Цитата: "А марганец при горении выделяет кислород". Афтырь, ты в каком подземном переходе аттестат покупал? В школе преподают предмет под названием - химия. Иди учи двоечник.
Стоит внимания. Есть новизна и сюжет. Есть и ляпы. Ну например трудно потерять арбалет, еще трудней не пойти его поискать, тем более, что он весьма дорогой и удобный. Я слабо представляю, что четверо охотников уходят на охоту без дистанционного оружия и лишь по надобности его берут, тем более, что есть повозка и лошади. Слабо представляю, что охотники за своей жертвой и подранками бегаю с мечами. Имея 4 арбалета и видя волколака автор
подробнее ...
рассказывает нам как его они рассматривают и как он готовится к нападению, дожидаясь атаки. Лишь ГГ успевает нажать на спуск в догон и забыв о перезарядке несётся безоружный за целью, видимо высказать своё устное фи за грубое подталкивание. Ну и как всегда охотники на монстров не имеют элементарной защиты от таких нападений - рогатины и предпочитают служить "кеглями" и летать не имея крыльев. Стандарт вооружения для таких писателей - меч, взяв авторит - ведьмака А. Сапковского. Только у него ведьмаки были уже биомутантами и обучались с детства, имели невероятную реакцию, гибкость, скорость и кучу химии от отравлений и заживление ран от ближнего контакта с чудовищами. Наши простые предки справлялись копьями,луками, собаками, ядом и ловушками. Диванные писатели пишут глупые книги и ссылаясь друг на друга. Да нормальные охотники в лес без хороших как минимум двух обученных собак держать зверя на одном месте на хищника не пойдут, иначе сами станут дичью. Я действительно умных произведений, где хоть чему то можно научиться из реального опыта давно не читал. На фоне прочих авторов оценку ставлю - хорошо и рекомендую представлять в уме более реальные ситуации и не резать монстров ножичком, а сразу колоть зубочисткой.
Очень! очень приличная "боярка"! Прочёл все семь книг "запоем". Не уступает качеством сюжета ни Демченко Антону, ни Плотников Сергею, ни Ильину Владимиру. Lena Stol - респект за "открытие" талантливого автора!!!
Написано на уровне детсада. Великий перерожденец и врун. По мановению руки сотня людей поднимается в воздух, а может и тысячи. В кучу собран казачий уклад вольных и реестровых казаков, княжества и рабы. 16 летний князь командует атаманами казачьего войска. Отпускает за откуп врагов, убивших его родителей. ГГ у меня вызывает чувство гадливости. Автор с ГГ развлекает нас текстами казачьих песен. Одновременно обвиняя казаков
подробнее ...
обворовывание своего князя. Читать о всемогущем колдуне и его глупых выходках и рассуждениях просто не интересно.
— А зачем вы это делаете?
— Простите?
Психоаналитик выглядел именно так, как должен выглядеть психоаналитик — благообразный, немолодой, с пепельной гривой аккуратно причесанных волос и окладистой ухоженной бородкой. И, конечно, строгими квадратными очками. Он поднял глаза от блокнота и, усиливая слова скупыми, но выразительными движениями кисти, пояснил:
— Вы сказали, что во сне вы бегаете по лестничным пролетам и галереям — с какой целью? Вы ищете что-то? Убегаете?
— Да я… — я, если честно, был в тупике, — н-ну я… как-то не думал… Ну, это же сон, понимаете? Просто надо бежать и… бегу.
— Угу, — выдохнул в бороду мужчина и сделал пометку в блокноте, — расскажите подробнее про то, что вы видите.
— Лестницы, — вздохнул я, — лестничные клетки, пролеты, двери. Иногда галереи, знаете, как коридор, в котором много дверей открываются одна за другой. В одном из снов такая галерея была почти бесконечной, я все бежал, бежал — а за каждой дверью была новая и новая. И все вокруг как в эрмитаже — вензеля, канделябры, позолота. И мне надо было добежать до конца, но я думал, что конца уже нет и не будет и я так и буду бежать среди этой роскоши от двери к двери. Это жутко выматывает.
— Добежали?
— Что? — мне казалось, что я выгляжу полным идиотом.
