Принц мафии [Ви Картер] (fb2) читать онлайн

— Она в это ни за что не поверит.

Джек стремительно хватается за полку рядом с моей головой.

— Может, тогда мне стоит сказать ей правду? — он наклоняется, его дыхание обдувает моё лицо. — Как ты пришла ко мне и согласилась трахнуть меня за деньги.

Воздух замирает в моих лёгких от его грубых слов.

Он наклоняет голову так, что я больше не вижу его глаз.

— Ты хочешь, чтобы она узнала такое о тебе? — в его голосе слышится ликование. Он нашёл уязвимое место и теперь будет давить на него.

— Нет, — произношу с дрожью, закрывая глаза. Он касается губами мочки моего уха и, готова поклясться, глубоко вдыхает.

— Тогда будь паинькой и притворись, что мы трахаемся по-настоящему, — веселье в его голосе говорит мне, что он никогда по собственному желанию не стал бы трахаться со мной. Меня вновь окатывает волной стыда, я протягиваю руку себе за спину и, чтобы устоять на ногах, вцепляюсь в нижнюю деревянную полку.

Он как будто наклоняется ближе ко мне, и я распахиваю глаза, замечая, что его твёрдый член упирается мне в живот. Мои мысли путаются и осекаются от того факта, что он сейчас возбуждён. Когда Джек проводит пальцами по моему лицу, дрожь проникает в меня, как жидкая лава. Она наполняет до краёв мою обувь и затвердевает. Я не могу пошевелиться или даже вздохнуть, когда он так близко. Его влажные губы касаются моей щеки, и в желудке у меня что-то вспыхивает, а по телу пробегают искры. Повинуясь инстинкту, я протягиваю руки и касаюсь его талии. Его мышцы напрягаются от моего прикосновения.

Джек отрывается от моей щеки и отстраняется, засасывая меня в синюю глубину своих холодных глаз. Его челюсти сжаты, в то время как пальцы порхают по моей скуле. А затем он склоняется надо мной и целует. Не в силах удержать себя от первой реакции на него, я отвечаю на поцелуй. Это похоже на то, как ты переходишь дорогу, едва загорается зелёный свет, или открываешь дверь, прежде чем войти в комнату, — действие настолько автоматическое, что только голод по нему заставляет меня жадно глотать его поцелуи.

Убираю руки с его талии и вцепляюсь в плечи. Он обхватывает своими огромными ладонями мои бёдра и приподнимает меня. Обернув мои ноги вокруг своей талии, он углубляет поцелуй, погружая свой тёплый язык в мой рот. Его член прижимается ко мне, и моё тело полностью осознаёт каждый сантиметр, которым мы с ним соприкасаемся. Моя спина, ещё не до конца зажившая, бунтует, но прикосновения Джека способны заблокировать любую боль. Крепче обнимаю его широкие плечи, когда он усаживает меня на полку. Я стону ему в рот, когда он касается моей груди. Мои соски тут же твердеют в лифчике, и я ещё никогда так сильно не жаждала чьих-либо прикосновений.

Мои пальцы сами шарят по его рубашке, желая почувствовать его твёрдую, тёплую плоть. Занимаюсь его пуговицами, однако останавливаюсь, когда он накрывает ладонью одну грудь и сжимает её. Издаю стон, прерывая поцелуй, чтобы перевести дыхание. Джек не готов терять поцелуй и снова захватывает в плен мои губы.

Я спускаю рубашку с его плеч — тёплая кожа покрывается мурашками, а мышцы под моими пальцами напрягаются. Я чувствую в себе силу от того, что вызвала у него такую реакцию. Его ладони скользят вниз, забираются мне под свитер и гладят мой живот. Моя очередь глубоко вдыхать. Меня пробирает дрожь. Джек сильнее толкается в меня членом, и моё лоно напрягается, а между ног появляется влага. Моё тело говорит мне, что оно готово.

Я позволяю своим рукам блуждать по его плечам, а затем опуститься ниже. Как только мои пальцы оказываются рядом с его расстёгнутыми джинсами, он прерывает поцелуй. Его горячее дыхание обдает мои припухшие губы. Я никогда не прикасалась к мужчине вот так. Я быстро поднимаю глаза на Джека и вижу, что он наблюдает за мной. Моё сердце начинает бешено колотиться. Спускаю джинсы с его бёдер. Наклоняюсь и осторожно целую его в губы. Мой поцелуй словно подстёгивает Джека к действию, и он почти до боли сдавливает мою шею, вжимая наши тела друг в друга. Наши зубы клацают, а его поцелуи становятся неистовыми и почти дикими.

Это эффект домино: вся эта похоть перетекает в меня, и я запускаю руку в его боксёры, трогая его член. Тот дёргается от моего прикосновения, и громкий стон Джека заставляет меня сжать его сильнее. Большая головка снова дёргается, и я веду рукой вниз, а затем медленно возвращаться вверх. Джек убирает от меня свои руки, и ткань, скрывавшая его, исчезает, когда он сбрасывает вниз свои боксёры и немного отклоняется назад. Я перевожу взгляд вниз и смотрю на его член. Он огромный и пугающий, и на мгновение я теряюсь, не понимая, что мне делать.

Джек чуть отодвигается, давая мне пространство, а сам вновь склоняется надо мной и оставляет ритмичные поцелуи на моих губах. Я двигаю рукой вверх и вниз по его члену, и с каждым стоном чувствую себя могущественной и контролирующей ситуацию. Увеличиваю темп, и Джек обхватывает ладонями моё лицо, его дыхание легко касается моих губ в промежутках между короткими поцелуями, которые прерываются стонами и вздохами.

Я двигаюсь всё быстрее, и его член словно набухает в моей руке. Какая-то часть меня размышляет, не остановиться ли и не сказать ли ему, чтобы он закончил это внутри меня, но Джек, склонившийся надо мной и тяжело дышащий, заставляет меня гладить его всё быстрее и быстрее. Его пальцы впиваются в мои, и он весь напрягается, а затем издаёт протяжный громкий стон. Густая, тёплая сперма стекает с головки его члена на мою руку. Его хватка на моих пальцах ослабевает, но дыхание никак не восстанавливается, в то время как он утыкается лицом мне в шею. Я замедляюсь и постепенно останавливаюсь. Я всё ещё удерживаю его налитый кровью член; моя рука покрыта его спермой.

Гардеробная вокруг нас приобретает отчётливые очертания, обостряя мои чувства. Я ясно осознаю, что только что наделала. Я хотела прикоснуться к Джеку О’Ригану.

Он обхватывает руками мою шею и прижимается поцелуем к челюсти. Меня охватывает смятение. Мне нравятся его прикосновения, но, как он сказал, он платит мне за это. Делает ли это меня шлюхой?

Жар стремительно опаляет мою шею, и я пытаюсь спасти то, что только что сделала. Моё сердце колотится.

— Думаю, мне удастся убедить Дану, что этот фарс реален, — слова, которые не принадлежат мне, слетают с моих губ.

Джек не двигается, но готова поклясться, что он затаил дыхание. Терпеть не могу то, как я наслаждаюсь его запахом и его огромным телом, защищающим меня.

— Полагаю, я заслужила телефонный звонок брату, — говорю, как бесстыжая шлюха.

Прекрати, Мейв.

Я не могу допустить, чтобы Джек узнал, как много это значит для меня. Он для меня средство достижения цели, он не должен становиться для меня настолько важным. Я не могу позволить, чтобы у меня появились чувства к нему.

Убираю руку от его члена. Джек отстраняется от меня. Его жёсткий взгляд мучительно медленно скользит по моему лицу. Безжалостная ухмылка появляется на его губах, и я чувствую, как она ранит, прежде чем он успевает сказать.

— Определенно.

Я чувствую себя грязной. Отбросом.

Джек натягивает боксёры и джинсы, но не застегивает их. Он не смотрит на меня, поднимая с пола свою рубашку и надевая её обратно. Его запах окружает меня, когда он проходит мимо и выходит из гардероба. Я жду, что он уйдет, но парень останавливается в дверях спальни. Он с кем-то разговаривает. Как только дверь закрывается, я слышу поворот ключа. Джек подходит к двери гардеробной, и моё сердце замирает в груди.

— Я в душ. Поскольку я знаю, на что ты способна, можешь присоединиться ко мне, если захочешь, — произносит он с ухмылкой и оставляет меня одну.

ГЛАВА 17

ДЖЕК

Раздеваюсь, и капли спермы падают на боксёры, когда я их снимаю. Вспоминаю её тон, кулаки сжимаются сами собой. Ей плевать. Она видит во мне только решение своих грёбаных проблем. Сдерживаюсь, чтобы не вернуться и не сообщить ей, что поговорить со своим братом она не сможет. Мысль о том, что именно это я и сделаю, вызывает у меня ухмылку. Должно быть, это её чертовски разозлит, но ничто не сравнится с тем, до какой степени зол я.

Включаю воду и снимаю остальное, прежде чем шагнуть под душ. Её нежная рука на мне едва не толкнула меня за грань ещё в самом начале. Мне пришлось сдержаться, чтобы не кончить тут же. У меня было много женщин, но ни одна из них не действовала на меня так. Опять начинается стояк, когда я вспоминаю ощущения от её касаний, её пьянящий аромат, её завораживающие карие глаза.

Блядь.

Как я мог позволить этому случиться? Выхожу из душа, вода капает на пол. Мне нужно трахнуть эту девчонку и отпустить. Мне нужно вернуть свою жизнь. Я собираюсь выйти из ванной и швырнуть её на кровать, чтобы закончить то, что она начала.

Мейв стоит у двери. Её щёки становятся пунцовыми, когда она смотрит на меня. Взгляд скользит по моей влажной коже; она открывает рот, но ничего не произносит. Сжимает губы и отводит глаза.

— Мне нужно помыть руки.

Её руки всё ещё липкие от моей спермы. Мой член становится ещё твёрже. Она не двигается, и я понимаю, что должен воспользоваться этой возможностью: один раз как следует выебать её и отпустить на все четыре стороны.

Она прикрывает глаза, когда я делаю шаг к ней. Сглатывает, прежде чем поднять голову и взглянуть на меня, и я вижу, как в её глазах мелькает страх и что-то ещё — что-то глубокое.

Протягиваю руку, хватаю её за шею, притягивая к себе, и прижимаюсь губами к ее. Она тут же тянет руки к моим плечам, и мой член каменеет с каждой секундой. Её губы, припухшие от моих поцелуев, и я задаюсь вопросом — каково это будет: почувствовать, как она обхватывает ими мой член. Я издаю стон, когда дёргается набухшая головка члена.

Вцепляюсь в подол её майки и разрываю поцелуй, чтобы стянуть через голову. Без промедления снова прижимаюсь к её губам, пока стаскиваю ткань с рук и бросаю на пол. Её тело идеально подходит моему. Я провожу пальцами по спине Мейв, и она вжимается в меня. Она скользит ладонями по моей коже вверх, пока не погружает пальцы в мои влажные волосы, до боли сжимает их, притягивая моё лицо ближе к своему; её язык проникает в мой рот, а я занят тем, что пытаюсь расстегнуть её джинсы.

Ухватившись за трусики, дёргаю их вниз вместе со штанами. Не разрывая поцелуя, подхватываю её и несу на кровать. Мейв открывает глаза, когда я останавливаюсь и окончательно избавляю её от обуви и джинсов. Чёрные трусики присоединяются к той куче, что уже лежит на полу. Раздвинув ноги, двигаюсь вдоль её тела. В глазах Мейв мелькает страх, но она зажмуривается.

От злости я сжимаю её бёдра, и она открывает глаза.

— Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня.

Её грудь быстро поднимается и опускается, пока я забираюсь всё выше. Мой член пульсирует у её входа. Мейв кивает, словно готовясь к грандиозному финалу. Согнувшись, я отодвигаю бюстгальтер в сторону и беру в рот одну из твёрдых горошин сосков. Она шипит от удовольствия, что заставляет меня прикусить его. Мой член болезненно ноет, и я отрываюсь от одной груди и перехожу к другой.

— О, Боже! — её слова вызывают у меня ухмылку, когда впиваюсь губами в сосок. Провожу рукой по животу, и она резко втягивает воздух. Веду пальцами до самого её входа, туда, куда упирается мой член. Отодвинувшись, ввожу в неё пальцы, и она выгибается. Сосу грудь, погружая пальцы в её влажное узкое тепло.

— Джек, — выдыхает Мейв моё имя. Освобождаю её грудь, но не прекращаю трахать киску пальцами. Я хочу видеть её лицо.

Изумление во взгляде, когда она мотает головой из стороны в сторону, подталкивает меня провести большим пальцем по её клитору.

— О, Боже! — она выпускает из рук покрывало, которое комкала до этого, и обхватывает мои плечи. Никогда и никого ещё я не хотел настолько сильно. Член пульсирует, причиняя боль, и я хочу только одного — найти разрядку в её сладкой киске.

— Я сейчас кончу, — Мейв широко распахивает глаза. В её словах как будто паника или неверие.

Я сильнее прижимаю большой палец, потирая клитор, и не могу оторвать от неё глаз, когда девушка делает три резких вдоха, прежде чем закрыть глаза. Впиваясь ногтями в мои плечи, она вскрикивает, кончая. Она громко кричит, и мои пальцы становятся влажными от её соков. Я замедляю ритм, но целую её в губы. Просто короткие быстрые поцелуи, пока она наслаждается оргазмом. Когда всё заканчивается, убираю пальцы, и её взгляд останавливается на мне, в то время как она пытается перевести дыхание.

Всё внутри переворачивается, и я понимаю, что мне нужно просто трахнуть её. Она здесь, влажная, голая и готовая. Так почему же я встаю с кровати и возвращаюсь в ванную?

В душевой кабине вода всё ещё течёт. Шагнув под струи воды, я пытаюсь вытеснить из головы образ красавицы, лежащей на моей кровати. Набухший член болит и требует освобождения, но я этого не сделаю. Понимаю, почему, но сам себе не хочу признаваться в этом.

Выключаю душ, беру полотенце и, вытираясь, возвращаюсь в спальню. Мейв не лежит на кровати, как я себе представлял. Я застаю её в гардеробной, она одевается с озабоченным выражением на лице.

Заметив меня, она поспешно застёгивает джинсы. Я должен был взять её, у меня был шанс, но я не сделал этого.

Она наклоняется, грудь почти вываливается из лифчика, когда она достает из сумки зелёный топ.

Стук в дверь спальни заставляет её крепче сжать ткань. Она кажется испуганной, как будто впервые слышит этот звук.

Я выхожу из гардеробной и подхожу к двери. Ожидаю увидеть Лоулора, так как я поставил его у двери.

— Почему твоя дверь заперта снаружи? — голос Даны проникает через деревянную створку.

Ключ поворачивается в замке, и я слышу, как Лоулор пытается остановить её, но это бесполезно. Дверь открывается, и я вижу за ней улыбающуюся Дану.

— Почему у тебя дверь заперта? — продолжает ухмыляться она, пытаясь заглянуть мне через плечо.

Потуже затягиваю полотенце на талии.

— Я пытаюсь одеться.

Дана переводит взгляд обратно на меня.

— Один? — она поджимает губы, словно пытаясь спрятать улыбку.

— Нет, — отвечаю я.

Её улыбка становится шире.

— Мейв, — зовет она через моё плечо.

Я хватаюсь за дверь и пытаюсь закрыть её.

— Она выйдет через минуту.

Дана улыбается и недоверчиво качает головой.

— Я тебе не верю, — сестра проходит мимо меня, и я мог бы остановить её, но не делаю этого. — Где она? — Дана оглядывает комнату.

— Я здесь, — отзывается Мейв дрожащим голосом.

Улыбка Даны исчезает, когда она смотрит на меня.

— Она что, правда здесь?

Я закрываю дверь спальни, не отвечая ей.

Мейв выходит из гардеробной. Простой зелёный топ обтягивает её изгибы и подчёркивает грудь. Коса, перекинутая через плечо, растрёпана, а щёки раскраснелись. Она выглядит идеально.

— Привет, — у неё перехватывает дыхание, а на шее бьётся жилка от нервного напряжения.

— Ну вот, ты увидела её. Теперь дай нам одеться.

Дана смотрит поочерёдно то на меня, то на Мейв, словно пытаясь собрать все детали воедино. Не обращая на меня внимания, она заходит в гардеробную и обнимает Мейв.

— Какого чёрта ты не отвечала на мои звонки? Это здесь ты пряталась?

Мейв смотрит на меня, и я пользуюсь моментом и наслаждаюсь её мучениями.

— Я потеряла свой телефон, и да, я жила у Джека, — Мейв говорит так, словно её пытают. Господи, так у неё ничего не выйдет.

— Уходи, Дана. Из-за тебя Мейв чувствует себя неловко, — захожу в гардеробную, и сестра закатывает глаза.

— Уже иду. В любом случае, сегодня мы с мамой устраиваем ужин, — улыбка возвращается на её лицо, и она наклоняется к Мейв. — Ты должна прийти.

Прежде чем Мейв успевает ответить, Дана поворачивается ко мне.

— Приведи её, — непререкаемый тон похож на мамин.

— Я надеялась познакомить Мейв с Шеем, — Дана прикладывает руку к сердцу. — Он большой дружелюбный великан. Настоящий котик.

Она даже не догадывается, но так и бывает, когда ограждаешь человека от нашего мира. Мама хотела, чтобы у Даны была нормальная жизнь.

Шей — громила, но, когда нужно, он включает обаяние.

— Эй, она со мной.

Дана улыбается Мейв, широко распахнув глаза.

— Ты это слышала? Он ревнует.

— Хорошо, Дана, а теперь живо выметайся отсюда, — я не ревную; моя сестра понятия не имеет, о чём говорит.

Она поднимает руки вверх.

— Увидимся вечером? — спрашивает она Мейв, которая пытается сделать вид, что улыбается, но это выглядит так, словно ей больно.

— Ага, мы придём, — если готовит мама, отказаться — не вариант.

Не прекращая ухмыляться, Дана выходит из спальни. Собираюсь захлопнуть дверь, когда она ставит ногу на порог, останавливая меня.

— Дана, что ещё?

— Ты говорил с Ричардом?

Ну хоть сменила тему.

— Нет. А ты?

Она убирает ногу, и её лицо становится серьёзным.

— Он не отвечает на звонки. Я хочу, чтобы он вернулся домой. Ему всегда нравился дядя Финн.

Терпеть не могу видеть, как моя сестра расстраивается.

— Я позвоню ему сам.

Её лицо мгновенно озаряет улыбка, как будто она надеялась, что так и будет.

— Ты лучший, — она разворачивается и выскакивает из комнаты. Лоулор всё ещё торчит у двери. Я вынимаю ключ.

— Можешь идти, — закрываю дверь, но на этот раз не запираю. У меня есть кое-что ещё, что может удержать Мейв здесь.

Если она попытается бежать, могу пригрозить ей, что расскажу Дане правду. Возможно, присутствие Даны — не такая уж и плохая идея.

— Я не могу этого сделать, — раздаётся голос Мейв у меня за спиной.

— Что сделать?

Мейв показывает жестом на меня и на себя.

— Вот это… то, что между нами. Лгать Дане.

Раздражение толкает меня к ней. Как будто ей так трудно притвориться, что я ей нравлюсь.

— У тебя не так уж плохо до этого получалось, когда ты выкрикивала моё имя.

Она сжимает губы и скрещивает руки на груди.

— Может, тебе нужно больше практики? — захватываю губами её рот, не спрашивая разрешения, и она отталкивает меня. Не то, чтобы она обладала какой-то особенной силой, но я останавливаюсь.

— Хочешь, чтобы я рассказал правду Дане? — наклоняю голову, когда она отводит взгляд. Не собираюсь предоставлять ей возможность так легко отделаться.

— Нет, — шепчет она и поднимает голову так, что я могу наконец увидеть её глаза.

Никогда и ничего в своей жизни я не хотел настолько сильно. У меня всегда были деньги, власть, женщины. Я получал всё, чего хотел. Обхватываю ладонями лицо Мейв и представляю, каково бы это было, если бы происходило на самом деле. Если бы хоть на мгновение я смог сделать Мейв своей по-настоящему.

Я наклоняюсь и нежно прижимаюсь губами к её губам.

— Ты такая красивая, — она распахивает глаза, а её ноздри трепещут. Тёплое дыхание касается моих губ, и я снова целую её. — Я всегда обращал на тебя внимание, даже когда тебе это не было нужно. — улыбаюсь, ещё раз целуя и вспоминая, как в детстве доставал её. Даже тогда она была красивой и дерзкой, но для меня недосягаемой.

Когда выпускаю её лицо из своих ладоней, в её взгляде мелькает паника.

— Тебе нужно поработать над этим ещё. Меня ты не слишком убедила, — она сжимает ладони в кулаки.

Я ухмыляюсь, глядя на неё.

— Я с тобой позанимаюсь, — обхожу её и иду одеваться.

Я имел в виду каждое грёбаное слово.

Вот почему она под запретом. Она слишком прекрасна, и она не такая, как мы. Она меня разрушит.

После сегодняшнего вечера я выебу её и отпущу на все четыре стороны.

ГЛАВА 18

МЕЙВ

Я не могу пойти на ужин вместе с ним. Смотрю на своё отражение в зеркале ванной, задаваясь вопросом, когда ситуация стала настолько запутанной.

Я не смогу пойти.

Я не смогу сделать это.

Возвращаюсь в спальню. Джек уже оделся в джинсы и голубой свитер одного цвета с его глазами. Он усаживается на кровать, зашнуровывая пару коричневых ботинок. Всё внутри переворачивается, когда он поднимает голову и его взгляд скользит по моим ногам снизу-вверх. Я скрещиваю руки на груди.

— Мне нечего надеть, — говорю и киваю, подтверждая. Это хорошее оправдание, чтобы не ходить. Я не могу появиться в его доме в джинсах и простой футболке. Это неподходящий наряд для ужина.

— То, что на тебе, вполне подходит.

Терпеть не могу слово «вполне». Опускаю руки.

— Я хочу поговорить с братом.

Джек, шумно выдохнув произносит:

— Нет.

Чувство тревоги сочится словно из сломанного крана, и в голову приходят мысли о самом худшем. Он мёртв. Я дала ему умереть.

Джек встаёт.

— Он в порядке, — подходит ко мне, берёт меня за руки, наклоняется так, чтобы видеть мои глаза. — Мейв, с ним всё хорошо. Он только очнулся, так что звонить ему пока нельзя. Но я отвезу тебя к нему.

Дрожь пробегает вверх и вниз по руке, возвращая чувствительность моему телу. Я сглатываю.

— Спасибо.

Джек отпускает меня и идёт к своему столу, откуда достаёт телефон и бумажник. Я откладываю эту информацию на потом, когда она сможет мне понадобиться, а я уверена, что так и будет.

— Мне пора собираться? — подхожу к своей сумке, чтобы достать кожаную куртку.

— Да, — Джек выпрямляется и бросает на меня взгляд, пока я натягиваю куртку.

Я странно чувствую себя, выходя из дома вместе с ним. Еще более странно забираться на переднее сидение его джипа. В свете дня Джек кажется ещё красивее. Чтобы не смотреть на него, я сосредотачиваюсь на пейзаже, который быстро проносится за окном.

— Ты изучаешь психологию?

Вопрос Джека ставит меня в тупик. Он задаёт его так непринужденно. С каких это пор мы болтаем как ни в чём не бывало? Я смотрю на него, чтобы понять, к чему он клонит, но он сосредоточен на дороге.

— Да. Но я уже прогуляла несколько дней.

Желваки на его скулах приходят в движение.

— Я хочу стать социальным работником.

— У тебя должно отлично получиться, — теперь Джек смотрит на меня, и я не знаю, что делать с его комплиментом. — Ты никогда не рассказывала о себе. — он взглядом подталкивает меня к тому, чтобы воспользоваться моментом и рассказать о своей жизни.

— Что происходит? Практикуешься для сегодняшнего вечера? — громче чем нужно рявкаю я. Он прикидывается, что это нормально, как будто это может быть по-настоящему, как будто между нами что-то возможно. Это игра разума, чтобы в итоге разбить меня в пух и прах. Он всегда был хитёр и жесток, а я уже и так слишком далеко зашла. Мне нужно защитить себя.

Так или иначе все делают тебе больно.

Джек крепче вцепляется в руль. Я жду, что он начнёт угрожать мне, набросится на меня или даже посмеётся надо мной за то, что я так завелась.

— Я просто пытаюсь узнать тебя получше, Мейв, — он искоса смотрит на меня.

Он мог бы угрозами заставить меня ответить, и то, что он этого не делает, беспокоит меня ещё сильнее. Он замолкает, и теперь я чувствую себя сукой.

Я сглатываю растерянность и чувство вины и смотрю в окно, когда мы въезжаем на территорию больницы, на парковке которой замечаю несколько машин. Из кашпо, достаточно большого, чтобы вместить дерево, торчит одинокий листик, цепляющийся за жизнь; этот коричневый лист согнулся, словно держит на себе вес всего мира. Джек паркуется в отдалении от остальных машин, и я собираюсь сказать ему, что могу зайти сама, но понимаю, что этого не будет, глядя на то, как он вынимает ключи из замка зажигания и отстёгивает ремень безопасности. Закончив манипуляции, он не спешит выходить.

Как и я.

— Что не так? — его тон резок.

— Я хочу попросить у тебя прощения за то, что подняла на тебя руку, — произношу, глядя прямо на него. — Не стоило мне давать тебе пощёчину в тот день. Неважно, как сильно я разозлилась. Прости меня. — мне нужно снять этот камень с души.

Я ожидаю, что он либо примет мои извинения, либо сумничает. Чего я не жду, так это того, что он потянется ко мне и обхватит моё лицо ладонями. Поцелуй жёсткий, но быстро смягчается. Он слишком быстро прерывается, но не выпускает моё лицо из рук.

Сердце у меня стучит как сумасшедшее. Я не могу понять, что происходит. Но, когда он прикасается ко мне, я уже не такая решительная. Хочу спросить его, зачем всё это, но вместо этого придвигаюсь ближе и прижимаюсь губами к его губам. Прервав поцелуй, поднимаю руку и провожу пальцем по его нижней губе. Она мягкая и тёплая, а, когда Джек высовывает язык и облизывает мой большой палец, мой взгляд падает на него и сердце колотится в груди. Один взгляд, и он может с лёгкостью уничтожить меня.

— Джек, — не знаю, зачем шепчу я ему в губы. Это так странно — всю жизнь желать кого-то и сейчас получить, но я знаю, что всё это фальшь, как и остальные мои мечты. Отстраняюсь от его рук, расстёгиваю ремень и, не говоря ни слова, выхожу из джипа.

***

Деклан спит. На фоне белоснежных простыней он очень бледен, и это пугает. Встаю рядом, беру его обмякшую руку. По моим щекам текут слёзы, я пытаюсь справиться с болью, которая разъедает меня.

— Деклан, — произношу я его имя, немного опасаясь, что разбужу его.

Он шевелится.

Медленно открывает глаза и улыбается.

— Вот и ты. Я знал, что ты придёшь.

Я улыбаюсь сквозь слёзы.

— Тебе от меня не скрыться. Как ты себя чувствуешь?

Он выдыхает и закрывает глаза, прежде чем снова откинуться на подушку.

— Помнишь, когда тебе было лет двенадцать? Мы с тобой занимались кикбоксингом возле батареи в гостиной?

— Да. Когда я ударилась пальцем об угол и сломала ноготь пополам. Чистейшая агония. Не думаю, что когда-нибудь забуду эту боль.

Деклан улыбается.

— Помнишь, ты пыталась надеть носок на треснувший ноготь?

Я киваю. Каждый раз, когда носок цеплялся, я ждала, что он оторвёт ноготь. Помню, что ныла про это целую неделю.

— Я чувствую себя так же.

Отпускаю руку Деклана и пододвигаю зелёное кресло к кровати, а затем снова беру его пальцы в свои. Я точно знаю, что Джек смотрит через стекло двери в палату. Он занят разговором по телефону, но одновременно наблюдает за мной.

— Значит, ты чувствуешь себя как треснутый ноготь, — уточняю я, улыбаясь и пряча слёзы. Ему сейчас не нужна грусть. Ему нужно знать, что кому-то не всё равно. Нам всем иногда это нужно.

— Ага, — его сухие губы молят о воде. Поднимаюсь и наливаю ему немного в чашку, а затем вставляю в неё соломинку. Подношу брату ко рту, и замечаю, что его карие глаза по-прежнему смеются. Он не унывает. Он всегда такой, несмотря ни на что. Может быть, именно это и нравится мне в нём. Неважно, насколько всё плохо, он всегда находит повод улыбнуться.

— Выходит, твой парень очень заботится о тебе.

Я знаю, кого он имеет в виду. У меня возникает искушение повернуться и посмотреть на Джека, но я сосредотачиваюсь на Деклане.

— Он не мой парень.

Брат улыбается, держа соломинку во рту.

— Это он платит за место в больнице, так что ты для него кое-что значишь, — было забавно, когда Джек привёл меня в эту палату. Моя первая мысль была: почему у него отдельная палата? Почему он не в общей мужской палате? Теперь ответ на мой вопрос получен, как я и боялась.

От слов Деклана по рукам пробегают мурашки, и я бросаю взгляд на Джека через плечо. Он всё ещё занят разговором по телефону, его челюсть напряжена, но взгляд приковывает меня к месту. Как, по его мнению, я должна расплачиваться с ним за это? Мне больше нечего ему отдать.

Снова поворачиваюсь к Деклану и заставляю себя улыбнуться.

— Так как они заботятся о тебе? — спрашиваю я.

— Я чист вот уже три дня.

Мне хочется пожать руку Деклану. Для третьего дня выглядит он прекрасно.

— Я получаю метадон, но голова у меня ясная.

— Я так горжусь тобой, — крепче сжимаю его ладонь. Другая рука Деклана подключена к капельнице.

— Как там мама? — брат прикусывает нижнюю губу, которая и так уже слишком сильно пострадала. Взгляд становится грустным, и я ненавижу видеть его таким.

— Я не видела её несколько дней, — признаюсь я. — Но не волнуйся, я заеду к ней.

Деклан опускает на постель костлявые плечи.

— Она так и не пришла ко мне, — его голос звучит по-детски.

— Может, она не знает, что ты здесь, Деклан. Я ей не говорила.

Он качает головой.

— Я звонил ей. Она знает.

Что, чёрт возьми, я могу на это сказать?

— Сосредоточься на выздоровлении. Ты мне нужен.

Его взгляд обретает решимость.

— Так и будет. Обещаю, Мейв.

Улыбаюсь, слыша очередное его обещание. Он столько раз их нарушал. Откидываюсь на спинку кресла, и мы просто болтаем, как раньше. Я рассказываю о колледже, он — о своей последней девушке, имя которой он даже вспомнить не может. Он смешит меня, как и всегда.

Стук в стекло возвращает меня к реальности. Моё время вышло.

— Мне пора.

Деклан облизывает сухие губы.

— Можно мне ещё воды?

Мне не хочется уходить от него. Думаю, ему тоже не нравится, что я его оставляю. Он тянет время, и это только всё усложняет. Беру чашку с тумбочки и подношу к его губам. Он всё ещё так слаб. Не стоит ему оставаться одному. Деклан делает глоток через соломинку и выпускает ту изо рта.

— Я вернусь, как только смогу, — я изо всех сил стараюсь держать себя в руках. Ставлю чашку обратно и встаю.

Дверь открывается, и я не понимаю, что чувствую, когда Джек входит в палату. Мне хочется защитить Деклана от него. Комната словно уменьшается в размерах. Я хочу спрятать от него брата. Это напоминает мне о том, как Джек мог оставить его умирать.

Он кивает Деклану.

— Киан сказал мне, что ты платишь за мою палату, — Деклан пытается сесть, и я подхожу, чтобы помочь ему с подушками. Задаюсь вопросом, помнит ли Деклан, как оказался в ангаре? Помнит ли он, как Джек унёс меня и оставил его там? Надеюсь, что нет. Мне бы не хотелось, чтобы он думал, что его считают бесполезным.

— Не волнуйся об этом, — голос Джека звучит странно. Глухо.

— Нет, как только встану на ноги, я верну тебе всё.

Я знаю, что этому не бывать. Когда Деклан продолжает упираться, я отступаю.

— Не волнуйся. Я справлюсь, — улыбаюсь Деклану. Не хочу, чтобы он беспокоился о чём-то подобном. Ему просто нужно сосредоточиться на том, чтобы выздороветь.

Деклан качает головой, и мне не нравится серьёзное выражение его лица.

— Я сказал, я всё верну.

— Хорошо, — есть в его голосе нечто такое, чего я никогда не слышала раньше, поэтому я соглашаюсь.

Деклан смотрит мимо меня на Джека.

— И двенадцать штук. Это мой долг, не её.

Меня охватывает паника, и я бросаю на Джека умоляющий взгляд, чтобы он не говорил моему брату о нашем договоре.

— Принимается, — невозмутимо произносит Джек, и я так благодарна ему за то, что дал Деклану поверить в то, что он сможет вернуть сам всё до копейки. Как бы там ни было, это для меня очень много значит. Я прячу руки в карманы кожаной куртки, чтобы ненароком не обнять Джека.

— Не пора тебе уже немного отдохнуть? — улыбаюсь я брату, и на его лице появляется умиротворение.

— Да, — Он закрывает глаза. — Я скоро тебя увижу?

Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к его впалой щеке.

— Да. Увидимся в ближайшее время, — хорошо, что он закрыл глаза и не видит боли в моих. Я сжимаю его руку в последний раз и выхожу, не глядя на Джека.

— Спасибо, — когда Джек меня догоняет, благодарю его.

Он лишь кивает в ответ.

— Я понимаю, что возвращать долг мне, но спасибо тебе за то, что позволил ему поверить, что он сможет сделать это сам.

Джек застывает, и я тоже останавливаюсь.

— Ты можешь выразить мне свою благодарность сегодня ночью.

Моё сердце начинает биться чаще. Сегодня ночью? Сегодня будет та самая ночь. Киваю, хотя мои щёки горят. Я нервничаю. Мне страшно. Я взволнована. Последняя мысль заставляет меня ускорить шаг и опустить голову, чтобы он не увидел моего пылающего лица.

Он уже пошатнул барьер, который я воздвигла вокруг своего сердца.

Нет, не пошатнул.

Он разрушил его.

После сегодняшней ночи я смогу покинуть твой дом, но мне никогда не уйти от тебя по-настоящему, Джек О’Риган.

Я никогда не забуду тебя.

ГЛАВА 19

ДЖЕК

Мейв мало разговаривает в джипе. Впервые мне не хочется заставлять её. Увидев в больнице, как она общается с братом, я почувствовал себя монстром. Она любит его. А я был готов оставить его умирать.

Бросаю взгляд на девушку, замечая, как она сжалась, обхватив себя руками за талию. Включаю обогрев, и тепло, мгновенно заполнившее салон, заставляет её ослабить хватку.

— Твоя мать в порядке?

Во взгляде Мейв читается недоверие, но я не виню её. Я не дал ей повода доверять мне или думать, что мой интерес искренен. После того, как расстались с её братом, я дал ей свой телефон, чтобы позвонить матери. Их разговор был коротким, и с того времени Мейв замкнулась в себе.

— Да, — она отворачивается к окну, чтобы я не увидел её лица.

— Ты уверена? — сворачиваю к дому родителей. Замечаю, как напряжены плечи Мейв, когда она смотрит на медленно разъезжающиеся ворота.

— Спасибо, что разрешил мне воспользоваться твоим телефоном. Но не делай вид, что тебе есть дело до моей семьи.

Я веду джип по подъездной дороге, и мне хочется согласиться с ней, что на этих двоих мне насрать. Она права. Но что меня волнует, так это Мейв и то, как они влияют на неё. Так что, в самом деле, каким-то необъяснимым, окольным путём мне есть до этого дело. Подъезжаю к двери, но Мейв выходит не сразу. Зная её, могу предположить, что она собирается извиняться. Не может удержаться.

— Ты права. Это не так, — честно признаюсь я.

Она качает головой, отстёгивая ремень безопасности.

Свет падает на широкие ступени, поднимающиеся к парадной двери, когда она распахивается. Мейв выходит прежде, чем я успеваю объясниться. Вынимаю ключи и выхожу из машины.

Дана, увидев подругу, бросается навстречу и заключает её в объятия. Мама стоит в коридоре, глядя с нежной улыбкой на Мейв. Она всегда хорошо относилась к ней.

Дана отпускает Мейв, и мама обнимает её.

— Мы давно тебя не видели, — она расцеловывает девушку в обе щеки. — Как здорово, что ты смогла приехать к нам на ужин.

— Спасибо, что пригласили меня.

Моя мать отмахивается от неё и подходит ко мне. У нас с Даной от матери голубые глаза и тёмные волосы.

— Почему мы увиделись с тобой только сейчас? — не так дружелюбно, как говорила с Мейв, обращается она ко мне, и я наклоняюсь и крепко обнимаю её.

— Мам, прости, было много дел.

Отстранившись, она улыбается и понижает голос, когда Дана берёт Мейв за руку и ведёт на кухню.

— Я рада, что она общается с Мейв, — мама всегда поощряла их дружбу. — Она хорошая девочка.

Если бы мама узнала, что я натворил, это бы её не обрадовало. Она была бы в ярости. Мне не нравится то, куда заводят меня мои размышления, поэтому я возвращаюсь к тому, кто меня не осудит.

— А где папа?

— На заднем дворе с Шеем и Кианом.

Этого достаточно, чтобы вывести меня из себя.

— Кто их пригласил?

— Твоя сестра захотела, чтобы все кузены были здесь. Ты знаешь, как она любит, когда дом полон гостей.

Пытаюсь скрыть свою неприязнь, когда захожу на кухню в сопровождении мамы. Двойные двери, ведущие на террасу, где накрыт большой стол, открыты и до кухни долетает смех. Дана знакомит Мейв с Шеем, а он улыбается так, будто работает на Санта-Клауса.

— Ты не боишься, что они о чём-нибудь проболтаются перед Даной, — спрашиваю я тихо.

Мама настолько наивна, что в её глазах мелькает ужас. Дану нельзя было вечно держать в неведении. Это не имело смысла в нашем мире.

