвы…

— Нас убили… убили… убили…

— Подло… подло…

— Нас предали… предали… предали…

— Ты последний… последний… последний…

— Отомсти… отомсти… отомсти…

А ещё я… почувствовал?… увидел?… узнал?… наверное, всё сразу… как от меня отделяются ещё несколько линий. Большинство из них оборвались… НЕТ! Были оборваны! Были оборваны почти сразу, но две продолжались в туман будущего. И те, кто стоял вокруг меня требовали:

— Защити…защити… защити…

— Как?! — выкрикнул я в голос. — Что я могу?

— Мы поможем… поможем… поможем…

Проснулся я совсем разбитым и с больной головой. И даже пропустил обычную свою зарядку. Даша, ворвавшаяся ко мне, как целый взвод «Альфы» в штаб-квартиру каких террористов, начала было меня одевать к завтраку, увидев, как я тыкаюсь туда-сюда с полузакрытыми глазами, велела Нате принести кофе. Кофе немного помог. В смысле, помог, но не много.

— Да что с тобой?! — воскликнула весьма раздражённая принцесса.

— Сон плохой видел… — пробормотал я.

— ЧТО?!!! — всполошилась Даша. — Быстро! Давай! Рассказывай!

Я попытался отнекиваться, но меня взяли за грудки, слегка приложили об стенку и я буркнул:

— С мёртвыми разговаривал…

— ЧТО-О-О?! Быстро оделся и пошли к дяде Мише! Бегом!

Девушки в четыре руки запихнули меня в парадное одеяние и чуть не волоком потащили… в столовую.

— ВОТ! — Даша возмущённо выкрикнула прямо от порога. — К нему ночью мертвецы приходили, а он никому ничего не рассказывает! Пришлось клещами из него вытягивать!

Дамы резко напряглись, а вот государь остался царственно спокоен. И даже немного ироничен.

— Спокойнее, дорогая, спокойнее! — произнёс он вставая.

Подойдя ко мне, император возложил, иначе не скажешь, свои руки мне на голову и словно мощный, кристально чистый поток пронёсся сквозь меня, унося боль, усталость, да вообще всё плохое, что осталось во мне после этого сна. Но, в то же время, всё, что передали мне ОНИ, осталось нетронутым. Даже память об этой встрече во сне стала, как будто, более яркой. И я понял, что вряд ли кто другой мог сейчас совершить это чудо. Воистину, в руках Государя особая сила! Эту мысль я и озвучил. На это крёстный только усмехнулся, жестом предложил мне и Даше занять места за столом сам вернулся на своё место.

— Итак, — сказал он, когда все утолили первый голод, — кто к тебе сегодня приходил?

Довольно сбивчиво, с помощью подсказок и наводящих вопросов, я таки смог объяснить, кто были мои гости. Кстати, именно благодаря его наводящим вопросам и пояснениям, я более-менее понял, с кем столкнулся во сне. Её Императорское Величество в ужасе прикрыла рот ладошкой, тётя Лиз сидела, боясь лишний раз вздохнуть, Даша побледнела.

— И что ОНИ от тебя хотят? — всё также небрежно спросил крёстный.

— Мести… — выдавил я. Хотел было добавить: «И защитить моих сестёр.», но прикусил язычок. Тётя Лиз знает о моих сёстрах, император, скорее всего, тоже, но вот даже за Её Величество я не уверен, за Дашу тем более, уверен что знать ей о них не за чем. Поэтому добавил только: — Обещали помогать.

Крёстный, похоже, понял, что я кое-что не договорил и кивнул мне, одними глазами, после чего принялся объяснять. Почти всё, что он рассказывал было для меня внове, хотя кое-что я и сам знал. В 90-е, знаете ли, трудно было не нахвататься всякой оккульной мути, разве что очень-очень хотеть не видеть и не слышать этого. У меня такого желания не было, равно как и желания во всё это погружаться, но всё-же чего-то я нахватался, даже побывал на парочке каких-то семинаров, куда меня затащили добрые друзья. Но разница между тогда и сейчас была в том, что тогда я мог позволить себе смотреть на всю эту шизотерику как на мутные увлечения не слишком здоровых на голову людей, а сейчас я уже столкнулся с магией напрямую и вынужден был принимать магию как часть реальности. Очень важную и необходимую мне часть.

Начал крёстный с того, что уточнил: знаю ли я, что такое эгрегор? Оказалось, что моё знание вполне приемлемо: эгрегор это общность, соборная душа объединения людей, не важно по какому поводу они объединились. Хотя бы и для того, чтобы сообразить на троих после работы. Он коротко, но очень интересно рассказал о влиянии эрегоров на мышление включённых в эти эгрегоры людей, рассказал про то, что эгрегоры неоднородны внутри себя, про живые и мёртвые эгрегоры и особенности взаимодействия с ними. Рассказал и об опасностях, которые они несут.

Лектором государь оказался отменным, мы с Дашей слушали открыв рот.

— Значит, русские… те русские, кого вы называете святым народом, это мёртвый эгрегор… — озвучил я свои выводы.

— Кто-то несомненно считает так, даже в самом нашем эгрегоре, — ответил государь. — Но посмотри сам: генетически мы связаны. Да, основа нынешнего населения России — народы, жившие раньше на окраинах, но остатки Святого Народа растворились в нас и мы связаны с ним и генетически… Хотя, конечно, меньше, чем хотелось бы очень многим. Мы впитали многое из культуры, наш язык — продолжение и развитие святого языка. Так что, Святой Народ, твой народ, жив в нас. Да, многое изменилось. Но ведь мир постоянно меняется.

Вроде бы хорошо и правильно сказал, но вот только что-то от всего этого у меня внутри щемило. Потому и спросил:

— Ну а как же те, которые пришли ко мне?

— В каждом эгрегоре есть разные группировки, — пожал плечами крёстный. Есть более радикальные, есть более дружелюбные. Видимо, к тебе пришли те, кто был больше других обижен прошедшей историей. А отсюда важный момент: как сохранить себя, работая с эгрегором? Ведь эти сущности очень любят полностью подчинить себе человека. Особенно неординарного человека.

Он посмотрел на нас с Дашей с нескрываемой хитрецой в глазах. Я задумался, но тут меня буквально осенило: ведь самое важное, частенько, оказывается и самым простым!

— Прежде всего, должно быть это самое, тот самый я, которого надо сохранить! — выдал я.

Даша посмотрела на меня со сдержанным недоумением, тётя Лиз радостно захлопала в ладоши, а крёстный радостно протянул руку через стол и наградил меня рукопожатием:

— Далеко не каждый додумывается до этого сам!

— Ну это же очевидно! — Даша обиженно надулась.

— Очевидно, не очевидно… — вздохнула тётя Софи, — но чтобы это понять уже надо иметь некоторый задаток этого «само», которое надо сохранять.

— И его надо постоянно выращивать и воспитывать, — добавила тётя Лиз.

— А ещё нужна воля. Железная воля, чтобы чётко разделить: что у тебя общего с той или иной общностью, а что только твоё. И, участвуя, порой с полной отдачей, в делах эгрегора, сохранять это своё.

Тут мне в голову пришла удивительная мысль, которую я озвучил:

— Извини, крёстный, но как получается, что именно ты говоришь про это. Ведь ты — глава эгрегора. И учишь, как быть от него независимым. Как же так?

Удивительно, но император на это искренне обрадовался:

— Очень хороший вопрос, крестник! Когда-нибудь, управляя людьми, ты поймёшь, что что любая общность тем сильнее, чем ярче индивидуальности, её составляющие. Да, управлять такими людьми, когда каждый себе на уме, у каждого свои цели, свои идеалы, гораздо сложнее. Но и сделать такие люди могут больше. Сделают такое, что не под силу толпе безликих, полностью подчинённых общей воле. Да и сама эта общая воля получается более осмысленной.

Мы ещё трепались какое-то время на оккультные темы, но вот всё уже было съедено, чай выпит (крёстный, кстати, очень заинтересовался принесённым мной из прошлого методом заваривания зелёного чая) и государь, с заметным сожалением, заявил, что дела вынуждают его отбыть в столицу. Тётя Лиз тяжело вздохнула, Даша заметно погрустнела.

— Всё понимаю, дорогие мои… — с явной теплотой в голосе сказал император, но тётя Лиз его прервала:

— Да всё я понимаю. Ничего не поделаешь. Просто иногда хочется…

— Вот и посижу тут за тебя летом, а вы на пару месяцев смотаетесь в Гурзуф. С детьми, — заявила императрица. Или… мне теперь называть её тётя Софи?

Тётя Лиз снова вздохнула:

— Софи…

— Да ладно, — тётя Софи легкомысленно отмахнулась. — За два месяца тут ничего не случится. Расслабься.

— Ну а им летом поступать в Петроградский корпус, а там даже Мишель приказать не может! — сделала последнюю попытку тётя Лиз.

— И не подумаю! — решительно ответил император. — Даже если будут поступать в ремесленную школу. Но поступать они будут во второй половине Льва, а Близнецы и Рак вполне можно провести на море. Как раз будет полезно расслабиться перед экзаменами.

— Да не загоняй ты себя, сверхответственная ты наша, — хихикнула Софи, — тебе тоже надо расслабиться.

— А я приеду к вам третьего Козерога и проживу тут недельки две. Мне тоже надо иногда отдыхать, — подытожил император.

Тут Дашенька набралась храбрости и спросила, очень грустным голосом:

— Может мне тогда можно тебя папой называть?

Его величество потрепал дочку по голове и с мягкой улыбкой ответил:

— Можно, конечно… — но тут же со вздохом добавил: — Но, пожалуйста, только в кругу семьи. Ладно?

— Конечно… — тихо ответила неофициальная светлейшая княжна, но глаза её при этом светились.

На этом, пообещав новогодние подарки, как и положено, под ёлкой, Его Императорское Величество слинял и жизнь островной крепости вернулась в своё обычное русло. Макарыч снова воцарился в гараже, меня пристроили ему в помощь, а тётя Лиз, как я понимаю, не могла оставить любимую машину без присмотра, поэтому тоже включилась в работу. Так мы и провозились там до обеда. Перебрали машину до винтика, я закончил с ревизией, теперь предстояло всё это собирать. При всей своей суровости, Макарыч придерживался принципа: «Война — войной, а обед по расписанию!», поэтому в положенный час объявил перерыв, почти без матюгов вытащил тётю Лиз из недр её любимого «Тёрна» и разогнал всех питаться. Мальчишки-стажёры из местной ремесленной школы, которых Макарыч привлекал к работе весьма охотно, сгрудились стайкой, что-то горячо обсуждая. Я воспринял это довольно равнодушно: по большому счёту, из их компашки хорошо знал только Лёху, так что от них был довольно далёк. Но только я собирался идти за тётей, как Лёха обернулся ко мне и крикнул на весь гараж:

— Слышь, Серый! Айда с нами к старому Ли! У него пельмени классные и чай он заваривает — закачаешься!

Глава 16. Тайны озёрной крепости

Против чая я устоять уже не мог, поэтому хотел уже было окликнуть тётю. Но она и так обернулась на этот крик и просто махнула мне рукой: мол, делай, как хочешь. Ну я и пошёл обедать с ребятами — моими сверстниками. Компашка, кстати, не просто так: эти ребята уже подрабатывают у Макарыча и гуляют на свои. Потому среди остальных ребят они в авторитете. Я хоть и барчук, но у Макарыча тоже не стою в сторонке на посмотреть как надо работать, а участвую в процессе, хоть и на периферии и мне, кстати, тоже сколько-то рубликов за участие в работе перевели. Так что я тут тусуюсь на всех основаниях, на равных, можно сказать.

Ну вот, сидим, трындим, поглощаем пельмени (действительно вкусные) запиваем чаем (реально хороший). Коснулись темы: А чего это барыня тут сидит, как лягушка на болоте? Другие царские наложницы завсегда во дворце жили! Лёха недоволен, остальные смотрят на меня. Пожимаю плечами и подтверждаю, что тётя Лиз с императрицей лучше чем лучшие подруги, Его Величество их обеих чуть не на руках носит. Так что семейными размолвками тут и не светит.

— Я ж тебе говорил! — многозначительно воздел палец к небу Федя — старший в этой компании.

— А чего ты говорил? — уточняю самым безразличным тоном.

— Да Федька у нас самый коренной тут, — хмыкает Лёха, — больше всех про всё знает.

Тут значит прошла волна коротких препирательств на тему «расскажи, да расскажи!». И хотя все кроме меня уже слышали эту историю по много раз, мальчишки были не против ещё раз пощекотать свои нервы тайной.

— Ну я же уже рассказывал… — проворчал Федя, но за напускной ворчливостью видно было, как глазки-то светятся гордостью. И он поведал…

Если оставить за скобкой многочисленные смешки остальных ребят, хождения круг да около, по кругу и разжёвывание очевидного, получается примерно такая картина: Озеро, посреди которого стоит наша крепость — искусственное, получилось от того, что тут копали песок ещё до Тёмных Веков. Копали то очень активно, то совсем останавливались, но в конце концов докопались до скального основания — те самые известняки, из которых в своё время построили белокаменный московский кремль. Кстати, каменоломни, в которых этот известняк добывали до сих пор сохранились на другом берегу Москвы-реки. Котлован, естественно, залило водой, так образовалось это озеро. Песок в конце концов закончился и тогда взялись за известняк. На другом берегу Москвы-реки добывать известняк нельзя, согласно Его Императорского Величества именного указа — чтоб природу совсем уж не разорили — потому ломали камень на дне озера. Дело это дорогое, даже для технологий 4-го тысячелетия, спрос на камень не велик, поэтому процесс шёл ни шатко, ни валко. До тех пор, пока Одинцовы не нашли что-то в толще древних известняков. Что-то очень важно, такое, что заметно подтолкнуло медицину и генетику. Федя это особенно подчеркнул:

— До этого люди жили мало, всего лет сто, сто пятьдесят, а потом вдруг раз и мы можем жить почти по 300. И тогда же стали делать всех этих домовых, феек и подобных. До этого только по мелочи живое переделывали, а после — как рвануло. И начали всё это делать именно Одинцовы.

И это что-то так и остаётся там, под озером, а над этим нечто насыпали искусственный остров и, поначалу, поставили небольшое поселение.

Но тут влезли Тучковы. Дело в том, что древний карьер находится как раз на границе между Одинцовским и Тучковским удельными княжествами. Пока здесь просто от случая к случаю ломали камень, никого точная граница между княжествами не волновала, но как только тут нашли что-то ценное Тучковы тут же возмутились: Как же так! Такая плюшка и проплывает мимо них? И тут же заявили, что Одинцовы нашли ЭТО на их территории. Одинцовы упёрлись, началась свара. Хорошо, что ко времени Георгия Романовича — дедушки нынешнего Государя — всем этим удельным и великим князьям рога давно пообломали, княжие и баронские дружины были давно запрещены. Войнушки локального масштаба не произошло, но мордобои тут, на острове, случались регулярно. И не только на острове, вокруг всего озера тоже. Дело дошло до Государя, а тот, естественно, возмутился: Как так?! Такое эпохальное открытие и пытались зажать?! Государь вызвал обоих противников в Москву и оделил, да так, что мало не показалось. Тут действующие тогда князья — и Одинцов и Тучков — сообразили и хором преподнесли Государю это озеро со всем содержимым в дар. Тем и спаслись от полноценной опалы.

— Ну вот, а пока там в Москве разбирались с этим делом, здесь, на озере… — продолжил свой рассказ Федя…

А вот что конкретно произошло тут на озере Федя рассказать не смог: прадед, от которого он всё и узнал, участвовал только в вывозе с острова трупов после того, как всё закончилось. Не выжил никто из тех, кто был на острове, полегла и большая часть отряда Императорской гвардии, спешно прибывшего разруливать ситуацию.

— Ну это все знают, — отмахнулся Митя, ещё один член нашей бригады добровольных помощников Макарыча.

— Не все знают сколько их было, — процедил Федя. — Тогда трупы три дня вывозили! И с острова, и из шахт поднимали. А в каком они были виде! Прадеду тогда всего-то 40 лет было, так он весь поседел!

— А ещё здесь погиб Государь Император… — тихо сказал Лёха. — но об этом точно нигде ничего не написано…

— Нет. Мне дед говорил, что ему прадед рассказал: Государь здесь всё и остановил. А умер он через пару дней, в имении Тучковых. От ран… — тихо возразил Федя. — Прадед его видел. Государь еле стоял, весь в крови и какой-то слизи, а броня вся словно разорвана. Представляете!

Но тут нас застал звонок, возвещающий, что обеденное время подошло к концу. Мы быстренько подхватились и рванули в гараж — доделывать работу.

А вечером Макарыч объявил, что всё, хватит! До нового года осталось всего-то пара дней, так что надо расслабиться, приготовиться к празднику, закупить подарки и прочая и прочая. Тётя поворчала для порядку, что, мол, нельзя машину оставлять такой выпотрошенной, но, похоже, и она была согласна.

Ужинал я дома, с семьёй. Дашенька всё морщила носик и ворчала по поводу того, что я якшаюсь со всякой швалью. Тётя только тихо посмеивалась на это и время от времени вставляла замечания, что, мол, Дашеньке тоже было бы полезно найти себе подружек на острове. А то те напыщенные дуры, с которыми она водит общение и её делают глупее. Даша на это только краснела и пыхтела как паровоз.

Я же вечером занялся важной проблемой: новогодними подарками. Думал, думал и не додумался ни до чего другого, как проконсультироваться у крёстного. Прямой номер к Императору Всероссийскому я набирал с некоторым трепетом, но ответил он сразу и очень приветливо. А когда я загрузил его своей проблемой, да ещё и выдал граничное условие: чтобы он как-то научил меня, чтобы я сам смог выбрать подарок, так вообще обрадовался. В результате мы протрепались с ним пол часа, по результатам чего я таки начал примерно понимать, что мне надо. Остался последний вопрос: где всё это купить?

— Съезди в Тучково, от острова туда автобус ходит, — посоветовал крёстный и назвал адрес.

Тут до меня кое-что дошло и я решился уточнить:

— Крёстный! Ты, никак, туда и сам регулярно сбегаешь? Инкогнито.

— Ну… — государь в демонстративной задумчивости поднял глаза к потолку, — получается иногда замаскироваться и погулять спокойно… Правда дядька потом ругается нехорошими словами… И на тебя будет. Но ты извинись перед ним, объясни что к чему, он поймёт.

Тут уж я решился обнаглеть окончательно обнаглеть и спросил:

— А тебе, крёстный, чего подарить?

— Знаешь как сделаем?… Подари то, что сочтёшь уместным. А я через это кое-что про тебя узнаю.

— Хитрый вы, Ваше Величество, — вздохнул я.

— Должность обязывает, — развёл он руками.

На том и расстались.

Утром я связался с Лёхой, попросил помочь мне добраться до Тучково, на что он радостно согласился. Дальше осталось отбрехаться от обязательного занятия танцами с Дашей, но я справился. И вот я уже стою в самой простой своей одёжке рядом с ёлкой на Ратушной площади.

— А ты молоток! — подобравшийся со спины Лёха хлопнул меня по плечу. — Так оделся, что с первого взгляда и не скажешь, что князь.

— А со второго? — уточнил я.

— Со второго — тем более, — хохотнул мой приятель и мы двинулись к «автобусной остановке».

Шли мы какими-то закоулками и тоннелями и без встроенного в мой наруч маршрутизатора я повторить этот путь не смог бы. В конце концов мы оказались в просторном, закрытом со всех сторон подземном помещении, судя по форме — одном из равелинов. В остальном — обычная такая остановка речного трамвайчика: в бассейне, занимавшем половину всего помещения стоял на ровной воде катерочек, чем-то напоминающий уменьшенную копию старой доброй советской «Ракеты» и люди чинно продвигались в очереди к сходням. Там же на сходнях происходила идентификация, по результатам которой с личного кошелька пассажира списывалась денюжка, но с этим процессом я уже освоился. Но вот с тем, что катер косился на пассажиров большим умным глазом, а палуба оказалась кожистым плавником, освоиться оказалось сложнее. Но я справился и в процессе посадки сумел сохранить морду тяпкой. Наконец все места были заняты, стюарт зашёл внутрь кабины и объявил отправление. Наш, пусть будет катер, громко сказал: «Уф!», и зашевелил плавниками, отгребая от пристани. Оказавшись на середине своего бассейна, он ещё раз сказал: «Уф!», и нырнул. Второй раз после своего воскрешения я оказался под водой. И опять, открытые окна салона не пропускали воду, словно в них была вставлена какая-то тонкая, но прочная плёнка, и сквозь эту границу между водой и воздухом было прекрасно видно всё, что творится в толще окружающего замок озера. В этот раз я уже был не так шокирован происходящим, поэтому осмотрелся вокруг гораздо более осознанно.

Видимость сквозь окна нашего кораблика была довольно-таки хорошая, что удивительно. Вода не такая уж и прозрачная, лед толстый, а слой снега на нём — плотный, так что под водой должно быть темно. Но, тем не менее, всё было чётко видно в радиусе метров 50, не меньше. Сначала мы скользили вдоль ровного песчаного дна, местами украшенного зарослями водорослей и выступающими скалами, но вскоре дно резко ушло вниз. Мы тоже слегка поднырнули, но не до дна и продолжили двигаться в толще воды. Всего несколько минут и наш «автобус» замедлился, впереди из толщи воды протаяла фундаментальная известняковая стена с огромным круглым отверстием, отделанным по краю резным камнем. «Автобус» скользнул внутрь, остановился и медленно всплыл. Мы оказались в просторном помещении, накрытом каменным полусферическим куполом. Кораблик снова сказал: «Уфффф!» и подрулил к берегу. Сходя на пристань я бросил взгляд вниз. Наш «автобус» держался за сваи пристани какими-то тентаклями… Ну а мы с Лёхой направились к лифту, который и вынес нас на поверхность.

Я внимательно оглядывался вокруг. Тучково — столица удельного княжества, по меркам моего времени — райцентр. Соответственно, само удельное княжество соответствует району. На всякий случай: великое княжество это как субъект федерации в России образца начала XXI века, а баронство — сельское поселение. Имперское княжество — случай особый, по масштабам обычно соответствует удельному, а по статусу — великому. Но об имперских княжествах (и князьях) как-нибудь в другой раз, тема интересная и для меня животрепещущая. А вот Тучково — первый город, в который я выбрался самостоятельно. Повезло, что я знавал этот городишко (ещё не бывший райцентром, да и вообще числившийся посёлком городского типа) и в первой моей жизни. Так что, есть с чем сравнивать. Итак, райцентр… простите, столица удельного княжества образца 42 века от Рождества Христова: Сам город стал компактнее и от старой его планировки ничего не осталось. Структура — обычная для провинциальных городов всех времён: ближе к центру стоят «городские» многоквартирные дома, окраины заняты «частным сектором» и напоминают большую деревню (чем, по сути, и являются). Улицы несколько шире, чем в моё время, дома… ну, об этом я уже говорил. Коробка с окнами была популярна ещё в древнем Египте. Сейчас же, спасибо продвинутым технологиям, к большинству домов — «городских» — пристроено, хотя бы с одной стороны, что-то типа оранжереи. Правда, чаще всего, домовладельцы не жмотничают и накрывают дома этой оранжереей полностью. В частном секторе такое тоже встречается, но редко. Сами дома… как бы это сказать… в общем, в Москве они у хоженые, а вот в Тучково понимаешь: даже самые продвинутые материалы можно довести до обшарпанного состояния. И вообще, этот самый Ленинец-на-озере больше похож на город, чем столица удельного княжества, хотя и живёт на озере народу в трое меньше, чем здесь.

