Игрушечка 1882 №09 [журнал «Игрушечка»] (pdf) читать онлайн

Г о д ъ ТРЕТІЙ.

МАРТЪ 14 1882
№

9

ИГРУШЕЧКА
ЖУРНАЛЪ ДЛЯ ДѢТЕЙ

К. ВЕЙЕРМАНЪ.Гр
Цѣна на годъ съ дост. . . .
безъ дост. . .
На полгода..................
На три мѣсяца.............
Редакція: Малая Подьяческая,

6
5
3
2
д.

р. — к.
» — »
» 50 »
» — »
4, кв. 16,

СОДЕРЖАНІЕ: I. Изъ дальнихъ лѣтъ. Т. Пассекъ.—
II. Разсказъ Саши. — III. Весна. (Стих.). И. 0. —
IV. Маленькій рудокопъ. Нирица.

ИЗЪ ДАЛЬНИХЪ

лѣтъ.

Поля, поля! вашъ миръ меня объемлетъ!

А
Н СТУ П И Л Ъ іюнь. Наконецъ, послѣ д о л р и х ъ сбо­
ровъ мы ѣдемъ въ Покровское до осени. Неболь­
шое село Покровское, расположенное по берегу
Москвы-рѣки, въ то время было окружено дремучимъ лѣ­
сомъ, крестьяне, задвинутые лѣсами, мало походили на под­
московныхъ, они были проще, миролюбивѣе, и какъ-то такъ

266

ИГРУШ ЕЧКА

сжившись между собой, что когда дѣдъ мой, отецъ Саши,
товарища моего дѣтства и юности, перевелъ туда изъ села
Васильевскаго семью крестьянъ, то они никакъ не могли
привыкнуть считать ихъ своими покровскими.
Въ Покровскомъ, кромѣ небольшаго числа дворовыхъ
людей при барскомъ домѣ, жилъ въ маленькой комнатѣ дво­
ровой избы старикъ Кашинцевъ. Онъ много лѣтъ служилъ
при братѣ отца Саши— сенаторѣ, и за какую-то ничтожную
вину былъ сосланъ на житье въ Покровское. Бѣдный ста­
рикъ всю остальную жизнь свою только и мечталъ о томъ,
какъ бы увидать своего господина — въ кавалеріи и рега­
ліяхъ. З а деревенскимъ хозяйствомъ и за порядкомъ во
дворѣ наблюдалъ почтенный старикъ изъ крестьянъ— Иванъ
Яковлевичъ.
Съ нами привезено было человѣкъ десять прислуги и,
на подводахъ, всякой всячины. В ъ четырехмѣстной каретѣ
ѣхали отецъ и мать Саши, еще не старая, очень добрая
женщина, Саша и я; въ коляскѣ — братъ Саши, Жоржъ,
старше его на нѣсколько лѣтъ и няня Вѣра Артамоновна;
за коляской шла просторная бричка, съ четырьмя горнич­
ными дѣвушками, тарантасъ съ поваромъ Спиридономъ Ѳедо­
ровичемъ и поваренными, принадлежностями да подводы
верхомъ навьюченыя пожитками.
Село Покровское стояло въ недальномъ разстояніи отъ
барскаго дома. Съ одной стороны дома зеленѣлъ лугъ обне­
сенный рѣшеткой; съ другой былъ видъ на ветхую церковь
и на запруженную рѣчку, на которой съ давнихъ лѣтъ пред­
полагали сдѣлать мельницу, да такъ и не сдѣлали никогда.
Покровскимъ въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ владѣлъ
отецъ Саши вмѣстѣ съ братомъ своимъ сенаторомъ, за ко­
торымъ оно и осталось при общемъ раздѣлѣ имѣній.
Домъ былъ большой, новый, только что выстроенъ изъ
отборныхъ сосновыхъ бревенъ, ничемъ не обитый ни внутри,
ни снаружи. Отъ стѣнъ пахло смолой, во многихъ мѣстахъ
она выступала изъ нихъ янтарнымъ потокомъ. Комнаты

ИЗЪ ДАЛЬНИХЪ ЛѢТЪ

267

были высокія, окна большія, свѣтлыя. Съ обѣихъ сторонъ
дома находились обширныя сѣни съ террасами. Передъ тер­
расами, по одну сторону выходило небольшое цвѣтистое
поле, за полемъ начинался темный боръ, сквозь который
шла просѣка на Звѣнигородъ; по другую сторону тянулась
передъ террасой проселочная дорога, черезъ село на Можайку и пропадала во ржи.
По пріѣздѣ нашемъ въ Покровское — все скоро было
устроено и размѣщено по принадлежности. Дѣдъ, постоянно
всѣмъ недовольный, нездоровый, тотчасъ удалился въ свою
спальню и легъ на постель отдохнуть. Мы расположились
на террасѣ, со стороны дѣвичьей выходившей къ полю кру­
гомъ— тишина, лѣсъ, поля и никого. Чувство счастія и бла­
гочестія наполнило душу — вздохнулось легко, улыбка сры­
валась съ устъ. Намъ приготовили на террасѣ чай и ужинъ
изъ холодной телятины, сыра, сливокъ и только что испеченаго ржанаго хлѣба.
Пріѣхали на закатѣ солнца. Медленно наступали су­
мерки,— въ комнату идти не хотѣлось, не смотря на то, что
пала сильная роса; хотѣлось вдыхать въ себя травянистойлѣсной запахъ, полный испареній цвѣтовъ, листа, хотѣлось
смотрѣть какъ засыпаетъ лѣсъ, какъ гаснутъ огоньки въ
селѣ, какъ загораются звѣзды въ небѣ.
Утреннее солнце рано разбудило меня; оно свѣтило
прямо въ окно моей комнаты еще ни чемъ не завѣшанное.
И тотчасъ встала, одѣлась и открыла окно. Что за воздухъ!
что за небо! цвѣтистое поле сверкало алмазами росы. Все
манило въ поле, въ лѣсъ. Накрывшись небольшимъ бѣлымъ
кисейнымъ платкомъ, я вышла изъ дома и пробралась по
узенькой тропинкѣ, проложенной по полю, къ опушкѣ лѣса;
по опушкѣ росло множество молодыхъ деревьевъ и кустар­
никовъ, перепутаныхъ съ какими-то высокими, малиновыми
цвѣтами, крупными лиловыми колокольчиками и желтымъ
дрокомъ. Въ этой массѣ разнородной растительности не­
умолкаемо жужжали пчелы, мухи, шмели, гудѣли жуки и
і*

268

ИГРУШЕЧКА

зыблились бабочки. З а опушкой шелъ боръ, полный мрака
и величественнаго покоя, деревья въ немъ были такъ ве­
лики и такъ часты, что вступивши въ него легко было
тотчасъ же заблудиться. Временами въ лѣсу слышался лег­
кій, дубравный шумъ, вблизи дятелъ долбилъ дерево. Все
это въ своемъ разнообразіи было до того хорошо и до того
уединенно, что одной становилось какъ-то страшно, я точно
исчезала среди этой безграничной, безконечной жизни. Сердце
билось до того робко—хоть уйдти домой, и ушла бы, если
бы не пришли въ опушку всѣ наши—веселые, довольные.
Мы возвратились домой съ полными руками цвѣтовъ и спѣ­
лой земляники набранной, за неимѣніемъ корзинокъ, въ свер­
нутые листья лопуха.
Спустя дня три видимъ мы во дворъ въѣзжаетъ коляска,
въ ней сенаторъ, человѣкъ чрезвычайно добрый и всегда въ
забавномъ расположеніи духа. Онъ еще издали завидя насъ
подавалъ намъ привѣтливые знаки и дѣлалъ смѣшныя гри­
масы. Небольшой семейный кругъ нашъ оживился, — даже
дѣдъ, постоянно всѣмъ и всѣми недовольный, не бранилъ
ни кого. К ъ общему сожалѣнію сенаторъ пробылъ въ Покров­
скомъ только три дня. Онъ какъ всегда куда-то спѣшилъ—
въ сенатъ, въ институтъ, гдѣ былъ попечителемъ, въ опе­
кунскій совѣтъ или въ какія-нибудь ученыя засѣданія, на
балѣ онъ оставался не болѣе получаса, въ театрѣ одно или
два дѣйствія.
■
Спустя недѣлю по отъѣздѣ сенатора, однажды, на за­
катѣ солнца, 'гуляли мы близь села, какъ услыхали вдали
звонъ колокольчика, вслѣдъ затѣмъ увидали, катитъ по
селу лихая тройка, а въ телѣгѣ Карлъ Ивановичъ Зонненбергъ, увидавши насъ, онъ молодецки привсталъ, замахалъ
фуражкой и пунцовымъ фуляровымъ платкомъ, на лету
спрыгнулъ съ телѣги, чуть не упалъ, но удержался, ловко
подбѣжалъ къ намъ, и разсыпался въ похвалахъ деревен­
ской жизни, затѣмъ объявилъ, что если его не прогонятъ, то
онъ прогоститъ у насъ двѣ недѣли. Дѣдъ принялъ его без-