— Этого не случится, — мама ненадолго застывает, расставляя напитки на подносе, затем протягивает его мне. — Отнеси, будь хорошим мальчиком.

Я забираю поднос и целую её в щёку. Терпеть не могу, когда она расстраивается. Мама мгновенно расслабляется.

Выхожу на террасу. Пространство освещают только небольшие светильники вокруг высоких колонн. Мейв ещё стоит, когда я подхожу к ней сзади. Ни на кого не глядя, я целую её в щеку. Она напрягается и смотрит на меня. Наши губы так близко, что меня так и подмывает поцеловать их. Кажется, будто её аромат, смешиваясь с тёплым бризом, окутывает меня, маня наклониться ещё ближе.

— Дай девочке перевести дух, — говорит Шей, и я, оставив легкий поцелуй на её губах, ставлю поднос на стол.

— Шей, рад тебя видеть, — он берет бутылку «Bud» и, ухмыляясь, поднимает её, делая большой глоток.

Выходит мама, вытирая руки о фартук.

— Шей рассказывал нам, над чем вы сейчас оба работаете.

Что за хуйню он там наплел?

— Это пока лишь планы по совместному открытию паба. На данный момент — это несбыточная мечта, — улыбается Шей. Мама садится рядом с ним. Он действительно способен заставить любого видеть его в таком свете, как ему выгодно в данный момент. Он внимателен, и его голос мягок. Всё, что он говорит, сопровождается улыбкой, и Дана с мамой легко купились на это.

Киан, конечно, и не пытается скрыть свою ненависть к Шею.

Выдвигаю стул для Мейв, и она плюхается на него, как будто её не держат ноги. Сажусь сам, и только тогда поднимаю голову и смотрю на отца, взгляда которого избегал до этого момента. Он наблюдает за моей матерью, как и миллион раз до этого. В его взгляде в такие моменты всегда сквозит умиротворение. На самом деле, ничто не может его привести в такое состояние. Только когда он смотрит на мою мать, она действует на него как успокаивающая рука. Я никогда не видел, чтобы он так смотрел на кого-либо: ни на Дану, ни на меня. Кажется, только мама оказывает на него такое влияние.

— Что ж, ты объединяешь усилия с тем, с кем нужно. Ты же знаешь, что Джек владелец «Гадюки», и дела у него идут очень хорошо, — с гордостью говорит мама. Я беру бутылку «Bud», наполняю стакан и, поставив его перед Мейв, смотрю на Шея.

— Я тоже могла бы остаться здесь на некоторое время, чтобы изучить все премудрости профессии. — Дана откидывает волосы на плечо, и отец выпрямляется, не любуясь больше на маму. Он хочет, чтобы Дана узнала, чем мы занимаемся. Всегда этого хотел. Но мать сказала «нет», и это единственное, в чём он не осмелился пойти ей наперекор.

Замечаю, как напряглись плечи мамы, пока она ждёт от меня ответа.

— Да, у меня есть ещё одно место бармена, — киваю Дане.

— Я бы предпочла работу в офисе.

Мама облегчённо выдыхает.

— Я уверена, что Джек сможет найти для тебя что-нибудь в офисе. Возможно, складской учет, или работу со счетами, или даже документооборот. О, может быть, ты могла бы отвечать на телефонные звонки.

Я отпиваю из бутылки и киваю.

— Да, я могу что-нибудь подобрать.

Дана визжит от радости, но я-то знаю, что её пыл поумерится, когда она придёт на скучную работу. Дане не хватает усидчивости. В этот раз всё будет, как всегда, но, если это сделает маму счастливой хотя бы на мгновение, это всё, что имеет значение.

— Как твой брат? — спрашивает Киан у Мейв, и она напряжённо застывает рядом со мной.

— Мы навещали его сегодня. У него всё хорошо, — добавляю я и поворачиваюсь к маме. — Он упал на работе и сломал ногу.

Ложь легко соскальзывает с языка, и мама выражает свои соболезнования Мейв.

— Деклан нашел работу? — ухмыляется Дана, и я быстро бросаю взгляд на Мейв, которая ухмыляется в ответ, как будто у них есть одна на двоих тайная шутка. Я уверен, что Дане всё известно о семье Мейв.

— Он проработал недолго в автомастерской, — отвечает Мейв, пытаясь скрыть улыбку.

Киан украдкой поглядывает на Мейв, и это меня бесит. Мне хочется подтащить её стул поближе к себе.

— Готовы перекусить? — поднимается мама.

— Вам помочь? — Мейв выглядит так, словно собирается сбежать.

— Нет, ты сиди и наслаждайся, дорогая. Дана мне поможет, — сестра послушно выходит из-за стола и следует за матерью. Отец не произнёс ни слова, и это меня не слишком радует.

— Есть новости о Финне? — спрашиваю я его. Он сидит, наблюдая за происходящим. Что мой отец делает с этой информацией, остаётся только догадываться.

— Всё по-прежнему, — он наклоняется вперёд, расстёгивая пиджак. Похоже, Мейв завладела всем его вниманием. — Не хочешь представить меня?

Машинально тянусь к Мейв и беру её ладонь в свою. Её пальцыдеревенеют, и требуется несколько секунд, чтобы она обхватила мои в ответ.

— Мейв, это мой отец.

— Я знаю, — голос девушки резок, и меня это удивляет. Я легонько сжимаю её ладонь, не глядя на неё.

— Девушка? — спрашивает отец, откидываясь на спинку стула и замечая всё, что происходит между нами.

Перевожу взгляд на ухмыляющегося Шея. Его забавляет мой дискомфорт. Я переключаю внимание на отца.

— Да, так и есть.

— Добро пожаловать в семью, Мейв, — кивает отец.

— Благодарю, — отвечает она, её голос звучит не слишком доброжелательно. — Я воспользуюсь ванной комнатой?

— Да, я тебе покажу, — неохотно выпускаю её руку.

Мейв встаёт и отмахивается от меня.

— Дана может показать.

Мы все привстаём, когда она выходит из-за стола, и я наблюдаю, как она уходит. Только когда она скрывается за двойными дверями, отец произносит.

— Она в курсе, чем ты занимаешься?

— Я думаю, её семья занимается похожим бизнесом, — влезает Шей, как будто его вообще кто-то спрашивал.

— Вроде того, — признаю я.

— Ты должен ей всё рассказать, иначе ничего не получится, — меня удивляют слова отца. Я думал, он будет пытаться убедить меня избавиться от неё. Ещё более странно, что он говорит о чём-то, что имеет отношение к нашей семье, в присутствии посторонних людей.

Я киваю, не зная, что ответить, и поднимаю свой бокал, но замираю, не донеся его губ, когда отец продолжает:

— Она должна знать, что вся её семья станет мишенью, если она будет с тобой.

Я делаю большой глоток и ставлю бутылку обратно на стол.

— Обязательно передам ей это.

Мама возвращается и ставит на стол блюда с приготовленной на гриле едой, Дана входит вслед за ней, а Шей улыбается им, когда принимается накладывать яства на свою тарелку. Киан, сидящий по другую сторону, пожирает всё подряд, заполняя свою. Он словно чёртов дикарь. Чувствую, что отец всё ещё не сводит с меня глаз, но поднимаюсь и прошу разрешения удалиться.

Двери уборной на первом этаже открываются, когда я подхожу. Мейв замирает на полпути, я аккуратно подталкиваю её обратно и закрываю за нами дверь.

На её лице мелькает тревога, и карие глаза широко распахиваются от беспокойства.

— Извини, что так вышло с твоим отцом.

Я останавливаю её.

— Я знаю, что он может вселять страх.

Мейв стоит, скрестив руки на груди, уставившись на лампу над большим зеркалом. Терпеть не могу то, что она так закрывается от меня.

— Но он хороший парень.

Её глаза сверкают, когда она переводит взгляд на меня.

— Прямо как ты, — говорит она, и в медленно появляющейся вымученной улыбке на её губах сквозит боль. — Ты помнишь, что говорил мне, когда мы были детьми? Что говорил твой отец обо мне? — она хмурится, и морщины прорезают её лоб. Её злость льнёт к ней как вторая кожа, и мне хочется содрать это с неё. Я понятия не имею, о чём она говорит.

— Нет, не помню.

Она опускает руки.

— Конечно, ты и не вспомнишь. Что я для тебя?

Стук в дверь ванной заставляет меня замолчать. В любом случае, я не знаю ответа на её вопрос. Что она для меня? Похоть. Желание. Страсть. Она — всё это вместе и гораздо больше.

Стук становится громче, и я распахиваю дверь. Почему, блядь, я не удивлен. Это Киан, и он слишком занят, разглядывая через моё плечо Мейв. Я закрываю её собой.

— Какого хрена тебе надо?

Мейв резко выдыхает за моей спиной.

— Так охуенно мило, — произносит Киан. — Мне нужно отлить.

Протягиваю руку назад, чтобы найти ладонь Мейв, и, когда она сплетает свои пальцы с моими, чувствую облегчение. Я думал, она не сделает этого. Киан пялится на неё, когда мы проходим мимо. Прежде чем выйти на террасу, я останавливаю её на кухне. Я хочу, чтобы она заставила мою семью поверить, что всё по-настоящему. В глазах моей матери и Даны между нами нечто реальное, что заставляет меня чувствовать: это может быть на самом деле так.

Я медленно притягиваю Мейв в свои объятия. Она деревенеет, но затем, прижавшись к моей груди, расслабляется.

— Помни про нашу сделку. Пока что у тебя не очень хорошо получается, — говорю, как последний ублюдок, и она застывает снова, но я этого и добиваюсь.

— Не волнуйся, Джек, — Мейв улыбается, вырываясь из моих объятий. — Ты получишь свой фунт плоти. — улыбка не сходит с её губ, когда она возвращается к столу, а я чувствую себя грёбаным чудовищем.

Киан останавливается рядом со мной, но я не в настроении.

— Скажешь хоть слово, и мне плевать, кто на нас будет смотреть. Я разобью твою грёбаную рожу.

Тишина.

Я смотрю на Киана.

— Услышал?

Он кивает, стиснув зубы.

— Громко и ясно.

ГЛАВА 20

МЕЙВ

Он хуже, чем я думала. В какие-то моменты случаются проблески, когда мне кажется, что я вижу в его глазах нечто большее, а потом он берёт и напоминает мне о нашей сделке, нависшей над моей головой.

Хватаю пиво. Вообще я не пью, но прямо сейчас мне плохо, так что я заливаю в себя то, что терпеть не могу. Когда Джек садится рядом и придвигает мой стул к себе, как будто я его собственность, я пью ещё больше и утыкаюсь взглядом в красно-белую скатерть. Алкоголь на меня странно действует. Сбрасываю с плеч кожаную куртку, когда тепло растекается по телу.

Киан возвращается, и все приступают к еде. Дана и её мать поддерживают непринужденную беседу. Все мужчины улыбаются и кивают, похоже, всему, что те говорят. Мне нравятся отношения между ними. Всё, что Дана рассказывает о колледже и поездке в Италию, искреннее волнение Светланы за дочь; она хочет знать всё.

Обвожу взглядом мужчин. Подонки. Все без исключения.

Они все одинаковые, совсем как мой отец. Я отпиваю ещё и замечаю, что Дана смотрит на меня.

— Ты пьёшь? — она наклоняется вперёд, пока сворачивает салфетку. Её внимание сосредоточено на салфетке, как будто то, что она говорит, не имеет значения.

— Только одну, — мой голос звучит оборонительно, и я съёживаюсь, когда на меня обращает внимание Лиам. Мне не нравится то, как он смотрит на меня. Уставившись в ответ на него, делаю ещё глоток, становясь немного смелее. Как бы я хотела высказать ему всё за те гадости, которые он говорил, когда я была ребёнком. Мне стоило бы поднять его на смех и сказать: «Посмотри на меня, я сижу за твоим столом, ем твою еду и делаю вид, что трахаюсь с твоим сыном».

Джек касается моей ноги, и я понимаю, что от меня волнами исходит враждебность. Проглатываю гордость и смотрю на Джека с улыбкой, приклеенной к губам. Эта улыбка способна сдержать всю мою боль внутри, и я не отпущу её, потому что боюсь, что, если это сделаю, развалюсь на части прямо за этим столом. Сейчас несмотря на то, что злюсь, всё идеально. Я сижу здесь с Джеком, моим парнем, наслаждаюсь ужином с его семьёй и Даной, моей лучшей подругой. Меня окружает тьма, которая давит на нас. Кажется, что среди этих четырёх колонн, окруженных сказочными огнями, мы в безопасности. Это заставляет меня вспомнить молитву, которую отец произносил со мной каждый вечер перед сном.

Господи, благодарю

За грядущую зарю.

Если я умру во сне —

Позаботься обо мне…

Матфей, Марк, Лука и Иоанн

Благословляют моё ложе по четырём углам.

Благословляют Мейв по вечерам.

В ушах стоит шёпот отца, и боль пронзает сердце. Я часто представляла себе четырёх ангелов, каждый из которых держит уголок моего одеяла.

Джек медленно наклоняется и прижимается губами к моим губам, и я принимаю его поцелуй. Прямо сейчас мне необходим какой-то якорь. Я поднимаю руку и касаюсь его щеки. Поцелуй длится недолго, но он высасывает из меня всю злость, оставляя головокружение от желания.

— Может, потом сходим в «Гадюку»? — сквозь пелену, которую поцелуй Джека установил вокруг меня, слышу слова Даны.

— Звучит заманчиво, — отвечает Шей с самой милой улыбкой на лице. Несмотря ни на что, он мне не нравится. Мне не нравится проницательность, которая прячется в его взгляде, когда он говорит. Я чувствую, что он говорит одно, а думает другое. Это странный вывод, так как мне совсем немного времени удалось провести рядом с ним, но именно это мне кажется, когда я смотрю на Шея.

— Ты идешь? — Дана наклоняется ко мне, чтобы убедиться, что я её слышу.

— Это зависит от Джека, — я делаю ещё глоток, и мне нравится, что он делает со мной. Джек всё ещё не отпускает мою руку, и это приятно. Идущее от него тепло чувствуется совсем иначе, чем то, что я получаю благодаря напитку. Я знаю, что выпивка по сути своей — ложь, а он — нет. Я чувствую его от макушки до кончиков пальцев.

— Всё, что пожелаешь, — улыбается мне Джек, и я не знаю, то ли из-за маленьких огоньков, которые мерцают вокруг нас, то ли из-за горячительной жидкости, которая течёт по венам, но его улыбка кажется настоящей. От прилившего жара щёки вспыхивают, и я наклоняю голову. Не хочу, чтобы он заметил, что у меня в действительности есть к нему какие-то чувства.

— Думаю, это было бы весело, — говорю я, глядя сквозь опущенные ресницы.

— Решено, едем в «Гадюку», — поднимает голову Джек.

— Я, пожалуй, пас, — говорит Киан. Он почти весь вечер молчит. Я постоянно чувствую его взгляд на себе, но каждый раз, когда поднимаю глаза, вижу, что он уткнулся в свою тарелку. Может, с выпивкой приходит чувство паранойи.

— Мы с твоей мамой останемся, — в голосе Лиама звучат властные ноты. Он всегда говорит с превосходством, считая себя выше. Выше людей, выше закона, даже выше Господа.

Светлана смеётся.

— Я и мечтать не смела об этом.

Она всё ещё сногсшибательна и привлекает много внимания, но она смотрит на Лиама так, будто он — это всё, о чём она смела мечтать. Я не понимаю. Неужели я так же смотрю на Джека? Делаю ещё один глоток и вижу, что бутылка опустела.

— Хочешь ещё? — я удивлена предложением Лиама. Удивлена, что он вообще заметил. Мне следует отказаться.

— Да, спасибо.

— Я покружил бы тебя по танцполу, — Шей улыбается Светлане тошнотворно сладкой улыбкой.

— Такой очаровашка, — улыбается она в ответ.

Шей переводит взгляд на меня, и его улыбка немного вянет. Интересно, заметил ли он мою неприязнь к нему? Единственные за этим столом, кто когда-либо проявляли ко мне доброту, это Дана и Киан.

— Тебе стоит пойти, — говорю я Киану, ненавидя то, что не приложила усилий, когда он так много для меня сделал.

Он прекращает есть. Я не знаю, как у него в желудке ещё осталось место для еды. Там словно бездонная яма.

— Может, и пойду, Рейли.

Ненавижу, когда люди обращаются ко мне по фамилии.

Я не смею смотреть на Джека, его злость почти осязаема, и это радует.

Он ревнует. Я не думала, что такое возможно. Лиам ставит передо мной бутылку и чистый стакан.

— Спасибо, — заставляю себя произнести эти слова ещё и потому, что вспоминаю о манерах. Неважно, что он может обо мне подумать, меня воспитывали в духе уважения к старшим. Я бы никогда не стала говорить гадости о ребёнке, как делал он.

— Тебе необязательно оставаться. Сходи повеселись, — говорит Светлана Дане, но улыбается и мне тоже. — Большое спасибо, что пришла, Мейв.

Она всегда доброжелательна. Как вышло, что она с Лиамом, я не пойму, хоть убей.

— Спасибо, что пригласили меня.

Светлана встаёт и начинает собирать тарелки.

— Ты готова? — Джек отпускает мою руку, и я в несколько больших глотков приканчиваю свою выпивку и киваю ему. Чувствую на себе взгляд Даны, но сама не хочу смотреть на неё.

— Поехали.

Шей всё ещё сидит рядом с Кианом. Джек останавливается.

— Я хочу перекинуться парой слов с Лиамом. Я вас догоню, — кажется, впервые его голос звучит по-настоящему, грубо, и в нём слышна жёсткость. Он может, не задумываясь, ударить.

— Увидимся позже. — Джек не спрашивает, почему Киан остаётся сидеть.

— Ты идёшь? — спрашиваю Киана. Я не могу его бросить. Джек берёт меня за руку.

Киан мешкает, и я понятия не имею, что у него на уме. Но, наконец, он поднимается, выпрямляясь во весь свой рост и возвышаясь над всеми присутствующими.

— Ага, иду, — ухмыляется он, и я чувствую, как Джек крепче сжимает мою руку.

Джек наконец перестаёт сверлить взглядом Киана, и мы выходим из-за стола. Светлана провожает нас до двери, и мы прощаемся долго, с объятиями и обещаниями, что придём ещё. Я обнимаю её чуть дольше, чем следовало бы, но для меня это действительно прощание.

Мне хочется поблагодарить её за то, что она всегда была добра ко мне, но, если я выложу всё начистоту, улыбка отклеится от моего лица, и всё, что держу в себе, сорвётся с губ.

Усаживаюсь на заднее сидение джипа вместе с Даной. Киан включает музыку, едва забравшись внутрь. Джек садится последним и выключает её, а Киан не осмеливается включить снова.

— Ты должна рассказать мне, как это произошло, — Дана указывает на спинку кресла Джека. От выпитого взгляд у неё слегка остекленевший. Она не опьянела, но навеселе.

— Это долгая история, — тупая фраза, которую в английском языке надо запретить. Ни одна история не может быть длинной настолько. Это значит, что либо у меня нет сил об этом говорить, либо не твоё дело. Поступать так с Даной неправильно.

Джип трогается с места, и тишина тянется как дорога перед нами.

— Я встретила Джека в «Гадюке».

Дана ухмыляется.

— Что за фигня? Я и не знала, что ты туда ходишь.

Она права. Не хожу. Вечеринки — не моё.

— Да, ну у Деклана был приступ.

Улыбка Даны вянет, и она понятливо кивает.

Рассказывая часть правды, я в какой-то степени чувствую себя не так ужасно.

— Так что я отправилась в «Гадюку», чтобы выпустить пар.

Понимаю, что Киан с Джеком слышат всё, что я говорю.

Дана опускает стекло и садится поудобнее, позволяя ветру шевелить тёмные пряди её волос.

— Что ж, я рада, что ты это сделала, — она поворачивается лицом ко мне; её глаза полузакрыты. — Вы двое всегда были неравнодушны друг к другу.

Скрывавший это ребёнок во мне медленно умирает. Я никогда не признавалась Дане в своих чувствах к её брату, так что сейчас мне понятно, что это, должно быть, было ясно как день, судя по тому, как я смотрела на него, как вела себя рядом с ним. До меня доходят её слова: она сказала про нас двоих.

Я фыркаю.

— Вряд ли.

— Разве я не нравился тебе, когда мы были детьми? — Джек поправляет зеркало заднего вида, чтобы посмотреть на меня.

— Ты был мудаком, — говорю я.

Киан хихикает на переднем сидении.

Джек поджимает губы, но в глазах пляшут искры веселья. Мне хочется, чтобы он отвернулся от меня.

— Может, я и был мудаком, но тебе нравился.

— Боже, ты слишком много о себе воображаешь. Ты тоже всегда был неравнодушен к ней, — говорит Дана, медленно закрывая окно.

Моё сердце пропускает удар, пока в голове пытается уложиться эта мысль.

— Да, неравнодушен, — Джек ловит мой взгляд в зеркале заднего вида, а я не хочу, чтобы он играл с моим сердцем.

— Ты выбрал странный способ показать это, — почти рычу, и мне приходится откинуться на спинку кресла, чтобы взять под контроль свои эмоции. Наверное, мне надо выпить ещё, а, может, это выпивка говорит во мне.

— Как ты и сказала, я был мудаком, — признание Джека меня бесит. Не может он вести себя как нормальный парень.

— Ты до сих пор такой, — пробубнил себе под нос Киан, но все услышали. Хотелось бы мне знать, почему они не ладят.

Мы подъезжаем на задворки «Гадюки».

— Что ж, как бы там ни было, я рада, что вы, ребята, натворили дел и теперь ты моя невестка, — энтузиазм Даны не в тему, и я бросаю взгляд на Джека. У него есть все шансы расстроить свою сестру.

Я даже не утруждаюсь с ответом, так что выхожу, а Дана приплясывает с другой стороны джипа. Не дожидаясь Джека, захожу вслед за Кианом в клуб. Я хочу затеряться в людской толпе. Хочу, чтобы она меня засосала и выплюнула поздно ночью, когда я уже буду слишком пьяна, чтобы помнить о том, что должна сделать.

Сегодня ночью я напьюсь и отдам свою девственность Джеку, чтобы уйти от него навсегда, прежде чем он сделает со мной что-то непоправимое.

В клубе жарко и полно народу, и я стягиваю куртку. Киан оборачивается ко мне и улыбается, протягивая руку и забирая её у меня.

— Я положу её в укромное местечко.

— Спасибо, — одними губами произношу я, и он уже собирается уйти, когда я хватаю его за руку. Я не могу увидеть его больше, и прямо сейчас, пока нас окружают потные тела и пульсирующая музыка, притягиваю его массивную фигуру к себе, чтобы прошептать ему на ухо: — Спасибо, что помог моему брату. Я никогда этого не забуду, — и целую его в щеку; щетина колет мне губы.

— Я знаю о тебе и Джеке.

Я отшатываюсь от него.

— Я знаю, что он заставляет тебя делать это. Притворяться, что ты с ним.

— Он тебе рассказал, — со страхом шепчу я. — Пожалуйста, не говори Дане.

«Или кому-бы то ни было», — хочется мне добавить.

— Не скажу, но, если у тебя проблемы, я могу помочь.

Я издаю короткий смешок. Я не собираюсь занимать у Билли, чтобы заплатить Бобу, в то время как оба они — две стороны одной медали; как бы там ни было, оба они — О’Риган.

— Я в порядке, — наконец заверяю я Киана.

Чьи-то пальцы переплетаются с моими, и я понимаю, что это Джек, когда он отодвигает меня от Киана. Меня обволакивает аромат Джека, когда он увлекает меня вглубь толпы. Он разворачивает меня к себе, и, когда наши взгляды встречаются, во мне поднимается волна ненависти. Я ненавижу его за то, что он заставляет меня чувствовать.

Джек притягивает меня к себе, я впечатываюсь в его широкую грудь, и он медленно покачивает нас. Я понятия не имею, что творится у него в голове. Он выдерживает мой взгляд, а затем склоняет ко мне голову. Несмотря ни на что, у меня нет сил сопротивляться Джеку, и именно это делает его опасным.

Волнующая музыка заставляет мои бёдра двигаться. Я выскальзываю из объятий Джека, разрывая поцелуй, и продолжаю раскачиваться. Он обвивает руками мою талию и снова притягивает наши тела друг к другу. Твёрдая грудь, прижимающаяся к моей спине, заставляет моё сердце учащённо биться при мысли о его теле на моём. Его пальцы вырисовывают узоры на моей шее, когда Джек отодвигает прядь моих волос в сторону и впивается в шею тёплым поцелуем, который заставляет меня шумно выдохнуть. Я продолжаю раскачиваться, зная, что моя задница трётся о его член, который быстро твердеет.

Его горячие поцелуи воспламеняют моё тело. Я снова отстраняюсь от него и пробираюсь сквозь толпу. Хочу выпить. Мне нужно набраться храбрости и облегчить то, что собираюсь сделать. Я добираюсь до бара, возле которого полно народу, и пытаюсь привлечь внимание бармена, но он сильно занят. Чувствую, как к моей спине прижимается тёплое тело, и, как только бармен замечает Джека, подходит к нам.

— «Bud» и… — Джек смотрит на меня сверху вниз.

— Водка, — я никогда её не пила.

— С чем смешать? — бармен наклонился, чтобы я его услышала.

— «7Up».

Он уходит, и по залу разносится музыка. Свет от стробоскопов отражается на поверхностях, и все кажутся такими счастливыми. Такими живыми. Танцуют, улыбаются, пьют и смеются, в то время как меня уносит течением, и я успеваю выпустить лишь пузырьки воздуха, прежде чем меня снова затягивает на дно. Я знаю, что сейчас он наблюдает за мной взглядом своих холодных голубых глаз и ощущаю усталость у себя в сердце, пытаясь удержаться на ногах.

Наши взгляды сталкиваются, и я хочу признаться в том, что чувствую, в том, что он заставляет меня чувствовать, и, может быть, он даст мне такую возможность. Большой ладонью он проходится по моей руке, возбуждая мои нервные окончания. Рядом с ним мне не по себе.

Не спи с ним. Он тебя разрушит.

Мне приносят водку, и я заглушаю голос рассудка. Когда выпиваю жидкость в три больших глотка, она обжигает мне внутренности.

Ставлю стакан на стойку, и смех Джека едва не сводит меня с ума.

— Так водку не пьют, — удается произнести ему сквозь смех.

Голова кружится, и я чувствую себя немного смелее. Приближаюсь к нему и облизываю губы. Смех обрывается.

— Так пью водку я, — не знаю, зачем я это сказала. В этом нет ничего сексуального, но взгляд Джека темнеет от того, что кажется желанием. Так что, может, это и было эротично.

Джек склоняется ко мне, и, заглянув ему в глаза, я понимаю, что увлечь его в кабинет и отдаться ему там станет самой лёгкой частью всего этого.

Понимаю, что, если сделаю это — добровольно войду в эти волны — Джек О’Риган меня прожуёт и выплюнет.

ГЛАВА 21

МЕЙВ

Его тёплые губы накрывают мои, и я тону в поцелуе, наполненном желанием и водкой. Обвиваю руками его шею и прижимаюсь к нему всем телом.

— Джек, — голос Киана разрушает власть, которую надо мной имеет поцелуй. Когда я медленно отстраняюсь, замечаю, что Киан находится слишком близко. Моему затуманенному мозгу требуется секунда, чтобы допустить мысль о том, что Киан, стоя здесь и требуя внимания Джека, похоже, взбешён.

Я выпучиваю глаза, молча пытаясь спросить, какого чёрта он делает, но он не обращает на меня внимания.

— На пару слов.

Рука Джека всё ещё лежит на моей талии.

— Я занят, — в мою кожу впиваются его пальцы, и я жду, что Киан отвернётся. Но тот стискивает зубы и переводит взгляд на меня, прежде чем снова посмотреть на Джека.

— Это не займёт много времени, — по взгляду парня я вижу, что он собирается что-то сказать обо мне.

Я хочу заслонить собой Джека и сказать Киану, что всё будет хорошо. Джек убирает свои тёплые ладони с моей талии и тянется вверх, обхватывая ими моё лицо, отвлекая внимание от Киана.

— Я скоро вернусь, — говорит он, скрепляя своё обещание поцелуем, а затем уходит вместе с Кианом. Наблюдаю, как они скрываются за дверью, через которую я вошла всего несколько дней назад, когда пробралась в клуб.

Я поворачиваюсь и тут же подзываю бармена, пользуясь преимуществом того, что он видел меня вместе с Джеком.

— То же самое, — говорю ему, и парень кивает.

Беру стакан, а он отходит обратно к людям, ожидающим в очереди свою выпивку. Меня не просят заплатить, я поворачиваюсь лицом к толпе и выпиваю водку. В этот раз кажется, что она обжигает ещё сильнее, но моё опьянённое тело приветствует оцепенение, которое та предлагает. Ставлю стакан на стойку и иду к двери. Не хочу растерять всю свою решимость рядом с Джеком. Он нужен мне прямо сейчас, чтобы я сделала то, что должна.

Открываю дверь в пустой коридор, выскальзываю из зала, до моих ушей ещё доносится музыка, но так, словно голова набита ватой.

Слышу голоса, раздающиеся где-то из глубины коридора. Осторожно ступаю; даже в таком состоянии я всё ещё контролирую свои шаги.

— Она порядочная девушка, и то, что ты делаешь… — слышу голос Киана, и что-то тяжёлое ударяется о стену, заставляя меня остановиться.

— Что я делаю? — Джек понижает голос, от чего я замираю на месте. Я никогда не слышала от него такого угрожающего тона, и это пугает меня настолько, что я подумываю о возвращении. — Что, мудила? Хорошенько подумай, прежде чем говорить.

Раздаётся ещё один удар, и я вжимаюсь спиной в стену, словно могу раствориться в ней.

— Я без ума от Мейв, — от слов Киана мне хочется улыбнуться, но я слышу ещё один удар о стену. Желание пропадает от нервного покалывания, зарождающегося на кончиках пальцев, как будто я хочу дотянуться и посмотреть, что же так громыхает. Краем сознания улавливаю шипение Киана каждый раз, как Джек впечатывает его в стену.

— Она со мной, — голос Джека всё ещё страшен.

— Для тебя она всего лишь дырка, — услышав оскорбление Киана, я отлепляюсь от стены.

Меня останавливает оглушительный грохот.

— Эта дырка моя!

Я разворачиваюсь и иду прочь от Джека с Кианом. Возвращаюсь в клуб. Мне не хватает воздуха. Не знаю, чего ожидала. Того, что Джек скажет Киану, чтобы не смел меня так называть. Вместо этого он говорит, что действительно питает ко мне какие-то серьёзные чувства, а затем называет меня дыркой. Сердце словно сжимает когтистая лапа. Потираю грудь, будто это может помочь избавиться от боли. Врезаюсь в толпу, и она поглощает меня.

Я изначально знала, что он может вновь меня ранить, но не думала, что порез будет настолько глубоким или серьёзным. Возвращаюсь к бару, заказываю, дай Бог, последний свой напиток на сегодня.

Бармен копается дольше, чем нужно, но, как только получаю выпивку, Джек тут как тут. Он натянуто улыбается и, глядя на его напряжённые плечи, я подозреваю, что Киан сказал ему что-то такое, что его расстроило. Я нацепляю улыбку, как проститутка наносит боевой раскрас, и залпом выпиваю водку.

Выбрасываю из головы все сомнения и причины, по которым мне не стоит этого делать, и сосредотачиваюсь на единственном, что важно сейчас. Я хочу, нет, мне необходимо убраться подальше от Джека О’Ригана.

Тянусь к нему и кладу ладонь ему на грудь. Его сердце учащенно колотится. Приподнимаюсь на цыпочки и прижимаюсь поцелуем к его губам.

— Я хочу тебя, — шепчу ему в губы.

Он зарывается своими пальцами мне в волосы, и вот уже реальность этого прикосновения и то, какое влияние оно на меня оказывает, заставляют меня переосмыслить то, что я собираюсь сделать.

— Я хочу тебя прямо сейчас, — оставляю дорожку поцелуев вдоль линии его челюсти и прижимаюсь к нему всем телом. — Мы можем где-нибудь уединиться? — поднимаю на него взгляд.

Он не сводит с меня глаз, в которых плещется похоть, но за ней мне чудится что-то ещё, что я не могу определить. Меня не должно волновать, что чувствует этот говнюк. Я напоминаю себе о разговоре, который только что подслушала.

Я для него дырка, значит, так тому и быть.

Улыбаюсь, беря его за руку, и легко веду к двери кабинета. Он оглядывается, как будто проверяя, не смотрит ли кто. Большинство присутствующих пребывают в своих маленьких пузырях, наполненных блаженством. Я хочу лишь одного — чтобы он поторопился, и я могла покончить с этим раз и навсегда. Джек открывает дверь, и мой желудок сжимается, заставляя меня помедлить у двери. Он тянется к выключателю, но я останавливаю его.

— Не включай свет, — мой голос дрожит, и мне хочется выпить ещё.

Но, если выйду отсюда, вряд ли когда-нибудь наберусь смелости сделать это ещё раз.

Я захлопываю дверь и погружаю нас в темноту. Закрываю глаза, всё кружится, и кажется, будто хаос, живущий внутри меня, выплёскивается здесь и сейчас.

Вздрагиваю и открываю глаза, когда Джек обхватывает моё лицо ладонями. Я вижу его силуэт из-за света фонарей, проникающего через окно.

Он осторожно трогает губами мои губы, но, как только его тепло начинает обволакивать меня, я растворяюсь в нём и отвечаю на поцелуй, поначалу нежный, но становящийся всё глубже. Моё тело тут же откликается. Провожу руками по его широкой груди, и через мою кожу словно проходит электрический разряд. Я хочу отстраниться, но в то же время хочу завести его. Джек прерывает поцелуй и снимает с себя рубашку. Он вновь обхватывает ладонями моё лицо, вновь накрывает губами мои губы, и я снова касаюсь его тела. Внутри меня всё плавится, и я удивлена тем, что так сильно хочу его.

Я не могу его видеть, и это радует, потому что это бы всё усложнило. Не могу заглянуть в эти холодные голубые глаза, сосредоточенные на мне, как будто он только и думает о том, чтобы поиметь меня. Я — Мейв Рейли. Не просто очередная баба для траха.

— Что такое? — выдыхает Джек.

Я понимаю, что перестала его целовать.

— Ничего, — обхватываю его за плечи и снова притягиваю к себе. Джек подхватывает сильными руками меня за бёдра, и я тут же закидываю ноги ему на талию, пока он несёт меня к своему столу. Жар от его торса проникает в меня, и грудь в бюстгальтере тяжелеет. Джек опускает меня на стол. Здесь свет от окна ярче, и мне будет видно Джека гораздо лучше. Закрываю глаза, пока не дрогнула и не потеряла самообладание.

Откидываюсь назад и стягиваю с себя топ. Джек замирает, уставившись на меня, и в тусклом свете я позволяю ему хорошенько себя рассмотреть. Тянусь за спину и расстёгиваю бюстгальтер, освобождая грудь.

Джек расстёгивает джинсы, стаскивая их вместе с боксёрами вниз. Его член огромного размера вырывается на свободу, и я отвожу взгляд. Как, чёрт возьми, он во мне поместится?

Моё сердце начинает биться чаще, но я забываю о страхе, когда Джек, приблизившись ко мне, снова меня целует. Влага насквозь пропитывает мои трусики, и я придвигаюсь к его члену. Он упирается мне в шов джинсов, и это движение переворачивает всё внутри меня. Я не могу сдержать стона.

Отрываюсь от его губ и целую в шею, вдыхая запах Джека. Аромат его тёплой кожи, смешанный с одеколоном, окутывает меня. Джек проводит руками вниз, добираясь до моих джинсов, и мой желудок делает сальто.

Пуговица расстёгнута, и я оставляю ещё один поцелуй у него на груди. Движения Джека становятся всё нетерпеливее, и я откидываюсь назад, приподнимаясь, позволяя ему стянуть с меня штаны. Я не чувствую холода, хотя должна бы замёрзнуть, сидя на его столе в одних трусиках, но мне ещё никогда не было так жарко как сейчас.

Джек подтягивает меня ближе, средоточие моей женственности касается его члена, а между нами остаётся только тонкая ткань моих трусиков. Сильными пальцами дёргает их с двух сторон, разрывая ткань, внутренняя поверхность моих бёдер блестит от влаги, когда Джек прижимает член к моему входу.

Придвигаюсь ближе, и он целует меня в шею, прежде чем захватить губами твёрдую горошину соска. Задевает зубами чувствительную кожу, и я шиплю, теснее прижимаясь к нему. Джек толкается в меня членом, и я впиваюсь пальцами в его плечи от того, что он прикусывает сосок.

Его губы покидают меня, и я хватаю ртом воздух, когда он направляет член к моему входу. Поддерживая меня за поясницу одной рукой, он останавливается и внимательно смотрит на меня. Смущение вынуждает меня насадиться самой на его член, чтобы не дать ему остановиться. Головка проникает внутрь, и возникшее жжение заставляет меня замереть, но наряду со жжением нарастает тепло.

Джек выходит из меня, а затем снова вводит головку. Взяв меня за руки, тянет на край стола, наклонившись, скользит ещё глубже, всаживая в меня член. Слышу, как парень стонет мне в шею, и впиваюсь ногтями ему в плечи. Жжение усиливается, и мне приходится зажмуриться, когда Джек толкается в меня и выдыхает ещё один громкий стон, отчего я сжимаюсь вокруг него. Медленно скользит наружу, и жжение постепенно утихает. Сосредотачиваюсь на его губах, целующих меня, и на этот раз, когда он постепенно входит в меня, я стону вместе с ним.

Мои стоны заставляют его толкаться глубже, растягивая меня, расширяя для его большого члена. Медленно выходя, он движется внутрь с каждым разом всё быстрее и настойчивее. Наши языки сплетаются, Джек обхватывает моё лицо ладонями, а затем подхватывает меня под ягодицы.

Я едва не падаю со стола, когда Джек до упора вгоняет в меня член, и мы громко стонем в унисон. Мы исступлённо целуемся, пока он несёт меня к стене. Холодный кирпич упирается мне в спину, и по коже пробегают мелкие мурашки. Джек отгоняет всё это теплом своей груди, прижавшейся к моей.

