От судьбы не убежишь [Стёпа Лиходеев] (fb2) читать онлайн

Стёпа Лиходеев От судьбы не убежишь

Предисловие

Здравствуй, читатель! Не спеши пролистывать предисловие и не закрывай эту книгу. Давай познакомимся? Меня зовут Стёпа Лиходеев. Конечно, это творческий псевдоним (с некой долей самоиронии), потому что я начинающий, робкий автор. Это моё первое произведение! Да-да! Оно было навеяно сборником рассказов «Тёмный карнавал» Рея Брэдбери и светлой июльской ночью. Поэтому, уважаемый читатель, не суди строго то, что ты прочтёшь. Воспринимай всё легко. С улыбкой. Надеюсь, мы подружимся. Говорят, я не такой уж и плохой человек. Приятного чтения!

Часть 1

Треск сухих веток нарушил тишину ещё дремавшего леса. Это громоздкая фигура Антона, идущего в ранний час по лесной тропинке.

— И зачем же я ввязался в это дело? — думал он. — Ведь говорил же этому дураку на букву М, что прогорим, как пить дать прогорим.

Его белые кроссовки, конечно, слабо вписывались в этот лесной пейзаж. Но с каждой новой лужей они всё больше и больше принимали болотисто-грязевой оттенок.

— Хорошо, что успел свинтить. И нах… я этот контракт подписывал? А вот Андрею, наверное, каюк. По-любому загребли. А вдруг он сдал меня им?

Погрузившись в тревожные мысли, Антон не заметил упавшего дерева и резко и смачно решил отдохнуть, распластавшись по земле.

— Су…! Бл…! В пи… всё! Да еб… оно конём! Нах…! Еб. ться — кувыркаться! — этот список можно продолжать бесконечно, поскольку на душе у Антона, мягко говоря, было ху… худо.

Минут через 20 он наконец-то увидел очертания домов. Это были старинные деревенские избы, покосившиеся от времени, сморщенные и иссохшие, поросшие мхом. В одной из таких жила бабушка Антона, которую он не видел уже больше 20 лет. Он бы рад не видеть её столько же, но случай привёл его в этот покинутый Богом уголок.

— Как тут всё изменилось, — думал он, входя в деревню, — и где же живёт эта старая ведьма?

Тут он заметил на крыльце одного дома древнюю старуху, которая, опершись костлявыми руками на клюку, отстранённо смотрела в одну точку.

— Бабуля! Эй, мать! Скажи, где здесь живёт… Эээ… Как её… Агнесса Метёлкина?

— А? Чаво? — всколыхнулась завёрнутая в бесконечные платки ожившая мумия, — ты кто, мил человек, будешь? Каким ветром в наших краях? — посыпались бесконечные вопросы. Лицо её стало обеспокоенным, глаза так и сверлили Антона насквозь.

— Здрасьте, я Антон, внук бабы Агнессы. Вы знаете, где её дом?

— Антон… Имя-то шибко знакомое… Внук? Ааа, внук! Экак ты вымахал, здоровое дитятя. И не узнать совсем. — бабке явно не хватало собеседника в этой глуши. — Как живёшь? Чем дышишь? Не поджанился ли ещё? Надолго ли к нам? Как нынче то в городе ходют — фильдеперсово.

Похоже без подобного ритуала что-либо узнать было невозможно. Наскоро поведав ей о своих (светлых) делах, он повторил свой вопрос.

— Агнеска то? Знаю-знаю. Недалече. Отель через три дома. Тама и живёт. Но нельзя тебя, милок, к ней-то. Ты ж поди и не знашь всей канвы, что тута творится.

— Да-да, — сказал уже на ходу Антон.

Слушать эту старую каргу ему вовсе не хотелось. Тело ныло от долгой ходьбы, голова болела. А тут ещё скрипучий голос назойливой бабки.

— Стой, окоянный! Ежели пройдёшь ещё хоть три четверти, то сгинешь в мгновение ока! — раздался голос старухи.