I

ИЗЪ ДАЛЬНИХЪ ЛѢТЪ

269

различно, онъ зналъ его съ давнихъ лѣтъ, давалъ ему раз­
ныя порученья, и какъ всѣхъ, награждалъ ѣдкими нападками.
При первомъ свиданьи спросилъ его не слыхалъ ли онъ гдѣ
о продажѣ хорошей кареты, не привезъ ли одеколона и про­
чее. Но не смотря на все стараніе дѣда попортить всѣмъ
довольное состояніе духа, за прелестью окружавшаго насъ
міра—оно исчезало безслѣдно.
Въ продолженіи лѣта насъ посѣтилъ еще разъ сенаторъ
вмѣстѣ съ А. И Ключаревымъ чиновникомъ занимавшимся дѣ­
лами отца Саши и сенатора, да профессоръ химіи А. А. Іовскій.
Большую же частъ времени мы жили одни. Саша и я много
читали, много готовили сочиненій нашему учителю русскаго
языка И. Е. Протопопову, больше же всего гуляли. Одной
изъ любимыхъ прогулокъ нашихъ было ходить на село въ
то время, когда пригоняли съ поля скотину. Сидя на за­
валей кѣ около Старостиной избы, мы съ наслажденіемъ вслу­
шивались въ звукъ пастушескаго рожка, вслѣдъ за которымъ
медленно вступало въ село стадо и расходилось по своимъ
дворамъ. И хъ встрѣчали женщины и дѣти съ длинными хворо­
стинами въ рукахъ. Пастухъ, хлопая бичемъ, шелъ за стадомъ,
къ нему добровольно присталъ мальчикъ лѣтъ четырнадцати—
круглый сирота, считавшійся глупорожденнымъ, звали его
• Алешей. Бѣлокурый, блѣдный, худой, съ добродушно-без­
заботнымъ выраженіемъ лица, Алеша шелъ всегда за ста­
домъ, играя на берестовомъ рожкѣ какую-то однообразную,
успокоительную мелодію. Пріюта постояннаго у Алеши не
было, крестьяне поочередно пускали его къ себѣ ночевать
и кормили за то, что онъ иногда помогалъ пастуху при стадѣ,
впрочемъ помощь отъ него была не велика, большей частью
онъ уходилъ въ лѣсъ. Въ полѣ, въ лѣсу онъ былъ у себя,
дома, въ полѣ зналъ онъ лучшій мѣста для скота, въ лѣсу,—
гдѣ больше родилось грибовъ и ягодъ; плавалъ онъ въ рѣкѣ
какъ рыба, по деревьямъ лазилъ какъ бѣлка, ловко доставалъ
гнѣзда съ маленькими птичками— иныхъ не трогая съ мѣста
кормилъ. Птицъ онъ любилъ страстно, но еще больше любилъ

270

ИГРУШ ЕЧКА

собакъ, а собаки, точно чувствуя это, ласкались къ нему.
Приходя ночевать въ избу, онъ всегда спѣшилъ уйдти въ
подклѣть или на огородъ. Говорилъ очень мало и плохо. Всѣ
крестьяне жалѣли бѣднаго мальчика, но считая его глупо­
рожденнымъ, полагали какъ бы долгомъ издѣваться надъ нимъ,
даже ребята находили удовольствіе дразнить его и бро­
сать въ его каменьями изъ-за угла. Алеша молча вставалъ
съ мѣста, на всѣ окорбленія какъ-то дѣтски пожималъ пле­
чами и встряхивая головой уходилъ куда нибудь. Мы съ
Сашей жалѣли Алешу, когда онъ проходилъ мимо насъ за
стадомъ, ласково заговаривали съ нимъ, давали бѣлаго
хлѣба, лакомствъ, иногда мелкихъ денегъ, съ которыми впро­
чемъ онъ не зналъ что дѣлать, и обыкновенно отдавалъ хо­
зяевамъ той избы, въ которой приходилось ему въ ту ночь
ночевать. Мало по малу онъ къ намъ привыкъ, иногда увидя
насъ останавливался и ждалъ вѣроятно ласковаго слова или
гостинца и никогда не забывалъ попросить насъ купить ему
мѣдную трубу, которой хотѣлось ему замѣнить берестовый
рожекъ, называемый въ той мѣстности желейкой. Мѣдная
труба была постоянной мечтой его. Н рава Алеша былъ
тихаго, кроткаго, никогда не раздражался шутками надъ
нимъ, большей частію жестокими, — взрослые натѣшившись
надъ нимъ, надразнивши его дуракомъ, малоумнымъ— отходя,
довольные собой, говорили: не надобно обижать Алешку—
онъ юродивый— Божій человѣкъ.
Впослѣдствіи въ лицѣ Алеши вмѣстѣ съ беззаботностью
стали проглядывать запуганность и дикость.
Видя какъ не только крестьяне, но и наши дворовые счи­
таютъ себя въ правѣ оскорблять и обижать Алешу— мы съ
Сашей долго не могли придумать, что за странное наслаж­
деніе находятъ они унижать, мучить, это смирное, невинное
существо, никогда ни кому не сдѣлавшее вреда; наконецъ
Саша сталъ объяснять это тѣмъ, что всѣ эти люди не въ
полномъ разумѣ, только на свой ладъ, и сердятся на Алешу
зато, что онъ глупъ по своему. Все это подало мысль Сашѣ

271

ИЗЪ ДАЛЬНИХЪ ЛѢТЪ

написать очень милый разсказъ, по возвращеніи нашемъ изъ
Покровскаго, о жестокости и несправедливости безчеловѣч­
наго обращенія съ глупорожденными и помѣшанными. Спустя
нѣсколько лѣтъ онъ былъ напечатанъ въ расширенномъ видѣ,
въ одномъ изъ журналовъ.
Мы помѣщаемъ въ „ Игрушечкѣ “ разсказъ Саши о глупо­
рожденномъ Адеши подъ именемъ Левки, въ его первона­
чальномъ видѣ.

Т . Пассек ъ.

Разсказъ Саши.
В ОДНОМ Ъ изъ помѣщичьихъ селеній на берегу
Ъ
рѣки Оки, жилъ дьяконъ, у котораго между про­
чими дѣтьми былъ сынъ по имени Сенька. Рядомъ
съ домикомъ дьякона жилъ пономарь, человѣкъ
бѣдный, больной, съ огромной семьей. Въ чи­
слѣ восьми человѣкъ дѣтей, у пономаря былъ
одинъ ровестникъ Сенькѣ, котораго звали: к о со й Л е в к а ,
и онъ точно косилъ глазами. Ровестники мальчики вмѣстѣ
росли, каждый день вмѣстѣ играли на огородѣ, на по­
гостѣ или передъ домомъ отца дьякона. Сенька очень
привязался къ товарищу, дѣлился съ нимъ пряниками и ба­
ранками, которые ему давали, даже кралъ для него спря­
танные куски пирога, лепешки, кашу и передавалъ черезъ
плетень. Левка былъ ребенокъ необыкновенный—шести лѣтъ
онъ плавалъ въ Окѣ какъ рыба, лазилъ на самыя большія
деревья, уходилъ за нѣсколько верстъ отъ дома одинъ-одинехонекъ, и въ то же время былъ непонятливъ, разсѣянъ,
даже тупъ. Лѣтъ восьми ихъ стали учить грамотѣ; Сенька
чрезъ нѣсколько мѣсяцевъ бѣгло читалъ псалтырь, а Левка
не дошелъ и до складовъ. Азбука сдѣлала переворотъ въ его
жизни. Отецъ его употреблялъ всевозможныя средства, чтобъ
развить умственныя способности сына—и не кормилъ дня по
два, и сѣкъ такъ, что недѣли двѣ рубцы были видны, и по­
ловину волосъ выдралъ ему, и запиралъ въ темный чуланъ

