Ведьма для императора (СИ) [Дарья Ву] (fb2) читать онлайн

Ведьма для императора Дарья Ву

Глава 1

Летта

Я стояла посреди скотного двора, с трудом сдерживая желание накинуться на ребят. А вот они до этого не сдерживались. Кажется, они считали, что раз уродились крепче и выше, то им всё позволено. Я чувствовала на себе насмешливые взгляды братьев и сестёр и медленно закипала.

Вчера мачеха в очередной раз сказала, что мне лучше провести ночь в свинарнике. Дурной силе не место под крышей честных людей, так? Мне даже не позволили взять плед, хотя под утро на траве который день появлялся иней. Когда я уходила, мачеха так прижимала к себе младшенького, будто от одного моего взгляда ребёнок мог испортиться. Конечно, раз в доме растёт ведьма, пусть и запечатанная, всех ждёт беда!

Я уже не помнила, когда последний раз ночевала по-человечески, на кровати. Все насмехались надо мной и глумились, будто так и должно. И самое противное, что отец ни разу за меня не заступился. И после этого я — зло?

С утра я вышла во двор, чтобы умыться. Один из младших братьев поставил мне подножку. Он заливисто засмеялся, когда я едва не упала в коровью лепёшку. Его не волновало, что мелкие камешки изранили мне кожу, а одежда могла порваться. Дети быстро привыкли относиться ко мне также, как старшие братья. Ведьме не место среди нормальных людей. Старшие винили меня в смерти мамы. Младшие подхватывали за ними. А вторая отцовская жена возненавидела меня за сходство с мамой: рыжие волосы и карие глаза. Я была её точной копией. И не только внешне.

Я родилась ведьмой, но обучать меня было некому. Отец, не понимая, что делать с такой дочерью, просто отвёл меня к местному заклинателю, чтобы запечатать магические силы.

Я подняла голову и посмотрела на дом. Родной, но такой чужой! Жаль, что мамы больше нет. Она бы меня защитила. Она бы объяснила, как дальше быть. Но сегодня что-то изменилось. Внутренний огонь разгорался с новой силой. Я больше не хотела терпеть. Отряхивая грязные руки под насмешки братьев и сестёр, я поднялась с земли.

Внутри меня что-то шептало, что пора прекратить издевательства раз и навсегда. Дети всё смеялись и выкрикивали неприятные слова, а мне с каждым мгновением всё сильнее хотелось сжечь и свинарник, и дом, и…

Испугавшись собственных мыслей, я закрыла уши ладошками и побежала.

— Прочь, уродина, прочь! — подбадривали они смеясь и кидая в меня комья грязи. — И не возвращайся!

И не собиралась. Удирая всё дальше от дома, я понимала, что больше не вернусь. Никогда. Ни за что. Уж лучше скитаться, чем жить так. Умру, так хоть издевательства прекратятся. Каково быть проклятьем для родного отца и всей семьи?

Я бродила по окрестностям до самой ночи, размазывая по щекам слезы. Я последний раз приблизилась к дому. Свет погас. Все мирно спали. Никто даже не думал искать ведьму. Отец… Я ещё раз всхлипнула и направилась к той единственной, кто всегда принимала меня. К женщине по имени Мара, которая несколько лет назад переехала к нам в деревню из далëких земель.

Никто не знал, откуда она, но подозревали, что к людям женщина переехала из-за потери магии. Мара носила на цепочке Слезу феи — магический амулет, скрывающий истинный облик. Ходили слухи, что в ней не было ни капли человеческой крови. Она могла оказаться даже демоном! Мара угощала меня сладостями и время от времени залечивала раны, а ещё учила языкам далëких стран. Я уже немного понимала диалект гарпий и совсем капельку знала саадский. Его мы начали учить позже.

Я надеялась, что Мара разрешит остаться у неë. Мачеха не жалела падчерицу. Я всегда выполняла грязную работу по дому, поэтому запросто могла податься в служки. Но, придя к доброй женщине, я заметила, что она собирала свои вещи.

— Куда ты?

Мара промолчала, лишь дала мне флакон с зельем, залечивающим раны. Я принялась втирать его в ссадины. Мара продолжала сборы, изредка поглядывая на моё зарёванное лицо.

— Забери меня с собой, — взмолилась я. — Не бросай одну! Ты единственная в деревне, кто помогал мне… Я не справлюсь одна.

Мара достала какой-то амулет, от которого веяло запахом солёных волн и нагретых солнцем скал, и протянула его мне.

— Я не могу взять тебя с собой. И бросить тоже не могу. Возьми этот амулет, он может отправить тебя к гарпиям. Они никогда не обидят ведьмы, — сказала Мара. — Но он ненадёжен. Прости, у меня нет сил, чтобы создать портал. Если где неподалëку от Серых островов прошëл шторм, то энергия воды может сбиться. Амулет занесёт тебя в другое место, и я не уверена, что там будет безопасно. Ты точно хочешь этого?

Я с готовностью закивала. Мара меня не отговаривала, лишь вручила несколько монет из разных государств и прикрепила к моему бедру ремешок-ножны с коротким узким кинжалом.

— Надеюсь, это не пригодится. Пусть Ëми защитит тебя, — шепнула Мара, поцеловав меня в лоб, и коснулась амулета указательным и средним пальцами.

Камушек в моих руках засветился. Воздух вокруг наполнился запахом солёной воды и прохладой. В лицо мне ударило каплями невесть откуда взявшегося дождя, а в следующий миг хижина Мары исчезла.

Глава 2

Меня выкинуло аккурат в воду. Отплëвываясь и ругаясь, я выползла на берег, повалилась на спину и глубоко задышала, прикрывая глаза тыльной стороной ладони. Солнце могло высушить одежду, но сколько придётся ждать?

Среди тяжёлых облаков кружили горластые птицы. Шелестели деревья. Впереди плескались морские волны, а позади высился пригорок. Я не знала, куда меня вынес амулет.

Похлопав руками по бокам, я убедилась, что кинжал и кошелёк на месте. И всё же, где меня выбросило? Надо найти какое-нибудь поселение и там разузнать, что да как.

Едва взобравшись на пригорок, я поняла, что у самого берега стояла деревушка. Приземистые яркие домики резко выделялись на фоне зелёной равнины.

— Хоть бы не в Сааде, — простонала я, вспомнив, что людей там не жалуют.

Мне расхотелось искать местных и что-то у них спрашивать. Девчонке опасно бродить одной. Меня в родной деревне закидывали камнями, а что будет тут? Я почти пожалела, что выпросила у Мары амулет, но делать было нечего. Огонь в душе креп и подгонял вперёд. Начиналась новая жизнь. Я могла податься в подмастерья, могла стать горничной у приличных господ. Всё лучше, чем свинарник и семья, которая меня ненавидит.

Я пошла в деревню. Моя одежда мало отличалась от местной, разве что непросохшие пятна от морской воды привлекали внимание. Я прислушивалась к голосам прохожих. Вскоре меня трясло от ужаса и осознания, во что меня угораздило вляпаться. Я слышала саадскую речь, а вокруг ходили остроухие мэо и рогатые тенери с чёрными когтями. Сомнений не оставалось, амулет закинул меня прямиком в Саад.

Надо срочно выбираться. Получится ли? Я понятия не имела, как далеко до границы. Может, получится всё же пойти в услужение?

Чем дольше я высматривала людей, тем холоднее становилось в груди. В Сааде наших недолюбливали. Другие расы презирали людей, что значительно осложняло мне поиск работы. Нет, конечно, в Сааде к ведьмам отношение особое. Но знать бы — какое?

Я накрыла голову капюшоном и ссутулилась, надеясь сойти за мальчишку. Всё же рост небольшой, а тело худое и практически полностью плоское. В деревне меня всегда дразнили из-за этого. Я смотрела под ноги и шла по деревушке, прислушиваясь к выкрикам торговцев. Может, предложат работу?

Интересно, найду я здесь того, кто сумеет снять с меня печати и дать волю силе? Как там говорят: в Сааде надо думать как саадец? Что мне известно об этом государстве? Правят в нëм тенери, существа непростые и довольно сильные. Людей не жалуют, хотя от их крови не откажутся. У мужчин прав больше, чем у женщин, но с этим как-нибудь справлюсь. В родном доме у меня прав было как у домашнего петуха. Кукарекай, пока в суп не попал.

Я расправила плечи и осмотрелась по сторонам. Внимание привлекла яркая вывеска со знакомыми символами. Я остановилась, пытаясь вспомнить саадские буквы.

— Нашëл место остановиться!

— Простите!

Я пискнула от удивления и неуклюже отошла в сторонку, пропуская старика с тележкой, гружëнной фруктами. Закусив нижнюю губу, прислонилась спиной к какому-то домику и оглядела улицу. Мне предстояло раздобыть еду и поискать место для ночлега. Хаос саадских улиц пугал. Но весёлый гомон деревушки нравился мне куда больше ругани мачехи.

Весьма кстати передо мной расположилась небольшая питейная. Пошарив в карманах, я убедилась, что монеты при мне. Их хватило бы на простенький перекус, если роны принимают. Собравшись с духом, я пересекла оживлённую улицу и зашла в таверну.

Внутри почти никого не оказалось, лишь на стойке спал какой-то рогатый мужчина. Тихо. Спокойно. Даже слишком. Он вообще дышит?

— Извините, — пискнула я и неуверенно подошла. — Простите, уважаемый…

Я коснулась мужского плеча там, где рубаха граничила с мертвенно-бледной кожей и ахнула. Он уже окоченел. Я вздрогнула и покачнулась от неожиданности, не нарочно сдвинув спящего.

Вот только никто не спит с открытыми глазами. Не спят с разрезанным горлом и над липкой лужицей собственной крови.

Стул, крякнув, опрокинулся. Рогатый гулко ударился затылком о пол. Я завизжала.

В этот момент откуда-то из недр питейной выглянул другой представитель тенери. Толстяк в фартуке мясника посмотрел на мертвеца, на меня, вновь на мертвеца.

— Я, я… — Я заикалась и не знала, как оправдаться.

— Ты, — грубо, словно хлёсткая пощёчина, произнёс мясник и с яростью ухватил меня за руку.

Он, бранясь, выволок меня на улицу и потащил куда-то за питейную. Я рыдала и на ломанном саадском пыталась объясниться, но он не слушал. Меня вывели на местный рыночек.

Саадец тащил в толпу, и в какой-то момент я споткнулась и шлёпнулась коленями на камни. Мои отчаянные рыдания никого не тронули. Мясник и на этом не остановился. Он почти дотащил меня до какой-то двери, когда столкнулся нос к носу с другим мужчиной. Я просто висела в руке мясника, точно сломанная кукла. Мне были видны лишь ноги незнакомца в походных сапогах. Я не рискнула поднять голову.

— Господин, хвала, вы здесь! — испуганно закричал мясник. — Человечка убила тенери, вы обязаны еë наказать. Я… Вот, привёл…

Меня швырнули под ноги господина. Подсунув носок сапога под мой подбородок, он заставил меня поднять голову и показать лицо. Я испуганно застыла, пялясь на мужчину. Высокий, с острыми чертами лица и яркими зелёными глазами. И не менее яркими мешками под ними. Он поджал тонкие бледные губы, всем своим надменным видом показывая, что не намерен возиться со мной. Светлая чёлка падала на лоб, выбившись из-под тонких заколок. Серебристые рога заворачивались к затылку.

— Перерезала ему глотку и пыталась обокрасть, — кряхтел мясник. — Я уж хотел сам наказать, но увидел вас!

— Заткнись, — недовольно произнёс господин, не отводя от меня внимательного взгляда.

Вот он, мой шанс оправдаться!

— Я не убивала! Его.

Мясник разразился ругательствами, а я, не дожидаясь разрешения, поднялась на ноги и отряхнулась. Выпрямила спину и посмотрела прямо. Если бы коленки не тряслись, а подбородок не дрожал от едва сдерживаемых слёз, смотрелось бы лучше. Но и так сойдёт.

Я рассматривала незнакомца, точно диковинку на ярмарке. Поношенный плащ и лёгкая рубашка. Шёлковая? Странное сочетание. Медленно сместив взгляд выше, я рассмотрела широкие плечи, крепкую шею и… Кадык мужчины дёрнулся. Я запрокинула голову и вновь встретилась с зелёными глазами. Зрачки мужчины слегка расширились.

— Не убивала? Это можно проверить, — сказал господин.

— Не будем откладывать, — обрадованно хлопнула в ладоши я и повернулась к мужчинам спиной, готовая шагать обратно, в питейную. — Идëшь, господин?

Глава 3

Уставший господин первым подошёл к двери в питейную и распахнул её, пропуская меня вперёд. От вновь открывшейся перед глазами картины мои пальцы подрагивали. Дыхание моё сбилось, а голова сама собой отворачивалась, уводя взгляд куда угодно, лишь бы не на труп.

Господин закрыл за собой дверь и осмотрелся.

— И как вы собираетесь проверять? — уточнила я, напрягаясь и не глядя на мертвеца.

— Посмотрю оставленный след.

Господин присел на корточки, прикрыл глаза и протянул руки с длинными, тонкими пальцами к полу. Он слегка касался шероховатого камня кончиками когтей, а я чувствовала, как по помещению растеклись слабые всполохи энергии. Словно воздух прошëлся лëгкой рябью. Будто подул тëплый ветер. Я ахнула, понимая, что передо мной не просто маг теней. Этот тенери, что удивительно для его народа, в своей магии пользовался окружением, а не тенями. Как человеческие маги преображали энергию природы через всяческие амулеты и артефакты, как ведьмы преображали её через себя, так пропускал и он.

Я переминалась с ноги на ногу. То сцепляла худенькие руки, то прятала озябшие ладони в карманы мальчишечьих брюк.

— Сколько тебе? — спросил господин, открывая глаза и уставившись на меня.

— А тебе какое дело? — вырвалось, прежде чем я поняла, как грубо это прозвучало.

Я зажмурилась и напряглась, но господин лишь устало вздохнул.

— Выглядишь уж больно юной, — произнёс он и подошёл ко мне, заставляя отступать спиной к стене, — но вульгарной. Кто учил тебя краситься?

Обиженно я вздёрнула подбородок. Спину держала прямо и старательно вытягивала шею, но осталась слишком низкой. Брови господина приподнялись ко лбу, словно он хотел сказать мне что-то ещё. Я же так не хотела смотреть снизу вверх! Это, конечно, невозможно, когда макушка на высоте груди собеседника.

— Имя-то у тебя есть?

— Есть, — ответила я и, в попытке казаться хоть немного выше, уселась на прилавок.

Мне всё ещё приходилось задирать голову. От негодования я вцепилась пальцами в деревянную столешницу. Да, рядом с этим господином я чувствовала лишь негодование из-за разницы в росте, но ни капельки страха. И ещё было что-то в нём дурманящее. Возможно, едва заметный и в то же время пряный аромат. Что бы это ни было, а мысли мои потекли не туда.

— Назови, — потребовал он.

— Его я не убивала!

Выражение мужского лица стало вопрошающим.

— Значит, говоришь, не убивала?

— Не убивала, — сморщила носик.

Господин без предупреждения схватил меня за руку и слегка сжал. Я вскрикнула и попыталась вырваться, но тщетно.

— Да, силёнок тебе бы не достало. Пойдëшь со мной.

— Ещë чего!

— Помереть хочешь?

— Именно потому, что не хочу, — я прижала руку к груди.

— Как только я уеду, он вновь возьмëтся за своë. И тогда тебя уже никто не спасëт. Будь умницей, иноземка, поезжай со мной. Не обижу.

— За городом разойдëмся?

— Разумеется.

Повторно оглядев господина. Стройного, высокого, в поношенных, но качественно сшитых одеждах, я решила ему довериться.

Вместе мы вышли на улицу и прошли мимо мясника. Тот спохватился, лишь осознав, что господин не намерен останавливаться, а я выгляжу такой же целёхонькой и живой, как прежде.

— Господин, — поклонился мясник и протянул ко мне жирную руку.

— Её вины нет. След указывает не на человека.

— Но как же? Разве она не касалась?

Мясник запнулся. Господин остановился. Я впечаталась в его спину и резво отскочила на два шага. Смерив мясника недолгим взглядом, господин пошёл дальше. Он с лёгкостью водрузил меня на свою лошадь, подхватив под мышки.

Уже выехав из города, я заметила разбитую скулу моего спасителя. Запустила руку в свою сумку и выудила зелёный флакон. Мазь пахла кислыми травами. Щипала и кусалась как снег на морозе, но раны заживляла замечательно.

Господин мягко улыбнулся и скосил на меня взгляд зелёных глаз.

— Ой, — опомнившись, я отдёрнула пальцы от его щеки. — Я, просто, это.

— Спасибо.

Смутившись, опустила взгляд к лошадиным копытам. Уши густо покраснели, а нутро вдруг издало недовольное голодное урчание.

— Пожалуй, я тоже голоден, — в ответ на звуки моего живота веселясь проговорил господин. — Составишь компанию?

— В лесу? — если б была такая возможность, я бы отстранилась.

— Нет, впереди отличная харчевня. Там поедим и разойдёмся. Итак, твоё имя?

Глава 4

Я сидела напротив господина, и внутри меня зарождалось ощущение подвоха. Пока ещё я не понимала, что к чему, но чувствовала, что-то идёт не так. Господин неторопливо ел луковую похлёбку. Передо мной стояла такая же тарелка и ломоть свежего серого хлеба. Заглядываясь на еду, я не торопилась приступать к трапезе. Есть, конечно, хотелось, но не так сильно, как удрать. Да, он меня спас. Да, увёз и угостил, но не потребует ли чего взамен?

С опаской глядела на своего спасителя, рассматривала его витые рога и серебристые когти. Уставшие, но не голодные глаза. Я вглядывалась, выжидала.

— Летта, — произнёс он. — Так сколько тебе лет?

— Для этого надо нечто большее, чем еда, — ответила я, глядя в упор на мужчину.

Он недовольно вздохнул, но в целом вёл себя безобидно. Приободрившись, я села ровней. Смотрела прямо. Старательно не показывала страха перед тем, кто меня об имени спросил, а сам так и не назвался.

Мне понадобилось значительное время, чтобы храбрости накопилось достаточно для трапезы. Одной рукой я схватилась за ложку, второй отломила кусочек хлеба. Часть в рот, часть за пазуху. Неясно, когда удастся нормально отобедать в следующий раз.

Мимо нашего столика прошла парочка. Девушка в юбке с разрезом от бедра и почти полностью распахнутой рубашке. Казалось, её грудь вот-вот выпадет, лишь чудом она удерживалась внутри. Девушка так сильно прижималась к мужчине, что, закрадывалось впечатление, будто её наряд ещё не упал лишь по этой причине. Я невольно загляделась на столь откровенное заигрывание. Она что-то шептала ему на ухо, а её украшенные браслетами руки скользили по мужской спине то вверх, то вниз. Парочка подошла к работнику на стойке и попросила ключи от комнаты наверху.

— Поднимемся?

Я вздрогнула и моргнула. Перевела взгляд с удаляющейся пары на господина и поняла, что вопрос произнёс он. И обращался он ко мне. Можно ли отказывать своему благодетелю? Конечно, я понимала, что просто так ничего не происходит. Ну, разумеется, он спас меня и теперь мягко намекал на благодарность. Вот только я к такому не готова.

Господин молча ждал, отложив приборы для еды, переплетя пальцы и уложив на них подбородок с короткой, небрежной щетиной. Сглотнув, я осмотрелась. Вряд ли кто за меня заступится, если попытаюсь сбежать.

Хотя на нас и посматривали, украдкой, что-то подсказывало, второй раз меня уже никто не спасёт. А посматривали с любопытством, и с почтением. На господина глядели с почтением, отметила я про себя, на меня — с любопытством.

Скрывая накатившую дрожь старательно улыбнулась.

— Пошли, — отозвалась я как можно беззаботнее.

Господин всё время пропускал меня вперёд, словно ожидая, что в противном случае я не пойду. Зато в комнату он вошёл первым.

Я зашла следом, глядя не на помещение, а на его высокую спину, на широкие плечи и крепкие руки. На пшеничного цвета волосы, собранные в тугой хвост. Заметила несколько заколок, не дававших прядям выскочить из причëски. Вновь глядела на плечи, спускала взгляд к запястьям с длинными пальцами. Я смотрела на его ладонь и на свою, маленькую, розовую, со сломанными ногтями. Представляла, как моя рука спрячется в его, невидная и наверняка совсем слабая. Я плотно сжала губы, нахмурилась и не заметила, что господин остановился. Стукнулась головой в его спину. Господин обернулся, поглядел на мою макушку со спутанными волосами. Обошёл и запер дверь изнутри.

Сцепив руки в замок, я прижала их к животу. Дышать было как-то сложно. Словно кто-то резко затянул мой пояс, или надавил. Надеясь отвлечься, я осмотрелась. Комната оказалась совсем простая, но вовсе не характерная для Саада. С двуспальной постелью под широким окном, сложенным из девяти квадратных стëклышек. Справа от кровати стояла тумба, слева дверь в уборную. С полога на пол вокруг постели свисали цветные ткани. На полу были огромные мешки. Шерстяные, наверняка уютные.

— Располагайся, не хочешь выпить?

— Вообще-то, — ухватилась я за предложение, — есть немного. Да, определëнно! Я бы хотела попить.

— Хорошо, — кивнул со смешком.

Он развернулся к двери, а я с надеждой воззрилась на него. Сейчас выйдет. Вот-вот вот сейчас!

Господин открыл дверь и подозвал прислужника к комнате. Не отходя от дверного проёма, продиктовал тому всë желаемое. Я же отступила к окну. Обернулась в поисках ручки и замерла. Окно казалось необычным: по три цветных стеклянных квадрата в каждую сторону. Все без исключения помещались в отдельные тонкие рамы, но ручка была лишь одна. В середине окна. Я потянула на себя, но окно не поддалось.

— Согласен, душно, — услышала за спиной низкий мужской голос.

Рука господина легла поверх моей. Шершавая. Она оказалась шире, чем я представляла. Повернула оконную ручку вбок и надавила. Две створки распахнулись наружу. Одна пошире, вторая поуже. Но это не важно, главное, проём мне по размеру. Мужчина стоял так близко, что по всем конечностям у меня побежали мурашки. Но не успела я придумать, как себя повести, Господин отошёл и сел на постель.

— Не бойся, — начал он, — мне просто интересно. Нечасто встречаются одинокие иноземки.

Я отвернулась от окна и посмотрела на мужчину. Он и не торопил, но будто подзывал сесть рядом.

Потоптавшись в нерешительности, я шагнула к нему и плюхнулась на край. Опомнившись, чинно сложила руки на коленях. Губы господина на мгновенье поддались улыбке. Он скрестил ноги и облокотился ладонями позади себя. Такой расслабленный, будто общался с давней знакомой.

Из приоткрытого окна время от времени долетали отголоски чьих-то разговоров, ржания лошадей и шелеста листьев. Ещë к нам попадал ветерок, но в помещении всë равно сохранялось тепло. Оно исходило от стен. Я стянула капюшон. Прикрыла глаза. Удивлëнно вздрогнула, ощутив, как проминается матрас. Покачнулась, заметив, что господин пересел ближе.

— И нравится тебе у нас?

— Не очень.

Его смех напугал. Резкий, низкий. Он раздался неожиданно и удивительно искренне, словно с пониманием. Я украдкой посмотрела в окно.

— Ты неплохо говоришь на саадском, — подбодрил господин. — Приехала с кем-то?

— Нет.

— И не страшно?

— Ещë как, — призналась, вызвав новый хохоток. — А теперь моя очередь спрашивать!

Но я не успела задать ни единого вопроса. В дверь постучали. К нам принесли фрукты, нарезку сыров и два кувшина: с соком и вином. Господин поставил подносы на кровать и вновь запер дверь. Схватил кусок копчëного сыра и откусил. Предложил к нему присоединиться.

Окно, скрипнув, раскрылось шире.

Глава 5

Коэн

Мы общались обо всëм, но ничего друг о друге не узнавали. Я спрашивал: откуда она, как попала в Саад, нужна ли ей помощь? Летта отвечала, что родом с полуострова Камней, хотела познакомиться с миром и прекрасно справлялась в своём путешествии сама. Да, конечно, кивал я, прекрасно. Ведь это не её хотели убить. Сегодня.

Она спрашивала: почему я добр к ней, какую стихию считаю родной, много ли в Сааде других таких магов среди тенери? Я отвечал, что одинаково управляюсь со всеми стихиями, другие такие, конечно же.

Общаться с Леттой было легко.

И с каждым вопросом, и с каждым ответом мы сидели всë ближе друг к другу. Тëплые стены согревали тела, а женский и мужской голоса из другой комнаты разогревали мысли. Я скинул верхнюю одежду, разулся. Остался в лëгкой бежевой рубашке на шнуровке и в светлых брюках. Летта стянула свою курточку, обнажив тонкие плечики. Она будто была не против, когда я едва касался еë. Словно невзначай. Без всяких намëков. И всë же так близко, что девушка розовела от жара, облизывала пересохшие губы.

— Пить, — пискнула она и потянулась к кувшину. — В горле пересохло, — добавила смущëнно.

Она взяла наполненный соком. Дрожащей рукой наполнила высокий стакан. Вцепилась в него обеими ручками и закусила край. Я лëг на спину, прикрыл глаза.

— Да, с тобой мне легко, — сказал, ощущая, как взбесилась непонятная энергия, окружающая девушку подобно защитному кокону. — А тебе нет.

В грудь пришёлся удар. Распахнув глаза, я сел. Стакан, выпавший из девичьих рук, покатился по полу. Моя рубашка промокла и липла к телу.

— Прости! Я, я… Давай, вытру.

Не зная, за что взяться, Летта глупо озиралась по сторонам. Сила же, что окружала её, не менее взволнованно колыхалась, наводя на мысли о несоответствии. Вот вроде передо мной юная хрупкая человечка, а энергетически заряжена, словно бы нет. Предположение о спрятанных артефактах я отбросил почти сразу, ведь сила от артефакта скапливается в нём самом, а не распространяется по всему носителю. И, раз уж девушка вся излучала колючую энергию, оставался лишь вариант того, что передо мной полукровка.

Летта в поисках тряпицы глядела у тумбы, сползла в изножье постели. Встала на колени и низко склонила голову. Едва ощущая лёгкие покалывания, я опустил ладонь ей на макушку. Энергия стихла. Улыбнулся, поглаживая по волосам в надежде остановить метания Летты. Вздохнул.

Рубашка неприятно липла к телу, так что я развязал шнур на вороте и стянул её через голову.

— Боюсь, сладость больше подходит девам. Подождëшь меня? Я скоро.

Она смотрела на меня столь растерянно, приоткрыв раскрасневшиеся от покусывания губки. Было бы глупо не наклониться к еë лицу и проигнорировать манящий ротик.

Летта замерла и перестала дышать. Я ощутил, как стихла полыхающая энергия, но напряжение не исчезло, намекая на настроение своей хозяйки. Делать нечего. Я так и не коснулся еë губ. Поднялся и скрылся в ванной.

Зашумели трубы, выплёскивая едва нагретую воду.

«И что я от неë хочу?» — задавался вопросом, понимая, что девушка избегала говорить о себе. Как бы я ни расспрашивал, точного ответа на вопрос: откуда, не получил.

Пообщавшись с девушкой, я понял, что обязан взять еë под своë крыло. Ведь Летта непроста. Совсем не проста. Я знал, чувствовал, что-то в еë силе не так. Энергия неслабая, хоть и ощущается едва-едва. Вот только как привести иноземку к себе? Я сомневался, что времени хватит на поездку домой и возвращение обратно, а таскать Летту на задание — так себе затея. Того гляди ляпнет или сделает, что не то, а меня рядом не окажется.

Я сполоснул лицо, опустил под воду голову, позволяя каплям стекать по затылку и волосам, как вдруг услышал какой-то стук. Выключил воду. Схватил полотенце и вернулся в комнату.

Створки окна свободно покачивались. Постель пустовала. Выругавшись, я подскочил к окну и заметил внизу, среди прохожих, низенькую фигурку Летты. Она, торопясь, удалялась. Остановилась. Оглянулась, словно почувствовала мой взгляд.

Глаза девушки расширились в ужасе. Она споткнулась и на кого-то налетела. Раздался недовольный крик прохожего. Немыслимо.

Однако Летта осталась в порядке. Заминка лишь ускорила беглянку, пуская еë в торопливый полубег-полушаг. В то же время в окно впорхнула чёрная теневая птица. Посмотрела на меня немигающим глазом и растворилась. Я невольно простонал от бессилия, понимая, что времени гоняться за иноземкой нет.

Таких птиц создаёт и рассылает лишь император, а это значит, он ожидает отчёт в ближайшие дни и уже знает, что я вернулся в Саад.

Поразмыслив, я вытянул руку ладонью вверх и прикрыл глаза, обращаясь к теням. Да, птиц создаёт лишь император, но и я кое на что да способен.

— Не отпускай, — шепнул теневому жуку размером с ноготь и пустил его вдогонку за беглянкой, надеясь с его помощью выследить Летту.

Глава 6

Летта

За пару дней в Сааде я уверилась: воришка из меня никудышная. Стоило забраться в чей-то двор, как пожилая пара, хозяйничающая в нëм, пожалела сиротинушку и отдала фруктов с корнеплодами. Ещë и сумку подыскали, чтобы было в чëм добро утащить. В соседней деревушке меня поймали за воровством плаща с бельевой верёвки. В тот раз, правда, добра не получила, лишь пинки с пожеланиями идти куда подальше. Однако ж еда заканчивалась, а погода разыгралась дождями да ветрами. Тряпичная курточка и лëгкие штанишки не давали необходимого тепла, а денег на нормальный ночлег не имелось.

Деревушки и полупустые дороги остались позади. Перед глазами замаячил город. Шумный, крупный, яркий, но главное — в нëм можно было затеряться и остаться.

Я верила, всë получится. Чувствовала, что смогу найти работу и осесть в безопасности. Улыбка сама просилась на лицо.

Я прошла город от и до. Посмотрела, где что находится. Порадовалась, увидев разок человека. И когда пришла пора постучаться в любой магазинчик, предлагая помощь, я испугалась. Подойти к двери сумела, а найти силы поздороваться — нет.

Похлопав ладошками по щекам, я убедила себя, что готова отправляться на поиски работы.

Собравшись с силами, я, наконец, постучала. Для начала в цветочную лавку. Там меня встретила улыбающаяся мэо. Однако, убедившись, что перед ней не покупательница, улыбаться перестала. Затем была булочная. В книжном сообщили, что той, кто не умеет нормально говорить, не место среди книг.

Подумаешь! Попытался бы он сам сказать хоть фразу на урсуйском, вот бы я над ним посмеялась. Я точно знала, что говорила на саадском более, чем сносно. Даже могла прочесть простой текст, а то и написать несколько обидных фраз.

Дело шло к вечеру. Круглый и неизвестный ранее корнеплод, что отдавал горечью, сошëл за ужин. Вот еда и закончилась. Я глазела по сторонам. Несмотря на сгущающиеся сумерки, народ не расходился. Лишь загорались магические огоньки над особенно широкими дорогами и возле входных дверей.

Моё внимание привлекла одна харчевня, вернее, её витрина. Вместо одной из стен высились полки с кувшинами и снедью. Там был один пухлый, тёмный кувшин, на которым витиевато написали название вина. Вилетта, так оно звучало. Созвучно с моим именем, заметила я и решила, что это знак.

Приободрившись, я направилась к двухэтажной харчевне. Хозяйку нашла без труда. С виду приветливая женщина придала мне дополнительную уверенность в своём выборе.

— Я знакома с такой работой, поверьте, — не отчаивалась я и теперь убеждала в своих способностях хозяйку харчевни. — Заказы запоминаю прекрасно, ни разу не перепутала и ничего не пролила.

— Мы подаëм пьянящие напитки.

— Не страшно.

— И сколько тебе лет? — склонила добрая женщина голову набок.

Я улыбнулась как можно приветливее.

— А где твой отец?

— Его нет.

— Брат?

— Я одна, — опустила взгляд на красивые туфельки хозяйки.

— Даже матери нет? Откуда же ты такая взялась? Заходи, что-нибудь придумаем. Ночью я тебя на улице не оставлю. Как, говоришь, зовут?

— Летта.

Хозяйку звали Сара. Она завладела харчевней, когда еë муж отошëл в мир иной. О чëм, казалось, не жалела. Сара беспокоилась, что я слишком юна, что слишком человек, что излишне бросалась в глаза моя иноземность.

Она постоянно поправляла меня. Каждую фразу. И ударения неверны, и слова перепутаны. К счастью, для разносчей достаточно знать пару фраз: «Что желаете?» и «Ваш заказ» — их я заучила безупречно.

Сара сама вела все дела. Умелая мэо, она прекрасно справлялась с обслуживанием как других мэо, так и заглядывающих время от времени тенери. Я успела заметить, что для последних все в харчевне особенно старались. Едва в дверях появлялся представитель рогатого народа, как к нему тут же подходила приветливая работница. И даже если другие посетители ожидали свои блюда, тенери получал всë в первую очередь. Особенно если тенери, прибывший в харчевню, носил армейскую форму, либо вид его, и поведение кричали о высоком статусе. Меня Сара в такие моменты прятала.

— Подойди ты, Летта, — спустя пару недель повелела Сара, когда зашли двое тенери.

Глава 7

Одеты вновь прибывшие как обычные путники. В плащи, способные защитить и от ветров, и от дождей. На ногах мягкие сапоги. За спинами торбы. Мужчины не ждали, пока их проводят за какой-либо столик, и сами уселись подальше от центра.

Закинув свои торбы на свободную скамью, мужчины сняли плащи, продемонстрировав лёгкую броню на плечах, груди и спинах.

— Что жеваете? — чуть не заикаясь поинтересовалась я и покрылась румянцем.

— Отбивных и тëмного эля, — ответил первый, будто не заметил оговорки.

Дрожащей рукой я записала его пожелания и покосилась на второго. Не поднимая головы, он хрипло произнëс, что хочет того же.

— Можно я к ним не пойду? — попросила Сару, передав в кухню заказ на две порции отбивных.

— Нельзя. Летта, я не отправлю тебя, если посчитаю, что ты не справишься. Ты сможешь. Они обычные саадцы, такие же, как и другие.

Хоть и хотелось, я не сказала, что эти «обычные саадцы» управляются с силой теней лучше, чем я с метлой, что такие вот «обычные саадцы» человеком и перекусить могут, вкусив кровь так, словно опробуют вино. Именно таких саадцев люди боятся сильнее огня, а может, и демонов.

— Готово, — мне передали поднос с двумя деревянными тарелками, пар от которых поднимался со сладковатым медовым ароматом.

Над подносом кружил мелкий жук. Я прогнала надоедливое насекомое. Оно прожужжало возле моего уха и, кажется, уселось где-то среди собранных в пучок волос. Я протянула руку к причёске, но ничего не нащупала.

— Не отвлекайся и выпрями спину, — напутствовала Сара.

Вернувшись к столику зашедших тенери, я быстро расставила заказ и собиралась уходить, когда моей руки коснулись мужские пальцы. Проскользнули от локтя к запястью. Я замерла перепуганной ланью.

— И когда у тебя закончится смена, милашка?

— Девочку не трогай, — не поднимая головы посоветовал второй своему другу.

Первый заверил, что пошутил. Я расслабила плечи и поспешила уйти.

— Ну вот, справилась, — улыбалась Сара. — А ты боялась.

Страх перед тенери прошëл. Без лишней скованности я принимала заказ у новых рогатых посетителей и на другой день, и ещë через три.

Не испугалась, и когда в харчевню зашла на вид влюблëнная пара. Девушка буквально висела на юноше. Они пошатывались и громко смеялись. Остальные разносчицы оказались заняты, вот я и пошла к ним.

— Добро пожаловать, — слегка склонила голову в приветствии. — Прошу, следуйте за мной.

— Человек? — сморщила носик девушка.

За столиком они громко смеялись и общались. Потом попросили добавки. Я бегала туда-сюда, не обращая внимания на всë то, что могло бы натолкнуть на тревожные мысли. Не замечала ни практически чëрных глаз у парочки, ни их манеры растягивать гласные, ни заострëнные черты лиц. А что обращать на них внимания, если считаешь себя в безопасности?

Вот и не разглядывала посетителей. Принесла им новую порцию жареных овощей с рисом и сыра. Всë расставила и собралась уходить.

— Погоди, — юноша провëл когтями по моей руке.

От знакомого жеста я напряглась, но отвлеклась на жужжание. Прямо возле головы пролетела какая-то мошка, чёрная как сама ночь.

Я улыбнулась посетителям так вежливо, как могла, собираясь спросить в чëм ошиблась. Вдруг не донесла чего?

Не успела.

Пальцы юноши сомкнулись на тонком запястье. Гость потянул на себя. Опрокинул меня на стол.

— Сколько возьмëте за девчонку? — весело спросила девушка. — Обещаем, она быстро восстановится.

Меня бросило в дрожь.

— Боюсь, она не входит в меню, — пугливо отозвалась Сара.

— Этого хватит? — по столу зазвенели монеты.

С мольбой в глазах я обернулась к Саре и лучше бы этого не делала.

Хозяйка кивнула. Гостям.

Юноша потянул меня на себя. Сара отвернулась, словно то, что происходило, было нормой.

— Что вы? — пискнула я, прежде чем юноша прокусил мою руку ближе к локтю.

— И мне дай, — визгливо потребовала его спутница.

Руки и ноги будто окаменели. Я и хотела бы вырваться, но тело не слушалось. Жар просачивался от шеи к плечу, где вцепилась девушка. Холод расходился по руке от губ юноши.

— Нет, так не пойдёт, — раздался со входа недовольный мужской голос.

Глава 8

Коэн

Лишь приближённый к императорской семье смеет заходить во внутренний сад и бродить там так, словно находится у себя дома. Лишь тот, кто обучался самосовершенствованию вместе с императорскими сыновьями, способен без страха глядя им в глаза сообщать свою точку зрения, от их отличающуюся. Лишь тот, кто старше близнецов может мягко направлять их. Потому-то я и сидел напротив нынешнего императора, старшего из близнецов, и общался с ним так, как если бы разговаривал с младшим братом. С царственным братом, конечно же.

Попивая травяной чай и глядя на то, как Муроми неторопливо подрезал куст в дворцовом саду, я ожидал его слова. Всё же, пока я пребывал на Серых островах, в Сааде тоже что-то происходило. И судя по настроению императора, что-то не очень приятное и, вероятно, связанное с его младшим братом.

— Давно мы не общались так. Ты должен чаще заглядывать.

— Как пожелаете, владыка.

Удовлетворённый результатом обработки куста император отошёл на несколько шагов. Посмотрел, склонив голову, и взялся за цветные камни. Перекладывая их с места на место и гадая, как же смотреться будет лучше, Муроми продолжил:

— Это вереск. Матушка полагала, что он защитит семью, хотя и не знала, как именно им пользоваться. Что скажешь?

— Стоит высушить цветы и повесить по букету над каждым входом.

— Глупости, — Муроми срезал несколько соцветий и протянул их мне. — Повесь у себя, Коэн, если веришь в ведьмовство. По мне, так с последней ведьмой ушли и их обряды.

Я подошёл к владыке и, склонив голову, взял цветы обеими руками.

— Перевяжи лентой, — посоветовал Муроми. — Ведьм, кажется, больше нет. Да и как им выжить? Учить ведьму себе дороже, так говаривал Аротей, а он их встречал. Но и жил триста лет назад. Кто встречал ведьм позже?

— То, что ведьм не встречали в Сааде, не значит, что их больше нет.

— Ведьмы одиночки. Откуда взяться новым, если прошлые не заботились о своей сохранности? — размышлял император, а серебряные цепочки в его волосах позвякивали при движении.

Я хотел ответить, что тот же Аротей писал о яркой и бурной жизни ведьм, о том, как и для чего девушки и женщины выбирали себе партнёров, но смолчал. Мне не в первый раз приходилось общаться с императором один на один, и я знал, когда тот всего-то озвучивал свои мысли, а когда ожидал ответа. И сейчас, неторопливо срезая распустившиеся цветы вереска, Муроми столь же монотонно обсуждал ведьм сам с собой. Мне всего-то повезло услышать его мысли. И заметить в его словах надежду на встречу с ведьмой. Ту самую, которую в нас обоих взрастила его мать.

— Было бы забавно посадить такое семя. Что скажешь? — сказал Муроми.

Ещё один букетик, перевязанный шёлковой лентой, попал в мои руки. Я сморгнул и взглянул в лицо императору.

— Простите?

— Ведьмы всегда выбирают сильнейшего, чтобы новое поколение превзошло прошлое. Хотел бы ты себе ведьму?

— Никогда о таком не думал.

— А я думал. Иногда, — спокойно заметил Муроми. — Ты выезжаешь за наши земли. Слышал ли там о ведьмах?

— Да, — улыбнулся я, поняв, что от меня ждали очередных сказок. — Да, Муроми, совсем недавно я слышал про ведьму, которая всего сорок лет назад жила на границе Саада…

Император отложил садовые инструменты. В такие моменты, когда я рассказывал истории о ведьмах или диковинных животных, Муроми словно превращался в дитя. Он слушал внимательно. Никогда не перебивал, но стоило лишь сделать паузу, нетерпеливо требовал продолжения. Я понимал его стремления к неизведанному. Императору запрещено покидать пределы столицы. Что станется с государством, если он исчезнет?

Помнится, в детстве они с братом на день поменялись. Тот день был не самым счастливым. Увы, именно тогда на них напали. Того, кого приняли за Муроми, попытались выкрасть, а второго, кинувшегося на защиту, лишь избили. Одним-единственным взмахом меча ему чуть не срубили голову. Я подоспел вовремя. Муроми всего-то лишился левого рога. Этого оказалось достаточно, чтобы после меня, в наказание, оставили на сутки привязанным к столбу. Никому не разрешали подходить ко мне, но кто из слуг посмел бы говорить об этом близнецам? Муроми просил прощения, Рёмине восхищался развернувшейся на его глазах битвой.

— Рёмине отказывается от брака, — вздохнул Муроми, наконец, перейдя к тревожащим его мыслям. — Мы уже обо всём договорились, а он артачится.

Синие глаза императора взглянули на меня. Прочесть в них что-то было невозможно. Как обычно. Вечно спокойные они не выражали эмоций.

— Рёмине завëл новую интрижку, — он задумался. — Новые интрижки. Его невеста вот-вот перейдëт под нашу опеку, а он и слышать о ней не хочет, предпочитая платных особ.

— Он просто не видел юную Хасели.

— Ты тоже. И неважно, какая она. Сотрудничество с еë семьëй принесëт нам долгожданное спокойствие. Отказаться от невесты нельзя.

На самом деле это прошлый император, отец нынешнего, должен был жениться на деве из семьи Хасели, но вместо этого привëз в Саад иноземку. Человечку, неспособную к магии. Взял в законные жëны и назвал своей императрицей. С того момента не только Хасели, но и некоторые другие семьи выступили против правящей семьи. Они успокоились, лишь когда на престол взошёл Муроми и подписал новые договоры о содружестве.

Рëмине отказывался брать в жëны деву Хасели. Не ту, конечно, которую отдавали в прошлый раз. А мне, будто других проблем нет, предлагалось наставить младшего брата императора на путь истинный.

Глава 9

Встретившись и пообщавшись с обоими представителями царствующей семьи, мне хотелось взять передышку. Можно, конечно, сразу отправиться домой, но ведь можно и проверить, как там поживает колючая иноземка.

Расслабившись и прикрыв глаза, я мысленно воззвал к оставленному подле неё жуку, сотворённому из тени. Насекомое прекрасно справлялось со своей ролью спутника. Оно же указало мне путь в селение Юсу, что по счастливой случайности находилось всего в дне пути от столицы.

Добравшись до Юсу я без труда нашёл нужное здание. Подошёл к харчевне и раскрыл входную дверь. Мысленная связь с жучкомподсказала, в какой части помещения Летта. Хотя, по правде говоря, это оказалось заметным и без теневого насекомого. Ведь иноземка дрожала и рыдала, совсем не пытаясь освободиться из двух пар рук. Вокруг их столика колючими искрами собиралась энергия, готовая в любой момент разгореться. Пьяная парочка этого не замечала, очевидно, ощутив не меньший энергетический прилив от крови иноземки. Нет, решил я, она не полукровка. Определённо.

Летта сжалась и зажмурилась. На её щеках блестели полосы слёз. Она не замечала ничего вокруг, лишь тихо поскуливала.

Даже когда я подошёл к столику с пьяной парочкой и забрал у них Летту, она всё никак не открывала глаз. Только вцепилась в меня руками и ногами. Обхватила за шею и талию. Уткнулась личиком в основание шеи и сипло уточнила:

— Господин?

— Это я, — ответил тоже тихо, поддерживая её одной рукой под бёдра.

Миниатюрная, худенькая, она оказалась даже легче, чем я представлял. Энергия, что бушевала в прошлую нашу встречу, тихонько притаилась, почти не обжигая, но готовая вспыхнуть, подобно дикому пламени.

Покидая харчевню, я не думал, как выгляжу со стороны. Никто ни слова не посмел вякнуть мне в лицо. Лишь когда дверь за мной закрылась, изнутри послышались первые шепотки.

— Это был Сагамия?

— Правда, он?

— Так она его вея?

Отлично. Летту уже записали в мои фаворитки. Не плохо, но Райя взбесится. Где это видано, чтоб едва разорвав помолвку с одной тут же вступали в отношения с другой? Ещё и променять дочь высокопоставленного чиновника на безродную иноземку. Я вздохнул. Летта на мгновенье сильнее вцепилась в меня, но тут же отстранилась. Вся. Её ладони упёрлись в меня, в попытке оттолкнуть.

— Пусти! — вдруг взвилась девушка.

— Как скажешь.

Убрав руку, я отступил.

Как и ожидалось, едва Летта плюхнулась на попку, энергия вокруг неё взбесилась и завибрировала.

— Ты не полукровка, — заключил я.

— Конечно, нет.

— Но ты не человек.

— И кто же я? — она и не думала подниматься, скрестив ноги и опершись ладонями о землю позади себя.

— Ведьма. — догадка сорвалась с губ, прежде чем я осознал её в полной мере.

Летта не ответила, но подтвердила. Её ротик раскрылся, но тут же захлопнулся. Моргнув, она таращилась на меня во все свои карие глаза. Рыжие волосы буйно рассыпались по угловатым плечам, добавляя схожести с вымокшим птенцом. Вид презабавный, если б не слишком чёрные стрелки и яркие губы. Косметику хотелось смыть.

— Ведьма? — напряжённо переспросила она.

— Ведьма.

Летта так напряглась, а энергия вокруг неё и вовсе разъярилась. Пора было сделать два шага назад, сменить тему, успокоить девушку. И я, поразмыслив, постепенно, но легко перевёл тему, чтобы вернуть разговор в нужное русло, когда она успокоится. Долго ждать не пришлось. Вскоре я заговорил о том, для чего повторно нашёл её.

— Ты говорила, что путешествуешь одна. Я всего лишь предлагаю тебе место, где можно остановиться.

— Это где же? — её глаза подозрительно сузились.

— У меня.

— И надолго ли?

— Как сама пожелаешь.

— М-м… А взамен?

— Немного твоей силы, — проговорил я и мысленно влепил себе подзатыльник.

Глаза девушки опасливо округлились. Она сжалась, подобно змее, готовящейся атаковать в любую секунду. Резко вскинуться и броситься наутёк. Захотелось оправдаться. Объяснить, что не буду столь же груб, как те двое. И делить её с кем-то тоже не намерен.

Я видел, как вздымалась её грудь и резко опадала, как сжимались в кулачки тонкие пальцы. Летта шумно дышала. Почти пыхтела.

— Что, если я захочу уйти через неделю? — её глаза, такие требовательные, но в то же время переполненные испугом, настойчиво буравили меня. — И ты меня не остановишь?

Смешок сам вырвался из моего рта. Неуместный. Совсем не кстати. Я повеселился над еë простотой. Вздохнул и не придумал ничего лучше, как предложить ведьме прогуляться и всё обсудить.

— И ты не злишься? — поднимаясь с земли, спросила она. — Я про то, ну… Про прошлую встречу. Вот.

— Про начало, середину или окончание?

— Мне, правда, надо уточнять?

— Нет.

Глава 10

Летта

Нет, ехать непонятно куда за белокурым господином мне не хотелось, но ведь не отвяжется? Стоило хоть для виду согласиться, а где-нибудь по пути, едва отвлечëтся, удрать.

План сам по себе вырисовывался в моей голове. Хороший такой, добротный. Не зря же Мара советовала никогда и никому не рассказывать о том, что я ведьма. Ведьм не любили. Разве что в Сааде. Но теперь-то я понимала, за что их любили. Вон, какими голодными глазами он смотрел на следы укусов. Нетушки, второй раз я никому себя укусить не дам! И раз уж господин каким-то образом прознал, кто я такая, надо бежать.

— Пройдëмся? — господин опустил руку на моё плечо.

Небо заволокло тучами. Поднялся ветер, а первые капли вовсю постукивали по скошенным крышам, листве и каменистым дорожкам.

«Как ты хочешь получать мою силу?» — хотела я спросить у него, пока щурилась из-за дождя, бьющего в лицо. Вместо этого, закусив изнутри щеку, я посматривала на мужчину. Он ускорил шаг и говорил, что остановился неподалëку. Всего полчаса пешего пути. Правда, через лесную тропу. Поторапливал, ругался на небо и шутливо спрашивал:

— Привыкла уже к нашей погодке?

— Здесь всегда так? — в ужасе спросила я, словно позабыв недели редких дождей, когда только-только прибыла в Саад.

— Защитите меня тени, нет, — посмеялся господин, выходя за пределы городка. — Всего месяц-полтора. Скоро всë закончится, но перед этим мы хорошенько вымокнем.

Мы шли по широкому тракту, заворачивающему в лес.

— Нет, стоило взять лошадь у местных, — рассуждал господин вслух.

Я сильно продрогла. Куртка помогла бы, догадайся я вовремя натянуть капюшон. Теперь уже, когда с волос текло ручьями, это действо казалось бессмысленным. Господин же, наоборот, натянул капюшон своего плаща почти сразу. Лишь только первые капли намочили его серебристые рога.

Я не могла отделаться от мысли, что костяные завитки напоминают барашка. Однажды я сказала об этом Рею, другу Мары, который время от времени заезжал в деревню. Он недовольно скривился, а Мара разразилась звонким смехом, похожим на пение весенней пташки. И сейчас меня так и тянуло сказать о сходстве с обозначенным зверьком господину.

Мы шли по лесной тропе. Из-за набежавших туч потемнело. Вместо разговора о пушистых и рогатых я завела диалог про магическую энергию.

— Это не опасно, — успокаивал господин. — Подозреваю, там, откуда ты родом, тенери немного?

Я не ответила. Там, откуда я родом, тенери питаются лишь энергией своих партнёров, пар, возлюбленных. И, да, их не так-то просто встретить на полуострове. Но не здесь. Здесь, в основном, только тенери и были. Я даже задумалась, что не зря люди скрываются. Кажется, наших в Сааде можно по пальцам пересчитать.

Места укусов отчётливо зазудели, расползаясь покалываниями по плечу и запястью. Призрачная боль пронзила острыми иглами. Парными.

В памяти зазвенели монеты.

«Столько хватит?».

Я вздрогнула. Нет. Пойти на подобное повторно — никогда!

Остановилась. Повернулась вправо. За стеной леса вдалеке виднелись деревянные домики. Влево: лес сгущался, наполнялся кустами и массивными деревьями. Если бежать, то сейчас.

— Мне очень надо отойти, — медленно проговорила в ответ на вопрошающий взгляд господина.

— Потерпи, за поворотом выйдем к огненной часовне. Там есть уборные.

— Не дотерплю, — заныла я, для пущего виду сжав колени. — Я мигом!

Спрыгнула с дороги на скользкую траву. Расставила руки в стороны и только так не упала. Господин прикрыл глаза и запрокинул голову к тучам, словно гадая, долго ли продлится небесная передышка перед новой стеной дождя.

— Поторопись, если не хочешь, чтобы тебя пришлось отжимать.

— Меня придётся отжимать и без дождя, если будешь отвлекать! — крикнула я, уходя всё дальше от дороги. — И не подсматривай!

План побега окончательно созрел в моей голове. Скрыться в кустах, а там, ползком-ползком. Как можно дальше. Дождь смоет и следы, и запах. И пусть Саад с его жителями идёт к лешему на корм!

Я ни для кого едой не стану.

Убедившись в том, что господина не видать, даже встав на цыпочки, я слегка успокоилась. Ощутила, как ускорилось сердце. Встревоженный слух уловил каждый треск и лесной шорох. Однако мужчина за мной явно не последовал. Это успокаивало. Позволяло вдохнуть чуть глубже, наслаждаясь ароматом мокрой листвы. Разглядеть проблески солнца в хмурых небесах. Проследить за птицами, перелетавшими с ветки на ветку.

Неторопливо, аккуратно ступая на мокрую землю, я пробиралась всë глубже в лес. Порой ноги увязали, подошвы с неохотным чавканьем отставали от грязи. Я то и дело недовольно глядела под ноги, стараясь ступать на траву или ветки, боясь прилипнуть окончательно. Помимо нарастающего раздражения, меня больше ничего не беспокоило. Господин не выкрикивал моего имени в попытках найти пропажу. На лесные же отзвуки я внимания уже не обращала. Ну, что-то где-то прострекотало, кто-то где-то прошелестел. Над ухом нечто зашипело.

По спине прошëлся холодок. Шипение раздалось ближе. Я невольно замерла, медленно осознавая: что-то изменилось. Тень нависла надо мной, и, прежде чем я набралась смелости запрокинуть голову вверх, на левое плечо капнуло прозрачной слизью.

Глава 11

В воздухе скапливалась влага. Верный признак возвращения дождя. Под землëй затаились мелкие грызуны. Стихли птицы. Мурашки от испуга разбежались по всему моему телу. Дышать стало тяжелее, словно сам воздух наполнился и стал гуще. Слизь стекала по моей куртке с плеча на грудь и к животу. Тихое рычание приближалось. Перед глазами свесился чешуйчатый ус цвета морской волны. Лëгкие обожгло от холода. Я зажмурилась, словно это могло отогнать хищного зверя. Волосы встрепенулись от резкого выдоха. Не моего. Моё дыхание сбилось. Звериный ус полоснул по лицу.

Я завизжала. Отскочила. Споткнулась обо что-то и повалилась на спину.

Моему взору предстал водяной змей. Хвостом и задними лапами он держался за ствол дерева. Передние лапы свисали, выставив зеленоватые когти, широкие и загнутые. Длинная пасть приоткрылась, обнажив острые крепкие зубы. Усы, длинные как плети, свисали по обеим сторонам от морды. Над ушками пушилась зеленоватая грива. Однако же всё тело животного покрывала чешуя, а его глаза с узкими вертикальными зрачками, неотрывно глядели на меня.

Рык заглушил мой визг. Змей напружинился. Я выставила руки. Он оттолкнулся задними лапами. Прыгнул. Я перекатилась. Что-то ударилось о бедро. Кинжал! Точно! Как я могла забыть про него? Но не время думать. Негнущимися пальцами потянулась к ножнам. Водяной змей не торопился. Обходил меня кругом. Не рычал. Я не визжала. Лишь ухватилась за кинжал обеими руками, как вдруг змей прыгнул. Вовремя ухватилась.

Я выставила руки вперёд. Кинжал вошёл в верхнее нёбо змея. Он заскулил. Отпрянул. Напал вновь. На этот раз я ухватила его за нос, похожий на собачий. Вцепилась ногтями. Второй рукой упёрлась в нижнюю челюсть, лишь невероятным усилием не позволяя зубам сомкнуться на моём лице. Водяной змей повалил меня обратно на землю. Зашуршал короткими лапами. Забил мощным хвостом.

— На помощь! — орала я, надеясь, что господин заметил пропажу.

И оказалась права.

Пнув водяного змея в бок, невесть с какой стороны подоспевший господин и отвлëк его, и разозлил. Змей зарычал, плюясь слюной. Руки мои соскользнули. Пасть щëлкнула в опасной близости от лица. И она с радостью защëлкнулась бы вновь, но господин оказался быстрее. Он призвал меч из тени. Чëрный, длинный, тонкий вытянутый сгусток получился острее металла. Вот только чешуя всякого змея могла с металлом соревноваться в крепости. Звякнул клинок о спину.

— Беги! — рыкнул господин.

Освободившись, я посмотрела на него. На потемневшие глаза, на заострившиеся скулы. На напряжëнные руки, удерживающие переплетённую рукоять. Чëрное лезвие блестело, гудело магией. Кисти господина окутало туманом. Выступившие на оголившихся предплечьях вены наполнились тьмой. Господин и сам, с удивлением поняла я, выглядел размыто и демонически. Вот только змея это не смутило. Собравшись в пружину, он прыгнул в сторону мужчины. Господин выставил свой тонкий меч клинком вперëд. Пробил подбородок зверю. Змей ударил мужчину задними лапами. Новый рык пробрал меня насквозь, зашевелив волоски на руках.

Перепуганная, я опомнилась и дала дёру.

Дорога исчезала под водой, превращаясь в скользкий грязный ручей. Я то и дело поскальзывалась и падала. Поднималась, не обращая внимания на обжигающую боль, и бежала дальше.

Я спряталась под корнями поваленного дерева возле дороги. Натянула насквозь промокший капюшон на макушку. Дрожащие руки безнадëжно обнимали себя, но тепла не прибавляли.

Сезон дождей. Мне никогда не приходилось задумываться, каков он в Сааде. Теперь я понимала, что полюбить это время года не в силах. И не только из-за воды. Перед глазами всë ещë плясали иглоподобные зубы водяного змея. Жуткого зверя, выходящего на охоту в период дождей, либо в сильный шторм, если дело происходит вдали от берега.

Рычание давно стихло. Не было ни звуков боя, ни других, более свойственных для леса шумов. Лишь стук дождя, отделивший меня от целого мира.

— Кого я вижу! Иди ко мне.

Услышав знакомый голос, я побежала мгновенно. К господину. Он стянул перепачканный землëй и кровью плащ. Накинул на меня. Укутал, будто ребëнка. Только мордашка торчала. Мои губы дрожали, а зубы отбивали быстрый ритм. Он почему-то улыбнулся, глядя на моё лицо.

— Ты так заболеешь и умрëшь. Идëм со мной. До часовни осталось всего ничего. В ней и отогреешься.

— А ты сам не простынешь без плаща? — стуча зубами.

Господин вопрос пропустил. Мы шли по пустующему тракту. И немудрено! Дождь не желал кончаться, лишь усиливаясь от шага к шагу, пока за пеленой воды не скрылись деревья. Дорога напоминала быструю речку. Я цеплялась за мужчину, боясь отстать, а он вдруг подхватил меня на руки. Я не брыкалась. Господин оказался невероятно тёплым. Хотелось зарыться в него, прижаться сильнее. Ещё от господина необычно пахло. Приятно. От отца всегда тянуло пивом и деревом. От братьев — землёй, деревом и потом. От Рея пахло лесом и птицами. В аромате господина было замешано что-то цитрусовое и хвойное. Не отдавая себе отчёта, я прижалась носом к его шее, наслаждаясь теплом и запахом.

— Тебе так удобно? — чуть сдавленно спросил господин.

Я сжалась, но почти сразу ослабила хватку и слегка отстранилась.

— Если удобно, — заговорил он спокойней, — то хорошо. Только не души меня. Пришли.

Часовня находилась на возвышении. Вода ручьями стекала по каменным ступеням, ведущим к небольшому деревянному зданию с острой покатой крышей.

Господин поднялся, толкнул дверь и вошёл внутрь. Отпустил меня на пол.

Часовня пустовала. Было слышно, как усиленно бился дождь о крышу. Внутри казалось, что наступила ночь, такая темень стояла несмотря на зажжëные свечи. Маленькие оранжевые огоньки трещали и танцевали. Я вновь ощутила, как сильно замëрзла и устала. Никогда ещë мне не приходилось ощущать подобного даже после целого дня работы на скотном дворе отца. Ноги и руки буквально сковало холодом. Они одеревенели и не желали двигаться. Так, хромая и еле передвигаясь, я пошла к свечам, уверенная, что лишь они обогреют. Господин снял с себя промокшую рубашку и выжал прямо на пол. Он говорил что-то о побеждëнном змее, но я не слушала.

Огонь пел. Он подзывал, успокаивал и, казалось, желал обнять. Я понятия не имела, кому посвящена часовня. Никогда не интересовалась, кому поклоняются в Сааде. К чему, если оседать в планы не входило? Вот и странности не заметила вплоть до того самого мига, когда занесла ладонь над свечой, а из-за спины раздался предостерегающий оклик.

Глава 12

Открыв глаза, я обнаружила себя на твëрдом лежаке. Возле меня сидел уставший господин. Однако он глядел не на меня, а в какую-то книгу и хмурился. Его губы беззвучно двигались. Казалось, он не заметил, что я проснулась. Кашлянув и сев, я привлекла к себе внимание зелёных, чуть потемневших глаз.

— Что случилось? — прохрипела я.

— А что помнишь?

— Дождь, хищная ящерица, снова дождь?

— Ящерица? Кхм, сосредоточься, Летта. Что дальше?

— Ты решил, что я не умею ходить, — ответила, закрыв глаза и, ощутив жар на щеках вдруг, вспомнив его аромат, — и понёс меня в часовню. Это всё. Я заснула?

— Не совсем, — господин закатал левый рукав и во что-то вчитался на своей руке, сверяясь с книгой.

За напускным спокойствием мужчины я, приоткрывшая один глаз, не поняла его отношения к произошедшему. Лишь с интересом рассматривала мужскую руку от запястья до середины предплечья покрытую замысловатой вязью. Я села, наклонилась над исписанной рукой. Без стеснения взяла господина за ладонь и повертела. Непонятные завитушки, полосочки да кружочки напоминали саадскую вязь, но неуловимо отличались.

Перевела взгляд на мужское лицо, вновь на его руку, затем на свою. Задрала рукав — пусто.

— Правая, — подсказал господин.

Я так и сделала. И охнула, когда обнаружила на своей руке рисунок, повторяющий мужской. Возможно, где-то вязь и различалась, но мне было не разобрать.

— И что это? Здесь, — я напрягла глаза, силясь разобрать, — что-то про связь. Какая связь? С чем?

Господин хохотнул.

— Ты умеешь читать?

— Такое нет, — призналась честно, но попытки прочесть не оставляла.

— Это печать…

— Одной больше, одной меньше, — шепнула вслух устало.

— … помолвки. — докончил господин.

Последнее слово смутно заставило меня подивиться, вот только сил не осталось. Господин говорил ещё что-то про хозяина часовни. Он всё поглядывал в книгу.

Зевнув, я сомкнула веки, голова накренилась, а вслед за ней и тело. На краю сознания ощутила, как господин подхватил за плечи. Как же всё-таки приятно от него пахнет.

— Спасибо, — донеслось до меня так, словно говоривший посмеивался.

Мне снился странный сон.

Хозяин часовни, проказник Хиноко, любил страсти. Дух огня саламандрой перебегал с фитиля на фитиль, пока не обнаружил подле себя пламя иного рода. Оно бушевало, ища выход, но тщетно. Над пламенем сгустилась зеленоокая тень. Хиноко видел, как тень тянется к пламени и решил помочь. Он с удовольствием запрыгнул под цепи, удерживающие неизвестное пламя, питаясь и наполняя его сильнее. Проплыл по огненной реке и нырнул в тень. В спокойную снаружи, но пылающую жаром изнутри. Не соединить между собой такие энергии было бы ошибкой, решил Хиноко, вдоволь насладившись способностями обоих.

Тень вышвырнула его обратно к свечам. Хиноко обиженно искрился, но успел отделить новую саламандру и спрятаться в пульсирующем пламени.

Пламя затихло. Лишь мерно вздымалась грудь его носительницы, пока хозяин тени ругался себе под нос и читал о нём, о духе огня. И когда она, наконец, проснулась, то не ощущала в себе ничего нового. Вчитывалась в замысловатую вязь на своей руке и покорно слушала господина.

— Снять не очень сложно, — рассуждал господин вслух, выгоняя меня из дрёмы, — но необходимо приготовить зелье. Вот только, прости, придётся с этим подождать.

— Почему? — я с трудом осознавала, где нахожусь.

— Ты спала почти сутки. Зелье я сварю у себя, но туда надо добраться.

— Я уже в норме, — я резко поднялась с лежака, отчего голова закружилась. — Поехали, всё сделаем.

— Мне надо на охоту, — виновато признал господин, — но оставить тебя одну я не могу. У таких печатей всегда есть последствия. Они не просто так отсчитывают время.

— Время? — я вновь уткнулась в новую печать.

— Да, — его коготь лёг над запястьем на небольшую завитушку, испещрённую разной длины чёрточками. — Дух даёт нам полгода, чтобы успеть пожениться.

Я отшатнулась. Выдернула руку и прижала к груди.

— Я тоже не намерен жениться, — успокоил господин, — но чем дольше печать будет нас связывать, тем сильнее её действие.

— И какое оно?

— Разное, — он оглянулся на книгу. — Одни испытывают жар, другим его не хватает. Там и про голод есть… И всех запечатанных тянет друг к другу. Не волнуйся, у меня и без тебя забот хватает, — закончил он нахмурившись.

— И мы снимем эту печать, да?

Господин успокоил, что снимет. Обязательно. Это не сложно. К тому же, добавил он, пока на нас печать, моей энергии ему не получить. Я сощурилась.

— А она сама не сойдёт?

Господин удивлённо глянул на меня. Подумал. Подтвердил, что со временем сойдёт, но что случится за это время, он сказать не мог. Лучше не рисковать, говорил господин. Лучше не снимать, думала я, понимая, что под печатью буду неприкосновенна.

Мы помолчали. Местная послушница принесла две тарелки риса и ароматный ягодный чай. Для меня положила простые одежды, чистые и тёплые. Господин направился к двери, позволяя переодеться в тишине и одиночестве.

— Там, куда мы поедем, — задержавшись в проёме, проговорил он, — веди себя тихо и послушно. И никуда от меня не отходи. Всё ясно?

— Это что за охота такая, что отходить нельзя? Почему?

— Императорская. Убьют.

Глава 13

Перед выходом из часовни мы с господином ещё поговорили. Он поинтересовался, какая стихия мне ближе, а я потупилась и сообщила, что понятия не имею.

— Не скрывайся, не обижу. Мне просто интересно, — сказал господин.

Я пристыженно отвела взгляд. Ну откуда мне знать, если ещё в детстве силы запечатали? Сжав руки в кулаки и плотно сомкнув губы, я низко опустила голову, пряча лицо.

— Я не знаю… — голос подвёл, пришлось сделать паузу. — Не знаю ведьмовства. Никогда раньше не приходилось…

Я замолчала. Господин тоже не спешил говорить, вероятно, обдумывая услышанное. Наконец, он заговорил со мной медленно, спокойно, будто с ребёнком. Утешительно даже. И сказал, что, раз уж нам суждено провести вместе не неделю, а куда больше, то он может обучить основам.

Потом уже, когда я от неожиданности согласилась, мы покинули часовню духа огня.

Господин подвёл скакуна к изножью ступеней. Скакун был добротный. Сильный, широкий конь, осёдланный. Господин поторапливал, а я теперь уже не понимала, как сбежать. Опустила взгляд на свою руку, вспоминая слова господина о том, что такие печати не любят, когда их носители проводят много времени вдали друг от друга. Господин перебинтовал моё запястье, чтобы скрыть печать. На свои руки он натянул перчатки из тонкой изумрудной кожи с открытыми пальцами. Длиной до середины предплечья, они идеально подошли для сокрытия печати помолвки.

— И ты говоришь, что не тронешь меня, пока мы не снимем печать?

— Именно.

— А как тебя зовут, сказать не хочешь?

Кажется, господин слегка опешил. Во всяком случае выражение его лица на долю секунды выглядело весьма удивлённым. Извинившись за неучтивость, он, наконец, представился. Сагамия Коэн — это имя, конечно же, ничего мне не сказало. Куда больше о господине рассказало словосочетание «императорская охота».

Об этой охоте гуляло немало легенд. В самых страшных говорилось, что владыка Саада и его приближённые поедали мясо людей, за которыми гонялись. В более добрых вариантах людей всего-то убивали. И совершенно все байки сходились в одном: на императорской охоте верхушка Саада развлекалась, бегая по лесу за осуждёнными на смерть людьми и мэо.

Деревья шуршали, а в воздухе стоял нежный ореховый аромат. Я дышала глубоко, но не расслабленно. Попробуй тут расслабься, когда везут на подобное развлечение. Дождь давно закончился, но я так до конца и не согрелась.

Спустя какое-то время скакун поднялся на холм, с которого виднелся лагерь.

— Прошу, потише, — напоследок наказал Коэн.

Я кивнула и укуталась в его плащ. Увидев раскинувшиеся под холмом шатры, я порадовалась холодному воздуху, можно было скрыть страх за ним. «Нет, это не попытка спрятаться, лишь согреться!» — молча кивала я своей выдумке.

На широкой поляне выросли тканевые шатры. Два больших и шесть поменьше. Перед главным шатром поперёк стоял длинный деревянный столик, а вокруг него кто-то разбросал пушистые звериные шкуры. С одной стороны от стола находилось несколько широких кресел без ножек.

С двух краёв лагеря стояли тяжëлые клетки. Справа в них томились осуждённые, слева — собаки. Первые притихли, вторые в нетерпении лаяли и рычали. Рыли дно своей клетки и всячески пытались найти выход. Тенери блуждали туда-сюда свободно. Порой меж них проскакивали мэо, тихонько, не смея поднимать голов, как и полагалось прислуге.

Коэн остановил скакуна возле стойки с другими лошадьми. Слез до того, как успел подбежать конюх, и помог спуститься мне.

— Иди за мной и никуда не отходи. Ни с кем не заговаривай без моего разрешения.

Коэн говорил всë это ни разу не обернувшись и не наклонившись ко мне. Он даже не притормаживал, из-за чего мне приходилось едва ли не бежать следом. Однако я вела себя так, как находила самым подходящим. Старательно держалась прямо, отгоняла страх и не глядела на клетки, словно тех не существовало.