— До последней двери добежали? — терпеливо уточнил психоаналитик. — Вам же надо было к последней двери в галерее. Добежали?
— А, да, — я замялся, — почти перед самым пробуждением галерея закончилась.
— И за последней дверью было…?
— Лестничный пролет, — тоскливо признался я. — Знаете, такой… как в питерских домах — узкий, с металлической клеткой лифта. Ступени стоптанные, стертые. Смотрели когда-нибудь сериал «Улицы разбитых фонарей»? Вот что-то такое. Я начал по нему подниматься и проснулся.
— Почему не вниз? — полуседая бровь изогнулась, подчеркнув вопрос.
— Ну… не знаю. Если не знаешь куда идти, то, наверное, неважно куда, правда?
— Иногда очень важно, куда вы идете именно тогда, когда не знаете куда идти. Сны повторяются?
— Нет, этой галереи я больше не видел, если вы об этом.
— Продолжения? Та лестничная клетка, по которой вы начали подниматься — вы продолжили подъем?
— Э-э-э… — я задумался.
Да черт его знает, столько этих клеток, лестниц, галерей. Когда годами в снах ты носишься как угорелый по безумной мешанине переходов, как-то трудно уследить, в котором из них ты уже бегал.
— Я не могу сказать.
— У вас есть ощущение единого маршрута? Конечной цели, примерного пути?
— Н-нет, мне просто надо бежать.
— Хорошо. Теперь стандартные вопросы, — он всмотрелся в свой блокнот и перевел взгляд на меня. — Вы женаты?
— Да.
— Дети?
— Двое.
— С женой хорошо ладите? Как секс? — он приподнял брови.
Я пожал плечами, бессознательно коснувшись кольца на безымянном пальце.
— В целом — все в порядке. Как у всех, наверное, — я снова пожал плечами. — Никаких перекосов, если вы про это. Ну, ругаемся иногда. Но сразу миримся. Я её не бью. Она меня тоже.
— А регулярность секса?
— Ну, когда как. Пару раз в неделю, в среднем…
— В фрейдистской трактовке лестницы — это метафора полового акта. Подъем и спад желания. Но его подход очень ограничен и для вашего случая не подходит, так что будем искать дальше. Какие еще подробности вы можете припомнить?
— Ну… — я снова задумался, и в голове сразу всплыл недавний сон. — Иногда бывает, что часть ступенек обвалилась и надо искать обходные пути. Карабкаться по перилам или вообще чуть ни на карниз вылезать, где мостики деревянные перекинуты. И всегда куча этажей, и подъезды, и не поймешь, где выход, из одного подъезда попадаю в другой, из другого — в подвал или на крышу, и лифты эти, часто вот такие старые, где двери надо самому закрывать и тебя в кабине видно.
— Вы говорите — подвалы. Вы помните, как они выглядят?
— Один раз был такой сон: я возвращаюсь домой, захожу в подъезд, поднимаюсь на третий, где живу, а моей двери нет. Соседняя есть, а моей — нет. И тут сбоку такой проход — иду по нему и попадаю в соседний подъезд. Начинаю спускаться вниз. Там подвал. В нем стоят кровати, как в ночлежке, валяется мусор какой-то, грязища. Я еще тогда подумал — может, они бомжей сюда пускают, за копеечку. Там еще была такая странная штуковина, типа коня в полный рост, искусственного, ну как какой-то экспонат или декорация. Не чучело, а просто из досок и ткани такой типа «конь»…
— Ого, — бородач шуршал карандашиком в блокноте.
— И… вы спрашивали, есть ли повторы. Да, повторяются эти сломанные ступени или отсутствующие лестничные марши. Например, я бегу вверх, и вдруг бац — а там нет ступеней. Дальше они есть — а здесь то ли обвалились, то ли что. И никак не подняться. И я, держась за перила, кое-как лезу вверх. А бывает, что перил нет вообще. И тогда уже не залезть. Нужно идти в соседний подъезд и искать оттуда проход.
— То есть, кроме галерей и лестниц, все-таки есть выход на улицу? Что там?
— Я бы не назвал это улицей… — задумался я. — Глухие дворики-колодцы, иногда крыши, но со всех сторон высотки или какие-то надстройки. Чаще всего вариантов куда идти, особо нет…
— У вас был сексуальный опыт с мужчинами?
