Четвертая жена [Алима Суфьян] (fb2) читать онлайн

Алима Суфьян Четвертая жена

Часть 1. Дочь ведьмы

Глава 1

Лейла стояла у двери и пыталась разобрать, о чем говорит ее тетка с гостем. Этот интерес был понятен — они то и дело упоминали ее имя, а значит, говорили о ней. Уйти в свою комнату девушка не могла: тетка могла позвать ее в любую минуту, чтобы подать чай и сладости. У них, конечно, была служанка, но это была неопрятная женщина средних лет, которая могла шумно засопеть, подавая обед, или вытереть руки о грязную юбку. Такая служанка — позор и явный признак того, что их дела идут не лучшим образом, но другую они позволить не могли, и все из-за нее, из-за Лейлы…

Тетка любила вспоминать времена, когда в доме был целый штат слуг, а гостям чай подавали юные прекрасные рабыни, одетые в шелковые наряды, которые стоили больше, чем у некоторых знатных горожанок. Но это осталось в прошлом, и теперь редким гостям чай подавала сама Лейла. Тетка подчеркивала, что это особая честь — племянница хозяйки сама прислуживает за столом, только особые посетители удостаиваются такого! Как могла, она скрывала бедность, лезущую из всех щелей, стыдливо прикрывала ее расшитыми покрывалами и старыми коврами. Да вот только гостей у них почти и не было, а те, кто был, прекрасно были осведомлены о том, как обстоят у них дела на самом деле. Иногда заезжали дальние родственники, которые были в Каркале проездом. Иногда заходили по старой памяти мастерицы, работавшие когда-то на тетку, а потом разбогатевшие, открывшие свои лавки.

Гость, который раскинулся на вытершихся от времени подушках сейчас, был единственным, кто приходил регулярно. Обычно его визиты были короткими: он забирал расшитые шелком платки, над которыми тетка и Лейла корпели целыми днями, и отдавал деньги за то, что удалось продать с прошлого раза. Когда-то у тетки работали почти сорок женщин, а ее лавка была самой красивой и самой богатой. Но когда она взяла себе в дом Лейлу, покупатели отказались приходить в лавку, мастерицы одна за одной ушли от них, и тетке самой пришлось браться за работу. Ее дальний родственник, называвший ее для простоты тетушкой, взялся продавать ее работу в других городах, где их не знали. Дом постепенно пришел в упадок, подросшая Лейла научилась вышивать и проводила долгие часы за работой, во время которой тетушка развлекала ее рассказами о том, сколько гостей она принимала по вечерам, какие к ней являлись музыканты и поэты, как грациозно танцевали рабыни, и какие у нее были драгоценности. У нее остался только этот дом — с белыми мраморными полами, пересохшим фонтаном во внутреннем дворе, выцветшими коврами и почти пустыми комнатами. Только маленькая гостиная осталась почти нетронутой, из остальных помещений мебель, украшения и безделушки пришлось продать после того, как продали рабов и драгоценности. А когда ушли последние слуги, пришлось взять служанку, которая жила с ними сейчас. Она одна не побоялась жить в этом доме, кое-как справляясь с самой грязной работой и неумело готовя им еду.

— Тетушка, пришла пора. Вы не можете тянуть дальше. Она уже выросла.

У Лейлы замерло сердце, когда она услышала эти слова. Что они собираются сделать с ней?

— Я знаю, Алим, знаю… Я выполнила свое обещание, и Всевышний свидетель, чего мне это стоило. Но я никогда не жалела о том, что сделала. Когда мой бедный брат умирал, он просил только о том, чтобы я взяла себе его дочку, защитила ее от жестоких людей. Я думала, что просто выполняю свой долг. Но я полюбила ее как родную дочь, я наконец обрела семью, которой у меня не было. Как же теперь я могу расстаться с ней?

— Тетушка, подумайте и о ней, и о себе. Я каждый день молюсь, чтобы Всевышний продлил вам жизнь, но ведь вы не вечны. Что будет с девочкой после вашей смерти? Кто потом защитит ее? Разве вы не знаете, что некоторые горожане, как шакалы, только и ждут, чтобы напасть и перегрызть ей горло? Вы спрятали ее в своем доме, но люди до сих пор помнят, кем была ее мать.

— Вот именно! Они помнят. Кто захочет взять ее в жены? Кто примет ее в свой дом? Ее мать, создание нечестивого, думала, что спасет ее, если уйдет из города. Она разбила сердце моему брату, но ее уход не помог. Бедная девочка никогда не выходила из дома, потому что все только и ждут, когда она окажется на улице…

Алим продолжал убеждать ее:

— Тем более нужно торопиться. Выдайте ее замуж, и она получит дом и защиту мужа. Представьте, что будет с ней, если вы покинете наш мир. Даже если они не убьют и не покалечат ее, то отправят на невольничий рынок для нечестивых. А вы знаете, кто покупает там рабов! У нее нет даже шанса попасть в приличную семью, стать служанкой в гареме или хотя бы судомойкой на кухне, ее отдадут в портовый дом, на увеселение матросов из дальних стран! И она закончит свою жизнь, как все женщины из портовых домов, в глубоком канале, через год или два, когда у нее не останется ни одного зуба, а тело будет покрыто побоями. Что скажет вам ваш брат, когда вы встретите его на небесах?

Лейла в ужасе застыла, сжимая свои тонкие бледные пальцы, пока ногти не впились в ладони. Она никогда не слышала о портовых домах и не имела никакого представления, что делают там рабыни. Возможность оказаться одной из них напугала ее гораздо больше, чем мучительная смерть от рук горожан, о которой Алим говорил в начале своей пылкой речи. Она не знала, почему все так ненавидят ее, лишь догадывалась, что виной всему — ее мать, которую все называли ведьмой.

Тетушка вытирала слезы со своего лица, а они все катились и катились. Наконец она произнесла:

— Ты прав, Алим. Но где нам найти ей мужа?

— Я знаю, что можно сделать. Мои караваны ходят далеко, по всей стране. На самой границе, там, где начинается пустыня Хармат, стоит далекий город Саранд. Дорога туда нелегка, и редкие караванщики знают безопасный путь. Это богатый город, но они редко получают вести из внешнего мира. Даже если они и знали, что жила в Каркале когда-то ведьма, у которой родилась дочь от обычного человека, они уже забыли про это. Один из богатых горожан ищет себе четвертую жену. У него самый большой дом в городе, и больше всего лошадей и верблюдов. Там Лейла будет под хорошей защитой, и ни в чем не будет знать нужды. Ей не придется до конца жизни расшивать шелком платки для богатых дам, у нее у самой будут служанки.

— Да разве такой человек захочет взять в жены бедную девушку? Ведь столько знатных семей с дочерьми рады были бы породниться с ним! — засомневалась тетка.

— У него свои причуды, тетушка. Его первая жена — дочь правителя города. Вторая — дочь главного судьи, кади. Третья — из богатой, но незнатной семьи купцов. Он хочет, чтобы четвертая была из простого народа, из бедных.

— Как же он узнает о нас, ведь Каркала так далеко!

— Не беспокойтесь об этом, тетушка! Мой караван отходит через три дня, а две недели спустя мы уже будем в Саранде. Я привезу вам из соседнего города, где вас не знают, мастериц, которые делают портреты шелком, чтобы они сделали портрет Лейлы. Я отвезу его достопочтенному Маруфу, и он наверняка захочет жениться на ней, ведь ваша племянница — настоящая красавица. Ни в Каркале, ни в Саранде я не видел девушки прекраснее. Я ваш родственник и могу видеть ее с открытым лицом, и я расскажу ему, что портрет — только слабая копия. И если все у нас сладится, Лейла получит новый дом, а вы — богатые дары. Вам больше не придется брать иголку в свои руки, и вы проведете остаток своей жизни, как положено почтенной даме, в своем доме, с умелыми слугами.

— Что же, Алим, тяжело мне будет расстаться с Лейлой, но я знаю, что в твоих словах истина. Сделаем, как ты говоришь!

И тут же она позвала Лейлу и попросила подавать чай. Когда девушка вошла с серебряным чайником на подносе, сладкими фруктами и печеньем, тетка не отослала ее, как обычно.

— Садись, дочка, с нами. Давай поговорим.

И она в нескольких словах пересказала то, что Лейла уже слышала: завтра будет сделан ее портрет, который отошлют одному богатому человеку, и если все будет хорошо, этот человек станет ее мужем. Во время разговора девушка не смела поднять глаза. Ее одолевали смешанные чувства. Она никогда не выходила из дома, сколько себя помнила, и страстно хотела посмотреть на мир не только из собственного окна. Но она и подумать не могла о расставании с тетушкой, которая воспитала ее, научила читать и писать, шить и вышивать, рассказывала ей об истории и науках, заменила ей родителей и защищала от тех, кто мечтал причинить ей зло. А еще ее пугало замужество и переезд в другой, совсем чужой город.

— Тетушка, разве нельзя мне пожить еще немножко с тобой? — спросила она по-детски.

— Тебе завтра исполняется восемнадцать лет. Ты должна выйти замуж, и то, что предлагает Алим — настоящая удача. Ты будешь счастлива с твоим мужем, ты станешь богатой женщиной, родишь детей. Разве тебе этого не хочется?

— Но ведь я его совсем не знаю! Вдруг я его не полюблю? — вдруг воскликнула она.

— Помнишь, как мы читали с тобой историю прекрасной Маржан и ее возлюбленного? Или приключения золотоволосой принцессы из далеких стран, которая стала королевой Эльбаледы сто лет назад?

— Да, тетушка, помню.

— Они нашли свое счастье в любви. Но есть и другие женщины, которые из-за любви погибли, как принцесса Бадрия или дочка пастуха Надия.

— Да, тетушка…

— Моему бедному брату любовь принесла только несчастье. Он полюбил твою мать и ради нее бросил все, а люди отвернулись от него. Она была сахира — ведьма, и владела страшной силой. В тебе течет ее кровь, и поэтому люди всегда будут тебя бояться. Но я люблю тебя и хочу, чтобы ты обрела спокойную жизнь. А любовь — это просто красивая сказка.

— Соглашайся, Лейла! — строго сказал Алим. — Маруф — богатый человек, у которого уже есть три жены. Он занят своими делами, ты будешь видеть его нечасто. Если он тебе не полюбится, он не будет докучать тебе каждый день. Возможно, ты будешь видеть его от силы раз в месяц, и твоя жизнь будет спокойной и счастливой.

Лейла просто кивнула, не смея поднять глаза. Она подумала еще об одной вещи. Ради нее тетка отказалась от хорошей жизни и стала изгоем. Но если она уедет, появится шанс, что горожане снова примут ее, забудут о связи с ведьминой дочкой, позволят и ей спокойно и счастливо жить. Что ж, пусть будет так. К тому же, Маруф еще может не согласиться. А если согласится, ей предстоит настоящее путешествие, она увидит других людей. Людей, которые не будут считать ее ведьминским отродьем, как здесь.

Глава 2

Лейла проснулась посреди ночи. Ей снился странный сон. Она видела женщину в лохмотьях, лица которой было не разглядеть. «Найди кольцо», — повторяла незнакомка, — «Найди кольцо, чтобы обуздать свою силу». Голос звучал угрожающе мрачно. Она много раз повторяла одно и то же, пока девушка пыталась убежать, но не могла даже пошевелиться.

Заснуть больше не удалось. Лейла боялась возвращения страшного сна, а еще больше боялась она рассказать о нем тетушке. Что она скажет? Что это ее мать сахира вернулась за ней? Что и она такая же ведьма? Что ей нужно забыть об обычной жизни и стать таким же изгоем, бродить по пустыне в лохмотьях? Она встала и подошла к окну, выходившему в сад. Деревья были покрыты цветами, а в глубине пел соловей и стрекотали кузнечики. Ночь казалась мирной, и не верилось, что за стенами сада живут люди, способные причинить ей зло. Лейле захотелось выйти туда, постоять под цветущими миндальными деревьями. Она надела мягкие домашние туфли, накинула расшитую серебром и золотом накидку, когда-то принадлежавшую тетке, и неслышно ступая, выскользнула в сад.

Ее тянуло к самому высокому дереву, она подошла к нему, дотронулась до шершавого ствола и начала потихоньку поглаживать его. Ей показалось, будто зазвенели далекие колокольчики на самой верхушке дерева. Она с удивлением подняла голову и увидела, что цветы с верхних ветвей начали осыпаться. Как лавина сходит с горы с самой вершины, так и дерево начало терять свой цвет с самых верхних веток до нижних. Лейла стояла, осыпанная белыми и розоватыми цветками, которые падали на нее, словно снег.

«Это плохо… Это очень плохо», — подумала она. Почему дерево потеряло цветы? На нем уже не будет миндаля, оно останется бесплодным. Цветы вокруг начали увядать, превращаясь в черные гнилые комочки, которые пришлось стряхивать с себя.

«Что происходит? Это из-за меня?» — в ужасе гнала от себя эту мысль девушка. Что будет, если ее увидит служанка? Она расскажет обо всем в городе, и тогда даже те, кто сомневался, потребуют ее смерти.

Увядание распространялось вокруг нее, как круги на воде. Опали цветы со всех деревьев, почернела трава, с куста замертво упал соловей, смолкли цикады. «Сахира! Сахира!» — послышались крики из-за стены, сначала далекие, а потом раздающиеся все ближе и ближе. Показалось несколько голов над оградой: видимо, горожане притащили к их дому длинные лестницы. Мужчины прыгали на черную траву, вытаскивали из ножен кинжалы, приближались к ней с ненавистью на лицах.

— Убейте ведьму! Ведьма получила свою силу! Убейте ее, пока весь город не превратился в пустыню!

— Нет! — закричала Лейла и выставила вперед обе руки, пытаясь хоть как-то защититься от нападавших.

Вдруг тот, кто был ближе всего, упал, открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на сушу. Следом упали еще трое.

— Проклятая ведьма! Почему мы не убили тебя раньше? — закричали те, кто был ближе к ограде сада. Постепенно крики смолкали, люди падали замертво, превращаясь в гнилые почерневшие трупы за несколько мгновений.

— Нет! Я не хотела! Это не я! — продолжала кричать Лейла, пока не поняла, что вокруг нее установилась мертвая тишина. Не слышно было ни пения птиц, ни лая собак, ни плача младенцев. Все были мертвы в городе, который стал могилой, и в котором не было больше ни одной зеленой травинки, ни одного живого дерева. Лейла обернулась к дому. Там ее тетушка! Неужели и она мертва? Она убила единственного человека, который любил ее?

Дома не было. На его месте были руины. Но не это испугало Лейлу, а то, что перед кучей камней, бывшей когда-то ее домом, стояла та самая женщина из сна.

— Найди кольцо. Носи его всегда. И тогда этого не произойдет. Завтра тебе исполнится восемнадцать лет. Найди кольцо до рассвета, иначе город умрет.

— Но где? Где мне его искать? — закричала девушка. — Рассвет уже совсем скоро!

— Найди кольцо. Иначе они все погибнут, и ты навсегда останешься в долине ведьм.

— Кто ты? Ты моя мать?

— Найди кольцо. Не теряй времени, — произнесла женщина и превратилась в черную дымку.

Лейла кинулась к тому месту, где она стояла, и… проснулась. Испуганная увиденным, она первым делом бросилась к окну, чтобы убедиться, что там по-прежнему их сад с цветущими деревьями, и что там сохранилась… жизнь. Она резким движением открыла окно и услышала пение соловья. Все в порядке. Пока. Сколько у нее времени, пока не начнет облетать цвет с миндального дерева? Пока не начнут умирать люди в домах по соседству? И где ей искать это кольцо?

Лейла выбежала из своей комнаты. Дом огромный, в нем множество комнат, закоулков, чуланов. Да, в большинстве комнат почти нет мебели, но ведь кольцо можно спрятать в любую щель, закопать в саду, бросить в один из огромных котлов, которыми уже давно никто не пользуется, и которые наполнены недорогими мисками из глины, которые так и не удалось продать. Одно было ясно — кольцо должно быть в доме, почему-то в этом девушка была уверена.

В первую очередь надо бы проверить шкатулку с украшениями ее тетушки. Да, она продала почти все, но некоторые вещи сохранила на память. Может, там есть и кольца? Сделать это было сложно: шкатулка была спрятана в сундук, на котором были навалены покрывала и подушки, и все это — в спальне тетушки. Что она скажет, если проснется и увидит племянницу, роющуюся в ее вещах? Как можно тише Лейла вошла в комнату тетушки, одно за одним сбросила на пол покрывала, открыла сундук и вытащила шкатулку. В комнате было темно, и разглядеть содержимое было тяжело. Она попыталась на ощупь понять, что же там лежит, но поняла, что это займет слишком много времени. Никогда в жизни она с таким страхом не ждала рассвета. В итоге она просто стала вытаскивать украшения по одному и класть на кучу покрывал, которые сглаживали звуки.

В шкатулке оказалось три кольца, и Лейла с испугом уставилась на них, пытаясь рассмотреть в потемках и понять, какое из них нужное. А что, если все они — не те? Она надела все три на пальцы и бросилась к окну. Сад был все еще мирным и тихим. И вдруг она расслышала страшный звук — тоненький звон колокольчиков.

«Это не те кольца!» — поняла она. За окном стало светлее. Близился рассвет. Лейла в отчаянии оглядела комнату. Наверное, кольцо не здесь. Но искать его — словно искать иголку в стоге сена. Вдруг взгляд упал на другую шкатулку, которая стояла у самой теткиной кровати. Она знала, что хранится там — память о ее отце, его любимая книга стихов и какие-то мелочи, которые напоминали тетке о брате. Девушка кинулась к этой шкатулке, потихоньку, стараясь не разбудить спящую, взяла ее и снова вернулась к окну. Там было посветлее, и там удобнее было бы рассматривать содержимое шкатулки.

У окна она не удержалась от того, чтобы посмотреть на сад. С вершин деревьев медленно начали облетать цветы. У нее больше не было времени. Она открыла шкатулку, отложила книгу — самое объемное, что было внутри. Вынула серебряный гребешок — подарок тетке от отца на день рождения. Какие-то шелковые шнурки. Вышитый платок. Странный ключ с надписями на непонятном языке. На дне лежал сложенный лист бумаги, на котором была написана поэма. Скорее всего, это отец написал для ее матери. Лейла покраснела и не стала читать пылкие стихи. Больше в шкатулке ничего не было. Отчаяние охватило ее. В комнате стало еще чуть светлее, а под миндальным деревом все было усыпано белым.

Лейла закрыла лицо руками, но тут же отдернула их. Она только что заметила, что на обложке книги нарисовано кольцо. Сборник стихов назывался «Кольцо любви». Она открыла потрепанный томик и увидела, что книга эта ненастоящая. Страницы были вырезаны, а внутри лежала еще одна коробочка — закрытая. Ключ! Лейла схватила его и попробовала отпереть замок, который с трудом, но поддался. Внутри оказалось кольцо — простое, без украшений, просто тоненький ободок из серебра. Она тут же надела его — оно оказалось ей впору, словно сделанное по меркам. Колокольчики перестали звенеть, а с деревьев перестали облетать цветы. В ту же минуту показался первый луч солнца. Пение птиц наполнило сад.

«Я успела», — подумала Лейла. «Я спасла их. И я спасла себя».

Аккуратно она вернула маленькую шкатулку в книгу, а книгу — в большую шкатулку. Собрала теткины украшения и спрятала их в сундук, на который снова набросила покрывала. Тетка посапывала во сне, но так и не проснулась. Нужно было возвращаться к себе. Как только взойдет солнце, служанка начнет шуметь на кухне, и тетка проснется. Нехорошо, если она увидит ее в своей спальне. Ей нужно вернуться к себе и попробовать поспать хотя бы немного, она чувствовала себя такой усталой. Ей простят, если она встанет попозже, ведь это случалось с ней нечасто.

В спальне Лейла посмотрела на руку с кольцом. Надо будет придумать, как объяснить, откуда оно. Снимать его она не собиралась. Оставалось надеяться, что и в доме мужа ей позволят сохранить это скромное украшение.

Она вытянулась на кровати и закрыла глаза. Вдруг ей стало страшно засыпать. А если опять явится во сне та женщина? А если прикажет опять искать что-то или заставит делать то, чего она делать не хочет? Страшно оказаться сахирой. Страшно оказаться нечистой ведьмой, но еще страшнее причинить вред другим, даже тем, кто собирался убить ее.

Усталость взяла свое, и Лейла уснула. Ее напряженное лицо стало снова лицом обычной девушки, очень красивой, но такой земной. Ее кулачки разжались, и стало заметно, какие у нее тонкие изящные пальцы. Ее черные волосы густой волной покоились на подушке, а длинные ресницы чуть подрагивали. Изгибы ее стройного тела выдавали в ней взрослую женщину, а не маленькую девочку, которой она была еще так недавно. Мягкая тень скользнула к ее кровати и сложилась в женский силуэт, почти прозрачный и невесомый. Призрак протянул свою руку ко лбу девушки, словно дотрагиваясь до него. Девушка чуть нахмурилась, призрачная рука тут же отдернулась, и силуэт растворился в воздухе.

Лейла сладко спала, не подозревая, что это ее последняя ночь в этом доме. Ей исполнилось восемнадцать лет.

Глава 3

Как только Лейла проснулась, она отправилась искать тетушку. Девушка не хотела упускать ни одного мгновения с ней: возможно, через несколько недель им придется расстаться навсегда. Сможет ли тетушка приезжать к ней в далекий Саранд? Позволит ли будущий муж такие визиты? Она старалась об этом не думать.

Тетушка оказалась в своей спальне. Она перебирала свои наряды и откладывала некоторые в сторону.

— У меня еще осталось кое-что красивое с прежних времен. Я хочу нарядить тебя перед приходом мастериц, которые будут делать твой портрет.

Лейла бросилась к ней в объятия.

— Я так не хочу уезжать! Сколько еще у меня времени, чтобы провести его с тобой?

— Шесть или семь недель по крайней мере. Каравану нужно время, чтобы добраться до Саранда, и чтобы вернуться. А ведь купцам еще нужно продать там свой товар.

Лейла бросила взгляд на свою руку и заметила тонкое кольцо. Тетушка не увидела его, но ей все равно стало неловко.

— Тетя…

— Что, дитя мое?

— В той маленькой шкатулке, которая досталась тебе от отца, что там?

Лицо женщины расплылось в улыбке.

— Твой отец, Амин, был моим единственным братом. Я всегда поддерживала его, даже когда вся семья отвернулась от него. Я храню несколько его вещей и подарков в память о нем. Поди принеси шкатулку!

Лейла легко вскочила с низкого дивана и побежала к кровати тетки, где стояла шкатулка. Тетка открыла ее, и лицо старушки словно озарилось.

— Гребень, который он подарил мне, когда мне исполнилось тридцать, а ему было только двенадцать. Тогда семья уже не надеялась выдать меня замуж, и мне не делали подарков. Я выбрала путь мастерицы, и от семьи пришлось отказаться. Брат поддерживал меня в этом, хотя наш отец был против… Стать мастерицей, отказаться от мужа, детей… Родители этого не понимали. А твой папа понял сразу.

Тетка вздохнула, словно предавшись каким-то воспоминаниям, и Лейла поняла, что за этим решением стоит какая-то давняя история.

— А вот шелковые шнурки, он был совсем маленьким, но очень любил играть со мной. Однажды он попытался вплести их в мои волосы, я их еле выпутала!

Тетка засмеялась, а Лейла живо представила себе, как маленький Амин сидит около своей старшей сестры и, потихоньку пыхтя, пристраивает шнурки в ее пышную прическу.

— А это его любимая книга. Он всегда читал ее, он любил стихи, и сам их тоже писал. Я постоянно перечитываю этот сборник после его смерти.

Лейла замерла от удивления. Перечитывает? Но ведь книга ненастоящая. Она всего лишь хранилище для маленькой коробочки, в которой лежало кольцо.

Тетка продолжала вынимать немногочисленные сокровища — под книгой лежал лист с поэмой отца. И все. Никакого ключа не было. Но Лейла совершенно точно помнила, что она его туда положила! И тут она похолодела — тетка собралась открыть книгу. И каково же было ее удивление, когда она ее открыла, и книга оказалась… обычной книгой. Никаких вырезанных страниц. Никакой коробки внутри. Может, ей это все приснилось? Но вот же кольцо, блестит на ее пальце.

— Тетя, я нашла вчера кольцо…

— Кольцо? Покажи!

Тетушка взяла ее руку и внимательно разглядела скромное украшение.

— Не помню, чтобы у меня такое было… Может, кто-то из мастериц потерял. А может, лежит с давних времен, когда у меня было так много вещей, что все и не упомнишь… Ты хочешь оставить его себе?

— Да, тетушка. На память о тебе. Об этом городе. О твоей доброте.

По слезам женщины покатились слезы.

— Лейла, дочка! Возьми и эту шкатулку тоже, — она протянула ей ту самую шкатулку с памятными вещами от отца. — Твой отец хотел бы, чтобы у тебя осталось что-то от него.

— Но как же ты, тетушка?

— У меня остались мои воспоминания. Ими наполнен этот дом, который похож больше на склеп, чем на нормальное жилище. Здесь уже не зазвучит детский смех и музыка, как раньше.

Лейла прижала шкатулку к груди, как вдруг послышался громкий стук. Их нерасторопная служанка медленно направилась в прихожую, чтобы открыть дверь. Это был Алим. Он пришел один.

— Мир вам, тетушка! — слегка поклонился он.

— Мир тебе, Алим! — ответила она. Я думала, ты вернешься с мастерицами, которые вышьют шелком портрет Лейлы.

— Никто не захочет идти в дом, где живет дочь сахиры. Я возьму Лейлу с собой в Аккалу, мы доберемся за четыре часа. Там никто ее не узнает. Там же и сделаем портрет. Но выезжать нужно сейчас, чтобы успеть приехать засветло и найти девушке приличный гостевой дом.

— Как уезжать? Но мы не готовы! — залепетала женщина.

— Мы договорились обо всем, тетушка. Не нужно никаких приготовлений. Все необходимое мы купим в Аккале. Ехать лучше налегке. Она проведет там день или два, пока не будет готов портрет, а потом я отправлю ее со слугами и стражниками назад. Я буду беречь ее, тетушка, — и он снова смиренно согнулся в поклоне.

Тетушка засуетилась. Девушку нарядили в простое темное платье и с головы до ног замотали в черное покрывало. Она взяла с собой только шкатулку, которую тетушка преподнесла ей в подарок. Алим подгонял их. Наконец старушка, вся в слезах, обняла Лейлу.

— Никогда мы с тобой не расставались, с тех пор как я взяла тебя в этот дом. Эти три дня покажутся мне тремя годами!

Она наскоро прошептала слова благословения и громко разрыдалась. Лейла плакала тоже, но Алим уже подталкивал ее к выходу. Там стояли слуги с крытыми носилками, окна которых были зашторены. Никто из жителей города не узнает, что по улицам несут дочь ведьмы. Никто не потревожит ее. И она не сможет даже бросить взгляд на площади и переулки, по которым никогда не ходила. Слезы застилали ее глаза, и она прижимала к себе шкатулку. Путешествие началось, и ей было страшно.

Во время поездки Алим пытался развлекать девушку беседой, рассказывал о красотах моря, которое она сможет увидеть в Аккале, о высоких горах на подступах пустыни Хармат, за которыми прячется город Саранд, о золотых копях, из которых черпают жители города свое богатство, и прекрасных садах правителя города, главного кади и ее возможного жениха — трех самых больших и красивых в городе. Постепенно Лейла успокоилась. Среди мыслей о тетушке и покинутом доме стали появляться и другие. Она увидит новых людей, будет говорить с ними. Она наконец увидит другой город. Она сможет гулять в саду, надежно скрытая от любопытных взоров высокой оградой. И у нее будет время, чтобы почитать книгу стихов, которая оказалась обычной книгой, и попробовать понять, что с ней приключилось ночью — странный сон, видение, или все это было на самом деле.

Когда они выехали из города, Алим приказал остановиться. Они вышли из носилок, все пересели на коней. Лейла никогда раньше не ездила верхом, но Алим успокоил ее и сказал, что этого не потребуется. Одну из лошадей впрягли в небольшую повозку с шатром, в которую мог бы поместиться только один человек.

— Так путешествуют знатные дамы, ханум! — произнес он торжественным тоном и отвесил ей шутливый поклон.

Лейла смутилась и слегка поклонилась в ответ.

— Правильно, дитя. Привыкай, что к тебе будут обращаться как к знатной даме, и никогда не склоняйся чересчур низко, твое положение будет слишком высоко. Один только султан достоин того, чтобы ты падала перед ним ниц.

Лейла устроилась в шатре на мягких подушках. Одной ехать было не так весело, как в носилках с Алимом. Городские улицы уже кончились, и можно было оставить шатер чуть приоткрытым. Вокруг были луга и сады в самом начале весны. Везде цвел миндаль, а среди зеленой травы сверкали яркие бутоны полевых цветов. Поездка завораживала Лейлу. Она забыла и страшный сон, и расставание с домом. Жадно вглядывалась она в окружающую красоту. Ах, если можно было бы остановиться! Пройтись по траве, собрать букет! Выпить воды из родника, который питал небольшой ручей, опустить в его прохладную воду свои ноги. Жаль, что им нужно торопиться.

Впереди показалось стадо овец. Животные медленно переходили с места на место, а их пастух, казалось, дремал. Но когда он увидел процессию, он бросился на дорогу, скинул с головы шапку и склонился до самой земли.

— Приветствую знатных господ!

Лейла улыбнулась ему. Он поднял голову и застыл в изумлении.

— Прекрасная пери сошла в наш мир! Разве такая красота может родиться на земле?

Алим бросил сердитый взгляд на шатер и громкими криками прогнал пастуха. Лейла поняла, что сделала что-то не так.

— Закрой свое лицо, женщина! — закричал на нее Алим. Ни одна добропорядочная девушка не покажет своего лица! Где твое покрывало?

Лейла испуганно поправила черную ткань и запахнула шатер. Она никогда не видела Алима таким.

— Лейла, — сказал он уже спокойным голосом через несколько минут.

Девушка не знала, что ответить. Она боялась расплакаться.

— Я не хотел тебя обидеть, Лейла. Но ты будешь женой знатного человека. Только простолюдинки и мастерицы ходят без лицевых покрывал. Твоя тетка выбрала свой путь. Она не хотела покрывать себя и стала мастерицей — независимой, ведущей свои дела, распоряжающейся своими деньгами. Но за это надо платить свою цену. Ни один мужчина не женится на женщине, которая показывает лицо всему свету. Поэтому мастерицы никогда не выходят замуж. А если такое и случается, их мужья становятся изгоями, а их дети приравниваются к бастардам. Мы уважаем мастериц, но не женимся на них. Ты была слишком юна, когда начала работать с теткой, но ты так и не прошла обряд посвящения в мастерицы. Ты все еще можешь выйти замуж, но это значит, что ты никогда не будешь показывать свое лицо кому-то, кроме твоего мужа и родственников.

— А как же портрет?

— Портрет — другое дело. Его покажут правителю города и всем знатным дамам. В их домах ты сможешь носить легкую вуаль, а не черное покрывало.

— А простолюдинки выходят замуж?

— Да. За бедняков. Им все равно, на ком жениться.

Лейла снова спряталась в шатре. Ей не понравилось то, о чем говорил Алим. Она видела только женщин, которые никогда не прятали лица. Но разве многих она видела? Их служанка — простолюдинка, она ходила на базар, просто повязав на голову платок. Тетка — мастерица, она была вольна одеваться, как хочет. Другие женщины, которые приходили к ним в дом, тоже были мастерицами. Получается, что она и не видела никого другого. А на самом деле по улицам ходила толпа женщин, боящихся приоткрыть свое покрывало. Ей придется стать одной из них — вечно прячущейся, вечно скрытой от чужих глаз.

Интересно, а ее мать носила покрывало? Ведь она не было мастерицей. Спросить об этом у Алима она побоялась. Она решила узнать об этом у тетки, когда вернется в Каркалу. Но бедная Лейла не знала, что никто не собирался отвозить ее обратно в родной город.

Глава 4

Аккала — город мастериц. В других городах обычно есть всего несколько женщин, которые шьют, ткут и вышивают. В Аккале мастерицы занимаются не только этим, они изготавливают мебель, делают украшения с драгоценными камнями и даже куют оружие. Целые кварталы мастериц раскинулись на берегу моря. Совсем юные девушки приезжают сюда с надеждой, что их возьмут в обучение, некоторых привозят родители, отчаявшись выдать их замуж, другие приходят сами, бунтуя против нежеланного брака или жизни в закрытом доме. Богатые горожанки приходят сюда за покупками или чтобы сделать заказ. В домах мастериц они чувствуют себя вольготно — снимают покрывала, остаются пить чай, ведут длительные беседы, привозят с собой танцовщиц и рассказчиц.

Именно сюда привез Алим Лейлу. Она уже забыла о своей печали из-за расставания с домом, ее переполняли впечатления от путешествия. Украдкой выглядывала она из шатра, любовалась городскими улицами, белыми домами, богатыми лавками. Люди, казалось, не обращали никакого внимания на процессию. Что же тут удивительного — знатная дама едет со слугами и родственником в квартал мастериц. Лейла заметила и другие подобные шатры, и носилки, похожие на те, в которых началось ее путешествие.

Алим знал, куда обращаться. Он остановился у одного небольшого дома и постучался. Дверь открыла служанка и почтительно попросила их подождать, пока она предупредит хозяйку. Уже через минуту она вернулась и пригласила их войти. Алим помог Лейле выйти из шатра, а как только они вошли в дом, предложил снять покрывало и оставить его на специальном столике в прихожей.

— Мастерица примет нас одних, ты можешь открыть свое лицо, — сказал он.

Служанка провела их в салон, где уже ожидала их хозяйка дома. И возрастом, и манерой держать себя она напомнила Лейле тетушку, и тоска по дому снова захватила ее сердце.

— Мир вам! — приветствовала их хозяйка.

— Мир вам, ханум! — ответил Алим и чуть склонился.

Лейла не знала, стоит ли ей говорить, решила промолчать и только слегка поклонилась. Хозяйка указала жестом на низкий диван со множеством расшитых подушек, и они уселись.

— Ваша дочь настоящая красавица, — начала разговор мастерица.

— Я был бы счастлив, если бы Лейла была моей дочерью, но увы, Всевышний не дал мне такой радости. Это дочь моей сестры, она воспитывалась в уединении в Карджале, вдали от светской жизни. Мы устраиваем ее брак и обещали жениху прислать портрет. Ваши мастерицы лучше всего вышивают портреты, ханум, — и Алим снова чуть склонился.

Лейла чуть вздрогнула, когда услышала ложь от Алима. Конечно, он оберегает ее и не сделает так, чтобы люди заподозрили, кто она. Но он соврал так легко, даже не дрогнув. Надеюсь, ей не придется рассказывать о своей жизни в Карджале, она ничего не знала ни про этот город, ни про то, как воспитываются девушки в обычных семьях.

— Мы приступим немедленно, мирза, — заявила женщина и хлопнула в ладоши. Тут же вошла служанка, которая встречала их у входа.

— Проводи молодую ханум в мастерскую Зейнаб и позови ей в помощь Иман. У них сейчас нет срочной работы, и они лучше всех справятся с этим заказом.

Она повернулась к Алиму:

— А вы оставайтесь здесь, мирза, я велю подать обед. А если вы заскучаете, мы позовем музыкантов.

Алим лишь склонился в знак согласия, а Лейла встала, чтобы отправиться за служанкой. Она выдохнула от облегчения — ей не пришлось ничего говорить о себе. Она почему-то была уверена, что обмануть мастерицу у нее не выйдет, приди той в голову мысль задавать ей вопросы.

Дом был намного больше, чем казался снаружи. Без служанки Лейла наверняка заблудилась бы во всех этих коридорчиках и переходах. Наконец они вошли в мастерскую. Она была залита солнечным светом, и девушке пришлось зажмуриться, после темных коридоров от света заболели глаза. В просторной комнате ее ждала мастерица. Служанка передала слова хозяйки и отправилась за Иман. Лейла понимала, зачем нужна помощница: работа была очень тонкой и требовала постоянно менять иголки, нитки, нанизывать жемчужины. Без помощницы это заняло бы слишком много времени. Тетушка много рассказывала о том, как устроены большие мастерские, и нередко повторяла, что хорошая помощница — залог успеха. У Лейлы были свои причины радоваться наличию помощницы: девушки наверняка будут разговаривать, и если она не сможет участвовать в беседе, не будет неловкой тишины.

Зейнаб и Иман долго восхищались красотой девушки, выбирали шелка, устраивали рабочее место. Лейлу усадили на удобный диван, обложив ее подушками, поставили рядом на столик чайник и фрукты.

— Работа будет долгой, ханум, мы постараемся сделать так, чтобы вы не слишком устали.

Когда все приготовления закончились, и работа закипела, девушки начали развлекать себя и гостью разговорами. Они смеялись, легко говорили на разные темы, и Лейла чувствовала себя с ними, как с родными.

— Вы в первый раз в нашем городе, ханум? — спросила Зейнаб.

— Да, я раньше никуда не ездила, — просто ответила Лейла. — Я ничего не знаю про другие города.

— Если хотите, мы расскажем вам сплетни из всех городов! — рассмеялись мастерицы. — Знатные дамы щедро делятся ими с нами. Назовите любой город, и мы расскажем вам историю про него.

— Хорошо, — заулыбалась Лейла. — Начнем с моего города, Кар… Карджала, — она чуть запнулась.

— Это далекий город и совсем маленький. Там не происходит почти ничего интересного. Кроме, конечно, истории третьей жены правителя города, — подмигнула ей Зейнаб. — Она стала такой толстой, что перестала влезать в свои наряды и подала в суд на всех мастериц, потому что решила, что они шьют уменьшающиеся вещи. А ваш кади так смеялся, когда она заявилась к нему в судебный дом, что ему стало плохо, и он потратил кучу денег на врача и не купил своим женам золотые браслеты, как обещал. И они перестали приглашать третью жену правителя к себе!

Лейла засмеялась, ясно представив себе толстую жену правителя, требующую покарать негодных мастериц.

— Хорошо, а что про Каркалу? — спросила Лейла, со страхом ожидая ответа. Что скажут девушки? Что пропала дочь сахиры?

— Там намного веселее, в Каркале все говорят о двух вещах: о дочери купца Джабера, которая сбежала с простолюдином, и о том, что новый любовник достопочтенной ханум Амиры Хасан так хорош собой, что все женщины превращаются в статуи, когда видят его на улицах. А ведь Амире Хасан уже пятьдесят лет, а может, и все шестьдесят! Вот я разбогатею, открою свою мастерскую и заведу себе точно такого же. Как раз к шестидесяти годам управлюсь!

Девушки снова покатились со смеху. Лейла расслабилась и задала следующий вопрос:

— А Саранд?

