Любовные многоугольники (СИ) [Кора Бек] (fb2) читать онлайн

Любовные многоугольники

Часть первая. Сон в зимнюю ночь

Вместо предисловия

Тимур Назаров – сын актрисы драматического театра и бандита, остался круглым сиротой, когда ему не было и года. Мальчика воспитала близкая подруга его матери Роза.

Правда, Роза в молодости также была влюблена в отца Тимура Руслана, о чём Лаура – мать Тимура, так и не узнала. Стремясь искупить свою вину перед покойной подругой, Роза всю себя посвятила пасынку.

Тимур вырос, занялся бизнесом, и вдруг одна за другой ему начали открываться тайны его семьи. Ведь его папаша, на которого внешне он очень похож, был весьма любвеобильным человеком…

Потрясённый своими открытиями, Тимур – красивый, умный, сексуальный мужчина, тем не менее не перестаёт верить, что он ещё встретит свою любовь.

Сон в зимнюю ночь

Тимур проснулся от собственного крика. Сердце учащенно стучало, лоб покрылся легкой испариной, а сильные руки била мелкая дрожь. Не успел он включить ночник, как в его комнату, на ходу запахивая наброшенный поверх ночной сорочки байковый халат, вбежала взволнованная мама Роза.

— Сыночек, что случилось? Почему ты кричал?

Ее красивые глаза расширились от удивления и неподдельного испуга.

— Всё в порядке, мама Роза, не волнуйся, — Тимур обнял за плечи приёмную мать. — Просто кошмарный сон.

— Что ж тебе такое ужасное приснилось? – продолжала допытываться не на шутку обеспокоенная женщина. — Я никогда прежде не слышала, чтобы ты кричал во сне.

Тимур, взглянув на свои большие, сильные, всё ещё немного подрагивавшие руки, невольно передёрнул плечами:

— Мне приснилось, что я убил человека, и мои руки по локоть запачканы кровью.

Роза на секунду задумалась.

— Если не ошибаюсь, кровь во сне – к встрече с близкими родственниками.

— Но ведь у меня на всём белом свете, кроме тебя, никого нет?

Тимур удивлённо посмотрел на приемную мать.

— Действительно, — на миг растерявшись, она беспомощно захлопала глазами, потом мягко улыбнулась: Это всего лишь просто сон, и вовсе не обязательно он должен что-то обозначать или предсказывать. Ведь вещие сны людям снятся редко. Главное, что ты у меня живой и здоровый, что мы вместе!

Благодарно поцеловав её в щёку, Тимур, как в детстве, положил свою голову к ней на колени и тихо попросил:

— Расскажи мне о маме.

Перебирая волосы пасынка любящими руками, Роза негромко начала свой рассказ:

— Твоя мама, милый, была женщиной в истинном смысле этого слова. Природа щедро наделила её умом, красотой, талантом, но особенное восхищение в ней вызывала её просто неподражаемая, непринужденная женственность. Каждое движение, взгляд, поступок выдавали в Лауре женщину, способную на подлинно-глубокие, искренние чувства и мысли. Она была словно бы из другого мира, слишком чистая и возвышенная для нашей грешной земной жизни.

— Отец любил её? – хрипло спросил Тимур, устремив на приемную мать открытый и такой до боли знакомый, родной взгляд, что Роза невольно схватилась за сердце.

— Господи, да когда же я забуду Руслана? Сколько мне ещё суждено так мучиться? – мысленно ужаснулась она и, немного помешкав с ответом, задумчиво произнесла:

— Да, любил, но как–то по-своему, непонятно. А, может, твоя мама любила его больше, чем он её, не знаю, милый. Впрочем, тебе пора спать, завтра на работу. Спи, родной, и ни о чём не думай!

Коснувшись головы приёмного сына лёгким поцелуем, женщина поспешно ушла в свою комнату.

В эту ночь Роза долго не могла заснуть.

Уж сколько лет прошло, а всё ещё болела душа при воспоминании о тех, самых первых днях невыразимого смятения, страха и горестного одиночества, когда она осталась вдруг одна с маленьким Тимуром на руках.

Роза ещё пыталась держать себя в руках после внезапной гибели Руслана и разлуки с Сабиной, помещённой в следственный изолятор до выяснения всех обстоятельств совершённого ею убийства, но уже не могла вынести потери Лауры, на восстановление душевного здоровья которой она не переставала надеяться, не подозревая, что её молодой жизни будет угрожать другая беда: двусторонняя пневмония безжалостно и скоро расправилась с подругой.

Столь восхищавшие всех хладнокровие и здравомыслие Розы на время дали сбой. Словно раненый зверь она металась по квартире, не в силах унять душевную боль, не зная, как ей дальше быть.

В те горькие дни ей, сам того не ведая, помог выстоять – выжить маленький Тимка, нуждавшийся в её любви, заботе и защите. Красивый, ласковый и на редкость сообразительный малыш стал смыслом её жизни.

Сабину, получившую условный срок, Роза встретила едва ли не равнодушно. Также безразлично отнеслась к сообщению подруги о том, что она ждёт ребёнка, отец которого Рустем таинственно исчез из города, словно растворившись в небытие.

По молчаливому соглашению подруг Сабина, упаковав свои вещи, перебралась в родительский дом. Роза и Тимур остались жить одни. Время от времени подруги продолжали созваниваться – встречаться, но прежней теплоты в их отношениях уже не было.

Даже самой себе Роза не смела признаться в том, что не может простить Сабине смерти любимого человека.

Словно злой рок или наваждение, после всех причинённых им бед, после своей трагической гибели, Руслан продолжал оставаться для Розы её самой яркой головокружительной мечтой, с которой она не в силах была расстаться.

Да и как могла Роза забыть свою единственную настоящую любовь, если рядом с ней росла её плоть и кровь – сын Руслана и Лауры Тимур, уже в младенчестве поражавший своей внешней схожестью с отцом, которая с годами лишь усиливалась, радуя и терзая измученную душу его приёмной матери.

Потом настали трудные времена, и в заботах о хлебе насущном, о достойном образовании для пасынка Роза всё реже стала вспоминать Руслана.

Правда, ей – подтянутой, моложавой, по-прежнему привлекательной, пользующейся вниманием со стороны мужчин, и в голову не приходило пытаться как-то устроить свою личную жизнь. Но она надеялась, что её душевная рана затянулась и многолетняя боль наконец-то утихла, уступив место жизненной мудрости и философской созерцательности по отношению к прошлому.

Однако одного взгляда Тимура, так напомнившего ей её последнюю встречу с Русланом в кафе, когда она призналась ему в своих чувствах, оказалось достаточно, чтобы заныло сердце, заплакала – зарыдала всеми невыплаканными слезами душа.

Последний романтик XX века

Тимур Назаров вернулся с работы в совершенно разбитом состоянии. Отказавшись от ужина, уединился в своей комнате.

Предыдущей ночью ему не удалось забыться крепким сном, и весь этот день, показавшийся ему невыносимо – долгим, он провёл с неприятным ощущением, что его черепная коробка вот-вот расколется от раздиравшей его головной боли.

Конечно, проблема заключалась отнюдь не в ночном кошмаре, как таковом. Корень его неутихающей внутренней боли находился гораздо глубже каких бы то ни было сновидений, хотя со стороны могло показаться, что его жизненный путь большей частью был усыпан розами, нежели шипами.

Высокий, но не длинный, широкоплечий, с развитой грудной клеткой, упругими ягодицами, сильными, тренированными ногами и безупречно – стройной, гордой осанкой, он был предметом девичьих грёз уже в школьные годы.

Однако с юных лет Тимур тренировал не только своё тело, но и ум: целеустремлённый и любознательный от природы, он жадно впитывал в себя новые знания, с интересом анализировал любую информацию, умело отделяя зёрна от плевел, и очень много читал, конспектируя наиболее интересные или полезные для себя сведения.

После поступления в университет его на какое – то время увлекла новая обстановка, опьянил явный успех у женской половины курса, восхитил интенсивный ритм немного беспорядочной, но очень оживлённой студенческой жизни, однако, достаточно скоро Тимур вновь вернулся к своим спортивным занятиям и интеллектуальным упражнениям.

Нельзя сказать, что он жил отшельником. Просто его интересы, мечты, фантазии простирались гораздо далее, чем у его, как правило, более беззаботных сверстников.

По-прежнему внешняя привлекательность Тимура вкупе с его тонким умом и внимательным, излучающим силу и уверенность в себе, взглядом серых глаз заставляла трепетно биться не одно женское сердечко, но Тимур никогда не позволял себе поддерживать отношения с несколькими девушками сразу.

Очаровавшись кем-то, он ухаживал красиво и романтично, но настоящая единственная любовь, которой он хотел бы посвятить свою жизнь, оставалась для него недостижимой мечтой.

Тимур верил, что когда-нибудь встретит её, хотя прекрасно отдавал себе отчёт в том, что окружавших его девушек чаще всего устраивали отношения на уровне регулярных встреч и хорошего качественного секса, без каких-либо обязательств, не говоря уже о духовности, стремлении к подлинному глубокому единению, желанию быть вместе, которые и отличают настоящую любовь от игры в любовь.

Он увлекался, очаровывался, разочаровывался, но продолжал верить.

Год назад в жизни Тимура произошло событие, которое он мог сравнить разве что с чудом. Школьный товарищ пригласил его на празднование своего дня рождения в кафе с символическим названием «Надежда».

Тимуру предложили занять место рядом с девушкой по имени Ангелина, знакомой жены Игоря.

Увидев её по – детски распахнутые, доверчивые ярко — голубые глаза, нежный румянец на милом лице, обрамлённом копной длинных, золотистых волос, и мягкую, чуть смущённую улыбку, он мысленно назвал её ангелом, а, узнав имя девушки, удивился и искренне восхитился тем, как прекрасно оно соотносится с её обликом.

Именно так – Ангел, а впоследствии – мой Ангел, Тимур стал обращаться к Ангелине уже с первой их встречи, хотя знакомые, как правило, называли её Анжелой или Линой.

Никогда прежде Тимура не привлекали высокие девушки, но в Ангеле ему безумно нравилось всё.

Высокая, стройная, длинноногая, с тонкой талией и пышной грудью, она могла показаться заурядным образцом голливудского стандарта красоты, если бы не её взгляд, от которого невольно щемило сердце, если бы не исходившая от неё нежность, способная свести с ума.

Он полюбил, и Ангел ответила ему взаимностью. Всё было, как в сказке.

Тимуру так много хотелось сделать для любимой, что каждое её желание он воспринимал, как счастливую возможность проявить свою заботу о той единственной, ради которой, ни секунды не раздумывая, он отказался бы от всех земных и небесных благ вместе взятых. Лишь бы быть рядом, наслаждаться её близостью, утопать в её нежности, просто любить её, не требуя ничего взамен.

Каждый вечер Тимур ждал Ангела у входа в ресторан, где она работала артисткой шоу – балета, чтобы проводить её в общежитие, в котором, благодаря стараниям тётки – коменданта этого общежития и единственной более – менее благополучной родственницы, ей удалось получить комнату после своего переезда в город четыре года тому назад.

За это время Ангел успела сменить немало мест работы, и её нынешнее занятие в этом списке, можно сказать, держало пальму первенства по длительности пребывания Анжелы на одном предприятии.

Каждый понедельник, на который, как правило, выпадал выходной день Ангела, был для Тимура подлинным праздником. В этот день он откладывал в сторону все дела, чтобы полностью посвятить своё время любимой.

Не спеша, они бродили по городу, обедая в маленьких уютных кафе, в хорошую погоду выезжали в горы, посещали театры, концертные площадки и мечтали о будущем.

Доверчиво, с детской непосредственностью Ангел делилась с Тимуром своей самой заветной мечтой – «выбиться в люди», взять у судьбы реванш за все пережитые ею ранее трудности. Ангел стремилась к яркой, интересной жизни, мечтала увидеть мир, реализовать свои таланты, и Тимур верил, что ему удастся осуществить её мечту. До вчерашнего вечера верил.

Грустный праздник

Упорный звонок в дверь прервал тягостные воспоминания Тимура. На лестничной площадке стоял школьный товарищ Игорёша в распахнутой короткой дублёнке и с вздыбленным рыжим волосом. Его конопатое курносое лицо в нескольких местах украшали полоски пластыря.

Коротко буркнув: «Переночевать пустишь?», вместо приветственного пожатия руки он протянул Тимуру пакет с бутылкой коньяка.

На кухне, куда сразу прошли приятели, Тимур обнаружил записку от мамы Розы, в которой она сообщала, что соседи пригласили её на празднование рождества, просила его поужинать и пораньше лечь спать.

«Похоже, сегодня все пьют, только по разным поводам», — невесело подумал Тимур, откупоривая знаменитый армянский напиток. Друзья молча выпили по рюмке, потом ещё по одной, также молча принялись за ужин.

Наконец, Игорёша не выдержал:

— Тим, тебе не интересно узнать о происхождении моих «боевых шрамов?

Тимур пожал плечами:

— Если посчитаешь нужным, расскажешь сам.

Игорь начал издалека:

— Ты, Тим, как никто другой, хорошо знаешь и меня, и мою Ирку, ещё с детсадовских времён. Сначала мы с ней, как говорится, сидели на соседних горшках, потом за одной партой и, наконец, улеглись в одну постель. Еле – еле дождались совершеннолетия, чтобы официально оформить наши отношения. Семь лет уже живём под одной крышей, вроде всё, как у людей: дом – полная чаша, отпуск, как положено, проводим на море, у жены норковая шуба, сорванцы мои тоже не с деревянными игрушками играются.

Игорь тяжело задышал. Затем опрокинул в себя рюмочку коньяка.

— Да ты же меня знаешь, Тим, я ради семьи мордой землю изрою, но достаток обеспечу! Вроде бы всё путём, чё ещё надо, да? А у моей половины в последнее время сдвиг по фазе пошёл. Ты не поверишь, дома скоро целой посуды не останется! Чуть что не по ней, Ирка начинает швырять в меня чашки – тарелки, всё без разбору. Ей до фени, что у неё в руках: дорогой сервиз, или китайское барахло, а ведь я это всё пОтом зарабатывал!

— Так уж и пОтом, — мысленно усмехнулся Тимур, вспомнив, как закадычный школьный товарищ, проработавший не один год проводником, никогда не упускал возможности содрать с него втридорога, если возникала необходимость в его услугах, а, подвыпив, любил похвастать своими барышами.

Между тем, захмелевший Игорь продолжал свой рассказ:

— Я одного не могу понять, где ж её долбаное чутьё раньше-то было, когда из каждого рейса я возвращался, перетрахав двух – трех баб, а то и больше? Поезд – то, он, как нельзя более к этому делу располагает, иногда так трясёт, что не захочешь – возбудишься, особенно поначалу, с непривычки. Так, слава Богу, я ей уже почти год не изменяю, вот как с «железки» ушёл, так, можно сказать, и завязал. Ну, так, изредка, по пьяни, или когда сами напросятся.

— Сами напросятся?.. — Тимур улыбнулся уголками губ. А Игорь эмоционально продолжил:

— Почти святым стал, а на мою нашло: чувствую, говорит, одним местом, мерзавец, что ты налево ходишь, признавайся, дескать, сам, по – хорошему! Я ж пытаюсь по – хорошему: сам на жигулёнке езжу, а ей иномарку купил, ещё и права в придачу, а всё без толку. Сегодня, вон, вообще, из дома выставила. Развестись, что ли? Вот только представлю себе всю эту канитель: делёж имущества, квартиры, детей, так тошно становится! И вместе жить тоже — тошно, — добавил, икая, Игорёша.

В гостиной зазвонил телефон. Тимур подошёл к аппарату и одновременно, сам не зная зачем, нажал на дистанционный пульт телевизора. По местному телеканалу шли новости. Симпатичная ведущая энергично и чётко передавала последние сообщения.

Тимуру понравилось её оживлённое, немного скуластое, светлокожее лицо с удивительным разрезом глаз: они были чёрными, узкими и продолговатыми, шли длинной, ровной полоской, а у висков, как и брови, неожиданно взлетали вверх. Засмотревшись на экран, он не сразу понял, кто ему звонит.

В трубку нежно шептала Ангел:

— Котёнок, ты всё ещё дуешься на меня? Пожалуйста, перестань, это всё мелочи жизни! Мне скучно и плохо без тебя. Сегодня – рождество, все люди веселятся, и между прочим, не только в Европе. Давай встретимся, я не верю, что мы поссорились всерьёз. Ты ведь меня по-прежнему любишь, котёночек?

Последних слов Ангела Тимур даже не слышал. Едва успев сказать:

— Извини, созвонимся позднее, — он бросился к телевизору.

Ведущая, очаровательно улыбаясь, всё ещё продолжала держать в руках маленькую, обитую чёрным бархатом коробочку, на дне которой поблёскивало хорошо знакомое ему золотое кольцо, усыпанное мелкими драгоценными камешками. Он услышал последние слова:

— Как видите, под Новый год случаются разные чудеса. Я поздравляю всех католиков нашего города с Рождеством, и желаю всем пусть маленького, но приятного чуда!

Чуть пошатываясь от пережитого волнения, Тимур прошёл на кухню. Игорёша, прижав к груди уже пустую бутылку, раскачивался на стуле, издавая нечленораздельные звуки.

Тимур отвёл товарища в комнату, уложил на диван, а сам вернулся и, глядя в окно на залитый огнями, живущий предвкушением новогоднего праздника, город, нервно закурил.

***

Он так ждал этого дня! Волновался, как шестнадцатилетний мальчишка, обдумывая свою речь.

В том самом кафе «Надежда», где они впервые встретились с Ангелом ровно год назад, в специально арендованном им отдельном кабинете, в романтической обстановке, под негромкую музыку, при зажжённых свечах, он сделал ей предложение руки и сердца.

Много раз мысленно Тимур представлял себе эту сцену: как вспыхнут, заалеют нежные щёчки Ангела, затуманятся её доверчивые бездонные глаза, как радостно она прильнёт к его груди и взволнованно скажет:

— Я люблю тебя! Отныне мы с тобой навеки вместе, никто и ничто нас не разлучит!

Ангел действительно была удивлена, но отнюдь не взволнована, и даже, как показалось Тимуру, несколько раздосадована. Выслушав его предложение, она помолчала, обдумывая ответ, и, наконец, капризно произнесла:

— Послушай, Тим, на мой взгляд, ты слишком торопишь события. Я, например, вовсе не уверена в том, что уже созрела для семейной жизни. Согласись, это очень серьёзный шаг, большая ответственность, готовы ли мы её нести? Да и нужно ли каждому из нас усложнять себе жизнь, не имея на данный момент прочного фундамента?

— Причём тут это? — мысленно удивился Тимур. — Разве главное это — не любовь?

— Мне всего лишь двадцать два года, и я абсолютно убеждена, что впереди у меня масса хороших возможностей, блестящих перспектив. Было бы глупо с моей стороны лишать себя свободы, а, главное – будущего.

— Вот как?! — на высоких скулах Тимура заходили желваки. Но Ангел этого не заметила и продолжила:

— Я хочу посмотреть мир, найти престижную и высокооплачиваемую работу, хочу жить, а не влачить жалкое существование промеж кастрюль и пелёнок. Я — красивая, умная, целеустремлённая, у меня всё получится!

Лицо Ангела дышало подлинным вдохновением, но, спохватившись, она обратилась к Тимуру:

— Тим, дорогой, я знаю, ты очень способный парень, и у тебя всё получится! Но, пойми меня правильно, я не могу столько ждать, у меня — одна молодость. Ты мне очень – очень нравишься, более того, я люблю тебя и, конечно, тоже за тебя переживаю. Поверь мне, семья будет мешать твоему карьерному росту, твоему жизненному успеху, а ведь ты, как никто другой, его заслужил.

— Тим, — проникновенным голосом добавила Ангел, — в наше время нельзя быть таким романтиком, посмотри на вещи трезвым взглядом.

— Да мы как будто бы ещё не пили этим вечером, — нарушил своё молчание Тимур, глядя на бокалы с шампанским.

— Тим! Иногда ты бываешь просто невыносим, — вспыхнула Ангел: Между прочим, я ведь и о тебе забочусь, о твоём будущем думаю.

— Я полагал, что у нас с тобой одно будущее, — медленно произнёс Тимур, глядя в упор на Анжелу: Ты знаешь меня не первый день, знаешь мои мечты, и ты всегда их разделяла. Где же всё то общее, чем мы жили, что нас объединяло?

— Я не думала, что это всё с твоей стороны так серьёзно, — потупила глаза Ангелина, но тут же добавила:

— Тим, дорогой, нам ведь хорошо вместе, правда? Пусть всё идёт по – прежнему? Я так привыкла к тебе!

Она легонько коснулась его руки, чуть наклонилась вперед, демонстрируя в остром, декольтированном вырезе тонкой кофточки свою пышную грудь, и нежно прошептала:

— Котёнок, можешь мне не верить, но должна признаться тебе, что у меня никогда не было такого сильного сексуального партнёра, как ты. Ты – самый лучший!

Анжела прерывисто задышала, положила руку Тимура на своё, обтянутое мини – юбкой тугое бедро, и, облизав пересохшие губы, простонала:

— Я хочу тебя прямо сейчас!

Ни один мускул не дрогнул на лице Тимура, когда он, сложив руки на груди, и откинувшись на спину дивана, негромко заметил:

— Ты говорила, что до меня у тебя был только один мужчина, и то это было лишь однажды, когда на какой – то вечеринке тебя напоили до беспамятства. Я верил тебе.

Бледное лицо Ангелины покрылось красными пятнами, губы сжались, тело, минуту назад изгибавшееся в страстной, нетерпеливой истоме, напряглось, но она быстро овладела собой.

Ангел захлопала своими ясными глазами, слегка приоткрыла рот, доверчиво и смущённо улыбнулась, зная, как этот образ всегда неотразимо действовал на Тимура, и нежно, даже беспомощно пролепетала:

— Вот этот случай, котик, я и имела в виду, но, давай, не будем говорить о вещах, малоприятных для нас обоих. Завтра – Рождество, ещё через недельку — Новый год, а сегодня – просто замечательный вечер, не стоит омрачать его разными недоразумениями. Хотя, признаюсь, Тим, ты мне очень польстил своим предложением. В моей жизни такое действительно впервые. Ты очень тонкий, внимательный и романтичный кавалер!

Ангелина обвела оценивающим взглядом уютный кабинет.

— Польстил?..

Тимур невесело усмехнулся, вынул из кармана маленькую, обитую чёрным бархатом коробочку, открыл её. В полумраке комнаты сверкнуло изумительной красоты золотое кольцо, усыпанное мелкими драгоценными камнями.

— Я думал, сегодня состоится наше обручение, да, видно, не судьба!

Крышечка коробки печально захлопнулась. Тимур подошёл к окну и, открыв створку, не глядя, выбросил подарок в ночь. Ангелина закричала:

— Тим, ты сошёл с ума! Зачем выбрасывать такие дорогие вещи? В конце – то концов, это могло быть памятью о тебе, о наших отношениях.

— Пусть это будет памятью, — Тимур обвёл рукой изящно — сервированный стол, — правда, довольно кратковременной памятью, но какая разница? Отдыхай, расслабляйся, если хочешь, позови подружек, всё оплачено.

Тимур, не оборачиваясь, направился к выходу.

А потом была та ужасная ночь, когда ему приснилось, что он убил Ангела, и его руки по локоть запачканы кровью. Не верилось, что прошёл всего лишь день, так много было пережито и выстрадано.

И в довершении ко всему – эта незнакомая девушка на экране телевизора с удивительными глазами и невообразимо-обаятельной улыбкой. Как попал к ней его подарок Ангелу? Не затерялся в снегу, не закатился в какой-нибудь арык, просто сказочная история! Что всё-таки происходит?

Тимур попытался собраться с мыслями, но алкоголь, крайне редко употребляемый им, дал себя знать, и он направился в спальню.

Весь следующий день Тимур Назаров провёл в большом смятении.

Память вновь и вновь возвращала его в недавние времена упоительного счастья, когда он верил, что Ангел нуждается в нём так же сильно, как и он в ней, что они всегда будут вместе.

За свою романтичность, неиспорченность натуры Тимур был жестоко наказан. Ясно, что прошлого не изменишь, но только, как жить дальше, кому верить и нужно ли верить вообще?

Он был также взволнован тем, что его подарок – символический знак любви и верности, оказался в руках симпатичной незнакомки. Что за странные шутки с ним играет судьба, и что ему теперь следует предпринять? Прелестный облик незнакомки будоражил кровь, словно наваждение.

В памяти всплывал её чудный образ: живые, умные, раскосые глаза, пухлые чувственные губы, небольшой курносый носик и её неповторимая улыбка – такая искренняя, обаятельная, чарующая, что голова шла кругом.

Тимур мысленно клял себя за несерьёзность, обзывал вертопрахом, но его безумно тянуло к девушке с экрана, словно ему довелось вдруг встретить поистине родственную душу, единственную на свете, способную понять и принять его, такую родную и до боли необходимую, что при одной только мысли о ней сердце, казалось, готово было выскочить из груди. Он не узнавал себя.

К вечеру Тимур сумел убедить себя в том, что ему нужно встретиться с девушкой просто для того, чтоб выяснить, каким образом к ней попало его кольцо, получить какое — то рациональное объяснение тому, чему в своём нынешнем, взбудораженном состоянии, он готов был придать некий сверхъестественный смысл, расценить, как тайный знак судьбы и т.д.

Ему не повезло. Охранник в телецентре, откровенно позёвывая, с равнодушным видом сообщил ему, что сегодняшний вечерний выпуск новостей ведёт другой ведущий, указав глазами на входившего в этот момент в фойе крупного седовласого мужчину.

У Тимура вмиг упало настроение, возвращаться домой не было вообще никакого желания. Недалеко от телецентра он остановился, закурил, бесцельно глядя по сторонам.

И вдруг его, словно током пронзило: проходившая мимо девушка поправляла выбившийся из-под шапки волос рукой, на которой сверкало знакомое ему золотое колечко. Несколько секунд он стоял, ошеломлённо глядя ей вслед, потом, спохватившись, бросился догонять свою незнакомку.

Она подходила к дверям телецентра, когда он настиг её.

— Здравствуйте, меня зовут Тимур, — сказал он первое, что пришло ему на ум.

Девушка оказалась такой маленькой и хрупкой, что на какое — то мгновение Тимур даже засомневался в том, не обознался ли он?

Но стоило ему увидеть её удивительные раскосые глаза, нежный румянец на светлом, немного скуластом лице и чувственные, созданные для головокружительных поцелуев, губы, как сердце бешено застучало.

— Лейла, — просто ответила незнакомка и улыбнулась, озарив своей неповторимой улыбкой всё вокруг.

— Какое красивое имя! Однако мне почему – то кажется, что вы не из здешних мест? — пробормотал Тимур, чувствуя, что несёт какую – то околесицу, но не в силах остановить самое себя.

Только сейчас он осознал, что искал девушку, даже не зная, как её зовут.

— И да, и нет, — Лейла покачала головой, — это довольно долгая история.

— Вы не слишком спешите? Может быть, выпьем по чашечке кофе? Сегодня так сыро!

Тимур посмотрел на Лейлу, заклиная её в душе ответить согласием на его предложение. На секунду девушка задумалась:

— Ну, если вы меня немного подождёте?.. Мне нужно забрать свой рабочий блокнот из кабинета на верхнем этаже.

Тимур ответил ей благодарно – восхищённым взглядом. Он уже знал, что готов ждать Лейлу сколь угодно долго, готов на всё ради этой трепетно – нежной красоты и загадочной, безумно – манящей чувственности.

Это была, без сомнения, любовь с первого взгляда, неистовая и глубокая, как полноводная река. Он не мог и не хотел отказываться от этого чувства, в одночасье захватившего его в свой упоительный плен.

Встреча старых подруг

Роза закрыла дверь за приёмным сыном и устало прислонилась к косяку. Улыбка сошла с её лица, высокий лоб прорезала глубокая вертикальная морщинка. Какое–то время женщина боролась с собой, подавляя рвавшиеся из груди рыдания.

Наконец, Розе удалось взять себя в руки. Нетвёрдой походкой она прошла в гостиную, и рухнула в глубокое уютное кресло.

Потухшим взглядом женщина окинула празднично – накрытый стол, свисавшие с портьер гирлянды, со вкусом убранную ёлку, и горько усмехнулась: Зачем старалась? Кому это всё нужно?

О, как она не любила праздники! Особенно с тех пор, как Тимур вырос, завёл свой круг общения, близкий ему по возрасту и интересам, невольно отдалился от неё.

Если будни проходили обычно незаметно, в рабочих проблемах и домашних заботах, то в праздничные дни Роза чрезвычайно остро чувствовала своё одиночество, ощущала свою женскую неприкаянность и даже какую-то ущербность.

У Розы не было ни близких родственников, ни задушевных подруг, ни добрых, приятных ей знакомых, не было никого, кто мог бы серьёзно, без суеты, спешки выслушать её, похвалить или же поругать, в общем, как-то отреагировать на её существование.

Тимур в последнее время вёл себя как-то странно: часто задумывался, стремился уединиться, на её расспросы отвечал шутками или говорил что-нибудь невпопад.

Конечно, она сразу же догадалась, а сегодня уже от него самого узнала, что в его жизни произошло событие, которого приёмная мать с глубоко – затаенным страхом ждала в течение многих лет.

Разумом Роза понимала, что рано или поздно Тимур встретит девушку, которая станет смыслом его жизни, но в душе не могла смириться с этой утратой.

Безусловно, женщина всегда отдавала себе отчёт в том, на что она обрекает свою жизнь, отказываясь от предложений руки и сердца, которые достаточно часто ей делали в молодости, да и сейчас ещё продолжали делать некоторые настойчивые, или, как она язвила, «пришибленные» поклонники, как сознавала и то, что покойный Руслан, забыть которого Роза была не в силах, никогда не нуждался ни в её любви, ни в её верности.

И всё же представить себя в объятиях другого мужчины она просто не могла. Как утопающий хватается за соломинку, так и Роза держалась за своего приёмного сына. Тимур был её семьёй, а, значит, всем.

Роза и сама не знала, как много времени она провела в невесёлых размышлениях. Её одиночество в новогодний вечер внезапно нарушил звонок в дверь.

Бросив косой взгляд в зеркало, и убедившись, что тушь не потекла, и в целом она выглядит неплохо, Роза повернула ключ. В глубине души женщина надеялась, что приемный сын решил сделать ей сюрприз, возвратившись домой, пусть даже и не один.

Однако ей удалось скрыть своё удивление и некоторую досаду при виде Сабины и её дочери Аиды.

Старая приятельница явно была навеселе. «Впрочем, — мелькнула у Розы мысль, — это неудивительно. В противном случае вряд ли бы она догадалась меня навестить».

Чмокнув не успевшую вовремя увернуться подругу ярко-накрашенными губами, Сабина принялась преувеличенно — оживлённо выражать восторг по поводу столь приятной встречи. Её дочь нарочито – безучастным взглядом рассматривала квартиру.

«Смотри, смотри, — злорадно подумала Роза, внезапно испытав некоторое облегчение при мысли, что не ей одной сегодня несладко, — всё равно не увидишь! Не по Сеньке, милая, шапка!».

Самой себе Розе было стыдно признаться в том, что свою нелюбовь к Сабине она автоматически перенесла на её единственную дочь, и всё же дело обстояло именно так.

Две некогда близкие подруги, знавшие друг друга едва ли не всю свою сознательную жизнь, последние четверть века общались от случая к случаю.

Каждая из них пережила свою большую личную трагедию, и каждая загнала эту боль в самый далёкий уголок души, не позволяя себе озлобиться и сломаться.

Пожалуй, эта черта характера оставалась единственной, которую можно было бы обозначить, как общую для них. В остальном каждая шла по жизни своей дорогой.

Сабина, благополучно разрешившаяся в своё время девочкой, жила в родительском доме, что остался ей в наследство от матери и отчима, вдвоём с дочерью. Трижды она выходила замуж, и всякий раз — неудачно.

Первый из её мужей оказался алкоголиком, пристрастившим к выпивке и Сабину. После развода с ним она стала употреблять спиртное гораздо реже, однако, по словам самой Сабины, последние десять лет торговавшей на барахолке, нелёгкая предпринимательская жизнь время от времени, увы, заставляла её прибегать к помощи алкоголя для снятия стрессов.

Со вторым мужем она рассталась, опять же со слов Сабины, по причине полной мужской несостоятельности, о которой в минуты пьяного откровения она возмущённо рассказывала Розе:

— Ты понимаешь, нет, ты и представить себе такое безобразие не сможешь! У него даже не карандаш был, я бы это ещё как-нибудь пережила, а спичка в лучшем случае!

— Я же, дура, очарованная его вшивой интеллигентностью, до свадьбы всё девочку – ромашечку из себя корчила, про постель даже намекнуть боялась, чтобы случайно не спугнуть это очкастое чудо–юдо, переживала, что не за ту примет, вот и получила подарочек!

С третьим мужем Сабине пришлось изрядно помучиться. К её искреннему огорчению, он не пил даже пива! К её неподдельному ужасу, он всё время её хотел, и, кстати, брал, невзирая на её самочувствие, усталость, а то и сопротивление.

И это бы ещё ничего, но, к негодованию Сабины, больше муж под номером «три» ничего не хотел, в смысле – не хотел ничего делать, предпочитая практическим делам теоретические размышления.

Промаявшись таким образом пару лет, Сабина однажды в отсутствие своего благоверного поменяла замки на входной двери и выставила его чемоданы за порог.

На этом эксперименты Сабины в плане устройства личной жизни благополучно завершились, а её неиссякаемая энергия перекинулась на торговлю, что приносило ей некоторое утешение и кое-какие денежные дивиденды.

Аида, немного откинувшись в кресле, и выставив на обозрение свои красивые, стройные ножки, словно угадав недоброжелательные мысли Розы, мило улыбнулась ей и с невинным видом произнесла:

— Мы с мамой так и подумали, тётя Роза, что Новый год вы в очередной раз собираетесь встречать одна, а потому и поспешили сюда, как следует старым, добрым друзьям!

Роза мысленно чертыхнулась:

— Ах ты, маленькая дрянная девчонка, уж я — то знаю, что если ты и торопилась сегодня в наш дом, то лишь потому, что надеялась застать Тимура. Вон, как вырядилась: «мини — по самое не хочу»! Мне ли не знать, чертовка, как ты сохнешь по моему красавцу? А свою подвыпившую мамашу ты захватила только для того, чтобы мы не мешали тебе охмуривать моего дорогого сыночка, да не тут — то было!

Роза ответила девушке лучезарной улыбкой:

— Дорогая Айечка, я весьма признательна вам за внимание к моей скромной особе, хотя, должна заметить, ваше с Сабиной предположение не совсем верное.

— Тимур хотел остаться дома, — даже не покраснев, солгала Роза, — я еле убедила его не делать этого. Он встречается сейчас с одной красивой и очень приятной, воспитанной девушкой, в отношении которой имеет серьёзные намерения, и я попросила его не оставлять её одну в такой замечательный праздник, тем более, что мне одной скучно никогда не бывает. Есть, что вспомнить, о чём подумать!

— Ах, тётя Роза, тётя Роза! – Аида уставилась на Розу своими большими, карими и странно – неподвижными, как и у её непутёвого отца Рустема, глазами:

— Наша старая, добрая интеллигенция!.. Пока вы выскажете свою мысль, можно заснуть. Знаю я, о ком вы сейчас говорите! Только не могу понять, как этой неваляшке удалось вам голову так заморочить?

— Красивая, воспитанная! — передразнила она Розу: Тюхтя она деревенская, вот кто! И уж совсем Тимуру не пара.

— Что ты сказала? Как ты выразилась? – зашевелилась прикорнувшая на диванчике Сабина. – Неваляшка? Это что значит?

— Неваляшками я называю тех девиц, что корчат из себя невинность – наивность, а сами «Крым и рым прошли», — пояснила дочь.

— Кого ты имеешь в виду, Аида? – враз побледнела Роза.

Та в ответ искренне удивилась:

— Ну кого ж ещё, как не эту белобрысую кошку, которую Тимур, при всём моём к нему уважении и сестринской любви, имеет глупость называть Ангелом?

— Твои сведения, дорогая Айечка, безнадёжно устарели, — облегчённо перевела дыхание Роза:

— Эта, как ты выражаешься, кошка, звонит моему мальчику каждый божий день, хотя он ей русским языком объяснил, что между ними всё кончено. Сама слышала, — добавила Роза, словно опасаясь, что ей могут не поверить.

— У Тимочки другая девушка и, похоже, на сей раз дело приобретает действительно серьёзный оборот. Думаю, это к лучшему. Тимуру пора бы жениться, да и я б чувствовала себя гораздо спокойнее за него.

Роза сознательно резала себя по живому.

— Вот как?! – брови Аиды невольно поползли вверх:

— Мой дорогой братец вляпался в очередную историю? Ещё одна неваляшка, а я не сомневаюсь, что это та ещё штучка, водит его за нос? Ну, сколько это может повторяться? Тимур никак не хочет понять одной простой истины: благородство и романтичность натуры нынче уже не в цене. Тратит силы, время, душу на каких – то уродок!

Аида, казалось, готова была расплакаться от досады и плохо – скрываемой ревности.

Сабина с Розой понимающе переглянулись. Роза поспешила предложить всем сесть за стол, но тут зазвонил мобильный телефон Аиды.

Она вышла в прихожую, а через пару минут вернулась, сообщив, что у неё совсем вылетело из головы предложение подруг отпраздновать Новый год в ресторане, и теперь ей нужно срочно идти, так как друзья уже выслали за ней такси.

Оставшись одни, подруги, не сговариваясь, дружно подняли бокалы с шампанским: «За молодых! Чтоб у них всё получилось», — думая при этом каждая о своём.

Мечты красотки

Аида поёжилась от холода в своей короткой шубке и лёгком, кокетливо надетом набекрень, меховом берете. Уже часа два, если не больше, она топталась у подъезда Тимуровского дома, в нетерпении покусывая свои чувственные губки.

Собственно, Аида вся была воплощением чувственности, что отмечали все, кому хоть раз довелось с ней столкнуться. Все, кроме её дорогого брата, как она называла Тимура. Казалось, он один не замечал её прелестей.

Невысокого роста, неполная, но приятно-округлая, от сбежавшего до её рождения отца Аида унаследовала изящную артистическую внешность, а от своей, не очень везучей матери – её холерический взрывной темперамент.

Её безупречно – пропорциональное, гибкое, соблазнительное тело просто источало негу, обещая неслыханные наслаждения и неутихающую страсть, что вовсе не являлось игрой на публику или тщательно – отрепетированным кокетством.

Напротив, эта волнующая воображение чувственность шла откуда – то глубоко изнутри, порой отчасти пугая даже саму Аиду, будоража ей, помимо её воли, кровь.

Неподдельная страстность отличала её походку, а пышный тёмно-каштановый волос выделял её в любой толпе. Даже характерный для неё неподвижный взгляд карих глаз ничуть не портил её внешности, делая её по–своему запоминающейся, особенно на фоне пухлых, чётко – очерченных губ.

Чувственностью дышали стройные, изящные ножки Аиды, а аппетитная, округлая попка приковывала взгляд. Одним словом, дочь Сабины была совершеннейшей красавицей, о которой мечтали многие.

Аида мечтала о Тимуре. В отличие от своих матерей, дети давно и крепко дружили.

В детстве они часто приезжали друг к другу в гости, вместе ходили в кино, в библиотеку, гуляли в парке, делились книгами, игрушками, своими первыми мечтаниями. Их отношения были просты и искренни.

Тимур, будучи старше Аиды почти на два года, помогал ей в учёбе, всегда заступался, если кто–нибудь во дворе или в школе пытался её обидеть. В общем, обычная детская дружба. Потом Тимур поступил в вуз, и уже меньше времени мог уделять Аиде, а она вдруг затосковала о нём, всерьёз и надолго.

После школы по настоянию матери поступила на юридический факультет, но поскольку голова её была забита совсем другим, учёба поначалу давалась плохо, так, что к концу первого курса её чуть было не отчислили за хроническую неуспеваемость.

На помощь, как всегда, пришёл Тимур. После занятий он приезжал к ней, вместе с ней изучал её конспекты и учебную литературу, объяснял непонятные вещи, искал и находил для Аиды разные методические пособия, стремился пробудить в ней интерес к учёбе, не ведая о том, что влюблял в себя девочку всё больше и больше.

В итоге, учебный кризис был преодолён, а душевное смятение Аиды только возросло. Она понимала, что Тимур видит в ней просто сестрёнку, и не более, и это обстоятельство её ужасно огорчало.

Зная о свойственной Тимуру мечтательности, и его идеале женщины, наиглавнейшей чертой которой являлась абсолютная женственность, довольно долгий период Аида честно пыталась соответствовать этому образу – так, как она его понимала.

Теперь Аида в общении с любимым старалась подчеркнуть свою беспомощность и неосведомлённость в решении каких бы то ни было житейских проблем, задавала множество разных вопросов, ответы на которые выслушивала непременно с видом внимательно-восхищённым, краснела и смущалась по любым поводам, временами загадочно вздыхала, бросая на предмет своего обожания томные и обольстительные, по её мнению, взгляды.

Тимур, конечно, заметил перемены в поведении дорогой сестрички, но ему и в голову не пришло принимать все её охи-ахи на свой счёт.

Как можно более деликатно и бережно он попытался объяснить Аиде, что нежелательно путать преходящее чувство влюблённости с настоящей любовью, которая приходит к человеку лишь раз в жизни, что для любви нужно духовно и нравственно созреть, что не стоит ей сейчас чересчур всерьёз воспринимать ухаживания знакомых молодых людей. Ведь сердце само подскажет, когда она встретит своего единственного.

Взбешённая Аида после этих уроков морали и нравственности бросилась в другую крайность. Перечитала кучу специальной литературы, просмотрела немало эротических и порнофильмов, пытаясь понять, какими качествами должна обладать женщина, чтобы мужчина, не раздумывая, бросился к её ногам, или хотя бы для начала просто обратил на неё внимание.

В результате очередного эксперимента её гардероб полностью обновился. Деловые костюмы, милые сарафаны и целомудренное макси заменили ультрамини, крохотные шортики, облегающие тело брюки, и декольтированные вечерние платья с умопомрачительными разрезами. Понятное дело, эта боевая экипировка сопровождалась достаточно ярким макияжем.

Однако, к недоумению Аиды, новый имидж «секси–девочки» успеха во взаимоотношениях с Тимуром ей почему-то также не принёс. Упорная девушка не отступала, ведь ей нужен был Тимур, и только он один на всём белом свете.

В последнее время она нередко сводила все их разговоры к теме любви, при этом старалась избегать абстрактных рассуждений, а свободно и с явным интересом говорила о сексе, подчас поражая Тимурасвоей осведомлённостью в этих вопросах.

Неудивительно, что Тимур стал посматривать на неё каким-то странным, а, может быть, как надеялась Аида, заинтересованным взглядом. Ну не могли же, в конце – то концов, все её усилия пропасть втуне!

Ангелину, с которой, по её просьбе, Тимур в своё время их познакомил, в качестве достойной соперницы она абсолютно не воспринимала: по глубокому убеждению Аиды, рано или поздно эта белобрысая кошка, разыгрывавшая из себя невинность, должна была проколоться.

С некоторых пор Аиде стало казаться, что в их отношениях с Тимуром вот-вот наступит переломный момент. И вдруг это сообщение тёти Розы о новой знакомой мужчины её мечты, взволновавшее Аиду до глубины души...

Порция любви одинокой женщины

Перед тем, как войти в ванную, Роза подошла к стене, полностью отделанную зеркалами, и внимательно оглядела своё обнажённое тело.

С грустью отметила, что крепкие бёдра достаточно ощутимо потяжелели, из-за чего ягодицы выглядели крупнее и ниже, что, как полагала Роза, лишний раз подчёркивало её возраст.

Ноги так же, как и в молодости, оставались худыми, образуя в местах, где при соединении ног им природой было положено соприкасаться, неприличные пустоты.

Этот свой недостаток с юных лет Роза привыкла тщательно маскировать при помощи длинных широких юбок – одежда, которую она, владелица небольшого ателье, ненавидела больше всего на свете, но с необходимостью которой в своём гардеробе была вынуждена смириться.

Как и все, в чём-то обделённые судьбой люди, Роза изо всех сил цеплялась за вещи, способные, на её взгляд, если уж не повысить социальный статус, то хотя бы поддержать имидж. Она стремилась выглядеть женщиной самостоятельной, гордой и красивой. Последнее с годами давалось всё сложнее.

Всё чаще, оставшись наедине с собой, сняв макияж и сбросив одежду, Роза невольно сравнивала себя со старым, усыхающим деревом.

Волосы сильно поредели, стали тусклыми и ломкими, и с этой её бедой не в состоянии были справиться никакие, самые дорогие, разрекламированные и модные средства по уходу за волосами. Заметно истончилась и приобрела неприятную сухость кожа, особенно в области век, шеи и запястий.

Стали обвисать груди, живот, что на фоне тонких рук – ног и довольно крупной головы, делало женщину похожей на рахитика.

Собственно, сексуальность и Роза по жизни всегда были категориями несовместимыми, однако, безусловно сильной стороной Розы было её умение подать себя, или, как язвила Сабина, «пустить пыль в глаза». Этим искусством Роза владела просто мастерски, ей не привыкать было играть на публику. Но вот от самой себя правду скрыть, конечно, было невозможно.

Выпив до дна заранее приготовленный полный бокал шампанского, Роза тщательно взбила пену и блаженно вытянулась в ванной, прислушиваясь к тому, как приятное тепло и нега медленно разливаются по её длинному сухопарому телу.

Полежав ещё немного, с удовольствием приняла второй бокал восхитительно – холодного напитка, что привело её в хорошее расположение духа.

Роза, испытывавшая большие комплексы по поводу своей непропорциональной фигуры, никогда не посещала бассейны, пляжи, и теперь дурачилась, изображая из себя пловчиху, насколько это ей позволяли делать объёмы ванной.

Затем занялась разминкой: поочерёдно выбрасывала вверх то одну, то другую ногу, вращала ими в воздухе, скрещивала, сгибала, то же самое проделала с руками и, наконец, умаявшись, бережно потёрла стареющее тело нежной розовой мочалкой.

Вознаградив себя за труды ещё одной порцией шампанского, смежив веки, некоторое время Роза без единого движения лежала, наслаждаясь теплом и безмятежностью.

Воображение унесло её на песчаный берег моря, под нежные лучи заходящего солнца и негромкий шум прибоя: туда, где можно было забыть обо всех своих несбывшихся мечтах, об охватывавшем её порой отчаянии перед неумолимо надвигающейся старостью, о том, что она в этой жизни сделала не так, и расслабиться.

О, как же Роза хотела в эти минуты любви! Пусть кратковременной, ненадёжной, но настоящей, ненасытной, плотской любви, перед которой меркли, теряли своё значение или ценность любые проблемы мироздания. Любви!

Изнемогая от нарастающего внутреннего напряжения, Роза принялась массировать свою грудь, временами вдавливая пальцы так глубоко, что они оставляли ярко-красный след на двух белых высоких холмах. Самой себе она казалась сейчас прекрасной Афродитой, вышедшей из пены морской.

Собственное тело уже больше не раздражало её, а вызывало возбуждение, всё более усиливавшееся с каждым прикосновением дерзких бесстыдных рук, стремившихся охватить лаской все участки её разгорячённого, жаждущего любви тела.

Крепко, по-мужски уверенно, сильно, с нетерпеливостью и жадностью изголодавшегося по женской плоти самца, Роза оглаживала свои бёдра, ягодицы, живот, а затем с нежностью утончённого и искушённого любовника касалась внутренней поверхности бёдер, бережно проникала во влагалище, дразнила клитор, скользила пальцами по губам, отодвигая момент наивысшего наслаждения, и с упоением ощущая, как стонет – трепещет её до крайности истомившаяся плоть.

Почувствовав, что нет более сил терпеть эту сладкую боль дальше, Роза энергично задвигала пальцами внутри влагалища, напрягая мышцы таза, словно стремясь высвободиться от накопившихся любовных соков и женского отчаяния.

Немного передохнув и спустив воду, после недолгих раздумий Роза раздвинула ноги, направив во влагалище мощную струю из душа.

Она то приближала шланг к своей заветной щели, то максимально отдаляла его, направляя воду под разными углами, одновременно свободной рукой массируя вздымавшуюся от возбуждения грудь. Роза представляла себя сейчас распростершейся под Русланом, хладнокровно входившим в неё различными по силе и интенсивности ударами.

Не зная, каким окажется её следующее ощущение, она находилась в непрерывном, едва ли не предельном, но безумно – сладостном напряжении.

Наконец, она вонзила в себя головку душа, тесно сомкнув бёдра, и исторгнув похожий на рыдания крик наслаждения. Её тело била конвульсивная страстная дрожь. Роза получила свою порцию любви.

Уставшая, раскрасневшаяся, но довольная она вышла из ванной. Наложила на лицо и шею очередной разрекламированный чудо-крем, расчесала, высушила волос.

Перед тем, как лечь спать, выглянула в окно. Надеялась увидеть спешащего домой сына, однако, обнаружила у подъезда лишь одиноко стоявшую к ней спиной невысокую девушку.

Силуэт показался ей смутно знакомым, но пережитый ею любовный экстаз вкупе с принятым шампанским взяли своё, и Роза отправилась в постель, сразу провалившись в глубокий спокойный сон.

Признание в любви

Аида встрепенулась, издали заметив знакомую фигуру. Гордо – развёрнутые широкие плечи, стройная неподражаемая осанка, упругая спортивная походка.

Кто бы знал, как это всё безумно волновало её молодую горячую кровь, будоражило живое темпераментное воображение, скручивая по ночам её гибкое соблазнительное тело в маленький жаркий клубочек, мечущийся в невыносимой душевной боли и телесном томлении на широкой холодной постели!

— Со старым Новым годом, дорогой брат!

Аида нежно коснулась лица Тимура почти у самых его губ – крупных и, как будто немного обветренных.

Что ни говори, а Тимур был потрясающей внешней копией своего отца, за исключением разве что цвета глаз, унаследованного им от бабушки по материнской линии, благодаря чему его внешность смотрелась особенно своеобразно или эффектно – пронзительные серые глаза на фоне чёрных волос и довольно смуглого оттенка кожи.

— Ты почему такой грустный? – полюбопытствовала Аида, заглядывая в лицо мужчины своей мечты.

— Во-первых, с праздником тебя, сестрёнка, а, во-вторых, я не грустный, а задумчивый, — ласково рассмеялся Тимур, поправляя немного растрепавшийся волос Аиды.

— Ты почему не проходишь в дом? Одна на улице в такой поздний час и в холодную погоду?

— Не хочу в дом, — надула губки Аида, — давай немного пройдёмся, погуляем.

— Никаких гуляний! Пошли в дом отогреваться, я угощу тебя сейчас горячим чайком со сладостями, — скомандовал Тимур, взяв Аиду под руку.

— Знал бы ты, о каких сладостях я мечтаю, — мысленно простонала Аида, а вслух капризно протянула:

— Только чаем? Сегодня как-никак праздник!

Тимур великодушно улыбнулся:

— Милая Айечка, обещаю тебе тщательно обследовать холодильник и бар, главное, не разбудить маму Розу. Мне кажется, в последнее время она очень устаёт и потому ложится спать пораньше, так что – тсс!

Он шутливо приложил палец к губам, на дне его серых глаз играли весёлые чертенята.

Поднявшись на третий этаж, Тимур осторожно повернул ключ в замке, помог Аиде снять верхнюю одежду, и они прямиком направились на кухню – излюбленное место всех домашних дискуссий и посиделок.

Аиде очень нравилась эта квартира в старинном доме на одной из тихих улочек их большого шумного города. Всякий раз у неё невольно замирало сердце перед двустворчатой входной дверью, обитой чёрным дерматином, похожей на те, что доводилось Аиде видеть в фильмах об историях из жизни дореволюционной России.

Несмотря на современный интерьер, квартира хранила в себе элементы классического духа, который был свойственен интеллигенции (со слов матери Аиды, Сабины, дедушка Тимура по материнской линии был профессором, отсюда и апартаменты).

Украшенные изящной лепкой потолки, высокие, двустворчатые, не пропускавшие ни единого звука, двери, приглушенный свет со вкусом подобранных светильников, добротная старинная мебель из натурального тёмного дерева – всё это настраивало на мечтательный, элегический лад.

Угостив Аиду горячим ароматным чаем с шоколадными конфетами и сахарным печеньем, Тимур открыл шампанское. За разговорами – воспоминаниями они незаметно распили бутылку и, будучи в приподнятом состоянии духа, открыли вторую.

Аиде было очень хорошо и уютно рядом с любимым человеком, но ей никак не удавалось избавиться от мысли, что это «хорошо» скоро закончится.

Заметив, что Тимур немного захмелел, она решила, что сейчас самое время расспросить его о том, что более всего на протяжении последних двух недель её мучило, благодаря стараниям тётушки Розы.

Обстановка как нельзя более располагала к откровенности, и Тимур признался Аиде в том, что встретил девушку, которую полюбил глубоко и сильно буквально с первого взгляда, тот идеал, о котором он мечтал всю свою сознательную жизнь.

Заинтригованная Аида, терзаемая ревностью и обидой одновременно, попыталась выудить из него какие – нибудь подробности о сопернице.

В ответ Тимур протянул ей фотографию, на которой была изображена улыбающаяся девушка с чёрным волосом до плеч, живыми раскосыми глазами и, как ревниво отметила про себя Аида, красивыми пухлыми губами. Заметив в её руках микрофон, она с улыбкой высокомерного превосходства спросила:

— Очередная артистка из ресторанного шоу-бизнеса?

Тимур сокрушённо покачал головой:

— Милая сестрёнка, ты явно не смотришь телевизор. Лейла – тележурналистка!

Аида разглядывала фото едва ли не до рези в глазах, однако, ничего примечательного в незнакомке, кроме губ она не обнаружила, о чём не преминула сообщить Тимуру. Он лишь снисходительно улыбнулся на её замечание.

Пока Тимур, забрав обратно фото, любовался своей птичкой, Аида нервно курила, обдумывая сложившуюся ситуацию.

— Тимур просто ослеп, — с отчаянием думала она. — Да в сравнении со мной эта краля гроша ломаного не стоит! Что он в ней, спрашивается, нашёл? Я же намного лучше!

Аида чуть не расплакалась от несправедливости судьбы, одарившей её, казалось бы, всем так щедро, но обделившей в самом главном – в способности пробудить к себе любовь мужчины, единственного, кто был ей по – настоящему нужен.

— Ах, мой дорогой, любимый брат, какой же ты счастливый! – голос Аиды непритворно дрожал.

Тимур, очнувшись от своих грёз, обеспокоенно взял её за руку, не зная, чем вызвано волнение и расстройство девушки. От этого братского проявления чувств Аида ещё больше опечалилась и даже расплакалась.

Пытаясь как-то утешить Аиду, Тимур посадил её к себе на колени, прижал к своей широкой груди, и принялся, как дитя малое укачивать – успокаивать.

Обрадованная Аида прижалась потеснее к предмету своей неразделённой любви, обвила его шею руками и, подняв к нему своё хорошенькое заплаканное личико, беспомощно пролепетала:

— Тимур, скажи, я красивая?

Поцеловав её в волосы, Тимур удивлённо произнёс:

— Ну, конечно же, глупышка! Нашла, в чём сомневаться, из-за чего расстраиваться.

— Тогда почему же меня никто не любит? По — настоящему, всерьёз? — продолжала допытываться Аида.

— Значит, ещё не пришло время. Айечка, милая, ты – красивая, добрая, умная, и я ничуть не сомневаюсь, что ты ещё встретишь своего принца, самого лучшего, достойного тебя!

Тимур ободряюще улыбнулся девушке. Она мысленно закричала: «Не хочу принца, хочу тебя! Как ты не понимаешь, что мы созданы друг для друга?»

С большим сожалением Аида оторвалась от Тимура и, пытаясь казаться более пьяной, чем была на самом деле, встала перед ним, откровенно демонстрируя свою восхитительную фигуру в коротком, плотно облегавшем ее тело, платье.

Подражая артисткам фильмов для взрослых, медленно облизала свои, пересохшие от волнения губы и, наконец, выдохнула:

— Так, значит, я красивая? Тогда почему же я не нравлюсь тебе? Почему не возбуждаю тебя, как женщина? Что мне не хватает, чтобы завоевать твоё сердце?

Не зная, как отреагирует Тимур на её откровение, на всякий случай Аида засмеялась пьяным нервным смехом и также нервно продолжила:

— Знаешь, мне часто признаются разные мужчины в любви, говорят, что я красивая, сексуальная и очень – очень темпераментная, ха-ха-ха!

Аида намеренно покачнулась, подчёркивая своё нетрезвое состояние, и, вместе с тем, презрительное отношение к подобного рода комплиментам:

— Меня это, конечно, мало волнует, вот только не даёт покоя один вопрос. Если я и в самом деле такая супер – пупер, — она провела руками по своим соблазнительным бёдрам, легонько коснулась округлой груди, — то почему моя сексапильность абсолютно не трогает тебя, признайся честно, брат мой любимый? — совсем некстати добавила она.

Тимур, сложив руки на груди, смотрел на неё задумчиво и серьёзно. Глубоко вздохнув, сказал:

— Аида, хочу, чтобы ты сейчас меня правильно поняла. Я очень за тебя беспокоюсь. Не знаю, что с тобой происходит, или кто на тебя так влияет, но в последнее время все твои разговоры сводятся к одному сексу. Постарайся отвлечься, ведь в твоей жизни всё ещё будет, не нужно торопить события.

— Конечно, ты уже взрослая, и имеешь полное право встречаться с кем хочешь, но, пожалуйста, не спеши растрачивать себя, свои чувства. Сегодня тебе кажется, что ты любишь меня, завтра – ещё кого – то, а настоящая любовь встречается лишь однажды.

— Я всё понимаю, девочка, ты нуждаешься в любви, и она к тебе обязательно придёт. Просто прошу тебя, не торопись. Подумай над моими словами, а я пока вызову такси, уже поздно. Вот увидишь, Айя, всё будет хорошо.

Тимур вышел из кухни, оставив ошеломлённую Аиду в полнейшей растерянности. Залпом опрокинув бокал шампанского, девушка направилась к входной двери и, не дожидаясь Тимура, бросилась вниз по лестнице.

Слёзы застилали глаза, щёки горели красным пламенем. К счастью, такси подъехало. Аида рухнула на заднее сиденье, знаками объяснив водителю, чтоб скорее отъезжал. Сегодня она потерпела поражение.

В ожидании счастья

День святого Валентина Лейла ожидала с большим волнением. Несмотря на свой молодой возраст, а ей, как и Тимуру в этом году должно было исполниться двадцать пять лет, она уже успела хлебнуть горя в личной жизни.