— У меня… Что?! — я ошарашенно уставился на него. — Нет! Вы что, думаете я…
— Я пока ничего не думаю, — мягко улыбнулся он. — Ваши сны похожи на поиск чего-то, чего вы заведомо не можете достичь. Сны — отражение реальности, а сексуальные переживания одни из самых глубоких в жизни человека. Я бы хотел, чтоб вы отвечали откровенно.
— Нет я… Нет, — я чувствовал, что краснею. — Я совершенно точно не… гей. Мне нравятся женщины, я уверен. Жене моей тоже…
Я замялся, чувствуя неловкость фразы, но психоаналитик охотно подхватил, лукаво блеснув очками:
— Жене вашей тоже нравятся женщины, понимаю, — он улыбнулся, давая понять, что это шутка.
Я вежливо посмеялся, ухватившись за возможность сгладить неловкий момент.
— В общем, дело не в этом, если вы думаете, что… Нет, нет, не думаю.
— Хорошо, я понял, — кончик карандаша вновь забегал по страничке блокнота, потом с шелестом вычеркнул там что-то. — Видимо, причина снов с сексуальной жизнью не связана. Так даже интереснее.
Спинка кресла еле слышно скрипнула, когда психоаналитик откинулся на нее.
— Сексуальный подтекст самый простой и очевидный, он лежит на поверхности и не представляет особого интереса. А ваш случай имеет, похоже, более глубокие корни. Я с удовольствием за него возьмусь.
— Спасибо большое! Вы не представляете, как я устал от этих лестниц, — я с облегчением встал с кушетки и протянул руку пожилому мужчине.
— Попробуем найти выход, — ободряюще улыбнулся тот, отвечая на рукопожатие. — Жду следующей встречи.
* * *
— День добрый, молодой человек, — психоаналитик дружелюбно подал мне руку и жестом указал на кушетку. — Садитесь, садитесь. Вы выглядите отдохнувшим, это радует.
— Да вы просто волшебник! — воскликнул я, поудобнее пристраиваясь на кушетке. — С тех пор, как я к вам хожу, сны о лестницах как рукой сняло!
— Любопытно, — хмыкнул он. — А что снится теперь?
— Ничего! Ну, то есть, может, что-то и снится, но я не помню. Сплю как убитый, и совершенно точно — никаких лестниц.
— Занятно, занятно, — карандашик ожил и сновал по листочку блокнота, шурша, словно сухие осенние листья на ветру.
Правда, выражение лица мужчины показалось мне слегка встревоженным, но я не стал зацикливаться на этом. Сны прошли, значит, он точно сможет мне помочь.
— Давайте сегодня попробуем вспомнить самые яркие воспоминания из снов. То, что запомнилось даже среди повторяющихся декораций. Вот самое первое, что придет в голову, попробуйте.
Я задумался. Первое что приходило в голову — галереи, коридоры, мешанина переходов… сломанные ступени, иногда целые пролеты. Кучи ломаного кирпича в узком темном дворике, груда мятого кровельного железа на крыше, где я порвал рубашку…
— Рука! — выпалил я. — То есть шрам на руке! Он пропадает во сне!
— Так, так, вот это любопытно, — он придвинулся поближе и внимательно посмотрел на меня. — У вас есть шрам?
— Да, вот тут, — я вытянул левую руку, демонстрируя закрытое рукавом рубашки предплечье. — В детстве неудачно упал с велосипеда на консервную банку, распорол от запястья до локтя, я сейчас покажу…
Я начал расстегивать пуговицу манжеты.
— Не надо, не надо, — торопливо замахал руками врач. — Я, знаете ли… Э-э… Впечатлительный.
Он смущенно улыбнулся.
— Моя область, слава богу, не касается физических э-э… аспектов. Так, говорите, пропадает?
— Да, в одном из снов я выбежал на крышу, там тесно было, кучи хлама, железо кровельное, дома вплотную, высотки. Споткнулся на бегу, растянулся во весь рост, рукав порвал — а там шрама нет. Он заметный, длинный как веревка, сразу видно.