— Давно не виделись! — к Коэну подошëл мужчина с каштановыми волосами.

— И я рад видеть тебя, — Коэн похлопал его по плечу.

Я рассматривала их и про себя причислила незнакомца к друзьям.

— А это ещë кто? — наклонился каштановый ко мне.

— Девушку не тронь, — обманчиво спокойно, — она только моя.

Однако этого хватило, чтобы каштановый выпрямился и поприветствовал меня лëгким поклоном головы. Однако в его взгляде проскальзывала явная заинтересованность и любопытство.

Так, под возгласы приветствий, Коэн довëл меня до стола перед главным шатром, ломившегося от яств. Глядя на это, я не могла не задуматься о том, как всë сюда везли, и как потом будут увозить мебель. Я заранее пожалела скакунов, на которых всë и навьючат.

Пока Коэн о чём-то говорил, я вертела головой. Моё внимание привлёк мужчина с узкими, продолговатыми синими глазами. Чёрные волосы контрастировали со светлой, словно нефритовой кожей. Он расслабленно сидел в кресле, скрестив ноги и положив ладони на колени, а ветер слегка трепал его длинные распущенные волосы. Одет мужчина был не для охоты, костюм свободного кроя напоминал серебристо-чёрное платье и был перемотан широким поясом точно под грудью. На тонких пальцах позвякивали кольца, а в волосах шуршали цепочки. И пусть весь образ синеглазого мужчины отдавал спокойствием и уверенностью в себе, привлёк он меня и не этим, и не своей утончённой красотой. У мужчины был всего один рог.

— Это Летта, — Коэн представил меня мужчине, положив ладони на мои плечи. Помедлив, он добавил, — моя ученица. Она устала с дальней дороги, так что, прошу, не надо еë сейчас ни о чëм спрашивать.

— Боюсь, не сумею воздержаться. Чему ты обучаешь её?

— Магии. Летта весьма талантлива, — ответил Коэн так, будто успел это проверить.

— Люди редко способны к магии, — спокойно проговорил мужчина.

Пальцы Коэна чуть сильнее сжались на моих плечах. Всего на миг кольнули кожу острыми когтями. Кивнув черноволосому, он отступил.

Синие глаза осматривали меня.

— Не думаю, что смогу много рассказать, — смущëнно ответила я, невольно отводя взгляд.

— Это решать мне.

Он знаком руки предложил сесть в свободное кресло. Я благодушно завернулась в шерстяную шкуру и сделала вид, что вот-вот усну. Не помогло.

— Откуда ты? — всë тот же мужчина.

Глядя на его богатый наряд, слыша манеру растягивать гласные, я подозревала, что синеглазый мужчина из знати. Возможно, даже из её вершины. Была уверена, что Коэн представил его, но тогда я не слушала и теперь пожалела об этом.

— Из далëку, даже не знаю, что назвать своей родиной, — солгала о последнем.

— Но ты говоришь на языке Саада.

— Приходится.

— И где повстречала Сагамию?

— Я, — я замялась, поняв вдруг, что господина поблизости нет. — Мы встретились в Юсу.

Глава 14

— Совсем недалеко, — размышлял черноволосый мужчина вслух. — Рассматриваешь его? Для потомства.

— Она сама ещё юна, — встрял невесть откуда взявшийся Коэн, с лëгким упрëком глядя на мужчину.

Однако тот не подумал извиняться. Напротив, внимательнее осмотрел меня и с уверенностью сообщил, что выгляжу я созревшей. Слушать их разговоры про меня казалось обидным, но, признаюсь честно, я скорее соглашалась с черноволосым красавцем, чем с господином. Что это ещё такое за «юна»? На что он намекал? Я не ребёнок!

Вскоре мужчины будто позабыли про меня. Они общались о чëм-то своëм. Коэн осмотрелся и понял, что свободных кресел не осталось. Он не захотел стоять и без предупреждения, с лëгкостью и быстротой, приподнял меня на руки, а сам опустился в кресло. Усадил меня себе на колени. Я воззрилась на него, приподняв брови. Господин на мой безмолвный упрёк не среагировал. Тогда я, напоследок, легонько ткнула его кулачком в грудь. Что, вообще, за отношение такое? То ребёнком обзовёт, а то и вовсе на коленки посадит, будто я и впрямь дитя малое! Ещё и по волосам зачем-то поглаживать начал. Медленно, приятно так, будто массируя.

Прикрыв глаза и уложив голову на мужское плечо, я старательно притворялась спящей. Так старательно, что вскоре чуть не провалилась в сон на самом деле. Коэн, поверив моему притворству, укутал меня сильнее и заговорил тише.

— Она не человек, — уверенным тоном проговорил черноволосый красавец. — Ты бы не стал обучать искусству магии человека.

Господину ничего не осталось, кроме как признать очевидное. Общаясь с синеглазым мужчиной почти на равных, он всë же обходил стороной знакомство со мной, рассказывая о нëм лишь в общих чертах, и промолчал о полученных нами печатях, решив скрыть ото всех это недоразумение.

Интересно, а меня саму он тоже считал недоразумением?

— Сколько слоëв на твоей малышке? — раздался ещё один голос.

Захотелось приоткрыть глаза и подглядеть, кто заговорил, но и выдавать себя я не желала. Нос зачесался. Я слегка напряглась, но сумела удержать свои руки.

Господин что-то недовольно пробубнил в ответ на замечание. Я почувствовала, как Коэн наклонился. Услышала лёгкий хлопок. Вновь расслабившись, господин с нажимом повторил:

— Девица совсем юна. Она моя ученица, не вея.

Хм… Что это за слово такое? Надо разузнать, решила я.

— Отлично, тогда ты не будешь…

— Буду, — холодно перебил господин неизвестного мне мужчину. — Летта моя.

Я слышала, как отказывался от своих слов незнакомец. Как он говорил о каких-то собаках, о сливовом вине и о чём-то ещё, совсем не интересном. Слушать размеренные разговоры казалось всё сложнее. Мысли ускользали, и я совсем не заметила, когда меня вдруг начало покачивать, словно на волнах. Это господин понёс меня в шатёр.

Он уложил меня на пухлый матрас, накрыл шерстяным пледом, взметнув в воздух пыль, и хотел было выйти, но я чихнула. Я открыла глаза и прикрыла нос ладошкой. Приподняла растрепавшуюся голову, рассмотрела помещение.

Сквозь ткани потолка и стен внутрь проникал свет, но не прохлада и ветер. Пол застелили циновками, возле одной из стен поставили ширму, а подле неё небольшой столик с тазом воды и сундук для одежды. Постель, на которую меня опустил господин, оказалась довольно просторной, хотя и не кроватью вовсе. Это был обычный прямоугольный матрас, постеленный прямиком поверх циновки. Сбоку от неё, чуть в стороне, покоился невысокий столик на косых ножках. На столе аккуратно лежали листы бумаги и кисти для письма. Ещё там лежала какая-то папка, перевязанная тесьмой.

— Никуда не выходи, — велел Коэн, хватая со столика папку с исписанными бумагами.

— Что там?

Подумав, господин вернулся ко мне и сел на край матраса. Он расшнуровал папку и вынул из неë первый лист. К нему прикололи фотокарточку в коричневых тонах, а сам он содержал пометки о некоем человеке. Я взяла записи в свои руки и внимательно вчиталась:

Сёта Корун, 32 года, человек, владелец швейной «Чудеса нити», глава семьи. Средний рост, худощавое телосложение, тëмные прямые волосы, на левом боку косой шрам, под правым локтем родимое пятно шириной в три пальца. Имеет двух сестëр: Арника — 12 лет, Виви — 22 года.

В пьяной драке убил Ютаку Роуна, ранил Эйджи Тооку и Хирото Тооку. Последний лежит в госпитале имени Аротея, в себя не приходит.

Приговорëн к смерти.

Закончив чтение краткого описания, я перевела взгляд на другие листы, выглянувшие из папки.

— Это, — во рту у меня пересохло, — на них охота?

— Да, — спокойно ответил Коэн, почему-то смутившись.

Он потянулся за листом в моих руках, но я с испугу крепче прижала бумагу к себе. В воображении возник такой же лист, только с моим описанием. Там бы сказали, что я убила Рея. Рей — тенери. За убийство тенери в Сааде принято карать людей жизнью. Я сглотнула, не желая рассказывать об этом эпизоде своей жизни. Я не хотела убивать его. Нет, вовсе нет. Это случайность.

— Это случайность? — голос подвёл, из-за чего я скорее спросила, чем оправдалась.

— Возможно, — согласился господин и, с усилием, забрал у меня лист. — Ты права, Сёта всего лишь защищал сестёр. И смерти недостоин.

Он расправил бумажный лист и показал мне на небольшие символы, написанные от руки в верхнем правом углу.

— Здесь я отмечаю, от кого стоит отвести охоту, — пояснил Коэн. Он, покопавшись в папке, достал ещë один лист. — Вот, это мои личные заметки. Подожди, я выну нужную.

— Не надо.

Услышав, что господин не желал смерти человека, я, не дожидаясь позволения, выхватила из его рук несколько исписанных листов.

Первый заполнили плавными линиями мелкого почерка, который читался с удивительной лëгкостью. Мне даже подумалось, будто Коэн отдельно обучался каллиграфии. «Хотя, должно быть, так и было», — подумала я, читая дополнение про Сёту.

Он защищал своих сестëр. Роун и братья Тооку наплевали на возраст одной из девушек, не говоря уже о нежелании последних развлекать мужчин. Но хуже всего были не описания произошедшего от господина, способного проследить магический след. Из рук Коэна вывалилась фотокарточка с изображением одной из девушек. Вернее, с её телом. Маленьким, переломанным телом двенадцати лет.

Я со свистом вздохнула. Господин тихо выругался и убрал фотокарточку, а заодно отобрал у меня свои записи.

— Этого тебе видеть не следовало, — посетовал он, поспешно складывая всё обратно в папку и перевязывая её тесьмой. — И покидать шатёр тебе тоже не следует. Это понятно?

Не в силах ответить, я лишь кивнула, глядя на свои колени. В горле встал ком. В груди заболело. Господин бесшумно поднялся с матраса и вышел.

Глава 15

Он вышел из шатра, но я не желала оставаться одна. Покидать относительно безопасное место мне тоже не хотелось. Снаружи страшно, внутри тяжело. И скучно. Немного. Не в силах усидеть на месте, словно гонимая непонятными мне же силами, я подошла к выходу из шатра. Остановилась. Пошла обратно.

Сердце от волнения забилось быстрее. Я застыла подобно деревянному петуху. Вот только господин где-то там, и он, судя по всему, планировал спасти неизвестного мне Сёту. А может, и ещё кого? Фотокарточка сестры Сёты кровавым мазком отпечаталась в памяти. Мне хотелось знать, что Коэн не соврал. Хотелось верить, что он его спасёт.

Но как он это сделает?

Переминаясь с ноги на ногу и заламывая руки, я, наконец, вдохнула поглубже, будто перед прыжком в воду, и отвела закрывающую вход ткань в сторону.

Солнце пробилось сквозь тучи. Лучи косо ложились на землю и накрывали лесные вершины. Близился вечер. Мимо проходили мужчины в нарядах лёгких, свободных, но удобных. Самое то для беготни по лесу.

Не находя в себе сил ни выйти, ни спрятаться вновь, я старательно вспоминала, рассказывала ли мне Мара о чём-то подобном? Бывала ли она здесь, вдруг, она тоже тенери? Вот Рей… Воспоминания о нём больно кололи в самое сердце, он точно тенери. Бывал ли он здесь? Рассказывал ли что-то о Сааде? Кажется, только смеялся над моими сложностями в изучении его родного языка.

Прикрыв глаза, я ступила на влажную землю и крадучись пошла по лагерю.

Тенери готовились к охоте. Людей вывели из клетки и построили в нестройный ряд на свободном участке поляны между лагерем и темнеющим под тяжëлыми тучами лесом. Высокая трава закрывала щиколотки людей, а кому-то доходила до колен. Жестокий на вид мэо держал рвущихся на свободу собак. Собаки лаяли, тянули цепи и брызгали слюной. Копали землю передними лапами и хищно глазели на людей. Одни из осуждённых перепуганные, сжимались, будто старались уменьшиться. Другие, напротив, держались прямо и уверенно смотрели перед собой. Я без труда узнала среди осуждённых Сёту. Бледный, осунувшийся, он выглядел заболевшим.

Коэн, напротив, смотрелся чуть ли не самым главным. Он пружинистым шагом расхаживал из стороны в сторону. Его взгляд был холоден, а голос резок, с нотками пренебрежения.

Людей и тенери отделяли два вытянутых деревянных стола с разложенным на них оружием. Коэн без папки и чего-либо иного в руках расхаживал вдоль столов. Его слушали и люди, и тенери. Только я находилась слишком далеко, чтобы расслышать слова, лишь сам звук голоса. Хотела бы подойти ближе, но боялась оказаться застигнутой врасплох. Зато со своего места я видела, как по-хозяйски господин провëл рукой над оружием. Поднял и положил обратно кинжал, арбалет и какую-то цепочку с явно тяжëлыми шариками на обоих концах. Люди то смотрели на стол, переминаясь с ноги на ногу, то опасливо поглядывали на многолетние деревья. Они ждали чего-то, нетерпеливо глазея на столы. Тенери, уже вооружëнные, посмеивались над людьми. Наконец, Коэн поднял с ещë одного стола, маленького и квадратного, будто тумба, деревянный пистолет с металлическим дулом. Он вставил в него нечто продолговатое, блестящее. Я медленно, шаг за шагом продвигалась к охотникам и их добыче. Уж очень хотелось услышать хоть слово и понять, о чём речь.

— После первой вспышки у вас останется полчаса до начала! — донëсся до меня хищный выкрик Коэна. — После второй вспышки начнётся охота. Третья завершит охоту.

— Об этом можно не рассказывать! — со смехом произнёс кто-то из охотников.

Ему вторило несколько голосов, предсказывая людям смерть. Коэн обернулся на говорящих и нахмурился, заметив в том же направлении меня. Я видела, как медленно вздымалась его грудь при вдохе. Сощурившись на мгновение, он слегка наклонил голову набок и поманил меня свободной рукой.

На меня вмиг воззрилось несколько пар глаз. Кто с интересом, кто с удивлением, а кто-то во мне ничего занимательного не нашёл и сразу же отвлёкся. Я же замерла, словно к месту приросла.

— Летта, — громко, но мягко позвал господин, — иди ко мне.

И я шагнула навстречу. Споткнулась и чуть не повалилась, оглушённая вниманием. В ушах загудело, а сердце подскочило к горлу. Ноги, нехотя, задвигались. Казалось, у меня исчезли коленки, так сложно было их сгибать. Коэн не торопил, терпеливо ожидая, когда же я, наконец, доползу. Ходьбой моё перемещение назвать можно лишь с натяжкой.

Краем сознания я заметила на себе взгляд синих глаз. Их хозяин всё ещё не переоделся для охоты, вальяжно рассевшись в широком низком кресле. Он подпёр подбородок кулаком и смотрел за моим перемещением так, как дети смотрят за кукольным представлением. Неотрывно, внимательно, подмечая каждое движение.

Спустя невероятно долгое время я оказалась перед господином.

— Коэн, — выпалила имя дрогнувшим и подскочившим на пару тонов голосом.

Он улыбнулся, обнажив левый клык, и притянул меня к себе.

— Я же велел оставаться внутри, — шепнул хрипло, так, чтобы лишь я услышала.

Я вжалась в него, не в силах извиниться. Мне подумалось, а как мы выглядим со стороны? Я прижимаюсь к нему всей собой, Коэн обнял меня за талию и, наклонившись, что-то шепчет на ушко. Должно быть походили на парочку. Я хихикнула и закашлялась в попытке остановить себя.

— Тише, капелька, — успокаивающе прошептал Коэн. — Будь смирной и не мешай мне работать.

Он поднял руку с пистолетом к небу и выстрелил. В воцарившейся тишине к тучам полетела «звезда» — широкая и короткая стрела. Она взметнулась высоко-высоко и лопнула, озарив поляну яркой красной вспышкой. В стороны разбежались яркие искры, но ни одна не вернулась на землю, растворившись в темнеющем небе.

Глава 16

Люди наперебой рванули сначала к столам, разбирая и дерясь за оружие, а после, под насмешливые выкрики саадской знати, побежали в лес.

Я вжалась в господина, зарылась лицом в его одеяние и с удивлением обнаружила мерное постукивание. Это сердце, догадалась не сразу. Такое спокойное, будто мы на прогулке. И нет вокруг ни ожидающих своего часа охотников, ни потерявших всякий контроль собак.

— Пойдём, — шепнул Коэн, нагнувшись так близко к моему лбу, что его губы едва ли не касались его.

Он подтолкнул меня обратно к лагерю, к шатрам.

— А разве? — сипло, еле слышно спросила я, но сама же себя прервала, не в силах произнести дальше.

— Звезда запущена, дальше её магия сделает всё сама. Я больше не нужен.

— И ты не пойдёшь в лес? — я осмотрела его походный наряд.

— Я в такое не играю.

— Ага, Коэн у нас избирательный. Загнанную дичь находит скучной, — встрял в наш разговор мужчина с каштановыми волосами. — Того Данн, приятно познакомиться, — он наклонился и взял мою ладошку в свою, поднёс к губам.

Мышцы на лице господина напряглись. Он закрыл глаза и медленно выдохнул.

— Красавица Летта, откуда ты? У тебя интересный говор.

— Красавица Летта устала, — заговорил вперёд меня Коэн. — Отстань, если решил поиграться.

— Нет, вовсе нет, — Того шёл следом. — У меня для тебя занятное письмо. Полагаю, ты захочешь ознакомиться с содержимым.

Он помахал перед носом Коэна конвертом из дорогой бумаги, белой, подобно снегу. На круглой янтарной печати я успела прочесть символ «Мэ», а дальше господин вырвал письмо из рук друга и так на него глянул, словно и впрямь заинтересовался содержимым, но подозревал Того в издёвке.

— И что там? — ровным тоном поинтересовался он.

— Прочти сам и узнаешь, только верни мне до отъезда. Оноведь ещё не достигло своего адресата.

Не колеблясь ни секунды, Коэн вложил конверт во внутренний карман своего рукава. Того потянулся ко мне, то ли обнять, то ли просто потискать, но получил от господина по рукам. Я подскочила.

— Не трогать, — с нажимом сказал Коэн.

Господин, наконец, вернул меня в шатёр. Того Данн следом не пошёл. Зато он улыбнулся, когда я обернулась, и помахал мне рукой.

Внутри господин забранился. Какой же, дескать, тугодум этот Того Данн. И всё же он вынул письмо из конверта и принялся читать, позабыв обо мне. От нечего делать я тихонько подошла к господину и заглянула через плечо. Почерк оказался безобразный. Одни символы находили на другие, будто автор этого ужаса не поднимал кисти вплоть до точек в предложениях. Как Коэн там хоть что-то разбирал? Хотя я перевела взгляд от письма на сведённые брови и сощуренные глаза, наверное, он тоже ничего не понимал. «А его глаза ещё потемнели», — отметила я и поняла, что смотрят они не в письмо, а на меня.

— Ой!

— Всё прочитала?

— Ни слова, — ответила гордо. — Хочешь сказать, ты что-то понял в этих закорючках?

Господин не ответил, как-то напряжённо глядя на меня. Сложив письмо обратно в конверт, он похлопал им по своей ладони.

— Мне надо отнести письмо Того. Ложись спать, а с утра поедем ко мне. Летта, ещё раз выйдешь, накажу.

Предостережение прозвучало излишне спокойно, почти без каких-либо эмоций. Я сглотнула и невольно попятилась от господина и от выхода тоже.

— Умница, — похвалил он.

Я повторно осталась одна. На этот раз выходить не хотелось. Мало ли что там будет, в лагере. Вот только спать тоже не хотелось. Я, конечно, легла, для порядка. Накрылась по подбородок. Поворочалась.

Сон пришёл с трудом. В нём мачеха тянула к себе младших детей, а старшие гнали меня прочь. Отец стоял в стороне, я звала его, но он исчез. Звала Мару, а она растворилась в тенях. Я бродила то туда, то сюда, искала то подругу, то маму, которую никогда не знала, но нашла не их. Сквозь туман ко мне вышел мужчина крепкого телосложения. Рей.

— Хочешь, научу рисовать? — сказал он подмигнув.

Только вокруг не было ни красок, ни листов бумаг.

— Ну что же ты не идёшь? — он тянул ко мне когтистые руки.

— Мара ничего не узнает. Мы ей не скажем, — обещал Рей.

Я отнекивалась. Он хватал за руки. Я брыкалась, а ему хоть бы хны. Я молила, но он называл это ребячеством. В моей руке оказалась статуэтка. С криком я опустила её на голову Рея.

С криком проснулась и оказалась прижата к постели.

Я взбрыкнула. Попыталась высвободиться. Взвилась, подобно змее на сковороде, но тщетно. Меня плотно укутали в шкуру и не давали шевельнуться.

— Это сон, просто сон, — услышала я спокойный голос. — Летта, проснись же.

— Господин? — замерла я.

— Я, — выдохнул Коэн и ослабил хватку.

Не знаю, он ли завернул меня в шкуру, или я сама укуталась. Господин прижимал шкуру, не позволяя мне брыкаться. Он сидел рядом, а его голова склонилась к моей. Светлые пряди упали на моё лицо. Защекотали возле уха.

— Умывайся, — сказал Коэн отстраняясь, — и выходи из шатра завтракать.

Раскрыв глаза пошире, я огляделась. Не сразу пришло сознание, что в шатре прибавилось света. Так уже утро? Быть не может.

— И охота завершена?

— Два часа назад. Все потихоньку разъезжаются. И скоро отправимся.

— Куда?

— Ко мне. В дом возле столицы.

Коэн ободряюще улыбнулся и поинтересовался в порядке ли я. Пришлось ответить, что всё хорошо. Тогда он решил подождать меня снаружи, но я не пустила. Ухватила господина за запястье и уговорила подождать меня в шатре. Переодеваться я всё равно не собиралась. Не в чего.

Глава 17

Коэн

После быстрого умывания мы пошли вдоль шатров. Мой взгляд всё время скользил в сторону леса. Всё казалось, что там кто-то притаился. Летта боязно семенила следом. Я вёл её к широким столам. Они вновь оказались покрыты едой, только в этот раз добавилась свежая каша с ягодами. Я сел в свободное кресло и предложил Летте опуститься в соседнее. Она безропотно приняла тарелку, но смотрела вдаль. Туда, где возвышался тëмный лес. Меня тоже привлекло движение со стороны деревьев. Из-за них появилась фигура, пугливо осматривающаяся по сторонам. Мужская фигура. Она приближалась к лагерю.

Худой человек с прилипшими ко лбу и вискам мокрыми волосами двигался слишком медленно. Хромал и озирался, но направлялся в охотничий лагерь. Летта громко сглотнула. Закашлялась.

— Сёта, — выдохнула она, разглядев его лицо.

Дëрнулась вперëд, но я удержал. Надавил на плечо.

— Расслабься, — произнёс спокойно. — Ему не грозит опасности.

Летта недоверчиво перевела взгляд с Сёты на меня. Улыбнувшись как можно мягче, пояснил, что звезда рассыпается по небу трижды. Первый раз знаменует начало отсчëта перед охотой, во второй раз охотники вступают в игру, а после третьего всë прекращается. Выжившая добыча свободна. Самым смелым дозволено просить у императора что-либо в дар. Обычно вернуться осмеливаются единицы. Вот и сейчас в лагерь пришëл лишь один.

Сёта Корун напряжëнно подошëл к столам перед главным шатром. Опустился на колени и, опершись на ладони, поклонился до земли. Он покорно ждал, пока дозволят заговорить.

Я же наблюдал за Леттой и прятал улыбку. Она походила на дитя, которое впервые видело фокус. Ждала вместе с Сётой, осознав вдруг, что император Саада тоже здесь. С интересом осмотрелась по сторонам своими огромными карими глазками.

Муроми кивнул. Сёта встал, держа голову опущенной, и в полупоклоне подошëл к его креслу. Повторно опустился на колени и коснулся лбом сапога императора. Спустя всего мгновение рука Муроми опустилась на тëмную вспотевшую макушку Сёты. Человек зашептал. Тихо, быстро, но запинаясь. Муроми дал согласие. После Сёта поднялся и отошëл от кресел спиной вперёд. Лишь оказавшись на приличном расстоянии, он позволил себе развернуться. Сёта покидал лагерь так быстро, как только мог, чтобы не пуститься в бег.

— Что это значит? — растерянно спросила Летта у меня, вряд ли она расслышала их слова.

— С Коруна сняты обвинения, он может вернуться к обычной жизни, — пояснил я для ведьмы.

— И всë?

— Его желание будет исполнено.

— Какое? — придвигаясь ко мне, тихонько поинтересовалась Летта, словно вызнавала у меня вселенскую тайну.

— Спроси у Муроми, — усмехнулся я и, глядя на её расширившиеся глаза и приоткрывшийся ротик, добавил еле слышно, тоже подаваясь к ней. — Ты узнаешь императора по цепочкам в волосах.

Краска сошла с девичьего лица. Надеюсь, она не много успела сказать вчера Муроми, во время их разговора. Привычка Летты обращаться на «ты», а, может, и недостаточное знание всех тонкостей нашего языка, способны оставить о девушке неверное впечатление. Представить её в глазах других грубой, невоспитанной. Я подозревал, что это не так. Просто Летту надо немного подучить. Направить.

— Ешь, я скоро.

Летта резко кивнула, словно не до конца поняла мои слова. Я поднялся, извинился лёгким поклоном перед Муроми, и поспешил к шатру Данна. Надо же вернуть письмо до его отъезда. Занятное письмо, вынужден признаться.

Речь в нём начиналась о собаках. О собаках породных, почти голубых кровей, и о безродных псинах. Со стороны, мало знакомому с Мэйру мужчине, могло показаться, что дополнительного подтекста в письме нет. Я же в этом сомневался. И Того тоже сомневался, хотя у него были свои стычки с Мэйру, от моих отличавшиеся. Во всяком случае его причины подкопа под Мэйру не важны. Мы оба разглядели подтекст письма. Тяжёлый, напоминающий об измене подтекст.

— Где ты его взял? — спросил я с порога, хотя и понимал, что вопрос глупый.

Того Данну принадлежало производство печатных станков, почтовая служба и знаменитое даже за пределами Саада вишнёвое вино «Вилетта». Чуть плотный, с вечно спутанными каштановыми волосами и не сползающей с лица плутоватой улыбкой, он не внушал доверия старшему поколению. Немудрено, что, увидев Того впервые, многие считали его богатеньким наследником, не способным вести дела самому. Даже шрам на подбородке не добавлял мужественности, а скорее намекал на вспыльчивость и неосмотрительность. И всё же я хорошо знал, что Того вовсе не балбес, а плут, коих ещё поискать надо.

— Серьёзно? — он приподнял бровь и скривил губы в подобии улыбки.

— Кто?

— Наш дорогой Мэйру, или печать не узнал?

— Кто адресат? — я чуть не рычал. — На конверте ни слова.

— Потому что оно лежало в другом конверте. Не находишь странностей?

— Более чем, — я закрыл глаза, не спеша вернуть письмо Данну. — Что ты хочешь?

— Вот это правильные слова! — теперь уже искренне заулыбался Того. — Во-первых… Да шучу я! Не сопи. Мне нужно получить кое-что из Урсуя. Без проверок. Сможешь организовать?

— Всё, что ввозится в Саад…

— Да знаю я, — отмахнулся Данн перебивая. — Всё проходит обязательную проверку. Но я ж для себя, а не на продажу. Так, немного заряженных побрякушек. Чисто для развлечения.

Сжав челюсти и скрестив руки на груди, я буравил Того взглядом. Он в ответ выставил руки в стороны, мол, безоружен и безобиден.

— Хорошо, — процедил я сквозь зубы. — Кто адресат?

— О, тебе не понравится, — заухмылялся Того, довольный собой, будто кот. — Хасели Ёши, младший брат той самой девы Хасели, которую подсовывают императорскому братцу.

Глава 18

Обдумав слова Того о возможности участия девы Хасели в готовящемся перевороте, я пошёл за Леттой. На этот раз ведьма оказалась послушной. Всё ещё бледная от осознания того, с кем ей повезло познакомиться и пообщаться. Она ковырялась деревянной ложкой в тарелке с недоеденной кашей. Её сила притихла, будто девушка родилась обычной человечкой, а не ведьмой.

— Пойдём, — велел я, привлекая внимание Летты лёгким прикосновением к плечу. — Слишком долго ешь. Поднимайся.

Она послушно пошла за мной к лошадям. Послушно забралась в седло, тихонько сидела весь путь.

— Начнём обучение, — сказал я, чтобы развеять скуку.

— Ты правда хочешь учить меня?

— Вы правда хотите, — поправил я.

— А-а-а, — протянула Летта вяло, — такому обучению. Какие слова я произношу неверно?

— Дело не в словах, а в вежливости. Обращайся ко мне так, — я задумался, как лучше объяснить, — будто меня много. Это звучит уважительнее. Но, я правда хочу тебя обучать. Как ты восстанавливаешь силы?

— Плотный ужин и крепкий сон лучше всякого лекарства, так мой папа говорит, — гордо сообщила Летта.

— Я про магическую энергию.

— Я же говорила, что не пользуюсь её.

— Зря. Подумай, где ты чувствуешь себя лучше? В лесу, в воде, возле огня? Может, тебе достаточно выйти на продуваемое ветрами место для того, чтобы дышалось легче?

Девушка задумалась. Сощурилась и закусила нижнюю губу, прежде чем отрицательно ответить на каждое предположение. Но такого же быть не может! Какая ведьма может не знать своей стихии?

— Хорошо, — протянул я, хотя ничего хорошего в её ответах не находил.

Лошадь шла всë медленнее. Мы приближались к дому, а я вдруг вспомнил, что забыл предупредить о новой жительнице.

Как и полагалось, передо мной раскрыли широкие, круглые ворота во двор. Я повёл скакуна внутрь, а перед домом уже вышли в ряд Ная — домоправительница и две прислужницы. Они во все глаза смотрели на своего господина и на девушку, сидящую передо мной.

Летта отпрянула назад, вжимаясь в меня.

— Не бойся.

Я подвёл лошадь к входу в дом и слез. Спустил Летту. Наказал прислуге подготовить гостевые покои, те, что располагались напротив моих личных, и обед на двоих. Пока всё подготавливали, я позвал Летту в свой кабинет. Хотелось ещё раз изучить печати, которыми нас одарил Хиноко, чтобы подобрать подходящие ингредиенты для зелья.

Летта вновь показала себя послушной. Прошла за мной и сама стянула бинт со своего запястья.

— Ты, правда… — Летта замолчала и нахмурилась. — Вы правда её снимете?

— Уже лучше, — похвалил её сообразительность и старания говорить верно. — Конечно, сниму.

— А раньше вы так делали?

— Нет, но я изучал способы наложения и снятия печатей.

Ротик Летты раскрылся со звуком «о», она заколебалась, облизнулась, но так больше ничего не спросила. А я, погрузившись в раздумья о способах избавлений, стянул перчатки и, сев за письменный стол, схватился за кисть. Летта послушно сидела напротив моего стола и ждала, пока я закончу писать. Я почти позабыл про неё.

— Я принесла вам перекус, — дверь-ширма в комнату отъехала в сторону, показывая нам Наю, а домоправительнице нас.

Полноватая женщина держала в руках поднос с чайником, двумя чашками, поставленными одна в другую, и паровыми булочками. Губы домоправительницы доброжелательно улыбались, а правый глаз подёргивался от напряжения.

— Поздравляю, — заботливо проговорила она, справившись с волнением и быстро зашагала в кабинет. — Я так рада, что вы нашли себе избранницу!

Поднос опустился на чайный столик. Летта закашлялась и прикрыла правое запястье левой ладонью.

— Летта не моя избранница, — я вдохнул сквозь зубы и медленно провёл пятернёй ото лба к макушке. — Летта моя ученица. А это всего-то нелепая случайность. Знать о ней не должны.

— Понимаю, понимаю, — раскланялась Ная, поспешно оставляя нас наедине, но замерла в дверях. — Лишь недоразумение. Просто ученица. Простите, а чему вы обучаете столь юную особу?

— Искусству магии, — ответил я, не понимая: злиться мне или смеяться.

Летта хихикала, прикрываясь надкушенной булочкой. Ная поспешно закрыла дверь снаружи. Летта, отсмеявшись, посмотрела на меня серьёзно.

— Я не ребёнок. Я просто низенькая.

— Знаю, — я схватился за переносицу двумя пальцами. — Такие печати могут появиться лишь на достигших брачного возраста. Но твоя стихия, всё же, волнует меня больше твоих лет, так что придётся её распознать. Увы, это можешь сделать лишь ты сама. Зато я знаю как.

Откусив новый кусочек от булки, Летта подалась вперёд. Не уверен, что она ожидала получить книгу с советами для детей-полукровок, но, раз уж научилась читать на саадском, пусть изучает и не отвлекает меня денёк другой. А мне надо разузнать побольше про Хасели Ёши и его сестру.

Глава 19

Летта

Провозившись остаток дня с книгой в отведённой мне комнате, я и обиделась, и расстроилась и даже нашла для себя нечто интересное. В первую очередь книга оказалась наполнена такими фразами, как «делайте это под присмотром родителей или наставника», что раздражало. Я. Не. Ребёнок. В последующую очередь признавать это не хотелось, советы в книге казались дельными. Они советовали хорошенько устать, а после отправиться медитировать в разные места. Вырыть небольшую ямку, так, чтобы на земле не осталось травы и корешков, усесться в неё босиком и посидеть, досчитав до ста выдохов. Отметить свои ощущения и повторить медитацию на небольшом холмике, затем, здесь уже книга требовала присутствие взрослых, в водоёме, а после, здесь тоже требовалось присутствие посторонних, возле костра. И только если ничего из вышеперечисленного не поможет, книга советовала малышам мэо и полукровкам тенери обратиться к теням.

И всё вроде ничего, но я вдруг поняла, что комнату придётся покинуть. Страшно. Может, завтра, решила я и завалилась спать, предварительно повторно оглядевшись. Почему-то мне казалось, что дом господина окажется иным. Каким-то, ну, не таким. Если наружные стены и были из глины поверх камней, то внутренние казались бумажными и тканевыми. Даже двери раздвижные. Пол деревянный, а в комнате устлан циновкой. У меня прямо на полу лежал матрас, зато по центру потолка свисал круглый красный светильник. Возле стены покоилась крытая ваза с маслом для него и длинной палочкой, чтобы светильник поджигать. Убранство сильно отличалось от привычного мне. Да, одно дело слышать про особенности жизни в Сааде, и совсем другое — ощутить их на себе.

Утром солнце не сильно беспокоило меня, но я всё равно пряталась под одеялом. Я не спала уже некоторое время, но выползать из своего одеяльного убежища не намеревалась. Прислушивалась к звукам одноэтажного широкого дома. Где-то раздавались шаги. С другой стороны что-то упало, а после послышался недовольный голос Коэна.

Я высунулась из-под одеяла. Потянулась к закрытой двери, вслушиваясь тщательнее прежнего. Больше Коэна слышно не было. Вернее, до меня не доносился его голос. Я не могла с уверенностью сообщить, он шуршал и чем-то постукивал, или нет.

Убедившись, что вся одежда на месте, я оделась, натянула и на цыпочках подобралась к двери. Открыла. Выглянула в пустой от кого-либо коридор. Коэн точно находился в доме, но и один он там не был. Хотелось позвать, но не привлечь притом постороннего внимания.

Передо мной показался коридор, тянувшийся в две стороны. С одной падали солнечные лучи, в другой притаились тени. Стена напротив меня полностью состояла из бумажных ширм с оконцами во внутренний двор. Я двинулась в солнечную сторону. Добралась до внешней стены и разветвления коридора на ещё две стороны. Осмотрелась. Один путь был мне знаком, он вёл к входу, другой манил неизвестностью. Там внешняя стена оканчивалась, а за ней виднелась веранда, выходящая во внутренний двор. Я было пошла в сторону двора, но остановилась.

Из одной комнаты, помимо стука, раздался мужской голос. Коэн!

Без задней мысли я пошла на звук и распахнула дверь-ширму, готовая поприветствовать господина. Вот только слова застряли в глотке.

Коэн меня не заметил, или не обратил внимания. Он стоял перед деревянным манекеном и деревянным же шестом наносил ему удар за ударом. Правда, не тренировка лишила меня дара речи. На вспотевшем господине были надеты лишь свободного кроя брюки. Он стоял босиком и с открытой спиной. Широкой, мускулистой открытой спиной. Плечи и позвоночник блестели от капелек пота. Мышцы на руках напряглись, отчего просматривались особенно хорошо. Их контуры, словно изящные линии скульптора, выражали силу и грацию. Светло-золотистая кожа, будто поцелованная солнцем, притягивала взор, отчего мои щёки запылали. Я сглотнула собравшуюся во рту слюну, во все глаза уставившись на открывшуюся мне картину.

Коэн обернулся, продемонстрировав кубики пресса на твёрдом животе. Я невольно задышала глубже, ртом. Над верхним краем брюк виднелся слегка впалый пупок, а сразу под ним к брюкам вела полоска из светлых волос. Я сглотнула. Полоска приближалась.

Ладонь господина легла на мой лоб. Такая приятная, прохладная. От господина веяло чем-то цитрусовым. Я даже глаза прикрыла от удовольствия.

— Да ты горишь! — ужаснулся он, приведя меня в чувство.

— Я, нет… — я закашлялась и отвела взгляд в сторону. — Со мной всё хорошо. Только есть хочу.

— Не ври, — проговорил он строго. — Ты простудилась, а всё из-за дождя, и теперь горячая. Даже щёки раскраснелись.

Глава 20

Уж не знаю, как это произошло, но меня вернули в постель. Вместо завтрака выдали куриный бульон. На лоб опустили мокрую тряпицу. Я не находила в себе смелости объяснить господину причину своего румянца. Да и как? Вместо этого, дождавшись, когда Коэн, всё ещё одетый только в штаны, оставил меня в комнате одну, я развернулась лицом в плоскую подушку и простонала в неё. Какая же я глупая!

Пришлось пролежать так почти целый день. Это, конечно, не очень плохо. У меня появилась возможность перечитать тонкую книжку, а вечером я надеялась расспросить Коэна, как же мне заняться медитацией.

Я не спросила. Не посмела ни слова выговорить первой, когда он вошёл. Я только заметила, что глаза господина ещё потемнели. Теперь от зелёного в них был лишь оттенок. Черты лица господина слегка заострились, а сам он будто побледнел. И под глазами вновь залегли синяки, пока не яркие, но уже заметные.

После того как Коэн убедился, что жар прошёл, я выпалила, что он голодный. Господин замер на миг, хмыкнул, но ничего не ответил. Однако смотрел он на меня как-то странно. Его взгляд замирал то на запястьях, то на шее, то, просто, на мне.

— Ты хочешь моей крови? — догадалась я.

— Не люблю кровь. Она кислая.

— Но, ты же голоден.

— Магически истощён, — поправил господин. — Снова тыкаешь. Я предпочитаю другие способы восстановления энергии.

— Как в книге! — обрадовалась я возможности поговорить о медитации.

— Если другого способа нет.

Я нахмурилась. Он только что сказал, что кровь не любит, а потом почти сразу заявил, что хочет её. Окончательно запутавшись, я отложила разговор про медитацию и уточнила. Со вздохом Коэн напомнил, что я, вроде как, не ребёнок уже. Взгляд его стал тяжёлым. Во мне закрадывалось подозрение, что я сильно сглупила. Вот только, где я сглупила — понять не могла.

— Соитие, Летта, — подсказал, наконец, господин, отчаявшись в надежде сыскать понимание. — Это когда мужчина и женщина наслаждаются друг другом.

— Я знаю, что это, — насупившись сказала я, густо краснея.

— Я не хочу твоей крови, — медленно, спокойно продолжил пояснять господин. — Я хочу тебя. Твоё тело.

— А как же печать? — осипла я.

Да, меня волновало вовсе не закрепление, но его-то, его-то оно должно волновать!

И впрямь, господин устало вздохнул и повёл плечами. Отвернулся от меня и посмотрел куда-то в угол.

— Если подумать, то есть способы, чтобы печать не закрепилась.

— Какие? — живо заинтересовалась я и прикусила язык.

Господин улыбнулся. Его глаза, такие тёмные сейчас, будто дно колодца, вновь посмотрели на меня. Тепло.

— Я не уверен, что это не приведёт защиту печати в действие. Понимаешь ли, некоторые особенности могут и не начаться, если не провоцировать. Впрочем, я могу обойтись и без этого вовсе. Ты, я так понял, прочла книгу? Молодец. Рассказывай, что поняла.

Я живо пересказала всё, что узнала. Подобно Саре, любившей указывать на каждую мою ошибку, Коэн время от времени поправлял меня. Только он не перебивал, как это делала Сара. Сначала выслушивал, а после подсказывал, как строить фразы верно. Затем поинтересовался, устала ли я. Я призналась, что, хоть и провела весь день полулёжа, да, устала. А он вдруг обрадовался этому и сообщил, что раз я устала, то лучшее время для начала учёбы — сейчас.

Так мы пошли на улицу. Во внутреннем саде оказался небольшой фонтанчик, а возле него пустой кусочек земли. Примятый, будто кто-то время от времени любил на нём посидеть. Сегодня это была я. Разувшись, я примостилась на холодную землю и посмотрела в покрывающееся звёздами небесное полотно.

Коэн сидел неподалёку. Напротив меня. Он велел закрыть глаза и дышать носом. Медленно, ничего не считая, лишь прислушиваясь к своим ощущениям.

— Ну как? — поинтересовался он мягко, спустя какое-то время. — Что чувствуешь?

— Нос чешется, и задница занемела, — ответила я честно.

Судя по хрипу, который он издал, господина такой ответ не устроил. Поэтому следом меня повели на другой участок внутри домашнего сада. Это был холмик, на котором росло невысокое, но широкое деревце с длинными ветвями и пушистой кроной. Под ним я окончательно замёрзла и раззевалась.

— Пора спать? — понадеялась я.

— Нет, пора в воду, — проговорил Коэн ровно.

Я осмотрелась. Помимо фонтанчика, водоёмов не имелось.

— Не-а, — упёрлась я, не желая лезть посреди ночи в холодную воду. — Так я точно простужусь.

— Раздевайся, а после закутаешься в сухую одежду, — подсказал господин.

— Знаете, что, господин? — спросила я стуча зубами. — Вы изверг!

— Знаю, — он довольно ухмыльнулся. — Ты не первая, кто так говорит. Раздевайся.

Глава 21

Сузив глаза, я ждала, когда же господин заберёт свои слова обратно. Он ни то, что бы не извинялся, но даже отвернуться не пытался. Смотрел на меня своими чёрными глазами, а уголки его губ слегка приподнялись в подобии улыбки. Я запыхтела. Он выжидающе склонил голову. Я скрестила руки на груди. Он повторил требование раздеться.

— Не буду!

— Как скажешь.

Схватив меня за талию, он без предупреждения поднял меня с земли и, под мои крики недовольства, перенёс прямиком в фонтан. Холодная вода облизнула ноги, брызнула на спину и затылок. Потеряв дар речи от холода, я перестала кричать и во все глаза уставилась на господина.

— Теперь садись, — велел он, словно ничего необычного не произошло.

И почти сразу надавил мне на плечи, не позволяя ослушаться.

— Я рядом, — сказал тихо.

— Очень полегчало! — хотела бы огрызнуться я, но голос прозвучал предательски ломко.

— Закрой глаза, — никак не среагировал на мои слова господин, всё ещё держа меня за плечи.

Я дрожала всем телом, стучала зубами и пыхтела. Коэн молчал. Глаза я, всё же, закрыла. Прислушалась к плеску воды, то и дело роняющей на мою макушку прохладные капли. Хотелось выбраться, хотелось сжаться. Очень хотелось завернуться в пледик и выпить горячего сладкого чая, сидя возле костра или домашнего очага.

Спустя какое-то время я заскулила. Господин не среагировал и на это. Его руки ощущались всё меньше. То ли прижимать перестал, то ли постепенно ослаблял хватку. Вода больше не обжигала холодом ноги и талию, оказавшиеся под ней. И всё же я никак не могла сдержать дрожь, уверенная, что вот теперь точно простужусь и помру.

Как же хотелось тепла. Я бы лучше сидела перед костром, слушала его мерное потрескивание и засыпала в тепле. Можно ли спать сидя? А стоя?

Я совсем отвлеклась от воды и в какой-то момент поняла, что окончательно привыкла к холоду. На плечах не чувствовалась тяжесть рук господина. Отпустил? Я не знала, можно ли открывать глаза, но надеялась, что одну меня не оставили.

Водяные брызги ударялись о мокрую рубашку и волосы. Стекали по рукам. Я справилась с дыханием и дрожью. И вода нагрелась.

— Хорошо, — донёсся до меня приглушённый голос господина. — На сегодня хватит.

Открыв глаза, я с удивлением взглянула на мужчину. В тени ночи он выглядел особенно необычно. Его глаза как будто слегка светились. Кожа смотрелась бледнее обычного, а волосы серебрились под луной. Его руки, крепкие, сильные, с длинными, тонкими пальцами, подхватили меня под мышки и потянули из воды. Заворожённая я не сопротивлялась. Не понимала, что он делал. Лишь смотрела на губы, чьи уголки слегка приподнялись в подобии улыбки, перевела взгляд на кадык, скользнувший по шее при глотании. Моя одежда зашуршала, опадая на землю. Ветер дунул на голый позвоночник, и я опомнилась. Сжалась, накрыла руками сначала едва выпирающую грудь, затем пушок возле ног. Согнулась, прячась от беззастенчивого взгляда. Не сразу додумалась развести свои руки, одной прикрывая пространство между ног, а второй — грудь. Обиженно, не подбирая верных слов, всмотрелась в господина. Он отступил и продемонстрировал мокрый комок, в который превратились мои вещи. Затем господин стянул с себя верхнее одеяние. Нижняя, зелёная рубаха плотно прилегала к его телу. Верхняя накрыла мои плечи, передав мужского тепла и древесного аромата с нотками цитруса.

— Идём в дом, огненная капелька, — сказал он мягко.

Глава 22

Зелье готовить долго, так сказал господин.

На самом деле готовилось оно быстро. Я видела, сидела возле Коэна, пока он сам нарезал всякие корешки и высушенные частицы каких-то зверьков. Он разрешил мне помешивать варево длинной деревянной ложкой, пока оно, наполняя отдельную пристройку на территории особняка запахом давно нестираных носков, варилось в чане, выставленном на специальную подставку над очагом.

— Нам же не надо будет его пить? — понадеялась я и незамедлительно получила ответ.

Сейчас не надо. Зелью необходимо настаиваться неделю, потом уже господин варево процедит. После надо выпить.

Я поморщилась и сразу поинтересовалась, чем же мы займёмся на этой неделе. На это мне пообещали изнурительные тренировки и новый гардероб. Я осмотрела свои одежды, по мне так вполне нормальные. Коэн согласился, что не плохие, но не подходящие.

Господин распахнул бумажные двери пристройки, впустив и солнечный свет, и свежий воздух. Прошёл по веранде, совмещающей пристройку с основным домом, и скрылся в своём кабинете. Я осталась на веранде, прислушиваясь к звукам внутри. Оглядевшись по сторонам, я вдруг поняла, что здесь мне нравилось.

Нравился классический саадский дворик, отдающий роскошью своими объёмами. Нравилось широкое деревце на холмике, фонтанчик, обрамлённый небольшими камнями, каменистые дорожки и колокольчики над главным входом. Нравилось, что особняк прятался за высоким каменным забором, нравилось, что внутри дом полнился пространством и воздухом.

Мимо, высоко подняв попу, но опустив руки с влажной тряпкой к самому полу, шустро промчалась служанка. Она почти скользила от одного края веранды к другому и обратно.

— Вот, — сказал Коэн, выйдя из своего кабинета с очередной книгой в руках. — Это поможет лучше узнать внутренний огонь. Читай, а вечером спрошу. Швея придёт завтра.

Мне стало неловко от его доброты. Смущённо я прижала книжку к груди и сказала, что умею готовить, заботиться о животных, хотя оных не наблюдалось, а ещё могу по дому работать. Я думала, как ещё могу отблагодарить господина, а он улыбался, словно мои потуги казались смешными. Я обиженно замолчала.

— Как думаешь, для чего я держу слуг?

Замявшись и желая хоть немного спрятаться, ответила, что для работы по дому, вероятно.

— Правильно, — похвалил Коэн, опустив ладонь мне на голову и потрепав по волосам. — От тебя я подожду другую плату, когда зелье приготовится.

Ладонь господина, проведя по моим волосам, опустилась к подбородку и пощекотала, будто кошку. К счастью, в этот раз он не погнал меня в постель под предлогом несуществующей простуды. Просто ушёл слишком быстро, чтобы заметить, как загорелись мои лицо и уши. Я прижала ладошки к щекам, в надежде немного их остудить. Проследила за тем, как господин прошёл сквозь дом к внешним стенам и на выход, а затем перевела взгляд обратно на пристройку. В ней осталось сваренное зелье. Стоит ли его подпортить, чтобы не сработало?

Стараясь не задумываться сильно, чтобы совесть продолжала спать, я вернулась к пристройке. Мачеха часто говорила про меня, что такая кобыла любой табун испортит. Она не верила в то, что из меня может вырасти что-то путное, так может, пора оправдать чужие ожидания и поступить некрасиво?

Зелье осталось без присмотра. Я стояла над чугунком и гадала, чтобы в него такое закинуть, пока остыть не успело.

— Ничего с ним не случится, — услышала я низкий женский голос и обернулась.

Мне улыбалась местная домоправительница.

— Можешь оставить зелье без присмотра. Проголодалась? Идём в кухню, как раз рис сварился, и мясо должно уже запечься.

Понурив плечи, я послушно поплелась за доброжелательной женщиной. Она не позволила мне помогать. Усадила на подушку за низенький стол, вручила плошку риса, положила на него два блестящих мясных куска и тонко нарезанных овощей. Сама села напротив и, ловко орудуя палочками для еды, принялась за обед.

— Господин вернётся к ночи. Ты его не жди, Летта, верно? Он сказал, ты очень способная девушка. У нас ведьм и не видали давно, так интересно. Покажешь, что ты умеешь?

Я смутилась. По щекам вновь растёкся жар. Все вокруг хвалили не за что.

— Боюсь, я пока умею только по дому что-нибудь делать. Если надо… — попыталась я предложить свою помощь, но была прервана.

Ная выставила вперёд ладошку, останавливая мой поток. Она покачала головой и заверила, что со всем справляется, а я в дом привезена вовсе не для услужения. Ну, или не для такого услужения. Она понимающе улыбнулась, а я всмотрелась в рис и сделала вид, что слишком сильно увлечена едой.

Хорошо, конечно, что господин не собирался пить мою кровь, но вот только греть ему постель мне тоже не хотелось.

Глава 23

Коэн

Мотаясь между рабочими делами и домашними, я совсем позабыл о магической подпитке. Вот, даже ведьма заинтересовалась, как восстанавливаться планирую. А я планировал восстанавливаться ею. Вместо этого придётся ходить в перчатках в тёплую погоду и искать другие способы, но так, чтобы ни Того, ни Рёмине не прознали про отказ от женской энергии. Опять засмеют, что отвергаю временные связи, предпочитая одну-единственную партнёршу, вею, фаворитку — как ни назови, а мне бы хотелось знать ту, кто делится своей энергией, ведь и ей перепадёт частица моей.

Впрочем, это уже не важно. Я узнал, когда дева Хасели прибудет во дворец, а ещё понял, что будущая воспитанница императорской семьи почти не покидала своего дома прежде. Родители её всегда поддерживали правящую семью. Лишь её бабка, ныне почившая, бесилась с жиру, когда дочурке отказали в браке с прошлым императором.

У меня голова пухла от всего списка семейки Хасели.

Ёши, например, оказался четвёртым сыном, так что на него внимания почти не обращали. Ему в наследство переходило ничего, и это вполне могло сбить юнца с правильного пути. Оставалось надеяться, что Мэйру водит Ёши за нос.

В перерывах от работы я проверял Летту. Пусть её энергия бушевала, но выхода не находила. Зато находила вход. Стоило только девушке усесться возле зажжённого очага, как по помещению разливались видимые лишь мне искры. Странно это, она не выглядела особенно слабой, и мне казалось, девушке не хватало лишь обучения, но, похоже, время ведьм прошло. Она слаба, подобно человеку. Даже разожжённый огонёк усилить неспособна.

— Господин? — она склонила голову набок и выжидающе посмотрела на меня. — Я опять в чём-то ошиблась? Я правда стараюсь.

Еë ладони раскраснелись. Она подсаживалась всë ближе к огню, чуть ли не пихала пальцы в него, но изменить пламя не удавалось. Ни разжечь, ни затушить не получалось. Летта перевела взгляд с меня на огонь. Прикрыла глаза пушистыми ресницами. Облизнула губки, отчего те заблестели. Излишне напрягла руки.

— Да. Ты ошибаешься. Сила нужна, но не физическая. Жди здесь.

Выйдя из кухни, я прошёл к своему кабинету, открыл дверь и взял с книжных полок трактат о медитации. В нём подробно говорилось о том, как природная энергия перетекает в тело мага, как правильно её принимать и передавать дальше.

— Перепиши, — вернулся я к Летте.

Её глаза вновь раскрылись. Недоверчиво и обиженно посмотрели на меня.

— Зачем? — спросила она медленно.

— Чтобы лучше запомнить техники, — когда-то так учили и меня. Заставляли переписывать учёные книги за лёгкие провинности. Хотя дольше всех над переписыванием засиживался Рёмине, и вовсе не из-за сосредоточенности и старательности. Наоборот, его наказывали чаще.

— Это не честно, — буркнула Летта, пролистывая книгу. — Почему нельзя просто прочесть?

— Так лучше запомнишь, — сказал я.

— Неправда, — тихонько произнесла Летта. — Это поможет лишь устать, но не запомнить написанное.

— Ты так делала? — я наклонился к девушке. — Нет? Тогда не спорь. Принимайся за работу. Ная даст тебе бумагу и кисть с чернилами.

Отправив ведьму с задрожавшей нижней губой к домоправительнице, я свернул к пристройке. Зелье, хранящееся в ней, больше не имело ни цвета, ни запаха. Только напоминало творог, прозрачный такой творог. Я натянул на чан тонкую чистую тряпицу и перевернул его над небольшим тазом. Пусть стекает, а с утра выпьем. Чтобы легче было дожидаться, я опустился на деревянный пол, согнув ноги в коленях и сев. Положил ладони на ноги и закрыл глаза. Я слышал, как Летта нехотя просила у Наи бумагу, как отворяла дверь в свою комнату и усаживалась на тонкой подушке перед столиком. Слышал, как она макала кисть и, тихонько шепча, выводила её слова на полученных листах. Мои губы тронула улыбка. Девушка она старательная.

Вот и Ная вчера сообщила, что в очередной раз прогоняла Летту с кухни, когда меня не было. Всё та порывалась помочь служанкам с готовкой и уборкой. Но, отчитывалась домоправительница, она помнила мой указ обращаться с ученицей, как с моей воспитанницей, а господ к работе по дому не привлекают.

Сосредоточившись на гуляющей в воздухе и тенях энергии, я много раз пропускал её через себя, пока в носу не засвербило от прохлады, а руки и ноги не занемели.

Утро встретило меня лёгкой изморозью. Зелье прокапало и походило на колодезную воду. Дверь в комнату Летты кто-то закрыл, а сама девушка спала на футоне, плотно свернувшись в калачик и спрятавшись под одеялом с головой. Вот мне и огненная ведьма, неспособная согреть себя.

Со вздохом я опустился подле неё на колени и неспешно раскрыл спящую красавицу. Губки её были приоткрыты, рыжеватые волосы растрепались. Тонкий носик слегка вздёрнут, а на нём, я не замечал раньше, проглядывали веснушки. Я знал, что от такого печать не закрепится, а потому разбудил девушку так, как хотел бы просыпаться сам. Поцелуями.

Коснулся мягкой щеки, затем словно фарфорового виска, края тонких и нежных, словно цветочные лепестки, губ. Раскрыл их своим языком. Летта вздрогнула и замерла. Я прошёлся кончиком языка по её плотно сомкнутым зубам. Воздух вокруг ведьмы накалился, выкидывая в стороны жгучие искорки.

— Доброе утро, Капелька, — поприветствовал я, нехотя отстраняясь, — ты отказывалась просыпаться иначе, а зелье-то готово.

Глава 24

В глиняной чашке, казалось, была вода: и на вид, и на запах, и на вкус. Летта, укутавшись в тёплое платье и спрятав тоненькие ножки в шерстяных носках, вопросительно смотрела на меня. Я подбадривал еë сделать новый глоток и допить, наконец, зелье. Изо рта девушки вырывался пар. Утро выдалось прохладное. Даже трава покрылась инеем, а над прудом с фонтанчиком поднялся белёсый туман.

Летта не торопилась, медленно она осушала свою чашку, придерживая её одной рукой сбоку, а второй под донцем.

И когда обе чашки, моя и еë, опустели, произошло ничего. Никаких новых ощущений. Рисунок печатей на наших руках также остался прежним. Ни слога не изменилось. Я ожидал жара или холода, а получил ничего.

— Надо подождать, — заключила Летта.

— Нет, — хмуро отозвался я.

— Ты раньше так ведь не делал?

— Не делал, — выдохнул клубок пара.

— Тогда откуда знаешь?

— Я снимал другие печати. Простые, — пояснил любопытной ведьме. — И накладывал тоже. Это секундное дело, ждать никогда не приходилось. Что-то не так.

— Но я ничего не подсыпала, — обиженно сказала девушка.

«Та-а-ак, — подумал я усмехаясь. — Сначала, Капелька, ты уточнила, что не убивала того тенери, а теперь призналась, что ничего не подсыпала. А хотела подсыпать? Кого убить успела и как сумела с такой-то комплекцией?» Вслух, правда, я ничего не сказал. Лишь хмыкнул, понимая — Летта не лжёт.

Она виновато потупила взгляд, впиваясь пальчиками в свою чашку.

— Может, она не сразу сойдёт. Это ведь необычная печать, — тихонько говорила Летта.

Повинуясь секундному порыву, я рассмеялся. Уж больно виновато прозвучали её слова.

— Сойдёт, обязательно. Вот только если мы её сами не снимем, то очень скоро магическая защита печати сделает всё, чтобы закрепить себя и поженить носителей.

Летта подняла на меня глаза. Слишком большие для её личика. Щёки девушки покрылись румянцем. Её глаза смотрели на мой рот. Поиграем?

Я подошёл к девушке вплотную. Какая же она низенькая. Я наклонился к её лицу и заметил, нет, не искорки её энергии, а то, что Летта приподнялась на цыпочки. Я смотрел на неё, проводил губами на расстоянии пальца от её лица, отмечал, как подрагивали пушистые ресницы. Взял её под подбородок, запустил пальцы в распущенные волосы. Она приподняла личико в ответ. Выдохнула мне в шею. Даже так, на расстоянии, я ощущал жар от её магической энергии. Неужто сумею подпитаться без соития?

Ох, если Того прав, то подпитка мне нужна как никогда. Нельзя оставаться истощённым, когда в любой момент ожидаешь нападения.

Притянув девушку к себе, я подхватил её за спину. Вжался губами в её, размыкая их и ловя едва слышный стон. Её пальчики сжались на моём вороте. Как жаль, в пристройке слишком мало места. И никуда её не усадить. И двери раскрыты, вспомнил я запоздало. Наш поцелуй попался на глаза как минимум Нае. Ладошки Летты вжались в мою грудь в попытке отстраниться. Ей вторила поднявшаяся как ниоткуда сила. И я отпустил.

— Разве, разве, — раскраснелась она и запыхалась, — разве это не закрепит печать?

— Это? — я усмехнулся. — Нет, Летта, для закрепления нужно что-то весомее.

Я хотел коснуться её ещё раз. провести указательным пальцем по гладкой коже, но момент отдыха от дел прервали.

— Хозяин, — служанка смотрела себе под ноги, — приехал господин Данн. Он ожидает вас.

Отпустив служанку и извинившись перед Леттой лёгким поклоном головы, я пошёл в гостевую комнату. Того полулежал на подушках, Ная стояла в углу, в ожидании каких-либо указаний. Лицо её, как и всегда при его приездах, выглядело сурово. Моя домоправительница и бывшая няня всегда его недолюбливала, но высказаться в открытую права не имела.

Увидав меня, он приподнялся и сел ровнее. Вынул из внутреннего кармана своего рукава перевязанные записи.

— Письма задерживать так надолго слишком подозрительно, — пояснил Того, — но мне удалось сделать копии.

Стопка сложенных бумаг полетела на чайный столик. Я опустился на подушку напротив друга и взял магические копии.

— Твой след не отследят?

— Разве только ты, — заулыбался Того. — Ну, что там с моими поставками?

Глава 25

Летта

Оставшись в одиночестве, я приложила подушечки пальцев к припухшим губам. Что это было? Неужто я сама тянулась к нему? И что ещё за утренние поцелуйчики мне господин устроил? Он точно будил меня другими способами?

Конечно, книгу он дал сложную. Не все слова в ней звучали понятно, и не всю я успела переписать за ночь. Заснула в рассвет, но неужто так глубоко провалилась в сон, что не заметила его?

— А-а-а, — застонала я и, схватившись за голову, опустилась на корточки. — Да что ж такое-то! Разве не должен он держаться подальше, пока печать не снимется?

Я посмотрела на свою руку. Печать на ней была яркой. Но почему? Я ведь так ничего и не подмешала. Печать должна была бы сняться, и тогда… А что тогда? Тогда бы он на поцелуе не остановился?

Колени больно ударились одеревянный пол. Я безнадёжно опустила руки вдоль тела. Закрыла глаза. Помотала головой. О, если б печать сошла, я могла бы остаться жить здесь, в доме господина, а взамен всего-то принимать его ласки. Никаких подъёмов с утра пораньше и изнуряющей работы до поздней ночи! Лишь полноценный отдых, разнообразная еда, красивые наряды и мужчина, который… Отец забил бы меня за такие мысли. Быть с мужчиной вне брака — немыслимо! Но ведь отца здесь нет, я склонила голову набок. Мысли роились в моей голове, запутывая всё больше.

Господин заботливый. Кормит, обучает, гардероб мне новый собрал. Ну, вернее, собрала его швея, но каждый наряд она сверяла с пожеланиями господина, а Коэн, что меня немало удивило, с моими предпочтениями.

Интересно, зачем к нему приехал Данн?

Оглядевшись по сторонам, я поднялась, отряхнулась и на цыпочках прокралась по пустующей открытой веранде к обеденной комнате. Благо внутренние двери-ширмы, ведущие в гостевую комнату, оказались плотно закрыты. Забравшись внутрь, я опустилась на колени, закрыла за собой внешнюю дверь-ширму, подползла к смежной и прислушалась. С той стороны отчётливо слышались голоса господина и его друга. Впрочем, ничего интересного они не обсуждали. Какие-то переписки, собаки, поставки, празднества и вновь переписки. Я быстро заскучала и подумала, что зря отсиживаю колени, когда услышала про себя.

— Надумал поделиться иноземкой? — настойчиво вопрошал Данн. — Раз тебе не нужна, хоть других порадуй.

— Я передумал, — лаконично ответил господин. — Ведьма — хороший источник.

— И всё? — как-то сдулся Данн. — Она такая пугливая. Готов поспорить, в постели ведьма совсем не скромница. Я прав, ведь прав?

Я прижалась ухом к плотной бумаге, будто без того плохо слышала. Затаив дыхание, ждала, что ответит господин. Он скажет, что ещё не проверял, или смолчит? Его голос, неторопливый, смакующий, и не подтверждал, и не отрицал предположения Данна, словно Коэн всё уже про меня знал и делиться мной не хотел именно поэтому. Так мурлычет кот, отведавший сметаны и знающий, что обязательно получит добавки. Данн в ответ обиженно повысил голос.

— Я с тобой делился своими веями! — обвинил он друга, а я вновь прижала прохладные ладони к щекам, надеясь так унять разгоревшийся жар.

Я закрыла глаза. Закусила изнутри щеку. Смущение не отпустило.

— Она не моя вея, — спокойно сказал Коэн. — Она моя ученица.

— Хмпф, — нечленораздельно произнёс в ответ Данн. — Знаю я, чему ты её обучаешь. А вообще, правда, что ль, ведьма?

— Правда, но слабая, — посетовал Коэн. — Даже не сравнивай с описаниями от мастера Аротея. Летта и близко не стояла с ведьмами тех лет.

А вот теперь обидно. Я надулась и решила, что больше слушать не хочу. Лучше спрошу у Наи, что за слово такое эта «вея»?

Поднимаясь с твёрдой циновки, я почти не дышала. Казалось, любой шорох выдаст присутствие.

— Так ты поедешь глянуть на суку? — Данн возвратился к собакам, поняла я.

— Не уверен, что стоит оставлять Летту одну так надолго.

— Да ладно… Возьми с собой? Она ж не саадская, ей будет интересно поездить по городам. К тому же скоро праздник Яри, все дома украсят цветами, а на улицах устроят развлечения. Чем не радость для девы?

— Ну да, только я не собираюсь праздновать, — с нажимом проговорил Коэн. — Напоминаю, я еду проверять человеческую общину.

— Тем более! Что лучше человечки под боком отведёт от тебя подозрения?

— От меня? — он то ли усмехнулся, то ли посетовал. — Это не я желаю свергнуть императора.

— А вдруг и не они? — донеслось до меня, когда уже поднялась на ноги. — С чего взял, что в общине замешаны?

— Может, и не они, но уж больно много денег им Ёши переводит. Не верю я в безвозмездную любовь к людям и прочим обездоленным.

Поняв, что разговор для меня ну совсем не предназначен, я поторопилась уйти. Направилась в кухню, надеясь встретить там домоправительницу. Спросила про неё у одной из служанок.

— Ная в гостевой комнате, — получила в ответ.

Что ж, придётся подождать. Спрашивать кого-то ещё о значении интересующего меня слова, не хотелось.

Глава 26

Пока господин общался со своим гостем, я вернулась к переписыванию. Взяв кисть, ощутила боль в запястье. Зажмурилась, словно это могло помочь, медленно выдохнула и приступила к письму. Какая же большая эта книга! Как же скучно её переписывать. Подушка под коленями не сильно помогала принять удобную позу, а светильник мигал из-за сквозняка. И это я закрыла двери!

— Мне передали, ты меня искала, — внешняя дверь отъехала в сторону, впуская прохладу и полноватую женщину. — Я принесла ещё бумагу и чернила. И запасную кисть.

— Спасибо, — я смутилась от её заботы. — Ная, мне это пока не нужно. Я хотела… Просто…

Правильные слова отказывались приходить на ум, а доброжелательная женщина терпеливо ожидала, ради чего же я оторвала её от работы. Уложив письменные принадлежности на край моего столика, она опустилась рядом со мной на колени. В отличие от моей её поза оказалась до невозможного правильной. Прямая, но не напряжённая спина, ноги опущены коленка к коленке. Глядя на неё, я подобралась и села ровнее.

— Страшно? — участливо спросила Ная. — Ничего, господин понимающий. Если не успела что-то доделать, скажи честно. Он уже забыл, каково ему приходилось во время учёбы, вот и требует сверх меры. Объясни и увидишь, Коэн всё поймёт. В конце концов, умный хозяин не погонит утку на насест.

— Вы о нём говорите, как о сыне, — выдала я, прежде чем подумала. — Извините.

— Так и есть, — рассмеялась она низким, но звонким смехом. — Как о сыне. С пелёнок его растила. Как повитуха в родах обмыла, так мне и передали. Сначала кормилицей была, потом няней при нём оставили. А как Коэн вырос и сюда переехал, позвал меня домоправительницей. Но ты ведь хотела не про это узнать?

— Да, — после её откровения я смутилась сильнее. — Что такое «вея»?

Улыбнувшись и чисто инстинктивно протянув голову к моей макушке, женщина по-матерински погладила меня по волосам и объяснила, что так называют девушку или юношу, чьей энергией питаются. Господа часто заводят себе постоянных вей. Мужчины приводят в дом девушек, женщины — юношей. Затем она добавила, что Коэн впервые привёл в дом вею, да ещё и с печатью невесты.

— Не лезу, я не лезу, — отмахнулась женщина от своих слов, явно того не желая. — Это не моё дело, почему вы отношения скрываете, но я понимаю. Мало кто одобрит брак с девушкой не из знатной семьи. Тяжко вам будет, тяжко.

— Мы правда не собираемся, — попыталась я оправдаться, но Ная выставила вперёд раскрытую ладонь.

— Я в господские дела не лезу, — улыбнулась она, — но если тебе захочется что-то узнать, спрашивай меня в любое время. И знай, книги такого объёма переписывают за неделю, не меньше.

Она оставила меня одну, перед уходом пообещав позвать к ужину, и плотно закрыла за собой дверь. Я же, оставшись в прохладной комнате одна, стащила с матраса одеяло и укуталась в него.

Переписывать книгу совсем не хотелось. Я вообще не знала, чего мне хотелось. Пожалуй, отдохнуть и понять, что же со мной произошло. И чтобы на моё положение сказала Мара? Укутываясь в одеяло всё сильнее, я невольно вспоминала подругу. Где она? Почему уехала? Я подползла к своей сумке, последней вещи, оставшейся от прошлой жизни, выудила из неё флакон с лечебной мазью и открыла. Запах мази напоминал мне про Мару, ведь это она готовила мазь. И меня научила. А мази осталось немного, подумала я и захотела проверить, есть ли в пристройке необходимые травы и коренья, жир для мази.

Я влезла в плотное платье с широкими рукавами, обвязала талию длинным мягким поясом, собрала волосы специальной палочкой и вышла на веранду. В саду копался мужчина, местный работник, он сметал длинной метлой песок и цветы с дорожек. Я взглянула на свои ноги. Непривычно ходить лишь в носочках, но господин в первые же дни одёрнул меня обуваться, сказал, по дому не принято в обуви ходить. Вот я и шла по веранде лишь в носочках, ощущая прикосновения твёрдого дерева.

