Охота на лисицу (СИ) [Asmin] (fb2) читать онлайн

====== Часть 1 ======

После бегства из Лирии Мэва со своим старым товарищем Рейнардом и новым союзником Гасконом, подалась в Аэдирн. Хоть война добралась и сюда, Мэва уповала на помощь короля Демавенда, чтобы расправиться с предателями, вернуть трон и изгнать нильфгаардских захватчиков из королевства.

Сперва, однако, ей пришлось сразиться со скоя’таэлями. Покидая лес, свита Мэвы наткнулась на отряд эльфских партизан, которые как раз собирались повесить нескольких пленных. Среди них королева разглядела гордую воительницу с приметной, широкой черной косой…

— Кажется, я её знаю, — сказала Мэва, натягивая поводья коня.

— Что ж… Если мы не поспешим с подмогой, ваше знакомство скоро закончится, — поторопил королеву с решением Гаскон.

— Верно. Лирийцы — в атаку! — долго уговаривать Мэву не пришлось, и, пришпорив коня, королева уже вытаскивала свой меч из ножен, направляясь прямо к эльфам.

Завязался бой. Лирийцы легко одержали победу над «белками»: их было немного и они не ожидали, что их связанным по рукам и ногам пленным кто-то придёт на подмогу. Но несмотря ни на что эльфы сражались до конца. Только когда последний эльф мертвым упал наземь, Мэва велела освободить пленников, едва не ставших висельниками… К свите королевы подошла та самая воительница с черной косой:

— Благодарю за помощь, Ваше Величество. Я много слышала о вашей доблести, и рада, что это не было пустой лестью. Меня зовут…

— Черная Райла. Мы виделись в Хагге. Ты командуешь отрядами особого назначения короля Демавенда, — как на духу выложил Рейнард, поглядывая в сторону подозрительно косящегося на новую знакомую Гаскона и как бы намекая своим тоном, что данная персона достойна уважения.

— Верно. Хотя… От них мало что осталось, — с горечью заметила воительница.

— И правда… Что здесь случилось? — огляделась по сторонам Мэва.

— Король дал мне задание уничтожить шайку скоя’таэлей под предводительством некоего Эльдайна. Мы шли по следам гада несколько дней… Как оказалось, прямо в ловушку, — рассказывала Райла с раздражением и злостью.

— Охотиться на эльфов в лесу… Блестящая идея, — не упустил момента вставить свои пять копеек Гаскон.

— Не просто на эльфов, но и на лисов. Этих поганых предателей…

— Кого-кого, прости? — не поняла королева.

— Лисы. Местная банда разбойников. Они промышляют по всему Аэдирну. В Альдерсберге у них на попечительстве несколько борделей. В Росберге и других городах они промышляют шулерством и азартными играми. Ну и так по мелочи — то там то тут грабят картежи или дома знатных особ…

— Знакомо звучит… — с намеком посмотрел Рейнард на Гаскона, хотя тот с восхищением слушал достижения собрата по ремеслу.

— Что ж… С бандитами на поле боя мне встречаться уже доводилось, и, к слову сказать, успешно, — глянула на Гаскона королева, который сразу же посерьезнел при упоминании своего проигрыша.

— Это не просто бандиты, госпожа, — заверяла Райла, — они помогают белкам, запугивают вельмож на советах, громят ремесленные лавки, которые отказали в помощи нелюдям, водят за нос армию, вот и мы попали в их ловушку…

— Лисы, белки, кобели… Все банды сравнивают себя с какими-то животными? — решил поддеть разбойника Рейнард.

— Не уж-то наш Рейнард шутит? Такое надо отметить! — не остался в долгу Гаскон.

— Почему бы не договорится? Может быть некоторые эльфы поддержат Север в войне против Нильфгаарда? — решила прекратить спор своих советников Мэва.

— Черные атаковали Аэдирн. А эльфы им только помогают! Прерывают наши коммуникации, нападают на одиночные отряды, на разведчиков, — пояснила Райла.

— Неужели Нильфгаард прорвал вашу оборону? — удивился граф Одо.

— Да… Но уж дальше им не пройти, поверьте. Сперва им предстояло бы взять Росберг, а эта твердыня ещё никогда не сдавалась. Черные разобьются о её стены, как волны о скалы. Если конечно им не откроют предатели из города, — заверила воительница.

— Кто же возглавляет сею чудесную банду этих лисов? — поинтересовался Гаскон.

— Точного имени нам неизвестно. Главарь банды никогда не появляется на публике, от его имени действует его советник — эльф Уэверт, а своего босса он называет Фокс или Лис. Сначала мы думали, что это шайка разбойников вся состоит из нелюдей: низушков, эльфов, гномов, краснолюдов, но на многих их делах были замечены и люди.

— Хмм… Скромный, — уважительно хмыкнул Гаскон.

— Или ему есть что скрывать, — неодобрительно прищурился Рейнард.

— Райла, видишь ли… Я прибыла в Аэдирн за помощью. Хочу попросить у Демавенда поддержки, — объяснила королева свое присутствие черноволосой, игнорируя препирания своих советников.

— Король в Росберге, готовит крепость к осаде. Я сама туда собираюсь, поскольку должна отдать рапорт о схватке со ская’таэлями… Я могу выступить вашим проводником. Я знаю эти земли лучше, чем кто-либо другой.

— Я бы поспорил с этим, — донеслось откуда-то сверху.

Рейнард, Гаскон, Райла и Мэва похватали мечи, готовясь к нападению, но ничего не произошло. Солдаты тоже насторожились, приготовили щиты, ожидая стрел эльфов, достали мечи, готовясь вступить в новую битву. Но минуты шли, а ничего не происходило. Каждый старался вглядеться в лесную чащу, в темные ветви над головой, иногда там мелькали бесшумные силуэты, или это только так казалось.

— Кто это был? Выйди и прими честный бой! — крикнула Мэва.

— Зачем же сразу бой? Может я хочу просто поговорить, а вы тут сразу мечами размахивать собираетесь, — проговорил голос, плавно перемещаясь сверху направо к дереву, а оттуда вниз.

У подножья векового дуба приземлилась высокая фигура в зеленом плаще и… с лисьими ушами на голове. Но выйдя на свет с поднятыми руками, силуэт преобразился в темноволосого эльфа, у которого на голове, и вправду, помимо родных ушей была накинута шкура лисы.

— Уэверт! — вскликнула Райла, а Рейнард поднял повыше меч.

— Да-да, Dh’oine. Я тут вас случайно услышал…

— Подслушал, — поправил его Гаскон с довольной улыбкой, ожидающий чем же закончится этот фарс.

— Ну можно и так сказать. Ваша человеческая речь зачастую не может передать…

— Госпожа, прошу, дайте мне расправится с этим предателем, — взмолилась Райла и уже ступила вперед с поднятым наготове мечом, как рядом с её нагой в землю воткнулась стрела.

— …

— Так вот, — продолжил эльф, — Так получилось, что я подслушал ваш разговор и вмешался в него сейчас, чтобы предложить вам мою помощь и помощь всех лисов, поскольку…

— Поскольку вы хотите либо нас ограбить, либо шпионить для Нильфгаарда! — вскричала Райла, — Ваше Величество, не верьте ему! Он наверняка наблюдал со стороны за готовящейся казнью, а после за всей битвой, трусливо поджав хвост и…

— Черная Райла, — позвал эльф воительницу, та на него обернулась, зло взглянув, — разрешите мне обращаться к королеве.

— Что ж… Я выслушаю твоё предложение, если ты объяснишь цель своих действий, Уэверт, — сказала Мэва, отодвинув возмущенную Райлу.

Эльф посмотрел в сторону, будто давая знак или же спрашивая разрешения, но ответа он не получил. Потому он повернулся было обратно в сторону королевы, как рядом с ним приземлился маленький оранжевый силуэт. На миг все снова напряглись, ожидая новых гостей с ветвей. Но прошла минута, вторая, а никто больше не стремился выходить из чащи. Силуэт выпрямился, но не открывал лица, давая Мэве и её свите разглядеть прибывшего гостя.

Маленькая фигурка, меньше эльфа почти в два раза, но чуть выше краснолюда, примерно на голову, на макушке виднеются знакомые лисьи уши, только вот это не просто обрезок с ушами, это цельная шкура лисы, которая передними лапами обхватывает шею, а задними — пояс, где-то сзади должен болтаться хвост — прям в подходящем ему месте, мешковатая одежда скрывает фигуру: зеленая куртка, несколько тонких кинжалов висят на поясе, на груди, по бокам шкуры, ещё парочка торчит из высоких охотничьих сапог, на поясе также виднеются пару свертков и мешочков непонятного содержания.

— Прошу любить и жаловать, недавно вами упомянутый, Лис, — театрально представил спутника эльф.

====== Часть 2 ======

Голова Лиса поднимается и на королеву смотрят уже голубые, словно ясное небо глаза… девичьи глаза. Солдаты, советники, Черная Райла и сама королева удивленно рассматривают открывшееся лицо. Рыжие, ярко рыжие, кудрявые волосы, заколотые где-то под капюшоном из морды лисы, миловидное маленькое личико с веснушками по всему носу и щекам, тонкая линия розоватых губ, растянутых в лукавую улыбку и ясный спокойный взгляд голубых глаз.

— Что ж, — прервала долгое молчание девушка, — тебе, королева, всё ещё хочется узнать цель моих деяний?

— Д-да, — неуверенно ответила Мэва, но в следующую секунду голос её окреп, и она продолжила, — да, мне важно знать, что здесь происходит.

— Хорошо, королева, — начала было девушка говорить, как была прервана Рейнардом.

— Перед тобой королева, веди себя подобающе! Тебе должно представится и обращаться к высокопоставленным персонам на «вы» и Ваше Величество или же госпожа, — граф Одо начал было учить этикету разбойницу, как был прерван поднятой рукой Мэвы.

— Рейнард, не в военное время и не в походе. Ну так я жду, — обратилась королева уже к девушке.

Рыжая схватилась за полы шкуры, что заставило дернутся всех присутствующих кроме эльфа, который со скучающим лицом наблюдал за сим цирком. Она поняла, что таким резким движением навлекла на себя подозрения, а потому следующие движения проделала нарочито медленно. Девушка склонила голову, слегка раздвинула шкуру и присела в корявом книксене. Гаскон одобрительно хмыкнул, а Райла и Рейнард недовольно нахмурили брови, королева же собиралась было что-то сказать, но девушка отозвалась тоненьким слащавым голоском:

— Ваше Величество, прошу простить. Мы, простые разбойники, мало сечём в ваших этикетах, — она еще раз поклонилась, а потом пытаясь скрыть улыбку, представила своего спутника, — это достопочтенный Уэверт, прекрасный стрелок, рассказчик и стратег, а также, как вы успели заметить, представитель Старшего народа. Ну и я, ваша скромная слуга, Ли́са, так, глава местной банды, — она ещё раз слащаво улыбнулась и поклонилась.

— Хватит, — не выдержала Мэва, тоже пытаясь подавить в себе улыбку, — прошу без титулов и по делу.

— Ну лады, — сразу же переменилась девушка, встав в привычную позу, положа руку на кинжал, — по делу так по делу. Подслушали мы ваш разговор. Знаем, что ты — королева, что едешь ты в Росберг к королю Демавенду за подмогой, что собираешься сражаться с Нильфгаардом. Что ж, молодец, так держать…

— Это я и так поняла, меня интересует, что вы здесь делаете, — прервала словесный поток Мэва.

— А это, королева, интересная история. Ты уже слышала от нашей общей знакомой Райлы, — Лиса качнула в сторону воительницы головой, — чем промышляют лисы и за что мы боремся. Не придумывай ничего себе заранее, может и выглядит это все рыцарством или благородством, может там и борьбой за равноправие попахивает, но на самом же деле это просто взаимопомощь и голимая выгода. Нелюдям я помогаю, потому что они помогают мне, в банде также много представителей разных рас, потому что это удобно и выгодно обеим сторонам. Что же касается сегодняшнего дня. То дело тут в опять же нашей общей знакомой, — рыжая снова качнула головой в сторону Райлы.

— Ты меня во всем обвинить собралась? То есть это я нападаю на ка… — начала было черноволосая, но была перебита Лисой.

— А не подскажите ли, Рейнард, есть ли в правилах этикета что-то про «не вмешиваться в разговор двух людей», — обратилась она к графу, тот оторопел, а Гаскон одобрительно хохотнул, — Нету? Жаль. На языке простых смертных это звуча…

— Ладно, говори. Простите, Ваше Величество, я буду держать себя в руках, — насупилась Райла.

— Отлично, — отозвалась Лиса, — так вот, наша знакомая вошла в лес с задачей уничтожить Эльдайна. Так себе задача, скажу сразу, потому как Эльдайн тот тип эльфов который граничит между «зарезать всех, кто не за нас» и «может быть есть всё-таки какой-то другой путь». И в последние время я пыталась склонять его больше ко второму варианту, но бесконечные схватки с отрядами особого назначения, так ещё и шпионы Нильфгаарда значительно так посеяли сомнений в их ряды, что мои действия толком-то даже не оправдались. И тут мой агент узнаёт, что Черная Райла получила такое распоряжение. Мы с Эльдайном составили план, по которому весь отряд будет неделями ходить-бродить по лесу и, когда они выдохнутся, эльфы предложат им альтернативный вариант сражениям и кровопролитиям, но что-то пошло не так. Эльфы решили полностью проигнорировать план и убить людей. Тут на горизонте появляешься ты, королева, и спасаешь людей, полностью убивая белок, которых можно было бы допросить и узнать почему они пошли против плана. Сказать по-человечески, так это всё знатно похерило нам в возможности узнать что же пошло не так. Белки мало пользуются записками, предпочитая передавать сведения из уст в уста. Может быть нам повезет, и мы найдем какие-то письма у предводителя этого отряда, что тоже редкая удача. А пока их надо бы собрать и хоть как-то похоронить. Позволь моим людям этим заняться.

— Эльфы сражались стойко и безжалостно, мне ничего не ост…

— Я понимаю, такова их логика: даже чувствуя поражение, они не убегут, а примут смерть на поле битвы, — Лиса грустно взглянула на горы эльфских трупов, а потом с вопросом посмотрела на королеву.

— Да, мне тоже интересно, что пошло не так в вашем плане, — дала разрешение королева.

Девушка коротко свистнула и с разных сторон начали выходить эльфы, краснолюды, люди. Кто-то достал лопаты и начал копать братскую могилу, кто-то шарил по карманам убитых, кто-то подбирал стрелы и кинжалы.

— Всё это время мы были окружены и под прицелом ваших стрел? — поинтересовался Рейнард.

— Да, — коротко ответила разбойница, посмотрев Рейнарду прямо в лицо и подарив тому самодовольный оскал.

— Почему вы не вмешались ни в казнь, ни в дальнейшее сражение? — поинтересовалась королева.

— На сам момент казни мы не успели, а, когда прибыли, здесь была уже ты и твой отряд, а вмешиваться было нерезонно. Эльфы перешли разумную черту и должны были понести наказание за такую расправу над людьми. Хотя и некоторые люди тоже иногда переходят эту черту, — Лиса многозначительно взглянула на Райлу.

— И что же ты собираешься делать дальше? — спросил Гаскон.

— Надо найти ская’таэлей и узнать, что пошло не так. Тем более, как уже было упомянуто ранее, черные прорвали оборону, а значит надо готовится. Проверить наши схроны, вывезти кое-какие ресурсы и дать отпор, — заключила девушка, обращаясь к до этого скучающему Уэверту, — отправь наших в Альдерсберг, пусть вывезут девочек в нору, на это пусти кассу, а прочие сбережения нам ещё пригодятся, — отдавала распоряжения Лиса.

— Не советую строить какие-либо планы на будущее, потому как в Росберге ты и твоя шайка, все пойдут под суд, — ехидно отозвалась Райла.

— А позволите ли узнать в чем меня обвиняют и есть ли хоть какие-то доказательства?

Ответом было молчание и недовольное сопение. Девушка победно улыбнулась и обратилась к королеве:

— Ну, в общем, королева, нам с тобой по пути, по крайней мере до Альдерсберга точно, а дальше как пойдёт. Плюс к тому же, если ты думаешь, ну или наслушалась уже всяких россказней Райлы, то спешу тебя уверить, что не все эльфы жестоки, не все эльфы хотят войны с людьми, и несколько таких я знаю, они могут и помочь, если ты им понравишься, потому предлагаю своё сопровождение. Если ты конечно не брезгуешь путешествовать с разбойниками, — лукаво усмехнулась Лиса.

— Не брезгует, не переживай, — вмешался Гаскон, который уже просто не мог устоять на месте, — Кобелиный Князь, Принц Плутов, ну или просто Гаскон, — он широко улыбнулся, лукаво подмигнул и протянул руку для рукопожатия.

— Лис, Фокс, ну или просто Ли́са, — также представилась девушка, протянув руку и крепко пожав шершавую ладонь парня.

— Думаю милейшая командирша отрядами специального назначения в представление не требуется, — начал шутовское представление Гаскон, — тот нудный и скучный дядька — граф Рейнард Одо, а это свет всей оппозиции Лирии и Ривии — великая королева Мэва.

Девушка коротко кивнула всем, но всё равно вопросительно взглянула на королеву. Та кивнула и этого было достаточно, чтобы понять, что банда лисов присоединились к отряду Мэвы.

====== Часть 3 ======

Похоронив людей и эльфов, собрав ненужные уже трупам пожитки, отряд отправился дальше. В банде лисов нашлось несколько знахарок, которые помогли медикам в лечении полученных во время сражения ран. Эльфские стрелы иногда были смазаны ядами или же просто использовались множество раз, чем заносили в кровь раненного инфекции. Мэва не жалела, что взяла в отряд ещё одну банду бандитов, хотя, судя по словам Лисы, это лишь небольшой разведывательный отряд. Но даже в нем были меткие лучники-эльфы, стойкие щитовики-краснолюды, незаметные разведчики-низушки, опытные медики-люди. Вообще её удивлял такой отряд, как бы разны они не были, но в них чувствовался общий дух, взаимное доверие и какая-никакая дисциплина, хоть это и были бандиты.

Также Мэву не удивило и то, что новоприбывшие бойцы быстро нашли общий язык с кобелями, и спустя 15 минут дороги то тут то там были слышны какие-то небывалые истории об ограблениях или картежных махинациях, смех и до жути похабные песни. Такое побратимство двух банд вызывало теплую улыбку у королевы. Рейнард тихо ехал рядом, после отправления он ещё пытался что-то тихо намекнуть или как-то по-своему доложить ситуацию, но быстро понял, что это уже не к чему. По другую руку от королевы ехал не унывающий Гаскон, первые минуты он нес какую-то чепуху новой знакомой, но та быстро оставила его, найдя неотложные дела в банде. Это совсем не расстроило кобелиного князя, наоборот он как будто гордился тем, что в армии королевы стало на одного бандита больше. А может эта его самодовольная улыбочка означала что-то другое…

Сама же новая спутница что-то решала со своим советником. Они ехали чуть впереди свиты и хоть и были в поле зрения, но о чем шептались главарь и её правая рука не было слышно. Уэверт внимательно слушал, иногда что-то предлагая или поправляя, на что Лиса либо соглашалась, либо нет. Мэва вдруг подумала, что она наверняка также выглядит, когда советуется о чем-то с Рейнардом. Но не она одна следила за парочкой. Райла внимательно вглядывалась в их затылки, пытаясь найти какие-то ответы или же услышать, о чем они говорят. От неё исходила враждебность и недоверие, хотя в обратную она получала лишь холодное безразличие или довольную усмешку, что ещё больше её злило.

— Боги… — королева обратила внимание на ярко горевшие костровища по всей стране, — Вся страна в огне… — она была поражена жестокости и масштабности разрушений.

— Аэп Даги заверил, что Аэдирн ждёт кара… — поясняла Райла, — что жители этих земель не увидят пощады, — на этих словах даже обсуждавшая что-то парочка разбойников повернулась к воительнице.

Лиса тоже обратила внимание на огни и поторопила своего спутника, отдала ему какие-то бумаги, связку отмычек, похлопала по плечу, ещё раз что-то шепнула, что вызвало легкую улыбку на губах эльфа, он также что-то ответил, дал знак тройке поджидавших его воинов и они галопом поскакали вперед. Лиса же проследила за тем, как они удаляются, как и весь отряд, к слову, а потом поравнялась с Гасконом и с волнением взглянула вновь на пылающий горизонт. Райла же в упор смотрела на рыжую, видимо надеясь, что её взгляд заставит бандитку раскрыть все свои секреты, но та совершенно на неё не обращала внимание. Дабы не проверять теорию о том, что взглядом можно испепелить, Гаскон решил отвлечь черноволосую на себя:

— Чем вы так ему насолили, Райла?

— Нильфгаард предложил нам объединится против остального Севера… — нехотя воительница перевела взгляд назад на просторы родной страны, — Но Демавенд отказал. Краткими солдатскими словами. Говорят, что аэп Даги пришел в бешенство… — гордясь за своего правителя, продолжила Райла, — и поклялся, что от Аэдирна камня на камне не останется.

— Таким макаром он исполнит свою клятву, — с грустью заметила Лиса.

Райла недовольно на неё посмотрела, но Лиса кажется опять ушла в свои мысли и с задумчивостью смотрела на дорогу. Это удивило королеву. Она ожидала, что на её голову свалится второй Гаскон, но оказалось, девушка была более собрана и видимо более рассудительна. Что полностью намекало и на скрытность и большое количество недоговорок с её стороны. Однако путь до Альдерсберга длинный, а значит королева найдёт время разговорить новую спутницу.

Лирийцы добрались до древнего наполовину засохшего бука с переплетенными корнями. Его ствол был сплошь обит мелко исписанными бумажками. Вокруг толклись люди, босые беженцы, исхудавшие пилигримы, купцы с наемной охраной, и трусливые прощелыги, которые смахивали на дезертиров.

— Это Дерево Странников, — пояснила Райла, — Здесь путники обмениваются новостями. Может, они расскажут нам что-нибудь о маневрах врага…

— Или враг узнает о наших маневрах, — встрял Гаскон, — Очевидно же, что нильфгаардские шпионы слетаются сюда как мухи известно на что.

— Можно послать лазутчика, госпожа, — Рейнард тоже принял участие в разговоре.

— А можно сделать ещё проще и узнать у моего агента есть ли что ценное и полезное из последних новостей, — добавила Лиса, закатив глаза на, казалось бы, такой простой вопрос.

— У твоего агента? — удивилась Райла, — и давно он там находится?

— Они меняются каждые три-четыре дня, как и объявления и слухи про мои игорные клубы, — на удивленный взгляд Райлы и Рейнарда ей пришлось пояснить, — а что? За день там бывает проходимость до сотни человек, и почти каждый третий видит эти листовки, а значит зайдёт в клуб оставить свои деньги в кассе. Плюс там есть глашатаи, что внушают филям, что они уже бы…

— Филям? — не поняла королева.

— Ну, шляпам, филям, простофилям, дуракам, простакам, клиентам, людям, которых легко обвести вокруг пальца. Так вот, глашатаи как раз и рассказывают, что бывали в клубе и столько выиграли, что им хватит до конца жизни или ещё чего, в общем главное правильно закинуть удочку, и рыбка сама клюнет. Так я про что? Ах да, эти глашатаи как раз нам и расскажут, что нового происходило в последнее время.

— Хорошо, — согласилась королева, хотя и не могла одобрить подобное надувательство граждан.

Лиса кивнула одному из своих воинов, и он, поняв намек, направился к дереву, но не дойдя до него свернул в сторону и ушёл в какие-то кусты. Через короткое время в эти же кусты юркнуло ещё пара человек, а потом все трое вышли, застёгивая ширинки. Райла хмыкнула и повернулась к рыжей, намереваясь что-то сказать, но осеклась, вспомнив о королеве, и что в её присутствии не подобает так низко шутить. Воин же вернулся и подошёл к свите важной походкой и с гордой улыбкой на лице.

— Тулик, хорош лыбу давить, ты как будто не в кусты поссать ходил, а в кубок самого аэп Даги! — приструнила своего разведчика Лиса, на что получила возмущенное пыхтение Рейнарда, заливистый смех Гаскона, который больше всего веселился как раз-таки с реакции первого, и короткие улыбки от королевы и Райлы, которая быстро одернула себя за недозволительную слабость к врагу, или недоброжелателю, преступнику… в общем она пока сама не разобралась, — выкладывай давай.

— Ну, значица Митька Скеллиге не открыл, пересказав слух об эльфском разбойнике Эльдайне, — тут он глянул на своего главаря, та кивнула, и он продолжил, — также черные прислали генерала Вургефа или Врыгеффе, короч этот му… — Тулик запнулся, глянув на королеву, сглотнул, и продолжил, — мужик редкая скотина, вырезает целые деревни. Да и вроде всё, тока ещё байка какая-то про ведьму появилась, мол за пару медяков она ранки лечит, всякое свое колдовство колдует, но тока чот ведьмы этой след простыл.

— Красава, Тулик, сегодня вечером разрешаю налить по стопочке, — провозгласила Лиса, довольная за своего человека, Тулик тоже ещё больше нахохлился, важно кивнул и вернулся счастливый обратно в строй, — ну вот вам и новости: нильф-собака сутулая и бабка-божий одуванчик.

— Что тебе собака-то сделала? — в шутку обиделся Гаскон, на что получил добрый смех от рыжей, — собаки между прочим хорошие охранники, они верные друзья человека! — продолжал поучать кобелиный князь.

— Раз так, то твои кобели, Гаскон, сегодня первые стоят на ночном дежурстве, — вставила Мэва, тоже улыбаясь с этой перепалки двух бандитов, — разбиваем лагерь, пора дать отдохнуть солдатам, — объявила уже всем своим советникам королева.

====== Часть 4 ======

Мэва вместе с Черной Райлой склонились над картой Аэдирна. Королева хотела наметить дальнейший маршрут, а потому то и дело интересовалась у Райлы как и где лучше пройти, полагаясь в этом вопросе больше на воительницу нежели на главаря лис. Девушка считала дорогой то, где можно было пройти, пролезть, проползти, в общем считала, что дороги для слабаков или для богатеньких повозок, которые можно ограбить. Да и как главарь банды, Лиса, в данный момент нужна была своим воинам: отдавала распоряжения, руководила расстановкой палаток и распределением провианта, конечно всё это проделывая в своей фирменной манере:

— Тириэль, я понимаю, что эльфы любят деревья, но косить под осину в центре лагеря херовая идея, иди вон Борвонду помоги, а то этот краснолюд сожрёт весь суп ещё сырым… Тулик, мать твою за ногу! Я сказала вечером и одну стопку, а не средь бела дня и сразу, видать, бочку, уйди с глаз моих долой! Саниэль, иди узнай нужна ли помощь кобелям или солдатам, и если не нужна, то скажи, что нам точно нужна, потому что ставить палатки видимо я одна умею среди всех лисов!..

Королева уже перестала замечать выкрики девушки, погрузившись полностью в раздумья. Она не обращала внимания на каждый тяжелый вздох, которым Райла сопровождала новую партию слов рыжей разбойницы, на то, что её тело требовало отдыха от седла, а желудок — вкусной пищи. Но кое-что всё-таки заставило королеву оторваться от своего занятия. Это были крики со стороны палаток, но только в этот раз уже не принадлежавшие Лисе. Мэва тяжело вздохнула, как это делала черноволосая до неё и вышла из своей палатки узнать, что же происходит.

— Повторяю в последний раз: как старший по званию офицер, я приказываю покинуть учебный плац, а не то… — говорил грозный Рейнард.

— Не то что? Велишь упасть-отжаться? — провоцировал не менее серьезный и злой Гаскон.

— Что здесь происходит? — вмешалась королева, явно недовольная поведением двух своих советников.

— Без понятия, но могу тебе обеспечить место в первых рядах и даж угостить, — отозвалась откуда-то со стороны Лиса, преспокойно сидя на каких-то досках и жуя орешки, — присаживайся, королева, — бандитка дружелюбно похлопала по доске рядом с собой, на что, к собственному удивлению, королева согласилась, присев рядом, чтобы в конце концов передохнуть, — если они задумают драться, то я ставлю на Гаскона! — заверила громким шепотом рыжая.

— Ну, я жду объяснений, — Мэва была не в настроении играть в игры, ей хотелось побыстрее с этим закончить и вернутся к своим делам, а желательно и сразу в постель.

— Госпожа… Я хотел воспользоваться этой остановкой, чтобы научить новых рекрутов… — начал было Рейнард.

— Ходить, — коротко и ясно закончил за него кобелиный князь, Лиса с боку прыснула в кулак то ли от того, что идея графа и правда была глупой, по её мнению, то ли просто от всего действа и от тона обеих сторон.

— Маневрировать, Гаскон. А это большая разница. Солдаты должны слаженно перемещаться по полю боя. Иначе они нарушат строй, враг проникнет в наши ряды… И устроит резню, — настаивал опытный вояка.

— Ты всё время рассуждаешь, как генерал во главе армии. А мы не армия, мы маленький отряд партизан. Если мы не приспособимся и будем сражаться по правилам, которые ты заучил в академии, мы проиграем, — Гаскон не собирался сдавать позиции, он сложил руки на груди и смотрел на Рейнарда с вызовом, — сейчас мы должны учить солдат расставлять ловушки, заметать следы… А не маршировать под барабанчик.

— Вздор. В армии должна быть дисциплина, иначе можно забыть о тактике и планировании. Солдат должен подчинятся приказам командира! — Рейнард разозлился не на шутку, ему не нравилось, когда в дело, которым он занимается уже не первый год, кто-то сует свой нос.

— Ну, так пусть одна часть рекрутов занимается у людей Гаскона и учится ставить ловушки и заметать следы, а вторая — у Рейнарда маневрирует и учится дисциплине, потом поменяетесь группами и получится универсальный солдат, который и ходит ровно и следов не оставляет, — предложила Лиса, на неё обратились злые взоры обоих мужчин, которые видимо не собирались отступать от своей версии, — А что вы на меня вылупились? Ну коли уж такая свистопляска, я тоже могу сказать что думаю: рекрутов надо в первую очередь хотя бы меч правильно научить держать, чтоб они худо-бедно хотя бы не сдохли. Как вам такой вариант? — начинала уже злится девушка.

— Так! Успокоились все! — грозно начала Мэва, которой уже всё это надоело, — предложение Лисы правильное. Солдат должен уметь все из того, что вы перечислили, так что делите людей как хотите, но чтоб все трое обучили свою часть, — довольная Лиса уже хотела позлорадствовать над великими стратегами, как осеклась:

— Трое? Стоп-стоп, а я-то тут причем?

— Солдат махать мечом тоже должен уметь, сама же сказала, — уже во всю ехидничал Гаскон.

— Да, Лиса, твои воины смогут показать рекрутам разные техники и предоставить больший выбор разных видов оружия: луки, арбалеты, мечи, секиры, булавы… — заверяла рыжую королева, — тем более с учетом нескольких сотен лет, которые некоторые участники твоей банды, прожили, держа в руках оружие, их мастерству должно быть стоит поучится не только новичкам, но и опытным воинам, — под конец речи королева заметила, что Лиса согласна с ней и одобрительно кивает головой, гордо и довольно улыбаясь.

В тот день и правда три командира, Рейнард, Гаскон и Лиса, разделили рекрутов на три группы, с которыми сразу начали заниматься. Ну как заниматься, занимался только Рейнард, который продолжал отдавать команды и проводить какие-то переходы солдат от одной части лагеря к другой. Лиса же и Гаскон просто нашли в своих рядах людей, которые смогли бы объяснить новичкам что и как делать. И уже через несколько минут с одного конца лагеря были слышны удары мечей и свист стрел, а с другого — стук молотков и взмахи пращи. Каждый занялся своим делом, и королева наконец смогла спокойно отдохнуть.

Следующие несколько битв с чудовищами в брошенных деревнях показали, что усилия командиров не прошло зазря. Солдаты четко и верно исполняли приказы, но в тоже время не боялись предложить хитрый обходной маневр, загоняя чудищ в ловко выстроенную ловушку, а потом уже добить их точным взмахом меча или выстрелом из лука. Мэва была довольна проделанной работе, что не упустила донести до своих советников на первом же привале. Ответом ей служили гордые улыбки Рейнарда и Гаскона, которые видимо восприняли слова королевы, как личную похвалу для каждого, а Лиса же просто хмыкнула, явно обдумывая что-то своё.

В один из дней королеве доложили о превосходно охраняемом нильфгаардском караване, который направлялся по главному тракту на юг. Рейнард предположил, что черные везут награбленное добро и предложил перехватить повозки. С этим вопросом королева обратилась к двум разбойникам, так как в подобных делах у этих двоих должно быть точно больше опыта, чем у графа. Гаскон сразу быстро набросал план, где повалить дерево и как расставить основные силы, Лиса же почему-то особого участия в обсуждении не принимала, отстраненно кивая или хмыкая. Такое поведение насторожило королеву:

— Лиса, — позвала Мэва девушку, та подняла на неё задумчивый взгляд, — что ты об этом думаешь?

— Думаю, что здесь некого грабить.

— Мы не грабим нильфгаардцев, мы лишь реквизируем не принадлежащее им имущество, — со вздохом начал объяснять Рейнард.

— Я не о том. Я понимаю, граф, тебе хочется оправдать военным временем предстоящий грабёж, так что не буду разрушать твои высокоморальные иллюзии, которыми ты оградил себя, но я совершенно о другом. Здесь нет богатых поместий, больших городов, или хотя бы зажиточных помещиков, у которых черные могли бы всё это добро «реквизировать», — рыжая пальцами показала кавычки, — в военных целях, разумеется. Может я ошибаюсь, но даже если они и нашли, что спереть, то это бы навряд ли поместилось бы даже на пол повозки, ну никак уж не на три!

— Узнать мы это сможем лишь тогда, когда отобьём груз у нильфгаардцев, — вздохнула королева, в чем-то соглашаясь с разбойницей, — так что насчет плана?

— Нормас, можно ещё повалить дерево позади повозок, тем самым мы удавим пеших нильфов и заблокируем путь к отступлению, да и в случае чего это будет неплохое такое укрытие, из-за которого можно стрелять или кидать бомбы, — высказала своё предложение Лиса, Гаскон одобрительно кивнул, тут же дорисовывая на импровизированном плане ещё одно дерево.

Утвердив окончательный план, Мэва дала сигнал к наступлению. Вскоре завязался бой. Нильфгаардский караван попал в ловушку, хитро расставленную разбойниками. Рейнард со своим отрядом встретил черных прямо возле первого поваленного дерева, в тот же момент капкан закрылся, и люди Гаскона срубили второе дерево и атаковали врага с тыла, а со стороны леса, окружавшего тракт, посыпались стрелы, пущенные лисами. Видя, что стычки не избежать, нильфгаардцы заняли оборонительные позиции… Но не все. При каждой повозке осталось по одному солдату. Они стояли спиной к атакующим лирийцам, не спуская глаз с груза… Заметив это, Лиса выскочила из укрытия и быстрым движением кинжала перерезала горло одному из охранников. Снедаемая любопытством она заглянула внутрь… и застыла, как громом пораженная. Там были люди, простые крестьяне, рабы для Нильфгаарда.

Разбойница огляделась по сторонам, бой всё ещё шёл, а значит лишние руки им не помешают. Она осмотрела замок, стандартный нильфгаардский, такой она уже вскрывала пять лет назад, видимо их инженеры и столяры не придумали ничего нового, хотя и с этим замком тоже придётся повозится. Механизм у черных странный, а их ключи для конспирации делали разной формы, чтобы домушники не могли догадаться как открыть сейф, хотя ключ лежал, допустим, на столе в виде обычной скрепки. Но такие замки были только у богачей империи, в армии же использовались стандартные. Механизм хоть и был сложен на первый взгляд, но вскрывался на раз-два, если знать одну уловку: зубец, который сдерживает решетку можно слегка отодвинуть, если рядом с прутом в сам замок запихнуть что-то тонкое, типа булавки, зубочистки или той же скрепки, это слегка сдвинет зубец, и, когда отмычка сделает нужный поворот, то зубец можно отодвинуть, просто протолкнув булавку глубже. Это и проделала Лиса.

Открыв решетку, она взглянула на худых крестьян, быстро расправилась с цепями, которые были везде одинаковые, вздохнула, достала пару своих кинжалов и протянула их мужикам, что сидели ближе. Они непонимающе и со страхом на неё смотрели. Рыжая вздохнула раздраженно:

— Освободительный отряд королевы Лирии и Ривии, отныне вы свободны и бла-бла-бла, а сейчас живо взяли по кинжалу и вышли защищать свои шкуры и жизни тех, кто сейчас сражается за вас, — крестьяне подчинились приказу, но кинжала было два, и все остальные озирались, не понимая, как им сражаться голыми руками, — ох, тяжело же вам без вил, однако! Ну не тупим! Вот этому, — она пнула мертвого нильфгаардца с перерезанным горлом, — явно меч уже не нужен.

Она убедилась, что мужики её поняли, а сама пошла к следующей повозке. Здесь ей повезло меньше: охранявший повозку имперец её заметил — пришлось потратить несколько минут, чтобы извести быстрыми движениями неуклюжего врага в тяжелых доспехах, но и он тоже пал с перерезанным горлом. А вот в повозке никого более-менее подходящего для битвы не нашлось — женщины да дети. Лиса открыла замок, но велела никуда не выходить, чтоб не попасть под руку случайно. Третья повозка вообще была без охранника, он валялся рядом с воткнутой в подмышку стрелой, стрелок нашёл уязвимое место в громоздкой броне нильфов и точно попал в цель, судя по оперению стрела принадлежала кому-то из кобелей. В самой же повозке были как женщины, так и мужчины, вскрыв замок, Лиса огляделась по сторонам и поняла, что бой уже окончен. Она выпустила людей, которые жались к повозке. Через несколько минут все пленные были собраны в одном месте и ждали, что скажет королева, которая уже подходила со своей свитой, пока Лиса вскрывала оставшееся замки на их руках.

— Рабы… — выдохнул Рейнард. — Их ценный груз… Это рабы. Вот какое будущее готовят нам Черные…

— У Империи слишком большие аппетиты в завоеваниях, поэтому им нужна не просто дешёвая рабочая сила, а бесплатная рабочая сила, — с раздражением заметила Лиса, вынимая стрелу из валявшегося рядом нильфа, который может быть и выжил бы, достань стрелу медики и обработай рану, но он будет медленно истекать кровью и обязательно умрет.

— Вы свободны. Можете вернуться в свои дома, — сказала королева.

Если она ожидала благодарности и признательности… Ее ждало разочарование. Вперед вышел один из первых освобожденных мужиков, которые пытались как-то помочь в битве, он протянул два кинжала, которые больше были испачканы в грязи, чем в крови, со страхом взглянул на маленькую разбойницу в лисьей шкуре, что смотрела как медленно кровь капает с наконечника стрелы, а потом обратился к королеве:

— В какие дома, госпожа?.. Черные отобрали у нас землю. Ничего у нас нет… Даже одежи и еды. Если ты нас тут бросишь, мы все помрем. От рук солдатни, от зубов зверья… Либо от холода и голода.

Королева уже хотела ответить, когда услышала шепот стоявшего за спиной Гаскона:

— Прежде чем им что-то обещать, подумай. Здесь людей несколько дюжин, их нужно кормить, защищать, и они нас замедлят… Это война. Всех все равно не спасешь.

Мэва осмотрела свой отряд, столкнулась с понимающим взглядом Лисы, на что та ободряюще и заговорщицки кивнула, будто имея какой-то план, и только потом королева снова обратилась к крестьянам:

— Как видите, мой отряд невелик… — крестьяне уже по её тону поняли, что надежду пора оставить. Видя отчаяние на их лицах, Мэва почувствовала, как у нее на мгновение дрогнул голос. — А сундуки… пусты. Мне жаль… Я не могу вам помочь.

— Да, помочь мы вам не можем, — встряла рыжая, — но вы можете помочь себе сами. Неподалеку есть пустая деревушка, в которой недавно обитали трупоеды, но по приказу королевы мы отчистили местность от чудовищ, и сейчас там можно жить. Да, первое время будет нелегко, но у вас будет хотя бы крыша над головой. Деревня находится всего в дне пути отсюда, так что думаю, если вас сопроводят пара воинов, а потом вернутся обратно, королева не будет против, — девушка взглянула на Мэву, та облегченно кивнула, — вот и прекрасно! А сейчас советую обыскать нильфгаардцев и всё добро что у них есть пустить на обустройство нового места.

Крестьяне воодушевленно начали рыться в пожитках черных, найдя еду, которой хватит на 3-4 дня, некоторые даже начали улыбаться и верить в новую жизнь. Гаскон подошёл к Лисе:

— Так и будешь стоять с моей стрелой? — указал он на стрелу, что девушка до сих пор сжимала в руке. Опомнившись она вернула вещь хозяину, — здорово ты придумала, — похвалил он разбойницу, кивнув в сторону освобожденных людей, — только вот, не кажется ли тебе, что на их новое место тоже могут нагрянуть нильфгаардцы?

— Когда кажется крестится надо, — отстраненно ответила девушка, потом посмотрела ему прямо в глаза, — это хоть что-то для них, а там… того гляди, они и сами смогут что-то придумать, — она покрутила перед его носом возвращенными кинжалами и указала на пару мужчин, что забирали мечи и арбалеты черных. — Кстати, хороший выстрел, — сменила тему Лиса, глянув на уже убранную обратно в колчан стрелу.

— А то! Ты думала я только лаять умею? Нет, Лисёнок, я и укусить могу, — он широко улыбнулся и, склонившись к лицу девушки, долго вглядывался в голубые глаза напротив, а потом щёлкнул пальцем ту по веснушчатому носу, и довольный отстранился, — не стой столбом. Тебе ещё надо провожатых выбрать, чур я людей не дам.

— Ха, а мне и не надо, — спокойно ответила она с улыбкой и уже было собралась уходить, как резко развернулась, сделала выпад, оказавшись за спиной кобелиного князя, легко ударила под коленкой, чтобы юноша стал более-менее её роста, пододвинула к себе за капюшон и начала шептать на ухо, — а вот честь называть меня Лисёнком надо заслужить, — Гаскон хотел было рванутьвперед, как почувствовал холод метала у горла, отчего его улыбка стала шире.

— Любишь острые ощущения, Лисёнок? — самодовольно спросил он, слегка поворачивая голову к девушке.

— Не я улыбаюсь во все 32 с ножом у горла, так что чья бы корова мычала, или лучше сказать чья бы собака лаяла? — веселилась разбойница, уже убрав клинок и отпустив Гаскона, — не кипишуй, просто те, кто называли меня Лисенком…

— Что? Долго не жили?

— Ха-ха, ну и это тоже. Нет, просто они оказывались с знатной подлянкой внутри. Так что считай проверка.

— Обижаешь. И ты мне-то ещё не доверяла? Мне? — надул обиженно губы главарь кобелей.

Девушка в ответ звонко рассмеялась, поворачиваясь к своей банде и определяя кто пойдет сопровождать крестьян. Гаскон же улыбаясь потёр шею, где минуту назад был нож, и тоже довольный повернулся к своим людям, надеясь, что никто не видел, как его обманула простая девчонка, хотя нет, не простая, это он уже понял.

====== Часть 5 ======

Выбранные Лисой несколько эльфов и низушков для сопровождения крестьян в деревню вернулись через два дня и доложили, что освобожденные хоть и не были рады полуразрушенным хатам, но быстро взялись за ремонт и, когда проводники покидали их, счастливо махали нелюдям на прощание и желали удачи в войне с захватчиком. Такие вести подняли боевой дух у солдат, которые были убеждены, что такой выбор их королевы был самым мудрым и верным. Мэва же приняла решение, что пора поговорить с разбойницей, и направилась в столовую вечером на привале.

Правда рыжая не торопилась появляться в дверях харчевни, видимо опять найдя какие-то дела в банде. Королеве пришлось обратится к другим её спутникам, которые уже находились в помещении.

— Как дела, Райла? Квартирмейстер назначил тебе палатку?

— Он пытался. — отрезала воительница, видимо не особо желая разговаривать с королевой на данную тему или в данный момент.

— О… И что? — не поняла Мэва, и правда припоминая, что не замечала по лагерю палатки для Райлы.

— Я отказалась от неё. Лучше спать под открытым небом: меньше вероятности, что враг застанет тебя врасплох.

— Если не считать дождя, — с улыбкой заметила королева.

— Я не из сахара, не растаю, — обиженно добавила черноволосая.

— Я редко встречаю женщин в армии… А уж тем более в особых отрядах Как тебе это удалось? — решила сменить тему Мэва.

— Заслужила.

— Это так, но каким образом? — пыталась выдавить из собеседницы информацию по капле королева.

— Когда мне исполнилось пятнадцать лет, я пошла записываться в армию. Но сержант, который занимался вербовкой, захотел меня прогнать. Я предложила пари: состязание на руках. Если выиграю, он позволит мне стать солдатом. Если проиграю — дам ему сто крон.

— У тебя было столько денег? — увлеклась историей Мэва, не заметив, как ожидаемая разбойница вошла в столовую и обратилась к повару, о чем-то с ним весело говоря.

— Не было. Я должна была выиграть. Когда мы сели за стол, он смеялся, закатывая рукав… После поединка смеялись уже над ним. Ну а потом… Я выполняла приказы. Так хорошо, что меня заметил сам король. До того дня, когда мне дали задание отловить участников банды лисов.

— Как я понимаю, это у тебя плохо получилось?

— Да. Лисы скомпрометировали и подставили моих же солдат и меня, потому расследование пришлось прекратить, — раздраженно отозвалась Райла.

— Мне пора. Поговорим позже, — Мэва заметила Лису, одиноко сидящую за дальним столиком и читающую какие-то письма.

— Ваше Величество… Как я рад вас видеть… Вы гляньте только, что тут делается! — встал на пути королевы Эйк. Она тяжело вздохнула и обратилась к рыцарю:

— Гляжу… И не вижу, в чем дело, сударь Эйк.

— Ну как же, Рейнард и Гаскон, госпожа… — Мэва уже начала думать, что те опять о чем-то спорят, но посмотрев на них, увидела, что они спокойно сидят за столом и… — Они играют в карты!

— А, вот ты о чем. Ну, играют. И хорошо.

— Хорошо? Но ведь игры азартные — орудие Зла! — громко декламировал рыцарь, видимо, чтобы все играющие его услышали, Лиса с усмешкой подняла взгляд, — Они развращают душу, отравляют сердце!

— О душе Рейнарда я бы не беспокоилась… А для Гаскона все равно уже слишком поздно, — с улыбкой заметила королева, — Кроме того… Важно, что они начали находить общий язык. Если им для этого нужны карты, так тому и быть. — отрезала королева и наконец смогла продолжить путь к Лисе, которая уже куда-то попрятала бумаги и с аппетитом ела гречку с тушеным мясом.

— Приятного аппетита, — обратила на себя внимание разбойницы королева, — не против если я составлю тебе компанию? — та взглядом указала на место на против, давая немое согласие и снова принялась за свою пищу. — Я бы хотела поговорить… — Мэва запнулась, поняв, что скорее всего отвлечет уставшую девушку от трапезы, но поговорить надо было, — о том, что произошло.

— Хорофо, — ответила разбойница, дожевывая свою порцию, — слуфаю внимательно.

— Кхм, я хотела бы тебя поблагодарить. Ты свалилась буквально нам на голову, но принесла только хорошие вести: твои воины опытные бойцы, а сама ты предлагаешь толковые идеи. И последняя — с крестьянами… Спасибо тебе, лично от себя, мне было нелегко принять решение бросить людей, но и взять их с собой я не могла, ты очень выручила меня, — королева выжидающе посмотрела на разбойницу, которая уже доела свою порцию и попивала из кружки что-то явно хмельное, поняв, что от неё что-то ждут, рыжая прокашлялась и сказала:

— Ну, эм… Я принимаю твою благодарность? — с вопросом обратилась она к королеве, — а вообще не парься. Мы с тобой типа в одной лодке, так что взаимопомощь эт нормально…

— Ты видимо не умеешь принимать благодарности, — усмехнулась Мэва.

— Почему же. Умею. Только я предпочитаю бартер, типа ты помогла мне — я помогу тебе. Да, мы будем благодарны друг другу, но так надо и правильно так что к черту слова, лучше дело. Эх, тост какой хороший получился…

— Я тебя поняла. Так чего же ты хочешь за свою помощь? Деньги?

— Эх, королева, ничего ты не поняла… Ты делишь с моими ребятами кров и пищу, обеспечиваешь нам веселые сражения и нескучный досуг, а твои люди уже считают моих чуть ли не братьями, даже нелюдей! Так что, королева, реально не парься, всё хорошо, — с улыбкой заверила разбойница, — ещё чего-то? — прямо спросила Лиса.

— Ну, вообще-то да. Я часто вижу тебя с какими-то документами, ты получаешь сведения от своих лазутчиков, отправила своего советника вперед… Не хочешь объяснить?

— Шпионю ли я для нильфов? — с лукавой улыбкой спросила девушка, получив кивок от собеседницы, она хмыкнула, — а если я скажу, что не шпионю, ты мне поверишь? — королева задумалась, — вот и я о том же. Но не переживай, просто много дел. Советника я послала решить вопрос с борделями в Альдерсберге, он вывезет их в нору, а оттуда, наверное, в Темерию…

— Нора? — не поняла королева.

— Ну да, а где лисы ещё живут? В норах. Типа нашего логовища. Только Райле не говори, — прошептала Лиса и подмигнула, — по пути он должен был решить вопросы с игорными клубами в Трогире и Росберге, но что-то пошло не так, и донос из Трогира я не получила, хотя из Росберга мне доложили, что крепость уже в осаде. Мои люди быстренько прикрыли клуб. Сейчас они должны по катакомбам уводить людей, я приказала не ввязываться в битву. Как бы я ни недолюбливала Райлу, но она права, Росберг может долго выстоять, но лучше уж подуть на воду, чем обжечься в огне.

— Почему ты это не сообщила на совете? Или лично мне? — возмутилась королева.

— Ну вот, сообщаю, — она достала письма, что до этого читала, — я только полчаса назад как их получила и отправила ответ.

— Можно ли взглянуть?

— Ну взгляни, — девушка с хитрой улыбкой передала ей бумаги. Королева настроилась вникать в какие-нибудь жаргонные слова, которые, она не сомневалась, присутствовали не только в устной речи бандитки, но и в письменной. Однако она быстро поняла, что ничего не поняла. На листке были какие-то каракули, лишь отдаленно напоминающие буквы, а если это и правда были буквы, то получалась из них какая-то чепуха.

— Это что? Шутка?

— Ха-ха, если бы я знала, что ты так среагируешь, то отдала бы тебе это раньше, — смеялась девушка, — не обижайся, королева, но твоя реакция того стоила, — она просмеялась и вытерла слёзы с уголков глаз, — нет, увы, но это не шутка. Это шифр. Мы используем его в переписках, чтобы нас никто не спалил, — она глянула на Райлу, — ну и чтобы поиздеваться над тем, кто решит перехватить письмо. Видела бы ты как злилась наша хладнокровная воительница, когда перехватила несколько наших писем, некоторые из них были фальшивые и совершенно непонятные.

— То есть ты это понимаешь? — удивилась королева.

— Не лукавь и не пытайся узнать секрет этого шифра. Всё равно не скажу, а, чтобы не было соблазна, сообщаю, королева, что код меняется с каждым новым письмом, и если простые лазутчики могут подавать записки, которые ещё возможно расшифровать простому человеку, то с моим советником тебе даже лучше не видеть переписки. Уэверт иногда такое понапишет, что я сама часами сижу гадаю, что же он хотел сообщить.

— Так что же с Росбергом?

— Он в осаде, это пока что всё что мне известно, мои люди выводят жителей, если понадобится они смогут что-то предпринять. Им должно хватить сил… В открытую битву я их не пущу, уж прости, королева, но эти жертвы будут напрасны, а мне нужны люди, которые сопроводят девочек и добычу, плюс к тому же, у некоторых из моих есть семьи, а в свете последних событий выгоднее держать их живыми, чем выплачивать семьям из фонда.

— Какого фонда? — не поняла Мэва.

— Ну, в случае смерти любого участника банды, его детям будет выплачиваться определенная сумма ежегодно до 15 лет, соразмерная его вкладу в общее дело. Для этого у нас есть специальный фонд, в которые поступает определённый процент с каждого дела банды. Всеми делами с этим фондом занимается один краснолюд, который раньше работал в банке Вивальди в Новиграде, но потом они что-то не поделили, и я постаралась, чтобы он попал ко мне в банду.

— И как же семьи получают эти выплаты? — заинтересовалась королева.

— В любом филиале банка Вивальди, — спокойно ответила девушка, допив свой напиток и собираясь попросить ещё. Она ненадолго оставила королеву и подошла к повару, протягивая пустую кружку. Мэва же задумалась над следующим вопросом для Лисы.

— Так ты являешься владельцем игорных клубов и борделей? — осведомилась она, когда разбойница вернулась.

— И да и нет. Я владелец клубов, это да. После войны цена на недвижимость была низкая, потому я вложилась в парочку разваливающихся зданий, с помощью прочих доходов, — она посмотрела на королеву, намекая, что лучше ей не знать о способе получения этих доходов, — отремонтировала фасад и меблировала помещения. Получились небольшие трактиры со сносной кухней и маленькими дешевыми комнатами днем, и шумоизолированными помещениями для азартных игр ночью. Что насчет борделей, то я не являюсь их владельцем. Я лишь что-то типа крышую их или же, правильнее сказать, предоставляю аренду и защиту. Опять же после войны, солдатня наводнила улицы, и их развлечения зачастую переходили границы дозволенного. Потому группа девочек и обратилась ко мне за помощью. И я обеспечила им место и защиту в обмен на нехилый такой процент от их общей выручки. Плюс к тому же есть несколько разовых доходов со ставок на поединках или же скачках, тоже неплохая возможность заработать.

— Твои люди участвуют в поединках и скачках? — удивилась королева.

— Если хотят, но в основном мы занимаемся, как было записано в одном из заведенных на нас дел, — «незаконным букмекерством». Собираем ставки на других и рассчитав определенный процент, выплачиваем часть удачно поставившим и ничего не возвращаем проигравшим, в общем как и обычные ставки.

— Но это не все твои достижения, как я понимаю, ещё есть грабёж, взятничество и манипуляции, — подколола Мэва.

— Думаю, королева, тебе лучше об этом не знать, — лукаво усмехнулась Лиса, вставая из-за стола со снова опустевшей кружкой, — а теперь, прошу простить, но мне пора.

И она ушла. Хоть по этикету последнее слово должно быть за королевой. Но Мэва усмехнулась, понимая, что эта девушка игнорирует любой этикет, хотя бы даже тем, что ест и пьет при ней. Стоит, наверное, сказать спасибо, что она удосужилась прожевать пищу и отвечать не с набитым ртом, хотя в начале она пыталась. Королева осмотрела столовую, вздохнула и направилась в свою палатку. Завтра будет новый долгий день в седле, потому надо хорошенько отдохнуть.

====== Часть 6 ======

Когда отряд Мэвы приближался к Трогиру, королева сразу обратила внимание на черные знамена, развивающиеся над частоколом. Похоже, Нильфгаард уже занял город. Разведчики донесли, что на постройках не заметно следов осады, а некоторые из них служат захватчикам как хранилища добычи, свозимой из окрестных селений, а склады стережет всего один небольшой отряд.

— Вот почему донесения из Трогира не приходили, — буркнула под нос Лиса, а потом уже громче добавила, — скорее всего жители сами сдали город.

— С чего такие предположения? Или это твои люди постарались, чтобы Нильфгаард беспрепятственно вошел в город? — подозрительно покосилась на разбойницу Райла.

— Да, Райла, ты как всегда права. Знаешь, а ещё мне иногда нравится переодеваться в старого бородатого мужика и выдавать себя за герцога Ардаль аэп Даги, — паясничала рыжая.

— Успокойтесь! — вскрикнула королева, — Лиса, объясни свои предположения.

— Да тут и объяснять нечего. Донос от своих из Трогира я не получала, значит они не хотят палиться и подставляться, в лучшем случае…

— А в худшем? — спросил Гаскон.

— В худшем… В худшем — мои люди мертвы, и нам никто не поможет при атаке, — посерьезнела девушка, твердо смотря на город и сжимая поводья.

— Кхм, да. Ворота открыты. Видимо, Черные не ожидают атаки… — прервал гнетущую паузу Рейнард, — Мы можем использовать фактор неожиданности. Отбить город и…

— …и забрать золото, — закончил Гаскон.

Мэва ненавидела нильфгаардцев, нуждалась в золоте на содержание армии, а также желала оправдать возложенные на неё надежды рыжей разбойницы. Так что у неё было три хороших причины атаковать Трогир. Не теряя больше времени, королева велела солдатам приготовиться к бою. На этот раз защищаться пришлось захватчикам города.

Небольшой отряд не смог долго сопротивляться воинам Мэвы, тем более, что через несколько минут после начала битвы черным нанесли удар со спины. Это оказались краснолюды и люди из банды лисов, живые и невредимые к счастью их главаря. Королева видела счастливую, облегченную и победную улыбку на лице девушки, когда та заметила своих людей, такое же настроение прокатилось по рядам солдат и было подхвачено каждым рядовым. Знание того, что твои собратья живы и что они готовы помочь в общем деле, вдохновило армию. Воодушевленная Лиса направилась на крепостные стены, по пути убивая попавших под руку черных, поднявшись наверх, девушка срубила ближайший черный флаг с золотым солнцем. Через полчаса отряд нильфгаардцев потерпел полное поражение, и в городе не было ни одного черного знамени.

Бандиты счастливо обменивались со своими друзьями последними новостями, делились впечатлениями от битвы. Однако не все жители были рады победе королевы. Когда Мэва исследовала содержимое нильфгаардских складов, бургомистр, убеленный сединами мужчина с пышными усами, попросил Мэву поговорить с ним один на один. Лиса предупреждающе взглянула на королеву, красноречиво предупреждая её, чтобы она была на стороже.

— Госпожа… Я старик, смерть мне уже не страшна, так что буду с вами откровенен… Отряд ваш невелик, стало быть вы не оставите своих людей для защиты города. А эти бандиты лисы не выйдут в одиночку против черных, как сделали это раньше, просто останутся в своем клубе… А это значит, что Трогир скоро снова займут Черные. И как только они обнаружат, что их добро украдено, они захотят мести. Вы будете уже далеко… и они отыграются на нас, — старик опустился на колени и схватил край королевского плаща, — Ваше Величество… Умоляю, оставьте это золото. Иначе улицы Трогира омоются кровью женщин и детей.

Мэва размышляла, как быть со стариком: похвалить его за проницательность и беспокойство о судьбе жителей, или осудить за наглость и трусость? У Черной Райлы подобных колебаний не было:

— Да они предатели, все до одного, — она с упреком взглянула на рыжую, — Ничего странного, что город выглядит нетронутым… Должно быть, открыли перед нильфгаардцами ворота. А теперь хотят ещё, чтобы мы оставили им награбленное золото, ха!

Вперед к старику выступила Лиса, она присела на корточки перед его иссохшим лицом, посмотрела в старческие маленькие глазки и начала свою речь:

— Я — Лиса, бургомистр. Приятно наконец увидеть вас в живую, а не через посредников или в письменной форме, — старик с недоверием оглядел девушку, та закатила глаза и вздохнула, — в общем, верьте или нет, но считайте, что я говорю от лица всей банды. Я узнала у своих людей как был сдан город. Что ж ничего удивительного в том, что вы продались нильфам, я не нашла, не знай я эту вашу слабость, мы бы с вами не сотрудничали…

— Госп… — начал было старик, но возле его губ быстро мелькнул клинок, останавливаясь в запрещающем что-либо говорить жесте.

— Тс-с-с… Приберегите свои оправдания для суда. А сейчас… Вы продались нильфам, и в захвате города не предприняли какого-либо сопротивления. Мои лисы не глупцы, чтобы вылезать из норы в пасть к черным псам. Попади город в осаду, мои люди помогли бы жителям бежать или защищать их дома, но если этого не происходит, то значит надо успеть нажиться на том, что есть. Так что чтобы вы тут не говорили, мистер бургомистр, но захват города зависел от вас и только от вас. — она переместила нож к его горлу и процедила сквозь зубы злым шепотом, — и никогда, слышите? Никогда не обвиняйте моих лисов в том, в чем они не виноваты!

Она убрала нож, выпрямилась и отошла в сторону, позволяя королеве принять решение. После минутного колебания Мэва приказала солдатам погрузить награбленное золото на телеги.

— Как ты сам отметил, старец, моя армия немногочисленна. Именно поэтому я нуждаюсь в золоте, чтобы её увеличить.

Бургомистр ничего не ответил. Он поклонился королеве, после чего побрел прочь, тяжело опираясь на клюку, будто за время краткой беседы он постарел на годы. Рядом с Лисой он притормозил, мстительно взглянул ей в глаза и ушёл.

— Вот сволочь… — выругалась рыжая, — королева, тут такое дело. День близится к вечеру, у нас есть парочка раненных, да и…

— К чему ты клонишь?

— Останься с отрядом на ночлег в Трогире, мои люди обеспечат кров и пищу, а я пока улажу кое-какие дела, — королеве на миг показалось, что она слышит нотки мольбы в этих словах. Но Лиса была права: солдаты ранены, путь долгий, и она сама уже изрядно вымотана.

— Хорошо, остаемся. Но завтра с утра с первыми петухами покидаем город.

— Отлично, — благодарна улыбнулась девушка, — сейчас прикажу, чтобы вам готовили места для ночлега и вкусную пищу. Райла, — воительница аж вздрогнула от неожиданного обращения разбойницы в свою сторону, — ты же знаешь, где находится трактир и игорный клуб «Лисья морда»?

— Да, — с подозрением ответила черноволосая.

— Вот и проводишь королеву и её отряд туда.

— А что же ты собираешься делать? — заподозрил что-то неладное Гаскон.

— Ну, будем собирать пожитки и сворачиваться. Старикашка явно наябедничает на лисов нильфам, и тогда моим парням несдобровать, поэтому надо решить пару моментиков и, королева, в твоих рядах появятся новые бойцы.

— Ты, наверное, понесешь огромные убытки, мне жаль, — грустно заметила Мэва.

— Я так не думаю, — хитро и заговорщицки улыбнулась Лиса, — выигрывает тот, кто смеётся последним.

— Помощь нужна? — спросил Гаскон, чувствуя, что наклёвывается что-то незаконное.

— Пока что нет, но я буду иметь ввиду, если что, — она подмигнула и скрылась в дверях, выходящих на улицу, где сразу же послышались какие-то приказы и выкрики.

— Гаскон, не мог бы ты… — заговорил Рейнард после минутного молчания.

— Что? Проследить за ней? Не доверяешь хитрой лисичке? — осведомился кобелиный князь.

— Не то чтобы…

— Согласна с Рейнардом, Гаскон, даже если нет повода для переживания по поводу её преданности, но насчет неё самой — есть, она может чего-нибудь натворить, — проявила материнскую заботу королева.

— Ох… Так ей и передам, — улыбнулся парень, исчезая в дверях и спеша за скрывшемся за поворотом лисьим хвостом, — Лисенок! Забыл упомянуть, что отказ в помощи не принимается, — счастливо улыбнулся Гаскон, поймав-таки Лису. Девушка осмотрела его, прищурила глаза, огляделась по сторонам и, схватив того за грудки, затащила в переулок:

— Что Райла послала следить?

— Не угадала!

— Рейнард.

— … — она ждала ответа, уперев руки в бока и насупив маленький носик, от такой милой картины губы кобелиного князя растянулись ещё шире, — угадала, а ещё Мэва переживает, что ты натворишь дел, — брови девушки взметнулись вверх, — сама потом с ней разберешься. Так какой план?

Девушка вздохнула, ещё пару минут посверлила взглядом парня, вздохнула повторно, хмыкнула. Гаскон решил не мешать ей и просто наблюдал за всеми её метаморфозами. Наконец Лиса, видимо, приняв какое-то решение, огляделась по сторонам, взяла парня за рукав и, буркнув тихое «пойдем», повела его за собой. Самодовольная улыбочка никак не хотела сходить с лица парня весь путь. Его рукав крепко держала маленькая ручка, как будто он сбежит при первой возможности, а глаз радовался при виде лисьей шкуры, которая очерчивала хрупкую фигурку девушки: хвост метался из стороны в сторону при ходьбе, а ушки поднимались и опускались с каждым шагом. Казалось, что он оказался в какой-то сказке — его ведёт куда-то лисичка-сестричка, они проходят какие-то темные дворы и переулки, и по итогу этого маленького приключения их ждёт счастливый конец. Только вот, как уже говорилось, когда кажется — креститься надо.

Они пришли к какому-то небольшому, неприметному домику. Лиса отпустила рукав парня, на что он даже слегка разочаровался, достала отмычки из какого-то кармана и с легкостью вскрыла замок. Гаскон воровато огляделся:

— Ты так любой дом вскрываешь средь бела дня? — зашептал парень.

— Нет, — ответила рыжая, — только свой собственный схрон, — она открыла дверь и пропустила вперед парня, — стоит дождаться остальных.

Кого «остальных» кобелиный князь решил не узнавать, все равно скоро сам всё увидит. Он осмотрел внутреннее убранство домика: стол на скорую руку — доски на ящиках, пара шкафов с всякой разной одеждой, видимо для маскировки, какие-то картины у стенки — наверняка краденные, мечи, арбалеты, луки, ножи, веревки… В общем ничего интересного. Лиса же зажгла пару свечей у стола и начала рыться в ящиках, доставая какие-то бумаги. Тут в дверь постучали трижды, потом помолчали и ещё раз постучали два раза.

— Открой дверь, — послышался голос девушки откуда-то со стороны кипы бумаг. Он открыл. На пороге стояли пара низушков, эльфов, людей и краснолюдов, которых парень смутно припоминал в банде Лисы, и несколько совершенно незнакомых ему парней и краснолюдов. Вся толпа тоже оглядела его с ног до головы, а потом через плечо посмотрели на кивающую девушку. Успокоившись, они вошли, а Гаскон заметил, что в сей компании есть и несколько девушек, как эльфок, так и краснолюдок. Все разошлись по углам, кто-то присел на ящики, кто-то на пол, кто-то подпер стенку, или же просто остался стоять на месте. Гаскон решил не мелочится и прошёл к главарю, присев на доски стола. Девушка не обратила на него внимание, наконец найдя какой-то чертеж и разглаживая его.

— Ну в общем, начнем с малого. Бухгалтерию трактира и клуба я мельком просмотрела, вроде все нормально. Оставшиеся запасы мы потратим на солдат королевы, и разделим между отрядами. Что касается отрядов… — она тяжело вздохнула, — местную точку придется прикрыть, давить на бургомистра больше не получится, поэтому первый отряд собирает монатки и отвозит их все окольными путями, через леса к границе с Реданией, туда же Уэверт направит девочек из Альдерсберга. Придется оставить наши пожитки в реданском порту, Аксель должен помнить, что у нас там несколько складов, — низушек среднего возраста кивнул, — замечательно. В Редании пока попридержим девочек, а потом как черные отойдут за Яругу вернемся домой. Второй же отряд, можно сказать добровольцев, потому как, он пойдёт вместе со мной и королевой дальше. Пока неизвестно куда и надолго ли, но пойдёт бороться с нильфами, — многие из собравшихся воодушевились, — но пока что надо собрать все пожитки и провернуть последнее дельце, — Лиса глянула на молчавшего Гаскона, — мы кое-что заберем у местного бургомистра, — оскалилась девушка.

По группе прошла похожая улыбочка, и хоть было видно, что многие хотят поучаствовать, но они уходили из дома, видимо заранее зная, кто и чем должен быть занят. Остались пара краснолюдов, один низушек и трое эльфов.

— Каков план, Фокс? — спросил светловолосый эльф. Рыжая опять разгладила чертёж и начала объяснять.

— Бургомистр живёт в людном месте, потому просто так вломится к нему не получится, плюс к тому же в свете последних событий, он наверняка будет находится дома. А значит его надо выманить… Например, если ему придет сообщение, что кто-то копается в его документах в ратуше. Так что Зельдар, Коин и Сонтейн, — обратилась она к двум краснолюдам и крайнему эльфу, — вы пороетесь в бумажках нашего старичка, пока Лонтейн будет стоят на шухере, надеюсь помните, как туда залезть?

— Чавой-та там не помнить? — шуточно возмутился один из краснолюдов, вроде Коин.

— Вот и прекрасно. А мы с Лимбортом, Николсом и Гасконом влезем в его дом, — четверка, получив задание ушла, — такс, Лимборт, на тебе черный выход, обеспечь спокойный отход. Николс, будешь на шухере, сигнал такой же как обычно. Ну а мы с тобой пошаримся в кабинете старика, — повернулась она к Гаскону. Парень внимательно разглядывал план здания: кабинет на втором этаже, между двумя спальнями, войти и выйти в кабинет можно двумя путями — через балкон и через чердак спустится на второй этаж, а там по коридору дойти до нужной двери. План ясный, только вот чего такого они должны украсть, чтобы это так легко можно было вынести, но об этом он решил узнать потом.

— Начинаем как обычно без пятнадцати час, к этому моменту он должен узнать о взломе в ратуше. Советую выспаться. А пока что свободны, — парни кивнули и вышли из дома.

— Так что мы будем красть?

— Любовные письма.

— Ты что писала ему любовные письма? Фу-фу, могу дать свой адрес, если очень надо, пиши мне.

— Не я, моя специально подосланная женщина, — на непонимающий взгляд Гаскона пришлось пояснить, — Старик хоть и получал от нас взятки за клуб и некоторые прекращенные дела, но был ярым противником нелюдей, пришлось найти этому хрыщу любовницу, которая прополоскала ему мозги, и вроде он стал более сносно относится к краснолюдам, которые здесь живут. Плюс к тому же это была неплохая страховка в случае чего — просто шантаж и все дела решены. Но сейчас он может доложить нильфам про подосланную любовницу, а значит она окажется под ударом, из этого следует, что надо выкрасть письма, и кое-что оставить в подарок на память, — хитро улыбнулась Лиса.

В без пяти час Гаскон, стоя на крыше дома бургомистра, видел приближающийся по площади силуэт:

— Доносчик идёт, — шепнул он сидевшей позади рыжей, он присел рядом и осознал, что наслаждается, проворачивая с ней всякие дела, будь то планирование сражения или проникновение со взломом. Ещё через несколько минут уже два силуэта почти бегом отошли от дома, один из них крючковатый и с палкой, — пора.

Лиса встала с насиженного места, спустила веревку, взяла в зубы отмычки и начала медленно спускаться вниз. Гаскон полез следующим, он дождался, пока девушка вскроет балконную дверь и зайдёт, а потом уже слез сам. Внутри, они задвинули плотные шторы и зажгли небольшую свечу. Парень направился к столу, сам вскрыл замки на ящиках и начал искать там, пока рыжая возилась с сейфом, в одном из ящиков он нашёл ключ и, подозвав девушку, показал ей находку, та благодарно улыбнулась и, взглянув на часы, направилась обратно. Быстро открыв железную дверь, она распихала по карманам пачки каких-то акций, передала парню пару увесистых мешков с монетами и в дальнем углу сейфа, наконец нашла письма.

— Что теперь? — шептал Гаскон.

Девушка подошла к свече и подожгла всю пачку разом, свет озарил комнату, и только, когда от писем остался лишь пепел, она повернулась обратно к сейфу и достала точно такую же пачку, с похожими конвертами:

— Если он захочет показать эти письма черным, его ждёт долгая и мучительная смерть, — она ещё раз взглянула на часы и объявила, — здорово. Управились за пятнадцать минут. А сейчас пора делать ноги отсюда.

— Согласен, Лисенок. Но если тебе понравилось проводить со мной вечера при свечах, то можем повторить, — Гаскон шутливо поиграл бровями, на что девушка прыснула в кулак и легонько ударила его по плечу.

Они закрыли сейф, замели следы, закрыли балкон, залезли обратно на крышу, убрали верёвку и со спокойной душой направились в корчму спать. А утром, когда отряд королевы покинет Трогир, когда старик решит проверить документы в сейфе, он узнает о краже.

====== Часть 7 ======

Отряд Мэвы приближался к Росбергу. И уже из далека был виден столб пламени, которым был окутан весь город.

— Что… Что тут случилось? — ошеломленная Райла оглядывала пепелища.

— Война… — тихо проговорила Лиса, пытаясь подавить в себе слёзы вместе с воспоминаниями.

В «несокрушимой» стене Росберга зиял пролом в сто локтей шириной, а сама крепость, охваченная пламенем, извергала в небо черный дым.

— Я… я не понимаю… Как это возможно?! — с замиранием сердца говорила Райла.

Времени на рассуждения не было — нильфгаарлские лазутчики заметили отряд Мэвы. Королева знала, что битвы не избежать, а потому дала сигнал занять оборонительные позиции и вынула меч. Две её спутницы хоть в чем-то сошлись, и Мэва видела на их лицах одинаково воинственные выражения. Они были готовы любой ценой разбить нильфгаардцев, и королева разделяла их настрой.

Бой длился недолго. Как и в случае с Трогиром, лирийцам помогли партизаны-лисы, которые вскоре присоединились к битве и доложили, что прервали всевозможные коммуникации черных, дабы те не вызвали подмогу. В этом сражении лисы проявили себя, наверняка, лучше всех, не жалея врага и не беря пленных. С ними могла сравнится только сама Черная Райла, которая самолично добивала раненных нильфов. Королева видела каким горем была для обеих девушек потеря Росберга.

— Высматриваете знамена Демавенда! — скомандовала королева, надеясь, что король смог как-то выжить, — Если он здесь, мы должны его найти!

Отбив город, Мэва осмотрела то, что от него осталось. Постройки, которые не были разбиты снарядами катапульт, были подожжены после захвата города. Среди руин лежали десятки обугленных тел — это были воины и селяне, искавшие в крепости спасения от захватчиков. Видимо лисы не смогли или не успели вывести всех жителей. Было видно, что некоторые из них пытались заслонить детей от огня собственными телами…

— Проклятье! — выругалась королева, ударив кулаком в стену.

Недалеко от неё стояло полностью сгоревшее и разрушенное до основания здание, рядом с канавой валялась железная табличка с мордой лисы, такую Мэва уже видела, в Трогире, когда оставалась в корчме банды лисов. Рядом с табличкой на корточках сидела рыжая разбойница и с грустью оценивала разрушения, слушая сбивчивый доклад какого-то мужчины с перебинтованной рукой.

— Лиса, — королева тихо позвала девушку, та обернулась, стараясь незаметно вытереть дорожки слез, — какие потери?

Рыжая взглянула на мужчину и взглядом указала на королеву. Он сглотнул и продолжил доклад уже более громче:

— Госпожа, по приказу Фокса мы попытались увести жителей, но многие из них не желали покидать свои дома, веря в здешние стены, — он глянул на огромную зияющую дыру в крепости, — Нас быстро выследили черные, потому пришлось уменьшить вылазки и быть скрытнее. А когды… — он тяжело вздохнул, — когды бомбануло, большая часть лисов и небольшая группа горожан были в подземельях… Немногие смогли выбраться на другую сторону… Случился обвал и…

— Сколько? — тихо спросила Лиса.

— Пятнадцать наших, Лис. Восемь простых, — девушка сделала глубокий вдох, запустила пальцы в волосы и задержала дыхание, — мы всех похоронили, Лис. Как полагается.

— Оставшиеся?

— Почти все ранены, кто-то обожжен, — он махнул перебинтованной рукой, — кого-то продырявили их стрелы, кого-то знатно отбило камнями…

— Всё успели вынеси? — кивнула она в сторону разрушенного здания.

— Да, все закрыли и вывезли, ещё когда Уэверт проезжал… Какие будут приказания?

— Все к медикам и живо! — она посмотрела на королеву красными глазами, оглядела валяющиеся вокруг тела, — а потом, кто более-менее цел, поможет хоронить остальных.

Королева сочувствующе сжала плечо Лисы. Ей тоже было больно видеть все эти разрушения и смерти. Девушка ничего не ответила, обреченно кивнула и осмотрелась. С секунду ещё постояв, она сама направилась помогать солдатам уносить тела. Мэва проводила глазами девочку, которая слишком рано стала взрослой. Её сын, Виллем, сейчас примерно того же возраста. Но королева не могла представить, чтобы тот в тяжелый час не плакал бы, закрывшись в своих покоях, а стойко продолжал делать то, что надо даже со слезами на глазах. Такой порыв рыжей поддержала и Райла. Они на несколько часов решили забыть прочие разногласия, сплоченные общим горем. Но такая идиллия длилась недолго.

Из-под тлеющих развалин донеслись приглушенные стоны. Солдаты бросились на помощь, голыми руками хватая горячие от огня кирпичи. Наконец один из пехотинцев крикнул:

— Сюда! Живой!

Мужчина, которого нашли среди руин, был страшно обожжен: его лицо покрывали струпья и наполненные гноем волдыри, от него несло паленым мясом. При виде Черной Райлы несчастный с великим трудом поднял дрожащую руку в приветствии:

— Лейтенант-инженер Хавьер Лемменс по вашему приказанию прибыл.

— Медик! Пошлите за медиком! — отдал приказ Рейнард, рядом с ним поравнялась Лиса, которая тоже с интересом рассматривала выжившего.

— Хавьер?! Что с тобой случилось… — давя в себе всхлипы спросила Райла.

— Я… Не знаю. Я руководил обороной восточной башни… Мы грели в котле масло, чтобы вылить его нильфгаардцам на головы, когда… Снаряд… В нас попали… Котел опрокинулся, все охватил огонь… Не знаю, что было дальше, — с трудом отвечал инженер, рыжая с упреком взглянула на воительницу — беднягу можно было допросить и потом, а сейчас ему нужна медицинская помощь.

— Замок пал, — с сожалением произнес Райнард.

— Проклятые скоя’таэли…

— Что ты сказал? — не расслышала Райла.

— Крепость была отлично подготовлена, мы могли выдержать месяц осады, может, и два… Но среди нас были предатели… Эльфы. Краснолюды. Они заложили заряд под опоры… Взрыв был таким, что башня задрожала. Целый участок стены рухнул. Наши люди ринулись закрыть пролом…

— Пиздёж и провокация, — встряла разбойница, за что получила гневный взгляд Рейнарда, — прости, королева, но это гнусная ложь. Все нелюди, поступавшие в армию, проходили проверку. И не просто на верность, а на ненависть к черным. Я настояла, чтобы нелюдям дали право вступить в ряды солдат, и я же давала заверение, что никто их них не является шпионом Нильфгаарда и никогда не перебежит на их сторону…

— Ты не можешь уследить за всеми. И что это за проверка? Они не были шпионами Нильфгаарда, а были твоими шпионами? — возмутилась черноволосая воительница.

— Могу. Каждый эльф и краснолюд проверялся по лично составленным мною критериям. И главная среди них была предыстория. В армию брали только тех нелюдей, которые ощутили на себе разрушительную силу черных в прошлую войну. У многих из них погибли родственники, кого-то пытали, у кого-то пострадал бизнес, а кто-то остался ни с чем. У этих эльфов и краснолюдов была причина воевать против нильфов, и свой гнев они знали куда направить. Они не могли предать.

— Но они это сделали, — возражала Райла.

— А может быть это был фокус с переодеванием? Может быть вас, людей, специально хотят настроить против белок? Ты об этом не думала, — настаивала на своем рыжая.

— Не нам уже решать, что да как было, — попытался утихомирить ссорившихся девушек Рейнард, заметив, что к его словам прислушались, он обратился к Хавьеру, — солдат, я знаю, что ты страдаешь… Но Королева Мэва прибыла сюда, надеясь на встречу с твоим владыкой, Демавендом. Нам нужно знать, что с ним стало.

— Ясно дело. Он в Альдерсберге, — ответила Лиса, солдат удивленно, на сколько это ему позволяло ранение, посмотрел на неё и, кивнув, продолжил:

— Да, к счастью, его здесь не было. Он наблюдал за подготовкой крепости к осаде, а после вернулся в Альдерсберг. Каких-то два-три дня назад…

— Тогда отправимся вслед за ним. Рейнард! Вели людям собираться в путь, — скомандовала королева.

— Госпожа, постойте… А… А кроме меня кто-то выжил? Хоть кто-нибудь? — взмолился солдат.

— Да, наши союзники — банда лисов, хоть они тоже были знатно потрепаны, пытаясь вывести жителей через катакомбы. А среди солдат… Нильфгаардцы могли взять пленных… Надежда есть, — ответила Мэва.

— Как они могли… Целый гарнизон, целый город, — причитал Хавьер. — Звери.

— Солдат… Мои медики займутся тобой и сделают все, что в их силах. Потом я дам тебе охрану и отошлю в родные края, чтобы дома… — постаралась заверить его королева.

— Вот мой дом, Ваше Величество. Росберг. Госпожа… Умоляю… Позвольте мне присоединиться к вашему отряду. Позвольте мне отомстить!

— Я ценю твой боевой дух… Но в таком состоянии…

— Ваше Величество… Боец из меня теперь и правда никудышный, но я инженер. Я выстрою для вас осадную башню, баллисту, мост… Что только пожелаете. Только дайте мне шанс.

В искаженном хриплом голосе Хавьера было столько боли, столько ярости, что Мэва не смогла ему отказать. Как только лекари перевязали его раны, а Лиса собрала остатки своей банды, отряд начал выступление в сторону Альдерсберга, следом за Демавендом — и нильфгаардцами.

В какой-то момент с конем Мэвы поравнялся скакун Черной Райлы. Губы воительницы, сжатые в тонкую линию, были закушены до крови:

— Госпожа… Дорога на Альдерсберг лежит через Синявую Пущу. Там затаились скоя’таэли под командованием Эльдайна. Эти подонки разбили мой отряд… И сдали Росберг врагу… вроде… — Райла сделала глубокий вдох, чтобы унять дрожащий от гнева голос, — Умоляю вас, госпожа, заклинаю всем святым… Давайте найдем его. Найдем и убьем.

Мэва едва заметно кивнула. Будь здесь Лиса, она бы что-нибудь вставила и, наверняка, убедила бы Райлу, что эльфы тут не причем, но главарь лисов сейчас была со своими выжившими, самолично помогая медикам и поддерживая бойцов. Дорога в Альдерсберг обещала быть долгой и тяжелой.

Через пару дней пути, когда медики подлечили лисов, Мэва смогла оценить пополнение в своих рядах. По подсчетам Рейнарда после Росберга к отряду присоединилось около тридцати участников банды, причем они не все примкнули именно в городе, многие подходили из леса или ближайших селений, видимо лисы имели несколько мест, где они могли скрыться, королева припомнила как Лиса их называла — «норы», что ж, похоже. Также бандиты докладывали, что определили выживших жителей Росберга, которых успели вывести, в более-менее целых деревнях.

Рыжая разбойница тоже приободрилась и теперь уже ехала со всей свитой, иногда перекидываясь шуточными репликами с Гасконом или обсуждая стратегии с Рейнардом. На удивление королевы девушка нашла общий язык с графом и даже иногда у него что-то спрашивала, как у опытного воина. Когда отряд проезжал очередные пустые хаты, кобелиный князь встрепенулся в седле и обратился к Мэве:

— Не нравится мне это, — Мэва проследила за его взглядом и наткнулась на хижину с обгоревшей крышей.

— Почему?

— Она кажется брошенной… Но смотри, под стрехой висят сушенные фрукты и грибы. Кругом голод — и что, никто не соблазнился? На твоем месте я отправил бы туда лазутчиков.

Она посмотрела на Лису,которая тоже задумчиво вглядывалась в домик, видимо не имея на это никаких других предположений, и тогда королева последовала совету Гаскона и отправила трех пехотинцев на разведку. Они вошли в хижину. Сначала все было тихо… А потом раздалось рычание, солдаты вылетели наружу, путаясь в собственных ногах. Мэва достала меч в убеждении, что их вот-вот атакует стая гулей или наккеров… Но ее опасения не оправдались. На пороге хижины появилось никакое не чудовище, а косматый пес. В зубах он держал изодранный клочок ткани. Лиса достала откуда-то кусочек колбасы и слезла с коня, подходя к собаке.

— Ваше Величество… — оправдывался красный от стыда лазутчик, прикрывая дыру в брюках, — Внутри было темно, а этот пес напрыгнул на нас без предупреждения, кусался и брехал… Смотрите аккуратнее с ним, — обратился он к рыжей девушке, которая подзывала к себе пса.

— И как же он должен был предупредить вас о нападении? В письменной или устной форме? — смеялась Лиса, уже почесывая пса за ушком, от чего тот быстро забил хвостом оземь.

— Норовистый! — улыбнулся Гаскон и подкинул еще один кусочек сухой колбасы.

Оказалось, что в хижине живет только этот пес: как и многие другие жители Аэдирна, его хозяева пропали бесследно. Однако он все ещё верно стерег подворье и ждал их.

— Возьмем его с собой, — сказал Гаскон, — Иначе он сдохнет тут с голоду или кто-нибудь его сожрёт.