— О, это самая интересная история! Один богатый горожанин мечтает жениться, и несмотря на все его богатства, никто не спешит предлагать ему своих дочерей. Даже вдовы отказываются вступать с ним в брак.

— Почему же?

— Он уже женился три раза, но с каждой женой случилось несчастье. Первой его женой стала дочка правителя города, прекрасная Мариям. Когда свадебные торжества закончились, молодые отправились в свои покои, чтобы предаться высшим наслаждениям. Наутро молодая жена не смогла встать с постели, она серьезно заболела. Ее мучают такие боли, что она кричит каждую ночь, с трудом ест, потеряла свою красоту, а ее отец и муж пригласили, наверное, всех докторов в стране, но те так и не поняли, чем больна Мариям. Ее муж долго горевал, но его мечтой были дети, и он взял вторую жену — дочь кади Любну. Она родила ему троих детей, и ни один из них не прожил и месяца. От горя она стала как безумная, проводит все дни на могилах малышей и отказывается выходить в свет. Ее покои закрыты для всех, кроме служанки. Тогда богач решил взять третью жену. Ни одна знатная семья не соглашалась отдавать за него дочку, никто не хотел жить в одном гареме с тяжело больной и безумной. Наконец согласился один купец, у которого была некрасивая дочка Дария, так и не вышедшая замуж до тридцати лет. Через месяц после свадьбы она неудачно упала на прогулке и ударилась головой о камень. С тех пор она не может пошевелиться. Богач слишком влиятелен, но все говорят, что он проклят. Он не оставляет мечты о наследниках. С последней свадьбы прошло уже несколько лет. Мужчинам дозволяется брать только четыре жены. Он мог бы развлекаться с рабынями, но говорят, что он слишком честен для такого. Он ищет четвертую жену, на этот раз из простолюдинок или обедневшей знати. Да только ни одна простолюдинка не захочет быть его супругой, потому что все знают, что он проклят. Долго ему еще придется искать.

С каждым словом Лейла холодела.

— А как зовут этого богача?

— Маруф.

Маруф! Это имя назвал Алим, когда обещал тетку сосватать ее. Он знал об этой истории, но ничего не сказал ни ей, ни своей родственнице. Конечно, богач не откажется взять ее в жены, если уже давно безуспешно ищет себе четвертую супругу. И вот последняя надежда на спокойную жизнь растаяла. Она окажется одной из проклятых жен. Что ее ждет? Болезнь? Безумие? Страдания? В Каркале она была в огромной опасности. Но и в Саранде опасность была бы не меньше. Почему же Алим ничего не сказал тетушке? До потому что она никогда не согласилась бы! Ведь были и другие пути! Увезти ее в Аккалу, отдать в обучение, позволить стать мастерицей. Может, со временем люди перестали бы вспоминать о дочери сахиры, и она провела бы незаметную, но спокойную жизнь, рядом с таким девушками как Иман и Зейнаб. Она должна поговорить с Алимом! И рассказать все тетушке, когда вернется послезавтра в ее такой милый дом.

— Что с вами, ханум? Мы утомили вас страшными рассказами? Давайте мы вспомним лучше что-нибудь веселое!

— Нет, ничего, я просто устала. Я рада, что вы рассказали мне про Маруфа и его поиски невесты.

— Долго ему придется искать, — опять повторила Иман.

«Нет, вовсе нет. Он уже нашел. Точнее, за него уже нашли», — подумала с тоской Лейла.

Глава 5

Когда работа была закончена, Лейла вернулась в гостиную. Алима там не было. Мастерица подошла к ней и взяла ее за руки:

— Дитя мое, твой дядя должен был уйти. Он получил неприятные новости и попросил передать тебе это письмо. Он вернется через час.

Лейла взяла лист бумаги, сложенный в четыре раза. Мастерица тактично отошла в другую часть гостиной и потихоньку говорила со служанкой.

«Лейла! Я получил страшные вести из Каркалы. Несколько жителей, которые знали, что тебе исполнилось восемнадцать лет, ворвались в дом твоей тетушки, чтобы убить тебя. Это случилось, потому что кто-то предсказал, что именно в этот день ты получишь особую силу и уничтожишь город. Как видишь, это просто домыслы, ведь город стоит на своем месте, но они оказались слишком тревожными для злых людей. Они не нашли тебя и начали пытать твою бедную тетушку. Она не выдержала издевательств и скончалась, да примет Всевышний ее чистую душу. У меня есть в Каркале друзья, и они послали гонца, чтобы предупредить меня. Кое-кто вспомнил, что я навещал ваш дом, и решил отправиться за нами в погоню. Нам придется уезжать очень быстро. Жди меня у мастерицы и не выходи на улицу, я вернусь, как только все будет готово, и мы сразу отправимся в путь».

Лейла не могла пошевелиться от горя. Слезы покатились по ее щекам, и она никак не могла их остановить. Ее тетушка! Та,которая воспитала ее, и которая потеряла все свои богатства из-за этого. И вот теперь она отдала за нее свою жизнь. Не придется больше им встретиться, некому больше на свете ее любить и защищать. Алим хочет ее увезти. Куда? Наверное, в Саранд, к Маруфу. Ей все равно. Ей больше не хотелось отказываться от этого брака, проситься в мастерицы, налаживать жизнь. Проклятие жен Маруфа, если оно существует, коснется и ее. Но теперь это ее не пугало. У нее не было вообще никаких желаний.

Мастерица подошла к ней и спросила:

— Что случилось, дитя?

Она уже не называла ее «ханум», но Лейле было все равно. Она так и не привыкла в этому обращению, а потому ее не обидело то, что мастерица обращается к ней по-другому.

— Моя тетя скончалась, — тихо произнесла она.

— Да примет Всевышний ее чистую душу, — произнесла традиционные слова мастерица. — Ты молода, дочка, но однажды ты поймешь, что жизнь такова. Те, кого мы любим, уходят один за одним. Но ты скоро выйдешь замуж, вокруг тебя появятся и другие люди, которых ты полюбишь, родятся дети…

Лейла ничего не ответила. Она только сжала кулаки. Что-то врезалось в ее нежную кожу — это было тоненькое серебряное колечко. «И почему я надела его? Почему не дала этому городу сгинуть? Они все сдохли бы, как уличные собаки! Со всеми их женами, детьми и слугами! Я хотела спасти их, а они убили невинную женщину, добрее которой нет никого на свете!»

Темные глаза Лейлы потемнели еще больше. Она вдруг успокоилась и перестала плакать. «Я знаю, что делать. Я отомщу им всем. Вернусь в этот проклятый город и сниму кольцо. Я буду смотреть, как они все умирают, и смеяться над их трупами. Я оставлю после себя выжженную пустыню. И я сделаю так, чтобы во всем мире узнали, что жители города виноваты в том, что случилось. Я сделаю так, чтобы все узнали о моей мести!»

Нужно было дождаться Алима и убедить его вернуться в Каркалу. Он думает, что она беззащитная девушка, но он не знает, какая сила скрыта в ней. Пусть даже эта сила убьет и ее, но она отомстит! Вот что будет поддерживать ее — месть за тетушку, за собственное погубленное детство, за то, что мать оставила ее из-за угроз соседей.

— Вы правы, ханум, — ответила она наконец мастерице. — Горе заполняет мое сердце, но жизнь продолжается, и у меня есть дела, которые я обязана выполнить.

— Я знаю, каким слабым будет это утешение, но позвольте вам сказать, что ваш портрет — лучшее, что делали мои мастерицы. Взгляните!

И она поднесла Лейле уже вставленный в рамку портрет. Тонкими шелковыми нитями разных цветов там было вышито ее лицо. Неужели это она? На портрете — настоящая красавица с бледной кожей, с тонкими черными бровями, с изящными чертами. Темные глаза казались бездонными, от них невозможно было оторваться.

— Ваши мастерицы сильно приукрасили меня, — только и смогла произнести Лейла.

— Вовсе нет, молодая ханум. Я думаю, они смогли очень точно передать ваши черты. Ваш жених будет доволен. Такой портрет станет украшением любого дома.

Лейла лишь подумала, что никакой свадьбы не будет. У нее другой путь — обратно в Каркалу, навстречу убийцам ее тети. Но она ничего не сказала мастерице. Было видно, как та гордится этой работой, было бы невежливо заявить ей, что она была сделана зря и никак не поможет ей удачно устроить брак.

Стук в дверь прервал размышления Лейлы. Вернулся Алим, и она сразу же кинулась к нему. Он сжал ее руки и приказал накинуть покрывало, пока он расплачивается за работу. На улице они оказались вместе в носилках. Это напомнило Лейле начало ее путешествия. Это было так давно… Нет, это было сегодня утром. За один день она пережила больше, чем за несколько лет своей жизни. Она покинула свой дом. Увидела городские улицы. Любовалась природой и ранней весной. Познакомилась с мастерицами, получила невероятный набор сплетен от Зейнаб и Иман про самые разные города. Узнала о проклятии, которое тяготеет над женами Маруфа. И вот наконец — потеряла свою тетушку. А еще она поняла, что в ней произошли огромные изменения. Из доброй девушки, которая хотела помогать всем и творить благо, она превратилась в кого-то, кто вынашивает планы мести, и кому совершенно все равно, сколько невинных людей от этих планов пострадает. «Я не сахира, как моя мать, потому что я ничего не знаю о магии. Но у меня есть сила, и я направлю ее против этих людей».

Алим еще раз пересказал то, что она уже знала из письма, а потом перешел к другим вещам:

— Те, кто гонятся за нами, уже в пути. Но мы уже выезжаем из города. Я не буду собирать караван, мы поедем на лошадях и налегке. Я знаю безопасный путь в Саранд, который знаком немногим. Наши преследователи не знают, куда мы отправимся из Аккалы. Отсюда расходится множество путей, отходят корабли из порта, разъезжаются караваны по дорогам в четыре стороны света. Они не найдут нас. А когда мы прибудем в Саранд, то затягивать со свадьбой не будем. Вы поженитесь как можно скорее, и ты будешь в безопасности.

— Я хочу вернуться в Каркалу, — твердо сказала Лейла. — Я хочу похоронить тетушку и встретиться с людьми, которые ее убили. Я хочу взглянуть им в глаза!

— В тебя что, шайтан вселился? — заорал Алим. — Всю свою жизнь тетушка оберегала тебя, пожертвовала ради тебя своей жизнью, чтобы ты сама сдалась в лапы этих нечестивцев?

— Мне нужно вернуться в Каркалу, — продолжала Лейла.

— Ты глупая женщина! Мы никуда не вернемся. Мы отправляемся в Саранд. Через неделю мы будем там, где нас никто не найдет.

Злость поднялась в душе Лейлы огромной волной. Она не сможет вернуться сама: дорога ей незнакома, у ней нет лошадей и сопровождающих. Она так разозлилась, что потихоньку нащупала под покрывалом кольцо и сняла его. Сейчас зазвенят колокольчики, и вся ее свита просто умрет. Она заберет одну из лошадей, если лошади выживут, и попытается доехать на ней в Каркалу. И если по дороге придется убивать все города и селения, ей все равно!

Она ждала, но ничего не происходило. Не звенели колокольчики. Не жухла трава. Никто не кричал от удивления. Что это? Она что, просто все придумала? Это был сон, из-за которого она поверила в то, чего нет? Но она же своими глазами видела, как начался осыпаться миндальный цвет! И когда она собиралась в дорогу, она видела сад — все верхние ветки дерева были абсолютно голыми!

— Где моя шкатулка? — спросила Лейла. У нее была догадка, и она хотела ее проверить.

— Не беспокойся. Она в повозке, на которой ты поедешь, и которая ждет нас за городом. Как только мы выедем за городскую черту, ты пересядешь туда.

Он немного помолчал.

— Я рад, что ты поняла, что мы не можем вернуться.

Лейла промолчала. Если ее сила не действует, она не сможет вернуться просто так. Она не даст себя убить, о нет! Она поедет в Саранд и выйдет замуж. У нее появится богатство, слуги, власть. Она убедит своего мужа, что нужно совершить путешествие в Каркалу. Может, не сразу, но она это сделает. И там она осуществит свою месть: найдет тех, от чьих рук погибла тетушка, и уничтожит их. Кинжалом, ядом, веревкой, колдовством, любые средства хороши! Мысли о тетке опять заставили ее плакать. Алим с пониманием смотрел на нее, но больше не тревожил ее разговорами.

Как и было условлено, после выезда из города Лейлу пересадили в шатер на повозке, уже знакомый ей. Только ехать теперь было не так весело. Уже начинало темнеть, и им надо было успеть доехать до ночи до ближайшего города, чтобы найти там гостевой дом.

Солнце уже почти зашло, и Лейла приоткрыла шатер, чтобы не оказаться в полной темноте. Она вынула из шкатулки отцовскую книгу и открыла ее наугад на одной из страниц посередине. Там было только одно короткое стихотворение:

Защищает кольцо любви

От неведомых сил и бед

Никогда их к себе не зови

Слишком зол будет их ответ

Захотят — и к тебе придут

Но какой тебе в этом прок?

Ничего тебе не дадут

Будет слишком дорог урок.

Лейла начала листать книгу. На всех страницах было одно и то же — стихотворение, которое она только что прочитала. Что это? Предупреждение? Разрушительные силы не захотели прийти сейчас, это совершенно ясно. Книга хотела предупредить ее, только вот о чем? О том, что эти силы вовсе не будут ей подчиняться, даже если она захочет использовать их для злых целей? Или о том, что им важно в первую очередь навредить ей. Ведь в прошлый раз она хотела спасти и тетушку, и остальных жителей. А когда она захотела всех убить, им это стало неинтересно.

Лейла поспешно надела кольцо на палец. Она не будет его снимать. Весь вред, который принесет неведомая сила, будет направлен на нее саму. Ну что ж, она выйдет замуж и будет мстить, как обычный человек. И кто знает, может, хохотушки Зейнаб и Иман однажды будут рассказывать очередной клиентке, что в Каркале умирают один из одним жители, и непонятно, кто их убивает. Мысль об этом успокоила ее. Закрыла книгу и почувствовала, насколько она устала. Слишком много она пережила за один день. Слишком серьезно поменялась ее жизнь. До города было еще неблизко, но Лейла уже не могла бороться со сном. Она свернулась клубочком на подушках, накрылась покрывалом и уснула.

Глава 6

Десять дней пути остались позади. Дорога оказалась намного труднее, чем рассчитывал Алим: один день им нужно было пережидать в укрытии, так сильно разбушевалась непогода, еще один день пришлось потратить на поиски лошади на смену той, что стала хромать. В свите ехали с десяток слуг, но двое на пятый день серьезно заболели, и их пришлось оставить в селении, через которое пролегал их путь, заплатив за их проживание крестьянину.

— Они не смогут вынести дорогу через горы в таком состоянии, — заявил Алим. — Я приеду за ними, как только улажу все дела.

Он старался не выказывать своего раздражения, но почти в конце пути он все же произнес:

— Воистину, в этот раз Всевышний отвернулся от нас. Никогда я не добирался с караваном до Саранда больше, чем за неделю! А сейчас мы путешествуем налегке, а едем уже десятый день.

Лейла ничего не ответила, но ей не хотелось, чтобы эта поездка заканчивалась. Она вошла во вкус, разглядывала украдкой поля, сады и деревни, через которые проезжала, ей нравилось каждый раз ночевать в новом городе, видеть караванщиков и путешествующих знатных дам со служанками и рабами. Она, как ни странно, чувствовала себя свободной. Долго ли продлится эта свобода? Не запрет ли Маруф ее в серале? Не заставит ли отказаться от общения с другими людьми? Он, возможно, разрешит ей вышивать, и она будет и дальше заниматься тем, что умеет, но для собственного удовольствия, а не чтобы заработать деньги на жизнь. И как он отнесется к ее плану поездки в Каркалу?

Не давала ей покоя и тайна книги. Она каждый день открывала ее, но находила обычные страницы с самыми обычными поэмами. Стихотворение про кольцо таинственным образом исчезло. Даже название книги поменялось, вместо «Кольцо любви» на ней теперь было написано «Сердце любимой». Кажется, она всегда так и называлась, и в ней были те самые поэмы, что она почти выучила наизусть. Тягучие, длинные, с описанием тоски по возлюбленной и мечты о встрече — обычные стихи, которые пылкие юноши дарят царицам своего сердца. Как понять, когда книга посылает особое стихотворение ей? У Лейлы не было на это ответа, и самое главное, не у кого было спросить. Не будет же она признаваться чужим, что у нее есть магическая книга и магическое кольцо, и что она сама, возможно, постепенно становится сахирой.

Саранд встретил их необыкновенно жарким для ранней весны днем. Здесь буйно цвели персиковые деревья, а на миндале уже распускались листья — цветы уже завяли, как и положено, в свой срок. Саранд был южнее Каркалы, за ним лежала жаркая пустыня, дыхание которой приносил с собой ветер. Лейла не чувствовала усталости от путешествия, но с удовольствием сказала Алиму «Наконец-то!», когда они въехали на улицы города. Он был не похож ни на Каркалу с ее низкими домами и узкими улочками, ни на Аккалу с ее белыми зданиями и мраморными фонтанами на площадях. Это был город сложной архитектуры, буйства украшений, здесь всего было так много, что порой казалось, что это чересчур: много цветов, много разноцветной мозаики, много лавок с яркими тканями, много драгоценностей на мужчинах, и наверное, на покрытых покрывалами женщинах еще больше. У Лейлы, привыкшей к сдержанному интерьеру дома тетки, который был украшен белым мрамором и тканями мягких оттенков, от такого излишества цветов и деталей сначала зарябило в глазах. Заметно, что, Саранд — богатый город, и было очевидно, что его жители не стесняются этого богатства и всячески выставляют его напоказ.

Искать гостевой дом не было необходимости — в Саранде у Алима был собственный особняк, так же богато украшенный, как и все жилища по соседству. Внутренний дворик с фонтаном был выложен разноцветной мозаикой, а в комнатах лежали дорогие ковры, звали присесть низкие диваны с шелковыми подушками, на низких резных столиках стояли серебряные подносы с прекрасной посудой. Здесь Лейла провела всего одну ночь. Уже в первый день приезда Алим, которого она начала называть по-простому дядюшкой, отвез ее портрет Маруфу и переговорил с ним. По возвращении он объявил, что свадьба состоится завтра вечером, а с утра она отправится в дом своего будущего мужа, где служанки подготовят ее к церемонии.

— Я смогу видеть тебя, дядюшка?

— Во время свадьбы мужчины будут в большом зале, а для женщин будет организован праздник в большом салоне женской половины. Там будут три первые жены Маруфа, их родственницы, знатные дамы города, танцовщицы. Я навещу тебя, когда приеду в Саранд в следующий раз, если позволит твой супруг, конечно же.

Лейла ощутила тоску. Последний человек, который связывал ее с семьей, завтра попрощается с ней, возможно, навсегда. Что ждет ее в женской половине дворца Маруфа? И разве смогут его жены присутствовать на свадьбе? Она не стала задавать вопросов, не желая показывать свою осведомленность. Надо просто вытерпеть это. Плевать на всех. Она постарается вернуться в Каркалу и отомстить — вот ее настоящая цель, и она о ней не забудет.

Ночью она долго не могла заснуть, хотя у нее была лучшая спальня в доме, мягкая перина, а за окном в саду пел соловей. Когда она наконец уснула, ей приснился страшный сон. Огромный человек с красными глазами и длинной черной бородой сдирал с ее пальца серебряное кольцо, ломая руку, не обращая внимания на ее крики и кровь, которая сочилась из-под ободранной кожи.

— Добро пожаловать в Долину джиннов, сахира! Ты так и не научилась магии, и мы заберем тебя себе. Ты никогда не найдешь Долину ведьм, потому что твоя покровительница сделала все, чтобы ты не воспользовалась твоей силой. Но джиннам плевать на кольца, которые сделал человек. Ты отдашь нам свою силу. Ты должна сама прийти к нам и взойти на Трон смерти.

Лейла кричала, пытаясь вырваться и убежать, но каждое движение причиняло ей боль. Она взглянула на свои ноги: они были босыми и покрытыми язвами и ранами. В ранах копошились черви. Новый крик вырвался из ее груди.

— Взгляни на себя, сахира! Вот что ждет тебя!

Перед Лейлой возникло зеркало. Из него глядела старуха, согбенная временем, рука была неестественно вывернута, во рту виднелись черные пеньки зубов. Между редкими волосами виднелась кожа, покрытая струпьями.

— Ты скоро станешь такой. Каждый твой шаг будет приближать тебя к смерти. Ты должна прийти к нам сама и взойти на трон. Тогда твоя никчемная жизнь закончится, и то, что досталось тебе не по закону, перейдет нам.

Лейла проснулась, резко вскочила на ноги и подбежала к распахнутому окну. Она дышала прохладным воздухом, пытаясь унять сердцебиение. И тут ей пришла в голову спасительная мысль — книга! Она раскрыла ее наудачу и увидела, что она опять изменилась. Ей явились новые строки:

Лишь десять лун ее ожидает

Болезни и смерть на ее пути

И в день, когда ее срок истекает

Босой по дорогам придется пойти

Любимый возлюбленной сладко поет

Прожить не удастся ей даже год

Лейла в страхе отбросила книгу от себя. Вместо совета и помощи она получила это — предсказание о смерти. Ей придется подчиниться монстру из сна?

Если сделать ничего нельзя, придется поторопиться. Присмотреться, как устроен дом ее мужа. Если его не удастся уговорить на поездку, попытаться сбежать, прихватив с собой деньги или драгоценности. Плевать, что ее потом догонят, посадят в тюрьму, отрубят ей голову на городской площади. Плевать, если ее заберут ведьмы, если она лишится красоты. Ей просто незачем жить. У нее есть одна задача — отомстить, и она сделает все, чтобы выполнить ее, а потом будь что будет. У нее нет друзей и родных, кроме Алима. Но Алим — лишь дальний родственник ее тетушки, он помогает ей, но между ними нет настоящей семейной близости. Некому дать ей совет, не с кем поговорить об умершем много лет назад отце, об исчезнувшей матери, о любимой тете.

Эта сила, которая укоренилась в ней — она о ней не просила, она ее не хотела. Из-за этой странного дара, природы которого она так и не поняла, умерли дорогие ей люди, она лишилась дома, была ненавидима соседями, которые даже не видели ее ни разу в жизни! И если джинны хотят забрать эту силу, чтобы вредить другим, пусть будет так. Она и сама собиралась посвятить всю жизнь мести. И джинны эту месть продолжат. Да, ей жалко только нескольких людей на земле: Алима, единственного родственника, мастерицу из Аккалы, имя которой она так и не спросила, веселых Зейнаб и Иман. Остальные были ее врагами. И кто знает, может даже Зейнаб и Иман переменили бы свое к ней отношение, если бы узнали, чья она дочь.

Лейла улеглась в постель и твердо решила попытаться уснуть. Джинн больше не напугает ее, если явится к ней во сне. Он не может ее напугать, потому что она не боится ни смерти, ни старости, ни боли, ни тем более потери таинственной силы. Она расхохочется ему в лицо, если снова увидит его.

«Десять лун — это почти целый год. Год жизни. Этого достаточно», — подумала она, перед тем как уснуть. Странные видения больше не беспокоили ее, ей просто снился старый дом с пустыми комнатами, вышитые шелком платки — плод ее работы, мраморный пересохший фонтан и тетушка, которая гладила ее по голове. Лейла улыбалась во сне, и ее лицо, ставшее за последние дни жестким и строгим, снова превратилось в лицо наивной доброй девушки, для которой нет большего счастья, чем простая жизнь с тетушкой и маленькие радости.

За окном пел соловей, такой же, как в Каркале. Его песнь разливалась в теплом ночном воздухе среди цветущих персиковых деревьев. В соседнем саду ему вторил другой соловей, и так по всему городу. Пение птиц разбудило Маруфа, который уже давно плохо спал. Как и Лейла, он подошел к окну, чтобы подышать ночным воздухом. Маруф с нетерпением и страхом ждал новой свадьбы. Только под утро он вернулся в постель и уснул тревожным сном.

Глава 7

Во дворце Маруфа Лейла словно попала в водоворот, который утащил ее за собой, как упавшую с дерева ветку. Рабыни и служанки окружили ее и увели глубоко в покои через незаметные дверцы, переходы и внутренние сады. Девушка сразу поняла, что без чужой помощи заблудится здесь в два счета: дворец был огромным и напоминал сложный лабиринт. Женская половина охранялась многочисленными стражниками, а внутри командовал толстый евнух. Он слегка склонился при виде новоприбывшей невесты и произнес сложную формулу приветствия, которая постепенно перетекла в не менее сложный комплимент ее красоте и скромности. Лейла ничего не успела ответить, как он хлопнул в ладоши и приказал подбежавшей рабыне пригласить Айшу-ханум.

Лейла терялась в догадках, пытаясь понять кто это — Айша-ханум. Вряд ли евнух называл так почтительно служанку, и вряд ли он бы осмелился посылать за одной из жен Маруфа. Почти сразу же служанка вернулась с высокой пожилой женщиной с властным лицом и неулыбающимся ртом.

— Добро пожаловать, ханум, — свысока произнесла она, даже не соизволив поклониться. Наверное, пока свадьба не состоялась, она еще не получила привилегий жены хозяина, и Айша-ханум могла позволить себе такое. — Мы начали приготовления к свадьбе вчера, как только узнали о вашем приезде. Но нам надо поторопиться, чтобы подготовить вас. Служанки помогут вам принять ванну и сделают массаж, потом придет мастерица по росписи хной, чтобы украсить кисти ваших рук. Это единственная часть тела, которая не будет покрыта одеждой, и которую вы сможете показать во время церемонии. Хозяин прислал вам кольца и браслеты — его свадебный подарок. Если надо будет, дворцовый ювелир подгонит их по размеру. После этого мы переоденем вас, причешем и поможем выбрать украшения. Во время церемонии на вас будет драгоценное покрывало, которое расшивали лучшие мастерицы Аккалы. Когда вы прибудете на женскую половину, вы сможете его снять и проведете праздник с госпожами и знатными гостьями. После праздника мы проведем вас в ваши покои, и ваш супруг почтит вас визитом.

Лейла почувствовала себя одинокой. Она попала в другой мир, в котором все за нее решили, и в котором ей отвели лишь маленькую роль в каком-то сложном спектакле. Рядом с ней не было ни матери, ни сестры, которые по традиции могли бы остаться во время праздничной подготовки, ни даже собственной служанки. Ни одного знакомого лица. А еще она стеснялась своего простого платья, с вытертыми рукавами, без единого украшения. Все вокруг, включая служанок, были одеты лучше и богаче, чем она. Что они подумают о ней? Наверное, шепчутся за ее спиной и называются голодранкой. А может быть, уже через несколько дней очередная клиентка расскажет Зейнаб новую сплетню — Маруф женился на беднячке, которая заявилась во дворец в обносках и без слуг.

— Я не могу увидеть господина Маруфа до церемонии? — робко спросила она.

— Это не требуется, ханум. Он уже отдал все необходимые распоряжения. Я занимаюсь управлением делами женской половины, поэтому все ваши вопросы вы можете задать мне. Я подберу вам служанку, которая будет с вами всегда, но сегодня вами будут заниматься другие женщины.

— Я могу задать вам один вопрос… Вы сказали, что я могу спрашивать.

— Конечно, ханум, это моя работа.

— Как зовут других жен господина Маруфа?

Зейнаб уже называла их имена, но все-таки она рассказывала сплетни и могла ошибиться.

— Достопочтенная Мариям-ханум, достопочтенная Любна-ханум и достопочтенная Дария-ханум, — их имена Айша-ханум произнесла с большим уважением в голосе. — Вы увидите их во время торжества. Они обязаны принять ваше приглашение, пусть ненадолго, но возможно, они не задержатся на весь вечер. Традиция требует, чтобы каждая из них пригласила вас к себе в первые дни после свадьбы, в порядке старшинства. Вы станете их ровней и сможете называть их по именам.

Итак, рассказ Зейнаб оказался правдой, по крайней мере, имена совпали.

— У вас есть еще вопросы, ханум? Вам пора начать готовиться, а мне надо проверить, как идет подготовка к празднику.

— Да, только один. Как проходит церемония?

— Вы никогда не бывали на свадьбах, ханум? — искренне удивилась управляющая.

— Меня растили в уединении, я почти ни с кем не общалась, кроме родителей, тетушки и служанки. Я никогда не ходила в дома других людей.

— Такая скромность и сдержанность похвальна молодой девушке, — ответила Айша. — Наш главный евнух господин Карим расскажет вам об этом, он не только отвечает за всех слуг женской половины, но и за все церемонии во дворце. Я прошу простить меня, ханум, но меня зовут дела.

Айша-ханум вышла из комнаты, не дожидаясь ответа Лейлы, а стоявший неподалеку евнух, встретивший ее в женских покоях, тут же подошел к ней.

— Я к вашим услугам, ханум, я расскажу вам о церемонии. Давайте присядем, ведь вы, наверное, не привыкли так долго стоять.

Лейла не стала разубеждать его, и они направились к мягкому дивану. Лейла уселась на него, а евнух довольно ловко опустился перед диваном на колени, подложив специальную подушку.

— Когда подготовка закончится, вас оденут и покроют покрывалом, а потом проведут в главный зал. У двери вас будет встречать ваш будущий супруг, который возьмет вас за руку и проведет к центру комнаты. Там вас будет ждать Божий слуга со Священной Книгой. Вы сядете на пол лицом к нему, держась за руки. Он прочитает вам главу для супругов, совершит молитву и спросит у присутствующих людей, знают ли они что-то о женихе и невесте, что помешало бы вступить им в брак. Он будет громко считать до тридцати трех, и если за это время никто не приведет веской причины, почему вам нельзя жениться, вы станете мужем и женой. Даже если кто-то и решит рассказать что-то после обряда, это уже не будет причиной, чтобы отменять свадьбу. Брак заключается навсегда, и поэтому важно дать время, чтобы люди, что-то знающие, могли ему воспрепятствовать. Потом ваш супруг вручит вам подарки от себя и спросит у вас позволения начать праздник. Как только вы дадите сигнал, начнется торжество — вас проводят на женскую половину, а мужчины останутся в главном зале. Вы получите и подарки от гостей, но на следующий день, вам отдадут их сразу, чтобы не утомлять вас бесконечными подношениями.

— А что могут сказать люди, чтобы помешать браку? — полюбопытствовала Лейла.

— Что вы уже замужем. Что у жениха уже есть четыре жены. Что кто-то из вас замышляет недоброе против другого. Что один из вас — разыскиваемый преступник. Но не бойтесь, ханум, такого никогда не происходит.

— А что потом, после праздника? Как я буду жить?

— У вас будут свои покои во дворце, ханум: спальня, будуар, где вы сможете принимать других жен господина, салон для приема гостей, маленький внутренний сад, комната для вашей служанки и комната для вашей стражи.

— И я все время должна буду оставаться там? — с тоской спросила девушка.

— Конечно же, нет, — рассмеялся господин Карим. — Вы сможете вместе со служанкой гулять в большом саду, ходить в любые залы дворца, читать книги в библиотеке, заниматься музыкой с другими достопочтенными ханум, ходить в гости к знатным дамам.

— Но я здесь никого не знаю.

— Не сомневайтесь, в приглашениях не будет отбоя! И конечно, когда пройдут положенные сорок дней, вы сможете ходить в дома мастериц, чтобы делать покупки и заказы.

— А почему надо ждать сорок дней?

— Первые сорок дней вы должны посвятить исключительно вашему супругу. Он имеет право прибыть в ваши покои в любое время, и вы должны ожидать его. Может, он воспользуется своим правом всего один раз, а может, ему придет фантазия бывать у вас каждый день. Когда сорок дней истекут, вы получите право распоряжаться своими днями. В светлое время суток вы сможете выходить из дома, со служанкой и стражей, конечно. Но как только солнце сядет, вы должны быть дома.

— А что бывает с женами, которые не возвращаются домой поздно вечером?

Лицо евнуха посуровело.

— Если так произошло один раз не по ее вине, супруг может простить ее. Если она сделала это сознательно или несколько раз, ее ждет зиндан до конца ее дней. Ни один мужчина не потерпит запятнание своей чести.

— А если я захочу увидеть моего мужа?

— Хорошая жена терпеливо ждет, когда супруг окажет ей честь. Но если речь идет о чем-то срочном, вы можете почтительно попросить его о свидании, передав приглашение через меня. Служанки и Айша-ханум не имеют доступа в его покои.

— А я смогу увидеть его покои?

— Да, ханум, вам будет это позволено, если вы проживете с ним долгие годы и достигнете преклонного возраста, и если он вас пригласит, конечно.

— Карим-мирза, я так многого не знаю!

— Это говорит только в вашу пользу, ханум. Вас воспитывали в уединении, такие жены ценятся. Ваши родители знали, что делали, они сберегли вашу красоту и вашу честь.

— Скажите, а бывает так, что господин Маруф путешествует?

— Конечно, у него много дел, он управляет своими торговыми и гостевыми домами, выполняет поручения правителя города, наносит визиты друзьям и родне в других городах.

— А он берет иногда своих жен с собой?

Евнух оторопел.

— Нет, такого никогда не случалось. Зачем вам страдать в дороге, когда вы можете наслаждаться роскошью во дворце?

— А это запрещено? Жены никогда не сопровождают мужей?

— Нет, это не запрещено. И есть супруги, которые не желают расставаться со своими женами и берут их с собой. Но это случается нечасто, да и сами женщины не любят долгого пути. Куда же вы собрались ехать, ханум?

На этот вопрос у Лейлы был заготовленный ответ:

— В Аккалу, к мастерицам. Вдруг я захочу сделать заказ у лучших из них, и им понадобятся мерки.

Карим засмеялся.

— Слава о мастерицах Аккалы достигла даже края земли. Многие знатные дамы ездят к ним, но путь из Саранда далек и сложен. Из нашего города туда отправляются редко. Но не беспокойтесь, ханум. Господин Маруф богат и не отказывает ни в чем своим супругам. Если вам понадобятся мастерицы Аккалы, он привезет их к вам.

Прибежала служанка и зашептала что-то Кариму.

— Вам пора, ханум, иначе мы не успеем подготовить вас к свадьбе. Не бойтесь, если у вас будут еще вопросы, я отвечу на них потом. А сейчас вам пора вкусить те блюда, которые приготовил в честь вашего приезда наш повар, а потом отправиться в хаммам.

И тут Лейла поняла, что еще ничего сегодня не ела, и что она была бы не прочь отведать даже простой пшеничной лепешки, а не то что сложных блюд от дворцового повара. «Я подумаю, как все устроить», — пообещала она себе. «Путешествие возможно, и у меня еще есть время».

Глава 8

За Лейлой никто никогда так не ухаживал. Ласковые руки служанок помогли ей раздеться, ее провели в хаммам, где тщательно вымыли с головы до ног с душистыми травами. Потом за дело взялась массажистка, которая умело размяла тело невесты и натерла его дорогими маслами. Девушку вели то в одно помещение, то в другое: кто-то расчесывал ее длинные, до колен, волосы и укладывал их в сложную прическу. Кто-то надевал на нее тонкое белье и мягкие расшитые жемчугом туфли. Кто-то тонкими кистями рисовал на ее руках линии хной, которые складывались в сложные узоры. Кто-то подносил бесконечные коробочки с серьгами, ожерельями, цепочками, чтобы она могла выбрать себе драгоценности на свадьбу. Особую коробочку поднесла сама Айша-ханум:

— Здесь браслеты и кольца, которые дарит вам хозяин, наденьте их все обязательно. Они будут вашими, и никто не сможет брать их себе.

— А все это? — кивнула Лейла на остальные коробочки и бархатные мешочки.

— Это традиционные свадебные украшения, которые принадлежат семье господина Маруфа. Их надевают только на свадьбу и на торжество в честь рождения детей. Любая госпожа может выбрать что-то из этих драгоценностей для торжественного дня. Но не беспокойтесь, ханум, у вас скоро появятся и другие украшения, господин Маруф любит делать подарки.

— А другие жены господина Маруфа тоже будут выбирать сегодня из этих драгоценностей?

— Да, ханум. Но первой выбор делаете вы, сегодня ваш день, потом каждая госпожа в порядке старшинства. Если в семье у одной из жен рождается ребенок, то первой выбирает она. Но вы можете надеть свои драгоценности, и когда их у вас будет много, скорее всего, вы будете делать именно так.

Лейла никогда не носила драгоценностей, ей тяжело было выбрать.

— Айша-ханум, мне неловко вас опять просить, но мне никогда не дарили таких дорогих вещей. Я не знаю, что мне следует взять, — наивно призналась она.

У девушки появился еще один страх — показаться слишком смешной служанкам, гостям и другим женам. Что, если она наденет слишком много украшений? Или слишком мало? Или возьмет не те?

Айша-ханум слегка улыбнулась. Она выглядела польщенной просьбой новой невесты.

— Я советую вам сначала посмотреть, что подарил вам господин Маруф. А остальное подобрать по цвету и стилю к кольцам и браслетам.

— Вы правы! Спасибо, Айша-ханум!

Лейла хотела открыть заветную коробочку, но управительница опередила ее. Внутри были два браслета и два кольца. Браслеты были широкими, но при этом выглядели на удивление легкими, ажурными, они были украшены яркими небольшими бриллиантами и крупными изумрудами невероятной чистоты. Оба кольца тоже были с изумрудами, но они были другими — тяжелыми, массивными.

Айша-ханум восхищенно зацокола языком:

— Наш господин проявил неслыханную щедрость. Каждое такое кольцо стоит состояние. Я советую надеть их на разные руки, иначе будет смотреться тяжеловато.

Она взяла правую руку Лейлы, собираясь помочь ей примерить украшения, как вдруг улыбка сползла с ее лица. Она побледнела и больно сжала руку девушки:

— Что это? Что это на вас надето? Откуда это у вас? — бормотала она, уставившись на безымянный палец, опоясанный простым тонким серебряным колечком.

Она вдруг совершенно изменилась. Исчезли ее высокомерие и властность, она больше не контролировала ни свое лицо, ни свои чувства.

— Мне больно… Айша-ханум… Отпустите меня, — взмолилась Лейла.

Правительница наконец смогла оторвать взгляд от кольца и подняла глаза на лицо девушки.

— Откуда у вас это кольцо? — спросила она еще раз, пытаясь вернуть самообладание. — Вы должны его снять, оно… не нужно здесь… его нельзя носить с другими кольцами.

Лейла вырвала свою руку из цепких лап Айши-ханум и ответила как можно тверже:

— Это кольцо — подарок моей матери. Я поклялась ей носить его всегда в честь ее великой любви ко мне. Мои родители не очень богаты. Они не могли сделать мне дорогой подарок в день отъезда, поэтому подарили это. Я не буду снимать его.

Лейла испугалась, но не собиралась ни за что снимать кольцо, а тем более отдавать его другим, а потому не дала управительнице возобновить свои речи:

— Позовите господина Карима. Он знает все о церемониях, вы сами сказали. Пусть он скажет, может ли невеста сохранить подарок своих родителей.