РАЗСКАЗЪ САШИ

273

на сутки— все было напрасно: грамота Левкѣ не давалась;
но безжалостное обращеніе онъ понялъ, ожесточился и вы­
носилъ все, что съ нимъ дѣлали, молча, терпѣливо; это ему
не дешево стоило: онъ исхудалъ; видъ его, прежде дѣтскій
кроткій, беззаботный, сталъ выражать дикость запуганнаго
звѣря; на отца онъ не могъ смотрѣть безъ страха, еще года
два побился пономарь съ сыномъ, убѣдился наконецъ, что
онъ глупорожденный и предоставилъ ему полную волю. Осво­
божденный Левка сталъ пропадать цѣлые дни, приходилъ до­
мой грѣться или укрываться отъ непогоды, молчалъ, сидѣлъ
въ углу, и иногда бормоталъ про себя разныя слова и велъ
дружбу только съ двумя существами— съ Сенькой и съ своей
собачонкой. Собачонку эту онъ пріобрѣлъ неотъемлемымъ
правомъ. Р азъ Левка лежалъ на пескѣ у рѣки, крестьянскій
мальчикъ вынесъ щенка, привязалъ ему камень на шею и,
подойдя къ крутому берегу, гдѣ рѣка была поглубже, бро­
силъ туда собачонку; въ одинъ мигъ Левка отправился за
нею, нырнулъ и черезъ минуту явился на поверхности со
щенкомъ: съ тѣхъ поръ они не разлучались.
Лѣтъ двѣнадцати Сеньку отправили въ семинарію. Два
года онъ не былъ дома, на третій пріѣхалъ провести вака­
ціонное время къ отцу. Н а другой день утромъ рано онъ
надѣлъ свой затрапезный халатъ и хотѣлъ идти осматри­
вать знакомыя мѣста; только что вышелъ на дворъ, у плетня
стоитъ Левка, на томъ самомъ мѣстѣ, гдѣ бывало Сенька да­
валъ ему пироги; онъ бросился къ нему съ такой радостью, что
у Сеньки слезы навернулись. „Сенька, говорилъ онъ: я всю
ночь ждалъ Сеньку, Груша вчера молвила: Сенька пріѣхалъ..."
и онъ ласкался къ нему какъ звѣрокъ, съ какимъ-то подобо­
страстіемъ смотрѣлъ ему въ глаза и спрашивалъ:— „ты не
сердишься на меня? Всѣ сердиты на Левку — не сердись,
Сенька—я плакать буду, не сердись — я тебѣ векшу пой­
маю". — Сенька бросился обнимать Левку; это такъ ново,
такъ необыкновенно было для бѣднаго мальчика, что онъ
зарыдалъ и, схвативши его руку, цѣловалъ ее; тотъ не могъ

274

ИГРУШ ЕЧКА

отдернуть руки, такъ крѣпко онъ держалъ ее.— „Пойдемъ-ко
въ лѣсъ", сказалъ ему Сенька.— „Пойдемъ далеко, хорошо
будетъ, очень хорошо", отвѣчалъ Левка. Они пошли. Онъ
велъ версты четыре лѣсомъ, подымавшимся въ гору, и
вдругъ вывелъ на открытое мѣсто: внизу текла Ока, кругомъ
верстъ на двадцать одинъ изъ превосходнѣйшихъ сельскихъ
видовъ Великороссіи.— Здѣсь хорошо, говорилъ Левка: здѣсь
хорошо.— Что же хорошо? спросилъ его Сенька, желая испы­
тать, что онъ скажетъ. Онъ остановилъ на Сенькѣ какой-то
невѣрный взглядъ, лицо его приняло болѣзненное выраже­
ніе, онъ грустно покачалъ головою и сказалъ: „Левка не
знаетъ, такъ хорошо!" Сенькѣ стало стыдно.— Левка сопро­
вождалъ его почти на всѣхъ прогулкахъ: его безграничная
преданность, его безпрерывное вниманіе трогали товарищ а.—
Привязанность его къ нему была понятна; одинъ Сенька
обходился съ нимъ ласково. Въ семьѣ стыдились его; крестьян­
скіе мальчики дразнили его, даже взрослые мужики дѣлали
ему всякаго рода обиды и оскорбленія, приговаривая: юро­
диваго обижать не надо; юродивый Бож ій человѣкъ. Онъ
обыкновенно ходилъ задомъ села; когда же ему случалось
идти улицей, однѣ собаки обходились съ нимъ по человѣ­
чески: онѣ, издали завидя его, виляли хвостомъ, прыгали
на шею, лизали лицо и ласкались до того, что Левка, тро­
нутый до слезъ, садился середь дороги и цѣлые часы зани­
малъ изъ благодарности своихъ пріятелей до тѣхъ поръ,
пока какой-нибудь крестьянскій мальчишка пускалъ камень
на удачу, въ собакъ ли попадетъ, или въ бѣднаго мальчика:
тогда онъ вставалъ и убѣгалъ въ лѣсъ.
П ередъ сельскимъ праздникомъ дьяконъ видя, что Левка
весь въ лохмотьяхъ, велѣлъ женѣ скроить ему длинную ру­
башку и отдать ее дочерямъ сшить. Помѣщикъ, услыхавши
объ этомъ, отпустилъ толстаго домашняго сукна для него
на кафтанъ. П ри господскомъ домѣ былъ приставленъ одинъ
старикъ лакей, не столько по способности смотрѣть за чѣмъ
нибудь, сколько за пьянство, этотъ лакей, фершалъ и порт-

РАЗСКАЗЪ САШИ

275

ной, весьма затруднился, когда получилъ отъ управляющаго
приказаніе сшить Левкѣ кафтанъ; какъ строить дурацкій
кафтанъ! сколько онъ ни думалъ, все выходилъ довольно
обыкновенный кафтанъ; а потому онъ и рѣшился на отчаян­
ное средство —- пришить къ нему красный воротникъ изъ
остатковъ какой-то старинной ливреи. Левка былъ ужасно
радъ и новой рубашкѣ, и кафтану, и красному воротнику,
хотя по правдѣ сказать, радоваться было нечему. До этого
времени крестьянскіе мальчишки нѣсколько удерживались,
но когда на Левку надѣли парадный мундиръ дурака,—
тогда гоненія и насмѣшки удвоились. Однѣ женщины были
на сторонѣ Левки: давали ему лепешки и говорили иногда
привѣтливое слово. Унижая его, добрые люди, казалось,
росли въ своихъ собственныхъ глазахъ; серьезно съ нимъ
никто слова не молвилъ, даже отецъ дьяконъ отъ природы
вовсе не злой человѣкъ, хотя исполненный предразсудковъ
и лишенный всякаго снисхожденія— и тотъ иначе не могъ
обращаться съ Левкой, какъ унижая его и возвышая себя.—
А что, Левка, говаривалъ онъ ему, любишь ли ты кого-ни­
будь больше этого пса смердящаго?— Люблю, отвѣчалъ Левка.
Сеньку люблю больше.—'Видишь губа-то не дура, ну, а еще
кого любишь?—Никого, простодушно отвѣчалъ Левка.— Ахъ,
глупорожденный, глупорожденный, ха, ха,ха, а мать родную
меньше любишь развѣ?—-Меньше, отвѣчалъ Левка.— А отца
твоего?— Совсѣмъ не люблю. — О, Господи Боже мой, чти
отца твоего и матерь твою, а ты дуракъ что? безсмыслен­
ныя животныя и тѣ любятъ родителей; какъ же разумному
подобію Божію не любить ихъ?
— К акія животныя?
— Ну, какія? псы, лошади... всякія.
— Вотъ наша кошка Машка любитъ моего Ш арика
больше всѣхъ.
Дьяконъ хохоталъ отъ души, прибавляя „блаженни ни­
щіе духомъ !1“
Оканчивалъ Сенька уже риторику, какъ ему въ голову

276

ИГРУШ ЕЧКА

пришло написать „слово о богопротивномъ людей обращеніи
съ глупорожденными". Обдумать его онъ пошелъ по дорогѣ;
шелъ, шелъ и, не замѣчая того, очутился въ лѣсу; такъ
какъ онъ вошелъ въ него безъ вниманія, то и неудивительно,
что потерялъ дорогу; искалъ, искалъ и еще болѣе терялся
въ лѣсу,—вдругъ услышалъ знакомый лай Левкиной собаки;
онъ пошелъ въ ту сторону, откуда раздавался лай и вскорѣ
былъ встрѣченъ Шарикомъ; шагахъ въ пятнадцати отъ него
подъ большимъ деревомъ спалъ Левка. — Сеня тихо подо­
шелъ къ нему и остановился— какъ кротко, какъ спокойно
спалъ Левка! Онъ былъ дуренъ собой на первый взглядъ;
бѣлые волосы прямо падали съ головы странной формы, онъ
былъ блѣденъ, съ бѣлыми рѣсницами и къ тому же съ нѣ­
сколько косившимися глазами. Но никто никогда не далъ
труда себѣ вглядѣться въ его лицо, отталкивающее съ пер­
ваго раза. Это странное лицо не было лишено своей кра­
соты, особенно теперь, какъ онъ спалъ; щоки его немного
раскраснѣлись, косые глаза не были видны, черты его вы­
ражали такой миръ душевный, такое спокойствіе, что стано­
вилось завидно. Тутъ, стоя передъ этимъ спящимъ дурач­
комъ, Сеню поразила мысль, которая потомъ преслѣдовала
его всю жизнь: „Счего люди, окружающіе его, воображаютъ,
что они лучше его? счего считаютъ себя въ правѣ прези­
рать, гнать это существо, тихое, доброе, — никогда никому
не сдѣлавшее вреда?" и какой-то таинственный голосъ шеп­
талъ ему: оттого, что -и всѣ остальные — юродивые, только
на свой ладъ и сердятся, что Левка глупъ по своему. Онъ
оставилъ спящаго Левку и пошелъ на удачу бродить по
лѣсу, съ какой-то внутренней боязнью вглядываясь въ но­
вую мысль. Въ самомъ дѣлѣ, думалось ему, чѣмъ Левка хуже
другихъ? тѣ м ъ, что онъ не приноситъ никакой пользы? Ну,
а пятьдесятъ поколѣній, которыя жили только для того на
этомъ клочкѣ земли, чтобъ ихъ дѣти не умерли съ голоду
сегодня, и чтобъ никто не зналъ зачѣмъ они жили, и для
чего они жили — гдѣ же польза ихъ существованія? Н а -