— Смотри-ка, песик, за тебя вступился сам кобелиный князь, а это ни хухры-мухры, — продолжала тискать пса девушка, королева с родительской улыбкой наблюдала, как Лиса возится с псом, то кидая ему палку, то вычесывая животик, то поглаживая шерстку.

— Нам пригодился бы в лагере такой бдительный охранник, — сказала королева. — Что ж, пусть идет с нами. Но ему нужно дать имя.

— Может, Рейнард? — предложил Гаскон, широко улыбнувшись. — Будет приходить по твоему зову, садиться по команде и доносить… то есть приносить, что попросят.

— Следи за языком, — проговорил Рейнард, сжимая рукоять меча, — Или узнаешь, что я не такой уж ручной, как ты думаешь.

— А ну перестаньте оба. Это приказ. А что до тебя… — королева посмотрела на пса, который так и не хотел отдавать рыжей разбойнице кусок ткани, а наоборот ещё больше тянул на себя, видимо приняв это за какую-то игру, — Раз уж тебе так нравятся солдатские штаны, нареку тебя… Панталоном. Что скажешь?

Пес буйно завилял хвостом. Похоже, это имя пришлось ему по нраву.

— Какой хороший мальчик! Отдай-ка эту тряпку, а на привале, я обещаю, раздобыть тебе косточку, — сюсюкалась с Панталоном бандитка.

— А как же я? Я что не хороший мальчик? — шутливо надул губы Гаскон, когда девушка, оставив пса в покое, залезла обратно в седло, — а меня погладить?

Она вздохнула, вытерла руки о куртку и потянулась к парню, тот опешил, явно не ожидая, что его шутка зайдёт так далеко, и даже слегка покраснел. Лиса же уже, отодвинув капюшон, просунула пальчики за ухо бандита и почесала, приговаривая «хороший мальчик». А потом заливисто засмеялась. Рейнард тоже повеселел и добавил:

— Неправда, он плохой мальчик, клевещет на добропорядочных графов…

— Так что же, мне и тебя, Рейнард, за ушком почесать? — спросила королева, которая вместе с Лисой не прекращала смеяться, граф не меньше Гаскона впал в шок и также покраснел.

— Королева, есть предложение, — обратилась к ней Лиса, — а давай, когда в следующий раз они начнут спорить, мы с тобой просто погладим их? Смотри как убойно работает, — проговорила она, так и не убрав руку из коротких черных волос Гаскона. Тот сразу встрепенулся, перехватил руку девушки и переместил той на седло, а сам, пришпорив коня и что-то буркнув под нос, отправился подальше от назойливых рук рыжей. Рейнард тоже последовал его примеру, и скоро они ехали вместе, в полном молчании.

====== Часть 8 ======

Отряд Мэвы приближался к Синявой Пуще. Это был дремучий лес, чьи запутанные ветви застали ещё эпоху Сопряжения Сфер. Лишь при короле Видемонте через чащобу проложили тракт, значительно сокративший время пути из Росберга в Альдерсберг.

— Даже в мирное время это была небезопасная дорога, — сказала Райла. — А теперь… Сюда никто и не суется.

— Ну и правильно делает! — встряла Лиса. — А то ходют всякие. Топчут. Гадят. Зверье убивают. Эльфам спокойно жить мешают.

— Спокойно жить? — возмутилась воительница, — да ская’таэли хотят нас выжить из наших же домов…

— Которые когда-то были их домами… Знаешь, Райла, давай не будем спорить здесь. Это лес. Он любит тишину, — спокойно улыбнулась рыжая, прикрыла глаза и прислушалась, потом нахмурилась и огляделась по сторонам, — И эта тишина какая-то тревожная. Что-то здесь не так.

На окраине леса у дороги росла огромная ива. Ее ствол заслоняли поникшие ветви, и это было похоже на лицо, скрытое распущенными волосами. Мэва мысленно согласилась с разбойницей, потому как у неё засосало под ложечкой. Не нравился ей ни сладковатый запах, исходящих от дерева, ни металлический звон крыльев насекомых. И потому она послала вперед разведчика. Солдат раздвинул ветви — и отпрянул назад. К дереву были привязаны люди, покрытые камедью, сочащейся из зарубок в стволе. Ее густой запах приманил полчища насекомых: мух, оводов, пчел, жуков. Они прилипали к коже, заползали людям в уши и ноздри.

— Эльдайн приветствует нас в своем лесу… — шепнула Райла и глянула в сторону шокированной Лисы.

Мэва подошла к иве. Привязанные к стволу люди все ещё были живы: те, кого эльфы схватили недавно, шевелились и выли, моля о помощи. Те, что висели на дереве уже несколько дней, лишь следили за королевой налитыми кровью глазами. Рядом встала рыжая разбойница:

— Королева… Я не могу найти оправдание этому поступку. Эльдайн… он видимо перенял жестокость у черных. Но и о своей хитрости не забыл, — она сглотнула, виновато опустила голову, а потом решительно повернулась к собеседнице, — это ловушка. Он прекрасно понимает, что ты не оставишь в беде свою расу, что ты им поможешь, что задержишься и отвлечешься… Королева, если ты решишь ступить в капкан, дай моим людям и нелюдям ступить в него вместо себя… Я не знаю, осмелятся ли ская’таэли атаковать лисов, или хотя бы своих собратьев, но попробовать стоит.

— Я не виню тебя, Лиса, или твоих ребят… Но сделать что-то надо, и как можно скорее, — ответила Мэва, соглашаясь на предложение разбойницы, та быстро ретировалась и обратилась к своей банде, что-то объясняя.

Королева видела, что многие нелюди смотрят на привязанных с грустью и виной, а потому предложение своего главаря некоторые даже недослушали, решительно направляясь к дереву, тем самым пытаясь доказать себе и всем остальным, что им нет дела до пола или расы. Они немедленно вынули ножи и бросились перерезать веревки. Многие из лирийцев вскоре пришли им на помощь. Но как только первый несчастный был освобожден, в ствол ивы вонзилась горящая стрела. Покрытое камедью дерево тотчас же вспыхнуло. Пламя живьем пожирало пленников и тех, кто пришел им на помощь. Лиса дернулась было к дереву помогать своим выбраться, но её удержал Гаскон, который громко выкрикивал команды к отступлению. Это помогло не всем, несколько остались там навсегда. Через миг из чащи выскочили эльфские воины.

— Ловушка! — крикнул Рейнард. — Защищайте королеву!

— Лисенок, очнись! — тряс за плечи девушку Гаскон, — ты нужна здесь и сейчас!

— Но как же… Это же для кого-то свои? Как?

— Я не знаю, Лисенок, но надо торопиться, — он сжал её ладошку, приободряя.

— Да. Надо, — отозвалась решительно девушка, она развернулась к своей банде и громко и быстро начала говорить, — ская’таэли жестоко убивают всех, без разбора. Как нильфгаардцы. Это надо прекратить. Кто со мной? — ответом ей были воодушевленные крики. Гаскон кивнул каким-то своим мыслям и повел своих кобелей в битву.

Сражение велось в поистине адских условиях: в клубах удушающего дыма, озаренных светом пламени, под вопли сгорающих заживо людей. Атаковавшие их эльфские повстанцы сами выглядели как призраки: на их лицах пестрели черные полосы, а глаза пылали ненавистью и жаждой крови, причем зачатую им даже было без разницы кто падет от их клинка. Но некоторые отстранялись и опускали оружие, когда видели эльфа или краснолюда перед собой, а когда замечали, что расы сражаются на равных и готовы в любую минуту прикрыть друг другу спины, неважно человек ты или нелюдь, они отбрасывали луки и мечи. Такие были, но было их немного.

Битва длилась недолго, но была выматывающей и жестокой. Гаскон всё время посматривал на Лису, боясь за её реакцию, для девушки, что защищала права нелюдей, такой их поступок выбивал почву под ногами. Но она держалась, из последних сил, стойко принимала все удары судьбы. Тяжело дыша, Мэва стояла посреди поля битвы. В воздухе стоял такой густой запах крови, камеди, гари, что у королевы кружилась голова. Рядом стояла поникшая, что-то для себя решившая разбойница. Нелюди из банды лисов подвели сдавшихся эльфов.

— Я слышала, что скоя’таэли жестоки… — сказала, наконец, королева, пряча меч. — Но, честно говоря… Не ожидала, что настолько. Почему же вы сдались? — обратилась она к пленным.

— Мы не убиваем своих… Не хотели убивать. И ваши воины, им неважно кто человек, а кто эльф. Мы сожалеем, Rhena{?}[Королева]. И знаем, что такие поступки люди не прощают.

— Не прощаем! Повесить их надо всех до одного! — отозвалась Черная Райла.

— Не прощаем… — вторила Лиса тихим голосом, она взглянула на иву, — такого никто и никому не прощает, — она повернулась к королеве, — Королева, пусть… Пусть они уберут следы своих деяний, — она указала на обугленных людей, всё ещё крепко привязанных к дереву, — а потом… Потом, королева, ты сама решишь, что с ними делать, — с грустью добавила она, опустив голову и уходя подальше от дерева к своей банде. Эльфы проводили её взглядами, в них читалось восхищение, сожаление, грусть, не было и намека на ненависть.

— Повесить их, как они хотели повесить меня и моих людей, — радовалась близкому возмездию Райла.

Королева не знала, как поступить правильно. Она чувствовала злость и должна была наказать тех, кто повинен в десятках смертей, но в тоже время она видела высшую степень сожаления на лицах некогда врагов.

— Rhena, — позвал её один из эльфов, — мы знаем, что нас ждёт смерть и мы её готовы принять, только позволь наши телам оказаться в земле. Похорони нас, это большее, что ты и Фокс может для нас сделать.

— Вы знаете главаря лисов? — насторожилась черноволосая воительница.

— Лично нет. Но мы знаем о маленькой рыжей лисе, которая готова оказать справедливую помощь, у которой всегда есть план, которая умрет за своих людей… и нелюдей тоже. Не обижайся, Rhena, но будь все короли и королевы, как она, мир бы был лучше, — эльф улыбнулся, посмотрев в сторону, куда ушла рыжая, потом глянул на своих собратьев по несчастью, переговорил с ними о чем-то, и вновь обратился к королеве, — Передай кое-что Фоксу. Её помощник, Уэверт… Эльдайн держит его в заложниках и называет предателем. Многие наши против этого, но не осмеливаются идти против командира.

— Это важные сведения. Я…

— Не стоит, Rhena. Позволь нам умереть и не жалей о нашей гибели. Считай, мы сами выбрали этот путь, — сказал эльф, беря лопату и направляясь к дереву.

После того как пленные эльфы сняли с дерева и захоронили все тела, их повесили, и, как обещала Мэва, закопали рядом с новыми могилами. На душе у всех скреблись кошки. Мэва, чтобы не говорили эльфы, жалела и думала, что могла бы найти другой путь. Лиса ничего не сказала против, она прекрасно понимала, что если не сейчас, то когда-нибудь точно до этих эльфов добрались бы люди и отомстили, также жестоко и безжалостно, как они поступили с людьми. Рейнард решил не упоминать о раненных в этом сражении, прекрасно видя состояние королевы. Гаскон тоже не лез ни к кому, потому что понимал Лису, которая потеряла не только несколько своих ребят, но и по сути пошла против самой себя. Даже Черная Райла не испытывала должной радости от исполненной мести, она помнила осознанные лица эльфов, когда они просовывали свои головы в петли, помнила их слова о главаре лисов, помнила и звук хрустнувших позвонков, но только это не принесло облегчения, а лишь какую-то непонятную боль.

— Лиса… — позвала королева, — один из ская’таэлей сказал, что твой помощник, Уэверт, — рыжая обеспокоенно на нее посмотрела, — он в плену у Эльдайна.

Девушка открыла рот в немом вздохе, сжала поводья до побелевших костяшек, сглотнула, закрыла глаза, ожидая худшего:

— Живой?

— Да, — ответила Мэва, подъехав поближе к девушке, протянула руку и сжала её плечо, на миг мелькнула мысль, что не будь коня, войны и всех этих людей вокруг, королева бы прижала к себе маленькое тельце рыжей и сжала в материнских объятиях, слыша её тихие всхлипы, чувствуя, как рубашка промокает, мягко гладя её кудрявые волосы и давя свои собственные горькие слезы. Но они в седлах, на войне и не одни.

Лиса подняла взгляд голубых глаз, нет, это было уже не ясное небо, скорее острые льдинки. В них читалось беспокойство, решимость, боль и тоска. Мэва ещё раз сжала плечо девушки, так кивнула, и они продолжили путь.

На краю Синявой Пущи находилась небольшая деревушка Кривой Рог. Поселение было огорожено высоким частоколом, а его жители носили при себе оружие — цепы, секиры, утыканные гвоздями дубинки. Видно, соседство с эльфами было не из легких. Когда отряд расположился на постой, к Мэве подошли двое крестьян. Они склонили головы в знак уважения, и стали нервно теребить рубахи в руках:

— Госпожа… Тебе надобно знать, что тут, в лесу, эльфы встречаются по ночам с торговцами. Покупают у них оружие и лекарства…

Лицо Райлы, которая прислушивалась к разговору, исказила гримаса ненависти:

— Гавенкары… Редкостная сволочь. Ради наживы они готовы помогать убийцам, — воительница глянула на притихшую Лису, — Я настаиваю, госпожа… Мы должны найти их и покарать. Говорите же! Где проходят эти встречи?

— Я знаю лишь, что это где-то на севере отсюда, но точное место знал Уэверт, — ответила на заданный не ей вопрос разбойница, — он пару раз закупал там оружие для банды и настаивал, чтобы я в этом не участвовала и не светилась, не особо доверяя продавцам.

Селяне переглянулись, один из них почесал в затылке, другой поковырял ногой песок. Наконец один из них пробормотал:

— Скажем, госпожа, скажем. Только… В обмен на золото, — Мэва взглянула на рыжую и на Райлу, обе могли добиться ответа своими методами, и решила заплатить:

— Видно, что я беседую с деловыми людьми… Извольте. Вот ваша плата.

Королева вынула из кошелька несколько монет и швырнула наземь. Селяне бросились на четвереньки и принялись нашаривать деньги в траве, не обращая внимание на презрительные взгляды сопровождавших королеву солдат.

— Гавенкары приезжают с товаром к старой рыбачьей хате, на север отсюда. А Белки выходят к ним из леса перед тем, как пропоют первые петухи.

Королева велела солдатам готовиться к бою со ская’таэлями и приспешниками. Черная Райла присела на поваленный ствол и стала точить меч. Скрежет камня об острие звучал как мрачное обещание. Мэва обратилась к Лисе:

— Нам придётся сразится с эльфами… — рыжая кивнула, — Твои лисы…

— Знают, что ская’таэли перешли черту. Я не оставлю и не отвернусь от тебя, королева, в тот момент, когда нужна тебе. Поверь. Если я могу помочь — я это сделаю. Уэверт рассказывал о том, какое оружие ему здесь предлагали… Оно не подходило для работы в городе и для простых ограблений, скорее для жестокой войны, которую затеяли белки, — закончила девушка, отходя к своими прибывшим лазутчикам.

В нужный час Мэва подъехала к хате, на которую крестьяне указали, как на место встречи ская’таэлей и гавенкаров. Между деревьями мелькали огни факелов, были слышны приглушенные голоса.

— Ваше Величество… — прошептала Райла, — они у нас как на ладони. Мы должны действовать быстро, прежде чем эльфы отступят в лес.

— Не бойся, Райла, — королева потрепала воительницу по плечу. — Я не упущу такого случая. Лиса… Что скажешь?

— Скажу, что лисы идут в открытый бой, чтобы белки видели, кого они убивают, — решительно отозвалась девушка, на миг Мэве даже померещился уважительный взгляд черноволосой воительницы, но в следующую секунду там было уже привычное презрение.

— В атаку! — приказала королева.

Воины выскочили из леса на ничего не подозревающих эльфов и торговцев. И в первых рядах были лисы, злые лисы, которые ещё помнили предательство своих сородичей у ивы. Минутой позже погруженный во тьму лес наполнился отзвуками боя. И как в случае с ивой, некоторые ская’таэли отставляли луки и сдавались в плен, потому что не хотели убивать своих. Однако же, остальные окруженные эльфы сопротивлялись до самого конца, предпочитая смерть людской неволе. После битвы Мэва предпочла сначала разобраться с товаром гавенкаров, чем с пленными. Она открыла сундуки и сперва удивилась, что ящики наполнены паклей. Но потом Лиса показала, где нужно искать товар. Оказалось, что настоящий груз спрятан под низом: дротики с разрывающими внутренности крючками, медвежьи капканы, убийственные яды

— Страшное оружие, — сказал Рейнард, разглядывая содержимое ящиков. — Изготовленное так, чтобы перед смертью причинить как можно больше страданий.

— Этаким оружием бесчестно сражаться, — выпалил обычно молчаливый Эйк.

Гаскон не разделял возмущения. Он потянулся к одной из стрел, и с интересом взвесил ее на ладони:

— Трупу все равно, от чего он в землю ушел. А эти цацки ничего… Мои ребята хорошо бы ими воспользовались.

— Мне без разницы от чего падут мои враги, но своё имеющееся оружие я ни на что не променяю, — пожала плечами Лиса.

— Быть может, я потеряла корону, но не честь, — Мэва выхватила стрелу из рук Гаскона. — Я не позволю, чтобы солдаты сражались… вот этим. Рейнард! Вели бросить эти ящики в воду.

Утопив оружие гавенкаров, Мева ясно дала понять, что даже в самую черную годину не перестанет следовать законам рыцарской чести. Весть о случившейся резне разошлась по Аэдирну широким эхом, остудив запал тех, кто думал обогатиться на нелегальной торговле с эльфскими партизанами. Потом королева обратила свой взор на пленных и тяжело вздохнула.

— Rhena…

— Дайте угадаю, вы готовы принять горькую участь повешенных, — перебила их злая Лиса.

— Фокс, мы… Мы выполняли приказ. Нам нужны были лекарства и…

— Жестокое оружие для мести людям, — закончила королева.

— Да… Мы слышали, что было у ивы. Squaess me…{?}[Прости] — эльфы опустили головы, — Фокс… Уэверт, он…

— Я знаю. Зачем он Эльдайну? — ответила рыжая.

— Он называет его предателем и, наверное, хочет манипулировать тобой… — эльф поднял взгляд на девушку, потом будто что-то придумал, обратился к королеве, — Rhena, мы можем выступить твоими заложниками, уравнять шансы…

— В понимании ская’таэлей вы тоже станете предателями, что дали себя повязать. Но может это и правда слегка остудит Эльдайна, — задумалась Лиса, — Королева, можно тебя на пару слов? — Мэва кивнула, и они отошли от пленных и свиты ближе к лесу, — Королева. Помни, беря пленных, надо будет их кормить, содержать, сторожить… Я понимаю, что это ты знаешь и без меня, но также не факт, что эти пленные пригодятся в торге за жизнь Уэверта, хотя надежда есть. Королева, но также, может быть, они станут союзниками или хотя бы уйдут в сторону и не будут мешать. Я вижу, это тяжело, я всё пойму, королева.

Когда Мэва вернулась с этого короткого разговора, она вновь обратилась к эльфам:

— Я могу вас здесь повесить и похоронить, как это сделала у ивы, — она глянула на Райлу, которая не произнесла ни слова, — а могу дать второй шанс. Я не собираюсь вас заставлять сражаться против ваших же братьев, но и конвоировать вас тоже мне некогда. Поэтому я жду от вас клятвы, что вы не сбежите. А когда мы пройдём Синявую Пущу, вы сможете уйти на все четыре стороны.

— Rhena… — эльфы с неверием и восхищением взирали на королеву, склонившись в низком поклоне, они проговорили, — Va’esse deireadh aep eigean, va’esse eigh faidh’ar.{?}[Что-то кончается, что-то начинается.] Нам бы хотелось… — один из них снял беличий хвост, остальные последовали его примеру, — вступить в ряды лисов.

Лиса тяжело вздохнула, осмотрела свой отряд — многие с замираем сердца ждали решения главаря.

— Ess’tuath esse.{?}[Да будет так.] — коряво произнесла девушка эльфские слова, вызвав кривые усмешки у эльфов, — Но помните. Люди злопамятны. Мы не всегда помним чужие заслуги, но чужие промахи мы запоминаем навсегда. Вам придется постараться, чтобы омыть своё имя перед членами банды, передо мной и перед королевой.

На удивление Мэвы взятые в плен эльфы быстро влились в, как они сами говорят — aen hanse{?}[Компания, вооружённый отряд, членов которого связывают узы дружбы] лисов, и в следующих битвах не раз проявили себя, восприняв слова разбойницы всерьез, и правда, стараясь омыть кровью врагов свои имена.

====== Часть 9 ======

Проклятый лес не кончался. То там, то тут отряд Мэвы поджидали засады и ловушки скоя’таэлей. Банда Лисы иногда пополнялась новыми рекрутами, что очень не нравилось Черной Райле, но, как бы это странно ни звучало, если эльфы выбирали смерть, то это ещё больше злило воительницу. Королева не спешила лезть в душу черноволосой, да и сама Райла чаще и охотнее общалась с Рейнардом, с которым у них явно было больше общих тем для разговора, чем с королевой, которая спасает нелюдей. Мэва тяжело вздохнула. Но с другой стороны она имела поддержку банды лисов и более лояльное отношение их главаря к другим расам. Королева как раз поравнялась с Гасконом и Лисой, которые увлеченно о чем-то говорили.

— Так что, Лисенок? Ты же знаешь Старшую Речь? Скажи, например, о чем говорят вон те эльфы, что идут вдалеке, — подначивал девушку парень.

— Даже если бы я умела говорить и понимать эльфский, я бы всё равно ничего бы не услышала отсюда, — возмутилась Лиса.

— Так ты не знаешь их языка, — удивилась королева, — Тогда как же ты их понимаешь?

— Я знаю лишь некоторые фразы и слова, и то, как говорит Уэверт, «произношение у меня как у беззубого краснолюда», — спародировала она своего помощника, попытавшись встать повыше в седле и гордо задрав голову, — А понимаю я их, потому что они говорят на всеобщем, это раз. И я столько провела времени с ними, что могу по взгляду понять, что да как, это два. Вот, например, те эльфы, Гаскон, — показала она рукой на выбранных парнем подопытных, — говорят о степени натягивания тетивы и вроде о стрелах или о каких-то палках.

— Ага, так вот я прям взял и поверил тебе, — хмыкнул кобелиный князь.

— Пф-ф, ну хорошо, сейчас проверим. Королева, ты не против поучаствовать в этом эксперименте?

— И что же от меня требуется? — улыбнулась Мэва.

— Я сейчас позову парней, а ты спроси у них, о чем они говорили. На случай, если наш скептик подумает, что я им как-то подскажу, — глянула Лиса на Гаскона.

— Ну-ну, — ответил, ухмыляясь, тот.

— Дрейлон и Вэйрет, подойдите-ка ко мне, — позвала она эльфов, которые сразу притормозили возле дороги, дожидаясь главаря, — у королевы к вам небольшой вопрос.

— Кхм, да. Мне хотелось бы полюбопытствовать, о чем вы с таким увлечением говорили. Понимаете ли, хоть меня и обучали во дворце Старшей Речи, но некоторые… обороты речи я не понимаю, — распиналась королева.

— Конечно, Rhena, — немного не поняли эльфы, — вам интересно, о чем мы говорили?

— Да.

— Да так, знаете… о солдатском. Как тетиву натянуть, из какого дерева лучше делать лук, стрелы…

— Понятно, что ж, если это никакой не секрет, то я бы хотела, чтобы и мои лучники поучились вашему мастерству, — эльфы кивнули и продолжили свой путь, — ну что, Гаскон, ещё остались сомнения?

— Лисенок по-любому где-то хитрит, Мэва. Нет, ну ты посмотри на эти рыжие ушки! Врет и не краснеет, — паясничал парень, вызывая добрые усмешки у королевы и девушки.

Однако эту идиллию прервал подошедший разведчик. Пятна крови на его мундире явно указывали на то, что дело срочное, поэтому королева тотчас попросила отдать ей рапорт.

— Ваше Величество… Когда мы ходили в разведку, то нашли вход в пещеру. Его стерег небольшой отряд эльфов, но нам удалось их одолеть.

— Хм-м… — Гаскон почесал подбородок. — Бьюсь об заклад, что у скоя’таэлей там схрон. Если мы ударим прежде, чем они поймут, что мы перебили стражу, может, и удастся их застать врасплох… Но нужно действовать быстро, — он посмотрел на Лису, которая с грустью взглянула на него, но согласно кивнула.

— Ну так будем действовать. Собирайте своих людей, пусть готовятся к атаке… Всех мы туда не возьмем, выберите надежных и быстрых. Только тихо.

Кобели, лисы и небольшой отряд лирийцев вошли в пещеры. Они двигались осторожно, даже беззвучно. Долго они оставались незамеченными, но из боковых коридоров выскочили эльфские воины… И в этот раз не было пленных, были лишь свирепые партизаны, которые любой ценой хотели вытолкнуть отряд Мэвы из пещеры. Лисы были шокированы такой силой скоя’таэлей, и некоторые из них пропустили несколько первых ударов. Один из яро сражающихся выбил из руки Лисы привычный кинжал, по ушам резанул громкий мат и хруст кости, девушка ударилась коленями о пол пещеры, шипя от боли. Нависших эльф уже заносил руку для решающего удара, когда девушка перекатилась в сторону и, вынимая другой кинжал левой рукой, встала на ноги, нанося новые удары. Гаскон, поспешивший на помощь, прикрывал со спины. Когда отряд прорвал ряды эльфов, Мэва была уверена, что те отступят и перегруппируются, но, к ее удивлению, скоя’таэли сражались до самого конца.

Когда Мэва вошла в очередной грот, в нос ей ударил запах крови, гноя и мочи. Тогда она поняла: пещеры служили эльфам полевым госпиталем. У стен лежали раненые воины. Они не пытались сопротивляться, не молили о пощаде, не призывали богов. Они спокойно наблюдали за людьми, с нескрываемым презрением. Лиса осмотрела помещение, прижимая к груди правую руку, Гаскон, который шёл за ней следом, видимо, ожидая, что разбойница вот-вот упадет в обморок, поддерживал ту за талию. Она же спокойно прошла к одной из коек:

— Двигайся, — буркнула она лежащему эльфу, — давай-давай, — больной нехотя подвинулся, освобождая место разбойнице, та присела на край и принялась осматривать руку, когда она заметила, что все на неё смотрят в тишине, то подняла раздраженный взгляд и коротко осведомилась, — Что?

— Да ничего, Лисенок! Подумаешь руку сломала и надо бы отступать, но нет же! Мы же сраные убийцы, ловкие ведьмаки, лучше любого наемника! Нам не сидится на жопе ровно! — вспылил Гаскон, походил в маленьком помещении, осмотрелся, вздохнул, — ну что ж. Нам повезло. Здесь есть медики, которые смогут перебинтовать руку этой ненормальной?

— А я-то в чем виновата? Мне там надо было помереть или чего? — возмущалась рыжая.

— Успокоились! Оба! Это приказ. — встряла королева и осмотрелась, тоже выискивая кого-то, похожего на лекаря.

— Т-ты… Фокс… — прохрипел один из раненных.

— Ага, приятно познакомится! Помахала бы ручкой, но ваш собрат мне её сломал, — зло бросила разбойница через плечо, потом вздохнула, повернулась к говорившему, хмуро его осмотрела, — Сочувствую, что встретились в таких обстоятельствах.

— Я… т-тоже, — ответил эльф на последнем издыхании, а Лиса продолжила:

— Ты не видел моего помощника? Уэверта? — тот отрицательно покачал головой, — жаль.

— Ага, очень жаль, что здесь нет нормальных медиков, так что вставай и пошли на выход к нашим. Там тебя подлатают, — кобелиный князь закончил осмотр и присел напротив девушки на корточки, — идти-то можешь? — с волнением спросил он.

— Могу конечно, мне ж не ногу сломали. Но подожди… А как же, — она обвела глазами эльфов, Гаскон вздохнул и посмотрел на королеву, прося немой помощи в усмирении этого глупого лисенка.

— Госпожа… — шепнула Райла, — вы видели, на что способны скоя’таэли, что они делают с людьми… Они бы нас не пощадили.

Обычно спокойный Рейнард не выдержал и прервал Райлу:

— Так что же ты предлагаешь? Чтобы мы их перебили?

Воительница ответила шепотом, медленно цедя слова:

— Я предлагаю, чтобы вы отсюда вышли. А я и мои люди… Довершили остальное.

Лиса резко вскочила на ноги, от чего слегка покачнулась, но с помощью Гаскона встала ровно:

— Не позволю. Даже если придётся сражаться… Что ж, — она прижала правую руку к груди, — у меня есть ещё левая рука.

— Нет, — громко объявила королева, потом повернулась к черноволосой воительнице, посмотрела ей в глаза и ужаснулась тому, что там увидела. — Нет, Райла. Мы оставим их в покое. Тебе ясно?

После долгого молчания Райла кивнула головой и вышла из пещеры. Рейнард и Лиса проводили ее взглядом, держа ладони на рукоятях мечей, кто правую, а кто уцелевшую левую. Гаскон с облегчением выдохнул, и постарался-таки наконец вывести рыжую к выходу.

— Рейнард, послушай. Ты должен присматривать за Райлой, пока мы не отойдем на день от этой пещеры. Если она отлучится от колонны, попытается вернуться… Я хочу об этом знать. Ты понимаешь? — обратилась к советнику королева, в последний раз окидывая взглядом полевой лазарет.

Рейнард кивнул. Несмотря на одержанную победу, они вышли из пещеры в траурном настроении. Не бывавшие в битве солдаты быстро узнали от лисов и кобелей, что произошло внутри. Многие посчитали нужным пройтись рядом с повозкой медиков, куда отвели главаря лисов. Они надеялись увидеть Лису и лично удостоверится, что с ней все хорошо. Сама же повозка в тот день получила сопровождение Гаскона, который не спускал глаз с занавесок, где скрылась рыжая и несколько знахарок, ведя не только своего коня, но и рыжую кобылку разбойницы. Когда занавески раздвинулись, оттуда показалась макушка с лисьими ушами, которая громко убеждала медиков, что все хорошо.

— Ну, пройдусь пешком, со мной ничего не станет, да и если я смогла воевать левой рукой, думаете я поводья ею же не удержу? — возмущалась девушка с перебинтованной рукой, — всё-всё. Я поняла, буду помирать — ещё вернусь.

Она спрыгнула с повозки, отряхнула нитки от бинта, которые нашла на куртке и шкуре лисы, подняла глаза и столкнулась с карими глазами Гаскона.

— Привет! — махнула она забинтованной рукой, от чего тот закатил глаза и слез с коня, — Скучал? — улыбнулась она.

— Да. Очень скучал по твоему несносному характеру. Давай залазь уже.

— Куда? — не поняла девушка.

— Как куда? В седло. Я тебя подсажу. Я конечно слышал, что ты у нас теперь всё собралась делать левой рукой, но, чтобы залезть — нужны обе руки, — он присел рядом с её кобылой.

Лиса сначала недоумевающе на него смотрела, а потом воспользовалась его помощью.

— Эм, ну спасибо, типа. — всё ещё недоумевала девушка.

— Ты что руку раньше не ломала?

— Ломала, и не раз, и в седле ездила.

— И что же тебе твой Уэверт не помогал? — съязвил кобелиный князь.

— Не ревнуй. Нет, не помогал, да я и не просила. Просто подводила коня к дереву, отталкивалась от ствола и садилась, — брови Гаскона взметнулись вверх, — А что? Я, когда мелкая была, также на коня залазила.

— А что-то изменилось? — спросил парень.

— Да, сейчас я могу тебе уши надрать, — оскалилась рыжая.

— Из-за чего опять спорите? — вздохнула королева, подъезжая поближе.

— Он меня мелкой назвал, — тыкнула перебинтованной рукой Лиса в парня, тот возмущенно открыл рот на ябедничество разбойницы.

Королева вздохнула ещё раз, и этот вздох вскоре превратился в смех. Ей нравилось наблюдать за этой парочкой. Их общение сплошь и рядом состояло из подколов и шуточек, граничащих между флиртом и детскими забавами. Мэва сама ощущала себя моложе и легче в их обществе, беззаботная и веселая жизнь простых разбойников ненадолго отвлекала её от рутинных дел королевы.

— Как твоя рука, Лиса?

— На месте, королева. Вишь, как привязали? Теперь точно не сбежит — веселилась рыжая, Мэва хмыкнула, понимая, что большего она не добьется.

Вечером того же дня Мэва, едя рядом с Рейнардом, услышала вопль ужаса и обратилась к советнику:

— Возьми пару людей, съездим проверим, что там, — графу повторять дважды не надо было, он быстро собрал людей, решив не тревожить Лису, которую запихали обратно в повозку к медикам, дали снотворное и какую-то микстуру для быстрого сращивания кости, чтобы она поспала и ещё больше не травмировала руку, разъезжая верхом.

Крики доносились из небольшого поселения. Когда королева проезжала между домами, ее конь встал на дыбы и пронзительно заржал. Кругом так и кишели трупоеды. Чудовища окружили нескольких нильфгаардцев, которые тщетно пытались отогнать их факелами. Рейнард окинул взглядом поле боя и заявил:

— Не устоят. А доспехи у них слишком тяжелые, чтобы убежать.

Решив, что никто не заслуживает смерти от лап чудовищ, Мэва повела солдат в бой. На удивление королевы, лисы действовали слаженно и организованно и без своего лидера. Хотя она заметила одного мужчину, который всё-таки отдавал хоть какие-то приказы. Это был парень из Росберга, который тогда докладывал рыжей и ей о сложившейся ситуации. Его рука всё ещё была перебинтована, но это не мешало ему расставлять ловушки для чудовищ.

После битвы спасенные нильфы признались, что дезертировали из армии, в которую их принудили вступить, что они не хотели воевать на войне, которую затеял Нильфгаард. Они просили взять их в ряды армии королевы. Мэве нужны были рекруты, и эти парни показались ей честными. Вдруг среди домов раздался громкий вздох — это Лиса зевала, сонно потягиваясь:

— Что я проспала? — воодушевленно начала она, а потом заметила нильфов на коленях и с протянутыми королеве мечами, осмотрела убитых чудовищ, подошла поближе к черным, — Ага, значит хотите к нам?

— Ты вообще как проснулась? — удивился Гаскон.

— Ой, да подожди ты. — она присела на корточки перед стоящем на коленях солдатом, посмотрела ему в глаза и изрекла, — ну лан, я им верю, — повернулась она к королеве, — Я Лиса, кстати. — Она ещё раз смачно зевнула.

— Когда зевают — рот принято прикрывать ладошкой, — не упустил момента поучить манерам разбойницу Рейнард.

— Ой, Рейнард, ты с собой всегда справочник по этикету носишь? — спросила девушка, направляясь обратно к повозке, — Я, пожалуй, ещё посплю.

Гаскон тяжело вздохнул и пошел проводить девушку, а то под снотворным она могла куда-то завалится по пути. Королева же просто проводила взглядом девушку и вернулась к насущной проблеме:

— Враг Нильфгаарда — мой друг. Вне зависимости от того, кто он и откуда родом.

Лирийские солдаты приняли решение королевы с явной неохотой. Было видно, что закованным в ненавистные черные панцири дезертирам из Гесо ещё предстоит завоевать их доверие. Что нельзя было сказать про членов банды лисов. Они быстро приняли новых бойцов, веря в проверку, которую устроила их главарь. Это удивило королеву, но что именно это было, она решила узнать позже у самой девушки.

====== Часть 10 ======

Путь привел Мэву в деревеньку Лесная Воля. В отличие от других поселений, где проживали в основном люди, здесь на завалинках сидели исключительно эльфы и краснолюды, которые прибытие солдат встречали с явным неудовольствием. Никто не приветствовал людей из братской страны, даже на нелюдей из отряда поглядывали раздраженно, никто не собирался торговать с квартирмейстером. Слышно было лишь, как хлопают ставни и запираются двери.

— Хмм… Что-то здесь не так, — Райла приподняла бровь. — Велите остановить отряд, госпожа. И дайте мне минуту, чтобы осмотреться.

Гаскон вопросительно взглянул на ехавшую рядом Лису, которая опять выбралась из повозки и залезла в седло, сама, как и говорила, оттолкнувшись от дерева, и чуть было опять себе что-нибудь не сломала. Рыжая отрицательно покачала головой:

— Я здесь никогда не была. Без понятия как было раньше и что сейчас не так, — пожала она плечами, отвечая на немой вопрос парня.

— Четверть часа, — сказала Мэва, соскочив с коня, — И ни минутой больше.

Королева расположилась в тени раскидистой груши, прикрыла глаза и слушала стрекочущих в траве сверчков и говорящих в отдалении главарей банд: Лиса решила не слазить с коня, чтобы потом не утруждать Гаскона или себя, выполняя акробатические трюки. Мэва наслаждалась редкой минутой отдыха. Но покой длился недолго. Через мгновение вернулся один из разведчиков, сержант Недомир. По обветренному, иссеченному морщинами лицу солдата текли слезы.

— Госпожа, я… Идемте с нами… Это надо видеть собственными глазами.

Сержант отвел ее туда, где чернели развалины мельницы. За ней шли все её советники: Рейнард, Гаскон и всё-таки слезшая с коня Лиса. Солдаты вытаскивали что-то из-под опаленных балок. Человеческие кости. Берцовые, тазовые кости, черепа. Некоторые малюсенькие, не больше яблока. Рыжая разбойница нагнулась над останками.

— Я конечно не эксперт, но в последнее время я насмотрелась и на кости людей, и на кости нелюдей, и эти… Они точно относятся к первым. — Она подозвала одного из своих низушков, — Что скажешь, Сильва?

— Кости человеческие… — он запнулся, опуская глаза.

— Ну, отвечай, — приказала королева.

— Следы, оставленные пламенем и… прочими предметами, свидетельствуют, что они сгорели заживо, не так давно, — ответил грустно Сильва.

— Прочими предметами? — уточнил Гаскон.

— Да… Кости сломаны в некоторых местах… естественно… Они, наверное, ломали руки и ноги, пытаясь открыть дверь…

— То есть это не несчастный случай? — отвернулась от останков рыжая, низушек кивнул её спине, но она и так понимала, что столько народу не могло оказаться по случайности в горящей мельнице.

— Вывести всех жителей на площадь, — выдохнула королева. — Под страхом смерти.

Эльфы и краснолюды даже не пытались отпираться. Они сознались, что с помощью скоя’таэлей из отряда Эльдайна согнали всех людей в деревне на мельницу, а затем подожгли ее.

— Они отняли нашу землю, унижали нас, били, убивали во время погромов, — выкрикивал обвинения один из краснолюдов. — Так мы в конце концов и отплатили им за все хорошее.

Лиса открыла было рот, чтобы возразить или как-то надоумить убийц, но на её плечо легла рука Сильвы:

— Они не поймут, Фокс… — он покачал печально головой и постарался увести девушку подальше от предстоящей казни, и та не сопротивляясь пошла за ним, погруженная в свои нерадостные мысли.

Мэва не сторонилась жестокости войны, но чудовищная сила зла, с которым она столкнулась в Лесной Воле, буквально раздавила ее. Она с трудом переводила дух, у нее кружилась голова, ей казалось, она слышит крики людей, которых сжигали живьем.

— Ваше Величество… — прошептал Рейнард, — Вы должны… Должны что-то приказать.

— Или просто позволить мне поступить по-своему, Ваше Величество, — вмешалась Райла. — Уж я-то знаю, что делать.

Гаскон, не ожидая услышать ответ королевы, ушел к Лисе. Он понимал, что дальше будет, и потому решил поддержать рыжую… Чтобы она спокойно залезла на коня, само собой.

Только девушки не было возле своего коня, она стояла среди своих ребят и о чем-то грустно с ними говорила, наверняка рассказывая, что произошло в деревне. Рядом стоящий низушек по имени Сильва иногда кивал на её реплики. В какой-то момент история оборвалась, а девушка обречено вздохнула и опустила голову, поникнув. Гаскон разрывался между тем, чтобы подойти и обнять рыжую, успокаивающе гладя по шерстке, и дать возможность ей, как сильному лидеру, не пасть в глазах своих подчиненных. Но случилось то, чего он точно не ожидал.

Один из эльфов, которого Гаскон запомнил по делу в Трогире, кажется его звали Ломборт, обнял Лису, прижав к местами облезшей коже нагрудного щитка. Он что-то шепнул ей на ухо, от чего сначала недоумевающая девушка сама крепче его обняла. В груди Гаскона полыхала ревность. Он сам хотел её объятий, пусть даже если бы стал подушкой для слез. Раздражал даже не сам факт того, что её обнимает не он, а то, что это стало так важно для парня. Он не ожидал, что Лисенок станет неотъемлемой частью его жизни, что он так привяжется к маленькому рыжему комочку. Съедаемый злостью Гаскон подошёл к компании, и как волна разбился о скалы.

— Уэверт сделал бы также, — уже громче произнес Ломборт, а кобелиного князя словно молнией ударило. Он развернулся на полпути и ушёл к коню. Уэверт… И почему это имя теперь приносило столько боли и злости? Но Гаскон быстро себя одернул, заметив, что девушка уже подходит к своей кобыле, около которой парень остановился.

— Давай залазь. И поедем отсюда, — говорил он, помогая Лисе залезть в седло, та благодарно кивнула и спросила:

— Чем всё закончилось?

— Без понятия, я ушел… Но… — они заметили быстро удаляющуюся фигуру злой Райлы, — думаю не так печально, как ожидалось.

Королева отобрала десятка два солдат и поручила им передать нелюдей из Лесной Воли в руки аэдирнского суда. Она ослабила тем самым свою армию, но избавила себя и остальных от необходимости исполнять приговор собственными руками. Вскоре, когда отряд отошел от деревни на приличное расстояние, с Мэвой поравнялась Лиса. Она всё никак не могла собраться или подобрать слова, чтобы что-то сказать, королева учтиво её ждала.

— Было бы вернее наказать их, — начала рыжая, что удивило королеву, — это было бы правильнее, наверное. Но в том, что ты не стала казнить оставшуюся часть деревни, есть… есть что-то. Королева, сегодня ты показала, что не уподобишься их же средствам, и что правосудие для тебя важнее самосуда. — Закончила девушка, кивнула и оставила королеву одну со своими мыслями.

Через пару дней, когда по заверению Лисы лес должен был скоро закончится, Мэва ехала во главе кортежа. С ней поравнялась Черная Райла. Воительница склонилась к уху королевы. Она говорила шепотом, прикрывая ладонью губы.

— Госпожа… Сейчас я скажу нечто важное, и нельзя, чтобы это было по вам видно. Смотрите перед собой и не делайте резких движений, — Мэва слегка кивнула головой, ожидая продолжения. — Я видела лазутчиков скоя’таэлей, они наблюдают за нами. Эльдайн, должно быть, где-то здесь, близко, готовится к атаке.

— И что ты предлагаешь? — спросила королева, не отрывая взора от дороги.

— Если схватка начнется в чистом поле, мы станем для них легкой добычей. Недалеко отсюда есть руины… Эльфское кладбище. Мы можем укрыться за его стенами.

Перед тем, как принять важное решение, Мэва по обыкновению обсуждала варианты со всеми советниками, но она знала, что сейчас не время для дискуссий. Королева доверилась совету Черной Райлы и без проволочки отдала соответствующие приказы. Отряд добрался до кладбища перед самыми сумерками. К королеве поспешила Лиса:

— Королева, это плохое место для привала. Это не просто эльфские развалины, это кладбище, а покой мертвых для них священен. Лучше уйти отсюда поскорее.

— Это не место для привала, а место для обороны, — ответила Мэва.

— Против кого? — возмутилась рыжая.

— Против эльфов, — ответила черноволосая воительница. — Я видела их лазутчиков…

— Молодец, заметила! Они наблюдают за нами с того момента, как мы вошли в Пущу, — съязвила разбойница.

— Как? Почему ты не сказала? — удивилась королева.

— Потому что такое «сопровождение», — она показала кавычки в воздухе, — получает каждый вошедший в лес человек. Если он сделает что-то не то, или окажется легкой добычей, лазутчики расскажут о нем командиру, и тот отдаст приказ нападать. И пока что, королева, эльфы не желали с нами связываться, либо уважая твои решения, либо не имея достаточной силы для атаки, — быстро говорила Лиса, оглядываясь. Потом она замерла, всматриваясь в темную чащу, — Ну что ж, королева, теперь да. Теперь надо готовится.

— Мы можем уйти отсюда, — вмешался Гаскон.

— Поздно… Рейнард, ты расставил разведчиков? — обратилась рыжая к графу.

— Да… — неуверенно начал отвечать Рейнард, — По приказу королевы.

— Ага, молодец. Не думаю, что ты их ещё увидишь… Мы окружены, — это звучало как приговор. — Готовьтесь. Они нападут после захода солнца. — И она отошла от свиты к своим людям.

— Я уже не раз говорила, госпожа, что лисам лучше не доверять… — встряла Райла.

— И хоть раз твои слова оправдались? — возмутился Гаскон, ответом ему было лишь недовольное сопение.

Когда зашло солнце, прогретый лес начал испускать влагу, и всю округу быстро окутал туман. Из густой мглы появились разведчики Рейнарда — они были связаны, их вели эльфы. Один из них, статный скоя’таэль с длинными волосами, остановился у стен некрополя и закричал:

— Я Эльдайн! Я хочу поговорить с Мэвой!

— Это я. Говори. — отозвалась королева в окружении своих советников.

— Ceadmil aen Ceadva Gaenvid{?}[Приветсвую в Кэдва Гэнвид]. Rhena. Это значимое место для нас, Aen Seidhe{?}[ Народ Гор]. Я рассказал бы о памятниках этого кладбища… О статуе плачущей Aen Saevherne, которую ваяли три поколения скульпторов, или об алебастровом рельефе Кэллада, который так прекрасен, что даже птицы слетаются полюбоваться им. Но я вижу, что твои солдаты уже нашли наши памятники. И, по обыкновению dh’oine, сразу же их уничтожили. Не скажу, что это меня удивило. Ты уже показала, из какой глины тебя слепили боги.

— Переходи к делу, Эльдайн, — поторопила королева эльфа.

— Как пожелаешь. Ты, вероятно, знаешь, что некрополь окружен. Вскоре здесь начнется битва. Но… Сражаться на кладбище неуместно. Поэтому прошу вас выйти на открытое пространство.

— И отказаться от тактического преимущества? — насупился Рейнард.

— Я подозревал, что такая непрактичная проблема, как покой мертвых, слишком ничтожна для dh’oine… Поэтому представляю ещё один аргумент: жизни солдат, которых ты отправила шпионить и… — из тумана вышел ещё один пленный, — предатель, который предпочел своему народу общество людей.

— Уэверт, — вздохнула Лиса, вглядываясь в связанного помощника, — Эльдайн, что… Что случилось? Почему? Почему это всё?

— Потому что мы устали, Фокс! Устали от угнетения, устали от не уважающих нас людей.

— И поэтому ты будешь убивать своих собратьев, которые выбрали дорогу, не ведущую к межрасовой резне? — Мэва слышала изменившийся голос девушки и прекрасно знала, что он означает: у неё есть план, — Ты будешь убивать эльфов? Вот так вот! Связанных пленников, которые не могут сопротивляться?

— … — Эльдайн молчал, — Нет. — Он достал меч и разрезал веревки, сдерживающие руки темноволосого эльфа, а к его ногам упали резной лук и колчан без стрел, — Но люди должны ответить за свои поступки.

Лиса глубоко вздохнула, посмотрела на королеву, прося прощения. Это заметила Райла, которая взметнула руку к горлу разбойницы, предостерегая. Та взглянула ей в глаза и покачала головой.

— Эльдайн… Дай мне время сообщить моим ребятам, что их ждет. Предоставь им выбор. Если они откажутся сражаться — дай им уйти, — смотрела рыжая на эльфа, совсем не обращая внимание на клинок у горла. Эльф кивнул. Лиса обняла подошедшего Уэверта, — Мне нужна будет твоя помощь.

— Всё что угодно, Фокси.

— Подсади-ка, — она залезла на коня и повернулась к всему отряду и к тем, кто был за стенами кладбища. — Эльфы, краснолюды, низушки, люди, которые проявили уважение к своим товарищам-нелюдям… Сейчас предстоит битва со скоя’таэлями. С теми, кто верит в свое дело, но и теми, кто совсем не понимает, что это не поможет, а сделает только хуже. Они взяли в плен моего помощника, Уэверта, — она указала на эльфа, — Если бы не он, если бы не его брат… Не было бы лисов, не было бы и меня. Многие из вас знают, но я повторю и расскажу другим… Пять лет назад, когда Нильфгаард впервые решил напасть на Север, я была схвачена в плен под Цинтрой. Меня заковали в двимеритовые кандалы и бросили к другим заключенным: знахаркам, старухам, магам, чародейкам, эльфам. Нас пытали… Принуждали использовать магию против своих же. Кто-то ломался, кто-то просто не умел этим пользоваться, — она глянула на свою руку, — Нас клеймили. Как скот. Собирались использовать в войне, как оружие. Мы были для них не живыми. Мы были единичками в списках… И мы сбежали. Нас было изначально около тридцати… Выжило пять. Среди них был брат Уэверта — Лэндин… — глаза девушки наполнились слезами, — Он… Он спас меня ценой своей жизни. Мы бежали через леса от нильфов. Искали укрытие… Меня, маленькую человеческую девочку, он спрятал в лисьей норе, а сам… Сам не успел. Черные не стали его даже добивать. Он умирал, смотря в глубь норы. И шептал, всё шептал какие-то слова, что я не понимала, — слезы катились по ее щекам, — Свой лук он просил передать брату… Я исполнила это обещание. И исполняю обещание, данное самой себе — я не позволю, чтобы Нильфгаард воспользовался мной или ещё кем-то! Поэтому с тяжелым сердцем я буду биться, у вас же есть выбор.

Наступившую тишину никто не спешил прерывать, Лиса же, спрыгнув с коня, вытерла слезы и подошла к королеве. Вдруг с нескольких сторон начали выходить скоя’таэли с поднятыми руками. Эльдайн хмыкнул на это, провожая их хмурым взглядом. Подошедшие же эльфы обратились на эльфском к Уэверту. Тот кивнул и показал на ряды солдат. Отряд Мэвы пополнился новыми рекрутами, и не убавился ни на одного человека или нелюдя. Речь рыжей разбойницы как будто только вдохновила армию, и им уже не терпелось вступить в бой.

Свита королевы шокировано восприняла монолог девушки. Мэва удивлено и уважительно смотрела на подошедшую, Райла же сверлила рыжую ненавидящим взглядом, понимая, почему лисам всегда удавалось уйти от наказания и провернуть свои дела: их главарь — ведьма! Рейнард, не зная, как проявить понимание и сочувствие перед девушкой, мялся на месте, он видел лично и воевал в первую войну с Нильфгаардом, и тоже многих потерял. Гаскон же испытывал что-то между облегчением, обидой и восхищением: его вдохновила речь Лисенка, он слегка на неё дулся, что она не рассказала ему, что является чародейкой, а ещё он был рад, что со своим помощником девушку связывает, как оказалась только крепкая дружба и какие-то братские отношения.

— Ну, вы все решили? — спросил раздраженный Эльдайн.

— Ах точно, — взбодрилась Лиса, надевая обратно свою повседневную маску дерзкой разбойницы, — Ещё один штрих, — она провела целой рукой по шерстке лисьей шкуры, то ли накладывая, то ли наоборот снимая какое-то заклятие, и шубка вдруг преобразилась — ушки приподнялись и хвост замахал из стороны в сторону, как у живой лисы, в следующий миг ушки прижались к макушке, а девушка виновато посмотрела на всех остальных. Райла, Мэва и Рейнард разинули рты, а Гаскон хоть и был удивлен, но улыбался, смотря на это рыжее чудо. Эльдайн вздохнул и дернул за веревки обомлевших разведчиков, напоминая зачем здесь все собрались.

— Ему нельзя верить! Своих он спас, а людей не пожалеет. Мы только потеряем позиции, — шептала Райла.

— Райла… Это надежные люди. Фабиан, Геррит, Матиас… Они служат со мной десяток лет. Они бросились бы за королеву в огонь. Они не заслужили такой смерти! — возмутился Рейнард.

— Я принимаю твои условия, — ответила королева после минутного молчания.

— Госпожа! Я заклинаю вас… — злилась воительница.

— Солдаты! Шагом марш! — скомандовала Мэва, игнорируя черноволосую.

Эльдайн сложил руки в благодарственном жесте… А затем быстрым небрежным движением перерезал горло ближайшему лазутчику:

— Нужно быо слушать Райлу, Ваше Величество. Нам действительно нельзя доверять. Spar’le!{?}[Застрелите его!]

Эльдайн не носил никаких доспехов, не признавал щита. Он скользил по полю боя с грацией танцора, едва касаясь земли, без труда уклоняясь от ударов. Он был в своей стихии и ярко пользовался всеми преимуществами леса. Многие эльфы из банды лисов и из отряда Эльдайна отошли от места битвы, не желая ни участвовать в ней, ни смотреть на смерти. Лиса сражалась на равных со здоровыми Уэвертом и Гасконом, которые негласно оба направили свою силу на защиту девушки, прикрывая той спину или помогая добить врага.

После долгой и кровавой битвы отряд Эльдайна был разбит, а сам он смертельно ранен.

— Умереть на кладбище… Есть в этом нечто забавное, правда? — произносил поверженный эльф, с трудом составляя слова в предложение.

— Я удивлена, что у тебя есть настроение смеяться, — грозно отвечала усталая и злая Мэва.

— Слезы я выплакал давным-давно. Мои близкие… Они все погибли во время погрома. Бессмысленно. Бессмысленно… — изливал он душу. — Rhena… Мы проиграли. Я, мой отряд… Aen Seidhe. Мы исчезнем с этой земли. Ваши потомки будут знать нас по одним лишь легендам. Знаю, я обманул тебя, но… Положи мои кости… В могилу. Дай мне уйти… Достойно. Eige draega’red{?}[должной сострадание]… Фокс, — он обратил взор на уставшую разбойницу, что получила в битве несколько порезов на своей многострадальной руке, — спой на моей могиле… Возьми мою лютню. Мне она уже не нужна…

— Сострадание… Да как он смеет! Госпожа… Этот пес должен сгнить под открытым небом! — возмущалась не менее потрепанная Райла, получившая неглубокий порез на бедре, — Помните ту иву? Людей, которых он велел к ней привязать… И которые сгорели заживо!!!

— Да будет так. Я похороню тебя в усыпальнице. — ответила королева, понимая, что ещё чуть-чуть и эльф уже не услышит её решения.

— Ваше Величество! Как вы можете… Это убийца! — кричала черноволосая воительница.

— Такой же, как и ты, Райла. Такой же, как и я. Мы сражаемся друг с другом веками. Убиваем, проливаем кровь. Атакуем, защищаемся… С каждым разом все более жестоко. С меня довольно. Я не могу повернуть время вспять и все изменить… Но могу сделать хотя бы это. Достойно похоронить погибшего.

— Спасибо… Va faill, Rhena.{?}[ До свидания, прощай, королева.]

Черная Райла ушла, расталкивая солдат. Мэва не обратила на нее внимание. Солдаты положили Эльдайна в пустую усыпальницу, а остальных скоя’таэлей похоронили в братской могиле на окраине леса. Уэверт забрал лютню Эльдайна и начал играть тихую мелодию, спокойную и грустную. А Лиса пела. О смерти, боях, новом доме, посаженном дереве и о надежде, что война закончится…*

Утром, чуть свет, лирийцы отправились дальше. Они хотели как можно скорее оставить Синявую Пущу позади.

Комментарий к Часть 10 *Песня, которую пела Лиса – Green Apelsin “Ангелы и демоны”

====== Часть 11 ======

Наконец отряд Мэвы покинул злосчастный лес. Впереди показалось светлое небо… и зарево огня, которым полыхали поля и деревни. Королева тяжело вздохнула и закашлялась. Черный дым, поднимающийся от горящих садов и полей превращал ясный день в непроглядную ночь: находясь в середине колонны, Мэва не видела ни ее начала, ни арьергарда отряда. Рейнард велел солдатам сомкнуть ряды и маршировать молча:

— Пусть каждый держит ухо востро! Враг может воспользоваться ситуацией и устроить ловушку.

Как только тишину прервал звонкий рог разведчика, Мэва тотчас же галопом направилась к голове колонны. Внезапно она очутилась среди обугленных, ещё тлеющих хат.

— Что тут произошло?..

Среди развалин лежали тела крестьян: босых, в одних рубахах, будто они ещё не успели проснуться. Мэва посчитала, что это очередные жертвы нильфгаардцев, но Гаскон был другого мнения:

— Посмотрите на стрелы. Нильфгаардцы такими не пользуются, и эльфы тоже. А эти следы в грязи? Видно, что атаковали не строем, а поодиночке. Это, должно быть, бандиты.

Стоящий рядом Рейнард согласно покивал головой.

— Гаскон знает, что говорит. В конце концов, он сам грабитель.

— А я знаю ещё несколько бандитов, — ответила Райла. — Например, лисов.

— Которые все в нашем отряде, — вступился недовольный кобелиный князь.

Лиса в тот момент была со своим советником. Они шли чуть ли не последними и очень много говорили. Однако их прервали. Шепот с первых рядов дошёл в конец колонны, исказив слова и смысл до того, что разбойникам передали, будто их обвиняют в резне в какой-то деревне. Двое поспешили вперед. Когда они подошли к свите, то застали ставшую для всех повседневной картину — насмехающийся Гаскон, злая Райла, хмурящийся Рейнард и уставшая от всего Мэва. Однако Уэверт осмотрел деревню и поднял ближайшую стрелу, протягивая ту рыжей девушке. Ушки-радары улавливали шорохи и постоянно поворачивались в сторону звука, а хвост напряженно очерчивал полукруг в воздухе. Она осмотрела стрелу, убитых крестьян, и наконец изрекла:

— Кто-то играет по-грязному… Лисы так не поступают. Ходил тут слушок один… Про небольшую шайку… Но мы не переходили дорогу им, они не переходили дорогу нам. Так что… — девушка развела руки в стороны.

Мэва отдала приказ разведчикам установить, в каком направлении ушли бандиты. По следам вычислили, что разбойники укрылись где-то на севере. Направив отряд туда, королева быстро вышла на форт, брошенный отступавшими в спешке аэдирнскими отрядами. Лазутчик докладывал:

— Там остались арбалеты и баллисты… Разбойники вооружились до зубов.

И более того, по рассказам местных, в их рядах находилась также какая-то ведьма. В свете этих донесений советники Мэвы раздумывали, стоит ли рисковать, вступая в схватку с бандитами…

— Посмотрим правде в глаза, — сказал Гаскон. — Это игра не стоит свеч.

— Игра? — Райла с трудом сдерживала гнев. — Они вырезали целую деревню. Мы не можем этого так оставить!

— А что насчет ведьмы… — продолжал Рейнард, — то у нас есть своя! — он глянул на Лису, та резко отошла от него, столкнувшись спиной с Гасконом, вперед девушки вышел Уэверт, закрывая собой.

— Нет. Она не использует магию… — говорил грозно эльф.

— Уэверт… — позвала Лиса. — Они не знают. Не стоит. — потом она обратилась к графу, — Рейнард, я не воюю с помощью своих… так скажем «сверхъестественных» сил, я использую оружие. И не собираюсь себе изменять. — Она отвела взгляд в сторону, — так я и попалась. Энергию от моих попыток использовать… это, — она показала левую ладонь, — и привела ко мне черных. Они меня выследили и схватили. Я… я не хочу обратно, граф, — она обратила взгляд на командира, тот кивнул, понимая, что эту тему он больше не заденет, — Да и к тому же, я толком-то ничего и не умею.

— А это? — осведомился Гаскон, проводя рукой по макушке лисички, от чего она прикрыла глаза и расслабилась.

— Это как-то само получилось. Я пыталась узнать у знакомых чародеек, что это может быть… Чуть левее, — она повернула головой так, чтобы рука парня задела левое ушко, — И они что-то умное мне наговорили. Что-то про моё тотемное животное и про связь, и что-то ещё, я уже не помню… — она довольно улыбалась, подставляясь под ласку кобелиного князя. — С детства меня окружали лисы, и в трудную минуту всегда спасали, так что… Может быть, со временем я просто стала для них своей, — она качнула головой, убирая руку Гаскона, открыла затуманенные глаза и повернулась к королеве.

Мэва, забывшая уже всё, что хотела сказать, от увиденной картины, снова попыталась вклинится в русло происходящего. Она осмотрела форт и изрекла:

— Я королева, в конце концов. Я не испугаюсь каких-то бандитов, будь даже у них на посылках весь Капитул чародеев! Рейнард! Вели солдатам готовить оружие!

Рейнард отдал салют и вышел из шатра. Если бы кто-нибудь присмотрелся к нему в эту минуту, то заметил бы, что бывалый солдат усмехается себе под нос. Он гордился своей владычицей и не мог забыть выражение лица Гаскона, когда рыжая разбойница чуть ли не урчала от легких поглаживаний.

Лису не взяли в бой, оставив в резерве. Это злило девушку, но ничего сказать она не могла, понимая, что с кинжалом в левой руке в захвате крепости она не помощник. Бой за форт был долгим и ожесточенным. Мэва готова была поклясться, что на стенах видела бандитов, которые за минуту до этого падали на землю, сраженные смертельным, казалось бы, выстрелом из арбалета. Рыжая же разбойница даже в стороне от главного сражения чувствовала знакомые вибрации силы в воздухе. Но её успокаивало то, что эти вибрации казались мирными, целебными, а не страшными и приносящими боль, которые она когда-то встречала.

— Дьявол, что же тут за игра такая? — ругалась королева, заслоняясь щитом.

Тайна открылась, когда после битвы солдаты привели к Мэве седовласую женщину в разноцветных одеждах. Исходящая от нее аура не оставляла сомнений: королева имела дело с чародейкой.

— Как тебя зовут, госпожа? — спросил Рейнард.

— Исбель из Третогора.

— Я полагаю, ты находилась среди этих бандитов не по своей воле? — надеялась королева.

— Совершенно верно. Меня похитили — и вынуждали накладывать заклятия.

— Вынуждали? Не понимаю… Особа, столь искушенная в арканах магии, без труда могла бы освободиться, — подозревал что-то граф, на что Лиса закатила глаза.

— Разумеется, могла. Но… При этом я должна была бы убивать, а я поклялась не использовать свой талант для того, чтобы причинять вред, — женщина глянула на рыжую разбойницу и, протянув руки, зашептала какие-то слова, от чего девушка сжалась в комок, ожидая худшего, Гаскон хотел заслонить собой хрупкое тельце лисички, но в следующий миг бинты с правой руки девушки спали, а она смогла ей крутить, — Не бойся, дитя, я не причиню тебе боль.

— С-спасибо, — отходила Лиса, рассматривая целую руку.

— Вокруг свирепствует война. И ты не спрячешься от нее, — прервала затянувшееся молчание Мэва.

— Что ж… Мне остается отдать себя под опеку богов.

— Или королевы, — подталкивала к верному решению Мэва.

— Ты стоишь перед Мэвой, которую боги наделили правом повелевать Лирией и Ривией. Мы держим путь к хозяину этих земель, Демавенду, — провозгласил Рейнард.

Гаскон отвлекся от разговора, посмотрев в сторону Лисы, та, поймав его взгляд, кивнула в сторону. Когда голоса Исбель, Рейнарда и Мэвы приутихли, девушка обратилась к парню:

— Что-то здесь не так.

— Например? — не понял он.

— Просто эта магия… Она не такая… на вкус.

— Ты что её пробовала? — девушка указала ему на целую руку, — И что? Не понимаю про какой вкус ты говоришь.

-Это сложно объяснить… Вот ты, например, знаешь, когда тетива лука хорошо натянута, а когда плохо?

— Конечно.

— Вот и я также чувствую магию. Я знаю, что эта Исбель использует свет… Ну, лечит, исцеляет… Но в тоже время, это какая-то не такая магия…

— Не такая, какой учили тебя? — пытался разобраться Гаскон.

— Меня вообще друиды пытались учить, — на удивленный и заинтересованный взгляд парня, она ответила, — давай потом. Нет, я так сказать «пробовала» магию сильную в плену, от нильфгаардцев, и слабую у местных ведьмочек. Я не знаю важно ли это, я не уверена, но что-то не так.

— Успокойся, нам нужен целитель. Это раз. И ты же не намекаешь, что она шпион? — девушка отрицательно покачала головой, — вот и замечательно. Пошли к остальным.

Чародейка хоть сначала и отнекивалась, но, увидев раны Хавьера, согласилась присоединиться к отряду.

Целительница, как и обещала, не участвовала ни в сражении за изъятые нильфгаардцами припасы у крестьян, ни в бою против предателей, которыми командовал Фальбисон, ни в каких-либо других битвах. Но она накладывала лечебные заклятия после, варила микстуры и добрым словом пыталась помочь солдатам. Исбель легко влилась в общество сопровождавших королеву спутников: Рейнард и Райла хоть сначала и не доверяли новой знакомой, но, оценив её вклад в общее дело, вскоре сами начали обращаться к ней с разными вопросами; Эйк с радостью принял нового слушателя, которому он мог рассказать про Добрую Книгу; Уэверт тоже легко отнесся к появлению чародейки в отряде, в прочем, создавалось ощущение, что он относился так к любому человеку; Гаскон долго присматривался к Исбель, пытаясь понять правдивы ли слова Лисы о том, что с ведьмой что-то не так, но, хоть он не нашел точного ответа, всё равно решил пока что быть на стороже; Лиса же хоть внешне и приняла нового участника похода, но старалась обходить её стороной.

Мэва сама легко отнеслась к появлению мага: так её армия становилась хоть и не сильнее, но уж точно живучее. Королева видела, что может сделать магия во время сражения — это отчетливо было видно во время захвата форта, что оккупировали бандиты. Но она ещё не видела разрушительную силу магии…

Кобыла Мэвы заржала, запрядала ушами, почему-то забеспокоилась. Лиса тоже начала ощущать скользкие тиски страха, она глянула на Гаскона, что ехал рядом, и ощутила невероятную тревогу и беспокойство за его жизнь. Хотелось использовать все силы, чтобы защитить его, Уэверта, себя, свою банду, весь отряд. Потому что то, что было впереди не победить мечом… Но она не умела и боялась не только обнаружения, но и своих собственных способностей. Доверяя инстинкту животного, Мэва спрыгнула с седла… И ощутила под ногами толчки. Сперва отдаленные, едва ощутимые… Потом все более сильные.

— Что это?! — спросила она. — Землетрясение?

Прежде чем кто-либо успел ответить, раздался вопль высланного вперед разведчика. Минутой позже затрещали, ломаясь деревья, и из леса вышел каменный великан высотой в три десятка стоп.

— О боги… — прошептала королева, — Что это?!

— Голем… — тихо проговорила Исбель, в то время как Лиса, сглотнув вязкую слюну, забегала глазами, прижав рыжие ушки к голове. — Гордость нильфгаардских чародеев.

Будто в подтверждении этих слов, из-за спины гиганта выступили солдаты, закованные в черные доспехи. Командовал ими мужчина, одетый в легкую тунику… Его ладони сияли голубым светом.

— Королева, мой отряд возьмет на себя громилу. Вам нужно уничтожить колдуна. Его смерть разрушит заклятие и тогда голем сам рассыпается, — начала быстро командовать Лиса, — Уэверт, собери ловких парней. Гаскон, мне нужно что-то едкое, бомбы с кислотой какой-нибудь… Их надо бросать в грудь великана. Там его сердце… Если получится, его можно выбить и тогда он точно падет, но… королева, лучше поспеши убить мага.

— Лиса, ты забываешься, это… — начал Рейнард.

— Граф, не до этого сейчас! Его не возьмет ни стрела, ни меч. Его надо отвлечь. Так что дай мне сделать то, что нужно.

— Хорошо, Лиса. Но потом нас ждет серьезный разговор, — согласилась Мэва.

Всё сделали как велела разбойница. Гаскон нарыл где-то бомбы с кислотой, чуть ли не лимонной, но и такие сгодились, к тому же Исбель посоветовали использовать смесь собачьего сала и каких-то грибов, что помогало даже лучше, чем кислота. Королева вместе с Рейнардом повела основную часть войск на нильфгаардцев и мага. Лиса же со своими людьми и нелюдями отвлекали великана на себя.

Големы не пользуются никаким оружием, ведь им этого и не нужно. Их кулаки весом по сто фунтов каждый одним ударом сокрушают гранитные скалы. Ударов голема следует избегать любой ценой: нет ни щита, который их выдержит, ни меча, что сможет их отбить. Увернуться же от чудовищных кулаков вовсе не просто, ибо голем способен двигаться с ошеломляющей быстротой. К счастью, из-за своей огромной массы голем не слишком поворотлив. Начав атаку, он уже не может быстро остановиться. Неповоротливость громилы, как раз-таки, и пыталась использовать Лиса, чтобы победить. Её отряд нападал с разных сторон по одиночке, каждый старался увернутся от ударов голема и перевести атаку на другого, тем самым заставляя бегать разъяренного монстра из одной стороны в другую, в то время как в его грудину прилетали бомбы кобелей.

Когда всё больше группа Лисы стала пропускать мощные удары, когда закончились бомбы, а сердцевина голема так и не показалась, Мэва рассекла артерию чародею. И каменные великан с гулом рассыпался на куски. Эльфы, которые в основном были выбраны в бой с громилой, вздохнули с облегчением, люди же возносили молитвы богам, благодаря их за спасение. Лиса и Гаскон сидели на земле, спиной друг к другу, и тяжело дышали. К ним подошел потрепанный Уэверт:

— Там королева по мегаскопу с кем-то говорит, — махнул он в сторону лагеря нильфгаардцев рукой.

— С кем это? — удивился кобелиный князь.

— Не знаю, не слышал… Вы так и собираетесь здесь сидеть?

— Ага, — устало кивнула девушка.

— Ммм… Там, — он опять указал на палатки Нильфгаарда, — наверное, можно найти чистую воду… Может даже и одежду. — Недовольно оглядел он порванную рубашку девушки и грязные штаны парня.

— Ну так сразу бы и сказал, — недовольно буркнула рыжая, поднимаясь на ноги, — Чур я первая, — уже веселее проговорила она, направляясь к лагерю.

Гаскон тоже начал подниматься с земли. Эльф протянул ему руку, парень не отказался её принять.

— Dh’oine, я не слепой, — сжал руку парня Уэверт, — Обидишь её — будешь иметь дело со мной, — он долго всматривался в глаза напротив, потом отпустил руку и ушёл. Гаскон проводил его хмурым взглядом. И как это понимать?

После того, как отряд отошёл подальше от лагеря Нильфгаарда, умывшуюся Лису в новой рубашке и правда ждал серьезный разговор с королевой и её свитой.

— Ну, я жду объяснений, — начала Мэва, когда рыжая поравнялась с остальными.

— Каких? — уточнила разбойница.

— Почему ты позволяешь себе отдавать приказы самой королеве? — возмутился Рейнард.

— Ну, во-первых, чисто фактически, только не обижайся, но ты сейчас не королева, — увидев раздражение и гнев на лице графа, она поторопилась объяснить, — ну короны же у тебя нет, нет и своего королевства. Его отобрали. И я готова помочь тебе вернуть своё добро, королева, — она примирительно улыбнулась. — Я знаю, что тебе нет равных в стратегии и планировании, тебе и твоему графу, конечно же…

— Не подлизывайся, — одернул её Рейнард.

— Ну и ладно! Так вот… Вы можете спланировать битву против Нильфгаарда, скоя’таэлей, бандитов, даже стай чудовищ… Но, королева, это было магически созданное существо. И уж прости, но здесь я знала больше.

— Что именно? — спросил Рейнард.

— Голем — кусок грубо отёсанного камня, глины и раствора, одушевленный силой магии через его обсидиановое сердце, которое помещается чародеем-создателем внутри грудной клетки голема. Маги как-то его программируют, закладывая магией определённые алгоритмы так, что это создание четко и беспрекословно выполняет любое поручение своего хозяина. Что же до его разумности… То у них не никакого самосознания, они просто созданные для защиты и работы монстры, — вспоминала девушка.

— Откуда ты это знаешь? Как ты обучалась магии? — спросила королева.

— У друидов. Те определили во мне какие-то задатки мага и пытались меня учить… Я сбежала, — отвернулась она от собеседницы. — Не спрашивай почему, пожалуйста… Не сейчас.

— Хорошо, — кивнула Мэва, понимая, что когда-нибудь они обязательно вернутся к этому разговору.

Когда до Альдерсберга оставался день пути, отряд пересек небольшую речку, и Мэва велела солдатам пополнить иссякающие запасы воды. Те вернулись — с пустыми бурдюками и заметно взволнованные.

— Госпожа… У воды… Привкус крови. Не как у кровяной колбасы, знаете, а горький, аж тошно!

Мэве не осталось ничего иного, как двинуться дальше. Борясь с жаждой, королева размышляла, чем можно объяснить такой странный случай. Наконец она узнала правду. Следую против течения, лирийцы дошли до небольшой заводи, на поверхности которой покачивались десятки трупов. Взгляд Мэвы застыл на теле молодой женщины: длинные волосы, струящиеся по воде, широко раскрытые глаза, в которых отражается небо, вздернутый нос, усеянный веснушками. И горло, рассученное от уха до уха. Она мельком посмотрела на Лису. Та шокировано и грустно осматривала плавающие тела.

— Мы останемся здесь, — спокойно сказал королева, — и похороним этих людей достойно. А ты, Рейнард, разошли лазутчиков. И пусть не возвращаются, покуда не выяснят, что здесь случилось.

Солдаты вернулись спустя какое-то время, ведя босого мужчину, которого нашли в лесу. Тот утверждал, что он родом из Мрозов, расположенного неподалеку селения — и убитые крестьяне оттуда же.

— Госпожа… В деревню пришли нильфгаардцы. Командывал ими генерал Врыгефф. Ентот ирод… Согнал всех на берег, всю деревню… И повелел всех убить, а тела в воду скинуть… Я один убег…

— Королева, — шепнула Лиса, — про этого Врыгеффа докладывал мой глашатай, у дерева странников, помните?

Мэва кивнула и приказала свернуть в лагерь. Она скакала в арьергарде колонны, и Рейнард был рядом с ней. Королева сжимала поводья так крепко, что у нее побелели костяшки пальцев.

— Нам известно, где стоит этот Врыгефф?

— По сообщениям вестовых, он разбил лагерь к востоку отсюда, — отвечал граф.

— Мы нанесем ему визит.

Отряд без труда нашел лагерь генерала: он был величиной с приличный город. Мэва остановила колонну и созвала совет. Первым взял слово Рейнард:

— Госпожа… Под началом генерала Врыгеффа сильный отряд. Он превосходит нас числом и лучше вооружен.

— Мне нет до этого дела, — отрезала Мэва. — Если я не покараю его за то, что он сделал, хотя бы не попытаюсь… Я больше никогда не смогу взглянуть на свое отражение в зеркале. Мы должны атаковать.

Отряды под командованием Лисы и Гаскона наступали с боков, а Рейнард и Мэва встречали врага на поле боя лицом к лицу. Таким способом, армия королевы рассчитывала окружить черных и отрезать любые попытки вызвать подмогу.

Лирийцы выиграли сражение, несмотря на огромный численный перевес врага. В их сердцах крепли ярость и бешенство по отношению к той беспримерной жестокости, с которой нильфгаардцы относились к населению. И никто не олицетворял это зверство лучше, чем генерал Врыгефф. Солдаты Мэвы были готовы покарать его любой ценой.

На допросе генерала выяснилась причина, по которой он велел казнить всю деревню:

— Две недели назад я послал в Мрозы отряд фуражиров под командованием капитана Гаэнора. Когда Гаэнор проверял, сколько мужики собрали сена… Они заперли амбар. И подожгли его.

Лиса одобрительно хмыкнула. Королева выслушала рассказ генерала. Ее лицо не выражало никаких чувств.

— И все же… Это был лишь один человек.

— Да, госпожа. Мой сын.

— А сколько Нильфгаард убил сыновей Севера? — осведомилась рыжая разбойница, сложив руки на груди.

— Отец учил меня, что вражеский генерал достоин уважения. И что даже в плену его нельзя лишать права носить оружие, а конвоиры должны отдавать ему честь. — сказала королева, вынимая меч. — Но ты, Врыгефф… Ты убийца, недостойный носить мундир. И ты умрешь так, как люди из Мрозов: быстро и без суда.

Жители Мрозов получили покой, уважение солдат за смелый поступок, который стоил им жизни, и возмездие. А отряд Мэвы наконец отправился в путь. На Альдерсберг.

====== Часть 12 ======

Когда лирийцы были всего в пяти милях от Альдерсберга, на тракте, до той поры пустынном, стало тесно: его вдруг заполнили крестьяне, горожане, раненные солдаты в изодранных мундирах. Они брели в противоположную сторону, таща на спине свои пожитки. Ушки Лисы навострились, а взгляд устремился вдаль:

— Альдерсберг… — тихо прошептала неверующе девушка.

— …пал, госпожа… — закончил один из беженцев, беспомощно разводя руками. — Внутренние стены пробиты… Король ещё держит оборону в Старом Городе, но… Черные берут верх. Поворачивайте назад, пока не поздно…

— Нам некуда вернуться, добрый человек, — сказала королева, а затем пришпорила коня. — За мной!

Королева пустила коня таким галопом, что ветер выжимал слезу у нее из глаз. Вслед за ней мчалась вся лирийская кавалерия. Тракт загудел от копыт, а беженцы расступались по сторонам, уступая дорогу спешащим всадникам.

Вскоре перед их глазами возник Альдерсберг. Над городом вставало алое зарево, ветер доносил оттуда вопли и лязг железа. Золотое солнце Нильфгаарда быстро обращало в пепел некогда величавый город.

— Королева, в Старом Городе располагается «Пурпурная сорочка», один из борделей, что взялась защищать банда. Король должен быть там, — убежденно говорила Лиса.

— Почему? — удивилась Мэва.

— Ну… Долго объяснять, разберемся на месте.

Но прежде чем попасть в город, лирийцам пришлось сразится с отрядом нильфгаардцев, лишь маленьким отрядом… Который всеми силами пытался задержать подмогу для короля Демавенда. После битвы лазутчики привели королеве пленника, отбитого у захватчиков. Мэва начала расспрашивать его о положении в городе.

— Черные убивают всех… Король велел вывезти жителей, госпожа… Но сам отказался бежать. Он со своей гвардией забаррикадировался в Старом Городе, там стены ещё целые… Сказал, что будет сражаться до последнего…

Мэва взглянула на рыжую разбойницу, намекая, что пора бы объяснить, почему король избрал для обороны именно Старый Город. Девушка косо посмотрела на всех советников, как бы говоря, что этого им не стоит знать. Королева поняла этот жест и велела всем разойтись по своим местам и готовиться к новому сражению. Когда они остались наедине, Лиса зашептала королеве на ухо, даже сейчас боясь, что её услышит кто-то лишний:

— Королева, в этом борделе должна родить одна моя девочка — Дамрокка. И родит она бастарда… Король не бросит сына. Плюс к тому же, что правда то правда, стены Старого Города крепче. Сама старалась укрепить их. Там мои люди. Моя банда, которая поможет королю. Но нам надо спешить.

Ошеломленная Мэва не знала, что и сказать. Демавенд, которого она хотела попросить о помощи, сам нуждался в спасении. Силы Нильфгаарда имели огромный перевес, у небольшого отряда лирийцев не было шансов выдержать осаду… Но отступить? Сдаться? Это было не в ее характере.

— Нильфгаардцы не подозревают о подмоге. Хм-м… Ты знаешь Альдерсберг… Отведешь нас в Старый Город боковыми улочками? Так, чтобы мы не нарвались на основные силы нильфгаардской армии?

— Королева… Мое уважение, — рыжая кивнула, довольно улыбаясь, — Не каждый ринется в пасть к льву, не зная, как оттуда потом выбраться… Не переживай, я выведу людей из города, как только малыш появится на свет. А насчет дороги… Думаю стоит разделится. Мы с бандой постараемся пройти тайными ходами, чтобы подчистить возможных нильфов, а вас отведет Райла, хорошо?

— Так и поступим.

Пользуясь замешательством, Мэва вместе с отрядом лирийцев, который покинула ненадолго Лиса с частью своей команды, оставив королеве верного эльфа, пробралась вплотную к стенам Старого Города. Защитники, видя лирийские хоругви, почуяли неладное. Но когда они заметили среди солдат Черную Райлу, сразу же опустили разводной мост. Король Демавенд радушно встречал гостей.

— Мэва! Уж кого-кого, но тебя я здесь увидеть не ожидал! Ты прибыла мне на подмогу? Не являешься ли ты случайно этим загадочным Фоксом? Главарем местной банды? Его появление все тут ждут…

— Честно сказать я прибыла за подмогой… — нахмурилась королева, — Но и Фокс скоро подоспеет, — заверила она Демавенда.

— Ну да, я слышал, что случилось в Лирии. Сожалею. Но как видишь… и у меня не все радужно.

— Да… Сложно не заметить, — огляделась Мэва, натыкаясь взглядом на вывеску того самого борделя, она незаметно улыбнулась про себя.

— Я думал, мы будем сражаться с Черными на равных, что мы сойдемся лицом к лицу… Две недели. Вот сколько им потребовалось, чтобы уничтожить армию, которую я создавал всю жизнь, — сокрушался король.

— Ваше Величество… — обратил на себя внимание Рейнард, — Я не знаю, как сложатся наши судьбы, останемся ли мы в живых… Но я хотел сказать, что восхищаюсь вами.

— Да?.. — не верил Демавенд.

— Вы эвакуировали город… Но отказались бежать сами. Вы сражаетесь до самого конца. Как герой.

Королева пропустила мимо ушей дальнейшую болтовню коронованной персоны, размышляя как бы отослать верного помощника, и поговорить с глазу на глаз.

— Рейнард… Ты слышишь этот гул? Грохот подкованных сапог о булыжник… Надвигаются нильфгаардцы. Готовь солдат к бою.

— Так точно, госпожа, — отсалютовал граф.

— Ну ладно… А теперь, когда мы одни… Дамрокка родила?

— Нет… Откуда?.. Откуда ты знаешь?

— Главарь лисов мне рассказал, — ухмыльнулась королева, — И она и правда скоро будет здесь.

На этих словах толпа солдат торжествующе закричала. Король и королева обернулись и увидели маленькую рыжую лисичку, запыхавшуюся, красную от бега и боя, от чего веснушки на её щеках были ещё более заметны. Она кивнула Мэве и встала рядом. Потом протянула руку для рукопожатия Демавенду, что стоял с открытым ртом.

— Рейнард говорит, что принято закрывать рот ладошкой, когда зеваешь, — съязвила девушка, от чего королева рядом, привыкшая к юмору разбойницы, легко улыбнулась, — Я Лиса, король. Приятно познакомиться. Ну что? Родила?

— Нет. Надо оттянуть время, — ответила вместо короля Мэва, тот ещё отходил от шока.

— Ага, ну лады. Как родит, мой человек подаст знак. И тогда, королева, надо как можно скорее уходить из города…

— Но как? — не понимала королева.

— Здесь есть потайной туннель, он ведет далеко за город…- ответил наконец король.

— Так точно. — кивнула девушка, и снова повернулась к Мэве, — Помни: сигнал! И бежать подальше из города.

— Что ты задумала? — насторожилась королева, ответом ей была лишь коварнаяулыбка.

Лиса забралась на какие-то доски, чтобы быть выше и охватывать всех собравшихся солдат своим взглядом, а потом громко и четко заговорила:

— Лисы! Кобели! Солдаты Аэдирна и Лирии! За стенами нас ждёт враг! Он убивает наших родных и сжигает наши дома. Мы не простим ему ни капли пролитой крови, ни клочка сожженной земли. Он осмелился напасть на Север! На тех, кто закалён морозом и, кто знает, что такое дружба! И сегодня! Сегодня! Мы покажем, что такое Север! Нам нужно только потянуть время! Для главного сюрприза… — девушка улыбнулась и посмотрела на королеву, подзывая к себе, встать рядом и тоже сказать что-нибудь и, королева приняла приглашение:

— Лирийцы! Аэдирнцы! Впереди нас ждёт враг! Так пусть он наколется на острие наших мечей и пик! Путь обломит зубы о наши щиты! В бой!

Королева достала свой меч и воинственно подняла его над головой. Толпа поддержала настрой королевы. И битва началась. Рейнард расставил лучников на стене Старого Города, среди них был и Гаскон, который остался наверху руководить обстрелом. Хавьер, не найдя подходящих для войны катапульт или баллист, быстро нашел себе занятие — он готовил кислотные растворы и горючие смеси для скидывания бомб на головы нильфгаардцов. Райла, Мэва, Рейнард, Лиса и Уэверт готовились принять ближний бой. Долго ждать им не пришлось.