— Интересно, очень интересно. Значит, если вдруг заплутаете в незнакомом здании — всегда сможете проверить, спите вы или нет, — очки опять лукаво блеснули, приглашая посмеяться, что я и сделал.
Как-то даже не приходило в голову такое, и правда забавный способ, если нападут сомнения. Всё-таки толковый мужик, вроде и без напряжения, с шутками, а вытягивает интересные вещи. Нет, я точно не зря сюда хожу.
— Скажите, молодой человек, — мне показалось, что голос его зазвучал немного тревожно, будто с опаской. — А вы… в своих снах встречали когда-нибудь людей?
— Нет, — сразу ответил я. — Людей никогда. Вообще никого живого.
— Может, голоса из квартир в подъездах?
— Нет, голосов тоже, я… Понимаете, я даже не пытаюсь заходить или слушать, я всегда знаю, что квартиры заперты и пусты. Ну, кроме тех, в которые мне надо войти, там открыто — но за дверью редко бывают именно квартиры, чаще коридоры опять.
— Ясно, — очередной росчерк грифеля. — А груды хлама, о которых вы говорили — там были хотя бы следы недавнего пребывания людей?
— Хлам… — я задумался. — Да, я припоминаю, кажется, мусор на лестницах… бычки и фантики, шелуха от семечек. Да, точно, иногда в подвалах были целые кучи мусора — пластиковых бутылок, стаканчиков, кукол каких-то… даже, простите, презервативы.
— Свежего? Мусор недавно выброшен? Может, люди где-то недалеко?
— Н-нет, эти вещи… какие-то заброшенные… давно лежат. Пыльные, слежавшиеся. Нет, никаких намеков на близость людей, — покачал головой я.
— Скажите, молодой человек, — психоаналитик вдруг придвинулся поближе и внимательно посмотрел на меня сквозь поблескивающие грани очков. — Кто вы?
— В… в… каком… смысле, — меня, почему-то, огорошил этот вопрос.
— В снах, — поспешил уточнить мужчина. — В ваших снах, во время бега по лестницам — кто вы?
— А, — облегченно выдохнул я, чувствуя, как по коже почему-то бегают мурашки. — В снах… Да… Я как-то не думал даже. Понимаете, я особо не задумываюсь там ни над чем, в голове вообще пусто. Чаще всего надо просто спешить к какой-то двери, как тогда в галерее, бежать и потом дальше бежать. Спешка, бег — там это основное…
— Императив, — кивнул он, не сводя с меня пристального взгляда. — Безусловное требование. Это типично, на самом деле. Широко распространено. Что же, спасибо за откровенные ответы. Мне пока надо будет кое-что обдумать.
Он постучал карандашиком по блокноту. Я встал, и мы опять пожали друг другу руки.
— Буду рад увидеть вас снова, — мне почудился какой-то нажим в его словах, но я не стал придавать этому значения.
Знает мужик свою работу, крепко знает. Сны-то прошли.
* * *
— Ну как у вас дела? — вид у психоаналитика сегодня был слегка встревоженный, будто неуверенный.
Даже в обычно аккуратно причесанных волосах чудился легкий беспорядок.
— Чудесно, — заулыбался я, усаживаясь на кушетку. — Вы просто волшебник. Сплю как убитый, отдохнул наконец-то. Спасибо вам.
— Что вы, что вы, какие благодарности. Это моя работа, смысл… существования, можно сказать. — Карандаш коротко постучал по блокноту. — Мы с вами провели уже… немало… встреч. Я хочу сегодня отметить кое-какие важные, как мне кажется, моменты наших бесед и озвучить основные выводы, которые я сделал.
Неуверенность и напряженность мне все-таки не чудилась. Я кивнул, всем своим видом показывая, что по его слову готов хоть в огонь. Примерно так и было, поверьте. А если не верите — то вы просто никогда не бегали годами каждую ночь черт его знает где. С чем вас и поздравляю.
— Итак, — кивнул он и, поглядывая в блокнот, начал перечислять, припечатывая каждый пункт ударом карандаша по столешнице.
— Первое: в своих снах вы никогда не чувствовали ни цели, ни пути, по которому должны следовать. Только необходимость движения, бега.
Я кивнул, заметив, что в пепельных волосах сегодня и вправду было несколько прядей, шагавших «не в ногу».