Антон встал как вкопанный. Его удивило, хотя, наверное, даже напугало то, что голос как бы звучал у него в голове. Это даже не призыв, а приказ, ослушаться которого не хватало духу.

Он обернулся, старуха стояла около своего крыльца, опершись на клюку. В глазах её сверкали молнии, рот как-то странно двигался, будто бы она пережёвывала кость.

— Зайди в избу! И шибче, шибче!

И вновь Антон слепо повиновался. Страх сковал его по рукам и ногам. Хотелось поскорее убраться, но требовательный тон ветхой, казалось бы, бабулечки заставил его пройти в её дом.

Дома было по-стариковски. Затхлый запах, оленьи рога над входом, пыльный ковёр на вздувшейся стене, кружевные вязаные салфетки повсюду.

— Ты уж извиняй, гостей не ждала, — проговорила старуха. — меня баб Маней звать. Садись, сейчас чайку скипячу.

Антон сделал, как было велено. С одной стороны, все его действия были, словно под гипнозом. С другой стороны, он проникся каким-то обаянием к бабе Мане.

Пили чай.

— Должна тебе рассказать о твоей бабке, — сказала бабушка Маня, когда все формальности доброй хозяйки были соблюдены. — она ж не простая старушка. Агнеска до поры до времени была душевной бабой. Всем помогала, все её любили.

Баба Маня погрузилась в воспоминания, и лицо её даже как-то просветлело.

— А вот годов как 13 тому взад, сподобило ей в лес пойти, да прямиком в леший день. А в энтот день никто в лес не ходит. С тех пор пошла молва, что Агнеска то стала с нечистым якшаться. Вот с этого начались-то беды всякие. У кого скотина помрёт, у кого сарай загорится, а кто в страшных муках вдруг помрёт. Вот и извела твоя бабченка всех до единого. Токмо я и осталась тут, но меня она не тронет, потому как заговорённая я от ейной порчи. Вот и…

Внезапно зазвенел телефон Антона. Баба Маня в ужасе отпрянула, закрыв лицо руками. Антон словно очнулся от какого-то забвения.

Заработала связь. Он мельком увидел с десяток пропущенных звонков и сообщений, далеко не приятного содержания.

"Сука! Ты где? Я тебя пи…"

"Мы всё равно тебя зам…"

"Парень, ты не с теми свя…"

И т. д.

— Так, бабка, что за херню ты тут несёшь? — к нему вернулась былая уверенность. — Где дом моей бабушки? Отвечай!

— Ой, милок, дак я ж…

— ГДЕ ЭТОТ ЧЁРТОВ ДОМ?!

— Отсель третий справа. — отрешённо произнесла старушка.

Антон решительно отправился к выходу. Баба Маня, всплеснув руками, тихо сказала: "И этот не жилец".

Наш герой этого не слышал. Выйдя на улицу, он отправился к указанному дому.

— Сука, сука, сука… Что же, бл…, делать? Что будет с Лизой? Нет, её они не тронут. Эта силиконовая кукла лежит сейчас где-нибудь на Бали. И почему я попёрся сюда? Валялся бы в Дубаях, грел яйца. Или на худой конец в Анапу.

За этими мыслями он не заметил, как подошёл к указанному дому. На крыльце сидел какой-то старик в фуфайке, семейных трусах. На ногах были кирзовые сапоги. Он увлечённо скручивал самокрутку трясущимися руками.

— Здорово, дед! Здесь живёт Агнеса Метёлкина?

— Ух, ты ж… — старик от неожиданности выронил самокрутку.

— Чаво надо?

— Я спрашиваю, здесь живёт Агнеса Метёлкина?

— Агнеса Метёлкина? — словно пробуя это имя на вкус, дед что-то пытался вспомнить. — Тута я живу, а таких не знаю…

Антон уже собрался уходить.