В раннем возрасте Лейла лишилась родителей. Она выросла в дружной семье родной сестры матери в небольшом городке на юге Сибири.

Родственники любили и по мере своих возможностей баловали маленькую Лею, пытаясь привить любовь к материнской родине, но её душа томилась непонятным ей самой поиском то ли кого-то, то ли чего-то. В общем, после окончания школы Лейла уехала в далекий Санкт-Петербург, где поступила в университет на факультет журналистики.

Жила в общежитии, на себе испытав всю неустроенность – нестабильность студенческого быта, но никогда не жаловалась, решая все проблемы своими силами. Чтобы выжить в дорогом мегаполисе, ей приходилось совмещать учёбу с работой.

Она то подрабатывала техничкой в госучреждении, то гардеробщицей в ночном клубе, но, к чести Лейлы, это всё на учебном процессе никак не сказывалось. Лейла стремилась к своей мечте.

Её всегда привлекала тележурналистика своей оперативностью, интенсивным ритмом работы, а также определённой долей непредсказуемости и риска в каких-то ситуациях.

На последнем курсе госуниверситета она познакомилась со своим будущим мужем.

Павел, коренной ленинградец, был музыкантом. Он удивил и увлёк Лейлу своей кипучей энергией, неиссякаемыми идеями и творческой взбалмошностью. Не прошло и месяца с момента знакомства, как они поженились.

Свадьбу, больше напоминавшую студенческий капустник, отпраздновали в доме жениха, мать которого, будучи артисткой театра, в то время находилась на гастролях.

Счастливым молодожёнам казалось, что у них много общих точек соприкосновения, казалось, что между ними любовь, и только потом Лейла с горечью осознала, что это была просто фантазия на тему любви.

Ей, по жизни одинокой, в огромном городе было особенно сложно жить, душу грызли чувство одиночества и какой –то человеческой неприкаянности, невостребованности.

Она надеялась, что будет нужна Павлу, но её надеждам не суждено было сбыться. Павлу нужна была только музыка. Он всё время находился, по его словам, в творческом поиске. Вся его сумасшедшая энергия, оригинальные идеи и все желания сводились к его любимому делу.

Вне музыки, в обыденной жизни, Павел нередко впадал в жуткую хандру, капризничал и даже закатывал истерики. Истеричность являлась одной из основных черт характера и его матери, вместе с которой они жили под одной крышей.

Из-за того, что её творческие амбиции, как правило, не совпадали с её реальными возможностями, дома она срывалась на каждом шагу, со злорадством отмечая малейшие промахи невестки, которую сын выбрал, даже не посоветовавшись с ней.

Сам Павел во взаимоотношения матери и жены никогда не вмешивался, полагая, что он выше всей этой суеты, а, напротив, требовал к себе особого внимания и заботы.

Лейла, чьим идеалом с юных лет являлся мужчина, сильный духом и телом, абсолютно самостоятельный и уверенный в себе, быть может, чем-то похожий на её отца, каким ей его описывала в своих рассказах воспитавшая Лейлу тётушка, не верила собственным глазам.

Она много работала, влюбляясь в свою профессию всё больше и больше, и это какое – то время помогало ей справляться с семейными проблемами, во всяком случае, позволяло не реагировать на них чересчур болезненно.

И всё же настал час, когда она поняла, что больше так продолжаться не может. Лейле хотелось забыть свой горький опыт семейной жизни и попытаться начать жизнь заново.

В это время пришло письмо из Алма-Аты, в котором сестра отца приглашала племянницу приехать в гости, познакомиться с родственниками. Лейла обрадовалась возможности сменить обстановку.

Родина отца – красивый, уютный, зелёный и удивительно — солнечный город, Лейлу сразу просто очаровала. Возвращаться в Санкт-Петербург, где всё напоминало о прошлом, абсолютно не хотелось.

Тётя предложила Лейле остаться в Алма-Ате, тем более, что она сама в скором времени собиралась отправиться за рубеж работать по контракту и, будучи женщиной одинокой, имела возможность оставить племяннице квартиру на время своего отъезда.

На местном телеканале, увидев её диплом и трудовую книжку, не раздумывая, предложили интересную, перспективную работу. Всё складывалось на редкость удачно.

Лейла полностью отдалась любимому делу, как вдруг судьба преподнесла ей ещё один, самый дорогой в её жизни подарок – встречу с Тимуром.

А началось всё с элегантной коробочки, обитой чёрным бархатом, которая однажды, когда Лейла после работы возвращалась в свою маленькую уютную квартиру упала прямо к её ногам, раскрывшись, как скатерть – самобранка и сверкая изнутри ярким, каким – то необыкновенным светом.

Удивлённая Лейла подняла находку, но её удивление ещё более возросло при виде изумительной красоты золотого колечка. Она оглядела всё окрест, но так и не смогла объяснить себе происхождение этого чуда. Примерив кольцо, обнаружила, что оно подходит ей по размеру.

Расставаться с кольцом ужасно не хотелось, но на следующий день в конце программы она рассказала о находке, полагая, что хозяйка или хозяин драгоценности при желании смогут вернуть свою потерю.

Эта история обернулась для неё встречей с Тимуром. Лейла поверила, что под Новый год возможны самые разные чудеса.

День святого Валентина

Долгожданный День святого Валентина Тимур провёл в трудах и заботах, однако, его усилия были вознаграждены чувством морального удовлетворения, испытанного им в самом конце рабочего дня, когда он завершил анализ деятельности предприятия, которое он открыл ровно год тому назад. Тимур Назаров занимался трудоустройством.

Его выбор в бизнесе не был случайным. После окончания экономического факультета Тимур Назаров, как и многие его сокурсники, долгое время не мог устроиться на работу. Не то что бы экономисты в стране не были востребованы, но, куда бы он ни обращался, везде, несмотря даже на наличие диплома с отличием, получал отказ ввиду отсутствия практического опыта работы.

В итоге этот опыт Тимур начал нарабатывать, организовав вместе со своим однокашником коммерческую фирму.

Всем на удивление, первый блин начинающих предпринимателей комом не вышел. Товар для реализации выбрали самый что ни на есть ходовой – моющие средства и хозтовары, необходимые всем и всегда. Вышли на прямых поставщиков, тщательно продумали весь ассортимент, установили разумные расценки на продукцию, и дело пошло.

Ребята уже начали мечтать о расширении своего бизнеса и об открытии других филиалов по городу, как вдруг начались проблемы с их партнёрами из ближнего зарубежья, осуществлявшими поставку товара.

Несмотря на предварительную договорённость, что только их фирма будет представлять интересы производителей на рынке Алма-Аты, администрация фабрики, даже не поставив Тимура с Виталием в известность, начала сотрудничать с несколькими алматинскими фирмами одновременно, среди которых были две крупные компании.

Практически тотчас их поставили в жёсткие условия по оплате, а ассортимент отпускаемой продукции срезали, передав товары, пользовавшиеся наибольшим спросом, их конкурентам.

Тимур с Виталием искали другие рынки сбыта, сбрасывали цены на реализуемую продукцию, но, конечно, это не могло продолжаться бесконечно. Сбережения просто таяли на глазах.

Распрощавшись с «фабрикой чистоты», как друзья называли бывших партнёров, свой предпринимательский интерес они переключили на продукты питания.

Расчёт был достаточно прост: чуть ли не в каждом жилом доме сейчас открывались продовольственные магазины, кафе, всевозможные закусочные, конечно же, нуждавшиеся в качественном, а главное, в бесперебойном снабжении.

Ребята из кожи вон лезли, пытаясь удержаться на плаву. Однако потребители тянули с оплатой, подчас отказывались от своих заказов, из-за чего некоторые скоропортящиеся продукты просто-напросто пропадали, а то, набрав разного товара и наобещав с три короба, вообще исчезали из поля зрения.

Их место тут же занимали такие же хитро – мудрые особи. Молодые предприниматели, круг делового общения которых составляли люди, постоянно пытавшиеся даже не что-то выгадать, а скорее урвать, вынуждены были признать, что их коммерческая деятельность больше напоминает мышиную возню, нежели настоящий бизнес, о котором они мечтали, будучи студентами экономфака.

Никакой перспективы дальнейшего роста в этой области они для себя не видели. Виталию показалось, что он нашёл выход из ситуации, когда ему удалось договориться об аренде столовой в их родном вузе, но Тимур эту идею не поддержал.

Он хотел заниматься реальным серьёзным делом, которое приносило бы пользу людям и, вместе с тем, позволяло ему реализоваться в личностном плане.

Анализируя рынок услуг Алма-Аты, а, также опираясь на свой собственный опыт, он пришёл к выводу, что таким делом для него могло бы стать трудоустройство.

Он внимательно ознакомился со всей специализированной литературой и периодическими изданиями в этой области, какие ему только удалось раздобыть, обошёл все кадровые агентства города, чтобы понять и проанализировать принцип их работы, и приступил к разработке собственной программы действий.

В скором времени в городе появилась служба трудоустройства под необычным названием «Кашалот», которой 14 февраля исполнилось ровно год.

Офис для своей фирмы Тимур арендовал в помещении одного из городских бизнес-центров – длинном пятиэтажном здании, некогда служившим интересам партэлиты, в силу чего вход простым смертным в те времена сюда был заказан.

Однако сегодня на всех его пяти этажах располагалось множество крупных и мелких предприятий. Они занимались самой различной деятельностью, а посещало их такое множество народа, что просторные коридоры бизнес-центра никогда не пустовали.

Неудивительно, что администрация бизнес-центра в душе не раз воздавала должное рачительности прежних хозяев этого монументального сооружения, предусмотревших при его постройке проведение между этажами двух параллельных широких лестниц, соединявшихся в пролётах такими же широкими площадками, благодаря чему поток сновавших вверх-вниз посетителей более-менее регулировался.

В тот час, когда Тимур покидал офис, в здании бизнес-центра уже практически никого не оставалось. Он знал, что Лейла с минуты на минуту должна была вернуться домой, но хотел дать любимой время немного передохнуть, прийти в себя после напряжения, которое неизменно сопровождало каждый выпуск новостей в прямом эфире.

Предстоящее свидание волновало ему кровь, потому что именно сегодня, в День всех влюблённых, Тимур хотел признаться Лейле в любви, сказать ей, что она – та единственная, которую он искал все эти долгие годы до их счастливой встречи.

Размечтавшийся Тимур уже спускался по лестнице, как вдруг кто-то его окликнул. Не ожидавший с кем-либо встретиться в столь неурочный час, он удивлённо оглянулся.

По противоположной лестнице на второй этаж, где располагался офис Тимура, поднимался школьный товарищ Игорь. Он был трезв, как стёклышко, и бледен, как полотно, на котором некий художник небрежно раскидал крапинки-веснушки.

Тимур, знавший Игорёшу свыше двадцати лет, впервые видел его в таком подавленном состоянии, а потому сразу догадался, что у друга какие–то серьёзные неприятности. Как ни жалко было ему отодвигать встречу с любимой, но поступить по-другому он просто не мог.

В сопровождении Игоря Тимур Назаров вернулся в свой офис.

Выкурили по сигарете, но разговор не клеился. На Игорёшу словно столбняк напал. Пытаясь вывести друга из состояния оцепенения, Тимур предложил ему чай.

Игорь кивнул головой, но по его потерянному взгляду было ясно, что вряд ли он понял суть сказанных ему слов. Тимур разлил в фарфоровые чашки ароматный зелёный чай с лимоном. Сделав несколько медленных глотков, Игорёша внезапно выдал странную фразу:

— Не женюсь! Никогда больше не женюсь!

Тимур спокойно поинтересовался:

— А что, ты уже успел развестись?

Игорь хмуро буркнул:

— Ещё нет, но разведусь, теперь уж точно разведусь!

После этого Игоря словно прорвало.

Он рассказал другу, что весь сегодняшний день он, как дурак, провёл во всевозможных торговых центрах в поисках оригинального подарка для своей жены, угодить которой было не так-то просто, и во время этого утомительного шопинга, проголодавшись, решил заглянуть в попавшееся ему по пути небольшое кафе.

Перед тем, как пройти в зал, подошёл к зеркалу, чтобы пригладить свои непослушные по жизни вихры, и вдруг увидел в зеркале свою дражайшую половину, сидевшую к нему спиной за крайним столиком в обществе какого-то незнакомого типа.

От неожиданности Игорь сначала остолбенел, потом пришёл в дикое негодование, но, наконец, сумел взять себя в руки и, с праздным видом поглядывая по сторонам, не спеша закурил.

Как назло, чересчур услужливый официант вместо того, чтобы торчать в зале, принялся назойливо обхаживать явно не бедного клиента.

Чтоб избавиться от упорно – навязываемого ему сервиса, Игорёша выдал служителю желудка первую попавшую ему в бумажнике купюру, достоинство которой официант оценил, что называется, по достоинству, так как его усердие ещё больше возросло.

С виртуозностью жонглёра он менял расположившемуся в глубоком кресле клиенту пепельницы, изящным движением подносил зажигалку и настойчиво предлагал пройти в зал, чтобы отведать изысканные деликатесы, каких ни в одном другом заведении города больше не встретишь.

После этого следовал перечень блюд, и при этом практически каждое наименование сопровождалось громким причмокиванием и театральным закатыванием глаз.

Естественно, весь этот балаган не мог не привлечь к себе внимания обедавших в зале клиентов.

К огорчению Игоря, незаметно для себя вошедшего в роль скрывавшегося в засаде разведчика, глупая шумиха, в конце-то концов, заинтересовала и его жену.

С ужасом обнаружив, что она собирается развернуться, он так сильно откинулся в своём кресле на другую сторону, что в нескольких местах поранил лицо и затылок иголками так некстати оказавшегося тут кактуса.

Не солоно хлебавши, одуревший от злости и ревности, Игорёша покинул кафе. Он чувствовал себя псом, у которого разом отняли и кость, и будку.

Факт измены не вызывал у него ни малейших сомнений, ведь всё то время, что Игорь провёл в своём укрытии, ревниво наблюдая за ненавистной ему парочкой, рука наглого незнакомца, пользовавшегося расположением их столика, уверенно гуляла по всей спине Ирины. Жена отвечала на его заигрывания кокетливым смехом.

— У-у, я всё понял! – вдруг вскричал в завершении своего повествования донельзя расстроенный Игорёша. — Помнишь, Тим, я рассказывал тебе, что эта сука в последнее время часто донимала меня скандалами по поводу моих измен? Всё объясняется очень просто!

— Как известно, «на воре всегда шапка горит». На моей стерве она, как я понимаю, прямо-таки пылала. Проще всего было действовать по принципу: лучшая защита – нападение. Неплохо придумано, а? Я же места себе не находил, дурачок этакий, всё виноватым себя чувствовал. А за что, спрашивается? За грехи молодости. А у кого их нет? И, вообще, всё это было давно, — Игорь огорчённо махнул рукой.

— Что делать-то теперь собираешься? – прервал его затянувшийся монолог Тимур.

— А ты что посоветуешь? – понуро спросил друг, внезапно растеряв весь свой пыл и гнев при мысли, что его налаженный, столь дорогой сердцу, комфортабельный быт вот-вот разрушится, и если не всё, то многое ему придётся начинать сначала.

— Подать заявление на развод, — твёрдо ответил Тимур.

— А дети? С ними-то что будет? – прошептал Игорёша, с ужасом ощущая, как почва уходит из-под его ног.

— Ничего страшного, при желании обо всём можно договориться. Будешь навещать по выходным, а, может, одного удастся оставить при себе. Или ты ещё в чём-то сомневаешься?

Тимур с недоумением посмотрел на расстроенного товарища.

— Надо бы подумать обо всём на холодную голову, развод — дело как-никак серьёзное. Сам знаешь, ломать – не строить. Да и с Иркой я ещё не говорил, может, мне что показалось, может, и не так-то всё было на самом деле, я же свечку рядом с ними не держал, — сбивчиво заговорил Игорёша, теребя шапку и уже раскаиваясь в том, что пришёл сюда.

Сдерживая вздымавшийся в груди гнев, Тимур поднялся из-за стола:

— Поступай, как знаешь. Своё мнение я уже высказал, и менять его не намерен.

Игорь, даже не попрощавшись, пулей вылетел из кабинета. Тимур, жалея о напрасно-потраченном времени, глубоко затянулся сигаретой.

Миссия выполнена

Притаившаяся за дверью Тимуровского офиса Аида в результате стремительной развязки едва успела отпрянуть от замочной скважины.

К счастью, Игорь пребывал в таком нервно-раздвоенном состоянии, что даже и не заметил её, бросившись в направлении лестницы со скоростью, достойной какого-нибудь марафонца на длинные дистанции.

Аида, отлично знавшая эту семейную парочку, криво усмехнулась, со злорадством предвкушая, как этот недотёпа Игорь, возомнивший из себя плейбоя, при всём своём слюнтяйстве теперь подожмёт хвост её хорошей подруге.

— И поделом ей, — хладнокровно рассуждала Аида, — не хотела слушать мои советы, как нужно обращаться с мужчинами, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, вот пусть теперь расплачивается за своё легкомыслие и недальновидность, курица безмозглая!

— Сексуальная неудовлетворённость, видишь ли, её замучила после семи лет совместной жизни, а сама, небось, и в рот взять толком не умеет, — осуждающе подумала Аида об Ирине, ощущая, как горячее тепло медленно разливается по низу её живота.

Представив себе, как это проделывала бы она в постели со своим любимым, и взволнованная этим чарующим эротическим видением, девушка невольно приоткрыла рот и часто-часто задышала.

Пытаясь справиться с волнением, тут же в коридоре закурила и, сделав несколько глубоких затяжек, с сигаретой в зубах вошла в офис.

Тимур шёл ей навстречу. Аида залюбовалась его красивой, ладной фигурой в чёрном кашемировом пальто, так подчёркивавшем разворот его плеч, стройность осанки.

Господи, как она до боли в суставах, до еле сдерживаемого, отчаянного внутреннего крика хотела, чтобы этот красавчик принадлежал ей, полностью ей одной!

— Какую красивую и абсолютно гармоничную пару мы могли бы составить на зависть всем! — думала Аида, подчеркнуто нежно отвечая на приветствие любимого.

За делами – заботами и любовными переживаниями Тимур уже успел позабыть о недоразумении, случившимся между ними месяц тому назад.

Высвобождаясь из крепких объятий сестрёнки, он удивлённо заметил:

— Айя, что ты здесь делаешь в такой поздний час? Хоть бы предварительно позвонила, я ведь мог уже уйти с работы!

Аида мысленно усмехнулась:

— Знал бы ты, сколько времени я здесь торчу в ожидании твоего выхода, мой любимый и единственный! Я ведь уже даже успела продрогнуть на первом этаже, пока не догадалась наверх подняться. Но это всё мелочи в сравнении с тем, что мы встретились, и так скоро, как ты надеешься, я тебя, милый, не отпущу!

Вслух же, потупив глаза, Аида дрожащим голосом произнесла:

— Дорогой брат, мне необходимо с тобой срочно посоветоваться. У меня столько проблем, что даже не знаю, с чего начать?

— Что-нибудь серьёзное?

Тимур встревоженно заглянул в лицо Айи.

Она молча кивнула головой, ещё толком не представляя себе, что ей, собственно, рассказать-то ему, чтоб это выглядело достаточно правдоподобно, трогательно, но и уступить так просто своего любимого сопернице в столь знаменательный день Аида никак не могла.

Хотела, чтобы та помучилась от неизвестности, почувствовала себя обманутой и забытой, а в идеале – отказалась от него совсем. Уж Аида сможет утешить Тимура в этом случае, да с каким удовольствием!

Они вышли из здания бизнес-центра. На улице было очень оживлённо и многолюдно.

Воспользовавшись тем, что говорить о чём-то при таком шуме и суете было практически невозможно, Аида предложила Тимуру зайти в какое-нибудь тихое кафе.

Они обошли с полдюжины соответствующих заведений, прежде чем нашли более-менее спокойное место и свободный столик. Заказали кофе, закурили.

К искреннему недоумению Тимура, ничего сверхважного или сверхсрочного Айя ему не сообщила.

Пожаловалась на свои рабочие проблемы, в последнее время особенно возросшие из-за усиления разногласий между несколькими учредителями фирмы, каждый из которых вместо того, чтобы заниматься реальными делами, стремился оттянуть одеяло на себя.

О её переводе на должность юриста никто уже даже и не вспоминал, хотя, когда полтора года назад Аида обратилась в эту компанию по поводу работы, руководители, прельщённые её сексапильной внешностью, предложили девушке временно поработать секретарём-референтом, надеясь таким образом отчасти расширить круг своей клиентуры, и уверив Аиду, что потом обязательно переведут её на работу по специальности, однако, воз и ныне был там.

Беспокоили Аиду и проблемы её матери, державшей несколько торговых точек на рынке, которая уже месяц не могла вылететь в Турцию за товаром, поскольку несколько кредиторов тянули с возвратом долга.

К удивлению Тимура, среди давних должников она также вскользь упомянула и имя мамы Розы, но подробности сообщить отказалась, сославшись на то, что не владеет полной информацией.

Наконец, Тимур, убедившись в том, что ничего страшного в жизни его названой сестры не произошло и как будто не предвиделось, обычная женская слабость, вызванная усталостью и нереализованными надеждами, посоветовал ей постараться отвлечься от всего суетного, взять при возможности отпуск, или хотя бы выехать на выходные дни в горы.

Тимур предложил девушке подвезти её до дома на такси, однако, Аида, нарочито-равнодушным тоном поинтересовавшись, в какую сторону намеревается отправиться он, пришла к выводу, что более разумно будет, с учётом предстоящего им маршрута, сначала довезти Тимура.

Тем более, что она, совсем того не желая, задержала его и теперь хотела бы это обстоятельство по возможности исправить. Девушка посмотрела на любимого взглядом, в котором сквозило искреннее сочувствие и понимание ею ситуации.

Тимур благодарно поцеловал её руку. Пока он ловил такси, Аида, на секунду отвернувшись, быстро припала губами к этому месту, таким образом, соединившись с любимым в символическом поцелуе.

В дороге Тимур остановил такси у цветочного магазина. Аида взглянула на свои изящные часики.

Улыбка морального удовлетворения озарила её лицо: на циферблате высвечивалось пятнадцатое февраля. День святого Валентина благополучно завершился. А значит, можно сказать, ее миссия выполнена.

Вернулся Тимур с двумя букетами цветов. Вручив английские чайные розы Аиде, он бережно прижал к своей груди букет пышных жёлтых хризантем.

Отблагодарив любимого нежным поцелуем за внимание, Айя небрежно заметила, что, согласно народным поверьям, жёлтый цвет означает разлуку. Но Тимур покачал головой: жёлтые хризантемы — любимые цветы Лейлы.

Добравшись до места назначения, Тимур расплатился с водителем и попрощался с Аидой.

Но, стоило ему только скрыться в подъезде, как она, потребовав назад деньги за неиспользованный проезд по дальнейшему маршруту, бросилась следом за ним.

На первых двух этажах царила кромешная темнота. Аида на ощупь, осторожно пробиралась наверх, догадавшись по стуку в дверь, что Тимур находится на одном из верхних этажей.

Она не ошиблась. Её любимый с отчаянием звонил-стучал в дверь одной из квартир на четвёртом этаже, окна которой, как машинально отметила про себя Айя, выходили во двор.

Отчаявшись дождаться какого-то ответа из-за безмолвной двери, Тимур принялся поочередно набирать на мобильном номера сотового и квартирного телефонов Лейлы, но всё было безрезультатно.

Так прошло минут тридцать-сорок. Наконец, совершенно вымотанный и опустошённый, Тимур начал медленно спускаться вниз. Также поступила Аида.

Внизу, чтобы не выдать своего присутствия, девушке пришлось едва ли не вжаться в стену, пропуская любимого вперёд себя.

А в тишине тёмной квартиры на широкой тахте лежала, захлёбываясь горькими рыданиями, Лейла.

Она так ждала этот день, верила, что именно сегодня произойдёт объяснение между ней и Тимуром, точнее, их взаимное признание в любви! Она так хотела сказать ему, что он — тот единственный, которого она искала все эти долгие годы до их счастливой встречи...

Прекрасная грешница

Вернувшись домой, Аида обнаружила весёлую компанию. Мать с двумя товарками распивала коньяк под старые хиты Ирины Аллегровой о нелёгкой бабьей доле.

Поддержав со своей стороны общество, Айя отправилась в спальню.

Задёрнула плотные шторы, включила настенные светильники, расположенные по обе стороны от огромного зеркала и широкой низкой кровати ручной работы – всё из приданого её покойной бабушки, по воспоминаниям матери, отчаянной сердцеедки. Поставила свою любимую запись, и под негромкую музыку медленно разделась, не отрывая глаз от зеркала.

С восторгом оглядела своё восхитительное, гибкое тело.

Без ложной скромности Аида должна была признать, что нравится себе вся, так сказать, целиком и полностью. Айю абсолютно устраивали её рост и вес, объём груди, аппетитная округлость бёдер и даже этот пышный чёрный холмик в месте их соединения.

В юности она ужасно страдала из-за своей чрезмерной для девушки волосатости, боролась с этим явлением всеми доступными ей способами, перепробовала множество разных средств, и всё-таки нашла подходящий ей крем, благодаря которому её руки – ноги выглядели идеально в любое время года, а вот лобковую часть с некоторых пор она решила оставить в покое.

После просмотра энного количества порнофильмов Аида пришла к выводу, что столь вызывающе-пышная растительность в этом сокровенном месте придаёт её облику определенную пикантность и весьма-таки своеобразный сексуальный шарм.

Обнажённая Аида под музыку прошлась по комнате, разглядывая себя со всех сторон.

Подошла к туалетному столику, взяла овальной формы зеркало, которым она обычно пользовалась при наложении грима и, повернувшись к настенному зеркалу спиной, до пояса наклонилась,внимательно изучая свои ягодицы.

Данный осмотр никаких нареканий с её стороны не вызвал. Балуясь, Аида повертела попой, и это невинное занятие её вдруг очень возбудило.

Она направилась было к кровати, но тут её взгляд упал на мобильный телефон, небрежно брошенный на ковёр во время её самодеятельного стриптиза. Злорадно улыбаясь, она набрала номер своей хорошей подруги.

Ирина, несмотря на поздний час, ответила сразу, словно ждала её звонка.

После взаимных приветствий и поздравлений с праздником выяснилось, что ждала она какого-либо сообщения от мужа, проявлявшего по отношению к ней в последнее время такое внимание и предупредительность, которые ей раньше и не снились, и вдруг в День святого Валентина оставившего её одну.

Женская интуиция безошибочно подсказывала Ирине, что что-то стряслось, а вот что именно – она не могла понять.

Аида, не указывая источника своей информации, хладнокровно сообщила подруге, что Игорь знает о её изменах, вследствие чего она, Айя, тут же поспешила поставить Иру в известность о надвигающихся на неё проблемах с тем, чтобы та успела предпринять какие-нибудь меры, или хотя бы продумать тактику своего поведения при встрече с супругом, который, по сведениям Аиды, в негодовании мечет громы и молнии, и даже собирается подать документы на развод, как и подобает настоящему мужчине в подобной ситуации.

Аида увлечённо лгала, приписывая Игорёше слова, которых он не произносил, рассказывая о тех действиях, которые он, якобы, намеревался теперь совершить в отстаивании своей поруганной мужской чести.

Потрясённая до глубины души ужасным известием подруги, Ирина верила каждому её слову, несмотря на то, что уж она-то, казалось бы, знала своего мужа, как облупленного, и уже одно это обстоятельство являлось гарантией её нерушимого покоя.

В действительности безвольный Игорёша не способен был даже на малую часть того, что в порыве вдохновения приписала ему лучший друг их семьи. Эмоциональные вскрики и причитания Ирины тем временем перешли в истеричные рыдания.

Аида, порядком подуставшая от невозможного телефонного балагана, организатором которого она сама и явилась, быстро распрощалась с надоевшей ей собеседницей, и блаженно вытянулась на своём широком ложе любви, усыпанном лепестками английских роз, подаренных ей сегодня Тимуром.

Этот сорт роз отличали очень плотные бутоны, или то, что девушке и требовалось в этот день.

Улыбаясь своим тайным мыслям, Аида протянула руку к изящной хрустальной вазе на прикроватной тумбочке. Вынула последнюю, оставшуюся не истерзанной, розу, глубоко вдохнула её пьяняще – нежный, головокружительный аромат.

Запах любви, исходивший от полностью раскрывшегося бутона, дурманил голову, будоражил кровь. Айя приложила бесценный для неё дар к губам, осторожно провела им по своим изящным рукам, коснулась враз затрепетавшей от необычного прикосновения груди.

Розовые сосочки напряглись в предвкушении удовольствия, и заботливая хозяйка не стала их обижать: роскошные лепестки ласкали, щекотали, дразнили поочерёдно каждый из этих двух чудесных крошечных холмиков, устремившихся в своей жажде наслаждения ввысь, насколько это только было для них возможно.

Восхитительно упругая, высокая грудь Аиды стонала от возбуждения, а настойчивый красавец-бутон неутомимо продолжал свои любовные исследования.

Подобно чуткому и нежному кавалеру, упругий бутон не оставил без внимания ни одного участка соблазнительного, пылавшего нешуточным огнём тела Айи, представлявшей себя сейчас в сильных и ласковых объятиях Тимура.

Лаская одной рукой готовую, кажется, уже взорваться от невыносимого возбуждения грудь, она направила пока ещё не увядший от жара её тела цветок к своему вызывающе — мохнатому чёрному холмику.

Романтично-нежная чайная роза на фоне кучерявых жёстких завитушек смотрелась потрясающе-эротично.

С долей некоторого сожаления о недолговечности истинной красоты, Айя, приподнявшись с вальяжно – пышных подушек и как можно шире раздвинув ноги, стала осторожно вводить бутон вовнутрь.

Верхние, самые неустойчивые, беззащитные лепестки тотчас посыпались, образовав живописный, импровизированный ковёр прям у самого входа в изнемогающее от напряжения влагалище, которое непрерывно таранил на глазах опадавший упорный бутон.

Увлёкшаяся Аида вскрикнула, поранив острыми шипами внутреннюю поверхность бёдер сразу в нескольких местах, но, отбросив в сторону уже ни на что не годный цветок, руками завершила начатое им дело, после чего в изнеможении откинулась на подушки, бесстыдно раскинув ноги, во всей своей, сейчас особенно волнующей, красе.

Тем временем магнитофон выдал одну из её наиболее любимых мелодий – чарующее аргентинское танго. Аида, очнувшись от своих сладких, упоительных грёз, неожиданно легко спрыгнула с кровати и грациозно заскользила по ковру в такт музыке.

Кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике, Аида двигалась, как профессиональная танцовщица, ловко маневрируя между раскиданной ею на ковре одеждой.

Почти физически она ощущала на своей тонкой талии сильные руки Тимура, уверенно исполнявшего свою партию, нежно поддерживавшего её на резких поворотах.

Айя блаженствовала, чувствуя себя красивой, любимой и очень желанной. С последним аккордом она рухнула на кровать, извиваясь в судорогах нестерпимого желания, нервно потянула рукой выдвижной ящик прикроватной тумбочки и, отыскав нужную ей коробку, перевела дыхание.

Не желая торопить события, она немного полежала, заставив себя успокоиться, а потом со знанием дела выбрала из коробки наиболее симпатичный и подходящий ей в данном состоянии вибратор.

Нанесла на него тонкий слой специальной смазки, тщательно растёрла её по всему стволу и медленными круговыми движениями принялась водить им по своему, замершему в предвкушении самого главного удовольствия, телу. Почувствовав, что хочет большего, ещё один вибратор она вложила в рот.

По жизни испытывавшая возбуждение при одной только мысли об оральном сексе, она сейчас находилась, что называется, в своей стихии.

Откинувшись поудобнее на высокие пышные подушки, Айя лёгкими, дразнящими поцелуями пробегала по всему стволу, временами припадая своим жадным язычком то к одному, то к другому, в обычных традиционных условиях особенно приятному ей местечку, а то вдруг резким движением всасывала вибратор так глубоко, как будто у неё во рту находилась большая ненасытная воронка.

При этом Аида издавала такие сладострастные стоны, услышав которые, пожалуй, самый стойкий и несгибаемый монах, не раздумывая, тотчас же отказался бы от своего сурового обета.

Насладившись своей сладкой и, столь дорогой её сердцу игрушкой, Айя переключила внимание на нижнюю часть тела.

Медленно массируя вибратором небольшой сексуальный животик, свою шаловливую дерзкую ручку Аида запустила чуть ниже.

Нетерпеливые пальцы взъерошили растительность, которая с годами приняла рисунок, напоминающий пышную крону большого раскидистого дерева. Затем её маленькая растопыренная ладошка принялась стремительно и жадно искать все потайные закоулки, способные доставить хозяйке удовольствие, на которое она абсолютно вправе была рассчитывать.

Изнемогающее под давлением притока крови её лоно бешено пульсировало. Опасаясь, что может не успеть, Айя направила вибратор в трепещущее от нетерпения влагалище.

Его точный удар потряс до основания её грешное, так жаждавшее любви, тело. Обессилевшими руками она нанесла себе раз за разом ещё несколько сильных сладострастных ударов, сопровождавшихся её сдавленными криками: «Вставь мне ещё раз, любимый! Возьми меня, слышишь?».

Наконец, истекая обильными соками, в состоянии полнейшего морального и физического изнеможения, Аида затихла.

Бурная ночь любви прекрасной грешницы завершилась крепким, счастливым сном.

Ночь любви

Вернувшись после обеденного перерыва в редакцию программы новостей, Лейла Майорова обнаружила на своём рабочем столе роскошную хризантему пронзительно – жёлтого, ослеплявшего глаза цвета. Рядом лежал конверт.

Взяв конверт в руки, Лейла сразу заметила, что его уже пытались вскрыть. Побледнев от гнева, она огляделась по сторонам.

Ещё минуту назад бездельничавшие, коллеги срочно принялись за какие-то дела. С трудом уняв сердцебиение, с конвертом в руках Лейла вышла из кабинета. За её спиной раздалось оживлённое шушуканье.

Скрываясь от назойливого любопытства сослуживцев, девушка прошла в конец длинного, узкого коридора – традиционное место перекуров.

При виде убористого, до боли родного почерка, у Лейлы закружилась голова. Непрошеные слёзы вновь и вновь застилали ей глаза, когда она перечитывала волнующие, удивительные строки:

Я завидую

Солнечным лучам:

Они скользят

По твоим плечам.

Я завидую ветру,

Который летает:

Он твои груди ласкает.

Я завидую

Звёздным лучам:

Они трогают

Тебя по ночам.

Я завидую птицам,

Поющим трели,

Когда ты сладко

Лежишь в постели...

И ниже, отдельной строчкой, шли самые главные, бесценные для неё слова: «Я люблю тебя, Лея! Твой Тимур».

Пытаясь справиться с волнением, Лейла прислонилась к холодной стене, закурила. Потом по мобильному телефону набрала номер Тимура.

Из услышанного в трубке обрывка фразы она поняла, что Тимур находится у себя в офисе и испытала острую зависть к его сотрудницам, которые сейчас находятся рядом с ним, не ведая о счастье, что выпало на их долю.

От нахлынувших разом сильных чувств Лейла потеряла голос, и только с третьей или с четвёртой попытки сумела прошептать: «Я люблю тебя, Тимур!».

Несколько секунд любимый молчал, потом нетвёрдым голосом произнёс: «Я могу тебя навестить вечером?».

Все рабочие проблемы Лейлы тут же как ветром сдунуло.

Недоброжелательность коллег, упорно-игнорировавших «выскочку», как «за глаза» называли её сослуживцы, до крайности возмущённые тем, что внезапно появившаяся в их коллективе молодая девушка без крови и пота заняла столь престижную на телевидении вакансию, как ведущая выпуска новостей, на которую претендовала куча народа, отошла на задний план.

Её личный враг – вице-президент телерадиокомпании Татьяна Евгеньевна, молодящаяся пятидесятилетняя крашеная блондинка с колючим взглядом холодных голубых глаз и на удивление тонкими бледными губами, с первого взгляда невзлюбила энергичную, умную и привлекательную девушку.

Татьяна Евгеньевна Мутных еще не так давно принадлежала к партноменклатуре. В её обязанности входила пропаганда коммунистической идеологии, что подразумевало долгий и тернистый путь наверх.

Неудивительно, что она старалась вставить Лейле палки в колёса там, где это только было возможно, порой доводя девушку до глубокого отчаяния.

Однако сейчас Татьяна Евгеньевна казалась ей пусть зловредной, но забавной старушкой, что-то сродни Шапокляк, которую всерьёз воспринимать абсолютно не стоило.

К Лейле Майоровой неожиданно пришло прозрение, что, по большому счёту, никакие неприятности не были страшны, никакие, прежде портившие ей кровь, проблемы не имели значения в сравнении с тем большим и сильным чувством, которое она питала к Тимуру, а он к ней.

Во весь голос, на весь белый свет Лейле хотелось кричать о своей любви, о своём огромном женском счастье.

Увы, неотложные дела задержали Лейлу на работе чуть дольше обычного. Забежав в находившийся рядом с телецентром магазин за продуктами, досадуя на непредвиденную задержку, и невероятно-сильно волнуясь перед предстоящей встречей с любимым, девушка отправилась домой на такси.

Хотела в первую очередь заняться ужином, но на кухне всё упорно валилось у неё из рук, а потому, благоразумно отложив ответственное дело на потом, Лейла прошла в ванную.

Девушка надеялась с помощью контрастного душа хотя бы отчасти снять овладевшее ею напряжение, но полыхавший в её маленьком хрупком теле неистовый огонь до последнего времени целомудренно сдерживаемой страсти, казалось, наоборот ещё сильнее разгорался.

Этот нешуточный огонь разгорался под упругими струями воды, вызывая в воображении Лейлы сюжеты, достойные качественного эротического фильма.

Накинув на обнажённое тело махровый жёлтый халатик, изнемогая от любовного жара и собственных сексуальных фантазий, на полусогнутых ногах Лейла вышла из ванной и, по удивительному стечению обстоятельств, за дверью тотчас же раздался звонок.

Сердце бешено застучало, дрожащими руками Лейла отомкнула замок. На пороге стоял Тимур – такой большой, надёжный, сильный и очень-очень родной, что у неё перехватило дыхание.

Не в силах вымолвить даже слова, она молча посторонилась, пропуская любимого в дом. Несколько мгновений он смотрел на неё внимательным и ласковым взглядом.

В нём было всё – неистовая любовь, глубокая, неизбывная нежность, отчаяние от пережитой накануне сильной боли, радость от состоявшейся сегодня встречи.

Не отрывая глаз от Лейлы, Тимур негромко произнёс: «Как долго я тебя не видел, любовь моя» и, легко подняв её на руки, понёс в комнату, бережно уложил на кровать.

Минуту спустя Лейла очутилась в его сильных и ласковых объятиях.

Зарывшись лицом в её чудесные чёрные волосы, Тимур с наслаждением вдохнул их непередаваемо тонкий, волнующий аромат, утончённо-медленными поцелуями покрыл её пылавшее от смущения, родное личико, дивно-изящную, длинную шею, а потом своим уверенным, мужественным ртом приник к её безумно-эротичным, податливым губам, вонзаясь в них с нетерпеливой страстью так долго ждавшего своего часа сильного самца.

Жадно и крепко он целовал губы Леи, временами проталкивая свой упругий и дерзкий язык внутрь её рта так глубоко и ритмично, что эта его ласка очень напоминала половой акт, возбуждая их обоих ещё больше.

Тимур целовал губы Лейлы, а его руки тем временем расстёгивали пуговички на её халате.

Вспомнив, что перед выходом из ванной она по старой привычке не надела нижнего белья, Лея смущённо отвернула лицо к стенке, а Тимур, чуть приподнявшись над ней, восхищённо разглядывал хрупкое, стройное и бесконечно-женственное тело любимой.

Его большие, сильные ладони легли на её тонкую талию, нежно погладили маленький сексуальный животик, заскользили вдоль бёдер, а губы с упоением целовали её маленькую, восхитительно-упругую грудь, при первой же ласке которой Лейла отчаянно-страстно застонала, выгибаясь всем своим стройным, горячим телом от охватившего её нетерпимо-острого желания.

Прерывисто дыша, забыв о своём смущении и полагающейся восточной девушке скромности в поведении, о чём по юности ей рассказывала заботливая тётушка, она прошептала:

— Я хочу тебя, любимый! Не томи, возьми меня скорее, счастье моё, – и раздвинула ножки, с трепетом ожидая, когда он войдёт в неё.

Коснувшись её напряженного лобка с аккуратно-побритым чёрным треугольником, Тимур осторожно раздвинул половые губы любимой, ввёл указательный палец в её мокрое влагалище и тихонечко надавил на клитор.

Стремительная сильная судорога пробежала по прекрасному телу Лейлы. Палец Тимура стал продвигаться дальше, а затем входить всё глубже, сильнее.

Распростёртая на красном покрывале Лея извивалась, кричала, временами едва не теряя сознание от переживаемого ею сейчас немыслимо-сладостного наслаждения.

Потрясённый Тимур не мог оторвать глаз от зрелища истекающей любовными соками Лейлы. Наконец, вняв её мольбам, он вошёл в неё.

Ощутив в себе его могучую, горячую, твердокаменную плоть, сила и напор которой не оставляли ни малейшей надежды на пощаду, Лея закричала, испуганно дёрнулась в сторону, но тут же обратно прижалась к его большому, красивому телу, тяжесть которого возбуждала её сама по себе.

Тимур входил в неё сильными и неимоверно-сладостными ударами, а Лею, гармонично двигавшуюся в такт его уверенному, мужественному телу, одновременно раздирали два противоречивых желания: восхищённая сладостью и мощью его мужского достоинства, она хотела как можно дольше продлить свои незабываемые, головокружительные ощущения, и, вместе с тем, боялась, что ещё немного – и она умрёт в объятиях любимого, будучи не в состоянии пережить столь необыкновенное наслаждение.

Заметив, что силы буквально на глазах покидают его возлюбленную, Тимур кончил, залив и без того мокрое влагалище густой и обильной спермой.

Хрупкое тело Леи сотрясалось в продолжительном ярком оргазме, вызванного последними ударами Тимура.

Наконец, она затихла, успокоилась, с некоторым трудом разлепила слипшиеся от слёз ресницы и, благодарно прижавшись к любимому, смущённо улыбнулась.

В ответ Тимур нежно поцеловал её и в абсолютной тишине комнаты, при стремительно сгущающихся сумерках прозвучали заветные слова: «Я люблю тебя, Лея!».

Словно эхо раздался негромкий голос: «Я люблю тебя, Тимур!».

А затем Лейла, в эту минуту похожая на раскрывшийся бутон розы, поднесла руки Тимура к своим горячим губам и поочерёдно покрыла каждую из них сначала нежными, потом всё более страстными поцелуями.

Отбросив в сторону некстати оказавшийся между ними халат, забыв о своём смущении, Лейла, словно наложница из гарема восточного султана, простёрлась ниц у ног любимого, приложила одну за другой его натруженные твёрдые стопы к своему нежному личику, с нескрываемым наслаждением потёрлась о них, вдохнула их родной запах, поцеловала, помассировала.

Потом взяла в руки член любимого, несколько долгих мгновений ласкала его взглядом, робко поцеловала его раз-другой-третий и, наконец, не в силах совладать с накатившим на неё, словно морская прихотливая волна, желанием, жадно вобрала его в рот.

Почувствовав, что возбуждённый член уже не помещается в её ротовой полости, она переключила своё внимание на яички, зарылась в них лицом, вдохнула их запах и перед тем, как вновь взять в рот член, жалобно простонала: « Я хочу, чтоб ты кончил мне в лицо».

В эту ночь Тимур остался ночевать у Лейлы. Они занимались любовью, пили терпкое французское вино и говорили-говорили, открывая друг друга для себя, и радуясь этому чуду.

Беседа двух отпетых интриганов

Марат Асанович Рахметов, главный редактор алматинского телеканала «СанаТ» и по совместительству – ведущий программы новостей, вернулся с внеплановой планёрки у президента компании в весьма озабоченном настроении.

Приученный скрывать своё недовольство и обиды перед вышестоящим руководством, у себя в кабинете он заметно расслабился.

Рахметов снял костюм, ослабил узел на галстуке и, развалившись в массивном кожаном кресле, не спеша закурил. Бросив рассеянный взгляд в висевшее на противоположной стене зеркало, мужчина удовлетворённо хмыкнул.

Что ни говори, а в свои пятьдесят два года Марат Асанович, без ложной скромности, выглядел просто молодцом!

Высокий, рослый, но абсолютно не толстый, на своём ухоженном, гладковыбритом лице, он почти не имел морщин, обладал добрым здоровьем и завидной респектабельностью.

Некоторое сожаление у него вызывала седина, обильно посыпавшая его крупную голову, но с годами он научился утешать себя мыслью, что его благородная седина есть не что иное, как признак глубокой жизненной мудрости и бесценного практического опыта.

Благосклонно улыбнувшись своему отражению, он вдруг вспомнил недавний разговор и вновь нахмурился.

Марату Асановичу было о чём беспокоиться. На сегодняшней планёрке шеф поручил вести праздничный выпуск программы новостей пришлой выскочке Лейле Майоровой, что он, один из ветеранов телеканала, воспринял, как личное оскорбление.

В его голове не укладывалось, как так вышло, что в их дружном коллективе, где все друг друга давно знали, вместе пили, а то и спали, никто ничего не знал об этой энергичной и неглупой молодой девушке, появившейся на канале примерно полгода тому назад, кроме того, что она приехала из Петербурга и то ли была замужем, то ли находилась в разводе, и – больше ничего. Вообще ничего!

Её высокий интеллект и профессионализм были видны невооружённым глазом, что у подавляющего большинства в коллективе тотчас вызвало два одинаково-сильных чувства: зависти и собственной неполноценности, проистекавшей из неожиданно обнаруженной профнепригодности.

Никто не стремился не то что к дружбе, но даже к общению с Лейлой Майоровой, которую, к великому сожалению Марата Асановича, ни в чём нельзя было упрекнуть, а также практически невозможно подставить ввиду отсутствия каких-либо сведений о ней.

Рахметов, всю свою сознательную жизнь проработавший на телевидении, тогда ещё государственном, трудовую деятельность тридцать с лишним лет тому назад начинал с должности осветителя.

И лишь спустя годы, пройдя через неизменные на ТВ интриги, грязные наветы, даже унижения, добился права взять в руки микрофон, неустанным трудом и постоянным самообразованием приобрёл поистине огромный профессиональный опыт, и теперь он гордился тем, что несмотря на свой не слишком молодой возраст, в отличие от многих сверстников, он был востребован и очень уважаем на популярном коммерческом канале.

Правда, президент телекомпании, двадцативосьмилетний Ринат Ашкаев, был сыном его давнего хорошего друга, но никакой протекции перед тем, как предложить свои услуги солидной компании, Марат Асанович не просил, а, значит, имел полное право на уважение к своей респектабельной особе, и, собственно, до последнего времени так оно и было.

Однако с некоторых пор Рахметов чувствовал себя на своём рабочем месте не слишком уютно.

Ринат, которого «за глаза» Марат Асанович снисходительно называл «Ринатиком», полагая, что его абсолютно-несолидная внешность и чересчур молодой возраст как-то мало вяжутся с занимаемой им высокой должностью, на еженедельных планёрках стал часто выделять работу Лейлы Майоровой.

Президент компании прислушивался к её мнению, которое эта наглая выскочка не стеснялась высказывать в присутствии признанных мэтров телевидения, поощрял её самостоятельность и, в довершении ко всему, поручил ей сегодня вести праздничный выпуск новостей, даже не обговорив заранее этот вопрос с Рахметовым.

Марат Асанович уже ничуть не сомневался в том, что если дело и дальше так пойдёт, то недалёк тот час, когда канал перестанет нуждаться в его услугах, и тогда он останется без работы.

При мысли об этой, мягко говоря, неприятной перспективе, Рахметов поёжился, плечи его безвольно поникли, руки опустились, но вдруг, хлопнув себя по лбу, он резко вскочил с кресла.

Марат Асанович понял, к кому он может обратиться за содействием. Чуть ли не приплясывая от осенившей его идеи, взглянул на часы, и наспех одевшись и позабыв о своей вальяжности, Рахметов бросился из кабинета.

Спустя каких-нибудь полчаса, благоухая дорогим парфюмом, расточая широкую улыбку и самые искренние намерения, Рахметов переступил порог тамошней «железной леди» — вице-президента канала Татьяны Евгеньевны Мутных.

Вручив ей роскошный букет голландских роз и огромную коробку шоколада, Рахметов рассыпался бесом в своём поздравительной речи по случаю предстоящего Международного дня женщин.

Как подобает радушной хозяйке, Татьяна Евгеньевна предложила Марату Асановичу чай.

Тут же, несмотря на протесты последнего, распечатала коробку с шоколадом, а затем, разомлев от бесчисленных комплиментов Рахметова, вице-президент поставила на стол и бутылочку коньяка.

Всё складывалось как нельзя лучшим образом. Ведь двум отпетым интриганам было о чём поговорить.

Рахметов знал Мутных ещё с тех давних пор, когда она заведовала отделом в горкоме партии, а он работал на республиканском телевидении.

Он был прекрасно осведомлён об основных вехах её карьерного пути, который Мутных прокладывала своей, некогда роскошной грудью, и по-своему уважал её за настойчивость в достижении поставленной цели.

Правда, была у Татьяны Евгеньевны одна маленькая слабость: она панически боялась старости.

Безусловно, стареющая светская львица отнюдь не бездействовала в стремлении сохранить моложавость и привлекательность.

Татьяна Евгеньевна посещала дорогие косметические салоны, по выходным дням занималась в тренажёрном зале, плавала в бассейне, и всё же с ужасом замечала, что в отдельных местах на лице и теле кожа стала дряблой, морщинки вокруг выцветших глаз и высокомерно-изогнутых губ прорезались ещё глубже, а её, от природы скудный волос, из-за постоянного окрашивания стремительно редел.

Ей на собственном горьком опыте пришлось убедиться, что расплата за излишества бурной молодости — есть ни что иное, как дело времени, и только.

А ведь когда-то симпатичной, энергичной и очень амбициозной Танечке Мутных казалось, что она будет вечно молодой, и старость никогда не коснётся её своим тяжёлым крылом. Она верила в свою исключительность, в свою особую судьбу.

Однако молодость несправедливо быстро пролетела, и проблемы стали появляться одна за другой, да ещё так несвоевременно, что было особенно обидно. Ведь какие развлечения, по большому счёту, были в её лучшую пору? Одно название, по-другому и не скажешь.

И какие возможности открылись в стране сейчас для людей, имеющих деньги, это же просто несопоставимо! А деньги у Татьяны Евгеньевны водились, и немалые.

Кое-что практичной женщине удалось скопить, занимая различные ответственные посты, как правило, большей частью связанные с пропагандой коммунистической идеологии, благодаря чему, помимо денежных дивидендов и всевозможных льгот, она приобрела замечательные ораторские способности и поистине бесценный дар убеждения.

Но по-настоящему большие деньги пришли к Мутных, когда она заняла пост вице-президента крупной телекомпании. Татьяна Евгеньевна контролировала финансовые потоки предприятия, а потому имела реальную и очень большую власть на канале.

Её непосредственный начальник Ринат Ашкаев, будучи единственным сыном состоятельных, но уже стареющих родителей, немало времени был вынужден уделять семейному бизнесу. Ашкаевы держали в городе ресторан, бильярд-бар, кафе и несколько мелких закусочных.

Мутных, хорошо знакомая с семьёй дяди Рината – учредителя телекомпании, была его правой рукой.

Сия рука, пользуясь доверием Рината, а также его вечной занятостью, гребла под себя всё, что только было возможно, не брезгуя никакими суммами, бартерными предложениями и так далее.

Проще говоря, Татьяна Евгеньевна пользовалась моментом, ведь её личные потребности и расходы на поддержание красоты с годами всё более возрастали.

Само собой разумеется, что любые приказы Мутных на частном телеканале всеми воспринимались беспрекословно.

Однако с некоторых пор Татьяну Евгеньевну стала беспокоить, а то и раздражать эта петербургская выскочка Лейла Майорова, у которой по любому вопросу имелось своё собственное мнение, к тому же, нередко противоречившее с общепринятым, под которым на телеканале подразумевалось мнение первого вице-президента.

Мало того, она догадалась ставить под сомнение целесообразность размещения отдельных рекламных роликов в программе новостей, среди которых были и те, о прокате которых Ринат Ашкаев не ведал ни сном, ни духом, поскольку деньги за эту рекламу полностью оседали в кармане уважаемой Татьяны Евгеньевны, проворачивавшей порой такие дела, что «МММ» и не снились!

В общем, ситуация принимала тревожный оборот. Конечно, Мутных уже давно бы поставила на место эту девчонку, но её смущало одно обстоятельство весьма-таки щепетильного характера...

Между тем, разомлевший от горячительного напитка и небывалой приветливости хозяйки кабинета, Рахметов после обсуждения отдельных рабочих моментов, а также некоторых пикантных подробностей из частной жизни общих знакомых, завёл разговор о «Ринатике».

Он и сам ещё не представлял, каким образом сегодняшняя его встреча в приватной обстановке с «железной леди» канала может повлиять на дальнейшую судьбу Лейлы Майоровой, но острым нюхом пожизненного подхалима чувствовал, что он движется в нужном направлении.

Будучи человеком, вхожим в дом Ашкаевых, он с удовольствием передавал собеседнице все последние, известные ему сплетни, что весьма возвышало его в собственных глазах, как лицо, приближенное к «телу», и в том числе рассказал об участившихся в последнее время скандалах между Ринатом и его супругой, конфликтный характер которой, пожалуй, был известен всему городу.

— Неудивительно, что наш дорогой шеф завёл себе любовницу, — задумчиво обронила Мутных в ответ на эти откровения.

— Да не одну, а двух! – ещё более оживился Марат Асанович.

— Ну, положим, одну я точно знаю, хотя, признаться, не могу понять, что он в ней нашёл?

Подобно большинству женщин, Татьяна Евгеньевна обладала способностью находить изъяны в ком бы то ни было, особенно, когда дело касалось лиц одного с ней пола.

— Простите, многоуважаемая Татьяна Евгеньевна, но это никак невозможно! — Рахметов энергично закачал головой:

— За годы семейной жизни наш Ринатик уж так поднаторел в вопросах конспирации, что ему впору переходить в органы разведки.

— О чём вы говорите, дорогой Марат Асанович? – Мутных презрительно усмехнулась: Мне ли не знать любовницы Рината, если он, видимо, для большего удобства, не придумал ничего более умного, как устроить её на работу в нашу компанию?

— О ком вы говорите, дорогая Татьяна Евгеньевна? – брови растерявшегося Рахметова поползли вверх.

— О ком, о ком?.. — сердито произнесла Мутных, возмущённая непонятливостью своего подчинённого, так кичившегося собственной осведомлённостью, а на деле не знавшего даже столь очевидных вещей: О Майоровой, естественно!

— Татьяна Евгеньевна, поверьте, я знаю Рината, как облупленного. Уж кто-кто, а эта Майорова точно не в его вкусе. Ринатик предпочитает женщин, так сказать, в теле, даром, что сам худой, как скелет, — добавил Рахметов, с любовью оглядывая свою крепко сбитую фигуру.

— Быть такого не может! — Мутных недоверчиво посмотрела на главного редактора: Майорова появилась у нас на канале после прошлогодних неоднократных поездок Рината в Москву и Петербург. Это что, случайное совпадение, как вы считаете? Я лично так не думаю!

— Я знаю, Татьяна Евгеньевна, что вы никогда не ошибаетесь, — проникновенным тоном произнёс уязвлённый недоверием к его словам Рахметов, — но в данном случае, смею вас заверить, я располагаю абсолютно достоверной информацией относительно Ринатовских подруг. Майорову Ашкаев ценит за её диплом и работу на петербургском телеканале.

— Вот как?.. – прищурилась Мутных: Что же вы, Марат Асанович, не догадались поставить меня в известность об этом раньше?! Вы же понимаете, что я должна знать всё и обо всех!

— Простите меня, Татьяна Евгеньевна, — тут же повинился Рахметов: Я совсем выпустил из вида эту деталь.

— Пока вас самого, голубчик, не прищучило, — съязвила вице-президент, а затем более миролюбивым тоном добавила:

— Как бы то ни было, вы поступили правильно, Марат Асанович. Ваша информация заслуживает внимания, — и, немного помолчав, Мутных приняла решение:

— Ну что ж, раз Майорова не является любовницей Ашкаева, тем хуже для неё. Завтра же я вплотную займусь вопросом об её увольнении!

Не ожидавший столь быстрого решения так долго мучившей его проблемы, потрясённый Рахметов машинально заметил:

— Завтра же — выходной.

— На телевидении выходных дней не бывает! — отчеканила строгая шефиня, но потом, смилостивившись, пояснила:

— Думаю, что с моей стороны было бы не совсем этично в праздничный день обойти вниманием такую очаровательную даму, как супруга учредителя нашей телекомпании, не правда ли? – и тонко улыбнулась в предвкушении мести.

Марат Асанович ответил ей восхищённым взглядом. Судьба тележурналистки Лейлы Майоровой была однозначно решена.

Общее дело объединяет

Вечером восьмого марта Лея весело взбежала по ступенькам своего подъезда. На душе было легко и радостно.

Праздничный выпуск программы получился очень удачным. Даже коллеги, от которых за всё время своей работы на канале Лейла не услышала ни одного доброго слова, отметили, что сегодня она была просто в отличной форме.

Но самая большая радость ждала её впереди: в скором времени должен был подойти Тимур.

— Какой замечательный во всех отношениях выпал день! — думала Лейла, поднимаясь на четвёртый этаж, и вдруг остолбенела от неожиданности.

На двери её квартиры белым мелом было крупно выведено: «Сука». Потрясённая Лея беспомощно оглянулась, но никого, конечно же, не увидела.

Недолго думая, она носовым платочком стёрла надпись, и тут её взгляд упал вниз. Вдоль входной двери ровной полоской было насыпано что-то белое: то ли соль, то ли сахар Лейла не разобрала.

Чуть пошатываясь от волнения, девушка вошла в квартиру, взяла щётку с совком и аккуратно вымела площадку. Потом прошла на кухню и рухнула на стул. Очнулась от звонка в дверь.

На пороге с букетом пышных хризантем стоял сияющий Тимур, однако, улыбка тотчас сошла с его лица, стоило ему увидеть печальный и какой-то потерянный взгляд своей любимой.

Припав к его широкой надёжной груди, захлёбываясь слезами, Лея рассказала ему о случившемся. Их обоих волновал вопрос: кто мог это сделать, кто мстил или желал зла Лейле?

Перебрали разные варианты, но ни один из них всё-таки не подходил для объяснения этого случая.

С соседями, подавляющее большинство из которых составляли безобидные пенсионеры, она почти не виделась, и то всё их общение сводилось к словам взаимного приветствия, и только.

