Меланья и колдун (СИ) [Тома Ди] (fb2) читать онлайн

Звонок из прошлого

— Алло, — она старалась с первых звуков придать своему голосу ровную холодность. Нужно, чтобы он понял, что ей до него совершенно параллельно.

Прошли долгие три года с их последней встречи. Она прожила их в полном одиночестве, если не считать демонов, призраков и прочей нечисти. Она научилась скрывать даже от самой себя бесконечную всепоглощающую тоску. Никому не было дела до её души, до переживаний, которые тяжёлыми комьями мокрого снега налипали и не давали идти дальше, до пронзительного воя по ушедшей лёгкой юности и первой любви. Каждая ночь начиналась со страха опять не заснуть до утра, гоняя в воспаленном от бесполезных мыслей мозге возможные повороты её судьбы.

Сдалась ей тогда эта Москва, всю жизнь порушила. Может сейчас и мать была бы жива, и не знала бы она нечисти идущей от её прародительницы. И вообще бы не знала эту прародительницу. И всё было бы по другому.

Мелана вздохнула, забыв, что на том конце провода он.

— Привет, — его голос звучал несмело, будто прощупывал, как она и где. Милке даже представились длинные тонкие щупальца-усики, вытягивающиеся из микрофона и трогающие всё вокруг.

— Привет, — не изменяя тона ответила она. Изо всех сил она старалась не дрогнуть, не обнаружить свою слабость, хотя в душе и во всём теле полыхал пожар. Да, тогда она его отпустила. Да, это было в тот момент самым лучшим и простым решением. Но в душе он всё равно остался. Он сидел там глубокой занозой, выдернуть которую было невозможно.

— Мил, прости, что звоню, но нужна твоя помощь… — он молчал, ждал. Она молчала тоже. Ей хотелось верить, что ему нужна она, но нужна была помощь…

— Мил, ты меня слышишь?

Бессовестный, бездушный, даже не спросил как она и как у неё дела. Мужчина… Звонок по делу: спросить, решить и жить дальше. "Пошёл к черту!!!" — безумно хотела крикнуть она в трубку, крикнуть изо всех сил, так громко, чтобы он оглох от её выброса, но вместо этого спросила:

— Что тебе нужно?

На том конце провода облегчённо выдохнули:

— Я думал ты не захочешь со мной разговаривать, спасибо, что трубку не бросила. Как ты? Как жизнь?

— Тебе нужна от меня помощь? Чем я могу тебе помочь? — Мила смотрела на качающуюся за окном сирень и ждала ответа.

— Тут такое дело, мы похоже в историю нехорошую вляпались. История по твоей части. Бабка непростая попалась, мы её того, а она никак не отвяжется. Мучает, пугает. А у меня Сашка беременна, ей волноваться никак нельзя. Вот я про тебя и вспомнил, поможешь?

Всё рухнуло в один миг. Что там она себе представляла? На что надеялась? О чем мечтала? Вот дура. Мила только для дела, а беременна Сашка. Мила поможет, а Сашке будет хорошо. Мила возьмёт на себя всю гадость, а Сашка в шоколаде. Нет, не могу, не буду, не хочу… Гори оно всё синим пламенем. Меланья нажала на красную кнопку. Нет меня, я в домике. Она заперла входную дверь и пошла в бабулину комнату. Только здесь ей было спокойно, только здесь она обретала равновесие. Из передней доносился настойчивый звук входящего звонка на телефон. А она плакала, плакала упав лицом в подушки, с надрывом, громко, изливая всю накопившуюся боль.

Всё когда-нибудь кончается. Кончаются и слёзы. С опухшими глазами Меланка пошла в ванную, долго смотрела на себя в зеркало, ругая за слабость.

— Ты просто ведьма, — на полном серьёзе сказала она своему отражению. — Чего ты хочешь? Всё что нужно у тебя имеется, про любовь забудь. Не сможет обычный мужчина твою силу и нрав вытерпеть. А искать под стать где? Эх…

Она уверенно пошла в переднюю, взяла в руки мобильник и набрала Лёхин номер.

— Связь пропала, — не моргнув и глазом соврала она. — Если нужна помощь, то приезжай в деревню. Помнишь адрес? Или продиктовать?

— Да, помню. Мы дня через два приедем, я тебе позвоню, когда точно будем знать дату. Спасибо! Спасибо тебе!

— Благодарить будешь, если помогу, а так — не распыляйся, — обрезала его Милка.

— Конечно поможешь, я в тебе нисколько не сомневаюсь, ты же профи в этих делах. Ещё раз, спасибо. Позвоню. Пока.

Он первый повесил трубку. Нет сомнений, её в его жизни больше нет. Вот так. Идём дальше.

Мила привела себя в порядок и пошла в местный продуктовый магазин, ужас как захотелось шоколада.

Холод мертвяка

Лёха приехал не через два дня, а только через неделю. Сказать, что Мила его ждала, это неправильно. Правильней: она боялась его приезда, и даже не встречи с ним, а своей реакции. Зная себя, она не могла быть уверенной в спокойствии. Тем не менее, когда он позвонил второй раз, было гораздо легче разговаривать. Отпустила. Ну и славно.

Мелана смотрела в окно, как к дому подъехало такси. Лёха выскочил с пассажирского переднего, обежал машину и, открыв заднюю дверь, подал руку. Очень бережно он помог ей выбраться из салона и махнул водителю, чтобы тот уезжал. Приобняв подругу, медленным шагом парочка направилась к калитке, а затем по тропинке к дому.

Мила вышла навстречу и показала рукой на лавку около крыльца, приглашая присесть.

— Что, даже в дом не пустишь? — умоляюще посмотрел на неё бывший. — Сашка с дороги устала, седьмой месяц уже, тяжело ей.

Живот торчал под лёгким сарафаном как большой арбуз. Мила невольно улыбнулась, почувствовав нежность к ещё неродившемуся малышу, но решения не изменила.

— Пока в дом нельзя, сначала здесь посмотрю, погода тёплая, ничего страшного.

— Мил, ну ты чего, вредничаешь что ли? — не успокаивался Лёха.

— Уймись, сказала здесь, значит здесь! — прикрикнула на него Меланья. — И тебя прошу уйти подальше, на тебе всё равно ничего нет. С ней буду разговаривать.

Мила чувствовала, что от девушки идёт холод мертвяка, но не такой, как от тех кто умирает, а будто её тянут туда.

Лёха понял, что Милку не переубедить. Он чмокнул свою беременную девушку и ушел на другую сторону участка, к бане. Оттуда он мог следить за всем происходящим, только было неслышно, далеко.

— Как твоё имя? — спросила Меланья испуганную девушку.

— Александра, — ответила она. — Лёшик говорил, что Вы мне поможете. Мы уже где только не были, всё равно не отпускает.

— А что у вас случилось? Твой муж мне ничего не рассказывал, просто попросил помочь, — Милка заметила на правом безымянном пальце золотое колечко. — Так что рассказывай всё с самого начала и ничего не скрывай. Чем лучше картину увижу, тем скорее помочь смогу.

— Вы знаете, всё началось примерно полгода назад, — начала Сашка. — Парни тогда с дела вернулись, и все вместе к нам в квартиру завалились, как обычно после ходки пьяные и голодные. Я их накормила и разогнала по домам, Лёшика спать отправила, а сама на кухню ушла. Он так храпит, когда нетрезвый, не то что спать, а находиться рядом невозможно.

Мила ухмыльнулась, этот храп она тоже помнила, сама на кухню уходила. А Саша продолжала:

— Сижу, чай пью, книжку читаю, и вдруг так холодно стало. Я Вам не вру, у меня пар изо рта пошёл. Я скорее к форточке, думала, она открылась, но там всё заперто. Поворачиваюсь от окна к столу, а там бабка сидит и на меня в упор смотрит. Я испугалась, к холодильнику прижалась со страху, а она как заорёт: «Отдайте!». И исчезла. Я думала, что у меня из груди сердце выскочит. Такая жуть.

К Лёшке сразу побежала, будить его начала, но разве его в таком состоянии поднять? Так и сидела с ним рядом, пока он сам не проснулся.

— А дальше что? Вы же не из-за этого ко мне приехали? — совершенно без эмоций уточнила Мелана.

Саша опустила голову и продолжила:

— Эта бабка раньше ко мне пару раз в месяц являлась. Покажется, закричит и исчезает. Потом она стала приходить чаще и чаще, потом уже не исчезала сразу после крика, подходила ко мне вплотную. А теперь она ко мне руки тянет, задушить меня хочет, — девушка закрыла ладонями лицо и громко заплакала. — Я теперь оставаться одна совсем боюсь, она меня убить хочет.

Лёха увидел, что Сашка ревёт, и сорвался с места, желая спасти свою жёнушку, но Милка подняла руку в запретительном жесте. Парень сел обратно. Зная о способностях рыжей, он не стал рисковать, не съест же она её в конце концов.

— Почему ты не отдашь ей то, что она просит. Судя по интонации, вы забрали у неё что-то очень дорогое. И самое логичное в этой ситуации — это вернуть хозяйке её вещь. Что тебе Лёшик подарил после той ходки? — расспрашивала девушку Меланья.

— Да в том то и дело, что они вообще тогда ничего не поимели, наводка на схрон была, но парни ничего в том доме не нашли. Вернулись совсем пустые, — оправдывалась Саша.

— Такого не может быть, просто так старуха бы не увязалась. Я пойду за картами в дом, а ты здесь сиди, сейчас вернусь, — Мила скрылась за дверью буквально на минуту, взяла мешочек с картами и вернулась во двор.

Рядом с Сашей уже сидел Лёха и, прижимая к груди любимую, нежно поглаживал её по спине.

— Мил, ну чего ты ей наговорила? Последние месяцы, врач строго настрого запретил нервничать, а она ревёт, — набросился он на Милку с обвинениями.

— Я то ничего ей не говорила, а вот ты мне сейчас расскажешь, что там у вас за тёмная история. И правду говори, а то бабка твою жёнушку с собой заберёт, — с серьёзным лицом заявила парню Мелана. — Непонятно конечно, почему она на неё набросилась, а не на того, кто забрал её вещь. Но факт остаётся фактом.

Достав колоду, Мила долго перемешивала карты. Потом прикрыла глаза на несколько секунд, мысленно обращаясь за помощью, и начала расклад.

— На неё вину сбросили, как на неважный элемент. Мучения эти другому предназначались, тому, кто действительно взял вещь призрака. Но тот… — Мелана подняла глаза на Лёху и спросила, — Среди вас есть колдун?

Парень аж опешил от такого заявления. Он на минуту задумался, перебирая на память своих ребят, но потом уверенно ответил:

— Нет среди нас колдунов, я бы понял. Все ребята свои, проверенные, не раз уже вместе ходили. А если бы что было такого, я бы точно заметил.

— Рассказывай про схрон, — приказала Меланья.

— А чего про него рассказывать, инфа дошла, что в заброшенной деревне есть чем поживиться, но никто туда сунуться не решается. Типа ведьма там жила. Но мы ж парни смелые, поперлись туда… А в итоге ничего там не нашли… Только вот это, — он махнул в сторону Сашки.

— В дом ведьмы ходили? — вытягивала из него информацию Мила.

— Конечно ходили, на него наводка и была.

— Что оттуда вынесли? — вытянув очередную карту она помахал ей перед лицом парня. — Не простую вещь вынесли, ведьмин артефакт, не оставит в покое, пока не вернёте.

— Да пусто там было, точно говорю. Мы только кости ее похоже того… Побеспокоили, — будто оправдываясь рассказывал Лёха. — Она на сундуке кованном лежала в подполе, а мы крышку открыли и её скинули на землю. Может от этого злится?

— Нет, вы у неё вещь взяли. Нужно вернуть.

Собрав карты в мешочек, Мелана встала.

— Всё, можете идти, — она в провожающем жесте протянула руку в сторону калитки.

— Как всё? Какой всё? Мил, ты же помочь обещала, я на тебя надеялся, из Москвы сюда пёрся, её тащил, — он указал на плачущую жену. — Ты не можешь это так оставить, помоги по-нормальному, — умолял парень.

— Я помогла, причину появления мучащего её призрака выяснила, а теперь сам доделывай. Ищи, выясняй. Найдешь ведьмину вещь, отвези ей в дом и откуп не забудь. Так оставишь — жену потеряешь. Решай, всё теперь в твоих руках, — спокойно пояснила Меланья.

Лёха со злостью выругался. Кто это? Приедет всех разнесёт. По косточкам пересчитает, все карманы повыворачивает.

— Мил, а можешь ей что-нибудь успокаивающее дать, чтобы засыпала быстрее, а то по полночи сидит в темноту таращится, пожалуйста.

Мила видела, как ему трудно, он надеялся сегодня всё решить, а тут… Но сами виноваты, нечего по чужим домам лазить. Зацепили гадость — извольте платить.

— Я сбор дам травяной, заваривай по чайной ложке на стакан и пей, но только перед сном. Полегче станет. И с этим вопросом не тяните, чем быстрее отдадите что взяли, тем лучше.

Лёха вызвал такси, усадив жену назад, он помахал на прощание Миле и уехал. Меланья ещё немного постояла на крыльце и пошла в дом. Ей было жалко Сашку, она не в чём не виновата. Но чтобы ей помочь, Лёха должен сам потрудиться, найти чужака в своей стае и заставить его вернуть чужое.

Она от меня ушла

Лёха по приезду в Москву сразу же созвал пацанов. Жена всю дорогу плакала и умоляла его вернуть чужую вещь. Закалённому множеством проблем парню женские слёзы были как пытка, Сашка просила, а он ничего не мог сделать.

Собрались на квартире у Малого, тот жил один, ещё не обзавёлся семьёй. Четверо разношёрстных парней сидели за столом и ждали слова лидера. Лёха не спешил, он стоял, прислонившись к косяку кухонной двери, и внимательно разглядывал каждого. Милка предположила, что один из них колдун? Всех он знает давно, никогда не замечал подозрительного.

— Харэ томить, Леший, — первым не выдержал Малой. — Говори, чего позвал, время деньги.

Малым его звали чисто по приколу, этот здоровенный детина имел богатырскую силу, на схроны без него никогда не ходили. Малой мог запросто поработать лебёдкой при необходимости. Сильный, но правильный, вряд ли за спиной делать будет. Лёха отмёл его сразу. Да и тогда он постоянно рядом был, на виду.

— Точно, — подхватил его Нерв. — Мне ещё до Сходни нужно сегодня добраться, дело там срочное.

Нервом его звали потому, что он взрывался от любого выпада в его сторону, часто затевал драки, вечно харахорился и кипешевал. Небольшого роста и спортивного телосложения он безвылазно пропадал в спортзалах, но был надёжным и преданным. В нём Лёха тоже был уверен.

Остались ещё двое, флегматичный Слон, который на схроны ездил без особого энтузиазма. Его любимым занятием было искать инфу в интернете, проверять её и передавать парням. В тот раз он был с металлоискателем и обходил двор заброшки, выискивая нужный сигнал. За ним практически не наблюдали, так как были заняты обследованием дома. Но похож ли он на колдуна?

И Лещ, худой высокий тёзка Лёхи. Он примкнул к компании последним, привёл его Слон два года назад, познакомились через интернет. Лещ каким-то невообразимым способом вычислял именно те дома, где находили самую богатую наживу. Как он это делал, никто не знал, но со времён его появления в банде дела пошли в гору. Парни начали шиковать. Лёха даже решился на семью, о которой с детства мечтал. Леща все ценили, но толком его никто не знал. Душу по пьяни он так и не раскрыл, вёл себя со всеми ровно, никаких особенностей не проявлял.

— Ребзя, — начал Лёха, — полгода назад мы были в доме так называемой колдуньи, помните? Тогда ещё ничего там не нашли и ржали над прикольной обстановочкой в подвале.

— Конечно помню, пока вы там в доме ржали как кони, я с этим металлоискателем по задворкам лазил, хорошо, что хоть снега не было, промёрз до костей.

— Ладно, Слон, не жалуйся, ты ж у нас как морж, весь жиром оброс. Такие, как ты не замерзают, — разразился хохотом Нерв.

— А меня там чуть балкой не прибило, когда в дверь входили, — вспомнил Малой. — Хорошо я первый пошёл, а то Леща бы точно поломало.

Лёха вспомнил, что тогда Лещ первым рвался в дом, и искал он там не что-то, а именно подвал. И в подвале не побоялся кости на землю с сундука скинуть. Сундук открыл и долго светил по пустому дну фонариком, пока они по стенам засушенных кошек и лягушек разглядывали и ржали.

— Что дальше-то, не тяни, говори быстрее, — Нерв жамкал в руке эспандер, перекладывая его то в левую, то в правую ладонь.

— А то, что там была какая-то вещь, которая принадлежала этой старухе. И эту вещь кто-то из вас взял, — Лёха неотрывно следил за реакцией парней, он подмечал каждую ухмылку и отвод глаз.

Парни непонимающе переглянулись, первым хохотнул Нерв:

— Леший, ты что? Ты ж сам видел, что там вообще нечего было брать. Разве только кошечку сушёную, твою жёнушку попугать. Вообще зазря прокатались, что-то Лещ сплоховал, выбирая деревню.

Лещ мгновенно огрызнулся:

— Инфу проверять надо было лучше, это Слон виноват, что не туда поехали, я вообще не причём.

— Стоп, — оборвал чуть было не начавшуюся перепалку Лёха. — То, что мы ничего не нашли — ладно, проехали. Я спрашиваю, кто нашёл что-то лично для себя и не сказал об этом?

Все отрицательно молчали. Малой мешал сахар в большой кружке, Нерв методично двигал челюстями, жуя жвачку, Слон как обычно зависал в интернете со смартфона (Лёха был уверен, что он и не слышал половины разговора). Что делал Лещ? Он беззвучно шевелил губами, будто что-то проговаривал, руки его были под столом.

— Лещ, что ты нашёл в том пустом сундуке, — решил взять его нахрапом Лёха.

Но когда обвиняемый поднял на него свои чёрные глаза, Лёхе стало не по себе. Взгляд пронзал холодом до самых костей. Головокружение и тошнота подступили и заставили тело приземлиться на табурет. Далее всё происходило как во сне. Леший всё видел и слышал, но не мог решать и действовать по своей воле. Мысли мутные, движения, будто на автомате. На других это похоже действовало также. Лещ водрузил на стол литровую бутылку спиртного, и началась попойка. Последнее, что врезалось в память, был властный приказ: «Забыли всё!»

Дома Лёха оказался далеко за полночь, совершенно в невменяемом состоянии и сразу бухнулся спать. Он даже не обратил внимания на то, что жены в квартире не было, рухнул на диван как подкошенный и захрапел.

* * *

А Мила никак не могла заснуть. Её не покидала мысль, о том, что она неправильно поступила, отпустив Лёху самого разруливать ситуацию. Если в близком окружении колдун, и парни об этом даже не догадываются, то вряд ли у него получится заставить вернуть его ведьмин артефакт. Наверняка тот применит отвод глаз или затуманит головы, а наутро никто ничего не вспомнит.

Бедная Сашка, мучается по чужой вине, а с ней и ребёночек страдает. Милка вспомнила, как малыш ей улыбнулся. Хороший мальчишечка, крепкий, здоровый, другой бы давно уже сдался, а этот — улыбается.

Накинув на плечи шаль, Меланья вышла на крыльцо, подышать свежим воздухом. Почти полночь, в деревне тихо, только кузнечики бешено стрекочут. Фонари освещают единственную центральную улицу, на которой нет ни единой души. Кое-где в окнах горит свет. Хорошо здесь, спокойно, но похоже придётся ехать. Не сможет она себя простить, если не поможет тем, кто к ней обратился. Будет постоянно вспоминать и на душе неспокойно. "Утром встану, сразу ему позвоню", — подумала она, — "а сейчас спать".

Ночь была беспокойной, вдруг приснилась бабуля. Давно ведь не являлась, а тут стоит, молчит и на Милку с укором смотрит. Внучка хотела подойти ближе, спросить, чем недовольна, но старушка запретила, только себя по груди в области сердца ладонью похлопала и исчезла. К чему такое? Ладно, поживём увидим.

Утром Мелана сходила на службу в местную церковь, свечи поставила и маме и бабушке, поминальную заказала. А вернувшись домой, набрала Лёшке. Он трубку взял не сразу, а только на второй звонок:

— О, привет, какими судьбами? Сто лет не звонила, чего вдруг? — услышала она в трубке знакомый голос.

— А то, что ты с женой ко мне позавчера приезжал — это не считается? Или забыл уже?

На том конце повисла напряжённая тишина.

— Мил, она от меня ушла… Я ничего не понимаю, мы к тебе приезжали? Бред… — бессвязно говорил Лёха.

— Найди её, найди как можно скорее. Можешь домой не тащить, главное удостоверься, что с ней всё в порядке. И ещё, со своими парнями пока не встречайся, придумай какую-нибудь отмазку, знаю, у тебя хорошо это получается, — давала она короткие наставления.

— А что случилось то? Можешь объяснить? — непонимающе бормотал он в трубку.

— Приеду, поговорим. Сашку найди, и смотри, чтобы с сыном ничего не случилось. Всё, пока. Я позвоню, — Мила закончила звонок и полезла в интернет заказывать билет на поезд до Москвы.

Хронологию восстановили

Лёха уставился на телефон непонимающим взглядом. То, что от него ушла Сашка, он понял по отсутствию её вещей. И то, она забрала не всё, и значит, точно вернётся. Почему ушла жена, он тоже понимал. Вчерашняя пьянка затянулась, да и вообще он стал часто зависать вместе с пацанами, да ещё потом вёл себя, как настоящая свинья. Сейчас он помоется, побреется, наденет чистую одежду и пойдёт к Тамаре Петровне, своей «любимой» тёще.

От мыслей о матери Сашки Лёху скривило. Какая же она у неё стерва, за дочку готова всех порвать. Сколько раз уже он выдерживал этот ураган обвинений и оскорблений в свой адрес, сколько раз Сашка сама старалась утихомирить мать и защитить мужа. И не смотря на всё это, при малейшем их конфликте Саша бежала к мамочке.

— Здравствуйте, Тамара Петровна, я за Сашей, — репетировал он перед зеркалом, намыливая щёки гелем для бритья.

Улыбка была совсем недружелюбной, в глазах откровенное презрение, не поверит, ей богу не поверит. Может сначала позвонить? Обрадовавшись хорошему варианту, Лёха быстро нашёл номер жены. Конечно же, трубку никто не брал. Следующий звонок был адресован тёще. Тоже без ответа. Ну ладно, значит, от скандала не отвертеться, и он продолжил сборы.

Тут на телефоне пикнула смс-ка, в надежде, что это от Сашки он схватил трубку и увидел на экране короткую надпись: «Поезд прибывает в 19–20 на Казанский. Встречай»

Он совсем забыл про Милку, что там она ему втирала? Что они с женой к ней позавчера ездили, что Сашку надо найти и ни в коем случае не встречаться с пацанами. Какой бред. Видать она там в своей деревне совсем кукухой съехала, и теперь едет сюда сама, да еще и встретить её нужно. Лёха посмотрел на часы. Одиннадцать утра, ладно, успеет со всем разобраться. Сначала за Сашкой.

Приехав на Садовую, Лёха поднялся на лифте на 9 этаж и, предварительно выдохнув и нацепив улыбку, позвонил в дверь. Никто не спешил открывать. Он звонил снова и снова, пока до него не дошло, что дома никого нет. Где же они?

Спустившись вниз, он сел на лавочку у подъезда и стал ждать. Всё равно придут. Полуденное солнце нещадно пекло голову, похмелье сушило и заставляло подрагивать пальцы рук. «Надо купить водички», — подумал Лёха и хотел уже встать со скамейки, как услышал знакомый голос:

— Явился? Как всегда прощения просить, оправдываться, эх… — Тамара Петровна была какой-то странной. Где презрительный голос? Где витиеватые ругательства в его адрес? Почему просто прошла мимо?

— Тамара Петровна, здравствуйте, а где Саша? Я звонил-звонил, а дверь никто не открыл, — догнал он тёщу и придержал металлическую дверь подъезда, пока та входила.

— И не откроет, — грустно сказала она, — Сашку в больницу положили. Если бы был вчера вечером дома, знал бы.

— А что с ней, вроде всё в порядке было, — забеспокоился парень.

— Лёш, я тебе сейчас скажу, только ты не обижайся, ты такой придурок. Вот угораздило мою дочь в тебя влюбиться, да ещё замуж за тебя вышла, а теперь и сына носит. А ты как был раздолбай, так им и остался.

Лёха последовал за женщиной в лифт, а потом и в квартиру хотел зайти, но она решительно преградила ему дорогу.

— Она твоя жена, имеешь право знать. Езжай в девятую городскую, туда её положили. У врача сам всё узнаешь, а я с тобой даже разговаривать не хочу, — и Тамара Петровна захлопнула дверь прямо перед носом опешившего зятя.

— Тамара Петровна, откройте, — начал колотить он в дверь, но оттуда раздалось громкое «Уйди!»

Делать нечего, раз с тёщей не получилось, узнает всё у врача. До девятой городской больницы недалеко.

— Я к Поспеловой Александре Сергеевне, — сунул он голову в окошко регистратуры.

— Поспелова в гинекологии, второе крыло, третий этаж. Доктор Васильев, сначала к нему, а он уже дает пропуски на посещение, — ответила молодая регистраторша.

— Спасибо, — на автомате ответил Лёха и пошёл во второе крыло.

На третьем этаже стоял турникет и кнопка вызова врача. Лёха нажал и приготовился ждать. В больницах никогда не бывает быстро, тем более с посетителями, это он знал наверняка. Наконец в проходе показался немолодой уже доктор, примерно лет шестидесяти.

— Кто и к кому, — задал он безразличным тоном привычный вопрос.

— Муж к Поспеловой, — также ровно ответил Лёха.

Врач оценивающим взглядом окинул парня с головы до ног, пожевал губы и, хмыкнув, уточнил:

— Мать её только ушла, беременная отдыхает, и беспокоить её сейчас нельзя. Весь необходимый материал для исследований мы взяли, результаты будут не раньше, чем завтра. Больше ничего сказать не могу, — доктор собрался уходить.

— Подождите, подождите, пожалуйста, — попытался задержать его Лёха. — Я с тёщей в контрах, она мне ничего не говорит, расскажите хоть вы. Что с Сашкой произошло? Почему её в больницу положили?

— У вашей супруги асфиксия невыясненного происхождения. При осмотре не выявлено ни инородных предметов в дыхательных путях, ни отёков, мешающих дыханию. Но тем не менее у неё ярко выраженное кислородное голодание и периодические приступы удушья. Мы наблюдаем за ней, есть вероятность отторжения плода, но пока мы справляемся с этим.

Лёха стоял, выпучив на доктора удивлённые глаза:

— Доктор, а с чего это? Всё же нормально было, вчера ещё она себя хорошо чувствовала? Она что-то говорила, рассказывала? Почему она задыхается?

— Молодой человек, её к нам на скорой без сознания доставили, она ничего не рассказывала. Приходите завтра, будут готовы анализы, может картина станет яснее. До свидания, — и доктор быстро удалился к себе в кабинет.

* * *

Поезд медленно подъезжал к вокзалу. Милка закинула на плечо дорожную сумку и направилась в тамбур. Хотелось выйти первой, она так устала от давящего фона из чужих мыслей и эмоций попутчиков, что, не успев приехать, уже так скучала по родной деревне. Там было тихо.

Через окно она заметила, стоящего на перроне Лёху. Вид у него был потерянный. Что-то случилось. Выйдя из поезда, Меланья сразу направилась к парню.

— Привет, — поздоровалась первой она, — как дела?

— Мил, ты зачем приехала? — не ответив на её приветствие и вопрос начал нападать Лёха. — Тут итак проблем выше крыши, а ещё ты со своими просьбами. У меня жена в больнице, врачи не знают что с ней. Я весь на нервах, а ты меня спрашиваешь «как дела». Зачем позвала?

— Понятно, — задумчиво произнесла Мила, — значит, ничего не помнишь? Когда последний раз с пацанами собирались?

— Вчера, а тебе какое дело? Чего я вообще тут с тобой разговариваю? Всё, встретил, пока! — он развернулся и собрался уходить, но Меланья остановила.

— Стой, — приказала она. — Сними крест с груди и мне дай, сейчас же! Лёха, ты меня знаешь, не испытывай моё терпение.

— Да пошла ты, — плюнул он на перрон, сорвал с груди цепочку с крестом и бросил в ноги Милке. В голове тут же началась карусель, ноги перестали слушаться, Лёха спотыкнулся и рухнул всем телом на асфальт.

Падая, он сумел сгруппироваться и не разбить голову. Удар об асфальт получился сильным, но без последствий. Охнув от боли, Лёха сел и потёр ушибленные места.

— Зачем ты это сделала, — со злостью выругался он.

Постепенно головокружение отпускало, картинка перед глазами приобретала чёткие формы, и парень наблюдал, как Мелана, обернув руку пакетом, поднимает с земли его крест.

— Идти можешь? — коротко спросила она.

— Да, — он осторожно встал, стараясь не делать резких движений.

— Там лавочка, пошли, сядем, поговорить надо, — и она первой направилась в указанном направлении. Лёха, как послушный телёнок, побрёл следом.

— Что вчера было? Рассказывай, вспоминай всё что узнал, — Мила выжидающе смотрела на своего бывшего парня.

— Ничего особенного, выпивали с парнями, — буркнул Лёха.

— Кто проставлялся? Какая была причина вашего сборища? — выуживала Меланья информацию.

Лёха задумался, действительно, зачем они вчера собирались? Какой был повод? В голове медленно начали вырисовываться нечёткие картинки воспоминаний.

— Дай руку, — приказала Мила и положила свою ладонь на Лёхину. — Сейчас быстрее пойдет, продолжай вспоминать.

Парень нахмурился, пытаясь ухватить ускользающие мысли, ничего не получалось.

— Откинься, закрой глаза и расслабься, — продолжала командовать рыжая.

Лёха послушался и ощутил лёгкое жжение ладони, на которой была её рука. Жжение усиливалось и распространялось от кисти вверх по предплечью, в плечо, в шею и в голову. Он вспомнил, как они ржали над Слоном. Вспомнил, как Малой просил не орать громко, чтобы соседи ментов не вызвали. Вспомнил одиноко сидящего на диване Леща. Это же он достал литруху. А что было перед этим? Лещ не из тех, кто просто так поить будет. Он что-то говорил, вернее Лёха у него что-то спрашивал…

— Чёрт, Милка, чего ты меня мучаешь? Ну набухались вчера, какая разница, что за цель. Лещ пойло поставил, все пили, весело было.

— Закрой глаза и вспоминай дальше, это важно, — не давала она расслабиться.

Лёха вспоминал. Все вспоминали схрон в доме колдуньи, Слон замёрз, Малой чуть не убился, Нерв ржал над сушеными лягушками. Что делал Лещ? Искал что-то на дне пустого сундука. А Лёха спросил его, что он там нашёл. А зачем он его спросил? Потому что Лещ взял вещь колдуньи…

— Б..ть, — с остервенением крикнул Лёха так громко, что проходящие мимо оглянулись. — Это же он виноват. Это он что-то взял, и он приказал нам забыть, вот сучара, я его порву, — Лёха вскочил со скамейки, бросив руку Меланьи. — Мил, спасибо тебе, я пошёл его убивать.

— Сел обратно, живо, — прикрикнула на него Милка. — Дальше вспоминай.

Лёха с опешившим видом вернул седалище на деревянные доски лавочки и снова протянул ладонь рыжей.

— А что ещё то вспоминать? Всё ж теперь понятно.

— Вспоминай, что Лещ Сашке дарил.

Картинки весёлой пацанской жизни замелькали в обратном порядке. От того, что всплывало в памяти, Лёха обхватил голову руками и начал обзывать себя самыми последними словами. Он вспомнил, сколько раз Сашка просила его о помощи, вспомнил их походы к различным экстрасенсам, бабкам и прочим лекарям. И каждый такой визит заканчивался выяснением отношений с пацанами, попойкой и полным забвением.

Бедная его девочка, сколько она уже это терпит. И ведь каждый раз она ему снова и снова верила, возвращалась, любила, и опять просила о помощи. Это был замкнутый круг. А теперь она в больнице. Конечно же врачи ей не помогут, они ей просто не смогут помочь. Помочь должен он, он должен заставить этого предателя вернуть старухе то, что она требует. Как это сделать?

— Мил, как мне заставить его вернуть чужое? Вдруг он снова затеет пьянку? Сашку нужно срочно спасать, может ты сходишь к ней, поколдуешь там или ещё что-нибудь…

Умоляющим взглядом он смотрел на рыжую ведьму и, не переставая, ругал сам себя.

— Лёш, вспоминай, что тогда Лещ дал Сашке? Она рассказывала, что старуха к ней явилась сразу после вашего похода в этот дом. Значит, он должен был ей что-то дать в тот вечер.

Лёха скрипел мозгами, выуживая то, что было давно и по нескольку раз забыто.

— Он тогда конфеты купил, когда мы за бухлом в магазин заезжали. Мы над ним ещё ржали, а он сказал, что к даме в гости без сладкого нельзя. Прям с порога и вручил ей эту коробку. Вот падла.

— Ну вот, хронологию восстановили, теперь держись от него подальше. Сначала Сашку вытянем, потом и с Лещём займёмся, — Милка поднялась со скамейки и пошла по перрону в сторону выхода в город.

— Эй, ты куда, а я, а Сашка, не бросай? — взмолился ей вслед Лёха.

— Отдохнуть и подумать нужно. Пришли мне адрес больницы, где твоя жена лежит, завтра утром к ней поедем. Всё, пока! — и она зашагала дальше, оставляя парня наедине с кучей его неприятных воспоминаний.

Как она это допустила?

Сашка лежала в палате и таращилась в потолок стараясь не засыпать. Уже ночь. Чем её здесь накололи, она не спрашивала, тело было ватным, любые движения давались с большим трудом. Спать хотелось постоянно, только вот сны видеть не хотелось. А стоило девушке хоть на секундочку задремать, как она видела рядом с собой ту страшную старуху. Растрёпанные седые волосы обрамляющие лицо с глубокими морщинами, обезумевшие красные глаза и постоянное шипение: «Верни, верни, верни…»

Если бы она знала, что вернуть, отдала бы сию минуту. Но она ничего не знала…

Тёмный потолок начал смещаться по спирали, Саша чувствовала, что её затягивает в сон. Одновременно с этим, она почувствовала на своей шее ледяные костлявые руки. От страха всё тело вконец оцепенело, и от отчаяния она во весь голос закричала. Кричала громко и протяжно, переходя на визг, но только крика не было. Рот открывался, гортань напрягалась изо всех сил, в голове кружило от перенапряжения, а крика не было.

Костлявые пальцы всё сильнее и сильнее сдавливали шею. Сашка задыхалась. К счастью, соседка по палате услышала хрипы, проснулась, зажгла свет и позвала медсестру. Снова осмотр дежурного врача, снова укол и скоро отключка. Похоже, сегодня ночью она точно задохнётся. По щекам Саши текли слёзы. Она просила Бога о помощи, совершенно не помня слов хоть какой-нибудь молитвы.

— Боженька, сохрани хотя бы жизнь моему мальчику, пусть старуха меня заберёт, а мой малыш живёт дальше. Я буду с неба на него глядеть и радоваться. Боженька, пожалуйста, пощади хотя бы его…

* * *

Мила почти всю ночь не спала. Оставив Лёху на перроне, она направилась к Лерке. Ещё из поезда ей звонила, и та согласилась приютить рыжую ведьмочку на пару ночей в своей художественной студии. Встретившись, девчонки долго болтали. Лера рассказывала про выставки и конкурсы, в которых принимала участие, про вдохновение и новые картины, про обучение различным техникам и встречи с интересными людьми. А Милка в основном молчала и отшучивалась, не хотелось ей посвящать воздушную художницу в подробности своей жизни.

Наконец поток новостей иссяк, скулы сводила навязчивая зевота, и Валерия, показав Миле, где можно взять постельное бельё, попрощалась и ушла. Меланья подошла к окну. Как много здесь огней: здания, улицы, везде подсветка и мерцающие рекламные вывески. По дороге вереница горящих фар сливается в одну светящуюся линию. Это вам не в деревне.

Мила прошлась вдоль стен студии, полюбовавшись работами подруги, может ещё не поздно попробовать рисовать? Нет, уже не хочется, да и дел много. Даже в достаточно удалённой от городов деревне, её находили люди и обращались за помощью. Мила никому не отказывала, единственное — с чернотой она не связывалась. Как только чувствовала, что человек своими действиями хочет другим вред нанести, то не бралась. Сглазы снимать — это пожалуйста, а вот порчу наводить — сразу выгоняла. Крепко запомнила того демона и бессонные ночи, испытывать судьбу повторно совсем не хотелось

Ладно, полночь уже близко, пора начинать. Мила достала из своей дорожной сумки необходимую атрибутику. Сейчас она поколдует немного, и окончательно снимет с парня наваждение. А на крест защиту крепкую поставит. После этого колдуну уже будет сложнее голову морочить своими заговорами.

Тот крест, с груди Лёхи, был явно заговорён, Милка это сразу почувствовала, как только он в разрезе рубашки показался. Маленький, серебряный, на тонкой цепочке. Ничего особенного на первый взгляд в нём не было, крест как крест. Но веяло от него чужой силой, и совсем не той, которой церковь наделяет. Чтобы не брать на себя чужую энергетику, девушка высыпала в стакан со святой водой содержимое пакета и подождала, когда закончат подниматься воздушные пузырьки, от цепочки. Она повертела стакан, поднеся его совсем близко к глазам, и заметила тонкую чёрную нитку, повязанную на украшении. Эту ниточку плотным кольцом окружали прозрачные шарики воздуха. Мила покачала стакан, пузырьки не поднимались.

«Значит огнём», — подумала она и стала искать подходящую ёмкость, в которой можно бы было развести небольшой костёр. В художественной студии, где кухней служил небольшой островок, не было ни одной подходящей миски.

«Вот засада», — негодовала Меланья, обшаривая полки стенных шкафов в прихожей и ванной. — «Придётся над свечой держать, неудобно…»

Она выбрала место в комнате подальше от стен, где рядами стояли готовые и недоделанные работы Леры, на чайное блюдце поставила перекрученные церковные свечи, закрыла глаза, настроилась и прочитала нужную молитву. Потом подожгла свечи, и когда огонь хорошо взялся и перестал трещать, Мила вытащила крест на цепочке из стакана и подняла над пламенем.

То, что пламя ярко вспыхнуло и увеличилось в размерах раз в пять, Мелану не удивило, а вот дальше начались непонятные мерцания. Пламя то поднималось вверх, обнимая цепочку, то начинало плясать влево — вправо, того и гляди собираясь потухнуть. Мила до того увлеклась наблюдением за этим странным танцем, что не заметила как сильно нагрелась цепочка, за которую она держала крест. С резким криком она отбросила её в сторону и посмотрела на пальцы. Ожога нет, небольшое покраснение, ничего страшного. Где крестик? Вот глупая, нужно было не рукой держать, а хотя бы платком. Ищи его теперь, куда улетел?

Цепочка висела на подрамнике одной из картин, а крест… Мила от негодования аж застонала в голос. Крест соскользнул с цепочки и размазывал глаз симпатичного юноши, изображённого на портрете. Этот портрет был написан маслом, Лера похоже поставила его сушиться, а Лёхин крест замечательно впечатался в изображение. Вздохнув, Меланья отлепила ногтём остывший металл от картины, окинула взглядом масштаб бедствия и ещё раз вздохнула.

Что ж, придётся перед подругой извиняться. Юноша, изображённый на портрете, имел уверенный, целеустремлённый взгляд. Короткие темные волосы, худощавое телосложение, черная куртка, а на плече крыса.

— Фу, — вырвался звук отвращения, — терпеть не могу крыс. Неужели он ей позировал прямо с этим хвостатым убожеством на плече, гадость. Где здесь у художника растворители?

На часах уже была половина второго ночи. Наконец, крест отмыт, Лёха свободен.

Теперь нужно подумать, как облегчить страдания Сашки, пока старухе не вернут украденную вещь. Первое, что приходило в голову — нужно перебросить вину с Сашки на кого-то другого. В идеале — вернуть обратно колдуну, но для этого нужна какая-нибудь его вещь. А этого нет. Звонок Лёхе?

— Алё, — раздался в трубке хриплый голос сонного парня.

— Лёш, у тебя есть какая-нибудь вещь твоего Леща? Мне нужно для обряда.

— Мил, ты на часы смотрела? Сейчас ночь, давай утром.

— Ах ты бревно бесчувственное, — разозлилась Меланья, — у него жена беременная в больнице мучается, а он дрыхнет. Резко вставай и обыщи всю квартиру, наверняка есть что-нибудь забытое. Вы же вечно всей толпой по хатам бухаете.

— Ладно, ладно, не ори, сейчас посмотрю, — Лёха повесил трубку.

Не прошло и пяти минут, раздался входящий звонок:

— Нашёл? — первой спросила Милка.

— Да, куртка его уже полгода висит, наверное, забыл про неё.

— Срочно вези её мне, записывай адрес, — командовала рыжая.

— Мил, я вечером выпивал, — простонал в трубку Лёха.

— Такси вызывай и ко мне, — не терпящим возражений голосом отрезала Мелана.

— Хорошо, жди.

Через час в дверь студии раздался звонок. Мила посмотрела в глазок, на лестничной площадке был он, её бывший, а ныне муж той, кого нужно спасти. Она повернула ручку замка и впустила парня в квартиру.

— Вот, — Лёха сунул ей в руки черную кожаную куртку. — Я домой не поеду, здесь останусь, где тут можно поспать?

— Ладно, вон там диван, — Мила указала в сторону комнаты.

— А ты где спать будешь, — зевая во весь рот, спросил парень.

— На нём же, рядом ляжем, не бойся — не съем, — Меланья теребила в руках чужую куртку, не понимая, откуда та ей так знакома. Чёрная кожа была на ощупь холодная, а на груди декоративная наклейка в виде оскалившейся крысы. — Лёшка, подойди сюда, посмотри кое-что.

— Ну что ещё? Я и отсюда хорошо вижу, говори, — парню явно хотелось поскорее заснуть.

— У меня странное ощущение, связи между курткой и портретом. Ты не знаешь того, кто здесь нарисован? — Мила указала на портрет юноши, с размазанным глазом.

— Знаю, — приглядевшись, ответил Лёха удивленным голосом. — Это Лещ, тот самый, которого ты колдуном называешь.

Парень резко вскочил с дивана и подошёл к стене с портретом. Сон как рукой сняло. Он взял подрамник в руки:

— И это его любимый Рык, — ткнув пальцем в крысу на плече изображённого, добавил он. — Везде с собой эту тварь таскает, мы раньше на него наезжали по этому поводу, а потом привыкли иплюнули. А что у него с глазом? Художник сплоховал?

— Это твой крест в глаз ему прилетел, когда я заговор снимала. Кстати, держи, — Мила протянула Лёхе цепочку с крестиком, — теперь он чистый и с защитой, можешь носить спокойно. Через него Лещ на тебя воздействовал.

— Мил, спасибо, что приехала, спасибо, что помогаешь, — Лёха в порыве благодарности обнял Милу.

Крепкие мужские объятия вызвали в девушке совсем не тот отклик, что был бы уместен. Лёха это почувствовал и не отпускал её. Слабые попытки девушки освободиться, не имели никакой силы перед напором мужского желания. Волна страсти накрыла так неожиданно и так не вовремя. Мила хотела сказать, что сейчас нужно Сашку спасать, что осталось совсем немного до утра, а она ещё планировала провести обряд, но рот закрыл глубокий всепоглощающий поцелуй. Она больше не могла этому сопротивляться и сдалась.

Спустя примерно полчаса рыжая ведьмочка зажигала свечи в чайных блюдцах, готовя обряд переклада вины с жены Лёхи обратно на Леща. Она смотрела на спящего на диване бывшего и кусала губы от гадкого ощущения неправильности содеянного. Как так получилось? Почему она это допустила? Как теперь Сашке в глаза смотреть?

***

Утром Лёха проснулся первый и обнаружил Милу не рядом на диване, а спящую на стуле возле подоконника. Под головой у неё была свёрнутая куртка Леща. Рыжие кудри закрывали лицо, лишь кончик заострённого носа торчал наружу, беззвучно втягивая и выпуская воздух.

«Красивая», — подумал Лёха.