— Хотя постой. Это ж Агнеска Метла? Точно. — старик оживился, — Ох, и ладная баба была в своё время. Высокая, статная, словно жердь. А какие формы… Ну прям баба-памятник! — дед заржал. — Помню как-то по осени…

— Дед, ты знаешь, где она живёт? — прервал его Антон.

— А? Чаво? Да, тама… — махнув куда-то неопределённо, сказал старик. — Слышь, малец, а у тебя не будет на опохмелочку? А то трубы горят, а моя…

— Нет. Спасибо, — Антон решил поскорее смыться.

Но дед как-то не по годам ловко перепрыгнул через калитку и вырос перед ним, словно чёрт. Дыша перегаром, куревом и гнилью в лицо, он произнёс.

— Ну, может, хоть червондер сыщешь, малец?

— Нет у меня налички. Отвянь, дед.

— Ну и иди. Больно то и хотелось.

И дед словно бы испарился. Пройдя несколько домов, теряя терпение, Антон увидел какую-то женщину, что-то активно копавшую во дворе.

— Тётенька! Где живёт Агнеса Метёлкина?

— Аась?

Старуха выпрямилась и посмотрела на Антона. Вид у неё был под стать старику. Длинная, словно сосна, стройная, как берёзка, талия осиновая, грудь липовая, руки, как ветки. Одним словом, доска сороковка. Вдобавок к этому её глаза смотрели в разные стороны, а на носу была огромная бородавка.

Герой повторил свой вопрос.

— Агнеска то? Знаю такую. А чего ты её ищешь, мил человек?

— Она моя бабушка. — быстро и нетерпеливо ответил.

— Бабушка? — старухин полный гнилых и кривых зубов рот заливисто засмеялся. — Так ты ейный внук получается?

Молчание. Мысль: "Браво, бл…! Пять за логику".

— Енто хорошо. Енто очень хорошо. Свежая кровь нам нужна. То есть родственная душа. А то мы так изго…истосковалися.

— Да-да. Где она живёт?!

— Тама, в том краю деревни.

— Как?! Бл…! Мне же сказали, что… Хотя ладно.

— Аась?

— Спасибо говорю!

— Да всегда пожалуйста. Живому человеку помочь, оно всегда в радость.

Старуха ещё долго что-то кричала вслед, но Антон не слушал, поскольку вся эта ситуация его очень сильно выбешивала.

Очередной старый покосившийся дом. Ничем не отличающийся от других. Стук в дверь. Тишина. Стук. Тишина. Да откроет уже кто-то это чёртову дверь? Послышались тяжёлые шаги.

Дверь распахнулась, и из темноты показалась огромная фигура. Антон испуганно отошёл назад.

— Ты, бл…, где ходишь, ху… лысый? Принёс? — пробасила фигура.

Это был каких-то невероятных размеров мужик в одних трусах (видимо, в этой деревни такой дресс-код). Его огромное брюхо свисало практически до земли.

— Что?! — робко промямлил Антон.

— Ты баран что ли? Принёс говорю?!

— Что принёс? Кто вы?

— Ах, ты выпердыш убогий! — мужик толкнул его так, что тот плашмя грохнулся на землю.

Антон ничего не понимал. Сразу из других домов послышались какие-то звуки, смех, начали выглядывать чьи-то лица. За этим толстым боровом тоже столпились какие-то люди. Все они смеялись, громко о чём-то говорили, но Антон не мог разобрать ни слова.

— П…здец — подумал Антон.

Бом! Вдруг раздался какой-то грохот, все подняли глаза и смотрели в страхе куда-то за Антона. Он тоже туда посмотрел.

В метрах 15-ти стояла баба Маня и била палкой о какую-то кастрюлю и что-то кричала. До слуха доносились только обрывки фраз: "Изыди чернь…", "Сгинь, паскудина, как битая посудина… ", "Уходи, проклятый, чёрт рогатый…".