Но в целом, если не смотреть на дороги и народ на улице, можно и забыть, что с моей смерти прошло 20 с небольшим веков. А если посмотреть… Нет, чистый белый снег можно было встретить в провинциальных городах и в моё время, но вот спешащие по сорокаградусному морозу голые и почти голые женщины и мужички в лёгких летних рубашках — я даже заметил одного в футболке, шортах и панаме! — вызывали некоторый когнитивный диссонанс. На этом фоне даже самоходные сани, словно сошедшие с билибинских иллюстраций и мужик, неспешной рысью прогарцевавший куда-то верхом на шерстистом носороге, смотрелись как незначительное дополнение к антуражу.

— Куда двинемся? — уточнил Лёха.

Я назвал адрес. Приятель удивился:

— И чего там может быть?

— То, что я ищу.

— И кто тебе это сказал?

— Надёжный человек… — ответил я уже не столь уверенно. С другой стороны, крёстный, вроде как, не должен так плоско шутить?

Короче, мы взяли такси — те самые самоходные сани. Я назвал адрес, сани посмотрели на меня умным, не моргающим глазом и поехали. Район и в самом деле оказался не самым богатым, и это ещё мягко сказано. Сани остановились перед частным домом, выходящим непосредственно на тротуар, над входом висела вывеска: «Побрякушки от дедушки Абрама», дополненная сильно увеличенной копией какой-то безвкусной серёжки. На стекле двери светилась надпись: «Открыто!», и мы вошли внутрь. Нам навстречу вышел хозяин лавки…

Кхм… Ну что сказать? Могут меняться времена, нравы, технологии и религиозные верования, но старый еврей — вечен! И неизменен.

— Здравствуйте, дедушка Абрам, — поприветствовал я.

— Многие знают дедушку Абрама, но я что-то не припомню, чтобы где-то встречал вас, юноша, — ответил хозяин лавки, традиционно растягивая слова.

— Дядя Миша посоветовал мне обратиться к вам, — ответил я, сдерживая улыбку.

— Хм… Дядю Мишу знают многие… Хотя… Я вас узнал! Вы тот самый, неожиданно возникший князь! Но всё равно…

Я поманил его пальцем и когда старый Абрам (кстати, единственный старик, которого я встретил с момента своего воскрешения) перегнулся через прилавок, шепнул ему названный крёстным пароль.

— Это другое дело! — обрадовался Абрам и мы приступили к выбору подарков.

Но вот, подарки для обеих дам собраны, цена назначена… начался этап торга. Торговаться со старым евреем — дело сложное, некоторые считают, что заранее безнадёжное. Но некоторый опыт был у меня ещё по прошлой жизни, так что некоторые поправки к цене выбить у него мне удалось. Уже в конце, упаковывая подарки, старый Абрам со вздохом оценил мои старания.

Глава 17. Подарки из прошлого

— Вы просто гений, молодой человек! — ворчал старый Абрам. — Это надо же? Скажи кому и не поверят! Вы сумели разорить старого еврея! Знаете, если у вас не выгорит с княжеством, приходите ко мне. Такому таланту я всегда найду место за прилавком.

Когда мы рассчитались, дедушка Абрам обратил внимание на Лёху и вежливо заметил, что у него есть безделушки любого ценового диапазона, а купить подарок для девушки у старого Абрама случается не на каждый новый год. Лёшка подумал, подумал и решился купить подарок своей девушке. Кстати, тоже не дешёвый. А лавочник внимательно посмотрел на меня и проворчал:

— Ох, юноши, сразу говорю вам последнюю цену. А то начнёте снова меня разорять…

Я намёк воспринял и влезать не стал. Впрочем, цена, которую он назначил Лёхе была хоть и с великой наценкой, но не такая запредельная, какую он назвал мне.

— Ну ты даёшь! — выдохнул Лёха, как только мы вышли.

— С ним не торговаться вообще разденет, — хмыкнул я. — Прошвырнёмся по городу? Мне ещё надо для крёстного подарок купить.

— Для твоего крёстного надо… — и он глубокомысленно повертел в воздухе ладонью, не находя слов изобразить что-то совсем эдакое.

— Для него надо с приколом, — ответил я.

И прикол нашёлся в самом заурядном кондитерском возле выхода с остановки нашего «автобуса». Там на одной из полок лежали… «Мишка на дереве»! Аккурат такие же, какие я помню с детства! даже производит их… «Красный Октябрь»! Я не удержался и попросил попробовать. Оно! Вкус, знакомый с детства! Это как? Через две с небольшим тысячи лет и вот так? Или их сюда машиной времени доставили? Беру сразу килограмм, требую подарочную упаковку по самому высшему разряду.

— Твой крёстный тебя убьёт… Или в Сибирь сошлёт… — тихо цедит Лёха.

— Есть такой шанс, — признаю я, — но скорее всего будет доволен.

Обратная дорога прошла для меня легче, в смысле, морально. В смысле, встреча с «автобусом». А уже на нашем острове я затащил Лёху выпить чайку у старого Ли. Во-первых, чай там и правда первоклассный, а во-вторых, была мысль подрядить приятеля для полезной работёнки.

— Как насчёт того, чтобы помочь мне в одном деле? — спросил я.

— Смотря что… — Лёха не то, чтобы напрягся, но насторожился. Ну и правильно, я, как ни крути, имперский князь, стал быть и дела мои могут быть вполне княжие. А на этом — совсем другой ценник, в том числе и по последствиям. Не буду его разочаровывать:

— Надо съездить в Архангельск, посмотреть что там происходит, послушать о чём люди говорят, чем живут, чем дышат.

— Хм… Ну, во-первых, это дело не дешёвое…

— Это не твои проблемы.

— Угу… Во-вторых: кем я туда поеду? Просто так поглазеть только князья и бароны ездят, ты уж прости меня. А в такие места как Архангельск — даже они просто так не ездят.

— Например, приказчиком от какого-нибудь купца. Или помощником приказчика. Сейчас там смена власти, так что купцы будут наперегонки разнюхивать: не обломится ли что?

— А какого и… Хотя, не мои проблемы?

— В принципе да. И не мои, по большому счёту. Я, пока, с таким не справлюсь. Думаю напрячь Захара Георгиевича.

— А если не получится?

— Значит облом, а его не лечат. Ты мне в принципе скажи: поедешь вот так? Ну и по результатам тоже, будет награда.

— Не, ну если так, то от чего нет? Даже интересно! — солидно и уже спокойно ответил Лёха.

А тут, как говорится, не поминай Злого всуе, придёт ведь! И пришёл. И как-то так незаметно… Я понял что дядя Захар присоединяется к нам только тогда, когда он прихватывал стул от соседнего столика, чтобы присоединиться к нашей беседе.

— И как это понимать, молодые люди? Особенно, Серж, тебя касается!

Делаю морду тяпкой и с нарочитым удивлением говорю:

— А что такого? Ну съездили в Тучково, надо же подарки к новому году купить! Вот только извини, дядя Захар, что тебе подарить — не знаю!

— Ты живой останься, хотя бы до поступления в корпус. Вот это и будет лучший подарок! Куда хоть таскались?

Отвечаю:

— К старому Абраму.

Главный безопасник смотрит на меня как на чудо в перьях и уточняет:

— А о нём-то ты откуда узнал?

— Крёстный навёл.

Захар Георгиевич шумно выдохнул и процедил сквозь зубы:

— Вот он приедет сюда и я его придушу…

Впрочем, слегка успокоившись, он уточнил:

— Этот Абрам из тебя все деньги вытянул?

Ответил ему Лёха:

— Да вы знаете, Захар Георгиевич, как они там ругались?!

— Не ругались, а в ходе вежливой и вдумчивой беседы пришли к взаимному пониманию справедливой цены, — с усмешкой поправил я.

— Ага… — кивнул Лёха. — А потом этот лавочник сказал, что князь его вообще разорил! И ещё сказал, взял бы его к себе продавцом!

— Ого! — выдохнул дядя Захар. — Ну ты, Серж, молоток! Но только, на будущее: Если соберёшься так выбраться — предупреди меня! Мешать не буду, но если что — смогу прикрыть, даже там, на месте.

Он бросил на меня внимательный взгляд и, тяжело вздохнув, обратился к Лёшке:

— Алексей! Следить за князем не надо, но приглядывай и дублируй. Ладно? Ситуация на самом деле серьёзная.

Сказав это, наш главный безопасник слинял, ну а я увязался за ним.

— Ну и о чём ты хотел поговорить? — спросил он, как только мы оказались в его кабинете.

Я выложил свою идею негласной инспекции собственного княжества. В глазах Захара Георгиевича блеснула толика уважения, но вот вида он постарался не показать и спросил:

— Дать запрос о состоянии дел по официальным каналам? Тем боле, думаю Лиза, как регент, уже это сделала.

— Да я и сам, — ответил я, — правда под руководством крёстного. Но ведь, дядя Захар! Ты же понимаешь, они там нагрузят в своих отчётах семь бочек арестантов, навешают лапши на уши и вотрут очки до самого затылка. А так можно будет посмотреть с низов, что и как там у меня происходит. В низах, кстати, тоже полезная информация крутится.

Дядя Захар на минуту задумался кивнул каким-то своим мыслям и согласился:

— В целом ты прав, я и сам думал послать аналогичную инспекцию. И с купцом ты отлично придумал! Эти без посторонних пинков выведают столько, что мы с тобой и не додумаемся. Есть у меня один купчина ушлый, уже присматривается к твоему Архангельску. Хочет сразу после нового годапослать туда большую команду, с толковым приказчиком во главе. Вот туда-то мы твоего Лёшку и пристроим. Официально, чин по чину.

Тут я припомнил кое-что из моего родного времени и подумал, что имеет смысл немного подстраховаться:

— Кстати, дядя Захар! Вы ведь здесь представляете какую-то тайную службу?

— Какая ж она тайная! Особе Имперское Охранное Управление, по народному — охранка, а если напыщенно — Стража Государева. А что?

— А можно тогда всю эту нашу деятельность оформить как-то так, что я прошу Охранное Управление провести обследование вверенного мне княжества… Ну, например, на предмет истинного положения дел?

Безопасник задумался:

— Хм… Вообще-то… с одной стороны, так никто не делает. С другой стороны… вроде как ничто этому не мешает… А зачем тебе это?

— Я нынешних законов не знаю, но в моё время вот такую деятельность могли вести только определённые спецслужбы. А если самопально этим заниматься то это уже уголовщина.

Захар посмотрел на меня уже с явным интересом и уважением:

— И сейчас всё то же самое. Знаешь, князь, ты толковый мужик. Может и правда, со своим княжеством справишься… Ладно! Открывай свой кабинет в документах!

— Э… Дядя Захар! Я ведь, почитай, только что из могилы, ещё не до конца освоился…

— Ну что с тобой делать? А?

— Учить, дядя Захар! Учить!

— Ладно, слушай!..

Оказалось всё не так страшно. У каждого есть личный ID, как он там в организме прошит — я не вдавался, но всякие вживлённые чипы это уже седая старина, о которой и не вспоминают. ID привязан к генетической и психоэнергетической матрицам и подделать его невозможно. По этому идентификатору заходишь в ну очень продвинутое подобие Госуслуг времён не за долго до моей смерти. Вот из этого личного кабинета я и направил своё заявление Захару Георгиевичу. Тут, правда, возник ещё один момент: управлять всей этой хренью надо строго ментально, силой мысли. А я в этом деле, понятно, не особо силён. Так что дядя Захар от души посмеялся, наблюдая за моими потугами. Но в конечном итоге я справился! А дядя Захар подсказал мне несколько игр для развития навыков обращения с ментальным интерфейсом. Здравствуй старый добрый пасьянс!

Последние пара дней Стрельца прошли на удивление спокойно. Ну разве что я вытащил таки Дашу прошвырнуться по нашей местной новогодней ярмарке. Заодно тихой сапой выпытывал у неё: Что бы такое подарить на новый год Её Величеству.

— Лучше не лезь, всё без тебя сделают, — отмахнулась моя спутница. — Кому надо, всем от твоего имени будут подарки.

— Понимаешь… Надо! — настоял я, не вдаваясь в подробности. И правда: императору я подарок лично вручу, а императрице зажму. Нехорошо выходит, может обидеться!

— Тогда заглянем в антикварный. Тётя Софи любит всё это барахло, а этот хмырь Треондофил постоянно хвастается, что у него есть кое-что аж до Тёмных веков. Вот посмотришь, может и правда узнаешь что-то знакомое.

Лавка этого самого Треондофила (вот имечко-то!) меня сразу не впечатлила. Слишком на видном месте, слишком помпезно, слишком всё вылизано. В таких если что-то ценное и попадается, то только как последняя остановка длинного пути перекупщиков и за безумные деньги. Вот старый Абрам — другое дело! Это правильная лавка! Но однако, пришли — надо хотя бы посмотреть. Смотреть было откровенно не на что. Ломовые цены, прилизанные статуэтки, какие-то тарелочки, чашечки… Стоп!!!

А это что за общепитовская тарелка с голубой каёмочкой и отбитым краем? Уточняю. Цена откровенно бросовая, в смысле, для этой лавки, происхождение неизвестно. Уточняю: Чо? Совсем неизвестно?

Оказывается, кое-что известно:

— Да есть тут один любитель… — Треондофил откровенно морщится. — Где-то здесь, недалеко, нашёл какие-то руины…

Ладно, делаю себе заметочку и уже осматриваю коллекцию более внимательно. И точно! среди статуэток в самом дальнем углу лавки вижу фарфорового олимпийского мишку! У нас в квартире такой же стоял на телевизоре. Я родился в 1981 и родители рассказывали мне и про московскую олимпиаду и про то олимпийское безумие, которое развернулось у нас за несколько лет до неё. Так что я прекрасно помню, что это за мишка… Вот только выглядит он каким-то подозрительно новым. Никак новодел?

Начинаю уточнять и тут выясняется необычное: ничего подобного ни в каких каталогах не встречается, а добыл этого мишку всё тот же субъект, что принёс тарелку. Дальше главное было не спугнуть. Потусовавшись там ещё немного под равнодушным взглядом хозяина и откровенные зевки Даши, я наконец соизволил остановить свой выбор на этих мишке и тарелке, поторговался с хозяином и в результате взял весь комплект за пол цены. Не! Этому Треондофилу до дедушки Абрама ещё расти и расти. Ну и, уже уходя, я спросил:

— А можно, на всякий случай координаты этого сумасшедшего археолога?

— Ха-ха-ха! — заржал лавочник. — Точно! Сумасшедший археолог! Да этого Добромысла здесь все знают!

Но его идентификатор таки мне скинул. На этом я равнодушно покинул лавку, а отойдя от неё метра три, рванул домой, утаскивая за собой Дашу.

— Ну и что ты в этих подделках такого ценного увидел? — скептически спросила навязанная мне пассия, глядя как я бережно достаю покупки и ставлю их на журнальном столике.

— Да ничего особенного, — медленно ответил я. — Разве что точно из такой же тарелочки я ел в детском саду, когда туда ходил… А точно такой же олимпийский мишка стоял у нас дома на телевизоре… Как сейчас помню…

От этого заявления Даша села, прямо на ковёр, и совершенно потерянным голосом спросила:

— Чего-чего? Какой мишка? Причём тут олимпийский?…

Пришлось прочитать ей небольшую лекцию про московскую олимпиаду 1980-го года и олимпийскую символику.

— Я родился через год после олимпиады, ещё застал эти безделушки во всех домах. Точно такой мишка стоял у нас дома, на телевизоре. Вот только непонятно… какой-то он слишком новый… — закончил я своё выступление.

— Вот ведь! — выдохнула Даша и в её взгляде смешивались ужас и восхищение. — Когда рассказывали, кто ты такой, я этот так… — она повертела рукой в воздухе, показывая что-то эдакое, легкомысленное. — А сейчас… Блин! Ты ведь и правда из Святого Народа! Ты хоть понимаешь, что это значит?

Тут меня как-то проняло нехорошо. Вспомнил, как однажды услышал случайно разговор на одном из бульваров. Как раз двое таких рассуждали, очень много общего во внешности с нынешним государем-императором… «Хороший город Москва, только русских тут слишком много…». Ага. А сейчас — Святой Народ, со всех больших букв. И все ищут у себя русские корни. Хоть рядом постояли, и в том честь!

Прикрыл глаза, вдох, выдох… Чтоб лишнего не ляпнуть. Ну и припомнилось, что крёстный говорил про мёртвые эгрегоры. Хорошо припомнилось, вовремя. Смог разобраться, что злость эта — не совсем моя. То-есть самому мне тоже есть что сказать и помянуть, только не нынешним царям и иже с ними, а тем, кто чуток пораньше был. Да и вам, дорогие мои непутёвые предки и потомки, у меня есть что сказать, не слишком цензурное. Как подумал об этом, так сразу отпустило.

Открыл глаза, взглянул на Дашу, а она разве что не седая сидит. Напряжена, словно КамАЗ из пропасти вытягивает, а в глазах ужас. Уточняю:

— Я такой страшный?

— Ты бы себя видел…

— Выросли рога и тентакли?

— Не смешно. Ты как будто почернел изнутри… И лицо… никогда такого не видела. И… знаешь… было ощущение что ты ненавидишь и готов убить.

— Кого?

— Ты лучше знаешь. А потом в тебе что-то словно… вздрогнуло что-то или лопнуло, не знаю. И ты успокоился. Ты нас всех ненавидишь? Всех, кто сейчас живёт?

— Это не я… — я снова прикрыл глаза. — Это те самые мёртвые с претензиями… Хорошо крёстный нам кое-что рассказал, если б не это… А так я понял, что это не моя ненависть.

Я осторожно взял её за руку и Даша не попыталась освободиться. Так мы и сидели какое-то время, пока она не успокоилась более-менее и не вернулась к разговору о купленных артефактах:

— А что такое детский сад?

Я выдохнул с облегчением и принялся рассказывать о жизни, какой она была две тысячи лет назад. Это окончательно успокоило мою неофициальную царевну, она даже рассмеялась на пару плоских шуток. И я решил сам задать вопрос:

— Так всё-таки, что со мной не так? Что с того, что я русский и сдох две тыщи лет назад?

Даша снова напряглась, закусила губу, напряглась, но ответила:

— Никто ничего толком не знает…

— Если бы не знали — тебя бы не плющило. И вокруг меня не плясали бы так, — возразил я.

Она некоторое время сидела, словно решаясь, но всё же рассказала:

— Мне самой ничего не говорят. Просто знаю, что есть легенда, будто когда-то давно была война… Давно это значит задолго до твоего времени… Кто-то проиграл, кто-то победил. Из победителей потом произошло много народов, но ближе всех к ним был Святой Народ. А побеждённые затаили злобу и захотели уничтожить победителей. Они жили, прятались среди других народов, копили знания и однажды сумели сделать что-то, чтобы у потомков этих победителей перестали рождаться дети. Это как-то связано с Тёмными Веками. Но к этому времени все люди уже перемешались и это ударило по всем. дети перестали рождаться у всех. И у этих, которые мстили тоже. Ну и есть пророчество, что святой народ вернётся… или появится кто-то из святого народа и всё исправит. Вот, как-то так.

Глава 18. Тазик оливье как ценность вечная, духовная

— Ага, — кивнул я криво улыбаясь, — когда настанут последние времена, а это уже скоро, то станет совсем хреново. И тогда на Землю придёт Один… или Христос… или Будда… или злой дух Ям-Бу-Я… или все вместе в одном флаконе. Он покарает всех анально, потом возвысит достойных. Вот тогда-то и настанет жизнь полная кина, вина и домина. И никто не посмеет уйти обиженным, ибо на обиженных в Аду воду возят. Слышали, знаем. Интересно, есть хоть одна секта, в которой такое не рассказывают?

— Не смешно, — буркнула Даша, глядя на меня обиженным взглядом.

— Какой там смех! Это страшно. Особенно страшно, когда серьёзные люди, принимающие важные решения, верят во всё это на полном серьёзе.

— Ты не понимаешь!

— Всё я прекрасно понимаю. Когда я жил первый раз, рассказывали про одного еврея, который ходил там у себя и учил всех, что надо быть добрее. Его за это в конце концов распяли. Так вот он ещё грозился, что вернётся и всех покарает… — я не стал уточнять как. — И ещё он говорил, что все, кто пришёл на лекцию доживут до того, как он придёт и будет всех карать. И было это за две тыщи лет до того, как я помер. И когда я был живой, в первый раз, толпы народу всё ждали: Ну когда же? Когда же? А сейчас, смотрю, замаялись ждать и плюнули на это дело.

— Не знаю, как там было, когда ты жил первый раз, но сейчас магия это серьёзно! Она реально существует! Сам уже видел. И пророчества это серьёзно!

Я внимательно посмотрел на сидящую рядом со мной девушку. Она вздохнула и продолжила:

— Это пророчество произнесла тётя Софи, когда мне было всего пять лет. Слышали д… папа и мама. Помню тогда все всполошились, забегали, сразу же всё засекретили, но как-то это просочилось, пошли слухи. Дядя Захар ругался тогда… — она хмыкнула, — не так, конечно, как мама с этим механиком, но тоже… А сейчас появился ты. Думаешь, просто так?

Я прикрыл глаза. Да, если здесь, вернее, сейчас, магия реально работает (а кое-что магическое я уже видел, и, можно сказать, даже нарвался), то почему бы и пророчествам не быть чем-то большим чем в моё время? И, судя по всему, сильные мира сего относятся к пророчествам почти так же серьёзно, как к прогнозам аналитиков в XXI веке. На последней мысли я криво усмехнулся.

— Что тебе опять смешно? — вспылила Даша.

— Не знаю насколько серьёзно, все эти пророчества, но если в него верит кто-кто, кто может нанять киллера, то это уже серьёзно.

— Ну хоть так дошло!

Последние дни Стрельца прошли на удивление тихо. Словно где-то там, на небеси, выключили рубильник и провоз событий резко сбросил ход. Даша всё так же гоняла меня на уроках танцев, совмещённых с этикетом, сокрушаясь, какое я чучело, тётя Лиз всё так же тихонько посмеивалась, глядя на всё это. Я же оставшееся свободное время посвящал чтению книг по магии и усиленно играл в пасьянс, осваивая ментальный интерфейс.

Впрочем, дней этих оставалось всего две штуки, а там и Солнце прошло Стрельца на вылет, наступила самая длинная ночь в году, которая и знаменует завершение старого года и начало нового.

Ах, да. Календарь, новый год, летосчисление… Летосчисление осталось прежним, от рождества Христова, а вот календарь поменялся радикально. Год начинается строго в ночь Зимнего Солнцестояния, месяцы соответствуют знакам зодиака. То-есть пока Солнце движется в знаке Козерога — идёт месяц Козерога. В день, когда оно переходит в знак Водолея — начинается месяц Водолея. В месяце может быть 30 или 31 день. Тут уж как звёзды лягут. В данный конкретный год. Тут запросто может получиться, что в этом году в месяце Козерога 30 дней, а в следующем году — 31. А вот с днями рождения никаких проблем не бывает: день рождения славят в тот день, когда Солнце проходит тот же градус эклиптики, в каком было в момент рождения. Или вылупления из инкубатора, как у меня. У меня, кстати, день «рождения» зафиксирован на 2 °Cтрельца.