Все служанки побросали свои дела и с удивлением смотрели на Айшу-ханум. Вряд ли кто-то из них видел ее в таком состоянии, а тем более из-за какого-то пустяка. Никто не хотел упускать развлечение — их разговор был для них настоящим спектаклем. Управительнице пришлось взять себя в руки:

— Вы можете оставить себе это… кольцо. Простите, ханум, я просто удивилась. Ваша красота достойна гораздо более достойного оформления, как ваш великолепный портрет, который наделал много шуму во дворце, и который уже обрамили в золото.

Несмотря на слова извинения, лицо ее оставалось злым и… испуганным. Лейла могла бы поклясться, что в ее глазах был настоящий страх, какой-то звериный ужас, который ей было нелегко скрывать даже со всем ее опытом работы вышколенной управительницы богатого дома. Наконец она улыбнулась:

— Позвольте лишь спросить, ханум, где ваши родители взяли этот… подарок?

Лейла знала, как отвечать:

— Они позвали мастерицу, и она сделала его за один день после того как сняла мерки. Мама отдала ей свою старую подвеску, и она ее переплавила.

Казалось, Айша-ханум немного успокоилась, по крайней мере, страх в ее взгляде сменился удивлением. Она ушла, погруженная в свои мысли, так и не подсказав Лейле, какие украшения выбрать. Наверное, даже если она и узнала волшебное кольцо, она засомневалась. Оно было слишком обычным, слишком простым, таких наверняка много. Но все же теперь Лейлу мучил вопрос — как вообще она могла его узнать? О чем еще она знает? Какое отношение имеет к ее матери? Или она просто узнала кольцо, которое раньше принадлежало другому?

Вбежала служанка со свадебным нарядом и объявила, что пора одеваться, и что совсем скоро за ней явятся, но сначала с ней поговорит господин Карим. Евнух тихой поступью вошел в комнату и одним кивком головы приказал всем удалиться.

— У меня есть к вам последнее дело перед свадьбой, ханум, — сказал он все тем же тихим почтительным тоном. — Вас растили в уединении, и вы так же невинны телом, как и душой. Но сегодня вы выходите замуж, и вам откроются некоторые стороны жизни, которые раньше никак вас не касались. Я не буду ранить вашу скромность грубыми словами. У нас хранится особая книга, которую подносят девушкам в день свадьбы, чтобы они знали, что будет ожидать их в брачном покое. Но я отвечу на все вопросы, если они у вас еще останутся.

Он протянул Лейле небольшую книгу, и когда она открыла ее, глаза ее широко распахнулись от изумления. Тетушка никогда не говорила об этой стороне отношений, а больше она ни с кем не общалась. Ей пришлось просмотреть всю книгу, наполненную очень подробными иллюстрациями, а потом еще выслушать наставления господина Карима. Она чувствовала, что покраснела до кончиков ушей. Неужели ей придется пройти через это? Она догадывалась, что за пылкими стихами страстного поэта в книге ее отца скрывалось что-то ей неведомое, но ни о чем, что она увидела в книге, даже подумать не могла.

— А мне обязательно нужно делать это? Мне кажется, я не хочу, — почти плача пробормотала она, когда господин Карим попросил задать вопросы, если они у нее остались.

— Не волнуйтесь, ханум, — ответил он ей с доброй улыбкой. — В этом нет ничего ужасного, скорее, наоборот. Вы получите все наслаждения, что дарит людям любовь. И вы сможете родить детей господину Маруфу.

Он откланялся и ушел, забрав с собой книжку, так взволновавшую Лейлу. Как только он вышел, забежали служанки с подносами с фруктами, сладкой водой, чаем. Они заставили Лейлу поесть и попить, а потом облачили ее в роскошный свадебный наряд. Ловкие руки надели на нее кольца и браслеты.

— Выберите украшения, ханум, — настойчиво попросила одна из них.

Лейла ткнула в серьги с изумрудами и нитку жемчуга. Она была слишком взволнована всем тем, что ей предстоит, и все вокруг казалось ей ненастоящим, она словно слышала всех сквозь туман. Наконец ее сложный туалет был закончен, и две новые служанки внесли тонкое голубое покрывало, расшитое замысловатыми узорами золотыми и серебряными нитками. Его надели так, чтобы скрыть все, кроме расписанных хной рук. Служанка поправила ей браслеты, чтобы их тоже было видно.

«Как же я смогу идти?» — вдруг со страхом подумала Лейла. — «Я же не знаю куда».

Но ее страхи были напрасными. Две служанки, одетые по причине праздника в роскошные одежды и тюрбаны с павлиньими перьями, взяли ее каждая за руку и потихоньку повели. Они прошли несколько комнат, коридоров и переходов, когда на смену служанкам пришли два молодых евнуха, возглавляемых господином Каримом. Они повели ее дальше. В новых коридорах не было служанок, но были стражники и слуги-мужчины.

Наконец ее подвели к дверям, богато украшенным камнями, металлическими пластинами с гравировкой и мозаикой. Лейла почувствовала, что кто-то новый взял ее за руку и слегка сжал ее. Она подняла голову, которую держала все время опущенной, боясь споткнуться и запутаться в длинном покрывале. Ткань была неплотной, и она могла видеть сквозь нее. Она увидела, что за руку ее держит высокий красивый мужчина с аккуратной черной бородой и грустными глазами. Он улыбнулся ей, слегка поклонился и сказал:

— Добро пожаловать в мой дом, Лейла-ханум.

Наверное, нужно было что-то сказать в ответ, но Лейла не смогла. Она смотрела на Маруфа, на его легкую улыбку, добрые печальные глаза и не сумела произнести ни слова. Она вдруг почувствовала себя защищенной — в первый раз с того дня, как покинула дом тетушки. Она почувствовала, что ее страхи тают и покидают ее. Она почувствовала, что рука, которая держит ее сейчас, будет держать ее всегда и убережет от любой беды. Она вдруг поняла, что ее наполняет счастье.

Глава 9

В огромном зале, где проходила церемония, собрались все знатные люди Саранда. Женщины были закутаны в разноцветные покрывала, но ни одно из них не было так искусно расшито, как покрывало невесты. Мужчины сверкали украшениями, на их тюрбанах были нитки жемчуга и яркие перья экзотических птиц. Но Лейла не оглядывалась по сторонам, мир словно исчез вокруг нее, когда ее за руку взял Маруф. Пусть происходит все, что угодно, лишь бы он не отпускал мою руку — думала она. Пусть свадьба быстрее закончится, и тогда они останутся наедине, и возможно, он будет продолжать держать ее за руки, а она просто будет смотреть в его глаза.

Лейла даже не заметила, как Божий слуга произнес все, что положено было произнести. Она словно очнулась, когда он начал громко считать:

— Один! Два! Три!

С разных углов зала слышались голоса гостей, которые вторили громкому голосу, но не решались считать, как он, в полную силу. Мужчины улыбались, а женщины взволнованно обмахивались веерами и теребили покрывала.

«Сейчас он досчитает, и Маруф станет моим мужем», — восторженно думала Лейла. — «Быстрее бы!»

И вдруг дверь распахнулась, и кто-то закричал:

— Остановитесь! Господин Маруф, вам нельзя жениться на этой девке!

Все как по команде обернулись на визжащий голос. В дверях стояла Айша-ханум, без покрывала, с растрепанными волосами. Божий слуга прекратил считать. У Лейлы все сжалось внутри от страха. Что скажет эта женщина? Чего она хочет? Зачем мешает их свадьбе?

— Айша-ханум! — сильным голосом произнес Маруф. — Что происходит? Вам придется объясниться.

И тут заговорил Божий слуга. Видимо, на такой случай был свой ритуал, и он заговорил нараспев, но достаточно быстро, словно произносил заученный текст:

— Та, что вмешалась во время свадебного отчета, Бог смотрит на тебя и ждет твоего ответа. Карой за клевету будет смерть. Карой за напраслину будет вечное изгнание. Скажи, что хотела сказать. Карой за молчание будет вечное изгнание.

Все замолчали, потрясенно смотря на управительницу гарема и на невесту, которая не издала ни звука.

— Говори! — закричал Маруф.

— Господин Маруф, она не человек! Она пришла из Долины джиннов! Она погубит вас!

— Что ты несешь? От старости потеряла последний разум?

— Я клянусь вам, я знаю! Она пришла из Долины джиннов!

Глаза Айши-ханум горели безумием. Божий слуга сделал шаг вперед:

— Отвечай, женщина! Невеста уже замужем?

— Не… нет….

— Она опорочила свою честь, и у тебя есть тому свидетельство?

— Нет! Я не про это!

— Она совершила преступление?

— Да! Да! Она джинново отродье!

— Ни один человек не может вернуться из Долины джиннов. И ни один джинн не может оставаться спокойным, когда читают Священную книгу.

— Она вас обманывает! Я знаю!

— Эта женщина безумна, — объявил Божий слуга. — За прерывание свадебного обряда она должна быть изгнана из города. Но так как причиной является,скорее всего, безумие, кади должен решить ее судьбу. А до суда она будет ждать в зиндане.

Маруф сделал жест рукой, и два стражника схватили Айшу-ханум и вывели ее из зала. Тишина вдруг резко закончилась, и все начали переговариваться, многие дамы вскрикивали и еще более энергично начали обмахиваться веерами. Все были растеряны и не знали, что будет дальше. Маруф сильнее сжал руки Лейлы, он не отпустил их ни на минуту. Он чуть придвинулся к ней, словно защищая ее от остального мира и вопросительно взглянул на Божьего слугу. Тот сделал молитвенный жест, и все замолкли. Церемония возобновилась после особой молитвы, и на этот раз он начал счет там, где остановился:

— Четыре! Пять! Шесть!

Лейла дрожала от страха. А что, если еще кто-то ворвется в зал и расскажет еще что-то о ней? И вдруг это будет что-то менее безумное, чем называть ее джинновым отродьем? Может, люди уже знают про ее мать?

— Тридцать два! Тридцать три!

Вокруг все зашумели, начали выкрикивать слова поздравлений, хотя некоторые все еще переглядывались, словно ожидая нового вмешательства в свадебный обряд.

На пути к двери их осыпали лепестками цветов и зернышками пшеницы, а потом два евнуха почтительно приблизились к ним, чтобы отвести Лейлу для празднования на женскую половину дома.

— Я с нетерпением буду ждать, когда праздник закончится, и мы сможем остаться вдвоем, — прошептал ей Маруф.

— Я тоже, — тихо ответила невеста.

Это были ее первые слова, произнесенные в его присутствии. Она была совершенно искренна. Ей не хотелось покидать его сейчас, но она понимала, что лучше дать празднику идти, как положено. У них еще будет время. И тут она похолодела. Десять лун… У нее осталось меньше года… Вместо целой жизни с мужчиной, который с первого взгляда заполнил собой ее душу — жалкие несколько месяцев. И у нее еще есть планы… Поездка в Каркалу… Убийцы тети… В первый раз Лейла подумала о несправедливости. Она только-только нашла что-то, ради чего стоит хотеть жить! Она поняла, что скрывается за словами пылкого поэта, который создал сборник стихов, так любимый ее отцом. И ей придется отказаться от всего этого. Еще недавно она думала только о мести, ей было все равно, что времени осталось так мало. А теперь она хотела любить! По ее щеке потекла слеза, но ее лицо было надежно спрятано, и никто этого не заметил.

На женской половине с нее осторожно сняли покрывало, и она оказалась окруженной служанками, знатными дамами — все с открытыми лицами, с роскошными волосами, в дорогих одеждах. Господин Карим отвесил ей глубокий поклон — совсем не так, как в начале их знакомства. Видимо, после свадьбы ее положение намного возвысилось. Все вокруг кланялись ей, но она не знала, что делать.

Карим почтительно взял ее за руку и повел к возвышению, на котором стоял небольшой низкий диван. Он зашептал ей:

— К сожалению или к счастью, Айша-ханум покинула нас, и мне придется выполнять ее обязанности хотя бы сегодня. Не бойтесь и не задавайте никому вопросов. Вежливо благодарите за поздравления и подарки и не отвечайте ни на какие вопросы о вашем детстве или вашей семье.

— Почему? — удивилась Лейла. — Вы думаете, что…

Она не смогла закончить фразу.

— Да, Лейла-ханум. Айша не убедила Божьего слугу, но есть ведь еще и сплетницы! Им только и подавай повод посудачить! А у господина Маруфа и так уже были… неприятности… некоторые толкуют… говорят глупости. Это все неправда, но человек с таким богатством и с такой властью, как господин Маруф, всегда привлекает внимание бездельников. Вы приехали издалека. Вашу семью здесь не знают. Они не посмеют говорить вам гадости в лицо, но судачить в будуарах им не запретишь.

— Я понимаю… Я буду осторожна, Карим-мирза!

Евнух подвел ее к дивану и усадил на него, как на трон.

— Не переживайте, Лейла-ханум, мы будем следить, чтобы праздник прошел как можно лучше. Вы еще неопытная хозяйка, поэтому я, с вашего позволения, буду отдавать необходимые распоряжения. А вы просто наслаждайтесь торжеством.

Он повернулся к гостьям и торжественно объявил:

— Подарки господина Маруфа его четвертой жене, достопочтенной Лейле-ханум!

Слуги начали вносить сундуки, тюки, коробки… В них были наряды, дорогие ткани, украшения, книги, изящные шкатулки, веера, шелковые платки — настоящее богатство. На лицах многих женщин читалась зависть. Лейла пожалела, что тетушка не поехала с ней, что ее нет в этот счастливый день рядом. Она бы так обрадовалась всем этим подаркам, была бы счастлива за племянницу! Но ее нет ни здесь, ни в Каркале, нигде. Ее просто нет.

Лейла не знала, что надо говорить, но господин Карим пришел ей на помощь и объявил, что первыми ее будут поздравлять другие жены господина Маруфа. Вдруг Лейла поняла, что злится. Раньше, когда упоминали первых жен, она испытывала любопытство, жалость, страх. А теперь она злилась — на них, потому что ей придется делить мужа с ними, и на себя, потому это было новое чувство, и оно ей не нравилось. Так вот что такое ревность — только и подумала она, когда Карим объявил:

— Достопочтенная Мариям-ханум!

Вошедшая женщина казалась старухой. Она шла, опираясь на палочку, и от каждого шага ее лицо сжималось в гримасу боли. Она просто подошла к возвышению, слегка поклонилась и тут же отвернулась. Вблизи было видно, что она еще очень молода, но уже измучена. Подбежавшая служанка бережно взяла ее под руку и увела прочь. Лейла даже не успела поклониться в ответ. Женщины вокруг наблюдали за сценой с любопытством, некоторые перешептывались, не стесняясь.

— Достопочтенная Любна-ханум!

Вторая жена Маруфа пришла, облаченная в белые простые одежды, а на волосы накинула белое покрывало. Даже ради свадьбы не отказалась она от траура. Она подошла к возвышению, поклонилась, но взгляд ее был пустым. Лейла поклонилась в ответ, но не решилась ничего сказать. Любна-ханум покинула зал вслед за Мариям.

— Достопочтенная Дария-ханум!

Третью жену внесли на носилках два евнуха. Когда она оказалась у возвышения, она только горько улыбнулась и сказала:

— Ну как, уже увидела наш прекрасный гарем? Познакомилась с остальными счастливицами? Ты ведь знаешь нашу историю? Вижу, что знаешь… Все знают. Теперь и ты будешь одной из нас. Мы все завидуем друг другу. Мариям завидует мне, потому что я не испытываю никакой боли. Я завидую Мариям, потому что она ходит и способна почувствовать, что держит в руках. Мы обе завидуем Любне, потому что она здорова. А Любна завидует нам, потому что мы не теряли детей. Интересно, кому из нас ты будешь завидовать больше?

— Всем вам, потому что вы живете в одном городе с родителями, — ответила Лейла.

Дария-ханум с любопытством посмотрела на нее и снова улыбнулась, на этот раз обычной улыбкой, а с лица ее пропала злоба.

— Я буду рада пригласить вас, Лейла-ханум, к себе, в положенный мне срок.

— Спасибо, Дария-ханум, — со всей искренностью ответила Лейла.

Она уже устала, а потому бесконечный поток поздравлений, объявлений о подарках и комплиментов слушала вполуха. Роскошный ужин, ловкие танцовщицы и музыка не веселили ее, а вгоняли в тоску. Она никого здесь не знала. А единственный человек, с кем ей сейчас хотелось быть рядом, был на другой половине дома. Почему такая несправедливость? Ей хотелось только одного — чтобы все это закончилось. Она отвечала ничего не значащими фразами, если ей задавали вопросы, а когда просили рассказать о родном городе или путешествии, сама начинала задавать вопросы или делать комплименты.

Когда прошло, как ей показалось, уже часа три, подошел евнух и громко объявил:

— Достопочтенная Лейла-ханум благодарит своих гостей! Она покидает их, чтобы исполнить свой супружеский долг.

Женщины смолкли, музыканты начали играть тихую мелодию, а певица затянула песню о прекрасном бутоне, который распустится сегодня ночью. Все подхватили ее, и под эту песню Лейла покинула праздничный зал, чтобы пройти лабиринтом коридоров в свои покои и встретиться наконец со своим мужем.

Глава 10

За окном светлело. Окно в сад было открыто, и легкие занавески чуть колыхались. Лейла проснулась с первыми лучами солнца, но оставалась в постели, боясь пошевелиться, она тихо улыбалась, погруженная в свои мысли. Маруф притянул ее хрупкое обнаженное тело к себе своими сильными руками. Она была счастлива ощущать его тепло, его мужскую силу, его любовь. Уже неделя прошла со свадьбы, и каждую ночь он проводил вместе с ней, а днем покидал ее, чтобы отлучиться по делам.

С каждым днем она все больше привязывалась к нему, все больше скучала, когда он уходил, и все меньше думала о запланированном путешествии, о мести, о матери, о таинственном предсказании книги, о джиннах из сна и даже о любимой тетушке. «Пусть все идет как идет», — иногда думала она. «Может, мне не так долго и осталось жить, но я по крайней мере познала счастье и… любовь». Разве мечтала она об этом? Ее надеждой было, что муж окажется не слишком назойливым, и что позволит ей жить своей жизнью. А теперь она не хотела никакой своей жизни. Ее главным желанием было жить ВМЕСТЕ с Маруфом, всегда чувствовать эти сильные руки, всегда видеть эти грустные глаза, которые при взгляде на нее теряли силу печали и наполнялись светом счастья.

Она любила каждую проведенную с ним минуту, но особенно дороги ей были эти ночные часы, когда они оставались наедине, не только потому что она сумела познать то самое наслаждение, о котором говорил ей господин Карим, но и потому что тогда Маруф принадлежал только ей. Его не отвлекали дела, к нему не прибегали с докладами слуги, он не уходил принимать посетителей. Они много говорили, хотя он и не расспрашивал ее о детстве или семье, и она была ему за это благодарна. Говорили о поэзии, искусстве, философии, науке. Он рассказывал о странах и городах, в которых побывал, а Лейла жадно задавала вопросы. Он стал для нее миром, и ее душа успокоилась.

Но на рассвете ее часы кончались, и Маруф оставлял ее. Он старался возвращаться в течение дня, чтобы вместе отобедать в ее покоях, но она понимала, что у него есть работа, которую нельзя отложить. Поэтому сейчас, даже проснувшись, она старалась не разбудить его, чтобы он побыл с ней подольше. А потом, когда он уйдет, ей придется придумывать себе занятия, чтобы день прошел быстрее, и чтобы вечером снова увидеться с ним. «Пусть так будет весь год», — просила она у Всевышнего в молитвах. «Пусть будет так, а потом мне будет нестрашно умереть или отправиться на муки, но пока пусть мое счастье останется со мной».

Ей предоставили одну служанку, которая была все время с ней, она помогала ей принимать ванну, одеваться, сопровождала в прогулках по саду и дворцу. Иногда приходила пожилая женщина, которая делала массаж женам господина Маруфа, ее услуги ценились, и все обращались с ней очень почтительно. Приходили в ее покои рабыни, которые делали уборку и стирали ее одежду. Она наряжалась, надеясь понравиться Маруфу, но так и не полюбила надевать множество украшений, как делали все женщины в Саранде. Даже служанка, оттирающая грязь с пола, была увешана кольцами, браслетами и ожерельями. Лейла же носила свое простенькое колечко, иногда дополняя его то небольшими серьгами, то ниткой жемчуга. Она надеялась, что научится носить дорогие украшения тоже, тем более что Маруф делал ей подарки каждый день. «Наверное, это потому что мы только поженились», — думала она иногда.

Маруф заворочался и открыл глаза:

— Доброе утро, звездочка моя, — сказал он, как говорил каждое утро.

— Доброе утро.

Он потихоньку высвободился и встал с кровати. Лейле хотелось попросить его остаться, но она не решилась.

— Сегодня я уезжаю на весь день и вернусь поздно. Не жди меня, Лейла, и ложись спать, как устанешь. Но не надейся занять всю кровать — я все равно приду ночевать к тебе.

Он улыбнулся своей шутке и подошел, чтобы поцеловать ее.

— Я буду ждать, — тихо произнесла она.

Разве сможет она уснуть без него? Пусть даже он придет под утро, она дождется. Но каким же длинным будет день! Она стыдливо натянула покрывало на себя, ей было трудно привыкнуть, что он так беззастенчиво разглядывает ее наготу. Он заметил это, чуть нахмурился, подошел к ней и резким движением сдернул плотную ткань.

— Я думаю, у нас есть еще полчаса, — прошептал он и начал покрывать ее тело поцелуями. «Полчаса счастья», — встрепенулась яркой птицей мысль, прежде чем Лейла перестала думать и полностью отдалась нахлынувшей волне чувств и ощущений…

* * *

Когда Маруф ушел, пришла Асма — служанка Лейлы. Она очень нравилась девушке, потому что была веселой, умела ее рассмешить и ловко справлялась со своими обязанностями.

— Лейла-ханум, вам надо поторапливаться!

— Что случилось? — удивилась Лейла.

— Господин Карим велел передать, что он зайдет к вам по делам дома. А потом вы должны навестить Мариям-ханум, она ждет вас сегодня на обед.

Значит, пришло время традиционных приглашений от первых жен, с этим все понятно. Но по каким делам ее хочет видеть главный евнух? Лейла еще плохо ориентировалась в сложном лабиринте переходов дворца и не представляла, кто и как занимается обеспечением комфорта в нем. Сложно догадаться, о каких делах идет речь, ведь фактически она никакой роли здесь не играла. Да, она стала важной дамой, младшей женой, которой хозяин явно отдает предпочтение, надеждой на рождение долгожданных наследников, но по сути она ничего не приказывала и ничего не делала. Может, есть еще какие-то традиции и обряды, о которых она пока не знает?

— Хорошо, Асма, я быстро!

Служанка засмеялась:

— Моя госпожа, не торопитесь! Вы же знатная дама, вам можно и покапризничать, и собираться подольше. Карим-мирза не будет упрекать вас, если вы спокойно оденетесь.

Лейла чувствовала себя с Асмой очень свободно, как с подругой, которой у нее никогда не было.

— Я знаю, Асма, но я не хочу заставлять его ждать. Да и сколько времени можно одеваться? Это займет несколько минут. Только помоги мне с волосами.

Длинные волосы Лейлы нужно было расчесать, заплести их в косы и уложить в высокую прическу, как у замужних женщин.

— Другие богатые ханум переодеваются по пять раз, пока подберут наряд, а потом выбирают украшения, сурьмят брови и подводят глаза. Вы надеваете самое простое платье и все равно выглядите в сто раз лучше, чем они, моя ханум! Знатные дамы Саранда умрут от зависти, когда вы начнете принимать их приглашения.

— Подожди лет двадцать, Асма, — засмеялась Лейла, — и я тоже начну подводить глаза и завешивать лицо бриллиантами. Моя тетушка говорила, что это приходит с годами.

Тут она смолкла, поняв, что именно сказала. Она давно не вспоминала тетушку, а тем более не говорила о ней. Тоска острием впилась в ее сердце. Когда Маруфа не было рядом, ничто не отвлекало ее от грустных мыслей.

— Ваша тетушка мудрая женщина, — ответила Асма. — Она навестит вас?

— Она скончалась незадолго до моей свадьбы, — вздохнула Лейла. — Вся моя семья далеко, меня не будут навещать.

— Мир ее чистой душе, — пробормотала Асма традиционные слова и не стала дальше расспрашивать свою хозяйку. — Присядьте сюда, Лейла-ханум, я причешу вас.

Когда принесли завтрак, прибыл Карим-мирза.

— Доброе утро, Лейла-ханум, — отвесил он глубокий поклон.

— Доброе утро, Карим-мирза, вы составите мне компанию за завтраком?

— Это слишком большая честь для меня, моя госпожа. Я, с вашего позволения, просто изложу свое дело, пока вы наслаждаетесь чаем и пирожными нашего повара Бади. Нет никого искуснее, чем он, в умении доставить нам удовольствие при помощи изысканных блюд и сладостей.

— Это чистая правда, господин Карим. И хотя я иногда скучаю по кривым пирожкам, слепленным нашей служанкой, я понимаю, что их достоинством было только то, что я вкушала их вместе со своей семьей. А произведения господина Бади способны радовать без всяких условий, они прекрасны сами по себе.

— Я обязательно передам ему ваши слова, Лейла-ханум, ему это очень понравится.

— Так какое же дело у вас ко мне, Карим-мирза, кроме, конечно, вашего маленького расследования по поводу моего мнения о стряпне господина Бади?

— У меня не одно, а сразу несколько важных дел, моя госпожа. Первое — сегодня вы приглашены в покои Мариям-ханум, и это приглашение нельзя отклонить. Она первая жена господина Маруфа и первая по старшинству в гареме. Вы должны со всей внимательностью относиться к ее просьбам и поручениям, если таковые возникнут. Очередь других ханум тоже придет, потом вы пригласите их всех вместе к себе с ответным визитом. После этого вы вольны приглашать их, когда захотите, принимать или отклонять их приглашения.

— Да, я понимаю, Карим-мирза. А какое второе дело?

— Я оттягивал его как мог, госпожа, чтобы не портить вам первые дни брака, самые сладкие и радостные.

Лейла напряглась. Кажется, второе дело евнуха не касается соблюдения каких-то традиций.

— Я слушаю вас, Карим-мирза.

— Вы помните тот неприятный случай с бывшей управительницей гарема?

Лейла сразу заметила, что он больше не называет ее почтительно Айшой-ханум.

— Разве такое забудешь, Карим-мирза? Я думаю, весь город с удовольствием говорит об этом, и еще не скоро мне позволят об этом не думать.

— Айша предстала перед кади, который приговорил ее к изгнанию. Это традиционное наказание тем, кто напрасно останавливает свадебный обряд. Говорят, что из-за таких пустых слов разрушилось немало браков. Вы сами сказали — люди болтают, а сплетни могут сильно испортить жизнь даже честным людям. Чтобы не позволять людям обвинять новобрачных напрасно, наши правители приняли суровый закон. Она заслужила это наказание.

— Да, но… почему вы говорите это мне?

— Потому что она попросила меня прийти к ней после суда и передала вам сообщение. Айша умоляла меня ради долгих лет своей безупречной службы, и я пообещал пересказать вам несколько слов, если они никак не оскорбят или не обидят вас. Я был уверен, что она хотела попросить у вас прощения или даже ходатайства за нее.

— А она попросила передать что-то другое?

— Да, моя ханум. Всего несколько слов, и я вам их передаю. Я не очень их понял, но надеюсь, вам они скажут больше. Вот что просила меня передать Айша: роза увяла, едва распустившись, а жасмин цвел много лет. Он не дал прорасти ни одному сорняку, и только лунный свет изгнал жасмин из сада. Но лунный свет обманчив, и жасмин зацветет вновь.

— Я ничего не понимаю, — пробормотала Лейла.

Если и есть в этих словах тайный смысл, то его значение ей было неведомо. Жасмин, цветущий много лет, — может, это сама Айша-ханум? Она охраняла гарем, управляла его делами. Если это так, то лунный цвет — наверное, ее кольцо, из-за которого она потеряла лицо и наговорила такого, что ее изгнали. Последние слова — надежда вернуться. Но при чем тут тогда роза? И как Айша собирается вернуться, ведь решение кади нельзя оспорить? Лейла не стала говорить о своих догадках Кариму, иначе пришлось бы объяснять историю кольца. Да, в этих словах Айши скрывалась угроза, но, надежно укрытая стенами дворца, она чувствовала себя в безопасности. По крайней мере, пока не минули те несколько месяцев, предсказанных книгой.

— Что ж, Лейла-ханум, возможно, это просто последняя попытка отчаявшейся безумной женщины огорчить вас. Забудьте о ней, моя ханум, ее уже нет в городе.

— А где она?

— Стражники увезли ее далеко в пустыню Хармат. Там есть город изгнанников, с единственным в пустыне источником воды. В городе нет верблюдов и лошадей, а пешком человек не сможет добраться через пустыню. Жители добывают там медь, и мы покупаем ее у них. Но они не имеют права покидать город. Айша будет жить там. Даже если она сбежит, пустыня убьет ее раньше, чем она доберется до Саранда. А если произойдет чудо, ее остановят стражники на воротах города.

— Мне делается грустно, когда я думаю о ней. Я не понимаю, чем могла вызвать ее возмущение.

— Не будем больше говорить об этой недостойной. Наш список дел еще не окончен.

— Как? Есть еще что-то? — удивилась Лейла.

— Да, госпожа. У нас больше нет управительницы, а мне тяжело выполнять все ее функции. Я занимаюсь всем дворцом и боюсь, что могу что-то упустить на женской половине, и мои госпожи будут недовольны.

— Но как я могу помочь?

— Обычно старшая жена отдает распоряжения. Но госпожа Мариям нездорова, как и Дария-ханум. А Любна-ханум так горюет, что ей будет все равно, даже если дворец рухнет. Вы должны взять управление женской половиной на себя.

— Я? Но я ведь ничего не умею! Я могу вышить вам шелковый платок или даже целую дюжину за день, но я никогда не жила в таком большом доме. Я не знаю, как устроены гаремы, и что нужно делать.

— Вам придется научиться, Лейла-ханум. Я сообщаю об этом сейчас, потому что вы можете спросить совета у Мариям-ханум, когда сегодня будете у нее. Она из богатой знатной семьи и хорошо знает, как устроена жизнь во дворце. Она может помочь вам советом. Вы можете поговорить и с другими ханум тоже. Я боюсь, что без строгой хозяйки дела могут разладиться, служанки не будут достаточно прилежны, а покои придут в запустение.

— Вы взваливаете на меня непосильную ношу, Карим-мирза, но я не могу отказать вам. Я буду делать все, что в моих силах, но надеюсь на вашу помощь.

— Да, Лейла-ханум, вы можете обращаться ко мне в любое время дня и ночи.

— Но что если я тоже… заболею… как Мариям-ханум… Или со мной что-то случится?

— Лейла-ханум, не стоит верить всем сплетницам страны. С вами все будет хорошо. А теперь я оставлю вас, чтобы вы могли навестить Мариям-ханум. Мы увидимся с вами после, чтобы обсудить ваши обязанности хозяйки дома.

Он снова поклонился и вышел из комнаты, оставив Лейлу в растерянности. Всего неделя спокойной жизни, и опять лавина событий поглощает ее. Странные слова Айши, ожидание проклятия, управление огромным дворцом — и ни одного близкого друга. «Я так счастлива», — пробормотала она, закрыв глаза и представив себе лицо мужа, — «Но почему же я чувствую себя так, словно мне на плечи положили мешок с мукой и заставили идти через пустыню?» Она открыла книгу отца, надеясь найти там ответ, но в книге были обычные поэмы.

Часть 2. Долина джиннов

Глава 1

Мариям-ханум жестом пригласила Лейлу присесть.

— Ты счастлива? По глазам вижу, что да. Я тоже была счастлива… когда вышла за него замуж. И даже когда заболела, все равно была счастлива… Я любила его… И надеялась прожить с ним всю жизнь. И даже когда заболела, не думала, что это навсегда, я надеялась выздороветь…

Лейлу больно кольнула ревность. Ее Маруф, ведь он не принадлежал ей полностью. У него было еще три жены, и каждой он дарил ласки и любовь. Да, сейчас он проводит все ночи с ней. Но разве так будет всегда? Ей придется делить любимого с остальными… А что если появится новая жена? Служанки шепчутся, что Мариям-ханум долго не протянет, в последнее время она особенно ослабла. И если Всевышний призовет ее себе, Маруф может жениться еще раз. И тогда он будет проводить у новой супруги все ночи, а ее просто забудет, или будет навещать время от времени ради приличия. Лейла сжала кулаки, так что ей стало больно.

— Ревнуешь? — слабым голосом спросила первая жена, чуть усмехнувшись. — Это не ты должна ревновать, а я. Не тебя он забыл и оставил в одиночестве, а меня. Ты четвертая жена, самая младшая, самая красивая, полная жизни. Надеюсь, так и останется, и с тобой не случится беды.

Лейле стало мучительно стыдно. В своем счастье она никогда не думала о других женах как… о любящих женщинах. Что ощущали они, когда Маруф объявил о своем желании жениться? Ее охватило отчаяние. Что она может сделать?

— Мариям-ханум, я не хотела сделать вам больно.

Ее собеседница снова чуть улыбнулась. Она сидела на диване напротив нее, а между ними стоял низкий столик с фруктами и сладкой водой, к которым они так и не притронулись.

— Угощайтесь, Лейла-ханум, скоро подадут обед, а перед этим полезно отведать фруктов. Их присылают из нашего сада, вы знали об этом?

— Нет, я еще пока не ходила в большой сад, только в маленький внутренний, у моих покоев.

— Почему же? Вы должны прогуляться, там очень красиво. Даже Любна-ханум иногда выходит в большой сад, она проводит много времени на берегу пруда.

— Я обязательно последую вашему совету, Мариям-ханум.

— Это странно, — вдруг произнесла женщина. Мне кажется, я чувствую себя лучше. Я улыбаюсь, и мне это не доставляет никакого страдания. Я чувствую только слабость, но не боль, как обычно.

Лейла не знала, что сказать. Она хотела приободрить Мариям-ханум или сказать ей что-то приятное, но боялась допустить неловкость. Поэтому вместо того чтобы говорить, она встала и подошла к собеседнице, села с ней рядом на диван и взяла ее за тонкие бледные пальцы. Мариям с удивлением подняла на нее взгляд.

— Простите, если сделала глупость, — пробормотала Лейла и отдернула руку.

— Нет-нет, продолжайте. Когда вы сели рядом, мне стало совсем хорошо.

Лейла снова взяла ее за руку и начала потихоньку поглаживать нежную кожу.

— Моя тетушка всегда делала так, когда мне было грустно или страшно. Я не знаю, как принято в богатых домах, но ведь даже во дворце нужен кто-то, кто подержит тебя за руку, когда ты болеешь?

— Моя мать редко приходила ко мне. Но у меня была няня… Она воспитала меня, — начала рассказывать Мариям. — Она была единственным человеком, который держал меня за руку, когда я плакала.

— Она навещает вас?

— Уже нет… Сначала она приходила, оставалась со мной, когда я мучилась от боли. Но она была старой женщиной, однажды заболела и уже не оправилась. Ее приходы не помогали мне. А ваши руки творят волшебство… Я не чувствую никакой боли!

Мариям словно не могла поверить в собственные слова.

— Вы волшебница, Лейла-ханум!

Лейла с испугом отдернула руку. Она назвала ее волшебницей, а что если она подумает еще немного и обвинит ее в колдовстве?

— Что вы! Это просто совпадение.

Мариям-ханум ничего не говорила, она казалась удивленной, вытягивала то руку, то ногу, прислушиваясь к своим ощущениям. Наконец она просто встала и выпрямилась во весь рост. Она была совершенно не похожа на ту старуху, которая еле доковыляла до середины зала в покоях Лейлы, чтобы поздравить ее со свадьбой. Она была просто молодой красивой женщиной, слегка бледной и уставшей, но уже не кажущейся больной.

— Это чудо… Чудо!!! — засмеялась Мариям-ханум.

Вошедшие в этот момент служанки, которые внесли обед, застыли в дверях от изумления. Они не привыкли слышать веселый смех хозяйки и не привыкли видеть ее такой — не скрюченной болью, а светящейся улыбкой.

— Мариям-ханум! Вам лучше? Какое счастье! — закричали они наперебой.

— Да, да! Несите угощение! Сегодня я принимаю свою новую сестру Лейлу-ханум, и я хочу показать, как это делает дочь правителя города!

Она снова засмеялась и села рядом с гостьей.

— Я не знаю, ты ли сотворила чудо, или это просто счастливый случай, но мое выздоровление я всегда буду сочетать в своих мыслях с тобой, Лейла!

Она все же еще была очень слаба, но лицо ее разгладилось, а глаза были радостными. Они начали есть, и Мариям пробовала каждое блюдо с аппетитом, весело шутила, начала какой-то легкий разговор о рецептах и поварах, и Лейла с готовностью ей отвечала, как могла. Как все изменилось! Она пришла, чтобы провести пару тягостных часов с больной страдающей женщиной, а теперь они вдвоем смеются и перебрасываются шутками!

Когда обед был окончен, Мариям снова взяла Лейлу за руку:

— Я не буду называть тебя «ханум», в гареме мы на равных, я буду называть тебя сестрой. В последний раз я так хорошо себя чувствовала в день своей свадьбы, десять лет назад. Я не могу поверить… Десять лет… Но я как будто снова вернулась к жизни.

— Вам надо беречь себя, Мариям-ханум! Вы чувствуете себя лучше, но вы еще слабы.

— Да, ты права. Не называй меня «ханум», я хочу, чтобы мы подружились. Но как же хорошо не чувствовать боли!

— Значит, вы сможете управлять женской половиной дворца? Карим-мирза сказал, что я одна из всех жен могу давать распоряжения, потому что вы были больны. Но теперь…

— Карим-мирза прав, Лейла. Я десять лет провела в болезни, да и сейчас не знаю, это проблеск солнца среди туч, а потом я опять вернусь к недугу, или я снова обрету силу. Тебе придется самой позаботиться о женской половине. Но я тебе помогу.

— Спасибо, Мариям-ха… Мариям. Я не знаю, с чего начать. Я никогда не жила во дворце.

— Наша бывшая управительница, которая так скоро покинула нас, вела множество записей. Она отмечала все, жалованье служанкам, покупку рабынь, необходимые работы на день и на неделю. Вряд ли она забрала эти записи в зиндан. Найди их у нее в комнате и изучи. Так ты хотя бы поймешь, что надо делать в первую очередь.

— Записи! Как я об этом не подумала! Спасибо, Мариям-хан… Мариям.

Мариям-ханум улыбалась. Она была довольна своим советом и тем, что помогла Лейле. Но она все еще была очень бледной, ее лоб покрыла испарина.

