Колесница Джагарнаута [Михаил Иванович Шевердин] (fb2) читать постранично
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (213) »
Шевердин Михаил Иванович Колесница Джагарнаута
Грозны, прожорливы старые боги. Ненасытны они в поисках жертв, отвратительны, бесчеловечны. Но еще многие одержимые поклоняются кровожадному Джагарнауту. Толпами согбенные богомольцы впрягаются в золотую колесницу и влекут на себе тысячепудовый истукан. Отчаявшиеся в жизни жаждут принести в жертву жалкую свою земную оболочку и счастливы быть раздавленными колесами неотвратимого Рока.Шантарам Рао
Взбесившуюся судьбу сумей взнуздать.Бобо Тахир
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ РАБЫНЯ ИЗ ХОРАСАНА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Пустыня… Что ни шаг — опасность. Ночь слепа. Шипов колючки не разглядишь во тьме. Ни огонька. Счастлив тот, ноша у кого легка.Степь, плоская, желтая, перегорожена каменистой, упирающейся в безжалостное аспидное небо стеной горных громад. Горы обычно затянуты пылевой дымкой, бесплодны и неприютны до отчаяния. Но ошеломительно красивы здесь солнечные закаты. Скалистые нагромождения вершин и пиков внезапно краснеют. Окрашиваются багрецом, оживают в лучах заходящего светила. Лавовым раскаленным потоком пурпура закат выплескивается из долин и ущелий на равнину, и тогда у самого подножия хребта возникает в тучах пыли и песка сказочно изящное селение. Сложено оно из светлого камня и сырцового кирпича еще, видно, во времена Александра Македонского, покорившего и здешние края, носящие ныне название Атек, благословенный оазис, обращенный лицом к мертвым пескам пустыни Каракум. Сегодня и черные пески на вечернем закате сделались волшебно пышными и удивительно красивыми. Верхушки барханов курятся на легком предзакатном ветерке малиновыми дымками. Все — холмы, и степь, и песок пустыни покрылось глазурью кирпично-золотистого оттенка. Фантастическое небо Азии разлило по земле все мыслимые и немыслимые краски, возвело из пылевых облаков грандиозные, громоздящиеся друг над другом червонные, фиолетовые, оранжевые замки. — Эх, мо куджо моравим? Куда мы едем? — воскликнул Аббас Кули, жмурясь от яркого сияния всей этой оргии красок. — Куда едем на ночь? Селение Мурче — гнездо для всяких кочакчей-контрабандистов да калтаманов-грабителей, что с ножами в зубах, с кровью на руках. Уставшему безмерно, измотанному далекими тропами пустыни человеку во всем — и в уродливо-нелепой скале, и в кривом стволе дерева, и в изогнувшемся ящерицей песчаном холме, и в необычной хижине — мнится неведомое, угрожающее. Ноги ведут к беде, язык к еде. Превосходным проводником показал себя в экспедиции бывший контрабандист Аббас Кули. Но поворчать он любил. А когда принимались подшучивать над ним: «И трус он, и обжора», — Аббас Кули отвечал словами своего любимого поэта Васфи:Бобо Тахир
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (213) »
Последние комментарии
9 часов 18 минут назад
9 часов 20 минут назад
15 часов 11 минут назад
19 часов 16 минут назад
19 часов 51 минут назад
1 день 16 часов назад