Милка зашевелилась, почувствовав на себе пристальный взгляд. Она села, откинула волосы назад и, поднявшись со стула, встретилась глазами с Лёхой.

«Сейчас размажет», — мелькнуло в голове у парня, но взгляд он не отвёл.

Меланья фыркнула со злостью, взяла с подоконника куртку и всучила её бывшему.

— Отдашь ему при встрече, в отместку за страдания Сашки. Чего уставился? Давай собираться и поехали.

— Куда? — оторопел Лёха. — К Лещу?

— К жене твоей, балбесина, — Мила пошла в ванную, умываться.

— Я с тобой, — решил пофлиртовать Лёха и приобнял Милу за талию, но получил в ответ такой разряд злости, будто током ударило. — Мил, ну ты чего? Я же пошутил.

Девушка даже не обернулась, оставив парня одного в комнате студии. Набирая полные ладони холодной воды, она опускала в них лицо и пыталась себя успокоить. Пошли они все куда подальше, девчонке помогла, ему защиту поставила, а дальше пусть сами разбираются. Милу мелко потряхивало от одного присутствия бывшего рядом, если она не уедет — точно ему не поздоровится. Закончив с водными процедурами, она сразу пошла на выход, Лёшка молча поплелся следом.

Дело сделано

После укола Саша практически мгновенно заснула. Ей снилось, как она идёт по какой-то старой просёлочной дороге, а впереди виднеется деревня. Во сне был день, светлое небо, зелёная трава, деревья с большими кронами, всё как в жизни. Но было также тяжёлое ощущение чего-то гнетущего и неизбежного.

Подойдя ближе, Сашка увидела заброшенные избы и покошенные заборы. Возле каждого дома стояли люди, где по одному, где целыми семьями. Все они неотрывно следили за каждым шагом девушки. И от этих взглядов и неестественности происходящего Сашку накрывало волнами ужаса. Внутренний голос запрещал останавливаться. Вперёд, только вперёд. Сейчас она пройдёт это жуткое место, и всё снова будет хорошо.

Вот последние две избы по обе стороны дороги, дальше кусты, перелесок. Дорога гонит и не заканчивается. Вот поворот, сейчас она выберется. Сашка уже бежала, она поняла, что это сон, но проснуться не было сил. Повернув направо, она увидела то, что заставило остановиться и замереть. Дорога заканчивалась. А в её конце стояла ещё одна заброшенная изба. И от этой избы медленным шагом к девушке шла та самая старуха.

Саша хотела развернуться и убежать в обратную сторону. Холодящие кровь взгляды людей с деревенской улицы были ничем, по сравнению с тем ужасом, который вселяла в неё старуха. Но обернувшись, девушка ничего не увидела, вообще ничего, будто она стояла на краю, а позади чернота стеной. Бежать было некуда. Липкий страх обездвижил тело. Саша стояла и ждала своей смерти. В том, что старуха хочет её убить, не было никаких сомнений.

И вдруг стало легко, не понятно почему, она совершенно перестала бояться. Резко, одним моментом. Из-за её спины вышла рыжая девушка, та самая к которой они тогда с мужем ездили в надежде на помощь. Девушка прошла мимо, не обращая внимания на Сашку, и направилась к старухе. Она отдала ей что-то чёрное и сон резко оборвался.

Саша открыла глаза. Больничная палата, соседки ещё спят, а за окном начинается рассвет. Малыш толкнулся в животе, возвещая о своём пробуждении. Дико захотелось есть. На цыпочках она вышла из палаты и направилась к дежурной медсестре.

— Ты чего тут делаешь? Иди в палату, ходить ночью по коридорам не положено, — шёпотом заругала её дежурная, но узнав о причине, пожалела. — Пойдём, чаю налью сладкого, и печенье есть.

Жизнь налаживалась, внутри была стопроцентная уверенность, что кошмар закончился. Сашка пила горячий чай с галетами и улыбалась сама себе.

— Чего такая довольная, сон хороший увидела? — спросила медсестра.

— Да, — ответила Сашка, — спасибо вам большое, пойду лягу, теперь наверное засну.

— Иди, до подъёма еще три часа, успеешь выспаться.

* * *

— Поспелова, к тебе посетители, — заглянула в палату медсестра.

— Иду, — Сашка медленно встала с кровати и зашлёпала в коридор. Она была уверена, что пришла мама, но увидела мужа с рыжей девушкой из сна.

— Привет, моя хорошая, — Лёха крепко обнял и поцеловал жену, а потом наклонился, чмокнул её в живот, и поздоровался, — привет, сын, как дела? Мамку не мучаешь?

Сашка от радости расплылась в блаженной улыбке. Она своего мужа любила, очень сильно.

— Здравствуй, Александра, — рыжая девушка подошла ближе, и Лёшка отступил назад. — Дай мне руку, пожалуйста.

Закрыв глаза, Мила считала чистую ауру и окончательно успокоилась.

— А вы мне сегодня приснились, это же вы помогли? Я теперь себя чувствую просто прекрасно, спасибо, — поблагодарила Сашка.

— Пожалуйста, — ответила Меланья и сразу же попрощалась. — Больше моя помощь не требуется, прощайте.

— Мил, а с Лещём разве не будешь разбираться? — удивился Лёха.

— А со своим дружком ты сам разбирайся, — отрезала Мила. — Отдай ему куртку и поговори по-мужски. Думаю, он сам всё поймёт и покинет вашу компанию.

Не имея больше никакого повода для задержки, Мелана покинула больницу и отправилась обратно в студию к Лерке. Нужно за собой прибрать и решить что-то с испорченной картиной. А потом можно и домой отправляться. Не нравится ей теперь Москва, душно в ней и суетливо очень.

Валерия пообещала приехать за ключами к обеду. Говорить про портрет по телефону Мила не стала, решила дождаться и вживую сообщить. Наконец щелкнул замок входной двери, и влетела воздушная фея изобразительных искусств.

— Ой, Мил, ты не поверишь, — начала она быстро рассказывать о чем-то своём, — я вчера с таким художником познакомилась. Это улёт. Мы с ним всю ночь проболтали о Рембрандте, я утром еле встала. А ты почему решила так быстро уехать? Вроде на две ночи просила?

— Лер, я закончила просто, не могу здесь, душит, хочу в деревню.

— А помнится, раньше наоборот в Москву рвалась, — засмеялась художница.

— Раньше — это раньше, — неопределённо качнула головой Меланья. — У меня к тебе новость не очень приятная, я картину одну испортила.

Валерия заметно напряглась, а когда подошла к указанному подрамнику, весело расхохоталась.

— Чем ты ему в глаз заехала? Ну и ладно, я с ним вообще видеться не хочу, такой тяжёлый человек. Теперь хоть есть причина не заканчивать портрет. Скажу ему, что испортила работу, а на новую времени нет. Так что не расстраивайся. Считай, что избавила меня от неприятного заказчика.

— Ну, тогда ладно, — улыбнулась в ответ Милка. — Тогда пока, я на вокзал.

— Пока, подруга. Приезжай ещё, как время будет!

Закинув дорожную сумку на плечо, Меланья обняла Леру и отправилась в обратный путь. Она здесь всё сделала. Её ждёт вокзал и три часа по рельсам. Зато потом родные пенаты, свежий воздух и отдых.

Колдун недоделанный

У Леща день не задался с самого утра. Проснулся он с дикой головной болью. В мозгу пульсировали обрывки ночного кошмара. Хотелось закрыть глаза и не просыпаться.

— Алёшенька, сынок, иди завтракать, — раздался с кухни голос матери. — Я блинчиков твоих любимых напекла, вставай, на работу проспишь.

Парень поднялся и, держась рукой за висок, направился в сторону туалета.

— Что с тобой? — забеспокоилась матушка, когда он проходил мимо кухни.

— Голова болит, мочи нет. Мам, дай таблетку какую-нибудь, — жалобно протянул он.

— Сейчас-сейчас, потерпи немножечко, — мать сразу же засуетилась, побежала к аптечке и начала рыться в лекарствах.

Приняв на грудь двойную дозу обезболивающих, Лещ заел их блинами. Сидя за столом с закрытыми глазами, он ждал, когда полегчает. Минут через пятнадцать боль начала ослабевать. Теперь можно собираться.

— Мам, ты мне обед собрала? — прокричал он из прихожей, завязывая шнурки на кроссах.

— Да, сыночка, конечно, мой хороший, — мать поставила пакет с лотками еды рядом с дверью. — Ты сегодня во сколько вернёшься? Я бы курочку на ужин запекла ко времени.

— Не знаю. У меня каждый день по-разному, ты же знаешь. Как приду, так приду. Всё, пока, — и парень вышел из квартиры.

Возле подъезда, не смотря на достаточно ранее время, сидели бабки и оживлённо делились новостями. Увидев Леща, они мгновенно замолкли, подождали, когда тот отойдёт подальше и начали шёпотом перемывать ему косточки. Так было каждый раз. Раньше Лещ бесился и ругался с ними, а теперь просто не обращает внимания. Когда-нибудь он найдёт дедовы записи, вот тогда им всем не поздоровится.

Он шёл в соседний квартал на квартиру покойного деда Филиппа. Там он работал: компьютер, интернет, что ещё нужно? Оттуда он узнавал все новости, искал нужную информацию, совершал то, что не для чужих глаз, а главное — там он искал главный тайник деда.

Филипп умер три года назад, до этого времени Лещ даже и не знал о его существовании. Вернее знал, что дед по линии отца есть, а кто, где — понятия не имел. И тут выясняется, что он единственный наследник. Мать с батей развелась, когда Лёшке три года было. Батя умер раньше деда, а других детей и внуков у него не было. Повезло парню.

Мать, когда узнала такую новость, чуть в обморок не свалилась, побелела вся, дышать перестала. Алёшка сначала не понял почему, а спустя время догадался. Она про деда знала, и знала, что тот был колдуном, а сыну ничего не рассказывала, чтобы уберечь его от беды. И теперь Лещ собирает обрывки информации о Филиппе сам, никого не посвящая в свои дела. А чтобы мамку не нервировать лишний раз, сказал, что жильё сдаёт, она вроде успокоилась.

Придя на квартиру, Лещ первым делом накормил и выпустил из клетки крыса Рыка. Это был его верный друг и помощник. Лёшка не понимал ещё, как это всё действует, но Рык будто с ним разговаривал, телепатически передавал информацию. Именно он нашёл один из дневников деда, по которому парень начал учиться колдовать. Этот дневник был явно не первый, некоторые вещи были недоступны, потому что нужно было знать их начало, и тем более не последний. Но кое-что из дневника всё же смогло пригодиться Алёшке. Парень научился находить клады.

Он нашёл в интернете компанию любителей заброшек, втёрся им в доверие и начал применять свои новые навыки в деле. Парни, найдя первый серьёзный схрон, обрадовались и к Лещу стали относиться с уважением. Второй и третий схроны привели их в полный восторг, теперь Леща начали ценить. Но одни клады для Алёшки были неинтересны. Ему хотелось большего, он начал искать ведьмины дома. Там, согласно записям деда, можно было найти алтарь с инструментарием. А заряженный ведьмой артефакт, ой как бы пригодился Лещу в его самостоятельном освоении магии и колдовства.

Полгода назад они делали рейд на заброшенную деревню в Тульской области. Схроны там были мелкие и не стоящие, чем очень разочаровали парней. Но зато Лещ наконец-то нашёл ведьмин алтарь и небольшой камень, принадлежащий ей. Зная про преследование, Лещ незаметно от всех провел обряд переклада вины на другого. Самой подходящей жертвой была девушка Лешего, ей передал заговорённые конфетки и спокойно продолжил жить. А вот Сашка, как оказалось, начала мучаться.

Лещ не знал, что девчонка в то время была беременна, он вообще рассчитывал, что Леший как обычно «поматросит и бросит», корил себя за неосмотрительность, но вернуть обратно ничего не мог. Дальше стало труднее. Каждый раз, когда Сашку преследовали, она обращалась к эзотерикам и колдуньям. Все ниточки всегда приводили к виновнику, и тогда он применял отвод глаз и забвение. Ненадолго, но помогало. И потом по накатанной.

Сегодня ночью ему снился самый настоящий кошмар. Чьи-то руки рвали его тело на мелкие кусочки, лица и тела он не видел, но руки точно были женские. До сих пор на груди странное ощущение холода и пустоты. Ну да ладно. Будем решать проблемы, по мере поступления. А сейчас он продолжит простукивать стены на предмет пустот. Пол Алёшка уже весь проверил, снял и уложил обратно паркет и в комнате и в коридоре. В кухне было проще, там линолеум. В косяках и над дверьми ничего не было. Остались стены. Возможно там записи Филиппа.

Провозившись с молотком до самого обеда, Алёшка проголодался и сел на кухне опустошать, заботливо собранные матерью контейнеры с едой. На коленях привычно сидел Рык и с удовольствием жевал кусочки человеческой еды.

— Что-то ты давно со мной не говорил, — обратился к крысу Лещ. — Раньше подсказки давал, направлял, а сейчас молчишь, обиделся что ли?

Крыс оторвался от макаронины и внимательным взглядом посмотрел на Алёшку. В голове у парня мелькнуло одно слово — дурак.

— Обзываешься? — продолжил разговаривать с Рыком Лещ. — Почему дурак? Всё же как надо делаю: обряды, жертвоприношения, по дням что указаны, в местах что описаны. Почему дурак?

Крыс продолжил жевать, не обращая внимания на тираду хозяина.

— Нет, ты скажешь, — прикрыв еду рукой, настаивал Алёшка. — Почему ты меня дураком обозвал?

Крыс поднял мордочку на Леща, куснул его за палец и убежал под диван.

— Ах ты жопка неблагодарная, я к нему со всей душой, а он тут фертили выделывает. А ну, не уходи от разговора!

Алёшка встал на колени и заглянул под диван. Рык сидел и умывался, после вкусного обеда. В голове у парня начали четко выстреливать короткие фразы.

— Конец тебе. Ничему не научился, а к ведьме полез. Думаешь знаешь? Ты только одну тетрадь нашёл, а их двенадцать. Колдун недоделанный. Сон в руку. Жди беду.

Лещ поднялся и задумчиво сел к столу. Макароны уже не лезли, Рыку он верил, тот никогда не обманывал. Значит зря он тогда взял ведьмин камень. Но он думал, что силу удвоит, знания дополнительные получит. Но…

— Ладно, вылезай, я всё понял, — позвал Алёшка крыса из-под дивана. — Ты бы мне подсказал, где тетради искать, а то "в квартире". Я скоро эту квартиру на кусочки разнесу, живого места не останется.

Крыс медленно вышел из своего укрытия и недовольно пискнул. Лещ только махнул на него рукой, и убрав со стола остатки еды, пошёл дальше методично простукивать стены. Зазвонил мобильный, определился номер Лешего:

— Лещ, нужно срочно встретиться, прямо сейчас, давай в метро, я сегодня не на машине, — спешно говорил звонивший.

— Хорошо, — ответил Алёшка. — Бауманская подойдёт? В центре станции.

Он хотел прислушаться к интонациям Лешего, что-то его явно зацепило и напрягло. Но Лёха коротко бросил "да, через час" и повесил трубку. У Леща ёкнуло под сердцем, странное предчувствие подкатывало и трогало своими холодными пальцами. Он схватил дедову тетрадь и, найдя нужное заклинание, начал читать корявые слова. Эти фразы он уже почти наизусть запомнил, часто применял. Они приносили эффект дурмана на голову собеседника. Алёшка всегда перед важными встречами его читал, и разговоры однозначно заканчивались так, как ему было нужно.

Но в этот раз что-то пошло не так. Упоминая имя Лешего в заговоре, язык будто спотыкался, буквы сами по себе менялись местами и произносились не так как надо.

— Ладно, пока еду повторю, в метро шумно, никто не разберёт, — говорил он сам себе покидая дедову хату. Бауманская была не близко, но Лещ всегда выбирал её, чтобы не выдать свой настоящий адрес. Ни к чему им о нем знать лишнего.

Раскол

— Короче так, Лещ, мы с пацанами тебя из банды исключаем, бывай, — сказал Лёха и отдал пакет с чем-то чёрным.

— Почему? — опешил Алёшка. — С какого такого? Что произошло то?

— Прими это как факт, — Леший больше ничего не стал объяснять, развернулся и пошел к выходу со станции.

Лещ стоял в широком коридоре Бауманской и смотрел в спину лидеру его бывшей банды. Стряхнув мимолётное оцепенение от неожиданной новости, он вытащил из рюкзака дедову тетрадь и, чтобы не путались слова, стал шёпотом читать заговор. Ему нужно вернуть всё обратно. Никаких исключений, у него свои планы на пацанов, ещё столько дел нужно провернуть.

Лещ читал, слова произносились легко, но до Лешего не долетали. Тогда Алёшка пошёл за ним следом, незаметно приближаясь. На эскалаторе он пристроился сзади, через человека, и снова начал читать заговор из тетради. Почему? Почему не действует? Раньше всё было по-другому, с первых слов уже шла реакция, что не так?

Тем временем Лёха его заметил и, пропустив вперед разделяющего их пассажира, жёстко взял Леща за локоть.

— Зря стараешься, мне защиту поставили, не в твоих силах пробить. Я теперь знаю, кто ты и чем промышляешь. Даже не приближайся больше, пожалеешь, — оттолкнув худощавого пацана, Лёха пошёл по своим делам.

Лещ стоял и переваривал полученную информацию.

«Значит, теперь они всё знают. Ладно, попробуем с другой стороны зайти. Посмотрим, сколько они без меня протянут, нашлю на них порчу, проверим, как с ней защита справится», — принял решение Алёшка и отправился обратно на платформу. По дороге он достал из пакета то, что ему отдал Леший. Его старая чёрная куртка. Сунув её обратно в пакет, он включил музыку в наушниках и больше ни о чём не думал до самого дома.

Дедова хата встретила тишиной, Рык даже не выглянул навстречу хозяину.

— Ах ты, усатая морда, — пожурил он крыса. — Наговорил мне гадостей и спрятался. Смотри что принёс, — он вытащил из пакета и бросил на спинку дивана куртку с лейблом в виде оскалившейся крысы на груди. — Твоя любимая, помнишь, сколько мы с тобой в ней вместе проходили? Я в ней, ты в кармане. Да вылезай ты уже!

Алёшка наклонился посмотреть под диваном и направил туда фонариком. Рык неподвижно сидел и смотрел на хозяина своими маленькими чёрными глазками. Прямо над ним был какой-то пакет, приклеенный к днищу дивана скотчем. Быстро перевернув предмет мебели кверху ножками, Лещ отклеил скотч и вынул из целлофана стопку тетрадей деда Филиппа. Наконец-то. Столько раз диван с места на место перетаскивал, а посмотреть под него хорошенько не догадался.

Первую тетрадь он нашёл на самой верхней полке шкафа, когда хлам из квартиры выносил. Она сразу показалась ему странной, и он её не выкинул. А уж когда разобрался в дедовом почерке, то обрадовался ещё сильнее. Теперь в его руках сила. Только как оказалось одной тетради мало, нужно остальные найти, и вот теперь он их все держит в своих руках.

— Ну, Леший, погоди, — зловеще проговорил Лещ, и сам же рассмеялся над комичностью своей фразы. — Я тебе покажу, как исключать таких, как я. Сам пожалеешь.

Алёшка методично изучал, полученные записи. С красной ручкой в руках он выделял то, что может ему пригодиться в ближайшее время. Особенно его заинтересовало заклинание на вызов демона прислужника. У Филиппа было написано, что эта сущность за каплю крови готова делать всё, что ей приказывают. Заманчиво. Мальчишка посмотрел на часы, почти полночь, самое время. Что нужно? Огонь и кровь, всё есть. Что ему приказать? Пусть заставит Лешего поменять решение, пусть всё будет как прежде.

Лещ решил разводить огонь в ванной. Чёрные свечи у него уже были, нож с кухни он принёс, теперь нужно написать договор и скрепить его кровью. На листок бумаги он переписал текст из тетради и уже собирался начать проговаривать слова для вызова демона, как вдруг резко погасли свечи.

— Что за хрень, — возмутился Алёшка, заново чиркая спичкой о коробок. — Кто мне мешает?

— Верни, что украл! — раздался глухой скрипучий голос из комнаты.

Лещ удивлённо обернулся. Дверь в ванную была открыта, и в кухне горел свет, поэтому очертания комнаты хорошо проглядывались. Со стороны балкона к нему медленно приближался силуэт старухи с всклокоченными волосами.

— Верни, что украл! — перешла старуха незваная гостья на визг.

У Алёшки уши заложило от её крика. Он закрылся в ванной и судорожно пытался зажечь фитиль свечи. Как назло спички ломались, и пламя гасло, не успев коснуться фитиля. Лещ запаниковал. Он ещё не сталкивался с нежитью, только читал про это. Тем временем в дверь начали стучать, сначала просто кулаком, а потом всё дверное полотно затряслось с такой силой, будто с той стороны был не призрак старухи, а куча здоровых мужиков.

Трясущимися от страха руками, Алёшка наконец зажег свечу, поднёс её к тетради и начал быстро читать заговор вызова демона. Пламя от слов заклинания вытянулось в тонкую струну и будто замерло. Закончив с заговором, Лещ резанул себя ножом по пальцу, припечатал кровью договор, написанный на листке ранее, и поджёг его от свечи. Лист бумаги ярко вспыхнул и практически мгновенно превратился в пепел.

Что делать дальше, в тетради написано не было. Лёшка замер в ожидании. Но ничего не происходило. Старуха за дверью всё так же бесновалась, прислужник не проявлялся.

— Чёрт, — выругался он в отчаянии. — Ну и где этот демон? Я ему крови не пожалел, а он не явился?

— Явился, — раздался спокойный голос из тёмного угла. — Для чего вызывал?

— Успокой эту сумасшедшую за дверью, — приказал Лёшка, пытаясь разглядеть того, кого он вызвал.

В темноте были видны лишь очертания тела, похожего на человеческое, и ожидаемые рожки на бугристой голове. Жёлтые круглые глаза поблёскивали, отражая в себе пламя свечи.

— Как прикажешь, — промолвил чёрт, и за дверью тут же стало тихо. — Что-то ещё?

— Да, сделай так, чтобы меня не исключали из банды, пусть всё будет как прежде, — быстро выпалил Лещ заранее подготовленную просьбу.

— Мелко мыслишь, — демон сделал многозначительную паузу. — Зачем как прежде? Может сразу главарём? Или не потянешь? — в голосе вызванного прислужника сквозила откровенная издёвка.

— А ты голова, — похвалил демона Алёшка, пропустив мимо ушей его смеющийся тон. — Точно, давай главарём, потяну.

— Как прикажешь, — в ванной раздался громкий хлопок, и свеча снова погасла.

Лещ ещё пару минут стоял в темноте и прислушивался. В квартире тишина, завывания старухи прекратились, в дверь никто не ломится. Алёшка набрался смелости и, отперев щеколду, приоткрыл дверь. В комнате никого не было. Включив везде свет, новоявленный колдун успокоился только тогда, когда проверил каждый угол. Старуха исчезла. Демона тоже нигде не было видно.

— Ты здесь? — на всякий случай спросил Лещ в пустоту. Никто не отозвался.

«Ну и хорошо, спокойнее будет без этой нечисти. Когда понадобится — позову», — подумал про себя Алёшка и вернулся к изучению тетрадей. Незаметно глаза его самопроизвольно закрылись от усталости, и он заснул.

***

Днем Лещу позвонил Слон и сразу огорошил предложением:

— Слушай, нам тут Леший про тебя пурги наплёл, но мы все его послали подальше. У него с этой беременной бабой совсем крыша поехала. Короче, Лещ, мы все проголосовали за тебя. Теперь ты всем рулишь, а Лешего мы исключили.

Алёшка на секунду растерялся, но вспомнив события ночи, довольно улыбнулся:

— Без базара, решили, значит так и будет. У тебя ещё нет намёток, куда следующий рейд делать будем? — внутри у новоявленного вожака всё ликовало, раз — и он уже главарь банды. — Я недавно инфу нашёл про заброшенный посёлок в Брянской области. Скину тебе на проверку, посмотри по своим каналам. Как узнаешь что-нибудь, звони. Соберёмся новым составом и обсудим.

— Да, конечно, пока, — согласился Слон и повесил трубку.

Лещ с довольной улыбой на лице потирал ладони. Он теперь с этим демоном столько дел наворочает, его не только ценить, его боготворить начнут. Беглым взглядом он осмотрел комнату в поисках верного друга.

— Рык, ну чего ты в клетку забился? Давай, вылезай, поговори со мной, я сегодня добрый, — Алёшка принудительно вытащил упирающегося крыса из клетки и посадил себе на колени. — Чего ты такой невесёлый? Всё же хорошо, ты мне записи дедовы помог найти, я себе прислужника организовал. Ну, куда ты убегаешь?

Крыс явно поменял своё отношение к хозяину. Если раньше он был готов сидеть на коленях и наслаждаться поглаживаниями вечно, то сейчас спрятался в спальник в своей клетке и не высовывался оттуда.

— Ну и ладно, сиди там, если так хочется. А я пойду к матушке, она меня горяченьким накормит.

Алёшка подсыпал питомцу свежего корма, сменил воду и ушел к матери. На душе у него было легко, планы в голове строились крепко и устойчиво, ничего не предвещало беды, всё замечательно.

* * *

Лёха совсем не ожидал такой подлости. Его бросили, с ним не согласились, да ещё и выставили полным идиотом. Утренняя сходка по поводу исключения из компании Леща закончилась исключением его самого. Все пацаны единогласно поддержали деньги, а не долгую дружбу их банды.

— Продажные сволочи, — выругался он вслух, сидя в кресле напротив телевизора. — Ещё и Сашку мою приписали, а меня съехавшим подкаблучником назвали… Ладно-ладно, вот как одно место загорится, так вспомните меня. И слова мои сразу нормальными покажутся. Сами идиоты.

По телеку показывали футбольный матч. Обычно рьяный болельщик красных, сегодня Лёха вообще не мог сосредоточиться на игре. То, что произошло, кардинально меняло направление жизни. Теперь вопрос: либо он собирает новую команду, либо идёт работать в найм, чего ему очень не хотелось. Где искать новых пацанов вопрос не стоял, загвоздка была в доверии, ведь то, чем они последние годы занимались было опасным и рискованным делом. Да и шансы на обнаружение хорошего схрона никогда нельзя было спрогнозировать. Хотя Лещ это мог. Но теперь-то Лёха знал, как он это делал. И это ему совсем не нравилось.

Парню дико хотелось выговориться, просто слить то, что у него сейчас в душе, чтобы его послушали и пожалели. Сашка ещё в больнице, друзья бросили, кому бы позвонить. В списке последних звонков числился номер Милки.

— Привет, — просто поздоровался он, ожидая реакции на той стороне линии.

— Привет, — Меланья поздоровалась холодно и отстранённо, как будто их ничего не связывало.

— Как дела, как добралась, отдохнула уже? — это были вопросы не с целью получить на них ответы, а с целью понять, хочет ли она с ним разговаривать.

— Лёш, говори прямо, зачем ты звонишь? — Мила быстро расставила всё по местам, стало понятно, что поплакаться в жилетку не удастся.

— Просто хотел спросить, не хочешь, можешь не отвечать. Извини, что потревожил, — в голосе прозвучала обида.

— Как Сашка? — ради приличия задала вопрос Мелана.

— Врачи оставили понаблюдать ещё на пару дней, если всё будет хорошо, то выпишут.

— Старуха больше не приходила?

— Больше нет, Сашка сегодня утром хвалилась, что всю ночь как убитая проспала. Тебя хвалила. Спасибо передавала.

— Хорошо, приняла, не беспокой меня, пожалуйста, по пустякам. Всё, пока.

Звонок прервался, а Лёха ещё долго смотрел на тёмный экран смартфона. Щемящее чувство тоски сжало в груди. Захотелось тупо выпить стакан водки и завалиться на диван, но нельзя. Завтра обещал к тёще заехать, вещи Сашкины забрать и извиниться. А перегар Тамара Петровна за версту чувствует, выгонит с порога. Лёха решил пойти в качалку, сейчас потягает железо, а там мозг разгрузится, может и мысли дельные на ум придут.

До железа он в этот вечер так и не добрался. По пути к спортзалу встретил Светку, с которой мутил два года назад, зацепились языками, и парень получил прекрасную «жилетку» для сброса накопленного негатива. Девчонка тоже осталась довольной, уж что-что, а ублажать женщин Лёха умел. Утром, с чувством лёгкой вины, он поехал к Тамаре Петровне.

Что он наделал…

Мила раскладывала бабулины карты. Странное дело, вроде всем помогла, Сашку освободила, Лёхе защиту сделала, но карты упорно говорили о незавершённости этого дела. Что там ещё? Больше желающих на избавление от чего-то колдовского не было. А в раскладе выпадала одна и та же карта. И она пророчила скорое погружение в гущу событий, которые начинали закручиваться в плотный клубок. Может старуха к Сашке вернётся? Это вряд ли. Колдун перебьёт её защиту? Здесь тоже не похоже на правду, если Лёха крест снимать не будет, то может спать спокойно. Что-то глобальнее и сильнее, будто сила какая-то выходит из-под контроля.

Одну за другой она вытаскивала карты и выкладывала их в причудливый узор. К ней придёт через Лёху, но помощи он не попросит, будет просто информация. А чем ей эта информация помешает? Выпавшие в ответ на этот вопрос карты предвещали беспорядочные смерти, много смертей. Но что вводило в недоумение, эти смерти будут не человеческие, хотя угроза от них обжигала кончики пальцев.

Теряясь в догадках Мила решила отпустить ситуацию. Если чёткая картина не вырисовывается, значит либо ещё рано, либо может пройти мимо. Второй вариант был более желанным, но первый исключать тоже нельзя. Зная об опасности, можно лучше подготовиться. Настроившись и пошептав нужный заговор, Мелана легла спать. Во сне придёт.

Заснула не сразу, голова совершенно отказывалась отключаться. Назойливые мысли лезли, накручиваясь одна за другой и создавая бесконечную карусель. Чтобы вернуться в себя Мила начала читать молитву. Она не считала, сколько раз произнесла заученный наизусть текст, но пытливый мозг успокоился и включил сновидения.

Сначала были лёгкие касания ночных бабочек, обрывки событий, мгновенно проносящиеся мимо картинки, лица. Потом наступила фаза глубокого сна, пустая и тягучая, с серыми стенами и расплывающимися силуэтами. И лишь под утро Мила чётко увидела расплывающееся чёрное пятно на асфальте. Оно становилось всё больше и больше, а его границы окрашивала алая свежая кровь. Понятнее от видения не стало. Нужные мысли так и не пришли. Мелана выбрала ждать.

***

Алёшка сегодня решил в дедову хату не возвращаться. Дневники нашёл, демона призвал, главарём банды стал, что ещё для счастья надо? Матушка вкусно накормила, выслушала его враньё про повышение до начальника отдела автоматизации и всячески расхваливала своего любимого сыночка. Лёшка млел от удовольствия, играл на компе и смотрел телек.

Вечером, привычно улёгся спать и быстро отрубился. Снился дед. Алёшка ни разу в жизни его не видел, но точно знал, что это он. Филипп стоял на балконе своей квартиры и что-то скидывал вниз. Лещ подошёл ближе и увидел в руках деда стопку его тетрадей с записями. Он брал каждую, пролистывал страницы, и бросал на землю.

— Не смей, — испугавшись за свою долгожданную находку, он ринулся спасать тетради.

Дед на минуту замер и повернулся на крик. Окинул парня беглым взглядом и, презрительно хмыкнув, сбросил ещё один дневник вниз. Лёшка открыл дверь и вышел на балкон с четким намерением вернуть себе найденные записи, чего бы это ему не стоило. Снизу шёл сильный жар и странное свечение. Посмотрев туда, парень ужаснулся. Никакой тебе детской площадки и лавочек, всю землю, насколько хватало взгляда, покрывала кипящая лава ярко алого цвета. Филипп воспользовался замешательством внука и сбросил вниз ещё одну тетрадь. Бумага мгновенно вспыхнула, ещё на подлёте к лаве, и превратилась в пепел.

Не для того он так долго к этому шёл, Лёшка стал вырывать из рук деда оставшиеся записи. Филипп держал крепко, но молодая сила побеждала. Разозлившись на деда, Алёшка изо всех сил дёрнул на себя стопку тетрадей, и, отвоевав дневники, со злостью толкнул старика.

— Они тебе больше не нужны, а мне ещё пригодятся! — он, прижимая добычу к груди, делал шаги назад. На лице Филиппа растянулась неестественная ужасающая улыбка. Из его груди вырвался глухой зловещий хохот.

— Гори в аду, глупец! — дед перегнулся через перила и прыгнул с балкона вниз.

Сон оборвался, и Лещ испуганно сел в кровати. Безумно захотелось пойти и проверить сохранность своей находки. На часах без двух минут полночь. Поздновато. Лёшка повернулся на другой бок и попытался снова заснуть, но попытки успехом не увенчались. Рядом с кроватью что-то скрипнуло, Лещ повернулся и разглядел в темноте лишь силуэт.

— Мам, иди спать, у меня всё хорошо, — подумав, что это она пришла на возможный крик во сне, Лёшка снова отвернулся к стене.

Но возле кровати раздался торопливый шёпот:

— Верни, верни что украл! Верни, а то хуже будет!

— Кто здесь? — Лещ подскочил, как ошпаренный, и разглядел ту самую старуху с всклокоченными волосами.

Как? Демон же её прогнал, почему она снова появилась? Тем временем старуха начала тянуть к Лёшке свои чёрные костлявые пальцы, с явным намерением придушить.

— Отдай, — шёпотом требовала она.

— Чего пристала, что тебе отдать? — Лещ вскочил с кровати и, не спуская глаз со старухи, попятился к двери комнаты, планируя сбежать.

— Верни то, что украл! — выкрикнула старуха. — Верни! Верни! Верни!

Призрак седой ведьмы приближался, а дверь необъяснимым образом оказалась запертой. Лёшка дёргал ручку, толкал плечом, упирался изо всех сил, но дверь не поддавалась.

— Сгинь, пропади, — кричал он, паникуя от своего бессилия.

— Алёшенька, у тебя всё в порядке, — с той стороны двери раздался заботливый голос матери.

Призрак тут же исчез.

— Да, мам, всё нормально, кошмар приснился, — дверь спокойно открылась и выпустила парня в коридор. Он прошёл на кухню попить. Сердце колотилось в груди, отдавая звоном в ушах. Как теперь спать? А если она снова придёт, от неё нужно избавляться. А так как у него теперь есть прислужник, то пусть это будет его заботой.

Алёшка решительно встал, собрался и в ночи потопал к деду на квартиру. Заодно и проверит, всё ли в порядке с дневниками, а то сон какой-то странный приснился.

В квартире было тихо, всё стояло на своих местах, ничего не поменялось. Лёшка пересчитал тетради — все на месте. Взяв нужную из стопки, он со свечами направился в ванную. Сейчас всё уладится. Свечи зажег, заговор прочитал, кровь пустил. В углу материализовалась тёмная фигура с рогами.

— Я вызвал тебя, чтобы ты избавил меня от призрака ведьмы, — повелительным тоном проговорил Лещ.

В углу раздался язвительный смешок:

— Кровь нужна, — спокойным голосом ответил демон.

— Я тебе уже дал кровь, выполняй приказ, — пытался командовать Лещ.

— Твоей капли хватает только для моего призыва, а чтобы выполнять «такие» просьбы, нужна жертва.

— Но вчера ты всё сделал без жертв. Почему?

— Считай, что это был бонус, за знакомство, — демон широко улыбнулся, и Алёшка увидел в тёмном углу ряд омерзительных кривых зубов.

— Сколько нужно крови? — не сдавался парень, взвешивая какой глубины должна быть рана, чтобы было достаточно.

— На такое дело хватит крысы, — ответил прислужник.

— Ты больной? Рык — друг! Я себя лучше порежу, сколько нужно? Отвечай!

В коридоре послышались тихие шаркающие шаги и старушечий бубнёж. Призрак ведьмы снова просил отдать ему украденное. Лещ метался, он понял, что демон не будет помогать ему в этот раз. Но убивать своего верного крыса, тоже не хотел. Он себе этого не простит. Рык был его любимым питомцем.

— Время идёт, — напомнил о себе из угла демон, — либо ты сейчас решаешься, либо я ухожу, а за тобой ещё должок повиснет, за ложный вызов.

Голос твари, которая, как думал Лёха, теперь будет его верным помощником, пробирал до костей. Всё происходило не в игре, это была реальность. Что за долг будет на нём? Сможет ли он его закрыть? Какой дурак, правильно дед снился, теперь он всё понял. Голова пухла от обилия хаотичных мыслей. В углу демон, по коридору приближается призрак ведьмы, бедный Рык, выхода нет.

Больше не в силах выдерживать натиск неизбежного, Лёшка рванул в комнату, где стояла клетка крыса. Он вытащил любимого друга из войлочного спальника, последний раз посмотрел в маленькие чёрные глазки и тихо прошептал: «Прости». В голове эхом прозвучала фраза: «Ты об этом пожалеешь».

Не в силах больше сомневаться и желая поскорее закончить с этим ужасом, Лещ принёс в жертву друга. Как только капли крови закапали в ванную, раздался оглушающий хохот чёрного демона. Кожа монстра засветилась красным цветом, а на ужасной морде отразился блаженный оскал.

— Как долго я этого ждал, — хрипло произнёс демон. — Теперь ты мой, глупый мальчишка! Я исполню все твои земные желания, но за это ты будешь исполнять все мои, — он снова расхохотался и исчез.

Лещ растерянно стоял в ванной. Ночь. Тишина. Никого нет, ни призрака, ни демона, ни друга. Хаотичные мысли постепенно разбредались по местам, в голове образовывалось ясное понимание того, что он сделал ужасное. От этого на душе тяжелым камнем повисла перехватывающая дыхание тоска. Алёшке, как в детстве, захотелось уткнуться носом в мамкины колени и прореветь своё горе. Но Лещ уже не в детстве, и то, что он сделан, совсем не похоже на поломанную игрушку. Парень завернул в полотенце бездыханное тельце крыса и, решив сразу закопать Рыка, покинул квартиру.

Не буду я твоей

Несколько дней была тишина. Полная тишина. Лещ прикинулся заболевшим и на связь с братвой не выходил. Слон пытался ему продвинуть новую информацию про схрон под Тамбовом, но Алёшка отмахивался и переносил сроки сходки. Призрак старухи больше не беспокоил, но Лещ каждый вечер вспоминал о нём и корил себя за содеянное.

— Лучше бы отдал ей тот камень, на что он мне сдался, такой ценой его откупил…

В квартиру к деду он тоже пока не ходил, не было ни причины, ни желания, ни сил. Колдовство на время будто потеряло для него смысл, жажда власти и наживы отошли на второй план, парень горевал по любимому крысу. Он закрывался в своей комнате и тупил в телефон, просматривая бесконечные ленты соцсетей.

Однажды ночью, когда экран мобильника ярко освещал потерянное лицо Леща, в углу раздался хриплый голос:

— Ну и долго ты ещё будешь ныть? Я что, зря тебе главарем банды сделал? Дружбаны твои денег хотят, удовольствий, жить красиво, а ты тут крысу свою оплакиваешь? Слабак!

Лещ испуганно поджал ноги и стал светить мобильником, как фонарем, в то место, откуда говорил знакомый голос. Луч выхватил из темноты очертания коренастой фигуры, но вскинутая рука демона необъяснимым образом погасила этот свет.

— Я тебя не вызывал, — растерянно проговорил Алёшка, — как ты здесь появился? Зачем?

— А меня теперь и не нужно вызывать, я сам приду, когда нужно будет, — спокойно ответил рогатый. — А здесь я затем, чтобы дальше тебя вести, ты же не хочешь спрыгнуть с поезда в самом начале пути?

— Я ещё думаю.

— Поздно думать, теперь нужно делать. А делать будешь то, что я скажу, и когда скажу, вот тогда у нас и жизнь наладится, — Лещ слышал, как демон от удовольствия потирает ладони.

— Это ты прислужник, а я хозяин, — попытался парень вернуть бразды правления в свои руки.

В ответ раздался оглушительный хохот, переходящий в клёкот с подвыванием.

— Ты? Хозяин? Ну-ну, не смеши меня. Ты просто жалкий трус, который по своей жадности и глупости открыл мне врата. И теперь я не уйду пока не возьму то, что мне нужно в этом мире. Так что прислужник — ты, а я хозяин. Кстати можешь меня так называть, мне нравится.

Лёшка сидел на кровати боясь шевельнуться, дело принимало совсем не тот оборот, что он планировал. Демон будет появляться в нужное ему время и отдавать свои распоряжения. Лёшка просто марионетка, никакой власти у него не будет.

— Ну почему же не будет, будет, — отвечал рогатый на мысленные рассуждения Леща. — Твоя власть над людьми, моя над тобой, по-моему честно? Или ты так не считаешь?

— Ты теперь и мысли мои читать будешь? — ответил вопросом на вопрос Лёшка.

— А как тыхотел? Ты полностью в моей власти. А если будешь думать, как от меня избавиться, то я от тебя избавлюсь, — пригрозил демон. — Завтра же встречайся со своими, и решайте, когда поедите на схрон под Тамбов. Пацанам клад, тебе уважение, мне кровь.

— Какая кровь, ты с ума сошел, я не буду больше никого убивать, — закричал в панике Лещ.

— Успокойся и не сопротивляйся, напрямую резать никого не придётся. Будешь меня слушать, чистым выйдешь. Всё, до завтра.

Рогатый исчез. В воздухе повисла напряженная тишина. Лёшке хотелось рвать и метать от злости и бессилия. Что будет? Куда его заведёт этот демон? Чья кровь ему нужна, и каким образом он её добудет? Голова пухла от вопросов и ощущения беспомощности. Пытаясь распутать этот бесконечный клубок мыслей, Алёшка незаметно заснул.

Во сне он шёл по бесконечной грунтовой дороге. Вокруг было поле, перелески, густые кустарники. Людей не было, зверей и птиц тоже, даже насекомые не попадались. Но в ушах стоял тяжёлый монотонный гул. Лёшке хотелось, наконец, дойти до источника этого шума, узнать что это, понять как его заглушить. Но дорога будто закольцовывалась. Вот снова тот же перелесок, вот поле, а здесь кустарник. Свернуть с дороги тоже не получалось, стоило ступить на землю, так ногу тут же засасывало будто в болотную трясину. Алёшка с громким чавканьем вытаскивал ботинок и пробовал чуть дальше, и ещё дальше, и ещё… Но везде было одно и то же. Оставалось только шагать вперёд, что он и делал. Гул нарастал, в ушах зазвенело от громкого шума. Лещ закрылся ладонями и закричал от отчаяния. Проснулся он от собственного стона, на улице уже рассвело.

***

Меланья расчёсывала рыжие кудри возле старинного зеркала в коридоре. На секунду ей показалось, что из-за спины на неё кто-то пристально смотрит. Резко обернувшись, боковым зрением она успела выхватить призрачную дымку незваного гостя.

— Кто здесь? — громко и властно спросила она.

Сладковатый запах злорадства щекотал ноздри, в голове эхом раздался беззвучный смех черного демона. С какого он явился сюда? Он хочет с ней поиграть? Теперь она его не боялась и мысленно выстреливала вопросами в пустоту.

Будто дымка в голове обрисовывался ответ:

— Скоро будешь моей…

— Пошёл к чёрту, сгинь отсюда, я запрещаю тебе здесь находиться, — закричала она, создавая вокруг себя защитное поле, и постепенно расширяя его до границ дома.

— Будешь… — повторил чёрный, ускользая прочь от ведьминой силы.

Доли секунды и демон исчез. Милка села и сжала виски ладонями. К чему эти слова? Как посмел явиться? Откуда у него силы? В том, что демон не сможет её одолеть, она не сомневалась. Ей было интересно, почему он явился именно сейчас? Где она могла оставить свой след? Защита на доме стояла хорошая, где брешь? Почему он такой смелый?

На всякий случай, она вышла на улицу и обошла углы избы. Всё в порядке. Порог? Вчера из города приезжали за помощью, неужели пробили? Не откладывая в долгий ящик, Мила сразу замыла, очистила заговором и залатала пробитую брешь. Теперь он сюда не сунется.

Привычным движением колода карт легла в ладони, и на столе причудливым узором начал рисоваться расклад. Всё та ночь виновата. Слабость её. Там она наследила, нервничала сильно, дёргалась, не сделала всё по порядку. Со своей защитой сплоховала. Что ж, придется пожинать плоды, вспять время не повернуть, обряд уже не переделать.