— Ты устала, Мариям, — наконец произнесла Лейла. — Тебе надо отдохнуть. Я оставлю тебя, но мы увидимся завтра, чтобы пойти вместе в сад.

— Да, сестра, ты права. Ступай и займись делами дворца, и пусть мое благословение будет с тобой.

Лейла встала и поклонилась своей новой сестре и направилась к дверям. Служанка проводила ее в покои, в которых ее уже ждали — молодой евнух принес послание от мужа. Лейла развернула его со счастливой улыбкой на устах.

«Моя звездочка! Дела города и государства зовут меня. Я должен отправиться в Аззаджан, и мое путешествие займет несколько дней. Я отдал необходимые распоряжения. Мы увидимся, как только я вернусь в Саранд. Твой Маруф».

Улыбка растаяла на лице Лейлы, как будто прекрасный цветок увял за несколько мгновений.

Глава 2

Весть о чудесном исцелении Мариям-ханум распространилась по дворце в мгновение ока. Не успела Лейла вернуться к себе и послать служанку за главным евнухом, как получила новое приглашение — от второй жены Маруфа. В своем послании она попросила прийти непременно сегодня, и Лейла сразу поняла почему. Десять лет болезни, все уже потеряли надежду, и вдруг что-то случилось. И это что-то все вокруг начали приписывать ей, или, по крайней мере, как-то соотносить с ее появлением во дворце. Но Маруф, который уехал на несколько дней — вот что заботило ее больше всего. Если кто-то обвинит ее в колдовстве, кто защитит ее? Будет ли и дальше добра с ней Мариям-ханум, если вдруг станет известно, что она дочка сахиры, и что чудо исцеления, может, идет от темных сил? И как вообще это произошло? Лейла не знала, что и думать. Она решила занять себя делами, навестить вторую жену, а потом вместе с господином Каримом отправиться в комнату Айши и найти в ней записи.

Вошедший евнух выглядел довольным. Он поклонился, как обычно, но не торопился начать разговор, и Лейла почувствовала, что он ее изучает, словно пытаясь что-то понять.

— Вы очень понравились достопочтенной Мариям-ханум, — наконец произнес он.

Ни слова про чудесное исцеление, ни единого вопроса, ни выражения удивления.

— Мариям-ханум была очень добра ко мне, это правда. Хотя я не думаю, что это из-за моих добродетелей, просто по счастливому стечению обстоятельств она почувствовала себя намного лучше в момент моего прихода.

— Да, мне уже передали эту чудесную новость. Мы все возносим слова благодарности Всевышнему за это, Мариям-ханум заслуживает выздоровления после стольких лет страданий.

— Я надеюсь только, что она действительно исцелится, что это не просто временное облегчение.

— Мы все надеемся, Лейла-ханум. Я думаю, вы пригласили меня не только ради этой прекрасной новости?

— Нет, Карим-мирза. Я последовала вашему совету и попросила помощи у Мариям-ханум. Она подала мне замечательную идею — начать с изучения записей управительницы Айши, чтобы немного понять, чем именно она занималась, и что я должна буду включить в свой список дел.

— Это мудрый совет, Лейла-ханум. Я провожу вас в комнату Айши, и вы сможете взять там все, что нужно. Вы желаете проследовать туда немедленно?

— Нет, потому что я приглашена к Любне-ханум, и она просит прийти как можно скорее. Но я не хочу тянуть с делами, поэтому прошу вас проводить меня в комнату Айши сразу после моего визита в покои достопочтенной Любны-ханум.

— Любна-ханум? Так быстро? Этого стоило ожидать, конечно, после того что случилось у Мариям-ханум. Вы правы, визит к второй супруге сейчас важнее. Я отдам распоряжения, и вас проведут в комнату Айши, как только вы захотите, даже если меня не будет во дворце, любой из евнухов поможет вам.

— Спасибо, Карим-мирза. Я надеюсь, что справлюсь.

В ответ главный евнух только поклонился и попросил разрешения удалиться, так как у него были неотложные дела.

Лейла чувствовала усталость, но решила отправиться к Любне сразу же. Был ранний вечер, и у нее еще было время, но она не знала, насколько этот визит затянется. Про визит к Мариям она думала как про обязательное, но короткое посещение, а вышло совсем по-другому. С Любной все может выйти так же. Она отправила служанку сообщить, что прибудет в будуар второй супруги через полчаса.

Покои Любны оказались не такими роскошными и яркими, как покои Мариям. Здесь главенствовал белый цвет — как и в одежде второй жены Маруфа. Белый цвет, цвет траура, она перенесла даже в собственное жилище, отказавшись от безделушек, ярких подушек, украшений. Было заметно, что сюда мало кто приходит — в будуаре был как будто один живой угол, где стояли два дивана и низкий столик между ними. Остальное пространство было по-странному пустым. Скорее всего, Любна вообще не проводила время здесь, оставаясь почти все время в спальне, а если и выходила, то отправлялась в сад. Лейла почувствовала, что эти комнаты наполнены печалью. Даже в доме ее тетушки, почти пустом из-за бедности, чувствовалось больше жизни и радости, чем здесь, посреди богатого дворца.

На диванах в углу будуара Любна сидела не одна. К удивлению Лейлы, здесь была и третья супруга — Дария-ханум, которая лежала на горе подушек, а у ее ног сидела верная служанка.

— Добро пожаловать, сестра, — произнесла Любна, приглашая Лейлу присесть рядом с ней.

Обе женщины смотрели на нее выжидательно. Чего они ждут? Нового чуда? Исцеления для Дарии? И если это еще было возможно, то чего ожидает Любна? Воскресения ее малышей? Лейла испугалась и того, что они тоже начали называть ее сестрой — показывая свое расположение к ней, и того, что они явно чего-то от нее хотят. Она поклонилась старшим женам и произнесла традиционное приветствие, прежде чем присесть рядом с Любной.

— Мы знаем, что ты уже навестила Мариям-ханум, — начала разговор Дария.

Лейла лишь кивнула, не зная, что отвечать. Они все еще рассматривали ее, словно не решаясь сказать ей «Давай, сотвори чудо, пусть и с нами все будет хорошо!», и ей стало неловко. Как ей быть? И что будет, если сейчас придет служанка и скажет, что Мариям-ханум снова больна, и приписываемое ей чудо — просто жалкое совпадение? И она решилась.

— Я догадываюсь, достопочтенные ханум, почему вы послали за мной. Я не знаю, что случилось, и почему при моем присутствии Мариям-ханум стало легче. Возможно, она просто начала излечиваться…

— Не только ей стало легче, — перебила ее Дария. Ей не терпелось говорить, и она не стала ждать, пока слово возьмет Любна, старшая по положению, но которая была на самом деле на пару лет моложе, чем она. — Я знаю, это незаметно, но я тоже почувствовала… ты не поймешь, ты не знаешь, я несколько лет провела почти без движения, а теперь — смотри!

Она кивнула служанке, и та отбросила рукой покрывало с ее тела. Худые ноги в широких штанах казались неживыми. Но тут Лейла заметила, что она слегка шевелит пальцами ног.

— Ты видишь? Видишь? Что-то происходит. Я опять их чувствую… чувствую свои ноги. И я даже смогла немного приподнять правую руку, совсем чуть-чуть! Но ты не понимаешь, какое это счастье! И доктор говорит, что я смогу постепенно снова управлять руками, а может, даже и ходить! Он уверен, что это подействовали наконец его вонючие притирки, ходит довольный, как павлин. Но они не действовали столько лет, почему же вдруг это случилось сейчас? Это как-то связано с тобой. Проклятию ты оказалась не по зубам, оно не смогло тебе ничего сделать и потеряло силу.

— Дария-ханум, я об этом ничего не знаю! — почти взмолилась Лейла.

— Это неважно. Мариям спокойно спит и не кричит от боли. У меня появилась надежда. И Любна тоже… посмотри на нее!

Лейла посмотрела на вторую жену. Та улыбалась, из ее глаз ушла боль.

— Мое горе никогда не покинет меня, но время идет, и я начинаю успокаиваться. А когда сегодня я узнала про Мариям, а потом про Дарию, я почувствовала, что жизнь возвращается в этот дом. Я вдруг поймала себя на мысли, что хочу проведать родных, выйти в город и… пригласить гостей. Ты этого не знала, но все эти годы я только изредка приглашала одного человека — Дарию. И когда она снова почувствовала свои ноги, я поняла, что радуюсь! Я еще способна радоваться! Мы обе хотим сказать тебе спасибо, Лейла! Я не знаю, что произошло, но я согласна, это как-то связано с тобой.

Любна придвинулась к ней ближе, взяла ее голову в свои руки и поцеловала в лоб — как мать целует свое дитя.

— Мы будем чаще видеться, я надеюсь, — сказала Любна. Ты еще не выходила в большой сад, ты должна там побывать. Мы можем встречаться там. Тебе необязательно оставаться одной целый день.

Лейла кивнула, в глазах ее стояли слезы. Она была рада за бедных женщин, которые были ей благодарны — но за что? И сотворила ли бы она для них чудо сознательно? Ведь вместе со здоровьем к ним вернутся красота и желание видеть своего мужа. И если еще несколько дней назад Маруф был только номинальным супругом для старших жен, то как все поменяется, когда он узнает об улучшении их состояния? Ей придется делить его со всеми тремя — так требует обычай. Их болезни больше не будут служить ему извинением.

Но с другой стороны, у нее появилась возможность обрести в их лице старших сестер, семью, которая всегда будет рядом, даже если муж будет вынужден уехать или заниматься неотложными делами. Она постаралась перестать думать об этом.

— Как же здесь стало тоскливо! — вдруг произнесла Любна, оглядываясь вокруг. — Я приказала убрать все украшения из этой комнаты, мне не хотелось радоваться даже красивым вещам. Но я хочу, чтобы все поменялось.

Она подозвала служанку и отдала ей короткое распоряжение. Та убежала и вернулась с небольшим сундуком, который с трудом несла на вытянутых руках. Она осторожно поставила сундук между диванами и открыла его.

— Здесь некоторые мои любимые вещи, которые я не отдала бедным в знак траура. Кое-что я сохранила, и теперь я этому рада.

Сверху лежал платок, искусно вышитый шелком. Лейла уставилась на него, широко открыв глаза. Она не перепутала бы его ни с одним другим — этот платок вышила ее тетушка. У нее был особый стиль, и она была искусной мастерицей.

— Этот платок… Он очень красивый, — наконец произнесла она.

— Да, и стоит очень дорого! Такие продают только в лавке господина Алима. Я помню, что многие знатные дамы пытались найти мастерицу, которая их делает, но так и не нашли. Она точно не из Аккалы, а господин Алим не собирался выдавать свой секрет. Самый дешевый платок у него стоит десять золотых, а за некоторые он просит и все тридцать.

Десять золотых! Столько они не получали от Алима даже за месяц, за сотни расшитых платков. Он уверял, что их трудно продать, и что порой приходится отдавать их в полцены другим купцам. Они с тетушкой продавали вещи из дома, чтобы выжить, потому что денег с продажи платков было слишком мало.

— Господин Алим продает их по десять золотых? — только и смогла повторить Лейла.

— Он построил себе дом в Саранде, торгуя этими платками. Но они и правда хороши. Такой вышивки, таких узоров нет больше ни у кого. Но дело даже не в этом. Дело в том, что он создал тайну вокруг этих платков. Все гадали, кто же эта мастерица, что не желает выдавать себя? Он большой хитрец, господин Алим! — с этими словами Любна ласково провела рукой по нежному шелку.

Лейла сжала кулаки. Алим построил себе дом, а им говорил, что занимается невыгодной торговлей платками, чтобы помочь родственницам! Он просто обманывал их! Тетушка наверняка верила ему, потому что ее лавка разорилась, никто не приходил, и она просто не знала, что происходит в лавках в других городах. В ней вновь проснулась та неведомая сторона, которая наполнила ее гневом при известии о смерти тетушки. Она должна поговорить с Алимом и спросить у него, правда ли это. Она просто расскажет все Маруфу и попросит пригласить нечестного родственника.

Подали ужин, и ей пришлось отвлечься от своих мыслей об Алиме. Она кое-как участвовала в разговоре, но ей уже не терпелось уйти. День заканчивался грустно — Маруф сегодня вечером не придет, и она останется одна со своими мыслями о предательстве Алима, о трех старших женах, которые по праву займут свое место рядом с ее мужем, и о гневе против убийц ее тетушки, который вернулся в ее душу.

Глава 3

Чтобы как-то занять себя и отвлечься, Лейла сразу после возвращения к себе отправила служанку за евнухом. Она хотела найти записи Айши и провести всю ночь, разбирая их. Спать ей не хотелось, а тосковать без дела было невыносимо.

Явился молодой евнух, который объявил, что господина Карима во дворце нет, но он получил его приказ и отведет ее в комнату Айши.

— Ее увели прямо со свадьбы, Лейла-ханум, она не возвращалась к себе. С тех пор туда никто не заходил, поэтому все ее записи должны быть на месте. Я подожду вас у входа, пока вы будете искать то, что вам нужно, а потом отнесу все в ваши покои.

Айша жила в небольшой темной комнате с маленьким окном почти под потолком. Помещение резко отличалось от остальных комнат дворца — здесь была простая мебель, никаких украшений, мало света. Все было недорогим и скромным — кроме, пожалуй, роскошного ковра на полу. Странно, почему такая важная дама, как управительница женской половины в богатом доме, жила в таких несоответствующих ее статусу условиях. Лейла не знала, как устроено в других дворцах, но она заходила из любопытства в комнату собственной служанки. Она была небольшой, но изысканно обставленной и красивой. Личная служанка богатой дамы имеет свои привилегии. Почему же Айша жила в спальне, которая выглядела беднее и проще, чем даже комнатаслужанки, которой она командовала? Ее жалованье наверняка было немаленьким, но по этой комнате это было незаметно.

Лейла начала искать книги записей. В углу стоял стол, на котором лежали листы чистой бумаги, стояли чернильницы и лежали стилусы с остро заточенными наконечниками. На столе было только два списка — список праздничных блюд для свадьбы от господина Бади, дворцового повара, и список дам, которые были приглашены. Оба списка были уже бесполезны, но Лейла на всякий случай взяла их и отложила на край стола.

Комната была в образцовом порядке, наверняка все книги с записями спрятаны на свои места. В комнате было два сундука. В первом нашлись и пустые книги, и заполненные, и довольно много. Лейла вытащила их все и тоже положила на стол. Она просмотрит их потом, у себя в комнате. Она открыла второй сундук и поняла, что здесь хранится одежда управительницы. Уже собралась закрывать его, как ей пришла мысль проверить и его — вдруг были какие-то ценные записи, которые Айша прятала под покрывалами, шароварами и рубахами. Одежды было не очень много, и она начала вытаскивать вещи, складывая их на узкой кровати, стоящей рядом. В любом случае нужно будет их отсюда убрать — отдать родственникам Айши, а если таких не найдется, раздать бедным. Под одеждой и правда оказались книги: пару сборников поэм, один философский трактат и несколько книг, похожих на те, в которых Айша вела записи — без пометок на обложке. Лейла наугад открыла одну из них, и оттуда выпал сложенный лист бумаги. Она уже собралась вернуть его в книгу, когда вдруг поняла, что почерк ей знаком.

«О Уарда! Ночи наполнены тоской. Каждый день мне приходится быть среди людей, которые мне неинтересны. Только встречи с тобой дают успокоение моему сердцу. Я лелею в душе надежду, что твоя семья скоро снова приедет в Саранд, и мы сможем увидеться».

Лейла не могла оторваться от этого истершегося на сгибах листа, пожелтевшего от времени, но все еще хранившего нежные слова. Слова, написанные рукой Маруфа — ее законного мужа. Мало ей было ревности к трем женам! Теперь она ревновала к этой незнакомке, которой он написал письмо много лет назад, судя по его состоянию. Кто эта Уарда? И почему ее письмо хранится в книге управительницы гарема? И как ей быть — прямо спросить у Маруфа, когда он вернется? Она со стоном присела на кровать Айши, закрыв лицо руками. Ей хотелось только одного — отвлечься, заняться простым делом, чтобы не думать о муже. Но все обернулось по-другому.

В отчаянии она снова кинулась к сундуку, чтобы посмотреть, что еще лежит в его глубинах. Может, там есть и другие упоминания о таинственной Уарде? Книг в сундуке больше не было, но была небольшая коробка, укутанная в старый черный платок. Лейла осторожно распутала ткань и открыла незапертую коробку.

Сначала она не поняла, что увидела. Это было похоже на лепешку, разрезанную на четыре части. Одна четвертинка была абсолютно целой, а от трех других отломаны небольшие кусочки. Лепешка казалась абсолютно свежей. Но как такое возможно? Айша не возвращалась в комнату после того злополучного дня. После свадьбы прошло уже столько времени! Никакой хлеб не сохранился бы мягким и ароматным столько дней. Под лепешкой был лист бумаги. Она аккуратно вытащила его и развернула. Прочитанное заставило ее похолодеть. Это был странный список:

Для первой жены — болезнь, горе и муки

Для второй жены — болезнь, горе и муки

Для третьей жены — болезнь, горе и муки

Для четвертой жены — болезнь, горе и муки

После слова «жена» был оставлен прочерк, и другим почерком, похожим на почерк Айши, были вписаны имена жен: Мариям, Любна, Дария. Четвертого имени не было.

«Она просто не успела», — в ужасе подумала Лейла. Обряд еще не был завершен, когда ее выгнали из дворца. Она ждала свадьбу, чтобы вписать мое имя. Или имя другой женщины, если бы меня все же выставили прочь. Она бы вписала имя, угостила бы меня этой лепешкой — а это так просто, поднесла бы как традиционное блюдо или придумала бы что еще — и проклятие бы свершилось. Значит, оно и правда существовало, это проклятие, а сейчас ослабло. Но не из-за меня, а потому что Айши больше нет во дворце. Но ведь она испугалась кольца? Кольцо отменяет действие злых сил. Наверное, на ее проклятие оно тоже подействовало. Но почему? Зачем вообще ей насылать проклятие на жен Маруфа?»

У Лейлы не было ответа. Она вдруг поняла, что ни за что не позволит остаться этим вещам здесь, но и к себе не возьмет. В комнате был небольшой камин. Она растопила его, как в былые времена растапливала камин в доме тетушки, привычными движениями, и бросила в огонь и лепешку, и бумагу с заклятием. Пламя окрасилось в странный зеленоватый цвет, и лепешка словно начала таять, меняя свою форму, чернея, увеличиваясь в размерах, как дрожжевое тесто, которое как будто пытается выбраться наружу из кадушки.

Как завороженная, Лейла смотрела на этот странный огонь. Маленькая лепешка вдруг стала огромным черным нечто, из которого росли лапы с когтями. Вновь рожденное чудовище пыталось выбраться из огня, тянулось к Лейле, лапы росли, подбираясь к ней все ближе и ближе. От страха она не могла ни пошевелиться, ни закричать. Еще немного, и чудище схватит ее, утащит за собой в огонь, задушит, расцарапает когтями. Пространство наполнилось мягким светом, но странным образом казалось, что вокруг растет тьма. Вся ненависть Айши и сила ее колдовства были против Лейлы. В маленькой комнате некуда было бежать, и казалось, что черный бесформенный монстр уже добрался до нее… И тут она выставила вперед руку с кольцом, и странная черная масса отступила, съеживаясь и превращаясь в обычный пепел.

Никогда Лейле не было так страшно, и никогда так не хотелось убежать, спрятаться, искать защиты. Но она была одна во всем мире. Она сжала кулаки, как всегда в минуты гнева, и сквозь зубы прошептала: «Не дождетесь! Я не буду прятаться, как жалкая курица. Я не позволю вам взять надо мной верх». И хотя она с трудом понимала, к кому обращается, это ее успокоило. Голос вернулся к ней, и она позвала евнуха. Указала ему на кипу книг и приказала доставить все в ее будуар. В комнате Айши пахло гарью, но евнух ничего не спросил — наверное, решил, что госпожа жгла ненужные бумаги.

— На кровати ее вещи. Все сжечь. — приказала Лейла.

— Но, госпожа, эти вещи можно раздать нищим, — осмелился возразить молодой евнух.

— Все сжечь, — повторила Лейла таким тоном, что у слуги отпало желание возражать и переспрашивать.

— Да, Лейла-ханум, будет исполнено.

Глава 4

Всю ночь Лейла провела без сна, но и записей управительницы гарема она не касалась. Ей не давало покоя письмо таинственной Уарде и лепешка, превратившаяся в чудовище в огне. Исчезло ли проклятие? Почему письмо Маруфа хранилось в бумагах Айши? Что будет, когда вернется муж и найдет всех трех жен приходящими в себя, набирающимися сил? Неужели Маруф — просто ветреник, и его любовь к ней лишь временна, пока он не встретит другую или не вернется снова к Уарде или к Мариям, которую, как говорили, он очень любил?

«Может, и не надо было сжигать эту проклятую лепешку… Может, проклятие не исчезло бы совсем, и Маруф остался бы только моим… навсегда», — промелькнула у нее зловещая мысль. Лейла в ужасе отогнала ее от себя. Мариям, которая назвала ее сестрой! Любна, которая обещала гулять с ней по саду! Дария, пригласившая ее к себе с искренним желанием еще до того, как ей стало легче! Все эти женщины страдали так, как ей и не снилось. Они уже распрощались с надеждой. И вот она мечтает, чтобы их страдания вернулись? Неужели это и есть любовь?

Когда-то Лейла считала любовь волшебной, прекрасной и очень далекой. После свадьбы она погрузилась в нее, как в ласковую реку, которая успокоила ее и заставила забыть о черных мыслях и мести. Тогда любовь показалась ей синонимом счастья, очищением для души. Теперь, когда Маруф не пришел в ее спальню, и после всего того что случилось за день, любовь казалась ей змеей, заползшей в сердце и пожирающей его изнутри. В отчаянии заламывала она руки, пыталась молиться, садилась у окна, чтобы через мгновение вскочить и отправиться бродить по комнате, раскрывала книгу отца и не находила ничего, кроме любовных поэм. Ей не было покоя, и она не знала, что делать.

Рассвет не принес ей облегчения, бессонная ночь утомила ее, она не представляла, что делать. Она не хотела никого видеть, а пришедшая Асма была удивлена, увидев ее мрачной и бледной, сидящей на кресле у кровати.

— Моя ханум, вы не ложились? — спросила она встревоженным голосом. — Это нехорошо, вы заболеете. Господин будет недоволен.

— Господин Маруф? — встрепенулась Лейла. — Он вернулся?

— Нет, Лейла-ханум, но он обязательно узнает, что вы истязаете себя и не спите. Если вам тяжело уснуть, я позову дворцового доктора или Амину, которая делает массаж. Я могу оставаться с вами вечером, пока вы не уснете, чтобы читать вам. Или позову рассказчиц, они будут развлекать вас, пока сон не победит. Вам нельзя оставаться одной и не спать.

Асма выглядела искренне обеспокоенной. Она помогла Лейле помыться и одеться, а потом принесла завтрак. Лейла не хотела есть, даже знаменитые пирожные господина Бади не привлекали ее. И когда она была еще за столом и вяло отщипывала крохотные кусочки от лепешки, чтобы просто положить рядом, в ее покои вошел — а скорее вбежал — главный евнух. Его лицо, всегда спокойное и благожелательное, было встревоженным. Лейла сразу поняла, что он явился с недобрыми вестями.

— Карим-мирза! Что случилось?

— Вести о господине! Лейла-ханум, вы можете меня казнить за плохие новости, но мне придется вам их передать.

У Лейлы все сжалось внутри.

— Говорите! — закричала она склонившемуся в поклоне евнуху.

— Нападение. Почти вся стража перебита. Господин Маруф похищен, — короткими фразами изложил он суть дела, не поднимаясь с колен.

— Как такое возможно? Кто посмел напасть на господина Маруфа?

— Никто в здравом уме не посмел бы сделать это. А разбойники никогда не одолели бы стражу. Но это были не люди…

— Что? О чем ты говоришь? Кто напал на моего мужа?

— Моя ханум, в живых остался только один солдат, но он говорит странные вещи.

— Приведите его сюда! Я хочу знать, что случилось.

— Это невозможно. Ни один мужчина не может заходить на женскую половину.

Лейла в отчаянии сжала кулаки. Опять эти законы!

— Проводите меня в приемный зал. Асма, мое покрывало! Пусть этого солдата доставят туда.

Евнух хотел что-то сказать, но не посмел возразить. Голос Лейлы поменялся, она говорила таким же тоном, каким приказывала вчера сжечь вещи Айши. Прибежавшая Асма быстро надела на нее покрывало, а евнух тут же отдавал ей распоряжения, чтобы она передала их его помощникам. Он сам взял Лейлу за руку и повел ее через лабиринты коридоров. Когда они пришли, выживший стражник уже был в зале. Он ждал их, стоя на коленях, опустив голову и не смея поднять глаза. Лейлу усадили на кресло на возвышении, и она начала свой допрос, даже не дождавшись приветствия:

— Мне сообщили, что ты один остался в живых из всех стражников.

— Да, моя госпожа.

— Отвечай, что случилось с остальными? И с господином Маруфом?

Стражник, казалось, колебался, прежде чем начать говорить:

— На нас напали черные всадники. Они наскочили на нас, как будто появились из-под земли, неожиданно, их никто не видел! За несколько мгновений они убили всех, мы даже не успели вынуть сабли из ножен. А потом они схватили господина Маруфа, связали его и перекинули через седло.

— Но ты! Почему не убили тебя?

— Потому что они просили передать послание… послание жене господина Маруфа Лейле-ханум.

В зале воцарилась мертвая тишина.

— Ты не ошибся, стражник? Это послание мне?

— Да, моя ханум.

— Тогда говори!

— Они сказали: Лейла-ханум должна взойти на трон смерти в Долине джиннов.

— Что? Что ты сказал, несчастный? — закричал главный евнух.

— Лейла-ханум должна взойти на трон смерти в Долине джиннов. Она может остаться во дворце, под защитой, но тогда ее супруг умрет. Если она придет в Долину джиннов, господин Маруф вернется домой и проживет долгую жизнь.

Лейла почувствовала, что у нее шумит в голове, а ноги и руки дрожат. Но она все равно собралась с силами и сказала:

— Кто именно велел передать тебе эти слова? Ты видел этого человека?

Стражник наконец вскинул голову, его глаза были почти безумны от страха.

— Это были не люди, Лейла-ханум! Это были не люди! Это были джинны! Черные духи! Они похитили нашего господина!

Карим-мирза кивнул головой, и стражника увели. Он почтительно склонился перед Лейлой и сказал:

— Он наверняка слышал слухи после свадьбы. Это все Айша, которая смутила людей. Я предупреждал вас — люди будут говорить, сомневаться, распускать сплетни. Он видел, как убивали его товарищей, возможно, он малодушно сбежал. И теперь он выгораживает себя. Или он сошел с ума от увиденного.

— Господин Карим, вы сами знаете, кто служит в дворцовой страже. Такие люди не пугаются вида смерти. Если бы он сбежал с поля боя, он бы не вернулся в Саранд. Вы уже отправили людей туда, где все произошло?

— Да, моя госпожа.

— Я уверена, что вы не найдете там тела Маруфа. Я знаю, кто навлек проклятие на жен Маруфа, и знаю, что меня оно не коснулось. Но я не знаю, почему джинны хотят заполучить меня. Единственное, в чем я уверена — я не оставлю своего супруга в беде. Я уезжаю сегодня же, чтобы отправиться в Долину джиннов.

— Лейла-ханум, вы не понимаете, о чем говорите. Никто не знает, где находится Долина джиннов. И никто не согласится вас сопровождать туда. Люди не возвращаются из этого места. Даже если вы найдете туда путь, вы не сможете вернуться.

— Я — нет. Но мой муж должен быть дома. Я найду дорогу. И если надо, я уйду одна.

— Моя госпожа, добропорядочная дама не может путешествовать одна! Она запятнает честь своей семьи.

— Я не смогу вернуться из Долины джиннов, вы сами сказали. А значит, мой позор смоется моей кровью.

— Но как быть с остальными ханум? Что скажут они?

— Они проклянут меня, потому что из-за меня похитили их супруга. Не говорите им ничего. Скажите всем, что я отправилась к Маруфу в Аззаджан, потому что он так велел. Заприте стражника, лечите его, но не позволяйте ему говорить. Кто еще слышал его рассказ?

— Только я, Лейла-ханум, и начальник дворцовой стражи.

— Я приказываю вам обоим молчать об этом до возвращения моего супруга.

В голосе Лейлы зазвучали твердые нотки. Евнух снова не посмел ей перечить.

— Я возьму Асму, чтобы она проводила меня до городских ворот, потому что я не знаю города. Дальше я пойду одна.

— Но как вы сможете путешествовать одна? С покрывалом, с вещами?

— Я пойду с открытым лицом и не возьму с собой ничего, кроме простой одежды, которая будет на мне, и моей шкатулки, с которой я пришла. Я оставлю все подарки господина во дворце, чтобы никто не подумал, что я просто сбежала с сокровищами.

— Но как же вы доберетесь? Без денег, без стражи?

— Джинны хотят, чтобы я явилась. Они будут вести меня. Охрана мне не понадобится.

— Но вас остановит городская стража! Женщина не может путешествовать одна.

— Замужняя женщина не может, а мастерица — может. Я оденусь, как мастерица. Я многое знаю об их жизни. И не беспокойтесь обо мне, я верю, что доберусь.

Жестом она остановила новые возражения евнуха и встала с кресла. Покрывало душило ее, и ей не терпелось вернуться в свою комнату, снять его и начать приготовления к путешествию. Карим-мирза взял ее за руку, чтобы отвести на женскую половину. Он молчал, пока они шли, но было видно, что он не одобряет ни этот план в целом, ни его детали.

— Что вы скажете вашей служанке? — спросил он, когда они уже почти пришли.

— Правду. Она хорошая девушка и будет молчать, я надеюсь.

— Я отошлю ее в другой город, у господина Маруфа есть и другие дома. Там она не сможет болтать с дворцовыми служанками.

— Хорошо, Карим-мирза, но будьте с ней добры, она мне очень дорога.

Лейла почувствовала себя виноватой и перед ней тоже. Асма так любила жизнь во дворце и свою работу служанки при знатной даме! А теперь это все кончится, не успев начаться. Она лишь надеялась, что ей дадут другую хорошую должность. Но если они решат просто вышвырнуть ее на улицу, она ничего не сможет сделать, она об этом даже не узнает.

«Надо перестать себя обманывать», — подумала она. — «Я дочка сахиры, и мне не место в гареме среди обычных женщин. Я приношу несчастье. Я надеялась на несколько месяцев счастья, но мне не дано и этого. Смерть в Долине джиннов будет правильным решением. Жаль, что я не смогу вернуться в Каркалу и наказать убийц. Но и возвращаться в Саранд и мучиться от ревности мне тоже не придется».

Глава 5

Асма плакала и не желала уходить.

— Что же вы будете делать, моя госпожа? Куда вы пойдете?

— Асма, так надо. Господин Маруф в беде, и я должна его найти.

— Но вы тоже можете попасть в беду! Одна, с открытым лицом, когда вокруг столько злых людей!

— Я справлюсь, Асма.

— Но вы же вернетесь? Моя госпожа вернется ко мне? Вы обещали, что через двадцать лет начнете сурьмить глаза. Я хочу увидеть это.

Сердце Лейлы сжалось, но лгать она не хотела.

— Нет, Асма, я не смогу. Даже если захочу, мне не позволят, я ведь буду путешествовать одна… Но со мной все будет хорошо, если господин Маруф будет спасен.

— Тогда я пойду с вами! — голос девушки был полон решимости.

— Нет, Асма, нельзя. Я прошу тебя остаться. Я не вернусь во дворец, но я смогу прийти повидать тебя… потом, когда господин Маруф будет в безопасности. Мне придется вернуться в родной город, но перед этим я обязательно навещу тебя.

Асма заплакала, а Лейла обняла ее, взяла из ее рук котомку, в которой лежала ее шкатулка, и решительно отправилась к городским воротам. Стража не задала никаких вопросов, хотя на нее смотрели с любопытством. Она вышла из города и огляделась. На север вела дорога к другим городам Эльбаледы, она разделялась на многочисленные горные тропы, каждая из которых то и дело становилась непроходимой из-за обвалов или дождей. Именно по этой дороге она прибыла сюда. На восток вела дорога к границе с ханством Шахр. Она тоже вела через горы, но по ней почти никто не ездил, настолько опасен и труден был путь, да и жители ханства не любили чужеземцев. Об этом рассказал Лейле евнух, прощаясь с ней.

Ни на север, ни на восток она не собиралась. Она обернулась к третьей дороге, на юг, которая вела в пустыню Хармат. Там, в городе изгнанников, теперь жила Айша. Бывшая управительница узнала кольцо. Она, может, и не была ведьмой, но кое-что знала о колдовстве. Именно у нее Лейла собиралась спросить, как попасть в Долину джиннов. Да, дорога шла через пустыню. Многодневный путь — верная смерть, именно поэтому изгнанников почти не охраняли. А у нее ведь не было ни коня, ни верблюда, ни даже осла. Она не взяла с собой ни еды, ни воды. Если бы Асма и Карим-мирза узнали бы, по какой именно дороге она собирается идти, они, наверное, решили бы, что она просто собралась умереть. Но Лейла почему-то была уверена, что доберется. И если темные силы ждут ее в Долине джиннов, они помогут ей добраться туда. Больше она не могла надеяться ни на кого.

Решительно зашагала «мастерица» по дороге, ведущей в пустыню. Дорогой это было назвать трудно — просто тропа, которая в определенный момент словно растворилась, исчезла среди жалких кустов жухлой растительности, украшавших там и сям иссохшую землю. Когда эта тропинка пропала, Лейла просто пошла вперед. Никакого ориентира у нее не было, ноги очень быстро устали, и захотелось пить. «Пора», — подумала она.

Выбрав ровное место между низкими кустарниками, она сняла с головы платок, который утром повязала на манер мастериц, пропустив концы под косами, и аккуратно разложила его на земле. Уселась на него, как на молитвенный коврик, и начала развязывать котомку. Вынула книгу, и прежде чем открыть ее, прошептала несколько раз с закрытыми глазами: «Помоги мне!» И только потом, не спеша, открыла книгу наугад. Любовные поэмы снова исчезли, и на странице горела огненная надпись:

Духа пустыни зови — он прибудет

На три вопроса ответ тебе будет

Но постарайся вовек не забыть:

За каждый ответ придется платить!

Надпись выглядела угрожающей, но Лейла не испугалась. Какую у нее могут потребовать плату? Забрать ее силу? Она не просила о ней, и от нее одни неприятности. Кольцо? Оно помогло ей, но если нужно отдать его, чтобы вызволить Маруфа, отдаст без сожаления. Жизнь? А зачем ей жизнь без любимого? Вернуться во дворец она не сможет, она ушла одна, с открытым лицом, а значит, обесчестила себя и своего супруга. Даже если он и согласится ее принять, ему просто не позволят — сломать обычаи не так-то легко. У Маруфа еще три жены, и каждая из них тоже хочет любить. Невыносимо делить возлюбленного с другими. Так что и с жизнью она расстанется без колебаний.

Лейла закрыла книгу и убрала ее в шкатулку. Протянула вперед руки и произнесла:

— Дух пустыни, приди!

Вокруг слышалось лишь дуновение ветра да стрекот кузнечиков. Даже шума города не было слышно — она все же ушла довольно далеко. Ответа на ее призыв не было. Она сказала чуть громче:

— Дух пустыни, приди!

Ветер задул сильнее, поднимая пыль, от которой стало першить в горле и закололо в глазах. И тогда она крикнула изо всех сил:

— Дух пустыни, приди!

И тогда поднялся настоящий ураган. Пыль, песок и даже мелкие камни были в воздухе. Ветер рвал ее одежду, платок под ней шевелился, пытаясь взлететь, и только вес ее тела не давал ему этого сделать. Лейла закрыла руками глаза, пытаясь защитить их. Она твердо решила не двигаться и не выказывать страха, что бы ни случилось. И когда ей показалось, что ветер вот-вот оторвет ее от земли и унесет вместе с песком далеко к горам, чтобы со всей силы швырнуть о скалы, все прекратилось. Наступила странная, давящая тишина. Смолкли цикады, исчезли все звуки пустыни, которые казались такими незаметными, но исчезнув, породили оглушающее молчание.

Привычная уже взору пустыня преобразилась: не было ни чахлых кустов, ни холмов, ни каменных валунов. Со всех сторон был желтый мелкий песок, усеивающий равнину, которая простиралась во все стороны, как странный ковер на ровном и гладком полу. Ярко-синее небо источало жару, а солнце плавило все, до чего добирались его лучи. Воздух был так горяч, что дышать было невыносимо. Жизнь вокруг исчезла. Лейла чувствовала, как ее тело иссыхает, теряет силу, теряет жизнь. Но даже и теперь не позволила она себе ни одного лишнего движения, ни одного проявления страха, ни одного выкрика.

Из жаркого воздуха проступил силуэт, который становился все более четким, все более человеческим. Прозрачное, почти призрачное тело с каждой секундой становилось все более живым, превращаясь в высокую стройную женщину с темной кожей и длинными волосами, не собранными ни в какую прическу. Ее совершенное тело не было прикрыто ничем, кроме короткой желтой повязки вокруг крутых бедер. Между обнаженных грудей висела подвеска в виде глаза. Глаз был живым, мигал и дергался. Глаза женщины были странного золотистого цвета, переходящего в желтый, как и ее повязка.

Лейла во все глаза смотрела на явившегося ей духа, но ничего не сказала, ожидая, что женщина первой начнет говорить.

— За каждый вопрос ты заплатишь свою цену, сахира. Говори!

Лейла постаралась ничем не выдать ужаса, который ее наполнял. Голос у духа был низким, мужским. При разговоре было видно, что все ее зубы — остро заточенные, а рот наполнен кровью. Она уже не казалась Лейле красивой, как сначала, она не прятала свою жестокость. Глаз между ее грудей налился красным. Нужно правильно задавать вопросы.

— Как мне добраться до долины джиннов?

— Ты сама знаешь, у кого спросить. А потому за этот вопрос я ничего с тебя не возьму. Задавай второй!

Девушка оставалась сидеть в той же позе, никак не показывая свой ужас.

— Как мне добраться до города изгнанников?

— Альбурак поможет тебе. Альбурак — чистое создание, он не способен доставить тебя к джиннам, потому что ему противна вся злая магия. Но он не будет против показать тебе город людей. За этот вопрос я заберу у тебя то, что ты носишь с собой.

Лейла похолодела. Она заберет у нее книгу, шкатулку — все, что помогает ей сейчас. Она останется совершенно беспомощной. Теплилась надежда, что Айша подскажет ей путь. Остался всего один вопрос.

— Как мне призвать Альбурака?

— Возьми это.