На мою удачу нашлось всё. Вспоминая, что господин разрешал ходить по участку свободно, я подумала, что и за приготовление лечебной мази уж точно не накажет. Мне предстояло много резать и крошить. И дышать острыми, жгучими парами при варке.

Как итог, Ная пришла за мной не в комнату, а в пристройку.

— Гость господина уже ушёл, а ужин готов. Оторвись от своего занятия, иди поешь.

— Мне сейчас нельзя отходить, — я стояла так близко к очагу, как только было можно, ведь пусть над чаном у меня слезились глаза, возле него было тепло. — Я почти закончила. Перелью и пойду, можно?

— Можно, — вздохнула Ная, — я передам господину твои слова.

— Он там? — подивилась я.

За неделю в его доме мы ни разу не ели вместе. Поглядывая на булькающую субстанцию, подумала, что, наверное, уже можно выключать.

— Я сейчас, я уже иду! — пообещала Нае, надевая плотные рукавицы и снимая чан с очага.

Ощущая лёгкий трепет, я в нетерпении шла в обеденную комнату. Внутри горел свет, а двери оказались раскрыты, позволяя прохладному ветерку свободно гулять по внутреннему убранству. Впрочем, здесь мало что находилось. Пол, как и в других комнатах, устилали тонкие циновки. В середине стоял невысокий столик, вокруг него раскиданы тонкие квадратные подушки, чтобы сидеть на них. Под потолком висели шарики-светильники.

Господин расслабленно сидел на одной из подушек. Его лицо заострилось, обретя хищное выражение, глаза окончательно потемнели, а под ними появились синяки такие же яркие, как в первую нашу встречу. И всё же что-то в нём невероятно притягивало. Я не могла понять, что именно, но взгляда отвести не получалось. То ли это лёгкая улыбка, демонстрирующая левый верхний клык, то ли открытая шея, напомнившая мне момент разглядывания мужского торса, то ли изящное приглашение рукой сесть рядом. Не напротив, не на любую из свободных подушек, а подле него. По левую руку от господина. Руку с длинными, тонкими пальцами, увенчанными острыми когтями. Странно, но возле него я не ощущала страха, лишь доверие. Не это ли действие печати?

— Как успехи? — он повернул ко мне лицо, осматривая с интересом.

— Я нашла всё, что мне нужно, — ответила не подумав.

— Для чего? — мужская улыбка стала шире.

— Для лечебной мази, — захотелось мне вдруг исчезнуть. — Я переписываю, правда! И запоминаю. Не надо напрягать мышцы, надо представить в себе сгусток тепла и распространять его по телу. Представлять, как он покидает через кончики пальцев и возвращается…

— Довольно, — произнёс господин мягко. — Отдыхать можно и нужно.

На какое-то время господин потерял ко мне интерес, отдавшись трапезе. Я последовала его примеру и пропустила тот момент, когда вновь попала под его внимание.

— Ты знала, что в Сааде есть целые общины, в которых проживают только люди? А хотела бы взглянуть на такую?

Глава 27

Я знала, что он зовёт не просто так, не ради праздного любопытства, но из-за особенностей своей работы. Мне пока непонятной работы.

— Вы надолго едете? — отважилась спросить я, стараясь не выдать, что подслушала его разговор.

— Полагаю, дня за четыре управимся. Ты сможешь отдохнуть, а мне надо будет работать, — признал он сам.

— И когда мы поедем?

— Послезавтра.

После этих слов он не смотрел на меня, а мне, что удивительно, хотелось обратного. Сидеть так близко к господину и есть спокойно совсем не получалось. В отличие от господина, я, хоть сытой и не являлась, а к еде почти не притронулась. И быстро сбежала, чтобы на следующий день с удивлением обнаружить, что к господину пришла женщина.

Она выглядела элегантно и ярко одновременно. Дорогое шёлковое платье с запахом чудесным образом подчёркивало все изгибы чувственного женского тела. Стоило ей приподнять ножку для нового шага, как между алых лоскутов ткани показывалась светлая, словно молочная коленка. Я, хоть и девушка, а невольно любовалась и длинными ногами красавицы, и покачивающимися при ходьбе бёдрами. Смотрела на неё снизу вверх. Отметила и тонкую талию, перемотанную широким поясом, и пышную грудь, мерно вздымавшуюся на каждом вдохе. Острые плечики показывались из-под ворота платья, а тонкая шея то и дело пряталась за прядями жгучих чёрных волос. Восхитительный контраст. Понимая, что женщина вот-вот скроется в покоях господина, я набралась наглости, подошла ближе, будто мне надо было в кухню пройти, и взглянула на лицо красавицы. Острый подбородок, губы сердечком, слегка вздёрнутый носик и большие синие глаза под бровями, идеально повторяющими форму ивовых листьев.

— Кто она? — спросила я у служанки, чуть ли не вбежав в кухню.

— Кто? — девушка подняла взгляд от посуды, которую натирала.

— Женщина в платье, — потребовала я, покусывая изнутри щеку от нетерпения.

— А… — служанка будто потеряла интерес. — Блудница. Господин иногда заказывает, если надо срочно восстановить магическую энергию. Всегда одну и туже. Госпожа Райя её ненавидела.

Открыв и закрыв рот, я так ничего не спросила. Хотела получить ответы, а достался новый вопрос: кто такая Райя?

— А Ная где? — я решила, что про госпожу лучше вызнавать у неё.

— Отправилась в город за продуктами и тканями.

Я сцепила собственные пальцы и по очереди сжимала то одну руку, то другую. Что за блудница? Кто такая Райя? Господин вызвал бы ту женщину, если б нас не наградило печатями помолвки?

Нет! Решила я, это меня не касается. Приложила ладошки к разгоревшимся щекам и закрыла глаза. На секунду меня поразила вспышка.

— А это что было?

— Ничего не было, — медленно проговорила служанка, смотря на меня. — Только посуду мою, и всё.

Я закусила нижнюю губу. Может, показалось?

Из кухни идти обратно в свою комнату не хотелось. Во-первых, пришлось бы проходить мимо покоев господина и слышать, как именно он подпитывался. Во-вторых, мне вполне хватало первого. Поэтому я обулась и пошла к пристройке, но не по веранде, а через внутренний сад. Я собрала готовую мазь в баночку и осталась в пристройке, не желая возвращаться в главный дом, пока блудница не уйдёт.

Так и ждала, пока тканевая дверь на деревянном каркасе не отъехала в сторону, показав господина. Усталого, измученного господина. Теперь помимо синяков под глазами, он выглядел бледным и сероватым. Так выглядит то ли больной, то ли тот, кто съел плесневелых овощей и готовится в любой момент извергнуть их обратно. Это так он восстанавливается?

Следом показалась красавица-блудница. Платье и причёску она поправляла на ходу, а её губы сомкнулись в тонкую линию. Женщина присела в спину господина, который на неё так и не взглянул, склонила голову и уже менее уверенно пошла в сторону главного входа.

Оказавшись на свежем воздухе, господин запрокинул голову, прикрыл глаза и ненадолго остался так. Затем он глаза открыл и огляделся, заметил меня и пошёл ко мне. Когда он подошёл, я вытянулась и подняла подбородок, стараясь казаться хоть немного выше. Господин осматривал меня так, словно хотел что-то найти.

— Надо кое-что проверить, — хрипло произнёс он. — Не бойся.

— Я и не боюсь, — ответила честно, но сама в своих словах засомневалась.

Коэн усмехнулся и наклонился ко мне. Взял двумя пальцами под подбородок и мягко коснулся моих губ своими. Запах от него был, скажу прямо, не очень. Я отпрянула, а господин и не пытался удержать.

Он нахмурился, прикрыл глаза и схватился за переносицу. Выругался. Тихо.

— Я не испугалась, — оправдалась зачем-то.

— Верю, — всё ещё хрипло ответил он и закашлялся. — Печать начинает действовать.

— О, — только и смогла сказать я. — А как?

Губы господина недовольно искривились. Я понадеялась, что расскажет, но он лишь потрепал меня по волосам и попросил собираться. Выезжаем, предупредил Коэн, ранним утром, даже солнце не успеет встать.

Глава 28

Я помнила, как ко мне подходила Ная. Тормошила, сажала, ухватив за плечи. Помнила, как господин спрашивал: отчего так долго? И сам склонялся надо мной. Голос его звучал недовольно. Он говорил что-то о том, что предупреждал меня — подъём ранний! Коэн бурчал, что я очередная мягкая птичка, а я отвечала, что гарпий в моём роду не было точно!

Так, худо-бедно, меня растолкали, накормили и переодели, а после усадили в повозку, чтобы я вновь заснула.

Повторно меня разбудил ставший знакомым, низкий, чуть с хрипотцой голос. Открыв глаза, я поняла, что и мужчина, вроде как, знаком. Светлые волосы его были собраны в тугой узел на затылке, а множество длинных заколок упрятали под собой чёлку и ретивые пряди, так и стремящиеся из причёски выбиться. Тёмно-зелёные глаза миндалевидной формы изучающе смотрели на меня. Под ними был тонкий нос. Спросонья мне захотелось нажать указательным пальцем на кончик.

— Наигралась? — недовольно спросил господин отстраняясь.

Его рога исчезли! Я моргнула и протёрла свои глаза кулачками. Вгляделась в высокого, стройного мужчину в простых одеждах путника. Не было ни рогов на голове, ни когтей на пальцах рук. Только верхушки ушей слегка заострились. Так мог выглядеть человек, в предках у которого затесалась парочка нелюдей.

— А как? — задала я дурацкий вопрос.

Вместо ответа господин слегка отвёл ворот от своей шеи, продемонстрировав под ним чёрную тонкую верёвочку, на которой, скорее всего, повисла Слеза феи — единственный амулет, способный скрыть истинный облик носившего её существа.

— А для чего? — спросила я следом.

Господин слегка нахмурился.

— А ты как думаешь, Летта? Мы едем в человеческую общину. Нам ни к чему, чтобы они знали, кто заинтересовался их делами.

Звучало логично, так что больше я не спрашивала. Лишь удобнее уселась на повозке, запряжённой крупной лошадью и с интересом поглядела на свёрток подле господина. Из-под ткани торчала рукоять меча.

— Если обращусь к теням, нас раскусят, — пояснил господин, проследив за мной. — Не хватайся за клинок. Острый.

Повозка неспешно шла по тракту. Мы проезжали мимо пышущих зеленью деревьев и расцветающих полей. В воздухе пахло мёдом, чирикали мелкие птицы, а солнце мягко, по-весеннему, согревало.

Мы проехали два поселения и рисовые поля между ними, на которых согнулись мужчины и женщины, высаживающие посевы. Наконец, господин затормозил повозку возле постоялого двора. Это было невысокое, но широкое здание, в котором Коэн снял для нас одну комнату на двоих.

— Мне еженощный сон не нужен. Когда ты научишься управлять природной силой, пропускаемой через себя, тоже перестанешь нуждаться в нём больше двух-трёх раз в неделю, — сказал он поучительным тоном. — Располагайся Летта и не стесняйся. Сейчас мне надо отлучиться, а вечером я зайду за тобой. Погуляем.

Господин оставил меня заперев. Я подошла к окну, посмотреть, в какую сторону он пойдёт, но обнаружила, что вид мне открылся вовсе не на дорогу, а на поля. Окно открывалось лишь на узенькую щёлку. Дверь господин закрыл на ключ. Мне даже смешно стало от осознания — он ожидал попытки к бегству.

Осмотрев печать на своей руке, я задумалась о её действии. Вот он уверял, что оно началось, но со мной ничего необычного не происходило. Впрочем, другие мои печати тоже никак себя не показывали. Возможно ли, решила я, что их действие подавляло эту печать? И если так, то я, всё же, могла сбежать?

Уходить или нет, а после долгой поездки мне прежде всего хотелось понежиться в тёплой воде. Я убедилась, что в съёмных покоях отводилась отдельная комнатка под телесные нужды и порадовалась вместительной бадье в ней. Правда, окна в ней отсутствовали, так что дверь в комнатку я оставила открытой.

Не могу не отметить, что в Сааде дела с водой куда лучше, нежели у нас. Например, раньше, чтобы помыться, я ходила с вёдрами к колодцу, а после долго ждала, пока вода согреется. Здесь же были трубы, по которым, с грохотом и треском, текла вода уже тёплая, даже слегка горячая. Поэтому для умываний заранее набирали отдельный таз, в котором она благополучно остывала.

Скинув верхние одежды, я посмотрела на себя в продолговатое зеркало и вздохнула. Казалось, магические печати, что покрывали низ живота и внутреннюю сторону левого бедра, стали ярче. Круговые знаки на них наполнились неведомыми чернилами цвета киновари. Я осторожно провела рукой сначала по печати на животе, идущей от пупка книзу и заканчивающейся прямо над редким пушком, а после — по второй. Она извивалась змейкой, спускалась к коленке, но оканчивалась на расстоянии трёх пальцев. Затем я перевела взгляд на свою новую печать. Печать помолвки. Огненную, но чёрную. Погладила её.

Ничего. Ничего не произошло.

И я встала на деревянную ступеньку, перекинула правую ногу в слегка обжигающую воду, покачнулась.

— Забыл сказать, — раздался голос господина и затих.

Я оглянулась, балансируя на одной ноги. Жар вспыхнул на щеках и шее, в груди. Господин, расширяющимися глазами, глядел на меня. Я не находила в себе сил сдвинуться с места.

— Это ещё что такое? — нахмурился он, уставившись, похоже, между моих ног.

Глава 29

Господин не дал мне ни залезть в бадью и искупаться, ни одеться. Тоном, не позволяющим возражений, велел подойти к нему. Затем, сообразив, что разглядывать меня придётся либо согнувшись пополам, либо усевшись на корточки, приказал лечь в постель. На спину.

Никогда ещё я не ощущала себя столь смущённой, столь странно и неоднозначно. Я лежала поверх заправленной постели совершенно голая, а мужчина, с которым у меня, вроде как никаких отношений, без стеснения переводил взгляд с моего живота на ноги. И вряд ли он обходил стороной редкий пушок, который едва прикрывал лобок.

Хотелось прикрыться.

Я поздно вспомнила, что печати прорисовывались на теле, лишь когда я сама о них вспоминала, и теперь ловила на себе ошарашенный взгляд господина.

Ещё бы! Он уже разок умудрился повидать меня голой, но печатей тогда не разглядел. И теперь, стоило мне лечь, напрягшись всем телом, печати цвета киновари исчезли. Я просто лежала перед ним голая. Совсем. От смущения сжимала глаза и ноги, а ладони прижимала к груди.

Коэн какое-то время сидел молча. Я даже приоткрыла один глаз и уставилась на него. Господин, как оказалось, оба глаза закрыл, а указательным и большим пальцами держался за переносицу.

— Летта, — начал он мягко и неторопливо. — Когда я зашёл, на тебе было больше одной печати. Верно?

— Да, — просипела я.

— Сейчас так же.

— Да, — мой голос почти исчез.

— Могу я взглянуть? — и он открыл свои зелёные глаза, опуская взгляд на мой живот.

Я непроизвольно сжала ноги ещё сильнее. Шею и уши обдало жаром.

Господин подождал немного, а после повторил просьбу.

Глубоко вдохнув, я подумала о своих печатях так, как когда рассматривала их, оставшись наедине с собой.

— Кто-то позаботился о твоей безопасности, — сказал Коэн. — Не все понимают смысл тех или иных печатей. Путают скрывающие с дающими дополнительные силы. Кто же это был?

Господин склонился, опершись локтем о матрас рядом со мной. Заколки в его чёлке слегка сбились, выпустив тонкую прядь пшеничного цвета. Она упала на мой живот, приятно его щекоча. Как кисточкой пройтись, мягко и приятно. Едва щекотно. Голос господина, в котором добавилось хриплых ноток, звучал почти нежно и успокаивающе, доверительно. Голос тёплым дыханием долетал до живота, оставляя ощущение жара под пупком. Господин спрашивал имя мастера, оставившего на мне печати, а я не могла ответить. Во-первых, от его дыхания, голоса и прикосновений, мысли путались. Во-вторых, слишком маленькой я была тогда. Не помнила, не знала, что за заклинатель был. И сейчас почти не соображала, стараясь дышать медленно. Вопреки ускоряющемуся сердцу. Господин продолжал говорить, пока рассматривал закорючки на моём теле. Рассуждал, что работа сделана не выходцем из Саада, но и не жителем Урсуя.

— Может, и жителем, но обучался он у далёких мастеров, — поправился он и устало вздохнул, коснувшись кончиками пальцев моего бедра. — Летта, раздвинь ноги, мне же ничего не видно.

— Мужчине там ничего видно и не должно быть! — пискнула я и закусила губы.

— Я мужчина, — улыбнулся Коэн, выпрямился и посмотрел мне в глаза, — однако, сейчас я изучаю печати, а не их носительницу. Но если ты будешь мне мешать, то всё может измениться.

Его голос звучал совсем не угрожающе, напротив, дружелюбно, но отчего-то весьма и весьма пугающе.

Трясясь всем телом, я слегка раздвинула ноги. Отец бы убил за такое.

— Шире, — потребовал господин.

Сгорая со стыда, спрятав лицо под подушкой и ладонями, я развела ноги шире. Как же непристойно! Как непозволительно для воспитанной девушки! Я ощутила тёплое прикосновение к внутренней стороне бедра. Там, где находилась сдерживающая печать. Мужской палец скользил по спирали, постепенно сужая круг. То опускался к колену, то поднимался всё выше. Тепло от него какое-то время сохранялось, отдаваясь пульсирующими покалываниями не только в ноге, но и выше. Голос господина мягко шелестел, повторяя часть символов, горячим дыханием лаская мои бёдра. По телу разбежались мурашки. Я вжала подушку себе в лицо.

Непокорная пшеничная прядь вновь коснулась обнажённой кожи. Скользнула по второй ноге вверх, выше.

— Летта, — позвал господин. — Я же просил, не мешай мне. Ты опять свела ноги, теперь мне не видно.

Он надавил на моё колено, отводя его в сторону.

— Не прячь печати, — какое же горячее дыхание у господина. — Они исчезают. Летта? Умница, Капелька.

— Почему капелька? — ухватилась я за странное прозвище в надежде, что оно отвлечёт меня от странных, но приятных ощущений.

— Миниатюрная, — даже в голосе зазвучала улыбка. — И магических сил у тебя, я думал, лишь капелька.

— Больше так не думаете? — мне захотелось приподнять подушку и вновь подглядеть за господином.

Он невесело хохотнул. Погладил печать на моей ноге. Переместил шершавую ладонь на низ моего живота согревая.

— Не уверен.

Глава 30

Коэн

Она лежала предо мной беззащитной птичкой. Печати дрожали, то становясь ярче, то почти исчезая. Я мог прочесть отдельные символы, но никак не собрать воедино. И чем дольше изучал печати, тем сильнее подрагивала их хозяйка, всё тело которой покрылось мурашками. Замёрзла, не иначе. Зато я разгорелся. Дурацкая печать помолвки! Тянула коснуться девушки совсем не там, где необходимо. Зато вчера она же помешала расслабиться. Сначала, едва я коснулся блудницы, разгорелась, обжигая руку, а после вызвала тошноту, чуть ли не до рвоты. Зато сейчас… Сейчас никакой тошноты. Я перевёл взгляд с ног Летты слегка выше, моргнул, ещё выше. Остановился на светлых сосках.

— Так, — я поднялся с постели и отвернулся, — говоришь, печати против твоей силы?

— Да, — приглушённо пискнула Летта из-под подушки и закашлялась.

— Одевайся, — я задумался, меряя комнату шагами.

Кто поставит сразу две сдерживающие печати? Зачем? К тому же энергия вокруг ведьмы всё равно ощущается, а значит…

— Что же это значит? — я остановился.

— Что? — повторила за мной ведьма.

— Твои печати, — я постарался улыбнуться, словно ничего необычного в них не заметил. — Разберёмся позже. Ты помнишь, что мы собирались прогуляться? Готова?

— Так вечером же, — она недовольно сморщила носик и уставилась на лохань для купания.

— Уже вечер, — не утешил я. — Потом искупаешься. Собирайся.

— А покушать? — заканючила Летта.

— Во время прогулки поешь, — заговорил я медленнее, чтобы не прикрикнуть. — Ну же, не заставляй меня ждать.

— Мгм, — вроде как утвердительно произнесла она, натягивая рукава.

Когда Летта оделась и заплела волосы в косу, мы отправились на неторопливую прогулку по городку, в котором расцветал праздник божества посевов и урожая, и детей — праздник Яри. В народе этот день частенько обзывали праздником риса.

Мне необходимо подобраться к человеческой общине. Узнать, празднуют они со всеми или отдельно от поселения, рядом с которым расположились. Поэтому Того прав, Летта идеально подходила мне сегодня. Она искренне хлопала в ладоши и восторгалась глупыми фокусами, а в её широко распахнутых глазах мерцали отблески праздничных огней. И, позабыв обо всём на свете, и даже о своём недавнем смущении, она то и дело указывала куда-нибудь пальцем и радостно повторяла:

— Смотрите, смотрите, господин!

Я смотрел на неё. Не знаю, то была магия печати или девичьего восторга, но, чем больше Летта веселилась, тем сильнее мне хотелось порадовать её.

— Не зови меня господином, — наклонился я к её макушке. — Не сегодня.

— По имени?

— Ну… — я замялся, не уверенный в ответе. — Коу?

Летта смешно сморщила носик, но кивнула, соглашаясь, и несколько раз повторила шёпотом названное имя.

Сначала мы шли всё глубже в поселение, к центральной площади. И гуляния там проходили. На широкую ногу. Детишек развлекали ряженые на ходулях. В лавках продавали сладости и паровые булочки со всевозможными начинками от сытных до сладких, которые так удобно есть на ходу. Музыканты играли заводные песни, под которые танцевали местные жители и пришлые, вроде нас. Всё шло хорошо, только людей в центре почти не наблюдалось, и я потянул ведьму прочь от гуляющих. Расстроенно она последовала за мной, то и дело оглядываясь назад, пока жевала горячую булочку с бобовой начинкой.

Я уверенно вёл её за собой. Мимо украшенных домов и парящих над улицами магических фонариков. На окраину, которая сегодня тоже пестрила огнями и музыкой с песнями. В ту сторону, с которой вырастала человеческая община. На небольшом отдалении от местного поселения они устроили собственное, отгородившись частоколом от всего мира. Сегодня широкие ворота распахнулись, а гуляния пустились между двумя мирами: человеческим и магическим, живущим по своим правилам и по законам Саада. Туда-то мы и направлялись.

На нас смотрели. Нас не хотели принимать, но веселье устроили не только для жителей общины, а потому пришлых незнакомцев никто не прогонял. Глупая попытка показать местным мэо и тенери, что люди способны вжиться в общество, ведь я прекрасно понимал, что не только люди не желали видеть возле себя чужаков.

Я выглядел как человек и оделся в простые одежды, но не учёл, что люди развесят на празднике считывающие амулеты. И вот уже не важно, что я пришёл со Слезой феи, каждый амулет, возле которого я оказывался, вибрировал, показывая, что под ним оказался способный к магии. Что ж, решил я, они хотя бы не поняли, что перед ними не полукровка, а полнокровный тенери. Уже хорошо.

И всё же на меня косились, а вокруг меня быстро образовалось свободное пространство. Пусть. Никогда не любил танцы.

Ведьма охая и ахая от радости смотрела на всё вокруг. Она кидалась от лавки к лавке. Угощалась леденцами и ягодами. Искренне смеялась и наивно тянула меня за собой, крепко вцепившись в мою руку.

— Смотри, смотри, — восхищалась девушкой, кружившейся с огоньками на цепях. — Как думаешь, это сложно? О! Вот это да, ты видел, видел?

Моя рука оказывалась свободной лишь в те моменты, когда Летта, прыгая на месте, хлопала в ладоши, или прикрывала раскрывшийся в восторженном визге ротик.

— Ты обязан это попробовать, — схватила ведьма меня за грудки, в тщетной попытке наклонить к себе и впихнуть мне в рот кусок пряного сыра. — Ну же, не противься.

— Летта, тише, — мягко увещевал я, отстраняясь и накрывая её ладони своими. — Веселись, отдыхай. Я подожду тебя здесь.

Я прислонился спиной к высокому частоколу. Ведьма надула щёчки и вытянутой рукой ткнула косичкой сыра в мой плотно сомкнутый рот.

— Хоть кусочек.

Глава 31

Летта пыталась зазвать меня танцевать, но я не мог. Да, не только не хотел. Не мог. Чувствовал, как пульсировала печать на руке, ощущал напряжение там, где не надо. Казалось, на ведьму печать не действовала вовсе, выбрав своей жертвой меня. Меня тянуло к ней, к этой миниатюрной девице, отдавшейся празднику и веселью. Она всё кружила подле меня, а я убеждал её развлекаться и не обращать на меня внимания. А, может, на неё тоже влияла печать, и потому она то клала свои ручки на мои, то прижималась к моему боку?

Наконец, она оставила глупые попытки втянуть меня в уличные пляски. Присоединилась к танцующим, образовавшим круг.

Один юноша сменял другого. Они переходили от одной девицы к другой. Такой уж танец. И всё же я не мог отвести пристального взгляда от смеющейся Летты. От того, с какой лёгкостью она обнимала то одного, то другого мужчину. От того, как доверчиво смотрела на них. Оттого что вовсе не отстранилась, когда один из партнёров наклонился к её ушку и что-то шепнул.

Руки я спрятал в широких рукавах. Так можно сжать пальцы в кулаки и остаться незамеченным за столь ребяческим поступком.

Новый партнёр обнял ведьму чуть ниже необходимого. Она в смех.

Челюсти я тоже сжал.

Темп музыки замедлялся. Партнёры сменялись всё реже. Летта танцевала с двумя. Кружила с ними то вправо, то влево. Смеялась, общалась. И, вот гадство, вовсе не глядела на меня.

Подойти?

Я переступил с ноги на ногу. Перенёс вес с правой на левую. Расслабил пальцы рук. Помассировал шею и перевёл взгляд с танцующих людей на небосвод. Он переливался от алого до почти чёрного. Солнце едва показывалось из-за покрытых соломой крыш. Воздух охлаждался, а над полями поднимался полупрозрачный пар.

Танец завершился нестройными хлопками. Музыканты обменялись несколькими фразами друг с другом. Мелодия заиграла вновь. Теперь уже не такая шустрая, как прежде. Плавно идущая то вверх, то вниз. Я улыбнулся, узнавая знакомую мелодию. Под неё меня учили вальсировать в просторном зале императорского дворца. Такую музыку услышать от деревенских я никак не ожидал.

Летта тоже. Она не слышала прежде этой мелодии, но быстро смекнула, что к чему. Подсказали другие танцующие, разбившиеся неожиданно на пары. Да не просто так разбились, пришёл черёд девушкам самим выбирать себе партнёров. Одна дама решилась подойти ко мне. Улыбнулась приветливо. Протянула свою ладонь.

Летта нахмурилась. Поймала мой взгляд и отрицательно мотнула головой. Смешная.

Я слегка наклонился, чтобы тихонько дать даме свой ответ, и она разочарованно отошла.

— Иди сюда! — настойчиво крикнула радостная ведьма. — Ну же.

— Я не танцую.

— Ничего, зато я умею.

— Думаешь, я не умею?

— Ой, да не бойся. Это не сложнее, чем махаться в драке. По сути, — сощурилась Летта, вплотную подходя ко мне, — танец и бой практически одно и то же.

Сначала ведьма тянула меня к танцующим, ухватив за обе руки. Упрашивала, согнув коленки и сильнее сжимая мои ладони в своих, отчего становилась ещё меньше. Жалобно глазела и поджимала губки.

— Ты говорил, сегодня мы гуляем. Отдыхаем, развлекаемся, — канючила Летта. — Пойдём же, — вновь прыгала в нетерпении.

— Я неподходящий партнёр для тебя.

— А это не тебе решать, — насупилась ведьма. — Идём танцевать!

— Я слишком высок для тебя.

— И это всё? — вытянулась она и приподнялась на носочки.

Вздохнув, я шагнул от стены. Позволил Летте утянуть себя к отдыхающим. Сделал вид, что не заметил косых взглядов и перешёптываний.

— Положи руки на мои, — велел я довольной девчушке.

Она замерла. Оглядела меня, изменившуюся позу. Вложила правую ладошку в мою левую. Положила свою левую на мой правый локоть. Со смешком я подтянул Летту ближе. Её ножки путались между моими. Не поспевали. Я двигался плавно, медленно. Летта растерянно смотрела вниз. Уши и щёки её раскраснелись. Глаза заблестели. Губы поджались и задрожали. То ли ведьма желала скрыть от меня своё смущение, то ли следила, куда наступать.

Я прикрывал глаза, но старался улыбаться каждый раз, когда носочек ведьминского сапожка опускался на мой, а следом слуха касалось тихое: «прости, пожалуйста, прости».

— Всё хорошо, — шепнул ей в макушку. — Танцевать не сложнее, чем биться. Расслабься и вслушайся в музыку. Не следи за мной. Вот так. Ты быстро учишься.

Конечно, девушка оступалась. Она стояла слишком близко и казалась слишком низкой. И мне хотелось прижать её ещё сильней. Вдохнуть её аромат. Коснуться разгорячённой щеки.

— Всё? — расстроенно завертела она головой.

Я остановился. Удивлённо взглянул на музыкантов. Те готовились заиграть новую мелодию. Я так отвлёкся, что не заметил, когда завершилась прошлая. Летта отстранилась и обняла себя. Замёрзла?

— Ты был прав, — раздался её расстроенный голосок. — Ты высокий как шест. И зачем такой вымахал? Но ничего, мы это поправим.

Я не успел спросить, как именно она хотела меня подправить, а Летта уже потянула меня к скамье. На ней сидела лишь одна женщина. Ведьме не было труда найти для себя свободное место. И, под новую плавную мелодию, она, опираясь о мой локоть, встала на скамью. Довольная. Обхватила меня за шею. Выжидающе посмотрела в глаза. Облизнулась. И улыбнулась ещё шире, лишь только мои ладони сжались на её талии.

Глава 32

Летта

— Мы так танцевать не сможем, — заявил Коэн, не выпуская меня из объятий.

— А что сможем? — поднялась я на цыпочки и вытянула шею, ощущая, как жар наполняет моё тело.

— Стоять? — предположил господин, выдыхая в мои приоткрытые губы, склоняясь всё ближе.

— Тогда постоим, — заключила я, сильнее прижимаясь к Коэну в ответ.

Общее веселье и свобода расслабляли, побуждали к риску. Вскружили голову. А мне было так легко рядом с господином, что хотелось это продлить. Так долго, как только можно. Так ярко, как мы способны. Ловить на себе его заинтересованный взгляд. Слышать, как сбивается его дыхание, хотя это я плясала без передышки вот уже четыре танца. И это моему сердцу впору стучать так сильно, так неровно, что лучше за ним не следить.

Я не поняла, когда левая рука господина утонула в моих волосах, а правая столь сильно стиснула талию, что из меня вырвался удивлённый вскрик.

Мои руки цеплялись за плечи Коэна. Я прижалась своими губами к его. Господин нежно, неторопливо изучал мой рот. Целовал щёки, нос, брови. Вернулся к губам, и я почувствовала, как моя магическая энергия высвобождается, перетекает в него, наполняет. Я замерла от такого. Но не сила, она будто соединила нас, потянулась за господином, отдаваясь ему.

Коэн отстранился и затуманено посмотрел в мои глаза. Я задрожала, но не от холода или страха. Вновь потянулась к нему.

— Каков наглец, — сказал кто-то громко.

Я вздрогнула. Господин притянул меня обратно. С силой сжал мою талию, впился в припухшие губы.

— Вы посмотрите, что себе позволяет, — повторили нарочито громко.

— А ведь где-то невеста ждёт, да?

— А девчонка ничем не лучше. Знала, небось, а другой, а всё равно готова ноги раздвинуть!

— Не надо! — вскрикнула я, заметив, как напрягся господин, услышав его рык и осознав, что говорили про нас. — Пожалуйста, — я вцепилась в его рубашку, сжала.

— Что? Совесть не мучает, изменщик? — в мужские голоса встрял насмешливый женский.

— А тебя? — нарочито спокойно уточнил Коэн, не выпуская, однако, дрожащую от испуга меня из объятий.

— А я похожа на нелюдя, чтобы вести себя так?

— Даже так, — медленно и ровно проговорил господин.

— Пожалуйста, — тихонько попросила я, всё ещё держа его за ворот.

— Всё хорошо, — Коэн улыбнулся, чмокнул меня в лоб и, казалось, его вовсе не задевали слова людей. — Ты-то знаешь, что я тебе ни с кем не изменяю.

— А с ней зато изменяешь! — встряли несколько голосов.

Господин будто потерял интерес к окружающим. Ласково улыбнулся мне и погладил по щеке. Я неуверенно улыбнулась в ответ. Накрыла его ладонь своей, а Коэн взял мою правую руку в свою левую и, приподняв ладонь к своим губам, поцеловал запястье. От этого простого жеста широкий рукав сполз к локтю. Печать помолвки на моей руке обнажилась.

Насмешливые голоса смущённо заткнулись.

— Всё равно… — неуверенно пробормотал один мужчина, но, не найдя поддержки, махнул рукой и пошёл к еде.

Я замерла, поразившись не меньше местных. Совсем не ожидала, что господин продемонстрирует печать помолвки. Намеренно. Он, будто ничего не было, подхватил меня под мышки и снял со скамьи. Погладил по макушке и предложил посидеть, отдохнуть. Я покорно шагала следом, не сводя с него испытующего взгляда. Впрочем, как и некоторые отдыхавшие. Они тоже смотрели нам вслед. Коэн же увёл меня на достаточное расстояние от людей и наклонился к самому уху. Его голос прозвучал так близко, что опалил дыханием. Так тихо, что услышать могла лишь я. Но от этого не менее больно.

— Помни, Летта, сегодня мы с тобой обычные люди. И ты, и я. Не позволяй никому вчитаться в текст печати.

Глава 33

От его слов мне вдруг стало больно. Как пощёчину получить, или кулаком по солнечному сплетению. Хотя, конечно же, мы же с господином никто друг другу, а эти печати — случайное недоразумение. Не больше. И всё же… Всё же он только что смотрел на меня такими глазами, будто хотел схватить, раздеть и никогда не выпускать. Да притом взгляд Коэна казался невероятно мягким, заботливым и любящим?

Я замотала головой и похлопала себя по щекам. Должно быть, от всех этих танцев у меня кругом пошла голова. Вот и засоображала плохо. Но, чем бы произошедшее ни было, а больше к нам не приставали. Наоборот, даже угостили местным вином, пряным и ароматным, и невероятно густым. Господин чарку принял, а потому и я с радостью выпила. Уши почти сразу запылали.

Я не заметила, когда солнце окончательно скрылось, а поля заполнились прохладой. Народ не спешил расходиться, хотя все понемногу уставали. Я тоже, что скрывать. И когда число празднующих поредело, господин повёл меня за собой.

Мы покинули человеческую общину, но далеко от частокола отойти не смогли. Трое мужчин преградили дорогу. Господин уверенным и быстрым движением завёл меня себе за спину.

— Пропустите, — попросил он спокойно.

— С какого перепугу? Из-за тебя нас выгнали, ублюдок.

Выглядывая из-за спины господина, я рассматривала говоривших. И верно, это были те самые мужчины, которые первыми пытались уличить Коэна в измене. После они выказывали своё недовольство каждомузабредшему нелюдю, так что, вряд ли их выгнали из-за нас. Просто мы оказались первыми из тех, кто им не понравился и притом покидал праздник не в большой компании.

Господин ничего не ответил. Он лишь схватился за рукоять меча на своём поясе. Тройка угрозы не заметила.

Прохладный ветер не остудил пыл недовольных, а воздух наполнился напряжением. Сперва трое мужчин разошлись в стороны, будто пропуская, но почти сразу показали своё истинное намерение. Бросились в атаку.

— Назад, — приказал господин, оставив меч в ножнах.

Первый удар был как взмах волны. Но Коэн, словно призрак, отразил удар ножа голой рукой, заставив нападающего потерять равновесие.

Второй мужчина выскочил сбоку, с криком побежав на нас. Но Коэн лишь усмехнулся, уворачиваясь от атаки с меткостью хищника.

Третий пытался атаковать сзади, но и в этот раз господин с лёгкостью обошёл его.

Драка походила на пьяный танец. Так носились в деревне петухи по двору вокруг собаки. То нападали, то со страху чуть не какались на месте.

Говоря просто, Коэн подрался с мужчинами. На шум собрались другие гости и жители общины. Они видели, что пришлый не желал убивать и лишь защищался. И видели, как один из троих, незаметно, пока его товарищи вместе ринулись на господина, подскочил ко мне.

Он схватил меня за волосы. Я вскрикнула и зажмурилась от боли. Впилась ногтями в его руку. Ощутила у горла что-то холодное и твёрдое. Вскрикнула.

Резко, неожиданно меня отпустило. И, не понимая в чём дело, я повалилась на землю. Раздались хрипы и крики, мольбы о пощаде и новые крики, уже не от страха, но от боли. Поднявшись на четвереньки, я увидела, как переменился господин. Скука и недовольство на его лице сменилось хладнокровием. Он без стеснения пинал живую груду, а его меч так и остался в ножнах.

К нему бесстрашно подошла женщина в красном фартуке. Та самая, которая угостила нас вином. Она в поклонах извинялась за пьяных дураков и просила оставить их. Обещала прогнать мужчин из общины. Коэн слушал её и уточнял, продолжая пинать вяло защищавшихся мужчин. Обернулся ко мне, осмотрел оценивающе и согласился, что выкинуть мужчин подальше будет достаточно. В конце концов, со мной-то всё в порядке.

— Вы можете остаться на ночь в нашей общине. Мы будем только рады! — сказала женщина.

Господин не согласился, но и не воспротивился, потому я повисла у него на руке и попросилась остаться.

— Если хочешь. Я заберу тебя утром, — мягко проговорил он, слегка наклонившись ко мне.

— Что? Но… Нет! Предлагают же нам обоим! — заканючила я.

— Полагаю, предложение было лишь для тебя.

— Вовсе нет, — произнесла женщина. — Мы бы не пытались разлучить столь влюблённую пару. Оставайтесь оба. Мы будем рады. У нас есть чудесные комнаты с достаточно широкими кроватями.

— А?! — не удержалась я и густо покраснела.

— Тогда, — то ли хмыкнул, то ли усмехнулся господин, — мы останемся.

Глава 34

Нас приняли и не холодно, и не радушно. Проводили к одному из длинных деревянных домов со множеством дверей наружу. Хозяйка пояснила, что межкомнатных дверей нет. Перейти из одного помещения в другой получится лишь с улицы. Я шла, чуть ли не повиснув на руке господина, так сильно устала. Он внимательно слушал хозяйку и иногда о чём-то расспрашивал. Впрочем, его вопросы звучали так, как если бы их задавали из чистого любопытства, не более. Возможно даже, будто он хотел поселиться в подобной, а может, и в этой общине.

Наговорились они на продолжение тёплой дружеской беседы в комнате, которую нам выделили на ночь. Комната была небольшая, но уютная. Как и обещали, в ней находилась низкая, зато широкая постель. Ещё стоял платяной шкаф, тумба и стол, а вокруг него аж четыре плоские подушки. У противоположной стены находилась ширма почти до потолка высотой. Хозяйка обещала принести ещё вина и еды для гостей, а пока оставила нас умыться. За ширмой на деревянном табурете спрятался медный таз, наполненный водой с лепестками для умывания. Ещё там стояла средних размеров бадья для купания. Я с надеждой повернулась к господину, прогоняя его к кровати или столу, чтобы, наконец, принять ванну. Меня даже не беспокоило, что вода в бадье оказалась прохладной.

— Не лучшее время, — попытался наставить меня на путь истинный господин. — После алкоголя лучше в воде не засиживаться…

Пропустив наставления мимо ушей, я скинула с себя одежды и запрыгнула в воду. В первое мгновенье меня сковало холодом. Во второе я взвизгнула. В третье рассмеялась во весь голос. Четвёртого мгновенья я не помнила.

— Говорил же, — недовольно пыхтел господин.

Он подхватил меня одной рукой под коленки, а второй под спину и переносил на кровать. От него пахло лесом и цитрусами. Так приятно, что я обняла господина за шею и прижалась к его тёплой-тёплой коже.

— Летта, — низким голосом сказал господин. — Отпусти.

Он уже укладывал меня в постель. Вот только мне отпускать совсем не хотелось. Наоборот, прижаться сильнее. Ведь помимо запаха, он был такой тёплый. Невероятно, приятно тёплый. А мне, после бадьи, очень хотелось согреться. Поэтому-то я не выпускала его, а, наоборот, прижалась сильнее и потёрлась щекой о голую шею.

Я почувствовала, как напрягся господин, а ещё, что тоже меня не выпускал. Да, убрал руку из-под моих коленок, но не со спины. Он сглотнул, отчего его кадык заметно перекатился. Взгляд Коэна смягчился, потемнел. Я облизнула губы. Он потянулся к ним.

В дверь постучали.

— Могу я войти? — раздался с улицы голос хозяйки.

— Сейчас, — отозвался господин, впопыхах закутывая меня в верхнее платье поверх ничего.

Наспех и слишком туго затянув на мне пояс, Коэн поспешил открыть дверь и впустить хозяйку. Он с порога забрал у неё корзину, гружённую едой, и потянулся за пухлым, крупным кувшином, но его хозяйка отдавать отказалась.

Коэн и хозяйка уселись за стол. Я присоединилась к ним, усевшись под боком господина.

— Ваш муж не придёт? — поинтересовался Коэн, поглядывая на браслет из красного камня, который носила хозяйка.

— Сегодня его нет в общине, — улыбнулась она, но браслет прикрыла.

Коэн общался с хозяйкой легко и расслабленно, Я то пыталась вклиниться, то натурально засыпала, но старательно себя будила. Коэн с хозяйкой уже вместе над чем-то смеялись, а кувшин на удивление легко поднимался со стола, словно там уже и пить было нечего. Протерев глаза, я опёрлась обеими руками о стол и уложила подбородок на сплетённые пальцы.

— Но почему у нас? — заплетающимся языком спросила хозяйка про наш выбор на праздник.

— Если честно, — наклонился к ней господин, словно готовился выдать секрет, — то у меня здесь была встреча с одним нелюдем.

— Мы не против нелюдей, — замахала хозяйка ладошкой.

— И даже не против Хасели? — Коэн словно удивился.

Хозяйка нахмурилась.

— И даже не против Мэйру?

— А вы? — сузила глаза хозяйка.

— За них, — кивнул Коэн со знанием.

К моему непониманию хозяйка расплылась в улыбке и сообщила, что за такое можно выпить. Однако она с грустью отметила, что нечего. Тогда Коэн сообщил, что нет ничего лучше беседы со столь замечательной женщиной. И дело не в вине, а, значит, оно не нужно вовсе. От его явных заигрываний меня замутило. Потому я поковыляла за ширму умыться. Господин же обсуждал с хозяйкой какие-то встречи, общих знакомых, тайные собрания и прочие непонятные мне вещи. Спустя некоторое время, пообещал продолжить чудесную беседу в другой день, он сказал, что жаль расставаться с такой чудесной женщиной, но настойчиво проводил её за дверь.

И запер. Я выглянула из-за ширмы.

Господин приложился лбом к деревянному косяку. Развернулся слишком резко, отчего слегка покачнулся.

— Пора спать, — уверенно сообщил он, с трудом идя к постели.

— Ты же говорил, что еженощный сон не нужен?

— Спать, Летта. Живо.

Глава 35

Мы улеглись на широкую, но твёрдую постель и потушили свет. Я зевала, но никак не могла заснуть. Всё думала: про кого господин говорил с местной хозяйкой?

— Не вертись, — шикнул на меня Коэн.

В ответ я повернулась на бок и вгляделась в его профиль, с трудом просматриваемый в темноте. Чего-то не хватало.

— Рогов нет.

— И не должно быть, — сказал господин устало, кажется, он улыбнулся. — Слеза феи.

— Так снимите. Зачем она на ночь?

— Не хочу пугать тебя, — господин лежал на спине и не смотрел на меня.

— И не испугаете.

Я села и, не услышав протеста, потянулась к верёвочке на его шее. Сняла через голову, нависнув над господином, и ощутила, как его тёплые, шероховатые руки поддержали меня за талию, чтоб не повалилась сверху.

Рога вернулись. С ними я заметила, что из опьянённых глаз господина исчезла всякая зелень, черты лица заострились. Даже зубы в приоткрывшемся рту казались острее. Кожа господина выглядела очень бледной, а может, так виделось из-за окружавшей нас ночной темноты.

— Вы красивый, а не страшный.

Мы оба были пьяны. Иначе то, что произошло позже, я объяснить не могла.

Господин сжал мою талию. Я ойкнула. Он перевернулся, накрыв меня собой.

— Поиграем? — спросил хрипло, но ответа явно не ждал.

— Да! Нет. А печать?

Он рассмеялся. Хрипло, низко, но совсем безобидно. Поцеловал мою шею и пообещал, что это ещë не соитие, и если я не хочу быть сверху, он с радостью возьмëт ведущую роль на себя.

Коэн знающе потянул за мой пояс. Он говорил, что многие пары развлекаются так, а сам целовал мои обнажившиеся плечи. Я чуть не сболтнула, что мы-то не пара, но вовремя прикусила язык.

— Одни использует это как прелюдию, — его губы опаляли горячим дыханием мою грудь. — Другие просто так, как мы.

Он освободил меня от распахнувшихся одежд и отстранился любуясь. Отодвинулся к моим ногам и сел между ними. Я сжалась. Напряжение прошлось по всему телу, но страха не было. Лишь любопытство. Что же дальше?

И господин не заставил ждать. Его ладони, такие большие и крепкие, накрыли мою грудь и слегка сжали. Мягкими улиточками спустились по бокам к бёдрам. Прочертили когтями тонкие светлые полосы от внешних сторон ко внутренним и раздвинули ноги.

— Вы уверены, что так можно? — от смущения голос мой еле слышен.

Я взглянула на его левую руку, на ту еë часть, где виднелась опоясывающая печать помолвки. Он хохотнул и лёг.

— Можно, — прикусил внутреннюю часть моего бедра. — Доверься мне, Капелька.

Я вскрикнула и ощутила, как господин подул на место укуса. Горячий язык прошёлся вверх по ноге. Отстранился. Господин медленно, осторожно коснулся поцелуем низа моего живота. Я вздрогнула. Пусть он умело обходил стороной ту самую мою часть, в которой я, на удивление, больше всего желала ощутить его дыхание, приятный жар распространялся по моему телу. Господин, как и обещал, играл. Не торопился, будто случайно временами задевая касаниями мои половые губы. Целовал и лизал ту часть, где нога соединяется с телом, и поддувал на самую чувствительную часть меня.

Я крепко сжала простыни в руках и запрокинула голову, не в силах смотреть на него. Закрыла глаза и прикусила нижнюю губу, будто это могло помочь спрятаться. Да, я могла остановить его, могла отскочить, но хотела-то иного.

И получила.

Его язык, горячий и влажный, прошёлся меж складочками вверх к клитору. Господин схватил мои бёдра сильными руками и согнул мои ноги в коленях. Я охнула и раскрыла глаза. Господин безобидно прикусил. Так нежно и страстно. И с таким желанием. Он то целовал, то лизал, то прикусывал. Жар сосредоточился внизу моего живота. Заныли от напряжения и желания мои соски.

Я не заметила, в какой момент задрожала, в какой схватилась за твёрдые, шероховатые рога. Мне одновременно хотелось и оттолкнуть господина, и позволить его игре продолжаться. И свести ноги, и приподнять бёдра навстречу неустанно ласкающему меня языку.

Сбиваясь с дыхания, я вновь запрокинула голову. Цеплялась руками за простыни и резко дышала. Господин обнимал мои ноги сильными руками, медленно поглаживал. Вверх-вниз, вверх-вниз. Его голова пряталась между моими ногами. Его рога тёрлись о мои бёдра, пока их хозяин то лизал, то кусал, то целовал и поглаживал.

Жар волнами находил на меня, почти оглушая. Я всхлипнула. Охнула. Попыталась отползти, но Коэн держал крепко, не отвлекаясь от ласки. Казалось, он и сам наслаждался. Мне хотелось кричать, метаться и прижаться к нему сильнее. Жар накатывал снова и снова, сводя тело судорогой.

Господин отпустил лишь тогда, когда я, ощутив на щеках слёзы, уже не могла шевельнуться.

Он сел возле меня и погладил по волосам. Стёр подушечкой большого пальца слёзы с моих щёк и нахмурился. Господин молчал. Поглаживал меня и не отводил внимательного, заботливого взгляда. Его губы блестели и припухли.

Я смотрела на него и понимала, что хотела ещё. И хотела сделать ему также хорошо.

Поняв, что господин не намерен ни отстраняться, ни продолжать, я сама потянулась к нему. Сначала неуверенно, пугливо поцеловала в губы. Перевернула на спину, оказавшись сверху. Прижалась к нему и запоздало заметила, что Коэн тоже без одежд. Потёрлась о него и краем сознания то ли услышала, то ли захотела услышать, как он шепнул моё имя. Недовольно? Пусть. Я легонько прикусила шероховатый подбородок. Провела языком по напряжённой шее.

— Ты не обязана, — хрипло сказал он.

Вот только рука господина надавила на мой бок, словно желая сместить ещё ниже. И я тоже хотела этого. Я целовала его ключицы и грудь. Спускалась ниже, с ликованием слыша, как сбилось его дыхание, как прорвались первые едва различимые стоны, а сердце в груди забилось громче. Он хрипло уговаривал меня остановиться, но наблюдал из-под прикрытых век. Лукавил, не иначе.

Я слезла с постели, а он скинул мне под колени подушку и сел. Погладил по щеке, заглядывая в глаза с таким явным желанием, что внизу моего живота вновь разыгрался жар. Я непроизвольно сжала ноги и сглотнула, улыбнувшись господину и несмело коснувшись рукой твёрдого мужского органа.

Поцеловала у основания. Высунула язычок и, закрыв от смущения глаза, провела им к головке. Туда-сюда. Рукой поглаживала в такт. Туда-сюда. Такой горячий под моими пальцами. Туда-сюда. Мою руку накрыла другая. Шероховатая. Я вздрогнула и распахнула глаза.

— Не бойся сдавить, — голос господина нежен, а рука, сдавливающая поверх, сильна.

Он поводил моей рукой, задавая ритм, и отпустил. С мягкой улыбкой наблюдал за неумелыми попытками доставить ему удовольствие. Ощущая жар на щеках и ушах, я вновь закрыла глаза, смущëнная своей неопытностью. Облизнула влажную головку. Раскрыла рот, но вобрать сумела лишь подрагивающий кончик. Коэн издал едва слышный смешок.

— Ох, нет, — он схватил меня за плечи до того, как я успела виновато отстраниться, — продолжай. Мне нравится.

— Лжëшь.

— Это очень приятно.

Он гладил меня по волосам и наклонился, даря самый нежный поцелуй в губы. Погладил по спине, слегка царапая когтями. И я повторила свою попытку.

— Помогай себе рукой, — напомнил господин.

Я так и сделала. Сжала его в руке, двигая её то к себе, то от. Лизнула головку. Закрыла глаза. Дыхание Коэна сбилось. Участилось. Движения моей руки ускорились в ответ.

Господин застонал. Вздрогнул. И мой рот наполнился густой жидкостью с кисловатым привкусом.

Глава 36

С утра я проснулась под сборы господина. Он ходил темнее тучи, словно случилось нечто невообразимое, отвратное, ужасное.

— Проснулась? Отлично. Собирайся, мы уезжаем.

Слишком поздно спрятавшись под одеялом, я поняла, что притворяться спящей поздно. Господин рывком сдёрнул с меня одеяло и скомандовал подъём. Делать нечего, пришлось собираться.

— Мы разве уже уезжаем? Я думала, подольше здесь пробудем, — как бы невзначай поинтересовалась я.

— Пора возвращаться, — ровно произнёс господин.

Сложно было не заметить, что в настроении он пребывал ужасном, но не спросить об этом я просто не могла. Потому подошла поближе, а он отпрянул. Я остановилась. Моргнула. Поглядела на господина. Как ни в чём не бывало он позвал за собой, а сам направился прочь от людской общины.

— Что-то случилось? Никто же не узнал, кто вы такой?

Со вздохом Коэн проговорил, что дело не в этом.

— Всё дело в этих Хасели и Мэйру?

Меня наградили смиряющим взглядом.

— Вчера вы говорили, — я облизнула пересохшие губы, — что вас не устраивает император.

— Не говори о том, чего не знаешь.

— Так дело в них? — приободрилась я и не заметила, что господин остановился.

Я впечаталась в его спину и отскочила на два шага. Покачав головой, господин отверг предположение и ускорил шаг. Я нахмурилась. Если дело не в этом, а нас никто не раскрыл, то что же произошло? Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как мы добрались до постоялого двора. Господин молча прошёл в снятую комнату и закрыл за мной дверь.

— Время печати сократилось, — упавшим голосом проговорил он, когда мы точно остались вдвоём.

Я закатала свой рукав и всмотрелась в замысловатую вязь на своей руке, но ничего не поняла.

— Где это сказано? О! А как это произошло?

Господин буравил меня долгим взглядом. Так смотрят на дитя, запихавшее себе в ноздрю камушек. Вроде и возмутительно глупо, но оставлять так нельзя.

— Соберись, Летта, — медленно проговорил господин, держась от меня на расстоянии.

Его зелёные глаза, не утратившие яркости после снятия Слезы феи, внимательно наблюдали за мной.

— О! — выдала я, осознав, что дело в нашей «игре». — Это же хорошо? Теперь печать скорее сойдёт.

— Нет, Капелька, это плохо. Теперь влияние печати усилится. Я не знаю, как это повлияет на тебя, и не уверен, что теперь смогу даже просто общаться с другими женщинами… — его брови сошлись над переносицей. — Надо возвращаться домой. Пора обучать тебя магии.

Я хотела напомнить, что это невозможно, но господин меня прервал. Он уверенно заявил, что раз энергия находит выход, то и вход отыщется. Следовательно, можно приступать к обучению и снять заодно сдерживающие печати.

— Вы и помолвочную снять не сумели, — тихонько хмыкнула я.

Но оказалась услышана.

— Из-за них и не смог. И их снять будет не просто, но мы попробуем.

— Хорошо, — согласилась я и попыталась сменить тему разговора. — А кто такие Мэйру и Хасели?

— Те, с кем тебе общаться не придётся.

— Я слышала, что вы — правая рука императора, и если так…

— Не совсем, — перебил господин. — Летта, я не против императора. Да, они против. Прошу, не лезь, куда не просят. Это не для девиц.

Глава 37

Отгородившись от меня занятым молчанием, господин куда-то пошёл. Я сказала, что повозка в другой стороне, а мне в ответ на это разрешили посидеть в снятой комнате и за компанию не ходить. Так что я пошла. Из вредности. Коэн лишь вздохнул, на моё присутствие. Он всё ещё носил Слезу феи, скрывающую его истинный облик. Потому-то со стороны казалось, что по пыльным городским дорожкам шëл высокий молодой мужчина, в роду которого встречались нелюди, но сам он родился человеком. Я шла сразу за ним. Шаг господина широкий, но не быстрый, так что бежать мне не приходилось. И всё же, на его один, у меня приходилось по два шага.

— Так куда мы?

— Мне надо отправить письмо. Тебе идти не обязательно.

Я обиженно сжала челюсти. Да что случилось? Вчера же господин общался со мной нормально. Танцевали даже… Память подбросила воспоминания ночи, из-за которых меня обдало жаром: в основном шею и уши. Я украдкой взглянула на господина. Хмурый, он замедлил шаг, но на меня не смотрел. Мне казалось, что он станет общительней, но вместо этого господин решил отгородиться. Разве я предложила вчера “поиграть”? Не я сократила время печати и усилила их действие. Кстати, какое оно?

— Знаете, — начала я, на что господин остановился.

Он вскинул руку в жесте тишины.

— А мне кажется, поговорить стоит.

— За нами хвост, — шёпотом сказал господин и всё же посмотрел на меня. — Будь умницей, держись ближе ко мне.

— Выходи, — приказал он громко.

Зашуршало за деревьями, а кто-то спрыгнул с крыш близстоящих домов. Я прижалась к господину, крепко ухватившись за его пояс. Мы стояли на неширокой улице между низеньких домов и разросшихся кривых деревьев. С двух сторон к нам приближались похожие друг на друга юноши с тёмными глазами и волосами. Один — тенери, а второй походил на человека, и если б не это различие, юношей можно было принять за братьев. Уж не думала, что в друзьях у вчерашних знакомых окажется нелюдь, но кто ещё хотел на нас напасть, я не представляла.

От господина исходила уверенность в своей силе. С ним я чувствовала себя спокойнее, но это не мешало перепугаться.

— Что вы хотите? — ровно спросил Коэн.

— Поговорить, — развёл в стороны раскрытые руки тенери. — Мы видели, как ты вчера бился.

— Не интересует, — перебил господин и, взяв меня за руку, двинулся дальше.

Тенери преградил нам путь вперёд, а человек — возможность к отступлению.

— Мы предлагаем хорошие деньги. Всё в рамках законов. Одобрено местным управом…

— Не интересует, — голос господина сделался колким, а шаг слегка ускорился, из-за чего мне пришлось трусить следом.

— И мы не против межрасовых браков, — вставил человек.

— А это ещë к чему?

— Мы видели вашу печать, — заметив изменения в интонации господина добавил тенери. — Вряд ли ваши семьи поддерживают такие отношения, а ты явно не человек, как Сей, мой брат. Да, да. У нас одна мать. И мы не против…

— Какое мне дело до того, от кого и когда понесла твоя мать? — остановился господин, понимая, что пройти не дадут. — Уличные бои не интересуют.

— А в помещении?

— Я на императорской службе.

— Тем более! — заулыбался тенери. — Разве можно там подняться полукровке? А если ещë и сочетаться браком с человечкой, так вообще за своего не примут.

— Это не так, — теперь господин хмурился.

— Да ладно! Там всë время указывают кому и что делать. И не берут в расчëт таких, как мы с тобой, из обычных семей.

— Да, да, — встрял человек, — и в начальстве там одни ублюдки!

Господин скрежетнул зубами. Яркие зелëные глаза, сузившиеся до щëлок, смотрели угрожающе, но голос его звучал без тени злости.

— Вы не правы. Подняться наверх может каждый, кто хорошо себя зарекомендует. Да, у сыновей из богатых семей шансов больше, но лишь из-за того, что их готовят с детства нанятые мастера. Беднякам редко удаëтся нанять хороших учителей для своих отпрысков. Вот и всë разница. А теперь, я спешу. Пропустите.

Когда господин отправил письмо Данну, я уже и забыла, про что хотела спросить до встречи со странными братьями. Коэн выглядел молчаливым и не в духе, потому я не рисковала заговорить весь путь до его дома. Только думала, сидя в повозке возле господина: «А действует ли печать на меня?», и поглаживала витиеватую вязь на своей руке.

Глава 38

Коэн

— И как вы будете меня учить, если я не могу пользоваться магией?

— Медленно, — заверил я ведьму. — Для начала ты прочувствуешь свою энергию. Трактат о медитации должен был раскрыть тебе глаза на методы любого обучения.

Взгляд девушки опустился к полу. Она хмыкнула и поджала губы.

— Не думаю, что из этого что-то выйдет. А вот научить меня махать мечом вы бы смогли!

— Мечом? Долго, муторно и совсем тебе не подходит.

— Почему это? — вскинулась Летта.

— Перед тем как берут в руки меч, — я подошёл вплотную и взглянул на девичью макушку. Отступил, чтобы ей не пришлось задирать голову, — учатся балансу. Скажем, если я возьмусь за такое твоё обучение, сам меч ты получишь спустя полгода.

Летта засопела.

— Это минимум. Столько времени понадобится на изготовление подходящего тебе меча. К счастью, тренировки для будущего мечника во многом походят на тренировки будущего мага. Или ведьмы, в твоём случае, — добавил я, надеясь на согласие Летты перейти уже к делу.

Девушка сомневалась. Она переступала с ноги на ногу и рассматривала кусты в саду. Хмурилась.

— Допустим, — проговорила медленно, растягивая гласные.

Я ждал, когда Летта продолжит, но она не находила подходящих слов, или не хотела продолжать.

Понятно, что со сдерживающими печатями учиться магии бессмысленно, но ведь это не такие печати. Энергия вокруг ведьмы бушевала, а когда мы ночевали в общине, то и вовсе без всякого труда перетекала в меня, насыщая и заполняя так, как раньше не бывало. И это без полноценного соития.

Я просто не мог не попытаться найти лазейку в странных печатях на её теле. Да только меня всё время отвлекали. То работа, то Данн, то сама Летта. Причём она об этом и не подозревала, доверчиво пытаясь находиться ближе ко мне. Вот и теперь, несмотря на пустое пространство вокруг, стояла так близко, как только возможно. Понимая, что долго так не выдержу, я отослал ведьму в кухню. Велел взять у Наи палочки для благовоний, а сам вздохнул спокойно, оставшись наедине с собой. Всё дело в том, что, когда Летта находилась подле меня, мыслить о чём-то кроме неё самой получалось с трудом. Хотелось лишь её саму. Зато, стоило мне отлучиться на день-другой, как по возвращении Ная сообщала, что без меня ведьма вела себя странно: то просилась к очагу даже в тёплые дни, то весь день укутывалась будто зимой и всё растирала замёрзшие руки. В моём же присутствии холод обходил Летту стороной.

— Хозяин, — вмешалась в мои размышления служанка, низко склонившись, — к вам прибыл господин Данн.

Я вздохнул. Летта всё не возвращалась с кухни, а заставлять Того ждать мне не хотелось. Убедившись, что в народе поднимается возмущение нынешним императором, Данну не терпелось проучить подлецов. Вот только была одна загвоздка, никто ничего не делал. За слова не наказывают, даже написанные в письме, тем более, если слова из писем ничего не сообщали напрямую.

Покинув тренировочную комнату, я пошёл к гостевой, но остановился. Голос Данна раздался с кухни.

— Ну, не смущайся, я ему не скажу.

— Что не скажешь? — вздохнул я.

— Ничего, — лучезарно улыбаясь ответил Того.

Он опёрся рукой о стену, нависая над сжавшейся Леттой, которая выставила вперёд словно в защите палочки для благовоний, которые крепко сжимала в руках.

— Что наговаривал на вас, — буркнула, надув щёки, и переметнулась за мою спину.

— Ничего подобного, — Того развёл руки в стороны, — лишь спрашивал, каково ей живётся в твоём доме. А так-то я вот с чем приехал: деву Хасели скоро перевезут во дворец. И с ней целую стайку девиц, говорят, одни красавицы.

— Тебя только это интересует? — я вздохнул, понимая, что Летте наш разговор слушать не стоит и радуясь, что Того подал сведения так, а не иначе.

Будто его и впрямь интересовала лишь возможность познакомиться с парочкой другой благородных красавиц, а не что-то больше. Однако Летта не спешила уходить, выглядывая из-за меня и заинтересованно рассматривая гостя. Гость же распалялся о девушках, сопровождавших деву Хасели. Все из благородных семей, как и положено. Все примерно одного возраста и статуса. Я кивал, слушая Данна. Напрягся лишь на одном имени — Райя. Не хотелось сталкиваться с ней после размолвки. Того придерживался мнения иного, намекая, что через Райю можно подробнее разузнать о деве Хасели.

Я заметил, как навострила ушки Летта. Не сдержавшись, она тоже заинтересовалась возможной невестой Рёмине. Конечно, решил я, это имя она уже слышала, причём не с хорошей стороны. Я только хотел сказать, чтоб не лезла, но Того опередил, порушив планы.

— О, я и сам не знаю деву Хасели, лишь её имя — Дзюн. Смотрю на тебя и думаю, а не ровесницы ли? — подмигнул Того. — Небось и не видела никогда благородных наследниц?

— Не видела, ну и что? — насупилась Летта и тихонько запыхтела. — Чем они от других отличаются?

— Летта, зажги благовония в тренировочной и принимайся за медитацию. Тебе пора уже найти связь со своим огнём, — велел я недовольной девице.

Лишь дождавшись, когда ведьма уйдёт, пригласил Того в гостевую, обсудить всё нормально. Без лишних ушек.

Глава 39

Как я и ожидал, Того настаивал на использовании Райи. Уверял, что я мог бы больше разузнать о Дзюн через неё. Всего-то немного поговорить с Райей, поиграть, пофлиртовать и попросить о малой помощи. Мне же впутывать бывшую не хотелось. Так и спорили о том, что важнее: подобраться ближе к юной деве семьи Хасели или не терять лицо.

— Ты разве не понимаешь, если их вовремя не поймать, то они могут натворить дел! Немалых, — терял терпение Того.

— Понимаю, но Райю в это вмешивать не стоит.

— Да почему? Заодно бы и помирились. А что, если она уже замешана?

Ничего не отвечая, я просто посмотрел на Данна. Смотрел долго, отмечая, как он недовольно заёрзал на своей подушке, как несколько раз порывался что-то сказать, но так и не нашёлся. Данн понуро опустил плечи и цокнул языком, отвернувшись от меня.

— Я не тупой, — заверил я Того. — И прекрасно понимаю, что меня ждёт, если без доказательств напасть на лучшего друга Рюгамине Рёмине. Очень даже намекаю и напоминаю, что Рёмине не только единственный, но и любимый младший брат императора.

— И он тоже может быть замешан.

— А может и не быть, — сказал я в ответ на обвиняющую речь. — Рёмине никогда не высказывался против действий императора. Немыслимо полагать, что…

— Вслух, — перебил Того. — Он вслух никогда не высказывался, но, напомню, Мэйру его лучший друг. И он, не в открытую, высказывается. Полагаю, он тоже не туп. А зря. Было бы куда проще его подловить. Зато Ёши может оказаться неумён, и его сестрица тоже. Она ж совсем юна! Точно сболтнёт лишнего, если верно к ней подойти. Мы-то не сможем, а вот другая девушка с ней общий язык нашла бы. И тогда сестрёнка Ёши нам всё и выдаст!

— А ещё сестрёнка Ёши может оказаться непричастна и ни о чём не подозревать. Если её брат недоволен императором, это не значит, что его семья настроена так же.

— Это ты по своему папаше судишь? — хмыкнул Того и тут же сложил руки в извиняющейся позе, низко склонив голову. — Тем более! Что плохого в том, чтобы разузнать о ней через Райю?

— Исключено!

Не знаю, сколько ещё мы препирались, решая, кто из нас лучший стратег, но, в конце концов, Того согласился с тем, что для начала достаточно наблюдать со стороны и через прислугу. Разве сложно подкупить прислугу?

И когда Данн ушёл, я не сразу покинул гостевую комнату. Для начала обернулся к межкомнатным дверям гадая, что лучше сделать. С одной стороны девичье любопытство понятно, а с другой — подслушивать чужие разговоры нехорошо.

— Летта, я не буду ругать. Иди сюда, — позвал как можно спокойнее.

Как и ожидал, глупышка ко мне не вышла, а дала дёру. Глухо топая носками по деревянному полу, она кинулась прочь из соседней комнаты. Только-только тихой мышкой сидела по другую сторону бумажной двери, а уже и след простыл. Я вздохнул и поднялся. Неторопливо пошёл следом.

Девушку нашёл в тренировочном зале. Она стояла на коленях лицом к благовониям, притворяясь, что всё это время провела здесь в медитации. Вот только дышала Летта тяжело, как после побега. Волосы её растрепались, а плечи слишком уж явно подымались и опускались в намеренно глубоком дыхании. Я прислонился к поддерживающей колонне и скрестил руки на груди. Летта не шелохнулась.

Подождав, я медленно пошёл к ней. Ведьма сидела тихо, зато сила вокруг неё накалилась. Затрещала. Заискрилась. Вытянув руку над макушкой Летты, я хорошо ощущал, как реагировала на меня её энергия. И раз выход у неё был, то:

— Зажги благовония. Нет, не так. Сиди смирно, глаза можешь открыть. Нет, Летта, руки положи на колени.

— И как мне их тогда зажигать?

— Глядя на них и желая увидеть огонь.

Энергия вокруг Летты чуть сгустилась. Мою ладонь обдало горячими покалываниями. Ведьма запыхтела. Я слышал, как потрескивает её энергия, но ничего не происходило. То ли у Летты не выходило сосредоточить силу, то ли направить. Я слышал, как Летта сопела, видел, как сжимала руки в кулаки. Ничего. Энергия трещала и сгущалась, словно готовясь к взрыву, но разлеталась. Покачав головой, я не просил ведьму прекратить, зато сам взглянул на неё иначе. Не обычным для меня путём — через магический след, а тем же, которым магию наблюдало большинство тенери — через тени.

Отступив на шаг назад, я позволил им окружить себя, а себе раствориться в них. Краски померкли. Светлые стены и циновка окрасились лиловым сиянием. И средь мерцания теневого расплывчатого мира, на одной из циновок разгоралось два огонька. Один побольше, трещал и вспыхивал подобно затухавшему угольку, на которого подули из мехов. Второй, поменьше, кружил по первому маленькой ящеркой.

— Гадёныш, — не сдержался я, поняв, что Хиноко оставил с нами не только свои печати, но и одно из своих воплощений.

Мне хотелось растоптать саламандру, но пришлось оставить это на потом. Ведь она мне не мешала, а цепи, окружавшие Летту, очень даже. Я потянулся к ним, разглядывая переплетения и пробуя подцепить, подтянуть, слегка расплести.

Не вышло.

— Не выходит, — устало сказала Летта и запрокинула голову. — А? Господин, вы где?

Глава 40

Летта

Запрокинув голову, я обнаружила, что осталась наедине с собой. Вроде господин стоял у меня за спиной совсем недавно, но теперь там было пусто. Я не слышала, как он выходил. Хотя, если честно, я не прислушивалась, слишком поглощённая мыслями об огне и попытками сосредоточить их в одной точке. На кончике палочки для благовоний.

Нет, так совсем невежливо. Господин не предупреждал, что даст задание, а сам свалит. Он предложил тренироваться, сказал, что делать, а потом сам же и ушёл без всякого предупреждения. К тому же не сказал мне, когда можно освободиться и передохнуть.