Сослуживцы не знали не то что домашнего адреса Лейлы, но даже номер её квартирного телефона.

Подруг в Алма-Ате у неё тоже не было.

Позабыв о празднике, Тимур с Лейлой долго ломали голову, но ни к какому выводу так и не пришли. Праздничное настроение у обоих было непоправимо испорчено. Но на этом неприятности Леи не закончились.

На следующий день после тяжёлой бессонной ночи Лейла пришла на работу с небольшим опозданием.

Казалось бы, привыкшая к недоброжелательному отношению коллег, сегодня в их поведении, а точнее, в реакции на её появление в стенах редакции программы новостей, ей почудилось что-то другое, с чем она ещё не сталкивалась.

Возможно, это была смесь жадного любопытства и жестокого злорадства, но это осознание пришло к ней уже позже, после кратковременной беседы в кабинете президента телекомпании, куда её попросили пройти, как только она заняла своё привычное рабочее место.

Пряча глаза, очкастый, нескладный, а сейчас ещё и как будто ссутулившийся, Ринат Ашкаев произнёс всего несколько фраз:

— Я очень сожалею, Лейла, но я вынужден с тобой расстаться. Не знаю, кому именно ты перешла дорогу, но сверху поступило указание отказать тебе в месте. Ты – профессионал своего дела, и я верю, что ты не пропадёшь, — Ринат попытался улыбнуться ей.

Несколько секунд Лейла молчала, потом твёрдым тоном ответила:

— Не пропаду!

Однако, что ей дальше делать, в эту минуту она себе даже не представляла.

Весь долгий день Лея в непривычном для себя безделье провела в постели с книжкой в руках, а вечером пришёл Тимур, и всё сразу встало на свои места. Уже на следующий день Лейла в качестве главного менеджера вышла на работу в службу трудоустройства «Кашалот».

Работа в новой, прежде совершенно неизвестной ей области захватила Лейлу буквально с первых дней.

Вместе с ней в офисе работали ещё три девушки, все – недавние выпускницы вузов, не имевшие большого практического опыта, а потому нередко терявшиеся в каких-то сложных для себя ситуациях. Лея чувствовала себя, как рыба в воде.

В «Кашалоте» ей нравилось абсолютно всё и, в первую очередь, конечно же, её непосредственный шеф Тимур Назаров.

Лейла ничуть не сожалела о потерянной работе по специальности, так как, занимаясь с любимым одним общим делом, радуясь успехам фирмы и порой огорчаясь из-за каких-то неприятных, неизбежных в любой деятельности моментов, она стала понимать его гораздо тоньше и глубже, чувствовать его внутреннее состояние, настроение, даже находясь на расстоянии с любимым.

А «Кашалот» стремительно завоёвывал рынок труда Алма-Аты.

В отличие от многих фирм города, работавших в этой области, получение прибыли не являлось единственной, или главной задачей его организатора.

В первую очередь Тимур Назаров стремился работать профессионально. Разработанная им система по постановке клиентов на учёт и их дальнейшему трудоустройству кардинально отличалось от того, что предлагали другие кадровые агентства.

Перед тем, как открыть фирму Тимур досконально продумал все наиболее важные моменты в её работе, и по ходу развития предприятия продолжал вносить необходимые на его взгляд корректировки, улучшать и расширять спектр предлагаемых его агентством услуг.

Собственно, успех «Кашалота», приобретавшего всё большую популярность у горожан, отдававших ему предпочтение перед другими, казалось бы, более старыми и известными предприятиями в области трудоустройства, во многом объяснялся его непрерывным развитием и усовершенствованием.

В «Кашалоте» не почивали на лаврах, не халтурили, а занимались реальным, полезным и любимым делом. Тимур Назаров, вне всякого сомнения, имел полное право гордиться своим детищем.

«Кашалот» не специализировался на предоставлении работы лишь в одной отдельной области, а потому круг его клиентов был весьма интересным и разнообразным.

Одни, едва успев заключить договор, и тут же трудоустроившись, растворялись в сутолоке большого города, рекомендуя «Кашалот» своим знакомым, как качественно работающую фирму.

Другие, будучи не в состоянии сразу определиться, что им конкретно нужно, приходили в агентство, как к себе домой, зная, что здесь их выслушают, поймут и обязательно что-либо посоветуют, какой бы тяжёлой и неразрешимой ни казалась волновавшая их проблема.

Третьи приходили становиться на учёт целыми семьями, а потом с удовлетворением и гордостью отмечали, что ряды их в результате скорого и качественного трудоустройства редеют.

Четвёртые, томимые поиском своего места под солнцем, становились постоянными клиентами «Кашалот», раз за разом вследствие самых разных причин меняя место работы.

В общем, на безделье и скуку сотрудникам агентства жаловаться не приходилось.

Здесь всегда искренне радовались, когда клиенты сообщали, что благодаря «Кашалоту», они не просто нашли себе хорошую работу, а приобрели чувство уверенности в завтрашнем дне, или обнаружили интересные перспективы на будущее.

Иногда происходили просто трогательные случаи.

Однажды в агентство обратилась заплаканная юная девушка. Приехав в город из сельской глубинки, она поступила в университет на обучение по любимой специальности, сейчас заканчивала первый курс, как вдруг неожиданно лишилась места в общежитии.

Денег на аренду комнаты у студентки, конечно, не было, как впрочем, и у её родителей, а потому мать в телефонном разговоре заявила, что, видно, не судьба её дочери получить надлежащее образование, и со дня на день должна была приехать, чтобы забрать её домой.

«Кашалот» был последней надеждой девушки, остро нуждавшейся в предоставлении работы с проживанием. Её трудоустроили, как и сотни других, порой пребывавших на предельном отчаянии, людей.

Лейла радовалась, гордилась и восхищалась, как самой идеей открытия «Кашалота», так и впечатляющими результатами его работы.

Здесь она почувствовала себя на своём месте, ощутила свою конкретную нужность, увидела реальную отдачу от своей работы, поняла, что общее дело делает их с любимым еще ближе.

Кроме того, она посмотрела на Тимура другими глазами, увидев в нём не просто утончённого, страстного, сильного любовника или безумно-интересного, эрудированного собеседника, а невероятно умного, дальновидного, целеустремлённого человека, который нашёл свой путь в жизни, но при этом упорно продолжал заниматься самообразованием, стремился реализовать себя как можно полнее, не останавливаясь на достигнутом, не жалея о прошлом, не окунаясь в самодовольство и тщеславие.

Он вёл себя, как настоящий мужчина, и она влюблялась в него всё больше и больше, позабыв обо всём на свете.

Любовь без границ

Аида, которую спустя какую-нибудь неделю после её последней встречи с Тимуром в День святого Валентина, вдруг совершенно неожиданно для неё перевели на должность юриста, теперь и не знала, радоваться ей этому обстоятельству или огорчаться.

Да, она хотела работать по специальности, так долго этого ждала, но абсолютно не была готова к тому, что в новом качестве ей придётся с головой уйти в работу, на какое-то время полностью отказавшись от отдыха, былых развлечений и встреч с друзьями.

Даже воскресные дни Аида теперь проводила в офисе, обложившись специализированной литературой, штудируя законы, вникая в законодательные изменения.

Аида очень уставала, порой выходила из себя по малейшему поводу, однако, всё это время её вдохновляла – поддерживала мысль, как в один прекрасный день она поразит любимого своими яркими успехами на профессиональном поприще.

Лишь однажды она позволила себе отвлечься от дел, когда в Международный женский день, случайно прочитав одну любопытную статью, она решила применить полученные в результате этого чтения теоретические знания на практике.

Ради любви Аида была готова на всё! Она подсыпала на порог ненавистной сопернице заговорённую по всем правилам соль, чтоб отвратить от неё Тимура.

Эта маленькая пакость почему-то подействовала на неё самым успокаивающим образом, и Аида опять с головой окунулась в работу. Так прошло несколько месяцев.

И вдруг, к своему ужасу и неимоверному негодованию, она узнала от матери, что чёртова пассия Тимура сменила тележурналистику на работу в его фирме, куда она, Айя, в своё время безуспешно пыталась попасть.

В тот же вечер, отложив в сторону все дела – заботы, Аида отправилась в «Кашалот». К её огорчению, офис оказался уже закрыт.

Расстроенная Айя прислонилась к дверному косяку, пытаясь собраться с мыслями иопределить дальнейший план действий, как вдруг за закрытой дверью ей почудился какой-то шум, негромкий разговор. В офисе явно кто-то был.

Крайне заинтригованная Аида припала к замочной скважине. Представшая её взору картина потрясла Айю до глубины души.

Полуобнажённый Тимур держал в своих объятиях девицу, на которой из одежды был всего лишь один бюстгальтер. Они целовались, и в то же время проворные руки девушки ловко делали своё дело, а именно – высвобождали член Тимура из его довольно тесных джинсов.

Спустя пару секунд вмиг возбудившаяся Аида увидела мужское достоинство своего любимого во всей его красоте.

Как часто бессонными ночами Айя пыталась представить себе Тимуровский член в возбуждённом состоянии.

Девушка рисовала в своём воображении его вкус, мысленно примеряла его максимальный размер к своему, постоянно тренируемому на разных предметах, рту, чтоб в решающий час у неё всё получилось, как надо.

Иногда она доводила себя этими волнующими, эротическими видениями до неистового оргазма, но реальность оказалась ещё более впечатляющей, чем все её фантазии.

Огромный, насыщенно-багрового под резким притоком крови цвета, он обладал абсолютно идеальными, гармоничными пропорциями, т.е. имел длинный, толстый, стройный и, уж наверняка очень-очень твёрдый, сильный ствол.

У Аиды заныл низ живота, когда Лейла, а это, вне всякого сомнения, была именно она, медленно опустилась на колени, несколько долгих мгновений с восторгом разглядывала горделиво вытянувшегося перед её лицом красавца, потом, глубоко вдохнув его аромат, принялась энергично работать своим, жаждавшим удовлетворения, ртом.

Тимур стоял, прикрыв глаза, одна его рука перебирала густые, чёрные волосы Леи, другой он ласкал её разгорячённое от страсти лицо.

Трусики Аиды, находившейся в таком же, как и Лейла, физическом положении тела, но гораздо в более незавидном состоянии духа, насквозь промокли.

Ни на секунду не отрывая глаз от замочной скважины, в бешенстве стиснув губы едва ли не до крови, она работала руками, пытаясь освободиться от охватившего её неимоверного напряжения.

Тем временем, намотав волосы Лейлы на свою руку, Тимур поднял её с пола, впившись в её влажный, чувственный рот, хранивший на губах запах и вкус его члена.

Его большие, сильные руки ласкали её тонкую изящную спину, тискали её маленькие упругие ягодицы, прижимали к себе её хрупкое тело так крепко, словно хотели вобрать его внутрь себя.

Вытянувшись на цыпочки и прижавшись к его уху, Лейла прошептала несколько слов, после чего Тимур опустился на стоявший рядом стул с выгнутой спинкой.

Его мощная грудь, эстетично покрытая не слишком густыми, короткими волосами, красиво и равномерно вздымалась, невольно подчёркивая гордый разворот его мужественных плеч. Серые глаза, опушенные густыми чёрными ресницами, смотрели на Лею с такой любовью и нежностью, что у Аиды заныло-застучало сердце.

А, между тем, эта нахалка легко и привычно вспрыгнула на Тимура, раздвинув широко ноги и грациозно откинув спину, поддерживаемую его заботливыми руками, и ритмично задвигалась, то в порыве страсти резко убыстряя свой темп, то в изнеможении прильнув к его плечам, замедляя движения.

Аиде, с одной стороны, всё ещё не верившей своим собственным глазам, а, с другой, изнывающей от острой ревности, казалось, что она смотрит эротический фильм, действие которого, однако, она, к сожалению, при всём её желании остановить была не в силах.

Любовный сюжет продолжал разворачиваться. Осторожно приподняв Лейлу со своих колен, Тимур подвёл её к свободному от бумаг и офисных принадлежностей столу, нежно поцеловал её, а затем уложил на рабочий стол, лицом к его гладкой поверхности.

Любуясь её фигурой, он уверенно-хозяйским движением руки провёл по её спине, помял-потискал ягодицы, несколько раз ударил по ним, оставляя на белом теле красные полосы, и, наконец, руками раздвинув ягодицы, Тимур вошёл в неё сзади, и как догадалась Аида, проделывал это, судя по всему, далеко не в первый раз.

Тесно вжавшись в стол, и с двух сторон обхватив его руками, Лейла громко стонала, позабыв от наслаждения о правилах конспирации на рабочем месте.

Положив руки на её бёдра, и немного откинувшись назад, Тимур входил в девушку уверенными и сильными ударами. И вот, вздрогнув всем телом от мощного оргазма, он припал к её спине, целуя тонкую шею и хрупкие плечи Лейлы.

Отряхнув коленки, Аида медленно поднялась и, чуть пошатываясь на нетвёрдых от пережитого волнения ногах, направилась в сторону лестницы. Её душа требовала мести.

Соперниц не прощают

Ирина, так кстати оказавшаяся дома, приходу Аиды по-настоящему обрадовалась. Она засуетилась-забегала, не зная, как ей получше угодить, чем попотчевать дорогую гостью.

Подруги не виделись уже несколько месяцев, им было о чём поговорить, кого обсудить, над кем понасмешничать, даром, что круг общих знакомых был достаточно объёмным.

К тому же, Ира чувствовала себя обязанной по отношению к Айе, в разное время оказавшей ей в общем-то двойную услугу.

Во-первых, однажды случайно узнав о её связи на стороне, Аида, которая имела хорошие дружеские отношения с обоими супругами, ни разу даже в шутку не намекнула Игорю об этом. Хотя есть такие стервы, которые не преминули бы воспользоваться столь тяжёлым компроматом в целях шантажа или другой выгоды.

Во-вторых, когда над головой ничего не подозревавшей Ирины стали сгущаться тучи, Айя тут же поспешила поставить её в известность и тем самым, можно сказать, спасла Ирину семейную жизнь.

И, наконец, к серьёзному достоинству милой Айи можно было отнести то обстоятельство, что она, не в пример другим незамужним приятельницам Иры, никогда не строила глазки её Игорёше, который питал определённую слабость к прекрасному полу.

В общем, Аида была проверенной, доброй подругой.

Распивая отличный армянский коньяк, подружки обменивались новостями.

Аида поведала о своём новом назначении, пожаловалась на катастрофическую нехватку времени, похвасталась модными шмотками, привезёнными ей матерью из Турции.

Ира, постучав по деревянной поверхности журнального столика, поделилась тем, как ей удалось загасить назревавший семейный скандал в самом что ни на есть зародыше, в результате чего жизнь их семьи вернулась на круги своя.

Игорёша опять пошёл работать проводником на железную дорогу, а она, выждав время и отведя от себя всяческие подозрения, возобновила свои любовные амуры с приятным ей мужчиной.

Одним словом, все остались довольны, в чём несомненная и немалая заслуга дорогой Айи.

— Ну что ж, я рада за тебя, — усмехнувшись, обронила Аида: Однако долг, как говорится, платежом красен, подруженька.

— Конечно, конечно, — с готовностью закивала головой захмелевшая Ира.

— Нужно проучить одну сучку, — Аида выжидательно посмотрела на собеседницу.

— Каким образом? – оживилась, обожавшая всякие интриги, приятельница.

— Думаю, хорошо попинать, как следует отбив почки, будет достаточно, — нарочито – равнодушным тоном произнесла Айя, не сомневаясь, какая реакция последует на её слова.

И не ошиблась в своём предположении.

От природы довольно крупная Ирина на глазах съёжилась, заморгала своими белесыми ресничками, покраснела так, как будто услышала непристойное предложение известного характера и, наконец, пролепетала:

— Айечка, но я не умею пинать. Я, вообще, не умею драться!

— Правильно. Единственное, что ты умеешь — это швырять посуду в своего безмозглого муженька! – презрительно бросила Аида, но потом сменила гнев на милость:

— Ладно, не дрейфь. Драться тебе не придется. Просто побудешь на шухере и отвлечёшь внимание на себя. Я не могу допустить, чтоб меня вычислили. Это может повредить моему имиджу, — сделала Айя необходимые на её взгляд пояснения.

— И когда это всё нужно будет делать? – шёпотом спросила подруга, в душе надеясь, что Аида шутит, но услышала твёрдый ответ:

— Завтра вечером.

Ирина тяжело вздохнула. Но выбора у нее не было.

***

В пятницу вечером, после напряжённой рабочей недели Лейла, не спеша, возвращалась домой. Она шла своей привычной дорогой, мечтая о завтрашнем свидании с Тимуром, как вдруг её окликнули.

На узкой тропинке между заборами частного сектора, мимо которого пролегал маршрут Леи, стояла незнакомая ей рослая девушка в рабочем комбинезоне и в мужской кепке на голове. Она улыбалась ей и знаками просила подойти поближе.

Очень удивлённая, и не подозревающая о ловушке, Лейла приблизилась, как неожиданный сильный удар сзади сбил её с ног. После этого жестокие удары посыпались на неё один за другим, не позволяя ей встать и попытаться как-то защитить себя.

Откуда-то издалека донёсся пронзительный женский крик, спугнувший её обидчиков, и затем она потеряла сознание.

Очнулась, когда приехала скорая помощь, которая, несмотря на все её протесты, увезла Лейлу в больницу, где ей пришлось провести несколько долгих недель.

Каждый вечер Лейлу навещал Тимур, стремившийся облегчить её состояние, насколько это было в его силах.

Однажды он приехал вместе со своей приёмной матерью, которая доброжелательным, приветливым характером сразу пришлась Лее по душе, хотя и очень удивила тем, что в течение всего вечера она, прищурив глаза и морща лоб, неоднократно повторяла:

— Дорогая, своей внешностью вы мне так сильно кого-то напоминаете, а вот кого именно – я никак не могу понять?

Тимур, смеясь, объяснял матери, что быть такого не может, поскольку Лейла – человек приезжий, её единственная здешняя родственница давно находится в отъезде, стало быть, мама Роза могла видеть Лею только на экране телевизора.

Когда Лейла достаточно оправилась, Тимур попытался осторожно расспросить её о совершённом на неё нападении.

К сожалению, Лея не могла сообщить ничего конкретного о своих обидчиках, что могло пролить хоть какой-то свет на эту историю, помочь выйти на след напавших из-за спины подонков.

Единственное, что ей показалось более или менее точным, так это, что её избивала женщина, но только не та, что стояла на тропинке.

После этого разговора, терзаемый смутными подозрениями, Тимур отправился к Аиде, но так ничего от неё и не добился.

Аида, будучи готова к такому варианту развития событий, встретила его, что называется, во всеоружии, т.е. мило улыбалась, искренне возмущалась вместе с ним, от всего сердца сочувствовала его любимой, просила передать от её имени привет и пожелание скорейшего выздоровления.

Как только Лея выписалась из больницы, Тимур, не рискуя больше оставлять девушку одну, в тот же день перевёз свои вещи к ней, что ещё больше сблизило влюблённых. Теперь они всё время проводили вместе.

Мечтая об их собственном доме, молодые люди делали небольшие покупки по хозяйству, радуясь каждому шагу, который приближал их к тому светлому дню, когда они наконец-то смогут назвать друг друга мужем и женой.

Когда терять нечего

Аида была вне себя от злости, подслушав по параллельному телефону разговор двух «старых калош», как она порой насмешливо называла свою мать и её давнюю приятельницу тётю Розу.

Совершенно случайно Аиде удалось узнать, что заботливая родительница, чтоб до поры до времени не травмировать родное чадо, решила скрыть от неё ужасное известие, которое заключалось в том, что Тимур собрался жениться на Лейле.

Вопрос этот был делом решённым, вот только с днём свадьбы ещё не определились ввиду того, что будущая невестка тёти Розы по причине своей вечной занятости и дальности расстояния между двумя городами до сих пор не развелась со своим первым мужем.

Но основные формальности им всё-таки удалось предварительно решить, и в ближайшее воскресенье Лейла вылетала в Петербург, чтоб получить уже официальное решение суда.

Одна из постоянных клиенток тёти Розы работала в городском загсе, поэтому свадьбу можно было назначать на любой день по выбору.

В общем, у приёмной матери Тимура раскалывалась голова при мысли о той массе срочных и разнообразных дел, которыми ей предстояло заняться в самое ближайшее время.

Не имея никакого опыта в решении подобного рода вопросов, Роза решила обратиться за помощью к Сабине.

Как-никак её старая подруга трижды была замужем и в целом лучше неё ориентировалась в некоторых житейских вещах.

Поскольку за время знакомства двух некогда близких подруг между ними уже дважды пробегала кошка.

В первый раз сразу же после трагической гибели Руслана, которого Сабина недрогнувшей рукой ударила в спину ножом.

Руслан тогда пришёл в больницу проведать Лауру. А Сабина с Розой в этот момент вошли в её палату. Девушки захватили из дома нож, чтобы порезать фрукты и овощи. Ну Сабина в состоянии аффекта и отомстила парню за исковерканную судьбу их подруги.

Кошка снова пробежала между ними, когда Роза восемь лет тому назад заняла у подружки несколько тысяч долларов якобы для поступления Тимура в университет.

Но потом Сабина узнала с негодованием, что способный юноша получил грант, а вот её деньги Роза, не в силах пережить финансовый взлёт своей подруги, потратила на открытие небольшого ателье, и до сих пор умудрилась их не вернуть.

Теперь разговор с Сабиной приёмной матери Тимура пришлось начать издалека.

В самом начале Роза посетовала на то, что в нынешние сложные времена, когда все свои моральные и физические силы каждому человеку приходится прежде всего направлять на выживание, старые подруги вынуждены встречаться лишь от случая к случаю, хотя им-то всегда есть о чём поговорить и что вспомнить.

И тут же, не мешкая, напомнила кое-какие душещипательные моменты из их далёкой юности, вызвав у Сабины искренние слёзы воспоминаниями об их общей любимой подруге – матери Тимура Лауре.

Вскользь обмолвилась о своих неустанных трудах и заботах в отношении приёмного сына. С гордостью поведала об успехах Тимура в бизнесе, заметив между прочим, что никогда не забудет доброты Сабины.

Заверила, что помнит помощь подруги в столь сложный момент, когда она, Роза, ввиду своей непрактичности, растерялась перед лицом резких перемен в тяжелые девяностые, но, благодаря поддержке Сабины, сумела удержаться на плаву.

Это позволило её дорогому сыну без проблем закончить вуз, не отвлекаясь на решение каких-то материальных задач, и в этом есть несомненная заслуга Сабины.

Достаточно ясно Роза дала понять, что не забыла о своём долге и постарается вернуть всю сумму сполна, как только справит свадьбу Тимура. Однако сейчас она не в состоянии даже примерно предположить, во что обойдутся свадебные расходы.

После столь долгого, но необходимого вступления, Роза перешла непосредственно к делу.

Она нуждалась в консультации и практической помощи своей подруги в проведении предстоящего свадебного торжества, так как ей одной такое серьёзное и важное дело, явно, не осилить.

Нужно было продумать массу разных вещей, начиная с того, какие народные традиции следовало отразить для соблюдения приличий и организации свадьбы по всем положенным правилам и, заканчивая тем, какой район города им наиболее подходил для аренды кафе с точки зрения удобства, приличности и стоимости услуг заведения.

В итоге приятельницы договорились встретиться в воскресенье в доме Сабины для более обстоятельной беседы и, довольные друг другом, распрощались.

Первой мыслью до крайности разъярённой Аиды было желание потребовать от матери отказать в помощи в организации убийственного для её дочери мероприятия.

К тому же Аида, считавшая себя мастером интриг, была поражена виртуозной работой этой старой чертовки тёти Розы, которая умудрилась в течение неполного часа заморочить голову её простоватой мамаше, обеспечив себе бесплатную и всестороннюю поддержку.

Гордую дочь Сабины это обстоятельство сильно задевало, но, чуть поостыв, она решила сделать вид, что знать ничего не знает, а при этом постараться извлечь для себя выгоду из полученных ею сведений.

В голове Аиды созрел план действий. Она не могла позволить себе потерять Тимура. Он должен быть её, и точка!

Сделай ЭТО ради меня!

При виде Аиды, неожиданно возникшей на пороге его дома тихим воскресным днём, Тимур на несколько секунд остолбенел.

Во-первых, он действительно не ожидал её увидеть, так как она заявилась к нему в гости, что называется, без звонка.

Во-вторых, сегодняшняя Айя разительно не походила на ту, что он знал, особенно на Айю последних нескольких лет.

Её пышный тёмно-каштановый волос был аккуратно заплетён в две забавные, девчоночьи косички. На лице – минимум косметики, в глазах – необычное смущение.

Одета была Аида тоже весьма своеобразно. Короткий чёрный топик, едва прикрывавший тугую грудь, открывал стороннему взгляду её немного округлый, сексапильный животик.

Тёмно-синяя джинсовая юбка – колокольчик из гардероба девочки-пионерки переходила в тонкие чёрные чулочки, подчёркивавшие изящество её стройных ножек. Завершали наряд чёрные туфельки на шпильках.

Айя довольно улыбнулась, увидев, какое впечатление её новый имидж произвёл на любимого мужчину, но, выдерживая роль, загасила свою улыбку.

Несколько церемонно протянула ему пакет с подарком, сдержанным, но как можно более искренним тоном произнесла: «Тимур, я пришла поздравить тебя со столь важным в твоей жизни событием, и разделить вместе с тобой твою радость!».

Тимур ответил на её слова нежным братским поцелуем и пригласил за стол.

Под мягким нажимом Аиды бутылка хорошего вина практически опустела, когда она, словно случайно вспомнив, воскликнула:

— Тимур, я так давно уже не видела твою коллекцию марок! Наверняка, в ней появилось что-нибудь интересное?

Заметно оживившийся Тимур, много лет занимавшийся коллекционированием марок, провёл Айю в свою комнату.

Вынув из шкафа несколько альбомов, Тимур предложил сестрёнке присесть вместе с ним на уютный низкий диванчик у окна и, бережно переворачивая страницы, с энтузиазмом и гордостью принялся показывать ей свои последние приобретения.

Какие-то отдельные интересные моменты Тимур увлечённо комментировал.

Скромно поджавшая под себя ножки, Аида честно и добросовестно старалась изображать на своём лице заинтересованность и понимание. Девушке даже удалось задать любимому пару умных вопросов.

Однако, заметив, что он отложил в сторону первый альбом, Аида, не дожидаясь, пока Тимур возьмёт в руки следующий, неожиданно резко вскочила с дивана.

Проворно стянула с себя топик, одним движением руки сбросила юбочку-колокольчик, представ перед Тимуром во всей красе.

Из одежды на ней оставался лишь кружевной чёрный бюстгальтер с прорезями в области сосков, чёрные чулочки и такие же чёрные тонкие подвязки.

Хищно раздувая ноздри, прищурив глаза, Айя встала перед Тимуром, положив одну руку на свою талию, а другую — на соблазнительно изогнутое бедро.

— М-да, явление секс-символа народу, да и только, — усмехнулся про себя ещё не совсем протрезвевший Тимур, пытаясь собраться с мыслями и понять, что сей спектакль означает.

Прошло несколько минут.

Аида, по-своему растолковав молчание Тимура, приблизилась к нему так, что её мохнатый чёрный холмик оказался на уровне его четко-очерченных губ и, легонько коснувшись его широких плеч, нежно прошептала:

— Возьми меня, любимый. Мы ведь оба этого хотим, правда же?

В ответ Тимур поднял на неё такой тяжёлый взгляд, какой никогда прежде она у него не то что не встречала, но даже и предположить в нём не могла.

Этот взгляд заставил Аиду невольно отступить в сторону, но отступаться от своей главной цели, тем не менее, Айя отнюдь не собиралась.

Она искренне верила, что стоит Тимуру провести с ней хотя бы одну – единственную ночь любви, и он никогда не захочет с ней расстаться!

Аида хорошо знала, что она способна дарить мужчинам такое сильное наслаждение, после чего им уже никто, кроме неё, не будет нужен.

Но время поджимало. У неё оставался последний шанс, чтобы завоевать Тимура, пока он не женился на этой страшиле из Петербурга.

Девушка широко расставила ноги, руками обхватила пышную грудь, чуть вполоборота изогнула свой стройный стан, чтобы как можно в более выигрышном свете, на её взгляд, продемонстрировать фигуру и, глядя прямо в лицо Тимуру, сказала:

— Я никогда не поверю, что не возбуждаю тебя, что ты меня не хочешь. Это – неправда! Думаю, всё это время тебя сдерживало только одно обстоятельство: то, что с детских лет мы с тобой росли, как брат и сестра.

— Мы так привыкли к этой мысли, что сами в неё поверили. Конечно, мой положительный, мой идеальный, ты не мог позволить себе инцест. Однако это не так!

— В наших жилах течёт разная кровь. Но наши души объяты одним пламенем, их сжигает одно сильное желание. Почему бы нам не утолить его, хотя бы один-единственный раз?

Тимур молчал. Аида решила немного изменить свою тактику.

— Хорошо, Тимур, допустим, ты так не считаешь. Тогда сделай это ради меня, ради нашей долгой искренней дружбы. Возьми меня! Ну, что тебе это стоит? Один только раз, и всё!

Тимур глухо произнёс:

— Аида, не говори глупостей, ты пьяна, немедленно оденься, и – забудем этот разговор!

Айя гневно сверкнула взглядом:

— Ну уж нет, любимый! Мне, как ты понимаешь, терять уже нечего, поэтому я буду идти до конца! Я столько лет ждала этого часа, так страдала от твоей слепоты, что уж на одну-то любовную связь с тобой, думаю, имею полное право.

— Поверь, милый, тебе не придётся об этом жалеть. Ты испытаешь такое удовольствие, о котором не смел мечтать в своих самых безрассудных эротических фантазиях. Я воплощу в жизнь все твои мечты, любимый!

Аида упала на колени и протянула руку к молнии на джинсах Тимура. Он оттолкнул её. Вне себя от ярости и пережитого унижения, Айя закричала:

— Тимур, ты – полнейший идиот, упрямый болван, который не хочет замечать золото у своих ног!

— Ну скажи, что ты нашёл в своей худосочной сучке? Как ты не понимаешь, что я намного лучше? Жаль, мало этой твари от меня в прошлый раз досталось! Ну, что ты на меня так смотришь? Жалко её, да? А меня тебе не жалко? Мужик ты, в конце-то концов, или тряпка?!

Тимур встал с дивана. Не отрывая тяжёлого взгляда от замершей в напряжении девушки, он медленно стянул с себя футболку, подошёл к Аиде и, коротко размахнувшись, дал ей затрещину.

Карающая ладонь любимого оказалась столь тяжёлой, что Айе почудилось, что её голова сейчас оторвётся от шеи, словно лёгкий глупый мячик.

Подняв Аиду на руки, он поднёс её к кровати и бросил, ничуть не заботясь о том, нравится ей такое обращение с ней или нет.

Потом повалился на девушку, обрушившись на неё всей тяжестью своего большого ладного тела, подмяв её под себя так, что при всём желании она была не в состоянии пошевелить даже пальцем.

С ненавистью и презрением глядя в лицо Айи, он принялся поочерёдно вытягивать-крутить её нежные розовые соски, надавливать на её пышную грудь так, что хорошие синяки в этих местах Аиде были обеспечены.

Потом, чуть приподнявшись над ней, он расстегнул молнию на своих джинсах, высвободив своё огромное мужское достоинство, коленом раздвинул её ноги и резким, безжалостным ударом вошёл в Аиду, громко застонавшую в тот же миг, но, увы, не от страсти.

Словно какая-то бездушная и мощная машина, безумно-долг, больно он ритмично входил в неё грубыми, сильными ударами, от которых беспомощное тело Айи содрогалось, будто под ударами жестокого хлыста.

Наконец, издав короткий, резкий вскрик, он окропил грешное тело своей подружки детства обильной, густой спермой, а затем откинулся на спину.

Тимур молчал. Но его молчание казалось Аиде страшнее и красноречивее любых, самых ужасных слов. Объятая ужасом и болью, девушка поспешно сползла с кровати, кое-как натянула на себя одежду, подхватила туфли в руки, и бросилась прочь из квартиры.

Она ещё не успела толком отдышаться на улице и привести себя в порядок, как к ней привязался полицейский патруль.

Несмотря на все попытки Аиды объясниться и отчаянное сопротивление, бравые стражи порядка запихнули её в машину и повезли в ближайшее РОВД, чтобы выяснить, чем вызван её подозрительный и просто недопустимый на улицах города вид.

В отделении полиции девушку поочерёдно допрашивали двое отвратных оперов, которые склоняли её сознаться в краже, как раз накануне совершённой в одной из квартир района, где и задержали.

Они угрожали Аиде избить её и запереть на пятнадцать суток, если она будет продолжать упрямиться.

На какое-то мгновенье Айе пришла в голову мысль написать заявление на Тимура, обвинив его в изнасиловании, но, стоило ей только представить себе его тяжёлый взгляд, как она тут же отказалась от своей затеи, подумав:

— Такой выйдет из тюрьмы и убьёт, не моргнув глазом. А жить хочется. Очень хочется!

Несколько часов опера допрашивали Аиду, в основном задавая ей одни и те же вопросы: где была, с кем, что делала, и что означает её расхристанный непотребный вид?

И, наконец, она сломалась, сделав то, что от неё, в сущности, и требовалось.

Ни одной слезинки не выкатилось из мертвых, сухих глаз Айи, ни одного жалобного стона не раздалось с её запекшихся, крепко стиснутых губ, когда двое ублюдков попеременно насиловали свою нечаянную жертву в своём рабочем кабинете.

После пережитого в доме Тимура, Айю уже невозможно было чем-либо унизить, тем более удивить.

Вдоволь натешившись, довольные полисмены через час отпустили измученную девушку домой. А Аида вдруг подумала, что у неё не осталось никаких желаний, вообще никаких. На душе была пустота.

Прошлое никуда не уходит

В швейном ателье Розы царила весёлая суматоха. Жениху с невестой сегодня предстояла последняя примерка, и, когда они, взявшись за руки, прошли на середину просторного холла, чтобы посмотреться в вывешенное здесь большое зеркало, все присутствующие просто ахнули от восхищения.

Тимур в белоснежной элегантной тройке выглядел не просто великолепно, а импозантно и даже аристократично.

Лейла в белоснежном длинном воздушном платье казалась ещё более хрупкой, почти невесомой и была похожа на только что распустившийся нежный цветок.

Забыв об окружающих, они смотрели друг на друга с огромным восторгом и бесконечным обожанием, как вдруг, неожиданно раздавшиеся за их спиной громкие аплодисменты, вернули счастливую пару в реальный мир.

На пороге ателье стояла, нагруженная очередными, уже привычными для неё покупками, сияющая Сабина.

Однако её улыбка сошла, как только она повнимательнее вгляделась в лицо новобрачной. Не веря своим собственным глазам, Сабина изумлённо воскликнула:

— Господи! Да это же вылитая Лайма!

— Какая Лайма? О чём ты? – ошеломлённо переспросила Роза, переводя обеспокоенный взгляд с Лейлы на Сабину, и наоборот.

— Какая-какая? Жена Руслана Арапова – вот кто!

Приятельница явно была недовольна непонятливостью Розы.

При этих словах Тимур побледнел, а Лейла обратилась к Сабине:

— Вы что, знали моих родителей? Моя девичья фамилия действительно – Арапова!

Роза, отказываясь верить услышанному, шёпотом произнесла:

— Быть такого не может! Здесь какая-то ошибка, да и у девочки, я помню, было какое-то другое, более экзотическое имя. Во всяком случае, не Лейла – точно.

Ничего не понимающая во всей этой истории, Лея сказала:

— Действительно, в самом раннем возрасте меня звали по-другому – Шейла. Однако при переезде в Россию мои документы были утеряны, а в новом свидетельстве о рождении допустили ошибку в моём имени. Так я стала Лейлой. Но откуда вы знаете моих родителей и всё прочее? Что происходит? Кто мне может объяснить?

В ответ – молчание. Все присутствующие почувствовали, как в швейное ателье Розы неслышными шагами вошла вдруг дама под наименованием «драма».

Как в замедленной киносъёмке, держась за сердце, хозяйка ателье стала оседать на пол. Ей на помощь тут же бросилась энергичная Сабина.

Лицо Тимура исказилось от огромной внутренней боли. В следующую секунду мужчина потерял сознание.

***

Прошло две недели.

Роза открыла дверь сразу, как будто караулила сына в прихожей, знала, что он сегодня придёт. Несколько минут они стояли, крепко обнявшись, не в силах вымолвить ни слова, а потом Роза поспешно провела Тимура на кухню.

Засуетилась, собирая на стол, но вдруг тяжело опустилась в плетёное кресло при виде бросившейся ей в глаза серебряной пряди, широкой ровной полосой прорезавшей чёрные волосы сына.

Успокаивая мать, Тимур положил свои большие ладони на её дрожащие руки, попытался улыбнуться:

— Знаешь, мама, «Кашалот» собирается скоро отправиться на покорение нашей новой столицы. По-моему, неплохая идея, а?

— Сынок, что-то я не пойму, о чём ты говоришь? — Роза слабо улыбнулась в ответ.

— Мама, мы с Лейлой всё обдумали и пришли к единому решению, — Тимур посмотрел на Розу до боли серьёзным, очень повзрослевшим за эти нелёгкие дни, взглядом:

— Мы не сможем жить друг без друга, у нас – одна судьба! Сегодня мы уезжаем в Астану. Новая столица, новые перспективы, новая жизнь.

Потом он мягко и ободряюще улыбнулся Розе:

— Не переживай, мама, как только более-менее обустроимся, мы и тебя к себе заберём. Будем жить одной дружной семьёй. Ты ещё увидишь своих внуков. Всё будет хорошо!

Тимур встал, поцеловал Розу в лоб и твёрдо сказал:

— Мне пора, поезд отходит через два часа, а нужно ещё многое успеть сделать до нашего отъезда. Помни, мама, что я люблю тебя и, уверен, что вы с Леей друг друга тоже полюбите, как только познакомитесь поближе. Всё будет хорошо, мама, — ещё раз повторил Тимур и, уже не оглядываясь, вышел из родного дома.

Глотая слёзы, Роза бросилась к окну, прижалась лбом к холодному стеклу и замерла.

Сын вышел из подъезда и твёрдым шагом направился к одиноко сидевшей на скамейке в его ожидании Лейлы. Слегка приобнял её, нежно поцеловал в волосы и что-то сказал, от чего бледное лицо Леи озарилось восхитительной светлой улыбкой.

Взявшись за руки, они отправились в сторону шоссе. Красивая, на редкость гармоничная пара, так напоминавшая Руслана с Лаурой.

— Они будут счастливы, — с внезапной уверенностью подумала про себя Роза, провожая Тимура с Лейлой задумчиво грустным, тоскливым взглядом до тех пор, пока молодые люди не скрылись за поворотом.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть вторая. Разговор двух подруг

Часы показывали начало пятого, когда Назигуль предложила завершить их прощальный девичник «на двоих». При этом она выглядела такой расстроенной, что Айра не выдержала:

— Послушай, Нази, да ну её к чёрту, эту Алма-Ату! Никуда я не поеду! В конце-то концов, и здесь не пропадем, как-нибудь выживем.

Но Назигуль внезапно встрепенулась:

— О чем ты говоришь, Айра?! Что значит «выживем»? Разве ты не понимаешь, что мне уже до чертиков надоело выживать, бороться изо дня в день за кусок хлеба, считать каждую копейку? Я устала от нищеты! Одна надежда осталась, что ты выберешься из этой дыры, встанешь на ноги, и меня за собой подтянешь.

— Я все хорошо понимаю, Нази, — Айра легонько приобняла подругу за плечи, — но у меня сердце разрывается при мысли, что после моего отъезда ты останешься практически одна.

— На Зинку, – нахмурилась Айра, – особо полагаться не приходится: она то есть, то нет, а с мужем у тебя проблем и того больше. Можно было всё пережить, если бы ты испытывала к Аману хоть какие-то чувства…

— Ах, Айра-Айра, романтичная душа! Впрочем, ты не права, одно чувство я к нему точно испытываю, — усмехнулась Назигуль: брезгливости! Но что толку об этом говорить? С моим мужем ни каши не сварить, ни в разведку не сходить – всё боком обернется! Поэтому его в расчет вообще принимать не стоит. Нужно думать своей головой.

Несмотря на то, что их дружба разменяла уже второй десяток лет, Айра по-прежнему удивлялась способности Нази рационально и хладнокровно рассуждать в любой ситуации, ее умению критически и трезво оценивать человека, кем бы он ей ни приходился.

А Назигуль продолжала развивать свою мысль:

— Я прекрасно помню, Айра, что о тебе однажды сказал мой братец, а мнению Алика я привыкла доверять. Так вот, Алик сказал: «Айра – толковая девчонка! Ей просто не хватает хороших идей. Но если Айре указать конкретную цель, всё остальное она сделает сама».

— У нас с тобой, – продолжила подруга, – одна цель на сегодняшний день – это добиться стабильности, а потом – успеха! В нашем богом забытом Семипалатинске ловить нечего. Так что, Айра, у тебя только одна дорога – в Алма-Ату!

— Но, Нази, быть может, мы еще не все шансы здесь использовали, — попыталась возразить Айра и добавила:

— Согласись, Дину уже в скором времени можно будет поручить заботам твоей мамы? Ей, слава богу, полгода исполнилось, так что бабушка с внучкой, я думаю, справится.

— Нам с тобой тоже не стоит унывать. Что ни говори, наш местный телеканал еще не дал ответ по поводу предложенного мной тематического проекта. Будем надеяться, что недалёк тот час, когда мы вместе здесь, в городе, займемся интересной творческой работой.

— А если они не примут твой проект? – вяло поинтересовалась Назигуль.

— У нас в городе два телеканала, — невозмутимо парировала Айра, и тут же продолжила:

— Хорошо, возьмем крайний вариант: оба канала откажутся от моей идеи. Тогда до поры до времени оставим ее в покое. А пока откроем фирму по организации и проведению разных торжественных мероприятий и праздников. У нас в городе эта ниша свободна и, опять-таки, заметь, есть место творческой мысли!

— Тебе напомнить, что мы с тобой уже собирались тут открывать? – возмутилась Назигуль неиссякаемым оптимизмом подруги.

— Перечисляю по порядку: газету для автолюбителей, туристическое агентство, целый ряд специализированных магазинов: по продаже чая, обуви, российских кондитерских изделий и даже средств самообороны.

— Мы исписали горы бумаги, составляя бизнес-планы, набрали прайс-листов от разных оптовых фирм, обошли пешком город вдоль и поперек в поисках помещения для нашего очередного беспроигрышного дела! И что в итоге?! Ноль!

— Ах, да, чуть не забыла! Еще мы хотели организовать лотерею и собирались учредить какой-то международный фонд. И знаешь, что я тебе скажу, дорогая? Мне надоело ловить журавля в небе. Я хочу синицу в руках, и как можно скорей!

— Все перечисленные тобой коммерческие проекты, Нази, не состоялись только по одной причине, — миролюбиво заметила Айра: Они требовали больших денег, которых у нас пока нет. А творчество – это тоже своего рода бизнес, но более духовный и даже демократичный, чем та же коммерция. Поэтому при грамотном подходе…

— На данный момент ничего более грамотного или толкового, чем переезд в Алма-Ату, мы с тобой все равно придумать не сможем.

— Вспомни, сколько лет, с тех пор, как закрылась твоя районная газета, ты уже стоишь на рынке, Айра? И я стояла там же, пока не родила Дину. Здесь, кроме рынка, нам ничего не светит, пойми?

— Ты забыла, родная, еще один существенный нюанс, — вновь попыталась возразить Айра:

— В принципе, против Алма-Аты я ничего не имею. Культурный и научный центр страны, наша недавняя столица. Но ведь, Нази, кому как не тебе знать, что Алма-Ата – это тот самый город, куда я всегда мечтала въехать на белом коне? Сразу – на коне, а не нудно завоевывая эту, избалованную талантами красавицу.

— Дай-то бог тебе сначала въехать туда на поезде, дорогуша! — Назигуль гневно сверкнула взглядом, и эмоционально продолжила:

— У меня – одна молодость. Я не намерена тратить свои лучшие годы на пустые ожидания! У меня один только шанс – это ты! Понимаешь?!

— Айра, ты должна поехать в Алма-Ату и постараться выжать из Заремы все, что только возможно. Она-то ведь там устроилась!

Крепко сцепив пальцы, Айра молча слушала подругу. Жалостливой по своей натуре Айре было очень жаль Назигуль – красавицу и умницу, у которой дела не ладились ни с карьерой, ни с личной жизнью. Ей так хотелось помочь подруге, но и у самой тоже проблем хватало.

— На госслужбе с твоими талантами можно сделать неплохую карьеру, главное – попасть в эту систему! Конечно, от тебя мало что зависит, но будем надеяться, Зарема не наврала, и место ведущего специалиста в Министерстве культуры тебя, Айра, действительно ждет.

Заметив, что ее назидательный тон пришелся не по душе подруге, Назигуль побарабанила пальцами по столу и задумчиво произнесла:

— Знаешь, с годами я пришла к одному интересному выводу. Пословица «Друг познается в беде» морально устарела. Настоящий друг познается в радости. Ведь посочувствовать и пострадать за компанию, если надо, всякий сможет, а искренне порадоваться за близкого человека, без всякой зависти, без тайного умысла – способен далеко не каждый.

В ответ Айра грустно улыбнулась. А Назигуль с чувством сказала:

— Я верю, дорогая подруженька, что у тебя все получится и знаю, что любой твой успех – это всегда мой успех!

— Понимаю, ты очень ценишь нашу дружбу и по-своему привязана к нашему городу, но реальность такова, что Семипалатинск умирает на глазах. Даже когда здесь был полигон, власти не слишком о городе заботились, а теперь он и подавно никому не нужен!

Айра задумчиво кивнула головой. Назигуль продолжила давить на подругу:

— Кругом — сплошные рынки, кафешки, аптеки, да продуктовые магазины. Никто ничего не производит, разве что водку, и то большей частью «левую». На какую хорошую жизнь здесь мы можем рассчитывать? Вот, Алма-Ата – это уже абсолютно другой уровень, другие возможности! Что скажешь, моя дорогая?

Айра чувствовала себя неловко от того, что лучшей подруге приходится ее убеждать – уговаривать, как девочку – несмышленыша.

Она немного помолчала, теребя край скатерти, посмотрела в окно и с грустью заметила:

— Светает, совсем скоро мне нужно отправляться в дорогу, и когда нам теперь доведется встретиться – неизвестно. Но, раз надо – значит, надо!

— Прошу тебя, Нази, не переживай, если от меня долго не будет никаких известий! Ведь это только в сказках все получается легко и быстро. Дай мне время, договорились?

Предложение Заремы

Через день Айра Эмирова отправилась в южную столицу Казахстана – город Алма-Ату.

Айра всегда избегала дорожных знакомств, вагонных откровений, а потому весь не очень близкий путь она провела в попытках скоротать время.

Читала купленные в последнюю минуту на перроне вокзала газеты, смотрела в окно на бесконечную и равнодушную к ее мыслям степь, ворочалась на матрасе, пытаясь уснуть, а душа томилась неизвестностью и чувством возложенной на нее серьезной ответственности.

Вообще, Айра, при всей ее внешней безалаберности и веселом нраве, пожалуй, была самой ответственной из их дружной троицы.

В девятом классе она перешла в новую школу, где подружилась с Назигуль и Заремой.

Варилась в одном котле с ними и Зинка по прозвищу «Пончик». Но она часто пропускала занятия, поэтому дружила с девчонками от случая к случаю, так сказать, периодически.

Любимым делом Назигуль, младшего ребенка в семье, являлось, по ее же собственным словам, ничегонеделание.

Зарема, происходившая из не очень благополучной семьи, постоянно была озабочена решением личных проблем.

Так что за какой-либо практической помощью или моральной поддержкой подруги, как правило, обращались к Айре, или как ее еще называли в тесном кругу, к толстушке Айре.

Строго говоря, в отличие от Зинки, Айра толстой не была. И даже полной не была.

Невысокого роста, она имела тонкую талию и пропорциональное тело. Но, возможно, в силу характерной для нее женственности, Айра при своем сорокасемикилограммовом весе выглядела весьма аппетитной особой, за что и получила веселую приставку к своему имени.

Однако сейчас в поезде ехала толстушка-Айра – задумчивая.

Ей было, над чем ломать свою голову, уж слишком неожиданным оказалось предложение Заремы Башировой, на протяжении последних нескольких лет не подававшей о себе вообще никаких вестей, и вот сорвавшей ее в дорогу, по которой когда-то в поисках лучшей доли умчалась она сама.

Собственно, Зарема всю свою сознательную жизнь стремилась попасть в столицу. Айра с Назигуль перешли уже на последний курс местного пединститута, когда их настойчивая подруга с четвертой по счету попытки сумела-таки поступить на юридический факультет столичного университета.

Но после его окончания осесть в Алма-Ате Зареме не удалось. Тем не менее спустя время, уже будучи замужем, Зарема вновь отправилась на покорение дразнившей ее воображение заманчивой и перспективной столицы.

Первые два года подруги активно общались, частенько созванивались, приезжали друг к другу в гости, а потом Зарема, как в воду канула, даже не откликнулась на приглашение Назигуль на ее свадьбу.

На все расспросы подруг вечно хмурая мать Заремы отвечала, что дочь поменяла место жительства и работу, но никаких координат для связи ей не оставила, а при надобности она сама звонит в отчий дом.

Назигуль с Айрой сделали вывод, что Зарема из каких-то соображений решила поставить на их давней дружбе большой, жирный крест. И вдруг Зарема, или по-школьному – Зорька, неожиданно объявилась на своей малой родине.

Зорькой Зарему прозвали за кое-какие характерные особенности ее внешности.

Уже в старших классах она имела достаточно крупную для девушки ее возраста фигуру с покатыми плечами, широкой, почти круглой спиной и пышной грудью.

Вообще, Зарема вся была такой сдобно-обтекаемой, что мимо нее сложно было спокойно пройти.

Ее хотелось, в зависимости от настроения, ущипнуть, погладить, потрепать, заглянув при этом в ее глаза: большие, карие, опушенные длинными прямыми ресницами, и всегда чуть-чуть влажные. В общем, самая настоящая Зорька, да и только!

Заремка на прозвище не обижалась. Собственно, она никогда ни на кого не обижалась, ни с кем не конфликтовала, а потому прозвище «Зорька» скоро стало восприниматься всеми просто, как ее второе имя, без всякой насмешки или подковырки.

В один прекрасный день Зорька-Заремка позвонила Айре, сообщив ей, что она вгороде, и пригласила ее в гости, к большому удивлению Айры, одну, без Назигуль или Зинки.

За то время, что они не виделись, Зорька еще больше располнела, обогнав в весе Зинку, но в отличие от последней, никаких комплексов по этому поводу не испытывала.

— Хорошего должно быть много, — с порога пояснила она остолбеневшей при ее виде подруге.

Как выяснилось в ходе разговора, за последние годы в Зорькиной жизни произошло много позитивных перемен.

Зарема без связей сумела устроиться в Министерство культуры главным специалистом по юридическим вопросам; выбить в своем родном ведомстве, а потом и приватизировать однокомнатную квартиру в малосемейном общежитии.

Подруга родила еще одного ребенка. И теперь привезла дочь на попечение своей матери, поскольку начальство очень торопило Зарему Баширову с выходом на работу.

Одно только беспокоило всем на свете довольную подружку – карьера ее мужа Салима.

По специальности инженер-строитель, Салим работал то в проектном институте, то в городском коммунальном хозяйстве, то в областном совете ветеранов войны.

В общем, он всегда умудрялся найти работу, не требующую ни умственного напряжения, ни физических усилий.

Отдавая себе отчет в инертности его натуры, Зорька вышла за него замуж только по двум причинам: с одной стороны, ее поджимал возраст, а с другой, собственная полнота Зарему сильно смущала. Это сейчас она стала женщиной без комплексов, а тогда!..

Практичная Зарема выбрала синицу в руках и как будто бы ни о чем не жалела, во всяком случае, никогда на эту тему не высказывалась.

В Алма-Ате Салим тянул лямку участкового инспектора и, наверное, продолжал бы тянуть ее и дальше, если б не активность характера его супруги.

— Представляешь, две штуки баксов – и Салим работает в ГАИ?

Карие, по-прежнему влажные глаза Зорьки возбужденно блестели.

— Вот, радости-то – жезлом размахивать, — фыркнула Айра.

— Ничего ты, милая, не понимаешь в специфике работы гаишников, и уж тем более не представляешь, сколько времени я потратила, чтоб найти нужных людей. Знаешь, как там все трясутся за свое место? Без хорошей рекомендации сегодня взятки не берут! Осталось дело за малым – найти деньги, — Зарема выжидающе посмотрела на подругу.

— Но у меня нет таких денег, да и у девчонок наших — тоже, — невольно смутилась Айра.

— Знаю, я все знаю и понимаю, как вам здесь тяжело живется, — голос Заремы звучал очень проникновенно и дружелюбно:

— На кусок хлеба с маслом в Семипалатинске заработать – почти что подвиг совершить! Хотя, признаюсь честно, я в Алма-Ате тоже, как белка в колесе кручусь, чтобы обеспечить семью всем необходимым.

Зорька шмыгнула носом и продолжила:

— Вон с вами, самыми близкими людьми, сколько лет не общалась, решая одну проблему за другой, все откладывала до лучших времен нашу встречу, позвонить – и то некогда было.

Из Зорькиных глаз покатилось несколько крупных слезинок.

Растроганная Айра успокаивающе погладила подругу по ее белой пухлой руке. От этого дружеского прикосновения Зарема внезапно взбодрилась, словно живой водички испила:

— Так вот, милая Айрочка, не денег я у тебя хочу попросить, помощи! Назигуль, конечно, не до меня, дай Бог ребенка поднять. А на Зинку я никогда в серьезных вещах не надеялась. Вот ты — самая подходящая кандидатура! К тому же, в свою очередь, и я могу тебе кое-что интересненькое предложить.

— Слушаю тебя, — Айра сложила руки на груди.

— Начну с конца, — Зорька едва ли не подпрыгивала на своем низеньком диванчике:

— Через пару месяцев одна сотрудница из нашего министерства должна уйти в декретный отпуск, а, значит, высвободится вакансия ведущего специалиста в музыкальном отделе. Понимаешь, к чему я это говорю? – подруга торжествующе смотрела на Айру.

— Вообще-то, я – филолог, — спокойно отреагировала она.

— Помню. Главное, что не математик или химик! С таким образованием было бы сложнее, — ничуть не смутилась Зарема:

— По поводу тебя я с кем надо уже переговорила, осталось чуточку подождать. Вот только не вижу радости, Айра, на твоем лице, а зря! Работать в министерстве – престижно, с улицы кого попало туда не берут, — внушительно произнесла Зорька:

— Конечно, зарплата – небольшая, но умный человек в нашей структуре всегда найдет возможность подзаработать. К тому же, есть перспектива карьерного роста. Уверена, Айра, пройдет время, и ты вспомнишь меня добрым словом!

— А в чем будет заключаться моя помощь? – поинтересовалась Айра.

— Сущий пустяк, — еще более оживилась Зорька:

— Ты ведь и сама знаешь, милая Айрочка, времена сейчас пошли такие, что каждый — сам за себя, ни до кого не достучишься – не докричишься со своими проблемами. Люди совсем перестали доверять друг другу, копейки никто просто так не займет.

— Чтобы занять эти копейки, – уныло подумала Айра, – их для начала нужно иметь. Зато её подружка продолжила оживленно говорить:

— Нам с Салимом позарез нужны две тысячи долларов! Правда, его согласны принять, если он сначала внесет половину суммы, а потом — оставшуюся часть. Но ведь у нас и этих денег нет. Алма-Ата – город дорогой!

— Ох, ты и представить себе не сможешь, Айра, как я страдала, пока случай не свел меня с одной моей старой знакомой! – похоже, Зорьке её проблемы казались самыми важными на свете. Поэтому она без стеснения продолжила грузить мягкую по характеру Айру:

— Я у нее когда-то угол снимала. Хорошая баба, нашего с тобой возраста, живет вдвоем с дочкой-школьницей, давно торгует на рынке, и неплохо торгует! Домик отстроила, сама в серебре, да в злате, одним словом, молодец! Уважаю таких самостоятельных женщин.

— Ну, так что? Заняла она тебе? – не выдержала Айра.

— Маринка, что ли? У нее свободных денег нет, она же все время в Турцию мотается, весь ее капитал в товаре. Говорит, что банкам не доверяет, так, дескать, надежнее. Да и живет с размахом!

— По правде говоря, она так часто в Стамбул не летала, если бы у нее там любовник не жил. Не поверишь, все успевает: шмотки разные закупить, в кабаках местных оттянуться, с любовником шуры-муры провернуть, хотя, мне лично дела до этого нет. Я в чужую жизнь лезть не люблю. Но на чем мы остановились-то? — опомнилась вдруг Зорька.

— На твоей исторической встрече с Мариной, — подсказала Айра.

— Точно! Так вот, Маринка, не в пример другим, мне посочувствовала и предложила свою помощь. Не деньгами, правда, но и на том спасибо.

Зарема сделала паузу, видимо, для того, чтоб Айра осознала всю важность того, что она собиралась ей доверить.

— В общем, Маринка дает мне на реализацию товар. После того, как я, дай-то Бог, соберу необходимую сумму для первоначального взноса, и Салим выйдет на работу, мы начнем активно откладывать деньги, чтоб рассчитаться с его начальством и вернуть долг Маринке. Условия она мне предлагает, можно сказать, божеские.

— А ее-то интерес на чем основывается? – полюбопытствовала подруга.

— Как на чем? – округлила глаза Зорька: Кому, спрашивается, не нужен свой человек в ГАИ? У Маринки – машина, у её подруг – машины. Маринкин брат тоже не пешком ходит!

— А ведь каждый автомобиль – это не только удобное и быстрое средство передвижения. Это прежде всего большая головная боль для его владельца, лечение которой под силу лишь одному доктору – товарищу гаишнику!

— Ну и потом, Маринка мне дает просто товар, я долг возвращаю ей «живыми» деньгами, да еще с кое-какими процентами. В общем, взаимовыгодная сделка. Только одна загвоздка – нет у меня надежного продавца, — Зорька сделала паузу: Хочу тебя попросить, Айрочка…

— О, Господи! Опять — барахолка?! – простонала Айра: Да когда же я от нее отвяжусь, в конце-то концов?

— Так это же не на всю жизнь! – Зарема умоляюще сложила пухлые руки на своей пышной груди: Месяц, два, ну максимум, три, и ты — свободна!

— Я хочу сказать, Айра, свободна от рынка. Потом — интересная работа, новые знакомства, связи, быстрое продвижение по служебной лестнице. Одним словом, не жизнь, а полет!