Когда стены Старого Города пали, а Черные заполонили улицы, с яростным криком, почти как суровые воины Скеллеге, на них набросились солдаты. Лиса сражалась с каким-то азартом, убивая нильфов ни сколько из необходимости или садисткой наклонности, а скорее из мести. Королеве иногда казалось, что рыжая разбойница в такие моменты окутывалась пламенем, будто какой-то свет исходил от нее, а пылающие рядом дома потухли, отдавая ей магию огня. Лисья шкура для девушки будто стала второй кожей, не было заметно её краев, а ушки и хвост помогали ей сохранять равновесие и вовремя уворачиваться от ударов. Сражавшийся рядом эльф присматривал за своей Фокси, иногда не подпуская к ней врага и беря его на себя, иногда помогая той отбивать сильные удары, которые девушка чисто физически не могла удержать одна. Однако он и сам не брезговал обращаться к ней за помощью. Они прикрывали друг другу спины, выполняли какие-то трюки и поддержки, словно были единым организмом.

Королева глянула в другую сторону — там Черная Райла яростно отбивала удары врага. Эта девушка не пыталась уйти от меча, а скорее его отбить. Её меч входил в тела врагов так, что иногда воительнице приходилось отпихивать тело поверженного нильфгаардца ногой, чтобы достать смертоносный метал. В это время она была более уязвима, но кажется совсем не чувствовала этой слабости. Приходилось самой Мэве или Рейнарду защищать черноволосую. Что же до самого Рейнарда, то его точные взмахи двуручного меча рассекали глотки врагов, а сам же он зачастую оставался не подвижен, скованный тяжелой броней, которую, наверное, никогда не снимал.

Мэва заметила, что её отряд не получает поддержки со стен, где должен быть Гаскон и руководить лучниками и арбалетчиками. Взглянув туда, она с ужасом осознала, что стены пусты. Неужели все погибли? Но вскоре она увидела лучников на крышах домов позади себя. Такого не было в плане. Она посмотрела на Лису, которая уже сражалась в полном одиночестве, и попыталась пробиться к ней. Оказавшись спиной к спине с девушкой, королева между ударами меча, запыхавшись спросила:

— Почему стрелки… не на стенах?

— Потому что, — Лиса перекатилась вправо, оказавшись за спиной нильфгаардца, и ударила того под коленкой, а после перерезала горло, — потому что скоро этой стены не будет… Королева, мы воюем тут уже второй час. Надеюсь, что скоро всё это закончится.

Мэва парировала удар, что направлялся на разбойницу, задержав тем самым меч врага, пока та перерезала ему горло. Девушка огляделась, ожидая новых бойцов, но никого поблизости не увидела. Черные перегруппировывались за стенами, давая легкую передышку защитникам. Рейнард распоряжался, чтобы раненных увозили к туннелю, Райла добивала нильфов, королева с рыжей устало наблюдали за всеми. До тех пор, пока не протрубил рог Нильфгаарда, извещая всех, что их ждёт новое сражение. И вот через ворота надвигается новая волна черных мундиров.

Королева потеряла счет времени, казалось, нильфгаардцкие волны никогда не закончатся. А они и не должны были кончаться… Это отряд Мэвы должен был лишь потянуть время, но видимо маленький бастард не торопился в свет, который для него защищали солдаты. Однако через какое-то время сигнал был подан. Родила. Стрела с красным оперением точно попала в веревку над воротами, тем самым проливая на вошедших горючую смесь Хавьера. Наверняка, если кто-то из черных и выживет после того, то получит ожоги ещё хуже, чем у инженера. Лиса скомандовала отступать, пока есть возможность. Райла и Рейнард начали уводить своих людей, пока их прикрывали нелюди и стрелы отряда Гаскона, рядом с которым оказался темноволосый эльф, помощник Лисы. Что же до самой девушки, она провожала всех и отдавала последние указания куда надо направляться.

— Лиса, пора уходить, — позвала её королева, — что ты задумала?

— Они хотят взять город? Что ж… Они его возьмут… Но только то, что я им позволю забрать! — она вытерла кровь и пот со лба, — Я собираюсь взорвать стену, несколько домов… Всё что попадется под руку, лишь бы задавить врага и не дать им возможности нас нагнать. Уходи, королева… И торопи своих людей.

— Тороплю. Вот здесь и сейчас, — грозно отвечала Мэва, тыкнув пальцем девушку в плечо, — ты собралась вместе с городом взорваться?

— Нет, — она улыбнулась, устало и счастливо, — Теперь уж, я — человек самой королевы. Без соответствующего приказа мне умирать не положено, — шутила девушка.

— Ну тогда, приказываю не умирать! — тоже улыбнулась Мэва, она в последний раз взглянула на Лису и развернулась, чтобы уйти. Уходя она слышала тихий голос рыжей, что напевала какую-то песню:

Всё равно не сдамся,

Никогда не сдамся я вам

Не вскочить на волну,

Вам на мне не прокатиться:

Взлечу ввысь словно птица!

Всё равно не сдамся, никогда не сдамся я вам:

Меня покорить нельзя!

Когда отряд Мэвы отошел на достаточно расстояние, Лиса вытянув руки вперед попыталась сконцентрироваться на маленькой веревочке — фитильке, что был всего в паре метров от нее.

— Ну, давай же! Гори, падла, — начинала волноваться девушка, уже с десяток раз попробовав складывать руки в определенный жест — короткий и простой, но что-то не получалось, — Как там правильно-то было? Aenye Deith. Сука! Да гори ты уже, — со злостью выкрикнула девушка, махнув рукой в сторону фитилька.

И в этот раз все получилось. Да даже больше необходимого: загорелась не только веревка, но и какие-то доски рядом, огонь уже переходил на дом, потому Лиса поспешила уносить оттуда ноги. К тому же вновь прибывшие нильфгаардцы заметили лишь одну лисичку на поле боя, а потому ринулись добить единственного защитника. Однако они не могли угнаться за быстрыми ногами разбойницы, которая в разы обгоняла черных ещё и тем, что её броня состояла из нескольких легких пластин и лисьей шубки. Однако она также помнила приказ королевы, и собиралась его выполнить.

Через несколько секунд бега послышался первый взрыв: должна была обвалится боковая стена, потом другая, ворота, первый дом, второй и так далее. Лиса прибавила скорости. У неё открылось второе дыхание, когда впереди показался туннель, а сзади приближался грохот разрушений. Влетев в туннель, она отметила, что её люди оставили взрывчатку и здесь, намекая, что надо бы завалить ход. Хорошая мысль. На бегу девушка щёлкнула пальцами, особо ни на что не надеясь: получится — хорошо, не получится — ну и хрен с ним! Однако фитилек зажегся быстро и беспрекословно, будто боясь гнева своей хозяйки. Лисе же пришлось ещё больше ускорится. Когда до выхода оставалось пробежать считанные метры, она заметила нескольких последних солдат, уставших и возможно раненных:

— Шагом марш! Раз! Два! Раз! Два! Быстрее! Быстрее! — заорала девушка, ожидая обвала с минуты на минуту. Солдаты мигом выпрямились по стойке смирно и зашагали под счет. Хорошо их Рейнард натренировал.

Когда от туннеля отошли и Лиса, и солдаты, прозвучал гулкий взрыв, а девушка завалилась на землю, уставшая и вымотанная. Однако ей надо было найти королеву, и юного лиса, что родился у Дамрокки. Первую она нашла быстро, та стояла с Демавендом, о чем-то разговаривая, но Лису не волновал этикет, а потому она вклинилась в их разговор.

— …больше нет. Мне нужно отступить, перегруппироваться, — говорил король.

— Советую Реданию. Отличная страна в это время года, — вышла из-за дерева рыжая разбойница, — К тому же. Вы не поверите, — она глянула на Мэву и Демавенда, — оказывается, персонал «Пурпурной сорочки» и часть банды лисов тоже отправляются в Реданию. Какое совпадение…

— Лиса, — королева сжала в объятиях девушку, от чего та опешила и легонько обняла в ответ, стушевавшись, — Ты жива!

— Да, сама от себя не ожидала, что начну выполнять чьи-то приказы, — улыбалась Лиса.

— Да. Редания меня примет, — встрял король.

— И что дальше? Ты будешь сидеть и смотреть, как циркачи жонглируют яблоками, пока Черные заселяют Аэдирн своими колонистами? — сложила руки на груди королева.

Пока коронованные особы обсуждали тактику и стратегию, осуждая или поддерживая идеи друг друга, Лиса огляделась в поисках кого-нибудь знакомого и быстро наткнулась на спешащего к ней Гаскона. Тот, ничего не говоря, заключил её в объятия, на которые девушка сразу ответила, прижимаясь к парню:

— Что-то я за последние пять минут получила больше обнимашек, чем за всю предыдущую жизнь, — бурчала она куда-то в ключицу кобелиного князя, тот по-доброму хмыкнул, а потом отстранив от себя девушку, грозно заговорил:

— Это что за геройство? Что нельзя было как-то по-другому поджечь бомбу?

— Ну я же типа «одаренная», — девушка показала пальцами кавычки в воздухе, — использовала силу, чтобы вызвать огонь… И вообще я молодец! Да…

— Молодец, молодец. Никто не отрицает, только ты чего-то бледная вся, — переживал Гаскон.

— Много сил потратила, наверное… Надо найти…

— Меня? — спросил Уэверт, взявшийся из неоткуда с лисенком в руках, — Считай нашла. Надо, кстати, преподнести подарок новорожденному, — указал он на животное в руках.

— И где ты его взял? — удивлялся кобелиный князь.

— Лучше не спрашивать, чтобы не услышать ложь, — ответила за помощника разбойница, — Ну, веди. Где наш маленький лис?

Демавенд и Мэва подходили к коню короля, рядом с которой стояла новоиспеченная мать с младенцем. Правители уже что-то решили между собой. Лиса же направилась прямиком к Дамрокке.

— Привет! Ну, что, карапуз? Как жизнь? — спросила она, вытирая руки о мокрое полотенце. — Так, ну я сейчас конечно не в лучшей форме, но то, что надо сказать, скажу…

— Ты что удумала? — возмутился король.

— Спокойно, папаша, всё будет на высшем уровне. Итак, юный лис, — она коснулась уже чистой рукой маленького лба, от чего ребенок удивленно на неё воззрился, фокусируя взгляд, девушка провела большим пальцем по носу и остановилась ровно между глаз. — Ты был рожден в день и час, когда великий город пал, сраженный армией врага, — говорила Лиса, а её голос, казалось, звенел и был непривычно низким и серьезным. Вокруг начали мелькать танцующие огоньки, — Так пусть в будущем, в своей жизни, встречаясь с врагами, ты не дашь им разрушить ни единого камня, сжечь не единого клочка земли… Этот лисенок твой хранитель. А банда — твой второй дом. Отныне ты наш. — она убрала руку и чуть было не завалилась в обморок, подоспевший Гаскон остановил её от падения, подставив своё плечо.

— Лисенок, ты чего? — переживал парень, — Зачем себя-то изводить?

— Всё хорошо. Просто надо отдохнуть… Я давно этим не пользовалась… И надеюсь, больше не придется…

— Фокс, или Лиса, как лучше к тебе обращаться? В общем неважно. Спасибо. Твои воины помогали в защите, ты сама чуть не погибла, и это… — король махнул в сторону мирно спящего сына, — Чем я могу тебе отплатить?

— Мои люди и нелюди будут сопровождать тебя до Редании, — выпрямилась Лиса, вливаясь в рабочее русло, — Там ваши пути разойдутся. Так как я лично, мой помощник и большая часть банды пойдёт с королевой Лирии и Ривии, для сопровождения груза и девочек выделен лишь небольшой отряд. Прошу защитить их в случае чего. А что касаемо меня… Было бы неплохо иметь несколько законов о нелюдях… Подумай об этом. Ну и помилование, знаешь ли, лишним не будет. Счастливого пути, король, — она кивнула и ушла, уводя за руку Гаскона, который всё время беседы не сменял ухмыляющегося выражения лица, гордясь своим Лисенком, которая из последних сих и в полуобморочном состоянии всё ещё вела дела банды.

— Тебе надо поспать, — настаивал парень, когда они подошли к отряду Мэвы, — Восстановить силы, Лисенок.

— Все повозки заняты раненными… На привале посплю.

— Нет. Упадешь с коня ещё мне тут. — возразил парень, — Сядешь позади меня.

— Ага, на колчане с луком же так удобно спать, — съязвила Лиса.

— Я их возьму, — встрял Уэверт, — а тебе и правда надо поспать. И не спорь!

Рыжая устроилась вторым пассажиром на коня Гаскона, удобно расположилась на широкой спине парня и лишь на минуту закрыла тяжелые веки.

====== Часть 13 ======

Когда Лиса открыла глаза, отряд Мэвы всё ещё шел по маленькой тропинке между деревьев. Поспала она от силы часа два, а то и меньше. Но всё тело затекло и хотелось устроится поудобнее, чтобы продолжить отдых. Делать было нечего, поэтому девушка, облокотившись на парня, лежала с закрытыми глазами, прекрасно слыша и чувствуя окружающий лес.

— Чего проснулась? — спросил Гаскон. — Неудобно?

— У тебя глаза на затылке? — сонно спрашивала рыжая, которая только ближе прижалась к парню, почувствовав непонятно откуда взявшийся холод. — Мы вообще куда едем?

— В Махакам, Лисенок. — по-доброму усмехнулся кобелиный князь, — А насчет глаз… Их на затылке у меня нет. А вот слух у меня хороший. Во сне ты сопела и причмокивала… А когда проснулась, твое дыхание изменилось, и ты начала зарываться носиком в мой капюшон… Замерзла?

— Д-да, — ответила Лиса, отчаянно краснея, потому что нос у неё не мерз, просто ворот его куртки пах ветром, хвоей и непонятным, но таким приятным запахом, что хотелось вдыхать его ещё и ещё. Хорошо, что он и правда не имел глаз на затылке. — А что мы забыли в Махакаме? — решила сменить тему девушка, пряча замерзшие пальчики в полах куртки Гаскона.

— Едем просить помощи у краснолюдов, — ответил парень, неловко сглатывая и пытаясь всеми силами сохранить чуть не дрогнувший голос от действий разбойницы, которые привели к тому, что между её пальчиками и его торсом осталась лишь тонкая ткань рубашки. Он вздохнул, пытаясь прогнать наваждение, — Демавенд дал королеве перстень, который позволит нам хотя бы пройти в обитель краснолюдов.

— У Демавенда было Оловянное Кольцо?

— Наверное… Откуда знаешь, что это за кольцо? Тоже друиды рассказали?

— Нет. Краснолюды из банды. Как-то была идея заключить пару сделок с мастерами Махакама, но меня быстро отговорили, объясняя это тем, что меня туда даже не пустят…

— И что же? Неужели пришлось оставить эту идею?

— Пришлось… Но парочка нападений на их картежи и потерянный груз, вынудили их задуматься об охране. Конечно же я предложила им покровительство лисов. А там и скидочка такая неплохая вышла на их продукцию… — довольно вспоминала Лиса.

— Ха! Умно. — похвалил Гаскон. — А как же те краснолюды, которые есть в банде?

— Они из тех, кто добровольно ушел из своего дома… Рассказывают, что от тамошних правил и законов можно в петлю лезть. Потому молодые и уходят… Но на это тоже есть правило. Тот, кто собрался покидать Махакам, может взять с собой только портки, котелок и плащ…

— Ого. Сурово у них там… — ответил парень. Несколько минут они ехали в тишине, просто вслушиваясь в дыхания друг друга и радуясь такой близости.

— Уэверт отъезжал в нору? — прервала молчание Лиса, удобнее устраивая подбородок на плече Гаскона, чтобы иметь возможность заглянуть, хоть совсем на чуть-чуть, в карие глаза.

— Да, сказал, что надо уладить пару моментов и забрал пару лисов с собой. Что у вас там такого? — он слегка повернул голову, от чего нос разбойницы уткнулся в его щеку. Та покраснела и неловко спрятала носик обратно в ворот куртки парня, делая вид, что замерзла.

— Там у нас небольшой схрон. Оружие и вещи. Которые сейчас бы пригодились, — ответила она, не поднимая глаз. Гаскон улыбнулся такой картине, прекрасно понимая, что девушка лукавит, но не желая разрушать эту игру.

— Садись вперед. Я если что, согрею тебя, — он подмигнул открывшей глаза девушке.

-Не-а, — ответила та, улыбаясь в ответ. — Помнешь ещё мне хвостик, — в подтверждение своим словам она игриво помахала хвостом.

Они смотрели друг другу в глаза с каким-то детским упорством, не переставая счастливо улыбаться.

— Эх, молодежь! Совсем совести нет, — вклинился проезжающий мимо Рейнард, что заставил пару обратить не себя взгляды. Граф покачал головой и поехал дальше. Парень с девушкой ещё раз переглянулись и засмеялись.

Черная Райла провела королеву с отрядом крутыми тропами к Махакаму, родине краснолюдов. Среди заснеженных вершин их уже кто-то ждал…

— Райла… Ты привела чужаков. — заговорил черноволосый краснолюд, опираясь на свой боевой топор.

— Габор, позволь представить тебе Мэву, королеву Лирии и Ривии, — воительница указала на королеву, та кивнула новому знакомому.

— Ах, Королеву?.. Ха-ха, ну что ж, тогда… — краснолюд не успел договорить, как в небе мелькнул черный силуэт. Все задрали головы и увидели дракона, который мчался в сторону горы Карбон. Многие солдаты похватали мечи и щиты, боясь за собственные жизни, другие же, обомлев, следили за этим полетом.

— Это Кельтуллис. Не бойтесь, он безобидный, — поспешил заверить Габор.

— Круто… А полетать на нем можно? — спросила Лиса. На нее устремились сразу несколько злых взглядов, — А что я? Я ничего…

— Нет. Полетать нельзя. Мы его уважаем, а он нас не трогает, так что все счастливы, — ответил краснолюд, — А теперь садитесь, а то угощение остынет. — Он помешал ложкой что-то в котелке. Лиса спешилась и быстренько заняла место около костра, греясь и ожидая приема пищи, заметив на себя взгляды своих спутников, она решила их проигнорировать и обратилась к полурослику:

— Что на ужин?

— Традиционный махакамский походный суп: картофель, мясо, лук и вода…

— Замечательно, мммм, вкуснятина, — облизнулась девушка.

— Но этот… этот дракон, — потерял дар речи Рейнард.

— Диво, правда? — рыжая разбойница уже за все щеки уплетала суп, а потому с набитым ртом покивала на реплику чудо-повара, — Аж досада берет, что гады вымирают. Тебе тоже, парень, наложить? — спросил он у Гаскона, который подошёл к девушке, чтобы как-то отвести её в сторону и объяснить, что не до еды сейчас дело, но посмотрев, как та вкусно ест, кивнул краснолюду, от чего тот радостно достал ещё одну миску и наложил туда супа, подавая парню, — Ваше Величество, вам сколько ложек?.. — обратился хозяин костра к Мэве.

— Ни одной. — Улыбнулась королева, наблюдая как пара бандитов с удовольствием поглощает варево краснолюда. — Но благодарю за угощение, многоуважаемый…

— Э, да что там. Просто Габор. Рад с вами познакомиться, — он повернулся в сторону Лисы и Гаскона, и, поняв, что им некогда отвечать, по-доброму улыбнулся.

— Габор — представитель одного из самых влиятельных махакамских кланов. Зигринов. Он… Своего рода провожатый. Для важных гостей, — официально представила его Райла.

— Очень приятно. Как я и говорила, благодарю за угощение, но сейчас у меня нет времени для бесед, я должна как можно скорее поговорить с твоим владыкой, — кивнула королева, глянув на парочку у костра.

— Хм-м… Не обижайся, но… Староста Брувер Гоог сторонится встреч с людьми. Даже с коронованными. Но если ты напишешь ему депешу, я мог бы…

— Демавенд отдал королеве свой перстень, — перебила воительница.

— А-а-а… Ну, это совсем другое дело. Немногим людям мы позволяем перейти границу Махакама. Даже те, кого мы все-таки впускаем, должны оставить оружие у первых ворот… А вторые пройти с повязкой на глазах. — объяснял краснолюд, — Но ты прибыла с Оловянным перстнем, символом дружбы и доверия. Посему мы примем тебя как свою. Староста в эту минуту на перевале, занят хозяйственными делами. Идемте, я проведу вас.

Хотя Габор был на две головы ниже лирийских пехотинцев, он на удивление легко двигался по пояс в снегу, в то время как люди за ним скользили по обледеневшим скалам. Кроме лисов конечно. Краснолюды из банды также ловко справлялись с дорогой, эльфы и низушки умудрялись найти такие места, где не было льда. Но самой изящной была Лиса, главарь банды. Она легко перепрыгивала с одного участка на другой, при этом не проваливаясь в снег, будто пушинка. В этой суматохе никто почти и не заметил, что черноволосая воительница после разговора с королевой покинула отряд.

====== Часть 14 ======

Мэва ехала медленно, с интересом оглядываясь по сторонам и вслушиваясь в хаос разнообразных звуков: свистящий среди вершин ветер, скрип колес, катившихся по подмерзшему снегу. Краснолюды из банды лисов о чем-то весело переговаривались с Габором. Лиса с Гасконом над чем-то смеялись, даже Рейнард, что шел рядом с ними, иногда подключался к разговору и, вроде, даже шутил. Но королеве наверняка это показалось. Вдруг она услышала рев чудовищ.

— Что… Что это было?

— Хм-м… — Габор почесал бороду. — Снежный тролль или засранцы барбегазы…

— Тоже ручные? Как тот дракон? — спросила королева.

— Э, где там. Свирепые сукины дети, в прошлую Весеннюю уборку едва руку мне не отгрызли! — Мэва вопросительно подняла бровь. — Хм, ну да, сейчас объясню. Каждую весну, как только тают снега, из-под земли вылазит до хрена этой дряни. Брувер Гоог тогда скликает краснолюдов и проводит Весеннюю уборку. Чтобы, значит, перебить их столько, сколько сможем, и до конца года жить спокойнее.

— А почему, например, не скинуть бомбы в гнезда чудовища? Слышал, так поступают ведьмаки, — предложил Уэверт.

Краем глаза Мэва заметила темный силуэт, проскользнувший между скал. За ним ещё один. Не спеша королева вынула меч, не обращая внимание на дальнейшие объяснения Габора, и несколько раз помахала им, чтобы размять задубевшие руки.

— Похоже, волей-неволей мы поможем вам с этой уборкой… Солдаты! Приготовиться к бою!

Лиса тоже навострила ушки, её инстинкты сработали незамедлительно, и она оттолкнула Гаскона в ближайший сугроб и нырнула туда сама. Через секунду в том месте, где они стояли, прокатился огромный каменный шар. Парень, который сначала хотел возмущаться на глупые шутки девушки, после того как услышал грохот проехавшего чудовища, прижал хрупкое тельце в лисьей шкуре ближе к себе:

— Что это за херь? — шепнул он ей на ушко, ошеломленно поднимаясь на локтях.

— Шарлей, — коротко ответила она, в то время как ушки на её голове повернулись в другую сторону, предвещая новую атаку, — Подъем!

— И что с ним делать?

— Надо, чтобы он открыл свое пузо, там нет брони… Только как это сделать? — девушка потянула Гаскона наверх, осматривая местность вокруг, — Откуда он вообще здесь взялся?

— Из той дырки, — кобелиный князь тыкнул пальцем в проем в земле.

— М-да, проблему это не решило… — Лиса оглядела солдат, что забегали вокруг стуча латами, — Можно его обмануть… Как мы это делали с големом.

— Бомбы? — предложил парень, — Или можно пращей попытаться его остановить.

— Надо пробовать, — вздохнула девушка, — Они реагируют на звук. В такой суматохе он не поймет куда надо бить.

Гаскон кивнул и направился к своим кобелям. Быстро объяснив необходимую задачу, он попытался высмотреть в толпе Мэву и Рейнарда. Парень заметил незнакомую группу вооруженных краснолюдов. Местные жители, решил он. Рядом же с этой группой наблюдались искомые им лица и несколько каменных шаров разной величины. Солдаты пытались как-то бить мечами шарлеев, но только тупили клинки. Подобравшись к королеве, он вкратце объяснил, что надо делать. Лиса же в это время пыталась убить того шарлея, который напал на них первым. Люди Гаскона закидывали его пращами, которые зацеплялись за края чешуйчатой брони и тормозили монстра. Остановившись, он переворачивался на спину и какое-то время катался на собственном хребте, пытаясь подняться. В это время находившиеся рядом солдаты втыкали в уязвимое место мечи и пики. Однако даже раненное чудовище было опасно и даже свирепее, чем обычно. Краснолюды из банды лисов тоже быстро сообразили, как остановить шарлея. Каким-то образом они за считанные секунды собрали все их тяжелые щиты и вбили в землю друг за другом очень плотно, составив тем самым преграду. Но стук молотков привлек к себе новый каменный шар — один из тех, с кем сражался отряд краснолюдов и Рейнарда. Он врезался в препятствие и перевернулся на спину, что дало возможность Гаскону пустить несколько стрел монстру в сердце, добивая раненного шарлея. Однако, на удивление кобелиного князя, преграда из щитов не пала даже от такой силы. Вспомнив слова Лисы, он приказал краснолюдам продолжать стучать по щитам молотками, привлекая новых врагов. Долго ждать не пришлось. Остальные полурослики повторили подвиг своих собратьев, вбивая щиты в землю. Некоторые люди и эльфы тормозили чудовищ с помощью пращ и бомб. Вскоре битва была выиграна.

Когда утих рев добиваемых шарлеев, махакамские пехотинцы расступились, и вперед вышел морщинистый седой краснолюд. Он тяжело ступал, опираясь на забрызганный кровью боевой топор. Лиса и Гаскон, вымотанные, промокшие от снега и пота, встали рядом с не менее потрепанным Рейнардом. Трое переглянулись, каждый по очереди кивнул, безмолвно сообщая друг другу, что все целы.

— Вот это и есть наш староста, Брувер Гоог, — представил подошедшего Габор.

— Это еще кто такие? — недовольно пробурчал староста.

— Королева Лирии и Ривии Мэва со своей свитой.

— Мое почтение, староста. Я прибыла… — начала королева после представления Габора.

— Прибыла, потому что тебе чего-то надо. Денег, скорее всего, или солдат. Ну что? Я, может, и старый, да только не выжил из ума. Как стряслась беда — краснолюда сюда!

— Признаю, я здесь с умыслом. Но если ты меня выслушаешь, то увидишь…

— Габор! А чего ты пустил ее сюда с оружием? Без мешка на голове? — игнорировал он королеву.

— У нее Оловянный перстень, староста.

— Я его получила от короля…

— От Демавенда, ну ясное дело. Вот доверься человеку, дай ему что-нибудь ценное… А тот сразу раздает все направо-налево, как шлюха поцелуи! — Лиса старалась не смеяться в голос, но не улыбнуться на эту реплику она не могла, — Хорошо хоть, в ломбард не отнес. Тьфу, людскую вашу мать!

— Пожалуйста… Я проделал долгий путь. Выслушай меня, — попросила королева.

— Она также учтиво просила меня её освободить в лирийской темнице, — шептал Гаскон на ушко рыжей разбойнице.

— Когда ищешь союзников, готов на многое, — шептала в ответ Лиса, которой, чтобы достать до уха парня, пришлось вставать на носочки и держаться за его плечо. По спине кобелиного князя пробежались мурашки от этого нежного голоска… или от резко подувшего ветра. Прошептавшись, они пропустили часть диалога, но совсем об этом не жалели.

— Мне вот уже четвертая сотня стукнула, а старостой служу второй век. И знаешь, чему я за это время научился? Не вмешиваться в эти ваши войнушки. По-хорошему, велел бы я вам всем набить морды и вытолкать взашей с моей земли… Но, однако, у тебя Оловянный перстень, а потому ты вправе пользоваться моим гостеприимством… У нас в Махакаме законы и права — дело святое. Можешь оставаться на перевале столько, сколько захочешь. Молодой Зигрин буде служить тебе проводником. А как тебе наскучат наши горы… Дорогу в долины ты уже знаешь. Не буду задерживать.

— Милостивый староста, при всем уважении… — встрял Рейнард, — Мы помогли вам в бою с чудищами, а…

— А это ещё кто, черт подери?! — возмутился Брувер Гоог. Лиса и Гаскон синхронно прыснули в кулаки.

— Граф Рейнард Одо.

— Граф Одо! Пф-ф! Жабье мудо! Слушай сюда! Я тебя вообще-то о помощи не просил. А знаешь, почему? Потому что у меня собственное достоинство есть. Не то что у некоторых! — Рейнард кое-как сдерживался, чтобы не достать меч и не вызвать на бой старосту. — Однако твои воины проявили смекалку. Что ж… Молодцы! Но большего я сказать не могу и не хочу!

Довольная Лиса посмотрела на Рейнарда и шепнула ему:

— Успокойся, граф, считай, что сейчас тебя вознесли к лику святых, ну только на краснолюдском. Думаю, на большее этот дед не способен, — Рейнард кивнул, смягчаясь.

После того, как староста ушел вместе со своим отрядом к горе Карбон, Рейнард попытался подбодрить поникшую Мэву, которой отказали в помощи. Однако Габор быстро предложил королеве свой план. Он был прост: помочь краснолюдам из разных кланов и уничтожить пару гнезд чудовищ. Мэва согласилась на такое предложение, надеясь, что эти чудовища будут не такие, которых ей посчастливилось кое-как разбить несколько минут назад. Отряд, собрав всю волю и силу в кулак, отправился дальше.

Проезжая мимо очередного поселения, Мэва обратила внимание на толпу краснолюдов. Было их несколько десятков, многие из них держали корзины, до краев наполненными вяленными колбасами, пышными кренделями и бутылками с пивом.

— Что это за сборище? — спросила она Габора.

— Вон там? Это родители, они ждут детей, которые возвращаются из дректага.

Габор объяснил, что дректаг — это путешествие, которое местные краснолюды совершают, достигнув совершеннолетия. Оно занимает год, за который молодежь познает жизнь вне дома. Но если они не вернутся в срок, то теряют все права и привилегии жителей Махакама.

— У молодых кипит кровь, они бунтуют против здешних суровых законов, — добавил рассказчик. — Ну мы и отправляем их попробовать жить в долинах. Как испытают на собственной шкуре, что значит жить среди людей, так потом не жалуются.

— А если кому-то все-таки понравится жизнь рядом с человеком? — спросила Лиса.

— Он обязан вернуться домой, иначе не сможет этого сделать никогда. А потом… Потом уже в праве покинуть горы.

Обычно лишь несколько краснолюдов остается в долинах навсегда… В этом году, однако, все было иначе.

— Завтра подходит срок… А сорок дректагеров все ещё не вернулись. — объяснял Габор.

Родители беспокоились, что молодежь постигло какое-то несчастье. Махакамская стража разослала патрули по окрестностям, но те не нашли никаких следов. А живущие у подножья хребта люди не пожелали с ними разговаривать.

— Уэверт, — позвала разбойница своего помощника, — нынешние дректагеры были отправлены домой?

— Да, Фокси. Из них восемь вернулось обратно. Они не пожелали идти в Махакам, поэтому я отправил их в Реданию, — отчитывался эльф.

— Если юные краснолюды выходят в Аэдирне, то могут попасть в банду, или просто получить помощь у своих собратьев. Я знаю, чем чревато им оставаться у нас надолго, а потому отсылаю их домой, показаться родителям. И если они захотят, то потом вернуться назад. — объясняла Лиса, увидев вопросительный взгляд королевы.

— Продуманно.

Капитан стражи, краснолюд с огненно-рыжей бородой, снял шлем и, вытирая вспотевшее лицо, спросил Мэву:

— Ваше Величество, а может, вы поищете нашу молодежь, а? Вам-то люди скорее скажут, не видали ли чего странного… Само собой, и мы взамен кое-что из мошны отсыплем!

— Можно сказать, что я и сама потеряла сына… — Мэва сжала ладонь капитана стражи. — И знаю, как велика эта боль. Я сделаю все, что могу, чтобы вас от нее избавить.

Королева отправилась в дорогу. Родители-краснолюды провожали ее полными надежд взглядами. С конем Мэвы поравнялась кобыла Лисы:

— Королева, как бы так сказать… Скажу, как есть, тока не обижайся. Но сына ты не потеряла, потому что он живой. Ты потеряла к нему веру и может ещё чего из-за предательства. Пойми, что для здешних краснолюдов быть участником скоя’таэлей низко и неправильно. Грубо говоря, родители «теряют» своих детей, когда узнают об этом… А так получилось, что если спустившаяся молодежь не находит себе достойную работу среди людей, то отправляется в лес к белкам. Так что… Увы, но они уже потеряны. Ты можешь лишь вернуть их домой.

— Мы точно этого не можем знать. Может они попали в плен к нильфгаардцам или были атакованы стаей чудовищ… Не будем спешить с выводами, — старалась скрыть обиду королева. Она понимала, что слова девушки правдивы, но на сердце скреблись кошки, когда она вспоминала предательство собственного сына. Рыжая пожала плечами:

— Что ж, как знаешь. Просто помни, что у тебя есть сын, живой и невредимый. А мнения меняются, опыт накапливается, и время лечит шрамы, — она сжала плечо королевы, подбадривая, и уехала к Гаскону.

Королева выслала вперед разведчика. Через минуту она услышала его рог. Три сигнала — два коротких, один длинный…

— Ловушка!

Мэва ожидала, что ей придется сразиться с чудовищами или разбойниками… Меж тем, на нее напали воины с беличьими хвостами на шлемах. Скоя’таэли! Она взглянула на Лису, которая оказалась права. Та уже доставала свои кинжалы и отдавала команды к построению своих людей и нелюдей. Об этом королева решила поговорить с ней потом.

Как только битва подошла к концу, перед королевой предстали пленные. Все они без исключения были краснолюдами… И все выглядели молодо. Рядом с Мэвой встала рыжая разбойница, и с грустью смотрела на приведенных. Она вытирала кровь с кинжалов, которые в этом сражении несли не смерть, а лишь легкие порезы. Девушка надеялась вразумить полуросликов.

— Загадка разгадана… — пробормотала Мэва.

Это были те самые пропавшие дректагеры: вместо того чтобы вернуться домой, они записались в ряды борцов за права нелюдей. Но что подтолкнуло их к столь решительному шагу?

— Я не мог дождаться, пока мне стукнет пятьдесят, и я увижу людские города: Вызиму, Третогор, Новиград… — сказал один из краснолюдов, прижимая повязку к кровоточащей ране. — И знаете, как меня там встретили? Меня оплевали. Обругали. Избили. Я видел гетто, погромы… Как после этого вернуться в шахту? Нужно сражаться, покуда ещё можно, прежде чем люди придут и к нам. Мы должны рассказать об этом остальным… Поднять за собой Махакам!

— И что же? Ты хочешь умереть героем в свои пятьдесят? — спросила Лиса, сложив руки на груди, — Или ты готов показать людям как они ошибались? Стать выше них и самому диктовать правила и нормы в их городах? — краснолюд в ожидании смотрел на девушку в лисьей шкуре. Он окинул её сомневающимся взглядом: что может маленький ребенок в странной одежде? Однако другие краснолюды, эльфы, низушки поддерживали её и носили подобные странные наряды. — Ты не знаешь меня. Мою банду. Мы не ставим своей целью — равноправие. Мы его создаем. Своими способами. Люди понимают лишь людской язык: воровство, шантаж, взятки, угрозы… И хоть это не похоже на освободительную войну, которую затеяли белки, но у нас получалось получше. Во многих городах нелюди находили себе работу и получали доверие жителей. А кровопролитием вы лишь ещё больше настраиваете против себя народ, а страдают из-за этого добропорядочные эльфы и краснолюды. Подумай, и если ещё соберешься спускаться с гор, ищи банду лисов в Аэдирне.

Солдаты ждали, что Мэва возразит, обвинит краснолюда во лжи или хотя бы осудит действия лисов. Но королева не могла притворяться, будто не понимает, отчего тот взялся за оружие. Не могла она врать и Лисе, что её деяния плохи — королева поняла, что, наверное, это единственный путь для нелюдей. И потому, не вступая в спор, она велела передать пленников на суд их собственных семей и старейшин. Счастливые родители сдержали слово и отплатили королеве по достоинству: передав с увесистым мешком денег ещё угощения со стола для солдат.

Королева обратила внимание на богато украшенный дом: он был крыт черепицей, отлитой из бронзы, в окнах сияли пластинки горного хрусталя. Габор пояснил, что это резиденция влиятельного клана Брекенриггсов.

— Ты мог бы меня им представить? — спросила королева. — Может, я сумею убедить их замолвить за меня слово перед Брувером…

— Согласна, может нас ещё покормят, — встряла рыжая девушка, счастливо махая хвостом.

— Лисенок, тебе чего местная еда понравилась? — удивился Гаскон.

— Ну конечно, я вообще за любой кипиш, кроме голодовки. Да и кулинарное искусство краснолюдов мне по вкусу, — улыбнулась та, отдавая поклон Габору. Тот хохотнул и отправился к главе клана.

Ивор, глава клана, пригласил Мэву на роскошный ужин, но когда та завела разговор о войне, идущей у подножья Махакама, краснолюд сразу же поменял тему. Осмотрев дом изнутри, Мэва быстро поняла, почему: стены украшали нильфгаардские ковры и гобелены, наверняка преподнесенные хозяину дружественными послами империи.

Королева уже собиралась уходить, убедившись, что напрасно потеряла время, когда кто-то схватил ее за плечо и втащил в темную комнату. Ушки разбойницы уловили короткий вскрик королевы, и та поспешила на помощь. Однако помощь королеве не понадобилась. Этим «кем-то» оказалась краснолюдка в ночной сорочке, она удивленно вытаращилась на подоспевшую рыжую девушку, не ожидая, что её разговор с Мэвой кто-то прервет. Краснолюдка подняла руки вверх, показывая, что не собирается убивать или ранить королеву, Лиса, посмотрев той в глаза, спокойно убрала руку с кинжала и кивнула Мэве. Девушка представилась дочерью Ивора, Эудорой Брекенриггс, и без стеснения призналась, что подслушала разговор, который шел за ужином.

— Слушай, батька и правда сторонник Нильфгаарда, но я смогу его убедить, чтоб он поддержал твое дело… В обмен на маленькую услугу.

— На какую это? — недоверчиво прищурилась рыжая.

— Хочу, чтобы вы выкрали один документ из архива клана, «Historise Mahakamorum». Видишь ли, отец не позволяет мне обручиться с моим возлюбленным, Золтаном… Отговорка у него такая, что Кодекс запрещает свадьбу с краснолюдом, который покинул горы. Но такой случай уже был, и в этом документе он как раз описан. Если я покажу его отцу, он передумает.

Мэва чувствовала к Эудоре симпатию и хотела ей помочь, в особенности учитывая, что та могла ее отблагодарить… Но она прекрасно отдавала себе отчет, что если кража со взломом в архиве закончится неудачей, разразится скандал, который Брувер Гоог так просто не забудет. Королева взглянула в загоревшиеся азартом глаза Лисы. Похоже у нее есть прекрасные люди, которые выполнят это поручение…

— Хм… Игра, кажется, стоит свеч. Хорошо, я согласна на твое предложение.

Женщины пожали друг другу руки, скрепляя сделку. Королеве пришлось прикусить губу, чтобы не вскрикнуть, потому как рукопожатие краснолюдки напоминало хватку дюжего кузнеца. Когда Эудора протянула руку рыжей разбойнице, та первая быстро сжала руку и потрясла, задавая вопрос молодой авантюристке:

— А план здания есть? Охрана? Вид замка?

Мэва поняла, что Лиса уже обдумывает дальнейшие действия, а потому вернулась к отряду и, потирая болевшую руку, изложила предложение Эудоры. Гаскон вызвался добровольцем:

— Кража со взломом — это мой конек. Краснолюды даже не поймут, что кто-то побывал внутри.

— Обсуди это с Лисой, она уже начала работать над планом, — ответила устало королева.

— Как? Когда успела? — удивлялся кобелиный князь.

— Не переживай, милый, работа как раз для двоих, — встряла девушка, заходя в шатер королевы, — тока нужен стол, — она помахала какими-то бумагами.

Мэве пришлось уступить свой стол и выслушать предположительный план действий.

— Так, Эудора нарисовала мне приблизительный план архива. Краснолюдка конечно не Ван Рог, но что есть, то есть. Комнаты расположены не особо замысловато, но наш документ может находится в трех из семи помещений. Здесь, здесь или здесь. По идеи можно было бы взять кого-то третьего, но эти две комнаты соединены межкомнатной дверью, потому вскрыв один замок, мы попадаем в два помещения, а поэтому один вполне может справится сразу с двумя взломами. К тому же в том месте редко проходят патрули… Насчет патрулей, они обходят архив каждые восемь минут, но в сами комнаты никто из них доступ не имеет. За восемь минут охрана обходит весь архив, а потом начинает ходить по кругу. Минус в том, что это подвальные помещения, а значит вход тамтолько один — главная дверь… Потому придется подождать пока постовой пойдет в обход и только тогда начинать. До архива добраться не сложно, к тому же Эудора обещала отвлечь промежуточную стражу. Потому проход нам обеспечен, ключ от архива я тоже получила от краснолюдки. Чтобы нас не услышал охранник, который начнет обход в полночь, надо в четыре минуты первого войти в архив и пробраться к первому помещению, которое я возьму на себя. Пока будем вскрывать, вроде как, стандартный махакамский замок, сторож пройдет до предпоследней двери. Надо успеть войти и запереться до того, как он начнет новый круг. Через три минуты, он должен будет пройти нашу дверь, а через тридцать секунд завернуть за угол, это прекрасная возможность для Гаскона вскрыть следующую дверь. А там уже как пойдет… Краснолюда сложно не услышать, а в коридорах так ещё и эхо будет, поэтому мы всегда успеем задуть свечи и прекратить движение… Ну, как-то так. Предложения есть?

— Да, — ответил хмурящийся парень, — Можешь, пожалуйста, почаще называть меня «милым»? — он широко улыбнулся, смотря на девушку.

— Конечно, миииилый, — протянула та и тоже ему улыбнулась.

Лиса и Гаскон пробрались в архив под покровом ночи. Удачно миновав охранника-краснолюда, они решили не делится, чтобы не создавать больше шума, и в случае чего в две головы придумать план отступления легче, чем в одну. Как назло, в первом помещении нужного документа не оказалось. Пришлось тихо пробираться в другую возможную комнату, которая была на две двери дальше, это означало, что после того, как сторож отходил от их двери, надо было бесшумно следовать за ним к другой двери. Попав во вторую комнату, бандиты разделили стеллажи и продолжили поиски. В этот раз им повезло больше — Гаскон нашел нужный документ. Подождав, когда краснолюд минует их укрытие, они выскочили в коридор и пробрались к выходу.

К счастью, Гаскону и Лисе удалось провернуть дело по-тихому, так что краснолюды так и не установили личности взломщиков. Согласно уговору, Мэва передала Эудоре похищенный документ…

— Ха! — Вскрикнула краснолюдка, торжествующе подняв руку с бумагой. — Теперь уж отец не сможет помешать нашей помолвке! Сейчас напишу Золтану… Спасибо, спасибо, спасибо!

Эудора сдержала слово: вскоре королева узнала, что Ивор действительно поддержал Мэву на совете кланов. Оставалось надеяться, что Брувер Гоог прислушается к аргументам старейшины Брекенриггса…

====== Часть 15 ======

Когда отряд Мэвы приближался к одному из многочисленных мостов Махакама, которые соединяли горные перевалы или же просто укрепляли основную дорогу, королева ещё издалека разглядела, что на тракте образовался затор.

— Говорил же я тебе, дубина, не гони так, а то ось треснет!

— Смотрите на него, знаток какой! Треснула, потому что ты слишком много нагрузил!

Посреди дороги раскорячилась телега. За ней стояли ещё телеги: одни были нагружены золотом, драгоценностями и прочими ценными вещами, другие прогибались под тяжестью бочек с копченным мясом. У каждого краснолюда была своя версия, почему такое случилось, и он громко, со смачными выражениями, озвучивал ее остальным. Лиса негромко хмыкнула рядом.

— Как будто и не уезжала из норы! Мои краснолюды тоже любители поспорить… Хотя это, наверное, у них в крови.

— Что это за караван? — спросила Мэва. — Они не похожи на купцов…

— Еще бы, — отозвался Габор. — Это краснолюды из клана Ференцов. Они везут подарки для дракона. Помнишь Кельтуллиса? Когда он сюда переселился, они сто лет с ним махались. Но в конце концов гад измучился, а они уразумели, что так просто его со своих земель не выгонят… Вот и пошли на уговор. Он им не пакостит, а взамен получает все, что ему нужно.

— Хо-хо… И часто шлют ему эти дары? — спросил Гаскон, осматривая нагруженные добром повозки.

— Каждую неделю. Погоди-ка, пойду их разниму, а то они сейчас друг другу бороды поотрывают. Эй, мужики! Ну-ка успокойтесь!

— Как думаешь, его погладить можно? — обратилась Лиса к Гаскону.

— Такую пакость следует уничтожить! Стереть с лика земного! — встрял Эйк.

— Нет, Лисенок, нельзя… Но, если очень хочется… можешь меня погладить, — улыбался парень.

— Правда можно? — лукаво посмотрела рыжая на кобелиного князя.

— Ради вас, миледи, я готов совершать рыцарские подвиги, — Гаскон выпятил грудь колесом и заговорил важным голосом, пародируя Эйка.

Девушка звонко засмеялась, а обиженный рыцарь уехал подальше от криминальной парочки. После того как Хавьер починил повозку, а королева приняла благодарность и деньги краснолюдов, отряд отправился дальше.

Через какое-то время королева заметила столб дыма над горами, а в воздухе услышала запах паленого. Она поспешила обратить внимание Габора на это.

— Пожар? — краснолюд потянул носом, — Может, молния ударила в сухое дерево…

— Нет, — возразила Мэва. — Я знаю этот смрад слишком хорошо. Он поднимался над всем Аэдирном… Так воняют сожженные дома.

— Это не просто огонь, — встряла Лиса, хмурясь, — Он живой… Странно звучит, но я не знаю, как это объяснить. Он другой…

— Вызванный магией? — насторожился Рейнард.

— Похоже, но все равно что-то не так…

Лирийцы ускорили шаг. Минутой позже они увидели охваченный огнем город… А над ним — бешено ревущего дракона.

— Это, значит, ваш Келтуллис? — спросил Гаскон, прикрывая глаза от подымавшегося над поселением зарева. — Хм, и правда, совсем не опасный.

— Не знаю, какая муха его укусила… — краснолюд вытащил топор из-за пояса. — Королева! Пора спешить на подмогу!

— Не бойтесь, сударь краснолюд, — изрек Эйк, не дожидаясь ответа Мэвы, после чего опустил пику и галопом направился в сторону пылавшего города. — За мной! Умертвить змия!

— Рейнард! — закричала Мэва. — Вели солдатам намочить плащи, быть может, это защитит их от огня. Мы выступим, как только они будут готовы. Если мы не поспешим, от Эйка останется только оплавленная броня.

— Госпожа… Это обычные солдаты, в схватке с драконом…

— Мокрые плащи не помогут, — закончила Лиса, ошеломленно наблюдая за пожарищем.

— А что поможет? — спросил Гаскон.

— Ничего. Он… мстит. Ярость, злость, ненависть, отчаянье… Это витает в воздухе.

— Но мы должны помочь… Или хотя бы попробовать, — убеждала Мэва.

Когда Рейнард пошел отдавать приказы, королева повернулась к Габору.

— У этого дракона… Есть какая-нибудь слабость?

— Боюсь, нет, — мрачно ответил краснолюд, — разве что к сырому мясу.

Мэва кивнула головой и с надеждой посмотрела на рыжую разбойницу, но та стеклянными глазами следила за полетом дракона. Королева насторожилась, но сейчас было не до этого, пора было идти в бой.

Вблизи Кельтуллис внушал еще больше страха: несмотря на огромные размеры, он двигался с поражающей ловкостью, словно бегущая по песку ящерица. Одним движением лапы он сломал шеи трем краснолюдам, а четвертого с хрустом перекусил пополам. А потом повернулся в сторону лирийцев.

— Так вас больше? — сказал он, скривив окровавленную морду в ужасающей улыбке. — Еще лучше.

На миг взгляд дракона столкнулся с взглядом Лисы. И будто что-то увидев в змеиных глазах, девушка отмерла. Её взгляд приобрел привычную решимость, а рука легла на кинжал. Огонь в округе начал утихать, а девушка уже знала, что делать:

— Бить в крылья! Не сможет летать — долго не проживет. Гаскон, вели своим, чтоб кидали пращи в пасть, так чтоб она закрылась. Рейнард, лучше разбить солдат на пары или группы, чтобы зона поражения была меньше. Королева… Крепись.

В тот день пали многие лирийцы: сожжены живьем, разорванные драконьими клыками. Но эта жертва не была напрасной. Вместе с краснолюдами пехотинцы сумели серьезно ранить Кльтуллиса и заставить его бежать. Рев израненного чудовища разносился по всему перевалу. Один из краснолюдов обратился к королеве:

— То-то он теперь ревет, сукин сын! Не надо было нас трогать! Эх, гадища ты дурная…

— Мэва… Это Вавринек, староста поселка и старейшина рода Ференцов, — пояснил Габор.

— Мое почтение… И мои соболезнования, — королева оглянулась вокруг, замечая то тут то там разодранные тела краснолюдов.

— Ну… Все не так плохо. Если бы не вы, камня на камне бы тут не осталось. Я тебе честно скажу… Когда я услышал, что в Махакам приехала какая-то людская королева и просит помощи, я сказал, что скорей у меня крокус из задницы вырастет, чем я соглашусь проголосовать за тебя. Страшно будет потом в портки посмотреть, да только… Я передумал. После того, что я тут сегодня увидел, что ты для нас сделала… Будет тебе поддержка и благодарность всех Ференцов до скончания веков.

— Благодарю. В дни войны с Нильфгаардом это много для меня значит, — улыбнулась Мэва.

— Простите, что прерываю это трогательную сцену братания между расами, только я уж не могу терпеть: Вавринек, какого тут дьявола стряслось? Почему Кельтуллис на вас напал? — спросил Габор.

— Они что-то ему сделали… Он хотел сжечь всё и всех, без разбора… В порыве гнева, ярости, с чувством мести, боли… Это ужасно, — ответила Лиса, что продолжала изучать следы огня, трогать пепелища и вбирать в себя эту энергию.

— Да чтоб я знал! Попросту прилетел сюда, и как рыгнет огнем! Полгорода в огне! — оправдывался старейшина. Потом, почесав затылок, он предложил, — Дракон едва телепается, надо б его добить, пока он не оклемался.

— Значит надо шевелиться, а то раны на нем, как на собаке заживают… А ближайший пост стражи далеко. Прежде чем придут на подмогу, он уж снова взлетит. — предлагал Габор.

— Знаю… Потому я и подумал, что… Экхм… Может быть, ты, королева… — замялся староста.

— Что? Ты шутишь?

— Я понимаю, ты устала после боя, не хочешь рисковать солдатами… Но ты смекни сама, эта бестия спит на ковре из золота и рубинов. Разумеется, эти сокровища принадлежат Бруверу, но если ты себе немного оттяпаешь… Никто и не заметит.

— Признаюсь, это меняет дело. Кроме того… Дракон был уже тяжело ранен… — рассуждала королева.

— Слабо сказано! Кровь из него хлестала, как вино из дырявого бурдюка. Его надо попросту добить. — Подстегивал Вавринек.

— Будь по-вашему… Я этим займусь.

Королева обратила внимание, что рыжая разбойница отошла подальше от свиты и осматривает трупы краснолюдов. За ней пошел Гаскон, которые понимал по ее поведению, что что-то не так.

— Лисенок, ты чего-то учуяла?

— Не знаю… Может быть. Я никогда не чувствовала огня дракона, может он всегда такой…

— Какой? Смертоносный?

— Яростный… Отчаянный, — пыталась объяснить девушка.

— А обычный огонь какой? — интересовался кобелиный князь.

— Смотря с какой целью зажигается. В Аэдирне чувствовалась обреченность, необходимость, когда знаешь, что так надо сделать, это приказ. Домашний очаг уютный и безопасный. Огонь костра игривый и свободный. Пламя свечи одиноко и почти неэмоционально. А это… Это — месть. Но за что?

— Думаю, мы скоро это узнаем, — ответил Гаскон, уводя Лису к отправляющемуся отряду.

Логово Кельтуллиса пропустить было нельзя: очевидно, что пещера, способная вместить дракон, должна быть огромной. Треугольный вход в пещеру чернел на ослепительно белом снегу и был виден издалека. От него разило сильным запахом серы… и крови.

— Ну как? — спросил Гаскон, обращаясь к королеве. — Готова покрыть себя славой убийцы драконов?

— Мой отец говаривал, что не стоит делить шкуру неубитого медведя, — сказала Мэва, слезая с коня. — Тем более не стоит делить шкуру неубитого дракона. Быть может, он и тяжело ранен… Но достаточно ему один раз дыхнуть огнем, и вместо славы нас покроет могильная плита. Отставить все глупые попытки изображать героя.

Лирийцы переступили порог пещеры. Они шли гуськом, прикрываясь щитами, а за нами наблюдали свисавшие с потолка нетопыри. Лиса шла спокойно, а на удивленные взгляды отвечала: «он не опасен». Однако недовольный Гаскон силой загородил её собой и приказал идти следом, прикрывая обоих своим щитом.

Кельтуллис лежал, свернувшись на подстилке из бриллиантов и золотых монет, окрашенных его собственной кровью. Видя, с каким трудом н поднимает могучую голову, Мэва поняла, что дракон уже не представляет никакой опасности. Гаскон многозначительно присвистнул, оглядев богатства пещеры. Лиса же не спускала глаз с ящера.

— Чего не сделал яд, хотите довершить мечом? — прохрипело чудовище. — Хорошо. Да будет так.

Кельтуллис повернулся, открыв подбрюшье, самое уязвимое место, и спокойно ждал смертельного удара.

— Какой ещё яд? — спросила рыжая разбойница.

— Ха-ха-ха… — Кельтуллис зашелся смехом, зажимая лапой кровоточащий бок, — Они тебе даже не сказали? Подлые карлы…

— Эй! Попридержи язык! — крикнул Габор. — А кроме того, я тоже ничего об этом не знаю!

Кельтуллис недоверчиво оглядел лирийцев, сверля их змеиными глазами. А затем начал свой рассказ. Караван, который до этого Мэва встретила на дороге, отличался от прежних. В этот раз приготовленное мясо для Кельтуллиса было вымочено не только в соли… Но и в отраве. Когда дракон скорчился от боли, в пещеру вошли краснолюды из клана Ференцов… И разбили его яйца.

— Погоди, я правильно поняла?.. — Мэва прервала дракона на полуслове. — Ты… Самка?

— Верно. Так же, как и ты.

Лирийцы словно по команде уставили на Габора.

— Что вы на меня так смотрите? Не заглядывали же мы ему под хвост!

Лиса, воспользовавшись замешательством, тихонько проскользнула мимо Гаскона и прикоснулась к чешуе Кельтуллиса. Она пылала, но девушку не обжигал этот огонь. Голова дракона повернулась к рыжей.

— Если позволите… — вставил Рейнард. — Рассуждения о том, какого пола Кельтуллис, несомненно, занимательны… Но больше меня интересует, как Ференцы опустились до столь позорного поступка.

— Нетрудно догадаться, — ответила Мэва, обратившая внимание на гляделки девушки и дракона. — Они боялись, что дракон увеличит и без того огромную дань, чтобы выкормить молодняк… И потому решили ударить заблаговременно.

— И славно поступили! — воскликнул Эйк. — Зло в зародыше душить надлежит!

Лиса повернула голову к говорящему рыцарю. Драконица проследовала за её взглядом и, почувствовав боль девушки, сказала:

— Мы для них всегда будем злом… Я не хотела, чтобы моих детей постигла твоя участь… Только за нас всё решают остальные, — дракон выдохнул в лицо девушки воздух вместе с паром, так что слезинки, скопившиеся в уголках глаз разбойницы, испарились, — не лей воды… У тебя всё впереди.

К несчастью Ференцов, яда оказалось слишком мало: взбешенная видом разбитых яиц, драконица собрала последние силы и полетела в сторону ближайшего поселка. Затем случилось то, что Мэва увидела собственными глазами… А теперь ей нужно было решить, каким будет конец всей истории. На совести драконицы были десятки, а может даже, сотни жизней… Но на это нападение ее подло спровоцировали краснолюды. Королева смотрела, как рука Лисы в последний раз проводит по голове дракона, потом девушка встала рядом с королевой:

— Друиды верят, что всё в этом мире взаимосвязано. Что на каждое зло найдется добро. Что каждое действие влечет противодействие. Кельтуллис… Ты забрала множество жизней, и за это тебя ждёт кара… Но и тот, кто причастен в смерти невинных существ, твоих детей, понесет наказание. Не сейчас, не завтра, но когда-нибудь судьба обязательно покарает их.

— Я понимаю твою боль, — сказала Мэва после долгого молчания. — Но ничто не может оправдать смертоубийств, которые ты устроила.

— А что бы ты сделала на моем месте? — рыкнула драконица. — Написала бы жалобу старосте Гоогу? Они убили моих детей!

— Я бы сделала то же самое, — без колебаний ответила королева. — Я бы отомстила… Зная, чем мне это грозит.

Чудовище долго смотрела Мэве в глаза… А затем опустило голову.

— У меня уже нет сил защищаться… Нет причины защищаться. Делай, что считаешь нужным, — Кельтуллис взглянула на рыжую, — Друиды во многом правы… Остается надеяться, что на этот раз равновесие не подведет…

Мэва высоко подняла меч — и опустила его с огромной силой, разрубив поперек покрытое чешуёй брюхо. Чудовище протяжно заревело, стегнуло хвостом, рассыпая вокруг бриллианты… И застыло неподвижно.

Кельтуллис последний красный дракон меж Великим морем и Огненными горами, испустил дух. Наступила странная тишина. Никто не славил королеву, не хлопал в ладоши… Только Эйк шептал под нос благодарственную молитву. Лиса нагнулась, касаясь головы дракона:

— Va faill{?}[Прощай]…

— Как-то оно… — Гаскон первый прервал молчание, провожая взглядом уходящую разбойницу. — Как-то оно не слишком эпично.

— А ты чего же ожидал? — Габор упер руки в боки. — Что трубы заиграют или земля затрясется? Вот взял он и сдох, что ж ему еще было делать?

— Я уверен, госпожа, — отозвался Рейнард, — что поэты наделят эту минуту соответствующим величием.

— Наверняка, — королева убрала меч. — Потому что они лжецы.

Королева велела солдатам забрать часть драконьих сокровищ, — немного, ровно столько, чтобы не навлечь не себя гнев Брувера Гоога, но достаточно, чтобы сторицей возместить понесенные лирийцами потери. Гаскон поспешил найти Лису. Она нашлась у своего коня: гладила его, отстраненно смотря вдаль.

— Лисенок, что там эта ящерица говорила? — обратил парень на себя внимание, красные глаза девушки взметнулись к его лицу, а потом она бросилась в его объятия. Гаскон сначала опешил от такого неожиданного действие, но быстро поспешил успокоить рыжую, — Ну, Лисенок, что случилось?

— Зло в зародыше надлежит душить, — ответила тихо она, не поднимая головы, отчего парню пришлось прислушиваться.

— Ты из-за слов Эйка? Да не обращай ты на него внимание! Его как послушаешь, так вообще с ума сойти можно.

— Нет… Я… Меня в три года нашли друиды… Я не помню, что было до, да и практически всё, что было после. А когда… когда спросила у друидов, как я там оказалась… Мне не стали врать… Скорее всего маленький ребенок, говоривший вещи, которые сбывались, для простого человека является злом…

— Тебя бросили одну… — неверующе проговорил кобелиный князь, — Как… как ты выжила?

— Я не знаю… Но для родителей я оказалась злом, которое лучше задушить в зародыше, пока оно не выросло, — парень услышал всхлипы и прижал девушку ближе к себе, — Эти дракончики, они даже света ещё не видели… А для других уже являлись злом.

— Лисенок, тише, тшш… Я не знаю, что с этим делать… Но пойми, ты — не зло. Ты главарь банды, которая принимает в свои ряды каждого желающего, дает людям и нелюдям второй шанс. Ты прекрасный стратег, который сделает всё ради своих. Ты умелый взломщик, ну, не такой умелый, как я, — Лиса тихонько рассмеялась ему в куртку, — Ты ловкая лисичка и храбрый воин… Лисенок, ты не останешься одна, я обещаю, — он взял в руки её лицо, большими пальцами вытирая слезы, — Ты — маленький уголек костра, — он подмигнул ей, припоминая недавний разговор, — А ещё ты можешь опоздать, ведь Мэва уже поехала дальше.

Лиса оглянулась по сторонам, никого не заметив, она поднялась на носочки и чмокнула Гаскона в щеку:

— Спасибо, — застенчиво улыбнулась она, вскочив на коня, и поспешила за отрядом королевы. Парень со счастливой улыбкой вскоре догнал её кобылу, и они поехали вместе, о чем-то переговариваясь. Как бы Гаскон не пытался отвлечь девушку, он часто замечал её полные боли взгляды назад, туда, где осталась пещера Кельтуллиса.

Мэва прищурилась, чтобы лучше разглядеть происходящее. На обрыве, висящем над пропастью, собрались десятки краснолюдов. Все они обернулись в сторону помоста, на котором стояла… Деревянная бочка.

— Что тут происходит? — спросила королева. — Какой-то праздник?

— Ага, праздник говорящей бочки, — съязвила Лиса, прекрасно зная, что это такое.

— Нет, — ответил Габор. — Казнь.

Из бочки выглянула косматая голова. Длинные острый нос и торчащие уши не оставляли сомнений: их обладатель был гномом. Мэва впервые видела гнома собственными глазами.

— Спа-аси-и-ите-е-е! — надрывался гном. — Они меня убивают! Сбросят в пропасть!

— Заткни хайло! — рявкнул стоящий рядом краснолюд, после чего затолкал гнома в бочку и закрыл крышкой. — При тяжести твоих преступлений о более мягкой каре нельзя было и мечтать!

— Что ж он такого натворил? — напугалась рыжая разбойница.

Мэва соскочила с коня и, невзирая на протесты Габора, взобралась на помост. Один из палачей недовольно закричал:

— Сюда нельзя… Эй, эй, какого черта! Ты что вытворяешь?

— Я думала, все очевидно. Прерываю казнь.

— Уф-ф-ф! Слава богам! — послышалось из бочки.

— Эй, эй, нет у тебя такого права! Суд уже прошел! Наказание назначено! — отвечал один из краснолюдов.

— А что он сделал-то? — настаивала вставшая рядом с королевой Лиса.

— Хо-хо! Лучше спроси, чего он не сделал, поганец! Приехал сюда с целой лавкой изобретений, шлялся по домам, расхваливал этот хлам до небес. И что же он нам продал? А? — стукнул недовольно краснолюд по крышке бочки, — Петарды, что в руках взрываются! Жидкость для бороды, от которой волосы загораются! Заводные игрушки для детей, какие раз заведешь, и потом ни в жизнь не остановишь!

— Надо было просто покрутить винтик сзади, и…- объяснял изобретатель, Лиса прикусила губу, чтобы не засмеяться в голос.

— Пасть закрой, каналья! Ну… Это мы бы еще простили, если б он не нарушал наши святые законы и обычаи.

— Например? — поинтересовался Габор.

— В шапке в кузню входил! Гвозди в зубах держал! Сок себе в пиво наливал, тьфу!

— Королева, прости, но я отойду и просмеюсь, — тихо обратилась к Мэве Лиса, изо всех сил пытаясь сдержать улыбку.

— И это еще не самое худшее… Самый страшный его проступок я приберег напоследок: он свистел в шахте! — уходящая девушка услышала последнюю реплику и, уже не сдерживаясь, рассмеялась.

— Ну и ну!.. Да как он мог! — после этих слов Габора, терпение Гаскона тоже лопнуло, и он поспешил за девушкой, с которой они уже вместе смеялись над глупостью таких законов.

Пока королева выясняла тонкости законодательных актов краснолюдов, двое бандитов не могли никак отойти от смеха. Рядом стоящий Рейнард пытался что-то объяснить и предположить возможные последствия нарушений этих законов, но это не успокаивало пару, а только ещё больше смешило, да так, что граф Одо вскоре сам понял, что многие из его вариантов настолько бредовые, что он сам давил в себе предательскую улыбку. Однако Мэва нашла лазейки в Кодексе Штейгера, и освобожденный гном по имени Барнаба Беккенбауэр вскоре присоединился к отряду королевы. Изобретатель, повидавший почти весь мир, быстро влился в компанию и вскоре с удовольствием рассказывал о своих приключениях Лисе и Гаскону, которые с каждого, как казалось самому гному, его гениального изобретения звонко смеялись и предлагали свои идеи, чтобы ещё гений мог создать.

Мэва ехала молча, пытаясь сосчитать, сколько дней она провела в изгнании. Ее размышления прервал голос разведчика:

— Госпожа! Госпожа! Посмотрите!

Солдат показал ей отпечатки сапога не снегу. Мэва уже встречала следы этих ботинок, покованных гвоздями: на песчаных дорогах Лирии, на пепелищах Аэдирна. Но зов разведчика пришли и все остальные. Гаскон принялся осматривать следы, Лиса же осматривала местность, ища другие подсказки.

— Следы нильфгаардских пехотинцев, — процедила Мэва.

— Притом свежие, — вмешался Гаскон, — Они были здесь день, самое большее два дня назад.

— И что-то везли, — добавила рыжая, указывая на следы колес и копыт.

Лазутчики донесли, что в Махакам недавно заходил нильфгаардский караван под охраной тяжелой пехоты. Захватчики привезли сундуки, полны золота и драгоценностей, и обменяли все это на лучшие махакамские мечи и копья. В руки Мэвы попала одна из монет, которыми расплачивались Черные. На ее реверсе виднелся лирийский орел…

— Они платят золотом из моей казны… — выдавила королева. — Чтобы купить оружие, которым будут убивать моих солдат и подданных.

— Мы еще можем их догнать, — сказал Рейнард. — И позаботиться о том, чтобы транспорт не дошел до аэп Даги.

— Вы-то можите, спору нет… — сказал Габор, который прислушивался к беседе. — Но помните, что Махакам поддерживает нейтралитет и гарантирует обеим сторонам конфликта безопасность на своей земле. Правда, формально нильфгаардцы уже перешли границу… Но если вы нападете на них хотя бы на расстоянии броска камнем от наших ворот, у Брувера пойдет пар из ушей и огонь из задницы.

— А почему они путешествовали по Махакаму с оружием и без мешка на голове? — спросила недовольно Лиса, краснолюд не нашел, что на это ответить. — То-то же. Будем считать, что они нарушили пару законов, ну и так по мелочи: захватили пару государств, убили пару тысяч человек и сожгли пару сотен деревень и городов.

— Прости, Габор… — сказала королева. — Но мы нападем на караван. Я должна остановить нильфгаардцев, а кроме того… С удовольствием посмотрю, как Брувер пускает этот фейрверк.

Габор открыл было рот, чтобы возразить, но его слова заглушил смех лирийских солдат. Мэва дала сигнал к выступлению, и вскоре они догнали караван врага. У повозок черных была чересчур сильная охрана для конвоя, передвигающегося по нетронутой войной территории. Это осложняло положение лирийцев. Однако у Лисы было свое виденье и новый план, который она поспешила рассказать остальным:

— А что, если использовать природу? Через полчаса они должны будут проехать вот этот вот поворот, — указывала она на карте определенный участок, — что, если нам налить туда воды и присыпать снегом. Нильфы нас не заметят, а тяжелая повозка и не менее тяжелые пехотинцы в своей броне поскользнутся. Этот отвлекающий маневр придаст нашему нападению неожиданности.

— Хороший план. — Поддержал Гаскон, — их можно обстрелять из луков и арбалетов, а как они выйдут на твердую почву, можно и в ближний бой идти.

— Нет, главный тракт не дело портить, — насупился Габор, наступила недолгая тишина.

— Да… А что если нам залить только определенные ямки? Телеги в них встанут и тем самым остановятся, а лёд потом можно разбить? — предложила главарь лисов, смотря на краснолюда.

— Это конечно тоже попортит нам всю дорожную коммуникацию, но вы же не остановитесь…

— Замечательно, так и сделаем, — решила королева, отдавая приказ приступить к работе.

Когда всё было готово, отряд Мэвы сел в засаду. Для королевы и большинства солдат это было непривычно — готовить ловушки и поджидать врага в укрытии. Для лирийцев обычным делом было выйти в открытое поле лицом к лицу с врагом, а не прятаться по кустам. Однако бандиты чувствовали себя, как в своей тарелке. Лисы и кобели в предвкушении ждали появления каравана, будто хищники добычу.

Когда повозки встряли и остановились в четко отмеченных местах, в нильфгаардцев полетели стрелы и бомбы. И в этой суматохе Мэва повела свой отряд в бой. Сражение было недолгим, учитывая, что в первые минуты черные просто не знали, что происходит вокруг и кто на них напал. Предчувствуя поражение, нильфгаардцы побросали ящики в снег на обочине дороги и ускакали во всю прыть, хлеща коней бичами. Один из ящиков треснул, и оттуда показалось обернутое промасленной шкурой оружие. Гаскон вытащил блестящий новенький клинок, повертел его в руке и попробовал острие большим пальцем. Из пальца тотчас же пошла кровь.

— Ух ты, острый сукин сын… — причмокнул он с уважением, и достав ещё один клинок и осмотрел его, позвал рыжую разбойницу, — Лисёнок!

Услышав эти слова, Габор разразился смехом. Когда Лиса подошла к ним, парень протянул ей второй клинок и вопросительно посмотрел на краснолюда:

— Что тебя так развеселило, можно узнать?

— По традиции первые слова, которые воин скажет при виде клинка, становятся именем меча. Только что ты дал им имена. Мои поздравления.

Мэва взяла оружие из рук оторопевшего Гаскона:

— Я бы выбрала другое имя, поблагородней. Но и у имени «Острый сукин сын» несомненно есть свое очарование. Я жду не дождусь, когда смогу испытать его на нильфгаардских панцирях.

— Только, может, уже не в Махакаме… — вставил Габор. — Вы и так уже заварили кашу. Попробую все как-нибудь уладить. Но это будет непросто.

— А мой клинок, как я поняла, зовется «Лисенок»? — спросила разбойница, получив утвердительный кивок от краснолюда, она ещё раз осмотрела оружие, — Что ж, милый, очень романтично назвать моим именем такую вещицу, спасибо, — весело улыбнулась она Гаскону.

— Лисенок, да для тебя я могу их хоть все так назвать, — улыбнулся в ответ парень, указывая на ящики с мечами.

— Нет, другие клинки следует назвать по-разному и более величественнее, — встрял Рейнард, — Королева Мэва… Звучит же? — двое бандитов переглянулись с заговорщицкими улыбками, — Что?

— Ничего, граф, ничего, — улыбалась Лиса.

— Странное всё-таки у dh’oine понимание романтики, — сказал проходящий мимо Уэверт, качая головой, — У нас бы эльф складывал стихи про свою любимую и пел бы ей песни.

— Лисенок, хочешь я тебе спою? — обратился неунывающий Гаскон к девушке.

— Ты мне или моему клинку? — шутила Лиса.

— Вы не исправимы, — закатил глаза эльф, Рейнард согласно кивнул.

====== Часть 16 ======

Приближаясь к Грани Бороса, Мэва зажмурила глаза. Ей казалось, что вершины, которые она видела на горизонте, покрыты сотнями черных пятнышек. Когда она подъехала ближе, то поняла, что это окна жилищ, продолбленные в цельной скале.

— Это была наша гордость, — вздохнул Габор. — Грань Бороса! Город, выдолбленный в горах! Сотни миль туннелей, десятки кузниц, плавильных, литейных мастерских… Теперь здесь логова чудовищ. Они вылезают из-под земли и вьют себе там гнезда. А как проголодаются, спускаются кормиться на перевал.

— Кто именно там? — спросила посерьезневшая Лиса.

— Летающие твари. Гарпии и слепые белые выверны. Может быть и барбегазы с шарлеями.

— Сударь краснолюд, вынужден вас поправить, — вмешался Эйк, — слепых и белый виверн не существует. Такую мерозопакость можно определить по бестиарию как ящер, или ослизг…

— И это не особо поможет в их уничтожении, — перебила рыцаря разбойница.

— Что ты предлагаешь? — обратилась к ней королева.

— Ящер схож с драконом: тоже огнедышащий. Гарпии живут стаями, и они неуловимы. Обе твари летающие… Их надо будет сбивать. А оперение гарпий хорошо горит, в то время как ящер невосприимчив к пламени. Хм, можно направить огонь ослизга на гарпий, это быстро их приземлит, а на земле их легко добить. Что же до ящера… То тут как повезет. С шарлеями мы уже встречались, а вот барбегазы это плохо, да и навряд ли она здесь живут. Они умны, умеют парадировать речь, а потому предпочитают более людные пещеры, чтобы заманивать странников.

— Если они слепы, можно ввести их в заблуждение, — предложил Рейнард, — А на сколько мне известно гарпии очень громкие? — Эйк утвердительно кивнул, — Тогда ящеры будут атаковать гарпий.

— Сомневаюсь, что получится, — встрял Гаскон, — Они уживаются вместе не первый год, а значит научились не нападать друг на друга. Лучше уж гарпий самим спалить, чем ждать огня от этого дракончика. Мне, знаете ли, вообще не хотелось бы, чтобы эта тварь открывала пасть.

Мэва остановилась у входа в подземный город. Монументальные, отлитые из бронзы ворота лежали на земле, смятые, словно листок бумаги. Из обгоревших окон несло гниющим мясом и плесенью. Королева прислушалась. Она слышала шум капающей воды и вдалеке — металлический хруст. Словно чешуя трется о скалы.

— Солдаты ждут ваших приказов, госпожа, — сказал Рейнард тихо, словно боясь разбудить дремлющих в пещерах чудовищ.

— Ты помнишь, что я сказала, когда мы бежали из Лирии? — сказала Мэва, повернувшись к Рейнарду.

— Вы поклялись, что вернете корону… Хоть бы пришлось отправиться за ней на край света.

— Пора выполнять обещание, — королева сделала глубокий вдох и шагнула вперед, подняв меч для удара или защиты.

Минутой позже ей пришлось пустить его в ход: нынешние обитатели Гран Бороса вышли ей навстречу. Как Габор и обещал в высоких залах, там, где было достаточно места, чтобы взмыть вверх, обитали гарпии. Отряды Лисы и Гаскона, на удивление, быстро справились с летающими тварями, закидывая их гнезда бомбами, отчего погибали яйца гарпий, взбешенные мамаши подлетали к своему убежищу и опаляли свои перья, падая вниз, где солдаты их добивали. Ослизгов оказалось не так много, как гарпий, но с ними отряд возился намного дольше, да и потери были значительнее. Здесь очень помогли пращники Гаскона и арбалетчики Рейнарда, которые сбивали драконида или связывали его, на земле же этот могучий хищник оказывался беспомощен. Даже когда отряд обнаружил в подвале убежище шарлеев, это оказалось не сложным. В замкнутом пространстве найти преграду для каменного шара легче, чем на открытом воздухе, однако, маневренность солдат в четырех стенах тоже была меньше, и после нескольких неудачных попыток королева велела отступить пехотинцам, оставив шарлеев на бандитов, что были более верткие и ловкие в своей легкой броне. А вот новые враги — барбегазы — оказались жестокими противниками. Эти жукоподобные существа и правда, как будто переговаривались друг с другом, окружая отряд. Однако, Эйк первый показал, как нужно убивать этих тварей, выскочив вперед, не дожидаясь атаки с их стороны, и воткнул одному из барбегазов пику прямо в сияющий голубым глаз. На всю шахту разнесся мерзкий крик, а потом чудовище замерло, безжизненно упав на пол. Примеру рыцаря последовали многие, кто-то удачно, а кто-то нет, наткнувшись на острые зубы чудовищ.

Израненная Мэва подошла к извивающемуся на земле барбегазу и добила его, вонзив меч в отверстие между панцирями, где, по её мнению, должно быть сердце, если у этих тварей оно вообще есть. Он застрял меж пластин хитинового панциря, и у королевы уже не было сил вынуть его.

— Еще бы чуть-чуть, и они достали бы меня…- прошептала она. — Совсем чуть-чуть.

Лирийцы добрались до огромного зала, который некогда служил местом для собраний клана. Теперь каменные скамьи были облеплены слизью и яйцами насекомых, а с хрустальных канделябров свисали нетопыри. Гаскон рылся среди костей, рассчитывая, должно быть, найти что-то ценное. Он держался за кровоточащий бок, но не обращался к медикам, получив, наверное, просто царапину. Заметив это не менее потрепанная Лиса недовольно нахмурилась, подходя к кобелиному князю. Габор, в свою очередь, возился с запертой не четыре замка дверью. Почему он не попросил о помощи двух взломщиков, королева не понимала. Наконец, дверь поддалась, а краснолюд вскинул руки в триумфальном жесте:

— Это склад горняцких инструментов, — сказал он. — Тут есть и бочки с алхимической смесью. Хорошо, не отсырели. Нам нужно только выкатить их в коридор, развести огонь… И дело сделано! Мы отрежем чудовищ от перевала раз и навсегда.

Мэва сделала все, как сказал краснолюд. Минуту спустя взрыв потряс горы, а туннели завалило обломками.

— Пошли, перевяжу тебя, — обратилась Лиса к Гаскону, когда они стояли и наблюдали за дымом.

— Лисенок, это ж царапина, — отнекивался парень.

— Нанесенная опасными существами, которые как раз-таки ядовиты, — возмущалась она, хмурясь и с вызовом смотря на него.

— Ха! — кобелиный князь не знал, что его больше умиляет: забота разбойницы или её милое хмурящееся личико, — Ну, раз так хочешь увидеть меня без рубашки, то пошли, Лисенок, — подмигнул он ей, отчего небольшой румянец заалел на ее щеках, но она постаралась не терять серьезности лица.

Оказавшись в палатке Гаскона, девушка велела ему раздеваться, пока она сходит за бинтами и чистой водой. Парень не переставал улыбаться, с нетерпением ожидая продолжение. Когда Лиса вернулась с ведром горячей воды, тряпками, бинтами и какой-то мазью, он уже ждал её, сидя на койке по пояс голый. Рана на боку иногда пощипывала — кровь хоть и засохла, но смешалась с грязью и при любом движении неприятно тянула кожу. Разбойница в первые минуты стеснялась и переживала, мельтеша перед глазами Гаскона и никак не настраиваясь на работу. Из ее рук все валилось, а сама она не поднимала глаз, стараясь скрыть покрасневшее лицо. Её ушки были прижаты к голове, а хвост метался из стороны в сторону. Гаскон глубоко вздохнул, перехватывая руку девушки:

— Лисенок, это я. Если не уверена в том, что справишься, то давай я это сделаю сам?

— Н-нет, — неуверенно ответила она, поднимая глаза, — Я хочу сделать всё сама.

— Хорошо, — согласился парень.

Он убрал руку, открывая поврежденный бок. Лиса осмотрела рану, взяла тряпку, предварительно ее намочив, и начала аккуратно вытирать засохшую кровь и грязь.

— А что другие? — прервал тишину кобелиный князь.

— Мэвой занимается Исбель, Уэверт тоже у медиков, как и половина моих, что сражались с шарлеями, — отвечала девушка, проводя тканью по ране, иногда дуя на неё, чтобы было не так больно.

— Ты-то сама как? — парень чувствовал, как его сердце заходится в бешенном ритме от каждого ее касания, но что-то подсказывало, что лучше не торопиться.

— Пару синяков и ушибов, — Лиса с трудом унимала дрожь в пальцах каждый раз, когда задевала голую кожу Гаскона.

— Могу помочь с их обработкой, — сказал он, почесав за ушком у лисички.

Та вздрогнула, не ожидая такого жеста. Но после нескольких ласковых движений она расслабленно улыбнулась, на мгновение отвлекаясь от своего дела.

— Мммилый, — позвала она парня, — давай позже… Тебе… ммм…. Тебе надо обработать рану…

— Да черт с ней, Лисенок, — не выдержал Гаскон, притягивая к себе расслабленное тельце девушки, и легонько касаясь её губ, будто спрашивая разрешение.

И Лиса с готовностью ответила на поцелуй. Губы были слегка сухими, отчего парень обводил трещинки языком, зализывая, не желая приносить боли. Сминал нижнюю губу, проводил пронырливым язычком по ровному ряду зубов. Девушка отвечала ему, пытаясь повторить всё то, что он вытворял. Гаскон криво улыбнулся в поцелуе на ее попытки. Правой рукой обнял ее за талию, утопив пальцы в рыжей шерстке, притянул ещё ближе. Ее пальчики поднялись вверх по торсу парня, останавливаясь на плечах, ноготки слегка царапнули кожу, когда он чуть-чуть прикусил ее губу, а потом продолжили свой путь к шее, перемещаясь на затылок и придвигая его ближе. Поцелуй вскоре перерос из нежного в страстный и мокрый. Левая рука Гаскона продолжала почесывать макушку лисички, отчего она иногда протяжно мычала в рот.

Парень где-то на задворках сознания понимал, что пора остановиться, но горячее и податливое тело в руках никак не помогало отрезвить голову. Он пересилил себя, отстраняясь от манящего ротика. На него смотрели затуманенные страстью темно-голубые глаза. Гаскон уткнулся носом в веснушчатую щеку вдыхая аромат мороза, ветра, огня и свободы, а потом ещё раз впился в слегка припухшие порозовевшие губы. Лиса с облегчением выдохнула ему в рот задержанный воздух, который она набрала, чтобы прийти в себя, и который так сейчас мешал. Рука на талии приятно гладила всю спину, стараясь придвинуть девушку ближе. Было уже плевать на рану. На окружающий мир. На войну. Были только двое в тесной палатке. Она уже сидела на его коленях, инстинктивно потираясь о пах парня, отчего тот рычал и кусал ее губу, как бы наказывая за такие шалости. Счастливая девушка улыбалась в поцелуй. Пока не почувствовала, как рука с головы опускается на грудь, приятно сжимая. Стон был заглушен поцелуем.

— Лисенок, — отстранился Гаскон, тяжело дыша, — мой Лисенок, — продолжал он наблюдать за покрасневшей извивающийся на его коленях девушкой, которой он продолжал мять грудь, эта картина еще долго будет ему сниться. — Лисенок, не здесь… Хорошо? — спросил он, перемещая руки на талию девушки, — Ты прекрасна, маленькая соблазнительная лисичка… И я обещаю тебе продолжение, — смотря на непонимающий и растерянный взгляд девушки, убеждал он то ли ее то ли себя. Потом не удержавшись от соблазна, он снова прильнул к манящим губам, вовлекая девушку в новый недолгий поцелуй, — Лисенок, мммм, — он снова вдохнул ее запах.

— Гаскон, — слегка охрипшим голосом отвечала девушка, — я…я никогда…

Парень неверующе на нее уставился, потом ближе прижал к себе, поглаживая по спине. Лиса сама прильнула к нему, прячакрасное от смущения лицо на его плече и счастливо улыбаясь, прекрасно чувствуя какую реакцию она вызвала в его теле. Потом она вспомнила о ране:

— Гаскон, а как же рана? Тебе больно? — заволновалась Лиса.

— Нет, Лисенок, мне кажется, что всё прошло, — ответил парень, потом лукаво улыбнулся и подмигнул, — Но думаю еще один целебный поцелуй вылечит меня полностью.

— Ага, милый. Сейчас обработаю рану и обязательно поцелую, — закатила глаза разбойница, возвращаясь к царапине.

— Правда-правда? — по-детски спросил Гаскон.

— Правда-правда, — ответила девушка, смеясь.

Отправившись в путь, парочка ещё долго переглядывалась, храня теплые воспоминания и некую тайну, только их. Впрочем, Уэверт вскоре все понял, и одобрительно хмыкнул.

На горизонте клубились черные тучи, сильный ветер трепал знамена. Королева обратилась к краснолюду:

— Проклятье, идет буря… Габор! Веди нас в ближайший поселок, нам нужно укрыться!

Вскоре лирийцы добрались до Стальботов. На главной площади городка стояли несколько десятков обвешанных вьюками краснолюдов, которые радостно закричали, как только пошел снег. У нескольких из них по щекам потекли слезы, но Мэва не могла понять, вызваны они чувствами или порывом ветра.

— В чем дело? Почему они так радуются этой буре? — спросила Мэва, надевая на голову капюшон.

— Потому что буря — хороший повод отложить свое отправление на другой день, — ответил Габор. — Это колонисты, которым выпал жребий освоить долину Черного Потока. Туда отправлялось уже семь экспедиций… Ни одна не продержалась больше года. Проклятье какое-то, не иначе.

— Заблуждение. Кто мог бы проклясть целую долину? — встряла Лиса, — Скорее всего это все просто случайность…

— Случайность? Лисенок, ну семь раз это не случайность, — возражал Гаскон.