Ветер налетел и поднял в воздух песок. Песчинки сложились в линию и обернулись короткой дудочкой, украшенной перламутром. Лейла протянула руку и взяла дудочку, висящую в воздухе, в свои руки.

— Чистое создание приходит на зов магической дудки, но только один раз. За этот вопрос я возьму твою красоту.

— Спасибо тебе, дух пустыни, — сказала Лейла, глядя прямо в холодные золотистые глаза. Последнее было ей безразлично. Тем проще будет отказаться от Маруфа, если она больше не будет привлекать его.

— Забирай то, что тебе причитается, — сказала она, подвигая ей ближе шкатулку с книгой.

Демон пустыни в женском обличье захохотал.

— Я говорю не о жалкой книжонке и старом гребешке. Есть кое-что более ценное, что ты носишь!

И тут Лейла поняла — она хочет забрать кольцо. В нем была страшная сила, которая испугала даже Айшу-ханум, которая всеми силами пыталась не допустить ее во дворец.

— Я всегда честно выполняю договор. Я дам тебе время, чтобы воспользоваться моими ответами. Ступай своей дорогой, — наконец произнесла женщина. — Я заберу то, что мне причитается, когда ты будешь идти по дороге, которой нет, а башмаки у тебя на ногах развалятся.

Из уголка ее рта потекла тонкая струйка крови, а рот исказился в злой усмешке. Она приподнялась над землей, и за ее спиной вдруг расправились крылья — такие же золотистые, как ее глаза. Налетевший порыв ветра разбил ее на мелкие песчинки, которые разлетелись во все стороны.

Лейла снова зажмурилась, чтобы уберечь от песка глаза, и тут поняла, что вокруг все опять поменялось. Вернулись звуки, вернулось легкое дуновение ветра — нормальное, обычное. Иссушающая мертвая жара тоже пропала. Когда девушка открыла глаза, она увидела пустыню, какой она была, когда она только в нее вошла. Привычные холмы, покрытые сухими низкими кустами, камни, цикады и ящерицы — все вернулось. Поменялась лишь одна вещь. На платке, на котором восседала Лейла, рядом со шкатулкой лежала дудочка, отделанная перламутром. Кроме нее, ничего не напоминало ей о том, что только что она разговаривала со странной женщиной, и что только что согласилась отдать и волшебное кольцо, и свою красоту, а возможно, и свою жизнь.

Лейла поднялась, снова повязала платок на голову, сначала отряхнув его от песка, взяла в руку котомку со шкатулкой, поднесла дудочку к губам и изо всех сил дунула в нее.

Глава 6

От восхищения у Лейлы перехватило дыхание. Перед ней стоял конь белой масти, с длинной шелковистой гривой и с огромными крыльями. Он возник перед ней сразу же, как зазвучала дудочка. Наклонил голову и остался так, словно выжидая.

— Альбурак, я прошу тебя, помоги мне добраться в город изгнанников, — просто сказала Лейла. Она была уверена, что у такого существа надо просто честно попросить о том, что ты хочешь, и что ему ни в коем случае нельзя врать.

— Я помогу тебе, Лейла, — так же просто ответил ей необыкновенный собеседник.

Голос как будто зазвучал у нее в голове. Волшебный конь не говорил как люди, но она все равно его слышала, и от этого ей стало спокойно, как будто она снова оказалась дома у любимой тетушки.

— Садись мне на спину, — последовал приказ.

Лейла быстро уселась верхом, удивленная собственной ловкостью. Подняться ей словно помогала неведомая сила, ведь до этого она никогда не ездила в седле. И тут же конь взмахнул крыльями, и они оказались в воздухе. Бесплодная земля пустыни Хармат осталась внизу, но Лейла старалась не смотреть на нее. Ее захватило чувство свободы от полета, ей не хотелось, чтобы это кончалось. А еще не хотелось расставаться с крылатым конем, который дарил ей такое умиротворение. Но конец их пути наступил слишком быстро. Альбурак, казалось, только несколько раз взмахнул крыльями, и вот он уже снова на земле. А недалеко уже можно различить городские стены.

Лейла с сожалением спустилась на горячий песок пустыни. Здесь уже не было даже сухих кустов и валунов, один желтый песок, повсюду, куда достает взгляд.

— Спасибо тебе, Альбурак, — произнесла она с глубоким поклоном. Дудочка в ее руке растворилась, словно ее и не было.

— Лейла, ты отдала духу пустыни все, что у тебя есть.

Голос в ее голове звучал печально.

— Так нужно было. Мне надо спасти мужа, — ответила она.

— Я не смогу снова прийти тебе на помощь. Заклинаю лишь об одном — храни чистой свою душу.

— К чему мне чистота души? — горько возразила дочь сахиры. — Я была чистой и невинной, но меня уже ребенком хотели убить или изгнать из города. Я никому не сделала зла, но меня пытались проклясть. Я была честной и прилежной работницей, но меня обманули.

— Чистота души защищает тебя, даже если ты этого не понимаешь. Протяни свою руку, — приказал голос.

Лейла вытянула ладонь, и на ней появилось небольшое белое перо.

— Я дарю тебе частичку себя, пусть это поможет тебе и оберегает от зла. И помни, что самое большое зло — не то, что нападает на нас. Самое большое зло — то, что рождается в нашем сердце и делает его черствым.

Альбурак расправил свои крылья и взмыл в небо. Лейла осторожно поднесла руку с пером к своей голове, чтобы закрепить его, как носят молоденькие девушки, желающие украсить себя. Но как только перо коснулось ее волос, оно как будто растворилось, а в черных волосах в этом месте появилась белоснежная прядь. Лейла повязала платок и направилась в путь — ей предстояло войти в город и постараться найти там бывшую управляющую гаремом Маруфа.

Казалось, что город близко, но идти ей пришлось почти два часа. Коварный жаркий воздух пустыни искажал реальность, иссушал кожу, мучил жаждой. Когда девушка подошла к воротам, она почти падала от усталости. Стражи на воротах не было. Что делать теперь? Спрашивать у прохожих об Айше? И что говорить, если ей самой будут задавать вопросы?

Улицы города выглядели пустыми. Не слышно было ни лая собак, ни смеха детей, ни говора женщин. Дома здесь были низкими, с маленькими окнами и грязными дворами. В паре окон мелькнули лица стариков, которые сразу же прятались в глубине комнат. Первым человеком, которого встретила Лейла, была женщина, несущая тяжелый кувшин с водой.

— Где здесь колодец, добрая женщина? — спросила у нее Лейла, еле двигая пересохшими губами. Она вдруг поняла, что идти дальше у нее не хватит сил. В глазах у нее потемнело, и она опустилась на землю.

— Кто ты? — удивленно спросила ее старуха. — Как ты попала в этот проклятый город? Стражники никого сегодня не привозили.

Тут она спохватилась, вытащила из кармана дырявой рубахи чашку, зачерпнула из кувшина воды и сунула Лейле в руки. Та жадно выпила воду и попросила еще. Только после четвертой чашки она немного успокоилась.

— Я пришла из Саранда.

— Ты шла через пустыню?

— Да, ханум, — ответила она, не вдаваясь в детали своего необычного путешествия.

— Да как же такое возможно! — с изумлением вскинула руками женщина. — Такое не под силу ни одному человеку!

— Мне помогли, довезли верхом, пока город не стал виден, но потом мне все равно пришлось идти.

Старуха смягчилась.

— Зачем же такой девушке, как ты, приезжать в город изгнанников? Кто же захочет проделать путь сюда по своей воле?

— Я ищу одну женщину… Может, вы знаете ее, ханум. Она прибыла недавно. Ее зовут Айша.

— Только одна женщина прибыла сюда за последний год. Да, я видела ее. Она сейчас на руднике, вместе с остальными. Стража строго следит, чтобы никто не отлынивал от работы. Она работает с другими женщинами.

— А вы, ханум, вы не работаете на руднике?

— Я стала там бесполезна… Но кому-то надо таскать воду и варить похлебку. Вот и поручили это старой Салиме. Пойдем со мной, поможешь мне на кухне, да и подождешь там свою Айшу. Она твоя родственница?

— Нет, просто у меня к ней дело, Салима-ханум.

— Какая я тебе ханум? Зови меня, как все, просто по имени. Я прожила здесь почти пятьдесят лет, и никто меня не называл ханум.

Они продолжали разговор, медленно двигаясь по узкой улице. Лейла все еще чувствовала слабость, но она все равно хотела помочь Салиме нести кувшин. Та не позволила ей.

— Если я не смогу уже и воду таскать, зачем я тогда буду нужна? Стража выгонит меня в пустыню, на верную смерть.

Наконец они пришли к низкому домику, перед которым был разожжен костер под огромным котлом.

— Вы и правда прожили здесь пятьдесят лет?

— Да, пятьдесят лет и еще один год.

— Так долго! Это очень грустно, — сказала наивно Лейла.

— Грустно? Вот уж нет! Моя жизнь здесь была точно получше той, что я вела в Саранде.

— За что вас сослали сюда, тетушка Салима?

— Я служила у одной горожанки. Она была злой женщиной и постоянно била своих слуг и рабынь. Я не стала терпеть ее издевательств, и когда она подняла на меня руку, ударила ее в ответ. А когда она упала, я взяла хлыст, которым она стегала рабов, и отвесила ей по крайней мере с десяток ударов, пока не прибежала стража! Пятьдесят лет за такое удовольствие — хорошая цена. Я бы поступила так же снова.

— Но ведь вас сослали в пустыню! И заставили работать на руднике!

— И я наконец вздохнула свободно! Любая жизнь лучше, чем жизнь служанки в том доме, где я жила! Они думали, что наказали меня, сослав навечно в пустыню. Но на самом деле они освободили меня. Здесь много плохих людей, Лейла, но есть и хорошие. Я встретила здесь свою любовь. Он не выдержал тяжелой работы и умер много лет назад. Но я была счастлива. Я видела тех, кто терял силу духа. Тех, кто сбегал в пустыню. Тех, кто сходил с ума. Тех, кто нападал на других изгнанников и умирал от руки стражников. Но я видела и тех, кто смог прожить здесь свою жизнь.

Лейла была потрясена. Никогда она не думала о том, что многие служанки несчастливы, и что многие предпочли бы жизнь в пустыне и работу на руднике, чем богатый дом в богатом городе. Она вспомнила Асму, которая была ей другом, и которая не желала отпускать ее в опасную дорогу. Да, Асма искренне переживала. Но что было бы, если бы Лейла оказалась капризной и взыскательной хозяйкой, которая любит наказывать слуг по поводу и без? Может, Асма тоже тогда предпочла бы отдать последнее здоровье, добывая медь, лишь бы не видеть ее?

— А вы злитесь на свою хозяйку до сих пор? — спросила она у Салимы.

— Нет, — спокойно ответила ей старуха. — Она получила от меня свое.

— А вы разве не хотите отомстить? Вернуться в город, найти ее, заставить заплатить за то, что погубила вашу жизнь?

— У меня была моя жизнь, — отрезала Салима. — Я не собиралась ставить эту нечестивую тварь в центр этой жизни и посвящать все мое время ей. Мысли о мести помешали бы мне быть счастливой. Я не покорилась ей и горжусь этим.

Лейла не стала ничего отвечать. Да, в ее жизни появилась любовь — Маруф. И из-за этого она временно отказалась от мыслей о мести. Но сейчас, когда она понимала, что вернуть прошлую жизнь не получится, ей больше всего хотелось отомстить убийцам тетушки. Но все же у нее появились сомнения. Салима была права — желание мести отравляет жизнь, как и ревность. Но что ей еще остается? У нее не будет даже права прожить пятьдесят лет в пустыне и найти простую радость в общении с людьми и работе. Перед ней — только опасный путь в Долину джиннов, поиски мужа, и чуть меньше года жизни. А потом ей придется отдать все, включая свою красоту. Волшебное кольцо заберет дух пустыни, а странную магическую силу — джинны. А что останется ей? Нет уж, пусть хотя бы будет надежда отомстить!

Но при этой мысли вспомнился ей Альбурак, и почему-то показалось Лейле, что он сейчас грустит. Она прикоснулась к своим волосам, там, где появилась белая прядь, вспоминая то умиротворение и спокойствие, какие дарил ей волшебный конь.

Салима попросила помочь ей приготовить похлебку, и Лейла с готовностью взялась за дело. Она чистила овощи, таскала из мешка пшеницу, наливала в котел воду. Видно, что изгнанников не баловали. Котел был большим, но разве хватит этого на весь город?

— Тетушка Салима, сюда придут все жители?

— Нет, дитя мое, только женщины. Их здесь немного, около тридцати. Мужчины едят отдельно, им нельзя оставаться с нами по вечерам.

— Их пригоняет стража?

— Стража гонит нас только на работу, — засмеялась Салима, — на ужин люди приходят сами.

— Я не хочу, чтобы меня увидели.

— Тебя наверняка уже видели, и страже об этом расскажут. Но надеюсь, ты успеешь поговорить с Айшой до этого.

Послышались голоса. По улицам медленно, еле переставляя ноги, двигалась толпа. Мужчины сворачивали направо и налево, женщины двигались к хижине Салимы. Лейла жадно вглядывалась в толпу, и наконец увидела Айшу.

— Что, джинново отродье, ты решила меня здесь навестить? — зло рассмеялась бывшая управительница, заметив свою бывшую хозяйку.

Глава 7

Айша злобно смотрела на нее, но Лейла не опускала взгляда. Изгнанница уже закончила свою скудную трапезу и зашла в лачугу, в которой жила. Во дворце ее комната поражала скромностью, но по сравнению с нынешним жилищем та комната была просто роскошной. Здесь царствовала нищета: вместо кровати в углу валялся старый дырявый тюфяк, рядом стоял кувшин с водой, и на этом перечень имущества женщины заканчивался. Не было даже миски или сменной одежды. Она и раньше была худой, но сейчас похудела еще больше. Волосы у нее свалялись, их не мешало бы помыть, одежда была грязной и заношенной. Лейла вдруг поняла, что Айша все в той же рубахе, что была на ней, когда она вбежала в свадебный зал. Наверное, поэтому у нее нет даже платка — ей не дали переодеться и ничего не позволили взять с собой.

— Я не буду спрашивать, как ты смогла добраться до этого забытого Всевышним места. С твоими покровителями это было, наверное, совсем просто. Вот только я не могу понять, зачем. Неужели у ифритов дело ко мне?

— Ты ошибаешься, Айша, — твердо ответила Лейла. — Никто мне не покровительствует. И уж тем более мне не помогают джинны. Я даже не знаю, с чего ты это взяла.

— Я узнала это кольцо. Я видела его… там.

В глазах Айши появился страх.

— Где там? Где ты его видела?

— Ты сама прекрасно знаешь! В Долине джиннов. Я и там чувствовала, какая от него идет сила. Но никто из людей не мог дотронуться до него. Многие пытались: сахиры, великие колдуны… Они все погибли! Сгорали в адовом пламени, только протянув к нему руку. Джинны могли его трогать, но оно их не интересовало. Они говорили, что его сила обманчива, и кольцо никогда никому не подчинится. Но они не могли уничтожить или спрятать его, оно так и оставалось в хранилище магических книг.

— Почему ты решила, что это оно?

— Я чувствую его… Сначала ты почти обманула меня, когда рассказала свою сказку про мамочку и ее подарок. Но потом случилось кое-что… Я пыталась сделать одну вещь…

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — произнесла Лейла. — Я видела лепешку и бумагу с заклятием. Там были три имени. Но моего не было.

— Я пыталась! Я записывала его много раз, как только тебя повели к жениху! И каждый раз твое имя исчезало.

И снова Лейла увидела в глазах старухи страх, животный ужас, который наполнял ее при воспоминании о неудачной попытке проклясть новую жену хозяина.

— Ты не могла его записать?

— Не могла! И тогда я все поняла. Проклятие не могло подействовать на тебя, потому что ты не человек! И кольцо на тебе, потому что ты джинн! Джинново отродье! Только джинны могли дотронуться до кольца.

— Ты ошибаешься. Моим отцом был человек, и моей матерью тоже.

— Как же ты добралась сюда?

— Мне пришлось заплатить. И дорого.

Айша уставилась на нее. Она пыталась что-то понять или просто молчанием вывести свою гостью из себя. Но Лейла больше не была перепуганным ребенком. Она была средоточием силы, и никакой жалости в ней больше не было. Она очень изменилась, стала жестче, и это было заметно.

— Так зачем ты явилась сюда, голодранка? Твой муж уже насытился молодым телом и выгнал тебя? Или его умирающие жены сговорились и выставили тебя вон, а тебе хочется вернуться, и ты просишь моей помощи?

Лейла не позволила Айше взять вверх в этом словесном поединке. Ей нужно было показать, что сила — на ее стороне.

— Тебя выгнали сюда, потому что ты помешала свадебному обряду. Ты обречена жить в пустыне и работать на руднике, но у тебя есть свой дом, и ты сохранила свою жалкую жизнь. Как ты думаешь, позволят ли тебе оставаться здесь, когда узнают, кто проклял жен господина Маруфа?

Айша застыла, не произнеся ни слова. Лейла правильно нашла ее слабое место.

— Я, как ты уже понимаешь, видела то, что ты прятала в сундуке под одеждой. Но я была не одна. Со мной в твоей комнате были господин Карим и начальник стражи. Я приказала им молчать, пока не поговорю с тобой. Но если я отдам другой приказ, или если со мной что-то случится, и я не вернусь во дворец, они придут за тобой. Ты знаешь, какое тебя ждет наказание?

Айша побледнела. Ее голова затряслась, как будто с ней случился припадок.

— Я узнала у господина Карима. Тебя ждут пытки, прилюдное бичевание плетьми, а затем тебя сварят заживо в кипящем масле. Если конечно, до этого старшие жены господина Маруфа или их семьи не захотят добавить тебе несколько неприятных дней. Например, тебя будут погружать в масло не сразу, а постепенно, день за днем.

— Если у достопочтенных ханум хватит на это здоровья, — процедила сквозь зубы Айша.

— Хватит, Айша. Они идут на поправку, если тебе так интересно.

Айша расхохоталась.

— Ты лжешь, голодранка. Проклятие можно снять, только уничтожив лепешку и заклинание. А это невозможно.

— Я бросила их в огонь.

Айша снова побледнела.

— Ты хочешь сказать, что заклинание просто сгорело, как старое письмо?

— Конечно, не сразу. Я видела, как оно защищалось. Но я смогла утихомирить чудище, в которое оно обратилось.

Бывшая управительница опять затряслась. Спокойствие Лейлы, ее появление здесь и этот новый тон убедили ее. Она вдруг потеряла свою строгую осанку, ее плечи округлились, а надменное выражение на лице сменилось усталостью.

— Так ты за этим явилась?Позлорадствовать?

— Нет, задать вопросы.

— Вопросы? И что же ты хочешь узнать?

— Ты сказала, что видела кольцо в Долине джиннов, значит, ты там была?

— Да, — устало ответила изгнанница.

— Но как тебе удалось вернуться? Ведь люди не могут уйти из Долины джиннов.

— Не могут, если такова будет воля Верховного ифрита. Но если он не собирается тебя задерживать, можно вернуться в мир людей.

— Расскажи мне, как туда попасть.

— Тебе? Зачем тебе это?

— Тебя это не касается, Айша. Говори!

— Долина джиннов — не город и не страна, туда нельзя добраться по дороге. Есть много путей. Всматриваться в зеркало, пока само зло не появится в отражении вместо твоего лица. Читать заклинания над дымом костра, пока туман не покроет все вокруг, а когда он рассеется, ты окажешься там. Или открыть любую дверь ключом, над которым совершили магические обряд. Есть и другие способы, так что выбирай.

Ее тон снова стал чуть насмешливым, ироничным. Она наверняка думала, что поставила Лейлу в тупик своим ответом, но когда взглянула на нее, то поразилась. Торжествующая улыбка украшала лицо бывшей хозяйки — в произнесенных словах ей открылась правда, которую она искала.

— Это все? — почти прорычала Айша.

— Нет, не все. Мне нужно знать, зачем ты пыталась проклясть меня и остальных жен. Почему ты хотела погубить нас? Ведь дело не в нас, а в Маруфе, ты мстила ему, а имена жен вписывала только тогда, когда они выходили за него замуж.

— Ты хочешь знать слишком много, голодранка!

— Ты забыла, что тебя ждет, если ты не будешь мне отвечать?

Айша не успела ответить, как в ее лачугу ввалились стражники. Один из них ударил обернувшуюся на шум старуху в грудь, и та упала. Другой подбежал к Лейле.

— Кто ты? Как попала сюда? — заорал он.

Лейла не ответила, а бросилась к Айше. Ей важно было получить ответ, пока стража не заставила ее уйти.

— Отвечай, Айша! Ответь на мой вопрос!

Айша со стоном стала тяжело подниматься с земляного пола, держась рукой за ушибленное место. Несмотря на боль, она улыбалась, и эта улыбка ничего хорошего не сулила. Она ни за что не ответит, пусть даже она и поверила в ложь про котел с кипящим маслом и господина Карима, который придет за ней. И тогда Лейле пришла в голову еще одна мысль.

— Кто такая Уарда? Кто такая Уарда, Айша?

Улыбка сползла с лица правительницы, и она бросилась в сторону Лейлы, подняв руку, в которой оказался зажатым камень — наверное, она подняла его с пола, когда вставала. Стоящий рядом с Лейлой стражник, видимо, решил, что пленница бросается на него, и легким выпадом остановил ее. Айша как будто наткнулась на невидимое препятствие. С уголка губ потекла тонкая струйка крови. Лейла перевела взгляд на ее грудь и вскрикнула — стражник остановил Айшу копьем, пронзив ее грудь. На ее грязных лохмотьях расплывалось кровавое пятно. Тайна Уарды и проклятия умерли вместе с ней.

— Что вы наделали? — закричала Лейла.

Стражники повернулись к ней, и ей стало страшно. Что они сделают с ней? Тоже проткнут копьем? Запрут в тюрьме? Оставят здесь навсегда и заставят каждый день работать на руднике?

Она изо всех сил закричала и бросилась с места. От неожиданности стражники не отреагировали, и ей удалось выбежать из лачуги. Со всех ног она бросилась по улице. «Дверь, мне нужна дверь!» — билась в ее голове мысль. Но лачуги здесь были, как одна, без дверей, с узкими окнами, кое-где заткнутыми соломой, кое-где завешанными грязными тряпками. Наконец она увидела совсем другой дом — высокий, с аккуратным садиком перед ним, а главное — с тяжелой деревянной дверью, надежно запертой на замок. Скорее всего, здесь жили стражники или правитель города. Стража почти догнала ее. На ходу Лейла запустила руку в котомку и открыла шкатулку. Как она и ожидала, ее пальцы сразу нащупали ключ — он был на этот раз намного больше, чем когда она открывала шкатулку с кольцом. Она вынула его и вставила в замочную скважину.

— Эй, что ты делаешь? — раздался рядом голос. Стражники догнали ее и направили на нее свои копья. Они успокоились — куда денется от них незнакомка, которая вдруг остановилась и пытается открыть дверь?

Дверь открылась, Лейла проскользнула за нее и закрыла за собой. Стражники засмеялись.

— Смотри, так торопилась порадовать нас, что прибежала к нам раньше нас! — загоготал один из них. — Это тебе не местные старухи! Хорошо, что мы первые.

Он подмигнул своему напарнику и подошел к двери, толкнул ее и вошел. Вдвоем они обошли все помещения дома стражи, но так и не нашли и следа девушки. Чертыхаясь и проклиная все на свете, оббегали они улицу за улицей, заглядывая в каждую лачугу. Она от них не уйдет! Вокруг пустыня, а пленники в надежде на послабление в работе с радостью расскажут, где прячется таинственная незнакомка. Они искали до наступления ночи, рассказали остальным стражникам, и те продолжали поиски и на следующий день. Никто не нашел девушку, никто не видел ее следов в пустыне, а старуха, к которой она пришла, была заколота копьем и не могла ничего рассказать.

Глава 8

Вокруг был странный полумрак. Солнца не было видно, да и неба, похоже, не было. Промозглый холод заставил ее дрожать, а странная тишина пугала. Лейла видела довольно хорошо, несмотря на полумрак. Под ногами была каменная дорога, которая терялась в легкой дымке вдалеке. Ни деревьев, ни травы в этом мире не было. Вдоль дороги стояли странные здания — не дома, не лачуги, не дворцы. Они напоминали огромные каменные коробки без окон и без дверей. Было непонятно, есть ли кто-то или что-то внутри. Лейла посмотрела на свою руку — кольцо стало немного уже, чем раньше, и на нем проступили буквы. Они складывались в слова, которые девушка прочитать не могла.

«Они звали меня, я сумею найти дорогу», — подумала Лейла. Она пошла по каменной тропе, разглядывая странные сооружения, которые отличались только размером. Издалека начали доноситься звуки — крики, голоса, плач. Девушка решительно продолжала свой путь. Она прижимала к груди котомку, в которой были все ее сокровища. У нее промелькнула мысль открыть книгу и попробовать найти в ней совет, но что-то ее остановило. Это была последняя вещь, которую никто не собирался у нее отнимать — ни дух пустыни, ни джинны. Надо сохранить ее до конца, не показывая ее в этом странном месте.

От холода пальцы свело, ее руки посинели. Ноги ныли от боли — каждый шаг по каменной дороге словно пронизывал ее холодом, причинял боль. Идти было все труднее и труднее, а конца странной тропинке не было видно. Казалось, что она идет уже долгие часы, но ничего вокруг не менялось — так же вдали виднелся легкий туман, откуда доносились крики, так же вдоль дороги возникали каменные строения. Как ни пыталась она приблизиться к туману, у нее не получалось.

Волосы Лейлы покрылись белой изморозью, одежда никак не защищала ее, как ни старалась она посильнее закутаться. Наконец усталость стала настолько невыносимой, что девушка упала на острые камни и закричала от боли. Неужели это все? Она просто замерзнет здесь насмерть, так и не найдя Маруфа? Она преодолела все это, чтобы погибнуть в Долине джиннов, так никого не встретив? Или именно этого хотели злые духи, когда говорили о троне смерти? Лейла не могла шевелиться, ей хотелось закрыть глаза и уснуть. Так странно попасть после жаркой пустыни сюда, в это холодное место… Может, если она немного поспит, у нее появятся силы идти дальше?

Она подложила под голову котомку и свернулась клубочком на краю дороги, пытаясь устроиться так, чтобы камни как можно меньше впивались в тело. Жаль, что она так и не увидела Маруфа. Любовь была единственной вещью, которая согревала ей душу, которая давала желание жить. Как было бы хорошо снова оказаться в его объятиях, прижаться к его горячему телу, он сумел бы отогреть ее. Сколько всего случилось с тех пор, как она нашла волшебное кольцо, в ее жизни больше не было и минуты покоя, и только дни, проведенные с любимым мужем, дарили ей спокойствие.

Кольцо! Мысль пришла ей внезапно, когда глаза уже были готовы закрыться. Негнущимися пальцами она начала сдирать кольцо со своей руки. Оно не поддавалось, ей казалось, что оно стало совсем плотно прилегать к телу. Лейла дергала кольцо, пытаясь снять его, и чувствовала нестерпимую боль. По руке текла кровь. Когда-то она уже это чувствовала и видела… Да, в странном сне, когда явился ей джинн! Он сдирал кольцо, как она сдирает его сейчас. Оно не поддавалось. Лейла нащупала камень у дороги и ударила по руке. Резкая боль пронзила ее — ударом она сломала себе запястье. Кисть повисла без движения, но кольцо слегка поддалось. Не обращая внимания на боль, она снова стала стягивать его с себя. Она уже не сдерживала крик, надеясь, что это поможет ей отвлечься и избавиться от кольца. Наконец медленно, сдирая кожу, она сняла кольцо с себя. Держа его здоровой рукой, она приоткрыла свою шкатулку и просто бросила его туда. Кольцо нужно сохранить, чтобы отдать духу пустыни.

Вдруг все вокруг начало меняться. Холод уходил, воздух становился теплее. Странные строения превращались в обычные городские дома, а дорога — в улицу. Туман вдали стал рассеиваться, полумрак начал исчезать, появился яркий, делающий больно глазам свет. Лейла обернулась — она сидела на земле на небольшой площади, вымощенной камнем, перед дворцом, фасад которого украшали каменные изваяния. Прижав больную руку здоровой к телу, она с трудом поднялась. Дверь во дворце была распахнута. Девушка направилась внутрь.

В помещениях дворца не было окон, они освящались масляными лампами. Пройдя анфиладу до конца, Лейла оказалась в огромном зале. Вдоль стен в нем стояли очень высокие мужчины и женщины в черных балахонах. На их странных лицах не было улыбок. Глаза сверкали красным, длинные черные волосы не были ничем не связаны и спадали почти до земли. Все смотрели на Лейлу выжидающе, но ничего не говорили. Напротив входа стоял трон, на котором сидело существо с огромными рогами. Его глаза были такими же красными, как и у других, но лицо мало напоминало человеческое. Он хищно улыбнулся, и Лейла поняла, что именно он явился к ней во сне. Она добралась до Долины джиннов, она добралась до самих джиннов.

— Приветствуем тебя, дочь сахиры! Ты пришла исполнить свое предназначение!

— Нет, — закричала Лейла. — Я пришла спасти своего мужа! Вы обещали отпустить его, если я явлюсь. Я явилась. Сдержите свое обещание!

Джинны вокруг захохотали.

— Ты всего лишь человек, дочь сахиры. Как ты смеешь говорить так с нами?

— Я знаю, что вам надо. Вам нужна моя сила, но я должна сама отдать ее. Вы можете убить меня, но ничего не получите. Если вы отпустите Маруфа, я отдам вам все, что захотите. Мне не нужна эта сила.

Вокруг стало тихо. Больше никто не смеялся. Верховный джинн нахмурился.

— Нам не нужен твой муж. Мы отпустим его.

— Я хочу с ним поговорить!

— Нет, дочь сахиры. Ты увидишь, как он возвращается домой, но он не увидит тебя.

Лейла посмотрела на свою сломанную руку, на грязную одежду. Наверное, так даже лучше. Пусть Маруф сохранит воспоминания о ней, когда она была красивой, счастливой и беззаботной.

— Тогда я хочу видеть, как он возвращается домой.

Джинн хлопнул в ладоши, и перед Лейлой очутилось зеркало. Она увидела Маруфа, прикованного цепями к стене в темнице. Сердце ее сжалось — он выглядел больным и усталым. Джинн снова хлопнул в ладоши, и цепи с рук и ног ее мужа упали. Он удивленно посмотрел на них и вскочил на ноги. Перед ним приоткрылась дверь. Он толкнул ее, и на его лице появилось изумление. Лейла увидела, что за открывшейся дверью показались покои дворца Маруфа в Саранде. Он осторожно перешагнул за порог, и дверь за ним захлопнулась.

— Твой муж дома. Он в безопасности. Мы выполнили свое обещание.

Лейла закрыла глаза. По ее щекам текли слезы. Она даже не могла поговорить с любимым, не дала ему знать, что пришла за ним! Он так и не узнает, что она спасла его, что она проделала такой путь. Что же, он будет счастлив со своими первыми женами, которые идут на поправку, окружат его лаской и заботой, родят ему детей. Он сможет даже взять себе в жены еще одну девушку, если захочет, и она будет жить в ее покоях, гулять по ее саду и ждать Маруфа по вечерам. Боль в руке была несравнимо слабее, чем боль в ее душе. Казалось, что сердце раскалывается надвое, мысль о потерянном любимом мучила ее. Пусть все это закончится! Пусть они заберут ее силу! Пусть даже убьют ее, она просто перестанет страдать.

— Я не знаю, почему должна умереть. Но теперь мне все равно, — безразлично сказала она. — Вы можете убить меня.

— Мы не можем даже дотронуться до тебя, дочь сахиры, — рассмеялся джинн. — Иначе бы мы просто похитили тебя, а не твоего мужа. Ты должна была прийти сама. И на трон ты должна взойти сама.

— Почему? Что такого во мне? Что за проклятие такое?

— Ты ошибаешься. Это не проклятие. Твоя мать была сахирой, но полюбила обычного человека. Она отреклась от своего искусства и попыталась жить нормальной жизнью. Но когда родилась ты, она поняла, в какой мир она тебя привела. Тебе угрожали, тебя хотели убить. Она ушла, но решила огородить тебя от бед. Она прибыла сюда, в долину джиннов, чтобы просить для тебя защиты. Нам неинтересны проблемы людей, и ей никто не хотел помогать. И тогда она украла из нашей сокровищницы самый сильный амулет.

— Мое кольцо? — спросила Лейла.

— Нет, твое кольцо изготовили люди, много веков назад. Оно не интересовало нас, потому что оно слишком своенравное. Твоя мать сумела укротить его и передать тебе, но нам оно не нужно.

— Так что же украла моя мать?

— Источник силы! Волшебный камень, в котором джинны черпают свою магию испокон веков. Мы все еще сильны, но слабеем с каждым годом. Нас ждет смерть, если мы не вернем камень силы.

— Но у меня нет никакого камня, — возразила Лейла.

— Мы знаем. Твоей матери удалось как-то превратить его в порошок или питье и дать тебе. Мы не знаем, как это возможно, но сила камня перешла в тебя. Но твоя мать ошиблась, думая, что это тебе поможет, и когда она поняла это, было слишком поздно! Сила камня не могла защитить тебя, но могла разрушать все вокруг. Именно тогда твоя мать украла кольцо в надежде утихомирить страшную силу. Она знала, что когда тебе исполнится восемнадцать лет, она начнет действовать. Сахира была в таком отчаянии, когда поняла, что только навредила тебе. Она попыталась провести еще один обряд, но он был слишком опасным, и она погибла.

— Погибла?

В первый раз Лейла услышала что-то о судьбе своей матери. Значит, это не она приходила к ней во сне? Или она сумела передать предупреждение с того света? Тоска снова накрыла девушку. Ее мать умерла. Она никогда не надеялась встретиться с ней, но ей было приятно знать, что она где-то на свете живет.

— Значит, если я умру, сила снова вернется к вам?

— Все мудрые джинны собрались, чтобы узнать, как заполучить силу камня обратно. Если тебя убить, она просто исчезнет. Если ты сама отдашь нам ее на троне смерти после специального обряда, мы сможем заставить ее войти в другой камень. Это наша последняя надежда, дочь сахиры, и будь уверена, мы не упустим ее!

Голос джинна звучал так громко, что затряслись камни, а лицо его исказилось от ярости.

— Пусть будет так. Я добровольно взойду на трон смерти, о повелитель джиннов.

Глава 9

Лейлу вели в глубину замка. Ей вспомнился путь по дворцу Маруфа, по его лабиринтам и незнакомым комнатам, в день свадьбы. Тогда ее вели в свадебный зал, а она могла думать только об умершей тетке, но в итоге встретила свою любовь, свое счастье. Теперь ее тоже ведут, но не на брачное торжество, а на смерть.

Мысленно прощалась она со всеми, кто был ей дорог. Ее любимая тетушка, всем пожертвовавшая ради нее. Ее любимый муж, который подарил ей короткое счастье. Хохотушки Зейнаб и Иман. Дорогая Асма, которая была не только верной служанкой, но и подругой. Мариям, Любна и Дария, назвавшие ее сестрой. Господин Карим, всегда приходивший ей на помощь, и отпустивший в опасное путешествие. А еще был отец, которого она не помнила. И мать, оказавшаяся не просто колдуньей, а наверное, самой могущественной сахирой на свете. Ей одной удалось обмануть джиннов, похитить их главное сокровище и покорить себе кольцо, до которого люди даже не могли дотронуться. Она оставляет их всех навсегда, здесь, на земле. Ей не удастся отдать свой долг духу пустыни, если только он сам не явится забрать кольцо после ее смерти. Ей не удастся отомстить убийцам тетки. Да, у нее остались невыполненные обязательства, но выбора у нее нет.

Усталость навалилась на ее хрупкие плечи, заставила согнуться. Рука немилосердно болела и распухла, на нее было страшно смотреть. Туфли, в которых она недавно вышла из дворца, превратились в лохмотья, а израненные камнями ноги кровоточили. Скорее бы это все закончилось. Пусть прекратится этот путь, и ей позволят уйти в мир вечного покоя. И кто знает, может, там она встретит маму — великую колдунью. Лишь бы можно было остановиться, сесть, дать ногам отдохнуть…

Они вошли в огромный зал — намного больший, чем тот, в котором джинны встретили ее. Здесь не было масляных ламп, но горели факелы. От их пламени стены и потолок были покрыты черной копотью. Все здесь казалось черным, только огромная книга была прикована к каменным столбам блестящими цепями. Эта цепь сразу приковывала внимание, но потом можно было заметить то, что было за книгой. Несколько грубо отесанных камней образовывали что-то вроде кресла с высокой спинкой и подлокотниками. Перед ним была подставка с золотым блюдом, на котором лежал абсолютно круглый камень темно-зеленого цвета с прожилками, складывающимися в узор. На подлокотниках виднелись врезанные в камень железные кольца.

«Это и есть трон смерти», — со страхом подумала пленница. — «Меня прикуют цепями к нему, и умирая, я должна буду отдать свою силу камню, который будет лежать передо мной». Она посильнее прижала здоровой рукой котомку со своим нехитрым имуществом. Если они не отнимут ее, она умрет, прижимая к груди драгоценные подарки, которые получила от матери и отца.

Она обернулась и посмотрела на тех, кто привел ее сюда. Лица джиннов лишь слегка напоминали человеческие. Их красные глаза придавали им устрашающий вид. Ни одного чувства нельзя было прочесть на этих лицах, но чувствовалась опасность, которая шла от каждого из них. Верховный джинн шел впереди, он был наголову выше всех остальных, и даже самому низкому из них Лейла едва доставала до груди.

— Мы прибыли, дочь сахиры! Ты должна взойти на трон смерти, чтобы мы могли начать обряд!

Лейла обреченно поднялась по каменным ступеням и села на трон. Ее пронзило холодом, спина сразу же заболела, а боль в руке стала еще сильнее. Ее лицо исказила гримаса. Она не могла ни говорить, ни свободно вздохнуть. Еще немного, и она выполнит обещание.

Растрепанные волосы спадали ей прямо на лицо, и она провела рукой, чтобы поправить их. Когда она приглаживала непослушную прядь, ее вдруг пронзило странное чувство. Она снова подняла руку и положила на это же место. «Альбурак! Здесь было его перо!» Как только она вспомнила про это, боль начала уходить. Плечи ее расправились, к ней начала возвращаться сила.

«Он что-то сказал мне… Что-то важное… Я должна вспомнить…», — думала она, не отнимая руку от белой пряди, которая резко выделялась на ее черных волосах. И вдруг она вспомнила: «Самое большое зло — не то, что нападает на нас. Самое большое зло — то, что рождается в нашем сердце и делает его черствым». Да, это самое важное! Она закрыла глаза и начала вспоминать. Ей так хотелось отомстить убийцам тетки, что она хотела уничтожить весь город! Она готова была убить всех, включая маленьких детей, чтобы наказать их и показать всему свету свою силу. Разве это была она? Ведь несколькими днями раньше она готова была сделать все, чтобы их спасти! Она металась в поисках кольца, чтобы не стать причиной смерти невиновных.