РАЗСКАЗЪ САШИ

277

с л а ж д е н іе ж изнію ? да они ею никогда не наслаждались,
по крайней мѣрѣ гораздо менѣе Левки. Для нихъ жизнь
была тяжелая ноша и скучный обрядъ. Зачѣмъ Левка не
работаетъ? Д а что же за бѣда, онъ ни у кого ничего не
проситъ, кой-какъ сытъ. Чѣмъ же онъ хуже умниковъ, ко­
торые не смотря на то, что работаютъ денно и нощно, не
богаче его? Работа не наслажденіе какое-нибудь: кто мо­
жетъ обойтись безъ работы, тотъ не работаетъ. Чѣмъ Левка
сытъ, непонятно одно, что какъ онъ ни тупъ, но если на­
беретъ ягодъ или грибовъ, то его не такъ легко убѣдить,
что онъ можетъ ѣсть однѣ неспѣлыя ягоды, да сыроѣжки,
а что вкусныя ягоды и бѣлые грибы принадлежатъ... ну,
хоть отцу Василыо. Левка никогда дома не живетъ, не ис­
полняетъ обязанностей сына, брата. Ну, а тѣ, которые дома,
развѣ исполняютъ? У него есть еще семь братьевъ и се­
стеръ живущихъ въ постоянной ссорѣ между собой, которая
длится въ родѣ тридцатилѣтней войны... И онъ сталъ думать,
что Левка глупъ на свой салтыкъ, а другіе глупы повально.
Вакаціонное время прошло, пора Сенькѣ возвращаться.
Когда дьяконъ заложилъ пѣгую лошадку въ телѣгу, чтобъ
отвезть Сеньку, Левка пришелъ опять къ плетню; оиъ не
совался впередъ, а, прислонившись къ вереѣ, обтиралъ
по временамъ грязнымъ, спущеннымъ рукавомъ рубашки
слезы. Сенькѣ было очень грустно его оставить; онъ пода­
рилъ ему всякихъ бездѣлушекъ; Левка на все смотрѣлъ пе­
чально. Когда же Сенька сталъ садиться въ телѣгу, Левка
подошелъ къ нему и такъ печально, такъ грустно сказалъ:
„Сенька, прощай!" а потомъ подалъ ему Ш арика и сказалъ:
„возьми, Сенька, Ш арика себѣ." Дороже предмета у Левки
не было и онъ отдавалъ его! Сенька насилу уговорилъ его
оставить Ш арика у себя, говоря, что пусть онъ будетъ мой, но
живетъ у тебя. Они поѣхали. Левка побѣжалъ лѣсомъ, вы­
бѣжалъ на гору, мимо которой шла дорога, и сталъ махать
платкомъ. Онъ стоялъ неподвижно на горѣ, опираясь на
свою палку.

278

ИГРУШ ЕЧКА

Мысль о Левкѣ, о причинѣ его страннаго развитія не
выходила изъ головы Сени. Она мѣшала ему вполнѣ пре­
даваться ученію, не давала покою и мало по малу развилось
въ немъ непреодолимое желаніе изучать медицину. Когда онъ
впервые заикнулся объ этомъ отцу, тотъ вошелъ въ неопи­
санный гнѣвъ: „Ахъ, ты баловень презорный! кричалъ онъ,
вотъ какъ хвачу за вихры, такъ ты у меня и узнаешь, гдѣ
раки зимуютъ. Дѣды твои и отцы не хуже тебя были, да
не выходили изъ своего званія!.. Думалъ ли я подъ старость
дожить до такого сраму? Вотъ и радость, приносимая сы­
номъ. Н е одинъ видно пономарь посѣщенъ Богомъ, не да­
ромъ съ дуракомъ валандается: вѣдь свой своему по неволѣ
братъ... А все ты, малодушная баба, испортила его,“ при­
бавилъ дьяконъ обращаясь къ женѣ. Почему именно жена
была виновата, что сынъ хотѣлъ учиться медицинѣ—это не­
извѣстно.— Господи, думалъ Сеня: — да что же я сдѣлалъ
такое? Мнѣ хочется заняться медициной, а кто послушаетъ
батюшку, право подумаетъ, что я просился на большую до­
рогу грабить. — Далъ онъ мѣсто родительскому гнѣву,
промолчалъ; черезъ мѣсяцъ завелъ-было опять рѣчь: куда
ты! оъ перваго слова такъ его лицо и зардѣло. Дѣлать не­
чего, ждалъ особаго случая, а самъ только и занимался ла­
тынью. Н а вакаціи поѣхалъ Сенька опять домой. Левка еще
больше одичалъ; онъ добровольно помогалъ пастуху пасти
стадо и почти никогда не ходилъ домой. Его однако онъ
принялъ съ прежней безграничной, нечеловѣческой привя­
занностью; грустно было на него смотрѣть, особенно по­
тому, что языкъ у него какъ-то сдѣлался невнятнѣе, сбивчивѣе
и взглядъ сталъ еще страннѣе. Черезъ годъ ему приходилось
окончить курсъ, временить было нечего: батюшка ужъ готовилъ
ему мѣсто. Что было дѣлать? утопающій за соломенку хва­
тается. Слыхалъ онъ отъ дворовыхъ людей, что сынъ по­
мѣщика (они жили лѣто въ деревнѣ) добрый баринъ, ласко­
вый, — онъ и подумалъ: еслибъ онъ черезъ Ѳедора Григорьича попросилъ объ немъ его отца, можетъ быть тотъ,

РАЗСКАЗЪ САШИ

279

видя такое высокое ходатайство, и согласился бы. Надѣлъ
онъ свой нанковый сюртукъ, тщательно вычистилъ сапоги,
повязалъ голубой шейной платокъ, и пошелъ въ господскій
домъ. Н а дорогѣ попался Левка.—Сенька, кричалъ онъ, въ
лѣсъ: Левка гнѣздо нашелъ, птички маленькія, едва пушокъ,
матери нѣтъ, грѣть надо, кормить надо.
— Нельзя, братъ, иду вонъ туда.
*— Куда?
— В ъ барскій домъ.
— У... у!., сказалъ Левка поморщившись, у... у!.. Онъ
долго смотрѣлъ ему въ слѣдъ, потомъ свиснулъ своей со­
бакѣ и побѣжалъ къ лѣсу, — но едва Сеня успѣлъ сдѣлать
двадцать шаговъ, Левка нагналъ его. — Левка идетъ туда,
Сеньку бить будутъ, Левка камнемъ пуститъ. При этомъ онъ
мнѣ показалъ булыжникъ величиною съ индѣичье яйцо. Но
мѣры его были не надобны; люди отказали, говоря, что
господа чай кушаютъ;—потомъ онъ раза три приходилъ, все
недосугъ молодому барину; послѣ третьяго раза не пошелъ
больше. Судьба показала выходъ, хотя и очень горестный.
Въ селѣ Порѣчьѣ былъ храмовой праздникъ; село Порѣчье
казенное, торговое, богатое, праздникъ у нихъ справлялся
отлично. Тамошній священникъ приглашалъ ихъ всѣхъ. Они
отправились наканунѣ: отецъ Василій съ попадьей, дьяконъ
одинъ, причетники и Сеня, чтобъ отслужить' всенощную
соборнѣ. Праздникъ былъ великолѣпный, фабричные пѣли
на клиросѣ. Во время литургіи пріѣхалъ самъ капитанъисправникъ съ супругой и двумя засѣдателями. Голова за
мѣсяцъ собиралъ по двадцати пяти копѣекъ серебромъ съ
тягла начальству на закуску. Оловомъ сказать, было весело
и шумно; одинъ Сеня грустилъ; грустилъ Сеня и потому,
что намѣренія его не удавались, и по не привычкѣ къ много­
людно; въ хороводахъ ходить онъ не умѣлъ, а пуще всего
ему досадно было, что всѣ перемигивались, глядя на него и
на дочь порѣчинскаго священника. Онъ приглянулся ея отцу
и тотъ предлагалъ, какъ только кончу курсъ, женить на до-