— Ну и на проклятье не похоже, — настаивала девушка.

Заинтригованная Мэва поговорила с начальником группы переселенцев. Тот подтвердил слова Габора: он сам хоронил многих участников предыдущих экспедиций. Все они были невероятно тощие, бледные, поседевшие, будто какой-то упырь высосал из них все соки.

— Слишком холодно для вампиров, — возразила Лиса. — Может там Перекресток? Хотя не слышала, чтобы они оказывали такое влияние на тех, кто не владеет магией.

— Лисенок, не говори загадками. Какие перекрестки? Там долина.

— Перекресток, или Ин-ин… короче, какая-то там секция, не помню…

— Интерсекция, — подсказала Исбель.

— Да, она самая, это места, откуда чародеи могут черпать Силу, энергию для сотворения магии. Помню, как меня заставляли сидеть по три часа перед каким-то камнем. Сидишь, смотришь на камень и что-то должно произойти… В прочем у друидов вообще странное представление об обучении.

Когда краснолюд окончил свой рассказ, он крепко схватил королеву за руку и, обещая щедрую награду, умолял, чтобы лирийцы сопроводили поселенцев к долине Черного Потока.

— Это недалеко, не больше пары стае к югу по главному тракту… А нам всяко легче будет идти, раз целая армия прикроет нас в случае чего.

Габор попросил королеву отойти и рассказал той, что рядом с долиной Черного Потока, у подножья, к югу отсюда, спрятано сокровище. Он услышал это от краснолюдов в кузне. Вернувшись к переселенцам, Мэва сказала:

— Не знаю, насколько наши мечи подходят для сражения с духами и проклятиями… Но я не оставлю вас в нужде. Мы пойдем с вами в долину Черного Потока, и по крайней мере удостоверимся, что вы доберетесь туда целыми и невредимыми… А потом мы сразу отправимся в путь.

Краснолюд побежал передать добрую весть остальным колонистам. Как только утихла вьюга, все были готовы к отправлению… Весь путь до долины Черного Потока Гаскон провел в обществе Лисы, расспрашивая ту о магии.

— Лисенок, так ты у нас друидка или чародейка?

— Я не друидка, Гаскон, — тяжело вздохнула девушка, — Я, честно сказать, и не знаю, кто я… Магия друидов и чародеев отличается…

— По вкусу? — припомнил парень.

— И по вкусу тоже… Но в основном от источника. Маги черпают Силу из стихий, а друиды берут ее у природы… Друиды вроде не могут творить заклинания, но у них есть какой-то свой аналог, только слабее.

— А ты из чего берешь Силу?

— Стараюсь ее вообще не брать. Для меня магия оказалась проклятием… Да и я не особо-то способной ученицей была.

— Чему тебя обучали друиды? — спросила Мэва, которая ехала не так далеко, а потому слышала разговор.

— Я обучалась чтению, письму, Старшей Речи, географии, травологии, истории, основам магии и равновесия и прочими скучными предметами… В плане практики же, меня учили контролировать свою силу, магические волны, которые образовывались от разных эмоций, учили ощущать и брать силу из перекрестков. Использовать. Друиды пытались сделать меня такой же: брать силу от природы. Но мне было легче извлекать магию из воды или огня. Когда они это поняли… Я стала им не нужна.

— Они хотели отдать тебя на обучение магам? — спроси Гаскон.

— Да… Но я сбежала… — рыжая опустила голову с повисшими ушками, обдумывая слова, — Я поняла, что пока я не такая, как все, я никому не буду нужна. От меня отказались родители, друиды хотели меня куда-то отослать, деревенские дети боялись со мной играть, крестьяне косо смотрели… Потому я решила стать простой, обычной…

— Лисенок, — Гаскон коснулся руки Лисы, переплетая её холодные пальчики со своими, — Лисенок…

И она поняла без слов. Поняла, что нужна… Королева, не желая прерывать такой момент, поспешила удалиться, улыбаясь чему-то своему.

Мэва прибыла в долину Черного Потока — овеянное дурной славой место. Она ожидала увидеть туманные овраги, покрытые паутиной мертвые деревья и тучи нетопырей. Вместо этого она увидела журчащий ручей и мягкие склонны, поросшие крокусами, О темном прошлом этого места говорили лишь покинутые, разрушенные дома — и раскинувшееся за ними обширное кладбище.

— Неплохое место, — осмотрелась Лиса, — участки не продаете? — обратилась она к Габору.

— Если собралась здесь жить, советую передумать, — возразил Уэверт. — Местные законы и правда… — он с опаской глянул на краснолюда, — достаточно непривычны.

— Не дадим себя провести. Видимость бывает обманчивой, — изрекла королева. — Рейнард! Вели людям обыскать окрестности. Лиса! Есть что сказать?

— По магии ничего, — ответила она после продолжительного молчания с закрытыми глазами, — Трупоедов, думаю, тут будет достаточно…

Свирепый рев, донесшийся из руин в следующий миг, доказывал, что осторожность королевы и слова разбойницы, вне всяких сомнений, были оправданы…

Солдатам пришлось сразиться с накерами, гулями, альгулями, туманниками и гнильцами, не в первый раз, да и не в последний, наверняка. Потому командиры Мэвы разработали стандартную тактику для сражений с этими чудовищами: огненные бомбы кобелей Гаскона, град стрел он эльфов Лисы и добивание окруженных трупоедов солдатами Рейнарда. Королева была довольна проделанной работой, хотя и без мелких ссор и стычек не обходилось. За день до прибытия в долину Черного Потока, например, Гаскон поспорил с Габором, что перепьет краснолюда. На удивление, парень и правда выпил больше, но на утро был полностью недееспособным. Потому был отчитан Рейнардом, который не поощряет пьянство в армии. Граф Одо специально повышал голос на кобелиного князя, чтобы пульсирующая боль парня была ещё больше. Так продолжалось, пока Лиса не увела Гаскона подальше от графа. Королева часто замечала, что Рейнарду сложно перечить девушке, он больше старался ее поучать и объяснять что-либо, иногда даже забывая про ее криминальное прошлое.

Победа вдохновила в поселенцев надежду. Неужто эти побежденные бестии были в ответе за смерть прежних колонистов? Быть может, наконец удалось разрушить проклятие, висевшее над долиной Черного Потока?

— Спасибо, Ваше Величество! — глава переселенцев снял со спины дорожную котомку. — Благодаря вам мы обрели надежду… И новый дом.

Краснолюды уж было принялись за ремонт заброшенных хат, когда раздался крик:

— Стойте! Тут… Тут что-то смердит!

Мэва узнала этот голос — он принадлежал Барнабе. Гном вышел вперед, потягивая носом, как легавая.

— Ага, смердит знатно, — согласилась Лиса. — Сейчас этих сожжем, — она пнула ближайшего накера, — так потом этот аромат ещё дня два не выветрится из одежи.

Не отвечая на реплику разбойницы, он уселся на берегу реки, зачерпнул из нее воду стеклянной колбой, а потом стал рассматривать ее на свет, пробовать кончиком языка и мочить в неё какие-то бумажки, добытые из бездонных карманов истрепанного и заплатанного одеяния. Наконец Барнаба встал, отряхнул колени и объявил:

— Ну, теперь-то я уж знаю, что убило прежних поселенцев. Вовсе это не чудища, они пришли потом, их приманили свежие могилы… Виновата вода — и все! Да-да, и не надо крутить пальцем у виска! Гляньте, в этом ручье нет ни одной рыбешки! Его отравляют подземные испарения!

Разбойница с Гасконом осмотрели водоем и подтвердили, что рыб не видать.

— И что с ними делать? С испарениями? Засыпать навряд ли получится, — размышляла девушка, рассекая воздух хвостом.

Краснолюды потоптались, побрюзжали и уже приготовились оставить долину до лучших времен. И тут Барнаба вытащил из котомки прибор собственного изготовления, именуемое «аквапурификатором», или же очистителем воды.

— Вот, достаточно пропустить воду через эту трубу… И можно пить без опасений!

— А ещё лучше устроить какое-нибудь хранилище чистой воды, — предложила Лиса, осматривая причудливое устройство, — Например, протянуть трубу с насосом от ручейка, так чтобы вода проходила через этот очиститель и наполняла хранилище.

Хавьер подключился к обсуждению и, набросав предположительный план конструкции, преподнёс результат краснолюдам. Мэва покидала долину Черного Потока с чувством удовлетворения.

====== Часть 17 ======

Однако королева решила проверить слухи о сокровище. Лазутчики обнаружили вход в пещеру, перед которым лежали трухлявые бревна. Судя по ним, внутрь некогда вкатили что-то тяжелое… К примеру, нагруженные золотом сундуки. В свою очередь, следы лап подсказывали, что в пещерах устроили себе логово чудовища.

— Ну, ладно, пора решать, войти или повернуть обратно, — сказал Гаскон, потирая руки. — Главное, побыстрее, а то замерзнуть можно.

— Не понимаю, что тебе мешает одеться потеплее? — спросила Лиса.

— Ой, Лисенок, не начинай…

— Уж если я сюда взобралась, я не вернусь на перевал с пустыми руками. За мной! — королева пошла впереди.

В одной руке ее был меч, в другой — факел. Колеблющееся пламя освещало недра пещеры, на стенах плясали длинные тени. Мэва была уверена: ещё мгновение, и на нее кто-то набросится. И она не ошиблась…

Как только последнее чудовище было повержено, лирийцы принялись искать сокровище. Солдаты разбежались по пещерам, оглядывая каждый уголок.

— А в чем прикол прятать сокровища в пещере? — спросила разбойница.

— В том, чтобы его не нашли, — ответил Гаскон и поднял взгляд на девушку: ее бровь недоверчиво изогнулась, а сама она развела руками, как бы показывая, что это не особо работает, — Ну, может…

— Нашел! Я нашел сокровище!!! — наконец кто-то крикнул.

У стены стояли окованные железом сундуки. Мэва сдула пыль с крышки и с трудом подняла ее вверх. Она представляла, как увидит золотые монеты, бриллианты, на худой конец, слитки махакамской стали. Вместо этого она увидела тысячи потемневших медяков с дыркой посередине.

— Я знаю, почему их спрятали здесь, — сказала Лиса, после долгого молчания, — Это шутка! И проверка на алчность. Наверное… Нет, ну что это?

— Это что? Какие-то жетоны… — спросила королева у краснолюда.

— Ну да… Мы зовем их «дырявыми гульденами». Это в Махакаме такие деньги, мы их за труд получаем. На них можно добыть чего-нибудь перекусить, пойла купить….

— А оружие? Доспехи? Инструменты? — спросил Рейнард.

— Нет… Это мы получаем по распределению. От клана. Ох, мать моя, как глупо получилось… Впустую сюда перлись…. — сетовал Габор.

— А не получится эти фишки обменять на другие деньги? На темерские орены? Новиградские короны? — интересовалась королева.

— Вроде как можно… По очень паршивому курсу. Староста нарочно его занижает, чтобы усложнить жизнь краснолюдам, которые хотели бы уехать из Махакама.

— Габор не обижайся, конечно, но ваш староста… какой-то…. — на говорящую Лису косо посмотрел Рейнард, — какой-то слишком продуманный, — быстро исправилась девушка.

— Так что мне делать с жетонами, — сложила руки на груди Мэва.

— Обменяем. Даже если получим за них немного и то хоть какая-то выгода. А солдаты требуют жалованья…

— Да брось. — перебил графа Габор, — Солдаты требуют пойла и полного котелка. Деньги — это лишь способ все это достать.

— А снять комнату на постоялом дворе на эти жетоны можно? — встряла Лиса. — С какой-нибудь кроватью и полной бадьей горячей воды… — она блаженно закрыла глаза.

— Да, было бы неплохо, — согласилась королева, тоже мечтая о теплой ванной и мягкой постели.

— Увы, насчет этого надо договариваться с владельцами, — поспешил спустить на землю девушек Габор, — Как я уже сказал, на эти жетоны покупаются харчи и выпивка. На все жетоны в этих сундуках можно закатить такой пир, какого Махакам не видывал с тех пор, как Брувер принес присягу, вступая в должность старосты. Солдаты выпьют, погуляют как следует, да и забудут про жалованье… А если пригласите на пиршество местных краснолюдов, то и кланы к вам теплее отнесутся. Может, с кем из постоялых дворов удастся договориться о ночлеге…

— Нравится мне эта перспектива, — согласился Гаскон.

— Тебе лишь бы напиться! — отчитал его Рейнард.

— О чем ты, Рейнард? Может я хочу поплясать на славу с Лисенком? — он ткнул рыжую в бок, спрашивая, — Миледи, не окажите ли вы мне честь…

— Окажу, окажу, милый, — перебила его кривляния девушка, — если королева даст добро.

— Ах, гори оно все… — произнесла Мэва, махнув на сундуки рукой.

— Госпожа… Я считаю своим долгом напомнить, что мы в состоянии войны с Нильфгаардом, и каждый грош…

— Не занудствуй, Рейнард, — перебил его счастливый Гаскон.

— …должен идти на развитие армии, я все это знаю. — Закончила Мэва, — Но… Мы живем один раз, Рейнард. Габор! Бери эти жетоны, и закати на них такой пир, чтобы сам аэп Даги услышал, как мы здесь развлекаемся.

— На пиру, может, и ты поднимаешь свою недовольную задницу и потанцуешь с Мэвой, — прошептал кобелиный князь графу, когда королева отошла с Габором, обсуждая блюда и напитки, которые стоит заказать.

— Да-да как… Э-это, — заикался командир, ошарашенный такой дерзостью.

— М-да… Тяжелый случай, — кинул Гаскон напоследок, выходя с Лисой из пещеры.

Поскольку ни одна корчма не вместила бы всех солдат, празднество устроили на складах. Расставленные рядами ящики служили столами и стульями, а окна были украшены гирляндами эдельвейсов и сон-травы. Когда пехотинцы увидали, как внутрь вкатывают бочки с медом, коньяком и водкой, раздались радостные возгласы и смех, которые уже не утихали до самого утра.

— Наливай еще, брат-лирец!

— Пусть светит нам звезда счастливая-а-а! Гори, сияй, моя звезда-а-а! — разносились песни и выкрики.

Гаскон, как и обещал, практически не выпускал Лису из рук, крутя ту в танце под треньканье какого-то умельца на лютне. В соседней корчме радушно согласились принять желающий в комнаты. Потому королева с разбойницей поспешили оставить солдат и отправились в комнаты, где их ждала бадья горячей воды и чистая, мягкая постель.

— Ты куда собрался? — остановил Рейнард Гаскона, который заскучав, решил пробраться в комнату лисички.

— Я тебе что, докладывать должен? — нахмурился парень, — Отлить пошел, расслабься. Не собираюсь я никого грабить. Лучше вон, выпей, а то сидишь тут, как не свой, — сказал кобелиный князь, уходя в противоположную сторону от корчмы.

Обманный маневр сработал, и Рейнард, успокоившись, и правда позволил себе немного выпить. Гаскону пришлось обогнуть склад, в котором проходил пир, и, замерзнув до костей, он-таки добрел до корчмы. Осталось только понять в какой комнате обустроила себе норку лисичка на ночь. Заблаговременно у хозяина он узнал, конечно же в рамках безопасности и в случаях крайней необходимости, как, например, нападения врага, в какую сторону выходят окна предоставляемых комнат. Одно выходило на внутренний дворик и находилось на втором этаже, второе — на горный перевал и было уже на третьем этаже. Гаскон огляделся по сторонам, выходя на двор. Никого. Бросать камни или снежки в окно он не стал, а полез вверх по водостоку, наверняка отморозив пальцы, потом, прижимаясь к стене, полез по карнизу второго этажа. Наконец добравшись до третьего окна с краю, он заглянул внутрь. На стуле лежала куртка и лисья шкура. Владелицы видно не было, но это и к лучшему. Достав из кармана нож, он попытался открыть дверцы, подняв крючок защелкивающего механизма. С четвертой попытки у него это получилось, и он как можно тише открыл окно. Просунул голову, желая осмотреться. Но потом почувствовал холод метала у своего горла.

— И ты всё это время смотрела, как я там корячился? — недовольно проговорил парень, поворачивая голову в сторону Лисы, и замер, осматривая преобразившуюся фигурку. Она стояла босиком на досках пола, тонкие ножки были абсолютно голы, открывая вид на недавние синяки на коленках, большая белая рубашка кое-как прикрывала бедра, не было привычных ушек и хвостика, рыжие волосы были рассыпаны по плечам в милом беспорядке, а на щеках алел румянец.

— Окно закрой, — прервала разглядывания девушка, — Дует.

— Может быть, ты снача… — парень осекся, понимая, что нож у горла пропал. — …ла отойдешь, а то… ну…

— Да залазь ты уже, — не вытерпела девушка, разворачиваясь к Гаскону спиной и уходя за ширму.

Кобелиный князь залез, закрыв за собой окно и задернув шторы, на всякий случай. В комнате было тепло, пахло маслами и гелями, где-то со стороны ширмы послышался плеск воды. Парень коварно улыбнулся, снимая куртку и обувь. Колчан со стрелами, как и меч, он оставил в повозке кобелей ещё, когда отправлялся на пир. В рубашке и штанах он направился за ширму. Однако, сразу же столкнулся с девушкой. Продолжая улыбаться, он уместил свои ладони на талии Лисы. Та недовольно отскочила от него.

— Руки мыть и греть! А то решил меня тут заморозить? — стояла руки в боки девушка, отчего не до конца застегнутая рубашка растянулась на груди, открывая шею и ключицы. В горле пересохло. — Что застыл? Лезь грейся, — она указала на наполненную водой бадью. — Я долила горячей воды…

— Лисенок, — предпринял еще одну попытку парень, подходя ближе. Рыжая отступила назад, вытягивая руку.

— Не-а, сначала согрейся, — проговорила она, лукаво улыбаясь.

— Эх, Лисенок… потрешь мне хотя бы спинку? — спросил Гаскон, снимая рубашку. Девушка неуверенно кивнула, отворачиваясь как будто за щеткой, когда парень потянулся к ширинке. Воспользовавшись моментом, он подошел в плотную к разбойнице и проговорил в маленькое ушко, — Не стесняйся, Лисенок, — выдохнул он, громко расстегивая ремень ставших такими узкими штанов.

Лиса вздрогнула, по ее спине пробежались мурашки, а неизведанная сила начала пульсировать внизу живота. Сердце зашлось галопом, желудок неприятно сжало. Она развернулась, поднимая взгляд. Не разрывая зрительного контакта, девушка неуверенно потянулась руками к краю его штанов. Когда маленькие пальчики коснулись кубиков пресса, отчего они приятно напряглись, оба синхронно вздрогнули. Рыжая провела пальчиком вниз, к паху, отодвинула замершие руки Гаскона, и сама расстегнула пуговку, потянув ткань вниз.

— Лис… — позвал увлекшуюся девушку парень хриплым, глухим голосом, — Лисенок, — прокашлялся он, пытаясь вернуть привычное лицо, — Ты я вижу воспринимаешь всё сеее…

Договорить ему не дали маленькие пальчики, которые продолжили свое путешествие и уже приподнимали ткань трусов. Он глубоко вздохнул, сглатывая вязкую слюну. Девушка продолжала вглядываться в его лицо. Отчего он еще больше терял самообладание. Хотелось расцеловать каждую веснушку на ее щеках, впиваться в этот ротик, сминая губы, а еще больше хотелось взять ее. Но она вела какую-то свою игру, и он, онемев, наблюдал за ней без шансов что-то сделать. Магия, не иначе. Её пальчики оттянули резинку, опуская вниз. Еще один вздох. Задержать дыхание… И задохнуться нахер. Потому что она опустила глаза. Опустила глаза. Чтобы посмотреть вниз, на него во всей естественной красе. Парень не сводил с нее глаз. Ее язычок быстро прошелся по губам, облизывая. Кажется, в этот момент он издал какой-то звук, потому что заинтересованные голубые глаза обратились к нему.

— Можно? — слегка хрипловатым голосом спросила Лиса.

— Д-да, — ответил парень, в голове проскочило сотня картинок этого «можно», но он старался не терять связь с действительностью, потому с трудом сфокусировал взгляд на заинтересованном лице разбойницы, которая с каким-то азартом первооткрывателя рассматривала его.

Маленькие пальчики коснулись стоящего колом члена. Вздох. Глаза боязливо поднялись, предполагая, что эти действия приносят боль.

— Продолжай, — выдохнул Гаскон, хитрой лисичке дважды повторять не пришлось, и в следующую секунду указательный пальчик прошелся по все длине, большой коснулся головки, увязая в предэякуляте. Носик девушки сморщился, однако руку она не убрала. Вернувшись к основанию, ладошка уже полностью обхватила член. Парень рыкнул, прикрывая глаза. Лиса медленно провела вверх, изучая и осматривая рельефные вены. После повтора этого движения пару раз, Гаскон поспешил убрать руку девушки, — Вода остынет, — прохрипел он. А потом, не вытерпев, впился в ее губы жестким страстным поцелуем, — Одна нога здесь, другая в твоей постели, — подмигнул он, снимая до конца штаны с трусами и залезая в бадью.

Оказавшись в теплой ванне, парень не сколько согрелся от горячей воды, сколько запылал огнем желания, когда увидел маленькую лисичку, которая с улыбкой медленно начала расстегивать пуговицы своей рубашки. Он следил за каждым ее грациозным движением. Вот последняя пуговица расстегнута. Затем ненужная ткань съехала по рукам на пол. Выдох. Аккуратная небольшая грудь с торчащими сосками, плоский животик, местами покрытый шрамами, округлые бедра… Блестящая струйка, видневшаяся на внутренней стороне бедра. Точно не вода.

Плевать! Руки уже давно горят, как и он. Он больше не намерен терпеть! Выскочив из бадьи, он в одно движение преодолел расстояние, разделяющее их. Впился в губы. Обвил руками талию. Прижал к себе, близко-близко. Подхватил на руки девушку, неся в сторону кровати. Плевать на все! Она пыталась что-то сказать, но требовательные губы не давали даже сделать вздох. Ножки обхватили его торс, прижимаясь пахом ближе, отчего он рыкнул в поцелуй:

— Лисенок… Доигралась, — говорил он в перерывах между поцелуями, которыми он осыпал ее щеки, нос, линию челюсти, переходя на шею, прикусывая кожу. Послышался первый стон.

Они уже лежат на кровати. Голые, мокрые, сгорая от страсти. Правая рука Гаскона медленно провела по боку девушки к бедру, дальше к коленке и назад к внутренней стороне, к самому сокровенному. Прошлась по струйке ее сока, который стекал, пока она стояла с ним за ширмой. Пока трогала его. Пока целовалась с ним… Левая рука переместилась на грудь, сжимая, играясь с сосками. Новый стон. Сладкий. Протяжный. Ее ручки прошлись по его ребрам, обхватывая спину, сжимая напряженные мышцы. Рука парня накрыла лобок, осторожно задевая большим пальцем нежные складочки, направляясь к маленькой горошинке.

— Ах… Гаскон!

— Тш-ш-ш… Лисенок, получай удовольствие, — тихо проговорил он ей на ушко, после прикусив мочку.

Провел дорожку поцелуев по скуле к порозовевшим губам. Смял их, слегка покусывая и зализывая укусы, пока большой палец на клиторе совершал круговые движения, а средний слегка надавливал на вход. Девушка попыталась сомкнуть ноги, но это мало получалось.

— Расслабься, Лисенок, — повторял Гаскон, оставляя засосы на ключицах.

Поцелуи спустились ниже. Лиса попыталась расслабиться. Узел внизу живота неприятно ныл, желая найти освобождение. Губы кобелиного князя оказались на левом соске, в то время как на правом его рука старалась повторить движение губ, сжимая и поглаживая. Сладкий длинный стон, пересохшее горло хрипело. Средний палец проник внутрь, прошелся по узким стенкам и почти вышел наружу, дразня и распаляя чувства. Зубы сжались на соске, пальцы повторили этот жест. Средний палец продолжал совершать поступательные движения. На клитор мягко надавливал, теребя, большой. Лиса думала, что сейчас взорвется от эмоций. Гаскон, пытаясь хоть как-то утолить свой голод по ее телу, терся членом о ее ногу.

Когда и второй палец утонул в складочках ее лона, а на шее не осталось, наверное, не помеченного им места, парень заменил свои пальцы на головку. Пока входил на всю длину, не разрывал поцелуя, пытаясь сгладить и отвлечь от боли, разрешив себя больно укусить за губу и впиться ноготками в плечи. В уголках глаз цвета глубокого моря скопились слезы. Вытер их все, давая время привыкнуть к новым ощущениям, сдерживая себя, чтобы не начать двигаться в этом жарком и узком лоне.

— Лисенок… — прохрипел он, куда-то в ее шею, из последних сил стараясь не двигаться, однако девушка в следующую секунду сама подмахнула бедрами ему навстречу, вырывая стон из его рта.

— Гаскон… — простонала она, сама впиваясь в его губы.

Парень начал двигаться. Медленно. Иногда слыша ее болезненные вдохи. Иногда — блаженные стоны. Он сам уже с трудом контролировал голос. Что-то шептал на ушко. Ушко… Лисье ушко. На макушке. Посмотрел вниз. Зажатый между ее телом и кроватью рыжий хвост метался из стороны в сторону… Он долго не вытерпит. Рука возвращается на клитор. Рыцарь должен позаботиться о благополучии его дамы. Определенно его. Он никому ее не отдаст. Это тельце. Упругую грудь, рыжие разметавшиеся по подушке кудрявые волосы, маленькие пальчики, что сжимают его плечи, розовые губы от его поцелуев, алеющие щечки, покрытые россыпью веснушек, голубые глаза, что сейчас заволоклись туманом страсти, ножки, прижимающие его ближе, милый пушок рыжих волосков на лобке, лисьи ушки и хвостик…

Он чувствует пульсацию. Ее. Ее стеночки сжимают его, содрогаясь в спазмах оргазма. Бровки хмурятся, изо рта вылетает тихое «Гаскон», и она, выгнувшись в позвоночнике, падает на кровать. Еще пара движений и он поспешил выйти из нее, изливаясь на живот. По бедру потекли соки, смешанные с кровью. Совершая действия на каком-то автомате, нашел неподалеку какую-то тряпку, вытерев кровь и сперму, бросил на пол и устроился рядом с девушкой.

— Ты как? — провел он рукой по ее бедру.

— Мне понравилось, — призналась Лиса, смотря на него со счастливой и усталой улыбкой. Гаскон хмыкнул. Притянул ее ближе к себе.

— А ванну так-то надо бы принять, — проговорил он, потом кое-что вспомнив, спросил, — не знаешь, как они появились без шубки? — провел парень по ушкам.

Девушка удивленно потрогала ушки и подняла хвостик, осматривая.

— Без понятия, — ошеломленно сообщила она, потом, повернувшись к нему, виновато прижала ушки к макушке, — Прости, это… наверное…

— Лучшее, что со мной было, Лисенок, — поспешил приободрить парень, — И сейчас у меня похоже снова…

Лиса округлила глаза, посмотрев вниз. И правда… Снова.

— Пошли в бадью, надеюсь, не очень остыла… — поднялся он с кровати, подавая руку девушке, — Я тебе спинку потру, — подмигнул он, лукаво улыбаясь.

На следующие утро никто не заметил, что из комнаты Лисы вышел еще и Гаскон. Солдаты болели с похмелья, Рейнард с Мэвой и Габором обсуждали дальнейшую дорогу. Когда отряд двинулся в путь только граф недоверчиво глядел на пару, и то длилось это недолго, потому что свое брюзжание Рейнард решил направить на солдат, которые всё еще страдали от целой ночи гуляний. В их головах разносился неприятный гул, а иногда стук, будто кто-то стучит кайлом о камень. Однако, оказалось, что это слышали не только помятые попойкой солдаты. Но и краснолюды, что стояли у одной из шахт. Горняки, чьи усы и бороды были покрыты инеем, торчали у входа в шурф уже довольно долго. Они ждали, пока перестанет стучать. Габор пояснил, что согласно махакамским законам, нельзя входить в шахту, если изнутри раздается стук.

— Ах да, у наших горняков тоже есть подобный предрассудок, — вставил Рейнард. — Говорят, что стук исходит от хозяина горы, духа шахты.

— При всем уважении, ваши горняки — полудурки, — сказал Габор, потрепав Рейнарда по плечу. — Стук говорит о том, что скоро наступит внезапный разряд энергии потенциального напряжения скал. Ну, в смысле, порода обрушится. Да только дело это обычно решается за день-два… А они ждут уже две недели, Штейгер уже беспокоится. Он бы и послал кого-то вниз, провернуть, что делается, да только… Нам кодекс так делать не велит.

Королева переглянулась с Лисой, они синхронно вздохнули и начали слезать с коней. Собрав небольшой отряд, Мэва вошла в шахту с горняцким фонариком в руке. Вскоре солдаты достигли места, откуда доносился стук. Габор приложил ухо к камню с минуту прислушивался в молчании… После чего ударил со всей силой в стену. Та с грохотом рухнула, открыв проход в коридор, из которого высыпали враги. Солдаты похватали оружие, как и те, что выскочили с другой стороны. Факелы мало помогали разобрать что-то в темной шахте. Завязавшийся бой был больше вызван обоюдным страхом, чем реальной ненавистью. Рыжая разбойница прекрасно ощущала эти эмоции в замкнутом пространстве шахты, а потому решила что-то предпринять, пока не дошло до реального кровопролития:

— Отряд королевы Мэвы!!! — выкрикивала она, отражая удары. — Сложите оружие! Мы не желаем вам зла!

На удивление, это сработало, и противники побросали оружие. Габор поспешил отчитать Лису за это, ведь в их законах нашлась еще какая-то статья, в которой говориться, что орать в шахте тоже нельзя. Разбойница не особо обратила на это внимание, осматривая пленных: простые люди, в каком-то тряпье, можно сказать крестьяне. Что они забыли так далеко от пахотных полей и грядок, было непонятно. Королева убрала меч в ножны, которым даже не успела толком попользоваться, и задала пленным вопрос, который был на уме у каждого из отряда:

— Кто вы, черт побери, такие?

— Ваше Величество… Мы… Мы ваши подданные… — произнес один из них.

Мэва сразу же узнала акцент… Мужчина был родом из Ривии. Но что он делал здесь, так далеко от дома?

— А нахера вам подземный ход до Махакама? Глубоковато для подполья, — встряла Лиса, осматривая дыру в стене, что проделал Габор.

Пленный сообщил, что с приходом нильфгаардцев в королевстве воцарилась страшная нищета. В поисках возможностей заработать, отчаявшиеся жители отправились в горы Махакама, пробивая самодельные копанки в поисках ценных руд… Не спрашивая разрешения у краснолюдов. Объяснили они это тем, что полурослики все равно бы не дали своего разрешения, а делиться добытым не собирались бы. К сожалению, ривийцы слишком близко подошли к уже существующим проходам. А когда Габор обрушил отделявшую их стену, те были уверены, что на них напали какие-то чудовища, поэтому сами схватились за оружие…

Лиса стойко выслушала маленькую ссору Рейнарда и краснолюда, каждый их них предлагал свои варианты решения проблемы. Пока королева допрашивала пленных, рыжая успела переговорить с одним из своих эльфов. Ожидая, когда перепалка закончится, она пинала ногой камешки. Рядом стоящий Гаскон с улыбкой наблюдал за представлением, не желая вмешиваться, только, украдкой, так, чтобы в темноте никто не заметил, переплел свои пальцами с пальчиками Лисы, отчего той пришлось скрывать улыбку.

— Королева… А что если мы вернем краснолюдам все, что у них украли твои люди? — спросила разбойница, когда спор поутих, — Не из своего кармана, конечно же… А из кармана Нильфгаарда? — Мэва удивленно подняла брови, — Что, если мои ребята, пробравшись в тыл врага вместе с этими горняками, будут добывать не только сведенья, но и делать то, что мы хорошо умеем…

— Ты хочешь, чтобы влияние твоей банды распространилась и на Лирию с Ривией, хочешь грабить и убивать и так страдающих жителей? — вмешался недовольный Рейнард.

— Я предлагаю провернуть пару делишек и обмануть нильфгаардцев, как я это сделала в Альдерсберге.

— И что же ты сделала? — осведомилась королева, — В Альдерсберге ты взорвала добрую половину города…

— Да, предварительно скупив по дешевке большую часть зданий и земель, — гордо проговорила Лиса.

— Ну, Лисенок, поздравляю, конечно. Но ты же понимаешь, что сейчас там Нильфгаард…

— Который нуждается в стратегически важном городе, но не смеет что-либо там построить или ремонтировать без разрешения некоего мистера Фокса, добропорядочного предпринимателя. Но который может с удовольствием предоставить им землю в аренду…

— Нет, они могут взять все силой, — сложила руки на груди Мэва.

— Я бы с этим не согласился, — проговорил Уэверт, — Так получилось, что все попытки начать строительства без разрешения владельца плохо заканчивались…

— Черные думают, они единственные умеют применить силу для достижения своих целей. Мои партизаны используют не только силу, но и хитрость… На то мы и лисы, — гордо улыбалась девушка.

— Так что же ты предлагаешь? — спросила королева после минутного молчания.

— Предлагаю отправить Лимборта и Николса… Ты с ними знаком по делу в Трогире, милый, — обратилась она к Гаскону, — Отправить их как командиров с небольшим отрядом проверенных людей в Ривию. Чтобы там они ограбили пару раз Нильфгаард, подпортили жизнь черным и вернули с процентами все потери, которые понесли краснолюды в следствие вот этого, — она неопределенно показала на проем в стене.

— Это же не все, что они будут делать? — подозревала королева.

— Думаю, они смогут обучить своему мастерству местных, расширить ряды лисов и оппозиции, покарать предателей, и… для бизнесмена Фокса наверняка тоже найдется работенка.

— Для вора Фокса, — поправил Рейнард.

— А я разве сказала не тоже самое? — подняла бровь разбойница. — Ну, так что, королева?

— Твой вариант самый оптимальный и оставит в плюсе каждую сторону, — кивнула Мэва. — Только, я надеюсь еще вернуть себе власть, и мне придется что-то делать с бандитами…

— Не переживай, королева… Лисы не трогают невинных. Наши планы в основном всегда направлены на получение выгоды и на защиту банды. Какое бы выгодное дело мне не предлагали, но, если хоть одному лису будет грозить опасность, я откажусь. Если лису угрожают, вредят, причиняют вред здоровью, если его семья в опасности, какими бы не были пагубными для бизнеса последствия, я все сделаю, чтобы защитить или отомстить за своего. А так уж получилось, королева, что ты оказалась в стае… — твердо говорила Лиса, сжимая кулачки. Гаскон попытался снять напряжение девушки, коснувшись маленького кулачка, который помещался в его кулак, он сжал холодную ручку, согревая и подбадривая.

— Я поняла, Лиса. Я могу доверять тебе и твоим ребятам, — кивнула королева.

Когда в туннеле исчезли ривийцы, выбранные лисы и несколько кобелей, которых Гаскон отправил помогать банде, потому что те были местными и скучали по оставленным семьям, Мэва спокойно вздохнула, направляясь к выходу из душной и темной шахты.

====== Часть 18 ======

Отряд Мэвы приближался к Глубинам Давора. Следы чудовищ было легко найти: на окрашенном кровью снегу отпечатались многочисленные следы лап и когтей, а среди камней валялись обгрызенные кости. Гаскон поднял одну из них.

— Пустая изнутри… — сказал он. — Костный мозг высосали.

Солдаты пытались показать, что ужасное зрелище не производит на них впечатления: они твердо шагали в ногу с песней в устах. Но Мэва слышала дрожь в их голосе и понимала, что они лишь стараются скрыть свой страх. Минутой позже протрубили рог — это был сигнал к остановке. Королева отправилась к голове колонны, и оказалась на краю большой округлой ямы, столь глубокой, что дна нельзя было разглядеть. Рядом встал конь Лисы. Она осмотрела своим критичным взглядом это углубление, а потом, на удивление спокойным голосом, буквально повседневным тоном, будто спрашивая о погоде, обратилась к Габору:

— Скажи мне, пожалуйста… Вы чего совсем меры не знаете? Вот нахер вам такая яма, — повысила она голос, махая рукой в сторону огромного отверстия в земле.

— Открытая горная выработка, — сказал Габор. — Мы добывали оттуда алмазы… Пока не наткнулись на чудовищ.

— И что теперь? — спросила Мэва.

— Габор, посмотри-ка мне в глаза, — прервала Лиса, после того, как краснолюд взглянул на нее, она кивнула чему-то своему и ответила, — Сжечь их надо. Только думаю нам не хватит ни бомб, ни горючей смеси…

— Здесь рядом дамба. Если мы ее прорвем, вода зальет Глубины и все ходы, откуда лезут бестии. Только… Нужно обойти выработку, там есть спуск с другой стороны, — объяснял Габор.

— Ага, и вместо гулей и накеров появятся у вас тут утопцы, — разбойница снова долго вглядывалась в глаза краснолюда, а потом как ничего не бывало повернулась к королеве, — Ну лады, действуем по отработанной схеме?

Мэва напрягла зрение. Она разглядела дамбу — и кишащих перед ней монстров. Солдаты смотрели на королеву выжидательно, с оружием наизготовку. Она знала, что они отправятся за ней в бой, несмотря на страх. Повернув голову к разбойнице, она кивнула. Лиса и Гаскон удалились за своими людьми, Рейнард начал построение.

— Габор! — позвала Мэва, перекрикивая буран. — Есть у вас здесь, в Махакаме, барды?

— Конечно, есть.

— Тогда сегодня у них появится сюжет для песни. Об отваге! О героизме! О Лирии! Йи-и-ха! — с этими словами королева пришпорила коня, ухватила знамя, и подняв его высоко над головой, помчалась навстречу чудовищам.

Гаскон перехватил руку спешащей куда-то рыжей разбойницы:

— Лисенок, давай без приключений? — девушка взглядом прошлась по окружающей ее обстановке, поднимая левую бровь, как бы говоря, что без приключений не получится. — Да, согласен, не лучшее время подобное говорить, но… Лисенок… — он сжал ее ладошку, и она поняла без слов, сжимая его руку в ответ.

— Это и к тебе относится, милый, — она, поднявшись на носочки, чмокнула его в щеку, подмигнула и продолжила свой путь.

Об этой битве действительно потом слагали песни. Никакие когти и клыки не сумели в этот день сокрушить стены из щитов, которые выставили лирийцы. Никакая чешуя не смогла защитить чудовищ от их стрел и мечей.

— Вперед, вперед! Покажем бестиям, что это они должны нас бояться! — закричала королева.

В конце концов чудовища бросились бежать. Но лирийцы отрезали им путь к отступлению и подталкивали их к краю Глубин Давора. Теснимые со всех сторон, бестии начали сыпаться вниз с ужасным ревом. А потом наступила тишина. Королева встала на краю обрыва, тяжело дыша и опираясь на меч. Со дна шахты доносились лишь сдавленные рыки и стоны.

— А теперь затопим эту дыру, — сказал Габор. — Больше отсюда никто не вылезет.

Ледяная вода наполнила покинутую шахту. Глубины Давора в мгновение ока обратились в Пруд Давора. Мэва возвращалась на перевал, грязная от крови, измученная — но счастливая. Она подошла еще на шаг ближе к тому, чтобы получить поддержку краснолюдов в войне с Нильфгаардом… Скоро ее догнали и ее верные командиры: Рейнард важно вышагивал, не желая выказывать усталости и полностью разделяя чувства королевы, Лиса и Гаскон что-то бурно обсуждали, Мэва видела, как во время битвы они защищали друг другу спины, стараясь не терять другого из поля своего зрения, от этого королева иногда ловила себя на мысли, что рада за них, и даже немного завидует… Коротко взглянув на графа, она понимала, что также просто и легко, как у бандитов, у них навряд ли получится, да и Рейнард, наверное, не видел в упертой королеве, которая сражается наравне с солдатом, кого-то больше, чем свою госпожу…

Когда лирийцы отошли на приличное расстояние от уничтоженного гнездовья чудовищ, Мэва приказала разбить лагерь и послала квартирмейстера за выпивкой и закуской. Солдаты развели костры, сложили оружие. И вскоре по всему лагерю послышались песни и задорная музыка. Гаскон не упустил возможности пригласить рыжую на танец, а потом они куда-то пропали вдвоем…

— Ваше Величество… — Мэва услышала заспиной голос Рейнарда. — Прибыл посланник от старосты.

Королева обернулась. Перед ней стоял краснолюд в богато украшенном кафтане и расшитом золотой нитью кивере. Мэва улыбнулась и гордо подняла голову. Она ожидала похвалы и обещания помощи в войне с Нильфгаардом.

-До старосты дошли слухи о твоих деяниях, госпожа… — сказал краснолюд. — Он в ярости. И требует объяснений.

— В ярости? Но… Отчего же? Ведь я вам помогла! — опешила королева.

— Староста Гоог ждет у Длинного моста. И лучше не заставляйте себя ждать.

У королевы внезапно пропала охота праздновать. Она отошла немного в сторону от костров, чтобы побыть одной. В голове никак не хотело укладываться то, что всё это было напрасно. Что все эти потери, все старания…

— Госпожа… Что сообщил краснолюд? — появился из неоткуда Рейнард.

— Что староста в ярости и ждёт у моста… — отстраненно ответила она, отвернувшись, чтобы не показывать собравшихся в уголках глаз слез.

— Мэва… — она почувствовала легкое прикосновение его руки к своей, по телу прошел разряд тока, а потом пробежались мурашки от осознания, что граф, наверное, впервые назвал ее по имени, — Я верю, что у… — он прокашлялся, собираясь убрать руку, но она крепко сжала ее, будто это был единственный шанс на спасение, — что у тебя… у нас… все получится…

— Рейнард… — Мэва сжала его ладонь, грея замершие пальцы и уставшую душу, — спасибо…

Она подождала, пока погаснут огни и утихнут песни, после чего дала приказ выступать.

Отряд Мэва продолжал свое путешествие по горам Махакама. А королева все больше понимала, что представление, которое складывается у людей о краснолюдах во многом ошибочно. Они не являлись жадными полуросликами, которые как зеницу ока берегли свои сокровища, наоборот, встречая ее отряд, жители Махакама, от простых кузнецов до зажиточных глав кланов старались проявить великодушие и гостеприимство. Не раз королева замечала, что краснолюды тайком передают солдатам хмельные напитки и краюшки хлеба. Также они были прекрасными рассказчиками, хоть и вели повествование в своей неповторимой манере речи, используя иногда такие слова, что у Мэвы краснели уши. Но самое главное, что поняла королева, это то, что в Махакаме не все так гладко, как думается жителям низин. Упертые краснолюды выбрали себе место жительства, где круглый год бушуют снежные бури, а весной из их шахт вылезают смертоносные чудовища. Еще одним недугом, которое может постигнуть жителей гор, оказалось землетрясение…

Мэва приметила на горизонте тёмный силуэт, который выделялся на выпавшем снегу. Это была разрушенная, рассыпавшаяся на части башня. Вокруг были видны остатки других построек: базальтовые плиты, поднимавшиеся из вечной мерзлоты. Габор объяснил, что это руины когда-то богатого рода Видмаров, однако землетрясение разнесло все на мелкие кусочки. Но один уцелевший все-таки остался и просил о помощи. Краснолюд, которого нашли в обрушившемся здании, представился Мурко Видмаром, свое нахождение здесь он оправдывал тем, что вернулся в родовое поместье за одной семейной реликвией. Королева согласилась помочь найти реликвию и уничтожить чудовищ. Лиса попыталась отговорить Мэву, говоря, что что-то тут неладно, но так как она не смогла объяснить в чем проблема, то королева поспешила ее успокоить, заверив, что прикажет войскам отступать сразу, как это самое «неладное» начнется, неважно что это будет.

Как и обещал Мурко, внутри старого разрешенного поместья оказалось множество чудовищ. Трупоеды окружали отряд Мэвы, но видавшие виды, да и просто уже закаленные боем со всякой мерзостью солдаты не страшились бледных голов и острых клыков. Мурко Видмар не спешил помогать в бою, прячась за щитами пехотинцев. И едва закончился бой, он побежал к сундукам, наполненные золотом. Вот какую реликвию искал краснолюд.

— Похоже, что Мурко не был с нами искренен. Никакая это не реликвия, а казна клана Видмаров. Мы уж думали, что она пропала навсегда… — злился Габор.

Прижатый к стене, Мурко признался, что дело действительно было вовсе не в сентиментальных чувствах. Краснолюд собирался покинуть Махакам и начать новую жизнь среди людей, а чтобы ни в чем себе не отказывать ему нужны были капиталы. Оправдывался он также и тем, что ему надоело жить под чужую указку и постоянно следовать кодексу Штейгера. Королева выслушала сетование краснолюда на махакамскую жизнь, услышала мнение Габора, который утверждал, что казна принадлежит старосте и должна к нему вернутся, а потом она в надежде посмотрела на Лису. Та хмурая стояла, сложив руки на груди, и совершенно не обращала внимание ни на краснолюда, ни на Мэву.

— Лиса, если Мурко спустится с гор, твоя банда может его принять?

— Ни моя банда, ни я не люблю, когда мне врут. Когда пытаются мной воспользоваться, когда тратят мои силы и силы моих лисов зря, — процедила она, прожигая Видмара взглядом, да так, что даже у королевы пробежали мурашки по коже. — Ты можешь спуститься с гор и заработать себе имя честным трудом, но не жди, что тебе будут поблажки…

Королева разрешила забрать Мурке казну своего клана, потому что поняла, что поддержки банды лисов он не получит. Когда краснолюд скрылся вдали, волоча на спине сундук, набитый золотом Видмаров, Мэва решила, что хватит откладывать разговор с Лисой.

— Лиса, есть разговор, — позвала ее королева в свой шатер на привале. — Объяснись.

— Что, прости? — не понимала разбойница.

— Объясни свое поведение. То ты спокойно доверяешь кому-то свою жизнь при первой встречи, то подозреваешь во всех смертных грехах. Как это понимать? — королева сложила руки на груди.

— Ах ты об этом…

— Да об этом, — хмурилась Мэва, разглядывая спокойную девушку в лисьей шкуре.

— Пойми, королева, это… это что-то за вроде инстинктов… Ну, знаешь, чуйка, кому можно верить, а кому нет… Она меня никогда не подводила. Просто посмотрел в глаза и сразу чувствуешь можно ли доверять этому человеку или краснолюду, эльфу, низушку… Просто… Что-то вроде проверки, — Лиса пыталась подобрать слова, нервозно махая хвостом.

— Я поняла. Но… но как это работает? — недоумевала королева.

— Да я не знаю, честно, — заверяла разбойница, положа руку на сердце. — Сама сначала не понимала, как это происходит и как этим пользоваться, а потом… Потом как-то раз нам попался один купчик, который хотел украсть у своего отца одну картину их сейфа. Он уверял, что ему нужна лишь эта писанина, а все остальное, мол, всякие акции, золотые статуи, драгоценные камни и мешки золота мы сможем забрать себе… Помню, он долго вглядывался мне в глаза, убеждая, что им выбранный день подходит лучше всего для атаки…

— И что же было потом?

— Во мне росло чувство беспокойства, и я ему не верила до конца. Я согласилась на его условия, только… в назначенный день не полезла в особняк его папаши, а подождала до следующего дня… А там и воровать ничего не пришлось. Оказалось, купчик решил нас подставить. В тот день и час, когда мы должны были вскрывать сейф в подвале здания, он в спальне задушил своего отца, попытавшись имитировать пытки. Он хотел поскорее заполучить наследство, которое, как оказалось, хранилось не только в сейфе поместья, но и в банке, где была внушительная сумма денег. Когда на следующий день обнаружили тело купца и, прошу заметить, ни следа взлома, ни следов ограбления, первым подозреваемым оказался милый сыночек. Который под пытками признал свою вину, а потом его вздернули… Деньги купчика хотел приватизировать банк, однако, лисы забрали то, что им полагалось из сокровищ. А картина до сих пор находится в норе… Так что, королева, я чувствую, когда мне кто-то врет. Просто вижу это в их глазах.

— Хорошо, это понятно. Но как у тебя получается точно знать, что произойдет? Как это было с дректагерами? — спросила Мэва.

— Тебе это не нравится? Я… я… — она обняла себя за плечи, пятясь от королевы.

— Нет, нет. Все хорошо. Просто мне интересно, почему так получается, — поспешила успокоить девушку Мэва, схватив ту за предплечье. — Просто объясни, пожалуйста.

— Я не знаю… Это было всегда. Я просто могу предположить, что будет дальше… Это так, как будто я могу видеть будущее, но не так… Я смотрю на вещь и представляю, что могу с ней сделать, и как это на нее повлияет. Представляю возможные варианты, и выбираю, если не самый лучший, то самый возможный… А потом это сбывается, — Лиса грустно посмотрела в сторону. — Из-за этого от меня отвернулись родители… Это иногда пугает моих лисов. Но я не могу с этим ничего поделать, — обратила разбойница полные боли голубые глаза на королеву, — я… я думала, это поможет… — ушки лисички плотно прижались к голове, хвостик мелко трясся, неужели она ожидала, что Мэва выгонит ее?

— Я поняла, у нас это назвали бы логикой, смекалкой, опытом… Это мало подходит такой молодой девушке, как ты, — королева просто заключила в объятия маленькое рыжее недоразумение, которое свалилось ей на голову в Аэдирне, в этот момент Мэва впервые ощутила горечь от того, что у нее двое сыновей и ни одной дочери…

В палатку королевы ворвался Гаскон, без предупреждения, как обычно, и застал эту картину. Сначала он опешил и хотел было уйти, чтобы не мешать такому моменту, но кобелиный князь не был бы кобелиным князем, ни придумай он новую шутку:

— Оооу, девчат, а что это вы без меня обнимаетесь тут? — он обнял их обеих, прижимая к своей груди, отчего Мэва недовольно заверещала, а Лиса засмеялась, отвечая на объятия парня, — Лисенок, ты в порядке? — шепнул он ей на ушко, в ответ послышалось согласное мычание, парень прикрыл глаза, вдыхая ставший таким родным запах.

— Я вам не мешаю? — осведомилась королева, смотря, как счастливая парочка застыла в объятиях друг друга по середине ее шатра, улыбаясь с закрытыми глазами и вдыхая аромат друг друга.

— Прости, королева… — отскочила Лиса, как будто ее застали врасплох, на щеках наливался красным румянец, — Я… я пойду, если я больше не нужна, — Мэва кивнула, а лисичка исчезла в проеме шатра.

— Ты что-то хотел сообщить, Гаскон? — осведомилась королева у парня, что еще долго улыбался тому месту, где секунду назад была Лиса.

— Да, вроде, нет, — как ни в чем не бывало ответил кобелиный князь, — А чевойта вы тут обнимались? — спросил он.

— Меня больше интересуют ваши взаимоотношения…

— Ну ладно, не хочешь — как хочешь. Я пойду, пожалуй, — и он тоже поспешил удалиться. Королева покачала головой, улыбаясь, и вернулась к своим делам.

Лирийцы ехали по узкой тропинке, которая петляла вдоль края скалы. С одной стороны тропы вздымались обледеневшие скалы, а с другой — зияла пропасть в сотни стоп.

— Вы б могли хоть загородку поставить, — буркнул Гаскон стряхивая снег с шапки и стараясь идти за Лисой, потому как та всегда безошибочно знала куда ступать.

— Мы все собираемся, — ответил Габор. — Только нам надо сперва установить, какой высоты будут столбики.

— Чего? — не понял парень.

— Ну ты подумай: столбики будут рассчитаны на рост среднего краснолюда или человека? Дебаты тянутся уже лет двадцать! С одной стороны…

Габор не успел привести аргументы его прервал барбегаз, который выскочил из-за скал.

— Копьями его! Под брюхо! — солдаты быстро управились с одиноким чудовищем… Но лошади, запряженные в одну из телег, перепуганные звуками боя, понесли.

Возница до последнего пытался справиться с лошадьми, но ничего не вышло: они увлекали его в пропасть вместе с телегой и солдатами на ней. Телега приземлилась на выступе скалы, стопах в двадцати ниже. Через минуту там уже было полно барбегазов… Еще через минуту туда спрыгнула Лиса. Перевязанная веревкой, которую держал Уэверт и еще пара лисов. Гаскон ошеломленно пытался что-то предпринять: то ли бросится на Уэверта с кулаками, ведь тот подставил его Лисенка, то ли спуститься самому вниз и уже там отчитать по полной программе саму виновницу нервного срыва кобелиного князя.

— Гаскон! — позвала его Мэва. — Бери добровольцев и пойдем.

— Но туда можно спуститься по веревке… Только без доспехов, щитов и тяжелого оружия… Там…

— Лиса. Я вижу. Надо торопиться.

В это время главарь лисов вместе с выжившими солдатами из телеги пыталась увернуться от быстрых движений барбегазов на крохотном клочке земли, краем которому была пропасть. Рыжая разбойница напрягла все свои мышцы, стараясь делать выпады в сторону чудовищ. Парочку монстров ей удалось убить: она наносила легкие порезы стараясь повредить их глаза — это на какое-то время остужало их пыл, однако, потом они нападали с большей яростью. Лиса не уступала им. Она чувствовала неведомый прилив сил. И желания убивать. Только после второго павшего барбегаза она заметила, что ее клинки пылают огнем. Отвлекшись на секунду, девушка могла бы пропустить удар врага, но ее прикрыл Уэверт, который со скалы следил за боем, держа лук наготове. Разбойница кинула короткий ошеломленный взгляд в его сторону и поняла, что он не меньше ее напуган обстоятельством огненных кинжалов. Клинки потухли, а к девушке уже спешил хмурый Гаскон. Он ничего не сказал, но по его серьезному настрою было понятно — разговора не избежать.

У Мэвы не было щита и доспехов, поэтому даже один пропущенный удар мог стать для нее последним. Она ловко двигалась на смерзшимся снегу, уворачиваясь от быстрых, как молния, барбегазов, а сама наносила им точные продуманные удары: по глазам, по ушам, по раскрытым пастям. Когда последнее бездыханное чудище грохнулось на землю, Мэва подошла к разбитой повозке. Груз не пострадал, а солдаты разве что слегка замерзли и поранились. Она велела доставить и тех, и других наверх, а сама строго посмотрела на Лису:

— Ты чего ринулась в одиночку без плана? Без приказа?

Девушка замялась, ушки виновато прижались в макушке, глаза опустились на землю. Гаскон, стоящий рядом с королевой, разрывался между своими противоречивыми чувствами: он считал, что с Лисенком надо бы поговорить и вбить в рыжую головушку, что не следует так собой рисковать, но с другой стороны, он видел, какое влияние производят на его девочку слова Мэвы, а потому хотел защитить и подбодрить девушку всеми возможными способами.

— Я не знаю, — наконец выдала Лиса. — Просто не знаю… Как какое-то наваждение потянуло меня сюда…

— Я тебе устрою наваждение! — вспылил Гаскон, — привяжу к себе, будешь занать, как со скал прыгать в пасть к барбегазам!

Причитания и обвинения продолжались и по пути наверх. Лисе было стыдно. Она думала, что из-за нее Мэва, Гаскон и многие другие добровольцы рисковали жизнью, спускаясь почти что без ничего вниз. Однако, Исбель поспешила спасти ситуацию. Пока обломки повозки поднимались обратно на тракт, а Хавьер мастерил новую телегу, целительница поспешила к компании отчитывающих Лису за глупый поступок:

— Лиса, деточка, дорогая. Ты в порядке? — взволновано начала она, — Такой сильный источник энергии! Это могло не просто завести тебя в ловушку к этим чудовищам, но и погубить…

— Какой источник? — спросил Уэверт. — Просто если это магия, то это многое объяснит. Я вот вообще не помню, как приказал людям спустить Фокси в пропасть… Как гипноз какой-то.

— Возможно. Магия чародеек проявляется по-разному, — объясняла Исбель. — Вот ты и смогла убедить эльфа в правоте своих действий, а еще во время боя…

— Клинки горели огнем… — ошеломленно ответила Лиса

— Так. Погодите-ка! Какой источник? — остановил дискуссию в край запутавшийся Гаскон, — Разве ваша магия не добровольно собирается?

— В основном да. Но бывают древние и очень сильные места, где неопытный маг может даже погибнуть, — Исбель погладила по голове рыжую девушку, та недовольно отстранилась, видимо прикосновения кобелиного князя для нее более приятны и желанны, чем чародейки. — Да и к тому же тяга к магии увеличилась, после того как ты стала женщиной, милая, — легкий румянец появился на щечках разбойницы, Уэверт косо глянул на Гаскона. — Тебе бы поучится магии… Я могу…

— Не надо, — отрезала девушка. — Я давно решила, что не буду магом. Я постараюсь контролировать это… Больше такого не повториться, — заверила она королеву и поспешила как можно скорее покинуть общество Исбель.

Гаскон нагнал ее только за поворотом:

— Стой, Лисенок, — он схватил ту за руку и притянул в свои объятия, — Я переживал за тебя… Не делай так больше.

— Я правда не знаю, как так вышло, — шмыгнула она носом где-то в районе его плеча.

— Ну… Тогда я, видимо, и правда вынужден привязать тебя к себе, — улыбнулся парень, поднимая лицо девушки и коротко целуя красный от мороза носик. Вскоре этого стало мало, и он переместился на податливые губы… Рядом послышалась какая-то возня, а потому им пришлось отстранится друг от друга. Это оказался какой-то солдат, который, заметив, что прервал такую сцену, неловко замялся и выпалил:

— Прошу прощения! Велите отойти, — бедный малый чуть ли не бегом отходил от парочки, которая всеми силами пыталась подавить смех.

====== Часть 19 ======

Отряд королевы продолжал путь, торопясь на встречу со старостой. По дороге Мэва стала свидетелем печального происшествия: массовых похорон горняков, которые погибли во время несчастного случая. На снегу стояли оловянные гробы, украшенные венками из хмелевых шишек. Плакальщики ждали, пока могильщики кайлами выдолбят яму в промерзшей земле. В это время штейгер шахты, где работали погибшие горняки, взобрался на валун, чтобы произнести речь. Его прервали криками и ревом. Когда родственники решили перейти к действиям, поднимая комья мокрой земли и кидая их прямо в голову штейгера, Мэва решила встать на защиту краснолюда. Она пришпорила коня и въехала на кладбище, распихивая толпу и заслоняя штейгера телом скакуна. Однако следующий камень прилетел ей в грудь… Завязалась бы драка, если бы вперед не выступила Исбель, рассеяв на толпу какое-то заклинание, отчего собравшиеся успокоились и через минуту уже позабыли о штейгере и недовольствах. Чародейка притупила их злость, боль утраты и вселила в души покой.

— Лисенок, ты можешь так? — шепнул Гаскон на ушко Лисы.

— Не-а… Знаешь, милый, и я даже рада, что не имею ни таких умений, ни такой силы… — ответила девушка, покидая кладбище вместе с парнем.

— Потому что боишься этой силы и тех, кто захочет ее воспользоваться? — припомнил кобелиный князь.

— Да… И знаешь, из-за кое-чего ещё… — рыжая замялась, не зная, как сказать, — Это я поняла только недавно, когда ты появился в моей жизни… Раньше я об этом не задумывалась, и, наверное, могла натворить дел, если бы увлеклась изучением магии… Гаскон, — она позвала парня поближе к себе, тот заинтересовано нагнулся, — цена такой силы бывает высока. Я слышала, что многие чародейки, они… они жертвовали своей женской способностью. И потом никогда не могли иметь детей…

— Лисенок, ты не думаешь, что это как-то…

— Тс-с-с, — она положила пальчик на его губы, — я не знаю, что будет дальше и как сложиться жизнь, но я поняла… знаешь, я поняла, что… — она с трудом подбирала слова, — Я поняла, что мне приятно быть простой девушкой в сильных мужских руках… Раньше я этого не знала. Мне казалось, что лучше роли, чем хитрый лидер банды, и придумать нельзя. Но ты изменил это. Теперь мне хочется быть рядом с тобой, быть твоей стаей, — Лиса прижала ушки к голове, на щечках выступил румянец, а хвостик нервно рассекал воздух.

Парень смотрел на лисичку и не знал, что ответить. Это было ошеломляющим признанием. То, что она хотела видеть в нем партнера, мужа и отца своих детей. В том, что детей будет трое, он не сомневался. Два мальчика и девочка. Вся в маму: рыжая, маленькая, непоседливая… Стоп. Он прекрасно это видел. И теперь степенная жизнь не казалась ему такой скучной, как раньше. Он был холостяком, похитителем женских сердец и кошельков. Для него размеренная жизнь была сущим адом. Но с ней… С хитрой лисичкой, которая не меньше него в своей жизни грабила и убивала… С ней точно не будет скучно. Но в сердце появлялось и другое чувство — помимо бескрайнего счастья и любви к его Лисенку — появлялся страх… Он еще не готов. Не сейчас. Точно не сейчас…

— Лисенок, — он потянулся к личику девушки, уткнувшись в ее веснушчатую щеку носом, вдыхая родной аромат, — не сейчас. Хорошо? — он посмотрел в голубые глаза, что сейчас напоминали ясное летнее небо. — Я не оставлю тебя, я это уже обещал, — сказал он, одной рукой обвивая ее талию. — И я никому тебя не отдам, — признался он ей на ушко, прижимая близко-близко к себе. — И да, я уже решил, что у нас будет трое детей… Так что, Лисенок, дай нам просто время…

— Я не тороплю, милый. Просто сказала, что… Стоп! Трое детей? — она неверующе заглянула в карие глаза Гаскона.

— Ага. Два мальчика и рыжая девочка, — как ни в чем ни бывало ответил парень, лукаво улыбаясь.

— Но она все равно будет обучаться бою и стрельбе из лука…

— Да, дорогая, — счастливо улыбался парень, поддерживая шутку, — Сам ее стрельбе научу, и всех наших детей тоже. Тогда на тебе ближний бой.

— Конечно, милый. Но мальчиков тебе все-таки самому многому придется учить… Я не думаю, что буду хорошим учителем для парней…

— Не переживая, дорогая, ты будешь замечательной матерью! — заверял Гаскон.

— Как матерью? — удивилась проходящая мимо Мэва. — Лиса, ты… ты.?

— Нет, нет, королева… — рыжая увернулась от рук парня и натянула тому шляпу на глаза в отместку за такие реплики, — Это… это просто шутка.

— Это план на будущее, Лисенок! Ты чего? Вот после того, как мы с тобой устроим объединенную банду, и провернем пару громких дел, накопим капиталы. Тогда… — но кобелиный князь не договорил, получив снежком по лицу. Отряхнув снег, он посмотрел на Лису, которая стояла, вытирая руки и победно улыбаясь, — Тогда Лисенок у меня получит по полной программе, — закончил он, набирая снег в руки.

Королева наблюдала, как ее два командира бегают друг от друга, закидывая снегом. Они громко смеялись и дурачились. Иногда это снежное побоище прекращалось, когда один заваливал другого в сугроб, и, наверняка, засыпал уже не снегом, а поцелуями. Но, встав на ноги, они продолжали играться. Мэва глубоко вздохнула. Им бы самим вырасти, а они уже о детях думают. Хотя в года Лисы она уже шла под венец… Не удивительно, что в сердце маленькой разбойницы расцветают теплые чувства к симпатичному парню, харизматичному, самоуверенному и такому заботливому по отношению к ней. Королева улыбнулась. Она бросила взгляд в сторону Рейнарда, который осуждающе и с ожиданием смотрел на их действия. Он повернулся в сторону Мэвы, и, покачав головой, пошел разнимать и успокаивать парочку. Однако, на полпути в его спину прилетел комочек снега. Ошеломленный граф на пятках развернулся к обидчику. И застыл. Мэва счастливо улыбалась и оттряхивала перчатки от снега. Минуту в голове Рейнарда происходил вычислительный процесс. А потом он тоже кинул снежок в свою королеву. Оба улыбались, смотря в глаза напротив, но не решались предпринять что-либо еще. Они были далеко не детьми, а вокруг стояли солдаты… В поле зрения попали облепленные снегом с ног до головы бандиты. Они улыбались и держались за руки. Они прошли мимо: Гаскон показал большой палец Рейнарду, а Лиса шепнула королеве «хороший бросок». Рейнард и Мэва поспешили отвести глаза и скрыть смущение и подскочивший пульс. Вскоре отряд отправился дальше.

Лирийцы поднимались на высочайшие вершины махакамского хребта. Снег скрипел под сапогами, холодный воздух обжигал легкие, ветер трепал плащи.

— А-ах… — Мэва стерла пот со лба и повернулась к Рейнарду. — Вон у тех скал мы устроим…

Дальнейшие слова заглушил могучий трубный рев: горы наполнил низкий вибрирующий гул. Звук нарастал, отражаясь от скал, и едва не раскалывал головы. Лирийцы оглядывались вокруг, не зная, что делать. Лишь немногие услышали предостережение Габора:

— Не стойте как столбы! Прячься за скалы! Живо, живо!!!

Мэва проследила за взглядом краснолюда… И вскрикнула в ужасе. Снега сползали с вершин вниз по склонам, поднимая облака ледовой пыли. Прежде чем Мэва успела среагировать, белая волна бросила ее на колени, придавила и впечатала в землю. После этого она уже чувствовала только пронизывающий холод — и страх.

Мэва выжила. Краснолюды, подоспевшие на помощь лирийцам, вовремя выкопали ее из-под снега. Другим солдатам повезло меньше… Долго искали Лису. Гаскон и Уэверт, как и добрая половина отряда, не смотря на свои раны и обморожения, продолжали поиски. Кобелиный князь, роясь в сугробах, тихо приговаривал «Лисенок, Лисенок…», он старался держаться, старался и эльф, старались и лисы, хотя многие из них не могли сдержать печальных горьких слез. Когда ее нашли, она еле дышала. Губы ее были синими, а сама она мертвенно-бледная. Мэва приказала нести рыжую разбойницу в шатер королевы и послала за Исбель.

Королева оглядела синие, окоченевшие тела. Тут же лежали трупы коней, разбитые повозки. Потери были огромные. Мэва вытерла щеку. Слезы обжигали ее обмороженную кожу. Она поспешила к своей палатке, там маленькое тельце Лисы боролось за жизнь. У входа стояли, явно выгнанные Гаскон, Рейнард, Уэверт и Габор. Кобелиный князь не мог найти себе место, вытоптав уже тропинку, граф и эльф стояли одинаково напряженными, губы их были сжаты в плотную линию, один краснолюд стоял с виноватым видом.

— Как она? — спросила королева, не заходя в шатер.

— Исбель делает все возможное, госпожа… — ответил Рейнард, — но шансов…

— Фокси справиться… Должна справиться, — уверял Уэверт.

— Будем надеяться, — Мэва грустно взглянула на вход в шатер и обратилась к Габору, не решаясь войти. — Что ты узнал?

— Я все тебе расскажу в свое время. Но сперва… Тебе надо выпить чего-нибудь теплого, поесть…

— Нет, Габор. Я должна выяснить, какого дьявола здесь произошло, — хмурилась недовольно королева, не дав сказать ни слова Гаскону, которого задержал граф: парень видимо хотел разузнать нужную информацию с помощью кулаков.

— Ну, сошла лавина, и…

— Разумеется, сошла лавина, я не идиотка, — злилась Мэва, настроение Гаскона плавно переходило и ей. — Но что ее вызвало? Что это был за звук?

— Это были сигнальные трубы. Наши, — краснолюд опустил голову.

— То есть это краснолюды сбросили снег? — холодно спросил эльф.

— Ну да… Но не нарочно!

— Говори дальше. По существу, — приказала королева.

— Видишь ли… Так же, как люди чистят от снега крыши, мы регулярно проводим уборку в горах, чтобы это дерьмо не свалилось нам на голову. Как снега порядочно навалит, мы дуем в трубы, чтобы вызвать лавину, которой можно управлять. Затем остается только слегка подмести — и на дороге снова безопасно.

— Ты зубы мне не заговаривай! — взревел Гаскон. — Почему же эта уборка проводилась именно в тот момент, когда мы здесь проходили?

— Я тоже задался этим вопросом… По графику следующая чистка должна быть только через неделю. Но кое-кто попросил раньше очистить дорогу, — оправдывался краснолюд.

— Кто? — почти хором спросили все собравшиеся.

— Мэва, я тебе скажу, только сперва обещай мне, что…

— Кто?! — не вытерпела королева.

— Овайн аэп Кленвог. Нильфгаардский посланник. Я думаю, что это была месть за нападение на их караван…

— Ублюдок… Рейнард! — обратилась она к графу, что был готов выполнить любой приказ своей королевы.

— Погоди, но тебе не доказать причастность Нильфгаарда, — вмешался Габор.

— Я не буду долго раздумывать. Я просто найду его и убью, — отчеканила Мэва, смотря на занавески своего шатра, откуда слышались целительные заклинания Исбель.

Королева кивнула Рейнарду, и тот все понял. Граф постарался увести Гаскона, у которого глаза искрились ненавистью, Уэверт сам покинул шатер, молча, но с грозным выражением ожидания предстоящей мести. Габор больше не пытался возражать, и виновато поспешил уйти подальше. Мэва вошла внутрь своей палатки.

На ее койке лежало тело девушки. Она не была уже мертвенно-бледной, ее кожа пылала от жара, а грудь тяжело поднималась, со лба стекал пот. Рядом сидящая Исбель вытирала лоб разбойницы тряпочкой, что-то шептала и устало вздыхала.

— Как она? — тихо спросила Мэва, когда шепот чародейки прервался.

— Держится… Ее сила помогла ей дольше продержаться, но у этого есть своя цена. Холод как будто впитался в нее. В сочетании с ее предрасположенной к огню магией… — волшебница еще раз глубоко вздохнула, — Нужно время. И присмотр…

— Исбель… Спасибо тебе! — королева благодарно сжала ладонь целительницы. — Могу я попросить тебя… Тебе надо отдохнуть. Ступай. Но, пожалуйста, не могла бы ты вернуться после и посидеть с ней?

— Королева… Тебе самой нужна помощь, — начала было Исбель.

— Не стоит. Мне хватит нескольких часов, а потом… Потом нас ждет битва, — Мэва нахмурилась. Чародейка кивнула и, ничего не сказав, поспешила выйти.

Королева присела на место Исбель. Жар у девушки так и не проходил. Мэва смочила тряпочку и положила Лисе на лоб, устало вздохнув. Королева взяла разбойницу за руку и еще больше испугалась. Маленькая ладошка то нагревалась до жара лавы, то становилась невыносимо холодной. Иногда из груди девушки вырывался хрип вместе с воздухом. Мокрая повязка более-менее помогала, но ее приходилось часто менять.

Разведчики сообщили, что нильфгаардцы разбили лагерь неподалеку и праздновали удачный исход своей подлости. Мэва приказала готовиться к атаке. Когда все было готово, она попросила Исбель остаться с Лисой, что никак не могла прийти в себя, даже спустя почти три часа после того, как ее достали из-под снега. Сама же королева надела свою броню, взяла в руки меч и, собираясь выходить из шатра, столкнулась с Гасконом.

— Мэва… — начал он, — дай мне время. Я не могу больше так… Лисенок.

Мэва сжала его плечо и пропустила внутрь, выходя на улицу. Парень прошел к кровати. Ушки лисички безжизненно лежали на подушках, а хвостик не метался по ложу, будто это были и правда просто детали шкуры, а не самой девушки. Кобелиный князь тяжело вздохнул, присел рядом, боясь нарушить тревожный сон и всем своим естеством желая, чтобы она открыла свои прекрасные голубые глаза и посмотрела на него с нежностью, любовью и хитринкой, как это делала обычно. Он осторожно взял ее ладошку в свою руку, второй проводя по рыжим локонам.

— Лисенок… Я тебя точно к себе привяжу, — грустно улыбнулся он, наклоняясь для поцелуя, — Я отомщу, а потом приду и буду рядом, хорошо? — отстранился он от раскаленного железа ее губ.

Отряд Мэвы приблизился к лагерю нальфгаардцев. Разведчики ждали приказа королевы, Габор пытался в последний раз убедить, что лучше не уподобляться мести, однако, все командиры, да и сама Мэва мало обращали внимание на попытки краснолюда.

— Ждите моего сигнала, — королева вышла из-за скал, приложила ладони к губам и крикнула, — Овайн!!! Овайн аэп Кленвог!

В лагере нильфгаардцев затих смех. Вскоре из-за повозок вышел богато разодетый мужчина. Он вытер жирные от соуса губы, после чего склонился в изящном церемонном поклоне:

— Королева… Мои соболезнования. Страшная лавина… Какое непредвиденное стечение обстоятельств.

— Горы непредсказуемы, — Мэва пожала плечами. — В любой момент может произойти несчастный случай.

— Правда?

— Ага. Даже сейчас.

Мэва подскочила к посланнику, схватила его двумя руками за загривок, и со всей силы швырнула о скалу. Голова нильфгаардца ударилась о камень, послышался отвратительный хруст косей. Овайн осел на землю в предсмертных судорогах, обливаясь кровью.

— В атаку! — рявкнула королева. — Пленных не брать!

Нильфгаардцы поспешно застегивали нагрудники, натягивали шлемы и рукавицы. Они не ожидали нападения, поверив обещаниям махакамского старосты. Мэва знала, что нарушение священных краснолюдских законов дорого ей обойдется. Но готова была заплатить любую цену, чтобы только отомстить Овайну аэп Кленвогу и его свите. И ее солдаты полностью поддерживали боевой настрой. Каждый хотел вкусить крови врага, что посмел забрать жизни его товарищей. Командиры сражались с яростным блеском в глазах. Рейнард отдавал приказы четко и без промедлений, Гаскон убрал лук за спину, предпочтя окропить алой жидкостью свой меч, а Уэверт, заменяющий Лису, не пустил ни единой стрелы мимо. Мэва и сама чувствовала в себе неимоверное желание убивать. Казалось, это окупит все потери, а самое главное принесет покой в души не только мертвых, но и живых, что будут чтить их память и знать, что враг наказан.

Однако, после победы чувствовалась пустота. И нарастающая тревога. Рыжая разбойница в лисьей шкуре так и не очнулась. Шел уже шестой час, как девушка лежала в бессознательном состоянии с переменным то жаром, то холодом. Гаскон больше не отходил от своего Лисенка, и, когда королева решила остаться на перевале на ночь, он уговорил перенести девушку в свою палатку. К вечеру резкие перемены температуры перестали беспокоить молодой организм, и сон ее стал более спокойным, однако кожа отдавала в основном холодком. Исбель посоветовала переместить Лису в более теплое место, но так как в лагере, который был разбит по средине Махакамских гор, сложно было найти теплое место, она позволила Гаскону самому решать, что дальше делать. Чародейка сама была изрядно вымотана и расстроена как фактом схождения лавины, так и последующей кровавой местью.

Кобелиный князь приготовил удобное и, насколько это было возможно, теплое спальное место. Набросал шкур и одеял, выбрал для своей палатки самое не обдуваемое ветрами место. Потом он осторожно перенес Лису в созданное им местечко, положив ее на кровать, он укрыл девушку несколькими одеялами, и сам, умывшись на скорую руку, залез к ней рядышком. Притянул к себе рыжую, сняв с нее заблаговременно куртку и шубку лисички, и обнял слегка прохладное тело девушки, пытаясь отдать тепло своего тела.

Всю ночь он следил, чтобы ни одно из одеял Лисы не задралось или не съехало, пребывая постоянно в состоянии полудремы. И только под утро Гаскона окончательно одолела усталость, и он провалился в сон. Открыв глаза утром, он наткнулся на стоячие рыжие ушки, которые улавливали каждый шорох, доносившийся с улицы, поворачиваясь в его сторону, потом парень опустил взгляд ниже и увидел, что на него смотрят голубые глазки разбойницы.

— Доброе утро, — прохрипела она, а потом зашлась мокрым кашлем так, что в уголках глаз скопились слезы.

Гаскон прижал ее к себе ближе. Температура тела нормализовалась, и теперь девушка могла ответить на объятия. Парень обратил внимание, что лисья шкура и куртка лежат на своем месте, там, где он их вчера оставил, а значит ушки и, наверное, хвостик у Лисенка оказались своими собственными. Утренний стояк дал о себе знать… Не вовремя, совершенно.

— Кхм, — прокашлялся он, чтобы его голос не показался слишком хриплым ото сна, — Ты как себя чувствуешь? Только не говори, — остановил он ее, — Просто кивай, если согласна. А то я уже понял, что говорить тебе тяжело, — девушка кивнула. — Хорошо. Значит, горло у тебя болит, и есть кашель? — кивок. — Насморк? — она отрицательно помахала головой. — Угу. Температура? — еще одно несогласное покачивание. — Хорошо. Так и передам медикам. А ты пока лежи и не ходи никуда, договорились? — кивок.

Парень вылез из теплой постели, оделся под пристальным взглядом Лисы и, уже было собирался выйти, как развернулся и поцеловал рыжую девушку, которая с готовностью ответила на поцелуй. Объяснив проблему сонным медикам, он добился у них получение какой-то микстуры и поспешил обратно в палатку. На удивление, разбойница и правда никуда не ходила и, вроде даже, не двигалась с места, ожидая парня. Напоив девушку невкусным лекарством, он уже собирался идти за горячей водой, чтобы она смогла умыться, да и ему неплохо было бы. Однако, к нему подошел Уэверт, который передал ведро горячей воды и, заглянув в палатку, пожелал доброго утра и скорейшего выздоровления Фокси.

Вскоре весть о том, что Лиса очнулась, разошлась по всему лагерю, и, когда отряд собирал свои пожитки, намереваясь продолжить поход, в шатер Гаскона заглянул Рейнард, предложив переместить девушку в повозку медиков, но та агрессивно замотала головой, не желая оказываться в обители трав и невкусных микстур. Кобелиный князь тяжело вздохнул, но согласился с девушкой, аргументируя это тем, что он теперь не намерен отпускать ее от себя. А потому было решено, что Лиса поедет вместе с Гасконом, сев на коня спереди, так чтобы в случае чего могла лечь на грудь парня и поспать, к тому же так будет легче проследить за тем, что разбойница принимает лекарство вовремя, а не забывает о нем.

Когда отряд отправился дальше в путь, Гаскон поспешил рассказать девушке из-за кого та оказалась завалена снегом. На сжавшиеся в проявлении злости кулачки, он успокоил ее заверением, что сам отомстил за нее, как и весь отряд. Через несколько дней лекарство подействовало, и к девушке вернулся ее привычный задорный голос к счастью самой его обладательницы. Ведь, пока она до конца не выздоровела, Мэва, Рейнард, Гаскон и даже Уэверт не пускали ее в битвы и даже не разрешили ей участвовать в решении спора по поводу высоты гор-близнецов. Но, когда до Длинного моста осталось рукой подать, Лиса уже полностью выздоровела и старалась наверстать все упущенное.

Приблизившись к Длинному мосту, Мэва велела трубачу возвестить о своем прибытии, после чего направилась в шатер, чтобы привести себя в порядок. Там ее уже ждали Гаскон и Лиса. Они стояли у карты и с жаром о чем-то спорили.

— У нас в лагере не нашлось больше карт? — спросила королева, складывая руки на груди, у нее не было настроения сейчас разбираться с этой парочкой.

— Думаю найдется, не переживай, — заверил ее Гаскон. — Я лично зашел сюда случайно, без цели. Так поболтать. А Лисенок… Ну, знаешь, Мэва, ее вообще нельзя одну надолго оставлять…

— Я так-то здесь, милый, — насупилась разбойница.

— Я тоже так-то здесь, — злилась королева. — И предлагаю вам точно так же случайно выйти отсюда. Я должна переодеться. Скоро я встречаюсь со старостой, и не хочу выходить к нему, смердя конским потом.

— Не думаю, что он почувствует разницу. Уж я знаю, что говорю… Когда мы виделись в последний раз, я старался стоять от него с подветренной стороны. У него тот еще душок, — болтал кобелиный князь, пока Лиса продолжала вглядываться в карту.

— Милый, хорош уже, — попыталась остудить пыл парня главарь лисов. — Говори, что хотел и пойдем уже отсюда… Встанем с подветренной стороны, — подколола она его.

— Ну, Лисенок, я тут настроение Мэвы хотел поднять, шутки шучу, — девушка подняла недоверчиво левую бровь, он послал воздушный поцелуй рыжей и повернулся к королеве уже серьезным. — Есть кое-что, о чем тебе точно стоит узнать, прежде чем идти к Бруверу. Я внимательно осматривал оба места, в которых мы истребляли чудовищ. И знаешь, что привлекло мое внимание?

— Что же? Монументальная краснолюдская архитектура? — язвила королева, показывая, что тоже умеет шутить.

— Нет, дорогая Мэва. Краснолюдские кости. А теперь угадай, что я заметил на них.

— Не подсказывай… Следы зубов? — королева ждала, когда маска серьезного Гаскона спадет, и покажется обычный весельчак кобелиный князь, который в очередной раз пытается плохо шутить.

— Разумеется, чудовища обглодали их дочиста… Именно поэтому так хорошо стали видны другие следы: от топоров и мечей. На всякий случай я показал эти кости медикам… Об ошибке и речи быть не может.

— Конечно. Это трупоеды. Они приходят туда, где уже есть тела умерших, — вмешалась Лиса, — Этот клан Фуксов погиб вовсе не при нашествии бестий из глубин… Те только сожрали тела и заняли пустые дома, — Гаскон согласно кивнул на слова девушки.

— Я поделился своим открытием с Габором… И знаешь что? Он запаниковал. Начал выкручиваться, плести какую-то чушь… — парень продолжал свой рассказ. — Руку даю на отсечение, он что-то скрывает.

— Да, — согласно кивнула разбойница. — Он что-то скрывает это точно. Но мне он открыто не врал, только что-то недоговаривал…

— Черт… С самого начала он так рвался нам помочь… Мне надо было сразу почуять неладное, — сокрушалась Мэва. — Сейчас я прикажу привести его сюда, а пока что… Спасибо, Гаскон. Я тебе этого не забуду.

Минутой позже Габор предстал перед королевой. Сперва он пытался ее провести, отвечал уклончиво, но Мэва продолжала задавать вопросы, требовавшие точных ответов, а Лиса каждый раз пристально смотрела в его глаза, и под таким напором Габор сдался.

— Да… Я обманул тебя. По приказу старейшины нашего клана. Я должен был убедиться, что ты уничтожишь Грань Бороса и Глубины Давора. Так, чтобы не осталось никаких следов…

— Вы… вы… — неверующе смотрела на краснолюда рыжая разбойница.

— Следов чего? Что вы хотели скрыть? — не понимала королева.

— Вэтих местах жили краснолюды из клана Фуксов, наши смертельные враги. Поколениями они гнобили нас, унижали, забирали все, что хотели и когда хотели… а староста все это видал глубоко в гузне. Чтобы покончить с этим, наш клан… покрыл себя несмываемым позором. Старейшины Зигринов улучили момент, и…

— Устроили резню, — тихо закончила Лиса, сжимая ладонь Гаскона, стараясь унять весь ужас, который она представила.

— Я был против, я не принимал в этом участия! — оправдывался Габор.

Пока королева выясняла обстоятельства дела, перед глазами рыжей мелькали картинки, как один клан полностью убивает другой. Убивают всех: стариков, детей, женщин… Такое она видела под Цинтрой. И хоть там был Нильфгаард, и убивали они не из-за унижений, а для расширения территорий, однако, воспоминания не желали выходить из головы. Гаскон сжал в ответ руку, стараясь собой закрыть девушку от краснолюда, будто сейчас этот представитель клана Зигринов захочет еще кого-то убить.

— Мэва… Королева, умоляю тебя… Мне тоже тошно от того, что старейшины натворили, но староста не должен об этом узнать. Будет еще больше горя и смертей, — взмолился Габор.

— Какая наглость! Ты смеешь просить меня о чем-то после того, как солгал мне… — грозно отвечала Мэва. — Мне нужно принять решение. А тем временем… Гаскон, убедись, что Габор останется нашим гостем.

— Ясно. Если он попытается удрать, ты узнаешь об этом первой, — быстро интерпретировал приказ парень.

Когда Гаскон и Лиса увели Габора, королева тяжело вздохнула. Это не первое предательство в ее рядах, и наверняка не последнее…

====== Часть 20 ======

Брувер стоял у моста — сложив руки на груди, его глаза смежились в узкие щелки. Мэва тихо вздохнула. Разговор будет не из приятных. Она подола знак своим советникам, чтобы те не шли с ней. Лиса и Рейнард понимающе кивнули, Гаскон все еще следил за Габором. Пока королева разговаривала со старостой, разбойницу не покидало тревожное ощущение. Она глянула вниз, в пропасть под мостом. Нет, она не боялась высоты, а наоборот любила ощущение полета и возвышенности, но от такого вида у нее захватывало дух и сердце неприятно ухнуло. Рейнард вглядывался в отдаленную фигуру Мэвы, до него доносились обрывки фраз. Но даже не слыша всего, что было сказано, можно прекрасно было понять, о чем они говорят. Брувер постоянно хмурился и плевался слюной, с яростью и гневом что-то объясняя. Мэва занимала оборонительную позицию.