Антон обернулся, но вместо толпы, только что тут стоявшей, он увидел в дверном проёме что-то или кого-то. Он или она, а может быть, оно стоял (-а, — о) в каких-то лохмотьях. Седые волосы закрывали лицо, только часть носа с огромной бородавкой торчала из под этих лохматых седин. От чудища разило перегаром и гнилью. Вдруг раздался басистый голос.

— Манька! Стерлядь сушёная! Какого ху… ты пересекла границу?! Правил не знаешь! Тварь! Это мой внук, мой обед!

— Агнеска, не баламуть! Не позволю родную дитятю сожрать. — баба Маня приближалась, продолжая свой странный ритуал.

Вдруг Антон почувствовал, как какая-то невидимая, но цепкая лапа схватила его за ногу и потащила в дом, где стояло Оно.

— Колокольчик степной, отправь на покой, ландыш пахучий, избавь от сучьей, твари вонючей. Я баба Маня, с иконой в кармане, с крестом на шее, ГОНЮ ТЕБЯ В ШЕЮ!

Ногу отпустили. Всё замерло. Вдруг раздался злобный заливистый смех. Дверь, в которую хотели втащить Антона, захлопнулась. Баба Маня подбежала к нему.

— Вставай, вставай, миленькай.

— Что, бл…, здесь творится?! ЧТО ЭТО БЫЛО?! Су…! Бл…! В пи… всё! Да еб…оно конём! Нах…! Еб. ться — кувыркаться.

Неприятный удар по темечку клюкой немного остудил пыл.

— А ну, не хнычь! Ишь ты разошёлся, — баба Маня продолжала его охаживать палкой, — хуже девки крашеной.

— Да, хватит, хватит. Стоп! Я успокоился.

— Вот, это другое дело. Подымись, идём в избу. Там всё и скажу.

Антон попытался встать, но нога, за которую схватили, ужасно болела. Нет, не так. Она горела изнывающей болью.

— Матерь-тятерь, Николай-заступник, она что ж, касалась тебя? Плохо дело. Давай подмогу тебе, нельзя медлить. — баба Маня помогла ему подняться.

— Что здесь…

— Молчи, родненький. Береги силы. Они тебе ещё понадобятся. Ох, грех большой мы сделали. Ейная это земля. Ох, что будет.

Вприпрыжку, с полными от страха штанами, Антон кое-как доковылял вместе с бабой Маней до её дома. Не успели они дойти до калитки, как раздался страшный свист. Б-У-У-У-М! Из всех окон вырвались языки пламени, вперемешку с тысячью осколков стекла. Словно бы по этому дому нанесли точечный удар каким-то "Хаймарсом".

Баба Маня и Антон отлетели метров на пять. Словно в замедленной съёмке, Антон видел, как огонь пожирает дом, как лежит баба Маня, не подавая признаков жизни. Вдруг виски сжало болью. В голове раздался всё тот же скрипучий бас.

— Получила, потаскуха?! Ха-ха-ха. Будет тебе уроком. Будешь знать, как смерть за усы дёргать! Ха-ха-ха.

Над домом, объятым пламенем, висела в воздухе фигура того чудища.

— Ну, здравствуй, внучок. Иди, я тебя расцелую как следует! Ха-ха-ха.

Она уже начала приближаться к онемевшему от страху Антону.

Яркая вспышка света. Антона отбросило в кусты. Последнее, что он видел, это какую-то чудесную женщину в белых одеяниях с крыльями (ЧТО?) позади. "Она… она, словно ангел…" — последнее, о чём смог подумать Антон, прежде чем отключился.

Темнота.

Часть 2

Ноющая боль по всему телу. Ногу жгло так, словно её поместили в печь. Где он? Жив? Или это так выглядит ад? Пахло землёй, кошатиной и старостью. Антон попробовал подняться, но его тело не слушалось.

— Лежи, лежи, милый, нельзя тебе подыматься, слаб ты ещё.

Знакомый голос бабы Мани.

— Где я? Что случилось? Кто вы? — от вопросов раскалывалась голова.