Ну, в общем, последний день года настал. По закону этот день (как и двенадцать следующих) — выходной, так что все постарались поспать подольше, а ближе к обеду народ высыпал на улицу. Кто-то закупал последние подарки, кто-то просто веселился. По поводу праздника утренние занятия танцами были отменены, Даша попыталась меня послать, но я вытащил её на улицу — развеяться, потусоваться в предпраздничной атмосфере.

— Вечно тебя на всякую шваль тянет… — наморщила она носик, но веселилась вместе со всем честным народом вполне искренне.

А после обеда к нам прибыли Арсений Емельяныч с Кирой. Официальное бракосочетание было назначено сразу же после новогодних празднеств, и сейчас они наносили положенные визиты, дабы представить Киру в новом качестве и раздать приглашения.

Увидев меня, доктор хищно потёр ладони всех своих четырёх рук, но был ухвачен тётей Лиз за шиворот и получил строгое внушение: На осмотр не более получаса! На это Арсений Емельяныч хотел было что-то возразить, но поймав умоляющий взгляд Киры сдался. Впрочем, короткий осмотр занял ещё меньше времени: окинув меня магическим взглядом, доктор, отчётливо скрипя сердцем, признал, что состояние пациента, на первый взгляд, хорошее и в дополнительных обследованиях подопытный не нуждается… После чего, со вздохом добавил, что полное обследование, конечно, не помешает. А вот у меня к доктору были вопросы.

Услышав, что об этом, Арсений Емельяныч заметно оживился. А узнав, какие вопросы меня волную, так вообще обрадовался несказанно. Меня, собственно, волновали две темы: Первая — про меня лично. Я не забыл свою идею заняться физической подготовкой хотя бы в первом приближении осмысленно, вот и обратился к своему первому врачу в новом мире с вопросами по организации занятий. Удивительно, но это вызвало у доктора некоторую задумчивость.

— Знаешь… — сказал он осторожно, — это очень хорошо, что ты задался этим вопросом и решил подойти к делу осознанно… Но сначала скажи мне: Каких кондиций ты хочешь достичь?

Завязалось живое обсуждение, по ходу которого я слегка прибалдел от того, каких высот достигла ныне спортивная медицина. В результате довольно интересного для меня разговора, мы пришли к выводу, что я не собираюсь становиться чемпионом и мне нужно просто поддерживать хороший уровень общего здоровья. Но при этом потихоньку развиваться в сторону рукопашника широкого профиля. Мы уже начали обсуждать более конкретные вопросы: режим тренировок, упражнения, но тут пришли дамы во главе с тётей Лиз и разогнали нас. Послали собираться на ужин. А чего собираться, если ужин семейный и полного парада не требуется?

Новогодний ужин… собственно ничем не отличался от любого семейного новогоднего ужина моей первой молодости. Разве что оливье резали повара на кухне, а сервировку стола делали горничные. Вот они, похоже, бегали высунув язык, но мы их особо не видели. Хорошая у тёти прислуга, вышколенная. Лишний раз на глаза не попадается. А вот насчёт оливье — это ни разу не шутка. Оливье подали почти классический, советского образца. Сделаем, конечно, поправку на качество продуктов (высочайшее) и огромные раковые шейки, которыми повара инкрустировали сверху тазик… простите, очень вместительную и, похоже, дорогую салатницу, куда этот оливье и сложили. Я поначалу подумал про омаров или лангустов, но Кира радостно воскликнула:

— ОУ! Здешние раки!

И тут же отложила себе кусочек Священного Новогоднего Кушанья с украшением в виде раковой шейки. Я тоже решил последовать этой рекомендации. Хорошая рекомендация, честно! Так мы и сидели, перекидываясь шутками, трепались о всяком. Наконец подошло время. Включился телевизор и на повисшем посреди комнаты экране появился крёстный. В парадном мундире и с бокалом шампанского в руках.

— Дорогие мои подданные!… — начал он свою речь.

Дальше — как обычно. Ля-ля — тополя, завершается 4124 год, он был… мы многого достигли, впереди нас ждёт много всякого… новый год будет ещё будущнее и так далее, и тому подобное. Короче, всё как всегда. Все присутствующие слушали стоя. Ибо хотя мы, по факту, императорская семья, но официальную речь Его Величества следует слушать стоя! А я прислушивался к себе и пытался понять: свои ощущения и своё место во всём этом. Раньше все эти президенты, монархи и премьеры были для меня чем-то бесконечно далёким. Фото в газете, сообщения в новостях. Абстракция. А сейчас я и сам стал членом императорской семьи. И не просто формально: проведя инициацию, Его Императорское Величество стал моим личным наставником в магии, поручился за меня перед силами Мироздания… Не зря я теперь могу — прилюдно! — обращаться к нему на «ты». И что с этим делать?

Но вот, речь закончилась и крёстный произнёс главное:

— С новым годом!

Его сменило объёмное изображение курантов, в нашем случае — почти в натуральную величину, благо масштабы столовой позволяют. Раздался громоподобный бой. И с двенадцатым ударом… Да, конечно, все закричали: «С новым годом!», и подняли бокалы шампанского. Но никто ничего не услышал, ибо с улицы донёсся грохот, вспышки, комнату осветили огненные сполохи. Это любящие подданные начали пускать фейерверки и вообще всячески радоваться наступившему новому году.

Кстати, шампуньское и нам с Дашей налили — по маленькому детскому бокальчику. Но, полноценное. Сла-а-а-адкое! Кра-а-а-асное! Кры-ы-ы-ымское! НЯ!

По обычаю полагается такой бокал выпить до дна (потому нам и выдали маленькие) и нам с Дашей добавки не полагалось. Вот я и смаковал свою дозу потихоньку. А Даша выпила своё быстренько и с визгом: «Подарки!», бросилась под ёлку. Кира с кошачьей грацией скользнула вслед за ней. Нда… учитывая что обе были раздеты… в смысле одеты исключительно в нечто сетчатое с меховой оторочкой… Кира — во что-то типа пончо из серебристой сетки, а Даша, как всегда, предпочитает некое подобие плаща-накидки… Ну Кира, когда полезла под ёлку на карачках, она хоть хвостом прикрылась… А взрослые, в смысле тётя Лиз и доктор, смотрели на это с отеческим таким умилением. Кира, кстати, как я позже выяснил, тоже дама вполне взрослая, но детская непосредственность из неё порой так и плещет.

Пока я всё это прокручивал в голове, девушки добрались до подарков, выгребли всю кучу коробок из-под ёлки и принялись её разбирать.

— Так, это кому? Мама!

Тётя Лиз протягивает руку и коробка летит к ней. Следом для меня нашёлся довольно плотный и объёмистый мешок, явно армейского образца, который мне переправляет тётя. Телекинезом-то я пока не владею… К мешку приколота записка:

«Инструкцию изучить, но без меня не надевать!».

Заглядываю внутрь. Там лежит в разобранном виде что-то типа бронекостюма. Потом мне, снова с помощью тёти, прилетело несколько книг по магии, ментальным дисциплинам и по обращению с ментальными интерфейсами. От крёстного и дяди Захара. Очень кстати.

Со стороны Даши донеслось разочарованное:

— А мне эти железяки зачем?

— Мишель решил вас обоих направить в кадетский корпус, так что тактическую броню вы должны освоить, — отвечает тётя.

Даша недовольно фыркнула и вернулась к сортировке подарков. Снова маме.

— О! — выдохнула тётя Лиз, раскрывая коробочку с серебряным блюдечком и золотым яблочком. Потом посмотрела на меня с подозрением: — Серж?

— А нас-то пошто? — равнодушно пожимаю плечами.

— Нет, то, что тебя Мишель надоумил, это ясно. Где взял-то?

— Сгонял на автобусе к дедушке Абраму…

Тётя шумно выдохнула:

— Знаешь, что я сделаю? Сдам вас с Мишей Захару!

— Дядя Захар уже высказал мне всё, что думает по этому поводу. Я пообещал, что когда ещё раз соберусь куда-нибудь на автобусе, предупрежу его заранее.

— Абзац! — других слов у тёти по этому поводу не нашлось. То-есть, зная её, не сомневаюсь — нашлось и не мало, но произносить их в приличном обществе она воздержалась.

Тут от ёлки донёсся радостный вопль, Даша подпрыгнула чуть не до потолка, по ходу выскакивая из своей сетчатой накидки и неизменных браслетов. И через секунду раздался щелчок: она уже застегнула на бёдрах поясок из гранёных секций и нацепила на голову серебряную диадему… с ушками. А поясок был снабжён кошачьим хвостиком… Эдакая съёмная эмуляция неко-девочки. Очень, кстати, натуральная эмуляция: ушками можно шевелить, слух тоже улучшается. Хвост вполне себе двигается по желанию хозяйки. А весь комплект в общих чертах заменяет по своему функционалу обычный комплект браслетов. Правда обычный гражданский, а не то, что носят Даша с тётей.

Тётя среагировала на мой подарок Даше удивительно спокойно:

— Придушу. Обоих.

— А нас-то пошто? — снова удивился я. — Ну поиграется она в эти ушки с хвостиком, и что? Всё лучше, чем пришивать.

— Действительно, Лиз, — вставил своё веское слово доктор. — Пусть девочка поиграется. Глядишь, наиграется и бросит. А вот если пришить, это уже навсегда.

Тётя вздохнула, отмахнулась, мол, ладно.

А девочки, тем временем, начали какой-то странный кошачий танец. Как две встретившиеся кошки то ласкаясь друг к другу, то пытаясь подраться. Он кружили, то сближаясь, то отскакивая, очень грациозно копируя кошачьи движения. Удивительно синхронно и в то же время каждая сохраняла свой рисунок движений. По кошачьи перебирая руками, словно лапками. Прыжки сменялись тихими плавными движениями, в которых участвовали и хвосты и ушки. Короче, куда там до них гимнасткам и стриптизёршам моего времени! А ведь это ни разу не профессиональный спорт или балет! Видать, за прошедшие две тысячи лет искусство танца и в самом деле шагнуло в неведомые дали.

Я увлёкся этим зрелищем и из задумчивости меня вывела тётя:

— Интересно, сколько ты задолжал этому Абраму?

— Я? — я действительно был удивлён. — Почему задолжал? Вы же выделили мне достаточно большое содержание. Кстати, доктор, простите, пожалуйста, что я…

— Да прекрати! — выдохнул Арсений Емельяныч. — Ты мне уже такой подарок сделал! И мне и Кире!

— И вообще, не переводи тему! — снова встряла тётя. — Хочешь сказать, что после этих покупок у тебя ещё что-то осталось?

— Не, цены у него конечно, ломовые, но в процессе очень вежливой, но продолжительной беседы мы пришли к некоторому, взаимно приемлемому уровню. Так что получилось приемлемо.

Тётя на это глубоко задумалась.

А девочки, тем временем, закончили свой волшебный танец и продолжили разбирать подарки. А я продолжил дегустацию содержимого новогоднего стола. Кстати, селёдка под шубой в классическом исполнении тоже прилагается. Видать селёдка под шубой, как и оливье, за прошедшие тысячелетия перешагнули грань мирского и вступили в область вечных ценностей. Какое-то время я смотрел одним глазом на крутившееся на экране новогоднее шоу — эдакий голубой огонёк начала пятого тысячелетия. Песни, пляски, шутки-прибаутки. И, надо отдать должное, огонёк получился гораздо менее голубой, чем в моё время. В смысле, откровенно голубых и откровенных дураков там было гораздо меньше.

— Ну и как тебе эти пляски? — ткнула меня локтем в бок Даша, уже закончившая разбор подарков и вернувшаяся за стол.

— Вы с Кирой танцевали намного лучше! — честно ответил я.

Девушка на это просто расцвела и тут же предложила устроить танцы. Но победило другое предложение: Выйти на улицу и веселиться вместе с народом. Даша на это радостно захлопала в ладошки и мы высыпали на Ратушную площадь. В последний момент тётя умудрилась как-то ухватить дочку за хвост (в прямом смысле этого слова) и заставила её надеть её штатный набор браслетов и плащ-сетку. Кстати, мой подарок прекрасно интегрировался в этот защитный комплект.

Глава 19. Дед Мороз и прочие древности

На улице во всю шло гулянье. Пляски, фейерверки, всяческие представления и балаганы, мельтешение феечек в воздухе и гоблинов под ногами. При этом приветливые стражи (аналог привычных мне полицейских) в синих, шитых серебром кафтанах, ненавязчиво растаскивали желающих почесать кулаки (были тут и такие) и утаскивали совсем уж упившихся на проспаться.

— А феечек этими салютами не перебьют? — осторожно уточнил я у доктора.

— Хе! Не волнуйся! — радостно ответил тот.

И правда, только что запущенная из обычной картонной (сам потом проверил на ощупь) римской свечи салютина резко отвернула в сторону, облетела одну из феек по полукругу и снова вернулась на прежнюю траекторию. Правда рванула она над головой крылатой девушки, но разлетавшиеся огни резко погасли не долетев до летуньи нескольких сантиметров. А она радостно завизжала, взмахнула крыльями и с них посыпались радужные искры. Народ на земле встретил это овацией.

— И даже не вздумай заикнуться ей о том, что можно пришить крылья! — тихо шепнула мне тётя.

— Как бы сама не додумалась, — проворчал я в ответ.

Но, к счастью, Даша нас не услышала, её осенила другая идея:

— А пошли в парк! На санях кататься!

Когда я в первый раз попал в парк, разбитый между цитаделью и внешней стеной острова-крепости, здесь было абсолютно пусто. Только я и приведшая меня сюда Ната. Сейчас же здесь было полно народу, сверкала иллюминация, шипели и хлопали фейерверки, носились туда-сюда самоходные сани, звучала музыка и смех.

— Покатаемся! — радостно взвизгнула Даша и залихватским свистом подозвала самоходные сани.

Сидячее место оказалось только одно, так что мне пришлось занять положенную для кавалера приступку сзади. Как только я встал на узкую деревянную площадку и взялся за поручни, мы рванули. Я искренне надеялся на ту неведомую силу, которая заправляла меня в машину, когда тётя первый раз везла меня из больницы домой… И, надо сказать, сила не подкачала. Но всё равно, когда наши сани резко поворачивали, чтобы остаться на узкой и заметно извивистой дорожке, разъезжались со встречными, не сбавляя немалой скорости и подскакивали в воздух, перелетая через шумные компании, группы кустов и статуи, мне становилось сильно нехорошо.

Когда сани, замкнув круг, вернулись к точке старта и я не негнущихся ногах сошёл на землю, эта стервочка, с искренне заботливым выражением на мордочке спросила:

— А что ты такой бледный?

На это Арсений Емельяныч слегка прокашлялся:

— Ну, знаешь ли, Когда стоишь сзади на приступке, такие манёвры выглядят немного иначе.

— Да ладно, — легкомысленно отмахнулась Даша, — нас же в кадетский корпус хотят заправить. Вот я и подумала: Князь должен быть воен! Чтобы всё нипочём!

Значит, это она, а не автопилот, вытворяла все эти фортели? Остро захотелось взять её нежную шею в руки и крепко сжать. Но я сдержался. В конце концов, выдержал эту поездку, выдержу и ЭТО. Пока выдержу…

Но тут меня отвлекли. Раздались вопли: «Хозяин Зимы! Хозяин Зимы!». Сначала я не понял: Где? Что? Но праздничный гвалт стих и по морозному воздуху разлился звон бубенцов. А вскоре из-за башен цитадели показались расписные сани. Да не обычные, самоходные, с умными живыми глазами, а настоящие, запряжённые в тройку белых мохнатых коней. И ехали они не по земле, а летели по воздуху. Вернее, не летели, а ехали, по дороге из звёздной пыли, что ложилась под копыта коней и истаивала вслед за санями. Звёздная пыль вилась и вокруг саней, а отлетая от них подальше опускалась на землю уже пылью снежной. Заложив крутой вираж, сани съехали, по другому не скажешь, на дорожку и вся ребятня бросилась вперёд, к санкам, вернее стоящему на них Деду Морозу.

Одет Мороз был в классическую красную шубу с белой меховой оторочкой и красную же шапку. А из-за белой окладистой бороды я не сразу понял, что Дедом Морозом у нас сегодня работает дядя Захар. Рядом с Морозом стояла снегурочка в классической синей шубке. Ну как классической? Покрой классический, оторочка белым мехом по краям — тоже, а то, что сама шубка сделана из довольно редкой серебристой сетки с синеватым отливом — так то дань современной моде.

А Дед Мороз, смотрю, не промах: каждого оделил небольшим, но плотно набитым мешочком красного бархата (с конфетами, как потом выяснилось), при этом умудрился проследить, чтобы никто не зажал два подарка. Разве что несколько детишек просили подарки для отсутствующих по болезни братьев-сестёр.

Даша схватила меня за руку и потащила к саням. Не то, чтобы мы туда сильно проталкивались, но, наконец, движение детской толпы вынесло нас пред очи Хозяина Зимы.

— А тебя, неслуха, надо клюкой полбу проучить! — заявил мне наш главный безопасник, ряженый в Деда Мороза.

— А нас-то пошто? — возмутился я. Интересно, сколько раз за сегодня я это сказал? — Мне никто не сказал, что нельзя, вот я и поехал.

— Никто ему не сказал… А сам думать?

— Теперь я всё понял, учту, — смиренно согласился я.

— Ну ладно, поверю на слово, — проворчал Дед Мороз и вручил нам с Дашей по заветному кулёчку с конфетами.

Одарив всех собравшихся детишек, Дед Мороз залихватски свистнул, поднимая свою тройку в воздух и скрылся за одной из башен цитадели. Наверное — для перезарядки мешка подарками, потому как вскоре снова вырулил из-за стены и направился в следующий сектор парка.

— Здорово он придумал! — прокомментировал я, когда мы снова подошли к взрослым.

— Ага! — радостно отозвалась тётя и рассказала такое, от чего я чуть не сел:

— Это он лет двадцать назад вычитал где-то, что ещё до тёмных веков была легенда, про Хозяина Зимы. Будто он на новый год разносит подарки. Дядя Захар загорелся этой идеей, сделал костюмы, сани, устроил здесь представление. Всем так понравилось! А Миша когда узнал, тоже загорелся, теперь на новогоднем балу наряжается в шубу и тоже раздаёт подарки. Ну и пошло. Теперь в каждом уважающем себя селе есть свой Хозяин Зимы с подарками.

— Дед Мороз, — поправил я.

— Это так называлось? — уточнила тётя. А Даша фыркнула:

— Всё это детские сказки. Ну и что, что древние?

При этом она не забывала уплетать конфеты из мешочка. А я поинтересовался:

— А как же ёлочные игрушки? Там полно дедов морозов и снегурочек.

— Так с тех пор и пошло. Уж очень всем понравилось.

Тут я не выдержал:

— Всегда верил в Деда Мороза! А сейчас убедился, что Он действительно существует! Как сущность, как идея, не важно. А дядя Захар — Его верховный посвящённый. Он принял на себя идею и возродил её в проявленном мире!

Даша повертела пальцем у виска, а Арсений Емельяныч воскликнул:

— Ого! Да ты сам пророк!

А вот тётя среагировала странно. Словно лёгкая тень пробежала по её лицу, он ответила она очень спокойно:

— Ещё ничего не ясно. Но определённые способности есть, это точно.

Даша смотрела на нас удивлённо хлопая глазами, а я размышлял о том, что «Упс!» — самое страшное слово не только в атомной физике и чёрной магии. Оно вообще по жизни страшное…

* * *

Утро следующего дня началось где-то ближе к обеду. Ну оно и понятно, гуляли не до рассвета только потому, что в новогоднюю — самую длинную в году ночь — рассвет сам по себе случается где-то ближе к полудню… Так что проснулся я смурной, хотя и без похмелья, затребовал себе кофе с бутербродами, поплескался в душе… с Натой… и принялся изучать подарки.

Книги я просмотрел мельком: они, конечно, интересные, но читать их на чугунную после новогодней ночи голову — несколько непродуктивно… Да ладно! Что уж оправдываться, меня манил подарок крёстного — тактическая броня. Так что я решительно расстегнул мешок и принялся её изучать.

Прежде всего я вытащил инструкцию. Толстенький такой томик в «бумаге». Ну да, естественно, с голографическими подвижными иллюстрациями и интерактивными подсказками. Естественно, имелся и «электронный» вариант инструкции, прошитый в самой броне, с возможностью загрузить в свой наруч. Что я и сделал. Кое-что удобнее смотреть в книжке, а кое-что — проецировать из наруча, в более крупном формате.

Ну что же, начнём! Как там первый пункт? «Первичное знакомство с боевым комплектом БК-12».

Разложил на полу, как показано в инструкции, все детали. Снял батареи с боевых модулей, проверил и установил положенные предохранители, проверил, сняты ли батареи, установлены ли предохранители, отметил всё в прилагаемой форме. Теперь можно начинать проверки. Все селф-тесты прошли быстро, все положенные зелёные огоньки горят, все положенные красные — оружие не активно, питание отключено — тоже. Уфф… Первый этап знакомства прошёл нормально и я даже ничего не разнёс по дороге.

Перевожу бронекостюм в ожидание и продолжаю изучать согласно инструкции. Все зажимы, крепления, подгонка по размеру, процедура одевания… это просматриваю бегло. Когда начну осваивать на практике, тогда и буду изучать предметно, а пока — бестолку. А вот шлем — уже интереснее. Оказывается, в режиме эмуляции его можно использовать для обучения без остального костюма. Ну что же, попробуем!

Внешне шлем похож на тот, который Оби Ван надел на Люка Скайвокера, чтобы тот почувствовал Силу. И ощущения поначалу были сходные. Но вот, повинуясь команде шлем включился. Перед глазами пробежали строки системных сообщений и застыло главное:

«Тактический шлем ТШ-БК-12

Режим эмуляции

Начать?

Да / Нет»

И как тут сказать «Да»? Вспоминаю, как игрался в пасьянс: Перед глазами что-то, напоминающее перекрестье прицела. Подхватываю его усилием воли и начинаю двигать. После пары судорожных рывков кружок с перекрестьем накрывает кнопку «Да» и окрашивается в оранжевый цвет. Надавливаю… на самом деле вызываю у себя желание надавить на это перекрестье. Кнопка нажимается и по полю зрения пробегает лёгкая рябь, стирающая системное сообщение. Теперь я вижу свою гостиную в, скажем так, сильно дополненной реальности.

Все предметы в условных цветах, выделены контурами, перед глазами, точно по центру поля зрения, висит уже привычное перекрестье прицела. По верху идёт что-то типа меню. Какое-то время я игрался с режимами: получение информации, например. В этом режиме при наведении перекрестья на предмет выпадает расстояние до него, кое-что о материале, ещё какая-то информация, уже сугубо военного характера. Поигрался с выбором слоёв. Например, можно подсветить все живые цели. И что это там такое копошится по углам? Пауки что ли? Сегодня же надо устроить выволочку Нате! А вот что это за большая тёплая туша копошится в углу за стенкой я понял не сразу. А когда понял — не удержался:

— Тихон! Ты там что ли засел?

— Я, барин, я… — проворчал домовой, выползая из своей норы. — Надость чо?

Я задумался. С одной стороны, просто хотел убедиться, что не ошибся. А с другой — а вдруг обидится, что я его просто так вызвал?

— Да просто хотел убедиться, что это ты там в норе. Но ты, если уж вылез, затопи камин.

— А это дело, когда огонёк-то в доме горит. От него и на душе теплее! — домовой прямо расцвёл от моего внимания. Ну точно, как домовые эльфы в Гарри Поттере.

Сделав зарубку на память — поспрашивать тётю насчёт технологии обращения со всей этой домашней живностью, уточнил у копошащегося возле камина домового:

— Что это у тебя по углам пауки развелись?