280

ИГРУШ ЕЧКА

дери, а онъ мѣсто уступить и обзаведеніе: самому-де на
отдыхъ пора. А дочь-то его, несмотря на то, что ей было
не болѣе 18 или 19 лѣтъ, была похожа не на человѣка, а
напоминала подобіе аладій. Такимъ образомъ поскучавъ въ
Порѣчьѣ до вечера, онъ вышелъ на берегъ рѣки,— откуда ни
возьмись Левка тутъ: и онъ бѣдняга приходилъ на празд­
никъ, самъ не зная зачѣмъ. Стоитъ лодочка, причаленная
на берегу и покачивается; давно Семенъ не катался на лодкѣ—
смерть захотѣлось ему ѣхать домой по водѣ. Н а берегу нѣ­
сколько мужиковъ лежали въ синихъ кафтанахъ, въ новыхъ
поярковыхъ шляпахъ съ лентами; выпивши, они лихо пѣли
пѣсни во все молодецкое горло.
— Позвольте, молъ, православные, лодочку взять про­
катиться до Раздеришина? сказалъ Сеня имъ.— „Съ нашимъ
удовольствіемъ, мы-де вашего батюшку знаемъ, извольте
взять“ . Сеня и двое парней бросились съ величайшей го­
товностію отвязывать лодку. Сеня сѣлъ править, а Левка
гресть, и поѣхали по Окѣ рѣкѣ, чудо какъ весело. Между
тѣмъ смерклось и мѣсяцъ взошелъ, съ одной стороны было
такъ свѣтло, а съ другой черныя тѣни береговъ бѣжали на
лодку. Подымавшаяся роса, какъ дымъ огромнаго пожара,
бѣжала на лунномъ свѣтѣ и колебалась по водѣ, будто
отдираясь отъ нее. Пѣсни празднующихъ порѣчанъ разда­
вались,. носимыя вѣтромъ, то тише, то громче. Левка былъ
доволенъ, мочилъ безпрестанно свою голову водою и стря­
хивалъ мокрые волосы, падавшіе въ глаза. „Сенька, хорошо?/*
говорилъ онъ спрашивая, и когда Сеня отвѣчалъ ему:— очень,
очень хорошо,— онъ былъ въ неописанномъ восторгѣ. Левка
умѣлъ мастерски гресть; онъ отдавался въ какомъ-то опья­
неніи ритму разсѣкаемыхъ волнъ и вдругъ подымалъ оба
весла и лодка тихо, тихо скользила по волнамъ и тишина,
заступавшая мѣрные удары, клонила къ какому-то полусну.
Они пріѣхали поздно ночью, Левка отправился съ лодкой
назадъ, а Сеня домой. Только что онъ легъ спать, слышитъ—
подъѣзжаетъ телѣга къ ихъ дому; матушка (она не ѣздила

РАЗСКАЗЪ САШИ

281

на праздникъ, ей что-то нездоровилось) послушала, да и го­
воритъ: „это не нашей телѣги скрипъ"; стучатъ въ ворота,
„треба, молъ, вѣрно какая нибудь. Н е вставайте, матушка,
я схожу посмотрѣть", сказалъ Сеня да и вышелъ; отворяетъ
калитку, порѣчинскій голова стоитъ, немножко хмѣльной.—
Что ты, Макаръ Лукичъ*? — Д а что, говоритъ, дѣло-то не
ладно, вотъ что.— Какое дѣло*?" спросилъ Сеня, а самъ дро­
житъ всѣмъ тѣломъ, какъ въ лихорадкѣ.— Вѣстимо на счетъ
отца діакона.— Сеня бросился къ телѣгѣ: на ней лежалъ отецъ
безъ движенія. „Ч то съ нимъ такое?"— А Богъ его вѣдаетъ,
все былъ здоровъ, да вдругъ что ни есть прилунилось.— Отца
діакона внесли въ комнату; лицо его посинѣло, терли его
руки, спрыскивали водой; показалось, что онъ хрипитъ; по­
слали за портнымъ, онъ былъ и фершелъ, портной схватилъ
ланцетъ, раза три посѣкъ руку, кровь не идетъ. Онъ вы­
нулъ табакерку, понюхалъ, потомъ началъ платкомъ обти­
рать инструментъ.— Что? спросилъ Сеня какимъ-то не сво­
имъ голосомъ. — Н е нашего ума дѣло-съ. Кондрашка-то
сильно хватилъ вашего батюшку, отвѣчалъ онъ. Матушка
упала безъ чувствъ, у Сени сдѣлался ознобъ, а ноги такъ
и подкашивались.
Послѣ смерти отца, матушка не препятствовала ему,
онъ выхлопоталъ себѣ наконецъ увольненіе изъ семинаріи и
вступилъ въ медико-хирургическую академію студентомъ.
Ч итая программу лекцій, онъ увидѣлъ, что адъюнктъ,
если останется время, будетъ читать студентамъ, окан­
чивающимъ курсъ, о б щ у ю п с и х і а т р і ю . Что такое пси­
хіатрія? товарищи объяснили ему, что это наука о душев­
ныхъ болѣзняхъ. Онъ съ нетерпѣніемъ ждалъ конца года
и хотя ему еще не приходилось слушать психіатрію— явился
на первую лекцію адъюнкта. Такъ какъ онъ мало былъ об­
разованъ по медицинской части, то почти ничего не понялъ,
хотя и слушалъ съ такимъ вниманіемъ, что долго помнилъ
краснорѣчивое вступленіе адъюнкта. „Психіатрія, говорилъ
онъ: — безспорно самая трудная часть врачебной науки, са-

282

ИГРУШ ЕЧКА

мая необъяснимая, но за то нравственное вліяніе ея самое
благотворное".
Когда Сеня порядкомъ изучилъ приготовительныя части,
то сталъ мало по малу дѣлать собственныя наблюденія надъ
одержимыми душевными болѣзнями, записывая все видѣнное
въ особую книгу. Воскресные и праздничные дни проводилъ
онъ почти всегда въ домѣ умалишенныхъ. И всѣ наблюденія
его вели постоянно къ мысли, поразившей его при видѣ
спящаго Левки, т. е. что оффиціальные, патентованные
сумасшедшіе въ сущности и не глупѣе и не поврежденнѣе
всѣхъ остальныхъ, но только самобытнѣе, сосредоточеннѣе,
независимѣе, оригинальнѣе, даже можно сказать, геніальнѣе.
Странные поступки безумныхъ, ихъ раздражительную злобу
объяснялъ онъ себѣ тѣмъ, что все окружающее нарочно сер­
дитъ ихъ и ожесточаетъ безпрерывнымъ противорѣчіемъ,
жосткимъ отрицаніемъ ихъ idée fixe. Замѣчательно, что
люди дѣлаютъ все это только въ домахъ умалишенныхъ;
внѣ ихъ существуетъ между больными какое-то тайное
соглашеніе, какая-то патологическая деликатность, по кото­
рой безумные взаимно .признаютъ пункты помѣшательства
другъ въ другѣ. Да, все несчастіе явнобезумныхъ — ихъ
гордая самобытность, ихъ упрямая неуступчивость, за кото­
рую повально-поврежденные мстятъ имъ со всею злобою
слабыхъ характеровъ, запираютъ въ клѣтки отклонившихся
отъ общаго безумія и доливаютъ ихъ холодной водой.—
Объясню примѣрами. Главный докторъ въ заведеніи добрѣй­
шій нѣмецъ въ мірѣ, безъ сомнѣнія болѣе поврежденный,
чѣмъ половина больныхъ его.

Больные не любили его оттого, что онъ самъ, сидя на
одной почвѣ съ ними, вступалъ всегда въ соревнованіе.
— Я китайскій богдыханъ! кричалъ ему одинъ больной,
привязанный на толстой веревкѣ, которая, по необходимо­
сти, ограничивала богдыханскую власть его.— Ну, когда же

РАЗСКАЗЪ САШИ

283

китайскій императоръ сидитъ на веревкѣ? отвѣчалъ добрѣй­
шій нѣмецъ съ пресерьезнымъ видомъ, какъ будто онъ самъ
сомнѣвался, не дѣйствительно ли китайскій богдыханъ передъ
нимъ. Вольной выходилъ изъ себя, слыша возраженіе, скре­
жеталъ зубами, кричалъ, что это Вольтеръ и іезуиты посадили
его на цѣпь и долго не могъ потомъ успокоиться. Сеня, уже
Семенъ Ивановичъ, совсѣмъ напротивъ подходилъ къ нему
съ видомъ величайшаго подобострастія. „Лазурь неба, проз­
рачнѣйшій братъ солнца", говорилъ онъ ему:— „позволь мнѣ,
презрѣнному червю, грязи, отставшей отъ безсравненныхъ
цодошвъ твоихъ, покапать холодной воды на свѣтлое чело
твое, да возрадуется океанъ, что вода имѣетъ счастіе освѣ­
жить почтенную шкуру, покрывающую бѣлую кость твоего
черепа..." и больной улыбался и позволялъ дѣлать съ со­
бою все, что онъ хотѣлъ. Обращаю особенное вниманіе на
то, говорилъ Семенъ Ивановичъ, что и для этого больнаго я
не дѣлалъ ничего особеннаго, а поступалъ съ нимъ такъ, какъ
всѣ добрые люди поступаютъ другъ съ другомъ вездѣ, на
улицѣ, въ гостиной и проч.—Надобно замѣтить, что въ за­
веденіе ѣздилъ одинъ тупорожденный старикъ— воображав­
шій, что онъ гораздо лучше докторовъ и смотрителей знаетъ,
какъ надобно за больными ходить, — и всякій разъ прика­
зывалъ такой вздоръ, что за него дѣлалось стыдно; однако
главный докторъ слушалъ его до конца и не говорилъ ему,
что все это вздоръ, не дразнилъ его— а китайскаго богды­
хана дразнилъ. Гдѣ же тутъ справедливость?