— Тише, тише. Я баба Маня, не узнал что ль? Мы с тобой в землянке около деревни. Её ещё мой старик покойный построил. В войну, когда с нашими партизанил. Тута мы с ним и познакомились. Ой, помню, пошла я в лес по грибы…

— Что случилось? Как мы здесь оказались? — прервал её Антон.

— А? — баба Маня вернулась из мира фантазий. — Так ведомо, что случилось. Мы на ейную территорию зашли, вот она и осерчала.

— На чью? Какую территорию? — голова готова была взорваться.

— На бабки твоей территорию. Слухай. Когда Агнеска-то ведьмовством своим начала всех губить, я сразу смекнула. Но меня никто слухать не стал. Такие же упёртые, как и ты. А когда она за меня взяться решила, то не смогла, потому как я…

— Заражённая? — начал припоминать Антон.

— Чаво? Да сам ты заражённый, сопляк. Заговорённая я. Понял. За-го-во-рён-ная.

— Извините.

— То-то же. Дык вот. И так меня она пыталась сгубить и так. Ничего не выходит. А когда она поняла, что силы ейной на меня не хватит, то решила оставить в покое. Но с тем условием, что я в ейные дела носа не сую. А вот как пошла тебя дурака из рук её вырывать, то уговор то я и нарушила. Ох, и набралась же она, змеюка, силы.

Голос старушки был сварливым, но тёплые и добрые глаза сверкали в свете огня.

— То есть Вы хотите сказать, что то чудище и есть моя бабушка?! Что с ней случилось?! — Антон продолжал упрямо хвататься за тонкие нити здравого смысла.

— Это уже не твоя бабка, а токмо тень её, потому как нечистая сила все соки из её выжала. Поначалу, когда народ в деревне был, вся её злоба внутри таилась, а теперь, когда никого не стало, она наружу полезла.

— Постойте, я помню кучу народу: дед-алкаш, косоглазая тётка, жирный мужик.

— Чудак-человек. Я ему одно, а он мне другое. Пойми ты, непутёвый, что всё это проделки Агнески. Она и не такое сотворить может.

— Понятно. Что же делать? Есть какой-то выход?

Баба Маня по-матерински на него взглянула, глубоко вздохнула и сказала.

— Выход то есть всегда, милок. Агнеска эта должна была сгинуть вскорости, потому как некого ей больше изводить. А за пределы деревни она сунуться не может, тут уж я ей насолила — баба Маня с гордостью выпятила грудь. Нууу, вернее, то, что когда-то было грудью.

— Каким же образом?

— По всей округе раскиданы мои воспоминания, затаённые в разных предметах. Они то и сдерживают ведьмину злобу, как пса на привязи. Но всё это не поможет — баба Маня отвернулась от Антона и стала помешивать угли в костре.

— Почему же? А, баба Маня? — наверное, впервые он произнёс её имя.

Долгое молчание. Тяжёлый вздох.

— Видишь ли… — старушка замялась. — жить этой гадюке не долго оставалось, не на кого злобу изводить. А тут ты, как снег на голову свалился. И чёрт тебя дёрнул прямо в пасть к диаволу идти. Теперь же, ежели ты за мои заграждения сунешься, то всю злобу её наружу выплеснешь, потому как касалася она тебя.

Нога вновь дала о себе знать.

— Что же делать тогда?

— Есть одна мысля у меня…

Вдруг огонь в землянке погас, словно бы задули пламя свечи. В дальнем углу что-то свекнуло, раздалось какое-то клокотание. Затем этот леденящий душу смех.

— Спрятаться от меня задумали? Не выйдет! Ха-ха-ха!

Грохот. Возня. Ругань. Землянка ходила ходуном.

— Манька, падла! Я из тебя душу выну!

— Я баба Маня, мылася в бане, а ты, дух грязный, скройся заразный.

Вспышка света. Страшный грохот.