— А это ты у своей вертихвостки голозадой спроси! — проворчал Тихон. — Я ей говорю, что вычистить пора, а она всё: «Да никто не заметит, да никто не заметит!». Вот взгрей её розгами! Хочешь принесу? Мочёные! Солёные! Ивовые! Сам припасал!

— Ну, розгами сразу, может, и не стоит, — усмехнулся я, — но мозги я ей сегодня поправлю.

— Ей кроме как розгами ничем не поправить, — проворчал домовой, возвращаясь к своему делу.

Я же переключился в режим детекции средств наблюдения. Так и есть! Целых три… э-э-э-э… Ну пусть будут видеокамеры, тем более, что по функциям — один в один. Приподнял шлем и показал одной из камер язык.

Тут звякнул сигнал и чуть сбоку поля зрения появилось окошко с изображением. С некоторым запозданием я понял, что это вид сзади. Эдакий аналог зеркала заднего вида. В нём была дверь и какая-то фигура за ней. Я резко развернулся, навёл фокус прицела на фигуру.

«Жен.

Рост: 155

Вес: 52

Оружие не обнаружено» — сообщил мне шлем.

Ну ладно, раз оружия не обнаружено — открываю. За дверью обнаруживается Даша. И с порога кричит:

— Эй! Ты!!! Тебе что было сказано? Без па… дяди Миши не надевать!

— А я и не надевал, — отвечаю спокойно. — Только шлем в режиме эмуляции.

— Это чо такое? — спросила она почти спокойно, разглядывая разложенные на полу доспехи.

— Эмуляция. Надеваешь только шлем, а он работает так, как будто на тебе вся броня. Ну и, естественно, никакое оружие не работает, только имитирует в интерфейсе.

— Фигня какая-то. Ладно, бросай всё это, пошли обедать!

— Ага, — говорю я и даю броне команду на укладку по походному.

Даша с визгом отскакивает, когда эта куча железа начинает с лязгом укладывать сама себя в мешок. Когда всё уложено, снимаю шлем и… Сколько-то времени требуется мне, чтобы вновь привыкнуть к нормальному восприятию. И пока я промаргиваюсь, получаю увесистую такую оплеуху.

— За что? — удивлённо спрашиваю я, отступая на шаг.

— Чтоб не повадно было пугать! — рыкнула Дашенька и выскочила из моих апартаментов.

Ну что тут поделаешь? Только пожать плечами и, сунув шлем к остальной броне, отправиться обедать. Кстати, как выяснилось, даже в благородных семьях, новогодний ужин принято доедать на следующий день. Так что — УРА!!!! — я снова насладился тем самым оливье с местными раками. И стейк из бизона — тоже очень достойный перекус.

Бизон, кстати, необычный, а гигантский, какой жил тут в прошлый ледниковый период. А откуда, спросите, тут под Москвой, снова появились мамонты, бизоны и шерстистые носороги? Так генная же инженерия! Сейчас и не такого наизобретали.

За столом Даша, естественно, нажаловалась на меня, что я игрался с бронёй. Я отнекивался:

— Ничего я не игрался. Запустил шлем в режиме эмуляции, просто посмотреть, как это работает!

Тётя слегка пожурила меня за самодеятельность, но при этом попеняла Даше, что она даже инструкцию не открыла. А вот Захар Георгиевич, который присоединился к нам за обедом, наоборот похвалил.

— Если что — спрашивай, — закончил он своё выступление.

А ещё у меня случился очень интересный разговор с доктором. Я полюбопытствовал о причинах поголовного бесплодия, поразившего современное человечество, и принялся выдвигать, надо признать, довольно дилетантские гипотезы о его происхождении. Доктор же отвечал мне, ниспровергая мои потуги, с явным удовольствием. Видно было, что он давно и глубоко сидит в этой теме.

— Это хорошо, что ты этим вопросом интересуешься, — сказал он в конце беседы с явным удовольствием. — Я тебе не просто так загрузил генное программирование. Разберись с этими вопросами подробнее, тебе пригодится.

И вновь, в который уже раз за прошедшие с моего воскрешения неполные две недели, я почувствовал, что осыпавший меня нежданно-негаданно дождь ништяков скрывает своим шумом грохот несущегося на меня, словно сорвавшийся с тормозов тяжёлый каток, неотвратимо разгоняющийся вниз с горы, какого-то вселенского геморроя.

Следующий день прошёл спокойно и лениво. Народ, перебесившийся и изрядно упившийся в новогоднюю ночь, за первый день нового года проспался и вывалил на улицы чинно прогуливаться и спокойно радоваться. В этом смысле 42-й век ни чем не отличается от 21-го. А может, и многих предыдущих веков. Наше барское семейство тоже вылезло на погулять среди подданных.

Глава 20. Сумасшедший археолог

Тётя Лиз изображала заботливую наседку, выгуливающую своих цыплят, Дашенька рвалась проявить самостоятельность и что-нибудь отчубучить, а я с самого начала прикинулся ветошью и старался не отсвечивать. Таким образом мы прошлись по самым главным улочкам нашего «городка», чинно раскланиваясь с расступавшимися при нашем появлении людьми, заглянули в несколько лавочек, перекинулись парой слов (вернее, это тётя Лиз перекинулась) с важными людьми местной общины… В общем, и себя показали, и людей посмотрели. А на следующее утро на остров заявились Их Величества. Аккурат к завтраку.

— А этот хулиган уже влезал в доспехи! — тут же наябедничала Даша.

— Молодой человек! Извольте объясниться! — строго спросил крёстный.

Я на это вполне справедливо возмутился:

— Поклёп! Я только попробовал шлем в режиме эмуляции!

— Не забыли при этом проверить заряд боевых батарей?

— Батареи ББ-12, в количестве двух штук и ББ-3 в количестве одной штуки были сняты и помещены в соответствующие карманы транспортной укладки! — отрапортовал я.

В глазах крёстного мелькнуло некоторое довольство, но допрос он продолжил с не меньшей строгостью:

— А переключатели КП? Все поставили на предохранитель?

Ну в эту ловушку пусть кого другого ловит!

— КП один, два и пять я поставил в положение «Блокировка», КП-3 в положение выключено, КП-4 — «Связь-эмуляция»!

— А ты молодец! — похвалил меня крёстный. — Не попался. Значит, инструкцию и правда читал?

— Так точно! — ответил я и добавил: — Только читать её без того, чтобы пощупать руками — бестолку. Вот я и решил поиграться в самом безопасном режиме. Но ведь я броню не надевал, только шлем!

— Ну ладно! Сочтём это разумной инициативой. Тем более, что и в самом деле, читать просто так смысла нет. А вообще, завтракаем быстрее и я вывезу вас сегодня на стрельбище. Там и поиграетесь в эту броню.

Реакция была разной. Её величество простонала: «Миша! Обязательно сегодня?», тётя Лизрадостно потёрла руки. Было видно, что ей в радость выбраться с этого озера хоть куда. А Даша посмотрела на мою довольную морду и демонстративно скривилась.

За завтраком, к которому присоединился и главный семейный безопасник — Захар Георгиевич — разгорелась тихая семейная свара. Тётя Лиз и дядя Захар очень согласованно наезжали на крёстного: зачем он детей плохому учит? Причём если дядю Захара возмущало то, что крёстный навёл меня на автобусный маршрут (а заодно пытался выяснить: откуда Его Величество сам-то такие тонкости знает?), то тётя негодовала на тему подарка, который он подсказал для Даши. А вот Дашенька, вредная душа, с невинной улыбочкой полюбопытствовала:

— А дяде Мише ты чего-нибудь подаришь?

— Обязательно, — кивнул я, опуская руку под стол и делая заранее оговоренный жест. В ответ домовой вложил мне в ладонь кулёк с конфетами. Вручая их крёстному я заявил: — Вот только мне почему-то кажется, что кто-то изобрёл машину времени и организовал поставки сюда прямо из XX века.

— Вот как? — задумчиво спросил государь, внимательно рассматривая конфету.

— Вкус — один в один, как был в моём детстве. И обёртка точно такая же, — подтвердил я.

— А детство когда было? — уточнил безопасник.

— 80-е — 90-е годы… XX века. Но в 90-е уже начало потихоньку портиться.

На это император выдохнул:

— Ха! Дядь Захар! Надо потрясти Замоскворецкого на счёт владения неучтёнными технологиями! Машина времени мне и самому нужна.

— Посмотрю… тихонько. Только скорее всего он просто раскопал где-то рецептуру. Сам же знаешь, как он повёрнут на древностях.

— Вот и посмотри, что он ещё раскопал, — уже совершенно серьёзно заявил император. — Если он рецептуру конфет восстановил так, что человек знакомый с оригиналом узнал вкус, значит он мог нарыть и ещё что-то… интересное.

— Кстати, насчёт раскопок, — снова влез я. — Тётя Софи, вы ведь любите древности? Вот я купил здесь у антиквара одну безделушку.

Сказав это я вытащил из кармана и вручил императрице олимпийского мишку. Она на секунду словно задумалась, видимо проверяя подарок по всяческим антикварным каталогам и не находя там ничего подобного, и внимательно посмотрела на меня. Правильно поняла, подарочек с сюрпризом.

— Я знаю, что такой статуэтки ни в одном каталоге нет, но точно такая же стояла у моих родителей на телевизоре. Это олимпийский мишка, символ Московской олимпиады 1980-го года… — заявил я и коротко рассказал об олимпиаде, о развернувшемся перед ней олимпиадобесии, о то, что такие сувениры клепали тоннами…

Откуда я всё это знаю? Ну так мои родители встретились во время олимпиады, в тот же год поженились. А на следующий год родился я. Так что Московская олимпиада была для них своего рода святыней и мне о ней много рассказывали. Потому, хотя папа с мамой ни разу не были спортсменами, да и болельщиками тоже не отметились, дух той самой Московской олимпиады в нашем доме угнездился довольно основательно. Коллекция всяческих олимпийских сувениров была более чем значительная и мне часто говорили: «Береги всё это! Со временем всё это только дорожает, станет для тебя капиталом! Не для тебя, так для твоих детей!». Для меня не сложилось, а вот с детьми… Машка сказала тогда что беременна… Может внук и стал для моих родителей утешением, после того, как я пропал в горах.

— Может быть можно как-то проверить возраст этой статуэтки? — спросил я, закончив свой рассказ.

Тётя Софи, выслушав меня очень внимательно, положила мишку между ладонями и прикрыла глаза.

— Вещь очень старая, — произнесла она, не открывая глаз и, как мне показалось, с некоторым удивлением. — Сначала с ней связана какая-то радость… праздничность… но не сильно, как фон. Точно! Так привязаны амулеты и святые предметы… только здесь привязка очень слабая и корневая сущность… То-ли спит, то-ли мертва. А потом провал. Словно её никто не видел и не слышал… Как… как будто она была в каком-то мёртвом месте. Ну а совсем недавно, да, вынули на свет, порадовались.

— Пока всё сходится, — констатировал крёстный, не спуская с меня очень внимательного взгляда. — А что за антиквар?

— Треондофил…

— Знаю такого! — вскинулась тётя Лиз. — Средний такой мужичок, хотя и любит надувать щёки. А у кого он купил?

— Некий Добромысл…

— Никогда не слышала… — покачала головой тётя Лиз.

— Идентификатор есть? — спросил дядя Захар.

— Угу… — ответил я и перебросил информацию безопаснику.

Тот какое-то время изучал видимый только ему текст. По ходу лицо его приняло удивлённое выражение:

— Ну надо же! Добромысл Ярославич Усманов… Но не из баронов, фамилия по месту происхождения. Служил в войсках Защиты и контроля связи, — как мне объяснили позже, это сильно расширенный вариант РЭБ моего времени, — начал рядовым, но проявил себя, рос, а десять лет назад вышел в отставку в чине майора… Да, увлекается историей, археологией… Любит лазать по окрестностям, даже купил кое-какое оборудование для раскопок, но всё легально. Попадает под программу контроля за носителями секретов, но год назад обязательное наблюдение снято. По истечение времени.

— Так что же получается? Что-то он действительно нашёл? — спросила, вроде как в воздух, тётя Софи. При этом она внимательно рассматривала мой подарок.

— Давайте у него и спросим, — предложил Его Величество. — Дядя, где он сейчас?

Захар Георгиевич снова пробежался глазами по одному ему видимому интерфейсу и сообщил:

— Сейчас дома, а вот подробнее, извините, но спецнаблюдение за ним больше не ведётся.

— Вот, как раз, зайдём к человеку в гости. Заодно и поздравим с новым годом, — радостно заявил Его Величество.

— Нет, — хором провозгласили дамы. — Сначала завтракаем!

— Да! — неожиданно согласился крёстный. — Искусство местных поваров достойно уважения!

— Почему только поваров? — деланно обиделась тётя Лиз, снимая высокую крышку с одного из фарфоровых блюд.

То-о-о-ортик! Её собственноручной выпечки! Если я просто обрадовался, то Дашенька радостно завизжала и тут же потянулась к лакомству. Но, увы, тётя Лиз её обломала:

— Сначала съешь что-то существенное! — заявила она, возвращая крышку на место.

— Ну… — обиделась Даша.

А я вот обижаться не стал. Положил себе большой шмат истекающего салом кабаньего мяса и какой-то умопомрачительной сложности овощной гарнир, к которому уже успел пристраститься. Ну и чай, зелёный, жасминовый… Для меня, тёти Лиз и крёстного. Тётя Софи и Даша предпочли морсы. И как это можно с утра без горячего чая?

— И куда в тебя столько влезает? — с явным раздражением спросила Даша, глядя как я после мяса с овощами принялся за тортик. Сама она довольно таки вяло затолкала в себя какой-то салатик с сыром и только после этого, с разрешения матери, принялась за сладкое.

— Это потому что я ем горячее и запиваю горячим зелёным чаем. А это ускоряет переваривание! — выдал я умную мысль.

— О! — глубокомысленно произнёс крёстный, воздев палец к потолку.

А на меня и в самом деле напал мой подростковый жор. Помнится, в той, прошлой жизни, в этом возрасте я тоже кушал часто, помногу и при этом оставался тощим и подвижным.

И сразу после завтрака мы, всей своей царственной толпой, направились посетить сумасшедшего археолога. Мне, конечно, было очень интересно, где он нашёл олимпийского мишку и доперестроечную общепитовскую тарелку, но ещё больше я хотел посмотреть как живёт простой военный пенсионер новой Российской Империи. Понятное дело, что разброс тут имеет место: квартира в нашей островной крепости это одно, домик в том же Тучково — совсем другое, а есть ещё и третье, и четвёртое. Но как некоторая точка отсчёта — пойдёт.

Отставной майор открыл дверь не спрашивая и был изрядно ошарашен тем, кого он увидел на пороге своей квартиры.

— Ваше Величество! — вытянулся он в струнку.

— Полно, полно, Добромысл Ярославич, — милостиво кивнул государь, — мы тут к вам частным порядком уточнить одно небольшое дело. Но здесь как-то… — он демонстративно оглянулся на лестничную клетку.

— Да-да, конечно… — засуетился означенный Добромысл Ярославич и мы прошли внутрь. В маленькой холостяцкой квартире сразу стало тесно.

Дашенька едва заметно морщилась, а я с любопытством оглядывал спартанскую обстановку. Прихожая была небольшой, с встроенным стенным шкафом и вешалкой, коридорчик вёл прямиком в маленькую кухню, слева закрытая дверь скрывала, по всей видимости, санузел, а широкий проём с аркой справа вёл в гостиную, куда и провёл нас хозяин. Спальня, по всей видимости, скрывалась за следующей дверью. Сама гостиная — комната размером где-то три на четыре метра, была обставлена очень просто: рабочий стол хозяина, небольшой диванчик, перед ним журнальный столик, пара стульев и, по всем стенам полочки с самыми многочисленными сувенирами и артефактами, которые отставник собрал за годы службы. И фотографии с голограммами на стенах. Сколько ж этот мужик объездил?!!!

Тётя Софи, тем временем, прошлась вдоль полок, провела рукой над одной, не прикасаясь к тому, что на ней лежит.

— Ритуальный обсидиановый нож майя, — озвучила она свои выводы. — Древний… и долго использовался по назначению… причём последний раз совсем недавно.

— Сувенир из первого моего выезда, — вздохнул Добромысл Ярославич. — Я же сначала служил в глубинной разведке. Только прибыл в часть из учебки, а тут нас сразу же подняли и забросили…

— Операция Юкатан-13, — то-ли спросил, то-ли подтвердил крёстный.

— Так точно! — по военному ответил отставной майор. — Объект попал к каким-то дикарям… И откуда такие берутся-то?! Когда мы на них вышли, его уже потрошили. Я пристрелил их шамана, но парню это не помогло. А ножик взял у шамана. Ну а потом посмотрел что это такое, удивился. Так и увлёкся историей.

— Кстати, об истории. Мне в руки попал интересный артефакт, на вскидку — до Тёмных Веков. И говорят, что добыли его вы… Не поделитесь историей его обретения?

Сказав это, Её Величество извлекла из своей неизменной сумочки мой подарок. На лице отставного майора расплылась улыбка. И вообще, проступило, как это иногда говорят, глубокое удовлетворение.

— Здесь, недалеко, на той стороне реки, я нашёл остатки… да я даже не знаю, что это. Поселение — не поселение… в общем, какие-то регулярные строения. Под одним был бункер, он хорошо сохранился. Там столько всего навалено! Я смог протолкнуть туда микродрон, отснял внутренности, удалось вытащить эту штучки и ещё тарелку. А больше я не решаюсь, там какие-то бумаги лежат, кучами. Они старые, их как-то можно достать, а как — я не знаю.

— Вы уже сообщали о находке? — быстро спросил крёстный.

— Писал несколько раз в Академию. Но… — он обречённо махнул рукой. — Но и вы поймите: я не хочу трезвонить об этом бункере. Набегут всякие, растащат всё что можно, а бумаги рассыплются…

— Это вы правы… Вот адресочек… — Его Величество на секунду словно задумался, — сбросьте мне всю вашу переписку с Академией.

Археолог-любитель снова расплылся в улыбке. Очевидно, что господам академикам предстоит суровая децимация, а то и что похуже.

Дальше мы с удовольствием посмотрели записи, сделанные его дронами в бункере. У меня сложилось стойкое впечатление, что этот бункер — не иначе как бомбоубежище времён Холодной войны, приписанное к какому-то пионерлагерю, долгое время использовали как склад ненужных вещей и в конце концов закрыли и забыли. Но такие сооружения строили довольно прочно, поэтому его содержимое законсервировалось и теперь стало кладезем для историков и археологов. И история его обнаружения оказалась довольно увлекательной:

— Я применил стандартные алгоритмы выделения сигнала из шума, — как что-то само собой разумеющееся заявил отставной майор. Император кое-что понял и начал прикидывать в уме, а вот его женщины уставились на археолога-энтузиаста с явным недоумением. Пришлось ему объяснять. И, надо сказать, по ходу в его глазах начал разгораться нездоровый огонёк: — Я же только поначалу служил в разведке, меня почти сразу перевели в Защиту связи. А там, когда мы слушаем противника, приходится выделять полезный сигнал из шумов. Алгоритмы известны, там никаких особых секретов нет. Ну вот я и подумал: если тут что-то стояло, значит остались следы. Эти следы — полезный сигнал, остальное — рельеф, растения и прочее — шум. Я эти алгоритмы немного доделал, чтобы они по карте работали и прогнал через них несколько участков на пробу. На одном нашёл!

И он провёл рукой над журнальным столиком. Над столиком протаяло трёхмерное изображение незнакомой мне местности на берегу реки. Археолог-любитель потыкал пальцем в демонстративно протаявший над картой интерфейс и по карте побежала рябь, потом другая рябь, потом ещё и ещё. И с каждым проходом на карте всё чётче проступали изображения прямоугольников, прямых и кривых линий, окружностей. И в конце концов проявилось то, что я вполне мог принять за план какого-нибудь детского лагеря или пансионата.

— Когда я это нашёл, я поехал на место, просто посмотреть. А там, вот здесь… — он ткнул пальцем в один из прямоугольников, — почувствовал под землёй полость… Я, конечно, не ахти какой маг, но с психометрией у меня всегда было хорошо… Решил сделать разведку и… нашёл.

Насчёт простого «решил сделать разведку и нашёл», как выяснилось, отставной майор очень сильно поскромничал. Проникнуть в гробницу так, чтобы её содержимое не рассеялось в прах — задача нетривиальная. Даже если используешь для этого микродрона.

Глава 21. Выезд в поле

К чести Добромысла Ярославича следует сказать, что он всё сделал по уму: Нашёл вентиляционную систему этого бункера времён Холодной войны XX века, пристроил к ней шлюз, через него запустил дрон, провёл съёмку, потом просунул манипулятор и вытащил несколько мелких предметов.

— Потрясающе! — воскликнул император.

— Просто нет слов… — прошептала Её Величество.

Даже Даша, которая тут откровенно скучала, в конце концов прониклась. Император же, наконец принял решение:

— Извините, полковник, но я вынужден снова призвать вас на службу. Вам предстоит возглавить группу, которая будет заниматься поиском таких объектов, теперь уже совершенно официально, от имени государства. Подготовьте проект. Штатное расписание, материально-техническое обеспечение… Короче, думаю, вы и сами прекрасно знаете, как это делается. И программу работ на первый год. До конца новогодних праздников успеете?

— Так точно! — по военному вытянулся теперь уже не отставной и теперь уже полковник. — Только, Ваше Величество! Позвольте уточнить! Я ведь вышел в отставку в чине майора…

Тут уже я не выдержал:

— Добромысл Ярославич! Если Государь Император говорит, что вы полковник, значит вы — полковник.

Крёстный потрепал меня по голове:

— Смышлёный у меня крестник!

На это новопроизведённый полковник заметно стушевался:

— Извините… Просто… несколько неожиданно… Служу России!

Государь на это благожелательно улыбнулся:

— Ничего страшного, Добромысл Ярославич. То, что вы горите своим делом, искупает небольшие огрехи в знании протокола. Значит, 15-го Козерога жду вас с докладом у меня в приёмной в Москве. В 15:00. А сейчас вы не против показать нам свою находку на местности?

— Конечно, Ваше Величество!

И тут влез дядя Захар, до того вполне успешно прикидывавшийся ветошью:

— А поставить охранение вокруг объекта никто кроме меня не додумался…

— Захар Георгиевич! — с напускным укором произнёс государь. — Я же знаю, что у меня есть вы! Так что о некоторых вещах позволяю себе даже не задумываться.

— Благодарю за доверие, Ваше Величество! — с нескрываемым ехидством ответил дядя Захар, но по всему было видно, что комплимент ему приятен.

Встретиться назначили через час, в нашем семейном гараже. «Хочу сегодня вывести детей на стрельбище, а они ещё ни разу броню не надевали. Надо проконтролировать.», — бросил крёстный.

Дашу одеваться в боевую амуницию повели две мамочки, а мной занялся, естественно крёстный. Некоторое время он гонял меня по инструкции, проверяя, насколько я усвоил основные положения, но в конце концов удовлетворённо кивнул и сказал, очень серьёзно:

— Серж! Я понимаю, ты на самом деле уже взрослый человек. Но я не знаю, какое ты в своей прошлой жизни имел отношение к военной службе. Поэтому напоминаю ещё раз: Это — он указал на разложенную на полу броню, — оружие. Это сделано специально для того, чтобы убивать и разрушать. Поэтому, пожалуйста, отнесись к ко всему, что с оружием связано, максимально серьёзно. Никаких шалостей, никакой самодеятельности. Только чёткое выполнение команд и инструкций.