Но ничего, как с этим демоном бороться она уже знала, не в первый раз. Решит он её измором брать — и это выдержит.

— Не буду я твоей, можешь даже не надеяться, — вслух произнесла Мелана, собирая со стола карты.

Не хочу, не могу это делать

В заброшенную деревню под Тамбовом поехали через два дня. Искали определённый дом, именно про него Слон нашёл подробное описание. По информации, которую он раздобыл, здесь жила большая зажиточная семья. Уехали они из деревни последними и в спешке. Дом долго был на продаже, но похоже никто его так и не купил. Объект нашли быстро, двухэтажное строение сразу выделялось на фоне небольших деревенских изб с провалившимися крышами.

— Слушай, Слон, а здесь точно никто не живет? — заволновался Лещ, увидев почти не тронутое временем жилище.

— Судя по тому, что я нашёл, здесь никто не то что не живёт, сюда уже лет десять никто не приезжал. Сам смотри, кусты, трава, молодая поросль.

— Ну да, ну да… — задумчиво пробормотал Лещ. — Давайте, как обычно разделимся, кто-то с металлоискателем во дворе, остальные внутри.

— Сегодня я на металлике, — с готовностью заявил Нерв. — Хочу воздухом надышаться после Москвы.

Никто не возразил. Малой по обыкновению шёл первым, за ним Лещ, замыкал цепочку Слон. Когда удостоверились, что балки крепкие и потолок не рухнет, разбрелись по разным углам, фонарями выхватывая остатки скарба в покинутых стенах. Окна дома были заколочены досками, внутри было темно и немного жутковато.

Ребята, чтобы разрядить обстановку, решили поприкалываться и начали выть, изображая духов и приведения. Потом дружно ржали. Алёшке было не до смеха. Он всю дорогу думал о словах демона про кровь. А сейчас, в темноте, под завывания Слона и Малого, вообще в душе кошки скребли.

— Кончайте, — грубо оборвал дружный хохот Лещ, — чего орёте как придурки.

— А ты чего такой сегодня нервный, — хохотнул Малой. — Не боись, если ничего не найдём, тебя винить не станем, на Слона спишем.

— А чего я то? — отозвался из другого угла Слон. — Моё дело инфу искать, а решение принимает Лещ, с него спрос.

— Да нормально всё, — успокоил Алёшка, — здесь точно найти должны, видите же, какой домина. Только не орите, башка болит, — списал он свой псих на недомогание.

Снаружи раздался странный вой. Пацаны на секунду замерли, а потом снова расхохотались.

— Нерв похоже тоже решил прикольнуться, давай ему ответим, — и Слон с Малым завыли хором, пародируя звук с улицы.

Хриплое прерывистое дыхание со стороны двери заставило всех резко обернуться. Фонари осветили оскалившуюся морду огромного пса. Недовольное рычание, говорило о том, что пёс совсем не интереса ради зашёл в дом. И похож он был не на бродячего, а на самого настоящего сторожевого, к тому же неплохо откормленного.

— Тихо, тихо собачка, — попытался успокоить сторожа Малой, он был к нему ближе всех.

Лещ глазами искал что-нибудь подходящее для обороны. Слон пятился в угол, в надежде спрятаться за большим столом. Малой замер, уперев луч света в страшную морду. Пёс не стал больше ждать, а одним прыжком кинулся на Малого и вцепился ему в бедро.

Крик, мат и рычание слились в одно целое. Малой орал и фонарём отбивался от нападающего. Лещ схватил первую попавшуюся палку с пола и стал с остервенением бить собаку по голове.

— Всё-всё, хватит, Лещ, она уже мёртвая, — только после этих слов Алёшка будто очнулся.

Малой сидел на грязном полу, зажимая кровоточащую рану, Слон побежал в машину за аптечкой, а рядом лежала псина с пробитой головой. Лещ отбросил палку. Руки мелко потряхивало, в голове непонятный гул.

— Малой, сможешь на улицу выйти? Там хоть светло, — суетился Слон, помогая парню встать.

На крики с улицы прибежал Нерв и помог вывести Малого. Рана была глубокой. Насколько могли, обработали и наложили повязку. Все понимали, что нужно зашивать. Вспомнив, что недалеко отсюда проезжали село, на первый взгляд достаточно людное, Лещ решил Слона и Малого отправить искать больничку. Сам же остался вместе с Нервом искать схрон.

Буквально через десять минут, после отъезда ребят, Нерв с восторгом заорал с улицы:

— Лещ, давай сюда, я что-то нашёл.

Вместе подняли из выкопанной ямы небольшой железный ящик. Помудровав с заржавевшим замком, откинули крышку и обалдели. Аккуратно скрученные в рулеты доллары плотными рядами стояли в невысоком ящике. Посчитав в уме, какая здесь сумма, парни многозначительно переглянулись. Куш хороший. После такого лазить по заброшенному дому совершенно не хотелось. Вряд ли они бы там нашли, что-то более ценное. Решили зачехлить металлику и пойти по дороге в сторону села.

* * *

Следующий схрон поехали искать на Смоленщину. Там инфа была про золото. Нашли старинные монеты, иконы и медали. Антиквар, через которого реализовывали клады, дал очень хорошую цену. Минусом поездки стала стычка со стаей бродячих собак. Но у Леща на этот случай уже был пистолет.

Парни своего главаря зауважали ещё сильнее. Доверие к нему стало стопроцентным, но Алёшку это не радовало. Он чувствовал, что собаками дело не кончится. И он оказался прав.

В каждой ходке была кровь. Сначала собачья, потом человеческая.

В одной деревне бомжа встретили. Он к ним сунулся, когда дом обыскивали, сигаретку стрельнуть, а ступил не туда, так его балкой сразу насмерть. Вроде никто не виноват, а кровью весь пол залило.

В другой деревне столкнулись с таким же, как они искателем. Мужик серьёзный попался, сразу обрез достал и вежливо попросил их покинуть это место. В Алёшке вскипела ярость, глаза заволокло пеленой, он просто достал свой пистолет и, не предупреждая, выстрелил.

Пацаны стали напрягаться, одно дело деньги, а совсем другое убийства.

Но Алёшку уже было не остановить, в определённые моменты он совершенно терял над собой контроль. Будто демон вселялся в его тело и делал то, что хотел. Банда разваливалась. Пацаны не хотели ехать, откровенно боялись новых эксцессов на объектах.

Однажды ночью демон сильно ударил Леща, спавшего в своей комнате.

— Мне нужна кровь! — грубо рыкнул он на Лёшку.

Протирая от сна глаза, тот пытался сообразить, что ответить хозяину, но в голове не было ни одной мысли.

— Почему ты не думаешь? Ты от меня что-то скрываешь? — демон с яростью перевернул кровать, на которой сидел его прислужник.

— У меня просто нет никаких идей, — обессилено попытался оправдаться Лещ, поднимаясь с пола.

— Мне всё равно, иди и дай мне то, что приказываю, — металлические нотки сквозили в голосе рогатого.

— Я не могу, я больше не хочу этого делать, у меня нет на это сил, — парень закрыл лицо руками.

— Ты это сделаешь!

Тело пронзило дикой болью, и Лёшка полностью потерял над ним контроль. Руки и ноги двигались сами по себе, натягивая уличную одежду. В карман куртки привычно лёг пистолет. Спустившись на улицу, ноги сами зашагали по освещённой фонарями улице.

Сын родился

Сегодня был радостный день. Сашка родила сына. Лёха рассматривал фотку, которую ему жена переслала из роддома, и вспоминал Милку. Не обманула тогда, правду сказала. Вадя родился богатырём, вес 4,100 кг, рост 53 см. Сашка в трубку жаловалась, что сильно порвалась при родах, но это проходящее, врачи залечат, будет как новенькая. Главное, что сын здоров.

Хотелось с кем-нибудь разделить эту радость и, не смотря на то, что он уже два месяца не общался с пацанами, всё же набрал номер Нерва.

— Здарова, брателло, — начал как ни в чём не бывало Леший. — Можешь меня поздравить, у меня сын родился.

— О, Лёха, ну ты красава, поздравляю! — отозвался в трубке Серёга, по кличке Нерв. — Когда проставляться будешь? Ножки обмывать положено, чтоб парень крепким рос.

— Да хоть сегодня, жена ещё в роддоме, приходи ко мне, надеюсь, адрес не забыл?

— Ты чё, прикалываешься? Забудешь такое, — Нерв заржал в трубку. — Пацанов свистну, мы к тебе все вместе придём. Накрывай поляну, а с нас подарки.

— Слышь, Серый, не надо всех, — будто чувствуя за собой вину, попросил Лёха. — Не хочу видеть морду этого Леща, сорвусь, прибью его нафиг.

— Не, позову Малого, да Слона, — успокоил Серёга. — С Лещом мы тоже разошлись. Ладно, жди, придём, всё расскажем.

Лёха почувствовал прилив сил и бодрости. Два месяца уже с пацанами не виделись, думал всё, с концами. А нет. Помнят, придут, поздравят. Леший завёл свой кроссовер и помчал в ближайший сетевой. Собрать поляну на четверых здоровых пацанов — это вам не дамские посиделки. Из магазина он выкатил полную телегу. День рождения сына нужно отметить на славу!

* * *

Сашка, сдерживая слёзы, пыталась впихнуть грудь сыну. Вадим не переставая кричал и категорически не брал её, а когда она насильно пыталась вложить в маленький ротик свой сосок, отворачивался и снова орал.

— Ну что я делаю не так? Почему он не хочет сосать? Всё же хорошо, что ему нужно то? — жаловалась она медсестре. — Ведь голодный, есть хочет, плачет.

Полненькая краснощёкая Алла Павловна смотрела на старания Сашки с грустью. Новорожденный голодный, это видно сразу. Прикладывание к груди совершенно бесполезно. Она сама попробовала нажать на сосок, молозиво выделялось, ничего необычного, но малыш не ест.

— Пойду, смесь разведу, — со вздохом отправилась она к дверям палаты.

— А может ещё попробовать? — с надеждой крикнула ей в след Сашка.

— Пробуй, пока меня нет, не получится, тогда накормим из бутылки.

Ну что за напасти на неё сыпятся, девушка мечтала о сыне, планировала его долго кормить своим молочком, а он не хочет. Обидно. Она уже несколько раз звонила мужу, хотела поделиться бедой, но Лёшик не брал трубку. Наверное отмечает… Что за несправедливость? Она носила, рожала, теперь с ребёнком занимается, а он…

— Ну? Получилось? — в палату с маленькой бутылочкой вернулась Алла Павловна.

— Нет, — обречённо ответила Сашка.

— Ну, тогда хватит ему реветь, корми смесью, — медсестра сунула в руки мамаше бутылочку.

Малыш будто почувствовал, что сейчас его накормят, затих и с наслаждением принялся сосать смесь из бутылки.

— Почему? — вопросительно посмотрела Сашка на медсестру, та лишь пожала плечами.

— Ты можешь ещё пробовать, никто тебе не запрещает, вдруг одумается, но в журнале я запись сделаю. На каждое кормление тебе будут приносить смесь. И ты не отказывайся, дитё должно быть сытым, — медсестра погладила младенца по маленькой головке и ушла.

Сашка сидела погруженная в свои мысли. Маленький Вадя наелся и, посмотрев на мать долгим внимательным взглядом, закрыл глазки и уснул. Положив его в кроватку, она снова набрала мужа. Трубку он наконец-то взял, но лучше бы этого не делал. На заднем фоне она различила гомон его друзей. Сам Лёха уже был сильно разогретым, нёс в трубку всякую пургу про любовь и благодарил за сына. Она даже не стала слушать его тираду до конца и, с разочарованием, нажала отбой. «Завтра выспится, тогда и поговорим», — решила Александра и прилегла подремать.

Во сне ей снился муж, берущий у неё ребёнка и оставляющий её в роддоме одну. Она так плакала вслед уезжающему автомобилю, пыталась догнать его, но у неё ничего не получилось. Будто привязанная к зданию роддома, чувствовала, что ноги не идут дальше отмерянного. И Алла Павловна, почему-то в чёрном халате, стоя в компании других медсестёр, вещала:

— Жалко Александру, молодая, красивая. А сыночка какого родила, заглядение.

Разбудила медсестра ночной смены. Она зашла тихо, и, увидев, что мамаша спит, решила сама покормить ребёнка, тем более малыш уже проснулся и нетерпеливо причмокивал губами. Вот это причмокивание и выдернуло Сашку из сна.

— Что вы делаете? — со злостью накинулась она на молоденькую медичку. — Это мой ребёнок, и я ещё хотела ему грудь дать перед кормлением.

— Я действовала по инструкции, — быстро ответила медичка. — В журнале написано — смесь. Я навела, и всего лишь хотела дать вам отдохнуть, не будить. Мне совершенно не сложно покормить ребёнка.

Сашка отобрала бутылочку и сама докормила сына. Вадим поел и тут же сладко засопел. Такой хорошенький, пухлые щёчки, маленький носик. Будто почувствовав, что его разглядывают, малыш недовольно закряхтел. И Саша, чтобы ненароком не разбудить сына, положила его в кроватку. Сама тоже легла спать, прокручивая в голове чёткое намерение, утром дать малышу сначала грудь, а там как пойдёт.

* * *

Меланья зачастила в церковь. Батюшка даже заметил, подошёл, спросил, не случилось ли чего. Его то она успокоила, а себя не могла. Что-то душу терзало, то ли ожидание, то ли предчувствие, то ли и то и другое сразу.

По ночам начал сниться чёрный, не пугал, не изматывал, а просто показывался. Однажды утром Милка проснулась и поняла — втирается в доверие, точно. Чтобы привыкла, чтобы не сразу прогнала, чтобы поговорила. Ладно, поняла, будет иметь ввиду. Верить демону — та ещё глупость. Зубы заговаривать они умеют, а вот что дальше — уже от твоего выбора будет зависеть. Или сгинет, или сгубит. Мелану однозначно устраивал первый вариант.

А одной ночью бабуля явилась. Такая довольная, обнимает и в чулан ведёт. А в чулане её старая колыбелька стоит, накрытая простыней. Так бабуля простыню снимает, а в колыбели ребёночек. Милку от этого сна аж подбросило, будто наяву всё происходило. Только непонятно, чьего ребёнка ей показывают, неужели любовь случиться? Ох, бабушка Марфа, умеешь ты загадки загадывать. Ну ничего, и с этим разберемся. Всему своё время.

Впусти меня

В коридоре раздался настойчивый долгий звонок. Кто-то пришёл и, похоже, уходить не собирался. Лёха взял с тумбочки телефон и посмотрел на часы. Два ночи. Кого принесло? Наверняка пацаны что-нибудь забыли. Шлепая по полу босыми ногами, он дошёл до входной двери и грозно спросил:

— Кто?

Лёха ожидал услышать пьяные голоса недавних гостей или кого-то одного из них, но в ответ была полная тишина.

— Харэ прикалываться, — Леший повернул замок и открыл дверь. На пороге стоял Лещ.

— Пустишь? — безжизненным голосом спросил он.

У Лёхи внутри будто бомба взорвалась. Глаза налились яростью, и руки сами по себе сжались в кулаки. Вот так номер, да как он посмел вообще сюда явиться?

— Я тебя сейчас размажу, если не исчезнешь, — угрожающе прошипел Леший.

— Давай, бей, — спокойно ответил Лещ. — Бей сильнее, мне уже всё равно. Можешь меня даже убить, если хочешь.

Его обречённый вид вывел Лёху из колеи, он уже было приготовился к удару, но как бить того, кто сам тебя об этом просит. Это как-то неправильно, не по-пацански. Леший опустил кулак и полным презрения голосом спросил:

— Чего тебе?

— Пусти, поговорить надо, — Лещ стоял на своём, Лёха смотрел на него и не понимал свои ощущения, вроде не боится, а такая от тёзки волна идёт, прямо выть от тоски хочется.

— Мне с тобой разговаривать не о чем, если ты про возвращение в нашу банду, то ответ отрицательный. Больше нас с тобой ничего не связывает, так что — иди к чёрту!

Леший уже хотел захлопнуть дверь перед ночным гостем, но невидимая сила держала и не давала пошевелиться. Из-за спины Леща, будто отделяясь от его тела, выглядывала чёрная тень. Заметив её, внутри у Лёхи всё сжалось, тело заледенело, только обжигающим пламенем на груди горел заговорённый Милкой крест. Внутри головы раздался неприятный хриплый голос:

— Ну что же ты такой не смелый? Боишься друга на порог пустить. Ночь на дворе, все спят, неужто соседей будить будем? Впусти нас, а там и поговорим. Предложение очень хорошее, не сможешь отказаться!

Лёха разглядывал того, кто медленно материализовывался на лестничной площадке. Чёрная крепкая фигура будто плотный клубок дыма ждала приглашения в дом. На голове у чёрного Леший заметил рога. В голове мелькнуло, да это и есть сам чёрт. Лещ в это время, как кукла стоял и не двигался, даже выражение лица было застывшим на последней произнесённой фразе.

В голове у Лёхи нарастал дикий ужас от происходящего с ним. Он вспомнил Милку в последний месяц их встреч. Тогда она постоянно говорила, что её преследует Чёрный, не даёт ей спать и жить. Неужели это он. Зачем он здесь? Ни в коем случае нельзя пускать. Закрыть дверь, закрыть дверь…

В голове бешено металась одна единственная мысль, а тело застыло статуей не в силах пошевелить даже кончиками пальцев. Чёрный медленно приближался, вот его морда уже возле самого лица. Он не дышит, он словно обдаёт вонючим смрадом, запах не сравним ни с чем в это мире, он явно потусторонний. Липкие капельки его зловония попадали на кожу, заставляя душу сжиматься от страха.

— Впусти меня… — прохрипела тень, — не робей, впусти…

Тут раздался щелчок замка, скрип открывающейся двери, и из квартиры соседки бабы Клавы стрелой вылетел толстый чёрный кот. С яростным шипением кот вцепился в ногу стоящего на площадке Леща и начал драть её когтями.

— Ой, Боже правый, чур меня, чур! — голос соседки из открытой двери будто окропил святой водой чёрное чучело.

Демон растворялся в воздухе, превращаясь в серую дымку и маленьким облачком втянулся в рот Леща. Лещ тут же взвыл от боли и затряс ногой, пытаясь сбросить очумевшего кота. Соседка, выглядывая из своей двери, непрестанно крестила орущего парня и шептала какую-то молитву. Кот отпустил врага и с довольным видом пошёл обратно в дом. Лещ бежал вниз по лестнице, проклиная всех на свете. А Лёха стоял в дверях своей квартиры как в трансе.

— Алёшенька, — подошла к нему баба Клава, — с тобой всё в порядке? Как ты? Пойдём, провожу.

Старушка взяла парня под руку и завела в квартиру. Там уложила и приказала не вставать.

— Лежи-лежи, внучек, я сама закрою дверь, ключ то у меня есть. А ты спи, тебе силы нужны, когда жену то забирать поедешь?

— Не знаю пока, — не своим голосом ответил Лёха. — Там какие-то осложнения вроде.

— Ну ничего, врачи справятся, а ты спи. И по ночам дверь никому не открывай, плохая примета, — подняла старушка палец вверх. — Хорошо меня Тихон разбудил, всю дверь исцарапал, охламон. Спи-спи, утро вечера мудренее.

Баба Клава ушла, щёлкнув замком на двери, а Леший провалился в сон. Снились кошмары, чернота и удушающее едкое зловоние.

* * *

Сон никак не шёл, она вертелась на кровати, то и дело заглядывая в детскую люльку из пластика. Вадим спал, сладко сопел своим маленьким носиком и морщился во сне. Почему же ей не спится. Сашка встала с кровати и пошла в туалет, сейчас умоется и успокоится. Она тихо прошла по коридору, свернула в поворот и вошла в отделанную кафелем уборную. Увидев душ, подумала, что беспокойство лучше смыть в нём, сходила в палату за полотенцем и встала в поддон, задёрнув занавеску.

Вода быстрыми дорожками бежала по телу, тонкие горячие струи расслабляли, даря ощущение чистоты и блаженства. Намылившись ароматным гелем, Сашка вдыхала терпкий пачули и лемонграсс и улыбалась. На мгновение ей даже показалось, что она дома, а там за дверью её ждет любимый муж. Сейчас она выпорхнет в спальню, завернувшись в пушистое полотенце, а там под тёплое одеялко к Лёшику под бочок. Хорошо. Но мечтания прервал строгий голос дежурной медсестры.

— А я то думаю, кто у меня свет в санузле не выключил, а тут ещё и моется кто-то. Что не спится? Ребенка одного бросила? Вдруг проснется, разорётся и других разбудит?

Сашка выглянула из-за занавески и извиняющимся голосом пролепетала:

— Так в душ захотелось, никак не могла заснуть.

— Ладно, домывайся и марш в палату, пока всё тихо, — махнула рукой медичка и ушла на пост.

Пелена мечтаний растаяла, пачули уже не так вдохновлял, Сашка по быстрому закончила водные процедуры и стала вылезать из душа. Пора к Вадиму. Она поставила мокрую ногу в резиновый тапок, и перенесла всю тяжесть на неё, вынимая вторую из эмалированного поддона. Мокрая подошва заскользила под тяжестью тела, голеностоп странно вывернулся, Девушка пыталась поймать равновесие, схватиться за что-нибудь твердое. Но под руку попалась только тонкая душевая занавеска. Сашка громко закричала, понимая что сейчас точно упадёт, и рухнула на кафельный пол, сильно ударившись головой об бортик душа, выложенный плиткой. По полу побежал тонкий ручеёк бордовой крови.

На Сашеньку похож…

В роддоме с самого утра творился дикий хаос. Санузел оккупировали следователь и судмедэксперт. Женщины выли от неудобства, им приходилось ходить в другое отделение. На пост поступали новые роженицы, медперсонал постоянно дёргали на опросы. Из палат с малышами шёл нескончаемый рёв, дети чувствовали беспокойство, которым всё было буквально пропитано, и оттого сами начинали нервничать.

Алла Павловна с потерянным лицом ходила по своему отделению и разговаривала с мамашами. Нужно было всем рассказать официальную версию, чтобы не было ненужных домыслов, витиеватых приписок и несуществующих фактов. По этой версии роженица неудачно поскользнулась и упала. Следователь же тряс дежурившую ночью медсестру, на предмет конфликтов и прочего с погибшей.

— Жалко Александру, молодая, красивая. А сыночка какого родила, загляденье, — стоя в компании медработников, вещала Алла Павловна.

— Мужу то позвонили? — спрашивали её.

— Позвонили, — со вздохом продолжала она. — И мужу позвонили, и матери, всех оповестили, как положено. Мальчонку жалко, такой богатырь, а без мамки, эх…

Все сочувственно кивали, вздыхали и перешёптывались, но время неумолимо движется вперёд.

К обеду в отделении всё наладилось и пошло своим чередом. Санитарка начисто отмыла место гибели Сашки, персонал занимался своими прямыми обязанностями, а роженицы окунулись в будни кормлений и замены подгузников. Маленького Вадима перевели из палаты в детскую с отказниками, но он, похоже, совсем не расстроился. Хорошо кушал смесь, улыбался медсёстрам и терпеливо выдерживал все необходимые процедуры.

* * *

— Вы что-то путаете, как погибла? Она в роддоме с сыном, она не могла погибнуть, — Лёха кричал в трубку, а на том конце провода холодный голос продолжал его оповещать о смерти жены.

Бросив телефон в стену, он обхватил голову руками и завыл от бессилия. Как так? Почему? Всё же было хорошо… Горе парня прервал новый пронзительный звонок мобилы.

— Это ты во всём виноват, ты! Если бы Сашенька с тобой не связалась, всё бы было хорошо, — из динамиков рвались рыдания тёщи. — Что теперь делать? Кто вернёт мою доченьку? Кому Вадечку воспитывать? Аааа…

Рыдания матери Сашки были настолько громкими, что положив телефон рядом на диван, он всё равно слышал её, будто Тамара Петровна стояла рядом. Постепенно крики перешли на всхлипы, женщина выпустила первую боль и заговорила спокойнее.

— Лёш, ты во сколько туда поедешь?

— В морг? — переспросил Леший.

На том конце снова завыли, четкое обозначение места, в которое придётся идти, вызвало новую волну причитаний. Наконец, справившись с эмоциями, она продолжила разговор. Договорились встретиться. Остальное решили обсудить на месте.

Лёха собирался как в тумане, в голове беспрестанно пульсировало «не может быть». Ему казалось, что это сон, что сейчас он проснётся и всё будет как прежде, но реальность происходящего не отпускала. По дороге к моргу остановил сотрудник ДПС.

— Сержант Орлов, ваши документы, — он привычным движением взял «под козырек» и немного наклонился к открытому окну авто. — Нарушаем? Пойдёмте тест на алкоголь делать, — тут же поменял интонацию сержант, учуяв густое амбрэ перегара идущее от водителя.

— Никуда я не пойду, оформляй протокол, — глухо отозвался Лёха и откинулся на сидении.

— Лишение прав будет, — попытался образумить водителя сотрудник ДПС.

— Пох…

— Мужик, у тебя что-то случилось? — сочувственно спросил Орлов.

— Жену еду опознавать… В морг, — Лёха прикрыл ладонью глаза и провел ей по лицу, отметив колючую щетину на подбородке.

— Соболезную, — сержант протянул документы владельцу и в знак прощания снова «взял под козырёк».

Леший просидел ещё минут пять в реальном ступоре, ноги не хотели жать на педали, а руки держать руль. Он едет в морг. Там его ждёт Сашка. Впрочем, она уже не ждёт, она уже никого не ждёт. Что за чёрт.

— Сука, Лещ, это ты, твоих рук дело, я тебя из под земли достану. Ты у меня сам сдохнешь, — яростно повернув ключ в зажигании и нажав на газ, он резко стартанул, шлифуя покрышками асфальт.

Твердое желание отомстить бывшему участнику их банды придавало силы. Он ехал по маршруту и придумывал шаги своей мести. Найдёт, размажет, ещё раз размажет, уничтожит, заставит землю есть. За такими мыслями Леший приехал к моргу. У железной калитки его уже ждала чуть сгорбившаяся и будто враз исхудавшая фигурка тёщи. Тамара Петровна была в длинном чёрном платье и в чёрном платке. От вида траурного цвета в душе снова всё перевернулось вверх дном.

— Эх, Лёшка, — мама Сашки обняла его и почти повисла на крепких плечах парня, изливая ему страшную боль потери дочери.

Лёха замер, потом начал успокаивающе гладить её по спине, вроде помогло. Тамара Петровна подняла опухшие от слёз глаза на зятя и, будто извиняясь, проговорила:

— Ты на меня не обижайся, нам теперь нужно дружно жить. Ради Сашеньки. Ради Вадимки. Я уточнила в роддоме, малыша нам смогут отдать только через три дня, как раз после похорон. Говорят крепкий богатырь родился, кушает хорошо, не капризничает. Молодец доченька. Эх, не уберёг её ангел хранитель. Нелепая смерть.

Они позвонили в калитку и в сопровождении охранника пошли в морг. Сейчас нужно взять себя в руки и переделать огромную кучу дел, в том числе бюрократических. Справки, бланки, похороны, поминки. Лёха смотрел на свою тёщу и поражался, как эта женщина, которая только что буквально убивалась по своему погибшему ребенку, как она собралась, поджала губы и начала погружаться в скорбный процесс.

Она больше ни разу не всхлипнула, не жаловалась, а просто делала то, что нужно было делать. Её бесконечное горе выдавали лишь большие опухшие глаза, безжизненный тусклый голос и сгорбленная, как от тяжёлой ноши, спина.

Эти три дня были для него самыми тяжелыми. Очнулся он лишь тогда, когда медсестра с грустной улыбкой вручила ему свёрток с сопящим сыном Вадимом.

— Поздравляю, — проговорила она.

Тамара Петровна заглянула в конверт с младенцем:

— На Сашеньку похож, — слезы предательски блеснули в уголках глаз женщины, одетой во всё чёрное.

— Очень похож, — повторил за ней Лёха.

Праздника по случаю выписки не делали. Все силы и моральные и физические забрали похороны. Отец и бабушка приехали на квартиру к Лёхе, где уже давно было всё приготовлено к возвращению матери и ребёнка. Ну что ж, это жизнь. Предсказать её невозможно.

Переезд

— Лёш, Вадю окрестить надо. Вы с Сашей не решали, кто крёстным будет? — Тамара Петровна накормила и уложила заснувшего внука в кроватку.

Этот вопрос выдернул молодого отца из грустных мыслей. Со смерти жены прошла неделя, но ему до сих пор совершенно не верилось в происходящее. Всё казалось нелепым сном, вот он проснётся, и Сашка рядом стоит. Но пробуждения не было. За сыном ухаживала тёща. Приходила рано утром, уходила поздно вечером, а ночное кормление было за ним.

— Да как-то мы не думали над этим вопросом, — замялся он, видя, что мать Сашки ждёт ответа.

— Тогда надо подумать, я помогу в выборе церкви и сборах к таинству. А на тебя — найти крёстных. И учти, не бери абы кого, крёстные ребёночку как вторые родители. Особенно крёстная мать, родной то теперь нет, — Тамара Петровна быстрым движением промокнула выступившие слёзы.

Лёха от её слов сморщился, не мог он рядом с сыном другую женщину представить. Да и нет у него таких знакомых, которых можно в крёстные взять. Малого позвать? Он бы подошёл на эту роль. А крёстной матерью кого? У Малого даже девушки нет, чтобы предложить.

И тут его осенило, мозг выдал единственный и самый подходящий вариант. Милка. Вот кого надо попросить крёстной сыну стать. Она уж не даст Вадьке пропасть, и защитит, и поможет если что.

— Что? Придумал? — тёща верно подметила перемену в выражении лица зятя. — Ну ладно, Вадика я уложила, домой пойду, до завтра, — попрощалась она и направилась в прихожую.

Лёха пошёл проводить. Он поблагодарил маму Сашки за помощь, подал её сумочку и открыл дверь, пропуская женщину вперёд. На лестничной площадке стоял Лещ.

— Лёш, это к тебе? — вопросительно смотрела на зятя женщина. — Вадик только уснул, не пускай никого, обещаешь?

— Не пущу, не переживайте, — успокоил её парень и угрожающе рыкнул на незваного гостя. — Чё припёрся, хочешь, чтоб я тебя завалил? Исчезни живо! И больше чтоб я тебя здесь не видел, а то пожалеешь.

Тамара Петровна начала было спускаться, но замерла на лестнице, ожидая окончания мужской перепалки. Лещ на слова не реагировал. Он, как истукан, стоял и смотрел в одну точку. Леший тихонько, чтобы не разбудить Вадьку, закрыл дверь в квартиру и подошел ближе к визитёру. Глаза тёзки были стеклянными.

— Может ему плохо? Скорую вызвать? — вернулась мама Сашки и тоже пристально оглядела замершего молодого человека.

— Сейчас проверим, — Лёха уже звонил в квартиру соседки бабы Клавы.

Старушка не успела открыть дверь, как вперёд неё на лестничную площадку выскочил кот Тихон. Он вальяжно обошёл Леща и протяжно зашипел, уставившись в дальний угол.

— Бабуль, помоги, — попросил её Лёха. — Помнишь этого дуралея? Что ты тогда на него шептала, чтобы он убежал?

— Перекрести его, — посоветовала старушка. — И Отче наш можешь прочитать.

Полными ужаса глазами Тамара Петровна наблюдала, как зять крестит незнакомца и шепчет молитву. На третий раз взгляд Леща начал фокусироваться.

— Как я сюда попал? Я не хотел сюда приходить, это всё он, это он меня заставил. Я не виноват, — с несвязным бормотанием молодой человек опрометью бросился вниз по лестнице.

— Что у вас тут творится? Мне теперь страшно внука здесь оставлять, — тёща была заметно напугана. — Может мне остаться? Переночевать?

— Всё нормально, идите домой, я справлюсь, — попытался успокоить её Лёха.

— Какой нормально? Ты в своём уме? К тебе пришёл не понятно кто и убежал оттого, что ты его перекрестил, это для тебя нормально? Нет, я сегодня переночую здесь, а завтра Вадечку к себе заберу. Будешь ты к нам ездить, а не я к тебе.

Она решительно направилась обратно в квартиру.

— Спасибо, баба Клава, — кивнул соседке Леший.

— Окрестите ребёночка, защитник ему нужен раз такое творится, — подметила старушка.

— Покрестим, обязательно покрестим, — пообещал молодой папаша и скрылся за дверью своей квартиры.

На кухне его ждала тёща и устроила целый допрос с пристрастием. Она не успокоилась, пока Лёха ей не рассказал про всю свою жизнь, начиная с самого детства. Подробно расспросила про его вид заработка, а узнав причину того, что он с Сашкой к ведунье ездил, схватилась за голову.

— Ох, не зря я Сашеньку от тебя отваживать пыталась. Чуяло материнское сердце. А она тебя любила, всегда защищала. Приедет ко мне с вещами, чувствую, поругались, а она всё равно тебя оправдывает. Что ж ты за человек такой? — Качала она головой.

— Нормальный человек, — отмахнулся Лёха. — Пойдёмте лучше спать, а то уже за полночь.

* * *

Утро всё прошло в сборах, паковали сумки с вещами для Вадима. Собирали бутылочки, соски и смеси. Бабушка была настроена решительно.

— Лёш, давай так, ты сейчас меня с Вадиком отвезёшь, а потом за кроваткой и коляской вернёшься, — распоряжалась она.

— Как скажите, — он не спорил, знал, тёща решила — значит так будет. Да и что спорить-то, права она, тысячу раз права.

Погрузили всё в машину, малыша в люльке пристегнули, поехали. В квартире Тамары Петровны он помог разобрать сумки и сразу же отправился за оставшимися вещами. Когда зашёл в дом, решил набрать Милке.

— Привет, — нерешительно ответил он не её «алло».

— Привет, — в голосе девушки была уверенность и спокойствие.

— Мил, я тебя попросить хотел, только ты сразу не отказывайся, — резал он пути отступления.

— О чём? — не меняя интонации, отвечала она.

— Стань крёстной моего сына, пожалуйста.

На минуту в динамике образовалась гнетущая тишина.

— Мил, алло, ты здесь? — занервничал Лёха.

— Да, я здесь, — отозвалась она. — А почему ты этого хочешь?

— Кроме тебя некому, — и понимая, что сморозил глупость, он быстро добавил. — Ты будешь самой лучшей крёстной, другую я не хочу.

— А что по этому поводу думает твоя жена? — резонно поинтересовалась Меланья.

— Я думаю, что Саша была бы только «за».

— Так ты у неё ещё не спрашивал?

— Мил, она погибла. Нет больше Сашки, — теперь молчали оба.

На Лёху нахлынули воспоминания, а Мила взвешивала «за» и «против». Наконец она первой нарушила образовавшуюся тишину.

— Хорошо, я согласна, но мне нужно подготовиться, когда крестины?

— Нужно побыстрее, когда ты сможешь?

— А церковь вы уже выбрали? С батюшкой договорились?

— Нет ещё, но Тамара Петровна сказала, что всё сделает, — растерянно пробормотал папаша.

— Ну вот, когда договоритесь, тогда и звони. Я приеду. Пока!

— Пока…

Звонок отключился, а Лёха ещё долго сидел и думал о своей жизни. Кто он? Где он? Чем занимается? Как сложится его дальнейшая жизнь? Сможет ли он достойно воспитать сына?

Вопросов много, а ответы все неубедительные. Парень вздохнул и пошёл за шуруповёртом, чтобы разобрать кроватку для транспортировки. Ладно, жизнь расставит по местам…

Она преградой была

Меланья ходила по дому из одного угла в другой, тщетно пытаясь успокоиться. На дворе глубокая ночь, а у неё бессонница. Ну почему, почему она опять идёт ему на помощь? Сначала он привёз свою беременную жену. Теперь просит стать крёстной матерью его сыну. А она, тоже хороша, взяла и слёту согласилась. Нет бы подумать, посоветовать ему выбрать кого-нибудь другого. Но нет, согласилась…

В памяти всплыла улыбка малыша, такая чистая, искренняя, наполненная любовью. Именно так она его увидела в тот день, когда Лёха привозил сюда Сашку. Мелана ещё удивлялась, почему малыш не прячется, а так смело на неё смотрит. А вот как получилось. Видно знал уже тогда, что сведёт их судьба.

Взяв в руки колоду карт, Милка начала делать подробный расклад. Ей очень хотелось понять, почему погибла Сашка. Рыжая ведьма знала, что события никогда не бывают случайными, действие всегда порождает ответное, потянув за одну ниточку можно столько всего притянуть. И теперь она смотрела на расклад прошлого.

Карта к карте перед ней разворачивалась Сашкина судьба. И всё вело в счастливое будущее, пока та не встретила Лёшку. Тут прям крест вырисовывался. Расходиться нужно было. Мила увидела Сашину мать, которая пыталась вернуть дочь на прежнюю дорогу, видела её ненависть к парню. А ещё видела любовь, но только любовь странная была, бездумная, наколдованная, неужели ворожба?

Меланья стала смотреть дальше, нужно выяснить, зачем и кто ворожил, чтобы увидеть полную картину. Снова смешав колоду, она разложила под другой запрос. Сразу же нарисовалась какая-то невеста с женихом, которому очень понравилась Сашка. Невеста узнала об этом и приняла меры, только неправильные. Вот и сложился пазл, приворожили девчонку к первому встречному, чтоб семью не разбила, а этим первым встречным оказался Лёха. Вот почему Сашка ему всё прощала, до последнего терпела, не могла от него уйти.

И сразу же в голове возник следующий вопрос, почему Лёха так себя вёл. Ведь когда Милка с ним только познакомилась, парня она увидела надёжным и очень подходящим для семейной жизни. Там ещё примешивалось его сильное желание найти родную душу, так как детство в детдоме провёл. Почему он Сашку не ценил. Ведь он ей не единожды изменял, вёл разгульную жизнь, ставил интересы друзей выше семейных.

Снова карты замелькали в тонких пальцах, на чёрной столешнице вырисовывался новый узор. Внимательно посмотрев на расклад, Милка закрыла лицо ладонями и застонала. Это её вина, её след. Она не отпустила его тогда. Да, слова были сказаны, да только связь не прервана. До сих пор канал меж ними энергетический. И всё бы ничего, со временем он бы иссох, превратился в тонкую невидимую нить. Да после той ночи в мастерской Лерки, канал снова начал крепчать. Тянуло их друг к другу, сильно тянуло. А Сашка преградой была. А теперь её нет. Нет ни Сашки, ни преграды.

— И ты теперь рада? — вслух задала сама себе вопрос Меланья.

— Тоже скажешь, разве можно радоваться чужой смерти? — тут же ответила, ощутив внутри сильное сопротивление.

— А мне кажется, ты ликуешь прямо. Ждешь, не дождёшься, когда снова со своим любимым встретишься… — теневая сущность, которую Милка изо всех сил давила, всё активнее вылезала наружу, дразня её и заставляя злиться саму на себя.

— Нет, я не рада и не ликую, — строго и уверенно приструнила она сама себя.

По спине пробежал холодок. Милке показалось, что на неё кто-то пристально смотрит.

— Искушаешь? —громко спросила она в пустоту. Ей показалось, что за окном в темной ночи сгустилась плотная чернота. — Не на ту напал. В ошибке каюсь, а вину смертную не беру. Сгинь!

Она подошла к иконам зажгла свечи и принялась за молитву. Сколько времени она просила Бога избавить её от соблазнов, она не считала, только почувствовала, что сон одолевает, и ноги еле держат. Погасив пламя свечей пальцами, Милка отправилась в бабулину горницу. И только она коснулась головой подушки, как тут же провалилась в сон.

Снился Лёха, тянул к ней руки и просил вернуться. Но её будто что-то останавливало, держало. Она делала шаги назад, пока не упёрлась спиной во что-то тёплое и мягкое. Мелана хотела обернуться, но голос в голове запретил это делать.

Лёха приближался, протянутые к ней руки неестественным образом удлинялись, стараясь дотянуться до Милы. Лицо почернело и превратилось в страшную маску Чёрного демона.

— Будь моей, — хрипел он, вышагивая из тела парня, как из ненужной одежды.

Тело Лёхи глухим шлепком упало и осталось лежать позади Чёрного. Меланья в порыве хотела броситься к парню, но путь ей преградили белоснежные крылья, крепко обнявшие её плечи.

— Стой! — приказывал ровный спокойный голос из-за спины. — Это морок, он исчезнет. Ничего не бойся, молись, и сила будет на твоей стороне. Запомни, что я сказал. Этим спасёшься.

Сон резко прервался, оставив после себя сухость во рту и учащённый пульс. За окном занимался рассвет. Первые петухи встречали новый день, голося на всю деревню. Надо пойти, умыться.

* * *

— Лёш, а когда ты меня с крёстной Вадика познакомишь? — донимала зятя Тамара Петровна.

— Она сказала, что приедет, когда точная дата крестин будет назначена, — отмахнулся он от тёщи.

— Ох, не думала я, что так будет. Уже все ближайшие храмы обежала, везде запись не раньше чем через месяц. Как думаешь?

— Ну покрестим через месяц и всего делов, вы главное договоритесь, чтобы я Милке сообщил, к которому числу приезжать, — он не понимал, почему тёща так кипишует.

— Вот балбес, нельзя так долго ждать, скорее надо. У Вадечки Ангел Хранитель появится, защищать его будет, чтобы худа не случилось, — настаивала на своём Тамара Петровна.

— А от меня вы что хотите? Чтобы я по церквям бегал? Думаете, это что-то изменит? Или вы меня на взятку провоцируете? Скажите прямо, а то всё вокруг да около…

— Я знаешь что подумала, может, мы его к крёстной в деревню отвезём? Там приход наверняка небольшой, всё быстро сделают. И ей ехать никуда не придётся, позвони! — она ждала ответа, заглядывая прямо в глаза.

— Ладно, позвоню, — согласился зять. — Только учтите, ехать далеко, Калужская область. Выдержит Вадим?

— Конечно выдержит, даже не сомневайся, я с ним сзади поеду и если что — успокою. А вы с крёстным впереди. Чем быстрее сделаем, тем быстрее душа моя успокоится. Ты главное крёстную уговори, пусть она у себя в храме закажет крестины, и мы приедем.

Лёха вынул из кармана телефон и набрал Милкин номер…

Успею до таинства

Конечно же Меланья не смогла отказать Лёхе в его настойчивой просьбе. Единственным её условием было то, что план действий сокращённый: встречаются возле церкви, совершают обряд и разъезжаются. К себе в дом толпу вести она не хотела, а общаться с крестником обещала приезжать в Москву. На том и порешили. Крестины назначили на послезавтра, как раз успеют все подготовиться.

Лёха построил в навигаторе маршрут до церкви… Ехать примерно три с небольшим часа, не очень долго, Вадик выдержит. На всякий случай попросил Малого взять права, чтобы тот тоже смог вести машину. Тамара Петровна собирала необходимые для внука вещи и перекусы в дорогу. Выезжать решили рано утром, чтобы в запасе иметь пару часов на остановки и прочее. Едут с младенцем, тут всего предугадать невозможно.

Утром всё было хорошо. После раннего кормления Вадика сразу в автолюльку положили, бабушка приготовила термос с водой нужной температуры, насыпала смесь в бутылочку, чтобы по дороге разводить, уселись и поехали за крёстным.

Когда Малой втиснулся в дверной проем Дастера, Тамара Петровна непроизвольно ахнула.

— А Лёша всё говорит «малой, малой», не думала, что с нами такой богатырь поедет. Как тебя зовут то?

— Егор, — представился парень.

— Тамара Петровна, — ответила мама Сашки.

— Ну всё, познакомились, — подытожил Лёха, — теперь в путь.

Поехали. По Киевскому шоссе долетели быстро, платные участки дороги вообще ракетой. Малой сидел в телефоне и искал в городе достойное место для отдыха с дороги.

— Говорил тебе — рано едем, я уже по Киевскому катался, знаю, — наезжал на Лёху Егор.

— Чего ты кипишуешь, ищи кафе нормальное, там пересидим и в церковь ко времени приедем.

— Да нашёл уже, рули давай, сейчас в навигатор забью, — Малой наклонился вперёд, чтобы перенастроить гаджет с маршрутом.

Но тут машину будто тряхнуло, Лёха резко нажал на тормоз, выключил зажигание и пулей вылетел на дорогу.

— Что там? — испуганно спросила Тамара Петровна.