— Второе: в своих снах вы не отдаете себе отчет в том, кто вы — даже не задумываетесь над этим.
И немного неровно сидел галстук, заметил я, кивая, и почувствовал смутную тревогу.
— Третье: с тех пор, как вы начали посещать меня, сны с пролетами и галереями полностью прекратились.
— Да, спасибо вам огромное, вы даже не представляете…
— Простите, что перебиваю, — он виновато глянул из-под очков. — Но я бы хотел закончить перечень.
— Конечно-конечно, простите, — я приподнял руки и показал ему раскрытые ладони. — Я весь ваш.
— Благодарю. Четвертое, на мой взгляд, самое важное — ваш шрам. Вы уверены, что в снах он пропадает.
— Да, — уверенно кивнул я и посмотрел на рукав рубашки, под которым пряталась белесая веревочка старой раны. — В снах его точно нет.
— В снах точно нет, — устало повторил психоаналитик, откинувшись на спинку кресла. — А сейчас я расскажу вам, к чему я пришел… К каким выводам.
Он встал, прошелся к окну и обратно, снова сел в кресло. Потер лоб и как-то неуверенно глянул на меня.
— Мне нужно, чтобы вы выслушали меня внимательно, постарались вдуматься в то, что я скажу.
— Да, конечно, — с готовностью кивнул я.
Ради избавления от навязчивых ночных путешествий я и вправду был готов на все.
Он снова потер лоб и, откинувшись в кресле, заговорил, глядя в блокнот.
— Знаете, я хороший психоаналитик. У меня богатый опыт, правда. Но ваш случай, пожалуй, самый удивительный. Судьбоносный, я бы сказал. Вы в прямом смысле можете изменить в моей жизни все.
Я послушно внимал и вдумывался, но пока ничего понять не мог. Каким образом мои дурацкие сны могут что-то поменять в карьере серьезного специалиста? У него таких случаев, наверное, пруд пруди, даже похлеще. Может, какой-то трюк психологический? А, к черту, я готов, пусть хоть гипнотизирует, зато сны прошли…
— Я хочу задать вам вопрос, на который, как я думаю, можете ответить только вы. Надеюсь, можете, — он вдруг снял очки и подался вперед.
Взгляд его, без очков, стал каким-то беспомощным и просительным.
— Ответьте, пожалуйста, искренне.
— Да, конечно, — я был немного ошарашен такой переменой в уверенном обычно человеке. — Задавайте любой вопрос, который…
— Как меня зовут?
Несколько секунд я сидел открыв рот, и моргал.
— Что, простите? — выдавил я, когда язык опять начал меня слушаться. — Как вас…
— Зовут, — кивнул он. — Имя, отчество. Фамилия. Не то чтоб это играло какую-то роль, но мне просто любопытно. Личный интерес, не врачебный.
— Я не понимаю, — промямлил я.
— Сосредоточьтесь и просто назовите мое имя.
— Я… я… простите… — в голове был полный кавардак. — Я… забыл… кажется…
— Жаль, — вздохнул он и опять откинулся на спинку кресла. — Хотелось узнать. Ну, теперь, наверное, не важно.
— Послушайте, — я вдруг разозлился. — Какое это имеет отношение… Ну, то есть, простите, ради бога, это ужасно невежливо с моей стороны — забыть ваше имя, но это вряд ли имеет отношение к моим снам.
— Имеет, как ни странно, самое что ни на есть прямое, — он сел прямо и сложил руки перед собой. — Но перейдем к основному. Позволите еще вопрос?
— Опять этот… — я все еще злился. — Личный интерес?
— Нет, теперь вполне врачебный. Как зовут вас?
— Слушайте, если вы думаете, что это смешно…
— Как вы сюда приехали? На каком этаже располагается мой кабинет?
— Хватит! — я вскочил, чувствуя, что меня трясет. — Вы издеваетесь надо мной? Кто дал вам право… Знаете, хватит! Я ухожу!
Я развернулся к двери.
— Не советовал бы вам выходить, — мрачно сказал врач мне в спину.
— Что?! — я круто развернулся обратно. — Вы мне угрожаете?!