Я обхватываю его талию ногами. Скорость его движений увеличивается, а жжение уже не такое сильное. Ощущение того, что мне нужно больше — больше воздуха, больше его, становится непреодолимым, и я теснее сжимаю ноги на его талии, пока он скользит в меня. Я вновь и вновь ударяюсь спиной о стену, и каждый раз всё крепче обнимаю его за плечи.

Я задыхаюсь от влажных поцелуев, сражаясь за глоток воздуха, пока он увеличивает темп. Он не осторожничает, сильно вонзаясь в меня, его громкие стоны отдаются у меня во рту.

Его толчки становятся всё интенсивнее, и это как будто чиркнули спичкой. Во мне разгорается эта искра, и Джек трахает меня всё отчаяннее, когда я впечатываюсь спиной в стену и кричу от волн удовольствия, захлестнувших меня. Джек кончает вслед за мной и стонет мне в губы, забирая остатки воздуха из моих лёгких.

Быстрые вспышки под моими закрытыми веками вскоре гаснут с каждым замедляющимся ударом. Я ослабляю хватку на его плечах, и пот струйками стекает по моей спине. Открыв глаза, встречаюсь со взглядом холодных голубых глаз, полным нежности… и сглатываю, когда Джек ещё несколько раз погружается в меня. Я вижу что-то более глубокое, чем желание, но это мой разум пытается спасти этот момент.

Моя спина больше не ударяется о стену, Джек останавливается. Его тяжёлое дыхание опаляет мою шею. Поднимаю руки и обнимаю его. Я обнимаю его, потому что никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Я никогда и ни к кому не испытывала такого прежде. Вдыхаю запах Джека, в глубине души надеясь, что никогда не забуду его запах, но выжившая часть меня надеется, что я никогда не вспомню этот момент.

Подруги говорили, что это очень больно, и после идёт кровь. Мне, возможно, вначале было некомфортно, но потом всё стало идеально.

Опускаю ноги на пол, и дрожь заставляет меня отпустить Джека и привалиться к стене. Он отстраняется от меня.

— Дай мне минуту, — он уходит, забирая с собой тепло и деликатность момента.

Обнажённая, стоя у стены, я чувствую себя куском мяса. Дыркой.

Джек протягивает мне салфетки. Смотрит напряжённо.

— Спасибо, — забираю салфетки и жду, пока он отвернётся, прежде чем вытереть между ног. Я уверенным шагом иду к столу. Там Джек, но и моя одежда тоже.

Поднимаю и натягиваю на себя джинсы. Порванные трусики кладу в карман, надеваю бюстгальтер.

— Ты в порядке? — голос Джека звучит как-то странно.

Натягиваю топ, чувствуя себя в нём более уверенно. Повернувшись к парню, стараюсь не глазеть на его голую грудь. На нём только джинсы, и выглядит он как бог, который только что хорошо потрахался.

— Да.

Джек делает шаг, зарывается пальцами мне в волосы и обхватывает меня за шею. Поцелуй, который он оставляет на моих припухших губах нежен и внезапен.

Я прочищаю горло и отступаю назад. Меня мутит, и я сглатываю, прежде чем поднять голову.

— Долг погашен. Я выполнила свою часть сделки. Так что… — это кажется неправильным, и мне не нравится то, как моё сердце трепещет и ухает вниз, но я сделала это ради свободы.

Вот только правда в том, что я считаю, что загнала себя в клетку, из которой никогда не освобожусь. Как я могу забыть его?

Не после такого.

— Прощай, Джек.

ГЛАВА 22

ДЖЕК

Мейв уходит от меня, как будто и в самом деле считает, что это возможно. Её присутствие всё изменило.

Я не могу её отпустить.

Никогда.

— Нет.

Она приостанавливается и разворачивается, сверкнув глазами. Она чертовски охуительна. Она моя. Неважно, какой ценой, я не отпущу её.

Мейв сжимает ноги, похоже, вспомнив, чем мы только что занимались.

— Я выплатила свой долг, — мне не нравится то, что я слышу в её голосе нотки мольбы.

Меня так и подмывает признаться ей, что мне чихать на деньги. Всё это для того, чтобы я мог заполучить её. Финансовые затраты на неё для меня ничего не значат. Я всю жизнь мечтал о ней и ненавидел её, потому что не мог обладать ей. Мой отец вбил мне в голову, что она чужак и никогда не примет наших обычаев.

— Ты никуда не уйдёшь, — ставлю точку я. Если понадобится, привяжу её к стулу. После того, как она впервые пришла ко мне, я знал, что не смогу отпустить её, даже если это было бы правильно.

— Посмотри на меня, — она отворачивает от меня напряжённое лицо и дёргает дверь.

Пересекаю комнату, догоняя девушку.

— Не вынуждай меня, Мейв, — я почти бегу, успевая с силой захлопнуть рукой приоткрытую ей дверь. Мейв оборачивается, прижимаясь к ней спиной. В её глазах зарождается страх, а я этого не хочу.

Мне приходится глубоко вздохнуть, чтобы успокоиться.

— Свою часть сделки я выполнила. Теперь хочу уйти, — звонко и зло говорит она.

Дело в Киане? Неужели он насочинял ей что-то? Он не раз вставал на её защиту. Между ними что-то было раньше? Я упираюсь рукой в дверь над её головой, и мои пальцы сжимаются в кулак при мысли, что этот ублюдок тронул то, что принадлежит мне.

— Я сказал «нет». Я хочу, чтобы ты осталась, — сердце бьётся чаще, когда я озвучиваю то, что оказывается правдой.

Мейв скрещивает руки перед собой. Её взгляд не поднимается выше моей обнажённой груди. Я слишком близко. Мне стоит дать ей немного пространства, но я не могу сдвинуться с места.

— Я выполнила условия контракта. Пункта о том, что ты трахнешь меня ещё не раз, в нём не было, — она тяжело дышит, грудь вздымается и опадает, вызывая в памяти то, как идеально упруго перекатывались горошины её сосков на моём языке. Член снова каменеет. Перевожу взгляд выше, смотрю ей в глаза.

Контракт — только о нём она постоянно твердит. Может, пока она ничего ко мне не чувствует, но со временем всё изменится. Убираю сжатый кулак, упирающийся над её головой, и, ухмыльнувшись, делаю шажок назад.

Её бравада тает, когда она улавливает злость в моей ухмылке. Она поворачивается, чтобы снова открыть дверь.

Стискиваю зубы. Мне нужно удержать её.

Неважно, какой ценой — говорю я себе. Мейв стоит ко не спиной, но тело её напряжено, как будто ожидает удара.

Я отступаю, и она оглядывается на меня через плечо.

— Твоему брату ещё нужно оплатить долг перед больницей.

Она распахивает глаза, и я понимаю, что выиграл, но вбиваю ещё один гвоздь в крышку гроба.

— Если ты вздумаешь уйти, я вышвырну его задницу на улицу. Его лечение прервётся, и он снова подсядет на наркотики, — отхожу, позволяя словам медленно проникнуть в её сознание. — Ты поедешь со мной. — я подхватываю рубашку и надеваю её, прежде чем повернуться к Мейв. Даже в тусклом свете мне видно, что она хочет наброситься на меня и причинить боль, однако вздёргивает подбородок повыше.

— Ты угрожаешь моему брату? — рычит она, топая через всю комнату.

— Это зависит от тебя, — включаю на столе лампу, желая рассмотреть её получше.

Её ноздри раздуваются, и она сжимает кулаки.

— У тебя такой вид, будто ты хочешь меня ударить, — делаю шаг к ней. Если она набросится на меня, я не стану её останавливать. Желание снова почувствовать на себе её прикосновение заставляет меня соглашаться на любой контакт.

— Я не такая, как ты, Джек. Я уже сказала тебе, что никогда так больше не сделаю, и слово сдержу. Неважно, как сильно я этого хочу.

— Хорошо. Его больница и реабилитация будут оплачиваться, пока ты остаёшься. Ты уйдешь… — я заканчиваю застёгивать рубашку. Бледность её кожи заставляет меня выключить свет. — Поехали домой. — ей необходимо отдохнуть.

Тянусь за её рукой; Мейв поначалу никак не реагирует, когда я сплетаю свои пальцы с её. Её тело словно онемело на мгновение. Когда до неё доходит реальность, Мейв вырывает свою ладонь из моей.

— Мне снова придётся спать с тобой? — в её голосе слышится испуг.

— Я никогда не стану принуждать тебя, Мейв.

— Джек, ты не ответил.

Дверь кабинета открывается, и Шей заглядывает внутрь. Обведя взглядом затемнённое пространство кабинета, его глаза останавливаются на мне.

— Финн очнулся. Просто подумал, что ты захочешь узнать, — Шей переводит взгляд на Мейв, и я закрываю её собой.

— Я уже собираюсь домой. Если хочешь, поговорим у меня, — Мейв становится бледнее с каждой секундой.

— Ладно, я поеду за тобой, — Шей выходит и закрывает дверь.

— Я и с ним должна буду спать? Или с Кианом? Или, чёрт знает, с кем ещё?

В мгновение ока оказываюсь перед ней и выбрасываю вперёд руку. Я хочу оборвать её слова. Сжимаю ей горло, и она вскрикивает, шокированная моим движением.

— Ты моя. Только моя, — я отпускаю её, прежде чем сжал бы ещё крепче. — Доходчиво объяснил? — повышаю голос.

Мейв, потирая горло, отходит и кивает.

— Мейв, я не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание. Неважно, чего ты хочешь. Пока ты со мной, ты будешь только со мной. Ни с кем больше.

Её руки замирают на горле, но тереть шею она перестаёт.

— Ты поняла меня?

— Да, — она моргает, и слеза скатывается у неё по щеке.

Злость вспыхивает с новой силой при виде её капающих слёз.

— Ты будешь спать в моей постели, — в моём голосе клокочет гнев, пока я подхожу ближе к Мейв. — Ясно?

— Да, — соглашается она так тихо, будто только что в ней что-то надломилось.

Протягиваю руку, и она вздрагивает, но не двигается. Обхватываю её пальцы; руку не отдёргивает. Её маленькая ладошкатёплая, и член у меня каменеет при мысли о том, как она ласкает меня.

На нас обрушивается грохочущая музыка клуба, когда выходим из кабинета и я веду Мейв к двойным дверям. Едва они за нами закрываются, шум стихает. Я не выпускаю ее руку, пока мы идём по коридору. Минуем комнатушку, в которой мы говорили с Кианом. Он зашёл слишком далеко, и я взбесился. Отца это не обрадует. Мне всегда удавалось сдерживать свою неприязнь к Киану, но, увидев его рядом с Мейв и то, как он смотрит на неё, я не мог дождаться момента, когда смогу на него наброситься, и сегодня я срывался на него несколько раз.

Холодный воздух улицы обжигает шею. Мейв в топе без рукавов. Я открываю перед ней дверь и помогаю забраться в джип. Она тянется к ремню, и я, заметив, как дрожат у неё руки, останавливаю её пальцы. Она сидит, уставившись вперед, ожидая, пока я склонюсь над ней и застегну ремень. Мне хочется её поцеловать, но Мейв сжимает губы в тонкую полоску. Она так соблазнительна, что не могу удержаться: замираю у её шеи, а затем целую небольшие засосы, которые оставил на её коже.

Под моими губами её пульс начинает биться учащённо, и член реагирует на это. Закрываю её дверцу и устраиваюсь на водительском месте.

— Ты устала, — говорю ей в тишине. — Скоро будем дома, и ты сможешь отдохнуть.

Мейв продолжает меня игнорировать, и я сжимаю руки на руле. Хочу слышать её голос, но не хочу принуждать. Я должен набраться терпения. Слишком много всего произошло у неё сегодня. Ей есть, о чём подумать. Так что мне стоит дать ей время.

Когда возвращаемся домой, я снова беру её за руку и веду по лестнице наверх. Свет отражается в высоком окне на лестничной площадке, возвещая о прибытии Шея. Я оставил входную дверь незапертой, чтобы он мог зайти.

Включаю в спальне свет и задёргиваю шторы.

— Мне надо поговорить с Шеем. Но ты ложись. Я приду позже.

Мейв выглядит более собранной и на этот раз встречается со мной взглядом.

— Хорошо, — отвечает хрипло, но я рад, что она решила поговорить со мной. Я хочу ещё раз поцеловать её, но понимаю, что ей нужно время.

Шей торчит у меня в гостиной. Он открыл бутылку бренди и наливает себе выпить.

— Хочешь глоток? — спрашивает он, не поворачиваясь.

— Давай, — наблюдаю за ним в отражении стоящего перед ним стеклянного шкафа. Трудно понять его мотивы во всем этом.

Он протягивает мне стакан.

— О чём ты говорил с моим отцом?

Шей делает большой глоток.

— Мой отец рассказывал мне истории о твоём. Как он улыбается в глаза, а сам в это время замышляет твою смерть.

Так и есть, но я не стану это подтверждать. Делаю глоток бренди и присаживаюсь.

Шей скидывает с плеч рыжий замшевый пиджак и ставит стакан на пианино, которое стоит тут больше для красоты.

— Он улыбался мне, — говорит Шей, закатывая рукава.

— Правда? — делаю ещё глоток.

Руки Шея покрыты татуировками. Он подхватывает стакан и усаживается на скамейку возле фортепиано.

— Ага. Так и не понял, кто — ты или он — должен был бы прийти за мной. Ставлю на него. Без обид.

— Всё в порядке.

— Так что я подошёл к нему удостовериться, что вычеркнут из его списка смертников.

Шей мне нравится, и надеюсь, ему удастся скрыться с радаров моего отца, но всё же есть сомнения.

— И?

— Ты мне нравишься, Джек, — ухмыляется он. — Мне импонирует то, как глубоко ты прячешь свои козыри. Я понятия не имею, исключён ли я из его списка. Я сказал ему, что оставлю свои расспросы о бабушке. Он показался мне удовлетворённым, но ты знаешь его лучше.

Шей прав. Есть большая вероятность, что отец не хочет его убивать, но, если Шей не согласится или сделает хоть что-то, что его разозлит, он будет мёртв.

— Если он выглядит удовлетворённым, то, скорее всего, так оно и есть.

Шей некоторое время изучает меня, прежде чем глотнуть ещё. Я понятия не имею, утолили ли мои слова его жажду обрести свободу от внимания моего отца.

— Значит, Финн очнулся. — Меняю тему я. — Это хорошая новость. — Откидываю голову на спинку дивана, думая о спящей в моей постели красавице.

— Может, он и очнулся, но его парализовало.

Я поднимаю голову.

— Чёрт.

— Ага. Я предпочёл бы сдохнуть.

Как и Финн. Как и любой из нас. Быть прикованным к инвалидному креслу — смерти подобно.

— Он сильный, — лгу я и отхлёбываю из стакана. Для меня Финн — самый слабый из всех братьев.

— Твой отец спрашивал, как продвигается наше дело.

Шей со стаканом в руке встаёт со скамейки и принимается мерить шагами комнату, как будто однажды она может стать его.

— Что ты ему сказал? — я приканчиваю свой стакан, мои мысли всё ещё заняты Финном. Он не переживёт этого. А кто бы смог?

— Я рассказал ему, как обстоят дела, когда Киану поручают руководить.

Я улыбаюсь Шею. Чёрт возьми, вот это он сказанул.

— Кстати, о Киане. В клубе он выглядел довольно потрёпанным, — Шей спрашивает, не спрашивая.

— Неужели? Может, этот придурок впечатался в дверь.

Шей отворачивается от меня и опустошает свой стакан. Поставив его на крышку фортепиано, он медленно раскатывает рукава.

— Я рад, что мы с твоим отцом уладили наши разногласия. Я не хочу, чтобы между нами всплывала какая-то вражда и пробегала через каждое поколение, — говорит Шей, накидывая пиджак.

— Шей, мы с тобой не враждуем. — вот теперь он спрашивает.

Он наблюдает за мной мгновение, прежде чем отойти от своего пустого стакана.

— Хорошо. Ты мне нравишься, Джек.

— Ты сказал это дважды.

— Я просто надеюсь, что ты меня услышал.

Встаю, когда он подходит к дивану.

— Я услышал тебя, Шей.

Он поднимает воротник своей куртки.

— Увидимся завтра.

Когда он покидает комнату, я допиваю бренди, запираю входную дверь и поднимаюсь наверх.

ГЛАВА 23

МЕЙВ

Я долго стою под струями горячего душа, а затем сворачиваюсь калачиком на кресле, укрыв его халатом ноги. Ни за что не лягу в постель. Может, мне и придётся остаться здесь, но я не собираюсь делать всё, что он говорит. Сглатываю слегка пульсирующую боль в шее.

Его вспышка гнева ужасает. Я никогда не видела Джека в таком состоянии, а теперь, став тому свидетелем, понимаю, что поступаю глупо, сидя здесь и пытаясь удержать контроль над ситуацией, которого у меня на самом деле нет. Так много всего в моей жизни, что я не могу взять под контроль: зависимость матери, зависимость брата, уход отца. Подтягиваю ноги на кресло и кладу подбородок на колени.

Когда думаю о том, что между мной и Джеком всё кончено, внутри всё сжимается от страха. Возвращение домой представляется беспросветным. Вернуться к своей жизни и оставить всё это позади — всё равно, что получить в подарок мгновение одного из приключений, придуманных Декланом: путешествие на корабле викингов, волны которого должны были потопить нас, но вместо этого бурлящая вода поднимает и несёт нас в небо.

Горькая правда в том, что я не хочу его покидать, но то, каким образом меня удерживают, похоже на эскорт или что похуже. Он сказал Киану, что я дырка.

Щёки опаляет жаром, когда вспоминаю эту фразу. Я не такая. Я всю жизнь держалась за своё уважение. Насмотревшись на то, как моя мать меняет мужчин чаще, чем наступают понедельники, я просто не могла позволить мужчине вот так взять и отнять его у меня. Или я так думала.

Я пытаюсь сказать себе, что это другое.

Это хуже.

Хуже, потому что я стремительно влюбляюсь в Джека. Например, мою мать интересуют секс или выпивка, или деньги. Но не меня. Моё сердце на линии огня, и мне некого винить, кроме себя. Я пошла к Джеку, зная, что я к нему чувствую. Я пошла к Джеку, когда, возможно, могла бы попросить Киана, но в глубине души я понимаю, что сделала это, чтобы увидеть его.

Дверь спальни открывается, и я замираю на кресле, моё сердце начинает биться чаще раза в три. Сразу же хочется нырнуть в кровать и притвориться спящей. Холодный взгляд голубых глаз Джека скользит по мне; кажется, он не доволен, но закрывает за собой дверь спальни.

— Ты не устала? — спрашивает он, подходя к гардеробу и скидывая с себя одежду.

Я вымотана. Умственно и физически. Такое искушение — видеть Джека и осознавать, как легко я могу позволить себе притвориться, что мы пара, которая ложится спать. Сделать это слишком легко — как есть или дышать. Это было бы естественно, и я думаю о том, что сейчас это было бы прекрасно, но как насчёт долгосрочной перспективы? Что будет потом, когда долг будет выплачен, а я стану никому не нужна? Это и так будет довольно болезненно.

— Да, — шепчу, когда он выходит из гардероба в одних белых боксёрах. Я не знаю, куда смотреть.

— Тогда ложись в постель, — в его голосе уже нет той властности и злости, что звучала в клубе.

Слезаю с кресла и оставляю халат на спинке. Мои босые ноги тонут в пушистом ковре кремового цвета, когда я подхожу к своей стороне кровати. Я не поднимаю глаз на точёное совершенное тело Джека. Укладываюсь в кровать и натягиваю на себя одеяло, поворачиваясь к нему спиной. Я не раздеваюсь, потому что не собираюсь больше терять себя ради него.

Когда Джек забирается в кровать, матрас прогибается, а я зажмуриваюсь посильнее, представляя, как он трахает меня. Прикусываю губу, и во рту появляется металлический привкус. Мне нужно вспоминать его руку, сжимающую мою шею, а не его внутри меня.

Втягиваю воздух, когда он обхватывает мою талию и притягивает к себе, к своей твёрдой груди. Распахиваю глаза, чувствуя, как его стояк прижимается к моей заднице.

Его дыхание щекочет мне ухо.

— Спокойной ночи, Мейв, — его голос глубже обычного, вызывает дрожь, словно проводит языком по спине.

Чёрта с два я так засну. Сглатываю стон.

— Спокойной ночи.

Его дыхание всё ещё опаляет мои волосы, я дрожу и теснее прижимаюсь к нему, тут же пожалев о содеянном, поскольку его член дёргается у моей задницы.

Он сильнее сжимает рукой мою талию, а затем отпускает, откидываясь на подушку. Чувствую затылком его дыхание, уставившись на двойные двери, ведущие на балкон. Сосредоточусь на стыке и подожду рассвета.

Периодически моргаю, зрение постепенно теряет фокус, и вскоре я засыпаю.

Переворачиваюсь на другой бок и замираю, когда боль между ног вырывает меня из объятий сна. Солнечный свет, проникающий сквозь шторы, заставляет меня несколько раз моргнуть, и требуется мгновение, чтобы вспомнить, почему мне так больно.

Джек. Вчера я занималась с ним сексом.

Приподнимаюсь на животе, когда возвращается паника из-за всех событий прошлой ночи. Я ожидаю увидеть Джека, но кровать пуста. Пробегаю пальцами по месту, где он спал ночью. Холодно. Утыкаюсь лицом в подушку и с облегчением выдыхаю. Я снова в его доме, в его постели.

— Как спалось?

Сердце пропускает удар, и я отбрасываю волосы с лица, судорожно поворачиваясь на звук его голоса. Он сидит в кресле за письменным столом, в белой рубашке, несколько пуговиц на которой расстёгнуты, длинные ноги облачены в чёрные брюки, и моё сердце не может найти себе места: скачет так, будто за мной гонятся.

— Нормально, — убираю прядь волос с лица. Джек переводит взгляд на мою шею, желваки на его челюсти дёргаются, и он встаёт, выпрямляясь во весь рост.

— Я хочу, чтобы ты позавтракала со мной, — говорит он, надевая чёрный пиджак.

— Я не голодна, — зарываюсь в одеяло.

Джек смотрит на меня, и всё, что я вижу, — это безразличие.

— Мейв, это был не вопрос, — он скрывается в гардеробе.

Вот что происходит, когда Джек О’Риган добивается своего. Он взял то, что хотел, и теперь со мной будут обращаться как с одной из его шлюх, которая просто делает то, что ей говорят?

Джек появляется в проёме гардероба с красным галстуком в руке.

— Почему ты всё ещё в постели?

— Я буду убираться в клубе, драить туалеты. Я верну долг, даю слово, — отбрасываю одеяло и встаю на колени. Хочу донести до Джека, что я не сбегу и верну каждый пенни, даже если на это уйдёт вся жизнь.

Джек надевает галстук, подходит к кровати, остановившись у изножья, и мне приходится задрать голову, чтобы не отвести взгляд.

— Я в этом не сомневаюсь, Мейв. Но я уже озвучил тебе условия.

Стискиваю зубы, сдерживая дикое желание наброситься на него. Слезаю с кровати и отхожу от него подальше.

— Ты можешь хотя бы сказать мне, как долго собираешься держать меня здесь, — терпеть не могу мольбу, звучащую в моём голосе. — У меня колледж, мама переживает за меня, а ещё я подрабатываю.

Хочется что-нибудь швырнуть в него. По выражению его лица я понимаю, что ему пофиг и его достали мои жалобы.

— Увидимся внизу за завтраком, — он уходит.

Падаю на кровать, и на секунду возникает мысль о том, что я не сдвинусь с места и пусть он там бесится. Но понимаю, что это ничего не даст; он утащит меня вниз. Я переодеваюсь в чистые джинсы и чёрный свитер, затем укладываю волосы. Умываюсь, чищу зубы и спускаюсь вниз. Он не сказал, в какой комнате мы будем завтракать, но я иду на кухню на запах оладий. Я думала, что увижу возле плиты его повара. Чего я не ожидала, так это Джека, который снова снял пиджак и закатал рукава своей белой рубашки.

Миска с тестом для оладий стоит на столе, пока он переворачивает один блинчик на сковороде.

— Тебе полить кленовым сиропом? — спрашивает он, не оборачиваясь.

Завтрак накрыт на двоих. Обстановка интимная. Мой желудок сжимается, когда я взбираюсь на табурет. В маленькой вазе между ножами и вилками стоит одна роза.

— Нет, я ничего не хочу, — отвечаю я, зная, что он не может заставить меня есть. Он продолжает готовить, наполняя тарелку. Джек наливает в две чашки кофе и несёт их к барной стойке. Я не поднимаю глаз на него, когда он ставит чашку передо мной. Он уходит, возвращаясь с тарелкой оладий и ставя её на стойку.

— Прошу, поешь, — мягко говорит он, заставляя меня поднять голову. Желваки на его скулах приходят в движение. — Мы можем поговорить о колледже.

Я беру нож и вилку, а плечи Джека расслабляются, когда он берёт свою тарелку с оладьями и садится за стойку. Он слишком близко, пространство слишком ограничено. Я чувствую аромат его одеколона, смешивающийся с запахом печеных оладий.

Я сосредотачиваюсь на кофе и оладьях. Не спрашивая, Джек кладёт мне кусочек масла и поливает кленовым сиропом. На протяжении всего завтрака я молчу, ем оладьи, запивая их кофе, и всё это время чувствую на себе взгляд Джека, что заставляет меня пытаться сдерживать жар, опаляющий мои щёки.

— Позже я дам тебе ноутбук, чтобы ты могла продолжить заниматься онлайн.

Наши взгляды встречаются.

— У меня нет онлайн занятий. Я должна на них ходить.

Джек вытирает губы салфеткой и отпивает кофе.

— Я уже договорился с твоими преподавателями.

Собираюсь было расхохотаться и сказать ему, чтобы прекращал ёрничать, но он серьёзен.

— Джек…

— Мейв, я уже обо всем договорился. Твои учителя пойдут тебе навстречу, — сообщает он, собирая тарелки.

— Что, если я не хочу заниматься онлайн? Что, если я хочу ходить на занятия?

Он останавливается, поворачивается ко мне и окидывает меня таким взглядом, который мог бы оленя остановить.

— Ты предпочтёшь ездить на занятия, сидеть там со всяким сбродом тому, чтобы заниматься с комфортом у себя дома?

В его фразе слишком много ошибок.

— Сброд? Ты имеешь в виду моих одноклассников? И, кстати… — я обвожу рукой пространство вокруг нас. — Это не мой дом.

— Даю тебе полное право считать его своим.

— Значит, я могу ходить, куда захочу, и растащить его на кирпичи?

Он бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Я думал, ты будешь довольна, — с раздражением говорит он, как будто я веду себя неразумно.

Он относит тарелки в раковину, а я закрываю глаза, пытаясь справиться с паникой. Меня радует возможность вернуться к занятиям. Не прыгать из одного автобуса в другой и не мёрзнуть холодным утром — тоже бонус, но всё равно всё это кажется каким-то неправильным.

— Что ты сказал моим преподавателям? — Как он вообще смог устроить такое? Деньги — вот и ответ. Они всегда правят миром.

— Сказал, что ты хочешь заниматься онлайн, — в его ответе слышится скука.

— Вот так просто, — качаю головой и поднимаюсь.

Джек медленно и размеренно шагает ко мне.

— Вот. Так. Просто. — каждое слово словно вырезано изо льда, и я понимаю, что мне нужно угомониться и перестать задавать вопросы, иначе он может завести меня.

— «Спасибо» будет достаточно, — он гладит ладонью мою щёку, и моё тело без разрешения льнёт к его теплу.

Я поджимаю губы. Мне совсем не хочется говорить ему спасибо. Я молчу и готовлюсь принять все последствия моего неповиновения.

Джек целует мои сомкнутые губы, они сдаются под его напором, и, откинувшись назад, он улыбается мне.

— Если бы ты знала, как сексуальна, когда злишься.

Эта неразбериха в отношениях с Джеком, кажется, растёт с каждым днём в геометрической прогрессии. Я не знаю, что и думать, но его слова заставляют сердце биться чаще.

— Перестань играть со мной, — шепчу я и не могу удержаться, чтобы не перевести взгляд на его губы. Он обхватывает другой рукой мою щёку, и моё лицо оказывается между двух крепких ладоней.

— Я не играю.

Его слова звучат правдиво, но я качаю головой. Неужели он не понимает, что я хочу от него услышать? Неужели он не видит, как я хочу его?

Джек наклоняется и снова нежно целует меня. Я теряю его тепло, когда он отпускает моё лицо.

— Мне нужно уехать на пару часов.

Когда он отступает, я понимаю, что останусь одна на несколько часов.

— Ладно.

Джек делает паузу в надежде, что я смогу услышать хоть слово. Он снова подходит ко мне.

— Мейв, — предупреждение в его голосе заставляет съёжиться остатки смелости во мне. — Лоулор будет здесь. Если ты сбежишь или что-нибудь натворишь, я тебя накажу. — Джек снова обхватывает моё лицо ладонями. Большим пальцем он поглаживает мою щёку. — Я его отметелю и заставлю тебя смотреть. — Он отпускает меня, и, кажется, я не могу вздохнуть.

Где, чёрт возьми, прятался этот монстр, и почему Джек позволил ему появиться сейчас? Последний поцелуй на моём лбу, и Джек — переодетый монстр — оставляет меня с угасшей надеждой и в полной растерянности.

ГЛАВА 24

МЕЙВ

Лоулор приходит через несколько секунд после того, как за Джеком закрывается входная дверь. Я всё ещё торчу на кухне, когда он появляется в дверном проёме. На лице Лоулора написано отвращение, оно искажает его резкие черты, пока нарочито медленно он осматривает меня с ног до головы. Шагнув за порог кухни, он спокойно сообщает:

— Если сделаешь хоть одной ногой шаг в сторону, я тебе её сломаю.

От его угрозы мурашки страха пробегают по позвоночнику, и меня так и подмывает сделать шаг назад, но я просто хочу выбраться из этой комнаты. Опустив голову, прохожу мимо него. Лоулор останавливает меня, хватая за предплечье. Он гораздо выше меня ростом, и я не поднимаю головы, пока он держит меня за плечо.

— Ты стоила Фредди жизни.

Я смотрю на него и в неверии качаю головой.

— Он уволил его, — меня не радует, что из-за меня кто-то потерял работу, но не в моей власти контролировать реакцию Джека.

Лоулор усмехается и отшвыривает меня от себя; я ударяюсь спиной о деревянную дверь. Попятившись назад, я пытаюсь взять себя в руки.

— Я ещё хочу пожить, так что не думай, что не смогу сделать тебе больно.

Я торопливо прохожу мимо него, и на этот раз он не пытается меня остановить. Перешагиваю по две ступеньки за раз, желая поскорее от него скрыться.

Слышу позади себя скрип ступеней и, опустив взгляд, замечаю, что Лоулор поднимается вслед за мной. Его глаза полны ненависти, что заставляет меня ускорить шаг. Я почти бегу в спальню, но Лоулор не отстаёт, не сводя с меня глаз.

Добравшись до двери, останавливаюсь и оглядываюсь на него. Захлопнув дверь, собираюсь закрыть её, но ключа нет.

Мейв, он не собирается причинить тебе вред. Он всего лишь хочет, чтобы ты оставалась в зоне его видимости.

Дверь с грохотом распахивается, и я отступаю назад.

— Дверь будет открыта всё время, — внутрь он не заходит, держась за ручку двери.

— А если я захочу переодеться?

— Мне плевать, дверь останется открытой, — он отпускает ручку и на несколько секунд исчезает, возвращаясь уже со стулом и ставя его прямо на пороге спальни, затем усаживается. Лоулор расстёгивает чёрный пиджак. Он одет так, словно собрался на похороны. Устроившись поудобнее, достаёт из кармана телефон и начинает в нём копаться.

Меня не покидает мысль, что я теперь в плену.

— Мне нельзя выходить из комнаты?

— Можно, но я буду сидеть на пороге, где бы ты ни находилась, — не глядя на меня, отвечает он.

У меня возникает желание захлопнуть дверь перед его носом, но вместо этого я отворачиваюсь и беру свою сумку. Положив её на кровать, достаю учебники. Я слишком много пропустила в колледже. Если уж застряла здесь, то должна, хотя бы, наверстать упущенное в учёбе, иначе всё свободное время буду думать о Деклане и маме. Я хочу с ними увидеться, но с Джеком стоит действовать не спеша. Не сомневаюсь — если попрошу что-нибудь у него, он так или иначе заставит меня расплачиваться за это.

Я открываю учебник, чтобы не думать о Джеке. Листаю страницы, читаю слова, смысл которых до меня не доходит. Принимаюсь читать вслух в надежде, что это позволит уловить суть, но всё тщетно.

Я избегаю смотреть на дверь, избегаю признавать присутствие Лоулора, поэтому вышагиваю по спальне, держа учебник в одной руке и читая вслух. Не понимаю ни единого слова.

Я вспоминаю о своих занятиях по психологии и пытаюсь понять Джека. Может быть, если смогу понять его, смогу использовать это в своих интересах.

Он был жесток с тех пор, как мы были детьми; не думаю, что он изменился. Ему тридцать два, он старше меня на восемь лет. За всё время, что знаю его, я не видела в нём ни капли мягкости. Оладьи с утра — милый жест, как и то, что он разрешил мне заниматься онлайн. Или он хотел заставить меня поверить в то, что изменился. Мне не нравится испытывать это чувство растерянности, когда дело касается Джека.

Я возвращаюсь к чтению вслух.

— Звучит слишком заумно, — захлопываю учебник и поворачиваюсь к двери, где уже поднялся со своего стула Лоулор. Спрятав телефон в карман, он застёгивает пиджак.

— Я присмотрю за ней, — кивает ему Киан.

У него разбитое лицо, оба глаза чёрные, на переносице лиловый синяк. Я бросаю учебник на кровать, когда Киан заходит в спальню.

Внезапно я чувствую неловкость. Что скажет Джек, если узнает, что Киан был в его спальне?

Слышу удаляющиеся вниз по лестнице шаги Лоулора.

Киан ухмыляется, а затем морщится, когда трескается ранка на его губе. Высунув язык, он её облизывает.

— Что ты здесь делаешь? — прячу руки за спину и остаюсь стоять.

Киан оглядывает комнату, глаза его темнеют.

— Мне нужно было убедиться, что ты в порядке, — он останавливает взгляд на мне.

— Я в порядке. А вот ты неважно выглядишь, — прикусываю нижнюю губу. Мне не нравится это некомфортное чувство, хочется уйти. Мне не нравится находиться в этой комнате вместе с Кианом.

— Видела бы ты другого, — Киан снова улыбается и прячет руки в карманы своей коричневой куртки, воротник которой высоко поднят.

Мне не до смеха.

— Видела. На нём ни царапины, — не буду я перед ним притворяться, что ничего не понимаю.

Улыбка Киана вянет, он ещё раз облизывает губу.

— Не стоит тебе связываться с Джеком. Я могу увезти тебя в безопасное место, если он угрожает тебе.

— Всё сложно, Киан, — убираю руки из-за спины, мне всё больше не нравится эта неуверенность, которую я ощущаю рядом с ним. Мы и раньше встречались, и он мне всегда нравился, но то, что он находится здесь, в спальне Джека, заставляет меня нервничать. Он приходится Джеку кузеном, а я никогда не поверю, что О’Риганы станут когда-нибудь конфликтовать друг с другом, тем более ради девушки, которую они почти не знают.

— Почему тебя это волнует? — не могу не спросить я.

Он пожимает плечами и делает шаг ко мне.

— Я заметил, что ты чего-то боишься, и мне это совсем не нравится.

Я боюсь сейчас, и понятия не имею, почему. Киан не сделал ничего такого, что заставило бы меня не доверять ему.

— Всё и без того непросто, и ничего хорошего не выйдет, если Джек узнает, что ты был здесь.

Он скрежещет зубами, а затем продолжает:

— Да насрать мне на Джека. Ты хочешь, чтобы я притворился, что это не он оставил твоего брата висеть под потолком?

Я отхожу, обхватывая себя руками. Мне никогда этого не забыть.

— Киан, я всегда буду благодарна тебе за это. Это не просто слова, — так и есть. Я никогда не забуду его доброту.

— Ты хочешь, чтобы я сделал вид, что не слышал, как он угрожал тебе в доме его родителей? Я пытаюсь собрать весь пазл воедино, и, по-моему, ты ему что-то задолжала. Может быть, из-за этого твой брат и висел под потолком? — Киан подходит ближе, возвышаясь надо мной с высоты своего, почти двухметрового, роста. — Я видел, как ты выходила вместе с ним из клуба прошлой ночью.

Я потрясённо застываю, сердце начинает бешено колотиться. Прежде чем он продолжит, до меня доходит, как складывается его пазл.

— Он изнасиловал тебя? — шепчет Киан, и в голосе слышится отвращение.

От его вопроса щёки вспыхивают. Мне хочется, чтобы он просто ушёл.

— Нет, — я сама заманила его в тот кабинет, преследуя свои цели. Я была инициатором, не Джек.

— Но между вами что-то произошло?

Он слишком близко, мне хочется, чтобы он отошёл от меня.

— Это не имеет значения, Киан. То, что ты здесь, не поможет.

Киан шумно выдыхает, и я слышу, что кто-то поднимается по лестнице.

— Что-то здесь не так, Мейв. Я пытаюсь тебе помочь, — хрипло произносит Киан, и в этот момент в дверях появляется Лоулор с красным кейсом в руках.

— Привезли твой ноутбук.

Мне уже ни черта не хочется, но Киан слишком давит на меня. Обхожу его и тяну ноутбук из рук Лоулора, потому что он не сразу его отдаёт. Мне приходится с силой вырывать его. Отпустив ноутбук, тот, ухмыляясь, отступает назад.

— Думаю, будет лучше, если ты уйдёшь, — стоя спиной и прижимая компьютер к груди, говорю я Киану.

Он не двигается с места, и, когда я поворачиваюсь к нему, понимаю, что скандала не избежать.

— Уходи, Киан, — говорю громче. Я хочу, чтобы он ушёл.