Я вытянулся по стойке смирно и ответил столь же серьёзно:

— Слушаюсь! Ваше Величество!

— Отлично! Приступить к облачению!

Надеваю шлем, тут же появляется интерфейс. Выбираю: «Форма — повседневная», даю команду: «Облачиться!». Та куча железа, которую представляет сейчас тактическая броня, начинает с лязгом подпрыгивать, повисая на мне. Щёлкают застёжки, разъёмы, зажимы и через некоторое время я более-менее одет. Более-менее потому, что броня ещё не подогнана. Нет, она, конечно, подстроилась ко мне по фигуре в процессе одевания, но это именно первичная подгонка в статическом режиме. Теперь надо подогнать броню в движении. Для этого надо пробежаться в ней по специальной полосе препятствий в режиме «Подгонка» или… просто включить соответствующий режим и позволить ей потихоньку подстраиваться под тебя, что называется, по ходу. Поскольку подгоночной полосы в ближайших окрестностях не предвидится, просто активизирую режим «Динамическая подгонка», как и рекомендовано в инструкции.

— Неплохо, — комментирует мои усилия крёстный. — Теперь открой забрало и сверни интерфейс на минимум…

Он даёт ещё несколько полезных советов по настройке. Сразу видно — человек изучал эту амуницию не в учебных классах. Наконец крёстный остаётся доволен тем, как броня сидит на мне и говорит:

— Ладно, пойдём теперь ко мне, мне тоже надо одеться.

Я даю команду транспортному мешку свернуться в походное положение. Мешок сворачивается в небольшой рюкзак и прыгает мне на спину.

— Ну совсем молодец! — хвалит меня крёстный, а я не удержался от небольшой шпильки:

— А ты меня поверяешь.

— Не без того. Но, без обид?

— Какие обиды?! — возмущаюсь я. — Если уж я чего скосячу, лучше под твоим присмотром.

Император искренне смеётся и мы отправляемся в его апартаменты. Одевался он, естественно, намного быстрее меня. У него броня вся уже настроена и подогнана. Но всё равно, все предписанные процедуры крёстный выполнил по военному чётко. То-ли демонстрировал мне как надо, то-ли уже привык настолько, что делает всё на автомате. Но, скорее всего, и то и то.

В гараж мы вошли минут за десять до назначенного времени, новоназначенный полковник появился по военному чётко, секунда в секунду. Одет он был в гражданский, «охотничий» вариант брони. Окинув меня взглядом он одобрительно кивнул. А получив одобрительный кивок крёстного, обратился ко мне:

— Вам раньше случалось пользоваться тактической бронёй?

— Никак нет! — молодцевато отрапортовал я.

— И тем не менее, вы облачились почти идеально. Если исключить процесс подгонки. У вас хороший наставник.

— Полно, полковник, — государь не скрывал, что похвала ему приятна, но и меня похвалить счёл нужным: — Юноша внимательно прочитал инструкцию и поигрался со шлемом в режиме эмуляции. Так что во всём он разобрался сам, я только поправил некоторые мелочи.

— Даже так? У вас, князь, большие способности к военной службе. Не думаете посвятить себя этой стезе?

— Со следующего года пошлю их в Петроградский кадетский, — ответил за меня император.

— Поступить туда на второй год средней школы будет непросто…

И завязалась непринуждённая светская беседа. По ходу всплыл вопрос, поедет ли с нами Захар Георгиевич? Крёстный на это усмехнулся:

— Дословно он сказал так: «Пострелять я могу в любой момент, когда захочу, а дел у меня хватает и без того, чтобы выгуливать молодняк.».

— Вообще-то жаль. Думаю ему, как безопаснику тоже было бы интересно.

— Что именно? — внешне расслабленно спросил крёстный, но чувствовалась за этой расслабленностью глубокая заинтересованность.

— Я просто подумал, что мой метод поиска древних сооружений можно применять и для поиска современных подземных объектов.

— Пожалуй…

— Я даже отправил в Генштаб записку об этом.

— И? — крёстный резко оживился.

— Ничего. Они так и не ответили.

— А сбросьте ка мне и эту записку, — с мягкой улыбкой попросил Его Величество. И мне подумалось, что кого-то в генштабе ждёт промывка мозгов с помощью большой клизмы из крепкого скипидара.

Пока старшие общались о том, о сём, я, откровенно говоря, начал нервничать и украдкой поглядывал на часы, которые вывел в углу своего нашлемного интерфейса. Когда время начало зашкаливать за пол часа после назначенного, появились дамы. И оба полковника отнеслись к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. Похоже, долгий жизненный опыт научил их, чего от дам стоит ожидать.

Все три дамы были в броне и шли довольно примечательным порядком: мамочки по бокам, словно конвой, с совершенно непроницаемыми лицами, Даша посредине и чуть впереди, с раскрасневшаяся и недовольная. Видать получила за своё отношение к жизни серьёзную выволочку, причём и от мамы и от тёти Софи.

— Ну что же, — император радостно потёр руки, — как старший по должности, позволю взять на себя командование нашим небольшим подразделением. Полковник! Если что — вы заместитель.

— Слушаюсь, Ваше Величество! — отрапортовал Добромысл Ярославич.

— К машине! — скомандовал крёстный, указывая на лёгкий военный транспорт, которого в прошлый раз тут не было. Наверное, он заранее собирался выгулять нас на стрельбище, для того и привел с кортежем этот броневик.

Небольшая суета возникла с выбором мест и с тем, что мы с Дашей не знали, как всем этим пользоваться. Но эта проблема была быстро преодолена и уже через пару минут мы сидели на своих местах, зафиксированные специальными захватами. Его Величество скомандовал: «Выдвигаемся!», машина приподнялась над полом гаража и нырнула в бассейн. Мы поехали.

На точке нас встретила чёткая армейская суета. Для стороннего взгляда здесь царил хаос, а на самом деле за всем этим, внешне беспорядочным, движением просматривался чёткий и хорошо продуманный порядок. Одни подразделения уже заканчивали установку и оборудование периметра охраняемой территории, другие разворачивали полевой лагерь. Связисты развернули узел связи, а тыловики — полевую кухню. Чуть в стороне разместили технический парк с посадочной площадкой, на которую мы и прибыли.

Погода стояла не самая приятная и как только мы выгрузились под пасмурное зимнее небо, на нас тут же обрушилась колючая метель. Я лишний раз возблагодарил чудеса современной технологии, а также то, что судьба занесла меня в будущее, а не в прошлое. Весело, наверное, было дружинникам того же Юрия Долгорукого по такой погоде… А сейчас тактическая броня позволяла чувствовать себя достаточно комфортно, несмотря на мечущуюся вокруг снежную круговерть.

По команде крёстного мы выстроились возле машины и, о чудо, Даша даже не пыталась бухтеть. Сам же государь-император пошёл к стоящей плотной кучкой встречающей делегации. Какое-то время они общались, потом направились к нам. Среди военных затесался один гражданский — невысокий, но широкоплечий мужик с короткой и жиденькой чёрной бородкой. «Сам князь Тучков изволили… — прозвучал у меня в шлеме голос тёти Лиз. — быстренько ж он собрался». А я усилил внешние микрофоны и услышал обрывок разговора:

— …Конечно, Митрофан Феоктичтович, положенную вам долю никто не оспаривает. Но все работы только под руководством Академии и контролем Гвардии.

За этим разговором они направились к нам и император занялся представлениями:

— Сергей, князь Архангелогородский, мой крестник. Полковник Усманов, он, собственно и обнаружил объект. Остальных вы знаете. Господа! — уже к нам. — Позвольте представить: Князь Тучков, на чьей земле и найдено это сокровище, полковник Ростов, командир Второго Гвардейского полка, майор Аркадский, командует батальоном, несущем сейчас тут караул.

Тучков задержал на мне заинтересованный взгляд и снова обратился к крёстному:

— Так что же здесь, на моей земле, нашлось такого удивительного, что я не знаю?

Император кивнул тёте Софи и та принялась объяснять:

— Пока мы точно не можем сказать что это. Известно только то, что этот объект относится ко временам, непосредственно перед тёмными веками и есть шанс получить значительное количество документов той эпохи.

— Потрясающе! — выдохнул местный князь. — Вы уверены?

— Абсолютно! — отрезал император. — Теперь вы понимаете, почему я приказал немедленно взять объект под охрану? А вы, князь, готовьте свои библиотеки к приёму ценнейших раритетов.

— Конечно, конечно! — выдохнул Тучков. — И, господин полковник, господин майор! Обращайтесь, если что-то потребуется.

Дальше мы всей толпой зашли внутрь охраняемого периметра и Добромысл Ярославич сбросил нам полученную им схему древних строений. Я пытался так и так наложить её на местность, но как-то криво всё получалось. Спасибо крёстный показал как спроецировать её в виде дополненной реальности. И вот передо мной на практически чистом снегу легли разноцветные линии и залитые условными цветами площадки. Я мысленно представил себе на их месте дорожки, клумбы, различные корпуса санатория… или, учитывая, что на съемке из обнаруженного нашим археологом бункера попалась целая стопка газет «Пионерская правда» — пионерлагеря. В принципе, получилось очень похоже. Надо будет как-то перебросить эту мысль крёстному. Когда останемся с глазу на глаз.

Ну а сейчас мы потусовались некоторое время на этом пустом месте, больше для обозначения важности объекта: Раз сам государь-император почтил, значит что-то реально важное. А пока мы тусовались и время обеда подоспело. По команде крёстного мы пристроились к очереди в полевую кухню, но перед этим он объяснил нам с Дашей как пользоваться универсальным пищевым контейнером походно-полевым (в народе — «котелком»). Вот это, конечно, суперустройство! Кстати, входит в стандартный комплект брони. В сложенном виде — небольшой такой, сантиметров 10 на 10 на 5 поблескивающий тёмным металлом брусочек. А вот в разложенном — целый походный сервант с посудой. Большой котелок, маленький котелок, стакан для чая, ещё какой-то контейнер, ложки-вилки в полном ассортименте. Всё это в едином удобном моноблоке, но при желании можно и разделить. И всё с функцией самоочищения. Но это только одна из возможных конфигураций, при желании можно выбрать и другие. А вот, кстати, обе дамы обошлись без инструкций, видать пользовались этим походным котелком не раз.

Я, как и сказал крёстный, поставил свой, уже разложенный, котелок в специальную нишу походной кухни. На панели загорелся красный индикатор с надписью «Загрузка», внутри что-то коротко прожужжало и красная надпись сменилась зелёной: «Готово». Котелок, когда я его вынул, уже был закрыт крышкой. Мы, всей толпой, пробрались в дальний угол палатки-столовой и приступили к трапезе. Ну что сказать? Похоже, гречка с тушёнкой — столь же вечная духовная ценность, что и салат оливье. Кстати, и гречка и тушёнка — ну очень хорошие! А в малом контейнере оказалось лече, тоже на порядок вкуснее и ароматнее того, что я ел, пока был жив в первый раз. Ещё полагалось пара конфет и чай. Чай, что удивительно, вовсе не «веник плохо заваренный», а даже где-то вкусный. В общем, для полевых походных условий — более чем достойный обед. И чего это Дашенька всё носик морщит? А вот Его Величество и господин полковник, сидят наворачивают. Эти понятно, портянку понюхали, с армейской жизнью знакомы. Но ведь и дамы тоже вполне довольны обедом. А как все поели (правда тёте Лиз пришлось тихонько подгонять Дашеньку), крёстный обратился к Усманову:

— Господин полковник! Не желаете присоединиться к нам на стрельбище? Освежить, так сказать, необходимые навыки при возвращении на службу.

— Почту за честь! — выпалил тот. А глазки-то! Так полыхнули нездоровым энтузиазмом.

Ну оно-то понятно, нам мужичкам, пострелять — лучше чем бухнуть. Вот и у меня уже свербит. Дамы на это переглянулись со снисходительными улыбками, а Даша только глубоко вздохнула и закатила глаза.

Мы снова выполнили все положенные процедуры, а именно: построились, пересчитались, по команде заняли места в транспорте. Но по тому, как переглядывались крёстный с Усмановым было видно, что это представление затеяно специально для нас с Дашей. Ну ладно, я то понимаю, а вот за девушку мне неспокойно. Что-то она смотрит на все эти телодвижения свысока. А ведь наша броня — и в самом деле оружие, причём серьёзное.

Стрельбище оказалось огромным комплексом недалеко от Кубинки. Говорят, оно разместилось как раз на месте древнего аэродрома. Пока крёстный объясняет нам это, тётя Софи бросает на меня вопросительный взгляд.

Глава 22. Третьим будешь!

Я только пожимаю плечами. В смысле, про аэродром знаю, что где-то возле Кубинки такой был, и крутой, но при жизни тут не был, так что точно указать место не смогу.

Выгрузились мы прежним порядком, прошли на выделенный нам участок. Там Его Величество снова велел нам построиться и снова объяснил:

— Повторяю, особенно для вас, дети. Ваша боевая броня — это оружие. А оружие сделано специально для того, чтобы убивать и разрушать. Любая ошибка, любое небрежение правилами может привести к тяжёлым последствиям, к гибели тех, кто рядом с вами. И ещё запомните: правила обращения с оружием написаны кровью тех, кто считал себя слишком умным и пытался что-то делать по своему… и тех, кто погиб по их вине… — добавил он тихо.

Я-то всё понимаю, поэтому просто делаю всё, как сказано, а вот Дашенька стоитдемонстративнонедовольная, но при этом гориту неё в глазах какой-то нездоровый огонёк. То-есть под напускным недовольством проснулось искреннее желание пострелять. Опасное сочетание!

Дальше пошла чисто техническая часть: что куда переключить, какую батарею куда вставить… по жизни — важно, а рассказывать — не интересно. Но вот, наконец, мы вышли на огневой рубеж.

Я вышел на рубеж, встал в положенную по Наставлению стойку: левая рука согнута в локте, предплечье горизонтально перед собой, щит активизирован, правая вытянута вперёд, над кулаком горит маркер прицеливания. Не успеваю доложить о готовности, как крёстный рявкает:

— Отставить! Это что за ужимки? Сознанием надо работать, сознанием! Ну-ка, встал прямо, руки за спину…

Выполняю и получаю порцию похвалы. И продолжение инструкций:

— Щит на автомат…

Отвечаю:

— Есть, щит на автомат!

И перевожу защитную систему брони в автоматический режим. Крёстный снова подбадривает меня, и продолжает инструкции:

— Теперь, зафиксируй сектор обстрела…

По его инструкциям назначаю граничные точки справа и слева, привязывая их к видимым ориентирам. Верхнюю границу сектора опускаю чуть ниже края вала, ограничивающего стрельбище, нижнюю провожу по линии метрах в пятидесяти от меня.

— Понятно, зачем так делать? — уточняет крёстный.

Я поддерживаю эту игру в новобранца и инструктора. Да и интересно же! Похоже, меня сейчас учат чему-то такому, что совсем не общеизвестное.

— Так точно! Чтобы своих не перестрелять.

— Молодец! Когда ты стреляешь стандартным образом случайный выстрел сделать сложно, а при полностью ментальной технике — на раз. Особенно начинающему. Теперь вызови прицел… Погоняй его по сектору…

А ведь и правда, сложно. Маркер прицела мечется по всему полю зрения вслед за моим взглядом, вовсе не ограничиваясь выделенным сектором обстрела. Я даже пару раз пальнул случайно. Небольшой сгусток плазмы мгновенно формируется над головой и летит к цели. Внешне это выглядит как прямая голубая молния, бьющая из моей макушки в… ну, пока что только в защитный вал.

Через какое-то время мне удаётся успокоиться и совладать со своевольным прицелом. К тому же мой бронекостюм приспособился ко мне и стал чётче фильтровать случайные движения мысли от намерения выстрелить. Или я стал чётче формировать свои намерения? Потом разберусь. Важно, что сейчас я уже не палю в белый свет случайным образом, а выдаю выстрелы более-менее осознанно.

— Принцип понял? — уточняет крёстный, видя мои успехи.

— Так точно… — отвечаю, продолжая сосредоточенно гипнотизировать прицел.

— Тогда начинай работать по мишеням… — говорит он и объясняет какие мне сегодня мишени положены. Если что — сегодня работаем только с ростовыми.

Замечаю первую мишень. Прицел, который жёстко привязан к центру моего поля зрения, уже на ней. Короткое мысленное усилие и синяя молния разносит чёрный контур в клочья.

Увы, этот первый успех оказался единственным. Когда появилась вторая мишень, я постарался стрельнуть побыстрее, взгляд дрогнул и плазма ушла чуть в сторону. Рядом с мишенью появилась маленькая воронка. Я занервничал, постарался исправить ошибку… В результате, уже через несколько секунд, вокруг мишени всё было тщательно перекопано, а она, зараза, стоит, словно ухмыляется. Это безобразие, своим окриком: «Отставить огонь!», прекратил крёстный.

— Теперь: Закрыл глаза, вдох, выдох… вдох, медленно… выдох, медленно… Успокоился?

А и правда, слегка спокойнее, поэтому отвечаю:

— Так точно! Успокоился.

— Хорошо! Теперь запомни: сейчас тебе скорость не важна. Нашёл мишень, зафиксировал прицел, только после этого выстрел. Всё ясно? Тогда действуй!

Делаю ещё пару вдохов и открываю глаза. Ну, давайте по шагам: делай раз, делай два… После третьей попытки крёстный смилостивился и подсказал, как подкрутить настройки прицела, чтобы он не дёргался за каждым моим морганием. Дело пошло существенно лучше и следующие три мишени я разнёс с первого выстрела.

— Неплохо для первого раза, — кивает крёстный и говорит: — Ладно, отойди, отдохни, теперь Дашенька.

Я отхожу к стоящим чуть в стороне мамкам и приглашённому полковнику, Даша занимает моё место на огневом рубеже.

— Внимательно слушала, что я рассказывал Сержу? — уточняет император.

— Ну… да… — недовольно фыркает девочка.

Но император — а сейчас он прежде всего наш командир, — её одёргивает и Даша, с явным недовольством в голосе выдаёт:

— Так точно, Ваше Величество.

— Зафиксировать сектор обстрела! — командует император и выдаёт те же ориентиры, что и мне.

— Зафиксировала… — всё так же недовольно отвечает Даша, Потом, вдруг о чём-то резко вспомнив, поворачивается к нам и начинает задавать вопрос.

Усманов, который наблюдает за всем этим действом очень внимательно, вдруг орёт дурным голосом, дублируя общую связь и внешним звуком:

— Ложись!!!!

Их Величества, тётя Лиз и сам сумасшедший археолог распластались на земле практически мгновенно. Мне показалось, даже быстрее, чем за счёт свободного падения. А я вот такой школы не имел, поэтому слегка замешкался и уже у самой земли, краем глаза увидел, как над головой Даши разгорается огромная шаровая молния. Как в замедленной съёмке, огненная сфера рванулась в нашу сторону, но словно растеклась, ударившись о невидимую преграду, отделившую огневой рубеж от остального полигона. Сияющее пламя заполнило весь окоп, в котором стояла Даша и высоким факелом ушло в небеса.

Это потом я узнал, что мои глаза спасла установленная на автомат защита. Она приглущила яростное сияние плазмы выставленного на максимум мощности выстрела. Поэтому, когда пламя рассеялось мне не пришлось смаргивать огненные круги перед глазами и я сразу увидел сидящую у стенки окопа совершенно обалделую девушку. И у неё над головой снова начало что-то формироваться. Тут я уже не думая, из положения плашмя, бросился вперёд и рванул вниз находящийся у неё на груди переключатель режимов огня, переводя его в блокировку.

— Бум! — хлопнуло у нас над головами и плазменный шар разлетелся огненными сполохами.

Даша сидела на заднице, бледная, с приоткрытым ртом и подрагивающей челюстью.

— Та-а-а-ак! — раздалось над нами.

Я оглянулся. Крёстный стоял над нами, уперев руки вбоки и глядя на нас таким взглядом… Когда царь смотрит на тебя ТАК, становится реально страшно. Но больше он сказать ничего не успел, потому что на него тут же насели мамочки. Усманов благоразумно отошёл в сторону.

Вычленить что-то конкретное из тех словесных очередей, которые тётя Лиз и тётя Софи обрушивали на государя, было практически невозможно. Но главный посыл оказался вечен, как салат оливье и гречка с тушёнкой: Онажедевочка! Её нельзя ругать! Её нельзя наказывать! Онажедевочка! Её надо успокоить, погладить по головке и дать конфетку….

— Цыц! Вот, наседки! — не выдержал наконец император. — Онжедевочка… Она дворянка! Она… — он бросил быстрый взгляд на Усманова, — сами знаете кто! Она должна уметь обращаться с оружием и соображать, что к чему! Сами же всё понимаете!

Дамы притихли и потупились, Даша тоже потупилась и её мертвенная бледность сменилась лёгким румянцем. Видать стыдно стало за своё разгильдяйство. И тут я решился. Постучался к крёстному по личному каналу:

— Крёстный! Можно просьбу?

— Смотря какую! — император был раздражён гораздо сильнее, чем показывал.

— Действительно, не наказывай Дашу. Она своё уже получила. Лучше ещё раз ей объяснить и пусть выполнит всё правильно. Прямо сейчас.

— Тоже мне, педагог нашёлся… — буркнул он в ответ и тут же переключился на общую связь: — Значит ты и будешь ей всё объяснять! С тебя и спрос! — заявил он мне.

— По принципу: Третий раз объяснил, сам всё понял… — хмыкнул я вставая и помог девушке подняться.

Конечно, Его Величество какое-то время контролировал мои объяснения и команды. И, надо сказать, с огромной пользой для процесса: что ни говори, а мои знания в области современной огневой подготовки (да, по правде сказать, и современной мне по первой моей жизни) были весьма поверхностными. Но, убедившись, что всё идёт в приемлемых рамках, спихнул присмотр за детьми на своих дам и умотал вместе с Усмановым на соседний огневой рубеж, отвести нервы. Оттуда вскоре донеслись вспышки и грохот. А с меня, не то, чтобы семь потов сошло, но без помощи тёти Лиз и тёти Софи (которые, вот неожиданность!) разбирались в военном деле на очень высоком уровне, я бы точно не справился.

Но, в результате, когда через пару часов мужчины вернулись к нам довольные собой и проведёнными стрельбами, всё было в полном порядке. Даша успокоилась и сумела вполне успешно пострелять, я тоже ещё немного пострелял, дамы тоже отметились на огневом рубеже вполне успешно. Короче, все были довольны собой. Кроме Даши, которая очень переживала случившееся. Но хотя бы успокоилась.

А вот за ужином выяснилось, что да, успокоилась она только внешне. Потому как только зашёл разговор о сегодняшней поездке на стрельбище, Даша резко разревелась. Сначала никто не понял: что это она? Но Дашенька сама всё рассказала:

— Я… Я ведь дура?… да? Безответственная дура! Я ведь могла… там на стрельбище… Кого-то из вас… Простите ме-е-е-н-я-я-я-я-я….

Пока все соображали, что да как, император показал, что не просто так носит свой титул. Он подошёл к дочери, обнял её за плечи и очень мягким голосом сказал:

— Всё хорошо, моя славная. Всё хорошо, что хорошо кончается. Просто надо помнить, что некоторые… действия и их последствия потом уже невозможно будет исправить. Поэтому обо всём, что ты делаешь лучше думать заранее.

— Знать бы ещё заранее, что чем аукнется… — тихо буркнул я, большей частью в ответ на собственные мысли.