Поднявшись на ноги и побурчав для приличия, я подошла к раскрытым дверям в сад — там господина не оказалось. Солнце заливало зелёные растения, а лёгкий ветерок подталкивал ленивые облака в небе. В саду же трудился один-единственный мужчина, вымазанный в земле и удобрениях. Я заглянула в соседнюю комнату — пусто. Прошлась по открытой веранде, заглядывая, то туда, то сюда. На своём пути повстречала лишь двух занятых служанок. Одна протирала пол, а вторая, усевшись на край веранды и свесив ноги, начищала овощи и пела какую-то песенку на саадском языке. Судя по тексту, детскую.

— И тут пусто, — заключила я уныло.

С одной стороны, конечно, неприятно, что господин ушёл без предупреждения, а с другой — у меня появилась возможность узнать, о чём он разговаривал со своим другом Того Данном. Ведь помимо обсуждения уже знакомых имён, они вновь вспоминали про письма. Я находилась в полной уверенности, что слышала, как господин шуршал бумагой, явно зачитываясь.

Воровато озираясь я прокралась в гостевую комнату. Там многое осталось на месте. Даже еду ещё не убрали. Заходя, я чуть не хихикала от собственного везения. Обошла комнату, заметила конверты возле стола и заулыбалась во весь рот. Запоздало вспомнила, что хорошо бы двери закрыть, чтоб никто меня за чтением чужого не заметил. И уселась на подушку господина.

Я раскрыла первый, захваченный конверт и, готова поклясться, услышала вздох. Замерла. По спине прошёлся холодок. Медленно подняв голову, я увидела перед собой пустую комнату. Посмотрела налево и направо, но никого не обнаружила. Задержала дыхание. Руки сильнее необходимого сжались на конверте, отчего он зашуршал. От неожиданности я вздрогнула и заметила, что не до конца задвинула двери-ширмы. Вот откуда этот вздох!

— Ветер же, — нервно рассмеялась я, — просто ветер.

И вытряхнула письмо из конверта.

Нервный смех перешёл в икоту. Ощущение, что я в комнате не одна нарастало, но я упорно вчитывалась в чьё-то письмо. Затем во второе. В третье. И ничего не поняла. В одном говорилось про трудности разведения собак, во втором о празднике риса и рассказе о том, где его отмечать лучше, в каком заведении чего заказать, кто готовит самое вкусное вино. В третьем письме некто рассказывал про то, как сложно дрессировать мелких щенков, если их слишком долго держали с матерью, а после резко разлучают и отправляют в другой, к тому же в большой дом.

Разочарованно сложив письма обратно, я вдруг заметила, что щенка обозвали «Дзюн». Я нахмурилась. Вновь расправила письмо и перечитала текст повторно. Вдумчиво. Затем ещё и ещё. И вернулась к другому письму про собак. Там кличек не звучало, но тематика перекликалась с перечитанным. Закрыв глаза и помассировав виски, я возвратилась к рассказу о празднике риса и вдруг поняла, что мы с господином ездили в те самые места, которые в нём описали.

— Здесь не про собак, — осознала я, не до конца понимая, во что влезла.

Глава 41

Хорошенько задумавшись, я поняла, что писем в гостевой недостаточно. Надо бы пробраться в покои господина. В его кабинет. Я полнилась уверенностью, что среди бумаг и прочих документов, которые хранились там, обязательно нашла бы необходимые мне. Я бы сумела больше разузнать про Хасели и Мэйру, и про то, каким образом с ними связан Коэн. Пока из подслушанных разговоров я могла лишь понять, что они ему не очень нравились, а ещё, что господин не собирался оставаться в стороне. Господин, который приютил меня, обеспечил меня одеждой, полноценным питанием и собственной комнатой! Господин, без которого я бы уже пару раз умерла. Господин, который пусть и желал получить от меня благодарность весьма определённого характера, явно не стал бы меня к ней принуждать. Господин, жизнь у которого начинала мне нравиться.

Сложив всё как было, я поднялась, поправила растрепавшиеся волосы и немного постояла, прислушиваясь. Вроде снаружи никого не было, можно выходить, оставшись незамеченной.

От волнения мне казалось, будто окружающие звуки усилились, стали громче. Протяжно поскрипывал деревянный пол под ногами. Гулко шуршали бумажные двери. Шелестели длинные одежды, похожие не то на платье, не то на халат в пол. Я путалась в юбке и широких рукавах. Меня окутывало смятение. В затылке зудело, как от ощущения пристального взгляда. Страх сковывал, но любопытство подстёгивало меня вперёд.

Когда ещё удастся поизучать всё спокойно и без спешки?

Я почти месяц жила в доме господина, но ни разу не осмеливалась заходить в его комнату прежде.

Я долго-долго стояла перед красивой дверью, расписанной цветами и птицами, а руки прятала в рукавах. Меня била дрожь. Я до боли и припухлости искусала губы.

— Так нельзя, — шепнула написанной тушью птице. — Или льзя?

«Не проверишь, не узнаешь!» — говаривал однажды Рей, перекидывая меня через забор и ожидая, что я наворую яблок. Я тогда ему поверила, что лезем невесть куда. Не привыкла ещё ко двору дома Мары, лишь раз побывала на нём. Вот и опасливо полезла на яблоню, под смех Рея набирая спелые алые плоды в свою сумку. Потом уже заметила улыбнувшуюся мне хозяйку дома и яблок, вышедшую на задний двор и остановившуюся на некотором от меня расстоянии. Тогда же обратила внимание, что Рей вовсю задыхался от тихого смеха, и покрылась краской. Я заикалась и сбиваясь, пытаясь объясниться. Рей хохотал во весь голос. Сколько лет мне тогда было? Двенадцать?

Я смелее протянула руку к разукрашенной двери. В конце концов, господин сказал, что теперь я живу здесь. Так разве обязательно получать разрешения, чтобы пройтись по дому?

Я ожидала, что его комната будет обставлена богато, что она окажется огромной. Ну, во всяком случае, больше той комнаты, которую выделили для меня.

Я ошиблась.

Комната господина оказалась и не большой, и не заставленной громоздкой мебелью. Деревянный пол покрывали циновки. Тонкий и твёрдый с виду матрас лежал прямо на полу. У господина не оказалось ни одной подушки, лишь тонкий шерстяной плед, чтобы укрываться во сне. Напротив постели находился низкий столик из тёмного дерева. На нём в аккуратных стопках сложены бумаги, лежали рядком кисти для письма и стояли две баночки с тушью. Возле простой постели громоздился старенький сундук для одежды. Закрытый. Из любопытства я приподняла крышку и обнаружила, что вся одежда сложена ровно, аккуратно. К тому же в сундуке находился небольшой ароматный мешочек, видимо, против моли.

Я опустилась на матрас и подивилась. Он не только выглядел, но и ощущался твёрже моего. Я посмотрела на стену у изголовья и заметила вывешенный на ней плакат. Его написали от руки, заполнив чьими-то речами про важность властвования духа над телом. Я покачала головой.

Кажется, господин слегка перегибает палку со своими правилами.

Я же слишком долго жила по чужим правилам, чтобы вспоминать о них сейчас, когда мне попалось нечто интересное, способное приблизить к взглядам на мир доброго ко мне господина и помочь мне его понять. Поэтому я подошла к его рабочему столу. Опустилась перед ним на колени и осмотрелась. Провела руками по лакированной поверхности, отмечая, что на нём не виделось ни пылинки. Стол полнился документами, но не письмами. Я перебирала их и осматривалась вокруг, и заметила в столе скрытый ящик. Тонкий и без ручек, за которые можно ухватиться. Он выделялся потёртостями. Им явно часто пользовались, но я не понимала, как его подцепить и выдвинуть. Поковыряла ногтем. Попросила ящик открыться голосом. Просунула сверху бумажный лист и провела туда-сюда. Потянулась за конвертным ножом, запихнула кончик тонкого лезвия в не менее тонкое пространство между ящиком и столом, наклонила нож и потянула на себя. Со щелчком ящик поддался.

— Да! — не сдержала я ликования.

— Нет, — устало отозвался господин и захлопнул выехавший ящик.

Глава 42

Рука господина появилась из ниоткуда. Сотканная из тени, она плавно, но быстро обретала плоть. Крепкая мужская ладонь легла на показавшийся ящик и захлопнула его перед моим носом.

Я замерла и со свистом вдохнула. Очевидно, что господин находился позади меня, наклонившись вперёд и нависая надо мной, он материализовался из сгустившейся на мгновенье тьмы. Его светлые волосы оказались у меня перед носом. Боязливо я повернулась на низкий хрипловатый голос и неожиданно близко разглядела мужской подбородок с редкой, короткой щетиной и губы, неприязненно изогнувшиеся. Сглотнув, я попыталасьотстраниться. Потянулась левой рукой к полу, но случайно задела длинные когтистые пальцы. Покачнулась и опрокинулась спиной о его грудь. Ощутила мерное сердцебиение. Икнула.

— Из-звините, г-господин.

Он молчал.

— Я… просто… это…

Глаза господина холодно наблюдали за мной.

— Я только хотела, — с трудом проталкивала я слова сквозь непонятный ком в горле, — помочь.

— Правда? — протянул господин странно улыбаясь.

Да, уголки его губ приподнялись, но льда в глазах стало лишь больше. Из-за взгляда улыбка господина вовсе не походила на доброжелательную и вселяла в меня неописуемый страх. Я съёжилась. Сжалась. Кивнула икнув.

— И как же ты намеревалась это сделать, Капелька? — обманчиво ласково обратился ко мне господин.

— А в-вы выслушаете?

Он повелительно кивнул нисколечко не отстраняясь. Сжав подол своего платья в пальцах, я то сильнее стягивала ткань в руках, то расслабляла кисти, подбирая верные слова. Ох, как бы мне сейчас помогла Мара с её вечным знанием, что и кому, а главное, как говорить.

— Я случайно услышала ваш разговор с вашим другом, — я запнулась под тяжёлым взглядом Коэна. — Я специально услышала ваш разговор, довольны? Так вот, я так поняла, что Хасели вас, как бы это сказать…

— Как есть, — подсказал господин, усаживаясь удобнее и придерживая меня за дрожащие плечи.

— Я подумала, что она вас беспокоит, — ткань в моих руках непрерывно шуршала. — И я слышала, что вам надо кого-то к ней приставить. Вот я и подумала, что могла бы для вас пообщаться с ней. Кем бы она ни была. Вот.

Опустив взгляд к собственным коленям, я даже дышала с осторожностью. Сначала мне казалось, что господин разозлится, что накричит или даже ударит. Пусть он ни разу не делал ни первого, ни второго, я всё ещё с трудом привыкала к иному обращению. Слёзы заранее защипали в уголках глаз. Губы мои задрожали. Я склонила голову низко-низко, чтобы господин не увидел моего лица, моего страха, отразившегося на нём. Я ждала.

Скорее всего, времени прошло совсем немного, но перед глазами успела промелькнуть вся моя жизнь, скудная на события, до последнего времени. Плечи мои опустились. Я старательно делалась меньше. Ткань платья шуршала активней. Господин отстранился. Я напряглась, ожидая его ответа. Я ждала любой реакции на мои слова. Думала, что готова ко всему.

Только не к тому, что он сделал после. От того, что сделал господин, сердце моё ёкнуло. Глаза распахнулись, а страх сменился удивлением.

Коэн рассмеялся своим низким чуть хрипловатым смехом. Его ладонь легла ко мне на макушку и потрепала по волосам.

— Я разве не говорил, что это не для девиц?

— Я уже не девица! — обиделась я.

— Ой ли, — протяжно хмыкнул господин, вдруг снова оказавшись невероятно близко и опустив голову на моё плечо. — Хорошо, уговорила.

Я вздрогнула, ощутив тепло его дыхания. Коэн — не Рей, напомнила себе. Он так себя не поведёт, решила я и хлопнула себя по щекам.

Господин хмыкнул и отстранился, изучающе рассматривая меня. Затем развернул меня лицом к себе и, о чём-то задумавшись, ухватился указательным и средним пальцами за свою переносицу. Помассировал. Отпустил и нисколечко не теплее посмотрел в мои глаза.

— Во-первых, ты не справишься. Во-вторых, если попробуешь сбежать, то печать не даст, — заключил господин. — В-третьих, зачем тебе помогать мне?

Последний вопрос зародил во мне надежду. Я решила, что сумею объясниться и не выглядеть глупой. Смогу убедить господина в том, что я на его стороне. Да и с чего бы мне быть против? Он даже сейчас, застукав меня за копанием в своих вещах, не заругался на меня.

В моей груди зародилось тепло, а ком в горле с лёгкостью проглотился. Заулыбавшись, я принялась убеждать господина в своих способностях. Он слушал то ли с недоверием, то ли со скукой. Зато не перебил ни разу и терпеливо дожидался продолжения, когда я замолкала, подбирая слова.

Глава 43

Приободрившись, я всё рассказывала и рассказывала господину о том, почему мне можно доверять и о том, почему я его не подведу, лишь никак не удавалось обличить в слова причину моего желания помочь. Убеждала господина, что я старательная, ответственная, выносливая, даже если он в это не верил.

А вот чтобы озвучить причину, по которой хотела помогать, мне надо было её понять. Увы, я и сама в ней не до конца разобралась. Ну в самом деле, не говорить же: «Если с вами что-то случится, то я окажусь на улице, а мне слишком нравится суп из лотосов, который готовит Ная, чтобы отказаться от него навсегда»?

Запыхавшись и словесно иссякнув, я оставила подол своего платья в покое и лучезарно улыбнувшись встретилась взглядом с мрачным господином. Похоже, я могла молчать с тем же успехом, с которым только что изливала ему душу.

— Вы мне не верите? — ткань вновь зашуршала в моих пальцах.

Ладонь господина опустилась на мои руки. Большим пальцем он погладил меня по тыльной стороне ладони, заставляя прекратить истязать подол.

— Я правда хочу вам помочь, — захныкала я и хлюпнула носом.

— Это меня и беспокоит, — выдохнул господин. — Летта, зачем тебе это?

— Мне у вас нравится, — еле слышно пробубнила я, вжимая голову в плечи.

— Будь со мной честной.

— Я не хочу возвращаться на улицу, — ещё тише.

— Летта, — наседал господин, склоняясь ко мне

— Вы мне нравитесь! — выкрикнула неожиданно громко даже для себя, да к тому же резко выпрямилась, из-за чего ударилась лбом о подбородок господина.

Схватившись руками за лоб, я вновь сжалась и затихла. Господин в тот же миг смачно выругался, потирая ушибленный подбородок. И расхохотался в голос.

— Ничего подобного, — махнул он рукой отсмеявшись. — Это печать помолвки притягивает тебя ко мне, не более. Капелька, ну не смотри так. Вспомни, с каким рвением ты от меня удирала до встречи с духом огня.

Коэн вздохнул, потёр подбородок и посмотрел на меня чуточку теплее.

— Если хочешь мне помочь, то не прячь свои печати. Да не эту, а те, которые сдерживают силу. Хочу подцепить одну. Такие снимают не торопясь и не сразу.

Не осознавая до конца правильно ли я поняла господина, опустила взгляд на своё бедро и прикрыла руками живот. Коэн подтвердил, что всё верно, и добавил, что печати сдерживают не всю силу, иначе бы он никогда и не понял, что я ведьма.

Мне вновь пришлось обнажиться перед господином. Он отошёл на почтительное расстояние и предложил мне взобраться на его постель, чтобы не замёрзла. Я села, неловко вспомнив, как опустилась на матрас, думая, что находилась здесь одна. Румянец залил мои лицо и шею. Я с трудом заставила себя не жмуриться и не сжиматься. С моего позволения господин сел рядом со мной и попросил лечь на спину.

— Начну с печати на животе, — предупредил Коэн.

Его тёплая ладонь опустилась на проявившийся рисунок. Сначала я ощутила жар, который распространился по надписи, разогревая её так сильно, что я непроизвольно напрягла мышцы живота и охнула. Зажмурилась. Прикусила нижнюю губу. Зашипела.

Господин попросил потерпеть. Голос его при этом прозвучал напряжённо. Я даже глаза приоткрыла, подсмотреть. Господин сидел сосредоточенно неподвижно. Его глаза оказались закрыты, а ресницы слегка подрагивали. Рука господина, опустившаяся на мой живот, так напряглась, что под загорелой кожей выступили тёмные линии вен. Казалось, тьма перетекала по ним вместе с кровью. Коэн на меня не смотрел, однако его рука непрерывно следовала по печати ни разу не съезжая с неё. Жар дрожал, будто льдом резал. Я заскулила. Вжала живот. Слёзы потекли по щекам, а в глазах зарябило. Я быстро задышала и взмолилась, но господин не ответил.

— Пожалуйста, — заплакала я. — Хватит.

Господин не ответил, но его вторая рука легла мне на лоб. Погладила и осталась мягким прикосновением на волосах.

Печать раскалилась. Я вскрикнула и выгнулась, и поняла, что всё прекратилось. Свернувшись креветочкой, я вновь захныкала. Господин лёг возле меня и обнял. Он шёпотом утешал меня, а я, не понимая, что произошло, вжалась в его ворот. Ухватилась пальцами за край плотной ткани, ткнулась носом в его шею и поняла, что господин замер. Напрягся.

— Что-то случилось? — попыталась отстраниться я.

— Ничего, — прохрипел господин, придерживая меня за спину.

Глава 44

Коэн

Голова гудела. Дышалось тяжело. Руки сковало жгучим ознобом, а в боках покалывало. В лёгких словно осела сажа, спасибо и на том, что я не выдыхал клубы дыма. Гореть не снаружи, но изнутри — это слишком даже для сильного и опытного мага, вроде меня. Немудрено, что Летта в моих руках подрагивала и молчаливо плакала. Если мне перепала такая отдача, то я и думать не хотел, как себя ощущала ведьма. Эти печати на ней… Кто бы их ни поставил, он не полагал, что она проживёт так долго. И немудрено, что, разглядев огонь под ними, Хиноко окунулся в него, не желая покидать. Вот только если ничего не изменить, если не сорвать магические цепи, сковавшие Летту, она не проживёт и несчастных пяти месяцев, отсчитанных нам печатью помолвки.

Я приподнялся на локте, с трудом не повалившись на съёжившуюся подо мной девушку. Сказать ей об опасности сдерживающих печатей?

— Капелька, — горло саднило от слов, — как ты?

Придвигаясь ближе ко мне, она стёрла слёзы со щёк и заявила, что с ней всё хорошо. И задрожала, а белоснежная кожа девушки покрылась мурашками. Летта сжалась в неуклюжей попытке согреться. Её зубы тихонько постукивали.

Я сел, надеясь укрыть её. Встал на четвереньки над Леттой, потянувшись к краю одеяла.

— Господин, вы просили, — сказала Ная, отворяя дверь в комнату. — Позже зайду.

Дверь оглушительно захлопнулась. Плечи Летты затряслись в беззвучном смехе.

Вздохнув, я завернул её в шерстяное одеяло и поскорее отстранился. Находиться так близко с ведьмой, когда она к тому же раздета, тяжело, но приятно. Хотелось бы укрыть её собой, но как вовремя остановиться? К тому же любая близость могла усилить печать ещё.

Желая отвлечься от мыслей, ведущих в ненужную сторону, я дал Летте время на отдых. Я просил её не засыпать. Важно, чтобы девушка оставалась усталой.

Лишь когда расходуешь последние силы, пробуждается магический резерв. Так всегда у новичков, а Летта новичок. Мне необходимо понять, получилось ли подцепить её цепи, разогнуть хотя бы одно звено или нет. И для этого необходимо заставить её разжечь внутренний огонь. Дать ему выход, а истерзанному изнутри телу покой. Ведь если энергия и дальше будет лишь копиться в Летте, ничем хорошим это для неё не закончится.

Если собрать тряпицы шаром и раздувать под ними костёр, то сначала они поднимутся, надуются и слегка приподнимутся над землёй. Однако если огонь не затушить, то шар продолжит раздуваться и рано или поздно попросту лопнет.

Летта не шар, но и огонь, который копится в ней, превосходит обыкновенный костёр. К тому же и от обычного костра, при неумении с ним общаться, может начаться пожар.

— Господин, — позвала Летта, переодевшись в новые одежды и ожидая меня в саду.

Она выглядела весьма уставшей. Хорошо. Теперь, когда одна из её печатей подцеплена, мы можем перейти к настоящим занятиям.

— А после вы позволите мне помочь? — залилась ведьма румянцем.

Я хмыкнул. Позволить помочь? И в виде кого же передать её во дворец?

Летта не выглядит выносливой. Миниатюрная и худенькая, она скорее кажется хрупкой. Так что отдавать её в служки мне не хочется. Но предлагать её императору в качестве веи мне не хочется вдвойне.

— Для начала посмотрим, как ты справишься с нашими уроками, а там решим, — пообещал я, серьёзно задумываясь, что как-нибудь Летту отправить к Хасели Дзюн можно.

В конце концов я ничего не терял, а Летта знала слишком мало чтобы сболтнуть лишнего.

Глава 45

Как так вышло, что девушка, которую я подобрал из жалости и от скуки, готовилась притереться к деве Хасели? Почему та, в ком я обнаружил слабенькую ведьмину силу, вместо того, чтобы стать мне веей, и впрямь стала ученицей? И почему я обучал её не только магии, к которой она оказалась очень даже способной, но и основам этикета и дворцовым правилам?

— Остаётся лишь одна проблема, — сказал я, хотя проблемы валились на меня подобно непрекращающимся каплям дождя по весне. — Нельзя отправлять тебя, как приближённую, ведь ты безродна. Придётся прислуживать деве Хасели.

— О, это я умею, — устало отмахнулась Летта и широко зевнула. — Вы не видели, сколько я работала раньше! С восхода и до ночи, а в благодарность только напоминания о том, что необходимо сделать завтра.

— Но работала ли ты в богатом доме?

— Хуже, — улыбнулась ведьма, потянувшись за добавкой и убирая с глаз короткую чёлку, — я работала в харчевне и при этом занималась домашним хозяйством, а ещё кормила и штопала братьев. И ещё мне как-то приходилось подвешивать свинью и обжигать, и ещё… — Летта прервалась на пережёвывание пищи.

Я же покачал головой. Нам предстояло много работы, ведь ведьма совершенно не знала, как вести себя в обществе. К тому же у нас практически не оставалось времени на нормальную подготовку. Хасели Дзюн обещали привезти во дворец всего через неделю. Для встречи передаваемой под опеку девы император организовал детскую охоту — это, когда охотятся на заранее пойманных зверей. Лис ловили за день или два, сажали в клетки, а в день охоты выпускали в лес. Такие развлечения обычно устраивали для детей знати, ну и для девушек, чтобы они и сумели продемонстрировать себя, и не подверглись опасности.

В этот раз помимо лис планировали выпустить златорогого оленя. Его уже изловили и перевезли к месту будущей охоты, заранее выпустив зверя в лес, но следя, чтобы он его пределов не покинул.

Всё казалось простым и несложным.

Ведьма послушно выполняла всё, что я ей говорил, а Ная дополнительно обучала Летту, пока я занимался другими делами.

Если бы ещё не отвлекаться, находясь возле Летты, на неё саму. Дурацкая печать! Каждый раз, когда девушка случайно касалась меня, хотелось позабыть про уроки этикета либо магии, а перейти к обучению ласкам. Порой я приходил в себя, лишь ощущая, как её пальчики сжимались в моих волосах, а с девичьих губ срывался полустон от накатившего на неё желания. Тогда я нехотя отстранялся, прекращая поцелуй и размыкая объятия. Да что ж это такое!

Дрянной Хиноко запустил свою саламандру и не желал уходить, но и не высовывался. Так что, порой наблюдая за Леттой сквозь тени, я замечал ускользающую в её огне саламандру, но достать её не выходило. Ещё и печати Летты, обвившие её будто цепи, не поддавались. С одной стороны, это плохо. Мастер, что наложил печати на ведьму, весьма искусен. С другой стороны, я надломил лишь часть, а этого оказалось достаточно с лихвой.

В тот вечер, когда я с таким трудом подцепил печать, уставшая и измученная девушка вышла в сад, как я и попросил. Энергия вокруг неё сгустилась куда сильнее, нежели прежде. Поэтому, немного поразмыслив, я предложил ей прогуляться за пределы дома. Чего уж там, мы пошли в обратном от города направлении, пока не вышли на пустырь.

Там я показал Летте, как зажигают огонь-на-ладони. Действо простое и практически не затрачивающее сил, зато способное осветить себе путь, а иногда и согреться. Понаблюдав за мной с восторгом в огромных для её личика глазах, девушка с воодушевлением вытянула перед собой руку ладонью вверх.

— Не торопись, — только и успел сказать я.

Магическая энергия, давно копившаяся в Летте, но не находящая достойного выхода, ринулась на простой зов. Все те частицы, которые искрились и покалывали, вечно окружая ведьму, неожиданно сосредоточились в одной точке, нарастая жаром и напряжением таким, что спёрло дыхание. Слишком поздно осознав, что произошло что-то из ряда вон, Летта не успела остановиться. Да и не знала как. Она вскрикнула. Отшатнулась. Дёрнула рукой. Зря.

Пламя, родившееся из пустоты над её ладошкой, раскинулось разрастающимся шаром во все стороны. Задело её рукав. Опалило волосы. Откинуло меня несмотря на то, что я успел выставить защитный купол.

Мощь, с которой меня снесло, оказалась столь внушающей, что я невольно восторгался ею. Да, Летта не походила на ведьм, описанных мастером Аротеем. Она оказалась сильнее.

Восхитившись её потенциалом, я не сразу опомнился. Снял купол и оглядел выжженную перед собой землю. Удостоверился, что меня не задело, а после услышал плачь. Я напрягся, но сбросил накатившее оцепенение. Подбежал к свернувшейся на земле Летте в истерзанных одеждах и склонился к ней. Развёл её ручки, за которыми она прятала лицо и убедился, что девушка в порядке. Всего-то треснула губа да кровь носом. На теле ни ожога, от огня пострадала лишь одежда. И волосы, которые теперь смешно топорщились и завивались.

Утирая слёзы и сопли подгоревшими рукавами, Летта оставляла на своём личике чёрные полосы. Поняв же, что я совсем рядом, она уткнулась в меня и разрыдалась громче, пока не затихла в моих руках, погрузившись в глубокий сон.

Глава 46

Что можно успеть за неделю? Ничего. Ровно столько успели мы. Зато ведьма выглядела весьма воодушевлённой, готовясь в поездку.

Она чуть не прыгала от нетерпения. Стоило рассказать ей про златорогого оленя, и больше Летта ничего не слышала.

— У нас говорят, встретить такого оленя — к удаче! Можно загадать любое желание, и оно обязательно сбудется!

— Тогда загадай, чтобы Дзюн с тобой подружилась, — покачал я головой. — Ты помнишь всё, что мы говорили?

— Вы ведь всё равно собираетесь проверять меня всю дорогу?

Я усмехнулся.

Летта, несомненно, права. Я думал проверять всё, что она запомнила, чтобы удостовериться, что путь верный. Хотя, куда уж там! Какой путь может быть верным, пока у меня нет доказательств?

Я точно знал, что на этой охоте будет сам император, и понимал, что Летту стоит держать от него подальше. Хотелось бы, чтоб к ней близко не подходил и Того, и, уж тем более, не хотелось видеть возле ведьмы Мэйру. И ведь они оба собирались присутствовать. Зато Рёмине там появляться отказался, хотя, невесту готовили ему. Невесту, которая впервые покидала отчий дом. Юная дева Хасели, ровесница Летты, вот к ней мне и хотелось подтолкнуть ведьму. Пообщались бы, якобы случайно. Да, ведьма безродна, но о ней заговорили в каждом доме. Разве откажется юная Дзюн от знакомства с ведьмой? С моей ведьмой.

С ведьмой, которая не способна думать ни о чём, кроме златорогого оленя.

— Они правда огромные? — восторженно интересовалась она, сидя на коне передо мной и размахивая руками. — И рога из чистого золота? И если бьёт копытами, то из-под них посыпятся монеты?

— Что за чушь? — поперхнулся я. — Да, да, нет. Летта, не будь ребёнком, ни к чему верить во всё, что тебе говорят.

— А можно будет его погладить?

— Это дикий зверь, — наставлял я. — Ты бы захотела погладить голодного волка? Неважно, что олени травоядные. Монеты из-под его копыт не полетят, но голову он ими пробить способен.

Летта надула губки и недовольно запыхтела. Уверен, она мечтала посмотреть на златорогого оленя и дотронуться до его шёрстки.

Так, за спорами о животных и уроками этикета, мы добрались до хорошо знакомого леса. Летта, похоже, это место тоже запомнила, потому как затихла уже на холме. Она будто стала меньше, вжавшись спиной в мою грудь.

Сегодня лагерь выглядел иначе. Не было клеток, зато всюду висели украшения. Еды привезли ещё больше, чем прежде, выступали скоморохи. Прибавился шатёр в цветах семьи Хасели. Вот только я заметил недовольные лица некоторых знакомых. И, поймав на полпути Того, выяснил причину.

— Приехала мать Дзюн. Эта карга заявила, что раз жениха не будет, то и невесту привезут сразу к месту. Нечего ей делать на подобных сборищах, — передразнил он последней фразой госпожу Хасели и сплюнул под ноги.

— Значит, всё зря? — грустно заметила Летта, когда мы дошли до моего шатра и остались вдвоём.

— Ещё нет, — приободрил я, понимая, что зря привёз её на охоту. — Ты же хотела посмотреть на златорогого оленя, а он тут.

Летта заулыбалась.

— А ты хочешь только посмотреть или поохотиться тоже? — уточнил я.

Глаза ведьмы широко распахнулись. Она прижала руки к груди и замерла, не зная, что ответить. Я же улыбнулся ей так ласково, как только смог. Пусть Дзюн здесь нет, но почему бы не продемонстрировать мою ведьму госпоже Хасели и её дамам?

В конце концов, Летта согласилась поучаствовать в охоте, если я пообещаю быть рядом. Я же, в свою очередь, удостоверился, что помолвочные печати хорошо спрятаны под охотничьими перчатками, и если рукав подымется, они не покажутся.

Как и в прошлый раз я велел Летте держаться подле меня и ни с кем первой не заговаривать. Она послушно делала всё, что я говорил. Даже позволила нацепить на её запястье ручной арбалет и потренировалась выстреливать болты в стоячие цели. Не то же самое, что в лис, но, хоть как-то. Всё-таки ведьма лишь сопровождала меня, и я не рассчитывал, что она на самом деле кого-то поймает.

— Ваша вея выглядит такой наивной, — обратила на нас внимание женщина классической красоты.

Чёрные волосы собраны в тугой узел, лишь две пряди по бокам от высокого лба оказались распущены. Лицо бледное, треугольное и вытянутое смотрелось сосредоточенно и чопорно. Тонкие подведённые угольком брови, яркие красные губы. Будь она моложе на несколько десятков лет, могла бы побороться за звание первой красавицы Саада. Тогда, быть может, в её строгих обсидиановых глазах проглядывали искры радости и романтизма, теперь их сменила строгость и надменность.

— Госпожа Хасели, — едва склонился я в приветствии. — Рад новой встрече.

— Вы всё такой же подхалим, — хмыкнула женщина и прошла мимо, уведя за собой стайку из четырёх верных ей женщин.

— Это мать Дзюн, госпожа Сая, но ты зови её по имени рода, — наклонился я к Летте. — Ей понравиться не стремись. Глупо стремиться к невозможному, но и перечить этой женщине не стоит.

Глава 47

Летта

Покивав для приличия, я решила на всякий случай держаться подальше от женщины. Коэн сказал, что ничего плохого в отсутствии Дзюн нет, значит, так и есть. Так что всё было почти хорошо, если не считать взгляда, которым меня наградил господин, стоило вновь спросить про оленя. Мне не хотелось, чтобы столь величавое животное погибло ради забавы. Однако в Сааде стоит вести себя подобно саадцу. Если только не найти его первой и прогнать куда подальше. Я очень надеялась, что у меня выйдет спасти оленя, но стрелять тренировалась. Хотя бы для виду.

Господин немного отошёл от меня, чтобы пообщаться со своим другом. Они звучали раздосадованно. Видимо, очень надеялись, что неведомая Дзюн сегодня появится. Подумать только, под опеку императорской семьи вот-вот должна была перейти дева, желающая императору и его брату смерти. К тому же между ней и тем самым братом планировали свадьбу! И Коэн молчал! И его друг тоже ни словом ни с кем помимо господина не обмолвился.

Я искусала губы до боли и припухлости, но так и не придумала, почему рассказать об этом императору нельзя. Если только господин сам…

Я тряхнула головой, отгоняя глупые мысли. Стоило разобраться во всём самой, но как?

Пока я размышляла и тренировалась, постоянно вспоминая о дыхании, прозвучал сигнал начала. Дыхание — о нём придётся помнить всегда. Если забыть и перенервничать, огонь сам собой шипел на кончиках пальцев.

После сигнала о начале забавы я предпочитала называть её так, а не охотой, чтобы не вспоминать местные догонялки за людьми, народ сгустился на поляне перед лесом. Господин подозвал меня к себе.

Я вновь взглянула на высокие деревья, чернеющие впереди. Что-то внутри меня сжалось. Я напряглась в желании развернуться и не ступать внутрь, но на плечо легла мужская рука. Тёплая, шероховатая, она чуть сжалась, позволяя выбирать.

— Не хочу, чтобы оленя убили, — сказала я.

Возле нас раздался смех. Причём с двух сторон. Опустив голову, я хотела бы спрятать лицо за волосами, но они, как назло, едва прикрывали уши. Господин выдохнул. Я не решалась поднять головы и взглянуть на него, зато он наклонился ко мне и тихо, на ухо прошептал, что об этом мне беспокоиться не стоит. Казалось, он не обратил внимания на смешки и вопросы о том, не падаю ли я в обморок, узнав, что птиц для бульона убивают.

Я сжимала зубы и кулаки, спрятав руки в рукавах. Господин велел успокоиться. Тогда же первые охотники пошли к лесу. Среди них были и мужчины, и несколько женщин, среди которых госпожа Хасели. Господин советовал ей не перечить, но говорил, что и понравиться не обязательно. Так, хоть посмотрю со стороны.

— Я пойду, — сказала, как мне казалось, твёрдо и поправила маленький арбалет на своей руке.

Господин довольно кивнул.

— Не отходи от меня, Капелька, — попросил ласково и двинулся вперёд.

Легко сказать, да трудно сделать. Рост у господина высокий, а шаг длинный. На его один приходится по два моих. И пока он быстро движется вперёд, я почти что бегу следом.

Ветки цеплялись за ноги, камушки били по пальцам, а мягкие охотничьи сапожки не особо спасали от столкновений. Они и правда такие крепкие, как о них говорят? Неужели сапоги, сквозь подошву которых я ощущала камни и неровности, способны пережить укус хищника?

У входа в лес нас было пять или шесть групп, но внутри остальные быстро исчезли. Перед моими глазами остались лишь господин и Того Данн. Они переговаривались будто во время дружеской прогулки, но в то же время осматривались по сторонам. Мимо прошмыгнула лиса. Я указала на неё, но Коэн лишь улыбнулся в ответ. Того же подошёл ко мне и сообщил, что такой зверёк не стоит внимания. Они искали исключительно оленя. И я в надежде на то, что зверя отпустят, шла следом.

В лесу пахло сыростью, а под ногами похрустывали ветки. Я слушала чириканье птиц, пролетающих в вышине, и не заметила, когда замолчали господин с Данном. Первый замер, всматриваясь в кривые заросли. Второй едва слышно вынимал метательный кинжал из ножен. Свист. Со стороны полетела стрела. Я услышала звериный рёв. Коэн оттиснул меня к себе за спину. Того, пригнувшись, побежал вперёд.

— Жди здесь, — скомандовал господин, исчезнув следом.

Послышалась возня и крики. Властным голосом какая-то женщина отдавала команды. До меня донёсся стук, словно два камня с силой бились друг о друга. Я прижимала руку с арбалетом к груди, понимая, что ничего не могу поделать. Переступала с ноги на ногу, не решаясь до конца: ждать или нет? Оставаться одной страшно. Идти вперёд — тоже. Птицы разлетелись. Голоса и оружие затихли. Где-то за густыми зарослями раздался шорох. Я пошла на звук.

Не знаю, что звучало громче: стучащее набатом сердце, или хруст под ногами. Однако то, что шуршало впереди, лишь приблизилось. Раздвигая ветви голыми руками, я всматривалась между широких листьев. В ответ, зверь, притаившийся там, глядел на меня огромными, круглыми, ореховыми глазами, обрамлёнными длинными и пушистыми ресницами.

— Не бойся, — шепнула я и потянулась к крупной морде свободной рукой.

Густая и твёрдая шерсть покалывала пальцы. Блестящий нос был столь мокрым, что я невольно представила, как олень облизывал его широким языком, похожим на коровий. Он шагнул ко мне, показываясь в полный рост. Высокий, но не настолько, как я представляла. Олень казался даже ниже господина, если бы ни рога. Ветвистые и раскинутые в стороны, они поблёскивали под редкими солнечными ручьями, проскользнувшими в лес сквозь густую листву.

Я улыбнулась доверчивому зверю. Почесала между глаз. Повинуясь секундному порыву, я закрыла глаза и в уме загадала своё сокровенное желание, оказаться важной. Хотя бы для кого-то одного. Пусть хоть господин оценит меня по достоинству.

— Пожалуйста.

Стоило одному-единственному слову сорваться с моих губ, как олень резко поднялся на дыбы. Взревел. Задел меня копытом по плечу. Я вскрикнула. Вздрогнула. Услышала, как свистнул арбалет на моей руке. Новый, болезненный рёв зверя. Копытом мне задело голову.

Глава 48

Я не поняла, когда олень свалился. Не заметила, в какой момент вокруг меня сгрудились другие охотники. Лишь прижимала руку ко лбу и ощущала, как под ней пульсировало жжение. Когда ко мне подошёл господин? В какой момент меня поздравили с удачным выстрелом?

Я с ужасом смотрела на лежащего у моих ног оленя. Из его бедра торчала оперённая стрела, бок кто-то надрезал, а под глазом, под наклоном к макушке, торчал болт моего арбалета.

Тошнота подкатила мгновенно. Я упала на колени и согнулась. Господин опустился рядом и, запустив руку в мой карман, выудил заживляющую мазь. Нанёс мне на лоб и помог подняться на ноги. Я, кажется, попросила попить. Он, похоже, поднял меня на руки. Что-то тёплое прижалось к моему лбу, затем к виску и к щеке.

— Вы всё ещё не одни, — весело поддел Того, возвращая меня в реальность.

Я вздрогнула. На мгновенье меня ослепило знакомой вспышкой. Похоже, её видела лишь я. Затем в голову до боли ринулись звуки. Шуршание и хруст под ногами. Голоса низкие и высокие. Стрекот, щебетание, даже шум слабого ветра. Всё било по ушам, заставляя голову раскалываться.

— Сильно её приложило, — отметил Данн.

— Поздравляю, Сагамия, — произнесла госпожа Хасели.

— Поздравляйте Летту. Я поучаствовать не успел, — с усмешкой произнёс Коэн, всё ещё держа меня на руках.

Госпожа Хасели склонила голову и развела руки в стороны. В одной она держала длинный лук из светлой древесины. Из-за спины женщины виднелся колчан с оперёнными стрелами, точь-в-точь как та, что торчала из златорогого оленя. Это она спугнула его, поняла я. Из-за неё олень мёртв.

Я позволяла незнакомцам поздравлять меня с метким выстрелом. Старалась не слушать, как они обсуждали судьбу оленьей туши. Послушно и тихо следовала за господином прочь из леса. И думала о том, что мне совсем не понравилась местная забава.

На поляне нас встретили те немногие, кто не участвовал в охоте. Среди них был и мужчина с волосами темнее ночи и кожей белее снега, в чьих ниспадающих локонах позвякивали серебряные цепочки. Император выслушал доклад о поимке златорогого оленя и как мне почудилось, с грустью проводил тушу взглядом небесного цвета глаз.

— Поздравляю, ведьма, — сказал он ровно, будто и не мне.

Я бестактно наблюдала за печальным со стороны императором, пока не опомнилась, ощутив на себе ответный взгляд. Опустила голову и склонила плечи в поклоне. Поблагодарила, хотя сама не понимала за что.

Ко мне подошёл Того и ухмыльнулся, вот, мол, что значило «не хочу, чтобы оленя убили», а он было подумал, что я неженка. Мне нечего было ответить ни на его слова, ни на похлопывание по плечу такое, что меня чуть не пошатнуло от мужской силы.

Я видела и слышала, как потерявший ко мне интерес господин обсуждал с кем-то слишком быструю поимку зверя. Никого не интересовали лисы, хотя один мужчина вышел из леса с двумя собаками, держащими в зубах пушистые рыжие тушки. Голова всё ещё болела, но в ушах уже не гудело. Я, толком не зная куда, отошла от скопившегося народа.

Солнце стояло высоко. На поляне распустились жадные цветы. Те, кто приехал, оделись относительно легко, только я обнимала себя, ощущая прохладу. Спасаясь от смешавшихся воспоминаний, вжимала ногти в плечи. Олень, люди, наказание в виде смерти за убийство. Даже за случайное?

Я обняла себя сильнее. Больше не хотелось бродить. Лишь смотреть на лес да так долго, чтобы потерять счëт времени и забыть всё на свете.

Верхушки деревьев покачивались, перешëптывались. Кроны бросали длинные тени, а те так и манили затеряться среди них.

— Сыграем в прятки, — предложил император спокойно и неторопливо.

Я вздрогнула, поëжилась и спрятала ладошки в рукавах. Что-что, а в прятки мне играть не хотелось. Тем более, если предлагал владыка этих земель, тем более если это те самые прятки, про которые я слышала раньше. Прятки, в которых разрешалось драться. Не убивать, но и этого достаточно.

Однако разве можно отказывать императору Саада?

— А давай! — ответила я звонко, стараясь не выказывать страха и непочтения к коронованной персоне. — Только чур я с оружием! Всë должно быть честно.

Синеглазый мужчина кивнул, а цепочки в его волосах легонько звякнули. Он жестом пригласил меня к своему шатру. Там хранилось оружие. От маленьких и тонких кинжалов до тяжёлых на вид мечей, лежали метательные звёздочки и ручные арбалеты, поблёскивали металлическими наконечниками копья. Невозможно было не восхититься работой мастеров, их создавших. По одному взгляду становилось ясно, насколько они дорогие и крепкие.

Коротко хохотнув, я сощурилась и поглядела через открытый полог на лагерь. Оказывается, пока мы общались, многие обратили взоры на нас. Господин тоже оказался среди наблюдающих. Напряжëнно он поглядывал за нами, будто задумавшись: стоит ли подходить?

— Обговорим все правила заранее? — потребовала я, переведя взгляд на спокойные синие глаза с такими же длинными ресницами, как у оленя.

— У тебя три часа. Если выиграешь, исполню любое желание, если для его претворения достаточно двух недель. Назвать его ты должна до захода.

— Охотники?

— Трое, — назвал владыка минимум, позволяя мне поблажку, и обернулся к собравшимся зрителям, вышел из своего шатра. — Кто хочет поучаствовать?

— Я, — поклонился Коэн, а после снял с пояса резной кинжал. — Будет честно, если пойду безоружным.

— И я, — показывая голые руки, воодушевившись, сообщил Того Данн.

— Не помню, чтобы это было чем-то обязательным, — огрызнулся ещë один, давая понять, что третьим охотником станет он, и что пойдёт он с оружием.

— Я могу переодеться? — уточнила я, на ходу перебирая в памяти всë, что слышала когда-либо о саадских прятках.

Знала я немного, зато самое главное — в них не убивают. Всего лишь опасная игра. «Игра» — за это и цеплялась.

— Конечно, можешь делать что угодно до тех пор, пока звезда не разгорелась, — император потянулся за пистолетом, который ему на подушечке поднёс слуга.

— Погодите, — Коэн помахал алой лентой в руке. — Ничего не забыли?

— Хочешь сам? — пригласительный жест в мою сторону.

Я медленно выдохнула и подошла к кивнувшему господину. Присев на край стола, заставленного едой, Коэн недовольно заглянул в мои глаза. Ленту — маячок, который должен сорвать охотник, он сжимал обеими руками.

Глава 49

Многие наблюдали за нами. Император предложил мне сыграть в прятки. Без возможности отказа, разумеется. Когда я вплотную подошла к господину, он деловито запустил руку под мои одежды. Излишне сосредоточенно мужчина ощупывал тело, поднимаясь к груди. Маячок затянулся на лифе тугим узлом. И пока со стороны мы вновь смотрелись парой, позабывшей об окружении, господин едва слышно бранился на мою невезучесть.

— Как ты оказалась в его шатре? — оказалась самой мягкой фразой из всех, произнесённых им.

Коэн смотрел в мои глаза, и я не двигалась. Император медленно направлял пистолет в небо. Щелчок. Звезда полетела вверх. До начала пряток полчаса. Отсчëт пошëл, а я ещë не выбрала оружия. Вернувшись в шатёр, я схватила двойные кинжалы, инкрустированные драгоценными камнями, в комплекте к которым прилагался мягкий кожаный поясной ремешок. С трудом нацепила его вдруг задрожавшими пальцами.

К лесу я шла медленно, словно на прогулке не оборачиваясь.

Одна ошибка, и они поймут, как крепко страх окутал меня, проникнув так глубоко, что дальше некуда. Главное — не споткнуться.

Я двигалась плавно. Дышала медленно, как учила книга по медитации и изо дня в день советовал господин. За моей спиной слышались чьи-то крики и смех. Я ощущала на себе внимательный взгляд. Хотела, чтобы это был Коэн, но проверить не могла. Попросту боялась оглянуться. Стена леса приближалась. Я сбилась с дыхания. Забыла в каком порядке вдыхать и выдыхать. Сердце стучало всë громче. Почти заглушало игроков и зрителей.

Нога в мягком сапожке ступила на втоптанные камни.

Сегодня не будет собак. Меня не убьют. Это прятки. Просто прятки, — повторяла я про себя. Если сбегу, получу желание. Если нет, то нет. Я забыла спросить, что ждëт в случае проигрыша и теперь в негодовании покусывала губы. Если честно, я даже не знала, что просить у императора в случае выигрыша.

Ветки кустов и деревьев царапали голые руки, цеплялись за рукава. Лишь убедившись, что плотная стена из листьев полностью скрыла меня, я позволила себе обернуться. Листья пестрили всеми оттенками красного и зелёного. Судорожно вздохнув, я побежала вглубь. Двигалась так быстро, как могла. Пригибалась под низкими ветками, прыгала через поваленные деревья и кротовые норы.

Звезда осветила небо повторно. И даже сквозь густую листву мне резануло её свечением по глазам.

Я не знала, где прятаться. Петляла, пока не запыхалась. Потеряла счёт времени. Не сразу поняла, что игра-то уже началась.

Кем бы он ни был, один из игроков нагонял.

Его шаги звучали всё ближе. Моё дыхание сбилось. Я выбежала к невысокому обрыву над рекой. Остановилась. Обернулась.

— Рад новой встрече, — Того говорил с улыбкой и двигался расслабленно. — Неужто Коэн придумал подкинуть во дворец тебя? А недурно, я сразу и не понял. Как ещё ближе подобраться к Хасели Дзюн, если не через самого Муроми? Восхитительно!

Я моргнула, не сразу догадавшись, о чём он. А и верно! Я ведь могла попросить императора о том, чтобы меня поставили прислуживать деве Хасели. И не беда, что она не появилась сегодня, мы и так познакомимся.

Приободрившись, я понадеялась, что Данн не станет меня ловить. Однако неспешно, вразвалочку, он приближался с искренней и самодовольной улыбочкой.

Отступать больше некуда. Того знал это. Он подходил всё ближе. Я судорожно схватилась за кинжал. Выставила руку вперëд, рассмешив мужчину.

— Думаешь, эта побрякушка меня остановит?

— Эта нет, — деловито произнесла я.

Что поделать, в моей жизни не все дни освещались жарким солнышком. Порой надо мной сгущались такие тучи, что лучше не вспоминать. Мара советовала мне быть правильной. У Рея я училась врать и наглеть к месту и без. Отец же научил, что даже близким доверия нет.

Я присела. Зачерпнула земли в кулак и дунула в лицо противнику. Крестообразно резанула воздух перед Того кинжалом. Кинулась мимо отскочившего и удивлённого Данна. Рванула в лесную гущу.

Из-за дерева показалась рука. Господин. Я споткнулась и покатилась под когтистыми пальцами. Затормозила и развернулась. С одной стороны подходил Коэн, с другой — Того. Мне не оставили шанса ринуться в просвет между. Только отступить в обрыв. В реку.

— Как скажете, — произнесла я на грани истерики.

В ушах стучало. Кровь бурлила то ли решимостью, то ли страхом. Я отвернулась от охотников. И прыгнула. Вода оглушила. Затекла в нос и рот. Горло резануло. Я закашлялась. Однако выплывая усиленно делала вид, что так и задумано.

Мужчины за спиной смеялись. И ругались. Громко, смачно. А река несла, пока я плыла наискосок и хваталась за берег. Вода сносила к очередному изгибу, на камни. Заливалась в нос и рот, брызгала в глаза. Наконец, я ухватилась за мокрый корень и вскарабкалась на него.

Теперь я кружила по лесу прихрамывая. Лишь на берегу заметила, что ныряя ударилась обо что-то, распоров бедро. Кровь лилась по немеющей ноге. Я шипела проклятия, подслушанные в доме господина, и хромала к раскидистому дереву с огромным дуплом. Сейчас нет собак. Достаточно забраться внутрь и тихонько посидеть, пока звезда не осветит небо в третий раз. Или можно попросить прекратить игру раньше?

Мне прилетело в затылок. Я покачнулась. Падая, перевернулась на спину. Меня трясло. В голове звенело, а деревья расплывались. Хотелось плакать и просить пощады.

— Нет, девка, так не пойдëт, — показался третий охотник.

Глава 50

Он наклонился ко мне. Потянулся к лифу. Я ухватилась за его руку. Подтянулась и коленом ударила между ног. Глаза охотника сузились. Щёки надулись. Мужчина взвыл и упал на колени. И всё равно ухватил меня за лодыжку, до боли впиваясь когтями. Повалившись, я пнула его второй ногой. И на четвереньках поползла так быстро. как только сумела.

Не сразу додумалась подняться на ноги, а когда вытянулась в полный рост, взвыла от боли в ноге. Теперь и гулкое постукивание в голове не особо заботило.

Убегала я быстро. Больше не играя. Не строя из себя бесстрашную. Я была собой, настоящей. Вот сейчас, когда звезда всë никак не хотела разгораться, когда время тянулось так долго, что больше уже некуда, я не сдерживала страха. Слёзы текли по щекам, а кончики пальцев покалывало. Губы тряслись. Меня колотило. Сердце безумно стучало в груди, отдаваясь в ушах. Потому-то я не заметила верёвку, натянутую, вероятно, во время беготни за оленем. Нога зацепилась. Я кубарем покатилась в овраг. Как же больно! Кто-то преградил путь. Схватил за плечо. Затормозил моё падение собой.

— Привет, — ласковый голос господина раздался над ухом. — Какая ты шустрая, Капелька.

Он растерянно оглядел меня. Потянулся рукой в перчатке ко лбу, погладил, обещая позже заняться каждой ссадиной. Извинился, верный своим принципам, и, не смущаясь, раздвинул полы моих верхних одежд. Задрал их и разорвал на груди нижнюю рубашку. Одарил меня доброй и ненесущей злости улыбкой. Приспустил вторую рубаху, которую наверняка заметил ещё тогда, когда повязывал ленту-маячок, и наткнулся на слабо затянутый корсетный лиф. Не торопясь, развязал верхние шнуры и потянул за алый, пропитавшейся водой и потом, лоскуток. Я замерла, даже перестала дышать. Однако господин не обратил или сделал вид, что не обратил внимания на мелкие огненные всполохи в воздухе вокруг меня.

Звезда озарила небо ярким алым свечением, давая понять, что игра окончена. Рука господина замерла, так и не развязав ленту. В его глазах мелькнуло удивление и восхищение.

— Поздравляю, Капелька, ты выиграла. Вставай, — Коэн помог мне подняться на ноги. — Идëм в лагерь.

Он поставил меня и, не оборачиваясь, двинулся прочь. Остановился, завидев появившегося из-за деревьев Того Данна. Общаясь, друзья зашагали вдвоём, но не я. Колени подкосились, и я упала, согнулась, коснувшись лбом земли, и разрыдалась.

О, если б это не было игрой, меня убили бы сразу?

Господин остановился.Спешно вернулся ко мне, подхватил на руки и сел, сжимая меня в тёплых объятиях.

— Тише. Тебя никто не обидит, — пообещал он, гладя меня по волосам и крепко держа на руках, словно ожидал попытки убежать. — Всë хорошо, Летта, не бойся.

— Я, пожалуй, пойду, — неуверенно то ли спросил, то ли предложил Данн.

Я не слышала, чтобы Коэн что-то отвечал, но вскоре мы остались вдвоём. Господин сидел на прохладной земле. Я — на его коленях. Я закрыла глаза и сжалась, в то же время прижимаясь к нему в поисках тепла. Мужская рука гладила мои волосы. Пальцы перебирали короткие прядки. Заплетали причудливые косички. Господин ткнулся носом в мою макушку. Прикрыл глаза. Мне слышался только лес. Шелестела листва. Хрустели ветки.

— Мы можем никуда не идти? — спросила я тихо.

— Вернёмся в лагерь, — господин мягко глядел в ответ.

Он хотел было поднять меня на ноги, но подхватив заметил рану на бедре. Лицо господина посуровело. Он затребовал заживляющую мазь и забранился. Мол, если так больно, надо было сразу говорить, а не бегать молчком, пока не упаду. Сетовал, что рана мной получена явно после оленя. Ругался, будто я специально бедро порезала. Зато, когда я зажмурилась и сжалась, он, нанося мазь на рану, заботливо подул на неё.

— Император исполнит любое моё желание?

— Уже что-то придумала? — улыбнулся господин.

Я закусила нижнюю губу и почему-то отвела взгляд. Вроде ничего такого в предложенном Того Данном не прозвучало, но озвучить не смогла и лишь отрицательно мотнула головой.

— Тогда подумай. Время ещё есть, — приободрил господин и помог мне подняться.

Мы вместе возвращались в лагерь. Я почти полностью повисла на поданной мне руке, но господин не жаловался. Во всё ещё ноющей тупой болью голове поселились сомнения. Я ощущала себя предательницей, хотя ничего такого не предлагала. Император сам сказал, что исполнит любое желание. Пусть господин сообщил, что моё положение не позволяет стать приближённой девой, уж с императорской подачи это можно изменить. Но говорить о своих мыслях я отчего-то не отваживалась. Возможно потому, что подозревала, что моё-то положение как раз и позволяло, как невесты Сагамии Коэна. Вот только говорить кому-то о печати помолвки он запретил.

Глава 51

— Я лбом о землю биться не стану, — заявила я, вспомнив того несчастного юношу Сёту, обвинённого в нападении за защиту своих сестёр.

— Не бейся.

— Ваш император мне не владыка.

— Только Муроми об этом не говори. Всë. Отпусти уже, Летта.

Мы остановились на пороге между лесом и поляной. Господин подпихнул меня перед собой и обещал пойти следом.

— Почему вы не сняли ленту? Выиграли бы сами. И тогда, что тогда бы было?

Кашлянув, Коэн прикрыл глаза.

— Капелька, — произнёс мягко, так обращаются к ничего не понимающим детям, — ты выиграла, радуйся.

— Нет, скажите честно.

— Тогда бы не твоë желание исполняли, а моë, как победителя.

— Император? — подивилась я..

— Моё исполняла бы ты, — улыбнулся господин.

— Не дождëтесь, — хмыкнула, а сама вспомнила третьего игрока, и меня передёрнуло. — Это моë желание будет исполнено. Я выиграла. А, хотя, чтобы вы тогда пожелали?

Ничего не ответив, господин подпихнул меня в спину, выталкивая из леса на обозрение собравшимся. Сам же он следовал за мной по пятам, словно тень или охранник, готовый защитить от любой напасти.

Под чужие взгляды и перешёптывания мы подошли к императору. Он ожидал возле входа в свой шатёр.

— Вернулись, — его голос прозвучал спокойно и сдержанно. — Поздравляю, Летта. Идём.

Синеглазый мужчина, позвякивая цепочками, зашёл в шатёр. Я с опаской оглянулась на господина. Тот одними губами произнёс: «иди» и жестом поторопил двинуться вслед за императором. Я, также одними лишь губами, спросила, подождёт ли он меня. Господин усмехнулся, но в его глазах проглядывало столько тепла, что я расхрабрилась и ступила внутрь.

На этот раз, едва я переступила порог, император опустил полог за мной, отрезав господину возможность наблюдать за мной, а мне — чувство безопасности.

В шатре было теплее, чем снаружи, но не душно. Благодаря тканям, освещение внутри казалось необычайно мягким, а пространство вокруг уютным и успокаивающим. Также на меня действовало позвякивание цепочек в волосах императора.

— Что ты хочешь? — он опустился в кресло без ножек и взглядом велел мне тоже сесть.

Поискав взглядом, куда бы опуститься, я поняла, что придётся примоститься прямо на пол. Превозмогая боль согнула ноги в коленях и вытянула спину ровно.

— Не знаю, — призналась честно.

Император слегка склонил голову и спрятал глаза за пушистыми ресницами. В мягком свете шатра его лицо казалось кукольным. Я невольно залюбовалась точёными чертами и подалась вперёд.

— Тогда, пожалуй, нам стоит сперва познакомиться, — он потянулся к кувшину с вином.

Не смея отказывать, я взяла протянутую мне чашу. Пусть желудок пуст, я надеялась, что плохо на мне вино не скажется. Над чашей витал пряный вишнёвый аромат. Я медленно пригубила вино, а император подозвал слугу. Неужели худосочный юноша в коричневых одеждах всё это время стоял внутри? Я вздрогнула от неожиданности, наблюдая, с какой ловкостью тот нарезал мясо и сыр, раскладывал по золотому блюду и ставил между нами. Жестом император предложил мне угощаться, а я вздохнула, чуток приободрившись.

Император расслабленно ел и пил и не отводил от меня взгляда ярких синих глаз. Он спрашивал о том, где я росла, встречала ли других ведьм, какие места успела повидать, а я увиливала от ответов. Отвечала так размыто, как только могла. И чем больше спрашивал император, тем сильнее казалось, что он, пусть и выглядел ровесником, на самом деле был младше господина.

Вино оказалось вкусным, но путало мысли и быстро пьянило. Я не заметила, когда мы с императором сели ближе друг к другу. Он схватил с золотого блюда кубик сыра, зажал между длинных, тонких пальцев, элегантным и ловким движением поднёс к своему рту. Я как дурочка наблюдала за его светлыми губами.

— Тебе нравится здесь? — из-под пушистых ресниц за мной наблюдали тёмные, но яркие глаза.

— Очень, — ответила я, полностью пленённая ими.

Мягкость его голоса расслабляла и нежила.

Я опомнилась, лишь когда поняла, что синие-синие, узковатые глаза находятся непозволительно близко, а кончик острого носа коснулся моего. Отскочила и поднялась на ноги. Ойкнула, поняв, что нельзя вставать без позволения, и с грохотом упала обратно на колени. Замычала от нахлынувшей боли. Плотно сжала губы и зажмурилась, не понимая, пора ли извиняться, или можно смолчать.

Шатёр заполнили тени, отметила я. Закат.

Тонкие пальцы мягко коснулись моего подбородка приподнимая.

— Что ты хочешь? — горячее дыхание, пьянящее вишнёвым ароматом, осело на моих губах.

Я не сразу поняла, о чём он. Моргнула, не отводя взгляда от заалевших губ на нефритово бледном лице. Переместила взгляд на серебряные цепочки в чёрных распущенных волосах и сглотнула.

— Каково твоё желание, ведьма? — теперь голос раздавался возле моего уха, а губы хозяина чертили плавные линии по моей шее.

Я вздрогнула то ли от его дыхание и прикосновений, то ли от осознания того, что это мой шанс остаться во дворце и помочь господину.

— Я хочу остаться с вами! — сказала я и только, когда моих губ коснулись мужские, поняла, как сильно ошиблась в словах.

Глава 52

Твёрдые губы императора прижались к моим, а терпкий язык с жадностью проник в мой рот. Меня бесцеремонно повалили на застеленную циновками холодную землю. Изящные руки совсем неизящно ухватились за мою одежду. Нащупали скрытую многослойность. Изо рта императора раздался удивлённый, жаждущий стон. Чёрные волосы накрыли моё лицо. Поцелуй императора был диким и совсем не мягким, как прикосновения господина. Наполненный жадностью и желанием, он всё глубже проталкивался жгучим языком в мой рот. Грубые касания не вселяли безопасности и доверия. Наоборот, они пробуждали во мне одно из самых неприятных воспоминаний.

Опрокинутые по столу и полу краски, заляпанную картину и Рея, убеждающего, что Мара вернётся нескоро. Я просила остановиться, а он не хотел или не понимал меня. Изучал тонкое, хрупкое тело грубыми руками, целовал и лизал мою шею. Я упиралась в него кулачками, но сил оттолкнуть мужчину не хватало. Шарила по столу, на который меня повалили, пока не наткнулась на нечто твёрдое, холодное и тяжёлое. Статуэтка окрасила обычно улыбчивое, а в тот момент удивлённое и обозлённое лицо Рея алым. Он отшатнулся. Коснулся раненого места подушечками когтистых пальцев и обозвал меня мразью.

Император отпрянул от меня как ошпаренный. Я судорожно икнула и села, неосознанно стирая тыльной стороной ладони следы от поцелуя со рта. Слуга в коричневых одеждах приставил к моему горлу остриё копья. Император прижимал покрасневшие пальцы к раздражённым, блестящим капельками крови, губам.

— Ты это нарочно? — он всмотрелся в алые подтёки.

— Нет! Простите, — я в ужасе припала лицом к земле, понимая, что облажалась хлеще некуда.

Нежную кожу шеи кольнуло, это слуга упёр остриё копья в мою шею, со спины.

— Коэн не ходит поджаренным, — заметил император ровно. — Не верю, что он не прикасался к тебе.

— Это так, — смутилась я и почувствовала, как отстранилось остриё.

Услышала, как молча отошёл слуга.

— Тогда почему меня ты, ведьма, стремилась поджарить? — в вопросе не звучало угрозы.

— Я не желала, — тем не менее страх не отпускал, собираясь тяжестью в груди, комом в горле, щипал в уголках глаз. — Простите, владыка. Я совсем неумелая. Не справляюсь с собственной силой.

Вплотную ко мне остановились два чёрных сапога, украшенных серебристыми ремешками. На мгновенье показалось, что он подставит носок сапога под мой подбородок и приподнимет. Император не Коэн. Не зная, можно ли, я сама задрала голову и уставилась в спокойное, но сбитое с толку прекрасное лицо. Теперь, когда я смотрела на чуть сведённые брови, на ясные синие глаза, на губы, израненные моим огнём, император совсем-совсем не казался мне страшным. Наоборот, хотелось податься к нему навстречу. Помочь справиться с тем, что сама же и натворила.

— Можно? — я неуверенно поднималась на ноги.

Запустила руку в рукав и выудила баночку, в которой почти не осталось исцеляющей мази. К нам шагнул слуга, но, поколебавшись, так и не подошёл. Шатёр заполнили ароматы целебных трав, а я набрала жирной мази на подушечку большого пальца и провела ею по нижней губе императора.

— Как же ты хочешь быть со мной, если касаться нельзя? — склонил он голову, помогая мне дотянуться.

— Я не знаю, — мои щёки тронул румянец.

— Ведь ты его вея, — взглядом император изучал мои волосы, — и ученица.

— Только ученица, — смутилась я ещё больше и отступила, сплетая пальцы рук в замок, невольно разглядывая руку в плотной охотничьей перчатке.

Это не укрылось от взгляда императора. Он протянул ко мне светлую, нежную подобно бархату руку. Коснулся запястья и, о ужас, поддел когтем большого пальца край перчатки.

— Сагамию сюда, — приказал слуге, не отводя взгляда от проявившейся вязи.

Глава 53

Муроми

Можно было бы и догадаться, что Сагамия не захочет выпускать такую находку из рук. Однако для него подобный шаг довольно спешен. Но, как руку ни крути, а на ней всё равно изображена огненная печать помолвки. Одна из самых сильных, а если учесть, что и ведьма огненная, то Коэн явно этого хотел.

Обидно. Почему он не рассказал? Разве я не рассказывал ему столь личного? Разве не обязан он рассказывать столь же личное мне? Все знали о том, что Сагамия захотел жениться на Райе, и об их размолвке, до меня. Это Рёмине рассказал мне и про первое, и про второе. И вот, опять.

— Это ошибка, — не дожидаясь вопросов начал Коэн, едва переступив порог и взглянув на нас с его ведьмой. — Мы лишь хотели спрятаться от дождя.

В голосе друга смех. Надо мной? Над девушкой? Над ситуацией? Как же сложно.

— Отпустите её, владыка. Слышите, девушка уже скулит, — Сагамия всегда такой, говорит прямо, но о важном умалчивает.

Посмотрев на ведьму, которая закусила нижнюю губу и зажмурилась, я выпустил её руку. Девушка тут же принялась её разминать и поглаживать, но на боль не пожаловалась. И как я должен был понять, что ей неприятно?

— Она изъявила желание остаться со мной, но твоя печать мешает.

— Вы уверены, что правильно её поняли, владыка? Кай, будь добр, оставь нас.

Я махнул слуге рукой, и он повиновался. Сагамия ухватился за переносицу. Опять ему что-то не нравится.

— Муроми, — начал он, едва мы остались втроём. — Может, Летта тоже выйдет?

— Что ты намерен скрывать от своей избранницы?

— Она не моя избранница.

— Тогда сними печать.

— Не могу.

— Вздор! За две недели точно управишься, а после передай ведьму мне. Я тоже хочу её силу.

— Муроми, — Сагамия развёл руками, — я не могу снять эту печать. Всё несколько сложно. Позволь объяснить?

Опустившись в кресло, я позволил. Сагамия указал ведьме тоже опуститься и сел рядом с ней. Он почему-то начал с их знакомства, с того момента, когда решил, что перед ним полукровка. Рассказал про то, как ощущал тогда и теперь её энергию, а ещё поделился, что на ведьме есть другие печати — они-то и мешают снять помолвочную.

Последнее меня порадовало. Значит, Коэн и сам не хочет эту девушку, получается, я могу забрать её себе. О чём я Сагамии и сообщил.

Он недовольно скривился, потребовал подождать и вновь ухватился за свою переносицу. Не люблю я этот его жест. Когда он в первые его мне показал, то после поддержал матушку и отца, выбросивших мою первую коллекцию камней. Во второй раз нас с Рёмине наказали, запретив одиночные прогулки по саду. Да и в любой последующий — ничего приятного не ожидалось.

— Ты явно что-то не понял, — заключил Сагамия. — Не думаю, что Летта так уж захотела стать веей.

— Может, твоей не хотела, — рассудил я. — Какая девица откажется оказаться в императорской постели?

— Я откажусь, — недовольно встряла ведьма.

На кончиках её волос заискрились мелкие огоньки. Карие глаза налились мёдом, а приоткрытые губки призывно раскраснелись. Такой румяный вид совсем не стыковался со словами.

— Тогда что ты хочешь в своём желании?

— Пожить во дворце, — медленно зашевелились её губы, с каждым новым словом обретая скорость. — Может, месяц, или два? Как ваша гостья! Такое моё желание. И вы обещали его исполнить.

— Прошу простить её дерзость, — откашлявшись вступился Сагамия.

Я знаком велел ему замолчать. Желание у ведьмы интересное, к тому же полезное. Это сейчас глупышка отказывается от статуса веи, не понимая, что на большее рассчитывать просто не может. Я же прекрасно понимал, что поживи она во дворце даже месяц, и переменит решение. Очень кстати переменит, ведь гарпии неспокойны, а мастер Аротей писал, что энергия ведьмы способна многократно усилить энергию теней. Ведьма под боком окажется очень кстати, для демонстрации власти. Никому и знать не обязательно, спим ли мы на самом деле.

— Я всегда держу своё слово, — кивнул ведьме. — Месяц или два, сколько пожелаешь оставаться во дворце.

Глаза ведьмы недоверчиво, но радостно распахнулись. Сагамия, наоборот, нахмурился. Я отпустил обоих, позволив им немного побыть наедине, прежде чем забрать ведьму себе.

Конечно, не избранница, хмыкнул я, глядя на то, как Сагамия оберегает малышку. И не была, и не станет, пока сама не захочет, а там ему придётся снять печать помолвки, чтобы огненная магия позволила мне коснуться ведьмы.

Глава 54

Летта

Я ощущала себя невероятно довольной. Всё получалось наилучшим образом. Уверена, господин похвалит.

— Летта, — на выдохе начал он, не предвещая ничего хорошего, — я разве не велел тебе не лезть?

— Вы велели мне подружиться с некой Дзюн, — напомнила я обижаясь.

— В каком месте Муроми похож на неё? — зелёные глаза опасно сузились.

— Понятия не имею. Я её не встречала, но, полагаю, не ошибусь, если скажу, что она тоже тенери?

— Летта, — господин чуть не прорычал моё имя, но сдержался и продолжил ровно, словно говорил о чём-то отдалённом, в чём он мало заинтересован, — твоя энергия нестабильна. Ты не умеешь ей управлять. Печать защищает тебя самыми каверзными способами, о которых мы не подозреваем. Ты правда думала, что перебраться во дворец в твоём состоянии — хорошая мысль?

Слова господина, к сожалению, звучали логично. И потому, когда он повторно напутствовал меня о важности дыхания и ежедневных тренировок, я уже не радовалась предстоящему путешествию в сердце столицы Саада, в святую святых — императорский дворец.

Едва мы подъехали к величественным красным стенам, окружающим дворец, я захотела развернуться и бежать в дом господина. На пороге огромного комплекса я ощущала себя маленькой мухой, попавшей в густо-переплетённую паутину.