В несколько шагов он пересекает комнату и выходит за дверь. Лоулор продолжает ухмыляться, вновь устраиваясь на стуле. Я не двигаюсь с места, пока не закрывается входная дверь. Ухмылка моего охранника напоминает ту, которая бывает, когда ты знаешь свой следующий ход в шашках и тебе не терпится его сделать.

— Как я погляжу, ты уже всем проездные раздала. Я тоже не прочь прокатиться, — ухмылка Лоулора становится шире, и я вышагиваю через всю комнату к нему. Он цепляет меня своими словами за живое. Я хватаюсь за дверь и отправляю её в полёт.

Она захлопывается перед его носом, в то время как я пытаюсь взять себя в руки. То, что он сказал, глубоко ранило мои чувства. Дверь распахивается, и я замираю под его предупреждающим взглядом.

— Больше так не делай, — от такого серьёзного тона и выражения его лица чувствую себя как загнанный в ловушку зверь. Меня так и подмывает наброситься на него, но всё, что я делаю или говорю, имеет свою цену и всегда обходится для меня слишком дорого.

Швыряю ноутбук на кровать. Он дважды подпрыгивает, потом приземляется, и я ухожу в ванную. Закрываюсь на замок, отхожу от двери, жду, что её вот-вот выбьют, но ничего не происходит. Часто и тяжело дыша, сползаю по стене на пол. Стены ванной словно сжимаются вокруг меня, и я сворачиваюсь калачиком. Я разрешаю страданиям и слезам пролиться наружу, но ничего не происходит. Вместо агонии, которая сотрясала бы моё тело, с губ срывается смех, отражаясь от стен и пола. Смех становится всё громче, а потом переходит в рыдания. Стук в дверь заставляет меня встать на колени.

— Открой дверь! — орёт Лоулор по другую сторону.

Я поднимаюсь, натягивая рукава на костяшки пальцев. Прикусив язык, пытаюсь справиться со своими эмоциями.

— Пять грёбаных минут, — кричу я ему в ответ.

— Я больше не буду тебя предупреждать, — рычит он.

Подхожу к двери и немного приоткрываю её.

— Доволен?

Он протискивается внутрь, и я, спотыкаясь, отступаю назад.

— Держи эту чёртову дверь открытой.

— Ты что, собрался смотреть, как я хожу в туалет? — не стану я перед ним делать свои дела, несмотря ни на что.

— Просто оставь дверь открытой, — он выходит из ванной, а я жду пару мгновений. Когда выглядываю снова, вижу, что он вернулся на свой стул у двери спальни.

— Я хочу поговорить с Джеком.

Лоулор достаёт свой телефон, не обращая внимания на меня. Он никому не звонит, но пробегает пальцами по экрану.

— Ты пишешь Джеку? — не уверена, стоит ли это делать.

Он не отвечает, не отрывается от телефона.

— Я хочу поговорить с ним, — я делаю шаг к Лоулору, и он поднимает на меня взгляд.

— Нет. Он приказал охранять тебя, что я и делаю.

— Ты обращаешься со мой как с заключённой.

— Что он подумает о том, что Киан нанёс тебе визит?

Я качаю головой, слыша двойной смысл в его словах.

— Ты был здесь. Дверь была открыта.

— Я уходил в туалет.

— Значит, ты не справился со своей работой, — в эту игру могу играть двое.

— Сюда может войти любой из О’Риганов. Что будет потом — не моя забота. Но как по мне, когда я вернулся, вы с Кианом смотрелись весьма миленько.

— Да пошел ты! — рявкаю я.

Его смех наполняет комнату, как отравляющий газ, и мне срочно требуется воздух. Рывком открываю балконную дверь и выхожу на прохладный воздух, задаваясь вопросом, во что же, чёрт возьми, я ввязалась.

ГЛАВА 25

ДЖЕК

— Мам? — зову, заходя в кухню. Здесь всё ещё чувствуется тепло от духовки, которая наверняка всё утро было включена. В воздухе витают ароматы сконов (Прим. пер.: сконы — традиционные для Ирландии и Англии булочки с беконом, сыром, фруктами и т. д.; подаются тёплыми на завтрак) и ржаного хлеба. Приподняв красно-белое полотенце, обнаруживаю на тарелке горку фруктовых сконов.

— Тебя ждёт отец.

Я опускаю полотенце обратно.

— Шейн, не ожидал тебя здесь увидеть, — поворачиваюсь к дяде. Он приподнимает брови, в его тёмных глазах я вижу улыбку, хотя губы остаются неподвижны.

— Он внизу, — Шейн поворачивается, а я бросаю прощальный взгляд на сконы. Захвачу один, когда буду уходить. Сегодня второе испытание, и отец хотел, чтобы я с ним встретился и обсудил, что должен буду сделать. Я задавался вопросом, какой ещё груз мне придётся доставить или какую сделку заключить.

Шейн сегодня без костюма, хотя мне отец велел надеть свой. Сказал, что это будет уместно для такого задания. Отец ожидает меня в подвале, куда нам, детям, вход был воспрещён. Отец жил там, пока хозяином в доме был дед.

Спускаюсь в подвал и вижу отца в бордовом кожаном кресле. Он скользит по мне взглядом, в котором я не замечаю никакого недовольства, так что воспринимаю его, как одобрительный.

— Присаживайся, — приглашает Шейн на диван, стоящий напротив отца, и я устраиваюсь с краю, а дядя рядом со мной. Готовлю себя к тому, что это испытание подходит к концу. Предполагаю, что прошёл первое, хотя оно и обернулось полной лажей. Вспоминаю о маминых сконах наверху.

— Когда ты был маленьким, я водил тебя в Dun na Ri park. Помнишь? — Отец, как всегда, говорит без прелюдий.

— Да, — разве могу я забыть уроки, что он преподал мне там? Я понятия не имел, почему он учил меня отбирать вещи у малышей и заставлять их плакать. Я ненавидел каждую секунду, что там находился, но, чем больше я это делал, тем более сильным себе казался. — Ты заставлял меня отбирать конфеты или игрушки у малышей.

Отец немного наклоняется вперёд.

— Ты начинал входить во вкус, — в его глазах появляется блеск. — Больше скажу — ты с нетерпением этого ждал.

Хочу дотронуться до своей шеи, но отец анализирует каждое моё движение, поэтому сижу совершенно неподвижно.

— Что тебе тогда нравилось? — отец слегка откидывается назад. Шейн закидывает ногу на ногу.

— Сила. Знание, что я могу отобрать у них что угодно и ничего мне за это не будет. То, что этим я могу тебя порадовать.

Отец не моргает, внимательно меня слушая.

— Не та наука, которую я хотел тебе преподать. На самом деле, нам приходится обижать ни в чём не повинных, чтобы наказать не таких уж невинных. То, что ты сам отбирал у ребёнка младше тебя, подготовило тебя к тому моменту, когда тебе придётся что-то забирать у невинного человека.

Киваю, будто понимаю, но на самом деле это совсем не тот урок, который я усвоил. И всё же теперь, когда я думаю о том, чтобы силой выбить информацию из кого-то, я делаю это исключительно ради информации, а не потому, что человек совершил какой-то проступок. Так что, возможно, это воспитание потихоньку просачивалось в мой моральный компас и изменило направление стрелки.

— Сегодня мы приготовили тебе именно такое испытание, — отец поднимается, и вслед за ним встаёт Шейн. В тот момент, когда они поворачиваются к двери за спиной отца, желудок у меня сжимается. Наверх мы не собираемся возвращаться. Отец открывает дверь и зажигает свет. Он не оглядывается через плечо с садистской улыбкой на лице, как я мог бы ожидать из-за комнаты, в которую вхожу.

Мужчина и женщина с заткнутыми кляпами ртами сидят друг напротив друга. Их обезумевшие взгляды мечутся по комнате. Волосы женщины прилипли к мокрому от пота лицу. Оба выглядят невредимыми.

Я смотрю на Шейна, чтобы оценить его реакцию, но он отходит к колонне и встаёт, прислонившись к ней. Отец обходит вокруг мужчину, который пытается следить за ним взглядом с откровенным, животным страхом в глазах.

— Это Уильям. Он мне врал и обкрадывал меня, — отец останавливается и кладёт руку на плечо Уильяма. С губ мужчины срывается всхлип. — И не один раз, а дважды. — отец отпускает плечо Уильяма и отходит от него к женщине, которая выглядит не менее испуганной. Уильям дёргается и стонет через кляп.

Отец опускается на колени перед женщиной. Та отшатывается так, будто не верит во всё происходящее сейчас.

— Это Сара, — отец протягивает руку и смахивает волосы с её лица. Она вскрикивает от его прикосновения, как будто он причинил ей боль. — Сара — девушка Уильяма. Она также работала на меня. Она прикрывала делишки своего парня.

У меня сводит живот, и я снова смотрю на Шейна, который выглядит скучающим. Отец поднимается на ноги.

— Какое наказание ты выберешь им за их преступления? — отец поворачивается ко мне и убирает руки за спину. Каждый его шаг как будто отмечен на полу, так что он точно знает, где встать. Он останавливается посреди помещения.

— Сколько Уильям у тебя украл? — спрашиваю я, пытаясь отбросить в сторону неопределённость ситуации и мыслить логически. Это испытание, поэтому отец хочет, чтобы я был потрясён.

— Это действительно важно?

— Нет. — он всегда учил меня именно так. Берёшь один евро или десять — сумма не имеет значения. Только сам факт того, что ты их взял.

— Он сделал это дважды, — рассуждаю вслух, перечисляя факты, которые он мне предоставил. — После первого раза он был наказан?

Отец делает шаг ко мне.

— Да, он был уволен.

— Значит, во второй раз украла его девушка? — бросаю взгляд на Сару, которая снова начинает потеть.

— Да, она тайком провела его в отдел доставки, и он снова меня обокрал.

— Значит, Сара должна быть уволена.

Грудь девушки резко поднимается и опускается, и свет медленно возвращается в её глаза. Она рада бы согласиться, но вместо этого опирается на свои наручники. Отец не делает ни шагу в мою сторону, и я сразу же понимаю, что дал неправильный ответ.

— Убить их обоих, — говорю я, не уверенный в правильности ответа на этот раз.

— Объясни, почему? — отец делает шаг ко мне, и мне это не нравится. Это значит, что я прав, и они оба сегодня умрут.

— Потому что они обокрали тебя, — отвечаю я.

— Но зачем убивать обоих?

Меня начинает захлёстывать раздражение, поднимаясь от кончиков пальцев на ногах к ладоням, которые меня так и подмывает сжать в кулаки, но я знаю, что каждое слово, каждое движение здесь под пристальным вниманием.

— Затем, что ты наказал его, и это не привело ни к чему хорошему. Так что либо накажи обоих, либо убей обоих.

Мой отец не двигается.

— Если ты убьёшь их обоих, то у тебя будет два трупа. Убьёшь одного, и у тебя будет один труп и гонец, который сможет рассказать другим, что происходит, когда у меня крадёшь.

В этом есть смысл.

Я перевожу взгляд на Сару и Уильяма, которые смотрят на меня, зная, что их жизни в моих руках. Это совсем не похоже на парк, это не то, что отобрать пару конфет у малыша, и я только что понял, каков правильный ответ. Это убийство невинной Сары, чтобы Уильям рассказал всем, что произошло. И ему придётся жить с осознанием того, что он стал причиной её смерти.

Это то, что мне не хочется делать.

— Убить Уильяма, — произношу я, и отец не двигается с места.

— Сынок, подумай об уроке, который из всего этого извлечётся, — отец хочет, чтобы я всё сделал правильно.

Я качаю головой.

— Я не буду её убивать.

Шейн впервые за всё время шевелится, а я не двигаюсь и смотрю на отца.

— Я не пытаюсь превратить тебя в убийцу; я хочу, чтобы ты принимал решения, руководствуясь не сердцем, а головой, — отец делает шаг ко мне.

Мне не нравится то, что он говорит. Не моргнув глазом, он разворачивается и, вытащив пистолет из кармана пиджака, делает два быстрых выстрела, и оба — Сара и Уильям — роняют головы на грудь. Из отверстий от пуль сочится кровь.

Сердце слишком быстро колотится в моей груди.

— Ты же не должен был убивать их обоих, — теперь моя очередь двигаться. Я делаю шаг к отцу, в то время как он прячет пистолет обратно.

— Когда ты станешь главой Клана, тогда будешь принимать решения, основываясь на том, что лучше для всех нас. Никогда не сомневайся. Ты даёшь дюйм, они забирают милю, — отец отступает от тел, уступая место Шейну. Тот отвязывает тело Уильяма, и оно тяжело заваливается на пол. Затем Шейн принимается за Сару.

— Уильям не должен был сегодня умереть. Но ты показал свою слабость перед ним, — отец останавливается рядом со мной; Шейн развязывает тело Сары, позволяя ему упасть на пол.

— Помоги своему дяде похоронить тела.

Отец покидает комнату, а я стягиваю с себя пиджак. Шейн куда-то исчезает, оставляя меня смотреть вниз на два тела. Плоть и кости. И больше ничего. Если бы я не отказался убить Сару, Уильям был бы жив.

Помогаю Шейну завернуть тела, и мы выносим их из подвала через боковую дверь. Шейн грузит их в кузов белого фургона. Моя рубашка заляпана пятнами крови. Избежать всей этой крови не было никакой возможности.

— Поехали, — Шейн садится за руль, а я, захлопнув дверь, оглядываюсь на дом, гадая, как много моя мать знает о подвале отца.

Мы не отъезжаем далеко. Шейн въезжает в лесной массив, который находится на нашей земле, насколько деревья позволяют проехать фургону, и, как только нам удаётся обнаружить почву порыхлее, мы принимаемся копать.

— Всем нам приходится делать что-то, чего мы не хотим, но важно помнить, что всё это ради семьи, — слова Шейна не приносят мне утешения, когда тело Сары опускается на дно могилы, которую мы только что вырыли.

Шейн вытаскивает тело Уильяма из фургона. Оно с громким стуком падает на землю, и меня передёргивает. Шейн и бровью не ведёт. Он легко подхватывает и тащит тело по земле, пинает его в могилу, прежде чем посмотреть на меня.

— Фундамент того, кто мы есть, запятнан кровью. И это нормально, — он начинает работать лопатой, и я присоединяюсь к нему.

— Но если крови слишком много, то деньги впитаются в неё полностью, и мы останемся ни с чем, — я разгребаю глину быстрее, желая поскорее отсюда свалить.

— Джек, если ты станешь во главе Клана, тебе нужно научиться отделять свои чувства от того, что делать необходимо.

Я прекращаю сыпать землю на тела.

— Сколько людей тыубил?

Шейн высоко приподнимает брови и наклоняет голову набок.

— Этот вопрос из той серии, что играют с твоим сердцем.

Он продолжает сгребать землю, и я хочу уличить его во лжи. Отец рассказывал мне, что Шейн был слабаком, он делал татуировку на руке в виде чёрной полоски за каждую отнятую жизнь.

— Я могу просто посчитать твои татуировки, — предлагаю я.

Он подходит и толкает меня. Я ударяюсь спиной о дерево, но всё ещё сжимаю лопату.

— Я не в восторге от твоего назначения главой. Твоё высокомерие приведёт тебя к смерти, мой мальчик.

Я отталкиваю Шейна, и больше он ко мне не лезет.

— Должно быть, это деликатная тема, — отвечаю я, не собираясь уступать. Чёрта с два я покажу ему слабость.

Шейн крутит кольцо на пальце, глядя на меня. Он словно пытается сдержать ярость, которую я замечаю в его глазах.

— Слишком много. Будь мудрым, Джек. Принимай мудрые решения, — он возвращается к погребению тел, и заканчиваем мы уже в молчании.

Остановившись возле дома, Шейн не глушит двигатель, и, как только я вылезаю из машины, он тут же уезжает. После леса его настроение заметно испортилось.

Возвращаюсь в дом, рассчитывая на то, что отец меня дождался, но его нигде нет. Не спускаясь в подвал, окликаю его на вершине лестницы; он не отвечает, так что я выхожу через боковую дверь.

Замираю, бросая взгляд на красно-белое полотенце, прикрывающее мамины сконы. Я не могу есть после того, что только что сделал. Я останавливаюсь у задней двери, вцепившись в ручку. Если я не поем сейчас, то вряд ли когда-нибудь смогу есть.

Не проявляй слабость, даже если никто не видит.

Слова отца преследуют меня, пока я подхожу к корзинке и убираю полотенце. Стоя возле стола, я запихиваю булочку в рот. Жую, не ощущая вкуса, но не схожу с места, пока не доедаю её целиком. Только после этого я уезжаю.

ГЛАВА 26

МЕЙВ

Проторчав какое-то время на балконе, я успокаиваюсь. Как будто влажный туман, принесённый ветром с гор, гасит пламя внутри меня.

Захожу обратно, закрываюсь в гардеробной и торопливо переодеваюсь в штаны для йоги и объёмный свитер. Причёсываюсь, собираю волосы на макушке и забираю ноутбук с кровати. Лоулор так и сидит в дверях спальни, уткнувшись в телефон. Я устраиваюсь за столом, откуда мне не видно его отвратительную рожу, и включаю ноутбук.

Он новенький, так что у меня уходит добрых полчаса на его настройку. Я ввожу имя Джека и пароль, который он мне дал. Ноутбук подключается в Wi-Fi в доме. Затем мне удаётся быстро зарегистрироваться на мой онлайн-курс. С учебниками под рукой я ныряю с головой в учёбу.

Мне казалось, что сосредоточиться у меня не получится, но потихоньку я вникаю в содержание, и время пролетает незаметно, пока я корплю над уроками.

Лоулор раза три куда-то уходил, и каждый раз меня так и подмывало захлопнуть дверь, но приходилось сдерживаться. Нет никакого желания выслушивать ещё больше угроз от него.

Когда он уходит в очередной раз, встаю со стула, чтобы размять ноги, и выхожу на террасу. Никак не могу привыкнуть к этому виду. Холмистая гряда, горы, солнце освещает только вершины, остальное оставляя в тени. Если бы я умела обращаться с фотоаппаратом, обязательно поснимала бы этот пейзаж.

Шум, раздавшийся за спиной, заставляет меня замереть. Я не услышала, как Лоулор поднялся по лестнице. Оборачиваюсь — это не Лоулор, а Джек.

Он стоит в дверях, опустив руки. Я тут же опять замечаю пятна крови на его рубашке. Сердце бешено бьётся от того, как он смотрит на меня. Он будто вкрученный не по резьбе винт, который будет невозможно открутить. Задерживаю дыхание, инстинкт самосохранения подсказывает мне стоять смирно и не делать резких движений.

Кровь. Я хочу спросить, откуда кровь.

Джек заходит в комнату, и моё сердце начинает новый ритм, такой быстрый, словно я в гоночном автомобиле, и мы вот-вот войдём в поворот. Успеем повернуть или опрокинемся?

Джек двигается в мою сторону и останавливается передо мной. Я часто дышу. Его глаза слишком широко распахнуты, как будто он увидел слишком много.

— Ты ранен? — взглядом окидываю красные пятна на его белой рубашке. Я хочу протянуть руку и коснуться его, но этот мужчина внушает мне страх.

— Нет, это кровь женщины.

Меня охватывает ужас, а Джек продолжает наблюдать за мной.

— Ты кому-то помог? — вопрос глупый.

— Нет. — его улыбка будет вечно меня преследовать. В ней печать, гнев и столько жестокости.

Облизываю пересохшие губы и сглатываю. Я не хочу спрашивать. Не хочу знать.

— Ты её ранил?

Джек обхватывает моё лицо ладонями, и, хоть его прикосновение нежное, оно заставляет меня всхлипнуть. Эти руки способны причинить столько вреда.

— Нет, — его ответ заставляет меня проглотить второй всхлип, — но я и не помог ей.

Машинально тяну руки к его груди и киваю, когда пальцы скользят по рубашке, обводя всё ещё влажные красные пятна. Он мне лжёт. Торопливо расстёгиваю пуговицы, и Джек отпускает моё лицо. Паника заставляет меня двигаться быстрее. Я не хочу, чтобы ему было больно. Джек не останавливает меня, когда я до конца расстёгиваю рубашку и провожу ладонями по его загорелому животу. Это не его кровь.

— Она мертва? — веду руками от живота до груди. Кладу правую руку ему на сердце, чувствуя, как ровно оно бьётся.

— Да.

Ловлю его взгляд.

— Зачем ты мне это говоришь? — я не хочу знать, но мне нужны подробности; мне нужно знать, что за монстр лежит рядом со мной. Сердце под моей ладонью бьётся быстрее, но Джек молчит. — Что ты мне не договариваешь?

Джек отходит от меня, явно что-то скрывая. Опускаю руки.

Взгляд Джека пробегает по комнате и упирается в ноутбук.

— Ты немного позанималась, — он цепляется за эти слова, как умирающий за молитву.

Что он скрывает?

— Расскажи мне, что случилось, — делаю осторожный шаг в его сторону, но как только заглядываю ему в глаза, понимаю, что упустила то, что побудило его поделиться со мной.

Он отворачивается, снимая пиджак. Это позволяет мне разглядеть каждое пятнышко на его рубашке.

— Иисусе.

Джек замирает, а затем стягивает её с себя. Он стоит ко мне спиной, покрытой татуировкой: лев стоит подобно человеку. Это странное ощущение. Я хочу, чтобы он открылся мне. Я хочу понять этого мужчину. Я хочу понять, на что он способен. Мне необходимо найти его слабое место, понять его внутренний мир, чтобы попытаться понять всё остальное.

— Что означает твоя татуировка? — спрашиваю я.

Плечи Джека приподнимаются и опадают, но он не оборачивается. Я медленно подкрадываюсь к спящему гиганту. Чувствую, что приближаюсь к чему-то смертельно опасному, но, если сделаю как надо, всё будет в порядке.

Останавливаюсь, не доходя пары шагов до него. Джек наклоняет голову, но так и не оборачивается.

— Это символ с родины моей матери. Он означает «воин».

Я делаю ещё один шаг.

— Мама рассказывала мне сказку о льве, который защищал деревню от короля. Мне всегда нравился лев в этой истории, а не король.

Моё сердце колотится в груди, когда я обхожу Джека и встаю перед ним. Он переводит взгляд на меня; это единственное движение, которое он делает.

— Ты пытался защитить девушку сегодня? — мягко спрашиваю я.

Джек хмыкает и тянется ко мне, обхватывая моё лицо.

— Мейв, в этой сказке я не хороший парень.

Я ненавижу печаль, которой наполнен его взгляд. Возможно, он пытается от меня отгородиться, но все же какая-то часть его позволяет мне заглянуть внутрь и увидеть ту боль, что плотно засела где-то глубоко в нём.

Встаю на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам. Медленно веду руками вверх, пока не касаюсь его широких плеч. Джек тут же обнимает меня и сминает мои губы своим ртом. Он жадно хватает и дёргает мою одежду. В его движениях нет нежности. Как будто вся нежность, что я вижу в нём, выплёскивается наружу.

Он подхватывает меня за бёдра, и я тут же оборачиваю ноги вокруг его талии. Джек несёт меня к кровати. Останавливаясь у двери, закрывает её, придерживая меня одной рукой, и мы движемся дальше. Он опускает меня спиной на кровать. Я не двигаюсь, пока Джек стягивает с меня штаны и впивается длинными пальцами в мои бёдра, раздвигая их.

На этот раз, если я сделаю это, то не из-за долга, а по собственному желанию. Я закрываю глаза и откидываю голову назад, пока Джек снимает с себя брюки. Он вновь проводит ладонями по моим ногам, и я мгновенно свожу их вместе только для того, чтобы он развёл их в стороны. Джек скользит между моих бёдер, продвигаясь вверх.

Моё сердце бешено колотится, я открываю глаза, встречаясь со взглядом его холодных голубых глаз, пожирающих всю меня без остатка. У меня кружится голова. Я пьянею от Джека О’Ригана. Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Сглатываю, в панике хватаясь за его предплечья.

— Скажи мне что-нибудь настоящее, — молю я дрожащим голосом. Терпеть не могу то, что перед глазами всё плывет. Прямо сейчас я нуждаюсь в чём-то реальном. Я знаю, что мои чувства к нему настоящие, но что он чувствует ко мне? Я понятия не имею, что им движет больше: желание или контроль.

Джек прижимается своим лбом к моему и закрывает глаза. Тёмные ресницы ложатся на его щёки.

— Я не имею права проявлять слабость, даже когда один. Но с тобой… — он открывает глаза, и я задерживаю дыхание, цепляясь за его слова, которые он не заканчивает. Его затравленный взгляд затуманивается.

— Что со мной? — шепчу я. Член упирается в мой вход, и я готова принять его. Мне кажется, я никогда ничего так сильно не хотела. Пальцы впиваются в его предплечья.

— Я хочу, чтобы ты осталась.

Его признание приводит меня в замешательство. Я и так осталась, потому что должна отдать долг. Прежде чем успеваю ответить, Джек нежно прижимается губами к моим губам, а членом сильнее упирается в меня. Его поцелуй становится глубже, давление на мои губы причиняет боль. Меня охватывает паника, я отталкиваю Джека от себя, и его напор ослабевает. Он тянет руку вниз и направляет член к моему входу.

Моё тело пронзает боль от его вторжения. Он врезается в меня резко и жёстко, оставляя в покое мои губы, в то время как я борюсь за воздух. Джек тяжело дышит мне в шею, продолжая вколачиваться в моё тело.

В растерянности цепляюсь за него, и всё же его жажда обладания мной заставляет моё тело отвечать ему. Спираль возбуждения внутри меня закручивается всё сильнее. Капли влаги превращаются в поток, который покрывает его член, быстро двигающийся внутри меня. Закрываю глаза, и боль смешивается с удовольствием. Я прижимаюсь к нему, желая, чтобы все закончилось, но этого не происходит.

Джек ускоряется, и мне кажется, что он меня сломает. Он дышит мне в ухо так, будто рычит, и не останавливается, даже когда перемещает нас обоих по кровати, не сбиваясь со своего дикого ритма. Наконец, он поднимает голову от моей шеи, откидывается назад и хватается за изголовье.

— Посмотри на меня, — от его рыка страх проникает глубоко внутрь меня, но я делаю то, что он приказывает.

Джек немного замедляется. Он тяжело дышит, уставившись сверху вниз на меня. На него страшно смотреть, но я его не останавливаю. Его ярость хлещет через край и капает на мою плоть, когда он ускоряется, не сводя с меня глаз. Он держится за изголовье кровати, вколачиваясь снова и снова. Его лицо напряжено, а рычание — нечеловеческое, когда он жёстко и быстро кончает в меня.

Я сама далека от разрядки; слишком потрясена похотью и страхом. Я на пике, но не падаю. Джек замедляется, изливая своё семи внутрь меня, пока я пытаюсь отдышаться. Я понятия не имею, что это было.

Я видела секс в ярости только в кино, но там, в основном, всё сводилось к пощёчинам и вырыванию волос. То, что только что сделал Джек, выходило за рамки ярости. Это нечто более пугающее, но где-то в глубине души меня радует, что эти эмоции он обрушил на меня.

Джек замедляется, и его взгляд останавливается на моём лице. Как будто, он впервые видит меня под собой. Он замирает, и я готова поклясться, что он перестал дышать.

— Я сделал тебе больно?

Я качаю головой. И да, и нет. Я наслаждалась этим.

— Господи, Мейв, почему ты ничего не сказала, — Джек выходит из меня, отпускает изголовье и откидывается назад. Я подтягиваю к себе ноющие ноги. Он смотрит на меня так, словно я умирающее животное, которое ему придётся усыпить.

— Ты не сделал мне больно, — хочу стереть это выражение с его лица.

Он потирает обеими руками своё прекрасное лицо. Когда его взгляд вновь обращается ко мне, Джек притягивает меня в свои объятия. Я понятия не имею, что он собирается делать, но потом он прижимает меня к своей груди и крепко обнимает.

Мои руки безвольно свисают по бокам, но через мгновение я протягиваю их к нему и обнимаю за талию. Его сердце бешено стучит у меня под ухом.

— Ты не сделал мне больно, — ещё раз, настойчивее, говорю я. — Это было по-другому, но мне понравилось. — мне не нужно, чтобы он смотрел на меня, как на ягнёнка, которого отдают на бойню. Я взрослая женщина и могла бы остановить его в любую секунду, если бы захотела.

Джек разжимает руки, и я смотрю ему в глаза.

Он изучает моё лицо, кажется, целую вечность, прежде чем, наконец, кивнуть. Склоняет голову и прижимается губами к моим губам. Я толкаю язык ему в рот, и он тут же открывается для меня. Поцелуй не углубляется, закончившись слишком быстро.

— Сходи в душ, и мы сможем поесть вместе.

Собираюсь встать с кровати, но останавливаюсь. Внутри меня вновь поднимает голову чувство вины, и мне неловко, что это происходит именно сейчас, но, поскольку Джек думает, что сделал мне больно, я использую это в своих интересах.

— Я хочу увидеть своего брата.

Джек стискивает зубы и убирает от меня руки.

— Значит, торгуемся? — он закипает от злости, а я не знаю, что делать.

— Называй, как хочешь, — мои слова обволакивает боль. Я позволила ему трахнуть меня, потому что хотела этого сама, а вовсе не из-за брата. Я просто заметила возможность, и теперь жалею, что воспользовалась ею.

— Иди в душ, — Джек отстраняется от меня и встаёт с кровати. — Живо, Мейв. — его рык заставляет меня сорваться с места, и меня опять захлёстывает ненависть к нему.

ГЛАВА 27

ДЖЕК

Чувствую себя последней тварью.

После того как кончил, я посмотрел на Мейв, и ужас и потрясение на её лице вызвали самые худшие опасения. Я сделал ей больно, в ярости слетел с катушек и обидел ту, что для меня дороже всего. Мне пришлось принимать душ в гостевой спальне, так как смотреть Мейв в глаза прямо сейчас — выше моих сил.

Ей хотелось встретиться с братом, поэтому она решила использовать секс как разменную монету, словно это какой-то бездушный договор. Кто я такой, чтобы винить её в этом? Я сам заставил её поверить, что так и есть, и, судя по тому, как мы с ней только что трахались, каких мыслей я ещё ожидал от неё?

Вытираюсь и, вернувшись в комнату, застаю Мейв сидящей за столом и уткнувшейся в ноутбук. Вижу, что она знает о моём присутствии, но не обращает на меня внимания. V-образный вырез на её красной блузке демонстрирует идеальное декольте. Уставившись в экран, она прикусила большой палец. Это зрелище завораживает. Жилка на её шее пульсирует, и мне совсем не нравится думать, что это вызвано страхом передо мной. Она никогда не доверится мне, если я не проявлю к ней немного доброты.

Подхожу к ней и, наклонившись, целую её в макушку. Мейв замирает, заставляя меня почувствовать себя чудовищем.

— Я отвезу тебя сегодня к брату.

Она поднимает взгляд на меня, скользя глазами по моей голой груди вверх.

— Хорошо.

Я не хочу отходить от неё, а она выжидающе смотрит на меня. Наверное, задаётся вопросом, какого хрена я так странно пялюсь на неё.

— Может, потом мы могли бы заняться чем-нибудь.

— Чем, например? — она отводит глаза.

— Не знаю. Просто подумай, чем бы ты хотела заняться после встречи с Декланом.

Мейв медленно кивает, и я, наконец, отхожу от неё и иду одеваться. Она захлопывает ноутбук, когда я возвращаюсь, одетый в джинсы и зелёный свитер; сегодня я должен навестить Финна, так что одежду выбрал повседневную. Финн очнулся, и больше тянуть я не могу. Это будет ещё одно непозволительное проявление слабости.

— Когда будешь готова, спускайся вниз.

Мейв встаёт с кресла, а я покидаю спальню.

Лоулор внизу, околачивается на кухне. Я сажусь и обуваюсь.

— Всё прошло гладко? — спрашиваю я его, зашнуровывая ботинки.

— Да. Она всё время оставалась в своей комнате. Никаких проблем.

— Отлично, — я заканчиваю обуваться.

Уже собираюсь уходить, когда он останавливает меня.

— Заходил Киан. Хотел перекинуться с ней парой слов наедине.

Я напрягаюсь всем телом, уставившись на Лоулора.

— Как долго? — спрашиваю его.

— Где-то десять-пятнадцать минут.

— Ты слышал, о чём они говорили?

Охранник пожимает плечами и качает головой.

— Киан просил меня подождать внизу.

Я приближаюсь к нему.

— Так он оставался вместе с ней наверху?

Мне хочется свернуть ему башку, и Лоулор это понимает. Он смотрит на дверь, и я вижу, что Мейв спускается по лестнице. В чёрной кожаной куртке она заходит на кухню, и на её лице появляется улыбка.

— Готов? — на охранника она не глядит.

Я улыбаюсь в ответ.

— Да, поехали.

— Мы закончим этот разговор позже, — бросаю я Лоулору. Я хочу узнать всё до мельчайших подробностей; понятия не имею, что за игру ведёт Киан. То, что я врезал ему, должно было послужить достаточным предупреждением.

Но, очевидно, нет.

Мы выходим на улицу, и я не могу оторвать глаз от Мейв. Усаживаемся в джип, но двигатель я не завожу.

— Пока меня не было, ничего не случилось?

Она пристёгивает ремень.

— Нет. А что? Лоулор что-то сказал? — дрожь в её голосе выдаёт, как она нервничает.

— Он сказал, что ты всё это время занималась.

Она смотрит на меня и кивает, заставляя себя улыбнуться.

— Да, так и было.

Я бросаю на неё пристальный взгляд. Маленькая лгунья.

— Совсем ничего не случилось? — я хочу, чтобы она сказала мне правду.

Девушка мотает головой и отворачивается к окну.

— Нет.

— Хорошо.

Мейв продолжает смотреть в окно, прижав ладони к животу. Она пытается заставить себя сделать вид, что расслаблена, когда я включаю зажигание.

Моё самообладание подобно мерцающему свету. Пока кручу руль, мне хочется выключить свет и подумать, не отвлекаясь. Можно было бы рассмотреть конфронтацию с ней, но я вспоминаю об отце и задумываюсь, как бы он поступил в такой ситуации. Он бы поиграл в кошки-мышки, загнал бы человека в угол, пока тот не понял бы, что его действительно поимели. Я не собираюсь поступать таким образом с Мейв.

— Как давно Деклан болен? — спрашиваю я.

Девушка ёрзает на сидении, но по-прежнему смотрит в окно.

— Он принимает наркотики уже около десяти лет. Несколько раз пытался слезть с иглы, но постоянно срывался.

— Тяжело жить с таким человеком.

На этот раз Мейв переводит взгляд на меня, и наши глаза встречаются, прежде чем я переключаю внимание на дорогу.

— Да, это так, — произносит она тише, и я слышу тщательно скрываемую боль в её голосе.

— Он когда-нибудь крал у тебя? — я сворачиваю на шоссе, ведущее в город, и останавливаюсь на светофоре.

— Постоянно, — кивает Мейв, криво улыбнувшись, видимо, своим воспоминаниям. — Мне приходилось прятать свои вещи в саду. Не сказать, чтобы у меня их было много, но я пыталась защитить хотя бы это.

Желание переломать ноги её брату вынуждает меня закруглиться с разговором на эту тему. Кажется, от её слов меня вновь захлёстывает ярость. Я жду, когда загорится зелёный свет.

— Он, должно быть, много врал, — перехожу я к сути, которую пытаюсь донести. — Мне кажется, лгать — труднее всего. Я ненавижу лжецов. — я сворачиваю на Брюс-Хилл и бросаю взгляд на девушку. Она в страхе заламывает руки.

Вот так поступил бы мой отец. Он дал бы понять, что всё знает, таким изящным, ебанутым окольным путем.

— Я не такая, как он, — шепчет девушка, но я её слышу.

Я не отвечаю ей и подъезжаю к воротам больницы. Мейв отстёгивает ремень и поворачивается ко мне.

— Я не такая, как он. Я знаю, что ты делаешь, — поражение в её словах говорит о том, что я победил.

— Я разговариваю с тобой, Мейв, — наконец-то смотрю ей в глаза.

— Вовсе нет. Может, я и солгала, а ты, хоть на долю секунды, но притворяешься, что тебе не всё равно. И всё это только для того, чтобы ткнуть меня, что я вру. Это жестоко. Ты жесток.

Я заезжаю на парковку. Заглушив двигатель, встречаюсь взглядом с Мейв.

— Я разговаривал с тобой, только и всего. Что бы там тебе ни показалось, всё это исключительно твои домыслы.

Она качает головой, но я замечаю, как сомнение постепенно начинает затуманивать её взгляд.

Отец гордился бы мной.

— Но, если ты хочешь мне что-то рассказать, сделай это сейчас.

— Джек, нечего рассказывать. Даже самой захудалой правды ты не заслуживаешь. Всё, что тебе полагается — ложь, — её слава бьют наотмашь, и я спешу отстегнуть ремень.

Мейв вскрикивает, когда я срываюсь, хватая её за руки.

— Какого чёрта Киан делал в нашей спальне? — встряхиваю я её. — Он к тебе прикасался?

Страх появляется в её карих глазах, которые становятся почти чёрными, но ей удаётся с ним справиться. Девушка пытается вырваться, и я придвигаюсь вплотную к ней.

— Он хотел помочь мне сбежать от тебя, — губы Мейв искажаются в ухмылке, сквозь которую, наряду с весельем, сочится горечь, когда она продолжает: — Он хотел узнать, не изнасиловал ли ты меня.

Убираю от неё руки. Чувствую, словно мне дали под дых. Но я не отстраняюсь и не отвожу от неё взгляда.

Ухмылка сползает с её прекрасных губ, Мейв тяжело вздыхает. Похоже, она потеряла и силы, и надежду.

Сердце у меня в груди начинает колотиться, поскольку она не спешит рассказать мне, что ответила на вопрос этого маленького говнюка.

— Я прикончу этого ублюдка, — вырывается у меня, и Мейв хватается за мой свитер, как будто может остановить захлестнувший меня приступ ярости.

— Я велела ему уйти. Сказала, что я в порядке. Не бери в голову.

Я не отвечаю ей, и она, отпустив свитер, обхватывает ладонями моё лицо.

— Пожалуйста. Пожалуйста, не трогай его.

Внезапно мне всё становится предельно ясно. Я убираю её руки от своего лица.

— Не трогать его, да? — хмыкаю я. Она запала на ёбаного Киана?