И тут Лейла поняла, чтобы каждый раз, когда она думала о мести, она была несчастна. А когда она была счастливой? Когда любила. Да, даже перед лицом смерти, спасая мужа, она чувствовала себя счастливой, потому что он будет жить. Когда она ревновала, она не могла спокойно дышать, ей казалось, что ее раздирает на куски. Она даже желала смерти старшим женам Маруфа, но была ли бы она счастлива, если они бы умерли? Была бы она удовлетворена, если бы в Каркале погибли бы невинные, и ей пришлось бы жить с этим всю жизнь?

Значит, ей надо было просто всех простить и забыть? Нет, потому что тогда они бы победили. Ей надо бороться прежде всего с собой — чтобы понять, что именно делает ее душу черствой. Мариям, Любна и Дария не виноваты, что мужчина может взять четыре жены, и что их сталкивают вместе в одном гареме. Большинство жителей Каркалы не виноваты в том, что некоторые призывали убить девочку, которая жила в доме бывшей мастерицы. И ничего нельзя решить убийством, даже во имя мести. Айша умерла, но разве это принесло ей радость?

Внезапно она поняла, что боль ушла. Ее сломанная рука больше не пульсировала, не отвлекала на себя все ее внимание. Ноги казались отдохнувшими, а она сама — полной сил. Лейла открыла глаза и обвела взглядом стоявших поодаль джиннов. Они ждут ее смерти, но она и не собирается умирать. Она вспомнила Альбурака — чистое создание, и ее душа наполнилась теплом и светом. Этот свет — она вдруг увидела его. Мягко светились ее руки, свечение шло от волос. Она оглядела себя: вместо грязного и прохудившегося наряда мастерицы на ней была одежда из дорогой ткани темно-зеленого цвета с узором из темных линий — точь-в-точь как на камне, который лежал перед ней. Этот камень манил ее. Она протянула руку, не вставая, и камень легко приподнялся в воздухе, а потом перенесся к ней в руку. Он был теплым и приятным на ощупь.

— Что она делает? — заорал один из джиннов. — Как человек может выжить, сидя на троне смерти?

Поднялся гул, джинны пытались подойти ближе к трону, но словно наталкивались на невидимую стену. Верховный джинн поднял свой посох и направил его на Лейлу.

— Ты должна умереть, дочь сахиры! Мы убьем тебя и твоего мужа, потому что ты не выполнила своего обещания.

— Я выполнила! — твердым голосом ответила Лейла. — Я пришла в Долину джиннов и взошла на трон смерти. Я ничего вам больше не должна. И пусть свершится справедливость!

Она отпустила зеленый каменный шарик, который взлетел с ее руки и поднялся высоко над джиннами. Он светился зеленым светом, который был намного ярче, чем пламя факелов. Он увеличивался в размерах, и из линий узора вдруг прорывались яркие лучи, которые один за одним падали на джиннов. Как только луч попадал на джинна, тот застывал, словно каменное изваяние, а его красные глаза гасли.

В зале стоял страшный крик, джинны пытались выкрикивать заклинания и защищаться, но выйти за дверь они не могли — лучи настигали их в самых причудливых позах, в каждом уголке зала. И когда каждый из них превратился в статую, каменный шар снова уменьшился в размерах и поплыл по воздуху из зала. Лейла легко вскочила с каменного трона и последовала за ним. Путь назад из дворца показался ей намного короче — у нее больше не болели ноги, сломанная рука стала нормальной, от усталости не осталось и следа. Наконец она вышла вслед за камнем наружу и снова оказалась перед дворцом, фасад которого был украшен фигурами чудовищ. Камень опять засветился, испуская лучи, которые падали на каменные изваяния.

С ужасом Лейла поняла, что они превращаются — в странных существ, похожих на людей. Камень оживляет джиннов? Каких-то других джиннов? Они тоже были высокими, как и другие, оставшиеся в зале, но их глаза не светились красным. Казалось, они удивлены возможностью двигаться, распрямляли и сгибали руки и ноги, проводили руками по голове, разглаживали одежду.

Что будет, как только они осознают, что живы? Они тоже захотят взять Лейлу в плен и заставить ее отдать свою силу? Или просто убить, сжав ее тонкое горло в огромных руках?

Ожившие статуи сходили с постамента, окружавшего здание, отделяясь от фасада. Застывшая Лейла во все глаза смотрела на них, а они приближались к ней, постепенно окружая ее плотным кольцом. Сколько их? Сотни? Тысячи? Новые джинны или какие-то другие творения? Вдруг стоявшие перед ней расступились, и вперед вышла высокая женщина, одетая, как и остальные, в длинный плащ. Но в отличие от остальных, в руках у нее был посох — совсем как у повелителя джиннов с рогами. Судя по почтению, с которым ее пропускали вперед, и по чуть заметным поклонам, именно она была здесь главной.

Странная женщина встала напротив Лейлы и стукнула посохом об землю. Камень, витавший в воздухе, подлетел к ней, сильно уменьшился в размерах и сел на верхушку посоха. Яркая вспышка осветила все вокруг, а когда она погасла, Лейла с изумлением увидела, что камень стал неотделимой частью посоха, словно всегда там был, и словно его так и выточили. Его мягкий свет и яркие лучи погасли, а зеленый цвет и узор из темных линий окрасили весь посох. Существа вокруг склонились, не смея поднять глаз, только Лейла и женщина напротив стояли, как ни в чем ни бывало.

Лейла вдруг заметила, что ее наряд тоже поменялся. Не было больше роскошного тяжелого платья зеленого цвета. На ней снова был наряд мастерицы, но совершенно целый и чистый, как будто она только что надела новый. На ногах были ее туфли, крепкие и вычищенные, а на голове — платок, пропущенный под косами, как носят мастерицы.

— Добро пожаловать в Долину джиннов, Лейла-ханум! — громовым голосом произнесла женщина с посохом и низко склонилась перед ней, как все остальные вокруг.

Глава 10

— Я не понимаю, — сказала Лейла, глядя во все глаза на сидящую напротив повелительницу. — Что произошло?

Они сидели в небольшом зале, напоминающем будуар богатой женщины, с обязательными диванами, подушками и низкими столиками. Она смутно помнила, как они сюда попали, казалось, что они просто перенеслись сюда магическим образом. Никого из других оживших существ вокруг не было.

— Ты спасла нас, Лейла.

— От кого? От джиннов? От их повелителя?

Женщина тихо засмеялась.

— Мы тоже джинны, Лейла-ханум, и у нас никогда не было повелителей. У каждого из нас свой путь, свои силы и своя судьба. Но тысячу лет назад один из нас, носящий имя Мутакабир, решил, что он достоин приказывать остальным. Его не оставляла в покое мысль о том, что наши силы можно объединить, сосредоточить в одном месте, и тогда мы станем сильнее всех! Он уговаривал других джиннов. Некоторые посмеялись над ним, некоторые просто прогнали, но были и такие, которые прислушались. Он рассказывал, что есть достойные и недостойные джинны, и что первые должны забрать силу у вторых. Вместе они сотворили чрезвычайно сложный обряд и создали Камень силы. Обманом заманивали они джиннов в этот дворец и забирали их силу. Джинны — бессмертные создания, их нельзя убить. Но без силы они превращались в каменные изваяния, и в назидание остальным Мутакабир обнес ими свой дворец. За несколько столетий они забрали силу почти у всех и воцарились в Долине джиннов.

— Они заставляли вас всходить на трон смерти? — спросила Лейла.

Женщина кивнула.

— Почему же он так называется, если джинны бессмертны?

— Потому что они забирали силу не только у джиннов.

Лейла похолодела.

— Они заставляли всходить на трон людей?

— Да, тех, у кого бы магический талант, или кто воспитал в себе годами практики особые силы.

— Как сахиры?

— Сахиры рождаются обычными людьми, как и колдуны. Но если они достаточно открыты темному искусству и не боятся, если они прилежны в учении, они развивают в себе особую силу.

— А я? Я никогда не училась магии.

— Тебе досталась сила Камня, средоточие сил многих джиннов и людей. Мутакабир и его приспешники питались его энергией, они так привыкли к этому, что растеряли то, что было заложено в них. Без камня они становились беспомощными. Когда твоя мать украла его и уничтожила для магического ритуала, они были в отчаянии. Но они очень быстро поняли, как и твоя мать, что в теле человека эта сила стала разрушительной и не могла подчиниться никому.

— Но что стало с этой силой? Она все еще во мне?

— И да, и нет. Часть силы осталась в тебе, потому что ты смогла обуздать темную часть своей души. Дар чистого создания помог тебе управлять ею. Большая часть передалась камню, как и хотели джинны, но она была связана с тобой. Ты захотела, чтобы свершилась справедливость, и Мутакабир был наказан, а каменные джинны ожили. Приспешники бунтаря получили то, что они делали с другими — они наказаны справедливо.

— Значит, я смогу управлять этой силой?

— Мы не знаем, Лейла-ханум. Ты всего лишь человек. Носи всегда кольцо, которое оставила тебе твоя мудрая мать, и тебе не придется беспокоиться об этом.

— Значит, все плохие джинны обезврежены, а остались только добрые?

В ответ на этот наивный вопрос Лейла снова услышала смех.

— Нет добрых джиннов и злых, как нет хороших и плохих людей. Во всех из нас есть и хорошее, и плохое, все мы можем ошибиться или поступить подло, а можем совершить великую жертву и даже полюбить.

— Значит, теперь вы будете повелевать Долиной джиннов?

— Я не повелеваю никем, Лейла-ханум. В Долине джиннов, как и раньше, не будет правителя.

— Но я видела, как все кланялись вам, и все обращались к вам почтительно.

— Я созидательница. Много тысячелетий назад я построила эту долину и дала приют духам, бродившим по земле неприкаянно, потому что они не выбрали, на какой стороне будут биться в Последней битве. Так появились джинны. Я их покровительница, и они уважают меня за это. Но я никому из них не отдаю приказов. Я не наказываю и не награждаю, они все равны передо мной. Они часто называют меня матерью.

— И даже Мутакабир?

— Наказание Мутакабира идет от тебя, от твоей идеи справедливости. Его гнусные планы идут от его гордыни. Но ничего из этого не идет от меня, Лейла-ханум.

— Почему погибла моя мать, о повелительница? Что она пыталась сделать?

— Она вовсе не погибла, Лейла-ханум.

— Что? — крик вырвался из уст девушки, она вскочила на ноги, ее сердце забилось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди.

— Сядь, дитя. Не надо слишком радоваться тому, что я сказала. Она пыталась провести еще один обряд, который вышел из-под ее контроля. Джинны Мутакабира решили, что она погибла, но это вовсе не так. Она заперта в странном лабиринте, который сама создала, на границе мира жизни и смерти. Ей одной придется искать из него выход, никто не сможет помочь ей, кроме Всевышнего. Она сумела предупредить тебя о кольце, но не смогла выбраться из ловушки, которую сама создала.

— Это она приходила ко мне во сне?

— Никто не способен увидеть ее или говорить с ней, даже во сне. Но она смогла послать кого-то тебе на помощь, и думаю, стоило это ей огромных сил.

— Она сможет выбраться? — в голосе Лейлы теплилась надежда.

— Это не дано знать никому.

Лейла замолчала, робкая надежда, только что рожденная в ее душе, увяла, как первые цветы морозной ночью. Вдруг еще одна мысль пришла ей в голову.

— Мое кольцо… Вы сказали, что я должна носить его… но я не смогу. Я должна буду отдать его духу пустыни, который помог мне добраться сюда.

— Мне ведомы слова, которые сказал тебе дух пустыни. Она говорила не о кольце, Лейла-ханум.

— Она сказала, что возьмет то, что я ношу с собой. Я подумала, она хочет забрать мою шкатулку, но она отказалась, сказала, что ей что-то более ценное! Но у меня больше ничего нет, кроме кольца.

— Ты ошибаешься, Лейла-ханум. У тебя есть что-то намного более ценное, чем кольцо, которое годится только людям.

— Я не понимаю вас…

— Я говорю о ребенке, которого ты носишь под сердцем.

Лейла была как громом пораженная. Ребенок? Ребенок от любимого мужа? Малыш, которого так долго ждал Маруф? Она еще не заметила в своем теле никаких изменений, да разве было ей заметить, когда каждый день приносил ей новые испытания! И она сама пообещала отдать собственное дитя!

— Поэтому она сказала, что вернется, когда придет время, — прошептала она.

— Да, когда ребенок родится, дух пустыни заберет его.

— Это несправедливо! — закричала Лейла. — Разве можно отдать своего малыша?

— Ты неправа, Лейла. Это справедливо, ведь дух пустыни помог тебе, и ты сама пообещала ему эту плату.

— Но почему? Почему этот ребенок ценен для духа пустыни? Зачем ему человеческое дитя?

— Не забывай, Лейла, он появился, когда в тебе была сила джиннов. Этот ребенок не будет человеком. Ему нечего будет делать в мире людей.

— Но что если я просто… не отдам его? — взмолилась Лейла.

— Дух пустыни не придет, чтобы его забрать, спросив твоего разрешения. Ребенок сам отправиться туда, он перенесется в пустыню, как только дух призовет его. Ты ничего не сможешь сделать.

Лейла плакала, закрыв лицо руками. Казалось, что все самое худшее позади. Она спаслась от смерти, спасла любимого, избавилась от мыслей о мести. Она примирилась с тем, что ей придется жить вдали от любимого, а может, окончить свою жизнь очень скоро. И вот теперь — новая беда, и виной этому она сама.

— Что мне делать, о великая мать? — застонала она.

— Возвращайся в мир людей, Лейла. Ты человек, и там тебе будет спокойнее. Но твой ребенок никогда не будет человеком, и тебе придется с этим смириться. Твоя жертва окончена. Ты спасла своего мужа, ты можешь вернуться к нему.

От этой мысли Лейла пришла в ужас. Да, ее самой заветной мечтой было снова увидеть Маруфа. Но как сказать ему, что она беременна ребенком, которого придется отдать? Он ни за что не простит ее. Ведь он и женился на ней с одной целью — получить наконец наследника. Она скоро потеряет красоту, поэтому она не будет ему интересна, но теперь это не самое страшное. Она отдала их ребенка. Он не должен этого узнать. Пусть страдания выпадут только на ее долю, она проживет остаток жизни, сколько ей было отпущено, но не вернется в Саранд.

— Куда же мне пойти? — произнесла наконец девушка, больше размышляя вслух, чем спрашивая совета.

— Вернись в дом своего детства, Лейла. Там ты будешь в безопасности, как много лет до того, как ты стала взрослой.

Да, это была правильная мысль. В родном городе ее, конечно, ненавидели и даже пытались убить, но это единственное место в мире, где у нее будет крыша над головой. Она не сможет пойти работать в чужой дом, потому что беременность скоро нельзя будет скрывать, и ее могут выгнать с позором. В старом теткином доме у нее будет своя комната. Она может опять приняться за вышивку и попробовать заработать так хоть сколько-то. Есть Алим, которому можно послать весточку, он согласится, наверное, опять продавать ее платки. И хоть он нажил себе богатство, забирая себе львиную долю денег, он все же помогал им. Ей нужно просто дожить до рождения ребенка.

В глубине души Лейла не смирилась с тем, что потеряет свое дитя. У нее теплилась надежда. Она прошла столько испытаний! Была готова умереть, но выжила, неужели она не найдет выход?

— Как же мне покинуть Долину джиннов? — спросила она.

— У тебя ведь все еще есть ключ, Лейла. Найди подходящую дверь, и ты окажешься в мире людей.

— В любом месте, где я захочу?

— Да, в любом месте, где ты уже бывала. Если ты достаточно сильна, ты очутишься там.

— А в мире людей я смогу перемещаться при помощи ключа?

— Боюсь, это невозможно, — засмеялась ее собеседница. — Ты смогла попасть в Долину джиннов, потому что тебя ждали. Ты можешь ее покинуть, потому что я отпускаю тебя. Ты не сможешь просто так снова вернуться сюда. А в мире людей тебе придется действовать, как остальные люди — идти по дорогам, ехать верхом.

— Спасибо тебе за все, о созидательница!

Лейла встала со своего места, низко склонилась и подошла к двери. Она уже достала ключ, который снова изменил размер и форму, чтобы идеально подойти к замочной скважине. Она закрыла глаза и прошептала: «Хочу очутиться в доме моей тетушки в Каркале!» Повернула ключ, открыла дверь и решительно вошла в комнату, прижимая по привычке свою котомку к себе. Дверь закрылась за ней.

Она и правда оказалась в доме своей тетушки — в своей же комнате. А что, если в доме живут другие люди? Только теперь Лейла поняла, что раз тетушки нет, и наследников у нее больше не было, дом могли продать. Вдали слышались женские голоса. Как теперь объясняться с новыми жильцами?

Лейла встряхнула головой и отбросила все мысли. Она просто придет и скажет, что это теперь ее дом. Как-нибудь уладит это дело. Она только надела на палец кольцо и пошла на голоса, которые раздавались с кухни.

Подойдя к двери, она остановилась. Осмотрела себя, стряхнула невидимые пылинки с одежды и толкнула дверь. И тут же застыла в изумлении.

Рядом с их старой служанкой, состарившаяся, согнувшаяся, словно от тяжелого бремени, но совершенно точно живая, стояла ее тетушка.

Часть 3. Возвращение в Саранд

Глава 1

Долго ни Лейла, ни тетушка, ни старая служанка не могли прийти в себя. Бедная женщина решила, что видит призрак, но вскоре убедилась, что перед ней — ее племянница, из крови и плоти. Они были уже не в кухне, а в салоне, держались за руки и плакали. Служанка сидела возле них прямо на полу и вытирала уголком платка слезы.

— Как же, доченька, как же ты здесь? Ведь он сказал, что ты умерла!

— Кто? Кто тебе такое сказал?

— Алим, послал письмо на следующий день после вашего отъезда, сказал, что злые люди из Каркалы догнали вас, убили тебя и половину стражи. Написал, что придется ему скрываться бегством и прятаться!

Лейлу снова охватил гнев. Так вот как! Алим обманул их обеих. Ей рассказал про смерть тетки, чтобы она и думать не могла возвращаться в родной город, да еще и наплел про погоню, чтобы быстрее увезти ее в Саранд, за горы, откуда так просто не вернешься. А дорогой ее тетушке солгал, что она мертва. Наверное, он все продумал заранее.

— Я только не понимаю, зачем же все это? — плача, причитала тетушка, так и не отпуская руки Лейлы.

— Я знаю, — ответила ей девушка. — Он наживался на твоей работе много лет. Я видела его дом в Саранде. Говорят, он заработал там богатство, продавая наши платки, а нам отдавал жалкие гроши. Но ему и этого было мало. Маруф наверняка давал за невесту богатый выкуп семье. Честный человек привез бы все подарки тебе. Но он не захотел даже разделить их пополам, он все забрал себе! Потому и придумал эти истории.

— Да разве мне нужны были деньги? — ответила ей тетка. — Я ведь думала только о твоем счастье, о твоем спокойствии. Как же он мог! Ведь он знал, что роднее тебя у меня никого нет. Как земля держит такого нечестивца!

— Полно, тетушка, хватит о нем! Я так рада, что ты жива! Я ведь думала, что у меня на свете больше никого и нет. Посмотри на себя, ты выглядишь такой усталой!

Лейла опять расплакалась и прижалась к тетушке, а та гладила ее по волосам. Но когда чувства первой встречи прошли, она начала расспрашивать ее.

— Как же ты очутилась здесь, дочка? И почему одета, как мастерица? И где твой муж?

Лейла рассказала все, что с ней приключилось, не раскрывая только тайны книги и кольца. И в конце со смущением призналась, что носит под сердцем дитя.

— Но как же твой муж? Ты должна вернуться в его дом.

— Нет, тетушка. Я ушла из дома с открытым лицом, ночевала за пределами гарема. В Саранде за такое женщину отправляют в город изгнанников, в пустыню. Я там уже побывала и ни за что не хочу возвращаться.

— Как же ты будешь жить?

— Пусть ложь Алима послужит нам. Ведь вы рассказали соседям, что я мертва?

Служанка потупила взор и кивнула. Конечно, на базаре она перекинулась парой словечек с торговками, поэтому весь город был в курсе, что дочь сахиры убита. После этой мнимой смерти люди начали даже жалеть их, приходить к тетке с соболезнованиями и делать простые заказы на вышивку, чтобы поддержать ее. Теперь, когда опасности не было, жители города могли позволить себе быть добрыми и сочувствующими.

— Это просто отлично! Ты можешь сказать, что попросила прислать молодую мастерицу тебе в помощь. Меня ведь никто никогда не видел, я же ни разу не выходила из дома. Пару раз я подавала чай твоим гостьям, но это было много лет назад, да и они не живут в нашем городе. А Алим точно не явится в Каркалу, он, наверное, наслаждается богатством. Я смогу выходить из дома, работать, брать заказы. Живот еще нескоро будет заметен, я смогу долго скрывать беременность. А потом что-нибудь придумаем.

— Ты права, доченька. Ты и правда изменилась, повзрослела, стала такой сильной! Никто не усомнится, что ты мастерица. Никому не скажем, что моя Лейла жива. Так, Наима?

Она строго посмотрела на служанку, и та быстро закивала, а потом стала клясться, что не выдаст тайну. Она тоже любила девушку и не хотела причинить ей зла. К тому же, ее странное появление в доме и приключения немного напугали ее, и она бы просто побоялась навредить такой могущественной сахире и навлечь на себя ее гнев.

— Надо только придумать мне имя. Я не могу оставаться Лейлой. Скажи, тетушка, как мне зваться?

— Когда я еще была очень молодой и мечтала о собственных детях, я хотела назвать сына Юсефом, а дочку Маликой. Пусть моя мечта сбудется, ведь ты мне дороже всех на свете, ты мне как дочь.

— Малика — значит, королева, — сказала служанка. — Это подходящее имя для такой ханум, как вы.

— Пусть будет так! Отныне я мастерица Малика, которая пришла из Аккалы, чтобы помочь тебе наладить дело. Можно начать работу, а если даже заказов будет немного, я могу ходить иногда на базар и продавать наши платки.

Лейлу воодушевило это решение. Новое имя, новая жизнь, свобода! Она увидит город, в котором прожила почти всю жизнь, но так и не познакомилась с ним. Она заживет, как мастерица, ей не придется носить душное покрывало, и никто не упрекнет ее в том, что она ходит по улицам одна, без сопровождающих. И она будет, как и раньше, жить и работать с любимой тетей, но уже без страха. Ей не придется прятаться. На радостях она даже забыла обо всех печалях, которые терзали ее душу в последнее время.

— А потом, когда родится малыш, мы вместе будем его растить, в доме снова будет детский смех! — говорила тетушка с мечтательным видом, с ласковой улыбкой на устах.

Лейла перестала улыбаться. Как же она скажет тете, что ребенок ей не принадлежит? Как признается, что она пообещала отдать его, как вещь, как золотую монету? Разве сделала бы она все это, если знала бы, чем придется ей заплатить? И вправду говорят, что духи всегда обхитрят людей.Подкатившиеся слезы чуть было не нарушили хорошее настроение всех трех женщин. Лейла решительно отогнала их прочь, встряхнула головой и снова улыбнулась. Она найдет выход! Придумает, как спасти своего ребенка. Но пока ей нужно снова обустраивать свою жизнь.

— Пойдем, тетушка, выйдем на улицу! Я ведь никогда по ней не ходила. Пусть все видят меня с тобой. Пусть все знают, что прибыла из Аккалы мастерица Малика, которая будет жить у тебя!

Старушка взяла накидку, повязала шнурки, и они вышли из дома. Лейла захватила с собой корзину — чтобы показать, что они идут на базар. Прохожие, знавшие ее тетушку, оборачивались на них, женщины перешептывались. Одна из встреченных ими молодых горожанок подошла первой, чтобы начать разговор, чуть приоткрыла свое покрывало, чтобы ее узнали, и поприветствовала их.

— Самина-ханум, мир вам!

— Мир тебе, Гания! Как поживает твоя матушка?

— Спасибо, ханум, прекрасно. А вы, я гляжу, обзавелись помощницей?

— Да, Гания. Одна из старых подруг из Аккалы прислала мне в помощь свою мастерицу. Ее зовут Малика.

— Какие добрые вести! Ведь после смерти вашей племянницы вы остались совсем одна. А так у вас будет и компания, и помощь.

— Твоя правда, Гания.

— А мы сможем, как и раньше, заказывать у вас вышивку. Мама рассказывала, что вы делали красивейшие вещи, перед тем как мы ходили к вам недавно, помните?

— Для твоей мамы я даже вышивала свадебное платье, Гания! Давненько это было. Теперь я все больше вышиваю платки. Но Малика может браться и за более сложную работу.

Поболтав еще о каких-то пустяках, Лейла с тетушкой продолжили свою прогулку. Еще три дамы останавливались, чтобы перекинуться с ними парой слов. «Вот и хорошо, завтра весь город будет знать, что я Малика, мастерица из Аккалы», — довольно думала Лейла. Когда тетушка устала, они потихоньку пошли домой. Это было так чудесно — снова жить вместе, снова быть одной семьей. Надо было делать кучу простых, но таких приятных дел — помочь Наиме приготовить ужин, накрыть на стол, заварить чай, проверить запасы шелка и ткани, прибрать свою комнату. И этот пустой дом казался ей милее и привлекательнее, чем дворец Маруфа со всеми его богатствами и слугами.

Мысли о Маруфе снова расстроили Лейлу. Надо отвлечься — решила она. В своей комнате она взяла котомку, вынула шкатулку и решила снова посмотреть на свои сокровища. Ключ опять пропал, видимо, он являлся только в те моменты, когда был нужен. Но вот книга была на месте. Лейле страшно было ее открывать. А вдруг там новое предсказание бед и печалей? Но не открыть ее она тоже не могла. Там мог быть совет, слова утешения, указания, как спасти своего ребенка.

После того как повелитель мятежных джиннов явился ей во сне, книга предсказала ей жизни всего десять лун. В силе ли еще это заклятие, ведь джинны превратились в камни? Узнать это можно было только одним способом — открыть книгу.

Лейла долго колебалась. Сердце начало часто биться, а в ушах зашумело. Она не могла понять, от волнения ли это, или от того, что она находится в таком деликатном положении. Наконец она отбросила нерешительность и раскрыла старый том на случайной странице. Но книга оставалась просто книгой. Вот поэма о луне и поющем соловье. Вот трогательная песня возлюбленного, невеста которого умерла от лихорадки, пока он был в далеких краях. Нет никаких предсказаний, предупреждений, предостережений. Лейла медленно перелистывала страницы, пробегая по строчкам стихов. И вдруг ее взгляд упал на слово, от которого она вздрогнула. В одном из стихотворений поэт сравнивал красоту своей возлюбленной с «прекрасной уардой». Уарда — именно так звали таинственную девушку, которой ее муж писал письмо.

— Тетушка, тетушка! — закричала она, бегом добираясь до кухни, где тетушка была вместе со служанкой. Обе женщины посмотрели на нее обеспокоенно.

— Что случилось? Что такое? — заволновалась тетушка.

— Почему в стихотворении написано «прекрасная уарда»? Что это значит?

— На юге страны так называют розу, дочка. И девочкам-южанкам часто дают такое имя.

Роза увяла — такие слова передала ей Айша перед изгнанием. И в ее комнате было письмо Маруфа незнакомой Уарде. Так вот что она хотела передать — девушка по имени Уарда погибла или попала в беду, и наверное, по вине Маруфа. Именно поэтому она мстила ему. Но кто была Айше эта Уарда? Ведь ее семью Маруф знал, он писал об этом в письме! Он знал бы, что Айша как-то связана с этой девушкой. Но как, как разгадать ей эту тайну?

Глава 2

Пять месяцев прошло с возвращения Лейлы домой. Новая жизнь захватила ее, целые дни проводила она за работой, и только вечером накатывала на нее грусть. Долго не могла она уснуть по вечерам. Как только закрывала глаза, видела печальные глаза Маруфа, вспоминала его ласковые руки, слова, полные любви и страсти. Слишком короткой была их любовь, но она была благодарна даже за эту малость. Она полюбила перечитывать любовные поэмы из своей книги, которые наполняли ее тихой меланхолией. И хотя тетушка всеми силами старалась разогнать ее тоску, с каждым днем ей становилось все тяжелее.

Ребенок толкался внутри, не давая ей забыть даже ненадолго о том, что ей предстоит. Спасала только работа — заказов было очень много. Лейле только раз пришлось выйти на базар, чтобы самой продавать вышитые платки, после этого даже те, кто не знал о них, начали приходить к ним в дом.

Они снова обставили салон — недорогой мебелью, которую купили с большой выгодой. Заказчицы приходили к ним не только для заказов, но и чтобы провести приятно время. Их дом напоминал дом мастериц в Аккале. Широкие наряды скрывали еще небольшой живот, и она охотно оставалась поболтать с дамами, которые скидывали свои покрывала и благосклонно принимали предложение выпить чаю со сладостями.

Теперь она лучше понимала Иман и Зейнаб — ей тоже начали рассказывать сплетни, она получала десятки версий одного и того же события, иногда с чудовищно неправдоподобными подробностями. Ей пришлось научиться отсекать лишнее и понимать, что же произошло на самом деле. Говорили о разном — о явных и тайных изменах, о предстоящих замужествах, о тайных посланиях, о богатствах и разорениях, о сказочных путешествиях и смешных случаях. Сплетни развлекали горожанок, и как только они узнавали что-то новое, они спешили поделиться этим с теми, кто еще был не в курсе. Лейла, привыкшая откликаться на имя Малика, узнавала обо всем достаточно быстро.

Но однажды, когда она уже приготовилась слушать вполуха очередную порцию новостей, она услышала такое, что даже отложила в сторону работу, чего с ней никогда раньше не было.

— Мы с семьей ездили в Карджал, к родне. Моя двоюродная сестра выдавала замуж дочку. Хорошая партия, семья получила большой выкуп, а невеста переехала к мужу в большой дом. Но весь город говорит вовсе не об этом.

Лейла замерла. Карджал — маленький городок, в котором, как сказала когда-то хохотушка Зейнаб, ничего не происходит. И именно там, по словам Алима, выросла Лейла.

— Так о чем говорят в Карджале, о достопочтенная ханум? — подала она голос.

— Из Саранда прибыли туда несколько месяцев назад гонцы от одного богатого и знатного господина. Говорят, что пропала его любимая жена, а ее семья живет в Карджале.

Сердце Лейлы забилось. Маруф ищет ее! Он говорит о ней, как о любимой жене! Ложь Алима он воспринял за чистую монету, послал гонцов в далекий Карджал.

— И что же, достопочтенная ханум, нашли они сбежавшую жену? — срывающимся голосом спросила она.

— Сбежавшую? О нет, она вовсе не сбежала! Говорят, что ради спасения мужа она ушла из дома одна, а потому теперь не решается возвращаться. Некоторые уверены, что она погибла, спасая супруга, но тот уверен, что она выжила и прячется. Люди восхищаются ее смелостью и ее стыдливостью, которая выдает настоящую чистоту души.

— Так значит, ее не собираются бросить в зиндан?

— Конечно, нет, Малика-ханум! Вы бы слышали, что говорят о безутешном муже! Он не спит и не ест, забыл, что такое радость, потому что потерял любимую.

— Разве она не была в доме своих родителей в Карджале? — спросила Лейла, прекрасно зная ответ.

— В том-то и дело, Малика-ханум! В Карджале слыхом ни слыхивали про эту достопочтенную даму, и ни одна семья не выдавала дочери за жениха из Саранда. Говорят, что достопочтенный Маруф отправил гонцов по разным городам.

— Он пытается найти свою жену по всей стране?

— Да, ее и одного ее родственника, который и привез ее в Саранд. Он тоже пропал, но тут нет ничего удивительного — он достойный купец, который проводит много времени в разъездах. Он мог даже уплыть за море или уехать в соседнюю страну. Этот господин смог бы рассказать, где на самом деле живет семья пропавшей жены. Господин Маруф пообещал богатую награду тому, кто поможет найти ее.

— Он очень щедр, этот господин, — едва слышно пробормотала Лейла.

— И очень богат! По всей стране тысячи искателей наживы ищут теперь молодую женщину, похожую на нее. А его стража поклялась, что не вернется в родной город, пока ее не отыщут.

— Как же они узнают ее? Разве есть какое-то ее описание?

— Нет, госпожа, намного лучше! Есть ее портрет! Говорят, все, кто видят этот портрет, не могут оторвать взгляд от него, настолько прекрасна женщина, которая на нем изображена.

Лейла похолодела. Портрет! Рано или поздно кто-нибудь из Каркалы увидит его и с большим удивлением узнает на нем мастерицу Малику, которая так ловко делает вышивку. Она ходит по городу с открытым лицом, к ней постоянно приходят горожанки со служанками. И что если до нее доберутся мошенники, которые охотятся за ней ради денег? Или стража Маруфа, которая не будет ничего слушать и отвезет ее в Саранд, и там ей придется рассказать о ребенке?

Велика была ее тоска по Маруфу, и у нее промелькнула мысль, что может, это добрый знак. Никто не отошлет ее в город изгнанников, почему же не вернуться к любимому? Но когда она ощутила, как толкается ребенок, она отбросила от себя эту идею. Нет, слишком тяжкий груз она несет, нет у нее права перекладывать его на супруга. Разве мало он страдал? Он уже похоронил трех малышей, рожденных Любной, потеря еще одного ребенка станет для него страшным ударом. А ведь Лейла отдаст еще и свою красоту, а значит, он уже не будет ее любить…

— Какие интересные вести из такого маленького города, ханум! — отводя глаза, сказала она своей клиентке, а потом снова взяла в руки вышивку. Руки дрожали, и работа не шла. Она ждала, когда наконец уйдет ее гостья, чтобы вернуться в свою комнату и обо всем хорошенько подумать.

В спальне Лейла упала на кровать. Рыдания сотрясали ее тело, она наконец дала волю чувствам. Она опять почувствовала себя несчастной. Спокойствие последних месяцев испарилось, как будто его и не было. Все, что она хотела, — провести последние дни своей жизни в доме, в котором ее любили, с тетушкой, которая отдала все для нее. И опять судьба вмешивается, чтобы забрать у нее маленькую долю счастья. Она как будто каждый раз решает, что отмеренный срок радости слишком большой, и резко обрывает его.

Что ж, время в родном доме окончательно подошло к концу. Пора опять собираться в путь. Она не может путешествовать, как знатная дама. Мастерицей с открытым лицом ей тоже быть опасно. А раз так, она нарядится простолюдинкой, нищей. Закутается в лохмотья, намотает на голову платок так, чтобы и видно бы лица не было. Вряд ли ищущие красавицу решат, что попрошайка с улицы — та, за кого предложили большой выкуп.

Осталось только сделать две вещи. Первая — попрощаться с тетушкой. Уйти втихаря Лейла не хотела, она все расскажет, и тетушка ее поймет. Вторая — решить, куда ей идти. Это можно сделать и позднее, уже на дороге. Она пойдет по пути, который ведет в Аккалу, там перекресток всех главных дорог, и она выберет свое направление. Лейла не боялась ни голода, ни холода, ни смерти. Она верила, что кольцо оградит ее от опасности злых магов, но не была уверена, поможет ли оно против злых людей, и все равно страшно ей не было.

Она встала с кровати, вытерла слезы и подошла к комоду, на котором стояло небольшое зеркало. Лицо, чуть распухшее от слез, все равно было прекрасным. На дороге нельзя быть красивой — это опасно. Она взяла в руки ножницы, которыми пользовалась во время работы. Посмотрела на белую прядь в своих роскошных черных волосах, которая всегда будет напоминать ей Альбурака, погладила ее, вспоминая, как спаслась от смерти. Потом решительно подняла руку и отрезала одну косу. Короткие волосы сразу затопорощились с одной стороны, неровные пряди торчали во все стороны. С другого бока длинная коса толщиной в руку спускалась до колен. Вторым уверенным движением Лейла отрезала и ее.

Голове сразу стало легче, как будто она весь день носила тяжелую чалму с украшениями, а потом сняла ее перед сном. Лейла стала напоминать девчонку, которая слишком быстро начала расти — ростом уже была как взрослая, а лицом как ребенок. Волосы не поддавались, не приглаживались. Лейла аккуратно подняла с пола косы и положила их на комод. Потом достала из сундука старые теткины вещи, которые они собирались раздать бедным. Выбрала самые некрасивые и потрепанные, надела их в несколько слоев, чтобы казаться толще, бесформенней. На голову намотала платок, так, чтобы и он казался неаккуратным, повязанным впопыхах. Теперь она готова к путешествию.

Она сняла платок, решив надеть его после разговора с теткой, и уже привычным движением стала собирать котомку. Кроме своей шкатулки, положила туда несколько монет и чистую одежду. Кто знает, сколько ей придется бродить по улицам, но деньги она решила тратить не на еду или гостиницы, а на поездки. Может, ей удастся попасть на корабль и уплыть далеко, туда, где никто ее не знает? Тогда и пригодятся деньги. Закончив сборы, она собралась идти в комнату тетушки, когда услышала из кухни страшный женский крик.

Глава 3

В одно мгновение Лейла оказалась у кухни и застыла в дверях. Перед ней предстала страшная картина — тетушка сидела на полу, положив на колени голову их служанки Наимы, под телом которой расплывалась лужа крови. Тетушка кричала и причитала:

— Что же ты наделал, нечестивец, как же тебя носит земля! Как Всевышний позволяет тебе дышать одним воздухом с добрыми людьми!

Лейла увидела, к кому она обращается. Спиной к ней, не замечая ее взгляда, стоял Алим. Она легко узнала его по фигуре, а как только он заговорил — и по голосу.

— Я тебя спрашиваю еще раз, старуха, где Лейла? Ее нужно вернуть к мужу, и никакие служанки и бывшие мастерицы меня не остановят.

В руке у Алима была окровавленная сабля. Лейла только могла догадываться, что произошло. Как вышло так, что их нерасторопная, но добрая служанка стала жертвой их корыстного родственника?

— Что же ты такое говоришь? Ведь ты сам принес мне печальную весть! Ты ведь написал, что Лейла умерла. А теперь говоришь, что ее нужно вернуть к мужу! Как мертвая могла выйти замуж? В тебя, наверное, шайтан вселился, нечестивец!

Алим только зарычал в ответ. Его собственная ложь играла теперь против него. Он явно не собирался признаваться, что выдал девушку замуж.

— Что же ты молчишь, Алим? Ты пришел в мой дом, убил мою служанку, а теперь угрожаешь мне! Зачем тебе все это надо? — продолжала она сквозь слезы.