Нас, вернее, императора встретили выстроившиеся в ряд слуги. Он прошествовал мимо них спокойно, не обращая внимания на оказанные внимание и почести. Я же сжималась, пока семенила следом. Вжимала голову и всячески старалась сделаться меньше, незаметней. Всё вокруг пропиталось роскошью и величием. Аромат благовоний, смешанные с цветочными запахами, навевали на мысли, что я очутилась в доме божества. Недаром императора приравнивали к ним, ставя выше духов стихий.

Величественные крыши доходили до небес. Золотые узоры, подобные ручьям, сотканным из солнечных лучей, расписали собой круглые колонны, а ещё внутренние стены и двери.

Я сглотнула, впервые осознав, как далеко забралась от своего привычного мира. Это место не моё, но оно ослепительно красиво и чуждо тому окружению, в котором я выросла.

Пройдя по дорожкам и коридорам следом за императором, я оказалась во внутреннем саде. В огромном, пышущем зеленью саде, с приветливой округлой беседкой. В неё-то и шагнул император, приглашая меня следом. Вдохнув полной грудью, я прикрыла на мгновенье глаза. Мне слышалось пение птиц, шуршание листвы и приглушённые голоса. Ветерок трепал мои короткие волосы и широкие рукава. Должно быть, жить в таком месте — восхитительное удовольствие.

— Ведьма, неужто кусты тебе приятнее моего общества?

— Нет, госпо… владыка, — смущённо пролепетала я и поспешила к императору.

Он смотрел сквозь меня со скучающим лицом. Я же стояла чуть в стороне, подобно слугам, но с одним отличием. Никто другой из здесь находящихся, не смел столь нагло рассматривать лицо императора. Я же с трудом время от времени напоминала себе отвести взгляд, но всё чаще делала это лишь после того, как встречалась с вниманием синих узковатых глаз.

Император отдыхал. Пил чай и рассказывал о том, как бывает скучно и одиноко в столь огромном дворце.

— Надеюсь, ты сумеешь добавить яркости тому месяцу, что проведёшь здесь, — без улыбки произнёс он и пригласил меня присоединиться к чаепитию.

Я с благодарностью села на некотором расстоянии от Муроми. Он и впрямь выглядел слегка утомлённым. Однако больше не говорил, погрузившись в молчаливое чаепитие. Напиток пах травами и мёдом. Я держала чашку обеими руками, вдыхая приятный аромат и ожидая, когда он достаточно остынет, чтобы не обжигать губ и языка.

— Пожалуй, немногие привносят беззаботность, — вдруг проговорил император и посмотрел в сторону дворца. — Например, он с собой всегда приносит хлопоты.

Заинтересовавшись, я обернулась. Кто же это заставляет императора Саада хлопотать?

Пальцы дрогнули на горячей чашке.

К нам с искренней улыбкой вразвалку шествовала грубая копия императора. Столь же длинные чёрные волосы, украшенные не цепочками, но серебристыми лентами, ниспадали на широкие плечи высокого юноши в расшитых золотыми нитями одеждах и с саблей за поясом. Мужчиной его назвать язык не поворачивался. Слишком уж он выглядел беззаботно, расслабленно и своенравно, словно с утра до вечера развлекался с девицами, о чём подсказывала яркость синевы в его глазах, и бездельничал, на что указывали слегка растрёпанные волосы и помятость одежд. Хотя второе тоже говорило о любви к женщинам, заключила я, едва копия императора, но с двумя рогами, приблизился к нам и, не зайдя в беседку, наклонился ко мне через перила.

— А я о тебе слышал, маленькая ведьма. Какая грубая, вы посмотрите, совсем страха не ведаешь? — улыбаясь так, что клыки поблёскивали, заключил он и задорно сузил глаза. — Не учили, что невежливо пялиться столь откровенно?

Глава 55

Господин учил, что грубить особам императорской семьи нельзя, только потому сдерживалась. Огонь же внутри меня закипал, готовый в любой момент опалить засранца. Засранец же моего настроения явно не замечал, потому что продолжал, как ни в чём не бывало, выставлять себя взбалмошным, избалованным наследничком, ничуть не благородным.

— Летта, это Рис, она будет следовать за тобой. И поможет не заблудиться, — указал на пухленькую служанку император. — Дела не ждут.

Он поднялся, отставив недопитый чай и нетронутое печенье. Я с раздражением поняла, что меня оставляют совсем не одну, а с перемахнувшим через невысокие перила двойником, он же младший брат императора — Рёмине. Широко улыбаясь, он рассматривал меня с ног до головы и обратно.

— Братец опять позабыл, что людям необходим отдых, — удивил меня Рёмине здравой мыслью. — Давай, Рис, покажи новой вее, где её комнаты, а я пока отдохну.

И с этими словами он скрестил руки за головой, прикрывая глаза, но всё также улыбаясь. Я сглотнула, на всякий случай поблагодарила и пошла за Рис, попутно её обо всём расспрашивая.

Она отвела меня в кухню, пропахшую специями и заполненную горячими парами. После еды сопроводила меня в купель, а следом помогла добраться до небольшой, но уютной комнаты с балконом, выходящим во внутренний сад. В комнате имелась смежная дверь, Рис пояснила, что она ведёт в комнату утех, и тут же меня в названное помещение провела.

— Император часто занят, но в его свободные минуты, вам положено ожидать его здесь.

И она указала на роскошную кровать, на которой поместилось бы как минимум пять меня.

— А что мне делать в остальное время? — раскрасневшись, я приложила прохладные ладошки к щекам.

— Отдыхайте, набирайтесь сил. Можете гулять в саду, вышивать, музицировать или рисовать. Назовите ваше хобби, и мы принесём всё необходимое в вашу комнату.

— Ага, — протянула я, не особо слушая.

Меня заинтересовал вид с балкона. Оттуда наблюдалась уже знакомая беседка, а покидал её не менее знакомый императорский брат.

— И сейчас император занят, верно? — произнесла я, решая последовать за Рёмине и узнать получше того, кого Того подозревал в ненависти к родному царствующему брату. — Я хочу погулять.

— Пойдёмте, — согласилась Рис.

Я сконфуженно воззрилась на неё. Если Рис пойдёт за мной, проследить за Рёмине окажется сложным, но отделаться от служанки вряд ли выйдет. Была не была!

Переодевшись, я как можно быстрее покинула комнату и попросила Рис поскорее вывести меня обратно в сад. Как раз кстати, чтобы заметить, как Рёмине вразвалочку его покинул и отправился в западную часть дворца.

— А что там? — как бы невзначай спросила я, поправляя ворот. — Мне же можно гулять везде-везде?

И я шустро, но так, чтобы соблюдать дистанцию, направилась следом. Мне казалось, ожидается что-то интересное. Неспроста же принц дождался, пока останется один, прежде чем куда-то пойти?

Он вилял по коридорам и открытым террасам замка, а я шла следом, но на почтительном расстоянии. Вроде как и его из виду почти не теряла, и нельзя с точностью сказать, что преследовала. Я шла и шла, пока в один момент Рёмине, наконец, не скрылся в одной из явно рабочих комнат. У входа стопками свалили грязное бельё. Должно быть, внутри комната для стирки. Рис ничего не говорила, молча следуя за мной, но в момент, когда я захотела заглянуть внутрь, напомнила, что я вея императора, а не принца.

— Да знаю я, — отмахнулась от служанки и просунула голову в открытый проём.

Не знаю, что я ожидала увидеть в подобном помещении, но о таком почему-то не думала.

Придерживая служанку за бёдра, Рёмине, с приспущенными штанами, явно наслаждался своим положением. Служанка, застигнутая им врасплох, сидела на стопках белья. Её одежда съехала и развязалась, распахнув обнажённое под верхним одеянием тонкое тело. Её грудь с тёмными ареолами подпрыгивала каждый раз, когда Рёмине толкался вперёд. Она охала и ахала, он молчал. До моих разгорячённых ушей доносились лишь шлепки о голое тело и характерные похлюпывания. Рис тактично молчала о моём времяпрепровождении. Рёмине то ускорялся, то замедлялся. Служанка извивалась, поглаживала его плечи и шею, покусывала. Его руки всё сильнее впивались в нежную кожу её разведённых ног. Сквозь хлопки и женские постанывания до меня донеслось его сбивчивое дыхание. Захотелось плотнее свести ноги, ощутив непонятное напряжение. Я закусила нижнюю губу, всматриваясь в его напрягшиеся руки, в проступившие тёмные вены на белоснежной коже. Его рубашка съехала, обнажив могучие плечи, по которым стекала капелька пота. Он перешёл на рык. Служанка под ним застонала ещё откровенней, как вдруг принц остановился. Отстранился и стащил девушку на пол. Теперь она стояла перед ним на коленях, а в её тонких руках подрагивал крупный, твёрдый член. Рёмине смотрел на девушку, глаза в глаза. Она завиляла бёдрами и лизнула головку. Обвела язычком круг.

Не сможет, подумала я, не справится. С ужасом гадала, одинаковые ли близнецы и в этой части тела? И с трепетом наблюдала, как губы служанки покрывали мужской член, как она прогибалась, вбирая его в рот, пока Рёмине совсем неласково опускал руку на её затылок, побуждая ускориться. Я невольно залюбовалась венами на его руке. Скользнула по ним взглядом вплоть до оголённого плеча. Засмотрелась на вспотевшую шею, на сдвинувшийся с места кадык, на хищную улыбку, обнажившую клыки.

— Хочешь? — надрывно спросил он и протяжно выдохнул, прикрыв от полученного удовольствия глаза. — Я тебя спрашиваю, ведьма.

Глава 56

Меня, как молнией прошибло. Поняв, что незамеченной остаться не вышло, я попыталась сбежать. Отскочила от дверного проёма, развернулась и дала дёру. Да только далеко не ушла. Передо мной сгустилась плотная тень. Я отшатнулась и попала прямиком в сильные мужские руки.

— С чего бы начать? — наклонился ко мне Рёмине.

Его правая рука слегка сжалась на моей шее, заставляя запрокинуть голову и взглянуть в его лицо. Он облизнулся. Я задрожала. Как выбираться, если выбора не оставляют? Что делать, если принцу перечить нельзя?

— С уроков вежливости? — чуть не пища предложила я и вжала голову в плечи.

Бровь Рёмине дёрнулась. Улыбка съехала с губ. С лёгким ругательством меня выпустили на свободу. И я, недолго думая, рванула по коридору как можно дальше от принца.

Сердце бухало так, что за ним ничего не было слышно. Глаза застилали слёзы, а руки и ноги всё ещё подрагивали. Пробежав неизвестно сколько, убежав непонятно куда, я грохнулась на четвереньки и рвано задышала. Из-под пальцев вырвались струйки дыма, но ладони не обожгло. Благо полы и стены дворца сделаны из камня, иначе бы я их подпалила.

— Вот вы где, — спустя какое-то время меня отыскала Рис. — Зачем же вы убежали?

— А что мне делать было? — взвизгнула я и уставилась на её спокойное личико.

— Отказали и хватит. Не с деревенским мужиком общались, а с Его Высочеством принцем.

— И в чём разница? — буркнула, отряхивая полы одежд.

Рис раскрыла рот и закрыла. Всё её лицо покрылось пунцовыми пятнами, словно служанка услышала нечто невообразимое и вопиющие. Не дожидаясь ответа, я попросила проводить меня в выделенную мне комнату. По пути, держась от меня на некотором расстоянии, Рис тихо-тихо проговорила, что Его Высочество никогда бы не принудил не желающую того девушку к соитию. Я лишь хмыкнула на это. Верилось с трудом.

Очутившись в своей комнате, я вдруг осознала, как сильно устала. Колени подгибались, зевки сами просились наружу, а на плечи словно камней положили. Забравшись на, куда более мягкую, постель, нежели у меня была в доме господина, я провалилась в сон, и с радостью осталась бы в нём подольше. Мне снился танцующий огонь, который отбрасывал две тени. Обе они тянулись к огню, но от близости не исчезали, а лишь сильнее темнели. Будто наливались силой. Огонь между ними плясал всё безудержней, всё горячее.

Не удалось.

Меня окатило холодом. Распахнув глаза, я увидела лишь тьму. От испуга я закричала, но звука не последовало. Тьма зашевелилась, а я всё дрыгалась и орала, как угорь на сковороде, пока она совсем не рассеялась. Лишь тогда я успокоилась, постепенно придя в себя. Себя я обнаружила на постели с подгоревшим пологом и до хруста чёрным одеялом.

— Ты горела, — ровно пояснил император, стоявший у изножья. — Не знал, как ещё потушить.

Тьма сгрудилась маленькой, но очень хвостатой птичкой, на его костяшках. Клюнула императора в палец, расправила крылышки и растворилась. Я впервые видела теневое существо, и сама не заметила, как уселась, в надежде разглядеть поближе.

— Нравится? — император сел на подпалённое мной одеяло и создал новую. — Сколько кроватей ты спалила в доме Сагамии?

Я нехотя перевела взгляд с птицы на её создателя. Императору пришлось повторить вопрос, чтобы я поняла смысл и смущённо ответила, что не одной. Тогда он позволил поиграться с теневой птичкой. Кроха скакала по его ладони, но император подбросил пташху, и она перелетела на мои руки. Я снова чуть не задрожала, теперь от охватившего меня восторга. Птичка смешно крутила головой и взмахивала маленькими чёрными крылышками, оставляя за собой быстро тающие вихры теней. Птичка прыгала с места на место. Вот она на моём пальце, вот на ладони, на плече и вдруг на запястье. Упёрла свои тоненькие ножки прямо в огненную печать. Нахохлилась. Безмолвно раскрыла клювик и стала больше, темнее, тяжелее. Печать в ответ заискрилась, разгораясь всё ярче. Я испугалась, что огонь печати сожжёт птичку. Встряхнула рукой, но птичка сидела крепко.

Краем уха я слышала, как хмыкнул император, наблюдая за разгорающейся печатью, за нахохлившейся птичкой, за моими попытками задуть неощутимый, но уже хорошо видимый огонь.

— Интересно, — протянул Муроми, склонив голову.

Птичка чирикнула и с тихим: “Пум”, испарилась. Печать затихла. Я печально вздохнула, жалея несчастное создание, но заметила ещё одно. Оно словно отделилось от моей руки и юркнуло под одеяло. Я вскрикнула и подскочила. Существо, походившее на саламандру, появилось вновь. Оно шустро перебирало огненными лапками и нацелилось на императора.

— Осторожно! — предупредила я

А император без всякого страха протянул руку ладонью вверх к быстрой ящерице. Та остановилась с зависшей в воздухе задней лапкой. Лизнула протянутую ладонь и шмыгнула в неё.

— Вы в порядке? — я подскочила к императору и схватила его за руку.

Печать на руке повторно загорелась, теперь принеся жгучую боль, и сразу же стихла. Я сжалась, из глаз проступили слёзы. Шипя и тряся ужаленной рукой, я подняла голову и увидела, как император с интересом разглядывал собственную руку.

На его белоснежном запястье красовалась такая же вязь, как у господина.

— Интересно, — протянул он, а цепочки в его волосах тихонько звякнули.

Глава 57

Муроми

О таком я уже слышал. Мой дед собирался жениться на одной девице и сочетаться с ней вот таким традиционным, магическим образом, а стихийный дух выбрал ему в пару и первую избранницу, и её сестру. Если подумать, то я слышал и другие такие истории, когда вместо пары получалось трио. Вот только… Только в основном мужчина был один, а девушек две. И в тех редких случаях, когда случалось обратное, мужчины всегда являлись братьями. Я нахмурился. Должно быть, у нас с Сагамией найдётся по капле родственной крови. Всё же наши семьи почти всегда шли к власти рука об руку, но слишком уж мы дальними родственниками выйдем для подобного сочетания.

Пока я размышлял, разглядывая помолвочную печать, отчитавшую мне чуть больше четырёх месяцев до крайнего срока соития, ведьма зажмурилась и ухватилась за свои волосы, что-то шепча.

— Не может быть, не может… — прислушался я и быстро потерял интерес к повторяющимся речам.

Ещё не успел отчитать Сагамию за тайную помолвку, а уже вынужден вызывать его к себе по несколько иной причине. Вздохнув, я создал новую птицу и отправил её к Коэну.

Ведьма затихла, теперь согнув ноги в коленях и, обняв их, спрятав лицо. Коснулся её макушки. Девушка встрепенулась. По её щекам текли слёзы. Носик раскраснелся, а губы дрожали

— Я не хотела, правда. Это не я.

— На такую магию способны лишь стихийные духи. Человеку не под силу создать такую печать. Лишь слабое подобие.

— Подобие? — хлюпнула она, вытирая слёзы.

Кивнув, я встал, оставляя её одну. Надо разузнать побольше о стихийных печатях. Конечно, я изучал их в бытность учеником, но то, что не используется, часто забывается.

С утра приходили просители из простолюдинов, после встречи с главами ведущих семей, среди которых присутствовала госпожа Хасели. Она добродушно пообещала привезти свою девочку сразу, как мы подготовим для неё подходящие покои. Я заверил, что всё уже готово, а мы с Рёмине лично встретим юную Дзюн. Тогда старая карга притворно пожаловалась на тяжесть пути для юной особы. В конце концов, мы уговорились, что девушка приедет спустя четыре дня. И лишь тогда я получил возможность забраться в библиотеку и отыскать в неё записи о стихийных духах и помолвочных печатях.

Уж не знаю для чего, но даже в книге под названием: «Становление и снятие печатей простых и сложных» текст начинался с описания того, в каком году стихийный дух впервые отозвался на зов несчастной девицы, желающей замужества, и даровал ей печать помолвки. Затем целой сказкой, на добрых семь страниц, шло повествование судьбы несчастной, а уже после автор перешёл к описанию видов стихийных печатей, путям их наложения и способам избавления.

В других книгах и свитках я нашёл упоминания семей, созданных с помощью стихийных духов. Один автор пустился в долгие размышления о том, чьи печати крепче и помогают подыскать лучших партнёров, а чьи чаще случаются ошибочными. Однако никаких доказательств к своим размышлениям не приложил. Другой же провёл целое исследование подобных браков и выписал имена семей как знатных, так и нет, созданных таким путём.

— Слишком много пустых излияний, — заключил я, промаявшись остаток дня в библиотеке.

Единственное интересное, что удалось найти, так это то, что если печать выбрала не двоих, а троих, то и для её закрепления понадобятся все трое. Более того, она могла не подпустить меня к ведьме без присутствия Сагамии. Стоило это проверить.

Ведьма же, как мне доложили, весь день провела относительно спокойно. Ела по расписанию, а в перерывах занималась либо медитацией, либо магическими тренировками. Так она уже слёзно извинялась за подожжённый куст, и когда я отыскал её в саду, восторженно прыгала на месте, создав маленькое пламя на ладони. Она точно сильна?

Задумавшись, я наблюдал за её потугами увеличить огонёк, но не сильно. В любом случае: сильна или слаба, другой ведьмы у меня не имелось. Зато, помимо передачи Дзюн, вот-вот должна была прибыть и делегация от гарпий. Ведьма мне нужна. Мне нужна её энергия. Помоги же мне, Хиноко, завладеть ею.

— Ведьма, вижу, ты не теряешь времени зря. Каждая минута чему-то посвящена.

Пламя на мгновение вспыхнуло ярче и погасло. Ведьма развернулась ко мне лицом. Опустила блестящие глаза и покраснела. Смущена моим появлением, или воспоминанием о том, как следила за Рёмине?

— Уделишь и мне немного драгоценного времени?

— Конечно, — поклонилась она и сцепила руки в замок. — Что вы хотели, владыка?

Глава 58

Летта

Император просто прогуливался по саду. В лёгких шёлковых одеждах его фигура будто плыла, такими плавными казались движения. Цепочки почти не звенели, а распущенные волосы струились лёгкими волнами. Луна серебрила пряди императора. Я же шла следом, спрятав руки в рукавах и жалея, что не переоделась перед вечерними тренировками. Солнце давно село, позволив ночи взять бразды правления. Я зябла и надеялась скорее скрыться в своей комнате, натянув тёплые шерстяные носочки и завернувшись в мягкое одеяло. Хотя, если честно, это мало помогало.

Запутавшись в мыслях о том, как бы согреться, я не заметила, что мужчина остановился, и врезалась в него. Он же на удивление нежно обхватил меня, сокрыв в объятиях. Тепла, увы, мне это не дало, но сейчас мягкость прикосновения крепких и сильных рук не вызывала страха и желания высвободиться. Наоборот, незаметно для самой себя, я просунула свои руки под его и обняла в ответ. Прижалась лицом к тёплой груди. Прислушалась к мерному стуку сердца. Так странно, но так умиротворяюще. Мы стояли молча, никто не торопился прервать странное мгновение. Я прикрыла глаза, вдохнула поглубже и ощутила, что император пахнет терпкими благовониями.

Пока правая рука императора обнимала меня за спину, левая скользнула к моему подбородку. Приподняла для того, чтобы встретились наши губы. Я замерла, вздрогнула, охнула от удивления. Император остановился на тонкой грани. Его дыхание скользило по моему лицу, а приоткрытые губы находились так близко, но отчего-то не касались моих. И тогда я сама, переместив руки с его спины на грудь, ухватилась за шёлковые одежды, подтянулась повыше и коснулась губ императора в пугливом поцелуе. Он ответил мгновенно. Закопался рукой в моих волосах. Обдал жарким дыханием. Сжал сильнее в своих руках. Провёл кончиком языка по моим губам.

Опомнившись, я отстранилась, но император потянулся ко мне вновь. Как вдруг щёлкнул огонёк и сразу же затих. Это Муроми остановился, так и не достигнув повторно моих губ.

— Интересно, — вновь сорвалось с его губ ровным тоном.

Моргнув, я отстранилась. Он не удерживал, лишь осматривая меня подобно невиданной диковинке.

— Так тебя печать подпускает, а меня нет? — проговорил император.

Обняв себя руками, я захотела уйти. Сказаться уставшей, ведь это не ложь, и поскорее уйти. Хорошо бы вовсе покинуть дворец, но что-то подсказывало, что отныне меня не отпустят.

Поклонившись, я набралась смелости попроситься уйти спать. Император разрешил. А когда я уходила, то мимо меня пронёсся слуга с известием о прибытии Сагамии. Уходить я передумала.

Увидев, что я затормозила и развернулась, император одарил меня лёгким кивком и жестом пригласил вернуться. Мы проследовали в беседку. Нам почти сразу принесли сладости и пухлый чайник с тремя чашками. Я с трудом подавляла зевки, но сидела в беседке в ожидании господина.

Он пришёл к нам в походных одеждах, прямо как в первую нашу встречу. На мгновение взглянул на меня, и в его глазах, я почти уверена, промелькнула радость от встречи.

С позволения императора он сел так, что я оказалась между ними.

— Ты просил приехать скорее, — произнёс господин, дождавшись, когда рядом с нами не окажется слуг.

Император одним элегантным движением закатал свой левый рукав, демонстрируя свежую печать. Господин шумно вдохнул. Его глаза расширились. Он потянулся к столу, к чашке, но остановился.

— А покрепче чая ничего не найдётся? — скривился господин.

— Я этого не хотела.

— Почему? — подивился император.

— Знаю, — поддержал господин.

Мы просидели в беседке до глубокой ночи. Звёзды слабо мерцали в чернеющем небе. Время от времени они прятались за сонными облаками. Господин и император оживлённо спорили, а я вставила свою фразу лишь раз, под конец. Когда император выдал свою вовсе не чудесную мысль, что для закрепления печати понадобится участие всех нас, а господин поперхнулся принесённым вином, я вспылила. Ударила руками по низкому столику, отчего на ладонях завибрировал жар, и встала на ноги.

— Ни с одним из вас я закреплять печатей не стану! — заявила твёрдо и без разрешения покинула беседку.

Глава 59

Удивительно, но два дня меня никто не тревожил. Я покидала отведённую мне комнату лишь для того, чтобы поесть да посетить купальню. Даже медитировала и тренировалась в комнате. Рис никогда не заходила ко мне, если только я не звала её сама. Однако служанка всегда дожидалась меня возле двери.

Ещё два дня я провела в чуть меньшем спокойствии. Когда спускалась в кухню, то каждый раз сталкивалась с переполохом в честь скорого приезда юной госпожи Хасели. Когда отвлекалась от происходящего вокруг, то помолвочная печать, осознавшая, что женихи поблизости, так и тянула к ним. Я безрезультатно грела руки о чашку с горячим ароматным чаем, а безмятежный сон меня оставил. Я разжигала пламя на ладони и совала в него пальцы, но магия не то что не обжигала, она даже не легонько согревала свою создательницу.

Что-то подсказывало, здоровый сон ждал меня лишь в объятиях императора, а тепло — в объятиях господина.

Память в такие моменты меня не щадила, пробуждая до боли явные воспоминания головы Коэна между моих ног. Ощущения горячего языка на моём лоне и будоражащие воспоминания о лёгких покусываниях наполняли меня тянущим ощущением внизу живота. В такие моменты я радовалась, что осталась одна, что никто ко мне не приходил, позволив проводить время наедине с собой. Зажмурившись и не в силах успокоиться, я проскальзывала рукою под тонкую шёлковую ткань, нажимала подушечкой указательного пальца на чуть взбухший клитор, тёрлась пальцами между половых губ. Сжималась, напрягалась, выгибалась и второй рукой скользила к собственной груди. Одной всё смелее водила между своих ног, второй теребила сосок. Я закусывала губы, чтобы тихие стоны не привлекли внимания бдящей за дверью Рис. Скользила меж набухших, влажных губ. Вводила пальцы в собственное лоно.

Дыхание поверхностное. Внизу живота напряжение.

— Ну же, — сквозь зубы стонала я, но довести себя самой до того же состояния не выходило.

Так, проведя четыре дня в относительном спокойствии, яподозревала, что рано или поздно это изменится. Меня потревожат и одну уже не оставят. Не знаю, что помогало принять сей факт, то ли магия печати, то ли состояние полной обречённости, но я не сильно удивилась, когда в узком дверном проёме появились двое.

Один очень высокий, со светлыми, собранными в тугой хвост волосами, со множеством заколок по краям, удерживающим непослушные пряди от попытки из хвоста сбежать. Он виновато смотрел на меня своими зелёными глазами. Я почти ощущала, как он мысленно подбирал правильные слова, прежде чем начать.

Второй тоже был высок, хотя и ниже первого. Его чёрные волосы серебрились вплетёнными в них цепочками и свободно спускались на плечи. Узковатые синие глаза осматривали не меня, но комнату, местами обуглившуюся после неудачных практик.

Мне хотелось прогнать обоих. Я схватила подушку, но в полёт не отправила. Лишь сжала до побеления костяшек. Какая-то часть меня, с ужасом понимала я, радовалась появлению господина. Некая часть меня, похоже, жалела молчавшего императора. Надо же такому приключиться, чтобы двум высокопоставленным особам магия в невесты предложила безродную иноземку? Надо же такому приключиться, чтобы у меня появился личный, пусть и маленький, гарем!

— Что тебя так рассмешило? — подивился император.

— У неё истерика, — заключил господин.

Глава 60

Коэн

Отдав Летту я поехал не домой, но в дом утех. Хотелось проверить ещё раз, как подействует печать теперь, когда ведьма осталась далеко.

Плохо. Сильно. Херово.

Я спокойно вошёл в дом утех. Добрался до отдельной комнаты. Дождался местной девушки, и понесло. Едва печать поняла, что с девушкой я намерен не только разговаривать, как живот свело судорогой. В горле запершило, а слух заполнил глухой шум. Девушка, не видя моего состояния, подбиралась всё ближе. Провела холёной ручкой по моей груди, просунула пальчики под ворот. Придвинулась, упираясь пышной грудью в моё плечо. Призывно дохнула мне в ухо.

Живот свело спазмом. Я согнулся и задышал быстрее. Приказал девушке уйти. Обиженно она напоследок провела ладонью по моей ноге от колена вверх. Зря.

Спазм протолкнул желчь к горлу.

Я еле дышал, сидя прямо на земле и медленно выпивая воду. Она казалась сладкой, а мне постепенно становилось легче. Тогда-то и заметил теневую птицу. Император велел явиться ко дворцу.

В тот момент мысль показалась неплохой. Заодно можно было бы подцепить ещё часть ведьминской печати. Высвободить чуть больше её энергии. Тогда бы Летта совсем не справлялась, а если причина, по которой он позвал меня ко дворцу, её магия, то так с лёгкостью можно забрать её с собой. Ну зачем Муроми нестабильная ведьма под рукой?

Однако всё оказалось не так, как я представлял. И вызвали меня не из-за нестабильности её магии. Муроми позвал меня по причине другой энергии, стихийной. И когда Летта, меча огненные искры во все стороны, оставила нас с императором одних, я закатал собственный рукав. Как я мог не заметить? Как не обратил внимания на новые завитки, обозначавшие ещё одного претендента.

— Что скажешь? — Муроми сбил меня с мысли. — Хорошая ведь идея.

— Нет! — я с трудом сдержался, чтоб не крикнуть следом за ведьмой. — Простите меня, Вашество, но сообщить об этом вот так в лоб — это дурацкая идея. Просто ужасная.

— Но не сама идея, — без ошибки вычленил Муроми главное.

Я вздохнул. Оставить Летту себе никогда не казалось мне дурацкой затеей. Наоборот, весьма привлекало. Девушка она милая, игривая, привлекательная. Смущало лишь, способна ли особа столь хрупкого телосложения родить? Ведьмы, пусть и не сами, выбирают сильных для продолжения рода. Лишь от сильного мага родится ведьма. Да и полукровки от такой связи не выйдет. Либо ещё одна ведьма, либо дети подобные отцу: тенери, в моём случае. Я надеялся, что Летта захочет остаться со мной. Да, не думал о браке, лишь в качестве веи. Всё же она безродна. Такой союз, казалось, никто бы не одобрил.

Вот, нет.

Император водил указательным пальцем по кромке своей чайной чашки. Из-под его руки раздавался едва уловимый гул. Он не только одобрил подобный брак, но и хотел присвоить ведьму себе.

— Опять держишься за переносицу, — Муроми прекратил мучить чашку. — Ты знаешь о печатях больше моего. И если не в силах снять помолвочную, почему бы не закрепить?

— Для чего? — я подавлял раздражение.

— Ты же сказал, она сильна. Да и если это не так, других ведьм нет. Только представь, сколь сильнее станем мы сами, отведав её энергии?

Пусть я рос в этом дворце, в восемь лет переданный под опеку прошлому императору. Пусть на меня частенько скидывали работу няньки для наследных близнецов. Пусть мы сдружились ещё в детские годы, когда два мальца: один активный и бедовый — Рёмине, а другой тихий и вечно приносящий в дом грязные камни — Муроми, вечно таскались за мной по пятам. Делиться женщиной из-за простого хотения я не желал.

— И какая девушка откажется от подобного союза? — Муроми склонил голову и довольно прикрыл глаза. — Это она сейчас артачится, но вскоре передумает. Дадим ей… Сколько предложишь?

— Неделю?

— Много, — синие глаза раскрылись. — Через пять дней привезут Дзюн. Поговорим с Леттой до её прибытия.

Вот только поговорить удалось не сразу. Мы отпаивали девушку чаем. Она икала и стоически, но безрезультатно, сдерживала смех, так и рвущийся наружу. Даже ладошками рот закрывала. Жмурилась и между приступами икоты просила прощения. А потом вдруг разрыдалась и сообщила, что хочет домой.

Скоро поедем, было первым моим порывом. На счастье, я смолчал и не ответил. Вряд ли Летта имела в виду мой дом. Она цеплялась за мой ворот, орошая слезами, а вокруг неё куда менее хаотично клубилась энергия. Я видел, как магия собиралась на руках Летты, как обволакивала ведьму защитным слоем, и радовался. Медитация давала плоды. Цепи, окутавшие ведьму, теперь яснее показывались глазу. Я верил, что подцепить ещё звено окажется проще. Об этом и сказал.

Девушка затихла. Замерла. Утёрла слёзы рукавами и уточнила:

— Правда?

— Хотелось бы на это посмотреть, — подхватил Муроми.

Я понимал его тягу. Как и многим тенери, императору подвластна лишь сила теней. Даже наблюдение за стихийными порой вызывало восторг у нашего народа. И потому я мягко поинтересовался у Летты, не против ли она, если Муроми останется в комнате.

Она живо заверила, что всё в порядке.

— Тогда раздевайся. Мне надо видеть сами печати и то, как их энергия протекает по телу.

Глава 61

Доверчивая и пугливая Летта смотрела на меня своими огромными глазами. Как не улыбнуться, подбадривая её?

Она замялась то ли не желая подчиняться, то ли борясь с ненужным стеснением. На мгновенье я подумал выдворить Муроми за дверь. Кажется, девушка разгадала мои мысли, потому что вдруг ухватилась за мой рукав и отрицательно мотнула головой.

Хорошо, Капелька, если ты готова, мне он точно не помешает.

Напряжённо раздевшись она плотно свела ноги и опустила взгляд. Опёрлась руками о постель, стиснув простыни между худенькими пальчиками. Я сглотнул и отвёл взгляд. Ни к чему сейчас посторонние мысли. Я здесь не для того. Не стану привязывать к себе девушку, которая того не желает.

Я попросил Летту лечь на спину. Растерев ладони друг о друга, провёл ими над её телом, выпуская импульсы силы. Как и ожидались, они мгновенно встретились с преградой. Зацепились за брешь и почувствовали инородный огонь. Хиноко всё ещё сопровождал ведьму.

— Так и будешь сидеть? — скучающим тоном встрял Муроми.

— Представляешь себе.

Летта хихикнула и, кажется, слегка расслабилась. С этого момента дело пошло проще. Вот только не легче.

Я вытягивал энергию из печати, как и в прошлый раз. Тянул через себя, ощущая сковывающий лёд и болезненную отдачу. Страшно представить, что в таком случае чувствовала Летта. Она стенала. Плакала и попыталась уползти.

— Держать? — подоспел Муроми, опуская ладони на её плечи.

Согласно кивнув, я сосредоточился на подцеплении печати. На миг показалось, что получится одну из них снять. Ту, которая под пупком. С неё я начал, не сильно надавливая на плоский животик. Я так радовался лёгкости, с которой она сегодня мне поддавалась, что не заметил, как следом потекла энергия ведьмы, накопленная за эти годы и усиленная глупым Хиноко.

Привычно я чуть не выставил перед собой защиту, как подумал о Летте, не умевшей за себя постоять. Пришлось снять щит и отпустить печать. Следующим шагом я хотел запечатать её в тенях. Муроми опередил. Выпустил тени, осторожно обхватывая ими перепуганную девушку. Я приник к её лбу своим.

— Летта, — позвал тихо, но настойчиво. — Помни про дыхание. Я с тобой. Дыши. Так.

Уложив руку между двух маленьких, почти не выпирающих холмиков груди я то медленно надавливал, то отпускал, мысленно множество раз отсчитывая до четырёх.

Энергия, собравшаяся вокруг, притихла. Внутри же девушки, под моей ладонью, пульсировала, грозясь разлететься вместе с комнатой и всеми, кто попадётся на пути.

Муроми отпустил Летту, заметив, что я отстранился. Девушка рывком села и прижалась ко мне, трясясь то ли от неприятных ощущений, то ли от холода. Холодная, невпопад отметил я и заглянул в заплаканные глаза. Летта потянулась ко мне. Первая. Застенчивая. Пугливая.

Я обнял её, прижимая и успокаивая. Проник языком сквозь раскрывшиеся губы. Провёл кончиком по ровным зубкам и отстранился, не выпуская её лица из своих ладоней.

Её веки полуприкрыты. Ресницы порхали в лёгкой дрожи. Рот приоткрыт, а губы блестели. Летта смотрела на меня такими ясными, такими доверчивыми глазами, что я не решался продолжить. Что, если это не мои чувства и желания? Что, если это только печать?

Муроми оказался смелее. Или безрассудней. Он уселся на постели позади девушки и, лёгким движением рук, усадил её себе на колени. Она всё ещё оставалась лицом ко мне, когда друг приник губами к её обнажённому остренькому плечу. Я чуть на зарычал, ощущая, что девушку уводят у меня из-под носа. Подался вперёд, но вновь остановился.

— Летта, ты этого хочешь? — спросил пересохшим ртом.

— Хочу, — выдохнула девушка, потянувшись ко мне.

Всё ещё обнажённая. Прохладная. Хрупкая. Она сама целовала меня, с удивительной жадностью впиваясь в мои губы. И я не сразу понял, что за звук вырвался из её рта. Отстранился и усмехнулся, любуясь, как девичьи щёки покрылись румянцем, а брови сошлись к переносице. Одной рукой она цеплялась за меня, тогда как второй ухватилась поверх запястья Муроми, спрятавшегося между её ножек.

Глава 62

Летта

Запутавшись в собственных ощущениях, я искала поддержки, теплоты и мягкости извне.

Сначала пришла боль — это господин вытягивал печать. Затем меня накрыло жаром. Следом окутало леденящей тьмой. Я задыхалась и хватала воздух ртом. Билась в страхе и потерянности. И нашла его. Такого тёплого, такого нежного, несмотря на шероховатость пальцев, поглаживающих по лицу.

— Ты этого хочешь? — какой глупый вопрос.

Конечно, я хотела. Разумеется, мне это необходимо. Я тянулась к господину, не понимая, почему всё так несправедливо! Отчего он не тянулся также ко мне? Почему ткань мешала прильнуть к его разгорячённому телу?

Сильные руки подхватили меня под рёбра. Приподняли. Усадили. Тепло и нега пришли со спины. Мягкие, влажные поцелуи покрывали мою шею, плечи, спину.

Губы господина на моих. Рука императора сползает туда, где так тянет, так напрягается и хочется его ощутить.

Я охнула и выгнулась. Накрыла крупную мужскую руку своей. Ощутила, как тонкие пальцы проскальзывают к самому сокровенному, что прячется между складок. Так бережно, так осторожно.

— Могу я опробовать тебя? — горячим дыханием осело возле уха.

— Да, — жмурясь от удовольствия и вжимаясь спиной в императора.

Он отстранился. Влажные следы, оставленные поцелуями, обдало холодом. Я протестующе замычала, а меня уложили на спину и подарили новое тепло. Император подарил мне жадный, страстный поцелуй прямо в губы. Прикусил мои. Лизнул. Спустился к шее. Я напряглась, вдруг поняв, что он хотел моей крови, но не останавливала.

Крепкие, шероховатые руки настойчиво развели мои ноги. Два твёрдых пальца проникли во влажное лоно. Третий лёг на клитор, то нажимая, то поглаживая. Я извивалась. Выгибалась. Металась в постели, потерявшись: где прикосновения господина, а где императора. И понимала, что хочу большего.

Пальцы внутри меня то медленно, то яростно толкались вглубь. Так волны ритмично набегают на берег и откатываются обратно лишь для того, чтоб возвратиться с новой силой. Огонь трепещет, разгораясь всё сильнее.

Император царапал зубами по шее, но не кусал, а спускался всё ниже.

Я стонала, жмурилась, искала опоры руками. Мою кисть сжали. Я переплела пальцы с мужскими. С чьими?

Губы императора коснулись напрягшегося соска. Сжались и отпустили. Язык обошёл ареолу по кругу. Губы втянули горошинку соска в горячий рот, сорвав с меня новый стон, а мужские зубы подарили острое, горячее желание.

Меня обдавало жаром. Я уже не стонала, кричала, просила, молила меня не оставлять.

— Не сейчас, — услышала голос. Чей?

— Я хочу, — чуть не плача. Я.

— Мы здесь, — моё лицо покрыли нежными поцелуями.

Едва ощутимые прикосновения мягко прошлись по моим векам, по вискам, по лбу. Мою руку всё ещё держали. Крепко, но с заботой.

И вновь отстранились.

Снова холод. Снова дрожь. Я потянулась руками к наклонившемуся ко мне мужчине. Впилась пальцами в светлые пшеничные пряди. Господин обнял моё лицо, а его язык захватил мой рот. И в это же мгновение я ощутила, как другой язык, весьма умело, коснулся моего клитора.

Новый стон. Новая волна жара. Я выгибалась. Металась. Горячий язык проник внутрь. Терпкий игрался с моим. Меня накрывало то вспышками света, то погружало в беззаботную тьму. Я будто оказалась в центре шторма, в самом сердце бури. И в то же время я знала, что в безопасности, что могу им доверять. Они оба здесь. Оба со мной. Оба мои.

Тянулась к ним и в свете, и во тьме, и в отблесках огня.

— Красиво, — мурлыкнул император, обнимая меня со спины.

Я лежала всё в той же постели, на боку. Император лежал за мной и наблюдал, как на кончиках моих пальцев плясали язычки пламени.

— Совсем не горячее, — дивился господин, который лежал передо мной и держал меня за разгорающуюся руку.

Мне было хорошо и спокойно. И не страшно, что я не понимала, как пламя затушить, и откуда оно вообще взялось. Только лёгкое чувство обиды не покидало из-за того, что я всё ещё голая, а они так и не разделись. Если ещё и обутые, имела ли я право отругать мужчин за то, что прямо в сапогах забрались ко мне в постель?

— Опять истерика?

— Не похоже. Что тебя так веселит, Капелька?

— Вы двое, — я смущённо отвела взгляд от пристальных зелёных глаз. — Вам не кажется, что это не честно? На мне совсем нет одежды. Даже одеяла нет. А вы…

Господин высвободил свою руку из моих пальцев. Поднялся, а я заметила, что он без обуви. Коэн ухватил свободный край одеяла и накинул на меня, заворачивая и, как-то ревностно, протискивая шерстяную ткань между моей спиной и грудью императора. Будто опомнился и пытался отгородить меня от другого мужчины, заявить вновь, что я только его, как всегда напоминал Того Данну.

Смешной. Не торопился лечь обратно. Обулся, но и уходить не спешил.

— С утра во дворец привезут юную Дзюн, — начал Коэн, обращаясь вроде не ко мне. — Надо подготовиться.

— Верно, — нехотя согласился Муроми, тоже не спеша покинуть мою комнату.

— Вот и хорошо, — я плотнее укуталась в одеяло. — Хоть высплюсь, пока все заняты.

— Ты тоже будешь занята, — сказал не господин, но император. — Моя женщина просто обязана встретить невесту принца.

Мне хотелось ответить, что я, вообще-то, человек, и просто обязана поспать, хоть немного. Только запнулась. Щёки и уши обдало жаром, едва Муроми назвал своей. Губы растянулись в глупой улыбке.

— Верно. Выспись хорошенько. Поднимут с утра, — спас меня Коэн почему-то хмурясь. — Мы пойдём.

Глава 63

Господин не обманул. Рис подошла ко мне, едва забрезжил рассвет. Мягко растолкала и сообщила, что купель готова. Сонная, с трещащей головой я натянула первое попавшееся платье, не заботясь о нижних одеждах, и отправилась за служанкой. Вода в купели казалась слегка прохладной, а ещё была невероятно ароматной. Не знаю, что за травы заварили для моего купания, но в мыслях прояснилось. Следом за ясностью в мою жизнь возвратился стыд.

Что это вообще вчера было? С ужасом думала я, всё глубже уходя под воду и не желая никогда выныривать. Что бы сказал отец?..

Прогнал бы и отрёкся, решила я, а после вспомнила, что сама уже успела из дома сбежать. И рассмеялась. И закашлялась.

Вода попала в нос и рот. Пришлось спешно вылезать из купели, валясь на прохладный пол.

— Что же вы себя не бережёте, — ворвалась ко мне Рис с пушистым полотенцем в руках. — Скорее вытирайтесь и переодевайтесь, госпожа.

— Да какая я госпожа, — фыркнула, но в полотенце завернулась.

— Как это, — бедняжка Рис покраснела. — Я же слышала, как вас император назвал. И как долго он вашей комнаты вчера ни покидал. И господин Сагамия тоже, — тут Рис замолчала под моим тяжёлым взглядом. — Вот, я вам платье подготовила. Вставайте, помогу одеться.

Для начала меня облачили в хлопковое бельё, состоявшее из коротких панталон и топа. Простое на вид, оно оказалось очень удобным и практически не ощущалось. На ступни белые носочки. А платье оказалось и не платьем вовсе. Рис выложила передо мной шёлковую юбку в пол, расширяющуюся книзу, цвета киновари. Её украшала золотая вышивка по подолу, изображающая пляску стихийного дракона. Сверху была рубашка с запахом, чьи рукава также расширялись. Края рукавов, как и ворот, тоже венчала вышивка золотой нитью. Завершали образ белые туфельки на небольшом каблучке и того же цвета шёлковый, широкий пояс, который Рис несколько раз обернула вокруг моей талии.

Служанка посетовала, что мои волосы слишком коротки для традиционных заколок. Пришлось ограничиться простым расчёсыванием, пока пряди не отросли вновь.

Всё мне в новом образе нравилось. И то, как одежды на мне сидели, и то, как ощущались. Вот только широкие рукава не скрывали запястьев, а, проснувшись поутру, я не нашла в комнате ничего, чем бы печать замотать. Да и что весьма смущало и пугало, Рис глядела на вязь, украсившую моё запястье с интересом, но без удивления.

Куда бы я ни пошла, всюду во дворце слышались лишь разговоры о скорой помолвке принца с госпожой Хасели. Искала я не обсуждаемых особ, а господина. Хотелось и накричать на него, и взмолиться о помощи. Что вчера произошло? Почему печать выглядит так же? Или в ней вновь изменилось что-то столь неуловимое, что я и не разобрала?

Господина я, к счастью, нашла, к сожалению, не одного. В огромном тренировочном зале он махался на тонких мечах в паре с принцем. На господине была шёлковая рубашка в цвет необычайно ярких глаз и пшеничного цвета брюки, заправленные в сапоги на мягкой подошве. Волосы, как всегда, собраны в тугой хвост и дополнительно скреплены множеством тонких заколок. Волосы принца спадали на спину единой косой. Одежды его походили по фасону на одеяния господина, только окрашены в чёрный и серебро — цвета императорской семьи.

Мужчины двигались плавно, будто в танце, но быстро. Ни один не уступал в умении сражаться второму. В зале только и слышался звон металла о металл. Я остановилась возле входа, наблюдая за диким, но отлаженным танцем двух воинов. И чем дольше наблюдала, тем сильнее сомневалась в своих ощущениях. Мне помнилось, с каким недовольством Коэн обсуждал принца, общаясь с Данном. Да только прямо сейчас, отражая удар за ударом, он улыбался так, словно не бился, а игрался с давним другом, если не с младшим братом. Удивительно, как они успевали попутно обсуждать неких «птичек» и не запыхаться притом.

Стоя поодаль, я вскоре поняла, что говорили не о птицах. Главной птичкой называли Дзюн, а её приближённых дев обозвали курятником.

— А что же твоя соколица? И её запихнёшь к курам? — отскакивая от господина и ловко уходя из-под его меча, спросил Рёмине.

— Прям уж, соколица! — усмехнулся господин, просвистев мечом на расстоянии пальца над головой принца.

— Она дикарка. Сомнений нет. Но я не против. Спорим, не продержится в курятнике и пары дней!

— Ха! — только и ответил господин, теперь уже сам уклоняясь от быстрого удара.

— И что же скажет на это Райя?

Принц явно выбрал верную тактику. Господин замер на миг. Всего один краткий миг, а этого хватило, чтобы кончик меча принца поддел его подбородок.

— Победа! Ну как тебе, ведьма, такое нравится больше прошлого?

Сжав кулаки, я всеми силами сдерживалась, чтобы не огрызнуться. И что это за Райя такая? Почему снова она?

Поставив мечи на стойку, господин подошёл ко мне.

— Дзюн уже привезли. Ты пойдëшь к ней, — строго наказал Коэн. — Познакомишься, подружишься и будешь мила.

— Я?

— Да, друг, ты еë с кем-то спутал, — со смешком поддакнул Рëмине. — Твоя ведьма — настоящая дикарка. И уж какой, а милой не бывает.

Я стиснула до хруста зубы. Нахмурилась, но даже повернуть головы в его сторону не успела. Коэн двумя пальцами схватил мой подбородок. Приподнял и поймал зрительный контакт.

— Дзюн, возможно, войдëт в семью Рюгамине, а потому ты подружишься с ней. Не потому, что желаешь того, а потому, что это важно мне.

— Я постараюсь, но, честно говоря, понятия не имею, о чём с ней говорить. Она же дева, а я… — я замялась, вдруг ощутив страх перед новым знакомством.

— С этого дня ты носишь имя Сагамия.

Сглотнув, я не осмелилась перечить. Что? Кто? Я?

Плечи мои понуро опустились. Я ощутила, как закружилась голова, и сумела лишь тихонько попросить проводить меня в комнаты к Дзюн. Господин не отказал и пообещал объяснить всё по пути.

Глава 64

Господин явно был недоволен. Это слышалось в голосе, проскальзывало в выражении лица. Он говорил, что печать вновь сократила время. И если в прошлый раз на месяц, то теперь на два. До закрепления осталось чуть больше пяти недель.

Ну и пусть, подумала я.

— И его это только радует, — негодовал господин, явно имея в виду императора. — Он всегда такой был. Никогда не считался с чувствами других. Впрочем, таким его и воспитывали. Ему не объяснить, что ты можешь того и не хотеть.

— Но я хочу, — сказала я и запнулась.

Господин резко остановился и повернулся ко мне. Он смотрел так, словно я на его глазах превратилась в живой огонёк и вот-вот затухну, отправившись к праотцам. Будто сказала что-то настолько невообразимое, что горы сменят моря, а солёные воды поглотят бренный мир. И, если признаться, я ощущала себя так же. Запутанно и непонятно. Напугано, что ли. Как можно признаться в подобном?

— Т-так, так почему я теперь С-сагамия? — заикаясь попыталась сменить тему.

— Ты тоже хочешь?

— Вы обещали объяснить!

— Да, верно, — нахмурился господин и зашагал дальше по коридору. — Так как я взял тебя под свою опеку, с разрешения императора тебе дано моё имя. Иначе бы он просто ускорил твой переход под свою опеку. Иными словами, ты принята в мою семью, пусть и без права наследования, пока что. Ему очень нравится идея женитьбы на ведьме. Муроми с детства любил слушать истории про ведьм, и теперь отступать не намерен, раз энергия огня нашла этот союз подходящим. Только сейчас важнее принять Дзюн и обо всём договориться с её семьёй, а после Муроми хочет сыграть свадьбу с тобой.

Речи господина казались на удивление сумбурными. Он будто не мог или не хотел сосредотачиваться на обещанных разъяснениях. Остановившись, господин пристально смотрел на меня, словно что-то выискивая в моём лице. Сглотнув и обдумав услышанное, я долго не знала, что сказать.

— А вы хотите этого? — наконец, решилась уточнить я.

— Не буду врать, — хмуро начал господин, — пока печать не снимется, или не закрепится, я не знаю, что движет мною. Чувства, или её особенности. Почти пришли.

Господин пошёл дальше, чуть быстрее, чем до того. Я смотрела в спину Коэну и надеялась, он остановится и скажет, что пошутил, что хочет быть со мною, а в голове засел нехороший, скрипучий такой голосок, который всё повторял: «Должно быть, это неведомая Райя разорвала помолвку с ним. Должно быть, господин всё ещё любит свою прошлую пассию».

Он дошëл до двери, из-за которой доносились девичьи голоса. Трижды постучал и вошëл в светлое помещение. Лëгкий кивок головой в знак приветствия собравшимся внутри. Левая рука в сторону, приглашая меня войти следом.

— Сагамия Летта, — представил мужчина меня и указал на черноволосую красавицу с тонкой талией, окрашенными золотом рожками и обсидиановыми глазами. — Хасели Дзюн, воспитанница семьи Рюгамине.

— А остальные? — пискнула я, в испуге насчитав в комнате ещë шесть красивых как на подбор девушек.

— Лишь свита. Они не так важны, — уверенно заявил господин, покидая комнату и подталкивая меня внутрь.

Дверь за мной закрылась. Я сглотнула. Опустила взгляд в пол и подождала, пока мужские шаги за спиной стихнут.

Слишком много всего за одно утро! Слишком. Не решаясь двинуться, я разглядывала каменный пол под ногами, украшенный рисунками цветов и ягод. Девушки, на миг заинтересованные нашим появлением, вернулись к своим разговорам о тканях. Только три из них продолжали рассматривать меня. Дзюн наблюдала с интересом, в её глазах так и проглядывало множество вопросов, которые ей не терпелось мне задать. Ещё две девы, одна из которых куталась в расшитую жемчугом шаль, а вторая, с небольшой горбинкой на носу, с кудрявыми волосами, в которых проглядывали короткие серебристые рожки и с вытянутым лицом, смотрели с пренебрежением, но и в их строгих взглядах проскальзывал интерес.

Дзюн поднялась и, шурша одеждами, величаво подошла ко мне. Она слегка присела и склонила голову в приветствии. Я повторила её движения.

— Вы воспитанница семьи Сагамия? — голос её звучал мягко.

— Всё так, — отозвалась я, сжимая в пальцах края рукавов.

— Присоединитесь к нам? — она указала на скамью, где совсем недавно сидела.

Поблагодарив, я, как могла уверенно, прошла следом и села возле госпожи Хасели. С улыбкой она пододвинула к себе подставку со вставленной шёлковой тканью и принялась за вышивку золотыми нитями.

Я не вступала в разговор первой, резко позабыв, о чём вообще можно разговаривать с девами, выросшими в высокопоставленных семьях. Мне очень хотелось сбежать обратно к господину, но я подозревала, что он по неведомой причине не хотел находиться возле меня. Не сейчас. Должно быть, он так же запутался, как и я. Вот только в отличие от меня у него ещё и полно работы.

— Она ещё и вздыхает, — фыркнула на меня кудрявая красавица с небольшой горбинкой на носу. — Шлюха.

А вот и Райя, решила я, и огонь внутри меня затрещал в желании выйти наружу. С трудом подавив невесть откуда взявшийся гнев, я лишь усилием воли делала вид, что не услышала её оценки.

— Все мы идём наверх через мужчин, — опасливо произнесла Дзюн, притворяясь, что ни к кому не обращалась. — Одни этого не стесняются, а другие прикрываются желанием своих семей, как я.

Кто-то посмеялся, но большинство заверило юную госпожу в том, что уж её упрекнуть не в чем. Наоборот, девы дивились её стойкости и нежеланию развивать магические силы с помощью вей. Да, заключила и я, глядя на деву Хасели, она не выглядела как тенери, которые питались кровью или путём соития. Её чёрные как сама тьма глаза рассказывали о воздержании лучше всяких слов.

В чём бы господин ни подозревал Дзюн, она мне уже нравилась.

Глава 65

— Вы хоть раз видели своего жениха? — спросила я, удерживая рукав в попытке спрятать печать, о которой скоро все узнают.

— Матушка говорит, это не важно, — не отрываясь от вышивки, вздохнула Дзюн. — Его Высочество я видела издалека. Он показал себя как сильный мужчина, которому можно довериться. Матушка же отца впервые увидела лишь в день их свадьбы. Мне повезло, мы успеем познакомиться до свадьбы. Ведь сложно так и не пообщаться с тем, с кем живёшь под одной крышей?

Её лицо озарила такая честная улыбка, что я не поняла, надо ли отвечать на заданный вопрос. Лишь улыбнулась в ответ. Криво, должно быть, ведь сложно радоваться за девушку, которой предстояло жестоко ошибиться в своих представлениях о муже.

— Какая глупость, — вновь встряла Райя. — Конечно, важно. Что, если муж запретит учиться и работать? Или притащит в дом с десяток вей и станет всё свободное время проводить в постели с ними, позабыв о жене?

«И господин так хотел?» — чуть не спросила я, про учёбу с работой, разумеется.

Мы почти весь день просидели в выделенных Дзюн комнатах. К вечеру оказалось, что из всех сопровождающих её дев, во дворце с госпожой оставаться собирались лишь три. Одна из них — Райя. Остальные пожелали Дзюн благополучия в новом доме и уехали. Я видела, это заставило Дзюн понервничать. Она держалась поближе к низенькой и полноватой деве, оставшейся с ней, словно та оказалась единственной, с кем она познакомилась до отъезда из отчего дома.

Похоже, из оставшихся дев, включая меня, уверенно, как, находясь на положенном месте себя, ощущала лишь Райя. Дзюн, пошептавшись с полненькой знакомой, поправила пышную причёску и взглянула на высокую, кудрявую красавицу.

— Могу я обратиться к вам как к старшей? — с доброжелательной улыбкой начала она. — Вы знакомы с императорской семьёй и уже бывали здесь раньше, а мне бы понадобился ваш совет.

— Не её? — вздохнула Райя в мою сторону, под смешок своей спутницы. — Конечно, Дзюн, я о вас позабочусь, как того просила ваша матушка. Запоминайте: если кого-то под свою опеку взял мужчина, приближённый к императору, это ещё не значит, что она достойна вашей дружбы.

Не справившись, я выпустила огонь. Короткий всполох окутал мои руки до локтей. Борясь со злостью, я с трудом старалась затушить красные всполохи.

Дзюн встрепенулась. Райя лишь хмыкнула, не придав вспышке значения.

— Вот видите. Она даже не способна себя сдержать. Сразу видно простолюдинку.

— Прошу простить, — сквозь сжатые зубы процедила я. — Людям сон необходим чаще, чем тенери. Должно быть, я устала.

Склонив голову и присев, я не сразу обратила внимания на перемену вокруг. И лишь когда выпрямилась, заметила, что девы, включая Хасели, смотрели на моё запястье. Рукав обгорел, продемонстрировав помолвочную печать и им.

Райя среагировала первой. Издав не то рык, не то крик, она развернулась и стрелой покинула комнату. Девушка, которая весь день провела возле неё, извинившись, помчалась следом. Дева, которая сопровождала Дзюн, лишь тихонько охнула, упомянув богов. Обсидиановые глаза Дзюн загорелись детским восторгом.

— Это же символ правящей семьи! — повернулась она к своей личной деве. — Это он, верно?

— Да, моя госпожа, — тихонько просипела она.

— Так вы не фаворитка Сагамии, — развернулась Дзюн ко мне.

— Вообще-то, — всё ещё тихо продолжила дева, указывая пухлым пальчиком в сторону моего запястья. — Символ семьи Сагамия там тоже присутствует.

— Ну, да, — нехотя призналась я и ощутила, как жар расползается по щекам и шее. — Только давайте мы обсудим это завтра. Мне и правда надо бы прилечь.

Я вылетела из комнаты ни на миг не менее стремительно, чем Райя. Вот только сбежала не к себе, а в сад. В беседку, потому что других мест во дворце не знала.

Уселась в уголке так, чтобы снаружи остаться незаметной. Подобрала ноги и обняла руками, а лицо спрятала в коленях. Не хотелось ни двигаться, ни существовать вовсе. Ну разве плохо мне жилось в нашей деревне? С утра до ночи занятая ходила. И никогда не приходилось думать о том, что будет завтра? Мне всегда говорили, что и как делать. Да, ругали, бранили. Да, отгородились от меня, как от прокажённой, но как же там было тихо и спокойно.

Слёзы текли по моим щекам, а с ними уходили как горечь, так и оставшиеся силы. Когда мне на плечи лёг плед, я находилась на грани сна и яви, и не понимала, кто подхватил меня на руки и куда понёс.

Глава 66

Проснулась я в просторных и светлых покоях. Над широкой, мягкой постелью стелился полупрозрачный балдахин. Потянувшись, я почти позабыла о том, что произошло за вчера. В комнате пахло благовониями, терпкими, но приятными. Лёгкий ветерок скользил по тканям, внося свежий воздух. Я ощущала себя невероятно выспавшейся и бодрой. Давно такого не бывало. С довольной улыбкой я перекатилась с боку на бок и замерла.

С улыбкой за мной наблюдал император, который, как оказалось, тоже лежал со мной в этой уютной постели.

— Доброе утро, ведьма.

Шурша тканью, я натянула одеяло до подбородка.

— Что заставило тебя заснуть в беседке? Ждала меня?

Невнятно промычав в ответ, я подтянула одеяло повыше.

— Ты вольна приходить ко мне и сюда. Ни к чему делать вид, что наши встречи случайны. Сегодня я объявлю о нашей помолвке. Так что не беспокойся о своём статусе в моём доме.

— И не думала, — шепнула в ответ я и закусила губу.

— Я опробовал твою силу. Её так много, что удивительно. Ты знала, что, обычно, вее нужно дня два на восстановление после? Ты же на ногах всего спустя ночь, — Муроми задумчиво глядел на меня. — Вместе мы смогли бы обладать такой силой, о которой другие и мечтать не смеют. Ты помогла бы мне укрепить власть.

— Кто может сомневаться в вашей власти? — с сомнением спросила я. Не думаю, что я подхожу вам. Понимаете?

— Мы слишком разные, в этом вся прелесть, — голос императора звучал убедительно, а синие глаза сверкали решимостью. — Именно поэтому наши энергии прекрасно дополнят друг друга.

Он коснулся моего лба. С нежностью и деликатностью сместил волосы с моих глаз. Придвинулся, нависая надо мной, и коснулся моего лба своим.

— Летта, — моё имя, прозвучавшее из его уст, наполнилось удивительной нежностью, — Ты— уникальная и могущественная ведьма. Драгоценный камень, которому не хватает всего-то огранки. Вместе мы достигнем небывалых высот.

Казалось, Муроми говорил лишь о власти, но в его словах проскальзывало нечто большее. Я смотрела в его удивительные по своей яркости узковатые синие глаза, и мне чудилось в них что-то глубокое и тёплое. Мне захотелось придвинуться ближе. Сбросить одеяло, чтобы высвободить руки и обнять мужчину.

Да, он меня не любил. Я это понимала. Да, говорил обо мне, как любой тенери, как о способе подпитки. Однако я чувствовала, что о таком источнике император готов заботиться со всей щедростью и нежностью, на которую он только способен. И ещё мне показалось, что он просто не встречал любви. Не знал этого чувства. Уж не знаю, какой смелостью я наполнилась рядом с ним, но так об этом и спросила. В лоб.

Глаза Муроми на миг расширились. На лице его отразилась растерянность, которая, правда, вскоре сменилась привычным спокойствием.

— Мои родители женились по любви, но их любовь жила недолго. Я слышал, как часто они ругались, пусть перед подданными всегда вели себя подобно возлюбленным. Матушка обвиняла отца во многом, но никогда в связях с другими женщинами. Только этот разговор вряд ли понравится тебе.

— Мне интересно, очень, — подбодрила я, обращаясь вслух.

Улыбнувшись Муроми продолжил. Он рассказал, что, пусть его отец всегда был верен его матушке, пусть привёз её из дальних земель и по любви сделал своей женой, их чувства угасли слишком быстро. Его мать находила отраду в заботе о своих сыновьях и Коэне, которого они приняли в дом на воспитание ещё до их рождения. Муроми отзывался о своих родителях с теплотой. Вспоминал, как любил проводить время с ними, как Рёмине в детстве закатил истерику, когда назвал Коэна братом, а его за это отругали и разъяснили, что Коэн жил с ними лишь для того, чтобы Сагамия оставались верны императорской семье. Лишь раз в рассказе Муроми проскользнула горечь. Тогда он подходил к самому концу своего повествования.

— Когда мы думали, что любовь между матушкой и отцом возродилась, когда матушка огорошила нас о том, что вскоре у нас появится ещё один брат или сестра, они уехали в северные земли. Там зимы суровые, а города и сёла вырастают в тени высоких гор, и дороги, порой, пролегают на невероятной высоте между снежными пиками. С такого моста и сорвался их экипаж. Отца и матушку отыскали лишь спустя две недели после схода лавины и разрушения моста. Матушка была обычным человеком, без капли магии. Отец собрал все тени, которыми только был способен управлять, но спасти не сумел ни себя, ни её.

Я не знала, что сказать в ответ. Муроми потерял родителей, едва войдя в брачный возраст. Хлюпнув, я попыталась не расплакаться. Тонкий, изящный палец смахнул слезу с моей щеки.

— Не стоит печалиться, ведьма.

Отчаянно закивав, я лишь повеселила мужчину. Он придвинулся ко мне. Обнял и потянулся к моим губам, когда послышался стук. Сев так, словно кого-то ожидал, император повелел:

— Войдите.

— Ваше Величество, — на пороге показался слуга с низко склонённой головой. — Пришла весть от гарпий. К вечеру посол прибудет в столицу.

Глава 67

Муроми

К вечеру — слишком рано. Я ожидал гарпий дня через два. Не пользовались же послы амулетами?

Конечно! Крылатые твари сократили свой путь полётом. Зачем обходить горные цепи и искать мосты через реки, если можно перелететь в любом желанном месте.

Кивнув слуге, я велел слуге подготовить дворец к встрече важных гостей. Ведьма смущённо потрескивала прорывающимся огнём на моей постели.

— Не спали, но можешь остаться отдохнуть, если желаешь.

Я оставил девушку одну, а сам занялся делами. Хотелось расправиться с обыденным скорее, чтобы успеть передохнуть перед встречей с гарпиями.

К их приезду послов в тронном зале собрались многие из тех, кого я надеялся увидеть подле себя, и те, кого слишком поздно было куда-то уводить. Так, я видел, как в дальнем уголке собралась маленькая стайка дев во главе с юной Хасели. Должно быть, она надеялась встретить Рёмине, не зная, что он уехал ещё ночью. Коэн о чём-то тихо беседовал с ведьмой. Она слушала внимательно, пугливо озираясь по сторонам. Во дворце в этот день присутствовал и Мэйру, которого прислал Рёмине. Изначально его верный пёс не планировал оставаться, но услышав про гарпий, решил задержаться. Не понимаю, что интересного в крылатых тварях? Или он надеялся, что я буду отстаивать права Саада на Серые скалы?

Солнце успело закатиться, когда объявили о прибытии гарпий. Лишь магические фонари освещали тронный зал, отбрасывая достаточно длинные тени по полу, чтобы любой наш житель сумел подтянуть их в случае необходимости. Я даже подивился, что гарпии не пожелали прийти в олее светлое время суток, посчитав, что мы могли оказаться слабее при более ярком свете.

Три женщины ступили на каменный пол, не скрывая особенностей своей внешности. Они не нуждались в обуви, цокая по полу широкими птичьими ногами. Тела же прятали под серыми, похожими на холщовые, тогами. Их длинные крылья оканчивались вполне себе человеческими пальцами, а хищные глаза обшаривали зал. Я ждал, когда главная из них защёлкает клювом.

Её несложно было выделить из свиты. В отличие от рукокрылых сестёр, она меньше их походила на уродливую голую птицу, а на её шее и поясе висели бусы из косточек, окрашенных во все цвета моря. Главная имела руки. Обычные, человеческие руки, отдельные от широченных крыльев, выросших из лопаток. Увы, её личико не многим отличалось от рукокрылых гарпий. Тяжёлый клюв привлекал к себе внимания куда больше, чем слегка выпуклые глаза.

— Мы пришли с дарами от Великой Матери, — заговорила она с магической помощью, не раскрывая клюва, а её помощницы вынесли вперёд деревянный сундук. — И в надежде на мирное соглашение.

Обменявшись приветствиями и приняв дары, я выразил своё желание об успешном договоре между нами. После долгих переговоров мы сошлись на том мирном способе, который подходил обеим сторонам. Серые Скалы переходили к гарпиям, тогда как водная гладь вплоть до первых каменных возвышений оставалась Саадской территорией.

Всё шло хорошо и на удивление просто. Я подписал договор следом за главной из пришедших гарпий и готовился запечатать, когда раздался взрыв, потрясший стены дворца.

Собрав тени, я выпустил в защиту двух тёмных птиц на защиту ведьмы и юной Хасели, а также соткал купол над разрастающимся светом от места взрыва. Я не видел, чтобы кто-то выкинул что-то, что могло бы создать столь сильную волну. Не слышал, чтобы кто-то произносил заклинаний. Да и как могли допустить нечто подобное мои охранники? Как мог бы не заметить чужой, враждебный след Сагамия, который тоже был тут?

Купол треснул. Меня сдвинуло волной. В ушах гудело. От рогов к голове перетекала трещащая боль. Я с трудом устоял на ногах, лишь едва успев перенаправить энергию в стопы, утяжелив их и почти приклеив к полу. И всё же мне понадобилось продолжительное время, чтобы прийти в себя и оглядеться. К тому моменту ко мне подскочил один из стражей.

— Кто? — зарычал на него.

— Выясняем, — склонился страж, с трудом скрывая страх. — Владыка…

— Что? — я выпрямился, хотя хотелось согнуться, прижимая ладони к вискам.

— Гарпии. Все они мертвы.

Глава 68

Коэн

А ведь ещё в прошлом месяце ожидалось, что в этот день Рёмине и Дзюн принесут друг другу клятвы, а их помолвка станет официальной. Право же, хочешь рассмешить богов, поделись с ними планами. Вместо этого Дзюн привезли с опозданием. Помолвка отложилась, Рёмине благополучно сбежал под благовидным предлогом в виде рабочих дел, надо, понимаете ли, именно сегодня разобраться в споре на земли двух горожан, чьи просьбы просматривались вполглаза вот уже около полугода. Зато гарпии подоспели к столице и, по моим данным, с утра отдыхают на местном постоялом дворе, пугая детей и женщин своим видом.

Пообщавшись с начальником стражи и убедившись, что всё уже готово к встрече гостей, что им передали пожелание императора явиться на закате, я надеялся немного отдохнуть.

— Боги, чем же я так провинился перед вами?

Ведьма, блуждающая покоридорам дворца, но находящаяся в лабиринтах собственных дум, мигом нахохлилась в ответ на моё замечание. Желание огрызнуться так и сквозило на её миловидном личике. Не в силах, да и не имея желания сдерживаться, я рассмеялся. И притянул её к себе, согревая в объятиях. Летта притихла, выжидательно замерев и напрягшись. Воздух вокруг неё угрожающе заискрился, но помимо меня этого никто бы не заметил. Так что и я сделал вид, что не заметил. Держал малышку в своих объятиях, поглаживал короткие для девушки волосы, отмечал, как она неторопливо успокаивалась и всё сильнее прижималась ко мне.

— Как тебе юная Хасели?

— Понятия не имею, — пробубнила девушка недовольно. — У меня к тебе вопрос.

— Задавай.

— Почему у тебя не сложилось с Райей?