Тянусь к ручке водительской двери джипа. Руки Мейв безвольно падают на колени.

— Он просто старался быть другом.

Достаю ключи из замка зажигания.

— Пойдём навестим Деклана, — берусь за ручку двери, собираясь выйти.

— Я не выйду из этой машины, пока ты не пообещаешь мне, что не причинишь вреда Киану.

Я смеюсь.

— Я не причиню ему вреда, — ложь легко слетает с языка.

Мейв качает головой.

— Ты лжёшь.

Чего она от меня ожидала? Он, чёрт возьми, обвинил меня в том, что я её изнасиловал. Мелкий гандон, вмешивающийся в мои дела.

— Так и есть, — я знаю, что должен отрицать это, но я взвинчен донельзя, чтобы играть в игры. В такие моменты понимаю, что я — не сын своего отца. Я — нечто совершенно другое. Показывать свои эмоции, раскрывать перед другими карты — значит проявлять слабость. Мне следовало бы с улыбкой проворачивать нож в её сердце, но я не могу.

— Я заставлю его пожалеть, что он вообще подошёл к тебе.

— Джек, я не хочу отвечать ещё за кого-то. У меня и без тебя хватает забот.

Я не отвечаю ей. Не могу. Я собираюсь наказать его. Снова тянусь к ручке двери.

— Так ты не хочешь увидеться с братом?

— Ты убил Фредди? — её слова пронизаны страхом.

— Нет, — я отпускаю ручку.

— Джек, не надо делать вид, что ты потрясён. Вообще-то, ты убил Мясника, — её взгляд затуманивается, как будто она возвращается в ту комнату.

— Он хотел изнасиловать тебя, — выплёвываю я, едва шевеля губами. Мейв предпочитает промолчать.

— Кто тебе сказал, что я убил Фредди? — я собирался, но не сделал этого.

— Я не скажу. Не хочу добавлять ещё одного человека в твой смертельный список, — произносит она, скрещивая руки на груди.

Мне хочется её заставить, но приходится сдержаться.

— Фредди я не убивал, — спокойно отвечаю, и она медленно поворачивается ко мне лицом.

Пристально вглядевшись в меня, Мейв облегчённо выдыхает.

— Ладно.

— Ты всё ещё хочешь встретиться со своим братом?

Наконец, она открывает дверь джипа и выходит. Я следую за ней по дорожке, ведущей к главному входу в больницу. В холле царит тишина, сопровождающая нас на протяжении всего пути до палаты Деклана. Дальше большого смотрового окна я не иду. Вижу, что он спит в своей кровати.

— Я ненадолго оставлю тебя, — Мейв кивает и заходит в палату. Она не просит меня пойти вместе с ней.

Оставив её, направляюсь в дальнее крыло больницы, туда, где лежит Финн. Шей уже тут как тут, сидит у дверей палаты.

— Он не хочет никого видеть, — сообщает мне парень, сворачивая газету и поднимаясь со стула.

— Ты не видел Киана? — вместо ответа спрашиваю я. Все мои мысли занимает этот рыжий долбоёб.

— Нет, давненько его не слышно, — отвечает Шей, вопросительно глядя на меня.

Настроение портится окончательно. Захожу в палату к Финну. Заправленная кровать пуста, а инвалидное кресло припарковано возле окна. Он не оборачивается, но я не могу скрыть радостной улыбки от того, что вижу его живым.

— Я не хочу никого видеть, — произносит он глухо.

— Рад, что ты жив.

Он разворачивает кресло, и я стараюсь сосредоточиться на его лице, а не на ногах, которые теперь бесполезны.

— Ты должен был дать мне умереть.

Кто я такой, чтобы его осуждать?

— Когда шёл сюда, рассчитывал, что ты будешь непрестанно благодарить меня. Ожидал, что ты расцелуешь меня в задницу, — присаживаюсь на край кровати.

— Ну, спасибо.

Смеюсь над его словами благодарности, звучащими совершенно обратно, и, похоже, моя радость его бесит.

— Джек. — Финн придвигается ближе ко мне. — Какая польза от меня в таком состоянии для семьи? — показывает он на свои ноги.

— Нам всегда требуется, чтобы кто-нибудь отвечал на звонки.

— Пошел ты, — эта злость так не свойственна ему, но именно на такую реакцию я и рассчитываю. Всё, что угодно, лишь бы не это поражение в его глазах.

— Ты можешь купить машину с автоматической коробкой и разъезжать за рулем. Ты всё ещё ты, Финн, — я встаю с кровати.

— Слушай, просто оставь меня в покое! — он откатывается к окну, поворачиваясь ко мне спиной.

— Так, значит, ты собираешься вести себя как грёбаный калека. О’Риган, который только и делает, что жалеет себя.

Дверь открывается, и, к моему удивлению, на пороге появляется отец. Финн оборачивается, и в выражении его лица появляется что-то худшее, чем поражение. Я вижу стыд в его взгляде, когда он смотрит на моего отца. Мне не нужно видеть его, чтобы понять, о чём он думает. Поскольку дядя бесполезен, его следует ликвидировать. Я могу предположить, что эти же мысли проносятся и в голове у Финна.

— Лиам, — неуверенно произносит дядя.

— Как ты себя чувствуешь? — отец закрывает дверь и бросает взгляд на меня, прежде чем вернуть внимание к Финну.

— Нормально.

— Хорошо. Доктор объяснил мне, что пуля задела один из верхних шейных нервов у основания черепа. — отец меряет шагами палату. — Из-за этого тебя и парализовало.

Финн кивает, переводя взгляд между нами.

— Есть надежда, что я снова смогу ходить?

— Никакой. — отец стучит большим пальцем по нижней губе. — Ты что-нибудь помнишь? Не заметил ничего подозрительного перед тем, как в тебя выстрелили?

Молодец папа. В вопросах он не сдерживается. Лично я дал бы Финну чуть больше времени.

— Я смотрел на Джека, когда мы с ним разговаривали… — отвечает дядя, положив руки на бёдра. — И это всё. Следующее, что я помню, — боль.

— Значит, ничего, — констатирует отец так, будто Финн, как свидетель преступления, бесполезен.

— Извини, что ничем не могу больше помочь, Лиам.

Я пытаюсь сдержать усмешку, слыша сарказм, сочащийся из его слов. Отец этого не улавливает.

— Ничего. Я найду того, кто это сделал.

— Дам вам двоим наверстать упущенное. Я, пожалуй, пойду, — говорю я, не желая стать участником атмосферы неловкости, которую всегда создаёт отец, когда пытается проявить сострадание.

Финн трогает колеса, как будто испытывает желание отвернуться к окну, но не хочет перед моим отцом показать свою слабость. Дядю не должно это волновать. Лиам, в любом случае, считает его слабым.

Я встречаюсь взглядом с отцом.

— Там, за дверью, встретил Шея. Может, ты подбросишь его туда, где он остановился?

Другими словами, избавиться от него.

— Без проблем, — больше не взглянув на Финна, я оставляю их одних.

ГЛАВА 28

МЕЙВ

Деклан немного поправился. Я давно не видела своего брата настолько здоровым и полным сил. Впалые щёки округлились, в глазах появился живой блеск. Как бы ни старалась отогнать от себя мрачные мысли, я чувствую себя очень виноватой перед ним.

Когда Джек возвращается за мной, я не задерживаюсь. Несмотря ни на что, я хочу, чтобы прогресс с лечением брата продолжался, и сделаю всё для этого. Если мне нужно быть с Джеком поласковее — я готова. Пытаюсь задвинуть нашу ссору в дальний угол сознания и собираюсь поблагодарить его за всё, что он сделал, но за его спиной вырисовывается ещё одна фигура. Это Шей.

Опускаю голову и держу язык за зубами.

— Ты готова? — спрашивает Джек. Мне кажется, он напряжён.

— Да.

В атмосфере неловкости мы втроём идём к джипу, и то время, которое я хочу провести наедине с ним, Шей отнимает у меня своим присутствием.

— Он что-нибудь сказал? — спрашивает Шей непринужденно.

— Нет. Отец его допросил, но тот ничего не видел.

Мы подходим к джипу, и я собираюсь сесть на заднее сидение.

— Мне нужно сделать ещё кое-что. Встретимся позже, — к моему облегчению, говорит Шей Джеку. Он скользит по мне взглядом, и мне не нравится то, насколько он оценивающий. Парень удаляется, натягивая на себя серый пиджак и засовывая руки глубоко в карманы.

Я сажусь в машину.

— Ты решила, куда хочешь поехать? — вопрос Джека на мгновение застаёт меня врасплох. Он уже спрашивал меня сегодня. Я не думала об этом, особенно после нашей ссоры.

— Не знаю. — всё, чего я хочу, — поговорить; я хотела помириться с ним до того, как он сделает одно из двух: убьёт Киана или вышвырнет Деклана на улицу. — Здесь есть где-нибудь поблизости парк? — на людях я буду чувствовать себя в большей безопасности.

Джек заводит двигатель.

— Не так далеко отсюда крепость. Или мы можем прогуляться вдоль Бойна.

— Крепость звучит заманчиво, — прогулка вдоль реки безопасной не кажется. В глубине души я понимаю, что Джек никогда не причинит мне вреда, но всё же боюсь той другой его стороны, о которой получила представление.

— Папа водил меня в крепость, — уставившись в окно, любуюсь тем, как мимо проносятся магазины Наваны. Я не впускаю в своё сердце ненависть и боль; вместо них позволяю счастливым воспоминаниям наполнить мои мысли. — Мы гуляли здесь и устраивали пикники. Это было весело.

— Звучит здорово, — тон парня сух, и я замолкаю. Может, я ему надоела?

Молчание затягивается, но Джек наконец произносит:

— Это и в самом деле звучит мило. У меня никогда не было такого с отцом.

Я рассматриваю профиль Джека, он кажется расстроенным.

— Он водил меня в парки, но мы не устраивали пикников и не гуляли.

— А чем вы занимались? — спрашиваю я.

— Я отбирал игрушки и сладости у других детей.

— Ты был всего лишь ребенком, — я встаю на его защиту.

— Отец заставлял меня делать это. Такова была часть моей подготовки.

Мой желудок сжимается, и я снова сморю на Джека, выискивая ложь, которой не может не быть в его словах.

— Подготовки?

Парень притормаживает перед светофором, но не поворачивается ко мне.

— Да, чтобы я понимал, что значит отбирать что-нибудь у ни в чём неповинного человека.

Я не нахожу, что сказать. Что за отец творит такое? Может, таким извращённым способом он пытался преподать ему хороший урок? Едва ли.

— Мне кажется, он хотел воспитывать тебя, показывая, как делать не надо, — осторожно подбираю слова. В конце концов, мы говорим о Лиаме О’Ригане.

Джек сворачивает на стоянку, расположенную за аллеей, ведущей к крепости. Выключив зажигание, он вынимает ключи, но так и не поворачивается ко мне.

— Нет. Он готовил меня к тому моменту, когда я должен буду быть безжалостен.

Внутри вновь всё сжимается, и я опять не знаю, что ответить. Как жестоко. Как неправильно. Неудивительно, что Джек был полон ненависти и сыпал ругательствами, когда мы были детьми. Я хочу дотянуться до него, я хочу обнять того маленького мальчика и сказать ему, что это не его вина.

В характере Даны нет жестокости; такие уроки ей не преподавали. Сомневаюсь, что она знала что-нибудь о делишках своей семьи. Мы никогда не говорили об алкоголизме моей матери, так же как никогда не говорили о преступной деятельности её родных.

— Дана не знает, не так ли?

Джек наконец-то смотрит на меня.

— Нет, и так будет и впредь.

Я поспешно киваю. Мысленно задаюсь вопросом, чему ещё в детстве научил его отец. Учил ли он своего сына, как задушить человека — то, что сделал Джек с Мясником?

— Конечно. Я не скажу ей, — быстро заверяю я Джека под его пристальным взглядом. Он отстёгивает свой ремень и придвигается вплотную ко мне, склоняет голову, его губы в миллиметре от моих. Я судорожно сглатываю, и от желания волоски встают дыбом на моей коже. Вопреки моему ожиданию, он меня не целует.

— Ты хочешь быть с Кианом? — его вопрос заставляет меня отшатнуться.

— Что?

— Просто ответь мне честно, — Джек протягивает руку и касается моих волос. В его словах я чувствую ранимость, и какая-то часть меня задумывается, не использовать ли это в своих интересах. Поступив так, я буду ничем не лучше его отца.

— Я вообще не рассматриваю Киана в таком качестве для себя.

Джек прислоняется своим лбом к моему, и его дыхание обжигает мои закрытые глаза.

— Мне невыносима даже мысль, что он прикасался к тебе.

Его слова вызывают у меня мурашки. Как будто кто-то может сравниться с Джеком. Это всё равно, что пытаться зажигать свечу в центре торнадо.

Невозможно.

— Для меня невозможна сама идея, что кто-то другой прикоснётся к тебе.

Я распахиваю глаза и встречаюсь с ним взглядом… мой желудок делает сальто. Сердце начинает бешено колотиться, и всё, о чём я могу думать, — это то, что и мне невыносимо думать о том, что кто-то прикасается к нему. Слова уже готовы сорваться с губ, но я не отпускаю их.

Вместо этого наклоняюсь и целую Джека. Он мгновенно отвечает на мой поцелуй. Своими большими ладонями он обхватывает моё лицо, и я проталкиваю язык ему в рот. Он открывается навстречу мне, и наши языки встречаются. Тело проснулось и забило тревогу; все мои чувства признают его, и я придвигаюсь ближе, подталкивая парня назад, пока он снова не откидывается на своём сидении. Разрываю поцелуй, но не собираюсь останавливаться.

Встаю на колени и склоняюсь над ним, снова впиваясь в его губы. Джек не отрывается от моего рта, и я чувствую, как сидение сдвигается назад, а его губы медленно покидают мои.

Он протягивает руки ко мне и приподнимает меня так, что я оказываюсь сидящей на его коленях. Парень потирается о меня каменным стояком, упирающимся в ширинку джинсов.

Всё происходит средь бела дня, и меня не останавливает то, что нас может кто-нибудь увидеть. Я забываю обо всём, когда Джек снова меня целует. Он ведёт ладонью по моей груди, и я стону ему в рот от этого прикосновения.

Я чувствую своим центром его член и прижимаюсь теснее. Удовольствие пронзает меня, заставляя вцепиться в подголовник. Мне следовало бы прекратить всё это. Нас может кто-то заметить.

Руки Джека пробираются под мою блузку, и всё внутри сжимается от чистого наслаждения. Я ёрзаю на его члене, не в силах сдержать стонов. Распахнув глаза, оглядываюсь вокруг через стекло. Никого нет, но я не забываю о том, где мы. Разрываю поцелуй и утыкаюсь ему в шею.

Джек тут же убирает руки из-под моей одежды, обнимает меня за талию, и это так успокаивающе, словно он удерживает меня. Как будто здесь есть нечто большее, чем просто контракт, как будто мы можем быть влюблены. Эта последняя мысль проносится в моей голове, прежде чем больно ужалить, и я отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в глаза. Я смотрю на его прекрасное лицо и понимаю, чего хочу. Я хочу большего от Джека. Я хочу его целиком. Я хочу Джека.

Я целую его, не в силах сдержаться или контролировать свои стоны. Он приподнимается, трётся членом о моё чувствительное местечко. Искры экстаза вспыхивают и разгораются, пока я начинаю двигаться на нём. Джек хватает меня за талию и направляет, увеличивая темп. Внутри меня бушует огонь, и мне почти сносит крышу, когда я, вцепившись в подголовник, утыкаюсь лицом ему в шею. За закрытыми веками вспыхивают фейерверки, когда моя киска пульсирует, меня захлёстывает волной удовольствия, и накрывает оргазм. Я задыхаюсь и опять прячу лицо у него на груди.

— Я только что трахнула тебя через одежду, — шепчу я с ужасом, но вскоре ужас сменяется смехом. Джек крепче сжимает мою талию, и плечи его ходят ходуном. Когда я смотрю на него, вижу, что он смеётся. При виде этого зрелища у меня сводит живот, и я продолжаю хохотать.

— Да, трахнула, — соглашается он, широко улыбаясь.

И в этот момент у меня в голове проносится целый список «что, если». Что, если бы это было по-настоящему? Что, если бы Джек улыбался всегда? Что, если бы я честно призналась в своих чувствах к нему? От этого последнего вопроса салон машины сжимается вокруг нас, а я становлюсь огромной.

— Ты так гнусно вёл себя со мной, когда мы были детьми, — сжав его плечо, я прикусываю губу, когда его улыбка тает. Его глаза темнеют, и моя веселость превращается в нечто, близкое к панике.

— Я тоже не припомню, чтобы ты когда-нибудь была ко мне добра.

Меня удивляют его слова; похоже, он обижен. Как будто я могла когда-нибудь обидеть Джека.

— Уверена — ты первый это начал. Ты сказал мне, что я отребье.

— Мейв, я такого не помню, — он водит ладонями вверх-вниз вдоль моего позвоночника. Я не уверена, осознает ли он свои движения, но все клеточки моего тела ощущают каждый дюйм Джека. Подо мной всё ещё его твёрдый, как камень, член, и любое движение посылает дрожь сквозь меня.

— Твой отец не хотел, чтобы Дана играла со мной, — по-детски и мелочно жалуюсь я, но его слова оказали на меня в детстве большое влияние. Они пробили брешь в моей душе и оставили незаживающую рану.

— Моя мать хотела, чтобы Дана росла нормальным ребенком. Поэтому ей разрешили иметь друзей. Отец был другого мнения. Он не желал, чтобы ты общалась с Даной. Вдруг, ты рассказала бы ей что-нибудь о нас. Но рисковать расстраивать мать он не собирался.

Я слышу доводы Джека, но они не могут стереть из моей памяти тот день, который так много изменил в моей жизни.

— Мне так жаль, Мейв. Знаю, что был жесток к тебе. Я ревновал. Ты была недосягаема, табу и в то же время неизменно оказывалась где-то поблизости, бросая вызов одним своим взглядом. — он гладит меня по щеке и грустно улыбается, словно воспоминания его ранят. — Даже маленькая ты была прекрасна. Ты всегда была центром моего внимания.

Я замираю, почти не дыша, вслушиваясь в каждое слово. Я околдована.

Джек переводит взгляд на мои губы.

— В тот день ты сказал мне, что я отребье и что твой отец не хочет, чтобы Дана играла со мной. Я убежала домой. — у меня на затылке выступают капельки пота, а инстинкт самосохранения кричит мне, чтобы я ничего ему не рассказывала. Я не обращаю внимания на его рёв. — Я добралась до дома, и в тот же вечер отец ушёл от нас.

Джек застывает, так и не успев сомкнуть руки за моей спиной.

— Он ушёл и так и не вернулся, — я неплачу, но кажется, будто стена, которую я возвела внутри себя, пульсирует и дышит, словно кто-то стучит с другой стороны, ища освобождения, которое я не могу дать прямо сейчас. Мне кажется, я чувствую запах страха и отчаяния, как будто они обладают своим собственным, ни на что не похожим, ароматом.

— Я винила тебя и твою мать в том, что вы разрушили мою жизнь. А теперь я начинаю думать, что ошибалась, — я не вправе считать маму ответственной за действия папы. Не больше, чем могу считать Джека в ответе за жестокое обращение его отца. Он был ребёнком, которого неправильно воспитывали.

Джек молча притягивает меня к своей груди, одной рукой закрывая мне ухо. Я не сопротивляюсь, заслушавшись стуком его колотящегося сердца; это — как стук дождя о ветровое стекло. Этот звук успокаивает меня, и я закрываю глаза.

Какое-то время мы сидим так, в нашем собственном маленьком безопасном мире.

— Я не знал, — слова рокочут в груди Джека.

Прижимаю руку к его сердцу.

— Ты был всего лишь ребёнком, а я принимала всё слишком близко к сердцу, — я смотрю на свою руку, лежащую на его стучащем сердце.

— Я не знал о твоём отце.

Я хочу посмотреть на Джека, но не двигаюсь с места. Здесь мне безопасно.

— Я не рассказывала об этом, — это было слишком больно.

— Как мне всё исправить?

Наконец, я сползаю с груди Джека. Мне нужно видеть его лицо. Я улыбаюсь, пытаясь изгнать из его взгляда хоть часть беспокойства.

— Всё в порядке. — разглаживаю морщины, прорезавшие его лоб, и он расслабляется. — Я не забуду никогда то, что ты сделал для Деклана. Спасибо огромное. — собираюсь поцеловать его в губы, но он отворачивается от меня, и морщины возвращаются.

— Что бы ни случилось, о нём позаботятся, — Джек не смотрит на меня, произнося слова, пугающие меня до глубины души

— Ты это серьёзно? — Мои губы дрожат, когда я представляю на краткий миг, что его слова могут быть правдой.

Парень, наконец, встречается со мной взглядом.

— Даю тебе слово, — его слова окунаются в кровь и скрепляются в воздухе над нашими головами.

Я закрываю глаза и прижимаюсь щекой к его груди. Он заключает меня в кольцо своих рук, и я оказываюсь в безопасности.

ГЛАВА 29

ДЖЕК

Мы двигаемся по дорожке вдоль стен крепости. Я не могу оторвать глаз от Мейв. Она рассказывает о том, как счастливо проводила время с отцом, и я впитываю её истории, как будто они могут быть моими. Её ладошка такая маленькая в моей руке и даёт ощущение свободы в том, как она размахивает незанятой рукой, когда говорит.

Её губы всё ещё припухшие от моих поцелуев. Член оживает, когда я вспоминаю о том, как она о меня тёрлась. Её руки на моих плечах. Её запах, обволакивающий меня. Её капитуляция в тот миг. Она отпустила себя, растворилась во мне. Я не хотел, чтобы этот самый лучший момент заканчивался.

— Ты поговорила с отцом? — спрашиваю я.

Её спина чуть заметно напрягается, а затем Мейв пожимает плечами.

— Нет. На самом деле, я понятия не имею, о чём с ним говорить. Я представляла, как он вернётся домой, широко улыбаясь, раскинет руки мне навстречу, на нём будет красная кепка. — она бросает на меня взгляд, полный тоски, и мне хочется обнять её и забрать всю эту боль. — Но, думаю, вряд ли это произойдёт. — она улыбается, её губы дрожат, и она отворачивается, уставившись на заросли деревьев. В нашем поле зрения снова появляется парковка. Мы обошли вокруг крепости. На пути нам не встретилось ни души, и слишком часто у меня в голове возникали мысли о том, чтобы прижать Мейв к дереву и впиться в её губы.

Боль в её голосе, которую девушка изливает в словах, заставляет меня слушать её вместо того, чтобы идти на поводу у своих желаний.

— Можно мне позвонить маме? Просто, чтобы убедиться, что всё в порядке.

Я не выпускаю её руки, пока мы не доходим до джипа.

— Да, конечно, — открываю для неё дверь и нехотя отпускаю руку. Мейв не садится. Вместо этого она приподнимается на цыпочки и целует меня в губы. Всё происходит стремительно и заканчивается слишком быстро, а затем девушка скользит в салон автомобиля.

Я устраиваюсь на водительском месте, тут же передаю ей телефон, а затем завожу двигатель.

— Ты можешь позвонить сейчас или подождать, пока мы доберёмся до дома.

Мейв улыбается мне, и её глаза светятся счастьем.

Я выруливаю задним ходом с парковки.

— Чему ты улыбаешься? — спрашиваю я; мне нравится видеть её такой.

Она сжимает в руке телефон, но пока не собирается звонить.

— Да так.

Улыбка с её лица исчезает, и Мейв, опустив взгляд на экран, закусывает губу. Направляю машину на шоссе, ведущее обратно в город, когда она наконец набирает номер.

Я слышу гудки, и у меня возникает мысль сделать музыку погромче, чтобы предоставить ей хоть какое-то уединение. Но вовремя одёргиваю себя. Мне хочется слышать каждое слово.

— Мам, это Мейв.

Слышу голос её матери, но слов разобрать не могу.

— Я в порядке… — она слушает, уставившись в окно, сжимая нижнюю губу двумя пальцами.

Девушка оглядывается на меня и снова отворачивается, насколько позволяет ей ремень безопасности, как будто пытаясь возвести между нами стену.

— Я скоро буду дома. Наверное, через пару дней, — тихо говорит она, но я различаю неуверенность в её голосе. — Я ему позвоню. Я всё улажу, мам.

Голос её матери становится громче, и я слышу слова «выселение» и «бесполезно».

— Я же сказала — позвоню. Как только вернусь на работу… — она снова запинается, замолкает и как будто вся съёживается. Голос в трубке уже не так слышен, но я улавливаю кое-что из того, что там говорят. Мейв потеряла работу.

— Просто дай мне несколько дней. — тишина. — Мам? Мам? — Мейв смотрит на телефон в своей руке, а затем усаживается обратно.

— Мне нужно домой, — говорит Мейв, не глядя на меня.

Этому не бывать. Я не хотел бы с ней ссориться, но вернуться туда я ей не позволю. Представится возможность — и она сбежит, а я не собираюсь её терять.

— Джек, мне нужно уладить кое-какие дела, — она протягивает мне телефон, и я убираю его. Когда мы выезжаем из города, я прибавляю скорость. Мчусь так, будто хочу увезти её подальше от матери с её проблемами, которые не должны касаться Мейв.

— Так не пойдёт. Скажи, что тебе нужно, и я всё сделаю, — я стараюсь не смотреть на неё.

— Нет. Свои обязательства по контракту я исполнила и сделала больше того, на что подписывалась. Я хочу уйти, — дрожащим голосом произносит она.

Желудок болезненно сжимается. Мне становится тесно в машине, рубашка душит, ботинки жмут. Правда в том, что то, что чувствую к ней, не даёт вздохнуть.

— Я сказал — нет.

В салоне раздается то ли рык, то ли крик.

Я давлю на газ.

— Что ты хочешь? Хочешь меня уничтожить? Заставить меня остаться и молча смотреть на то, как всё вокруг меня рушится? — Мейв поворачивается ко мне, размахивая руками.

Я снимаю ногу с педали газа и вспоминаю о том, что должен держать себя в руках.

— Расскажи мне, в чём проблема, и я всё улажу.

Коротко рассмеявшись, она произносит:

— Проблема в тебе.

На этот раз я бросаю на неё быстрый взгляд. Я хочу, чтобы она осталась. Я не позволю ей уйти.

— Я пойду с тобой, — сдаваясь, цежу сквозь стиснутые зубы.

— Нет. Господи! Мне нужна всего минутка. Одна грёбаная минута.

Сосредотачиваюсь на дороге, но что-то ворочается внутри меня, и я готов сдаться. Больше не хочу видеть, как она страдает из-за своей семьи.

Выезжаю на дорогу, ведущую к дому.

— Я слышал, что тебя уволили, и, полагаю, ты задолжала квартплату?

Она складывает руки на груди и смотрит в окно.

— Твою мать выселяют? — продолжаю свой анализ.

— Да, выселяют. Мне нужно проведать её, поговорить с арендодателем. И разобраться на работе. Всё, что мне нужно, — пара часов, — умоляет она.

Она не понимает, что на работу уже не вернётся, и ничего с этим не поделает.

— Позволь мне помочь, — произношу я, подруливая к дому.

— Помочь, — усмехается она, и её карие глаза наполняются слезами. — Чтобы я ещё больше влезла в долги перед тобой.

Поворачиваю ключ в замке зажигания.

— Ты ничего мне не должна, Мейв. — она никак не реагирует, вылезает из джипа и быстро преодолевает ступеньки. Я иду вслед за ней.

— Я не занимаюсь благотворительностью.

Мы входим в холл, и Лоулор провожает нас взглядом. Я прохожу мимо, следуя за Мейв вверх по лестнице.

— Я предлагаю помощь. Ты говоришь, что больше не хочешь влезать в долги, но и от помощи отказываешься.

Она входит в комнату и забирает свою сумку. Типа, мать её, уходит.

Закрываю за собой дверь, и её глаза предупреждающе сверкают. Мейв паникует, движения её скованны. Неужели её мать сказала что-то ещё?

Я тянусь к сумке, собираясь забрать, но Мейв вырывает ту обратно. Мне приходится сделать шаг назад, чтобы дать ей успокоиться.

— Давай-ка я тебе кое-что разъясню, чтобы избежать недопонимания.

Она смотрит на меня, и я вижу бурю в её взгляде. Одно неверное слово, и её засосёт в пучину волнения, которое, того и гляди, выплеснется наружу.

— На работу ты не вернёшься. Твоё место здесь. Ты можешь продолжить учёбу отсюда. С той жизнью покончено.

Она несколько раз моргает, прежде чем заговорить:

— Ты меня купил. Я вернула этот долг.

— Мейв, деньги меня не интересуют. Речь идёт о тебе. Я забочусь о тебе. — сердце пропускает удар, и я тут же сожалею о проявленной слабости. Отец бы поднял меня на смех.

Сумка падает на пол, и я надеюсь, что одержал победу, что мои слова и поступки наконец-то дошли до её сознания.

— Твою мать не выселят. Я обещаю.

Мейв моргает, и слёзы катятся по её лицу, но она по-прежнему молчит.

— Джек, я не могу постоянно во всём полагаться на тебя, — её щёки розовеют.

Я преодолеваю расстояние между нами.

— Конечно же, можешь.

Она качает головой, но я притягиваю её к своей груди.

— Я просто не могу остаться здесь вот так, — её слова гулко отдаются в моей груди. Я крепче прижимаю девушку к себе.

— Всё в порядке. Твой брат в безопасности, с твоей матерью всё будет хорошо.

Мейв вырывается из моих объятий.

— Я хочу свободы.

Свободы… Она не представляет себе цену этого слова — такую, что даже я не могу за неё заплатить.

— Мейв, в этом мире её не существует.

— Что это значит? Что ты ожидаешь от меня? Что я останусь здесь и буду смотреть, как ты приходишь и уходишь, пока я сижу взаперти? А что будет, когда я тебе наскучу? Что произойдёт, если я выведу тебя из себя? — её вопросы обоснованы. Сколько она может выдержать, и насколько сильно я хочу удержать её здесь?

— Ты можешь сходить вместе с Лоулором к себе домой.

Мейв качает головой.

— Ты меня не слышишь. У меня была жизнь и помимо этого. Я не хочу, чтобы меня видели рядом с таким типом, как Лоулор.

— Он профи в своём деле. Мейв, я просто пытаюсь найти компромисс, — разочарование своими когтями впивается в меня. Хочу закончить этот разговор, который выходит из-под контроля.

Она никуда не уйдёт.

— Я тебе не какой-то простой пацан. — сейчас мои слова звучат так, будто я — напыщенный мудак, но ей следует знать. — Я — следующий в очереди и займу место отца.

Краска медленно исчезает с её лица, и мне кажется, я чего-то всё же добился.

— Я буду править ими всеми, — чувствую тяжесть своих слов, словно это доспехи у меня на плечах. — Я стану их Королем, их главой.

Её глаза наполняются страхом, и мне это не нравится.

— Мейв, я не показываю слабости. И, как думаешь, кем они будут тебя считать? Моим слабым местом. Ты никогда не будешь в безопасности. Как и твоя семья.

Она делает шаг назад и опускается на кровать. Её взгляд прикован ко мне, а грудь неподвижна.

— Дыши, — говорю я и подхожу к ней.

Мейв поднимает вверх ладони, останавливая меня. Тяжело вздохнув, выпаливает:

— Мы теперь мишени? Я, мой брат… — она захлёбывается. Я прячу руки в карманы джинсов. Этот мир суров. Но она должна знать.

— Ты втянул меня в это, зная, что я могу стать мишенью?

— Мейв, ты ведь, определенно, понимала, что к чему. Ты пришла ко мне, зная, чем я занимаюсь.

— О таком я не подозревала, — её губы дрожат. Мейв поднимается с кровати, но пятится от меня.

— Я никогда не причиню тебе вреда, — страх в её глазах никуда не делся. — Я никогда не причиню тебе вреда, — твержу я, приближаясь к ней. Она наклоняет голову вроде как от страха. — Я просто хочу, чтобы ты поняла, почему я не могу позволить тебе ходить, куда вздумается. Со временем у тебя появится больше свободы при условии, что Лоулор будет тебя охранять.

Мейв прижимает к губам ладони. Я тяну их, и она не делает попытки остановить меня, когда я заключаю её в свои объятия.

— Я могу обеспечить твою безопасность, но ты должна меня слушаться.

Крепче прижимаю к себе её хрупкую фигурку, чувствуя слабую дрожь, пробегающую вдоль её позвоночника.

— Понимаешь меня?

— Да, — её согласие вызывает во мне желание поцеловать её в макушку.

Я стану Королем, а она — моей Королевой. Со временем она свыкнется с этой мыслью.

Запрокинув её голову, заставляю посмотреть на меня. Её ноздри трепещут, но Мейв выдерживает мой взгляд.

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной.

Она кивает, проглатывая при этом целый шквал эмоций, но одной или двум слезинкам удаётся совершить побег из той тюрьмы, в которой Мейв изо всех сил пытается удержать свои чувства. Я почти слышу лязг засова, скрип петель и стремительно наступающий страх от вида медленно открывающейся двери.

Не знаю, как остановить это. Не знаю, как ещё заставить её понять, что она принадлежит мне.

ГЛАВА 30

МЕЙВ

Он смотрит на меня, словно я хрупкая ваза в его руках и в любую секунду могу разбиться и рассыпаться. Страх сжимает мне горло и не отпускает. Я догадывалась, что они далеко не законопослушные граждане, но Короли преступного мира — это нечто совершенно другое.

Меня бросает в дрожь от осознания того, насколько всё это серьёзно. В глазах Джека я вижу одно: мне не удастся уйти. Он наклоняет голову и притягивает меня ближе, прижимается губами к моим. Его хватка на моей коже почти болезненна. Это словно слишком долго пробыть на холоде улицы, а затем зайти в жаркую кухню. Обжигающий воздух больно впивается в лицо.

Меня разрывает противоречиями, пока Джек продолжает целовать меня, и я жмусь к нему теснее. Из-за его поцелуя всё вокруг затуманивается, и я знаю, что, если сдамся, то смогу найти покой в его объятиях. Это не будет длиться вечно, но может дать моему сердцу шанс вновь начать биться.

Я никогда не причиню тебе вреда.

Его слова, извлечённые из окопов его собственной неуверенности, доходят до меня. Мне хочется плакать. Я понимала, что он меня не станет обижать. И всё же, он — больше, чем жизнь, чем мои мечты, и так же опасен, как пистолет, дающий осечку.

Он никогда не причинит мне вреда.

Джек нежно гладит меня по спине, скользит руками под блузку и стягивает её через голову. Он пожирает меня взглядом своих холодных голубых глаз, постепенно раскрываясь передо мной, наверное, впервые в своей жизни. Я пытаюсь представить себе того малыша, которого неправильно воспитывал отец. Того мальчика, которого никогда не водили в парк просто поиграть, не устраивали пикник, просто чтобы поесть.

Прикасаюсь к прекрасному лицу Джека, и раскол внутри меня становится ещё чуть больше. Цепляюсь за произнесённые им слова, надеясь, что это не ложь и что я что-то значу для него. Мои собственные страхи, что он меня бросит, что я ему наскучу, снова и снова прокручиваются в моей голове.

В конце концов, он бросит тебя так же, как и отец.

Чтобы избавиться от этих мыслей, хватаюсь за его свитер и тяну вверх. Мои движения резки, и Джек останавливает меня, накрывая мои ладони своими, вынуждая посмотреть на него.

Моё сердце рикошетом бьётся о поверхность боли и смятения, когда парень снимает с себя одежду. Передо мной предстаёт его обнажённая грудь, и, когда он наклоняется, наши тела прижимаются друг к другу. Его поцелуй так нежен, но моя душа никогда не чувствовала ничего более сокрушительного.

Я позволяю ему подвести себя к кровати. Жду, что он опрокинет меня на спину, но вместо этого Джек снимает ботинки, носки, джинсы, а затем и боксёры. Его член высвобождается, и я сглатываю.

Я не могу ни отвернуться, ни пошевелиться, когда он тянется ко мне, чтобы раздеть. Сначала он снимает с меня обувь, потом джинсы и, наконец, глядя мне в глаза, тянет за резинку трусиков. По коже бегут мурашки, и я смыкаю веки. Его пальцы скользят по всей длине моих ног, когда Джек стягивает с меня бельё. Я вздрагиваю, когда его грудь прижимается к моей, и он тянется расстегнуть на мне бюстгальтер.

Сердце рвётся из груди, разум затуманивается, я готова прямо сейчас отдать ему всё.

— Смотри на меня, — приказ звучит так властно, как никогда прежде. Я открываю глаза и гляжу на Короля, который, без сомнения, правит моим сердцем.

— Я смотрю на тебя, — мои слова звучат странно даже для моих ушей.

Джек стискивает зубы и держит моё лицо, препарируя взглядом то, что видит. Это одновременно мой страх и желание или то, что я не могу скрыть.

Тело вибрирует в ожидании его прикосновения.

Его губы вновь накрывают мой рот, и, когда парень кладёт меня на спину, я рада, что на кровати есть подушка. Машинально раздвигаю ноги, давая доступ к себе его массивному телу. Джек забирается сверху, я отодвигаюсь, освобождая место для него. Он сжимает мои бёдра, останавливая, и я не отвожу взгляда, когда он устраивается возле моего входа. Головка его члена скользит внутрь, где всё уже готово к его вторжению — там влажно и податливо.

Скользнув дальше, он нависает надо мной, вгоняя в меня до упора свой член. Прижимая ладонями мои руки по обе стороны от головы, он выходит из меня для того, чтобы вновь наполнить.

Я не могу сдержать стон, да и не хочу, когда Джек медленно и ритмично двигается во мне, и тут до меня доходит, что это значит. Хоть у меня и нет опыта, я видела такое в кино. Я уверена в этом, потому что моё тело и моё сердце говорят мне: он не трахает меня. Он занимается со мной любовью. Я сплетаю наши пальцы, и он, как будто осознав, что я поняла это, глубже врезается в меня.

Джек издает протяжный стон мне в губы, и я, обхватив его ногами, хочу прижаться ещё ближе, но это невозможно. Джек притягивает наши руки к моей голове, его толчки становятся быстрее, но с каждым из них мне кажется, будто я — холст, а он на мне рисует. Я знаю, что конечный результат лишит меня воздуха.