— Знаешь, — со вздохом ответил крёстный, — почти всегда потом, когда всё уже случилось, выясняется, что негативный результат можно было предвидеть и предотвратить. Поэтому очень прошу вас: старайтесь всегда думать заранее.

А на следующее утро, зайдя в столовую я обнаружил там весьма известного в Империи человека, который весьма вольготно разместился на одном из стоящих у стола стульев. Человек был одет в некое подобие туристического прикида конца XIX века: свободного покроя клетчатые брюки, заправленные в высокие шнурованные ботинки, типа берцев, столь же свободный бежевый свитер с высоким воротом, поверх которого был накинут столь клетчатый пиджак. Образ довершали клетчатая же кепка, небрежно висящая на спинке стула и трость, которую он прислонил к столу. И что-то мне подсказывало, что этот лёгкий туристический костюмчик по защите и вооружённости не уступает той тактической броне, которую мы с Дашей осваивали вчера на полигоне.

— Григорий Ми… — начал было я, но гость отмахнулся:

— Гриша, просто Гриша. И, кстати, если что, это я тебя нашёл.

— О! В таком случае…

— Да никаких случаев, — снова отмахнулся он. — Это к тому, что я о тебе всё знаю и со мной можешь в секретность не играть. А ты, значит, теперь третьим будешь.

Последнее он сказал не как вопрос, а как утверждение. Я, на всякий случай сел и уточнил:

— В смысле?

— А тебя разве не просветили? О порядке наследования трона.

— А… — только и смог выдавить я.

— Ладно, если опустить все бюрократические словоблудия, то: Император определяет наследника своим указом и ничем в своём выборе не ограничен. Па этим не пока не заморачивался, да и рановато в общем-то. Если такового нет, то наследуют сыновья в порядке старшинства, следом идут крестники в порядке получения инициации, потом мужья дочек, дочки и так далее. Поскольку папа инициациями до сих пор не разбрасывался, получается так: Димка, я, а ты — третий. До Дашки, надеюсь, дело не дойдёт.

— Кх… м… — выдавил я. — Надеюсь… этот вопрос вообще придётся решать очень не скоро…

Больше ничего умного в голову не пришло. А ещё всплыла мысль, что вот он, тот самый гимор, который в последнее время столь настойчиво ощущает моя пятая точка опоры. И очень многое сложилось в стройную логичную систему: взяли в царскую семью на воспитание, инициация, проведённая лично государем автоматом ставит меня в очередь наследования, дали стрёмное княжество во владение, не иначе как для прокачки навыков. А ещё усиленно подбивают клинья, чтобы женить меня на Дашеньке. Последнее вряд ли продвинет меня в очереди наследования, но положение упрочит. Вот только тут встаёт самый главный вопрос: На кой? Зачем Их Величествам (официальным и неофициальной) все эти пляски с бубном вокруг моейскромной персоны? Ох, не было бы тут какой злостной подставы…

А цесаревич Григорий, глядя на мою охреневшую морду, лыбится и уточняет:

— Что, несколько неожиданно?

— Да как-то вот… да! — признаюсь я. И, на всякий случай уточняю: — Теперь меня будут регулярно убивать?

На это Гриша только равнодушно пожал плечами:

— Учитывая, что тайну твоего происхождения сохранить не удалось, по крайней мере от самых заинтересованных лиц, не думаю, что чаще, чем в любом другом случае. По крайней мере сейчас тебя можно официально охранять, как и любого члена семьи. Но ты и сам не плошай. Охрана это хорошо, но, заешь, сколько раз папа сам ловил за шиворот всяческих слишком рьяных?

Ну очень вдохновляюще! Ничего не скажешь. Впрочем, не будем уточнять, что я тут тоже успел кое-что непотребное выловить.

Додумать у меня не получилось, потому что в этот момент в столовую ворвалась Даша.

— Ой! Гришка! — взвизгнула она и повисла у брата на шее.

— Привет, привет! — радостно выдохнул младший цесаревич и закружил её по залу.

Когда Даша наконец отцепилась от брата, она, всё с тем же энтузиазмом спросила:

— А Дима приедет?

— Димон сидит в своём округе и гоняет личный состав на учения, а меня папа выдернул. А ты-то как?

На это Даша немного скуксилась:

— Да ничего… Вот Серж у нас появился… кстати, Серж, это…

— Да мы уже знакомы, — успокоил ей Гриша.

— Ага, — подтвердил я, — причём, как неожиданно выяснилось, гораздо дольше, чем можно было бы предполагать.

— Пф! Выдумываете тут всякое! А чего папе от тебя надо?

— Не знаю. Сказал только, что надо за каким-то объектом присмотреть, чтоб академики не накосячили.

— А я, кажется знаю, что за объект, — влез я. — Тут недалеко нашли бункер конца XX века, а в нём куча всякого барахла. Газеты, журналы…

— Ого! — воскликнул Гриша. — Тогда точно надо присмотреть.

На это Даша снова фыркнула:

— Как будто академики сами не знают, что делать!

— Знают, ещё как знают! — хмыкнул я. — И умеют. А главное, умеют прикопать обратно, да так, что бы словно и не было.

— Да ладно! Зачем им это надо? — возмутилась Даша. Пришлось её немножечко вразумлять.

Глава 23. Агентурная работа

— Ну вот представь себе, какой-то академик жизнь положил на то, чтобы доказать, что никакого Ленина не было, — принялся объяснять я. — Диссертации на этом защитил, книги писал, премии получал. А тут вдруг откапывают что-то такое, из чего следует, что Ленин на самом деле был. И не просто был, а таки создал на своих теориях на месте Первой Российской Империи новое государство. Притом, весьма успешное. Что со всем этим делать?

— Вот поэтому и надо за ними приглядывать, — раздался у нас за спиной голос государя. Похоже, он уже какое-то время стоял тут и слушал нашу дискуссию. — А что, и правда существовал?

— Правда, — ответил я честно.

— А ведь Серж у нас хорошо разбирается в научной политике, — констатировала Её Величество.

На это я только пожал плечами:

— Это вечное.

Все уселись за стол, завязалась беседа. Цесаревич Григорий, как выяснилось, не просто так таскается в туристическом прикиде. Он очень серьёзно занят изучением (обследованием, как он сам настойчиво повторяет) брошенных земель.

— А что это за брошенные земли? — уточнил я, уже заранее предполагая, что услышу.

И оказался прав. После Тёмных Веков способность размножаться естественно и бесконтрольно люди утратили, социальная система обеспечивает более-менее приемлемое существование в старости, а дети оказались довольно дорогим удовольствием. Вот и предпочитают люди не размножаться. Последние лет пятьсот вымирание удалось приостановить… Худо-бедно… В крупных населённых анклавах, та же среднерусская равнина, удаётся поддерживать стабильную населённость, а местами даже и мизерный прирост, но вот всяческая глушь вымерла почти полностью. За Уралом только вокруг крупных городов ещё теплится жизнь. И даже когда в населённых местах намечается кое-какой прирост, направить его на заселение брошенных земель не получается. Не хотят люди идти и осваивать новые земли. Не стремятся основывать новые княжества и баронства. Предпочитают оставаться в обжитых местах, в существующей и отработанной социальной матрице.

— Вот скажи мне, крестник, — подал голос император. — Был такой человек — Ермак. Слышал о нём?

— Естественно! Про него в школе изучали. Вот только не помню точно, какие годы. 1500 с чем-то.

— Тогда ответь: Какие награды царь Грозный обещал ему, чтобы подвигнуть на завоевание Сибири?

— Да никакие. Царь его потом наградил, когда Ермак уже завоевал Сибирь.

— Так зачем же он туда пошёл?

Я напряг память. Не то, чтобы школьный курс истории я прошёл совсем мимо, но эта наука никогда не входила в круг моих основных интересов. Так что все знания были в значительной степени фрагментарными. Но отвечать всё равно надо, так что я ответил, как мог:

— Интересно было, что там, за Уралом… Потом, его войско было чем-то типа отряда наёмников. А это то-ли купцы, то-ли наёмники. Можно было большую прибыль получить, там же в Сибири было много ценного, если с местными торговать… Опять же, местные и-за Урала всякие набеги устраивали, грабили русские деревни. Этих ханов надо было как-то усмирить… Вот, как-то так.

— И пошли воевать, без пинков, без царского указа, без объявленной заранее награды… — задумчиво произнёс император.

— Вот это и есть святой народ, — констатировала Её Величество, внимательно глядя мне в глаза.

— А я-то при чём? — возмутился я.

— А кто вчера бросился под уже сформировавшийся выстрел, чтобы поставить Дашу на предохранитель? — всё так же глядя мне в глаза уточнила тётя Софи.

— А что тут такого?

Тут слово снова взял крёстный:

— Понимаешь, сейчас почти не осталось таких людей, которые готовы вот так пойти завоёвывать новые земли. Просто так: а вдруг получится. Или броситься под выстрел, чтобы выключить броню зазевавшегося товарища. Есть, конечно, но чтобы собрать дружину из пятисот человек и идти завоёвывать какие-то там земли? Да без царского на то указа, с обязательным указанием положенных премий и привилегий?

— Мои ботинки уже смеются, — с горькой ухмылкой выдал Гриша.

— Но, подождите! Вот, например, Лёша… — возмутился я, но тётя Лиз меня перебила:

— Да что твой Лёшка! Его привели за ручку к Макарычу, он и прибился. Но сколько здесь таких как он лбов?

— Не знаю. Но у Макарыча человек пять работает.

— Ещё по другим местам столько же. И ведь плачу за это хорошо, но покрутятся пару дней на рабочем месте и тю-тю! «Вот школу закончу и пойду работать!», — последнее тётя Лиз прогнусавила с заметной горечью в голосе и в глазах. — Беда в том, что никто ничего не хочет.

— Конечно, не совсем никто, — поправил её государь, но таких как доктор Муромцев, или тот же Усманов, катастрофически мало.

— А может, дело в том, что люди не могут… э… завести детей без посторонней помощи? — предположил я. Раньше вот как было: уехали несколько семей в глухое место, построили себе дома, завели хозяйство, родили детей. Через какое-то время там уже община. А сейчас, чтобы завести детей… Надо в столицу ехать?

— В столицу удельного княжества, — кивнула тётя Лиз. — Может быть, это тоже имеет значение.

— Имеет, имеет, — кивнул Гриша. — Но не только это. Поживёшь тут, посмотришь на людей — поймёшь.

— А может надо купцов использовать? — предположил я. — Там же, в этих брошенных землях, полно всего ценного, на чём можно сделать деньги. А за деньгами настоящий купец безо всяких пинков побежит.

— А чего ж они сейчас-то не бегут? — криво усмехнулся крёстный.

На этом тема заглохла, и мы плавно перешли к текущим планам. Крёстный признался, что хотел сегодня повторить поездку на стрельбище, но решил, что вчерашнего приключения на ближайшее время хватит. А мне, как князю и вообще дворянину, надо изучать ещё и фехтование. И только он вручил мне комплект учебного снаряжения (особая спортивная защита и учебный меч), как меня настиг звонок Захара Георгиевича.

Правда разговор быстро прервался, вернее, прервал его крёстный:

— А ну-ка! Это что такое? Что это у тебя за шашни с моей стражей через мою голову? А ну-ка, Захар Георгиевич, быстро сюда!

Надо признать безопасник появился почти мгновенно (неужто, и правда телепортация?), когда я уже спокойно объяснял государю, что всё в порядке:

— Никаких шашней! Я же князь, а ничего о своём княжестве не знаю…

— В бреду посмотри… — буркнула Даша, но я позволил себе не заметить её инсинуацию и продолжил:

— …вот и попросил Стражу, в лице Захара Георгиевича, провести обследование вверенного мне княжества и выдать заключение о том, что там на самом деле происходит.

— Хм… — государь задумался. — Конечно, всё в рамках закона, но практика не очень популярная…

— Так и я пока князь только номинально. И скрывать от государя… от крёстного!.. мне нечего! А вот узнать, что там в моём княжестве творится, чем люди живут, что едят, что пьют, за что и какие взятки берут? Мне, конечно, пришлют отчёты, вот только там будут и очки втирать, и лапшу на уши вешать!

Услышав мои объяснения, государь сменил гнев на милость и ласково потрепал меня по макушке:

— Какой ушлый у меня крестник! Что скажешь, дядька? — обратился он к возникшему словно из-под земли Захару Георгиевичу.

Но ответила вместо него тётя Софи. Глядя на меня очень спокойным и внимательным взглядом она констатировала:

— Святой народ.

Дядя Захар на это только усмехнулся:

— Когда он ко мне с этой идеей подвалил, я даже слегка прибалдел. Но, думаю, подыграю, посмотрим, что получится. А он ведь, каков хитрец, подумал даже о том, что проводить такие оперативные проверки в обход государства может быть незаконно и попросил меня провести всё официально, через Стражу.

— Вот каков хитрец! — император уже откровенно веселился. — А не боишься, что Стража тебе лапшу на уши навешает? Или что-то там эдакое про твоё княжество выявит?

Тут я задумался:

— Хм… понимаешь, крёстный… с одной стороны, я договорился, что в инспекции участвует мой человек…

— Лёшка что ли? — усмехнулась тётя Лиз.

— А кто ж ещё-то? — пожал я плечами. — Других пока нет… Да и незачем Страже мне лапшу на уши вешать. А если там что-то крамольное найдут, так эта крамола — она и против меня крамола. Пусть специально обученные люди с этим разбираются.

— Нет! Точно хитрец! Вывернулся! — крёстный, похоже, был действительно доволен. — И как ты думаешь это сделать, особенно на предмет взяток?

Ответил за меня дядя Захар:

— О! А вот это он придумал замечательно! Сейчас ведь купцы начнут туда туда толпами своих людей засылать. Как же! Власть меняется, значит значит надо разнюхать, что можно себе урвать. Вот пусть поедет в Архангельс от одного такого приказчик со своими людьми на разведку. А мы в эту команду Лёшку и внедрим.

— И как ты думаешь купца на такое подбить? — с явным интересом спросила Даша.

— А их надо подбивать? — уточнил я. — Надо только договориться, чтобы Лёшу с собой взяли.

— Это ты прав, — дядя Захар перешёл на очень серьёзный тон. — Я знаю сейчас туда уже собираются несколько человек из Первой гильдии. Кривой, кстати, тоже собирался, когда я с ним о Лёше заговорил, а как узнал о твоём, княже, интересе, захотел с тобой поговорить.

— Когда? — сразу уточнил я.

— Да вотпрямщаз, — заявил безопасник. — Если, конечно, ты, Миша, позволишь.

— Ради такого дела — конечно, — солидно заявил государь. — Только дядя Захар, ты посиди там рядом проследи чтобы там этот купчина…

— Ага! — радостно осклабился безопасник. — Обязательно прослежу, чтобы твой крестник этого купчину совсем уж в край не разорил.

На это государь даже на секунду потерял дар речи:

— Я чего-то не знаю?

Безопасник ответил ему всё с той же радостной заговорщической ухмылкой:

— Обязательно расскажу, как только вернёмся.

И тут влезла Даша:

— А чего так-то? Этот купчина так вот князя и вызывает к себе? Кто он такой вообще.

На это крёстный и обе его дамы синхронно вздохнули и тётя Софи принялась было объяснять:

— Дашенька понимаешь…

Но тут её перебила тётя Лиз:

— Мы тебе всё сейчас объясним. А вы, — она бросила взгляд на нас с дядей Захаром, — идите, идите…

Ну мы и пошли.

* * *

Купец Первой гильдии Митрофан Аверьяныч Кривой ждал нас в одном из ресторанчиков, выходивших на Ратушную площадь. Над входом красовалась светящаяся надпись: «Кабакъ». Да, именно так, с твёрдым знаком. Кстати, замечу, что за прошедшие две с небольшим тысячи лет алфавит почти не изменился, хотя сам язык заметно эволюционировал.

В отличие от своих исторических прототипов, этот кабакъ представлял из себя вполне приличный ресторанчик средней руки с хорошей кухней, набором напитков для всех возрастов и вкусов и живой музыкой для верхней чакры, которую наигрывал квартет из миловидных фей. Говоря про напитки для всех возрастов я нисколько не преувеличиваю: только я сел за стол, мне подали большую кружку какого-то горячего морса и креманку первоклассного мороженого — купец угощает. Ничего крепче мне не полагалось (по крайней мере в общественных местах, за семейным столом иногда можно) до завершения средней школы. Ах, да, как же там страшные истории от тёти Лиз про пойло от бабы Вари? Ну так это там, в диких муромских лесах, из-под полы в избушке местной ведьмы (а по совместительству — матёрой самогонщицы). А здесь, в двух шагах от столицы, в приличном кабаке — всё строго по закону.

Сам сам купец с ходу вызывал мысли про пожилого и хорошо ухоженного учителя кун-фу из комиксов и кино моего детства. Даже взгляд такой же спокойный и умудрённый. И был бы он в кимоно, да звали бы его каким-нибудь Сунь Хунь Фунь… Но звался он Митрофан Аверьяныч и был обряжен в некое подобие кафтана времён Петра I. И это вызывало у меня лютый когнитивный диссонанс. Ну ладно, ничего. Привыкну как-нибудь…

Купец был вежлив, улыбчив, но при том хватку имел поистине волчью. Сходу стал выбивать у меня грамотку на торговые преференции. Пришлось его слегка одёрнуть:

— Полно, Митрофан Аверьяныч, государь мне княжество пожаловал, почитай, что вчера. Я даже отчёт управляющего получить не успел! Потому и прошу вас послать туда миссию, посмотреть знающим взглядом, что да как.

И началась обстоятельная и вдумчивая торговля, по ходу которой купец даже разок демонстративно хлопнул шапкой о стол и сделал вид, что уходит, но в конце концов было таки составлено взаимоприемлемое соглашение, по которому Митрофан Аверьяныч соглашался за свои средства снарядить в Архангельск торговую миссию и даже взять в неё моего человека (работу которого сам же и оплачивал), я же обещал обеспечить ему некоторые привилегии в тех областях, в которых он специализируется. Не забыл я оговорить и вопрос о минимально необходимом качестве поставок. Короче, в конце концов оба остались довольны друг другом и заключённым соглашением.

— На какую должность вы возьмёте моего человека? — уточнил я.

— Помощник младшего стряпчего, — ответил купец и счёл нужным уточнить: — Понимаете, княже, он ведь из мастерового сословия, так?

— Да, а чем это плохо?

— Не в обиду вам сказано, княже, вы ведь тоже росли среди мастеровых, но это сословие не особенно для бизнеса подходит. Мастеровой он ведь как: пришёл на завод, своё отработал, зарплату получил и больше никаких забот. Потому мастеровой люд для бизнеса и не подходит.

Этим он меня сильно заинтриговал, поэтому я спросил:

— А кто же подходит?

— Крестьяне. Да возьмите любого мелкого пасечника. Ну накачал он сто пудов мёда и что? Этот мёд ещё продать надо. А продать надо так, чтоб с прибылью. А для пасеки надо что-то купить. Да так, чтоб хорошее и дешевле. А если хозяйство побольше, так там вообще считай, работа всё больше купеческая. Потому и получается, что каждый крестьянин — уже почти готовый купец. Да вы сами посмотрите: почти все купцы из крестьян вышли! Да и мой бятя был крестьянин!

Действительно, интересная закономерность. Надо подумать, как это прикрутить к тем проблемам, которые мы обсуждали с крёстным, но не сейчас. А сейчас я плавно закруглил переговоры, ещё раз проговорив достигнутое соглашение и мы откланялись.

Выйдя на улицу я сильно задумался.

— Что-то не так? — уточнил вечно невозмутимый дядя Захар.

— Конфликт обязательств… — сказал я. И правда, по хорошему, следовало вотпрямщаз провести инструктаж для Лёшки. Но с другой стороны, сам Государь Император пожелал дать мне сегодня урок фехтования. А такими проявлениями высочайшего благоволения не разбрасываются.

Безопасник, а по совместительству родной дядя действующего монарха, понял мои терзания и несколько успокоил:

— Ты же крестник, можешь и по наглеть местами.

— Местами… чуется мне, что я и так уже хожу по краю.

— До края тебе ещё далеко. Но если что, я намекну.

— Хорошо бы заранее…

— Обязательно. И, знаешь, пожалуй надо тебе кое-что объяснить, если уж Лизонька это пофигу пустила. А сейчас — свяжись с крёстным, объясни ситуацию. А дальше — как он сам скомандует.

Что ж, это, пожалуй, самый правильный подход и я воспользовался советом. То-есть связался с крёстным по семейному, так сказать, каналу. Тот поговорил со мной очень милостиво и даже подбодрил: типа, понимаю-понимаю, дела в первую очередь. И я вызвал на разговор Лёшку, хотя, конечно, некоторое беспокойство осталось.

С Лёшей мы встретились в той самой, рабочей, можно сказать, столовой, где обедали когда я участвовал в тотальной переборке тётиного «Тёрна».

— Ну что, я о тебе со всеми договорился, — сообщил я, как только мы уселись за столик и заказали себе чай с пирожными. А Лёшка-то, оказывается, тот ещё сластёна. — Едешь послезавтра с миссией от Кривого Митрофана Аверьяныча.

Глава 24. У царя было…

Услышав меня, Лёха аж подпрыгнул:

— Круто! Это же первая гильдия! Вот что значит князь!

— Да ладно, — отмахнулся я. Там всё за меня сделали, я только так, один раз засветился, просто представился.

— Да ладно прибедняться! — рассмеялся мой первый местный приятель. — Говори, что делать?

Я подробно объяснил ему, куда сегодня надо подойти, что кому сказать и так далее. Обычный инструктаж по внедрению, неизменный, наверное, со времён древнего Египта.

— Надеюсь, ты ещё не раструбил всем, что я тебя на это дело пристраиваю? — уточнил я.

— Ты что? Могила! — Лёха даже обиделся.

— Отлично! Для всех версия такая: проходил мимо, увидел объявление: нужен помощник стряпчего. Решил подработать, зашёл, поговорил, взяли. Кривой тут работает постоянно, иногда вот так себе людей набирает. Вопросов не будет, — закончил я инструктаж.

— Это понятно, — кивнул Лёшка, — а там-то мне что делать?

— А ничего особенного. Работать помощником стряпчего. Смотреть, говорить с людьми, слушать. Какие дороги, какие дома, что в магазинах и почём, о чём люди говорят, чем довольны, чем не довольны. Но! Вот это запомни: Специально никого не расспрашивать, записей не вести…

— Это как-то не вести? — возмутился мой новоявленный агент. — Я дневник пишу, с начальной школы! Да и приехал в новый город, даже если по делу, и ни разу не сфоткаться и ничего не сфоткать? Этому, знаешь, никто не поверит!

— Отлично! — согласился я. — А если что случайно попадёт в кадр…

— …так на то и случайно!

— Но всё равно, пиши так, чтобы если кто случайно заглянет в твой дневник ни о чём лишнем не подумал.

— Обижаешь, князь, сообразим!

— Ну и слушай, что купцы промеж собой говорят. Там тоже может проскользнуть что-то важное. Со мной оттуда не связываться, всякие коды-пароли на экстренный случай тебе Захар Георгиевич даст перед самым отъездом, а как приедешь — сразу звони мне, — закончил я инструктаж.

Последнего, насчёт явок-паролей-кодов мне знать и не полагалось. Согласно основным правилам конспиративной работы.

Закончив инструктировать Лёшу, я вернулся домой, но там застал только одинокую Дашу с кислой мордочкой.

— А где все? — уточнил я.