Антон лежал в каком-то страшном трансе, ничего не понимая. Вдруг чья-то рука схватила его за грудь и выбросила из землянки через маленькое оконце. Он мягко приземлился в какие-то кусты. Всё смолкло.

Первое, о чём подумал Антон, нужно сваливать отсюда и поскорее. Правда, нога его ужасно ныла.

Но как же баба Маня? Что с ней случилось? Да какая к чёрту разница. Её наверняка сожрало это чудище.

Он потихоньку выбрался из кустов. На месте землянки была огромная яма. Никого не было рядом. Нужно ползти подальше от этого кошмара.

Тут он заметил, неподалёку от него что-то блестело на дереве.

Присмотревшись, он понял, что это какая-то фотография.

На ней был какой-то дед с окладистой бородой и бабушка, завёрнутая в бесконечные платки.

"Погоди-ка, так это же баба Маня", — подумал наш герой. На этом постаревшем фото она выглядела счастливой и не такой уж древней. Счастливой… Антон пытался что-то вспомнить. Точно! Это и есть граница, о которой говорила ему старушка. Значит, если он её пересечёт, то монстр выберется в мир людей.

— Чёрт возьми, да что я в "Сайлент Хилл" попал? Для полного счастья ещё Пирамидоголового не хватает.

Долгое молчание. Одна мысль боролась с другой.

— А пошло оно всё в пи…, держись, бабка, иду на подмогу.

Неудачная попытка встать. Жуткая пульсирующая боль.

— Какой же из меня герой, если я даже встать не могу. Вот бы так же, как баба Маня, сказать какую-нибудь херню, типа я Антон… Антон…

Антон долго пытался подобрать рифму к своему имени, но кроме очевидной и обидной, которой дразнили его в школе, ничего не шло на ум.

Для него это было уже принципиально. Долгое раздумье. Озарение.

— Я Антон, силён, как Посейдон, иду на подмогу, исцелите мне ногу.

Словно по мановению волшебной палочки, боль прошла. Её как будто совсем не было.

— Да ну нах…, быть такого не может, это не логично.

Вдруг боль резко вернулась.

— Нет-нет-нет, всё может, всё взаправду. Я Антон… Ээээ… здоров, как чугунный бидон, во всё верю, боль отдаю зверю.

Боль отступила.

— Так вот как это работает! Главное, верить в то, что говоришь. Так, куда же мне идти… А что если…

Мысль озарила его голову. Он взял ветку, вообразив себя истинным гриффиндорцем.

— Я Антон, красив, как Аполлон, забыл про горе, забыл про тревогу, к чудищу мне укажи дорогу!

Конечно, чуда не случилось. Было бы странно, если бы это так работало.

Подумав, он решил осмотреть место, где раньше была землянка.

— Прям не чудище, а зенитный комплекс.

На дне что-то блестело. Интересно, что это могло быть? Спрыгнув, он достал охотничий нож. Но какой-то необычный, его рукоять была испещрена какими-то узорами. А на самом лезвие было кем-то нацарапана надпись "На Берлин". Видимо, давненько здесь пылится.

Взяв нож, выкарабкавшись из воронки, Антон отправился в деревню.

Погода была хмурая, серая, такая, когда трудно понять, сколько сейчас времени. Телефон его был утерян. Наверное, навсегда. По-любому навсегда. Хотя…

— Я Антон, мне нужен телефон!

Вблизи раздался сигнал SMS-оповещения. Антон даже отпрыгнул от неожиданности.

В самом деле, под кустом лежал его мобильный.

Какими же далёкими и нереальными показались ему все те проблемы, угрозы, прежние страхи. Словно бы это было в другой жизни. Взяв телефон, юный колдун в третьем поколении, посмотрев на время, положил его в карман.

Выйдя в деревню, он увидел дом бабы Мани, вернее то, что от него осталось. Куча обломков, всё в копоти и саже. Стало как-то не по себе от этого зрелища.

Он пошёл дальше тем же маршрутом, каким шёл изначально.