— Не знаю, — отозвался Егор, — пойду, посмотрю, а вы пока тут сидите, хорошо?

— Да, конечно, — тёща Лехи через лобовое стекло смотрела на зятя и ничего не могла понять.

Лёха стоял на коленях, на шоссе примерно в десяти метрах от машины. Создавалось ощущение, что он с кем-то разговаривает, но там никого не было. Вот к нему подходит Малой и пытается поднять с асфальта, но Лёха машет руками на Егора и бурно ему объясняет. Что он кричит, Тамара Петровна не могла разобрать. Вадечка спал крепко, и женщина решила выйти посмотреть, в чём же там дело. Но только вылезла из машины, как Егор замахал на неё руками, призывая не подходить. Тамара Петровна слушала обрывки разговора.

— Малой, неужели ты не видишь, это же Лещ!

— Пошли в машину, здесь никого нет.

— Как нет, вот же он, я его сбил, ему помощь нужна. Вызывай срочно скорую и ДПС.

— Леший, пошли в машину говорю!

Их авто объезжали, сигналили и не без любопытства рассматривали странную сцену на шоссе. Никто не останавливался, а если и притормаживали, то Егор быстро отправлял их на свой путь. Наконец ему надоело пререкаться с Лёхой, он приподнял его за грудки и сильно отхлестал по щекам. Леший будто вернулся в реальность. Он осмотрел дорогу и оттолкнул Малого.

— Что это было? — вид у парня был паршивый.

— Пошли в машину, там поговорим, и садись слева, дальше я поведу.

Дальше долго ехали молча, Лёха переваривал случившееся, а Малой следил за дорогой. Первой не выдержала Тамара Петровна.

— Мальчики, что это было? Егор, что с Лёшей?

Леший сидел и невидящим взглядом смотрел в пустоту. Его мелко трясло, и он постоянно повторял одну и ту же фразу: «я же его видел, это был Лещ, я его сбил».

— Не знаю, что это было, но состояние у него для крестин неподходящее, — заключил Малой. — У вас есть номер телефона крёстной, надо бы её предупредить.

Видя, что зять в полном неадеквате, Тамара Петровна согласилась с Егором. Она набрала на мобильнике номер Меланьи. Хорошо, что записала.

— Милочка, здравствуйте, это вам бабушка крестника вашего будущего звонит. У нас проблема, Лёшка будто призрака на дороге увидел, твердит без конца, что кого-то сбил. Но ничего такого не было. В общем он совсем потерянный, может нам перенести таинство?

— Ни в коем случае, вы сейчас где? — голос Меланьи в трубке не понравился женщине.

— Мы почти до Сухиничей доехали, хотели в кафе посидеть…

— Что сейчас делает Лёшка? — прервав на полуслове, задала вопрос будущая крёстная.

— Сидит, в окно смотрит, но будто ничего не видит. И постоянно бубнит себе под нос, что сбил человека.

— Нигде не останавливайтесь, сразу в деревню, но не к церкви, а сначала ко мне, дом восемнадцать, поняли?

— Да, поняли, — вздохнула Тамара Петровна. Отключив звонок, она передала разговор Егору, тот молча кивнул, продолжая рулить.

— Какая же она неприятная, ни здравствуйте, ни до свидания… Прогавкала в трубку приказы и исполняй. А почему мы должны ей верить? Егор, может мы Лёшу доктору покажем? Всё равно в город заехали, давай больницу найдём.

— Нет, — коротко ответил Малой. — Сразу в деревню едем, нам Лёха про Милку рассказывал, верьте ей, сильная…

— Было бы кому верить, — пробурчала сердито бабушка Вадима. — Я её вообще ни разу не видела, страшно даже, кто там такая.

Малой ничего не ответил, он уже проезжал через Сухиничи, внимательно следя за знаками, светофорами и пешеходными переходами. Вскоре город закончился, до Становки оставалось буквально полчаса. Плечистый богатырь угрюмо рулил, Тамара Петровна смотрела то на внука, то в окно, Лёха без остановки нёс какую-то пургу. Настроение у всех было вконец испорчено.

Когда подъехали к дому Меланьи, та сразу вышла навстречу. Егора и Тамару Петровну с внуком отправила отдохнуть в переднюю. Лёху приказала не трогать и оставить в машине. До крестин ещё полтора часа, церковь десять минут ходьбы.

— Будьте здесь, во двор не выходить ни под каким предлогом, — строго наказала Мила гостям. — Если что услышите, не обращайте внимание. Я успею до крестин.

Она бросила внимательный взгляд на бабушку крестника. Та смотрела с нескрываемой неприязнью.

— Саша ещё здесь, — проговорила Меланья. — Она будет рядом с сыном, пока того не примет под защиту Ангел-хранитель. Вам она передаёт, чтобы перестали злиться и доверились. А ещё напоминает про коробку красную на антресоли в её девичьей комнате. Не забудьте её отдать зятю. Она об этом очень просит.

Женщина вытаращила глаза на рыжую ведьму, по щекам тонкими дорожками побежали слёзы.

— Прости меня, прости, — шептала она. — Верю, всё сделаю, как просит, передай, что я очень её люблю и скучаю.

— Она услышала, — ответила Мила. — Будьте в доме, здесь вы в безопасности.

Она станет моей

Меланья вышла на крыльцо и, оглядевшись по сторонам, оценила обстановку. Лёха сидел в машине на переднем пассажирском и активно разговаривал сам с собой. Стёкла были слегка опущены, и до Милки доносились обрывки странного диалога.

— Ты его сбил, ты! Ты ведь видел, как он истекал кровью, лёжа на асфальте. Ну и гад, даже не вызвал скорую, он же умер. По твоей вине умер! — слегка шипящий хриплый голос был до боли знаком, и он не принадлежал Лёхе.

— Но Малой сказал, что мне это померещилось, он никого не видел на дороге, не было там никакого Леща… — вот теперь она узнала голос Лёшки, он был немного растерян, будто сомневался в том, что говорил.

— Не верь ему, он специально тебя обманывает, ему это на руку. Он тебя сдаст и будет героем, а ты останешься в глубокой заднице, слушай меня! — снова хрипатый голос.

— Ну и что же мне теперь делать? Что ты предлагаешь?

На этой фразе Милка сорвалась с места и подбежала к машине. Резким движением она открыла дверь автомобиля и схватила Лёху за руку:

— Твой сын у меня в доме, ты приехал его крестить, думай об этом, думай только об этом! — громко закричала она Лёшке.

На миг ей показалось, что глаза парня полыхнули огнём. Мимолётный полный дикой ненависти взгляд обжёг и заставил бросить руку и сделать шаг назад. Две — три секунды — Лёшка очнулся.

— А где все? Почему мы к тебе заехали, мы ж в кафе хотели, — Лёха пытался разобраться в своей голове, но у него плохо получалось.

— Все в доме, нас ждут, а нам нужно в баню, срочно!

— Мил, ты чего? Я ж сына приехал крестить, а не париться, харэ прикалываться, — улыбнулся Леший.

— Парить тебя никто не собирается, а вот отцепить от тебя незваного гостя нужно. Хотя будет жарко, это я тебе обещаю, — облизнув вдруг пересохшие губы, сказала Меланья.

— Какого гостя? Эх, Милка, вот если бы не знал тебя — подумал бы, что ты чушь несёшь. Но знаю, на что ты способна, верю. Пойдём раз надо.

Меланья решительным шагом пошла в баню, Лёха плёлся следом. Из окна, не смотря на запрет, на них смотрела Тамара Петровна и Малой.

Мама Саши после слов будущеё крёстной пребывала в лёгком трансе. Ей казалось, что она чувствует чьё-то присутствие, будто кроме них в доме находился кто-то ещё. Лёгкие шаги, странное движение воздуха, тихое потрескивание и вздохи. Да, Тамара Петровна готова была поклясться, что слышит их. И больше того, она даже их узнала, так вздыхала её покойная доченька.

— Сашенька, милая, прости меня, — удручённая женщина заплакала, закрыв лицо руками.

Тут же проснулся Вадим и закряхтел в автолюльке. Пора кормить и переодевать. Тамара Петровна начала хлопотать вокруг внука. Хорошо сумки из машины взяли, всё под рукой. Быстро поменяла подгузник, развела смесь и, взяв младенца на руки, села на стул кормить. Вадим с довольным видом чмокал и смотрел чуть выше головы бабушки. Глазки мальчика блестели, и Тамаре Петровне показалось, что он улыбается.

— Кушай маленький, кушай мой хороший, — приговаривала она и вдруг замерла. Её плечей коснулось что-то лёгкое и невесомое, женщина закрыла глаза и почувствовала запах любимых духов дочери.

Не просто так малыш улыбался, тоже почувствовал, а может и увидел. Волшебное ощущение присутствия Сашки согревало и дарило покой. Страх того, что это исчезнет, заставлял зажмуривать глаза сильнее и крепче.

— С вами всё в порядке? — прервал её сон наяву Егор. — Вам плохо? Воды принести?

Тамара Петровна, не открывая глаз, покачала головой, надеясь, что Сашка не исчезнет. Но чуда не случилось. Если это был дух её дочери, то он мгновенно испарился. Волшебство растворилось в обыденной реальности, можно открывать глаза.

Малой стоял совсем рядом и пристально смотрел на тёщу Лёхи. Один с катушек слетел, вторая как блаженная улыбается, не хватало и ему поддаться колдовству. Увидев, что с бабушкой крестника всё в порядке, молодой богатырь снова прильнул к окну. Лёха и рыжая, как зашли в баню, так ещё не выходили. Егор посмотрел на часы, до крестин час. Тамара Петровна докормила Вадика и положила его в автолюльку. Малыш мирно сопел и периодически морщил свой маленький носик.

Выйти бы, посмотреть, что там. Вдруг помощь нужна? Но нельзя, запрет. Малой помнил рассказы Лёхи про эту ведьмочку, лучше не нарываться, здесь переждать.

— Пойду, чайник поставлю, — прервала его раздумья Лёхина тёща. — Ты будешь чай? У меня бутерброды есть, перекусим?

Малой с готовностью кивнул, и они вместе отправились на кухню.

* * *

— Раздеваться надо? — Лёшка глядел на Милу, которая чертила мелом круг на деревянном полу парной.

— Если тебе так будет легче, то можешь и раздеться, — посмотрела она на него лукавым взглядом, одновременно расставляя по границе круга свечи и поджигая их.

— Какая же ты красивая, — расстегивая рубашку, любовался девушкой Леший. — Взял бы тебя прямо здесь, а всем скажем, что обряд совершали. Как тебе мысль?

— Мысль дурацкая, тем более в твоём положении. Да и для меня слишком опасная, — отвечала Меланья.

— Не понял? — у парня в крови уже заиграл тостестерон, сильное влечение затмевало разум, мысли путались и хотелось одного.

Милка громко засмеялась, в глазах зелёные искорки, приоткрытые пухлые губы, россыпь золотых кудрей по плечам. Она стояла возле двери парной, он сидел на нижнем полке. Разделяло их всего пара метров и большой круг со свечами на полу.

— Хитрец, так вот ты как решил до меня добраться, — проговорила она, обращаясь явно не к Лёхе. — Ну что ж, попробуй, иди ко мне!

Парень встал с полка и сделал шаг, заступив одной ногой в круг.

— Иди же, иди, чего замер? Или силёнок не хватает? — веселилась рыжая ведунья.

Ноги Лёхи будто налились свинцом. Желание внутри бушевало, а тело не слушалось. Как так? Он, молодой крепкий парень, не может перешагнуть свечи? Быть такого не может, сейчас он сделает ещё пару шагов и тогда ей от него не спастись. Но ноги упорно стояли, будто приросли к полу.

— Ладно, твоя взяла, — призывно улыбалась Меланья. — Обнимешь — согрею так, как никого не согревала. Давай же, иди, вот она я!

Лёгким движением она стянула с себя летний сарафан и осталась перед ним совершенно нагая.

— Ну что же ты за самец такой, раз заставляешь женщину ждать? Остыну ведь, передумаю.

Грудь, прикрытая локонами густых волос, вздымалась от учащенного дыхания, стройная фигура манила гладкостью кожи. Вот она, совсем рядом, зовёт. Сейчас всё случится! Наконец-то он её получит. Соблазнит и возымеет над ней власть… Как же долго он к этому шёл, ещё пара шагов и вся её сила будет служить ему… Чертовка, как хороша!

Пересилив последнее сопротивление, он вступил в круг.

Живым не отдам

Это было фатальной ошибкой. Как только обе ноги Лёхи оказались в очерченном заговорённом круге, Чёрного потянуло наружу из тела парня. Вот зараза, когда успела заговорить? Ведь чертила и с ним разговаривала. А получилось заклятие на изгнание…

— Живым не отдам, — пытался шантажировать Чёрный.

— У тебя выбора нет, — хохотала она. — Или отпускаешь, или сгоришь прямо здесь.

Чёрный бешено соображал. Выбора действительно не было, но даже этот небольшой манёвр осложнялся тем, что нужно в течении 666 секунд после вылета найти новое тело. Да, он конечно может вернуться в свой мир, но тогда придётся начинать всё сначала. А он уже близко, просто не до конца всё продумал. Слишком много народу вокруг, отвлекают, мешают, нужно наедине с ней быть. И тогда точно получится, он сможет, пересилит, одолеет её защиту.

Тело Лёхи горело нестерпимым жаром, глаза были закрыты, судорожные движения рук и ног напоминали дьявольский танец.

— Так и будешь дёргаться, как чёрт на сковородке, — грозным и властным голосом прокричала Меланья. — Отпускай! Сейчас же отпускай! Даю тебе ещё пять секунд, если не выйдешь, умрёте оба.

— Ведьма, — хриплым голосом прошипел Чёрный и начал отделяться от Лёхи. — Мы с тобой ещё встретимся. Я тебя всё равно достану!

Милка стояла и смотрела, как рогатый вышагивает из Лёшки. Все движения были будто в замедленной съёмке. Парень громко стонал, в перерывах между воплями боли. Чёрный специально делал выход максимально болезненным, нарочно хотел позлить противницу. Его пылающие огнём глаза выхватывали надрывную боль ведьмы от её бессилия. Он чувствовал, что ей будет полный моральный конец, если тело погибнет. Но допустить этого не мог, ведь тогда погибнет он сам.

Громкий хохот сотряс стены парной, когда Чёрный полностью покинул тело. Парень стал падать, но Милка вовремя его подхватила и уложила на нижний полок. Всё, теперь можно заканчивать! Распрямившись, Меланья начала отчитывать демона. Тот дергался в круге, вереща, как резаный поросёнок.

— Отпусти! Как ты меня держишь? Я должен отсюда выбраться! Я вышел из тела… — хриплый голос то басил, то визжал фальцетом.

Мила, не прерывая отчитки, указала пальцем вверх. На потолке был тоже нарисован круг. Из пасти Чёрного вырвался обречённый рёв. Всё, это конец! Эта рыжая его победила.

— Будь проклята! Будь ты проклята, — орал он, корчась от боли.

То поднимаясь к потолку, то опускаясь на колени, демон искал лазейку, хотя бы маленький разрыв линии. Он нашёл его, буквально на миллиметр черта прерывалась на стыке досок на полу. Он так хотел воспользоваться этой лазейкой, просочиться через неё, убежать от жара ведьминого заговора. Но как назло мешали свечи. Их пламя создавало дополнительное кольцо, и оно было непрерывным.

«Конец», — подумал демон и черной дымкой опустился на пол, готовясь навсегда исчезнуть. И тут произошло непредсказуемое. Дверь парной крепким плечом выбил Малой. Пламя свечей заколыхалось от потока воздуха, и одна из них погасла. Не веря своему счастью, Чёрный молниеносно воспользовался представившейся возможностью. Тонкой струйкой дыма он просочился в найденную лазейку и исчез.

— Там бабки собрались, у вас ор на всю деревню стоит, — отводя глаза от обнажённого тела Меланьи, проговорил Егор.

Милка так саданула его взглядом, что тот физически ощутил на себе дикую саднящую боль. От неожиданности он шагнул назад, спотыкнулся за порог парной, и всем телом рухнул на досчатый пол.

— Дурак! — закричала на него Меланья. — Ты даже не представляешь, какой ты остолоп!

Девушка надела сарафан и подошла к Лёхе. Дышит. Хорошо. Проверила температуру, заглянула за веки. Нормально. Жить будет. Обойдя сидящего на полу Малого, взяла с полки комнаты отдыха пучки трав и подожгла. Парная сразу наполнилась едким горьким дымом. Леший закашлялся и, открыв глаза, сел.

— Получилось? — коротко спросил он.

— Нет, — злобно шикнула Милка, — другу своему спасибо скажи. Хоть большой вырос, а ума видать не нажил. Что моргаешь? Где теперь этого чёрта искать?

— А Малой причём? — постепенно кашель отпускал, и Лёхе становилось лучше.

— При том, что сказано было из дома не выходить, а он мало запрет нарушил, так и сюда вломился. Ушёл демон. Сбежал.

Меланья закончила окуривать парную, собрала свечи, налила ведро воды и собралась мыть пол.

— Идите на улицу, там ждите. В дом не входить, ребёнка не трогать. Крестить без вас будем, с батюшкой договорюсь. Свободны!

Малой наконец-то поднялся с пола и вместе с Лёхой пошёл в беседку. Возле забора шушукались бабульки и сокрушённо качали головами. Милка вышла из бани и с размаху вылила воду из ведра в шиповник.

— Смотри сердитая какая, — донеслось до её ушей с той стороны забора, — видать не вышло, ох-ох.

— А может и вышло бы, если б вы тут не собирались, — крикнула она деревенским старушкам. — Предупреждала ведь, не подходить близко. Что, любопытство страх затмевает?

Старушки, переглядываясь, начали расходиться в разные стороны, боялись гнева молодой ведуньи.

— Стойте, — смягчилась она. — Демон вырвался, и возможно ищет новое тело. Ничего греховного сегодня не делайте, поняли? А то искусит и подселится к кому-нибудь.

— Поняли-поняли, Милочка, — закивали старушки и, беспрестанно крестясь, ускорились. У всех резко появилось желание уйти подальше от этого дома.

Меланья приняла душ и прошла мимо притихших в беседке парней домой. Там её встретила перепуганная Тамара Петровна. Женщина смотрела на девушку, ожидая хоть каких-нибудь объяснений о происходящем.

— Это вещи Вадима? — не желая ничего рассказывать, спросила Мила.

— Да, тут одежда, подгузники, смесь, — проговорила бабушка малыша.

— Давно кормили?

— Да буквально полчаса назад.

— Хорошо, я беру вещи, а вы мальчика. Пойдём вдвоём, а как вернёмся, я парней почищу. Всё, пора.

Милка накинула на плечи лёгкий пиджак, повязала косынку и пропустила Тамару Петровну с сопящим внуком вперёд. Идти было недалеко. Малыш даже не проснулся ни разу.

В церкви уже было свободно. Утренняя служба закончилась. Вадима крестили по всем правилам, конечно батюшка пожурил, что без крёстного, но спорить с Меланьей не стал. Понял, значит так надо. Вадим стоически перенёс все процедуры таинства и даже ни разу не заплакал. Домой женщины принесли благоухающего елеем новокрещённого, сладко сопящего на руках у крёстной.

— Мил, ну можно уже сына поздравить? — из беседки навстречу поднялся Лёха.

— Сейчас вас почищу, и можно будет.

По голосу было понятно, что Милка успокоилась и больше не злится. Ну и хорошо, значит всё в порядке. Оставив Вадика с бабушкой, ведунья направилась к парням. Молитва, святая вода, крестное знамение и готово.

— А где твой крестик, на который я тебе защиту ставила? — удивлённо спросила Мелана. — Зачем ты его снял?

— Не знаю… — пошарил по груди в поисках атрибута Лёшка. — Я его не снимал.

— Ладно, новый заговорю, — махнула рукой Мила. — Беги уже, поздравляй сына.

Сами виноваты

Лещ брёл вдоль дороги, совершенно не понимая, где он и куда идёт. Голову будто обручем сдавила тупая боль, во рту сухо, а в желудке пустая тошнота. Одежда его была вся в пыли, ботинки с засохшей глиной на подошве. Где он мог так извозиться, было непонятно. На улице лето и сухо, где лазил?

Мимо проезжали автомобили, не обращая внимания на вытянутую руку парня. Лещ хотел хотя бы узнать, где он, а лучше доехать до какого-нибудь населенного пункта, но как назло, все его объезжали как прокаженного.

— Ну и ладно, ну и хрен с вами, сам дойду, — бормотал Алёшка, — но руку всё равно держал.

С обеих сторон от дороги был лес, дорога в две полосы, явно не магистраль, тем лучше. Скорее всего, сейчас будет деревня или село. Сзади Лещ услышал звук притормаживающей машины. Он обернулся и увидел старенький УАЗ буханку, мужик за рулём махал рукой, приглашая в салон.

— Садись, подвезу! Тебе куда надо? — весело спросил он парня.

— Да мне бы до ближайшего города, подбросите? — Алёшка только сейчас, оказавшись на стареньком черном сиденье из кожзама, понял, как сильно он устал.

Последнее время это было его обычным состоянием. Тело будто жило своей собственной жизнью, оказываясь то в одном, то в другом месте. Голова вообще включалась только в перерывах между пробуждениями. Всё остальное он не помнил. Вот как сейчас. Очнулся на обочине, встал и пошёл. И пошёл не потому, что нужно куда-то прийти, а скорее на автомате. Сколько он пройдет, куда дойдет и где очнётся в следующий раз, он не знал.

Странно было то, что недостатка в чем-то он не испытывал. Карманы всегда были полны денег, купить он мог всё что захочет, вот только желаний не было. Да и времени на мечты не оставалось. Жизнь поделилась на кусочки. Каждый раз после пробуждения он с трудом вспоминал, что нужно делать. А потом щелчок в голове и снова туман.

Всё бы ничего, но некоторые пробуждения его откровенно пугали. На руках и одежде была кровь. А о её происхождения он совершенно ничего не помнил.

Вот и сейчас он весь в пыли, на неизвестной дороге к незнакомому городу.

— Через пару километров Сухиничи, подойдёт? — спросил водитель, с любопытством посматривая на странного пассажира.

— Да, вполне, высадите меня, где удобно. Я дорогу сам найду, — Алёшка привычно вытянул хрустящий косарь из кармана.

— А тебе куда нужно то? — поинтересовался мужик за рулём.

— Не знаю, в больницу бы, — понуро ответил Лещ, — вообще голова не варит. Забываю, кто я и как здесь оказался. Память отказывает.

— В таком-то возрасте? — удивился водитель.

Лещ промолчал, он сильно потёр лицо ладонями, будто это помогло бы ему вспомнить самое главное, но чуда не произошло. Зачем он здесь было непонятно.

— Ладно, не дрейфь, в больницу, так в больницу. Как зовут-то помнишь?

— Лёша, — Лещ немного помолчал и добавил, — Прутков Алексей. Я из Москвы. А Сухиничи — это где?

Видно было, что в просвете памяти парень отчаянно пытается добыть информацию о себе. Хотя бы крупинки, хотя бы осколочки.

— А давай я тебя в отделение отвезу, в полицию, — предложил водитель. — Там точно разберутся, кто ты, найдут адрес и домой отправят. А если надо и в больницу. Отвезти?

— Мне всё равно, сможешь — довези. Но обычно я никогда никуда не доезжаю, — обречённо проговорил Лещ.

— Было бы желание, — подмигнул мужик за рулем и включил погромче радио.

Разговор был закончен, пункт назначения обозначен, Алёшка смотрел в окно и ждал. Не в первый раз ему соглашались помочь, но только потом Лещ всё равно ничего не помнил и оказывался совсем не там, куда его везли. Так случилось и в этот раз. На самом подъезде к Сухиничам Алёшку будто подкинуло, изо рта вырвался хриплый выдох облегчения, и скрипучий голос из его рта хитро спросил:

— Тебе не страшно?

Водитель непонимающим взглядом окинул попутчика и продолжил рулить. Они уже въехали в город и теперь нужно внимательно смотреть за дорогой.

— Я могу тебя убить, — продолжал вещать не своим голосом Лещ. — Останови машину и тебе ничего не будет.

Выверенная схема на этот раз дала сбой, водитель незаметно сунул руку под сиденье и вынул её уже с электрошокером. Не думая о последствиях, мужчина пропустил разряд тока через парня и повез его туда, куда и договорились.

* * *

— Бать, кого ты опять привёз? Без тебя работы дохрена, и ты ещё со своими попутчиками… — младший лейтенант Круглов смотрел на Леща, который без сознания лежал на сиденье УАЗа.

— Знаю я вашу работу, — презрительно фыркнул водитель, который был отцом слегка полноватого Круглова. — Небось опять за шаурмой собрались, а тут вон какой фрукт, — он многозначительно поднял палец вверх. — Он сам себя не помнит, в больницу просится, а потом убить грозит, явно маньяк.

— А кого убить то хотел, — уточнил сын, жестом подзывая ППСников, чтобы приняли и оформили задержанного.

— Кого-кого, меня! Так прям и сказал: «Могу тебя убить». Сразу про твой шокер вспомнил и вырубил его, так что оформляй по всем правилам, мутный он какой-то.

* * *

Чёрный, получив свободу, из ловушки ведуньи быстрее ветра полетел к брошенному возле дороги телу Леща. Нужно успеть, времени мало. Тела на месте не оказалось, следы вели вдоль обочины. Принюхиваясь, как пёс, он серой дымкой летел вдоль дороги. Вдруг след оборвался.

"В попутку сел", — догадался демон и ускорился, обгоняя все идущие в этом направлении автомобили. Он заглядывал в каждую, пока в старом УАЗе не увидел свою послушную "куклу".

Делай раз — и Чёрный уже внутри Леша.

Делай два — сейчас напугает водилу и выйдет, где надо…

Делай три — …

Но что-то пошло не так, водила приложил Леща током, и тело потеряло подвижность. Чёрт! Не успев выскочить, Чёрный оказался запертым. Ладно, подождём, ну не убил же он его, дышит, значит временные неполадки.

Тем временем Леща затащили в камеру и уложили на лавку. Спустя пару минут пришёл штатный медбрат и осмотрел задержанного. Определив обычную реакцию на поражение током, медбрат посоветовал покой. Леща досмотрели и извлекли из карманов кучу наличности. Не долго думая, добыча была поровну поделена и в опись вещей задержанного не попала.

Чёрный ликовал. Вот, теперь ничего придумывать не нужно, сами на себя грех взяли, осталось дождаться, пока очнётся его тело. Ну а там он быстро справится.

Другая жизнь начнётся…

Круглов сидел за столом и заполнял ненужные никому журналы по технике безопасности. Лампа освещала небольшой круг рядом с ним. Тишина в кабинете, тишина в отделении. Ночь.

Сегодня его дежурство, и уже совсем скоро оно закончится. Придёт домой и порадует Машку нежданной премией. На двоих с Саньком получилось по десять косарей, нормальная такая прибавочка к зарплате. Конечно же всё он жене не отдаст, себе тоже нужно отложить, а половину преподнесет с гордым видом.

Можно было бы цветы купить, но Круглов помнил, что по словам Машки: «Цветы — это пустая трата денег, постояли три дня и выбрасывай». Поэтому отдаст деньгами, а там она сама разберётся, что себе купить.

В предвкушении доброго утра, ласки любимой женщины и вкусной домашней еды, младший лейтенант улыбался сам себе в тёмном кабинете. Вдруг, будто в голове, раздался глухой голос с хрипотцой:

— Десять — это мало. Вот если бы Сани рядом не было, то двадцатка была.

Круглов оторвал голову от журнала и скользнул взглядом по тёмному кабинету. Тряхнул головой, отгоняя накопившуюся за рабочий день усталость, и продолжил начатое.

— А вдруг у него потайной карман есть? Если в штанах была двадцатка, то сколько может быть в потайном? — неизвестный голос продолжил развивать мысль, и полицай задумался.

— Нет, мы его хорошо обыскали, он же в бессознанке был, ворочали, как хотели, вряд ли там ещё что-то осталось.

— А если перепроверить? Вдруг есть? А Санёк дома дрыхнет, делиться не нужно. Сходи! Чего попусту сидеть?

Круглов, подчиняясь какому-то нереальному любопытству встал из-за стола. Дошел до двери кабинета, немного помедлил, оглянувшись на рабочий стол, и, приняв решение, решительным шагом зашагал к камере предварительного задержания.

Лещ не спал, он тупо сидел на лавке в камере и мечтал оказаться дома. Дежурный сказал, что как только выяснят его личность, отправят по адресу. Адрес Алёшка не помнил. В его голове всплывали картинки из прошлого: его комната, кухня с вкусным ужином на столе, мама, вытирающая руки о полотенце и смотрящая на него любящими глазами. Почему он ничего не помнит, только обрывки, в голове такая каша.

По коридору раздался звук приближающихся шагов. Через решётку Лёшка видел, как подошёл другой полицейский, отпустил дежурного и занял его место за столом. Лещ от нечего делать рассматривал полное лицо новоприбывшего. Острый нос и узкие глаза, придавленные большими щеками. Неприятный. Лешка поморщился и отвернулся. А полицейский встал и направился к камере.

— Как звать? — пренебрежительно спросил он, подойдя вплотную к решётке.

— Алексей, — коротко ответил парень.

— Фамилию тоже не помнишь?

Круглов ознакомился с делом на задержанного. Сейчас этап выяснения личности, отправлены запросы, вполне возможно завтра его здесь уже не будет. То, что он хотел, надо выяснить прямо сейчас.

— Фамилия Прутков, я уже отвечал дежурному, — опустив голову вниз, сказал задержанный.

— По материалам дела, тебя ещё не обыскивали, выворачивай карманы! — приказал Круглов, отпирая дверь камеры.

Лещ пожал плечами и, встав с лавки, привычным движением вытащил из карманов две стопки купюр, сложенных пополам.

— Руки вверх, ладони к стене, — отточенным движением полицай развернул парнишку к себе спиной и начал шарить по карманам. Как такое могло быть, неужели они с Саней пропустили. В карманах штанов и рубашки были деньги, много денег.

Круглов вынимал купюры, а они снова появлялись. Он с ошарашенным взглядом снова и снова стучал то по левому, то по правому бедру задержанного, и снова и снова вытаскивал сложенные хрустящие банкноты.

— Не насытился ещё? Мало? — услышал полицай в голове голос с хрипотцой.

— Денег много не бывает, — отмахнулся Круглов.

— Я знаю, где их так много, что сможешь до конца жизни не работать и жить припеваючи. Хочешь, покажу?

Младший лейтенант на секунду замер и посмотрел на безучастное лицо Леща, прижатое щекой к окрашенной стене.

— Это ты сейчас сказал? — спросил он Алёшку.

Тот только слегка помотал головой и снова уставился в одну точку. Круглов думал. Неужели показалось? Он проверил свои карманы, там было полно тысячных купюр. Проверил ещё раз карманы задержанного, сейчас они оказались пусты. С задумчивым видом он вышел из камеры и запер решётку. Сев за стол дежурного, полицейский начал пересчитывать конфискованные у Леща деньги. Почти сто косарей, откуда?

— Это ещё мало, ничтожно мало по сравнению с тем, что я могу тебе дать… Берёшь меня в помощь?

Такой простой вопрос вызвал внутри младшего лейтенанта непонятную волну покалывающего холода и сопротивления. В голове, будто колокол стучал. Круглов на физическом уровне почувствовал, что его жизнь делится на «до» и «после». Он чётко понимал, что если согласится, то обратного пути уже не будет. Также он чувствовал всем телом, что делает неправильно, не по закону, не по-божески. Хотелось стряхнуть оцепенение, но назойливый голос, не прекращая, манил, просил и умолял взять его. Понимая, что либо сейчас, либо никогда, он решился.

— Беру! — одними губами проговорил Круглов.

— Вот и правильно, теперь у тебя совсем другая жизнь начнётся, ты не пожалеешь, — довольный демон захохотал и с наслаждением расположился в новом теле. Теперь у него не только средство передвижения, но и полномочия. Он знает, где эта рыжая ведьма, сфабрикует дело и придётся ей подчиниться. Сама будет умолять о пощаде. Ещё немножко осталось. Главное не спешить.

* * *

Милка проводила гостей. На прощание, она поцеловала в лобик спящего крестника и строго-настрого запретила с него крестик снимать. Лёхе новую защиту на грудь повесила, маме Сашки дала хороший сбор трав, на Малого просто строго посмотрела. Тот стушевался, понимая, что сильно облажался, и первым ушёл в машину. За ним и остальные потянулись. Мила провожала у калитки и пообещала вскоре приехать в гости. Вот он какой, ребёночек, которого во сне бабушка показывала. Теперь у неё есть крестник, приятно.

Не успела Меланья в дом войти, как в дверь тут же забарабанили. На пороге стояла баба Шура, с их деревни.

— Милочка, прости, что не даю отдохнуть, но тут такое дело…

Девушка снова вышла во двор и на лавочке, возле крыльца выслушала взбудораженную женщину.

— Понимаешь, если б мы сегодня не слышали, как ты черта гоняла, я б даже внимания не обратила, а так — сразу к тебе решила бежать.

— Баб Шур, не части, объясни, в чём дело то? — Милка приготовилась слушать. Деревенские часто к ней заходили, иногда просто за советом, а в иной раз и по делу. Она не отмахивалась, всегда выслушивала, а потом отвечала. Так и в этот раз, баба Шура стала быстро-быстро пересказывать всё случившееся.

— Мой-то, старый, ехал издалёка, и решил попутчика взять, чтоб веселее было. А тот странный какой-то. Колька говорит, что сначала будто потерянный был, а потом вдруг оживился и убить его хотел.

— Ну а я то тут причём? Скажи своему деду, что опасно попутчиков брать, можно и до дому не доехать.

— Ну как же не причём? Как не причём? Ты ж сама говорила нам, что чёрт тот может вселиться в кого-нибудь, а вдруг это он?

— Баба Шура, — покачала головой Милка. — Мог — не мог, это я для вас сказала, чтобы скорее расходились и не стояли возле моего забора. А потом, с чего ты взяла, что это именно так? Колька то твой, что сам говорит?

— Ничего не говорит, — отмахнулась старушка. — Сказал, что сыну в милицию сдал. А перед тем его шокером вырубил.

— Даже так? — задумалась Меланья. — Ладно, ты не расстраивайся, если он в полиции, то до вас уже не доберётся. Иди домой, всё в порядке будет.

— Да я то пойду, только ты всё равно подумай об этом, — попросила баба Шура. — Странно как-то, и время сходится.

— Ладно, подумаю, спасибо, что предупредила.

Баба Шура пошла к себе домой, а Милка к себе. Подумать надо бы, проверить, посмотреть… Но сил совсем нет, сейчас бы поспать. И Меланья, не отказывая себе в таком удовольствии, прилегла в передней и тут же уснула.

План Круглова

— Пойдет за хранение, и припишем подозрение на распространение, — выкладывал свой план другу-сослуживцу Круглов. — Я уже справки навёл, защищать её некому, из родных только отец-программист, тихий законопослушный гражданин. В случае кипиша, он точно ничего не докажет.

— А она что, реально хранит и распространяет? — для Спехова это было слишком быстро, он пошёл на разговор, ради обещанной премии, и пообещал не сливать инфу на сторону. Но теперь, выслушав давнего друга, с которым уже не один год бок о бок работают, был обескуражен такой скорости.

— Хранит — не хранит, это вообще не важно, нам главное дело обтяпать и денежку получить. А там глядишь, и звездочки подъедут, — хитро подмигнул Паша.

— А почему именно она? Как ты её выбрал? — не сдавался Саня, нужно на берегу все нюансы утрясти, чтобы потом ничего не упустить и действовать слажено.

— Ну смотри: одинокая, я давно за ней наблюдаю, значит не благополучная. Живёт в деревне и не работает, это я тоже проверял. Вопрос, почему не работает? Откуда деньги? И ещё, у неё постоянная движуха, то одни приедут, то другие, явно распространяет.

— Ну допустим ты прав, подозрительная личность, но мне всё равно нужно знать про кого говоришь. Имя, фамилия, адрес? Кого закрывать будем? — Саня допытывался до главного, хотя Круглов упорно уходил от личных данных подозреваемой.

— Да живёт в Становке девица рыжая, не удивлюсь, если она и другим чем продрабатывает, по документам Агеева М.М. — пренебрежительно ответил Паша.

— Из Становки? Рыжая? Ты вообще что ли берега попутал, она ж Агеевой внучка, помнишь бабку Марфу, о которой вся округа знала, — не унимался Санёк. — Я с ней связываться точно не буду, мне никаких денег не надо.

Спехов встал и собрался уходить.

— Дрейфишь? Ведьму он испугался, да что она нам сделает-то? У нас табельное и ордер на обыск, сделаем всё по-быстрому, она даже заклинание своё вспомнить не успеет, — Круглов громко рассмеялся. — Ну ты Саня даёшь, не думал, что у меня друг в эту ересь верит. Кончай трястись и давай по делу разговаривать.

Лицо Круглова приняло угрожающий вид. В глазах зажглись красные искорки. По нервномупостукиванию пальцев о столешницу было понятно, что он очень-очень зол.

— Нет, — уверенно отказался Спехов. — Я на это не пойду. Про наш разговор забуду и никому не расскажу, будь уверен. Но и тебе советую переключиться на кого-нибудь другого. У нас в городе неблагополучных полно, чего ты к ведьминой внучке прицепился?

— Да потому что у меня там мать живёт, а эта рыжая всей деревне мозг запудрила, помогает она… Бабки на неё молятся, а она там жжёт у себя во дворе всякую гадость и радуется. А может она трупы сжигает? Ты об этом не думал?

— Нет, не думал, — проговорил Саня. — Если подозреваешь трупы — проверь, а наркотики ей не примешивай. Знаю, что это самое лёгкое, но тебе от твоей же матери потом прилетит, поверь. Моя бабуля до сих пор Марфу вспоминает, как к ней лечиться ездила, как та ей помогала. Так что не лез бы ты туда!

— Да пошёл ты, сам разберусь. Но учти — больше к тебе обращаться не буду, а узнаю, что ты инфу слил — пожалеешь, — пригрозил Круглов, зыркнув на Спехова.

Саня хмыкнул и вышел из кабинета. Давно они с Круглым вместе, с самого училища, но вот таким он его видел в первый раз. Интересно, чем ему та девчонка дорогу перешла? Ну невозможно просто так захотеть дело заводить на совсем невиновного человека. А в том, что Агеева не виновата, Саня был уверен на все сто. Иначе бы этого разговора не было. Ладно, посмотрим, во что выльется. Спехов решил пока просто наблюдать и не предпринимать никаких действий.

* * *

Буквально за две недели Круглов собрал папку. Помимо выдвинутых обвинений, там собрались заявления от жителей соседних сел и деревень о мошеннических действиях. Были сделаны задним числом акты выездов на место по жалобам жителей. Всё запротоколировано, подписи, печати. Даже в журналах появились несуществующие до этого записи.

Саня следил за другом, удивляясь его предприимчивости. Он не верил, что у Пашки что-то получится, до последнего думал, что тот отстанет от девчонки. Но когда в отделение с кожаным портфелем прибыл майор из центра, и напрямую пошел в кабинет к Круглову, стало понятно, что дело приняло серьёзный оборот.

Повинуясь какому-то внутреннему зову, Спехов не пошёл к начальству, не поехал по адресу подозреваемой, а в свой выходной наведался к матери Пашки. В ту самую Становку. Баба Шура обрадовалась Сашке, как родному, усадила чай пить, про работу расспрашивала, про сына, который уже давно не проведывал родной дом. А Спехов всё не знал, как начать. После очередного: «А Пашенька по телефону говорил про повышение», Саня решился и без лишних подробностей рассказал бабе Шуре, про то, что сын не на ту дорожку ступил.

— Как же так, — охнула старушка и прикрыла рот ладонью. В глазах матери Пашки читалось недоверие и испуг.

— Тёть Шур, вы только Пашке не говорите, что это я вам сказал, он итак на меня злой, за то, что я отказался помогать. Вы его отвлеките чем-нибудь, может, вам срочно помощь от него нужна, а там между делом, да разговорами… Может дядя Коля поговорит с ним, а где он кстати?

— Да всё на своей буханке по лесам катается, развлечение у него такое.

— Кто катается? — прозвучал зычный голос с порога. — Я не катаюсь, а осматриваю территорию, чтоб порядок был, — вошел в комнату отец Пашки и поздоровался с Саней за руку. — Какими судьбами?

— Да я уж всё тёте Шуре рассказал, не буду повторяться, пойду. Ну а вы уж тут покумекайте. До свидания.

Весь вечер в стареньком доме Кругловых не стихали споры. Мать то обвиняла, то защищала сына, то ругалась на Сашку, думая что тот завидует, то задумывалась, а вдруг это правда. Отец много курил и пытался успокоить разволновавшуюся жену. Наконец, решив, что утро вечера мудренее, разошлись по кроватям. Но и там баба Шура постоянно ворочалась, не в силах уснуть.

Как рассвело, старая женщина отправилась за помощью к душе их деревни, к любимой всеми Меланье, Марфиной внучке.

— Милочка, прости, что так рано, не разбудила? — начала старушка.

Мелана в глазах бабы Шуры сразу увидела, что дело серьёзное.

— Нет, уже встала, заходи, чаю попьем, — пригласила она старушку в дом. — Вижу, что ты сама не своя, сейчас отвар тебе сделаю.

— Ох, дочка, будешь тут не своей, — всплакнула бабушка. — Ко мне вчера друг сына приезжал, такое рассказал, что я всю ночь так и не заснула, всё думала — думала…

Мила поставила на стол ещё одну кружку и плеснула в брошенные на дно травки кипятка.

— Расскажешь? — смотрела она на гостью.

— Конечно расскажу, иначе зачем я сюда пришла то, — закивала та головой. — В общем, мой сын взялся на невинного человека дело заводить, хочет в тюрьму его посадить, насобирал уже кучу материала, и из центра к нему приезжали, всё серьёзно. Не на ту дорожку встал, а всё из-за денег. Премию хочет и повышение, а человеку судьбу поломает, грех то какой на душу. Милочка, помоги пожалуйста. Я уж всю голову сломала, Сашка-то просил не выдавать его, а как к разговору подступиться — не знаю. Да и будет ли Павлик меня слушать…

— А может дед Коля с ним поговорил, отец сыну ближе, — предложила Меланья.

— Храпит, чёрт. Вчера пока говорили, две пачки скурил, вижу нервничает. Но я сначала к тебе, может посоветуешь что?

— Ну давай посмотрим, раз уж здесь.

Мила достала карты и стала делать расклад. То, что она увидела, совсем не радовало. И было дело даже не в сыне бабы Шуры, на раскладе была она, и в самом центре событий. Что за…?

— Непросто здесь, — перехватив напряжённый взгляд старушки, ответила она. — Ты иди домой, а я всё хорошенько посмотрю и к тебе зайду, расскажу, что увидела.

— Хорошо-хорошо, — закивала головой баба Шура, — спасибо тебе, спасибо, что не отказала.

Старушка отправилась к себе, а Меланья всё глубже и глубже погружалась в открывшуюся ей картину. Хорошо Чёрный поработал. Крепкая паутина получилась, что же делать? Думай Меланья, думай…

Мне давно угрожают

Карты показывали два пути развития череды событий. Точка поворота — это её решение. Только от неё сейчас зависело, как пройдут следующие два года. Но свободы не будет в любом случае. Карты говорили о закрытии. Будет закрыто либо тело, либо душа. Выбор делать ей.

— Что же делать? — Милка в смятении встала из-за стола и заходила по кухне кругами.

Постепенно ноги отработали панику, мысли улеглись, мозг начал работать.

— Пап, привет, — поздоровалась она, услышав в трубке родной голос. — Папа, у меня серьёзные проблемы, я ещё не знаю, что это будет и когда произойдёт, но вижу, что очень скоро. Похоже, меня посадят по ложному обвинению.

Выдохнув сразу всё, она замолчала, ожидая первую реакцию отрицания. Люди всегда так делают, если не понимают, не принимают или боятся, то первым делом отрицают.

— Мил, ну чего ты там придумываешь, кто тебя может обвинить? Ты ж у нас известная, знают тебя только с хорошей стороны, всем помогаешь, ты чего?

Ну вот, примерно так, как она и ожидала. Мелана даже грустно улыбнулась, от внутреннего ощущения неизбежности её правоты. Если бы она так чётко это не увидела, звонить бы не стала.