Мускулы на его предплечьях вздуваются от того, что он двигается всё быстрее. Джек не отводит от меня взгляда, и мне хочется его остановить. Это слишком много. Его слишком много. И всё же, никогда ещё так сильно мне не хотелось увидеть финал его глазами. Как будто сидишь и ждёшь заката. С моих губ слетает стон. Джек двигается быстрее, поднимая нас обоих на новую высоту, которой я никогда раньше не достигала и о существовании которой даже не подозревала. Я смотрю ему в глаза, выкрикивая его имя во время оргазма, который длится, пока он изливается внутрь меня.

Я вращаюсь в невесомости и чувствую, словно он разбил меня на атомы, а сейчас наблюдает за этим. Тяжело дыша, отворачиваюсь, и Джек утыкается лицом мне в шею. Его тёплое дыхание согревает мне кожу, и все нежеланные мысли вновь возвращаются.

Может, я и влюбилась в него, но нахожусь здесь в качестве пленницы. Разговаривать с ним, похоже, бесполезно, а с Лоулором я никуда не поеду. Джек поднимает голову, а я закрываю глаза, не желая, чтобы он видел, как внутри меня закручивается смятение. Как змея, ждущая удара.

И я нанесу удар.

Парень оставляет поцелуй на моей челюсти и отстраняется, но не встаёт. Вместо этого он притягивает меня к себе и обнимает своей тяжёлой ручищей.

— Мне понравилось сегодня гулять с тобой по парку.

Его слова колеблют мой покой и уверенность, которые я чувствовала всего несколько секунд назад. Он искренен, уязвим, но я должна думать о том Джеке, который не отпустит меня. О том, который станет Королём. Он безжалостен, как и его отец. Именно такого Джека мне нужно представить, если я собираюсь это сделать.

— Мне тоже, — шепчу я. Это не ложь. Это был первый раз, когда я почувствовала что-то близкое к нормальному. Джек молчит несколько мгновений, прежде чем чмокнуть меня в макушку. Я лежу неподвижно, понимая, что не могу здесь оставаться, и всё же покинуть его — всё равно, что пойти против здравого смысла. Задумчиво обвожу пальцами узоры на его покрытой татуировками спине, не представляя себе жизнь без него. Бросить кого-то вроде Джека невозможно.

Но я должна быть уверена, что с моей матерью всё хорошо. Я не допущу, чтобы её у меня отняли. Только не мою семью. Не имеет значения, какие проблемы были у нас, это моя семья. Неважно, сколько бутылок она заливает себе в глотку или каков долг Деклана. Они моя семья. Ради них я продолжаю бороться все эти годы. Забота об их жизни помогла выжить мне самой. У нас было много веселья и счастья, особенно с Декланом. Несмотря ни на что, моя мать привела меня в этот мир, и я не могу не попытаться её спасти, не могу позволить ей спиться и погибнуть.

— Приму душ, — говорю, глядя на Джека. Он закрыл глаза, на его губах играет полуулыбка.

— Хорошо.

Быстро целую его, он приоткрывает веки и выпускает меня из своих объятий. Помедлив и дождавшись, когда он перевернётся на другой бок, я встаю с кровати, дохожу до ванной и включаю душ.

В зеркало на меня смотрят остекленевшие карие глаза. Киваю собственному отражению и забираюсь под струи. Под потоком тёплой воды мне становится ясно, что я должна сделать. Быстро сполоснувшись, выхожу и не выключаю душ, вытираюсь.

Бесшумно открываю дверь. Джек лежит, повернувшись ко мне спиной. И по тому, как поднимаются и опадают его плечи, понимаю, что он спит. Плотнее завернувшись в полотенце, потихоньку закрываю дверь ванной за собой, а затем захожу в гардеробную.

Джек придёт в ярость, но, если я смогу увидеть маму и убедиться, что с ней всё в порядке, это того стоит. Одевшись, выхожу, внимательно глядя на парня, со страхом ожидая, что он повернётся и схватит меня. Звук льющейся воды может помочь ему крепко заснуть.

Я выхожу из спальни и спускаюсь по лестнице, держа обувь в руках. На город опускается вечер, небо снаружи темнеет. Когда вхожу в кухню, Лоулора здесь нет. Ключи от джипа лежат на столике в прихожей, куда Джек, должно быть, их бросил, когда мы вернулись домой.

«Это слишком просто», — говорю я себе.

Сердце в груди начинает отплясывать, пока я, крепко сжимая в руке ключи, направляюсь в гараж. Включаю свет и замираю. Джипа здесь нет.

Обуваюсь, возвращаюсь на кухню и крадусь на цыпочках, вспоминая, что мы подъезжали к парадной двери. Открываю её и улыбаюсь, видя автомобиль, припаркованный снаружи. Бросаю последний взгляд на лестницу, собираясь выскользнуть из дома, и в этот момент мой взгляд натыкается на Лоулора.

Он ухмыляется так, словно мне крышка. Мой первый порыв — закричать, чтобы позвать Джека. Кажется, Лоулору не терпится причинить мне боль. Сорвавшись с места, захлопываю за собой дверь и запрыгиваю в джип. Завожу мотор и гоню по дороге. Руки отчаянно потеют каждый раз, когда я оглядываюсь на дом. Охранник со всех ног бежит за мной, а я бью по кнопке замка. Я жду, что через парадную дверь выскочит Джек, но дом исчезает за поворотом, когда я подъезжаю к закрытым воротам.

— Чёрт! — Ищу на приборной панели пульт дистанционного управления, но его нет. Не припомню, чтобы Джек держал что-то в руках. Бросаю взгляд в зеркало заднего вида, понимая, что теряю слишком много времени, и в этот момент из-за поворота показывается Лоулор, на бегу вынимая что-то из кармана.

Это пистолет?

Ключи.

Трясущимися пальцами ощупываю связку ключей, пока не натыкаюсь на диск с кнопкой в центре. Я жму на неё, и ворота начинают открываться. Удар по стеклу заставляет меня вскрикнуть и уставиться в дуло пистолета.

— Открой эту ёбаную дверь, — Лоулор держит меня на мушке, и мне кажется, я пялюсь на него целую вечность, пока мучительно медленно открываются ворота. Мне не нужно, чтобы они были полностью открыты, достаточно, чтобы только проехать.

Я убираю руки с руля и поднимаю вверх. Лоулор не сводит потемневших глаз с моего лица, но пистолет опускает. Меня всё ещё трясёт от того, что он угрожал мне оружием, но это только усиливает серьёзность данной ситуации. Моя нога живёт своей жизнью, и, нажав на педаль газа, я лечу в сторону ворот. Схватившись за руль, пригибаюсь, в любую секунду ожидая выстрела в спину.

ГЛАВА 31

МЕЙВ

Едва миновав ворота, вжимаю педаль газа в пол и мчусь по дороге. Я так и сижу, пригнувшись и ожидая, что град из пуль разнесёт джип, но этого не происходит. Медленно поднимаю голову и смотрю в зеркало заднего вида, но за мной никто не гонится.

Отъехав на несколько километров от дома Джека, сбавляю скорость, чтобы не привлекать внимание. Меня могут арестовать за угон, вождение без прав и отсутствие страховки. Список окажется бесконечным.

Непрестанно сжимаю и разжимаю руки на руле. Я уже начинаю сомневаться, правильно ли поступила, сбежав, но Джек не оставил мне выбора.

Он готов на всё, чтобы защитить тех, кого любит. В этом мы похожи.

Район постепенно погружается во тьму, и, когда сбавляю скорость, зажигаются уличные фонари. На лужайке в центре никого нет. Район выглядит опустевшим. Такое здесь в порядке вещей, но этим вечером мне всё видится иначе. Может быть, это я чувствую себя по-другому.

Подъезжаю к своему дому, краска неловкости заливает мне щёки. Дом выглядит заброшенным, тем более с заколоченной входной дверью. На фасаде не видно света.

Что должен был подумать Джек, когда в тот первый раз пришёл сюда за мной, теперь не имеет никакого значения. Я вылезаю из Range Rover и закрываю его. Машина слишком заметна. Ей не место среди муниципального жилья.

Миновав парадное крыльцо — потому что знаю, что заходить на него нет смысла — сразу иду вдоль стены к чёрному входу. Поворачиваю ручку, дверь открывается. Набрав побольше воздуха в лёгкие, делаю шаг в темноту кухни.

В полумраке могу разглядеть, как среди груды мусора крадётся кошка. Она подходит и усаживается возле меня, но я не хочу задерживаться. Закрыв за собой дверь, собираюсь выйти из кухни.

— Что ты делаешь? — раздаётся голос мамы со стула, который я посчитала стопкой белья.

Сердце у меня в груди ёкает, но я быстро беру себя в руки.

— Почему ты сидишь в темноте? — прохожу мимо и щёлкаю выключателем.

— Электричество отключили, — её голос звучит глухо, но очертания становятся чётче, когда мама подносит кружку ко рту.

— Ты купила алкоголь вместо того, чтобы оплатить счета? — разговаривать бесполезно, поэтому я открываю ящик стола и роюсь в поисках упаковки свечей и зажигалки.

— Я и без света проживу.

Зажигаю свечу и подношу её к столу, придвинув как можно ближе к маме. Свет отбрасывает тени на её измождённое лицо; вид у неё пугающий.

Мама достаёт из кармана сигареты и прикуривает одну. Уголёк ярко разгорается красным.

— Что ты здесь делаешь? — снова спрашивает она.

— Я хотела убедиться, что с тобой всё в порядке, — я не могу пошевелиться, но завороженно наблюдаю, как каждая затяжка раз за разом освещает исхудалые черты маминого лица.

— С каких пор тебе не всё равно?

— Почему ты пьёшь? — задаю вопрос, который никогда прежде не осмеливалась задать.

Она усмехается и поднимает свою кружку, словно мои слова напоминают о том, что она алкоголичка и ей нужно выпить.

— Это вкусно.

— Нет. Я говорю о том, что ты не всегда была пьяницей, — я мысленно возвращаюсь в детство: сколько себя помню, мне кажется, что она пила не всегда, равно как и Деклан не всегда был наркоманом. Это воспоминание засело где-то глубоко внутри моего сознания, забилось в трещины и расщелины, но время от времени поднимается на поверхность, и на этот раз я не игнорирую его.

Дыхание мамы сбивается, и на секунду мне становится страшно, что это может быть её последний вздох, но она делает затяжку.

— Почему именно сейчас тебе это стало интересно? — в её словах сквозит обида, боль и много чего ещё.

— Мне кажется, я всегда задавалась этим вопросом, но боялась услышать ответ, — честно отвечаю я, чувствуя, как в горле образуется комок.

Мама прикуривает ещё одну сигарету.

— Ты не хотела видеть своего отца в негативном свете. Он всегда был для тебя героем.

Сердце сжимается, и боль становится реальной. Слишком реальной. Мама права. Именно этого я и боялась — что в этом есть часть и его вины.

— Мейв, я устала. Устала быть плохой. Устала собирать себя по кусочкам после его ухода. Устала от других баб, устала от того, что всегда была недостаточно хороша для твоего отца, — смотрю в её глаза и вижу глубину её отчаяния. — Я недостаточно хороша даже для тебя или Деклана.

В глазах и в носу щиплет. Вот почему я пришла сюда сегодня. Не только для того, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке, но, и чтобы встретиться лицом к лицу с тем, чего избегала всю свою жизнь. Мой отец не так уж невиновен во всей этой ситуации.

Когда беру её за руку, мои глаза застилает пелена, а по щекам льются слёзы. Ладонь мамы такая холодная и костлявая, и шок отрезвляет меня.

— Мне жаль.

Она так и не двигается, и я снова задаюсь вопросом, не разговариваю ли я с призраком, сидя здесь. Рёв мотоцикла заставляет меня отпустить руку мамы и подскочить. Немного отодвинув штору, я вижу, как Лоулор спрыгивает с новенького блестящего чёрного байка. Готова поклясться, что он уставился прямиком на меня, но этого не может быть. Невозможно что-либо разглядеть в тёмной комнате. Опускаю занавеску и слышу голос мамы:

— Мейв, тебе не в чем себя винить. Ты заботилась о Деклане…

— Шшш, мам, сиди тихо, — это глупо и не имеет смысла, поскольку джип Джека припаркован возле дома. Понятия не имею, что ожидать от Лоулора. Он и раньше мне угрожал. Что сделает сейчас?

Мама громко затягивается, и ещё громче тушит сигарету. Стук во входную дверь заставляет её подняться.

— Это тот мальчик? Джек?

То, как она это произнесла, вызвало бы у меня улыбку, если бы я не была так напугана. Джек не мальчик.

— Нет. Это его телохранитель.

— Он пришёл за тобой?

Я киваю, но понимаю, что она может не увидеть меня в полумраке комнаты.

— Да. Я просто хотела убедиться, что с тобой всё в порядке. Мама, на улицу тебя не выставят. Я позабочусь об этом, — подхожу к ней, собираясь обнять, но она обхватывает себя руками за тонкую талию.

— Я не твоя проблема, Мейв. Живи своей жизнью. Позаботься о своём брате.

Она не смотрит на меня.

— Я часто слышала, как вы с отцом ругались. Помню, как ты его ударила, — глаза снова застилает пелена слёз, когда вспоминаю то, что не давало мне покоя всё это время.

Лоулор больше не стучит во входную дверь, и я понимаю, что времени у меня в обрез.

— Ты хочешь сказать, что я во всём виновата, — говорит она, так и не поднимая на меня глаз. — Ладно.

— Мама, я тебя не виню. Я знаю, что у него были другие женщины, — она смотрит на меня, и её потухшие глаза полны боли.

Открывается задняя дверь, и в комнату входит Лоулор.

— Я сейчас выйду. Мне нужно ещё пару минут побыть с матерью, — вытираю мокрое от слёз лицо, а когда чувствую, как охранник хватает меня за руку, выдёргиваю её и поворачиваюсь к нему.

— Говнюк, ещё раз тронешь меня, и я позабочусь о том, чтобы Джек тебя убил. Не так, как Фредди, а по-настоящему. Ты навсегда останешься в земле. А теперь дай мне пять минут, — набрасываюсь на него, моё терпение лопается, и я говорю всё, что думаю.

Лоулор больше не прикасается ко мне, но в мерцающем свете свечей я вижу, как он закипает от ярости из-за того, что я на него наорала. Не дожидаясь его дальнейших действий, подхожу к маме и тяну её скрещенные руки на себя.

— Мне так жаль. Мне, правда, очень жаль. Мне стоило задать эти вопросы раньше. Мне стоило…

— Ты была ребёнком, Мейв, — перебивает меня мама. — Я должна была сказать тебе, но не могла, — равнодушно произносит она, возвращаясь к столу и подхватывая чашку. Уставившись на Лоулора, она спрашивает: — Джек добр к тебе?

Это неважно. Важно лишь найти ей жилье и помочь победить её демонов.

— Да. Мам, обо мне не переживай.

Она безрадостно усмехается.

— Я всегда переживаю о тебе и Деклане, — мама ставит чашку на стол и делает шаг ко мне. Тяжёлое дыхание Лоулора даёт мне понять, что нужно побыстрее закругляться.

— Деклан в реабилитационном центре. У него всё хорошо, — я хочу дать ей хоть какое-то утешение, потому что сейчас мысль о том, чтобы оставить её здесь одну, слишком тяжела.

— Нам пора, — слова телохранителя больше похожи на рычание, но мне придётся с ним взаимодействовать. Он был настолько терпелив, насколько это вообще возможно.

— Он всегда был таким сильным и смелым, — Лёгкая улыбка трогает мамины губы, но я вижу в ней гордость, и это согревает мне сердце.

Я снова пытаюсь её обнять, но она держит руки по швам. Мама такая худенькая в моих объятиях, что у меня сердце кровью обливается.

— Поехали со мной, — шепчу я ей на ухо.

Она смеётся, и мне ничего не остаётся, как отпустить её.

— Я счастлива здесь, Мейв.

Я быстро моргаю, потому что слёзы снова катятся по щекам.

— Это не счастье.

— Мейв, — терпение Лоулора, похоже, на исходе.

— Иди. Я в порядке, — протягивает ко мне руку мама и сжимает мою ладонь. За долгое время это единственный раз, когда она проявила ко мне хоть какую-то ласку. Я киваю, и она отпускает меня, делая шаг назад.

— Дай мне ключи, — требует Лоулор, как только мы выходим на улицу. Кладу ключи в его протянутую ладонь, он открывает дверцу джипа, и я сажусь на заднее сидение. Жду, пока он дотолкает чёрный байк под навес у дома.

Штора на кухонном окне слегка шевелится, и я прижимаю руку к стеклу.

Мама.

Одно слово, которое разрывает меня на части. Я должна была попытаться помочь ей так же, как всегда пыталась помочь Деклану. Занавеска возвращается на место, и Лоулор садится в машину.

Звонит телефон, охранник достаёт его из кармана.

— Она со мной. Я нашёл её в доме матери. Да. Хорошо.

Лоулор передает мне трубку. Я беру её, не спрашивая, кто это.

— Ты в порядке? — первое, что спрашивает Джек.

Я устала.

— Да.

Он тяжело вздыхает.

— О чём ты только думала? Я же сказал, что отвезу тебя или отправлю с тобой Лоулора, — злость в его голосе чувствуется даже по телефону.

— Джек, мне не нужны никакие провожатые. Я хотела поговорить с собственной матерью наедине, — телохранитель заводит машину и увозит меня от мамы, в то время как внутри у меня всё болезненно сжимается при мысли, что я оставляю её одну.

— Если ты сбежишь, я не смогу тебя защитить, — слова Джек произносит тихо и отрывисто. Он не один. Я понимаю это по тому, как он говорит.

— Я не брошу свою семью, — говорю я.

Он снова вздыхает.

— Мне пора. Лоулор отвезёт тебя обратно домой.

Лоулор смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— Ты не дома?

— Мейв. Я прошу тебя, пожалуйста, останься в доме, пока я не вернусь. Не надо больше убегать.

— Я просто хотела увидеться с мамой, — повторяю я. Я не собиралась больше сбегать. Просто хотела, чтобы он знал, что моя семья много значит для меня.

— Я поговорю с тобой позже.

Мой желудок сжимается. Неужели он собирается меня наказать?

Это не имеет значения. Увидеть маму и сказать ей, что я сожалею, стоило того.

Передаю телефон обратно Лоулору.

— Есть. Понял. Да. — через мгновение Лоулор кладёт трубку. Он молчит, пока везёт меня обратно. Я жду, что он снова начнёт сыпать угрозами, но этого не происходит. Вместо того, чтобы подъехать к парадной двери, он заезжает в гараж.

Я выхожу из джипа и прохожу на кухню. Мне не хочется идти в спальню, но рядом с Лоулором мне неуютно. Он поднимается за мной по лестнице, останавливаясь у двери, которая, как я знаю, должна быть открыта, стул не берёт, а так и остаётся стоять.

Та часть меня, у которой есть хорошие манеры, хочет поблагодарить его за то, что он подарил мне это время с матерью.

— Спасибо тебе за то, что дал мне поговорить с мамой.

— Надеюсь, Джек будет таким же снисходительным.

— Я поговорю с ним, — мне хочется добавить «только в этот раз».

Не похоже, что Лоулор полон оптимизма. Не могу не думать о том, что может с ним случиться. Неужели я подвергла риску ещё одного человека?

Опускаюсь на кровать и медленно откидываюсь на спину. Я не могу продолжать взваливать на себя такую ответственность. Закрыв глаза, позволяю всплыть воспоминаниям, которые слишком долго держала в себе.

Воспоминания, как мама обвиняла отца в том, что от него пахнет дешёвыми духами; воспоминания о красной помаде на воротнике его рубашки. Драки. Так много ссор из-за женщин. Он не был ей верен. Это должно было разбить ей сердце. Когда-то мы были счастливы, но я не помню точно, когда всё пошло наперекосяк.

Поднимаюсь с постели и обнаруживаю, что Лоулор пялится на меня. Я выпрямляюсь, и он отводит взгляд. Скрещиваю руки на груди, мне хочется закрыть дверь. Его взгляд слишком тяжёл, чересчур давит на меня.

Встаю, когда слышу звук открывшейся входной двери и шаги, раздающиеся на лестнице. Мой желудок делает сальто, и я прячу руки за спиной. Я буду защищать то, что сделала. Свою семью я не брошу. Прокручиваю эту мантру в голове, пока жду, что в спальне появится Джек.

Вот только это не он. Это Киан.

— Тебя здесь быть не должно. В прошлый раз Джек пришёл в ярость, — Лоулор преграждает ему путь. Киан бросает взгляд на меня, а затем переключает внимание на телохранителя.

— Почему бы тебе не спуститься вниз и не выпить чашечку кофе. Лоулор, это, мать твою, приказ. — голос Киана изменился, в нём появились какие-то угрожающе низкие ноты. Я никогда раньше не слышала, чтобы он говорил таким тоном, и, когда Лоулор бросает на меня последний взгляд, прежде чем уйти, я понимаю, что что-то не так.

— Что? Что-то с Декланом? — бросаюсь я навстречу Киану. Он не смотрит на меня, проходя мимо и открывая дверь на балкон, лишь дёргает подбородком в ту сторону, и я выхожу вслед за ним наружу. На улице почти стемнело и ощутимо похолодало.

— Да что случилось? — моё терпение на исходе, и сердце не на месте.

— Тебе нужно уехать со мной, — Киан не произносит ни слова, пока не закрывает балконную дверь. Оглядываю маленькое пространство, гадая, о чём, чёрт возьми, он говорит.

— Тебя послал Джек?

— Нет, Мейв. Тебе нельзя здесь оставаться. Я отвезу тебя в безопасное место, где можно спрятаться. Ты просто должна довериться мне, — Киан поворачивается и берётся за ручку двери. Можно подумать, что я пойду за ним.

— Я не доверяю тебе. Я даже не знаю тебя.

Я вижу его отражение в стекле. Он стискивает зубы и зло прищуривается, прежде чем снова повернуться ко мне.

— Серьёзно? Тебе хочется, чтобы тебя удерживали здесь против твоей воли? — своим большим ростом он нависает надо мной, пытаясь встретиться со мной взглядом.

— Почему мы разговариваем здесь? — спрашиваю я.

— В доме есть камеры, и я хотел побыть наедине.

Я могу думать только о том, что камеры есть и в спальне. Моё лицо заливает краской стыда.

— Просто пойдём со мной. Я смогу тебя защитить, — тянет ко мне руку Киан.

Попятившись назад, ударяюсь поясницей о перила.

— Я не хочу никуда идти и думаю, тебе не стоит тут задерживаться, — Киан делает шаг ко мне, и балкон сразу же кажется маленьким из-за габаритов парня. Наклонившись, он забирает весь окружающий воздух.

— Не вынуждай тащить тебя.

— Да что происходит?

Он лжёт. Он не собирается меня защищать. Здесь происходит что-то странное.

— Я твой друг.

Я в неверии качаю головой.

— Нет, не друг. Мы едва знаем друг друга. Ты многим рискуешь, и я не понимаю, почему.

То, что мы пофлиртовали друг с другом, не объясняет, ради чего он подвергает себя опасности, так что тут что-то не сходится.

— Ты знаешь, кто он? — рычит Киан, придвигаясь так близко, что между нами не остаётся нипространства, ни воздуха.

— Да, — я пытаюсь вырваться, но он держит меня, прижимая к перилам.

— Ты ненужный ему отвлекающий фактор.

Я резко поднимаю голову.

— Так тебя послали убить меня? — от страха перехватывает горло и сжимается всё внутри.

— Нет, — его немногословность меня тревожит.

Пытаюсь оттолкнуть его. Он мне лжёт.

— Мейв, успокойся, — говорит Киан в то время, как сам спокойным не кажется. В его голосе слышится паника, когда он хватает меня за руки и начинает трясти. — Если ты просто пойдёшь со мной, на время заляжешь на дно, сможешь начать всё сначала в другом городе.

Он слетел с катушек.

— Отвали от меня, — пытаюсь вырваться из рук Киана, но он крепко меня держит.

— Если ты не пойдёшь со мной, он пришлёт ещё кого-нибудь.

Своим рычанием парень пригвождает меня к месту.

— Кто кого пришлёт?

В лёгких кончается воздух, когда парень, прикрыв глаза, произносит:

— Лиам.

— Отец Джека хочет, чтобы ты избавился от меня?

Минута откровений проходит, и Киан тащит меня к двери.

— Это моё испытание, и будь я проклят, если провалю его.

Киан решительно прёт вперёд, не обращая внимания ни на что. Протянув руку назад, изо всех сил цепляюсь за перила. Парень отпускает меня, и на мгновение мне кажется, что он плюнет и оставит меня в покое, но в этот момент он хватает меня за талию.

Я пытаюсь бороться с ним, но он слишком силён. Из горла рвётся крик, разносясь по горам. Киан обрывает звук, зажимая мне рот ладонью. Я впиваюсь зубами в его плоть, чувствуя, как рот наполняется его кровью. Он рычит и отпускает меня, я поворачиваюсь и отталкиваю его, он теряет равновесие, и я с ужасом наблюдаю, как Киан перелетает через перила.

ГЛАВА 32

ДЖЕК

Бегу на крики Мейв. Судя по звуку, она где-то на улице. Шей, на ходу вытаскивая пушку, следует за мной по пятам. Я не могу притормозить и обдумать ситуацию. В вопле Мейв я слышу страх. Огибаю угол дома и замираю на дорожке как вкопанный.

Под балконом в луже крови лежит Киан. Тут же подняв голову, вижу полные ужаса, широко распахнутые карие глаза. Мейв качает головой, и, когда наши взгляды встречаются, она шевелит губами и скрывается в спальне. Шей, остановившись рядом, озирается по сторонам. Здесь повсюду камеры, и где-то рядом должен быть Лоулор.

Киан дёргает рукой и издаёт булькающий звук, кровавые пузыри выходят из его открытого рта. Я смотрю на него, и вновь у меня перед глазами Финн.

Шей возвращает пушку за пояс.

— Пиздец его шее, — он склоняется над Кианом и осматривает, словно тот — умирающий зверь. Я оглядываюсь на балкон.

— Останься здесь, — прошу Шея и бегу в дом. Перешагиваю по две ступеньки за раз, моя паника толкает меня вверх, и останавливаюсь я, лишь когда оказываюсь у двери спальни. Мейв стоит у стены, так и качая головой, зажимая рот руками. Она похожа на животное, попавшее в ловушку.

— Мне так жаль. Я не хотела, — бормочет она. Её взгляд, лихорадочно мечущийся по комнате, ни на чём конкретно не останавливаясь, так же безумен, как и её мысли. — Я просто оттолкнула его. Я только хотела, чтобы он остановился. — она прижимает руки к груди. Я вхожу в комнату, и это движение привлекает её взгляд. — Мне так жаль. Пожалуйста, Джек. — Мейв опускает голову, из её глаз капают слёзы, и чем ближе я подхожу, тем сильнее она пытается съёжиться. — Не делай мне больно. Мне так жаль. Я не хотела. — она опускает голову на грудь, а я задаюсь вопросом, почему она думает, что я могу причинить ей боль. Я прижимаю её к своей груди, понимая, что это полный пиздец, и я понятия не имею, что с этим делать.

Шейн прикажет её казнить.

Я крепче обнимаю её, и в моих руках она надламывается. Всхлипывания переходят в громкие рыдания, которые я пытаюсь заглушить, но это бесполезно, так как истерика разрушает любое чувство самосохранения, которым она обладала ещё пару минут назад.

Звук выстрела заставляет меня отпустить девушку, её рыдания стихают, пока я открываю балконную дверь. Шей, стоя внизу, смотрит на меня, держа в руке пистолет.

Между глаз в голове Киана зияет отверстие.

— Я всего лишь избавил его от страданий, — Шей переводит взгляд мне за спину. Я напрягаюсь, заметив, что Мейв подошла ко мне и смотрит вниз на Киана. Из неё рвётся всхлип. Я снова смотрю на Шея, просчитывая, сколько времени есть в моём распоряжении.

— Дашь мне пять минут? — спрашиваю я.

Шей бросает взгляд на Киана, а затем поднимает голову, улыбаясь мне, как будто я прошу больше времени для того, чтобы переодеться.

— Не торопись.

Мне это совсем не нравится, но я должен поговорить с Мейв. Она не сопротивляется, когда я подталкиваю её обратно в спальню.

— Мейв, послушай меня, — она не поднимает головы, и я приподнимаю её лицо за подбородок. — Сосредоточься. — мне не нравится повышать голос, но она смаргивает слёзы и фокусирует взгляд на мне. — Я знаю, что ты не хотела. — хотелось бы мне знать, какого хрена он опять здесь околачивался, но теперь не это главное. — Но сейчас мне нужно, чтобы ты сохраняла спокойствие. Ты можешь сделать это для меня?

Мейв кивает, но в её глазах нет спокойствия. Она смотрит на меня, впиваясь мне в руки ногтями.

— Джек, он мёртв? — в её взгляде мольба о том, чтобы я сказал ей, что Киан жив, как будто она только что не видела его с дыркой в голове.

— Да.

Она кладёт голову мне на грудь, и снова начинает плакать. Я не могу дать ей больше времени.

— Мейв. Шей здесь. — он знает. Он видел. Он вмешался. Но мне приходится сдерживаться изо всех сил.

Когда она отстраняется, я вижу понимание в её глазах.

— Я никому не позволю причинить тебе вред. Верь мне. — я хочу, чтобы её страх исчез. — Но сейчас мне нужно, чтобы ты была сильной и осталась здесь. Хорошо?

Она снова кивает. На этот раз я не могу остаться. Я закрываю балконную дверь.

— К двери не подходи. Оставайся в этой комнате, — я замечаю, что Мейв меня не слушает. — Мейв, посмотри на меня. — снова сжимаю её ладони, заставляя смотреть на меня.

— Где был Лоулор?

Она сглатывает и трясёт головой, словно пытаясь вытряхнуть память о кошмаре мёртвого тела Киана.

— Киан велел ему сходить выпить кофе.

Я прижимаюсь губами к её лбу.

— Ладно, оставайся здесь, никуда не выходи из спальни, — неохотно выпускаю её из объятий и спускаюсь вниз по лестнице.

Шей так и стоит подле Киана.

— Так ему и надо, заслужил, — он достаёт из кармана пачку и прикуривает одну сигарету, уставившись на балкон.

— Если узнают, что это сделала Мейв, они устроят на неё охоту, как на бешеную собаку, — озвучивает Шей то, что я и так знаю. Объяснений от него долго ждать не приходится. — Мы можем помочь друг другу выбраться из этой передряги. — Он пускает дым в ночное небо.

— Каким образом? — подхожу к Киану и начинаю рыться у него в карманах. Достаю его телефон, открываю, но на нём стоит пароль.

— Я помогу тебе спрятать концы в воду. Никто не должен узнать правду.

Поднимаюсь, держа телефон Киана в руке.

— Сколько это будет мне стоить? — спрашиваю я его.

Шей ухмыляется.

— Разве цена имеет значение? — он смотрит вверх на балкон, и я понимаю, что он говорит о Мейв.

Имеет ли цена значение? Нет.

Я киваю Шею.

— Мне нужно разобраться с камерами, и один из моих телохранителей здесь.

— Не убивай телохранителя, — Шей, наклонив голову, задумчиво смотрит вниз на Киана. — Вы с Кианом разговаривали, так же как с Финном, когда раздался выстрел, убивший его. Если у нас будет два мёртвых тела, это уже объяснить сложнее. Ты сможешь избавиться от него как-нибудь потом. — Наконец, Шей поднимает голову, встречаясь со мной взглядом. — Я был на кухне, когда раздался выстрел, выскочил и обнаружил тело.

Это может сработать. Шей был со мной на собрании у отца. Тогда стало известно, кто стрелял в Финна и Коннора. Это была месть за прошлое отца. Он узнал киллера по кадрам с камер наблюдения, установленным возле паба. Так что присутствие Шея в этот раз сработает.

— В его голове застряла пуля от другого оружия, — я потираю руками лицо.

— Они не станут обращать на это внимания, пока всё не успокоится. Расскажем эту историю, они бросят все силы на поиски сына Джона, а мы сможем заняться остальным.

— Что, если они поймают его раньше нас, и он будет отрицать убийство Киана? — то, что предлагает Шей, рискованно.

Парень снова усмехается.

— Тогда нам лучше поймать его первыми, — мне всё это не нравится, но другого выхода нет.

Шей докуривает сигарету, тушит окурок о землю, а затем суёт его себе в карман. Я смотрю на его манипуляции.

— На нём моя ДНК, — объясняет он, но до меня всё равно не доходит.

— Это северные привычки. Не оставлять ничего на случай, если место превратится в место преступления.

— Так что ты хочешь? — спрашиваю я, пока мы не начали звонить.

— Ты — следующий в очереди возглавить Восток. Давай заправлять вместе. — он делает паузу, давая мне время проникнуться. — Нашей группой.

В окнах дома вижу движение и замечаю чёрный костюм; это Лоулор. Он не стал выходить на шум, возможно, понимает, что уже не жилец.

— Сколько всего претендентов на эту роль?

— Четверо. Четыре Босса. По одному на каждую провинцию. Управляем на равных.

— А что насчет Севера? — Север — его вотчина. Всего четыре графства, но они достаточно большие.

— Мы вместе встанем во главе Севера и Востока, и, как знать, может, захватим всю Ирландию.

Я снова опускаю взгляд на Киана. Если бы Мейв не призналась, что толкнула его, а Шея со мной не было, я мог бы поверить, что он всё это спланировал.

— Прямо сейчас мы должны сообщить об этом.

Шей закуривает ещё раз, и это единственный признак того, что он нервничает. Я достаю телефон и набираю номер отца.

— Да, — тут же поднимает он трубку.

— В Киана стреляли, — смотрю на Шея, и тот кивает мне, разворачивается и направляется в дом.

— Он мёртв? — Голос отца лишён эмоций.

— Да. Выстрел был в голов, — опускаю взгляд вниз на тело Киана.

— Где ты?

— Я возле дома. Всё случилось так же, как с Финном, — слетает ложь с моих губ. — Мне позвонить Шейну?

— Нет. Я сам позвоню.

Я рад, что он сделает это сам.

Отец кладёт трубку, а я иду в дом. Лоулор торчит на кухне вместе с Шеем.

— Иди домой, Лоулор. Я позже позвоню тебе.

Телохранитель как будто собирается что-то сказать, но я бросаю на него последний взгляд, и он уходит. Я без промедления иду в комнату охраны, расположенную под лестницей. Мониторы работают, и я выключаю их один за другим, затем вынимаю флешку, на которой записаны сегодняшние кадры, сую её в задний карман и закрываю за собой дверь. Шей стоит снаружи.

— Мой отец знает. В данный момент звонит Шейну.

— Он устроит тебе допрос. Ты готов к нему? — Шей пристально смотрит на меня, и я чувствую, что он спрашивает о большем.

— Ты имеешь в виду, готова ли к нему Мейв?

Парень поглаживает свой подбородок.

— Я поддержу тебя, но только сделай так, чтобы всё это выглядело правдоподобно, — Шей достаёт из кармана пистолет. — Где мне его спрятать?

Я не хочу к нему прикасаться. Поэтому веду Шея в гостиную, нажимаю на третью от стены половицу, и она щёлкает, открываясь. Я отодвигаю в сторону наличные и паспорта и встаю.

— Давай.

Шей снова ухмыляется, пряча пистолет в тайник.

— Боишься оставить на нём свои отпечатки?

Когда он поднимается, нажимаю на доску, и она защёлкивается.

— Конечно.

Он весело подмигивает.

— Иди и разберись со своей женщиной. Я останусь снаружи с телом Киана до их приезда.

***

Мейв сидит на кровати. Её губы шевелятся, как будто она бормочет что-то про себя. Когда я вхожу, она вскидывает голову. Понимаю, что времени у нас очень мало.

— Мой отец и отец Киана очень скоро будут здесь.

Мейв, и так бледная, белеет ещё сильнее и начинает раскачиваться взад и вперёд.

— Они будут задавать вопросы. О том, что произошло.

Я подхожу к кровати и сажусь, чтобы убедиться, что она меня слушает.

— Ты сидела здесь и занималась, когда услышала выстрел. Выглянула в окно и увидела тело Киана. Это объяснит твоё теперешнее состояние.

— Почему ты не можешь просто сказать, что меня здесь не было? — она моргает, и слёзы катятся с новой силой по её щекам. — Я не хочу с ними разговаривать. Я убила его.

Я сжимаю её ладони в своих.

— Мейв, говорить такое небезопасно. Ты занималась, ты услышала выстрел, и это всё.

Она отворачивается, и мне не хочется пугать её ещё сильнее, но она должна осознать до конца.

— Если они КОГДА-НИБУДЬ узнают, что это была ты, тебя казнят, и я не смогу этому помешать. Ты понимаешь?

Мне кажется, её сейчас стошнит, но она кивает.

Я притягиваю девушку к себе, и никогда ещё она не была так далеко от меня. Мне не нравится грядущая неизвестность, но, несмотря ни на что, я сделаю всё возможное, чтобы Мейв была в безопасности.

Снаружи раздаётся шум мотора. Я отпускаю её, подхожу к двери балкона и вижу Шейна, который бежит по лужайке. Он падает на колени, поднимает голову Киана и кладёт себе на колени. Это совсем не тот человек, что, не моргнув глазом, наблюдал, как расстреливают двух безоружных людей. От его вопля я отступаю назад. Мейв начинает всхлипывать.

— Они здесь.

Прямо сейчас я бессилен. Я не могу проявить слабость.

— Мейв. Оставайся здесь, пока я не приду за тобой.

Слёзы текут по её щекам, и она не произносит ни слова. Я обхватываю её лицо ладонями и целую. Её солёные слёзы смачивают мои губы.

— Я защищу тебя, — говорю я ей в губы, прежде чем выйти из комнаты и захлопнуть за собой дверь.