— Ну что вы, — теперь уже он показал мне ладони в успокаивающем жесте. — Я ведь говорил, что расскажу вам о выводах, которые сделал. А вы обещали слушать и вдумываться. Вот вам вывод — я бы на вашем месте из кабинета не выходил. Попробуете вдуматься?
Я кипел, как котелок на огне, но вспомнил о своем обещании и попробовал обдумать его вопросы. Как его зовут — ой, ну подумаешь, забыл. На каком этаже кабинет? Как доехал? Ерунда какая-то. Как зовут…
Меня.
Огонь потух, а в кипящий котелок сыпанули ледяных кубиков. До краев.
Как меня зовут?
— Вот теперь я вижу, что вы задумались, — грустно заметил он. — Присядьте. Вы побледнели.
Ноги подогнулись, и я упал на кушетку.
— Можете ответить хоть на один из заданных мною вопросов?
— Нет, — я услышал свой голос будто со стороны, глухой и лишенный эмоций. — Нет, я…
— Не помните, — кивнул он. — А помните пункт два, озвученный мною в начале нашей сегодняшней встречи?
Я покачал головой. В мыслях был полный сумбур, разброд и шатание, какие там пункты.
— В ваших снах вы не отдаете себе отчет в том, кто вы.
Я вскинул голову и ошеломленно уставился на него.
— Что вы хотите сказать?
— Вспомните теперь пункт три — вы перестали видеть сны о лестницах и галереях, когда начали ходить ко мне на прием, — врач говорил, глядя в блокнот, но я вдруг понял, что он не читает никаких пометок.
Просто тоскливо смотрит в одну точку.
— Что вы хотите сказать? — вновь беспомощно повторил я. — Что происходит?
— Я хороший психоаналитик, правда. Я могу не знать свое имя, но в своей квалификации я, как ни странно, уверен. Я умею делать выводы из полученной информации. А вывод напрашивается такой — я вам снюсь.
У меня вырвался нервный смешок.
— Это шутка? Трюк какой-то психологический?
— Невеселая шутка выходит, честно признаюсь. Вы-то хоть свой сон видите, а я вообще… не личность.
Он выглядел теперь совершенно потерянным и несчастным. Без очков, нервно сжав пальцы перед собой с прямой, будто палка спиной, он смотрел на меня, и в его взгляде мне почудилась мольба.
— Вы ведь знаете способ проверить правильность моего вывода. Убедиться окончательно.
Несколько секунд я не понимал, о чем он, а потом меня словно ледяной водой окатило. Я уставился на левое запястье. Там, под рукавом, был шрам. Должен был быть. Я дрожащими пальцами начал расстегивать узкую манжету, пуговица была пришита туго и не поддавалась. Рванув раз, другой, я вдруг остановился.
— Это трюк, да? — я посмотрел на него. — Прием какой-то ваш? Нет уж.
Я встал. Голова слегка кружилась, меня повело, и я опрокинул журнальный столик. Глянцевые брошюрки рассыпались по полу. Психоаналитик смотрел на меня печально, но понимающе. Я хотел было поднять столик, но передумал.
— Хватит на сегодня, — сказал я, стараясь держаться уверенно. — А может быть, совсем хватит. Вы мне помогли, спасибо, но я не позволю ставить над собой какие-то опыты. До свидания.
— Не выходите, — попросил он. — Пожалуйста.
— Хватит, я сказал, — я зашагал к двери.
— Вы не понимаете, чем рискуете…
Я остановился, взявшись за ручку. Рука немного дрожала, голова слега кружилась. Вложив в свой голос столько уверенности и насмешки, сколько смог наскрести, я поинтересовался.
— И чем же я рискую? Счет мне выставите?
— Вам не кажется странным, что в век компьютеров и интернета я веду свои записи карандашом в бумажном блокноте?
Я озадаченно оглянулся на него, не отпуская ручку двери. Будто в первый раз посмотрел на старомодный костюм, пластиковый стаканчик с заточенными карандашами, бумажный блокнот на столе. Психоаналитик смотрел на меня печально, но спокойно. Словно человек, смирившийся со смертным приговором.
— Ну пишете и пишете, — как можно более легкомысленно сказал я. — Может, вам так удобнее.
— Вся эта седина и очки, — он снял их и покрутил перед собой, — Кабинет этот с кушеткой.