В Е С Н А .
Е Е ЛЕЖИТЪ, бѣлѣясь средь полей,
Щ
Послѣдній снѣгъ и постепенно таетъ,
И въ полдень яркій солнце вызываетъ
Понѣжиться въ теплѣ своихъ луней.
Весною пахнетъ. Тѣло лѣнь объемлетъ,
И голова и кружится и дремлетъ.
Люблю я этотъ переходъ; живешь
Какъ наканунѣ праздника, и ждешь
Какъ колоколъ пробудитъ гудъ далекой,
Народъ пойдетъ по улицѣ широкой,
И будетъ радость общая и крикъ,
И пѣсни не умолкнутъ ни. на мигъ.
И жду я праздника: вотъ снѣгъ сольется,
Проглянетъ травка нѣжнымъ стебелькомъ,
И ласточка, щебеча, принесется
Въ гнѣздо, свитое надъ моимъ окномъ
Давнимъ давно... Я птичку каждый годъ
Встрѣчаю; спрашиваю: гдѣ летала?
Кто любовался ей? какой народъ?
Не въ сторонѣ-ль прекрасной побывала,
Гдѣ небо ясно, вѣчная весна,
•
Гдѣ море плещетъ, искрясь и синѣя,
И лавровъ гордыхъ тянется аллея?
Далекая, волшебная страна!...

ВЕСНА

285

И жду я праздника. На вѣткѣ гибкой
Листъ задрожитъ, и будетъ шуменъ лѣсъ,
Запахнетъ ландышъ у корней древесъ;
И будетъ утро съ свѣтлою улыбкой
Вставать прохладно, будетъ жарокъ день
И ясенъ вечеръ; и ночная тѣнь
Когда наляжетъ, будетъ мѣсяцъ томный
Гулять спокойно по лазури темной;
Надъ озеромъ прозрачный паръ взойдетъ,
И соловей до утра пропоетъ.

Н .О .

М АЛЕНЬКИЙ РУДОКОПЪ.
В Т А В Ъ съ камня, онъ собрался идти куда
С
глаза глядятъ, чтобы только дальше уйдти
отъ дома дяди, да вдругъ вспомнилъ, что тамъ
осталось его единственное сокровище — от­
цова шапка, и не смотря на страхъ вернулся.
Подойдя къ дому, онъ прокрался по стѣнкѣ
и спрятался въ кустахъ около дома, высма­
тривая, какъ бы ему поймать К атерину одну.
До него доносились сердитые голоса, нако­
нецъ дверь захлопнулась за смотрителемъ, и онъ взбѣ­
шенный показался на дорожкѣ. Давъ ему время отойдти по
дальше, Готлибъ проскользнулъ въ дверь. К атерина встрѣ­
тила его бранью и колотушками, онъ все перенесъ терпѣливо, только бъ Добраться до своего сокровища. К огда оты­
скавъ драгоцѣнную шапку, онъ возвращ ался назадъ, К ате­
рина дала ему такого пинка, что онъ вылетѣлъ въ дверь и
растянулся на крыльцѣ. Выбросивъ ему вслѣдъ забытый
мальчикомъ мѣшокъ, она съ шумомъ и бранью захлопнула
дверь.
— Что за странность, право, думалъ, вставая, обижен­
ный Готлибъ, К атерина гораздо болѣе виновата чѣмъ я, меня
выгнали, а ее оставляютъ, и она же, вмѣсто того, чтобы
меня пожалѣть, утѣшить, еще сердится и бранится. Стран­
ныя дѣла дѣлаются на свѣтѣ!

МАЛЕНЬКІЙ РУДОКОПЪ

287

Добродушный Готлибъ не понималъ, что смотритель не
посмѣлъ бы выгнать Катерину, не даромъ была она ему по­
мощницей и знала всѣ его тайны.

IV.
Доброе дѣло не остается безъ награды.

Все время пока Готлибъ жилъ у дяди, онъ не смѣлъ ни­
куда отлучаться далѣе Ш тейнбаха, куда ходилъ иногда съ
Катериной; не смѣлъ знакомиться съ другими мальчиками,
такъ что теперь рѣшительно не зналъ куда дѣваться, къ
кому обратиться въ своемъ безвыходномъ положеніи, и по­
шелъ прямо на удачу. Сдѣлавъ нѣсколько сотъ шаговъ, онъ
очутился въ незнакомой ему мѣстности и увидалъ передъ
собою такое необыкновенное строенье, что, разматривая его
съ крайнимъ любопытствомъ, забылъ на минуту о своемъ
горестномъ положеніи. К акіе то столбы съ огромными коле­
сами на верхуш кахъ образовали длинную линію посреди боль­
шой долины. Эти толстые столбы, соединенные винтами, были
въ безпрерывномъ, равномѣрномъ движеніи. К ъ каждому изъ
нихъ придѣланъ былъ брусъ въ нѣсколько футовъ длиною,
вертѣвшійся вмѣстѣ со столбами. По обоимъ концамъ этого
ряда столбовъ находилось по небольшому, высокому домику, а
на крыш ахъ домиковъ по колоколу, которые звонили всякій
разъ, какъ только вертѣвшійся брусъ до него дотрогивался.
Готлибъ усѣлся на небольшомъ пригоркѣ и долго разсматри­
валъ эту диковинную постройку, колоколъ звонилъ то справа,
то слѣва, и этотъ непрерывной звонъ чрезвычайно забав­
лялъ мальчика.
Солнце закатилось, длинныя тѣни растилались по долинѣ,
въ горахъ слышался рожокъ пастуха, сзывавшаго свое стадо.
Все въ природѣ умолкало и утихало, Готлибъ утомленный
слезами прилегъ на траву и вскорѣ заснулъ крѣпкимъ сномъ.
Его разбудилъ осенній вѣтеръ, завывавшій между деревьями;

288

ИГРУШЕЧКА

совсѣмъ стемнѣло, и ночная сырость проникала сквозь легкую
одежду мальчика.
— Брръ! какъ холодно! невольно воскликнулъ Готлибъ.
Въ ту же минуту близь него что-то зашевелилось, и онъ
увидилъ высокую, темную фигуру которая шла прямо на
него, бѣдный мальчикъ страшно перепугался.
— Кто тутъ? басомъ спросила фигура.
— Это я, отвѣтилъ мальчикъ, дрожа отъ страха.
— Кто это—я?
— Готлибъ Фрей—племянникъ г-на Верндтеля.
— Какъ, ты тотъ мальчикъ, что ' живетъ у смотрителя?
— Что жилъ у него, поправилъ Готлибъ въ полголоса.
— К акъ же это ты попалъ сюда въ такую пору? Ты
вѣрно заблудился, а не то убѣжалъ, пожалуй, отъ дяди?
Готлибъ откровенно разсказалъ все, что съ нимъ случи­
лось. Рудокопъ, таково было общественное положеніе тем­
ной фигуры, слушалъ его съ большимъ вниманіемъ и только
по временамъ бормоталъ себѣ что-то подъ носъ.
— Ты прозябъ, мой бѣдный мальчикъ, такъ заговорилъ
наконецъ рудокопъ, имя котораго было Кламротъ, пойдемъ
со мною. Если смотритель будетъ за это ко мнѣ придираться,
Богъ съ нимъ, мнѣ все равно! Ты спасъ жизнь моей малень­
кой Лоты, услуга за услугу, пойдемъ со мною, Готлибъ!
Понятно съ какою радостью послѣдовалъ мальчикъ за
своимъ спасителемъ, дрожа отъ холода и голода. Кламротъ
привелъ его въ свой маленькій домикъ, стоявшій почти у
самыхъ столбовъ, и уложилъ на мягкой соломѣ возлѣ печки,
давъ ему сперва кусокъ булки. К акъ только Готлибъ уснулъ
подъ даннымъ ему теплымъ одѣяломъ, рудокопъ вернулся на
свой наблюдательный постъ.
У Кламрота было шесть человѣкъ дѣтей и никакихъ
средствъ къ жизни кромѣ собственнаго труда. Однажды, спу­
скаясь въ рудникъ, онъ упалъ и сломалъ себѣ руку, его вылечили несовсѣмъ удачно, сросшаяся плохо рука потеряла способ­
ность сгибаться, и онъ не могъ болѣе продолжать свою обыч-