ГЛАВА 33

МЕЙВ

Я не могу вздохнуть, словно в комнате закончился весь воздух. Наклоняюсь, опуская голову между коленей. Мой мир рухнул, и я не знаю, что с этим делать. Зажмуриваюсь, когда вспоминаю, как хватал меня Киан, желудок сжимается, и я трясу головой, как будто можно просто так вытряхнуть из себя эти воспоминания. Как будто я могу увидеть, как он поднимается над перилами балкона и входит обратно в спальню. Как будто я могу повернуть время вспять.

Вопль, от которого, кажется, дрожат стены, заставляет меня выпрямиться и зажать уши. В нём столько боли, и когда он раздаётся снова, я начинаю плакать. Поднимаюсь с кровати и, вопреки всякому здравому смыслу, бреду к балкону; понятия не имею, как ещё меня держат ноги. Прижимаю обе руки ко рту, пытаясь сдержать рыдания.

Шейн, вцепившись себе в волосы, ходит вокруг сына, наклоняется и снова кричит. Слёзы застилают глаза, я пытаюсь проморгаться, чтобы вновь сфокусироваться на нём.

Я забрала у него сына.

Отвернувшись, опускаюсь на пол и вновь зажимаю уши, в то время как он всё кричит и кричит. Когда Шейн замолкает, я, наконец, убираю руки от ушей, только чтобы услышать, как к дому подъезжает машина. Подкравшись к окну, наблюдаю за тем, как Лиам О'Риган, одетый в чёрный костюм, чинно пересекает лужайку. Внимательно осмотрев окрестности, он останавливается перед телом Киана. Пока разглядывает тело, никто не произносит ни слова. Наконец, он поднимает взгляд на Шейна, и тот, сделав шаг, прижимается к нему.

Я удивлена, видя, что Лиам обнимает его в ответ. Я удивлена, что этот человек вообще способен на сострадание. А ведь это он послал сюда Киана; интересно, знает ли Шейн об этом? Если да, то он должен знать, что Киана послали за мной, а тело лежит сейчас прямо под балконом. При падении могли остаться характерные повреждения. Когда будут проводить вскрытие, их заметят. Они поймут, что это сделала я.

Сердце замирает, когда Лиам поднимает голову. Его пронзительный взгляд встречается с моим, и он как будто знает. Он знает, что я к этому причастна. Отползаю от окна, словно могу отсюда сбежать. Словно могу сбежать от того, что только что сделала.

Киан сказал, что это часть его испытаний; мне и в голову не пришло поделиться этим с Джеком. Настолько была уверена, что он меня убьёт, что до сих пор не могу поверить, что я в безопасности.

Ты же не думаешь, что можешь лишить жизни О'Ригана и легко отделаться?

Заслышав шаги на лестнице, поднимаюсь с пола. Кровь стучит у меня в ушах, когда открывается дверь. Я не знаю, кого ожидала увидеть, но точно не Лиама. С моих губ срывается всхлип.

Лиам широко распахивает дверь и заходит внутрь.

— У тебя есть минутка?

Его вопрос чертовски неуместен, пока я пытаюсь сделать вдох.

— Да, — хрипло отвечаю я. Меня так и подмывает выглянуть с балкона, чтобы посмотреть, остался ли Джек там, внизу. А может, это он послал своего отца убить меня, потому что не может сделать это сам.

Лиам входит в спальню, и мне хочется закричать, но я сдерживаюсь, ожидая, пока он подойдёт ближе. Он останавливается у двери на балкон. На улице почти стемнело.

— Отсюда открывается прекрасный вид.

Мне тяжело дышать, перед глазами пляшут точки.

— Это правда, — отвечаю я.

Не поворачиваясь, он роняет:

— Из этого окна ты могла многое увидеть, — он поворачивается лицом ко мне, а у меня подкашиваются ноги. Я подхожу к кровати и тяжело плюхаюсь на неё.

— Ты неважно выглядишь, — Лиам медленно проходится по комнате.

— Мне никогда прежде не доводилось видеть, как кто-то умирает.

Лиам пристально смотрит на меня.

— Правда? — он как будто удивлён. — Чем ты занималась тут наверху?

Он сканирует взглядом комнату, и я пытаюсь вспомнить, что говорил мне Джек.

— Занималась.

Лиам останавливается у стола и открывает ноутбук. Он выключен.

— Мои учебники, — подсказываю я. Лихорадочно соображаю, не сразу замечая их на столе, но когда вижу, то торжествующе указываю на них, словно я победила.

— Расскажи мне, что ты слышала и видела.

Лиам встаёт передо мной.

— Я услышала выстрел и бросилась к окну. Киан был мёртв.

— Ты бросилась к окну, услышав выстрел? Это кажется очень необычным поступком. Большинство женщин спрятались бы.

— Я запаниковала. В тот момент я ни о чём не думала.

— Ты кого-нибудь видела?

— Нет, — качаю головой.

— Ты никогда не разговаривала с Кианом?

Моё сердце бешено колотится. Я боюсь, что оно пробьёт мне грудь и упадёт к его ногам.

— Сегодня нет, — я складываю руки на колени, и Лиам бросает на них взгляд, словно видит там кровь. Я сжимаю руки в кулаки.

— Так ты общалась с ним раньше?

— Немного. У вас дома и в клубе.

— Но никогда здесь?

Я знаю, что не должна лгать. Если Лиам послал его в этот раз, значит, он посылал его и раньше.

— Нет. Простите, — я хмурюсь, уставившись в пол, словно пытаясь вспомнить. — Он заходил сюда недавно. Несколько дней назад.

Лиам кивает. Он не спрашивает меня, о чём мы говорили. Он и так знает.

— Спасибо, Мейв, — произносит он, и мне становится очень страшно. Я справилась? Или меня казнят? Он останавливается у двери, и я молюсь, чтобы он оставил меня в покое.

— Я найду того, кто это сделал, — он поворачивается ко мне, и я вижу это в его глазах. Он знает.

Он всё понял.

Я не отвечаю, Лиам наконец выходит, оставляя меня одну. Моё тело обмякает, и мне кажется, что не смогу встать, даже если вокруг меня всё рухнет. Лиам бесшумно спускается по лестнице. Слышу только свой грохочущий пульс и шум крови в ушах.

Я сижу, не шевелясь. Не знаю, сколько времени прошло, в спальне становится совсем темно, а у меня в голове снова и снова Киан падает навзничь. Он машет своими большими руками, как будто может зацепиться за что-нибудь и остановить своё падение.

Шум на лестнице возвращает меня в реальность. Дверь в спальню после ухода Лиама так и осталась открыта. Я поднимаю взгляд на Джека, когда он входит и нажимает выключатель. Закрываю глаза от резкого слепящего света.

— Мейв, — Джек опускается передо мной на колени. — Ты отлично справляешься. — улыбка натянута, и он выглядит бледным. — Ещё одно маленькое препятствие, — тихо произносит он и оглядывается на дверь. Я ещё ни разу не видела, чтобы Джек нервничал. Он берёт меня за руку. — Шейн хочет задать тебе несколько вопросов.

Я мотаю головой.

— Я не могу.

Я сломаюсь. Я признаюсь, не выдержу вида всей этой боли.

Джек крепче сжимает мою руку.

— Тебе придётся, — негромко, но резко говорит он. — Последний рывок. Я обещаю.

Разве у меня есть выбор?

Джек поднимается, держа меня за руку. Мы покидаем безопасное пространство спальни, и я ощущаю себя так, словно меня ведут на смерть. Перед глазами встают жуткие картины того, как меня выводят на улицу и ставят к стене. Я замечаю Шейна, он стоит с пистолетом в руке. Когда я запинаюсь, останавливаясь на лестнице, Джек оглядывается на меня и сжимает мою руку.

Спустившись, заходим в гостиную. Думаю, это стало бы худшим кошмаром для любого человека. Лиам стоит у незажжённого камина. Шей отвернулся к окну, а Шейн меряет шагами комнату. Как только мы входим, его налитые кровью глаза фокусируются на мне. Старая и ржавая колючая проволока затягивается вокруг моей груди, сжимая чувством вины. Комната плывёт перед глазами, и я прижимаюсь к Джеку.

Каждый человек в этой комнате — убийца. Я лихорадочно соображаю, пытаясь понять, что говорит Шейн, его губы шевелятся, но слов я не слышу. Смотрю на Джека, и он сжимает мою руку.

— Просто расскажи ему, что ты видела, — Джек поднимает руку и касается моего лица, и мне хочется проскользнуть сквозь его пальцы и исчезнуть.

— Я занималась в своей комнате, — обращаюсь я к Шейну, и он делает шаг ко мне. Его глаза, совершенно дикие чёрные глаза, смотрят на меня так, будто способны заглянуть глубоко мне в душу. Для него мои слова — подсказки, и он рассматривает их под микроскопом.

— Я услышала выстрел и подошла к балкону, — почувствовав, что Шей тоже наблюдает за мной, я бросаю на него быстрый взгляд. От того, как пристально он смотрит, меня бросает в дрожь, и я снова отворачиваюсь к Шейну.

— Примите мои соболезнования.

— Ты видела кого-нибудь? — Шейн игнорирует мои соболезнования. Он в режиме выживания. Он подходит ко мне, его тело напряжено до такой степени, что может сломаться.

Я качаю головой.

— Нет. Простите, что больше не могу ничем помочь.

Шейн наконец отпускает меня от себя и поворачивается к Лиаму, трёт ладонями лицо и качает головой.

— Это убьёт Уну.

— Это самая скорбная часть нашей профессии, — жестокость слов Лиама вырывает меня из моего оцепенения.

— Не. Мой. Сын! — рычит Шейн в сторону Лиама, но я отшатываюсь назад. Вокруг Шейна сгущается воздух.

Джек дёргает меня за руку, не давая выйти из гостиной. Я даже не осознавала, что пячусь к выходу. Моргаю, и по щекам катятся слёзы. Ещё немного — и я буду умолять его отпустить меня. Но слова замирают на губах, когда раздаётся рычание Шейна. Рванув к стене, он бьёт кулаками по бетону, и Шей срывается с места. Джек отпускает мою руку, приходит ему на помощь, и вместе они пытаются оттащить Шейна от стены, измазанной его кровью.

Отворачиваясь, замечаю, что Лиам наблюдает за мной, и моё терпение лопается. Выскочив из гостиной, взбегаю по лестнице и залетаю в спальню. Больно ударяюсь коленями о кафельный пол ванной и исторгаю содержимое желудка в унитаз.

Дверь ванной открывается.

— Дай мне минутку, — умоляю, желая, чтобы меня оставили в покое. На пол ванной падает тень, и я понимаю, что это не Джек.

— На кону не только твоя жизнь, — Шей не заходит в ванную, в его сдержанном тоне я слышу нотки раздражения, как будто он предпочёл бы раздавить меня, как насекомое, а не вести со мной беседы.

Я вытираю рот тыльной стороной ладони и смотрю на Шея.

— Если они узнают, что мы с Джеком помогаем тебе, одной оплеухой не ограничатся. Поэтому нам нужно, чтобы ты держала себя в руках.

Я не питаю иллюзий по поводу того, почему Шей мне помогает. У него на это свои причины. Он подходит и протягивает мне руку, помогая подняться. Я игнорирую его помощь.

— Джек сильно дорожит тобой. Он поставил всё на карту ради тебя, поэтому я предлагаю тебе отплатить ему тем, что ты не будешь привлекать к себе излишнего внимания.

Я киваю. Его слова меня сильно задевают. Он прав. Ради чего Джек идёт на такие жертвы и лжёт своей семье?

— Хорошая девочка, — улыбнувшись, Шей выходит из ванной.

Слышу, как на улице заводится машина, и выхожу вслед за Шеем в спальню.

— Шейн уезжает, так что он больше не будет тебя допрашивать.

Я замёрзла и устала, и у меня хватает сил только на то, чтобы кивнуть в ответ.

— Но, если рядом кто-то есть, ты не можешь больше привлекать к себе внимание подобным образом.

Я хочу, чтобы он от меня отстал. Наверное, он прав, но прямо сейчас мне меньше всего нужна эта чёртова лекция.

— Я услышала тебя с первого раза.

Он негромко хмыкает, прежде чем направиться к двери.

— Хорошо. Советую прислушаться.

Шей выходит, осторожно прикрыв за собой дверь.

ГЛАВА 34

ДЖЕК

Она спит поверх одеяла, свернувшись калачиком. Пробираясь к кровати, я издаю слишком много шума из-за большого количества бренди, плещущегося в желудке. В тот момент, когда валюсь на матрас, Мейв вскакивает.

— Джек?

Тянусь к ней, на сладкий звук её голоса, который вызывает у меня улыбку.

— Ага, иди ко мне, — притягиваю к себе и тут же понимаю, что хочу её. Глубоко вдыхаю запах, убираю её волосы с шеи и прижимаюсь губами к тёплой коже.

— Джек, — голос девушки дрожит. Я поворачиваю Мейв к себе, её дыхание опаляет мне щёку, член в моих брюках каменеет, когда она протягивает руки и упирается мне в грудь. — Мне нужно рассказать тебе кое-что о твоём отце.

Я прокладываю дорожку поцелуев вдоль её шеи, тогда как руками провожу по её бёдрам. Не хочу сейчас говорить ни об отце, ни о чём-то ещё. Всё, чего я хочу, — забыться глубоко внутри Мейв.

Она неловко отталкивает меня.

— Это он послал Киана за мной.

Бренди согрело меня. Мейв заставила меня забыться. Эта информация вынуждает всё это улетучиться, и я поднимаюсь с кровати. Я хочу, чтобы Мейв повторила то, что только что сказала, но при этом мне нужно видеть её лицо. Включаю свет, она садится, подтягивая колени к груди. Тёмные круги у неё под глазами говорят мне, чтобы я не наседал на неё.

— Что значит — он послал Киана?

Я заползаю на кровать, и она крепче прижимает к себе колени. Костяшки её пальцев побелели.

— Почему у тебя такой испуганный вид?

Мейв быстро отводит глаза.

— Он твой отец.

Протягиваю руку к Мейв, и она переводит взгляд на меня.

— Я бы никогда не причинил тебе боли, — мягко говорю я, прикасаясь к её лицу. — Людям, которых любишь, не делаешь больно.

Она часто моргает, затем, когда слёзы начинают катиться по её щекам, Мейв бросается в мои объятия и заходится в рыданиях.

— Я просто ожидала, что ты передумаешь и убьёшь меня.

Я крепче обнимаю её.

— Я уже давно про тебя всё решил. Ты должна была это понять.

— Да, теперь до меня начинает доходить, — она сопит мне в шею.

Я целую её в макушку.

— Расскажи мне, что случилось.

Её всхлипы постепенно стихают, и она высвобождается из моих рук.

— Киан сказал, что твой отец послал его за мной. Что я тебе только мешаю.

То, что Киан сказал ей — скорее всего способ заставить её пойти с ним, так что я не придаю этому значения.

— Когда я стала сопротивляться, Киан сказал, что не собирается из-за меня провалить своё испытание.

Я пристально смотрю на Мейв, её губы дрожат, и у меня создаётся впечатление, что она ещё не всё мне рассказала.

— Что ещё?

— Твой отец знает, что это я.

Снова прижимаю Мейв к себе, я хочу, чтобы она остановилась.

— Нет. Он никогда тебя не заподозрит, — говорю, ещё раз целуя её в макушку.

— Джек, когда он пришёл сюда допрашивать меня, я сразу это поняла.

Что, если она говорит правду? Что, если мой отец действительно послал Киана за ней? Мне нельзя игнорировать то, что она сказала. Но так хочется. Хочется выбросить всё это из головы.

— Завтра я съезжу к коронеру, устрою так, чтобы причиной смерти была указана пуля снайпера.

— Как? — в голосе Мейв слышится недоверие. — У него, должно быть, переломаны кости.

— Это в протокол вскрытия не войдёт, — перебиваю я её.

Она отстраняется и смотрит мне в глаза.

— Ты сможешь такое устроить? — обеспокоенно спрашивает она, и я не виню её.

— Да.

— Ты делал такое раньше?

Мне не хочется ей отвечать. Мне не хочется, чтобы она слишком много знала. Это очень опасно.

— Всё, что тебе нужно знать, — что всё это забудется.

Её взгляд говорит мне, что она никогда не забудет, но я знаю, что время лечит.

— Давай немного поспим.

Выпускаю из объятий Мейв и откидываю одеяло, чтобы она забралась под него. Как бы сильно я её ни хотел, она выглядит измотанной, и от всех этих переживаний о Киане и моём отце лучше не становится. Выключив свет, ложусь рядом с ней в постель. Она тут же прижимается ко мне своим хрупким телом, и мне приходится бороться с желанием овладеть ею.

***

— Шей останется с тобой. — Надев костюм, спускаюсь вниз, Мейв следует за мной по пятам.

— Он мне не нравится. Я не хочу оставаться с ним наедине.

Её неприязнь к Шею — одна из причин, по которой я спокойно оставляю её с ним. Уверен, что между ними ничего не может быть, пока я в отъезде. К тому же он — единственный, кому я могу сейчас доверять. Ещё предстоит разобраться с Лоулором, но в первую очередь необходимо навестить коронера и всё уладить до приезда туда Шейна.

— Я не задержусь надолго.

К дому подкатила машина Шея.

— Он уже здесь, так что веди себя хорошо, — говорю я Мейв.

— Быть повежливее?

Когда я поворачиваюсь к ней, она скрещивает руки на груди. Застываю, на мгновение задумавшись о том, какая она потрясающая и правильно ли я делаю, оставляя её здесь.

Открывается дверь, и на пороге появляется Шей.

— Мне нужен кофе, — Шей топает прямиком на кухню. — Мейв, тебе сделать чашечку? — спрашивает он таким сладеньким голоском, каким разговаривает только с моей матерью, и только на мою мать это действует.

Хмуро зыркнув на него, Мейв отрубает:

— Нет.

Наклоняюсь к ней и целую её в губы.

— Я ненадолго.

Она разнимает руки и выдыхает, когда Шей скрывается на кухне.

— Я понимаю, что у тебя дел по горло, но мне нужно увидеться с мамой.

Так и есть, и в списке моих дел её мать в самом конце, но по суровости её взгляда я понимаю, что мне нужно переместить её наверх.

— Обещаю, когда я вернусь, мы поговорим об этом.

Шей грохочет посудой на кухне, и я думаю, что тем самым он подаёт мне сигнал уходить.

— Ладно, — сдаётся Мейв.

Ещё раз целую её на прощанье, прежде чем отправиться на кухню.

— Я скоро. Если появится мой отец, сообщи мне.

— Нет проблем, — улыбается мне Шей. Он наливает себе кофе, и как бы мне ни хотелось, я должен оставить Мейв прямо сейчас.

***

Когда захожу в рабочий кабинет, застаю Дэвида склонившимся над обнажённым телом седого мужчины лет пятидесяти. Выпрямившись, Дэвид отодвигает налобный фонарь.

— Мистер О'Риган.

— Дэвид. Я хочу переговорить с тобой.

Он откладывает скальпель и снимает перчатки, поглядывая на дверь.

— Меня впустил Уильям, — объясняю я. Мы прежде не имели с ним дел, и мне необходимо исправить это.

— Отчёт по вскрытию Киана готов?

Он убирает лампу со лба и кладет её на серебристый поднос рядом с телом. Я отвожу взгляд от тела, пока он достаёт папку из картотеки и открывает её.

— Давайте посмотрим. У него шея сломана, очевидно, в результате падения. Повреждён позвоночник, сломанное ребро пробило лёгкое. Если бы ему не выстрелили в голову, он бы умер в течение двух минут.

Подойдя к Дэвиду, забираю папку у него из рук. Вынимаю его отчет и складываю его в несколько раз.

— Смерть наступила в результате выстрела в голову, — произношу я.

Дэвид кивает.

— Да, от выстрела в голову.

— Пуля, извлеченная из шеи Финна — идентична той, что ты извлек из Киана. Её доставят сюда сегодня вечером, и ты сможешь предъявить её моему отцу.

— Понял, — говорит Дэвид, почёсывая редеющие волосы, пока я засовываю бумаги в карман. — Ваш отец хочет получить полный отчёт. Полагаю, я могу предоставить ему информацию, которую только что дал вам?

— Мой отец уже был здесь?

Дэвид колеблется, закрывая шкаф с документами.

— Да, вчера.

— Что ты ему сказал?

— Я ещё не закончил свой отчёт, но сказал ему, что он узнает об этом первым.

Облегчённо выдохнув, обращаюсь к нему:

— Скажешь моему отцу, что его застрелили. И только это. Это всё, что ты будешь говорить всем.

— Мистер О'Риган, — у него начинают бегать глаза. — Не сочтите за неуважение, но врать Лиаму неразумно.

Я подхожу к нему вплотную.

— Лиам уходит со своего поста, и как ты думаешь, кто займет его место? — я не даю Дэвиду ни секунды на ответ. — Я. Значит, я твой босс, и неразумно — это идти против меня. Мы поняли друг друга?

Он энергично кивает.

— Передай привет Берни и детям.

Дэвид не опускает головы, возможно, привык к угрозам, которыми, без сомнения, часто сыпал мой отец.

Выйдя на улицу, тут же снимаю галстук и забираюсь в джип. Проверяю телефон. Сообщений от Шея не приходило, но я всё равно набираю его.

— Алло, — на заднем плане играет тихая музыка, и раздаются звуки, как будто он что-то жарит.

— Ты готовишь?

— Да, мне захотелось яичницы. Мейв со мной на кухне. Она в порядке, — слышно, как он передвигается по кухне. — От твоего папаши пока никаких вестей.

— Я задержусь, но ненадолго. Есть дела, которые не требуют отлагательств.

— У меня гора с плеч.

Я понятия не имею, разумно ли поступаю, доверяя Шею, но сейчас, после предательства отца, мне больше не к кому обратиться.

Нажимаю отбой и делаю ещё несколько телефонных звонков. Не так давно я приобрёл инвестиционную недвижимость в Наване, и мне нужно оформить её на мать Мейв. Проходит совсем немного времени, и управляющая компания находит свободный дом — небольшое бунгало на окраине. Велев им проследить, чтобы дом был полностью меблирован и готов к заселению, я возвращаюсь домой.

Звук сообщения, пришедшего на телефон от Шея застаёт меня на полпути.

— Твой папаша здесь.

— Блядь, — нажимаю на педаль газа. Хочу держать отца как можно дальше от Мейв. Как только въезжаю на подъездную дорожку, меня так и подмывает поскорее броситься в дом. Включив благоразумие, заезжаю в гараж и выключаю мотор. Надев галстук, достаю бумаги из кармана пиджака и оставляю в бардачке.

Захожу на кухню, отец сидит за столом и пьёт кофе, а Шей что-то колдует на плите.

— Где Мейв? — спрашиваю, не обнаружив её.

— Занимается у себя. Ей нравится читать, — Шей оборачивается, и его серьёзный взгляд заставляет меня присесть на стул.

— Я заехал поинтересоваться как твои дела, — подаёт голос отец.

— Будут гораздо лучше, когда мы поймаем сына Джона, — отвечаю я.

Отец отодвигает стоящую перед ним чашку.

— Пока не вышли на его след, но не волнуйся, мы его поймаем.

— Ты так и не объяснил, за что сын Джона мстит тебе, — Шей отрезает ломтик колбасы, кладет её в рот и медленно жуёт, словно наслаждается хорошим стейком. Он жуёт так же медленно, как отвечает на вопрос мой отец. Интересно, знает ли он, как близко подошёл к тому, чтобы столкнуть моего отца?

— Это дела давно минувших дней. Его отец работал на меня. Потом пошёл в армию, после вернулся домой. Мы ненадолго встретились, и сразу после этого он умер от передозировки. Его сын, должно быть, винит меня в его смерти.

Шей разрезает яйцо и желток выливается на тарелку.

— С какой стати ему тебя обвинять?

Невозмутимости отца стоит поучиться, если представится такая возможность. Он искусный лжец, и ты никогда не знаешь, что у него на уме.

— На самом деле, меня эта загадка меньше всего волнует. Знаю только, что это он, и это единственная причина, по которой он преследует мою семью.

Шей качает головой.

— Чокнутый пиздюк.

— Как поживает твой отец?

Не сомневаюсь, что вся эта болтовня не просто так, но сейчас все мои мысли заняты только Мейв и тем, что она мне рассказала.

— Выздоравливает. Он силен как бык, — с гордостью говорит Шей.

Мой отец терпеть не может его отца. Так что кивает и поднимается со стула. Чуть помедлив, переключает внимание на меня.

— Я хотел спросить, ничего такого, просто для себя. Что здесь делал Киан?

Я мог сказать сейчас всё, что угодно, и ему пришлось бы поверить мне на слово. Раз уж он, блядь, послал его. Мне противно думать, что отец мог так предать меня.

— Он хотел, чтобы ему дали возможность принять участие в испытаниях, — я вру так же виртуозно, как мой отец.

— Интересно. Ты предоставил ему эту возможность? — спрашивает отец, задвигая стул.

— Это не в моей власти, поэтому я отправил его к тебе. Но сейчас ответа мы уже не узнаем, — я тоже поднимаюсь. Мне хочется обвинить его в том, что он сделал. Мне хочется спросить его, зачем он это сделал. Мейв дорога мне. И я бы спросил его: что, если бы на её месте была мама, он поступил бы так же?

— Интересно, чтобы ты ему ответил? — Шей одновременно ест, слушает, учится. Он гораздо умнее, чем кажется.

— Сейчас это уже не имеет значения, не так ли? — отвечает отец.

Шей возвращается к еде.

— Я, пожалуй, поеду, — отец бросает на нас с Шеем прощальный взгляд, но снова медлит. — Я отправляюсь к коронеру, так что скоро сообщу вам, парни, о результатах вскрытия.

— Дэвид сказал, что они будут готовы сегодня вечером.

Отец переводит взгляд на меня, и впервые я вижу удивление в его глазах.

— Ты был у него?

— Если мне предстоит стать главой Клана, поимка убийцы моего кузена должна быть в приоритете.

Отец молча выходит, и я встаю, ожидая, пока за ним закроется дверь.

— Может, расскажешь, что за хуйня тут творится? — спрашивает Шей, и я, конечно, поделюсь с ним новостями, но не сейчас.

ГЛАВА 35

МЕЙВ

Часы тикают, но кажется, будто для меня время в последние три дня остановилось. Я в оцепенении и не хочу из него выходить. Мне пришлось побывать на поминках в доме родителей Киана. Джек изо всех сил старался оградить меня от его скорбящей родни, но я всё равно пожала руки членам семьи Киана и выразила свои соболезнования.

Когда мы остались наедине, Джек напомнил мне, что убил Киана Шей, а не я. Он бы остался в живых, если бы Шей не нажал на курок. Часть меня цеплялась за его слова и молилась, чтобы они оказались правдой.

Отпевание в церкви прошло как в тумане, и вот я стою на кладбище, чувствуя на себе чей-то взгляд. Я не хочу смотреть, вдруг это Лиам. Он единственный, кого я старательно избегала. Подняв голову, обнаруживаю, что это Шей смотрит на меня.

Прошло три дня с тех пор, как мы с ним виделись. С тех пор как Джек отправился к коронеру, а меня оставил на попечение Шея. Он кивает мне, и я из вежливости киваю в ответ, понимая, что наверняка кто-нибудь из присутствующих наблюдает за ним. Засунув руки поглубже в карманы длинного чёрного пальто, я смотрю вперёд, пока священник произносит речь, посвящённую Киану.

Никто не плачет кроме Уны. Шейн обнимает свою жену, и это уже совсем не тот человек, которого я видела несколько дней назад. Он сильный и собранный. Постороннему может показаться, что ему всё равно. Джек с отцом стоят впереди. Мне не хочется стоять с ними рядом. Дана оглядывается и через силу улыбается мне. От чувства вины всё внутри меня сжимается. Дана — ещё один человек, которого я избегаю. Столько лжи мне пришлось ей наговорить. И ещё столько же, уверена, придётся сказать. Дружба с ней никогда ещё не доставалась так тяжело. Она говорила о скором возвращении в Италию, ия знаю, что Светлана поощряет её к этому. Она не хочет вовлекать Дану в дела семьи, но я считаю, что это лишь вопрос времени.

— Покойся с миром, — эти слова вырывают меня из размышлений, когда Уна стонет на подкосившихся ногах и Шейн поддерживает её, а гроб опускают в землю. Я отвожу глаза от душераздирающей сцены и сосредотачиваюсь на небе. Тёмные тучи, собравшиеся над головой, грозят разверзнуть небеса и залить нас слезами. Я цепляюсь за те слова, что сказал мне Джек. Все считают, что Киана застрелил тот же снайпер, что стрелял в двух родственников Джека. Он говорил, что никто никогда не станет копаться в этом деле. Мне нужно цепляться за этот факт, держаться за него, как будто от этого зависит моя жизнь. Наверное, в каком-то смысле так оно и есть. От этого зависит мой рассудок.

И снова к горлу подкатывает чувство вины, потому что я испытываю облегчение, понимая, что мне всё сойдет с рук. Толпа начинает расходиться, а я стою, уставившись в землю, не желая встречаться с чьими-либо скорбными взглядами.

— Ты поедешь в отель? — голос Даны заставляет меня оторваться от разглядывания серого гравия, хрустящего под ногами по меньшей мере сотни людей, собравшихся здесь. Я не подозревала, что Киан настолько известен, но, судя по публике, большинство из них собрались отдать дать дань уважения семье О'Риган. Я поискала Джека в толпе.

— Да.

Дана громко выдыхает, подходит ко мне и берёт меня за руку.

— Я буду по нему скучать, — она кладёт голову мне на плечо.

— Я тоже, — натыкаюсь взглядом на Джека, и черты его лица смягчаются, когда он смотрит на Дану, которая прижимается ко мне. В своем тёмном костюме Джек прекрасен. Он подходит и целует Дану в макушку, а затем оставляет поцелуй на моих губах.

— Ему бы понравилось, — Дана выпрямляется, но не отпускает меня.

Джек улыбается.

— Да, его хорошо проводили. Пойдём, выпьем за него.

Холодные голубые глаза Джека останавливаются на мне, он берёт меня за руку. Дана отпускает меня, и мы идём к джипу Джека.

— Ты на машине? — спрашивает Дану Джек.

— Нет. Я приехала с мамой и папой. Давай я скажу им, что поеду с тобой.

— Хорошо. Мы будем в машине.

Дана уходит, а Джек притягивает меня ближе.

— Я так горжусь тобой, — наклонившись ко мне, тихо говорит он. — У тебя всё получается.

— У тебя тоже, — я поднимаю голову и встречаю его взгляд. Джек останавливается и, приподняв рукой в перчатке моё лицо, целует меня в губы. Поцелуй такой нежный, но, как и всё, что связано с Джеком, независимо от того, насколько незначительно и мимолётно прикосновение, слово или взгляд, я чувствую его до кончиков пальцев ног.

Джек выпускает меня из объятий, когда один из его родственников останавливается рядом с нами.

— Как Финн? — спрашивает у него Джек.

— Он ещё здесь. Думаю, увидев Киана, он понял, что должен быть чертовски благодарен за то, что находится над землёй.

Дарра. Так его зовут. Мы встречались с ним в доме Шейна. Он близнец Финна — того, кто передвигался в инвалидном кресле.

— Да, я думаю, это напоминание нам всем, что мы уязвимы, — мы останавливаемся у джипа.

Дарра прикуривает сигарету.

— Некоторые из нас. Другие думают, что могут ходить по воде и превращать мочу в вино.

Джек смеётся.

Дарра подмигивает мне.

— Увидимся в отеле.

Джек открывает передо мной дверцу, и я забираюсь внутрь. Устраиваюсь на сидении, он заводит двигатель и включает печку.

— О ком он говорил? — спрашиваю я. Мне всё равно, но не хотелось думать о людях в трауре, проходящих мимо.

— Про Шея и его отца, Коннора. Они из другого теста.

Я поворачиваюсь к Джеку, пока он снимает пиджак.

— Но он твой кузен.

Джек ослабляет галстук, как будто собирается его снять, но останавливается.

— Да, но они с Севера и делают всё не так, как мы.

К джипу подбегает Дана. Мой взгляд скользит за её спину, где стоят Лиам и Светлана. Мне неприятен вид Лиама, поэтому я улыбаюсь Дане, когда она проходит мимо моего окна и забирается на заднее сидение.

— Не думаю, что когда-нибудь привыкну к тому, что ты едешь впереди.

— Я тоже.

Джек ждёт, пока Дана пристегнётся.

— Что ж, привыкай, — слова Джека заставляют меня посмотреть на него. Я вижу так много в его глазах, а ещё в них отражаются мои собственные чувства.

Я люблю его.

Я люблю каждую его частичку, и знаю, что хоть эта любовь и возникла недавно, но она будет крепнуть и дальше. Мне кажется, я всегда по-своему любила Джека О’Ригана. Я пронесла другую форму этой любви через всю свою жизнь.

Я думаю обо всём, что он сделал для моей семьи и для меня. У моей мамы теперь есть свой дом, и мы с Джеком в ближайшее время собираемся к ней на ужин. Деклана выписали из больницы, и он продолжает реабилитацию дома. Я не могу скрыть свою гордость за него. Я ещё не виделась с ними, но Джек обещает, что скоро устроит нам встречу.

— Я думала, Ричард вернётся домой, — голос Даны прерывает мои размышления.

— Я ему звонил. У него не получилось уйти с работы, — голос Джека звучит глухо, как будто он повторяет слова, в которые не верит.

— Семья есть семья. Клан, — произносит Дана, и мне хочется посмотреть на выражение её лица в этот момент. Интересно, понимает ли она, какую силу несёт этот термин для её семьи?

— Как Деклан? — спрашивает она после того, как разговор о Ричарде прекращается.

— Он вышел из реабилитационного центра, — Я сажусь вполоборота, потому что знаю, что она разделит мою радость.

— Я так рада за него. И за тебя, — она тянется ко мне и берёт меня за руку.

— Он так похорошел.

— Мне кажется, он всегда был хорош. Я бы не вылезала с ним из постели.

У меня возникает искушение посмотреть на Джека, но я этого не делаю. Не хочу поощрять такие отношения. Я просто не хочу, чтобы мой брат был связан с Лиамом.

Одного из нас достаточно.

— В Италии не было любимого человека?

Ухмылка Даны говорит мне, что был.

— Девочки, вы можете поболтать в отеле, — Джек сворачивает на Келлс.

Дана закатывает глаза на заявление Джека, а я снова поворачиваюсь вперед.

— Я представляю себе какого-нибудь горячего итальянского жеребца, — говорю я, чтобы подколоть Джека. Приятно пошутить, и, когда он смотрит на меня, в его глазах мелькает предупреждение.

— Дана, скажи Мейв, что она ошибается.

— Да, Мейв, ты ошибаешься.

Я представляю, как Дана закатывает глаза. Наше подшучивание прекращается, когда мы подъезжаем к отелю. Никто из нас не двигается, и Дана прочищает горло.

— Итак… Увидимся внутри?

— Да, — Джек молчит, поэтому отвечаю я, а Дана выходит из машины.

Когда проходит мимо моего окна, она дарит мне полуулыбку, и я ненавижу то, насколько нечестна я была с ней.

— Ты готова? — спрашивает Джек, наблюдая за людьми, заходящими в отель.

Нет.

— Да.

Джек поворачивается ко мне, и мне хочется прижаться к нему и поцеловать. Всё внутри сжимается, пока он не сводит с меня напряжённого взгляда, даже когда между нами проходят секунды.

— Когда мы приводим женщин на мероприятия, предназначенные исключительно для семьи, это сигнал для всех.

Прикусываю щёку изнутри.

— Это делает всё гораздо официальнее, чем ты можешь себе представить, — ухватившись одной рукой за руль, Джек не сводит с меня глаз.

— Насколько официально? — спрашиваю я. От его взгляда всё во мне превращается в кашу, и до меня доходит, как могут девушки сходить с ума из-за парня. Со мной не случалось такого прежде, но с Джеком всё впервые.

— Максимально официально, — говорит он, сопровождая слова улыбкой.

От его слов волоски на теле встают дыбом, и я согласна отдать ему свою душу.

— А что, если я не пойду? — спрашиваю я, зная, что пойду, но в его улыбке мелькает уязвимость, которая подталкивает меня посмотреть, что произойдёт. Он не часто её проявляет, и я давлю на него, желая увидеть больше.

— Не хотелось бы тебя тащить и так неудачно начинать нашу совместную жизнь.

Я прикусываю щёку, но не могу остановить расползающуюся по лицу улыбку.

Опускаю голову, чувствуя себя до нелепого влюблённой. Джек придвигается ко мне, отпустив руль и обхватив моё лицо ладонями. Повернув к себе, заставляет меня смотреть на него.

— Ну, так что скажешь? — его игривость улетучивается, когда взгляд падает на мой рот.

— Думаю, через дверь я пройду сама.

Его улыбка возвращается.

— Хороший выбор.

Он впивается в мои губы, и я теряю себя с Джеком. В его запахе. В его прикосновениях.

Стук в стекло заставляет нас оторваться друг от друга. Шей, сунув руки в карманы пальто, наклоняется, ухмыляясь. Джек кивает ему, и парень удаляется.

— Нам лучше поторопиться, — говорю я, чувствуя вину за то, что наслаждалась поцелуем, в то время как Киан мёртв.

— Я не отойду от тебя, — Джек целует меня ещё раз.

Как только выходим из машины, Джек берёт меня за руку, придавая мне сил и уверенности, что после сегодняшнего дня мы сможем начать всё сначала.

ГЛАВА 36

ДЖЕК

Когда входим в зал, где проводятся поминки, я держу в своей руке маленькую ладошку Мейв. Слева от нас выстроились в ряд официанты. Каждого новоприбывшего гостя встречает один из них и провожает до стола. На место этого официанта заступает следующий, сохраняя облачённый в чёрное строй.

Этот отель принадлежит отцу, поэтому на расходы не поскупились. Может быть, отец чувствует вину за смерть Киана? Я крепче сжимаю руку Мейв, представляя, что было бы, если бы Киану удалась его затея? Что бы они с ней сделали?

Мы движемся по залу, маневрируя между большими круглыми столами, накрытыми белыми льняными скатертями. В центре каждого стоит массивная ваза с белыми лилиями. Это убранство скорее уместно для свадьбы, а не для похорон. Куда бы ни упал мой взгляд, я узнаю людей, рядом с которыми прошло моё детство. Каждый криминальный элемент, живущий в Ирландии или Англии, пришёл сюда принести соболезнования, познакомиться и наладить связи. Здесь находиться опасно. Пять больших зеркал завешаны чёрной тканью, обычно что-то подобное делается в доме покойника, которого поминают. Мой отец постарался выказать максимум уважения к Шейну и Уне.