— Пап, — снова начала она нелёгкий разговор. — Как себя вести, если ко мне приедут из полиции? Что им говорить? Или с ними вообще не разговаривать? Когда адвоката можно просить?

По щекам побежали ручейки слёз, а в горле стоял большой ком, мешающий дышать и говорить. Она не отдаст свою душу, однозначно. Значит остаётся тело…

— Мил, ты что-то видела? Что случилось? Ты впуталась во что-то? — отец продолжал осыпать вопросами, а она молчала не в силах произнести и слова. — Мила, ты дома? Оставайся дома, я сейчас приеду, слышишь? Ты меня слышишь?

— Да, — хрипло отозвалась она.

— Всё, я выезжаю, дождись меня.

От Сухиничей до Становки полчаса езды. Миша преодолел их за двадцать минут. В голосе дочери он почувствовал, что произошло что-то серьёзное, что-то такое, с чем она справиться не может. Когда он подъехал к знакомому дому, Милка стояла на крыльце. Обняв свою малышку, Михаил принял на плечо поток девичьих слёз. Он никогда её такой не видел, Милка была сама на себя не похожа.

— Что случилось? Расскажи мне, ну хватит плакать, пожалуйста, — он завёл её в дом и, присев вместе на диван, долго прижимал к груди и гладил по голове. Как в детстве, как раньше, когда его девочку кто-то обижал, или у неё что-то не получалось.

Постепенно напряжение отпустило, слёзы закончились, и она подняла глаза.

— Спасибо, что приехал, — вздохнула Мила. — А то я тут одна, даже и пожаловаться некому, — слабая попытка улыбнуться, осветила её лицо.

— Мил, ты меня реально напугала своим звонком, — серьёзно проговорил Михаил. — И теперь ты просто обязана рассказать, что произошло. Почему ты так плакала? Ты ввязалась в нехорошую историю? Тебе угрожают?

— Угрожают, — ответила она, — давно угрожают…

— Так чего же ты молчала? Нужно обращаться куда следует, такие случаи обязательно нужно фиксировать, в дальнейшем легче будет разбирательство.

— Пап, ну не могу же я в полиции рассказывать, что меня демон достаёт, — усмехнулась Меланья. — Это не их юрисдикция.

Михаил в отчаянии застонал и откинулся на спинку дивана. Да, его дочь не простая. И проблемы у неё тоже не из простых и понятных нашему миру.

— Давно? — только и смог спросить он.

— Давно, — Мила поднялась и пошла к зеркалу, привести себя в порядок. — Но дело не в этом. С демоном я справлялась, пока он на той стороне был и действовал по тем законам, а теперь он решил меня земными правилами задавить.

— Не понял, — Миша потряс головой, пытаясь понять, о чём говорит его дочь.

— Он пытается добраться до меня, чтобы я его впустила, приняла, душу ему отдала, тогда сила у него будет непомерная. А я сопротивляюсь.

— И? — вникал отец в объяснения дочери.

— Ему нужно, чтобы я добровольно согласилась на его условия, попросила, и для этого он применяет разные способы. Сейчас, похоже, решил действовать через закон.

— Вообще ничего не понимаю, — голова отказывалась переваривать эту информацию, в ушах шумело, и он её плохо слышал. — Дочь, как демон и закон совместимы? А чем я тебе могу помочь, я не понимаю? Ты мне скажи, что сделать нужно, я сделаю, а так… Я в ваших с бабулей делах не разбираюсь, ты же знаешь.

— Знаю, — кивнула Мила. — Пойдём чаю попьём, а то ты наверное и позавтракать не успел?

Отец и дочь сидели на кухне, когда к дому подъехала полицейская машина. Как заворожённая Милка через окошко наблюдала, как к крыльцу идёт четыре человека в форме, и за ними следом баба Шура и дед Коля.

Открывать пошёл отец, он внимательно рассмотрел все предъявленные документы, прочитал судебное постановление на обыск и, пожав плечами пропустил опергруппу в дом. Вслед за полицейскими вошли и понятые. У бабы Шуры глаза были полные ужаса от происходящего, она постоянно крестилась и что-то шептала себе под нос. Дед Коля держался крепче, он даже поздоровался за руку с Михаилом и опустил глаза. Следователем был их сын Пашка.

Ещё раз зачитав постановление и пояснив, что будут искать, приступили к самому действию. Искали героин, якобы по следственным материалам, находящийся у подозреваемой на хранении. По ходу обыска следователь Круглов несколько раз пояснял, что есть подозрения на деятельность по сбыту, пока они не доказаны, но это дело времени.

Михаил стоял и смотрел, как проверяют все комнаты, все шкафы и полки. Он переводил взгляд то на следователя, то на дочь. Только сейчас в голове начало проясняться то, что она ему пыталась объяснить.

Милка стояла с отрешенным видом, прислонившись к стене. Она ждала. Маскарад завертелся, всё идёт своим чередом, но главное действие увидит только она. Ей было даже интересно, когда он предложит, до того, как найдёт то, что сам подложил, или после. Что-то доказывать и противиться не имело смысла. Девушка спокойно наблюдала.

— Милочка, — прошептала баба Шура. — Ты уж нас прости, Пашка пришёл и сразу нас понятыми записал. Я даже подумать не упела, а нас к тебе ведут… Вот дела.

Меланья махнула рукой, показывая, что всё уже неважно. Отец был рядом и постоянно что-то писал в ежедневник, который всегда был при нём.

— Обратите внимание, — громко заявил он. — Следователь Круглов ушёл один в кухню, пока обыск идёт в комнате, и не появляется уже почти минуту.

Оперативники обернулись на голос, а с кухни донёсся злой голос Круглова:

— Это кто там у нас такой наблюдательный? Что ты там пишешь? — он подошёл к Михаилу и заглянул в блокнот.

— Записываю последовательность обыска, приобщим к делу, когда я невиновность дочери доказывать буду.

— А с чего ты взял, что она невиновная? Да на неё уже несколько человек заявы накатали, если не найдём ничего, то по другой статье пойдёт. И нечего на меня своими глазками стрелять, — повернулся он к Милке. — Думала, раз ведьмой прикидываешься, то на тебя управы не найдём? Зря. Так, здесь ничего нет, перемещаемся на кухню!

Все вместе пошли на утеплённую веранду, в которой располагалась кухня.

Сделки не будет

Все поплелись на кухню. Первым шёл Круглов, за ним понятые, потом сотрудник с камерой видеосъемки, отец, она… Шагнув через порог Меланья попала совсем не туда куда шла. Да и все кто шли впереди неё и сзади исчезли. Где она?

— Теперь я колдую, — из тёмной пустоты вышагнул демон. Его глаза горели, а довольная улыбка открывала ряд ровных зубов с клыками. — Нашёл у тебя щель и, пользуясь случаем, пригласил к себе. Что будешь пить? — он указал рукой влево, и Мила увидела настоящую барную стойку. — Не стесняйся, когда ещё выпадет такой случай, давай за знакомство.

Демон прошёл первым, взял с полки бутыль тёмно-зеленого цвета и открыл пробку. Мила почувствовала запах шампанского, а демон уже разливал игристое по хрустальным бокалам.

— Смелее-смелее, ты же понимаешь, это всё наваждение. А сделал я его, для того, чтобы заключение нашей с тобой сделки прошло в приятной обстановке.

— Сделки не будет, — покачала головой Мила и так и не сдвинулась с места ни на шаг.

— Почему? — наигранно удивился Чёрный.

— Ты сам знаешь почему, зачем прикидываешься? У тебя не получилось тогда, и теперь у тебя тоже ничего не получится, — упрямо произнесла Меланья.

— Да уж, тогда я много сил с тобой потратил, думал измором возьму… Ну да ладно, чего прошлое ворошить. Сейчас совсем другой расклад, у тебя всего два пути, я предлагаю приятный.

И тут Милку озарила догадка. Откуда он знает про два пути? Он может просить, убеждать, принуждать, угрожать, может любыми способами воздействовать на жертву, но он не знает, что будет дальше. Не дано ему такое знание. Соблазнять — да, лить сладкие обещания — да, заставлять поверить в ужасное — да, но утверждать — точно нет.

— Даже так? Может расскажешь, чего мне ждать, благодетель, — язвительный акцент на последнем слове заставил Чёрного поморщиться, но отступать он не собирался.

— Сопротивляешься? — с издёвкой заметил он. — Не в твоём положении от таких предложений отказываться. Неужели хочешь, чтоб тебя закрыли? Я обо всём позаботился, закроют точно, и выберешься не скоро. Ну а я там буду твоим еженощным гостем, такая себе перспектива, правда? — демон потирал руки, предвкушая долгожданную власть над ведьмой.

— Давай домой, плохой из тебя стратег, да и за языком не следишь. Вот как подучишься, тогда и приходи, а сейчас не трать моё время, — топнула ногой девушка и снова оказалась на пороге кухни в своём доме.

— Мил, ты чего? — обернулся на громкий звук отец.

— Да ничего, доска тут отходит, прибить бы надо.

— Прибьём, сейчас справимся с этими, — отец заговорщицки подмигнул, — и прибьем.

Когда все выстроились вдоль стены, Круглов зачитал протокольные фразы, и начался обыск кухни.

— Ты повеселела, дочка? Придумала что? — шёпотом спросил отец.

— Придумала, — тоже шёпотом ответила Милка.

— Прекратить разговоры, — бросил Круглов в их сторону, не отрываясь от поисков. — Прошу понятых подойти ближе и внимательно рассмотреть найденное.

Круглов стоял возле настенного кухонного шкафа и указывал пальцем на лежащие там пакеты. Баба Шура и дед Коля подошли и непонимающе пожали плечами.

— Что вы видите? — спросил следователь.

— Муку, — ответил дед за двоих. — Её что ли искали?

— Прошу зафиксировать найденное на видео, — зыркнул злым взглядом на отца Пашка.

Сотрудник с камерой подошёл к шкафу и вопрошающе посмотрел на следователя:

— Круглов, это же мука, ты что забыл как герыч выглядит?

Круглов в упор смотрел на подложенные ранее пакеты с наркотическим веществом, какая мука? Они что, совсем рехнулись? Он надел перчатки и, взяв один пакет, протянул его подозреваемой.

— Вы подтверждаете, что найденная вещь ваша?

Мила смело взяла пакет и согласно кивнула.

— Где и при каких обстоятельствах вы это приобрели, — продолжил допрос следователь.

— В нашем магазине купила, блинов хотела напечь.

— Круглов, что за цирк? Если это то, что ты хотел найти, то готовься писать объяснительную.

— Но это же не мука, вы что не видите? — запаниковал Пашка. — Сейчас оформим всё до конца и на экспертизу отправим, там вам точно скажут, что не мука.

— Какая экспертиза, хочешь вылететь с работы? — видеосъемка была прекращена. — Сворачиваемся, в протоколе пишем, что ничего не нашли. Пошли, искатель!

Сотрудник, который снимал процесс обыска, вырвал из рук Пашки пакет с мукой, поставил его обратно в шкаф и направил беснующегося следователя на выход.

— Нужно изъять, нужно экспертизу сделать, вы что, не видите? — орал Круглов, но его уже никто не слушал.

Закончив формальности, в виде заполнения и подписи бумаг, делегация загрузилась в полицейскую машину и покинула деревню.

В доме остались лишь хозяева и понятые.

— Пойдём мы, — сказала баба Шура. — Коль, пойдём, чего встал-то? Милочка, ты уж извини, видишь как вышло, извини…

Как только дом покинули последние незваные гости, девушка, как стояла у стены, так и сползла по ней на пол и шумно выдохнула.

— Дочь, у тебя всё в порядке? — Михаил наклонился к Милке.

— Да, пап, всё нормально, устала просто.

— Да уж, вовремя я приехал. Странная у них операция вышла, что искали? И почему следователь в конце обыска, как с катушек слетел? — Миша подал руку Милке, чтобы помочь подняться.

— Потому что он нашёл то, что искал, а ему никто не поверил.

— Как это?

— Посмотри ещё раз в шкаф, поймёшь, — ответила Меланья.

Михаил подошёл к тем полкам, на которых нашли муку. Он точно помнил, что мука была в бумажных пакетах с логотипом производителя. Сейчас на полке лежали три прозрачных целлофановых пакета с неизвестным белым порошком.

— Это не мука? — на всякий случай уточнил отец у дочери.

— Нет, — ответила она.

— Но мы все видели муку?

— Да.

— И что теперь с этим делать будем?

— Избавимся и всё, будто никогда этого здесь и не было.

— Ну да, ну да… — задумчиво бормотал Михаил, — а как это вообще к тебе попало?

Она не стала ничего отвечать и лишь многозначительно посмотрела на отца. Тот всё понял, но не успокоился:

— Мил, а как же камера? Ведь он снимал то, что нашли на полке, я точно видел.

— Там должны быть помехи в этом месте, вернее не должны, а точно есть, — успокоила его дочь.

— Удивила, не знал, что ты так умеешь. Думаешь на этом всё? Отстанут.

— Конечно нет, — усмехнулась Милка. — Он теперь на меня вообще обозлился. Даже и не представляю, как будет дальше действовать.

— Следователь?

— Нет, пап, не следователь, а тот демон, про которого я тебе рассказывала. Устала я, очень устала, мне поспать надо. Останешься или домой поедешь?

Миша посмотрел на часы, на беспорядок в комнате и кухне.

— На работу бы надо доехать, и тебе помочь надо, как ты тут всё будешь убирать?

— Уберу, не переживай, езжай по своим делам, всё будет хорошо, — она обняла своего любимого папулю и поцеловала в худую щёку. — Пока.

После такого не выживают

Отец уехал, вокруг хаос после обыска, но очень сильно хочется спать. Мила решила на пару часов прилечь, а потом прибраться. Вот любимая перина, пара свечей для спокойствия и плавное погружение в мир сновидений.

Снилась деревня, её дом, двор. Вот она идёт по дороге к пролеску, солнце светит, во сне хорошо и спокойно. Силы восстанавливаются, небо голубое, ощущение утренней свежести так явно, будто она на самом деле по росе шагает. Вот влажные стволы деревьев, этот глубокий запах ни с чем не спутаешь, впереди большой луг. Там она встанет и, раскинув руки, напитается силой от земли, от солнца, от свободного ветра.

Но краем глаза Меланья улавливает чужое движение, здесь этого быть не должно. Слева и справа у стволов вырастают длинные чёрные руки. Они тянутся к ней, их становится всё больше и больше. До выхода из пролеска остаётся пара тройка шагов, но чёрные руки-ветки мешают идти, оплетая голени, цепляясь за подол, царапая руки.

Нужно вырваться, нельзя проваливаться в беспомощность, нужно побороть. Мила останавливается и резкими рвущими движениями начинает избавляться от морока. Взмахи рук, как мечи режут сковывающие плети. Ещё шаг отвоевала. Сзади хватают за горло, в ушах раздаётся дикий неистовый визг. Всё, идти вперёд нет сил, душат. Обернуться? Но во сне оборачиваться — это совсем не то, что в жизни, никогда не знаешь, какая картинка явится.

Милка схватила скользкую плеть на шее и начала её оттягивать, пытаясь порвать. Плеть была слишком толстой и скользкой. Пальцы не удерживали, руки слабли, нехватка воздуха приводила сознание в панику. Сейчас она проснётся, ещё минута судорожных вздохов и она проснётся. Черные ветви уже полностью оплели её тело. Они крепко держали, не давая ни одного шанса вырваться.

«Проиграла. Эту схватку проиграла. Ничего, это только сон, во сне ты мне причинить физически ничего не можешь», — думала Меланья, силясь проснуться. — «Почему не получается, почему у меня не получается?»

Сон не отпускал, удушение переходило в реальность, дикий визг и треск становились всё громче. Ко всем ощущениям подключилась ужасная боль. Саднящая, жгучая, режущая всё тело на куски. Она потеряла сознание.

«Что со мной? Что это? Такого никогда не было, помогите!», — отчаянно кричала Меланья где-то в глубине себя. — «Помогите мне, кто-нибудь! Спасите!»

Она была в беспросветной темноте, что произошло? Разве можно во сне потерять сознание от боли? И если во сне переход между состояниями, то он обычно обрывается пробуждением. А тут её вообще непонятно куда забросило.

Чернота заколыхалась, сгустилась и обрела очертания демона.

— Ты? — в принципе она не удивилась, просто думала, что встретит его чуть позже, а он видно решил не церемониться и бить, пока она слабая.

— Я, — усмехнулся чёрный. — Надеялась, что покончила со мной? Нет, ты меня только раззадорила. Теперь будем играть по крупному. На жизнь.

Она вопросительно смотрела на него, ожидая продолжения тирады.

— Что ты мне можешь предложить, чтобы выйти отсюда? — спросил он.

— Где я? — Мила пыталась вертеть головой, чтобы увидеть хоть что-то, но подвижность тела свелась к нулю. Она могла только смотреть и слушать.

— Ты в переходе, я стерёг тебя, поэтому оказался на месте первым. Ещё несколько минут, и твоя жизнь может оборваться. Тебя заберут. Я предлагаю отдать мне душу и жить дальше, у тебя здесь ещё столько незаконченных дел.

— Ты врёшь! Почему я должна тебе верить? Ты лживый тёмный демон, не тебе со мной тягаться, у меня другой уровень, — крикнула она.

— Смотри!

Меланья будто по тоннелю с огромной скоростью стала приближаться к свету. Деревня, это же Становка. Ближе, ещё ближе. Что с её домом? Его нет? Пепелище? Картинка резко метнулась в сторону и остановилась на больничной палате. Кто это? Кто на столе? Она?

— Да, это твоё тело, здорово же ему досталось, пока я в лесу тебя держал, — хохотал демон. — После такого не выживают. Врачи уже сказали это твоему отцу. Но я могу помочь…

Демон многозначительно молчал, ожидая, что она сдастся.

Но она не сдалась, Мила словно исчезла из рамок времени. Чёрный держал её в теле, не давая выбраться, но она сильнее. Светлая душа приняла смерть. Она с жалостью посмотрела на обгоревшую кожу, отметила отсутствие любимых рыжих кудрей, вздохнула. Потом провела невесомыми пальцами по бинтам, окутывающим бывшее тело, и шагнула к окну. Она уже не в темноте, она не отдаст свою душу на тёмную сторону. Когда придёт срок, она переродится и продолжит начатое, а сейчас… Видно пришло время, видно такая судьба…

— Душа, ты торопишься? — спросили откуда-то сбоку.

Она обернулась. От белой стены отделился невесомый, как и она ангел. Он был точно таким, как она его и представляла, когда была жива. Молодой мужчина с огромными, во весь рост крыльями белоснежного цвета. Залюбовавшись видом и ощутив поток благодати, идущей от этого создания, душа замерла.

— Ты торопишься? — повторил он свой вопрос.

— Нет, — легко ответила она. — Теперь я точно никуда не тороплюсь, — ей показалось, что она улыбается.

— А ты ничего не забыла?

Задумавшись на секунду, она отрицательно покачала головой.

— Точно? — ангел будто хотел, чтобы она вспомнила что-то важное.

— Я не понимаю о чём ты? Напомни мне, пожалуйста.

— Ты забыла, что ты молода, очень красива и не довела до конца миссию, с которой родилась.

— Но я погибла…

— Нет, ты ещё не погибла, смотри, — ангел указал на тонкую линию жизни, слабо пульсирующую на мониторе. — Я тебе больше скажу, сил у тебя много, очень много, ты сможешь справиться. Но будет очень больно. Ты хочешь остаться? Не боишься боли?

Душа думала. Она уже почти свободна, её удерживает тонкая нить, которая вот-вот оборвётся. И в этот момент ей предлагают остаться, бороться и выполнить выбранную миссию. Она вспоминала, что же такого она должна сделать, но память будто ускользала.

— Сейчас ты ничего не сможешь вспомнить, но если останешься, то точно дойдёшь до цели. Тогда твой путь не будет пустым. Ты вернёшься в обитель наполненная опытом, и мы с радостью примем тебя.

— А сейчас не примите? — растерянно прошептала она.

— И сейчас примем, обязательно примем, но подумай хорошенько. Пройти выбранный путь, не смотря на препятствия и боль — это достойная жизнь. При твоих способностях бросать на половине — это крайне легкомысленно. Вернуться именно сюда ты уже не сможешь, начнёшь с точки ниже. Тебе будет скучно, поверь мне, я видел такое много раз, тебе будет очень скучно.

— И что же делать? — она нерешительно смотрела на ангела.

— Принять свой выбор и жить! — улыбнулся он.

— В этом теле? — душа снова пожалела лежащую на кушетке девушку.

— Да, в этом теле. Это твоё тело. Пока оно принадлежит тебе. Возвращайся в него и дай ему надежду на исцеление!

— Как это сделать? — не хватало совсем немного до полной решимости, какой-то маленькой капли, слова, действия.

— Ты знаешь как, — ответил ангел. — Просто прими окончательное решение. Я жду ещё минуту, решай.

Ангел исчез, душа осталась в палате один на один со своим телом. Что выбрать? Он говорил о высоких ценностях, но на другой чаше были боль и страдания. А ещё про точку ниже, что бы это значило.

Она стояла в раздумьях возле окна, когда дверь палаты распахнулась и со стоном, полным нестерпимой боли, в палату ворвался отец. Он с порога окинул взглядом дочь, сдерживая рыдания, медленно подошёл к Меланье и замер, боясь прикоснуться. Его малышка, его любимая дочурка, как же так?

— Только не умирай, — шептал он. — Мы справимся, всё будет хорошо, ты обязательно выздоровеешь. Только не умирай…

Михаил растирал скупые мужские слёзы по щекам.

— Доктор, что я могу сделать? Что мне сделать, чтобы она выжила? — он с надеждой смотрел на так долго не пускавшего в реанимацию врача.

— Молитесь, — тихо ответил пожилой реаниматолог. — Молитесь…

Я очень хочу в деревню

Три месяца, три долгих месяца она провела в больнице. Сначала в Сухиничах, потом отец, не без помощи Лёхи, организовал перевод в Москву в ожоговый центр. Боль и мучения постигли её молодое тело. Постоянный приём обезболивающих и перевязки, две пластические операции, капельницы и приём пищи через трубочку. Она прошла длинный путь испытаний и вот, наконец, вернулась домой.

Не к себе, не в любимую деревню, а в квартиру к отцу. Ей спасли лицо. Хотя, как спасли? На лоб и щёки потребовалась пересадка кожи. Голова покрылась пучками рыжих волос. Врачи говорили, что постепенно волосы вырастут на всей голове, но сейчас на это смотреть было невыносимо.

Милка повязала косынку и отошла от зеркала.

— Дочка, я вернулся, — раздался из прихожей голос отца. — Как сегодня настроение?

«Какое к чёрту настроение? Посмотри на меня, я похожа на монстра из фильма ужасов. Разве у монстров спрашивают про настроение? На них глядя, убегают куда подальше…» — именно так хотелось ответить, выплеснуть накопившееся внутри, дать ближнему прочувствовать хоть кусочек её боли. Но нельзя. Отец ни в чём не виноват. Он делает всё, что может, чтобы облегчить её страдания. Она должна быть ему благодарна.

— Нормально, — ответила она. — Я ужин приготовила, ты голодный?

— Очень голодный, как волк голодный, — шутил Михаил, пытаясь разрядить обстановку.

Он видел, что происходит с дочерью. Видел её внутренние терзания, когда мимика на лице показывает одно, а голос, преодолевая огромную силу сопротивления, отвечает спокойно и без эмоций. Он старался общаться с Меланьей на отвлечённые темы, не касающиеся повреждений её тела. Не настаивал на прогулках, понимая, что ей может быть некомфортно. Но депрессия затягивалась.

— Пап, завтра у тебя выходной? — спросила она, зная наперёд ответ.

Михаил дожевал кусочек говядины из гуляша, не спеша проглотил и ответил:

— Да, ты хотела что-то предложить?

— Я очень хочу в деревню, — практически прошептала Мила, бессмысленно водя вилкой по тарелке, перегоняя макароны из одной стороны в другую.

— Дочь, но ты же понимаешь, что там ты ничего не найдёшь. Я сам был в деревне всего один раз после пожара. Тяжёлое зрелище. Морально ты ещё не восстановилась. Давай мы подождём, я уже выбираю бригаду на разбор дома, они всё почистят, вывезут мусор, и тогда мы съездим туда.

— Нет, — твёрдо сказала Меланья. — Я хочу увидеть это именно в том виде, в котором оно сейчас. Мне нужно это увидеть, понимаешь?

Она подняла на отца свои большие серо-зеленые глаза. Прозрачные озёра слёз застыли в них, желая пролиться, но Мила упорно терпела и не моргала, мешая их планам.

— Хорошо, — не смея перечить, согласился Михаил. — Когда ты хочешь поехать?

— Поедем утром, часов в десять или одиннадцать, мы не будем там долго, обещаю.

— Хорошо, утром, так утром.

Дальше разговор не клеился, закончили ужин, Мила убрала посуду, и разошлись по комнатам.

Ночью зарядил долгий октябрьский дождик. Он сыпал мелкие капли и совершенно не думал заканчиваться.

— Может не поедем в деревню? Погода отвратительная, — попробовал за завтраком отказаться от поездки Михаил.

— Так даже лучше, — загадочно ответила Меланья, — с дождём грустить легче.

* * *

Деревня встретила их мокрыми фасадами и лужами на грунтовке. Листья на деревьях заметно опали, но местами всё же держались за ветви. Сирень возле дома была буро-зелёная. Вот их забор, калитка, а дальше…

Михаил остановил машину на привычном месте и посмотрел на дочь. Она сидела на сиденье и боялась повернуть голову направо, упорно смотря в лобовое стекло.

— С тобой всё в порядке? — спросил он её.

— Да, нормально. Я сейчас соберусь и выйду. Не переживай.

Мила перевела взгляд вниз на колени, потом внимательно осмотрела свои ладони, пошевелила пальцами и, закрыв глаза, повернула голову к правому окну. Глаза она открыла не сразу, примерно через минуту, когда собралась с духом. Увидев обгорелые стены и отсутствующую крышу, она непроизвольно застонала.

Не отрывая взгляда от пепелища, она на ощупь открыла дверь авто, вышла из салона и остановилась возле калитки. Бедный её дом, ей казалось, что она физически ощущает как ему больно. Мокрые обгоревшие брёвна, головешки, разбросанные по участку, провалившееся крыльцо… Мила толкнула единственную разделяющую их преграду и пошла вперёд.

— Мил, может не надо, промокнешь, простудишься, — встав из-за руля, крикнул ей Михаил.

Но девушка его не слушала. Сейчас она вообще ничего вокруг не слышала, она только чувствовала, чувствовала глубокую разрывающую боль тоски. Мила подошла к крыльцу, зайти внутрь дома не представлялось возможным. Посмотрела в одно окно, в другое, рухнувшая крыша закрыла собой весь пол, кое-где возле стен угадывались чёрные скелеты мебели.

Меланья зашла за дом, именно туда выходило окно бабулиной комнаты. Рама была выбита, кругом валялись осколки. Прохрустев по битому стеклу, девушка подошла вплотную к стене. Битый закопченный шифер на полу, а возле стены черный, но не сгоревший бабушкин комод.

— Папа, помоги мне, пожалуйста, — позвала она отца, выйдя к машине. — И захвати пакет, у тебя есть?

— Да, сейчас, — Миша быстро поспешил к дочери, зажав в руке пластиковую сумку. — Чем тебе помочь?

— Пап, видишь комод, — она указала пальцем в проём окна.

— Вижу, — коротко ответил он.

— Помоги мне в окно залезть, там может что-то осталось и не сгорело, — умоляюще смотрела она на отца.

— Но это опасно, ты можешь пораниться, будет больно, — попытался он её отговорить.

— Я уже привыкла к боли, да и что там может случиться? Крыша на полу, на меня сверху ничего не упадёт. А там могут быть важные для меня вещи, я чувствую это.

— А может я? — ещё одна попытка перечить дочери провалилась с треском об её горящий взгляд.

— Просто помоги мне попасть внутрь, — медленно и чётко произнесла она.

— Хорошо, с тобой спорить невозможно.

Измазались в саже они знатно, руки, одежда, пожалели, что не надели что-нибудь, что не жалко. Но Милка попала внутрь комнаты. Шифер под ногами разъезжался и трескался, сапоги скользили по мокрым доскам, но она упорно шла к комоду.

— Заел, никак не открою, пап, принеси из сарая топор, сейчас поддену и получится.

Михаил сходил в сарай и принёс то, что просила дочка, но в руки ей не дал. Сам залез в комнату и помог попасть в заклинившие ящики. В нижних ничего ценного не было. Там хранились травы, но они безнадёжно промокли и пропахли дымом. В верхнем ящике лежали документы. Было видно, что бумага от высокой температуры местами приобрела жёлтый и даже коричневый цвет, но всё было в целости.

— Вот это да, — удивился отец. — Я даже не думал, что такое возможно, смотри, тут же всё сохранилось. Вот так комод, и что это за дерево такое? Мил, ты чего замерла, с тобой всё хорошо?

А Меланья стояла и держала в руках маленькую чёрную книжечку, на развороте которой был непонятный текст, отпечаток пальца и подпись «Васса».

«Вот этого точно не может быть», — думала девушка.

Текст плавно обретал понятные очертания. Это клятва служения демону. А книжечка эта принадлежала подруге бабушки Марфы, той монахине, с которой Мила познакомилась в монастыре. Тогда Василиса строго настрого велела сжечь эту книгу в первую очередь. И девушка это сделала, точно сожгла, она это хорошо помнит. Как это возможно?

— Дочь, очнись, что с тобой? — вернул Милу в реальность Михаил. — Поедем домой, ты уже насквозь промокла под дождём, поехали.

— Да, — сунув книжечку в карман, согласилась Меланья. — Едем домой…

Месть — страшный грех

Всю дорогу Милка молчала. Сколько Михаил не пытался её разговорить, не получалось. Она ушла глубоко в себя и вернулась лишь, когда подъехали к дому.

— Пап, отстранённо спросила она. — Скажи, если бы тебя избили и украли очень ценное, ты бы пытался найти обидчика?

— Конечно бы пытался, — на автомате ответил Миша, но поняв куда может клонить дочь, тут же одёрнулся. — Мил, если бы было так, как ты сказала, то — да. А конкретно в твоём случае, я бы просто жил дальше. Ты же не будешь мстить тому, кого нет?

Мила молчала, поднявшись в квартиру, они сняли с себя пропахшую гарью одежду и поочерёдно приняли душ. За обедом тоже была тишина. Меланья что-то серьёзно обдумывала, внутри зрело тягостное решение. Сейчас она тщательно взвешивала все «за» и «против», ошибаться не хотелось, слишком дорогой могла бы оказаться ошибка.

На самом деле в ней давно кипела злость и желание отомстить Чёрному, но тот никак не проявлялся. Будто исчез. Где он мог быть? Как понять, затаился он, или действительно оставил её в покое?

— Пап, в паре часов езды отсюда есть монастырь. Помнишь я ездила туда?

— Конечно, помню, — отозвался Михаил. — Ты не просто ездила, ты жила там три недели. После этого тебе полегчало, да?

— Да, мне очень помогли. А ты сможешь отвезти меня туда завтра?

— Жить? — оторопел отец.

— Нет, не жить, — улыбнулась Мила. — Я тогда встретила там очень хорошую бабушку, хочу её навестить. Ну, или её могилку.

— Ты же знаешь, воскресенье у меня выходной, можем съездить.

На следующее утро Мила уже шла по выложенной камнем дорожке к белым стенам монастыря. Отца она попросила не ходить с ней, он остался ждать дочь в машине.

Меланья не спешила. С каждым шагом ей становилось страшнее. Она понимала, что вряд ли Василиса жива, но в глубине сердца таила надежду. Монахиня у входа выслушала и повела на закрытое кладбище. Чуда не случилось. Вот крест, имя, годы жизни, как же она быстротечна…

Молчаливым кивком, поблагодарив провожающую, Мила осталась одна. Сначала она просто стояла и смотрела на металлическую табличку. Чуть позже повела мысленный диалог с Василисой.

— Здравствуй, бабушка. Прости, что тревожу тебя, но дело важное. Я помню нашу последнюю встречу, помню добро твое, но мне очень нужен совет, — Мила достала из кармана чёрную книжечку Вассы и положила прямо на могилу.

Несколько секунд была тишина, а потом скорый ветер под ногами дунул порывом и погнал опавшие листья между могилами. У Милы проявилось стойкое ощущение присутствия.

— Кто здесь? — спросила она, не оборачиваясь.

— К кому пришла, тот и явился, — услышала Меланья знакомый голос.

— Бабушка, твоя клятвенная книга не сгорела, хотя я точно сожгла её до тла. Я нашла её на пепелище, и хочу тебя об одном спросить: это ты или он сделал?

— Догадалась, — боковым зрением Мила наблюдала за прозрачной фигурой старушки. — Это хорошо, что ты догадалась. Я была тогда на пожаре, помогала Марфе дом спасать, но… Сильный он слишком был. Мы не справились. Помню, как Марфушка плакала, когда твои кудри полыхнули. Но мы уж не живые и силы в нас нет такой, прости, не уберегли тебя.

— А зачем ты книгу подложила? Ведь сама же избавиться приказала.

— А это тебе выход на него. Знаю-знаю, месть страшный грех, но не гнев должен быть в твоём сердце. Демон оставил тебя. Ушёл. Но это не значит, что он исчез. Он уверен, что ты мертва, поэтому не является. А ты должна его уничтожить.

— Как?

— Вот тут я тебе не смогу помочь, — вздохнул призрак, как живой. — Нужно искать того, кто научит.

— Как? — ещё жалобнее простонала Меланья. — Где искать? Я думала, ты мне поможешь?

— Есть живые посильнее тебя. В тебе родовой дар и переданный. Но пользоваться в полной мере им ты ещё не научилась. Знаю, многое умеешь, видишь хорошо, но есть вещи, которые стопорят тебя. Это людское, оно не пускает глубже. Преодолеть можно, но в одиночку не получится. Наставник нужен, придётся тебе его искать.

— Бабушка, так может наставник и сможет демона извести? Найти и передать? — холод начинал пробирать до костей, у Милки зубы стучали, но разговор закончить нужно.

— Нельзя передать, это твоё бремя, тебе его нести и от него избавляться. Передашь — погибнешь.

На кладбище снова налетел порыв холодного октябрьского ветра. Закружил, хаотично меняя направление, и схлынул. Из-за туч, со вчерашнего дня закрывавших небо, вырвался луч солнца и ярко резанул по глазам. Милка прикрылавеки, но закрываться от света не стала, пропуская его внутрь и обдумывая слова Василисы.

— Девушка, с вами всё в порядке? — окликнула прислужница монастыря, проходившая неподалёку.

— Да, всё хорошо, я уже ухожу, — ответила Мила.

— Проводить? — не унималась любопытная монахиня.

— Нет, я помню дорогу, спасибо, — вежливо отказалась девушка.

Она села на корточки и, приложив ладонь к земле, попрощалась с Вассой. Незаметно взяла с могилы её черную книжечку и пошла к машине, где ждал отец.

Вот и съездила. Хотела совет получить, а дали направление. Думала избавиться и забыть, а получилось наоборот, теперь сама не бросит, пока до конца не доведёт. Тяжело. Начала болеть голова. Пока доехали до дома, мигрень превратилась в такую адскую боль, что Мила только и смогла наглотаться таблеток и лечь в кровать.

Отец понял, что дочери плохо и не стал беспокоить расспросами. Для него и так было радостью, что Мила начала двигаться. Деревня и монастырь — это конечно не центр развлечений, но если ей туда надо, то он готов. Раньше её из комнаты было не вытащить, а тут на люди показалась. Прогресс. Значит, всё будет хорошо.

А Мила лежала и терпеливо ждала, когда подействуют обезболивающие. Яркие радужные цепи плавно плавали перед закрытыми глазами туда-сюда. Сейчас они начнут бледнеть, станут просто белыми и вовсе исчезнут вместе с болью. А пока вставать и открывать глаза нельзя, нужно ждать.

Меланья знала, что это состояние может длиться и до сорока минут, поэтому, настроившись на ожидание, перебирала в памяти полученную информацию. Больше всего напрягал поиск наставника. Где она его найдёт? С чего вообще начинать поиск? В интернете? Да там одни шарлатаны, в этом она была уверена. А если не в сети, то где? В газетах о таком точно не пишут…

Мысли толпились в тесной голове, цепляясь друг за дружку и не давая выстроить их в ровный ряд.

«Стоп!» — мысленно приказала она и услышала долгожданную тишину. Радужные цепи уже бледнели, боль становилась тише, сейчас всё пройдёт.

«Начни с начала!» — яркой вспышкой озарила догадка.

С какого начала? С чьего начала? А может с начала конца? Боже, за что мне такое? Столько вопросов и ни одного ответа, как же это всё распутать?

Боль практически отступила, Меланья открыла глаза и услышала оповещение в телефоне. Она взяла трубку, на экране светилось сообщение от Лёхи: «Привет. Как дела?»

Ты не просто так меня позвал

«Привет. Как дела?» — светилось сообщение от Лёхи.

«Привет. Нормально», — ответила она ему.

«Может, приедешь к нам в гости? Развеешься. Крестника понянчишь», — продолжил писать он.

Все клетки тела тут же ощетинились: «Нет. Нельзя никуда ехать. Ты посмотри на себя, ребенка напугаешь, люди на тебя будут пальцами тыкать. Нельзя, сиди дома».

Но за всей этой обороной мягко звучал голос сердца: «А почему бы и нет? Развеешься, сходишь куда-нибудь. Неужели струсила?». Привычным движением вытащила карты из чехла, перетасовала и наугад вытянула три. И они туда же. Выпала дорога, приятное время провождение и новое знакомство.

«Хорошо», — быстро ответила она Лёхе, закрепляя смской не обдуманное должным образом решение.

«Ок. Когда тебя ждать?» — тут же уточнил он.

«Через пару дней. Напишу, как билет возьму», — в голове уже роились мысли о том, где ей остановиться. Лерка или хостел? Наверное, лучше номер снять, чтобы никого не обременять.

«Хочешь, я за тобой приеду? Остановишься у меня, я пока с тёщей поживу», — пискнуло очередное предложение.

Мила невольно улыбнулась, когда ситуация сама идёт в руки, грех отказываться. Хорошее начало. Похоже, не зря согласилась.

«Хочу, а когда ты сможешь?», — в конце сообщения она поставила улыбающийся смайлик.

«Завтра вечером», — засветилось новое смс.

«Я согласна», — напечатала она тонкими пальцами.

«Ок. Позвоню перед выездом».

Отложив телефон, Мелана пару минут просто сидела, погрузившись глубоко в свои мысли. Она чувствовала, что начинается новый разворот её истории. Начинается хорошо, это радует. Как пойдёт дальше зависит от множества факторов, но в общем — тенденции положительные. Мила пошла к отцу, нужно его в известность поставить.

— Прошла мигрень? — заботливо спросил дочь Михаил.

— Да, таблетки сделали своё дело, — улыбнулась она. — Пап, за мной завтра вечером Лёшка приедет, я на несколько дней в Москву с ним съезжу.

— Зачем? — удивился отец.

— Просто, развеяться, на Вадима посмотреть, вырос уже, — при упоминании малыша, Милке становилось теплее.

— Хорошо, — согласился Миша. — Это очень хорошо, я за тебя очень рад. Сама надумала или Лёха помог?

— Да, он предложил, а я не стала отказываться.

Собралась Меланья быстро, главным её багажом была сумка с кремами для обожжённой кожи и обезболивающими, на всякий случай. Пара мягких толстовок, хлопковые футболки и спортивные штаны, вот и всё, достаточно. Лёшка приехал в восемь вечера, зашёл, поздоровался с Михаилом и получил подробные ЦУ, как беречь его любимую дочурку. Все вместе посмеялись над излишней опекой, попрощались с отцом Милы и вышли из дома.

Когда сели в машину, напряженная тишина повисла в воздухе, предупреждая, что не всё так гладко, как ей казалось. Лёха рулил, пытался говорить на отвлечённые темы, но тишина снова и снова напоминала о недосказанности.

— Лёш, ты же меня не просто так позвал? — наконец напрямую задала вопрос Мила.

Парень тяжело вздохнул.

— Ладно, говори уже, всё равно же вскроется, зачем усложнять.

— Да, я с тобой согласен, — старательно подбирал он слова для видимо непростого разговора. — Тут такое дело…

— Ну не томи уже, — подгоняла Меланья. — Я тебя хорошо знаю, обещаю — злиться не буду.

Он быстро посмотрел на неё, но в темноте трудно было разглядеть её выражение лица, поэтому он решил не тянуть, будь что будет.

— Мил, понимаешь, я влюбился, — быстро, будто боялся сам себе в этом признаться, раскрыл карты Лёха. — Там всё серьёзно, девушка очень хорошая, и с Вадимом она как с родным, но…

— Что «но»? Тебя в ней что-то напрягает? Вадик реагирует не так, как хотелось бы? — Мила, задавала вопросы, а себе отмечала, как легко становится на душе.

Ей было радостно за парня, за то, что идёт дальше, не стопорится на смерти первой супруги. И в тоже время она чувствовала, что уколов ревности с её стороны тоже нет. Значит, она отпустила его, совсем, больше их не связывают бывшие отношения. Как хорошо!

А Лёха тем временем продолжал:

— Она меня не напрягает, Маша просто клад, для такого как я, — он ухмыльнулся, про себя вспоминая все свои похождения. — Чистая, незапятнанная, вообще не знаю, почему мне так повезло, очень боюсь её потерять.

— Ну а в чём проблема то? — никак не могла уловить суть Меланья. — В сыне? Он мешает?

— Нет, что ты, тут вообще всё шоколадно, ты даже не представляешь, как они друг на друга смотрят, будто всю жизнь знакомы, он к ней ручки тянет, гулит с ней…

— Леш, давай к главному, а то я уже терпение теряю, — засмеялась Милка.

— Тамара Петровна, — коротко ответил он и сразу помрачнел. — Вот проблема. Большая проблема, истеричная, — сделал он многозначительную паузу.

— Ты ей рассказал о своей новой девушке?

— Добрые люди помогли. Видит Бог, я не хотел, чтобы так всё случилось, но вывернули наизнанку. Облили грязью и меня, и Машу, хотя она вообще ни в чём не виновата. И самое главное, что эта женщина теперь не разрешает мне с сыном видеться, дверь не открывает, уходит, на телефонные звонки не отвечает. Как с ней бороться даже не знаю. Вот решил тебя, как парламентёра отправить.

Меланья слушала Лёхин монолог и качала головой.

— Не просто будет, — подтвердила она его опасения. — Для неё внук сейчас, как мостик к погибшей дочери. Она через него пытается свою вину перед Сашкой загладить. Если закрылась, то тебе лучше немного подождать, чтобы она успокоилась, расслабилась, прожила тяжёлые для неё известия.

— Это я понимаю, я не против, но сын же и мой тоже, — ударил он со злостью по рулю. — Почему Вадик должен страдать из-за её внутренних переживаний? Я же не лишаю её внука. Я даже никуда не уезжаю, просто у меня появилась девушка… Почему всё так сложно?

— Ну, жизнь вообще штука непростая, — хмыкнула Милка.

— Да, извини, что ною. Извини, что выдернул тебя, понимаю, что тебе сейчас тоже совсем не сладко. Но, Мил, мне больше не к кому обратиться. А о тебе тёща после крестин всегда хорошо отзывалась, вот я и подумал, может, ты с ней поговоришь?

— Поговорить можно, — согласилась Мила. — Только давай договоримся так, будто я не с твоей подачи, а сама решила крестника навестить. Ей так спокойнее будет.

— Хорошо, давай так. Тогда сейчас ко мне, переночуем, а утром позвонишь ей, договоритесь о встрече, — обрадовался Лёха.

— Да, так будет лучше всего.

Не стоит переигрывать

Утром Милка сразу набрала Тамаре Петровне. Та долго не отвечала, потом, наконец-то взяла трубку:

— Милочка, это ты? Извини, что долго не брала, я Вадечку кормила. А ты по делу или просто поболтать?

— Здравствуйте, Тамара Петровна. Я в Москве проездом, хотела заехать к вам, крестника проведать. Когда можно?

— Да хоть сейчас приезжай, ты адрес мой знаешь? Сейчас продиктую, записывай, — и женщина назвала улицу, дом, подъезд и квартиру. — А ты одна? — быстро спросила она, закончив диктовать нужную информацию.

— Одна, а что? — переспросила Мила.

— Нет, ничего, просто так спросила. Приезжай, будем ждать.