Старик в фуфайке и семейных трусах был на том же месте. Но уже он словно ждал нашего героя.

— Ааа, малец, живёхонький ещё? Вишь, какие тут дела творятся. Тикать тебе надо отсюда!

— Пожёл в ж…!

— Ишь ты, какой ершистый, — глаза старика сверкнули огнём, он бросил самокрутку, которую всё-таки скрутил, на землю, плюнул и словно приготовился напрыгнуть на Антона. — Ничего, не долгий твой век, сучёныш. Может, всё-таки дашь на опохмелку?! — дико заржал.

— Хочешь выпить? Так получай. — Антон быстро проговорил, — Ветер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч, пусть упьётся он палёнкой, чтоб взорвалась селезёнка!

Лицо старика перекосила гримаса ужаса. Его будто кто-то поднял над землёй. Он стал непрерывно глотать. Да ему точно шланг засунули в глотку и включили на полный напор.

— Гл… Гл… Гл… Стой… Гл… Су…. Гл… Падл…Гл.

БАХ.

Старик исчез.

— Да, да, да! Кто тут супер Антон? Я супер Антон. Тумц-тумц-тумц-бтдыщ.

Давайте притворимся, что мы не видели этого минутного упоения своей силой. Да и наш главный герой, поняв всю нелепость, стыдливо оглядывался по сторонам.

Он отправился дальше.

— Аась!?

Сухое говорящее бревно с бородавкой на носу.

— Люди добрые, поглядите на енту жрат….жертву — машинально поправила себя тётка. — И сподобился припереться, и прихрабрился.

Только Антон подумал, чтобы сделать с этой каргой, как она в мгновение ока оказалась за ним, схватила за шею и швырнула прямо в могилу, которую она выкопала у себя во дворе.

— А ты не больно-то расторопный, мой мясис… мускулистый. Я то половчее буду.

Дикий заливистый смех.

— Белая берёза под моим окном… — начал вспоминать Антон, чтобы быстрее срифмовать суть дела.

— … Съесть тебя частями или целиком, — перебила его ведьма.

— Ягода-малинка залетает в топ…

— А ты, Антон, ложися в расчудесный гроб. Хи — хи-хи.

— Зараза! Бл…дина, изчезни, тварина! — прокричал Антон от безысходности.

Хлопок. Тишина.

— Вот так-то. Грубо, но эффективно, — нахваливал себе юный кудесник, вылезая из могилы.

Вот и дом. Возле него стоял тот боров, потягивая папироску. При его комплекции и габаритах было ощущение, что он просто целует свои мясистые, жилистые руки.

Антон был готов.

— Прибежали в избу дети, второпях зовут отца, превратись ты, чёрт, в скелетик, кожа, падай, падай вся!

Александр Сергеевич был не лучшим вариантом, вернее, он, несомненно, гений, а вот Антон… То, что произошло дальше, достойно хорошего фильма ужасов.

Хоть этот бугай и скинул сразу килограмм 200, он остался стоять на ногах. Страшная картина: кровь и мясо, кожа, свисающая с костей, сухожилия, нервные волокна, кишки, словно нежная пушистая паутинка после грибного дождичка в летнем лесу, тянулись к земле.

Прыжок. Сильный удар в челюсть сбил Антона с ног.

Прыжок. Увернулся. Попытался подняться, ноги заскользили в человеческом фарше. Ещё удар. В глазах потемнело.

— Эээ, в лесу раздавался топор дровосека, сотри…

Удар. Какие крепкие кости. Видимо, с кальцием проблем нет.

— В сто сорок солнц закат пылал, и твой скелет до тла сжигал!!! — из последних сил прокричал Антон.

Скелет уже собрался нанести решительный удар, но, как-то скрючившись, свернувшись, ярко вспыхнул и исчез.

Вдруг раздался громкий смех.

— Ишь ты, какой богатырь вымахал, — произнесла Агнеса, выходя из дома. — Ну заходи, внучок, в гости.