МАЛЕНЬКІЙ РУДОКОПЪ

289

ную работу; тогда начальство изъ состраданія къ его сиро­
тамъ, жены онъ лишился давно, поручило ему надзоръ за
водокачальной машиной, выкачивающей изъ подземныхъ га­
лерей воду; его обязанность состояла въ томъ, чтобы наблю­
дать за ея постояннымъ движеніемъ. Если же какая нибудь
порча въ устройствѣ машины останавливала ея дѣйствіе, то
онъ долженъ былъ дать знать объ этомъ рудокопамъ, звонить
въ колоколъ въ отверстіе шахты, чтобы они спѣшили выдти
изъ галлерей. Обязанность эта была очень отвѣтственна и,
трудна, тѣмъ болѣе, что начальство, желая предоставить
ему одному двойное жалованіе, упразднило мѣсто втораго
надзирателя. Съ тѣхъ поръ какъ дѣти его стали подрожать,
они нерѣдко замѣняли отца днемъ, и бѣдный труженикъ могъ
отдохнуть немного.
Когда на слѣдующее утро, Доротея, старшая дочь Кламрота, пришла къ очагу грѣть къ завтраку воду, то очень
удивилась увидавъ незнакомаго мальчика, и съ недоумѣніемъ
смотрѣла на растерявш агося Готлиба, къ счастью самъ Кламротъ и другія дѣти явились ему на выручку.
—- Ну, дѣти, сказалъ отецъ, вотъ я вамъ привелъ еще
брата. Это тотъ самый мальчикъ, что вытащилъ Ш арлоту
изъ чана съ водой въ саду г-на смотрителя. Онъ будетъ
жить у насъ. Если каждый изъ васъ станетъ ѣсть двумя
ложками супу и двумя картофелинами въ день меньше, то
все таки не будетъ голоденъ, а наша Ш арлота, кажется,
стоитъ такой жертвы. Я увѣренъ еслибъ вамъ пришлось уви­
дать ее блѣдной и неподвижной, какъ, помните, былъ сынъ
мельника, когда его вытащили изъ рѣки, вы бы незадумись
удѣлили ей по двѣ картофелины въ день, лишь бы она была
жива. Такъ вообразите же, что оно такъ и случилось и на­
шему Готлибу этого будетъ достаточно. Гдѣ сыты семеро, тамъ
хватитъ и на восьмаго, авось по милости Божіей прокормимся!
— Н у хорошо теперь, сказалъ Кламротъ, возблагода­
римъ Господа, ниспославшаго намъ этотъ день и нашъ хлѣбъ
насущный?!

290

ИГРУШЕЧКА

Дѣти помѣстились вокругъ стола, на которомъ уже клу­
бился паръ изъ миски, полной вкуснаго хлѣбнаго супа, отецъ,
снявъ шапку, промелъ вслухъ молитву, по окончаніи которой
всѣ сѣли за столъ. Послѣ завтрака Кламротъ спросилъ:
— Кто сегодня дежурный при машинахъ и кто смотритъ
за Шарлотой!?
— Я , отвѣтилъ Ж акъ.
— А кто въ кухнѣ ипойдетъ за дровами?
— Я , весело отвѣчала Софья.
— Прекрасно. Остальные трое возьмите Готлиба и идите
въ школу. Доротея, кланяйся отъ меня учителю и попроси
его принять въ свой классъ этого бѣднаго мальчика сироту.
Да ты, Готлибъ, хочешь ходить въ школу?
— Ахъ! какъ еще хочу, воскликнулъ Готлибъ.
— Отлично! Н о я не въ состояніи платить ни за своихъ
дѣтей, ни за тебя. Слушай же, что я тебѣ скажу. Учитель
здѣсь человѣкъ хорошій, но небогатый, и вотъ какъ онъ
устроилъ дѣла: кто не можетъ платить деньгами, тотъ пла­
титъ трудомъ. У него довольно большой садъ и поле, для
которыхъ надобны работники. Если желаешь учиться, то дол­
женъ работать. Что ты на это скажешь?
— Съ удовольствіемъ готовъ работать, отвѣчалъ Готлибъ.
— Стало и толковать нечего.
Классъ начинался въ восемь часовъ, а такъ какъ до школы
было ходьбы не менѣе часу, то дѣти немедленно собрались
въ путь. Доротея принесла полный горшокъ варенаго кар­
тофеля и раздѣлила его поровну между четырмя дѣтьми, от­
правлявшимися въ школу, Кламротъ далъ имъ еще по куску
чернаго хлѣба, и сказалъ Готлибу:
— Это твоя обѣденная порція, береги же ее до обѣда.
Дѣти весело пустились въ путь, отецъ легъ спать, Ж акъ
пошелъ смотрѣть за машиною, а Софья—въ ближній лѣсъ
собирать хворостъ.

МАЛЕНЬКІЙ РУДОКОПЪ

291'

Y.
Кто трудится, тотъ здоровъ и доволенъ собою.

Учитель, человѣкъ маленькаго роста, пріятной наружно­
сти, выслушавъ отъ Доротеи порученіе ея отца, радушно
принялъ Готлиба.
— Браво! сказалъ онъ, вотъ намъ еще помощникъ, и
пожавъ Готлибу руку представилъ его товарищамъ. Урокъ
начался молитвою и пѣніемъ гимна. Учитель, по имени Ли­
белъ, обращался съ дѣтьми дружески. Готлибу онъ далъ
аспидную доску, карандашъ, грифель, книжку для чтенія и
тетрадь для письма и сказалъ, что дастъ ему все это въ
долгъ, собственностью же его эти вещи сдѣлаются тогда,
когда онъ заработаетъ то, чего онѣ стоятъ.
Въ полдень классъ кончился. Дѣти, которыя платили за
ученье, пошли домой, а прочія принялись за свой хлѣбъ и
картофель. До часу имъ позволялось играть и бѣгать на
дворѣ, если же шелъ дождь, то они занимались рисованьемъ
на своихъ аспидныхъ доскахъ, изображая знакомые имъ пред­
меты. В ъ часъ дѣти принимались за работу и разсыпались
въ разныя стороны.
Дѣвочки шли въ огородъ полоть картофель, лущили бобы
и горохъ, мальчики выбирали изъ грядъ камни, сгребали въ
копны сѣно, за которымъ съ тачками ѣздили въ лѣсъ, копали
гряды и чистили любимый садикъ учителя, въ четыре часа
онъ самъ присоединялся къ маленькимъ работникамъ.
— Ого! сказалъ онъ въ тотъ день, когда Готлибъ въ
первый разъ попалъ въ школу, сегодня вы отлично работали.
Такое прилежаніе стоитъ награды, и вы ее получите.
— Знаеш ь что эта за награда, шепнулъ Готлибу стояв­
шій возлѣ него мальчикъ, всякій разъ какъ онъ нами до­
воленъ, разсказываетъ какую нибудь такую интересную
исторію, что не скоро и позабудешь ее.

'292

ИГРУШ ЕЧКА

Какъ только убрались съ работой, учитель усадилъ въ
классной комнатѣ вокругъ себя маленькихъ слушателей и
началъ имъ разсказывать про большіе города съ ихъ вели­
колѣпными домами, церквами, скверами, гдѣ ему удавалось
побывать въ молодости, говорилъ и про безбрежное море и
про пловучіе дома, называемые кораблями и пароходами.
Счастливый и довольный вернулся Готлибъ въ домъ сво­
его пріемнаго отца. Съ какимъ аппетитомъ съѣлъ свой скром­
ный ужинъ изъ того же хлѣба и картофеля, и горячо бла­
годарилъ Бога, ниспославшаго ему отраду послѣ горькихъ
дней въ домѣ дяди. Спалъ онъ крѣпко и покойно, порабо­
тавши—и съ чистой совѣстью.
VI.
Горькая доля рудокопа.

Съ каждымъ осеннимъ днемъ погода становилась холод­
нѣй и холоднѣй а у бѣднаго Готлиба не было ни теплой обуви,
ни платья, у названнаго же отца его не было средствъ помочь
ему.
.
— Вижу, мой бѣдный "мальчикъ, сказалъ однажды Кламротъ, что тебѣ приходится плохо, и не знаю какъ пособить.
Пойдемъ завтра вмѣстѣ; въ городъ, не найдется ли по дорогѣ
добрая душа, которая сжалится надъ тобою, а не то надо
будетъ придумать какъ бы тебѣ самому ухитриться зарабо­
тать себѣ на платье и обувь. Кстати въ городѣ посмотришь
на разныя ремеслами выберешь себѣ ремесло по вкусу.
Раннимъ утромъ вышли путешественники изъ дома. Кламротъ несъ на спинѣ корзину наполненную деревянными из­
дѣльями на продажу, такую же корзину поменьше далъ не­
сти Готлибу, въ карманѣ у обоихъ было по куску хлѣба и
по нѣсколько картофелинъ на дорогу.
— Мнѣ бы хотѣлось быть рудокопомъ, какъ мой отецъ,
сказалъ Готлибъ, когда имъ встрѣтилось нѣсколько товари­
щей Кламрота, отправлявшихся на работу.