— Я знаю, зачем, — произнесла Лейла, и Алим от неожиданности вздрогнул.

Он обернулся и направил саблю уже на Лейлу. Тетушка тоже взглянула на нее и запричитала снова:

— Что с тобой, дочка? Что с твоими волосами? И что на тебе надето?

Лейла не ответила тетушке, не спуская глаз с Алима. Тот тоже был поражен внешним видом потерянной жены Маруфа, он явно не ожидал увидеть ее в таком наряде и с такой прической. Но он также понял, что тетка прекрасно знала, что Лейла жива, и разыгрывала перед ним спектакль.

— Я могу сказать, тетушка, зачем ему это надо. Как всегда, из-за денег. Мало тебе было наживаться на нашей работе, дядюшка? Нет, ты захотел большого богатства и продал меня в гарем Маруфа, зная, что над его женами лежит проклятие! И выдумал историю с нашими смертями, чтобы не делиться свадебным подарком, и чтобы помешать мне передумать и вернуться домой! Но ему и этого было мало! Он узнал, что за меня Маруф обещал большое вознаграждение, и конечно, можно опять навестить старую тетушку, тем более что он один знал, где живет моя настоящая семья. Не так ли, Алим?

Лицо Лейлы было настолько спокойным и суровым, что Алим растерялся. Ее странный вид, ее разящие правдой слова, а главное, необычайная сила в ее глазах заставили его замолчать. Но и эта минута слабости прошла, и он бросился вперед на свою молодую родственницу, угрожая ей своим оружием. Тетушка с криком поднялась с пола и побежала к нему, пытаясь заслонить племянницу. Алим резким движением оттолкнул женщину и заорал:

— Прочь, старуха!

Но тетушка не сдавалась, снова бросилась на незваного гостя. Второй раз он толкнул ее с такой силой, что она отлетела на несколько метров и упала, ударившись виском о большой каменный стол, на котором служанка резала овощи к ужину. Ее глаза застекленели, и она медленно сползла на пол. На голове почти не было крови, лишь небольшое пятно на седых волосах, но даже без этого стало понятно, что случилось что-то непоправимое.

— Нет! — во весь голос закричала Лейла. — Тетушка!

Она подбежала к упавшей старушке, несмотря на то что Алим пытался преградить ей путь. Из ее горла вырывались рыдания, слезы застилали глаза. Она забыла все, что хотела сделать. В голове билась только одна мысль — ее тетя, ее любимая тетя умерла! Она гладила ее по волосам, проводила рукой по морщинистому лицу, поправляла складки на одежде. «Нет, нет, пожалуйста», — бормотала она, сама не понимая, к кому обращается. Вдруг она почувствовала, как толкается ребенок. Ей нечего больше делать в этом доме. Она поплачет потом. Ей осталось совсем немного этой жизни, и эти несколько месяцев она будет оплакивать их — свою любимую тетушку, свою пропавшую мать, свою короткую любовь, и свое, но не принадлежащее ей дитя. Она провела еще раз по волосам старушки, поцеловала ее в лоб и встала.

— Пошевеливайся, женщина! — услышала она окрик.

Алим явно не собирался отказываться от идеи снова вернуть ее в Саранд. Лейла не шевелилась. Она молча смотрела на убийцу, и в глазах ее сверкали молнии. Слезы высохли, и она вся излучала решимость и силу. Ни один мускул не дрогнул, даже когда Алим со своей саблей двинулся ей навстречу.

— Уходи, — наконец сказала она. — Убирайся из этого дома, где тебя встречали как дорогого гостя, а ты отплатил чудовищной корыстью.

— Ты стала поноровистее, чем раньше, но если думаешь, что меня это остановит, то ошибаешься, Лейла, — только усмехнулся он.

Он убрал саблю в ножны — ему не нужно было убивать или ранить добычу, он был уверен, что справится голыми руками. Он больно схватил ее за руку и дернул, заставляя идти, но Лейла всеми силами сопротивлялась. Наконец он понял, что отчаянно брыкающаяся женщина не собирается покорно следовать за ним, как когда-то. Он обхватил ее обеими руками и, пораженный, отпрянул от нее. Широкие одежды скрывали живот, но когда он дотронулся до тела Лейлы, он все понял. Алим мерзко захохотал.

— Кажется, я могу попросить удвоить вознаграждение! У господина Маруфа наконец родится наследник!

И он опять попытался схватить Лейлу. Ей было тяжело сопротивляться высокому сильному мужчине, но сдаваться просто так она не собиралась. Из-за борьбы ее нелепый наряд все больше запутывался, и она упала на пол.

— Мне надо проверить, правда ли то, о чем я подумал, — все так же усмехаясь, проговорил Алим.

Он подошел к лежащей на полу Лейле и одним сильным движением разорвал ткань на животе, обнажив его. Белая шелковистая кожа ее тела словно заворожила его, и он положил на ее живот обе ладони. И тут Лейла ощутила не просто привычные толчки и шевеления, в ней словно что-то разорвалось. Дикая боль пронзила ее, и она закричала. Почти сразу же боль утихла, но к удивлению Лейлы, заорал теперь Алим.

— Что это? Что с моими руками? Что ты сделала с моими руками, сахира? — кричал он, глядя на свои ладони.

Они покраснели, начали покрываться пузырями, которые лопались, оставляя мокрый след. Ожог распространялся по всему телу. Сначала покраснели руки по локоть, потом рана пошла дальше, под одежду, и Алим начал извиваться. Через несколько секунд страшными волдырями покрылась его шея, а потом и его лицо. Он кричал и кричал, больше не выговаривая ни слова, метался по кухне, не зная, куда ему деться, а потом вспыхнул ярким красным огнем, который пожрал его тело за несколько мгновений.

Лейла как завороженная смотрела на живой факел, в который превратился убийца ее тетушки. Пусть она сама не смогла отомстить ему, но ее ребенок не дал себя в обиду. Но даже это видение не заставило ее остаться в кухне надолго.

Она вернулась в свою комнату, где привела в порядок свой наряд и опять намотала на голову платок. Теперь ей не надо никому ничего объяснять. Пора в путь. Пешком до Аккалы путь неблизкий, но ей незачем торопиться. Она взяла в руки котомку и вышла из дома, чтобы не вернуться в него никогда.

На улицах Каркалы никто не обращал на нее внимания — в городе нередко появлялись нищенки, которые просили милостыню. Даже несколько знакомых дам, которых Лейла узнала по слугам и носилкам, не разглядывали ее, не окликали удивленно. В таком виде она словно стала невидимкой для всех, и это ее устраивало.

Когда она вышла из города, ее путь пролегал через те же поля и сады, что несколько месяцев назад, когда Алим увез ее из родного дома. Тогда это была только пробуждающаяся после зимы природа конца февраля, теперь же все выглядело иначе — все было в изумрудной зелени, деревья давно отцвели и были покрыты плодами. Лето было в самом разгаре. На юге, в Саранде, наверняка стояла удушающая жара, приходящая из пустыни Хармат. Но туда она точно не пойдет. Она отправится на корабле в любой другой город, лишь бы он был далеко от пустыни.

Медленно прошла Лейла мимо поля, на котором когда-то пастух сравнил ее красоту с красотой пери. Стада не было видно. Решив сделать здесь небольшой привал, Лейла выбрала место за деревьями, чтобы ее не было видно с дороги. Она вытянула уставшие ноги, погладила живот, выпила воды. Время снова открыть волшебную книгу, ей сейчас так нужен совет! Она аккуратно вынула ее из котомки и открыла. Любовных поэм не было, но и никаких других стихов тоже. Страница книги превратилась в карту. На ней не было ни городов, ни дорог, ни знакомых названий. Горы, реки, рощи и озера — вот и все, что можно было найти на изящном рисунке. Только одна надпись светилась на карте мягким светом — «Черное озеро».

Но как найти это Черное озеро, если на карте не было ни Каркалы, ни другого города, от которого следовало бы вести путь? И что ей делать, когда она найдет его? Карта предлагает ей пойти туда или избегать этого места? Одни вопросы, а ответа у нее не было.

Черное озеро — какое страшное название. Даже от карты словно веяло холодом. Ничего хорошего там случиться не могло, но ей нечего терять. Книга помогает ей, впервые за столько месяцев! У Лейлы наконец появилась цель, она знала, куда идти.

В первую очередь надо добраться до Аккалы. Там столько путешественников, купцов, моряков, кто-нибудь наверняка слышал о Черном озере. Возможно, придется остаться там на долгий срок, расспрашивать людей каждый день, это не пугало Лейлу. Она может побираться на городском рынке, там ее никто не найдет, и там же вести свои расспросы. А как только получит точные сведения о Черном озере, отправится в путь. Неважно, если оно лежит в другой стране или даже за морем, она найдет способ туда добраться.

И вот когда совет был получен, и решение принято, Лейла почувствовала, что ее самообладание покидает ее. Она вдруг снова увидела себя на коленях рядом с телом тетушки и Наимы, закрыла лицо руками и заплакала. Кончились месяцы беззаботной жизни, работы, общения с заказчицами, веселых сплетен и простых радостей. Снова вернулось время слез.

Дорога в образе нищенки подарила ей новую свободу — свободу плакать тогда, когда ей грустно. При тетушке надо было сдерживать себя, чтобы не огорчать ее. Во дворце Маруфа за ней пристально наблюдали, и наверняка не одобрили бы, если бы она решилась отдаться чувствам. Сейчас же она могла дать волю своему горю. Рыдания сотрясали ее до тех пор, пока, обессиленная, она не уснула под деревьями, укрывшись своими одеждами, как одеялом.

Глава 4

Две недели провела Лейла на улицах Аккалы, пытаясь найти кого-нибудь, кто знал бы о Черном озере. Каждое утро начиналось одинаково. Очень рано просыпалась она в рощице неподалеку от города и шла к ручью, протекавшему рядом. На берегу ручья была красноватая грязь, которой она тщательно обмазывала лицо и руки, стараясь втирать ее как можно глубже в поры. Когда грязь подсыхала, она смахивала застывшие куски платком, но кожа становилась красной, как будто воспаленной, бугристой. В первый день она растерла свои белые руки крупным песком, пока на них не появились царапины, ранки, некрасивые пятна, чтобы они не выдали ее. Красная грязь вызывала воспаление, руки болели, распухали, но ей только это и было нужно. Никто бы не заподозрил в этой бесформенной, грязной, скрюченной оборванке красавицу, за которой гоняются все любители наживы в стране.

Все утро проводила Лейла на рынке, выпрашивая милостыню. В первый день ее пытались прогнать местные нищие, но она пообещала отдавать все собранное за день им, оставляя себе лишь несколько монет, чтобы купить кусок хлеба и немного молока. Так как она честно выполняла обещание, ее больше не трогали. Вместе с остальными стояла она у входа с протянутой рукой. Аккала — город-перекресток, город дорог и кораблей, здесь всегда много купцов, моряков, мастеров и их учеников, а потому подаяние обычно бывало щедрым. Когда время близилось к обеду, и жара становилась невыносимой, Лейла отдавала свою долю грозному одноногому старику, оставляя несколько медяков, шла купить себе еды и пыталась разговорить всех, кого встречала — других нищих, торговок, служанок, пришедших за покупками. Осторожно выспрашивала она о Черном озере, но никто и не слышал о таком.

Однажды на рынке появилась новая нищенка, очень высокая и худая. Казалось, остальные прекрасно ее знали. Никто не приставал к ней, а некоторые даже почтительно здоровались. К вечеру, когда все устали и начали расходиться по своим лачугам и норам, Лейла попытала счастья с новоприбывшей. Для начала она задала невинный вопрос, хриплым шепотом, как она разговаривала с того дня, как прибыла сюда, чтобы голос не выдал ее молодости.

— Не знаешь ли, добрая женщина, в каких городах хорошо подают таким, как мы? Не хочу оставаться все время на одном месте, — сказала она.

Ее собеседница грубо засмеялась, но в этом смехе не было злости.

— Ты, я гляжу, такая же, как я. Мне тоже на одном месте не усидеть. Тут лето проведу, тут неделю, а где и за один день надоест! Почти двадцать лет перехожу из города в город. А подают хорошо здесь, да еще на самом севере, где река Аюза впадает в море. Там самый большой порт в стране, туда съезжается много купцов.

— Даже больше, чем в Аккале?

— Да, больше. Но мне по душе маленькие городишки, устаю от вечного шума и толкучки. Переведу дух где-нибудь, а как примелькаюсь, ухожу в другое место.

— Значит, ты много путешествуешь, добрая женщина?

— Еще бы! Всю страну знаю, как свои пять пальцев! И не только города, но и леса, и поля, и горы. По разным дорогам приходилось бродить.

— А не слышала ли ты о Черном озере? Мне сказали, что туда ходить нельзя, а как же я пойму, что его надо обойти, если и слыхом не слыхивала, где оно.

Старуха ухмыльнулась.

— Наслушались сказок, вот и болтают! Рассказывали мне легенду про Черное озеро, да кто же знает, правда это или россказни, которыми богачей рассказчики веселят, чтобы им не очень скучно было досыта есть да бездельничать?

Лейла встрепенулась. Первый раз кто-то слышал о Черном озере!

— А что за легенда? Никогда не слышала такой? Расскажи мне, добрая женщина!

— А почему бы и не рассказать? Только все это выдумки, потому что по всей стране я ходила, а озера такого не видела нигде. Но если хочешь, слушай.

Легенда о Черном озере

Есть в дремучем лесу Черное озеро, которое называют так, потому что вода в нем тягучая, как сладкий чай, и темная, как ночь. Берега озера усыпаны белым песком. С давних пор вокруг жили колдуны да сахиры, да не те, что нынче, а из старых людей — адамов, которые появились еще до джиннов. Владели они великой мудростью, знали, как вызвать дождь, как заставить расти сады, как призывать духов, и как подчинять четыре стихии. С каждым годом совершенствовались они в своем искусстве, изобретая все новые заклинания и обряды. Но были они так ревнивы к своему труду, что больше всего боялись, как бы другие колдуны и сахиры не узнали, чего они достигли. Все прятались друг от друга, никто не хотел ни с кем говорить. В одиночестве многие из них умирали, так и не оставив детей, но сохранив свои тайны.

Был среди колдунов особенно искусный, по имени Лаймар. Хотел он создать такой тайник для своей книги заклинаний и амулетов, чтобы уж точно никто не нашел. И придумал он заколдовать озеро, чтобы могло оно хранить тайны и не отдавать их никому, и с тех пор воды его стали черными. Многие волшебники топили в озере свои сокровища, надеясь когда-нибудь вернуться за ними, но все они старились и умирали, никому не нужные. Великое колдовство изменило озеро, соединилось с магией вещей, которые скрывала его вода, и породило чудовищ — гулей. Они выходили из белого песка, как только кто-то ступал на него, и нападали. Ни человек, ни колдун, ни джинн не способны увидеть гуля, потому что он — ничто, пустая оболочка. Он мучается из-за того, что нет у него ни воспоминаний, ни чувств, ни радостей, ни горя, и забирает их у того, кто пришел на белый песок Черного озера. Высасывает он из человека его память, его тревоги, его счастье, его беду и насыщается на время. А человек остается пустым телом, которое не может долго жить, а потому берег Черного озера усыпан костями. Так колдуны создали идеальную защиту для своих сокровищ, такую, что даже они сами не могли больше преодолеть.

Жил в лесу у озера колдун по имени Улар. В тоске он проводил свою жизнь, пока не встретил и не полюбил сахиру, которую звали Илир, такую же одинокую, как он. Не было счастливее их, потому что в их сердце поселилась любовь. Но время адамов заканчивалось, и на земле начали появляться обычные люди. Они вырубали леса, в которых жили адамы, строили города, рыли каналы. Только вокруг озера боялись они появляться, потому что великий страх внушали им гули. Улар был любопытным и хотел поближе узнать этих новых людей. Он ушел жить в город, да так и пропал. Долго тосковала Илир, пока не решилась пойти вслед за любимым. Три года и три месяца бродила она из города в город, пока не нашла Улара, но он не узнал ее. Жизнь среди людей лишила его колдовского мастерства, потому что адамы не учились ему, как нынешние сахиры, а рождались с ним. Борясь с потерей своего дара, он сотворил заклинание, но оно лишило его памяти, и он забыл, что он не человек, и что ждет его возлюбленная.

Илир искала спасения в своих мудрых книгах, пока не поняла, что только водой Черного озера можно смыть заклинание, сотворенное Уларом. Привела она его на берег озера, а потом три дня и три ночи колдовала, чтобы сотворить узкую тропинку к воде, на которую не смогут ступить гули. У нее уже не осталось сил, но она все же провела Улара по ней, и он вошел в воды озера. Три раза он окунулся. После первого раза вспомнил он свое имя. После второго узнал любимую Илир. А после третьего вспомнил свое магическое искусство. Но когда он вышел из воды, Илир упала ему в руки. Она была так слаба после обряда, что больше не могла держаться на ногах. Со всех сторон гули пытались дотянуться до них, но магия Илир была сильна. Там, на белом песке Черного озера, испустила она последний вздох на руках у любимого. Он отнес ее тело в лес и построил гробницу, в которой она лежит, как живая, такая же прекрасная, как и в первый день встречи с Уларом.

Улар проводит время за магическими книгами и обрядами, он ищет способ вернуть любимую к жизни. Воды озера сделали его бессмертным, и он не оставляет надежды снова воссоединиться со своей Илир.

А люди, узнавшие о силе воды Черного озера, пытаются найти тропинку, проложенную в белом песке красавицей Илир. Кто-то хочет получить неземную силу, кто-то — вернуть молодость и здоровье, кто-то — овладеть магическими знаниями адамов. Но все искатели счастья попадают в лапы гулей, потому что тропинка на берегу никак не обозначена. Говорят, что найти ее можно только бескорыстному человеку, но разве такие отправятся на страшное озеро?

Все адамы умерли, кроме Улара, и их мир постепенно уменьшился, истончился, поэтому человеку и даже джинну трудно отыскать Черное озеро. Оно скрыто в другом мире, который умирает, и который скоро исчезнет совсем.

Старуха замолчала, давая понять, что рассказ окончен. Лейла была потрясена красотой легенды и великой жертвой Илир, но ничего в истории нищенки не подсказывало, где вести поиски. У нее больше не осталось сомнений, что речь идет о том самом озере. Если его воды смывают заклятия, она может очиститься от того, что наложил на нее дух пустыни. Или книга направлена ее туда, чтобы она получила совершенную магическую силу и смогла уберечь своего ребенка? Может, и так. Главное — теперь у нее появилась цель.

— Спасибо тебе, добрая женщина, — сказала она нищенке, порылась в котомке и вытащила одну из спрятанных монет, которые она захватила из дома. — Эти деньги я не выпросила, я заработала их своими руками, и я хочу отблагодарить тебя.

— Что же ты не оставишь их себе? Тебе они так же нужны, как и мне, — отказалась принять их старуха. — А языком молоть дело нехитрое, и тебе развлечение, и мне.

Лейла все-таки всунула монету в грязную ладонь нищенки и спросила:

— И никто не знает, как найти это озеро? Может, есть и другие сказки?

— Может, и есть, да только я их не слыхала.

— А есть в стране места, где и дорог нет, и селений на много дней пути?

— В Эльбаледе много лесов и гор, но везде есть дороги. Вот говорят, что к востоку от города Саранд, что на юге, лежат горы, через которые ведет путь в ханство Шахр. Путь этот долог и труден, и я никогда туда не ходила. Но однажды встретила я человека, который рассказывал, что хотел добраться до ханства и пошел через горы. Тропинка петляла и раздваивался, а иногда и вовсе исчезала, и ему приходилось ее искать. Так вот, он рассказал, что плутал в горах много дней, пока не вышел на дорогу. Если и есть в Эльбаледе такое место, как ты ищешь, так только там. Только зачем тебе это? Ни городов, ни деревень там нет, никто милостыню не подаст. А жить в тех лесах нельзя, они полны диких зверей и опасных обрывов. Тому человеку помог Всевышний, только так можно объяснить его спасение.

— Спасибо тебе добрая женщина! — сказала Лейла, вставая с земли.

Нищенка смотрела на нее с любопытством.

— Не знаю я, кто ты, но думаю, что ты собираешься уйти из Аккалы, — сказала она задумчиво. — Что ж, добрый путь тебе… Как твое имя?

— Малика, — ответила Лейла, по привычке последних месяцев.

— Доброго тебе пути, Малика, да благословит тебя Всевышний. Надеюсь, что не встретится тебе опасность, и что мы еще сможем увидеться в одном из городов, и я расскажу тебе еще одну легенду.

— И я надеюсь, — просто ответила Лейла. — Я тоже не знаю, как ваше имя.

— За столько лет скитаний я его уже позабыла. Да разве могут быть у нас имена, мы же просто нищие с городских рынков. Меня называют Великаншей, за высокий рост.

— Я не забуду тебя, Великанша, — сказала Лейла и поклонилась.

Глава 5

Идти было тяжело. Живот уже стал заметным, а за четыре недели пути она совсем ослабла. Уже кончался сентябрь, по подсчетам Лейлы, ребенок должен был появиться в конце ноября. Когда-то они проделали путь до Саранда за десять дней, но они были верхом, ночевали в гостевых домах и досыта ели. Теперь же ей приходилось идти пешком, прячась от людей. В городах Лейла просила милостыню, чтобы купить немного еды, а на ночлег всегда устраивалась в лесах или в оврагах. Приходилось останавливаться и днем, чтобы отдохнуть хоть немного, а потому путь растянулся. Пару раз Лейла сбивалась с дороги, но в итоге всегда находила нужное направление.

Живот у нее вырос, но руки и ноги стали худенькими, как ветки яблони. Ее обувь давно развалилась, и ноги стирались в кровь от многочасовой ходьбы. Она опускала их в прохладные ручьи, чтобы хоть как-то унять пульсирующую боль, но это помогало ненадолго. Короткие волосы свалялись под платком, она давно не расчесывала их. Руки, которые она больше не мазала красной грязью, заживали медленно. Они были покрыты коркой, под ногтями была грязь, одежда ее совсем прохудилась. Теперь в городах она уже мало заботилась о том, чтобы хорошенько заматывать лицо платком — она так подурнела, что с трудом узнавала себя, когда случайно видела свое лицо в зеркале у торговок на рынке. Щеки ее ввалились, кожа стало серой, губы были сухими и потрескавшимися от ночного холода. Ее бы теперь не узнал и сам Маруф, если бы случайно увидел. Книга больше не менялась, на ее страницах все еще светилось зловещим названием Черное озеро.

Оставался самый трудный этап пути — дорога через горы, окружавшие Саранд. Там гибли иногда даже опытные путешественники, купцы, которые водили свои караваны. Что говорить о слабой одинокой женщине, беременной, босой, уставшей от длинного пути и ослабшей от постоянного голода? Но в ее душе жило желание защитить свое дитя и слабая надежда снова увидеть Маруфа. Любовь давала ей силы продолжать путь, согревала ее прохладными ночами, заменяла изысканные яства, когда она грызла черствый хлеб и запивала его водой из ручья.

Сначала в горах была только одна дорога, утоптанная многочисленными всадниками и пешими путниками. Но очень скоро она разделилась на множество тропинок, каждая из которых, извиваясь и петляя, вела в свою сторону. Какую же выбрать? Она пошла по той, что вела налево, и тут почувствовала, как забился ребенок в ее чреве, заметался, так что ей стало больно.

— Тебе не нравится этот путь? Я ошиблась тропинкой? — спросила она вслух и повернула назад. Снова дошла до развилки и сделала шаг по другой дороге. И опять ребенок начала больно толкаться. Она выбрала третий путь и ощутила лишь мягкое шевеление, как будто малыш успокоился и дает ей знак, что теперь все в порядке.

Так она и продолжила свой путь. Иногда широкая и удобная тропинка, которая так и манила ее, не нравилась ребенку, и ей приходилось карабкаться по другой, еле заметной, круто уходящей вверх по склону. Однажды ей пришлось перелезть через кучу камней, упавших на ее пути, и она разодрала в кровь начавшие заживать руки. В другой раз острая ветка рассекла ей щеку, и она почувствовала, как кровь стекает по ее щеке. А еще однажды вечером, когда она уже устала идти, но не могла найти места для ночлега, запнулась о корень дерева, выступавший из-под земли, упала и разбила колени. Боль сопровождала каждый ее шаг. И как только она привыкала к ней, забывалась, происходило что-то еще, чтобы усиливало ее, добавляло новую рану, новую ссадину.

Лейла довольно скоро поняла, что она идет уже не в Саранд. Видимо, в каком-то месте она свернула и ушла к востоку, туда, где когда-то заблудился знакомый Великанши. Саранд остался в стороне, и Лейла была рада, что ей не пришлось снова увидеть его — город, в котором живет ее любовь, и в котором она могла бы быть счастлива. Боль в теле она могла стерпеть, но боль в ее сердце, вспыхнувшая с новой силой при виде городских стен, сразила бы ее наповал.

Очень скоро всякие тропинки кончились совсем. Ей пришлось продираться сквозь лес, сухие ветки разодрали ее и без того рваную одежду, и она висела лохмотьями, едва прикрывая истощенное тело и большой живот. У нее кончился хлеб, который она купила на последние деньги в селении, и голод пришлось утолять холодной водой из ручьев. «Если я не доберусь до озера как можно скорее, я умру здесь, среди непроходимого леса, и никто даже не будет знать, где я, чтобы меня оплакать», — подумалось ей, но она не огорчилась этому. Мысль о смерти сопровождала ее, как и робкая надежда, уже давно, и она свыклась и с тем, и с другим, иногда странно чувствуя себя, понимая какие противоположные мысли царят в ее разуме. Не пугали ее уже ни звуки, которые она слышала в лесу, ни волчий вой, ни крики странных птиц.

Она шла по лесу, так же как шла в горах — ребенок вел ее. Как только она направлялась не в ту сторону, он начинал биться в ее чреве, и она понимала, что идет не туда. Порой ей было трудно понять, куда же идти. Однажды она подошла к глубокому оврагу с крутыми склонами, по дну которого бежал ручей. Как только она пыталась пойти вдоль него, ребенок причинял ей нестерпимую боль. И тогда она поняла, что идти ей надо вниз, туда, где шумит вода, скатываться по склонам или пытаться цепляться за корни, торчащие то тут, то там. И когда она села на краю, чтобы потихоньку спускаться, ребенок прекратил биться. Кое-как, рискуя сломать шею, она спустилась вниз. Выпив воды из ручья, она вдруг поняла, что это было не самое тяжелое, потому что впереди — подъем по другой стороне. Цепляясь за траву, корни, валуны, она медленно поднималась. Один из кустов оказался хлипким и вылетел с корнем. Ее рука соскользнула, и ноготь безымянного пальца полностью вырвался из пальца. Лейла заорала от боли, но ей нечем было перевязать рану, и пришлось продолжать движение, цепляясь ранеными пальцами, оставляя кровавые следы.

Наконец это препятствие осталось позади, и Лейла смогла дать волю слезам, которые текли и текли по ее лицу. Она просто шла, прислушиваясь к шевелению ребенка, как будто он был ее компасом. У нее уже не было сил даже открыть свою книгу, потому что пальцы закостенели, застыли от боли, холода и ран. Мелькнула мысль, что если выйдет сейчас из чащи хищный зверь, то не сможет она ни убежать от него, ни защититься.

Лес стал таким густым, что пробираться было почти невозможно. Она прикладывала все силы, чтобы отгибать ветви, раздвигать молодую поросль деревьев. Когда она уже почти запуталась и с трудом отодвинула очередную ветку, она соскочила, спружинила от ее руки и больно хлестнула по лицу. Торчащий острый сучок вонзился ей в левый глаз, и по щеке потекла теплая жидкость. Лейла поняла, что лес наполовину ослепил ее,но решила не останавливаться, даже если лишится второго глаза. Ребенок толчками сможет подсказывать ей, куда идти. Она остатками платка перевязала голову так, чтобы скрыть поврежденную сторону.

Продвигаться вперед теперь стало еще тяжелее, зрение сузилось, приходилось вертеть головой, чтобы понять, куда направляться, и что находится рядом. Не привыкшая полагаться только на один глаз, Лейла несколько раз падала. Лес побеждал ее, но она не сдавалась. Он словно откусывал от нее маленькие кусочки — ноготь, капельки крови, глаз, лоскутки кожи. У него была целая вечность, чтобы окончательно пожрать ее, и она это понимала. Глупо бояться страшных зверей — лес был не менее страшным, но она не сдастся, пока может идти. Она будет двигаться, пока ноги еще не отказали ей.

И вот когда она в очередной раз упала и поняла, что не может подняться, настолько она ослабела и устала, в просвете деревьев мелькнуло что-то белое. Это видение придало ей силы, она взяла себя в руки и пошла туда, пока деревья не стали более редкими, и пока не вышла она на опушку. И тут она поняла, что белое, что виднелось из леса — песок, мелкий, белоснежный, лежащий странными барханами, и что окружает этот песок большое озеро с совершенно черной, неподвижной водой.

Лейла упала на колени на траву, не в силах оторвать взгляд от водной глади. Она дошла. Она нашла магическое озеро. Где-то здесь, на его берегу, адам Улар стережет свою мертвую невесту. И где-то здесь, через белый песок, ведет узкая тропинка, проложенная прекрасной Илир.

Лейла встала. Она шаталась, с трудом держась на ногах. Если она сделает привал сейчас, она уже не сможет встать. Остается только одно — искать тропинку прямо сейчас, пока она еще в состоянии переставлять ноги, и надеяться, что ее хрупкое тело выдержит и это испытание. Ей нужно сберечь немного сил, чтобы пройти по этой тропинке, дойти до черной воды озера и позволить ей сомкнуться над собой.

Уже почти дойдя до песка, она вдруг странно повела головой, ее единственный глаз закатился, и она потеряла сознание.

Глава 6

Лейла очнулась от странной боли в животе. Тихо застонала, обхватила себя руками, но постепенно боль отпустила. Она вдруг поняла, что уже не на берегу озера — было тепло, и кроме боли внутри, она чувствовала себя намного лучше. Ни усталости, ни боли в ногах больше не было, она не ощущала своих ран. Лейла лежала в постели, укрытая одеялом, в просторной комнате, противоположный угол которой освещался пламенем масляной лампы.

Она отбросила тяжелое одеяло и встала. С удивлением обнаружила, что на ней больше не ее лохмотья, а чистая длинная рубаха из тонкой ткани. Слабая боль опять вернулась, как будто накатила волна. Это не мешало ей идти, и девушка направилась туда, где виднелся свет.

В том углу стоял огромный стол, заваленный свитками и книгами, но не это привлекло ее внимание. Рядом со столом стоял странный, абсолютно прозрачный гроб, в котором лежала молодая женщина с длинными белыми волосами. Пораженная, Лейла застыла, разглядывая мертвую красавицу. Самое страшное было не то, что она видела умершую, и не то, что она оказалась в этом необычном месте, а то, что женщина в гробу была похожа на нее саму, как две капли воды. Единственным исключением были волосы, но если представить их черными, то ни один человек не понял бы, с кого Зейнаб и Иман делали портрет — с Лейлы или с усопшей. Боль усилилась, и Лейла инстинктивно схватилась за живот. Но как и в первый раз, она потихоньку отпустила ее, и ей удалось выпрямилась, чтобы осмотреться.

Никого в странной комнате не было, но Лейла уже поняла, где находится, и кого видит в гробу, хотя до сих пор не могла справиться с изумлением, глядя на покойницу, как в зеркало. Она осмотрела руки и ноги — раны были перевязаны, на ссадины нанесена мазь, пахнущая травами. На голове, закрывая поврежденный глаз, тоже была повязка. Лейла не могла видеть ее, но на ощупь поняла, что это не ее грязный платок. Она помнила, как упорно шла к озеру, но что случилось потом, ей было неведомо. Кто-то подобрал ее, принес сюда и позаботился о ней. Этот человек (если это был человек), вряд ли желал ей зла. Она вдруг вспомнила про свою котомку и начала оглядываться, пытаясь найти ее, но так и не нашла.

Хотелось пить, от жажды пересохло горло. В комнате не было воды. Она уже почти решилась выйти наружу, как накатилась новая волна боли. В животе словно что-то сжималось, на этот раз сильнее, чем в первый. Она испугалась. Неужели что-то случилось с ребенком? Но почувствовав шевеление, немного успокоилась. Надо найти того, кто принес ее сюда. Раз он обработал ее раны, то вряд ли собирался ее убить или навредить ее. Может, он поможет ей и с этой странной болью, которая то усиливалась, то утихала, оставляя ее на несколько минут в покое. Тетушка говорила ей, что так бывает перед рождением ребенка, когда Лейла призналась ей, что ничего не знает о том, что ее ждет, когда беременность подойдет к концу, но пока что слишком рано, чтобы малыш появлялся на свет! Может, это из-за того, что она так долго шла, и так много перенесла?

Боль опять отпустила ее, и она направилась к выходу. В комнате не было окон, и она не понимала, день сейчас или ночь. Из комнаты с мертвой красавицей она попала в другую, поменьше, где стояла еще одна кровать. На ней спал мужчина, с такими же белыми длинными волосами, как и женщина в гробу. Его брови и ресницы были тоже абсолютно белыми. Лейла поняла, что он очень высок ростом, это было заметно, даже когда он лежал.

Новая схватка накатилась резко, и Лейла чуть слышно застонала, разбудив незнакомца. Он открыл глаза, и девушка с удивлением заметила, что они у него темно-красные, пугающе выделяющиеся на фоне очень бледной кожи. Одним рывком ее спаситель поднялся со своего ложа и перегородил ей путь. Он глядел на нее во все глаза, но не произносил ни слова.

— Пить, — прошептала наконец Лейла, у которой схватка забирала те немногие силы, которые вернулись к ней после тяжелого путешествия.

Незнакомец подал ей глиняный кувшин с водой, и Лейла жадно выпила все.

— Спасибо вам, — сказала она, возвращая кувшин. — Спасибо за все. Вы… спасли меня.

— Я нашел тебя на берегу.

Голос у него был глубокий, пронизывающий до костей. Он ничего не спросил, но в его глазах был вопрос.

— Я шла к озеру. Мне нужно было найти тропинку к воде, которую проложила прекрасная Илир.

— Многие хотят найти ее, но все становятся едой для гулей.

— Я не боюсь этого. Это мой последний шанс.

— Ты не дошла даже до гулей. Ты умирала, когда я нашел тебя.

— Вы помогли мне. Вы помогаете всем, кто попал в беду?

Человек засмеялся.

— Мне плевать на всех искателей сокровищ или мелких фокусников, мнящих себя великими волшебниками. Но когда я увидел тебя… Твое лицо… Ты слишком похожа на нее… на мою Илир.

— Значит, я правильно поняла, — ответила Лейла, держась за живот, пытаясь успокоить боль. — Вы Улар.

— Да, я Улар, последний из адамов. А ты — человек, но у тебя лицо Илир. Но внутри тебя — странное создание, которое скоро родится. Я не могу понять его природу, но уже чувствую его силу.

— Родится? Слишком рано! Я должна носить его еще две луны!

— Он уже в пути, и тут нельзя ничего сделать. Он родится через несколько часов.

Лейла заметалась по комнате.

— Мне нужно идти! Я пришла, чтобы окунуться в воды Черного озера. Мне нужно сделать это, пока ребенок не родился!

— Почему? Зачем тебе это?

Лейла поняла, что Улар не собирается ее выпускать, а выхода она не видела. И она приняла решение все рассказать. Она вспомнила все — покинувшую ее мать, замужество с незнакомцем, которого она полюбила больше жизни, проклятие Айши, путешествие в Долину джиннов, странную силу их амулета в ней, книгу, которая давала ей предсказания, и которая подсказала ей идти на Черное озеро. Периодически она прерывала свой рассказ, чтобы переждать схватку, а потом продолжала. Рассказ занял немало времени, и схватки становились все чаще и все сильнее.

— Где теперь твоя книга? — спросил ее Улар.

— Она была в котомке со мной. Вы не принесли ее сюда?

— Наверное, она осталась с лохмотьями, которые заменяли тебе одежду. Жди здесь.

Это указание было лишним — Лейле тяжело было двигаться, и сил у нее становилось все меньше. Она так и не поняла, куда делся адам, и как вернулся. Но когда он снова появился перед ней, в руках у него была ее котомка — грязная, разодранная. Неудивительно, что он не захотел вносить ее в дом. Не дожидаясь разрешения, Улар развязал котомку и вынул книгу из шкатулки. Удивленно поднял взгляд на скрюченную от боли Лейлу и спросил:

— Откуда у тебя эта книга?

— Она принадлежала моему отцу. То есть так сказала мне моя тетя… Но это магическая книга. Наверное, моя мать подарила ее ему.

Улар нежно погладил обложку книги.

— Когда-то я ушел жить к людям. Я забыл, кто я есть. Но в моем сердце жила непонятная мне тоска… И я начал писать эти стихи… Мне казалось, я выдумал мужчину, который потерял свою возлюбленную… Я всегда писал о любви к ней. И когда Илир нашла меня, я отдал ей эту книгу. Но потом, на озере, ее не было с ней… Она оставила ее в городе, уж не знаю почему.

Лейла была поражена и не знала, что сказать, а Улар продолжал:

— У тебя ее лицо… И моя книга… Она не зря хотела, чтобы я ее вспомнил. Хотела мне что-то сказать, но не успела. Меня ведь не было три года. Теперь я знаю, что она хотела мне сообщить.

— Что, о достопочтенный Улар?

— То, что наш угасающий род адамов был продолжен. Твоя мать, как ты рассказала, была очень сильной сахирой. Настолько, что даже сумела приручить кольцо, убивающее остальных людей. Она сделала это, потому что не была человеком. Точнее, не совсем человеком. В ней текла кровь адамов, как и в тебе. Я думаю, в городе Илир оставила не только книгу, но и нашего ребенка. Я не знаю, сколько поколений прошло между ним и тобой, и есть ли другие потомки. Но я знаю, что ты — продолжение Илир. Продолжение меня. Я не последний адам на земле. Ты родилась с врожденной магической силой, как и твоя мать. Именно поэтому книга говорила с тобой. Ты не как все сахиры. Обычно они долго учатся заклинаниям, некоторые довольно искусны в нескольких, но для этого им нужны годы практики и учебы. В тебе не только сила амулета джиннов. В тебе магия древнего рода.

— Но ничто из этого не помогло мне! Я скоро потеряю ребенка, не смогу быть с любимым, потеряю жизнь!

— Нет, Лейла. Как только родится ребенок, я отведу тебя к Черному озеру и помогу найти тропинку к воде. Ты войдешь в его воды с младенцем на руках и смоешь заклятие, наложенное на тебя духом пустыни.

— Разве это возможно?

Улар не успел ответить, как Лейла почувствовала, что по ногам течет что-то теплое. Схватки стали невыносимыми, и она застонала:

— Ребенок… Мне кажется, он вот-вот родится…

— Пока ты здесь, под моей защитой, с ним все будет в порядке, клянусь.