Меланья отключила звонок и вопросительно посмотрела на Лёху:

— Отвезёшь?

Тот кивнул, и стали собираться. Буквально через час Мила стучала в дверь нужной квартиры. Тамара Петровна ждала, открыла сразу же, а увидев Меланью, слегка опешила. Стала понятно, что о пожаре она ничего не знает.

— Да, вот так. — проговорила смущенно Милка и шагнула в квартиру. — Неужели Лёшка ничего не рассказывал?

— Нет, а что произошло? Боже мой, Милочка, как же так? — запричитала женщина, разглядывая шрамы от ожогов и голову в косынке.

— В пожарном акте записано: воспламенение проводки. А я спала.

— Ужас, ужас, — бормотала Тамара Петровна. — Пойдём пока в кухню, Вадим уснул недавно. Мы с тобой пока чаю попьём, поговорим.

Они переместились из прихожей в светлую кухню. Мила села за стол, а мама Саши хлопотала, зажигая газ под чайником и доставая угощения. Она расспрашивала девушку о трагедии, сочувственно вздыхала и цокала языком. Наконец, стол накрыт, Тамара Петровна приземлилась на табурет рядом с Меланьей и решила поведать о своей проблеме.

— У нас тоже не всё сладко, — задумчиво качала она головой. — Лёшка-то, что учудил, обормот, бабу завёл… Представляешь, только Сашеньку похоронили, а у него любовь, эх, убила бы, — со злостью добавила она.

— Это он вам сам рассказал? — сделала удивлённый вид Мелана.

— Нет конечно, расскажет он… Знакомая увидела, как он с ней и сыном по парку гулял, счастливый такой, прям светится. Вдовец называется, ну разве так можно?

Мила опустила глаза и сделала глоток чая.

— Вот и я думаю, что это бессердечно, — приняла её молчание за согласие тёща Лёхи. — Да ещё эта девка, явно деревенская, наверняка прописаться здесь хочет, вот и окучивает парня.

— А Лёшка что сам говорит? — спросила Меланья.

— Говорит он, — фыркнула женщина. — Кто его слушать будет? У меня разговор короткий, внука ему больше не даю на прогулки, нечего Вадику с чужими тётками знакомиться.

— Ну а в гости к сыну приходит? Помогает вам? — дотошно расспрашивала Милка.

— Я сюда его не пускаю, не нужен нам такой папаша, мы с Вадечкой и без него проживём, — во взгляде Тамары Петровны читалась глубокая обида.

— Да уж, ситуация непростая, — многозначительно вздохнула девушка. — Я вас очень понимаю, вам за Сашу обидно, она ваша дочь, и вам хочется, чтобы ей не было больно, так?

Из глаз женщины потекли слёзы, и она старательно стала вытирать их платком.

— Так, — грустно отозвалась она на вопрос.

— Вам кажется, что Саша видит то, что происходит и злится на своего мужа за измену, так?

— Так, — снова всхлипнула Тамара Петровна.

— А вспомните, пожалуйста, любила ли ваша дочь своего мужа?

Во взгляде женщины полыхнули огоньки злости, она плотно сжала губы и долгим взглядом посмотрела в окно.

— Это он тебя подослал? Чтобы ты меня уговорила ему Вадима отдать? Если так, то даже не пытайся. Я уже всё решила, моего века хватит, чтобы внука на ноги поставить, а чужие советы нам не нужны, — обрубила она попытки наладить контакт.

— Я вам не советчик, — спокойно согласилась Мелана. — И меня никто не подсылал. Но поверьте, там… — она сделала многозначительную паузу и указала пальцем вверх. — Там совершенно по-иному рассуждают. Александра спокойно ушла, отдав сына в надёжные руки любимого мужа и матери. Она знала, что вам можно доверить самое дорогое, и доверила. Но время идёт, и заменить ребёнку погибшую мать сможет лишь приемная мать или мачеха, но никак не бабушка, понимаете? И отец в жизни мальчика играет первостепенную роль, а вы хотите Вадима лишить этого.

Мила, подперев руками подбородок, внимательно смотрела на Тамару Петровну. А та упорно не поворачивала к ней лицо, уставившись в окно, и утирая слёзы.

— Каждый ребёнок очень любит бабушку. Бабушка добрая, ласковая, готовая всегда помочь и защитить. А если вы будете стоять на своём, то у Вадима не будет ни мамы, ни папы, ни бабушки, а только что-то среднее в одном лице. Вы этого хотите для своего внука? А Саша, как думаете, она этого желала своему сыну?

— Хватит меня учить, не доросла еще, — закричала женщина. — Уходи! Не хочу с тобой больше разговаривать! И дорогу сюда забудь, — бесновалась она, наконец обернувшись к крёстной внука.

Их глаза встретились, и Мила крепко зацепилась за взгляд Тамары Петровны, не давая ей его отвести.

— Смотрите, что будет, внимательно смотрите и хорошенько запоминайте. Сейчас не я вам показываю, а вы сами всё видите. Только видите не абстрактно, как думаете, а детально, как будет в жизни. И поверьте мне, будет именно так.

Тамара Петровна заворожено смотрела Милке в глаза. На лице её была то живая радость, то мимолётная грусть. Погружаясь всё дальше и глубже, женщина становилась все серьёзней, во взгляде читалась обеспокоенность и иногда откровенный страх. На смену этому настроению пришла обреченность, безысходность и боль.

Мила сморгнула, прервав кино в голове у бабушки крестника, и встала из-за стола.

— Я загляну к Вадику, а вы посидите здесь, подумайте над тем, что вы увидели.

Казалось, что Тамара Петровна не реагирует, что она ещё там, переживает то, что увидела снова и снова. Мелана не стала ей мешать и пошла в комнату к малышу, который как раз проснулся и гулил у себя в кроватке. Какой славный. Вадим увидел крёстную, но не заплакал, а лишь нахмурил бровки.

— Привет, богатырь, — улыбнулась она ему и взяла на руки. Вадик смешно причмокивал губками и разглядывал Меланью. — Давно мы с тобой не виделись, какой ты большой вырос. А глазенки какие любопытные, — Мила, легко покачивая крестника, присела на диван.

В комнату молча вошла бабушка и села рядом. Тамару Петровну будто сдули, от гордости не осталось и следа, сейчас рядом просто усталая женщина, которая принимает нелёгкое для себя решение.

— Мила, скажи, всё, что ты мне показала — это правда?

— Я вам ничего не показывала, просто вы заглянули в отражение своих мыслей через меня, — продолжала тютюшкать малыша Меланья. — Когда вы думали о своей дальнейшей жизни, то не учитывали много нюансов, мелочей, ситуаций. А я помогла вам увидеть полную картину, с разных сторон, не учитывая мнения и установки, а как есть. Что вы увидели?

— Я увидела, как виновата перед внуком, — задумчиво сказала Тамара Петровна.

— А почему? В чём вы увидели свою вину? — мягко допытывалась Мила.

— Я всё поняла, поняла, — обессилено прошептала женщина. — Просто мне страшно, а вдруг они не справятся?

— Справятся, можете не сомневаться, — утвердительно кивнула Мила. — И вы всегда сможете прийти на помощь, поддержать, направить. Но не берите всё на себя, у вас в этой жизни своя роль, не стоит переигрывать.

— Да, наверное, ты права, — согласилась она. — А я ведь действительно устала, очень устала. Из офиса на удалёнку перешла, по ночам работаю, сплю урывками, хорошо, что хоть Вадим спокойный.

— Тамара Петровна, давайте сделаем так, я ещё не знакома с девушкой Лёхи, но обещаю, что обязательно с ней встречусь, пока в Москве. А там я вам скажу своё мнение, хорошо?

— Да, Милочка, это будет просто идеально, чтобы я попусту не нервничала, спасибо тебе, дай Бог здоровья.

— Вот и договорились, — Меланья улыбнулась и вручила Вадима бабушке. — Хороший парень растёт, крепкий. Повезло ему с бабушкой, хорошо кормит.

Тамара Петровна смущённо посмотрела на внука.

— Прости меня, мой хороший, чего то твою бабулю понесло не туда. Хорошо, что вовремя остановили. Спасибо, Милочка.

— Ну а теперь, для полной картины пока и папочку позвать, — предложила крёстная.

На секунду женщина замерла, а потом махнула рукой, отпустив ситуацию по новому руслу:

— Зови…

Значит так надо…

Лёха зашёл осторожно. Он вопросительно посмотрел на Милу, та одобрительно кивнула. Словно гора с плеч у парня свалилась, он выдохнул, заулыбался и пошёл в комнату здороваться с тёщей и сыном. Тамара Петровна ответила на приветствие зятя, но разговаривать ей с ним не хотелось, она старательно отводила глаза от счастливого папаши и вздыхала.

Наконец не выдержала и ушла в кухню, Меланья последовала за ней.

— С вами всё в порядке? — заботливо спросила девушка.

— Да, всё хорошо, просто мне тяжело на это смотреть сейчас. Я ж понимаю, что не права, но всё равно на него злюсь. Что мне делать? — поделилась переживаниями женщина.

— Ничего не делать, — улыбнулась Мила. — Время лечит, пройдет неделя или две, и у вас всё встанет на свои места. Вы главное не сдавайтесь, как почувствуете злость, так сразу улыбку нашего Вадимки вспоминайте, вон как играются.

Через дверной проём было видно, как малыш шлёпает ладошками по лицу папы, а тот дует ему в лицо, заставляя вертеть головой. Вадим улыбается, Лёха тоже, идиллия.

— Тамара Петровна, а может, мы с Вадиком погуляем, раз уж оба здесь, а вы отдохнёте часок? — предложила крёстная.

Довольная бабушка согласно закивала головой и стала собирать внука на прогулку.

Мила и Лёха шли по скверу между дворами. Довольный папаша гордо катил коляску, улыбка не сходила с его лица, и даже моросящий дождик не омрачал его настрой. Он уже тысячу раз поблагодарил своего парламентёра, чуть не задушил в объятиях, переполняемый чувством радости, наобещал ей сделать всё, что она захочет, а Милка задумчиво молчала.

— Лёш, расскажи мне, пожалуйста, про ту деревню, с которой всё началось, — неожиданно начала она.

— Что началось? — не понял парень.

— Помнишь, вы с Сашкой ко мне приехали и говорили, что её призрак старухи донимает. А я тогда просила вещь украденную вернуть, помнишь?

— Ну, помню, — почесал он затылок. — А ты чего вдруг об этом спросила?

— Знаешь, мне кажется мне туда нужно. И не просто нужно, а нужно доделать то, что вы не закончили.

— А что мы не закончили? Не вернули украденное? Так никто не признался, что ж теперь, пытать их, — засмеялся Лёшка.

— Пытать не надо, только вспомни, сколько странного потом происходило. И всё было связано с тем худощавым парнем, как его звали? — Мила вспомнила портрет в студии Леры. Тот самый, который она испортила, проводя обряд очищения.

— Ты про Леща? Да, потрепал нам нервов. Но, как мне кажется, не тронь г…но и не воняет. Неужели ты хочешь его найти?

— Да, хочу, — уверенно сказала Меланья. — И ты мне в этом поможешь. Я хочу вернуть всё по своим местам, и личный интерес имеется.

— К Лещу интерес? — опешил молодой папаша.

— Нет, конечно, не к нему, — усмехнулась она. — К той старухе, в гости к ней хочу съездить, поговорить.

— Мил, я, конечно, всё понимаю, но это кажись перебор. Ты её где искать то будешь? По кладбищам бегать?

— Лёш, я же сказала — деревня, дом её. Раз ты мне должен, — она указала пальцем на коляску, — то отвезёшь туда и покажешь, где лазили. А перед этим ты меня с Лещом познакомишь. Думаю, он украл и не вернул.

Видно было, что у парня внутри всё переворачивается, он старательно искал причину съехать с этой темы, но не находил.

— Успокойся, — положила свою руку ему на плечо Меланья. — Ничего страшного на этом этапе не случится, всё будет тихо, мирно и по обоюдному согласию. Ты нужен, как водитель, ну и покажи, где этот Лещ обитает, сама к нему подход найду.

Лёха остановился и в упор посмотрел на девушку:

— Ты сказала: «на этом этапе не будет ничего страшного». А что, ещё этапы будут? И там будет страшное? Мил, может хватит, может бросить колдовство это. Ну его подальше. Что страшного ты себе пророчишь? Мало тебя жизнь побила? Остановись!

Взгляд Милы полыхнул огнем:

— У каждого свой путь, мой — такой. Твой — другой. Не надо меня стопорить, счастливее от этого не стану. То о чём тебя прошу — исполнишь, откажешься — придёт компенсация, не от меня, от жизни твоей. Каждый шаг обоснован. Чувствуешь, что должен сделать — делай. Можешь помочь — помоги. Если я к тебе обращаюсь, значит так надо. Понял?

— Понял, — покатил он дальше коляску по тротуару. — Только я не знаю, где Лещ живёт.

— Значит, узнаешь. Не думаю, что это будет трудным. А если и так, то придётся поднапрячься. Я отсюда не уеду, пока не доведу дело до конца.

— Упрямая, — усмехнулся Лёха. — Мужика б тебе хорошего, чтоб справился.

Посмеялись и, дойдя до конца сквера, повернули в обратный путь, возвращать Вадима бабуле.

Тамара Петровна встретила с улыбкой, радостно выхватила внука и начала вынимать его из комбинезона. От предложения остаться на обед ребята отказались, попрощались и, пообещав прийти на вечернюю прогулку, отправились по своим делам.

В машине Лёха достал телефон и нашёл контакт Леща. В трубке раздавались протяжные гудки.

— Не берёт, — посмотрел он на Милу.

— Ещё раз звони.

На третьем звонке в телефоне раздался женский голос:

— Алло.

— Здравствуйте, а можно Алексея, — быстро протараторил Лёха.

— Здравствуйте, а кто его спрашивает? — уточнила женщина.

— Это его друг, мы раньше в одной компании были, а потом он пропал куда-то, не появляется совсем. Меня тоже Алексеем зовут. Он вообще дома или где?

— Дома, только он очень болен. Хотите — приезжайте навестить.

— А когда можно? — сразу взял быка за рога Лёха.

— В любое время, — тихо ответила она. — Адрес знаете?

Женщина продиктовала улицу, номер дома и квартиру и спросила, когда их ждать. Договорились на восемь вечера.

— Куда сейчас? — спросил Лёха Милу, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Давай к тебе, мне нужно провести лечебные процедуры.

— Хорошо, тогда я тебя отвезу и отъеду ненадолго, сама справишься?

— Да, конечно, не впервой, — кивнула Милка. — А ты куда поедешь?

— Машу с универа встречу и подвезу до дома, она у меня вышку получает, умная, не то, что я, — засмеялся парень.

— Познакомишь? — хитро улыбнулась Меланья.

— Ну тебя, — отмахнулся он. — Напугаешь ещё мою девочку своими колдовскими штучками. Мы как-нибудь сами, не обижайся.

— Ладно, время покажет, — загадочно подмигнула она. — Вези меня в квартиру, буду натирать тело мазями.

Всё равно познакомишь

Женское любопытство ни с чем несравнимо. Оно может быть тянущим, всеохватывающим, яростным и даже ослепляющим. Закончив со своими лечебными процедурами, Мила ходила по квартире в поисках хоть какой-то вещи девушки Лёхи. Нигде не было даже намёка на женское присутствие.

«Значит, не водил сюда», — подумала Меланья. — «Как же про тебя узнать?»

Усевшись на диван, расчехлила карты. Получила информацию о предыдущей встрече с пустым человеком, подтвердилась находка, которую она ждала. Это в ближайшем, а чуть дальше? Карты показывали знакомство, указывали на нового человека и всё. Было странным, что нет и намёка на пол или на историю того, с кем она увидится. Она снова и снова раскладывала карты, но информацию будто скрыли, обнулили, подчистили.

Устав от бесконечного тасования колоды, Мила пошла пить чай. Травы её успокаивали, давали сил и отрезвляли замыленное восприятие. Заварив прямо в кружке нужный сбор, она подошла к окну и стала рассматривать то, что происходило на улице. Картинка скучная: двор, редкие прохожие, машины то паркуются, то отъезжают, собачники выгуливают своих питомцев. Пусто, ничего интересного.

И тут подъехала машина Лёхи, не желая, чтобы он заметил её в окне, Мила скрылась за занавеской и продолжила наблюдать. Парень вышел из авто, бросил мимолётный взгляд на окна своей квартиры и открыл переднюю пассажирскую дверь. Оттуда вышла девушка, издалека рассмотреть её было трудно, но первое, что бросилось в глаза — это длинная и толстая коса из светло русых волос. Лёха взял её за руку и проводил до соседнего подъезда. Вышел он быстро, значит, в квартиру его не пригласили, и направился к своему подъезду.

Милка уселась за столом на кухне и приготовилась к расспросам.

— Чай пьёшь? Давно закипел? — спросил Лёшка, заходя в кухню.

— Пять минут назад, — хитро улыбаясь, ответила она.

— А чего светишься, как самовар? Случилось что-то?

— Да нет, — загадочно ответила она. — Лёш, а почему ты мне про Машу ничего не хочешь рассказать? Интересно же.

— Мил, и ты туда же, — вздохнул он, зажег газ под чайником и залез в холодильник. — Любопытные все, ужас. Соседи донимают, расспрашивают, тёща ушат гадостей вылила, думаю, не сама придумала. И ты. Кончайте.

— Так ты не скрывай правду и интерес пропадёт. Чем больше таишься, тем глубже копают, расскажи как есть — и от тебя отстанут.

— Да нечего рассказывать, я и сам про неё толком ничего не знаю. Поселилась здесь в начале учебного года, тихая, скромная, мы с ней несколько раз пересеклись во дворе. Сначала просто здоровались, потом она меня заинтересовала. Хотел по старой схеме, ну, ты меня знаешь, а она не такая. Ходим, за ручку держимся, даже в щёчку ни разу не целовались, — рассказывал Лёха, нарезая себе бутерброды. — Будешь?

Он протянул Милке толстый ломоть хлеба с колбасой, но та отрицательно помотала головой.

— Мы с ней знаешь о чём разговариваем? Ни за что не угадаешь.

— Неужели о звёздах, — засмеялась Меланья.

— Нет, о проблемах детей и разных заболеваниях. Она в медицинском на педиатра учится, повернутая на всю голову. Думаешь, мне интересно?

— Ну, не знаю даже, — удивлялась Мила.

— Вообще не интересно, но голос у неё как ручей, завораживает, не оторваться. Я слова вскользь слушаю, поддакиваю, иногда промахиваюсь, но не суть. Нравится она мне очень, понимаешь? Тянет, как магнитом.

— Интересно, — задумалась Мелана. — На ворожбу не похоже, я бы почувствовала. А откуда она?

— То ли с Тамбовщины, то ли со Смоленщины, никак не запомню. Деревенская она. Воспитывалась одна в семье, будущую профессию с детства выбрала, вот и приехала в Москву учиться, — Лёха отхлёбывал крепкий чай и жевал Докторскую с хлебом.

— А почему она не общежитии? Обычно очники там селятся, неужели деньги есть квартиру снимать?

— Дядя ей помогает, брат её матери. Я тоже этим вопросом озадачился, да и все бабки сразу её в «прости господи» записали. А нет! Он раз в месяц к ней в гости из деревни приезжает, сам встречается с владельцем квартиры, передает гостинцы из деревни, деньги на жизнь и уезжает. Как раз на этой неделе должен появиться.

— Любопытно, — проговорила Меланья. — Причём теперь даже любопытнее, чем до этого было.

— Вот видишь, поэтому я и не хочу вас знакомить, ты ж ей душу наизнанку вывернешь, пока не узнаешь того, что хочешь, — парень многозначительно поднял палец вверх.

— Согласна, но ты всё равно нас познакомишь. Теперь я с тебя не слезу, — весело засмеялась она.

Лёха, понимая, что попал в западню, протяжно застонал.

* * *

За разговорами подошёл вечер, поехали к Тамаре Петровне, погуляли с Вадимом, поужинали по-домашнему. Тёща оттаивала потихоньку, на Лёшку уже спокойно смотрела, Милу всячески старалась уважить. Пора было ехать к Лещу.

По адресу приехали с небольшим опозданием из-за пробок на дороге. Дверь им открыла седая женщина с тёмными кругами под глазами. Взгляд её был полностью обессиленным, и выглядела она, как тень.

— Здравствуйте, — впустила она гостей в квартиру. — Алёшка в комнате, пойдёмте.

Милка с порога почувствовала иссушающую черноту, разуваясь в прихожей, она читала молитву и слышала, как шипят стены. Хорошо он тут наследил, в том, что это Чёрный демон, она не сомневалась, давно выучила его повадки и приёмы.

На кровати, укрытый одеялом лежал Лещ. Он и раньше был худым, но сейчас его лицо было совсем не узнать. Ввалившиеся глаза, острый нос, впалые щёки. Рот его был приоткрыт, и парень, не переставая, что-то шептал. От парня осталась только оболочка, тело доживало, души уже не было. Всё что мог демон из него выжал, остатки бросил. Надежды никакой нет, Лещ не жилец на этом свете.

— Что он говорит? — спросила Мила у его матери.

— Не знаю, сколько не пыталась понять, никак не могу. Он то шепчет, долго шепчет, потом начинает ругаться, орать, беснуется. Двигаться не может, полностью парализован, врачи разводят руками, — рассказывала женщина.

— А в чём причина была? Почему он заболел? — вмешался в разговор Лёха.

— Сказали, что кровоизлияние в мозг, сосуд лопнул. Хотели трепанацию делать, убирать, но по его медицинским показаниям нельзя. Теперь вот так, — мама больного заплакала.

— В церковь ходите? — прямо спросила Меланья.

— Не крещёный он, да и я тоже. У нас вся семья такая, — вздохнула она.

— Вера — это личный выбор, каждый сам за себя в ответе. Но я бы вам посоветовала батюшку пригласить, хотя бы для сына. Иконы и свечи ещё никому вреда не причинили, послушайте совет, не отворачивайтесь.

Женщина опустила голову и на автомате кивнула. Советов за последний месяц она выслушала столько, сколько за всю жизнь не получала. Сил не было, хотелось бросить всё и исчезнуть.

Милка подмигнула Лёхе, чтобы отвлёк. Тот сильно закашлялся и, попросив воды, вместе с матерью Леща отошёл на кухню. Воспользовавшись отсутствием посторонних, Мила закрыла глаза и погрузилась в лёгкий транс. Чернота по стенам, полу и потолку очень фонила, но обнаружить посторонний предмет, всё же удалось. На верхней полке лежал неприметный камень. Он. Мила успела убрать его в карман. Теперь можно было прощаться.

— Ну что ж, Алексей, — проговорил Лёха, стоя рядом с кроватью больного. — Здоровья тебе.

Он обернулся к седой женщине и искренне обнял её:

— И вам сил, — пожелал и протянул матери Леща сложенные купюры. — Возьмите, не отказывайтесь. Пусть это будет подарок от нашей банды на выздоровление. Купите то, что нужно.

Попрощавшись, они ушли. Дома Милка заставила Лёху мыться с солью, сама сделала то же самое. После очищающей процедуры села рассматривать найденный камень. Странно, чувствует же, что вещь непростая, ведьмина, а разгадать не может. Молчит камень, ничего не говорит. Ну да ладно, утро вечера мудренее. Возможно, на месте активизируется.

— Лёш, а когда мы сможем в ведьмин дом съездить?

— Только не завтра, у меня дела накопились. Мил, а может, я Малого попрошу, он тебя отвезёт?

— Можно, я не против, главное, чтобы куда надо привёз, и куда не надо не лез, — засмеялась она, вспоминая, как Егор вломился в баню, во время обряда.

— Я его ещё раз проинструктирую, подробно, — подмигнул Лёшка.

— Хорошо, тогда звони своему другу.

В гости к ведьме

Лёха с Егором договорился. Завтра после часа он заедет за Меланьей. Ехать долго, поэтому время приезда в деревню загадывать не стали, либо вечером, либо утром. Ночевать в любом случае будут в каком-нибудь придорожном отеле.

Малой приехал на старой трехдверной Ниве. Машина похоже много чего повидала, но, как сказал водитель, ходовая у неё отличная. Мила уселась на заднем сидении, потому что переднее не фиксировалось должным образом, но это её нисколько не смущало. Егор рулил и молчал.

— Ты чего такой напряжённый? — спросила его Мелана.

— Нормально всё, — отмахнулся он и продолжил следить за дорогой.

— В таком состоянии быстро устанешь. Давай я тебя расслаблю, увидишь, насколько легче станет.

Егор испуганно посмотрел в зеркало заднего вида:

— Колдовать будешь?

— А ты боишься? — заметила она перемену на его лице и хитро улыбнулась.

— Да нет, — взял он себя в руки. — Не пойму просто, зачем это?

— Чтобы спина не болела, и ноги не сводило, — засмеялась Милка. — Вставай у обочины, я быстро тебя в порядок приведу.

Малой нашёл место съезда с трассы, остановил Ниву и помог Миле устроиться на переднем сидении.

— Давай руку, — протянула она ему свою ладонь. — И закрой глаза, не открывай их, пока я не скажу, хорошо?

— Понял, — протянул он девушке увесистую лапу.

Кисть Меланьи утонула в этой огромной руке, но взял он её аккуратно, не давил на пальцы.

— Готов? — ещё раз уточнила она.

— Да, — откликнулся Егор, откинувшись на спинку сиденья.

Мила приступила к делу, она тоже прикрыла веки и начала тихо шептать, одними губами. Волна расслабляющего тепла через её руку пошла к парню. Густая энергия обвивала, проникала внутрь, разбегалась по венам вместе с токами крови, но тормозилась возле сердца. Доходила до главного органа и, как волна о скалу, разбивалась.

— Почему закрываешься? — не отпуская руку, спросила Меланья.

— Чего? — не понял парень.

— Глаза не открывай, почему в сердце никого не пускаешь? Нельзя в камень его превращать. Ты человек, и ничего человеческое тебе не чуждо. Откройся.

— Я не понимаю о чем ты, — пробурчал Егор.

— Чувствуешь тепло внутри, которое от моей руки пошло?

— Чувствую, — согласился он.

— А чувствуешь, как твоё сердце хочет выдохнуть. Оно хочет сбросить оковы, начать жить свободно, а не в клетке, которую ты ему определил. Ему биться надо, оно молодое, горячее. Чего прячешься?

Егор молчал. Видно там не лёгкая тема, и очень давняя. Такое вскрывать без согласия опасно, неизвестно, что наружу вылезет. Мила решила дать телу сил и не трогать пока то, куда не впускают. Она ещё немного пошептала, и разрешила открыть глаза.

— Ну как? — вытащила она руку из ладони Малого.

Парень поморгал, подвигался и широко улыбнулся.

— Прошла спина, вообще не болит, спасибо! — он радостно смотрел на Меланью. — А как ты вообще узнала, что она меня мучает?

— Ты рулить умеешь, а я лечить, — хитро подмигнула ему Милка.

— Класс, не ожидал, не зря про тебя Лёха так говорит.

— Как говорит?

— Говорит, что ты настоящая ведьма и можешь всё! — он восхищенно смотрел на девушку.

— Много чего могу, — переместилась она снова на заднее сиденье. — Заводи мотор, поехали. Мне бы желательно сегодня в ту деревню попасть.

— Будет сделано, — и довольный водитель помчал по трассе по назначенному маршруту.

* * *

В заброшенную деревню въехали в самом начале сумерек. Черная пожухлая трава, промокшая от дождей, полуразрушенные дома с пустыми глазницами окон. Фары выхватывали препятствия на заросшей дороге, но Егор внимательно следил, где мог объезжал, а где выходил и оттаскивал.

— Вот зараза, — с досадой выругался он. — Почти доехали, вон там за деревьями тот дом. Немного пройти и направо. Может пешком?

Дорогу перегородило упавшее дерево. О том, чтобы ехать дальше не могло быть и речи, они вылезли из машины.

— Егор, давай так. Ты мне сейчас покажешь тот дом, а сам в машину вернёшься и будешь меня ждать, сколько потребуется. Я всё сделаю и вернусь, хорошо?

— Там опасно, — предупредил её Малой. — Мы тогда ещё ездили, балкой чуть не прибило, а сейчас там дела ещё хуже.

— Со мной всё будет в порядке, — уверенно ответила Мила. — Как закончу, так вернусь, за мной не ходи.

— Понял, — вздохнул парень и помог девушке перелезть через поваленное дерево.

По пояс в сухих палках лебеды и полыни они дошли до поворота, дальше, буквально в ста метрах стояла коробка бревенчатого дома с провалившейся крышей.

— Может помочь? — ещё раз переспросил он.

— Нет, дальше я сама, жди в машине.

Мила, подождала, когда Егор скроется за деревьями и двинулась в сторону дома. В одной руке у неё был пакет с дарами, в другой она сжимала ведьмин камень. Старую дорогу уже было не разглядеть, фонарь доставать не желательно, девушка медленно шла, аккуратно проверяя место для каждого шага.

Дойдя до места предполагаемого забора, она остановилась и вежливо попросила впустить. Попросила прощения за беспокойство, пообещала вернуть украденное и принести дары. Дом молчал. Мила вынула из кармана камень и увидела, что тот начинает приобретать ярко синий цвет. Гладкие бока камня стали прозрачными, внутри будто горел огонёк. Вид ведьминого артефакта завораживал, оторвать взгляд было невозможно.

— Проходи, коль пришла, — раздался рядом скрипучий старческий голос.

Мила подняла голову и увидела вполне крепкую старушку, лет семидесяти, в длинном однотонном платье и платке. За её спиной стоял крепкий деревенский дом из брёвен. Через стекла окон были видны горящие внутри свечи.

— Пойдём, поможешь мне, сама я никак не справлюсь, — старуха поманила Меланью за собой.

Мила смело двинулась за ней, отмечая, что тропинка окошена, крыльцо на месте и крыша целая. Когда вошли в дом, старуха сразу поманила в подвал.

— Времени мало у меня и силы уже не те, долго держать не смогу. Нужно убрать его в сундук. Сундук заговорённый, на нём отвод глаз для простых смертных. Только вот мальчонка тот упорный был слишком, глазам не поверил, шарить начал своими ручонками. Вот и выхватил мой кианит. А вернуть жадность не позволила. Я вначале девку мучала, которой он отдал камень, просила вернуть, пугала, заставляла. А как оказалось, та вообще не виновата. А потом этому вору не до моего камня стало. Демона на шею посадил, думаю уже всю душу из него высосал, ничего не осталось, — старуха вопросительно посмотрела на Милку.

— Почти ничего, — подтвердила она. — Тело доживает, душа уже Чёрному отошла.

— Ну и поделом, от большого ума демонов в этот мир не приглашают. А за всякую глупость расплате быть должно. Вот мои сокровища, видишь?

Старуха указала на стоящий посреди подвала кованый сундук. Крышка его была откинута, на дне лежала целая россыпь разноцветных камней. Мила бросила туда и кианит.

— Будь добра, закрой крышку, — попросила колдунья.

Меланья с усилием вернула откинутую крышку на место, положила рядом дар, принесённый на откуп, и собралась уходить. Но старуха её не отпускала.

— Я вижу на тебе след того демона, это он тебя так потрепал?

— Он, — коротко кивнула Мила.

— Дать я тебе ничего не могу, иначе покоя мне не будет. Но, что вижу — скажу! Демон тот в силу входит, ни одну уже душу сгубил, а сколько ещё сгубит — никому не известно. Сил у тебя много, но знаний не хватает, сейчас тебе с ним не справиться. Совсем скоро рядом с тобой окажется очень сильный человек. Он тебе не понравится, тошнить и трясти от него будет, но пересиль себя. Он многому тебя сможет научить. Прощай!

Старуха исчезла так быстро, что Мила даже не успела её поблагодарить. Девушка оказалась в полной темноте. Нащупав в кармане телефон, она включила фонарик. Вокруг земляные стены подвала, впереди заваленная досками лестница. Как выбираться? Малой наверняка уже весь извёлся.

Милка громко, насколько хватало сил, позвала Егора. Услышав шаги, онауспокоилась.

— Ты меня звала? — раздался снаружи голос парня.

— Да, звала! Бери фонарь и помоги мне выбраться. Мне без тебя не справиться.

Такой шанс терять нельзя

— Как ты туда прошла? — удивлялся Егор.

Он нацепил на голову фонарик и пробирался в полуразрушенную заброшку. Плечом выбил дверь на покосившемся крыльце, отодвигал обрушенные с потолка балки, с треском давил ногами валявшийся повсюду шифер. Добравшись до подвала, в котором застряла Мила, он очень удивился. Это место меньше всего пострадало, лестницу только завалило.

Егор не стал даже и пытаться расчистить ступени, он наклонился, обхватил запястья девушки своими сильными руками и поднял её наверх, как пушинку.

— Спасибо, — смущенно улыбнулась она. — Хоть ты и непослушный, но на этот раз в правильную сторону сыграло.

Малой засмеялся. Не выпуская руку девушки, он бережно провёл её до самой машины. На улице уже было совсем темно. Егор завёл двигатель, включил фары, и поехали.

— Ты не смотрел, где можно переночевать? — поинтересовалась у него Меланья.

После похода в дом колдуньи очень хотелось в душ. Вода быстро смывает с тела всё лишнее, это самый простой и доступный способ очищения, Мила никогда его не игнорировала.

— В двадцати километрах отсюда заправка, там вроде есть небольшой мотель, заедем, — отозвался Егор.

Мотель действительно был, правда, это название совсем ему не подходило. Ночлежка для проезжающих дальнобойщиков — вот это точнее отражало суть постройки.

— Огромная стоянка для большегрузов и маленькие комнатки для людей, всё по-честному, — попыталась пошутить Милка, идя на стойку администратора. — Душ есть?

— Душ, холодная и горячая вода, полотенца, чистое бельё и завтрак входят в стоимость, — быстро протараторила работница мотеля.

— Хорошо, тогда нам два номера.

— Только один остался, — заглянув в тетрадь, оповестила девушка.

— Я могу и в машине поспать, — махнул рукой Малой. — Не впервой.

— В номере кровать полуторка и кресло раздвижное, — работнице явно хотелось скорее сдать оставшийся номер и закончить смену. Над дверьми можно будет включить яркую табличку «Мест нет» и спать до самого утра.

— Ладно, давайте, — согласилась Меланья. — И ты пойдём, — махнула она Егору, — уместимся как-нибудь.

Заселились и пошли поесть в расположенную рядом шашлычную, а потом по очереди в душ и спать. Егору пришлось уступить кровать, потому что его широкие плечи никак не умещались на кресле. А Миле было всё равно, она настолько устала от дороги, что провалилась в сон мгновенно.

* * *

Всю ночь ей снился безликий человек. Это был точно мужчина, но на нём не было ничего, что могло бы захватить внимание и сообщить его возраст и социальный статус. Во сне он постоянно проходил мимо и будто приглядывался к девушке. А как только Меланья поворачивалась к нему лицом, его силуэт тут же расплывался.

«Кто ты?» — собравшись с силами, крикнула она ему в спину.

«Скоро узнаешь, — прошептал он ей прямо в ухо и исчез.

Среди ночи разбудил Егор, у него что-то болело и пришлось включить свет, чтобы найти таблетки.

— Помочь? — сонным голосом спросила Мила.

— Нет, всё нормально, спи, — отозвался он и ушёл в ванную, где ещё долго слышался шум воды.

Провалившись снова в сон, Меланья попала на свадьбу Лёхи. Народу было много, картинки празднества мелькали одна за другой, довольные лица, шум. Она хотела поздравить жениха и искала его в этой толпе. Лёха был за дальним столом, рядом с ним сидела нарядная невеста, на руках она держала Вадима. Мила пошла к ним, чтобы познакомиться с Машей, но лицо девушки оказалось стёртым. Невеста звонко смеялась, что-то говорила малышу, отвечала Лёхе, но разглядеть её Мелана не могла. Чем больше усилий она прилагала, чтобы ухватить хоть малейшую черту, тем плотнее становилась дымка, и сон начал ускользать. Маша явно пряталась. Зачем?

Запищал будильник на телефоне, пора вставать и в обратный путь. Собрались быстро, позавтракали и помчали. Уже к обеду приехали к дому Лёхи. Хозяина в квартире не было, но у Милки были ключи.

— Зайдёшь отдохнуть? — спросила она Егора.

— Нет, домой поеду, пока!

— Пока, — махнула рукой Мила и направилась к дому.

Почти дойдя до дверей, она заметила, как из соседнего подъезда вышла девушка с длинной русой косой. В руках у неё был пакет с мусором, контейнеры недалеко, значит, скоро вернётся. Такой шанс терять нельзя, это точно Маша. Мила заняла ожидающую позицию у подъезда девушки Лёхи.

— Привет, — поздоровалась она первой.

— Привет, — удивлённо посмотрела на неё Мария. — Мы знакомы?

— Ещё нет, — улыбнулась Меланья, — но можем познакомиться. Я Мила, тебе наверное Лёшка про меня рассказывал, я крёстная его сына.

— А, вы недавно из деревни приехали, чтобы с Вадимом повидаться?

— Да, так. К крестнику сходила, дома скучно одной, пригласишь на чай? Посидим, поболтаем по-дружески, — глядя на девушку, Мила отмечала, какая она хорошая. Такая светлая улыбка, глаза большие серые, утонуть можно. И добро от неё идёт, такое чистое, юное. Правильно, что Лёха за неё вцепился, такое сокровище нужно беречь, чтобы не запятнали, не совратили.

— Конечно, приглашу, пойдёмте, — и они вместе зашли в однушку на первом этаже.

Квартира была почти пустая, но чистая: в прихожей крючки для одежды на стене, да обувная полка, в комнате стол, кровать, и небольшой комод у стены, на кухне бедный гарнитур советских времен.

— Обстановка у меня не очень, — скромно улыбнулась Маша. — Но дядя в общежитие не пускает, сказал, что пусть скромно, но отдельно.

— А ты хотела в общежитии жить? — удивилась Мила.

— Да мне не важно, — отмахнулась Маша, наливая воду в чайник. — Я сюда за знаниями приехала, отучусь и снова к себе. У нас в деревне с докторами совсем плохо, а я детишек лечить хочу, очень их люблю.

Милка улыбалась, хороший педиатр выйдет, если не обломают крылья. Система сначала под себя попытается прогнуть, если сильная — то выдержит.

— А ты откуда?

— Смоленская область, Синьково. У нас большая деревня, и школа есть, и почта, и амбулатория. Только вот педиатр Вера Павловна, совсем старенькая. Ей уж почти семьдесят, а всё принимает, потому что некому. Приезжали городские по распределению, но долго не задерживались, скучно им у нас и на детишек плевать, лечили, как придётся. Обидно. Вот я и решила, получу диплом и Веру Павловну сменю.

— Молодец, хорошая у тебя цель, — похвалила её Мила. — А с Лёшкой у вас что?

— Мы просто дружим, разговариваем, он меня иногда подвозит от университета до дома. Если вы по поводу сплетен, то не слушайте, это всё злые языки. Побрехают и перестанут, — по лицу девушки пробежала грустная тень и тут же пропала. — Вы знаете, сколько я уже нового узнала за эти два месяца. Это так интересно, когда ты всю жизнь знал, что происходит с твоим телом, а почему именно так происходит, не знал. У меня иногда мозг закипает от этого, — Маша подняла руки на уровне груди ладонями вверх. На её ладонях и кончиках пальцев Мила заметила яркие искорки, не только знания ей помогут детишек лечить. У неё энергия есть, и много.

— Вы на меня сейчас посмотрели, как мой дядя, — насторожилась Маша.

— А как он на тебя смотрит?

— Будто ждёт от меня чего-то сверхъестественного. Он несколько раз заводил со мной разговор про самообучение, говорил, что поможет, но я в это не верю. Кто же меня без диплома врачом пустит работать, — засмеялась она. И смех такой, как сегодня во сне, один в один, отметила про себя Милка.

— А кто твой дядя? — спросила она Машу.

Та на минуту замолчала, быстрым взглядом огляделась и, наклонившись почти к самому уху Милы, прошептала:

— Колдун.

Готовься к переезду

— Вот как? — сделала удивлённый вид Меланья. — Настоящий колдун?

Маша сощурила глаза и долгим взглядом посмотрела на гостью, будто пыталась понять смеётся та или нет. Потом она нахмурилась, и задумчиво продолжила:

— Не знаю, настоящий или нет? Но люди так говорят. Он родной брат моей мамы, живёт в лесу, и местные к нему ходят лечиться. Я же говорю, хотел меня научить, а я отказалась, не хочу всего этого, хочу по-настоящему.

Мила сделала глоток чая и прислонилась спиной к стене.

— Маша, а можешь нас познакомить? — в голове крутились вчерашние слова духа колдуньи про сильного человека. Быть может это он?

— Могу, мне не трудно? А зачем вам?

— Надо, — грустно улыбнулась Меланья.

— Ну да, — улыбнулась в ответ Мария. — Было бы не надо, то не спрашивали бы. Берите варенье, это мы с мамой этим летом варили из своих яблочек, вкусное.

Мила просидела с Машей за чаем ещё около часа. Девушка была очень увлечена будущей профессией, непрекращающийся поток мыслей и слов лился из неё как из рога изобилия. Долгие рассказы о учёбе перемежались с коротенькими рассказами о семье.

«Если Лёшка захочет с ней строить серьёзные отношения, то придётся ему в деревню переезжать», — подумала про себя Милка.

Зазвонил мобильник, Лёха вернулся домой и разыскивал её, чтобы сходить вместе на прогулку с сыном. Мила попрощалась с Машей, ещё раз напомнила про обещание познакомить с дядей и ушла.

— Ты где была? В магазин ходила? Как съездили? Я Малому звонил, а он ничего толком не рассказал, — набросился с порога с расспросами парень. — Нас Тамара Петровна ждёт, представляешь, сама позвонила, попросила с Вадимом погулять, пока она по делам куда-то сходит.

— Сразу поедем или ко времени? — уточнила Меланья, принимая решения разуваться или нет.

— Поехали сразу, я быстро, — он на мгновение скрылся в комнате и вышел, поправляя, только что надетую толстовку.

Когда машина вырулила из дворов на дорогу, Милка решила рассказать про знакомство с Машей. От такой новости Лёха чуть не подпрыгнул. Он с досадой ударил по рулю и обиженно произнёс:

— Ну зачем ты так сделала? Я же просил, не надо к ней лезть, она хорошая девочка.

— А я и не спорю, очень хорошая, даже слишком для тебя, — съязвила в конце Милка.

Лёха гордо выпрямился, и самодовольная улыбка самца плотно приклеилась к его губам.

— Только ты рано радуешься, она девушка очень целеустремлённая, готов ли ты за ней идти?

— Куда идти? — не понял он.

— По выбранному ей пути, у меня после общения с Машей сложилось стойкое ощущение, что она добьётся того, чего хочет. И тебя она просто другом назвала.

— Был друг, стал парень, долго, что ли? — усмехнулся Лёха. — Я просто не хочу форсировать, пусть всё медленно идёт, я никуда не тороплюсь. Да и учиться ей ещё долго, так что потихонечку сложится.

— Ну да, ну да… Или сложится, или ты сдуешься, одно из двух. Ты насчёт неё хорошо подумай, если вдруг обидишь — тяжко тебе придётся, — предостерегла его Меланья.

— Угрожаешь? — расхохотался Лёшка.

— Ни в коем случае, у неё уже есть защитник, — Мила сделала многозначительную паузу и продолжила. — Тебе Маша, про своего дядю рассказывала?

— Немного рассказывала, что оберегает её, что маме обещал присматривать за племянницей, а что? — насторожился парень.

— Мне Маша рассказала, что её дядя колдун, вот. Я попросила познакомить нас, чтобы понять его масштаб. Как тебе новость?

Новость его явно не порадовала. Лёха витиевато выругался и простонал:

— Да что ж меня на вашу породу так тянет, сначала ты, потом с Сашкой по всем этим экстрасенсам и гадалкам ходил, теперь племянница колдуна. Вот вляпался.

— Ещё не поздно отказаться, девочка на тебя никаких видов не имеет, даже не влюблена пока.

— Ага, думаешь это так просто, у меня на неё знаешь какая реакция, врагу не пожелаешь, — хмыкнул он. — Тянет, понимаешь, сильно тянет.

Тем временем они подъехали к дому Тамары Петровны. Та, со счастливой улыбкой на лице, собиралась в парикмахерскую.