Айра усмехнулась. Но Зарема не смутилась и энергично продолжила говорить:

— Это все абсолютно реально, милая Айрочка! Сегодня ты поможешь мне, завтра я — тебе, и все довольны! Ты ведь знаешь, я — человек честный, слово своё держу. И, если пообещала, что ты будешь работать в министерстве, значит, быть тебе рано или поздно в правительстве!

Свою утомительную агитацию Зорька закончила только после того, как Айра сказала, что подумает над ее предложением. Назигуль идею Заремы неожиданно поддержала.

Терзаемая сомнениями, подбадриваемая надеждами, толстушка Айра отправилась в путь.

Алма-Ата слезам не верит

В Алма-Ате Зарема Баширова поселила подругу в доме своей знакомой Марины.

— Пять комнат, выбирай любую, — гостеприимно предложила Зорька, едва переступив порог чужого дома, — но за исключением Маринкиной спальной, Аленушкиной детской и, конечно, гостиной.

Марина оказалась крупной рыжеволосой женщиной с большими, сильными руками, двумя высокими, колыхающимися холмами (как впоследствии выяснилось, предметом ее самой большой гордости), зычным голосом и прихрамывающей походкой (одна нога у нее была немного короче и тоньше другой из-за неудачного падения с крыши сарая в детстве).

Ее девятилетняя дочь Аленушка внешне напоминала мать, но в миниатюрном варианте. Жили они вдвоем. А во время своих шоп-туров Марина вынуждена была оставлять дочь на попечение родителей, что было неудобно из-за расположения школы, где училась Алена.

А потому хозяйка дома обрадовалась Айре, которую Зарема отрекомендовала с самой что ни на есть лучшей стороны. Марина предложила Айре бесплатное проживание в обмен на уход за ребенком в периоды своего отсутствия в городе.

И потянулись барахольные будни Айры Эмировой.

Установленную ей Зорькой зарплату в восемьдесят долларов Айра отрабатывала с лихвой, хотя этих денег едва хватало на питание, проезд и самые необходимые мелкие покупки.

Вставать приходилось в раннюю рань, чтобы поспеть на другой конец города, открыть контейнер, разложить, развесить товар к появлению первых покупателей на рынке.

Желая помочь подруге побыстрее собрать нужную сумму, Айра ездила на автобусе.

Нагруженная объемными сумками, пробираясь меж плотных рядов пыльных машин, уже с утра забивавших все подступы к рынку, пытаясь сохранить равновесие тела и целостность багажа в узких проходах между торговыми контейнерами, она шла к своей торговой точке.

Девушка могла отлично представить себе физическое и моральное состояние египетских рабов, китайских рикш, а также волжских бурлаков вместе взятых. Но движимое ею чувство долга было равносильно отчаянию и надежде, которые сопровождали жизнь страдальцев.

Шло время. Айра понемногу осваивалась в чужом городе и привыкала к чужому дому. Правда, его хозяйка не переставала удивлять неискушенную провинциалку своим образом жизни.

Два-три раза в месяц Марина стабильно летала в Стамбул, откуда всегда возвращалась с видом загадочно-утомленным после встреч с тамошним горячим бой-френдом, от которого была просто без ума.

— Вот, где настоящие мужики, ни чета нашим! – нередко откровенничала она со своей квартиранткой во время их вечерних посиделок на кухне перед сном: Цветы, комплименты, рестораны… Умеют же, черти, ухаживать за дамой!

— А до наших обормотов, пока как следует не прикрикнешь, или не стукнешь, не доходит, что нельзя лапать женщину без ее разрешения! Турки – те тоже поголовно пялятся на мои сиськи. Там мой размер считается самым шикарным, но ничего лишнего себе не позволяют.

— Видела бы ты, Айра, как мой дружок рядом со мной гоголем вышагивает, ну да ничего, заслужил – столько бабок на меня тратит, опупеть можно! И на постельные кувырканья он – большой мастак, но самое главное – жениться на мне хочет.

— Ты, говорит, потерпи, моя сладкая булочка. Я, как с разводом всё улажу, сразу заберу тебя с дочкой в Стамбул, будешь жить в большом доме с бассейном и прислугой. Люблю я его: не мужик, а клад, да и только!

Однако наличие такого клада вовсе не мешало Марине искать приключений на стороне.

У знойной алматинки, гардероб которой, несмотря на существенный изъян в ее фигуре, составляли обтягивающие мини-юбки и декольтированные блузки, было два постоянных любовника в родном городе, и еще множество промежуточных.

Эти промежуточные любовники состояли на службе в таможне, в налоговом комитете и в других госорганах. Маринка решала с ними все более-менее серьезные вопросы в сугубо приватной обстановке.

В перерывах между рабочими поездками в Турцию Марина торговала на барахолке в одном ряду с Айрой.

Ряды эти, заставленные турецким барахлом, почему-то назывались европейскими. И хоть Европой здесь на самом деле, как говорится, не пахло, тем не менее поток потенциальных покупателей всегда был погуще, чем в других местах, а цены на товар выше на порядок.

Марину Маслову хорошо знали все продавцы, уважали за пробивной характер и хорошее чутье на ходовой товар, некоторые даже побаивались, что вполне ее устраивало. В общем, Марина на барахолке чувствовала себя, как рыба в воде, а Айра, молча, страдала.

За все время своего пребывания в Алма-Ате она лишь пару раз позвонила Назигуль, чтоб убедиться, что подруга жива, здорова. Айре было стыдно, что она ничем не может Назигуль порадовать. Ведь она так на неё надеется!

Зарема вела себя очень странно. Раньше часто приезжала на рынок, иногда наведывалась к ним в гости, шутила – балагурила, благодарила подругу за помощь.

Салим уже давно красовался в столь вожделенной для его супруги униформе. В последние дни он сам лично приезжал на барахолку за выручкой, которую, по словам Зорьки, они, уже рассчитавшись полностью с его начальством, теперь собирали для возврата долга Марине.

По поводу гарантированного Айре места ведущего специалиста в ее родном ведомстве, Зарема однажды сокрушенно сообщила, что вышла незадача. У собиравшейся в декретный отпуск сотрудницы случился выкидыш, и она, разумеется, осталась на своем рабочем месте.

При этом Зорька заметила, что это вовсе ничего не значит, так как она, со своей стороны, усиленно занимается поиском другой, подходящей вакансии для Айры, возможно, все в том же министерстве. Пошел уже шестой месяц с момента переезда Айры в южную столицу.

Между тем, серьезная неприятность обрушилась на голову любвеобильной Марины.

Некоторое время назад щедрый потомок Османов, заняв у своей русской подруги 20 000 долларов для какой-то коммерческой операции, неожиданно исчез из поля зрения.

Мобильный телефон его молчал, секретарша в офисе неизменно отвечала, что шеф выехал в командировку. Марина уже дважды летала в Стамбул, но ее поиски любимого так и не увенчались успехом.

Самое ужасное в этой истории заключалось в том, что деньги, отданные Ахмеду, Марине не принадлежали. Поверив клятвенным заверениям будущего мужа, она, в свою очередь, заняла их у нескольких знакомых под высокие проценты, выдав каждому собственноручно написанную расписку, и теперь рвала на себе волосы.

Ведь свободные деньги у нее традиционно не водились, она все всегда вкладывала в товар.

Марина металась по городу в поисках новых кредиторов, чтоб для начала погасить хотя бы проценты по уже имеющимся долгам, но все знакомые, неизвестно откуда прознавшие о приключившейся с ней беде, ей вежливо, но твердо отказывали.

Не раз заезжала она и к Зорьке, однако ту никак не удавалось застать ни дома, ни на работе. Перестал приезжать на рынок Салим. И, наконец, в довершении ко всему, Айра с Мариной случайно узнали, что Министерство культуры вскоре переезжает в северную столицу.

Им стало понятно, что Зарема умыла руки. В тот вечер подруги по несчастью выпили. А на следующий день Айра отправилась на консультацию в популярное кадровое агентство города под названием «Кашалот». Марина поехала в банк закладывать свой дом.

Фортуна улыбнулась провинциалке

В дверях офиса Айра столкнулась с мужчиной. Высокий, широкоплечий, сероглазый, с крупными, как будто обветренными губами, и умным, очень интересным лицом.

Он сразу привлек ее внимание, и она невольно улыбнулась ему своей характерной, чуть смущенной и вместе с тем лукавой улыбкой, которую подруги в шутку прозвали «визитной карточкой толстушки Айры».

Засмотревшись на ее улыбку, мужчина посмотрел Айре в глаза таким проницательным и запоминающимся взглядом, что у нее забилось сердце, а душа потянулась к исходившей от красивого незнакомца безумно-притягательной силе и мужественной уверенности в себе.

Аромат хорошего парфюма кружил Айре голову и также по-своему притягивал. Вдруг из глубины кабинета раздался голос:

— Тимур Русланович, как хорошо, что вы еще не успели уйти! Я ведь забыла подать вам письмо на подпись!

Секунду спустя рядом с мужчиной оказалась хрупкая черноволосая девушка с черными раскосыми глазами и нежным румянцем на светлом лице.

Мужчина быстро расписался и, уже не оглядываясь, вышел из офиса.

Айра еще несколько мгновений растерянно смотрела ему вслед, изо всех сил подавляя в себе нескромное желание побежать вслед за ним.

Она поняла, что мужественный незнакомец является руководителем компании и каким-то шестым чувством догадалась, что между ним и его обаятельной помощницей существуют особые и, наверное, очень близкие отношения.

— Какое замечательное имя – Тимур! Но только мне нужно выбросить его из головы. Ведь красавчик явно не свободен, — расстроенно подумала Айра, переступая порог «Кашалота».

В «Кашалоте» Айре улыбнулась удача.

Приветливая сотрудница по имени Лейла – та самая девушка, что подносила шефу письмо на подпись, выяснив, что ее клиентка – профессиональный филолог, и к тому же имеет опыт работы корреспондентом в районной газете, предложила Айре попытать счастья в крупной телерадиокомпании.

Там срочно требовался журналист с филологическим образованием, с хорошей дикцией и желательно с опытом работы.

Все это у Айры было. Единственное, что смущало девушку, так это отсутствие практики именно на радиостанции.

Но, подумав, что «не боги горшком обжигают», Айра заключила договор с агентством и отправилась в офис телерадиокомпании.

Она уже поняла, что впредь ей лучше рассчитывать только на себя.

К немалому удивлению Айры, в телерадиокомпании «СанаТ» после беседы с президентом Ринатом Ашкаевым, который был озабочен усилением конкуренции со стороны российских радиостанций, ей сразу предложили подписать контракт.

Потом представили руководителю – главному редактору радио Анвару Исаеву – весьма вальяжному молодому мужчине с рассеянным взглядом припухших глаз. Он провел Айру в левое крыло здания, где располагалась студия, и коротко ввел ее в курс дела.

Суть ее будущей работы заключалась в подготовке и организации нового тематического проекта. В идеале он должен был конкурировать с программами российских электронных СМИ, которые оттянули на себя значительную часть аудитории радио «СанаТ».

Для того, чтоб ознакомить Айру со спецификой работы на радиостанции, а также дать ей время адаптироваться в новом коллективе, первый месяц девушке предложили поработать в качестве рядового корреспондента, на что Айра без раздумий согласилась.

Надо сказать, в детстве Айра, как и многие девчонки, мечтала стать артисткой. Блистать на сцене в свете рампы, проживать разные, так не похожие друг на друга судьбы, держать в трепетном волнении огромный зал, оставаться красивой и молодой долгие – долгие годы.

Стремясь приблизиться к своей мечте, для начала она попыталась записаться в школьный хор. Хотя ее одноклассники, имевшие музыкальный слух и голос, от участия в репетициях этого самого хора всеми правдами и неправдами старательно уклонялись.

На ежегодно проводимых в школе прослушиваниях голосистая Айра выводила ноты и кричала песни громче всех. Но ее упорно не принимали в хор ввиду банальной причины: у Эмировой напрочь отсутствовал музыкальный слух.

Осознав бесплодность своих попыток на музыкальном поприще, Айра записалась тогда в действовавший при Доме пионеров драматический кружок. Она успела только исполнить маленькую роль вороны в сказке «Двенадцать месяцев», как кружок закрылся.

Айра пережила очередной творческий подъем, когда в их школе заработал литературный кружок для старшеклассников под руководством актера местного драматического театра. Но и его божественный огонь угас уже спустя два или три занятия.

Тем временем Айра взрослела, много читала, следила за афишами кинотеатров, старалась не пропускать ни одной премьеры в двух тамошних драматических театрах, и все более склонялась к мысли, что ее истинное признание есть не что иное, как режиссура.

Правда, она еще не определилась, в какой именно области: в театре или в кино, но это уже было не суть важно. Главное, ее будущая работа должна была быть связана с творчеством.

Айра мечтала поехать учиться в Москву в знаменитый ВГИК, но семейные обстоятельства сложились так, что ей пришлось остаться в родном городе и поступить после окончания школы в пединститут на филологический факультет вместе с Назигуль.

Закончив вуз, подруги устроились работать в школу преподавателями русского языка и литературы.

Вскоре Назигуль, благодаря связям её отца, удалось перейти на работу в аппарат горкома партии. А Айру, всегда тяготевшую к творческой работе, приняли журналистом в районную газету, где она с большим удовольствием проработала несколько лет, пока это издание, на волне смены курса в стране, вдруг не закрылось.

Потом Назигуль пришлось оставить свое теплое место, где она перекладывала бумажки с места на место, вследствие, опять же, смены политического курса.

Двум подругам с гуманитарным образованием не оставалось ничего другого, как выйти на рынок. Пытаясь как-то свести концы с концами, девушки торговали всякой мелочевкой и одновременно строили планы насчёт создания собственного дела, которое позволило бы им удержаться на плаву.

Затем Назигуль, чтобы не остаться в старых девах, вышла замуж за первого попавшегося ей парня и вскоре родила дочь.

А Айра упорно продолжала думать над тем, что еще они могут сделать, чтоб изменить ситуацию. Она не намеревалась отказываться от своей мечты, шутливо называя профессию режиссера одной из наиболее «долгоиграющих», где возраст не имеет никакого значения.

Но девушка отлично понимала, что для претворения её мечты в жизнь в условиях новых реалий необходим первоначальный капитал. И прежде всего для того, чтоб просто выжить, не скатиться на дно.

И вот настал тот самый долгожданный час, когда ее мечта начала приобретать достаточно реальные очертания.

Айра, безмерно стосковавшаяся по общению с нормальными людьми, которые занимаются нормальным делом (более того – творчеством!), с головой окунулась в работу.

Однажды заглянула в «Кашалот», чтобы выразить благодарность за эффективную помощь в ее трудоустройстве, но, к своему огорчению, Тимура Назарова в офисе не застала.

Сказав себе «значит, не судьба», наложила вето даже на мысли о нем. Что-что, а это Айра умела: подчиняться понятию «надо».

Успех радиопрограммы «Неслучайные встречи» превзошел все самые смелые ожидания.

Президент компании Ринат Ашкаев, с которым у Айры сложились добрые, доверительные отношения, признался ей, что его расчет в полной мере оправдался, когда он решил, что для повышения рейтинга радио «СанаТ» необходим новый тематический проект.

Работу над проектом он хотел поручить человеку со стороны, поскольку их постоянные ведущие действовали по наработанной, а, значит, отчасти приевшейся, неинтересной схеме.

Айра Эмирова, не обремененная опытом работы в этой сфере, обладала ясным умом и свежим взглядом на многие вещи, отличалась хорошей реакцией и грамотной речью, имела отличную дикцию и, наконец, умела схватывать на лету, как мысли своих многочисленных собеседников, так и самого Рината Ашкаева.

Между тем президент компании, возможно, вследствие полученного им техобразования, не всегда мог внятно объяснить, что он думает по тому или иному поводу.

Двухчасовое ежедневное шоу в прямом эфире «Неслучайные встречи» состояло из трех блоков, которые разделялись между собой музыкальными паузами.

Каждая из частей программы была посвящена отдельной теме, для развития и обсуждения которой в студию приглашались люди, не обязательно известные или популярные в стране, но обладающие незаштампованным мышлением и имеющие на все свою точку зрения.

Изюминка передачи заключалась в том, что гости до последней минуты не знали, какой вопрос им предстоит обсуждать с энергичной, быстроглазой ведущей, которая держалась в эфире с завидной раскованностью, однако без намека на фамильярность по отношению к участникам шоу и, тем более, без глупого заигрывания с публикой.

Естественно, все понимали, что, оказавшись в студии перед микрофоном, на отступление они уже рассчитывать не смогут и, тем не менее, от желающих принять участие в программе отбою не было.

Отбор шел достаточно жесткий, над «Неслучайными встречами» работала целая команда.

Но Айра, которой по долгу службы приходилось общаться со множеством разных людей, часто ловила себя на мысли, что независимо от своей воли, даже вне работы она постоянно мысленно примерялась к каждому человеку, как к потенциальному участнику ее шоу.

В короткий срок Айра Эмирова покорила южную столицу своими профессиональными и человеческими качествами.

Обратная сторона дружбы

Айра уже не представляла своей жизни без этой предельно-напряженной, но безумно-интересной работы в прямом эфире, когда получила неожиданное повышение по службе.

Ринат Ашкаев, будучи уже давно недоволен вялой работой своего друга и однокашника Анвара Исаева, назначил Эмирову главным редактором радио.

Не имея управленческого опыта, она пыталась отказаться от этого назначения, но Ашкаев настаивал, убеждал, обещал личную поддержку, и Айра согласилась.

Правда, у нее голова кружилась при мысли, как ей удастся совмещать административную и творческую работу, но подвести Рината, который называл ее надежным членом команды, она никак не могла.

И еще одно обстоятельство очень смущало Айру. Любимая подруга Назигуль, едва узнав из телефонного разговора о служебном повышении Айры, потребовала трудоустроить на радиостанцию и ее.

— Неважно, в каком качестве, лишь бы зарплату вовремя платили, и желательно большую, — без обиняков выразила она свое желание опешившей от ее неожиданного напора подруге.

На просьбу Айры дать ей хоть немного времени, чтобы она успела вникнуть в суть своей новой работы, а также определиться с тем, что она реально сможет сделать для подруги на данный момент, Назигуль жестко ответила:

— Имей в виду, Айра, если я сдохну от голода в этом поганом Семипалатинске, моя смерть останется на твоей совести!

Айра Эмирова сдалась. До сих пор проживавшая под одной крышей с Мариной, которая уже оправилась от вероломства нечестного дружка, но привязалась к отзывчивой девушке, Айра поспешно арендовала двухкомнатную квартиру в спальном районе города.

Вместе с ней туда въехала Назигуль в сопровождении своего семейства: мужа – неудачника Амана, полуторагодовалой дочки Дины и золовки Шынар. Младшую сестру Амана вызвали из деревни для присмотра за ребенком.

При себе у Назигуль было 20 долларов, но Айра сказала, чтоб подруга их спрятала и взяла все расходы на себя. В жизни Айры Эмировой пошел очередной виток, о чем она сама еще не догадывалась.

Накануне приезда подруги толстушке Айре пришлось хорошенько поломать голову над тем, какую работу ей предложить. Ни о каком другом месте, кроме радиостанции «СанаТ», Назигуль и слышать не хотела.

— Ты ведь и сама знаешь, что у меня практического опыта – кот наплакал, так что, где ж я еще смогу долго удержаться, как не рядом с тобой? — объясняла она в предварительных телефонных переговорах с подругой свой выбор.

Назигуль была для Айры самым близким человеком, они дружили уже целых пятнадцать лет, не имея друг от друга никаких секретов, и всегда были готовы разделить между собой последний кусочек хлеба.

Айра искренне любила свою подругу, очень сочувствовала ей. Ведь, как никто другой она понимала, что только отчаяние заставило Назигуль после долгих бесплодных поисков и несбывшихся надежд на встречу с принцем, выйти замуж за первого встречного.

Ее мужем, к ужасу родителей Назигуль, стал выходец из аула Аман Ишиналиев. Он не получил мало-мальски приличного воспитания, не имел никакого образования, и к тому же был бесславно брошен своей первой женой, которая оставила ему ребёнка.

Правда, Аман не стал заморачиваться и отправил дочь в аул к своим родителям. Назигуль такая ситуация полностью устраивала.

Маленький, щупленький, черный, как головешка, с близко-посаженными маленькими глазками и глупыми кудряшками на голове, Аман сразу вызвал у подруг и родственников Назигуль чувство неприязни, а также недоумения по поводу столь явно неравного брака.

Ее мама во всеуслышание заявила, что она брезгует садиться со своим зятем за один стол. Собственно, это был не брак, а какое-то недоразумение.

Похоже, Назигуль сама уже жалела о своем скоропалительном и опрометчивом шаге, но обратного пути для себя не видела. У неё подрастала дочь, обожавшая своего незадачливого папашу.

А, с другой стороны, кто на ней нынче женится, кому нужна женщина с прицепом? Ради ни в чем не повинной Дины Назигуль, смирившись со своей незавидной участью, теперь всегда старательно играла на публике роль счастливой матери, любящей, заботливой жены.

Но их общая подруга и бывшая одноклассница – толстуха Зинка, однажды выдала Айре тайну Назигуль.

Оказалось, порой, не выдержав жестокого внутреннего напряжения, или в очередной раз обнаружив в карманах Амана презервативы (а невзрачный мужчина, как выяснилось, был не прочь сходить налево), Назигуль переставала себя контролировать.

В ужасной истерике Назигуль каталась по полу, проклиная судьбу и посылая всевозможные несчастья на голову ненавистного и глубоко презираемого ею мужа.

Узнав об этом, Айра испытала к подруге еще большее сочувствие и постаралась помочь.

Одна из сложностей поставленной перед Айрой задачи заключалась в том, что Назигуль, даже будучи замужем, умудрилась сохранить за собой, пожалуй, основную черту своего характера – непомерную леность.

Девизом ее жизни была фраза: «Не утруждай себя». Такое постоянство в этом вопросе Нази объясняла целостностью своей натуры.

Но в данном случае это свойство любимой подруги весьма затрудняло подбор для нее подходящей вакансии. Проще говоря, Назигуль требовалась работа непыльная, но при этом хорошо оплачиваемая.

Конечно, Айре, как новоиспеченному руководителю, за каждым шагом которого следили десятки глаз, в качестве более приемлемого варианта было проще трудоустроить Назигуль корреспондентом, но к творческой работе подруга особого тяготения не испытывала.

Кроме того, заработок корреспондента коммерческого телевидения во многом зависел от его усилий по принципу: «волка ноги кормят». Но Айре сложно было представить Назигуль бегающей в поте лица по городу с микрофоном в руках.

После долгих раздумий Айра впервые решила обратиться за содействием к президенту компании Ринату Ашкаеву.

Эмирова предложила ему выделить рекламный отдел на радио, как отдельное звено. Ведь в телерадиокомпании до этого момента существовал общий отдел. Он занимался сбором и размещением рекламы и на телевидении, и на радио. Ашкаев не стал возражать.

Перед тем, как выйти на работу, Назигуль очень удивила Айру, попросив у нее сумочку. Это была старая бордовая сумка из кожзаменителя. А Айра знала, что подруга, всегда очень кичившаяся своим хорошим вкусом, терпеть не могла подобные вещи.

Пожав плечами, она пошла навстречу Назигуль и отдала ей сумочку, которая все равно лежала дома без дела.

В скором времени Назигуль Калижанова обзавелась собственным, пусть небольшим, но уютным и комфортным кабинетом, а также двумя подчиненными.

Не имевшая никакого понятия о том, как должен работать рекламный отдел, поначалу она часто беспокоила Айру своими бесконечными и даже наивными вопросами.

Но, освоившись, Нази со всеми перезнакомилась и почувствовала себя весьма уверенно в роли маленького начальника, наделенного определенными полномочиями.

При этом Назигуль на ее должности начальника рекламного отдела не была обременена ответственностью ввиду наличия такого надежного прикрытия, как босс и лучшая подруга в одном лице, то бишь Айра.

Между тем, над головой Айры Эмировой начали вдруг сгущаться тучи.

Собственно, этот процесс начался еще раньше, когда Ашкаев удовлетворил предложение Эмировой об открытии рекламного отдела на радио.

Если до сих пор она виделась с первым вице-президентом телерадиокомпании «СанаТ», всемогущей Татьяной Евгеньевной Мутных, лишь на еженедельных планерках в кабинете первого президента компании и сохраняла с ней нейтральные отношения, теперь Айра была вызвана «на ковер».

Мутных вызвала к себе Айру после того, как новость об открытии рекламного отдела на радио достигла ушей «железной леди».

Однако Татьяна Евгеньевна не желала терять такой лакомый и почти бесконтрольный кусок в виде радиорекламы, которому Ринат Ашкаев ввиду своей вечной занятости уделял еще меньше внимания, чем телевидению.

Обуреваемая праведным гневом, Татьяна Евгеньевна в крайне резкой форме высказала Айре целый ряд претензий по поводу работы радио. Первый вице-президент усомнилась в целесообразности и эффективности нового рекламного отдела и совсем дала ей понять, что она сомневается в чистоте намерений Айры.

По мнению Мутных, главный редактор радио слишком рано захотела административной и финансовой самостоятельности. Это в ее-то возрасте и при отсутствии соответствующего управленческого опыта?!

С тех пор такие встречи Мутных стала проводить регулярно. Эмирова старалась держать себя в руках.

Ведь, с одной стороны, в силу полученного ею воспитания, Айра не привыкла возражать старшим. С другой, она обязана была соблюдать служебную субординацию.

Однако порой, не выдерживая несправедливости, а то и надуманности предъявляемых ей обвинений, Айра делала ответный выпад, чем еще больше раздражала Татьяну Евгеньевну.

Костер негласной войны медленно, но верно разгорался.

Женская дружба

Впервые за последние годы Назигуль, очутившись в Алма-Ате, и устроившись на работу в солидную компанию, вдохнула полной грудью.

Всегда очень ценившая комфорт и, вообще, любые жизненные блага, она стала стремиться к большему. Молодую женщину уже не удовлетворяли достигнутый ею социальный статус и приличная даже по алматинским меркам зарплата.

В родном Семипалатинске о таких деньгах она даже не смела и мечтать. Все ее моральные и физические усилия были направлены к одной цели – выжить.

Муж, в прошлом рабочий на стройке, и к тому же, вследствие регулярного употребления спиртного страдавший язвой желудка, денег в семью практически не приносил.

С грехом пополам, под нажимом жены получивший водительские права, у дальней родни Аман купил в рассрочку старый, разбитый «Москвич» смешного оранжевого цвета.

Ранним утром, чтоб избежать попреков жены, он выезжал из дома, парковался в каком-нибудь тихом месте и затем с чистой совестью засыпал за рулем, нагоняя недосмотренные в постели сны.

Наскоро пообедав, присоединялся к своим сотоварищам, промышлявшими себе на жизнь, как и он, частным извозом. Время в ожидании клиентов обычно пробегало незаметно за картами, да анекдотами.

Вечером с чувством исполненного долга Аман возвращался в семью, в лучшем случае имея в кармане какую-нибудь мелочь.

Если бы не помощь родителей Назигуль, переехавших в самом начале рыночных реформ в деревню, где отцу предложили должность главного бухгалтера, ее семья просто-напросто не выжила бы.

Конечно, родители Назигуль помогали по мере своих возможностей. Но они в основном поставляли продукты.

Поэтому, когда Назигуль, будучи на девятом месяце беременности, очень сильно захотела мороженого, а денег, как всегда, не было, она взяла ведро картошки и понесла на рынок.

Ведь женщина очень хорошо знала, что на своего безответственного мужа она не могла положиться даже в такой малости.

Но это все после переезда в Алма-Ату удивительно быстро ею забылось, словно тяжелый, но недолгий сон. Назигуль стала теперь мечтать ни много ни мало о покупке собственной квартиры в южной столице.

Как известно, «на ловца и зверь бежит».

Спустя некоторое время после своего удачного трудоустройства в телерадиокомпанию «СанаТ» она узнала, что Ринат Ашкаев выделил для радио новый автомобиль «Жигули» в дополнение к уже имевшейся старенькой, и нередко находившейся в ремонте «Волге».

Назигуль уговорила Айру принять на работу ее мужа в качестве водителя новой машины, мотивируя просьбу тем, что слонявшийся без дела Аман может просто-напросто спиться.

Каким-то чудом пристроив в детский сад маленькую дочку, она заменила одну из двух, находившихся в ее подчинении сотрудниц рекламного отдела, на свою золовку Шынар.

В конце каждого месяца, собрав воедино все три зарплаты, Назигуль, не слишком доверяя национальной валюте, со всех ног мчалась в обменный пункт.

Потом, получше вникнув в специфику рекламного дела, позволявшего при грамотном подходе иметь дополнительный заработок, превышавший даже ее месячные накопления, она научилась присваивать часть денег от рекламы и стала посещать обменный пункт чаще.

На ее счастье, деликатная Айра никогда не поднимала вопрос, чтобы вместе оплачивать аренду квартиры и покупать продукты питания для дома, а везла этот воз на себе.

Неудивительно, что вследствие столь активных усилий заветная мечта Назигуль вскоре начала приобретать вполне реальные очертания.

Но собственный угол, к примеру, в виде однокомнатной «хрущевки» в спальном районе города, на который она уже могла рассчитывать, перестал устраивать капризную молодую женщину. Ей хотелось большего: так, чтоб было лучше, чем у других!

Следующим шагом Назигуль стало увольнение второй сотрудницы рекламного отдела, которая слишком часто брала больничный лист.

На ее место Назигуль пригласила из Семипалатинска их общую с Айрой подругу Зинку.

Таким образом, в короткий срок радиоканал был незаметно укомплектован нужными для Назигуль Калижановой людьми.

Назигуль торопилась. Ведь, будучи человеком наблюдательным и здравомыслящим, она прекрасно понимала, что ситуация на радио может в любой момент измениться по причине негласной войны между Айрой Эмировой и Татьяной Евгеньевной Мутных.

А победителя в этой войне предугадать было несложно. Но случай помог амбициозной молодой женщине укрепить свои позиции в телерадиокомпании.

На праздновании очередной годовщины канала, отмечавшейся с традиционной помпой и блеском в шикарном ресторане, Назигуль Калижанова случайно оказалась за одним столом с всемогущественной Татьяной Евгеньевной.

Всегда интересовавшаяся новинками в мире моды, она так восторгалась элегантным и до мелочей продуманным костюмом грозной шефини телеканала «СанаТ», изяществом ее стильной сумки, стоимость которой наметанный глаз Назигуль оценил в несколько тысяч долларов, и вообще всем ее очень ухоженным обликом, что Мутных не устояла и снизошла до разговора с подчиненной в неформальной обстановке.

Девица, на ее взгляд, оказалась весьма неглупой и даже по-своему приятной в общении. С того, счастливого для неё дня, Назигуль Калижановой было дозволено навещать первого вице-президента канала в ее кабинете.

Айра, вечно озабоченная решением то и дело возникавших проблем административного и творческого характера, ничего вокруг не замечала. На собственном опыте ей пришлось убедиться, что легче взойти на Олимп, чем удержаться на нем.

«Неслучайные встречи» также пользовались успехом, но с каждой новой программой, с каждым новым героем она открывала для себя что-то, побуждавшее ее заниматься поиском других, еще не использованных творческих решений.

В работу рекламного отдела радио, полностью доверившись Назигуль и Зинке, она почти не вмешивалась. Айра горела на работе, одержимая идеей вывести радио «СанаТ» в лидеры информационного пространства Алма-Аты. Но ее мечте не суждено было сбыться.

Однажды сияющая Назигуль сказала Айре, что руководство телерадиокомпании решило обратно объединить два рекламных отдела в один, общий для телеканала и радио.

Управление большим отделом было поручено ей, Назигуль Калижановой. Общение с вице-президентом не прошло даром: умение Назигуль прогибаться оценили весьма высоко.

Перед слиянием двух отделов, выполняя поручение Мутных, бухгалтерия ТРК «СанаТ» провела аудиторскую проверку рекламного отдела радио.

В ходе проверки был обнаружен расходный ордер на 1000 долларов, выписанный на имя преподавателя института, имя которой было отлично известно Татьяне Евгеньевне.

Естественно, она не поверила, что преподаватель могла подрабатывать на радио в качестве рекламного агента. Встал вопрос: Кто присвоил комиссионные?

Менеджеры не имели права получать комиссионные от рекламы, которую рекламодатель разместил по собственной инициативе.

Но поскольку известный в городе педагог не мог взять у банка рекламу, то логично было предположить, что рекламный отдел радио присвоил деньги, к которым не имел отношения.

Эта преподаватель познакомилась с Айрой сразу после её устройства на радиостанцию. Как то часто бывает у жителей Средней Азии, у них нашлись общие дальние родственники.

Переехав в Алма-Ату, Назигуль также быстро нашла общий язык с этой женщиной, не раз бывала у нее в гостях.

Поэтому, когда менеджеры одного банка пришли к ним на радио разместить рекламу на 10 000 $, Назигуль бросилась к подруге с просьбой записать комиссионные от рекламы, а это 10% от суммы, на имяпреподавателя.

Чтоб получить деньги, нужно было создать видимость, будто эту рекламу принес не банк, а кто-то со стороны, чьи услуги требовалось оплатить. Но загвоздка заключалась в том, что для выписки расходного ордера необходимы паспортные данные.

Айре сложно было согласиться на заведомый обман руководства компании. Но Назигуль чуть не плакала, говоря, что с их телерадиокомпании не убудет, если эта 1000 $ останется в ее кармане. Зато для нее это большие деньги, которые помогут ей быстрее встать на ноги и приобрести жилье.

Удивляясь наивности подруги, которая думает, что в мегаполисе просто купить квартиру, Айра в конце концов согласилась. Она понятия не имела, что Назигуль за ее спиной делает деньги.

Они выписали расходный ордер на имя ничего не подозревавшей преподавательницы, а 1000 долларов Назигуль взяла себе. Теперь обман вскрылся.

Первый вице-президент канала «СанаТ» тотчас поставила в известность Рината Ашкаева о финансовых нарушениях в подразделении, вверенном Айре Эмировой.

Мутных метала громы и молнии, даже угрожала уволиться, если делу не будет дан ход.

Безвольный Ринат Ашкаев не решился вступать в конфликт с первым вице-президентом.

Татьяна Евгеньевна производила впечатление такого знающего и абсолютно уверенного в себе человека, что Ашкаев не представлял, как он будет управлять компанией без Мутных.

К тому же у него, помимо ТРК “СанаТ”, был другой бизнес, который требовал времени и внимания, из-за чего Ринат не хотел лишний раз отвлекаться на телерадиокомпанию.

Тем не менее Ашкаев предложил Мутных дать Айре возможность исправить допущенные ею недочеты.

Для этого он решил перевести Айру с должности главного редактора радио на должность начальника рекламного отдела, то есть занять место Назигуль Калижановой. А Назигуль оставить там в качестве менеджера.

Да, для Айры это будет служебное понижение, но зато Ашкаев мог надеяться в будущем вновь привлечь ценного сотрудника к творческой работе, ведь конкуренцию на рынке СМИ никто не отменял.

Ашкаев переговорил с Эмировой. Айра была в шоке.

Однако подвинуть с насиженного места подругу, у которой на руках маленький ребенок и муж – тунеядец, она тоже не могла. В противном случае ее совесть бы замучила.

Поэтому Айра не стала объяснять Ашкаеву, что она не присваивала злополучные 1000 $ и не попыталась удержаться в компании на предложенной ей должности.

На следующий день на стол президента ТРК «СанаТ» легло заявление об увольнении по собственному желанию от главного редактора радио.

Назигуль восприняла решение Айры, как нечто само собой разумеющееся. Яжемать! Что тут непонятного? Дорогу мне, дорогу!

Ашкаев подписал её заявление. Правда, бухгалтерия “забыла” начислить Айре Эмировой зарплату за последний месяц, а она из гордости напоминать об этом тоже не стала.

Одна в большом городе

Привыкшая за последний год к интенсивному и очень напряженному ритму жизни Айра, внезапно оставшись без работы, впала в депрессию.

Целыми днями она лежала на диване, бездумно разглядывая потолок, в тесной комнатке, оклеенной дешевыми обоями мрачной коричневой расцветки, которую девушка делила с золовкой Назигуль.

Айра была не в состоянии ни двигаться, ни говорить, ни думать о чем-либо конкретном. Все ее желания пропали, мечты испарились, как будто их никогда и не было. В сознании царила оглушающая, беспросветная пустота. Ее никто не беспокоил.

Такая же худая и черная, как и ее брат Аман, золовка Назигуль только иногда мелькала молчаливой тенью перед потухшим, ко всему безразличным взором Айры.

Девушка предпочитала проводить свободное время в другой комнате, где стоял новый телевизор с большим экраном, который, со слов Назигуль, ей подарил один из благодарных рекламодателей.

Сама Назигуль Калижанова нередко задерживалась на работе, вникая во все нюансы и специфические особенности телевизионной рекламы, чтоб не ударить в грязь лицом перед могущественной Татьяной Евгеньевной Мутных.

Ведь Назигуль надеялась рано или поздно завоевать доверие и поддержку железной леди канала. Её муж Аман, как правило, домой возвращался ближе к ночи.

Обожавший, несмотря на свою худобу, вкусно поесть, он строго соблюдал часы приема пищи, после чего тут же уезжал на служебной машине к появившимся у него в Алма-Ате приятелям, или просто таксовал по городу, зарабатывая на карманные расходы.

Шли дни. У Айры появились первые признаки выздоровления.

Она вдруг почувствовала невыразимую душевную тоску и сильное внутреннее смятение. Ей стало не хватать воздуха, человеческого общения.

Хотелось с кем-то поговорить, посоветоваться, поплакаться, поделиться своим глубоким отчаянием и накатившими на нее разными страхами, ощутить участие к своей непростой и переменчивой судьбе, услышать теплые слова дружеской поддержки и любви.

Но Назигуль, озабоченной решением собственных материальных, семейных и служебных проблем, было совсем не до Айры.

Она начинала хмурить брови и всячески выказывать недовольство, стоило только подруге завести какой-либо разговор на посторонние темы.

Однажды Айра, ослабевшая от бессонницы и постоянных тревог, обратилась к Аману с просьбой довезти ее до мечети, где надеялась найти, пусть небольшое и кратковременное, но все же успокоение для своей измученной души.

Но ее бывший водитель, еще недавно внимательный и предупредительный, порой едва ли не до тошноты, ответил, что он занят, и ему некогда заниматься подобными глупостями.

Случайно оказавшаяся свидетельницей этой сцены, Назигуль безучастно заметила, что к ее словам муж тоже не всегда прислушивается.

Задыхавшаяся от отчаяния и одиночества, Айра в эти нелегкие для себя дни была бы рада увидеть даже Зинку-толстуху, которая считалась ее подругой только потому, что они: она, Назигуль, Зарема и Зинка, учились в одном классе.

Надо сказать, что из их школьного дружного кружка Зинка была самой простоватой по натуре. Она окончила в свое время бухгалтерскую школу и на этом успокоилась.

Правда, особенно беспокоиться ей, по большому счету, было не о чем.

Благодаря случаю устроившаяся кассиром на железную дорогу, она всегда имела хорошие заработки, которые ее подругам, получившим высшее образование, даже и не снились.

Перед ними Зинка любила пощеголять своими деньгами, связями, возможностями. Ведь в лихие 90-ые железнодорожные билеты были тверже любой валюты.

Перед Зинкой в те трудные годы заискивала даже самодовольная и капризная Назигуль, которой нередко приходилось ездить к родителям в деревню.

Конечно, будь Зинка хоть чуть-чуть попрактичнее, за десять лет работы на «железке» она вполне могла бы позволить себе и собственную квартиру, и машину, и даже после этого у нее еще кое-что оставалось бы на «черный день».

Но, на свое несчастье, толстуха питала слабость к показному блеску. Поэтому, когда этот самый день наступил, за душой у Зинки и ломаного гроша не оказалось.

В общем, однажды она попала под сокращение, и работы по специальности, то бишь в качестве кассира, уже не сумела найти.

Никакими другими полезными навыками Зинка не обладала, а потому последние два года жила на иждивении у родственников, которые, памятуя о ее недавних заслугах, чувствовали себя по отношению к ней обязанными.

С их помощью на всякий случай она купила себе диплом, но банковское дело ей явно было не по зубам. Пришлось спрятать «корочку» до лучших времен.

Эти времена для Зинки внезапно наступили, когда из Алма-Аты ей позвонила Назигуль и предложила работу менеджера в возглавляемом ею рекламном отделе.

Зинка с радостью согласилась, тем более в южной столице у нее были хорошие знакомые, на проживание в доме которых она вполне могла надеяться.

Открыв рот, и хлопая себя руками по толстым ляжкам, Зинка с восторгом слушала рассказ подруги о достигнутых ею успехах на поприще рекламы.

Конечно, осторожная Назигуль знакомила ее не со всеми подробностями своей работы, но Зинка и сама догадалась по уверенным манерам, модному костюму и снисходительно-прищуренному взгляду Назигуль, что той удалось прыгнуть «из грязи в князи».

Толстуха залебезила перед старыми подругами, не зная, какой из них получше угодить, чтобы не упустить своей выгоды.

Поработав немного, пришла к выводу, что держаться за Назигуль – надежней.

Довольно быстро сообразив, что от нее требуется, беспрекословно выполняла все задания Назигуль, не задавая никаких лишних вопросов, за что в конце каждого месяца, помимо официальной зарплаты, она получала небольшие поощрительные премии, или недорогие подарки.

Неудивительно, что Зинка ценила свое рабочее место, а потому и не стала им рисковать, навещая Айру, о которой после ее ухода с радио Назигуль в угоду Мутных даже перестала упоминать.

Тем не менее свою выгоду с Айры Зинка-толстуха успела поиметь.

Узнав от Назигуль про финт, который та провернула со своей некогда близкой подругой, Зинка последовала ее примеру.

В те добрые дни, когда Айра еще была на коне и возглавляла радио, Зинка попросила у нее старую сумку, поскольку ей якобы не с чем было ходить на работу.

Айре было неудобно за серую сумку из кожзама на длинном ремешке, в которой ничего примечательного не было. Она её купила, когда жила в провинциальном Семипалатинске. Но Зинка-толстуха сумела убедить подругу, что для нее внешний вид сумки не главное.

По стечению обстоятельств или иным мотивам, но только дела у Зинки, впрочем, как ранее и у Назигуль, которая также выпросила у Айры её сумку из кожзама, сразу пошли в гору.

Правда, эти дешёвые сумки они обе не носили, предпочитая держать в них деньги.

Вещи их школьной подруги принесли удачу Назигуль и Зинке. Однако удача в то же самое время отвернулась от самой Айры.

До оплаты за аренду их не очень уютного жилья оставалось всего несколько дней, и Айра надеялась, что подруга примет во внимание ее нынешнее финансовое положения и на этот раз сама заплатит необходимую сумму

А Назигуль вдруг объявила, что она купила трехкомнатную квартиру в новом элитном доме, и завтра они всей своей семьей съезжают из надоевшей им убогой и отвратительной «хрущевки», которая не соответствует ее социальному статусу.

Айра осталась одна. Не имея времени для поиска более дешевого варианта жилья, собрала по сусекам все, что только смогла найти, но этих денег все равно не хватало.

Пришлось заложить в ломбард когда-то подаренные ей мамой золотые украшения. Очень болела душа, но другого выхода у нее просто не было.

Сознавая, что надеяться ей ровным счетом не на кого, Айра постаралась встряхнуться, мобилизовать все свои моральные и физические ресурсы, чтоб не просто выжить, но дать понять всем, кто ее знал, что они рано поставили на ней крест.

Сама Айра поставила отныне крест на женской дружбе, которая, как показала жизнь, яйца выеденного не стоит.

В это безумно сложное для себя время Айра на каком-то интуитивном уровне ощутила, почти явственно осознала, что она будет еще по-настоящему счастлива, и что впереди ее ждет огромный успех. Это только вопрос времени, и не более.

Зигзаги судьбы

Запершись в своей небольшой квартирке, Айра напряженно думала.

Вернуться опять в Семипалатинск она не могла, поскольку, на ее взгляд, это означало бы, что она расписывается в собственном бессилии, признает свое поражение.

Помимо этого Айра понимала, что социальная, экономическая ситуация в Семипалатинске со времени ее отъезда оттуда не только не улучшилась, а, пожалуй, еще более усугубилась.

Но и в Алма-Ате она была связана по рукам и ногам обещанием, взятым с нее президентом компании Ринатом Ашкаевым во время их последней встречи, что Айра Эмирова, которую большинство алматинцев привыкли воспринимать, как лицо радио «СанаТ», не перейдет на работу на какой-либо из конкурирующих телерадиоканалов, сохраняя имидж его компании.

Отказать Ринату, к которому Айра питала чувство искренней благодарности за его доброе отношение к ней и поддержку в период их совместной работы, она не могла, подвести его доверие или обмануть – тем более.

Получался замкнутый круг: там — плохо, и здесь — ничего хорошего.

Вспомнив услышанную мудрую мысль: «Если ты не знаешь, что делать, просто подожди», девушка решила для начала попытаться найти себе вообще хоть какую-нибудь работу, а уж потом обдумывать свои грандиозные планы по завоеванию Алма-Аты.

Вдохновленная новыми надеждами, Айра отправилась в «Кашалот», но здесь её ждала неудача. Выяснилось, что предприятие, оказавшее ей в свое время неоценимую помощь, уже давно переехало в северную столицу страны.

Айра обошла практически все кадровые агентства города, и лишь в одном ей предложили более-менее подходящую для нее вакансию: место корректора в новой молодежной газете.

После собеседования с главным редактором издания «Мое поколение», Айру утвердили на эту должность. Первоначальный оклад ей установили в размере ста долларов, пообещав через два месяца повысить его на пятьдесят процентов.

В новом коллективе тридцатилетняя Айра почувствовала себя старомодной, даже старой. Ее шефу по виду было 23-24 года максимум. Остальные работники были и того моложе.

Коллеги Айры очень удивляли её. Они запросто приходили на работу в непритязательном виде: наспех причесанные, непонятно во что одетые, говорили между собой на жаргоне и громко хохотали над вульгарными шутками.

В общем, сотрудники газеты вели себя так, как по их мнению, должны были вести себя представители истинной богемы.

Айра Эмирова их не понимала и не принимала. Они отвечали ей тем же.

Между тем, Айра, понимая, что на стодолларовую зарплату ей при всём желании в Алма-Ате никак не прожить, так как аренда даже однокомнатной квартиры превышала эту сумму, предварительно врезав замок в дверь своей комнаты, во вторую комнату – ту, что побольше, впустила квартиранток.

Это были три студентки, приехавшие в город из какого-то дальнего южного района. Айра знала, что хозяйке квартиры – опустившейся сорокалетней женщине, проживавшей вместе с матерью, на пару с которой они гнали и пили самогон, было все равно, кто проживает в ее доме, лишь бы вовремя платили ей деньги.

Девушки – скромные, аккуратные и не очень шумные, пришлись Айре по душе. Сделав предоплату, они въехали в квартиру, но их присутствие в доме почти не ощущалось.

Айра почувствовала себя гораздо спокойнее и увереннее, а, когда ей удалось еще выкупить в ломбарде мамины подарки, то ощущение счастья не покидало ее несколько дней кряду.

Правда, для этого Айре пришлось проститься с кое-какими добротными вещами из своего гардероба, реализовав их на рынке через старую, добрую знакомую Марину.

Но для нее утрата этих вещей, купленных во время ее работы на радио, была не столь уж важна в сравнении с не покидавшим девушку до того момента чувством страха, что она может лишиться дорогих ее сердцу реликвий.

Однако период относительного душевного спокойствия в жизни Айры Эмировой оказался довольно-таки кратковременным. Зарплату за первый месяц ей задержали.

Как объяснил главный редактор, газета не успела раскрутиться, а спонсоры, обещавшие неплохие финансовые вливания, почему-то эту, так необходимую для их издания помощь, все затягивали. Но при этом от обещаний своих они тоже как бы не отказывались, а потому всем членам коллектива нужно было, по его мнению, набраться терпения и ждать.

Подвели Айру и квартирантки, когда подошел срок их оплаты за следующий месяц. Хлопая глазами и непрестанно извиняясь, они умоляли ее войти в их затруднительное положение и подождать, пока родители не изыщут возможности передать им через нарочного деньги, как они всегда обычно делали.

Кое-как расплатившись с хозяйкой, которую бесполезно было уговаривать об отсрочке, Айра вновь оказалась на мели. Питалась лишь хлебом и водой, старалась как можно реже пользоваться общественным транспортом в надежде как-нибудь дотянуть до зарплаты.

Ситуация усугублялась тем, что Эмирову не оставляли в покое сотрудники кадрового агентства «Алма-Ата Персонал», которое предоставило ей работу в газете, и которому, согласно договора, она обязана была перечислить пятьдесят процентов из первой зарплаты.

Никаких ее объяснений по поводу того, что денег этих она еще не получила, никто даже слушать не хотел, угрожая судебными разбирательствами.

Айра с тоской вспоминала доброжелательных и корректных менеджеров «Кашалота», где условия постановки на учет и трудоустройства клиентов были значительно проще и даже цивилизованней, не подозревая, какие потрясения ей готовит ее переменчивая судьба.

Однажды Айра, собрав на продажу очередной пакет личных вещей, отправилась после работы прямиком к Марине, а когда вернулась домой, то с ужасом обнаружила, что ее скромные и тихие квартирантки сбежали.

Причём девушки предварительно взломали дверь ее комнаты и прихватили с собой остатки былой роскоши Айры: французскую косметику, японский зонт, парфюм, кожаный портфель и даже не побрезговали ее ночной сорочкой.

В юридическом институте, куда на следующий день обратилась Айра, студенток с такими именами, что при знакомстве назвали девушки, вообще не оказалось.

Мало того, во время этого бесплодного похода Айра попала под дождь и простудилась, из-за чего на несколько дней она слегла в постель с высокой температурой.

Когда, чуть оправившись, она вышла на работу, то встретила в офисе газеты совершенно незнакомых ей людей, по-хозяйски расположившихся в их кабинетах.

Как пояснил Айре директор компании, у которой газета «Мое поколение» арендовало это помещение, он расторгнул их договор из-за задержек с оплатой, о чем нисколько не жалеет.

К тому же, по его сведениям, газета вообще закрылась и, куда испарились ее сотрудники – он понятия не имеет.

Айра, наперед рассчитавшая каждую копеечку с учетом предполагавшейся выплаты ей зарплаты за два предыдущих месяца, не могла понять, за какие грехи ее наказывает судьба, как будто испытывая на прочность самолюбивую и целеустремленную провинциалку.

Опять Зарема!

Прошло время.

Облюбовав тихое местечко в расположенном рядом с домом сквере, Айра только успела поудобнее устроиться, чтоб просмотреть предложениями о работе в газете, как вздрогнула, внезапно услышав знакомый голос: «Ах, вот ты где спряталась, наш любимый Пончик!».

Перед ней собственной персоной стояла немного похудевшая с момента их последней встречи, но по-прежнему довольная собой, улыбающаяся Зорька.

Отвыкшая от дружеского обращения, Айра не сдержалась: из ее раскосых карих глаз брызнули слезы.

Растроганная Зарема прижала подругу к своей мягкой, пухлой груди, долго гладила ее по шелковистым черным волосам, шептала добрые слова, успокаивая, как маленького ребенка. Потом пригласила в соседнее кафе и как бы между прочим заметила:

— Ты, дорогая подруженька, чай, замуж не вышла? Я потому спросила, что дверь твоей квартиры открыл какой-то очкастый мужик в распахнутой до пупа рубахе. Он и подсказал, что тебя лучше поискать вот в этом сквере.

Враз смутившаяся Айра нехотя поведала, что сейчас она зарабатывает себе на жизнь тем, что в дневное время она сдает одну из двух комнат в арендуемой ею квартире по часам, и что мужчина, открывший дверь Зорьке, это — один из ее постоянных клиентов.

Зарема в ответ удивленно присвистнула:

— Вот бы никогда в жизни не подумала и не поверила, если б кто сказал, что Айра Эмирова способна заниматься подобными вещами. Ну и ну!

Заметив, что подруга еще более смутилась, Зарема тут же поправилась:

— Да брось ты переживать из-за такой ерунды! Если здраво рассудить, то это — тоже ведь своего рода бизнес. Ты же не из чужого кармана деньги тянешь, в конце концов, да и вреда никому не приносишь.

— Просто я помню, Айра, что в школьные годы ты была нашим духовным лидером. У тебя на редкость хорошо получалось, когда ты проникалась какой-нибудь яркой идеей, убеждать других в необходимости ее реализации. Обнаружив этот твой талант, хитрюга Нази одно время даже подбивала тебя на создание нового религиозного движения.

— Помню, помню, — рассмеялась Айра: Правда, штука заключалась в том, что ничего принципиально нового мы создавать и не собирались, а хотели из каждой крупной мировой религии взять все самое лучшее и объединить в одно, выдав этот продукт за современную универсальную религию для всех людей планеты.

— А чего же ты до ума её не довела? – полюбопытствовала Зарема. Айра улыбнулась:

— Да терпения не хватило рыться в первоисточниках! Хотя, честно признаться, в те дни я нередко представляла себе такую картину: огромный, цветущий, зеленый луг, яркое солнце над головой, птички разные летают, а посреди луга стоит невысокий помост, с которого я, одетая в белые одежды, обращаюсь к собравшимся людям, а их — тысячи, с призывом творить добрые дела!

— Ты всегда витала в облаках, а, между тем, весь интерес нашей лентяйки Нази заключался только в том, чтобы занять должность казначея при этом религиозном движении. Она сама мне признавалась, — брякнула Зорька.

Однако, заметив, как потемнела лицом, услышав её замечание Айра, она сразу переменила тему разговора.

Айра, давно соблюдавшая строжайшую экономию, чтобы не оказаться без крыши над головой, сейчас с удовольствием потягивала ароматный кофе со сливками, и с интересом слушала старую подружку, переключившуюся на рассказ о собственном житие-бытие.

Как выяснилось, адрес Айры ей удалось узнать через Марину, с которой, по словам Зорьки, она «все нормально развела». «Развод» этот заключался в следующей истории.

Во-первых, муж Заремы Салим, поступив заочно на юридический факультет, сменил уже наскучившую ему униформу работника ГАИ на белый воротничок сотрудника одного солидного коммерческого банка.

Клиенткой этого банка по счастливой случайности оказалась их давняя добрая знакомая Марина. Работавший заместителем начальника юридического отдела, Салим пообещал ей свое заступничество, если у Марины будут проблемы с погашением полученного кредита.

Во-вторых, ушлая Зорька спустя столько лет догадалась пересчитать общую сумму денег, выплаченных когда-то Марине за аренду землянки, которая стояла на месте Маринкиного дома, и где Зарема одно время проживала со своей семьей.

Эти бухгалтерские расчеты заставили бережливую Зарему усомниться в справедливости установленной ей на тот момент оплаты со стороны тогда еще малознакомой женщины. А это означало, что Зорька за взятый ею на реализацию товар, который когда-то продавала на барахолке Айра, Маринке Масловой ни копейки не должна!

В доказательство своей правоты Зарема вынула из сумочки листочек, испещренный разными цифрами, и с большим азартом принялась объяснять подруге, в чем соль данной несправедливости.

Айра, как истый гуманитарий, не воспринимавшая бухгалтерию на каком бы то ни было уровне вообще, в расчеты эти вникать не стала, но поняла, почему Марина, не отличавшаяся большими математическими способностями, с Заремкиными корректировками вдруг так безоговорочно и полностью согласилась.

В итоге две давние знакомые, ко взаимному удовольствию, свои дружеские отношения возобновили, договорившись меж собой, что «кто старое помянет – тому глаз вон».

Всегда отчасти комплексовавшая перед прямолинейной и бескомпромиссной натурой Айры, Зарема облегченно перевела дух, когда поняла, что старая подруга, занятая сейчас решением своих проблем, не собирается выводить на чистую воду ее сомнительную акцию по «разведению» дел с Маринкой.

По этому случаю обрадованная Зорька заказала бутылку молдавского вина и продолжила свой рассказ. Как и предполагала Айра, Зарема, устроив непутёвого мужа в заманчивую структуру ГАИ, отправилась с министерством культуры в северную столицу, перепоручив детей заботам своей матери.

Ее богатое воображение рисовало при этом самые обнадеживающие картины, начиная с повышения по служебной лестнице ввиду проявленного ею патриотизма, так как, в отличие от некоторых своих коллег, она согласилась ехать в чужой и холодный город, и заканчивая получением квартиры в новом доме.

— Должно быть, трехкомнатную сразу дадут с учетом наличия у меня разнополых детей. Хорошо, что я Сарочку догадалась так своевременно родить, — радовалась от души Зорька, едва не подпрыгивая от нетерпения на узкой вагонной полке.

К ее глубокому разочарованию, по прибытии на место выяснилось, что таких умников, вознамерившихся за счет государства улучшить свое финансовое положение и жилищные условия, в Астане и без Заремы Башировой было пруд пруди.

Но не в характере Заремы было так быстро отступать от намеченной цели. Дальновидная женщина решила выждать время, посмотреть, какую пользу может она извлечь из уже состоявшегося переезда.

Ей, сменившей в свое время в Алма-Ате не один адрес, пока не удалось приватизировать квартиру в малосемейке, отчасти было проще и легче переносить неудобства, неизменно сопровождающие кочевую жизнь лимиты.

Довольно скоро Зорька освоилась в незнакомом городе и занялась активной интеграцией, т.е. постоянно расширяла свой круг общения.

Неудивительно, что спустя пару – тройку месяцев Зарему Баширову в Астане знали уже многие люди, подчас совершенно далекие от ее сферы деятельности.

Рассказывая о своих новых знакомствах в Астане, Баширова беспечно упомянула одно название, услышав которое Айра Эмирова невольно побледнела от волнения. К счастью, увлеченная своим повествованием, Зорька этого не заметила:

— Друзей я там себе хороших завела, оба работают в трудоустройстве. Один возглавляет агентство «Кашалот», а другой – «Афалину», между прочим, самые сильные кадровые агентства столицы! – и похвасталась:

— Благодаря мне, два шефа меж собой познакомились и даже дружить начали. Хотя, что им, собственно, делить? У каждого — свой круг постоянных клиентов, свои наработки, свои связи. Да, умеют некоторые люди работать: не захочешь, а позавидуешь!

Вспомнив видного и красивого руководителя кадрового агентства “Кашалот”, Айра тихо вздохнула. Зорька, сама не подозревая об этом, продолжила сыпать соль на рану школьной подруги:

— По своим личностным качествам – очень приличные мужики, я тебе скажу. Эх, не будь я замужем, одного из них уж точно постаралась бы охмурить! — искренне вздохнула Зарема.

Но потом оживилась, вспомнив еще один сюжет из своей астанинской жизни, который, закрутившись – завертевшись, и привел ее в итоге сегодня к Айре.