Я молчал, не в силах понять, к чему он клонит.
— Я уже сказал вам, что я не личность, — вздохнул психоаналитик. — Я, скорее, собирательный образ, архетип, если хотите. Сферический психоаналитик. В вакууме.
Улыбка у него была невеселой.
— Но самая главная опасность для вас не в этом, конечно же.
— И в чем же вы видите опасность для меня? — несмотря на нелепость ситуации, по спине бегали мурашки.
Я боялся того, что услышу, но рука на ручке двери замерла, словно в сонном параличе. В голове царил беспорядок, клочки мыслей цеплялись друг за друга и мелькали, не попадая в фокус сознания. Вцепившись в холодную металлическую ручку, я ждал его слов, словно приговора.
Он вздохнул и, старательно глядя в сторону, заговорил.
— Мужчина среднего роста, среднего возраста, стандартной ориентации. Женат, двое детей, с женой в нормальных отношениях, ругаетесь, миритесь, деток растите. Как их зовут, кстати?
— Не ваше дело, — недолго думая, огрызнулся я.
— Ну да, ну да, — опять вздохнул он. — Работаете, наверное, в каком-нибудь офисе на средней должности. Машина не новая, неброская. Квартирка комнаты на две, верно?
— Всю информацию обо мне выкопали? — меня опять разбирала злость, рука на ручке двери дрожала уже не от слабости. — Не думал, что это работа психоаналитика.
— Да ничего я о вас не узнавал, — он глянул мне прямо в глаза, вызвав новую волну мурашек и сбив всю злость начисто. — Вы такой же, как я — усредненный образ, обобщенная величина, сферический мужчина в вакууме. Не личность. И я не знаю, что ждет вас за дверью, но догадываюсь. Не выходите.
— Знаете, по-моему, это вам нужен психоаналитик, — выдавил я после недолгого молчания. — Или психиатр. У меня хотя бы сны странные, а вы, кажется, совсем… поехали. Уж простите. Прощайте.
Я отвернулся, набираясь решимости.
— Что ж, прощайте, — вздохнул он мне в спину. — Удачи вам, молодой человек.
Я рванул ручку и выскочил из кабинета…
* * *
…на лестничную площадку.
В первые секунды я так опешил, что просто озирался вокруг, взгляд цеплялся за мелочи — старая деревянная рама окна, заклеенная скотчем трещина в стекле, серая от пыли паутина в углу, засохшая бабочка на узком подоконнике, разномастные двери квартир, облупившаяся бледно-зеленая краска стен, выцарапанное кем-то на побелке имя «Аня» и корявое сердечко рядом…
За спиной сухо щелкнул замок, я круто повернулся и уставился на дверь кабинета, из которого только что вышел. Обычную квартирную дверь с подслеповатой пуговкой глазка, обитую дешевым темно-коричневым дерматином. Почти в самой середине дерматин был порван, треугольный клок висел наружу, в прорехе была видна пожелтелая вата. Номер 28 — латунная цифра 2 была тусклой и пыльной, цифры 8 рядом с ней и вовсе не было, видимо, отвалилась, оставив после себя лишь четкий невыцветший контур и дырочки от шурупов.
Я тупо таращился на дверь, наверное, минут пять. Потом неуверенно взялся за ручку — обычную металлическую ручку, привинченную саморезами прямо на дерматин — и потянул. Заперто.
Еще немного постояв, я начал спускаться вниз, сначала неуверенно, потом все быстрее и быстрее. Спускаясь со второго на первый этаж, я уже перескакивал через ступеньку. Распахнув дверь подъезда, я заспешил по оказавшемуся за ней темному коридору. Где-то шагах в тридцати впереди мигала флуоресцентная лампа. В её скудном свете я видел, что в стенах коридора с обеих сторон были двери, но знал, что все они заперты. Еще спустя десяток шагов я побежал. Не то, чтоб я куда-то спешил, просто… так было надо. В голове крутилось не очень понятное, но смутно знакомое слово.
Императив.
Последние комментарии
17 часов 35 минут назад
17 часов 38 минут назад
18 часов 35 минут назад
18 часов 58 минут назад
1 день 12 часов назад
1 день 12 часов назад