Да, признаться честно, я не ожидал. Воздух вокруг Летты теперь неприятно пощипывал мои руки. Мне уже доложили, что Райя осталась в маленькой свите девы Хасели. И хоть бы кто рассказал, о чём общались девушки, оставшись в комнатах. Увы, прислуга не нашла ничего интересного в их разговорах. Лишь сообщили, что Хасели вознамерилась подобраться к власти через принца. Разве можно относиться к подобным словам полностью серьёзно?

— Летта, — начал я, ощущая, как она всё больше напрягалась, готовая отстраниться в любой момент. — Райя, на самом деле, очень хорошая девушка. Просто мы не подходим друг другу. Так бывает, когда кажется, что всё хорошо, а стоит съехаться под одну крышу, и оказывается, что оба ошибались.

— И кто в ком ошибся? — не унималась Летта, подняв на меня любопытное личико.

— Оба, — наклонился я к ней и коснулся губами прохладного лба. — Она не плохая, но росла в очень строгой семье. Прошу, не ругайся с Райей.

— Ничего не обещаю, — хмыкнула девушка, привстав на носочки и хватаясь за мои плечи.

Как же хотелось никуда не ходить, думал я, чертя линии губами по её лицу. Слушал, как ускорялось её сердце, как бунтовал ведьмин огонь, как дыхание становилось поверхностным. С нежеланием отстранившись, я оглядел растерянную Летту.

— Ты когда-нибудь видела гарпий?

И, глядя на загорающиеся восторгом и недоверием глаза, предложил пройти со мной в тронный зал.

Летта жалась ко мне и спрашивала обо всех присутствующих. Особенно её заинтересовал Мэйру. Глядя на него, она так хмурилась, что захотелось расспросить, уж не успели ли они встретиться во время пряток в лесу? Весь её вид говорил, что вопрос глупый, что встретились и не самым приятным образом.

Всё шло своим чередом. Обычные просители сменяли друг друга, пока им не сообщили, что на сегодня время прошений окончено. Тогда появились три гарпии. Восторженный вздох Летты чуть не рассмешил меня вновь. Пока девы, окружившие Дзюн, включая время от времени смотрящую в мою сторону Райю, не скрывая отвращения, отворачивались от пришлецов, Хасели с интересом рассматривала послов. Летта чуть не прыгала на месте, чтобы лучше их увидеть, не выказывая ни толики неприятия.

Я знал, чем всё закончится. Конфликт давно исчерпал себя и всем надоел. Нам ни к чему безжизненные Серые Скалы, но воды, подходившие к ним, полнились рыбой и угрями, излюбленными угощениями местных жителей. Из-за вод и шли споры, но если оставить скалы гарпиям, если оставить им воды, переполненные острыми каменистыми выступами, в которые они с такой ловкостью ныряли, их народу окажется достаточно. Так и поступили.

Всё шло хорошо. Я видел, как Муроми подписывал соглашение, когда в воздухе, словно из-под пола, волнами грянула чужая, смешанная энергия.

Швырнув Летту к стене, я заметил, что перед ней уже раскрыла крылья теневая птица, вставшая защитным щитом. Не беспокоясь о девушке, я помчался к Райе. Наши девушки мало чем уступали по силе гарпиям, но в Сааде не принято обучать боевой магии женщин. Я знал, что она не защитится. Не успеет вытащить щит, которому я обучил её в своё время.

Запаниковав, Райя споткнулась и закричала. Купол, выставленный императором и усиленный его охранниками треснул под четвёртой волной обжигающей энергии. В тот самый момент, когда я успел подхватить Райю и закрыть нас обоих.

— Спасибо, — шепнула она, даже сейчас стремясь отстраниться от меня.

— Не за что, — отозвался сухо, подождав, пока чужая энергия успокоится.

Она не давала мне покоя. Слишком яркая, слишком смешанная. Будто ни один, и ни два, а куда больше тенери поучаствовали в накоплении для взрыва.

— Что это? Кто смог проникнуть во дворец, пока ты здесь? Как ты сумел не отследить?

— Райя, не лезь.

— Не лезь, — передразнила она, поправляя причёску, словно совсем недавно не находилась на краю от гибели. — Скажи, почему ты хочешь жениться на девчонке?

— Влюбился? — хотел пошутить, но голос подвёл.

Лицо Райи стало непроницаемым. Она шумно вдохнула, отчего её ноздри раздулись.

— Тогда желаю счастья, господин Сагамия, в будущем браке.

— Благодарю, — склонил я голову в вежливом поклоне.

Отступив от Райи я оглянулся, проверить обстановку. Кто-то из пришедших пострадал. Кто-то нет. Я заметил и погибшим, среди которых растерзанными птицами лежали гарпии.

— Не слишком красивые слова для мужчины вашего положения, — заметила Райя на ругательство из меня вырвавшееся.

— Поверь, существуют слова куда неприятнее.

Глава 69

Летта

Голова гудела от звуков. Болело левое плечо из-за удара о стену. Вновь заныла нога, повреждённая ещё во время игры в прятки. Я озиралась по сторонам, с ужасом понимая, что произошло нечто из ряда вон.

До того, как успела многое увидеть, ко мне подскочил стражник и выволок наружу. Там уже сидела на каменной лавочке Дзюн и обмахивалась веером. Причёска её поистрепалась. У её компаньонки оказались поцарапаны лицо и кисти рук. Райя фыркала, стоя в стороне, явно недовольная тем, что её выставили вместе с нами.

— И так всегда, — недовольно постукивала каблучком Райя, — стоит произойти чему-то серьёзному, как нам даже послушать не дают! А у других народов, между прочим, женщинам позволено куда больше.

— И чем это для них оборачивается! — лицо Дзюн то зеленело, то бледнело. — Ты видела, во что превратились гарпии? О, а если у них дома остались дети?

— О них позаботятся отцы, — фыркнула Райя. — Уверена, у гарпий даже вынашивают отцы.

— Или они откладывают яйца? — засомневалась одна из дев.

— Какая разница, как они размножаются! — вскрикнула Дзюн, дрожа всем телом и переходя на шёпот. — Сегодня там, в центре зала, не они должны были стоять. Я слышала, их ожидали позже.

— А кого ожидали раньше? — поинтересовалась я.

Дзюн подняла на меня наполненные слезами глаза, но из её рта вырвался лишь всхлип.

— Её, — Райя указала на разрыдавшуюся госпожу Хасели. — Если б Дзюн не заболела, то сегодня провели церемонию помолвки. Ну, и куда ты побежала? Думаешь, пустят обратно, докладывать Коэну? По-твоему, он не знает, кого хотели убить сегодня?

Остановившись на полпути, я покачнулась, но равновесие удержала. Райя мне не нравилась, но рассуждала она здраво. Конечно же, Коэн знал, что целью были не гарпии, а принц и его невеста. Любимый младший брат императора, которого изначально и подозревали в измене, и его невеста, из семьи тоже подозреваемой.

И если убить собирались их, то кто же за всем стоит?

Дзюн обхватила себя руками за плечи. Когти царапали и рвали украшенное платье. Её компаньонка теперь сама обмахивала лицо своей госпожи, слишком сильно мотая веером перед зарёванным лицом. Райя ходила взад-вперёд, не желая просто оставаться в стороне. Я, не зная, что делать, плюхнулась на скамейку возле Дзюн.

— Может, поиграем, пока ждём? — предложила компаньонка Дзюн и икнула под презрительное цоканье Райи. — Ну, или, мы могли бы познакомиться лучше? Да, хорошо? Я начну. Меня зовут Мия. Я раньше никогда не покидала дома, лишь ездила в гости к Дзюн. Люблю вышивать гладью, а ещё мне очень плохо даётся счёт.

— Меня зовут Катэра-Соу Райя. Я единственная наследница двух семей. В отличие от неё, — очередной презрительный кивок в сторону Мии, — мне хорошо даётся и счёт, и чужие языки, и каллиграфия, и магия. В двадцать три года я открыла собственную швейную мастерскую, не глядя на запрет отца когда-либо работать, и сумела скрывать её от родителей восемь лет. Я пять лет обучалась в храме Ёми на местную служительницу, а по ночам сбегала к слепому монаху, живущему неподалёку и, притворяясь мальчишкой, училась у него боевым искусствам. У него были и другие ученики. Как говаривал про них сам монах, почти все менее способные, нежели я. Лишь одного он очень хвалил. Этот один спалил наши занятия, но не раскрыл старику, что перед ним не мальчишка, а девушка, что помогло мне и дальше заниматься. И даже сам научил паре трюков. А чем ты заслужила столько внимания?

— Я… — я сглотнула и сжала пальцы в кулаки. — Я ведьма. Мне достаточно и этого.

— Ну а я ничего не умею, и ничего не достигла, — полуплача, полусмеясь, вставила Дзюн, вытирая слёзы расписным платочком. — Я Хасели Дзюн. Шестой ребёнок, третья дочь. Мне ничего не положено, практически никакого наследства, помимо украшений и одного-единственного сундука монет. Всё это уже перевезли во дворец. Всё прекрасно разместилось в одной-единственной комнате. Я никто, а внимания мне с некоторых пор уделяют больше некуда. Ну и что? — хмыкнула она посмеиваясь. — Что с того, что я всю жизнь была позором семьи, а нынче стану женой принца? Думаете, мне повезло? нет. Матушка ненавидела прошлого императора. Ой, Мия, замолчи. Все это знают. И матушка решила отыграться за то, что её помолвка не удалась. Только поэтому принцу подсунули меня, а не более способную и привлекательную сестру.

— Хватит, — прервала почти истерический поток Райя. — Нечего разбалтывать свою подноготную всем подряд.

— Но она не все подряд, — шмыгнула носом Дзюн. — Она невеста императора… И господина Сагамии тоже.

— Невеста ещё не жена. Я тоже была невестой Сагамии, и что?

— А что? — понадеялась я на откровенность. — Что между вами случилось?

Но ответа не получила. К нам вновь подошли стражи и разрешили вернуться во дворец.

Глава 70

Я бы хотела найти господина, да только стражи меня оттеснили, оставив небольшой выбор между комнатой своей или Дзюн. Ещё разрешили вернуться в сад, но там делать было уж совсем нечего.

Тогда я отправилась к Дзюн. Шла я медленно, прислушивалась к перешёптываниям вокруг. Я понимала, случилось нечто невообразимое. Мало кто мог поверить в то, что кто-то осмелится на подобное. Это страшило сильнее.

Перед дверью в комнату Дзюн я медлила. Опасалась встретить Райю, не понимала, о чём говорить с самой Дзюн, но чувствовала, что надо к ней, а не к себе. Наконец, немного справившись с волнением, я постучалась и толкнула дверь.

Дзюн сидела одна. В её комнате оказалось очень тихо. Лишь из открытого окна в помещение попадали хоть какие-то звуки вроде шуршания листвы и чужих отголосков. Дзюн не сразу заметила меня, а увидев, вздрогнула от испуга и неожиданности.

Впрочем, она быстро собралась с мыслями и пригласила меня присоединиться, а заодно подать ей подставку для вышивки. Так и сидели. Я подавала указанные нити, она вшивала их в полотно.

— Как вам удалось покорить сердце самого императора?

— Ещё не удалось, — не стала я лукавить. — Он не любит меня, но ценит энергию, я думаю.

Задумавшись, Дзюн смешно сморщила аккуратный носик и сказала несусветную глупость.

Я смотрела на неё и не понимала. Всё при ней! Красивые глаза, стройное тело с едва заметным рельефом мышц, средний рост и приятный голос. Всё это хорошенько сдабривалось безупречной родословной. К тому же её уже выбрали. Чего так тревожиться?

— Нет, я ему точно не понравлюсь, — повторила Дзюн. — Я не гожусь Его Высочеству принцу, я его недостойна.

— Постой-ка! — не выдержала я. — Что ты сказала? Недостойна кого?

— Рёмине. Он же тако-ой.

— Наглый? Невоспитанный?..

Чем сильнее я распалялась, позабыв о вежливости и дозволенных рамках, тем больше округлялись глаза девы Хасели. В конце концов, она не выдержала и положила ладошку на мой рот.

— Как можно такое говорить? Неужели вы никогда не мечтали хотя бы раз оказаться с ним? — поняв, что произнесла глупость, Дзюн плотно сжала нежные розовые губы. — Скажите, вы ведь мечтаешь выйти замуж за… Вы ведь выйдете замуж за самых завидных женихов Саада! Вот и я очень хочу за Рёмине. Неужели не ясно?

Вздохнув и прикрыв глаза, я убрала её руку со своего рта. Дзюн беспокойно поднялась и заходила по комнате, словно это могло как-то помочь ей собраться с мыслями после явно слишком насыщенного дня. Однако после каждой двойки-тройки шагов дева останавливалась и выжидательно поглядывала на меня.

— Во-первых: не мечтала. Во-вторых: вы за него выйдете, всё уже решено. В-третьих: не пожалейте о желании своём.

— Как можно? Летта! Вы же не против, если я назову вас по имени?

— Не против! — рассмеялась я от напряжения. — И на ты тоже можно. Возможно, я лишь пару раз встретила принца, но осмелюсь сказать, вы с ним ещё не знакомы, так что зря волнуетесь.

— И вы тогда на «ты», — отстранённо произнесла Дзюн, заламывая свои руки.

Она всё вышагивала по комнате.

— Нет, я его недостойна, — безнадёжно шептала дева.

И как-то так получилось, что с того дня общаться стало легче. Я почти целыми днями находилась возле Дзюн. С горем пополам мы перешли с официальной речи на дружескую. И каждый раз, когда вопрос касался грядущей помолвки и свадьбы Дзюн с принцем, она всё чаще обращалась за советом не к Райе, а ко мне. И чем сильнее приближался день их помолвки, тем чаще моя новая подруга в свободное время выходила из дворца и будто пряталась в саду. Там имелся чудесный укромный уголочек, который я выбрала себе для медитаций и тренировок. Там же тихонько присаживалась на каменную скамью Дзюн. С собой она брала вышивку, а свою компаньонку прогоняла, убеждая её, что остаётся не одна, а со мной.

— Она же ни на что не реагирует, — замечала Мия.

— Нет, она нас точно слышит. Дольше двух часов подряд Летта в медитации никогда не сидит. И, время! — завершила Дзюн весело и громко.

Вздохнув, я открыла глаза и потянулась. Господин уехал на следующий день после того случая, а мне велел постараться найти общий язык с Дзюн, с чем я и без его подсказок справилась. Более того, за то немногое время, что мы успели познакомиться, Дзюн стала мне почти как сестра. Хорошая, добрая сестра, которую мне бы хотелось иметь, а не те сёстры, которые у меня были прежде.

Господин согласился, что гарпий убивать не хотели, но добавил, что произошедшее очень и очень плохо. Император отправил его к гарпиям, как самого понимающего гарпийский язык, пояснять ситуацию. Меня господин брать с собой отказался. Потому я лишь наблюдала со стороны, как он воспользовался заряженным амулетом, похожим на тот, что мне давала Мара, и переместился. Я же осталась во дворце и, подобно Дзюн, всеми возможными способами ускользала от образовавшегося жениха. Например, уходила в медитацию в то самое время, когда он освобождался от дел.

— Время, время, — пробубнила я, подавляя ответную улыбку.

— Мне помощь нужна, — вдруг скуксилась Дзюн. — Завтра церемония. Моя матушка приедет.

— Здорово же? Маму повидаешь.

Вместо ответа Дзюн закусила губу и нахмурилась. Плечи её опустились. Я подсела ближе и накрыла её руки своими, в немой поддержке.

— Матушка мной вечно недовольна. И мне так ни разу не удалось пообщаться с принцем, — опустив голову, она продолжила тише, а голосу Дзюн надломился. — Мне не по себе во дворце. Ты кажешься свободной, а Райя говорит, я не имею права вести себя так. Она всё давит с правилами, напоминает, что матушка на меня надеется, что у меня очень ответственный статус.

— Мне тоже неуютно, — обняла я Дзюн. — Но я не знаю, что тебе сказать. Прости.

Отстранившись, я увидела, как Дзюн быстро смахнула не успевшие скатиться слёзы. Подумав, что надо как-то её поддержать, я было раскрыла рот, но сказать ничего не успела.

— Ведьма, — раздался поодаль спокойный голос императора, и мы с Дзюн одновременно вздрогнули.

Глава 71

Я вздрогнула, не ожидав увидеть императора. Мне-то казалось, он будет занят и не скоро освободится. Всё же у него имелось много дел, а после взрыва их число лишь увеличилось.

Дзюн, склонившись вместе со мной в приветствии императора, тут же попросила разрешения удалиться и торопливо ушла. Предательница.

— Владыка, я не ожидала встретить вас здесь, — призналась я честно.

— Вижу. Что ты делаешь?

— Просто отдыхала после тренировок.

Император не ответил, но пригласил за собой. Мы неспешно прогуливались по ухоженным аллеям сада. Воздух наполнялся ароматами цветов, и я почувствовала, как внимание узковатых синих глаз устремилось на меня.

— Тренировки, говоришь? Ты всегда так усердно подходишь к своей магии?

— С недавних пор. На самом деле я долгое время даже не подозревала о том, каким видом магии наделена.

— Меня всегда поражало, как люди могут не стремиться к магии, — он вытянул руку вперёд, и её тут же окутали тени. — Для меня это сродни дыханию. Всегда со мной, часть меня.

Я улыбнулась, неожиданно для самой себя, заворожённо глядя на то, как Муроми игрался с тенями, то собирая их в бусины и птиц, то распуская туманом.

— Ты знаешь, Летта, — назвал он меня по имени, что случалось нечасто, — сегодня я понял, что не только твоя магия привлекает меня. То, как ты изо дня в день стараешься справиться с огнём, подчиняя его, то, как общаешься с юной Хасели, поддерживая её, привлекает.

Я почувствовала, как краска заполнила мои щёки, а в синих глазах императора промелькнуло что-то нежное.

— Было бы замечательно провести больше времени в твоём обществе. Что думаешь?

Я замешкалась, чувствуя непонимание. Мне казалось интересным познакомиться с императором ближе, но в то же время разве это не предательство господина? Я металась в своих ощущениях, пока Муроми терпеливо ждал ответа. Он лишь наблюдал за мной, а цепочки в его волосах позвякивали в такт нашим шагам.

— Почему бы и нет, Владыка. Я была бы рада провести больше времени с вами.

Мы расслабленно прогуливались по саду, наслаждаясь моментом и обществом друг друга. Нам почти не приходилось общаться. Достаточно было лишь нахождения рядом. Ветер шелестел листвой, донося до нас удивительные цветочные ароматы и прохладу воды, журчащей в глубине сада.

— Давно я не испытывал такого умиротворения. Но скажи мне, что ты думаешь о магии печати? — он осмотрел вязь, на собственном запястье.

— Я пока не понимаю, как она действует на меня, — покраснела я.

— Интересно, — протянул Муроми отстранённо.

Он замедлил шаг, останавливаясь возле одного из местных фонтанов. Вода лениво стекала по узорчатому камню, создавая мелодичное пение, смешивающееся с запахом цветов.

— Магия печати — это нечто удивительное, — продолжил Муроми, осматриваясь вокруг. — Она связывает судьбы, создавая невидимые нити, которые нельзя разорвать.

Я призадумалась, вглядываясь в игру теней на его лице. Император снова заговорил, на этот раз с мягкой улыбкой:

— Иногда печать становится своего рода судьбой. Мы не всегда можем выбирать, кому отдать своё сердце, ведьма, но, быть может, можем вместе создать свою историю, сотканную при помощи магии и взаимопонимания.

Внезапно раздался тихий звук, напоминающий треск ткани и звон металла. Он исходил отовсюду и ниоткуда. Муроми изменился в лице, будто прислушался.

— Что это? — спросила я, чувствуя беспокойство.

Он поднял руку, словно желая отпугнуть невидимого нарушителя покоя.

— Ничего важного, ведьма. Просто нечаянный звук, наверное. Но вернёмся к нашей беседе. Ты согласна, что магия печати может вести к удивительным открытиям?

Я кивнула, и мы продолжили свою прогулку по живописным тропинкам сада. Однако странное ощущение меня не оставляло. Я видела, что и Муроми насторожился, хотя пытался это скрыть.

Не удалось.

Печать помолвки словно превратилась в змею и пожелала сдавить меня в своих тисках. Хватая ужаленную руку, я прижала её к груди и вскрикнула, краем зрения отметив, что Муроми тоже больно.

— Что… что это? — всхлипнула я.

— Сагамия, — ровно произнёс Муроми, справляясь с болью лучше меня. — Он не справился.

Глава 72

Муроми

Сама мысль о том, что Сагамия мог не справиться, звучала ужасно. Однако куда хуже было смотреть на ошарашенное лицо ведьмы. Она шёпотом повторила мои слова. Растерянная, не верящая. Печать же вновь успокоилась, избавив от неприятных ощущений.

Понимая, что дело-дрянь, я направился обратно во дворец. Ведьма побежала за мной. Схватила за руку, моля остановиться. Скрипнув зубами, я позволил ей повиснуть на моей руке. Я ждал, что она попросит спасти Сагамию, заверить её, что его жизни ничего не угрожает, и прочее, о чём обычно просят женщины, если беспокоятся за своего мужчину.

Ведьма глубоко вздохнула, глядя мне прямо в глаза.

— Отправьте меня к нему, — потребовала она, почти в приказном тоне. — Мне нужен артефакт-портал, чтобы добраться до него. У вас ведь есть ещё такие, заряженные для перемещения к гарпиям?

Я оценивающе посмотрел на Летту.

— Ты понимаешь риски? Это непростое путешествие. Их язык отличается от нашего. Их порядки отличаются от наших.

Летта решительно встретила мой взгляд. Губы её искривились в кривой улыбке.

— Я понимаю, но не могу оставить Коэна на произвол судьбы. Пожалуйста, помогите, отправьте меня к нему. Я справлюсь. Я знаю их обычаи и язык куда лучше ваших.

С удивлением я глядел на ведьму, чувствуя её настойчивость в воздухе.

— Летта, ты слишком торопишься. Печать сообщила, что Коэн ошибся, — заговорил я. — Это ещё не значит, что мы должны сразу бросаться на помощь. Он не ребёнок.

Я понимал, что всё серьёзно, серьёзней, чем в других его походах, но говорить об этом ведьме, вокруг которой то и дело вспыхивало нервное пламя, не собирался.

— Муроми, — обратилась она ко мне по имени, — я не могу просто сидеть здесь, не зная, что происходит с Коэном. Я могу помочь.

— И умереть тоже можешь.

Я склонил голову и поднял руку, пытаясь успокоить ведьму.

— Я понимаю, что ты волнуешься, но отправляться к гарпиям без подготовки — опасное занятие.

Ведьма с упорством ослицы смотрела в мои глаза, её руки дрожали от внутреннего напряжения. Я не мог ощущать энергию, как то делал Коэн, но в этом не было нужды. Пламя искрилось на кончиках её волос, шипело в воздухе и плясало в огромных карих глазах.

— Я понимаю риски, — шипела она, — но я не хочу и не намерена просто оставить его. Пожалуйста, дайте мне артефакт-портал. Я знаю, что смогу добраться до Коэна.

Задумчиво я наблюдал за ней, не зная, как выразить тревогу.

— Я — ведьма огня. Неумелая, да, но зато я ведьма! И я знаю язык гарпий. Пожалуйста, отпустите, — по её щекам покатились крупные слёзы.

Я не знал, как реагировать на такое. Ведьма, едва попавшая в мои руки, собиралась кинуться следом за Сагамией и, возможно, умереть. В непонятном порыве я притянул девушку к себе. Она затихла, но не надолго.

— Муроми, пожалуйста, дай мне шанс.

Я кивнул, перебарывая растущую тревогу. Взглянул на ведьму со смешанными чувствами. Меня захватило беспокойство, но в то же время в её решимости я видел что-то влекущее. Некую силу, веру в успех. В конце концов, я и сам беспокоился о Сагамии. Пусть его родители предатели, сам он не раз доказывал свою преданность и, если честно, за годы нашего знакомства, стал мне почти так же близок, как брат.

— Летта, — прошептал я, касаясь её плеча, — я понимаю, насколько важен для тебя Коэн. Но будь осторожна.

Летта закивала. Теперь она улыбалась искренне и шептала слова благодарности.

Тогда мы прошли в зал, где хранились заряженные вещицы. Прогнав прислугу, я взял тот камень, который пах солёным морем и холодом. Я долго смотрел на него, держа в руках и не решаясь передать нетерпеливой ведьме, которая подобно утёнку семенила следом за мной.

Я пристально следил за ней, пока ведьма исчезала в появившемся из ниоткуда вихре. Когда ведьма испарилась, а зал наполнился ароматом шторма, я остался стоять в тишине. Сердце билось быстрее, и я понимал, что не только печать противилась её исчезновению. Я сам не хотел отпускать её.

— Будь осторожна, ведьма, — прошептал я в тишине, словно надеясь, что мои слова достигнут её.

Но не время стоять истуканом. И заталкивая поглубже странное, неприятное ощущение в груди, я кликнул стражу. Как бы ведьма ни верила в собственный успех, а я вынужден был готовиться к худшему. К новому конфликту с гарпиями.

Глава 73

Летта

Меня окатило водой. В ушах раздался свист, а над головой заорали морские птицы. Упав коленями на острые камушки, я взвыла, сильнее сжав в руках истощённый амулет. Почти как в первое своё перемещение, я очутилась невесть где. Заполненный галькой пляж время от времени уходил под широкие волны. За спиной высились скалы. Перед лицом к ним добавилось море. Кажется, я на месте.

Поднявшись на ноги, я всё оглядывалась и ходила туда-сюда вдоль кромки воды, не понимая, что делать дальше. То ощущение, что потянуло меня в неизвестность, сошло на нет, оставив лишь растерянность и страх.

Вдруг на горизонте над неспокойным серым морем я заметила странное движение. Прищурившись, я всматривалась в непонятную птицу, мелькающую над водой. Она то взмывала в небо, то стрелой пронзала воду, скрываясь в глубинах. Чем ближе я подходила, тем отчётливее понимала, что наткнулась не на птицу. Раз за разом в воду ныряла крылатая женщина, вылавливая угрей и закидывая извивающихся тварей на камни.

Небеса прятались под тяжёлыми тучами, ветер нарастал, поднимая волны, но отважная гарпия не обращала внимания на угрозы природы. Заворожённая, я подбиралась ближе, разглядывая необычную рыбалку. Как вдруг заметила ещё одно движение прямо в тучах. Поначалу я решила, что там, к своей подруге, летит другая гарпия, но вскоре поняла, что ошиблась. Извиваясь не меньше угрей, по небу, набирая скорость, спускался стихийный змей. Водяной. И я понимала, он охотился не на угрей и не на рыбу, а на ныряющую в море гарпию.

Я заорала во всё горло, но море скрадывало звуки. Гарпия выныривала и исчезала, не слыша предостережений. Змей подбирался всё ближе, будто спускался по невидимой лестнице. Тогда я стала карабкаться между скалами, по колено войдя в солёные воды. Море пробуждалось. Волны накидывались на берег. Били меня в живот. Я орала, пока голос не осип, а гарпия не оказалась достаточно близко, чтобы я разглядела её вытянутое лицо. Знакомое, но чужое, привлекающее всё внимание к клюву, которого я прежде не видела.

— Мара! — вода плеснула мне в лицо, заставив зажмуриться. — Берегись! Там…

Я недоговорила, повалившись на камни. Вода накрыла меня и швырнула обо что-то твёрдое. Поднявшись из-под воды, я ухватилась руками за каменный выступ. Новая волна накрыла меня с головой. Оторвала от спасительного камня. Швырнула вглубь. Я вновь ухватилась за что-то. За что-то скользкое, с острыми, будто лезвия, усами. И закричала прямо под водой. Миг, и пузырьки скрыли от меня вытянутую пасть. Ещё один, и меня окружили сизые перья. Вскрик. Это змей цапнул гарпию за бок. Жар. Я прогнала ненавистного зверя в пучину. Взмах. Разбрызгивая солёные капли, мы выскочили из воды и на мокрых, но быстросохнущих крыльях, помчали к берегу, туда, куда Мара скидывала свой улов.

Уже после она стискивала меня в крепких объятиях и звонко, переливчатой трелью, повторяла, как боялась за меня, как искала, ежедневно улетая к скалам, как ей намекали, что подруга, которую она так ждала, могла погибнуть, так и не добравшись до Серых островов. До Серых скал, как называли их в Сааде. И одежда, характерная для Саада, богатая, какую носили лишь особы знатных кровей, не ускользнула от взора Мары.

— Что же с тобой произошло? — причитала Мара, инстинктивно гладя меня по волосам и вытягивая из них запутавшиеся водоросли. — Как же я рада, что ты добралась.

— Мара, — отвела я виновато взгляд. — Я не останусь с гарпиями.

— Зачем же ты пришла?

— За Коэном. Он, — я закусила нижнюю губу, долго готовясь к продолжению, — мой мужчина.

— Как Рей был моим? — её слова больно ударили в сердце.

Я не нашлась с ответом. Лишь задрожала от холодного ветра, свистящего в скалах.

— Рей был да пропал, — сказала Мара ровно. — И все они пропадают. Ты знаешь, кто твой Коэн?

— И ты тоже знаешь, — поняла я.

— И не отпущу, — нахохлилась Мара, сложив мускулистые руки под грудью и даже не поморщившись оттого, что из бока её новым потоком хлынула кровь.

— Он не виноват.

— Неважно, — перебила Мара. — Если ты пришла к нам в поиске защиты, мы её дадим. Гарпии никогда не обидят ведьму. Но если ты пришла к нам за саадцем, то отринь своё желание сразу. Старейшины его не пустят.

— Проверим.

— А ты изменилась, — рассмеялась Мара. — Где та вечно плачущая по поводу и без девчушка? Кто эта воинственная дева, появившаяся передо мной?

— Сагамия Летта, — я склонилась в характерном для Саада знаке приветствия. — Невеста вашего пленника и самого императора. Вот видишь, какой важный человек пришёл за Коэном? Неужто мне откажут хотя бы в попытке?

— В попытке не откажут, — протянула Мара, всё ещё улыбаясь подобно матери, увидевшей, как её дитя впервые само встало на ноги, готовясь сделать первый самостоятельный шаг. — Но на большее не надейся и не упорствуй. Помни, мужчины сменяют один другого, и твоей жизни не стоит ни один из них. Даже самый знатный. А как ты этого знатного заполучила, расскажешь по пути.

Глава 74

Я никак не могла справиться с дыханием. И пока с моих пальцев то и дело слетали то искорки, то дымок, Мара не желала двигаться вперёд. Она лишь осматривала меня, как может только женщина, ощущающая свою ответственность за жизнь ребёнка.

— Как ты сняла печати?

— Это не я. И они не сняты. Гос… Коэн сказал, что подцепил лишь немного.

— И этого достаточно, — хмурилась Мара, а перья дыбились на её плечах. — Погляди, печати расплетаются сами, словно что-то подталкивает их изнутри. Неужто твоего огня так много?

Лишь улыбнувшись в ответ, я отчего-то не стала говорить Маре про саламандру, которую видела, но не ощущаю. Я понимала, что она всегда со мной, господину не нравилось, что ему не выгнать дух, но он, похоже, то ли не подозревал, то ли умолчал, что дух взялся за освобождение меня от удерживающих печатей.

— Плохо, — пуще прежнего нахмурилась Мара.

— Почему? — не поняла я. — Что случилось?

— Неважно, — помассировала виски Мара. — впрочем. Это рана. Мы не сможем дождаться, когда твой огонь успокоится. Придётся выдвигаться сейчас, пока я ещё могу лететь.

— Лететь? — севшим голосом переспросила я.

Женщина кивнула и поднялась на ноги. Вся её одежда уже пропиталась тёмной кровью. Хмурясь и клацая клювом, она попросила меня крепко обнять её за шею. Обняв меня в ответ и крепко прижав к себе, мара взмахнула огромными сизыми крыльями. Я порадовалась, что она оказалась гарпией с руками, не представляя, как бы я удержалась без её поддержки.

Едва мы поднялись, ветер засвистел в ушах, ударил в лицо, а я завизжала от неожиданности, испуга, а после и от восторга. Но куда сильнее меня поразил дом гарпий.

Под чёрными тучами, посреди тёмного, синего моря возвышался не менее тёмный скальный остров. Могло показаться, что вокруг него кружат огромные птицы, но я знала, что это были гарпии. Я не видела ни растений, ни домов, но Мара уверенно летела к чернеющей глыбе.

Нас окутала тьма — это Мара влетела в одну из многочисленных пещер, не видных издалека. Там под каменными сводами, на стенах висели факелы, а полы и потолки выглядели столь шикарно, словно из камня их долгие годы выбивали лучшие мастера. Чёрная снаружи, изнутри скала оказалась насыщенного багряного цвета. Но и это оказалось не самым поразительным. Другие гарпии, встретившие нас, среди которых встречались и рукокрылые, и те, у кого, подобно Маре, руки и крылья являлись отдельными частями тела, все будто знали, что она придёт не одна. Никто из местных жителей не удивился моему появлению. Обсуждался и осуждался лишь мой помятый наряд. И обсуждался, и осуждался он за принадлежность к Сааду.

— Я хочу встретиться со Старейшинами, — проговорила Мара уверенно, — представить мою гостью.

Мужчина гарпия вежливо поклонился и ответил не менее переливчато, что Старейшим можно будет увидеть ближе к полуночи. После чего Мара обменялась с ними парой вежливых фраз, и мы отправились к её жилищу. Поднялись по извилистым лестницам, вырубленным в скале, и попали в дом Мары. Внутри было прохладно и тихо, свет от единственного факела нестройно танцевал на стенах, создавая загадочные игры теней. Жилище Мары оказалось украшено различными морскими сокровищами — ракушками, кораллами, чешуёй стихийного змея. На полу лежали тюфяки разных размеров.

Мара подошла к окну без стёкол, откуда открывался великолепный вид на бескрайнее море. Я уселись на набитый соломой тюфяк и устало прикрыла глаза.

— Рассказывай, что с тобой было? — повернулась Мара ко мне.

— Только если ты расскажешь мне… — я и сама не знала, про что хотела узнать больше и потому лишь развела руками и окинула взглядом всё вокруг.

Мара хмыкнула и села в окне, скрестив ноги.

За долгой беседой наступила полночь, и мы, переодевшись, отправились к Старейшинам. Теперь из саадского на мне остались лишь удобные сапожки на мягкой подошве. Дорогие платья сменились тогой из грубой ткани. В ней я мёрзла, но старалась не подавать виду и мысленно взывала к внутреннему огню.

Наши шаги звучали гулко по извилистым коридорам пещеры. Мы шли, лишь иногда встречая других гарпий по пути, но чем ближе приближались к огромному залу Старейшин, тем громче звучало скопление голосов, напоминающих гомон на птичьем дворе.

Глава 75

Следом за Марой я вступила в высокую пещеру, где на каменных тронах сидели Старейшины. Их было три: Кайра, Зара и Верда. Мара подсказала, как зовут каждую из этих пожилых гарпий. Огромные перья украшали их крылья, а глаза сверкали алым, отражая нестройное пламя факелов. Центральная Старейшина, Кайра, величественная и старая, взглянула на меня с интересом.

— Огненная ведьма, что привело тебя в наш дом? — спросила Кайра, её голос звучал с силой, подобной бурным морским волнам.

— Великие Старейшины, — обратилась к ним Мара, — ведьму зовут Летта, она моя подруга и нуждается…

— Великие Старейшины, — быстро заговорила я, перебив подругу, — я пришла к вам с просьбой. У вас в плену находится Коэн, светловолосый тенери родом из Саада. Мой мужчина. Я прошу вас освободить его.

Кайра и другие Старейшины обменялись неясными мне взглядами. Кайра вновь взглянула на меня. Теперь с презрением.

— Ведьма, твои слова скоры, как ненадёжные ветры. Мы не обязаны ничему твоему мужчине. Он убил наших дочерей.

— Но он невиновен! — не сдавалась я. — Коэн никого не убивал.

Старейшина Зара, вторая из престарелых гарпий, что-то недовольно прострекотала на мои слова.

Сквозь поднимающееся отчаяние я взглянула на них.

— Пожалуйста, я готова заплатить любую цену за его свободу, — сглотнула я, озираясь и понимая, как много гарпий пришли посмотреть на нас. — Коэн важен для меня.

Кайра хмуро взглянула на меня.

— Ни цены, ни просьбы не сделают твоего мужчину свободным. Если это всё, для чего ты пришла, покинь наши земли.

Сжимая руки в кулаки, я смотрела твёрдо, несмотря на невидимую угрозу, ощущавшуюся в воздухе.

— Великая Старейшина Кайра, вы не можете осуждать его за преступления, которые он не совершал. Коэн невиновен в убийстве гарпий. Дайте мне хотя бы шанс доказать это.

Третья Старейшина, Верда, насмешливо улыбнулась.

— Доказательства, огненная ведьма?

Кайра подняла руку, знаком создавая вокруг меня прозрачный водяной барьер. Я почувствовала, как влажные капли опускаются на мою кожу, охлаждая её. Мара встрепенулась, перья её поднялись дыбом, но она не смела сказать ни слова против Старейшин. Я поняла, почему она не хотела, чтобы я защищала Коэна, но отступать оказалось слишком поздно. А, раз так, стоило пойти до конца.

— Если вам нужна жертва, пусть это буду я. Отпустите Коэна. Он невиновен, и я готова доказать это.

В ответ Кайра лишь махнула рукой, и барьер сжался, создавая чувство удушья. Несмотря на угрозу, я оставалась непоколебимой, стояла прямо, словно водяные тиски не сжимали всё моё тело. Несмотря на давление водяного барьера, я не отрывала взгляда от трёх Великих Старейшин гарпий.

— Великая Старейшина…Кайра, я готова… пройти через любые испытания, — с трудом проталкивала я слова, — чтобы доказать его невиновность. Если я не смогу это сделать, обещаю… подчиниться вашим законам. Но дайте мне шанс… Всего один шанс, — я понимала, что не только тенери любили решать вопросы битвами. — Пусть наша судьба решится в справедливом поединке.

Старейшина Кайра задумчиво посмотрела на меня. Затем она медленно кивнула, и водяной барьер рассеялся. Я покачнулась и с трудом устояла на ногах. Хотелось кашлять, горло саднило, но я лишь сильнее сжимала кулаки.

— Хорошо. Ты получишь свой шанс, но помни, если проиграешь, умрёшь вместе с ним.

Пряча дрожь, я поклонилась Старейшинам. Умирать не хотелось, но и сбегать тоже.

— Спасибо, Великая Старейшина Кайра.

Встретившись взглядом с Марой, я шагнула к ней, но женщина отрицательно мотнула головой и дала понять, что мне необходимо оставаться на месте. Напряжённо осознавая, что теперь на мои плечи легла ответственность не только за спасение Коэна, но и за сохранение своей жизни, я ждала, что велят делать дальше.

— Проводи её, — произнесла Зара.

Мара одарила меня таким взглядом, словно хотела влепить пощёчину, но сдержалась. Она направилась к коридорам и звонко, командой сказала пойти за ней. Так я и сделала, чувствуя на себе недовольные взгляды гарпий.

— Я просила молчать, — на родном для меня языке произнесла Мара, и голос её надломился.

— Всё нормально, — захотелось мне её успокоить.

— В каком месте? — клацнула она клювом. — Ты ушла к гарпиям, а попала в Саад. Это моя вина, что дала нестабильный артефакт, но как ты могла вступиться за саадца? За того, кто убил моих сестёр?

— Он не убивал, — я обняла себя за бока. — Коэн не стал бы убивать кого-то, если можно обойтись без смерти.

Мара не ответила. Она повела меня вверх по извилистым рукавам пещеры, к слабому свету, к шуму моря. На поверхность.

Там на площади, походящей на огромный амфитеатр, уже собирались гарпии, вероятно, перелетевшие на своих сильных крыльях и так обогнавшие нас. Когда мы достигли центральной площади, Старейшины уже собрались в полукруг, их перья блеснули на блёклом. Кайра выделялась, стоявшая впереди своих сестёр на возвышении.

— Огненная ведьма, ты просила суда кровью, — объявила Кайра, её голос звучал волнующе. — Если ты победишь в поединке, то сможешь забрать своего мужчину, но если проиграешь, вас обоих казнят.

Я кивнула, стараясь дышать ровнее. Мысленно я воззвала к огню и почувствовала его внутри себя. Ощутила, как его жар расползался по венам, переполняя меня. Трибуны поглотил шум голосов. Руки, потрескивая вспыхивающими искрами, дрожали. Губы дрожали. Я передумала сражаться. За что? Ради чего?

— Ты справишься, — гаркнула Мара.

Я всхлипнула. Перед глазами поплыло от выступивших слёз, но Мара права. Я просто не имела права не справиться. Мара, единственная, кто долгое время заботилась обо мне, верила в меня. Коэн, единственный, кто, даже не зная меня, взял под свою опеку, мог умереть. Я не могла потерять того, кто сделал для меня столько добра.

— Я готова, — сказала я.

Внутри меня разгоралось пламя решимости, готовое осветить мне путь.

Толпа гарпий гудела, как бушующий ветер, когда я и Кайра встали друг против друга на песчаной арене. Я сглотнула. Я не ожидала, что выйду против одной из местных Старейшин. Гарпии взмахивали крыльями, создавая воздушные вихри.

Кайра, высокая и гордая, глядела на меня уверенно и горделиво.

Другая Старейшина, я не видела, которая, громко свистнула.

Сигнал дан, и поединок начался. Я рванулась вперёд, выпуская огонь. Кайра ответила воздушным вихрем, запущенным одним-единственным взмахом крыльев.

Каждое движение, каждый удар наполняли арену энергией. Огонь танцевал вокруг моих рук, рассыпаясь искрами на песок, а перья Кайры взмывали ввысь, оставляя в воздухе яркий след.

Глава 76

Коэн

Говорят, тенери жестоки. Говорят, конечно, те, кто никогда не сидел в темницах гарпий. Мы хотя бы кормим своих пленников. Здесь единственным, что могло попасть мне в рот, была пресная вода, тонкой струйкой стекающая по стене.

Я сомневался, что вскоре или когда-либо вообще, сумею вернуться домой. Оставалось лишь сидеть в цепях из особого металла, не пропускающего магию, и ждать казни. Порой мою камеру заполняли солнечные лучи. Они озаряли ещё одного пришлеца, чью участь мне предстояло разделить. Его иссохшее тело сидело напротив меня. Ни рогов, ни острых ушей. Мужчина с руками и ногами, но наделённый клювом. Должно быть? нарушил не один закон, раз ему вырвали крылья и оставили помирать в одиночестве. Интересно, своего гарпии кормили?

Когда камера погружалась в тени, я каждый раз взывал к ним. Без толку. Хотелось подозвать немного, хотя бы банальной для подпитки. Ничего. Потому, когда скрипнула металлическая дверь камеры, не поднимая головы, я затребовал хотя бы разового питания, коли убивать не собираются.

— И больше ничего? — донёсся до меня усталый и знакомый ведьмин голосок.

— Летта, — шепнул я, стремясь встать, но оковы не позволили подняться.

Она улыбалась, криво, болезненно. Правая часть её лица превратилась в один сплошной синяк. Руки и ноги запачкались в крови. Бледная подобно смерти Летта покачивалась, но упрямо шла ко мне.

— Откуда? — выдохнул я.

Опустившись возле меня и откашлявшись кровью, девушка обиженно заметила, что я выгляжу куда лучше, а ей обо мне печать дала знать, такпочему мне о ней не сообщила?

— Оковы сдерживают магию, — я потянулся к ней, тихо радуясь, что мог дотянуться.

Летта расплакалась и забралась ко мне на колени. Обняла за шею, обдав ярким кисловатым запахом крови, смешанным с горячим потом. Она тряслась и рыдала, вжимаясь лбом в моё плечо. Всё, что я мог, это целовать её макушку и шептать слова поддержки, не понимая, откуда она взялась, и что это значит.

Следом за Леттой появилась недовольная гарпия. Её я ещё не видел, но сразу понял, что та мне не рада. Её взгляд был таким, словно я обокрал гарпию, забрав всё самое ценное и не позабыв сообщить об этом бывшей хозяйке полученного добра. Без слов она подошла к нам. Схватила Летту за локоть и отдёрнула от меня, поставив на ноги. Я дёрнулся, но заметил, что гарпия не желала ведьме зла. Она лишь помахала перед моим лицом ключами.

— У тебя есть несколько минут, чтобы сгинуть, — клацнула женщина, снимая с меня оковы.

— Мой народ…

— Мы не обвиняем императора в гибели гарпий. Вставай!

— Ведьма… — я растёр запястья, даже не пытаясь сказать фразу целиком.

— Остаётся.

— Мара! — вскрикнула Летта. — Я же победила. Старейшины обещали отпустить.

— Его отпустить, — холодно произнесла гарпия, строго глядя на Летту. — Про тебя уговора не было.

— Нет, вы должны отпустить и её, — сказал я твёрдо, хотя моё положение всё ещё оставалось зыбким.

Гарпия прошла вокруг, внимательно изучая меня. Я чувствовал, что что-то не так, но не мог понять, что. На всякий случай прощупал энергии вокруг, надеясь подтянуть к себе тени в случае необходимости.

— Ты свободен, — произнесла гарпия, глядя мне в глаза.

— А Летта? — спросил я, вставая между гарпией и ведьмой.

— Старейшины отпустят только одного из вас.

— Понимаю, — сказал я спокойно, хотя внутри просыпалась злость. — Что предлагается взамен?

— Ничего. Ты уходишь, она остаётся.

— Или уходит она, а остаюсь я? — я вновь взглянул на избитую ведьму, которая поджала губы и старательно глядела в пол. — Интересный выбор. Однако, что произойдёт с Леттой, если уйду я?

Гарпия хладнокровно улыбнулась.

— Она останется здесь, остальное тебя не касается. Возвращайся в свой Саад, пока есть такая возможность, и порадуй своего императора. Скажи, что гарпии не атакуют, если он, конечно, признает за нами и скалы, и воды.

Я на мгновение задумался, оценивая возможные исходы. Летта стояла, как вкопанная, но я никак не мог отделаться от ощущения неправильности, странности происходящего.

— Хорошо, — сказал я. — Летта, ты слышала, что передать императору? Отвечай. Хорошо, умница, скажи ему, что это верное решение.

Ведьма подняла на меня взгляд, впервые с того момента, как заговорила гарпия. И она улыбалась так, словно победила в игре на деревенском празднике.

Гарпия недовольно клацнула клювом, зашуршала перьями, гортанно проклокотала.

— Я же говорила! — ликовала ведьма, бросаясь ко мне и утыкаясь головой в солнечное сплетение.

— Идите уже, — недовольно буркнула гарпия. — И не смотри так, саадец. Обидишь мою дочь, убью.

— Дочь?

— Она шутит. Это Мара, Коэн! Помните, я вам про неё говорила.

Переведя взгляд с довольной ведьмы на гарпию и обратно, я уже не понимал, что ощущаю сильнее. Злость на наглую девку, или облегчение за то, что она в порядке. Она прыгала и веселилась, насколько позволяло побитое тело, а мне предстояло узнать не только причину перемены её внешности, но и то, узнала ли она, что сдерживающие печати, наложенные на неё, несли на себе отпечатки той самой Мары, желающей убить меня своим злобным взглядом?

Глава 77

— Для чего ты наложила печати на Летту? — спросил я, не делая ходить вокруг да около.

Мара скривилась, прежде чем ответить. Ведьма ахнула, похоже, она не знала.

— Если ты так хорошо чувствуешь чужую энергию, скажи мне. Неужели ты не видишь, что это для её же блага?

Я нахмурился, всё ещё стоя так, чтобы закрыть собой Летту.

— Я не понимаю, как эти печати могут быть для её блага. Они лишают Летту не только возможности использовать огонь, но и… не только, — произнести, что печати сокращают жизнь ведьмы, я не смог.

Мара шагнула вперёд, её крылья расправились, будто она готовилась к полёту.

— Эти печати — защита, — Мара вздохнула, словно вспоминая давнюю боль. — Есть те, кто стремятся использовать её силу. Огонь это мощное оружие. Моя печать защищает Летту, например, от подобных тебе.

Я покачал головой. Мара назвала лишь одну печать, но они так хорошо переплетены между собой, что сила гарпии ощущалась в обеих. Даже если Мара готова признать ответственность лишь за одну, она знает, кто наложил вторую.

— И почему ты не рассказала Летте о защите, которую поставила на неё?

Мара улыбнулась, словно зная что-то, недоступное мне.

Внезапно Летта вмешалась в разговор, хотя её голос и прозвучал растерянно.

— Я, вообще-то, здесь и слышу всё, что вы говорите. Я вам не телёнок, чтобы обсуждать меня при мне же!

— Я не нахожу тебя телёнком, — тепло взглянула на неё гарпия.

— Ага, — Летта вздёрнула подбородок. — Ты находишь меня ребёнком. Я знаю, почему ты заботишься обо мне. Или думала, что знаю. Я думала, это потому, что ты не можешь родить своего малыша. Ты всегда так недовольно отзывалась о батюшке с мачехой, что они не понимают, мол, дара, попавшего к ним. А ты, получается, и была той заклинательницей, к которой меня отвели?

— Не только она, — я удержал Летту от попытки подойти ближе к гарпии. — Печати две, и мастеров тоже.

Во взгляде гарпии, направленном на меня, на мгновенье промелькнуло уважение, но его быстро смело презрение.

— Я хочу избавить Летту от печатей, потому что они вредят ей, — настаивал я, понимая, что второго шанса пообщаться с мастерицей, наложившей их, не удастся. — Я не наврежу Летте. Зачем эти печати?

Мара покачала головой, словно сомневаясь.

— Для защиты. Огонь — сила могучая и разрушительная. Не каждый в состоянии контролировать его безопасно. Но и здесь не место, обсуждать это. Идите на материк. Я прилечу следом. Или ты передумал, саадец, и хочешь остаться?

Усмехнувшись, я согласился с тем, что стоит убраться с Серых скал как можно скорее.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда Летта и я, уставшие и промокшие, наконец добрались до материка. На высоком утёсе мы нашли укрытие от ветра и забрались в него, ожидая Мару.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, заметив, как взгляд Летты блуждал, ни на чём не сосредотачиваясь.

— Мгм, — промычала девушка растерянно. — Домой хочу.

— Скоро, — пообещал я и дотронулся до её плеча.

Мы молча смотрели на бескрайнее море. Летта сидела тихо, опустив голову и спрятав от меня своё личико. Мне хотелось как-то утешить её, успокоить, но я не мог ничего придумать. Тогда она сама решила, как хотела отвлечься. Сначала молча подсела ближе, затем уткнулась носом мне в ключицу, щекоча тёплым дыханием. Запрокинула голову, всматриваясь в мои глаза. Почти умоляла о чём-то большем, нежели простые, но крепкие объятия. Уставшая, побитая, она всё равно тянулась ко мне. Сама искала мои губы, усаживалась, обхватывая коленками мои бёдра. Дрожала и в нетерпении запускала тонкие пальчики в мои волосы, вжимаясь в меня всем своим тоненьким телом.

Сумерки окутали нас, когда, мы, наконец, услышали лёгкое свистящее звучание крыльев. Мара прилетала. Она опустилась перед нами, мягко касаясь земли когтистыми лапами.

— Вы дождались, — сказала Мара недовольно глядя в мои явно позеленевшие глаза.

— Да, — ответил я, подражая её интонациям.

— Тебе будет лучше под печатями, — не унималась Мара.

— Нет, — Летта мотнула головой. — Мара, ты можешь снять печати?

Напрягшись, Мара упёрто буравила ведьму взглядом, а Летта попросила меня оставить их наедине.

Выйдя из укрытия, я остался наедине с собой. Закрыл глаза и прислушался, но до меня долетали лишь едва различимые отголоски шёпота да шелест набегавших на берег волн. Ночной ветер пронизывал до костей, но я старался не обращать на него внимания, взывая к разросшимся вокруг теням. Выставил правую руку перед собой, ладонью вверх, и создал на ней небольшое насекомое, в которое поместил своё послание к Муроми. Без артефактов нам придётся добираться до ближайшего поселения около трёх дней, и только там мы сможем переместиться, теневой жук же мог бы оказаться в столице за сутки.

Удивительно, как мне хватало лишь лёгких ласк, чтобы полностью восстановить магические силы, когда с другими женщинами не всегда хватало соития.

Я чувствовал, как энергия переполняла меня. Я чувствовал и иную энергию, чуждую моему народу. Я не мог видеть, что происходило между гарпией и ведьмой, но ощущал витающую в воздухе напряжённость, энергетические вибрации и всполохи, стягивающиеся к ним.

Я ждал. Ждал, и каждая секунда казалась неисчислимо долгой.

Ветер становился всё холоднее, но я не обращал на него внимания. Наконец, магические всполохи поутихли. Из укрытия послышался сдавленный плач. Мне хотелось вернуться, но уверенности, что это уместно, не было.

Спустя, наверное, половину ночи Мара вышла из укрытия. Она побледнела, лицо осунулось, а плечи устало опустились.

— Свою печать я сняла, но того, кто поставил вторую, больше нет.

— Не важно, с одной печатью я справлюсь.

Лишь недовольно клацнув, гарпия расправила крылья, оставив нас с Леттой одних.

Глава 78

Летта

Мне было плевать, куда вёл за собой господин. Я всё ещё не понимала, как вышло, что Мара так долго не рассказывала мне о том, кто поставил печати. Снимая свою, она плакала. Мне хотелось обнять её и успокоить, сказать, что всё со мной хорошо, что господин меня не использует, и что другим не даст. Оказалось, тревожило её иное. Вторая печать, которую подцепил господин, которую продолжил распутывать Хиноко, не давала ей покоя.

— Её ставил Рей? — догадалась я.

— Я думала, он помогает, — страх Мара, как всегда, прятала за закипающей злостью.

— А он?

Мара не хотела отвечать. Коэн тоже, но ответил. Он сказал, та печать была поставлена для накопления, но, раз печать Мары не выпускала энергию, то вместе они превратили меня в отсроченную бомбу.

— Мы это исправим, — пообещал господин, когда Мара ушла. — А сейчас пойдём. Не надо спать здесь.

И мы пошли. Шли долго, а остановились совсем нескоро. Он спрашивал, как мне удалось договориться с гарпиями, а я о том, как вышло, что его обвинили в смерти послов. Коэн лишь отсмеивался, но также намекнул, что мой гарпийский звучит куда лучше, чем его.

— Я знаю, — не стала отрицать очевидного. — Вы словно ворон каркали, а надо…

— Надо научить тебя вежливости, — со смехом покачал он головой и тепло улыбнулся мне.

Пройдя долгий путь и дважды устроившись на ночлег, мы продолжали путь, а господин уверял, что осталось совсем чуть-чуть.

Влажный лес в горах, через который необходимо было пройти, приветствовал нас тёмными кривыми ветвями и яркими ароматами. Плотный туман медленно клубился среди кустов и почти полностью чёрных стволов деревьев. Шум горной реки где-то вдали заставлял меня жаться ближе к господину. Он моего страха не разделял, заверяя, что ни разу не встречал в этом лечу крупных хищников.

Лесная тропа извивалась, а мы всё шли по ней, слушая звуки приближающейся ночи. Ухала сова. Шуршала тёмная листва. В траве стрекотали какие-то насекомые, а речные воды шумели им в такт. Огоньки поселения вдали становились всё ярче.

Мы приближались к городку, а лес и море остались позади, и я вдруг поняла, что, вероятно, та встреча с Марой была последней.

— Снимем комнату на постоялом дворе? — понадеялась я.

— Зачем? — нахмурился господин. — Пойдём сразу к градоначальнику и воспользуемся местным порталом в столицу.

Сил спорить у меня уже не осталось. Всё болело, включая голову. Я послушно плелась за господином, не особо обращая внимание на то, с кем он общался, и через что мы проходили.

К тому же переход через портал не принёс ничего необычного. Да, это не маленький камушек, помещавшийся в руках, а самая настоящая арка, в которую необходимо было зайти. Стоило шагнуть под неё, как мир вокруг замерцал и заискрился, а затем, словно заново собираясь из множества частиц. Вместо тихого городка, меня окружили высокие стены и здания из камня.

Я оглядела открывшийся передо мной вид. Узкие улочки были выложены камнем. Дома украшала сложная резьба и косые крыши из цветной черепицы.

Народ вокруг ходил туда и сюда, слишком поглощённый в собственные заботы, чтобы обратить внимание на двух пришлецов. Однако к нам мгновенно подошли стражники и низко склонились в приветствиях, признав Коэна.

Завидев его, к нам подскочил начальник стражи. Он что-то сообщил Коэну, и тот нахмурился. Я пожалела, что мой слух сильно уступал местным, иначе бы с такого расстояния обязательно расслышала, про что они говорили.

Я видела, как лицо Коэна постепенно становилось всё более хмурым.

— Всё в порядке? — спросила я, подходя ближе.

— Нет, конечно, — устало вздохнул господин и схватился за переносицу.

Я смотрела на него, ожидая ответа. Переступала с ноги на ногу и не знала, можно ли поторопить, или ещё подождать?

— Я отведу тебя в свой дом. Там с тобой будет Ная. Отдохнёшь, наберёшься сил, — спустя время заговорил господин медленно, словно параллельно что-то обдумывая. — Всё в порядке. Просто кое-кто опять чудит.

— Кто?

— Летта, — оборвал господин. — Ты побудешь с Наей. Я сам со всем разберусь.

Глава 79

К дому господина я шла, недовольно бурча. Надеялась, в Коэне проснётся хоть капля понимания, оттеснив глупое желание защищать меня от всего и вся, будто несмышлёныша. Это же я, в конце концов, отправилась к гарпиям и вытащила его из темницы!

У меня было крайне мало времени, чтобы разговорить господина. Он нехотя сказал, что всё в порядке, просто, иногда Рёмине ведёт себя, как ребёнок. Вот и теперь повёл так, обидев свою невесту, пока мы отсутствовали. Так как отменять и переносить церемонию никто не планировал, то Рёмине и Дзюн, в наше отсутствие, обменялись клятвами, а на следующий день жених обратил внимание на деву, сопровождавшую его невесту. И всё бы ничего, но матушка невесты об этом тоже узнала.

— Бедная Дзюн, — честно сказала я, когда господин закончил.

— Да уж.

— Значит, теперь она вернётся домой?

— С чего бы? — натурально удивился Коэн. — Свадьба состоится.

Раскрыв рот, я закрыла его, так ничего не ответив. Да и что можно сказать на такое? Ещё раз пожалеть Дзюн? Сдалась ей моя жалость, когда придётся всю жизнь провести с таким мужем!

— А мы… — медленно, словно прощупывая почву, начал господин, но замолк.

Я приподняла брови в ожидании.

— Мы сможем снять печать совсем скоро, — недовольно скривив рот произнёс он. — Печать, наложенная гарпией, снята, а вторая подцепленная мной, раскручивается и слетает звено за звеном, спасибо Хиноко. Как её не станет, сможем снять и его печать, только надо выгнать саламандру, что не мешал.

Поджав губы, я кивнула. Конечно, зашевелилось что-то внутри меня, у него есть Райя.

— Летта, — строго сказал Коэн, — помни о дыхании. Что б, когда я вернусь, всё осталась в том же состоянии, в котором было до моего ухода.

— Не спалю, — огрызнулась я, оставляя господина одного и направляясь в свою комнату.

Мне хотелось одного: лечь лицом в лицо и помереть. Всё тело болело и саднило. Покалывало руки и ноги. Шипел огонь, который, однако, вовсе не обжигал и ничего не задевал. Гудела голова. Тяжесть усталости давила, но больше всего негодования ощущалось в груди. На что я надеялась? Зачем попёрлась к гарпиям?

— Не спишь? — Ная отодвинула дверь в мою комнату и тихонько вошла. — Я принесла лечебные мази и успокаивающий чай. Садись, красавица, осмотрим тебя и обработаем где надо. Ванну для тебя уже готовят. Поотмокаешь и отмоешься. Затем овощное рагу с тушёным мясом, и тогда уже поспишь. Ну же, Летта, поднимайся. Задохнёшься ведь!

И женщина, опустив подле кровати поднос, легонько хлопнула меня по спине.

На мою радость, Ная ничего не спрашивала. Отправив меня в ванну, она стояла над головой и массировала её, заодно натирая волосы каким-то особенным мылом. Затем меня обернули в мягкое домашнее платье-халат, на ноги натянули пушистые носочки, а в руки вручили палочки для еды.

— Ты похорошела, — заметила домоправительница. — Вот теперь передо мной настоящая госпожа. А то пришла такая замарашка, и после поездки вернулась не сильно лучше…

Запихивая за обе щеки горячие овощи, я почти не слушала. Женщина всё говорила и говорила. Размеренно и довольно обсудила меня с ног до головы, вгоняя безостановочной болтовнёй в полусон. Не забыла порассуждать вслух о том, как здорово, что нам с господином больше не приходится больше скрывать свои отношения. От этого я проснулась обратно.

Женщина вскрикнула и захлопала руками по моим плечам.

— Прости, — буркнула я, случайно напугав Наю недопожаром. — Я очень устала. Можно, пойду?

— Хозяин не велел оставлять вас одну, — проговорила другая служанка, опередив домоправительницу.

Я вспыхнула и внутренне, и внешне. Огонь заискрился в воздухе вокруг меня. Одну оставлять не велел, а сам сбежал и ничего толком не объяснил. Отпускать меня тоже не думал, коли своё имя дал, но печать помолвки желал снять.

— Летта, Летта, — не знаю, сколько уже раз повторила домоправительница. — Конечно, дорогая, иди в постель, если хочешь. Отдыхай, милая.

Глава 80

Коэн

На столичных улицах, как всегда кипела жизнь. На подмостках выступали фокусники и начинающие маги. Со стороны торговых рядов доносились зазывания продавцов, расхваливающих свои товары. Где-то играли музыканты и танцевали юнцы. Народ, снующий туда и сюда пестрил яркими одеждами. После гарпий, живущих в тёмных пещерах и носящих схожие тоги, такое разнообразие слишком било по глазам.

В воздухе витали ароматы различных блюд от овощей и булочек, приготовленных на пару, до мяса и лапши, жаренных в специях. Слюна сама заполнила рот, напомнив о том, как давно я нормально не ел. Голова слегка кружилась, но я упорно шёл вперёд, делая вид, что мне нет дела до праздной жизни. У меня получалось вплоть до того момента, когда из толпы вынырнул знакомый, вечно улыбающийся мужчина с каштановой шевелюрой. Одет Того, как всегда, с иголочки. В расшитом наряде, в высоких сапогах и с саблей на поясе. Он раскинул руки в стороны и широким шагом направился ко мне.

— Коэн, дружище, рад видеть тебя живым и здоровым! — он дружески хлопнул меня по плечу. — Найдёшь минутку для старого друга? Мне не с кем отобедать. Что скажешь? Думаю, тебе стоит хоть немного отдохнуть за чашечкой чего-нибудь.

— Я при исполнении.

— Тогда, — Того сверкнул зубами в улыбке, — посетим новую чайную? Всё чинно и прилично, как ты любишь.

Я фыркнул и подумывал отказаться, но Того буквально преградил мне дорогу, расписывая местные вкусности. Вздохнув, я согласился.

Чайная расположилась на относительно тихой улочке. Деревянная, двухэтажная, она вселяла ощущение уюта. Вход скрывали два тканевых полотна, расписанных символами удачи и благополучия, а внутри царила атмосфера спокойствия и умиротворения. В небольшом зале на первом этаже стояло несколько крепких столиков, за которыми гости могли насладиться ароматным чаем за приятной беседой. Стены украшали картины пейзажей, а под потолком висели круглые бумажные светильники.

Мы поднялись по красной лестнице на второй этаж и вышли на балкон. Заняли единственный столик там и заказали чай с лёгкими закусками.

Пока мы ждали, Того разговорился о том, что произошло в столице за время моего отсутствия. Я внимательно слушал его, не забывая время от времени задавать уточняющие вопросы. Однако, в целом, не услышал ничего нового. Рёмине и Дзюн обручились, её мать временно осталась во дворце. До свадьбы, вероятно. Рёмине ухлестнул за девой, сопровождавшей Дзюн, и об этом узнали.

— Идиот, — не сдержался я под смех Данна.

— Да, Рёмине не всегда помнит, как поступать велено, но, может быть, в этом и есть его соль? Не каждый может столь легко относиться к жизни.

— Должен же он хоть иногда относиться к своим обязанностям серьёзней! Рёмине мог выбрать кого угодно, но взялся охмурять деву из свиты своей невесты.

— М-м… да, до императора ему далеко, — с улыбочкой хмыкнул Данн, прихлёбывая чай. — Иногда я задаюсь вопросом, как он сумел достичь таких высот и удержаться на них столь продолжительное время?

— О чём ты? — нахмурился я, наблюдая за тем, как развалился в кресле друг.

— Ни о чём, а о ком! — поднял Того указательный палец вверх. — Ну что за чудо-император у нас? Сидит на своём троне, принимает десятки придворных и делает вид, будто он самый великий мудрец. Всегда такой отстранённый и вдумчивый. А какой у нас прекрасный принц? Всегда стремится к простому народу, разбирается с их проблемами, устраивает пышные праздники и всегда на виду! Кто будет дуться на него за какую-то попорченную девку?

— У Муроми нет выбора, — буркнул я, не понимая, серьёзен ли Того. — Он не может кататься по империи и общаться со всяким. Не зря же императора всегда приравнивали к божеству?

— Божество? — улыбка Данна на мгновенье показалась оскалом. — О да, конечно! Законы, порядок… Какие-то формальности и пустые слова, вот и всё, чем он занят. Ну, согласись, не хмурься. Вся его работа на благо, да только что видит простой народ?

Закусив край нарезанного фрукта, я задумался. Что ж, если Того лишь повторял мысли бедняков, то, должно быть, так и есть. Муроми мог показаться отстранённым, а Рёмине, напротив, всеобщим любимцем, заботящимся об их благополучии. И так, увы, всегда. То, что делается для народа, остаётся незамеченным, а всё внимание достаётся шутам.

— Дайте же боги здоровья и мудрости нашему великому императору сидеть на своём троне! — прыснул Того, понимая, что помимо меня его больше некому услышать.

— Угомонись, — насупился я, не в силах больше слушать его шуточки.

— Да всё успокоится, — рассмеялся Данн. — Погоди, уедет старая карга из столицы к себе домой, и сразу заживут Рёмине с жёнушкой в мире и благополучии.

Хмыкнув, я распрощался со старым другом и покинул тихую чайную. Ко дворцу я подходил, когда солнце начало клониться к закату, а на улицы столицы опустилась прохлада.

Когда я вошёл в стены дворца, меня встретил слуга и проводил во внутренний сад. Там Муроми медленно бродил по дорожкам, осматривая кусты и цветы внимательнее любого возможного садовода. Цепочки в его волосах поблёскивали под закатным солнцем, а тёмно-синее платье сливалось с небом. Я вдруг осознал, что забыл переодеться и выглядел весьма помято.

Увидев меня, Муроми остановился и слабо улыбнулся.

Глава 81

Прохладный ветер шелестел листвой деревьев, покачивая их ветви из стороны в сторону. В фонтане слабо плескалась хрустально чистая вода. Тусклое свечение луны сопровождало нашу прогулку, создавая мягкие тени среди густой зелени.

Мы с Муроми блуждали по извилистым дорожкам сада. Я ждал дозволения начать отчёт, но император молчал. Слуги держались на почтительном расстоянии, но я всё равно выставил вокруг нас купол тишины, прежде чем приступить к докладу.

— В Серых Скалах… Нелёгкое испытание, — начал я свой рассказ, поведав о желании гарпий.

Муроми внимательно слушал меня, лишь иногда уточняя. Конечно, ему не понравилось, что придётся отдать гарпиям больше, чем хотелось. Он посетовал о том, что нас ожидают вспышки пиратства и увеличение контрабанды. В конце концов, тамошние жители привыкли рыбачить. Запрет приведёт к недовольствам, но лучше так, чем новые стычки с гарпиями.

— А Летта? — спросил Муроми погодя.

Я старательно описал разбитое состояние ведьмы. Попытался донести, что она пережила слишком многое за столь короткий срок. Муроми согласился, что для девы, на неё легло слишком многое, но в то же время явно ждал уточнений и продолжения. Уделив особое внимание печатям, я пытался донести до Муроми сложность произошедшего.

Убедившись, видимо, что ведьма в порядке, Муроми настоял, чтобы я скорее возвратил её во дворец.

Я попытался высказать свои сомнения. Прямо сказал, что стоит дать Летте хотя бы несколько дней отдыха. Не тревожить её ни переездом, ни даже нашим обществом. Возражения мои оказались столь же бессильны, как слабый ветер против камня. Муроми лишь отмахнулся от услышанного, будто избавляясь от назойливой мушки, уверенный в своей правоте.

— Тогда позволь, перейти к другому вопросу. Взрыв, убивший гарпий, спланировали заранее. В нём участвовало несколько тенери…

— Да, — перебил Муроми остановившись. — Расспроси главу стражи. Он проверил следы, но с твоей способностью замечать чужие энергии не сравнится.

— Так, может быть, сейчас не стоит Летте приезжать? Здесь не опасно для неё?

— Хочешь сказать, есть место безопаснее императорского дворца? — приподнял Муроми бровь.

Втянув воздух сквозь сжатые зубы, я предпочёл промолчать.

— Утром ведьма вернётся, — император подтянул рукав, рассматривая свою печать.

— Муроми, — нахмурился я, заподозрив неладное. — Как печать действует на тебя?

— А на тебя?

— Мне не подпитаться энергией других женщин.

— Интересно. А на ведьму?

— Она вроде замерзает вдали от меня.

— А от меня?

— Спросишь её об этом завтра, — нехотя процедил я. — Так, что с тобой?

— Со мной не печать, — пожал он плечами, отчего цепочки в чёрных волосах звякнули. — Я хочу её со дня охоты. Сними уже эту дрянь. Пустая трата энергии.

Склонившись, я убрал купол тишины и попрощался. Муроми продолжил прогуливаться по саду, а мне предстояло заглянуть в казармы и повторно осмотреть зал для приёма посетителей.

— И прекрати так делать, раздражает, — вдруг произнёс Муроми, остановившись и продемонстрировав ненавистный ему жест, ухватившись за собственную переносицу.