— Спасибо, что согласились посидеть, Вадимка недавно покушал, вы с ним дома часок поиграйте, а потом на прогулку идите, одежду я здесь приготовила, справитесь? — суетилась она, показывая где, что лежит.

— Конечно, справимся, будьте спокойны! — за двоих ответил довольный папаша.

В прихожей Мила шепнула бабушке Вадима, о том, что познакомилась с девушкой её зятя, кратко описала Машу и уверила Тамару Петровну, что волноваться не стоит. Та в благодарность крепко обняла Меланью и, пообещала долго не задерживаться.

— Мил, а может, ты мне погадаешь? — неожиданно спросил Лёха. — У тебя же хорошо получается, смогу я с ней быть или лучше не начинать.

Видно вопрос для Лёхи действительно был серьезным. Одно дело обычной девчонке голову дурить, совсем другое дело — племяннице колдуна. С тех пор, как он познакомился с Милкой, в колдовство поверил крепко, да и на себе не раз испытал. Так что, новость о том, что дядя Маши из тех с кем не шутят, повергла его в уныние.

— Лёш, ты же говорил, что влюбился, а любовь не боится испытаний, — пошутила Меланья.

— Боится — не боится, а остеречься нужно. Может я, пока не поздно, лучше перетерплю, уж больно не хочется в передряги попадать. И ещё аргумент — у меня сын, я о нём думать должен, защищать его от всякого разного.

Парня разматывало на глазах. С одной стороны Машка ему в душу запала, с другой — боялся влипнуть в историю.

— Ну и трус ты, Лёха, — осуждающе поцокала языком Милка. — За Вадима не бойся, я его от беды отведу, ты главное сам определись, чего хочешь. А то, как гадать то? На что?

— Гадай, на то, как жизнь сложится, если я с Машей буду, — махнул рукой он. — У тебя же карты с собой?

— Со мной, они всегда со мной, — Мила принесла из кармана куртки бархатный чёрный мешочек и начала тасовать колоду.

Расклад получался хороший, лад в семье, детишки, всё прекрасно, даже придраться не к чему. И дядя в их семье совсем не проявляется. Неужто Лёха образумится и станет примерным семьянином?

— Ну что там, не томи, — подгонял Лёха.

— Всё хорошо, — с довольным лицом повернулась к нему Милка. — Готовься к переезду.

— К какому переезду? Я тебя про Машу просил узнать, а ты что говоришь?

— А я про Машу и говорю. Всё у вас будет прекрасно, но из Москвы вы уедите. Дом полная чаша, дети, счастье. Её семья тебя примет, Вадима, как родного будут любить. Других вариантов нет.

— А если я уговорю её здесь остаться, — пытался ставить условия Лёха.

Меланья протянула ему колоду и попросила вытянуть любую карту.

— Видишь? — она поводила перед его лицом картой, которую он вытащил.

— Умру? — парень не знал значений карт, но слово death понять смог.

— Расстанетесь, — поправила его Милка и добавила. — Давай Вадика собирать, погуляем, проветримся.

Придумай что-нибудь стоящее

Через пару дней пришло смс от Маши, что вечером заедет её дядя. Девушки решили к этому времени собраться на чай по-соседски. Милка купила тортик и потопала в соседний подъезд, Лёху с собой не взяли, да он и сам не слишком рвался.

В шесть на столе стоял нарезанный «Медовик», в кружках чай из трав Меланьи, девчонки на табуретах в тесной кухоньке болтали про способы лечения самой распространенной детской болезни. Время шло, обсуждали оправданность процедуры «парка ног» и «горчица в носочки», дядя всё не шёл. Скучно не было, С Машей вообще не могло быть скучно, когда рядом настолько увлечённый человек, то он невольно заряжает своим интересом окружающих.

В двери раздался тихий щелчок, шуршание в прихожей и шаги в сторону кухни. Мила приготовилась к встрече. Каково же было её удивление, когда она никого не увидела. Слышала шаги, видела, как Маша здоровается, чувствовала присутствие третьего человека, но не видела его.

Маша с опущенной головой пошла в комнату. Меланья не могла поднять пятую точку с табурета, будто вся усталость мира на неё навалилась. Что за… Она ведьма или кто? Начала вспоминать, как можно побороть это состояние. Закрыла глаза, сцепила руки в замок, начала шептать нужные слова. Постепенно морок отступал, и ей удалось услышать обрывки разговора из соседней комнаты.

— Когда я говорю, что приду сегодня, то будь добра, Мария, освободи этот вечер от любых посторонних. Ты что, у матери научилась? Меня ни с кем сводить не нужно, я сам решаю, когда и с кем встретиться.

Он говорил громко, не терпящим возражения тоном. Милка слушала, пытаясь представить его по голосу, встать она до сих пор не могла.

— Это кто тут у нас подслушивает? — оглушающий голос Машиного дяди прозвучал прямо над ухом. — Кто такая? Зачем здесь?

Меланья открыла глаза и тут же закрыла снова, с обострившимся слухом обострилось и восприятие света, который больно резанул своей яркостью. Она расцепила руки, продышала усиление и несколько раз быстро сморгнула. Всё в норме, можно смотреть. С огромным усилием она повернула голову вправо, но кроме расплывчатой фигуры ничего не увидела.

— Такая сильная? — удивился он. — Ну-ну, давай рассказывай, зачем на меня вышла.

— Сначала покажись, — Милке хотелось дать отпор, но собственный голос не слушался и звучал тихо, почти шёпотом.

— Зачем? — захохотал колдун. — Не доросла ещё меня лицезреть. Отвечай, чего хотела!

— За помощью пришла, — борясь с начавшим неметь языком, говорила Мила.

— Ты ведьма, помочь себе и сама сможешь, говори правду, что от меня хотела.

— Научи меня, — Милка чувствовала, как кружится голова, разум туманился, перед глазами запрыгали звёздочки. Она снова закрылась, руки в замок, веки плотно сомкнуты, ступни крепко прижаты к полу. Состояние начало стабилизироваться, но желания открываться больше не было.

В голове раздался его вопрос: «А ты выдержишь?»

Мысленно она ответила: «Да, выдержу».

Вести диалог от сознания к сознанию оказалось легче, не мешала физика тела.

«Это интересно только для тебя, чем это может быть мне полезным? Я пока не собираюсь уходить и учеников не ищу», — Мила чувствовала, что это не отказ, а обдумывание просьбы. Нужно что-то предложить взамен, что-то нужное ему, что же это может быть?

«Чем я могу быть тебе полезной?» — мысленно спросила она.

«Сама подумай! И советую придумать что-нибудь стоящее. Больше встреч со мной не ищи, через семь дней сам к тебе приду. Если предложишь достойный вариант, то договоримся. Если нет, больше меня никогда не увидишь»

На этой фразе Милка потеряла сознание, чернота закружилась перед глазами, и девушка уронила голову на стол.

— Ты что наделал, дядя Богдан, это тебе не игры, зачем ты её до обморока довёл?

Маша тут же подскочила к Меланье и начала приводить её в чувства. Когда тело гостьи обрело подвижность, Мария довела и уложила её на кровать.

— Неужели нельзя просто, по-человечески поговорить? — вернувшись в кухню, набросилась она с обвинениями на дядю. — Может ей помощь нужна? Ты же видел в каком она состоянии, у неё всё тело в ожогах, мучается наверное.

— Ну так и полечи её, ты же у нас будущий доктор, — съязвил мужчина. — Добродетель ходячая, учиться приехала, науки постегать, глупая девчонка! Со мной надо было жить, я б тебя такому научил, о чём в ваших институтах и не слышали.

— Перестань! — глаза Маши пылали яростным огнём. Это не первый разговор на тему обучения, с самого детства она с дядей бьётся, но сил отстаивать свою позицию хватает.

— Зачем ты ей про меня рассказала? — для общего успокоения он перевёл разговор в другое русло.

— Само собой вышло, я не специально, вырвалось… — виновато опустила глаза племянница.

— Ладно, с ней я сам разберусь, больше в это дело не лезь. Полчаса пусть полежит, а потом домой её проводи, далеко она живёт?

— В соседнем подъезде, она к Лёшке в гости приехала из деревни, — начала было рассказывать Маша, но осеклась, понимая, что сболтнула лишнего.

— К Лёшке? Ты уже себе и парня успела найти? Какая быстрая! Только из под крыла родного дома уехала, благими намерениями прикрылась и тут вот оно что… Лёшка! — дядя не на шутку разозлился.

— Он не парень, — пыталась оправдаться Маша. — Просто сосед, он взрослый, у него уже и сын есть, а Мила крёстная его ребёнка, — быстро выпалила она всё, что знала о своих новых знакомых.

— Этого парня я ещё проверю, — долгим взглядом посмотрел дядя на свою подопечную. — Не сейчас, позже.

Маша выдохнула с облегчением, ладно, она справится, не впервой он её знакомых проверяет.

Богдан попрощался, по-отечески обнял племянницу и ушёл. Маша без сил села на кухне, она взяла в руки кружку с остывшим чаем и медленно глотала терпкий коричневый отвар, который заварила гостья.

— Маша, дай, пожалуйста, чай, — раздался голос Меланьи из комнаты.

Девушка подхватила вторую кружку и дала в руки Миле.

— Ты как? — спросила она, видя, с какой жадностью гостья выпила всё до последней капли.

— Нормально, — ответила та и облокотилась на стену. — Тебе тоже попало?

— Да я уже привыкла, — махнула рукой Маша. — Болтаю много, сама виновата, надо учиться скрывать, а у меня ничего во рту не держится, — засмеялась она сама над собой.

— Маш, я пойду, сил совсем нет, отдохнуть нужно.

— Дядя Богдан велел тебе полчаса полежать, может, послушаешь его? Он знает что говорит.

— Нет, не хочу здесь лежать, пойду.

— Ну, как знаешь, давай я тебя провожу хоть, — и Маша помогла Миле встать, одеться и проводила до самой квартиры.

— Что с ней? — удивился Лёха, принимая в объятия чуть не падающую Меланью.

— С дядей моим поговорили, она тебе расскажет всё сама. Я пошла, пока, — и Маша быстро побежала вниз по лестнице.

— Мил, ты меня слышишь хоть? — усадив подругу в кресло, Лёха внимательно смотрел ей в глаза. — Что он с тобой сделал.

— Лёш, всё нормально, сейчас отдохну и буду огурцом, — слабо растянула она улыбку на бледном лице и, закрыв глаза, ровно засопела.

Он не стал её будить, кресло большое, мягкое, пусть отдыхает. Как проснётся, сама всё расскажет.

Мне этот нужен

Мила проснулась от мерного бренчания ложки об керамические стенки кружки. Лёха пил чай, значит уже утро. За окном ещё темень, в доме напротив много светящихся окон. Размяв тело, после неудобной позы, в которой она провела всю ночь, Меланья медленно пошла на кухню.

— Привет, как спалось? — поздоровался Лёха.

— Не очень, — ответила она, наливая в стакан воду из фильтра.

— Расскажешь, что снилось? Ночью так стонала и что-то бубнила, я пытался разобрать, но не смог.

Милка на мгновение задумалась, а потом, отрицательно помотав головой, продолжила пить воду.

— Я ничего не помню, значит неважное, а что, сильно стонала? Спать тебе не давала?

— Да нет, я сплю крепко, ты же знаешь, — Лёха широко улыбнулся. — Ночью в туалет ходил, хотел даже разбудить тебя, а потом вроде утихомирилась.

— Лёш, подвезёшь меня до вокзала? Домой поеду, — перевела она разговор.

— Нет, — ответил парень и, увидев её округлившиеся от удивления глаза, добавил, — пока не расскажешь про вчерашние посиделки в гостях. Что за дядя там такой, раз тебя почти вырубил.

— А, ты про это, — расслабилась она. — Да, сильный дядя, очень сильный. Только рассказывать нечего, я все силы потратила на борьбу с его мороком. Видеть его — не видела, только голос слышала, а то, что он сказал, совсем не порадовало.

— Мил, не томи, что он тебе сказал? — торопил Лёха замолчавшую подругу.

— Сказал, что знаниями делиться просто так ему неинтересно. Предложил придумать, чем я могу быть ему полезна, через семь дней придёт за ответом.

— А зачем тебе от него знания? Я думал, ты его просто прощупаешь, чтобы мне рассказать.

— Лёш, — она бросила на него снисходительный взгляд, будто взвешивая, стоит рассказать или не стоит. Потом махнула рукой и продолжила. — Помнишь Чёрного, с которым я боролась, перед тем, как мы расстались?

— Помню, — коротко кивнул он.

— Так вот, твой дружок, к которому мы недавно ездили, неслабо подкормил этого демона и выпустил в мир. Чёрный снова на меня хотел лапу наложить, но не смог. Через тебя пытался дотянуться, через полицию… Это же он сжёг бабулин дом. Он и про меня думает, что умерла, поэтому и не проявляется. Только правда всегда на поверхность всплывает. Узнает, что выжила — придёт снова изводить. Ему моя сила покоя не даёт, хочет себе присвоить. Поэтому мне нужно узнать, как его уничтожить.

— Вот это номер, — таращил парень на неё глаза. — Ну Лещ и зараза, убить мало.

— Нет смысла, он уже мертв, души нет, не думаю, что тело долго протянет.

— Мил, а если другого поискать? Я имею в виду колдуна.

— Нет, мне этот нужен. Именно этот… — она задумчиво смотрела в окно на начинавшее светлеть небо.

— Тогда почему ты собралась уезжать? Где он тебя через семь дней искать будет? Или ты ему адрес оставила?

— Место не важно, он не в дом ко мне придёт, понимаешь? Он ответ спросит, и если я не найду, что ему предложить, то исчезнет навсегда.

— Фу ты, всё время забываю про ваши колдовские штучки. Теперь понятно, — протянул он.

— Теперь понятно, — передразнила она его тон. — Предложи лучше идею, хоть какую-нибудь, а то у меня вообще голова не соображает.

— Ты что, — усмехнулся он. — Я могу только одно предложить… — и не договорив громко засмеялся над своей непроизнесённой шуткой.

Мила внимательно смотрела на бывшего. В голове начал складываться пазл, шестерёнки закрутились, пружинки натягивались, картинка начала проявляться.

— Точно, так и сделаю, — обрадовалась она своей догадке.

— Мил, ты чего, я же пошутил, — включил заднюю Лёха. — Надеюсь, ты не предложишь ему себя?

Меланья в шутку отвесила парню подзатыльник и засмеялась.

— Предложу, обязательно предложу, но не в том смысле, в котором ты подумал.

— А в каком? — ждал он от неё ответа.

— В бытовом, — сделала акцент на слове Меланья. — Помощь свою предложу за его знания, по дому, с посетителями, травы готовить. Чем там он ещё занимается? Короче предложу облегчить его будни.

— Не советую, — на полном серьёзе проговорил Лёшка.

— Почему?

— Ну, он же мужчина, сама понимать должна…

— Лёш, то что ты озабочен всегда, я уже привыкла. Только не надо эту особенность всем приписывать, да и что от меня хотеть? Посмотри, ни рожи, ни кожи, — грустно отвернулась она и пошла в ванную умываться.

Разговор был окончен. На вокзал ехали молча, Милка ушла глубоко в себя и не откликалась. Перед поездом он не выдержал, крепко обнял её и прямо в ухо прошептал:

— Не верь зеркалам, ты очень красивая! Приезжай ещё, мы с Вадимом уже скучаем по тебе.

Меланья улыбнулась и кивнула. Она тоже поцеловала Лёху в колючую от щетины щёку и ушла в свой вагон, не скоро она его увидит. Балбес, как был им, так и остался. А может он никогда не измениться? Хотя нет, Машка его выправит, в этом Мила не сомневалась, как и в том, что парень не сможет отказаться от этой девушки. И всю учёбу будет её ждать, и в деревню с ней переедет. Повезло ему.

Усевшись у окна, она помахала Лёхе рукой. Поезд тронулся, часа через четыре она будет дома. Будет думать, репетировать речь для Богдана, прокола быть не может, ей очень нужно научиться свою силу использовать в полной мере.

Тягучее ожидание, медленные мысли, догадки и призрачные планы под стук колёс. Время в пути очень хорошо для рефлексии, сидишь, расслабился, даже не шевелишься, а время идёт и пространство движется. Волшебное ощущение.

Написала отцу смс, чтобы встретил. Воткнула в уши наушники, включила любимого Вивальди. Всё получится, всё обязательно получится.

* * *

Сухиничи встретили косым холодным дождём и сильными порывами ветра. Добежав от перрона до машины, Мила нырнула в тёплый салон. По лицу стекали капельки воды, она вытащила бумажные платочки и аккуратно промокнула кожу.

— Ну? — подмигнул ей Михаил. — Как съездила? Как крестник?

— Всё хорошо, — улыбнулась в ответ Мила. — Вадя такой уже большой стал, Тамара Петровна хорошая бабушка, щёчки, складочки, всё на месте.

— Значит, натискалась с малышом, это хорошо, — отец с довольным лицом выруливал на перекрёстке. — Теперь своих заводить пора, — неожиданно заметил он.

— Пап, ты чего? — удивлённо посмотрела на него Милка.

— А чего? Возраст подходящий, осталось только мужа найти хорошего.

— Перестань, — вспыхнула она. — Какой мне муж? Всё, тема закрыта!

Михаил бросил мимолётный взгляд на дочь и засмеялся.

— Ладно, закрыта, так закрыта. Но учти, я об этом думаю, и мне очень хотелось бы счастья для тебя и большую семью.

— Учту, — засмеялась в ответ Меланья.

Я уезжаю надолго

В темной комнате возле окна Мила разглядела силуэт мужчины. Кроме очертаний больше ничего не было видно. Это был не сон и не явь, а что-то другое, какое-то пограничное состояние.

— Я пришёл за ответом, — услышала девушка знакомый голос дяди Марии.

— Ты пришёл рано, сегодня только пятый день, — присев на кровати, ответила Меланья.

— Ты уже всё решила, чего тянуть? — ровно и совершенно без эмоций ответил Богдан.

— Я так понимаю, что если ты знаешь про моё решение, то и знаешь, что я тебе собираюсь предложить?

— Знаю.

— И ты согласен принять такой ответ, раз со мной разговариваешь?

— Да, ты всё равно большего мне предложить не сможешь, — Мила разглядела еле заметный кивок головы гостя.

— Тогда говори, где тебя искать, — голос дрогнул, она не ожидала, что будет так легко, в глубине свербило: «Бойся его!»

Пару минут силуэт молчал, будто проверял её, вдруг передумает, откажется. Милка терпеливо ждала.

— Смоленская область, деревня Синьково. Приедешь и иди на почту, там спросишь Русяеву Алёну, скажешь от Маши к Богдану. Она встречу организует. В течении недели жду, не успеешь — уйду в чащу, и ждать меня уже ты будешь. Поняла?

— Поняла, — как заворожённая ответила Меланья.

— Запомнила куда ехать?

— Синьково, почта, Русяева Алёна, — повторила она адрес.

— До встречи, — попрощался колдун и растворился в воздухе.

Милка тут же откинулась на подушки и крепко уснула до самого утра.

* * *

На утро, вместе с телом проснулся и беспокойный мозг. Пока она умывалась и чистила зубы назойливые мысли, как рой пчёл, жужжали в голове, не давая сосредоточиться.

— Какая-то ты сегодня потерянная, — заметил за завтраком Михаил. — Мил, очнись, ты уже пять минут кофе в чашке мешаешь. О чём задумалась?

— Пап, я уезжаю, — твёрдо сказала она, и спустя мгновение добавила, — надолго.

— Позволь поинтересоваться, куда? — с улыбкой уточнил отец.

— Учиться, — коротко ответив, она положила чайную ложку на стол и сделала глоток из чашки.

— Неожиданно, — удивился Михаил. — Это на тебя так Москва повлияла, профессию хочешь получить?

— Нет, я поеду повышать свою квалификацию. Не знаю, насколько и куда, но вполне возможно связи со мной не будет какое-то время. Я поэтому и предупреждаю.

— Вот как, — мужчина вздохнул. — Значит всё-таки по своему пути пойдёшь, ближе к людям не хочешь стать? У нас в конторе место скоро освободиться хорошее, если бы курсы окончила, можно было бы устроить тебя туда. Что думаешь?

— Нет, — ни секунды не размышляя, ответила она. — Ты правильно понял, у меня свой путь.

Она встала из-за стола, вылила недопитый кофе в раковину и, сполоснув чашку, пошла в свою комнату.

— Далеко хоть едешь? — вдогонку ей крикнул Михаил.

— Смоленская область, уезжаю сегодня, — отозвалась она из своей комнаты.

— Может завтра? Я с работы отпрошусь, довезу тебя, как ты одна то?

— Пап, я не маленькая, не переживай, всё будет хорошо.

Она уверенно складывала в дорожную сумку одежду и нужные мелочи. Отец стоял в дверях и смотрел на свою любимую дочурку. Только приехала, и опять уезжает. Совсем недавно после пожара восстановилась, и снова погружается неведомо во что. И ведь не поспоришь. Взрослая.

Спорить с Милкой Михаил вообще не мог, она моментально приводила такие аргументы, что крыть было совсем нечем. К этому он давно привык. Привык и к тому, что жизнь её не похожа на обычную человеческую. Вон у Тёмы, его друга, старшая дочь одиннадцатый класс заканчивает и подбирает институт, хочет юристом стать. Младший сын ещё учится, но тоже путь себе намечает, а ему с дочерью и похвастать нечем.

Конечно, все его знакомые знают, что она обладает целительским даром, может предвидеть и беду отвести, но для него было бы спокойнее видеть Милу обычной девчонкой с простой человеческой профессией. Но… не судьба, ничего не поделаешь.

— Ты мне хоть позвони, как до места доберёшься, хорошо? — попросил он дочь.

— Конечно, позвоню, пап. Ты между прочим на работу опаздываешь, — напомнила она ему про время.

Махнув рукой на часы, он подошёл и крепко обнял Меланью.

— Если будет нужна помощь, сразу сообщай, договорились? И вообще, надолго не пропадай, хотя бы смс-ки пиши, что у тебя всё в порядке.

— Да, я знаю, чего ты так разволновался, — улыбнулась она ему и чмокнула в худую щёку. — Буду держать тебя в курсе, не в первый раз уезжаю.

Попрощавшись, отец уехал на работу, Милка осталась в квартире одна. Решимость под напором трезвого рассудка быстро таяла. Хотелось плюнуть на всё это и остаться дома, в тёплом уютном мирке, без колдунов и магии. Но если она так поступит, то это будет определённо шаг назад, а она не для этого так долго шла.

— Так, посмотрим, как туда добраться, — сказала она вслух, чтобы придать себе уверенности.

Забив маршрут, девушка присвистнула от неожиданности. Вроде и не слишком далеко, и железнодорожное сообщение имеется, но вот расписание ужасное. На перекладных, с пересадками и долгим ожиданием между электричками. Не очень комфортно. Что делать? Звонить отцу? Уже отказалась. Может попробовать самой на попутках?

Мысли прервал тихий стук в окно. Меланья обернулась. С той стороны окна, держась тонкими лапками за выступы кирпичной кладки, сидела синичка и тихо постукивала в стекло. Заметив, что её увидели, птички встрепенулась, отлетела немного и снова села на подоконник.

— Ты меня зовёшь? — задала ей вопрос Мила.

Синичка забавно повернула голову на бок и снова отлетела. Смешная такая. Милка скорее собрала сумку и пошла в прихожую, одеваться. Сапоги, куртка, шапка, на плечо дорожная сумка. Постучав по карманам, проверила паспорт, деньги и карты. Всё на месте, можно выходить. Вдох-выдох.

— Пусть всё получится наилучшим для меня образом!

Возле подъезда на нижней ветке липы сидела та самая синичка и в упор смотрела на девушку. Милка сделала пару шагов в сторону пернатой гостьи, а та сорвалась и полетела вдоль пятиэтажки в направлении шоссе.

«Поведёшь?» — мысленно задала ей вопрос Меланья и, не раздумывая, двинулась за птичкой. Возле последнего подъезда стояла машина, и приятная молодая женщина пыталась запихнуть в багажник большой тюк с вещами. У неё не получалось, явно нужно было помочь.

— Может лучше на заднее сидение? — спросила женщину Милка.

— Нет, там посуда и компьютер, — не оборачиваясь ответила та.

— Тогда нужно немного ослабить узел или вообще развязать, легче войдёт.

Женщина выпрямилась, придерживая тюк рукой, чтобы тот не упал на асфальт, и посмотрела на непрошеную советчицу. Но, узнав её, улыбнулась и согласилась на помощь. Вместе расслабили узел, нажали сверху, толкнули внутрь, и куча вещей заняла своё место в багажнике.

— Спасибо, — поблагодарила блондинка. — Вот, переезжаю к маме в Ельню, помогать нужно, старенькая она совсем. А ты куда? Смотрю, тоже в дорогу собралась, — кивнула женщина в сторону большой сумки Милы.

— Да, мне в Синьково нужно попасть, иду на вокзал, буду узнавать, как туда добираться.

— Синьково — это под Смоленском?

— Да, — кивнула девушка.

— Садись ко мне, до самой деревни не довезу, но из Ельни туда попадёшь быстрее, чем отсюда. Сумку вот сюда пристрой, — она указала на свободное место рядом с вещами в багажнике. — Да и вместе веселее, потрещим по дороге, меня Ольга зовут, — лукаво подмигнула она.

— Мила, — поставив сумку, представилась Меланья.

— Это мы знаем, с твоим отцом знакома, соседи же, — улыбнулась блондинка и указала на пассажирское место рядом с водителем. — Садись пока, а я сейчас ещё сумку принесу и поедем.

— Спасибо, — поблагодарила её Милка, усаживаясь поудобнее в кресле.

Ехать не близко, разговор будет долгий, то, что Ольга не из молчунов, девушка поняла сразу. Возможно, попросит и погадать, ну а почему нет, карты всегда с собой, если будет нужно — не откажет.

Ты же имеешь дар, скажи…

— А ты в Синьково зачем, если не секрет? — сразу взяла быка за рога Ольга.

Она приладила на переднюю панель телефон, включила навигатор и пристегнулась. Плавно отпустив сцепление, дала газ, и машина тронулась. Милка молчала, думая как лучше ответить.

— Ты не думай, я в твои дела не лезу, — продолжила разговор женщина. — Просто у меня Синьково только с колдуном местным ассоциируется, вот я и решила спросить, не к нему ли едешь?

— К нему, — коротко кивнула девушка.

— Ну, тогда понятно, я почему-то сразу так и подумала. У нас у людей своё, а у вас у…, - она запнулась, подбирая правильное слово.

— У нас, у ведьм, — улыбнувшись, подсказала ей Меланья.

— Ну да, я это и имела в виду. У вас другие занятия. К тому же Синьково не город, чего там делать то? Не по улицам же гулять в поисках женихов, — подмигнула Ольга.

— А вы хотите жениха найти? — попыталась Мила перевести разговор в другую тему.

Ольге было чуть больше сорока, красивая ухоженная блондинка с живыми и тёплыми глазами. Но при всех её достоинствах рядом с ней не было спутника, причём виной этому была она сама. Сильный блок на внутреннем уровне.

— Вот уж чего не надо, так это жениха, — засмеялась женщина.

— Почему? — задавая провокационные вопросы, Меланья отводила интерес от себя и переключала его на самого человека. А уж о самих себе, как известно, люди могут говорить бесконечно.

— Я не из семейных, мне одной хорошо, куда хочу — туда лечу. А заведёшь себе мужа, с его мнением придётся считаться, а там и дети могут появиться, — Милка уловила тонкую нотку сожаления во фразе про детей, а Ольга тряхнула волосами и продолжила. — Да и не в том возрасте я уже, чтобы так кардинально жизнь менять.

— Но сейчас же меняете жизнь, причём кардинально. Переезд на другое место очень серьёзный шаг на всех уровнях.

Подъехали к переезду через железную дорогу и остановились. Горел красный, впереди вереница машин, значит, уже долго ждут, скоро должен поезд показаться.

— Сейчас у меня вынужденное решение, я же не могу мать бросить, — усталым голосом ответила Ольга, оправдывая саму себя.

— А мне кажется, что вы сбегаете, — тихо заметила Мила.

— В смысле? — переспросила её женщина.

— От жизни такой сбегаете, только это неправильно, вам не с этого начинать нужно.

Ольга смотрела на мигающий красный семафор и думала, она знала, кого в попутчики берёт, предполагала, куда та едет и, по доброте душевной, хотела рассказать про свою встречу с Синьковским колдуном. Но молодая ведьмочка копнула туда, где слишком больно, и ковырять совсем не хочется.

— Мила, я не хочу эту тему обсуждать, честно, — попыталась она аккуратно и вежливо выпутаться из сетей неудобных вопросов.

— Хорошо, я вас поняла, — согласилась девушка. — Вы ещё не готовы.

Готова — не готова, хочу — не хочу, надо — не надо, эти противоречия часто давили её. Ощущение было таким, что она сама не знает, чего хочет. А может, знает, но боится своих желаний. Да и какие могут быть желания, когда уже жизнь сложилась, что менять? Куда идти?

Чтобы немного отвлечься от тяжёлой темы, Ольга скаканула в другую сторону:

— А я была у этого колдуна, лет пять назад. Мать отправила, весь мозг мне тогда вынесла своими нравоучениями. Я ж не так живу, как она планировала, ей всё внуков надо, а я не тороплюсь,вот и послала меня к Богдану…

— И как? Что он вам сказал? — заинтересовалась Меланья.

— Выгнал, — обиженно процедила женщина. — Представляешь, прямо с порога. Я к нему за помощью, а он…

— А что он? Как выгнал? Что вы у него просили?

— Да я толком и сказать ничего не успела, вошла в террасу, дверь в дом открыта была. Кричу: «Есть кто?» А он грубо так ответил, уж не помню что именно, но помню, что мне бежать оттуда захотелось.

— Убежали?

— Ушла, что я маленькая девочка что ли. И главное, все про него только хорошее говорят: Богдан сильный, Богдан помогает, Богдан на путь ставит. А я что? Прокажённая? Даже слушать не стал, фу на него. — У Ольги от воспоминаний лицо напряглось, и на лбу четко выступили гневные морщинки.

Милка молчала, следующий шаг тоже не её, она не будет подводить, пусть женщина сама решает, хочет ли она понять, где проблема, или не хочет. Семафор включил зелёный, и вереница автомобилей медленно запрыгала через рельсы. Дальше широкое шоссе, а потом снова съезд на узкую двухполоску.

— Мила, ты же имеешь дар, скажи, почему он меня выгнал, — всё же продолжила Ольга.

— А вы вспомните, его слова, ответ в них.

— Да как я вспомню, это ж так давно было, — отмахнулась блондинка. — Может ты по-своему посмотришь, я знаю, что ты по картам гадаешь.

— А что смотреть? Я гадаю под запрос, а у вас его нет. Или есть?

Ольга сжала губы и прищурилась. Видно было, что внутри её куча сомнений. Наконец, она решилась и задала вопрос:

— Что меня на новом месте ждёт? Долго я там проживу? Или вскоре обратно вернусь?

Мила улыбалась, Ольга задавала совсем не те вопросы, которые хотела. Ну что ж, в душу не полезет, ковырять ещё рано. Меланья достала из кармана карты и начала тасовать колоду.

— Вы вытащите только одну карту, она даст вам подсказку. Гадать на ваши вопросы смысла нет, потому что они ложные, от ума, а не от сердца. Сосредоточьтесь на запросе «укажи направление» и тяните. Потом положите картинкой вверх на панель.

Милка держала колоду так, чтобы Ольге было удобно вытянуть карту. Женщина на несколько секунд задумалась, а потом взяла первую карту сверху и положила так, как просили.

— Вы на верном пути, — улыбнулась Меланья. — Судьба посылает вам благоприятные возможности, а ещё возможно вас ждёт какое-то серьезное испытание. Если выдержите его с честью, в жизнь придут гармония и долгожданное счастье.

— Как-то всё расплывчато, — нахмурилась Ольга. — Ничего не понятно.

— А я говорила, что будет лишь подсказка, потому что вопроса, как такового нет. Хотите, я могу сделать так, что вы вспомните слова колдуна Богдана? Может там для вас откроется что-то?

Женщина рулила и молчала, не просто так она забыла те слова. Память часто нам жизнь облегчает, блокируя то, что непонятно и пугающе. Надо ли вспоминать или нет, это должно быть её решение.

— Да, хочу, — решилась Ольга.

— Тогда нужно остановиться и дать мне руку.

Машина встала у обочины, блондинка выдохнула, закрыла глаза и протянула руку Меланье. Холодная тонкая кисть легла в девичью ладонь и вызвала волну неприятия, но Милка с ней справилась. Согрев пальцы своим теплом, девушка послала запрос на вскрытие спрятанного. Она проговаривала вместе с Ольгой ту поездку к Богдану. Всю от начала до конца. Она погружала женщину в самые незначительные мелочи картинки. Она спрашивала про скрип двери и про коврик в террасе, были ли на окнах занавески, какую обувь она видела у двери. А потом, когда Ольга действительно оказалась там, попросила позвать колдуна.

— Есть кто? — громко крикнула женщина, сидя водительском на кресле своего автомобиля.

Прошло пару минут и из глаз блондинки побежали слёзы.

— Услышала? — спросила её Мила.

— Да, — тихо ответила Ольга.

— Уходи, не стой там, возвращайся сюда, ко мне, — направляла Меланья. — Это были те слова? — уточнила девушка.

— Именно те, — женщина достала из кармана зеркальце и платок и начала быстро приводить себя в порядок.

— Если не сильно торопитесь, то лучше проплакать, то, что идёт. Легче будет, — посоветовала Милка.

На этих словах Ольгу прорвало, она закрыла лицо руками, легла на руль и только громкие всхлипы и дрожащие плечи, говорили о том, как ей тяжко. Видно долго копила. Ну ничего, четырнадцатый аркан не просто так вытянула, значит всё у неё сложится.

Согласие получено

Проплакав минут десять, Ольга выпрямилась и достала из бардачка влажные салфетки. Она тщательно стёрла с лица потёкшую косметику, повернула ключ зажигания и вырулила на дорогу. Ехали молча. Женщина внешне успокоилась, но внутри у неё было смятение и подавленность.

— Знаешь, что он мне сказал? — примерно через час полного молчания спросила Ольга.

Меланья молчала.

— Он обозвал меня мерзкой лгуньей, обвинил в том, что я якобы пришла проверять его силы. А когда я уходила, вдогонку кинул, что я сама во всём виновата, когда буду готова истину слышать, тогда и жизнь наладится. Я лгунья, представляешь? И ведь даже не вышел, через стену кричал, до сих пор помню его голос. Так обидно было, будто в чан с отходами макнули, — она возмущённо выдохнула и глянула на Милу, ожидая реакции.

«Вот к чему готовиться нужно», — думала про себя Милка. — «Похоже сдержанность, это не про Богдана».

— Мила, ну скажи, разве можно так отвечать человеку, который за помощью пришёл? — злилась Ольга.

— А вы когда к нему шли, что думали? Какой общий настрой у вас был? Признайтесь честно, вы верили в его силы?

— Да не помню я, какой у меня настрой был.

— А вот и неправда, вы сейчас врёте, вы и себе постоянно врёте, в этом ваша беда. И Богдан это сразу увидел. Я вам погружение сильное делала, и настрой вы прочувствовали, имейте смелость признаться.

Женщина снова замкнулась. Как же тяжело это — раскачивать на доверие. Редкий человек сразу открывается, обычно приходится буквально продираться сквозь заросли скепсиса, располагать к себе, докапываться до истины. Только потом можно помогать. А Богдан, похоже, этим не занимался. Не веришь — свободен. Разговор короткий.

— Конечно, я сомневалась, я же к нему в первый раз шла. Да ещё и над матерью смеялась, что она во всю эту чепуху верит. Да, признаюсь, хотела проверить его силу, — сдалась блондинка.

— А он всё это с порога почувствовал, не простой ведь человек. Вот и выгнал, — спокойно подвела итог Меланья.

— А ты бы тоже выгнала? — осторожно спросила Ольга.

— Я ещё не такая сильная, как он. Я чувствую ваши сомнения, но иду в работу, учусь, практикуюсь. Хотя получаю от этого двоякое послевкусие, — непроизвольно поморщилась Мила.

Подъезжали к городу, справа мелькнула табличка с надписью «Ельня». Милка внутренне расслабилась. За время дороги она порядком устала. Ольга хорошая, но слишком закопалась в себе, ей бы вылезти из всех этих «моё — не моё» и жить спокойно. Но, видно ещё не время.

— Я тебя к станции подвезу, там разберёшься, хорошо?

— Конечно, спасибо большое, что подвезли, — заранее поблагодарила она Ольгу.

Автостанция и вокзал располагались рядом, очень удобно. Девушка закинула дорожную сумку на плечо, попрощалась с Ольгой и направилась к кассам, смотреть расписание. Поезд ушёл десять минут назад, досада, до следующего четыре часа, нужная маршрутка тоже нескоро, что делать? На улице сыро и холодно, гулять по городу некомфортно. Значит, будет ждать в здании вокзала.

Купив кофе и пирожков, Милка села на лавку и стала смотреть в окно. Голые ветви деревьев качались на ветру, в оконное стекло прилетали мелкие капли измороси, на решётку, защищающую окно от проникновения, села синица. Птичка вертела головой, поворачиваясь к окну то одним, то другим боком.

— Поведёшь? — мысленно спросила её Меланья, подойдя к окну.

Синица пискнула и улетела. Мила пошла на выход. Первый раз синица к попутке привела, интересно, куда сейчас? Спустившись со ступеней, она огляделась в поисках провожатой. Птичка её ждала на дереве, двинувшись за ней, девушка дошла до стоянки возле магазина и встала. Синица исчезла.

«Подожду немного», — подумала Меланья.

Долго ждать не пришлось. В машине напротив открылась водительская дверь, и она услышала голос Богдана.

— Иди сюда, чего стоишь?

Подойдя ближе к чёрному, громоздкому УАЗ Патриот, девушка заглянула в лобовое стекло, пытаясь разглядеть водителя.

— Дверь там, — услышала она раздраженный мужской голос. — Времени мало, садись быстрее.

Милка открыла переднюю пассажирскую дверь, поставила сумку на пол авто и забралась внутрь внедорожника. Тут же завёлся мотор и машина поехала.

— Только не начинай меня про всякую ерунду спрашивать, — обрубил мужчина её мысли о том, как же он её нашёл. — Понадавали даров, а научить, как пользоваться, забыли, — ворчал он.

Мила сидела смирно и ловила свои ощущения. Рядом с этим колдуном у неё внутри наступал полный раздрай. Глубинный страх сковывал тело и приводил мысли в хаос, но одновременно с ним девушка чувствовала спокойную уверенность в правильности происходящего. Так и должно быть.

Откинувшись на спинку сидения, она пыталась незаметно разглядывать его, но, сколько не скашивала глаза влево, ухватить хотя бы цвет волос не могла. Наконец ей это надоело, и она повернула голову. Это не помогло, совсем. Удивлённо таращась на силуэт мужчины, она видела, как перед глазами мелькают разные цвета и формы глаз, носа, рта, волос. Было похоже на компьютерную игру по подбору внешности персонажа, будто она пролистывает неподходящие варианты в поисках верного.

— Расслабься уже, я сейчас на тебя не влияю, — проговорил Богдан. — Закрой глаза, успокойся и потом медленно открывай. Только постарайся максимально откинуть ожидания, если хочешь увидеть истину.

Мила так и сделала. Закрыв глаза, она восстановила нормальный темп дыхания, погрузила себя в пустоту, немного побыла там и медленно вернулась в реальность. За рулём сидел мужчина лет сорока волнистые светло-русые волосы были собраны в хвост, серые глаза смотрели на дорогу, а нижнюю часть лица густо покрывали усы и рыжая борода.

— Ну как? — усмехнулся он. — Нравлюсь?

Что ответить она не знала, потерялась. Щеки вспыхнули румянцем, и захотелось съязвить, чтобы стереть с его лица самодовольную улыбку. Но что-то удерживало, вернее не что-то, а чёткое понимание того, что перед ней очень сильный колдун. Теперь не она знает, а знают её. Не было даже ни малейшего сомнения в том, что он чувствует то, о чём она думает.

— Молодец, порадовала, — проговорил он, наблюдая её смятение. — Честно, не знал чего от тебя ждать, силища то — о-го-го! Рассказывай, где такое богатство отхватила?

— Бабушка передала, — скромно ответила Милка.

— Прибедняешься, от бабушки только часть, остальное древнее, гораздо старше бабушкиного. Расскажи, дорога не близкая, интересно послушать, что ты знаешь.

Меланью отпускало, страх уходил, окружало спокойствие. Она сидела и смотрела на свои руки, думая с чего начать рассказ.

— Лечить себя тоже не умеешь? — прервал он её раздумья, бросив взгляд на следы от ожогов. — Сила есть, а веры нет?

— Почему же, вера есть, — она уверенно посмотрела на него.

— Есть да не та, — хитро прищурился Богдан. — Ну, ничего, я тебя научу, во что нужно верить. Как поймёшь и освоишь, сразу всё на свои места встанет. И жизнь твоя станет гораздо интереснее.

— Вы хотите сказать, что я не в того Бога верю? У вас другая религия?

— Глупенькая, ты же не человек, ты ведьма. Мало того, ты слеплена из двух разных по силе и направлению даров. Ты не можешь в бога верить, ты должна верить в себя. Тогда у тебя всё получится. А пока ты сама себя от себя же скрываешь и обесцениваешь, настоящих чудес не жди. Так, искорки, не более.

О таком она никогда не задумывалась. Более того, точно знала, и на практике уже проверено было, что молитвы и церковь ей помогали. И самой помогали и людям. Почему он это не видит.

— А как же то, что мне моя вера силы даёт, лечить помогает? — задала она вопрос.

— Она тебя поддерживает, не более. Ты на неё опираешься, ответственность перекладываешь, но силы там мало. Сила в тебе, и ответственность за применение своей силы ты несёшь. Ты и помочь и убить одним взглядом можешь. Только скрыто это пока от тебя, чтобы бед не натворила по незнанию. То, зачем ты ко мне пришла, вообще мелочь по сравнению с тем, чему научишься. Но предупреждаю, будет трудно и жёстко. Ты выдержишь?

— Выдержу, — кивнула она.

— И ещё, обратного пути не будет, идти придётся до конца. Готова?

— Готова, — уверенно сказала Меланья.

— Ну вот и славно, согласие получено. А теперь рассказывай про бабушку свою, да про ту, кто вторую часть дара передал.

Мелана вздохнула и послушно начала повествование о своей жизни с самого детства.

В гости к Богдану

Богдан слушал молча и не перебивал. Там, где Милка сбивалась от нахлынувших с детскими воспоминаниями эмоций, спокойно ждал, не вставляя ни одного междометия. Плавно рассказ перешёл в настоящее время, она вспоминала про встречу с прародительницей, про обиду на мать, про то как злилась на себя и хотела умереть. Много говорила про монастырь, в котором жила три недели, и как вера помогла выдержать давление Чёрного. Наконец дошла и до последних событий, вскользь упоминала людей, в основном фокусировалась на демоне.

— Потом я горела, но выбрала жить. С тех пор Чёрный меня не беспокоит, призрак колдуньи сказал, что он меня потерял, уверен, что я умерла, поэтому не является. Но силы копит, и рано или поздно мне придётся с ним встретиться. А как разрешится наша встреча, кто победит и пересилит, это уже от меня зависит. Встречу с вами мне и карты предсказывали, и колдунья предрекала.

— А сама-то ждала учителя? Или думала всю жизнь на коленке колдовать? — его глаза неотрывно смотрели на просёлочную грунтовку.

Они давно съехали с асфальта, и теперь внедорожник периодически подпрыгивал на ухабах и старался объезжать глубокие лужи. Впереди виднелся лес, Синьково они проехали, и Мила вспомнила слова Маши о том, что Богдан не живёт в деревне со всеми.

«Далеко забрался», — думала она.

Словно прочитав её мысли, он ответил:

— Пока рядом кипит чужая жизнь, свою трудней увидеть. А как уйдёшь от людей подальше, то многое открываться начинает. Никогда не думала о том, почему многие колдуны и ведьмы в лесу живут? Прародительница твоя ведь тоже из «таких». Лес очищает мысли, и чем дальше вглубь, тем легче осознания приходят. В том числе то, что не стоит помогать всем, кто об этом просит. Просить и нуждаться в помощи — это совсем разные вещи.

— Поэтому вы Ольгу выгнали?