Бизнес-проект Заремы

В ходе своих многочисленных встреч и знакомств в Астане Зарема однажды случайно наткнулась на одного своего давнего знакомого, который, со слов Зорьки, был к ней весьма неравнодушен в годы ее учебы в университете.

— Ты не подумай, ничего особенного между нами тогда не было, так, пара поцелуйчиков по пьяному делу, и все, – на всякий случай вставила она, опасаясь, как бы подруга, мнением которой Заремка всегда по-своему дорожила, не усомнилась в добродетельности ее натуры.

Правда, поначалу Зорька своего знакомого не признала, пока он не напомнил ей кое-какие интересные моменты из их студенческого прошлого.

— Да и как бы я его узнала, когда он так сильно изменился: живот отпустил, зад отрастил, харю отъел? От былой смазливой мордашки и следа не осталось! — сокрушалась подруга:

— Я, глядя на него, долго опомниться не могла, все пыталась понять, чем же наши народные избранники у себя в Парламенте занимаются, если спустя каких-нибудь пару лет после их избрания в депутаты, они начинают еле ноги передвигать под тяжестью собственного веса?

— Другое дело – я! Всего за год жизни в столице шесть килограммов играючи сбросила! Глядишь, скоро талия появится, да не хуже твоей, — похвасталась она своими последними достижениями, после чего перешла к непосредственной цели своего визита.

Несмотря на критическую оценку старого товарища в частности, и депутатов Парламента в целом, Зарема должна была признать, что кое-какими реальными делами некоторые из них все же занимаются. Ну, во всяком случае, о личных интересах не забывают точно.

Так, пообщавшись какое-то время, Заремкин товарищ по имени Тахир признался ей, что в преддверии следующих выборов он хотел бы открыть собственное периодическое издание, но, не имея никакого опыта в этом деле, не знал, с чего начать.

Как и следовало ожидать, Зорька не растерялась и тут же ухватилась за эту, показавшуюся ей весьма привлекательной, идею. Правда, она сама также не знала, как создаются газеты или журналы, но, рассудив, что «кривая выведет», предложила депутату свою помощь.

К тому моменту Зарема Баширова уже окончательно убедилась в том, что ни служебного повышения, ни новой квартиры в северной столице ей не видать, как своих ушей, а потому потихоньку начинала готовиться к отъезду в теплые края.

Да тут еще собственный муж удивил ее, умудрившись самостоятельно сменить доходную, но по-своему рискованную профессию гаишника на стабильную и перспективную работу в солидном банке.

Переживая за белизну его воротничков и свежесть носков, которые Салим, ненавидевший стирку, просто выбрасывал в мусорное ведро, нимало не заботясь о том, какую серьезную брешь своими мелкими, но постоянными тратами он создает в семейном бюджете, Зарема поспешила в Алма-Ату.

На прощанье она пообещала депутату Илахунову в ближайшее время открыть в южной столице газету, с помощью которой он рассчитывал решить две задачи.

Во-первых, вкусив казенных бутербродов с икрой, Тахир стремился уже не просто пройти в Парламент на следующих выборах, но мечтал о создании своей политической партии.

Для пропаганды её идей и активной вербовке членов будущей организации требовался, по его мнению, рупор в лице популярной и доступной широким кругам населения газеты.

Во-вторых, его давняя подруга Зарема, которую депутат знал, как очень инициативную и общительную личность, сумела убедить Тахира в том, что газета при грамотной постановке дела способна приносить владельцу просто баснословные барыши. А деньги Илахунову для создания партии требовались немалые.

Баширова, сославшись на пример астанинской газеты «Курьер», предложила Илахунову открыть в Алма-Ате такую же бесплатную газету, где печатались бы интересные статьи, а деньги можно было зарабатывать за счёт рекламы.

Зато для раскрутки продаваемого издания потребовалось бы немало и времени, и средств, и терпения, чем ее товарищ явно не располагал.

Бесплатные, чисто-рекламные газеты, на взгляд осведомленной обо всем на свете Заремы, себя уже изжили.

В Алма-Ате, по подсчетам Заремы, выходило семь или восемь бесплатных газет, которые различались между собой только названием, да цветом обложки. Но ушлые горожане, устав от рекламы, даже не вынимали их из почтовых ящиков.

После длительных обсуждений и финансовых расчетов Илахунов с Башировой пришли к мнению, что для успеха будущего проекта им следует открыть газету, в которой будет что почитать, и где городские фирмы захотят размещать свою рекламу.

Найдя Айру, Зарема сразу взяла быка за рога.

— Предлагаю тебе, Айра, должность директора ТОО и главного редактора газеты «Адам», — напыщенно произнесла Зарема и тут же добавила:

— Как видишь, дорогая подружка, я в своих странствиях не забывала о тебе. Всё думала, что я могу сделать, чтобы помочь раскрыть твой богатый творческий потенциал?

Пропустив мимо ушей последнюю реплику, Айра поинтересовалась:

— А почему вы решили назвать газету «Адам»? По-моему, несколько странное название.

— Что ж тут странного? – округлила глаза Зорька и начала приводить свои доводы в пользу названия их будущей газеты:

— Мы и ТОО так назвали, и партию нашу планируем назвать именно так, а не иначе. Ведь Адам – это имя первого человека на земле, «адам» в переводе с казахского языка означает «человек», то есть уже с первых своих шагов мы хотим абсолютно ясно обозначить нашу основную цель, дать понять всему обществу, — воодушевленно заговорила подруга, — что во главу угла наша партия ставит не понятие «электорат», под которым подразумеваются как бы вообще все граждане страны, а на самом деле – их голоса, и только!

Судя по всему, Зарема явно увлеклась новым делом.

— Для партии «Адам» главное значение имеет простой человек со всеми его конкретными чаяниями и нуждами! И, в отличие от других политических движений, мы не собираемся заниматься демагогией. Мы…

— Ты что, Зарема, в политику ударилась?! – искренне изумилась Айра, прервав подругу.

— Слышала выражение: «Если ты сам не будешь заниматься политикой, она обязательно займется тобой»? Я действую на опережение! — парировала Зарема и продолжила:

— Моя политическая карьера — дело будущего. Сначала надо разработать Устав, Программу действий, определиться с вопросом, на какие слои общества мы можем рассчитывать, ну и, конечно же, открыть газету, ведь для ее раскрутки тоже потребуется время.

— У тебя наверняка есть свой личный интерес во всей этой истории, помимо будущих и пока неясных перспектив на политическом поле страны? – прямо спросила Айра.

— Ну, надеюсь, ты не сомневаешься в моем искреннем патриотизме? — уклончиво ответила подруга, но потом призналась:

— Конечно, одними идеями, даже самыми благородными, в наше время сыт не будешь. Я, пока жила в Астане, познакомилась с одной интересной дамочкой, которая, убедившись в моих личностных качествах, предложила мне присоединиться к ее бизнесу.

— Собственно, это не ее бизнес, как таковой. Наш головной офис находится в Австралии, но Аллочка, можно сказать, стоит у истоков его внедрения и развития в Казахстане.

В одну реку дважды не входят

— Зарема занялась бизнесом? – удивилась Айра, слушая рассказ школьной подруги. А она увлечённо продолжила рассказывать о своей новой знакомой:

— Ты и представить себе, Айра, не можешь, какая это колоритная женщина! Потрясающая блондинка с ослепительной улыбкой и безупречными манерами, стройная, как кипарис! А как Аллочка говорит! Не захочешь, да купишь: умеют некоторые люди работать!

— Это называется “работать”? – вновь удивилась Айра, но вслух комментировать не стала.

— Полмира объездила. А с каким размахом Аллочка живет, сказка, да и только! Говорит, Париж ей наскучил, а Лондон уже начинает раздражать на следующий день после приезда. Рекомендует отдых в Испании и, конечно, почаще заглядывать в Австралию, чтоб упрочить личные контакты с вышестоящим руководством.

— Любопытный совет!.. – усмехнулась про себя Айра. – В переводе на русский это значит – уметь прогибаться перед начальством.

А Зарема хвасталась успехами своей знакомой, как если бы речь шла о ней самой.

— Алла живет в коттедже, имеет личного водителя, охрану, и всего этого благосостояния она достигла за каких-то три года после того, как хороший знакомый ввел ее в компанию. Правда, сам, бедняга, толком не успел попользоваться плодами своей деятельности: погиб в автокатастрофе! И теперь, в память о нем, Аллочка помогает другим людям, вводит их в наш бизнес. Конечно же, не всех подряд, а лишь тех, кто вызывает у нее личное доверие и человеческую симпатию.

— Наверное, ваша компания открыла перпетуум-мобиле? — предположила Айра.

— Бери круче! – ответила раскрасневшаяся Заремка: Австралийская компания «Хиникен Биникен Лимитед» производит лекарственные препараты, которые оказывают эффективное действие при самых различных заболеваниях, а также некоторые косметические продукты.

— Извини, Зарема, но ты же не фармацевт! – не удержалась Айра.

— Ну и что? – парировала Зорька и вернулась к теме, которая ей была очень интересна: Эти препараты и косметические продукты уникальные! Их производят по секретной рецептуре из жира спинки кенгуру, из мозгового вещества медвежонка коала и лапок австралийских лягушек. Это — потрясающая продукция, которая постепенно завоевывает мир!

— Так говорят все сетевики, – пробормотала Айра, но Зарема нисколько не смутилась.

— Никаким биоактивным пищевым добавкам из тибетских или африканских трав с нашей продукцией по эффективности и близко не сравниться. Это – абсолютный эксклюзив, новое слово в мировой медицине и в современной косметологии! Её состав уникален!

— Напомни, пожалуйста, Зарема, что входит в состав продуктов? – попросила Айра.

— Жир спинок кенгуру, мозговое вещество коала и лапки австралийских лягушек, — без запинки ответила Зарема.

— И ты хочешь сказать, что из этой чудовищной, нелепой смеси изготавливают нечто, что способствует излечению людей, или улучшает их внешний вид?! Ну, что за ерунда?

— Не спеши, Айра, делать выводы, не испытав на себе эффективность нашей уникальной продукции! — с гордостью заявила подруга, и тут же продолжила, вглядываясь в лицо Айры:

— Знаешь, я вижу, у тебя кое-где есть небольшие пигментные пятнышки. Зачем они тебе? Наверняка, организм тоже барахлит? Ведь на пространстве бывшего СССР здоровых людей просто не может быть, каждый из нас чем-либо болен!

Айра неопределенно пожала плечами и улыбнулась. А Зарема выдала:

— Ты не поверишь, Айра, счастье стоит всего лишь семьсот долларов! Во всяком случае, на первоначальный трехмесячный курс этих денег хватит, а там посмотрим.

— Какие бешеные деньги! – подумала Айра. – Неужели кто-то и вправду это покупает?

Однако Зарема по-своему истолковала задумчивое выражение лица школьной подруги.

— О, я, не кровопийца, и десяти, нет, пятипроцентную скидку хорошей подруге, конечно, сделаю! Но надо торопиться лечить свой организм и избавляться от изъянов. Чем дальше – тем тяжелее! Враг не дремлет, старость – не спит, а счастье любит смелых и инициативных! Ну что, хочешь купить?!

— Я полагаю, Зарема, ты и вес свой сбросила, благодаря употреблению продуктов вашей компании? – вопросом на вопрос ответила Айра, разглядывая действительно похудевшую фигуру Зорьки.

— Не совсем так, — смутилась Зарема: Я в Астане почему-то часто страдала расстройством кишечника. Как тут не похудеть?.. Да и лишних денег, откровенно говоря, у меня пока нет на приобретение нашей продукции для собственных нужд.

— Знаешь, сколько денег я отвалила Алле, опасаясь, как бы она вдруг не передумала по поводу моего дистрибьюторства в Алма-Ате! Пришлось к Салиму обращаться за помощью. Но, слава Богу, набрала товару, надолго хватит! Маринка, вон, уже кое-что приобрела и, между прочим, сразу расплатилась, — похвасталась подруга.

— Значит, ты предлагаешь кота в мешке? – уточнила Айра.

— Ну, почему сразу такое недоверие? – обиделась Зорька: Ты Аллочку нашу не видела. А она ж, кроме продукции «Хиникен Биникен Лимитед» ничего не признает, говорит, что все остальное – полная туфта! Это — не женщина, а ангел во плоти! – и неожиданно призналась:

— Я фотографию Аллы повесила над своей кроватью, чтоб на мою долю хотя бы половина такой же удачи досталась, какая ей выпала, благодетельнице нашей, да поможет мне Аллах! – закатила к небу глаза подруга.

— Не понимаю, какая связь, – спросила Айра, – между этим австралийским чудом и твоей заинтересованностью в открытии газеты, Зарема? Как, вообще, ты собираешься совмещать эти разнополярные вещи со своей основной работой?

— Мы с Салимом решили, что одного юриста для нашей семьи будет достаточно. Ну, а что касается издания газеты, я признаю свою некомпетентность в этом деле, — дипломатично ответила Зарема, и затем задушевным голосом сказала:

— Понимаешь, Айра, мне необходима хорошая рекламная поддержка! Сама понимаешь, где начинающему предпринимателю взять денежки на рекламу? Правильно, негде, а без рекламы сегодня даже спички не продашь. Одна надежда на тебя, Айра, товара-то у меня — выше крыши! Теперь рынок сбыта нужен. Тахир Илахунов свое добро на размещение моей рекламы в своей газете уже дал. Осталось дело за малым – открыть газету.

Зарема выжидающе посмотрела на подругу.

— Но почему ты моим мнением не поинтересовалась, прежде чем предлагать своему знакомому открыть газету?! — негодующе воскликнула Айра:

— Я, если ты, Зарема, не догадываешься, не собираюсь заниматься всю свою жизнь сдачей внаем чужой квартиры, и на сегодняшний день разнесла уже свое резюме в десяток разных организаций, от которых жду ответа. И сама тоже ищу работу по объявлениям, так что твое предложение мне не подходит. Ладно бы, отвечать за творческую часть, но какой из меня директор, если я в бухгалтерии – ноль? Мне хватило руководящей работы на радио!

— А тебе не нужно разбираться в бухгалтерии! Речь идет о ТОО, которое укомплектовано штатом нужных специалистов. Твое дело – раскрутить газету, внедрить ее в массы.

— Слава Богу, опыт у тебя, Айра, есть. Мне Салим рассказывал об успехе «Неслучайных встреч», которые после твоего ухода с радио «СанаТ» почти сразу закрылись. Ну, что тебе мешает повторить творческий успех, напомнив алматинцам своё имя?! – взывала Зарема к профессиональному самолюбию подруги.

— Просто Илахунов не хочет раздувать штат газеты и иметь дело со случайными людьми. А о тебе Тахир наслышан. Наоборот, как главный редактор и руководитель фирмы в одном лице, ты должна гордиться, Айра, оказанным тебе доверием!

— И, наконец, разве это не здорово – абсолютная творческая и административная свобода, никто не стоит над душой, не делает глупых замечаний, не путается под ногами? Ты стоишь у истоков нового творческого проекта, Айра. Это же редкая удача, подумай хорошенько!

Однако Айра, памятуя о былых, столь же щедрых, и так и не исполненных обещаниях Заремы, с беспокойством думала, что «в одну реку дважды не входят».

Но непреходящая тоска по творческой работе и острый духовный голод по общению с интересными людьми, взяли верх над сомнениями.

Айра дала свое согласие на работу в газете «Адам». Но при выходе из кафе неожиданно вспомнила об одной, интересовавшей ее вещи:

— Слушай, Зарема, почему при изготовлении вашей продукции используются непременно лапки именно австралийских лягушек?

— Потому что они — самые лучшие на свете! — искренне ответила подруга.

Риски слуги народа

Народный избранник Тахир Илахунов в своей депутатской деятельности стремился как можно реже с этим самым народом сталкиваться.

По его мнению, он уже вошел в обойму неприкасаемых, чтобы опускаться до каких-либо разговорчиков – заигрываний с огромной безликой массой, именуемой на языке политики холодным словом – электорат.

Правда, свою идею по поводу создания в будущем собственной партии под названием «Адам» Тахир, без ложной скромности, находил просто блестящей.

Кто, кроме него, догадался до многообещающего и беспроигрышного пиар-хода: сделать упор на конкретного человека, продекларировать свою, якобы прямую заинтересованность, о нуждах простого работяги, создать видимость контакта на уровне личных отношений?

Все остальные его сотоварищи, не обладающие и десятой долей талантов и способностей Тахира Илахунова, распевали на разные лады одну и ту же заунывную песенку про народ, которую этот народ уже давно и совершенно справедливо пропускает мимо своих ушей.

Илахунов пошел по пути опытных гипнотизеров.

Образно говоря, депутат намеревался сверлить глазами какого-либо одного человека, одновременно усыпляя весь, замерший от восторга огромный зал, а там, и всю страну.

Однако для осуществления его грандиозного замысла требовались и время, и средства и, конечно, постепенное внедрение в широкие массы самой торговой марки под звучным названием «Партия Адам».

К искреннему недоумению коллег, депутат Илахунов, не отличавшийся активностью на разного рода заседаниях, и даже в кулуарах избегавший проявлять свои симпатии к какому-то конкретному депутатскому блоку, часто до глубокой ночи засиживался в своем кабинете, обложенный кипой бумаг.

С виду как будто неуклюжий и инфантильный, он самозабвенно трудился над разработкой Устава и Программы своей будущей партии. Порой его прямо распирало от неудержимого желания взобраться на крышу парламента и прокричать: «Я нашел формулу успеха!».

Но, как ни парадоксально, при этом он сам тормозил приближение своего звездного часа по весьма прозаической причине.

Тахир Илахунов от природы был очень бережливым человеком, фанатично преданным Его Величеству Экономии.

Илахунову было безумно жаль расставаться с каждой банкнотой из своего увесистого бумажника, даже независимо от ее достоинства.

Тахир уже и сам не понимал, как так получилось, что он признался Зареме Башировой в своих дерзких планах насчёт создания собственной политической партии, из чего плавно вытекала необходимость информационной поддержки будущего политического гиганта.

На его беду, неукротимая Зарема тотчас развила бурную деятельность по претворению этих планов в жизнь. Илахунов опомниться не успел, как она поставила его перед фактом открытия ТОО и регистрации газеты «Адам». Отступать было поздно.

Одно обстоятельство отчасти утешало Тахира, когда под насмешливым взглядом Заремы он дрожащими руками вынимал из кожаного бумажника деньги для оплаты все новых и новых расходов, неизбежных при открытии любого коммерческого проекта, это заверения старой подруги, что его затраты не просто окупятся, но обернутся для него сказочными барышами, причем в скором времени после открытия газеты.

Сама Зарема, обеспокоенная несколькими неудачными попытками сбыть хотя бы толику товара, для приобретения которого она заставила своего мужа влезть в нешуточные долги, постоянно теребила Айру с ускорением выхода бесплатной информационно-рекламной газеты «Адам».

Её первоначальный тираж после ее долгих и ожесточенных дебатов с Тахиром решено было установить в количестве ста тысяч экземпляров.

Конечно, не Бог весть что для почти полуторамиллионного населения Алма-Аты, но на большее Илахунов, опасавшийся экономического риска, как ни билась Зорька, упорно не желал идти.

Ну, а поскольку «на безрыбье и рак – рыба», этого «рака» в лице еженедельного издания «Адам» распределили для распространения в центре города, где традиционно проживала достаточно благополучная часть горожан.

К удивлению Айры, после того, как она приступила к обязанностям директора ТОО «Адам» и главного редактора еженедельника выяснилось, что работать ей предстоит в тесном сотрудничестве с Заремой Башировой.

Илахунов, который не собирался общаться с неизвестным ему журналистом, определил Зарему в качестве координатора фирмы, установив ей соответствующий оклад.

Поначалу такой тандем мог показаться оправданным решением, так как Айра Эмирова, подгоняемая сроками, просто физически не успевала сделать всю работу. Ведь на раскрутку газеты депутат дал только полгода. А самой большой проблемой явился поиск помещения.

Зарема вместе с Айрой охотно ездила по разным адресам смотреть сдававшиеся в аренду квартиры, с азартом торговалась за каждый доллар, сетуя на скупость учредителя.

После долгих поисков лишь на окраине города в аварийной «хрущевке» удалось найти малогабаритную квартирку, на аренду которой суровый Илахунов дал, наконец, из Астаны свое «добро». Об аренде офиса в бизнес-центрах и речи не могло быть.

Ввиду ограниченности бюджета, обстановку для редакции газеты собирали по принципу «с миру по нитке – голому рубаха».

В отдельных местах разбитые, от сырости разбухшие, но к счастью, сохранившие дверцы старые шкафы, обнаружили в сарае у Маринки.

Шаткие стулья подарили сердобольные соседи Заремки, а вместо компьютерных столов пришлось поставить картонные коробки, которые вездесущая Зорька нечаянно обнаружила у черного входа в магазин бытовой техники. Однако для прочности их утрамбовали изнутри всевозможным хламом.

Новоселы более-менее обжили свое случайное гнездо, и работа закипела.

Айра окунулась с головой в сложную и напряженную жизнь руководителя творческого коллектива. Время летело с немыслимой скоростью.

Будучи очень стеснена в средствах, выделяемых для нужд редакции, Айра смогла принять в качестве корреспондента лишь одного человека, недавнюю выпускницу филологического факультета Вику – способную, но безалаберную девушку, которую постоянно приходилось подстраховывать, чтоб не случился какой-нибудь конфуз.

Так, беззаботной Виктории не составляло большого труда указать в рекламном материале название совершенно другой фирмы, допустить ошибку в написании имени популярного человека, ошибиться во времени, в месте проведения важного общественного мероприятия.

Однако при этом девочка очень тонко чувствовала язык, обладала просто великолепным и неподражаемым стилем, поэтому Айра не только готовила собственные публикации, но и внимательно следила за тем, что выходило из-под пера талантливой, но безалаберной Вики.

Наряду с этим Эмирова на общественных началах выполняла в редакции обязанности корректора, а порой из-за постоянной текучки кадров ввиду установленной учредителем газеты низкой зарплаты, собственноручно мыла в офисе пол.

Но и это бы еще ничего, как вдруг в расположенном через дорогу от дома, где находилась их редакция, здании открылся новый супермаркет, куда толпой повалил народ, вследствие чего хозяева квартиры принялись ежемесячно повышать арендную плату для ТОО «Адам».

У Айры, озабоченной решением самых разных проблем, просто голова шла кругом. Тогда Зарема великодушно предложила взять часть ее забот на себя. Она сама выбрала кандидата на должность главного бухгалтера фирмы.

Им стал выпускник экономического колледжа Иван Денисов. Смышленый и аккуратный в делах парнишка приступил к работе под руководством Заремы Башировой.

Вдвоём они занимались размещением рекламы в газете «Адам», составляли ежемесячные финансовые отчеты, которые потом отправлялись в Астану к депутату Илахунову.

Но городские компании не спешили размещать свою рекламу в малоизвестном издании, а о долгосрочных контрактах речь даже и не шла.

Вопрос, который беспокоил бизнесменов, заключался в том, как долго продержится на алматинском рынке новоявленный еженедельник, а, значит, стоит ли рисковать, размещая в нем свою рекламу.

Едва ли не каждую неделю прилетавший в Алма-Ату Тахир Илахунов, ни разу не посетил редакцию газеты «Адам». Зато он нередко передавал через Зарему замечания относительно медленной, по его мнению, раскрутки издания и невысоких финансовых оборотов фирмы.

В свою очередь, Айра через Зарему передала ему, составленный ею подробный план по дальнейшему развитию предприятия.

Этот план содержал в себе неоднократно перепроверенные ею расчеты по улучшению экономического состояния ТОО при условии повышения тиража газеты для охвата всех районов города, а не только центра.

Илахунов заинтересовался представленными ему цифрами, однако, с ответом не спешил, обдумывая предстоящий экономический риск.

Прошло полгода с момента организации фирмы – срок, обозначенный самим депутатом для принятия решения относительно дальнейшей судьбы газеты, но он даже не вспомнил об этой дате. Его доверенное лицо Зарема Баширова не стала Илахунову о ней напоминать.

В начале лета он, наконец, дал «добро» на увеличение тиража в трехкратном размере. А сам отправился поправлять свое здоровье на солнечные курорты Чехии.

Счастье всегда приходит неожиданно

Андрей появился в жизни Айры, как, наверное, всегда появляется счастье – совершенно неожиданно.

Однажды утром, будучи у себя в офисе в полном одиночестве, она занялась серьезным и кропотливым делом – перепроверкой схемы распространения газеты после значительного повышения ее тиража.

Айра, с детских лет не отличавшаяся умением ориентироваться на местности, равно, как и по географической карте, из-за чего подруги нередко шутили, что «для Айры заблудиться в трех соснах – не проблема», сосредоточенно рассматривала оставленную ей Заремой карту города, пытаясь найти нужную улицу.

Она была так увлечена своим занятием, что даже не услышала стук в дверь. Очнулась от звука голоса.

Перед ней стоял мужчина: высокий интересный шатен с худощавым интеллигентным лицом, обрамленным небольшой аккуратной бородкой, и просто безумно-притягательным взглядом пронзительных синих глаз. В руках незнакомец держал свернутый в трубочку номер газеты «Адам».

Айра засмотрелась и заслушалась одновременно. Красавец-шатен был одет в синие джинсы и белую футболку. Эта одежда как нельзя более подчеркивала его безупречную фигуру, оттеняя поистине замечательный и ровный загар.

Лишь уловив на миг промелькнувшее в его красивых глазах легкое удивление, Айра вдруг опомнилась и виновато призналась:

— Простите, я очень люблю картавую речь и, когда предоставляется такая возможность, с большим удовольствием слушаю ее. В детстве, помню, искренне завидовала тем ребятам, кто при разговоре картавил, даже пыталась им подражать, но у меня так не получалось. Наверное, с этим нужно родиться.

Незнакомец дружелюбно улыбнулся и сделал ответное признание:

— А я, наоборот, всегда считал свою картавость очень серьезным речевым недостатком, и в подростковом возрасте старался вообще, как можно реже открывать рот, за что получил прозвище «Великий молчун». Правда, со временем свыкся, и теперь почти не замечаю связанных с этим некоторых неудобств, если только мне не попадается слово с несколькими «р» одновременно.

Молодые люди рассмеялись и, наконец, представились друг другу.

— Айра Эмирова? Какая приятная неожиданность! Вот уж не ожидал увидеть вас, что называется, воочию. Я, правда, приехал в город не так давно, всего лишь пару недель назад, но за это время успел ознакомиться с двумя последними выпусками «Адама». Очень интересная, содержательная газета!

— Особенно мне понравились ваши публикации, Айра. Знаете, в них нет, на мой взгляд… — Андрей на секунду задумался, подбирая подходящие слова, — поверхностного отношения к жизни, нет цинизма, как нет и глупого заигрывания с читателями. Искренние, глубоко-прочувствованные мысли, — большая редкость в наши дни, и не только в прессе, а вообще.

— Благодарю за теплые слова, за поддержку, — ответила Айра, а затем, не удержавшись, поинтересовалась: Простите за любопытство, а где вы живете?

— В районе пересечения улиц Гоголя и Муратбаева.

— Вы получили уже два номера нашей газеты?

— Насколько мне известно, да.

— Простите мою неприличную назойливость, — еще раз извинилась Айра. –Видите ли, мы увеличили тираж газеты, и я переживаю за своевременную и добросовестную доставку «Адама». Откровенно говоря, это постоянная головная боль всех бесплатных изданий.

— Да, конечно, я понимаю вас. Хочу сказать, что наряду с содержанием газеты я обратил внимание и на ее тираж. Все вместе это и привело меня нынче к вам. Я бы хотел разместить рекламу на страницах газеты «Адам». Предприятие, которое я представляю, занимается оказанием полиграфических услуг. Меня интересуют условия при размещении рекламы в рубрике «Бизнес-лист».

При этих словах Айра еще более оживилась, а красавчик-шатен в ее глазах тут же вырос до уровня популярного и неотразимого киногероя.

Главный редактор «Адама» не верила собственным ушам: в кои-то веки рекламодатель сам обратился в редакцию еженедельника с конкретным намерением! А, если совсем начистоту, то это был первый рекламодатель с момента повышения тиража газеты, который изъявил желание сотрудничать с изданием, переживавшим очень сложные времена.

К искреннему огорчению и день ото дня возраставшему беспокойству главного редактора Айры Эмировой, трехкратное увеличение тиража, позволившее еженедельнику «Адам» стать самой массовой газетой среди бесплатных изданий Алма-Аты, пока еще не принесло фирме желаемого эффекта.

Айра всегда считала себя консервативным человеком, но ее консерватизм явно уступал недальновидной политике алматинских бизнесменов. Многие из них предпочитали плыть по течению, т.е. размещать рекламу пусть не в столь эффективных, но давно знакомых и привычных средствах массовой информации, которые пачками лежали на полу в подъездах их собственных домов.

Из-за того, что фактический владелец газеты Тахир Илахунов, открывший фирму на имя родственника, еще не успел зарегистрировать свою политическую партию, и вследствие присущей ему большой осторожности, «Адам» под руководством Айры Эмировой не был политизированным изданием, а потому эту газету с большим удовольствием читали люди самых разных возрастов и социальных прослоек.

В редакцию еженедельника постоянно приходили письма от благодарных читателей, которые порой наталкивали двух его корреспондентов в лице Айры и Ларисы на какие-то новые или злободневные темы, позволяя вести плодотворный диалог на страницах одной из популярнейших алматинских газет.

Однако финансовое состояние фирмы «Адам» оставляло желать лучшего, поскольку в связи со значительным увеличением тиража, соответственно, сразу значительно выросли и расходы предприятия, связанные прежде всего с оплатой типографских услуг.

Безусловно, Айра понимала, что лето – это период традиционного затишья в рекламном бизнесе, но, опасаясь, что непредсказуемый депутат Тахир Илахунов может передумать и отказаться от идеи повышения тиража газеты, пошла на этот довольно рискованный шаг.

В понимании главного редактора, рекламодатели, которые стабильно размещали свою рекламу в рекламных листовках, как называла Айра Эмирова бесплатные периодические издания чисто рекламного характера, не могли, особенно с учетом приемлемых расценок и системы скидок, отказаться от размещения рекламы в самой массовой информационно-рекламной газете Алма-Аты.

А о том, насколько эффективна реклама в «Адаме», Айра могла судить даже по Зареме, собиравшейся в очередную поездку за продуктами «Хиникен Биникен Лимитед» в Астану. Однако бизнесменам, уверенным в своем непогрешимом знании рекламного рынка Алма-Аты, объяснить это было очень сложно.

И лишь доброе внимание и постоянная поддержка Андрея, знакомство с которым переросло сначала в дружбу, потом в еще более близкие отношения, не позволяли Айре упасть духом, побуждая ее продолжать начатое дело, и верить в свою звезду.

Несмотря на свою, изобиловавшую всевозможными трудностями, жизнь в качестве руководителя фирмы «Адам», Айра чувствовала себя очень счастливой.

После того, как следы поразившего ее в самое сердце Тимура Назарова затерялись в Астане, она и предположить не могла, что в ее, подвергавшейся различным испытаниям непростой судьбе, еще может появиться счастье.

Айра Эмирова буквально купалась в любви и бесконечном обожании Андрея Карина, и в то же время сама обожала мужчину, искренне восхищенная его незаурядным умом вкупе с большой физической силой и трепетной нежностью.

Айра старательно отгоняла от себя мысли о неизбежности предстоящего им рано или поздно расставания, мечтая об одном: чтоб ее упоительные дни и безумно-восхитительные ночи продолжались как можно дольше.

«Ты ведь знаешь: он – не твой, так не смущай его покой, уходи скорей», — шептал ее ясный разум. «Нет, неправда, мой он, мой, самый лучший и родной!» — спорило ее упрямое сердце.

Спор этот продолжался не один день и даже не один месяц, а определить победителя в нем, наверно, суждено было лишь вечному времени.

В пятнадцать лет Айра впервые влюбилась. Это был давний добрый знакомый ее семьи, старше нее ровно в два раза.

С виду интеллигентный и доброжелательный, он очаровал девушку, стремившуюся, как стремятся все люди в этом возрасте, к возвышенной, романтичной любви.

Айра наделила предмет своего обожания множеством благородных качеств, но, не зная, как сделать признание, молча страдала. Как оказалось, на свое счастье.

Поскольку однажды сей достойный человек, не заметив юной воздыхательницы и даже не подозревая о ее чувствах, на глазах потрясенной его низкой человеческой культурой Айры, высморкался прям на землю. В ту же минуту всю ее огромную и горячую любовь сдунул холодный ветер горького разочарования.

После этой трагикомической истории у Айры почему-то не получалось в кого-либо серьезно влюбиться. То ли на ее жизненном пути не встречались достойные мужчины, то ли она сама предъявляла к окружающим слишком высокие требования.

Лишь Тимур Назаров буквально одним взглядом заставил трепетать закаленное сердце тридцатилетней Айры Эмировой, но тут же исчез из ее жизни.

И она, при всей своей импульсивности, а также некоторой непредсказуемости характера, свойственными людям творческих профессий, сумела заставить себя забыть о нем, памятуя свое золотое правило: «надо – значит, надо».

Порой бросавшаяся из одной крайности в другую, Айра решила, что не судьба ей полюбить и быть любимой. И вдруг в ее жизни появился Андрей Карин.

История Андрея

Андрей родился и вырос в Алма-Ате, но четыре года назад в возрасте тридцати двух лет вслед за родителями уехал в Россию.

Старики, попавшие в свое время в Казахстан по вузовскому распределению, на старости лет неожиданно затосковали по своей исторической родине. Как Андрей их ни убеждал, ни уговаривал, но родители в своём решении «быть погребенными на родной земле», были непреклонны.

Ему не оставалось ничего другого, как последовать их примеру, поскольку других детей, способных позаботиться о стариках, у них, кроме него не было. Жена и одиннадцатилетний сын его безоговорочно поддержали.

Андрею, инженеру-механику по специальности, после окончания института не удалось найти применения полученным знаниям. Как раз в конце восьмидесятых – начале девяностых, страна медленно, но верно переходила на рельсы новой рыночной экономики.

Вместе со своим школьным другом Нурланом Андрей Карин перепробовал себя в самых разных областях, начиная от торговли кожаными турецкими куртками на городском рынке, и заканчивая изготовлением наружной рекламы.

Последнее занятие и подтолкнуло двух закадычных друзей к открытию полиграфической фирмы. После тщательного изучения основ бизнеса и анализа соответствующего рынка в их родном городе, молодые предприниматели приступили к работе, руководствуясь двумя принципами: высокое качество продукции при разумных расценках, и строгая экономия, особенно в части расходов на собственные нужды.

Неудивительно, что такая политика довольно скоро принесла свои ощутимые плоды.

Парням, больше всего на свете не желавшим попадать в кабалу аренды, удалось, пусть не сразу, но приобрести собственное помещение, сделать в нем приличный ремонт, после чего они принялись шаг за шагом обновлять производственное оборудование, прекрасно сознавая, что полиграфия, как и многие другие отрасли, на месте не стоит, и тот, кто в ущерб качеству и собственному имиджу экономит на развитии предприятия сегодня, завтра может просто — напросто безнадежно отстать.

Друзьям, очень ценившим, как свою многолетнюю крепкую дружбу, так и проверенное делом надежное партнерство, только — только удалось добиться устойчивой стабильности в работе, обещавшей весьма неплохие и интересные перспективы, как вдруг выяснилось, что Андрею нужно уезжать из страны.

Это был очень тяжелый, болезненный момент для них обоих, но Нурлан, сам имевший на попечении престарелых родителей, также привязанных к своей земле, понимал, что другого выхода у друга нет.

Они расстались, но продолжали поддерживать отношения: часто созванивались, и хотя бы раз в год приезжали друг к другу в гости, тем более, что их семьи также давно и крепко дружили. Разница была только в том, что Андрей имел одного сына, а Нурлан – трех.

Андрей Карин приехал в Псков и, оглядевшись вокруг, пришел к выводу, что для работы на полиграфическом рынке этого города он уже явно опоздал.

Однако за годы своей, поначалу достаточно разнообразной коммерческой деятельности, Андрей очень хорошо усвоил одно простое, но важное правило: нельзя приступать к делу, о котором ты не имеешь никакого представления.

Просто коммерция, заключавшаяся в умении найти товар подешевле, чтобы продать его подороже, Карина уже не устраивала.

Однажды, перебирая личный архив, он наткнулся на рецепты своей бабушки по выпечке разнообразных мучных изделий и вспомнил, как в детстве он каждое лето ездил в деревню к бабушке с дедушкой, живших под Псковом.

В их доме всегда царил чудесный, очень притягательный аромат свежеиспеченной сдобы. Бабушка Марья Васильевна славилась на всю округу своими кулинарными талантами, которые она сама скромно объясняла тем, что тщательно соблюдает технологию рецептов, передаваемых в их роду из поколения в поколение.

Это были очень редкие и оригинальные рецепты, которые Марья Васильевна перед тем, как закрыть навеки глаза, успела передать своему единственному внуку, в детские годы нередко помогавшему ей справляться по хозяйству, и в том числе допускавшемуся к ее великим таинствам у печи.

Внимательно вчитываясь в пожелтевшие от времени листочки, Андрей почти явственно ощущал запах испеченных бабушкой пышных и удивительно – вкусных булок и пирожков с разной начинкой, от которого невольно защемила душа, и все более убеждался в том, что хлебопекарное производство – это и есть то самое дело, которым он должен заняться на земле предков.

А вскоре в одном из оживленных районов Пскова открылась небольшая и очень уютная булочная, у которой с раннего утра выстраивалась очередь желающих откушать свежей и горячей сдобы. Андрей назвал предприятие в честь любимой бабушки: «Марьина сдоба».

В Алма-Ату Карина привели печальные события. Его лучший и, несмотря на разделявшее их расстояние, по-прежнему самый близкий друг Нурлан, скоропостижно скончался в результате неожиданно случившегося с ним инфаркта.

А еще через два месяца после этого скорбного события жена покойного Сауле обратилась к Андрею с просьбой помочь ей разобраться в делах фирмы, вникнуть в технологический процесс производства, которое она надеялась со временем передать в руки подрастающих сыновей.

Андрей Карин много работал, заново вникая в тонкости полиграфического производства, за последние четыре года шагнувшего далеко вперед, обдумывая свой план действий по дальнейшему развитию предприятия, пытаясь просчитать коммерческий риск при условии увеличения производственных мощностей и приобретения технических новинок в области современной полиграфии.

Однако из его головы не выходил образ случайно повстречавшейся ему в редакции «Адама» интересной и очень привлекательной девушки с загадочными раскосыми глазами, звонким, удивительно-искренним смехом и волнующим изгибом пухлых, безумно–чувственных губ.

Казалось бы, день-деньской он трудился, безмерно уставал, и все же жаркими летними ночами долго ворочался в своей временно-холостяцкой, неуютной постели, не в силах забыться хотя бы кратковременным сном. Его, словно магнитом, тянуло к Айре, как к своей, когда-то утерянной, и вот неожиданно найденной половинке.

А ведь еще недавно тридцатишестилетний Андрей Карин считал свою жизнь вполне-таки удавшейся и даже счастливой, что отчасти объяснял тем, что всегда руководствовался в ней некоторыми, раз и навсегда определенными для себя правилами, одно из которых гласило, что «каждый мужчина должен построить дом, родить сына и посадить дерево».

Действительно, уже через пару лет после переезда в Псков Карин построил на одной из его тихих уютных окраин двухэтажный добротный кирпичный особняк, рядом с которым вместе с сыном, поддерживавшим все его начинания, посадил дерево, да не одно!

Целые аллеи стройных зеленых саженцев, восхитительные цветочные клумбы и нежные лужайки украшали просторный двор Кариных, радуя и наполняя закономерной гордостью от природы романтичную душу хозяина дома, добившегося этого благосостояния, лишь благодаря неустанному труду и своему, поистине завидному терпению.

Подобно тому, как когда-то в Алма-Ате они с Нурланом едва ли не по кирпичику строили полиграфическое производство, так и, оказавшись в Пскове, Андрей вдумчиво и терпеливо осваивал хлебопекарное искусство, тщательно отслеживая весь процесс от приобретения необходимых, очень качественных продуктов до реализации уже готовых мучных изделий.

И года не прошло после открытия фирменного магазина, к которому с обратной стороны здания вплотную примыкал производственный цех, далеко разнося аппетитный, дразнящий и божественно-притягательный запах свежей выпечки, как Карин сумел выкупить бок о бок прилегавшее к нему помещение, разместив в нем кафе-кондитерскую.

Получилось уютное, со вкусом оформленное заведение, рассчитанное прежде всего на семейный отдых.

Конечно, Андрей отдавал себе отчет в том, что сильно рискует, запретив в своем кафе употребление и продажу спиртных и табачных изделий, но риск оправдался, поскольку уже этим его заведение существенно отличалось от других, подобных точек в их городе.

Естественно, немалую роль в привлечении большого множества постоянных клиентов сыграли богатый ассортимент, безупречное качество предлагаемых кондитерских изделий, половина которых изготавливалась по оригинальной рецептуре из фамильного наследия Кариных.

Андрей, никогда не причислявший себя к святошам, но и не являвшийся ханжой, никогда не стремился прожигать жизнь в сиюминутных удовольствиях или модных азартных играх, а полностью отдавался делу, открывая в нем все новые и новые грани для своего пытливого, творческого ума.

Он искренне считал, что живет правильной и даже достойной жизнью, пока в нее, как будто метеор, не ворвалась Айра Эмирова, покорившая его, хорошего мужа и добропорядочного семьянина, наконец, здравомыслящего предпринимателя, буквально с первого взгляда.

После своего первого визита в редакцию газеты «Адам», Андрей еще несколько раз находил различные поводы навестить ее главного редактора, с каждым разом все более и более привязываясь к маленькой хрупкой девушке, так не похожей на других женщин, что встречались прежде на его жизненном пути.

Влюбленный Карин мысленно благодарил небо за стоявшее в тот год на дворе на редкость жаркое лето, благодаря которому он мог беспрепятственно любоваться очень стройной и женственной фигурой Айры, облаченной в легкие летние сарафанчики, соблазнительно обрисовывавшие, волнующие контуры ее загорелого упругого тела.

А когда ему довелось познать его восхитительные тайны, то счастливей Андрея Карина во всем мире не было другого человека.

Он даже не понимал, как мог раньше спокойно жить, не видя перед собой очень живого, умного и бесконечно-родного лица Айры, как мог обходиться без ее ласковых, нежных рук, трепетных, чувственных губ, лукавых раскосых глаз, без ее хрупкого, умопомрачительно-податливого и безумно–притягательного тела.

Только сейчас Карин впервые осознал, что в его очень правильной, упорядоченной, словно маслом смазанной, жизни со славной, но простоватой Настенькой, настоящей жизни, по сути дела, никогда и не было.

Вспомнил, что и женился он так рано только по одной прозаической и банальной причине: зачатому в результате романтических экскурсий двух студентов политехнического института среди живописных и величественных предгорий Алатау ребенку, требовался законный отец.

С того самого момента жизнь доселе беззаботного молодого человека вдруг закрутилась – завертелась: рождение сына, потом, после окончания института, долгие поиски работы, апробация различных коммерческих проектов, пока им с Нурланом не удалось, наконец, найти свою нишу в полиграфическом производстве, переезд в Россию, где Андрею Карину пришлось все начинать практически с нуля.

Он постоянно был занят, и даже отпуск брал только ради встреч с самым близким другом. Мечтал создать надежную торговую марку, которая передавалась бы из поколения в поколение, а потому на какие-то отвлеченные, не касающиеся бизнеса размышления, времени просто-напросто не оставалось.

Между тем, этот бизнес, подобно спруту, с каждым днем все плотнее обхватывал Андрея своими цепкими щупальцами, не позволяя ему опомниться, и хоть на секунду задуматься, а так ли уж счастливо и действительно полноценно он живет?

Незаметно для Карина ароматный сладкий запах сдобы заполонил собой все окружающее его пространство, проникнув даже в святая святых каждого человека – в супружескую постель, где его, лениво потягиваясь, ждала такая привычная, уютная, похожая на пышную сладкую булку, белотелая, не шибко искусная в любви Настя.

Познав удивительную душу и восхитительное тело Айры, Андрей уже не мог так просто вернуться в русло своей прежней жизни. Он мучился, раздираемый чувством человеческого долга по отношению к семье, и своей, как выяснилось, неутоленной мужской потребностью во внезапно открывшейся ему всепоглощающей любви женщины.

За всё приходится платить

С наступлением осени у Айры, пребывавшей почти все лето в состоянии непрерывного головокружительного полета, начались проблемы.

Уже три месяца «Адам» твердо держал марку самой массовой бесплатной, информационно-рекламной газеты южной столицы. Неудивительно, что, вернувшиеся из своих отпусков алматинские бизнесмены, стали более серьезно воспринимать этот, за короткое время завоевавший большую популярность у горожан, и очень содержательный еженедельник, через раз размещая в нем свою рекламу.

Обратив внимание на столь ощутимый после летнего затишья сдвиг в работе фирмы, Эмирова воспрянула духом, посчитав свой риск и труд ненапрасными.

Однако радости ее не суждено было долго длиться, поскольку однажды скромный офис редакции удостоил своим присутствием лично депутат Тахир Илахунов, едва ли не с порога обвинивший Айру в недобросовестном и даже халатном отношении к работе предприятия, что, по его словам, привело ТОО «Адам» практически к банкротству.

Никаких объяснений главного редактора маленький, чванливый человечек с багровым, искаженным от ярости лицом, и слушать не захотел, пригрозив на прощанье, что если Эмирова в течение месяца не сумеет коренным образом исправить создавшуюся на данный момент тяжелую финансовую ситуацию, он примет к ней самые непопулярные меры.

При этом ничего не смысливший в издательском деле учредитель объявил, что он возвращает тираж газеты к его исходной точке.

Айра почувствовала, как из-под ее ног медленно, но неотвратимо уплывает почва, хотя буквально накануне радовалась до небес после того, как ее любимый признался, что он не представляет себе свою дальнейшую жизнь без нее, а потому возвращается сейчас в Псков, чтоб как можно быстрее уладить все достаточно сложные, болезненные вопросы, связанные с процедурой развода, о чем она даже и не смела мечтать, искренне благодарная Андрею за то немыслимо – упоительное счастье, что он так щедро подарил ей этим прекрасным летом.

Злобные, несправедливые нападки и угрозы Илахунова Айра восприняла, как своего рода неизменную расплату за любовь, впервые осветившую своим чудным, трепетным светом ее, до этих пор не очень-то удачливую судьбу.

Забросив творчество, Айра методично принялась обходить все, более-менее крупные организации и фирмы города, убеждая их руководителей разместить рекламу в «Адаме», как доступной, информационно-рекламной газете, которую с нетерпением ждут каждую неделю во многих домах южной столицы.

Потенциальные рекламодатели, прослышавшие о внезапном снижении тиража в самом начале рекламного сезона, с ответом не торопились, ссылаясь на самые разные причины.

Тем временем, безалаберную, но талантливую Ларису переманили конкуренты из другого издания, всерьез заинтересовавшиеся достаточно многообещающим опытом «Адама», который они теперь намеревались внедрить у себя.

Координатор фирмы Зарема Баширова, прельстившись легкими и немалыми заработками от реализации продуктов «Хиникен Биникен Лимитед», все чаще пропадала в Астане, на которую она также распространила активную торговую деятельность, воспользовавшись длительным отсутствием в северной столице основательницы филиала австралийской компании, Аллочки.

Неожиданно, сославшись на семейные обстоятельства, уволился главный бухгалтер ТОО «Адам» Иван Денисов. Айра вновь осталась одна.

После истечения определенного Илахуновым срока, Эмирова получила по факсу приказ о своем увольнении, и почти сразу же — повестку в 9-е Управление ГУВД по борьбе с коррупцией и мошенничеством в особо крупных размерах.

ТОО «Адам», имевшее долги перед бюджетом ввиду неуплаты налогов, а также перед полиграфическим комбинатом, в последнее время печатавшим газету в долг в расчете на депутатский статус ее владельца, было признано районным судом Алма-Аты банкротом.

Назначенный Комитетом по работе с несостоятельными должниками, конкурсный управляющий ТОО «Адам» Григорий Вадимович Проценко – пожилой мужчина с седой головой и испитым порочным лицом, которому Айра, не задумываясь, при первой встрече дала прозвище «полицай», потребовал от нее взятку в размере полутора тысяч долларов.

Взамен он пообещал прикрыть глаза на обнаруженные им в ходе проверки некоторые финансовые нарушения, недостачу кое-каких бухгалтерских бумаг, не всегда правильное ведение бухгалтерии, что, по его мнению, привело ТОО к банкротству, и к чему главный редактор газеты Айра Эмирова, в принципе, не имела никакого отношения, в своем наивном неведении полагавшая, что каждый должен заниматься своим делом и, соответственно, нести за него ответственность.

Но Проценко упорно возлагал всю ответственность на нее одну, как на официального руководителя предприятия.

Убедившись в том, что никаких денег от Айры Эмировой ему не видать, как своих ушей, конкурсный управляющий написал на главного редактора газеты «Адам» заявление в финансовую полицию, проигнорировав вынесенное 9-ым Управлением постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на Айру Эмирову, поскольку этим ведомством никакого преднамеренного умысла в ее действиях обнаружено не было.

Тем временем вернулся из Пскова Андрей Карин. Взглянув в его немного осунувшееся, но безмерно-счастливое от долгожданной встречи лицо, Айра не решилась признаться ему в своих проблемах, несмотря на всю их серьезность.

Не желая огорчать любимого, который вновь с головой окунулся в полиграфическое производство, она коротко сообщила ему, что, якобы не выдержав чрезмерных нагрузок, ушла из редакции «Адама» и теперь занимается поиском другой работы.

В действительности, Айра едва ли не через день ходила в финансовую полицию, где ее допрашивал старший лейтенант, следователь Дос Мусатаев, который после неоднократных допросов Эмировой вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела ввиду отсутствия состава преступления, о чем официально уведомил ее в письменном виде.

Однако не успела Айра воспрянуть духом, как городская прокуратура опротестовала это решение. Конкурсный управляющий Проценко, не дождавшийся от Эмировой взятки, при встрече с ней не скрывал своей, до омерзения отвратительной радости.

В этот момент Андрею Карину, ожидавшему из Пскова решения суда о разводе, вдруг позвонил его пятнадцатилетний крайне-взволнованный сын, умоляя отца как можно скорее вернуться домой, так как внезапно и сразу тяжело заболела мама.

Недоумевая, что могло вдруг случиться с его пышущей здоровьем Настей, он вылетел в Псков, пообещав любимой, что предпримет все меры для своего скорейшего возвращения к ней. Провожая Андрея в аэропорту, Айра в последнюю минуту не выдержала и горько разрыдалась, на каком-то интуитивном уровне почувствовав, что она теряет любимого.

Совсем иного мнения на этот счет придерживался Андрей, еще в свой прошлый приезд в Псков просчитавший все до мелочей, чтобы добиться нужного ему результата.

Поначалу было очень тяжело. Первые три дня простоволосая Настя, не снимавшая с себя то и дело сползавшую с ее пухлых, белых плеч просторную ночную сорочку, непрерывно ревела белугой, не в силах постичь, как это ее добропорядочный муж умудрился влюбиться в какую-то малознакомую девицу, да так сильно, что из-за нее готов уйти из семьи после шестнадцати лет совместной счастливой жизни. Что значит «люблю другую»?

А как же она, Настя, терпеливо переносившая с ним все финансовые и бытовые невзгоды, пока не удалось им встать на ноги, сдувавшая с него буквально каждую пылинку на зависть, провожавших Андрея жадными взглядами ее одиноких или разведенных подруг, как она-то вдруг останется одна, пополнив собой длинные и унылые ряды тех, перед кем еще вчера с удовольствием козыряла, ощущая чувство собственного незыблемого превосходства и чисто-женской значимости?

Статус брошенной «разведенки» пугал Настю Карину больше всех мыслимых и немыслимых бед на свете. Чтобы избежать этой страшной напасти, она готова была на любые жертвы и даже унижения.

Сама предложила Андрею жить на две семьи, между Псковом и Алма-Атой, от чего он, не задумываясь, сразу же отказался.

Взывала к его совести, пугала разлукой с единственным сыном, использовала все методы с позиций добра и силы, но, убедившись в непреклонности его решения, пригласила своего, уже почти бывшего мужа, сесть за стол переговоров, чтобы по справедливости поделить все нажитое за годы их совместной жизни имущество.

Однако, к искреннему изумлению Насти, муж, заработавший их нынешнее благополучие своим потом и кровью, от всего отказался в пользу сына, лишь попросил Настю не забывать о его стариках, живших по соседству, после чего принялся наводить дела на фирме, чтобы у Насти оставалось как можно меньше проблем после его отъезда.

Сын Кариных, Вячеслав, свои переживания в связи с предстоящим разводом родителей демонстрировать не стал, лишь замкнулся в себе на какое-то время, но потом отошел, стремясь почаще бывать рядом с отцом, пока еще у него была такая возможность.

Так, не питая друг к другу ненужной, неоправданной злобы, Андрей и Настя расстались.

Беда не приходит одна

Счастливый Андрей Карин отправился в Алма-Ату, с нетерпением предвкушая встречу с любимой, которая все никак не могла поверить до конца в то, что их любовь – это вовсе не кратковременный роман, а основа долгой и счастливой совместной жизни.

Познавший подлинную любовь, Карин не боялся никаких трудностей, ему не впервой было начинать все с нуля. Ничто не имело для него значение в сравнении с тем, что он любит и любим самой прекрасной женщиной на свете.

Он мечтал построить для нее дом, да еще лучше и краше псковского, не дом даже, а замок, в котором ей жилось бы приятно и спокойно, а для себя лично хотел приобрести автомобиль марки «Тойота Камри», передние фары которого так напоминали ему родные, раскосые глаза его любимой.

И вдруг это неожиданное сообщение сына о тяжелой болезни его матери. Андрей вылетел в Псков, умоляя всех богов, чтоб они не лишали его так внезапно обретенного счастья.

Тем временем Айра ходила в финансовую полицию, как на работу – практически каждый день. Она проводила в этом неуютном казенном здании как правило по шесть-восемь часов, поочередно допрашиваемая то одним следователем, то другим.

Каждый из них использовал разные психологические приемы планомерного и жесткого давления на психику с тем, чтобы вынудить ее признать свою вину в деле банкротства ТОО «Адам».

Когда однажды она попыталась заявить о своих гражданских правах, ей нагло ответили, что они абсолютно правомочны держать ее хоть до двенадцати часов ночи.

При этом сами следователи нередко указывали в повестке одно время, а появлялись в другое, непрестанно шантажируя Айру наличием у них в руках непреложных доказательств ее вины, которые, тем не менее, они почему-то не торопились предъявлять напрямую.

Айра чувствовала себя узницей, брошенной в средневековую темницу, где цивилизацией даже близко не пахло.

Потом дело, которому придали статус уголовного, передали уже одному, постоянному следователю по фамилии Азизов.

После неоднократных бесплодных бесед на одну и ту же тему, он принялся устраивать Айре очные ставки с некоторыми, фигурировавшими в деле свидетелями, и в частности, с бывшими сотрудниками ТОО «Адам», которые, то ли напуганные самим фактом своего пребывания в стенахгрозного и непопулярного в народе заведения, то ли предварительно хорошо обработанные предусмотрительным в подобного рода вещах старшим лейтенантом Азизовым, беззастенчиво лгали, сваливая на своего бывшего руководителя все мыслимые и немыслимые грехи, о которых они сами узнавали из наводящих вопросов следователя с насквозь буравившим их взглядом маленьких, шныряющих глазок.

Однажды в кабинет к старшему лейтенанту Азизову посреди допроса вошел начальник отдела, который с порога, брызгая слюной, начал кричать, что Эмирова своим упрямством отнимает у них кучу драгоценного времени, что ей не удастся избежать ответственности перед государством за причиненный ее деятельностью ущерб, что они выведут ее на чистую воду и непременно посадят в тюрьму.

После его ухода Азизов мягко заметил, что все проблемы можно решить гораздо более мирным, надежным и безболезненным путем, особенно такой богатой, по его сведениям, женщине, как Айра Эмирова.

Айра, по жизни придерживавшаяся правила «Правые не оправдываются», никак не отреагировала на это абсолютно беспочвенное замечание.

Измотанная бесконечными долгими допросами, на которых ей без конца приходилось отвечать на одни и те же вопросы, она мечтала только о том, чтоб все поскорее закончилось.

Айру, доведенную до предельного отчаяния, потерявшую всякую веру в человеческую порядочность и наличие справедливости в этом жестоком мире, уже практически перестал интересовать конечный результат сей чудовищной, выставленной на обозрение глупых, равнодушных зевак драме, в которой она вынуждена была играть роль главной героини.

После непрерывных двухмесячных допросов и череды очных ставок, сфабрикованное мздоимцем из финансовой полиции Азизовым уголовное дело Эмировой, обвиняемой в преднамеренном банкротстве ТОО «Адам», было передано на рассмотрение в районный суд. Собственно, другого результата от представителей финансовой полиции Айра и не ожидала.

Гораздо больше ее взволновал однажды внезапно раздавшийся ночью звонок в ее все той же арендуемой маленькой квартирке, из которой Айра не хотела съезжать ввиду присущего ей консерватизма, и в которой, благодаря заботам Андрея, минувшим летом был сделан ремонт. Айре звонил Андрей Карин.

Услышав до боли родной голос, который она безошибочно узнала бы из тысячи самых разных голосов, Айра почувствовала, как ее сердце забилось, словно готовое выпрыгнуть из груди, чтобы опередить свою, ослабевшую за последние месяцы хозяйку, и безоглядно броситься навстречу долгожданной судьбе.

Донельзя взволнованная Айра, узнав, что Андрей находится в Алма-Ате, не сразу обратила внимание на расстроенные нотки в его голосе, радостно повторяя в трубку: «О, Господи, я была не права! Какое счастье, любовь моя! Прости меня, глупую, что я не верила в то, что ты вернешься обратно. Как же я ошибалась!».

Увы, Айра действительно ошиблась, только не в прошлый раз, а в эту, оказавшуюся поистине несчастной для нее, долгую зимнюю ночь.

Как выяснилось, Андрей прилетел в Алма-Ату еще ранним утром, но только для того, чтоб передать все дела отлаженного им полиграфического производства в руки жены своего покойного друга Нурлана Сауле, поскольку вынужден был вернуться обратно в Россию в связи с тяжелым заболеванием жены, на выздоровление которой, по словам ее лечащего врача, никаких надежд практически не оставалось.

Заявив, что сейчас он не может сказать, сколько времени Насте еще суждено прожить – месяц, год или два, доктор предупредил Карина, что ей категорически противопоказаны малейшие волнения, не говоря о нервных или эмоциональных потрясениях, способных одномоментно свести ее в могилу.