Я хмыкнул и с трудом сдержал смех. Ещё раз поклонился, но, вместо того, чтобы уйти, вернулся и вновь выставил купол тишины.

— Нет смысла заставлять Летту делать что-либо без её желания.

— Не волнуйся так за свою подопечную. Я серьёзен в отношении её. И у тебя отбирать не намерен. Огонь выбрал нас обоих. Так почему бы не жениться на ней обоим?

— Как ты это себе представляешь? Перевозить её туда-сюда? Неделю поживёт здесь, неделю у меня?

— Как вариант, — ровно проговорил Муроми, глубоко задумавшись и глядя сквозь меня. — Спросим её. Как ты, Сагамия, и говоришь, мы узнаем, где хочет жить Летта, у неё самой.

Глава 82

Летта

О том, что господин приехал домой, я узнала за завтраком. Мне о его прибытии не сообщил никто. Сама услышала голос и чуть не подавилась, подскакивая с места и торопясь к нему. Не знаю, чем я руководствовалась, но уж очень хотелось поскорее увидеть Коэна и убедиться, что всё в порядке, а мы больше и не у гарпий, и не в холодном лесу у подножия гор.

Господин переоделся и, судя по приятному цитрусовому аромату, принял ванну. Теперь он выглядел под стать своему статусу. Блестящие и всё ещё влажные волосы мужчина уже успел собрать в тугой узел на затылке. Оделся он в светлые бежевые одежды: рубашку свободного кроя и брюки, которые заправил за голенище сапог на мягкой подошве. На талию повязал широкий пояс, а поверх рубашки длинная накидка без рукавов зелёного цвета. Высокий, стройный, окутанный цитрусовым ароматом, он так и манил подойти ближе.

Опомнилась я, лишь ткнувшись носом в его грудь и крепко прижавшись к господину, для верности обняв его. Мало ли отодвинет. На мгновенье показалось, что так он и сделает. Мужские руки опустились на мои плечи, слегка отодвигая, но не ради остранения, а чтобы удобнее ловить мои губы своими. Он наклонился. Я поднялась на цыпочки. Сильные руки гладили по моей спине, а горячие губы с силой впивались в мои.

Кто-то кашлянул, заставляя нас отлепиться друг от друга.

— Вы будете доедать ваш завтрак, или можно убирать? — улыбаясь обратилась ко мне Ная.

— Будет, — хрипло ответил за меня господин. — Ведь впереди ждёт дорога.

Я отстранилась, выжидающе глядя на Коэна. Ухватившись за переносицу, он продолжил таким тоном, словно ему легче было облизать лягушку, чем смириться с необходимостью выполнить поручение императора:

— Ты возвращаешься во дворец.

— Я могу остаться здесь, — улыбнулась, не желая отлепляться от господина.

— Нет, — покачал он головой. — Не можешь. Лучше тебе отправиться во дворец, чем сидеть здесь.

Надавив мне на плечи, господин отодвинул меня от себя и закрылся в своём кабинете. Он попросил не тревожить его, сообщив, что будет занят работой, а как освободится, сам подойдёт ко мне и отвезёт к императору.

Ная настаивала, чтобы я вернулась к завтраку, но я тоже ушла к себе. И с силой задвинула дверь! Хлопка не вышло, поэтому я раскрыла её и, поднажав, задвинула повторно. Вместо оглушительного закрытия вышло не менее оглушительное падение. Дерево вышло из направляющей и упало. Я вскрикнула и выставила руки в защитном жесте. С пальцев слетело пламя. Ткань на двери сгорела, оставив зияющие дыры.

Зарычав и топнув от негодования, я плюнула на то, что мой провал произошёл на глазах чуть ли не всей местной прислуги и как ни в чём не бывало завалилась в постель. Не забыла я и спрятаться под одеялом с головой, чтоб никто не видел заалевшего от стыда лица.

Я-то думала, господин будет рад моему возвращению, а он мечтает скорее от меня отделаться! Ну, конечно, зачем ему невесть кто, если в столице Райя, вновь подумала я, скрипя зубами.

Я лежала, притаившись, ждала, когда освободится господин. Думала, он отругает. Нет.

Я слышала, как вошёл господин. Вздохнув, он перешагнул через упавшую дверь и опустился рядом со мной, осторожно положив руку мне на плечо поверх одеяла. Так я поняла, что пора отправляться.

— Скажите честно, вы от меня устали? — не торопилась выбираться я.

Господин рассмеялся, и сам стянул одеяло с меня.

— Разве тот, кто устал, сделает что-то подобное? — спросил он, нависая надо мной.

Ощутив, как жар распространился со щёк на шею и грудь, я внимательно наблюдала за ним. Длинные, и зачем только мужчине такие, ресницы слегка трепыхались, когда господин наклонялся всё ближе. Он коснулся губами моего виска, одаряя горячим дыханием, и медленно, оставляя после прикосновений влажные следы, спускался к шее и ключице. Я задышала поверхностно. Вцепилась пальцами в одеяло. Господин лёг поверх, не торопясь высвобождать меня из уютного одеяльного кокона, или же забираться под него сам. Он целовал мою шею, сжимая меня сквозь ткани. Я заёрзала, желая выползти из-под своего укрытия, но не вышло. Господин легонько прикусил мочку моего уха. Лизнул раковину и шепнул, что ему нравятся мои округлые ушки. От его шёпота и дыхания меня свело внизу живота. Выгнув спину, я шумно выдохнула, а он словил мой, не успевший сорваться, стон.

— Увы, — явно нехотя отстранился господин и облизнулся, — но пока это всё, иначе Муроми рассердится. Он велел привезти тебя с утра, а время близится к полудню.

— Так вам приказали? — с надеждой спросила я.

— Ну а как же. Месяц ещё не прошёл, живи пока во дворце.

— Как здорово! — воскликнула я, обрадовавшись, что это не господин хотел избавиться от меня.

Как же здорово узнать, что он бы хотел видеть меня рядом, но вынужден был вернуть во дворец лишь по приказу.

Глава 83

Господин отвёз меня во дворец, не проронив ни единого словечка. Он настолько погрузился в раздумья, что проигнорировал всякую мою попытку заговорить. И даже тогда, когда я хватала Коэна за руку, будто не замечал этого. Ну и пусть, зато теперь я точно знала, что нравлюсь ему. Я верила, что это не действие печати!

Вот только, к сожалению, едва достигнув ворот дворца, Коэн передал меня служанке и удалился, а я надеялась, что он тоже посетит императора. Я всё стояла возле распахнутых ворот и смотрела на удаляющуюся мужскую фигуру. У меня закрадывалось сомнение, ощущение, будто бы он на меня обиделся, но никак не удавалось понять: за что?

Рис, дождавшись, когда я приготовлюсь зайти внутрь, отвела меня в новые покои. Они находились неподалёку от комнат, отведённых Дзюн, и оказались ничуть не меньше комнаты невесты принца. Там нашлось место и для спальни с широкой постелью, и для комнаты отдыха и встречи гостей, и даже для широкого балкона, на котором можно было лежать на мягкой тахте, наблюдая за медленно плывущими облаками.

— Мы не ошиблись? — подивилась я, несколько раз обойдя новое место своего обитания.

— Теперь ваши комнаты здесь, госпожа, — склонилась Рис.

— А что сталось с прошлой комнатой?

— Она вам больше не подходит, — ещё ниже склонилась Рис.

Не успела я возмутиться, как в дверях появилась Дзюн. Дева Хасели, совсем не подобающе для своего статуса, радостно кинулась ко мне, будто деревенская девчушка при виде редко приезжающей, но любимой сестрицы. Махнув служанке, чтобы та удалилась и оставила нас одних, Дзюн уселась на небольшой диванчик и принялась рассказывать, какие трудности ей пришлось преодолеть в моё отсутствие. Я села возле высокородной девы и внимательно слушала, морально готовясь её поддержать и вместе поругать принца. Как никак я негодовала с того дня, как застала его со служанкой, а он уже перекинулся на знатную деву!

Вспоминать и ругать жениха не пришлось. О Рёмине Дзюн и не вспомнила, всё причитая о приезде своей матушки.

Женщине в дочери, казалось, не нравилось всё. И говорила Дзюн недостаточно учтиво, и мало внимания уделяла жениху, и одевалась недостаточно привлекательно и уродилась не такой уж красивой. Если внимательно послушать, можно было сделать вывод, что в ветрености Рёмине тоже виновата одна лишь бедняжка Дзюн. Я ни на мгновенье не сомневалась, что для матери девы Хасели всё так и выглядело. Во всяком случае, из слов самой Дзюн выходило именно так.

Я не представляла, как поддержать подругу в такой ситуации. Она чуть не плача рассказывала, что её матушка останется во дворце вплоть до их свадьбы. Не зная, как утешить подругу, я взяла её руки в свои и, крепко сжав их, пообещала быть рядом в это трудное для неё время.

— А ты? — утирала Дзюн капельки слёз, катящихся по нежным щекам. — Как сама? Рассказывай, что у тебя было.

Улыбнувшись, я лишь отмахнулась. Вдаваться в подробности не хотелось. Лишь поделилась, что с помощью артефакта переместилась к Серым Скалам и оттуда сопровождала господина Сагамию обратно в столицу Саада. Про произошедшее у гарпий я смолчала. Не хотелось объяснять ни про печати, ни про Мару. К тому же Дзюн я о ней не рассказывала.

Своеобразно рассудив, Дзюн уверилась, что я поучаствовала в чём-то, похожем на романтический поход, и позавидовала проведённым вдали от городской суеты дням.

— И всё же я весьма устала, — сказала я, понимая, что ни на один из видимых на мне синяков подруга внимания не обратила, — так что подумывала прилечь отдохнуть, если ты не против.

— О! Конечно, конечно, — извиняющимся тоном затараторила Дзюн. — Я вижу, боги милостивые, а что с твоей ногой?

— Упала, — выдохнула я, всё ж заметила помятость.

— Да, разумеется, отдыхай. Летта, — она вдруг подалась ко мне, а глаза девы загорелись пока неясной мне идеей. — Я считаю тебя своей подругой. Можно?

— Да, — обрадовалась я. — Я тоже…

— Тогда, — перебила Дзюн, — сегодня ты отужинаешь со мной! Ведь придёшь? Ты же не оставишь свою подругу наедине с её матерью?

— Не думаю, что всё может пройти так плохо, чтобы понадобилась поддержка? Это же просто приём пищи?

— Нет, Летта, это не просто приём пищи.

Подумав немного, я не выдержала её настойчивого, умоляющего взгляда и согласилась к ужину прийти.

Ох, если бы я знала, что там будет не только матушка Дзюн, но и обсуждать будут не столько саму Дзюн, сколько её предпочтения в общении, то уговаривать меня пришлось бы куда дольше. Но я не подозревала, с кем столкнусь, помня матушку Дзюн лишь по охоте на оленя. Поэтому, когда подруга вышла из моих покоев, я лишь перебралась с дивана на широкую постель и благодарно опустила голову на подушки.

— Рис! — позвала я служанку. — Разбуди меня, пожалуйста, к ужину.

Глава 84

Дзюн уговорила меня отужинать вместе с ней. Отдохнув днём, я проснулась за час до намеченного времени. Рис пыталась уговорить меня одеться в платье, но я выбрала одежду более удобную. Свободного кроя лёгкие брюки и рубашку с запахом нежных цветов. Волосы мне украсили лентами и гребешком, связав слишком короткие по местным обычаям волосы в два маленьких пучка. Служанка также уговорила нанести лёгкий макияж. Это для меня оказалось ну уж совсем непривычно, но Рис настаивала, что так принято. Так что губы мои стали чуть более оранжевыми, а глаза обзавелись чёрными стрелками.

Я нервничала, отправляясь к Дзюн. Вдруг вспомнилось, как господин просил не искать одобрения её матери, намекая, что мне его никогда не получить. Я теребила ворот шёлковой рубашки, серьёзно раздумывая над тем, а не сказаться ли мне больной? Однако, вспомнив, с какой надеждой Дзюн смотрела на меня, я пошла.

Увы, на ужине присутствовали не только Хасели, но и Райя. Холодная красавица, нарядившаяся в изысканное тёмное платье и собравшая волосы в высокую причёску, едва меня завидев, не забыла упомянуть, что мне среди них не место.

Дзюн беззвучно извинилась передо мной за её присутствие. Глядя на Райю и Дзюн я понимала, что Рис была права. Пусть это просто ужин, каждая из них оделась как на светский вечер. Дзюн, например, предстала в светлом платье, вышитом бусинами и золотыми нитями. Её волосы, заплетённые в косы, были закручены на основаниях, украшенных росписью рогов. Однако, несмотря на красоту и элегантность двух дев, настоящей хозяйкой ужина выглядела мать Дзюн.

Госпожа Хасели вошла в комнату последней, словно вплыла, такими плавными казались её движения. Строгая не только лицом, но и закрытыми, приталенными одеждами с длинными расклешенными рукавами, она, будучи не самой высокой, умудрялась смотреть на нас сверху вниз.

— Матушка, — присела, склонив голову, Дзюн.

— Госпожа Хасели, — склонилась Райя.

Присела, слегка наклонившись, и я, встречая явно могущественную женщину.

— Это Сагамия Летта, госпожа, — Райя успела представить меня раньше, нежели мы с Дзюн. — Ученица Сагамии Коэна, а с некоторых пор, как уже многим известно, её обучает, — она выделила последнее слово непонятными мне интонациями, — и сам Его Величество, император.

Пусть слова, произнесённые девой, звучали сдержанно, все мы уловили намёк на особенности обучения.

— С ведьмой я уже познакомилась на охоте, — повелительно сообщила госпожа Хасели.

Приободрившись, я улыбнулась.

— Летта, верно? — женщина пристально разглядывала моё лицо. — Вы показали свои намерения уже там, без капли стеснения напросившись в самую желанную постель любой девы Саада.

Моя улыбка дрогнула. Дзюн умоляюще уставилась на меня, словно прося ничего не отвечать.

— О, вы, безусловно, правы, — довольно поддакнула Райя.

— И у меня получилось, — чуть ли не сквозь зубы сказала я, в упор глядя на Райю. — Причём я прекрасно удерживаюсь в обеих постелях, — и для пущего эффекта я сделала вид, что поправляю причёску.

На самом же деле демонстрировала всем желающим печать помолвки, указывающую на мою связь как с правящей семьёй, так и с семьёй Сагамия. Не только светским девам позволено унижать других, решила я. Мне тоже можно ставить их на место.

— Давайте приступим, — вмешалась Дзюн, возвращая всех к тому, зачем мы, якобы собрались. — Первые блюда уже принесли.

Госпожа Хасели уселась на место хозяйки ужина, а Райя, словно верная прислужница, опустилась возле неё. Она предлагала госпоже блюда и ухаживала за ней, попутно нахваливая и всячески проявляя своё восхищение женщиной. Дзюн села возле меня и склонилась, чтобы прошептать:

— Прости за это.

— Порядок, — кивнула я, делая вид, что увлечена едой.

— Дзюн, — строго произнесла её мать. — Ты села слишком далеко. Не подобающе твоему статусу.

— Ну что вы, Дзюн скоро тоже войдёт в семью Рюгамине, как и я, — лучезарно улыбнулась я, но голос сквозил холодом.

Внутри же я ощущала, как разгоралось пламя, больше почти не сдерживаемое печатями, и оттого не всегда управляемое.

Госпожа Хасели некоторое время разглядывала меня, отстукивая когтистым пальцем по краю стола в ожидании, когда её дочь пересядет. Дзюн заёрзала.

— Всё верно, — поддакнула Райя. — Дзюн благовоспитанная дева, ей не место со шлюхами.

— Дзюн, — властно позвала её мать.

Я ощущала, как шипит огонь, наполняя мою грудь. Ощущала жар, быстро распространяющийся по телу в поисках выхода. Шёпотом попросив прощения, Дзюн пересела. Райя победно хмыкнула.

— Есть одна маленькая разница между вами и моей дочерью, — медленно начала госпожа Хасели. — Вы, конечно, не шлюха.

— Но я безродна? — дышала я намеренно глубоко, пока ещё держа огонь в своей власти.

— Мою дочь выбрали в жёны принцу по статусу, это так, но я не о том. Рёмине сорок. Он совсем юн и потому ненасытен. Однако Дзюн воспитывали так, что у любого юноши, неважно, принц он или нет, не останется шанса не влюбиться в неё, едва узнает получше. Вы же… Я слышала, что печать на вас оказалась случайно. Я в это, конечно, не верю. Такую печать случайно не поставить. Значит, — госпожа Хасели покачивала в руке бокал, наполненный вишнёвым вином, — вы ровно такая, как и любая ведьма. Ищите того, кто посильнее. Найдя Сагамию, привязали его к себе, но при первой же возможности перекинулись на более привлекательного спутника. Увы, незавершённая печать, вместо того, чтобы отказаться от такого выгодного жениха, как Сагамия, всего-то добавила вам второго. И кто вы, Летта, без этой чудесной печати? Обратили бы вы на себя внимание хоть одного из них, не умей вы привязывать мужчин к себе подобным способом? Я лишь удивлена, что сила огня оказалась сильнее способностей Сагамии Коэна. Иначе бы, — госпожа сделала медленный глоток, — он давно от вас освободился.

Услышав, какзашипело пламя, увидев, как оно вспыхнуло на кончиках моих пальцев, я выбежала из покоев Дзюн. Мне было плевать, сколь позорным казался побег. Лучше так, чем сжечь всех и вся. Лучше так, чем позволить этим змеям увидеть, как чёрные стрелки на глазах стремительно превращались в разводы на щеках.

Глава 85

Я не смотрела куда. Лишь бы удрать поскорее да подальше. В одиночестве бежала по освещаемым магическими светильниками коридорам. Слёзы безостановочно текли по щекам, щипали глаза. Я задыхалась от плача и бега. Поворот. Ещё один. Бум!

Я впечаталась в высокую и стройную фигуру, от которой пахло благовониями.

— Простите, — пролепетала тихо, поспешно утирая слёзы и, скорее всего, лишь сильнее размазывая уголь по лицу.

Мои руки схватили в длинные, тонкие пальцы, такие светлые и удивительно нежные для мужчины. Я вздрогнула. Перевела взгляд с синего одеяния на лицо мужчины, запоздало осознавая, что впечаталась в самого императора. Видеть его сейчас, почти сразу же после жестоких слов госпожи Хасели, оказалось слишком больно. Я рванулась назад, желая отстраниться и сбежать теперь от него. Не позволил. Лишь сильнее обхватил мои запястья и прижал к себе. Он словно подозревал, как опасно оставлять меня одну. Я с удивлением обнаружила, что вовсе не горю. Наоборот, жар во мне смягчился, уступив место покою.

Я стояла так близко, что слышала сердцебиение Муроми. Быстро, словно испуганное. Стать его женой? Мара придёт в ужас. Я ткнулась лбом в мужскую грудь. Вдохнула терпкий аромат благовоний. Ощутила, как он взял мои руки в одну, освобождая себе правую. Легонько коснулся моей спины в неуклюжем поглаживании. Умеет ли Муроми любить?

Он сам говорил, что мы подходим друг другу. Вот только рассуждал так, будто чувства здесь ни к чему. А я? Я стояла в тени коридоров и в его собственной. И не понимала, что чувствую к нему. Там за ужином хотелось покрасоваться, доказать, что чего-то я стою. Теперь, расслабляясь под его поглаживаниями, успокаиваясь в его объятиях, я не понимала, что ощущаю сама.

— Ты расстроена, — прервал мужчина затянувшееся молчание. — Расскажи, кто обидел тебя?

Я лишь сильнее вжалась в него, с головой погружаясь в его терпкий, сладковатый аромат.

— Или не говори, если не хочешь.

Я благодарно прижалась к нему. Муроми отпустил мои запястья. Обнял обеими руками, прижимая ещё крепче. Склонился, целуя в макушку.

— Я мог бы помочь, если хочешь. Что ты хочешь, ведьма?

— Чтобы вы запомнили моё имя, — неожиданно для самой себя рассмеялась я.

— Летта, — шепнул Муроми с нежностью, — что ты хочешь?

Я рассмеялась и обняла его в ответ. Сейчас мне хотелось лишь стоять так и позабыть ужасный ужин. Император не торопил, должно быть, мы столкнулись в те редкие минуты, когда он был свободен от дел.

— Мы могли бы выйти в сад и посидеть там.

— А куда ещё мы можем пойти? — смущённо шепнула я, дивясь тому, чего сама вдруг захотела.

— В любой уголок дворца.

Я запрокинула голову, чтобы увидеть яркие, синие глаза и улыбнулась шире. В груди вновь зародилось тепло, но оно не обжигало. Ведь узковатые глаза императора смотрели на меня с беспокойством и явным желанием защитить, уберечь и порадовать.

— Я пойду туда, куда захотите вы, — шепнула, заметив, как сместился его взгляд с моих глаз на шевелящиеся губы.

Мне захотелось облизнуться. Муроми в ответ сильнее сжал мою талию.

— Я хочу пойти туда, где ты, — также тихо произнёс он, потеревшись кончиком носа о мой.

— Придётся остаться в коридоре, — я задрожала в его руках.

Эта приятная дрожь расходилась по всему телу, но Муроми воспринял ей по-своему. Он стянул с себя верхние одеяния, желая укутать меня и согреть. Цепочки в его волосах щекотно скользнули по моим плечам. Чёрные пряди коснулись шеи и лица. Дыхание поцеловало обнажённые участки кожи.

— Вы говорили, вместе мы стали бы сильнее.

— И вновь скажу так. Твоя энергия прекрасно дополняет мою. Моя же, сила теней, способна успокоить твою, огненную.

— А если я случайно вас полюблю? — произнесла вроде в шутку, а сама ощутила, как жарко стало в груди и внизу живота.

— Тогда я буду знать, что не один поддался этим чарам.

— Печ-чати? — икнула я от неожиданности его слов.

— Ни одна печать не способна на такое.

— Но она связывает, заставляет вас…

— Меня? — Муроми склонил голову набок. — Мне печать лишь подсказывает твоё настроение. Например, когда мы встретились, ты грустила и злилась, затем что-то тебя рассмешило, а теперь… Теперь, похоже, ты меня хочешь. Уже нет. Или, да? Какие женщины сложные. Вот, теперь ты снова веселишься, Летта. Я не понимаю…

Боясь рассмеяться в голос, я резко обхватила его шею руками и впилась в мужские губы, пока он не продолжил говорить.

Не сдерживаемые ничем, кроме моих плеч, синие одежды с шелестом слетели на пол. Муроми потянулся к моему поясу, попутно углубляя поцелуй. Я впивалась в его губы, стягивала чёрные волосы с серебристыми цепочками, путающимися в них. Спиной ударилась о холодную каменную стену. Жадные губы императора спустились на мою шею, на грудь, на обнажившийся живот.

О, если б кто-то случайно заглянул в этот коридор, увидел бы нечто невероятно интимное. Уверена, мало кому удосужилось глядеть на императора Саада сверху вниз. И вряд ли перед кем ещё он опускался на колени.

Я выгибалась, навстречу неутомимым ласкам. Хваталась за шелковистые чёрные волосы. И не сдерживала стонов и криков, с огненными всполохами слетавших с моих губ.

Не знаю, в какой момент Муроми зажал меня между стеной и собой, когда проник языком в мой рот, царапнув губы острым клыком, когда я ощутила, сколь сильно он возбуждён.

— Печать же… — сумела выдохнуть я.

— Разве мы оба не хотим одного же? — подивился император.

Я распахнула глаза, всматриваясь в его серьёзное лицо. Погладила гладко выбритую щеку. Ощутила, как сжались его пальцы на моих бёдрах, и поняла, что тоже хочу. Хочу его так сильно, что больше не желаю ждать. Хочу так сильно, что на последствия плевать. Хочу так сильно, что сама, с полустон и прикрыв глаза, дрожа всем телом плавно двинулась на него. На горячий, блестящий в лунном свете, напряжённый и толстый член. А Муроми в ответ застонал ничуть не тише моего. Впился когтями в мои бёдра и тоже, с силой двинулся вперёд.

Я вскрикнула и обхватила его как руками, так и ногами. Он сладко застонал, двигаясь в резком, но своеобразном темпе.

Глава 86

Коэн

Будто мне мало своей работы, приходилось ещё и дворцовую на себя брать, а именно: разбираться в проблеме, допущенной местной стражей.

Бездари собрали такой корявый и длинный список из родовых имён, что внимать ему я смысла не видел. Более того, в зал прошений ежедневно приходит так много посетителей, что магические следы, связанные со взрывом, давно смешались с остальными, не позволяя мне отделить одни от других. Право же, всё складывалось идеально для тех, кто инцидент спланировал.

Понимая, что лучше всех в ситуации мне поможет разобраться Данн. С ним я и встретился.

Для общения мы вновь выбрали тихую чайную, недавно открывшую свои двери в столице. Под звуки с кухни, окутанные ароматами варящихся трав, мы сели на балконе, где помимо нас не присутствовало ни одного гостя. Данн вальяжно развалился в кресле и подпёр щеку кулаком, ожидая, с чего я начну.

После взрыва я меньше прежнего хотел винить в случившемся Рёмине. В конце концов, пройдя всё изначально так, как должно, и его бы задело.

— Но он уехал именно в тот день, не подозрительно? — произнёс в ответ на мои слова Данн.

— Это так, но в то же время Рёмине уехал, потому что в тот день он был свободен, а принц не любит сидеть в стенах дворца без необходимости.

— Но что ты скажешь про Мэйру?

— Что вы и без дополнительных стимулов загрызёте друг друга, — усмехнулся я.

Того дружелюбно скривился. Однако взгляд его говорил о том, что он припрятал в рукаве нечто интересное, способное изменить моё мнение. Только ждал подходящего момента. Впрочем, как и всегда. Того любил поражать, а потому просто так своих мыслей не выскажет, дождётся подходящего момента.

— Я был бы рад узнать, что Рёмине ни при чём. Однако посуди сам, стал бы Мэйру проворачивать такое за спиной своего господина? Уверен, он не себя усаживает на трон, а принца. Ну с чего бы, — посмеялся Данн, — хоть кому-то в голову может прийти преклониться перед Мэйру?

Я нахмурился. Неужто Мэйру и впрямь старался не для Рёмине, а лишь на собственное удовольствие? Я не успел высказать своих мыслей, как Того, хитро прищурившись, засунул руку в собственный рукав и покопался во внутреннем кармане.

На стол между нашими чашками и плоскими тарелочками со сладкими рулетиками упали две магические копии писем. Печать на конвертах говорила о том, что передо мной опять переписка Мэйру и Хасели Ёши.

— Внеочередные поставки собак? — приподнял я бровь.

Того лишь хмыкнул, подпихивая ко мне письма краем палочки для еды. Мол, смотри и решай сам.

Так я и сделал. Письма вновь оказались почти без имён, а общение будто бы происходило о собаках:

Хочу заметить, сука, присланная твоей семьёй, показывает себя не столь покорной, как ты обещал. И вместо обученной, послушной псины, мы получили почти такую же дикую скотину, как уже имеющуюся.

Мне удалось заполучить интересную информацию. Похоже, что первая дикарка тоже может пригодиться. Она заметна и ведёт себя тихо, но в случае опасности, боюсь, сразу побежит, поджав хвост прятаться за более крупных особей.

Я послежу за ней, а ты разберись со своей. Будь осторожен и действуй разумно, чтоб не покусали.

Если возникнут вопросы или обнаружишь что-то интересное, дай мне знать.

Второе письмо было ответным, и пока я читал его, замечал, сколь внимательно за мной наблюдал Того Данн, явно довольный тем, что сумел достать. Если первое письмо писал Мэйру, то второе явно от Ёши. Он жаловался на невозможность совладать с псиной и полагал, что, возможно, стоит подойти к управлению собаками через первую дикарку. Он так описывал её, что, перечитав ещё раз первое письмо, я убедился — они говорили про Летту. Второй же «сукой», приставленной к родовитому «кобелю», скорее всего, была юная Дзюн.

Того ждал моего вердикта, явно довольный собой.

— Как похвалить тебя, пёсик? — пошутил я. — Почесать за ухом или дать вкусняшку?

Данн скривился, словно его обидели, но тут же проговорился о поставках из-за границы, которые ему хотелось получить.

— Без лишних проверок, — добавил Того с надеждой.

— Без лишних, — согласился я, — если отправишься со мной к Мэйру.

— Ладно, ладно, обойдусь. Ничего запрещённого не перевозим, просто, как-то долго нынче проверки проходят.

— Ты пойдёшь со мной.

— Не сегодня же? — заюлил Того.

Вздохнув и схватившись за переносицу, я задумался о том, когда же лучше пойти к Мэйру. Безусловно, чем раньше, тем успешней, но если честно, у меня и самого имелись дела, требующие скорейшего выполнения.

— А знаешь, — вдруг спохватился он и хлопнул по столу ладонью, — я знаю, где мы его прижмём! На улице Глициний есть чудесный дом утех, и Мэйру, как я слышал, частенько наведывается к местным «цветочкам».

Глава 87

Летта

Почему печать не закрепилась?

Такой вопрос я задала Муроми, когда способность говорить ко мне вернулась. Он внимательно осматривал наши печати помолвки. Лицо его казалось отстранённым и холодным, но что-то подсказывало, Муроми лишь задумался.

— Должно быть, для закрепления нужны трое.

— Трое? — ужаснулась я. — Но как можно… больше, чем вдвоём… это же…

— Возможно, — одними губами улыбнулся император.

Он предположил, что действие печати станет более явным, а я гадала над странным действием магии, вслушиваясь в его размышления. Словно позабыв, что не один, он рассуждал вслух, то прикрывая, то распахивая яркие синие глаза. Я смотрела в них и не замечала, как тянусь, стремительно сокращая пространство, образовавшееся между нами.

— Прости, — остудил меня Муроми. — Если честно, меня ждут. К тому же разве люди не спят по ночам?

Смутившись, я согласилась с тем, что пора бы мне в свою комнату, и мы разошлись в разные стороны коридора. Подумать только! Мы всё это время находились в дворцовом коридоре. Я повторно осталась одна, но больше уже не страшилась. Слова Муроми, такие искренние и на удивление прямолинейные, приободрили. Он сказал, что мы оба поддались чарам любви. Он влюблён. В меня. Любит. Меня. Улыбалась я, как в полусне, и брела в свои комнаты. Лишь чудом не спотыкалась по пути понимая, что он говорил про нас обоих.

— Получается, я тоже? — всё ещё поражённая, произнесла я, закутываясь в одеяло.

— Что, госпожа? — подскочила из внешней комнаты служанка.

— Ты и ночь со мной просидишь?

— Я не помешаю, — пообещала Рис.

Я лишь хмыкнула и попросила её закрыть двери, отделяющие комнаты друг от друга. Это она считала, что не помешает, а мне думать о Муроми стало сложнее. Казалось, служанка подслушает.

Так и промаялась половину ночи. Встала лишь поздним утром и сразу направилась в сад. Я не искала императора, убеждала себя, поглядывая в сторону беседки, лишь отправилась медитировать. Взгляд предательски скользил по дорожкам, выискивая обладателя серебристых цепочек и притягательных, словно само небо, синих глаз. Нашёл обладателя каштановых, вьющихся волос. Удивлённо остановившись, я оглядела Данна в надежде, что из-за него появится Коэн.

— Я пришёл по своим делам, — развёл он руками. — Ты ведь Сагамию ищешь? Увы, без него. А хочешь, я передам ему что-нибудь?

Я закусила губу.

— Не занята? — он подошёл к одной из каменных скамеек, которая хорошо просматривалась со стороны, и сел на неё.

Подумав, что мы не совсем наедине, я согласилась. Рис всё ещё деликатно держалась поодаль, так что могла видеть нас, но не слышать. Получалось, я и впрямь могла спокойно поговорить о господине.

— Лучше расскажите, давно ли вы его видели?

— Да буквально вчера, — ухмыльнулся Данн довольно. — Не беспокойся, Летта, он в твоё отсутствие без энергии не останется.

— Простите?

— Ну, у вас же такие отношения, верно? — Данн замялся, словно моя реакция казалась ему странной. — Ты ж изначально его вея, да? Ну так, не беспокойся…

— Я не вея, — нахмурилась я, но Того будто не слышал.

— …пока ты во дворце, он не чахнет. Мы нашли прекрасное местечко здесь, в столице.

Я напряглась, ожидая продолжения и пояснений.

— Я имею в виду, конечно, что Коэн всегда был таким, как бы лучше выразиться, рассудительным. Он сразу рассудил и рассказал мне, что ты сильна, и потому он намерен оставить тебя себе. И обиделся, что тебя пришлось передать императору.

Я хмыкнула. Господин и впрямь, похоже, обиделся на это.

— Что-то такое у него было и с его бывшей. Она из хорошей семьи, которая помогла ему быстро вырасти по службе…

— Вы про Райю?

— Да, она, небось, уже пожаловалась о своей нелёгкой судьбе? — понимающе спросил Того. — Вот, вот. Как только Райя поняла, что им движут отнюдь не чувства, бросила его. Коэн всё ещё злится. Какая партия могла бы стать для неё желанней? А она отказалась всего-то из-за отсутствия чувств. Подумаешь! Хорошо, что с тобой он сразу был честен. Ведь, был?

Я заёрзала.

— Знаешь, — голос Данна звучал очень мягко, как если бы он общался с человеком, готовым вот-вот выйти из себя, — мне на мгновенье показалось, что я ошибся, и он морочил тебе голову, прямо как Райе.

— Он не морочил! — вскинулась я, позволяя внутреннему огню зашипеть.

Данн поспешно отскочил и понимающе хмыкнул.

— Ладно, ладно. Зря я про это начал, ты уж прости, — почесал он затылок. — Зато с Муроми у тебя точно никаких ошибочек, верно? Он у нас такой, что только дурак может решить, будто император умеет любить. Хах, да шучу я. Нам повезло, что на троне Муроми, а не Рёмине. Уж кто-кто, а принц любить умеет только физически, — с трудом, давя смех, проговорил Данн.

Я сжимала руки в кулаки, со злостью глядя на мужчину. Зачем только господин с ним дружит?

— Ладно, не злись. Я ж не со зла. Лучше тебе сейчас понять, с кем жизнь связываешь, чем позже. Верно же?

— Вы по работе пришли? — процедила я.

— Да, — понимающе протянул Данн, поднимаясь со скамьи. — Пожалуй, мне пора. В любом случае, если ты заранее узнаешь, что тебя используют, потом будет легче. Ухожу я, ухожу! Тогда о том, что послезавтра Коэн пригласил меня сходить с ним на улицу Глициний, я тебе не говорил.

Глава 88

Сосредоточиться не выходило. Зато выходил огонь. Струями и отдельными всполохами. Я вновь поджигала всё вокруг, того не желая. Дзюн не рисковала подходить то ли из-за моей нестабильности, то ли из-за вездесущей матушки и Райи, которые всюду ходили вместе с ней. Но мне было плевать! Я лишь хотела доказать Данну, что он ошибается. Я-то знала, что и господин, и император хотели быть со мной. Дело не в печатях! Подожгла я куст, теперь намеренно. Госпожа Хасели тоже ошиблась. Я это знала и могла доказать.

Чуть не завыв, я поняла, что упражняться хватит, а то всё спалю. Зачем мне что-то доказывать и следить за борделем в ожидании господина, который не придёт? Он же не придёт! Я зря потрачу день для того, чтобы доказать то, что и так знаю.

— Ещё тренируешься? — осведомилась Дзюн, на удивления подойдя ко мне в одиночестве. — Матушке поплохело на солнце, она до вечера просидит в комнатах. Прости, пожалуйста. Я понимаю, её слова ужасны, но эт не повод сжигать столь чудесный сад! Ты же знаешь, что многие из этих растений император выращивает лично, сам!

— Я слышала, — процедила сквозь зубы.

— Хорошо, — просияла Дзюн и приняла утончённый вид. — Тогда ты не погубишь творения своего возлюбленного? Воистину, наш владыка милосерден, но вряд ли он обрадуется, увидев, что его невеста учиняет из-за глупых женских слов?

— А если я учиняю это из-за мужских?

Задумавшись, Дзюн присела на почерневшую после моих тренировок скамью из белого камня и похлопала возле себя. Я плюхнулась рядом. Переплела пальцы на руках в замочек, но вместо того, чтобы поделиться, лишь зажевала нижнюю губу.

Дзюн деловито кашлянула в кулачок и склонилась вперёд, заглядывая глаза в глаза.

— Хорошо! — вскинулась я, хватаясь за волосы и на одном дыхании, выдала самое важное из разговора с Данном.

Теперь Дзюн покусывала губу и хмурилась.

— Может, стоит сходить и проверить?

Подруга отрицательно промычала и мотнула головой.

— Сходишь, а он там. Что тогда?

— А если схожу, а он так и не появится? — я чуть не смеялась из-за того, что столь глупый диалог повторялся, но уже вслух и не сама с собой.

— Он мужчина, — многозначительно проговорила Дзюн и безнадёжно выдохнула: появится. Они всегда появляются. Вот, Рёмине так и вовсе не в борделе появился, а с Мией. Пришлось её отослать.

— Не поможет, у Рёмине на каждом шагу привлекательные служанки, — брякнула я не подумав.

— Знаешь, что, — вдруг нахохлилась Дзюн и встала. — Появится или нет, какая разница? Просто, не ходи. Потому что он там появится. Все мужчины одинаковые.

— Если тебя выдают за принца, это не значит, что страдать должны все! — крикнула я ей в спину.

Дзюн остановила торопливый шаг. Обернулась, хмыкнула и заторопилась быстрее прежнего.

Не появится! Топнула я, а из-под сапожка разлетелись искры. И даже если появится, мне можно покидать дворец? С этим вопросом я направилась к Рис. Служанка смущённо запищала, что не положено. Тогда я отправилась на поиски Муроми. Император нашёлся нескоро. Лишь ближе к ночи я сумела выловить его в саду. Синие глаза внимательно осматривали подпалённые мною растения. Я ощущала, как горели щёки и уши, но ничего не могла поделать, лишь извиниться.

— Простите, — пропищала жалобно, подходя ближе к одинокому мужчине.

Растерянный взгляд сместился с высохших ветвей на меня. Муроми печально вздохнул.

— Не стоит, — ровно проговорил он. — Что ты хотела, Летта?

Не решаясь попросить напрямую, я просто пожала плечами и встала чуть ближе к мужчине. То ли мне показалось, то ли синие глаза тронула улыбка, обошедшая, однако, лицо. Я обхватила себя под локти и сжалась. Растение выглядело печально. Сейчас я даже не рискнула бы предположить, каким кустарником оно было прежде.

Мы стояли какое-то время молча, пока Муроми не предложил мне прогуляться вместе с ним. Бродя по дворцовому саду, мы всё ещё молчали. Муроми шёл неспешно, поджидая меня и старательно подстраиваясь под мой шаг, слишком маленький для него. Наконец, он первым нарушил тишину, остановившись на расстоянии вытянутой руки и пристально вглядываясь в моё лицо.

— Ты печальна. Что тревожит сегодня? Это не похоже на прежнюю обиду.

Подумав, что это хороший шанс заговорить, я в то же время понадеялась, что подобная связь после закрепления печати сойдёт на нет, а не усилится.

Говорить о том, что хочу проследить за господином, я не хотела, поэтому выдумала себе желание погулять по столице. Приправила, для большей достоверности, желанием посмотреть магазины украшений и тканей. Несколько минут заверяла императора, что очень хочу прикупить себе что-то новенькое, что соскучилась по прогулкам и прочему. Видела, что он не верил ни единому слову, но продолжала нести бред.

— А что ты хочешь на самом деле, — наконец уточнил император, — не скажешь?

— Отпустите?

— Только с охраной.

Глава 89

Мне не было радости от того, что пришлось выйти в город не одной. И я, признаться, даже не знала, что расстраивало больше: два рогатых молодца с саблями на поясах или то, что в обязательные компаньонки мне выдали Райю.

Теперь побег не выглядел возможным. Более того, я ощущала себя как никогда стеснённой.

— Признайся, — шепнула женщина, без толики тепла глядящая на меня, — зачем ты напросилась в город?

— Так я и сказала, — фыркнула в ответ.

— Ничего, мне Дзюн сказала, — многозначительно проговорила Райя, пристально наблюдая за моим лицом.

Оно, должно быть, её порадовало. Услышав о предательстве подруги, я разозлилась не на шутку, и на мгновенье потеряла контроль, позволив внутреннему огню окружить меня полупрозрачным ореолом. Наши охранники сделали вид, что ничего не заметили. Райя довольно улыбнулась и с презрением посмотрела на молодцев.

— Не видите, что вы нас бесите? Держитесь на расстоянии и не мешайте нам отдыхать, — произнесла она и перевела повелительный взгляд с охранников на меня. — Пойдём, бедолага. Покажу тебе, где продаются лучшие ткани, достойные даже меня.

Не понимая, как реагировать, я позволила Райе утянуть меня за собой в самую гущу города. Перед нами расступались, а за нами неотрывно следовали охранники. Лавочники зазывали покупателей, местная детвора глазела на нас и указывала пальцами, но Райя, словно сошедшая на землю небожительница, не обращала внимания на мирское. Она видела цель и шла к ней, таща меня за собой, как пастух отстающую овцу. Не понимая ещё, что пусть мой план провалился, затея имеет место, я честно упиралась. Это явно раздражало женщину, но на улицах столицы она вела себя совсем не так, как в стенах дворца.

— Наша глупышка, — начала Райя, делая вид, что разглядывала ткани в одной, пропитанной запахом лаванды, мастерской, — слёзно просила меня удержать тебя от глупости.

— И этим ты хочешь сказать? — я делала вид, что не понимала, о чём она.

Райя недовольно скривилась и перешла от одних полок к другим. Глянула на вход, где остановились наши охранники, и на меня.

— Раньше эта мастерская была моей. И судя по тому, что убранство здесь не изменилось, полагаю, что и в рабочих комнатах всё выглядит, как прежде. Значит, — женщина ухмыльнулась, словно знала какой-то секрет, — рабочий выход всё там же, за занавеской налево, вторая дверь. Беги, ведьма.

— Хочешь меня подставить?

— Великая Ёми, упаси.

— Тебе нет смысла помогать мне, — я вздёрнула подбородок, готовясь к словесной перебранке.

Райя лишь рассмеялась и сделала вид, что я смешно пошутила. Она потянулась ко мне, хватая за плечи, и процедила на ухо:

— Это не помощь, дорогая. Сама мысль о том, что Коэн способен жениться, глупа. Так что, если думала, что он тебя любит, сходи, убедись в обратном. Я их отвлеку. Только возвращайся быстрее.

Я нахмурилась, поглядывая на обозначенную занавеску.

— Ну, как пожелаете, — громко, чтобы и охранники услышали, сообщила Райя, — пройдёмте внутрь, посмотрим, что могут на вас пошить.

Я не сдвинулась. Зато охранники зашевелились.

— А вы куда? — рявкнула Райя, сощурив глаза. — Совсем страх потеряли, что решились воочию посмотреть на обнажившихся дев? И смотрите, чтоб никто к нам не зашёл!

Женщина определённо всё ещё чувствовала себя здесь хозяйкой, потому она без промедления велела работницам подобрать понравившиеся ей отрезы и знающе провела меня за занавеску.

Я сомневалась, всматриваясь в неприметную деревянную дверь.

— Передумала? — насмешливо фыркнула Райя. — И правильно, зачем подтверждать то, что и так знаешь?

Её слова ударили по больному и помогли решиться. Я им докажу, что ошибаются. Всем докажу!

Выскочив на узкую улочку, я отбежала от мастерской, а после, опомнившись, остановилась и разглядывала выход. Понимала, что надо запомнить, чтоб вернуться потом без проблем, но очень боялась, что меня кто-нибудь заметит. Слишком малолюдно, если можно сказать так про местных жителей, оказалось вокруг. Слишком дорогие одежды были на мне, чтобы бегать по таким узким и небогатым улицам. Как всегда, это бывает, если с одной стороны домов царила роскошь, то с другой — проживали бедняки. Однако же, чтобы меня не заметили те, кому не надо, легче всего до улицы Глициний добираться вот такими, узкими и полупустыми улочками.

Улица Глициний резко выделялась на фоне остальных. Освещённая цветными фонарями, она от и до состояла из увеселительных заведений. Тут и там раздавались музыка и голоса. Наряженные, но явно доступные женщины и юноши увлекали прохожих в свои заведения. Я не знала, какое здание искала, убедившись, что на этой мощёной улице расположилось сразу три дома утех. Два по краям, чуть менее роскошные, чем третий, построенный чуть ли не в сердце улицы. С красными колоннами и того же цвета скошенной крышей третий дом утех привлёк меня сильнее остальных. Правда, к моему огорчению, привлекло меня здание ни яркими флажками, ни шумными песнями и мелодичными звуками струнных инструментов, а тем, что к нему вразвалку направлялся полноватый мужчина с каштановой шевелюрой. Он беззаботно заложил руки за голову и о чём-то беседовал с нахмуренным, чинно вышагивающим обладателем светлых, словно пшено, волос.

Я отшатнулась, желая остаться незамеченной, а к горлу подступил ком. Коэн и впрямь был на улице Глициний. Он в самом деле пошёл в бордель вместе со своим другом Того Данном.

Слёзы с шипением испарялись с моих щёк, не успевая толком выкатиться из глаз.

Глава 90

Я возвращалась по узким, полупустым улочкам, словно тень. Лишь иногда мимо мелькали прохожие, расплывчатые за пеленой слёз. Мои шаги звучали приглушённо, будто со стороны, слегка шаркая.

В груди сжималось кольцо обиды. Горечь подступала к горлу. Погрузившись в свои мысли, вспоминая слова господина в нашу последнюю встречу, я не понимала, зачем ему отправляться в дом утех? Неужто меня оказалось мало?

Дойдя до рабочего входа в швейную мастерскую, я долго не решалась переступить порог. Воображение так и рисовало ухмыляющуюся Райю, довольную подобно кошке, объевшейся сметаны. В груди всё сжималось. Даже огонь не подавал признаков своего существования, даже Хиноко не шевельнулся, притихшей где-то в недрах потоков энергии саламандрой.

Наконец, я ухватилась за ручку двери и шагнула внутрь.

— Долго, — недовольно прошипела Райя, не сильно обращая внимания на мой растерянный и заплаканный вид. — Пора возвращаться, пока не хватились.

— Не хватятся, — прохрипела в ответ.

Женщина скривилась и осмотрела меня, цокнув язычком. Она высунулась в зал для посетителей и подозвала охранников, заверив, что мне резко поплохело, и брезгливо поделилась с ними приступами моей несуществующей рвоты. Затем потянула меня под локоть, передавая нашим молодцам.

Я плохо помнила, как вернулась в свои комнаты во дворце, как Рис уговаривала что-то поесть, и ходила за местным лекарем, как тот осматривал меня, чтобы заключить — переутомление.

Зато хорошо запомнила, как зашуршали юбки, возвещая о приходе Дзюн. Дева Хасели опустилась на простенькую подушку для сидения возле моей постели и посетовала о том, что мне ни стоило ходить в город. Я демонстративно отвернулась, не желая разговаривать с предательницей.

— Прости, — выдохнула она вполне искренне. — Не надо было мне этого говорить.

— Да! Какое право ты имела рассказывать Райе? — села я, грозно глядя на неё.

Обсидиановые глаза Дзюн широко распахнулись. Рот раскрылся крупным овалом. Она, кажется, даже дышать перестала.

— Что именно, по-твоему, я ей сказала? — медленно произнесла Дзюн, глядя на меня как на больную.

— Всё! — вспылила я. — Будто сама не знаешь! Скажи, а матушке своей ты тоже рассказала, что господин… что Сагамия ходит по домам утех в желании получить то, что недополучил от меня?

— Но я ничего не говорила Райе, — всё тем же недоверчивым тоном, медленно проговорила Дзюн. — Ты могла её не так понять и проболтаться сама? Летта, клянусь, я знаю, каково это, когда все вокруг обсуждают, что твой жених спит со всеми подряд. Тебе и без подобного не очень сладко живётся. Я бы не стала, — покачала она головой. — Я бы не хотела для тебя такого же.

— Но Райя знает!

— Не от меня, — нахмурилась Дзюн. — Ты ведь мне веришь?

— Тогда за что ты просила прощения? — нахмурилась я, не желая отказываться от своей злости.

Дзюн одарила меня сожалеющим взглядом, полным одновременно поддержки и тепла.

— За то, что наговорила про господина Сагамию. И теперь, когда самое ужасное подтвердилось, — она виновато отвела взгляд, — я даже не знаю, что сказать. Как тебя поддержать.

— Но если не ты, — мой запал стремительно угасал, а на место ему пришла головная боль и вязкость мыслей, — то откуда она узнала о его намерении?

— Я не знаю, — горько проговорила Дзюн. — Хочешь, я попробую выяснить?

— Нет! — слишком резко перебила я и тут же стушевалась. — Не стоит. Кажется, я догадываюсь.

И, несмотря на заинтригованный взгляд девы Хасели, я не рискнула высказать своих мыслей. Ведь мои догадки ещё не сформировались до конца, а подозрения пало на две персоны. Райя могла узнать всё у Рис, но могла выведать и не у неё. И если это не Рис ей сказала, то для чего такое понадобилось второй подозреваемой мной персоне? Я хмурилась, гадая, а голова болела всё сильнее. В глазах мигал свет, а в руки отдавало дрожью. Даже правую руку обжигало пульсирующей болью.

Глава 91

Просидев ночь в своих думах, я так и не сомкнула глаз. Огонь внутри бушевал, а я гадала, как теперь встретиться с Того Данном и узнать, что он напридумал. Огонь внутри бушевал, в согласии с моими желаниями готовый спалить обозначенного вельможу в любой подходящий момент. Только как его найти? Во второй раз меня из дворца не выпустят, а ругаться с мужчиной, если я ошиблась, мне не хотелось. Пойти к Райе и подпалить для начала её?

Я хотела встретиться с императором. Рассказать о своих подозрениях, даже если Коэн с Муроми, почему-то, ими не делился. Бесстрашно подошла к его покоям, но слуги сообщили, что хозяин комнат отсутствует. Я пошла в сад, но и там на него не наткнулась. Прошмыгнула в зал для прошений, но, к своему удивлению, обнаружила, что нынче посетителей встречал принц. Он, конечно, не осмеливался усесться на трон брата, но выглядел довольно, разбираясь с мелкими прошениями и вместо Муроми принимая их дары. К тому же не все, кто приходил во дворец, знали, как выглядел их император, а если учесть, что Муроми и Рёмине близнецы, то не было ничего удивительного в том, что просители путались. Меня раздражало лишь одно, что Рёмине их не поправлял, а когда-то делал кто-либо из стражников, принц недовольно щурился.

Оглядевшись по сторонам и найдя взглядом Дзюн, я протиснулась к ней. Райя и матушка девы Хасели тут же одарили меня неприязненными взглядами, но мне было плевать. Я подхватила Дзюн под локоток и быстро зашептала:

— Куда подевался Муроми?

— Так, он ещё вчера вечером выехал в Сохо, — также быстро зашептала Дзюн. — Это город по другую сторону реки, там нынче фестиваль в честь императора, он не может его пропустить. Ты не знала?

— Я пока мало разбираюсь в Саадских развлечениях.

Виновато согласившись, Дзюн похлопала меня по руке.

— Он вернётся завтра, а пока оставил все дела на Рёмине. Что ты хотела?

— Ничего серьёзного, — успокоила я Дзюн, пробираясь на выход.

Итак, к Райе я не пойду, Рис мало похожа на шпионку, а Муроми не будет до завтра. Вздохнув, я безнадёжно опустилась на одну из скамеек в дворцовом саду. Неосознанно закусила изнутри щеку и осматривалась по сторонам, гадая, как поступить.

— И всё же, — недовольно буркнула я для самой себя, — для чего бы Данн это ни устроил, а господин в дом утех пошёл. И отправился туда вместе с ним.

Можно было, конечно, пойти прямиком к Данну, но где его искать?

До слуха моего донеслось чириканье. По дереву, которое раскинуло кривые ветки над моей скамейкой, скакали две пичужки. Они звонко чирикали и летали вокруг друг дружки. Я засмотрелась на птичек, потерявшись во времени. Одна поярче, другая тусклее, они явно питали интерес одна к другой.

— Устала? — раздался неподалёку знакомый голос.

Я встрепенулась и глянула на невесть откуда взявшегося Того.

— Не дворец, а проходной двор, — удивилась я его появлению.

Данн заливисто рассмеялся в ответ. Однако сколь весёлым и дружелюбным он ни выглядел, что-то во мне сжималось, а по спине пробегал холодок. Мужчина сел рядом со мной, будто так и должно. Покачал головой, словно собирался пожурить.

— Ну что, Летта, как тебе последняя прогулка?

Я поджала губы.

— О, прошу прощения. Это же не моё дело. И я тебе ничего не говорил, — подмигнул Данн. — И ты, вероятно, тоже ничего не видела, верно?

— Видела, — вздёрнула я подбородок. — Ну, и что? Мало ли куда ходит Коэн. Я его на привязи не держу.

— Это хорошо, — согласился Данн. — Значит, не злишься на него?

— С чего бы? — чуть не взвизгнула я и прокашлялась.

Данн ухмыльнулся, а я мысленно отругала себя за несдержанность. Откуда ж мне было знать, что он практически следом предложит мне встретиться с Сагамией, пока императора нет в столице?

— Сегодня? — растерянно поинтересовалась я.

— Сейчас, — чуть ли не зловеще пообещал Данн и, вставая, подал мне руку в приглашающем жесте.

Глава 92

Муроми

Едва я вернулся домой, как ко мне пристал Рёмине. Он всё ныл и ныл о том, как устал в моё отсутствие. И его не смущало ничего, даже то, что меня не было всего сутки.

— Уже наладил общение с Хасели?

— Со старшей или младшей? — расплылся в улыбке братец.

— С твоей невестой, разумеется.

— Как-то не подвернулось возможности пообщаться, — мигом сник Рёмине.

Боги, что за дитя? Стоило лишь упомянуть юную Дзюн, как он отводит глаза и смущённо потирает нос.

— Не припомню, чтобы у тебя были проблемы в общении с девицами.

— Нашёл с чем сравнить!

— А с чем?

— Ни с одной из них мне не предстоит прожить всю жизнь, — еле слышно проговорил Рёмине. — Вот сам-то, значит, признал за собой ведьму, а как будешь её с Коэном делить?

— Придумаем, — нахмурился я.

— А она тебя весь день ищет, — вновь заулыбался Рёмине. — Не хочешь порадовать её своим возвращением?

Кивнув, я отметил, что мысль не плохая. Рёмине лишь прыснул и попытался отпроситься на недельку из дворца. Услышав отказ, он сник и обвинил меня в жестоком обращении.

— Почему порой мне кажется, что между нами разница куда больше пары часов?

— О, — чуть не смеясь отозвался Рёмине, — ни тебе одному приходит в голову, что наш император вовсе не молод, а старец в летах!

Решив, видимо, что шутка удалась, он разразился звонким смехом. Я наблюдал за ним, склонив голову, а после отправился в сад, где сидела ведьма.

Летта не медитировала, но сидела в полном одиночестве. Лишь служанка стояла на некотором отдалении от своей госпожи. Она заламывала руки и печально хмурилась. Нос её опух, а глаза покраснели. При этом Летта, всматриваясь в журчащий фонтанчик, вовсе не заметила моего приближения. Жестом я отослал её служанку, велев оставить нас наедине.

Молча подойдя к девушке, я тихо позвал её по имени, но, похоже, девушка слишком глубоко ушла в собственные думы. Тогда, помедлив, я опустил ладонь на её тонкое плечико. Вздрогнув, она обернулась, позволив увидеть тонкие полосы слёз, быстро стёкших по щекам.

— Вновь тебя обижают. Смолчишь и теперь?

— Никто меня не обижает.

Она потянулась, стереть слёзы, но я схватил её запястья и, склонившись, слизал солёные дорожки. Летта задрожала, и то, увы, были страх и горечь.

— Скажи мне, что ты хочешь?

— Мы можем пойти к вам? — шепча еле слышно спросила она.

Склонив голову набок, я долго всматривался в её блестящие, наполненные горечью и сожалением глаза.

— Мы можем, — повёл я Летту за собой, понимая, что ей всего-то больше не хотелось оставаться одной, а лишь случайно подвернулся.

И впрямь, когда мы оказались в моих покоях, она оставалась всё такой же обеспокоенной и занервничала. Сев на постель, я пригласил её к себе.

— Можешь присесть в кресло, — предложил ей выбор.

Она неловко подошла ко мне и села возле. И сразу же попросилась поесть.

— Здесь можно? Можно не выходить для этого? — будто умоляла Летта.

Я согласился, всё ещё гадая, что с ней произошло.

Гадать пришлось недолго. Едва нам принесли еду с напитками, ведьма, словно храбрясь, предложила мне не сразу приступать к трапезе. Заметила, что я, должно быть, устал с дороги. Предложила искупаться в купели, а уж после приниматься за совместный ужин.

— И ты присоединишься ко мне? — спросил я про купель.

Летта в испуге распахнула карие глаза, будто моё предложение портило её планы.

— Что не так? — возможно, слишком холодно спросил я.

Задрожав всем телом, Летта разразилась рыданиями. Она прятала лицо за тонкими пальчиками и жалостливо всхлипывала. Потянулась за водой и чуть не пролила кувшин на себя в попытке наполнить чашу. Я терпеливо ждал объяснений, а девушка лишь просила прощения непонятно за что и говорила, что обязана поступить именно так и никак иначе. Я настаивал, говоря с ней так строго, как мог. Летта сжималась в ответ.

— Говори! — крикнул на ведьму.

— Он убьёт его, — зарыдала Летта, отскакивая от меня, будто от дикого зверя.

— Кто?

— Не могу…

— Кого?

— Г-господина, — заикнулась девушка в страхе.

— Сагамию?

Она закивала.

— И что же ты хочешь сделать?

Замотала, проливая новые слёзы.

— Хорошо, не говори. Сделай, — развёл я руками.

— Тогда умрёте вы, — медленно проговорила Летта.

— Проверим, — кивнул я.

Путаясь в рукаве, Летта не отрывая глаз от меня запустила руку во внутренний карман. Она вынула маленький стеклянный флакончик и протянула мне. Внутри находилась вязкая прозрачная жидкость. Объяснений не требовалось. Там находился яд.

— Позови Рёмине. Пусть придёт сюда как можно скорее. И больше никого в покои не впускай, — приказал я, следя за тем, чтобы Летта услышала и поняла смысл каждого слова, а после забрал флакончик из её рук.

Глава 93

Брат прискакал, не понимая, чего от него хотят. Недовольно хмурясь он практически ворвался в мои покои.

— Поставь купол.

— Почему я? — удивился он моей просьбе, но выполнил её.

Теперь, когда никто не мог ни подглядеть, ни подслушать, мы получили возможность спокойно всё обсудить.

Я передал флакон Рёмине со словами, что в нём яд. Предупредил, что для всех я его выпил, а он — нашёл флакончик.

— Казнить? — судорожно хохотнул Рёмине, растирая несчастный флакон в руках.

— Нет, под стражу до полного выяснения.

— Я пошутил, — он словно замёрз и безуспешно разогревал руки.

— Не перегрей. Мы не знаем, что за яд внутри.

— Я не грею, — нахохлился Рёмине, — это ж я нашёл флакон, значит, и отпечаток на нём должен быть мой, а не твой.

— И то верно, если они схватили Коэна, то на свою сторону могли найти похожего мага.

— Ты сам-то веришь в свои слова? — вскинулся брат. — Похожего на Коэна? Да после взрыва местные такой список потенциальных подозреваемых составили! А он лишь немного глянул и вычеркнул три четверти. Похожего на старшего братца нет.

— Я твой старший брат, — покачал я головой, переведя взгляд на Летту.

Она больше не дрожала. Сидела тихонько, уставившись в одну точку.

Дождавшись, пока ведьма придёт в себя, мы опросили её о произошедшем. Пусть она не назвала имени тех, кто повинен в её теперешнем состоянии, считаю, мы знали много полезного.

Она рассказывала о своей встрече с неизвестным мужчиной, как об общении с кем-то знакомым, кого Летта видела прежде. Я видел и ощущал, как ей овладело то негодование, то злость, то обида. Летта рассказывала, что мужчина так долго юлил вокруг да около, что она сама спросила, чего тот хочет. И он затребовал услугу. Всего одну, зато какую. Он передал ей флакон, не назвав жидкость внутри и ясно дал понять, кому суждено испить её. Страх и отвращение вспыхнули в её глазах, когда Летта посмотрела на флакончик в руках Рёмине.

— Сначала сажаю Летту под стражу, а после проверяю содержимое, или наоборот?

— Решай, — поглядел я на брата.

— Если действие проявляется не сразу, то я просто не мог посадить её за отравление сегодня. Если сразу — должен искать виновника и желать отомстить за тебя, как только зашёл в покои.

Я согласно кивнул на каждое утверждение Рёмине, думая, когда он перейдёт к главному.

Не перешёл.

— Ещё ты должен готовиться к собственной коронации, — подсказаля.

— Ещё чего! — встрепенулся он, чуть не выронив флакон.

— Тогда сообщи об этой прискорбной возможности своей невесте, — подсказал я и подумал, что неплохо было бы сообщить и о других возможных последствиях. — Пусти слух, что я в столь плачевном состоянии, что если Сагамия не появится в ближайшие дни, чтобы помочь в расследовании, то ты казнишь и его.

— А ещё? — нахмурился Рёмине, то ли запоминая, то ли осознавая.

— Её, — я взглянул на Летту и поспешил утешить её, сжав маленькую ручку в своих. — Тебя лишь заключат под стражей. Посидишь в своих комнатах, не более. Так надо, понимаешь?

— Да, — запоздало ответила девушка дрогнувшим голосом.

— Тогда за мной, — приказал Рёмине, напуская на себя злобный вид.

Выведя Летту, он вернулся нескоро, зато вместе с нашим лекарем. Тот притащил с собой целый саквояж колбочек и реагентов, чтобы на месте исследовать яд. Убедившись, что он убивает не сразу, мы, наконец, сняли с комнат купол тишины. Отныне мне предстояло притворяться впавшем в беспамятство. Рёмине пошутил, что это не слишком должно отличаться от моего обычного состояния, но под нашим с лекарем общим вниманием умолк.

Брат недовольно бурчал, покидая мои покои. Я его понимал. Привыкший к иллюзии свободы, он не хотел теперь лишаться даже её, беря на себя не только встречи с мелкими просителями, но и остальные заботы правящей семьи.

Глава 94

Летта

Рëмине вернул меня в покои, которые мне выделили. Внутрь разрешил проходить лишь служанке, а снаружи оставил одного охранника. Пусть мне нельзя было выходить, внутри казалось спокойнее. Обессиленная, с дрожащими руками и ногами, я еле добралась до кровати и мешком упала на неë.

По дворцу медленно разрастались тени, а небеса снаружи окрашивались сначала в оранжевый, а после в фиолетовый и тëмно-синий цвета. Вместе с ночью, с балкона в комнату заползла и прохлада, подарившая мне успокоение и ватную тяжесть во всëм теле. Слишком насыщенный день. Слишком долгий. Слишком ужасный.

Я всë ещë слишком хорошо помнила, как доверилась Того Данну, а он и не думал обманывать. Привëл меня прямиком к Коэну. Тот лежал в одной из комнат дома утех. Бледный, почти бездыханный. Я было кинулась к нему, но Данн больно схватил за волосы. Сжал когтистую руку на моëм затылке, пронзая голову болью и вспышками света.

— Он умирает из-за тебя, глупышка, — мягко проговорил Того, — но у меня есть противоядие. И я могу его спасти.

— Я ничего не сделала!

Отпустив меня, Данн что-то в меня швырнул. Желая защититься, я выставила руки перед лицом, а в них ударилось нечто маленькое. Данн крикнул, чтобы ловила, а я, не понимая, что лучше, так и сделала. На моей ладони оказался вскрытый и пустой пузырëк. Маленький, пухленький. Он пах травами, мëдом и алкоголем.

— Ай-яй, — покачал головой Того Данн, одаривая меня понимающим, сочувствующим, но таким жестоким взглядом. — Вот и склянка из-под яда, который ты ему подмешала, а говоришь, что ничего не сделала. Почему же тогда на этой склянке останется твой след? Любой маг, обученный считывать их, поймëт, что последней к яду прикасалась ты.

— Это же неправильно, — только и смогла сказать я, сбитая с толку.

Я смотрела на господина, который будто бы спал, если б не его бледность, если б не слишком замедленное, хриплое дыхание. Я смотрела на Того Данна, которого Коэн считал своим другом. Данн вальяжно расхаживал по комнате, словно по своей собственности.

— Итак, как я уже сказал, — улыбнулся он мне и достал из-за пазухи ещë один пузырëк яда, но плотно запечатанный, — ты поможешь мне, а я спасу твоего господина.

Его слова, произнесëнные медовым голосом, сочились большим ядом, чем тот, что он мне передал. Данн говорил и говорил, а я ощущала себя совсем беспомощной и беззащитной. Тогда я подумала, что сумею всë исправить. Я завопила во всë горло, надеясь обратить на нас внимание.

— Это место принадлежит одному моему другу, — поморщился от моего крика Данн. — Он не только разводит чудных охотничьих псов, но и содержит множество прелестных «цветочков». Здесь никто не обратит внимания на вспыльчивую ведьмочку. Не старайся.

Собрав весь свой огонь, я хотела направить его в Данна, а тот, неведомым мне способом, перенаправил поток в сторону господина.

— Нет! — взвизгнула я и отскочила, опрокидываясь на спину.

Коэна я тогда не задела, лишь слегка подпалив полог над его ложем.

— Четыре дня и он упокоится. Или ты образумишься, и Коэн проснëтся, — как ни в чëм не бывало, продолжал Того.

Тогда он заставил меня подчиниться, угрожая смертью господина. Подчинил заклинанием, запрещавшим кому-либо рассказывать о том, что мы с ним виделись в тот день и обо всëм, что на той встрече произошло. Но, что хуже всего, казалось, Данн искренне считал, что мы с ним на одной стороне. Он никак не соглашался понимать, отчего я противилась.

— Ты ведь тоже видишь, что Муроми не подходит на роль императора. Не он настоящий наследник.

— Рëмине младше. И вряд ли скажет вам спасибо за такое, — настаивала я, надеясь, что Того достаточно обезумел, чтобы не посоветоваться с принцем о своих методах.

— При чëм здесь этот шут? — отмахнулся Данн. — На троне должен сидеть старший из сыновей, а не младший.

Он смотрел на меня так пронзительно, так внимательно, будто ждал согласия, но я с трудом не впадала в истерику.

— Говорят, во времена смуты прошлый император не всегда ладил со своей женой. Зато он много времени провëл в северных землях. А кто родом из северных земель?

— Сагамия?

— Какая ты глупая, — Данн выпятил нижнюю губу. — Конечно, его семья тоже оттуда, но и моя тоже. И я как раз подхожу по возрасту. Я родился в года смуты. Моя семья всегда помогала семье Рюгамине. И я не сильно похож на своих родителей.

— На близнецов ты тоже непохож, — бросила я.

Рыкнув, Данн вмиг оказался возле меня и повторно натянул кожу на моëм затылке, с лëгкостью отрывая меня от земли.

— Мелкая сука, — процедил он так близко, что на щеку мне брызнула его слюна. — Ты сделаешь, что я скажу, или умрëт не только Коэн.

Тогда боль заставляла меня ныть, а страх сковывал как тело, так и огненную энергию. Я не знала, успел ли господин узнать, каким змеем оказался Того Данн, или впал в беспамятство прежде, но надеялась, что Коэн хотя бы теперь слышал его бред.

И я очень надеялась, что он не слышал, как я согласилась.

В любом случае я подвела не только Того Данна, но и господина тем, что не подлила яд в ужин императора. Всхлипнув, я взмолилась к богам, прося их о помощи. Не помня, как правильно, на холодном каменном полу я встала на колени, склонила голову и обхватила одной рукой вторую, сжатую в кулак. Я молила о спасении для господина, о наказании для Данна, о возможности вновь посмотреть как в синие, так и в пронзительно зелëные глаза.

Ночную стужу прерывали лишь мои всхлипывания и приближающиеся поцокивания каблучков.

— Отойди же, — раздался голос Дзюн из коридора.

— Не положено.

— Тебе не положено, а я невеста Его Высочества принца Рëмине, Хасели Дзюн. Пропусти немедленно!

Глава 95

Не веря своим ушам, я распахнула глаза. Уставилась на плотно закрытую дверь, из-за которой раздавался настойчивый голос Дзюн, звучавший непривычно, с повелительными нотками. Ей отвечал голос мужской, ровно, твёрдо, но так, будто извинялся за исполнение приказа.

Время шло, ночь сгущалась всё сильнее, а Дзюн продолжала ругаться, вызвав у меня улыбку. Теперь я не стояла на коленях, а выпрямилась в полный рост и подошла к двери, чтобы лучше слышать её попытки уговорить стражника впустить юную госпожу в мои комнаты. Увы, безрезультатно.

Подруга чуть не взвизгнула, шумно разворачиваясь на каблуках.

— Я ещё вернусь! — несвойственно гаркнула Дзюн, звонко отстукивая по каменному полу каблуками.

И я не сомневалась. Она не врала.

Так и вышло. Едва край неба окрасился в нежный розовый, а над травой сада, который хорошо просматривался с балкона, забелел полупрозрачный туман, за дверью снова раздались настойчивые, приближающиеся бряцания явно металлических каблучков о пол.

— Пропусти немедля! — скомандовала Дзюн, словно всю ночь тренировалась перенимать повадки Райи и своей матушки. — Или ты хочешь, чтобы я пожаловалась Рёмине на твоё непослушание?

— Госпожа, я выполняю приказ, — явно устав и едва не запинаясь отвечал стражник.

— А по мне, так ты меня домогаешься.

— О чём вы? — непонимающе спросил бедолага.

Тоненько хмыкнула Дзюн. Я приложилась ухом к двери как раз вовремя, чтобы услышать шелест одежды, просьбы стража прекратить, а после — треск ткани и жалобное похныкивание юной госпожи Хасели.

— Как ты посмел меня коснуться! — тоненько, плаксиво начала она, с каждым словом всё повышая голос.