— А ты думаешь, тебя все будут ждать? Тут все поржали над тобой, когда дядя Захар рассказывал, как ты с купцом собачился…

— Я не собачился! Мы спокойно и вежливо обсуждали деловые вопросы! — возмутился я.

— Ага. Вежливо. В общем, все разошлись по своим делам, а меня нагрузили заботой — учить тебя фехтованию. Так что собирайся и пошли в зал.

Если кто-то думает, что фехтование это романтичный звон клинков и прочая лабуда — забудьте!

Начинается всё с правильного одевания и подгонки учебного защитного костюма. А вы что думали? Учебный меч, он всё-таки меч и им вполне можно убить. А покалечить — так вообще на раз! Так что где-то час ушёл на то, чтобы более-менее приемлемо запихнуть меня в эту самую учебную амуницию. Потом, оказывается, надо подогнать меч (учебный) по руке. Кстати, такая подгонка делается только для учебных мечей начального уровня. Мечи продвинутого уровня, а уж тем более боевые и дуэльные, делают сразу под конкретного бойца и стоят они очень дорого. Подгонка меча — тоже та ещё муторная процедура, которая заняла всё тот же час. А в конце Даша — вот же вредная душа! — безразлично махнула рукой:

— Ладно, поработаешь так и тогда ясно будет, что тебе надо. А сейчас тебе вообще по любому сойдёт.

Бли-и-и-н! И ради этого надо было издеваться надо мной целый час?! А дальше, выяснив, что я никогда, ни сном ни духом к благородному искусству владения мечом не прикасался, эта вредина показала мне несколько простейших приёмов — пара стоек, атак и защит — и заявила, что всё надо отрабатывать на практике…

Я встал в стойку, она делает какое-то движение и…

— Бамс!

Откуда оно прилетело мне по рёбрам?!! Она же била сверху наискосок! Я даже блок выставил. А этот учебный доспех хоть и смягчат удар и ограничивает его силу, но не настолько, чтобы избавить от синяков.

— Шлёп!

Как? Как она умудрилась отшлёпать меня по заднице, когда это совершенно точно был прямой выпад в грудь?

— Ы-ы-ы-ы…

А это оказался прямой тычок в пузо, вот только его начала я совершенно не видел. Делаю шаг назад, разрывая дистанцию и пытаюсь атаковать боковым снизу вверх. Щаз! Клинок со звоном отлетает и я снова получаю тычок в пузо. Пытаюсь сыграть в берсерка и не останавливаясь, через боль, бью ей прямой в корпус… Снова звон отбитого клинка и… А что это за звёздочки в глазах? Как выяснилось чуть позже, эта стервочка ответила мне рубящим ударом поперёк морды. Защита костюма, конечно, взяла на себя большую часть удара, но и того, что осталось, мне для нокдауна хватило.

Очнулся я сидя на полу, а эта стервоза стояла передо мной со скучающим видом и подначивала:

— Ну чего расселся? Вставай, продолжим.

В ответ я тихо отполз на заднице к ближайшей стенке (благо, не далеко было) и заявил:

— Не, погоди, дай отдышаться. И вообще, давай сюда, — я похлопал ладонью рядом с собой, — поговорить охота.

— О чём с тобой разговаривать? — скривилась Даша, но рядом со мной села.

Я не стал ходить кругами и сразу спросил:

— Расскажи мне о… своих братьях.

Девушка сначала дёрнулась, потом расслабилась. Понятное дело: очень ей не хватает нормальных семейных отношений. Хотя бы называть папу — папой, а братьев — братьями. При том, что все всё знают, но не приведи Тьма кто-то услышит. Но и марку держать надо, поэтому она смерила меня нехорошим взглядом и на всякий случай предупредила:

— Ты смотри, не ляпни где ненароком.

— Да ни в жизнь! — успокоил я.

Она ещё раз посмотрела на меня очень подозрительным взглядом, но всё же принялась рассказывать, даже не спросив, зачем мне это:

— Димка солдафон. Только и думает о своих уставах, учениях и такой же лабуде. Всё шутит, типа по нему видно, что сын полковника может стать генералом.

— А в каком он чине?

— Генерал-полковник, командует округом в Туркестане. А ещё он любит сказать…

Даша с хитрецой посмотрела на меня и сделала театральную паузу. Я столь же демонстративно помалкивал и спокойно смотрел ей в глаза.

— …что его нельзя ставить царём, он из всей империи сделает одну большую казарму.

— Между прочим, иногда — не самый плохой вариант, — прокомментировал я. — А Гриша?

— Гришку ты сам видел. С понтом путешественник, с понтом учёный. Дома почти не появляется, пол империи пешком прошёл. И вечно на ножах с Академией.

— Почему ж с понтом-то? Как есть путешественник, — заступился я.

— Ага. Всё лазает в брошенных землях. И всё какие-то ужасы рассказывает. От того и вечно грызётся с Академией. Он рассказывает всякое страшное про брошенные земли, академики ему: «Не может быть!». А он: «Как не может? Я сам видел, вот даже сфоткал, вот даже привёз.». И вытаскивает какую-нибудь очередную гадость.

— Ага, — поддакнул я. — А поскольку он цесаревич, его просто так выставить за дверь нельзя. Приходится как-то выкручиваться, что-то объяснять. А порой и оправдываться.

— Типа того. И тоже не горит желанием лезть на трон.

Тут я уже смог прикинуть пару — тройку вариантов интриги вокруг меня. Примерно и в общих чертах, но вполне достаточно, чтобы сильно напрячься. Вот только меня-то с какой такой радости? За светлые волосы и серые глаза? Похоже, Дашенька без труда просчитала ход моих мыслей:

— А ты, смотрю, уже на себя примеряешь?

Сказала она это с очень нехорошим таким прищуром. На это я только пожал плечами:

— А нас-то пошто? Я вообще тут левый. Только что из могилы и уже князь. Какая-то слишком быстрая карьера для утопленника.

— Так ты утопленник или в горах навернулся?

— Гришу спроси. Это он меня нашёл.

— Вот что за человек этот Гришка! Вечно тащит в дом всякую дрянь!

— И за что ты меня так невзлюбила? — задал я риторический вопрос. И получил вполне ожидаемый риторический ответ, за которым, правда, последовало вполне содержательное уточнение:

— А за что тебя любить? Из-за тебя меня срывают из нормальной школы и гонят в солдатню. Вот что нашли в тебе мама с тётей Софи? Такого, что уломали дядю Мишу даже инициацию тебе провести?

— А это они рулят всем вокруг меня? — уточнил я, а сам подумал: вот и ещё одна причина втягивать меня в этот междусобойчик: Дашенька она ведь не только ещё одна претендентка, она — пропуск в очередь наследования имперского трона. То-есть меня подсовывают ей в качестве кавалера, чтобы не пустить на это место какого другого претендента? Этот претендент настолько плох, что подсунуть вместо него левого чувака из могилы — уже хорошо? Нет, что-то я тут явно не догоняю!

А Даша на секунду стушевалась и промямлила:

— Ну услышала тут случайно… что-то про твой потенциал им не нравится. То-ли слишком быстро, то-ли медленно… И что-то про старые связи… Какие вообще у тебя старые связи могут быть?

— Действительно, все мои связи протухли две тысячи лет назад… — задумчиво ответил я. А сам подумал, что тут никак не обошлось без магии. И эти самые, которые приходили ко мне во сне, вполне тянут на те самые старые связи, которые могут беспокоить двух самых сильных магесс Империи. Даша этими вопросами не заморачивалась. Или очень ловко делала вид, что не заморачивается:

— Ладно, хватит сидеть, надо тебя учить! — заявила она, пружинисто поднимаясь на ноги.

— Надо, — согласился я, в свою очередь вставая. — Вот только теперь будешь учить меня нормально. Показывай базовую технику и будем её тренировать.

— Вот ведь возиться с тобой! — возмутилась она, на что я, вполне резонно, возразил:

— Нечего ныть! Тебе тоже полезно. Тут как в анекдоте: третий раз объяснил — сам всё понял.

Оказывается, сейчас эта история про тупых учителя и ученика не столь популярна, как в во времена моей первой жизни и мне пришлось рассказывать:

— Старый учитель коллегам на судьбу жалуется, какой ему тупой ученик попался: Раз, говорит, ему объяснил — ничего не понимает. По другому объяснил, снова ничего не понимает. Третий раз объяснил, сам всё понял, а он всё никак понять не может.

— Это про тебя, ученик, — скривилась Даша.

— И про тебя… учительница, — парировал я. — Поехали тренироваться.

И как Даша ни кривилась, но дело более-менее пошло. Учителем она оказалась, по крайней мере, на данном уровне, сносным. Более-менее объяснила мне дуэльный этикет, как там кого приветствовать, как салют отдавать и так далее. Ну и основные стойки, переходы, шаги. За этим нас и застал крёстный, заглянувший, чтобы вытащить нас на несколько запоздалый обед.

После обеда крёстный взял процесс моего обучения благородному искусству фехтования в свои царственные руки и начал с того, что выяснил: чему же я успел научиться за первую половину дня (и, как я понимаю, что из этого надо срочно исправлять). Неожиданно выяснилось, что всё не так плохо, как ожидалось и мы до самого ужина отрабатывали самые основы базовой техники. А за ужином собралось всё царское семейство, за исключением Дмитрия Михайловича. Тот, как я понял, безвылазно сидел в своём Туркестанском военном округе и появлялся в столице только по делам службы. По крайней мере, пока.

Гриша, уже во вполне цивильном прикиде, веселил народ рассказами о том, что нового повидал в брошенных землях. Ему большая часть рассказанного казалась жутко забавной, старшее поколение слушало с вежливыми улыбками и старательно мотало на ус, Даша совершенно откровенно кривилась. А мне от этих рассказов становилось откровенно нехорошо. Особенно учитывая, что с моим княжеством такие земли как раз и граничат.

— Что же вы натворили-то! — не выдержал я. — Так дождётесь что в этих землях появится новый разумный вид и вытеснит нас нафиг!

— Дождёмся… — поправил меня государь очень серьёзно. — А натворили не мы, мы только расхлёбываем. Натворили как раз в твоё время, перед самыми Тёмными Веками. А вот что тогда натворили, мы сейчас никак не можем понять. Может ты знаешь?

Тут я снова подумал о том, как тонко меня ведут. Даже загруженная мне память со школьной программой: обслуживание летающей техники и генетическое программирование. Не знаю, как первое, но если меня хотят бросить на решение насущных проблем современности — второе очень кстати… да и первое, если подумать, может пригодиться, если буду лично участвовать в каких-нибудь делах в брошенных землях. Так что эти подарки надо развивать и осваивать… потом. А сейчас я в одно касание порылся в полученных нахаляву знаниях и не нашёл там ничего подходящего. Но вот в памяти моей, ещё до смерти, кое-что обнаружилось. Чем я и поделился:

— Вообще, тогда, когда я ещё первый раз был живой, было очень много разговоров на тему, что людей расплодилось слишком много, а Земля не резиновая, на всех не хватит. Ходили слухи, что в вакцины добавляли что-то, чтобы женщины становились бесплодными… Где-то кого-то на этом даже поймали за руку… То-есть выяснилось, что реально делали такие прививки, но дело быстро замяли. Ещё говорили про этническое оружие. Это такие бактерии, которые заражают только один народ. Но опять же, все учёные хором кричали, что такое невозможно…

— Да… — Гриша скривился. — Оказывается, академики, они такие академики… Причём во все времена!

— Ох не любишь ты их! — мягко улыбнулась тётя Лиз.

На это Гриша только пожал плечами:

— Уж если вобьют себе в голову, что чего-то не может быть, то и будут это талдычить. Пока пол страны от этого не-может-быть не передохнет. Но вообще Серж, папа прав. Наши проблемы созданы ещё тогда, на самом пороге Тёмных Веков. Поэтому мы и ищем всё, что связано с тем временем. Ты сейчас рассказал очень важные вещи. Мы и раньше об этом догадывались, а сейчас ты дал нам важное подтверждение.

Дальше беседа перекинулась в светско-семейное русло и какое-то время шло перемывание косточек неизвестным мне людям. Я, конечно, старался запоминать эту информацию, но без знания контекста и предыстории это было сложно. Потом снова вернулись к делам и император поинтересовался: Как там дела с недавно обнаруженным объектом?

— А чего с ним сделается? — отмахнулся Гриша. — Сейчас с ним всё равно ничего нельзя делать, вот будет лето, земля просохнет, тогда можно и копать. А пока только сделать первичную съёмку и консервацию, чтобы вода по весне не затекла. Но съёмку твой Усманов сделал практически идеально. Я даже запретил академикам туда лезть.

— И как они? — уточнила тётя Софи.

— Да как обычно. Разгонский попыхтел, что съёмкам всяких дилетантов не доверяет в принципе и вообще всё это похоже на подделку. Вишерский чуть не пляшет от радости и рвётся в бой с лопатой наперевес. Вот его-то и пришлось держать за хвост. Остальные заняты своими делами. Приехали, понюхали и ушли. Будут ждать сезона. В принципе, они и правы.

— Хочешь сказать, что тебе там делать больше нечего? — уточнил император.

— Не, ну можно, конечно, иногда заезжать туда, посмотреть. Но, по большому счёту, караул сам справляется.

— А твои планы? Вернёшься к… как там его называли? Херсынки?

— Хельсинки… Мы, в общем-то уже собирались домой, когда ты меня выдернул. Оставлю там наблюдателей, а остальных возвращаю. А я, если ты не против, посидел бы тут. Разобрать материалы, подготовить публикации, на лето планы посмотреть.

Крёстный на это обрадовался:

— Вот и отлично! Сиди тут, работай, а заодно присмотришь, как эти двое будут учиться. А может и сам чему научишь.

— А это всегда пожалуйста! — Гриша радостно потёр руки. Но от того, какой ухмылкой сопроводил это крёстный и как со вздохом закатили глаза тётя Лиз и тётя Софи, мне стало как-то нехорошо…

Глава 25. Прямой разговор

Следующие несколько дней прошли в легкой, ни к чему не обязывающей учёбе и развлечениях. Съездили мы пару раз на стрельбище, где Даша, успев успокоиться и взяться за ум, показала неплохие (для нашего уровня) результаты. Немного тренировались под гришиным руководством с мечами, Даша вытаскивала меня «учиться» танцам. Ездили на экскурсии по окрестностям. Уж не знаю, как местная знать узнавала о наших планах, но в звенигородском монастыре экскурсию нам провёл сам барон Звенгородский. С гордостью показывал уникальные руины, которые чуть не на тыщу лет старше Тёмных Веков. К стыду своему я это место при той, прежней своей жизни не повидал, потому и сейчас для меня это было просто место. Были и ещё достопримечательности и древности. Но учитывая, что эти древности появились самое раннее через пятьсот лет после моей смерти, у меня они тоже не вызвали ничего, кроме простого бытового любопытства.

Даша на этих поездках не то, чтобы скучала, но и особого энтузиазма не показывала. А вот небольшой шопинг на новогодней ярмарке в Одинцово (по традиции, ярмарка работает всё время новогодних каникул, то-есть до середины Козерога) её порадовал. А мне напомнил одно дело, к которому я никак не мог подступиться. А тут вдруг подумал: есть же у меня крёстный? Есть! А ему, вроде как, положено быть моим главным учителем в магии. Вот пусть и отрабатывает! Поэтому на следующий день я напросился к нему поговорить с глазу на глаз. Напрашиваться пришлось «по телефону», то-есть связью через наруч.

— А! Заходи, конечно. Прямо сейчас. Я у себя в кабинете, — ответил он.

Какое-то время потребовалось мне, чтобы найти этот самый кабинет, а зайдя в него я был изрядно удивлён. В довольно просторной прихожей к этому кабинету сидел адъютант, который весьма недружелюбно полюбопытствовал: чего мне надо?

— Передайте Его Величеству, что крестник подошёл, — сказал я изрядно обескураженный.

Адъютант ещё раз окинул меня крайне подозрительным взглядом, но всё же связался с крёстным и уже через секунду, совершенно другим голосом и с другим выражением лица, сказал:

— Конечно, конечно, проходите пожалуйста!

Кабинет, куда я попал… ну что сказать: малый рабочий кабинет большого начальника. Причём начальника, который хорошо осознаёт свою величину и не нуждается в дополнительных символах своего величия. Мебель относительно простая, массивная, сразу видно — крепкая. Декор очень изящный, но при том простой. Большой книжный шкаф у одной стены, огромное окно на другой. Сам восседал за массивным письменным столом и внимательно просматривал какие-то документы, выведенные перед ним голографическим интерфейсом. К главному письменному столу был приставлен ещё один, в виде буквы «Т» и вдоль него стояли ещё несколько стульев с высокими спинками. А в углу разместился… Ну надо же! Массивный сейф. Это что, ещё одна вечная духовная ценность? Наряду с оливье и гречкой с тушёнкой? Обстановка была настолько рабочей и официозной, что я спросил:

— Я не вовремя? У тебя какая-то встреча?

— Нет… Кое-какие бумаги разбираю. А это… — он обвёл взглядом кабинет, — для моих женщин.

— А, ясно, — сказал я и государь в ответ на это совершенно искренне рассмеялся:

— Серёга! Тебе ведь на самом деле тридцать с небольшим. Взрослый мужик значит. Так?

— Так… — я пожал плечами.

— А самых элементарных вещей не понимаешь!

Тут один из стульев вдруг поехал по полу и остановился рядом со стулом крёстного.

— Садись, — хлопнул он ладонью по стулу. И когда я занял указанное место, принялся объяснять: — Это идёт издревле, ещё с тех пор, когда наши предки каменными топорами рубили в лесах мамонтов. Тогда мужик уходил в лес, на работу, а женщины оставались в стойбище, с детьми. А если мужик не пошёл в лес, значит он не на работе. Его можно припахивать по хозяйству. Что бы мужик ни делал, какой бы доход семье ни принёс! Если мужик остался дома, значит используй его в хозяйстве. Это инстинкт, крестник. С этим ничего невозможно сделать. А у нас, царей, князей и прочих баронов, половина работы — надомная. Поэтому у меня всегда есть отнорок, куда даже государыня-императрица заходит с докладом. Я здесь — значит на работе! Иначе работать не дадут.

— Бли-и-и-н! — вырвалось у меня.

Я вспомнил свой первый опыт с Люсей. Сразу после института мы решили жить вместе, как это тогда называли, в «гражданском», а на самом деле — в свободном браке. И я сразу же ринулся во фрилансерство. И что бы я ни говорил Люське, как бы ни обсуждал с ней проблему, но у неё всегда находились для меня срочные и неотложные дела по дому. В результате денег фриланс приносил копейки, начались упрёки, недовольство. До склок дело, слава богам, не дошло, разбежались мы (вернее, Люська от меня слиняла) заранее. И, о чудо! Только она пропала из моего дома, как работа заладилась.

— Вот-вот! Сам же на это нарывался! — посмеиваясь заявил крёстный, и достал из стола шкатулку. В шкатулке оказалось что-то типа небольшой золотой клипсы. — Дай-ка сюда своё левое ухо…

Я повернулся. Он приложил эту клипсу к уху, нажал…

— ОЙ!

Оказывается это вовсе не клипса! Это серьга с самопрокалывателем!

— Не дёргайся! — сказал он, прикладывая руку в повреждённому уху. По нему разлилось тепло и боль прошла. — Вот так-то лучше, а то все мысли напоказ, даже неудобно как-то.

— А это?…

— Амулет, чтобы разум прикрыть. Сам его для тебя зачаровал. Ну а теперь говори, зачем пришёл?

Это что же получается? Он все мои мысли читал? И не только он? Ну ладно. Это можно обдумать потом, а сейчас я достал из кармана дракончика, которого купил на предновогодней ярмарке в Москве.

— Вот. Говорят, если привязать его к себе, можно будет видеть его глазами.

— Хо-хо! Хороший зверёк. Но не совсем правильно. Он будет позволять тебе видеть его глазами и много чего ещё.

— А что ещё?

— Вот у него и спросишь. Сначала дай ему капельку своей крови, — с этими словами он протянул мне узкий кинжал с острым кончиком. — распахивать руку по локоть не надо, просто чуть-чуть проколи себе палец…

Когда дракончик слизал капельку крови, рана сама собой закрылась.

— Теперь, дай ему имя.

Я подумал-подумал и назвал дракончика Анкалагон. Дракончик откликнулся. Я почувствовал мягкое и ласковое касание к своему разуму и… Какая же я свинья, что так долго тянул с привязкой! А ведь Анкалагон уже любит меня и ждал, когда я дам ему имя и буду общаться с ним ближе. В общем, под руководством крёстного я провёл ещё несколько ментальных процедур и мы с Анкалагоном подружились окончательно. После чего он свернулся клубочком на столе передо мной и уснул как котёнок. А крёстный посмотрел на меня очень серьёзно и спросил:

— У тебя есть очень много вопросов и сомнений. Спрашивай!

Вот так. Ненавязчиво так дал понять, что у меня от него секретов нет, а теперь — давай, оглашай на себя ябеду! Но, как говорят Знающие Люди, если невозможно что-то скрыть, это надо выпячивать, вот я и начал оглашать свои сомнения:

— Что во мне такого особенного? И чего ты от меня хочешь? Чего ждёшь?

Простые, кажется вопросы, но вот Его Величество задумался. А отвечать начал очень осторожно, подбирая слова:

— Ты на самом деле уже взрослый человек и говорить тебе, что тебе ещё рано это знать как-то нелепо… но увы. Ты жил в мире, где не было магии, где пророчества ничего не значили… Да много чего было совсем по другому. В этом смысле ты сейчас знаешь и понимаешь не больше той же Даши.

— Ну хоть что-то. Пойми, крёстный, на меня тут сразу свалилось множество благ. А это никогда не бывает просто так. Значит от меня чего-то ждут.

Надо отдать государю-императору должное: Не стал рассуждать на тему излишней подозрительности и того, что облагодетельствовать могут просто за красивые глаза. Ответил честно:

— Да, я жду от тебя многое. Но пока говорить об этом рано. Пока учись и разбирайся со своим княжеством… Хотя… вот тут ты меня уже сильно обрадовал! Твой ход с тем, чтобы послать туда на разведку своего человека просто гениален. Скажи только: почему не стал организовывать это сам, а сразу обратился к дяде Захару?

— А как бы я сам это сделал? У меня тут сейчас ни связей, ни знакомых. Туристом туда Лёшку послать? Ага. Нет, пусть это организуют специально обученные люди.

— Но ведь это несёт определённые издержки.

— Учитывая моё положение здесь и сейчас можно считать их приемлемыми. Можно ещё вопрос? Про Дашу.

Крёстный кивнул, но мне почему-то показалось, что он напрягся.

— Меня подталкивают к ней, чтобы я отвадил от неё какого-то ухажёра? Кто-то тебе очень не нравится?

— И мне и Соне и Лизе совершенно не нравится всё её окружение в школе! — рыкнул крёстный. — Поэтому и перевожу её в другую школу, подальше. Только толку-то? Опять набегут, стервятники!

Он сделал несколько глубоких вдохов, успокаивая нервы, и спросил:

— Ты уже понял особенность её положения в обществе?

— Даша — пропуск в очередь на трон, — ответил я. — Но почему ты думаешь, что я буду лучше прочих?

— Ты уже в очереди на трон, если ты не заметил, — с улыбкойответил крёстный.

— Ну да, есть немного. Только я надеюсь, что это станет актуально очень-очень нескоро.