— Сколько я их повыгонял — счёту нет. Идут просить, а сами и пальцем о палец постучать не хотят. Я по молодости, стоит тебя, пытался их понять, объяснял, на путь наставлял, оттуда и знают про меня. А потом ушёл. В лес. Подальше от всех этих просителей. Кому действительно нужно, тот и в чащу не испугается пойти, а кто на поверхности бултыхается, тот и двух километров пешком испугается.

— А нам долго ещё ехать? — поёрзала на пятой точке Меланья.

— Совсем близко, сейчас отдохнёшь. Сегодня мы с тобой только знакомимся, да и завтра у тебя лёгкий день будет, я на целый день уйду, дома одна останешься. А вот потом начнём тебя чистить, — хитро улыбнулся он.

— В каком смысле, — последняя фраза напрягла девушку.

— В прямом, — ответил он, резко повернув вправо на тонкую просеку.

Колёса автомобиля тихо зашуршали по мягкому ковру хвои. Высокая посадка позволяла спокойно проезжать над молодыми ёлочками и не задевать попадающиеся пеньки.

— Будем шелуху скидывать и докапываться до того, что главное. Сама себя откроешь. Даже завидую тебе, это очень приятные ощущения.

Милка молчала, она разглядывала забор, который из темноты выхватывали фары. Частокол из брёвен и никакого профлиста. Когда Богдан подъехал вплотную и вышел из машины, чтобы открыть ворота, она увидела за ними простой одноэтажный дом из кругляка. Крыша была укрыта гибкой черепицей и окна стояли пластиковые, это единственное, что напоминало о том, в каком веке они живут. Остальное будто сто лет назад. Деревянные сараи из горбыля, поленница, забитая дровами, грубый неотёсанный стол и два пня рядом.

«Интересно, что же внутри?» — подумала она.

Тем временем Богдан вернулся и загнал внедорожник под деревянный навес.

— Пойдём, — подмигнул он. — Будешь осваиваться.

Меланья вышла из машины и потянулась к телефону, чтобы скинуть отцу смс. Но сети не было.

— Вот глупая, раньше нужно было писать, — с нотками безысходности простонала она.

— Связь есть всегда, просто не та к которой ты привыкла, — смотрел на неё Богдан.

— Я отцу обещала сообщить, когда до места доберусь, чтобы он не волновался.

— Сообщишь, не переживай. Как тебе бабушка знаки передаёт?

— Обычно во сне, — Мила начала понимать куда он клонит.

— И ты также сделай, кто тебе мешает? — Богдан взял из её рук сумку и пошёл в сторону крыльца.

Она спохватилась и направилась за ним. Никогда не пробовала во сне к кому-нибудь являться. Шагнувшие вперёд технологии баловали легкостью и удобством. Зачем напрягаться, когда можно просто набрать номер и услышать голос собеседника. В задумчивости она подошла к крыльцу. На улице уже почти стемнело. Богдан откинул деревянный щит сбоку от крыльца и начал резко дёргать какой-то шнур. Раздалось тарахтение, щит лёг на место, над крыльцом загорелась тусклая лампочка.

— Это что? — удивилась Меланья.

— Генератор, — усмехнулся он. — В лес ещё электричество не провели, поэтому так. Пойдём.

Включив свет в прихожей, он разулся и босиком пошлёпал внутрь дома. Милка тоже сняла сапоги и шагнула на холодный деревянный пол. Ноги сразу замёрзли, и в носу засвербило. Вспомнилась родная деревня зимой, хорошо, что тапочки с собой взяла. Она нашла их в сумке, обулась и пошла дальше.

Богдан сидел на корточках возле печи и заполнял топку поленьями.

— Сейчас станет теплее, — пообещал он. — Есть хочешь?

Милка кивнула, кофе с пирожками давно усвоились и хотелось горячего.

— Вон там сковорода, ставь её греться, а я пойду, кур накормлю и яйца принесу. Вернусь, как раз печь разогреется, — сказал он и ушёл.

Девушка осталась одна. Она посмотрела туда, куда показывал мужчина, и увидела шкаф с посудой. Раковины нигде не было. Возле стола стояла пластиковая бочка с крышкой. Милка заглянула внутрь, там была вода.

— Да, — вслух поразилась она. — А чего ты ждала от того, кто в лесу живёт? — разговаривала она сама с собой. — Туалет здесь похоже на улице, а про душ я вообще молчу.

Пока она искала подходящую сковороду и бурчала себе под нос, вернулся хозяин дома. В миске он нёс десяток яиц. Увидев маленькую сковородку в печи, Богдан поморщился, молча заменил её на большую и, налив на дно масла, разом разбил в неё все яйца.

— Так много? — не смогла сдержать удивления Мила.

— Я проголодался, — коротко ответил он. — Кстати, забыл показать тебе туалет, он на улице, как ты поняла. Если надо, то правая дверь в сарае напротив. Сама найдёшь?

Она кивнула.

— Фонарь возьми, темно уже. Там же рядом умывальник висит.

Когда делаешь решительный шаг вперёд на достижение благой цели, не сразу задумываешься о подводных камнях и шероховатостях. Вот и сейчас Милка начала приземляться. Ехала она учиться, думала станет сильнее, демона победит. А тут бытовуха, да ещё какая, без всяческих благ цивилизации. Что ж не лето? Было бы легче.

Но давать заднюю нельзя, к тому же, она обещала колдуну облегчить его жизнь в этом плане, за то, что тот с ней знаниями поделится. Так что принимаем ситуацию и живём дальше.

Туалет она нашла, умывальник тоже. Фонарь здорово помог, потому что лампочка с крыльца только его и освещала. Ладно, завтра целый день, она тут всё хорошенько рассмотрит и освоится. А сейчас ужинать и отдыхать.

Пойдём домой, травница

После ужина Богдан показал Милке, где та будет спать, и сразу же пошёл глушить генератор. В доме стало темно. На столе в комнате стояла одинокая свеча, практически не дающая света.

— И что теперь делать? — спросила Меланья, сидя на жёсткой широкой лавке, которую ей определили, как кровать.

— Спать ложись, — спокойно ответил колдун, раздеваясь и укладываясь на лавку, стоящую напротив.

— Так ведь рано совсем, я не засну, — запротивилась девушка, в восемь вечера она никогда не ложилась.

— Ты хотела с отцом связаться, тренируйся. С первого раза всё равно вряд ли получится.

Милка смотрела сквозь темноту на очертания мужчины. Он отвернулся к ней спиной и неподвижно лежал.

— А с чего начинать-то? — ей казалось, что она задаёт вопрос не для того, чтобы узнать. А для того, чтобы просто поддержать разговор, будто тишина её пугала.

Но Богдан явно был не настроен на беседу.

— Начни с погружения, только погружай саму себя. Как получится, можешь вступать в контакт.

— А как я пойму, что он меня видит и слышит? — не прекращала расспросы Мила.

Мужчина повернулся к девушке и приподнялся на локте. Она видела, как русые волосы, весь день собранные в хвост, рассыпались по плечам. В тусклом свете свечи угадывался крепкий мужской торс.

— Ты спрашиваешь не о том, что хочешь узнать. Раздевайся и гаси свечу, мешает. Я отдыхать, меня не беспокоить.

Настроение сразу испортилось. Меланья вспомнила слова колдуньи, про то, что этот человек ей очень не понравится. Действительно, отвратительный тип. Зачем было соглашаться брать в ученицы, если даже не хочешь беседу поддержать. Похоже с элементарными правилами вежливости он не знаком.

— Гаси свечу, — снова раздался не терпящий возражений голос.

Милка подошла к столу, задула тусклое пламя и на ощупь нашла свою спальную лавку. В полной темноте и тишине она сняла толстовку и спортивные брюки и забралась под одеяло. Её лавка стояла возле печи, было жёстко, но очень тепло. Моргая глазами, она совершенно не ощущала разницы. Плотная чернота ночи скрывала всё, за что бы мог зацепиться глаз.

«Ладно, займусь делом», — шумно выдохнула она и начала своё погружение в родительскую квартиру.

Она до мельчайших подробностей представила сначала свою комнату, а потом мысленно пошла в коридор. Мила старалась не напрягаться, потому что знала, как это выбивает. Целью было видеть, слышать и почти ощущать всё вокруг. Но «почти» нужно соблюсти в правильной пропорции.

Когда погружаешь других, то происходит это гораздо легче для проводника. Ты говоришь, медленно вводя человека в лёгкий транс. Спрашиваешь, акцентируешь внимание на мелочах, просишь увидеть, услышать, принюхаться. А с собой сложнее. Кажется, что ты всё знаешь, и поэтому темп сразу быстрее, а это неправильно.

Примерно в пятого или седьмого раза Милка дошла до дивана, на котором обычно сидел отец и смотрел телевизор. Увидеть его она не смогла, силы кончились, устала. Вместо ментального присутствия, она начала проваливаться в сон. Во сне она ещё пару раз делала попытки проснуться и продолжить погружение, но физика победила. Долгая дорога и напряжение дали о себе знать, девушка крепко заснула.

* * *

Утром она проснулась в ужасном состоянии. Ночь, проведенная на жёстких досках, сказывалась. Болело всё: руки, плечи, спина и даже шея. Мила села на лавке и прислонилась спиной печи. Тепло. Богдан уже растопил. Быстро одевшись, она пошла на кухню. На столе стояла пустая сковорода из-под яичницы, вчерашние кружки и вилки.

Щёлкнув выключателем на стене, поняла, что генератор отключен. Ладно, уже утро и за окном светлеет. Накинув куртку и сунув ноги в сапоги, девушка пошла во двор. Машины под навесом не было, значит уехал.

Мила решила обследовать территорию. Со всех сторон дом окружал частокол из брёвен разной толщины. Слева от дома ворота, напротив сараи, в одном — курятник, в другом — туалет. Дальше поленница под навесом, потом просто забор. Зайдя за дом, она увидела калитку. Интересно.

Щеколда легко отодвинулась, дверь открылась, и перед Милой предстала узкая тропинка в лес. Конечно же любопытство взяло верх и она отправилась исследовать, что там дальше. Тропинка свернула и пошла под уклон, до ушей донёсся шум текущей воды. Спустившись ниже, девушка увидела облагороженный родник с чистой и манящей водой. Рядом с родником стояла лавка, и на ней эмалированный ковш. Теперь она знает, где вода. Вкусно, оценила Милка. Теперь обратно.

Шагая по протоптанной земле, она осматривалась по сторонам. Высокие сосны и ели стояли, как живая изгородь. На одном из стволов девушка увидела набитые в виде ступеней доски. Подняв голову вверх, на высоте примерно трёх метров разглядела что-то типа небольшой смотровой площадки.

«А если там ловит сеть?» — мелькнула в голове Меланьи догадка, и она, забыв про осторожность, полезла по ступеням наверх. Когда не смотришь вниз, то почти не страшно.

До площадки из досок поднялась достаточно быстро, села и, придерживаясь за ствол дерева, достала из кармана мобильник. Выдох разочарования уныло вырвался из груди. Сети нет. Вот зараза. Теперь надо спускаться. Посмотрев вниз, Милка ещё крепче вцепилась в ствол, высоко то как.

Ноги предательски задрожали, и молодая ведунья с ног до головы покрылась холодным липким потом. Стараясь побороть панику, она принялась голубого дышать на счёт, но помогало это слабо.

"Боже, какая же я ведьма, если высоты испугалась?" — думала она про себя. — "Соберись, успокойся и начинай движение вниз".

Разговор с собой помогал, крепко держась за ствол она спустила ногу на ступень. Вторую ногу, спустилась ниже, теперь она грудью лежала на дощатой площадке, ноги стояли на прибитых к дереву досках, а руки ни в какую не хотели отпускать ствол.

— Помоги мне, прошу, помоги мне, — шептала она себе под нос, стараясь успокоиться.

Как назло поднялся ветер, плотно стоящие деревья закачались, цепляясь ветками друг за друга и ломая их. Стало ещё страшнее. Мила поняла, что она в западне у своих эмоций. Страх раскручивался и не давал даже думать.

Время остановилось. Сколько она стояла в таком положении ей было неизвестно. Наконец ветер утих, и появилась слабая, но решимость. Мила спустила ногу ниже. Удачно. Вторая. Хорошо. Левой — правой, левой — правой, раз — два, раз — два. Всё наладилось, она уже почти спустилась, остался последний метр, но тут доска хрустнула и сломалась. Нога скользнула вниз, в надежде найти опору на следующей ступени, но та тоже с хрустом отломилась. Милка повисла на руках. До земли не далеко, можно просто спрыгнуть. Она закрыла глаза и отпустила пальцы. Приземление было почти удачным, спружинив на обе ноги, она мягко приземлилась на землю, но правая нога попала на корень, подвернулась и резкой болью пронзила голеностоп.

— А-а-а, больно, — непроизвольный крик вырвался из её рта.

Мила села на холодную землю, пытаясь снять сапог и осмотреть повреждения. Визуально всё в порядке. Надо идти домой. Но попробовав надеть сапог обратно, Мила снова вскрикнула от боли. Навстречу ей приближался Богдан.

— Весь лес взбаламутила, что случилось? — он яростно посмотрел на неё, ожидая ответ.

— Ничего, — не поняла она предъявленную претензию. — Я упала, ногу подвернула, между прочим, очень больно, — попыталась она пожаловаться.

Его взгляд переместился на валяющиеся рядом доски и дерево с недостающими ступенями.

— Зачем лазила? Зачем вообще сюда пошла? Ты должна была дома сидеть, обещала порядок наводить, куда тебя понесло?

Он осмотрел её с ног до головы леденящим взглядом серых глаз. Милка до сих пор сидела на земле, готовая сквозь землю провалиться. Ну почему она с ним себя чувствует словно школьница? Она сильная ведьма, не даст себя в обиду.

— Мне стало интересно, что там, поэтому я сюда и пришла, — насупилась Меланья.

— А на дерево полезла зачем? Тоже интересно стало? — он протянул её свою руку, чтобы помочь подняться.

— Я думала, что там сеть ловит, — виновато опустила глаза Милка.

— Вчера ещё сказал, сети нет, пользуйся другими способами связи, пробовала? — Богдан перевёл разговор на другую тему.

— Пробовала, — с его помощью встав на одну ногу, ответила она.

Девушка наклонилась и взяла снятый сапог в руку.

— Надевать не будешь? — удивился мужчина.

— Больно, — отрицательно помотала она головой. — Так дойду.

Богдан с сарказмом хмыкнул, сел рядом с ней на корточки, положил обе руки на повреждённую лодыжку и начал слегка растирать. На удивление, боль почти мгновенно прошла, он помог надеть сапог и, не отпуская её руки, повёл по тропинке к дому.

— Похоже тебя не чистить надо, а азам учить, — задумчиво проговорил он. — Как же ты людям помогала, если сама свою боль заговорить не можешь?

— Я травами лечу, — ответила она.

— Ладно, пойдём домой, травница, — улыбнулся колдун, и Мила впервые увидела в его глазах тёплые нотки.

Эх, помощница…

Богдан по плану должен был уйти в лес на весь день, но что-то ему подсказывало, что ничего не получится. Собрав свой рюкзак и закинув на плечо ружье, он вышел из дома. Проверить силки и набрать последних грибов, вот были его цели. Обычно он ходил пешком, бродил по лесу долго и возвращался уже к сумеркам. Сегодня он даже поехал на машине, чтобы быстрее доехать до места и вернуться обратно.

Сначала он решил по-быстрому обойти свои ловушки, попались два зайца, хорошо. Потом он пошёл в сторону своих любимых грибных мест, здесь были опята и маслята. Тихая охота всегда расслабляла и затягивала. Ходишь, смотришь, думаешь. Зачем он ввязался в эту авантюру? Зачем ему ученица? Так спокойно без неё было.

Но что-то внутри шептало, что так нужно, он отмахивался и не хотел слушать продолжение, но навязчивый голос убеждал и не давал свернуть назад. Ладно, надо так надо. Посмотрим, куда выведет. Главное не терять бдительности и вести самому. Девчонка ещё молодая, опыта мало, сама себя не раскрыла, что умеет, не ведает. Поэтому надо быть начеку.

Поднялся ветер. Богдан остановился и прислушался. Деревья шумели и клонились недалеко от его дома. Это неспроста. Лес колдун чувствовал очень хорошо, поселился он здесь не просто так, выбирал место долго, проводил обряды, просил разрешения у духа леса. А когда дом построил и хозяйство наладил, то чтил законы энергии, больше чем надо не брал, всё что должно давал. Хозяином себя здесь не чувствовал, но ощущал, что лес его принял и помогает. Так что локальный ветер — это знак, а причина этому знаку может быть только одна — его ученица.

Не долго думая, он повернул в сторону дома. Через пятнадцать минут уже заходил в дверь, неся полупустую корзину опят и две тушки зайцев. Дома было пусто. Он положил добычу в холодный ящик на террасе и снова вышел во двор. Курятник пуст, сарай тоже, где же эта ведьмочка? Богдан заглянул за избу и увидел распахнутую заднюю калитку.

— Вот любопытная, — разозлился он, сразу поняв, где искать Меланью.

Не медля, отправился по тропинке к роднику. Увидел её издали, девушка сидела на земле под смотровой сосной.

— Весь лес взбаламутила, что случилось? — он ждал ответ.

В её глазах явно читалась обида и злость, хотя он здесь совершенно не причём.

— Зачем лазила? Зачем вообще сюда пошла? Ты должна была дома сидеть, обещала порядок наводить, куда тебя понесло?

Всыпать бы ей по первое число. Ступени на эту сосну он набивал пару лет назад, с тех пор они порядком попортились. Хорошо, что сломались нижние, и обошлось вывихом, а если б верхние? Удивляло его то, что она сидела здесь и не шла домой. Подав руку, колдун заметил, как Мила сморщилась от боли. Всё понятно, ничего-то она не умеет. Богдан сел рядом на корточки, положил обе руки на повреждённую лодыжку и начал слегка растирать, прогоняя боль, помог надеть сапог и, взяв за руку, повел домой.

Шли молча, он пытался услышать её настрой, но она очень сильно закрывалась. До него долетали небольшие обрывки страха и стеснения. Её худая кисть была холодной и совершенно не принимала тепло, которым он хотел её согреть. Такая маленькая, ниже его почти на голову, в тонкой курточке, смешной шапочке. Богдан вспомнил, что никогда не видел её волос, косынка, шапка, она всегда скрывала голову. Судя по силе у неё должна быть пышная густая шевелюра.

— Волосы во время пожара потеряла? — спросил он, не в силах больше терпеть.

— Да, — коротко ответила она и склонила голову ещё ниже.

— Какие они были? Расскажи?

Вместо ответа она вытащила из кармана смартфон и показала ему своё фото.

— Красивые, — восхитился он. — Надо вернуть, давай с них начнём учёбу?

— Ты шутишь? Не смешно, — угрюмо ответила Милка.

— Почему же шучу? Это возможно, за пару недель справимся, если филонить не будешь.

— Там луковицы ещё не восстановились на половине головы, да и за пару недель волосы и на сантиметр не отрастают.

— А у тебя отрастут, забыла кто ты? Ты же ведьма! Соглашайся, — он крепче сжал её ладонь, остановился и вопросительно посмотрел в глаза.

Она взгляд не отвела, было интересно насколько он серьёзен. Серые холодные глаза Богдана смотрели с задором прямо в душу. Морщинки в уголках глаз выдавали возраст. Сколько ему лет? Сорок? Пятьдесят?

— Раз хочешь, значит, получится, — прервал он визуальный контакт и продолжил шаг. — Нужно учиться сосредотачиваться на желаемом, тогда и дело пойдёт. Придём домой, я тебе покажу как это, уверен, тебе понравится.

Войдя во двор, пришлось обещанное немного отложить. Ждали своего часа снятые с силков зайцы и опята, а ещё и немытая со вчерашнего дня посуда.

— Вот, убежала гулять, а заслонку в печи не закрыла, теперь снова растапливать, — ворчал Богдан, закладывая в топку поленья. — Ты же говорила, что жила в деревне, знаешь как с печью обращаться, — пожурил он её.

— Я не думала, что так получится, — виновато потупила Мила взгляд.

— И посуду не помыла, эх, помощница, — хмыкнул мужчина.

Поняв свою оплошность, Меланья засуетилась, нашла таз, налила туда воды и занялась делом. Богдан ушёл во двор. Когда она вышла, чтобы вылить грязную воду, то увидела, как тот снимает шкуру с животных. Так у него это споро получалось, раз-два и уже прибивает серенькую шубку на деревянные пялки. Безголовые тушки лежат рядом, в ногах ведро с водой, внутренности в миске рядом.

— Умеешь зайца готовить? — увидел колдун, что она за ним наблюдает.

— Наверное, — неуверенно ответила она.

— Э-эх, — понял он, что доверять ей это дело в первый раз не стоит. — Сегодня научу, а потом сама будешь делать.

Меланья смущённо заулыбалась. В свои двадцать три она была слабо подкована в бытовом плане. Курицу могла ощипать и сварить, а что с зайцем делать? Наверное бы тоже сварила, но раз Богдан говорит, что научит, то и ладно. Не зря же она его ученица.

— Воду выливай под тот куст, — указал он ей рукой направление. — Там специальная яма отстойник для грязной воды. А вот такие отходы я закапываю сам, — он указал на заячьи внутренности. — Пока здесь живёшь, к лесу относись уважительно и бережно. Он нас принимает, мы ему не гадим, поняла?

— Да, поняла, — она с тазом пошла к указанному месту.

Возвращаясь обратно, Мила невольно залюбовалась его крепкими руками, как быстро и точно Богдан разделывает тушки на куски. Рукава закатаны до локтей, ладони и пальцы в крови, на внутренней стороне правого предплечья татуировка. Что там набито она разглядеть не успела, закончив с добычей, тот протянул ей миску с мясом:

— Захвати в дом, я сейчас руки отмою и приду.

Мила молча кивнула и отправилась в избу.

***

— Ты должна загадать какое-нибудь простенькое желание. На первый раз самое-самое простое, это для того, чтобы ты поняла «как». А потом уже сможешь тренироваться сама, хорошо?

Она кивнула.

— Теперь сосредоточься на том, что ты загадала. Все лишние мысли из головы выброси, у тебя должно остаться только то, что касается твоего желания, готова?

Мила снова кивнула.

— Представляй то, что загадала, почувствуй, услышь. Это практически как погружение, только все ощущения нужно выгружать сюда. Давай!

Богдан замолчал, а Меланья старательно делала практику под его руководством. Её глаза были прищурены, губы плотно сжаты, а пальцы постоянно шевелились, будто она что-то трогает. Прошло примерно десять минут.

— Не получается? — спросил Богдан. — Что ты загадала?

— Мороженое, — смущённо ответила она.

Колдун громко расхохотался. Сам виноват, не уточнил, какие желания нужно выбирать.

— Я думал, ты будешь что-нибудь поднимать или передвигать, а она «мороженое», — вдоволь насмеявшись, покачал он головой. — С материальным сложнее, можно конечно заморочиться, но я бы не советовал. Энергии потратишь много, я выхлоп слабый. Куда смотрела, где своё мороженое представляла?

Мила указала пальцем в угол, где стоял шкаф с посудой.

— Ну пойдём, посмотрим, что у тебя получилось, — усмехнулся Богдан.

Миска, на которой сосредотачивалась Меланья, изнутри была вся покрыта толстым слоем льда.

— Не слабо, — похвалил он. — Очень даже хорошо, молодец.

Она подняла на него взгляд, чтобы понять, снова смеётся или нет? Мужчина явно не шутил, а говорил на полном серьёзе. Он потрогал лёд пальцем, твёрдый монолит, не ломается. Задумался, а потом, взяв её за плечи, направил в комнату.

— Не нужно откладывать то, что само идёт, становись перед зеркалом и снимай платок, — командовал он.

Милке хотелось сквозь землю провалиться, сгоревшие волосы были её слабым местом. Она и дома практически не смотрела на свою голову, зеркал вообще старалась избегать, а тут он её заставляет это делать в своём присутствии.

Словно читая её внутреннее сопротивление, он настойчиво вёл молодую ведунью к предмету её моральных пыток. Богдан видел и чувствовал, что она боится, но это нужно было сделать. Мила должна увидеть то, что она может.

— Снимай косынку, — решительно сказал он, когда в зеркальном полотне появились их отражения.

— Я не хочу, — это была последняя слабая попытка ему противиться.

— Сделай это, не стесняйся, я вижу тебя настоящую, а шрамы всегда можно залечить.

Медленным движением она развязала платок и стянула его с головы, обнажив обгоревшую кожу с небольшими пучками уцелевших волосяных луковиц. Не в силах смотреть на это ужасное зрелище, она закрыла глаза.

— Ты очень красивая, — уверенно и настойчиво произнёс колдун. — Не закрывай это, погладь себя по голове, почувствуй свои волосы.

Мила подняла руку и, не открывая глаз, кончиками пальцев коснулась обожженной кожи. Тяжелые ладони колдуна подхватили её кисти и прижали к голове, насильно совершая поглаживающие движения.

— Можешь глаза не открывать, если тебе так легче. Почувствуй свои волосы, вспомни те ощущения, которые были раньше, пригладь пряди.

Он говорил и, не переставая, гладил голову Милы её же руками. Девушка спиной чувствовала тепло от его груди, его пальцы были длиннее и тоже касались её кожи. Ощущение было обволакивающим, тягучим, успокаивающим. Наконец Меланья расслабилась и перестала противиться, чуть позже она уже сама, без его помощи гладила свою голову и даже слабо улыбалась.

— Открой глаза, посмотри на себя, — тихо попросил Богдан, в надежде не спугнуть её настрой.

Милка сначала испуганно замерла, а потом, собравшись с силами, посмотрела на свое отражение.

— Не отворачивайся, — перехватил колдун её разочарованный взгляд. — Приглядись внимательнее.

Ведунья приблизилась к зеркалу практически вплотную и стала дотошно разглядывать своё отражение.

— Рубцы почти разгладились, — удивлённо прошептала она.

— Заметила, молодец, начало положено. На сейчас хватит, вечером ещё раз проделаешь тоже самое, — Богдан перехватил её руку, потянувшуюся за косынкой. — Оставь, она тебе больше не нужна.

* * *

Через неделю житья в лесу с колдуном Мила стала похожа на рыжий пушистый одуванчик. Волосы отросли по всей голове почти на два сантиметра. Она часто их трогала, не в силах поверить в это чудо, а колдун ругался.

— Ты понимаешь, что ты сама себя тормозишь, — смотрел он на неё своим леденящим взглядом серых глаз. — Ты не веришь в себя, не веришь всвои силы, может ты вообще не веришь в то, что ты ведьма?

— Я верю, — отвечала она ему, смущенно улыбаясь и понимая, что на самом деле он прав.

В эти моменты Богдан обычно хмыкал и уходил, не имея никакого желания доказывать ей свою правоту. А она тихо радовалась своему счастью. С каждым днём она всё сильнее ощущала, как в ней происходит что-то глобальное. Богдан часто с ней разговаривал, направлял, предсказывал реакции и объяснял, почему так происходит.

Милка очень полюбила лес, она начала чувствовать энергию деревьев. Родник для неё вообще стал местом обновления. Окуная руки в ледяную воду, она отпускала всё плохое и перерождалась снова и снова.

Волшебство не заканчивалось. Скоро пошёл снег, и ведунья буквально на плечах почувствовала покой от его кристальной белизны. Колдун объяснял, что зима для покоя, силы природы они трогать пока не будут, но учёбу не прервут.

Мила научилась спокойно и уверенно входить в контакт с отцом. Сначала его это пугало, потом привык, понял, что с дочерью всё в порядке, успокоился.

Зима была долгой. Жили в ладу. Глубинный страх перед колдуном отпустил, теперь она на него смотрела с искренней благодарностью и теплотой. Он же, наоборот, с каждым её успехом будто отдалялся. Нет, он продолжал её учить, давать новое, наставлять в том, что принималось с трудом, переживал, если не получалось объяснить. Но, не смотря на это, Мила чувствовала, что он будто закрывается, уходит в себя, реже и меньше с ней разговаривает, чаще уходит гулять в одиночестве, отводит взгляд.

Она же расцветала, это было непередаваемое ощущение чувства целостности. Будто все куски и осколки собрали воедино и бережно склеили. Теперь она сосуд, большой и полный доверху. Иногда то, что находилось внутри, выплёскивалось наружу, и тогда безудержная энергия захлёстывала человеческое тело Меланьи. Ей хотелось отдавать в мир, помогать, лечить души, любить… В такие моменты она подбегала к Богдану и крепко обнимала, делясь переполняющей силой. Он принимал, хмуро, молча, забирал у неё то, чем делилась, и уходил, иногда надолго.

Её это коробило, она не понимала, почему и что его не устраивает. Несколько раз пыталась завести разговор на эту тему, но он не поддержал. Ждала весну. Колдун говорил, что с приходом весеннего равноденствия она полностью будет готова продолжать свой путь сама. Она шутила, что ей нравится здесь и никуда она уезжать не собирается. Но колкие льдинки в серых глазах Богдана остужали запал, и Милка успокаивалась.

Весной, так весной. Не так это и долго. За окном вьюжил февраль, Меланья ждала.

Союз скреплён

— Почему ты совсем не разговариваешь со мной? Я делаю что-то не так? Мне нужно больше практиковаться? Или я стала плохо выполнять свои обязательства по договору?

Меланья злилась, она сыпала на него вопросы, чтобы хоть какой-то удостоился ответа. Богдан снова повернулся спиной и растирал в ступке порошок.

— Я думала мы друзья, всё же было хорошо. Чем я тебе не угодила? Почему ты меня стал игнорировать?

— Я тебя не игнорирую, — не оборачиваясь, ответил он. — И ты всё сильно преувеличиваешь. Успокойся и перестань делать из мухи слона.

Милка фыркнула. Когда живёшь в лесу, в полной изоляции от общества, хочется поговорить. Подходящий для дискуссий человек рядом, но только он вдруг совсем перестал обращать на неё внимание. Зимние морозы не способствовали долгому нахождению на улице, ещё и февральские метели заставляли сидеть в тёплом доме, греться у огня и слушать истории.

А этот рыжебородый упорно не соответствовал её представлениям. Раньше хоть рассказывал про силы, про баланс энергий, про исход и расплату. А теперь вообще молчит. Скучно.

— Богдан, а расскажи про себя, — девушка сидела на подоконнике и болтала на весу ногами.

— Про меня не интересно, — коротко ответил он.

— А мне интересно. Вот почему ты ушёл из дома в такую глушь? Что стало отправной точкой?

— Я уже говорил тебе, от людей подальше ушёл, чтобы не доставали.

— А я думаю тут что-то другое, — хитро прищурилась она. — Хочешь, я на тебе потренируюсь истинную причину видеть?

Колдун резко повернулся, бросил каменный пестик на стол и в два шага преодолел расстояние от стола до подоконника. Приблизившись к ней вплотную, он так грозно рыкнул, что у Милки во рту пересохло.

— Не лезь в мою жизнь. То, что у меня внутри — моё. Даже не думай копаться — накажу.

Он стоял так близко, что Мила чувствовала физически его обжигающий гнев. Руки были сжаты в кулаки, ледяной взгляд пронизывает холодом насквозь. Чувствуя себя более слабой, она решила ретироваться и, медленно опустив ноги на пол, сползла с подоконника, собравшись уходить. Но это оказалось невозможным. Двигать Богдана было страшно, а обойти его по-другому не представлялось возможным.

— Я поняла, — тихо и покорно произнесла она. — Дай, пожалуйста, пройти.

Милка знала, как гасить гнев. Эта эмоция всегда всеохватывающая и слепящая. Но с другой стороны она очень энергозатратная, поэтому в моменте происходит большой выплеск, а потом наступает спокойствие. Главное во время выброса не подтянуть ещё какую-нибудь реакцию. Вот там уже сможет подключиться и другая сила, справиться с которой будет сложнее.

Заметив, как вспыхнувшая красным аура бледнеет, Меланья провела по руке Богдана сверху вниз, от плеча до сжатого кулака. Кисть медленно расслабилась, и девушка взяла его большую ладонь.

— Я не буду больше лезть в твою жизнь, — пообещала она и посмотрела ему в глаза.

Серые льдинки уже не были такими холодными, он успокоился. Во взгляде читалось раскаяние и еле уловимое чувство вины.

— Вот и славно, — произнёс он и, высвободив свою руку из её ладошки, снова вернулся к своей ступке.

Обидно, снова спина, снова молчание. Меланья разочаровано побрела на свою постель, она легла и стала бесцельно разглядывать лаги на потолке. Они были тёмными, некрашеными, цвета старого дерева. В голове ярко возникла ассоциация: Богдан такой же, как и его дом, большой, крепкий и тёмный внутри. Ведунья почувствовала гнетущую тяжесть от этой мрачности. Раньше она не придавала этому значения, а сейчас, на эмоциях, глубоко погрузилась. Внутри закрутились мысли, и все до одной они были неправильные. Милка чувствовала это, но её уже понесло на волне обиды. Нужно остановиться, нужно снова вернуть спокойствие, убеждала она сама себя.

Вспомнив бабулю и её кружева, девушка стала мысленно украшать лаги на потолке белоснежной бахромой. Сначала получалось плохо, длинные ленты кружева падали, выбивая из потока, но потом она решила обвивать кружевом каждое бревно, и дело пошло быстрее. На лице заиграла улыбка, дом становился приветливей, на душе воцарилось спокойствие.

— Когда я жил в деревне, на меня одна девушка глаз положила. Смелая такая, всем растрезвонила, что я её женихом стану. Только моего желания не учла, а я совершенно не собирался тогда семьёй обзаводиться, — Меланья даже вздрогнула от неожиданности, она и не заметила, как Богдан вошёл в комнату и сел напротив.

Поворачивать голову она не стала, пришёл, рассказывает, значит так надо. Если обратится к ней, то ответит, а нет — будет молчать. Тем временем Богдан продолжал свой рассказ.

— Я ей никаких знаков внимания не оказывал, да и вообще мы не были знакомы, с чего она так решила — не знаю. Только с тех пор начала меня своим вниманием изводить, то за помощью придёт, то встречу нечаянную подстроит. А потом и вообще напрямую начала на меня вешаться. Я ей объяснял, по-хорошему разговаривал с ней, а там крышу снесло напрочь. Она меня совершенно не слышала. В дом к нам ночью лазила через окно. Сумасшедшая.

Колдун замолчал, вспоминая о прошлом.

— А дальше? — не выдержала Милка.

— А дальше она забеременела и всем рассказывала, что от меня. Людям жаловалась, совратил её Богдаша, а жениться отказывается.

— А чей ребёнок то был?

— Не знаю и знать не хочу. Крови моей попила достаточно. Думал по-человечески всё решить, но с такими, только по-другому работает. При очередном её визите пуганул, и то ли силы не рассчитал, то ли ещё что. В общем, выкидыш у неё случился. Долго меня тогда всей деревней поласкали. Я к деду на самый край ушёл жить, чтоб поменьше с деревенскими встречаться. А там дед помер, я его силу принял, еще почти десять лет в его доме провёл, пока место подходящее нашёл, и ушёл в лес.

— А я слышала, что про тебя хорошо отзывались, что людям помогал, на путь направлял.

— И это было, я молодой был, глупый, пытался добром свою репутацию восстановить. Только это пустое. Добро ценится, но не сильно. Пока делаешь — любят, как перестаёшь — тут же забывают всё хорошее. Вот так.

Богдан сидел на лавке, опустив голову. Его светло-русые волосы перемежались серебряными нитями седины. Опущенные плечи, руки с переплетёнными в замок пальцами, усталая поза грусти.

— Жалеешь, что так получилось? — осторожно спросила Меланья.

— Нет, уже не жалею, отпустил. Просто ты спросила «почему я в лес ушёл», вот я тебе и ответил.

— Спасибо за ответ, — Мила сидела и думала, подойти к нему или не стоит. Богдан ей казался таким опустошённым, хотелось поддержать его, наполнить.

— Не надо меня жалеть, — колдун, будто почувствовал её ход мыслей. — Это не самое страшное, что случалось в моей жизни. Это мелочи.

Молодую ведунью так и подмывало спросить, что же было самое страшное. Вопрос казался ей некорректным, и она молчала. Ждала, что он сам расскажет, но Богдан молчал. Мила прислушалась. Вокруг него летала дымка нерешительности: сказать — не сказать, признаться — не признаться.

— Расскажешь мне? — всё же решила она его подтолкнуть.

Богдан поднял на неё свои серые ледяные глаза и посмотрел прямо в душу.

— Боюсь, пожалею, если откроюсь, — нерешительно начал он.

— Волков бояться, в лес не ходить, — подбодрила она. — Если что, я согласна потом зелье забвения выпить.

Богдан грустно усмехнулся, пригладил обеими руками волосы, собрал бороду в кулак и долгим взглядом посмотрел на Меланью.

— Нет, рано тебе ещё такое знать, я итак много личного наговорил, ни к чему это. Будешь меня слабым считать, в знаниях и силе усомнишься, постоянно проверять будешь, контролировать.

Колдун встал и медленно подошёл к Милке.

— Пусть всё остается, так как есть. Тебе же легче уходить будет.

— Куда уходить, — задумавшись о своём, ведунья пропустила всё, что он говорил мимо ушей.

— Домой уходить, или ты здесь навсегда решила остаться?

Мила рассеянно подняла на него взгляд и торопливо закивала головой в знак согласия. Богдан пожал плечами и удалился на кухню.

Ох уж это женское любопытство. Сколько раз уже она себе говорила, что не стоит лезть туда, куда не просят, но будто туманом окутывало желание. Всё тело начинало свербеть от нетерпения, голова больше ни о чём другом думать не могла, хотелось прямо сейчас узнать.

Её учитель снова толок в ступке свой порошок. Попробовать? Заметит — не заметит? Будь, что будет. Милка быстро пересела на лавку колдуна, максимально похоже скопировала его позу, закрыла глаза и начала ловить послед. Если он вспоминал, то здесь должны хвостики мыслей летать. Нужно просто ухватится за какой-нибудь и всё запретное наружу вытянется.

Чтобы не попасться, она решила ориентироваться на звук пестика, ударяющегося о ступку. Мерное постукивание даже немного убаюкивало, помогая расслабиться и начать видеть. Через пару минут Милка погрузилась в другой мир, совершенно другой, совсем не похожий не на что. Это была не явь, привычная глазу, не преисподняя, горящая адским огнём, и даже не небо с пушистыми облаками.

Мрачный тёмно зелёный мир, покрытый прозрачной слизью и паутиной. Тёмные необъятные стволы деревьев или чего-то ещё окружали её со всех сторон. Попытавшись поднять голову, чтобы посмотреть на небо, она увидела зависшую над ней огромную (не меньше её размера) каплю. До ушей начало доноситься лёгкое шипение. Сначала оно было похоже на тихий звук радио, потерявшего волну, потом шипение стало громче, за помехами слышались слова, крики, обрывки неизвестных песен. Такой мучительный хаос звуков и всеобъемлющая тоска тяжёлым грузом навалились на Меланью, полностью парализовав волю. Головы коснулось что-то холодное и упругое, сильнее надавило на макушку и, резко хлынув вниз, объяло толстым слоем прозрачной слизи.

Богдан делал порошок из полыни, полынь хорошо очищает и не пускает в дом чужое. Зачем он вдруг вспомнил то, о чём уже много лет безуспешно пытается забыть? Зачем снова окунулся в тот мир, который чуть не убил его? Чур-чур, забыть, стереть, никогда не возвращаться туда ни мыслью, не памятью. Ещё и ей обмолвился, а эта девчонка такая любопытная, наверняка ещё не раз будет его вопросами изводить. Из комнаты раздался непонятный грохот, что-то упало. Колдун метнулся на звук и замер. На полу возле его спальной лавки с наполненными ужасом глазами лежала его ученица. Она моргала, но будто ничего не видела. Подбежав и подхватив её на руки, он понял, что сознание девушки где-то далеко. Мила дышала, стонала, пытаясь что-то сказать, даже водила зрачками и моргала, но ничего не видела.

Страшная догадка поразила его как молния, он не убрал за собой, оставил здесь дымку воспоминаний и этим позволил ей попасть в мир змеев. Вот остолоп! Нужно срочно вытаскивать, нужно обрывать связь, только бы успеть, только бы было не поздно. Мир змеев можно пошатнуть только огнём.

Расстелив одеяло перед жаркой топкой печи, Богдан положил на него Меланью и, встав на колени прямо над ней, обхватил её голову двумя руками, пристально глядя в глаза. Он звал её, громко, по-разному: то ласково, то грубо, то обещаниями, то просил помощи. Жар огня становился всё сильнее, напиханные в топку поленья разгорались, пот тёк по лбу Богдана и капал прямо на лицо Миле. Наконец солёная капля попала в глаз ведунье и та часто заморгала, глаз наполнился слезой, и колдун наконец поймал её взгляд.

— Смотри на меня, только на меня, иди на мой голос, ничего вокруг не замечай, я рядом, протяни руку, хватайся, давай же, давай, иди ко мне!

Мелана не понимала, куда попала. Толстый кокон из слизи хоть и был прозрачным, но разглядеть то, что было вокруг, в полной мере не давал. Двигаться она тоже не могла. Хотела позвать на помощь, но хватало сил только на стон. Сама себя в западню отправила. Было холодно, мокро, страшно и обидно за свою глупость. Как теперь выбираться. Справа от неё всё громче концентрировалось шипение. Милка скосила взгляд и увидела два огромных золотых глаза на огромной чешуйчатой морде. Змея? Такая огромная? Откуда она здесь взялась?

Змея смотрела на жертву, не отрываясь, Милка же наоборот старалась отвести взгляд от этих огромных глаз, но они будто гипнотизировали. Вдруг стало теплее, между девушкой и слизью постепенно появилась воздушная прослойка, кокон изнутри начал покрываться конденсатом, и мелкие капельки скрыли гипнотический взгляд чудовища. Милка смогла пошевелить кончиками пальцев. Жар становился сильнее, к ведунье возвращалась подвижность, и она обдумывала, как поступить. Может попытаться вырваться и сбежать?

В левом глазу сильно зажгло, будто туда соли насыпали, что ещё за напасть? Она быстро заморгала, подняла руку, чтобы стереть слёзы, и вдруг увидела Богдана. Он что-то кричал ей, Мила сосредоточилась, по губам поняла, что тот её зовёт. Поднятая рука зависла на полпути к глазу и, резко поменяв направление, схватилась за его плечо. Это было трудно, но она это сделала. Второй рукой повторила и, крепко обвив его шею обеими руками, почувствовала невозможную жару. Справа полыхал огонь в открытой топке печи. Она на полу, над ней нависло тело колдуна, и она крепко обнимает его за шею.

Богдан тяжело дышал, поняв, что справился, он расцепил её крепкую хватку и устало рухнул рядом.

— Где я была? — тихо спросила Меланья.

— Там, куда лучше никогда не попадать, — тоже тихо ответил он.

Прислушиваясь к его дыханию, она пыталась почувствовать, злится он или нет. Не смотря на ужас испытанный в том мире, её пытливый ум требовал ответов на вопросы. И похоже Богдан знал их, вот только станет ли делиться? Она попыталась сесть, но тело было обессилено. Колдун, увидев её попытки, взял её за руку и приказал пока лежать.

— Это я виноват, прости, — начал он. — Не нужно было даже думать о Змее. И ты хороша, как ты вообще додумалась пойти в воспоминания без защиты? Видишь теперь, как это опасно?

— А этот Змей, он бы меня проглотил?

Иногда она просто поражала его своей наивностью, вроде бы уже не ребёнок, а как спросит, так хоть стой, хоть падай. Богдан приподнялся на локте и посмотрел на эту рыжую ведьмочку. Свободной рукой он убрал её огненные кудри с её вспотевшего лба, провёл ладонью по щеке, большим пальцем коснулся пухлой нижней губы. Она была так близко, испуг в глазах будил давно похороненные желания.

Девушка не отводила взгляд, её грудь мерно вздымалась под ровным дыханием, рот призывно приоткрылся, обнажив белоснежные зубы. Не в силах больше сдерживаться, он наклонился и попробовал её вкус.

Тело пронзила вспышка, закоротила где-то чуть ниже живота и больше не отпускала. Ведьма была сладкой и освежающей одновременно, она покорно отдалась его натиску и не отпускала, пока сама в полной мере не насладилась его твёрдой мужественностью. Произошло то, что давно назревало, и чему он так боялся давать выход. Теперь они принадлежат друг другу. Пути назад больше нет. Союз скреплён.

Меланья и колдун.