Улар одним движением сдернул со своей кровати одеяло и расстелил его на полу. Уложил на него Лейлу, а сам начал зажигать вокруг нее лампы, бормоча при этом слова на неизвестном ей языке. Дым от ламп и монотонный голос успокаивающе подействовали на Лейлу. Она чувствовала боль, но ей теперь казалось, что это не ее тело, боль не причиняла страданий. Она словно смотрела на себя сверху. Дыхание у нее выровнялось, страх ушел, руки и ноги стали тяжелыми, как будто налились свинцом.

Сквозь пелену тумана, который внезапно заполнил ее разум, она услышала женский голос. Он пел ей песню о весне, о цветущем миндале, о радости жизни, о ручьях, бегущих через зеленые поля. Из тумана выступил силуэт — высокая стройная женщина с длинными белыми волосами опустилась перед ней, уселась, подогнув ноги, устроилась поудобнее и начала гладить ее по голове. Теперь она пела другую песню — колыбельную. Такую песню поют матери своим дочерям, и Лейла улыбалась. Ушла боль и тревога, ей хотелось навсегда остаться здесь, и чтобы незнакомка продолжала гладить ее по волосам, держала ее за руку и пела песни. «Мама», — шептала Лейла. Образ женщины таинственным образом мерцал, менялся. Она не помнила, как выглядела ее мать, но почему-то была уверена, что это именно она.

И вдруг сквозь густую дымку и ласковые звуки колыбельной она услышала новый звук — негромкий, но настойчивый детский плач.

Глава 7

Воды сомкнулись над ее головой. Казалось, что сейчас она захлебнется, но сильные руки подтянули ее наверх, вытащили на воздух, и Лейла сделала спасительный вдох. Но на этом пытка не закончилось — она опять ушла под воду. На этот раз это не причиняло ей беспокойства. Приятное тепло разлилось по телу, наполнило его энергией, и почему-то ей не было нужды дышать — хотелось оставаться в воде как можно дольше. Чужие руки не дали ей этого сделать и снова подняли вверх. Тело казалось легким, невесомым, налитым силой, но вода манила, и Лейла с удовольствием окунулась в третий раз. Теперь она не плыла в воде — она была в эйфории, как будто летела, и ни одна грустная мысль не имела над ней власти. Ей хотелось остаться здесь навсегда, успокоиться и не вспоминать о печальном, отдаться этому полету навсегда. Но ей не позволили, резко выдернув из воды, которая дарила покой, несмотря на ее слабые протесты, и понесли. В теле больше не было усталости, но почему-то очень хотелось спать, и Лейла заснула.

Она пришла в себя на берегу, на том же месте, где упала без чувств пару дней назад. Слабо представляя, сколько прошло времени, она вскочила на ноги, пытаясь понять, где она, где ее спаситель адам Улар, а главное — где ее ребенок, плач которого она помнила явственно. Она оглядела себя. От ран не осталось и следа, ее кожа снова стала нежной, исчезли грубые мозоли на ногах и следы от камней и песка на руках. Внезапно она поняла, что снова хорошо видит, провела рукой по лицу и обнаружила, что с ее вторым глазом все в порядке. Самым удивительным были волосы — они снова отросли и стали еще длиннее, чем были раньше, но тонкая белая прядь на месте пера Альбурака стала намного больше. На ней была другая длинная рубашка, подпоясанная на манер верхней одежды, но ей совсем не было холодно, хотя ноги были босыми, а рубашка — тонкой.

— Я рад, что теперь с тобой все в порядке, — послышался низкий пронизывающий до костей голос.

Лейла обернулась и увидела, что Улар появился, как всегда, неожиданно, словно из ниоткуда.

— Где мой ребенок? — спросила она его с тревогой в голосе. — Я слышала его плач. Ты обещал, что с ним все будет в порядке.

— Прости меня, Лейла. Мне нужно было успокоить тебя. Твой ребенок родился раньше срока. Он был слишком маленьким и слабым. Он не выжил.

— Нет, нет, это неправда! — закричала в отчаянии Лейла. — Я помню, я слышала! Он родился и заплакал!

— Ты сама знаешь, что он родился раньше на две луны. И ты была слишком слаба, когда носила его. Он появился на свет таким крохотным, что помещался мне на ладони — маленький мальчик, который сделал несколько вздохов, но не смог жить дальше.

— Где он? Я хочу его видеть! Его надо отнести к озеру, как меня!

— Послушай меня, мое дитя. Озеро коварно. Оно помогло тебе, потому что ты бескорыстна и пришла сюда не ради выгоды. Оно может исцелить и убрать проклятье, но оно не возвращает мертвым жизнь.

— Покажи мне его! Мне надо его видеть.

Лейла не могла унять слезы, которые текли по ее щекам.

— Нет, дочка, тебе не нужно его видеть. Я не хотел тебе этого говорить… Наверное, дело в силе джиннов, которая была в тебе… Ты говорила, что там, в их долине, тебе сказали, что у тебя родится не человек…

— Почему ты об этом вспомнил? Говори!

— Он родился обезображенным, с копытами вместо ног и с плавниками вместо рук. Он был слеп, а его голова была слишком большой. Он не мог выжить, а если бы и выжил, он не смог бы жить в мире людей.

Лейла упала на колени, продолжая рыдать.

— Это и мой потомок тоже. Я хотел помочь ему, учить его, но все, что смог для него сделать — похоронить его с достоинством. Я сделал это, пока ты была больна. Я боялся, что ты тоже покинешь нас, настолько ты была слаба. Когда я понял, что теряю и тебя, я отнес тебя к озеру. Оно помогло тебе.

Он опустился рядом с Лейлой и принялся гладить ее по голове.

— Ты должна жить. Ради себя, ради меня и Илир, которые когда-то дали начало твоему роду. Ты сможешь теперь вернуться к мужу, который страдает и ждет тебя. Если хочешь, ты можешь остаться со мной, и я научу тебя всему, что знаю сам. Но мое существование — это просто бдение над гробом любимой. Ты еще слишком молода, чтобы превращаться в отшельницу. Возвращайся в Саранд. Роди детей, и я буду знать, что кровь адамов течет в них.

Долго Лейла плакала, но потом и слез у нее не осталось. Опять все, что она делала, было напрасным. Она так хотела спасти ребенка, но он погиб. Зачем ей жить? Она закрыла глаза, желая просто уснуть и никогда не просыпаться, а увидела печальные глаза Маруфа. Любовь с новой силой возродилась в ее сердце.

Нет, она не сдастся! У нее отняли не все! У нее есть любимый, и она будет за него бороться. Она еще не выяснила, почему Айша хотела проклясть жен Маруфа. Она не убедилась, что с Мариям, Любной и Дарией все в порядке. И она обещала Асме навестить ее. Пусть остался крохотный шанс на счастье, она не упустит его.

— Где мои вещи? — спросила Лейла у Улара, когда немного успокоилась. — Я могу вернуться за ними в твой дом?

— Я доставлю их тебе сюда, Лейла.

Улар исчез, словно растворившись в воздухе, и Лейла осталась одна, глядя на зеркальную гладь Черного озера. Она ощущала некую связь с его водами, они не только исцелили ее, но и подарили новую силу. Но ни за что на свете она больше не хотела бы вернуться сюда, слишком большую потерю она пережила на его берегах.

Вернувшийся Улар протянул ей целую кипу вещей.

— Это дорожная накидка и обувь Илир, они должны тебе подойти. Ты не можешь идти по дорогам босой, как пришла сюда.

Лейла оделась, заплела свои длинные волосы в косы, повязала на голову косынку, чтобы спрятать их, а потом взяла в руки котомку. Опять в путь, на этот раз в Саранд. Но как найдет она дорогу? Сюда она шла, ведомая указаниями малыша. Теперь, когда ее живот по-странному пуст, вести ее некому. Она может легко заблудиться в том страшном лесу, который окружает озеро.

— Не волнуйся о дороге, — сказал Улар, угадав ее мысли. — Тебе не придется продираться сквозь чащу. Адамы проложили здесь свои пути, которые неизвестны людям. Но ты — адам, и я открою тебе наш секрет.

Он передал ей в руки дорожный посох.

— Он поведет тебя, и ты всегда будешь на тропе. Просто скажи ему, куда хочешь пойти, и мой посох доведет тебя. Ни лес, ни дикие звери, ни непогода не смогут тебе навредить, пока ты на тропе адамов. Она выведет тебя из леса и приведет на тропу людей.

— А как же дух пустыни? Он не будет искать меня?

— Дух пустыни хотел забрать твою красоту и твоего ребенка. Красоту он забрал, когда ты шла сюда, но озеро наградило тебя новой. А твоего ребенка забрали более могущественные силы, которые неподвластны ни тебе, ни духу пустыни — силы, которые дарят и отнимают жизнь. Ты выполнила свой договор с духом пустыни, и он не будет тебя преследовать, если только ты не заключишь с ним новый.

— Я еще увижу вас, о могущественный Улар?

— Я уже растерял свое могущество. Мое время кончилось давно, и мое бессмертие лежит на мне, как тяжкая ноша. Мне осталось только проводить дни, оплакивая любимую. Тебе незачем больше приходить сюда.

— Говорят, что вы ищете способ оживить ее?

— Нельзя вернуть из мира мертвых тех, кто туда ушел. Однажды я смогу последовать туда и воссоединиться с ней, но пока не пришло еще время.

— Прощайте, о адам Улар!

— Прощай, Лейла.

Адам растворился, словно его и не было. С озера налетел ветер. Лейла покрепче взялась за посох и пошла к лесу. Перед ней стелилась неширокая тропка, на которой не было ни камней, ни упавших деревьев, ни холодных луж. Идти по ней было легко, и казалось, что от этого путешествия не будет никакой усталости.

Лейла вспомнила, что забыла рассказать Улару о странных видениях, которые посетили ее, пока она была больна. Кто была та женщина, которая так походила на нее, и которую она называла мамой? Действительно ли была она ее матерью или таинственной Илир? Она приходила к ней, чтобы помочь ей, или это просто сон, выдумка больного воображения самой Лейлы? Наверное, Улар смог бы ответить на этот вопрос, но они уже не увидятся.

Лес не кончался очень долго, но путь назад был несравненно более легким, чем поиски Черного озера. Через несколько часов пути Лейла с удивлением вспомнила, что уже давно ничего не ела и не пила, но ни жажды, ни голода она не чувствовала. Магия адамов и магия Черного озера поддерживали ее, но она не знала, как долго это продлится.

К концу дня она решила проверить, что говорит ей волшебная книга. Она уже привыкла искать в ней ответа, доверяла ей, и по-прежнему считала ее книгой отца. В этом была определенная истина — Улар тоже мог считаться ее отцом, а точнее, праотцом. На этот раз книга была обычной книгой влюбленного поэта. Лейла с удовольствием перечитала знакомые до каждой строчки стихи и вздохнула с облегчением — больше нет страшных предсказаний или карт, которые заставили бы ее отправиться в новые путешествия. А это значит, что можно переночевать в лесу, а утром продолжить путь. По волшебной тропе адамов она дойдет очень быстро.

Она чувствовала себя в безопасности, защищенная древней магией. Единственное, от чего эта магия не могла ее спасти, была глубокая печаль, которая царила в ее сердце. Она оставила позади себя мысли о малыше, пообещав себе не останавливаться и идти вперед. Но ничто в целом свете не могло помешать этой грусти, которая, как она чувствовала, будет править в ее душе вечно. Теперь она лучше понимала Любну и не могла представить, что та пережила подобное три раза. И все же Лейла сохраняла надежду — на любовь, на счастье, на жизнь в семье, и это придавало ей сил.

И когда на следующий день она проснулась от того, что солнце разбудило ее своим светом, она заметила, что мир вокруг прекрасен. Она поняла, что слышит пение птиц, что ласковый ветер треплет ее волосы, и в этом было настоящее чудо жизни. Она поднялась, с удивлением поняла, что снова чувствует легкий голод и жажду, нашла ручей, из которого напилась, а потом вернулась на тропинку, которая скоро вывела ее из леса. Она узнала место, где оказалась. Это была дорога людей, которая уже прошла через горы, и которая спускалась в долину, чтобы привести ее в Саранд. Она вернулась.

Глава 8

Лейла шла по улицам Саранда. Она плохо помнила дорогу ко дворцу — в первый раз ее везли на носилках, а в день, когда она ушла из дома в Долину джиннов, ее провожала Асма. Теперь она была совершенно одна, но надеялась быстро сориентироваться в переулках и переходах, пронизывающих этот большой город.

Голод давал о себе знать, и она решила купить еды. В котомке нашлась последняя монета, еще из тех, что она брала с собой из дома тетушки, но так и не потратила, растягивая свои скромные финансы. Теперь она ей очень пригодилась. Она была перед небольшим рынком. Здесь наверняка продают лепешки, фрукты, напитки. Ей хватит на кусок хлеба и чашку чая, это придаст ей силы.

Прохожие с любопытством смотрели на нее. На маленьком рынке не было богатой знати из тех, кто были у нее на свадьбе, да и их слуги вряд ли приходили сюда. Это было место покупок для обычных горожан, мастеров и мастериц, крестьян, мелких купцов. Здесь не было роскошных лавок с шелковыми платками или золотыми украшениями, да и сам рынок был очень маленьким. Торговцы разглядывали ее, наверное, потому что не могли решить, кто она. Знатные дамы закрывали лица, для простолюдинки она выглядела слишком хорошо, а мастерицы одевались иначе.

Лейла подошла к торговке и попросила у нее лепешку и чаю.

— Конечно, ханум, присаживайтесь, у нас тут чисто.

Женщина была явно довольна, что таинственная красавица выбрала ее лавку, перед которой стояли пару низких диванов и столиков. Это была женская лавка, и на одном из диванов сидела пожилая полная женщина и молодая девушка, похожая на нее, наверное, дочка, обе в одежде мастериц. Они поприветствовали Лейлу кивком головы и продолжали разговор.

— Какая печальная история! Хозяйка, подойди, расскажи еще. Значит, этот господин совсем болен?

— Да, его семья собралась в его доме, потому что ждут, что со дня на день Всевышний заберет себе его душу. У него есть все — богатство, дом, жены из хороших семей, но тоска съела его. Он болел все сильнее и сильнее, пока не слег окончательно.

— Простите, ханум, а как зовут этого господина? — вмешалась Лейла.

— Вы, наверное, гостья в нашем городе, и как и те две ханум, — ответила торговка, поставившая перед ней маленький стакан с чаем и кусок лепешки. — У нас все знают эту историю. Если хотите, я и вам расскажу.

— Да, конечно, очень хочу!

— Угощайтесь, моя ханум, у меня очень хороший чай, и лепешку только испекла!

Лейла нетерпеливо взяла в руки угощение, с трудом проглотила кусочек и запила сладким чаем. Она не хотела обидеть хозяйку, а та решила, что ее рассказ должен развлекать даму во время еды, а не отвлекать ее, а потому ждала, когда Лейла приступит к трапезе.

— Самый богатый житель города почти год назад женился на бедной девушке. Говорят, она была настоящая красавица, и он без ума влюбился в нее. А потом с ним случилась какая-то беда. Люди болтают разное, да никто толком не знает, что было на самом деле. Только говорят, что спасти его могла только его юная жена, и она смело отправилась в путь, совсем одна, без денег, без слуг!

Мастерицы, которые явно слушали историю уже во второй раз, восторженно заахали. Лейла поторопила торговку:

— И что же было дальше?

— Вижу, не терпится вам узнать эту историю! Да и понятно, почему. Такая любовь сразу пленяет сердца. У нас все только и рассказывают о них.

— Так спасла она его или нет?

— Спасла, спасла. И хотя рисковала она своей жизнью, люди говорят, что она выжила. Но так как знала она наши обычаи, не решилась вернуться во дворец. Сначала муж искал ее сам, объехал разные города, побывал в том городе, где живет ее семья, да только не нашел никого! Пообещал он большую награду, отправил стражников во все концы страны, снарядил корабль, чтобы искали ее за морями. Говорят, что потратил он половину своих богатств, чтобы найти любимую жену, да все напрасно. И стала его тоска по ней такой сильной, что заперся он в своих покоях и перестал выходить, а потом и вовсе слег. Много месяцев болел он, и видно, не жить ему. Все знают, что раньше самым роскошным и богатым был дворец господина Маруфа, а теперь это обитель печали.

— Маруф!

Лейла вскочила с дивана, опрокинув стакан с остатками чая.

— Что с вами? Что случилось, ханум?

Неужели и здесь она опоздала? Неужели ее Маруф испустит дух, так и не дождавшись ее прихода? Она не имеет права сидеть здесь и пить чай, если каждая минута на счету.

— Добрая ханум! Проводи меня к его дворцу! Он щедро наградит тебя!

В глазах ее стояли слезы, мастерицы во все глаза глядели на нее, а торговка вдруг охнула.

— Моя ханум! Достопочтенная ханум! Это вы? Я ведь видела портрет, его обносили по всему городу, но это было давно, сразу не узнала!

— Пожалуйста, побыстрее! Нужно торопиться!

— Подождите, моя ханум! До дворца больше часа пути пешком, но у меня есть коляска и лошадь. Эй, Фарид, беги быстрей, запрягай лошадь, надо домчать достопочтенную ханум ко дворцу господина Маруфа!

Все вокруг Лейлы завертелось, закружилось. Торговка запирала лавку, ее сын уже подкатил на коляске, запряженной в коренастую лошадь. Ей помогли подняться и встать рядом с возницей, сама торговка тоже примостилась рядом. Лошадь была не очень резвой, но это было все равно быстрее, чем идти пешком по незнакомым улицам. В полчаса довезли ее до знакомого дворца.

От волнения дрожали руки и ноги, зашумело в ушах. Она снова вернулась в дом к мужу. Лишь бы было не слишком поздно! Попросив торговку ждать, пока кто-нибудь не выйдет и не займется ими, Лейла подошла к стражникам и сразу же объявила:

— Передайте господину Маруфу, что вернулась его четвертая жена Лейла-ханум, что она просит принять ее и смиренно ждет у входа решения своей судьбы.

Изумленные стражники смотрели на нее, как на чудо. Они узнали красавицу с портрета, который носили по улицам города, и низко поклонились ей. Один из них бросился внутрь, чтобы передать ее слова. И уже несколько минут спустя она увидела знакомое лицо. Запыхавшись от бега, к ней вышел Карим-мирза.

— Это и правда вы, Лейла-ханум! — только и смог произнести он. — Только безумцы в этом доме еще сохранили надежду увидеть вас.

— А вы, Карим-мирза? — спросила Лейла, у которой от нахлынувших эмоций покатились слезы.

— Я всегда знал, что вы вернетесь. Я знал, что вы истинная хозяйка этого дома, и что вы не бросите нас.

Он в порыве чувств бросился на колени и поцеловал край ее длинного плаща.

— Встаньте, Карим-мирза. Отведите меня к мужу.

Главный евнух нахмурился.

— Я не знаю, осведомлены ли вы о том, что происходит в этом доме… Наш господин болен. Он так хотел найти вас, что отдал этому все силы. Вот уже несколько дней он не приходит в сознание.

— Ведите меня к нему. Я пришла домой. Я вернулась к своему мужу. Мое место — рядом с ним.

— Госпожа… Ваше покрывало…

— Я больше не надену его. Я пройду по дворцу с открытым лицом, как я шла на спасение своего супруга. Мне не в чем себя упрекнуть. Пусть мой муж решает, достойно ли такое решение наказания. Ведите меня!

Глаза евнуха широко распахнулись от изумления, но он ничего не сказал. Он повел Лейлу по переходам и коридорам дворца туда, где она еще не бывала — в спальню своего супруга. Встречающиеся по дороге слуги вскрикивали от удивления при виде Лейлы. Во дворце поднялся переполох, во все стороны бросались люди, которые торопились принести весть остальным. Путь казался таким долгим, хотя Лейла почти бежала.

Когда она вошла в спальню Маруфа, ее поразила стоявшая в ней тишина. Окна были занавешены, здесь царил полумрак, пахло благовониями и розовой водой. Ее любимый лежал на широкой постели, обложенный мягкими подушками. Рядом с кроватью стояли с опахалами слуги.

Маруф был неестественно бледен, его глаза запали, а щеки ввалились. Но это все равно был он — ее муж, ее любимый, ее счастье, человек, ради которого она, ни минуты не сомневаясь, отправилась на верную смерть. Любовь наполнила ее душу, сжала ее сердце, заставила ее плакать. Лейла словно больше не видела ни евнуха, ни слуг, ни даже дворцовых стен. Она села на кровати рядом с Маруфом и взяла его руку в свою. Она гладила его покрытый испариной лоб, целовала его в сухие губы, шептала на ухо слова любви.

Стоящий рядом евнух обеспокоенно смотрел на них. Слишком поздно — думал он, и всем было понятно, что он прав. Маруф уже не казался живым, его дыхание было редким и слабым, почти незаметным. Сможет ли он очнуться и понять, что так долго разыскиваемая жена наконец вернулась? Сможет ли снова обрести здоровье и желание жить? Эх, если бы Лейла пришла на несколько дней раньше, когда он был еще в сознании! А сейчас уже бесполезно ее появление, ее ласки не смогут пробудить его. Слишком поздно — думал евнух, но не решался произнести эти слова вслух. Только надежда на чудо грела души всех, кто любил Маруфа. И вот чудо произошло. Разве это справедливо, что всего на несколько дней опоздала прекрасная Лейла-ханум, и его господин так никогда и не узнает, что она пришла, покрывала его лицо поцелуями и орошала горькими слезами. Евнуху было больно смотреть на господина, потому что жизнь покидала его ослабшее тело. Но ему было больно смотреть и на Лейлу, потому что она пришла с надеждой помочь, с надеждой снова дарить любовь, а попала на последние часы агонии. Нет, не радоваться она пришла во дворец, а похоронить любимого мужа.

Все эти мысли заставляли господина Карима страдать, его глаза были наполнены слезами. И вдруг он понял, что что-то изменилось. Он присмотрелся — да, щеки господина Маруфа чуть порозовели. Его дыхание стало более глубоким и ровным. Испарина со лба пропала. Он больше не казался умирающим. Это был слабый, но выздоравливающий мужчина. Это поняли и слуги, которые несли свое дежурство у постели больного. Потихоньку, одним жестом господин Карим подозвал слугу, который ждал у входа, и велел позвать врача. Он хотел убедиться, что ему не показалось, и что улучшения в состоянии Маруфа — не обман зрения.

Врач не успел прийти. Еще до его прихода случилась еще одна вещь. Маруф вдруг начал слегка ворочаться, словно ему стало тесно под одеялом, которым он был укрыт. Он чуть слышно застонал, а потом открыл глаза.

— Мне это не приснилось, — прошептал он. — Ты пришла. Ты здесь. Моя Лейла. Моя звездочка.

Глава 9

— Я все еще не могу поверить, что ты здесь, что это не сон.

Маруф смотрела на нее, гладил рукой ее волосы, ласкал обнаженную грудь, нежно сжимал в сильных руках ее разгоряченное тело. Уже месяц Лейла была дома, и он не отпускал ее ни на минуту. В первые дни она дежурила у его постели, кормила с ложечки, помогала вставать, когда у него стало достаточно для этого сил, гуляла с ним по саду. А потом, спустя две недели, когда он почти выздоровел, они начали проводить все дни в покоях Лейлы. Здесь ничего не изменилось, все ее вещи были на месте, включая дорогие подарки мужа. Через десять дней после возвращения Лейлы вернулась и Асма, за которой послали по просьбе хозяйки, и их встреча была больше похожа на встречу двух подруг, чем служанки и госпожи.

Навещали Лейлу и старшие жены Маруфа. Она с трудом узнала Мариям и Дарию, которые полностью выздоровели. Дария ходила, опираясь на тросточку, но на своих ногах. Она со смехом рассказала, что порой руки и ноги плохо слушаются ее, но она счастлива, что не проводит все дни в постели. Любна почти не изменилась, она все еще продолжала носить белое, но чаще улыбалась. Все три старшие жены жаждали услышать, где скрывалась Лейла, и что с ней приключилось, но она решила никому ничего не рассказывать. Всем, кроме мужа, говорила, что нашла приют у дедушки и бабушки, которые живут очень уединенно в доме в лесу, а потому ее на могли найти. О ребенке и жизни в Каркале она не обмолвилась ни слова.

Маруфу она рассказала больше, потому что он знал, что его жена дошла до Долины джиннов, чтобы спасти его. Она призналась, что ее матерью была сахира, и что именно поэтому ей пришлось провести детство и юность закрытой в собственном доме. Коротко рассказала о том, что стала обладательницей таинственной силы, и что именно из-за этого джинны хотели заполучить ее.

— И ты отдала эту силу?

— Без сожаления. Зачем она мне? Я не сахира и не хочу ею быть. Все, что мне было нужно — жизнь с тобой. У меня не было никого, кроме тебя.

— А как же твои бабушка и дедушка?

— Я даже не знала, что они живы. Меня слишком оберегали в детстве.

— Как же ты их нашла?

— Случайно. Можно сказать, дедушка нашел меня.

— Ты хочешь, чтобы я забрал их во дворец? Или мы можем поехать навестить их.

— Нет, не нужно. Они никуда не захотят переезжать. И они живут очень уединенно, им не понравится, если я буду нарушать их размеренный распорядок. Они помогли мне, когда я в этом нуждалась, но сейчас их жизнь снова стала спокойной, как раньше, и изменений они не желают.

— Почему же ты так долго не возвращалась?

— Я ведь уже говорила. Я ушла одна, ночевала не дома, показала всему свету свое лицо. И я больше не хочу его закрывать, пусть даже все сплетницы города обсуждают это целыми днями.

— Я искал тебя так долго… Мне все равно, если ты хочешь нарушить этот обычай. Я люблю тебя. Ты мне нужна. Нужна так сильно, что я чуть не умер от разлуки с тобой. Ходи с открытым лицом, как мастерицы.

Лейла улыбнулась и поцеловала Маруфа.

— Ты и правда заболел из-за того, что меня не было рядом?

— Да, правда.

— Но как же Мариям, Любна и Дария? Когда ты вернулся из Долины джиннов, они уже выздоравливали.

— Да, это было огромным сюрпризом. И я знаю, что это тоже ты сделала. Все, что есть хорошего в моей жизни, теперь связано с тобой.

— Но остальные твои жены? Мне ведь придется… мне придется делить тебя с ними.

Лицо Лейлы омрачилось, и она подтянула покрывало, чтобы укрыться. Ей вдруг стало неуютно.

— Они многое перенесли. Я не могу отослать их в их семьи или выгнать на улицу. Они этого не заслуживают.

— Конечно, нет! Я этого тоже не хочу.

— А значит, у меня нет выхода. Они останутся в моем доме, они всегда будут моими женами. Таков наш закон. Если бы я знал, что встречу тебя, я не женился бы. Но развод у нас почти невозможен, только если жена обесчестила мужа, и тогда позор падает на ее голову. Я никогда не позволю никому обидеть их. Они ни в чем не виноваты.

— Да, я знаю, — тихо сказала Лейла.

— Но я могу пообещать тебе одну вещь…

— Какую?

— Я буду верен тебе. Ты будешь моей любимой женой. Если родятся у меня дети, то они родятся от тебя.

При этих словах Лейла снова вспомнила о своем умершем малыше, и лицо ее омрачилось. Ничего не сказала она о ребенке мужу, не желая перекладывать на его плечи еще и эту ношу.

— Я поговорю с остальными, — продолжал Маруф. — Они получат все — почет, безбедную жизнь, свободу путешествовать. Но я не буду больше навещать их в опочивальнях.

— Маруф! Ты уверен? Ведь они тоже твои жены… И они до конца жизни будут лишены любви…

— Я знаю, и это меня печалит. Но я не хочу быть с кем-то, кроме тебя.

Лейла замолчала. Она с беспокойством думала о том, как воспримут эту весть старшие жены Маруфа. Как они будут после этого к ней относиться? Они пострадали из-за этого замужества. И вот теперь, когда к ним возвращается здоровье и радость жизни, им скажут, что их роль сведется к формальности. Перед всем светом они будут считаться женами Маруфа, но никогда не увидят от него ни ласки, ни любви.

— Они будут злиться. На меня и на тебя, — произнесла она наконец. — Ведь они твои жены.

— Да, я знаю, но только ты моя любовь. Им придется смириться.

— Ты не любил ни одну из них, когда вы поженились?

— Я не знал их до свадьбы, как и тебя. Я надеялся, что у меня будут ласковые добрые жены, а главное — дети. Я не мог найти себе места, когда видел, что с ними происходят, но я не чувствовал, что… люблю. Все говорили о проклятии…

— Да, это было проклятие.

Лейла наконец рассказала о том, что нашла в комнате Айши.

— Я не понимаю только одного, — сказала она, когда рассказ был окончен. — Почему она так ненавидела тебя? За что хотела отомстить? Ты давно ее знаешь?

— Я увидел ее в первый раз, когда она начала здесь работать. Господин Карим нанял ее перед первой свадьбой. Так как у нас появилась женская половина, нужна была управительница. Она пришла поприветствовать меня, но после мы почти не виделись. Она заправляла всем на женской половине, служанками, порядком, поручениями жен. Я никогда не был ею недоволен, но я почти ее и не видел.

— Почему же она жила в такой маленькой неудобной комнатке?

— Я не знаю. Во дворце есть покои для управительницы. Наверное, она предпочла другую комнату, но у нее был другой выбор.

— Значит, ты никогда не видел ее раньше?

— Я уверен, что нет.

— Я нашла в ее сундуке еще кое-что… очень странную вещь… любовное письмо.

— Письмо? И кто же написал ей письмо?

— Я не уверена, что писали ей. Но я точно знаю, кто его послал. Это был ты.

— Что?

Маруф был искренне удивлен.

— Я никогда не писал никому любовных писем. До того как я встретил тебя, я не переживал подобного чувства.

— Но я уверена, что это твой почерк.

— И что же было в том письме?

Лейла вскочила с кровати, как была, нагая, и побежала в угол комнаты, где стоял сундук, в котором она прятала свою шкатулку.

— Я сохранила его. Держи.

Маруф любовался стройным телом жены, которое было прикрыто только длинными черными волосами с длинной белой прядью. Но когда она принесла пожелтевшее письмо, его удивление было таким сильным, что он полностью отвлекся от созерцания ее красоты.

— Уарда! — начал читать он вслух, но потом замолчал и продолжил чтение про себя.

Он отложил его в задумчивости. Лицо его стало меланхолично-грустным, словно он погрузился в воспоминания. Лейла не решалась прервать его ностальгические раздумья.

— Это не любовное письмо, моя Лейла, — произнес он наконец. — Я помню ее, эту девушку. Уарда…

Он вздохнул и начал неспешный рассказ.

— Мы были детьми, наши отцы дружили, и мы тоже. Мы проводили время за играми, пока ей не исполнилось двенадцать, и ее не стали заставлять носить покрывало. После этого мы продолжали видеться, всегда только при слугах, вели чинные разговоры о книгах, философии и погоде. Но мы все равно были близки, а чтобы нам не мешали общаться, придумали обмениваться письмами. Нам помогала Фулла, ее старшая сестра, которая часто ее сопровождала, и которая иногда приходила в дом моих родителей, чтобы навестить моих старших сестер. Мы могли свободно рассказывать друг другу обо всех неприятностях и радостях. Когда нам было по четырнадцать лет, ее родители переехали в другой город, но они часто приезжали к нам в гости, и я с нетерпением ждал их возвращения. Фулла жила в Саранде, она к тому времени уже вышла замуж, а потому мы могли писать друг другу письма через нее.

Уарда часто писала, как скучает, как ненавистен ей новый город, и как страшится она грядущей свадьбы. Ее обручили со стариком, и родители ждали ее восемнадцатилетия, чтобы сыграть свадьбу. Старик был богат, и родители постоянно напоминали, какая удачная у нее партия, потому что дела у семьи шли неважно. Говорили, что ее жених был жесток со своими женами, и время от времени одна из них умирала, и он женился снова.

Меня тоже заставляли встречаться с разными нужными людьми, и многие из них были мне противны. Алчные, жестокие, коварные, они учили меня «жизни», напоминая, что и я скоро стану таким же. Только с Уардой я по-настоящему дружил.

— А что с ней теперь? Она вышла замуж за старика? — спросила Лейла.

— Нет, — тихо ответил Маруф. — Она написала мне письмо, в котором просила спасти ее, увезти из Эльбаледы, избавить от этого брака. Когда мне его доставили, меня не было в городе, отец взял меня с собой по делам. Я прочитал его через месяц, когда вернулся.

— Что с ней случилось?

— Она покончила с собой накануне свадьбы, удавилась в своей комнате. Я тяжело переживал это. Винил себя, что не спас ее.

— А что ее семья?

— Жених потребовал вернуть свадебный подарок, большую сумму денег, которую передалродителям невесты в день помолвки. Их дела шли плохо, и денег у них не оказалось, они уплатили какие-то долги с их помощью. Им пришлось продать свой дом, их младшая дочка ушла в мастерицы, мать не перенесла горя, заболела и умерла. Отец пытался начать торговлю, но погиб в горах со своим караваном.

— А Фулла? Она не знала, о чем было письмо? Она ведь передавала их.

— Нет, они были запечатаны. Хотя, возможно, она потихоньку вскрывала их. Или Уарда написала ей, что попросила меня о помощи. А то, что нашла ты, — последнее из моих писем. Наверное, Фулла не успела передать его. Я больше не видел ее. Говорят, она очень любила свою младшую сестру и тяжело переживала ее смерть.

— Уарда — это означает «роза» здесь, на юге.

— Да, моя радость, ее имя означало «роза». В ее семье это было традицией, все девочки носили имена с названиями цветов. Младшая сестра звалась Захра — цветок. А Фулла означает…

— Я знаю, что это означает. Фулла — это жасмин. Это она мстила тебе. Я не знаю, почему ты не узнал ее, но Айша — это была Фулла. Перед изгнанием она передала мне слова, которые я не поняла: «Роза увяла, едва распустившись, а жасмин цвел много лет». Она говорила о своей младшей сестре, которая умерла, едва начав жить, а она сама жила долгие годы.

— Айша — это Фулла? — Маруф выглядел потрясенным. — Я не узнал ее, потому что раньше она всегда носила покрывало или хотя бы легкую вуаль на лице. И она была намного моложе… Наверное, горе состарило ее… И утекло время, ведь между смертью Уарды и моей первой свадьбой прошло несколько лет… Должно быть, Фулла была в отчаянии и считала, что я виноват в смерти Уарды.

— Потому что только ты мог ей помочь, но не помог. Она ведь наверняка не знала, что ты не прочитал письмо. Она решила, что ты просто не захотел.

Маруф сел на кровати, обхватив голову руками.

— Прости, что заставила снова вспоминать об этом, — сказала Лейла, гладя мужа по спине. — В этом нет твоей вины. Фулла должна была винить твоих родителей, которые продали дочь, как выгодный товар, или ее жестокого жениха, брак с которым был так ее ненавистен, что она предпочла прекратить свое существование, или эти проклятые законы, которые заставляют девушек выходить замуж, если за них заплатили достаточно, уменьшая их шансы любить и быть любимыми. Но не тебя. Не тебя.

Глава 10

— Она так похожа на тебя, Илир. Посмотри, как ловко она уже ходит.

— Скоро ей исполнится год. Надо позаботиться о том, чтобы она не убежала на озеро. Гули, как всегда, голодны. Я не хочу снова потерять ее.

— Я уже позаботился об этом. Ни один человек или джинн не сможет найти наш дом, если мы не приведем его сами. Но и уйти отсюда тоже невозможно, не зная как.

— Ты забываешь, что этот ребенок — не человек. Точнее, не совсем человек. В нем наша кровь. Она может проскользнуть через любую защиту. Ее мать наградила ее особой магией.

— Да, она сделала малышке драгоценный подарок.

— Подарок она сделала нам, сама того не желая. Иногда я думаю о ней. Бедная девочка, она ведь уверена, что ребенок скончался.

— Ты знаешь, моя прекрасная Илир, что ребенок обещан духу пустыни. Такие клятвы не под силу разрушить. Я поклялся Лейле защитить ее малыша, и я выполнил клятву. К сожалению, единственным способом было сделать так, чтобы мать сама поверила в смерть малышки.

— Наверное, ты прав… Но может быть, можно было дать ей понять, что ее дочка жива?

— У духа пустыни с Лейлой теперь тесная связь. Она будет искать ребенка через ту, что его родила, но поймет, что искать больше некого, когда прочтет печаль в материнском сердце.

— Но что будет, если когда-нибудь она узнает, что ты обманул ее?

— Она не узнает. Она больше не придет сюда. Я сделал все для этого. Это место слишком опасно, чтобы приходить просто так, и слишком печально для нее.

— Когда у нее будут другие дети, она забудет, успокоится.

— Илир…

— Что? Неужели?

— Да… У нее больше не будет детей. Роды были такими тяжелыми, она чуть не умерла, а ребенок никак не выходил. Мне пришлось рассечь ее чрево, чтобы помочь им обеим. И хотя озеро потом исцелило ее раны и вернуло ей силы, оно не восстановило то, что было потеряно.

— Это слишком жестоко для бедной девочки… Она ведь тоже наша… праправнучка. Единственная из всего рода. Она мне как дочка.

— Поэтому ты пела ей колыбельную?

— Да, и она называла меня мамой… Я знаю, что это такое — быть разлученной со своим ребенком. Моя дитя выросло без меня. А теперь я снова чувствую счастье материнства, но знаю, что другая женщина, которая так дорога мне, почти что моя дочка, будет всю жизнь страдать от разлуки со своей малышкой.

— Мы защищаем их обеих. Надеюсь, они обе однажды это поймут.

— Надеюсь, что они обе будут счастливы. Смотри, наша Элер пытается достать твою книгу!

— Она умница, знает, как важны знания.

— Я счастлива, что она у нас есть.

— А я счастлив, что ты вернулась ко мне, моя Илир.

* * *

— Что случилось, Лейла? Тебе приснился плохой сон?

— Да, сон… Только не плохой, а просто странный. Маленькая девочка с белыми волосами пыталась достать со стола огромную книгу, с нее ростом, а ее родители смеялись, глядя на нее. Они выглядели такими счастливыми…

— Спи, любимая. Может, и мы однажды сможем смотреть на нашу дочку, хотя вряд ли у нее будут белые волосы. Она будет такой же красавицей, как ты, с такими же черными косами. Спи, моя любимая.

И Маруф ласково притянул ее к себе, чтобы она спала в его объятиях.

Оглавление

Часть 1. Дочь ведьмы

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

Часть 2. Долина джиннов

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10

Часть 3. Возвращение в Саранд

  Глава 1

  Глава 2

  Глава 3

  Глава 4

  Глава 5

  Глава 6

  Глава 7

  Глава 8

  Глава 9

  Глава 10