— Ну, погоди, тварь старая! Что ты сделала с бабой Маней?! — заорал Антон, вставая из последних сил.

— Манька то? — ведьма дико заржала. — Дык полюбуйся!

Взмах костлявой руки. Всё преобразилось. Стало каким-то кроваво — багровым. Из домов выглядывали залитые кровью, изуродованные лица жильцов. Хотя слово жилец здесь неуместно. Теперь это были изувеченные души. Позади Агнесы, над домом, к высокому шесту была привязана баба Маня. Лицо в ссадинах и кровоподтёках, одежда свисает клочьями, жидкие седые волосы растрёпаны. Во рту кляп. Но глаза её по-прежнему сверкали жизнью и надеждой.

— Ах, ты, гадина, — Антона накрывала ярость. — Мороз и солнце! День чудесный! Сгинь скорей, как сон болезный!

Ничего не произошло. Как? Почему? Да, слог хромает, с рифмой не очень, но ведь это же Александр Сергеевич!

Агнеса махнула костлявой рукой. Антона отбросило и протащило по земле несколько метров.

— Что, огрызок человечий, выдохся! Был русский дух, да весь вышел. Ха-ха-ха!

Взмах. Двери всех домов нараспашку. Оттуда стали выползать то ли собаки с человеческими головами, то ли люди в теле собак. Изо рта, из глазниц и, наверное, из других отверстий вырывалось багровое пламя. Всё они окружили героя.

— Вот и всё, Антон-гандон, — бешеный смех, — недалече тебе осталось. Времечко твоё на исходе.

Да, время, время. Его как раз-таки и не хватает. Сколько же времени мне осталось. Времени? Сколько времени? Точно телефон. А что если…

— Стой, Агнеса! Твоя взяла! Сдаюсь! — закричал Антон, — Остановись!

Ведьма подняла руку. Всё замерло.

— То-то же. Мал ещё со старшими тягаться.

Она взмахнула рукой, и все твари попятились в свои дома.

— А теперь подойди же ко мне, мой ненаглядный.

Баба Маня, всё это время беспомощно наблюдавшая за всем происходящим, стала вырываться, что-то мычать, крутить головой.

— Манька, падаль сушеная, захлопнись, — прокричала Агнеса, обернувшись к ней.

Антон, воспользовавшись моментом, быстро достал телефон, включил камеру, подошёл ближе.

— Агнеса! Сейчас вылетит птичка!

Вспышка камеры, чудище отпрянуло назад, закрыв лицо руками.

— Я памятник себе воздвиг нерукотворный! К нему не зарастёт народная тропа, баб Маню, силушки лишённой, я наделяю мощностью быка!

Айда, Пушкин, айда…!

Яркая вспышка света. Антона отбросило в кусты. Чудесная женщина в белых одеяниях с крыльями позади, словно ангел, вернула былой свет. Все дома в округе стали серыми и невзрачными, как и прежде, но в них не было больше зловещих горящих глаз.

Агнесу отбросило неподалёку от нашего героя. Вскочив, она как-то вся съёжилась, ссохлась. Потом стала размахивать когтистыми лапами, создавая что-то наподобие защитной сферы вокруг себя.

— Манька, падла, уймись, дрянь паршивая, — хрипела она из последних сил, — чужая кровь меня не погубит!

Чужая кровь? Что это значит?

— Я тебя изведу, уничтожу, раздавлю, как клопа!!! А-а-а-х… Суча…

Антон всадил нож в спину Агнессе. Рукоятка с символами начала нагреваться. Агнеса, одной рукой сдерживая натиск бабы Мани, другой схватив Антона за горло, хрипела.

— Уууничтоооожуу…

Рукоятка ножа треснула, символы выросли в человеческий рост и окружили Агнесу.

Бах. Вспышка. Всё исчезло. Антон лежал земле.

— Вот так тебе, старая сука. Учи классику…

В глазах потемнело. Антон отключился.

Оглавление

Предисловие

Часть 1

Часть 2