— Вы же сами!

— Я? Как смеешь ты порочить моё имя? Наглец! Ты ведь это уже не в первый раз, да? Я думала, ты меня тогда задел случайно, а на самом деле.

— Я вас тогда не видел, правда, — заплетаясь оправдывался стражник. — Вы ж на меня, госпожа, в коридоре налетели сами.

— И я почти в это поверила, — ткань вновь затрещала. — Да что ж ты делаешь? Я позову на помощь, слышишь? Кому поверят, невесте принца или… кто ты вообще такой?

— Я младший ле…

— Меня не заботит! — грубо и совсем не плаксиво перебила Дзюн, переходя на злобное шипение. — Пропусти сейчас же, или все услышат о том, что ты захотел прыгнуть выше головы. С дороги!

Я едва успела отпрянуть, когда Дзюн распахнула дверь. Сведённые брови над чёрными глазами не придавали ей грозного вида, ведь миловидный ротик растянулся в улыбке, демонстрируя светлые острые зубы.

Она медленно, стараясь не шуметь, затворила за собой дверь, а после, совсем не подобающе юной госпоже, кинулась ко мне обниматься. Её не смущало ничего. Ни то, что за дверью остался растерянный стражник. Ни то, что её юбка разорвана по шву. Ни то, что ко мне явно никому нельзя заходить.

— Летта, что происходит? Почему тебя держат взаперти? — посыпались на меня полные заботы и негодования вопросы.

А мне так хотелось выговориться, что я запросто этим воспользовалась. Держась за руки, мы уселись на подушки, лежащие по полу. Набрав полную грудь воздуха, я выложила Дзюн всё, что могла, что позволила мне рассказать сдерживающая клятва. И про то, что господин в опасности, и про то, что я никому не могу сказать, почему это происходит и где, и про то, что чуть ли не погубила императора. Почему-то мне казалось, что с ней всем этим поделиться можно. Что она не осудит и не побежит рассказывать об услышанном всем и каждому. Дзюн, как самая лучшая подруга, на которую я только могла надеяться, слушала меня внимательно, вздыхая и печалясь, поражаясь и злясь вместе со мной.

— И ты никак не можешь мне намекнуть? — после долгих раздумий спросила она.

Я устало замотала головой.

— А ты сама смогла бы ему помочь?

Я уставилась во внимательное личико Дзюн. Чёрные глаза смотрели на меня с надеждой и беспокойством. Отведя взгляд, я уставилась на нашу обувь. На её туфельки, украшенные металлическими цепочками, и на мои простые шлёпки. Закусив нижнюю губу, я боролась с желанием сказать, что не сумею и пониманием, что тогда никто другой тоже не поможет. Наконец, я вновь вернула взгляд на лицо подруги и расправила плечи.

— Я справлюсь. Но как мне выйти?

— О, — улыбнулась Дзюн, — это не самая большая проблема. У тебя же есть балкон, который никем не охраняется. И у тебя есть я, которая с удовольствием отвлечёт прислугу от несвоевременных прогулок по саду.

Глава 96

Никогда бы не подумала, что стану спускаться по простыне, сбегая из дворца. Как и обещала, Дзюн помогла. Для начала она вышла из моих комнат, повторно поругавшись со стражником и сообщив, что меня не докармливают.

— Она, между прочим, — давила Дзюн, — не кто-нибудь, а невеста самого императора. Почему ей всё ещё не принесли завтрак, когда утро уже наступило!

Затем госпожа Хасели притворилась, что ей резко стало плохо. Она опрокинулась в мнимый обморок на краю сада, чтобы к ней сбежалось как можно больше народа. Тогда-то, после того как позавтракала, я и перекинула связанные друг с другом простыни через перила балкона. Мне недостало нескольких сантиметров, чтобы спокойно спуститься до самого низа. Пришлось прыгнуть, но, на счастье, я всё ещё дотягивалась руками до висящих простыней. Прикрыв глаза и сосредоточив энергию в ладонях, я направила её на своей тряпичной замене лестницы. Ткань быстро вспыхнула и осыпалась незаметным пеплом. Мне удалось направить огонь так, чтобы больше он ни на что не перекинулся. Не зря тренировалась.

Я не до конца верил, что господин всё ещё на улице Глициний, но и не представляла, как бы его могли оттуда вынести. Потому, пользуясь тем, что все заняты, перебежками подобралась к одному из выходов за территорию дворца. Там, у небольших деревянных ворот, где бродили лишь слуги, а лошади фыркали и отбивали копытами в ожидании, меня посетило знакомое чувство. За мной словно кто-то стоял, хоть я его и не видела. Он находился близко, но так, чтобы не дотянуться. Я ощущала его взгляд, слышала отголоски шорохов, словно у моих шагов появилось едва уловимое эхо. Остановившись и притаившись, я гадала: опасен ли мой преследователь? Кто это? Зачем последовал за мной столь скрытно, вместо того, чтобы сообщить о моём побеге?

Мне почему-то казалось, что удача всё ещё на моей стороне. Поэтому, усевшись на пыльную землю и поджидая, когда возле входа никого не останется, я мысленно обратилась к Хиноко. Дух откликнулся почти сразу. Мелкой саламандрой он отделился от моей печати. Радостно запрыгал по моим рукам, как щенок, которого держали в стенах дома и давно не выпускали на прогулку. Покрутившись какое-то время в погоне за собственным хвостом, огненный дух спрыгнул в пыль. Он поднял плоскую головку. Замер. Обежал вокруг меня и припустил к тому месту, где мне казалось, кто-то стоял, но не замедлившись ни на миг, поскакал дальше. Хиноко схватил беззубым ртом какую-то тряпку, валяющуюся на земле, и оттащил её на видное место, а после поджог. Пламя затрещало и ярко вспыхнуло.

— Горим! — тут же завопил кто-то, отвлекая внимание от ворот.

Я шмыгнула на улицу города, понадеявшись, что дух сам вернётся ко мне. Ждать я не могла, каждое мгновенье на счету. Каждый вдох приближал возможную смерть господина.

Я шла по тем же дорогам, по которым выходила вместе с Райей. Увы, я пока ещё слишком плохо знала столицу, чтобы искать новый путь, а Данн вёл меня не пешком, но в крытом экипаже, из-за чего я не запомнила дорогу. И пока я шла, то всё сильнее ощущала напряжение. Оно сковывало движения, давило на голову, заставляя пригибаться. На повороте с богат и широких улиц к узеньким и бедным, ко мне вернулась саламандра Хиноко. Там же я осознала, что ощущение преследования всё ещё со мной, значит, кто-то, кто скрыл себя тем же способом, который некогда использовал господин, также следовал за мной. Я чуть не посмеивалась. СОбиралась идти одна, а выходило, что в компании. И Хиноко, и кто-то ещё шли со мной. И, пусть я не знала, кто скрывался за пеленой невидимости, его присутствие добавляло спокойствия и уверенности. Потому, должно быть, я не испугалась, наткнувшись на Мэйру.

Мужчина, запомнившийся мне ещё со дня охоты, одарил меня презрительным взглядом.

— Не думал встретить тебя, ведьма.

— И я не полагала, — насторожилась я.

Данн не называл хозяина дома утех, но ненароком выдал его, сообщив о собаках. Следя, чтобы между нами оставалось расстояние, я искала способ сбежать.

— Разве тебе не положено сидеть взаперти? — бросил он сощурившись.

Я медленно, шаг за шагом, увеличивала расстояние между нами.

— Я с тобой говорю, шлюха.

Шаг. Ещё один.

— Говорить разучилась? — он ступил ко мне.

Ещё один шаг к стене. Дуновение ветра подсказало, что невидимый спутник стоял совсем близко. Точно, я же не одна! Кто бы ты ни был, помоги.

— А что, мне молча ждать казни? — я старалась, чтобы голос не сильно дрожал. — Конечно, я покинула дворец. Иду к… — я запнулась, ведь клятва не позволила произнести имя вслух. — Хочу отчитаться.

— Ему не нужны твои отчёты.

— Это ты так думаешь, — сощурилась я, вспоминая, как Райя разговаривала с теми, кого считала ниже себя. — А я другого мнения. Уйди с дороги, будь добр.

— Приказывать вздумала? — зарычал Мэйру.

Стушевавшись, я вжалась спиной в холодную стену. Мэйру приблизился ещё немного. Он остановился, смерив меня неприязненным взглядом.

— Что только они в тебе нашли? — чуть не плюнул мужчина.

— Дашь пройти, или мы можем отправиться вместе? — я сделала вид, что не расслышала.

— Разумеется, вместе, — ещё немного сократил расстояние между нами Мэйру. — И только попробуй сбежать. Убью.

Глава 97

Муроми

Не имея возможности выйти и показаться на глаза, я притворялся тяжело больным. Помимо брата, ко мне жаловал лишь лекарь. Извинялся за визиты и объяснялся, что если бы я на самом деле выпил яд, то ему пришлось бы появляться у меня, возможно, и чаще.

— Я даже противоядие начал варить, — отчитался он. — Для верности.

Я старика похвалил. Даже если мне в противоядии никакой необходимости нет, лишним не будет. Я спрашивал у старика, кто интересовался моим состоянием. По его словам, захаживала госпожа Хасели с дочкой и Райей. Справлялись о моём самочувствии работники казначейства и других сфер, которым частенько приходилось посещать дворец. Зачем-то спрашивал обо мне и Мэйру, помощник брата.

— Этот юноша всё крутился возле моей лаборатории, повелитель, так и норовил заглянуть. Я его выпроводил.

— Вы верно поступили, — поблагодарил я лекаря.

Поклонившись, он покинул комнаты, оставив меня в одиночестве. Я сидел на своей постели и обдумывал услышанное, когда через открытое окно влетела небольшая теневая птица, подобная моей. Полупрозрачная, она не способна ни чирикать, ни вести себя, как полагается живому созданию. Хорошо, что брат научился делать хотя бы таких. Теперь, что бы он ни желал мне сообщить, я мог узнать это, не используя своей магии.

Птичка приземлилась на моё колено и замерла подобно статуэтке. Я взял её в руки и поднёс к лицу. Закрыл глаза. Наладил контакт с Рёмине.

— Мы идём в другое место, — услышал я, словно бы из-за стены, скачущий голосок Летты.

Сосредоточившись, я постарался разглядеть, с кем она говорила. Видения затянулись дымкой. С трудом я различал её невысокую фигурку рядом со второй, крупной, мужской. Они шли по совершенно серым улицам. Брат так и не научился передавать ни цвета, ни ароматы.

Тень Летты двигалась боязливо сжавшись, едва отставая от крупной мужской фигуры. К сожалению, пока её спутник молчал, я не понимал, с кем она вышла за пределы дворца. А они всё шли, заворачивая, то на одну, то на другую улочку столицы. Город шумел. Так звучит какофония из шелеста листьев, множества сливающихся в единый гул голосов и отзвуков животных с птицами. Они остановились возле двухэтажного здания. Я слышал потрескивание огня и неторопливые шаги. Вход в здание украшали обереги. Там Летта отошла подальше от своего провожатого, сама того не замечая, почти вплотную подошла к Рёмине. Провожатый о чём-то осведомился у мэо, выглянувшего из дома, а после вошёл внутрь.

— Ведьма, — негромко позвал он, а голос показался мне знакомым.

Летта словно сомневалась. Озиралась по сторонам, обхватила себя руками. Опустила голову и тихо, надеясь, что её не услышит пока неизвестный мне мужчина, произнесла:

— Вы ведь тоже войдёте? Не оставляйте меня, прошу.

Я отшатнулся, как отшатнулся Рёмине. Мы оба поняли, к кому обращалась девушка. Мне так хотелось сказать ей, что она под защитой. Коснуться её щеки и шепнуть слова поддержки на круглое ушко. Брат колебался. Он смотрел за тем, как она неуверенно шагнула в сторону здания. Стоял на месте, окидывая дом взглядом. Позволяя мне разглядеть небольшой балкончик, занавешенный полупрозрачными тканями. Летта втянула голову в плечи, когда достигла порога, когда Рёмине опомнился и решился. Он мягко коснулся её плеча, на мгновенье сжав его в своих пальцах. Вселив в ведьму ощущение защищённости.

Вместе они прошли через зал, напоминающий то ли постоялый двор, то ли обычную чайную. Там почти не присутствовало гостей, но провожатого это, похоже, не устраивало. Он повёл Летту вверх по узкой деревянной лестнице. На балкон.

— Кого я вижу, — там вальяжно развалился в одном из низких и широких кресел Того Данн.

— Я всё сделала, — пискнула Летта, выпрямившись и расправив плечи.

Злость, поднявшаяся в брате, передалась и мне.

— Я пока не слышал ни о чём подобном, — лениво сообщил Данн.

— Это так, — подтвердил слова ведьмы её провожатый, а я, наконец, вспомнил и его. — Я был у придворного лекаря. Тот денно и нощно работает над противоядием. Пока безрезультатно.

— Как грустно, — протянул Данн веселясь. — Что ж, тогда присаживайся, Летта. В ногах правды нет.

— Мне нужно противоядие, — она не сдвинулась с места. — Для Коэна.

Данн скривился, словно услышал не имя старого друга, а что-то неприятное.

— Я сам выведу его из спячки. Садись.

— Он же умрёт.

— Не ной, — поморщился Того, — будь хорошей девочкой. Умеешь же? Умрут только близнецы. Сначала я уберу старшего, а после и младшего.

— Сейчас, — скомандовал я, теряя магический контакт с братом.

Глава 98

Летта

То, что произошло после самодовольных слов Того, оказалось слишком неожиданным, слишком быстрым.

Вот Данн сидел в кресле, держа в руках глиняную чашку без ручек, как вдруг его отшвырнуло. Диван же занялся огнём. Это мы, я и принц, не сговариваясь, ринулись в атаку. Я подожгла диван, надеясь припугнуть Данна. Рёмине, сбросив покров невидимости, стащил Того на пол, надавливая на его спину сапогом. Мэйру, понимая, что его дела плохи, выпустил в небо струйку тени, а сам сиганул через перила. Я высунулась за ним, но прыгать не решилась. Рёмине, ругаясь смачней матроса, скручивал оглушённого Данна. Он сильно тряхнул его, поднимая и желая зачем-то привести в чувство.

— Стой! — пискнула я. — Не разбей противоядие.

Нахмурившись, будто держал не мужчину, а мешок доверху набитый дерьмом, Рёмине брезгливо поднял Данна выше.

— Ищи, — скомандовал мне, явно не желая самостоятельно рыться в карманах Того.

Того повис почти безжизненно в руках принца. С макушки сочилась кровь. Хриплое дыхание казалось таким же медленным и неспешным, как и его глухое сердцебиение. Не менее брезгливо, чем Данна держал принц, я принялась копошиться по карманам, пока палец не резануло. Инстинктивно выдернув руку, я чуть не сунула раненый палец в рот.

— Не смей! — вовремя одёрнул принц. — Быстрее промой. Если разбилась склянка с ядом, он может подействовать в любое мгновенье.

Я послушно обернулась к столику и заметила, что диван окутал теневой шар, который не позволял огню распространиться дальше и заодно защитил нас от едкого дыма. Не зная, как лучше поступить, я промыла рану чаем и водой из вазочки с цветами. А обернувшись, почти утратила дар речи. Рёмине выудил из карманов Того все имеющиеся склянки. Каждая разбита. Жидкости смешались в неприятного запаха вязкость.

— Если противоядие было, — изрёк принц, — то больше его нет. Где ублюдок держал Коэна?

Не желая тратить время попусту, я хотела помчаться на улицу Глициний. Рёмине схватил за руку. Острые когти больно вонзились в предплечье.

— Где Коэн? — с нажимом спросил он, отпустив Того.

Данн грохнулся на пол подобно мешку риса. Такой же глухой стук. Столько же внимания к своей персоне. Раскрыв рот, вместо названия улицы я издала лишь хрип. Горло разодрало, как после сильного кашля. Магическая защита не позволяла сообщить о местонахождении господина.

Недовольно рыкнув, Рёмине скомандовал, чтоб я вела его за собой. После его слов я будто к месту приросла. Теперь не только сказать, шагнуть не получалось. Господин же лежал в доме утех на улице Глициний. Беззащитный, не способный даже проснуться, а Мэйру вполне мог бежать к нему, чтоб хоть кого-то добить с досады из-за сорванных планов.

Я видела, как напрягся принц, как раздувались его ноздри, как заходили желваки. Казалось, он вот-вот что-нибудь ударит, но, видимо, не только меня учили контролю по книге о медитациях. Закрыв глаза, принц набрал полную грудь воздуха, нахмурился и махнул на меня рукой. Он опустился на корточки, чтобы поднять Данна. Я же, в тот же миг ощутила, как по телу заструилась сила. Эта энергия одновременно согревала, напоминая о маленьком духе огня, поселившимся в моём теле, и наполняла меня ощущение вернувшейся свободы. В тот же миг, не дожидаясь новых команд, я перемахнула через перила, не думая о том, как больно будет приземляться. Коленки подогнулись, уронив меня на четвереньки. Клубы пыли поднялись вокруг, защекотали нос, заставили чихнуть.

Я неслась по улицам, врезаясь в прохожих. Не останавливаясь. Не извиняясь. Спешила на улицу Глициний. Туда, где среди прочих заведений для развлечений находился роскошный дом утех. На входе не было стражи. Лишь разрисованные девицы в полупрозрачных одеяниях, которые зазывали новых клиентов. Расталкивая их и не обращая на недовольные крики внимания, я пробиралась внутрь. В самую глубь. Туда, куда дозволялась заходить лишь работницам и хозяевам данного заведения. Туда, где среди небольших, не украшенных и грязных комнат, в одной маленькой каморке, прямо на деревянном полу лежал бледный мужчина с закрытыми глазами. Под веками его красовались синяки. Руки и шею испещряли зелёные вены. Сквозь сухие, едва приоткрытые, потрескавшиеся губы выходили лишь хрипы. Господин больше не походил на спящего. Сейчас он служил лишь напоминанием о том, как близко живое существо, неважно слабое или сильное, сосуществует со смертью.

Я взяла шероховатую прохладную руку в свои. Сжала, надеясь, что КОэн почувствует. Его ладонь казалась безумно тяжёлой, неподъёмной, а я слишком маленькая и слабой, чтобы помочь.

Вот, я здесь. Стою на коленях подле него. Нашла его, дивясь тому, что ни Мэйру, ни Данн, так его никуда не переместили. Первой мыслью пришли слова об их глупости, но я быстро осознала, что не права. Это не упущенная возможность припрятать улики. Это насмешка. Да, я нашла господина. Пришла к нему. Держу его холодную руку, но не могу ни вынести его сама, ни позвать на помощь. Дурацкая магическая клятва запретила мне и первое, и второе.

Давясь слезами и до крови закусывая губы, я жмурилась и сжимала мужскую кисть в своих тонких пальцах. Я впервые ощущала такую слабость и беспомощность. Слышала, как дорогой моему сердцу мужчина угасал, но не могла помочь. Я была бы рада ронять на него слёзы, но даже этого осуществить не сумела. Солёные капли с шипением испарялись так и не успев скатиться со щёк. Печать помолвки, которой следовало бы предупредить об опасности, вела себя тихо, словно господину ничего не угрожало. Я отпустила его руку. Злость заполняла мою грудь, распалялась безумным огнём, готовым в любой момент потерять контроль и выскочить за пределы. Я рычала. Кричала. Била кулаками в пол, до крови содрав костяшки.

Никто не обратил на нас внимания. Не заглянул в эту комнату, где юная дева, свернувшись клубочком, придвинулась так близко к ослабленному мужчине, как только могла.

— Прошу… пожалуйста… хоть кто-нибудь… — обрывисто шептала я в пустоту.

Никто не отвечал. Никто не давал о себе знать. Лишь запястье, там, где красовалась печать, пульсировало жаром, вновь выпустив на свободу маленькую, огненную саламандру. Вильнув хвостом, даже ящерка покинула меня в столь сложное мгновенье.

Глава 99

Я угасала там, в маленькой каморке, примостившись поближе к Коэну. Меня то бил озноб, то бросало в жар. Я обнимала господина. Он казался холодным, и мне безумно хотелось его согреть, что я и делала. Не с первого раза, но у меня получилось окружить себя бледным огнём. Он не касался ничего вокруг, не обжигал, но дарил приятное, слабое тепло.

Мысли путались, и я слышала, как кто-то бродил в коридоре, заглядывал в комнату. Это были женщины, те, что жили и работали в этом доме утех. Одна испуганно вскрикнула, увидев моё пламя. В то же мгновение меня осенило. Огонь — наше спасение. Вот моя сила.

— Простите, — шёпотом сказала я Коэну. — Если что, знайте, я не нарочно.

С этими словами, окутав его таким же огненным ореолом, как и себя, сосредоточив все свои силы, все свои мысли на одной-единственной идее, я постепенно воплощала её в жизнь. Как щупальца осьминога, в разные стороны расползалось моё пламя, охватывая всё новое и новые уголки дома. Я старалась не торопиться, давая возможность отдыхающим и работницам сбежать. Мне не хотелось никому навредить. Не хотелось подпалить невиновных. Разве их вина в том, что они, так же глупо как и я, попались в уловку магической клятвы, запретившей им рассказывать кому-либо о том, кто лежал в их каморке?

Потому я не торопилась. Треск огня, крики, возвещающие о пожаре, неровный топот множества ног — всё смешалось в безумную какофонию. Пока я захватывала всё новые уголки дома, стараясь в то же время уследить, чтобы мой огонь не перекинулся на соседние здания и не спалил всю улицу Глициний целиком.

Да, я никому не могла рассказать о том, что знала, где находился Коэн. Я никого не могла позвать. Зато я прекрасно привлекала к себе внимание, бушующим пламенем, явно магического происхождения.

Городские стражи недолго стояли в стороне. Едва пламя показалось снаружи, пробило бумажные окна, взметнулось под крышей, как они оцепили здание. Я чувствовала каждого, коснувшегося моего огня. Я старалась никому не навредить. Мои руки дрожали, как от сильнейшего холода. Ноги словно сковало льдом. Я отстукивала зубами беспорядочный ритм и понимала, что стремительно теряю силы, что вот-вот не справлюсь и потеряю контроль.

Но, что бы сказал господин, если бы я спалила столицу? Что бы сказал император, если бы увидел вместо цветущего города обугленные деревяшки?

Мне даже представлять не хотелось, как бы исказились их лица на такое происшествие. Значит, мне не оставалось ничего другого, кроме как сосредоточиться на своём огне так, как никогда прежде.

Я отдала ему все силы, все возможности и когда почувствовала, как дома окружил теневой купол, отпустила и пламя, и своё тело.

Всё погрузилось спокойную тьму. Она сковала каждый мускул. Обездвижила. Утихомирила.

Когда я вновь пришла в себя, когда с трудом раскрыла глаза, то ощутила слабость, заполнившую всю меня. Руки и ноги казались такими же твёрдыми, как варёные овощи. Управляться ими, казалось, также сложно, как впервые взять палочки для еды в неведущей рукой. С болью вдыхая я ощущала тонкие ароматы благовоний, смешавшихся с прохладным воздухом. Я слышала шорох тканей, вероятнее всего, это хрустели мои простыни, но улыбку на моём лице вызвали не запахи и не осознание того, где я находилась. Просто до меня доносились тихие приглушённые, словно из-за стены, голоса. Оба они для меня любимы. Оба драгоценны. Один тихий, спокойный и ровный принадлежал императору Саада. Второй вдумчивый, хрипловатой и уставший, как у человека после долгой и тяжёлой болезни, подсказал, что Коэн получил противоядие и пришёл в себя раньше меня.

Облизав пересохшие губы и присев на локтях я долго, с улыбкой слушала их разговор. Они, казалось, боялись потревожить мой сон, но в то же время спешили обсудить нечто важное, что не терпело отлагательств. В то же время мужчины явно не желали оставлять меня одну. Без присмотра. Потому решали свои вопросы за стеной, в соседней от меня комнате. Это умиляло и смешило. Рёбра покалывало, но я хохотала, пока из глаз не потекли горячие слёзы. Голоса за стеной умолкли. Со скрипом отворилась деревянная дверь, а в проёме показались две головы. Первая уставилась на меня потемневшими глазами, в которых едва проглядывал зелёный оттенок. Вторая смотрела узковатыми синими. Оба казались встревоженными. Оба одинаково облегчённо вздохнули, убедившись, что я в порядке.

— Ты позволишь? — спросили они синхронно.

И, не дождавшись моего ответа, раскрыв дверь шире, мужчины вошли ко мне. Они сели по разные стороны моей постели, а я неосознанно потянулась к каждому из них. Схватила обоих за руки и сжала их ладони в своих так сильно, как была способна. Вряд ли они хоть что-то ощутили.

— Где Данн? — спросила я. — Что с Мэйру?

— Сначала отдохни, — повелел Муроми, — потом всё обсудим.

— Ещё не казнили, — выдал Коэн.

Глава 100

Уж не знаю почему, но я восстанавливалась дольше Коэна. Меня качало и клонило в сон несколько дней. Слабость приветствовала меня в минуты пробуждения, вместо того, чтобы приходить лишь к вечеру. Мне это объяснили тем, что я не только умудрилась отравиться, порезав палец об осколок, но к тому же ещё и магически истощиться, распаляя и одновременно сдерживая своё внутреннее пламя. Одно наложилось на другое, а в сумме вышла невыносимо долгая неделя в постели.

Самая скучная неделя в моей жизни.

Даже за попытку просто подойти к балкону и подышать меня отругали и вернули обратно в постель. Радовало только, что хотя бы Дзюн время от времени захаживала навестить свою подругу. Она в основном обсуждала свою предстоящую свадьбу. Приносила отрезы тканей, чтобы я помогла ей выбрать, рассказывала об украшениях и гостях. Глаза Дзюн выглядели необычно потемневшими, даже учитывая то, что они всегда демонстрировали магический голод.

Дзюн обещала дождаться моего выздоровления и пойти под венец ни днём не раньше, чем местный лекарь разрешит мне присутствовать на её свадьбе.

Иногда она хитро улыбалась, прищуривалась и как бы ненароком спрашивала о моих предпочтениях. Как бы я хотела устроить свадьбу? В каком платье пойти под венец? Я краснела и отмахивалась, не зная, что отвечать. Зато Дзюн знала. В один день она приволокла с собой потёртую книжку, которая описывала свадьбы, подобные той, которая ожидала меня. Там сообщалось, что клятвы нам предстояло произносить всем вместе. Что мне необходимо было держать за руки обоих своих женихов, а после первой испить из клятвенной чаши.  К ни го ед . нет

— Испить из чаши? — нахмурилась я, понимая, что свадьбы в Сааде отличались от подобных церемоний в моих родных краях.

— Да, да, — поясняла Дзюн, раскрывая книгу на необходимой странице. — Жрец, проводящий свадьбу, конечно же, это будет дядюшка Муроми и Рёмине, наполнит чашу вином и вашей кровью.

— Испив её жених и невеста, — зачитала она, — клянутся друг другу в верности и покорности, и, таким образом, сообщают всем о своём единении. Кстати, а они тебя навещают, женихи-то?

Увы, Коэн и Муроми ко мне почти не заходили. Похоже на них навалилось так много работы, что они с трудом поспевали заглядывать к своей невесте. Поэтому все новости я узнавала главным образом от Дзюн.

Вот и о том, что Мэйру нашли и поймали, я узнала не от Коэна и не от Муроми, а от Дзюн, влетевший в мою комнату с раскрасневшимися щеками и блестящими от нетерпения глазами.

— Ты не представляешь! — начала она, усаживаясь подле моей постели.

Всего за несколько минут подруга рассказала мне всё, что ей довелось услышать от стражи, от прислуги, от обычного народа и то, что Дзюн сумела вызнать из уст своего будущего мужа, принца Саада, который, как оказалось, и занимался поимкой своего бывшего помощника.

Казнь того Дана тоже прошла мимо меня, о чём я ничуть не жалела. Про неё, однако, мне рассказал Коэн. Нехотя. Можно сказать, я его практически вынудила. Уж не знаю почему, но господин не хотел обсуждать со мной ничего из произошедшего и приведшего меня в эту постель.

— Даже не поблагодарите? — с лукавой улыбкой спросила я, намекая на то, что именно я спасла его жизнь.

— Благодарю, — сухо ответил Коэн, однако в уголках его глаз я заметила добродушную улыбку.

Она наполнила меня теплом. Захотелось подтянуться к мужчине, обнять его за шею и прижаться носом к небритой щеке.

— Нельзя, — хрипло и нежно произнёс господин. — Ты ещё слишком слаба.

И, противореча собственным словам, Коэн обнял меня так крепко, что я ощутила давление в рёбрах и охнула. Господин погладил меня. Запустил пальцы в волосы и прижался губами к моему виску.

— Когда я смогу выйти? — захныкала я.

— Лекарь зайдёт к тебе завтра. Он и скажет, — не отрываясь от меня, утешительно прошептал господин. — А пока у меня для тебя кое-что есть.

Он выудил из кармана колбочку, наполненную прозрачной жидкостью, подозрительно напоминающую обычную воду и тот день, когда мы выпили неподействовавшее зелье.

— Что это? — я отстранилась.

— Оно снимет печать помолвки и поможет освободиться от присутствия Хиноко.

— Хиноко очень мне помогает, я не хочу с ним расставаться.

— Только с ним? — криво улыбнулся господин.

— Не только, — я всмотрелась в его глаза. — Мне не нужно зелье. Меня всё устраивает.

— Всё ли? — улыбка стала теплее.

— Нет! — опять заныла я. — Я хочу уже выйти из этой комнаты скорее!

Глава 101

Лекарь внимательно осмотрел меня, проверив как физическое, так и энергетическое здоровье. Подивившись быстроте, с которой я пополнила свой магический резерв, он согласился, что пациентка выздоровела. Старый лекарь всё повторял и повторял, что никогда прежде не встречал столь быстрого восстановления, а я помалкивала об очередной помощи своей саламандры. И зачем только Коэн хотел избавиться от Хиноко, когда от него одна лишь польза?

Какая разница, как я восстановилась, если мне, наконец, разрешили покинуть покои и выйти, хотя бы, во внутренний сад? Так я рассуждала, наряжаясь в многослойное платье, сочетающее в себе синюю и зелёную вышивку.

В дворцовом саду я встретила приятный, прохладный ветерок, шелест листвы и журчание воды. Высоко в небе покрикивали птицы, а по земле стучали каблучками стайка высокородных дев, окруживших медленно вышагивавшую Дзюн.

Подруга пряталась от палящих солнечных лучей под бумажным зонтиком, который держала обеими руками. Рога девы Хасели украсили лентами и росписью, а волосы заплели в десятки тонких косичек, каскадом опавших на плечи и спину своей хозяйки. Она величаво прогуливалась по саду и позёвывая выслушивала споры о том, какие лучше подавать закуски; какого гостя, куда сажать; где какие цветы расставлять для украшения главного зала.

На некотором расстоянии я наблюдала за тем, как скучала Дзюн, пока подруга не заметила меня. На лице её воцарилась улыбка, и дева быстрым шагом направилась ко мне.

— Ох, Летта, неужели!… — начала Дзюн, завлекая меня в прогулку вместе с ней и стайкой других дев.

Мы полдня наматывали круги по дворцовому саду. Зато, кажется, Дзюн окончательно решила, что хочет видеть на своей свадьбе, а что — нет. Придумала куда и кого рассаживать и разобралась с прочими мелкими, но важными заботами.

Всё было хорошо, пока одна из дев не спросила, стоит ли отнести список гостей, украшений и угощений матушке Дзюн сейчас или позже? Подруга нахмурилась, и если бы девы вокруг додумались присмотреться к ней, то смогли бы понять, что ничего она со своей матушкой обсуждать не хотела. Но, кажется, это их не сильно волновало. Остановившись и уставившись на беседку, стоящую неподалёку, со вздохом Дзюн сообщила, что можно и прямо сейчас. Я тоже взглянула в сторону беседки и обратила внимание на то, что помимо принца, там сидели две женщины, который что-то с ним обсуждали. Одну я уже знала. Хмурая, надменная. Это была матушка Дзюн. Вторую я видела впервые. Её пшеничного цвета волосы свободными локонами ниспадали с плеч. На худом лице выступали высокие скулы. Тонкие губы плотно сжаты, а широкие, ярко подведённые глаза, имели до невозможности знакомый зелёный цвет.

— Кто это женщина? — наклонилась я и неосознанно схватила подругу за руку.

— Это госпожа Сагамия, — подтвердила мои догадки Дзюн.

— И они с твоей матушкой в дружбе?

— Увы, — и в этом вопросе юная госпожа Хасели оправдала мои ожидания.

— Она тоже? — скривившись, уточнила я.

— Сочувствую.

Едва Дзюн утешающе похлопала меня по плечу, как Рёмине отвлёкся от своих собеседниц и приветственно нам кивнул. Вслед за принцем на нас обратили взгляды и женщины, которые сидели с ним в беседке. Матушка Дзюн и матушка Коэна посмотрели на нас одинаково холодно, будто обе пожелали бы других невест для скорых свадеб. Тихонько шепнув мне, что нам стоит подойти, Дзюн первая шагнула к ним. В приветствие она склонила голову и натянула на лицо широкую, благодушную улыбку.

Рёмине подвинулся, позволив нам сесть вместе. Дзюн, конечно, ближе к нему, а я ближе к выходу из беседки. Предвосхищая вопросы Рёмине представил меня госпоже Сагамие. Он сделал это просто, легко и без пренебрежения. Верно расставил акценты на моём статусе, не позволяя старшей госпоже Хасели его перебить и сказать в мой адрес нечто принижающее.

В другой ситуации я бы поблагодарила Рёмине за участие, но в этой мне стало ясно, что женщины для себя всё давно решили. Их пересекающиеся взгляды не оставляли ни единого сомнения.

После формальных приветствий между нами повисло неловкое молчание. Госпожа Сагамия внимательно рассматривала меня, словно безделушку, невесть каким образом попавшую в приличный ювелирный магазин. Её выражение лица оставалось неподвижным, но в глазах читались сомнение и недовольство.

— Так приятно встретить вас, Летта. Коэн писал мне о вас, — произнесла она с формальной вежливостью.

— С удовольствием познакомлюсь с вами, госпожа Сагамия, — ответила я, склоняясь перед ней в знак уважения и смирения.

Однако мои попытки казались напрасными. Госпожа Сагамия уставилась на меня, исследуя каждую деталь моей внешности. Рассматривала платье и причёску, черты лица и отсутствие рогов.

Напряжение в беседке становилось ощутимым, так ощущается в воздухе скорое начало дождя.

Глава 102

После недолгих разговоров ни о чём Рёмине вдруг выдал, будто рад тому, что я поправилась. Он с неприязнью вспоминал события минувшей недели. Дзюн слушала его внимательно, чуть не в рот заглядывая, а я дивилась тому, что она, похоже, не только не против выходить за него замуж, но ивлюбилась в своего жениха. Понять тёплый взгляд, которым Дзюн награждала Рёмине, как-то иначе я просто не могла.

— Этот ублюдок придумал такое, — не стесняясь грубых выражений в присутствии дам, произносил принц, — что просто уму непостижимо!

— Что же выдумал сей недостойный? — не без интереса спрашивала Дзюн.

— Обвинил моего отца в изменах! — с неприязнью выплюнул принц.

Мне захотелось как минимум кашлянуть, но я себя сдержала. Щёки Дзюн покрылись нежным румянцем. Она явно думала о том же, о чём и я. Её матушка наградила принца таким взглядом, которым взрослые частенько смотрят на нашкодивших и не признающих своей вины детей, но даже она смолчала.

— Да, — не замечал общих взглядов принц, — в те времена отец и матушка часто находились порознь, но это не даёт Того права бросаться столь дерзкими обвинениями в адрес моего отца! Я бы казнил его уже за это.

«А за саму измену казнить можно?» — чуть не сорвалось с моего языка, но я тактично промолчала.

— Госпожа Сагамия, я услышал о вашем приезде и захотел проверить, — раздался возле беседки тихий и спокойный голос.

Я удивлённо обернулась, чтобы увидеть господина. Как и обычно, он выглядел весьма уставшим, а на свою мать смотрел не теплее, чем на сотни других женщин и мужчин, случайно встречавшихся в жизни. Переведя задумчивый взгляд на меня, он извинился перед принцем за то, что не только не присоединится, но ещё и заберёт меня с собой.

Поднявшись, я извинилась за свой уход и попрощалась с Дзюн. Господин ждал меня на некотором расстоянии от беседки, а убедившись, что я готова следовать за ним, тут же двинулся прочь из сада.

— Вы разве не рады приезду госпожи Сагамии? — неуверенно поинтересовалась я, когда мы остались вдвоём.

— Моё благополучие её никогда не заботило, — спокойно ответил Коэн. — Так почему меня должно радовать её присутствие?

— Она ваша мама, — совсем тихо произнесла я.

— Знаю, — последовал незамедлительный ответ.

Я сидела напротив него, мои глаза встречали его, и я чувствовала, как внутри меня вспыхивает неверие и непонимание.

— Матушка… Она никогда не участвовала в моей жизни, — его голос звучал ровно, но взгляд потускнел.

— Но как такое возможно?

— Я вырос во дворце. Вынуждено, конечно, но начиная с моего десятилетия никто не запрещал госпоже Сагамие посещать меня и присылать письма. Она не написала ни разу. Стоит ли уточнять, что и не приезжала в столицу?

— Вы ведь хотели, чтобы она была рядом?

— Нет, — печальная улыбка тронула его лицо. — В детстве мечтал о том, чтобы она заботилась обо мне, но, повзрослев, понял, что всё это глупости.

Слова господина звучали слишком рассудительно. Покусывая собственные губы, я не спрашивала его дальше. Казалось, он не хотел поднимать эту тему вовсе. Хмурясь и оглядываясь, я не хотела погружаться в тишину, но никак не могла придумать, о чём говорить.

— А зачем вы забрали меня сейчас? — спросила я спустя некоторое время.

— Знаю, что они с госпожой Хасели — не лучшая компания, и подумал, ты бы хотела сбежать. Я ошибся?

— Если вы сейчас оставите меня одну, то да.

— Виноват, я и впрямь не планировал задерживаться в стенах замка, — Коэн слегка склонился, из-за чего несколько светлых прядей накрыли его лоб. — Но ты можешь пойти со мной, если хочешь.

— Лекарь и из комнаты меня выпускать не хотел.

— Мы ему не скажем, — пообещал господин и протянул ко мне руку ладонью вверх.

Я думала, он занят рабочими делами, но, как оказалось, Коэн просто хотел покинуть дворец и уже освободился. Выйдя за ворота дворца, мы продолжили наш путь пешком. Изо всех сил я хваталась за крупную, шероховатую ладонь, как будто если выпущу, то он исчезнет. Господин молчал. Я тоже. Мы долго, медленно бродили по улочкам, пока до меня не дошло, что он вёл меня к своему дому. Я не решалась нарушить тишину, а он, казалось, и не планировал. С трудом Коэн подстраивался под мои мелкие шаги, но не жаловался на медлительность. Я же радовалась возможности просто подержать его за руку. Ещё и предвкушала скорую встречу с Наей. Я соскучилась по этой доброй женщине, раньше нас с господином понявшей, что никуда мы друг от друга не денемся.

Дом господина встретил нас привычной спокойностью и неторопливостью. Две служанки натирали полы, садовник что-то высматривал на внутреннем дворе, а Ная увлечённо готовила обед. С позволения Коэна я присоединилась к ней, чтобы послушать новости и её размышления. За обедом последовал отдых, а за ним ужин…

К ночи я заволновалась, но господин успокоил меня, сообщив, что предупредил Муроми о моём отсутствии. Мне разрешили провести два дня и две ночи здесь, ночуя в спальне, отведённой для меня господином. Всё для того, чтобы после, ранним утром, вернуться в дворцовые стены и увидеть наконец, как проходят свадьбы в Сааде, собственными глазами.

А пока что я сидела на открытой террасе, упёршись руками в деревянный пол, и свесила ноги, почти достав ступнями до травы.

— Не помешаю? — из вежливости поинтересовался господин, усаживаясь рядом.

— Нисколько, — заверила я, положив голову на его плечо.

Мы вновь погрузились в молчание, глядя на то, как в тёмных небесах загорались первые звёзды. Одна за другой голубые и золотистые точечки прорезали чернильного цвета полотно. Ночная прохлада успокаивала, а застрекотавшие в траве насекомые подсказывали, что не всем в Сааде необходимо ночной сон.

— Вы слышали наш разговор в беседке?

Коэн кивнул.

— Думаете, такое могло произойти? Чтобы прошлый император изменил своей жене?

Господин смолчал, обратив лицо ко мне. Он долго рассматривал меня, прежде чем поинтересоваться моим мнением. Закусив нижнюю губу, я вспоминала слова Муроми и решила, что подобного произойти просто не могло. Ведь они любили друг друга. О чём и сказала Коэну.

— Раз так, — мягко улыбнувшись проговорил он, — то прошлый император определённо не изменял своей жене.

— А если бы я сказала иначе? — не унималась я.

— То и я, возможно, ответил по-другому. Летта, — вздохнул господин, — я был слишком мал, когда попал во дворец. В те тяжёлые для Саада времена, когда Рёмине старший и его жена Олейна, были вынуждены часто расставаться, я едва родился. Откуда же мне знать, какой ответ на твой вопрос верен?

— Я не знаю, — отвела я взгляд, не в силах принять пристальный, вдумчивый взгляд господина. — Просто подумала.

— Не стоит, — сказал он то ли на моё извинение, то ли на попытку всё обдумать.

Глава 103

В день свадьбы принца на Дзюн украсили не только главную улицу столицы. С разных концов Саада съехался народ в надежде получить хоть каплю радости правящей семьи. Торговцы выставили свои товары по дешëвке, понимая, что всë равно заработают больше, чем в любой другой день года. В чайных не протолкнуться, а музыканты, художники и мелкие стихийные маги выступали прямо под открытым небом. Мы же с Коэном ехали ко дворцу в крытом экипаже. Он недовольный и вечно уставший. Я принарядившаяся по случаю и почти не отлипающая от оконца.

Господин, хмурясь, нехотя осматривал тканевые шатры и украшающие ленты с цветами. Он шëл быстро, так, что я едва поспевала следом.

— Неужто вас не привлекает эта красота? — в надежде замедлить Коэна хоть на мгновенье, я схватила его за руку.

— Вся эта красота, — неприязненно повторил он, — несëт прежде всего дополнительную опасность. И Рюгамине мало одного такого дня, Муроми уже сообщил, что в наш день праздник планируется ещë шире.

— Ещë? — удивлëнно переспросила я.

Коэн рассмеялся, сжав мою руку крепче, верно расценив воодушевление в моëм вопросе.

Дворец пропитался нежными ароматами цветов, смешавшихся с терпкими благовониями. Слуги носились туда-сюда со скоростью, сравнимой с бегством кроликов от лис, с одной-единственной разницей: за ними никто не гнался. Гости перемещались по залам неторопливо, приветствовали знакомых и перешëптывались о незнакомцах. Волнующая радость смешалась с ощущением неподдельного волнения. Пока я заглядывала за каждый угол, господин то и дело ненароком возвращал моë внимание к своей персоне. Мало кто обращал на него столько же внимания, сколько и я, а всë дело в том, что каждый посланный им импульс мной ощущался. И, так как стихийников во дворце почти не было, то мало кто ещë замечал сканирование пространства, которое господин проводил беспрерывно.

Так, в компании Коэна, я дошла до комнат Дзюн. Там он подтянул меня ближе, наклонился и ласково коснулся губами моего виска.

— Увидимся вечером, — шепнул господин, выпуская мою руку.

Ощутив жар на щеках и не сумев сдержать довольную улыбку, я неторопливо открыла дверь и заглянула внутрь.

Мои глаза устремились на Дзюн, которая стояла в ярко-красном, сверкающем платье. Подол расшили драгоценными камнями, а полупрозрачную алую фату, накрывшую замысловатую причëску и лицо, золотыми и серебряными нитями. Её красота ослепляла, словно звезда на небесах, и я не могла сдержать восхищенного вздоха. Из глаз моих быстрыми ручьями заструились слëзы. Дзюн всхлипнула в ответ.

— Не ведите себя, словно дети малые! — дрожащим голосом бросила госпожа Хасели, приказывая слугам подать нам по платку и вырывая один для себя. — Косметика потечëт.

Мы в унисон рассмеялись. Нас не испугал ни полный недовольства взгляд матушки Дзюн, ни её наставления. Она лишь сетовала, как подвела её Райя, променявшая всё своё достоинство на помощь жалкому Мэйру. Я вдруг поняла, что помимо Мэйру и Райи Того Данну помогал и брат Дзюн, и постаралась запомнить это, чтобы позже спросить у Коэна про судьбу юноши.

Сегодня же, я всякий раз напоминала себе об этом, день полностью принадлежал Дзюн. Она всхлипывала по любому поводу, руки её дрожали, а голос звучал необычно тихо, поэтому беспокоить её лишними заботами категорически запрещалось. Бедняжка и без того чуть не потеряла сознание, когда сообщили:

— Пора выходить.

Следом за одним слугой к нам заглянул другой, позвавший меня за собой. Я знала этого мэо, много раз видела его заслуживающим лично императору. Дзюн тоже поняла, кто звал меня, и отпустила, пусть нехотя.

Я думала, что меня вели к Муроми, но вместо этого повстречалась не только с ним. Подле звенящего цепочками в волосах синеглазого мужчины находился Коэн, а за ним следовала его мать. Разодетая в самое дорогое, наверное, из своих платьев, она укоризненно осматривала мой бежевый наряд с пышной юбкой, расшитым алыми птицами корсетом и полупрозрачными рукавами, будто пыталась воззвать к моей совести. И я не ошиблась, услышав замечание-напоминание, что не полагается другим девам в день свадьбы юной Хасели привлекать к себе излишнее внимание.

В тот момент, когда принц и невеста обменялись обетами, моё сердце билось так сильно, что я с трудом дышала.

Когда они по очереди испили из чаши, воздух словно наполнился электричеством, и весь мир замер, погружённый в этот удивительно интимный момент.

Я улыбалась, но ощущала не только радость за Дзюн.

Скоро и мне предстоит оказаться на её месте, окутанной в ярко-алое пышное платье. Только вместо одного жениха меня встретят двое. Они и сейчас находились так близко, что я одновременно ощущала и терпкий запах благовоний, и нежный цитрусовый аромат.

Глава 104

Я боялась, переживала и, хоть побывала на свадьбе Дзюн, понятия не имела, чего ожидать от собственной церемонии.

Между нашими празднованиями прошла неделя. Два дня весь город веселился и отмечал свадьбу своего принца. Пять дней всё государство готовилось праздновать свадьбу своего императора.

— Ты справишься, — утешала меня Дзюн.

А я ничего не отвечала, никак не привыкнув к тому, что глаза-то у неё серые, а не чёрные. Я никак не могла понять, каким образом оба любовника способны подпитываться друг другом одновременно. Что за энергетический взаимообмен такой?

— Я буду рядом, — подбадривала подруга, улыбаясь своими серыми глазами.

Мне пошили чудесное алое платье, в которое вплели серебряные нити, подол и рукава которого украсили драгоценными камнями. Под него подобрали не только мягкие, блестящие туфельки, но и полупрозрачные, телесного цвета чулки, и нижнюю юбку, и нижнее платье, и даже шёлковые трусики в тон.

Всю неделю я почти не ела, а Дзюн оберегала меня от встреч с матерью Коэна. Госпожа Сагамия сразу сказала, что на следующий день после свадьбы сына уедет, а ещё добавила, что я поступлю нечестно по отношению к нему, если первенца подарю семье Рюгамине, а не Сагамия. Ото всего этого у меня кружилась голова.

— Можешь попросить меня о чём угодно, — сжимала мою руку Дзюн, — я постараюсь достать всё, что захочешь.

Меня тошнило от любой еды. Из-за недоедания я часто хотела спать, а прогулки не приносили успокоения, ведь в саду всегда был кто-то ещё.

Так тянулись дни, сменяя друг друга, но не принося разнообразия.

— У тебя давно была кровь? — спросила как-то Дзюн, пока мы вместе сидели за вышивкой.

— Я не ранилась.

— Я не о том, — рассмеялась она. — Лунная кровь. Хоть тебя и нарядят в красное, будет очень неловко оставить за собой след характерных капель.

— А-а… — я задумалась, так как раньше никогда за лунной кровью не следила. — Вроде давно… Нет, не думаю, что начнутся завтра. Это ж и первая брачная ночь тогда откладывается, да?

— Что? — неподдельно удивилась Дзюн и фыркнула. — Это ещё почему?

Я не нашлась что ответить, и сделала вид, что с головой ушла в вышивку. Подруга побурчала про дикость моих взглядов и тоже оставила тему крови. Вместо этого она добавила мне лишнего беспокойства, напомнив, что в красное меня нарядят завтра.

Я долго ворочалась, а когда ко мне подошла Рис и предложила сонного молока, то я тут же согласилась, не уточняя рецепта. Молоко оказалось тёплым, желтоватым и пахло мёдом со специями. Выпив всю предложенную чашку, я почти сразу заснула, зато просыпалась долго и с трудом.

Служанки и Дзюн беспокоились, зато я пребывала в сонном спокойствии. Меня наряжали и кормили почти что насилу. Кормили, правда, зря. Рис вскоре попросился наружу. Зато новая порция молока, теперь без специй, осталась во мне.

— Дайте ещё чашку, — снова и снова просила я в каждый возможный момент.

И когда я пригубила очередную, подруга посмеялась, что если б она не знала, что я ещё девица, то решила бы, что это какая-то беременная особенность. Она рассказывала, что одна её знакомая спала постоянно всю свою беременность. Другая же пристрастилась к необычным сочетаниям в еде, а от рыбы её и вовсе тошнило. Третья же… Честно говоря, что происходило с третьей, и были ли последующие, я не слушала. В тот момент, когда Дзюн назвала меня девицей, я отчётливо вспомнила коридорную встречу с Муроми.

— С первого раза всё равно ж не беременеют? — повернулась я к подруге.

— Как получится, — беспечно пожала та плечами. — Пора идти.

Меня, запинающуюся, улетевшую в своих думах далеко-далеко, за руку повели прочь от знакомых комнат. Если свадьба принца прошла в зале для посетителей и дворцовом саду, то моей суждено пройти в главном храме богини плодородия Ёми.

Переступая порог храма, я замедлилась. Моё сердце забилось сильнее, словно тысячи барабанов ударяли в унисон. Стены храма, украшенные потускневшими символами и потрескавшимися фресками, казались невероятно старыми.

По коридорам храма разливалась гулкая, медленная музыка, приглушающая шепотки множества собравшихся поглазеть на необычную свадьбу. Мой взгляд падал на изображение богини плодородия, её властные и бледные черты лица вызывали у меня дрожь восторга и страха одновременно. Фигуристая, она изображалась совершенно обнажённой, опираясь о древо жизни. Придерживая рукой чуть выпуклый живот. Беременная.

Я споткнулась, но удержала равновесие.

Идя к алтарю, где меня уже ожидали двое мужчин: брюнет и блондин, император и господин, я ощущала, как дрожат от волнения колени. На меня смотрели, меня обсуждали, но сегодня это казалось неважным, ведь впереди ожидали Муроми и Коэн.

Но когда я, наконец, достигла алтаря, все страхи и сомнения исчезли, оставив лишь ощущение истинного счастья и полноты.

Местный служитель подготовил серебряную чашу на высокой ножке и переплетённую с зелёной нитью серебряную цепь. Зачитывая особые слова, он заполнял чашу вином, а после, попросил нас по очереди подставить над ней ладони, дабы окропить напиток нашей кровью. Пока всё это происходило, я видела, как разгоралась печать, уже соединившая нас. Не особо понимая, что происходит, я повторяла слово в слово то, что мне велел произносить служитель Ёми.

Когда настал момент выпить из чаши, наши руки, всех троих, обвязали цепью с бархатной зелёной лентой. Муроми первым приблизил губы к чаше, и я следила за каждым его движением с тревогой и восхищением одновременно. Когда он отпил, то передал сосуд Коэну, а моё сердце замерло на мгновение, словно оно тоже слилось с вином, наполнившим его энергией огня.

Потом настал мой черёд.

Когда я подняла чашу к губам и выпила из неё, то ощутила, как тепло вливается в моё нутро, наполняя сердце жаром и спокойствием. Терпкое вино смешалось с металлическим вкусом крови. И вместе с напитком я ощутила магическую энергию как Муроми, так и Коэна.

Я уже знала, что последует дальше. За ту сонную неделю, которую я провела в тишине своей комнаты, мне удалось много раз перечитать книгу о тройных свадьбах.

Муроми притянул меня к себе, отчего цепь на запястье натянулась, и нежно коснулся моих губ. Он целовал, будто пил. Слизывал капли вина, оставшиеся на моих губах. Голова моя закружилась, щёки наполнились жаром, а едва я порадовалась, что смогу вдохнуть свежего воздуха, как меня резко развернули. И вот уже Коэн мягко, но в то же время едва покусывая, коснулся моих губ. Цепь вновь натянулась, словно протестуя отвороту от Муроми. Я вздрогнула. Потянула руку назад, а пальцы вдруг переплелись с мужскими.

Кажется, кто-то аплодировал, а кто-то совсем близко кашлянул. Неловко кашлянул, совсем ненатурально, служитель богини Ёми, ведь ему ещё предстояло произнести напутственную речь, а Коэн всё не спешил выпускать меня.

Порой казалось, что свадебная церемония длилась слишком долго. Порой, что всë прошло мимо меня. Я как в бреду бездумно следовала за поддерживающими меня Муроми и Коэном. Сидела вместе с ними на широкой скамье, принимая и благодаря за дары с поздравлениями. Отказывалась от еды, но не из-за тошноты, она притихла, а потому что перенервничала, задумалась, потерялась в попытках понять своë тело. Я прислушивалась к нему, но не разбирала подсказок. Я радовалась, что церемония в храме оказалась лишь началом, а после перешла на улицу. Свежий воздух, игривый ветерок ши мне на пользу. Я то дремала, то оглядывалась по сторонам, то ловила на себе обеспокоенные взгляды господина или Муроми, то заинтересованные — незнакомцев.

Празднование длилось до глубокой ночи. Лишь с почерневшим небом и яркой луной, повисшей над столицей, я с благоговением поняла, что могу, наконец, скрыться от любопытных глаз.

Рис повела меня в купель, настаивая на полном омовении. Вместе с двумя другими служанками Рис помогла мне выбраться из свадебного наряда и спуститься в воду, над которой поднимался густой пар. Я с трудом заставляла себя не заснуть, надеясь скорее оказаться в постели, но не тут-то было!

Когда тело и волосы были тщательно вымыты, меня принялись обтирать ароматными маслами. Все эти втирающие, массирующие прикосновения, конечно же, ощущались весьма приятно, но вместо расслабления зарядили меня лишним напряжением. Ведь забота, с которой меня окружили служанки во главе с Рис, напомнила о том, что просто лечь и заснуть не выйдет.

Глава 105

Меня ждали Муроми и Коэн. Оба. Я уже знала, каково это — быть с мужчиной, но подозревала, что если мужчин двое, то не всё так просто. Покусывая нижнюю губу, я не торопилась надевать ночную сорочку, такую же алую, как свадебный наряд. Печать помолвки на руке то разгоралась, то затухала, словно в нетерпении. Я же покидала купель, подобно кобыле, осознавшей, что её не просто так ведут в новое стойло. Хотелось лягаться и дать дёру. Страх холодом сковал руки и ноги, а вместо поддерживающей всю неделю Дзюн, рядом оказались одни только служанки.

— Я ведь справлюсь? — глупо спросила я.

— Все женщины справляются, госпожа, — шёпотом бросила Рис и открыла передо мной дверь в покои.

Ощутив неясный страх, я остановилась, будто вкопанная. Служанки не смели подтолкнуть меня внутрь. Они лишь стояли позади со склонёнными головами. Я же смотрела внутрь в тщетной попытке выровнять дыхание. Мне была видна лишь гостевая часть покоев. Спальня пряталась дальше. Там же, откуда-то изнутри, слышались тихие голоса.

Зажмурившись, я осторожно шагнула внутрь и, едва за мной успела захлопнуться дверь, расхохоталась от волнения.

— Опять истерика? — услышала я Муроми.

— Похоже, — словно смиряясь с судьбой, выдохнул Коэн.

Из спальни показалось двое. Один непонимающе хмурился, из-за чего его синие глаза стали совсем узкими. Второй хотел что-то сказать, но, окинув меня заинтересованным взглядом, промолчал и сглотнул так, что кадык шевельнулся. Из моих глаз текли слёзы, а непрекращающийся смех раздирал горло и отдавался болью в рёбрах.

— Всё хорошо, Летта, — с нежностью в голосе прохрипел господин и подошёл ко мне.

Взгляд его при этом блуждал отнюдь не по моему лицу. Однако мне это казалось неважным. И полупрозрачная сорочка меня не остановила. Я кинулась к нему, прижимаясь лицом к вороту рубашки. Ощущая, как с каждым неспешным поглаживанием по волосам, сходит на нет мой хохот.

Они не торопили. Не пугали. Дали возможность свыкнуться с тем, что мы остались наедине. Втроём. Сначала мы просто беседовали, пили вино, ели фрукты и вяленое мясо. Вот так просто сидели на широкой постели, раскрыв высокие окна и позволив ночной прохладе, блуждать по комнате, покачивая огоньки в светильниках. Проказливый ветер задул две свечи и заставил одну плясать, отбрасывая на угол за ней сразу две тени.

Я сидела, скрестив ноги, из-за чего сорочка задралась, демонстрируя шёлковые трусики. Муроми полулежал справа от меня, а его рука лениво поглаживала моё бедро. Коэн сидел слева и делал вид, что бокал вина интересует его больше просвечивающих сквозь алую ткань ареол затвердевшими сосками.

— Если ты устала, мы можем уйти, чтобы не мешать твоему сну, — хрипло предложил Коэн.

Муроми оказался честнее.

Он коснулся губами моего плеча, подцепил зубами бретельку и стянул её на руку. Довольный осмотрел результат и шепнул мне на ухо:

— Если захочешь, чтобы мы остались, я буду только за.

Смутившись, я не справилась с голосом. Он подскочил, а я закашлялась, так и не произнеся, что не хочу их ухода. Вместо слов я зажмурилась и потянулась руками к мужчинам.

Муроми сжал мою руку, вынуждая взглянуть на него.

Свеча, с которой игрался ветер, громко потрескивала, нарушая тишину.

Мы с Муроми смотрели друг на друга, словно вглядываясь в самые глубины души. Его прикосновения полнились нежностью и лаской, словно утешали после долгого дня.

Коэн мягко погладил мои волосы, и я почувствовала, как стыдливое напряжение медленно покидает тело, уступая место спокойствию и умиротворению. По телу же волнами потекло тепло. С макушки оно медленно опускалось на шею и грудь вместе с быстрыми поцелуями Муроми, расходится по рукам и ногам, с прикосновениями Коэна. Их ласки путали, обдавали жаром и подсказывали, что можно не бояться.

Крепкая, шероховатая мужская рука накрыла мой живот и скользнула ниже, поглаживая и вжимаясь между ног.

Я закрыла глаза и выгнулась навстречу нарастающему жару. Раскрыла пересохший рот и ощутила, как его накрыло горячим дыханием.

Свеча не сдавалась огню. Маленькое пламя её покачивалось в одном лишь ей известном такте. Две тени плясали по стенам, то подступая к свече, то отстраняясь от неё. Они по очереди привлекали к себе пламя, а оно тянулось то к первой, то ко второй.

Так и я тянулась то к одному, то к другому, теряясь в своих ощущениях и желаниях. Муроми сжимал меня грубо, Коэн чуть ласковей. Мы обменивались нежными поцелуями, словно пытаясь выразить друг другу всю нашу любовь и благодарность за то, что повстречались. С каждым мгновением мы всё сильнее сливались в объятиях, всё отчаяннее цеплялись друг за друга.

Муроми потянул на себя, прижимая спиной к обнажённой и горячей груди. Его руки скользнули с боков на маленькие холмики грудей. Пальцы сжали и без того затвердевшие соски, а губы примкнули к шее под самым подбородком.

Я застонала, желая, но не в силах высвободиться или же получить большее. Закусывая губы, чтобы не кричать, услышала, как господин посоветовал себя не сдерживать. Я распахнула глаза и чуть не вскрикнула от смущения. Коэн смотрел. Без стеснения, без зависти и ревности. Лишь вожделение проглядывало в его взгляде, пока господин, стянув с себя одежды, наблюдал за тем, как одними лишь ласками Муроми доводил меня до экстаза.

Я дрожала. Стонала. Скулила. Коэн, совершенно голый, как и все в этой спальне, сел очень близко. Его прерывистое дыхание коснулось моей щеки, а носа достиг усилившийся цитрусовый аромат. Мой взгляд сам собой прошёлся ниже. Я видела загорелую шею, накаченную грудь и впалый живот. Моргнула, но не отвела глаз, усмотрев светлый пушок и напряжённый, подрагивающий член.

Ласково Коэн коснулся моего лица, удерживая его в своих ладонях. Он хитро улыбнулся, заставив меня вернуть взгляд к его лицу. Облизнулся, прищурился и произнёс одно-единственное слово:

— Хочешь?

— Да! — выдохнула я.

Он впился своими губами в мои. Чья-то рука скользнула между моих ног. Умелые пальцы проскользнули внутрь, растягивая и подготавливая. Я заёрзала.

— Тише, — обдал тёплым дыханием мою шею Муроми.

Спину же обдало холодом. Он выпустил меня из своих рук, передав Коэну. Я ощутила холод между ног и протестующе замычала. Кто-то хохотнул. Я обвила руками шею Коэна, а он ухватил меня за бока и на мгновенье приподнял, чтобы опустить на выпирающую твёрдость.

Он двигался так, словно знал, что я только этого и ждала. Не боясь причинить мне боль и понимая, что доставит лишь удовольствие.

Я ощущала каждое его движение, каждое прикосновение. Цеплялась за широкие плечи. Вжималась в его губы, словно говоря, что все мои стоны, каждый мой вздох сейчас для него. Я ощущала, как ритм Коэна нарастал, как напрягались мускулы на его руках, учащалось дыхание в такт всё более яростным движениям. Жар скапливался в моих сосках, стягивал низ моего живота. Напряжение росло, грозясь вспыхнуть, и распространится приятными покалываниями по всему телу.

Коэн кончил, вздрогнув и прижав меня сильнее прошлого. Я — нет. И в этот момент, когда мои губы задрожали, а я растерянно распахнула глаза, всей собой желая продолжения, меня вновь подняли в воздух и пересадили. С Коэна на Муроми. Из позы лицом к лицу я вернулась в прошлую, прижимаясь спиной к разгорячённому мужскому торсу. Да только не продержалась так и мгновенья. Упала вперёд, а Муроми, подняв мои бёдра, с хлопком вошёл внутрь. Напряжение внизу живот вспыхнуло с новой силой. Сжалось стальной хваткой. Я вскрикнула. Не от боли. Его неистовый ритм оказался именно тем, чего мне не хватило. Я задрожала. Застонала. Вскрикнула, вздрагивая всем телом.

И даже когда все мы получили желанное, оказалось, что на этом день не окончен.

— Помнишь, ты думала, что втроём невозможно? — шепнул Муроми.

Не в силах ответить, я лишь закивала, сознавая свою ошибку.

— Так вот, ты всё ещё не знаешь, каково это.

Мои глаза распахнулись, вызвав дружный мужской смех.

— А как ещё? — я облизала губы.

— Если устала, оставим это на потом, — лаконично сообщил Коэн.

Глава 106

Тогда я не понимала, что они имели в виду, но чуть не молила ничего не откладывать. Прищурившись Коэн всё переспрашивал и переспрашивал, пока Муроми не сообщил, чтоб перестал меня мучить.

Удостоверившись, что я хочу познать на себе, каково это, меня вновь развернули. Теперь я прижималась спиной к Коэну. Он усадил меня сверху, но проникнуть внутрь не спешил. Я прижималась лопатками к его твёрдой груди и медленно двигалась взад-вперёд, терясь о мужской член.

Коэн целовал меня в губы. Медленно, неторопливо, словно устал. Его наполнившиеся яркостью зелёные глаза подсказывали, что это вовсе не усталость, а намеренная игра. Одной рукой Коэн сжимал мою грудь, разнося покалывающее тепло по всему телу. Вторая умело коснулась набухшего клитора. Я уже не стонала, мурлыкала от нетерпения и желания. Тёрлась о член, желая вновь ощутить его твёрдость в себе. Старательно насаживалась, а господин, будто бесчувственный, упорно не спешил. Его правая рука то сжималась, то расслаблялась на моей груди, теребя между пальцами упругий сосок. Левая рука то нажимала, то поглаживала клитор. Язык терпкий, властный, настойчивый, исследовал мой рот. Я дрожала. Знакомое напряжение разлилось по всему телу, заставляя меня гореть от кончиков пальцев на ногах до макушки головы. И в этот момент, наконец, я ощутила, как член господина медленно вошёл в меня. Я качнулась, но крепкая рука удержала. Я обиженно распахнула глаза и засопела. Коэн лишь ласково улыбнулся в ответ.

— Не сейчас, — шепнул он, даря новый поцелуй.

— А когда? — визгливо, словно испорченная богатенькая наследница, затребовала я.

— Сейчас, — ответил Муроми.

Он приблизился вплотную ко мне. Зажал между собой и Коэном. Широко развёл мне ноги в стороны и коснулся головкой члена моего лобка. Опустив взгляд, я шумно втянула воздух, вдруг испугавшись. Непроизвольно сжалась, а Коэн в ответ покрыл поцелуями моё плечо, словно в попытке успокоить. Муроми коснулся указательным пальцем моего подбородка поднимая.

— Смотри мне в глаза, — попросил он, впиваясь в меня взглядом, полным любви и желания. — Только в глаза.

Я старалась. Смотрела в яркие, узковатые синие глаза. Впилась ногтями в его широкие плечи и глубоко задышала, готовясь к боли, которой не ощутила. Лишь жар и странное, тянущее ощущение внизу, когда Муроми вдруг очутился невероятно близко.

Я ощущала их на уровне, который невозможно описать словами. Жар внутри и снаружи. Тягучая нега. Желанное напряжение.

Не знаю, кто задвигался первым. Возможно, это даже была я, то боязливо приподнимаясь, то неторопливо опускаясь обратно. На них. На обоих. Один позади, а второй впереди, и я приятно зажатая между.

Ловила поцелуи и дарила в ответ. Цеплялась руками и прижималась то вперёд, то назад. Стонала и просила. О чём? Сама не знаю, но мне хотелось ещё и ещё, и ещё.

Мой сердечный ритм участился, когда внутри распространилось волнующее покалывание. Я чувствовала реакцию своего тела на каждое прикосновение. Стремилась оказаться ближе, слившись с ними.

Наши руки беспрестанно исследовали друг друга, словно хотели познать каждый сантиметр тела. Каждый мужской вздох вызывал дрожь от наслаждения, волнами окатывающего меня.

В этот раз первой до невообразимого наслаждения дошла я, а, может, все вместе. После во мне уже не осталось сил и желания даже на смешки оттого, что что-то всё это мне напоминало. Да, да. Тот самый день, когда господин пришёл подцепить печать, а император пожелал поглядеть. Вот только сегодня всё произошло иначе. И огненная печать, на всю жизнь закрепившаяся на наших запястьях, являлась тому доказательством.

Я засыпала в неге, убаюканная их близостью и теплом. Схватив обоих за руки и переплетя пальцы.

С утра, не раскрыв глаз, я первым делом сжала кисти рук в кулачки. И подскочила. Руки оказались пусты.

— Тише, Летта, — рассмеялся Коэн.

Раскрыв глаза и осмотревшись, я встретила светлую комнату, заполненную солнцем, а в постели, по обе стороны от меня, лежали мои мужья. Оба. Губы сами собой расползлись в улыбке, а из глаз потекли слёзы.

— Тебе плохо? — забеспокоился Муроми.

Я затрясла головой, желая его успокоить. Не вышло. В ту же секунду, когда улыбка перешла в смех, а тонкие струйки слёз в рыдания и всхлипывания, никто не поверил, что я в порядке.

Всего час спустя, в покои вошёл местный лекарь. Муроми и Коэн к тому моменту полностью оделись и являли собой вид достойный, мужественный, строгий. Одним словом, противоположный тому, в котором их видела я…

***

Тошнота почти не проходила, из-за чего для меня уже отменились все прогулки дальше балкона. Зато Дзюн стала захаживать с завидной частотой. Как и прежде, мы с подружкой занимали соседние покои. Вот и жаловались друг другу на всё на свете. Дзюн злилась, что её матушка не желала покидать столицы и возвращаться к себе, а я на своё состояние.

— Это не отравление, — наконец, сказала Дзюн, подпирая щеку кулаком. — Тебя лекарь осматривал?

— Осматривал, — призналась я.

— И-и?

— И, — кивнула я.

В следующее мгновенье комнату заполнил радостный визг. Дзюн подскочила с кушетки и запрыгала, хлопая в ладоши. Радовалась она, на радость моему слуху, недолго. Спустя всего три прыжка подруга опомнилась и уселась обратно, буравя меня недовольным взглядом.

— Я вышла замуж раньше! — обвинила она. — И кто же отец?

— Муроми, — выдохнула я, готовясь к новому визгу восторга.

— Откуда знаешь? — вместо радости насупилась подруга.

— Ну, — шею и грудь обдало жаром. — Тут такое дело…

Запинаясь и переводя взгляд то на вазу, то на пол, то на занавески, лишь бы не пересечься с Дзюн, я призналась, что замуж выходила не девицей.

В комнате повисла тишина. Я всё ждала, когда же подруга раскричится, что я поступила нечестно, скрыв от неё подобное.

— Ну и хорошо, — вместо этого выдала она, — а то я за тебя переживала.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82

Глава 83

Глава 84

Глава 85

Глава 86

Глава 87

Глава 88

Глава 89

Глава 90

Глава 91

Глава 92

Глава 93

Глава 94

Глава 95

Глава 96

Глава 97

Глава 98

Глава 99

Глава 100

Глава 101

Глава 102

Глава 103

Глава 104

Глава 105

Глава 106