— Я тоже. Но, как сказал древний писатель, человек смертен, причём внезапно. Поэтому…

Он открыл сейф, вынул оттуда запечатанный сургучом (или чем-то, очень похожим) пакет. показав его мне, он положил этот пакет обратно и, закрыв сейф, потребовал, чтобы я надавил пальцем возле замка. Что-то укололо меня и на двери осталась капелька крови.

— Теперь кроме меня этот сейф могут открыть только три человека: ты, Лиза и Соня. И если что, ты знаешь что делать.

— Крёстный! Я надеюсь…

— Я тоже хочу жить долго и счастливо. Но необходимые предосторожности предпринять обязан. Ещё вопросы?

Выпроваживает? Ну уж нет! Сам сказал, что я могу трясти его по любому поводу в любое время дня и ночи, вот пусть и отвечает!

— Но я никогда не замечал за собой каких-то особых способностей! А уж тем более магом никогда не был!

— Это загадка, крестник. Из всего что мы знаем, святой народ должен был быть почти поголовно народом магов. И в то же время уже доказано, что заметного проявления магии в твоё время не было. Почему так получилось? — он развёл руками. — Но я точно знаю, что твой потенциал огромен. Знал это, как только тебя увидел. Но когда проводил инициацию… Это было что-то потрясающее! Только не зазнавайся, пожалуйста.

— Да уж зазнаешься тут, — проворчал я. — Мне бы с этим разобраться так, чтоб на этом не угробиться. И чтоб не сожрали по дороге…

— Вот поэтому я и говорю тебе: не забивай пока себе голову тем, в чём не можешь разобраться. Учись, осваивай наш мир, разбирайся в его проблемах. Ты многое можешь увидеть… скажем так, с другой стороны, а значит найти какие-то решения, которые никто кроме тебя не найдёт.

— Всё очень плохо? — уточнил я.

— А самое страшное то, что мы сейчас — как та лягушка, которую варят медленно. Вроде бы всё хреново и особых перспектив нет. Но вотпрямщаз катастрофы не предвидится, значит можно не дёргаться, а жить как жили. Правда по ходу становится чуть-чуть хуже чем было, но ведь совсем чуть-чуть! Можно слегка приспособиться и не менять ничего радикально…

— Ясно… — ответил я, но крёстный, государь-император, выдохнул:

— Ничего тебе пока ещё не ясно! Так что учись и изучай наш мир. Очень удачно получилось, что я вытащил сюда Гришу. Он знает очень много из того, что тебе надо знать.

На это я вздохнул и получилось это как-то совсем по детски.

— О том, что стережёт тут тётя Лиз ты тоже не расскажешь? — задал я риторический вопрос. Крёстный ответил на него очень серьёзно:

— Как и каждый член семьи, и ты, и Даша обязаны знать это. Но! только после того, как ты научишься защищать своё сознание. Настолько, чтобы я не смог тебя прочесть даже без этой защиты.

Сказав это он дотронулся до серьги у меня в ухе.

На этом аудиенция была закончена и я оказался предоставлен сам себе. Дашу взяли в оборот обе мамочки и усиленно дрессировали её в каких-то женских науках, а остальные взрослые расползлись по своим делам. И я решил заняться наконец делами своего княжества.

Блин! Накатило вдруг понимание, что я теперь не просто так, а правитель довольно большой области. Пускай и вассальной по отношению к имперской короне, пускай под регентством наложницы Его Императорского Величества, но всё же. Даже отправляя Лёху с его заданием я осознавал это как-то слабо, а тут меня пробрал лютый мандраж. И я пошёл искать информацию. Где? Прежде всего в Бреду, естественно! Кстати, мелькнула мысль, что надо будет полюбопытствовать у крёстного, почему он не прикажет поменять это безобразное название. Стыдоба же перед всем миром!

Но это так, мимоходом, а сейчас я погрузился в чтение статей об экономике, населении географии, рассматривал карты и фотографии, вникал в списки персоналий — администрация, военное командование, полиция, купечество… По ходу собрал небольшой список литературы. И только я собрался идти в библиотеку, как в сознании звякнул сигнал государевой специальной почты. Пришёл ответ на мой запрос от администрации моего княжества.

С некоторым трепетом я открыл это послание. Всё ж таки первый мой официальный контакт с подчинёнными. С правительством, пусть и мелким, сугубо региональным, но таким, для которого я — начальник.

Внутри, как и ожидалось, целая кипа отчётов — полицейский, налоговой службы, разных департаментов и вполне дежурные послания. Коллективное, от администрации, и личное, от бывшего генерал-губернатора, ставшего вдруг моим управляющим. Кстати, несмотря на все объяснения, я так до конца и не понял: повышение это для него или понижение. Тут столько раз всплывало: «Но, с другой стороны…», что я откровенно запутался: А сколько тут вообще сторон?

Так вот, именно в этом поздравительном послании проскользнуло такое, что мне сразу захотелось придушить мерзавца. Увы, будь он даже сейчас под рукой, делать это было несколько не своевременно. Однако и поставить его на место было остро необходимо. Вот только как при этом не наломать дров? Что же, придётся поработать регенту! И я вызвал тётю Лиз.

Та откликнулась сразу. Ну и я сразу, официальным образом, запросил помощи регента.

— Никак дозрел? — с ехидцей уточнила она.

— Управляющий прислал ответ. Надо разобраться и кое-что сделать.

Хоть и говорили мы по закрытому каналу правительственной связи, но старые привычки — не доверять слишком важную информацию телефону никуда не делись. Тётя на это задумалась:

— Давай завтра с утра займёмся?

— Это надо вчера, — со вздохом ответил я.

— Да? Управляющий уже начал выкидывать коленца?

— Выкинул. Одно. Но очень противное, — ответил я. — А ещё мне нужен кабинет. Официальный, со всеми регалиями…

— Тоже вчера? — это уже спросил Его Величество. Его изображение появилось в окошке рядом с тётей Лиз. Посмотрев на мою вытянувшуюся морду он рассмеялся:

— Да не подслушиваю я твои разговоры, просто Лиз подключила меня, как только речь зашла о регентстве. И, кстати, у тебя там должен был появиться значок, что в разговоре участвует ещё один человек.

Блин! Ну что за день такой! Косяк на косяке!

Мои собеседники на это только рассмеялись.

— Вижу, ты у себя? — уточнил крёстный. — Сейчас подойдём.

Они пропали, а я сидел в своей гостиной и чувствовал себя последним кретином. Сколько было всего, о чём следовало позаботиться как только государь пожаловал меня княжеством… Столько всего важного, о чём я подумал только сейчас. Мне ведь и правда уже 30 с небольшим, а веду себя как мальчишка!

Глава 26. Лицом к лицу с народом

Они завалились ко мне всей компанией: Его Величество, Её Величество, тётя Лиз и Даша. Удивительно, что дядю Захара с собой не прихватили. При этом император не скрывал того, насколько доволен, тётя Лиз изображала строгую мамочку с выражением на лице: «Ну что? Опять двойка?», тётя Софи наоборот, была каменно спокойна и всем своим видом демонстрировала нейтралитет. А вот Даша своей недовольной моськой наоборот, словно говорила: «И что тебе в могиле не лежится?».

Всё в рамках ожидаемого, только реакция крёстного меня напрягала сверх меры. Неужто он чего-то такого ожидал? А то и сам спланировал и мягко меня подвёл к ситуации, когда я получу мордой об лавку? А сейчас радостно наблюдал, как я буду выкручиваться…

— Ну и что стряслось, княже? — спросил он суровым голосом, но при этом не скрывая ехидства.

— Стряслось, крёстный, — ответил я, напирая на им самим расставленные роли. Мол, сам назвался популярным медицинским инструментом? Вот и полезай куда положено! Но и свои косяки я отрицать не стал. Уж коли откосячил и просишь помощи — надо признать и свою роль в произошедшем: — Прежде всего мне надо было не в игрушки играть, а многое сделать сразу, как только ты пожаловал меня княжеством.

Даша на это фыркнула и сморщилась, а Его Величество радостно воскликнул:

— Гениально! Сам додумался или кто подсказал?

Я на это только криво усмехнулся:

— Ну… Как получил неприятности, так мозги и заработали.

— Так это же прекрасно! Нет, то есть что заработали только после того, как что-то случилось — это плохо. Но то, что вообще заработали — это прекрасно. Девять из десяти моих подданных, даже шлагбаум в лоб получат, и то думать не начинают. Ну а теперь давай, рассказывай по существу.

Ну я и рассказал обо всём, что успел передумать, начиная с того момента, как получил письмо управляющего. О том, о чём должен был позаботиться, что сделать, какие вопросы выяснить. И вот сейчас, когда всё это должно быть налажено, чтобы возникающие проблемы решались гладко и просто, а то и не возникали вовсе, я даже не знаю, с чего начать.

— Прекрасно, прекрасно! — радостно заявил крёстный, потирая руки. — Если не секрет, что тебя подвигло к этим мыслям?

В ответ я вывел перед ним письмо моего управляющего. Крёстный пробежал его глазами.

— Хорошо. И что конкретно тебя не устраивает?

Я подсветил несколько строк:

«…и для соблюдения должного престижа, Высшим советом княжества под моим руководством принято решение о строительстве княжьего терема, подобающего Вам по статусу. Нами уже подобрана площадка в престижном месте и владельцам домов высланы предписания освободить территорию к весне. Также в ближайшее время будет введён дополнительный сбор на содержание княжьего терема и княжьего двора.»

— Плевать, что этот урод в наглую собрался попилить тонну денег. Он же на этом меня подставляет, по чёрному! А через меня и тётю Лиз, и тебя!

— Ага… А в чём подстава? — вот не могу я понять, с чего государь-император так доволен? Ну отвечаю:

— Репутация это наше всё. Не зря же в старину, когда король вступал на трон, тут же объявлял амнистию и прощал недоимки по налогам. Это народ запомнит в первую очередь! А этот что мне устроил? Пришёл князь и тут же ввёл новые налоги. Причём на собственное содержание! Перед всем народом меня уродом выставил!

— А чего тебе эта чернь? — равнодушно пожала плечами Даша. — Они и должны работать и платить подати.

На это тётя Лиз раздражённо поморщилась, крёстный начал надуваться, чтобы что-то рявкнуть, но я его опередил:

— Потому что люди это главное богатство любого государства. Дома, дороги, заводы можно построить, хлеб — вырастить, если будут руки, которые это сделают. И от того, что эти люди обо мне думают, зависит как они будут работать и воевать, если что.

— Вот! — воскликнул император. — Понимает же человек! Это очень хорошо, — добавил он уже успокаиваясь, — но теперь, сформулируй чётко, что ты хочешь сделать? Сейчас, срочно.

— Сейчас, срочно, надо отменить эти дурацкие распоряжения. Но… Проблем-то всё равно прорва… — последнее я уже пробормотал.

Крёстный переглянулся с тётей Лиз, которая как-то нехорошо оскалилась и очень строго произнесла:

— Ми-ша!

Государь-император снова посмотрел на неё так искоса, с опаской, вздохнул виновато и сказал:

— Ладно, Серёга. Успокойся. Во-первых, ничто не делается сразу. Многое из того, что ты перечислил будет сделано, но не прямо сейчас. А во вторых, все прекрасно понимают, что ты и в самом деле ничего не знаешь о законах и процедурах. Для того и регент. И многое уже сделано.

Дальше обсуждение вошло в конструктивное русло, по ходу которого я узнал много нового и интересного. И по ходу обсуждения я чувствовал что всё больше краснею, краснею, краснею…

— Что это ты такой розовенький? — не выдержала наконец Даша.

— А ты думаешь очень приятно чувствовать себя безответственным разгильдяем?

— Да ладно, тебе же сказали: мама уже всё за тебя сделала, не парься.

— Меня парит то, что я сам должен был о многом догадаться! А я тут сидел, праздновал, как последний лох! Князь, называется!

Тут дамы наперебой бросились меня успокаивать, а вот крёстный снова перевёл разговор в конструктивное русло, спросив: а что я собираюсь делать прямо сейчас, срочно?

— Прежде всего, надо отменить все распоряжения управляющего про этот терем и новые налоги, — начал перечислять я и решился: — И ещё, я хочу обратиться к… жителям княжества…

— Своим подданным, — поправил меня крёстный. — Ну так вперёд! Иди в свой кабинет, вызывай управляющего и приказывай!

Вот как? Оказывается, у меня тут уже есть положенный князю рабочий кабинет? Собственный тронный зал, можно сказать…

Прежде, правда, пришлось ещё кое-что утрясти и согласовать, например переодеться чуть более официально. На эту тему, кстати, птичкой взвилась Даша. Много чего она сказала, на тему оборванцев и первого выхода князя в люди. Правильно, кстати, сказала.

И вот, всего пару часов спустя, я сижу в своём кабинете, одет полуофициально, с некоторой небрежностью (а на что ещё могли уйти эти два часа?), на пальце перстень с княжей печатью, на шее золотая цепь с гербовым медальоном. И дикий мандраж внутри. Я — имперский князь. Правитель довольно большой области, плавно перетекающей в брошенные земли. Страшно! Но ничего, справлюсь!

— Вперёд! — подбодрил меня крёстный, кладя руку на плечо.

Я резко выдохнул и вызвал управляющего. Тот ответил на вызов практически мгновенно, благо пребывал в своём рабочем кабинете в Архангельске. Внешне он напоминал молодого японца, косящего под европейского генерала. Ну, молодое лицо, по нынешним временам, дело обычное, а так мой управляющий, плавно перешедший в этот статус с должности генерал-губернатора, был даже несколько старше государя-императора, который совсем недавно перевалил за полуторавековой юбилей.

— Ваше величество! — управляющий вскочил. Потом перевёл взгляд за моё правое плечо и снова поклонился: — Элизабет Никодимовна!

— День добрый, Борис Николаевич, — милостиво кивнул крёстный. — Прошу простить меня за некоторую задержку в исполнении сей простой, но необходимой формальности. О преобразовании генерал-губернаторства в имперское княжество и пожаловании нового князя, насколько мне известно, вы уже извещены.

Не спрашивал, утверждал.

— Так точно! — казалось, управляющий от усердия даже дышать не решается.

— В таком случае, имею честь представить вам моего крестника, князя Архангелогородского, Сергея! Регент княжества, до завершения князем обучения в Старшей школе, баронесса Элизабет Никодимовна Андреева-Судогодская.

Я встал и коротко кивнул.

— Служу князю! Служу России! — выдохнул управляющий.

Я тоже поприветствовал:

— Борис Николаевич…

— Княже! — тот поклонился существенно глубже.

После слово опять взял император:

— Прекрасно! У юного князя есть несколько вопросов, которые он хочет обсудить, а я, пожалуй, вас оставлю.

Сказав это он убрал руку с моего плеча и сделал несколько шагов в сторону, выходя из поля зрения камеры. Но кабинет покидать не собирался. Я предложил управляющему сесть и сам опустился в кресло. И когда он занял своё место, начал разбор пролётов:

— Борис Николаевич! Мне очень жаль, что приходится начинать наше деловое общение с этого, но я вынужден высказать вам своё крайнее неудовольствие некоторыми вашими последними решениями.

— Извините, княже, но…

— Конкретно, по поводу ваших решений относительно княжьего терема и связанных с ним налогов.

А глазки-то как забегали! Стрельнул глазами в сторону тёти Лиз, но та, как и договаривались, только стоит молча и мягко улыбается. Тут управляющий, оправдывая мои худшие опасения, залопотал:

— Извините княже понимаете мы решили что для вас это будет приятным сюрпризом ведь новый же статус ведь надо же…

— И тем не менее, я отменяю все решения относительно княжьего терема с самого момента их принятия.

Это я попытался сказать самым твёрдым тоном, на какой был способен. Управляющий захлопнул рот, глядя на меня совершено рыбьими глазами, перевёл взгляд на регента, но та стояла с каменной невозмутимостью. Какое-то время он что-то взвешивал в уме, но в конце концов вздохнул и даже как-то приосанился:

— Конечно, князь. Ваше слово — закон!

Вот, значит как? Сначала задёргался, а когда понял, что лапшу мне так просто на уши не навешать, переориентировался мгновенно. Ну ладно, посмотрим, как он будет исполнять. Специально не даю никаких уточнений, чтобы дать ему возможность подёргаться и потом вычислить: кто ещё в этой авантюре замешан? Закругляю тему и перехожу к следующей:

— Очень хорошо, что мы друг друга поняли. Теперь второе: Я желаю выступить перед своими подданными.

— Да, конечно, князь. Думаю, что в ближайшие дни…

— Сегодня. В 20:00 идут Имперские новости, сразу после них — местные. Сдвиньте местные на время моего выступления. Я намерен говорить не более пяти минут. Мои техники свяжутся с вами, чтобы согласовать технические параметры канала.

Он снова посмотрел на меня сжав губы, но ответил спокойно и степенно:

— Будет исполнено.

— Прекрасно, господин управляющий! Позаботьтесь о том, чтобы информация о моём выступлении была доведена до моих подданных заранее. Надеюсь в дальнейшем наше общение будет свободно от подобных разногласий.

Дождавшись, когда голограмма управляющего пропала и индикатор связи погас, я рухнул головой на стол.

— Уф-ф-ф-ф! — единственное, что я смог произнести.

— Ничего, ничего! это только первый раз так страшно! — крёстный потрепал меня по волосам. — Помню свою первую тронную речь… Хотя, нет, не помню. Всё как в тумане.

А Даша только выдохнула:

— Ну ты даёшь! Вот не ожидала от тебя! Реально, сидит… князь! Настоящий!

— Ты-то хоть не издевайся… — вздохнул я. — Ладно, надо готовить моё выступление…

* * *

И вот, снова в том же кабинете, в том же составе, правда я теперь при всём положенном параде. Государь-император и государыня-императрица сидят на диванчике, так чтобы не попадать в поле зрения камеры. Дашенька, как на иголках, сидит рядом с ними. Тётя Лиз, как и положено регенту, стоит у меня за спиной. Техники уже отсуетились, поставили и подключили всё оборудование, теперь сидят в сторонке, что-то там напряжённо выглядывают на своих мониторах. Эх! Как же хорошо быть князем! Дал команду: обеспечить мне трансляцию к стольким-то часам! Тут же все забегали и всё сделали. И камеру притащили, настроили, всё подключили, канал согласовали и пробили… Камера, кстати, довольно занятная конструкция: на знакомом мне ещё с моей первой жизни фотоштативе стоит такой небольшой цилиндрик с красной лампочкой. Из цилиндрика выходят лазерные лучики, которые очерчивают поле зрения — тот сектор, который пойдёт в эфир.

Но вот, Имперские новости заканчиваются и на экране появляется заставка: «Обращение князя Архангелогородского к подданным княжества». Бросаю взгляд на главного техника и едва заметно киваю. Красная лампочка сменяется зелёной, Всё, я в эфире!

— Дорогие мои архангелогородцы! В нашей жизни произошли важные изменения…

И дальше — ля-ля-тополя про то, что мы теперь не абы что, а целое княжество, что жизнь теперь настанет совсем чудесатая, а чудеса мы будем чудить своими руками и прочая и прочая и прочая в том же духе. Всего минуты на три. Ну и под конец — самое главное:

— Зная положение дел во вверенном мне княжестве и не желая обременять подданных сверх неизбежной необходимости, я отменяю все постановления о введении новых налогов и все постановления, касательно строительства княжьего терема. Честь и слава княжества не в богатстве и внешнем блеске князя, а в том, чтобы мои подданные были сытыми и жили в достатке, чтобы города и сёла были чистыми, светлыми и безопасными. Чтобы купцы наши могли гордиться теми товарами, которые мы производим. И мы это обязательно сделаем! Все вместе! Потому же, в честь преобразования земли архангельской в княжество и вступления моего во княжение, объявляю прощение всех налоговых долгов и неустоек, имевших место случиться до сей минуты. Также имею честь сообщить, что Его Императорское Величество, Государь-Император Михаил Алексеевич, милостью своею освободил наше княжество от имперских налогов вплоть до 4126 года. Посему имперские налоги за этот год и следующий начисляться не будут…

Дальше ещё сколько-то поздравлений с новым годом и прочими радостями. И пожелание:

— Понимаю, что сегодня у многих появился повод для радости. Я тоже радуюсь вместе с вами, дорогие мои подданные! Я радуюсь вместе с вами, но очень прошу: давайте радоваться так, чтобы княжество наше не понесло от того излишнего ущерба!

На том, собственно, я и завершил, давая едва заметный знак техникам. И как только зелёный огонёк на камере сменился красным, я снова упал мордой на стол, издав протяжное «Уф-ф-ф-ф-ф!». А со стороны присутствовавших тут уже неслись поздравления:

— Не! Ну реально от тебя такого не ожидала! Вот реально князь! Даже… — похоже у Даши не нашлось слов.

— Просто блестяще! — подтвердила Её Величество.

— А ты молодец! — похвалила меня тётя Лиз. — И речь отличная.

На что я отмахнулся:

— Да ладно, вы же её и написали…

— Ну почему же? — солидно возразил Его Величество. — Все тезисы и содержание — твои. Тебе только помогли с формулировками.

Сказав это он хохотнул и добавил:

— А ты никак думаешь, что я сам все свои речи пишу? Да у меня тогда ни на что другое времени не хватит! Составляю план, основные тезисы, идеи, а спецы пишут. Правда перед выступлением всё равно надо прочитать и поправить. А то, бывает, там такого напишут!

Все взрослые на этом засмеялись. Видать всплыло в памяти сколько-то примеров. А крёстный торжественно пожал мне руку:

— Поздравляю! Можешь считать, что с этого моменты ты уже совершенно официально князь!

— Сейчас ведь у тебя по всему княжеству пьянки начнутся… — хмыкнула тётя Софи.

— Ну и нам надо отпраздновать! — поддержала её тётя Лиз.

Короче, вот так спонтанно образовалась ещё одна праздничная семейная посиделка.

Прошло ещё несколько дней и государь с государыней отбыли в столицу. Я уже начал было нервничать по поводу Лёшки, но дядя Захар успокоил: купеческая миссия штатно работает в Архангельске, так что жди и не дёргайся. Так на меня начали наваливаться — медленно, но неотвратимо — заботы княжеские…

А на следующий день после отъезда царской четы (официальной её части) к нам стали съезжаться учителя. Беззаботная барская жизнь закончилась, предстояла напряжённая учёба…

Nota bene

Опубликовано Telegram-каналом «Цокольный этаж» (через VPN), на котором есть книги. Ищущий да обрящет!

Понравилась книга?

Не забудьте наградить автора донатом. Копейка рубль бережет:

XX веков спустя

Оглавление

Глава 1. Медсестра с ушками и кровать с тентаклями

Глава 2. Новый дивный мир

Глава 3. Дом, новый дом…

Глава 4. Вымирающий вид

Глава 5. Библиотечная фея

Глава 6. Ея высочество

Глава 7. Город Ленинец

Глава 8. Диверсия

Глава 9. Танцы-жманцы

Глава 10…никогда ещё не был так близок к провалу…

Глава 11. Посвящение

Глава 12. Имперский князь

Глава 13. Москва, XX веков спустя

Глава 14. Свинские новости

Глава 15. Мёртвые, без кос, но с претензиями

Глава 16. Тайны озёрной крепости

Глава 17. Подарки из прошлого

Глава 18. Тазик оливье как ценность вечная, духовная

Глава 19. Дед Мороз и прочие древности

Глава 20. Сумасшедший археолог

Глава 21. Выезд в поле

Глава 22. Третьим будешь!

Глава 23. Агентурная работа

Глава 24. У царя было…

Глава 25. Прямой разговор

Глава 26. Лицом к лицу с народом

Nota bene