У Андрея, раздавленного этим сообщением, не было иного выхода, как исполнить свой человеческий долг, вернувшись в семью, чтоб не омрачать последних дней умирающей Насти, и попытаться сделать все возможное для улучшения ее состояния.

Он не мог, не считал себя вправе давать сейчас какие-либо обещания на будущее своей горячо-любимой и беззаветно любящей его Айре, а потому искренне попросил у нее прощения и сразу положил трубку, едва ли не бегом бросившись в сторону аэропортовского терминала, чтобы отрезать для себя все пути назад.

После всех, раз за разом случившихся с ней за несколько лет ее жизни в Алма-Ате просто бесчисленных бед, Айра уже не способна была даже на слезы, чтобы выплакать свое нынешнее, ни с чем не сравнимое горе.

Глядя в окно на спящий беззаботным сном ночной город, она курила одну сигарету за другой. Вдруг вспомнилась однажды услышанная ею фраза: «Господь всегда посылает людям столько испытаний, сколько они способны перенести».

Неужто это — правда? Неужто не наступил еще предел ее человеческому терпению? Неужто у нее еще остались силы, чтобы бороться за свою судьбу, не предавая свои мечты?

В эту трудную и по-зимнему долгую ночь Айра вдруг ясно осознала одну очень важную для себя вещь, а именно: что бы ни случилось в ее дальнейшей жизни, как бы ни изощрялась судьба, подкидывая ей всевозможные подножки, чтобы проверить на прочность свою, такую маленькую и совершенно одинокую подопечную, она всякий раз будет упрямо подыматься, чтоб, отряхнув пыль с колен, продолжить свой путь.

Айра знала, что она еще будет по-настоящему счастлива, и мысленно благодарила Бога за то, что он дал ей это самое важное и ценное для нее знание. Все остальное зависело от нее.

Подстреленная птица

Приближался Новый год – любимый с детства праздник Айры, на который она всегда возлагала какие-то особенные надежды.

Памятуя об известной народной примете: «Как встретишь Новый год, так его проведешь», Айра мучительно размышляла, где ей взять денег, чтоб накрыть для себя праздничный стол. Она уже давно сидела на хлебе и воде, позволяя себе лишь единственную роскошь, от которой не могла отказаться, сигареты марки «Союз Аполлон».

В очередной раз оказавшись без работы, Айра поняла, что в условиях устроенных ей финансовой полицией практически ежедневных допросов, она не может рассчитывать на какую-либо стабильную нормальную работу, а потому бралась за любой приработок, чтоб посреди зимы не оказаться без крыши над головой: по утрам мыла пол в расположенном по соседству магпзине, а вечерами приглядывала за детьми работавшей в ресторане соседки.

После неоднократных отключений ее квартиры от электричества и телефона ввиду хронических задержек с оплатой услуг этих предприятий, пришлось вновь пожертвовать некоторыми предметами из своего небогатого гардероба, и все же денег катастрофически не хватало на самые элементарные расходы.

Наконец, Айра решилась расстаться со своей самой большой гордостью: собранием разнообразных словарей в добротных переплетах, среди которых были и весьма редкие издания.

Поскольку денег на подачу объявления о продаже в какую-либо из городских газет у нее не было, она после определенных раздумий и сомнений позвонила в рекламный отдел ТРК «СанаТ» и попросила Назигуль поставить ее объявление на радио, пообещав расплатиться при первой же возможности.

К неимоверному удивлению и огорчению Айры, эффект от рекламы оказался равен нулю.

Никто не проявил никакого интереса к предлагаемым книгам, зато позвонила Назигуль Калижанова, чтобы поторопить бывшую подругу с возвратом долга, поскольку, с ее слов, бухгалтерия канала не оставляет ее в покое.

Речь шла о не очень большой сумме и, тем не менее, даже этих денег у Эмировой на тот момент не было. Через несколько дней звонок повторился. Назигуль уже не скрывала своего недовольства и раздражения.

Тогда Айра, за неимением другого выхода, позвонила в бухгалтерию ТРК «СанаТ», напомнила свое имя и попросила подождать еще немного с оплатой ее объявления, не нажимая на Назигуль, которая ни в чем не виновата.

Однако на том конце провода очень удивились ее словам, заявив, что они впервые слышат о прокате такого объявления и что, тем более, никто из сотрудников бухгалтерии никаких претензий к Назигуль Калижановой вообще не предъявлял.

Как догадалась Айра, небольшие деньги за ее объявление Назигуль хотела положить в свой карман. После этого случая глубоко потрясенная Айра вычеркнула из своего сердца некогда любимую и самую близкую подругу Назигуль.

И все же Айре суждено было убедиться в том, что наш грешный мир держится и, наверно, всегда будет держаться на добрых и порядочных людях. Однажды днем в ее квартиру вдруг позвонили.

Открыв дверь, она пошатнулась из-за того, что в ее глазах потемнело от необыкновенно сильного волнения. На лестничной площадке стоял высокий бородатый шатен с худощавым интеллигентным лицом.

Спустя еще несколько секунд Айра поняла, что ее зрение сыграло с ней не очень добрую шутку.

Мужчина, которого она приняла за Андрея, оказался ее давним постоянным клиентом, когда она жила тем, что сдавала внаем в дневные часы свою вторую комнату.

Виктор, женатый тридцатипятилетний мужчина, довольно часто прибегал к услугам Айры для встреч со своей любимой девушкой, на которой он не мог жениться по той причине, что супруга, в свою очередь, встречавшаяся с другим мужчиной, в случае развода угрожала Виктору переехать на постоянное место жительства в Россию, тем самым, ограничив его общение с их десятилетними девочками – двойняшками, к которым он был очень привязан.

Как оказалось, Виктор, по профессии социолог, только недавно вернулся из-за рубежа, где около года работал по контракту. Айру Эмирову он знал еще с тех пор, когда она работала на радио ведущей программы «Неслучайные встречи». Потом довелось познакомиться и лично.

За то время, что они не виделись, Виктор успел отпустить бородку и сменить очки на контактные линзы, что придало его облику своеобразный шарм и элегантность, но держался по-прежнему очень просто и доброжелательно.

Узнав за перекуром о проблемах, серьезно осложнявших жизнь его старой знакомой, к которой он испытывал чувство уважения и человеческой симпатии, Виктор предложил свою помощь.

Для начала Виктор просмотрел собрание словарей Айры Эмировой и, будучи весьма образованным и эрудированным человеком, по достоинству оценил эти книги, выразив желание сразу приобрести все.

Потом он предложил Айре продолжить их корректное сотрудничество по часовой сдаче внаем второй комнаты и при этом сделал предоплату за несколько месяцев вперед, а самое главное, пообещал в ближайшие дни переговорить с кое-какими своими знакомыми, кто хотел бы нанять для своих детей хорошего репетитора по русскому языку при наличии соответствующей рекомендации.

У Айры закружилась голова от счастья, ведь теперь она могла рассчитывать на услуги адвоката в предстоящем ей во второй половине января судебном процессе, а, значит, надеяться на лучшее.

Совсем как в былые добрые годы Айра Эмирова готовилась к празднику, переполненная взволнованным ожиданием каких-то просто невероятных чудес.

Она ходила по магазинам, совершая свои небольшие, скромные покупки, и испытывая радость от того, что она может позволить себе реально ощутить эту, ни с чем не сравнимую атмосферу, которая так отличает новогодние праздники от всех прочих: атмосферу добра, радости, всеобщего единения и эмоционального возбуждения, ненадолго возвращающую каждого человека в чудесную страну детства.

В новогодний вечер Айра долго стояла под душем, чтобы смыть с себя всю негативную энергетику, все проблемы, обиды и разочарования уходящего года, а потом также долго и с наслаждением плескалась в ванной, добавив в нее щедрую порцию тонизирующей пены, отчего она почувствовала себя словно бы заново рожденной.

Медленно и тщательно оделась, искренне радуясь уцелевшим от распродажи длинному, иссиня-черному вечернему платью и черным изящным туфелькам на шпильках. У нее даже нашлось несколько капель французских духов и кое-что из декоративной косметики.

Немного смущала ниспадавшая на глаза непослушная черная прядь, но Айра знала, что с ней и мастера парикмахеры в хорошие годы справлялись лишь при помощи лака для волос. Но, как бы то ни было, основной своей цели ей удалось добиться, а именно: в новогоднюю ночь Айра хотела чувствовать себя красивой! Такой маленький каприз истинной женщины.

Ее праздничный ужин свободно уместился на небольшом журнальном столике, трон королеве новогоднего бала легко заменило старенькое кресло работы прославленных в советское время белорусских мастеров, а роль распорядителя придворных торжеств и одновременно массовика – затейника выполнял подаренный Андреем японский телевизор.

Праздничный вечер был в самом разгаре, когда вдруг зазвонил домашний телефон. Айра, еще днем поздравившая своих родных, от неожиданности вздрогнула.

Но по частым трелям телефонного аппарата, которые характерны для междугородних звонков, она догадалась, что ей звонит Андрей Карин.

Вцепившись в подлокотники кресла побелевшими от напряжения пальцами, она не могла оторвать свой взгляд от телефона, и в то же время мысленно заклинала аппарат поскорее умолкнуть, чтобы не искушать ее возможностью услышать голос любимого, и тем самым причинить огромную боль и ему, и себе, обнаружив перед ним свою безутешную тоску и поистине смертельную боль одиночества.

Междугородние телефонные звонки раздавались еще несколько раз в течение ночи, но Айре удалось удержать себя в руках, ведь она знала, что обратной дороги для них с Андреем уже нет.

Без пяти двенадцать Айра открыла шампанское и приняла поздравление президента страны, скороговоркой поздравила саму себя с праздником, потом нежно и трогательно обратилась к Андрею, желая от всей души любимому всяческих благ и счастья:

— Пусть не со мной, только, пожалуйста, Андрюша, будь живой! А еще я хочу, любовь моя, чтобы тебя никогда не покидало доброе здоровье, всегда сопутствовала удача и, чтобы одиночество обходило тебя стороной. Будь счастлив, солнце моей жизни, и прощай!

Смахивая с ресниц непрошеные предательские слезы и чуть раскачиваясь в такт мелодии, Айра негромко запела песню известного казахского композитора Нургисы Тлендиева «Кустар», повествующую о прощании птиц, улетающих в теплые края, с родной землей.

О, как она понимала в эти минуты их беспредельную тоску, смятение и неутихающую боль перед вынужденной разлукой! Пожалуй, она сама была подобна внезапно подстреленной птице, не успевшей достигнуть своей обетованной земли.

Бессмысленная травля

В начале января по рекомендации одной своей старой знакомой Айра Эмирова обратилась к адвокату Маровой, имевшей неплохой опыт работы и достаточно приемлемые расценки на свои услуги.

Адвокат, ознакомившись с материалами дела, заявила, что, на ее взгляд, никаких особых поводов для беспокойства у Айры не должно быть, так как доказательства, на которые ссылается передавший дело в суд старший лейтенант, следователь финансовой полиции Азизов, носят явно натянутый характер, которые невозможно принимать всерьез.

У Айры, никогда прежде не сталкивавшейся с законодательными структурами, отлегло от сердца. Однако ее радость оказалась преждевременной.

На первом же заседании, самом длительном и впечатляющем по количеству приглашенных свидетелей, судья районного суда по фамилии Баркиджоев, не долго думая, назвал Айру Эмирову мошенницей, а также сообщил, что он ничуть не сомневается в ее виновности.

Когда Айра – маленькая, одиноко сидевшая на жестком стуле посреди просторного судейского кабинета, словно бы выставленная на всеобщее обозрение и тайное злорадство, попыталась выразить свое несогласие с поспешными и категоричными формулировками в свой адрес, Баркиджоев, пригрозил, что если Эмирова посмеет еще раз в ходе судебного слушания открыть рот, когда ее об этом не просят, он не сомневается в том, что довольно быстро найдется повод, чтобы завести на нее второе уголовное дело.

Наслаждавшийся своей властью судья повышал голос на всех.

На молодого прокурора, призванного от имени государства следить за соблюдением законности на проходящих судебных процессах.

На несчастных свидетелей, которые все как один начинали заикаться под взглядами грозного кавказца, мечтая лишь о том, чтоб поскорее сказать то, что от них хотят услышать, чтоб под каким-либо предлогом исчезнуть из этой, наводившей на них первобытный ужас, обители сатаны, где комфортно и безопасно чувствовали себя лишь всемогущий судья Баркиджоев и выступавший в качестве свидетеля конкурсный управляющий ТОО «Адам» Проценко, победоносно поглядывавший на несговорчивую и публично растоптанную Айру Эмирову.

В предоставленном ему слове «полицай» Проценко долго и неискренне рассказывал о том, как болит его душа за государство, вынужденное терпеть убытки из-за недоплаченных в казну налогов, по вине таких безответственных и корыстолюбивых лиц, как подсудимая Эмирова, в отношении которой Проценко просил суд применить суровые меры наказания.

Невзирая на испитое и порочное лицо данного свидетеля, Баркиджоев, казалось, едва удерживался от аплодисментов в его адрес.

Столь же благосклонно судья отнесся к показаниям бывшего главного бухгалтера ТОО «Адам» Ивана Денисова, без обиняков заявившего, что фирма оказалась банкротом всецело по вине ее руководителя Эмировой, постоянно в устной форме, якобы, приказывавшей ему не делать налоговых отчислений в бюджет, чему он, сознавая неправомерность подобных приказов, тем не менее, в силу своего служебного положения, был вынужден следовать.

Очень волновалась Зарема Баширова, почему-то все время называвшая Айру при даче показаний: «этот человек». Единственное, что можно было понять из весьма сбивчивого выступления Заремы – это то, что к «этому человеку» она лично претензий не имеет.

Не имели претензий также курьеры, разносившие газету по почтовым ящикам, и всегда вовремя получавшие зарплату. Вот, пожалуй, и всё.

Остальные свидетели, представлявшие типографию, еще какие-то фирмы, размещавшие в газете рекламу, напряженно следили за движением нахмуренных бровей грозного судьи, у которого, по слухам, была хорошая поддержка в администрации города. Неудивительно, что с ним никто не хотел лишний раз ссориться.

Адвокат Марова старалась высказываться крайне осторожно, даже деликатно. Робкий прокурор, поверхностно ознакомленный с данным делом, часто говорил невпопад, сводя все свои недолгие, непрофессиональные высказывания к вопросу непреложной виновности подсудимой.

Айра отлично видела, что идет нечестная игра в одни ворота, но понимала, что она не в силах изменить ее правила. Единственное, что она могла себе позволить – это сохранить стройность и независимость осанки, что в условиях трехчасового заседания сделать было не так-то просто, но Айра Эмирова очень старалась.

После окончания судебного заседания она поинтересовалась у адвоката, могут ли они дать отвод судье ввиду его предвзятого отношения к ней. Адвокат коротко ответила: «Нет».

Эмирова в ответ только вздохнула: «На «нет» и суда нет». У Айры пропала последняя надежда, исход дела больше не вызывал никаких сомнений.

Все последующие судебные слушания, а их было семь или восемь, мало чем отличались от первого, только судья Баркиджоев в конце каждого задумывался над вопросом, кого еще можно вызвать в качестве свидетеля на очередной процесс.

Он как будто что-то выжидал, порой многозначительно поглядывая на уже ко всему безразличную Айру Эмирову.

Наконец, на шестом или седьмом по счету слушании дела он объявил, что на следующем процессе будет вынесено решение суда по уголовному делу Эмировой.

В сей знаменательный день, заставив Айру полдня прождать под дверями его кабинета, Баркиджоев в присутствии секретаря судебного заседания зачитал приговор.

Больше никого не было, хотя в качестве участников данного заседания были официально указаны и прокурор, и адвокат.

Судья долго и монотонно читал пятнадцатистраничный приговор, большая часть которого практически слово в слово была нагло переписана из обвинительного заключения, который состряпал следователь финансовой полиции Азизов.

Собственно, ничего другого ему и не оставалось делать, как переписать, или точнее, перепечатать то, что было под рукой, поскольку суда, как такового, изначально не было.

Не было цивилизованного подхода к рассмотрению уголовного дела, не было даже попытки разобраться в сути обвинения.

Была спланированная акция по травле человека, отказавшегося платить мзду ненасытным государственным служащим.

Суд под председательством, а точнее, в лице судьи Баркиджоева, признал подсудимую Айру Эмирову виновной в преднамеренном банкротстве ТОО «Адам».

Ввиду отсутствия обстоятельств, отягчающих уголовную ответственность и наказание Эмировой, ей был назначен штраф в размере 400 месячных расчетных показателей, от которого в следующем пункте этого же приговора Айра была освобождена на основании амнистии в связи с десятилетием независимости Республики Казахстан.

Бессмысленная бесчеловечная травля Айры Эмировой, в ходе которой ей пришлось пройти все круги ада, завершилась. Спустя какое-то время Айра узнала, что на основании «Закона о статусе судей» она имела право дать отвод судье Баркиджоеву…

Кстати, за всю историю существования этого районного суда, насчитывавшую не одно десятилетие, Айра Эмирова стала третьим человеком, который был осужден по статье «за преднамеренное банкротство».

Опять на те же грабли!

Айра Эмирова вернулась домой с последнего судебного заседания в состоянии полной опустошенности. Все-таки до последней минуты, несмотря ни на что, в душе теплилась маленькая надежда, что судья одумается и не станет выносить бесчестный приговор.

Чуда не случилось. На дворе сгущались сумерки, а законопослушная гражданка Эмирова все еще не могла поверить в реальность истории, о которой наверняка забыли и грозный судья Баркиджоев, отправившийся после нелегких трудов домой, где заботливого мужа и любящего отца с нетерпением ждали красивая супруга и две маленькие дочки; и конкурсный управляющий ТОО «Адам» — «полицай» Проценко, благодаря которому закрутилась — завертелась вся эта чудовищная карусель, человек, как по нотам разыгравший свою лицемерную роль пламенного борца за интересы государства, а теперь отмечавший сие приятное для него событие за очередной бутылочкой; и все, раболепствовавшие перед неограниченной и впечатляющей властью представителей финансовой полиции и суда свидетели, без малейших раздумий втоптавшие в грязь ни в чем неповинного человека.

Вполне возможно, что все участники этой драмы успокаивали себя мыслью, что любая рана, как правило, рано или поздно затягивается, абсолютно не принимая во внимание тот факт, что рубцы от ран имеют обыкновение оставаться на всю жизнь.

Вконец измотанная событиями последних месяцев, Айра лежала на диване, физически ощущая, как непомерная тяжесть безжалостно сдавливает ее плечи и ноги, медленно расползаясь по всему ее хрупкому телу, не оставляя надежды на то, что когда — нибудь эта боль прекратится и все же выпустит из железных тисков свою нечаянную жертву.

Неожиданно раздался долгий звонок в дверь. Недоумевая, кому она могла понадобиться в столь поздний вечер, Айра едва ли не ползком направилась в прихожую.

На лестничной площадке стояла улыбающаяся Зинка — толстуха, с которой они не виделись и даже не созванивались с момента увольнения Эмировой с ТРК «СанаТ».

Еще более располневшая за это время Зинка, заметив ослабленное физическое состояние старой подруги, с энтузиазмом принялась хозяйничать на кухне, торжественно водрузив на стол бутылку коньяка и коробку шоколада.

Не ожидавшая этой встречи Айра поначалу чувствовала себя в своих же стенах довольно скованно, потом мало – помалу все же отошла.

Зато Зинка держалась совершенно уверенно, как в добрые годы своей работы кассиром на железнодорожном вокзале. После пары рюмок коньяка она принялась досаждать подруге вопросами, которые, казалось, сейчас интересовали ее больше всего на свете:

— Эмирова, ты скажи мне, где твой прежний алматинский шарм? Где твои французские костюмы, в которых я тебя видела, когда только переехала в Алма-Ату? И, вообще, почему ты седая?

Айра отвечала, что алматинский шарм ей явно померещился, во французских костюмах надобность нынче отпала, а, что касается седины, обильно посыпавшей с некоторых пор ее черный волос, так это ее новый имидж умудренной житейским опытом женщины.

Зинка весьма критически отнеслась к новому имиджу подруги. Оценивающе осмотрела ее фигуру, после чего пришла к глубокомысленному выводу, что от их пончика Айры нынче остались рожки да ножки.

Затем повернулась к ней спиной и, похлопав себя по толстому, обтянутому светло — голубыми джинсами заду, гордо сообщила, что это ее «самая большая достопримечательность».

Зинка вертелась перед подругой, демонстрируя свои толстые ноги, руки, плечи, утверждая при этом, что это все есть не что иное, как хорошо накачанные мышцы, плод ее долгих усилий, после чего касалась хрупких плеч и тонких рук Айры и осуждающе качала головой.

Айра с интересом наблюдала этот спектакль, в котором открыто проявлялась истинная натура теперь уже, в принципе, бывшей подруги Зинки, отчаянно лебезившей перед ней, когда Айра была ее начальником, неплохо зарабатывала и по возможности помогала всем, чем только могла, переехавшей в Алма-Ату подруги, и теперь с большим удовольствием демонстрировавшую, по ее понятиям, свою неотразимую крутизну, а, по мнению Айры, откровенную глупость.

Неуемная Зинка принялась хвастаться своими заработками, между делом заметив, что собирается купить себе квартиру по ипотечному кредитованию. Толстуху просто распирало от чувства собственной значимости, когда она хлопнула себя по лбу, внезапно вспомнив причину, побудившую ее навестить бывшую подругу и одноклассницу.

Сей причиной явилось любопытство, лежавшее в основе многих поступков Зинки, которая, подобно многим людям, обделенным в плане личной жизни, всегда жадно интересовалась подробностями жизни своих знакомых.

— Эмирова, что я вспомнила! Я тут на днях в одной кафешке случайно повстречала Зорьку Баширову. Так она мне рассказала, что тебя, оказывается, долго таскали на допросы в финансовую полицию, потом по судам, а чем дело в итоге завершилось? Ты как, в порядке?

Расслабившаяся под воздействием спиртного, Айра Эмирова коротко поведала о своих злоключениях, стараясь при этом не ударяться в лишние эмоции. Получилось что-то вроде приключенческого рассказа.

Зинка хохотала до слез, когда Айра рассказала о том, как однажды она решила поинтересоваться у следователя финансовой полиции Азизова, а кем он хотел стать в детстве, о чем мечтал? Азизов ни секунды не раздумывал: «Вот об этой работе я всегда и мечтал».

Айра от неожиданности растерялась: «Но ведь в те годы не было в Союзе финансовой полиции», на что Азизов самодовольно заметил: «В те годы в стране был ОБХСС!».

Был еще один забавный случай. Однажды Айра, уставшая от повторявшихся изо дня в день одних и тех же вопросов, попробовала сменить тему разговора.

Она заявила Азизову, что намеревается в будущем стать ни много ни мало знаменитым кинорежиссером, а потом спросила у него, как он воспримет эту новость, когда узнает ее уже достоверно.

Старший лейтенант Азизов, не задумываясь, тут же ответил, как отрапортовал: «Буду гордиться знакомством с вами!». Айра легонько усмехнулась: «А я вам при встрече руки не подам». Следователь финансовой полиции от злости чуть было не поперхнулся.

Увы, лишь только в такой форме она могла время от времени давать отпор зарвавшемуся служаке и прочим его коллегам по ремеслу.

Зинка изредка прерывала ее рассказ своим излюбленным воплем: «Да ты че?!», при этом громко хлопая себя руками по толстым ляжкам.

Удовлетворив свое любопытство, Зинка — толстуха вспомнила вдруг о еще одной вещи, послужившей поводом для их сегодняшней встречи.

Знакомые девчонки, приехавшие в Алма-Ату из Кустанайской области, искали для себя комнату.

Памятуя о своем прежнем, весьма неудачном опыте, Айра сразу же отказалась, тем более, что ее работа в качестве репетитора по русскому языку обеспечила ей достаточно сносные условия для жизни, во всяком случае, в сравнении с тем, что было раньше, за что она была признательна своему знакомому Виктору, недавно уехавшему в очередную длительную командировку.

Однако подвыпившая Зинка упорно не отставала со своим предложением, и Айра, очень не любившая, когда ее кто-либо долго уговаривал, согласилась, чтобы подруга дала ее адрес этим девушкам.

Девочки оказались весьма расторопными, уже на следующее утро появившись перед воспаленным взором Айры, у которой после вчерашней посиделки так невыносимо сильно раскалывалась голова, что хотелось ее открутить и поставить в сторонку до более лучших времен.

Заметив ее состояние, одна из девушек по имени Гульнур вышла, пообещав скоро вернуться. Девушка действительно быстро вернулась обратно, предложив Айре в качестве лекарства от головной боли на выбор пиво или апельсиновый сок.

Айра, не раздумывая, выбрала сок. Прохладный, освежающий напиток возродил ее к жизни, теперь можно было вести разговор на любые темы.

Три подружки: Гульнур, Дана и Римма приехали из г. Аркалыка, что в Кустанайской области, попытать счастья в южной столице.

По их словам, маленький городок Аркалык угасал не по дням, а по часам: люди покидали свои дома из-за перебоев с электроэнергией, подачей тепла и воды, перебираясь поближе к центру или в другие, более благополучные регионы страны. Целые микрорайоны на глазах пустели, благоустроенные коттеджи продавались за бесценок, все чахло и рушилось.

В поисках лучшей доли три неразлучные подружки отправились сначала в Астану, но что-то у них там не получилось, что именно – девушки уточнять не захотели, и вот полгода назад приехали в Алма-Ату.

Двадцатидвухлетние выпускницы факультета филологии работали официантками в довольно крупном кафе, где и познакомились с Зинкой – их постоянной клиенткой. В Алма-Ате девчонки по разным причинам успели сменить не одну квартиру, и теперь в связи с резким повышением арендной платы за их последнее жилище искали более приемлемый вариант.

Выслушав сей незатейливый рассказ, Айра, помимо своей воли, сразу прониклась к девушкам сочувствием и симпатией одновременно.

Уж больно много схожего оказалось в судьбах случайно познакомившихся четырех провинциалок с невостребованным по нынешним временам гуманитарным образованием, не имеющим собственного жилья и стабильной работы.

Невзгоды, как известно, сближают, и Айра, поначалу собиравшаяся при личной встрече дать Зинкиным знакомым вежливый, но твердый отказ, сама не заметила, как дала согласие на их проживание. В тот же вечер подруги въехали к ней в дом.

Жизнь не стоит на месте

Аркалыкчанки внесли новую струю в жизнь Айры Эмировой. Как и прежде, по утрам она делала уборку в расположенном рядом с домом офисе, где работала в качестве технички уже почти полгода, а в течение дня давала уроки русского языка детям состоятельных родителей.

Репетиторство отнимало у нее много времени, поскольку все ученики были разного возраста, но оно же являлось и основной статьей ее доходов.

Что-либо коренным образом менять в своей жизни Айра, еще толком не оправившаяся от пережитых недавно потрясений, не торопилась, но свободное время все чаще проводила в обществе молодых девушек, которых она, будучи старше их почти на десять лет, в шутку называла «моя молодежь», с ударением на первом слоге.

Общаясь с ними, Айра порой чувствовала себя едва ли не динозавром, настолько это поколение, воспитанное в эпоху рыночных реформ, отличалось от нее своими взглядами, жизненными ценностями и устремлениями, но, возможно, эта взаимная разность отчасти и притягивала их друг к другу.

В этой филологической троице особенно выделялась Гульнур Кожаметова.

Еще при первой встрече Айра отметила ее внешнюю схожесть со своей бывшей подругой Назигуль, но, как оказалось, много общего было и в их характерах.

Ее поразительное здравомыслие и расчетливый, рациональный ум порой ставили в тупик эмоциональную и романтичную Айру и, вместе с тем, как ни парадоксально, эти же качества, быть может, на каком-то подсознательном уровне вызывали у нее чувство доверия к Гульнур.

Чуть более крупная и мускулистая, чем Назигуль, Гульнур была напрочь лишена каких-либо сантиментов, умела схватывать на лету мысль собеседника и рассуждала обо всем со знанием жизни, удивительным для девушки ее лет. Ее подруги были гораздо проще.

Худощавую, томную Дану можно было бы назвать девушкой весьма симпатичной, если бы не ее рот, в котором наряду с крупными зубами неправильной формы присутствовали жуткие золотые фиксы.

Впрочем, саму Дану, более всего обожавшую три вещи: сон, развлечения и возможность над чем-либо посмеяться, этот недостаток, похоже, мало смущал. Она вообще не любила о чем-то серьезно думать, предпочитая плыть по течению.

Крепко сбитая, смуглая длинноволосая Римма была зациклена на мистике и оккультных учениях. Все свои свободные деньги она тратила на литературу и периодические издания соответствующего характера, строго сверяя каждый свой шаг с предсказаниями специально заказанного ею индивидуального гороскопа.

Римма называла себя начинающей ведьмой, страшно переживала, когда ей приходилось подстригать свои волосы, поскольку была искренне убеждена в том, что ее магическая сила проистекает из ее длинных, черных, как вороново крыло волос, и мечтала овладеть всеми тайнами черной магии. Все остальное ее мало интересовало.

В отличие от подруг, Гульнур Кожаметова интересовалась абсолютно всем.

Она также любила развлечения, бравировала своим знанием жизни, которое прежде всего заключалось в умении находить выгоду из различных ситуаций, при этом оберегая себя от каких-либо эмоциональных переживаний и, тем более душевных ран; могла на спор выпить одним махом стакан коньяка и даже полезть в драку с парнями.

Однако, общаясь с людьми более старшего возраста, видимо, благодаря полученному филологическому образованию, умела подать себя в выгодном свете, поддержать разговор, из которого сама же нередко черпала полезные для себя сведения. В общем, Гульнур умела ненавязчиво услужить и быть приятной, так, на всякий случай.

Они жили под одной крышей уже месяца полтора или более, когда однажды Гульнур предложила Айре заняться перспективным и весьма доходным бизнесом. К тому времени Айра и сама стала понимать, что надо начинать как-то менять свою жизнь.

От природы она являлась активным человеком, всегда стремилась к большему, мечтала реализовать себя в творческом плане, но жила в бедности и однообразии, чувствуя себя уставшей и предельно опустошенной после всех, пережитых за последние годы, больших и малых душевных потрясений и нервных стрессов.

Айра с ужасом ощущала, как привыкает к состоянию бездействия и внутренней апатии, поэтому предложение Гульнур Кожаметовой заинтересовало ее уже одной возможностью каких-то перемен в жизни. Нужно было сделать первый шаг, чтоб стряхнуть оцепенение.

Суть дела заключалась в том, что Гульнур, с ее слов, случайно узнала, что в одном из районов города сдается в аренду помещение на цокольном этаже недавно построенной небольшой гостиницы.

Это было отдельно стоящее двухэтажное здание, расположенное напротив института, и находившееся довольно далековато от центра города. Однако последнее обстоятельство загоревшуюся идеей Гульнур особенно не смущало.

Она успела побывать там, переговорить с владельцем и нашла, что и место расположения, и условия аренды во всех отношениях — просто замечательные.

Помещение площадью всего семьдесят квадратных метров предназначалось для кафе, и было оборудовано по самому минимуму, но Гульнур предложила Айре открыть в нем диско — бар, поскольку из своего опыта работы знала, что для раскрутки кафе нужны большие финансовые вливания в отличие от молодежно-развлекательного заведения.

Гульнур торопила Айру с принятием решения, так как от своего имени уже пообещала хозяину гостиницы дать окончательный ответ не позднее завтрашнего дня.

Поражаясь удивительной расторопности и искреннему энтузиазму девушки, озадаченная Айра заметила, что тех денег, что ей удалось отложить на всякий непредвиденный случай, не хватит даже для оплаты аренды за первый месяц работы и, кроме того, у нее лично нет никакого практического опыта в системе общепита, а потому она считает эту затею весьма рискованной. В ответ Гульнур радостно сообщила, что она все предусмотрела.

Владелец гостиницы по имени Танат Татенов, занимавшийся ремонтно-строительными работами, в силу своей постоянной занятости и частых разъездов, был заинтересован в том, чтобы как можно быстрее сдать готовое к эксплуатации помещение.

Он хотел избавиться хоть от одной головной боли в самом начале сезона в своем основном бизнесе, и поэтому принял предложение первого попавшегося потенциального арендатора в лице Гульнур Кожаметовой о поэтапной оплате аренды за кафе, обставленное более, чем скромно даже для спальных районов Алма-Аты.

Риск, по мнению Гульнур, претендовавшей на место администратора будущего заведения, в данном случае был сведен к абсолютному минимуму.

Всё необходимое для начала работы, на объекте имелось, постоянная клиентура за счет студентов близлежащего вуза бару была обеспечена, проблемы с кадрами не предвиделось, поскольку в отличие от кафе, опытные повара на кухню тут не требовались, а от желающих поработать в ночное время официантами и барменами студентов и подавно отбою не будет.

Гульнур искренне сокрушалась, что из-за отсутствия местной прописки она сама не может взять патент на занятие индивидуальной предпринимательской деятельностью, и умоляла Айру не упускать на редкость удачный шанс.

— Современные студенты – уже далеко не те голодные студенты, что были еще во времена вашей юности, — убеждала она Айру. – У сегодняшней молодежи деньги в кармане почти всегда водятся, и они с удовольствием тратят их на собственные развлечения.

— А что нужно молодым? Выпивка, музыка, танцы! Посидеть, поесть они и в кафе могут, вон их сколько сейчас на каждом шагу! А вот дискотеки, где они могли бы оттянуться на полную катушку, встречаются не так часто.

— И получается, что кафе – это скучновато, а ночные клубы – для многих дороговато. Вот, диско-бар – это самое то! Промежуточный золотой вариант.

— И ведь не в каждом-то месте его можно открыть. А тут, пожалуйста, отдельно стоящее здание напротив вуза, никаких проблем с жильцами, нет конкурентов, разумная арендная плата, только успевай продавать билетики за вход, разливать горячительные напитки, да пересчитывать денежки в собственном кармане!

— Чего вы опасаетесь, Айра? Это же — не на всю жизнь. Сделаете себе капиталец, и со спокойной душой можете уходить в свободные художники. Ну, разве ж я не дело говорю?

Доводы Гульнур показались Айре достаточно убедительными и вполне разумными, а, поскольку время поджимало, на следующий день они вдвоем отправились на переговоры с Танатом Татеновым.

Три кита, которые не удержали…

Разговор с Татеновым был недолгим, поскольку все наиболее важные детали будущего сотрудничества были отражены в заранее подготовленном Кожаметовой договоре. Но Айре особенно запомнилась последняя фраза, сказанная ей арендодателем на прощание:

— Я не люблю называть себя честным человеком, но я стараюсь быть порядочным.

Такая позиция внушала определенное доверие. Хотя само помещение вызвало доверия, или, точнее, оптимизма чуть поменьше.

Небольшой зал всего на тридцать посадочных мест с маленькой танцплощадкой и очень скромной, едва ли не аскетичной меблировкой. Однако Гульнур была полна энтузиазма:

— Конечно, хорошо, когда все вокруг — красиво, но давайте исходить из того, что есть на данный момент, а по ходу дела будем, как получится, обустраиваться.

— В принципе, голые стены в дискотечном освещении особо в глаза бросаться не будут, а вот пять-шесть ультрафиолетовых ламп очень даже пригодились бы. Я знаю, где их можно купить по дешевке.

— Над танцполом повесим китайский зеркальный шар, он стоит сущие пустяки, а смотрится — очень даже ничего. К нему — еще пару-тройку прожекторов, музцентр, усилитель и какие-нибудь колонки, можно поискать бэушные или китайские.

— Ах да, еще нужна нормальная музыка – и дискотека готова! Не переживайте, не так страшен черт, как его малюют, — утешила она Айру, пытавшуюся просчитать хотя бы примерно сумму первоначальных и неизбежных расходов.

На какие-то раздумья и сомнения времени практически не оставалось, так как открытие диско-бара решено было приурочить к предстоящим первомайским праздникам.

Айра надеялась успеть немного раскрутить дискотеку к традиционным студенческим торжествам, то бишь к сдаче зачетов, экзаменов, к выпускному балу, к каникулам и прочим мероприятиям, на какие только бывает горазда молодежная изворотливая фантазия.

Гульнур уволилась из кафе, работа в котором никак не соответствовала ее завышенным амбициям, и помогала Айре готовить необходимые для открытия развлекательно-питейной точки документы, и заодно закупать музыкальное и световое оборудование.

Правда, для этого Айре пришлось вновь заложить в ломбард свои золотые украшения, выложить все свои скромные сбережения, а Гульнур удалось под честное слово занять у Зинки-толстухи недостающую сумму якобы для личных нужд.

Почему-то съехала с квартиры третья девушка Римма, что Айра, занятая решением всевозможных проблем, даже не сразу заметила, а спрашивать, интересоваться задним числом как-то постеснялась.

Во второй комнате ее квартиры теперь остались две подруги: Гульнур и Дана.

Уложились в срок, правда, потратились до последней копейки, поэтому в первый рабочий день, а точнее, ночь Айре Эмировой пришлось то и дело бегать в соседний ночной магазин за продуктами и спиртными напитками, которые, за неимением каких-либо средств, онисмогли приобрести для бара лишь на вырученные от продажи входных билетов деньги.

Клиенты веселились до утра, зато Айра едва держалась на ногах от пережитых волнений и усталости. Если не считать охранников из частной охранной фирмы, то бар под названием «Три кита» начал свою работу в составе всего лишь трех сотрудников: администратора и по совместительству диджея Гульнур, официантки-бармена Даны и Айры, занимавшей три должности одновременно: уборщицы, посудомойщицы и повара, так как нанимать людей со стороны Айра, имея долги, просто-напросто побоялась.

Выкручивались, как могли.

Меню, с учетом довольно скромных кулинарных способностей новоиспеченной хозяйки заведения, предусмотрительно составили самое что ни на есть простое и незамысловатое, однако, Айра, практически не умевшая готовить, чувствовала себя подлинной героиней, с гордостью выдавая Дане очередное, приготовленное на заказ блюдо.

К сожалению, клиенты попадались всё привередливые и неблагодарные, не упускавшие случая передать через официантку мужественному повару с филологическим образованием их неуместные претензии по поводу пересоленных салатов или плохо-почищенной селедки.

В остальном праздник по случаю открытия диско-бара «Три кита», можно сказать, удался.

Последующие дни, протекавшие под знаком традиционных майских праздников, в плане материальной отдачи тоже не разочаровали.

Гульнур не скрывала своего торжества, а Айра переживала из-за пьяных потасовок между клиентами, происходившими в баре чуть ли не каждый день, несмотря на наличие охраны.

Однажды подвыпивший огромный детина с небритой физиономией начал угрожать Айре, осмелившейся сделать ему замечание за его развязное поведение.

Когда хозяйка бара обратилась за помощью к охраннику, то услышала от него просто потрясающе профессиональный ответ: «Вы знаете, а он мне тоже угрожает».

На следующий день Айра Эмирова расторгла договор с охранной фирмой, оказывавшей столь некачественные услуги, не подозревая, что ей придется заниматься этим постоянно, поскольку, по удивительному стечению обстоятельств, все охранные предприятия, с кем ей довелось сотрудничать, работали одинаково плохо, и даже – безответственно.

В лучшем случае охранники опаздывали к началу работы, в худшем – не появлялись на рабочем месте вовсе, из-за чего несколько раз Айра была вынуждена закрывать свой бар намного раньше положенного времени, поскольку уже сталкивалась с местными братками, имевшими привычку приезжать в диско-бар во второй половине ночи, и устраивать дебош, распугивая приличных клиентов.

Полицейские, как обычно, являлись, когда конфликт был исчерпан, и, в свою очередь, угрожали измученной постоянными неприятностями хозяйке заведения закрыть порядком надоевшую им точку.

Понимая необходимость личного контроля за ситуацией в зале, Айра Эмирова наняла двух кухработниц, но и они мало спасали положение, то отлучаясь на длительные перекуры, то пропадая на несколько дней кряду.

Это было прям какое-то бедствие: молодые трудились из рук вон плохо, а женщины среднего и более старшего возраста не выдерживали грохота оглушающей музыки.

Айра Эмирова периодически оставалась на кухне одна. Она не боялась работы, но боялась драк, переживая за репутацию своего заведения, здоровье клиентов, сохранность мебели и посуды.

Слишком поздно Айра поняла, что умудрилась влезть в самый грязный во всех отношениях вид развлекательного бизнеса. Самой себе она напоминала загнанную лошадь.

Потрясение Айры

В неустанных заботах прошли май и первая половина июня, а потом Айра получила вдруг горестную весть, что после продолжительной болезни ушла из жизни проживавшая в Астане тетя, родная сестра ее отца, у которой, когда город еще именовался Целиноградом, в детские и юношеские годы она частенько гостила на каникулах.

После переноса столицы тети уговаривала племянницу переехать к ней в Астану, но Айре все время мешали какие-то обстоятельства, о чем она теперь искренне жалела, переживая, что ей не удалось скрасить последние годы жизни своей любимой тетушки и поистине замечательного, душевного человека.

В спешном порядке она отправилась в северную столицу, успев перед отъездом оставить вместо себя на кухне соседскую девочку, только что закончившую школу.

В Астане Айра встретилась с немногочисленными родственниками, должным образом организовала все прощальные церемонии, и уже после поминок узнала, что, согласно завещания одинокой тети, она является ее единственной наследницей.

Это наследство составляла двухкомнатная квартира в центре города.

Растроганная Айра расплакалась, безмерно жалея, и угасшую в одиночестве тетю, и себя, изрядно побитую судьбой за последние трудные годы.

Занятая печальными мыслями и столь же печальными делами, она с момента приезда в Астану еще даже не успела толком оглядеться по сторонам, а когда вышла на улицу, то искренне поразилась тому, как сильно преобразился небольшой провинциальный городок за довольно короткий период.

В новой столице вовсю кипела жизнь, велась активная стройка, автомобильное движение по интенсивности уже приближалось к алматинским стандартам, а, судя по вывескам и рекламным щитам, которые бросались в глаза на нижних этажах жилых домов, особенно в центре города, в Астане был представлен почти весь спектр услуг, необходимый для полноценного функционирования столицы страны.

Город Айре Эмировой безоговорочно понравился, но надо было возвращаться в Алма-Ату, где девушку ждал ее нелегкий бизнес.

Айра отсутствовала в южной столице около десяти дней, однако, за это время дела в баре «Три кита» существенно пошли на спад.

По словам Гульнур, сказалось отсутствие в городе студентов, разъехавшихся на летние каникулы по домам. Плюс владелец здания Танат Татенов некстати затеял строительные работы, решив для привлечения клиентов в свою гостиницу сделать пристройку, в которой намеревался разместить сауну.

Будущее банное заведение строилось впритык к диско-бару, из-за чего вход перед ним был постоянно захламлен различным строительным мусором, а без конца разбиравшаяся в ходе этого строительства крыша, часто протекала в небольшом холле диско-бара, образуя на стенах разводы, а на полу — бесконечные огромные лужи.

Посетителям бара часто приходилось перепрыгивать, проявляя поистине акробатические способности. Как назло, ещё и лето выдалось дождливым.

Арендодатель клятвенно обещал в ближайшем времени исправить ситуацию, приносил свои извинения, искренне сокрушался беспорядком, а Айра ночами не выпускала из рук тряпку с ведром.

Количество клиентов с каждым днем все уменьшалось, лишь по выходным в зале царило прежнее оживление, к сожалению, неизменно заканчивавшееся потасовкой.

То девчонки выясняли между собой отношения, то парни доказывали друг другу свою крутизну. После того, как охранник одной из фирм, однажды заявившийся на дежурство почему-то без напарника, в самый ответственный момент вдруг испугался и сбежал с места происшествия, оставив бар на произвол судьбы, Айра заключила договор с очередной охранной фирмой и одновременно усилила охрану.

Драки стали случаться реже, но ряды клиентов продолжали редеть. Работавшая в школе поваром соседка, предложила на период отпуска свои услуги, и Айра разнообразила кухню «Трех китов», не забывая при этом постоянно пополнять фонотеку новыми дисками.

Увы, возросли только расходы, о прибыли речь и не шла. Продолжавший строительство сауны Танат Татенов согласился на отсрочку платежа за аренду помещения до наступления учебного сезона, на который Айра возлагала теперь все свои надежды.

Уставшая от постоянной гонки и проблем, однажды она решила побаловать себя и своих девочек, заявившись домой с излюбленным с детских лет лакомством – ореховым тортом.

На кухне почему-то оказался включен телевизор, специально перенесенный ею из своей комнаты для общего пользования, но в ней никого не было. Поставив торт в холодильник, Айра заглянула в комнату девочек, и от неожиданности отпрянула.

В комнате были плотно задернуты шторы, звучала приглушенная музыка, а на нещадно измятой постели целовались полностью обнаженные Гульнур с Даной.

Ошеломленная Айра тихонечко прикрыла за собой дверь, и в крайнем смущении пулей вылетела на улицу.

Девушка долго сидела в сквере, курила одну сигарету за другой, размышляя о человеческих взаимоотношениях и превратностях любви, с тоской вспоминала Андрея, и вновь невольно возвращалась мыслями к поразившей ее сцене.

Конечно, она и раньше знала о существовании гомосексуальной любви, но, как оказалось, на расстоянии, или с позиции абстрактных размышлений на эту тему ее было гораздо проще воспринимать, чем столкнувшись с ней в действительности.

Айра припомнила разговоры Гульнур, которым она прежде не придавала значения, считая их юношеской бравадой, о том, что лишь женщина способна подарить женщине подлинное наслаждение, зная все потаенные желания ее тела, а потом невольно передернула плечами, вспомнив откровенно-заинтересованные взгляды, которыми ее администратор порой окидывала ее и некоторых посетительниц бара, как правило, хрупкого телосложения.

Все это было так странно, ведь до сих пор Айра считала, что у здравомыслящей Гульнур Кожаметовой есть только один пунктик, который не укладывался в рамки психологии нормального человека: это жуткий, просто панический страх перед смертью.

Конечно, ухода в мир иной в той или другой степени боятся все люди на свете, но у Кожаметовой этот страх был доведен до абсурда.

Она с упорством маньяка избегала любых упоминаний или высказываний на тему смерти, всеми фибрами души ненавидела черную одежду, а однажды, случайно столкнувшись на улице с похоронной процессией, едва не потеряла сознание от ужаса.

Гульнур хотела жить, если не вечно, то хотя бы как можно дольше, а потому тщательно оберегала свою нервную систему от каких-либо серьезных волнений.

Айра, поначалу не подозревавшая об этой причуде, была потрясена реакцией девушки, когда она сообщила ей о смерти своей тети.

Гульнур изменилась в лице и, опустившись на стул, схватилась за сердце, тяжело дыша, будто рыба, выброшенная на берег.

Айра растрогалась от подобной чувствительности души. Но Дана, отведя ее в сторонку, объяснила причины волнения своей подруги, деликатно попросив впредь не травмировать ее сообщениями такого рода.

После долгих размышлений в сквере Айра пришла к выводу, что ей нужно попросить девочек подыскать себе другую квартиру, и тем самым сохранить их дружеские и деловые отношения.

Она вернулась в дом, чтобы переодеться перед работой. Девушки уже ушли, оставив в холодильнике стыдливый ломтик от роскошного орехового торта, к которому, вторично потрясенная за день Айра и не подумала притронуться. Это была суббота.

Очередное испытание судьбы

Два выходных дня уходящего лета выдались на редкость суматошными.

Народ, как будто бы только что узнавший о существовании «Трех китов», вдруг валом повалил в этот диско-бар. Катастрофически не хватало мест, в зал вынесли все имевшиеся стулья из подсобных помещений.

Как когда-то в день открытия бара, Айра всю ночь бегала в соседний магазинчик за недостающими товарами, в перерывах помогая мыть посуду, и убирая использованные пепельницы со столов.

Девушке с трудом удавалось подавлять приступы тошноты от окружавших ее пьяных физиономий и невыносимо-тяжелого воздуха, плотно-пропитанного смешанным запахом табака и алкоголя, мечтая о том дне, когда она расплатится с долгами и навсегда избавится от этого жуткого, совершенно чуждого ей по своему духу бизнеса.

Переговорить с девочками по поводу поиска ими другой квартиры Айра не успела.

После двух суматошных дней они затеяли генеральную уборку в баре, чтоб подготовиться к ожидаемому в наступающем сентябре наплыву студентов. Айре крупно не повезло.

Она упала со стремянки, на которую встала, чтобы помыть окна, высоко расположенные в полуподвальном помещении. Эмирову увезли в больницу с диагнозом «растяжение связок второй степени». Сначала ей было очень больно, потом — просто до одури скучно.

Правда, первые две недели ее часто навещали Гульнур с Даной. Девушки рассказывали Айре, что дела в баре заметно наладились, поток посетителей с тех памятных августовских дней уже не убывал, позволяя надеяться, что при сохранении такого положения дел, к концу следующего месяца им удастся расплатиться со всеми накопившимися долгами.

Также они сообщили, что в связи с переходом на цифровую АТС в квартире поменялся номер телефона, а качество связи теперь ощутимо улучшилось, как, наверное, день ото дня улучшалось настроение выздоравливающей и повеселевшей Айры, стремившейся поскорее выйти из опостылевших больничных стен.

Потом подружки перестали навещать ее, но Айра ничуть не обижалась, представляя, как тяжело девочкам работать в ее отсутствие, и сочувствуя им от всей души.

Наконец, настал долгожданный день выписки. Айра Эмирова провела в больнице чуть больше трех недель. Счастливая Айра поспешила домой.

В квартире никого не оказалось. Всё выглядело как будто по-прежнему, но после унылого однообразия больничной палаты окружающая обстановка казалась ей особенно милой и очень уютной.

Соскучившаяся по вкусному домашнему чаю, Айра прошла на кухню, включила старенький электрочайник и с наслаждением затянулась сигаретой, рассеянно оглядываясь по сторонам.

Неожиданно заныло сердце при взгляде на приткнувшуюся в углу, крашенную деревянную тумбочку. Спустя еще несколько секунд Айра поняла, что на ней отсутствует подаренный ей Андреем японский телевизор.

Дрожащими руками она затушила сигарету и медленно прошла в комнату девочек. Вещи Гульнур и Даны исчезли, словно их никогда там и не было. Правда, в ее комнате ничего не было тронуто.

Потрясенная Айра направилась к входной двери, чай пить ей уже абсолютно не хотелось.

Айра подходила к диско-бару, когда ее окликнули. Чуть ли не вприпрыжку за ней бежал арендодатель Танат Татенов. Даже не поздоровавшись, он с ходу бросился в бой:

— Ну, вот вы и появились, милая! Ну, вот теперь мы с вами и поговорим, как следует, мадам! Так-то вы оценили мое доброе отношение к вам? Ну, ничего, разберемся. Вы еще не знаете, с кем имеете дело. Да я лучше удавлюсь, чем отдам кому-то свою копейку, я еще выведу вас на чистую воду!

Айра нахмурила брови:

— Я не понимаю, о чем вы говорите, и, вообще, что за тон вы себе позволяете?

Татенов от злости чуть не поперхнулся:

— Да какое значение может иметь мой тон в сравнении с тем, как поступили со мной вы, втихушку смывшись отсюда, не только не заплатив арендной платы, но и прихватив вместе с вашей китайской аппаратурой мой российский холодильник?!

У Айры потемнело в глазах.

Чуть позднее поостывший Танат Татенов, пригласив Эмирову в свой рабочий кабинет, рассказал ей последние новости, о которых она не ведала ни сном, ни духом. Новости были ужасными.

По словам Татенова, примерно неделю тому назад его сотрудники сообщили ему, что диско-бар два дня подряд не работает, при этом никто их ни о чем не предупреждал и даже какого-либо объявления на входную дверь не вывешивал, из-за чего страждущие выпивки и развлечений молодые парни и девушки среди ночи ломились к ним в гостиницу, требуя объяснений.

Обеспокоенный владелец здания тотчас же приехал на место, открыв запасным ключом дверь развлекательного заведения. Конечно, он сразу обнаружил, что все более-менее ценные предметы исчезли, включая принадлежавший ему холодильник.

Возмущенный до глубины души столь подлым обманом, Татенов подал заявление в суд, требуя привлечь к уголовной ответственности арендатора Айру Эмирову, которая невесть куда запропала несколько недель тому назад.

Сам же, в одностороннем порядке расторгнув договор аренды, не теряя даром времени, возобновил работу уже довольно раскрученного диско-бара «Три кита», сохранив за ним его название, режим работы и даже меню, чтобы удержать завсегдатаев заведения.

Выслушав краткое объяснение Айры, Татенов выразил сочувствие, но заметил, что отзывать свое заявление не станет, поскольку деньги для него – самое святое в жизни.

Не выдержав очередного жестокого потрясения, Айра слегла.

Целыми днями, не в силах сделать лишнее движение, она лежала в постели, пытаясь понять, за что ее наказывает Бог, без передышки посылая ей один удар за другим, и как ей дальше жить? Однако, внутренне опустошенная и разочаровавшаяся в людях, она не могла найти ответы на эти, пожалуй, самые важные для нее сейчас вопросы. Так, в одиночестве, в прострации и в полнейшем физическом бездействии, прошла целая неделя.

И вдруг Айра начала получать странные телефонные звонки. Ей звонили часто, в любое время суток, звонили и молчали.

Она долго не могла понять, кто и зачем это делает, а потом вспомнила, что, кроме Гульнур и Даны, никто ее нового телефонного номера не знает.

Айра догадалась, что бессовестные юные воровки, поиском которых ей абсолютно не хотелось заниматься, чтобы поскорее вычеркнуть их из своей памяти, нашли себе новое развлечение, бездумно названивая своей нечаянной жертве.

К очередному звонку новоявленных телефонных террористов Айра подготовилась. Как только зазвонил телефон, Айра по возможности бодрым голосом ответила:

— Похоронное бюро слушает!

Спустя несколько секунд раздался одновременно задыхающийся и заикающийся шепот, половую принадлежность которого определить было весьма сложно, но Айра совершенно не сомневалась в том, кому он принадлежит:

— Ч-ч-т-то вы сказали?!

— Я говорю, катафалк по указанному вами адресу мы отправили. Можете не переживать, подобрали самый что ни на есть лучший!

На том конце провода раздался грохот: то ли трубка из рук выпала, то ли тело вместе с трубкой упало на пол. Больше Айре Эмировой никто не досаждал.

Как ни странно, после этого трагикомического случая она пошла на поправку, а вскоре состоялся суд по факту уклонения от договорных обязательств гражданкой Эмировой.

С тяжелым сердцем Айра переступила порог казенного учреждения, призванного вершить справедливость в цивилизованном человеческом сообществе, но на деле далеко не всегда выполнявшим это свое святое предназначение.

Сотни людей ежедневно оказывались в этих холодных, ко всему равнодушных стенах, где опять-таки ежедневно происходили большие и малые трагедии, которые почти всякий раз затрагивали не только судьбу одного, представавшего перед карающим мечом Фемиды конкретного человека, но и множества лиц, в той или иной степени сопричастных с ним.

Долгими часами люди томились у дверей, ожидая либо начала судебного процесса, либо вынесения решения, подтверждая своим внутренним состоянием народную мудрость: «Хуже нет, чем ждать и догонять».

Айре и Татенову повезло: суд начался в точно назначенное время.

Седовласый судья с уставшим взглядом небесно-голубых глаз внимательно выслушал обе стороны и спустя всего полчаса огласил решение суда.

Обязать частного предпринимателя Эмирову погасить трехмесячную задолженность по арендной плате, составлявшей согласно договора семьсот долларов в месяц, или две тысячи сто долларов за три месяца, перед ТОО «Тумар», возглавляемого гражданином Татеновым; отклонить ходатайство истца о возмещении морального ущерба; определить срок исполнения данного решения в три месяца с момента вступления решения суда в силу закона.

На дворе стоял октябрь. Задумчивая и величественная в своем одиноком, но гордом увядании осень томила душу какими-то непонятными желаниями, то набрасывая на нее легкое покрывало рассеянности и меланхолии, то будоража обостренным пониманием необходимости скорейших перемен.

Взвесив все «за» и «против», Айра решила уехать в Астану.

В Алма-Ате ее ничто не держало, а в северной столице она могла надеяться начать свою жизнь заново, постаравшись вычеркнуть из памяти все былые обиды, разочарования и нелегкие испытания последних лет, которые так или иначе были связаны с местом ее нынешнего проживания.

Свой долг Татенову за аренду в размере двух тысяч ста долларов она предполагала вернуть, получив на эту сумму потребительский кредит в банке под залог тетиной квартиры, в право наследования которой она официально должна была вступить в середине декабря этого года, но жить в ней могла уже сейчас.

Сон в осеннюю ночь

В ночь перед отъездом в Астану Айре приснился необычный сон.

Ее допрашивают. Один следователь сменяет другого, но от перестановки лиц ничего не меняется. Все они, принадлежащие, как сейчас принято выражаться, к титульной нации, одеты в одинаковую темно-синюю униформу, имеют одинаковое бесстрастное выражение лица, задают одни и те же вопросы.

Возможно, на большее унылой полицейской фантазии, не отягощенной творческим воображением, просто не хватает.

Возможно, это просто психологический прием, направленный на подавление морального духа и силы воли подследственного, с тем, чтобы принудить его дать нужные следствию показания.

Как бы то ни было, тяжелое, вынужденное и практически беспрерывное общение с каждым новым следователем для нее равносильно прохождению очередного круга ада.

Это продолжается очень долго. Наконец, настает час, когда всем полицейским разом необходимо удалиться по делам. Однако отпускать Айру они не торопятся и, дабы она в их отсутствие никуда вдруг не исчезла, ее приковывают наручниками к чугунному радиатору.

Айре не верится в реальность происходящего, но изменить что-либо, увы, не в ее силах. К счастью, в этот момент подходит девушка – офицер полиции, и коллеги перепоручают Эмирову ее заботам, то бишь ее надзору.

Айра следует за ней по разным кабинетам и коридорам, удивляясь огромной площади, занимаемой данным ведомством, как вдруг в конце одного из коридоров надзирательница останавливается.

Она нажимает на какой-то пульт, и дощатый пол перед ними внезапно раздвигается, образовав довольно приличное отверстие.

Бросив подследственной «Подождите меня здесь», офицер полиции с бумагами на руках легко вспрыгивает в находящуюся внизу железную корзину, и пол вновь смыкается.

Оставшись одна, Айра начинает лихорадочно размышлять, сумеет ли она найти выход из здания, и удастся ли ей беспрепятственно пройти через дежурную часть, чтобы выбраться на свободу из этого жуткого чистилища.

Сомнения длятся недолго, поскольку случайная охранница, словно угадав ее тайные мысли, возвращается обратно. Выбирать не приходится, и Айра присоединятся к ней.

Пол над ними смыкается, и в кромешной темноте с чудовищным грохотом железная корзина стремительно куда-то несется. Их нещадно трясет, но страха почему-то нет.