м а л е н ь к ій р у д о к о п ъ

298

— Хорошо, Готлибъ, на обратномъ пути мы спустимся
въ рудникъ и ты посмотри по тебѣ ли это ремесло.
Пока они, разговаривая, отошли мили двѣ отъ дома, по­
лилъ сильный дождь, Готлибъ сталъ жаловаться на погоду,
какъ нарочно мѣшавшею ихъ путешествію.
А дождь между тѣмъ полилъ сильнѣе, наши путники,
увидавъ ; впереди деревеньку, пустились бѣжать, чтобы
укрыться подъ какимъ нибудь навѣсомъ. Судьба привела ихъ
на крыльцо пасторскаго дома. Съ обоихъ вода лила ручьями,
а голодъ напоминалъ, что они вышли безъ завтрака, но
только что они собрались взяться за свой хлѣбъ и карто­
фель, какъ на крыльцо выбѣжали пасторскія дѣти, а за ними
и сама пасторша. Увидавъ измокшихъ путешественниковъ,
она радушно пригласила ихъ въ комнаты погрѣться. Въ ком­
натѣ, когда пасторша сняла съ продрогшаго мальчика кур­
точку, чтобы высушить ее, а его накормить горячимъ супомъ,
ей бросилась въ глаза его исштопанная рубашонка и
жалкіе башмаченки на босу ногу.
— Бѣдный ребенокъ, сказала она, у тебя вѣрно нѣтъ матери.
Кламротъ разсказалъ ей исторію Готлиба. Тронутая си­
ротствомъ ребенка, пасторша начала рыться по комодамъ,
отыскивая нѣтъ ли тамъ чего пригоднаго Аля него. Н е
прошло десяти минутъ какъ на Готлибѣ была надѣта крѣп­
кая пара теплыхъ чулокъ на ногахъ, а другая нитяная ле­
жала въ карманѣ. Сверхъ того его наградили новой парой
отличныхъ сапоговъ, теплой курточкой и двумя крѣпкими
рубашками. Мальчикъ одурѣлъ отъ радости, не зналъ какъ
и выразить свою благодарность добрымъ людямъ, приняв­
шимъ въ немъ участіе.
— Вотъ ты ропталъ на дождь, а онъ привелъ тебя къ
лучшему, говорилъ Кламротъ, когда они накормленные и обо­
грѣтые очутились при выглянувшемъ наконецъ солнышкѣ
на большой дорогѣ. Н е пойди дождь, не видать бы тебѣ
всѣхъ твоихъ обновокъ, да и не ѣсть бы намъ вкуснаго биръсупа вмѣсто нашего сухаго хлѣба.

294

ИГРУШ ЕЧКА

— Никогда не буду роптать, отецъ, какая бы бѣда не
встрѣтилась въ жизни, отвѣтилъ мальчикъ, сіяя восторгомъ
и осматривая себя въ новомъ платьѣ.
Около полудня пришли они въ небольшой городокъ, гдѣ
Еламротъ сбывалъ свои деревянныя издѣлья въ игрушеч­
номъ магазинѣ, туда они и отправились къ великому удо­
вольствію Готлиба, никогда не видавшаго такихъ сокро­
вищъ, какія были разложены на большомъ прилавкѣ и на
столахъ посреди магазина. Чего, чего тутъ не было: и ло­
шадки, и коровы, и барабаны, и разные звѣри въ малень­
кихъ коробочкахъ, цѣлыя стада овецъ и барашковъ, а въ
другихъ коробкахъ цѣлые полки маленькихъ солдатиковъ
пѣшихъ и конныхъ, у Готлиба глаза разбѣжались, онъ стоялъ
какъ вкопанный отъ восторга и удивленія, не смѣя ни до
чего дотронуться. Наивный восторгъ ребенка забавлялъ
купца; разставшись съ Еламротомъ, онъ подарилъ мальчику
нѣсколько мелкихъ игрушекъ, Готлибъ обрадовался имъ
чуть ли не больше подарковъ доброй пасторши и со слезами
радости благодарилъ купца.
— Вотъ счастливый денекъ выпалъ тебѣ на долю, гово­
рилъ Еламротъ, выходя изъ магазина, а теперь пойдемъ на
игрушечную фабрику, я покажу тебѣ какъ дѣлаются всѣ эти
прекрасныя вещи, которыми тебя наградили.
Съ любопытствомъ смотрѣлъ Готлибъ какъ мелкія ве­
щицы вытачивались на станкахъ движимыхъ паромъ. Ещ е
болѣе заинтересовало его, какъ множество рабочихъ вырѣ­
зывали ножемъ изъ дерева разнаго рода игрушки, а дѣти
раскрашивали ихъ разными красками. Все это дѣлалось такъ
быстро, что Готлибъ не могъ придти въ себя отъ изумленія.
— Дѣло мастера боится, сказалъ ему одинъ изъ рабо­
чихъ, показывая какъ надо браться за вырѣзку маленькаго
пастушка, пожилъ бы съ нами, и ты бы скоро научился рѣзать.
Олова эти глубоко запали въ душу Готлиба. Ночуя въ
бѣдной городской гостинницѣ, онъ долго не могъ уснуть
отъ наплыва впечатлѣній.

м а л е н ь к ій р у д о к о п ъ

295

— Сегодня я покажу тебѣ вблизи трудъ рудокоповъ,
мы спустимся въ шахту, говорилъ Кламротъ, выходя къ
нимъ по утру вмѣстѣ съ Готлибомъ и ты рѣшишь хочешь ли
взяться за ремесло отца.
Погода стояла прекрасная. Они быстро дошли до до­
лины, изъ которой спускались въ рудники. Долина была
застроена цѣлымъ рядомъ шахтъ, надъ которыми возвыша­
лись деревянные домики съ висящими въ нихъ колоколами,
безпрестанно звонившими. У каждаго домика надъ отвер­
стіемъ ш ахтъ стояло по два работника, которые посред­
ствомъ ворота поднимали изъ шахтъ бочки наполненныя ру­
дой, тутъ же опорожняли ихъ и снова опускали внизъ.
Наши путники поспѣли въ долину какъ разъ къ смѣнѣ
одной партіи рабочихъ другою. Новая смѣна рудокоповъ
вошла въ домикъ, уже одѣтая въ свои костюмы рудокоповъ,
съ прикрѣпленными къ груди фонарями, они обнажили головы
и пропѣли молитву. Смотритель, но не. дядя Готлиба, также
прочелъ вслухъ молитву, испрашивая благословеніе Божіе на
всѣхъ этихъ людей, подвергавшихъ свою жизнь опасности.
Затѣмъ всѣ направились къ сіяющей черной пасти шахты.
Выходившая же оттуда партія на св ѣ тъ . Божій привѣтство­
вала спускавшуюся ей на смѣну словами: „да сохранитъ
васъ Господь Б огъ “ .
Торжественность обстановки сильно подѣйствовала на
воображеніе Готлиба, онъ съ сжатымъ отъ страха сердцемъ
облекся въ принесенный ему костюмъ съ фонаремъ на груди,
и вслѣдъ за Кламротомъ сталъ по лѣстницѣ съ широкими
ступенями въ рудникъ.
Едва прошли они нѣсколько шаговъ, какъ дневной свѣтъ
виднѣвшійся въ отверстіи колодца, началъ исчезать, при
блѣдномъ свѣтѣ лампы. Черныя стѣны окружили ихъ со
всѣхъ сторонъ. Внизу послышался шумъ, по мѣрѣ ихъ углуб­
ленія онъ становился слышнѣе.
— Готлибъ! крикнулъ Кламротъ, бывшій впереди, бере­
гись, держись рукой за лѣстницу, стой тверже на ступеняхъ,

296

ИГРУШ ЕЧКА

мы подходимъ къ гидравлической машинѣ. Отъ шума колесъ
и отъ свиста, Готлибъ едва могъ разслышать слова его.
Множество длинныхъ жердей, столбовъ и досокъ въ постоян­
номъ движеніи производили адскій стукъ. Надобно было
пройдти среди этихъ аппаратовъ. Готлибъ со страхомъ
подвигался впередъ. Миновавъ машины и слыша ихъ шумъ
въ отдаленіи, онъ въ душѣ поблагодарилъ Бога. Дойдя
до конца лѣстницы, они отдохнули немного. Направо и на
лѣво тянулись галлереи, а въ отдаленіи тамъ и сямъ виднѣ­
лись блѣдные лучи свѣта.
— Ты испугался проходя мимо гидравлическихъ машинъ1?
спросилъ Кламротъ. Это не шутка. Одинъ 15-тилѣтній маль­
чикъ поплатился рукой за свою неосторожность. Колесо
оторвало ему руку по самое плечо. А черезъ часъ онъ умеръ.
Слушая это Готлибъ дрожалъ съ головы до ногъ. Страхъ
его увеличился, когда Кламротъ сталъ спускаться еще ниже.
Онъ думалъ что дойдя до такой глубины нельзя идти дальше.
Съ нѣмецкаго,
Н

ирица.

(Продолженіе слѣдуетъ).

Редакторъ-издательница Т. ПАССЕКЪ.
Дозволено цензурою. С.-Петербургъ, 13 нарта 1882 г.
Типографія А. С. С уворина . Эртелевъ пер., д. № 11—2.