Нас с Мейв оглядывают со всех сторон. Я не спеша иду по залу, чтобы её увидели и обратили на неё внимание. Я хочу, чтобы они все хорошенько рассмотрели её, чтобы знали, что к ней нельзя прикасаться, что она моя.

— Почему на нас все смотрят? — шепчет Мейв, и я не реагирую на её милый голосок. Мне хочется улыбнуться, хочется остановиться и поцеловать её, но я продолжаю нашу прогулку по огромному залу.

— Они смотрят на тебя, — отвечаю я, одновременно кивая Ноэлю Мерфи. Его Семья правит Югом. Он старший из троих братьев, я его знаю не слишком близко и собираюсь это исправить в ближайшее время.

— Почему? — в голосе Мейв смешивается волнение со страхом.

— Я же говорил тебе, что это твоё знакомство с нашими людьми.

— В качестве кого? — голос Мейв дрожит.

На этот раз я останавливаюсь и поворачиваюсь к ней.

— В качестве моего будущего.

Она перестаёт дышать. Я отвожу прядь светлых волос с её щеки и наклоняюсь к ней. Лицо девушки вспыхивает от такого количества взглядов, устремлённых в её сторону. Она выглядит невинной и чистой.

— Дыши, Мейв, — её дыхание опаляет мне щёку, и я целую её возле ушка. Поднимая голову, вижу, что отец смотрит на меня. Я выпрямляюсь.

— Останься с Даной, ладно? — обращаюсь к Мейв.

Она обводит взглядом комнату, прежде чем посмотреть на меня.

— Ты уходишь?

— Мне нужно кое с кем поговорить, — я не говорю ей с кем, а она не спрашивает.

Снова беру Мейв за руку и веду её к Дане. Сестра сидит у бара и пьёт коктейль из бокала с маленьким розовым зонтиком, словно это грёбаная свадьба. Заметив, нас, она широко улыбается.

— Никак не могу привыкнуть видеть вас вместе, — она принимается крутить зонтик, и меня так и подмывает сказать ей, насколько он неуместен.

— Мне надо кое с кем поздороваться. Ты составишь компанию Мейв?

Дана закатывает глаза.

— Как будто тебе нужно спрашивать, — она делает знак бармену. Тот идет развязной походкой, в его глазах похотливый блеск, который тает, как только тот замечает меня.

— Ещё один коктейль, — Дана подмигивает ему. Бармен благоразумно кивает и делает свою сраную работу.

Мейв усаживается рядом с Даной. Похоже, она всё ещё нервничает, но пока она с Даной, ей ничего не угрожает. Когда бармен возвращается с её напитком, я молча забираю бокал и вышвыриваю из него зонтик. Бармен пялится на меня, пока я целую Мейв в лоб.

— Я ненадолго, — сообщаю я, вкладывая напиток ей в руку. Она берёт бокал, и я бросаю ещё один предупреждающий взгляд на бармена, прежде чем отправиться на поиски отца.

Иду к тому месту, где видел его в последний раз, но он исчез.

Шей недалеко от входа беседует с Даррой. Собираюсь пройти мимо них, но Дарра останавливает меня.

— Твой отец искал тебя.

— Какое совпадение, я занят тем же.

Бросив взгляд на Шея, киваю ему.

— Он вышел во двор. Хозяйничает там, — хмыкает Дарра.

— Лучше не заставлять Короля ждать.

Дарра ухмыляется и опрокидывает в себя жидкость из своего стакана. Я спешу оставить их, пока Шей не начал задавать вопросы о том, что мне нужно от моего отца. Его взгляд красноречиво показывает его намерения.

Личные телохранители отца стоят у дверей, ведущих в пустынный двор. Отец — единственный его обитатель. Он стоит спиной ко мне, засунув руки в карманы брюк. При виде него внутри меня начинается буря.

Передо мной распахивают двери, и я выхожу на прохладный воздух. Небо приобретает багровый оттенок, словно дурное предзнаменование того, что непременно случится после этого разговора.

— Я решил подождать тебя здесь, — говорит отец, не оборачиваясь, зная, что это я. Зная, что я приду.

Спускаюсь по деревянному настилу, ведущему на небольшую площадку, где расставлена деревянная мебель.

Зонты сложены, столы пусты. По периметру расставлены растения. Их буйство красок не соответствует моему настроению.

— Значит, ты привёл Мейв. Ты дал понять, что она твоя, — произносит он, стоя ко мне спиной.

— Если бы кто-то угрожал причинить маме вред, когда вы только познакомились с ней, что бы ты сделал? — заслышав мой вопрос, он поворачивается.

— Убил бы, — не задумываясь, отвечает отец.

Адреналин струится по венам, собираясь в кулаках, и я спешу спрятать руки за спину, прежде чем сделаю что-то, о чём буду жалеть. Я никогда не поднимал руку на своего отца, я бы никогда не посмел, но сейчас он толкает меня туда, куда я не хочу заходить.

— Тогда я должен убить тебя? — этого никогда не случится, но он должен знать, насколько серьёзны мои намерения.

— Киан сам пришёл ко мне. Он хотел участвовать в испытаниях, чтобы получить шанс стать Королем.

Я пристально смотрю в лицо отцу, шокированный тем, что он признаётся в содеянном. У меня на языке остаётся горечь.

— Шанс, который даже не был реален.

— Надежда в чьих-то глазах — то, что нужно для достижения наших целей. Он сказал, что знает её и что она без проблем пойдёт с ним. Я не должен был поддерживать его решение.

Отец вынимает руки из карманов. Он спокоен, собран. Я не представляю для него угрозы.

— Почему ты хотел убрать её с глаз долой? Чем она помешала? — кроме того, что хотела помочь своей семье и я этим воспользовался.

— Ничем, — отец отходит от меня.

Сжимаю кулаки, сдерживаясь, чтобы не схватить его за шкирку и не вытрясти из него ответы на эти чёртовы вопросы.

— Ты никогда не проявлял интереса к женщинам, поэтому я договорился за тебя про одну девушку.

Я бы рассмеялся, если бы не понимал, насколько он сейчас серьёзен.

— Договорной брак?

— Да. Девушка из семьи Мерфи. Это укрепило бы наши позиции на Юге. Это легко устроить, и девушка согласна выйти за тебя замуж.

— Я женюсь только на Мейв.

На лице отца не дрогнул ни один мускул, но его взгляд предупреждает меня отступить.

— Теперь я это понимаю. Но мне придётся придумать альтернативу нашему затруднительному положению.

— Ты хотел сказать — твоему затруднительному положению.

Я никогда не видел отца с такой стороны и подумать не мог, что он попытается женить меня. Если бы не встретил Мейв, наверное, я бы не отрицал такую возможность. Такой союз был бы для нас во благо, но мне нужна только Мейв. Она принадлежит мне.

— Шейн знает, что ты послал Киана за Мейв?

Отец впервые выказывает какую-то реакцию: потирает подбородок.

— Нет, и пусть так и остаётся.

— Так он не знает, что ты послал его сына на смерть.

Отец кривит губы.

— Его сын сам пришёл ко мне. Судя по тому, что ты уничтожил отчёт коронера, кто-то из вас: ты или Мейв, приложили руку к его сломанной шее.

По спине пробегают мурашки страха. Он знал, конечно, знал. Коронер никогда бы не солгал ему, и я был глупцом, даже на секунду допустив, что может быть иначе.

Отец кивает, как будто уверился в правоте своих слов.

— Когда твоя мать была беременна тобой, Уна выкрала её и спрятала от меня.

Отец целиком завладевает моим вниманием.

— Что? — я не мог представить, чтобы Уна была способна на такое. — Почему? — и почему она всё ещё дышит?

— Потому что в то время она представляла опасность для Семьи. Это был глупый поступок Уны. Она могла навредить тебе или твоей матери.

Отец никогда так не откровенничал, поэтому перед информацией о его прошлом, всё остальное пока отходит на второй план для меня, в том числе договорной брак и смерть Киана.

— Что случилось? — я до сих пор не понимаю, как Уна дышит. Это так не похоже на моего отца — прощать и позволять кому-то жить.

— Шейн влюбился в неё. Он забрал её себе. Поэтому её нельзя было трогать. В противном случае, я думаю, он бы убил её сам. Мейв никто не тронет, ты заявил на неё свои права. Всё, что здесь сказано, должно здесь сегодня и остаться.

Вот почему он рассказал мне. Решил завоевать моё доверие, рассказывая мне грёбаную душещипательную историю. Если бы он не был моим отцом, я бы задумался о том, чтобы убить его.

— Шей всё знает, — я слегка привираю. Он знает о Киане, но не о том, кто послал Киана. Во второй раз я застаю отца врасплох.

Он приподнимает бровь.

— Не думал я, что ты такой дурак, — его оскорбление вызывает у меня ухмылку.

— Не думал я, что ты настолько безжалостен, — произношу я, имея в виду то, каким образом он пытался избавиться от Мейв, и я вижу, что он понимает это.

— Шей хочет править Востоком.

Отец разражается смехом, и пространство вокруг меня замирает. Это предупреждение, как будто ты облажался, и он вот-вот заставит тебя поплатиться за это. Или как вспышка молнии — предупреждение о последующем раскате грома.

Я продолжаю, понимая, что это мой единственный шанс уберечь Мейв.

— Он предложил занять престол четырём Королям, чтобы поровну взять под контроль Север и Восток.

Смех отца обрывается.

— Ты думаешь, он будет править на равных? — рычит он.

— Не знаю. В наше время трудно понять, кому доверять. Но я готов попробовать что-то изменить. Я готов довериться ему, — в этот момент я понимаю, что доверяю Шею, и править вместе с ним было бы неплохой идеей. — Впервые в истории мы будем контролировать Север. — я делаю шаг к отцу с воодушевлением, которого он явно не разделяет.

— Его положение на Севере временное, — напоминает мне отец.

— Это не продлится вечно, так же, как и моё положение здесь когда-то изменится, — это тонкое напоминание о том, что однажды я стану Королем. — Ты не можешь этому помешать. В один прекрасный день я взойду на престол. — мне совсем не улыбалось подталкивать отца, угрожая, что Шей откроет Шейну правду о Киане. Угрозы никогда на него не действовали, так что, возможно, сработает напоминание о том, что я его сын и однажды стану во главе Клана.

— И могу я спросить, кто займёт эти два других места?

— Шей выберет одного, я второго.

Лицо отца искажается, как от боли. Одна из дверей открывается, телохранитель собирается что-то сказать.

— Закрой дверь, — повышает голос отец, и телохранитель, схватившись за ручку, закрывает дверь, но не до конца.

— Прошу прощения, — в дверях появляется моя мать, и я замечаю, как преображается, увидев её, отец.

— Не знал, что это ты. Прости, что повысил голос, — он подходит к матери и целует её в щёку.

Мама переводит взгляд карих глаз на меня.

— Ты в порядке? — хмурится она.

— Да, всё отлично, — выдавливаю из себя улыбку.

— Что-то случилось? — спрашивает отец, возвращая её внимание к себе.

— Шейн искал тебя. Он не хочет оставлять Уну одну, — взгляд мамы полон скорби. — Я сказала, что найду тебя, чтобы он мог остаться с ней.

Я задаюсь вопросом, что, если бы Шейн узнал, что из-за моего отца погиб его сын, стал бы он его искать? Я не думаю, что Шейн станет особо церемониться. Мне кажется, он потеряет голову и попытается убить моего отца.

— Я подойду к нему через минуту. Мы с Джеком почти закончили.

Мама гладит отца по щеке, и радость, озаряющая её глаза, предназначена только для него.

— Хорошо. Я ему передам.

Она смотрит с улыбкой на меня, а затем мы с отцом молча наблюдаем, как она поднимается по настилу и исчезает в дверях.

— Семья для неё — главное, — отец пристально смотрит на меня. — Я пока ещё Король Востока, так что вот как мы поступим. Мы согласимся на условия Шея.

Я облегчённо выдыхаю. Так будет скрыто то, что случилось с Кианом. Мейв будет свободна. Это всё, чего я сейчас хочу. Меня так и подмывает поблагодарить отца, но что-то в его взгляде заставляет меня промолчать.

— Твои испытания продолжатся, для тебя будет зарезервировано место, а я продолжу своё правление. Шей займёт своё место, а кто получит последнее — я сам решу.

Это не совсем соответствует условиям Шея, но я молчу.

— Рэд Мерфи должен получить компенсацию за несостоявшуюся свадьбу его дочери. В противном случае у нас с Югом может начаться война. Отказываться от такой сделки неразумно…

Я стискиваю зубы.

— Тебе стоило подумать об этом прежде, чем заключать её.

— Мне придётся предложить им союз с другим О'Риганом.

— С Ричардом? — я качаю головой. — Он ни за что не согласится на такое.

Отец, скривив губы, не скрывает своего отвращения. Ричард разочаровал его. Все, кроме матери, знают это, в том числе и сам Ричард.

— Шей. Они не сильно обрадуются союзу с северянином. Если Рэд Мерфи откажется, я могу подсластить пилюлю возможностью одному из его сыновей править вместе с нами, мы действительно сможем объединить Юг, Восток и Север, — я впервые наблюдаю волнение в глазах отца. — Это может сработать.

Я совсем не разделяю его воодушевления.

— Шей не согласится на договорной брак.

Отец выдыхает и отворачивается от меня, словно я успел его утомить.

— Предоставь это мне. Он согласится.

Отец подходит вплотную ко мне и словно втягивает в себя все эмоции и признаки волнения, которые могли выдать его во время этого разговора.

— И чтоб я ничего не слышал о смерти Киана, только то, что он убит выстрелом в голову. И всё. Никогда и ничего, кроме этого.

— Меня это устраивает, — соглашаюсь я.

Отец пристально смотрит на меня.

— А сейчас мне лучше пойти и найти Шейна, — отец уходит, а я наблюдаю за тем, как перед ним открываются двери. Его телохранители сопровождают его, пока я остаюсь размышлять о нашем разговоре, и о том, как будет выглядеть будущее, в котором вместе заправлять делами будем мы с отцом, Шеем, а теперь ещё и с одним из парней Мерфи.

Я покидаю дворик в уверенности, что очень скоро всё выясню.

ГЛАВА 37

ДЖЕК

В смешанных чувствах выхожу из внутреннего дворика. Самое главное, чего мне удалось добиться то, что Мейв теперь со стороны отца ничего не угрожает. Пересекаю коридор и с удивлением почти натыкаюсь на Мейв, выворачивающую из-за угла. Она хватает меня за плечо, притягивает ближе к себе, и меня охватывает страх, когда заглядываю в её карие глаза.

— Что случилось?

— Они всё узнают, — она говорит слишком громко, и я оглядываюсь, чтобы убедиться, что рядом нет посторонних. Мы одни, но в любой момент из-за поворота может кто-нибудь появиться.

Я беру её за руку и открываю дверь в женский туалет.

— Выйдите, — две женщины, находящиеся внутри, обернувшись, смотрят на меня, а моё терпение скоро иссякнет. Одна из них накрасила помадой только нижнюю губу, другая трясёт мокрыми руками.

— Убирайтесь нахрен отсюда, живо!

Та женщина, что вертелась у зеркала, хватает свою сумочку и наклоняет голову, проходя мимо нас, другая медлит, разглядывая Мейв. Как только они выходят, я вхожу в уборную, не отпуская руку девушки. По очереди открываю все четыре двери в кабинках, чтобы убедиться, что мы одни, а затем поворачиваюсь к ней.

— Почему ты так думаешь?

— Я слышала, как твой отец разговаривал с Шейном. Парень, который, как они считают, стрелял в Киана, появился в каком-то пабе.

Блядь!

— Ты видела, куда они пошли? — спрашиваю я, выпуская руку Мейв. Вынимаю из кармана телефон и набираю отца.

— Нет, — Мейв качает головой. — Я сразу пошла на твои поиски. — губы у неё дрожат. Поднимаю руку и глажу её по щеке.

— Всё будет хорошо.

— Сына Джона заметили в пабе «Курятник». Я еду с Шейном, — отвечает в трубку отец.

Меня так и подмывает крикнуть, чтобы он не пускал туда Шейна.

— Кто за рулём?

— Я, конечно.

Киваю, отстранившись от Мейв.

— Уже выезжаю.

Нажимаю «отбой».

— Останься с Даной.

— Он скажет им, что не делал этого, — волнуется Мейв. Я тоже чувствую, как во мне поднимается паника, но мне нужно, чтобы она сохраняла спокойствие.

— Сейчас важно, чтобы ты вернулась на поминки.

Открывается дверь, и на пороге застывает женщина.

— Занято. Выйдите.

Она торопливо закрывает дверь.

— Что ты будешь делать? — с беспокойством спрашивает Мейв. Пользуясь моментом, целую её, стараясь забыть обо всём плохом.

— Я ненадолго, и, когда вернусь, мы сможем выпить. — делаю шаг назад. — Возвращайся к Дане. Скоро буду.

Мейв колеблется, но выходит из уборной.

Вновь достаю телефон и звоню Шею. Он отвечает мгновенно.

— Я слежу за ними.

— Ты уехал без меня? — отключаюсь, не удосужившись выслушать его ответ. Блондинка, которая пыталась войти всего несколько минут назад, отпрыгивает в сторону, когда я выхожу из туалета и возвращаюсь во двор. Бегу вдоль стены до стоянки перед отелем, где припаркован мой Range Rover.

Пока запрыгиваю в джип и завожу двигатель, прокручиваю в мыслях множество сценариев развития событий. Нажимая на педаль газа, сворачиваю на шоссе в Навану. Дорога займёт двадцать минут, а у них была десятиминутная фора. За десять минут может многое случиться. Даже за десять секунд может произойти что угодно.

Сначала Шейн будет пытать его; он захочет услышать, как тот убил Киана. Если парень продолжит отрицать этот факт и признается, что стрелял в Коннора и Финна, это будет выглядеть подозрительно. Я и так вдавил газ в пол, и не могу ехать быстрее. Я обгоняю все впередиидущие машины, но всё равно еду недостаточно быстро.

Звонит телефон, и я включаю громкую связь.

— Они взяли его, — это Шей. — Его везут в промзону Бич Маунт. У Шейна есть там ангар на отшибе, номер тридцать два.

— Не позволяй им допрашивать его, — говорю я, в то же время понимая, что Шейна ничто не остановит; единственный человек, у которого есть шанс, это мой отец.

— Я сделаю всё, что в моих силах, — Шей нажимает отбой.

Через двенадцать минут я въезжаю в Навану. Это впечатляет, но мне кажется, что я плетусь по дороге к промышленной зоне Бич Маунт. Район застроен в основном крупными магазинами мебели, которые открыты только по рабочим дням. Мне приходится сбрасывать скорость, так как через каждые пять метров на дороге вырастают лежачие полицейские. Это бесит, но, наконец, мне удаётся добраться до нужного адреса.

У боковой двери стоит Шей, и это не очень хороший знак.

— Шейн его допрашивает, — в голосе Шея звучит та же безнадёга, которую чувствую я. Почему в первую очередь позвонили моему отцу? Я оставлял сообщение, чтобы сразу же звонили мне, но в очередной раз отцу никто не посмел перечить. Я должен это исправить, чтобы в следующий раз ни у кого не возникло соблазна не подчиниться мне.

Сын Джона привязан к стулу. Его лицо превратилось в месиво. У меня возникает желание пристрелить его, чтобы избавить от страданий. Шейн использует его физиономию в качестве боксёрской груши. Мой отец стоит неподалёку и оглядывается на меня, когда я вхожу.

Шейн останавливается и орёт парню в лицо:

— Говори!

Тот даже не может пошевелить губами, и за него отвечает мой отец.

— Он отрицает, что стрелял в Киана и Коннора.

Я усмехаюсь.

— Разумеется, он будет отрицать, — подхожу ближе, безуспешно пытаясь разглядеть лицо. Я только имею представление, где должны быть глаза, нос и рот. Я бы не смог опознать, что это за комок плоти, если бы не знал анатомию. — Не думаю, что он способен говорить, Шейн. — произношу я, и мужчина, сидящий на стуле, поворачивает голову на мой голос. Видеть он меня не может.

— Он не лжёт, — Шейн пытается отдышаться, поворачиваясь ко мне.

Меня пронзает страх, и адреналин заставляет меня собраться.

— Он и в Коннора стрелял, однако не признаётся, — отец выходит вперёд, но Шейн не сводит с меня глаз.

— Что случилось с моим сыном? — лицо Шейна искажается, и я не узнаю своего дядю. Он хочет разорвать меня на части.

— Этот ублюдок застрелил его. Почему ты смотришь на меня? — сжав кулаки, делаю шаг к Шейну. — Что, мать твою, ты хочешь, чтобы я сказал? — говорю громче и с напором. Меня толкает страх. Он не должен узнать, неважно, что мне придётся сделать для этого, просто знаю, что он не должен узнать. Если дойдёт до того: я или он, я сделаю выбор в свою пользу.

— Что ты сделал с моим сыном? — он моргает, и это признак того, что у него опустилось забрало настоящей ярости, которая толкает его на меня.

Вынимаю пистолет из-за пояса брюк.

— Ты хочешь обвинить меня в убийстве Киана? — спрашиваю я, приставив дуло пистолета к голове Шейна.

— Джек, — предупреждение в голосе отца не может проникнуть сквозь панику, которую я чувствую, пытаясь удержать ситуацию под контролем. Я не должен позволить Шейну убить меня. Помню, что Шей где-то позади меня, но понятия не имею, где он будет, если начнётся заварушка.

— Блядь, да Киан был мне как брат! — ору я, вплотную приблизившись к Шейну. — Я бы никогда ничего ему не сделал.

Толкаюсь дулом пистолета в лоб Шейну, он поднимает руки, глядя мне в глаза.

— Джек, — вновь предупреждает отец.

— Я не убивал Киана. Этот ублюдок сделал это.

Секунды тянутся слишком медленно, пока Шейн не отрываясь смотрит на меня. Наконец Шейн выдыхает, опускает руки, и в выражении его лица появляется что-то напоминающее стыд. Я отступаю, а Шейн, собравшись, поворачивается к сыну Джона, намереваясь выбить из того правду, даже если это будет на последнем вздохе парня. Меня всего скручивает от страха. Бросаюсь вперёд и несколько раз нажимаю на курок.

Оглушительный грохот разносится по большому помещению, когда я стреляю из пистолета в грудь сына Джона. Я жму и жму на курок, не замечая, что пули уже кончились.

Убираю палец с курка и, повернувшись к Шейну, произношу:

— За Киана.

Шейн моргает, и одна-единственная слеза скатывается по его щеке. Он бросает последний взгляд на тело и молча покидает ангар. В тот момент, когда за ним закрывается дверь, у меня слабеют колени, но я выпрямляюсь.

Я так и стою с пистолетом, глядя на тело, не позволяя одержать верх воспоминаниям о том, что я наставил пистолет на Шейна. Отец, подойдя вплотную ко мне, кладёт мне руку на плечо. Я поднимаю голову и замечаю в его глазах что-то, чего прежде никогда не видел. Гордость. Он гордится тем, что я только что сделал. А я нет. Я пожимаю плечами и убираю пистолет.

— Почему он стрелял в них? — спрашиваю я. Мне необходимо знать, за что я только что отнял у человека жизнь.

— Он целился в тебя, — говорит отец. — Это была месть за то, что я убил его отца.

Я спросил не об этом, но слишком устал, чтобы спорить.

— Ты знал, что он не стрелял в Коннора? — обращается отец к Шею. Я всё ещё не могу прийти в себя из-за того, что наставил пистолет на Шейна; это вынужденная мера, к которой, надеюсь, мне больше никогда не придётся прибегнуть.

— Довольно давно, — раздается голос Шея за моей спиной, и я оборачиваюсь.

— Ты знал, что он не стрелял в твоего отца? — выходит, парень говорил правду. — Значит, единственным, в кого он стрелял, был Финн, а целью был я? — спрашиваю я у отца.

Он кивает, но не сводит глаз с Шея.

— Почему ты остался, когда твой отец сообщил тебе, что мы тут ни при чём? Что в него стрелял кто-то с Севера?

— Мне здесь вроде как нравится, дядя Лиам.

Отец делает ещё один шаг к нему.

— Джек сказал мне, что вы хотите на равных контролировать Юг и Север Ирландии, это правда?

Я снова поворачиваюсь к мёртвому телу, голова у него откинута назад, рот широко открыт. Мне хочется испытывать чувство вины за то, что лишил его жизни, но ничего нет. Я чувствую вину за то, что наставил пистолет на Шейна и заставил его поверить, что он неправ, и что я никогда не причиню вреда его сыну и не скрою его смерть.

— Группа из четырёх, равный контроль. Думаю, это может сработать, — отвечает Шей отцу.

— Может. Это может быть круто, — ответ отца заставляет меня подойти к сыну Джона и отвязать его от стула. Тело с глухим стуком падает на пол, привлекая внимание Шея и моего отца.

— Я подумал, ты захочешь принять участие в этом разговоре, — в голосе отца звучат нотки раздражения.

— Я могу слушать и работать одновременно, — не могу сдержать улыбки на губах. — Я думаю, это может быть круто, — честно отвечаю я, представляя себе объединённую Ирландию. Может, хотя бы в криминальном мире будет так, ведь она разделена уже сотни лет.

— Я согласился на условия Джека, — лжёт отец.

Шей, разумеется, пристально смотрит на меня.

— Четыре престола. Я, ты, мой отец и один из мальчиков Мерфи, — говорю я.

— Значит, на мои условия вы не согласны, — Шей переводит взгляд с меня на отца.

— Ты должен вступить в договорной брак. Таковы условия, — произносит отец, подёргивая манжеты.

Я подхожу к стене и поднимаю кусок полиэтиленовой плёнки, которую оставили здесь, по всей видимости для того, чтобы заворачивать тела.

— Ты меня за кого принимаешь? За какого-то пиздюка? — у Шея есть яйца.

Я смеюсь, волоча плёнку к тому месту, где лежит тело. Мой отец не встречал никого похожего на Шея. Шей должен знать, что он может начать копать себе могилу, по одной лопате за раз.

— Таковы условия, Шей, или ты можешь отправляться обратно на Север, где тебе самое место.

Тон отца заставляет меня бросить полиэтилен. Шей, похоже, готов достать пушку. Мой пистолет разряжен, но, если Шей наставит оружие на моего отца, я без колебаний застрелю его.

Шей смотрит на меня, и я знаю, что он думает о том, что он сделал для меня, что я обещал ему взамен.

— У тебя есть кто-нибудь, на ком ты хочешь жениться? — спрашиваю я Шея, опускаясь на колени, переваливая тело на плёнку. Оно тяжёлое, но мне удаётся его поднять.

— Нет, но не в этом дело, мать вашу.

— Именно в этом дело. Ты либо хочешь участвовать, либо нет, — я знаю, что изворачиваюсь, но он должен понять, что здесь нет места для торга. И лучше он узнает это от меня, а не от моего отца.

Я заворачиваю тело в пленку.

— Ты напиздел мне про своего отца, — останавливаюсь и смотрю на Шея, чувствуя поднимающуюся во мне злость на него. — О чём ещё ты соврал?

— Я узнал об этом всего несколько дней назад и уже увяз по колено в этом, — отвечает он и вытягивает пачку сигарет из кармана.

— Что ж, я дам вам двоим возможность это обсудить. Шей, я жду твоего ответа в ближайшее время. Я могу надеяться, что ты здесь приберёшься? — спрашивает отец, поворачиваясь ко мне.

Я киваю, и он уходит.

Шей прикуривает сигарету.

— Какая она из себя? Одноглазая цыганка или что-то вроде того?

Я рад, что Шей размышляет о своём договорном браке, пусть даже в негативном свете. Он думает о нём, и сейчас это главное.

— Понятия не имею, — я не стал упоминать, что она была предназначена для меня. Шею такое не понравится. Ему не нравятся чужие объедки.

— Вряд ли она будет выглядеть как покемон? — Шей выпускает дым вверх.

Я выпрямляюсь.

— Что это значит?

— Покемон?

Я киваю.

— Как изумительный экземпляр. Крышесносно.

— Для тебя это так важно? — спрашиваю я и киваю на тело. — Помоги мне его поднять.

Шей бросает сигарету на пол.

— Я не хочу спать с цыганкой, — говорит он, давя окурок ботинком.

Я ухмыляюсь.

Значит, он всё же допускает эту мысль.

Подобрав окурок и сунув его в карман, Шей помогает мне.

— Несём на улицу, — мотнув подбородком, показываю в сторону чёрного входа.

— Сколько ей лет?

— Не знаю, — ухмыляюсь, даже несмотря на то, что вес трупа вызывает у меня желание как можно быстрее дойти до выхода и избавиться от тела.

Одной рукой удерживая тело, другой нажимаю на ручку двери. На улице ещё светло. У стены стоит открытый мусорный бак.

— На счёт три, — командую я Шею.

Он не ждёт, когда я досчитаю, а сразу забрасывает труп в бак, отчего я едва его не роняю. Освободив руки, закрываю крышку.

— Избавимся от него позже, а пока приведём в порядок ангар, — обращаюсь к Шею, пока мы возвращаемся обратно в помещение.

— Мне следовало сразу рассказать тебе о своём отце.

Я останавливаюсь и киваю.

— Да, так и есть.

— Честно говоря, я не подумал, что твой отец может быть в курсе, и к тому же мне хотелось остаться. Я на полном серьёзе хочу объединить нас всех.

— Если мы собираемся работать вместе, не должно быть никакой лжи. Никаких секретов.

— Ага, — кивает Шей.

— Это отец послал Киана за Мейв. Он хотел убрать её из поля зрения, — признаюсь я.

— По правде говоря, я не удивлён.

Мы молча смотрим друг на друга.

— Ты не такой, как он, Джек.

Я не уверен, комплимент это или оскорбление.

— Ты пиздюк. Но не такой пиздюк, как он.

Я смеюсь, глядя на Шея. Только он может безнаказанно сыпать такими словами.

— Нам пора возвращаться, — мы и так слишком долго отсутствуем.

— Насчёт того, что ты сделал с Шейном. Так и надо. Хотя понимаю, как это нелегко.

Я оценил поддержку Шея, но мне не нужно, чтобы один из нас превращался в тряпку.

— Забрать жизнь никогда не бывает легко. Особенно, у того, кого любишь, — это предупреждение, которое, надеюсь, не придётся воплощать в жизнь.

Шей снова кивает.

— Ага, — вижу вспышку раздражения в его тёмных глазах, и мне хочется оставить это в прошлом и начать всё с чистого листа.

— Теперь всё позади. Мы можем идти дальше, — мы выходим из ангара, и я запираю за нами дверь.

— Так ты согласен жениться? — спрашиваю я Шейна.

Он закуривает ещё одну сигарету.

— Я подумаю об этом.

— Что, если она окажется уродлива, как собачья задница?

— Тогда ты и твой отец можете сразу идти на хуй.

Смеюсь, забираясь в джип.

— Увидимся в отеле, — опустив стекло, киваю Шею. — Мы могли бы выпить.

— Клан, — расплывается Шей в улыбке.

Завожу мотор и повторяю вслед за ним:

— Клан. — потому что это то, что нас объединяет. Семья, которая вместе взойдёт на вершину и вместе умрёт. То, что держит всех нас, О'Риганов, вместе — ложь и секреты, которые как клейнамертво связывают нас.

Клан.

ЭПИЛОГ

МЕЙВ (две недели спустя)

Меня так завораживает выражение лица моей мамы, что кажется — всё остальное вокруг кружится и сливается в одно цветное пятно. Мама счастлива.

— Ты готова? — спрашивает она с улыбкой, которая не трогала её губы уже много лет. Я киваю, потому что боюсь заговорить и выдать перед ней дрожь в голосе. Мама открывает дверь своей спальни и входит внутрь. Её глаза светятся от гордости.

— Это потрясающе, — мне приходится прервать зрительный контакт с ней и оглядеться вокруг. Большая двуспальная кровать, покрывало с узором из роз, вся комната в нежных, истинно женских оттенках.

— Мне так здесь нравится, — она оглядывает спальню вместе со мной так, будто видит впервые. Мама живёт здесь уже неделю, и я никак не могу привыкнуть к переменам, произошедшим с ней.

Снизу доносится голос Джека, он болтает с Декланом о прошедшем футбольном матче. Кажется, что всё так идеально.

— Не знаю, как тебя и благодарить, — во взгляде мамы появляется оттенок той былой грусти, а мне очень хочется, чтобы она волшебным образом исчезла.

— Ты можешь меня накормить. Я умираю с голоду.

Волшебство срабатывает, и она спешит на кухню.

— Жаркое почти готово.

Я смотрю ей вслед, пока она спускается по лестнице своего нового дома. Мама стала убираться и готовить, и выглядит она сейчас гораздо лучше. Она скрывается за дверью кухни, и, едва я собираюсь последовать за ней, слышу из гостиной голос Деклана.

— Мейв, ты никогда не говорила мне, что в нашем лагере есть предатель.

Я вхожу в небольшую, но уютную гостиную. Серый диван, на котором сидят парни, только из магазина, а ещё мне нравятся подушки кремового цвета на диване и креслах.

От улыбки Джека и его взгляда, скользнувшего по мне, всё внутри сжимается.

— Он болеет за Дублин! — возмущённо восклицает Деклан.

— Я болею за команду победителей, а Дублин каждый год побеждает, — защищается Джек.

— Ты совсем не житель Мита, — Деклан качает головой и оглядывается на меня. — Теперь ты перестанешь быть любимчиком мамы.

Моя мама ярая болельщица команды Мита, всегда ею была. Я усмехаюсь.

— Ну, это вряд ли. Мне кажется, в её сердце я занимаю одно из лучших местечек.

Деклан откидывается на спинку.

— Думаю, это может стать решающим фактором.

Посмеиваясь, выхожу из гостиной и иду на кухню, чтобы помочь маме. Солнце постепенно садится, пока я наблюдаю за тем, как та помешивает соус, и с видимым удовольствием отхлебывает из бокала вино. Она стала меньше пить, но не бросила окончательно.

Я должна радоваться мелочам, поэтому так и делаю, когда захожу на кухню. Мама поворачивается и улыбается мне, ставя бокал на стол.

— Я накрою на стол.

— Спасибо, милая.

Пока сервирую стол, не могу не думать о том, что мой отец вернётся и сделает эту картину идеальной. Но всё же, впервые я задаю себе вопрос, действительно ли всё будет настолько идеально, или это просто кажется, что через дорогу трава всегда зеленее?

Рука на моём бедре заставляет меня улыбнуться. Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кто это.

— Не могу дождаться, когда отвезу тебя домой, — шепчет Джек мне на ухо, и я отталкиваю его бедром, продолжая накрывать на стол. Мне нравится гостить вместе с ним здесь, в доме у мамы, но я с нетерпением жду того момента, когда мы с ним вернёмся домой.

— Джейн, могу я чем-нибудь помочь? — так странно слышать, как Джек разговаривает с моей мамой.

Её взгляд смягчается, когда она смотрит на Джека.

— Ты и так уже сделал достаточно. Садись. Ужин почти готов.

Джек послушно садится, но не сводит с меня глаз.

— Деклан, ужин готов! — зовёт его мама так, словно для нас это в порядке вещей — сидеть за столом и ужинать. Это первый семейный ужин за много лет, и когда стол накрыт, и все сидят, я делаю то, чего не делала уже давным-давно. Левой рукой я беру ладонь Джека, а правой — Деклана. Они повторяют за мной, соединяя руки с мамой, и я благодарю Господа за еду на нашем столе, за наше здоровье и, самое главное, за нашу семью. Произношу последнюю фразу, поднимаю голову и вижу, что Джек наблюдает за мной. Я не думаю, что когда-нибудь привыкну к тому, как он смотрит на меня.

Надеюсь, я никогда к этому не привыкну.

— Аминь, — произношу я и отпускаю руку Деклана. Держусь за ладонь Джека ещё немного, а потом мама приглашает всех попробовать жаркое, и мы приступаем к трапезе.

— Джек, я ещё раз хочу поблагодарить тебя, — голос мамы слегка дрожит. — За помощь Деклану, за то, что вытащил его из такой беды.

— Не надо об этом вспоминать, — Джек смотрит на меня, и я задаюсь вопросом, что я упускаю.

Мама откладывает нож и вилку.

— Я связалась с Джеком по поводу уголовного дела на Деклана и спросила, может ли он помочь.

Мне не понравилось, что мама так поступила, но я молча слушаю.

— Все обвинения с Деклана сняты. Не думаю, что мы когда-нибудь сможем отплатить тебе, Джек.

Джек небрежно отмахивается, но мама права. Вряд ли мы когда-нибудь сможем отблагодарить его.

— Ты правда это сделал? — я смотрю на него так, будто вижу впервые.

— Хватило одного телефонного звонка. Это оказалось всего лишь простым недоразумением, — последние слова Джек произносит, глядя на Деклана. Тот кивает, но его плечи напряжены.

— Что ж, спасибо, — говорю я, и воцаряется неловкое молчание.

— Кажется, я знаю, как ты можешь меня отблагодарить, — говорит Джек, немного помолчав. Он отрезает в своей тарелке кусок мяса, не глядя на меня.

— Всё, что пожелаешь, — и я серьёзно. Я сделаю ради него всё, что угодно.

— Так уж и всё? — спрашивает он, и его властный тон напоминает мне прежнего Джека, того, который пугал меня.

Я высоко поднимаю голову.

— Да.

Он кивает и возвращается к своему ужину.

— Завтра мы можем прийти сюда и посмотреть, как Дублин разгромит Мит.

Деклан фыркает.

Облегчение разливается по моим венам.

— И ты наденешь футболку Дублина, — подытоживает Джек.

Вот так ты и провоцируешь в нашем доме ссоры.

— Этому не бывать! — восклицаю я, и мы хохочем.

Мы едим и смеёмся, как это бывает в нормальной семье, а для нас — впервые. Этот момент как никогда близок к идеалу.

Ближе некуда.

***

Конец

_________________________________________________________________________________________