Ухватившись за металлические прутья, Айра думает о том, что ощущения пассажиров первых поездов, возможно, были схожи с тем, что испытывают сейчас они, находясь в этом необычном подземном транспорте.

Тоннель закончился, и их средство передвижения, несколько замедлив ход, выруливает на небольшую площадку, освещенную тусклым светом.

На эту площадку выходят два совершенно одинаковых по размеру входных проема. Высокие и достаточно широкие, они расположены наискосок друг от друга.

Но один из них плотно занавешен длинными серебристыми полосками материи, которые напоминают по стилю бамбуковые шторки. За ними царит абсолютная тишина и темнота. А другой проем, напротив, изнутри немыслимо-ярко освещен, оттуда раздаются музыка и смех.

Никаких ступенек или дороги, ведущей к возвышенностям, где расположены оба входа, Айра не заметила, лишь пологий склон отходил от каждого из проемов, что, однако, не помешало их бравой машине лихо въехать на порог того из них, где жизнь била ключом.

Впрочем, данное определение, пожалуй, довольно странно звучало по отношению к тому месту, где оказалась Айра волею случая. Каким-то шестым чувством она догадалась, и ее спутница тут же подтвердила эту догадку, что они с ней находятся на пороге рая.

Понятно, что другой, но темный проем вел в ад. Несколько человек в белых длинных, окантованных золотом одеждах, приветливо улыбаясь, кивками головы пригласили их внутрь.

Прижимая к груди ворох бумаг, офицер полиции понеслась вперед, пообещав в скором времени вернуться.

Айра направилась следом за ней по широкому коридору, по правую сторону которого расположились просторные помещения, окрашенные в светлые тона, и освещенные ярким светом. Все они были разделены между собой перегородками, и везде отсутствовали двери.

В одном из них, собравшись в центре, что-то оживленно обсуждала небольшая группа мужчин и женщин.

Во втором помещении двое мужчин играли за журнальным столиком в шахматы, третий, устроившись на удобном диванчике, откинув голову, что-то внимательно читал.

В третьем зале на невысокой сцене выступала известная российская актриса театра и кино Светлана Немоляева.

На Айру никто не обращал внимания. Все, повстречавшиеся на ее пути обитатели рая, были одеты в современные костюмы, и имели абсолютно довольный и благополучный вид.

Повернув обратно, она обнаружила слева от входа в рай небольшую барную стойку, перед которой расположились несколько изящных черных столиков, в этот момент пустовавших.

Айра осторожно присела на краешек стула. Тотчас же неизвестно откуда возник высокий официант в ярко-желтой униформе и обратился к ней: Вам сок или кофе?

От неожиданности Айра вздрогнула. Официант, улыбаясь, заметил: У всех, попадающих к нам, с непривычки такая реакция. А, между тем, мы живем, как все обычные люди!

Айра с ужасом посмотрела на него и подумала, неужели он не понимает, что все они на самом-то деле мертвые, и только она с той девушкой – здесь единственные живые люди?

Живые… Как здорово было осознать себя живой, проснувшись с первыми лучами солнца, и ощущая себя молодой и красивой.

Айра долго лежала в постели, в деталях восстанавливая приснившийся ей необычный сон, вспоминала свой, насыщенный событиями алматинский период жизни.

А потом вдруг весело подумала, что через ад она, по большому счету, уже прошла, в раю тоже, можно сказать, побывала. Пора ей, голубушке, теперь отправляться на поиски земли обетованной, чтоб начать жизнь с чистого листа.

Жизнь с чистого листа

Северная столица встретила Айру свежим, прохладным ветром и удивительно – ясным небом, от чего душа сразу взбодрилась, настроившись на активную и полноценную жизнь.

В светлой, уютной квартире тети имелось все необходимое, вплоть до солидного запаса хозяйственных товаров, поэтому, исполненная искренней благодарности и легкой грусти по усопшей, Айра, не теряя времени на решение каких-либо бытовых вопросов, прямиком направилась, как изначально и планировала, в редакцию газеты «Курьер».

Представленные ею публикации из «Адама» вызвали серьезный интерес, и, безо всяких бюрократических проволочек, ее тут же приняли на работу в качестве редактора газеты.

Ночью Айра почему-то долго ворочалась, не в силах заснуть.

Она объясняла это себе непривычностью окружающей обстановки, ведь в гостях у тети, если не считать ее летнего приезда в связи со скорбным событием, она не была уже много лет, а также испытанным стрессом, неизменно сопровождающим переезд каждого человека даже в рамках одного города, не говоря уже о тысячекилометровом пути, который разделял Алма-Ату и Астану.

Уже под утро, измученная бессонницей Айра, догадалась распороть краешек матраса, как-то странно выпиравшего в самой своей середине, откуда извлекла небольшой сверточек прямоугольной формы, в котором оказались деньги – три тысячи долларов – сбережения не доверявшей банкам покойной тетушки.

На следующий день Айра позвонила в Алма-Ату своему бывшему арендодателю, которому суд обязал ее в течение трех месяцев выплатить долг за аренду помещения.

Обрадованный Татенов, который в ближайшее время собирался приехать в Астану на выставку строительных материалов, заверил Айру, что захватит с собой все необходимые документы, дабы, наконец, поставить точку в их судебных разбирательствах.

Все еще причинявшее ей некоторую душевную боль прошлое, пусть и медленно, но отступало. Надвигалось вселявшее надежду будущее.

С большим удовольствием и энтузиазмом Айра Эмирова занималась любимым делом, вкладывая в него всю свою душу.

Журналист, обожавшая нестандартные творческие решения и эксперименты, умудрилась однажды даже ненадолго потрясти консервативную северную столицу, опубликовав на страницах газеты выделенное рамкой короткое объявление: «Срочно требуется любовник», указав при этом рабочий телефон редакции, на что, как ни странно, никто из страждущих оригинального любовного приключения граждан не обратил внимания.

Целую неделю редакцию «Курьера» буквально лихорадило. Телефон непрестанно звонил с раннего утра и до позднего вечера.

Айра, сначала честно пытавшаяся объяснить первым дозвонившимся до нее гражданам, что на самом деле она — вовсе не искательница приключений, а журналист, попытавшийся посредством такого объявления вызвать на откровенный разговор о проблемах любви и взаимоотношения полов мужскую часть населения столицы, очень скоро поняла, что ее объявление воспринято буквально, и никакие другие версии читателями не принимаются.

Всегда отличавшаяся очень неплохой реакцией, Айра достаточно быстро перевоплотилась в тридцатилетнюю разведенную даму по имени Жанна, архитектора по специальности, которая мечтает встретить того единственного, с кем у нее была бы абсолютная духовная и физическая гармония.

Ее социальный статус, приятный голос и грамотная речь, в принципе, устраивали или вызывали доверие у всех звонивших, возрастная планка которых варьировалась между семнадцатью и семидесятью годами, и, как правило, имевших какое-либо отношение к строительному бизнесу, что в условиях быстрорастущей столицы особого удивления не вызывало.

Удивляло другое: количество звонков. За первые четыре — пять дней с момента выхода объявления сотрудники редакции насчитали около пятисот звонков, потом просто сбились со счета.

А сколько еще людей, что называется, по горячим следам не дозвонилось – известно, пожалуй, только одному Богу, ведь каждый разговор обычно длился далеко не одну минуту.

Незаметно для себя Айра невольно превратилась в психолога — консультанта по вопросам межличностных отношений.

Некоторые из мужчин, позабыв о первоначальной цели своего звонка, делились с на редкость внимательной и очень деликатной собеседницей своими непростыми жизненными историями, жаловались на душевное одиночество и непонимание, на отсутствие любви и своей конкретной человеческой и мужской востребованности.

Другие не скрывали своего определенного интереса чисто физиологического свойства.

Третьи растекались мыслью по древу, расписывая свои достоинства, и уверяя Айру, что лучше мужчины на свете просто быть не может.

Четвертые за отсутствием, если не мышления, то хотя бы фантазии, с ходу предлагали деньги.

Изредка звонили ей и женщины. Но они обычно возмущались тем, что из-за таких вот подательниц наглых объявлений оставляют семьи мужчины, а также угрожали подать на газету «Курьер», допустившую такую публикацию, заявление в суд.

Так, небольшое объявление всего лишь из четырех слов вызвало невиданный ажиотаж в размеренной жизни северной столицы, практически случайно выявив целую палитру противоречивых взглядов и суждений, обнажившую одну из болевых точек современного общества – проблему взаимоотношений между мужчинами и женщинами, которая потом еще неоднократно поднималась на страницах газеты.

Были и другие, не менее интересные темы, но начало своей работы в «Курьере» Айра особенно хорошо запомнила.

В начале ноября вдруг выпал снег. Айра, уже отвыкшая за годы жизни в южной столице от настоящей, снежной, холодной зимы, радовалась теперь, как ребенок.

Она чувствовала себя счастливой, когда каждое утро в хорошем и бодром настроении отправлялась на любимую работу, а вечером возвращалась в свою собственную уютную и теплую квартиру.

Эта зима во всех отношениях так разительно отличалась от предыдущей, что порой ее недавнее прошлое казалось Айре просто кошмарным сном.

В один из воскресных дней второй половины ноября Айра решила пойти в офис, чтобы в спокойной, тихой обстановке поработать над очередным материалом.

Накануне выпал снег, покрыв землю просто восхитительным белоснежным ковром, и щедро обсыпав ветви деревьев, придавая им облик чудесного сказочного леса.

Айра шла, любуясь красотой и величием природы, как вдруг из-за какого-то поворота ей навстречу выбежала большая, породистая собака.

От неожиданности и испуга Айра остановилась, беспомощно оглядываясь по сторонам. Увы, на улице в этот день и в этот час никого не было видно.

Однако гладкошерстный красивый пес темного окраса, обладавший удивительно-умным и внимательным взглядом, похоже, имел вполне мирные намерения.

Он радостно замахал хвостом, как будто встретил свою старую добрую знакомую.

Айра невольно заулыбалась и уже протянула руку, чтоб погладить дружелюбного пса, как услышала уверенный мужской голос: «Верный, ко мне!».

В двух шагах от Айры стоял Тимур Назаров.

***

Айра, как зачарованная, смотрела на Тимура, буквально впитывая глазами каждую черту его по-прежнему неотразимого облика.

Он возмужал, его фигура укрупнилась, плечи еще более раздались, отчего сероглазый красавчик брюнет стал выглядеть как будто бы выше ростом.

Удивительно стройная, гордая осанка и чеканный профиль лица придавали Тимуру сходство с древнеримскими патрициями.

— Ему бы еще тогу, и пожалуйста – самый что ни на есть настоящий римлянин! — подумала восхищенно Айра, в юные годы увлекавшаяся историей и даже одно время мечтавшая о профессии археолога.

Однако Тимур Назаров был одет в синие джинсы, серую куртку с черной окантовкой на рукавах и вороте, и высокую кожаную кепку с козырьком.

— А, впрочем, он и в рубище выглядел бы одинаково великолепно, ведь царь, он – всегда царь, что на троне, что на поле боя, или даже в изгнании, — продолжала размышлять Айра, не в силах оторвать глаз от мужчины, несколько лет назад покорившего ее буквально с первого взгляда при их случайной и единственной встрече.

Потом в ее жизнь, словно метеор ворвался Андрей Карин и вскоре исчез, оставив яркий неизгладимый след. Айра осталась одна.

И вот они встретились с Тимуром вновь. Оба молчали, но казалось, не замечали этого, с живым интересом и с некоторым волнением разглядывая друг друга.

Тимур Назаров являлся воплощением мужественности. Его уверенный, твердый взгляд поражал своей проницательностью и глубиной, которые обычно дают зрелость и хороший жизненный опыт, но на дне его красивых серых глаз Айра заметила какую-то грусть, а, может быть, и страдание, отчего у нее сразу же защемило – заныло сердце.

Ей просто до боли захотелось погладить его по черным волосам, приласкать, прижав его голову к своей груди, сказать что-нибудь доброе и нежное.

В этот момент он был таким родным, очень близким и крайне нужным, что у Айры перехватило дыхание. В голове мелькнула мысль:

— Вторая встреча не может быть случайной. Это – судьба!

Пытаясь справиться с охватившим ее волнением, она опустила глаза. Вокруг царила какая-то торжественная тишина, и даже Верный, словно ощутив важность происходящего, перестал бегать, тихонько примостившись у ног хозяина.

Несмотря на продолжающееся молчание, между молодыми людьми возникло и стремительно нарастало абсолютное понимание и притяжение поистине неземной силы. Казалось, самый воздух готов был взорваться от невероятного напряжения и немыслимого накала чувств.

И вдруг раздался звонок мобильного телефона. Айра растерянно посмотрела на Тимура, он ответил ей не менее удивленным взглядом.

Гармония неожиданно нарушилась, и они почувствовали себя, подобно Адаму и Еве, отведавшими яблоко с Древа познания.

Звонок упорно не умолкал, и Айра наконец-то осознала, что это звонит ее телефон. Дрожащими от волнения руками она вынула из сумочки свой мобильный, но ее волнение и растерянность еще более возросли, когда она услышала – узнала голос звонившего.

— Андрей?! — взволнованно и почему-то неестественно громко воскликнула Айра.

Услышав это одно-единственное слово, Тимур немного побледнел, но быстро справился с собой, слегка поклонился девушке и, ласково потрепав за ушком Верного, продолжил вместе с псом свой путь.

Часть третья. Хоть поверьте, хоть проверьте

Айра, как зачарованная, смотрела на Тимура, буквально впитывая глазами каждую черту его по-прежнему неотразимого облика.

Он возмужал, его фигура укрупнилась, плечи еще более раздались, отчего сероглазый красавчик брюнет стал выглядеть как будто бы выше ростом.

Удивительно стройная, гордая осанка и чеканный профиль лица придавали Тимуру сходство с древнеримскими патрициями.

— Ему бы еще тогу, и пожалуйста – самый что ни на есть настоящий римлянин! — подумала восхищенно Айра, в юные годы увлекавшаяся историей и даже одно время мечтавшая о профессии археолога.

Однако Тимур Назаров был одет в синие джинсы, серую куртку с черной окантовкой на рукавах и вороте, и высокую кожаную кепку с козырьком.

— А, впрочем, он и в рубище выглядел бы одинаково великолепно, ведь царь, он – всегда царь, что на троне, что на поле боя, или даже в изгнании, — продолжала размышлять Айра, не в силах оторвать глаз от мужчины, несколько лет назад покорившего ее буквально с первого взгляда при их случайной и единственной встрече.

Потом в ее жизнь, словно метеор ворвался Андрей Карин и вскоре исчез, оставив яркий неизгладимый след. Айра осталась одна.

И вот они встретились с Тимуром вновь. Оба молчали, но казалось, не замечали этого, с живым интересом и с некоторым волнением разглядывая друг друга.

Тимур Назаров являлся воплощением мужественности. Его уверенный, твердый взгляд поражал своей проницательностью и глубиной, которые обычно дают зрелость и хороший жизненный опыт, но на дне его красивых серых глаз Айра заметила какую-то грусть, а, может быть, и страдание, отчего у нее сразу же защемило – заныло сердце.

Ей просто до боли захотелось погладить его по черным волосам, приласкать, прижав его голову к своей груди, сказать что-нибудь доброе и нежное.

В этот момент он был таким родным, очень близким и крайне нужным, что у Айры перехватило дыхание. В голове мелькнула мысль:

— Вторая встреча не может быть случайной. Это – судьба!

Пытаясь справиться с охватившим ее волнением, она опустила глаза. Вокруг царила какая-то торжественная тишина, и даже Верный, словно ощутив важность происходящего, перестал бегать, тихонько примостившись у ног хозяина.

Несмотря на продолжающееся молчание, между молодыми людьми возникло и стремительно нарастало абсолютное понимание и притяжение поистине неземной силы. Казалось, самый воздух готов был взорваться от невероятного напряжения и немыслимого накала чувств.

И вдруг раздался звонок мобильного телефона. Айра растерянно посмотрела на Тимура, он ответил ей не менее удивленным взглядом.

Гармония неожиданно нарушилась, и они почувствовали себя, подобно Адаму и Еве, отведавшими яблоко с Древа познания.

Звонок упорно не умолкал, и Айра наконец-то осознала, что это звонит ее телефон. Дрожащими от волнения руками она вынула из сумочки свой мобильный, но ее волнение и растерянность еще более возросли, когда она услышала – узнала голос звонившего.

— Андрей?! — взволнованно и почему-то неестественно громко воскликнула Айра.

Услышав это одно-единственное слово, Тимур немного побледнел, но быстро справился с собой, слегка поклонился девушке и, ласково потрепав за ушком Верного, продолжил вместе с псом свой путь.

Обман Насти

Пронзительно синие глаза Андрея светились счастьем и любовью. Лицо немного осунулось, щеки впали, но это ничуть не портило его внешности, а скорее придавало ему какую-то аристократическую утонченность.

Они не виделись чуть больше года и сейчас стояли у подъезда дома, где проживала Айра, взявшись за руки, не отрывая друг от друга глаз.

Они молчали, будучи не в силах выговорить хотя бы слово. Наконец, Айра, в течение одного часа пережившая раз за разом два больших, сильных потрясения, не выдержала и, залившись непрошеными слезами, припала к родной груди Андрея, как будто в забытьи повторяя одну и ту же фразу:

— Ты вернулся, Андрюшенька? Ты все-таки вернулся! Не могу поверить.

Он крепко прижимал к себе любимую, одной рукой поглаживая ее по волосам, и вдыхая их непередаваемо родной для него запах, а в его божественно ясных, синих глазах блестели слезы, которые у настоящего мужчины может вызвать только подлинная любовь.

— Счастье мое, я не верю, что ты рядом, — шептал Андрей, пытаясь осознать реальность происходящего.

Его самая заветная мечта сбылась, хотя Андрею все еще трудно было в это поверить. И — не мудрено: прошедший год оказался для Карина самым тяжелым во всех отношениях за всю его тридцатисемилетней жизни.

Осенью прошлого года он вернулся в Псков к своим, доживавшим век в на редкость счастливом супружестве, старикам, к страдавшей смертельным недугом Насте, и к сыну – подростку.

Его душа разрывалась от горечи, а сердце начинало покалывать при мысли, что он, возможно, безвозвратно потерял Айру, но по-другому поступить Андрей просто не мог.

Единственным выходом из сложившейся ситуации, по его мнению, было непременное выздоровление Насти, после чего уже можно было бы строить какие–то планы на будущее.

К его приезду Настю выписали из больницы. Андрей предложил жене обратиться к самым лучшим зарубежным специалистам для установления более точного диагноза и назначения ей соответствующего лечения. Нынешний лечащий врач супруги, прописавший Насте абсолютный покой, дакакие–то порошки с каплями, особого доверия у Карина не вызывал.

Ради выздоровления жены Андрей, имевший средний достаток, готов был без раздумья пожертвовать, если понадобится, и своим бизнесом, и своим домом, лишь бы поставить ее на ноги.

Однако Настя неожиданно заупрямилась, заявив, что никому другому, кроме Пал Палыча она не доверяет. С поездкой за границу решили повременить.

Андрей вновь с головой окунулся в работу. Настя большей частью придерживалась постельного режима, а для ведения хозяйства наняли домработницу. Жизнь мало – помалу возвращалась на круги своя. Тихо, без былой радости и шумихи, встретили Новый год.

В течение всего праздничного вечера Карин по мобильному не раз пытался набрать номер квартирного телефона Айры. Трубку упорно не брали.

Терзаемый ревностью и душевными страданиями, Андрей жутко нервничал, но в полночь, когда пробили куранты, сумел взять себя в руки и, глядя на улыбающихся жену с сыном, он, как глава дома, поздравил всех с праздником, при этом мысленно обращаясь к любимой женщине.

Одновременно он загадал желание: следующий Новый год встретить с Айрой, ничего другого для счастья ему не требовалось.

А месяц спустя в семье Кариных случилось горе. Подхватив банальнейший грипп, на семидесятом году жизни скончалась мама Андрея – добрейшей души человек, Екатерина Петровна. Отец, Владимир Иванович, буквально не находил себе места от горя.

Когда – то по вузовскому распределению он приехал в далекий Казахстан, где встретил свою землячку – озорную и ласковую Катеньку, оказавшуюся в степных краях по той же самой схеме.

Молодые люди полюбили друг друга с первого взгляда, несмотря на явную разность их характеров.

Веселая, коммуникабельная и немного шумная Екатерина Петровна всегда собирала вокруг себя какую-нибудь дружескую, веселую компанию, где она непременно была заводилой.

А вот Владимир Иванович, напротив, отличался весьма сдержанным и уравновешенным нравом, предпочитая любым, самым развеселым компаниям, свой дом. Однако вместе им было очень хорошо.

Они жили душа в душу, ничто не могло омрачить их добрые и даже трепетные взаимоотношения. На десятом году совместной жизни Господь смилостивился и подарил им наследника фамилии. Карины были просто на седьмом небе от счастья.

Ко всеобщему удивлению, поздний и единственный ребенок супругов рос очень разумным мальчиком, он словно бы от рождения знал, что есть хорошо и что плохо. Уважал родителей, помогал им по хозяйству, хорошо учился, много читал и еще успевал заниматься спортом.

Унаследовав от отца высокий рост, а от матери — ее красивые синие глаза, к моменту окончания школы Андрей превратился прямо-таки в писаного красавца. Легко поступил в институт, в скором времени подружился с Нурланом, с которым у него оказалась масса общих интересов.

Потом женился, появился сын, одновременно он начал пробовать себя в разных областях предпринимательской деятельности. Пусть и не сразу, но достиг определенного успеха, обеспечив родителям спокойную старость.

Как дети малые, радовались Владимир Иванович с Екатериной Петровной своему переезду на историческую родину, в славный город Псков, где прошла их юность.

Никогда не вмешиваясь в жизнь сына, супруги, как и в молодости, продолжали жить, радуясь друг другу. И вдруг жены не стало.

Не было предела горю Владимира Ивановича. Он безутешно тосковал о своей любимой и верной подруге, а однажды уснул и уже не проснулся. Сердце не выдержало страданий от невосполнимой потери и невыносимого одиночества. Андрей в одночасье осиротел.

За этими жестокими ударами судьбы он не сразу обратил внимание на то, что его Настя тем временем неожиданно пошла на поправку.

На щеках женщины проступил румянец, она с аппетитом ела, стала чаще улыбаться, была к нему необыкновенно добра и внимательна, начала следить за своей внешностью, поменяла прическу, обновила гардероб, в общем, ожила.

Вячеслав старался почаще быть рядом с отцом, чтоб не оставлять его наедине с грустными мыслями. А Андрей работал, словно заведенный автомат, у него пропали все прежние желания и мечты, на душе была полная опустошенность.

Это состояние длилось не один месяц. Незаметно наступила осень – его любимое время года, но и она не принесла успокоение предельно – уставшему от различных воспоминаний и непрерывных раздумий мозгу.

Однажды теплым, осенним вечером Андрей, как обычно, возвращался с работы на своем автомобиле. Проезжая по одной из центральных улиц города, на перекрестке, дожидаясь сигнала светофора, он зачем–то принялся разглядывать пешеходов, и вдруг обомлел: по тротуару шла Айра под руку с какой–то девушкой.

Еще немного, и они могут исчезнуть за поворотом! Ни секунды не раздумывая, Карин бросил свою машину посреди дороги и побежал следом. Ему повезло: он успел. Когда он догнал девушек, они как раз поднимались по ступенькам широкого крыльца, намереваясь войти в здание гостиницы.

Тяжело дыша, Андрей удержал любимую за локоть. Но на этом его везение закончилось. Незнакомка действительно оказалась очень похожей на Айру, но, увы, это была не она.

Обескураженный Андрей неловко пробормотал извинения и, пошатываясь на нетвердых от пережитого волнения ногах, отправился в обратный путь.

Во рту у него пересохло, неимоверно кружилась голова, в таком состоянии он не мог управлять автомобилем. Кое–как добравшись до первой попавшейся платной автостоянки, Карин припарковал машину и неожиданно для самого себя завернул в ближайшее кафе.

Его мозг настоятельно нуждался в отдыхе, или хотя бы в кратковременном расслаблении. Ему удалось тогда снять стресс. Правда, на следующий день привычный рабочий график был нарушен ввиду терзавшей Карина головной боли.

У его постели с раннего утра хлопотала заботливая Настя, при этом почему-то буквально вся светившаяся от радости. За обедом выяснилась причина великолепного настроения жены: через пару недель к ней в гости собиралась приехать ее давняя хорошая подруга, с которой они не виделись с тех пор, как окончили вуз.

Андрей готов был бросить все, чтобы быстрее ветра помчаться к Айре, ведь теперь, когда жена практически выздоровела, он имел на это право. Да и в Пскове после смерти стариков его уже почти ничего не удерживало.

Шестнадцатилетний сын в скором времени должен был зажить своей самостоятельной жизнью. Настя в свои неполные сорок лет тоже имела шанс устроить судьбу.

Однако, будучи человеком совестливым, Андрей не хотел портить жене праздничного настроения накануне встречи с любимой подругой. В конце концов, еще один месяц можно было потерпеть, а заодно уладить все дела.

Лариса, с которой в свое время Карин виделся пару — тройку раз, и уже успел за давностью лет ее внешность подзабыть, оказалась весьма крупной женщиной с огромным бюстом, зычным голосом, с большими карими играющими глазами и роскошным волосом замечательного медного оттенка.

На ее фоне супруга Андрея выглядела довольно – таки стройной дамой. За те годы, что они не виделись, подруга юности успела пять или шесть раз побывать замужем, дала путевку в жизнь двум сыновьям, исколесила чуть ли не всю страну, при этом не растеряв ни бодрости духа, ни кипучей энергии, ни своей страстной любви к жизни.

Рассказывая о своих бывших мужьях, она иронизировала над собой, подтрунивала над ними, изредка бросала томные взгляды на Андрея, и при этом красочно описывала свою очередную настоящую любовь.

Познакомившись год назад на побережье Черного моря с военным в отставке, в результате периодических встреч и регулярных телефонных переговоров, Лариса пришла к выводу об их очевидной совместимости, но накануне воссоединения с любимым не смогла отказать себе в небольшом предсвадебном путешествии, тем более, с Настей им было что вспомнить.

Подруги целыми днями пропадали непонятно где, а, возвращаясь вечером домой, уходили чаевничать на кухню, порой засиживаясь там за нескончаемыми разговорами – воспоминаниями до самой глубокой ночи.

Андрей Карин снисходительно относился к этим женским слабостям, лишь просил Настю быть повнимательнее к своему здоровью. Она кивала головой, но потом опять уносилась с Ларисой к своим местным подругам или в кафе.

В тот вечер, не предвещавший, казалось, ничего плохого, сын Вячеслав попросил отца возобновить их совместные ежевечерние пробежки в расположенном недалеко от дома сквере.

Андрей, в последнее время нередко пребывавший в приподнятом настроении ввиду приближающейся с каждым днем долгожданной встречи с любимой, весело согласился.

Ему очень хотелось уделить внимание сыну, ведь до случившихся в их семье печальных событий, они регулярно занимались спортом в специально оборудованном на первом этаже дома тренажерном зале, вечерами бегали, а на обратном пути вели свои мужские разговоры, которые способствовали их более глубокому взаимопониманию.

Для этих пробежек Карин когда-то приобрел легкую спортивную куртку, но сейчас нигде не мог ее найти.

Он отправился в столовую, находившуюся рядом с кухней, где Настя с Ларисой устроили свои традиционные посиделки. Несколько раз окликнул жену, но она его не услышала.

Тогда, сам не зная зачем, Андрей открыл шкаф, где на полках хранилась используемая лишь по большим праздникам дорогая посуда, и, перебирая разного размера коробки, неожиданно наткнулся на свою куртку. Однако в нее было что-то завернуто.

Развернув одежду, Андрей не поверил своим собственным глазам.

Внутри куртки лежал пакет со множеством нераспечатанных пакетиков с порошками, и еще какими-то другими лекарствами, прописанными Пал Палычем для лечения Насти, которые он самолично приобретал почти год назад в аптеке, вон даже фирменный аптечный пакет сохранился.

Похоже, к этим медикаментам никто и не прикасался.

У Андрея потемнело в глазах, он тяжело опустился на стул.

Вдруг вспомнил, что процессом лечения смертельно – больной, по словам доктора, Насти руководил только один человек – этот же самый врач, практиковавший в какой–то частной клинике. Ни к какому другому доктору, кроме Пал Палыча, Настя категорически не хотела обращаться.

Чтобы не травмировать жену нервными стрессами, Карин тогда согласился, хотя лечащий врач лично у него особого доверия не вызвал.

Припомнил, что заболела супруга как–то неожиданно и именно в его отсутствие, после того, как он подал на развод, а потом вдруг также неожиданно начала выздоравливать.

Спрашивается, чем же Настя тогда лечилась, если все, рекомендованные для лечения, препараты на месте? На душе было мерзко от столь явного и гнусного обмана.

Очнулся Андрей от громкого голоса Ларисы:

— Ну, Настюха, ты даешь! При твоей-то бурной молодости так классно устроиться в жизни, это же надо уметь! Я смотрю, благодаря своему благоверному, ты тут, подруга, катаешься как сыр в масле, не то что я – перекати-поле.

— Ой, да какой уж там сыр? — заскромничала Настя. — Конечно, живем неплохо, я ни на что не жалуюсь. Но ведь, сколько пришлось перенести – перетерпеть, пока мы с Андреем нынешнего положения добились, вспоминать не хочется!

— Кто бы говорил, кто б жаловался, Настюха! – не унималась захмелевшая подруга. – Ты лучше вспомни, как в студенческие годы ты из одной койки в другую так резво прыгала! Думаешь, кто-нибудь из тех кавалеров на одну ночь горел желанием взять тебя замуж? Повезло, что Андрей подвернулся.

— Ой, не говори, Лорка, я так рада, что мы оттуда уехали, а то раньше боялась с мужем по улице под ручку пройтись. Не дай Бог, кто-нибудь из тех охламонов бы встретился, и что тут объяснять? Так ведь у кого, скажи, не было ошибок в молодости, верно? Зато сейчас я — образцовая жена!

— Образцовые – то еще быстрее надоедают, — брякнула Лариса.

— Лорка, ты у меня смотри! – не на шутку обиделась Настя. — Я своего, ты знаешь, упускать не люблю, если что учую – не посмотрю что подруга, руки – ноги переломаю.

— Да ладно – ладно, Настя, — примирительным тоном заговорила гостья. – Охмурила приличного мужика, и радуйся, мне–то что? Я вот тебе скажу, мужики ко мне сами, словно мухи на мед слетаются. Так что мне бы со своими разобраться…

Не желая больше слушать этот бред, Андрей Карин направился в столовую, рывком открыл дверь. Лариса ничуть не смутилась и, не переставая играть глазами, уставилась на мужчину, с явным интересом ожидая дальнейшего развития событий.

Враз протрезвевшая хозяйка дома побледнела, и от испуга даже приоткрыла рот.

Андрей положил фирменный аптечный пакет вместе со всеми лекарствами на стол перед самым носом жены и негромко произнес:

— Привет Пал Палычу, и — прощай!

Затем стремительно развернулся и вышел.

Настя неожиданно заголосила высоким тоненьким голоском и, путаясь в полах длинной юбки, бросилась вслед за мужем. Наступив на подол, нелепо растянулась на полу столовой, пока поднялась, да добежала до входной двери, Андрея уже и след простыл.

Поселившись на несколько дней в местной гостинице, он скрупулезно привел все дела в порядок, передал их сыну, и уехал в Алма–Ату, где жила женщина его мечты.

Сокровенная тайна Розы

Тимур готов был рвать на себе волосы от горя. Неделю назад ему позвонила из южной столицы мама Роза, и попросила его как можно скорее приехать из – за ухудшения ее самочувствия.

Однако неотложные дела задержали Назарова в Астане, и вот теперь он находился у смертного одра своей приемной матери.

Перенесенный ею по осени грипп, неожиданно дал сильнейшее осложнение на почки. Роза по привычке переносила болезнь на ногах, но однажды ее увезли на скорой помощи прямо из ателье, где она проводила еженедельную рабочую планерку.

В больнице Роза провела три недели, ее постоянно навещала там подруга Сабина, да время от времени заходил кто-либо из сотрудников ателье. Заболевание женщины носило серьезный характер, и ее состояние никак не улучшалось.

Почувствовав, что приближается смертный час, Роза отказалась от дальнейшего пребывания в стенах госпиталя и вернулась домой. День и ночь за ней с трогательной заботой ухаживала Сабина, внезапно осознавшая хрупкость человеческой жизни и свое одиночество в этом огромном, холодном мире.

Полгода назад ее дочь Аида вышла замуж и уехала вместе с мужем в другой город.

Никаких близких родственников или задушевных подруг, что у Сабины, что у Розы никогда не было, как, впрочем, не было и полноценной семьи. Жили сегодняшним днем: редкими радостями, да большими заботами. Так прошли годы.

И вот подруги юности оказались подругами по несчастью, то бишь одиночеству. Последние полгода они хорошо общались, вместе встречали праздники, вместе решали все проблемы.

Но даже Сабине не хотела доверить Роза свою сокровенную тайну, терзавшую ее на протяжении многих лет. Она не могла себе позволить унести ее вместе с собой в могилу, и потому с особым нетерпением ждала приемного сына.

Ей нужно было покаяться, исправить свою ошибку, пока не поздно.

Эта тайна заключалась в том, что у Розы имелась родная дочь, на год с небольшим моложе Тимура и его сводная сестра. Так получилось.

Много – много лет тому назад, когда были живы родители Тимура, а Роза с Сабиной и Лаурой проживали под одной крышей, вместе воспитывая маленького Тимку, однажды вечером к ним в дом неожиданно заглянул его отец Руслан, тогда даже не подозревавший о существовании сына.

Лаура с Сабиной и малышом отправились на день погостить на даче у своих знакомых. Поскольку Розе нужно было подготовиться к экзамену, она от этой поездки отказалась. Увидев на пороге дома предмет своей неразделенной любви, Роза забыла обо всем на свете.

Руслан был слегка навеселе и от приглашения зайти на чашечку кофе не стал отказываться. До глубины души взволнованная встречей, девушка предложила немного выпить, дабы привести свои чувства и мысли хоть в какой–то порядок.

Никаких намерений относительно Руслана она не ставила, ей просто хотелось чуть–чуть побыть наедине с любимым человеком, радуясь их пусть недолгой, но духовной близости. Незаметно наступила ночь, и духовная близость сама собой переросла в физическую.

Это была самая счастливая ночь в горемычной судьбе Розы. Еще до рассвета Руслан ушел, а без памяти влюбленная девушка с упоением вспоминала его головокружительные горячие поцелуи, нежные прикосновения рук, крепкие, надежные объятия и глубокие, сильные погружения в нее.

Руслан стал первым и единственным мужчиной в жизни Розы.

Она металась в своих чувствах: то неистово, до зубовного скрежета, до слез, любила его, то смертельно ненавидела за те страдания, что причиняла ей ее запретная любовь.

Конечно, подруги ни о чем не узнали, а потом драматические события завертелись – закружились так, что о личной жизни и думать – то было некогда.

Уже после трагической гибели Руслана Роза узнала, что она ждет ребенка.

Срок беременности оказался немаленьким, и аборт ей делать было поздно.

Фигура сухопарой Розы почти не изменилась. Так никто из окружающих не догадался о ее интересном положении.

Между тем удары сыпались на бедную девушку один за другим.

Сабину поместили в следственный изолятор, потом в результате тяжелого заболевания ушла из жизни Лаура, и Роза с маленьким Тимуром на руках осталась одна на всем белом свете. В этой ситуации зарождающаяся в ней новая жизнь ее совершенно не радовала.

Потрясенная цепочкой ужасных событий, Роза чувствовала себя едва ли не их главной виновницей, совершившей недопустимый грех по отношению к покойной подруге.

Она терзалась, не находя себе покоя, как вдруг однажды ее зашел навестить Эрик – добрый друг их некогда счастливой маленькой семьи, и несчастный воздыхатель Лауры.

Не было предела искреннему горю Эрика, когда он узнал о случившемся несчастье. Кое–как оправившись от первого потрясения, он предложил Розе любую помощь, какая только могла от него потребоваться.

До рождения ребенка оставалось мало времени. Роза, собрав себя в кулак, предложила одинокому мужчине усыновить ее дитя, поставив в качестве единственного условия его немедленный переезд в другое место, и прекращение с ним всяческих контактов, дабы отрезать для себя все пути назад. Эрику Роза доверяла.

Родилась дочь. Роза подписала все необходимые документы и вернулась домой одна. Справиться с депрессией ей помог маленький Тимур, которому она решила посвятить свою жизнь. Эрик сдержал свое слово и уехал с малышкой в неизвестном направлении.

Новоиспеченная мать даже не увидела дочку, не узнала, как ее зовут, на кого она внешне похожа. Было очень больно.

Но иного выхода из сложившейся на тот момент ситуации она просто не видела, прекрасно отдавая себе отчет в том, что двух младенцев ей одной в любом случае не поднять.

Роза смирилась с судьбой. Маленькая копия Руслана – Тимур, был ее утешением и надеждой, она жила его радостями и заботами, загнав в самый дальний уголок души боль потери и тоску о дочери.

Конечно, Роза любила Тимура, но все же не могла долгое время сдержать слез при виде маленькой дочурки Сабины, с которой ее девочка наверняка водила бы дружбу, как когда–то с самого раннего детства дружили их матери.

Стремясь оградить себя от ненужной боли, Роза свела общение с Сабиной к минимуму, за что подруга, ни сном ни духом не подозревавшая о драматической истории Розы, на нее обиделась.

Правда, совсем расстаться им было сложно, поэтому старые подруги стали встречаться от случая к случаю.

После отъезда Тимура в Астану вместе со своей невестой, оказавшейся по прихоти судьбы его единокровной сестрой, Роза совсем затосковала.

Впереди маячила одинокая старость с ее болезнями, определенной беспомощностью и другими, также малопривлекательными моментами. Особенно страшило одиночество.

Глядя на своих сверстниц, прогуливавшихся во дворе за руку со сладкими забавными карапузами, Розе безумно хотелось иметь внуков, а еще ощутить свою человеческую нужность, почувствовать внимание к себе и проявить заботу о других.

Спустя время, узнав о том, что Тимур с Лейлой расстались, Роза всерьез испугалась, что ее мечта о внуках уже не сбудется. Все чаще она стала вспоминать дочь, пыталась представить себе, как она выглядит, чем занимается, и что думает о матери.

Наконец – то, Роза осознала весь ужас своей огромной ошибки, своей практически непоправимой вины. Иногда она еле удерживала себя от сумасшедшего желания завыть – заскулить, подобно брошенной или потерявшейся собаке. Временами ей хотелось биться головой о стену.

К счастью, в последние месяцы наладились их отношения с Сабиной. Они часто виделись, вместе гуляли, собирались на Новый год навестить Тимура в северной столице, обоюдными усилиями попытаться подыскать ему подходящую невесту, может быть, уговорить его вернуться в Алма–Ату. И вдруг — эта болезнь, в одночасье жестоко подкосившая Розу.

Почувствовав, что ей уже не вырваться из лап смерти, Роза тотчас же позвонила приемному сыну, однако, не желая пугать его ужасным известием, не сообщила самого главного, а лишь пожаловалась на ухудшающееся самочувствие.

Тимур едва не опоздал. Сабина, все эти дни не отходившая от подруги, плотно прикрыла за собой дверь, оставив их наедине друг с другом.

При виде исхудавшей и донельзя ослабевшей матери у Тимура навернулись слезы на глаза. Он осторожно взял ее за руку, а Роза, хватая ртом воздух, медленно заговорила:

— Сынок, я хочу открыть тебе тайну, о которой не знает никто. Ты знаешь, родной, как я люблю тебя и как переживаю за твою судьбу. Мне становится больно при мысли, что после моей смерти ты можешь остаться совсем один на свете, подожди, не перебивай меня, — отклонила она протестующий жест Тимура.

— Ты должен знать, сынок, что у тебя есть единокровная сестра. Да, еще одна близкая родственница, помимо Лейлы. Это — наша с твоим отцом дочь. Так получилось, милый.

— Прости и постарайся не осуждать меня. Понимаешь, я тоже любила Руслана, хоть он и любил Лауру. Я думаю, только ее одну и никого больше.

Тимур потрясенно смотрел на мать, а она, немного передохнув, продолжила свой горький рассказ:

— Сразу же после рождения я отдала девочку в хорошие руки. Ее приемного отца зовут Эрик. Когда – то, очень давно, Эрик, безумно обожавший твою маму, и тебя нередко нянчил. Лаура не смогла ответить на его чувство, Эрик остался холостяком.

— Я знала, что он действительно хорошо будет заботиться о моей малышке. Они уехали из города по моей просьбе. Я не знаю, где их искать, как зовут девочку и даже, как она выглядит. Но ты должен помнить, что у тебя есть сестра.

— Сынок, постарайся найти ее! Она моложе тебя всего лишь на год с небольшим, наверное, красивая девушка. Найди ее, и попроси от моего имени у нее прощения, расскажи дочери обо мне. Я люблю вас обоих, вы для меня – самые родные и любимые люди на свете!

Роза, утомившись от долгой речи, начала задыхаться. Тимур бросился за Сабиной.

Она быстренько напоила больную каким-то лекарством, после чего мама Роза откинулась на подушки и прикрыла глаза. Спустя некоторое время она заснула с улыбкой на лице.

Тимур с Сабиной тихонько вышли из комнаты. А утром Розы не стало.

Целую неделю Тимур провел в полнейшем оцепенении, потом как будто бы пришел в себя, но его страдания ничуть не уменьшились.

Он казнил себя за свой переезд в Астану, за недостаточное внимание к маме Розе, за то, что не успел осуществить ее мечту и подарить ей внуков.

Собственная жизнь представлялась ему лишенной всякого смысла. Он не знал, что ему дальше делать и как жить, но вдруг вспомнил предсмертную просьбу мамы Розы, и она вернула его к жизни.

Необходимо было разыскать сестру, о которой он знал так мало. Поручив дом и ателье заботам Сабины, для начала Тимур отправился в Астану.

Миссия по спасению одиноких душ

Айра возвращалась в Алма-Ату со смешанным чувством радости и сожаления. С южной столицей, где за последние несколько лет ей пришлось пережить яркие взлеты и сильные падения, горечь разочарования и боль предательства, у нее было связано немало тягостных воспоминаний. Однако в этом городе она встретила Андрея, и теперь он ждал ее там.

А в северной столице, к которой за время своего недолгого пребывания она успела по-настоящему привязаться, и где ее исстрадавшаяся душа нашла, наконец, хоть какой-то покой и понимание, осталась интересная, перспективная творческая работа.

Но Андрей хотел обосноваться именно в Алма-Ате, самом красивом, по его мнению, городе на свете, к тому же подарившим ему подлинную любовь.

Айра Эмирова ехала в двухместном купе фирменного поезда. Путь предстоял не очень близкий: почти сутки дороги, за редкими исключениями, в практически безлюдной степи, и она против своего обыкновения решила познакомиться со своей соседкой по купе, оказавшейся приблизительно одного с ней возраста, или, может, чуть моложе.

Девушку звали Вероникой. Она была немного выше Айры, довольно худощавая, но с развитыми плечами, с красивым, мягким волосом золотисто – каштанового оттенка и завораживающим взглядом больших зеленых глаз.

Девушки быстро познакомились – подружились, ведь поездки в поезде к этому как нельзя более располагают. К тому же, в разговоре выяснилось, что у Вероники ситуация оказалась в чем–то схожей с Айрой.

После окончания университета ей, обучавшейся на переводчика, пришлось уехать из родного города Караганды в поисках подходящей работы. Вероника решила отправиться в Астану: от дома недалеко, да и статус столицы обещал неплохие перспективы.

Ее расчет вполне оправдал себя. В быстро развивающейся, новой столице специалисты со знанием английского языка были востребованы. Вероника без труда нашла себе работу в турецкой строительной компании, применила свои знания на практике и начала зарабатывать неплохие по карагандинским меркам деньги, а, впрочем, и по астанинским – тоже, в общем, на жизнь хватало.

Потом Веронику повысили, она стала руководить отделом, общалась со множеством людей, приобрела жизненный и профессиональный опыт.

Все складывалось, как нельзя лучше. Время шло, и однажды Вероника влюбилась. На ее несчастье, он оказался женатым человеком.

Терзаемая муками совести, несколько раз она пыталась оставить любимого, но их расставания длились недолго, и тогда Вероника решила уехать, надеясь, что время затянет рану.

В Алма-Ату она ехала наобум: в южной столице страны у нее не было ни родственников, ни знакомых. Не долго думая, Айра предложила свою помощь.

Уезжая из Пскова, Андрей оставил семье дом, бизнес, сбережения последних лет, а себе взял предмет своей тайной гордости – купленный им прошлой осенью автомобиль марки «Тойота – Камри» — черного, как летняя ночь в преддверии сильной грозы цвета, а также прибыль, полученную его предприятием за последний год, который он по милости вероломной Насти провел в разлуке со своей любимой, едва не потеряв Айру.

Донельзя уставший, чудом не попавший по дороге в аварию, которой не удалось избежать нескольким, следовавшим перед ним машинам, на крыльях любви Карин ворвался в Алма-Ату – город своего счастливого детства, юности, и не менее счастливой, судьбоносной встречи.

Увы, к тому времени его любимая покинула южную столицу. Андрей нашел ее, как и когда–то школьная подруга Зорька, благодаря все той же Марине Масловой, с которой Айра продолжала поддерживать контакты.

Его переезду в Алма–Ату несказанно обрадовалась жена покойного друга Нурлана Сауле, у которой дела в доставшейся ей после смерти мужа полиграфической фирме шли из рук вон плохо. Она предложила Андрею вновь войти в долю основанного им и ее мужем бизнеса.

После недолгих размышлений Карин согласился, но перед тем, как приступить к работе, отправился за Айрой. Они провели вместе три чудесных дня.

Потом Андрей уехал в Алма-Ату, а Айра Эмирова занялась вопросом увольнения с работы. Попросив дальнюю родственницу присмотреть за квартирой, поехала вслед за любимым.

К тому времени Андрей приобрел для них двухкомнатную квартиру. В одной из этих комнат Айра и решила попросить Андрея временно поселить Веронику, которая очень понравилась ей своим уравновешенным и сдержанным характером, при этом не лишенным приветливости, ласки и чувства юмора.

Айра с большим сочувствием отнеслась к проблемам своей случайной попутчицы, так как на собственном опыте знала, как сложно начинать все с нуля в чужом городе, где нет ни знакомых, ни близких.

Любимый встретил ее на вокзале и от радости, невзирая на окружающих, закружил в своих объятиях. Улучив момент, Айра шепнула ему на ушко свою просьбу. Андрей, не задумываясь, пошел навстречу невесте.

В квартире, расположенной в одном из уютных районов города, был самый минимум мебели, но Айра, возбужденная встречей с любимым, пребывала в состоянии пьянящей эйфории. Рядом с Андреем она всегда чувствовала себя маленькой слабой женщиной, остро нуждающейся в его любви и защите.

Сами себе они казались сейчас студентами первокурсниками, получившими, наконец, вожделенное место в общежитии, и теперь с шумом и весельем обустраивающимися на новом месте.

На следующий день после ухода Андрея на работу Айра с Вероникой принялись просматривать газеты в поисках какой-либо подходящей работы.

Время от времени то одна, то другая ходили на собеседование в различные организации, но двум гуманитариям упорно не везло.

То возраст, видишь ли, работодателям не подходил. То от них требовалось знание основ бухгалтерии, о которой они обе имели смутное представление. То знание специальных компьютерных программ. То директора компаний тянули с ответом, не говоря ни «да», ни «нет». То перед самым их носом принимали на работу своих знакомых. То предлагали им обратиться через месяц-другой, в общем, сплошное невезение.

А между тем приближался Новый год, который хотелось встретить, имея какую – либо определенность в жизни. С каждым новым отказом в работе девушки все больше вешали нос.

Однажды за чаепитием Вероника пожаловалась Айре, что ей буквально не дает прохода некий молодой человек, по всей видимости, проживавший где–то поблизости от них.

«Ему что, познакомиться больше не с кем?» — вопрошала возмущенная подруга, тоскуя о своем любимом, которого ей нельзя было любить ввиду его семейного положения.

— Слушай, Ника, а это — мысль! – воскликнула вдруг Айра, заинтересованно глядя на расстроенную девушку, — И кажется, очень даже неплохая мысль.

— Ты о чем? – удивилась Вероника несколько неадекватной реакции подруги на свою жалобу.

— Да я по поводу знакомства, — рассеянно ответила Айра, морща лоб в напряженном мыслительном процессе.

— Я сюда, Айра, между прочим, приехала вовсе не для этого, — немного обиделась приятельница. – Тут не знаешь, как на работу устроиться, время идет, а ты еще шутишь …

— Какие шутки, дорогая? Я о работе – то как раз речь и веду, — радостно заявила Айра. – Почему бы нам с тобой, родная, не открыть службу знакомств? По–моему, это – очень востребованное дело!

— Ты даже не представляешь, Ника, как много на земле одиноких людей. Уж мне, как журналисту это хорошо известно. Молодежь еще более – менее решает сию проблему: знакомятся в институте, на улице, на дискотеках, вечеринках и т.д.

— А что делать тем, кто постарше? Им ведь тоже хочется любить и быть любимыми, может, еще сильнее, чем молодым и беззаботным!

— Так что, открыв соответствующее бюро, мы с тобой убиваем двух зайцев сразу: решаем проблему собственного трудоустройства и выполняем благородную миссию по спасению одиноких душ. Не сомневаюсь, на небесах нам с тобой это зачтется!

— Ну, знаешь ли, я не горю большим желанием попасть на небеса, на земле мне как-то больше нравится! Хотя над твоим предложением стоит серьезно подумать, — задумчиво произнесла Вероника.

— Да что тут думать? – запальчиво ответила подруга. – То, чем мы с тобой, дорогая, намереваемся заняться, относится к сфере услуг, а, значит, больших финансовых вложений не требует, в отличие, скажем, от торговой деятельности. Это уже плюс!

— Ну а второй момент, как я еще раньше отмечала, заключается в том, что эти услуги на самом деле очень востребованы. У нас есть шанс занять свою нишу.

— Ну, а как быть с конкуренцией ? – вскинула свои красивые зеленые глаза Вероника. – Ведь нас могут «съесть» местные акулы бизнеса еще до того, как мы успеем о себе толком заявить.

— Местные акулы, Ника, занимаются нефтью, импортом автомобилей, продажей вино-водочных изделий, сахара, хлеба, в общем, весьма доходными и по-своему рискованными делами, которые для нас с тобой не представляют интереса.

— Наша скромная сфера, поверь, интересует их еще меньше. Мы будем работать с людьми, способными оценить важность решаемой задачи. Это — тоже бизнес, только более духовного характера.

— Понимаешь, Ника, меня никогда не привлекала коммерция, так как, на мой взгляд, в ней нет никакого места творческому развитию личности, реализации интеллектуальных способностей, нет духовности. За примером, кстати, далеко ходить не надо.

— Вспомни, как только отрылись первые частные аптеки, многие, совершенно далекие от медицины люди, бросились в эту узкую специализированную область, показавшуюся им довольно легкой в освоении, а также очень прибыльной. В итоге, сегодня в каждом городе этих аптек видимо-невидимо, и как они выживают – непонятно?

— Я уж не говорю о множестве аптечных киосков, расположенных в супермаркетах, гостиницах и прочих общественных местах, где условия хранения медикаментов просто могут не соответствовать положенным нормам.

— Однако нашим предпринимателям, наверное, лень пошевелить своими мозговыми извилинами и предложить на рынок что–либо новое, им проще двигаться по накатанной колее.

— Поэтому у нас сегодня явный избыток продовольственных магазинов, охранных фирм, стоматологических клиник, юридических контор, игровых автоматов, ресторанов, качество обслуживания в которых оставляет желать лучшего, поскольку все живут одним днем. Так, по большому счету, обстоят сейчас дела с нашей коммерцией.

— Ну, а что касается более интересной области – производства, здесь, конечно, требуется соответствующая квалификация и, разумеется, определенные инвестиции, чем мы также не располагаем.

— Это все верно, Айра, но вряд ли в Алма-Ате до сих пор нет службы знакомств? Наверняка она существует, да не одна. Кроме того, многие люди в наше время знакомятся и общаются через Интернет. Будут ли у нас клиенты? Вот в чем вопрос! Как бы наша затея не оказалась напрасной тратой времени и сил…

— А еще я боюсь из–за отсутствия практики забыть английский язык. Я что ж, четыре года зря его изучала в университете? Надо все же подумать, прежде чем сжигать за собой мосты.

— Ника, ну какая же ты чересчур серьезная! Да ты все эти мосты, уехав из северной столицы, уже сожгла. Английский язык ты тем более не зря изучала, хотя бы потому, что в, отличие от многих смертных, ты можешь читать Уильяма Шекспира или лорда Байрона в оригинале! Это ли не счастье? А если уж совсем серьезно, то для работы с международными брачными агентствами нам твой английский еще как пригодится!

Как все эмоциональные люди, Айра Эмирова любила думать на перспективу. Повседневные рутинные дела ее всегда не слишком привлекали, она нуждалась в размахе.

— Мы, что — будем работать с другими странами, ездить за рубеж? – красивые глаза Вероники загорелись изумрудным огнем.

— Как здорово! Я ведь дальше Казахстана никуда не выезжала, если не считать самых ранних детских лет, проведенных в России, которые я уже и не помню–то. Как бы я хотела побывать в Великобритании, о которой столько читала, смотрела фильмы! Там сохранилось немало памятников старины, культурных ценностей!

— Конечно, не менее интересно было бы увидеть другие страны Европы, да и с Востоком тоже можно сотрудничать. Это вообще кладезь человеческой мудрости, потрясающая древность, удивительная культура!

Ника незаметно увлеклась, а Айра, еще толком не представлявшая, как вообще может работать их брачное агентство, и с чего, собственно, следует начинать свою деятельность, немного смутилась. Однако отступать уже было поздно.

С одной стороны, ей не хотелось разочаровывать подругу, а с другой, она сама теперь начинала верить, что если подойти к делу серьезно и основательно, у них действительно есть шанс занять свою нишу, и как следует развернуться.

Они с Вероникой прекрасно дополняли друг друга, что очень важно для хорошего, надежного сотрудничества, к необходимости которого они неожиданно для самих себя пришли за обычным чаепитием.

Но, впрочем, все люди по традиции решают все наиболее важные вопросы своей жизни в таком уютном месте, как кухня.

Не стали исключением из этого правила и Айра с Вероникой. Оптимистично настроенные девушки принялись составлять свой план действий.

В поисках родной души

Вернувшись в Астану, через своего знакомого, работавшего в системе МВД, Тимур попытался начать поиски сестренки. Сведений о ней было совсем немного: в конце 1975-го года в г. Алма-Ате родилась девочка, которую сразу же после рождения удочерил одинокий мужчина по имени Эрик, а уже вскоре они покинули город.

Товарищ Тимура изначально с большим сомнением отнесся к успеху данного предприятия, однако, отказывать другу в его просьбе не стал, пообещав сделать все, что только будет в его силах.

Полученная спустя некоторое время из официальных источников информация буквально ошеломила Тимура.

Согласно сведениям столь серьезного ведомства, ни в одном из родильных домов, а также детских больниц г. Алма-Аты за указанный период не было зарегистрировано факта удочерения новорожденной одиноким мужчиной по имени Эрик.

— Слушай, а может, твоя мать родила сестру не в роддоме, а обратилась к услугам какой-нибудь повитухи? — высказал предположение не менее обескураженный приятель Тимура, который был готов к тому, что им будет непросто установить, в каком направлении мог уехать мужчина с приемной дочерью, но только не к такому повороту событий.

— Нет, что ты, моя мама всегда десятой стороной обходила всех этих целительниц – знахарок, так что это совершенно исключено, — задумчиво ответил Тимур.

— Тогда, может быть, она рожала в каком-нибудь районном роддоме, или, вообще, в другом городе? — продолжал допытываться товарищ.

— И это тоже исключено. Я сам ясно слышал, как мама сказала, что родила сестру в алматинском роддоме и практически сразу подписала все документы об отказе от ребенка. Да и потом, мама никогда не выезжала за пределы города, она всегда была домоседкой.

После долгих размышлений решили еще раз все тщательно перепроверить, но на этот раз охватить на всякий случай период с 1974-го по 1976-ой годы включительно, а заодно также проверить все районные больницы и фельдшерские пункты области.

Увы, результат вновь оказался равен нулю.

Другого выхода не было, и Тимур Назаров отправился в Алма-Ату переговорить с Сабиной – пожалуй, единственной, кто мог еще знать этого таинственного Эрика, как в воду канувшего с новорожденной на руках.

К удивлению Тимура, не желавшего разглашать тайну покойной мамы Розы, тетя Сабина, такая обычно мягкая и уступчивая по характеру женщина, заупрямилась и категорически отказалась сообщать что-либо об Эрике, которым непонятно в честь чего заинтересовался Тимур, видевший этого самого Эрика в столь раннем возрасте, что он никак не мог знать даже о его существовании, не говоря уже об имени и прочем.

После смерти Розы Сабина по просьбе ее приемного сына поселилась в их квартире. Свой дом она сдала в аренду, сама по–прежнему занималась торговлей, а заодно управляла работой ателье Розы.

В холле ателье в память о Розе она повесила ее портрет, написанный одним молодым, талантливым художником еще в те счастливые годы, когда три юные неразлучные подруги – Лаура, Роза и Сабина, жили в одном доме, радовались каждому дню, устраивали время от времени незабываемые вечера – девичники, и мечтали о будущем.

Об Эрике Сабина ничего не слышала еще с тех самых пор, как Лаура отклонила его предложение руки и сердца. Откровенно говоря, Сабина вообще о нем позабыла, поэтому неожиданный интерес Тимура к его скромной особе ее всерьез обеспокоил.

Чувствуя свою личную ответственность за молодого человека, вторично осиротевшего и очень одинокого, Сабина переживала за него, как за родного ребенка, и хотела оградить от всех возможных неприятностей.

Поиск Эрика, по ее мнению, ничего хорошего ему не сулил. Однако Тимур настаивал, и тогда добрая женщина выдвинула условие: она сообщит нужные ему сведения, если только он предварительно объяснит, зачем они вдруг понадобились.

Тимур не знал, как ему поступить в этой ситуации?

С одной стороны, он очень хотел сохранить тайну приемной матери. С другой, понимал, что Сабина является единственным человеком, способным оказать реальную помощь в поисках мужчины, удочерившего его сестру.

Взвесив все «за» и «против», Тимур кратко поведал известные ему сведения.

Как и следовало ожидать, Сабина была в шоке. Она поразилась выдержке и силе духа Розы, в течение стольких лет хранившей в тайне свою не утихающую боль от разлуки с родной дочерью.