Однако, вскоре лидеры о чем-то договорились, и процессия отправилась в путь. Брувер отправился вперед, не оглядываясь ни на кого. Личная стража старосты поспешила за ним, следом ехало лирийское войско, а в самом конце — Габор Зигрин, закованный в кандалы. Гаскон присоединился к неспокойной Лисе. Он взял за руку девушку, волнение которой выдавал мельтешащий хвостик.

— Лисенок, все же нормально. Ты чего? — шепнул он ей.

— Не знаю… Как-то некомфортно…

— Конечно! Морозяка такая! Я скоро нос чувствовать перестану, — возмущался парень, на что девушка издала приглушенный смешок.

Краснолюды во-многом опережают людей — в металлургии, инженерном деле, архитектуре… Но таланта придумывать названия им явно не хватает. Потому мост, который соединял махакамский перевал с горой Карбон, звали просто Длинным мостом. Впрочем, это было название, со всех точек зрения заслуженное. Стоя посреди висевшей над пропастью дороги, Мэва не видела ни начала, ни конца моста: они скрывались в густых облаках. Лиса сжала руку кобелиного князя.

— Ты никак высоты боишься, Лисенок?

— Нет… Просто чувствую себе уязвимой… А если кто-то нападет?

— Откуда? — осмотрелся Гаскон по сторонам, на холодные горы, на глубокую пропасть, потом повернулся к девушке, — Все тихо, Лисенок. Ты со мной, ничего не случится, — успокаивал он рыжую, поглаживая большим пальцем ее руку, Лиса благодарно улыбнулась и постаралась расслабиться, понимая, что она под защитой.

— Невероятно… — шепнула королева, осматриваясь. — Словно мы едем прямо по небу…

Эскорт уже приближался к горе Карбон, когда Мэва услышала крик Хавьера:

— Стойте! Сто-ойте!!!

Мэва резко натянула поводья. Кобыла заржала и встала на дыбы, вознося королеву над головами солдат. С этой высоты она видела, как валится последняя опора моста впереди. Шедшие во главе колоны краснолюды не сумели остановиться вовремя — и с криком рухнули в пропасть.

— Это еще что такое, вашу мать?! — заревел Брувер. — Привести инженеров! Сейчас же!

Лиса попыталась что-то предпринять, но была остановлена Гасконом, который крепко держал девушку за руку. Он прижал ее к своему телу, останавливая от каких-либо движений, хоть они и находились в середине колонны, и их не задело обрушение. Рейнард бросился вперед, ища Мэву взглядом.

Королева успокаивала лошадь, когда что-то просвистело над ее ухом. Откуда ни возьмись, позади колонны появились ская’таэли. Прежде чем кто-либо успел среагировать, эльфские лучники перебили весь арьергард. Солдаты падали на камни моста со стрелами в спинах.

— Aesper aen rhena!{?}[Цельтесь в королеву! ]

Мэва очутилась в ловушке: с одной стороны зияла пропасть, с другой — наступал враг. Выбор не было, она должна была сражаться. Лиса мгновенно среагировала, вырываясь из хватки кобелиного князя с приказом об ответном обстреле. Банда лисов быстро среагировала, перегруппировавшись так, что краснолюды и люди со щитами защищали лучников и эльфов, в то время как те обстреливали наступающих врагов. Рейнард прикрывал Мэву, пока та доставла меч из ножен. Махакамская стража сражалась наравне с людьми королевы. Гаскон старался не терять в поле зрения рыжую лисичку: она постоянно норовила получить стрелу в плечо, выбегая вперед, чтобы защитить своих лисов.

Лирийцы и краснолюды, объединив силы, смогла разбить ская’таэлей. Оказалось, что последний пролет моста обрушили партизаны, превратив в смертельную ловушку. Если бы не Хавьер, вовремя предупредивший отряд, все бы рухнули в пропасть… Лирийцы схватили предводительницу эльфского войска. Она стояла с высоко поднятой головой, а когда Мэва посмотрела ей в глаза, не отвела взгляда. Однако быстро стушевалась при виде Лисы и Уэверта.

— Как тебя зовут, эльфка? — спросила королева.

— A báeth mea aep aerse, dh’oine,{?}[Поцелуй меня в зад, человек] — дерзила пленница.

— Сэвиль, — ответила Лиса вместо эльфки. –И если королева тебе станет интересно откуда я ее знаю, то сразу могу ответить. Сэвиль, так скажем, была знакома с Эльдайном…

— И я отомщу за его смерть! — взревела предводитель ская’таэлей.

— Которую он сам и выбрал, — не давала вставить слово королеве рыжая разбойница. — Эльдайн сам выбрал путь кровопролития… И получил его логичный итог. В принципе, как и ты!

— Сэвиль, — позвал ее Уэверт, — где Тэрмиль?

— А с тобой, предатель, мне нечего говорить, — огрызнулась эльфка.

— Кто такая Тэрмиль? — насторожился Рейнард.

— Эм… Очень хорошая эльфка, граф, — попыталась ответить Лиса, пока удерживала разъярённого помощника, который рвался задушить пленницу.

— Была… Хорошей, — кровожадно улыбалась Сэвиль.

— Уэверт, она блефует, — успокаивала разбойница своего помощника, которого королева видела впервые в таком состоянии. — Тэрмиль прекрасный воин и давно покинула и Синявую пущу и Аэдирн. Ей есть за что сражаться и ради кого жить, — убеждала Лиса.

— Ладно хватит. Я услышала все, что хотела услышать, и… — Мэва сложила руки на груди, устало осматривая пленницу.

— А я — нет! — взревел подоспевший Брувер Гоог. — Ты что, башкой ударилась, эльфка? Хотите драться с людьми — деритесь, дурака учить — только портить. Но не здесь, черт тебя заешь! Махакам был и останется в стороне от этой грызни!

— С dh’oine ты не можешь стоять в стороне. Ты либо их враг, либо их пес, — отвечала Сэвиль.

— И поэтому ты выбрала стать псом Нильфгаарда? — осведомилась Лиса.

— Махакам слишком долго лежал в спячке… Поэтому мы ударили его прямо в сердце. Чтобы пробудить к бою наших братьев, которых ты, староста, отрезал от мира, — продолжала пленница, полностью игнорируя слова разбойницы.

— Да! Отрезал! И хорошо сделал, мать вашу! В войну хотите играть, говнюки? Палкой Понтар вспять поворачивать? Счастливого пути! Подыхайте, как хотите! А нас оставьте в покое! — говорил Брувер. — Ух… Порешил бы тебя. Здесь, сейчас, вот этими руками. Но ведь ты этого и хочешь, правда? Погибнуть! Идиотской смертью! — вздохнул краснолюд. — Не видать тебе этой чести. Запру тебя в подземелье. Посидишь там лет триста, может, поумнеешь!

Мэва ожидала, что староста будет мстить эльфке. Но краснолюд молчал, а в его старых, прикрытых кустистыми бровями глазах не было видно гнева, только печаль. Краснолюдские инженеры мигом починили пролет моста, и путники смогли двигаться дальше. Лиса о чем-то тихо переговаривалась со старостой, что очень напрягало королеву. Но вскоре девушка, что-то решив с Брувером, вернулась к Гаскону и незаметно кивнула Уэверту.

Лирийцы ступили в чрево горы Карбон. Мэва ехала, задрав голову, и изумлялась искусно украшенному своду и монументальным базальтовым барельефам. Но осматривать их времени не было: Брувер Гоог призывал ее на беседу. Ее советники же могли насладиться архитектурой махакамских мастеров, однако не спешили это делать. Лиса переговаривалась о чем-то с Уэвертом, Гаскон недовольно наблюдал за ними издалека: его Лисенок достаточно в грубой форме попросила не присутствовать при разговоре с помощником. Рейнард тоже недоверчиво поглядывал на парочку.

После разговора королевы со старостой к армии Мэвы прибавились несколько краснолюдов «добровольцев», однако и такое пополнение было важным в противостоянии с Нильфгаардом. Староста настоял на том, чтобы гости остались на специально организованное застолье, а потому королева приняла предложение Брувера, настояв только, чтобы пир длился всего одну ночь, а не целую неделю — как велит обычай.

На пир должны были явиться представители всех кланов… Разумеется, за исключением Зигринов. Приговор был уже объявлен: староста изгнал весь род их Махакама. Единственное исключение он сделал для Габора. Ему отрубили голову еще в тот же день. Лиса, пожалев Зигринов, с разрешения королевы показала краснолюдам на карте возможные места, где они могли бы начать жизнь и где их хотя бы приняли. Однако ни одному из них она не предложила вступить в банду…

Как только солнце зашло за горы, подземный город наполнился звуками труб, волынок и рогов. Краснолюды вышли на центральную площадь, и сплясали вприсядку, выбивая подошвами искры. Староста Гоог, обычно ворчливый, в это время вел себя как радушный хозяин. Он старался следить за тем, чтобы кружки гостей не пустели, а за столом лились веселые разговоры:

— Ну, давайте выпьем! Чтоб у нас морды мхом не заросли!

Лиса и Гаскон опять кружились в танце, хотя совершенно не попадали в такт и манеру краснолюдской игры. Рейнард тоже осмелился пригласить Мэву на короткий танец, все время неловко краснея и заикаясь, королева тоже пыталась скрыть румянец и улыбку. Брувер что-то обсуждал с Уэвертом, иногда грозно ругаясь или смеясь так, что, казалось, стены дрожали. Но подошедший краснолюд что-то шепнул старосте, отчего тот встрепенулся и поспешил найти Мэву:

— Мэва… Ты ждешь кого?

— Кого, например? — не понимала королева.

— Гонец говорит, что в Карбон прибывает делегация… Из Лирии и Ривии. В сопровождении нильфгаардцев.

— Как они смеют… Изменники… Кто их возглавляет? — хмурилась королева, потирая кулаки.

— Твой сын. Виллем, — ответил грустно Брувер, обращая внимание на подошедшую свиту королевы: все обратили внимание, что что-то происходит. — Я надеюсь, не нужно напоминать, что Махакам нейтрален относительно всех ваших споров. Не надо мне тут ваших кровавых перепалок. Лучше всего будет…

— Я хочу с ним поговорить, — перебила Мэва, погрустнев и явно имея какой-то план.

— Я бы тебе это запретил, но… Как я и сказал, другой настолько упертой бабы я не встречал. Так что ладно, поговорите немного. Только помни: без рукоприкладства!

— Лиса, — позвала королева, — пойдешь со мной.

— Но, госпожа… — начал было Рейнард.

— Спокойно, граф, я не знакомое с ним лицо, и смогу оценить обстановку, не переходя на личности, — заверила его разбойница, кивая королеве.

— Что, Лисенок, захотелось познакомиться с принцем? — ревновал Гаскон, которому перспектива того, что его девушка пойдет знакомиться с другим более интеллигентным и презентабельным молодым человеком королевских кровей, была ой как не по душе.

— Милый… — Лиса взяла кобелиного князя за руку, — не переживай. Ни с каким принцем я не иду знакомиться… Он же вроде как король сейчас? — спросила она у краснолюда, тот хохотнул и кивнул.

Увидев вымпел с лирийским орлом в окружении нильфгаардских черных, Мэва бессильно сжала кулаки… И тогда из-за рядов имперских пехотинцев вышел ее соперник и сын Виллем. Лиса, ставшая рядом, была расслаблена и любопытно осматривала подошедшего, как и он ее.

— Лиса, главарь банды лисов, — первая представилась девушка, протягивая руку принцу, задавая тон переговорам, ведь ни своего имени, ни своего титула, которым сама себя нарекла, она не постеснялась блеснуть, королева одобрительно хмыкнула.

— Король Виллем Первый, — неуверенно ответил собеседник, протягивая руку в ответ.

— Хо-хо. Как видно, я пропустила коронацию. Мои поздравления, сынок. Кто подавал тебе корону? Генерал аэп Даги? — переняла манеру общения королева.

— Граф Колдуэлл, — ответил Виллем.

— Ну да. Этот государственный деятель.

— Уууу, тож предатель? — спросила Лиса, — хотя кого я спрашиваю, — кинула она высокомерный взгляд на короля.

— А я погляжу, ты теперь водишься с ворами и убийцами… — хотел поддеть он девушку в ответ.

— Ну так получилось, что только у воров и убийц оказались честь и достоинство, — сложила руки на груди рыжая, коварно улыбаясь.

— Зачем же ты сюда приехал? Закупать оружие для нильфгаарцев? — продолжала Мэва.

— Официально? Да, именно с этой целью. А неофициально… Я хотел поговорить с тобой. Наедине, — он глянул на Лису.

— Ой, прости. Но мне тут местный староста посоветовал следить за тем, чтобы во время этого разговорчика никто никого не пришиб… Хотя я и считаю, что у тебя кишка тонка такое сделать своими руками, ты же привык полагаться на нильфов…

— Ты же знаешь вести с фронтов, да? — проигнорировал Виллем реплику разбойницы, обращаясь к матери, — Аэдирн разбит в пух и прах. В Редании смута после убийства короля Визимира. Фольтеста предали его ленники, он должен подписать договор с Империей, так же, как и Хенсельт.

— Куда ведет все это перечисление?

— Туда же, куда сама война. Мама, умоляю тебя, ты должна это понимать… Победа Нильфгаарда неизбежна. Если ты сдашься сейчас, к тебе проявят милосердие. Но потом… Потом будет уже слишком поздно.

— Не будет никакого «потом». Мы отобьем их. Отбросим на юг! — злилась королева, как и Лиса, сжимая кулаки.

— Какие «мы», мама? Ты осталась одна.

— Пока есть те, кто верит. Пока есть те, кому не все равно, кто не готов пресмыкаться. Кто любит свободу и готов за нее умереть. Пока жива я, мои люди и нелюди, живы те, кого я знаю, жив Рейнард, Гаскон, жива истинная королева Лирии и Ривии… Мы будем сражаться! — сделала шаг вперед разбойница, достав кинжал, лезвие которого было направлено на Виллема, парень отпрянул, испугавшись, а Лиса поспешила убрать оружие, пока этого никто не видел.

— Мама… Присягая на верность Империи, я спас жизни тысяч людей, — оправдывался блудный сын.

— Но потерял честь! — коротко ответила Мэва.

— Ты думаешь, что людей, чьи хаты сожгли, интересует моя честь? Во время коронации, которую ты так высмеиваешь, я присягнул руководствоваться благом подданных. А война, которая обречена на поражение, не в их интересах, — Лиса хотела было что-то сказать, но ее прервала королева.

— А рабство? Ты же знаешь, что Черные заковывают крестьян в цепи! Как скот!

— Это достойно осуждения, я согласен. Но…

— А выселения? А принудительные работы? А жестокие законы? За малейшую провинность их осуждают на смерть! Это в их интересах? Ну? Ответь!

— Вижу, что мы не договоримся, мама. Жаль, но я, — на этом моменте разбойница победно хмыкнула, — я, по крайней мере, попытался. А теперь… Прощай.

— Ну уж нет! Не тебе решать, когда мы закончим разговаривать.

— А нам еще есть, о чем говорить?

— Ага, например, знал ли ты, что твою мать хотели убить и не раз? Что сошедшая лавина была делом рук Нильфгаарда, которым ты готов жопу вылизывать. Ну и, конечно, откуда ты узнал, что королева будет здесь? Кто тебе донес? — насупилась Лиса, преграждая дорогу к отступлению.

— Что?.. Я не знал. Я бы не одобрил…

— Верю, — коротко согласилась Мэва.

— Ага, да тебя б не спросили! — вставила Лиса, которая в принципе тоже не сомневалась в бесхребетности принца.

— Я король Лирии и Ривии. В интересах своих подданных я готов пойти на непростые уступки.

— Мне вот чисто интересно: ты, сопля придворная, ты хоть сам-то…

— Лиса, — предупредила Мэва.

— Ладно-ладно, прости, королева.

— Так откуда ты узнал, что я здесь буду? — спросила королева.

— Я получил донесения от нильфгаардцев с перевала, — замялся принц, краснея.

— Ты краснеешь, сын. Как всегда, когда лжешь, — Лиса хотела было что-то вставить, но была остановлена грозным взглядом Мэвы. — Лирия в двух неделях пути отсюда. Прежде чем ты получил бы сообщение, собрался в дорогу и дошел сюда, нас бы здесь, в Махакаме, давно уже не было. Нет… Ты должен был знать мои планы заранее, тебе донесли о нашем маршруте. Значит, меня кто-то предал. Снова. Прочь с глаз моих, Виллем. И молись, чтобы мы всегда встречались на нейтральной территории.

Мэве пришлось бороться с собой, чтобы не обернуться и не посмотреть на своего сына еще раз. Он изменился с их последней встречи. И хорошо смотрелся в короне. Лиса шла рядом, молча. Королева вернулась в банкетный зал. Советники бросали на нее вопросительные взгляды, желая знать, как прошла встреча… Но Мэва решила сохранить подробности в тайне. Кто-то из них ходил на цепи у нильфгаардцев. Пока не откроется, кто, следовало сохранять осторожность. Она взглянула на рыжую разбойницу:

— Сопля придворная?..

— Ха-ха-ха, королева, прости конечно, но твой сыночек — это что-то с чем-то… Наверное, всю жизнь читал свои умные книжки, не решив ни разу проверить все те теории, которые там написаны. Он хоть меч-то в руках держал? — спросила девушка.

— Его обучали фехтованию, если ты об этом… А в сражениях… Думаю, что нет, — Мэва помолчала, смотря на то, как ее солдаты пируют с краснолюдами, а потом тяжело вздохнула, — И что мне с этим теперь делать?

— Ты реально хочешь знать мое мнение?

— Вообще это был риторический вопрос и…

— Только не надо объяснять мне, как это делает Рейнард, — перебила Лиса, недовольно нахмурив носик, королева улыбнулась.

— И я бы реально хотела узнать твое мнение, — закончила она.

— Ну раз так… То… Это даже не мнение, а предложение, — мямлила разбойница, — Короче, предлагаю напиться!

Королева вопросительно выгнула бровь, смотря на девушку, потом еще раз глянула на продолжающийся своим ходом пир и, на удивление Лисы, кивнула. Двое взяли бутылку меда и уселись в более-менее тихий уголок. Сначала беседа не ладилась, но после нескольких глотков хмельного напитка королева и разбойница обсуждали удобство корсета в сражениях, затронули тему жизни во дворце, а также посплетничали о Гасконе и Рейнарде. Когда бутылка была уже полупуста, Мэва поняла, что ей пора отправляться в покои. Лиса вызвалась ее проводить. Рыжая разбойница вела себя так, как будто и не пила вовсе, но откровенно призналась, что решила проводить королеву, потому что по дороги надеется найти туалет.

После того, как Лиса проводила королеву до ее покоев, разбойница направлялась обратно в банкетный зал, по пути заглянув к себе в комнату и облегчавшись. Однако, когда рыжая уже слышала издалека песни и звон кружек, девушка наткнулась на знакомую фигуру. Этой фигурой оказался король Лирии и Ривии Виллем Первый. Он хотел зайти к своей матери и, видимо, еще что-то ей сказать. Но Лиса поспешила перегородить ему дорогу.

— Куда собрались? — сложила она руки на груди.

— Не твоего ума дело! — огрызнулся он. Лиса не выдержала, она взяла за грудки парня, который сразу растерял весь свой запал.

— Ты мне тут не указывай, недоросток. Сейчас ты… — однако ее ушки-локаторы уловили приближающиеся шаги махакамской стражи, потому девушка отряхнула камзол короля и отскочила в сторону. Когда краснолюды прошли мимо, недоверчиво глядя на людей, разбойница продолжила, — Сейчас ты идешь в свои покои, пока можешь идти сам.

— Но я хочу попытаться убедить…

— Кого? Себя в том, что ты дурак?

— Ты как смеешь разговаривать в таком тоне со мной! — возмущался парень.

— Ну вот так как-то, — развела руки Лиса, ехидно посмеиваясь над озадаченным лицом Виллема. — Слышь, королек недоделанный. Ты конечно имеешь корону и власть, но этого мало, если ты не имеешь авторитета и народную любовь.

— Но я… я…

— Ты-ты, ага. Ты самый, — рыжая осмотрела с ног до головы принца, а потом глубоко вздохнула. — Эх, ну давай рассказывай…

— Что?

— Как что? Свои аргументы в пользу захватчика. Я, как доверенное лицо королевы, ей потом расскажу, — шуточно поклонилась девушка, потом выпрямилась, сложила руки на груди и облокотилась на стенку, выжидающе смотря на собеседника.

— Какое такое доверенное лицо? — не доверял ей наследник.

— Ну точно не твое отражение, так что да, доверенное лицо, — огрызнулась девушка. — Ну и?

— Я не хочу бессмысленных смертей, — он ожидал, что девушка будет спорить и перебивать, но та просто внимательно на него смотрела, в ее взгляде читалось превосходство и злорадство. — Нильфгаард слишком силен, и противостоять ему было бы большой глупостью… — разбойница молчала. — Я должен был так сделать. Я… — под этим взглядом голубых глаз он терял всякую самоуверенность. — Что ты молчишь? — не выдержал он.

— Слушаю. Это всё? — получив кивок она резюмировала все выше сказанное одной фразой, — Трус. Ты побоялся не то что сам выйти в чисто поле и принять бой, ты побоялся брать ответственность за смерть твоих людей, — девушка жестом прервала чуть не вылетевшие слова Виллема. — Не-а, я тебя слушала, а теперь ты послушай меня. Пока ты сидел на всем готовеньком в замке за высокой стеной, я на улицах грязного города строила из палок и говна свою банду. Грабила, убивала, шантажировала, обманывала… Но все это я делала для своих ребят. Грабила, чтобы денег хватало на еду и амуницию, убивала, чтобы не убили меня или моих лисов, шантажировала, чтобы моих нелюдей приняли в городах, обманывала, чтобы никто не смел догадаться, где найти мои норы… Я не убегала от драки, и не старалась уберечь своих людей и нелюдей. Если они считают, что надо идти против врага, я их поведу, если они будут погибать под стрелами, я буду счастлива погибнуть рядом с ними, — Лиса придвинулась к принцу и шепнула ему, — а если окажется, что враг слишком селен, то я найду способ его обмануть…

— Это что такое! — в конце коридора появился Брувер. — Еще одна упрямая баба! И откуда вы только такие беретесь! Я что сказал? Махакам — нейтралитет.

— Он первый начал, — быстро перевела стрелки Лиса.

— Да, многоуважаемый староста, это я…

— Вот и иди отсюдова, — посоветовал Гоог, Виллем, поклонившись старосте и кивнув девушке, отправился в сторону своих покоев в глубоких раздумьях и под впечатлением от речи разбойницы. — А ты что столбом стоишь?

— А я это… — быстро соображала рыжая, — туалет ищу…

— Первая дверь по коридору, — проворчал Брувер, указывая налево. — Смотри у меня тут!

— Так точно, — выпрямилась по стойке ровно девушка, отдав честь старосте, она под свой собственный счет промаршировала до первой двери в левом коридоре, староста покачал головой и ушел.

Лиса выглянула из-за двери, проверяя чист ли горизонт. Надо бы вернуться на пир, там был Гаскон, а в его объятиях сейчас больше всего хотелось оказаться, да и к тому же хмель начал выветриваться из головы девушки, а, следовательно, надо было восполнить такую потерю. Добравшись до банкетного зала, разбойница прошлась по рядам столов, выискивая кобелиного князя. Его нигде не было видно, зато голубые глаза наткнулись на грозного старосту и Рейнарда, отчего рыжая поспешила обратно на выход, даже позабыв взять какой-либо алкогольный напиток. Обреченно вздохнув, она побрела в сторону своих покоев.

Зайдя внутрь, Лиса зажгла пару свечей и задвинула плотные шторы. Закрыла дверь на замок. Сняла обувь, лисью шубку и куртку. Сложила оружие на столе, пару кинжалов положив под подушку. Прошлась до бадьи с водой. Та оказалась теплой, кто-то из служанок постарался для нее. На полу возле ванны стояли всякие разные флакончики с маслами и гелями. Распустив волосы, что всегда были заколоты на затылке, она присела, открывая баночки и принюхиваясь к запахам. Выбор пал на терпкую смородину с мятой. Налив немного в воду из бутылька, Лиса постаралась размешать воду, чтобы аромат заполнил комнату. Сама девушка уже снимала грязную рубашку и штаны, отбрасывая их в таз, чтобы служанка забрала в стирку. В тот же таз полетели нагрудные перевязки, которые скрывали и согревали грудь разбойницы. Комнату наполняли приятные ароматы смородины, мяты и воска.

Лиса аккуратно переступила через край ванны, опускаясь в воду, отчего ее кожа покрылась мурашками. Она блаженно опустилась на дно бадьи, удобнее устраиваясь и наслаждаясь теплом. Прикрыла глаза, облегченно выдохнув. Намочила голову из ковша, слегка намылила, очищая от грязи и пота, проглаживая каждый локон. Смыла пену и грязь.

— Разрешите вам помочь, — хрипло произнес мужской голос.

Лиса испугано обернулась, сетуя на себя, что не взяла с собой кинжал. Однако незваный гость вскоре вышел из тени. Им оказался Гаскон. В чистых штанах, с голым торсом, лукавой улыбкой и видным бугорком в области паха. Девушка онемела, не зная, что сказать. Парень принял молчание за знак согласия, а потому подошел ближе к бадье. Присел на корточки так, чтобы оказаться на одном уровне с лицом девушки. Вдохнул запах смородины и мяты, пожирающим взглядом прошелся по фигуре девушки и широко улыбнулся, довольный произведенным впечатлением. Он потянулся за одним из флаконов, выбрав нужный, он намочил руки и налил небольшое количество геля себе на руки, а потом пристально посмотрел в голубые глаза:

— Лисенок, повернись спинкой, — проурчал он.

Девушка исполнила его просьбу. Перекинула вымытые волосы вперед и предоставила свою спину парню. Руки в геле плавно прошлись по плечам. Левая рука спустилась на лопатку, туда, где был шрам от клейма нильфов. Девушка ожидала реакции парня. Черное солнце, выжженное на ее спине, которое она потом специально пыталась изрезать ножом, стараясь избавиться от штампа империи. Как-то слишком символично получилось то, что в итоге на ее коже красовался круглый черный ожег, который с помощью порезов принял форму лисьей морды: ушки, носик, усы, шерстка… Однако Гаскон ничего не сказал, переместив руку обратно к плечу, сжав затекшие мышцы, разминая и размазывая гель. Девушка выдохнула — массаж ей сейчас был необходим. Расслабившись в умелых руках, которые плавно массировали шею, плечи, руки, позвоночник, она довольно улыбалась и наслаждалась лаской.

Руки парня плавно переместились на ключицы, мыля и переднюю часть тела девушки. А потом они опустили на грудь, мягко поглаживая и сжимая, обводя твердые соски. Лиса сладко простонала, узел зародившейся внизу живота давно ныл, ощущались уже знакомые трепет и ожидание. Кобелиный князь довольно улыбался, доставляя удовольствие девушке. Его руки плавно перемещались на живот, погружаясь в теплую воду, но не останавливая свое движение, хоть гель давно и смылся. Легкие поглаживания животика, умелые длинные мужские пальцы обвели шрамы. Дыхание сбилось, рыжая не знала, чего именно сейчас хочет больше: чтобы все это прекратилось, и они продолжили бы в спальне, или же чтобы Гаскон наконец опустил руку ниже к ее промежности, и его пальцы вошли в нее. Парень выбрал второй вариант, однако не торопился с его выполнением. Он медленно прижал руку к внутренней части бедра разбойницы, раздвигая ножки, потом прошелся обеими руками вдоль ног, как будто размазывал гель и по ним. И только после этой пытки, когда голова девушки облокотилась назад, на его плечо, он опустил пальцы на клитор. Раздался стон, и ответный рык парня. Он наклонился к ушку (пока еще человеческому) разбойницы и хриплым голосом выдохнул:

— Лисенок, какая ты оказывается у меня чувствительная…

— Гаскон… Ах! — позвала его Лиса, желая что-то сказать, но один палец парня уже оказался в ней, что выбило из ее головы любые мысли, а из легких — воздух.

— Что, дорогая? — ухмылялся парень. — Если ты что-то хочешь, то просто скажи…

— Гаскон, я… Ах! — щечки разбойницы смущенно алели, а язык заплетался, пока средний палец кобелиного князя проникал в ее лоно, а сам парень шершавым кончиком языка задевал нежную кожу возле уха девушки.

Палец на клиторе продолжал совершать круговые движения, играясь с чувствительной горошинкой. В комнате стало невероятно жарко. Лиса глубоко дышала, иногда прерываясь на стоны. Когда второй палец парня проник в нее, девушка не выдержала:

— Гаскон… — предприняла она очередную попытку, однако палец на клиторе ускорил свое движение, отчего девушка не смогла сдержать стона, — Ах!

— Лисенок, мне очень нравиться, что после моего имени ты так сладко стонешь, — шептал парень. — Ты что-то хотела?

— Д-да, — ответила она, пальцы внутри девушки развелись в разные стороны, потом обратно сжались, как ножницы, — Гаскоооон! Я хочу тебя… — выдохнула Лиса.

— Лисенок… — парень продолжал движение пальцами одной руки, второй же рукой он взял ковш и, облив тело разбойницы, смыл гель, потом он прошелся губами по плечу собирая капельки, придвинулся ближе к шее, к пульсирующей венке и прикусил там кожу, послышался еще один стон. — Лисенок… А как я-то хочу, — прорычал он, убирая руку.

Лиса недовольно выдохнула, чуть ли не проскулив. Гаскон быстро обернул ее в большое полотенце и понес к кровати, по пути наконец вовлекая девушку в страстный поцелуй. Язычок рыжей медленно скользил по сухим горячим губам парня, иногда встречаясь с его языком. Уложив разбойницу на кровать, он не спешил к ней присоединяться, желая еще помучить своего Лисенка. Он взял в руку махровое полотенце, которым обмотал девушку до этого, сейчас он медленно вытирал все капельки воды с рук, натирая белоснежную кожу, которая восхитительно пахла смородиной и мятой. Он вытер на сухо обе руки, шею, где уже начал алеть его укус, не удержавшись, он нагнулся и оставил еще парочку. Лиса извивалась по всей кровати, нежась в ласки и желая продолжения. Гаскон провел полотенцем по груди, надавив сухим шершавым местом на соски, оттягивая их, со стороны девушки послышался стон. Ее пальчики путешествовали по его рукам: по сильным и крепким плечам, желая притянуть его ближе. Ей не терпелось продолжить.

Парень продолжал свой путь, вытерев животик, плавно переходя на ножки, с упоением он вытер насухо каждый миллиметр тонких ног, а потом отбросил в сторону ненужную вещь. В паху неприятно ныло от недостатка внимания, но он терпел, иногда сжимая свой член через ткань брюк. Он с огоньком в глазах приблизился к ее лону. Вдохнул запах. Смородина, мята и она… Его Лисенок. Девушка попыталась соединить ноги в смущении и протесте, но в тоже время больше всего на свете желая, чтобы он ее коснулся там. Сильны руки раздвинули ножки, а влажный от вязкой слюны ожидания язык парня прошелся по складочкам девушки, собирая капельки ее сока.

— Ах! Гаскон! — запротестовала девушка, или наоборот одобряла ее движения. Язык прошелся наверх к клитору, самым кончиком надавив на него, — Ах!

— Лисенок, это просто музыка для моих ушей, — проговорил кобелиный князь прямо в промежность девушки, приятно щекоча чувствительное место губами, дыханием и вибрацией голоса.

Сжимания через ткань уже не помогали, руками Гаскон потянулся к ширинке и замер, не расстегнув до конца молнию. Боковым зрением он увидел рыжее мельтешения по кровати. Отстранившись, облизывая губы, он увидел лисий хвост. Посмотрев наверх, на раскрасневшуюся девушку, с мокрыми растрепанными волосами, в которых виднелись рыжие ушки.

— Лисенок… — штаны слетели в миг, как и нижнее белье, рывком он поднял Лису, впиваясь поцелуем в губы рыжей, даря той свой собственный вкус, а потом шепнул на лисье ушко, — встань на колени, милая…

Девушка подчинилась ему, изнемогая от желания и желая разрядки. Перед парнем предстал прекрасный вид: рыжеволосая девушка стоит на четвереньках, крутя ушками-локаторами и махая хвостом, ножки раздвинуты, а попка выпячена, сочащееся влагой лоно блестит в свете свечей. Член одобрительно дернулся, соглашаясь с прекрасностью этой картины. Руки Гаскона по-хозяйски расположились на ягодицах, приятно сжимая их мягкость. Член плавно вошел внутрь. Стон. Единый стон обоих молодых людей. Толчок — еще стон.

В какой-то момент Лиса поняла, что может направлять хвостик по торсу парня, тем самым проводить мягкой шерсткой по напряженным кубикам пресса. От такого он сам простонал. Он еле держался, потому как вид, открывавшийся ему, отбивал у него всякое желание нежного секса, хотелось вколачиваться в лисичку так, чтобы ее грудь тряслась, а горло охрипло от криков. И видимо такое желание витало в воздухе вместе со смородиной и мятой. Потому как похоть и желание, росшее в девушке, принуждали ту толкаться назад в ответ на медленные движения парня. Это стало последней каплей в самообладании Гаскона. Он грубо нагнул девушку, прижимая грудью к кровати так, чтобы слегка изменить угол вхождения, и начал с невероятной быстротой входить и выходить на всю длину в ее лоно. Слыша самый ахуенный звук в мире — ее стоны и шлепки ягодиц о бедра, он не удержался и шлепнул по попке Лисы, вызвав и новый шлепок, и новый стон.

Гаскон навалился сверху на разбойницу, не сбавляя скорости своих движений, он наклонился к рыжему ушку:

— Лисенок, — толчок и выдох, — ты же понимаешь, — толчок и вдох, — что сейчас, — толчок и выдох, — я, — толчок и рык, — трахаю тебя, — толчок и вдох, — в позе, в какой, — толчок, толчок, стеночки влагалища плотно сжимаются вокруг члена, приближая импульсы оргазма, — обычно кобели имеют своих сучек? — толчок и протяжный стон девушки.

Он видел, как ушки прижались плотно к голове, а хвостик агрессивно забился о его торс, как Лиса зажмурила глаза до слез, открывая ротик в крике, как ее пальчики сжимали простыни, и как она кончила на его члене, от его слов, и без стимуляции руками. Еще через несколько толчков он вышел и струя спермы ударилась в сжимающиеся колечко мышц лона разбойницы. Ее ноги подрагивали, а сама она еще что-то мычала, отходя от бурного оргазма. Он подождал пока черные круги пропадут из его глаз, а потом обняв девушку, улегся с ней на кровать, пытаясь восстановить дыхание.

Через какое-то время довольная Лиса поднялась на локтях, заглядывая в глаза Гаскона. Она хитро с прищуром на него смотрела.

— То есть я твоя сучка? — хмыкнула она.

— Ха! — улыбнулся парень, проводя рукой по пояснице девушки, — ну ты же…

На его губы лег указательный пальчик разбойницы, приказывая молчать. Потом она убрала руку от его рта, согнула ногу в коленке так, чтобы открыть доступ к собственному лону, опустила руку и собрала указательным пальчиком вязкую белую субстанцию с собственных складочек. Поднеся палец к своему лицу, она осмотрела его, а потом, смотря в упор в карие глаза Гаскона, которые начали темнеть от новой волны возбуждения, она облизнула его своим язычком, полностью слизывая сперму и посасывая пальчик.

— Милый, я тоже хочу тебя попробовать, — облизнула она губы, опуская глаза на член парня и заинтересованно махая хвостиком. Рваный вдох, согласный кивок, на который она совершенно не обратила внимание, потому как с азартом первооткрывателя осматривала его тело.

Парень самодовольно улыбнулся, поворачиваясь на спину, так чтобы она видела его всего. Что ж, если ей так интересно, он готов потерпеть. Лиса не теряя времени, оседлала ноги Гаскона, любовно осматривая его торс. Кобелиный князь закинул руки за голову, наблюдая за ее действиями и эмоциями. Начать она решила с его лица. Провела пальчиком линию подбородка, зарылась в темные волосы на голове, огладила шею и плечи. Потом подтянулась поближе и коснулась носиком его уха, слегка отодвинувшись и зарывшись в его волосы, вздохнула его запах близко с ухом, чтобы он слышал ее дыхание. Юркий язычок прошелся по ушной раковине, куснув и оттянув мочку. Вздох, выдох через сжатые зубы. Член напрягся, вспоминая жар и узость девушки. Черт! Она ведь только начала!

А Лиса уже переместилась на щеку, оставив невинный поцелуй на ней. Ее ручки устроились на локтях парня, как бы держа их, чтобы он не вырывался и не пытался прекратить эту игру. Ее припухшие губки дошли до ухмылки Гаскона. Она провела языком по нижней губе парня, потом подцепив ее зубами, слегка оттянула, прикусив, а после зализав место укуса. Она нежно и с упоением целовала свой объект изучения, поглаживая пальчиками бицепс кобелиного князя, разминая затекшие мышцы. Потом она прошлась по скуле, спустилась вниз к подбородку, оставляя мокрые поцелуи. Уткнулась носиком в шею, заметив пульсирующую венку, провела языком по ней, вдавливая в кожу, поцеловала кадык. Пальчиками спустилась на грудь, рассматривая грудные мышцы и мышцы пресса, провела ладошками по ребрам, опустившись ниже, язычком пересчитала каждый кубик. Дыхание заметно участилось. Его грудная клетка поднималась и опускалась в такт, а он все наблюдал за действиями маленькой разбойницы.

Опустила ручки ниже, трогая тазовые косточки и бедра, переместила собственные ножки на свободное пространство между его ногами. Язычок, что до этого с упорством вылизывал пресс, наткнулся на влажную головку возбужденного члена. Остановилась, приподнявшись, прошлась ручками по волосатым крепким ногам, вернулась к бедрам, правую ручку направляя к основанию. Уже знакомо взяла в руку половой орган. Задержал дыхание, чтобы не простонать. Ушки-локаторы часто метались в его сторону, фиксируя каждый его звук. Левая рука потянулась к яичкам, перекатывала их в руке, пока правая совершала движения. А потом Лиса нагнулась и, высунув язык, лизнула головку, пробуя на вкус предэякулят. Сморщила носик, недовольно махнула хвостиком. Стон. Хриплый и мужской. Подняла заинтересованные глаза и, больше не разрывая зрительного контакта, наклонилась назад, беря головку члена в рот. Еще один стон. Почему это ее лицо, такое невинное и пошлое одновременно? Эти глубокие голубые глаза, наполненные похотью, растрепанные кудрявые рыжие волосы, веснушки на щеках и носике, и эти лисьи ушки на макушке. Еще один стон. Она обвила языком головку, совершив мокрое круговое движение, а потом сглотнула всю смазку, которую собрала. Блять, он готов кончить от одного этого вида!

— Лисенок… — прохрипел Гаскон, однако девушка, не переставая смотреть ему в глаза, опустила голову ниже, вбирая в себя столько его плоти, сколько могла.

Горячий ротик принимал его в себя. Чувствовалась шершавость языка, острота зубок и влажность слюны. Не понимая, что дальше делать, она поднялась, всасывая его достоинство. Стон, когда член с характерным чпоком вышел из ее рта, капелька слюны стекала на подбородок. Видя его реакцию, она поняла, что надо делать, хитро улыбнулась и снова направила его в свой рот. Прошлась круговыми движениями языка по всей длине, смачивая слюной, посасывая и двигаясь вверх-вниз. Стоны доносились чаще. Левая рука продолжала играться с яичками, когда она решила уделить и этой части его тела внимание. Опустившись ниже, она начала посасывать одно из них, держа в руке второе. Кажется, в этот момент у него лопнуло терпение. Потому что своей рукой он зарылся в ее волосы, стараясь направить девушку обратно к требующему ласки члену.

Он старался не давить и не толкаться бедрами, тараня ее ротик, однако он плавно направлял рукой ее движение, иногда почесывая за ушком, отчего получал довольно урчание, которое отдавалось вибрацией в ее ротике с его членом. Иногда, стараясь взять его глубже, она чувствовала рвотные позывы, но сглатывала это ощущение, тем самым сжимая горло вокруг его плоти плотнее. Когда он подходил к разрядке, то не смог сдержаться и последние толчки сделал сам, входя в ее тепло и влажность. Она не сопротивлялась, прекрасно понимая, что будет дальше, а потому позволила трахать свой рот, носмотрела в этот момент прямо в затуманенные глаза Гаскона. Он кончил бурно, изливаясь внутрь, и с ее именем на устах. Лиса сглотнула всю сперму и вылизала член, не упустив ни одной капли, за свое упорство получив благодарный хриплый стон от парня.

Когда она довольная легла рядом со все еще тяжело дышащим парнем, разбойница счастливо улыбаясь, смотрела на него:

— Милый, мне тоже нравиться слышать, как ты стонешь и произносишь мое имя, — призналась она.

— Дай мне отдышаться, и я отблагодарю тебя, — прохрипел Гаскон.

— Не переживай, милый, — она плавно опустила руку на свою грудь, сжимая, второй рукой прошлась по животику, к промежности между раздвинутыми ножками, — Ты можешь пока что просто посмотреть, — лукаво улыбнулась она, подмигивая, а после того, как один пальчик исчез в нежных складочках, наверняка сочащихся соком, она протяжно простонала, прикрывая глаза.

Парень сглотнул. Вот неугомонная! Зачем он только научил ее трахаться? Хотя ясно зачем… Чтобы он мог ее трахать.

====== Часть 21 ======

На следующее утро парочке не хотелось подниматься с кровати, так как легли они только под утро. Однако долг звал их следовать за королевой, а потому Гаскон, поцеловав на прощание Лису, скрылся за дверьми, направляясь в свои покои за оружием и вещами. Девушка же приводила себя в порядок, счастливо улыбаясь своему отражению. Хвостик расслаблено колыхался на ветру, а с щек не сходил румянец. Она пыталась расчесать свои кудрявые волосы, которые из-за бурной ночки стали больше похожи на гнездо гарпий, чем на голову. За этим ритуалом ее застала королева. Мэва вежливо постучалась в двери, желая лично узнать, почему ее командиры не собраны. Рейнарда она отправила за Гасконом, а сама зашла к девушке.

Та корячилась у зеркала в штанах и рубашке, мужской рубашке. Где-то в волосах застрял гребешок, и она отчаянно пыталась его вытащить. Мэву удивил не сколько вид девушки в рубашке Гаскона (в этом королева была уверена), сколько наличие ушек на голове и торчащего хвостика на причинном месте.

— Лиса! Это… Это что такое?

— Прости, королева. Знаю опаздываю, но… ай, — она отодрала гребень вместе с клоком рыжих волос, — Вот гадство!..

— Нет, я не про это… Хвост и уши… Почему? — Мэва не знала, как выразить свою мысль.

— Ааа, ты про это… Ну…эх, — она провела по волосам пятерней, пытаясь хоть немного их распутать. — Мне кажется, это что-то типа иллюзии, только ее можно потрогать… Странно, но я правда не знаю, что это, — гребень опять застрял в локонах, разбойница недовольно выдохнула.

— Ясно… — отозвалась королева, хотя на самом деле ей было совсем ничего не ясно, она осмотрела девушку с ног до головы, обвела взглядом комнату, натыкаясь на помятые простыни. Вздохнула и обратилась к девушке, — Тебе может помочь? — она указала на действия Лисы.

— Давай, только не знаю можно ли здесь вообще что-то сделать, — отдала она королеве гребень, — А куда мы поедем дальше?

— В Ангрен, — Мэва смочила гребень в воде, потом постаралась провести им по колтунам на голове разбойницы, с трудом, но волосы разглаживались.

— Ай, — дернулась девушка, когда королева потянула волосы, — А почему туда? — нахмурилась она.

— Там граф Колдуэлл, — коротко ответила Мэва, но заметив недоумевающий взгляд Лисы, пояснила, — это он предал меня и склонил Виллема к измене. Так еще и короновал его, слышала вчера? — разбойница кивнула головой, отчего гребень чуть не упал из рук королевы. — Не дергайся.

— Поганое место этот Ангрен, — нахмурилась рыжая.

— Ты там была?

— Я там родилась. Наверное… Ну по крайней мере на тех болотах меня нашли. А потом я была у друидов из Каэд Дху… Ай, — девушка еще раз дернулась, когда королева потянула на себя, распутывая комок волос.

— Прости… У меня не такие густые волосы, да и уши мешаются, — королева решила отвлечь девушку от воспоминаний. — Так, вы с Гасконом теперь вместе? — Лиса предпочла промолчать, но ее выдали улыбка и румянец. — Я конечно не одобряю такого рода отношений… Но и свадьбу играть нам некогда… Но я рада за вас.

Волосы девушки были расчесаны и заплетены в аккуратную косу. Довольная проделанной работой королева хотела уже было уйти, но ее прервали крепкие объятия.

— С-спасибо, королева, — Мэва обняла в ответ тельце лисички, хрупкой девчушки, которая не знала ласки родителей. На мгновение королеве показалось, что Лиса шмыгнула носом, однако девушка отстранилась и заговорила, — Дай мне две минуты и я буду уже в седле, — улыбалась неунывающая девушка, которая вновь предстала перед Мэвой в амплуа дерзкой разбойницы.

Большого труда Мэве стоило получить помощь от краснолюдов. Она покидала Махакам, значительно укрепив войско. Однако настроение ее было скверным. Выяснилось, что в рядах лирийцев появился предатель: кто-то сообщил врагу о планах королевы. С того момента как это произошло, Мэве приходилось взвешивать каждое слово… Даже в кругу ближайших соратников… Сидя у костра, она слушала разговоры своих советников. Лиса сидела с Гасконом и что-то увлеченно ему рассказывала, Эйк с Рейнардом обсуждали здешние места, тогда граф решил предпринять очередную попытку выведать план действий у молчавшей королевы:

— Ваша милость, пора, наконец, определиться, вступаем ли мы в Ангрен с запада или…

— Позже, — нахмурилась Мэва, погруженная в разглядывания распечатку, что она нашла на доске объявлений в последнем селении: граф Колдуэлл и король Виллем Первый.

— Позже? Скоро рассвет, а мы до сих пор не знаем, что делать… — встрял Гаскон, он знал, что чувствовала Лиса, возвращаясь в это место, а потому не хотел задерживать своего Лисенка и еще больше травмировать ее, а еще у него было свое важное дело…

— Я повторять не буду, — сказала Мэва, отходя к коню.

Королева была уверена, что в конце концов установит личность изменника. В худшем случае она вытянет его имя из другого отступника, графа Колдеэлла. Мэве не терпелось добраться до графа, а затем предать его в руки палача. Так подошел к концу период приготовлений и дипломатических переговоров. Мэва была готова, наконец, встретиться со своим врагом.

— Седлайте коней и следуйте за мной, — приказала она, запрыгивая на своего скакуна.

Армия Мэвы достигла заболоченных лесов Ангрена. Лиса стала чаще молчать, недоверчиво оглядываясь по сторонам. Гаскону редко удовалось вернуть девушку в прежнее веселое русло. Королева понимала ее состояние, ведь сама она с неприязнью и страхом вступала в чужую страну.

— Ты уверена, что мы не сбились с пути? — спросил Гаскон.

— Здесь нет дорог, милый, — тихо шепнула рыжая, королева согласно кивнула, не понимая почему девушка шепчет. — Смотри под ноги, в этих болотах легко можно увязнуть… И по сторонам тоже смотри, там могут быть туманники, водяные бабы, копальщицы, накеры и гули…

— Лиса права, пути здесь нет, — кивнула Мэва, под впечатением от слов разбойницы вглядываясь в кусты. — Мы просто идем по направлению к югу.

— Звучит так, будто ко дну… — буркнул обиженно парень.

Ушки-радары сработали незамедлительно и резким выпадом Лиса оттолкнула шедшего поблизости пехотинца, тот упал в воду в паре метров от места, где стоял. Оттуда выскочило страшное существо, похожее на рака и червя с двумя пастями и множеством острых конечностей. Тварь заглотила воздух за место упавшего пехотинца и нырнула назад, подгадывая момент для следующей атаки.

— Что… Вот черт, что это было? — опешила королева.

— Я бы предпочел не знать, — отозвался Гаскон, притягивая к себе рыжую девушку, что с готовностью встала в боевую стойку, достав кинжал и напряженно рассекая воздух хвостом.

— Держать строй! Оружие наготове! — скомандовал Рейнард, поднимая солдата, которого спасла разбойница, и который со страхом до сих пор смотрел на место, где недавно стоял.

— Нет! — шикнула Лиса. — Всем стоять, — наученные прежними битвами солдаты послушались девушку, покорно замерев на месте. — Эйк, по моей команде кинешь свою пику туда, куда я скажу… Тс-с, если понял — кивни, — рыцарь послушно кивнул, беря оружие в руки. Ушки девушки напряженно крутились в разные стороны, вдруг справа послышалось бульканье, — Три сажени от меня вправо! — выкрикнула Лиса, отпрыгивая влево, тем самым вынуждая чудовище показаться ровно в трех саженях от места, где она была. Эйк точным ударом ранил монстра, подоспевшие солдаты отрубили мерзкие конечности, на всю округи слышался пронзительный вопль умирающего зверя. После все замерли, ожидая нового врага. Но никто не собирался выходить или вылезать из леса, окружающего отряд.

— Что это было? — спросила наконец королева у рыцаря.

— Семейство Hyphydridae, входящее в отряд Amphipoda, или Обоеногих, охватывает четыре известных науке вида. Два из них живут исключительно в тропических водах. В нашей климатической зоне встречается, в настоящее время довольно редко, лишь небольшая Hyphydra longicauda, а также достигающая несколько больших раз…

— Жагница, королева, — ответила по-простому Лиса, оглядываясь. — Они иногда живут стаями… Нам очень повезет, если наша, — она глянула на утопающее в трясине тело чудовища, — была одиночкой. Но, в любом случае, надо торопиться.

Королева ничего не ответила, понимая важность тишины в здешних местах. Дальше войско Мэвы двигалось как можно тише, постоянно оглядываясь по сторонам. Отряд вышел на берег Яруги. Чтобы найти и покарать изменника Колдуэлла, Мэве нужно было перейти реку. А единственный мост в округе охраняли нильфгаардцы.

Скрывшись в зарослях, Мэва наблюдала за нильфгаардскими стражниками, которые виднелись над частоколом. Они стояли в полном боевом облачении, были настороженны и готовы к обороне крепости.

— Чтоб тебя… — прошипела Мэва. Она понимала, что Красная Биндюга не сдастся так просто. Форт придется брать в осаду, что сильно замедлит наступление королевы. Однако у нее не было выбора. Это была единственная дорога к Ангрену… И к Колдуэллу. Рейнард вытер пот со лба, после чего надел шлем и опустил забрало:

— Мы ждем приказа, Ваше Величество.

— Ладно, не будем тянуть… — вздохнула королева. — Рейнард, сделаем так: во главе пойдет пехота в доспехах и примет на себя первый удар. За ними мы пустим солдат с крюками и лестницами, а затем…

— Отличный план! Просто отличный! — вмешался Гаскон. — Но несмотря на то, что он идеален, у меня есть другое предложение.

— Какое имнно?

— Милый, ты что-то задумал? — спросила Лиса, обращая на себя внимание парня, та посмотрела ему в глаза, а потом взяла лицо в руки. — У тебя есть план… И он вроде хороший и рабочий… Но у меня сердце не на месте…

— Не волнуйся, Лисенок, — он чмокнул ее в носик и прошептал на ушко, — я обещал быть рядом, и я буду… — он отстранился, переплетая их пальцы, и обратился к королеве, — Задержи войска. Возьми паузу. А я…возьму десять надежный ребят и открою вам ворота. И ты тоже останешься здесь, — повернулся он вновь к рыжей. — Ты права, у меня есть план. И я многим рискую, отправляясь туда… Но я не хочу рисковать всем, Лисенок, — он заглянул ей в глаза, показывая, что все для него — это и есть рыжая разбойница.

— И как же ты собираешься это сделать? — спросил Рейнард. — Постучишься и представишься бродячим торговцем? Или скажешь, что ты — проповедник учения пророка Лебеды?

— Все-то тебе нужно знать заранее. А как же веселье? — издевался кобелиный князь.

— На войне не веселятся! — процедил Рейнард! — Планирование атаки — это не шутки! Подумай о Лисе! — в сердцах выкрикнул граф, — Ваше Величество, у него нет ни малейшего шанса!

— Ни малейшего, согласна, но… Раз он так рвется, пусть покажет свое умение. Да и к тому же, у него есть благословение дамы сердца, — Мэва кивнула на переплетенные руки бандитов.

Видно было, что Рейнард не одобрял решения Мэвы, но и не собирался его оспаривать. Гаскон, получивший разрешение королевы, быстро собрал небольшой отряд и двинулся к воротам крепости. Лиса, стоявшая рядом, нервно заламывала пальцы и кусала губы. Уэверт ободряюще сжимал ее плечо.

— Они перебьют их, как младенцев… — прошептал Рейнард, Лиса шмыгнула носом, закрывая слезящиеся глаза и опуская в страхе ушки. — Королева, еще не поздно, мы всегда можем…

— Тс-с! Смотри!

Гаскон поднял руки в мирном жесте, с улыбкой обменялся парой слов со стражниками, а те… Открыли врата настежь.

— Но… Ка-ак?! — недоумевал граф.

— Неважно! Атакуем, пока ворота открыты! — Мэва галопом направилась в сторону форта, не оборачиваясь. Она знала, что солдаты последуют за ней.

Стражники еще пытались закрыть ворота, но разбойники Гаскона быстро их обезвредили, вгоняя ножи в щели меж черных пластин. Лирийцы, торжествуя, вскинули руки и начали славить королеву. Оказавшись в крепости, солдаты все равно были окружены арбалетчиками Нильфгаарда, что стояли по периметру частокола. Лиса повела своих эльфов наверх, в то время как внизу краснолюды прикрывали щитами пехоту. Гаскон сражался, как демон: прорвался к донжону и собственноручно убил коменданта крепости. Лишившись командира, нильфгаардцы вскоре сложили оружие.

— Ну и ну, Гаскон… Ты меня удивил, — одобрила Мэва действия парня, найдя его сразу после взятия Красной Биндюги.

— Приятно, надеюсь?

— Не напрашивайся на комплимент. Ты знаешь, что тебе полагается орден и титул.

— Ха! Ловлю на слове, Ваше Величество, — хмыкнул кобелиный князь, выискивая на частоколе рыжую лисью шубку.

— Всему свое время. А пока что… Как ты это сделал? Как убедил нильфгаардцев открыть ворота? — настаивала королева.

— Скажем так: пустил в ход личное обаяние.

— Ясно. Не любишь выдавать свои секреты, — не успела Мэва договорить, как чуть была не сбита рыжим вихрем, что несся в сторону Гаскона, а потом комочком сжался на его груди, крепко обнимая.

— Я переживала, дурачок, — слышался приглушенный голосок девушки откуда-то со стороны плеча парня.

— Меня это не удивляет… Будь у меня на совести столько всего, я бы тоже держал язык за зубами, — ворчал подошедший сзади Рейнард.

— Дружище, я никогда не скрывал своего бесславного прошлого. Да, я был разбойником, но… — отвечал Гаскон, прижимая ближе к себе Лису, будто стараясь оградить ее от слов графа.

— Не валяй дурака. Ты знаешь, о чем я говорю.

— А я нет! Рейнард… — королева сложила руки на груди, хмурясь, — Какого дьявола здесь происходит?!

— Госпожа… Вы помните то нильфгаардское послание, которое мы перехватили в Махакаме? «Препроводи Мэву вместе с отрядом в условленное место, мы будем их ждать. Награда по предварительной договоренности». Это Гаскон мне сказал, что Колдуэлл получил во владение Ангрен. Именно Гаскон предложил нам поехать в Красную Биндюгу. Нильфгаардцы открыли ему ворота… Потому что ждали его. Он должен был привести им узника — вас.

— Я… Нет. Я не верю! — не понимала королева.

— Возрази, Гаскон. Ну же, давай, — подначивал кобелиного князя Рейнард. — Скажи, что я ошибаюсь.

— Скажи что-нибудь, — взмолилась Лиса, поднимая глаза на парня и смотря прямо в его карие омуты, он отвернулся от синего моря, а она неверующе отстранилась, выбираясь из его объятий, — Нет… Гаскон… — она дотронулась до левого плеча, где иногда побаливало клеймо Нильфгаарда, которое он видел… И неужели даже после этого, после всего, что между ними было, он предал их?

— …

— Вам нужны еще какие-то доказательства, госпожа? Что тебе обещали взамен, а? Помилование? Деньги?

— Эх… И то, и другое. Я знал, что если освобожу тебя, выдерну из рук Колдуэлла, а потом обращусь к нильфгаардцам… Им пришлось бы говорить со мной. И они отнеслись бы к моим словам очень серьезно. Мы начали переговоры в Аэдирне. Вскоре после падения Росберга мы пришли к согласию, — он глянул на притихшую разбойницу, и опустил глаза еще ниже, как же погано он себя чувствовал, видя ее красные глаза, влажные из-за него! Он потянулся к ее руке, но девушку загородила Мэва, не доверяя предателю:

— Так почему я еще жива? Почему ты не похитил меня вчера ночью и не отвез закованной в кандалы в Красную Биндюгу?

— Мэва… Я собирался продать тебя, это правда. — из-за плеча королевы, показалась голова разбойницы. — Но в Аэдирне ты снискала мое уважение… А в Махакаме — восхищение. Я поклялся, что не выполню условий договора с нильфгаардцами. Поэтому я впустил вас в крепость… И удостоверился, что ее комендант не откроет тебе правду. Но я недооценил Рейнарда, — Лиса, кажется, увидев в глазах Гаскона правду, вышла из-за спины Мэвы и кивнула той головой, парень не обращал на это внимание, смотря себе под ноги и чувствуя, что возможно совершил самую большую ошибку в своей жизни.

— Не пытайся подлизаться ко мне, предатель, — процедил граф.

— Ох, я тебя умоляю, дружище. Чья бы корова мычала, — приблизился парень к Рейнарду, тыкая в грудь графу.

— Рейнард? О чем он говорит? — не понимала Мэва.

— Не имею ни малейшего понятия, госпожа…

— Ложь, — прошептала Лиса, но ее никто не услышал.

— Правда? Ну-ну. А я-то считал тебя человеком чести, — подкалывал Гаскон. — Ну же, давай, Рейнард. Кто обменивался депешами с Виллемом? Поведай своей королеве.

— Что? Рейнард!

— Один из моих людей проник в гостевые палаты «Его Величества» в Махакаме… И нашел там депешу, подписанную неким Рейнардом Одо, — мстил кобелиный князь.

— Рейнард… Это же не так? Умоляю, скажи, что это ложь.

— Госпожа… Я… Я надеялся, что вы еще помиритесь… У меня сердце разрывалось, когда я видел, как сын восстает против матери. Я хотел помочь…

— За моей спиной…

— Ваше Величество… Я только пытался воззвать к его здравому смыслу. Открыть принцу глаза!

— Это ты сейчас так говоришь. Но я не знаю, что было в тех письмах, о чем вы договорились. А на слово тебе я не поверю, увы, — королева отрицательно махала головой, сдерживая слезы.

— Вот видишь… Я предал тебя, это правда. Но не я один, — сложил руки на груди Гаскон.

— Не ты один, — повторила Лиса, выходя вперед, ушки ее были плотно прижаты к голове, хвост мелко трясся, — Королева, я… Я наверное тоже… Я не знала… Я

— Лиса?! Ты? — для Мэвы это было ударом.

— Я просто остановила Виллема, когда он шел тогда в Махакаме после пира в твои покои, ну и… Я выслушал его бред, а потом попыталась объяснить, что такое настоящая забота о людях, — быстро тараторила девушка, боясь поднять глаз на королеву. — Я…. Я не хотела, я не думала, что это можно считать предательством, но ведь…

— Тс-с… — Мэва облегченно прижала рыжую к своей груди в материнские объятия, — Брувер мне все рассказал. Я всё знала, и была даже благодарна. Потому как он выразился, что «девка зажала парня в темном коридоре и пытала», — хохотнула королева, вспоминая речь старосты.

— Ты не зла? — удивилась девушка.

— На тебя — нет, — королева вздохнула, — а на них, — она махнула рукой в сторону Рейнарда и Гаскона, — да.

Мэва чувствовала, как внутри у нее поднимается буря… Но она знала, что должна оставаться хладнокровной: решить вопрос, забыть о нем и как можно скорее продолжить поход. Она глянула на Лису, которая вглядывалась в знакомые лица когда-то ее соратников, потом она повернулась к королеве, смотря бездонными голубыми глазами прямо в ее душу, успокаивая и как будто показывая правильный вариант. В момент этих гляделок Мэва ощущала вибрацию воздуха и видела голубоватый свет глаз девушки, что отдавали ей свою энергию и знания. Лиса тяжело выдохнула, опуская покрасневшие глаза, ее кожа болезненно побледнела, а со лба стекал пот.

— Что это было? — спросила обеспокоено Мэва.

— Я попыталась передать тебе всё, что почувствовала, — проговорила рыжая, восстанавливая дыхание.

Королева взглянула еще раз на предателей и увидела их под другим углом, на миг вокруг них как будто скапливались разные облачка энергии, и от них исходила правда, сожаление, преданность, уверенность, беспокойство, страх и желание помочь. Королева встряхнула головой, прогоняя наваждение и облачка пропали. Наконец Мэва приняла решение:

— Мне следует вас колесовать, четвертовать. Но… Правда в том, что мне нужна ваша помощь… Как никогда. Поэтому — и потому что доверяю единственному человеку, который меня не предал, — она опустила руку на плечо разбойницы, которая кое-как держалась на ногах, — я вас прощаю.

— Благодарю, госпожа. Я вижу, что это непростое решение, но я докажу вам, что оно верное, — благодарно кивнул Рейнард.

— Я редко соглашаюсь с Рейнардом… Но сейчас я подписываюсь под каждым его словом, — согласился Гаскон. — Мэва, позволь позаботиться о Лисенке…

— Я так понимаю, еще одним поводом расторгнуть договор с черными была она? — спросил тихо Рейнард, замечая, что Лиса повисла на руке королевы, засыпая.

— Я отомщу за все, что они с ней сделали, и я обещал, что не оставлю ее, — серьезно проговорил Гаскон, беря на руки тельце девушки, которая почувствовав знакомый запах, уткнулась в шею парня носиком и счастливо засопела.

Мэва выведала у пленных нильфгаардцев, что Колдуэлл пребывает в замке Тузла, в самом сердце Ангрена. И вот, оставив в Красной Биндюге небольшой отряд, королева отправилась на встречу с изменником…

====== Часть 22 ======

Отряд Мэва отправился дальше, вглубь зловещего Ангрена. На каждом шагу солдатам приходилось сталкиваться с разъяренными чудовищами. Королева удивлялась как в таком месте, могла выжить маленькая Лиса. Сама девушка всегда безошибочно определяла места атаки и подсказывала выигрышные тактики. С Гасконом их отношения заметно ухудшились. Парень чувствовал вину перед своим Лисенком и старался доказать ей свою верность. Он бросался первым в бой и провожал грустным взглядом удаляющуюся фигурку разбойницы. Королева тоже чувствовала это напряжение, что было между бандитами, и хоть ей и было больно видеть, как ее командиры страдают, она прекрасно понимала, что Гаскон во многом сам виноват в своей беде, а Лисе просто нужно время, чтобы простить кобелиного князя. Сама Мэва с трудом теперь переносила общество Рейнарда, к которому все время тянулась. В ее голове поселилась вязкая, мерзкая мысль, как и все на этом болоте, что он может снова ее предать, в груди зияла рана, нанесенная его опрометчивым поступком, а сердце хоть до сих пор и заходилось в быстром беге от его присутствия и голоса, но этот стук приносил уже далеко не светлые чувства.

Королева стала привыкать к сопровождению Лисы. Теперь часто они вдвоем ехали в арьергарде колонны, в то время как мужская половина команды плелась сзади и с грустью смотрела в спины дам. Разбойница иногда рассказывала истории из своего детства, что помнила. Мэве было интересно слушать, как девочка сбегала от друидов и по болтам добиралась к Яруге, чтобы пролезть тайком на барку и уплыть подальше от этого зловонного места. Также девушка знала множество местных растений и существ, о которых рассказывала королеве. Мэва же в ответ рассказывала о дворцовой жизни, как она пакостила в молодости и уже тогда проявляла свой тяжелый характер.

Лирийцы стояли на распутье. Мэва советовалась с разведчиками, какую тропу выбрать, когда один из пехотинцев рухнул без чувств в грязь. Товарищи тут же начали приводить его в сознание, но без толку. Мэва позвала медика. Тот приложил ухо к груди пехотинца, проверил у него пульс, наконец, заглянул ему в рот — и вдруг вскочил, как ошпаренный, и попятился назад.

— Что с ним? — спросила королева, глядя то на медика, то на больного.

— Typhus exanthematicus, госпожа, — ответил медик, вытирая руки бинтом, пропитанный спиртом. — Сыпной тиф.

— Королева, — позвала Лиса, — это очень заразно… Такая зараза была пару лет назад в Альдерсберге, вот тогда мы народу-то похоронили…

— На этой стадии пока не заразно, — покачал головой медик. — На данный момент сыпь у него только в ротовой полости, но завтра пятна появятся на все теле. И тогда болезнь станет заразной.

— Ясно. От этого есть какое-нибудь лекарство? — спросила Мэва, медик беспомощно развел руками, королева обратилась к разбойнице, — Как вы справились?

— Тогда была эпидемия. Все сидели дома, горы трупов по улицам… Их сжигали за городом, а тех, кто заразился, закрывали в изоляторах и ждали, когда они помрут сами, потом вывозили тела и… Но многие богачи нанимали чародеек, это было дорого, но они могли помочь. Тогда клуб и бордели понесли огромные убытки, а богачи за то, что не пожелали помогать — поплатились…

Мэва как можно скорее вызвала к себе Исбель.

— Это тиф, без сомнения… — сказала целительница. — Есть одно заклинание, которое могло бы помочь — Очищение Вейгля, — она глянула на Лису, надеясь, наверное, что та знает об этом заклятие, однако девушка отрицательно помотала головой. — Но его наложение требует массу времени и средств.

— Стоимость не имеет значение, — сказала Мэва. — Принимайся за работу.

Исбель купила у местной травницы редчайшие и ценнейшие травы: цветки папоротника, корень мандрагоры, семена живокоста. Затем вынула из узелка посуду причудливой формы: воронки, перегонные кубы. Забурлили цветные жидкости, засвистел пар, и наконец в колбе оказалось несколько капель густого вещества. Исбель прошептала слова заклятия и подала больному лекарство. Лихорадка и озноб отступили почти сразу, а остальные симптомы прошли через несколько часов. Мэва отправилась в путь с исхудавшим кошелем — и с чувством облегчения. Лиса ничего не сказала, хоть она лично присутствовала при разговоре с Исбель, когда та призналась, что служила в Первую Северную в Нильфгаарде, и хоть рыжая девушка, использовав свою фирменную проверку взглядом, кивнула, что чародейка говорит правду и реально хочет помочь в борьбе, но что-то все-таки было в поведении рыжей, что выдавало ее настороженность и недоверие.

Солдаты без видимой причины прервали марш. Мэва поднялась на стременах, проверить, что случилось. Похоже что-то перегородило дорогу. Лиса беспокойно прижимала ушки, оглядываясь по сторонам. «Наверно, буря сломала дерево, — подумала королева, продвигаясь к голове колонны, — или брошенная повозка». Она ошибалась. Поперек тракта лежал огромный продолговатый камень. Солдаты обвязали его веревками, уперлись ногами в вязкий грунт и попыталась стащить валун с дороги. Но он не сдвинулся и на дюйм. Лиса, подошедшая следом, тревожно озиралась по сторонам:

— Королева… Здесь где-то должен быть круг друидов…

— Где тебя обучали? — спросил Гаскон, напрягшись.

— Д-да, — кивнула девушка, ее ушки плотно были прижаты к голове, кобелиный князь, не сдержав порыва, встал ей за спину, загораживая собой, она осторожно повернулась к нему, виляя хвостиком, — Спасибо.

— Я могу вам помочь.

Мэва повернулась в седле. Из-за деревьев выступили несколько путников, их одежды выгорели на солнце. Лиса в ужасе прижалась к Гаскону. Во главе их шла молодая женщина с длинными светлыми волосами.

— Ты не похожа не силачку, — сказала королева. — Но почему нет. Попробуй.

Светловолосая женщина присела у камня, закрыла глаза и начала что-то шептать. Стоявшие рядом кони начали ржать и кусать удила, где-то вдалеке завыли собаки, Лиса плотно прижала руки к ушкам, сжавшись в комочек на груди кобелиного князя. Валун скатился с дороги, словно травинка, подхваченная ветром.

— Кто… Кто ты такая?

— Друидка, — прозвучал ответ. — И я не боюсь своей силы, — взглянула она на рыжую. — А этот камень… Стоял в нашем кругу.

Женщина замолчала и повернулась в сторону леса. Мэва проследила за ее взглядом. Среди деревьев лежали и другие камни — потрескавшиеся, обожженные.

— Что случилось? — подала голос Лиса. — Я помню это место другим…

— Мы отказали нильфгаардцам в помощи, — ответила друидка. — Поэтому они уничтожили наши святилища. Но… Может, это и к лучшему. Ты знаешь наши правила, дитя лисы…

— К лучшему? — не поняла королева.

— Да, — ответила разбойница вместо светловолосой. — Это место и впрямь стало иным… К тому же, друиды верят в одно правило судьбы: что не делается — все делается к лучшему.

— Лес меняется, как и все в этой жизни… — ответила друидка. — Ты тоже изменилась, дитя лисы… В Ангрене уже давно дело нечисто. Лес дичает, звери в нем упиваются кровью, люди чтут иных, жестоких богов… Нам пора покинуть эти земли. Мы идем на юг, в Каэд Мырквид.

— Да, тамошняя Ивовая Баба отпугнет любого, кто посягнёт на святилище друидов, — буркнула разбойница.

— Мы тоже идем на юг, хотя и не так далеко, — сообщила королева. — Если хотите, можете присоединиться к нам. Так безопасней.

Мэва глянула на Лису, которая не была воодушевлена присутствием друидов, однако ничего не смела сказать против. Группа же странников приняли предложение королевы с благодарностью. Они шли позади колонны, бормоча беззвучно свои молитвы. Их лица скрывали капюшоны. Гаскон попытался узнать у разбойницы, встретила ли она кого из знакомых, но девушка не спешила отвечать, ссылаясь на давность тех событий.

— А что это за Ивовая Баба? — не отставал парень.

— Клетка, в которой друиды сжигают тех, кто посмел войти в Каэд Мырквид, — объяснила Лиса.

— И что же? Местный король никак это не пресёк? — спросила Мэва.

— Местный король — княгиня Анна-Генриетта, наоборот подписала указ, чтобы никто не смел пересекать определенной границы. Тех же, кому княжеский закон не писан, друиды живьем сжигают в Ивовой Бабе, специально предназначенной для этого клетке.

Свита с недоверием оглядела плетшихся сзади друидов. Их обвисшие одежды не вселяли страха, как эффектные наряды чародеек, но сила, что была скрыта в этих людях вводила в ужас точно так же, как и хаос ведьм.

Хотя Ангрен лежал в тысяче миль от моря, его значение для флота было огромным, так как здесь росли ясени и дубы. Этот ценный материал для строительства кораблей сплавляли по Яруге до самых верфей в Цинтре и Аттре, где рабочие день и ночь трудились над усилением нильфгаардской армады. Когда Мэва услышала мерный стук топоров и скрежет пил, она тотчас же задержала отряд и разослала разведчиков по окрестностям. Те быстро отыскали лагерь лесорубов: как и ожидалось, над ним развевался флаг с Золотым Солнцем. Хотя остановка вырубки не была главной задачей этого похода, Мэва почувствовала искушение усложнить жизнь захватчику.

— Император ждет, пока вниз по Яруге поплывут бревна, — сказала королева. — Вместо них мы сплавим трупы его солдат.

— Не думаю, что ему есть какое-то дело до своих солдат, — призналась Лиса, задумчиво осматривая местность. — А вот мы можем кое-что предпринять…

— Что ты задумала? — спросил Рейнард, который уже знал, что прищур лисички ни к чему хорошему обычно не приводит.

— Ну, гляди, как лесорубы сложили бревна… — указала она на ровную пирамидку поваленный деревьев, — если убрать сдерживающий элемент, то…

— Лес задавит нильфгаардцев, — закончил Гаскон.

— И еще уйму простых рабочих, — критиковал план граф.

— Рейнард! Зачем их давить? Они отойдут в сторону, когда начнется битва, — объясняла разбойница. — Главное показать им, что идет сражение, и они сами побросают топоры.

— Тогда мы задавим и своих, — настаивал граф.

— Да чтоб тебя! — злилась Лиса. — Посмотри на расположение лагеря. Посмотрел? Вот. А теперь представь, что тебе надо не нападать на него, а оборонять. Ну, и? Куда бы ты поставил лучников? То-то же…

— Но туда невозможно пробраться!

— Ты во мне сомневаешься, граф? — насупилась девушка, которая уже теряла терпение.

— Спокойно! — прекратила спор королева. — Если у тебя получится пробраться к этим бревнам, то можешь воплотить в жизнь эту идею…

— Что значит «если»?!

— Повторять не собираюсь! Иначе вообще никуда не пойдешь, — вспылила Мэва, потом она тяжело вздохнула и сказала, — Лиса, ты для всех нас не последний человек, так что побереги себя, пожалуйста.

— Хорошо, — стушевалась девушка.

— Вот и замечательно, — сказала королева, извлекая меч. — А теперь… В атаку!

Лирийцы бросились в атаку с боевым кличем. Как и предсказывала рыжая разбойница, лесорубы сразу же побросали топоры на землю, но охранявшие их нильфгаардцы приняли бой. Лиса смогла-таки обрушить злополучные бревна на черных, что хоть не возымело должного эффекта, но было громко и впечатляюще, впрочем, как и любит делать девушка. Солдаты в черных мундирах в панике бежали, спотыкаясь о тела павших товарищей. Королева тяжело дышала, втягивая воздух, насыщенный запахом смолы и крови. Она оглядела ряды срубленных деревьев: сотни стволов дуба и ясеня. Достаточно древесины, чтобы дать нильфгаардским верфям работу до зимы. Пока Мэва решала вопрос об оплате работ с дровосеками, Лиса смотрела на колеблющуюся гладь Яруги.

— Лисенок, — позвал ее Гаскон. — Я тут хотел сказать… Что еще в Аэдирне потерял всякий интерес к Нильфаарду. Ты заняла все мои мысли, и я…

— Я знаю, милый, — перебила его девушка.

— Ты меня не готова простить? Я сделал тебе больно? Лисенок? Просто я не понимаю, что происходит… Что происходит с тобой.

— Гаскон, я… — разбойница глянула на воду, — Я… Мне кажется, это место высасывает все мои силы… Как будто заставляет окунутся в прошлое, туда, где я никому не была нужна. И…

— Лисенок, но сейчас же ты нужна мне, нужна Мэве, нужна банде, — прижал к себе девушку парень. — Прошлое давно прошло. Сейчас тебя никто не оставит, а если попытается — я самолично надаю ему пиздюлей, — девушка хихикнула в куртку кобелиного князя. — Мы пройдем это болото и вернемся домой победителями. Сыграем свадьбу, кого-нибудь ограбим…

— Это ты мне так предложение делаешь? — улыбалась Лиса.

— В смысле делаю? А ты что не в курсе? — шуточно удивлялся парень, а потом, приблизившись к ее лицу, серьезно прошептал, — Я тебя не оставлю. И я тебя никому не отдам.

— Хреновый из тебя романтик, милый, — не повела даже бровью разбойница.

— Как по мне, так это самое романтичное признание в любви, — переплел Гаскон их пальцы, направляясь обратно к отряду.

— Ха! Тогда получается, я тоже тебя никому не отдам, — лукаво проговорила Лиса.

— А вот это уже звучит как угроза! — произнес парень, вызвав задорный смех девушки.

Отряд продолжил путь, забрав древесину и заплатив за нее.

Мэва приметила в отдалении темный силуэт, напоминавший веретено. Это был огромный обелиск, стоявший посреди мокрой поляны. На камне были закреплены десятки металлических колец, которые позвякивали от сильного ветра. К кольцам были привязаны животные: коровы, ослы, собаки. На их шкурах было полно мелких ранок, из которых понемногу сочилась кровь, приманивая тучи комаров и мошкары. Некоторые животные еще дергались, натягивая ремни; другие уже при смерти лежали без движения в высокой влажной траве. Из лесу, с противоположной стороны поляны, появилось несколько крестьян, которые тащили на веревке мула. Животное упиралось копытами, — должно быть, чувствуя, что его ждет. Королева решила расспросить мужиков, зачем они обрекают животных на такую гибель. Оказалось, что это жертвы болотным богам.

— Они вокруг нас, совсем рядом, — прошептала беззубая старуха. — Они прячутся в мутной воде. А как услышат, что капает кровь, придут сюда, чтобы насытиться и проявят милость к тем, кто дар им принес.

— Королева, — тихо шепнула Лиса, зовя отойти в сторону. — Я знаю, что это выглядит как дикость, дикостью, собственно, и является. Но пойми, эти люди в них верят. И я тебе скажу, что это пагубное влияние болот. Здесь хочешь-не хочешь, а поверишь во всякую ересь. И наши солдаты тому не исключение… Не говорю, что они побегут убивать животных в этом месте. Просто, если эта бабка, например, намекнет, что за осквернение святого места, — разбойница указала на поляну, — последует кара, то каждую неудачу они будут списывать на это… А в армии и так не рады перспективе нахождения здесь…

Королева кивнула, потом еще раз обвела поляну взглядом и вернулась к старухе:

— Я не знаю ваших богов. И если они требуют таких даров, то и не желаю их знать.

— Тогда береги себя, милая, — ответила старуха. — Потому как чего им не дают, то они могут взять силой. Держись подальше от болот Ийсгита и плодов, которые родят тамошние деревья. И смотри, не попадись на глаза той, кого зовут Гернихорой.

Королева кивнула, а затем дала приказ к выступлению. Крестьяне тем временем принялись срезать по частям шкуру предназначенного в жертву мула. Его жалобное ржание разносилось по всему болоту…

В Ангрене все гниет еще при жизни: деревья преют, исхудавшие животные покрываются гноящимися ранами. Все это приводит к тому, что над болотами стоит душная вонь разложения. Поэтому, когда в отдельном закоулке болот лирийцы учуяли приятные запахи — дым очага, аромат жаренного мяса — они остановились, как вкопанные. Идя на запах, разведчики выбрались на обнесенную частоколом полянку. Сквозь щели меж бревен был виден небольшой форт. Свита с интересом осматривала издалека это сооружение. На их лицах застыла надежда встретить за стенами крепости союзников, и не наткнуться на новых врагов.

— Чьи флаги там висят? — спросила королева.

— Ничьи, королева… Нет ни золотого солнца, ни серебряных лилий.

Мэва несколько раз ударили щитом в ворота. Минуту спустя на стене появились воины. Командовал ими бородатый мужчина…

— Кто вы такие? И что здесь делаете? — прокричал бородач.

— Мэва, королева Лирии и Ривии. Я веду войну с Нильфгаардом, — представилась королева.

— Что, какая-то война идет? — удивился мужчина, открывая ворота. — Хо, вот это новости… Хотя мне все равно. Меня звать Хромой Гервин. Я правитель этих земель, — он глянул на остальных присутствующих, ожидая их представления.

— Граф Рейнард Одо, — кивнул Рейнард.

— Гаскон Кобелиный Князь, — повторил жест графа парень.

— Лиса, — коротко кинула девушка, не смотря на собеседника, а рассматривая внутренний двор форта, — А ты, Гервин, правитель здешних мест с назначения короля Фольтеста или генерала аэп Даги?

— Не тот и не другой! А я сам! — отвечал гордо мужчина. — Ангрен — край немалый, руки князей да императоров не всюду достают. Этот кусочек болот — мой, потому как я его себе присвоил. Поговорим, стало быть, как один правитель с другим. Мэва, мне все равно, кто выиграет войну, ты или Нильфгаард. Но с победителем я хочу быть в добрых взаимоотношениях, и вот тут готов тебе помочь. Будьте как дома, грейтесь у моего очага, угощайтесь за моим столом и отдыхайте в теплых постелях. Только сначала поклянись, что не нарушишь законов гостеприимства…

— В чем подвох? — сложила руки на груди Лиса, с подозрением смотря в упор на Гервина.

— Не люблю сюрпризов и не держащих свое слово людей, лисичка, — хмыкнул он в ответ.

— Будь по-твоему… Клянусь богами и предками, что мы будем верны священным законам гостеприимства, — королева глянула на своих советников, призывая повторить клятву, Рейнард и Гаскон произнесли слова точь-в-точь как Мэва, Лиса же внесла свои коррективы в речь:

— Клянусь богами и предками, что мы будем верны священным законам гостеприимства… и будем поступать, как велит сердце и долг чести.

— Вижу Лисой назвали тебя не с проста… — сказал бородач. — Ну, тогда добро пожаловать.

Форт был устроен просто: сложен из бревен и покрыт соломой. Но внутри было сухо и тепло, а столы ломились под тяжестью блюд, от которых шел пар. У Мэвы душа радовалась, когда она видела, что на лицах изнуренных солдат наконец-то появляются улыбки. Гервин оказался радушным хозяином, который с равной готовностью делился как яствами, так и историями. Он открыл, что некогда был командиром роты наемников, а в Ангрен попал случайно, увидел, что власть ни одного из правителей до этих земель не дотронулась, и принял окрестные деревни во владение.

— Люди тут дикие, строптивые, — сказал Гервин, попивая вино. — Для их же собственного блага их нужно держать на коротком поводке. Не то они нам мигом в глотку вцепятся.

Лиса быстро потеряла интерес и к беседе, и к еде, она потихоньку ушла из зала, где проходило застолье, отказавшись от теплой кровати. Королева не понимала напряжение разбойницы, а потому в скором времени поспешила ее найти. Опыт подсказывал ей, что рыжая девушка редко ошибается. Мэва пошла проверить конюшню, вдруг Лиса там. Зайдя внутрь она застала странную картину: перед рыжей девушкой на коленях стоял батрак, о чем-то горячо ту умоляя. Королева заметила, что на шее у него висит что-то странное. Когда Мэва попыталась подойти ближе, то увидела,что это была человеческая кисть — полусгнившая до костей, перевязанная шнурком. Лиса стояла рядом и с неверием взирала на конюха.

— Что… Что это? — прервала молчание королева.

— Ру… Рука моей супруги, госпожа, — выдавил батрак. — Господин Гервин поймал ее, когда она харч выносила… Отрубил ей руку и мне носить велел — в назидание и чтоб памятно было…

— Держать на коротком поводке, — тихо повторила недавние слова бородача девушка, сжимая рукоять кинжала.

Королева положила свою руку поверх ладошки разбойницы, останавливая от необдуманных поступков. Ни говоря ни слова, Мэва пошла в бараки обслуги. При слабом свете факелов она осмотрела крестьян. Все они были напуганы, их тела покрывали свежие кровоточащие раны. Королева чувствовала, как в ней закипает бешенство… А еще она чувствовала исходящий от Лисы жар — девушка пылала яростью, которая преобразовывалась в искорки огня. Мэва затрубила в рог, пытаясь вернуть рыжую в чувства. Минутой позже двор заполнился лирийскими солдатами, которые еще второпях натягивали доспехи и пояса с мечами. Видя это наемники Гервина насторожились и схватились за оружие.

— Гервин!!! — рявкнула Мэва. — Выходи! Выходи сей же час!

Толстый наемник появился в окне и гневно нахмурил брови.

— Не знаю, что ты собираешься делать, — сказал он, — но напоминаю тебе о клятве и законах гостеприимства.

— А я напоминаю тебе о чести и ценности простой человеческой жизни! — крикнула в ответ Лиса. — Ты провозгласил себя правителем… И правишь ты по-нильфгаардски!

— Да… Я уже видела твои жестокие законы, изувер, — согласилась королева. — Твоей власти пришел конец. В атаку!

Мэва проклинала свою наивность. Ей надо было сообразить раньше… Она должна была заметить глубокий шрам на шее слуги, который открывал ворота, выбитый глаз старца, присматривавшего за скотиной. Обратить внимание на то, как дворовые девки прячут глаза от стыда. Однако в очередной раз чутье лисицы сработало лучше любой реакции человека.

Гервин, хотя и действительно был хромым, оказался хорошим воином… Но не таким хорошим, как Мэва, которой прикрывала спину Лиса. Королева выбила топор из его руки, а когда он упал на колени от точного удара кинжалом девушки в живот — отрубила ему голову мечом. Та покатилась к ногам сжавшихся крестьян.

— Вы вновь получили свободу! — прохрипела Мэва, вытирая меч. — Но легко можете ее потерять. Ангрен занят нильфгаардцами и, рано или поздно, они сюда доберутся. Спрячьтесь в лесу… И не выходите, покуда над болотами развевается знамя с золотым солнцем.

Лирийцы оставили крепость еще до рассвета. Сжав губы, королева ехала во главе процессии. Она ненавидела, когда приходилось нарушать свое слово. Рядом ехал не менее хмурый Рейнард, двое же бандитов ехали почти в самом конце колонны, тихо о чем-то переговариваясь.

— Лисенок… — позвал Гаскон отвлекшуюся девушку, — А ты бы хотела еще раз увидеть Виллема?

— Зачем? — удивилась Лиса.

— Ну, просто, посидеть поболтать…

— Милый… Ты меня к этому сопляку приревновал? — улыбалась рыжая.

— А что? Он влиятельный… Он король, ну на данный момент… — кобелиный князь замялся, — А я?

— Эй, ну-ка прекращай это все, — потянулась девушка к его руке, переплела их пальцы и заглянула в глаза. — Я ни на кого тебя не променяю! Ни на короля, ни на шута… Да и кто я сама? Мм? Посмотри на меня! — разбойница крутанулась вокруг своей оси. — Я простая девушка, которая грабит и убивает, чтобы меня саму и мою банду не ограбили и не убили. На кой я сдалась королю, да и он мне не нужен…

— Да, понял я, Лисенок… — Гаскон сильнее сжал ладошку Лисы. — Просто я не хочу тебя потерять, и отдавать никому тоже не собираюсь, — в каком-то порыве он прижал девушку к себе крепко-крепко.

Лиса со счастливой улыбкой ответила на объятия, а потом отстранившись, лукаво спросила:

— И ты думал, что я бы променяла ту ночь на общение с этой придворной соплей?

— Ха-ха! Лисенок! — он сжал ее талию, зарывшись носом в рыжую шёрстку у лисьего уха, — Моя девочка…

— Гаскон, — позвала она парня, — мы кажется отстаем, — рыжая указала на последних солдат, скрывшихся за поворотом.

— Вот черт! Пошли быстрее! — уводил парень улыбающуюся девушку.

Мэва ехала впереди, опустив взгляд вниз. Только поэтому ей удалось заметить яму, прикрытую листьями. Королева натянула поводья и успела свернуть в сторону. Кавалерист, который ехал за ней, не успел среагировать и въехал в ловушку. Хрустнули ветви, солдат упал на дно волчьей ямы и сломал шею. Лиса с Гасконом поспешили в начало колонны к королеве. Разбойники оглядели ловушку и с недоверием осмотрели окружающие их болота. Клич, который раздался минутой позже, не оставлял сомнений, кто устроил эту засаду.

— Королева, — крикнула рыжая разбойница, — вели впереди выставить щиты и не лезть на рожон. Нильфгаардские стрелы мы переживем, а захотят подойти ближе — так мы их скинем в их же ловушки!

Завязался бой, и, как и предсказывала Лиса, черные быстро потеряли интерес в стрельбе из лука, потому поспешили в открытую битву. Однако не все солдаты Мэвы обладали опытом работы с волчьими ямами, как кобели и лисы, а потому чаще попадали сами в них, чем скидывали врагов. Лиса ловко маневрировала между ловушками и врагами, но даже этого мало хватало: враги плотным кольцом окружали войско… Пока их ряды не пробили странные полуголые воины, напавшие на черных с диким криком и острыми топорами.

— Погоди… Это же? — непонимающе разглядывала своих новоиспеченных союзников королева.

— Пираты, — ответила рыжая. — Далековато от Скеллеге.

Угодившие между молотом и наковальней нильфгаардцы были разгромлены. На поле битвы остались победители — лирийцы и воины со Скеллиге. Они выглядели иначе, нежели островитяне, которых Мэва видела до сих пор: не носили никаких доспехов или щитов. Командовал ими могучий мужчина, лысый, как колено. Его называли Арнйольфом. Арнйольфом Отцеубийцей.

— Спасибо за то, что пришел не подмогу, Арньольф, — сказала Мэва, протягивая руку.

— Ха! Подмога? Подмога?! Ха-ха! Слыхали, ребята? — воины Скеллиге разразились громким смехом, как и их предводитель. — Никому мы не помогаем. Мы пришли сюда убивать.

— Присоединитесь ко мне, и найдете то, что ищете, — предложила королева.

— К тебе? Ха-ха! А кто ж ты такая?

— Мэва. Королева Лирии и Ривии.

— Мэва… — тон Арнйольфа стал серьезным. — Я слышал это имя. Гудмунд Большое Хайло славил твою отвагу. Будь по- твоему… Так что… веди нас в бой, женщина. Дай нам узнать вкус крови! Дай нам умереть смертью героев!

— Каждый с мала до велика ищет Одина свята лика, Смерти ищет в поле боя, он Вальхаллы достоин, — пропела Лиса, встав рядом с королевой и одобрительно кивая новым союзникам. — Лиса, приятно познакомиться, — девушка кивнула головой пирату. — Это граф Рейнард Одо. Он… ну в общем, сам понимаешь… Граф, все дела…

— Прошу прощения, я… — начал возмущаться Рейнард.

— Ха-ха! Понимаю, охотница, — дал Арньольф такое прозвище Лисе, оглядывая ее шкуру.

— Гаскон или просто Кобелиный Князь, — решил сам представиться парень, недовольно смотря на нового знакомого.

— А я — Арньольф Отцеубийца. И я намерен избавить свое имя от позора, приняв смерь воина. И чем быстрее, тем лучше!

Мэва кивнула. Лирийцы расступились в стороны, освобождая татуированным воинам место в своих рядах…

На первом же привале, когда был разбит лагерь, а солдаты ставили палатки, королева направилась в столовую поговорить с Арнйольфом. Однако по пути ее остановила Лиса с какими-то бумагами, испещрёнными каракулями.

— Королева, есть новости из Ривии.

— Что там? — взволновано спросила Мэва, с подозрением оглядываясь по сторонам и отводя девушку в свою палатку. — Рассказывай, только тихо… Я уже не знаю, кому можно доверять, а кому нет…

— Понимаю, — шептала разбойница. — В Ривии дела худо… Нильфы заставляют крестьян работать на рудниках… — она пробежалась глазами по записке, — в Вороньем Яру. Знаешь такой?

— Да, там опасно добывать руду, он давно закрыт… Как они могут… — королева сжимала перчатку в руке. — Что еще?

— Большинство лордов поддерживаю Нильфгаард… Колдуэллы и Оберты в том числе. На сколько я поняла, Колдуэллы всегда были перебежчиками? Я не знаю, чего ожидать от родни этого графа, но сам глава семейства отправил сыну письмо, которое перехватили мои люди. Там говориться, чтобы он был готов к нападению с твоей стороны. Колдуэлл предупреждает сына, что ты не остановишься и будешь мстить до конца…

— Сын не должен отвечать за поступки отца, — возразила королева.

— Но и доверять изменникам… — попыталась убедить Лиса.

— Нет! За предательство ответит только сам Колдуэлл! Что еще? Твои смогли провернуть несколько операций?

— Да. В одном из городов черные устроили типографию, пока не знаю для чего, но туда свозятся материалы и оборудование, которое иногда не доходит до пункта назначения, — шептала девушка. — На вырученные деньги с парочки набегов на нильфгаардские повозки Ломборт предложил скупить парочку мануфактур и ремесленных мастерских в Отоке.

— Да, Оток славился своими товарами, пока рынок не заполнили махакамские доспехи и мечи…

— Да, конкуренцию им не выдержать, — согласилась разбойница, — поэтому Николс и послал мне письмо… Он предлагает, чтобы Барнаба что-нибудь придумал и отправил чертежи своих изобретений. Надо выходить на рынок с чем-то новым. Сбережений лисов хватит, чтобы наладить производство… Как ты к этому относишься?

— Конечно положительно! — ответила Мэва. — Только налоги с вашего производства будут идти в нильфгаардскую казну… — с грустью добавила она.

— Ха! — смеялась Лиса, — не будут. Я в этом уверена. Последние несколько недель черные вообще не получают своих денег… Странно да?

— Да, очень странно, — улыбалась королева. — Это все? — получив кивок, Мэва положила руку на плечо девушки и благодарно улыбнулась, — Спасибо, Лиса…

— Всегда пожалуйста, королева… Так я должна отвечать на благодарность?

— Да, — смеялась Мэва на поведение девушки.

====== Часть 23 ======

Мэва ехала сразу же за разведчиками, которые указывали безопасный путь остальному войску. Один из них проверял глубину трясины, нащупывая дно длинной жердью. Лиса остановила разведчиков, спрыгнув в болото с коня.

— Стойте. Посмотрите вокруг, здесь какие-то эльфские развалины… Уэверт, есть что сказать? — спросила она своего помощника.

— Фокси, если я эльф, это не означает, что я знаю все наши достопримечательности, которые разрушили dh’oine… — развел руками эльф.

Внезапно раздался звон: палка разведчика ударила во что-то металлическое. Разведчики вытащили из болота бронзовую фигуру. Когда ее очистили от ила, Мэва сразу же распознала эльфскую работу. Статуя отлично сохранилась — за одним исключением. Кто-то лишил ее лица, оставив на его месте зияющую черную дыру.

— A d’yeabl aep arse{?}[Задница дьявола] — выругался Уэверт.

— Обыщите окрестности, — приказала королева, посмотрев неодобрительно на эльфа.

Среди колючих кустов скрывался вход в монументальную усыпальницу. Ее двери были выломаны, а на земле лежали разбросанные кости. Одни старые, пожелтевшие, другие свежие, покрытые следами зубов.

— Может внутри найдется чем поживиться, — предположил Гаскон.

— Или поживятся нами, — возразила Лиса.

— Что за фатализм, Лисенок?

Мэва долго стояла на пороге усыпальницы в сосредоточенном молчании. Наконец она зажгла факел и вошла внутрь, бредя в зловонной воде. Рыжая разбойница тяжело вздохнула, но последовала за королевой, держа ухо в остро. Солдаты немедленно направились за ней, держа оружие наготове. Стены были покрыты фресками, изображавшими ангренские болота и чудовищ. Над головой самого крупного из них были написаны два слова, которые прочел Уэверт:

— Gvaern khaer. «Кровавая Госпожа», — перевел он.

— Надеюсь, не эта тварь здесь похоронена и решила восстать, — прошептала Лиса, доставая кинжал.

— С чего ты решала… — начал было Рейнард, но его прервал внезапно раздавшийся где-то неподалеку протяжный вой.

Мэва отвернулась от эльфской живописи и увидела пламенеющие во тьме глаза… Даже не лице Эйка был заметен страх. Рыжая же разбойница невозмутимо осматривала существо и придумывала возможные решения данной ситуации.

— Эйк, — позвала она рыцаря, — кто это? Я не вижу.

— Я…я…

— Ясно… Солдаты! Не давайте ему себя укусить и больше уворачивайтесь, чем отражайте атаки… Это может быть вампир, они часто обитают в эльфских развалинах, или еще какая тварь… — тараторила Лиса, пока ее не прервал еще один рев, а на стене не отразились в свете факела королевы оленьи рога. — Бес! Это бес! — она отскочила от места, где стояла, потому как туда прилетел камень, который бес рогами подцепил с пола руин.

Внезапно многие из солдат, как в каком-то дурмане, начали переходить на сторону чудовища, но он их не трогал.

— Что… Что такое? — возмущалась королева. — Быстро возвращайтесь в строй! Это приказ!

— Сейчас они подчиняются ему, — объясняла Лиса. — Не смотреть в глаза монстру! — крикнула она громче, чтобы все ее слышали.

— Что делать? — спросил Рейнард, хватая королеву, потому как в нескольких сантиметрах от нее приземлилась огромная лапа.

— Нужен огонь, взрывы и как можно быстрее ранить глаз в его лбу, гипноз спадет — наши вернуться… Ну же! Не стоим на месте! — командовала разбойница.

Кобели устроили взрывы и огонь, Рейнард отдавал приказы арбалетчикам, а Лиса с королевой приняли ближний бой, пытаясь ближе подобраться к бестии, чтобы ранить его могучие лапы и не попасть под них. Сухожилия получалось перерезать, однако бес быстро лечился, и новые раны мигом заживали. Мэва уже потеряла надежду уничтожить монстра, однако в один момент Арньольф вогнал по самую рукоять свой топор в заднюю лапу зверя, а Лиса в переднюю, королева, которая единственная находилась ближе всех к его туловищу, воспользовалась неподвижностью врага, и воткнула меч ему в сердце. Чудовище неистово заревело, пытаясь свободной лапой ударить Мэву. Но ему не позволила сделать это веревка, брошенная новым изобретением Барнабы. Веревка была покрыта серебром, потому впилась в кожу чудовища, выжигая кровавые полосы, Гаскон в этот момент пустил стрелу прямо в третий глаз на рогатой голове. И чудовище пало. Королева осмотрела тело бестии при слабом свете факела. И содрогнулась от омерзения.

— Может, и хорошо, — тихо прошептала она, — что мы сражались в темноте…

Очухавшиеся от гипноза солдаты возвращались в строй, ничего не понимая и расспрашивая сослуживцев, как была выиграна битва. Лиса тяжело дышала, держась за правый бок. Королева прекрасно понимала, что от той силы, с которой она получила удар лапой по боку, у девушки наверняка сломались несколько ребер. Но ее выдержке могли позавидовать даже опытные бойцы: даже с таким ранением она продолжала сражаться. Рядом с рыжей возник Гаскон, не менее потрепанный и грязный, он перекинул себе на плечо ее руку, поддерживая за спину, чтобы девушке было легче. Она отказалась пройти к медикам, желая узнать, что же все-таки здесь находится.

В конце коридора находилась закрытая дверь. Прежде чем кто-либо к ней приблизился, она отворилась с грохотом, открывая вход в круглый зал. Сквозь отверстие в своде проникали лучи солнца, которые вырывали из тьмы каменный постамент и меч, который на нем покоился.

— Магия… — тихо прошептала Лиса. — Аккуратнее, королева, мы уже столкнулись с одним бесом, не надо вызывать черта из табакерки…

— Нет, Фокси, — перебил ее Уэверт, — это другая магия, — он осмотрел сохранившие стены и надписи на них, — Эльфы, которые соорудили эту гробницу, покинули Ангрен сотни лет назад. Тут покоятся останки великого воина, который защищал топи болот от древнего зла… Предполагаю, это его оружие, — указал он на меч.

Мэва схватила оружие и почувствовала, как тепло наполняет ее руку. Усталые мышцы перестали дрожать, расслабились задубевшие от влажности пальцы. Королева на пробу несколько раз взмахнула мечом, со свистом рассекая воздух, и с одобрением покачала головой. Сюда стоило прийти. Уэверт попросил, чтобы королева позволила ему осмотреть обнаруженный меч. К нему присоединился Баранаба Бекккенбауэр. Гном и эльф сосредоточенно изучали надписи, выгравированные на гарде.

— Ты понимаешь, что здесь написано? — спросила Мэва гнома.

— Я понимаю слова… но не уверен в их значении. «Держи меня, и посреди кроваво-красных вод надежды не оставь»

— Это означает, что любой, кто возьмет этот клинок, даже посреди разрухи и смертей не потеряет надежду найти выход и правильный путь. Это отличный меч, rhena. Он будет служить тебе верой и правдой, — объяснил эльф, возвращая меч королеве.

— Пойдемте отсюда, и как можно скорее, — Мэва глянула на побитую разбойницу, которой следовало оказаться у медиков, но эта упертая девчонка не желает пропускать все самое интересное.

Выйдя из гробницы, Гаскон сразу же увел раненную к Исбель. Та напоила девушку микстурами, намазала мазями и прошептала заклинание. Вскоре Лиса уснула целебным сном, кобелиный князь перенес ее в повозку и сам сел рядом, не желая оставлять своего Лисенка одну. Манипуляции чародейки помогли, и уже на следующий день девушка не чувствовала дикой боли в ребрах, но покидать лежачее положение ей было строго настрого запрещено.

Из-за того, что Гаскон не выпускал Лису из повозки, девушка пропустила тот момент, когда отряд покинули друиды. Но, как потом рассказывала королева, они это сделали тихо и неожиданно, просто отдали немного денег и ушли. Впрочем, рыжая не особо грустила, а даже была рада попрощаться со старыми знакомыми. Может быть от этого, а может от волшебного лечения целительницы, но ребра девушки быстро срослись и на следующий день она уже ехала счастливая в седле, весело переговариваясь с Гасконом.

— Боги, боги — мочи нет! Всем есть парни, а мне не-е-ет!

Мэва обменялась удивленными взглядами с ехавшим рядом кавалеристом. Слова песенки были хорошо слышны. Та, что ее пела, должно быть, находилась совсем рядом, и, судя по дикции, в изрядном подпитии. Лиса с Гасконом весело переглянулись, ожидая продолжения. Минутой позже взорам измученных походом лирийцев предстала небольшая деревня. Посреди нее горел костер, вокруг которого весело танцевали босые беззаботные крестьяне. Они шумели и смеялись, но едва заметив королеву, тут же смолкли и остановились, сбившись в кучу и пряча детей за спинами.

— Спокойно, — сказала Мэва. — Мы не причиним вам зла. Что это за праздник? Свадьба? Девичник?

— Нет, госпожа, — отвечал один из крестьян. — Хель’айс. Боги очередной год милостиво наполнили зверьем наши силки и сети, настало время их поблагодарить.

— Да, — кивнула королева, погружаясь в свои невеселые мысли. — По крайней мере, вам есть за что…

— Каждому есть за что, госпожа, — убеждал ее крестьянин, — Даже таким бедным людям, как мы. А чего уж говорить про королеву. Если хотите… Оставайтесь на ночь с нами. Места у костра в достатке, песен тоже хватит на всех.

— Ну, песен мы можем добавить и своих, — весело переглянулась Лиса со своим помощником, который доставал лютню Эльдайна.

— Почему бы и нет, — Мэва соскочила с коня. — Каждому надо когда-то отдыхать.

Солдатам не нужно было повторять дважды. Они поспешно сняли кольчуги и шлемы, после чего присоединились к празднующим селянам. Под звуки флейт, дудочек и скрипок люди Мэвы веселились до самого утра. Наконец-то они могли отдохнуть, позабыть о Нильфгаарде и о чудовищах, которые скрываются в тростниках. Гаскон крутил в танце Лису, счастливо улыбаясь. Но их идиллию прервал Арньольф, который попросил разбойницу спеть ту самую песню, которую девушка напивала в день их встречи. Разбойница не отказала воину, к тому же Уэверт давно ждал ее у костра, настраивая лютню, подарив на прощание легкий поцелуй кобелиному князю в щеку, она ушла петь*. Насупившийся Гаскон присоединился к всегда недовольному такими попойками Рейнарду, и вскоре у них завязался разговор, который случайно услышала королева.

— …Совсем нет? Ни чуточки? — допрашивал графа кобелиный князь.

— Повторяю: это не твое дело!

— Разумеется, не мое. Было бы мое, мне было бы не так интересно. Хотя, чего греха таить, с Лисенком никогда не бывает скучно, — улыбался парень, смотря на рыжую разбойницу, которая в этот момент пела о пиратах Скеллиге. — Впрочем, ты можешь молчать. Я же вижу, как ты на нее пялишься. Очи, как июльское небо, волосы, словно поле пшеницы…

— О ком вы говорите? — в груди Мэвы взыграла ревность.

— Ваше Величество… — замялся Рейнард.

— О, надо же, какое совпадение! — вставил Гаскон, подталкивая графа к королеве, Мэва кажется начала понимать, что встряла слишком рано, отчего ее щеки слегка порозовели, она взглянула в серые глаза графа, который тоже был не менее чем она смущен данной ситуацией. — Мы говорим о… — продолжал кобелиный князь, — о новой баллисте! Ах, какая вещь, настоящее искусство! Глаз не отвести.

— Кто-то приглянулся из местных девок, милый? — появилась из неоткуда Лиса, сложив руки на груди.

— Лисенок, я…

— А они на баллисту смотрят, — объяснила королева, получив удивленный взгляд разбойницы.

— Именно, — поддакнул Гаскон.

— Ага. И чем же отличается это баллиста от многих других? Изящными формами, плавными изгибами? Гладкостью дерева? — продолжала с улыбкой Мэва.

— Госпожа, если можно, мы бы хотели… — краснел Рейнард.

— Понимаю, Рейнард. Достоинства баллист обсуждают в мужском кругу. Не будем вам мешать, — королева подхватила под руку Лису и повела подальше от мужчин, однако до них еще донеслись несколько фраз.

— Ха-ха… Еще бы чуть-чуть — и… — смеялся Гаскон.

— Тс-с-с! — заткнул его граф.

Обе девушки переглянулись, скрывая улыбки. Вскоре кобелиный князь поспешил покинуть общество злого Рейнарда и, забрав Лису у королевы, потащил ту куда-то в сторону веселья. Потом, однако, Мэва уже не замечала криминальную пару среди танцующих…

Набравшись смелости, Рейнард аккуратно подсел к королеве, заведя непринужденный разговор, но быстро, отбросив эту идея, сам пригласил Мэву на танец. Прижимая к себе тонкий стан своей госпожи, он вдыхал аромат ее волос, который пропитался вонью болот и отражал долгие дни сидения в седле, но роднее и желаннее этого запаха не было на всем свете. Приблизившись к уху королевы, граф, запинаясь через слово от ритма танца и от волнения, попытался объяснится:

— Госпожа… Нет, Мэва. Я виноват… Эти письма Виллему, я… — он тяжело вздохнул, у него кружилась голова, то ли от движений танца, то ли от выпитого эля, то ли от ощущения близости желанного тела, а может и от всего сразу, — Я не хотел, не желал, никогда и не предполагал вас… тебя предавать. Я готов отдать свою жизнь за тебя… Я бы не смог так поступить… Я сглупил… Я… Прости, — он позволил себе уткнутся носом в пшеничную косу на плече.

Мэва провела рукой по его спине, сама не зная, что могли бы означать ее действия: успокоение или желание прижать его к себе ближе. Однако музыка стихла, и красный, как ривийское солнце на закате, Рейнард откланялся и поспешил удалиться. Королева вздохнула, уже давно запутавшись в своих чувствах.

Лирийцы потом еще долго вспоминали эту ночь: беззаботный смех, развивающиеся в танце косы крестьянок, холодное пиво и хрустящий, поджаренный на костре хлеб. Мэва ожидала, что крестьяне потребуют чего-нибудь за гостеприимство, но этого не случилось. Они даже и не вспомнили о деньгах. Королева была тронута их добродушием. В очередной раз подтвердилось поговорка: чем меньше есть, тем охотней делишься…

Лирийцы отправились в дальнейший путь только в полдень: небритые, в расстегнутых рубашках. Лиса и Гаскон были не менее потрепаны: в шубке лисички виднелись клочки сена, а куртка парня была застегнута не на все пуговицы. Один Рейнард выделялся среди свиты — всегда опрятный и прилежно соблюдающий порядок. В другой раз Мэва отругала бы их за отсутствие дисциплины, но сейчас закрыла на это глаза, и графу посоветовала сделать тоже самое, на всякий случай даже отвлекая своего верного советника на себя. Иногда даже солдату нужно выпустить пар.

В Ангрене легко заблудиться. В воздухе клубится плотный туман, тропинки внезапно обрываются, густые заросли мешают смотреть вдаль. Поэтому разведчики то и дело забирались на деревья. Только с высоты они могли увидеть, куда нужно идти. Во время одного из привалов Мэва услышала слова, которых ждала уже довольно долго…

— Госпожа! Вижу замок в Тузле!

К изумлению солдат Мэва сняла рукавицы и сама полезла на дерево. Она хотела увидеть крепость своими глазами и убедиться, что долгожданное возмездие буквально на расстоянии руки. Карабкаться по скользкому стволу и подточенным гнилью веткам было нелегко. Но у Мэвы было много опыта: она лазала по деревьям все детство, приводя в отчаяние гувернанток. На горизонте действительно виднелся силуэт гигантской каменной башни. По легендам, для замка в Тузле таких башен хотели построить целых три, но его основатель, король Рагбард, забросил строительство, когда очередной транспорт с камнем затонул на болотистых дорогах Ангрена.

Мэва радовалась наступившей минуте. Наконец она вдыхала чистый воздух, без болотистых испарений, а тишину не нарушало жужжание комаров. А вскоре сбудется мечта королевы — она сойдется в бою с графом Колдуэллом.

Перед ней стояли грязные, вымотанные солдаты. Они болели животами от скудной баланды. Многие мучились нездоровым мокрым кашлем. Но когда они выступили на Тузлу, их души наполнились новой силой. Они шли твердым шагом, с блеском в глазах. Каждый надеялся, что именно от его меча падет граф Колдуэлл. Одна Лиса не разделяла общего настроя. Зная о чувствительности девушки к разного рода неожиданным событиям, королева обратилась к ней с вопросом об ее ощущениях. Но рыжая заверила ее, что хоть и чувствует что-то неладное, но это чувство у нее с самого вхождения на земли Ангрена, ибо это ее родина, куда она бы ни за что не вернулась по собственной воле. Иногда это чувство затихает, иногда становится сильнее, девушка уже устала от постоянного напряжения, и желала поскорее покинуть высасывающие все силы болота и вернуться на твердую землю. Мэва постаралась воодушевить главаря лисов, обещая, что, взяв Тузлу, они смогут со спокойной душой возвращаться домой, в Ривию, где намного красивее и свежее.

Однако, когда они подошли ближе к крепости на скалистой насыпи, воодушевление солдат быстро угасло, но азарт лисицы искорками заплясал в ее глазах. Они уже брали замки, у которых и стены были повыше, и башен было побольше, и гарнизон посильнее, но еще не видали замка, возведенного на столь непригодной для атаки территории. Как прикажете штурмовать редуты, бредя по пояс в грязи? Взгляд Лисы метался по местности, впитывая каждую деталь и представляя каждый вариант событий, ее хвостик нервно рассекал воздух, а ушки стояли прямо и улавливали любой звук. Королева пресекла момент, когда в голову разбойницы пришел план, и она уже торопилась его изложить, обращаясь к Гаскону и Рейнарду:

— А теперь докажите, что я не зря оставила вас при себе. Как мне избежать ненужных потерь?

— Ваше Величество… — начал Рейнард. — Я предлагаю начать обстрел западной стены. Это слабейшее место в обороне замка. Наверняка удастся сделать пролом.

— Кроме того, нам не помешает прикрытие, — добавил Гаскон. — Можно нарезать троснику и поджечь его. Когда он задымит, защитникам будет труднее в нас попасть.

— Харошо, — кивнула королева. — Беритесь за работу.

— Ага, замечательно. А я тогда на воон ту башню залезу, — сказала недовольная Лиса.

— Лисенок! Какая башня? — возмущался кобелиный князь.

— Вооон та! А что? Коли вы тут такие умные все, залезу в башню, типа принцесса. Будете меня вызволять, могу даже тебе косу скинуть, милый, — веселилась девушка.

— Хватит! — хмурилась королева. — Зачем тебе лезть в ту башню?

— Она находится с краю, поэтому туда легче попасть с наружи — просто залезть по стене. Взобравшись в башню, я смогу спуститься в подвалы, где храниться оружие и доспехи. Я могу перекрыть склады, хотя не вижу в этом особой логики, но главное, что оттуда я смогу пробраться к главным воротам…

— Лисенок, нет! Это опасно! Ты хоть понимаешь, сколько народу будет защищать главные ворота?

— Парочка? Все будут у западной стены, где граф будет стараться сделать брешь, на поле никого не будет видно из-за твоего тростника, так почему бы не протий прямиком к главным вратам? — встала руки в боки девушка.

— Вынужден согласиться с Гасконом, — встрял Рейнард. — Это глупый план, хотя бы потому что ты не сможешь в одиночку открыть ворота.

— А кто сказал, что она пойдет одна? — спросил Уэверт.

Лирийцы пошли в атаку в клубах сизого дыма. Они двигались к пролому в стене, который проделали катапульты Рейнарда. В то время, как Лиса и Уэверт крались по подвалам Тузлы к главным воротам. Мэва все еще не могла простить своих товарищей, но ей пришлось признать, что их советы оказались ценными, но сердце королевы сжималось каждый раз при мыслях о маленькой рыжей разбойнице, что сама вызвалась лезть в тыл к врагу.

Колдуэлла нигде не было видно… Что Мэву ничуть не удивило. Граф никогда не сражался в первых рядах. Он предпочитал держаться позади, воодушевляя солдат на бой громкими криками и грозно потрясая мечом… который редко пробовал крови. Хотя сейчас он даже не соизволил появиться на своем балконе.

Ворота были открыты, и специальный отряд, дожидавшийся именно этого, прошел внутрь башни, добивая остатки защитников у западной пробитой стены. Лиса и Уэверт справились с заданием, хоть и выглядели будто из башни до подвала спускались по дымоходу.

Много побед королевы Мэвы потомки увековечили в песнях. Но не падение Тузлы. Не было здесь ничего, что вдохновило бы поэта. Лирийцы дрались против лирийцев. В грязи, под дождем, посреди проклятых болот. Наконец Мэва ворвалась в башню, где должен был находиться Колдуэлл. Королева поднималась на самый верх, нанося врагам удар за ударом. Когда лестница стала липкой от крови… В конце концов она добралась до последнего этажа. Только тогда она осознала, что именно в эту башню залезли лисы. Волнение заполнило ее душу, сердце неприятно сжалось: неужели еще одна измена. Но, войдя в помещение, она увидела связанного графа, открытое окно с веревками возле него, и потайной ход в подвалы башни и крепости. Достав кляп изо рта Колдуэлла, королева решила с ним поговорить:

— Если ты ожидал пощады, я тебя разочарую.

— Пощады? Я слишком хорошо тебя знаю. Ты всегда была жестокой и мстительной, — прохрипел граф, дергая связанными руками. — Что же твои разбойники не захотели меня убивать, оставив это тебе?

— А ты бы убил свинью, которая имеет сведенья? — осведомилась поднявшееся по лестнице вслед за королевой Лиса. — Королева, не горячись и не ведись на его россказни, если он не захочет говорить сам, то могу прибегнуть к пыткам, — девушка вытянула тонкий клинок, скрывавшийся в рукаве. — Не думаю, граф, что трупоедам есть дело, каким тебя съедать? Всего, по частям, порезанного или…

— Не стоит, — остановила королева девушку. — Я сама. — она посмотрела высокомерно на графа, все еще связанного и жалкого в ее ногах, — Я захватила твою крепость, разбила твое войско, — Колдуэлл зашелся в смехе. — Я сказала что-то смешное?

— Едва получив рапорт, что ты появилась в Ангрене, я послал за подкреплением. Скоро они будут здесь: три вооруженных до зубов полка! — Лиса гневно прошла к письменному столу и начала рыться в бумагах, ища доказательства слов предателя. — Этой битвы тебе не выиграть… И не убежать. А знаешь, почему?

— Просвети меня, — хмурилась Мэва.

— В Тузлу ведет только один мост… Его я приказал поджечь, как только ты начала осаду. Крепость окружают слишком глубокие болота, через них не перебраться… А прежде чем ты починишь мост, нильфгаардцы уже будут здесь. И свернут тебе шею.

— Королева, — позвала рыжая, показывая недавнюю депешу, Мэва гневно сжала бумагу.

— Хоть ты и заняла замок, победил именно я, — хвалился Колдуэлл. — Я перехитрил тебя, Мэва. Уже дважды. И знаешь что? Это было даже не особо трудно.

Последние слова Колдуэлла, полные вызова и презрения, переполнили чашу терпения Мэвы. Королева схватила графа за плечи и вытолкнула в окно. Двор огласился душераздирающим воплем, который внезапно оборвался.

— Попробуй теперь перехитрить меня в третий раз.

— Королева, скоро я начну бояться высоты, — проговорила Лиса, присвистнув, выглядывая из разбитого окна.

Мэва отряхнула руки. Изменника встретил заслуженный конец… Но праздновать времени не было. Разведчики тут же подтвердили слова графа. Мост и впрямь был охвачен огнем, а с юга подходили нильфгаардские полки. Оставалось только проверить, действительно ли из крепости нельзя было спастись. Королева велела расспросить об этом крестьян. Старый конюший, который провел в Тузле всю жизнь, уверял, что на тылах крепости есть секретная тропа.

— Ее проложил король Рагбард. Он затопил на болотах большие валуны, один за другим, как бусины на ниточках. Их покрывает вода, с берега ничего не видать. Если пойдете медленно, цепочкой… Может и уйдете. Только…

— Только что?.. — поторопила его Мэва.

— Эта тропинка ведет в Ийсгит. А там, госпожа, таится зло похлеще Нильфгаарда…

— Какое-то чудовище?

— Одни говорят, чудовище… Другие говорят, божество. Ее зовут Гернихора. Увидите, госпожа. Ийсгит весь красный от ее крови.

Мэве хотелось думать, что это лишь байки простого люда… Но голос конюшего отчего-то заставлял королеву верить каждому его слову, да еще и этот странный бегающий взгляд и прижатые ушки Лисы…

— Не очень обнадеживает… Но это лучше, чем верная смерть. Скажи еще вот что: мы сможем выйти через Ийсгит на берег Яруги? Рядом с Красной Биндюгой?

— Да, Ваше Величество. Просто держите путь на север… И возносите молитвы.

Вскоре Мэва стояла на том краю болота, куда указал конюший. Королева медленно погрузила сапог в грязную воду, стараясь нащупать что-то твердое. И действительно, под ее подошвой оказался камень. Она сделала шаг, потом еще… И медленно направилась в сторону Ийсгита.

Комментарий к Часть 23 * – песня, которую поет Лиса: Green Apelsin – “Вальхалла”

====== Часть 24 ======

Тропинка, ведущая к Ийсгиту, была полностью скрыта от глаз, и королеве приходилось искать направление на ощупь, будто следопыту. Делая очередной шаг, она не знала, нащупает ли подошвой скользкий камень — или свалится в темную воду. Солдаты шли прямо за ней, гуськом, точно повторяя каждое ее движение. К ней подобралась Лиса: маленькая лисичка проскользнула на узкой дорожке мимо солдат, чтобы поговорить с Мэвой.

— Королева, — девушка придержала за локоть королеву, нога которой скользнула-таки по илистой поверхности камня, — осторожнее… Насчет Ийсгита, я там ни разу не была… Но слышала, что это поганое место… Знаешь, Ангрен — одно из самых опасных мест на свете, а болота Ийсгита — одно из самых опасных мест в Ангрене. Так что…

— Что ты знаешь об этой Гернихоре? — прервала королева.

— Ничего, но судя по поклонениям селян, по фрескам в эльфской усыпальнице и предостережениям того конюха… Эта тварь живет здесь не первый год… Крестьяне видят в ней божество, которому они преподносят кровавые дары, эльфы сражались с ней… Помнишь, что сказала старуха? Остерегаться ее плодов… Я без понятия, что это за бестия. Эйк тоже не в курсе. Но думаю, этот меч, — разбойница указала на оружие, найденное в эльфских развалинах, — поможет в кровавых водах, что и обещал конюший… Но очень надеюсь пройти этот путь и не наткнуться на Кровавую Госпожу.

— Не расскажешь, как так получилось, что башня, в которую ты полезла, оказалась покоями и рабочим кабинетом Колдуэлла?

— Вообще я действовала наобум… — призналась Лиса.

— Ты не знала, что там Колдуэлл? — удивилась королева.

— Я вообще не была уверена, что смогу пробраться через эту башню в подвалы…

— Зачем же полезла?

— Мне стало обидно, что ты послушала советы Рейнарда и Гаскона, а на меня даже внимание не обратила… Да-да, — прервала возмущение Мэвы девушка, — сглупила! Но в тот момент во мне зародилась уверенность, что та большая башня являлась королевскими покоями…

— С чего ты это решила? — удивилась королева.

— Ну знаешь, она так была украшена всякой лепниной и узорчиками, в окнах витражи, свой балкончик, выходящий во двор… Да и она находилась с краю крепости… Это означает, что из нее легче сделать потайной ход в катакомбы…

— Откуда ты это знаешь?

— Ой, королева, не лукавь, — тихонько пихнула девушка локтем королеву в бок. — Вы, коронованные особы, всегда печетесь о своей жизни… И не зря, коли уж на то пошло. Вам надо иметь туз в рукаве, который поможет вам сбежать в крайнем случае… Это было, есть и будет всегда. Конечно, была возможность, что твой граф мне не выдаст местонахождение потайного хода, или же сам не будет знать об этом… Однако, Колдуэлл оказался слабаком, который сам открыл тайник, как только отдал приказ о защите…

— Он хотел сбежать?

— Ага, но я его крепко связала, а Уэверт оглушил, так что… Безумный план оказался не таким уж и безумным, — повеселела Лиса.

— Возможно, — согласилась Мэва. — Но ты могла пострадать… Как ты вообще туда залезла?

— Прости, королева, но это будет трудно объяснить… Ну, просто опыт и подходящая сноровка, — уклонялась от ответа разбойница.

— Я так понимаю, это твое не первое ограбление замка? — прищурилась королева.

— В точку! — кивнула девушка. — Давай только Гаскону об этом говорить не будем? А то мне и так досталось от него, — ушки лисички виновато прижались к макушке.

— Ха! — королева хмыкнула, кивнув.

Когда силы лирийцев подходили к концу, легкое дуновение ветра рассеяло туман, являя их взорам берег. Королева выдохнула с облегчением:

— Наконец-то… — Мэва стянула сапоги, чтобы вылить из них воду — и вдруг воскликнула, — А-а-а!

К ее ногам присосались пиявки: жирные, раздувшиеся. Чтобы избавиться от них немедленно, королева принялась их яростно срывать с себя, невзирая на боль и льющуюся кровь. Сорвав последнюю пиявку Мэва схватила сапог, чтобы раздавить ее каблуком. Однако та уже отползла. Мэва догнала ее у ствола березы. Пиявка взбиралась вверх по стволу, словно проворная улитка.

— Что здесь творит…

Слова застряли у Мэвы в горле. С ветвей дерева свисали десятки мясистых пиявок и клещей. Они были так напитаны кровью, что их шкура, растянутая до предела, стала прозрачной. Мэва с трудом сдержала тошноту. Королева сделала шаг назад. Она не верила собственным глазам, не могла понять, что перед ней такое. Уэверт поспешил отвести от дерева королеву:

— Не стоит, Rhena. Они могут свалиться сверху…

— Что это? — спросил Гаскон.

— Предполагаю — плоды Гернихоры, — ответила Лиса. — Передам медикам и солдатам, чтобы они избавились от кровососов…

Лирийцы шли в тишине, они слишком устали, чтобы подбадривать себя песней. Внезапно в небе загрохотало, поднялся сильный ветер. Шла гроза.

— Дьявол… — Мэва спрыгнула с седла. — Разбиваем лагерь! Быстро, быстро!

Прежде чем солдаты разгрузили повозки, с неба стеной хлынула вода, помочив всех до нитки. Позже лирийцы сидели, сжавшись, в протекающих палатках, кашляя и стуча зубами. Гаскон пытался укрыть от воды Лису, согреть своим теплом, но помогало это мало, ведь сам он тоже мерз. Распогодилось только к утру. Мэва выжимала воду из плаща, рядом стояли главари бандитов, даже сейчас неунывающие, и о чем-то весело переговаривались. К ним подошел Рейнард, по его лицу королева поняла, что случилось что-то плохое.

— Ваше Величество… Ночью человек десять солдат из одиннадцатого полка пытались сбежать из лагеря. Их задержали часовые. Они ожидают вашего суда в палатке для совещаний.

Мэва застегнула все еще мокрый плащ, переглянулась с советниками. Она догадывалась, почему солдаты решили сбежать: они потеряли веру в победу, тосковали по своим семьям, с них довольно было изнурительного марша и непрерывных сражений. Королева их понимала. Она тоже была измотана и терзалась сомнениями. Но она знала, что должна дать ясный знак остальным воинам и наказать дезертиров. Вопрос лишь втом, насколько строго. Мэва вошла в палатку, за ней зашли и ее командиры. Одни солдаты опустили взгляд, устыдившись своего поступка. Другие же, напротив, подняли красные от слез глаза в немой мольбе.

— Вы знаете, что полагается за дезертирство, — обратилась Мэва к связанным солдатам. — Я должна всех вас повесить. Но… Вы прошли со мной долгий путь. Долгий и трудный. Поэтому я ограничу наказание понижением в звании и лишением годового жалованья. А теперь прочь с глаз моих! Немедленно!

Дезертиры пробормотали слова благодарности и поспешили выбежать из палатки, пока королева не передумала. Мэва вернулась к себе — злая и раздраженная. Когда отряд отправился в путь, королева, желая развлечь себя хоть каким-нибудь разговором, хотела обратиться к Лисе, однако той не оказалось по близости, не оказалось девушки и в обществе Гаскона. Королева нашла Лису и ее помощника в одиннадцатом полку. Идя в ногу с солдатами, она что-то увлеченно рассказывала, показывая на окружающие их болота. Мэва решила прислушаться.

— Вы что же, думаете, что сбежать отсюда так легко? — спрашивала она с вызовом. — В одиночку вас сожрут бестии, затянет болото или одолеет еще какая хворь… Эти места — территория обитания жуткой твари: Гернихоры. Помните сражение с бесом? — многие заинтересовано кивали, не обращая внимание на непогоду и недавнее недовольство. — В тех руинах был похоронен эльфский воин, который сражался с этой бестией, — Уэверт убежденно кивал на реплику своего главаря. — Меч, что забрала наша королева, единственный в своем роде, и лишь он один способен сразить чудовище!

— Фокси, — позвал девушку эльф, — думаю, нашим друзьям нужно напомнить, почему они пошли воевать, — сказал он, доставая лютню.

Полилась грустная мелодия, которую сопровождали не менее унылые слова девушки. Они точно передавали состояние всей армии, солдат, самой Мэвы. Песня уводила слушателей в прошлое, когда они имели все, что им хотелось и что им принадлежало. Напоминала о том, что было потеряно. Характеризовала нынешнее состояние, общий фатализм и пессимизм в рядах. Однако выводила вперед, придавала надежду и вселяла веру в души. Лиса напоминала всем за что они дрались. За свободу! Без неё можно жить — только, это не жизнь! *

Королева видела глаза своих воинов, видела блестящие слезы, что стекали по их щекам, видела плотно сжатые губы и полный решимости взгляд вперед. Мэва с благодарностью смотрела на маленькую отважную рыжеволосую девушку, что могла не только сама ринуться в бой, но и умела найти слова для бойцов. Лиса потрепала за плечи ближайших солдат, подбадривая, и вскочила на коня, оставляя одиннадцатый полк, из которого больше никто не смел дезертировать.

Жители Ангрена хоть и привыкли жить среди чудовищ и черной магии, но никогда не забредали в Ийсгит. Лирийцы только один раз наткнулись там на след человеческого жилья: посреди ольшаника они заметили очертания крытых соломой хат.

— Поселок жилой? — обратилась Мэва к разведчикам.

— С этого расстояния сказать нельзя, госпожа.

— Разве что в нем живут чудовища, — ответила Лиса, осматривая обглоданные кости.

Лирийцы вошли в деревню с оружием в руках, готовые к бою. Они быстро убедились, что поселение заброшено: подгнившие дома склонились к земле, тропинки поросли высокой травой. Но кто-то здесь побывал, и притом совсем недавно: это можно было понять по трупам гулей, лежавшим у колодца. Мэва встала на колени возле одного из чудовищ. Оно было разрублено пополам. Тот, кто нанес этот удар, должен отличаться необычайной силой… И орудовать бритвенно острым мечом.

— Ведьмак, — заключила Лиса, осмотрев глубокие порезы, пропитанные какой-то субстанцией, и слегка подгорелые края ран.

— Сейчас их придет еще больше. — Мэва вскочила на ноги, разбойница выхватила метательный нож, бросая его в источник звука… Из хаты вышел мужчина в тяжелом кожаном доспехе. Осмотрел вонзившийся в нескольких сантиметров от лица нож и одобрительно хмыкнул, пройдясь взглядом кошачьих глаз по фигуре бросившей его девушки. Он был ранен…

— Если б это было так, мои разведчики уже трубили бы тревогу, — возразила королева.

Мужчина вытащил подвеску в виде медвежьей головы. Медальон дергался и дрожал, будто стремился сорваться с цепочки.

— В том, что касается чудовищ, — сказал мужчина, кривя губы в неприятной усмешке, — ведьмаки обычно не ошибаются.

Миг спустя раздался пронзительный визг. Недолго думая, Мэва бросилась в водоворот сражения… Ведьмак, хоть и был ранен, оказался проворнее любого из лирийских солдат. Его серебряный меч не знал покоя, он перерезал артерии и сухожилия и без ошибки находил щели в хитиновых панцирях. Мэва зачарованно смотрела на это… Пока, наконец, за ее спиной не раздался рык гуля. Королева поняла, что ей самой надо принять бой. Лиса умело уворачивалась от хаотичных ударов гулей и утопцев, Гаскон старался не отставать от девушки и прикрывать той спину. Лирийцы вышли из стычки победителями — и в этом немалую роль сыграл встреченный ими ведьмак. Раненный боец подошел к Мэве:

— Благодарю за помощь. Иво, ведьмак из Школы Медведя, — коротко кивнул новый знакомый.

— Значит, безбожный мутант… — прокричал Эйк.

— Или умелый воин, который лучше любого справиться с чудовищем, — встала на защиту ведьмака Лиса.

— Не стоит… Я уже привык, — успокаивал заступницу Иво.

— Эйк… Позволь мне договорить, — вмешалась королева. — Я Мэва. Владычица Лирии и Ривии.

— Ну и ну. Не думал я, что кого-нибудь здесь встречу… И уж тем более не королеву во главе армии, — он оглядел собравшихся вокруг солдат.

— Мы забрели сюда случайно, — оправдывалась Мэва.

— Не сомневаюсь. Никто не посещает Ийсгит по собственной воле.

— Разве что ни ради наживы, — вставила разбойница. — Исполняешь какой-то заказ?

— Откуда маленькая чародейка, не использующая свои силы, столько знает о ведьмаках? — насторожился Иво.

— До войны жила в Аэдирне и… скажем так, имела кое-какой бизнес. Сама никогда не обращалась за помощью к ведьмакам, но они часто бывали у меня. По крайней мере, я знала двух.

— Хм… Я охочусь на чудовище, — коротко ответил он.

— Многословно, — буркнула королева, — Кто же тебе заплатил за него?

— Нильфгаардцы.

— Черт, ну конечно. Они готовят почву для колонистов: сперва истребят чудовищ, потом осушат болота, затем приведут рабов. Скорее всего, с севера, — сложила руки на груди Мэва.

— Может быть. Они платили заранее. Я не задавал вопросов.

— А стоило бы! — возмущалась Мэва.

— Нет, — возразила Лиса. — Ведьмаки не борются против угнетения и несправедливости, они просто убивают чудовищ за деньги. И им все равно, чей герб на монете, — Иво кивнул в подтверждение, — И, королева, знаешь… Мне кажется так намного лучше, — девушка оглядела остатки чудовищ. — Если бы ведьмаки приняли бы не нашу сторону? Война бы кончилась быстро и беспощадно. Так что стоит радоваться, что хоть кто-то в этом быстро меняющемся мире остается постоянным.

— Я говорил вам, госпожа… Это алчные наемники с ледяным сердцем. Ни принципов, ни сочувствия, ни благородства. Единственное, что их интересует — это золото, — хмурился рыцарь.

— И правда, страшное дело — требовать плату за свой труд, — выдавил ведьмак подобие улыбки.

— Так, собственно, на какое чудовище у тебя заказ? — прервала перепалку королева.

— Погодите, погодите… Вы хотите сказать, что привели людей на Ийсгит, и даже не знаете, кто здесь обитает? — изумился Иво.

— Ты про Гернихору? Разве ее можно убить? — спросила Лиса.

— Да. Вы наверняка видели и ее плоды: пиявок и клещей. Вам всем лучше держаться от них подальше.

— А это Гернихора… Это что, собственно, такое? — спросила королева.

— Зависит от того, у кого спрашивать… Эльфы считали, что это падшая богиня. Они были не в состоянии ее победить, но, покуда тут жили, не давали ей набраться сил. У вас в ножнах как раз-таки меч их работы, — указал он на найденный в усыпальнице клинок. — Ну а местные… Свято верят, что Гернихора — это дух проклятой принцессы.

— То есть?

— Говорят, она проезжала здесь, направляясь на север, чтобы выйти замуж за темерского принца, — рассказывал ведьмак. — Но ее кортеж сбился с пути, повозки увязли, а люди утонули в трясине. Гернихора схватилась за корни, прежде чем ее засосало болото. Она долго взывала о помощи, но никто не мог ее услышать. Сотни пиявок облепили ее… И высосали из нее всю кровь до последней капли. Ее душа была до того переполнена страхом и отвращением, что не смогла отлететь в иной мир… И потому она вернулась, воскрешенная магией болот Ийсгита.

— Ух… Страшная история, — по коже Мэвы пробежали мурашки.

— Да, но наверняка выдуманная. Впрочем, я и эльфским легендам не доверяю, без обид, — он глянул на нахмуренного Уэверта. — Гернихора — это чудовище, вот и все. Невероятно опасное, но чудовище.

— Многие легенды содержат зерно истины, госпожа… — встрял Эйк. — Особенно те, что плохо кончаются.

— Ага, — поддакнула рыжая. — Истина есть в истории: в том, что эти болота пропитаны магией… И почему во всех легендах обычно страдают какие-нибудь принцессы?

— Потому что, Лисенок, обычные девки не ищут себе проблем на пятую точку… Ну, все кроме тебя, — улыбался Гаскон, потом, уворачиваясь от кулачка, добавил, — Но именно это мне в тебе и нравится.

— Ты сказал, что эти пиявки и клещи… Ее плоды? — спросила королева.

— Это сложно объяснить… — попытался уйти от разговора ведьмак, однако не требующий отказа взгляд Мэвы прожег и пригвоздил его к земле. — Хм-м… Гернихора — существо, во многом родственное вампирам. Только вот вместо того, чтобы питаться чужой кровью… Она кормит других своей. Она прикладывает этих паразитов к своему телу, откармливает их… А потом развешивает по кустам и деревьям. Для других чудовищ это лакомства, перед которыми они не могут устоять. А когда они отведают крови Гернихоры… То теряют разум, становятся ее слугами. Поэтому если ваши пути пересекутся, вы будете сражаться не с ней одной… А со всеми тварями, что населяют эти проклятые болота.

— Так… Как мне с ней бороться? — спросила королева.

— Ведьмаки не делятся профессиональными секретами, — возразил Иво.

— Даже с теми, кто только что спас ведьмаку жизнь? — нахмурилась Мэва.

— … — ведьмак вздохнул, — Дождитесь, когда она начнет кормить паразитов. В это время она слабей всего и будет чувствительна к ударам. А когда — если — вы ее убьете, очарованные ею чудовища ослабеют. А потом… Вы должны сжечь тело. Вы поняли? Обязательно.

— Нам будет легче управиться с ней, если ты поможешь нам, — предложила Лиса. — А плату за чудовище можешь забирать у Нильфгаарда, только до того, как мы его выгоним за Яругу.

— Нет… Но сейчас вижу, что должен лучше подготовиться, изготовить необходимые эликсиры, масла… Я вернусь через несколько дней и продолжу охоту. Желаю вам удачи. Большой удачи.

Ведьмак исчез за деревьями, а Мэва… Мэва лишь надеялась, что солдаты не слышали их разговора. Она переглянулась со своими советниками: каждый понимал, что впереди будет сложный бой с страшным противником.

Мэва подозревала, что призванные Колдуэллом нильфгаардцы шли по ее следу. Правда, костяк имперской армии, обремененный обозом, вряд ли бы догнал лирийцев на бездорожье Ийсгита, но летучий отряд кавалерии и легкой пехоты — вполне могли. Поэтому, когда из тумана показались одетые в черное солдаты, королева не удивилась. Она тут же приказала солдатам занять боевые позиции и приготовилась отражать нападение. Однако, нильфгаарцы не нападали, а стояли неподвижно, в молчании. Только сейчас Мэва их рассмотрела внимательнее. Они едва держались на ногах, бледные покрытые гноящимися ранами. Ийсгит обошелся с ними так же жестоко, как и с лирийцами. Командующий захватчиков с трудом держался в седле. Он выехал вперед и обратился к королеве и ее свите на беглом Всеобщем языке:

— Половина моего отряда ранена, половина больна… Ваши ряды ничуть не лучше.

— Верно, — согласилась королева. — Только мы превосходим вас числом.

— Это правда, — согласился командир черных. — Если начнется бой, вы наверняка победите. Но на этих болотах любая рана будет воспаляться и гнить. И вы все равно потеряете множество людей.

— Так что же ты предлагаешь? — спросила Мэва.

— Разойдемся мирно. Идет война, возможностей вступить в бой представится немало. Но не здесь… Не так.

— Если вы собираетесь отступать, — вышла вперед Лиса, — то оставьте оружие и доспехи и возвращайтесь домой, никогда не стремясь захватить Север. Согласны?

— Такой клятвы мы дать не можем, — возразил нильфгаардец.

Разбойница выжидательно посмотрела на Мэву, сжимая рукоять кинжала. Королева взвесила слова нильфгаардца. Он во многом был прав… Но в этих словах могла таиться какая-то хитрость.

— Я смотрю на это иначе, — сказала Мэва с коварной улыбкой. — Разбив твой отряд сейчас, позднее я буду сражаться с меньшим войском.

— Похоже, вы уверены в себе, королева, — заметил командир черных.

— Сейчас узнаешь, почему. За мной!!! — Мэва стегнула коня и ринулась в бой, прямо на войско нильфгаардскго командира.

Когда был дан сигнал к атаке, солдаты не побежали с криком на врага, а побрели медленным шагом по колено в теплой, словно суп, воде. Силы лирийцев, как и нильфгаардцев, были на пределе, они были измучены болезнями и пронизывающей до костей сыростью. И несмотря на это, им надо было сражаться. Битва шла в туманном густом лесу. Когда звуки сражения стихли, Мэва даже не знала точно, кто одержал верх. И лишь увидев, как из-за деревьев выходят ее солдаты — измученные, израненные, но с улыбкой на губах, она поняла, что победила. Однако времени праздновать успех не было — после короткого привала королева дала приказ к выступлению. Костяк нильфгаардской армии должен был быть близко.

Лирийцы добрались до сердца Ийсгита. С каждой ветви, с каждого куста свисали напившиеся крови пиявки и клещи. Их брюшки блестели, рассеивая красное свечение в туманном воздухе. Насыщенный гнилью воздух вызывал у Мэвы приступы головокружения. Королева задержалась у поросшего мхом валуна и прислонила горящий лоб к прохладному камню. Мимо шли и шли солдаты: бледные, грязные, измученные. Она попыталась им что-то сказать, поддержать их, но вместо этого зашлась кашлем. К ней подошла Лиса и вместе с Рейнардом, поддерживая за плечи отвели к коню, помогая сесть в седло. Девушка из последних сил сама держалась на ногах: она страдала не только от здешних условий, но и от общей магической атмосферы, улавливая гнильцу не только в воздухе, но и в людях и существах, что здесь обитали.

Внезапно Мэва услышала плеск, словно пошел проливной дождь. Она подняла глаза. Клещи и пиявки падали в теплую воду, похожую на суп, и, как по команде, неуклюже плыли в сторону небольшой ольховой рощи. Мэва знала, кто появится из-за деревьев. Гернихора, повелительница Ийсгита.

— К оружию! — вскричала Мэва. — Сомкнуть ряды!

Лирийцы быстро сошлись вместе, укрывшись за стеной щитов. В ужасе смотрели они, как между ветвей блестят глаза, а из бурлящей воды поднимаются покрытые илом чудовища. Мэва шептала беззвучные слова молитвы: «Мелитэле, Великая Мать, Дева и Старуха, храни нас…».

Мэва надеялась, что солдаты не заметят, как у нее трясутся руки. И она в очередной раз была благодарна рыжей разбойницы, которая взяла бразды управления армией в такой ситуации на себя и ровным голосом, будто и не боялась окруживших отряд страшилищ, отдавала приказы:

— Рейнард, возьми своих людей и пусть ранят чудовищ, только ранят! Тогда они побегут к своей госпоже лечиться, а она станет уязвимой, тогда Гаскон и Уэверт направят град стрел на нее и ее рабов. Всем понятен план? — командиры кивнули, прекрасно понимая логику в словах девушки и полностью ей доверяя.

План Лисы сработал, и вскоре Гернихора, Кровавая госпожа, повелительница Ийсгита, павшая богиня, и проклятая принцесса, пала, сраженная градом стрел. Мэва немногое запомнила из битвы в Ийсгите. В какой-то горячке она дралась среди тумана, отчаянно рубя мечом чудищ, которые лезли со всех сторон, как в бесконечно долгом кошмарном сне. В конце концов наступила тишина, успокоились бурлящие воды, скрылись пиявки и клещи. Гернихора лежала посреди увядших листьев вся в крови, недвижимая — но все еще внушающая страх.

— А давайте отнесем ее голову нильфгаардцам. Они нам заплатят, а потом мы их убьем? — предложила Лиса, держась за кровоточащее плечо.

— Сожгите эту падаль, — прохрипела королева, не оценив шутки разбойницы. — И пойдем дальше.

Солдаты молча смотрели друг на друга. Прошло несколько минут, прежде чем Мэва поняла, в чем дело: они боялись. Даже теперь, когда чудище было мертво, к нему было страшно приблизиться. Мэва знала, что, если повторит приказ, солдаты его выполнят. Но королева не хотела их к этому принуждать. Поэтому она поборола отвращение и сама предала тело Гернихоры огню. Воздух наполнился удушающим смрадом паленых волос и ногтей, стрельнули искры… Вскоре от Кровавой Госпожи остались лишь обугленные кости. Лирийцы продолжили идти к берегам Яруги. Несмотря на усталость, они шли быстрым шагом… Не оглядываясь назад.

— Что у Лисы с рукой? — спросила королева у Уэверта.

— Ее задел один из гулей, — нахмурился эльф. — Гаскон перевязывает Фокси в одной из повозок, потому как «это всего лишь царапина! Больше всего жалко куртку», — спародировал голос разбойницы ее помощник. — Не бойся, Rhena, Фокси сильный воин, да и лечебная сила любви тут явно больше поможет, чем всякие там мази…

Королева согласно кивнула, устало вытирая пот со лба, она поблагодарила за ответ эльфа и направила лошадь к Рейнарду. Все-таки и ей хотелось бы немного целебной любви…

Комментарий к Часть 24 * – песня, которую исполняет Лиса – Брайан Адамс “Протрубите в рог”

====== Часть 25 ======

Ийсгит порос могучими ольхами. Их ветви сплетались меж собой, заслоняя небо, а лучи солнца, которые смогли пробиться сквозь эту толщину, рассеивались в густом тумане. Поэтому там царил вечный полумрак, в котором легко было потерять счет времени и сбиться с тропы. Внезапно между деревьев вспыхнул яркий свет. Солдаты прищурились, а затем раскрыли рты от удивления. Лиса, с трудом державшаяся в седле из-за ранения, осмотрела голубой огонек. Жужжа, над поверхностью воды поднялся пульсирующий шар. Он беззвучно облетел вокруг лирийцев, остановившись напротив разбойницы, передавая ей часть энергии, от которой девушка крепче сжала поводья. А затем немного отдалился и завис без движения, словно в ожидании…

— Этот огонек… — прошептал один из пехотинцев. — Он хочет нам что-то показать.

— Проницательно, — хмыкнула Лиса.

— Что ты чувствуешь? — спросила Мэва.

— Благодарность… Странно все это, — разбойница осмотрелась по сторонам.

Мэва знала, что огонек может завести их в ловушку. Несмотря на это, она пошла за ним, хоть и без уверенности. Может быть, она чувствовала, что солдаты плохо восприняли бы другое решение… А может, она сама не могла сдержать любопытства.

— Поедем за ним… Но осторожно! С оружием наготове!

Огонек вел лирийцев узкой тропинкой. Мэва все время оглядывалась по сторонам… Но ее опасения не оправдались: их не подстерегала никакая опасность. В конце тропы лирийцы увидели полузатопленные прогнившие повозки. Они стояли здесь десятки, если не сотни лет, но тем не менее по ним было заметно, что они принадлежали кому-то богатому. Боковины их были обшиты золотыми листами, а в клочьях истлевшей ткани поблескивала серебряная нить. Солдаты обнаружили на повозках сундуки, покрытые ржавчиной, но целые. Внутри лежали мешки, полные золотых монет, усыпанные жемчугами кубки и чаши, тюки шелка и бархата…

— Сколько сокровищ! Интересно, как они здесь оказались… — размышляли солдаты.

Мэва поняла, что это на самом деле было. Давным-давно она и сама ехала в похожем караване — когда оставляла родной дом, чтобы выйти замуж. Об остальном несложно было догадаться. Сопровождающий невесту картеж, должно быть, сбился с пути и пропал без следа на болотах Ийсгита. Гаскон неуверенно, что бывало с ним крайне редко, заговорил:

— Кхм… Это случаем не то, про что рассказывал ведьмак?

— Гернихора слишком древнее зло… была слишком древним злом, — исправилась Лиса. — Может она ловила в свои сети или… принимала разный облик… Но она была еще во времена эльфов… Этот огонек привел нас сюда с чувством благодарности… Может быть принцесса обрела покой и хочет нас так отблагодарить?

Огонек облетел вокруг лирийцев, помигал — и исчез. Солдаты продолжили прерванный поход. К сожалению, когда они вернулись на главную тропу, не досчитались нескольких пехотинцев… Этих бедняг погубила алчность. Они набрали столько ценностей, что начали проваливаться в болото… И остались в нем уже навсегда.

Уходя от нильфгаардцев, Мэва направила войска в самую дикую часть Ангрена. Здесь лирийцам не угрожал враг, но хватало других трудностей. Однажды они добрались до берега большого заболоченного озера. Вброд его было не перейти, и Мэва поручила инженеру Хавьеру построить временный мост. К вечеру он предоставил план. Королева попросила своих советников проверить имеющиеся материалы и снарядить солдат топорами для вырубки необходимой для моста древесины. Мэва не заметила, что Хавьер снял с плеча веревку. А когда почувствовала, как та врезалась ей в горло, то поняла, что уже слишком поздно.

— Долго я ждал подходящей минуты… Когда будем одни, — хрипел Хавьер у уха королевы, сжимая тонкую шею веревкой. — Ты умрешь, королева, а с тобой — сопротивление Лирии, Ривии и всего Севера…

Хавьер упал замертво, не закончив нильфгаардского приветствия и своего черного дела. В последнюю минуту к Мэве пришли на помощь Гаскон и Рейнард, доказав тем самым, вне всяких сомнений, свою верность. Граф упал на колени, подхватывая королеву, пытаясь привести ту в чувства:

— Ваше Величество! Госпожа! Мэва…

Мэва не отвечала… Но Рейнард слышал ее дыхание. Она была жива. Рядом присела Лиса, аккуратно проведя по наливающимся синякам от веревки на шее, пальцы ее заискрились, синяки начали пропадать, как и сила разбойницы. Гаскон прервал это, уводя Лису подальше от Мэвы. Королева пришла в себя лишь через несколько часов. Все это время за ней присматривала рыжая разбойница, которой кобелиный князь запретил пользоваться магией. Едва она открыла глаза, Лиса помогла ей подняться на ноги и позвала остальных.

— Госпожа… Осторожней… — переживал Рейнард, сам поддерживая королеву за руку и взглядом указывая рыжей, чтобы та отошла.

— Осторожничать мне нужно было раньше, — она облокотилась на руку графа, потом осмотревшись по сторонам, тяжело вздохнула. — Черт, если бы не вы…

— Тут не о чем и говорить, — заверил Гаскон, переплетая пальцы с разбойницей. — Хотя, если бы Лисенок не почувствовала что-то, то и мы бы не успели…

— Да чего там, — отмахнулась девушка. — Просто резкий негатив, да и хоть он и пытался шептать свою поганую нильфгаардскую речь… — она сжала кулачки, — В общем услышала я его…

— Нас ждет долгий разговор, — нахмурилась королева. — Во-первых, я должна вас поблагодарить.

— Считай первый пункт выполнили, — улыбнулась Лиса, пытаясь разрядить обстановку.

— Во-вторых… — продолжала королева, как ни в чем не бывало. — Думаю, без лишних слов понятно, что вы сильно подорвали мое доверие к вам. Сегодня вы доказали, вне всякого сомнения, что я действительно могу рассчитывать на вас. Благодарю.

— А в чем…

— Это честь — служить под вашим знамением, госпожа, — перебил рыжую Рейнард.

— Я бы, может, описал это менее высокопарными словами, но… Рейнард прав, — поддержал графа Гаскон.

— Хорошо… Довольно взаимных восхвалений. Перейдем к делу… Полагаю, пока я лежала здесь без чувств, вы не теряли времени даром. Вам удалось установить, почему Хавьер перешел на сторону Империи? — спросила Мэва.

— А я их выгнала, — сказала Лиса, указывая на Гаскона и Рейнарда, — Так что они должны были чем-то заняться.

— Можно сказать, что да, — согласился кобелиный князь с девушкой, закатывая глаза на ее реплику.

— Госпожа… Человека, который напал на вас, на самом деле звали Гвальтер аэп Ллвыног. И он был нильфгаардским шпионом.

Пока Рейнард и Гаскон рассказывали, как они нашли зашифрованные депеши, и объяснили, почему инженер напал именно сейчас, Лиса скучала. Не то что бы ей было неинтересно, просто ей не было, что добавить, а на какие-либо ее реплики никто не реагировал.

— Но ведь… Мы нашли его в Росберге, среди руин… На пожарище! — не верила Мэва.

— Да, где он врал про моих воинов и клеветал нелюдей, — нахмурилась разбойница.

— Мы подозреваем, что Гвальтер проник в ряды аэдирнской армии уже много лет назад, — высказал предположение Рейнард.

— Он действительно участвовал в обороне Росберга… До поры до времени. Он выбрал подходящий момент и взорвал часть стены. Его план удался… Но сам он был серьезно обожжен. Если бы не наши медики, он наверняка бы не выжил…

— Слышала в Нильфгаарде какая-то своя религия, где верят, что смерть открывает врата в лучшую жизнь, а значит, от этой жизни можно легко избавиться, — подтвердила слова Гаскона Лиса. — Может быть поэтому их так сложно остановить?

— Да, воины, которые не бояться смерти — это лучшее и самое страшное оружие, — согласился граф.

— Ублюдок… Он был тяжело ранен, испытывал ужасную боль… И ни на минуту не вышел из роли! — выругалась Мэва. — Ладно… Хватит болтать. Пора отправляться в путь, — она расправила плечи, откидывая одеяло и отказываясь от любой помощи.

— Госпожа, вам нужно еще отдохнуть. Вы едва стоите на ногах… — предлагал Рейнард.

— Поэтому я поеду верхом, — отвечала королева, ловя одобрительный взгляд Лисы.

— Мэва… Ты только что чуть на тот свет не отправилась. Не изображай героиню, — вздыхал Гаскон. — А то еще одна нашлась! Мне Лисенка хватает!

— Я не изображаю, Гаскон, совсем наоборот: я боюсь этих чертовых болот, понимаешь? Я хочу наконец уехать отсюда и никогда и ни за что сюда не возвращаться.

— Вот это правильный настрой, королева, — радостно кивала Лиса.

Отряд продолжил свой путь к берегу Яруги. Лицо и шею Мэвы облепили десятки мошек и комаров, но королева их не отгоняла. Она провела в Ангрене много времени, чтобы усвоить — на их место сразу слетятся новые.

— Госпожа, — услышала она за спиной голос Рейнарда. — Вернулись разведчики. За нами большой отряд нильфгаарцев. Пехота, конница… Они нагоняют нас.

— Чтоб тебя… — Мэва откинула со лба слипшиеся от пота волосы. — Что ты предлагаешь, Рейнард? Дать им отпор?

— Не стоит. Мы уже всего в нескольких стае от берега, а там нас ожидает баркас, — предлагал граф.

Хотя силы Мэвы подходили к концу, она ускорила шаг. Королева не могла дождаться, когда взойдет на борт баркаса и оставит жуткие болота Ангрена позади. Лиса разделяла настрой Мэвы: она ехала рядом с Гасконом и уже была не такой подавленной, как во все время путешествия по ее родине. Кобелиный князь не мог нарадоваться перемене в настроении девушки, а потому не отпускал ее ладошки из своей руки, смотрел в искрящиеся надеждой голубые глаза и ловил каждую улыбку розоватых губ. Рейнард тоже ехал подле своей королевы и украдкой поглядывал на Мэву, одаривая ту восхищенным и благодарным за прощение взглядом. Когда отряд подошел к берегу, ожидая отплытия… Увы… Вместо обещанного баркаса они увидели лишь перерезанные канаты.

— Нет… Не верю! — Мэва треснула кулаком по стволу трухлявого дерева. — Не может быть!

— Госпожа, я… Помилуйте… Только на минутку отошел… — выдавил бледный, как смерть, лазутчик. — И тут из кустов выскочила банда грабителей… Седой воин, трубадур, женщина с луком…

— А еще? — прервал его Гаскон. — Вампир верхом на неоседланном осле? Черт тебя дери… Мэва, что теперь?

Королева обернулась в сторону болот. Меж деревьев сверкало знамя с Золотым Солнцем.

— Поговорим позже, — сказала она, вынимая меч. — Если останемся в живых.

Итак, Мэве пришлось сесть не на баркас, а на коня, чтобы возглавить атаку на врага. Королева сжала губы. Нильфгаардские воины прибывали и прибывали, они были измучены погоней за лирийцами, но это не мешало им идти ровным строем в блестящих черных доспехах и восхвалять своего императора. Лиса сжала рукоять кинжала, в голове поселилась неприятная, но такая манящая мысль сжечь их всех пламенем, нет, не белым пламенем, которому они так поклоняются, нет, настоящим огнем, чтобы он пожирал их кожу по кусочкам, а черные бы уже не воздавали похвальбы своему императору, а визжали от боли. Разбойница обратила внимание на свои руки, в страхе осознавая, что клинок запылал праведным огнем. Он приветливо переливался по лезвию, переходя на рукоять, и ластился к пальцам девушки. Лиса хмыкнула. Может, использовать магию и не так уж плохо…

Гаскон с беспокойством переглянулся с Уэвертом, заметив изменение в рыжей. Эльф, однако, особого внимание данной проблеме не уделил, пуская град огненных стрел во врага. И сам кобелиный князь вскоре заметил, что его стрелы тоже сами загораются, как и полуторный меч Ренйарда, как и секиры и топоры пиратов Скеллиге и краснолюдов Махакама, как и клинок Мэвы. В пылу битвы он тоже решил пока что попридержать выяснения до поры до времени, продолжая сражаться в теперь уже не просто армии королевы Лирии и Ривии, но и армии, несущей пламенное возмездие.

Когда битва подходила к концу, огонь начал потухать, переходя последними пламенными язычками на нильфгаардцев и нанося им смертельные ожоги. Мэва сошлась лицом к лицу с нильфгаардским офицером. Королева без труда увернулась от его меча и ударила сама. Королевский меч вошел по рукоять в грудь офицера, хлынула горячая кровь. Крылатый шлем упал с его головы, открывая покрытое потом лицо. Королева увидела, что перед ней рыжий парень с длинными ресницами. Он был возраста Виллема, может, чуть старше. Нильфгаардец сполз в болото и исчез под ряской. Мэва отбросила меч, будто обжегшись. Хотя пламя магии давно покинуло клинок.

— Госпожа! Что случилось? Вы ранены? — Рейнард был уже рядом.

— Нет, все в порядке. Дай приказ к выступлению. Раз нет баркаса, мы дойдем до Красной Биндюги по берегу. И позови Лису, — отдавала приказы Мэва.

— Ваше Величество… Сперва нам нужно перевязать раненных. Боюсь, это займет остаток дня…

— У нас нет столько времени, — вмешался Гаскон. — Это был лишь авангард отряда, который нас преследует, и даже у него был перевес — двое на одного! Если бы не этот огонь… Так что же будет, когда нас догонит костяк этой армии? Нам нужно смываться. Сейчас же.

— И бросить раненных? — возмущался Рейнард. — Чтобы они погибли в грязи, истекая кровью?

— Да, Рейнард, да, — кивал кобелиный князь. — Если ты не хочешь умереть вместе с ними.

— Нет, милый… — возразила Лиса, подходя к собравшимся и вытирая кровь, текущую рекой из носа. — Я не оставлю своих лисов, не оставлю и солдат…

— Тебя ранили? — проигнорировал Гаскон слова девушки, подбегая к той.

— Нет… Вроде… — приглушенно отвечала разбойница. — Думаю, вот это вот, — она указала на свой кинжал, намекая на огненное шоу, которое недавно произошло, — высосало из меня достаточно сил…

— Гаскон прав. Если нильфгаардцы нас догонят, у нас будет мало шансов выжить.

— Уф, ну хоть у тебя хватает рассудительности, чтобы… — облегченно выдохнул Гаскон на слова королевы.

— Но я скорее умру, чем позволю своим солдатам остаться на этих болотах. Подождем, пока медики сделают все необходимое. А потом… Будь что будет. И Гаскон, … думаю Лисе тоже не помешает медицинская помощь.

Парень ничего не ответил, хотя по его лицу было видно, что он не одобряет решения королевы. Он развернулся и попытался увести рыжую к фельдшерам. Но в палатке медиков не оказалось места для маленькой разбойницы, да и требовался ей только отдых и еда, чтобы восстановить силы. Мэва ждала, пока медики наложат последний шов и затянут последнюю повязку. Только после этого она отдала приказ к выступлению. Позади колонны на волокушах тащили тех, кто был не в состоянии передвигаться на ногах: измученных горячкой, потерявших сознание, умирающих. Обремененный раненными, отряд лирийцев двигался медленно. Вскоре их нагнали передовые разъезды нильфгаардцев. Черные стреляли из-за линии деревьев, изводили арьергард налетами. Черные знали, что им нет необходимости спешить, и потому терзали противника, желая ослабить его перед решающим столкновением. Но и войско Мэвы не оставалось в долгу: краснолюды и эльфы, отделившись от основного потока солдат поспешили в лес. В родной стихии они легче ранили и убивали нильфгаардцев, тем самым отбивая у них желание нападать на отряд королевы.

Наконец Мэва различила темную линию, которая протянулась через реку — мост в Красной Биндюге! Еще немного усилий, и лирийская армия будет недостижима для врага, далеко от болот и чудовищ. Минутой позже радость, однако, уступила место отчаянию: мост издали чернел, потому что на нем стояла толпа имперских пехотинцев. Видимо, нильфгаардцы предвидели, куда направится королева, и отрезали ей путь к бегству.

— Это конец… Мы погибнем! Нас перебьют всех до единого! — поднялась волна паники в рядах.

Мэва закрыла глаза, чувствуя под веками жжение от усталости. Она знала, что когда повернется к солдатам, на ее лице не должно быть заметно ни колебания, ни страха. Поэтому она стиснула поводья в пальцах — так сильно, что ремень больно врезался в кожу, — и подавила подступающие слезы. Рядом поравнялся конь Лисы. Девушка выглядела уже намного лучше, чем после недавней битвы: пропала мертвецкая бледность, а в глазах плясали искорки, которые указывали на то, что у разбойницы есть план:

— Королева… Помнишь, я просила разрешение на использование идей Барнабы в производстве в Отоке? — королева неуверенно кивнула, не понимая к чему это. — Так вот, кроме всякой безделицы для простого народа, Барнаба предложил производить и оружие для армии… Специальное оружие. Прототип одного такого устройства он даже здесь построил… На сколько я поняла, эта штука работает на большое количество народа в узком пространстве…

Королева кивнула, любая помощь сейчас пригодится, а изобретения гнома уже не раз приносили пользу как в сражениях, так и в обычной жизни. Когда она заговорила, ее голос был наполнен силой и разносился над шумными водами.

— Я знаю, что вы хотите услышать, — начала королева. — Что мы останемся целыми и невредимыми. Что нас хранят боги. Что вот-вот подоспеет подмога. Но это было бы ложью. Истина же горька: мы в ловушке. Мы не выиграем этой битвы и не избежим ее. Мы можем только выбирать, как умрем. С веревкой на шее, словно обыкновенные преступники, или же с оружием в руках. Я уже приняла решение. Теперь ваша очередь.

За ее спиной прогремел первый взрыв: чудное устройство Барнабы Беккенбауэра выпустило небольшую бочку, что покатилась ровно по мосту на черных пехотинцев, и прямо перед их носом эта бочка разлетелась на щепки в разные стороны, раня нильфов своим острым содержанием. Вскоре за первым взрывом послышался и второй, и третий. Оставшихся в живых на мосту оставалось мало, а те, кто выжили, были смертельно ранены отравленным клинком. Мэва помчалась в сторону моста, прямо навстречу оставшимся нильфгаардцам. Ее осыпал град стрел с башен биндюги. Наконец-то она могла позволить себе пролить слезы: слезы гнева, страха, усталости. Лишь за несколько шагов до линии врага она отважилась обернуться и увидела, что была не одна.

Мэва смирилась с тем, что ей не суждено умереть в собственной постели, в окружении заплаканных внуков. И все же она надеялась встретить достойный конец: в белых блестящих доспехах, держа в руке лирийское знамя. Солдаты, что бежали за ней с боевым кличем, восхваляя свою Белую Королеву, видимо поддерживали ее стремление. Мэва не заметила в наступающих ни лисов, ни кобелей. До Рейнарда идти было далеко, поэтому королева молилась всем богам, чтобы ее советники и друзья выжили. Приспособление Барнабы очень помогло в сражении за мост, однако, отбив всего лишь небольшой его отрезок, Мэва заслышала приближение нильфгаардского подкрепления позади. Королева в ужасе оглянулась, и наконец заметила Лису и Гаскона, они руководили обороной тылов армии. Тем самым, хоть войско Севера и было зажато в кольцо врагов, но могло сопротивляться. Вдруг со стороны моста послышались крики:

— Не стреля-а-ать! Не стреля-а-ть! Мы свои! — через перила моста перепрыгивала странная компания: мужчина, держащий по-видимому раненную девушку, еще одна девушка, помогающая ему, мужчина в сиреневом камзоле, седовласый воин и уже вскочивший на коня мужчина, который кричал на ее солдат, хотевших сбежать с поля боя:

— На мост! Пробивайтесь на мост! Укрепим оборону!

— А-ах! — вскрикнула Мэва от неожиданной боли: отвлекшись на новых союзников королева пропустила удар в челюсть.

— Ваше Величество! Нет!!! — спешил на подмогу Ренйард, с яростью рубя приближающихся врагов.

Мэве пришлось покинуть поле боя. Из глаз текли слезы боли, челюсть отказывала шевелиться, онемевший язык нащупывал отсутствие нескольких зубов, на щеке красовалась смачная кровоточащая вмятина.

Видя, что армию ближе оттесняют к мосту, Лиса и Гаскон приказали своим отступать и защищать мост. Добивая ближайших врагов, парочка поспешила за воинами. Рейнард отдавал приказы вместо королевы, на поле боя появились новые незнакомые лица, а Лиса все пыталась придумать, как выйти из этой заварушки сухими и желательно победителями. Вдруг поблизости раздался оглушительный взрыв. Нильфгаардцы что-то подожгли или взорвали, но девушка уже не успела это понять, сносимая ударной волной. Гаскон поднимал оглушенную разбойницу и буквально тащил на себе к мосту. В голове Лисы что-то щелкнуло.

— Милый… — позвала она кобелиного князя. — Мне нужен огонь! Помнишь, как загорелись клинки? — тот быстро кивнул. — Я тогда была очень зла и мне хотелось этого. Сейчас я тоже хочу это использовать, но сил мало, надо чтобы огонь брал откуда-то энергию…

— Я тебя понял, точнее не понял. Но нужен огонь… Хорошо, Лисенок, я сделаю, что смогу, — заверил он ее.

Девушка встала в первую линию обороны, рядом были незнакомые новые лица, но ей было без разницы, кто был рядом. Она сосредоточилась на пылающем дереве, там где прогремел взрыв. Брать энергию из огня было легче, чем сидеть перед камнем у друидов по три часа. Вскоре она начала ощущать это покалывание, сначала на кончиках пальцев, потом плавно по венам это чувство перетекало по всему телу. Она открыла глаза, взглянула в сторону бегущих на ней нильфгаардцев. Ярость и ненависть полыхали в ее сердце. Огонь на поле боя почти потух. Но кинжалы Лисы пылали жаром и желанием испить крови, будто кровь была лучшим топливом для этого огня. Воины, стоявшие рядом, удивленно на нее смотрели. Лиса пожелала поделиться с ними жаром, как делилась тогда с Мэвой, Рейнардом, Гасконом, как делилась со всеми солдатами. В неверии незнакомцы оглядели свои мечи.

Лиса рванула в бой. Пылающие клинки плавно рассекали артерии и точно входили в плоть врагов. Огонь счастливо игрался, как ребенок, получивший долгожданную игрушку. Огоньки перескакивали с одного поверженного врага на другого, выжигая себе путь в сухой траве или сплавляясь по ручьям горячей крови. Гаскон, как обещал, старался поддерживать огненную стихию, как мог. Кобели кидали бомбы с горючей смесью в полоску леса, откуда выходили нильфгаардцы, чтобы преградить им путь, однако огонь быстро гас, но возвращался в двойне яростными рубящими взмахами мечей, топоров солдат. Град огненных стрел освещал битву. А седовласый воин украдкой добавлял свой огонь, используя ему одному известную магию, так чтобы его никто не заметил, но чтобы подпитать силы юной чародейки в лисьей шкуре.

Победа на берегах Яруги дорого обошлась Мэве. Она потеряла множество солдат и сама была ранена. Но если бы не помощь одного беловолосого воина, потери были бы куда больше. И как только пыль после боя улеглась, Мэва решили отыскать таинственного спасителя. Она нашла его у фельдшера. Он отходил от удара буэдыганом, однако Мэва тотчас же начала его расспрашивать. Она прижимала ко рту батистовый платочек с кружевными ромбиками по краям. Платочек был в крови. Рядом был Рейнард, готовый помочь своей госпоже:

— Это он, милостивая государыня. Позвольте я помогу вам слезть.

— Прекрати, — остановила его Мэва, превозмогая боль в щеке.

— Встаньте, милостивый государь, — шепнул седовласому один из стоявших рядом рыцарей. — И отдайте честь. Перед вамикоролева.

— Ты ваффифил мофт? — спросила королева.

— Простите?

Мэва отняла платочек ото рта, сплюнула кровью. Несколько красных капелек попало на орнаментированный нагрудник.

— Ее величество Мэва, королева Лирии и Ривии, — сказал стоявший рядом с королевой граф, — спрашивает, вы ли геройски командовали обороной моста на Яруге?

— Так уж как-то получилось, — отвечал воин, склонив голову в поклоне.

— Полуфилофь! — Королева попробовала засмеяться, но ничего у нее не вышло. Она поморщилась, невнятно выругалась, снова сплюнула. Прежде чем успела заслонить платочком рот, он увидел отвратительную рану, заметил отсутствие нескольких зубов. Она поймала его взгляд. — Ну да, — проговорила она из-за платочка, глядя ему в глаза. — Какой-то фукин фын фаданул мне пъямо в мовду. Мелоть.

— Королева Мэва, — высокопарно сообщил Рейнард, — билась в первых рядах, как доблестный муж, как рыцарь, противостоя превосходящим силам Нильфгаарда! Эта рана болит, но не уродует! А вы спасли и ее, и наш корпус. Когда какие-то изменники захватили и увели паром, этот мост остался для нас единственным спасением. А вы его геройски защитили.

— Рейнард, это ты мне и Лисенку что ли? — спросил проходящий мимо Гаскон, за ним шла разбойница, бледная и уставшая, но чего-то добивалась от парня.

— Милый, хорош залупаться! — ворчала девушка. — Мы идем к медикам, так как стрелу я вытащила, но вылечить тебя не смогу… Но могу ее обратно вставить, чтоб неповадно было! — Лиса держала в руках наконечник от нильфгаардской стрелы, только сейчас Мэва заметила, что кобелиный князь держится за окровавленное плечо.

Парочка прошла мимо представления, которое устроили королева, граф и седой мужчина. Рыжая разбойница внимательно осмотрела последнего, качнув головой и поспешила наконец увести Гаскона к медикам. Королева вздохнула, с ними она поговорит потом, желательно после того, как Исбель вылечит ей зубы.

— Как ваф вовут, гевой?

— Меня? — удивился воин.

— Ну конечно, вас. — Рейнард грозно глянул на него. — Что с вами? Вы ранены? Контужены? Вас ранили в голову?

— Нет.

— Тогда отвечайте, когда королева спрашивает! Вы же видите, у нее поранен рот и ей трудно говорить!

— Певефтань, Рейнард, — остановила его королева

— Ваше имя? — как мог пытался вежливо спросить граф.

— Геральт, — ответил воин.

— Геральт откуда? — спросил Рейнард.

— Ниоткуда.

— Не поффяффенный? Не выцавь? — Мэва украсила песок под ногами красными брызгами слюны, смешанной с кровью.