Лишь сейчас Сабина поняла причину охлаждения к ней Розы после того, как она родила дочь, и почему впоследствии подруга не слишком жаловала ее Аиду.

Это рвалась наружу боль несчастной Розы, не познавшей в своей жизни ни настоящей любви, ни счастья полноценного материнства.

Увы, сведения тетушки Сабины оказались весьма устаревшими, но в ее потрепанной записной книжке нашлись координаты женщины, когда–то вместе с ней работавшей в школе, и проживавшей, как однажды случайно выяснилось, по соседству с Эриком.

Однако радость их длилась недолго, поскольку, как оказалось, бывшая коллега Сабины десять лет тому назад переехала на постоянное место жительства в Россию. Тимур вновь обратился к своему товарищу, у которого были кое–какие связи в соседнем государстве.

Спустя почти месяц мучительных ожиданий женщина нашлась. От нее они узнали, что Эрик вместе с пятимесячной девочкой переехал в г. Омск, где жила его родная сестра, обещавшаяему помощь в воспитании ребенка.

По словам бывшей коллеги, Эрик очень трогательно и заботливо ухаживал за малышкой, просто не чаял в ней души. В Алма-Ате ему помогала специально нанятая нянечка. Больше ничего женщина вспомнить не смогла, даже имени девочки.

Но зато она сообщила фамилию, имя и отчество Эрика, после чего Тимуру стало ясно, почему не удались все его предыдущие попытки найти человека, удочерившего сестру, через медицинские учреждения города.

На самом деле Эрика звали Эрман. Но он, видимо, для собственного удобства всегда представлялся всем, как Эрик. Зато его бывшие соседи, большую часть которых составляла интеллигенция, имели хорошую привычку обращаться друг к другу по имени — отчеству.

Тимур направился в Омск, и через адресное бюро принялся выяснять координаты всех граждан по фамилии Мецлер. Так он нашел одну родственницу Эрика, даму уже весьма преклонного возраста.

Сухощавая женщина с довольно крупным и чуть крючковатым носом, с очень живыми карими глазами, сохранившая, несмотря на свои годы, удивительно стройную осанку, долго расспрашивала его через дверь, потом внимательно разглядывала на пороге и, наконец, придя к выводу, что этот симпатичный молодой человек с умным интересным лицом, и несколько печальным или уставшим взглядом красивых серых глаз, вряд ли имеет по отношению к ней какие–то плохие намерения, впустила в квартиру, своим сдержанным классическим интерьером отчасти напомнившую Тимуру его родной дом.

В одежде интеллигентная хозяйка квартиры также придерживалась классического стиля, и даже дома ходила в изящных черных туфлях на невысоком каблуке.

Эмилия Иосифовна рассказала Тимуру, что сестра Эрика, пригласившая его в свое время в Омск, уже давно уехала на историческую родину.

В первые годы они довольно часто переписывались между собой, но десять с лишним лет тому назад переписка внезапно оборвалась, и с тех пор никаких вестей от своей родственницы Эмилия Иосифовна не имеет.

Что же касается Эрмана Львовича Мецлера, то он, еще до отъезда сестры, вернулся обратно в Казахстан. Какой-то старый товарищ по университету предложил ему там интересную и перспективную работу, хотя, как подозревает Эмилия Иосифовна, основная причина его возвращения заключалась в чем-то другом.

— Не прижился он, голубчик, в России, — качая головой, делилась своими мыслями с на редкость внимательным собеседником наблюдательная дама:

— Все тянуло Эрика обратно, словно он оставил в азиатских степях что–то для него очень дорогое, и будоражившее его, к несчастью, неприкаянную душу. И жениться Эрман тоже не захотел, сколько ни пытались наши родственники познакомить с кем-либо такого видного, доброго, интеллектуального и надежного мужчину.

— Обожал он свою маленькую очаровательную Викторию и, кажется, ради нее одной только и жил на белом свете. А уж как он за Викой ухаживал, как баловал! Иным матерям такое и не снилось!

— Сестра звала с собой, была возможность переехать в Москву, да Эрман Львович не захотел. Может, влюбился в кого безответно? Вот она, судьбинушка-то: вертит – крутит человеком, как хочет, и ничего тут не попишешь – не поделаешь.

— Уехал голубчик со своей ненаглядной доченькой обратно, и где, и как он сейчас живет я вам, любезный сударь, увы, сказать не смогу. Вся родня наша разъехалась в разных направлениях. Остались мы здесь с внучкой, почитай, совсем одни. К нам никто не пишет – не звонит, и мы нынче мало с кем общаемся.

— Да и куда мне ехать, уважаемый? Я в России родилась, всю жизнь здесь прожила, корнями вросла, и здесь же хочу закрыть глаза, когда придет мой час. А уж внучка моя сама решит, где ей жить.

— Может, и хорошо там, за границей, и лучше, чем здесь, но я так думаю, что у каждого человека только одна родина – место, где он родился и вырос, милее которого на свете ничего не может быть.

— Впрочем, мои представления о жизни могут быть довольно старомодными. Все сейчас, мил человек, сильно изменилось, однако, лично я ни о чем не жалею. Жила достойной жизнью, и так же хочу уйти. А вам, милейший, хочу сказать одну важную вещь.

— Вы еще очень молоды, сударь, и все у вас впереди. В этой жизни много чего можно приобрести, заработать, но нельзя купить только двух вещей: любви и здоровья.

— Помните, любезный, настоящая любовь встречается лишь однажды, боритесь за нее, храните пуще огня! У влюбленных и гениев есть одна общая черта: безрассудность и готовность идти до конца. Никогда не бойтесь этого, и вы обретете себя. Помните: там, где начинается анализ — заканчивается любовь.

— А еще, голубчик, берегите свое здоровье, и главное, нервную систему. Помните: все проходит, а значит, и нет смысла нервничать, переживая по пустякам. Старайтесь всегда по возможности понять людей, не торопитесь осуждать других, ведь у каждого человека на земле, как правило, своя правда. Возможно, вы не измените весь мир, но зато свою жизнь проживете в гармонии с собой и с окружающим вас миром. Да благословит вас Бог!

Поблагодарив мудрую женщину за интересную и полезную беседу, Тимур вернулся в Астану, где был его второй дом, в котором увы, его никто не ждал.

Ба, знакомые всё лица!

Загаданное Андреем Кариным год тому назад, под торжественный бой курантов, желание исполнилось. Нынешний Новый год он встречал вместе со своей любимой, а также с ее подругой Никой, которая стала практически членом их маленькой, дружной семьи.

Ввиду того, что в Алма-Ате отсутствовал снег, и повсюду царила просто невообразимая слякоть, новогоднюю ночь на семейном совете было решено отметить в одном из отелей, расположенных в живописных предгорьях Алатау, покрытых девственно – белым снежным покровом, величавых и буквально завораживающих своей красотой.

На этот замечательный праздник выпало и несколько других, не менее приятных событий. Отложив свадьбу до лета, дабы к тому моменту уладить все рабочие проблемы, Андрей с Айрой в канун Нового года в узком кругу знакомых решили справить новоселье.

Им обоим очень нравилась их светлая и уютная квартирка на тихой, в теплое время года прямо-таки утопающей в зелени, улице Виноградова.

Кроме того, однажды в разговоре случайно выяснилось, что Андрей с Никой умудрились родиться в один и тот же день, правда, с разницей в десять лет.

И, наконец, еще одним поводом пригласить к себе гостей послужило долгожданное открытие агентства под названием «Купидон», которое было призвано осчастливить всех одиноких граждан южной столицы.

Правда, пока ограничились получением всех необходимых юридических документов. А непосредственно приступать к работе Айра, памятуя о суеверии, распространенном среди работников творческого труда, не начинать новые проекты в конце года, предложила уже после самого главного и шумного в году праздника, с чем все согласились.

В назначенный день в дом Андрея Карина пришли несколько его университетских товарищей, супруга покойного друга Нурлана и соучредитель их полиграфической фирмы Сауле, пышущая здоровьем и энергией Марина Маслова, еще более оживившаяся при виде приглашенных мужчин, а вместе с ней, к неимоверному удивлению хозяйки дома, прибыла Зарема Баширова, которую Айра не видела еще со времен печального судебного процесса.

Зорька вновь располнела, с порога бросилась на шею старой подруги, демонстративно вытирая, то ли настоящие, то ли искусственно вызванные слезы.

— Дорогой ты наш пончик! Как давно мы с тобой виделись! Уж где я тебя, голубушка, только не искала, ты даже и представить себе не можешь! – энергично заговорила Зорька, не давая Айре и рта раскрыть:

— Глазам своим не верю! Как ты похорошела, девочка моя, немного прибавила в весе, но тебе, честно признаюсь, это очень даже идет. Я, как видишь, тоже не отстаю. Полнота, дорогая, первый признак доброго характера, помни об этом, Айра, и никогда не комплексуй. Впрочем, до меня тебе, конечно, далеко: такие габариты, сама понимаешь, наедаются с годами, так что у тебя — все еще впереди!

— Я смотрю, у тебя все, как будто в полном порядке: хорошая квартира, красивый жених, осталось дело за малым – сыграть свадьбу. Ах, девочка моя, теперь я за тебя, наконец – то, спокойна! Ну что, будем дружить семьями, подружка? – большие, карие, чуть навыкате и по – прежнему немного влажные глаза школьной подруги, ласково и хитро улыбались.

Айра не выдержала и рассмеялась:

— Проходи в комнату, подружка, только уж постарайся войти в дверь: она у нас не слишком широкая, рассчитанная на проживающих в квартире жильцов…

После гостеприимного застолья мужчины, как водится, сели за преферанс. Сауле, извинившись, ушла домой, чтоб не оставлять детей одних надолго. А оставшиеся женщины переместились на кухню – любимое место посиделок.

Зорька, вздыхая, поведала, что ее блестящая карьера дистрибьютора австралийской всемирно-известной фирмы «Хиникен Биникен Лимитед» по производству косметических средств, а также лекарственных препаратов из жира спинок кенгуру, мозгового вещества медвежонка коала и лапок австралийских лягушек почти год тому назад завершилась.

По каким–то непонятным причинам эта компания внезапно прекратила свою деятельность на территории Казахстана и Средней Азии, а ведь Зарема как раз только-только вошла во вкус легких и быстрых денег, расширила круг своей потенциальной клиентуры, и уже начала строить перспективные планы по дальнейшему развитию доходного бизнеса.

Одновременно в неизвестном направлении исчезла ее наставница – ангелоподобная Аллочка, прежде снабжавшая Зорьку востребованным товаром, и совершенно бескорыстно направлявшая Зарему в правильном направлении.

И, в довершении всех этих бед, у ее мужа Салима, занимавшего солидный пост заместителя начальника юридического отдела одного из алматинских банков, поменялось руководство, а с новыми управленцами ему не удалось найти общий язык, пришлось писать заявление по собственному желанию.

Заплатив кое-какую мзду, Салим вернулся в структуру ГАИ. Зарема обзавелась адвокатской лицензией и открыла небольшую юридическую фирму. Дети, как и прежде, воспитывались у ее матери.

Марина Маслова, кое–как рассчитавшись по своему кредиту, все также торговала на барахолке. Однако за эти годы она успела побывать в гражданском браке, от которого у нее остались далеко не самые приятные воспоминания.

— Тунеядец несчастный! — возмущалась Маринка в кругу подруг: Думал, что раз я — одинокая, да еще с ребенком на руках, мне одного его присутствия в доме будет достаточно, чтоб млеть от великого счастья!

— Да я сколько пота и крови пролила, сколько мозолей на руках натерла, здоровья своего на этой проклятой барахолке угробила, чтоб этот самый дом построить для себя и дочери, а тут он явился – не запылился, фраер окаянный! Я еще не таких на место ставила, просто голубь мой сизокрылый не сразу понял, с кем имеет дело.

— Помиловались мы с ним пару месяцев, поначалу – то это всегда интересно: ухаживания там всякие, слова разные красивые про вечную любовь, постельные дела, и все прочее. А потом смотрю: он ничего делать не хочет!

— Я, как полная дура, тягаю на себе огромные сумки с турецким барахлом, мотаюсь в Стамбул чуть ли не каждую неделю, договариваюсь с таможней, с налоговой и прочими негодяями, в общем, пашу, как вол, а мой милый и в ус не дует. Ходит в какую–то конторку, где он менеджером по продажам числится, а потом в конце месяца выдает мне сто пятьдесят баксов на ведение хозяйства. Да мне этих копеек на хознужды и гигиену не хватит, уж не говоря об остальном!

— В общем, помыкалась я с ним, хотела замуж за него выйти, чтоб все у нас по-человечески было, да не вытерпела, выставила однажды за дверь. А сама с тех пор думаю: правильно я сделала, или нет? В конце-то концов, он меня вроде бы и не объедал больно. Зато дочка в школе сказала б, что у нее отец есть, да и я при муже была.

— Хотела как–то вернуть обратно, а его уже кто –то успел подобрать и обогреть, теперь кочевряжится урод! Ой, не знаю, девки, что делать? Годы – то идут, скоро от былой красоты мало что останется. Кто тогда на меня посмотрит?

После грустного монолога приятельницы у Айры радостным и лукавым блеском загорелись ее восхитительные раскосые глаза:

— Не переживай, Мариночка, мы с Никой тебе поможем! Ты будешь нашей первой клиенткой, мы даже занесем тебя в особый список. Вот увидишь, все будет здорово!

— В какой такой список, Айра? Я не хочу связываться с органами, только этого мне еще не хватало! – испугалась вдруг Маринка, как и большинство коммерсантов, регулярно недоплачивавшая налоги в казну.

— Ты меня не поняла. Это будет хороший список, о котором можно только мечтать! Мы с Вероникой будем предлагать твою кандидатуру, Маришка, самым блестящим женихам, включая и представителей дальнего зарубежья!

Айра торжествовала, но потом спохватилась, глядя на вытянутые лица подруг:

— Ах, да, девочки, я забыла вам сообщить одну важную новость. Мы с Никой несколько дней тому назад зарегистрировали агентство по оказанию брачных услуг. Оно называется «Купидон», и вот о нем-то я и веду речь. Уверяю, никто не останется одиноким. Мы будем очень стараться!

Пока рыжеволосая Марина переваривала услышанную информацию, куда более прыткая Зорька резко встрепенулась:

— Девчонки, какие же вы молодцы! Попали в самую точку! Да у нас в Алма-Ате пруд пруди одиноких людей! Я лично приведу к вам всех своих знакомых холостяков и холостячек. Это ведь поле нераспаханное для самой что ни на есть обширной деятельности!

— Будете оперативно работать, народ к вам придет без всякой рекламы. Ой, да что говорить! Тот, кто однажды через вас устроит судьбу, в следующий раз опять к вам же и обратится. Ну, если вдруг первый брак не сложится, и своим знакомым будет рекомендовать только ваше бюро.

— Кстати, девочки, я думаю, что и мне может найтись здесь работа, так сказать, дополнительный заработок через «Купидон»?

— Во – первых, я полагаю, смогу рассчитывать на какие-то проценты от клиентов, которых я буду поставлять вашему агентству. А они будут, я вам говорю, стопроцентно, у меня же полгорода знакомых!

— Во – вторых, мы сейчас все больше ориентируемся на Запад. А вы знаете, что для исключения всяких шероховатостей при бракоразводных процессах, ушлые европейцы уже давным-давно придумали систему брачных контрактов, в которой они оговаривают все подряд ради гармонии будущего союза, даже количество приемлемых совокуплений в неделю? Вот это — уровень цивилизации!

— Конечно, у нас другой менталитет, другие традиции, взгляды. Но мы можем просто набросать некий стандартный контракт, который в целом устраивал бы многих, и будем впихивать его всем, страждущим связать себя узами Гименея. Естественно, не бесплатно. Зато о вашем агентстве будут говорить, что вы соответствуете западным стандартам!

— Советую вам не откладывать дело в долгий ящик! Прочие услуги придумаем по ходу работы, сами же понимаете, чем больше – тем лучше!

Зарема любовно оглядела свою крупную фигуру, по поводу которой так страдала в незрелой юности.

Однако, к ее несказанному удивлению, добрая, отзывчивая Айра Эмирова вежливо, по твердо отклонила предложение школьной подруги, щедрым обещаниям которой она имела определенные основания не вполне доверять, обронив туманную фразу:

— Мы будем иметь в виду, Зарема, твое дружеское предложение, но пока попытаемся обойтись своими силами.

Тогда неугомонная Зорька попыталась зайти с другой стороны:

— Насколько мне известно, девочки, большой проблемой для всех брачных агентств обычно является явный перевес невест перед женихами. Сами ж знаете, мужчины зачастую стесняются обращаться в подобные фирмы. Да и хорошие мужики на дороге не валяются: их прибирают к рукам сразу после окончания вуза ушлые девочки с наивными мордашками и цепкой хваткой матерого бизнесмена.

— Да и, вообще, нас, женщин, по жизни вечно больше, чем мужиков. А потому-то для вас, мои дорогие предпринимательницы, каждый клиент мужского пола на вес золота будет.

— Есть у меня на примете один знакомый холостяк. Ой, девочки, не поверите, у самой сердце по нему сохнет! Эх, кабы не была я замужем… Но что поделаешь, поезд уже ушел. Так вот, он такой красавчик, что Голливуду даже не снилось! Умен, воспитан, благороден, такой, знаете, джентльмен, аристократ. Бизнесом занимается, в общем, все при нем!

— Я вам гарантирую, что, увидев его фото и анкетные данные, к вам выстроится многокилометровая очередь невест, которые будут рыдать крокодильими слезами, да ещё и уговаривать вас принять какой-нибудь презент, лишь бы раздобыть его телефончик, а еще лучше, запастись вашей личной рекомендацией.

— Редкий, я вам скажу, экземпляр. Эксклюзив! Вы меня долго будете добрым словом вспоминать, когда я его приведу. Осталось дело за малым: найти его. Мотается, как и все, между Алма-Атой и Астаной, никак корни в одном месте не пустит, а жениться уже пора!

Айра и Ника беспечно рассмеялись. Обе почему–то были уверены, что у них все сразу получится. К тому же, приближался замечательный праздник — Новый год, и они уже начали понемногу заниматься приятными праздничными хлопотами.

Наступающий Новый год так не был похож на предыдущий, что у Айры при одном воспоминании о событиях годичной давности поднималось давление.

Андрей целыми днями пропадал у себя на работе, стараясь нагнать упущенное. Он хотел вывести предприятие, если не в лидеры полиграфического производства южной столицы, то хотя бы попасть в первую пятерку.

Айра с Никой оживленно обсуждали предстоящую работу, разные детали рекламной кампании своей фирмы, разрабатывали анкеты для будущих клиентов, выясняли через Интернет координаты зарубежных брачных агентств, включая страны ближнего зарубежья, искали подходящее помещение для офиса. И, конечно же, готовили милые сюрпризы и подарки друг для друга.

Айра верила, что ее жизнь, наконец, обретет определенность во всех областях. Но самое главное заключалось в том, что они с Андреем были вместе.

И это случилось, когда она потеряла всякую надежду, решив, что не судьба им любить друг друга, иметь семью, быть вместе. О Тимуре Айра старалась не думать.

Одинокий волк

Тимур Назаров вернулся в Астану, когда до Нового года оставалось всего лишь два дня. Не успел он переступить порог, как сразу понял, что в квартире кто–то есть.

Негромко звучала музыка, а из кухни доносились вкусные, очень аппетитные запахи. Предположив, что тетушка Сабина, которой он на всякий случай оставил запасные ключи от своей квартиры, решила сделать ему сюрприз, и прибыла в его отсутствие в северную столицу, Тимур направился в комнату.

Но в кресле перед телевизором сидела в уютном светлом халатике его единокровная сестра Лейла, с которой они чуть было не поженились, любили друг друга, но расстались по инициативе Леи спустя каких-нибудь полгода после их переезда в Астану.

Не заметив Тимура, Лейла увлеченно продолжала смотреть телевизионные новости, а он, прислонившись к дверному косяку, от внезапной сильной, душевной боли прикрыл глаза, одновременно одной рукой массируя в области сердца.

Сейчас Тимур и сам не мог себе сказать, что же это было на самом деле: подлинная любовь, либо какое-то наваждение рассудка?

Безусловно, для них обоих было огромным потрясением узнать накануне свадьбы, что они являются единокровными братом и сестрой, что у них — общий отец. Непонятно, как тогда, в те невероятно трудные, мучительные дни, им удалось вообще сохранить свой разум.

Было смертельно больно. Оправившись от первого шока, Тимур с Леей начали ломать голову над тем, что им делать, как теперь дальше жить?

В абсолютном затворничестве от внешнего мира прошли десять дней, проведенных в квартире Лейлы. Черные волосы Тимура прорезала широкая белая прядь. Лея осунулась и побледнела.

Оба страдали от жестокой бессонницы, и даже в те недолгие часы, когда им удавалось заснуть, их мучили разные кошмары. Длительная неопределенность способна свести с ума и, наконец, Тимур, не найдя другого выхода, предложил Лейле уехать в новую столицу, чтоб вдали от пересудов и любопытных глаз, от всего, что могло им напомнить пережитую трагедию, попытаться начать все сначала.

Лея, не представлявшая своей жизни без возлюбленного, горячо его поддержала.

Астана встретила новых переселенцев дождем и сильным, пронизывающим ветром, но, донельзя вымотанные душевными переживаниями, Тимур с Лейлой были просто рады и перемене места, и перемене климата.

Арендовали однокомнатную квартиру. Не сразу, но нашли приличный офис, попытавшись с головой уйти в работу. Начинать с нуля на новом месте было одновременно сложно и интересно. Шаг за шагом агентство по трудоустройству «Кашалот» приобретало в северной столице известность, уважение и популярность.

А осенью мама Роза, убедившись в твердости намерений Тимура с Лейлой обосноваться в Астане, предложила молодым свою помощь в приобретении квартиры. Женщина хотела оформить для них кредит под свой небольшой бизнес.

Немного поколебавшись, Тимур согласился взять недостающую сумму в долг, пообещав при первой же возможности вернуть деньги.

Новые, приятные хлопоты несказанно радовали.

Спустя несколько месяцев Тимур обнаружил, что воспоминания о прошлом уже не причиняют ему прежней сильной боли. Мало-помалу он привыкал и к своему новому месту жительства, и к суровому климату, характерному для здешних краев, и к особенностям менталитета местных жителей.

Астана даже начинала ему, уроженцу теплой, зеленой, ласковой красавицы Алма-Аты, все больше нравиться. Он мечтал, чтоб поскорее наступила осень, поскольку, по мнению Леи, это был самый подходящий сезон для свадебного торжества.

Однако Лейла вдруг не на шутку затосковала.

В отличие от Тимура, в первые месяцы пребывания в Астане под впечатлением новых мест и знакомств она как–то быстро отошла от пережитого потрясения, взявшись с большим энтузиазмом за обустройство их быта и организацию работы фирмы, время от времени в одной из местных газет публиковала свои материалы на социально – культурные темы, с удовольствием гуляла на набережной Ишима, с оттенком легкой грусти вспоминая Неву и знаменитые петербургские белые ночи.

На прошлое между ней и Тимуром был наложен негласный запрет, об отце они вообще не упоминали.

С приходом дождливой и слякотной осени настроение Леи резко изменилось.

При виде утопающих в непролазной грязи дорог, холодного пронизывающего ветра, от которого невозможно было нигде скрыться, унылого, как будто бы заляпанного грязью неба, беспросветной окружающей серости, на ее глаза невольно наворачивались слезы. Хотелось куда-нибудь спрятаться, лишь бы не видеть этого, угнетающего душу кошмара.

День за днем депрессия Лейлы усиливалась, ее замучили воспоминания о прошлом. Все чаще под самыми разными предлогами она стала отказываться от интимной близости с Тимуром – ее любовью, и одновременно жестоким наказанием за эту, запретную обществом любовь.

Мысль о нарушении святого табу не давала покоя ни днем, ни ночью. Она ощущала себя падшей женщиной, павшей настолько низко, что сложно было придумать покаяние, способное хоть чуточку искупить совершенный ею, пусть по незнанию, но ужасный грех.

Однако от всех расспросов Тимура Лейла упорно уклонялась, все больше и больше увязая в созданном собственными руками невыносимо тяжелом чистилище.

Однажды на центральной площади Астаны она случайно встретила своего бывшего коллегу – режиссера, с которым Лея когда-то работала на петербургском телеканале. Он ей очень обрадовался.

Они с удовольствием посидели в маленьком уютном кафе, вспоминая различные интересные моменты их совместной работы, общих знакомых, друзей.

А потом старый товарищ, всегда очень ценивший мастерство талантливого, неординарного журналиста Лейлы Майоровой, рассказал, что уже в скором времени начнется работа над любопытным и многообещающим в творческом плане новым проектом, руководство которым доверили ему, и что он был бы искренне рад, если бы Лейла вернулась на их канал принять участие в данном проекте. Все остальные вопросы он обещал уладить.

У Лейлы закружилась голова. Она внезапно почувствовала, как безумно соскучилась по телевизионной работе с ее совершенно сумасшедшим, особым, интенсивным темпом жизни, с невообразимо оригинальными ситуациями, с атмосферой всеобщего единения и понимания в момент подготовки программы, и дикой усталости, и непередаваемой радости от удачной работы.

Она ужасно соскучилась по влажному, родному воздуху Петербурга; по его красивым, широким, современным проспектам и маленьким, очень уютным улочкам; по величавым, божественно-прекрасным храмам; по прекрасным театрам и концертным залам; по интеллигентным, самобытным старушкам с трогательными седыми буклями на голове, исправно посещающими все театральные премьеры, каких нельзя больше встретить ни в одном городе мира; соскучилась по всей прежней, наполненной смыслом жизни.

Узнав, что Лейла хочет вернуться в Петербург, Тимур, у которого при этом известии враз потемнело в глазах, немного помолчал, а потом коротко и сухо обронил: «Поступай, как знаешь. Это твое полное право».

Спустя пару дней он проводил Лею в аэропорт, и больше ничего о ней не слышал.

Лейла оторвалась от экрана телевизора, чтобы пройти на кухню и проверить свою выпечку. Увидев все еще стоявшего в дверном проеме Тимура, девушка от неожиданности вздрогнула, а потом ее черные, раскосые и до боли родные глаза вспыхнули радостным светом.

Забыв обо всем на свете, она бросилась ему на грудь. Растроганный Тимур ласково гладил ее по шелковистым волосам, вдыхая их все еще любимый, бередящий душу, нежный аромат, но от поцелуя он деликатно уклонился. Лея сделала вид, будто ничего не заметила.

— Как давно я тебя не видел!.. — Тимур смотрел на Лейлу внимательным и долгим взглядом: Как ты сюда попала? Почему не позвонила, не сообщила о своем приезде?

— У меня остался комплект ключей от твоей квартиры, милый. А не позвонила я, чтоб сделать тебе сюрприз. Разве ты не рад меня видеть?

— Рад, конечно, только это все очень неожиданно.

— У тебя появилась девушка? Ты ждешь кого-то в гости?

— Никого я не жду, я по-прежнему одинокий волк.

— Одинокий волк?.. – глаза Леи затуманились:

— Любовь моя, ты вправе меня осуждать за мой отъезд. Но, пойми, мне необходимо было какое-то время, чтобы прийти в себя после всего, что случилось тогда с нами, чтобы проанализировать свои чувства к тебе, убедиться в том, что ты — единственный, кто мне по-настоящему близок и дорог.

— Я поняла, что люблю тебя! Мы не можем отвечать за ошибки родителей. Мы созданы друг для друга, ты – мое счастье, только ты!

Тимур вновь уклонился от поцелуя и объятий Лейлы. В памяти вдруг всплыла фраза из разговора с Эмилией Иосифовной Мецлер: «Там, где начинается анализ – заканчивается любовь», и невольно он произнес ее вслух.

— О чем ты говоришь, милый? Почему заканчивается любовь? Я ничего не понимаю, – обеспокоенно заговорила Лейла: Мое чувство к тебе прошло испытание временем, это — лучшее доказательство любви!

— А разве настоящая любовь требует доказательств?

— Ну хорошо, положим, я как-то не так выразилась. Но, Тимур, я летела к тебе, как на крыльях, чтобы сказать о своей любви, скрасить твой новогодний вечер, провести рядом с тобой целых десять дней полученного мной с большим трудом отпуска, и переговорить о возможности твоего переезда в Россию.

— Любовь моя, поверь, мы можем все начать сначала, понимаешь, абсолютно все?

— Благодарю тебя за заботу, Лейла, но обратной дороги для нас нет. Наша любовь, если это действительно была любовь, осталась в прошлом. Ничего уже нельзя изменить.

— Почему нельзя изменить? Разве не в наших силах исправить допущенную ошибку? Дай мне один шанс, мой любимый, и ты поймешь, что мы еще можем быть по-настоящему счастливы. Мне так тебя не хватает…

— Я хочу быть с тобой, любить тебя, заботиться о тебе, видеть тебя, просыпаясь утром, и засыпая на твоем надежном плече, хочу, чтобы у нас были дети, — Лейла все сильнее прижималась к Тимуру.

— Тебе нужно уехать, мы никогда не будем вместе, — отстраняясь от девушки, твердо ответил Тимур. — Забудем прошлое.

— Я не смогу забыть тебя, — влажные губы Лейлы мелко дрожали: Не будь жестоким, любовь моя.

— Нет, это — не жестокость, Лейла, это — необходимость. Потом ты поймешь, что так будет лучше для нас обоих. Позвони мне, когда ты почувствуешь, что я стал для тебя просто братом.

— Я буду искренне рад поддерживать с тобой родственные отношения, тем более, что недавно выяснилось, что у нас с тобой есть еще одна единокровная сестра, поиском которой я сейчас занимаюсь.

— Единокровная сестра?! Ну, наш папаша, однако, дает!..

— Не говори так об отце, в жизни всякое случается.

— Я не пойму, Тимур, почему одну сестру ты ищешь, а другую, которая сама приехала к тебе, почему-то отталкиваешь? И, вообще, ты уверен, что это — наша сестра?

— Да, только никаких подробностей сообщить пока не смогу, честно говоря, сам мало что знаю. Что же касается нас с тобой, ты ведь отлично понимаешь, о чем речь, Лейла? Тебе нужно уехать поскорей, чтобы не встречать Новый год в дороге.

— Значит, ты все–таки хочешь, чтобы я уехала? Хорошо, у меня в конце–то концов тоже есть гордость и самолюбие, я уеду! Вам не стоит меня искать: ни тебе, ни этой сестре. Ты можешь ей обо мне вообще не рассказывать, чтобы не пострадал твой благопристойный имидж. Прощай!

— Я надеюсь, когда-нибудь ты меня правильно поймешь. Если позвонишь, буду рад.

Спустя пять минут за Лейлой захлопнулась входная дверь.

Знакомьтесь: Купидон!

Через несколько дней после встречи Нового года Айра с Вероникой въехали в офис, расположенный в том же здании, где когда–то находился «Кашалот».

Несмотря на довольно высокую стоимость аренды, принадлежавшее при советской власти партийным органам, и находившееся в самом центре города, респектабельное помещение, по мнению девушек, должно было способствовать популяризации их скромной конторы, тем более, что в нем арендовало площадь большое количество различных фирм, коих посещало множество самого разного народа.

Повесили на дверь своего офиса специально заказанную и со вкусом сделанную табличку, где были указаны название их агентства и режим работы, установили при входе в здание красочно оформленный штендер, разместили в нескольких популярных газетах рекламу «Купидона», включая интервью с его основателями.

В этом интервью девушки подробно рассказали, какие услуги предлагает и на какой слой потребителей рассчитывает фирма, безо всяких экивоков прямо заявившая, что она всерьез берется решить столь деликатную, но для многих очень мучительную проблему по поиску подходящего спутника жизни.

Успокоив свою совесть искренними заверениями при первом же случае исполнить все обещанное, Айра с Никой не пожалели слов и ярких красок, расписывая преимущества обращения именно к услугам их компании, нарисовав головокружительные перспективы, и существенно увеличив свой банк данных потенциальных невест и женихов.

Правда, в этом банке данных числилась пока одна невеста – небезызвестная Марина Маслова, решительно настроившаяся в наступившем году покончить со своей холостяцкой жизнью.

Офис «Купидона» состоял из двух смежных кабинетов.

Предполагалось, что в первой комнате более напористая, энергичная, коммуникабельная Айра будет заниматься приемом и подробной консультацией клиентов, а во второй сдержанная и внимательная Вероника станет заключать договора и заполнять анкеты на страждущих связать себя нерушимыми узами Гименея граждан Алма-Аты.

Надобности в других сотрудниках они пока не видели, строго соблюдали установленный ими график работы, выглядели всегда подтянутыми и доброжелательными, готовыми к решению любых сложных проблем и выходу из самых неординарных ситуаций.

Но, исполненные оптимизма и позитивной энергии, молодые предпринимательницы оказались совершенно не готовы к отсутствию полной заинтересованности к их, достаточно грамотно рассчитанным, первым шагам в популяризации своей нужной деятельности среди широких кругов населения.

Телефон упорно молчал, а дверь их офиса не открывали даже по ошибке.

Донельзя удивленные всеобщим равнодушием и абсолютной пассивностью горожан, девушки продолжали размещать свою рекламу в различных СМИ, обращаясь к разной читательской аудитории, и меняя манеру подачи материалов.

И вновь на все их действия отвечала лишь тишина, принимавшая все более угнетающий характер.

Но однажды в дверь их офиса энергично постучали. Вероника стрелой метнулась в соседний кабинет, дабы не смущать потенциального клиента присутствием в офисе двух сотрудников сразу.

Подруги успели обменяться взглядами, в которых сквозила радость вперемешку с надеждой и определенным торжеством. От волнения Айра кашлянула, потом поспешно произнесла: «Пожалуйста, войдите».

В офис уверенно вошел крупный мужчина средних лет с посеребренными сединой висками, быстрым взглядом зорких черных глаз, тщательно выбритый, и благоухающий дорогим парфюмом, по виду — чиновник среднего звена или преуспевающий бизнесмен.

— Этот голубь на нашу Маринку явно не клюнет, она для него слишком простовата, — мелькнула первая мысль в голове взволнованной долгожданным посещением их офиса предпринимательницы: Ну, ничего, нужно в любом случае убедить его зарегистрироваться в нашем банке данных, тогда у нас будет два клиента, а это уже что-то!

Быстрым взглядом окинув все вокруг себя, импозантный мужчина поздоровался и спросил Айру Эмирову. Брови Айры, никак не ожидавшей подобного вопроса, невольно поползли вверх. «Простите, но откуда вы ее знаете и почему обратились к нам?».

Ничуть не смутившись, мужчина ответил, что в действительности с Эмировой он не знаком, но давно с интересом следит за ее творчеством, однако, последний год, если не больше, он потерял ее из виду, и вдруг недавно в одной из газет под рекламным материалом о «Купидоне» обнаружил ее фамилию, обрадовался и решил лично засвидетельствовать свое почтение талантливому журналисту.

Обескураженная Айра, постаравшись придать своему лицу самое честное выражение, сообщила, что, по ее сведениям, Эмирова переехала в Астану, в южной столице бывает лишь время от времени. В один из таких приездов им случайно удалось с ней встретиться и попросить написать материал о работе их компании.

Случайный посетитель офиса, едва сумев скрыть свое разочарование, вежливо попрощался и быстро удалился. Айра даже не успела предложить ему услуги их фирмы.

Спустя несколько дней в офисе вдруг раздался звонок. Не успели Айра с Вероникой встрепенуться и подготовить горячую приветственную речь для потенциального клиента, как выяснилось, что звонивший молодой человек, судя по весьма нерешительному, часто запинавшемуся голосу, обладатель очень робкого характера, также являлся поклонником таланта бывшей ведущей радио «СанаТ» и редактора газеты «Адам».

Потом звонили еще не один раз, в том числе и женщины, желавшие узнать о творческой судьбе журналиста Эмировой.

А однажды в офис заявился какой–то развязный субъект, нагло заявивший, что он, мол, является земляком и даже другом детства Айры Эмировой.

Абсолютно не подозревая, что она находится перед ним собственной персоной, он требовал координаты Эмировой якобы для того, чтобы передать ей весточку от ее родных.

Тогда Айра, абсолютно не ожидавшая, что ее имя настолько популярно в южной столице, обзвонила редакции всех газет, где они размещали свою рекламу, и попросила впредь не указывать ее фамилию под материалами.

Накануне Дня святого Валентина учредители «Купидона» увеличили объем своей рекламы несмотря на то, что их затраты на рекламу и содержание офиса уже перешагнули все разумные нормы. Но другого выхода не было.

Данная акция себя отчасти оправдала: у них появились первые клиенты, где-то порядка десяти женщин разного возраста, и — ни одного мужчины.

По случаю праздника к ним заглянула Зарема Баширова, не без зависти отметившая, что Айра после всей этой беготни, связанной с открытием фирмы, сбросила те несколько килограммов, что набрала за время своего вынужденного предновогоднего бездействия, и сейчас выглядела просто великолепно: энергичная, ухоженная, веселая и очень уверенная в себе дама, совсем как в добрые дни их, теперь уже далекой юности.

Айра тщательно скрывала от Зорьки овладевшую ей и Никой определенную панику из–за плачевного состояния дел на фирме.

Приятно пораженная респектабельностью их офиса и предельно деловым видом двух подруг, Зарема уже не пыталась навязывать им свои услуги, а просто попросила уделить особое внимание тем людям, кого после праздника она собиралась отправить в «Купидон», как лучшее брачное агентство Алма-Аты.

Вновь посетовав на то, что никак не удается ей найти своего знакомого красавчика, который мог бы послужить гордостью их банка данных и, распив с приятельницами бутылочку хорошего грузинского вина, Зорька отправилась восвояси.

Разыгравшие перед Башировой целый спектакль по представлению своей фирмы в выгодном свете, Айра с Никой облегченно вздохнули.

Как ни странно, но раз в жизни Зорька свое обещание выполнила.

В «Купидон» вдруг хлынул поток клиентов по личной рекомендации Заремы Башировой, работа заметно оживилась, чему в немалой степени способствовала также и наступившая ранняя весна.

Наконец, на предложение о взаимовыгодном сотрудничестве откликнулись зарубежные брачные агентства. Ника с нескрываемым удовольствием вела с ними активные телефонные переговоры и оживленную переписку по электронной почте.

Мало-помалу «Купидон» стал приобретать определенную популярность на рынке брачных услуг города.

Где-где? В Караганде!

Поиски Тимуром сестры зашли в полный тупик. Благодаря все тому же школьному товарищу, работавшему в МВД, он сумел выйти на место жительства Эрмана Львовича Мецлера.

Как выяснилось, уважаемый ученый вместе с приемной дочерью переехал в свое время из г. Омска в Караганду, где его знание и профессиональный опыт оказались востребованы.

Правда, проживавшая в России его родственница, Эмилия Иосифовна, в разговоре с Тимуром ошиблась, или случайно оговорилась, назвав девочку Викторией. На самом деле сестру звали по-другому.

С бьющимся от волнения сердцем Тимур прибыл в Караганду, нашел в Новом городе нужный дом, долго звонил – стучал в дверь, но никто не отзывался.

Зато на шум выглянула соседка – маленькая сухонькая старушка – божий одуванчик с добрым, сморщенным лицом и любопытным взглядом выцветших голубых глаз.

Назвавшись бабой Нюрой, она дотошно принялась расспрашивать незнакомца, кто он, и что ему нужно. Тимур в общих чертах рассказал ситуацию, благодаря которой он очутился в шахтерском городе.

Баба Нюра заохала – заахала и, наконец, сообщила, что в этой квартире никто уже давно не живет.

Пять лет назад от инфаркта миокарда скончался милейший Эрик Львович, после чего его дочка, закончившая к тому времени университет, уехала из отчего дома.

Сейчас, со слов старушки, она вроде живет в Турции, работает на каком–то предприятии переводчиком. Пару раз девушка наведывалась сюда, но уже давненько не было видно ее в родных краях.

Заметив, как после ее слов Тимур тяжело вздохнул и помрачнел лицом, добрая старушка предложила воспользоваться оставленными ей для присмотра квартиры ключами и, попросив молодого человека не забыть вернуть ключи обратно, оставила одного в доме Мецлеров.

В уютной трехкомнатной квартире царила абсолютная тишина, и был совершенный порядок, хотя тем не менее чувствовалось, что здесь никто не живет.

Видимо, бывшие обитатели дома имели музыкальные способности: в гостиной стояло добротное германское пианино, на широком кресле лежала гитара. Во всем чувствовался отпечаток хорошего вкуса.

Застекленный шкаф в комнате сестры был заполнен всевозможными словарями, учебными пособиями, книгами на английском языке. Взглянув в овальной формы зеркало, Тимур подумал, что оно хранит отражение образа сестренки.

Просторная комната Эрмана Львовича была заставлена книжными стеллажами.

И вдруг сердце Тимура вздрогнуло: над полированным темным письменным столом покойного хозяина дома висел портрет его приемной дочери. Девушка была абсолютной копией мамы Розы.

Те же чуть раскосые большие зеленые глаза, задумчивый и серьезный взгляд, удлиненные брови вразлет, пышный, распущенный по плечам волос, и даже такая же крупная, эффектно расположившаяся на груди родинка.

Тимур долго рассматривал этот портрет, впитывая черты, до боли напомнившие ему дорогой образ, пытаясь представить себе улыбку и мимику сестры, угадать ее характер, привычки, потом вышел на балкон и, невзирая на холодную погоду, долго курил, чтобы как–то отвлечься и прийти в себя.

С болью в сердце вспоминал Розу, практически заменившую ему родную мать, испытывая к ней чувство любви и беспредельной благодарности.

Он уже знал, что когда найдет сестру, то будет любить ее такой же нежной и преданной любовью, станет ее опорой и защитой, постаравшись оградить от всех бед, главное – найти.

Вернувшись в Астану, Тимур уже не видел смысла в своем дальнейшем пребывании в этом городе. За последние годы он очень сильно устал, ему хотелось домашнего уюта и покоя, с детства привычной обстановки и окружения.

Он понимал, что в южной столице ему придется вновь все начинать практически с нуля, поскольку алматинцы, естественно, успели подзабыть службу трудоустройства «Кашалот», но это его не пугало.

Тимур вообще не боялся житейских трудностей, но душевные травмы и собственное одиночество переносил тяжело.

Личная жизнь у красивого, умного, доброго, мужественного молодого мужчины почему-то упорно не складывалась. А ведь Тимур с юных лет мечтал о любви, хотел иметь семью, детей, жить нормальной полноценной жизнью!

После того памятного разговора с умудренной большим жизненным опытом Эмилией Иосифовной Мецлер, Тимур Назаров пересмотрел свое отношение кпрошлому.

Он любил и жалел свою несчастную, рано угасшую маму, но не мог осуждать отца, от которого Лаура решила скрыть до поры до времени факт рождения сына.

Подавшийся в странствия молодой и беззаботный Руслан, не ожидал, что юная Лаура будет его верно и терпеливо ждать, завел себе там семью, а, вернувшись к себе на родину, со свойственной ему беспечностью, вновь продолжил отношения с любимой девушкой.

Каким-то образом однажды Руслан оказался в одной постели с подругой Лауры Розой, которая любила его безответной страстной любовью.

В итоге на свет появилась малышка, от которой её мать после рождения тотчас отказалась, дабы искупить свой тяжкий грех перед памятью покойной подруги, отдала девочку в руки надежного человека и посвятила свою жизнь воспитанию сына Лауры и Руслана.

Однако перед самой смертью Роза осознала свою чудовищную ошибку, ведь она была сильной женщиной и сумела бы поднять на ноги двоих детей, у которых был общий отец.

Всю жизнь Роза страдала от своей мучительной, преследовавшей ее запретной любви, и лишь на смертном ложе поняла, что любовь – это всегда чистое чувство, которое стоит над всем остальным миром, смертельно затосковала о дочери, едва успев передать свою тайну приемному сыну, который должен был найти ее, и от имени родной матери попросить у нее прощения.

Каждый из них был по-своему прав и неправ одновременно, но никто не заслуживал осуждения, поскольку человеческая жизнь бывает сложнее целого мироздания.

Она состоит из стольких мелочей и разного рода нюансов, что даже один из них способен перевернуть всю судьбу, поменять устоявшиеся представления о мире, заставив усомниться в том, что есть добро, а что – зло.

Недаром одна из библейских заповедей гласит: «не судите, да не судимы будете».

Тимур хотел вернуться в родной город, чтоб, организовав свой бизнес, и если получится, то вновь на старом месте в здании бизнес-центра, заняться поисками сестренки.

Теперь он уже не чувствовал себя совершенно одиноким, ведь у него была сестра, точнее, две сестры. Он не терял надежды, что Лейла одумается, и все правильно поймет, после чего, пусть не сразу, но со временем они смогли бы, позабыв былую страсть, на которую оба не имели морального права, относиться друг к другу, как брат и сестра, общаться семьями, приезжать в гости, писать добрые родственные письма, созваниваться.

Никто в этой жизни не застрахован от ошибок или случайностей, главное, что их непреднамеренная ошибка достаточно вовремя обнаружилась, и у них есть шанс ее исправить.

Нередко Тимур вспоминал ту милую, очаровательную незнакомку, с которой судьба дважды столкнула его самым причудливым образом, сначала в Алма-Ате – на пороге его собственного агентства по трудоустройству «Кашалот», а потом – на одной из улиц Астаны.

Он не знал, кто она, как ее зовут, в каком из двух городов она все-таки постоянно живет, чем занимается, он даже не знал, как она разговаривает, как звучит ее голос, если не считать вырвавшегося из ее уст взволнованного, одного – единственного слова: «Андрей?!», после чего он, поначалу просто завороженный их неожиданной встречей, исходящим от девушки удивительным теплом и обаянием, чудным блеском ее загадочных красивых раскосых глаз, выбившейся из-под шапки пушистой черной прядью, которой ему нестерпимо захотелось коснуться своей рукой, был вынужден уйти.

Тимур не считал себя вправе вмешиваться в отношения между людьми, которые, возможно, любили друг друга.

Конечно, Тимур тогда, в те недолгие, но очень сильные мгновения, ощутил какое-то невероятно глубокое единение с прекрасной незнакомкой, словно между ними вдруг протянулась тонкая, но крепкая нить духовного родства, удивительного взаимопонимания, и ощутил немыслимый накал чувств, движение зарождающейся сильной страсти.

Казалось, еще немного, и они просто бросятся в объятия друг друга, как, внезапно осознавшие свою нужность и целостность две родные половинки.

Прозвучавший, подобно майскому грому, предвещавшему нешуточную грозу, в этой священной трепетной тишине звонок телефона, вернул их обоих на грешную землю, расставив все по своим местам.

Он ушел с любимым псом по кличке «Верный», которого Тимур завел себе после отъезда Лейлы, назвав его так в честь прежнего наименования его родного города – Алма-Аты, а также в надежде, что хоть кто–то на этом свете будет хранить ему верность до самой своей смерти.

Приступая к поискам сестренки, он отвез собаку в отчий дом, под присмотр тетушки Сабины, и теперь с удовольствием предвкушал их долгожданную встречу.

Ему безумно сложно было расстаться с незнакомкой, в которой он почувствовал родственную душу, но Тимур понял, что она не была свободна.

Быть может, она поссорилась ненадолго со своим молодым человеком. Быть может, они находились в вынужденной разлуке, мало ли что в жизни ни бывает.

Тимур сознавал, что третьей встречи между ними может никогда не случиться, но он был благородным человеком и поступить иначе просто не мог.

Портрет из прошлого

Брачное агентство «Купидон» готовилось к весьма знаменательному для их компании событию.

Одно крупное и очень авторитетное на международном рынке бюро по оказанию брачных услуг из далекой Великобритании после долгих переговоров, активной, подробной переписке по электронной почте, наконец, откликнулось на предложение о сотрудничестве на взаимовыгодных условиях.

Для «Купидона» это был очень серьезный шаг вперед, обещавший хорошие перспективы и огромный объем работы.

Айра радовалась, пожалуй, еще больше, чем Вероника, которой, как представителю фирмы, отлично владеющему английским языком, в ближайшие дни предстояло вылететь в Лондон для заключения договора, обсуждения всех деталей будущего сотрудничества и, конечно же, личного знакомства с противоположной стороной, имевшей многолетний опыт работы и позитивные традиции.

Ее подруга и компаньонка не могла поверить в реальность происходящего. Ведь в свое время Айра высказала вслух свои фантазии, даже не надеясь, что они когда-нибудь могут сбыться.

Воодушевленная оптимизмом подруги, Ника наивно и горячо подхватила эти мечты: не прошло и полугода, как они сбылись. Это было похоже на чудесную добрую сказку.

Через каких-нибудь пару дней она должна была превратиться для девушки, с юных лет грезившей о туманном Альбионе, в не менее прекрасную быль.

Заменить Веронику на время ее отъезда вызвалась по собственной инициативе Зарема Баширова, уставшая от своей, довольно однообразной юридической деятельности.

Дабы не ударить в грязь лицом перед клиентами, количество которых в «Купидоне» день ото дня росло, Зорька загодя принялась изучать все документы, с которыми ей предстояло работать, чтобы надлежащим образом зарегистрировать в банке данных каждого клиента.

Пока их активная приятельница вникала в суть заключаемых агентством договоров и содержание заполняемых анкет, Айра с Никой еще раз тщательно перепроверяли список подготовленных ими для британской стороны вопросов, ответы на которые требовалось очень детально выяснить.

В этот теплый апрельский вечер сотрудники большинства, расположенных в бизнес-центре по соседству с «Купидоном» фирм, уже разошлись, поэтому неудивительно, что раздавшийся за дверями их офиса какой-то шум, громкий разговор привлекли внимание девушек.

Вездесущая Зорька тут же бросилась узнавать, что там произошло.

Невзирая на свои объемные габариты, легкокрылой птицей она вылетела в коридор, а спустя несколько секунд раздался ее крайне удивленный и очень радостный возглас:

— Голубчик, вас-то я и ищу, да еще сколько времени, вы представить себе не можете! Похоже, вы угадали мои тайные желания, дорогой, и поспешили сюда, да так своевременно. Ведь я буквально час назад приступила к своим новым и очень интересным обязанностям. Уверяю, вас они тоже могут заинтересовать!

— Но, Боже мой, какая приятная и неожиданная встреча! Сколько мы с вами не виделись? Но земля — круглая, а мир, как всегда, тесен! Надеюсь, теперь ничто не помешает нашей крепкой дружбе? Проходите, мой дорогой, и чувствуйте себя, как дома.

— Не стесняйтесь, мои подруги, которым я сейчас помогаю, о вас премного наслышаны и тоже будут рады вас видеть!

Айра с Вероникой поневоле слушали сей энергичный монолог Зорьки, и все более заинтересованно смотрели на дверь.

Удивлению Айры не было пределов, когда на пороге их офиса возник, весьма смущенный поднятой вокруг его скромной особы шумихой, Тимур Назаров.

Сама того не замечая, Айра принялась поправлять волос, затем зачем–то начала теребить лежавшую на столе авторучку, щеки ее порозовели, раскосые глаза пытались скрыть внезапно загоревшийся в них огонь, сердце учащенно стучало.

Тимур при виде своей незнакомки буквально остолбенел, но спустя несколько мгновений рядом с ней он вдруг увидел сестру, поисками которой последние полгода он так усиленно занимался.

Вне всякого сомнения, это была она – оригинал увиденного в квартире Мецлеров портрета и поразительная копия покойной мамы Розы.

— Вероника… — прошептал Тимур неожиданно осевшим от волнения голосом.

На сей раз остолбенели все, присутствовавшие в офисе, дамы.

Не успевшая примерить на себя заслуженные лавры победителя, так долго охотившегося за своим главным трофеем, Зорька забеспокоилась за свою репутацию женщины, которая способна сделать самые невероятные вещи.

Айра, с ужасом глядя на Нику, одномоментно превратившуюся в явную соперницу, сразу приуныла.

В ее душе боролись два сильных чувства: любовь к подруге, и еще самой непонятное чувство немыслимого притяжения к сероглазому красавцу, которого она никак не могла забыть с момента их первой встречи, пока в жизни Айры не появился вдруг Андрей Карин.

Вероника вообще ничего не могла понять.

Тем временем Тимур окончательно пришел в себя:

— Милые дамы, прошу вашего прощения и надеюсь на ваше понимание. Мне крайне необходимо срочно переговорить с сестрой.

При этих словах Вероника Мецлер едва не упала в обморок.

Зарема с нескрываемым любопытством и удивлением уставилась на Тимура с Вероникой.

А Айра, за годы своей журналистской практики привыкшая к разным неординарным ситуациям, мило улыбнулась и подтолкнула Зарему к дверям.

Стояла благословенная пора — конец апреля, когда в красавице Алма-Ате природа расцвела всеми яркими красками и еще не успела наступить удушливая летняя жара. После недавнего дождя воздух был особенно свеж.

Полюбовавшись на окружающую красоту и порадовавшись жизни, Айра с Заремой направились к находившемуся при бизнес – центре летнему кафе, дабы скоротать время в ожидании своей подруги и чудаковатого молодого человека.

— Интересная, однако, история получается, — первой нарушила молчание Айра. — Ника говорила мне, что у своего отца она была одна.

— А, может, Тимур это так сказал, ну просто, как повод для знакомства с интересной девушкой? – предположила Зорька, не ведая, что режет подругу по живому.

— Но тогда откуда Тимур Назаров знает ее имя? – возмутилась, уязвленная подобным предположением, Айра: Да и не похожи на него такие выкрутасы.

— Постой, ты что его раньше знала? — удивилась приятельница: Мы-то с ним знакомы еще с периода моей работы в Астане. А вот ты, моя дорогая, когда это успела познакомиться с Назаровым? Да еще так долго молчала… подруга называется!

— Да не знакомы мы с ним, — смущенно отмахнулась Айра: Просто виделись случайно пару раз, и все. Он, между прочим, даже имени моего не знает.

— Ну, тогда ладно … — протянула Зорька: Я-то уж подумала, с каких это пор ты стала от меня секреты заводить? Зачем секреты? Ты меня знаешь, Айра, мне все можно доверить, я, как могила! А вот, Вероника, выходит, не доверяла, раз молчала про брата.

— Я же, дура, про Тимура-то вам и рассказывала, что из-за него все ваши невесты друг с другом передерутся, лишь бы его телефончик раздобыть. Что уж там говорить, орел!..

— Искала его, голубчика, то в Алма-Ате, то в Астане, чтоб увеличить ваш банк данных, прибыль «Купидону» принести, но все поймать не могла: мотался он где-то все это время. И вдруг господин Назаров прибыл собственной персоной!

— Вообще – то, это ты его привела, — усмехнулась Айра, но тут же прервала разговор. К ним направлялись Тимур с Вероникой.

— Девушки, еще один момент! – энергично заговорил красавец – мужчина, при виде которого оживились все, находившиеся в летнем кафе, представительницы прекрасного пола:

— Сегодня мы с вами обязательно где-нибудь отдохнем! Есть очень серьезный повод отметить одно знаменательное событие. Но сейчас я прошу вас поддержать свою подругу и проследовать вместе со мной в одно место. Оно совсем неподалеку отсюда.

Быстренько переговорив с кем–то по мобильному телефону, Тимур усадил девушек в свой автомобиль. Все молчали, чувствуя важность происходящих сейчас событий. Вскоре подъехали к зданию, на одной из дверей которого висела скромная табличка: «Ателье».

Едва переступив порог данного заведения, подруги обомлели: в холле висел большой портрет Вероники, выполненный с необыкновенным мастерством, и даже с талантом.

— Ты его когда-нибудь видела? – чуть слышно спросила Айра Нику, глазами указывая на полотно.

Вероника в ответ отрицательно покачала головой. Тимур пригласил девушек подойти поближе. В самом низу портрета значился год написания данной работы: 1974-ый.

Айра с Заремой удивленно переглянулись. Ника побледнела и чуть покачнулась. Тимур ласково придержал ее за локоть. Внезапно раздался незнакомый голос:

— Здравствуй, доченька, здравствуй, милая! Я – тетя Сабина, близкая подруга твоей мамы Розы и мамы Тимура – Лауры.

— Девочка моя, я должна тебе сказать, что твоя мама тебя очень и очень любила, безмерно тосковала по тебе, неимоверно страдала от разлуки с тобой, но не могла себе позволить огорчить добрейшего Эрмана Львовича, который, сама знаешь, души в тебе не чаял.

— Ты очень похожа на нее, Вероника, просто копия нашей дорогой Розы! Твоя мама была человеком удивительной доброты, редкого благородства, но судьба ее сложилась непросто.

— Дай Бог тебе счастья, милая! Пусть у тебя в жизни все будет благополучно. Но если возникнут проблемы, помни, что ты не одинока: у тебя есть тетя Сабина и брат Тимур! Мы обязательно придем на помощь, разделим радость, облегчим все невзгоды. Мы любим тебя, Вероника!

Залившись слезами, Вероника поочередно обняла взволнованную Сабину и счастливо улыбавшегося брата.

Оправившись от первого потрясения, все присутствующие вдруг громко заговорили, заулыбались, откуда-то появилось шампанское, которое немедленно разлили в фужеры. Обстановка разрядилась, у всех было ощущение праздника.

Приобняв за плечи Веронику с тетушкой Сабиной, Зарема заговорила с ними тихим, доверительным тоном, уводя их зачем-то в сторону входа.

Айра с Тимуром остались вдвоем перед портретом Розы…

Конец

Оглавление

Часть первая. Сон в зимнюю ночь

Последний романтик XX века

Грустный праздник

Встреча старых подруг

Мечты красотки

Порция любви одинокой женщины

Признание в любви

В ожидании счастья

День святого Валентина

Миссия выполнена

Прекрасная грешница

Ночь любви

Беседа двух отпетых интриганов

Общее дело объединяет

Любовь без границ

Соперниц не прощают

Когда терять нечего

Сделай ЭТО ради меня!

Прошлое никуда не уходит

Часть вторая. Разговор двух подруг

Предложение Заремы

Алма-Ата слезам не верит

Фортуна улыбнулась провинциалке

Обратная сторона дружбы

Женская дружба

Одна в большом городе

Зигзаги судьбы

Опять Зарема!

Бизнес-проект Заремы

В одну реку дважды не входят

Риски слуги народа

Счастье всегда приходит неожиданно

История Андрея

За всё приходится платить

Беда не приходит одна

Подстреленная птица

Бессмысленная травля

Опять на те же грабли!

Жизнь не стоит на месте

Три кита, которые не удержали…

Потрясение Айры

Очередное испытание судьбы

Сон в осеннюю ночь

Жизнь с чистого листа

Часть третья. Хоть поверьте, хоть проверьте

Обман Насти

Сокровенная тайна Розы

Миссия по спасению одиноких душ

В поисках родной души

Ба, знакомые всё лица!

Одинокий волк

Знакомьтесь: Купидон!

Где-где? В Караганде!

Портрет из прошлого