— Не понял. А, нет-нет. Не посвященный… Ваше королевское величество, — еще раз поклонился Геральт.

— На колени, — Мэва вынула меч. Он выполнил приказ. Королева повернулась к графу, — Пвоивнефи фовмулу. У меня нет фубов.

— За беспримерное мужество в бою за справедливое дело, — торжественно провозгласил Рейнард, — за доказательство доблести и чести, за верность короне я, Мэва, волею богов королева Лирии и Ривии, правом моим и привилегией посвящаю тебя в рыцари. Служи верно. Стерпи этот удар, и ни одного более.

Геральт почувствовал на плече легкий удар клинка. Взглянул в светло-зеленые глаза королевы. Мэва сплюнула густой красной слюной, приложила платочек к лицу, подмигнула ему поверх кружев. Граф подошел к монархине, что-то шепнул. Воин расслышал слова: «поименование», «ривские ромбы», «штандарт» и «честь».

— Спваведливо, — кивнула Мэва. Она говорила все четче, перебарывая боль, просовывала язык в щербину, оставшуюся на месте выбитых зубов. — Ты дервал мофт вместе с воинами иф Ривии, мувественный Геральт ниоткуда. Так уф как-то полуфилось, ха-ха! Ну а мне полуфилось поваловать тебе за это поименование: Гевальт Вивский. Ха-ха!

— Поклонитесь, милостивый государь рыцарь, — прошипел граф.

Свежеиспеченный рыцарь Геральт Ривский поклонился так глубоко, чтобы королева Мэва, его сюзерен, не смогла увидеть горькой усмешки, которой не сумел сдержать Геральт из Ривии, ведьмак.

====== Часть 26 ======

Геральту определили свою рыцарскую палатку, черноволосого мужчину, сражавшегося с ним на мосту, определили в один из полков, бледного цирюльника отправили к медикам — он присматривал за раненной женщиной, а бард шатался по всей армии, расспрашивая каждого о том, через что прошли лирийцы, чтобы оказаться на болотах Ангрена. Часто вся компания собиралась в столовой за отдельным столом и что-то обсуждала. Они с недоверием поглядывали на собравшихся советников и приближенных лиц королевы. И правда, такое редко увидишь: правильный граф Одо, разбойник и вор Кобелиный князь, не уступающая ему в хитрости и сноровке главарь банды лисов Лиса и ее верный помощник эльф Уэверт, магичка-целительница Исбель, когда-то воевавшая за Нильфгаард, рыцарь Эйк из Денесле, пират с островов Скеллиге Арньольф Отцеубийца, гном-изобретатель Барнаба Беккенбауэр и вечно вьющийся под ногами пес, которого они все называли Панталоном. Геральт и компания всегда удивлялась при виде этого сборища, хотя наверняка они и сами со стороны выглядят тоже странновато.

На одном из привалов бард решился обратиться к этим странным лицам со своими вопросами. Граф не желал делится стратегическими сведениями с сомнительным лицом, пират заверил певца, что ему без разницы, как и куда они идут — главное на смерть, рыцарь высокопарно начал рассуждать о Доброй книге, гном предлагал испытать свои изобретения, и только с чародейкой, что его самого удивило, он нашел общий язык. Правда, по прошествии получаса неспешной беседы он понял, что так ничего и не добился от доброй старушки, а только рассказал собственные переживания и, так сказать, излил душу. Собираясь уже наконец покинуть компанию ни с чем, он направился к своему столику, как столкнулся с рыжим комком.

— Ну, ептить! — выругалась девушка, разлив половину содержимого кружки на землю.

— Прошу прощения, миледи, — распылался бард, приметив симпатичную мордашку и не удержавшись от легкого флирта. — Просто, поймите, ваша красота сногсшибательна, и…

— И поэтому меня сшибают с ног барды? — выгнула она одну бровь.

— Да… То есть, это была чистая случайность… А подождите-ка, а как ты поняла, что я бард? — девушка коротко глянула на перекинутый через плече ремень от лютни, — Ну, да… А ты?..

— Лиса, — коротко кивнула она, потом осмотревшись по сторонам, наткнулась на конечный пункт барда — стол его друзей. — Ты там хотел поговорить? — получив кивок, девушка положила одну руку на плечо парня и широко улыбнулась. — Ну пошли поговорим за одно и с твоими дружками, Лютик.

Опешивший бард не сразу осознал, что его тащат за камзол к столу с его компанией. В груди пылала гордость, что хоть кто-то его узнал среди этой деревенщины, его — великого поэта и барда, но также неприятный червячок поселился в душе Лютика: он не знал, чего ждать от новой знакомой, да и Геральт не погладит его по головке за такой промах.

— Всем привет, всем добрый вечер, — весело улыбнулась рыжая, устраиваясь с краю, возле бледного цирюльника. — Я Лиса, думаю во время разговора, разберемся со всем остальным, так что, пока вам и этой информации хватит, — она весело махала хвостиком, ожидая представления других членов команды.

— Регис, — легко улыбнулся медик, кивая новой знакомой.

— Кагыр, — ответил темноволосый парень.

— Геральт, — кивнул новоиспеченный рыцарь.

— Ага, ваши дамы сейчас в палатке медиков, так что ладно, если получится потом с ними поговорю, — кивнула она. — А теперь к делам насущным… Есть вопросы ко мне?

— Куда направляется отряд? — хмуро спросил Геральт.

— Мы направляемся в Ривию, доносчики подсказывают, что сопротивление и партизаны подготовили почву для вступления основных войск… — отвечала без промедления Лиса. — Королева нацелена освободить свои королевства, так что я пойду с ней… А вы?

— С чего такая откровенность? — нахмурился Кагыр.

— Чуйка на людей у меня хорошая, нильфгаардец, — подколола рыжая парня.

— Я…

— Я знаю, точнее догадываюсь, — перебила она его. — А все знать мне и не нужно. В тебе чувствуется стать и выдержка Юга, а весь Юг занят Нильфгаардом, так что даже если и твой дом был захвачен императором, то ты почему-то продолжал ему служить, а не восстал против него… До определенного момента, я так понимаю, — коротко улыбнулась девушка. — Но я уже сказала — меня это мало касается… А что насчет вашей веселой компашки, то сразу видно, что у вас есть четкая цель, которая навряд ли совпадет с целью нашего с королевой похода. Я права? — Геральт коротко кивнул. — Так вот, могу поделиться сведениями насчет Ангрена, так как путь вы держите по ходу именно туда.

— У всего есть цена, — коротко сказал ведьмак. — Что ты хочешь взамен?

— Хорош, ведьмак, прям в точку! — улыбнулась она. — Цена проста. Одну информацию меняю на другую, — Кагыр недоверчиво сжал кулаки. — Кто этот парень? — указала она на Региса, тот даже опешил от такого.

— Хм, — усмехнулся Геральт, — А что чародейка не знает, кто перед ней?

— Я не совсем чародейка, точнее я совершенно не чародейка… Я стараюсь избегать использование Силы. Да и обучалась я в Каэд Дху у друидов, пока не сбежала…

— Что же это тогда такое? — указал Регис на хвост и ушки.

— Без понятия, само как-то появилось… И если ваш бард еще раз на меня так взглянет, когда я покручу ушами, то я ему точно врежу, — огрызнулась девушка, обращая внимание на пожирающий взгляд Лютика.

— А я… Я просто…

— Лютик, — заткнул его ведьмак.

— А что было на мосту? — вступил Кагыр, — Те пылающие мечи?

— Наверное, какой-то выброс магии в результате гнева и ярости, но я его вроде контролировала, правда сил этот выброс выжрал значительно. Я не сильна в магии и никогда к ней не стремилась, так что я совсем иногда не понимаю, что происходит и как что-то происходит: это просто есть, и я его принимаю, как неизбежное… — ушки Лисы прижались к голове.

— Почему ты не хочешь научиться это контролировать? — спросил Регис.

— Потому что быть не такой, как все — это вечное изгнание и осуждение общества. Потому что я устала быть одна. И потому что не хочу быть ничьим оружием в следующей войне… — рыжая грустно опустили голову. — Но вы так и не ответили на мой вопрос, — она подняла хитрые голубые глазки и пробежалась по собравшейся компании быстрым изучающим взглядом, — И как это связано с Каэд Дху?

— Ха! А говоришь — не ведьма! — победоносно сказал Лютик, складывая руки на груди.

— Это называется наблюдательность. И здесь нет ни капли магии… — улыбалась в ответ девушка. — Просто ты выдал сам себя, когда напрягся при упоминании друидов из священного круга в местном лесу, — развела она руки в стороны.

— Да, — кивнул Геральт. — Мы направляемся к друидам.

— Именно к друидам? — получив кивок, Лиса воздохнула, — они шли с нами со своего круга и примерно до Тузлы. Потом они попрощались и ушли на юг, в Каэд Мырквид, так что вам лучше сразу направляться туда.

— Почему они решили покинуть лес? — спросил Регис.

— Война… — девушка взглянула в сторону. — Они отказались помогать черным, так что круг был разрушен…

Повисло недолгое молчание, девушка с лисьими ушами замерла на месте, уставившись в одну точку, Кагыр опустил голову, по Геральту сложно было что-то сказать, Лютик с нетерпением ждал какого-нибудь рассказа от разбойницы, а Регис сочувствующе положил руку той на плечо. Это резко вывело ту из транса. Она во все глаза уставилась на цирюльника.

— Да ты гонишь, — прошептала она неверующе, ее глаза метались от глаз Региса к его рту, первым ее порывом было отодвинуться от нового знакомого, но она подавила это в себе, глянув на ведьмака. — Ахринеть!

Регис обреченно вздохнул, ожидая криков и воплей, может быть даже осинового кола или чеснока, но девушка выдала то, что он никак не ожидал:

— А зубы покажешь? — повернув голову к Лисе, цирюльник уже не видел в голубых омутах страха или шока, на их место пришли азарт и интерес.

Ведьмак хмыкнул, Лютик смеялся, а Кагыр настороженно оглядывался, не желая привлекать к компании лишнее внимание. Регис тяжело вздохнул и резко выдохнул, так как ему прилетело по спине от дружественного хлопка девушки:

— Шучу, не парься ты так… Тебе вон ведьмак доверяет, так что я могу-то сделать? — она хихикнула. — А вообще я думала наш отряд самый колоритный, но вы меня удивили даже больше!

— Ты права, — прервал затянувшиеся молчание Геральт. — Наши пути с королевой расходятся…

— Ага, только ей не говори, — перебила его рыжая. — Она тебя героем, рыцарем, считает, так что если ты намекнешь ей, что не собираешься выполнять все ее приказы, то она разгневается…

— Ты предлагаешь, чтобы мы дезертировали? — спросил Кагыр.

— Это единственный возможный вариант, если конечно ваша цель такая срочная и важная, что вы не можете потратить пару месяцев на освобождение Севера, — хмыкнула она. — А еще, если честно — я хочу от вас избавиться.

— Почему же? — надулся Лютик.

— Потому что я подозреваю, что наплыв нильфгаардцев был как раз-таки из-за вас. И еще какое-то глупое чувство, которое я уже встречала раньше, — она пронзительно посмотрела на Кагыра, потом на Геральта. — Под Цинтрой… Там была такая же суматоха, те же поиски… Я слышала много слухов, легенд… Но я уже попадала под руку тем, кто излучал такую энергию…

— Что ты знаешь? — спросил Геральт, наклоняясь ближе к собеседнице.

— Знаю, что под Цинтрой кого-то искали… Кого-то, кто имеет магические способности… Я тогда попала в плен к черным. Обычные солдаты считали, что они вербуют новых чародеев для армии, но командир знал больше… — она сглотнула, опуская взгляд. — Мне удалось сбежать… Мне и нескольким другим. Там я почувствовала ту же энергию, что я сейчас чувствую от тебя, ведьмак…

— И что ты намерена делать? — насторожился он.

— Спровадить вас подальше от моих друзей и братьев по оружию, от моей банды и от тех, кто стал мне семьей… Уходите быстрее, может даже в эту ночь. Вы получите гнев нашей королевы, может ваше достоинство и ценность упадет в ее глазах, но вы будете на шаг ближе к тому, что вы ищите… Я не знаю, с какой целью вы это делаете, но надеюсь не с той, что была у нильфгаардцев.

— Нет, — заверил ее Кагыр.

— Хорошо, — после долгого вглядывания в чужие глаза девушка кивнула и повернулась к барду, — Если тебе интересно, что происходило после падения Лирии и Ривии, то спроси у Гаскона, — она по-доброму улыбнулась. — Он любит попусту разговаривать, а расхваливать себя так вообще. Тем более ему сейчас скучно у медиков, и он с удовольствием поделиться историями про эльфов Синявой Пущи, защиту Альдерсберга, сражением с драконом в Махакаме, и битву с местной нечестью, которая звалась Гернихорой.

Лютик с готовностью кивнул и уже поднялся с места, как Лиса схватила его за рукав, останавливая:

— Там еще мой помощник — эльф Уэверт, он тоже любит рассказывать истории, поможет.

— Спасибо, премного благодарен, — проворковал поэт, скрываясь в толпе.

Разбойница кивнула оставшимся из компании и поспешила покинуть это общество, направляясь в шатер королевы. Внутри Мэва уже примеряла свои старые золотые доспехи.

— Ну как тебе подарочек, королева? — ухмыльнулась Лиса.

— Откуда? Как? — недоумевала Мэва.

— Ну, своих секретов я не выдаю, но скажу, что парочка моих домушников влезли в твой замок… Не переживай, взяли только броню, — подняла руки рыжая, проходя к сундуку и устраиваясь на нем. — Так вот мои забрали доспехи и отправили мне с последними донесениями…

— И что там? — взволнованно спросила королева.

— Да ничего нового. Нильфгаард начинает и правда бояться тебя, а потому плотным кольцом сжимают Ривию и Лирию. Виллем мечется и теперь уже понимает, что накосячил. Он кстати вместе с черными издали парочку полезных законов, но больше конечно же среди этих законов бредовых идей твоего сынка, без обид, и маниакальное стремление Нильфгаарда высосать все соки из Севера.

— Что они делают? — спросила королева, сжимая перчатки от злости.

— Увеличили подати, все больше забирают в рабство и на принудительные работы, плохо платят и издеваются над людьми: глумятся, бьют, унижают как могут, — тяжело вздохнула девушка, ушки ее были грустно опущены, а хвост безвольно болтался. — Нам пора выдвигаться домой, королева…

— Я знаю, Лиса… — Мэва отстраненно кивнула, разглядывая карту на столе. — Спасибо. За броню. И за все остальное…

— Обращайся, королева… Да и золото тебе больше идет — как-то по-королевски сразу…

— Ха! — хохотнула королева, — Эти доспехи мне преподнес мой покойный муж — Регинальд… Сперва я не отвечала взаимностью на чувства супруга, — рассказывала она, вспоминая былое и улыбаясь этим воспоминаниям. — Отчаявшийся Регинальд попросил совета у фрейлин, и дамы вынесли вердикт: чтобы завоевать мое сердце, король должен вручить мне подарок, говорящий о силе его любви. Увы, я была привередлива. Привезённый из Офира гобелен отослала назад без единого слова, ожерелье с сапфирами выбросила в окно, а ковирскую лютню разбила об пол. Наконец, Регинальд преподнёс мне вот эти вот золочёные доспехи… и тогда я обратила на него милостивый взор.

— М-да… У меня с Гасконом как-то полегче было, — тихо молвила разбойница, встретив взгляд королевы, она не смогла сдержаться и рассмеялась, вскоре послышался и смех Мэвы.

Мэва вернулась домой окольным путем: через дымящиеся пожарища Аэдирна, снежные хребты Махакама, полные чудовищ, болота Ангрена. Она вела могучую армию, о которой слагали легенды. Важность момента не испортило даже неожиданное исчезновение Геральта из Ривии — чтобы разыскать героя Битвы за мост, выписали гончий лист. Мэва по-прежнему была полна решимости отбить свои земли — с помощью ведьмака или без нее. Отважная вылазка лирийцев в тыл врага, подкрепленная победой в Битве за мост, вдохновила Север на борьбу. Захваченные земли наводнили партизаны, а Каэдвен и Редания, уже присягнувшие на верность императору, внезапно прекратили переговоры. Военная машина Нильфгаарда резко затормозила. Столкнувшись с объединенными силами Севера, захватчики вывели большую часть сил из Лирии и Ривии. И теперь у Мэвы появился шанс вызволить утраченные земли из рук генерала аэп Даги… И Виллема. Хотя, может… Сыну и матери не придется воевать друг с другом?

На подходе к Ривии к отряду с белым флагом прискакала лошадь с посланником, его сразу же отвели к королеве:

— Госпожа… Меня послал король Виллем.

— Принц Виллем, — грозно исправила его Мэва.

— Кхм-кхм… — замялся мужчина. — Его Величество предлагает встречу без оружия и без охраны. И… и без дерзких девок…

— Величество? — хмыкнул стоявший рядом солдат, — Сопляк едва матери до плеча достает!

— Ага, — поддакнула Лиса. — А еще девок боится, ну и пожалуйста! Ну и не надо!

— Тихо, — строго сказала королева. — Дайте ему закончить.

— Его Величество… — продолжил посланник. — Виллем Первый… Хотел бы обсудить возможность заключения мира.

— Значит, он хочет сдаться? — уточнила Мэва.

— Это ваши слова, госпожа, — пожал плечами солдат.

— У меня на языке вертятся и другие… — хмурилась королева. — Но я приберегу их на потом.

— Кхм-кхм… Виллем Первый назначает встречу во дворце…

— Виллем Первый не будет мне ничего назначать, — прервала посланника Мэва. — Если он хочет говорить, пусть явится в руины Чертовой Башни.

— Хреновое название, — шепнула тихо Лиса Гаскону, тот пытался подавить смешок.

— Понял… — кивнул солдат. — Я передам ваши условия.

Посланник Виллема уехал под свист и насмешки толпы. Его конь, напуганный шумом, брыкался и становился на дыбы. Посол попытался хлыстом утихомирить коня, но нанес больше ударов, чем было нужно для этого.

— Глупец, — провожал глазами удаляющийся силуэт Гаскон. — Кляча выбросит его с седла при первой же возможности.

— Ну, до земли недалеко, — развела руки в стороны разбойница.

— Невелика потеря, — согласилась Мэва. — Скажи лучше, что ты думаешь об этой встрече.

— Похоже на уловку… — задумался кобелиный князь. — Но ты все равно поедешь. Лисенка только не отдам, сказано без дерзких девок, ну вот одну я тут приватизировал….

— А я тебя сейчас оприходую чем-нибудь тяжелым, милый, — насупилась Лиса.

— Откуда такая уверенность? — спросила королева у парня, игнорируя их с девушкой перепалку.

— Да брось, Мэва. Это же твой сын, в конце концов… Ты заботишься о нем.

— Эх… Ты прав, — с грустью ответила королева.

— Может, еще не слишком поздно, чтобы вы забыли былое и помирились? — намекнул парень.

— Да, королева. У тебя есть сын. Живой и невредимый. Да он сглупил… Но кто не совершает ошибок? — положила Лиса руку на плечо Мэвы.

— Есть только один способ узнать… Отправляемся в путь, — вздохнула королева, благодарно кивая разбойнице.

Мэва двигалась в золоченых доспехах под гордо реющими знаменами. Она командовала уже не отрядом партизан, но армией, готовой встретиться с врагом лицом к лицу и прогнать их со своей земли. Рядом ехали верные советники, а впереди ждали нильфгаардцы.

Лишь только лирийцы вошли в Ревучий бор, Мэва поняла: что-то здесь не так. В воздухе висел тошнотворный запах гнили, повсюду роились мухи, а карканье ворон слилось в оглушающий шум. Вскоре разведчики выяснили, что привлекло птиц…

— Ваше Величество… — доложил сержант Недамир. — Тут недалеко, за поворотом, есть просека. Там полно тел, как наших, так и нильфгаардцев. Жутко изуродованные… Распоротые животы, оторванные головы, а некоторые… они…

— Что с ними? — нахмурилась королева.

— Их оплели ветви… и… задушили.

— Никогда не видела леших, но по описанию и по ощущениям — очень на него похоже, — прокомментировала Лиса. — Жуткая бестия, и не уловимая, так как является фактически злым духом леса. Обычно, конечно, он жрет лесных зверей, но если люди портят его территорию, то он может перейти на человечину.

Королева велела остановиться и не двигаться дальше, пока она не выяснит, что случилось. Солдатам повезло найти в лесу артель смолокуров. Те прятались в землянке и были покрыты грязью и запекшейся кровью.

— Ваше Величество… — выдавил, заикаясь, старший из них. — Нильфгаардцы начали лес корчевать, на работы согнали… Говорили, город здесь будет. Пошли вглубь, к самому сердцу леса, где старые дубы растут… И ли-лихо какое-то разбудили. Весь лагерь, Че-черные солдаты, лесорубы… В одну ночь сгинули… Даже оружие не успели достать. Мы чудом ушли. Схоронились в норах… И только слышали, как что-то дышит, сопит… С деревьями говорит.

Рейнард передал смолокуров в руки медиков, а затем обратился к Мэве:

— Ваше Величество, мы не можем этого так оставить. Да, чудовище разбудили нильфгаардцы, но… Ривийцев оно убивает с той же готовностью, что и Черных…

— Рейнард верно говорит, госпожа, — вмешался Эйк. — Наша обязанность — бестию изничтожить, невзирая на то, какую цену доведется выплатить кровью!

— Ну я тогда постараюсь сделать так, чтобы эта цена была меньше, — скептически глянула на рыцаря разбойница.

— Есть какие предложения, Лисенок? — спросила парень, с улыбкой закидывая руку на плечо девушки.

— Леший связан с местом своего обитания, — объясняла рыжая, выбравшись из-под руки Гаскона. — Пользуясь врожденной магией, он контролирует живущих на его территории зверей и растения. При атаке он может призвать волков или воронов. Но самое не удобное для нас — это туман и перемещения. Во время сражения он неуловим и может возникать на разных точках поля боя. Он пускает корни, так что они отбрасывают стоящих на их пути и ломают им шеи и конечности. Леший достаточно сильный противник, но даже его можно победить…

— Как? — коротко спросила Мэва.

— Огонь. По сути леший — это дерево, так что его можно поджечь. Ну и конечно ослабить его войско зверей, убивая волков и ворон. Нужно будет сгруппироваться так, чтобы в каком бы месте не появилась бестия, ее могли поджечь и попытаться отрубить корни.

Мэва остановилась на краю поляны и прислушалась. В бору раздавалось карканье вездесущих ворон, но слышался также и вой волков… и странный хруст, будто деревья трещали на ветру, несмотря на то, что день был ясный.

— И вот надо же было этому Геральту дезертировать… — тихо прошептала она.

Королева расстегнула плащ, чтобы не цепляться им за ветки, и направилась в самое сердце леса. Солдаты шли вслед за нею, прижимая взведенные арбалеты к вспотевшим щекам. В чащобе было холодно, в воздухе висела тонкая дымка. Ушки Лисы напряженно поднялись, она схватила за локоть королеву, что шла впереди. Мэва с непониманием взглянула на разбойницу, та указала на ветку. Королева отвела в сторону мощную ветку орешника — и замерла. Ее глазам предстала высокая фигура, почти человеческая… Вот только вместо головы у него был поросший мхом олений череп. Пустые глазницы вдруг вспыхнули огнем — и чудовище с ревом бросилось на королеву.

— Ко мне! — крикнула Мэва, заслоняясь мечом. — Ко мне, все кто может!!!

Лиса, стоявшая рядом, отпрыгнула в сторону и что-то прошептала, отчего в ее руках вспыхнул небольшой огонек, который сразу же потух, переходя на плечи лешего. Он неистово заревел. Королева успела воткнуть меч в место, где должно быть сердце, перед тем как чудище испарилось на месте, взмыв вверх стаей воронов. Через несколько секунд послышался треск веток, затряслась земля и в нескольких стае от Мэвы из-под земли выросли корни, сшибающие ближайших солдат. Еще чуть позже послышался вой волков. И тогда королева поняла, что цену придется-таки заплатить.

Гаскон организовал огонь, а потому пылающие факелы скоро замелькали среди деревьев. Рейнард всеми силами пытался одолеть вожака стаи, Эйк же пытался поймать лешего, бегая за ним с одного угла поля на другой. Лиса же передвигалась тихо и незаметно, но ее клинки чаше находили корни или же волков, чем самого лешего. Атакованное со всех сторон чудище едва стояло на ногах, ему было все труднее отражать удары. Наконец, оно повалилось на землю… И рассыпалось, как вязка хвороста. Тогда прозвучал еще один дикий рев чудовища, а потом наступила гнетущая тишина, туман начал рассеиваться, а волки разбежались. Солдаты долго молчали, не зная откуда ожидать атаки дальше. Гаскон огляделся по сторонам:

— Должно быть, уже сдох… хотя кто ж эту тварь знает.

— Сплюнь, милый, — буркнула уставшая Лиса.

Мэва с недоверием пошевелила носком сапога сухие сучья и куски коры. Ни крови, ни внутренностей. Чудовища будто и не было никогда, словно оно привиделось им во сне. Оставшейся олений череп раздробили на мелкие части и закопали подальше друг от друга, в надежде, что это остановит желание злого духа леса возвращаться в здешние места.

— Возвращаемся на большак, — сказала Мэва, — И еще, Рейнард… У меня к тебе просьба.

— Да, Ваше Величество? — с готовностью отозвался граф.

— Когда мы уже отвоюем страну и вернемся в столицу… Напомни мне издать эдикт о запрете на вырубку в этом лесу. Так, на всякий случай.

Жители окрестностей Ревучего бора вздохнули с облегчением, а лирийцы вернулись к борьбе с захватчиком. После схватки с лесным чудищем Черные не вызывали у них такого уж страха.

====== Часть 27 ======

Мэва прибыла к стенам Градобора, города, знаменитого гобеленами и коврами. Издалека было видно, что нильфгаардцы взяли тамошних ремесленников в оборот: на шпиле ратуши развевался огромный черный флаг с солнцем, вышитом золотой нитью. По округе разнесся свист, за которым последовала короткая трель и новый свист.

— Королева, — позвала Лиса, улыбаясь и оглядываясь по сторонам. — Кажись, нас ждут, — Потом она кивнула Уэверту, и тот повторил недавний звук.

Из ближайших кустов вышел низушек с меткой лисов. Он поклонился королеве, кивнул Гаскону и Рейнарду, счастливо улыбнулся Лисе и Уэверту, пожимая последнему руку. Мэва узнала в нем одного из тех, кто ушел с ее ривийцами из Махакама. Счастливые лисы обменялись какими-то своими подколками и странными приветствиями. Королева решила их не торопить: все-таки банда для них была семьей и стаей. Рейнард, тоже не желавший прерывать дружественную встречу, но и желая наконец узнать что-то новое, коротко прокашлялся, напоминая о своем присутствии. Низушек оправил свой камзол и постарался сделать серьезное лицо, что вызвало смешок у его собратьев по ремеслу.

— Ваше Высочество…

— Ваше Величество — гневно поправил Рейнард.

— Ваше Величество, — быстро исправился низушек, — извините за дерзость, но ваши… ваши поданные — никудышные воры, — на конце его фразы Лиса задорно рассмеялась, ее смех подхватили и другие бандиты. — Им не особо понравились наши дела, и, отработав нужное, они вернулись на свои огороды.

— Что ты от них ожидал, Мальвик? — спросила рыжая. — Они все-таки простые крестьяне.

— Это-то понятно, но главное, чтобы они не сдали нас черным… — хмурился Уэверт.

— Не переживай за это, — спокойно ответила девушка. — Черные и так о нас знают, — она довольно оскалилась и глянула на низушка.

— Ага, Фокс. Мы тут хотели прибрать под лапу банды пару ткацких мастерских, — кивнул он на Градобор, — но тамошний народ был как-то не особо доброжелателен к нелюдям. А местные эльфы и краснолюды поддерживали Нильфгаард, потому что те предоставили им равные права с людьми… Короче, мы так и не поняли, кто нас сдал, но на наш схрон устроили налет…

— Потери? — хмурилась Лиса, сжимая руки в кулачки.

— Минимальные. Мы в тот день были на деле, а потому большинство не пострадало, а те, которые остались в норе, были спасены тупостью нильфгаардцев: они напоролись на наши ловушки и оповещательные системы. И пока они возились — наши сбежали. Черные подожгли наш погреб, где мы прятались, забрали часть добычи и уничтожили наши материалы.

— Главное, что нет потерь в численности банды, — кивнула рыжая. — Что с Градобором? Оборона? Слабые места?

— Почти батальон арбалетчиков, есть чаны с кипящей смолой. Но зато механизм главных ворот довольно старый, а потому дерево давно иссохло, а железо заржавело, несколько точный выстрелов в петли — и двери открыты, — объяснял Мальвик.

— Вот что ни говори, а размах у них будь здоров, — восхищенно причмокнул Гаскон, высматривая в дали черные флаги и гобелены.

— И армия тоже… — вставил Рейнард. — Победа над ними нам дорого обойдется.

— Ничего не дорого, — насупился низушек. — Мы, как узнали, что королева вернулась, расставили по городам свои посты. Нас немного, но хоть какая-то помощь из тылов врага уже хорошо.

— Цена победы роли не играет, — сказала Мэва. — Рейнард, Гаскон! Готовьте людей к наступлению! А ты, Лиса, помоги своим внутри. Нам и правда не помешает помощь.

Солдатам не нужно было повторять дважды. Они не могли дождаться, когда займут город — и сорвут нильфгаардское знамя со шпиля ратуши. Битва при Градоборе оказалась трудной… Но все-таки не такой трудной, как ожидали лирийцы. В решающий момент нильфгаардцам нанесли удар в спину: горожане, созванные купеческой гильдией и воодушевленные видом сражающихся лисов, сумели обезоружить солдат, стерегущих ворота, и открыли вход в город. Еще прежде чем утихли бои, Мэва поскакала к ратуше и собственным мечом рассекла веревки, на которых поднимали знамена Нильфгаарда. Золотое солнце навсегда исчезло с неба над Градобором.

— Ур-р-ра!!! — со всех сторон кричали солдаты и простые жители.

Лирийцы одержали победу, хотя и не без помощи граждан. Вскоре Мэва встретилась с купцами, которые подняли их на борьбу.

— Вы спасли сегодня жизнь десяткам, а может даже и сотням моих солдат, — сказала королева. — Спасибо вам за это. И если я могу как-то вас отблагодарить… То не останусь в долгу.

— Думаю помилование сойдет за благодарность, — сложила руки на груди Лиса, смотря на гордых купцов.

— О чем ты? — спросил Рейнард.

— Я же правильно понимаю, что это именно вы сдали моих ребят нильфгаардцам? — хвостик лисички яростно рассекал воздух.

Купцы многозначительно переглянулись, проигнорировав вопрос разбойницы. Один из них, суконщик с пышными усами, низко поклонился, а затем сказал:

— Ваше Величество… Захватчики противоправно навели здесь свои порядки. Они вынудили нас допустить нелюдей к членству в гильдиях и городском совете. Чему удивляться, известно, что эти вероломные карлы с самого начала были на их стороне… В любом случае, — сглотнул он вязкую слюну под пылающим взглядом синих глаз разбойницы, — мы хотим, чтобы вы отменили нильфгаардские реформы. Нелюди должны знать свое место.

— Слушай сюда, — Лиса схватила за грудки мужчину, толкнув его в ближайшую стену и доставая кинжал.

— Лисенок, тише, тише, — перехватил девушку Гаскон.

— Слушай сюда, усатый хер! — вырывалась из рук парня рыжая. — Скажи спасибо, что при нильфгаардской облаве на банду лисов никто не пострадал, и что ты сейчас вместе со своими упырями-подельниками помог в сражении, иначе, гаденыш, ты бы мог со спокойной душой попрощаться со своим ремеслом!

— Лиса! Не подобает…

— Не подобает, Рейнард, считать себя пупом земли и обвинять других в тех делах, которые они не совершали. Что тебе, сука, сделали нелюди? — девушка всеми силами пыталась убрать руки кобелиного князя, сдерживающие ее. — Ну вот что? М-м-м? Да чтоб ты знал, именно краснолюды с махакамских гор помогли нам, когда больше всего нужна была помощь. Именно мои лисы сопротивлялись до последнего в Росберге и Альдерсберге, в то время, как сраные люди предавали друг друга и убивали. Хоть нильфгаардцы и твари, но даже они понимают, что эта расовая война делает только хуже обеим сторонам.

Лиса обмякла в руках Гаскона, и он крепко прижал ее к себе, загораживая собой. Наступила неловкое молчание. Все обратили взоры к королеве, ожидая ее решения.

— Я согласна. Нелюди должны знать свое место, — сказала королева, маленькое тельце в лисьей шкуре пробила крупная дрожь, Гаскон непонимающе смотрел на Мэву. — Поэтому слушайте внимательно: все мои подданные равны. Эльф, низушек или человек — не имеет значения.

— Ваше Величество, вы ведь сами сказали, что если бы не мы…

— Погибли бы мои люди, это верно. Но также погибли бы и краснолюды из Махакама. Погибли бы и нелюди из лисов. В свое время они помогли мне, когда никто не верил в мою победу. И как уже было сказано ранее… — королева взглянула на Лису, — хорошо, что при облаве никто не пострадал.

Купцы не стали возражать, хотя очень хотели, но боялись, как гнева королевы, так и острого клинка рыжей разбойницы. Мэва покинула город в тот же день. Королеву возмутила нетерпимость тамошних купцов. Этот случай вдруг показал ей, что даже ненавистные захватчики порой бывают правы.

Лирийцы ехали вдоль поросшей плющом кладбищенской стены, из-за которой доносились проникновенное пение жрицы и причитания скорбящих. Солдаты, помрачнев, опустили головы: они вспоминали товарищей, с которыми им пришлось проститься, и размышляли, по ком еще прозвонит колокол, прежде чем кончится война.

— Кхм. Послушай… — сказал Гаскон, прервав задумчивость Мэвы. — Я отлучусь на минутку.

— Зачем? Хочешь принести соболезнования? — удивилась королева.

— Можно и так сказать… — он пересекся взглядом с Лисой, девушка подъехала на коне к нему поближе, желая идти с ним, Гаскон тяжело вздохнул, но кивнул, поворачиваясь обратно к королеве, — Езжайте дальше, мы догоним вас.

Мэва кивнула и уже было пришпорила коня. Но едва Гаскон и Лиса вошли в кладбищенские ворота, она отправилась за ними. Разбойница быстро услышала тяжелую поступь королевы в золотых доспехах, а потому дернула парня за руку, обращая внимание на то, что за ними кто-то следит.

— Ох, Мэва… — прикрыл глаза кобелиный князь. — Если бы я что-то замышлял, уж я бы не сообщал всему свету, что мне нужно отлучится. Да и слишком правильного Лисенка с собой бы не взял.

— Что это значит? — спросила Мэва, Лиса прижала ушки к голове, ожидая бурю, и она оказалась права:

— Не валяй дурака, — сложил руки на груди Гаскон. — Ты пошла за мной, потому что не доверяешь мне. Думала, должно быть, что у меня тут в каком-нибудь склепе встреча с генералом аэп Даги или, еще хуже, со всем Капитулом чародеев. Ты, Лиса, тоже по этой же причине за мной пошла? — гнев парня обратился на девушку, та хотела было успокоить его, но он был не умолим и снова обратился к королеве, — Так вот, спешу успокоить: если бы мне действительно было что скрывать, ты бы даже не заметила, что я исчез.

— Мне просто было интересно, что ты задумал, — не поддавалась на провокации Мэва.

— Ну действительно, интересно, что человек делает на кладбище. Играет в блошки? Принимает солнечные ванны? — сарказм лился из уст кобелиного князя.

— Гаскон… Я уже привыкла, что ты подминаешь под себя все правила приличия. Но сейчас ты переборщил, — Мэва видела, как рыжая пыталась успокоить парня, сжимая его руку, но тот не поддавался, встав в оборонительную позицию.

— И что? Велишь меня выпороть?

— Если ты наконец не прикусишь язык, то да, — строго сказала королева.

— … — Гаскон глубоко вздохнул, опуская руки.

— Отлично. А теперь расскажи, зачем ты сюда пришел, — попросила королева.

— Если тебе кровь из носу надо знать… тогда иди за мной, — парень продолжил путь, не обращая внимание ни на Мэву, ни на потерянную Лису.

Гаскон отвел их к разрушенному мавзолею. Статуи лишились голов, могильные плиты были истерты, а мраморные саркофаги разбиты… Он с грустью осмотрел это место. Разбойница встала рядом, но уже не пыталась прикоснуться к нему: а просто безгласно поддерживала его.

— Чей это… Неужели?.. — королева с недоумением смотрела на кобелиного князя.

— Да. Мэва. — зло проговорил Гаскон. — Это гробница моей семьи, рода Броссардов.

— Броссардов? Тех самых Броссардов?

— Тех самых. Изменников, которые в 1258 году восстали против короля Регинальда… Твоего покойного мужа. Это была ошибка… За которую мы дорого заплатили. Регинальд был безжалостен, он уничтожил всю семью, — глаза Гаскона опустились на разрушенные надгробия. — Как видишь, не пощадил даже мертвых. Я уцелел лишь потому что был тогда вдали от дома. Мне было восемь лет, я оказался на улице… Об остальном ты можешь догадаться. Я стараюсь обо всем этом не думать. Но когда я увидел стены кладбища… Во мне пробудились старые демоны.

— На гербе вашего рода была легавая… — припомнила Мэва. — Да… Теперь я понимаю, почему тебя прозвали Кобелиным князем… Я хорошо помню суд над Броссардами. Я чувствовала, что Регинальд зашел далеко, что приговор был жестокой местью… Но… Я ничего не сказала. Мне так жаль, Гаскон…

— Все, что разрушено, можно восстановить… — тихо предложила Лиса.

— Только вот прошлого не изменишь, — возражал Гаскон.

— Лиса права. Кое-что я сделать могу: восстановить эту гробницу. Каждый имеет право покоиться с миром, — кивнула Мэва разбойнице.

— Мэва… Кончится война, и у тебя сразу же появится более важные расходы, — с грустью заметил кобелиный князь.

— Тогда я заплачу за это сейчас, — уверено произнесла королева. — Я в долгу перед тобой. В огромном долгу. Позволь мне отдать его.

— … — Гаскон еще несколько секунд неверующе взирал на Мэву. — Благодарю, — коротко кивнул он.

Гаскон остаток дня ехал в молчании, а когда отряд остановился на привал, быстрее скрылся в своей палатке. Вскоре туда зашла и Лиса. Парень лежал на кушетке и невидящим взглядом смотрел в потолок палатки. На нем были лишь штаны, голый торс блестел капельками воды. Девушка вздохнула, но не спешила уходить. В душе плескалась боль и обида, что парень обвинил и ее в недоверии к нему на кладбище. Но разум понимал, что ему больно, и он просто хотел скрыть эту боль от других. Разбойница сняла шубку, куртку, сапоги и сложила оружие. Это привлекло внимание кобелиного князя, и он повернул в ее сторону голову. Тихо глазами прочертил изгибы любимого тела, обжегся обидой в глазах и не смог оторвать более глаз. Лиса не обращала на него внимание, как он несколько минут назад не обращал внимание на нее.

Она прошла к ведру с водой и мокрому полотенцу, что свисало с бортика ведра. Потрогала воду — не теплая, но и не ледяная, терпимо. Потом она сняла штаны ирубашку, слетели и нагрудные повязки. Тяжелое полотенце, мокрое от прохладной воды, оказалось в руках, прошлось до локтей и выше к плечам, смывая пот и грязь. Обвило шею, смочило ключицы, что капельки потекли вниз по коже, огибая груди. Мурашки пробежались по девичьей коже, когда она поняла, что Гаскон неотрывно за ней наблюдает и что от холода соски непроизвольно затвердели. Мокрое полотенце спустилось дальше, проводя по груди, Лиса закусила губу и прикрыла глаза. Дальше вниз к животу, дойдя до бедер, движение прекратилось. Надо ополоснуть полотенце и передохнуть. Парень на кушетке сглотнул. Полотенце вновь продолжило путь — по спине, лопаткам, ребрам к мягким ягодицам и длинным ножкам. Чтобы не нагибаться, закинула ногу на ящик, что служил и стулом, и столом, и частью декора палатки. Полотенце прошлось по голеням и бедрам одной ноги, потом другой, а потом коснулась очага накопившегося возбуждения. Чисто на инстинктах девушка подалась вперед к ласкающей ее руке и обожглась ярким ощущением холода воды, соприкоснувшегося с эпицентром ее жара. Вздох или стон. Попытка отстраниться от этого чувства — движение будрами назад. Соприкосновение с пылающей кожей бедер Гаскона.

Звериный рык прямо в ухо. Тяжелая рука легла на талию, прижимая ближе, чтобы ощутить отсутствие брюк и значительную эрекцию, которой он потерся о ее манящие ягодицы. Впился поцелуем-укусом в плечо, второй рукой отобрал еще мокрое полотенце. Взвесил в руке и хитро улыбнулся. Намочил тряпку в холодной воде и еще раз провел по груди, задевая твердые ореолы сосков и вызывая новый стон. Развернул девушку к себя лицом и впился в искусанные губы. Подвел к недавно использованному как подставка для ног ящику, где валялась их одежда. Пальцами, что были обмотаны мокрым холодным полотенцем, надавил на грудь, вынуждая сесть не деревянную поверхность. Второй рукой раздвинул ще влажные ножки, открывая себе прекрасный вид на влажное лоно лисички, мокрое не от воды, а от ее собственных соков.

— Ты уже успела намокнуть? — прохрипел он ей на ухо, закусывая мочку, оттягивая сосок мокрой тряпкой. — Или для меня ты всегда готова, Лисенок?

— Гаскон… — томно прошептала она, когда вторая, теплая, рука кобелиного князя накрыла лобок и пальцем задела клитор.

— Сегодня надо быть тихой, Лисенок… — продолжал он свои пытки: играясь холодом с грудью, распылял жар в девушке горячими и пошлыми движениями пальцев, входя и выходя из ее лона. — Хотя я знаю, как ты любишь стонать мое имя. Да, Лисенок? — он надавил на клитор.

— Гаскон… — выдохнула девушка ему в губы, вовлекая в страстный поцелуй, в котором она могла заглушить стоны.

— Руки за спину, Лисенок, — прошипел он, когда ручки разбойницы совершили пару поступательных движений по его члену. — Сегодня только я буду тебя касаться… — сказал он, вытаскивая из лежащих рядом штанов свой ремень, потом завел руки рыжей за спину и крепко связал. — Тебе понравиться…

Гаскон вернулся к мокрой тряпке, которая успела нагреться на пылающем теле разбойницы, намочил ее заново и отжал прямо на быстро вздымающуюся грудь. Провел языком холодные дорожки капель стекающей воды. Создал крышесносный контраст горячего языка и холодной воды, отчего Лиса выгнулась ближе к нему. Укусил за сосок, потом за второй. Томный выдох, подавленный стон, движение бедер к его хлюпающим от влаги пальцам. Впился горячим поцелуем, слегка прохладными губами, и заменил пальцы на член. Вошел в узость и жар его девочки. Ловя стоны и возгласы губами. Оттянул связанные сзади руки, чтобы она откинулась назад, а он навалился сверху и трахал ее, выбивая воздух и стоны, царапая нежную кожу спины о дерево ящика, кусая розовые губы. Ножки обвили его поясницу, притягивая ближе, желая больше, сильнее, глубже. Желание дамы — закон. Особенно, когда это желание полностью совпадает с желанием кавалера. Руки переместились на округлые, мягкие, мраморные девичьи бедра, ближе притягивая к паху, меняя угол проникновения, ускоряя темп толчков. Губы перешли на шею, оставляя багровые засосы, ставя свои метки, слыша скулеж и мольбу Лисы не останавливаться. О, девочка… Он и не собирался. Только наращивать скорость, только бешено вдалбливаться в податливое тело, только захватывать и так захваченную им территорию, терзать, дразнить, иметь во всех позах и в любое время и месте. Только любить и оберегать. Только неистово трахать до черных кругов перед глазами, до быстрого яркого оргазма. Палец нажимает на горошинку клитора, и оргазм, так сладко подходивший, обрушивается на маленькое заново испачкавшееся тельце, испачкавшееся в поту и стекающей по животу белесой жидкости.

Заново мокрое полотенце проходиться по горячим телам, успокаивая сбившееся дыхание, распространяя по телу удовольствие и негу. Гаскон отвязывает Лису. Свободные ручки устраиваются на его плечах, а он подхватывает ее под бедра и несет к кровати. Кажется, они пропустили ужин. Зато насытились друг другом… Хотя кого они там насытились: друг друга им будет всегда мало. Кобелиный князь аккуратно укладывает уставшее тело разбойницы на кушетку, ложиться рядом. Обнимает, целует в макушку, укрывает одеялом, зарываясь носом в рыжие пряди.

— Лисенок… — завет он уже засыпающую девушку.

— Мм-м?

— Прости меня. Я взъелся сегодня на тебя, — грустно говорит парень.

— Я рядом, — успокаивает она его. — И буду всегда рядом. Обещаю.

— Фамилия Броссард тебе нравиться или другую возьмем?

— Милый, — улыбается Лиса, разворачиваясь к нему лицом, прижимаясь носиком в яремную ямку, коротко целует мужскую кожу. — Я спать хочу…

— Спи, Лисенок, — прижимает он ее к себе ближе и счастливо тоже закрывает глаза.

На следующее утро Гаскон уже был в своем обычном состоянии: шутил и рассыпал улыбки. Рыжая же девушка была рядом и с интересом слушала всякие истории кобелиного князя, правды в которых было немного.

Королева неслучайно выбрала для встречи именно Чертову башню. Эта башня стояла на острове, и добраться до нее враг мог только по мосту, что исключало возможность внезапного нападения. Отсутствие же густой растительности не позволяло тайно разместить войска… Самое большее — скромный отряд в несколько человек.

— Вы с Виллемом должны были встречаться без охраны, — сказал Гаскон. — Но знаешь ли… Лучше подуть на воду.

— Что ты предлагаешь? — нахмурилась королева.

— Я возьму четырех ребят, и мы спрячемся за стенами. Подай нам знак, и мы мигом переберемся к тебе.

— Ага, я буду в числе этих четырех, — вставила Лиса.

— С чего это вдруг? — сложил руки на груди парень.

— Как с чего? А как же принц? — девушка начала оправлять свою одежду, волосы, крутиться вокруг своей оси, осматривая себя. — Как я выгляжу?

— Как всегда — прекрасно, Лисенок, — довольно улыбался Гаскон. — Но если ты идешь туда ради этого недо… — он коротко глянул на Мэву, — недокороля, я тебя свяжу и спрячу у себя в палатке…

— Опять? — невинно спросила она, скрывая коварную улыбку, от недавних воспоминаний даже у кобелиного князя слегка покраснели уши, и на несколько секунд он выпал из реальности, окунаясь в пучину страстных событий.

— Лисенок! — отругал он ее.

— Милый, я все равно пойду с тобой, так что будет лучше, если ты меня хотя бы будешь видеть.

— И за что мне такое счастье?..

Мэву мучили угрызения совести. Предложение Гаскона было бесчестным… но разумным. Наконец королева кивнула головой в знак согласия на авантюру бандитов, хоть и не без напряжения. Разбойники скрылись в тени стен и деревьев башни. Мэва уже и не могла сказать, что там кто-то есть: никого не было видно и ничего не было слышно.

Виллем подъехал вскоре после нее в сопровождении тяжеловооруженных всадников. Принц расстался с ними у моста и дальше поехал один. Сильный ветер с реки чуть ли не срывал с плеч его горностаевый плащ. Гаскон мало обратил внимание на фигуру царевича — его больше интересовала конница, оставленная на другом берегу. Лиса тоже не старалась вслушиваться в разговор, больше отдаваясь своим ощущениям.

Первой заговорила Мэва, желая поторопить своего сына. Она чувствовала себя увереннее, зная, что за ней стоит армия, что ее дело подходит к концу, что она наконец дома и что она все-таки оказалась права. О чем поспешила напомнить Виллему. Из уст королевы так и лился сарказм, скрывающий боль и горечь. Сын попеременно то краснел, то бледнел: ему было стыдно и обидно от каждого слова матери. Однако сосунок был не так уж и прост. Он посмел ставить освободительнице, и почти уже победительнице, свои условия: не отменять ни одной реформы, что он провел до сего дня, гарантировать ему и его советникам безопасность, еще и потребовал остаться законным наследником и преемником трона.

Лиса давила в себе желание громко рассмеяться на всю округу, чтобы показать придворной сопле, что его требования смешны, нелепы и уж точно никогда не будут выполнены. Мэва разделяла настрой разбойницы, а потому отказалась принимать такие условия. На удивление рыжей, королева была грустна и спокойна. Ее сердце разрывалось от боли, в нем не было прежней обиды и злости — только горечь за собственные ошибки в воспитании. Однако, королева поспешила хоть как-то подбодрить своего сына, проявить так запоздавшее чувство материнской любви: она похвалила его за отвагу приехать сюда и посмотреть матери в глаза. Виллем низко поклонился и ушел. Мэву все еще обуревала злость… Но вместе с ней и печаль. Она долго смотрела вдаль, туда, где виднелась подымаемая пыль с тракта от быстрого галопа лошадей. Разбойники не спешили покидать свои укрытия, не желая нарушать тишину и одиночество королевы.

Сразу после этого войска Мэвы направились в сторону замка в Ривии. До решающего сражения оставалось совсем немного… Рейнард не покидал общества своей госпожи, следуя за ней в молчании и безмолвной поддержке. Королева была благодарна, но сил что-либо говорить не было. Общество графа успокаивало, а его уверенный и преданный вид вселял в Мэву веру в свои силы.

— Ваше Величество, — Рейнард отдал честь и щелкнул каблуками. — В лагерь явилась делегация крестьян из Скалы. Они хотят подать вам челобитную.

Мэва вздохнула… Челобитные, суды, аудиенции… По этим обязанностям правителя она никогда не скучала.

— Ладно, приведи их, — ответила королева. — Передай им, чтобы говорили связно и по делу.

Делегацию возглавлял статный бортник Велерад, сын Меслава. Под взором королевы он пал на колени и воздел руки в умоляющем жесте:

— Милосердная ты наша матушка-благодетельница! Сжалься над мужицкой недолей! В военную годину едва концы с концами сводим, вот и просим: отмени указ, не повышай податей! Ну не можем мы…

— Что? — перебила его Мэва. — Какие еще подати? О чем ты говоришь?

— Да ведь… Так в вашем указе писано. В том, что прибит к доске в деревне. — смущенный крестьянин вытянул из-за пазухи измятую грамоту, указал пальцем нужный абзац. — Я, королева Мэва, возвещаю, что ежели трон свой вновь обрету, подымную, подушную и поземельную подати троекратно повышу, дабы расходы военные за счет простого люда возместить.

Мэва удивленно переглянулась с Рейнардом. Она не издавала такого указа… Но на документе были ее подпись и печать…

— Может, это затея Виллема… — предложил граф.

— Исключено. — Мэва покачала головой. — Мой сын пал низко… Но не настолько, чтобы использовать мое имя для подлога.

— Тогда кто же составил эту грамоту?

— Ну не тупи, Рейнард! — встряла Лиса, проходившая мимо и решившая прислушаться к интересному собранию людей. — Королева, разреши-ка посмотреть эту пакость.

— Нильфгаардцы, — без колебаний ответила королева, передавая грамоту разбойнице. — У них есть доступ к моим печатям, бумагам и писарям. Они сеют смуту и обман, настраивают против меня простой народ… Грустные лжецы.

— Ага, — поддакнула рыжая. — А еще теперь ясно зачем они хотели тут устроить печатню… Сейчас узнаю у Мальвика, где они перехватили письменные принадлежности тогда…

Лиса направилась в сторону своих воинов, королева же изорвала подложный документ в клочья… Но она знала, что проблему это не решит. Она должна узнать, где отпечатаны подписанные ее именем фальшивки, и положить конец этому беззаконию.

Мальвик рассказал, что чернила и печатные станки они перехватили на границе, а куда именно был направлен груз тогда никто и не подумал узнать. Низушек чувствовал себя виноватым и густо краснел, отчитываясь перед свитой королевы. Лимборт и Николс поспешили заступиться за своего бойца и взять ответственность на себя. Мэва не понимала, чем вызвано такое рвение.

— Пойми, королева, — объясняла Лиса, когда ее ребята ушли по своим делам, — Для лисов главное, чтобы дело прошло гладко. Надо выносить максимальную выгоду от любой сделки, выжимать все соки из врагов и прорабатывать до мельчайших деталей каждую информацию…

— Я понимаю, Лиса, — заверила разбойницу королева. — Но и ты пойми, что все иногда совершают ошибки.

— Королева… Мы не можем знать, чего нам будет стоит такая ошибка…

Разбойница кивнула напоследок Мэве и отошла к своей банде, наверняка чтобы подбодрить, воодушевить или придумать выход из ситуации. Королева сделала бы также, и будет делать так…

— Эй, Мэва! — позвал Гаскон, как обычно пренебрегая дворцовым этикетом. — Можно тебя на минутку?

— Скажи мне, у тебя что, язык отвалится, если ты обратишься ко мне «Ваше Величество» или «королева»? — рассуждала раздраженная королева.

— Не хочу показаться мелочным, но и ты не величаешь меня Кобелиным Князем.

— Ох… — Мэва закатила глаза. — Говори, в чем дело?

— Мои ребята вместе с лисами перехватили транспорт Черных. Эти рыжики так яростно бились! Думал, Лисенок у меня одна такая…

— Кто-то приглянулся? — встряла Лиса, складывая руки на груди.

— Нет-нет, Лисенок. Ты чего? Как мне мож…

— Так что с транспортом? — прервала их королева, повторно закатывая глаза.

— Сама погляди, какой там был груз, — Гаскон подал Мэве горшочек, до краев наполненный темной густой жидкостью.

— Хм-м… Тушь? — спросила королева.

— Чернила! — выглянула из-за плеча парня разбойница. — Как те…

— Да-да, Лисенок. Как те, что перехватили твои парни. Типографская краска. Та самая, которой напечатаны подложные указы… — после того, как кобелиный князь закончил свой доклад, Мэва повернулась на каблуках, приложила ладони к губам и крикнула:

— Рейнард! Разошли разведчиков по округе!

— Что ж так орать? — шарахнулась в сторону от громкого голоса королевы Лиса. — Всех нильфгаардцев распугаешь.

Солдаты вернулись несколько часов спустя с хорошими новостями. Им удалось отыскать нильфгаардскую печатню, скрытую в заброшенном сарае. Ее охранял отряд отборных пехотинцев.

— Ну что? — спросил Гаскон, пробуя большим пальцем остроту стилета. — Заглянем к ним на огонек?

— Нильфгаардцам пришло время издать поправку, — промолвила королева, вынимая меч, — написанную их собственной кровью. За мной!

Лирийцам не нужно было повторять дважды. Дабы защитить доброе имя королевы, они готовы были рискнуть собственной жизнью. Лисы же, хоть и сражались на ровне с обычными солдатами, имели другой повод для ненависти к черным — банду обхитрили, а потому они хотели мести. Небольшой, хоть и сильный, отряд нильфгаардский пехотинцев не мог противостоять армии королевы, прошедшей Аэдирн, Махакам и Ангрен. Суровые северяне рубили на части своих врагов, не жалея сил. Отряд Лисы постарался проявить большую хитрость и, окружив маленький сарай, прорваться через черный ход, тем самым поймав в ловушку врага. Бандиты ловко маневрировали между имперскими солдатами, доводя тех до изнеможения и усталости. Запыхавшееся нильфгаардцы в своей черной тяжелой броне вытирали с лица капли пота и крови, пытаясь найти своего врага, на задворках сознания — страшась найти своего врага и умереть. И только тогда, когда их жертва была обезврежена, подавлена и разбита, только тогда лисы наносили короткий последний смертельный удар.

Обороной печатни руководил имперский шпион. Видя, что скоро попадет в руки врага, он быстрым движением перерезал себе горло. Кровь хлынула и смешалась с еще влажной краской на бумаге. Рейнард подбежал к нильфгаардцу, попытался остановить кровотечение. Но было слишком поздно: шпион унес свои тайны в могилу.

Мэва взяла только что отпечатанный памфлет. Листок приписывал ей многочисленные проступки и злодейства, как действительные, так и надуманные. Гравюра над текстом изображала королеву… в весьма неприглядном виде.

— А если мы применим их же оружие против них? — спросил Гаскон, подбирая литеры так, чтобы получилась крайне непристойная надпись. — Состряпаем сейчас тут с ребятами пару куплетов об аэп Даги. Развесим потом по деревням на радость зевакам.

— Да. Мы воспользуемся этими печатными машинами, — сказала королева. — Только напечатаем не ребяческие шутки, а правду. О том, что нильфгаардцы сделали в Альдерсберге. Как пытались меня убить в Махакаме и Ангрене. Какую судьбу уготовили крестьянам, — Гаскон посерьезнел и положил обратно забрызганные чернилами шрифты. — За работу, — командовала Мэва. — До захода солнца я хочу увидеть первые оттиски.

— Давай помогу, милый, — предложила разбойница, кладя руку на плечо кобелиного князя. — Стихоплет из меня никакой, но вот вдохновитель хоть куда.

— Фокси, насчет стихов, поэм и реквиемов всегда надо обращаться к эльфам, — хитро улыбнулся Уэверт, склоняя голову. — Так что без меня вам никак.

Работа закипела. Из печатни доносились ругань и споры по поводу текста и иллюстраций, кому-то не нравился смысл, кто-то был недоволен словом. Команда «литературоведов» предоставила несколько листовок к назначенному сроку королеве на проверку. Та довольно кивнула, а Рейнард же неверующе сам осмотрел и убедился в правильной подаче информации от разбойников. Вскоре в каждой корчме, по всем городам и деревням висели листовки, подробно описывающие преступления Нильфгаарда. Взволнованные ривийцы делали все, чтобы укрепить армию королевы. Одни жертвовали деньги, другие записывались в солдаты. Лиса же попросила королеву передать печатню в руки банды лисов, заверяя, что ничего, кроме выгоды и просвещения народа они делать не собираются. У хитрой рыжей лисицы созрел план, как использовать оставшиеся станки и краску на пользу уже не армии королевы, а ее простому люду: печатать и издавать книги известных авторов, энциклопедии, сочинения и бестиарии, чтобы крестьяне и городские жители могли читать и узнавать что-то новое. Также королева на берегу договорилась с Лисой, что все королевские указы и манифесты печатня тоже будет издавать, чтобы люди знали и о деятельности короны. Так все остались в плюсе: предприниматель мистер Фокс укрепил свои позиции на рынке литературы, а Мэва получила возможность улучшить образованность своего населения.

====== Часть 28 ======

Отряд королевы проезжал очередной селение в Ривии. Чтобы добраться до королевского замка в Ривии, армии необходимо пройти практически все захваченные владения королевы. В каждой деревне или городе лирийцы натыкались на отряды нильфгаарда или на логова чудовищ. Родина для многих сильно изменилась за несколько месяцев войны. На одной из развилок главного тракта Мэва обратилась к Рейнарду, осматривая окрестности:

— Узнаешь эти места?

— Конечно, госпожа. Это земли Колдуэллов, — с готовностью ответил граф.

— Вокруг — война и смерть… А тут идиллия, — с грустью и ненавистью заметила королева.

— Помнишь, что ты мне говорила в Ангрене, королева? — встряла Лиса.

Мэва ничего не ответила, она кивнула своим мыслям и продолжила путь. На горизонте показалась резиденция вероломного рода Колдуэллов. Она изменилась с тех пор, как Мэва видела ее в последний раз: появились два новых крыла, несколько декоративных башенок, колоннада… В окнах сверкали витражи с золотым солнцем.

— Нанесем им визит, — проговорила сквозь зубы королева.

Разбойница тяжело вздохнула, но не стала перечить, пришпорив коня, чтобы поспеть за галопом скакуна Мэвы. Рейнард переглянулся с Гасконом: оба понимали, что ситуация может привести к драке, а то и к простой кровной мести, но они понимали и то, что последуют за своими женщинами на смерть и в бой.

Двойные двери с грохотом отворились — и перед отрядом королевы предстал наследник рода. Драгомир, вместе с женой и тремя детьми, и Хелена, вдова Колдуэлла. Драгомир снял шляпу, так что стала заметна его наследственная склонность к раннему облысению, и опустился на одно колено.

— Ваше Величество, измена моего отца была несомненной и непростительной, — произнес молодой Колдуэлл на одном колене, будто заранее затвердил эти слова. — А постиг…

— И тебе привет, — вмешалась Лиса.

— Здравствуйте, — опешил наследник, потом он прокашлялся и надеялся продолжить дальше. — А постигшая его…

— Ага, нас тож настигла такая усталость, — зевнула разбойница, не обращая внимание на гневные взгляды Мэвы и Рейнарда. — Может мы куда-нибудь пройдем, ну там, за стол, в беседку, в кабинет… Неважно, в общем. Главное, чтобы было удобно и не посреди двора.

— Лиса, — шикнул на нее граф, гневно прожигая взглядом. — Кхм-кхм. Продолжайте, Драгомир.

— Да… Я хотел бы сказать… — молодой Колдуэлл сбился с мысли, не помня уже, что он говорил и где остановился. — Может вы все-таки пройдете внутрь, Ваше Величество, — нашелся он наконец.

— Нет, — отказала Мэва, пресекая возможность рыжей спрыгнуть с коня и пройти в дом, — Я сюда заехала по дороге и не собираюсь оставаться надолго.

— Ах, ну… — Драгомир не знал, что ему дальше делать, он совершенно растерялся и еще больше занервничал.

— Мне хотелось бы дослушать твою речь про твоего отца, — напомнила королева. — Так что ты хотел сказать?

— Я… я хотел сказать, что постигшая его смерть от вашей руки… — Колдуэлл замялся, пряча глаза. — В полной мере заслужена и оправдана. Посему я… Нет, мы… Мы просим вас: не карайте сына за грехи отца, — он поднялся с колен и прижал к себе своих детей и жену. — Позвольте остаться на родовых землях, и я обязуюсь служить вам, как верный подданный.

— Не верю ни единому его слову, — шепнул Рейнард. — Он предаст вас при первой же возможности.

— Или нет, — также шепотом отвечала Лиса, — Откуда ты можешь это знать?

— Но-но…

Мэва долго не сводила глаз с Драгомира. Пот стекал по его лбу крупными каплями.

— Ты можешь остаться, — сказала она наконец. — Но при двух условиях. Во-первых, ты сделаешь солидное пожертвование на военные нужды и предоставишь в мое распоряжение отряд пехоты.

— Разумеется, Ваше Величество, — выдохнул наследник Колдуэллов. — А во-вторых?

Мэва вырвала арбалет из рук стоящего рядом солдата, приложила к щеке и спустила тетиву. Молодой Колдуэлл вскрикнул, хватаясь за голову. Стряла со свистом рассекла воздух… И угодила в самую середину витража с золотым солнцем.

— Смени украшения, — сказала довольная произведенным впечатлением Мэва и пришпорила скакуна. Она надеялась, что не пожалеет о проявленном великодушии…

Мэва достигла окрестностей Ивицы. Она хорошо знала эту деревушку рядом с Багряной рощей, куда в мирные годы королева ездила на охоту.

— Вот увидишь, там пруд пруди фазанов, глухарей и куропаток, — сказала Мэва со скрытым волнением, поворачиваясь в седле к Гаскону.

— Если там есть и настоящий пруд, я буду не против, — ответила вместо парня Лиса. — М-м-м… Прохладная чистая водичка…

— О-о-о, Лисенок… — улыбался кобелиный князь. — Да ты у меня рисковая девочка… Любишь голышом в озере искупаться? — смешно играл бровями он.

— Ты как будто не купался так ни разу, — дразнила парня разбойница.

Королева вздохнула, пришпорив коня. Она знала: эту парочку можно слушать до утра, и они все равно не наговорятся. Их тандем был просто убийственен: оба харизматичны и уперты, оба любят шутить и подкалывать друг друга, оба не перестают флиртовать и дразнить своего оппонента пошлыми намеками.

Наконец добравшись до дороги в Ивицы, Мэва заметила долгожданную рощу, которую недавно расхваливала. Увы, оказалось, что война успела уничтожить и этот лес. Единственное, что от него осталось, это истекающие живицей пни. Саму же деревню окружал двойной частокол, а над воротами развевалось знамя с золотым солнцем.

— Эти ублюдки даже деревья не щадят… — вскипел Гаскон.

— И животных, которые в них живут, — грустно проговорила Лиса, осматривая тельце исхудавшего лиса, которого ей принес кто-то из банды.

Бедное животное было все грязное и мокрое, он уже не обращал внимание на людей, выбрав смерть и желая поскорее оказаться там, где не будет земных бед. Рыжая разбойница спокойно осмотрела шерстку зверька: не было порезов и ран. Но чувствовалась слабость и немощь животного — впалый живот, вырванные клочья когда-то рыжей шерсти, торчащие ребра. Главарь лисов тяжело вздохнула. Попросила принести воды и молока. Она вытерла лиса и попыталась напоить его молоком, однако, не потерявший гордости зверек отказался пить из человеческих рук, а подождал, когда полную миску молока поставят на землю. Сил его хватило только на то, чтобы вылакать молоко, обнюхать бережные руки девушки, что все время его поддерживали, благодарно уткнуться сухим носом в ладошку и устало осесть на землю.

— Обыщите лес, — приказала девушка своим парням. — Лисы редко живут по одиночке… Должна быть нора, а там и другие рыжики, — тихо проговорила она, поднимая на руки животное, аккуратно поддерживая его за голову, она передала изнеможённого лиса в руки Уэверта, который быстро определил нового бойца в медпункт.

Вид вырубленного леса привел королеву в мрачное расположение духа. А пострадавшие жители этого леса так вообще нагнали на королеву печаль и гнев. Багряная роща была одним из мест, где Мэва могла отдохнуть и забыть о том, как тяжела корона. Голос Рейнарда, в мрачной задумчивости наблюдавшего за демонстрацией навыков ветеринара у разбойницы, вырвал королеву из задумчивости.

— В деревне стоит нильфгаардский гарнизон, — сказал он. — Нам стоит выбить их оттуда, чтобы потом они не смогли ударить нам с тыла.

— Отдавай приказ к атаке… — вздохнула королева, — Только пусть никто не геройствует и не пробует самостоятельно прорваться за частокол. Глупо было бы погибнуть так близко к дому.

Рейнард кивнул. Минутой позже лирийцы бросились в атаку. Битва была недолгой и легкой для закаленной армии королевы. Нильфгаарды как будто и сами не горели желанием защищать Ивицы, скорее они ощущали себя на отдыхе или не рассчитывали, что путь королевы пройдет через их захолустье. Едва улеглась пыль после битвы. Мэва велела солдатам собрать на площади жителей Ивицы. Селяне были перепуганы и сжимались от ужаса при виде оружия.

— Вам больше не нужно бояться! — крикнула королева. — Не нужно дрожать за свои дома и близких. Война подходит к концу!

Неожиданно один из крестьян упал на колени и поднял руки в мольбе. Из его уст полилась непонятная речь. Мэва растерялась и замолчала на полуслове. Наконец она поняла: ривийцев выгнали из деревни, а вместо них привезли нильфгаардских переселенцев, чтобы они объединили крестьянские наделы в обширное поместье для нужд империи. Рейнард перевел королеве слова нильфгаардских крестьян:

— Они говорят, что хотят остаться, что полюбили эти края… Что отрекутся от императора, присягнут вам в верности и будут хорошими подданными.

Мэва уже его не слушала. Она повернулась, окинула взглядом свежепобеленные хаты, аккуратно разложенные инструменты, ухоженные цветники. Приметила, что в подсолнухах прячется девочка лет шести-семи. Лиса присела напротив склонившихся крестьян, что с еще большим страхом взирали на девушку-лисицу с целым набором кинжалов. Она долго всматривалась в их глаза, а потом кивнула королеве. Мэва заметила, что в ее взгляде проскочила уже давно знакомая и известная хитринка, а значит, разбойница что-то задумала.

— Госпожа? — спросил Рейнард, заметив, что королева отвлеклась. — Каким будет приказ? Что нам делать?

— Скажи, что они могут остаться… — решила Мэва. — Но пятнадцать лет будут платить двойную подать. А если в деревню вернется кто-нибудь из прежних жителей, они должны вернуть ему хату, земли и все, что за это время уродилось на полях.

— И передай, чтобы они учили всеобщий, — добавила Лиса. — Он им пригодится в работе с моими лисами.

— Что ты задумала? — спросила королева.

— Этот лес надо восстанавливать… Тем более Уэверт доложил, что тот лис не первый и не последний, кто пострадал в роще, — девушка тяжело вздохнула. — Думаю, здесь стоит устроить что-то типа нашей норы, королева. Только не переживай! Ничего противозаконного. Просто сама рассуди, вести дела мануфактур и печатни в самих мануфактурах и печатни плохая идея. Нужно иметь штаб, главную базу, где будут хранится оружие и документы. Ну, и мы сможем присмотреть за братьями нашими меньшими и посадить новый лес… И удостовериться, конечно же, что наши новые жители, — она кивнула в сторону крестьян, — будут следовать твоим указам.

Королева благодарно кивнула. Ей начинало казаться, что долг, накопившейся за всю оказанную помощь этой маленькой рыжей девушкой, невозможно будет откупить всем золотом ривийской казны. Нильфгаардские крестьяне приняли решение королевы с облегчением. Они согласились помогать лисам по мере их сил и были рады оказаться полезными в восстановлении леса. Несколько лисов остались в Ивицах, чтобы оборудовать «нору» и выстроить план дальнейших действий предпринимателя Фокса. Гаскон восхищенно смотрел на свою возлюбленную и не мог нарадоваться своему счастью. Он тоже оставил в помощь лисам нескольких кобелей. Хотя эти две банды уже настолько сдружились, что королева уже начинала путать одних и других.

Видя на горизонте очертания крепости Малёбон, Мэва помрачнела. Да, на башнях не реяли знамена с Золотым Солнцем… Но это вовсе не значило, что обитатели замка к ней благоволили. Ибо Малёбон принадлежал Обертам — аристократам, враждующим с родом Мэвы… И с ней самой.

— Взгляни на стены, Рейнард, — сказала Мэва, задирая голову. — Полно баллист… Стоят и собирают пыль, пока вокруг идет война.

— Королева, это же… — начала Лиса.

— Да, те самые Оберты, про которых ты мне говорила, я помню, — нахмурилась она. — Они никогда меня не поддерживали, но такие баллисты помогли бы в сражении против Нильфгаарда, а значит, надо попробовать… Чего не сделаешь на благо отечества… — вздохнула Мэва. — Ладно. Рейнард, пошли в крепость гонца. Пусть передаст Обертам, что королева хочет с ними поговорить.

Минутой позже отворились окованные железом ворота. Мэва въехала на мощенный двор, где ее приветствовала маркграфиня Грета, глава рода. Хотя… «Приветствовала» — это, пожалуй, не слишком верное слово. Старуха лишь кивнула головой. Слегка. Завязался пренеприятнейший для королевы разговор, в котором последней пришлось просить о помощи и выслушивать отказы и нелепые доводы старой корги. В одну из таких реплик Грета с неприязнью окинула взглядом бандитов, что нашла своим взглядом и в рядах простых солдат, и в свите королевы.

— Вижу ты, Мэва, якшаешься с бандитами, что недавно меня ограбили?

— Вы это про кого? — преспокойно спросила Лиса.

— Про тебя, девка, — гневно хмурилась старуха. — Банда лисов не так давно начала промышлять в нашем королевстве, и сейчас оказывается, что это все проделки чудных союзников Ее Величества…

— Ну, знаете, дорогая моя…э-э-э… Как вас там? — спросила разбойница. — А хотя неважно… Ведь не пойман — не вор, — она развела руки в стороны, как бы показывая, что тут совершенно не при чем.

— Меня зовут Грета Оберт, и я…

— А я Лиса, приятно познакомиться, — прервала она главу рода. — А вообще опять же почему сразу банда лисов? Может это нильфгаардцы вас обобрали? — видя возмущенный вид старухи, рыжая согласно кивнула. — Хотя да, какие нильфгаардцы? Эти остолопы только и умеют, что брать все силой. Тяжелыми доспехами, катапультами, баллистами… Ну вот прям такими же, какие у вас вон там стоят.

Королева тоже начала уже терять терпение, а потому, достав меч, она громко скомандовала:

— Солдаты! В атаку!

Взять крепость, когда ты уже находишься внутри нее, было легче пареной репы. Сумев быстро обезвредить ближайших охранников Обертов, лирийцы практически сразу завладели баллистами и выигрышной позицией. Командиры не успели даже толком начать отдавать приказы и команды, когда показался солдат, докладывающий, что замок взят, баллисты теперь наши, а потерь со стороны армии королевы не наблюдается. Оберты, застигнутые врасплох внезапным нападением, не смогли бы дать отпор Мэве. Понимая неизбежность поражения, маркграфиня Грета попыталась бежать… Но ее конь, напуганный шумом битвы, сбросил ее с седла и затоптал.

Мэва покидала замок в Малёбоне, укрепив военную мощь боевыми машинами Обертов, но настроение ее было скверным. Она понимала, что даже победив в войне и прогнав Нильфгаард за Яругу, она не избавится от врагов… Потом с конем Мэвы поравнялась кобыла Лисы, и та поведала ей историю взлома и кражи, которую ей передал Мальвик. Оказалось, лисы и правда вломились к Обертам, но так ничего и не смогли вынести, потому что толком ничего и не нашли: сейфы были пусты, а драгоценности самой маркграфины негде было сбывать. Они забрали последние деньги у них и прихватили парочку фамильных статуэток, за которых потом получили выкуп у самих же пострадавших. На вопрос, куда же ушли деньги, Лиса объяснила, что все ушло в реконструкции мастерских и налаживание производства изобретений Барнабы в Отоке. Мэва кивнула, в какой-то мере даже обрадовавшись, что ее врага обнесли до нитки, и не просто какой-то алчный вор, а предприимчивые и хитрые лисы.

Мэва оказалась недалеко от Вороньего яра — каменоломни, имевшей дурную славу. Лиса поспешила напомнить королеве про то, что там нильфгаардцы возобновили работы и сгоняют туда рабов. Королева объяснила, почему каменоломня давно нерабочая. Несколько лет назад там рухнула одна их стен, похоронив под собой десятки человек. Вызванные из Оксенфурта ученые в один голос заявили, что скала слишком непрочная, и дальнейшая добыча камня грозит новым обвалом. Последовав их совету, Мэва королевским указом закрыла каменоломню.

— Интересно… — задумалась королева, когда услышала доносящийся стук кирок из Вороньего яра. — Может их инженеры выяснили, как обезопасить стены.

— Судя по свежим могилам, что мы видели вокруг Яра… — возразил разведчик. — Вряд ли, Ваше Величество.

Затем королева повернулась к Рейнарду, который, как обычно, был рядом.

— Рейнард, что посоветуешь?

— Как солдат, я бы не советовал нападать, госпожа: местность для боя сложная, а победа принесет не очень большую выгоду. Но как простой человек…

— Так? — выгнула бровь Мэва.

— Не годится бросать наших людей в неволе, — закончил граф под одобрительный кивок Гаскона.

— Если бы в мыслях я лишь подсчитывала прибыли и убытки, — сказал Мэва, — то отдала бы дань уважения нильфгаардцам, как Виллем. Но я не делаю того, что диктует мне холодный расчет. Я делаю то, что считаю правильным. За мной!

— Замечательно, королева, — кивнула Лиса, не обратив особого внимание на высокопарные слова Мэвы. — Только вот нам надо бы для начала определиться с планом… Говорите, там местность не пригодна для боя? — Рейнард кивнул. — Ну нам и не нужно сражаться, просо убить погонщиков рабов, надзирателей. Ну и их охрану… Если мы освободим самих рабов, то крестьяне сами возьмутся за оружие и будут мстить.

— Надзиратели будут прятаться за спинами простых рабочих, так просто мы в них даже стрелу не пустим, — возразил Гаскон.

— Ну тогда мы обойдем с тылов и ударим в спину, — развела руки в сторону разбойница.

— Это не по законам войны, — возразил Рейнард.

— Ой, я тебя умоляю, граф… — закатила глаза рыжая. — На войне все средства хороши! Небольшой отряд обойдет каменоломню с севера и проникнет внутрь…

— Там частокол… — возразил снова Рейнард.

— Да… Эту преграду никак не одолеть! Не перелезть, не сломать… Да… — паясничала девушка. — Спасибо, Рейнард, как мы без тебя бы жили…

— Все! — прекратила это королева. — Хорошо, Лиса, бери отряд своих воинов и направляйтесь в обход на север. Удачи вам.

— Спасибо, королева, — кивнула разбойница, уже собираясь уходить, но сильная рука Гаскона ее остановила.

— Лисенок, давай там поаккуратнее! — строго сказал он.

— Милый, да они даже не заметят, как умрут, — улыбалась девушка.

Лисы направились в обход Вороньего яра через лес, а королева вновь скомандовала к атаке. Солдаты ринулись за королевой не раздумывая — с боевым кличем и с оружием в руках. Мэва надеялась на легкую победу: разведчики сообщали, что у лирийцев было значительное преимущество перед отрядом захватчиков. Но королева не предвидела одного: что нильфгаардцы заставят закованных в кандалы жителей Севера драться со своими родичами…

Однако даже это страшное обстоятельство не особо помогло черным в битве. Небольшой отряд лисов смог пробраться в тыл врага, и хоть многие получили хлыстом по спине, но основную возложенную на них миссию они выполнили — убили погонщиков рабов и освободители крестьян. Ривийские крестьяне являли собой жалкое зрелище: истощенные тяжким трудом, оголодавшие, в изодранных лохмотьях… Но их покрасневшие от пыли глаза горели огнем. Они просили королеву взять их с собой на войну с Нильфгаардом, позволить им идти под знаменами лириской армии с оружием в руках и мстить за боль и унижения. Рейнард попытался образумить королеву, утверждая, что для того, чтобы их снарядить и обучить, нужно отдать целое состояние. Но Мэва была непреклонна. Она согласилась принять в свои ряды новых рекрутов, обмундировать и обучить их. Изможденные, нищие крестьяне приняли решение королевы с огромной благодарностью. Они не могли дождаться, когда выйдут на бой со своими мучителями.

Войска Мэвы достигли Карлобага, небольшого городка, знавшего лучшие времена.

— У нильфгаардцев там сильный гарнизон, — сообщили разведчики после вылазки, — и они подготовились к осаде. Запаслись провиантом, пригнали боевые машины…

— Мы можем взять этот город… — сказал Рейнард. — Но не обойдется без потерь… Больших потерь.

— Бляха-муха, Рейнард! — возразила Лиса, обращая на себя удивленный взгляд графа. — Что за обалденная логика? Этот город мы брать не будем… Тех мы тоже освобождать не будем… Потери большие… Тра-та-та… Ля-ля-ля… — возмущалась девушка, активно махая руками и хвостом. — Ты что думаешь, что мы дойдем да замка в Ривии, возьмем его и все? Все остальные нильфгаардцы такие: а ну раз они взяли основной город, то нам пора уходить… Что война выиграется одной главной победой? Ты такой молодец у нас, конечно!

— Лисенок, Лисенок, ну тише-тише, — успокаивал разбойницу Гаскон, пытаясь самому не смеяться с реплик рыжей. Возмущенный граф пыхтел и краснел в сторонке. Мэва не знала, как ей реагировать: Лиса была права — некоторые предложения Рейнарда и правда казались абсурдными и не уместными, но он выполнял свой долг — предупреждал о возможных потерях и промахах в стратегии.

— Может, наши потери и будут большими, — сказала Мэва, вынимая меч, — но я позабочусь о том, чтобы нильфгаардцы потеряли куда больше людей. Прикажи солдатам готовиться к атаке.

Вскоре лирийцы направились к городу — и, будто в ответ ритму их шагов, зазвучали армейские барабаны. Нильфгаардцы готовились к обороне. Едва лирийцы подошли к стенам Карлобага, их встретил град стрел и арбалетных болтов. Нильфгаардцы явно дали понять, что не собираются сдавать город без битвы. Но если они думали, что это отобьет у Мэвы охоту к штурму и заставит лирийцев отступить… их ждало горькое разочарование. Тем более, что вскоре врагам ударили в спину находившиеся в городке лисы, что прятались в доках и заключали подпольные сделки с местными ремесленниками. Однако и черные оказались не так просты. Они и впрямь были отлично подготовлены: у них были особые крюки, чтобы сталкивать лестницы со стен, и длинные копья, которыми они сверху разили врага. Королева смогла пробиться в город только с четвертой попытки, однако ей пришлось ступать по телам собственных солдат.

Мэва была в полевом госпитале. Лиса, сражавшаяся рядом с королевой, получила стрелу в плечо, и хоть эта настырная девчонка, надломив черенок, продолжала бой до самого конца, но ей нужна была медицинская помощь, потому королева сама решила проследить за тем, что девушка ее получит, потому как в поле зрения не попал кобелиный князь, который точно бы отчитал и, наверняка,сам бы отнес девушку к медикам. Лиса держалась стойко, но, когда фельдшер дернул наконечник из плоти разбойницы, Мэва заметила дорожки слез на щеках девушки, пусть она и не проронила ни слова, не дернулась и не издала ни звука — ей было адски больно. Рядом оказался Уэверт, который с особой нежностью и заботой отнесся к ранению своего босса и друга. Он крепко сжимал ладошку Лисы, когда медик приступил к обработке и бинтовке раны. Королева хотела уже оставить своего покалеченного советника, когда к ней подошел другой — Рейнард принес новости.

— Ваше Величество… К вам делегация местных жителей! Они хотят с вами поговорить!

Мэва вышла из палатки. Перед ней стояли десятки горожан… И мужчина, закованный в кандалы. Он был жестоко избит, из рассеченного лба у него текла кровь. Это оказался местный кузнец, Тодор, который работал на нильфгаардцев: ковал им оружие и доспехи. Только толпа не вся поддерживала обвинения против кузнеца — многие вспоминали его заслуги и благодарили за когда-то оказанную помощь, а потому просили помиловать помощника врага. Мэва отвернулась, чтобы спокойно подумать, и увидела тела солдат перед палаткой. Если бы не Тодор, их могло быть меньше… Ее размышления прервали две фигуры, появившиеся из палатки: Уэверт и Лиса, которую эльф бережно поддерживал от падения и лишнего использования перевязанной больной руки.

— Что у нас тут? — спросила девушка, осматривая толпу и вслушиваясь в какофонию разномастных голосов: одни вспоминали о благородных деяниях кузнеца, другие обзывали его вражеским приспешником и требовали кары. Разбойница тяжело вздохнула, а потом тихо посовещавшись с помощником, обратилась к Тодору, — Скажи, дорогой мой. А ты здесь имеешь кузню, и она одна в городе?

— Н-нет, — покачал головой пленник. — Мой сосед тоже занимается кузнечным делом…

— То есть, если ты покинешь Карлобаг и переедешь в другой город, начав там свою работу, это не особо скажется на торговле в этом городке? — спросила Лиса, поправляя неудобную повязку на плече.

— Вы хотите меня изгнать? Госпожа, молю… — он еще ниже упал на коленях, — Прошу уж лучше тогда смерть…

— Да подожди ты… — остановила его рыжая. — Я к чему клоню… С недавних пор в Отоке… Знаешь такой город? — кузнец неуверенно кивнул, — Вот и молодец, так вот. В Отоке открыл производство некий мистер Фокс, и ему необходим толковый кузнец… Понимаешь к чему я клоню? — Тодор еще раз кивнул. — Так вот, если королева не уготовила тебе, так тобой желаемой смерти, я бы могла предложить тебе местечко в кузнецкой мастерской нового перспективного предприятия.

Мэва устало улыбнулась: ее удивляло то, что Лиса умела выкрутится из любой ситуации и всегда остаться в выигрыше. Она помиловала кузнеца, приказав ему свернуть тут свои кузни и отправиться в Оток. Бедный малый долго выцеловывал сапоги королевы, а потом счастливый умчался собирать пожитки и отправляться в путь — на новую работу. Жители Карлобага с недоверием восприняли решение Мэвы, но ничего против не сказали, до конца не понимая, чего пытается добиться странная рыжая девушка в лисьей шкуре. Однако вскоре они уже покупали диковинные товары со знаком качества Лирии и Ривии, сделанных в Отоке предприятием под маркой улыбающейся лисьей морды.

====== Часть 29 ======

Мэва решила задержаться в Карлобаге до рассвета: ее солдатам были необходимы медицинская помощь и отдых после сложной битвы. Жители радушно приняли королеву в своем городе. Многие выносили приготовленные для такого дела харчи и алкоголь. Сама же королева с советниками расположилась в местной корчме. После обсуждения и подведения итогов каждый направился в отведенные хозяином комнаты, где их ждала теплая ванна и мягкая постель.

Гаскон, как узнал, что его Лисенок получила ранение, не отходил от девушки ни на шаг. А потому после отбоя отвел ее в свою комнату, аргументируя это тем, что он сможет о ней позаботиться и не оставит с таким ранением свою любимую на ночь одну. Хоть Лиса уже и не чувствовала той боли и дискомфорта от ранения, как раньше, из-за целебного заклинания Исбель, но даже и не думала отказать парню. Гаскон провел ее на второй этаж к своей комнате, как истинный рыцарь, пропустил даму вперед, а сам поспешил закрыть дверь изнутри. Каждый из них знал, чем это закончится, и каждый отыгрывал свою партию в общей игре. Лиса, как гордая барышня, попыталась сама снять с себя верхнюю одежду, на что нашелся кобелиный князь, подскочивший к ней с ахами и вздохами, чтобы она не напрягала руку.

— Ну, как так, Лисенок? — сетовал он, скрывая довольную улыбку. — Тебе врач что сказал? Чтобы ты больше отдыхала, — проговорил он, любовно обнимая девушку за талию и притягивая к себе для нежного поцелуя.

Гаскон не хотел сегодня выказывать всю свою страсть и похоть, он хотел показать своему Лисенку всю свою заботу и преданность, он хотел любить ее сегодня нежно, медленно и сладко. Лисе нравились такие изменения: ей и самой, как девочке, иногда хотелось чувствовать себя не просто желанной, но и любимой. Нежные поглаживания спины, и медленные чувственные поцелуи сполна давали ей такую возможность. Кобелиный князь чувствовал ее короткую счастливую улыбку собственными губами, ловил каждое движение юркого язычка, а в груди разливалось горячее приятное чувство того, что это взаимно и что все его старания окупаются сполна ее любовью.

Руки плавно поднялись к плечам, не задевая ранение. На пол упали лисья шкура и куртка. Маленькие пальчики здоровой руки потянулись к застежке его камзола, они прошлись сквозь ткань по торсу парня, погладили напряженные мышцы и потихоньку, пуговка за пуговкой, начали расстёгивать и снимать одежду. Гаскон поймал взгляд Лисы. Голубое море искрилось, как в лучах солнца. Терпкий коньяк плескался в бокале, отражая блики огня камина. Оба замерли на месте, всматриваясь в глаза друг друга. Синхронно потянулись за новым поцелуем. Плавное касание губ, отдающими морской солью и горечью алкоголя. Медленные, почти мучительные, движения, чтобы распробовать, впитать и больше никогда не забывать этот вкус.

— Лисенок… — выдохнул он ей в лисье ушко, аккуратно снимая рубашку и избавляясь от своего одеяния.

— Гаскон… — простонала она на выдохе, когда сильная рука нежно, но крепко, сжала левую грудь через перевязки.

Освободив манящие полушария от оков перевязки, парень припал к одному из сосков, нежно обводя ореол горячим языком, аккуратно посасывая губами, но ни в коем случае не кусая. Девушка крепко вцепилась в плечи и руки Гаскона, стараясь балансировать на грани реальности и блаженства, кое-как держась на негнущихся ногах. Сильные руки спустились к штанам, расстегнув ширинку, игриво проникли внутрь. Лишь слегка коснулись заветно места, а потом покинули желанную территорию, перемещаясь на попу разбойницы, подхватывая под ягодицы лисичку и направляясь к кровати.

— Гаскон… Ах! — отзывалась она на каждое его движение, пытаясь пододвинуться ближе, стать с ним одним целым, отдать себя всю только ему.

— Лисенок… — любовно прошептал парень, опустив любимую на холодные простыни постели и потянув вниз ее штаны и сапоги.

Освободившиеся ножки девушки сразу обвили поясницу Гаскона, притягивая ближе для нового поцелуя, более страстного и требовательного. Кобелиный князь улыбнулся в поцелуй: его девочка нетерпелива и настойчива. Руками он прошелся по нежным изгибам любимого тела, по шелковистой коже, местами испещрённой шрамами и синяками, обводя каждый. Оторвавшись от губ, он взглянул на нее еще раз: искрящиеся глаза, довольная улыбка, небольшой румянец — прекрасна! Переместил поцелуи на тонкую шею, пульсирующую венку, замотанное плечо, где он аккуратно и нежно покрыл поцелуями каждый миллиметр кожи вокруг раны. Руки сжимали аппетитную грудь, по комнате разносились одобрительные стоны на каждое его движение, Лиса инстинктивно терлась промежностью о выпирающий бугорок штанов Гаскона.

— Лисенок… — еще раз выдохнул он, направляя поцелуи ниже: к вздымающейся груди, твердым соскам, плоскому животику, где он обвел языком все шрамы и царапины, ниже и ниже, к самому эпицентру ее жара.

— Ах! — только и смогла издать Лиса, когда шершавый влажный горячий язык Гаскона прошелся по нежным складочкам ее лона.

Он был счастлив. Быть так близко к ней, чувствовать ее запах, пробовать ее на вкус, слышать ее стоны от его движений. Плавных, неторопливых, с упоением вылизывающих все ее соки, проводящий по клитору, нажимающих на маленькую горошинку возбуждения, проникающих внутрь всего на чуть-чуть, обводящих и посасывающих нежные лепестки этого прекрасного цветка. Он вдел, как мышцы ее живота напрягались от таких движений, чувствовал, как трепещет перед ним каждая клеточка ее тела. Маленькие пальчики зарылись в короткие черные волосы Гаскона, притягивая его ближе, ища разрядки в его плавных движениях. Но он хотел взять ее, нежно и плавно, любить ее всю ночь, входя медленными движениями в податливое лоно.

Быстрым рывком он освободился от остатков одежды и пододвинулся ближе к ее лицу. Волосы растрепаны по подушке, на лбу видна испарина, и голубую гладь заволок туман желания. Он впился в нее поцелуем, нежно, страстно, медленно, проводя языком по губам, оттягивая их зубами, играясь с ее собственным языком. Руками поглаживая ножки, разводя и притягивая их к себе, он плавно вошел в нее, ловя губами стон блаженства. А потом началась затеянная ими обоими долгая игра. Медленные толчки, плавное скольжение, страстные поцелуи, томные вздохи, собственнические касания и наслаждение. Она старалась подмахнуть ему бедрами, чтобы достичь желанной разрядки. Но он удерживал ее, игрался с ней, дразнил, ускоряя и замедляя амплитуду толчков. Нашептывал на ушко комплименты, входя до самого основания, чтобы замереть и прикусить ее губу, а потом резко выйти и резко войти, чтобы слышать громкие стоны. Игрался с грудью, перекатывая соски между пальцами, задержавшись глубоко внутри лона Лисы, чтобы чувствовать, как ее стеночки сжимают его, желая продолжения. Менял угол вхождения, иногда касаясь пальцем набухшего клитора, чтобы она получила максимум удовольствия от процесса. Делал небольшие перерывы между толчками, чтобы самому перевести дух и отогнать подальше надвигающийся оргазм. Целовал ее кожу, нежно, не оставляя засосов и укусов, возносил ей свои молитвы и поклонялся ее красоте и сексуальности. Ловил каждое ее тихое и страстное «Гаскон», чтобы вернуть не менее ласковое и желанное «Лисенок».

Мокрые тела блестели в свете свечей, на широкой спине, плавно опускающейся на хрупкое тельце, играли блики огня, а они сами плавились в своей страсти и любви, сгораемые и возрождаемые их связью и единением тел и душ. Рука парня прошлась по телу рыжей: по шее, груди, животику, устроилась, фиксируя, на ягодице, и придвинула ближе к себе. Толчки стали быстрее и резче. Вторая рука нашла ручку разбойницы, сжимая и переплетая их пальцы. Карие омуты всматривались в синее море. Он чувствовал ее приближение к грани, ощущал свое желание кончить, выдыхал ей в губы и ловил каждое их движение.

— Лисенок… — выдох через быстрые толчки, приводящих к разрядке. — Я люблю тебя…

— Я… — на секунду взгляд прояснился, но быстро был возвращен в прежнее состояние резкими движениями парня внутри девушки, — тоже… Ах! — стенки влагалища приятно начинают пульсировать, приближая к вот-вот… — люблю тебя! — наступившему оргазму.

— Р-р-агх! — зарычал он ей куда-то в шею, опуская голову на любимое тело, не желая выходить из нее, не желая прекращать, желая кончить внутрь, чтобы она чувствовала всю его любовь, все то, что она с ним делает, что он готов сделать для нее.

На последнем толчке он выходит, бурно изливаясь на живот. Голова еще лежит на сгибе ее плеча, слыша стук ее сердца и хриплые вздохи, перед глазами мельтешат черные круги, а в ушах звенит. Зубы, оказывается, впились в нежную ключицу. Не сильно, но заметно. Руки отказываются слушаться, сотрясаясь мелкой дрожью.

Через пару минут он поднимает голову. Ее взгляд направлен куда-то вверх, в уголках глаз блестят слезы, а на губах застенчивая улыбка. Поднимается полностью, вытирая то, что он натворил, с чувством выполненного долга и дикой усталости ложится рядом, сгребая в охапку лисичку.

— Ну? Ты чего? — нежно шепчет он, когда она утыкается в его плечо, и он ощущает мокрые дорожки ее слез.

— Я люблю тебя, — тиха выдыхает она.

Он прижимает ее ближе, успокаивая, качая в руках, и без остановки шепча: «люблю тебя» …

Перед Мэвой замаячил Оток, город, который некогда славился множеством мануфактур и литейных заводов. Теперь почти все они были закрыты. Почему? Причиной тому Махакам. Когда его ворота отворились для человеческих купцов, те быстро обнаружили, что тамошнее оружие дешевле и лучше товаров из Отока. С тех пор караваны направлялись в горы в обход Ривии… Однако королеве было любопытно, что же такого придумал Барнаба и за производство чего взялись лисы. Она надеялась, что это пусть и не поднимет Оток, а вместе с ним и всю Ривию, в глазах жителей Севера, но хотя бы оживит ярмарки и торговые площади.

При виде наступающих лирийцев черные бросили город, оставив за собой открытые настежь ворота. Бежали они, однако, не с пустыми руками, а с обозом из десятков доверху нагруженных возов.

— Интересно, что это они увезли? — проговорила королева, останавливая коня.

— Что-то тяжелое, — ответил Гаскон, прищурив глаза. — Ты гляди. В каждую повозку были впряжены по два коня, а колеса оставили глубокие следы.

— Стыбзить что-нибудь из моих мануфактур они точно ничего не могли: Николс обещал поставить отличную охрану. А вот другие… — задумалась Лиса.

— Все, что они вывезли из города, — сказала королева, — принадлежит мне… И ко мне вернется. В атаку!

Королева вонзила шпоры коню в бока и бросилась в погоню за нильфгаардцами. Увидев, что боя не избежать, черные остановились и заняли оборонительные позиции. Мэва почувствовала удар: нильфгаардская стрела со звоном ударила ее в нагрудник. К счастью, пластина выдержала, и королева осталась невредима. Но если бы лучник прицелился получше, если бы послал стрелу на несколько сантиметров выше… Мэву прошиб холодный пот. Это правда. Война приближалась к концу. Но королева должна была внимательно следить, чтобы для нее самой этот конец не наступил слишком рано. Она вспомнила про раненную рыжую разбойницу, что было решено отправить предварительно в город, чтобы она не лезла в битву и навела справки про украденные нильфами вещи. Конечно же девушка восприняла такое решение в штыки и даже пыталась обхитрить и вынудить взять ее с собой, но Гаскон был непреклонен и, строго взглянув на нее и поцеловав в лоб, молча прекратил спор.

Рейнард постоянно был возле Мэвы, прикрывая собой, беря на себя удары врагов и разделяя с королевой свой щит. В груди разливалось двоякое чувство: с одной стороны, она чувствовала опеку графа и не могла не улыбаться такому проявлению заботы, но с другой — она ведь королева, воин, который может за себя постоять, и в глазах своих подданных она должна быть сильным лидером. Рейнард как будто чутко ощущал настроение своей госпожи, а потому, хоть и был рядом всегда, но прибегал к помощи и защите только в крайних случаях. Битва была несложная, и вскоре нильфгаардцы сами сдались лирийцам.

Мэва собственноручно заковала командира нильфгаардского отряда: молодого дворянина с тщательно подстриженными усами. Как и многие имперцы, он бегло говорил на Всеобщем языке.

— Так что же в повозках, капитан? — спросила королева.

— Утиль, Ваше Величество, — прямо ответил нильфгаардец, а затем добавил, видя удивление королевы. — Наши инженеры планировали использовать мануфактуры в Отоке… Пока туда не заселился этот мистер Фокс, который быстро подмял под себя все производство… Но это даже хорошо, потому как то, что досталась нам оказалось слишком примитивным. Этот Фокс и произвести-то толком ничего не сможет! Я получил приказ вывезти весь металлолом. Его должны были пустить на наконечники.

Внезапно гордость Мэвы за победу испарилась. Королеву охватила злость на нильфгаардцев — и стыд. Стыд, что для захватчиков ее родина была всего лишь маленькой отсталой страной, которая не поспевала за всем миром… Хотя Мэва и надеялась на Лису и Барнабу, но прекрасно понимала, что такое дело займет годы труда и сундуки золота. Мэва с грохотом захлопнула сундук, заметив, что в одном из таких роется гном, что-то приговаривая под нос. Кажется, он был рад найденному хламу и просил солдат сложить сундуки к нему в повозку, которая и так кое-как волочилась в конце колонны. Королева отдала приказ разрешить Барнабе забрать столько металлолома, сколько его душе угодно, и по итогу все повозки были возвращены на родину.

В Отоке ее приняли радушно. Тут и там были слышны возносимые похвальбы королеве и ее солдатам. По городу было видно, что он только встал на путь восстановления и преобразования: осыпающиеся стены пытались кое-как зашпаклевать и даже побелить, выбитые окна местами были починены, местами вообще заколочены, гниющие деревья корчевали и рассаживали новые кустарники и росточки. Армию встретили и лисы, они проводили Барнабу в основную мастерскую, металлолом разрешили забрать жителям, кому он был нужен. Королева со свитой же направилась к уже ясному местонахождению Лисы — в новенькую корчму «Лисья морда». Разбойники и правда оказались там, они шумно переговаривались под веселую мелодию гусляра, в центре компании сидела искомая рыжая девушка и с улыбкой слушала рассказы своих соратников.

— Вижу вы тут неплохо устроились? — спросила королева, подходя к компании.

— Да, королева, — кивнула Лиса, отпивая из кружки. — Пока что конечно еще работать и работать, так что комнаты увы не могу предложить: пока еще не готовы…

— Не страшно, — кивнула Мэва, присаживаясь рядом и пробуя мед из принесенной для нее кружки. — Как идут дела?

— Как видишь, корчма пока в процессе, но прибыль уже приносит… — она облокотилась на Гаскона, который устроился с другой стороны и сам притянул к себе тельце разбойницы. — Что до мануфактур… Барнаба с Тодором что-то там придумали уже. Он занимается кузней и намерен ковать осадное оружие для армии, надеюсь ты не против? — королева отрицательно помахала головой, понимая, что оружие, помогавшее в защите Карлобага пригодилось бы и в ее армии. — Гном же мастерит что-то вроде товаров общего пользования: какие-то автоматические сушилки или что-то для стирки, также я попросила его и создать побольше тех фильтров воды, еще какие-то удочки, жидкость для снятия ржавчины и оттирания сажи с печки, какие-то гели и крема… В общем, у гнома столько идей, что нам, наверное, даже не хватит места все это реализовать.

— Ха! Главное, чтобы это работало все правильно и по назначению, — сказал Гаскон, припоминая рассказы краснолюдов о его неудачных изобретениях.

— А мы подключили и местных инженеров и рабочих, — ответила Лиса. — Они хоть немного не поспевают за логикой гнома, но иногда исправляют его недочеты и предлагают свои идеи и исправления.

— Это хорошо, — сказал Рейнард. — Наладить торговлю в Ривии и экспортировать наши товары на другие рынки было бы прекрасным результатам вашей деятельности, да и казна бы увеличилась.

-Да, Рейнард прав, — кивнула Мэва. — Главное, чтобы в этом городе кипела жизнь, как это было каких-то пару десятков лет назад.

— Не переживай, королева, — махнула рукой рыжая. — С лисами всегда такой движ!

Королева покидала Оток в хорошем расположении духа: она надеялась, что оставшийся там Барнаба улучшит производство и поднимет Ривию и Лирию в глазах соседних более развитых государств. Рядом ехала довольная Лиса. Ее люди при деле, у нее есть источник заработка, а самое главное — Гаскон не упускал момента шепнуть на ушко лисицы тихое «я люблю тебя», отчего сердце заходилось в быстром беге, а на лице расцветала счастливая улыбка.

Армия приближалась к столице. На подходе к замку в Ривии рядом с конем королевы поравнялся сияющий граф. Рейнард редко улыбался. Чаще его можно было увидеть задумчивым или нахмуренным. Грозному командиру и правой руке королевы не к лицу было иметь счастливое беззаботное выражение. Пролегшие на лбу и между глаз морщины указывали на постоянные думы советника Мэвы. Сам же он не спешил попусту сотрясать воздух, предпочитая редко давать советы по тактике, но никак не выказывать своего настроения. По его сияющему лицу Мэва поняла, что он, должно быть, принес по-настоящему добрые известия:

— Госпожа! Наши усилия принесли плоды. Освобожденные города Ривии передают под ваши знамена отряд наемников… И желают вам скорейшей победы.

Мэва окинула взглядом многочисленные ряды наемных солдат. Они были великолепно оснащены и готовы к бою. Мэва с удивлением заметила, что некоторые бойцы несли знамена с гербом Колдуэлла… Как свидетельство того, что Драгомир был достоин оказанного ему доверия.

— С такой поддержкой нам будет куда проще, — сказала она с улыбкой. — Отправь в магистрат депешу. Скажи, что королева благодарит всех за такую преданность родине… И когда придет время, не останется у них в долгу.

Их взгляды пересеклись. Рейнард заметил в зеленых глазах блики слез счастья. Эта храбрая женщина, с боевым ранением на полщеки, с огромным боевым опытом за хрупкими плечами, несущая бремя сильной и справедливой правительницы, внутри была простой женщиной. Которую хотелось любить. Которую хотелось прижать к своей груди и успокаивающе гладить по покрытым преждевременной сединой волосам. Мужественности и, тем не менее, не уступающей в женственности и красоте никому, такой, как она хотелось поклоняться. А еще больше хотелось видеть эту счастливую улыбку. Рейнард не мог отвести восхищенного взгляда: его королева испускала свет, она светилась, то ли в лучах заходящего солнца, то ли от внутренней бескрайней энергии. Рейнард улыбался. Как мальчишка. На душе было спокойно, а сердце заходилось в приятном беге. Таким он и покинул королеву. Мэва очень надеялась, что новые бойцы не видели этой интимной игры в гляделки, и уж точно не заметили легкого румянца королевы.

Лирийцы подошли к стенам замка в Ривии. Знаменитая непреступная крепость была окружена с трех сторон водой и обнесена двойным кольцом стен. Всего лишь один раз она сменила хозяина… Несколько месяцев назад, когда изменники открыли ворота нильфгаардцам. Солдаты молча наблюдали, как над стенами развеваются флаги с Золотым Солнцем — и гербом генерала аэп Даги. Ушло ликование, вызванное последними победами, стихла похвальба. Каждый понимал, что если королева даст приказ к атаке, большинство из них погибнет еще до восхода солнца. Лиса прижала ушки к голове, хвост мелко затрясся, Гаскон мог только крепче сжать ее вспотевшую ладошку. Ему тоже было страшно. Потому что боялся он не за себя…

— Ваше Величество… — заговорил Рейнард. — Нам не стоит бросаться в атаку немедленно: время на нашей стороне. Лучше перекроем пути снабжения замка, и через пару месяцев нильфгаардцы либо капитулируют сами, либо настолько ослабеют, что не смогут защищать крепость.

Рейнард был прав: Мэве не стоило спешить. Впервые преимущество было на ее стороне.

— Тогда уж не просто перекрыть пути снабжения, но и водный путь взять под охрану, — вставила Лиса. — Кто-то может попытаться улизнуть, если и не вплавь, то на лодке, баркасе, еще чем-нибудь…

— Не переживай, охотница, — встрял Арньольф, который счастливо разминал руку, махая топором: скоро он вернется в родную стихию. — Нет никого лучше пиратов Скеллиге в этом деле! Уж поверь!

— Раз нильфгаардцам так понравился замок в Ривии, — сказала Мэва, — То пусть там и сгинут. Рейнард! Расставь посты на дорогах, что ведут из крепости в город. А ты, Гаскон, реквизируй лодки, баркасы, все, что способно держаться на воде. Арньольф, доверяю тебе блокировку замка со стороны озера. Лиса, если твои ребята есть в крепости, подай им знак, чтобы они скрылись и ждали до поры до времени. Всё! Все по местам! Быстро!

Скоро замок в Ривии был отрезан от мира. На дорогах и мостах солдаты построили ощетинившиеся кольями баррикады, а на озере соорудили кордон из рыбацких лодок. Развешанные на носу каждого судна фонари озаряли воды озера Лок Эскалотт подобно рою светлячков. В скором времени к замку прибыл посланник — с сообщением для королевы. Генерал аэп Даги предлагал встретиться — лицом к лицу, на полпути меж крепостью и лагерем лирийцев.

— Ну вот, пожалуйста, — усмехнулся Гаскон. — Капканы едва захлопнулись, а он уже полон желания поговорить.

— Не нравится мне это… — заметила Лиса.

— Мне тоже, — согласилась Мэва. — Но делать нечего, надо идти, выслушать.

Разговор был не о чем. Королева вернулась злая и хмурая. Рассказала про то, что должна подоспеть подмога Нильфгаарда, что генерал не собирается так просто сдаваться

— С запада действительно приближается огромная армия… — с грустью заметил Рейнард. — В открытом бою с ними у нас нет ни единого шанса. Вас никто не предупредил… потому что они наверняка обнаружили и схватили наших разведчиков… Нам от них не сбежать — и не спрятаться.

— Так что ты предлагаешь? — подала голос притихшая Лиса.

— У нас два варианта: сдаться…

— Исключено! — мотала головой королева.

— … или взять замок в Ривии. Сегодня же ночью. — закончил граф.

— Ага, или скорее героически умереть в попытке взять замок в Ривии, — исправила его разбойница.

— Идет война, гибнут многие… — согласилась Мэва. — но велеть солдатам пойти на эти стены — все равно, что приговорить их к смерти.

— Я согласен, стены замка в Ривии неприступны… — кивнул Рейнард. — Но это не единственный способ занять крепость.

— Напомни мне потом тебя убить, — прорычала рыжая. — Ты сейчас серьезно хочешь сказать, что есть другой способ, но мы тут все это время стояли и сиськи мяли?!

— Я напомню, Лисенок, — успокоил Гаскон девушку, потом взглянул на графа, — Становится интересно…

— Я знаю этот замок как никто другой. У него есть одно слабое место: пристань.

— Из тебя это и под пытками не вытянешь… — буркнула Лиса.

— Погоди… — начала вспоминать королева. — Ты говоришь о тех мостках между башнями, куда причаливали рыбаки?

— Именно. Как вы, госпожа, наверное, помните, от внутреннего пространства крепости их отделяет лишь маленькая узкая дверь. Небольшой отряд смог бы подойти к ней незамеченным, обезоружить стражу и войти внутрь…

— Замечательно, — кивнула разбойница. — Рисуй карту, и мы отправимся, — переглянулась он с Гасконом.

— А что потом? — не понимал плана кобелиный князь.

— Нужно будет пробиться к замку, дойти до подъемного механизма… — продолжал Рейнард. — И открыть ворота для остальной армии… Но, Лиса нет! Это должен делать тот, кто знает замок!

— Есть идея получше! — возразил Гаскон. — Я пойду туда. Посмотрим правде в глаза, Рейнард, уж что-что, а красться ты не умеешь. Во всех этих железках ты звякаешь, как тамбурин. Кроме того… Ты правая рука Мэвы. Когда начнется бой, ты должен быть рядом с ней.

— А я должна быть рядом с тобой! — грозно сказала Лиса. — И это не обсуждается!

— Во-первых, Рейнард… Славная работа, — похвалила королева за идею графа. — Во-вторых, Гаскон прав, и ты и правда, издаешь слишком много звуков, а потому такая вылазка не просто могла погубить тебя, но и провалить всю миссию. Поэтому отряд поведет Гаскон… И, видимо, Лиса… Мне бы хотелось, чтобы в момент сражения ты была рядом…

— Не переживай, королева, — заверяла девушка Мэву. — Будет Уэверт. А я если что мобилизую силы лисов изнутри.

— Удачи… — королева сжала плечо Гаскона. — И прошу вас: возвращайтесь живыми, черт возьми, — она крепко прижала к себе Лису.

Гаскон лично отобрал своих лучших людей: дерзких вояк, мастерски владеющих скорее кинжалом, нежели мечом. Они почти сразу, впотьмах, бесшумно отплыли в сторону размытых туманом огней замка. Лиса сидела рядом. Она была серьезна и сосредоточена. Гаскон переплел их пальцы: сам не зная, успокаивая больше ее или себя.

Лирийцы готовились к атаке в абсолютной тишине и темноте, которую рассеивало одно лишь бледное сияние луны. Мэва не могла усидеть на месте: она ходила кругами, ожидая условного сигнала.

— Проклятье, как же долго… Слишком долго…

Наконец, она заметила на стенах едва видимый огонек факела. Он погас, появился снова, затем мигнул в третий раз. Мэва даже подскочила, с трудом сдерживая радостный крик:

— Получилось! Получилось!

Минутой позже из зарослей к замку выбежали сотни солдат:

— Ли-и-ирия-а-а-а!!!

Нильфгаардцы начали заряжать катапульты и баллисты — планомерно, не спеша. Они были уверены, что им ничего не угрожает — стены ривийской крепости были неприступны. Вдруг заскрежетали цепи… Чужеземцы с удивлением и страхом увидели, как ворота открываются перед рвущейся вперед армией. Генерал аэп Даги немедленно отправил отряд лучших солдат, чтобы те отбили лебеду, но было уже слишком поздно. Мэва въехала во двор замка. Королева и прежде слыла превосходной воительницей, но в ту ночь она стала легендой. Ее меч точно проходил меж пластин черных доспехов, ее щит отражал самые могучие удары. Поначалу нильфгаардские солдаты искали встречи с королевой на поле боя… Но вскоре они начали убегать от нее и ее смертельного меча. Что за невероятная сила вселилась в Мэву? Безусловно, она хотела освободить свой замок и королевство, прогнать захватчиков, разбить надменного генерала аэп Даги… Но в эту минуту больше всего на свете она желала как можно быстрее пробраться к башне и спасти отряд Гаскона и Лисы. На душе было неспокойно…

— За мной! Быстрее! Быстрее!

Мэва ожидала худшего: лужи крови, груды мертвых тел. Но внутри было тихо и спокойно. На полу был виден след крови. Кого-то очень раненного, буквально при смерти, тащили к выходу. Дверь, ведущая в помещение с лебедкой, была разбита, но кроме этого следов борьбы не было заметно. Что же тут произошло? Королева осторожно перешагнула порог комнаты в поисках Гаскона, Лисы и их людей. Вместо них она увидела Виллема. Он лежал в углу комнаты скорчившись, и зажимал распоротый живот. Мэва сорвала с себя плащ и бросилась останавливать кровь.

— Виллем… Что… Что здесь произошло?

— Я пытался… Исправить свои ошибки, — прохрипел принц. — Рыжая девчонка… ранена… Прошу… Прости меня…

Юный принц не успел закончить фразы. Слова застряли у него в горле, глаза заволокло туманом. Когда чуть позже в зал вошли солдаты, они застали королеву на коленях — та била ладонями в стену, заливаясь слезами. Виллем лежал рядом с ней, без движения, накрытый плащом.

Из рядов солдат вышел Гаскон, его руки были в крови, в глазах стояли слезы. Он опустился на колени возле королевы и шепотом рассказал, что произошло. Его отряд не успел даже подойти к стенам: всех опередил Виллем. Увидев, что лирийцы атакуют замок, принц прорвался к башне и открыл ворота. Лиса поспешила ему на помощь, но попала под руку нильфгаардцев. К тому времени, как нильфгаардцы снова их заперли, воинов Севера было уже не остановить. Вытирая окровавленными руками слезы, он рассказал, как отнес Лису к медикам, как отослал ее подальше от сражения, как последний раз держал начавшую леденеть ладошку.

Королева встала, стиснула кулаки и напрягла плечи. На ее лице уже не было ни отчаяния, ни скорби — только безудержная ярость.

— Сейчас не время горевать, — процедила Мэва, с трудом сохраняя спокойствие. — Время сражаться. Мстить. Убивать. Победив сегодня, мы выиграем войну, вернемся наконец в наши дома, к нашим семьям, отложим в сторону мечи. Но сейчас… Сейчас они должны омыться кровью нильфгаардцев!

Силы лирийцев были на исходе. Они прошли с Мэвой тысячи миль — через горы, снега и болота, дали десятки сражений. Но по их усталым глазам королева видела, что солдаты последуют за ней хоть в огонь.

— Ваше Величество… Нильфгаардцы засели в Верхнем замке. Мы пробовали взять стены приступом, но без толку…

Мэва кивнула, взмахнула над головой мечом и вскочила на коня.

— Так попробуем еще раз.

====== Часть 30 ======

Комментарий к Часть 30 Прошу прощения заранее!

Сама, когда писала это, ревела... Так больно за своих же персонажей, и так плохо, что вдохновение подталкивает писать именно такое стекло...

Бой при Верхнем замке был жестоким и тяжелым. Аэп Даги оказался продуманным стратегом и сильным воином. Он не жалел силы Нильфгаарда, отправляя все новых и новых бойцов на передовые линии. Его лучники стреляли метко, а мечники наносили неблокируемые рубящие удары. Генерал скрывался в стенах замка, который был построен специально для обороны, это была непреступная крепость, которой когда-то гордилась Мэва, которую она сейчас вынуждена брать. В голове, на удивление, было пусто. Не было навязчивых мыслей про возможную смерть маленькой рыжей лисички, не было счастливых воспоминаний из детства еще тогда живого и веселого Виллема, не было ничего. Только точные удары и увороты.

У нильфгаардцев все еще было преимущество, но они утратили боевой дух и охотнее использовали щит, нежели меч. Когда Мэва, наконец, прорвала их строй, они подняли руки в знак капитуляции. Замок в Ривии пал, Мэва вернула его себе. Она проявила к пленным милосердие, сознавая, что те лишь выполняли приказы. Смерти она желала только одному нильфгаардцу, что их отдавал: Ардалю аэп Даги. Ее переполняло чувство ярости и желание мести. Уже не было слез. Был только гнев. Гаскон поспешил удалится, он бежал на поиски Лисы, бежал так, как не бежал на врага во время атаки. Рейнард остался с королевой, рядом, он ведь правая рука, он ведь желает возмездия не больше королевы.

Но генерал бесследно исчез. Один из пленников признался, что аэп Даги сбежал, как только лирийцы атаковали стены Верхнего замка. Беглец спустился на землю в ивовой корзине, служившей для доставки провизии, скрючившись посреди луковой шелухи и картофельных очисток. Мэва выругалась себе под нос и оперлась о зубец. До рассвета оставалась еще пара часов, хотя над горизонтом вставало красное зарево. Приближалось запоздалое нильфгаардское подкрепление.

— Я до него доберусь, — скорее себе, чем своим солдатам, сказала королева. — Клянусь всем святым, я до него доберусь. А сейчас у нас есть более срочное дело: мы должны подготовится к обороне.

Она кивнула Рейнарду. Тот принялся отдавать приказы. Вскоре замок снова стал непреступным для врагов. Нильфгаардцы разбились о высокие стены, как волны о скалы. Лирийцы хоть и были вымотаны ночной битвой, долгими путешествиями и нескончаемыми сражениями, наконец были дома. В родной крепости, на своей земле. Оттого они чувствовали себя увереннее, или оттого, что они помнили каждого своего товарища, который не дожил до этого момента…

Гаскон получил порез. Небольшой порез на бедре. Длинный и не глубокий. Его не стали даже обрабатывать. Сейчас у медиков не было времени на такую мелочь. Большинство жертв удалось избежать: внезапное ночное нападение, открытые ворота. Армия откупилась малой кровью. Со стороны озера был импровизированный флот пиратов, изнутри отковали верткие и неуловимые лисы, тяжелая и мастерски сделанная броня махакамских краснолюдов защищала их от нильфгаардских стрел и мечей. Потери были невелики. Но для кого-то они были ощутимы.

Гаскон обежал все палатки медиков, допросил своих людей, которым приказал отнести Лису. Он боялся подойти к той небольшой полоске накрытых плащами тел. Тел тех, кто уже не дышал. Глаза болели. Дорожки на щеках не высыхали.

— Нет… Нет. Нет! — в последней палатке ее не оказалось. — Нееет!!! Лисенок! Нет!

Он подошел к трупам. С замиранием сердца он поднимал покрывала и смотрел в лица умерших. Вот молодой совсем, он иногда любил послушать рассказы Гаскона, жаль, что кобелиный князь зачастую врал и расхваливал свои способности в битвах, чем наверняка и вдохновился этот малый. Вот боевая краснолюдка, Гаскон часто замечал, как она отшивает очередного ухажера. Вот мужик, который часто пел в столовой, как напьется, кобелиный князь помнил, что того бранил Рейнард. Вот еще знакомое лицо, кажется этот парень как-то спас его от смерти. Вот еще знакомый. И еще. Кто-то раз или два встречался в лагере, с кем-то были общие разговоры, с кем-то общие воспоминания. Но ее не было. Не было среди раненных, не было среди мертвых.

— Лисенок… Мой Лисенок, где же ты? — причитал он, намереваясь заново обойти палатки медиков, когда столкнулся с Уэвертом. — Ты знаешь, где она? — Гаскон крепко вцепился в плечи эльфа, встряхивая его.

— Да, — коротко выдавил тот.

— Где? Где она? Где? — тряс его кобелиный князь. — Не молчи! Где?!

— У Исбель…

Гаскон рванул туда, ноги не слушались, в глазах плыло, но он должен ее увидеть. Почему он не спросил, жива ли она? Вдруг она мертва? Вдруг истекает кровью? Если он не успеет? Вот наконец палатка целительницы. Он остановился в страхе перед входом. Вдох. Выдох. Она должна быть жива! Должна! Задерживает дыхание, когда отодвигает штору. Видит ее. Бледную. Лежащую на кровати. Глаза закрыты. Рядом тихо вздыхает Исбель, вытирая пот, что-то шепчет. Ноги подкашиваются возле кушетки. Нет. Нет. Нет. Нет! Нет! Пожалуйста, живи. Молю. Лисенок, пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста…

Исбель кладет свою шершавую руку ему на плечо. Просит тишины. Неужели он говорил вслух. Просит уйти. Но как он может? Как он может встать и покинуть тело Лисички… Нет не тело, она жива, держится. Из последних сил, много крови потеряла. Равномерное тихое дыхание есть. Но этого мало. Она жива. Жива. Но справиться ли? Сможет ли? Глаза застывают на меленьком веснушчатом личике. Бледная кожа. Бесцветные губы. Закрытые глаза. Она справится. Он готов отдать все, чтобы она снова улыбалась, смотрела на него, чтобы на щеках цвел румянец, а ушки бодро крутились в разные стороны. Он умоляюще смотрит на чародейку. Та коротко вздыхает, но кивает, продолжая заклинание. Что-то шепчет, водит руками, отдает энергию, тяжело дышит. Закрывает глаза и хмурится.

Гаскон смотрит ниже. Половина тела Лисы покрыто бинтами. Он помнит три удара. Три удара, которые он не смог предотвратить, она не смогла увернутся. Спасая этого принца. Безуспешно. Зря. Он погиб. Он умер. Она не смогла его спасти. Только сама оказалась ранена. Три удара. Помнит, как видел издалека, как ее схватили за плечо и небольшим кинжалом нанесли три удара. Три удара в живот. Что там? Легкое? Ребра? Печень? Крови было немерено. А нильфгаардец улыбался, видя ее боль. Улыбка стерлась с лица точной стрелой промеж глаз. Она осела на землю, держась за рану.

Если бы он ее не пустил, если бы удержал рядом, или вообще оставил бы в лагере… Он помнит ее кровь, красные пятна до сих пор на его куртке, на груди, на рукавах. Он рвал рубашку, чтобы приложить к ране, чтобы остановиться кровь, прижать посильнее. Он нес ее. Шептал, просил, умолял. Но она закрыла глаза. По щекам стекали слезы, а он отдавал приказы нести ее к медикам. Зачем он ее отпустил? Зачем отдал? Хотел мести, не хотел, чтобы его боль видели в отряде? Думал, что промедлив, он ее не спасет? Или думал, что все равно не спасет и не хотел, чтобы она умирала на его руках?

Сколько он так просидел, он не помнит. Не помнит, когда ушла Исбель. Не помнит, когда веки закрылись, а голова опустилась на край кушетки. Не помнит, когда его разбудил Уэверт, предлагая еды. Она не проснулась. Сколько прошло, он не помнит. Но она не приходит в сознание. Не помнит, сколько рядом с ним провел эльф. Тоже сидел рядом и молчал. Тоже переживал. Не помнит, когда он безмолвно ушел. Не помнит, кто был рядом потом. Рейнард? Мэва? Исбель? Он не помнит. Не помнит, как его подняли и пересадили на стул. Не помнит дней и ночей. Не помнит. Но знает, что прошло три дня.

Три дня она лежала. Три дня он сидел рядом. На третий день его выгнали, просто вынесли оттуда. Кто это был, он помнит. Уэверт и Рейнард. Утащили его в замок. Силой. Он пытался упираться, он не хотел отходить от своего Лисенка. Но тело не слушалось. Он не ел, почти не спал. Он не запомнил коридоры замка, комнату куда его привели. Где его раздели слуги, где его умыли, побрили и переодели. Он не помнит, как провел взаперти следующие три дня. Ему приносили чистую воду, еду. Но он ничего не помнит. Помнит только, как его выпустили. Он смотрел на Уэверта, и тот понимал его без слов. Просто отвел в соседнюю комнату, где лежала она.

Такая же бледная. Также без сознания. Следующий день он помнит в мельчайших подробностях. Помнит каждую секунду. Каждое изменения на прекрасном личике. А они были. Она иногда хмурилась. Редко улыбалась. Он ловил каждое изменение мышц. Каждое легкое движение, короткий вздох. В неверии держал маленькую ручку. Прижимался лбом к ее острому плечу. Ее переодели в ночную рубашку. А прежнюю одежду выстирали, заштопали и повесили рядом на стул. На столе стояла уйма склянок и пробирок с разными жидкостями, лежали бинты и тряпки. Ее волосы пахли ветром, свободой, огнем, травами и кровью. Он хотел сжать ее в своих объятиях. В первые за эти шесть дней он что-то так сильно захотел. До этого была лишь темнота. Неверие. Боль. Скорбь. Ожидание. Сейчас он чувствовал, отчетливо чувствовал, что она скоро проснется. Казалось, что в любуюсекунду она откроет свои голубые глаза, и он утонет в синем море. Но она не открывала глаз, будто играясь с ним. Будто распаляя его еще больше. Он ждал. Ждал, как верный пес. И дождался.

На закате. Когда заходящее солнце окрасило замок в Ривии в красный цвет, она открыла глаза. Сонно. Тяжело поднимая веки. Хмурясь. Долго фокусируя взгляд на лице Гаскона. Он не дышал. Он смотрел на нее и не дышал. Он больше ее не отпустит. Больше не позволит никому ранить ее. Слезы текли по щекам. Голубые глаза неверующе смотрели на него. Ладошка с трудом поднялась к его лицу, вытирая соленые дорожки.

— М-милый, — прохрипела она, закашлявшись.

Спохватившись, он подал ей воды и напоил. Перехватил ее руку, вытирая рукавом слезы. Переплел пальцы.

— Я люблю тебя, — выдохнул Гаскон.

— Я тоже люблю тебя, — счастливо улыбнулась Лиса в ответ, сжимая его руку. — А что произошло? — спросила она, осматривая комнату.

— Лисенок… — выдохнул он, улыбаясь. — Война вроде как закончилась.

Ночная битва за замок в Ривии стала переломным моментом в войне. Мэва не только отбила крепость за один вечер, но и защитила ее от новых отрядов захватчиков. Эта великая победа доказывала, что Нильфгаард — колосс на глиняных ногах.

Армии Севера объединились и наступали со всех сторон. Имперские войска, хоть и все еще более многочисленные растянулись по линии фронта длиной в тысячи миль. Нильфгаардцы сознавали, что не удержат этой позиции долго, поэтому их командиры постановили дать решающий бой — и проиграли его с треском. Итак, через несколько месяцев после переломной ночной битвы в Ривии имперская армия была рассеяна. Один из последних очагов сопротивления стала… крепость Альдерсберг. Именно там укрылся генерал аэп Даги вместе с остатками группы армий «Восток». Этой крепости — месту величайшего триумфа Нильфгаарда в первые дни войны — предстояло стать свидетелем грядущего поражения империи. Можно назвать это исторической справедливостью — или насмешкой судьбы. Разрушенная бандой лисов крепость, отстроенная позднее нильфгаардцами, была все равно родным домом для многих лисов, как и весь Аэдирн. И хоть Мэва уже освободила свои королевства, она не сложила оружия, ибо король Демавенд попросил у нее помощи в изгнании врага из Аэдирна. Мэва не отказала. Во-первых, она была ему обязана. Во-вторых, еще больше она была обязана лисам. В-третьих, она хотела свести счета с генералом аэп Даги.

Армия королева вступила вновь в земли Аэдирна. Для кого-то это были новые земли: Арньольф с интересом осматривал местные просторы и местных девиц, краснолюды Махакама не особо выказывали интереса, не различая жилища и быт людей разных стран. Другие же спутники королевы замечали разницу — не было разрушенных хат и выжженных полей. Нильфгаард не портил себе урожай, как во времена, когда эти земли принадлежали королю Демавенду. Рейнард ехал рядом. В последние месяцы после взятия замка в Ривии он не покидал свою королеву ни на миг. Иногда Мэве казалось, что даже по ночам он ждет недалеко от ее покоев, когда она позовет его по очередному вопросу. И такое случалось. Королева мучилась бессонницей. Родной замок не казался неприступным, мерещились заговоры и предатели, во снах приходил бледный призрак Виллема и просил прощения. В такие ночи Мэве ничего не оставалось как снова и снова продумывать стратегии, решать вопросы, укреплять собственные силы. И Рейнард не спал вместе с ней. Он сидел по ночам в покоях королевы, напротив рабочего стола, и подсказывал, комментировал, давал советы, успокаивал. Пару раз Мэва ловила себя на мысли, что с ним она чувствует себя в безопасности, а порой утром она просыпалась в своей постели, трепетно укрытая одеялом, бумаги лежали на столе, а она лишь смутно помнила, что на миг прикрыла глаза, пока граф вчитывался в очередной рапорт. Королева старалась держаться. Не выказывать своих чувств, хотя ей было ужасно больно. Она была скупа на эмоции и почти ни на что не реагировала. Внутри была разъедающая пустота. Она похудела. И, наверное, еще больше постарела и посидела. Но Рейнард продолжал верно ей служить, и более того, он продолжал о ней нежно и по-своему трепетно заботиться.

Лиса выздоровела. Как она сама потом рассказала Мэве, теперь у нее остались памятные шрамы на теле и на гордости. Маленькая разбойница оказалась той еще непоседой. После почти двух недель, что Гаскон не выпускал ее из покоев под предлогом полного выздоровления, в молодом организме плескалось столько энергии, что она чуть снова не слегла на две недели, чуть не навернувшись с башни, на которую ей приспичило лезть ночью. Благо рядом был Гаскон, что словил, а потом, конечно же, отчитал девушку за безрассудство и неусидчивость. Однако позже Мэва узнала, что после они много раз лазили на эту башню уже вдвоем, все также по ночам, встречали рассветы. Лиса была в каждой бочке затычкой. Она находила грубые, простецкие, но безотказно работающие на всех слова. Многие даже ее побаивались, особенно лорды: для них эксцентричная маленькая разбойница была просто адом, потому рассудительная опытная королева на ее фоне казалась спасением. Многим же полюбилась маленькая рыжая девчушка, которая всегда находила выход из любой ситуации. Некоторые купцы и представители крестьян были просто в восторге от ее предложений: многим предлагалось сотрудничество с бандой лисов, уже запущенным производством в Отоке и запустившимися тавернами и игорными клубами в Аэдирне. Королева дала добро Лисе открыть парочку трактиров и клубов в Ривии и Лирии. Лиса же в ответ предложила выплачивать за свою деятельность определенный процент от прибыли организаций в казну королевств, такое предложение устраивало Мэву, а потому был быстренько подписан договор и улажены второстепенные вопросы.

Гаскон не отходил от своей любимой. А она и не спешила от него скрываться. Они могли днями не выходить из покоев, которые вроде как принадлежали только девушке, но в итоге стали их общими, потому как кобелиный князь отказывался покидать общество своего Лисенка. Они вместе строили планы, решали проблемы банды, помогали королеве, шутили над Рейнардом, иногда сбегали из замка. Первые дни их любимым занятием было исследование замка — они ходили по коридорам, обсуждая интерьер, возможные пути проникновения и развешанные по стенам картины. Как- то Мэва видела их в библиотеке, что очень ее удивило, но тогда, да и сейчас, у нее не было времени и случая спросить про такой интерес к литературе у разбойников. Гаскон пару раз посетил восстановленный королевой родовой склеп, он восстановил по записям имена забытых родственников и попросил одного писаря составить полное родословное древо его семьи. Также парень часто появлялся и в казармах, там он продолжал командовать своими людьми и обучать новобранцев. Размеренная жизнь в Ривии не была такой уж спокойной и монотонной. Нильфгаард предпринимал попытки снова зайти на территорию королевств-близнецов, но терпел неудачи раз за разом.

Отправление в Аэдирн было последним шагом к победе. И последним путешествием данной компании вместе. Королева понимала, что с ней останутся не многие, что каждый изберет свой путь после войны, а потому была благодарна судьбе за эти моменты. Конь Рейнарда поравнялся со скакуном Мэвы, по его лицу королева уже знала, что граф хочет что-то доложить:

— Я говорил с посланником Демавенда. Он уже окружил Альдерсберг, но атаку отложил — ждет вас.

— И прекрасно, не хотелось бы такое пропустить… — Мэва сжала поводья, чтобы не показать своих истинных чувств: боли и скорби. — Скажи солдатам, чтобы готовились.

— Разумеется, Ваше Величество, — кивнул Рейнард, но не спешил уходить. — …

— Да? Что-то еще?

— Госпожа, простите мою дерзость, но… Я беспокоюсь за вас. Вы не спите, выглядите так, будто вас гложет болезнь… — он глубоко вздохнул, а потом ближе наклонился к королеве. — Я беспокоюсь за тебя. Мне больно видеть, как тебя съедает скорбь.

— Рейнард… — Мэва опустила голову. — Я только что похоронила сына. — слова кое-как выходили изо рта, в горле стоял ком. — Он умер у меня на руках, будь оно все проклято.

— Да. Умер, как герой. — Рейнард сжал руку королевы, заглядывая в тусклые зареванные зеленые глаза. — Ваше Величество… Я и не думал, что Виллем когда-нибудь смоет свой позор. Он предал свою мать, свою страну, заключил союз со злейшим врагом… Но то, что он сделал в Ривии, искупило всю его вину. Он показал, что был достоин называться вашим сыном. Ваше Величество, я не хочу сказать, что его не нужно оплакивать… — он украдкой вытер скатившуюся слезу по щеке с уродливым шрамом. — Но им стоит гордиться.

— Ты прав. — Мэва кивнула. — Спасибо, Рейнард. Этот разговор… — она сжала руку графа, заглядывая в сталь его глаз, излучавших спокойствие и уверенность. — Очень помог мне. — она вздохнула, еще раз благодарно взглянув на Рейнарда, а потом устремила серьезный взгляд на горизонт. — Хватит болтать. Пора идти в Альдерсберг.

Рейнард поклонился и ретировался отдавать приказы. Рядом с королевой оказалась криминальная парочка. Лиса с Уэвертом что-то горячо обсуждали, а Гаскон с улыбкой наблюдал за перепалкой главаря и его помощника. Когда эльф, все-таки чего-то добившись, отошел к основной массе лисов, королева направила коня к разбойникам.

— Все в порядке? — осведомилась она.

— Можно и так сказать, — кивнула Лиса. — Уэверт навел справки о нашем имуществе, которое осталось после погромов нильфгаардцев. Особо ничего не изменилось. Пару точек пришлось прикрыть, но вот скоро таверны и клубы будут снова открыты, а девочки вернуться в бордели из Редании. Так что скоро все наладиться, — убежденно говорила она, счастливо подмигивая Гаскону.

— Ну… — решила спросить королева давно интересующий ее вопрос. — Чем теперь займетесь?

— Да мы и сами над этим много думали, — ответил кобелиный князь. — Я бы вернулся к разбою, но ты бы этого точно не одобрила…

— Точно. — кивнула Мэва. — Не одобрила бы. Поэтому… я позаботилась о том, чтобы вы не чувствовали искушения. Гаскон получает во владение имение под Спаллой. А с тобой, Лиса, мы уже о многом договорились, да и как я понимаю, вы теперь будете вместе?

— Что? Мэва, я… Черт… Не знаю, что и сказать… — выражение лица Гаскона сложно было бы описать, Лиса же улыбалась, так как знала о таком распоряжении королевы.

— Да, королева, — кивнула девушка. — Мы теперь вместе.

— Ха… — Мэва тоже веселилась с реакции кобелиного князя. — Хоть раз скажи это.

— Благодарю тебя, Мэва, — улыбнулся он, благодарно кивая.

— Нет. — королева коснулась плеч разбойников. — Это я вас благодарю. От всего сердца.

Она кивнула каждому из них и направила своего коня в начало колонны.

Лирийская армия так разрослась, что Мэва не видела ее начала, двигаясь в арьергарде колонны. Уходящая за горизонт цепь солдат в блестящих шлемах наполняла ее гордостью. Мэва прошла долгий путь… Внезапно от начала колонны до Мэвы донеслись звуки боя: крики, лязг железа.

— Сомкнуть ряды! Усилить левый фланг! — кричал один из капитанов.

Мэва достала оружие и пустила коня галопом по обочине. Только через некоторое время она наконец увидела, с кем столкнулись ее солдаты. В клубах пыли сверкали золотые солнца… Мэва вытащила меч. Но не бросилась в самую гущу битвы, как когда-то. Ее беспокоили старые раны и незалеченные травмы. А кроме того… Довольно она уже пролила крови. Мэва не могла дождаться дня, когда наконец сменит позолоченный латный нагрудник на платье и сядет не в седло, а на трон. Рейнард был рядом, прикрывал и отдавал приказы. Бывалый воин тоже начинал уставать от бесконечных битв и убийств — время брало свое, и в глубине души граф тоже желал наконец осесть на постоянном месте, иметь кров над головой, вкусную пищу, любящую жену… Но его сердце принадлежало только одной королеве, приказы которой он готов исполнять до конца своих дней.

Что не скажешь о разбойниках. Как бы не пополнялась армии Мэвы, отдельную касту в ней всегда составляли две банды, которые в последнее время стали одной общей. Эти беззаботные воины-хамы и балагуры с улыбкой вступали в любое сражение и обирали трупы и повозки после. Их командиры, их главари, всегда были в гуще событий, продумывали новые тактики, использовали ловушки и хитрости. Казалось, ничто не утолит их азарт. А воевали они именно с азартом: вели поединок с врагом, доказывая ему и всем окружающим, кто более хитрый, более ловкий, более лучший.

Нильфгаардцы, обычно организованные и полные решимости, в этот раз быстро сдались и бежали…

— Это лишившиеся командира дезертиры, — отрапортовал разведчик. — Они шли на юг, в сторону границы.

Пленники сидели на пыльной дороге. Мэва остановилась возле одного из них. Он давно не брился, грязную повязку на его руке облепили мухи. При виде королевы солдат опустил голову. Он дрожал от страха.

— Я знаю, что вы держите нас за дикарей, — сказала Мэва, оглядывая тощих имперцев. — Но не бойтесь. Мы не сдерем с вас шкуры и не сварим живьем. Когда я подпишу мирный договор, то отправлю вас по домам… И надеюсь, что уж на этот раз вы там и останетесь.

— Не была бы так уверена, королева, — тихо прошептала Лиса, когда Мэва отошла от пленных. — Они лишь выполняют приказы. Если Нильфгаард через пару лет решит напасть на Север снова, они пойдут за золотым солнцем снова, потому что должны.

— И что же ты предлагаешь? Повесить их всех? — удивилась королева.

— Нет, просто отпустить, — покачала головой рыжая. — Для нас они обуза, а для черных — предатели. Их убьют свои же, когда поймают. А если не поймают, значит они окажутся умнее и не вернуться в Нильфгаард, тем самым не будут их подданными и никогда уже не нападут на Север.

— Это разумно, — кивнул Рейнард, услышавший диалог королевы и разбойницы. — Но пойми, Лиса. Нам нужны козыри в рукаве. Передача пленных будет еще одним пунктом мирного договора, и тогда нильфгаардцам придется его подписать…

— Я уже так хочу, чтобы это все закончилось, — выдохнула Мэва. — Поэтому будь, что будет.

Королева села на коня, с трудом сдерживая гримасу боли. На бедрах у нее были ссадины, руки были изранены поводьями. Закусив губу, она подхлестнула коня. Цель была уже близко…

Когда Мэва слушала доклад одного из лазутчиков, до нее донеслись крики из кибиток с заключенными. Спустя мгновение, королева наблюдала чудовищную картину: нильфгаардские пленные, к которым еще недавно она была милосердна, лежали среди палаток, жестоко убитые…

— Проклятье… — прошептала королева, глядя на окровавленные тела.

Преступление совершили крестьяне из каменоломни в Вороньем яру, которых Мэва приняла в ряды своей армии. Боль и страдания, причиненные нильфгаардцами, были все еще свежи в памяти ривийцев. Они не могли стерпеть того, что их мучители избегут кары, и потому решили сами с ними расправиться, пусть даже против королевской воли.

— Это звери, а не люди! — кричали бывшие ривийские крестьяне с оружием в руках. — Они это заслужили! Поделом им!

Рядом с королевой появились Рейнард и Лиса, что не так давно давали свои советы насчет пленных. Граф был возмущен непослушанием, разбойница же не выражала никаких чувств. Она понимала боль этих крестьян, понимала их желание мести, понимала и то, что они пошли против приказа, но она ничего не говорила, погрузившись глубоко в свои мысли и воспоминания.

Мэва знала, что должна наказать тех, кто устроил самосуд, но в итоге предоставила решать судьбу виновных их командирам, невзирая на протесты советников. Она уже устала делать выбор из двух зол. Гаскон тоже воздержался от какого-либо вмешательства в это дело, отдавая бразды Лисе и Рейнарду. Граф построил солдат, устроивших резню, в одну шеренгу, и методично, громко, монотонно начал отчитывать и осуждать их поступок. Разбойница не выдержала. Она остановила расхаживающего туда-сюда графа, положив руку на его латный доспех. Потом она серьезно взглянула на провинившихся:

— Вы поступили правильно…

— Но… — начал Рейнард.

— Погоди, граф. Вы поступили правильно, — продолжала девушка. — Захватчики разрушили ваши дома, покалечили ваши жизни, загубили ваших товарищей. Вы хотели мести. Вы хотели их смерти. Вы это получили. Но за каждое свое действие нужно отвечать! Нужно уметь не только принять решение, но и принять его итог и кару. Вы нарушили приказ! Вы ослушались королеву! Своих командиров! Вы виноваты! И вы знаете, что за это полагается…

Многие солдаты кивнули, они понимали. Понимали, что цену им нужно заплатить. Что за то, что они сделали, полагается соразмерное наказание. Они со слезами на глазах пожали руки друг другу, пожелали удачи, помолились и провели расчет. Каждый третий делал шаг вперед, принимая свою судьбу. Кто-то смотрел под ноги, сожалея, кто-то гордо смотрел вперед, кто-то смотрел в последний раз на солнце. Лиса кивнула Рейнарду и поспешила уйти. Она не хотела этого видеть. Сердце неприятно кололо, но она знала, что сделала все правильно. Нет таких деяний, за которые впоследствии не пришлось бы заплатить.

Гаскон тоже это понимал. Он крепко сжимал руку лисички. На душе было гадко. Но по-другому было нельзя. Они молчали. Не хотелось ничего говорить. Но по ее глазам он видел, что ей больно, а в его глазах отражалась грусть и поддержка. В такие моменты не хотелось говорить, да и не надо было. Они понимали друг друга по взглядам, жестам, движениям. Они чувствовали друг друга. Им не нужно было говорить.

Скоро отряд отправился дальше. Слегка уменьшенный, молчаливый.

Мэва заметила, что один из ее разведчиков, а именно капрал Ларкин, придержал коня и сосредоточенно всматривался в лесную чащу.

— Ваше Величество… Могу поклясться, что я что-то слышал. Вроде как шепот. Но… Сейчас ничего, тишина. Может, мне просто показалось…

— Показалось? — Мэва положила руку ему на плечо. — Ни у кого нет зрения и слуха острее твоих. Если ты говоришь, что что-то услышал, нужно это проверить.

Пожалуй, еще один воин, которого знала королева, мог сравниться с капралом в остроте слуха, но маленькая разбойница имела еще и остренький язычок, потому Мэва не спешила посылать за девушкой. Лучше уж это сделает простой служивый, чем дерзкая разбойница, которая, а в этом Мэва была более чем уверена, потом будет напоминать королеве про ее паранойю.

Капрал Ларкин отдал честь, а затем направился в лес, бдительно осматриваясь по сторонам. Вдруг что-то привлекло его внимание: он спрыгнул с коня и отвел рукой листья папоротника, открывая следы на сырой земле.

— Ваше Величество! — крикнул он, резко оборачиваясь в сторону тракта. — Велите трубить тревогу! Это скоя…

Из-за деревьев вылетела стрела и заставила гонца замолчать, попав ему в горло. Минутой позже лес огласился криками на Старше Речи. Эльфы шли в бой! Мэва выругалась себе под нос. Рядом просвистела ответная стрела, свалившая с дерева лучника скоя’таэлей. Королева в изумлении повернула голову — это была стрела, пущенная Уэвертом. Эльф был серьезен и печален. Поравнявшись с королевой и опережая выстрелы своих сородичей, он сообщил ей, что давно слышал шепотки из чащи, но они не спешили нападать, а он хотел уберечь свой народ от кровопролития. Так как армия королевы в любом случае победит.

— Прости, Rhena. Я думал их никто не заметят, и они смогут убежать куда подальше от людей.

Его голос затих, он не спешил продолжать, с грустью смотря на молодых скоя’таэлей, что неслись в бой. Королева понимала его. Понимала его и Лиса. Она с сожалением положила руку ему на плечо, опустив глаза. Пока ее ушки-локаторы не уловили движение врага. Рука взялась за рукоять кинжала, отбила неумелую атаку эльфа, выбивая его оружие, но клинок не рассек артерию, а просто остановился у горла.

— Хватит, — тихо шепнула ему девушка.

Тот как будто узнав стоящую перед ним разбойницу, опустил голову. Королева повернула голову в сторону сражения. Так поступали немногие. Краснолюды и лисы, часть кобелей. Но не простые солдаты, не люди. Они убивали эльфов с такой же ненавистью, как и нильфгаардцев. Королева тяжело вздохнула, вынимая свой меч из ножен. Пусть она будет единственным человеком, который пожалеет нелюдей, но она не хотела их крови.

У бойцов скоя’таэлей не было шансов в сражении с Мэвой. Едва утихли звуки боя, королева отбросила в сторону утыканный стрелами щит и велела солдатам привести к ней командира отряда. Мэва ожидала увидеть очередного фанфарона, который будет задирать нос и обзывать ее «bloede dh’oine»… Но стоящий перед ней окровавленный эльф вовсе не изображал гордеца. Он прятал взгляд. У него дрожали губы. Еще больше он стушевался, увидев лисов.

— Ты молодо выглядишь, эльф, — заметила королева. — Сколько тебе лет? Тридцать?

— Двадцать семь, госпожа, — отвечал пленный.

— Прекрасный возраст. Обидно будет умирать.

— Умоляю вас, Rhena… Сжальтесь. Если не надо мной, то хотя бы… — в глазах эльфа стояли слезы.

— Сжалиться? Да ты шутишь. Вы приготовили ловушку, напали из чащи, как разбойники… А теперь ты просишь пожалеть вас? — удивлялась Мэва.

— Не похоже на ловушку, — встрял Уэверт. — Скорее на побег.

— Кто же тогда убил капрала Ларкина? — злилась королева. — Боболаки?

— Мы увидели вас на тракте и спрятались в лесу, — оправдывался пленный. — Ждали, пока вы проедете. Но ваш разведчик что-то услышал, обнаружил наши следы. Поймите… У нас не было выбора.

— Вы могли сдаться, — предложила Мэва.

— Так же, как отряд Ристана? Они сложили оружие к ногам аэдирнского генерала. А тот велел их повесить. Всех! — возразил эльф.

— Не все люди одинаковые, — возразил Уэверт.

— Но как нам понять, кто желает нам добра, а кто зла? — в сердцах крикнул эльф. — По отношению к нелюдям люди редко отличаются в своих поступках. Раз уж нам суждено умереть, мы лучше умрем с оружием в руках, — Лиса опустила голову, ей было больно, но и поделать она ничего не могла.

— Что вы вообще тут делаете? — спросила королева. — Идете на подмогу аэп Даги?

— На подмогу? — удивился эльф. — Нет, Rhena. Мы бежим. Когда нильфгаардцы поняли, что проигрывают, они отреклись от нас. А без их поддержки у нас нет никаких шансов.

— Шанс есть всегда, — возразила рыжая разбойница. — Можно доказать людям, что они не правы и мирным путем…

— Нет, Фокс, — возразил пленный. — Ты может и можешь доказать. Ты и твои лисы. Но что делать нам? Демавенд отправляет за нами своих псов, они истребляют отряд за отрядом… Он дает пятьдесят кусков золота за голову каждого скоя’таэля. В Темерии и Каэдвене все точно так же, если не хуже. Мы хотим объединить свои силы с отрядом Иорвета… И вместе бежать — как можно дальше отсюда. Это наша последняя надежда.

— Уходите в Махакам, — встряла Лиса. — Отсидите там пару сотен лет, научитесь чему-нибудь хорошему. А потом возвращайтесь в низины, чтобы показать людям свою пользу, чтобы наконец прекратить кровопролитие и заключить мир, — эльф понимающе кивнул.

— Почему ты мне все это рассказываешь? — спросила королева.

— Потому что вы слушаете, — ответил эльф. — И пока не велели меня убить… Значит, у вас все же есть сердце. Esseath aine aed dhu{?}[Ты свет во тьме]. Умоляю… Нас осталось немного, мы изранены, измучены… Мы ничем вам не угрожаем. Позвольте нам уйти с ваших земель.

Королева тяжело вздохнула, обдумывая решение. Рядом стояли Лиса, Уэверт, не отходящий от возлюбленной Гаскон, что не лез в чужие разборки, а просто был готов принять любое решение королевы и поддержать в любую минуту своего Лисенка. Королева осмотрела пленных: раненные, измученные, грустные, молодые.

— Для одного дня бессмысленных смертей достаточно… — наконец решила Мэва. — Будь по-вашему. Я отпускаю вас.

— Я… не знаю, как вас благодарить, — эльф, еще связанный, низко поклонился, не только, чтобы выразить благодарность, но и скрыть слезы счастья.

— Позаботься, чтобы я не пожалела об этом решении. Этого хватит.

— Благодарю. От своего имени… и от имени моего народа.

Мэва собственноручно сняла оковы с пленников. Лирийцы наблюдали за всем в молчании, но их неодобрение было ощутимым… Лиса передала какой-то сверток эльфам и наставила их на дальнейший путь до Махакама, уверяя, что там они найдут нескольких эльфов и смогут начать всё сначала. Скоя’таэли при всей армии сняли свои беличье хвосты с шапок и бросили их в ближайший костер. Уэверт тоже поспешил обратиться к молодому командиру обедневшего отряда и попросил его передать письмо одной эльфке в Махакаме, которая их встретит.

— Так кто эта Тэрмиль? — спросила шепотом Мэва у Лисы.

— Жена Уэверта. — коротко ответила разбойница. — Хорошая эльфка. Уэверт пытался ее оградить от дел банды, хотел, чтобы она была лишь медиком, но Тэрмиль умеет за себя постоять. И меня она приняла. Так что она мне как сестра, только очень старшая сестра и порой такая занудная, как мать, — с улыбкой рассказывала разбойница. — Я договорилась с Брувером, чтобы многие мои эльфы пока схоронились в Махакаме, заверила его, что они отличные бойцы и принесут пользу. Он согласился. Так что, когда мы покидали горы, туда уже входили эльфы, чтобы найти убежище и продолжить свою работу. Многие из беглецов там — это ремесленники, простые рабочие, кузнецы, ученые, ткачи, повара, медики. Я не могла их брать на войну, и долгое время они скрывались в лесах. Но в Махакаме они будут под защитой. Пока мир не успокоится.

Королева кивнула. Она уважала Лису за ее решения. Маленькая девушка заботилась о своей банде, как подобает правителю заботится о своем народе. Может быть, из нее бы вышла прекрасная королева… Но точно не с ее характером и манерными словечками. Мэва улыбнулась своим мыслям. Отряд попрощался с эльфами и продолжил свой путь на Альдерсберг.

====== Часть 31 ======

Комментарий к Часть 31 Это последняя глава, но в планах написать небольшой бонус.

Лирийский корпус приближался к Альдерсбергу. Стоял прекрасный солнечный день, легкий ветер шелестел в кронах деревьев. Но Мэва не обращала на это внимания. Перед ней снова вставали картины первых дней войны: стены, освещенные заревом пожаров, крики беженцев, удушающий запах паленого мяса. И не ее одну настигли воспоминания. Лиса, погруженная в свои мысли, прижала ушки к голове и нервно забила хвостом. Она осматривала когда-то родной город и не узнавала его. Да, половину она взорвала сама, но ведь хоть что-то должно было остаться. Но на новеньких башнях развивались знамена с золотым солнцем, а за стенами виднелись черные шлемы нильфгаардцев. Лиса вздохнула, переглянувшись со своим помощником.

Крепость снова была в осаде, но на этот раз над лугами развивались флаги Аэдирна, а на башнях реяли изорванные нильфгаардские знамена. Королева без труда отыскала палатку Демавенда: она была соткана из шелка и расшита серебряной нитью.

— Похоже, в королевство вернулось изобилие… — тихо проговорила Мэва.

— Наконец-то! — воскликнул Демавенд, завидев королеву. — Королева Мэва, спасительница Севера, укротительница Черных!

— Я не терплю насмешек… — хмурилась она.

— Да я бы не осмелился! — поднял руки король. — Это не мои слова, так тебя величают в песнях. Сам мастер Лютик написал о тебе балладу, «Битва за мост». Если верить поэту, ты владеешь мечом не хуже ведьмака.

— Ты, похоже, завидуешь.

— Да если честно… — Демавенд опустил голову. — Так и есть, Мэва. Мне не хватило отваги, решительности… Когда весь Север поджал хвосты, ты одна показала когти. Что ж… Пусть это будет уроком на будущее.

— Раз уж речь о будущем… — королева глянула на промелькнувший рыжий хвостик Лисы. — Как там твой сын?

— Болдуин? — улыбнулся Демавенд. — Растет, как на дрожжах. И похож на меня, как две капли воды!

— А лисенок? — встряла рыжая разбойница.

— Не отходит от ребенка ни на шаг, — нахмурился король, недовольный компанией Лисы. — Болдуин лучшего друга и не знает. Только с ним.

— Ну канеш! — гордо улыбалась Лиса. — Теперь он его друг и охранник. Лучше такого зверя никого нет. Лисы во многом лучше даже людей.

— Это хорошая новость… — встряла Мэва. — А что же с профессией матери?

— Тише, — Демавенд огляделся по сторонам. — Теперь это графиня Дамрокка из Гулеты, придворная дама.

— Твоя законная супруга, должно быть, в восторге.

— Не думаю, королева, что она знает. Да и если прознает и соберется что-то предпринять, лис защитит малыша, — убеждено говорила разбойница.

— Наверняка, — буркнул король, недовольно оглядывая девушку. — Я давно с ней не виделся. Обязанности, понимаешь ли…

— Угу. Ты, конечно, усердно трудишься… Особенно по ночам, — Лиса одобрительно хихикнула на реплику Мэвы.

— Но довольно обо мне, — заговорил король. — Раз уж мы сплетничаем, как две кумы на завалинке, то скажи, что с Виллемом?

— Он… — королева сглотнула ком, Лиса виновато опустила голову, прижимая ушки. — Он пал в битве за Ривию.

— Хм… — Демавенд замялся. — А на чьей он был стороне?

— На чьей следует. Демавенд… — королева глубоко вздохнула, пресекая любые слова Лисы, которая все эти месяцы после взятия замка в Ривии просила прощения, что не смогла спасти принца. — Это свежая рана. Я не хочу об этом говорить. Вернемся в прежнее русло. Что ты имел в виду, говоря об уроке на будущее? — Мэва проводила взглядом удаляющуюся фигурку поникшей разбойницы.

Демавенд рассуждал о политике. Говорил про Нильфгаард. Про будущие войны. Про то, что нужно объединить силы и напасть первыми. Но королева не желала слушать, она многих уже потеряла, и многих убила. Мэва устала от крови, доспехов и боев. Она хотела вернутся домой, где надеялась хотя бы постараться спокойно дожить до старости.

— Мои разведчики сообщают, что с юга движется небольшой отряд нильфгаардцев. — рассказывал король. — Скачут по бездорожью, под покровом ночи… Кого-то сопровождают.

— Кого? — насторожилась Мэва.

— Не знаю, может, чародея, который помешает захватить город? Так или иначе, прежде чем мы ударим… Нужно убедиться, что отряд этот не доберется до Альдерсберга.

— Я этим займусь, — кивнула королева.

— Точно? — удивился Демавенд. — Ты только что приехала, наверняка утомлена путешествием…

— Не то слово, — согласилась Мэва. — Но я хочу как можно скорее покончить со всем этим.

Мэва бросилась в погоню за нильфгаардцами в сопровождении кавалерии. Ее разведчики, проведшие армию через горы Махакама и болота Ангрена, не имели себе равных. Они быстро отыскали следы врага. Уже в тот же день отряд Мэвы нагнал нильфгаардцев. Лирийские всадники окружили врагов, вынуждая их остановиться. Стало тихо… Настолько, что слышно было, как натягивают тетиву. Каждый из отряда черных был взят под чуткий надзор лучших лучников.

— Кто из вас знает Всеобщую Речь? — громко спросила Мэва, выходя вперед к врагу.

— Я, Ваше Величество, — склонил голову черноволосый мужчина.

— Я вижу, ты знаешь, с кем имеешь дело, — кивнула королева, — А тебя как зовут?

— Колдвин, госпожа.

— Наконец-то слышу нильфгаардское имя, которое я в состоянии выговорить, — хмыкнула Мэва. — Так вот, Колдвин: не сегодня завтра война закончится. Глупо было бы сейчас умереть, правда?

— Трудно не согласиться, Ваше Величество, — имперец прошелся взглядом по советникам королевы, остановив свой взор на рыжей разбойнице, которая на такое внимание выгнула бровь.

— Вот именно. Я пролила уже довольно крови, утолила эту жажду сполна… — Мэва проследила за взглядом Колдвина. — Эм… Какие-то проблемы?

— Нет, госпожа, — отвел взгляд нильф, но под пристальным взором королевы и ее советников он признался, — О вас ходят слухи… — он еще раз глянул на разбойницу. — Что вы сжигаете дотла каждого встречного нильфгаардца… Кто-то верит, что это судьба мстит Империи за все сожженные дома и поля, вместе с их обитателями.

— Ха! — Лиса явно расслабилась от таких слов. — Не переживай, — она хитро улыбнулась, почти что оскалилась. — Судьба карает только провинившихся… — зловеще проговорила рыжая. — Да, королева?

— Да, Лиса, — Мэва улыбалась с таких слухов и страха нильфгаардца перед маленькой девушкой в шкуре лисы. — Потому обещаю, что вы уйдете живыми, если не дадите мне повода вас убить. А теперь говори. Что ты везешь генералу аэп Даги?

— Письмо.

— Это должно быть действительно срочное сообщение. Кто его написал? Госпожа аэп Даги? — насмехалась королева.

— Наверняка просит о разводе, — поддакнул Гаскон. — Милый, ты тиран и деспот! Нам надо прекратить общение, — пропищал парень, изображая голос женщины.

— Нет, Ваше Величество, — стушевался Колдвин. — Император.

— Ну и ну… Ты, должно быть, важная персона, раз возишь письма от самого Эмгыра, — рассуждала королева. — Но ты носишь простой мундир, я не вижу на нем никаких знаков отличия… Кто же ты на самом деле такой, Колдвин? Шпион?

— Обычный посланник, Ваше Величество, — заверил ее имперец.

— Ага, — поддакнула Лиса. — Обычный посланник в сопровождении тяжелой кавалерии.

— Я развожу приказы, которых адресаты обычно не желают выполнять. Поэтому я никогда не путешествию в одиночку.

— Дай мне это письмо.

— Я поклялся доставить его генералу аэп Даги — или погибнуть, — возразил Колдвин.

— Тогда сделаем так. Мой переводчик прочтет это письмо, а затем тебе его отдаст… Так ты не нарушишь клятву и может даже выживешь, — предложила королева.

— А если я не соглашусь?

— Догадайся.

— Будь по-вашему… Я принимаю ваше предложение, — сказал имперец, протягивая письмо.

Переводчик сломал печать, прочел письмо… И глаза его стали похожи на блюдца. Он приблизился к королеве, сказал ей что-то шепотом.

— Правда? Никакой ошибки? — уточняла Мэва. — Что-нибудь вроде… — королева кивнула переводчику и обратилась с улыбкой к Колдвину. — Сегодня твой счастливый день, Колдвин. Я позволю тебе завершить твою миссию… Но при одном условии.

— Каком? — устало вздохнул нильфгаардец.

— Вручая письмо, передай генералу мой пламенный привет.

Колдвин направился в сторону Альдерсберга. Лирийцы смотрели на королеву в шоке, не в силах поверить, что она просто так отпустила нильфгаардца с его письмом. Мэва разразилась смехом и подумала: «Завтра они поймут». Советники, стоявшие в стороне, с опаской переглянулись.

— Тяжелый случай… — тихо прошептала Лиса.

— Рейнард, дружище, — обратился к графу ошеломленный Гаскон. — Ты может что-нибудь сделаешь?

— Что? — не менее ошеломленный граф развел руки в стороны.

— Иди успокой ее, — подначивала его разбойница. — Скажи, что все хорошо, что не все потеряно… Ну давай же, Рейнард, не тупи…

Граф с готовностью подошел к королеве, предлагая свою помощь, боковым зрением он увидел, как Лиса прикрыла глаза рукой, Гаскон тоже не особо этого ожидал от Рейнарда, но хоть что-то…

Генерал аэп Даги начал вторжение в Лирию и Ривию с самонадеянных претензий к Мэве. Нильфгаардец мог позволить себе дерзость: он был уверен в быстрой и решительной победе. Но уже через несколько месяцев он получил ультиматум за подписью императора Эмгыра вар Эмрейса. Содержание документа было кратким и предельно конкретным…

После смерти генерала аэп Даги нильфгаардская армия погрузилась в хаос. Короли Севера, объединили силы, воспользовались этим замешательством и нанесли удар, одержав решающую победу. Солдаты славили своих правителей… А в особенности королеву. Мэва совершила невозможное: благодаря ее героизму, решительности и смекалке вторжение Нильфгаарда закончилось разгромом.

Счастливая армия возвращалась домой. Королева больше не чувствовала давящего на плечи груза ответственности за ведение бесконечной войны. Да, оставалось множество нерешенных проблем. Королева была уверена, что она проведет еще множество бессонных ночей за кипами бумаг и отчетов. Но рядом с ней был верный граф Рейнард Одо, который в данную минуту был не менее горд и счастлив окончанием тяжелой войны. Они отвоевали свой дом, вернули себе земли, обрели кое-что большее в этом длинном и утомляющем походе.

Мэва наконец увидела и разрешила себе думать и чувствовать к Рейнарду что-то большее, чем уважение и крепкую дружбу. Королева снова почувствовала себя молодой, рядом с графом хотелось светиться и скрывать смущения, отводя взгляд. Ее сердце было наполнено любовью и благодарностью. Хоть из него и навсегда был вырван довольно-таки большой кусок плоти. Виллем… Королева помнила, как держала своего первенца, когда акушерки принесли его ей, еще мокрого и орущего так, что раскрытый рот был почти во всю голову. Она помнила трепет и страх перед ним, а еще материнскую любовь. О которой она вскоре забыла, погруженная в дворцовые интриги. Королева будет всегда жалеть о том, что не дала своему сыну большего.

Мэва повстречала верных соратников, отличных воинов, храбрых и дерзких разбойников. Гаскон хоть и был занозой в заднице, пошло шутил и не имел никакого понятия о манерах, все равно полюбился королеве. Она уважала в нем стремление к жизни и вечно неунывающий характер. Она чувствовала в нем схожее с ее упорность и дерзость. А еще она видела в нем отличную партию для Лисы. Рыжая девушка навсегда приобрела для королевы статус равного себе правителя пусть всего лишь кучкой оборванцев и бандитов, но зато каким мудрым и справедливым правителем. Разбойница многому научила Мэву: состраданию и пониманию к нелюдям, поиску выгоды в любом деле, умению найти компромисс в, казалось бы, безвыходной ситуации. Королева уважала и любила маленькую девушку. Она была рада за них с Гасконом. Они стоящая друг друга парочка.

На удивление королева сдружилась и с остальными лисами. Мальвик, Лимборт и Николс останутся в Ривии вести дела таверны, печатники и предприятия в Отоке, хоть там и главенствовал Баранаба, но за гномом и его нескончаемым потоком идей нужен был глаз да глаз. Уэверт и основная часть банды останутся в Аэдирне, хотя эльф хотел вернуться в Махакам за женой, Лиса уговорила его не спешить, а подождать и наладить дела в банде и стране прежде чем возвращать нелюдей к людям. Сама же Лиса пожелала остаться с Гасконом в его имении, хотя сразу предупредила и его и королеву, что возможно они редко будут видеть ее дома в ближайшее время. Банда была разбросана по разным концам Севера, были разрушены основные схроны и здания, потеряна клиентура и разорваны старые договоренности. Лиса ждала большой работы в следующие пару месяцев. И кобелиный князь вызвался помогать девушке во всем, что только ей будет угодно ему доверить.

С предприятиями и делами предпринимателя Фокса Мэва понимала, что ее страна может получить большую выгоду. Она пообещала прислушиваться к лисам, хотя строго намекнула, что закрывать глаза на их противозаконные действия она не намерена.

Как закончилась война, Арньольф и его пираты раскланялись с королевой и подружившимися с ними солдатами и поспешили в море, грабить и убивать, чтобы самим побыстрее получить освобождение и очищение в смерти. Мэва не могла понять философии островитян, но и не спешила осуждать их уклад. Коротко поблагодарив за помощь, она проводила взглядом удаляющие полуголые татуированные фигуры.

Исбель была не против остаться при дворе, хотя это предложение ей не особо понравилось, а потому Лиса предложила чародейки просто открыть свою собственную практику в городе или небольшой деревушке, чтобы быть если что поближе к королеве, но и помогать простым людям. Целительница с удовольствием согласилась на такой расклад, довольная тем, что в ее жизни наступит спокойное время и она сможет заняться любимым делом, не вредя людям.

Махакамских «добровольцев» Мэва со спокойной душой отпустила домой, намекнув, что если они пожелают спуститься с гор, то армия королевы примет их в прежнее звания и с распростёртыми объятиями. Вскоре после этого ей пришло послание от Брувера, в котором он восхищался упорством людской бабы, соболезновал потере сына и благодарил за вернувшихся бойцов. Староста Махакама непрозрачно намекнул, что сотрудничество с некоторыми советниками королевы оказалось удачным и перспективным. Мэва лишь улыбнулась, даже не желая узнавать, о чем таком договорилась рыжая разбойница с махакамскими краснолюдами. Она лишь покачала головой, улыбаясь чему-то своему.

Хотя Нильфгаард потерпел поражение во многом благодаря Мэве, ее имя произносили там с уважением. Солдаты, которые вернулись с фронта, с восхищением рассказывали о ее отваге и великодушии. Они дали ей прозвище Gvaedyn — Непокорная. Однако не все были согласны с этим. Другие же имперские солдаты, которые вернулись с фронта, рассказывали о жестокой королеве из Лирии, убивающей пленных и попирающей священные законы. Они дали ей прозвище Gvaelded. «Кровожадная». Получая такие известия от разведчиков и внедренных шпионов, Мэва вздыхала. Как интересновосприняли имперцы ее стремление отвоевать родной дом! Но королева не злилась, она вообще перестала что-то ощущать к нильфгаардцам кроме настороженности. Все-таки слова Демавенда засели в поседевшей голове надолго. И Мэва со страхом смотрела на политическую карту, боясь новой войны.

После заключения мира распри между расами в Лирии и Ривии немного поутихли. Под давлением королевы были введены новые законы, призванные обуздать притеснение представителей других рас. Прогрессивные… но повсеместно нарушаемые. Мэва часто обнаруживала у себя на столе подброшенные записки лисов, где они указывали на те или иные личности в государственном аппарате, что отказывались выполнять этот приказ. Королева тяжело вздыхала и обещала разобраться, хотя иногда до нее лишь доходили слухи, что банда кого-то ограбила или сожгла чьи-то поля, дома, лавки, тогда она понимала, что лисы решили взять правосудие в свои руки. Послание разбойников были полезными, они зачастую сообщали королеве и о возможных заговорах и советовали покупать или продавать акции разных компаний, деятельность которых решала подорвать Лиса.

Королева правила еще много лет. Строго… Но всегда справедливо. В этом ей помогал верный Рейнард. Граф умел смягчать тяжелый характер королевы. Он давал советы по управлению королевствами, предлагал свои идеи. Но самое главное — он был опорой для Мэвы. С ним ей хотелось быть простой женщиной. Не королевой. Не высокопоставленной дамой. А просто любимой и любящей женщиной. В личных делах Рейнард брал инициативу на себя. Хоть Мэва и была главой Лирии и Ривии, но между ними она позволяла графу быть главным. Тот с трепетом относился к своей возлюбленной, и старался быть для нее достойным мужем. Граф Рейнард Одо был не знаток романтики, но ради своей королевы он мог часами проходить в ювелирных лавках, и в итоге зайдя в оружейную мастерскую, прикупить в подарок острый новенький клинок. Мэва принимала с улыбкой и благодарностью такие дары. Ей была приятна забота и нежность графа. Граф Рейнард Одо мог ночами засиживаться вместе с королевой в ее кабинете, решая государственные вопросы или же просто слушая Мэву, которая делилась с ним переживаниями и болью. Граф Рейнард Одо старался быть нежным, хотя королеве иногда хотелось совсем наоборот…

Что же до парочки разбойников… Лиса и Гаскон осели в Ривии, где кобелиный князь вел степенную жизнь, соответствующую его благородному происхождению, а лисичка занималась делами фирмы и банды, полностью оправдывая свою деятельность предпринимателя: он носил дублет с брыжами, она порой надевала прекрасные зеленные или синие платья, он присматривал за скотом и плодотворными полями, она следила за производством и вела бухгалтерскую книгу, вместе они посещали торжества и банкеты, хотя долго там не задерживались. Но однажды ночью… Он взял свой лук со стрелами, она надела любимую шкуру лисицы и ножны с кинжалами, они оседлали коней и бесследно исчезли… Королева вела дела с Лимбортом и Мальвиком и пыталась узнать у них куда же подевались их боссы, однако те развели руки в стороны, говоря, что от Фокса они получают лишь приказы. Мэва даже подумывала, что может быть это запоздалый медовый месяц? Ведь Лиса приняла фамилию Броссард и стала женой Гаскона. Но разбойники не вернулись не через месяц, не через два.

До королевы доходили слухи, что их видели и в других городах Севера, что они появлялись и в Лирии и Ривии, и в Аэдирне, и в Махакаме. Но больше они не светились. Проходя между рядов своего богатого арсенала, где было собрано все ее оружие: лирийские полуторники, эльфские клинки, изготовленные по заказу гавенкарские кистени и другие, Мэва останавливала свой взор на выкованном в Махакаме сигилле, который она называла… Острый Сукин Сын. Королева улыбалась, надеясь, что брат-близнец этого клинка — «Лисенок» — служит верой и правдой своей хозяйке.

И только спустя несколько лет после войны Мэва получила весточку от своей названной рыжей дочери. Но это совсем другая история…